Новенькая дикого. Закрытая школа 2 [Милена Стори] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Новенькая дикого. Закрытая школа.

ВИЗУАЛ

Абстрактный визуал

Отец дикого

4 глава

Последние две фотки - не стопроцентное попадание. Но что-то типа того

​​​​

1

Моргаю. Дикий тоже моргает. Поморгали ещё немного и я, наконец, собрала мысли в кучку: — Окстись. Из Филатова мой бывший, как из меня балерина, - вспоминаю свои бревенчатые навыки танцовщицы.

— Не бывший? - недоверчиво переспрашивает Артём.

— Филатов - прилипучий банный лист. Прямо как ты, - не могу НЕ подколоть.

— Какой он мне парень?! Доставал до той поры пока я не нажаловалась директору. Родителей Антона вызвали в школу и после беседы с ними, он отстал.

— То есть...Я для тебя какой-то другой вид банных листиков? - усмехается дикий.

— В каком плане? - не понимаю я его этих усмешечек.

— На него нажаловалась, а на меня нет. Получается, я для тебя особенный? - наступает опасно.

Делаю шажочек назад, но там шагать некуда как бы. Дверь подъезда.

Только, если прыгать через перила и беря пример с сайгака, улепётывать. Но я помимо того, что не балерина плюс и НЕ акробатка.

— Не успела я. Не успела. Понятно? И ты…не надвигайся на меня.

— Почему? Чувствуешь себе некомфортно? Сердечко начинает стучать? Волнуешься? - с бесовщинками в наглючих глазах, цепляет мажор меня за куртку. Тянет на себя.

— Давай помогу определиться с ответом, - ласково заставляет поднять голову.

Между нашими губами сантиметры несчастные. Дыхание становится рванным.

— Ты имей ввиду... - храбрюсь.

— Что?

— Посмеешь и я тебе опять ударю, - пытаюсь вырваться.

Но у этого ирода, вероятно, силушки богатырские вернулись.

Ни что не напоминает о том, что недавно он валялся в больнице и был чуть ли не при смерти.

На лице Артёма возникает мыслительный процесс, у меня же он давно идёт. Но что-то никак не прогрузится до гениальной идеи по моему спасению.

— Хорошо, - достаётся мне мягкая улыбка.

— Что? - хмуро догадываюсь, что парень опять задумал нехорошее.

— Это стоит того, - склоняется.

Надо оттолкнуть его. Вот сейчас.

Ну, давай, Варя. Оттолкни. Жаркое дыхание на губах и…

— ВАРЯ!

Голос мамы действует, как ушат в котором подтаивает ледник из Антарктиды.

То есть по темечку и водичкой, и глыбой «прилетело, стукнуло».

Два в одном.

Взбодрилась до такой степени, что, если бы Артём не среагировал быстро, и не переложил руку мне на талию, чтобы удержать от падения. Точно расшибла бы свою глупую «головешку» об асфальт.

— Здравствуйте, Виктория Ивановна, - здоровается плохой, очень плохой парень.

Откуда он имя-отчество мамы знает? Бежит панической строкой мысль.

— Я - парень Вари. Артём, - забирает из рук мамы пакеты...мой парень.

Чтоб его черти до китайской стены гнали.

— Артём? Варя! - строго сводит брови матушка.

— А? - робею я.

— Почему я ничего не знаю об этом?

— Ну...просто замоталась, забыла рассказать, - хихикаю как дурочка, распиливая дикого, сжигая, пепел его по ветру развеивая, но лишь в своей фантазии.

В жизни то, что с ним сделается?!

Только, если ноги себе сумками с закрутками от бабушки отдавит.

Но для этого он должен быть слабым доходягой.

А то, что у Артёма ни слабости, ни доходягости - очевидно.

Не уронит.

Стоит себе непоколебимо.

***

Сидим на нашей потёртой кухонке.

Дикий в своих вещичках, общая стоимость которых, наверняка, как вся наша квартира будут, выглядит на ней инородно. Оно и логично.

Но, что странно, пьёт себе чай, заботливо заверенный мамой. И ни словом, ни делом не показывает пренебрежение или брезгливости.

— Очень вкусно, Виктория Ивановна, - уплетая вторую слойку с вишней, скалится, при этом прожигая взглядом меня.

Между прочим, ест мои любимые пирожочки, а мне - человеку, для которого они и пеклись, не даёт.

Не физически, конечно. Навряд ли он стал бы меня голодом морить. Зачем ему это?

Но просто кусок в горло не лезет, когда он так таращится.

У-у-у. Демонюка адова.

— Кушай, кушай, Артёмушка, - расплывается в улыбке «не» моя матушка.

Поворачиваюсь к ней.

— Кто вы и куда дели мою маму?

— О чём ты, Варюш? - щипает под столом за ногу, невербально говоря: «прекрати меня позорить.»

— Какой «Артёмушка»? Ты его знаешь…п-б-т, - замычала, так как «добрая» женщина вбила в мой рот пирожок.

— Варенька, сердце кровью обливается. Совсем исхудала. Ешь быстрее, - подставляет опасная женщина ко мне чашку с компотом поближе.

Откусываю сдобу.

— Спасибо, мамуль, - жую, делая вид, что бить в нашей семье выпечкой - норма.

— Артём, а вы с Варей вместе учитесь? - любовно подливает ему чайку бергамотового родительница.

Исчадие признательно лыбится.

— Спасибо большое Виктория Ивановна. Да. Мы одноклассники.

— Ой, как интересно. А расскажи-ка.. - звонок маму перебивает.

Оно и слава богу.

Так и уверуешь в него. Помолилась, чтобы хоть кто-нибудь её остановил и остановил же.

— Кушайте, дети, - встаёт из-за стола клон моей матери. — Я скоро вернусь, - убегает он-она к телефону.

Что творится? Что творится то?

— У тебя прекрасная мама.

Пораженно оборачиваюсь к дикому.

Он с лёгким налётом грусти смотрит в сторону гостиной.

Именно там мама шагая туда-сюда, с кем-то общалась.

Тянусь к компотику. Что-то пить захотелось, но руку перехватывают на полпути.

Артём подаётся вперёд.

Еле успеваю поставить чашку, чтобы не разбить её.

Лёгкий скрип оповещает, что парню не составило труда пододвинуть к себе стул на котором я сидела.

От рывка заваливаюсь вперёд, но Артём не даёт расплататься на нём.

Его запах заполняет лёгкие. Время замирает. Парень чуть-чуть наклоняется.

В этот миг я и дышать забываю как.

Там вроде надо носом работать. Диафрагмой?

Я забыла как дышать. Забыла. Помогите.

Поцелует? Он поцеловать меня хочет?

Но дикий лишь проводит у края моих губ.

— Ты испачкалась в варенье, - объясняет легко, отодвигаясь и облизывая с пальцев джем, любовно приготовленный опять же для меня бабулечкой.

— Сладко, - хрипло говорит и беспечно точит себе пирожок дальше.

У меня кровь в густую лаву преобразовалась, а этот…слов не находится, чтобы описать его.

— Держи, Варюш, - водружает аптечку между нами мама, приводя в себя.

Смотрю на жестяную коробку из под печенья. Она - на меня.

— Позаботься о своём парне. Ты же причина того, что он пострадал, - гладит по плечу мама.

Натянуто улыбаюсь.

— Хорошо. Обязательно.

— Спасибо, Виктория Ивановна, - вылезает со своей благодарностью Артём.

Родительница уходит - телефонный разговор заканчивать.

Подождав, чтобы она отошла на приличное расстояние, от души пинаю ирода ногой.

— Ты что моей маме наплёл?

Как знала не надо было их одних оставлять. Но, если мама сказала поставить чай, с ней лучше не спорить, а то может чайничком то и огреть заботливо.

— Давай, новенькая! - и бровью не ведёт Артём.

Слабо врезала. Надо было сильнее.

— Чего тебе давать?

— Лечи меня, - пододвигается ближе.

— Жить будешь, - откидываюсь я на стуле назад, пытаясь убраться подальше.

Надоело примагничиваться.

Но нюансик маленький в том, что дикому не надоело, поэтому он мою блузочку с клубничками «хвать». И отрегулировал, и её, и меня, как ему нужно.

— Бессердечная ты, новенькая. Я кровью истекаю, а тебе всё хиханьки да хаханьки, - надувает губы капризно.

— Пирожки же ты как-то лопал. Даже чайком с кофетками их зашлифовывал, - указываю я на несоответствие.

— Уж пластырем сможешь воспользоваться, - верю в него.

Артём качает головой.

Что?

Сам он в себя не верит?

— Можешь со рта начинать, чтобы он не болтал лишнего, - советую едко.

2

— Надо опускаться до шантажа то есть? - складывает брови домиком парень.

— До шантажа? Ты о чём?

— Позаботься обо мне, - пододвигает коробку.

— Или я скажу твоей маме, что я за тобой бегаю и бегаю. Бегаю и бегаю. Но ты жестоко отвергаешь меня, - цокает языком подлый вымогатель. — Попрошу её о помощи.

— О какой помощи?

— По взятию неприступной крепости под названием «Варвара Кренделева».

Обмираю.

— Как думаешь... - невесомо удерживая моё лицо, гладит по щеке большим пальцем невозможный. —...твоя мама мне поможет?

— Ты не посмеешь этой глупой глупостью страдать. Артём, ты выше какого-то жалкого и недостойного шантажа.

— О-о-о-о, - округляет глаза «доводитель» до белого колена.

— Какой прогресс. Уже и по имени звать начала. Не. Ты права. Не нужна мне твоя помощь. Я лучше попрощу помощи у другой Кренделевой, - приподнимается на стуле.

— Ви-и-иктория Ива-а-а-ановна, - громко зовёт.

Матушка крутанувшись, смотрит на нас.

— Всё, всё, - придавливаю дикого собой, облокачиваясь на сильные плечи.

Проворные ручонки, пользуюсь предоставленным шансом, жамкают не талию...то, что пониже обитает.

— Прекрати, - гневно шепчу.

— Ой, не могу, - издевается так же громким шёпотом Артём.

— Виктория Ивановна, умираю от неразделённой любви. Подойдите, пожалуйста, вразумите свою дочь, - отыгрывает, как будто курсы актёрские прошёл, и теперь надо позарез показать чему его на них научили.

— Повыше грабли хоть положи. Мама же смотрит, - улыбаюсь ей, показывая, что всё в поряде.

Клешни загребущие послушно перетекают вверх, не забыв при этом огладить всё, что можно и всё, что нельзя.

— Лечу его. Лечу, - кричу родительнице, у которой подозрение взлетает на баллов пятьдесят.

Она вроде верит и возобновляет разговор с кем-то.

— Дикий…

— Да-да? - снова-здорова играет он увлечённо моими волосами.

— Когда-то ты уйдёшь, дикий, и ты станешь беззащитным.

Артём беззвучно смеётся.

— Если намекаешь, что не смогу тебя шантажировать, не намекай...- искрится его взгляд весельем.

— Я взял у Виктории Ивановны телефон. Теперь мы с ней на связи.

— Не верю, - в священном ужасе, прикладываю ладонь ко рту.

— Уж поверь, - скалится радостно сумасшедший.

— Всё, мышонок ты мой своевольный. Как мы заживём прекрасно. Наконец-то я нашёл на тебя рычаг давления, - мило трётся носом о мой.

Даже поругать его за это не могу, прибываю в полнейшей шоке.

— Эх. Классная поза, но надо в темпе вальса действовать. Самое интересное начинается, - ссаживает с колен безумный.

— Погнали, Варька. Вернее, ты гони, а я буду с благодарностью принимать твою помощь, - подставляет лицо.

Машинально открываю коробку.

Достаю перекись, ватку, заживляющую мазь и натыкаюсь на чесоточный порошок.

Что он тут делает?

А-а.

Покупала, чтобы отомстить Филатову.

Но перевелась в эдем раньше и не вышло.

Но не зря же я порошочек не выбрасывала.

Прикрыв глаза, проклинаю саму себя.

Нет. Не могу ему навредить.

И что вот со мной приключилось?

Когда я стала бесхребетной тефтелей?

— Ты уснула? - приоткрывает один глаз Артём.

— У меня шея затекает понемногу, если заболит - учти. Массаж будешь делать мне тоже ты.

Или могу?

Подцепляю порошок ногтём.

— Дай помолиться немного. Может молитва спасёт от ЗППП, - шиплю, видя, что он не сводит с меня глаз.

— Угу, - не оскорбляется нисколько Артём. — Давай. Можешь даже в слух, - и опять прикрывает веки.

Натру ему футболку под видом обработки ран.

А?

Ай. Ай.

Не могу.

Зверски забросав пакетик таблетками, закрываю коробку и зло отвинчиваю крышку у перекиси.

Придавливаю ватный диск к первой ссадине.

— Ё! Нежнее, Варь, - не слабо так тряхануло дикого.

— Я тебе сырочек «хохланд», чтобы быть нежной?

Тяжёлый вздох, мою руку останавливают, мешая ей заниматься оказанием первой помощи.

— Даже я устал, но повторю специально для тебя…

— Что повторишь?

— Виктори…

Мама увлечённо ведя беседу, не услышала.

Быстро, чтобы она не заинтересовалась, что на её кухне делается, затыкаю слишком болтливый рот конфетой.

Живот протестующее заурчал, не соглашаясь, что и эта еда от него тоже убежала, но голод - меньшее из моих бед.

— Ты мне чуть зубы не выбила, - сотрясается от смеха демонюка Викторович, вынужденно откусывая.

Откладывает «мишку под берёзкой» на обёртку.

— Тебе бы пошло быть беззубым. Поменьше бы говорил, поменьше бы портил мне нервы. Красота, - мечтательно улыбаюсь, меняя диск на другой и повторно беря бутылочку со стола.

— Кто-то ещё мне намекал на мои извращённые наклонности.

— Когда это было?

Для удобства придерживая бровь большим пальцем, намного осторожнее чем в первый рад, стираю кровь.

Артём закрывает один глаз, чтобы мне было проще. Но вторым продолжает смотреть.

Стало смешно из-за его вида, но переборов себя, удерживаю на лице «кирпичное» выражение.

— Полминуты назад сказала.

— Ах, ты про ЗППП. Ну, прости. На правду не обижаются, - выдавливаю мазь на палец.

Похлопывающими движениями, наношу на мелкие ссадины, на бровь - слой потолще.

Итак. Наклею пластырь и он будет стекать вниз.

Как быть?

М-м. Придумала.

Взяв кусочек бинта, кладу его сверху.

И по сухому фиксирую «гениальное» изобретение пластырем.

Да...

Из меня и медсестра хреновастенькая.

— Ты меня как торт наслоила, - оценивает работу парень до этого молча жующий конфету.

— Ну, уж, прости, - складываю аптечку. — Я не заканчивала курсы помощи, раненному банному листику.

3

Ни с того ни с сего дикий кладёт ладонь на мои пальцы.

Смотрю на наши переплетёные руки и нахожусь в каком-то отупение.

Кажется, что по одним рукам я могу его узнать.

За такой короткий срок выучила в мельчайших подробностях и кольца эти антихристские, и родинку около большого пальца и...

Хватит.

Что я делаю?! Куда моё равнодушие подевалось?!

Стучу ногтём по одной из двух печаток.

Артём фыркает, но от меня не убирается.

Поднимаю глаза. Глупо залипаю, разглядываю его и не могу прекратить, но дикий ничего не делает.

Очнувшись, прерываю гляделки первая и прохожусь заодно, и по сбитым костяшкам.

Тюбик на столе валялся - его единственный не успела убрать. Почему бы и не пройтись?!

— Варь?

— М-м?

— Я… - не решается сказать что-то.

— Не заставляй меня теряться в догадках. Тебе попросить прощение не стоило большого труда, - забрасываю мазь в коробку.

— Что ты хочешь сказать, но не можешь? Ты из секретной службы правительства? - Артём усмехаясь, качает головой.

— Шпион под прикрытием? На самом деле тебе сорок пять и вот это всё…- трясу ладонью около его лица. —…искусный грим?

Мажор непредсказуемо дёргает меня на себя, пискнув, падаю снова ему на колени.

— Грим? - прикладывает мою ладонь к своей щеке.

Моя вторая ладошка же каким-то образом оказывает там, где стучит его сердце.

Тук. Тук. Тук. Бьётся оно неспокойно, но дикий спокоен.

Мне бы его выдержку.

— Н-н-не грим. Не грим. Отпусти.

Удивительно, но выпутаться удаётся легче легкого.

— Варюш, - появляется на кухне причина моего беспрепятственного освобождения.

— Директор сказал приехать. Не справиться им без меня. Но вы то одни справитесь?

Открываю рот. Закрываю. Открываю. Зак...

— Нет, ну, правда. Вы кто?! Ты как можешь дочь родную оставить наедине…с НИМ, - имею ввиду безмятежного выходца из пекла.

— Не придумывай. Вижу - Артём очень хороший мальчик.

«Хороший мальчик» затряс головой, подтверждая свою хорошесть.

— Он тебя в обиду не даст, если что защитит. Даже и от тебя самой.

— Мама. Мне не пять лет. Я давно самостоятельная личность.

— Вспомни, моя самостоятельная личность, как ты хотела летом торт испечь, - снисходительно припоминает мой недавний позор мама.

Стыдливо замявшись, прикусываю губу.

— Чуть всю квартиру не спалила, а это было два месяца назад. Сомневаюсь, что с той поры ситуация кардинально изменилась.

Едва слышный смешок от собаки бешеной заставляет покраснеть.

Но...да. Готовка так же не является одной из моих сильных сторон.

— Я спокойна, если Артём рядом с тобой.

Тот мгновенно прекращает дурковать и говорит уже серьёзно: — Спасибо за доверие, Виктория Ивановна.

Опаляю его яростью, но мама рушит весь эффект тем, что начинает тискать придурка за щеку.

— Какой ты вежливый. Милота.

— Ма-а-а.

— Да. Прости, Артём. Забылась, - отпускает она немного охреневшего его.

Но проходит немного времени и парень возвращается к своему обычному поведению.

Нахально прихлюпывает чаёк и никак не хочет и честь знать.

Мне его битой придётся выгонять?

— Хочешь? - немного уводит чашку ко мне.

Едва держусь, чтобы не вылить ему на голову её содержимое.

— Не хочу я, - запыхтев от злости, разворачиваюсь и убегаю в прихожую.

— Кто от него меня защитит? Мам!

— Варь, хватит, - накидывает она пальто.

— Недавно сама говорила - тебе скоро восемнадцать. Неужели хочешь старой девой остаться?

— Ма, - не могу и возразить.

Просто не знаю что.

Старая дева? В неполные восемнадцать?

— Я было дело думала ты и пропадёшь со своей учёбой. В начале школа, потом универ, потом работа. Зная тебя... - застёгиваясь молнию на сапоге женщина. — ...сомневаюсь, что ты смогла бы построить с кем-то отношения. У тебя и в школе то никогда подруг не было. Молчу о мальчиках.

— Были у меня подруги.

— Кто? Назови хоть одну.

— Допустим Кристина.

— Вы с ней за одной партой всего лишь сидели. Это не считается, доча, - гладит по плечу родительница и проверяет наличие чего-то в сумке.

— Вспомни того же Антона. Мальчик всего-то проявлял знаки внимания, но ты на него Фёдора Андреевича спустила, - упоминает всуе имя моего бывшего директора.

— Как жаль было родителей Антоши. Какой правильный и умный мальчик. Но, к сожалению, влюбился в мою... - мне достаётся странный взгляд, но всё-таки мама договаривает: —...дочу.

— То, что я не тратила время на ненужные знакомства далеко не значит, что надо сватать меня дикому.

— Дикому? - прекращает рыться в сумочке «Роза Сябитова». — А он случайно не…

— Да, да, - тяжко подтверждаю. — Сын того самого.

Звенящая тишина.

— К-хм. Мам? - зову застывшую каменным изваянием её.

Выйдя из комы, она с уважением тихо зааплодировала. Я окосела.

— Молодец, Варька. Правильно. Ничего размениваться на всяких...как делала это я. Сразу состоятельного нашла. С ним тебе будет и правда, как за каменной стеной.

— То есть раньше была не правда, а кривда?

— Раньше тоже была правда. Но сейчас стена стала двойная. И красавчик какой. Ух, доча, везучая ты моя коропетка, - расцеловывает в обе щёки меркантильная матушка.

— Я побежала, но то, что я тебя оставляю с ним наедине не значит, что надо развратом всяким заниматься.

— Ма-ма, - загораюсь, как спичка. — Что ты городишь?! Мне семнадцать всего. Какой разврат?

— К слову пришлось. Не обижайся. Знаю - ты девочка умная, - забирая ключи, улыбается ласково. — Давай, доченька. Не скучай, - расцеловывает повторно.

— Хоро…

— Ах. Да, - перебивает меня мама. — Тебе не дадут заскучать. Всё. Ухожу, ухожу. Не надо мать четвертовать.

С хитринкой посмотрев мне куда-то за спину, Кренделева старшая закрывает за собой дверь.

Проворот ключей и звуки стихают.

Хочу обернуться - даже на очередное противостояние настроилась. Но обжигающий шёпот около уха повернуться...не даёт.

— Ну, что, мышонок, займёмся развратом?

Оцепенела.

Случайно и непроизвольно вышло.

Но парню и не надо моей активности. Повернув к себе, он...я ей-богу не ожидала этого...подхватывает меня под то, что недавно наглаживал.

Взлетев вверх по сильному телу, оказываюсь на камоде.

Невольно держусь за плечи дикого и так же невольно обнимаю его бёдрами.

Поза обязывала и...

Ай.

Опять сердечко забилось.

Да что ты с ним делать будешь?!

— А что у тебя на уме? - не удаётся Артёму скрыть озорство, но он и не пытается особо.

Получается я теперь свои мысли стала озвучивать?

Или дикий их научился читать?

4

— Я не…не тебя имела ввиду. Что ты делаешь? Артём! - бьёт меня током, когда он жарко-жарко проводит ладонями у края юбочки моей коротенькой.

Хотела в пол надеть. Нет. Напялила мини. И неважно, что шорты-юбка. Ноги всё равно голые.

И чувствуют особенно ярко все смелые прикосновения дикого.

Ы-ы-ы-кхы-хы.

Не права мама.

Невезучая я. Невезучая.

— Что я делаю?! - переспрашивает.

Согласно мычу.

— А на что похоже? - соблазнительно ухмыляется.

— На действия психически нездорового человека, - каким-то чудом возвращаю себе способность говорить.

— Да?

— Да.

— Но согласись это здорово, - доверительным тоном соообщает.

И прекратив незаконные действия, просто обнимает, уперевшись подбородок в темечко. А у меня сердце отплясывает ламбаду, я бы тоже хотела вместе с ним...отплясать куда-нибудь подальше от Артёма.

— Что «здорово»? - пыхчу ему в грудь, извиваясь.

Ну, отпусти ты меня. Отпусти.

Молю!

Снова в опасной близости гроза, а я и так с тех последних обнимашек, что случились меньше недели назал, не могу её из памяти прогнать.

Никак не выходит забыть.

— Вряд ли обычный парень смог бы выдержать тебя, а я сумасшедший уже изначально. Классно, м-м? - выдыхает очередную колкость в волосы.

От возмущения теряю всё воспитание и единственное на что способна, это...

— Иди ты к лешему.

Мажор изумлённо отодвигается.

— Обиделась? - не верит.

Хочу отвернуться, чтобы не видеть его, но Артём удерживает мой подбородок пальцами.

Вынужденно не шевелюсь и смотрю на него и вроде бы...признаки раскаяние я вижу, но всё-таки убеждаюсь в тысячный раз - он не тот, кто мне нужен.

Кандидат, что необходим мне для спокойных отношений - это милый и немного задохлистый паренёк.

Точно. Точно.

Чтобы не мог меня, когда ему заблагорассудиться, усаживать на разные поверхности и измываться по поводу и без.

— Тебя не волнует, что я могу упасть? - даю понять, чтобы руки убрал.

Хотя своими всё так же цепляюсь за его плечи.

Но я просто-напросто опасаюсь за свою сохранность.

Нет.

Не выходит и саму себя в этом убедить.

Дикий приподнимает брови.

Тоже, наверное, не верит.

А. Он не слышал эту фразу. Я её про себя сказала же.

На другое реагирует. На другое.

Соберись, Варя!

Даю себе мысленную оплеуху.

— Когда ты за меня цепляешься и твои ноги меня обнимают. Я же буквально держу тебя в своих объятьях. Упасть можешь?! Каким образом, Варя? Или причина в другом?

— В чём? - шепчу.

— Боишься сказать, что волную тебя? - мнительно лыбится. — Я всё пойму, мышонок ты мой пугливый. Не бойся. Можешь признаться, что без ума от меня.

Это уже какая-то болезнь.

Он не быть таким не может?

— Мечтай больше, - пытаюсь я сделать брешь в его самомнение. — Нисколько ты меня не волнуешь. Мне вообще твои объятья неприятны.

Но не учла, что там такой размер и такая прочность, что ничем не сделать...стоп. Плохо звучит.

Хвала небесам, что никто позорище, творящееся в моих мыслях, не слышит.

— Но я не могу вырваться, - продолжаю мысль, не смотря на открытое неверие в карамельный глазах. — Вдруг сломаю себе ногу, руку или шею?

Парень солидно кивает.

— Есть один выход, - заговорщицки моргает.

— Какой?

— Не вырывайся и будем нам обоим счастье.

Вместе затихаем.

Я молчу - сказать не знаю что.

Не поднаторела.

Впервые в жизни встречаю представителя столь неописуемой наглости. Дикий же молчит, потому что ему что-то надо от моих ног.

— Зачем было на камод сажать? - не выдерживаю спустя где-то минуту. — Как теперь мне на пол попасть без трамв?

Артём встречается со мной взглядом.

А-а-а, доходит и без его пояснений. Спецом провернул это, чтобы я смогла на полу очутиться лишь с его помощью.

Умно. Умно. И хитро.

— Слушай, Варь. Не сломаешь ты себе ничего. Каким образом? - сомневается хитрый жучара. — Когда мы вместе единственный у кого может быть травма - я.

— О чём ты?

— К-хм, - начинает увиливать скрытный товарищ. — На благо нас обоих, не бери в голову, - подмигивает бесшабашно, заинтересовавшись теперь юбкой.

— Что ты там всё хочешь…

Треск обрывает окончание предложения. Что он опять натворил?

До конца с ума сошёл?

Артём показывает мне, успевшей нафантазировать самое страшно, нитку.

— Тебя она не раздражала? - опускает её на на камод.

— Меня ты раздражаешь.

— Неужели? - лукаво уточняет.

— Ужели.

— Немного не работает схема, - со смешинками на дне радужки, поправляет.

— Убирая «не» ты...А, в принципе, неважно, - улыбается какой-то совершенно фантастической улыбкой.

— Вернёмся к насущному. Не врёшь, мышонок? И правда раздражаю?

Игриво запускает пальцы в мои волосы. Согревает огненными прикосновениями.

— Правда, - всё тише и тише мой голос.

Недоверчиво хмыкнув, дикий лишает меня опоры, перехватив руки, что всё были на нём.

Для того, чтобы не упасть, сама льну к сильному телу.

— А, если поцелую тебя всё ещё буду раздражать?

Запрокинув голову, хочу высказать всё-всё-всё и не успеваю.

Артём устав, наверное, от едких слов, что то и дело вылетали из моего рта, действует на опережение и действительно целует.

5

Но касается губ с нехарактерной ему робостью. Лёгко и невинно.

Именно таким я представляла себе свой первый поцелуй.

Но с чего вдруг дикий изменился?

Проверяет не оттолкну ли я его?

Тяну его к себе. Ближе.

Он впивается в ткань блузки.

Но всё играет в «стеснюлю». Не набрасывается на меня как...

Как было в первый раз. Но почему я недовольна?

Хотела пуританский чмок, а получив его, стала грезить о недавнем сумасшествии.

Прекрасное непостоянство.

Всё меняется в миг.

Дикий даёт себе разрешение и опять подхватывает меня под нижние девяносто.

Прерывает поцелуй.

Тону в потемневших шоколадных глазах и резко приходит осознание.

Пора признать, что даже невинный чмок, даже просто находится рядом с ним волнует до дрожи.

Признаю и сразу станет легче...наверное.

Артём нежно убирает пряди, выбившиеся из неряшливого пучка. Соорудила впопыхах. Знала бы, что увижу его сделала бы что-то более приличное.

Сокращает миллиметры между нами. Закрываю глаза и…

— Нет. Не могу, - выдаёт хрипло.

Стекаю вниз по мускулистому телу, а очухиваюсь на полу и под стук двери.

Я для него шутка какая-то?

Куда он побежал?

Зло сунув ноги в слипоны, ломанулась следом.

Сам напросился.

Вылетаю из подъезда разве, что не полыхая от ярости.

Душу «выниматель» уже сидел на мотоцикле.

Разморозилась бы я на полминуты позже и точно бы с ним не столкнулась.

Вот же-ж. Вот же-ж…собака бешеная.

— Варя? - увидев меня, округляет глаза. — Ты заболеешь. Иди быстрее домой, - обеспокоенно требует.

Хватаю его за лацканы куртки.

— Что делаешь? - шепчет, когда я заставляю его наклониться.

— А на что похоже? - возвращаю ему его же фразу. — Если поцелую тебя, расскажешь, что тебя мучает?

— Прости, - откладывает шлем на сиденье.

— На поцелуи пятилеток я пока не согласен. Как-нибудь в другой раз. Когда верну себе хоть крупицу самообладания.

— То есть боишься, что испугаешь меня своим напором?

— Боюсь, - откровеничает Артём, поглаживая мою голую поясницу.

Вздохнув, снимает с себя куртку, оставаясь в футболке.

— Продевай руки, - командует, перекинув кожанку мне мне за спину.

Послушно засовываю в рукава начинающие подмерзать конечности.

Артём старательно застёгивает на мне куртку.

Даже на все заклёпки. Хотя молнии было бы достаточно.

— Зачем за мной побежала, глупый ты мышонок? - бурчит, сцапав ладошки, начинающие «покрываться» инеем.

Заворожено слежу за тем, как он согревает их дыханием.

Переживает, что я могу простудиться?

— Я кажется поняла зачем тебе нужна. Ты играешь со мной. Да? - едва уловимо - я.

Но он услышал.

Мотнув головой, парень не считает нужным отвечать. Упрямо продолжают своё занятие.

— Артём, скажи мне правду, - ловлю его пальцы, чтобы он прекратил.

— Хватит. Мне не холодно, - вру.

— Что ты хочешь услышать? - застывает красивое лицо каменной маской.

— Я пойму. И так понимаю. У золотой молодёжи мало развлечений. Им не к чему стремиться. Родители всё равно устроят их жизнь. Должно быть тебе скучно. Неинтересно быть без цели в жизни, но...

— Помолчи.

— Что?

— Помолчи, - сухо повторяет Артём, неуловимо изменившись. — Не говори уверенно о том, о чём не знаешь.

— Ты…

Ты-ды-нь-рынь. Ты-ды-рынь. Family, family*

— Ответишь? - не вижу реакции - я.

— Дай мне секунду, - смотрит на меня не мигая - он. — Ок, - выдыхает сквозь зубы.

— Перед смертью не надышишься. Тем более солнцем, - странную фразу бросает, поднимая трубку.

— Да, отец? - грустно улыбнувшись мне, мажор перекидывает ногу и садится на мотоцикл.

— Хорошо. Понял тебя, - отключившись, совсем немного смотрит на погасший экран.

И криво усмехнувшись, засовывает телефон в карман джинс.

— До скорой встречи, новенькая, - подмигивает нахально и застёгивает шлем.

— Почему до скорой?

— Потому что я уже без тебя не могу, Варь, - грустно хмыкает парень.

Не нахожусь с ответом.

Двигатель взревев, «разрешает» поездку и мотоцикл взвизгнув покрышками, скрывается из виду. С запозданием понимаю, что куртка…куртка осталась на мне.

Пиликанье рингтона, сердце уходит в пятки.

И почему после общения с диким я всегда нервная?

— Да, Алён? - подношу «аппарат» к уху.

— Варя! Шок, сенсация. Ты сидишь? Стоишь? Если стоишь - сядь.

— Алён, я слышала собственными ушами, как Макс тебе признался. Не надо об этом рассказывать.

Как наркоманка втягиваю запах дикого.

Но, когда доходит, что творю - тут же перестаю зарываться носом в воротник куртки.

— Ой, слышала, да? - теплеет голос Колесниковой.

Вяло плетусь к подъезду, достаю ключи.

— Слыша…

— Алён. Дай сюда, - раздраженный голос Свиридова, какая-то возня и уже чисто: — Варя, срочно мчись в школу. Адамцева стоит на крыше и хочет спрыгнуть.

Нелепо спотыкаюсь на ровном месте.

— Ч-что?

— Дай. Это моя подруга, не твоя.

Опять помехи и теперь Алена начинает вводить в курс: — Она винит во всём тебя. Что якобы ты её с диким рассорила. Не хочет ни с кем разговаривать кроме тебя. Мне можно на битву экстрасенсов идти. Я же говорила тебе, что он ее бросил, - довольно заканчивает.

Насколько быстро могу - бегу по лестнице.

Залетаю в квартиру, хватаю кошелёк и закрыв дверь, мчусь на улицу.

— Алён, я через двадцать минут буду.

Роясь в портмоне, натыкаюсь на визитку.

— Такси будешь дольше ждать, - сомневается она.

— Постараюсь уложиться. У меня есть таксист, который может и не откажет. Я попробую ему позвонить. Давай. Пока.

Сбрасываю вызов, набираю номер Ивана Петровича и через несколько гудков мне улыбается удача.

— Да?

— Извините. Вы меня наверняка не помните. Вы дали мне визитку...

— Девочка, которую я подвозил к школе? - на удивление вспоминает дедушка.

— Да.

— Тебе нужна помощь?

— Вы не могли бы снова подвезти меня к эдему? Я стою около своего дома. Ну, помните, откуда вы меня забирали. И я заплачу вам, конечно, - добавляю, не рассчитывая на благотворительность, да и не нуждаясь в ней.

— Хорошо, девочка. Всё равно недалеко нахожусь.

Мне просто сказочно везёт.

— Через десять минут подъеду.

— Хорошо. Спасибо, - заранее благодарю.

Иван Петрович что-то промычал и отключился.

Опять набираю Алёну, чтобы время зря не разбазаривать

— Да?

— Рассказывай, что случилось. Я такси жду.

— Откуда я знаю?! Может, у неё нервный срыв. Ходит по крыше, распивая бутылку вина. Весь преподавательский состав вышел на улицу. Ученики так же на зрелище дивное поглядеть выбежали. Преимущественно старших и средних классов. Младшие спят. Но и без них толпень - не продохнуть.

Вопросов по мере повествования всё больше, но я не перебиваю.

— Мы теперь стоим и следим за развитием. Фаинка Викторовна пытается с Адамцевой бороться.

— В буквально смысле? - смешу я Свиридова.

Алёна захохотала вместе с ним.

Обиделась на них обоих.

— Не. Не в буквальном, - отсмеялась таки одноклассница.

— Хотя это было бы круто. Можно даже, как я тебе недавно предлагала, людей на это зрелище провести за деньги. Я бы сценарий написала...М-м. Что-то типа: это был опасный бой. Ученица старших классов, змея Фаиновна и бутылка вина. Кто победит? Классно, а?

— Угу. Классно. Дальше что было?

— Ну, а что дальше? - немного грустнеет Колесникова, что я не оценила её перл.

— Чтобы змеиновна не делала и как бы не угрожала, Ленка не спускается. Говорит, чтобы ты к ней пришла.

Чем-то захрустев, девчонка замолкает.

— Не говори мне, что ты попкорн ешь, - прикрываю глаза.

— Не скажу.

— Но ты его ешь?

— Не скажу.

— Алёна!

— Ну, ем. И что?! Не я на крыше танцую - могу и поесть. У нас вообще-то свидание с Максом было. В кино на задних рядах сидели. Но ломанулись, когда в группе кто-то видео выложил с пьяной Адамцевей. Она в ультимативной форме просила привести ей тебя. Пусть мы и...- странная заминка. Алёна прочищает горло.

—...фильм не глянули. Но не лишать же себя и вкусного попкорна.

Длинное бибиканье отрывает меня от жеста рука-лицо.

О.

Дедушка-таксист подъехал.

Быстро он.

— Я скоро примчусь. Стойте там.

— Мы стоим, стоим. Поспеши, переговорщица вынужденная. Иначе наша «недосамоубийца» упьётся вдрызг и уснёт. Или в крайнем случае размажется тонким слоем о кладку.

Алёна первая заканчивает звонок, лишая меня лишних телодвижений.

Подбежав к машине, вспоминаю, что зарекалась на ней не ездить.

Но попав в салон и поздоровавшись, успокаиваю себя, что последний разок погоды не сделает.

Главное, чтобы последний был по своему желанию. А не по причине того, что драндулет по дороге разлетится.

Ты-ды-нь-рынь. Ты-ды-рынь. Family, family* - песня.

Migos, KAROL G, Snoop Dogg & Rock Mafia — My Family

6

— Спасибо вам, - рассыпаюсь в любезностях, когда мы останавливаемся у ворот.

Отдаю деньги, но Иван Петрович не принимает их.

— Оставь, оставь себе, девочка. Не нужно.

— Но я должна заплатить. Вы своевременно приехали. И меня довезли, быстрее не придумаешь, - тараторю.

Я успела за двадцать пять минут!

Говоря Алёне, что смогу до конца в это и сама не верила. Но вышло.

Совсем немножко не уложилась.

— Можешь мне другим способом помочь. Но не думаю, что согласишься, - без налёта чего-то неправильного, выдвигает предложение водитель.

— Вы о чём? С чем-то незаконным помочь?

— Боже упаси. Боже упаси, - открещивает мужчина. — Я всего-то переоценил себя и не смог успеть вовремя в своей основной работе. Мне очень нужна помощь, чтобы привести в порядок оранжерею.

— Оранжерею?

— Да. Я работаю садовником, девочка, - смотрит на меня чуть щурясь, из-за кустистых бровей, дедушка.

— Таксистом же подрабатываю.

И замолчав, ждёт, что я скажу.

Но душу одолевают сомнения.

— Простите. Я не могу. Давайте, я вам лучше заплачу, - тянусь к кошельку.

— Боишься, что я нехороший человек? - зорко подмечает моё состояние Иван Петрович.

Виновато увожу глаза в сторону.

Но дедушка не злится.

По-доброму улыбаясь, озвучивает ботанический сад, что находится при вузе, моей мечты.

Вбиваю в строку поиска название.

И действительно нахожу красивые картинки ботаники.

Адрес совпал циферка в циферку.

Оранжерия имела солидный вид. То бишь не какое-то там ИП.

Значит я слишком мнительная?

Наверное, Иван Петрович не врёт.

Может же быть такое, что он попал в затруднительную ситуацию.

— Когда вам нужно помочь?

— Желательно, завтра.

— Но завтра я учусь.

— Приходи сразу после учёбы. Я оставлю для тебя пропуск. На…

— Меня Варя зовут.

— Хорошо, Варя. Скажу, что придёт моя внучка. Тебя пропустят...Но, кажется, ты спешила. Помнишь? Наш разговор тебя не задерживает?

— Ой, да. Точно, - отгибаю ручку.

— Спасибо вам, - склоняюсь на улице к окну.

Дедушка машет рукой, типа: «не стоит, не стоит благодарностей», и выруливает на дорогу.

В этот раз обошлось без жалости.

Ы. Переполошившись, вспоминаю, что надо бежать. Бежать надо.

Засунув кошелёк в куртку дикого. Туда же «утрамбовываю» телефон.

Вжикнув молнией, чтобы лишний раз не вдыхать «грозу», распахиваю полы и беру старт.

Первое, что вижу примчавшись к школе - парочку свою сумасбродную.

Свиридов и Алёнка предусмотрительно стояли вдали ото всех.

Максим обнимал её сзади за талию и о чём-то с ней шептался, поглядывая на школу. Алёна же облокотившись на него, увлечённо хрумкала попкорн из большого ведра, что заботливо для неё он же и держал.

Приблизилась к ним, когда она уже начала и Свиридова с рук кормить.

— Варька. Ух, ты, - восторгается одноклассница, заметив первая, что я подхожу. — Я думала позже приедешь.

— Куртка Артёма, - жуя кукурузу, подмечает её парень, который, видимо, прирождённый детектив.

— О. Действительно,- соглашается с ним подруга.

Потрясённо ахаю.

— Вы откуда знаете, что его?

— Кренделева... - пугает Фаина Викторовна, вылезшая вероятно из кустов. —...на крышу иди. Хватит разговоров.

— Фаина Викторовна... - пытаюсь устоять и не упасть. —...я пойду куда скажете, но, пожалуйста, отпустите вы куртку.

— Иисусе! Откуда она появилась? - шепчет оставшаяся позади Алёна.

— Сам в шоке. Из под земли вылезла?! - иронизирует в ответ Макс. — Может Артёму позвонить? Как думаешь?! Пусть мчится. Его же бывшая и нынешняя сейчас в смертельной схватке сойдутся.

Хотела крикнуть, что не надо и, что никакая я не нынешняя.

Но в беседу вступать не могу, так как единственное, что успеваю - бежать за зам.директором.

— Фаина Викторовна, а вы уверены, что я там нужна? Вы не знаете, но у нас с Леной конфликт и... - осекаюсь из-за свирепого взора из под очков.

— Варвара, ты думаешь мы глупцы?! Ситуация под контролем. Твоя задача потянуть немного время. Но от края крыши не отводить её. Понятно?

— Честно, не очень.

Поднимаясь по лестнице, пытаюсь вспомнить упражнение для развития ума.

Сомнения закрадываются, что это не люди плохо объясняют, а я их не могу понять.

— Всё. Давай. Не плошай.

Фаина Викторовна пихает меня к двери и развернувшись, уходит.

Влетев в железный проём, отлетаю от него. Еле открываю дверь и захожу на крышу.

Оглядываюсь.

Ну, ничего.

Я думала реально по черепице гулять буду, а тут цивилизованно.

Если не считать Адамцевей, что смотрит, будто я у неё самое дорогое отняла…а. Да.

— Лен, - осторожно начинаю.

— Не подходи, - наставляет на меня бутылку блондинка. — Стой там и слушай.

— Хорошо. Я слушаю, слушаю, - выставляю перед собой руки.

— Но можно подойду не-е-много поближе? Тебя плохо слышно от двери.

На лице Адамцевой появляется растерянное выражение.

— Л-ладно. Подходи.

Делаю осторожные шажки.

Я проклята. Кем-то проклята, думаю, шагая и шагая.

Почему из-за появления дикого, моя жизнь превратилась в боевик с элементами комедии?

Между нами с Леной остаётся метр-два, когда она истерично кричит: — Всё. Стой. Хватит.

— Ты хотела поговорить. Что случилось? - глупость несусветную спрашиваю.

И так же понятно что...вернее, кто с ней приключился.

Лицо Лены мигом окрашивается агрессией.

— Ты увела его. И ты должна…

...расплатиться кровью, заканчиваю про себя грустно.

— Кого? - специально сбиваю мажорку с толку.

— Артёма, - озадачивает та.

— А. Его, - отыгрываю озарение на все двести. — Не. Не уводила, - пожимаю плечами, уводя глаза вниз и…

Он супермен, что ли?

Как успел приехать за пятнадцать минут?

Открыв рот, наблюдаю за тем, как дикий снимает шлем.

К нему подбегает Алёна, что-то объясняет, размахивая руками.

Парень поднимает голову смотрит прямо на меня. Хотя скорее виновато моё бурное воображение - для него я больше напоминаю человечка-муравьечка.

— Куда смотришь? - пьяное мямление Адамцевой заставляет повернуться к ней.

Не могу больше палиться - надо сосредоточиться.

— Лен, - уговариваю, стоя в нескольких метрах.

— Давай ты сойдёшь с края и мы поговорим. Я тебе всё объясню. Не нужен мне дикий. Хочешь я помогу тебе его вернуть?

Эта запутавшаяся девчонка с надеждой поднимает на меня большие глаза.

— Правда поможешь?

— Правда, - улыбаюсь кристально честно.

Хоть бы она завтра не вспомнила о моём обещании и не полезла снова куда-нибудь.

— Нет. Ты врёшь! - видит пьяная вдрызг нечто во мне, что заставляет её засомневаться.

— Я ему не нужна, а он мне нужен…очень. Я спрыгну, - отступает к краю она.

С ужасом мотаю головой.

— Лен. Лен. Ты нужна ему. Нужна. Иди сюда.

— Тёма поймёт, что я его люблю, если я спрыгну. Поймёт же? И вернётся? Да? - обезумела вконец «недосамоубийца», которая с секунды на секунду уберёт приставку «недо».

Знакомая спина закрывает меня от девушки.

— Какая ты конченная дура, - устало цедит возникшей из ниоткуда дикий.

Я?

Вроде не мне говорит. Или мне?

— Из-за тебя пришлось на такое пойти, курица ты общипанная.

Отхожу чуть влево и затаив дыхание, слежу за тем, как Артём идёт по парапету к Адамцевой.

— Тё-ём, - тянет она к нему руки жалко.

— «Хренём». Ты подумала о родителях, клуша?! Из-за меня хотела полетать? - нехорошо улыбается «Хренём».

— Тогда, идиотка, давай я тебе этот полёт устрою!

Посмотрев вниз, он не сказав больше ни слова, смотрящей на него с надеждой девчонке, толкнул её.

Взмахнув руками, Адамцева выбрасывает бутылку. Она красочно летит вниз.

Слышится звук битого стекла, но самое страшное не это.

Самое ужасное, что девушка с визгом срывается вниз, а ещё страшнее то, что дикий посмотрев вниз, ярко этому улыбнулся.

7

Жду криков и визгов, а их нет.

Артём спрыгивает ко мне.

Футболка благодаря порыву ветра обнажает кусочек стального торса.

Отвожу глаза, но выдержка оставляет желать лучшего. Не стерпев и пару секундочек, возращаю их.

Дикий высматривая на мне что-то, развязно поправляет волосы.

Быть может ему ободок подарить?

— Ты без меня спокойно прожить не в силах? - психует.

— Почитала бы книжку. Фильм посмотрела. Без тебя бы порешали. Но это не для тебя. Да, Варя? Надо в самую гущу событий лезть? - разоряется.

Чешу ногу второй.

Артём с иронией выгибает бровь.

Зачесалась что-то, - оправдываюсь зачем-то.

— Давай почешу? - глумится.

— Не надо. Не надо. Спасибо, - чуть ли не в пояс кланяюсь. — Я пойду. Завтра трудный день. Надо выспаться.

Хочу прошмыгнуть мимо, мимо и прямо в дверь. Желательно, чтобы она была в этом момент открыта.

Но мысля-червячок закрадывается - я же не люблю недосказанность. Она очень спать мешает.

— Знаешь, я тут подумала. Не надо мне ничего рассказывать. Неважно зачем вы с Ледовым за мной хвостиком ходили. Но прошу давай не будем больше общаться? А? Очень прошу.

Артём помрачнев, хочет подойти.

Испуганно увеличиваю между нами «шажочки».

И Дикой нежданно - негаданно, совершено непредсказуемо срывается с места.

С криками сумасшедшей ослихи убегаю от него.

Пробежали круг, второй, третий. На четвёртый закололо в боку, я забежала за какую-то хреновину прямоугольную. Артём ко мне, я - вокруг неё.

— Да жива она. Жива, - орёт.

М-м. Как я ему завидую. Как завидую.

Такая физическая форма.

Не запыхался и капелюшечку.

— Я знаю, что жива, - сумела таки отдышаться.

— Тогда что с тобой? Оправдываешь свою природу?

— Какую природу? - держу я на «прицеле» вроде безмятежного парня.

Или он хочет, чтобы я думала, что он безмятежен?

Погасит во мне настороженность, строя из себя прохожего, который решил тут по крыше прогуляться. И поймает, когда я расслаблю хлебобулочные?

Да? Да? Да?

— Мышиную. Мы в «Тома и Джерри» играем?

Понятненько. Опять приплёл сюда прозвище дурацкое.

— Артём, а, Артём!

— Что? - немного обалдевает он.

— Если думаешь, что я от тебя бегаю, потому что боюсь - «раздумай». Ты мне просто неинтересен.

— Повтори-ка, - угрожающе просит дикий.

— Повторить? Что ты мне неинтересен? Ты мне неинтересен. Из-за тебя, бешеной собаки, девушка чуть с крыши…тьфу. Она не чуть, а реально с крыши упала, - повышаю годос. — Адамцева! Из-за тебя! Упала! С крыши! - машу руками.

— И? - лениво щурится от света ламп парень. — Я её туда запихнул?

— Ты её не запихивал. Но сделал так, чтобы она залезла. И толкнул её, кстати, тоже ты.

— Для её же блага.

— Хорошее оправдание.

— Ты понимаешь что могло бы произойти, если я бы вовремя не успел? Поверь, так бы чётко, как я её, она бы тебя в полёт не отправила. С твоим везением, ты бы уже в церкви отпивалась, а Ленка бы немножко поиспытывала вину и...Чего я тебе это всё рассказываю? - озадачивает Артём.

Не знаю.

Но я внимательно слушаю.

— Ты же бесчувственное создание.

Неправда.

— Что объясняй, что на флейте играй.

— А ты на флейте играть умеешь? - конкретизирую, в прострации находясь.

— Умею. Ночи на пролёт «дудю», - улыбается нагло демон чёртов.

— Неправильно сказал.

— Я знаю, что неправильно, но зато тебя запутал, - парень совершает рывок.

Заверещав, опять мчусь по крыше от него.

— Не беги за мной. Я не горю желанием из-за тебя самоубиваться, - кричу ему, не оглядываясь, чтобы не упасть.

— Скорее я самоубьюсь, новенькая.

— Из-за неразделенной любви опять скажешь? - забегаю за другую штуку-дрюку.

Снова немного кружим, пока до издевателя, сотого уровня, не доходит, что я его обхитрила.

— Не-е-ет, - тянет саркастически он. — Не из-за неё.

— Просто приму решение выпилиться гуманее. Чтобы не мучиться от того, что ты мне мозг вынесешь. Или другой вариант - скинусь, когда не смогу больше волноваться, за такую дуру, как ты, - срывается взбешённый дикий на последних словах.

— Зачем кричать? - укоряю его. — Аж в ушах зазвенело.

— Ребятусики, вы живы? - осторожный голос Колесниковой не даёт Артёму что-то сказать.

Оно и хорошо, что не даёт.

— Живы, - облегчённо выдыхает Алёна, увидев нас, «нажатых на паузу».

Обходит дикого, не сводящего с меня своих глазёнок притягательных.

И тряся меня, как погрумешку, восторгается: — Варька, я засняла полёт нашей звезды. Уписаться можно от смеха.

Ага. Очень интересно.

Делаю вид, что смотрю видео.

Щелчок.

Вопросительно вскидываюсь на Артёма.

Сжав кулак, он большим пальцем указывает себе за спину.

Пошли, читаю по губам.

Отрицательно мотаю головой.

Пойдём, пойдём, умасливает маньяк.

Алёна тем временем крутит мне видео, но я и так примерно представляю, как происходит операция по спасению из «горящих» домов.

И то, что Лена визжала, а приземлившись на НСП*, разрыдалась, зовя маму, для меня ни капельки не смешно.

Колесниковой внезапно приходит оповещение и видео обрывается.

— Ой, Варька. Представляешь. Мы можем успеть на последний сеанс. Побегу тогда. Да? - отпрашивается у меня, будто я ей могу запретить.

— Ага. Иди, - разрешаю.

Что ж клинит то меня на моём бешеном соседе?

Напечатав что-то в телефоне, он опять опаляет недовольством.

Делаю вид, что в упор его не вижу.

— Хорошо. Я после тебе позвоню, - убегает Алёнка с крыши, «протреся» последний раз мою руку.

Ой-ё-ёй.

Не надо было, не надо было её отпускать.

Дикий от слов к делу перешёл как раз, когда она ушла. Всё-таки обрался что-то делать.

— Как достало, что тебе по сто раз нужно повторять. Пошли! - немного раздражённенько пыхтит.

— Куда пошли?

— На месте узнаешь куда, - не объясняет ничего сатана в джинсах от «кульвин дуйн».

— Тогда не пойду.

Артём не стал что-либо доказывать или угрожать - он просто закинул меня на плечо.

— Отпусти. Никуда я не поеду, - болтаюсь червяком.

— Да. Да. Никуда не поедешь. Хорошо, - выводит из себя, звуком печатающей клавиатуры.

Он вообще каждой частичкой себя выводит. Поразительно талант к «выводительству».

— Але оп! Аккуратнее, не ушибись, - ставит меня на траву спустя пару минут.

— Ты дрессируешь меня? Что за «але оп»?

Артём улыбнувшись, пожимает плечами своими могучими и опять упускает вопрос.

Тянется к пакету, что лежит на мотоцикле.

— Как знал, что пригодится, - с энтузиазмом говорит. — Хорошо, что подвезли вовремя, - жестом фокусника, достаёт женский шлем.

— Не-е-ет, - догадываюсь я, что меня ждёт.

— Твоё «нет» звучит как «да». Давай, мышонок, не заставляй принимать по отношению к тебе карательные меры.

— Какие меры? Ты о чём? - почему-то смотрю на губы, красиво очерченные самой природой.

Посланник ада вроде не считав о чём я думаю, вытаскивает телефон из заднего кармана джинс. Секунду ищет что-то и поворачивает ко мне экран.

А на нём - мама мышонка. И номер.

Угу.

Нахлобучиваю шлем, чтобы скрыть зарозовевшие щёки.

Обломись, извращенка-Варвара.

НСП - натянутое натяжное спасательное полотно

8

Дикий как-то незаметно оказывается на байке.

— Давай. Запрыгивай, - заводит мотор.

Колеблюсь.

— Просто доверься мне, - видит это Артём.

— Куда запрыгивать?

— Лучше назад, но можешь и на меня, - играет выразительно бровями.

— Иди ты со своими шуточками несмешными, - ворчу и с пятой попытки, усаживаюсь на железного монстра.

— Идти? Куда? - дразнит невозможный.

— Желательно куда-нибудь далеко и надолго.

— Прости. «Куда-нибудь далеко и надолго» - это только вместе с тобой... Прекрати держаться за бак, - оглядывается на меня.

— Но за что мне тогда держаться? - недоуменно обвожу глазами пространство вокруг.

До слуха долетает усталый вдох.

— Подумай, Варь. Подумай. Я подожду. Можем лагерь разбить. Хочешь?

И опять что-то кому-то печатает.

— За тебя держаться я не буду, - упрямлюсь.

Жаль - упрямство за шлемом не видать особо.

— Даже не уговаривай.

— Не буду. Хорошо, - мычит согласно, упорно переписываясь.

— Время есть. Посидим. Через пару минут озарение на тебя снизойдёт и ты поймёшь, что слететь с мотоцикла - смертельно процентов на шестьдесят. А вот держаться за меня - где-то... - дикий меланхолично чешет костяшками скулу.—...двадцать.

Осторожно заглядываю ему через плечо.

Действительно переписка…

Карие глаза предупреждающее обжигают.

— Ой, - пищу.

— Ой? - наклоняется ко мне Артём, намеренно пугая.

— Ой-ё-ё-ёй, - повторяю, отклоняясь назад.

— Любопытство сгубило ни одного мышонка, Варя, - погасив экран, убирает он айфон и отворачивается.

Перекрестившись, выдыхаю, как внезапненько мои безвольные руки резко кладут себе на пояс.

Артём надевает шлем.

Пока он это делает, привожу в норму свой дух, что впал в кому.

Ворота распахиваются, пропуская скорую. И именно этот момент сумасшедший, и избирает, чтобы степенно выехать.

Зря волновалась. Оказывается ничего страшного...

Нет. Страшно.

Страшно всё-таки.

Ошибкой было - предполагать, что мы медленно будем двигаться до победного.

Стоило выехать на дорогу, байк набрал невменяемую скорость, заставляя мои руки, намертво приклеиться к тому, кто скорее всего меня и угробит.

***

Мы останавливаемся.

Пытаюсь разжать руки, но из-за пережитого и из-за огромного особняка рядом - не выходит.

Настолько большого, что я где-то с минуту, открыв рот, разглядывала эту громадину.

— Варь, мне бы встать, - стучит по моим костяшкам подушечками пальцев дикий. — И тебе не помешало бы.

— Ах, да. Извини, - расцепляю руки, которые держала замком и сваливаюсь с мотоцикла, изящным мешком.

Дикий стекает следом, но отличие между нами в том, что он сделал это реально грациозно.

Парень немного недовольно выдвигает подножку и оставляет мотоцикл стоять рядом с домом.

Сам же тянет меня к нему.

— Что случилось? - беспокоюсь, когда по лицу дикого, как судорога проходит.

— Ты оглушила меня писком. Нужно немного времени, чтобы прийти в себя, - увиливает, не дойдя совсем немного.

Плетусь за ним, теряясь в догадках куда и приехали.

Но Артём недовольный тем, что я взяла на себя роль зомби, возвращается, берёт за плечи и помогает прибавить ходу. — Давай, давай, старушка моя.

— Отстань, - ворчу на него.

Но мы уже дошли и невозможный нажал на дверной звонок. Появилась другая проблема - более важная и очень волнующая.

— Артём? - осторожничаю.

— Да? - всё обнимает он меня, но теперь за талию. — Внимаю тебе, Варька.

— Куда мы приехали?

— Как куда? Я тебя с отцом знакомить привёз.

— Т-т-т-ты, - бледнею.

Дверь распахивается и я не успеваю высказать всё-всё, что в душе заклубилось.

— Артём? - удивляется приятный мужской голос.

— Отец, познакомься. Моя девушка - Варя, - сразу, без подготовки вываливает на отца новую информацию.

Но «девушка Варя» не знакомится. Она лишь на собаку бешенную смотрит и не понимает за что ей это.

Какой позор. Стыдобища.

— Варя, а это мой отец...- немножко недоумевает Артём чего я кроважадно тяну руки к его шее.

Но быстро смекает и не давая мне его слегоньца придушить, тараторит дальше: —...Виктор Иванович. Кстати, отец, забавный факт - у вас с мамой Вари невероятное совпадение в Ф.И.О, - паясничает ужасный человек.

— Добрый вечер, - сгораю от стыда.

— Привет Варя, - с запинкой здоровается папа Артёма.

Мы явно оторвали его от банных процедур. Волосы мокрые, рубашка криво застёгнута и штаны домашние - не особо подходили к ней.

Но спасибо, что он одет. Как я рада, что он одет.

Было бы хуже, если он встретил нас в одном полотенце.

Случись данная ситуация, уверенна я бы простым шоком не отделалась. Минимум ПТСР* заимела бы.

ПТСР - Посттравматическое стрессовое расстройство

9

— Варя, а где ты учишься? - стальной тон Виктора Ивановича раздался настолько непредсказуемо, что я не донесла стакан до рта.

Расплескала его содержимое вокруг себя и опять скончалась от позора.

Артём вытерев салфеткой расползающуюся по столу кляксу, подливает мне из графина сок.

— Пей, пей, - вставляет в мою дрожащую ручонку бокал.

— С-спасибо…я...я...

Тёплые пальцы находят под столом мои ледяные и незаметно сжимают их.

Удивлённо смотрю на дикого, а он безмятежно наливает себе фрэш. И делает вид, что очень этим занятием увлечён.

—...в эдэме учусь, Виктор Иванович, - говорю, когда и бизнесмен сконцентрировался на сыне.

В принципе, Артёму по боку, что на него уставились. Но мне самой не хочется показаться умственно отсталой.

— М-гм. М-гм, - давит на нас недовольством мужчина.

Стало неуютно, но это мне. Артёму очевидно всё нипочём и выражение: «море по колено» - это про него.

— Отец, что за «м-гм»? Ты чем-то недоволен? - ведёт он игру, известную одному ему.

И опять - сначала нарезает филе-миньон(?) мне, ставит тарелку передо мной же. И машет вилкой перед лицом.

Тормознуто принимаю её. Улыбнувшись лучисто, парень приступает к своей рыбе.

И Дикой не выдерживает

— На пару слов, Артём, - командует, скривившись от звука ножа о тарелку.

Или от сына, что проявляет больше участия к сёмге чем к нему.

Наверное...хотя не наверное, а так оно и есть. Из-за того, что я тут место в доме бизнесмена занимаю - действовать открыто и высказать накипевшее при мне, Виктор Иванович не может.

Потому недовольно поднявшись, уходит.

— Варь, ешь. Ирина Николаевна очень вкусно готовит, - вспоминает Артём своего личного повара - милую женщину, лет сорока на вид, и с азартом встаёт за папой.

Но я не то, что есть...вдох полной грудью смогла сделать только, когда безумная семейка ушла.

Хотела попробовать салат, как вдруг до меня удачно долетает: — Ты кого в дом привёл? Совсем с ума сошёл? - и я опять лишаюсь спокойствия.

Наверное, моё везение перебежало на отметку - «не везёт, не везёт. О. Один раз повезло», потому и удастся вот подслушать.

— Ты сам хотел найти мне невесту. Варя - единственный вариант, который я приемлю.

Локаторы навострены, но, как Колесникова, есть во время чего-то эдакого - я не могу. Так что тарелку и стакан от себя отодвигаю.

Не факт, что у меня кусок поперёк горла не встанет вовремя прослушивания преинтереснейшего диало...га.

О-А.

А-О.

До черепной коробки доходит смысл сказанного.

Невеста?

Я невеста?

Как невеста?

Почему?

— Несносный мальчишка, - тоже не понимает Виктор Иванович выбор сыночка. — Говорил Вике, чтобы не жалела тебя. Пороли бы с детства и может выросло бы, что путное...

— Не смей произносить. Её. Имя. Ты недостоин упоминать её, - взбешенный тон дикого, заставляет подскочить на ноги.

Никогда не слышала, чтобы у него был такой тон. Бежать успокаивать?

Он же не ударит своего отца?

— Как скажешь, как скажешь, сын. Но твою Варю я не приму. Можешь даже не надеяться.

— А твоих хороших девочек я даже рассматривать не буду. Можешь на них сам жениться, па-па, - издевается интонационно дикий.

— Пожалей девочку, Артём. Тебе она скоро надоест. Ладно девочки, с которыми ты раньше встречался. Они всё из состоятельных семей. А эта Варя...

— Что?

— Сможет она пережить, когда ты её лишишь роскошной жизни? Хочешь поставить себе штамп в паспорте - твоё дело. Но твой брак ты знаешь зачем мне нужен.

— Угу. Знаю. Чтобы приумножить твой и так немаленький капитал. Отец, тебе нормально вообще? Ты из-за своих денег мать загубил. Теперь за меня принялся, - повышает голос Артём.

— Тихо ты. Никто её не губил. Она знала на что шла.

— Бесполезно вести с тобой разговор. В тебе нет ничего святого.

— Во мне? Разумеется, нет. Я и не скрывал этого. Но ты сам, Артём, лучше меня?

— Уж свою жену я не стал бы уб*вать.

— Никто не уб*вал Вику. Хватит. Ты не знаешь как дело было…

— Просвети же меня. Или что? Подчищать за тобой я взрослый, а узнать тайну смерти матери - маленький. Да?

Сумасшедшая семейка и угораздило меня.

Мелкими перебежками продвигаюсь к двери, но в щелку вижу, что и старший, и младший стоят в гостиной.

Провожу ладонью по лицу.

Ы-ы-ы.

О. Выцепляю из интерьера окно.

Подбежав к нему, распахиваю створки.

Невысоко.

И даже лестница стоит.

Кто её оставил и для чего - не знаю, но спасибо этому доброму человеку.

Прямо несказанно везёт сегодня.

Переругивания до сих пор были слышны, так что не боясь своего обнаружения, осторожно нащупываю ступнёй стремянку. Аккуратно вылезаю.

При спуске, она немного поскрипывала и трещала, но удача всё ещё была при мне. Сошла на землю целой и невредимой…почти.

С ужасом осознаю во что превратились мои руки.

Ы-хы.

Для ремонтных работ лесенка то стояла.

И обо что мне теперь их вытирать?

Не о куртку же дикого, что так и красуется на мне.

— Варя! - раздаётся крик из дома.

Шуганувшись, забегала, замельтешила.

Входная дверь распахивается, а я чудом успеваю залезть в кусты.

— Ты её из дурдома привёз? - лениво предполагает Виктор Иванович.

— Помолчи... Ва-ря! Выходи по-хорошему. Обещаю я не сильно тебя накажу, - злится мажор.

И кто после этого выйдет? Не ту стратегию выбрал, Артёмушка.

— Может прекратишь перед отцом о ваших играх говорить? Мерзость.

Артём подходит к тому месту, где я присев, не отсвечиваю.

— Уши заткни и иди в дом, - кричит мажор взбешённо.

— Да щас. И самое веселье пропустить? - доказывает Виктор Иванович, что он и правда отец дикого.

10

— Варь, я вижу твою обувь, - пугает мой заядлый пугатель.

— Вылезай. Не переживай, никто смеяться не будем. Все мы иногда совершаем глупости. Я вот тебя одну оставил, теперь из кустов тащу, как репка дедку.

Шмыгая носом, выползаю.

Присев на корточки рядом, дикий контролировал, чтобы я опять куда-нибудь не провалилась. Но ничем не показывал, что разочаровался в моих умственные способностях.

Но я в них разочаровалась, а он…нет. Заботливо поднимает меня и доводит до скамейки-качелей.

— У нас ацетон есть? - обращается к отцу.

— Был где-то в гараже. Пойду - гляну, - сочувствует даже Виктор Иванович моим серо-чёрным рукам.

— Не отмоется теперь, - причитаю, когда он уходит.

На глазах закипают слёзы.

— Не плачь. Ототру я тебе твои ладошки, - бережно оценивает Артём объём работы.

— Что? Испугалась, что мы тебя зажарим и съедим на завтрак? - пытается прояснить картину.

Садится рядом, так и удерживая мои руки на весу, чтобы я не испачкала себе дополнительно что-нибудь.

— Просто...я ничего не понимаю.

— Варь, - снисходительно хмыкает дикий.

— Я вот тоже многого не понимаю. Как построить ракету. Как лечить рак. Как искоренить бедность в мире. Одни ли мы во вселенной. Дофига всего не понимаю, но чё-то выбираю двери, а не стремянки.

— Я не по этим причинам решила сбежать, - охомячиваюсь.

— А из-за чего тогда?

— Зачем ты меня привёз к папе? - пропускаю мимо ушей вопрос. — Какая я тебе невеста? Что творится, Артём?

— В глобальном плане - планета перенаселена, экология страдает и…

— Не в глобальном плане.

— НЕ в глобальном плане и не знаю с чего начать, - привычно усмехается парень.

— Начни с начала, - советую.

— Хорошо, - исподлобья глянув на меня, сдувает чёлку. — Помнишь нашу первую встречу?

— Помню. Как могу забыть?!

— Тогда я не знал, что ты - та девушка, которой нас попросили докучать. Смешно, но...- фыркает над самим собой.

—...с первой встречи появилось желание защищать тебя.

— Защищать?! Это ты очкариком обзывая защищал?

— Раздвоение личности ни у одной тебя. Не сразу распознал, что чувствую к тебе.

— Кто вас попросил мне докучать? - произношу одно, а хочу другое.

А сейчас...сейчас что ты чувствуешь ко мне?

Но Виктор Иванович, выйдя из-за дома, не дал нам договорить.

— Держи, - даёт сыну банку с ацетоном и ватные диски.

— У тебя в гараже и диски есть? - удивляет тот, забирая бутылку и откупоривая её.

Морщусь от сильного запаха.

— У меня всё есть. Варя, после того, как мой умелец-сын, тебя ототрёт.

Артём не удержавшись, заржал, но под моим выразительным взглядом, осёкся.

— Хорошо. Извини. Но забавно же? - довольно живенько стирает краску с первой ладони.

Может и забавно. Не могу знать.

Чувство юмора от лазанья по дому атрофировалась.

— Говорите, говорите, Виктор Иванович, - прицепляю на губы вымученную улыбку.

— Тебя подвезти или такси вызвать? Как тебе будет удобнее?

— Ей будет удобнее в моей комнате остаться, отец, - влезает Артём.

— Как скажешь, сын, как скажешь, - повторяет Виктор Иванович реплику, сказанную недавно собой же. — Попрошу тогда Марию прибраться у тебя. Ты дома не был давненько - запылилась комната.

— Спасибо, - не замечает дикий, что я засвищу от ярости, как чайник.

Справившись с краской, он выбрасывает в целлофановый пакет диски.

— Пошли спать, - забирает его с собой, чтобы выбросить дома.

— Я в школе посплю, - подлетаю вверх. — Ага? Ага? Хорошо?

— Ага. Ага. Нехорошо, - подражая мне, «нервно» «заправляет» волосы за ухо.

— Вечерним паркуром решила заняться?

— Почему «паркуром»?

— Время позднее. 22:55. Школа скоро закроется. Забыла?

Замолчав, ждёт, что я скажу, но я молчу вместе с ним.

— Нет, - нахожусь, подумав немного. — Ты врёшь. В школу в будние дни ночью не попасть. В выходные же как дети вернуться от родителей?

— Кто будет возвращаться в школу в выходной? Все утром приезжают, переодеваются и идут на занятия.

— Не верю я.

— Могу такси вызвать. Поедешь, постоишь у ворот, поздороваешься с ними. Хочешь?

— Вызывай.

Дикий без сомнений достаёт айфон и эта его решительность заставляет засомневаться.

А что если не откроют мне?

И как я буду?

Уже сейчас окоченела.

Не добьёт ли меня поездочка запланированная?

— Приедет самое быстрое - через час, - ведя пальцем по экрану, бурчит главгад моей жизни. — Будем ждать тут или в дом пойдёт?

— Не будем, - иду на попятный. — Отменяй заказ.

— Отлично, - радуется Артём. — Думал придётся угрожать, - добурчивает себе под нос, но я рядом стою.

Слышу как бы.

— То есть ты с самого начала не хотел помочь мне добраться до школы?

Красноречивый взгляд с высоты своего величия и великолепия - лучше любых слов.

***

— Артём… - зову ушедшего в ванную его.

— Что? - появляется он в проёме.

Вскрикнув, отворачиваюсь.

— Футболка. Футболку одень.

— А. Да. Извини, - скрывается в ванной дикий.

— Надеялся, что ты насчёт совместного принятия душа передумала, - доносится через неё, слегка прикрытую.

— Кто в таком случае о приличиях вспоминает?! Но по твоей реакции видно, что я ошибся.

— Не передумала я. Не передумала. Хотела спросить можно твою футболку взять?

— Бери, бери. Правая дверь у зеркала, - уныло разрешает парень.

Подойдя, открываю.

Гардероб.

Зашла. Огляделась. Нашла полку с футболками.

Призадумалась.

Стоп. Не время о вечном думать.

Выбрав самую длинную, выхожу.

Кровать стояла от ванной дальше всех.

Значит, если дикий выйдет в третий раз - должна успеть прикрыться.

Подойдя, вновь удивляюсь её гигантским размерам.

Но переодеваться и не думать зачем Артёму большая кровать - нужно.

Опасливо посмотрев на дверь, разрешаю себе не идти в гардеробную.

Вроде вода включилась. Успею. Поспешно развязываю веревочки.

— Варь, мне тоже дай. Боюсь, ты второго моего полуголого появления не выдержишь и пусть немощно, но станешь душишь.

Понимаю, что он вышел из ванной. Но вынуждено стою, подняв вверх руки.

Кофточка осталась где-то на уровне подбородка.

Испытала все грани волнения, когда он вместо того, чтобы стеснительно уйти, стал подходить.

Конечно, полная нелепость - дикий и стеснительно уйти.

Ай.

И почему трепет в груди возник?

Близко он и что?!

— Вверх или вниз? - хрипло спрашивает.

— Вниз.

— Значит вверх, - решает.

Ловко выпутав из пуговицы прядь-засранку, Артём стягивает с меня блузку.

11

Дикий

Забрав футболку, лежащую на кровати, немного не рассчитал.

Переборщил с приближением к новенькой.

До усталого мозга с запоздание допёрло, что ходить по комнате в одних джинсах - привычно для одного меня.

Варю же то, что я навис над ней, заставило тоненько запищать и сильно-сильно зажмуриться.

Глупо улыбаюсь.

До чего она милая.

С румянцем и мыслями своими плохими* - самая красивая.

Внутренний конфликт написан прямо на хорошем личике.

Понимаю.

Мысли смелые есть, но смелости- никакой.

Кто бы знал почему мне нравится её эта чистота и наивность.

Потому что в детство отбрасывает?!

Да. Наверное.

Ведь такое счастье мог чувствовать лишь с мамой.

Не думал, что после её смерти, смогу испытывать к кому-то светлые и добрые чувства.

Казалось, и забыл, что они существуют.

Да уж. Светлые...

Кого обманываю?!

Какие они светлые, если ради мышонка я и выгодной для себя девушкой не поскупился?!

Скорее малодостойная одержимость.

— О чём думаешь? - шепчу в маленькое ушко.

Уговариваю себя не замечать миниатюрную хрупкую фигурку, но выходит с трудом.

Не знал, что в простом трикотажном топике девушка может выглядеть столь манящее и притягательно.

Прикрыв глаза на секунду, призываю на помощь волнение. Волноваться в некоторых случаях помогает. Спасает от необдуманных действий.

— Ни о чём, - прикусывает губу Варя.

— Правильно. Не думай, а то начнёт трясти как меня. Ты же не хочешь пойти наповоду у порока?!

— Н-н-нет.

— Ну, вот и не думай, - тяжело дышу.

В комнате кондиционер убрали?

— Руки вверх, - прибавляю в голосе командных ноток.

Напуганный мышонок слушается.

Легко поцеловав её в щёчку, одеваю поло.

Варя опускает руки и открывает напуганные глазёнки.

Скользит, слава всем, лишь ими одними по моему торсу.

Опускается ниже.

Зачарованно поддаюсь к ней.

— Всё...хватило. Я в душ!

Голос сел, но вроде девчонка поняла, что я сказал.

— Чего хватило? - старается сосредоточиться на моём лице.

Но выходит у неё это так же скверно как и у меня, когда одевал её.

Почесав затылок с удивлением разбираюсь в том, что ощущаю.

Неловкость с налётом стеснения.

Они по воздуху передаются?

Оставив Варю около кровати, иду в гардеробную.

Нахожу за чем, собственно говоря, и выходил.

Штаны и футболку.

Но стоит снова появится в спальне, Варя активизируется.

— Артём, чего хватило? Ты о чём?

Хмуро смотрю на неё.

Издевается или правда не понимает?

— Тебя хватило, Ва-ря.

В спину летит тихий смешок.

Получается не такой мой мышонок и наивный?

Закрыв дверь ванной, опускаю голову вниз...

Ладно. Ничего.

Решаемая проблема.

Давно хотел ввести в рутину контрастный душ.

Варя

Мы будем спать вместе? Только спать, да?

Приставать он не будет?

Не будет?

Перед глазами встала картинка обнажённого дикого.

А я не буду?

Упав на кровать лицом вперёд, задрыгала ногами, которые из-за моего положения свисали с края.

Ы-гы-гы.

Гусеницей взбираюсь выше и обнимаю подушку.

Ай, умру в рассвете сил. Ай, не вынесу.

Что-ж мне возмутительно переживательно?

Истерия дошла до такого пика, что, когда Артём закончил с водными процедурами и вышел. Я напугала его тем, что вскочив, чуть не пробила стену рядом с ним.

Немного влево увело и подбежала не к нему, а к ней.

Отжимаюсь рукой, чтобы крепко стоять на обеих ногах и не быть в наклоне.

— Давай я буду спать на диванчике? - предлагаю сбитому с толку моими выкрутасами.

— Это кресло, Варь, - помогает он устаканиться, поддержав за плечо. — Ты миниатюрная, но спать нормально в кресле не сможешь.

— Нет. Ну, а почему? Можно пододвинуть стульчик. Я ноги положу на него. И вот… - подбегаю к кровати и хватаю плед. —…им укроюсь.

Просушивая волосы полотенцем, парень наблюдает за сценкой, что я перед ним разыграла с диким весельем.

— Хочешь будешь одна спать? - внезапно говорит, повесив полотенце на спинку стула.

— А ты?

— Пойду попрошу, чтобы одну из гостевых комнат подготовили.

— Но это же долго будет, - вспоминаю сколько мы ждали пока приберутся здесь.

Где-то час.

Дикий на это время ушёл к отцу. Перетереть какие-то проблемы.

Я же смогла спокойно почитать учебник по истории, что был в телефоне.

Прекрасный был час. Хоть во время него пульс не расколбашивался.

— Обещаешь, что не будешь прикатываться ко мне?

— Варь, я ужасно устал. Ужасно! Могу лишь подержать тебя за ручку, если ты боишься спать на новом месте.

Включает фен и закрыв глаза, сушит волосы, не считая нужным убеждать слишком сильно.

А он действительно устал.

Даже волосы не расчесывает. Видно, что его задача просто высушить их, чтобы не намочить подушку.

На время «жужжания» расправляю кровать.

Артём заканчивает укладку, «я дурачок и этим горжусь», по внутреннему чутью минут за пять.

Легли каждый со своего края, укрылись каждый своим одеялом.

Хлопком Артём вырубил свет.

— Мы как супружеская пара, - не может не сыронизировать.

— Ага. Спокойной ночи, дорогой, - ляпаю и прикусываю язык.

Что ты мелешь, Варя?!

— Сладких снов, мышонок, - не цепляется за мой трёп замученный дикий.

По его дыханию, что стало размеренным, догадываюсь - вырубился.

Глубоко вздохнув, медленно выдыхаю.

И сонливость поймать удаётся. Теперь главное её не упуст…

Плохими - в значении «непристойные»

12

Первым, кого увидела проснувшись, разумеется, стал Артём. И сомнений не было, что могло быть иначе.

Замерев с протянутой к моему плечу рукой, он о чём-то ответственно думал.

— Интересно, - видит, что я открыла глаза так, словно в роду у меня были спецназовцы.

Нет и почему из всех вредных привычек он именно эту надоедливую выбрал?

Скажет полфразы и молчит. Сколько я могу наводящие вопросы задавать?

Зевнув, тру глаза.

Хорошо. Спрошу. Не переломлюсь.

— Что «интересно»?

Перекатываюсь по кровати, чтобы минимизировать и контакт с парнем, и добыть себе жизненно важное - очки.

Одумавшись, Артём отходит, давая возможность нормально встать и забрать их.

— Старался быть тихим, но собираясь, всё же врезался в стул. Грохот стоял - пол дрожал, а ты не проснулась. Но стоило мне подойти…Ты как-то чувствуешь моё приближение?

Надев очки, морщу нос.

Опять вернулся к привычному мне наглому и намекающему постоянно на что-то эдакое дикому.

— Да. Чувствую, - подхватываю бесстыжую манеру речи. — Сразу сердце стучать начинает. Говорит мне: «беги, беги. Опасность. Городской сумасшедший приближается.» Знаешь как устала от этого?

Артём улыбаясь, качает головой.

— Чрезвычайно, - произношу тоном, приготовьтесь, открываю тайну века.

— Не умеешь ты, Варя, распознавать знаки, - строит из себя знатока невозможный. — Оно тебе говорит, что ты в меня начинаешь влюбляться.

— Э-э-э.

— Эгэ. Честно, честно. У меня те же симптомы, поэтому знаю о чём говорю, - невозмутимо вешает балабол лапшу на уши.

— Вижу тебя и сердце начинает выпрыгивать, - засунув руку под футболку, показывает мультяшную сценку «выпрыгивания сердца».

— Чувство стыда у тебя выпрыгнуло давно. Не было желания поймать?

Артём состроив печальное выражение, шаркает ногой, как ребёнок, что втайне от мамы съел мешок конфет. — Оно давно убежало. Скрывается от меня. Не догнать, к сожалению.

Под изломленную бровину, беру дикого за один из пальцев.

Тяну таким образом, чтобы запястье очутилось на уровне моих глаз.

— Сколько? - переполошившись не на шутку, бросаю ставшую ненужной руку.

— Ты почему раньше не разбудил меня? Ы-ы, - хватаюсь за голову. — Господи. На урок опаздываю. Опаздываю. Что делать?

— Тебе ко второму.

— И-и?

— И тебе ко второму, - пытается донести до меня какой-то тайный смысл дикий.

— Я логики твоей не понимаю.

Нашла блузку. Теперь ищу телефон. Артём потянувшись к столу, отдаёт мне его...не стол. Телефон.

Хотя от дикого и торжественную передачу стола можно было ожидать.

— А я твоей. Осталось сорок… - сверяется с часами. —…сорок пять минут. Успеешь. Тем более я тебя подвезу.

Захожу в мессенджер - проверить не написал ли кто за ночь.

Но волновалась одна Колесникова. Мама свято верила, что я в школе.

Хорошо, что Вадим Александрович будет директором до вторника.

Лишь в среду из отпуска вернётся Вероника Анатольевна и вот тогда я не смогу убегать, когда мне вздумается.

Придётся долго и нудно согласовывать с ней любой выход из школы. Так же уведомлять маму и ждать разрешения от неё.

Веселая жизнь начнётся через день. С другой стороны…

— Как прекрасно, что ты вундеркинд, - радуюсь вслух.

Артём застывает с чашкой кофе, но берёт себя в руки и отпивает бодрящий напиток.

— Нам нужно что-то делать с недомолвками, - бросает в воздух.

— Тоже думаешь? - нахожусь в некотором шоке от того, что у нас мысли сходятся.

— Да. К чему было про вундеркинда? - предлагает мне жестом тоже кофейку попить, уловив, что я жадно слежу за его чашкой.

Опасливо приближаюсь, но кофе для меня нет. Нет его.

— Ты мух отгонял? Где вторая чашка? - наезжаю я и опять себя ругаю.

Что-ж за злая я злость?

— Я на дверь махал. Спускаешь по лестнице и сразу выйдешь к кухне. Там кофеварка. Извини, твоих предпочтений я не знаю, а варить сто разных чашек...изматывающе.

Вспомив своё умение находить неприятности...

— Я не умею кофе варить, - улыбаясь, брешу как могу.

— Можешь обычное американо сварить. Без разницы, - улыбаюсь снова, вспомнив так же и свой гендер.

Девочки априори должны быть милее, терпимее и не злиться, как бешеные...собаки.

— Угу. Хорошо. Я сварю, - смсится увлечённо с кем-то Артём.

Посмотрев на его сияющий чистотой и опрятностью вид, сказала спасибо... Не за вид. За будущее кофе... И бочком, бочком, прошмыгнула в нужную дверь.

Ага. Отлично.

Что делать теперь?

Двигаюсь в светлом помещение как юла.

Ни сменной одежды, ни белья, так как не имею привычки с собой трусы таскать. И зубы почистить нечем.

Может пасту пожевать и ополаскивателем воспользоваться?

Лучше, чем ничего.

— В верхнем ящике есть новые щётки. Пакет со сменной одеждой висит на крючке, - кричит дикий, когда я собралась воплотить плоховастенькую идею.

— Сменная одежда? - срываю пакет и сую в него любопытный нос.

Первое, что достала было бюстгальтером. И стоимость его была не как моих - пятьсот рубчиков.

Кручу-верчу красивое нечто.

Нежно-розовое, тактильно приятное кружево. Бесспорно красивое бюстье.

Вторым вытаскиваю трусы. Доставать третье не стала, но вроде оно было из разряда «футболочного» или «рубашечного».

— Артё-ё-ём, - кричу, надрываюсь.

Сразу раздаётся вежливый стук.

— Могу войти?

— Входи, входи.

Ну он и вошёл, и вышел, и опять зашёл.

— Варь, с тобой я прямо переживаю, что до этого никогда не испытывал. Трусами в меня до тебя никто не кидал, - кидает мне в пакет безобразие кружевное.

— Что? - ждёт объяснений.

Задыхаюсь.

Видя, что я хочу крушить и в первую очередь его, дикий удивляя непредсказуемым поведением, обнимает меня и хаотично гладит по волосам.

— А что будет, когда я попрошу тебя его показать? Даже интересно, - сам с собой разговаривает.

— Что значит «показать»? - вырвавшись, угрожающее сощуриваюсь. — Ты его видел.

— Ничего, ничего не значит, - достаёт новую зубную щётку.

— Трудностей больше не должно возникнуть. Я пошёл кофе делать, - наглым образом линяет Артём с поля боя.

Дверь тихо щёлкает, а я не могу убрать с губ дурацкую улыбку

Именно его трусливый побег лишил всего гнева разом.

13

Спускаюсь по лестнице, поправляя платье-рубашку.

Дурочка дурочкой, ругаю себя.

Зачем одела вещи им купленные.

Хотела показать, что при всём своём поведение, ты ценишь его внимание, нашептывает внутри часть меня. Та, что за честность отвечает.

— Встал пораньше, - тихий голос Виктора Ивановича, цементирует ноги. — Ездил за чем-то для неё. Теперь кофе варишь. Играешь в правильного мальчика, сын?

Нет бы зайти и разговор сам по себе прервётся. Нет. Я не могу поступить адекватно.

Выбираю прижаться к стене и ждать, что скажет дикий.

— Пораньше встал...кофе варю… - слышу его грустный голос. — Это не игра в правильного. Моё поведение можно описать одним словом - забота. Знаешь значения этого слова, отец?

— Забота о девчонке, что терпеть тебя не может?! Оставь её в покое и смирись с тем, что ты ей не нужен, - даёт Дикой старший совет. — Иначе будет повторение моей истории.

— О чём ты? - хрипит Артём, тоже уловив нечто важное.

— У нас с твоей матерью была идентичная ситуация. Она - с самой первой нашей встречи, была хорошей и правильной, я был…собой. Итог - тебе известен. Таким, как мы, нужны расчётливые и знающие себе цену. Наивные девочки, что растворяются в любви без остатка нам не...

— Варя. Что ты делаешь? - громкий возглас Ирины Николаевны прерывает разговор на кухне.

Провалиться бы сквозь землю.

Я могу?

Пожалуйста, пусть у меня будет эта способность.

— Я…шнурок завязывала, - пытаюсь убедить вроде добрую женщину, что не грела уши.

Вместе опускаем глаза на мои слипоны без шнуровков.

— Имею ввиду… - чешу одной ногой вторую.

Нервное.

— Загнулась стелька. Поправляла, - хихикаю.

Снова нервное.

— Нехорошо подслушивать, девочка, - осуждает Ирина Николаевна

Поникнув, перестаю глупо оправдываться.

— Простите.

— Что случилось, Ирина? - сухой тон Виктора Ивановича запускает по спине холодок.

Артём шёл за ним. И явно понимал, что случилось, но опять встал на мою защиту, загородив собой от отца.

— Понимаете, Виктор Иванович, - берёт слово экономка.

Коленки дрожат, ладошки вспотели, могу лишь механически хлопать глазами, смотря на рубашку дикого.

Всеми силами пытаюсь не расплакаться. Будет намного хуже, распути я сопли-слюни.

Да и сама виновата. Чего плакать?

Никуда не денешься, придётся расплачиваться за глупые поступки.

Сейчас Ирина Николаевна скажет, что я подслушивала и отец дикого, при нём и при экономке, будет меня четвертовать.

Наверное, и Артёма начнёт позорить за то, что привёл в отчий дом невоспитанную клушу.

— Мы разговаривали. Вы о чём-то другом подумали?

— Отчётливо слышно было: «Варя, что ты делаешь?». В какой разговор можно вставить данную фразу, Ирина?

— Варя, что ты делаешь? Прекрати сутулиться. Вот в такой, - залихватски врёт Ирина Николаевна, нисколечки не робея под тяжёлым взглядом своего работодателя.

— М-гм. М-гм. Ну-ну, - смотрит на настенные часы. — Хорошо. Пойду тогда…делами заниматься. Артём, помнишь о вечере?

— Помню. Хватит уже. Я никогда и ничего не забываю.

Виктор Иванович уходит в одну из дверей. Мы втроём остаёмся.

— А что сегодня у тебя? - дёргаю дикого за рукав.

Артём оценив, что я переоделась, улыбается.

Открывает рот, чтобы сказать что-то, но Ирина Николаевна влезает со своим: — Вечеринка, девочка, будет.

— Вечеринка? - заглючило меня.

А почему тогда Артём помрачнел? Секунду назад ярко улыбался.

— В честь женитьбы.

— Какой? - холодею.

Неужели…

— Мой отец женился, - вносит ясность Артём и кривится. — Пойдём, Варь, - уводит насильно.

— До вечера, девочка, - прощается со мной экономка.

— До свидания... Да постой. Подожди. Помедленнее, ё-моё, - бегу, еле поспеваю.

Но Артём прёт, как локомотив. У выхода напялил на меня женский пуховик и опять начался бег с препятствиями.

Лишь у машины остановились, дикий открывает для меня дверь. Послушно сажусь и пока Артём обходит её, глажу воротник.

Что-то мешает и колется.

Но что именно?

Вроде всё гладко.

А-а. Бирка. Оторвав её, ради интереса ищу цену.

— Б-б-боже, - начинаю заикаться от очередного нервного потрясения.

— Ты зачем его купил? Как я с тобой расплачиваться буду? - налетаю на мажора, когда он залезает в салон.

Забрав из моих ставших слабыми пальцев ценник, парень выкидывает его в окно. — Во-первых, куртка прослужит тебе дольше. Во-вторых, это малость по сравнению с тем, что тебе ждёт вечером.

— Что меня ждёт? - обмираю от страха.

— Расскажу - тебя и насильно не притащить будет, - выезжает на просёлочную дорогу. — Зачем я буду себя же подставлять?! Пра-а-авильно. Незачем мне это. А вот твоё присутствие на вечеринке - жизненно необходимо.

— Зачем?

— С тобой сегодняшний цирк будет сносным. Без тебя…я его вряд ли переживу

Дикий врубает музыку, уходя от дальнейших расспросов.

Погрузившись в свои мысли, не слежу за временем. И очухиваюст только, когда машина останавливается.

— Не слушай, что они будут говорить. Понятно?

— Кто бу…

Толпа учеников, якобы делавшая вид, что гуляет, но на самом деле, зорко следившая за нами, сказала всё сама за себя.

— Скажи мне, что не будешь принимать близко к сердцу, что они скажут, - требует Артём.

— А, если не скажу?

— Будем выбирать из двух вариантов. Первый: мы поедем на свидание и пропустим день учёбы. Или пойдём на неё, но я…

— Но?

— Но я не ручаюсь за себя. Тебе оно надо?

— Чего надо?

— Прилюдного избиения, - усмехается жёстко дикий.

— Ты девочек избивать будешь? - ужасаюсь.

— Само собой не их. Девочки пустяковое будут шептать. А вот гоп-компания, под предводительством Островских такое заорут, что…тебе лучше не слышать этого.

— И они тебя не боятся?

— Они думаю, что ты для меня…

— Кто?

Артём отводит взгляд.

— Мимолётное развлечение, - шепчет.

— А я…нет?

— Нет, - согревает непоколебимой уверенностью и почему-то я верю ему.

Не должна, но верю.

14

— День со мной или учёба. Решай быстрее, Варь. Осталось двадцать минут.

— Не, не, не. Учёба. Конечно, учёба. Я не уникум. Мне до тебя далеко и прогулы мне не простят. Ну, будут старшеклассники гадости разные говорить. Неважно. Главное, чтобы не трогали, - храбро нажимаю на ручку и вылезаю из мерса.

Дикий вроде матюгнулся, но не стал отговаривать.

Свернул направо и пока припарковывал машину, гадкие слова начали оседать в воздухе, давая мне шанс ощутить на себе ненависть по полной.

— Смотри, смотри, - шепчет какая-то девчонка, тыкая в меня пальцем. — Ни капли стыда. Лена в больнице, а они...Не могли хотя бы у ворот расстаться. Надо было публично приехать.

— Да-а. Сплошное разочарование. Казалась забитой серой мышкой, - подливает маслице в огонь вторая. — Кто и предположить мог, что привлечёт нашего нелюдимого дикого.

Опускаю голову, прикрывая волосами горящие щёки.

Ничего.

Зайду в школу, а там они точно не будут за мной ходить. Они ведь не группа поддержки.

— Хорошая куртка, новенькая, - нарисовывается Островский прямо передо мной.

Еле успеваю притормозить.

Поднимаю на него глаза.

Стоит, руки скрестив на груди и оглядывает меня медленно. Сверху - вниз.

И что я ему сделала? Чего пристал?

— Не знал, что наш наивный цветочек настолько хорош в… - мерзкая усмешка. —…оказании интимных услуг. Не припомню, чтобы дикий кому-то дорогие подарки дарил. Позволь спросить. Чем ты его так зацепила? Неужели действительно хорошо сос… - тянет к моим губам руку.

Хочу отойти и не успеваю.

Так же как и отследить почему Островский исчез из поля зрения

Лишь постфактум вижу, что под удивлённый «ох», Артём сдавливает ему шею, каким-то мудрёным приёмом, заставляя захрипеть.

— Ты чего такой тупой то, Мих? Я тебе два раз сказал - она моя, - ласковым тоном произносит какой-то другой дикий.

Пугающий и опасный.

Островский синеет. Предпринимает попытку вырваться, но, так как Артём его коленом придавил, шансы - ничтожно мало.

Толпа затихла, даже дышать боялась.

И я вместе с ней.

Что мне делать? Бросаться Артёму на спину и разнимать? Он же убьёт придурка.

— Третий раз, Миша-дурачок, повторяю. Новенькая - под моей защитой. В твоих интересах, к ней не приближаться. Пожалуется, что ты её, своей постной рожей, всего лишь огорчил и всё, Островский. Тоби пiзда будет. Уяснил?

Прекратив организовывать несчастному асфиксию, дикий встряхивает его за грудки, с каким-то садистким удовольствием.

— Уяснил, - сипит парень.

— А-а-ртём, - зову я его.

Но он и без моего напоминая, отпускает Островского.

Брезгливо отряхивая руки.

— Да всё, мышонок, не трясись. Воспитательная беседа проведена. Потопали учиться, - берёт меня за слабую ладошку, как ничего и не было.

— А, э, - оглядываюсь на валяющегося.

— Не волнуйся, - видит мои сомнения Артём. — Одна из сердобольных...- кивок на кучку девушек. —...отведёт его в медпункт.

И парень весело, легко, непринуждённо проходит вместе со мной через «арку», образовавшуюся из-за расступившихся учеников.

— Артём, Артём, Артём, - пытаюсь одновременно и вернуть себе руку, и не пропахать носом ступеньки.

— Варь, Варь, Варь, - дразнит безумный, шагая по лестнице.

— Отпусти. На нас все смотрят.

— Тебя это трогает? Пусть смотрят. А будешь упрямится и думать о глупостях разных - я тебя на плече понесу до нашего корпуса.

— Хочешь, чтобы я сознания лишилась?

— Не волнуйся. Я знаю как делать массаж сердца и искусственное дыхание. Реанимирую, - подмигивает.

— Ты - ужасный человек. Знаешь?

— Хорошим и не прикидывался.

Путь до сто пятой преодолеваем в молчании.

— Давай, заходи, - открывает мою комнату Артём.

— Ты… - еле держусь, чтобы не ущипнуть себя.

Мне не снится. Он правда...

— Ты ключом открыл дверь.

— А чем надо было? - невозмутимо подходит к своей.

— Своим ключом. Личным.

— Не-е. Тебе показалось, - отбрехивается. — Она открыта была. Просто я свои ключи держал и толкнул твою дверь. Всё смешалось...

— Ага. В доме Облонских, - приводит меня в ярость его спокойное отношение к серьёзной ситуации.

— Откуда у тебя ключи от моей комнаты, дикий? - не даю съехать с важной темы.

— Варь, пятнадцать минут. Опоздаешь на урок, - давит на больное скрытная личность.

— Хорошо, - вспоминаю о физичке и о том, что опаздывать к ней - смерти подобно.

— Вернёмся к этой теме позже. Ответь тогда на быстрый вопрос.

— На какой?

— Ледов где? Что ты с ним сделал?

— Почему я сразу сделал? - Артём оскорблённо отворачивается от меня, шебурша в засове ключом. — Он с Забавой в больнице.

— С девочкой, поступившей недавно на бюджет? Та, что говорить не может из-за ангины?

— Ага. Ухаживает за ней во всех смыслах. Иди...переодевайся. Можешь даже, если тебе хочется, во время этого думать о Кире, но шевелись. Время не резиновое, - поторапливает, зайдя к себе.

От громкого хлопка непроизвольно вздрагиваю.

Да.

Время действительно летит.

Ухожу в свою комнату, но плохой пример не перенимаю, дверь за собой тихо закрываю.

Всё-таки что это было? Раздумываю ответственно, доставая форму из шкафа, надевая её и даже проверяя внешний вид в зеркале - раздумываю. Стук отвлекает от этого.

Распахнув гостеприимно «ставни», не выдерживаю: — Неужели ревнуешь?

Артём захлопывает рот. Любуюсь его покрасневшей моськой.

Быть не может.

— И стесняешься того, что ревнуешь?

Дикий действует смешно и по-детски - надувшись, как мышь на крупу, развернувшись, уходит.

— Подожди, - кричу ему.

Схватив рюкзак с учебниками, заготовила их с пятницы, бегу за кисейной барышней.

15

Мчучь по коридору как сумасшедшая и, в конце концов, настигаю его.

— Ревнуешь? Ревнуешь, да?

Вижу, что застигла его врасплох, но остановиться не могу.

— Ну скажи, - надоедаю, еле поспевая за его быстрым шагом.

Учитывая, что тащу рюкзак тяжеленный в руках, а не на спине - поразительно, что я не упала со своей координацией метров пять назад.

Мы проходили мимо фонтанчика и мне бы замолчать, но…

— Ну скажи, Артём. Меня до этого никто не ревновал. Впервые в жизни случается подобное, а ты бежишь на физику, как на праздник.

Врезаюсь в прекратившего движение. Вцепившись мне в руку, он целенаправленно утаскивает меня к фонтану.

В уголок, скрытый от чужих глаз.

Напирает.

Прижимаюсь к стене лопатками.

Остаюсь один на один с пламенем в красивых глазах.

Почему тяжело дышит?

Что случилось? Это я смогла его так разозлить?

Но внезапно ярость дикого затихает.

— Варь, а как Колесникова поживает? - тёпло интересуется, будто она - его хорошая подруга.

— Н-нормально. А что?

— Да я тут о ней думал, думал, - серьёзно рассказывает, при этом упираясь по обе стороны от меня. — Но всё не мог тебе сказать. Не знал как….

Ай.

Сердце заныло.

Не выдержу с какой серьёзностью он говорит об этом. Хоть и понимаю, что издевается.

— Всё, всё. Я поняла, - морщусь.

— Согласна. «Ревновательно». Не надо больше. Хорошо? - улыбаюсь.

Он улыбается тоже. Целует в щёчку.

Моя улыбка становится ярче.

— Ревную, - шепчет, пуская табун мурашек по телу.

— Так что, если не хочешь узнавать методы, которыми тебе придётся вымаливать моё прощение, Ледова не вспоминай.

Впав в транс от грозового запаха, заторможено киваю.

— Но мне всего-то было интересно. Его как и тебя долго не было. Чего сразу злиться?

Артём видя, что рюкзак меня к полу тянет, забирает его.

Забрасывает одну лямку себе на плечо. Хватает меня за кисть.

— Я предупредил. Лучше не вспоминай.

— Хорошо. Хорошо. Не буду.

Улыбнувшись, парень кивает влево, чтобы следовала за ним и я опять ускоряюсь.

В принципе, теперь ничего не мешает - можно и побегать.

Но у кабинета вспомнив кое-что, замедляюсь.

Что для дикого быстрый шаг, для меня - бег.

Смех, да и только.

— Артём?

— А? - переписывается он с кем-то.

Каждую свободную минутку переписывается.

— А с кем ты смсишься? - говорю совершенно не то, что хотела.

— По работе. Тебе будет неинтересно.

— По работе? Ты работаешь?

— Ага. Отцу… - демонстрирует мне усмешечку нечитаемую. —…помогаю.

— О чём ты хотела сказать? Боишься одноклассников?

Выбрав скамейку вдали от наших, но довольно близко к кабинету физики. Дикий садится и «подсекает» меня, заставляя завалиться на него.

— Отпусти, - вырываюсь.

— Целых восемь минут до урока. Сиди, сиди. Очень удобно, - кладёт ладонь мне на живот, «отстукивая» по клавиатуре ответ неизвестному.

— Кому «удобно»?

— Мне удобно. А тебе? - погасив экран, наглый вторую руку кладёт на мои ноги.

Чудно.

Теперь я как ребёнок сижу. Осталось начать ему меня укачивать и стопроцентное попадание будет.

Поболтав ногами, прислушиваюсь к себе.

Нет удобно. Надёжно и теплясеньки.

Но разве я признаюсь?

— Нет, - отодвигаюсь, насколько позволяет моё положение.

— Что-то мешает? - удивляется Артём.

— Морально некомфортно. И что мне должно мешать? Погоди. Ты о чём?

— А ты у чём? - строит из себя саму невинность. — Или ты о том же о чём и я?

— А о чём ты? - не знаю смеяться мне или плакать.

Что за глупое дурачество?

Артём наклоняет голову влево, чтобы приблизилась. Приближаюсь.

И он улыбаясь шкодливо, шепчет горячо рядом с мигом вспыхнувшими щеками.

— Не об этом я, - проверяю не смотрят ли на нас.

Стараюсь, чтобы меня не трогало, что одноклассники пялятся, но получается с переменным успехом.

Рассмеявшись, развязный дикий чуть сильнее сдавливает меня, чтобы не упала от потрясения.

— Это я ещё замаскированно сказал. Ладно, пугливый ты мой мышонок, постепенно к этому придём, - заглядывает мне через плечо.

А я глубоко дышу, чтобы привести сердцебиение в норму.

— К чему мы постепенно придём?

— К твоей раскрепощённости. Звонок - урок. Пойдём.

Бережно поднимает моё величество и встаёт сам.

Но немного времени на то, чтобы зашли наши в класс есть, поэтому пользуюсь им по полной.

Показываю, чтобы наклонился и Артём слушается.

— Я могу на вечеринку не идти? - шепчу ему.

— Сама как думаешь?

— Не могу, да?

— Не можешь, - наглеет.

— Но у меня дела сегодня.

— Какие дела? - слетает с дикого моментально вся дерзость и нарочитая лёгкость.

— Да «ай»! - ругаюсь полушёпотом.

— Прости, прости, - прекращает создавать на моей несчастной ладони синяк.

— Деловые дела. То, что ты меня шантажируешь - не значит, что я забыла про все свои желания. Почему я должна жертвовать своими друзьями?

И смех и грех. Возвела деда-садовника в ранг друга.

Прямо диву даюсь почему и разошлась.

— Ты с Колесниковой куда-то идёшь? - пытается быть спокойным дикий.

Но вижу - заразился от меня взрывным настроением.

— Нет. Не с ней, - машу, кстати, Алёнке, что сидела на нашем месте.

Открыв рот, она в шоке бегала глазами от мне к дикому.

Он же грубо отодвинув стул, ждал, чтобы я села.

Понуро опускаюсь.

И парень «подбивает» меня сбоку.

Кла-а-асс. Теперь я в ловушке.

— С кем тогда?

— С другом. Артём, не мешай учиться, - достаю учебники.

Одноклассники опасаются на нас оборачиваться и это радует.

Единственный, пожалуй, плюс, что парень рядом сидит. И...не даёт мне вытащить тетрадку.

— Детский сад, Артём. Прекрати.

— Не беси меня, Варя. Друг? Мужского пола?

— А какая разница?

— Какая разница? - полыхают знакомым инфернальным огнём его глаза.

— Да.

— Кренделева, Дикой! - одёргивает нас Агриппина Юрьевна.

— Простите, - пинаю невозмутимого под столом, но тот тетрадь так и держит.

Вырываю её.

Дикий прикрывает глаза на пару секунд, но на третью он снова ведёт себя как обычно.

Муторный голос физички излагает материал, но я не могу слушать. Чувство вины перекрыло всё остальное.

— Больно? - увожу ладонь к себе и осторожно осматриваю порез от бумаги.

— Не бери в голову, - вырывает обидевшийся руку.

Открывает учебник.

Довыделывалась, Варя.

Молодец.

16

Дикий

Поставив беззвучный режим, переписываюсь в открытую.

Агриппина Юрьевна прекрасно знает, что я ей по теме больше расскажу чем любой из класса. Смысл плевать в потолок?!

Сахид опять мутит воду. Надо, чтобы ты разобрался.

Бл*ть, да сколько можно?

Выплёскиваю гнев Киру и жду ответа как соловей лета.

Ты у меня спрашиваешь?! Думаешь мне не надоела моя житуха?! Скажи спасибо нашим отцам.

Сказал уже. Куда подъезжать?

Как обычно. И не забудь, что ли, отжаться пару десятков раз перед его дверью.

К чему мне это?

К тому, что мордобоем ты ничего не решишь. Прояви хоть раз навыки дипломата и вспомни чему нас отцы учили. Применение физической силы - в крайнем случае.

Ладно, ладно, мамочка. Не буду я бить злых дяденек.

Иди в ***.

Вечером пойду. Забыл?

Слушай, Тёмыч…

Слушаю, Кирыч...издеваюсь неприкрыто.

А Варя как?

Она со мной. Ты думаешь как она?

Хреново?🤨

Отлично. 😏

Я серьёзно.

Я тоже.

Но ты получается продвигаешься?

Продвигаюсь.

В наблюдение, ёпта, за тем, как Варя строчит за физичкой.

В остальном - полная стагнация. Договариваю про себя.

Не расскажешь ей об Ольке?

Чудом не уронил телефон.

Рассказать...нет. Не сейчас.

Если скажу - мышонок не простит. И слушать не станет. Я её знаю.

Тогда...когда скажешь?

Когда-нибудь.

Ну, дело твоё. Ладно. На связи.

Угу. На связи.

Звенит звонок. От желания заговорить с Варей сводит скулы, но надо провернуть манипуляцию одну.

Встав, делаю трагичный вид и ухожу.

Кренделева ведётся и догоняет меня.

— Артём, прости. Простишь? Прости, пожалуйста, - звонко тарахтит.

Настолько перепугалась, что даже забыла об одноклассниках.

Давя на совесть, оборачиваюсь только в коридоре.

Варя ойкнув, впечатывается в меня, пытаюсь её задержать около себя. Но не выходит. Отбегает.

— Поцелуй меня.

— Что? - трогательно краснеет.

— Поцелуй. Тогда прощу.

— Прямо здесь? - смотрит на поваливших из кабинетов учеников.

Вон и наш класс стоит. Подслушивают гадёныши.

Нервно задышав, Варя покусывает манящие меня хренову тучу дней губы.

Еле в себя прихожу.

— Я жду, мышонок, - строю из себя мразоту последнюю.

Варя

— Ты же была смелой на стадионе. Что изменилось?

— Артём… - жалобно растягиваю его имя.

— Да, Варя? Слушаю тебя.

— Тогда мне нужно было тебя приструнить.

— Хорошо. Подойти, - требует.

Не смея ослушаться, иду, но медленно. О-очень.

Дикий устаёт ждать.

Рванув к себе за жилетку, беззастенчиво реализует желаемое.

Школа вокруг нас живёт своей жизнью, а мы стоим в объятьях друг друга и...

— Теперь тебе это нужно, чтобы они от тебя отстали, - произносит Артём так, чтобы было слышно одной мне.

— Ты должна показать всем, что я твой.

— Но ты защитил меня у ворот. Забыл? Этого недостаточно? - хватаюсь за ткань его пиджака, чтобы устоять на ногах.

Они стали желейными. Почему они стали желейными? Из-за этого парня, который действует на меня неправильно?

— Недостаточно.

— Недостаточно, да? - гоняю нервозно туда-сюда монетку-кулон, что выбилась из под его футболки.

И всё равно горбатого могила исправит. Пиджак для вида накинул, а всё остальное совсем не вписывается в нормы школы.

— Варь… - зовёт Артём.

— Ага? - не смотрю ему в глаза.

Плавали-знаем.

Посмотришь, утонешь и потом хрен выплывешь.

— Ой, - вскрикиваю.

— Что?

— Я мысленно ругнулась, - округляю глаза.

— И?

— Но я никогда до этого не ругалась.

— А как ругнулась? - подавляет улыбку дикий.

— Зачем мне вслух повторять?! Я сказала к тому, что ты на меня плохо действуешь.

— Я тебя склоняю ко многим плохим вещам, но маты в их число не входят. Давай, исповедуйся. Что за слово?

— Х-х…

Артём удивлённо вскидывает брови.

— Хрен.

— Хрен? - прыскает.

— Чего смеёшься? Прекрати.

— Извини, - не может остановиться несерьёзный человек.

— Я думал ты реально на тёмную сторону перебежала, - с какой-то запредельной нежностью смотрит на меня, убрав безудержное веселье.

— Но то, что остаёшься собой - прекрасно.

— В смысле собой?

— В смысле наивным и очень милым мышонком. Хрен бывает и столовый, Варь. Успокойся. Это не ругательство.

— Честно?

— Честно.

Заставляет прогнуться в талии.

Становлюсь к нему ближе и могу одно - ждать, что будет дальше.

— Давай поговорим? - оставляет между нами небольшое пространство.

Наверное, чтобы я совсем уж чувств не лишилась.

— Давай, - соглашаюсь, не в силах оторваться о его глаз.

— Куда ты идёшь? Что за дела такие?

— К другу. Сказала же, - опять раздракониваю дикого одной фразой.

Но я ошибаюсь - вместо злости, мне внезапно достаётся понимающая улыбка.

— Не можешь удержаться, да?

— От чего?

— От того, чтобы подвезти меня к краю и посмотреть, что будет, - обжигает губами всего-то щеку, а у меня кровь начинает гнать со скоростью болидов.

— И как? Выходит? - провожу по шее парня ноготками и похоже задеваю эрогенную зону.

Артём прерывисто выдыхает.

Воспламенилась похоже не я одна. Оба сейчас загоримся.

— Скажем так, немножко осталось, - напрягается, когда я сама тянусь к нему.

— Хорошо. Ради своего спокойствия и, чтобы все знали, что меня обижать не стоит...- изображаю, что чуть ли на гильотину идти приходиться. —...я тебя поцелую.

17

Нет. Не могу.

Я трусиха трусливая. И плюс не дурочка, чтобы непотребности творить у всех на виду.

Жаль, что слова имею взад невертательную* функцию.

Но выход есть...

Сложив губёшки трубочкой, выпучиваю глаза и...дикий долго бесплатного цирка не выдерживает.

Натянуто засмеявшись, хлопает меня ладонью по голове.

— Я тебе питомец домашний? Что за «поощрительный» жест? - обиженно встряхиваю волосами, которые пора бы завязать в хвост.

Где-то резинка была. Надо поискать в рюкзаке.

Угу. А рюкзак у Артёма. Снова-здорова.

— Знаешь, думаю, им достаточно будет и того, что мы показали.

— Ну-у-у, раз ты считаешь, что достаточно. Тебе виднее, - ехидничаю.

— Да. Да. Достаточно. С поцелуем будет слишком демонстративно. Не припомню, чтобы я ранее…

Артём оборвавшись на полуслове, опасливо отслеживает не разозлюсь ли я.

Но чего злиться?

То, что он не монах - давно и всем известная информация.

— Да-да? - растекаюсь на сплошное участие и патоку.

— Неважно… - чешет затылок.

У меня ногой ногу чесать. У него - затылок. Чудесная мы парочка двух невротиков.

— Перебарщивать тоже не есть хорошо.

— Ага, ага. Ты прав, - киваю как болванчик и позволяю взять себя за руку, да опять потащить по коридору.

Чего бы и нет?

Два в одном. И руке тепло, и не заблужусь.

Знаю, что это клиника. Но память моя на запоминание планировки эдема неспособна.

До сих пор умудряюсь путаться в пролётах.

Алёнка же убежала к Свиридову. У них самый разгар букетно-конфетного периода. Ей не до моего сопровождения...

Идём.

Я никого не трогаю, Артём никого не трогает. На совесть мне тока давит, чтобы рассказала не утаивая, куда сегодня ласты навострила.

Но я держусь. Пусть помучается.

Толи садистские наклонности у меня есть, толи я затаила обиду и не хочу себе в этом признаваться.

— Артём.

— Да?

— Ты не хочешь к Лене сходить? - брякаю и для себя неожиданно.

Что уж говорить о нём.

Офигел до той степени, что и сказать не знает что.

— Ты смотришь и молчишь. Не смотри и не молчи! Просто мне жалко её и это всеобщее порицание, - передёргиваю плечами.

— И как поможет ей, что мы припрёмся? Апельсинки с яблочками думаешь проблему решат? - превращается обратно в себя.

То есть в циничного, надменного и бессовестного. Ни стыда, ни совести. Как он може…

Вылив на свой гнев ледяной воды, удерживаю маску спокойствия.

— Но ты знаешь что за проблема? Вдруг мы сможем помочь? Поговорим с ней. Она не может поставить на себе крест из-за тебя.

— Хочешь узнать в чём проблема Адамцевой?

— Да. Хочу.

— Я её проблема.

— Ты о чём? - мрачнею.

— Я как наркотик. Вызываю привыкание, - самодовольно моргает.

— М-да, - выкручиваю снисходительность на максимум. — Скромности тебе не занимать.

— Ладно, если серьёзно - я у неё был первой любовью.

Мы останавливаемся у автомата. Артём вернее.

Я же вместе с ним, потому что мы с «Тамарой ходим парой».

— Немного болезненно переносит разрыв, - вставляет купюру и нажимает на кнопки моя «Тамара».

— «Немного болезненно»? - вытягивается у меня лицо.

— Угу, - забирает лимонную воду дикий.

— «Бушь?» - переделывает вообще-то нормальное слово в не пойми что.

— Хотя по лицу вижу - «не бушь». Зря спросил.

Отвинчивает крышку, с которой я мучилась бы минуту...

Не знаю. Пластиковые бутылки - моё уязвимое место. Приходится зубами всегда открывать...

Смотрю за тем как капли воды падают на подбородок дикого.

Появляется желание подойти и стереть их, но...ему не три годика и без меня справится.

Не немного для тебя было бы, ели бы она на дуэль меня вызвала и мы бы «пострелялись»?

Артём промакивает внешней стороной ладони «аква шминдэрале».

Не немного для меня, Варя, когда человек понимает свои чувства.

— Поясни.

— Раз просишь - хорошо, - делает шаг, я шаг назад.

Немного догонялок и я опять в кольце сильных рук.

— Что для тебя любовь, мышонок? - ударился походу в философию сумасшедший.

— Н-не знаю, - пугают меня серьёзные всполохи в его глазах.

— Она относилась ко мне как к своей вещи. Говорит, что любит, но почему же ей так сложно принять, что моё счастье не с ней? Разве мы не желаем тем, кого любим, лучшего. А? - взяв за подбородок, поднимает моё лицо и ждёт, что я скажу.

— Наверное…да. Желаем.

— Почему тогда Лена не может порадоваться за меня? М-м? Молчишь? Тогда давай я тебе расскажу? - предлагает.

— Расскажи... - на выдохе.

— Потому что больно отдавать то, что принадлежит тебе. Меня от её любимой сумочки отличает лишь то, что я могу мыслить и имею свободу выбора. Не было бы и одного из этих двух пунктов, она бы давно меня посадила на цепь.

— Ты преувеличиваешь…

— Отец к матери относился так же. Они оба мучились, находясь рядом, но он отпустить её не мог. Скажешь, что любил?

— Может он переживал за неё. Пытался уберечь как мог.

— У него столько денег и связей, что он мог бы дать ей свободу и в тоже время защитить, но он не хотел. Ему было легче допустить её убийство чем разрешить ей уйти.

— Убийство? Ты о чём?

Грустно улыбнувшись, мажор пожимает плечами.

— Пойдём на урок. Опаздываем, - уходит от вопроса.

Беру его за руку, останавливая.

— Осталось шесть минут. Ты сможешь за них успеть рассказать мне, что случилось, - указываю на циферблат его же часов.

— Артём, я вижу, что тебя это мучает. Может...поделившись ты...

— Не полегчает, Варь, - качает головой дикий, сжимая мою ладонь и показывая этим, что ценит мой порыв.

— Нет?

— Нет... Пошли быстрее. На физру опаздывать и мне нежелательно.

— У нас физра, - ошарашенно выдыхаю, вспомнив.

— Не переживай. Успеем за пять минут переодеться, - успокаивает и...

— Артём, ты в женскую раздевалку идёшь.

— Ага, - флегматично подтверждает извращуга.

— У меня форма с собой. Не заставишь же ты меня бежать в другой конец коридора. Не волнуйся, мышонок, в ней никого. Быренько переоденемся и пойдём.

Не могу сопротивляться силе и мощи этого бабуина, но могу выражать своё возмущение, что и делаю.

— А, э, у. Артём, помедленнее.

— Всё уже.

Вбегаю из-за бешеной собаки в раздевалку на ускорении.

Что для него лёгкий толчок, для меня, как пинок под одно место.

— Прости, Варь, - виновато бормочет. — Я думал легко подтолкнул, - заходит за мной.

Вешает пакет с вещами и рюкзак на крючки.

Молчу.

Молчу ибо во все свои бесстыжие глаза слежу за тем, как без единого налёта стеснения, парень методично стал организовывать для меня стриптиз.

Снял с себя пиджак, бросил его на скамейку. Футболка полетела следом.

Но штаны дикий оставил. Вспомнил обо мне...

Взад невертательную - выкрутасы автора. Смесь афоризма и выдумки.

Значение - назад слова не вернуть

18

— Варь, иди.

— А? - моргаю медленно.

И почему природа придумала, что людям надо моргать?

Столько секундочек великолепия пропускаю.

Ох, вы кубики-рубики.

— Варь, - щёлкает пальцами антихрист.

Свожу глаза к носу - там кольца его зависли.

И сам он передо мной…косыми мышцами пресса светил…и всем остальным загорелым.

Интересно, он в солярий ходит? Или на частном самолёте на Багамы летает? По...загорать.

— Ва-ря…

— Да? - фокусируюсь на растерянном парнишке. — Почему не переодеваешься?

— Мне бы тебя в чувства привести. Переборщил с толчком, да? Что чувствуешь? - сомневается, крутя мою голову как глобус.

— Я чувствую…

Что расплавлюсь и стеку к твоим ногам через один, два...

—…что мы опаздываем, - отбиваюсь от рук и бегу, спотыкаюсь к своему шкафчику.

Открываю дверцу.

— Тебе…

— Не надо помогать, - понимаю с полуслова. — Я справлюсь. Спасибо.

Выпутываясь из рубашки. На первой скорости натягиваю кроп-топ, легинсы на высокой талии.

И затолкав шмотки в шкафчик, закрываю его.

В последнюю очередь залезаю в мягкие беспроблемные в плане надевания кроссы. Готово.

— Давай быстрее! Давай быстрее, Артём!

От нетерпения пританцовываю на месте.

— Всё, всё. Готово, - завязал он на последней ноге шнурки.

Благо у него их две. С тремя было бы дольше…Несмешная шутейка, но почему-то я улыбаюсь.

— Чего смеёшься? Что-то наизнанку? - бросает взгляд на зеркало.

— Не, не, не. Чудно. Всё чудно. Пойдём скорее.

Но выйти не получается...

— Артём! Глеб Ахмедович за опоздание припахает и меня к вашему кроссу. А я и одного круга не пробегу. Будь человеком, не веди себя по-скотски.

— Куда ты сегодня собираешься? Лёгкий вопрос и лёгкий ответ. До стадиона две минуты идти. У нас есть три, - показывает мне «яблочный» дисплей, чтобы я увидела подтверждение его слов.

Да. Три минуты.

Вроде всё элементарно - скажи и радуйся.

Уверена - этот шантажист сдержит слово.

Да и что будет, если расскажу?

Но что-то случится.

Должна быть причина почему я опять закапала ядом.

— Зачем тебе знать с кем я провожу время? Ты мне никто.

— Никто? - пугает выражение его лица до коликов в животике.

— И для тебя я никто. Я тебе нужна была для того, чтобы отца побесить.

— Варь, не заставляй меня демонстратировать тебе, что последнее для чего ты мне нужна, так это, чтобы побесить отца. Поверь на слово. Ага? - обозначает Артём своей мрачностью, что я ступила на опасную тропку.

— Не верю.

— Тогда разрешаю тебе злиться, но знай - ты сама виновата, - проворачивает замок, закрывая раздевалку.

— Ты...

Не выходит договорить - дикий ураган сметает меня раньше.

Не размениваясь на нежности, оттягивает мои волосы назад, приказывая запрокинуть голову.

— Арт...

Не захотев слушать, он обрушивается на меня, лишая воли. Слетев с катушек, губит в своей страсти.

Сердце ошалело грохочет в висках. Обнимаю дикого за шею и...он прерывает поцелуй.

Упирается лбом в мой. Клеймит касаниями оголённый живот. Кислорода в лёгких катастрофически мало.

— Давай встречаться?

— Что? - глохну.

Мне послышалось? Скажите, что послышалось!

— Будь моей девушкой.

В его горящем взгляде вихри летают. Желание переплетается с чем-то более хрупким. Но я не могу до конца объяснить и себе, что я…

— Артём…- пытаюсь увильнуть, убежать, скрыться.

Жизнь моя, остановись. Дай подумать и осмыслить творящееся. Я не вывожу.

— Да или нет, Варя, - встряхивает, будто я - шейкер.

— Мы опаздываем...

Очередную попытку слинять пресекают на корню.

— Да или нет? - выходит из себя ужасный.

— Физ…

— Скажешь, что у тебя живот заболел. Физрук срывается лишь на парнях. Тебя он простит. Я устал от неопределённости. Да или нет, Варя?

Да...

— Н-н-нет.

— Хорошо подумала? - меркнут в его глазах искры, но парень хочет удостовериться, что я честна с собой.

— Да. Подумала.

— Ладно, - безмятежно снимает меня Артём со скамейки, на которую поставил несколько моментов назад, чтобы не убежала.

И отходит.

— Ладно? - потеряно шепчу.

— Не буду навязываться. Насильно мил не будешь, - объясняется Артём.

— Последую совету отца. Он, бывает, умный вещи говорит. Останемся друзьями, - открывает дверь и дрыгает бровями, чтобы выходила.

Подозрительно прохожу мимо него. Дикий - за мной.

— Побежали? - вопрошает через пять секундочек.

— Да, - соглашаюсь с этим, хотя хочу с другим. — Осталось меньше минуты.

И мы рванули.

Дикий крепко держа за руку, не давал мне сдаться на полпути тем. Пришлось весь путь пронестись.

— Тебе хоть когда-нибудь бывает тяжело во время спорта? - свистящее-хрипящее дышу около стадиона.

— Бывает, - по-джентльменски открывает для меня его Артём.

— Но это нужно веса серьёзные подключать, а так…с самого детства серьёзные нагрузки. Не помню, чтобы от бега мне было особо тяжело.

— Почему с самого детства?

Уже не коробит, что на нас все таращатся.

Стало привычным.

— Отец всегда знал, что защищать мне себя нужно уметь процентов на двести, - дёргает уголком губ, выражая своё отношение к чему-то.

И склоняется ко мне, видимо, играя для остальных влюблённых.

— Увидимся, подруженька, - целует легко в губы.

Еле нахожу в себе силы сымитировать, что я спокойна и уравновешенна.

Не беги за ним. Стой на месте, Варя!

Стой. На. Месте.

— Варька, Варька, ёлки-палки. Рассказывай, что между вами творится? - сносит меня Алёна, когда лихо, всея школы, отходит.

— Звездец полный между нами, - не свожу глаз с дикого.

— Он предложил встречаться, я ему отказала. Теперь мы друзья.

Колесникова опупев, не находится, а я приветственно машу счастливому до зубного скрежета Ледову.

Он стоял в начале шеренги, когда мы вошли. И решил сначала своему «братану», рядом с ним остановившемуся, лапу пожать. И лишь после снизойти до меня.

19

— Варь, может подумать надо было? - утягивает Колесникова за локоть куда ей там надо.

— Не хочу говорить банальности, но с тобой Дикой каким-то другим был.

— Ты нас когда видела вместе?

— Ну, вот даже, когда я ему рассказала, что ты с Адамцевой на крыше. Учителя - педагоги спокойны были, а он… - Алёна делает большие глаза.

— Ты бы видела. Мне кажется дикого даже потряхивать от нервов стало.

— Не придумывай. Он в одной футболке был. Холодно ему просто было.

— А сценка перед воротами сегодня?

— И ты её видела?

— Да её токма ленивый не видел. Кто-то заснял и выложил в группу. Видео быстро удалила администрация школы, но кому надо посмотрели. А кому «не надо» тоже покажут. Все у нас ушлые! Сохранили себе на телефон. Позор Островского теперь гуляет по эдему.

— В официальную группу выложили?

— В официальную, - трагично подтверждает мои опасения подруга.

На стадионе появляется мощная фигура Глеба Ахмедовича.

Гул стихает.

Не знала бы, что их с диким ничего не связывает, давно решила бы, что Зверев - его дядя или там...другой родственник.

Уж очень схожи в своём наплевательском отношении к правилам.

Разве физруку положено являться на занятия в джинсах и майке?

Чего лишний раз пугать своими ручищами, которые жмут килограммчиков сто, как я один?

А? А? А?

— Девчонки, у меня для вас радостная новость, - обращается к нашей половине.

— Вы побежите вместе с нашими хлопчиками, - делает нам сразу психологическую травму.

— Глеб Ахмедович…

— Да, Колесникова, да?

— Мы выживем хоть, Глеб Ахмедович? - жалобно стонет. — Вы видели как парням тяжко. Думаете у нас лучше пойдёт?

— Проверим ваши скрытые способности. Но пусть я и по вашему мнению садист, цели убить вас у меня - нет, - усмехается физрук. — Девочки будут бежать всего-то половину.

— Всё равно…

— Алёна, нормативы не сдадутся сами, - строго осаждает мужчина. — Волейбол это хорошо, но долго на нём не протянешь.

— Я как раз планировала долго… - бурчит себе под нос подружайка.

Я не бурчу. Я вообще думать разучилась.

Бег?

Какой бег, господи, помоги. Я с диким пробежала от раздевалки до сюда - чуть кони не двинула.

— Разбиваемся на пары. Стандартная разминка - пять минут, - командует физрук.

Алёна вцепившись в меня, указывает на свободное место.

Мы занимаем этот маленький кусок стадиона и начинаем разогреваться.

— А зачем на пары разбиваться? - захрустела шеей - я.

— Не бери в голову, - разминает голеностоп подруга.

— У Ахмедыча свои прибамбахи.

— Ну, какие-то цели он преследует? - пялю на «сбежавшего из отряда альфа»*.

Он, как чувствуя, запялил на меня в ответ...задрожав, тут же отворачиваюсь.

— Может, чтобы помочь растянуться, - переходит ко второй ноге Алёна, не заметив произошедшего.

— Но у нас все деревянные. Помочь таким растянуться один Иисус Христос сможет. Варь, а…

— Да?

— А ты не хочешь объясниться с Артёмом?

Прекращаю тянуть руку в бок и возвращаюсь в вертикальное положение.

Перевожу взгляд на дикого. Он затягивает меня в гляделки, подмигивает и дальше разминает плечи, тихо разговаривая с Кириллом.

Возвращаюсь к Алёне.

— Я вопрос забыла.

— Ну, даёшь, - с неким восхищением крутит она коленями. — Как он на тебя действует. Но ты упорно собралась быть ему другом. Самостоятельно себя в ловушку загнала.

— Вспомнила. Объясниться. Нет. Не хочу. Между нами же тайн дофига, Алён.

— Каких тайн? - останавливается она. — Не знаешь когда у него первый зуб молочный выпал? Или что?

— Ну, без этой информации я проживу. Я о другом. Много раз спрашивала почему они с Ледовым ко мне…

— Варь, извини, конечно, - кладёт руку на плечо девчуха.

— Но ты с этой темой носишься, как с писаной торбой. Да забыла и иди. Ну, побегали за тобой. Подокучали. Они-ж мажоры. Кто их поймёт?! Зато теперь Кирилл переключился на Забаву, - вспоминает Алёна нашу новенькую новенькую.

— Дикий весь в твоём распоряжении. И, так как я тебе искренне желаю счастья, советую от души - подойти ты к нему после физры…м-м. Нет, - качает головой Колесникова.

— Лучше после того, как себя в порядок приведёшь. В общем, подойти, схвати его за грудки и сделай первый шаг.

— Как я его сделаю? Алён, я ему отказала. Отказала, понимаешь?

— И что? Скажи, что он давил, а тебе было нужно время на подумать. Зная Артёмку - даже не соврёшь, что он напирал.

Киваю.

— Ну, вот. Хочешь я тебе текст напишу?! Перед тем как заговорить, поучишь. Или скажи, что во время адского бега поняла, что жить без него не можешь, - слишком громко заканчивает неугомонная.

Дикий оглядывается на нас, но быстро переключается на Кирилла, который ему всё рассказывает что-то.

— Могу я без него жить, - щипаю за лонгслив дурынду. — Что ты придумываешь? Он вообще раздражает меня…

— Знаешь я, когда переехала к Свиридову тоже люто его ненавидела. Бесил жутко. И глянь как обернулось. Золотые слова, что от любви до ненависти один шаг.

Ты к Свиридову переехала? Когда?

— Давно. Разве я тебе не говорила? - впадает в прострацию вместе со мной подруга. — Год назад где-то. Максим - сын нынешнего мужа моей матери.

— Нефига себе...

— Всё, ребятки. Размялись и погнали, - вгоняет в депрессию зычный бас Глеба Ахмедовича.

Сбежавший из альфа - отсылка к первой книге. Отряд «альфа» - подразделение ФСБ

20

Но мы люди «подневольные». Возмущаться не могём. Нам сказали - «беги», мы и побежали.

— Ва-а-рь, на-до было…с мамой попрощаться, - пыхтит Алёна всего-то на половине второго круга.

— Откуда мы знали, что идём в последний путь?! - вроде держусь получше неё.

— Девочки, немного поднажмите, - как издевается физрук, пробегая мимо.

Но благо - он больше работал устрашением для парней.

Они вон как прибавили ходу. Сразу с диким и Ледовым поравнялись.

Божечки. Как я этими двумя восторгаюсь.

Молодцы. Бегут с невероятной для меня скоростью ещё и разговаривают.

— Можете выбрать, - гаркает нам напоследок не человек, а...физручище. — Пять кругов - быстрым бегом, либо десять, но медленным.

И побежал себе бодро и независимо...

Эх. Не то, что мы.

— Быстро или медленно? - пока Глеб Ахмедович не видит, переходит на шаг Алёна.

Я за ней. Но девчухи наши пролетели вперёд.

Наивные. Не пользуются отдыхом. Не думают наперёд.

— Давай быстро, но будем ловить момент и, когда Зверев пробегает мимо - идти, - читает меня, как открытую книгу Колесникова.

— Да. Согласна.

— Побежали тогда, - решительно помогает она мне выйти из «колено-локтевой».

— П-побежали, - нервно смеюсь.

— Лучше не смейся, - подмечает моё состояньце Алёнка. — Больше плач напоминает.

— Так оно и есть. Может лучше для нас будет, если замолчим на время?

— Да-да. Давай, - сосредотачивается Алёнка на беге и я вместе с ней.

— Варь, Варь, стоп, - останавливает меня помидор какой-то, спустя хренову тучу времени.

Сморгнув пот, увидела, что помидором является боевой товарищ Колесникова.

— Всё отдыхаем, - хрипит страшно.

Но и я не лучше.

— Чтоб нашего физрука черти на вертеле вертели, - кося одним глазом на него, желает сама «доброта» Алёнушка.

— Хы. Он горища мускулов. Кто и будет кого вертеть - так это он чертей.

Подруга изобразила смех припадочной ослихи.

Толи ей было смешно, толи истерика. Не знаю...

Загибаю топик, чтобы вытереть им пот с лица.

Можно не бояться. Одноклассники, мужского пола, и мельком боялись на меня смотреть.

Не последнюю роль в этом сыграло обнародование наших с диким «отношений». Даже я бы сказала первую.

Но он всё равно, пробегая мимо, погрозил пальцем. Кир же наоборот два больших показал - оценку вынес бра спортивному. Но получив подзатыльник от друга, оценивать прекратил.

Топик стремительно был опущен вниз.

— Ой, не могу. Иисусе, - врывается стон умирающего в вакуум, в котором я могла одно - залипать на Артёма.

— Как пережить целых, мать его, четыре круга?

— Возвращается, - перепугавшись, хватаю Алёну за ткань кофты, ставлю прямо и начинаю улёпетывать с ней заранее.

Хотя Ахмедович не обогнул стадион таким образом, чтобы увидеть нас, но лучше перебдеть чем недобдеть.

— Ой. Бежим, бежим, - подхватывает моё состояние подруга. — Не приведи Иисусе, все труды насмарку пойдут, если увидит, что мы халтурим.

Не знаю как, но мы смогли. Мы сумели. Пробежали целых четыре круга с остановками и не выплюнули лёгкие.

— Молодца, девочки, - даёт упавшим на траву нам петюню физрук. — Можете идти в душ. Пятёрки заслуженно ваши.

— Спасибо, - благодарю, как отвечающая теперь за речь.

Алёна же тупо глядела на небушко и вроде впала в летаргический сон.

Глеб Ахмедович убегает третировать наш класс дальше, а мы тихонько помираем. Но внезапно сильные руки подняв меня вверх, ставят прямо.

— Не лежи на холодном, - отстраняется Артём.

Та-а-акой разгорячённый от бега.

Впиваюсь в его предплечья пальцами, но, чтобы не прогореть до угольков, смотрю в сторону.

Заворчавшую Алёну тоже вздёрнул вверх, но Кирилл.

— У меня вообще-то парень есть. Забыл? - возмущается она.

— Колесникова, угомонись. Я за твои почки волнуюсь больше чем за тебя. Чисто по-человечески помог.

— Иисус с тобой. Я очень устала. Легче поверить чем спорить, - отряхивает Алёна себя от травы.

Кирилл покачав головой, незаметно для неё, но заметно для нас крутит пальцем у виска.

Артём смотрит на него, как на несмышлённого ребёнка, и Ледов прекращает хулиганить.

— Вы почему не бегаете? - спрашиваю у Артёма.

Он открывает рот, но..

— Мы уже отбегали своё, Варька, - не даёт ему вставить слово Ледов.

— Да. Он прав, - растекается голос дикого по мне, как тягучий мёд. — Варь, нужно у тебя кое-что уточнить…

Вот сейчас переспросит. Переспросит и я рискну. Скажу ему: «да».

— Дай людям поговорить, - толкает Кирилла в бочину Алёна.

— Я выступаю против их разговора?! Сам хотел тебе сказать. И вообще...дай пройти.

Переругиваясь, наши друзья уходят, а до меня медленно доходит, что я же всё стою в его объятьях.

Неловко отхожу.

— Что ты хотел спросить?

— Помнишь про вечеринку?

— Да. Помню.

— Отец поставил нас с тобой в неловкое положение. Гости знают, что именно ты со мной будешь.

— Почему...Каким образом они узнали?

— Он им растрепал. Все в курсе, что моя невеста из бедной семьи. Выкрутил в свою сторону, что я весь из себя принц из сказки. А ты моя золушка. Что я не падок на деньги. Все дела.

Я его золушка?

Его...золушка.

Разомлев, едва не превращаюсь в сладкую лужу.

Еле-еле смогла спуститься с небес на землю.

Плюс фотку твою показал своим друзьям.

— Откуда он её достал? - опупеваю.

— Для него это мелочь, - ухмыляется Артём. — Прости, что заставляю тебя. Но пойдёшь со мной? По-о-жа-а-алуйста.

— Я…

Дикий умоляющее смотрит.

— Хорошо. Схожу, - сдаюсь под его напором.

— Спасибо, - светлеет лицо парня. — Обещаю ты и не заметишь как время пролетит.

— М-гм, - кривенько улыбаюсь, прогоняя идеи где бы раздобыть платье.

Плюс нужно позвонить Ивану Петровичу - предупредить. Возможно, он разрешит и я смогу прийти к нему завтра.

— Буду тебя после уроков ждать у ворот. Поедем в бутик, - возвращает деловой тон Артёма в реальность.

— В бутик? - заикаюсь.

— Надо принарядиться. Всё, мыш... - сердечко конвульсивно сжимается. Но дикий в последний момент исправляется. —...Варь. По оставшимся урокам у меня автоматы. Ничего сдавать не нужно. Я пойду, не скучай без меня, подруженька, - сжимает по-братски плечо и идёт на выход.

Вопрос первый - куда он уезжает.

Вопрос второй...абсурдный.

Я теперь его хриплое «мышонок» никогда не услышу?

Да?

Для подруг строго одно имя существует?

Х-ы-ы.

21

Звонок.

Складываю химию в рюкзак.

Алёна тоже пихает в свой учебник, но никак не может попасть.

— Ты куда уходишь, Варь? Или чего активничаешь? До шестого же урока вместе со мной помирала.

— Артём сказал, чтобы после уроков вышла. Он будет у ворот.

— О-о, - восторгается выдумщица, впихнув таки книжку.

Поднявшись, продираемся к выходу, но Колесникова молчать не способна.

И как специально подогревает интерес одноклассников.

— У вас свидание? Молодца. Правильно. Хватай быка за рога, а в нашем случае дикого за… - тушуется, когда от меня «подуло» щипающей и укоряющей прохладой.

— И пошутить не «мозя».

— Шути, но не пошлости свои. И у нас не свидание. Он попросил сходить с ним на празднование в честь женитьбы отца.

— И не боишься?

— Чего?

— Ты ведь знаешь, что папаня Артёмушки «сурьёзный» мужчина. Вечерины закатывает, что вся Москва неделю обсуждают.Ты уверена, что сможешь соответствовать?

— Нет, - проникаюсь ответственностью, что на меня возложили.

Я не смогу. Я не умею находиться в светском обществе.

Что буду делать, если опозорю Артёма?

Я же умру от стыда на месте.

— Прости, Варь. Я не ведаю, что ляпаю. Я не хотела, - извиняется подруга, но мне легче не становится. — Ты сможешь. Обязательно сможешь соответствовать.

— Спасибо большое, - достаю из кармана «дзынькнувший» телефон.

— Мне, Алён, своих сомнений не хватало. И так, как на пороховой бочке, с диким. Но тебе нужно было обязательно создать мне другую головоломку.

«Варь, я тебя жду.»

Прочитав, сдавливаю телефон до лёгкого треска.

— Что с тобой? Он тебе гадость написал?

— Нет. Сдержанно проинформировал, что подъехал...Пойду.

Что за разочарование? Не смей испытывать его. Просто друзья...да. И никаких сожалений по этому поводу.

— С рюкзаком пойдёшь? - недоумевает одноклассница.

— Да. Точно, - притормаживаю.

— Алён, не дотащишь его до моей двери?

— Ну, давай. Хорошо, - не понимает моего амёбного состояния она.

— Спасибо, - передаю вещи и ключи от комнаты.

— Звони, если что!

Кивнув, на ходу надеваю куртку, подаренную Артёмом.

Во время обеда бегала за ней к себе.

Как дура таскалась с ней весь день, чтобы не тратить время после последнего урока.

Точно. Чуть не забыла.

— Алё?

— Иван Петрович, здравствуйте. Это Варя. Иван Петрович,понимаете, у меня сегодня факультатив. До поздна учёба и уроки нужно делать. Могу я вам помочь завтра?

— Можешь, можешь, - даёт добро водитель.

— У меня три дня на всё про всё. Можешь подойти завтра. Я не обижусь. Понимаю - учёба превыше всего. Моя внучка такая же. Вроде говорил тебе об этом... - рассеянно бормочет дедушка.

— Хорошо. Спасибо вам.

— До завтра, Варь. Я и сам справляюсь пока что.

— Хорошо. До свидания.

Ужас.

Как стыдно, что приходиться обманывать хорошего человека.

Хорошо, что наша директриса в среду приезжает.

Чтобы я делала, вернись она завтра?

Спускаюсь по лестнице относительно нормально, но увидев его​​​​​​ еле держусь, чтобы не закапать слюной.

Артём шикарно выглядел.

Дух захватывало.

Белая куртка, белые брюки, белоснежные кеды.

Необычно. Особенно с вишнёвой водолазкой. Но зато чёрные волосы выделялись особенно ярко.

Парень подпирал мерс спиной и любовался небом, не испытывая при этом никакого дискомфорта от того, что ветер создавал беспорядок в его волосах.

Думала придётся позвать, но парень и сам услышал, что я тут...иду, тихо помирая от его шикарности.

Боженька, тока бы не подметил, что я сошла от него с ума.

— Варь, мы Кира и Забаву прихватим? Ага?

Фу-у-ух. Не заметил.

— Они пойдут на мероприятие вместе с нами, - берёт меня за руку.

Обязательно «тактильничать»?

Мне и так непросто...

Я особо не поняла, что от меня требуется.

Согласиться с тем, что мы поедем вчетвером?

Кирилл, вывалившись из машины, развалил момент и спасибо ему за это

Тяну ладонь на себя, Артём с сожалением позволяет мне отойти.

Хлопок двери оповещает, что с другой стороны вышла новенькая.

Да.

Трофимова робко огибает машину и останавливается рядом с нами.

— Варька, дай я тебя обниму. Как я по тебе соскучился, - лезет ко мне с какой-то стати Ледов.

— Э-э, - удивлённо впендюриваюсь носом в его джинсовку.

— Не мог к тебе подойти на физре, чтобы не дискредитировать Но сейчас…эх. Ты навсегда останешься в моём сердце, - чмокает меня в лоб и сияет, как начищенный самовар.

Не злюсь.

Давно изучила балагура этого.

Вижу - снова дурковать начал.

Но вот дикий не понял...

— Кир, - рычит он, отрывая дружбанчика от меня.

— Что? Нельзя проявить радость?! Я её больше недели не видел. Тебе можно её целовать, а мне нельзя. Нечестно, Тёмыч, - надувает губы чучело.

Улыбнувшись, Артём поразительно для всех нас, отпускает его.

— Тогда ты не против, если я поцелую Забаву?

Улыбочка Кирилла с лица утекает и не возвращается.

— Забава, иди сюда, - пытается прорваться бешенный дикий к побледневшей новенькой.

Она подбежав, жмётся ко мне в поиске спасения от чокнутых макак.

Прикрываю её собой, но могу и не стараться. Кирилл сдерживает Артёма, да и последний не особо жаждет настигнуть Трофимову.

— У тебя улучшений нет? - разговариваю с Забавой.

Девчонка машет головой.

— Странно. Почему уже вторую неделю разговаривать не можешь?! У тебя точно ангина?

Забава испуганно кивает.

Что с ней?

— Угомонись, - отпинивает от себя Кирилл Артёма, прерывая наш «разговор» с новенькой.

— Без обид, но протянешь к ней ещё раз свои руки и следующее, что ты протянешь - будут ноги, - угрожает моей, кстати, фразой дикий.

Демонстративно фыркаю. Он хмуро смотрит на меня.

— И что значит твой фырк?

— Почему я не могу и Кириллу быть подругой?

— Кстати, да, - вякает тот.

— Потому что ты… - дикий замялся.

— Да-а-а?

— Ты только моя подруга, - категорично отрезает.

— Нет, - морщу нос.— Что это за рабская дружба, а? Я себя в полное владение передала? Когда? Почему не знаю об этом?

— Варь, не беси меня, - опять возвращается к угрозам нечистая сила.

— Полезай в машину молча, - обращает внимание на то, что Забава с Ледовым уже там.

— Полезай в машину молча, полезай в машину молча, - передразниваю, но подчиняюсь.

Не хочу, чтобы из-за меня мы опоздали.

22

Выхожу из примерочной.

Девушки-работницы охают, ахают. Выражают своё восхищение, всеми силами.

— Нормально? - приглаживаю складки ткани.

— Мне нравится, - одобряет Кирилл, ставя чашку на столик и поднимаясь. — Классное. И тебе идёт.

Хочет подойти, но под предупреждающем взглядом Артёма, остаётся стоять.

Радостно улыбаюсь. — Отлично. Тогда я…

— Ужасно. Переодевайся, Варь, - категоричной комментарий дикого заставляет нас всех застонать.

Даже Забава, что не злясь, ждала целых двадцать минут на кресле, прикрыла рукой глаза и помотала головой.

— Ты прекратишь издеваться над нами? - воплю в сердцах на ирода.

Не ожидав от меня столь бурного проявление злости, он пару секунд не находится.

— Что тебе не нравится? Платье длинное и строгое. Чёрного цвета. Куда тебе скромнее? Посмотри на Забаву. Она сидит в платье-пиджаке, длиной до середины бедра. И Кирилл нормально себя ведёт.

— Вар-р-ря.

— Что? Не бесить тебя? Я и не бешу. Это ты уже всех за... - вздёрнутая бровь и я исправляюсь: —...задолбал.

— Варь, - весёлый голос Ледова прерывается противостояние взглядов.

Впериваюсь в друга, пытающего сбавить накал напряжения.

— Ты забыла?! Забава говорить не может. Куда она от меня денется?

Новенькая возмущенно поднявшись, замахивается.

— Шутка, шутка, - смеясь, перехватывает Ледов маленькую ручонку на подлёте к его лицу.

Артём же смотря лишь на меня, встаёт. Обходит столик.

— У тебя декольте до пупка, - наклоняется, чтобы сказать на ухо.

— Потрясный вид, но знаешь я не хочу, чтобы бельё, что я для тебя выбирал, оценили и другие.

Щёки загораются.

— Что ты придумываешь?! Не видно моё бельё.

— Как я тогда узнал, что ты его надела? - парирует, впиваясь в моё лицо своими невозможными глазами.

— Ы-ы. Бог с тобой. Я переоденусь. Но в последний раз. Слышишь?

— Наденешь без пререканий всё, что я предложу? - не верит дикий.

— Слава богу, мешки для картошки тут не продают. Выбирай всё, что душеньке угодно, - щедро разрешаю, подходя к столику.

Наклоняюсь, чтобы взять воды, но Артём не даёт, хватая меня за локоть.

— Не наклоняйся.

— Почему?

— Не наклоняйся и всё. Обязательно причина нужна? - бесится. — Что ты хотела?

— Воды.

— На, - даёт мне бутылку и сам себе одну прихватывает.

— Кир? - повышает немного голос, чтобы Ледов услышал

—А? - отрывается парень от воркования с раскрасневшейся Забавой.

— Пошли!

— Куда?

— Переодеваться, - усмехается знакомо дикий.

— А-а. Да, да. Пойдём.

— Варь, тебе принесут платье через пару минут, - ставит в известность мой личный издеватель.

Согласно моргнув, отпиваю наконец воды.

— Тоже плывешь? - долетает до меня вопрос Артёма, адресованный Ледову.

— Зато теперь хорошо понимаю тебя.

А?

Вода встаёт поперек горла.

Плывёт?

Куда?

***

— Артём, я тебя убью.

— После - обязательно, - помогает выйти из машины он.

— Что за дурацкий план? Ты заставил меня напялить свой, подчеркну свой выбор, но прикрыл почти полностью пиджаком, - обвожу глазами кусочек шелкового платья-комбинации.

— Он на тебя права заявляет, - подаёт Кирилл руку Забаве.

— Невооружённым же глазом видно, что тебе пиджак большой. Всем сразу станет понятно чья ты…подруга.

Парень закашливается от недоброго прищура друга, но делает вид, что ничего не понимает.

Уволакивает Трофимову подальше от нас и сам от неё не отстаёт.

Поблагодарив его за разъяснения, злюсь от наглости некоторых и пытаюсь этих некоторых обойти, но не выходит.

— Варь, я о тебе волнуюсь, - оправдывается демоняка неправдоподобно. — Тебе было бы холодно.

— Предложил бы нормальное платье и не было бы мне холодно, - распаляюсь.

— Нормальных не было, - тоже начинает закипать дикий.

— Тьфу на тебя, - хочу уйти и не удаётся.

Шпилька находит на камешек.

Пискнув, теряю равновесие.

Но дикий, удивляя молниеносной реакцией, не даёт упасть.

Испугавшись, не отдаю себе отчёта в том, что творю. Обнимаю парня за шею, прижимаюсь к нему, ища поддержки и он дарит её.

В его объятьях невероятно спокойно.

Артём хочет коснуться моих волос...

— Вы долго там? - кричит у самого особняка Кирилл.

— Давайте, прибавьте ходу. Всё-таки у твоего отца праздник.

Переборов возникшее на ровной почве притяжение, отхожу.

Что с моими ногами вечно?

Воинственно топая к дому, чертыхаюсь на свою неловкость.

Сколько можно организовывать себе сцены из мелодрамы? Не надоело?

Ледова у дома уже встретила девушка-распорядительница.

Стала что-то ему рассказывать.

Парень слушая её, любезно придержал для нас дверь.

Кирилл увлечённо расспрашивал девушку о вечеринке, а мы тем временем проходим внутрь, не особо много и узнав.

Виктор Иванович и его жена пока не появлялись, но гости были в сборе.

Упоминув о них, барышня предложила нам пройти в гостинную и уцокала в неизвестном направлении.

— Артёмка, - подбегает после неё, стуча ботфортами, Попова.

— Привет, - позволяет себя обнять он, но отодвигается моментально.

— Кир, как я рада тебя видеть, - смотрит Оля на хранящего молчания Ледова.

Забава прячется за его спиной, вцепившись в руку парня.

— Взаимно, - вяло откликается.

— Пойдёмте быстрее. Все в сборе, - зовёт девчонка и как вьюнок мчится обратно в гущу событий.

— Варь, Оля - наша подруга, - разъясняет дикий.

Но я и без него знаю кто она.

Алёнка давно рассказала. И по потухшей Трофимовой понятно, что и для неё не секрет кем является Попова.

— Да. Я и поняла, что она ваша подруга.

И плюс невеста Ледова.

Артём выдыхает…

Ему важно было моё мнение?

Берёт меня за кисть.

Поддаюсь и спешу за парнем.

Зря, что ли, приходила?

***

Стою с бокалом безалкогольного чего-то и во всех глаза слежу за разворачивающейся картиной.

— Пап, - подходит Кирилл к высокому спортивному мужчине.

— Да? - оборачивается тот.

— Ты не видел Забаву?

— Ту глухонемую, что тебя развлекает? Видел. Убежала по лестнице, - жёстко усмехается Максим Иванович.

— Она не глухонемая. Прекрати, - злится на него Ледов.

— Плохо дело, - напрягается дикий рядом со мной.

Он свой бокал и пригубить не успел.

Поставив шампанское на фуршетный стол, поворачивается ко мне.

— Варь, поищешь Забаву? Я угомоню Кирилла и найду тебя. Хорошо?

— Да. Я поищу. Поищу, разумеется.

— Умничка, - целует меня в макушку.

Толи играет, толи действительно делает, что желает.

Поставив свой бокал рядом с его, иду к лестнице.

Эх, Забава, Забава.

И где ты?

Заглядываю в каждую комнату на втором этаже. Пусто. Поднимаюсь на третий.

Как можно убегать, когда ты не можешь говорить?

Что будешь делать, если заблудишься?

— Извините, - захожу в комнату, в глубине которой виднеется силуэт мужчины в кресле.

— Простите, что нарушаю ваше уединение. Вы не видели девушку...примерно моего роста. В платье - пиджаке...

— Не видел, Ва-ря.

Он...

Что он здесь забыл?

23

— Антон? - поражаюсь Филатову.

— Что ты тут делаешь?

Отчётливо различимый проворот ключей лишает хладнокровия.

Панически нажимаю на ручку, дверь не подаётся.

Кто нас закрыл?

— Оля пригласила, - встаёт из кресла парень.

Оля? Невеста Ледова?

А она откуда знает Филатова?

Антон выходит ко мне на свет.

— Ну и как тебе? - улыбается страшно.

— Как мне «что»?

Интуиция вопит, чтобы бежала.

Явно то, что он ослабевает галстук - не добрый знак.

Но как убежать?

— Раздвигать ноги перед диким, - схватив меня за волосы, грубо толкает.

Падаю в кресло, где недавно сидел он, обмираю от страха и не знаю, как поступить.

Закричать? Но, если не услышат? Не спровоцирую ли я Филатова криком? Вдруг он и до рукоприкладства сможет опуститься?

— Нравится? - склонившись, дышит на меня, алкогольными парами, бывший одноклассник. — Нравится, Варя?

— Антон, Антон, - хочу оттолкнуть его, бью его в грудь, но парню всё нипочём.

В жилах стынет кровь.

— Гадина. Дурила мне голову целых два года, - ведёт носом по шеи.

Обнюхивает меня как животное.

— Но с ним… - проводит языком по моей щеке, а меня передёргивает от брезгливости.

— Я видел, как ты на него смотришь, Варя.

— Как я на него смотрю? Антон, хватит, отойди. Нужно разобраться кто нас закрыл. Пожалуйста, отойди. Ты же не будешь меня принуждать к…

— Почему бы и нет? - легко рвёт бретельку платья, обнажая бельё.

— Он тебя распечатал, но я не брезгливый.

— Антон, не надо. Не надо. Хорошо? - срываюсь на отчаянный шёпот.

— Ты протрезвеешь и поймёшь, что натворил. Ты будешь себя винить. Пожалуйста, не надо, - от слёз картинка перед глазами размывается.

— Кто сказал, что буду жалеть? Я давно этого хотел, - шепчет Филатов.

Не даю себя поцеловать, мотаю головой, как умалишенная, но одноклассник решил идти до конца.

Сжав мои щёки до боли, прижимается сухими противными губами к моим. Проталкивает язык вовнутрь.

Тело сковывает страхом, когда ненавистные руки оглаживает кромку бюстгальтера.

Нет. Нет. Нет.

Этого не может быть, не может, не со мной.

Я не знаю... Сколько прошло?

Две минуты? Два часа?

Моей задачей было вырваться и я пыталась изо всех сил.

Царапалась, кусалась, кричала, но без толку. Отчаявшись, я смирилась со своей участью. Выдохлась.

Вспомнился Артём.

Его поцелуи, что превращали кровь в огненную лаву. И неистово захотелось, чтобы моим первым мужчиной был он.

Лучше бы я была более смелой, но разве я знала чем всё обернётся…

Дверь слетает с петель, будто её выносят тараном.

Через пелену слёз вижу его силуэт.

Антон попав под власть сильного рывка, отлетает от меня к стене.

Стекаю по креслу вниз, поправляю юбку и этот жест заставляет Артёма стать белее полотна.

— Ты мне палец сломал, - орёт одноклассник.

И всё…его голос спускает с цепи бешенного дикого.

Он подходит к нему и бесстрастно с оттяжкой впечатывает кулак в мерзкое лицо.

Третий раз. Четвёртый.

Даже не вздрагиваю от ужасающих звуков и стонов.

Мне так паршиво. Так невыносимо погано.

Я не хочу видеть как Артём его избивает...

Слабые ручки ложатся мне на уши.

Распахиваю веки.

Забава содрогаясь всем телом, плакала вместе с моей душой.

У меня же слез не было.

Закончились.

— Забава... - слабо улыбаюсь. — Где ты была? Я так долго тебя искала.

Дикий

— Кир, хватит, хватит, угомонись, - пытаюсь успокоить друга.

Максим Иванович уже ушёл, чтобы поговорить с отцом Оли, а этот д*бил всё рвётся, чтобы что-то ему доказать.

— Нет. Ты слышал, а? Глухонемая. Сам он глухонемой. Говори ему говори. Что об стенку горох, - распаляется Ледов.

На нас начинают поглядывать. Улыбаюсь фирменной улыбочкой и утаскиваю идиота подальше.

— Ты не сможешь повлиять на него. Твой отец вбил себе в голову, что ты обязан жениться на Поповой.

Щ-щс-с-с.

— Что случилось? - видит Кирилл, что я морщусь и потираю через рубашку область у сердца.

— Тебе невыносима и мысль, что я достанусь ей, а не тебе? - прикалывается Ледов.

— Не знаю. Сердце кольнуло. Никогда до этого не…Бл***ть, - тяну, наткнувшись в толпе на оскалившуюся Олю.

Подруга детства загадочно попивала шампанское.

Бл*ть, бл*ть, бл*ть.

Знаю я её это выражение.

— Что? - мельтешит друг, видя, что меня начинает потихоньку колбасить.

— Она опять взялась за старое. Ёб*ный в рот, - матерюсь, перепугавшись не на шутку.

— Кто?

— Попова. Чтоб меня. Зачем я отпустил Варю одну?! - дрожащими руками нажимаю на быстрый набор.

Но мышонок не берёт.

Так. Всё. Игры закончились.

— Артём, Артём. Выдыхай.

— Отойди, - ору на Кирилла.

Он слушается.

Не забыл ещё регулярные поражения в спарринге со мной, а в нынешнем своём состоянии вряд ли я смогу остановиться. Не рассчитаю силу и врежу ему с такой дури, что будет зубы по полу собирать.

— Что ты натворила? - сжимаю за предплечье Попову.

— Ты сам что творишь, придурок? - громко шипит.

— Что ты сделала? Говори по-хорошему, Оля, - не контролируя себя, сжимаю сильнее ледяную руку.

Ей-богу, как жабу трогаю.

— Кто? Ты совсем озверел? Или перепил? - принюхивается Оля. -— Не позорь меня, - стыдливо крутит головой. — Столько народу.

— Ни для кого не секрет, что мы дружим, жалкая ты манипуляторша, - влезает Кирилл. — Куда ты дела их?

— Какого «их»?

— Где она, Оля? - не сдерживаюсь я.

— Наша Варечка? Да? - прекращает ходить вокруг да около Попова.

— А что? Влюбился, Артёмка? Чего-ж ты? Надо было быть осторожнее, - цокает Оля.

Никогда не было желания ударить девчонку, но сейчас…помоги мне, господи, не совершить лютого п*зд*ца.

— Знаешь что?! - с трудом заставляю себя успокоиться.

— Пойду-ка я расскажу твоему отцу, что ты творила летом.

— И что? Он не поверит тебе.

— Хочешь перешлю тебе фотки? - ухмыляюсь.

— Ты не снимал. Я помню, - сомневается с*чка не вру ли я.

— Зато Кир снимал. Его тогда стали сомнения одолевать. Догадался раньше меня какая ты мразь и на всякий случай заснял.

Ледов подтверждающе мычит.

— Пойду, покажу его твоему папаше, - трясёт он телефоном показательно.

— Хорошо. Хорошо. Я поняла, - истерично взвизгивает Попова, не выдержав давления.

— Она с Филатовым. Третий этаж. В конце коридора будет закрытая дверь.

Больше мне не понадобилось ничего. Рванул к лестнице, снеся официанта, проходившего мимо.

Звук разбитого стекла, разговоры обрываются, но мне п*хуй.

Залетаю на третий этаж, проношусь по коридору.

Крик, вперемешку с рыданиями, заставляет сердце остановиться.

С-с-су-у-ука.

Я его просто убью, а потом Попову. И зарою их в одну могилу.

24

Схватив за шкварник скулящего Филатова, Артём вытаскивает его из комнаты.

В любой другой ситуации я остановила бы дикого. Не дала бы...

Ведь ясно, что он не в больницу потащил его, но у меня ни капли жалости к Антону.

Оказывается, чтобы измениться требуется ни час, ни день и уж тем более ни год.

За сколько я потеряла свою человечность? Минут за пятнадцать?

Забава пытается помочь мне встать, но у меня нет сил, а новенькая далеко не Халк, чтобы суметь поднять меня.

Завалившись в грязную «яму», я не в силах выбраться хотя и хочу.

Знакомый парфюм окутывает спасительный облаком. Крепкие руки хотят усадить на кресло.

— Нет, нет, не надо, - впиваюсь пальцами в руки Кирилла и он понимает без объяснений.

Подхватив на руки, дарит поддержку.

Выносит из комнаты.

Сбегает вниз по лестнице, Забава мчится за нами.

Друг меня заносит в гостевую спальню на втором этаже, опускает на кровать.

— Надо остановить его, - укрывая дрожащую меня одеялом, тихо оправдывается Ледов.

Кого?

Артёма остановить?

Где он?

Хочу озвучить вопросы и не могу.

— Лишние неприятности не нужны, Варь, - смотрит на меня с жалостью.

Не вынеся её, прикрываю глаза.

Сворачиваюсь клубочком и всего чего желаю - обнять маму. Обнять единственного светлого человека, которого знаю.

Обнять и не отпускать.

— Сиди с Варей. Никуда не уходи. Поняла? - пробивается через вату в ушах требование.

Кровать немного проседает, давая понять, что Трофимова не стала сопротивляться и осталась.

Но мне безразлично, несусь в пропасть с огромной скоростью.

Не могу удалить из памяти пальцы Филатова.

Казалось, они были везде. Как забыть?

Время течёт само по себе, я лежу и медленно прокручиваю в памяти случившееся.

Всхлипы Забавы ранят. Угнетают.

Такое чувство, что я по её мнению умерла. Чего она шмыгает носом и не может прекратить истерику?

Не хочу, чтобы жалела меня.

По сути непоправимого не случилось. Но отчего тогда трудно сделать вдох?

Лёгкое дуновение ветерка и я могу глотнуть воздуха.

Озоновый запах проникает в лёгкие.

Можно и не открывать глаза, чтобы понять, что он пришёл.

Я действительно стала предугадывать появления Артёма, каким-то внутренним чутьём.

— Зачем ты плачешь? - удивлённо шепчу, стирая влагу из уголков красивых глаз . — Или ты плачешь вместо меня?

Парень бережно тянет на себя.

Сильно сдавливает и на секунду кажется, что его объятьях способны меня очистить.

Запрокинув голову, равнодушно смотрю на потолок.

Сияющее звёздное небо.

Как красиво и как жаль, что я увидела его при таких ужасных обстоятельствах. Дикий отодвигает меня от себя.

— Варь, он… - не может договорить.

— Нет. Но почти…было близко и так страшно

— Прости, - смотрит с болью на моё рванное платье Артём.

— За что?

Ничего не сказав, он снимается с себя пиджак и набрасывает на мои плечи.

Надеваю его полностью.

— Больно? - имею ввиду его разбитые руки, которые наскоро перевязанны.

Завязываю кончики бинтов, чтобы они ему не мешали.

— Больно, - шелестит, переплетая наши пальцы.

Поднимаю на него глаза.

— Сердце болит за тебя и я не знаю, что с этим делать.

— Ты мог не успеть, но успел, а остальное...я сильная. Переживу.

Решив для себя что-то, парень пододвигается.

— Варь, я…

— Артём! - Виктор Иванович не даёт ему что-то сказать.

Снова не выходит у Артёма рассказать то, что его мучает.

Быстро убираю следы слёз с его щёк.

На губах парня обознается улыбка. Словив мои ладони, он расцеловывает каждый пальчик, игнорируя тот факт, что за его спиной стоит отец.

— Артём, Арина ждёт тебя. Не заставляй её нервничать. Ты знаешь, что у девочки слабое сердце.

Дикий напрягается.

Чувствую, находясь от него близко, но внешне он остаётся спокойным.

— У меня уже есть невеста.

— Хватит, - повышает тон Дикой.

Съёживаюсь от страха, но Артём тут же обнимает меня, минимизируя подавляющую атмосферу.

— Я подыгрывал тебе, чтобы ты затащил свою Варю в постель. Поиграл и угомонился…

— Заткнись.

— Что ты там вякнул?

— Я сказал тебе: «заткнись», - вскидывает зло на отца Артём.

— Я не стану поддерживать твои отношения с Хворостовым. Мне п*хуй, что поставки твои накрываются медным тазом.

— Ты...

— Я не договорил! Если этой твоей Ариночке нормально ложиться под незнакомого парня. Я пушечным мясом больше не буду. Я разобрался с Сахидом. Радуйся. Но на этом закончили. Больше плясать под твою дудку не стану.

— Можешь идти тогда на все четыре стороны, щенок, - улыбается гадко Виктор Иванович. — Иди грузчиком. Кем угодно. Еб*сь, как хочешь. От меня больше ни копейки не получишь.

Думала, что Артём начнёт юлить, но тот лишь беспечно улыбается.

— Спасибо. Обязательно воспользуюсь советом. Не об*ср*сь без меня, отец, - издевательски просит.

— А-а, - машет на нас бизнесмен. — Даже воздух сотрясать не буду. Сам приползёшь через неделю.

И на сей «позитивной» ноте покидает комнату.

— Обменялись любезностями, - хмыкает нисколько не испугавшийся Артём.

— Ты расстроилась из-за него? - улыбается, посмотрев на разбитую меня.

— Не знаю. Он всё-таки твой отец. Неправильно ругаться с родителями.

— Варь, такой хорошей быть даже плохо. Он к тебе относится ужасно, а ты его защищаешь. Пойдём, Мать Тереза, - стаскивает меня с кровати и хочет поднять на руки.

— Нет. Я сама, - не даю ему начать относиться ко мне, как к больной. — Всё нормально. Лучше скажи куда пойдём?

— В любое место. Лишь бы подальше от этого гадюшника быть.

Кирилл с Забавой появляются в спальне как нельзя кстати. Мы не успели и к двери подойти.

— Варь, ты как? - первое, что говорит Кирилл.

Забава глазами спрашивает аналогичное.

— Нормально. Теперь нормально.

— Уладил? - «спокойничает» дикий, не желая отпускать меня от себя.

— Уладил.

Что уладил? Филатова «уладил»?

— Ну и чудненько. Уезжаем тогда отсюда, - веселеет Артём.

— Куда? Ты разве… - удивляется на долю секунды Ледов.

— Не. Отец выгнал. Теперь волен поступать как хочу.

— А-а. Ну, если волен - тогда конечно, - Кир идёт к выходу первый, прихватив по дороге новенькую.

Почему он не видит ничего страшного в том, что его друг разругался с единственным своим родным человеком?

М-м?

25

Хочу поравняться с друзьями, но загребущая конечность не даёт.

— Ты хватательный рефлекс, что ли, не контролируешь? - пытаюсь отцепить от своей спины наглые пальцы.

— Угадай чего я хочу, Варь? - мило шепчет рядом с щекой.

— Чего? - краснею.

— Завалиться в кроватку с тобой и-и... - улыбается проказливо, но блин...

Чего так красиво? Аж мой астральный дух из тела вылетел. Вернулся, правда, но...

— Артём! - пытаюсь отыскать в нём капелюшечку совести, поглядывая на друзей.

Но они вроде не слышали о чём мы тут шепчемся. Были поглощены друг другом. Плюс Забава печатала не телефоне Кириллу свои ответы. Двойная концентрация у них. Интересной парочке было не до нас

— А что? - подначивает Артём. — Ты о чём подумала? Я о том, что хочу отдохнуть и фильм глянуть. Тыщу лет фильмов не смотрел, а попкорн не ел - все две.

— Знаешь, для тебя отдельный котёл в аду стоит. Даже подписан: «специально для нехристя-Артёмушки, что довёл своими выкрутасами чистую душу Вареньки Кренделевой.»

— Я всегда знал, что уникален, - поигрывает бровями исчадие.

— Само собой мне будут лучшие условия. И вообще ты должна радоваться. Или..

— Или что? - бросила я своё неблагородное занятие и в ближайшее время поднимать не собираюсь.

Дикого и дьявол не переспорит.

— Боишься, что котелок одноместный? - околесицу несёт и даже не чешется. — Не волнуйся, я для тебя зарезервирую местечко рядом с собой! Слипнемся в хрустящий кренделёк и...

— Артём, - обрывает его приятный женский голос и у дикого мигом улетучивается хорошее настроение.

— Привет, Арина, - бесстрастным тоном здоровается с курносой девушкой в платье, что больше подходило маленькой девочке.

Пышное, в оборочках, в бантиках.

Мило, но зефирку напоминает.

Слишком приторно.

— Как папа? Как мама?

— Хорошо, - сдавливает фатин невеста(?)дикого. — Ты…

— Я ухожу. Появились неотложные дела.

— Артём, послушай…

Невинному ангелочку трудно говорить. Оно и понятно. От расслабленного, прикалывающегося и насмешливого Артёма осталось лишь третье.

Превратился в циничную холоднючую скотин...ку.

Вряд ли и я то смогла бы с ним таким разговаривать.

— Виктор Иванович и мой папа согласовали наш брак, но я хочу, чтобы ты знал. Ты мне давно нравишься и… - Арина запинается.

А дикий никогда не отличался терпение и тактом.

— Да, да. Я всем нравлюсь! Родовое проклятье, но прости. Место моей невесты занято, - показывает наши сплетённые руки ей.

Хочу вытянуть ладонь из плена, но прилипучий не даёт.

— Ни стыда, ни совести, - укоряю его.

На долю секундочки парень наклоняет голову влево. Говоря что-то типа: «ага. И горжусь этим.»

Всё.

Точка невозврата.

Могу демоняку бесчувственную теперь без слов понимать.

С лица Арины слетают все краски.

Её зелёные глаза вспыхивают ненавистью ко мне. И испытывать жалость к ней я прекращаю.

Автоматически.

— И ты её любишь?

Даже не трогает её вопрос. Дикий ловко обойдёт его. Что-нибудь наплетёт, но никак не станет…

— Да. Люблю.

…признаваться мне в любви.

Тот, кто не должен, закрывает мне рот. Пальчиком так - «хыть», челюсть на место.

Под звенящую тишину шамкаю ртом, как бабушка.

— Но ты не должен её любить.

— Кому не должен? Тебе не должен? - насмехается парень.

Глазами нахожу Кирилла.

Прислонившись к стене, он что-то доказывал Забаве.

Она трясла перед лицом блондина телефоном, но он отворачивался от него и не хотел её «слышать».

— Артём, ты не имеешь права отказывать мне. Всё решено. Я готовилась к…

— К чему? К шибари ты готовилась? Можешь не готовиться. У тебя прирождённый талант связывать людей.

— Почему ты жесток со мной? Я чем-то тебя обидела? - шагает к нам Арина.

Дикий отшатывается от неё, всё так же держа при этом мою руку.

Заваливаюсь в сторону, но перебираю ногами, чтобы устоять.

Наступаю на чью-то ногу. Прислушиваюсь к себе - не больно. Значит...

— Сойди, - не показывает Артём, что ему что-то доставляет дискомфорт.

Прямо уважение с недр души моей поднялось.

Ни один мускул не дрогнул на лице. Молодца.

— Прости, - виновато пыхчу, дальше переставляя ноги, но тепереча по полу, а не по мужским туфлям.

— Ар-р-рина, иди ты… - шлёт Артём... —...к своему отцу, - не шлёт свою невесту. — Самой то не надоело мне навязываться?

— Но…но…

— Иди. Наш разговор бессмыслен.

Девица не стала что-то доказывать, как-то переубеждать. Видимо, чтобы не разрыдаться перед нами.

Гордо прошествовав мимо, скрылась за поворотом.

Дикий выждав чуток, согнулся пополам как блокнот.

От боли?

— Варь, ты маленькая и миленькая.

— М-м. Спасибо?

Что с ним?

От моей милости в экстаз впал?

— Но почему ты такая точная? П*здец. До слёз, - массирует ногу.

Оставляю его вопрос без ответа.

— Ты в норме? - тоже поражается Ледов поведению друга.

— Бл***, Кир. В меня стреляли, меня пыряли, меня душили, ребра ломали.

Мои брови улетают в волосы от удивительных подробностей, свалившихся, как снег летом.

— Но убьёт меня шпилька, - садится актёр великий прямо в коридоре.

В принципе, если маты у него вход пошли, когда я рядом и представить страшно, что с ногой.

— Ох, бл*. Ох, бл*, - стонет Артём. — Помоги, а? - смотрит на Кирилла.

—Будь другом и рифму лучше не говори.

Ледов отдаёт Забаве телефон.

Что-то ей при этом ляпнув такое, что заставило девушку замахнуться им ему в спину. В последний момент пожалев технику, новенькая передумывает. И сложив руки на груди, включает режим ждуна.

— Я и не хотел. Туалетный юмор - не мой конёк. Тебе реально больно? - не может никак уверовать Кир, садясь на корты перед «умирающим».

Я же на «них» уже с минуту как.

— Походу в акупунктурную точку попала.

— Ты ей-богу лучше держался, когда в тебя стреляли, - протягивает Ледов дружбанчику мощную руку помощи.

Дикий берётся за неё. Рывок и он в строю, и он спасён, хоть и прыгает на одной ноге.

— Поедем в трампункт? - предлагаю, свято веря, что мажоришка издевается надо мной.

— Не. Не поедем, - отказывается от моей идеи, мною же поверженный.

— Твои шпильки не имеют способностей шуроповёрта. Кость не продробили. Приложу холодное и буду в поряде. Поскакали? - зовёт за собой.

Кирилл с ним рядом, помогает «скакать», его звать не надо.

Дурдом.

​​​​​​​​​​​​❤️ Кто не заценил новинку?

Стартовала история Свиридова и Алёны(подруги Вари). Название - ты мне не сестра ❤️

26

— Вернёмся через десять минут, - оборачивается к нам Кирилл.

Дикий издаёт что-то среднее между звуком рожающей китихи и ржанием лошади…коня то есть.

Но Ледов его понял и славно.

— А-а, погоди, погоди, - подбираюсь к водительскому сиденью.

— Да? - заглядывает ко мне «принцесса ледяная».

Забава на улице, ответственно ждёт «её».

— Возьми воды, пожалуйста.

Нет. Ну, а что я могу сказать?

Не могу с ним наедине отставаться. Спаси, помоги.

Так дикий ничего не делает. Ничем себя не выдаёт.

Как повернулся ко мне, вытянув больную ногу и подперев кулаком голову, так и сидит.

Или потребовать Забаву оставить?

Нужно будет объяснить зачем, а это много буковок, но они - полбеды.

Я бы и эссе написала. Мне не трудно.

Стеснительность - мой главный враг.

Ё-моё!

— Не вопрос. Что-то ещё? - жуёт отзывчиво жвачку Кир.

— Нет.

— Лады.

Дверь закрывается и тут же восставший из ада активизируется.

— Варь, а….

— Хы-хы-хы, - смеюсь истерично.

— Я ещё не закончил…

— Хы-хы-хы…

— А сейчас не начал…

Глубоко вдыхаю, выдыхаю.

— Да. Прости, - успокаиваюсь. — Анекдот вспомнился.

— Расскажешь?

— Уже забылся.

— Ага. Давай тогда в игру поиграем? Чего время впустую тратить?! - сверкают загадочностью карие глаза.

— В какую игру? Прекрати ты ко мне пододвигаться. У тебя нога болит, - напоминаю.

— Знаешь, я чем ближе к тебе нахожусь - тем слабее моя боль, - взялся за своё привычное поведение издеватель. — Побудь моим анальгетиком.

— Я твоим успокоительным побуду, если не угомонишься.

— Т-ц. Злая ты, Варя!

Поползновения прекращаются.

Мысленно перекрещиваюсь. Спасибо, боже.

— В каком месте я злая?

— Я скончаюсь в рассвете сил от боли, а ты не можешь дать мне своё щупленькое тельце пожамкать, - что-то странное показывает Артём.

— Больше похоже на шупанье буферов.

— «Ть-хой», - выражает своё отношение к ситуации наглый. — Какие буфера?

— В смысле? - возмущаюсь.

— Да я не про твои, - опять чесотка одалела дикого.

— Говорю, что не показывал ничего. Не придирайся. Завтра мой мозг начнёт варить и я обязательно придумаю более подходящий жест.

— Эгэ. Придумай.

— Придумаю.

— Но расскажи, поведай как тебе «жамканье моего щупленького тельца» поможет?

Артём иронично складывает руки на груди.

Или у меня установка уже, что он даже дышит иронично.

— Тебе всю технологию рассказать надо? Моей уверенности мало?

— Нет. Что ты?! Не мало. Мне скорее тебя…

— Мало? - «усмехательно» перебивает.

— Ть-ха, - сплёвываю на коврик в машине.

Фигурально. Фигурально. Не буквально. Но Артём всё равно описал головой дугу, проверить шобы - не плюнула ли я.

— Держи карман шире! - заканчиваю.

— Я кое-что другое подержать хочу.

— Ты на что-то намекаешь?

— Господь с тобой, - делает испуганные глаза «самый честный» в мире человек.

— Господь со мной. А с тобой кто? Сатана?

— Со мной ты, Варь, и меня радует, что это именно ты, - обезаруживает меня парень.

И что можно на это сказать?

— Давай играть. Иначе двоица эта придёт и всё веселье пропадёт, - пододвигается ко мне поближе Артём и берёт мои руки.

— Вопрос-ответ. Я спрашиваю, ты спрашиваешь. Если ответ не получен через две секунды, вопрос снимается. И тот, кто не получил ответ, спрашивает снова. Понятно?

— Ага, - никак не могу выбраться из грозового облака.

Надоело в него попадать. Но что поделаешь?! Судьба у меня такая...тяжёлая.

— Раз, два, три. Любимый цвет? - начинает с банального.

— Белый.

— Да? - почему-то удивляется.

— Да. Белый! А что? - выпускаю иголки.

— Нет. Ничего. Просто у нас совпало. Мой любимый цвет тоже белый.

— Чего ты тогда в чёрном постоянно?

— Белый маркий. Мне…Особенно мне часто его не оденешь. Давай. Теперь ты.

— Для начала отстань от меня. Прилип, - отбиваюсь от жадных до меня лапищ.

— Не мешай мне от тебя «подзаряжаться».

— Да ё, - сдуваю прядь вылетевшую из укладки.

Артём мило заправляет мне её за ухо.

— Мне горячо из-за тебя, - жалуюсь.

— Не сгоришь, - играет с моими пальцами, чтобы не дать мне спрятать ручонки за спину.

— Хорошо. Готов?

— Смотря к чему, - дрыгает бровями многообещающе.

— К вопросу, - рычу.

— А-а, к нему, - разочарованно вспоминает, что мы как бы не просто так сидим близко друг от друга.

— Готов. Спрашивай.

— Раз, два, три. Почему вы поругались с отцом?

— Тебе какую из причин назвать?

— Их много?

— Звёзд на небе меньше, - меланхолично поводит плечами.

— Тьфу, - раздражаюсь.

Артём делает вид, что вытирает лицо.

Но у меня пока все зубы на месте, чтобы не знать о том плюнула я или нет. И я не плюнула!

— Хорошо. Меняю вопрос.

— Меняй. Спроси что-нибудь классное. Наша русалочка и принц её «Шпиндроский» идут.

— Почему русалочка?

— Твой вопрос? - заламывает бровину Артём.

— Нет. Не он.

— Давай быстрее.

Краснею, бледнею, ловлю кондрашку и он по-дружески ловит меня.

Звездец какая я храбрая. Звездец какая храбрая.

Надо спросить. Надо. Не усну, если не проясню «ситуэйшен»*.

— Раз, два, три. Ты действительно в меня влюбился?

Дикий затихает, чуть крепче сжимает мои ладошки вспотевшие.

И с окна медленно переводит вспыхнувший взгляд на меня.

— Да, - понижает голос он, но почему-то пульс понижается у меня.

Что за связь несвязная?

— Да? - нерешительно переспрашиваю.

— Тебе что надо то, чтобы поверить в мои чувства? Чтобы я сердце из груди вырвал и тебе подарил?!

— Ну-у-у-у, - тяну, хихикая.

— Баранки гну, Варя. Всё. Я обиделся, - проезжает Артём по кожанному креслу назад.

— П-п-погоди.

Холодный ветерок врывается в машину.

— Варь, на, - суёт мне воду Ледов.

— С-спасибо.

— Ты чего? Холодно?

— Нет, тепло ей! Ты идиотина ещё немного подержи дверь открытой и поспрашивай, будет ваще как в баньке, - рычит на него Артём.

— Полегче, полегче. Что? Поругались? - плюхается на место водителя Кир.

Забава садится рядом.

Ковыряю крышку ногтём.

Не смогу попить и зубами открывать стыдоба.

Артём увидев мои страдания немыслимые, закатил глаза, слава, богу, выкатил их обратно. Вырвал бутылку, открыл мне её, завинтил слабо крышку и вернул.

— Спасибо, - шепчу.

— Ага. Обращайся. Я-ж рождён, чтобы быть для тебя бесплатным рабом.

— Раб априори бесплатный, вундеркинд ты наш, - «тыр-тыр-тыхает»* машину Ледов.

— Помолчи, - опять ни за что достаётся ему от взбесившегося дикого.

— Варь, да поцелуй ты его и скажи, что он для тебя важен, - стонет друг.

— Мне ехать страшно. Он может сгоря и из машины, что на полной скорости движется, выпрыгнуть.

Ситуэйшен - ситуация

«Тыр-тыр-тыхает» - заводит

27

Но Артём обиделся.

Правда, обиделся. Не разыгрывает нас.

Отвернулся и во-о-обще не смотрит после слов Кирилла.

Тот показывает мне невербально: давай, давай, я жду.

— Но…

Без слов понимает меня Забава. Не Кирилл.

Именно Трофимова тычет аккуратно пальчиком в него. Протягивает наушники ему и надевает другие на себя.

Прежде чем вставить в уши свою пару, Ледов обращается ко мне: — Одна песня. Три минуты. Я не буду весь плейлист прослушивать.

И страдая не по-детски, запихивает «бананы».

Тихие биты и движения парочки в такт им сказали о том, что ребятки нас не слышали.

Но меня на поговорить особо не тянет.

С чего начать и чем закончить?

Прости?

Глупо.

Извини, я не хотела оскорбить твои чувства? Ещё глупее.

Артём поворачивается, заставая врасплох. От неожиданности икаю.

— Прости…

— За что?

— Что икаю, - брякаю совсем не то, что хочу. — Вода газированная…выходит.

А-кха. Э-кхэ. У-кху.

Убейте меня кто-нибудь. Пристрелите, чтобы не мучилась.

— Ничего страшного, - равнодушно заверяет. — Меня не раздражает твоя икота, а их тем более. Знаешь, Варь, я давно хотел тебе сказать…

— Да?

— Эта тайна мучила меня всю мою жизнь, - нервно теребонькает кольца.

— На самом деле я…

— Да?

— Я - гей.

Кирилл закашливается.

Дикий, следя за тем как он надрывается, чтобы выбить напиток из дыхательных путей, открыто глумится.

Одновременно с этим Забава вытаскивает один наушник, не понимая, что стряслось.

— Забав, дай сюда телефончик его, - складывает пару раз ладонь Артём, подманивая «телефончик».

Девушка растерянно передаёт ему его.

— Спасибо, - неуловимо поворачивает камерой к другу телефон.

Айфон быстро разблокировался и Артём мелочно выкручивает громкость наполную. Кирилл морщится, но, что странно не протестует.

— Всё. Спасибо, - опускает Забаве на колени «огрызок яблока». — Не отдавай его этому хитрож*пому.

Трофимова осуждающее сводит брови к переносице, догадавшись, что «блондинка» её надурила. И, что наш разговор в отличии от неё, Ледов прекрасно слышал.

Тот само собой делает вид, что это чистой воды поклёп. Но Забава не верит и теперь она отворачивается от него, возвращаяя второй наушник на место.

Уф.

Ну-с, теперь можно попробовать сформулировать логичное предложение.

— Артём-м… - пытаюсь изо всех сил.

— Да? - безучастно сбивает с мысли, которая и так еле сформировалась.

Что я хотела сказать?

— Ты не помогаешь.

— Хорошо, хорошо, - стекает вниз, изображая участие.

Но плохо выходит. Отвратно, если быть точнее.

— Стало получше? - смотрит исподлобья.

Исподлобья, потому что поза обязывала.

Съехав вниз, он руки сложил на животе....во-о-от.

— Не получше.

— Угу. Ну, ты меня тогда прости. Влом искать удобное для тебя положение меня, но я в адеквате...

Верится с трудом...

—...выпрыгивать из машины не буду. Но придётся...

— Что придётся? - воображаю себе самое ужасное.

— Обняться. Для вида. Он... - кивок на друга. —...подумает, что мы помирились и прекратит гундеть.

Хорошо. Обнимемся.

Вернее, пусть Артём обнимает, если я проявлю инициативу - точно увезут с мигалками и еле откачают.

«Подкатываюсь» к дикому поближе. Сиденье кожаное, а у меня «юбка» шелковая. Отлично «катится».

Настолько отлично, что чуть не грохнулась на коврик.

Благо задержалась, ухватившись за первое, что попалось.

Первым оказался дикий.

Потянула его за рубашку на себя, а инерция та ещё су…суровая вещь и Артём не смог как бы, при всей своей крутости, сориентироваться.

Так и очутилась я под ним.

Распластанная и с платьицем задравшимся по самое не балуйся.

Или оно для баловства и задралось?

Проблема, дилемма, как угодно назови, но мой наряд колготок не подразумевал. И то, что мои ноги в возникшей ситуации голые волнующее-преволнующее.

— И уговоривать не успел начать, - обжигает ладонью оголённый бедро дикий.

Рывком опускает шёлк вниз, чтобы непристойно было лишь слегка.

Прямо как в танго.

Но мой «партнёр» особо ничего не творил.

Чутко делал всё возможное, чтобы я не упала и ощущала себя при этом комфортно.

— Растём, Варька, - нависает надо мной.

На нашу возню оборачиваются и тут же отворачиваются.

Кирилл заботясь о моральном облике Забавы даже ей обзор собой закрыл.

— Спасибо, - считаю нужным сказать.

— За что? - улыбается Артём.

Указываю глазами на его руку, что спасла дурную головешку от участи арбуза.

Того самого из истории про арбуз, который однажды устали нести и уронили, не дотащив до дома.

— Ничего не хочешь сказать? - милашно трётся парень носом о мой холодный.

Замёрз от волнения. Но, надеюсь, он не красный, как у Деда Мороза.

Наверняка красный, расстраиваюсь.

Чего бы, если бы не был, Артёму настолько упоительно улыбаться?!

Эх. Бесплатный клоун, ты Варя.

— Не…Хочу, вернее. Хочу, - опечаливаюсь.

Вроде и повода нет, но я каким-то образом умудрилась.

— Говори тогда.

Удерживая свой вес на вытянутых руках, дикий давил своей харизмой. Пугал. И одновременно с этим что-то я другое к нему испытывала.

Что именно?!

— Ты мне вроде…нравишься, - определяюсь.

— «Вроде нравлюсь»? - не очень то порадовало моё признание нехристя.

Оно и закономерно. Кого порадует сей шедевр, на который я смогла разродиться, при этом чуть кеды в угл не поставив.

— Ага.

— Ага? - опасно сверкают глаза А-Артёма.

— То есть…в общем. Ладно. Чёрт... Ты мне нравишься, - и пугливо зажмурилась.

Тяжёлый вздох - лучше всяких матов. Приоткрываю один глаз.

Артём не мигает.

— Что делаешь?

Не мигаю, ёпта!

Читаю в его глазах, но это воображение не на шутку разыгралось. Да.

— К неутешительным выводам прихожу. Посчитал тут и понял, что в лучшем случает ты в любви мне признаешься, лет через тридцать.

— Через тридцать?

Где это такую математику преподают?! Я тоже многое хочу посчитать.

— В лучшем случае, - грустнеет дикий.

— Прикинь, Варь, теперь надо на сто процентный ЗОЖ переходить. Шаг назад и всё. Могу и не дожить, - слезает с меня и несильно вдаривает Кириллу по плечу.

— Закончили? - заканчивает он сам дрыгаться под музыку.

— Ага. Довези нас до моей квартиры, - поправляет рубашку Артём.

— Нас? Как «нас»? - переполошившись, резко сажусь. — Нет. Давайте вы - куда вам надо, а я лучше поеду в школу.

— Поздно для школы, - отрубает бескомпромиссно наглый и Ледов с ним соглашается.

Не знаю. Может и не соглашается, но со стоянки на дорогу выруливает.

— Артё-ё-ём, - перепуганно пищу.

— М-м? - печатает он быстро в своём телефоне что-то и откладывает его на законное место - в пиджак.

В мой! То есть в его, но он на мне...Да тьфу. Не о том надо думать.

— У меня завтра учёба.

— Я тебя подвезу. В чём проблема? - искренне не доходит до него патовость моего недалёкого будущего.

В чём проблема? В чём проблема? Ору про себя.

— М-г-хм. Нет проблемы. Ты прав, - соглашаюсь на то, что сведёт меня с ума.

Парень довольно улыбнувшись, нагло затаскивает меня на себя.

— Всё, Варь. Сиди смирно иначе я тебя защекочу, - шепчет мне в макушку, обнимая.

— Очень страшно. Очень. И угроза...очень внушительная.

— У меня ни одна она внушительная.

— Прекрати, - щипаю пошляка за бочину.

— О чём ты постоянно думаешь?! Я о чувстве юмора своём, - смеётся придурошный, но я не ругаюсь и не шлю его никуда.

Решаю наказать Артёма суровее - используя его в качестве подушки.

Очень устала.

В машине же удобно подремать можно лишь на наглой «грелке».

28

Тебе понравится… Не сопротивляйся…Я лучше него…Лучше…Слышишь...

Задыхаюсь.

— Варя. Варь. Ва-ря!

Хватаюсь за голос Артёма, как за спасательную соломинку и выныриваю больше из бреда чем из сна.

Не сразу вспоминаю, что я в машине.

В машине!

Не в доме Дикоя старшего, не в той комнате и не с Филатовым.

— Ты как? - обеспокоенность дикого заставляет промолчать.

Расскажу - будет жалеть.

Не буду рассказывать тогда.

Приподнявшись, задумчиво смотрю в окно. В нём - кусочек автобусной остановки.

— Мне снилось, что я в бане, - говорю, когда понимаю - он всё ждёт. — Чего ты такой жаркий?

Дикий нестерпимо хочет спросить меня. Мимику читаю его, но разговор и перемусоливания случившегося…

Зачем это?

Лучшее, что можно сделать - заменить травматичные воспоминания чем-то другим. Например, пикировками.

И Артём знает об этом. Не пытается продавить меня - расскажи, расскажи.

Понимает, что я не хочу говорить на эту тему, потому, наверное, подхватывает мою ложь.

— Что я могу поделать. Из-за тебя горю.

Абсолютно констрантируют его эмоции со словами, но время останавливается, я хочу многое сказать и прежде всего...

— Приехали! - отрывает нас друг от друга Кирилл.

Раздосадованно поморщившись, вылезаю.

Мы припарковались у девятиэтажной навостройки.

Довольно стандартная, без всяких там выкрутасов.

Три хлопка дверью оповещают, что моя троица вышла следом.

Находясь в благоприятном расположении духа, крутанулась, чтобы быть передом к машине и, чтобы видеть их.

— Варь, давай встретимся в столовке завтра? - вдруг поступает предложение от Ледова.

— Давно же не виделись, надо поговорить. Я тебе крендельков притащу...

— О. Да-да.

— Понравились, что ли? - озадачивается мажор.

— Очень понравились.

— С другой стороны ты-ж Кренделева. Тебе крендельки обязательно должны были прийтись по вкусу. Может чего ещё?

— Не. Тока их, - улыбаюсь.

Наконец-то, поем «инлёдовских» кренделёчков. Ох, быстрее бы завтра.

Кирилл умилившись, хочет заключить меня в объятья, но кое у кого всё же терпение лопается.

— Ты задолбал, - возмущается блондин, когда вместо меня впечатывается лбом в ладонь дикого.

— Дай с подругой нормально попрощаться, - прожигает его ненавистью.

Оборачиваюсь на «умирающего», который уже более или менее нормально передвигался.

— Я сам себя задолбал, - поясняет Артём за своё поведение неадекватное, но так, будто делает нам одолжение.

— Но это не говорит о том, что я разрешаю тебе... Хотя… Забава… - бросает плотоядный взгляд на новенькую. — Иди сюда!

Трофимова попривыкнув к нам, стоит на месте, за меня больше не прячется, но и этот индивид брюнетистый не из гордых.

Похромал упёрто к бедной новенькой.

Провожу ладонью по лицу - сверху-вниз, сверху-вниз и последний раз.

Не помогло. Надо было озвучивать своевременно своё негодование и тупость от действий дикого.

Не выплеснула эмоции, а теперь всё.

Не будешь же говорить: «Погодите. Я хочу прокомментировать случившееся на двадцать пятой минуте, десятой секунде.»

— Забаву ты знаешь два дня, - возникает Ледов перед другом. — Чего тебе её обнимать?! Она не твоя подруга.

— Ты Варю тоже знаешь два дня, - бьёт Артём не в бровь, а в глаз контраргументом.

— Больше.

— Три?

— Да-а чтоб вас леший за ногу схватил. Сколько можно?! - вылезаю между этими двумя петухами петушинистыми.

Встаю на цыпочки и притягиваю бешеного дикого к себе.

Чего осмелела, скажете?

Хотя кто скажет...Моя шиза? Я же сама с собой говорю.

В общем, пошла на риск из-за проведённого себе внушения.

То, что я хочу сделать меня не убьёт.

Наоборот сделает сильнее. Ибо то, что нас не убивает - делает сильнее. Да.

Верно.

Парень удивлённо замирает.

Секунда, вторая и он прижимает меня к себе.

Не страшно. Нормально.

Зря боялась.

Всего два раза умерла и возродилась.

Отлично. Один есть.

Пока дикий притих, не теряя ни минуты, по-дружески «обымаю» Кира.

Буквально две секунды и ничего при этом не испытываю.

Да. Всего лишь друг.

А отчётливо помню, что впервые встретив его - испытывала к нему лёгкую влюбленность...

Симпатию?

Не знаю. Да и какая разница?!

Теперь это не имеет значения. Ведь теперь мои мысли заняты всегда одним...

— Ты точно в порядке? - шепчет Ледов.

Слёту догадываюсь о чём он.

— Конечно, - повожу плечами, отходя.

Друг заметно грустнеет, но вроде мой ответ его удовлетворил.

Улыбается, а я ему. Накал подозрительности же у дикого увеличивается.

Пусть, пусть помучается.

Всё равно не узнает о чём мы.

Оно и к лучшему.

Забава без всяких слов плохих решает влиться к нам.

Приобнимаю её за плечи.

Всё. Моя миссия выполнена.

— Вот и славненько, вот и чудненько, - немного пугаю чрезмерной резвостью Трофимову.

— Я видела тут остановочку. Сяду на маршруточку и доеду до эдэма. Давайте не болейте, не кашляйте, - сжимаю кулачки и трясу ими напутственно.

— Ногу лечи, - не забываю про Артёма.

— До завтра. Скинь мне смску, когда доберёшься, - поразительное выдаёт он, но тем не менее держит за пиджак, заставляя меня бежать на месте.

— Я тебе ребёнок, что ли? - бурчит Ледов, садясь в машину и Забаву заупрямившуюся в неё запихивая.

А-а.

К нему обращался.

— Можешь не скидывать, но я тогда телефон отключу, чтобы до завтра не беспокоили. И, если произойдёт похожая история, как с моим байком, звони кому хочешь, чтобы тебя из ближайшей канавы вытаскивали.

Парни играют в гляделки. Артём ещё и успевает мои попытки вырваться блокировать.

Мы же с Забавой ни в зуб ногой.

— Ладно. Скину, - мрачно говорит Кирилл дикому.

— Пока, Варь, - улыбается повторно мне.

— Заберите меня с собой, Ки-и-ир, - молю.

Но гад под номером два, делает вид, что не расслышал. Раз, два, три и мы остались во дворе одни.

— Хы, - гогочу.

— Опять нервное? - чешет шею кольцами Артём.

— А у тебя?

— У меня правда чешется.

Вспоминаю, как его шандарахнуло «током», тогда в коридоре школы.

«Лампочка», отвечающая за проказливость, загорелась.

— Давай тогда я тебе почешу? - благородно предлагаю.

— Зна-а-аешь, откажусь, - ловит на подлёте за запястье.

— Отчего же? Я могу! - кончиками пальцев пытаюсь достать до его шеи.

— Мне кажется или ты от меня плохому научилась? - с хитрецой пытается прояснить ужасный.

— П-ф-ф. Давно известно, что ты меня извратил. До тебя я хорошей девчонкой была.

— Говоришь таким тоном, будто тебе все сто двадцать пять. И ты вспоминаешь о молодости, что загубил муж

— Муж? - возвращаю ироничность с лихвой. — Скорее надоедливый сорняк напоминаешь. Прополол его в одном месте, он из другого попёр.

Артём ухмыляется.

Я делать это вместе с ним не могу, так как от его усмешки плотоядной не по себе стало.

— Что?

— Ничего. Холодно на улице, пойдём, - скатывается с темы и направляется к подъезду.

Иду за ним, но не по своей воли - опять «скованные одной цепью».

Но третьим глазом, второй селезёнкой, чем-то мистическим возможно, понимаю - что-то не то.

Но, что именно?!

Едем в лифте понять не могу. Идём по коридору - понять не могу. И лишь зайдя в квартиру - доходит.

— Ты не хромаешь!

Артём прикрыв за собой дверь, кидает ключи на барную стойку.

И попадает. Меткость - десять из десяти.

Всего-то одного дикого с собой возьми и в парке аттракционов озолотиться ты.

«Обыгрушишься»*.

— Да-а ну? - пугающе надвигается коварный.

Обыгрушишься - игрушек много получишь

29

— Да, - пячусь назад.

Лицом частично, спиной - полностью.

— Ты обманывал нас! - укоряю. — Бесчестный. И не стыдно друзей заставлять волноваться?

— Подойти сюда, Варь. Я тебе на ушко скажу, - заманивает в свои сети с видом змея искусителя.

— Но мне бы ручки помыть. Побегу - помою и подойду, - заверяю кристально честным тоном.

— Что-то мне подсказывает отпущу тебя и буду потом с дерева снимать, - не разрешает Артём, загоняя меня, как глупую овцу.

— Давай я тебе сам их помою?

— Ты так любезен, но не нужно.

— А я думаю - нужно.

— Не нуж... - запищав, откидываю волосюхи назад, или они сами откинулись из-за бега.

Догонялки. Догонялки. Догонялки. Как много в этом слове.

Не знаю.

Надо сходить к доктору. Похоже у нас с Артёмом детство в одном месте до сих пор играет.

— Что ты на честного человека клевещешь, Варь? Какой обман? - не даёт дикий подбежать к двери, обгоняя.

— Обычный обман. Знаешь, бывает подлый, бывает корыстный, а бывает обычный. Вот у тебя он, - ставлю диагноз и перемахиваю через диван.

— Осторожнее, - кричит испуганно, в свою очередь «отпаркурив» кресло на все сто баллов.

— Я в норме. В норме, - выбрасываю руку наверх и машу ей, чтобы дать понять - не убилась.

На корячках проползаю за другую сторону.

Бинго. Фартуна на моей стороне.

Артём заглядывал туда, где меня нет, не видя, что я у него за спиной.

Мне бы убежать и спрятаться, но не сумев удержаться от соблазна, поваливаю парня на софу.

Скорее внезапность сыграла огромную роль, если бы Артём был начеку, я бы на нём смогла одно - повиснуть.

— Ой, а это реально приятно, - упираюсь по обе стороны от поверженного. — Теперь я тебя понимаю.

Мои волосы падают ему на лицо, не давая оценить прекрасное выражение шока, досады, печали?

Быть может злости, что проиграл девчонке?

Артём освобождая себя от волосатого плена, перебрасывает их на одну сторону и немного скручивает в жгут.

— И, Варь? Что дальше? - спокойно себе лежит подо мной, не предпринимая попыток перекинуть меня на лопатки.

— Дальше что...Что дальше что? - какую-то чепуху лепечу.

— Наказывать меня будешь? - многозначительно спрашивает, пробегая пальцами от моего локтя до запястья.

Явно не я одна помню наш первый поцелуй.

От отсылочки пунцовею с головы до ног.

— Или как обычно?! Смелые мысли при тебе, а смелости никакой?

— Почему же?! Есть смелость.

— Есть? - иронично хмыкает.

— Немножко, - шепчу, попав под гипноз потемневшего взгляда.

— Докажи тогда. Давай, Варь. Я весь в твоей власти нахожусь. Хочешь могу и глаза закрыть?

— Ты меня сбиваешь с пути истинного?

— А выходит? - практически возвращает мне мои слова Артём.

— Чуточку выходит.

— Ты же знаешь, что я тебя не отпущу? - предельно серьёзно заявляет.

— Куда не отпустишь?

— Вообще не отпущу.

— То есть дружить будем плотно?

Артём возведя глаза к потолку, садится вместе со мной.

Кладёт ладони на мою талию, чтобы я не грохнулась на ковёр, как мешок с овсом.

— Давай я помогу тебе определиться?

— Опять?

— Не опять, а снова. Смотри… - скорее необдуманно, чем намеренно перебирает мои пряди.

Игрушка-антистресс для него мои волосы.

— Я через неделю экстерном закрою одиннадцатый класс и перейду в универ.

— Да?

Как-то мигом сухо во рту стало, а настроение же скатилось до отметки «хуже некуда».

— Отец всё равно не сможет без меня. Пойдёт навстречу, а я выдвину это условие. Или…

— Или?

— Или ты соглашаешься стать моей девушкой.

— Я согласна. Согласна, - киваю лихорадочно, соединяя руки у него за шеей.

— Постой. Ты испугалась? - удивлённо шепчет, когда я впервые осознанно сама прижимаюсь к нему, обнимая.

— Немного.

— Ты от меня никуда не денешься, мышонок. Не переживай, - ласкает слух его тёплый голос.

— Но давай проясним, - отодвигает, удерживая за плечи. — Ты подумала, что я тебе шантажирую?

— Да. А ты нет?

— Я хотел узнать твоё мнение, - немного смущается.

— Знаешь, если я буду ходить в школу то вряд ли смогу удержаться. А, если я перейду в универ - будем видеться лишь на физре и по вечерам.

— По вечерам?

— И у тебя, и у меня учёба будет заканчиваться вечером.

— М-гм. А насчёт удержаться. От чего удержаться? Ты о чём? - трясу головой, чтобы прояснить мысли.

Не выходит. Но думаю, когда Артём рядом и не выйдет никогда.

— Мышонок. А, мышонок? - лукаво зовёт, а у меня сердце «ТУДУДУХ. ТУДУДУХ», от его тона и прозвища этого, по которому я скучала.

— А?

— Ты вот о чём думаешь, что у тебя щёчки загорелись?

— Ну-у-у-у там о вещах разных, что влюблённые парочки делают.

— Например, в кино ходят? - намеренно доводит.

— Не про это, - вожу по его плечу пальчиком, чтобы не смотреть в глаза.

— А про что? Про кафе-мороженое?

— У тебя искры бесовщинок на радужке. Не делай вид, что не догадываешься о чём я.

— Клянусь, не понимаю о чём ты.

— Правда не понимаешь?

— Да честно, - вроде не врёт Артём. — Есть предположение, но оно неверное. Ты слишком хорошая. Точно не про это думаешь. Выкладывай, не бойся. Представь, что я твой личный...психолог.

— Убери ладони на себя!

— Отвлекает? Сбивает с мысли? - шепчет и приближается, будто желая поцеловать.

— Вот я про эти вещи, - истерично уклоняюсь.

— Знаешь, когда ты так делаешь сердце начинает сильно стучать, - прорывает меня.

— Тук, тук, тук. Очень громко. Очень. В глазах темнеет и голова кружится. А, когда целуешь - вообще всё плохо. Я совсем не контролирую себя, - жалостливо хнычу.

— Давай на благо моей психики начнём с фильма?

— С фильма? - улыбается Артём.

— И не улыбайся! - наставляю на него палец.

— Улыбаться то почему нельзя?

— Нельзя и всё.

— Без объяснений то есть?

— Без.

— Хорошо, - ласково целует в щёчку.

Я млею, а парень и сам не осознает, что начинает пригмагничиваться ко мне.

— Пошли в ванную, - удаётся ему перебороть себя.

Сгружает меня на диван и встаёт.

— Вместе? - поднимаюсь.

— Вместе. Будешь руки мыть под моим присмотром.

— Да не буду я по деревьям лазить. Чего ты в самом деле? - послушно плетусь за ним, но не потому что я вдруг стала покладистой.

Просто дикий предусмотрительно переплёл наши пальцы и мне выбирать не приходиться.

30

— Футболку или рубашку? - заглядывает Артём ко мне.

— У тебя есть масло? - отбиваю его вопрос своим.

— Масло? - озадаченно смотрит на то, как я пытаюсь оттереть свои алые губы.

— Оливковое, сливочное, можно и подсолнечное.

— Ты меня пугаешь. Зачем оно тебе? - не понимает тонкостей макияжа парень.

Ну, на то он и парень.

— Губы и ресницы стереть. Водостойкий макияж лучше всего маслом убирать.

Подпирая плечом дверной проём, дикий хочет что-то спросить.

— Говори, говори, - плескаю водичку себе в лицо.

— А ты в обычной жизни тоже масло используюсь?

— Для чего?

— Для снятия макияжа, - добавляет, выдержав небольшую паузу.

— Прекрати о глупостях думать.

— Да. Ты права. Не туда повело, - потирает лицо.

— В обычной жизни у меня имеются специальные средства…О-о-ох. Мамочки, - пугаюсь своего отражения.

Дикий же просто бестактно заржал, увидев видок «Харли Квинн». Но стоило набрав водицы в ладони, вылить ему её на голову, сразу проникся.

— Принесу я тебе масло. Было у меня, - встряхивается как пёс и считай мстит мне, так как капли воды и на меня полетели.

— Но ты не ответила. Рубашка или футболка?

— Давай рубашку. Самую длинную неси.

— Обязательно, - говорит, тоном очень непохожим на правдивый.

Сажусь на край ванны, чтобы удобнее было ждать.

П-п-п. Б-б-б-б. Т-т-т-т.

— На, - суют мне бутылку оливкого в руки.

Наконец-то.

Не прошло и полгода.

Взяв ватные диски с полочки, пропитываю их небольшим количеством масла.

— Рили* как по маслу пошло, - наблюдает невозможный за разводами косметики, что, как по мановению волшебной палочки, убираются.

— Меня твои комментарии доконают и будет плохо. Я сорвусь, нагрублю, потом мне будет стыдно. Так что иди, пожалуйста, фильм выбирай. Я через пять минут выйду.

— Какой жанр?

— Боевик.

— Боевик?

— Давно хотела «неудержимых» посмотреть, но то учёба, то ты, - замолкаю на секунду, проводя диском по губам.

Зашибись.

Довольно лицезрю результат своей работы.

Теперь смыть маслице и будет двойной зашибись.

Но, что меня волнует - я уже истратила на лицо моё, ставшее дорогим, полтюбика мужской умывалки.

Интересно у меня борода до пят не вырастет?

Фирма то люксовая.

А-а-й.

Последний разочек на свой страх и риск.

Если что - вон и бритва стоит.

— Я не могу уйти, не выяснив кое-что, - не прогнать никак Артёма, что опять вернулся к развязному поведению. Ничего не проходит, ничего не меняется.

— Что?

— Тебе сладкий попкорн или солёный?

— И тот, и тот. Я их смешиваю...Ну, что? - вытираю лицо бумажными полотенцами.

— Не могут постоянно вкусы совпадать, но у нас совпадают. Ты случайно не шпион, подослаланный ко мне отцом?

— Да. Я выведаю все твои секреты, а потом хладнокровно замочу, когда будешь спать, - выпихиваю смеющегося дикого из ванной, не забыв выдёрнуть теперь мою вещичку.

— Фу-у-ух, - расправляю рубашонку.

Она немного хоть срамоту прикроет?

Или буду светить на радость Артёма всем чем не нужно?

Надо пробовать.

Стянув с себя остатки платья, вешаю на крючок пиджак и накидываю рубашку.

Звездец полный, но что поделаешь - прятаться глупо.

С опаской выглядываю, решив самой порыться и найти адекватную шмотку.

Но как назло мимо проходит Артём, неся огромную тару попкорна.

— Что? Потоп? Пожар? - не понимает он почему одна моя половина в коридоре, вторая по-прежнему в ванной.

— Рубашка.

— Что рубашка? - закидывает горсть попкорна в рот и именно в этом момент я выхожу.

Уклоняюсь от полетевшей в меня кукурузы.

Кашляя и кашляя дикий в перерыве извиняется и кашляет, кашляет.

Сочувственно хлопаю ему по спине. Бедный. Сам себя наказал.

— Пойду за пледом, - никак не может прекратить смотреть на мои голые ноги.

— Иди.

— Иду.

— Ты стоишь.

— Я настраиваюсь на поход. Всё. Настроился, - отдав мне миску, исчезает в одной из комнат.

Вроде в той, где спальня.

— Держи, - появляется, не успеваю заскучать.

Передаю ему торжественно таз с кукурузой и заматываюсь в мягкий плед.

И вот спустя фигову тучу минут, мы падаем на диван.

Взяв пульт, дикий пролистывает меню кинотеатра.

— Артём?

— А? - не подозревает он о подставе.

— А кем твой отец работает?

Напрягаясь, прекращает листать.

— Тебе правду или как все думают?

— Правду.

— Правда разобьет твои розовые очки на миллиард осколочков. Оно тебе надо? - нажимает на «плей».

Фильм стартует, но мне интереснее узнать не его сюжет, а, что скрывает от меня…мой парень.

— Надо.

— Не надо, поверь. Давай фильм смотреть.

— Расскажи, - канючу. — Чего тебе стоит?

— Хорошо, - неожиданно легко согласившись, ставит на паузу кинцо дикий.

— Но пообещай, что не побежишь с воплями из квартиры, - без грамма смеха просит.

— Я устал, а у тебя почему-то полным полно сил. Убежишь и ищи тебя в Хоцопетовке потом.

— Не побегу. Давай. Говори, - подползаю поближе.

— Мой отец - конструктор, - и молчит.

Информативно как...

— В смысле «конструктор»? Лего создаёт? - провожу логичную параллель.

— Оружейный инженер. Бизнес у него связан с оружием, Варь.

— Каким оружием? - никак не хочет до меня доходить.

— Начиная от…не. Не буду лучше тебя шокировать, - не договаривает.

— Я ответил на твой вопрос?

— Да, да. Ответил, - перебираю попкорн.

— И-и?

— И давай фильм включим, - забираю пульт.

— Истерики не будет?

— Не будет.

Артём не очень верит, что я в порядке, но тему не развивает.

Подгребает меня к себе поближе.

Кладу голову ему на плечо, жую кукурузу, а у самой мысли: чего истерить? Инженер и инженер...

Мамочки! Торговля оружием. Оружием торговля! Почему я? За что?

Рили - реально

31

Сон прервался опять непонятно из-за чего.

Дёрнувшись, распахиваю глаза.

— Ы, - пугаюсь. — Что д…

Артём звонко чмокнув меня в губы, перекатился на спину, опасаясь похоже, что я спросонья ему и правда могу врезать.

Закинув руки за голову, он снова набивал мне оскомину своим свежим видом.

Как можно быть бодрым в…сделав козырёк от солнца, смотрю на часы.

Семь тридцать.

— Ты сама сказала мне остаться, Варька. Могла бы выбрать универ, но не выбрала. Ляпота. Теперь буду тебя подлавливать и целовать.

— Почему подлавливать?

Дикий перевернувшись набок, подпирает голову ручищей и с сомнением уточняет: — Не надо то есть моменты неожиданные выбирать?

— Не надо. Мы же встречаем…ся.

— Хорошо. Давай. Целуй тогда, - выпячивает губы.

Смотрю на них с ужасом и перехожу на ультразвук: — Прямо вот так сразу?

— Ага. Мы же встречаемся.

— Я зубы не почистила.

— Хорошо. Иди - чисти, - легко говорит Артём.

— Всё равно хотел кофе сварить, - встаёт он с постели.

— Кстати, будь порасторопнее. Иначе останешься без круассана, а он очень вкусный…м-м, - намеренно соблазняет, изучив меня прекрасно.

Чуть не заплакав, сбрасываю ноги на пол.

Теперь не смогу задержаться. Круассанчик хочется.

Но вышло привести себя в порядок небыстро и немедленно. Средне.

Выхожу из ванной, красуясь очередными обновочками, и думаю - он тебе столько сделал.

От придурка Филатова спас. Не приставал, а ведь ему сам бог велел.

Съездил за выпечкой.

Голой не оставил - джинсы с футболкой купил.

Чего тебе стоит его поцеловать?

Или будешь до старости за ручки держаться?

А с более тяжёлой артиллерией?

Сразу ласты склеишь, если дело зайдёт далеко?

Ай. Ай.

Не могу об этом думать.

Отогнув горловину футболки, обмахиваюсь каким-то журналом.

Жарко стало.

Может в форточку высунуться? Вдруг умная мысль залетит в голову?

Не. Пойду лучше к нему. Да. Как пластырь. Одним рывком и не тянуть. Делать страшные дела сразу.

Выйдя в коридор, пробегаю его и появляюсь на кухне с языком на плече.

Чего такой длинный то коридор?!

Дикий что-то листал в айфоне, оперевшись спиной о стойку.

Выскакиваю перед ним, как чёрт из табакерки, заставляя оторваться от своего занятия.

— Артём, а мы как до школы доберёмся?

Миндальный взгляд при виде меня теплеет.

Чего я застеснялась?! Не надо.

— Знаю я одного парня - инструктор верховой езды. Одолжит нам коня. На нём и поскачем, - прикалывается, напоминая этой фразой Колесникову.

— Я же не шучу. Ответь нормально.

— Тебе выбирать. Либо на машине, либо на мотоцикле.

— Но ты с отцом поругался.

Кофе-машинка прекращает шуметь и дикий идёт забирать готовый напиток.

— И что? - ставит чашку на деревянную подставку.

— Разве он не лишил тебя денег?

— Варь, я его деньги года два не трогаю. Давно финансово независим. Будешь? - пододвигает ко мне свежесваренный кофеёк.

— Угу. Буду, - нервно подношу кофе к губам.

— Он…

— Ай-щ, - обжигаю язык.

—...горячий, - заканчивает «вовремя» Артём.

— Ё-моё. Отфифно, - хватаю воду, чтобы запить.

Парень на мой приобретённый говор засмеялся.

Кинула в него салфеткой - смех прекратился.

— И как ты до восемнадцати дожила?! - забрав из холодильника баночку, Артём на ходу зачерпывает ложкой из неё мёд и протягивает мне.

— Офлифно жифа, но фрефила тефя и фсё пофло по фифде.

— Лучше помолчи, смеяться уже больно, - веселится дикий, глазами показывая на мёд.

Клацнув зубами, забираю ложку.

Грустно вздыхаю.

Мне достаёт утешительные поцелуй в лоб. Легче от осознания своей тупости не стало, но сладко - да.

Всему виной медок?

Не допив кофе, чтобы не травить мне душу, парень смотрит на куртку, которая лежит на спинке дивана. Я смотрю на неё вместе с ним.

— Давай я тебя сам одену? Вдруг себе молнией подбородок прищемишь?

Бултыхая мёдок во рту, храню обет молчания.

Но демонстративно встав, беру куртяшку, аккуратно надеваю и застёгиваю молнию.

— Молодец, - хвалит дикий, а я пока он не видит, добываю волосы.

Почти без потерь обошлось.

Пару волосинок в зубчиках остались, но ничё. Потом расстегну и вытряхну их.

Встречаюсь с Артёмом глазами и тут же опускаю руки по швам.

— Проверяла.

Какой мёд чудодейственный. Я исцелена.

— Что проверяла? - ставит передо мной кроссовки.

— До конца ли застегнула, - обуваюсь.

— И как?

— Всё в порядке. Пошли, - горю энтузиазмом.

— Стоять, - преграждает путь Артём.

— П-п-поцелуй?

— Могу, - заматывают меня основательно в шарф.

— Но, если начну - боюсь не выйдем из квартиры.

— А я боюсь, что меня ногами вперёд вынесут из неё.

— Не надо то есть? - иронично тискают меня за одни щёки торчащие.

Немного опускаю шарф вниз, чтобы не звучать как из подполья.

— Нет. Не надо, - горестно вздыхаю.

— Идём тогда.

— А может милипусенький поцелуйчик? - хватаю его за пальцы.

Дикий удивлённо оглядывается.

— Надо нам с чего-то начинать...Э-э-э. Что-то не нравится мне твой настрой. Малипусенький? Помнишь? - ойкаю, когда меня решительно вдавливают в себя.

Без всех этих увиливаний.

— Сама напросилась, Варь. Я не железный, а ты слишком миленькая, - тихо говорит, подцепив пальцами мой подбородок.

— Да. Милости мне не занимать. Знаешь, бывает сижу и думаю...

Артём слушал, слушал ответственно. Но, наверное, я не очень классный оратор.

Зато он успешный к-хм...«целователь»(?).

Обрубил мне на корню и слова, и поток мыслей.

Оно, конечно, неплохо, но, думаю, реанимация всё-таки понадобится.

32

— Варь. Да, Варь!

— А? - моргаю, взгляд проясняется и я вижу Артёма, который заправляют мне концы шарфа в куртку.

— Ну, так что?

— Что «что»?

— Целовать не надо?

— Ты же спрашивал и…

— Ты не ответила. Сказала, что тебя вперёд ногами вынесут и замерла о чём-то думая.

— Всё, - добавляю трагизма в голос.

— Что «всё?

— Я в тебя влюбилась, - упираюсь лбом в плечо дикого, а он остолбенев, не доведит язычок куртки до конца.

— Ы-хы. Фы-хы. Хы, - страдаю.

— Повтори, - не даёт отвернуться, положив ладони на щёки.

Говорить в таком случае трудновато, но не для меня.

— Флюфилась. И фо феферь фелать? Это лефифся?

Не хочу всякое разное представлять.

Начала с поцелуйчиков, а закончу чем?

Но Артём не понял серьёзности случившегося. С ним что-то непонятное стряслось.

Такой радостью вспыхнул, что я ослепла на секундочку, а когда прозрела меня уже кружили в дикой «карусели».

— И что теперь делать? - ставит меня «ушатавшуюся» на пол.

Ох. Мой вестибулярный аппаратик. Ох.

Намертво приклеиваюсь к бешеному дикому, чтобы не упасть и дождаться, когда «самолёт» Варвары Кренделевой пойдёт на посадку.

— Ты у меня спрашиваешь? Я и сама не знаю.

— Я не про твою влюбленность в меня. Блин. Охрененно звучит. Надо как-нибудь тебя заставить нормальный признаться. Но сейчас важнее другое. Мышонок, а давай мы в аптеку заедем?

— Зачем? - подозрительно прищуриваюсь.

Это куда его мысли повели?

— За успокоительным, - открывает мне Артём правду.

Мыслишек плохих у нас примерно одинаковое количество, а может у меня и побольше будет.

— Ты его примешь и…

— Нет. Нет. Нет, - поняла я куда мысли всё же повели антихриста.

— Учиться, учиться и учиться.

— Ну по-ожалуйста, Варь. Как мне теперь себя сдерживаться? Руки так и тянутся к тебе.

— Прекрати показывать ты этот жест отстойный.

Артём хохотнув, хочет меня прикоснуться. Передумывает. Опять хочет и так раз десять.

Я стою на это смотрю и сама не выдерживаю.

Всё. Пора воплощать мечты в жизнь.

Тащу его за куртку к себе поближе, парень поддаётся. Прижимаюсь к желанным губам и...трезвонит телефон.

— Невозможно просто, - отодвигаюсь от дикого, что и отреагировать не успел.

Плюс один невинный чмок в копилочку.

Ёбэнэ.

Мы с одной то скромностью моей годам к сорока до серьёзных вещей доберёмся, а уж, если нам будут мешать - до них уже в доме престарелых дойдём.

На колясках докатимся, если быть точнее.

Артём вытаскивает «нарушителя покоя» на свет божий.

— Запомни позу. Воспроизведём её через секунду, - подмигивает.

— А-а всё! Настрой пропал, - дразню его, получаю за это невесомый щелчок по носу и затихаю.

— Да, Кир? Говори быстрее. Что?

Дикий слушает, слушает и мигом мрачнеет.

— В смысле в больнице?

На том конце Ледов начинает расписывать.

— Я не могу. Слушай...надо Варю отвезти в школу...

Кирилл опять заговорил.

— Хорошо. Приеду, - передумывает Артём. Отключается.

— Что случилось? - «налетаю» на хмурого него.

— Отец в больницу попал. Нужно, чтобы я приехал.

— Поехали, - рвусь к выходу, но меня останавливают за капюшон.

— Не поедем, Варь. Я вызову тебе такси.

— И как это называется? Время весело проводим вместе, но как у тебя возникают проблемы - Варька лети за борт. Я сам буду разбираться. Да?

— Да, - не считает нужным со мной объясниться.

Вызывает такси и на меня не смотрит. Демонстрирую ему своё «фи», а он не смотрит.

— Подъедет через восемь минут, - всё же посмотрел бесстыжий.

— Отлично, - радостно хлопаю в ладоши. — Счастлива за тебя, - сменяю эмоцию на кирпичную.

— Мчись на двух машинах сразу, - кричу на невозможного. — Я доеду на метро.

— Варь, хватит. Каким образом ты доедешь?

Распахиваю пуховик и под мягко говоря шок, отодвигаю футболку, чтобы достать из лифана карту.

— «Тройка» всегда со мной. Нужно себя обезопасить с таким как ты. Кто знает, что произойдёт.

Артём стремительно выхватывает карточку.

Не успеваю и пикнуть, кладёт её на самый верх шкафа.

— Всё. Теперь не с тобой, - лыбится довольно.

— Или у тебя на этот случай мелочь в трусах есть? - опасливо предполагает.

— Вытряхивай. Я её под шкаф запинаю.

— Тебя бы кто запинал.

— Не волнуйся, мышонок, ты меня морально так отпинала, что не знаю как и жив, - выводит меня на лестничную площадку.

В молчании спускаемся на лифте.

— Будь хорошей девочкой, Варь. Вспомни себя до того, как встретила меня, - подталкивает к такси.

— Я же волноваться буду. Что ты за бессердечное животное?!

Сказала и мигом очутилась в грозовом дурмане. Артём судорожно сжимает меня, а я просто цепляюсь за него и молчу.

— Я не хочу, чтобы отец снова тебя обидел. С ним всё хорошо. В норме он. Не переживай, - чувствую поцелуй в волосы.

— Люблю тебя, мышонок.

— Я тебя…т-тоже.

С трудом, но дикий отпускает меня.

— Уже получше выходит. Всё. Иди, - открывает мне дверцу.

Залезаю. Хлопок и тут же раздаётся короткий стук.

Разобравшись в механизме с небольшим промедлением опускаю стекло вниз.

— В неприятности не лезь. До обеда хотя бы. Окей? - заглядывает дикий в салон.

— А что в обед?

— Я освобожусь и приеду к тебе.

— Хорошо. Не буду лезть. Да я и не лезу. Они сами как-то.

Улыбнувшись, парень отходит и ждёт на тротуаре пока водитель отъедет.

Оглядываюсь вроде спустя недолгое время, но успеваю увидеть лишь силуэт отдаляющегося мотоциклиста.

Всё в норме?

Когда всё в норме со скоростью ракеты не уезжают.

Сколько можно не договаривать?

Что за идиотская тенденция?

33

Дикий

— От чего сердечный приступ возник, Кир? Он никогда на сердце не жаловался, - нервно барабаню пальцами по скамейке.

— Наши отцы, сам знаешь, громче всех орут о «династических» браках, - отпивает воды друг.

— Панкратова и надавила на больное место. К её фальшивой личности не прикапаться было. Жалко твоего отца. Возможно, он её даже и любил.

— Эта… - силюсь вспомнить. — Анжела. Она аферистка?

— Назови как хочешь. Суть не изменится, - жуёт грустно батончик Ледов.

— Но как это могло произойти? Служба безопасности всех всегда проверяет. У отца и на Варю досье есть.

При упоминании мышонка в груди теплеет.

Стоп. Сосредоточиться.

— Х*й его знает, - не понимает тоже Ледов.

— Какая-то схема сложная была. Я в подробности не вдавался. Но она ободрала его как липку.

— Совсем ничего не оставила? - поражаюсь.

— Нет, конечно. Твой папаня же не лошок полный. Но дом при разводе оттяпала, со счетов все деньги выгребла. Не знаю… - вздыхает парень.

— Мне кажется, Виктору Ивановичу больше херово стало из-за того, что эта шваль его предала.

— Я тебя умоляю, - вытягиваю ноги.

— Отец безжалостнее Сахида, а ты сам знаешь какими делишками тот промышляет. Для папы произошедшее пустяк. Встал, отряхнулся и пошёл. Ну, немножко сердечко прихватило от того, что его непобедимого и с эго, как весь земной шар, на*б*ли. Ничё. Поправится, - не знаю хочу ли убедить в этом себя или Кира.

Медсестра выходит из палаты, заставляя меня приподняться.

— Можете проходить, - позволяет. — Но недолго. Больному нужен покой, - добавляет и уходит.

— Иди, - разминает шею Кир. — Я там не нужен, а вам надо поговорить.

Чего-то страшно, а мне это не свойственно.

Ок.

Начнёт опять прессовать - уйду.

Шагаю к палате. Вхожу и осматриваюсь. Неплохо.

Светло. Просторно. Папа полусидя на кровати, что странно не давил на меня.

Смотрел совершенно спокойно - без толики обычного осуждения.

— М-м. Отец? - взъерошиваю волосы.

— Садись, Артём, - указывает глазами на стул.

— Слушай. Ты пугаешь, - откашливаюсь.

— Словно это наш последний разговор. Что за поворот на сто восемьдесят градусов?

— Клиническая смерть отлично вправляет мозги. Переосмысливаешь многое.

— Клиническая смерть? - стынет кровь в жилах.

— Я хотел поговорить с тобой насчёт Вики, Артём.

— Что…почему сейчас? - запинаюсь, опускаясь на стул.

— И забыл насколько хрупкой является жизнь, сын. Нужно прекратить тебя мучить. Рассказать, как на духу и надеяться, что ты сможешь меня простить.

— Я…может ты отдохнёшь и потом расскажешь? - страшит меня папина бледность.

— Нет, - сопротивляется родитель.

— Либо сейчас, либо никогда...Так...с чего бы начать... - карие глаза подёргивается пеленой грустной задумчивости.

— Ты был маленький и не помнишь, но я всегда любил её.

— Па…

— Молчи и слушай. Мне нелегко говорить, прояви уважение.

— Хорошо, - прикусываю язык.

— Тебе было лет пять, когда мы с Максимом решили вложиться в наше дело. Я и раньше был преуспевающим инженером, но Ледов… - папа позволяет себе усмехнуться.

— Ему всегда хотелось иметь больше. У него тогда были не особо известные кофейни. Я не знаю как он затянул нас в болото криминала. И почему мы из обычного инженера и предпринимателя перешли в разряд, самых крупных поставщиков оружия, но имеем то, что имеем.

— Зачем ты повторяешь мне, что я и без тебя знаю?

— Ты закончишь перебивать меня или нет? - сурово сводит он брови к переносице.

— Затыкаюсь.

— На нас свалилось много работы, - удовлетворившись тем, что я замолчал, отец переводит взгляд на окно.

— Ира…- вспоминает маму Кирилла он. —…смогла выдержать. Их брак с Максимом, как ты можешь лицезреть и на сегодняшний день, крепок, как гранит. Не знаю, что может его разрушить.

Да. Союз Максима Ивановича и Ирины Львовны для меня всегда был предметом зависти.

Кирилл - счастливчик. Иметь полную семью...для меня это всегда было самой заветной мечтой.

— Вика же, узнав чем мы занимаемся, не смогла понять. Она была очень наивная, Артём. Не понимала, что, если не мы с Максом, найдутся другие. Для неё все мои слова звучали, как жалкие оправдания… Может, она и права.

— Почему она умерла, пап? Что случилось в тот день?

Отец замолчав, отворачивается от меня.

— Она наглоталась таблеток, Тём, а я… - обрывается и я вижу поразительное...чего никогда раньше не видел.

Слёзы в его глазах.

— Я не смог её спасти. Не успел.

— Что...

Думаю, что мне показалось, но нет. И это не сон...слишком всё реально для сна.

— Но ты же говорил, - хрипло продолжаю.

— Говорил, что её убили.

— Да… - поворачивает ко мне папа.

Его глаза блестят от непролитых слёз и для меня это видеть...как получить удар.

Под рёбрами болезненно заныло, когда он перекладывать всю ответственность на себя: — Ты правильно думал, что я её убил. Я и убил. Не защитив. Не увидев её состояния.

— Зачем ты мне врал…Для чего? - срываюсь.

Вскочив, опрокидываю стул.

— Она не была виновата, Артём. Ты бы стал её проклинать. Что бросила тебя. Но она очень любила тебя. Слышишь? Ты правильно винил меня.

Сжав кулаки, мотаю головой.

— Я…я…мне надо подумать.

— Артём, стой, - кричит отец, но я впервые в жизни не слушаюсь его.

Надо побыть наедине…бл*ть. Скоро двенадцать, мы долго ждали и я ведь обещал Варе, что приеду. Уверен - она ждёт меня.

Прислоняюсь лбом стене.

Бл***ть.

Зачем я и требовал, чтобы он рассказал?

Зачем?

Что? Легче стало?!

Н*х*я не стало...

И что мне делать? Что сделать, чтобы убрать это подвешенное состояние?

Как её понять? Как понять...

Я...я любил её...и люблю.

Для меня она всегда была самым родным и светлым человеком.

До того, как я встретил Варю, мама была единственным моим проводником к чему-то доброму...к чистому. К более прекрасному миру, чем тот в котором я вынужденно...

До того, как я встретил Варю.

Варя...конечно.

Она сможет мне помочь. Никто другой кроме неё. Лишь она.

34

Варя

Грустно сижу в раздевалке.

Нет. Нет. Несправедлива жизнь. Почему?

Алёна сломала ногу и отлеживается дома, греясь от тёплых обнимашек Свиридова.

Ради своей колючки, тот согласился и школу, которая для него наиважнейшей является, прогулять.

По словам Колесниковой, Максим ботан ботаном - не смотри, что красавчик опупенный.

С другой стороны - два в одном. И умный, и красивый, и переступил через свои принципы ради неё. Доказывает поступками, что она для него на первом месте.

Эх. Романтика.

У них, а мне тоскли-и-иво.

Сумасбродная парочка утешала меня как могла тем, что завтра явится, но веселее не становилось.

Может из-за того, что я по Артёму скучала?

Самой от себя тошно.

Ну, что ты, Варь, за сопля?

Человек занят. У него дела. Что он за тобой должен как привязанный ходить?

Жила ведь я как-то в десятом и во всех предыдущих классах без друзей и парня. Нужно вспомнить былые деньки.

Надо было в туалете переодеваться.

Раздевалка эта… Одни воспоминания огорчающие навевает.

Очень из-за них захотелось, чтобы щас ко мне как один конкретный мажор зашёл и…

— Артём?

Я начинающая ведьма теперь?

— Привет, мышонок, - раздевается он.

Но оно понятно…было бы, если бы парень не стал наступать на меня. Неуловимо оказавшись рядом, он придавливает меня к ящику руку и пугает тем, что смотрит, как заблудшийся путник, который нашёл то, что невыносимо долго искал.

— Артём, а ты что делаешь? - не понимаю почему он помешался.

Очертив мой подбородок, парень с отчаянием шепчет у самых губ: — Варь, ты - моё единственное спасение. После можешь мне врезать, но сейчас спаси меня от бездны.

— Ты о чём? - глажу его по щеке и дикий льнет к моей ладошке, как сытый котяра.

— С папой что-то?

Рвано дыша, качает головой.

— С ним всё в порядке. Всё хорошо.

— Что тог…

Склонившись, он просто целует.

Просто целует.

Но ощущение, что под ногами разверзлась земля и я с минуты на минуту упаду в бурлящую лаву.

Парень прекращает терзать мои губы резко. Даёт схватить порцию кислорода и в этот миг ему реально приходиться уворачиваться от кулака.

— Артём! Я свалюсь к твои ногам. И мозг до конца прекратит работать. В расписании целых два урока и их надо пережить. Думаешь, мне в полной прострации будет лучше знания впитывать и спортом заниматься?

— Не знаю, Варь, не знаю, - не в лучшем состоянии он, как немножко поддатый. И сомневаюсь, что может понимать речь. Но нахальство его никудашеньки не делось.

— Мне всё нравится. Целую тебя и сразу не думается ни о чём. Что это, если не чудо. Давай, мышонок, - пытается меня поймать.

Поднырнув под его руку, спасаюсь за скамейкой.

— Последний разочек и я обещаю не буду уклоняться от удара.

— Хрен тебе, Артём. Не подходи, - истерично вскрикиваю.

Но куда там?!

Парень ловит мою сопротивляющуюся тушку легче лёгкого.

— Я тебя защекочу! - упираюсь ему в грудь, он немного слушается, но всё равно целует то, до чего дотягивается.

Щёки, лоб, брови, даже носу поцелуйчики милые достались.

— Серьёзная угроза, - «солидничает». — Но я не боюсь щекотки.

И всё. Конец. Он для меня как бомба, как атомный взрыв, как выстрел в голову.

Я потерялась в диком напоре, или в самом диком.

Да и кто бы не потерялся в водовороте безумства?! Точно не я.

В груди, как будто собрались на вечеринку много пузырьков игристого шампанского.

Они пьянят меня настолько, что я могу лишь хвататься за парня, чтобы не упасть.

В голове не единой мысли. Не единой.

— Чёрт. Скоро звонок, - доносится сквозь сахарную вату.

— Звонок? - пытаюсь сфокусироваться.

— Ага, - удерживает моёлицо в ладонях парень.

А у него они с улицы холодненькие с улицы. Кла-а-асс.

— Х-м. Клин клином? - сомневается дикий, а я…

— Нет. Нет. Я в норме. Раздевайся...

Он насмешливо вскидывает брови.

— То есть переодевайся, - исправляюсь.

— Я посижу на лавочке, - опускаюсь на неё.

— И не подходи ко мне. Или подходи, но тогда пиняй на себя. Когда скорая заведёт дефибриллятором моё остановившееся сердечко, я тебя им и убью.

— Сердечком? - иронизует сумасшедший, открывая дверь моего шкафчика, чтобы затолкать туда вещички.

— Дефибриллятором, - рычу.

Хохотнув, дикий зашуршал пакетом, а я на манер бабуси заворчала: — Что за привычка? Пришёл. Пакет кинул и целовать. А поговорить? А чай попить?

Дверца захлопывается.

Конкретно подвисаю.

Бог. Ты. Мой.

Вот это я понимаю греховное искушение.

Нет, Варь, нет.

Приди в себя.

Где твоя выдержка? Где самообладание?

Но вроде всё моё уже.

Могу потрогать.

Или не могу? Могу…не могу…могу.

— Тём, - прокашливаюсь с двадцатой попытки, ибо чуть слюной не захлебнулась.

— Да? - растерянно смотрит, прекращая расправлять майку.

— А давай я тебе помогу?

— Спасибо, мышонок, но вроде справляюсь, - напяливает «алкоголичку» на себя.

Лучше бы на меня, а сам остался…

Гормоны, да придите вы в норму. Прикладываю ладонь к разгорячённому лбу.

Ох.

35

Не утерпев, подкрадываюсь под шумок.

Встаю на цыпочки и прикасаюсь к его спине. Поглаживаю участки, неприкрытые тканью, помираю от тактильные ощущений и...

— Ой…

— Ой? - повторяет за мной.

— Неожиданно было. Ты как терминатор меня собой к шкафчику придавил… Я тебя поцарапала? Ты какой-то взбудораженный. Поцарапала, да? - расстраиваюсь.

— Не поцарапала. Что хотела, мышонок? - не старается Артём скрыть хитринку, пробежавшую между нами.

А я уж тем более. Пусть пробегает.

— Хотела… - призадумываюсь.

Что я хотела?

Полапать тебя красивого, конечно...

Когда мне эта возможность ещё представится?

Нет. Не подойдёт. Надо соврать.

Безопаснее будет.

— А-а убрать хотела…бирочку, - показываю на себе откуда именно хотела убрать.

Но могла и не стараться.

Я Артёма всего облапала.

Кроме низа. Остался он...

Боже.

Да что со мной сегодня?

Почему я осмелела вдруг?

— Бирочку убрать? - отрывает дикий от важного вопроса, но вроде ничего не делает.

Хотя от одних его глаз порочный мурашки по всему телу.

— Её. Да.

— Не убирай. Пусть будет.

— А?

— Не выйдет убрать без последствий.

— Почему?

Склонившись к шее, Артём мягко дует.

Хихикаю от щекотки, но смех обрывается, когда парень прокладывает дорожку поцелуев.

От ключицы до щеки и задевает, будто бы специально, самые чувствительные места.

Останавливается лишь у губ.

— Достаточно ёмкий ответ? - ласково обозначает их, словно место для следующего поцелуя.

— Не делай так больше.

Горю.

Сильно горю.

Невозможно сильно горю.

— Иначе побежишь в аптеку за валидолом.

— А что я сделал?

«Хитринок» между нами прибавилось.

— Ты знаешь.

— Не поправляй мне бирочку тогда, Варь. У тебя то попроще будет. Мне же знаешь сколько надо настраиваться, чтобы не щеголять потом с…

— С чем?

Дикий выразительно указывает на проблему.

— А…а-а…ой, - захлопываю открывшийся рот.

— Это я на тебя действую та-а-ак?

Артём раздражённо задышал.

— Прости, прости, - глажу его по плечам.

— Подумай о чём-нибудь...

— Прекрати!

Отдёргиваю руки.

— Извини.

— Бл**. Только увидел - ты ещё и полуголая, - упирается лбом мне в плечо.

— Какая я полуголая?! Легинсы и спортивный топ. Всё стандартно.

Застонав, дикий отодвигается и идёт шуршать пакетом, чтобы кинуть в меня спустя время футболку

— Надевай.

— Не хочу. Мне жарко.

— Надевай. Надевай. Иначе не выпущу, - угрюмо «отдаёт приказ». — У нас парней в классе дохрена и больше. Не будь к ним жестокой.

— «Жестокой»? О чём ты? - утонув в футболке, хочу завязать её на талии, но ха.

Кто бы мне дал?!

Под одобрительную лыбу невозможного, оцениваю внешний вид в зеркале.

Чучело огородное.

— Зайцева помнишь? - привычно хватает за ладошку нехристь.

— Тот парень, что на мои шорты заглядывался и потом случайно ногу сломал? - подстраиваюсь под шаг демоняки.

— Его имеешь ввиду?

— Ага, - подтверждает, что правильно поняла.

Открывает мне культурненько раздевалку.

— Помню. И что? - выпинываю в начале Артёма и хочу сама выйти.

Но налетаю на него, неудачно запнувшись о порожик.

Незбежно снова оказываюсь в грозовом плену.

— Он не совсем случайно ногу сломал. Я ему помог. Да и, Варь! - барабанит по моей пояснице безумный.

— Сейчас - понятно. Но вспомни то время. Ничуть не смущало, что парни избегали тебя?

— Артём!

На мой возглас оглядываются ученики, но увидев в какой я компании, оглядываться прекращают.

— Скажи что-нибудь шёпотом, - не хочет придурошный побыть серьёзным и секундочку. — Кажется из-за тебя я оглох!

— Какое ты право имеешь ноги людям ломать? - не поддерживаю его настрой.

Усмехнувшись, парень отходит.

Стало сразу зябко, но ничего. В груди разгорается пламя ярости и оно уверенна - не даст замёрзнуть.

— Варь, я в первый твой день здесь доходчиво объяснил, что ты - моя. Своим я не делюсь. Понятно? - жестит не по-детски.

По спине пробегает мороз.

Да по всем местам пробегает от незнакомого дикого, что «выбрался» наружу.

— И тот, кто не понимает моих слов, уезжает в больницу. Ты думаешь моя репутация на пустом месте возникла?

— Не на пустом?

— Нет.

А я наивно думала, что слухи дошли до меня спустя сто разных обработок.

Думала, что Артём - да. Не пай-мальчик, но и не каким его описывают.

Он же по словам старшеклассниц - монстр беспощадный.

Одному из своры Островского сломал челюсть.

А причина - тот всего-то косо глянул на него.

И бабник адский.

Практически со всеми старшеклассницами тра...та-та.

Неуправляемый...его одноклассники даже обсуждать боялись. Молчали и молились, чтобы беда в лице Дикоя, обошла их стороной.

Что-то я ошиблась с выбором.

Но не знала же, что сплетни правдивы.

Не с тем ты целовалась, Варька, ой не с тем.

— Мне надо…К-хм. Привести мысли в порядок. Да.

— Варь, прекрати. Пойдём на физру, - не даёт убежать дикий, схватив за предплечье.

Смотрю на него и вижу привычного мне Артёма.

Но вспоминаю и другого.

Того, что может легко сломать человеку ногу. И не мучиться угрызениями совести от слова «совсем.

— Я на все уроки ходила. Глеб Ахмедович простит один денёк прогула. Скажу, что «эти дни». Он разрешает девочкам… - «стягиваю» вниз захват.

—...разрешает, в общем.

И улепётываю, словно за мной стая собак гонится.

К-хм.

Хотя одну я позади оставила и «она» точно не понимал

а

, что на меня нашло.


Но объяснить я не могла, сама не особо знала.

36

— И что ты хочешь, Варь?

— Совета.

— А какой я тебе совет могу дать? - запивает таблетки водой Алёна.

— Убила бы, - отдаёт кому-то стакан.

— Максима?

— Не. Не его, - улыбается мне в камеру телефона.

— Неважно, - машет рукой на какое-то «неважно».

— Давай к твоей проблеме. Вот смотри, - садясь прямо, Колесникова немного потрясла телефоном. Но помехи ушли быстро и картинка снова стабилизировалась.

— Я когда-то увидела Максима с одной ш…

Кашель Свиридова заставил Алёну закатить глаза и исправится: — Шикарной девчонкой.

— И?

— И не стала разбираться. Максим тогда обиделся на меня за…кое-что, - неловко заканчивает Алёнка.

— И в итоге пень этот кудрявый уехал в Америку. Знаешь как я без него скучала?

— Скучала? - влезает «предмет» нашего разговора в него.

— И не говорила, колючая ты вредина! Я думал тебе было побоку и влюбилась в меня ты лишь, когда я вернулся.

— Ха. Я в тебя влюбилась, когда ты мне печенье испёк, - тискает своего парня подруга.

Свиридов сияет так, что ослепляет счастьем даже меня.

Быстро целует Алёну...или не быстро.

Телефон опять заходил ходуном.

— Я удачно маскировалась…прекрати, - смеётся Колесникова. Смартфон таки падает.

— К-хм. К-хм. Алён!

— Тьфу, Варька. Прости… Уйди от меня. Не мешай подругу спасать, - слышу я и она опять появляется на экране, но уже раскрасневшаяся.

— Так вот. Мысль была такая. Не натвори глупостей! – переводит дыхание. — Тебе всего восемнадцать…

— Через неделю будет.

— Вот. Даже не исполнилось восемнадцати. Бери пример с меня. Я вот довольна…пока что. Но кто его знает, что будет завтра. Может и другого себе парня найду, - кося влево, дразнит ясный перец Свиридова.

— Не найдёшь, колючка, - меланхолично отрубает он.

— Почему это? - озадачивается Алёна.

— Я от тебя костыли спрячу. А на ближайшие двести метров - один я.

— Да-а всё. Всё, - пугается одноклассница.

— Что-ж вы все шуток не понимаете?! Так…Варь.

— А?

— О чём я?

— Ты совет мне хотела дать.

— Да-да. Разумеется. Ну, вот. Мой совет - попробуй отпустить ситуацию и начни спокойно встречаться с ним. Или порви и не мучайся.

— М-гм, - печально гундосю. — Я попробую.

— Давай тогда. До завтра, - послав воздушный поцелуй, Алёна сбрасывает видеозвонок.

Второй раунд с Максимом начался? Чего она «убежала»?

Хорошо.

Чем могла - помогла.

А я...

Сделаю полезное дело - займу себя уроками. Потом можно и к самокопанию вернуться.

Приподнимаюсь, но решительный стук и я падаю обратно.

Более того замерев, не знаю как поступить.

— Ва-а-а-арь, - шумит дикий.

— Давай мириться. Не очень понимаю на что ты обиделась. Но готов извиниться за всё и не по разу.

И надо уметь обычное предложение сделать двусмысленным.

Подойдя, осторожно проворачиваю замок. Но Артём настолько взмыленным был, что стоило открыть дверь - «ставни» сами распахнулись.

— Не, не, не. Стоять. Не обнимать. Садись, - указываю ему на кровать.

— Да. Ты права...

Права, но тем не менее не садишься.

— Своим поведением ты заставила меня знаешь как мучиться?! Чуть с ума не сошёл, - снимает майку, а меня опять глючит.

— Пришлось побыстрее с бегом расправиться. Но до разговора - душ всё-таки принять надо. Могу твоим воспользоваться? - задаёт вопросик скорее для проформы.

— Жди. Никуда не уходи, - приказывает.

И тут же, не дойдя до цели, меняет мнение.

— В принципе, если очень хо-о-очешь - можешь и уйти. Но я тебя всё равно найду. Как помнишь в том ужастике? - скалится парень мой аки сумасшедший.

Мотаю головой.

Не знаю - ужастики не смотрю.

Мне больше боевики нравятся. Знает же.

— Можешь бежать, но тебе от меня не скрыться, - разъясняет и на этой чудной ноте прикрывает за собой дверку.

Потопталась, подумала, снова потопталась.

Потом или сейчас?

Потом или…сейчас.

А чего волноваться?

Не поверю, что не понравится.

Одни поцелуи его, как цунами безумное.

Всё. Решила.

Откидываю все сомнение к чёртовой бабушке.

Сейчас…

Врываюсь в ванную, наверное, эпично.

И то, что она не закрыта, как знак судьбы.

Артём прекратив умываться, смотрит на меня через зеркало.

Капли воды на смуглой коже доводят до грани и, кажется, я не хочу отступать.

— Мышонок… - шепчет он, а я подхожу. Позволяю подхватить себя и усадить на тумбу в которую встроена раковина.

Бутыльки летят на пол, сердце пропускает удар.

— Солнце моё, - горят карие глаза счастьем, а я...я тянусь к нему, каждой частичкой себя.

Первая целую его. Показываю, что всё правильно он понял.

Хорошо...

Пожалуй, впервые за свою жизнь я уверенна на все сто.

Я согласна сойти с ума от его любви.

37

Прошло 3 месяца

​​​​​— Ты боишься? - вытаскивает Артём вещи из багажника.

— Немного. Помнишь чем закончилась моя первая встреча с твоим отцом? А тут все зимние праздники будут в вашем доме.

— Не волнуйся. В этот раз я буду крепко держать тебя - не отпущу. Да и по моей просьбе все стремянки убрали.

Толи шутит, толи действительно попросил убрать.

— Вот что ты делаешь? Не делай!

— А что я делаю? - ловит за талию и улыбается своей улыбкой красивой.

Стряхиваю с чёрных волос снег.

— Знаешь снег начинает подтаивать, - зарывается парень носом в мои волосы.

— Думаешь растает совсем? - включаюсь в игру.

— Думаю...

— О-о, - перебиваю, отодвигаясь.

— Кирилл с Забавой едут.

— Как чудесно, - отыгрывают счастье Артём, но выходит слабо.

Мерс Ледова приветливо нам сигналит. Радостно машу друзьям, которых не видела целых пять дней.

Дикий же выдавливает слабенькую улыбочку, похожую больше на...

— У тебя судорога? Твой друг приехал. Хватит с этой миной похоронной стоять!

— С ним я виделся вчера, а тебя только сегодня утром увидел, - парирует Артём.

— Артём, - страдаю демонстративно.

— Мы день побыли отдельно. Всего день, - пытаюсь показать «один».

Но в варежке это сделать трудно. Любимый иронично наблюдает, наблюдает, но не перебивает.

Сняв руковицу показываю, что хотела и, к жалости своей, не средний палец. Всего лишь указательный.

— До этого мы все выходные вместе провели. Ты как ребёнок.

— А ты совсем не любишь меня и не скучаешь по мне. Мне обидеться? Даже и не знаю, - якобы задумывается, но по яркой улыбке понятно, что придуряется.

— Зато ты меня залюбить готов, - потираю красный нос.

— Что говоришь, мышонок? Не слышу.

Смотрю с осуждением на хитреца этого.

— Слышал ты всё. Сказала - прекрати!

— Варька, снова он тебя донимает? - раздаётся весёлый голос Кирилла сбоку.

— Привет, - обнимаю его на долю секундочки, чтобы не бесить одного ревнивца невозможного.

— Забава! - радостно кричу.

Девушка подбегает ко мне, чтобы обнять.

— Привет, Варь, - говорит она, а мы замираем втроём.

Даже дикий.

Как же непривычно слышать её голос.

Пусть он и совсем слабый, но я очень рада, что у девушки появился шанс на восстановление. Особенно зная её сложный путь.

Не плакать. Не плакать. Нормально всё.

— Пойдёмте в дом, - видит Кирилл, что я немного раскисла и отвлекает Трофимову на себя.

— Вы идите. Нам надо вещи достать, - влезает Артём.

— Хорошо. Но не задерживайтесь, а то мы вас знаем, - смеётся Кир.

Они уходят, а я силюсь прогнать слёзы.

— Ну, чего ты, Варь? - нежно поправляет мне шапку Артём.

Обнимаю его, чтобы успокоиться.

— Подзарядка? - чувствую - гладит по спине.

— Ага. Сейчас...я через минутку приду в себя, - вдыхаю грозовой запах.

Становится спокойнее моментально.

— Да я не против. Наоборот очень даже за. Можем и час стоять, но меня огорчает то, что ты близко к сердцу принимаешь её историю.

— Я в порядке. В порядке, - отстраняюсь.

— Отец сказал, что у него для нас сюрприз, - стирает снежинки с моего лица Артём.

— М-м. Сюрприз.

Теперь я делаю вид, что мне очень радостно и вроде мой парень не понимает, что как-то на душе совсем неспокойно стало.

Что за сюрприз? А без него не обойтись? Наверное, нет...

***

Заходим в дом.

— А вот и Артём с Варей, - встречает нас совсем другой Виктор Иванович.

Что с ним? Почему он добрым стал?

Настораживает.

— Артём, я Кириллу рассказал, теперь твоя очередь, - хлопает сына по плечу.

— Обнадёживает как, - тихо говорит любимый, ставя наши вещи у лестницы.

— Оленька, ты где? - кричит Виктор Иванович.

Артём напрягается, я непонимающе хлопаю ресницами.

Оленька?

А-а. Попова.

Появляется ёж-моёж как принцесса.

Плывет по лестнице столь помпезно, что аж Ледов, в кресле сидящий, скривился.

Забава, расположившаяся на его коленях, что-то ему шепнула.

Кир не скрываясь, громко заржал.

Трофимова закрыла ему рот ладошкой и что-то зашептала. Вроде угомонился.

— Артёмка, рада тебя видеть.

— Ага, ага. Давай без объятий. У меня грипп. Боюсь заразить, - брешет, беря меня за запястье и утягивает от Поповой подальше.

Оля делает вид, что всё в норме, возможно, так оно и есть, но мне как-то не по себе .

— Что-ж, - пытается скрыть неловкость Виктор Иванович.

— Я пойду. Нужно обсудить кое-что с Максимом, - упоминает отца Кирилла, что так же будет праздновать новый год с нами.

— Артём, на пару слов. Оставь пока Варю. Пусть она с ребятками побудет. Ты к ним присоединишься попозже.

— Кир, - смотрит паникёр на друга.

— Не переживай. Я за ней присмотрю, - заверяет Ледов.

Спокойно снимаю куртку, варежки, ботинки. Убегаю на пару секунд, чтобы сложить это всё в шкаф.

— Варь, - зовёт Артём.

Подбегаю к нему.

— Я скоро приду.

— Хорошо, хорошо. Конечно.

Но почему-то он никак не хочет меня оставлять, крутит на большом пальце печатку и крутит, не сводя с меня обеспокоенных глазёнок.

— Виктора Ивановича, что нависает над нами грозовой тучей - легко не отгонишь, - шепчу ему. — Иди. Всё нормально будет.

Артём сомневаясь, отпускает меня.

— Я быстро! - обещает.

— Не спеши, - беспечно дрыгаю плечами.

Оглядываясь на меня, не переставая, любимый поднимается за отцом на второй этаж.

Глупый!

Что может случиться? Я ведь буду с Киром. Он меня в обиду не даст.

— Я приготовила напитки, чтобы было нам вчетвером приятнее секретничать. Пойдёмте, - горит энтузиазмом Оля.

— Забава устала, - не соглашается с числом Ледов.

— Время позднее. Она пойдёт отдыхать, а мы посидим втроём.

Трофимова улыбнувшись, обнимает его.

Тот что-то ей снова шепчет.

Зарозовев, девушка робко целует его в губы и поспешно убегает по лестнице в выделенную для них комнату.

38

— Кирилл, - обращается Попова к нему, а подливает чаю мне. — А ты рассказал своей подружке о нашем уговоре?

— Оля! Не смей, - предупреждающее орёт на неё Ледов.

Но его навязанная невеста сложив руки перед собой, напоминала по поведению змею. И отступать от задуманного плана не желала.

— О каком уговоре? - делаю глоток и не понимаю, что за чай пью.

Зелёный? Чёрный? Не могу определить вкус.

— Такой рыцарь наш Артёмушка. Спас тебя от Филатова якобы. Но знаешь ли ты, что Артёмка и Кир с тобой начали общаться лишь по моей просьбе. Знаешь? - понижает тон.

— Ах, не знаешь? - прикладывает ладошки к губам, в притворном сочувствии.

— Не моя бы просьба, дорогая, они бы к тебе замарашке и на шаг не приблизились.

— Как это? Ты о чём… - лепечу.

— Я хотела отомстить тебе, Варенька. Разбить твою глупое сердце на миллиард осколочков, - мерзко шипит Оля.

— Но за что?

— Да потому что Филатов видел лишь тебя, - кривится в пренебрежении.

— Нищенку, которая воротила от него нос. Я его любила, а он выбирал тебя. Всегда ты. И Артём...он был так предан мне. Что в тебе есть чего нет во мне? Внешность невзрачная…

— И? - перебиваю её, не желая слушать оскорбления. — Он со мной… - не могу озвучить это.

Не в силах.

— Он встречался с тобой потому что я его попросила, - беспощадно подтверждает мои мысли Оля и всё…душа схлопывается в пространстве.

Перестаёт существовать.

Дикий заходит к нам, улыбается одной мне.

Слёзы срываются с ресниц при виде него.

Катятся по щекам.

Слишком быстро. Без подготовки вонзили нож.

Я...

— Что ты… - цепко выхватывает Олю, которая не переставая, торжествующе пила вино из большого красивого бокала.

— Ть-ха. Вкуснотища, - скалится.

— Варь, ты неправильно поняла, - служит катализатором осторожная фраза Кирилла.

Подлетев, опрокидываю стул, но и не пытаюсь его поднять.

Надо убежать. Скорее. Не показывать перед Поповой свою боль.

Не давать ей повода для радости.

— Варь, постой, - мчится за мной дикий.

Забегаю по лестнице наверх.

Шаги Артёма грохочут следом.

Успеваю влететь в нашу спальню, но не закрыть дверь.

— Что случилось? - упирается в проём обеими руками.

— Ты…

— Что? Что тебе она сказала?

— Ты начал со мной встречаться из-за больной привязанности Поповой к Филатову. Да? Хотел растоптать меня ради неё. Да?

— Нет. Постой. Я объясню тебе, Варь.

Разочарованно отворачиваюсь от него.

Наматываю круги по спальне как безумная. Нужно что-то делать, чтобы не думать.

Но как не думать?

Артём захлопывает за собой дверь.

— Не подходи ко мне, - зябко обнимаю себя за плечи.

— Артём, не подходи, - вижу, что он не слушает. — Я закричу, Артём! – говорю единственно, что может его остановить и парень замирает.

— Я не хочу тебя слушать. Не надо объясняться. Можно…можешь вызвать такси? Я уеду к маме. Глупость...глупость всё была. С самого начала.

— Ты не уйдёшь пока мы не поговорим, - решительно отрезает парень.

— Поздно говорить.

— Не поздно. Я расскажу тебе, что было на самом деле. Мы не будем, как в д*б*льном кино замалчивать проблему, чтобы объясниться через года, - привычным жестом создаёт в волосах хаос.

— Три месяца назад Оля для меня была лучом света, Варь, - следит за каждой моей эмоцией.

Слушаю ли я...а я слушаю. Хочу понять почему. Просто ради интереса хочу.

— Мне не с чем было сравнивать, ко мне многие относились... Ты и сама видишь поведение отца. А маму я помню плохо. Обрывки воспоминаний. Больше всего запомнилось, когда я навещал её в больнице. Она много болела. Почему-то много болела. С восьми лет я был предоставлен сам себе и...

— Ты прикрываешь своей поступок памятью матери? Артём, не разочаровывай меня ещё больше.

— Я не прикрываю, Варь. Я говорю тебе как есть. Что в этой жизни безусловную любовь мне дарила лишь мама и…ты.

Горько усмехаюсь.

И?

К хорошему моя любовь меня привела?!

— Мы с Поповой росли вместе. Наши отцы дружат. Трое лучших друзей: мой отей, отец Кирилла и отец Поповой. Она мне была, как сестра. Понимаешь, когда она прибежала к нам с Киром вся в слезах. Стала рассказывать о тебе...В моём воображении рисовалась ты какой-то…

— Какой?

— Иной. Я думал, что ты встречалась с этой мразью, - дикий сжимает кулаки.

— Думал, что ты увела его у неё. Я придерживался плана первые дни знакомства с тобой. Потом я всегда был собой. Мышонок, - шепчет, а у меня сердце кровью истекает, когда вижу, что с ним стало.

Огонь в глазах потух, лицо бледнее мела, даже руки слабо подрагивают.

— Поверь. Прошу! Разве я могу тебя обманывать? - пытается сделать шаг, но я истерично вскрикиваю.

— Нет.

— Варь...

— Я не верю тебе. Уйди, - кричу шёпотом.

— Я никуда не уйду, чёрт возьми, - повышает голос Артём, но моментально возвращает себе самообладание.

— Не уйду, не объяснив тебе, - пытается оставаться спокойным.

— Ты дурил меня три месяца. Три месяца! - стираю слёзы со щёк.

Парень с болью следит за этим, но стоит на месте.

Знает, что я могу осуществить свою угрозу и завизжать.

— Я хотел тебе рассказать. Понимаешь? Но чем больше сближался с тобой, тем сильнее влюблялся. Ты знаешь насколько невыносимо было тебя обманывать?

— Бедненький, - качаю головой, в притворном сочувствии.

— Я не мог иначе, - шепчет.

— Я тоже не могу иначе. Мы расстаёмся, дикий, - ставлю точку.

— Знаешь как сделаем? Я уеду из твоего дома завтра. Отец найдёт тебе невесту получше. Он этого сильно хочет. Не верю его фальшивой доброте. Ему по-прежнему хочется видеть рядом с тобой достойную партию, а не какую-то оборванку, - хаотично перепрыгиваю с мысли на мысль.

— И ты ведь скоро уйдёшь из эдема. Будешь учиться в универе. Раньше я растраивалась, но теперь искренне рада за тебя. Поздравляю. Ты хотел этого, а для меня будет лучше во сто крат, когда ты уедешь. Хорошо, что так сложилось. Хорошо. Мы будем меньше видеться. Возможно, ты не станешь меня преследовать и мы вообще не будем сталкиваться. Отлично, - как сумасшедшая упираюсь глазами в никуда.

– Что ты несёшь? - подойдя, встряхивает меня за плечи мой...бывший любимый.

— А что я «несу»? Что-то неправильное? - механически веду головой, чтобы столкнуться с его полыхающим взглядом.

— Не верю, что мы не сможем справиться с этим. Мы через столько прошли и через это пройдём. Слышишь, Варь? - одержимо сжимает меня, будто боится, что я исчезну. Растворюсь в воздухе.

Безвольной куклой стою в его объятьях.

Впиваюсь в рубашку Артёма до боли в руках.

И почему я позволила этому случиться?

Могла уйти в любой момент. Могла и предпринимала попытки.

Но судьба, как насмехаясь и желая доставить мне максимальную боль, постоянно сводила нас.

— Не сможем. Уже не сможем, - упираюсь ладошками в его грудь и он отпускает.

— Расскажи ты раньше. Я бы простила тебя, Артём. Попыталась бы понять, но сейчас мы не сможем вернуться назад.

— Нет. Варь! - сдавливает мои плечи.

— Давай поговорим. Давай? Пожалуйста, - умоляет отчаянно.

— Нет. Нам не о чем говорить. Я бросаю тебя. Всё кончено, - отбрасываю его руки от себя.

Но он не слышит. Приблизившись, поднимает меня на руки.

— Хрен там плавал, мышонок. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы сохранить наши отношения.

— Куда ты меня несёшь? - взвизгиваю. — Отпусти.

— Дверку открой, солнце, - ласково просит, сбивая столку своей добротой.

Послушно поворачиваю ручку.

Выйдя в коридор, парень сбегает на первый этаж и осторожно опускает меня на пол.

Бережно поправляет моё платье, озаряет теплотой. Но тут же погрустнев, отворачивается, чтобы постучать в дверь.

— Бл*ть. Не убить бы её тока, - злится спустя полминуты тишины во время которой, он не переставая держал мою ладошку и поглаживал внешнюю часть, большим пальцем.

Приглядевшись, понимаю, что пытается себя этим успокоить. Избавиться от гнева, который едва контролирует.

Устав ждать, Артём проворачивает ручку, дверь поддаётся.

— Заходи, солнце моё.

В ступоре делаю первый шаг.​​​​​

39

— Ты ох**ла в край, Оля! Бл*ть! Наследница крупного состояния! Нах*я тебе сдался этот кусок г*вна?! Артём тебя своей семьёй считал. Предала его ради этой мрази... Вспомнить смешно, но было ведь... Мы соревновались за внимание такой чокнутой дуры, - слышим злой монолог Кирилла.

Дикий идёт на него, а я за ним.

Заходим в просторную спальню и видим, что Попова подогнув ноги, сидела на диванчике.

Кир же давил на её совесть как мог, но не получалось.

Особенно чётко это стало понятно, кого девушка заплетающимся языком ляпнула: — Я люблю Антона. А вы можете знаете куда пойти?!

— И с кем я разговариваю?! Дура! - уничижительно припечатывает Кирилл.

Хочу уйти. Артём не даёт.

— Сюр какой-то. У нас прямо очная ставка, - замечает нас Ледов.

— Скажи ей правду, - требует спокойно Артём, глядя на Олю.

— Или что? - надменно выпрямляется она.

— Что ты сделаешь? Ударишь?

— Фотографии. Помимо показа твоему отцу, я опубликую их везде.

— Тю. Да-а публикуй!

— Хорошо. Твоё право. Кир, дай телефон. Я не копировал их на свой.

— Держи, - кидает айфон Ледов.

Артём ловит, но вижу, что ничего не ищет. Делает вид. И нервы Поповой не выдерживают.

— Хорошо. Что ты хочешь услышать?

— Скажи… - начинает, но я прекращаю претворятся мебелью.

— Ничего не надо говорить. Она под давлением находится. Может соврать, что угодно.

— Зачем же врать, Варя? - смеётся больным смехом Оля.

— Я тебе чистую правду говорю. Мелко это...врать. Правда бьёт куда больнее. Да и ты бы сразу увидела, если бы я стала сочинять.

— Я…не хочу ничего знать. Ничего не изменить. Понимаешь? - безжизненно взглянув на Артёма, провожу ладонью по воздуху, будто обрубаю нашу историю.

Надоело.

Хочу уехать и не видеть больше никогда ни его, ни Ледова, ни уж тем более Попову.

— Ты мог в любой момент сказать мне, - виню его.

— М-гм. В любой...- бесстрастно смакует эти слова.

И тут же как заорёт, оглушая: — И что бы было?

— Ты не имеешь права кричать! - срываюсь.

— Что бы было, Варя? Да ты до тошноты правильная. Я бы в дурку уехал раньше, чем ты бы определись.

— С чем определилась?

— Бросить ли меня или повременить немного. Вспомни как с информацией о работе отца было. Я тебе сказал в один день, а убежала ты через два. Через два! Обещала, что не станешь, но убежала. Телефон вырубила, взяла больничный в школе и уехала. Я тебя по всему городу искал. Забыла?

— Я хотела подумать. Всего-то подумать.

— Отличное бл*ть время выбрала. Именно после того, как мы…

Артём проводит пятёрней по затылку, усмехаясь.

Краснею.

Ну дура я. Признаю.

Не надо было убегать. Особенно после того, что было между нами.

Так. Стоп. А почему это я должна вину испытывать?

Он и сам хорош.

— На меня многое давило. О тебе, что только не говорят!

— И? Ты с теми, кто говорят, встречаешься? - иронично кривит губы.

— Нет, - тушуюсь. — Но…

— Я тебя хоть раз обидел? Заставил сомневаться в своей верности? Заставлял тебя ревновать? Заставлял нервничать, волноваться? А, Варь?

— Нет. Не заставлял.

— В отличии от тебя я с тобой всё, сказанное выше, испытал. Спокойным был лишь последний месяц. И что? Я тебя упрекал? Подавлял? Заставлял стыд испытывать? Вину? - распаляется Артём всё круче.

— Нет.

— Я тебя принимал. Всегда принимал, Варь. А ты…твоя реакция всегда такая. Что происходит - побежала. Усэйн Болт в женском обличие. Бл*ть.

Не смирившись с тем, что он из себя чуть ли не святого делает, повышаю тон: — Ты не знаешь, что ты для меня как наркотик? Не знаешь? Больная привязанность. За что ты упрекаешь меня? Сомневаться - нормально.

— В ком ты сомневалась? Во мне? - каменеет любимый.

Он не подходит, держит дистанцию и я признательна за это...наверное.

— Не знаю, - огорчаю его своими словами, но я и правда не знаю. — Лёгкую привязанность можно убрать. Не понимаешь о чём я?

— Нет. Не понимаю. Уж объясни, будь добра.

— Я не хотела страдать из-за тебя всю жизнь. Ты знаешь, что мы слишком разные. Тебе нужна другая…

— Хорошо, - не дослушав, удивляет Артём бодрым тоном.

— Я бы даже сказал, волшебно. Не страдай. Я тебя отпускаю! Счастье тебе, Варя, огромного, чтобы прямо уписалась от него, мышонок. Найди себе парня правильного и хорошего. Мы реально не пара. Завтра отвезу тебя куда захочешь.

Чмокнув меня растерянную в лоб, он уходит.

И дверь за собой закрывает легко.

Ничем не показывает, что чувствуют и чувствую ли вообще.

Возможно, ему наше расставание легче лёгкого далось.

— М-м. Ну…слушай, Варя... - мямлит поддатая Попова.

Кирилл, сидя на кровати, удивлённо выгибает бровь на её трёп.

—...я, наверное, не права. Но я не врала тебе. Честно!

— Артём правда отказался?

— От чего?

— От вашего уговора.

— Варь, извини, конечно, - забирает Кир бутылку у Поповой. — Но ты тупее этой алкашки.

— Дай. Отдай! - тянется та к вину.

— Тебе хватит, - укрывает его собой блондин и смотрит на меня.

— Артём тебя очень сильно любит, - полусует по сердцу лучше лезвия.

Знаю, что не врёт - ему нет смысла врать.

— И ваши отношения были с самого начала для него всем. Он защищал тебя, оберегал тебя, видел только тебя. Ты для него была всем. Всегда к тебе спешил. Даже со мной усидеть не мог. Решили проблемы и он мчится к тебе. «Как там она?» - всегда в его глазах было. Но ты разрушила всё из-за какой-то д*билки и Филатова, а его даже человеком назвать язык не поворачивается. Жаль, конечно. Но что поделаешь?! - меланхолично задаёт вопрос в никуда друг, выходя в коридор.

— Вы не старые и немощные. Бодрый и молодые, - возвращается без бутылки.

Укладывает посапывающую Олю на кровать.

— Забудете друг друга. Построите новые отношения. Нормально. Переживёте, - вроде подбадривает, укрывая Попову одеялом, но мне наоборот хуже.

— Пошли. Чего стоять над ней?! - выводит Кир из отупения и исчезает за поворотом.

Выключив свет, выхожу из комнаты.

Переживу?

Но я не смогу.

— Не плачь, не плачь, непутёвая ты моя, - не даёт разрыдаться Ледов, утаскивая вперёд.

— Куда мы?

— Глинтвейн попьём, - подмигивает.

Не хочу глинтвейна, ничего без Артёма не хочу.

— Экономка Виктора Ивановича старалась, когда готовила, но никто не заценил. Мы будем первые.

40

Снимаю кольцо - его подарок на день рождение.

— А почему солнце выгравировано? - видит Кирилл маленькое солнышко на ободке.

— Не знаю почему…

Ложь...знаю.

— Отдай ему. Пусть…выкинет сам. Я не могу, - кладу колечко рядом с блондином.

— Варь, - раздражается он сиюминутно и завинчивает кольцо на мой палец.

Хочу повторно стянуть, но Ледов чуть ли не убивает взглядом и я не решаюсь.

Потом сниму, когда его поблизости не будет.

— Тебе нужно просто зайти в вашу спальню и обнять его. Он безумно сильно любит тебя. Ему этого будет достаточно. Можешь даже извинения упустить, - отпив дымящийся глинтвейн, ставит чашку на стол Кир.

Я же к своей не притрагиваюсь.

— Я клиническая дура, Кир. Клиническая. Артём прав, - кладу голову на стол и пару разочков бьюсь лбом о его поверхность.

— Он не говорил, что ты…

— Не говорил. Он ни разу не упрекнул меня ни в чём. Улыбается и максимум - мягко журит. Но я всегда расстраиваю его. От меня одни проблемы. Веду себя, как идиотка.

— И что решила «идиотка»? - наводит на другую мысль Ледов.

— Вы действительно отказали Поповой? - хочу узнать, чтобы больше никогда не думать об этой теме.

— Славно поговорили, но время позднее. Могу тебя подвезти куда тебе надо, - приподнимается Кирилл. — Хочешь?

— С чего вдруг? - удивляюсь его резкой перемене.

— Варь, он - мой лучший друг, если ты забыла. Осточертело мне это. Постоянно его обижаешь, - насупленно бухтит, но опускается на стул, показывая, что к переговорам готов.

— Я не…

— Обижаешь, обижаешь. Он не показывает тебе просто. Чему ты не можешь поверить? Совсем глупая?

— Я хочу прояснить ситуацию до конца.

— Что её прояснять? - не доходит до Ледова. — Попова попросила. Мы согласились. Да. В начале, чтобы отвлечься от той херни, что на нас возложили отцы, мы даже график установили. День с тобой буду я. День - он.

Отлично. Они и график составили.

— Но потом я встретил Забаву и сказал Ольке, что не буду всякой х*етой страдать, а Артём вроде отказался на третий день. Конец.

— Кир, я не могу, - поднимаюсь теперь я. — Поеду лучше к маме.

— Сядь, - гаркает друг.

Ноги непроизвольно подкашиваются.

— Ты его любишь?

— Люблю, - не сомневаюсь ни секунды.

— И хочешь бросить его одного в новый год? Ты понимаешь, что, если уедешь, Артём тебя обратно не примет. При всей любви к тебе - он себя тоже не на помойке нашёл. Смотри, Варь, - стучит по столу.

— У тебя есть два варианта.

— Какие?

— Перебороть себя и извиниться. Или уйти из его жизни навсегда.

— Ты же сказал, что я могу не извиняться.

Кирилл посмотрел на меня как на д*билку.

Но это он правильно. Я ей и являюсь.

— А тебе самой круто будет? - выгибает бровь.

— Как это должно выглядеть?! Подошла, обняла и нормально?

— Ты прав. Прав, - делаю глоток глинтвейна.

Как воды попила.

Даже вкус не чувствую, когда мы в ссоре...

Но почему тогда прощения попросить не могу?

Переломлюсь, что ли?

— Если я прав - иди к нему, а я к Забаве, - зевает друг.

— Хорошо, - вроде встаю уверенно.

Кирилл пропускает меня первую, чуть запоздав.

До лестницы доходим в молчании, а на ней я хочу сдать назад, но бодрая фразочка не даёт: — Нравится твой настрой. Так держать.

Толи я действительно выглядела уверенно, толи наоборот тряслась от ужаса, а Кирилл увидел это и решил не давать времени на очередные раздумья и сомнения.

Нажав на ручку, он заталкивает меня в спальню, применив существенную силу. И плотно-плотно притулив за собой дверь, уходит - слышу по тихим шагам.

Артём не оглядывается хотя и не понять, что я пришла нереально.

Он сидит на подоконнике, свесив одну ногу и наблюдает за ночным небом. В спальне из-за распахнутого настежь окна очень свежо.

— Ты же не куришь, - первое, что ляпаю.

Дура...

— Не курю, - и делает затяжку.

— Вещи пришла забрать?! Чемодан рядом с тобой стоит.

Зачем-то кручусь, чтобы увидеть подтверждение его словам.

Да. Стоит.

— Я его не разбирал.

— Я могу тут переночевать? - хватаюсь за единственную возможность.

— Нет. Не можешь. Сегодня утром клининг служба приезжала. Выбирай любую комнату. От пыли не задохнёшься нигде, - безмятежно выпускает дым дикий, заполняя комнату отголосками, горького тяжёлого облака.

В горле встаёт ком.

Ему и видеть меня тошно. Наверняка ждёт, чтобы я поскорее ушла.

— Артём, прости…

— Прощаю. Все грехи тебе, Варь, отпускаю. Живи спокойно, не вини себя, - легко выдыхает. — Всё? Или что-то ещё хотела сказать?

— Зачем ты так?

— Как «так»? А, Варь? - выкинув сигарету в окно, он спрыгивает с подоконника и подходит.

— Я для тебя кто? - безразлично спрашивает, а на дне радужки виднеется затаённая ярость.

— Мальчик для потр*хушек? Игрушка для обнимашек? А?

— Ты…

— Ну? Кто же? - спокойно подцепив пальцем подбородок, не даёт отвести взгляд.

— Ты…

Артём ждёт, но я не могу промолвить и слова.

Он не знает? Не знает, что он - моё всё. Почему я должна унижаться и показывать свою слабость? Зачем?

— Вот. Сама не знаешь, - отпускает разочарованно.

— Иди, Варь. Мне надоела вся эта херня. Знаешь довольно долго нравилась твоя робость. Казалось, что я для тебя особенный. Но сегодня понял, что дело не во мне, - усмехается измученно.

— Ты просто никогда не можешь определиться. В любви я признаюсь первый. Мириться иду первый. На уступки иду всё так же я, задвигая свои интересы ради твоих. Даже сейчас тебя Кирилл запинал сюда силой. Без него ты бы осталась где-то на лестнице, думу великую думать, - удивляет тем насколько хорошо изучил меня.

— Надоело, что мне одному наши отношения нужны.

— Не одному, - теряюсь.

И не догадывалась, что с его стороны всё так выглядит.

Но неужели я и правда настолько ужасна в роли девушки?

— Я люблю тебя. Правда очень сильно люблю. Ты сам сказал...Неужели мы не сможем с этим справиться?

— Любишь, - грустно хмыкает.

— Я тебя тоже люблю. Порой до боли. Но что с того?! Вспомни свои слова. Как ты там говорила? - щёлкает пальцами, силясь вспомнить.

— О чём?

— Лучше на ранней стадии вытравить чувства, которые доставляют обоим дискомфорт. Уходи, Варь. Хватит разговоров, - ставит точку дикий.

И что я могу?

Упасть на колени и молить, чтобы он стал таким, как был раньше?

Просить, чтобы прижал к себе и сказал, что он зол?

Требовать, чтобы подтвердил то, что он не всерьёз и легко отказаться от нас он не сможет?

Но...

Имею ли я на это право?

— Спокойной ночи, - касаюсь дверной ручки, но выйти не могу. Глупо жду, чтобы он как обычно пожелал сладких снов.

Я бы зацепилась даже за эту малость, но дикий молчит. И его молчание бьёт лучше всяких слов, лучше любых ударов.

Глотая слёзы, забираю вещи и выхожу.

Не буду плакать. Не буду.

Но вопреки этой установке, плачу.

Что ты хотела, Варь? Презрительно спрашиваю у самой себя.

Его терпение должно было когда-то кончиться. Нужно было об этом помнить, но ты никак не хотела умнеть.

Теперь рыдай навзрыд.

Хоть зарыдайся, а слезами время назад не сможешь отмотать.

Артём найдёт себе нормальную девушку, что будет ценить его и не доводить. Ты же останешься на обочине жизни. В обнимку с учёбой, которую постоянно предпочитала встречам с ним.

Поразительно как он не бросил меня раньше.

Действительно, его терпению можно лишь позавидовать. Никогда не злился.

С теми же уроками - всегда терпеливо ждал пока я их сделаю.

Любой другой бы, на его месте, точно скандал устроил бы.

К тебе парень пришёл, а ты вместо радостных визгов - отгоняешь его и просишь, чтобы не трогал. Сидишь и как чокнутая зубришь физику, математику, литературу...неважно что.

И что я за тупица?

Почему прозрение наступило когда стало поздно?

Или...не поздно?

Не могут чувства пройти за секунду. Не могут.

Точно, точно.

Знаю, что делать.

Закатив чемодан в первую попавшуюся комнату, падаю на кровать и улыбаюсь.

Не буду лить слёзы. Ничего непоправимого не произошло.

Я верну его. Во что бы то ни стало верну. Ведь без него для меня смысла нет ни в чём.

41

— Варь…эм, - заходит Артём без стука, не подозревая о подставе, которую, честное слово, я не планировала.

Любимый врезается в стойку-вешалку, я шокированно ойкаю. Но он ловит её одной рукой и при этом не отрывается от меня.

Его взгляд так и «гуляет» жадно по моему наряду.

По привычке парень хочет сократить между нами расстояние, но некстати вспоминает о том, о чём лучше бы не вспоминал.

— Извини, - нервно отворачивается.

А примерение было так близко.

— Да чего уж? Было дело ты видел куда больше, - вжикаю молнией на юбке.

Хвала любимому Иисусу Алёны, что я в нормальном бра стою. Не в позорном, а-ля купила лишь бы удобно было.

И вроде снова его подарок.

Внимательнее присматриваюсь.

Да. Его. На такое шикарное у меня деньги появятся лет через пять - минимум.

Странно, что фортуна мне благоволит.

За последние две минуты два раза повезло. Второе везение - я пока не успела покрасоваться в алом искушении перед ним.

Первый показ сегодня, дамы и господа.

— Видел, не видел, но ты больше не моя. Нужно держать дистанцию.

Отлично, Тём, выходит...дистанцию держать.

То и дело твой горящий взгляд меня током прошивает.

Преуспел ты в этом, конечно.

Эх. Всё-таки бралет - соточка из ста. Темно-бордовый. Ленточка там, ленточка сям, нахлёст, подхлёст. Плюс магнетическим эффектом обладает.

Помирюсь с этим невозможным и обязательно «скажу» ему спасибо за подарочек.

— Да, - вздыхаю наигранно. — Надо держать дистанцию. Ты прав. Чего хотел, бывший мой? - наношу на щёчки немного румян.

Всю ночь ворочалась.

Без косметики никак не обойтись.

Иначе придётся распугивать всех, тёмными кругами до колен и бледностью, которой жмурик позавидует.

— Куда собираешься? Домой? - пытается казаться безучастным Артём, но-о-о...за три месяца не один он наблюдателен был.

— Нет. Зачем домой?!

— И куда поедешь? - подколбашивает дикого.

— Ваня предлагал сходить в кино. Вот и пойду. Кстати, - якобы вспоминаю.

— Вчера ты обещал, что подвезёшь. Несильно тебя затруднит? - надеваю пиджак.

Артёму очень сильно не нравится, что рубашку я упустила, а мне теперь нравится всё, что ему нет.

Да и аутфит стильный вышел. Строго, но с яркой изюминкой.

— Ваня? Что за Ваня?

— Ну Ваня! - вдеваю серёжки в уши.

— Помнишь я тебе говорила, что хожу на уроки гитары? В октябре...или вроде в ноябре я горела желанием приблизиться к твоему мастерству на капельку хоть. Но, конечно, чтобы уметь даже одну десятую того, что ты можешь - нужно потратить годы. Упорно трудиться, не отлынивать.

— Я предлагал тебе уроки...к-хм...дать.

Знаю я, чтобы это были бы за уроки. Игры на флейте, а мне нужна гитара.

— Жаль - упустила отличную возможность, - сокрушаюсь, подходя к Артёму.

— Какуювозможность? - «опускается» к губам, которые я накрасила глянцевым блеском.

Сочно получилось. Понимаю. Не устоять.

— Как какую? «Позаниматься» с таким прекрасным учителем. Но не волнуйся, - стряхиваю невидимые пылинки с мускулистой груди.

Артёмка расфокусированно следит за этим.

— У меня наметился прогресс, а Ваня обещал указать на ошибки. Здорово?

— Угу. Здорово, - не здорово нисколько парню.

По лицу вижу. Хочу обойти и его, и его обладателя, но схватив меня за запястье, взбесившейся не даёт мне этого сделать.

— И тебе как вообще? Норм? Не прошло и дня - бежишь к другому.

Мне?

Смотрю в любимые глаза и тут же отворачиваюсь, чтобы не увязнуть.

Плохо. Ужасно плохо без тебя, но ты об это никогда не узнаешь, осёл упрямый.

— А чего? Нормально, - строю из себя дурочку.

Впрочем особо и стараться не нужно.

— Я же не спать с ним еду. Начнём с дружбы. Я вчера говорила с Алёной и она напомнила мой возраст. Мне всего восемнадцать, Артём! Чего молодость свою на слёзы тратить? Надо веселиться. Да и каникулы. Тоски и во время учёбы хватает.

— Колесникова так сказала?

Ой. А не поставляю ли я подругу?

Ладно. Не поедет же он с ней разбираться, да и он, если что может себя защитить. И у неё есть кому её защитить.

Нормально.

— Да. В моём окружении Алёна одна. Та, что Колесникова. Забыл?

Почти не соврала.

Говорила она что-то примерное. Месяца три назад и вчера я с ней действительно обсуждала произошедшее.

Но она отчихвостила меня так, что мало не показалось и мне, и ей - даже голос у бедной сел.

Угрожала всем чем можно.

В её представлении я без Артёма загнусь либо из-за своего умения влипать в неприятности, либо от одиночества.

По словам дорогой подружки выдержать мои заскоки и не слететь с катушек - один он может.

Глупости какие.

— Файн… - оборвавшись, дикий взлохмачивает волосы, а я еле держусь, чтобы не заплясать.

До перехода на английский и до чесотки - довела. Немножко осталось и контроль полетит к чертям.

— Хорошо. Пошли. Довезу тебя...с ветерком.

— На твоей поедем? Или ты такси вызовешь?

— На моей, - рычит.

Ой, да как прекрасненько. Рычи, рычи.

Песня для моих ушей.

И не мечтала, что план будет легко осуществляться. Везение третье.

Спешу, едва ноги не ломаю, но не жалуюсь.

Расставаться он надумал, но не отдаёт себя отчёта в том, что ладонь мою сжимает так, что та отвалится с минуты на минуту.

— О, ребятки. Доброе утро, - встречает нас в конце лестницы Виктор Иванович.

— Доброе утро, - улыбаюсь я.

Артём же что-то неразборчивое буркнул.

— Куда съездить решили? - бренчит ложкой о чашку его отец.

Сам он, зло обув ботинки, пытался возвать к моей совести, но ни я, ни она отступать были не намерены.

Плавно наклоняюсь, чтобы надеть сапожки, пиджачок чуток распахивается.

Но и этого хватает, чтобы упёртый засранец мученически застонав, крутанулся на пятках и вылетел из дома, как ошпаренный.

— Варь, прихвати его куртку, - не дрогнул ни единный мускул на лице Дикоя старшего.

— Артём - морж знатный, ео всё-таки кому хочется болеть в праздники?

— Конечно, конечно, Виктор Иванович, - спецом не надеваю варежки и шапку. — Я возьму. Обязательно.

— Куда едете? Или секрет? - надоедает немного мужчина.

— Хотим в кафе съездить, - безбожно заливаю.

Отец Артёма об этом догадывается, но добиваться истины не желает.

— Ну удачи, - возникает на его губах знакомая ухмылочка.

Бизнесмен поднимается к себе в кабинет, насвистывая мотивчик «энигмы», а я никогда не устану сравнивать.

Что сын, что отец - родственники дьявола.

Зря Тёма папу своего недолюбливает.

Идентичные глаза и волосы - далеко не все их сходства.

42

Сажусь в машину.

— На смену? - видит мой огнедыщащий дракон, что помимо сумочки я взяла и куртку.

— Твой папа попросил принести. Волнуется, что заболеешь, - кладу парку на заднее сиденье.

До Артёма с запозданием доходит, что он в футболке.

— Я уже заболел, - дожидается пока закрою дверцу.

— Заболел? Плохо себя чувствуешь? Голова болит? - искреннее волнуюсь, прикладывая ладонь к его лбу и прислушиваюсь к ощущениям.

Вроде бы температуры нет.

— Вот что ты творишь?! - хочет парень притронуться к руке, но я одумавшись утаскиваю её к себе.

Забылась.

Бывает.

— Зачем беспокоишься обо мне? - срывается, а я не знаю, что сказать.

Потому что люблю тебя?

Потому что ты мне важнее кого бы то ни было?

Потому что умираю сама, если тебе плохо?

Выберу любой вариант, озвучу его и стану уязвимой перед ним.

Он сможет не напрягаясь, растоптать меня и сомневаюсь, что я после соберусь воедино.

— Не хочу подводить Виктора Ивановича, - легко выдаю первую ложь, которую смогла придумать.

— Он пока не знает, что мы расстались. Какая никакая, но я твоя девушка… - дикий обомлев, медленно оборачивается.

—…по его мнению, - объясняю. — Априори должна заботиться о тебе.

— Понятно, - не удовлетворяет мои слова Артёма.

Почему?

— Какой адрес?

— Адрес чего? - не доходит до меня. — Метро?

— Где вы встретиться решили, - выезжает за территорию дома дикий. — Какой адрес?

— Тебе зачем?

— Варя!

— Хоть «заварькайся». Я не понимаю на кой тебе сдался адрес. Будешь нам мешать?

— Не буду, - слышу бухтение обиженного ребёнка, но от окна не отвлекаюсь.

— Вот и довези до метро.

— Не глупи, - старается спокойно вести диалог Артём.

— На улице скользко. Зачем тебе лишние проблемы? Давай подвезу до этого...Вани.

— Спасибо, но обойдусь. До метро, пожалуйста.

— Варя.

— Не напрягайся, Тём. Ты меня не переспоришь.

— Не называй меня так, - сжимает руль сильнее чем нужно.

— А как тебя называть? - всё же цепляемся глазами. — Петя?

— Можешь хоть Васей, но не Тёмкай больше. Понятно? - предельно серьёзно всаживает мне в сердце очередной ножичек.

— Понятно, - с горечью улыбаюсь. — Как скажешь. Не буду.

— Отлично, - улыбается.

По крайней мере, называть его так мысленно он не сможет мне запретить...Ободряю себя, но не ободряется чё-то.

— Прекрасно.

— Чудесно, - парирует враждебно.

— Всё. Хватит...Дурачество глупое! - прекращаю первая.

И минут пятнадцать мы едем нормально. Я любовалась домиками и старалась ни о чём не думать.

Дикий же о чем-то думал и само собой домиками не любовался.

Но вдруг машина стала притормаживать.

— Нет. Не смогу... - тихо говорит.

Хочу спросит, что не сможет, но он сбивает, договаривая: — Совсем забыл.

— Что ты забыл?

— В сервис съездить, - спокойно рассказывает парень, будто бы это не мы застряли посреди хрен знает чего.

— Надо эвакуатор вызывать. Пусть везут на подзарядку.

— Смеёшься надо мной? - пытаюсь найти признаки издёвки.

Но их нет. Артём сняв телефон с крепления, искал в контактах нужных номер.

— Как ты мог забыть съездить в сервис? Точно смеёшься!

— Похоже, что я смеюсь? Хочешь, на, попробуй! Заведёшь, я тебя лично поблагодарю, - и трясёт айфоном.

Снова и снова.

Но безрезультивно раз...

— Варь, ты главное не паникуй, - начинает осторожно.

— Что?

— Связи нет, - шепчет.

Надеется, что от этого предложение станет более приятным?

— Едрить тебя за ногу, Артём. Всё... - паникую. — Нас съедят волки.

— Мы загородом. Нас могут разве что убежавшие из лесу ёлки съесть, а не волки.

— Волки тоже могут убежать.

— Да-а-а. Могут, - наступает озарение у демоняки окаянной.

— Не подумал об этом. Ты права, Варь, нам кабздец - пора писать завещание. Но на пороге смерти я тут подумал...- лезет в бардачок.

— О чём ты подумал?

Что за несерьёзное поведение? У нас ЧП, а он никак свои шуточки прекратить не может.

— Единственная, кого я хочу рядом с собой видеть - одна несносная девчонка, - буднично говорит эти слова.

А?

Ч-ч-что?

— Давно об этом знал, но она то доводит меня, то причиняет боль, невозможно злит и…

— Ты к чему сейчас это говоришь?

— Я не хочу тебя отпускать, - сдаётся любимый.

— Утром хотел сказать об этом, но…Ты правда едешь к этому Ване? - напрягается опять.

Понимая, что от меня многое зависит. Говорю как есть: — Нет. Он предлагал когда-то, но я отказалась. И даже, чтобы побесить тебя, не стала бы с ним встречаться.

— Тогда куда ты?

— Мама хочет что-то важное рассказать. Еду к ней…то есть, из-за тебя не еду. Что ты там ищешь?

— Нашёл, - хлопает чем-то.

— Дай-ка руку.

Протягиваю ладошку.

— Левую пока.

Меняю и не успеваю ойкнуть, на безымянном пальце оказывается кольцо.

— Идеально подошло, - довольно оценивает Артём.

— Это что?

— Это я немного злюсь на тебя, но на новый год, как и запланировал, сделаю адекватное предложение.

— Красивое, - рассматриваю колечко из розового золота, до той поры пока слова не доходят до медлительного мозга. — Ты предложение делаешь?

— Ага. Делаю, - подтверждает, продевая руки в рукава куртки.

— И тебе не надо моего ответа?

— В загсе через полчаса скажешь. Всё для тебя. Даже времечко даю на подумать.

— В загсе? Артём!

— Что, Варь? - злиться снова начинает. — Есть возражение? Или к Ваньке-встаньке тебя отвезти, чтобы ты подумала вместе с ним?

— Но быстро нас не распишут...Вроде.

— Не переживай. Было бы желание, а возможность найдётся.

— А… - шамкаю губёшками.

Снова характер проклёвывается.

Нет.

Заткнись, Варь и радуйся.

Вон как всё чудно сложилось и до второго пункта не дошли.

Показать же ему свою любовь успеешь. Вся жизнь на это.

— Чего ты улыбаешься? - не знает чего от меня ждать дикий.

— Мы будем жить вместе. Представляешь? - сияю.

— Просыпаться вместе, завтракать, гулять. Кучу всего вместе делать. Уи-и-и, - восторженно сползаю вниз по креслу.

— Я тебе предлагал давно со мной жить, - улыбается вместе со мной Артём. Очень красиво. Очень.

Сердечко вновь замирает.

— Знаю, но...

Ремень щёлкает.

Любимый окутывает ладонями моё лицо.

— Не поступай со мной так больше. Хорошо? - просит предельно серьёзно.

— Не буду.

— Что не будешь? - добивается понимания.

— Не буду обесценивать тебя. Заставлять ревновать и убегать, и…

— Просто разговаривай со мной. Вместе мы всё решим. Или, если знаешь, что будешь продолжать вести себя, как ребёнок…

— Нет, - испугавшись, не хочу даже дослушивать. — Я согласна разговаривать.

— Хорошо, - целует меня Артём ласково в щёчку. — Тогда попробуем заново.

— М-гм.

— Поехали.

— Куда поехали? Ты же… - не договариваю, услышав мягкое урчание теслы.

— Какая ты наивная, мышонок. Не могу прямо.

— Ты меня обманул, - укоряю, но выходит не особо.

— Ложь во благо. Иначе ты бы долго упрямилась. Знаешь сколько бы мы времени потратили, чтобы поговорить без твоих иголок?

— Удивительно, но я на эту твою выходку почему-то и не злюсь, - копаюсь в своих чувствах.

— Ещё бы ты злилась. Если бы не моя находчивость - мы бы сошлись в лучшем случае через полгода.

— Всё бы могло быть, но ты не прав. В общем и целом, я зла на тебя не меньше чем ты на меня.

— Есть один способ от злости избавительный.

— И какой? - прекрасно догадываюсь какой же.

Артём подаётся вперёд, но вспоминает, что...

— У нас куча дел, - оправдывается. — Загс. Твоя мама. И…

— Поехали? - говорю за него.

— Да. Поехали, - печально отодвигается.

43

— Я люблю тебя от земли до луны и обратно.

— Пятнадцать. Мило, мышонок. Но чуток ванильно, - поднимается вроде солидно по лестнице Артём.

Но плечи его подрагивают, выдавая истинное состояние.

— Не смейся надо мной. Иначе я стану на всех язык мира признаваться.

— Ты на всех языках эту фразу знаешь?

— Начну с английского, испанского, немецкого и корейского.

— Ты из знаешь?

— Нет. Но как сказать на них фразу: «я тебя люблю», знаю.

Артём прыскает.

— А другие языки? - вспоминает он, что я не хотела на четырёх останавливаться.

— Другие загуглю, - авторитетно говорю.

— Я выслушаю всё, но за два этажа не успеешь.

— Не проблема. Достану тебя потом. Чтобы не говорил в следующий раз, что первый признался.

— Но я же первый…признался.

— Мои 142 раза тебе будет не побить.

— Хорошо, хорошо. Убедила, - маскирует смех за маской смирения упрямый и нажимает на звонок.

Через несколько секунд дверь распахивается.

— Глеб Ахмедович? - вылупляюсь на физрука.

— Привет, Кренделева. Дикой, - видит рядом со мной не менее охреневшего Артёма.

Но он получше справляется.

Проходит в квартиру, а я за ним, так как он же руку мою держит.

— У Вари теперь моя фамилия, - вводит Артём в курс нашей изменившейся реальности физрука.

Но у него нулевая реакция. Кремень.

— О, доча. Ты быстро, - выбегает к нам матушка, завязывая пояс на шёлковом халатике.

Быстро? На час опоздала.

Пойдёмте на кухню. Я блинчиков нажарила.

И не объясняя ни шиша, мама убегает на кухню. Физрук идёт за ней. Провожаю его глазами по пять копеек.

— Ё-моё. Ущипни меня, чтобы я проснулась, - прошу Артёма, а он и рад стараться - щедро щипает.

— Эй!

— Чего? Ты не говорила куда именно. - вешает куртку на крючок. — Решил сам выбрать. Тем более зря возмущаешься. Моё по закону.

— Что твоё по закону? Моя пятая точка? - понижаю голос.

— Она входит в комплектацию. Но да. Моя теперь.

— Ты невозможен.

— У тебя был вариант сбежать от меня, - кладёт Артём руки на мою талию, чтобы притянуть к себе.

— Был разве? - зарываюсь пальцами в его волосы.

— Почти, - игриво наклоняется и...

— Варя! Артём! Мы вас ждём.

— Ыхы-хы-хы, - встаю на цыпочки, чтобы хоть обнять дикого.

Он увлечённо поглаживает то, что «его» теперь.

Мешает нормально мыслить, но я как-то умудряюсь произнести то, что хотела: — За что мне это? Я не переживу в отчимах Глеба Ахмедовича. Как они и познакомились то?

— Вы особо и не будете видеться, - успокаивает.

Греюсь в его взгляде и еле держусь, чтобы не поцеловать эту заразу соблазнительную.

— Чем плох наш физрук?

— Ты у меня спрашиваешь? - заторможенно моргаю.

— Интересно узнать твоё мнение.

— Но...он это он, а моя мама...

— Красивая женщина. Весёлая и умная, - немного грустно улыбается.

Тема с его мамой до сих пор для него не зажившая рана. Но разговаривать на эту тему Артём больше не хочет.

Глажу его по щеке, давая понять, что я всё знаю и всё понимаю.

Парень целует мои пальчики и перехватив ладошку, греет её в своих руках.

— Ты полная копия Виктории Ивановны, - шепчет мне. — Понятно почему Глеб Ахмедович...

— Варя! Артём! - кричит мама.

—...не устоял.

— Погоди, - когда я дёргаюсь на кухню, не даёт пойти на её зов муженёк.

— Что?

Промолчав, он зачарованно смотрит на мои губы.

А. Не я одна то есть страдаю.

— Может...

— Не-а, - поспешно говорю.

— Не-а?

— Времени мало. Знаешь, тебе бы водички попить, чтобы охладиться.

— Мне бы с женой побыть, чтобы... - многозначительная пауза. —...охладиться.

— Прости. Могу предложить лишь воду. Жена вне зоны доступа.

— Да ты что? - лукаво переспрашивает. — У нас с тобой данные отличаются. Я вот вижу, что она доступна...

— Дезинформировали тебя.

— Думаешь?

— Уверена. Хватит!

— Варь, ну, так ты сама виновата. Сплошное искушение. Вот что это за наряд? - цепляет Артём пальцами алую ленту на моей груди.

— Отличный наряд. Глянь как сработал.

— Была бы моя воля - ходила бы ты в парандже, - намного медленнее чем нужно, застёгивает мне верхние пуговки жакета.

— Здорово, что я в свободной стране живу...Прекрати, кому сказала!

— Да-а всё, всё. Прекращаю. Пошли на водопой, - тащит на кухню, а я испытываю разочарование, что прекратил.

— Проходите, проходите, - суетиться у стола мама, когда бы мы забредаем...

Ну я чувство, что словно забредаю. Дикий себя комфортно чувствует везде и всегда.

Под снайперским прищуром Глеба Ахмедовича сажусь…на Артёма.

— Солнце, промахнулась. Вот стул, - пересаживает он свою непутёвую жёнушку.

— З-задумалась, - неловко кашляю.

Но физруку до лампочки. Жуёт блины, что сиропчиком политы.

— Я тебе ничего не отдавила? - шепчу Тёмке пока разговор «икс» не настал.

— Жизненно важного - ничего, - успокаивает он.

— Ну, Тё-ё-ём, я-ж нормально спрашиваю.

Дикий замирает с ложкой варенья.

Ай. Я его опять обидела? Но чем?

— Точно. Ты просил не называть тебя... Что? Что за ухмылочка? О чём думаешь?

Приблизившись, Артём понижает голос насколько возможно: — Наедине можно, но не на людях. М-гм?

— А поче…

Взяв мою ручонку, парень перекладывает её к себе на…

— О-о-о, - забираю драгоценную конечность себе. — Забыла, что тебя так зову, когда…

Отпиваю чайку ромашкового.

Не помогает. Но мне успокоиться и транквилизаторы не помогли бы. Куда уж чаю с ними тягаться?

— Извини, - считаю нужным извиниться.

— Да-а нормально. Я привык. Виктория Ивановна, а можно воды? - улыбается маме, которая доставала тарелки.

— Мам, и мне, - глубоко вдыхаю и вроде получше, но посмотрела на Артёма, который словив мой интерес, хулигански подмигнул и...

Ай.

Да что-ж такое?

Варя, держи себя в руках, или хотя бы в ногах!

Мама даёт нам по бутылке водицы.

Дикий поблагодарив, открывает для меня «акву-хрендэрэли». С крышками я до сих пор справляться не научилась.

— Хм-хы-хы, - пью и не могу никак угомониться.

Абсолютная неловкость.

Матушка же усаживается рядом с Глебом Ахмедовичем и вроде бы неловкости не испытывает.

Вот какая из них пара?

Он машина для убийств, а она - простая женщина. У него не всё чисто с репутацией и неизвестно кем он является на самом деле, а она - простая женщина. Он - зверь, у него даже фамилия Зверев, а она - простая женщина.

— Варя, Артём, у нас для вас новость.

Не-е-е-ет. Не надо новостей.

— Мы решили с Глебом пожениться.

Мама ждёт, что я скажу, а я не могу. Язык онемел, отказывается меня слушаться.

— Поздравляем, Виктория Ивановна. Чудесная новость, - отыгрывает счастье за нас обоих дикий, видя моё затруднение с формулировкой предложений. — А мы вот с Варей уже.

— И не позвали на свадьбу? - обижается новоиспечённая невеста.

— Её не было пока. Мы недавно расписались, - Артём смотрит на часы.— Полчаса назад.

44

— Варюш, почему не позвонила? Не рассказала, - грустнеет мама.

Глеб Ахмедович ободряюще гладит её по коленке.

В отличии от нас, жених и невеста сидели сбоку и мне разные «манипуляции» были хорошо видны. Мама всё ждёт, что я скажу, а я…

— Виктория Ивановна...- поднимается неожиданно дикий и стаскивает со стула меня. —...мы руки не помыли. Вернёмся через пять минут.

— Хорошо, идите, - потеряно разрешает родительница.— Вторая дверь слева.

— Нашёл, - кричит ей странный и заталкивает меня в комнатку.

Нажимает на выключатель.

— И что это было? - прислоняюсь к стиральной машинке.

Таинственно включив воду, дикий молчит.

— Ты реально молча руки мыть будешь?

Что за внезапный приступ мизафобии?

— Да. Сейчас как помою, а потом как тебя защекочу в наказании за поведение глупое, - запугивает нелепо. — Что опять начинается? Ты зачем маму свою расстраиваешь?

— Не было такого...ну, капельку было. Было. Ты моей совестью подрабатываешь?! Прекрати стыдить меня.

— Иди сюда, Варь, - заманивает хитрый в какую-то явную ловушку.

— Иди-иди. Не бойся.

Легко сказать - не бойся.

Опасливо подхожу.

Но ничего страшного муженёк не делает. Встав сзади, воплощает давнишнюю угрозу - намыливает мои ручонки.

— Сейчас выйдем и ты изобразишь радость, - играет в ладушки ими же.

Пена разлетается по раковине. Довольно забавно, но что-то не мне.

Изображаю счастье «полные штаны», но «Станиславского» моя игра не устраивает.

— Радость, Варь, а не эту гримасу, - снисходительно смотрит в зеркало, а в зеркале - я. То есть на меня смотрит.

Ай. Опять мозги плавятся.

Вот зачем близко стоит?

Отошёл бы и не искушал своим...этим...всем.

— Впечатление создаётся, будто у тебя живот болит, мышонок.

— Не радостно если... Почему я должна притворяться?

— Потому что ты не хочешь, как в третьесортном сериале, ставить Викторию Ивановну перед выбором, - нажимает на смеситель, чтобы выключить воду.

— Перед каким выбором? - стою истуканом.

— Чтобы она выбирала между тобой и Ахмедычем. Чего он тебя не устраивает? Понять никак не могу. Нормальный мужик.

— Пусть он своей нормальностью в другом месте трясёт, - бурчу. — Да что? Что ты смеёшься?

— Не смеюсь я, - врёт.

— Уголки губ подрагивают, - указываю ему, утаскивая полотенце.

— Не обращай внимание. Нервное, - Артём становится ко мне чуточку ближе.

— Хорошо. Зайдём с другой стороны, - опаляет щеку горячим дыханием. — Ради меня. Сделаешь?

— Нечестно.

— Знаешь насколько я и честность далеки друг от друга? - сладко-сладко целует в краешек губ, а я таю.

Всего-то от малюсенького поцелуйчика таю.

— Сделаешь? - знакомо складывает брови домиком Артём.

Играем в гляделки.

Проигрываю - я.

— Нет. Какой же ты издеватель издевательский, - бью его несильно кулаком в плечо.

— Зато твой личный! - ловит мой кулачок, согревает его своим теплом.

— Издеватель?

— Не только он. У меня много талантов...

— Нет, нет и нет, - отклоняюсь, а дикий в излюбленной ему манере наоборот склоняется.

— Да, да и да, - нахально целует и самое грустное, что силы воли у меня, и крошечки не наскреблось, чтобы оттолкнуть его.

— Тём... - позволяю ему делать вещи, которые в родительском доме не делаются.

— Да? - рассеянно откликается.

— Ты контролируешь себя?

— Отлично контролирую, - хочет снова закружить в поцелуе.

Уворачиваюсь, но парень находчиво переходит на шею, ниже и...

— Застёжка говорит об обратном, - судорожно вздыхаю.

— Какая застёжка? - рассеянно откликается.

— Ты поддеваешь застёжку. Последнее движение и точка невозврата.

До его замутнённого мозга доходит о чём я толкую и он со скоростью света отлетает от меня.

— В следующий раз увидишь, что я в неадеквате - бей по лицу, - советует, прикрыв глаза и потирая шею, так как я тоже безвольная и...

Мы оба знатно друг друг взбудоражили.

Теперь бы в себя прийти. Уф!

Обмахиваюсь ладонью.

— Во всех случаях? - плохо соображаю.

— Когда мы не одни, Варь, когда не одни.

— Договорились, - поправляю одежду. — Выходим. Ща упадёшь от моего актёрского таланта.

— Прошу тебя - не переусердствуй, - ловит любимый у самого выхода.

— Переусердствовать - по твоей части, - возражаю, обнимая его и совмещая приятное с полезным.

И в зеркале проверяю свой видок, и...

— Неужели? - обрывает мысль Артём.

— «Ужели».

Вроде не размазался макияж, за губы то можно не переживать. Блеск исчез за первый целовательный раунд у загса. Но всё же мама и Глеб Ахмедович - не дураки.

Если смазалась тушь - поймут не из-за того, что мы с диким в шашки играли...

Да что же он творит? Почему выйти не даёт?

— Артём, мы же хорошо держались. Пойдём.

— Слушай, мышонок… - появляется у него идея.

— А? - напрягаюсь.

— Поехали в медовый месяц? - предлагает поразительное. — В нашем случае будет неделя.

— А новый год?

— Поздравим родителей заранее. Представь, чуть больше недели одни. Никаких тебе друзей отца. Никаких шумных вечеринок, - мечтательно улыбается, а я теряюсь.

Но теряюсь не из-за вопроса - на него ответ знаю.

Я в Артёме потерялась. В его улыбке, в голосе…чёрт.

Я окончательно втюрилась в тебя, дикий.

— Я… - стук не даёт согласиться.

— Дети, у вас там всё нормально? - кричит мама.

— Да, да, мам. Выходим.

Мама что-то говорит, но я не услышала из-за дикого.

— Снова дать тебе подумать? - мрачнеет.

— Нет. Не надо. Хочешь - поехали. Я не против.

— Поедем? - недоверчиво переспрашивает.

Неуверенно кладу ладони на его скулы.

— Да. Давай. Хочу новой год провести с тобой. Только с тобой. Но зная Виктора Ивановича, он нам побыть наедине не даст. Опять вереница незнакомых людей. Дом будет гудеть как улий. Маму я поздравлю заранее. По видеозвонку - 31-го. И потом, когда вернёмся. Да и ей явно будет не до меня. У неё же жених...появился.

— Ты ревнуешь? - Артём привычно слегка упирается подбородком мне в волосы.

— Не ревную, - крепко прижимаюсь к парню. — Непривычно слегка, что они вместе, но не более.

— Точно? - улыбается, отстраняясь.

— Точно. Мама имеет право на счастье. Не буду эгоистичной. Я рада, что она смогла жить дальше после...ну, после папы, - с горечью заканчиваю.

— Ты умница, Варь, - легко целует меня Тёма. Невольно улыбаюсь. Глупость, но стало приятно от его похвалы.

— Я думал будет сложнее тебя уговорить.

Выходим.

Дикий вслух накидывает варианты куда хочет поехать, а я раздумываю над его словами.

— Твоя заслуга, - надумала кое-что интересное.

— М-м? - не доходит до парня о чём я.

— Ты хорошо на меня влияешь. Если не ты, я бы закатила маме истерику.

— Всегда знал, что я само совершенство.

Забываю как ходить от столь самоуверенной реплики.

— Да три ха-ха, - смотрю на этого несерьёзного человека.

— Совершенство? Ты?

— Ага. Тебе несказанно повезло. Такое богатство оттяпала, - дурачась, раскачивает наши переплетёные руки.

Молчу, но потом понимаю, что...

— Да. Ты прав, - улыбаюсь счастливо, заставляя теперь сбиться с шага его.

— Очень повезло, - наверное, говорю этим намного больше чем бы хотела.

Артём смотрит на меня кажется вечность, вижу в нём отражение своих чувств и не могу насмотреться на этого невозможного. Но вот он дёргает меня за пиджак, заставляя влететь в его объятья.

Крепко-крепко стискивает.

— Люблю тебя, мышонок, - слышу. — Очень, очень и очень.

Такое светлое чувство внутри расцветает, что кажется не держи он меня - я бы взмыла от счастья и улетела куда-нибудь на луну.

— Тебе меня не победить, - еле собираюсь, чтобы выдохнуть это. — Шестнадцать раз, Артём.

— Было пятнадцать, - смеётся.

— Ничего не знаю. Я помню шестнадцать.

— Хорошо. Шестнадцать.

— Хорошо, - киваю.

— Прекрасно.

— Чудесно.

— И-и-и хватит. Пойдём к твоей маме, - в этот раз заканчивает первый он.

45

Прошло чуть больше года.

— Кирилл, я беременна.

У Ледова пошёл чай из носа.

— Ох, больно, - зажимает переносицу и вытаскивает из подставки салфетку. Прижимает её к носу.

— Повтори.

— Я беременна.

— От кого?

Помолчала. Подумала.

— От тебя, - решилась.

— Тёмыч меня убьёт, - бледнеет друг, а я лыблюсь.

Очень радостно, что появилась отличная возможность отомстить Ледову за его поведение.

— Это тогда когда я напился? Да? Ох, права, была Забава. Мне нельзя пить, - кажется вот-вот начнёт выдергивать волосюшки из своей шикарной блондинистые шевелюры парень.

Ладно. Забава мне лысого мужа не простит.

— Да расслабься.

Дуралей с надеждой поднимает голову.

— Можно тебе пить. Ты напившись, всё равно к своей «русалочке» лезешь. И ищешь одну её. Артём тебя еле оторвал от Забавы и чудом запихал в такси в тот вечер. Я его целый вечер успокаивала, - вспоминаю приятные события, прошедших зимних праздников.

— Фу-у-ух, - делает вид, что стирает со лба пот придурошный.

Как мог и поверить?!

Глупость несусветная.

— То есть ты не беременна?

— Беременна, - отламываю кусочек пироженки и с удовольствием кладу себе в рот.

Бли-и-ин. Всё-таки в «инлёде» самые вкусные пирожные.

Кирилл оглядывает меня с ног до головы. В его сознании никак не хочет умещается моя беременность и моё же спокойствие. Кто-то кого-то всё-таки выпинывает. Не могут вдвоём существовать. По его понятиям.

— И от кого?

— Опять начинаешь?

— Нет. Прости, конечно, Варька. Но в моём представлении, ты должна эту радостную новость сообщать, вместе с Артёмом.

— Вот это как раз вторая часть нашей беседы. Самая важная, - гневно взмахиваю ложкой.

«Вишнёвое блаженство» улетает на стол.

Мы проследили за его полётом. И смирившись с нашим одинаковым умение свинячить, Кир подзывает официантку, чтобы убрала безобразие натворённое.

Пересев за другой столик, возобновляю мысль: — Я хочу его наказать.

— Очень жалко вашего ребёнка, - бухтит Ледов, допивая чай.

— Ты о чём?

— Родиться в семейке повернутых на наказаниях...окей. За что?

— Он не сказал мне о ребенке.

— В смысле?

— В смысле, что он втайне заделал мне ребёнка.

— М-м-м. Прости, Варь, - растерянно извиняется за что-то дружбанчик.

— Я не пойму… Расскажи как втайне от тебя можно подобное провернуть?

— Он подговорил врача. Понимаешь, наш способ контрацепции никогда не давал осечку.

— Ой, ля. Давай не будем обсуждать ваш способ. Моя психика этого не выдержит.

— Я же с тобой не позы любимые обсуждаю, Кирилл. Прекрати строить из себя ханжу. Особенно с твоим то прошлым. Помоги мне вывести нехристя на чистую воду.

— Вы двое стоите друг друга. Семейство диких..хорошо, хорошо. Хватит замахиваться на меня ложкой. Ей трудно убить. Раз хочешь - давай подумаем!

— Угу! - соглашаюсь, крутя в голове своё.

Нет. Вот как он мог?

Прибить его мало.

Жаль, что люблю безумно заразу эту.

Не любила бы - было бы проще.

Эх.

***

— Тёмочка, а давай мы тебе поможем? - долетает до меня голос какой-то смертницы.

— Не надо, девушки. Справлюсь, - слышу холодный отказ, но желание убивать не пропадает.

Чё-то нервная я.

Беременность тому виной?

— Волкова, Анисимова, уйдите. Никто вас тут находиться не просит! - одёргивает девок Колесникова.

Она там откуда?

Захожу в аудиторию.

Дикий стоит на парте и что-то делает с жалюзи.

— Любимая? - видит меня первый.

— Где «любимая»? - шугается Алёнка.

— Любимая? - хором говорят девушки, что не могут оторвать алочных глазёнок от моего мужа(!).

— Она? — Эта? – не верят, как будто я чушка какая.

— О, Варечка! Пришла. И как…сходила? Ты вешай, вешай, - не даёт Колесникова дикому спрыгнуть.

Он так и остался на кортах сидеть, желая походу повесить не одни жалюзи.

— Алёна! - не может смириться с тем, что затискать меня до полной потери моего сознания не выйдет.

— Мы на минуток пять - поговорим, - сияет счастьем подруга. — Ты не отвлекайся, - и утягивает меня сопротивляющуюся в коридор, оставляя Артёма с этими…двумя.

— Что делаешь? - рвусь к нему в кабинет.

— Ничего, - хихикает подруга.

Никак ей не надоедает смеяться над моей ревностью.

— Что происходит, Алёна? Быстро говори!

— Что происходит, что происходит?! - оседает от моего тона она. — Ничего не происходит. Я этим двум дурам желание проиграла и всего-то.

— Сколько можно? Тебя ситуация с Максимом не научила уму разуму?

— Люблю я в покер играть. Что поделаешь?! Да и ты бы ещё вспомнила, что при царе Горохе было.

— Что за желание? - немного пытаюсь держаться.

Не рвать и не метать понапрасну. Надо разузнать, что происходит.

Надо, Варя, надо.

— Они попросили, чтобы я их с Артёмом познакомила. Сама знаешь, что он у нас звезда университетская. Ничего со времён школы не меняется. Все девчонки тащатся...ну, - тушуется Колесникова под моим полосующим прищуром.

— Я и познакомила, но у него никакого интереса. О тебе спрашивал. Иисусе, я чуть богу душу не отдала, его обманывая. Толи я врать не умею, толи что, но он не поверил, что ты на маникюр пошла.

— От ты дура, - сокрушаюсь. — Я-ж всегда сама его делаю. И он об этом знает. Алёна, как ты то не знаешь?

— Сама делаешь? Да ну?

— Баранки гну.

— Как выходит красиво, - хватает мои пальцы.

— Алёна!

— Прости. Ну, что?! - тычет в бок.

— Да? Да? Нет? - трясёт.

— Да.

— Да? - кричит.

— Беременна, - едва различимо подтверждаю.

— И что? Аборт?

— Что ты городишь?! - противлюсь и мысли.

— Рожать будешь?

— Буду.

— Но конец первого курса, - бухается на скамейку подружайка. — Академ возьмёшь?

— Посмотрим, - сажусь к ней. — Ай. Сердце закололо... Алён, какая из меня мать? Мне двадцать всего…будет через пару месяцев.

— А какой у тебя вариант?! Вспомни, что ты детей любишь. Вдруг поможет?! Представь, маленькая копия дикого и тебя…о-о-о, - представила похоже Колесникова.

— Взрывная смесь будет. Бомба замедленного действия.

— Да. Что-то аж страшно стало, - дрожащими руками достаю минералку из сумочки.

Тьфу.

Забыла, что она закрыта.

Надо, ё-моё, к отцу ребёнка идти, чтобы открывал.

— Солнце… - прошивает родной голос все нервные клеточки.

Не надо.

Сам пришёл.

— Ну, пойду. У меня дела…появились, да и Максим ждёт, - даёт нам поговорить Алёнка.

Но пробегая мимо дикого, непрерывно смотрящего прямо в мою душу, в порыве благодарности похлопала ему ладошками по плечу.

Но муж её выкрутасы не замечал, так как смотрел на одну меня.

— Спасибо за помощь, Артёмка. Без тебя мне бы от МарьПетровны не скрыть было бы...ой, не буду грузить. Давайте. Увидимся завтра.

И тока видели её.

— Ты подговорил доктора. Да, Артём?

— Ага, - опускается рядом и кладёт голову на мои ноги.

— Что «ага»? - перебираю его волосы.

— Ты чего легко признаёшься?

— Я никогда не скрывал, что хочу детей, - укрывает рукой мои икры.

Сквозь тонкие колготки остро ощущаю жар, исходящий от безумного дикого, но перебарываю себя, вспомнив, что злюсь вообще-то.

— И по твоему это так делается? Где мой разговор? Где: «Варя, хочу ребёнка и точка»?

— Варь, ты меня любишь. Я без тебя жить не могу. С остальным же мы справимся. Ты в глубине души тоже хочешь. Женя…- говорит о братике Алёны. —…уже от «тёти Вари» не знает где прятаться.

Вдохнув поглубже, выдыхаю.

Хорошо.

Хорошо.

Смысл злиться? Он прав и я знаю это.

Надо не забыть сообщить Кириллу, что план отменяется.

— Люблю тебя, - идёт на мировую Артём.

— А я убью тебя, если ещё раз провернёшь подобное, - позволяя себя обнять, зарываюсь носом в его шею.

Ничего не могу с собой поделать.

Его запах действует на меня получше любого пустырника.

— Как скажешь, любимая. Как скажешь, - перебирая мои волосы, безмятежно соглашается непонятно с чём муж.

Нет.

Для успокоения души без мести никак не обойтись...

Эпилог*

​​​​​Пять лет спустя...

— Ма-а-ама.

— Да, Сонечка? - мимолетно посмотрев на неё, возвращаюсь к ноутбуку.

Куда же я эти материалы скопировала?

Боже, выдержала пять лет учёбы, но диплом меня добьёт.

— Мама, а сделайте мне с папоськой батика.

Поперхнувшись воздухом, смотрю на свою кроху.

Дикий постарался?

Нет. Над ней он, но я не про то…тьфу ты. Мозги не варят нисколько.

Я часов пять работаю? Ох, матерь божья. Шесть уже.

Надо бы сделать перерыв.

— Сонечка, а тебе кто про братика сказал? Папа?

— Нет... - надувает губы чудо моё, становясь похожим на своего отца.

— Ма-ма, я хочу батика. Найдите мне батика!

— Э-э-э. М-м-м, - информативно тяну, вставая из-за стола.

— А-а-а-артём! - нахожусь.

— Я раздеваюсь, - доносится его приглушённый голос откуда-то.

— В каком таком смысле ты раздеваешься? - офигеваю.

— А в каком надо? Мы гулять ходили. Я верхнюю одежду снимал, - появляется муженёк на кухне.

— Папоська. Папоська, - радостно бежит к нему Сонька.

Присев, он ловит её и в наказании за что-то, подбрасывает вверх.

Но по счастливому визгу можно доказаться, что такое себе «наказание».

— Конфета моя, я-ж тебе говорил, постой немножко, дай папе снять обувь. Ты зачем меня волноваться заставляешь?

— Прости, папоська, - обнимает его за шею дочь, совсем позабыв про мать родную.

— Артём, почему Соня про брата говорит? - строго складываю руки на груди. — Ты её науськиваешь?

— Ма-ма, не ругай папу, - насуплено сводит брови домиком дочь.

Опять как отец себя ведёт.

Точь в точь.

— Вот, - поддерживая её одной рукой, подходит тот к холодильнику.

— Послушай единственного умного человека в нашей семье. Что будешь, Сонька?

Дочка сосредоточенно разглядывает предложенное.

— Конфету.

— Возражения? - оглядывается дикий на меня.

— Нету, - пригубив кофе, «машу» на них. — Можно одну конфетку, но после супа.

— Ма-ма! - возмущается Соня.

— Со-ня! – передразниваю её.

— Папоська.

— Нет, Сонь. Слово мамы - закон. Конфета после супа, - непреклонен муж. — Не дуйся. Он знаешь какой вкусный? Твой любимый…

— Со звезочками?

— Со звёздочками. А после я тебе самую вкусную конфету дам.

— Не надо самую вкусную.

— А какую надо? - иронизирует муж.

— Тю. Тю. В виде звёздочки.

— Договорились, - усаживает Соньку на стульчик и со смешинками в глазах смотрит на меня.

— Наша дочь будущий звездочёт, мышонок.

Ставлю перед «звездочётом» подогретый супец.

— Кушай, солнышко, - даю ей ложку.

Артём сев, крутит конфету, что достал из стеклянной колбы, стоящей воизбежании набега на неё, на са-а-амом верху.

Дочь же не отводя от конфеты наглых отцовских зёнок, быстро-быстро уплетает супец.

— Соня, помедленнее.

— Ма-ма!

— Соня, я выкину конфету в окно. Не хватало чтобы ты подавилась, - щедро добавляет в голос металла дикий. — Медленнее.

— Хорошо, пап, - слушается она его и замедляется.

И почему он для неё авторитет авторитетный, а я так мимо пробегала.

М-м?

— На что обиделась? - видит мой настрой Артём.

Ставлю перед ним кофе, потому что не смотря на наши разногласия не могу не заботиться о нём, и порываюсь отойти, но…

— Мы-ы-ышонок, - притягивает к себе невозможный.

— Я тебе говорила недавно, что никакого сына? - наставляю на него палец.

Усмехнувшись, Артём ловит его зубами.

Не даю ему всякие непотребства творить, но куда там.

Всегда проигрываю.

— И я согласился, - заставляет «упасть» к себе на колени.

— Но ты решил зайти через Соню.

— Не заходил, - вроде честно отбрехивается. — Она увидела в садике, что за подружкой помимо мамы брат заходит. А тот классный пацан. Обаятельный очень, - немного грустно заканчивает.

— Вот что ты делаешь, а? У меня карьера. Я зря, что ли, училась? Какой сын?

— Похожий на тебя, - лишает одной фразой всей злости.

— А я хочу, чтобы был на тебя, - тихо признаюсь.

Момент останавливается и хочется сохранить его навсегда...

— Папоська, конфету!

Синхронно опускаем глаза вниз.

— Давай вытрем твою мордочку, - смеётся «папоська».

— Конфету! - повелительно отрезает Соня.

— Хорошо, хорошо. Держи, - отдаёт ей долгожданную шоколадную звёздочку.

Забрав, дочь крутит, вертит, пытается открыть и не выходит.

— Давай папа поможет, - тянется к ней дикий.

— Я сама, - «упорничает» и получается же открыть обёртку.

Схапав сразу всю звезду, будто мы отберём, Соня радостно прожевывает.

А Артём избирает это время, чтобы запустить по телу мурашки, обжигающим шёпотом: — Не обижайся, солнце моё. Я не стал бы подговаривать её. Ты же знаешь.

— Знаю, - играю с его браслетом.

— И-и? - дерзко цепляет мои пальцы.

Игры - у нас семейное.

Посмотрев не него, ласково улыбаюсь, он - улыбается в ответ. Думает, что я сдалась, но...

— И хрен тебе столовый, - мило чмокаю его в щёчку.

— Жди пока я доучусь и проработаю хотя бы год.

— Ва-ря!

— Нет, - поднимаюсь и отлавливаю дочь.

— Солнышко. Хватит конфеток, - отрываю её от заветной банки.

— Пошли, мама тебе сказочку почитает, - поднимаю свою радость на руки и иду на второй этаж.

— Я всё равно уговорю тебя! - самоуверенно заявляет.

— Посмотрим, - хмыкаю.

— Поглядим.

— Увидим.

— Узрим, - не сдаюсь я и заношу задремавшую дочку в её комнату.

Пришлось сдаться ему, так как я далековато ушла.

А...нет.

Тихие шаги и грозовой запах, заполнивший пространство вокруг, сказали, что упрямство у нас с ним - общая черта.


Оглавление

  • ВИЗУАЛ
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 14
  • 15
  • 16
  • 17
  • 18
  • 19
  • 20
  • 21
  • 22
  • 23
  • 24
  • 25
  • 26
  • 27
  • 28
  • 29
  • 30
  • 31
  • 32
  • 33
  • 34
  • 35
  • 36
  • 37
  • 38
  • 39
  • 40
  • 41
  • 42
  • 43
  • 44
  • 45
  • Эпилог*