Пчелиный возлюбленный (СИ) [Азантуль] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Пчелиный возлюбленный ==========

Если бы пчёлы могли строить города, какими бы они были? Походили бы на те невзрачные ульи, что создавали их дикие, лишённые интеллекта предки, или представляли бы собой нечто совершенно иное? Когда-то, в далёком теперь уже детстве, Дэйв пару раз задавался этим вопросом – не всерьёз, естественно, а в просто так – в шутку. В силу неуёмной фантазии с пытливого ума. Сочетание этих качеств порой заставляло его задумывался о действительно странных вещах, но всё же он сохранял достаточно здравомыслия, чтобы не придавать этому значения. Однако жизнь посчитала нужным дать ему ответ именно на этот, пожалуй самый странный вопрос. И тот, как это часто бывает, оказался оказался расплывчатым – по типу и «да», и «нет». Города, созданные пчёлами (а точнее расой пчёлоподобных гуманоидов-апианок{?}[Ápis melliféra – Медоно́сная пчела́(лат.)]) действительно напоминали ульи, но при этом являлись чем-то иным. Чем-то большим. Прожив одном из них – Нэйрверсе – двадцать с лишним лет, Дэйв всё ещё находил его красоту непревзойдённой.

Оно было колоссальным, и занимало территорию целого ущелья. При этом, между сим архитектурным творением и бесформенным сгустком воска, прилепленным к камню, сходства было примерно столько же, сколько между самими апианками их далёкими пчелиными предками. Большая часть всех коммуникаций была надёжно укрыта в каменной толще и лишь многочисленные круглые окошки с балкончиками или без оных, свидетельствовали о том, что здесь вообще кто-то живёт. Кроме того, в ряде мест наружу выступали треугольные полосы, состоявшие из выпуклых шестигранников. Благодаря своей композитной природе, и тому что были созданы из жёлтого стекла, а не из воска, эти конструкции переливались как топазы, завораживая тёплым, медово-золотым блеском.

Внутри же город-улей состоял из рядов гигантских сот, расположенных параллельно и на небольшом расстоянии друг от друга. Пространство между ними использовалось в качестве шахт, с помощью которых апианки могли перемещаться между уровнями одной соты или свободно перелетать с одной на другую, экономя таким образом массу времени – преимущество крылатого образа жизни.

Каждая пластина, в свою очередь, представляла собой батарею взаимосвязанных друг с другом шестиугольных ячеек-гексов, соединённых узкими проходами. Часть секций использовалась в качестве жилых комнат, часть была заполнена мёдом и служила хранилищами продовольствия, которым могли воспользоваться все желающие. А в некоторых местах существовали так называемые пустоты. Перегородки между ячейками в этих местах были удалены, чтобы расчистить пространство для какой-либо деятельности.

В отличие от внешних конструкций, внутренние были сделаны не только из стекла, но и из пластика и даже из воска, который апианки производили точно так же, как и другие пчёлы – путём переработки сахара, который извлекали из мёда. И разница заключалась лишь в том, что в отличие от меньших сородичей, использовавших для этого собственные тела, местные жительницы прибегали к помощи химии. На нижних уровнях существовали целые фабрики, по производству воска. Город-улей вообще обладал высокой степенью технологизации, а потому внутри его восковых стен скрывались пустоты, заполненные проводами, трубкам и, и прочими элементами коммуникаций, обеспечивающих своевременную подачу электронергии ко всем элементам и отведение отходов.

Длинные коридоры были освещены рядами шестиугольных ламп на электрохимической основе, а ячейки – отгорожены друг от друга стеклянными крышками, открытие которых регулировалось с помощью контрольных плат. Дэйву нравилось думать, что разработка и модернизация дверей была его заслугой. Он смог не только объяснить коллективным существами принц и приватности, но и привить его. Внушить, что это необходимо. Непростая задача, учитывая природу существ. К тому же он сумел интегрировать часть придуманных человечеством устройств в энергетическую систему улья, что само по себе уже можно было считать достижением.

Однако сегодня у мужчины не было настроения любоваться делом собственных рук. Хотелось выбраться наружу и подышать свежим воздухом. Поэтому он предпочёл прогулку бесконечному блужданию лабиринте ячеек и проходов с шестигранным сечением. К тому же, ему наскучило однообразие цветов. Апианки видели мир совершенно иначе, чем люди, а потому всё в их городе было окрашено в оттенки чёрного и жёлтого. Жёлтые восковые стены, чёрные пластиковые перегородки, жёлтое стекло «дверей», жёлтые светильники на чёрном потолке и чёрный пол, разлинованный уже набившим оскомину узором из повторяющихся шестигранников.

Вообще Дэйву нравилось в Нэйрверсе, но иногда хотелось и разнообразия. Поэтому он был рад выйти на просторный балкон, огороженный невысоким поребриком. Это было одно из немногих мест в городе, сообщавшихся с внешним миром. Отсюда вылетали патрули и сюда возвращались рабочие, доставляя то, что им удалось добыть в пустошах. Воздух здесь был наполнен не умолкающим гулом, издаваемым пчёлами, но мужчина уже так привык к нему, что давно не обращал внимания. Желая лишь полюбоваться каньоном, он подошёл к самом краю площадки, положил руки на бордюр и запрокинул голову, подставляя лицо свету нового дня. Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы его лучи достали сюда, осветив одинокую мужскую фигуру, замершую у самого края.

Надо сказать, что сам по себе Дэйв был далеко не красавцем. Низкорослый, сутулый и какой-то тщедушный он выглядел как человек, которого изрядно потрепала жизнь. А плюс к этом обладал ещё и довольно нестандартной внешностью. Нависающий, изборождённый морщинами лоб, большие излишне выпуклые глаза почти прозрачного цвета, сухое лишённое привлекательности лицо с необычными чертами, неровные зубы, бледная кожа. Впечатление не могла сгладить даже чёрная, шёлковая одежда, отделанное золотой вышивкой в виде шестигранников на вороте, рукавах и вокруг пуговиц. Помимо этого на груди и спине проступало изображение неполных сот, где некоторые элементы узора порост-напросто отсутствовали. Это был знак его статуса и символ принадлежности к Гексагональному Совету – высшему правящему органу, заменившему Последнюю Королеву Нэйрверса.

Из-за особенностей внешности Дэйва в пришлом неоднократно принимали за маньяка, а друзья шутили, что он мог бы сделать карьеру актёра, играя роли психопатов, отморозков и прочих одиозных личностей. Однако мужчина выбрал делом своей жизни программирование и это в конечном итоге, спасло ему жизнь, позволив стать участником экспериментального проекта «Надежда».

Осознавая неизбежность Третьей Мировой Войны и грядущее уничтожение Человечества в ядерном огне сильные мира сего создали автоматизированные убежища, в которых лучшие умы смогли бы пережить катастрофу находясь в криогенном сне и потом восстановить цивилизацию. Дэйв был выбран, как один из них. За свои технические навыки и нестандартный подход к проблемам.

Проснуться после ста лет заморозки в постапокалиптическом мире, населённом каким-то чудом выжившими дикарями и различными видами мутантов само по себе было жутко. Но ещё более жутко было осознать, что из более чем полутора сотен крио-капсул неповреждённой осталась лишь его собственная! Единственный выживший из всей партии. Не приспособленный к суровым условиям разрушенного войной мира человек, предоставленный самому себе… Дэйв наверняка погиб бы, если бы апианки не нашли бы его и не доставили в свой город. Не из добрых побуждений, естественно. В то время они захватывали всех, кто мог оказаться хоть сколько нибудь полезным. Дать информацию о довоенной эпохе или помочь разобраться с уцелевшими человеческими технологиями.

Апианки… Никто не знал, откуда они появились. Являлись ли они пчёлами, мутировавшими в гуманойдов под действием радиации, или результатом какого-то безумного эксперимента по скрещиванию генов человека и медоносной пчелы? А может и во все явились из космоса? Ведь на других планетах насекомоподобные существа могли бы достичь куда более высокого уровня интеллектуального развития, чем на Земле. Но так или иначе история происхождения апианок была сокрыта даже от них самих.

А всё потому, что информация в их обществе была строго дозирована. С рождения заточенные под выполнением какой-то конкретной функции существа не отличались большим объёмом памяти, а потому были мало осведомлены обо всём, что не касалось их конкретной задачи. Рабочие имели представления только о собственной деятельности, солдаты – о военном деле, тактике и стратегии. Учёные занимались разработками, инженеры – собирали необходимое по чертежам. Каждый выполнял свою роль. И только Королева обладали достаточной осведомлённостью, чтобы увидеть картину целиком. Собрать её воедино из паззлов. Но к сожалению или к счастью, все они были мертвы. А последняя царственная особь закончила свою жизнь в частности и от его рук.

Шелест крыльев отвлёк мужчину от воспоминаний, заставив оглядеться по сторонам. Источник шума предсказуемо обнаружился в воздухе, где резвились молоденькие самки. Они были прекрасны в своей инородности – одновременно похожие и не похожие на пчёл существа со сверкающими крыльями, вьющимися за их спинами радужной дымкой. Их гибкие покрытые хитином тела имели утончённую форму и поблёскивали в ярком свете, словно остывающая смола. Вкрапления жёлтых полос освежали чересчур мрачную палитру, а чёрно-жёлтая цветовая гамма делала их похожими на антропоморфных медоносных пчёл из какого-нибудь мультфильма.

Сходство усиливала пара пушистых антенн на голове и блестящие, чёрные глаза – непроницаемые, но при этом не кажущиеся бездушными или бесчувственными. Лица самочек обладали разной степенью детализации и угловатыми, но привлекательными чертами. Чисто по мужски ведь все особи здесь были абстрактно-красивы. Однако какого-то единого шаблона красоты не существовало и облик каждой хоть немного, да отличался от сородичей. Например, у одних апианок были отчётливо-человеческие фигуры, в то время как другие имели в своих телах дополнительный сегмент, напоминающий брюшко обычной пчелы. Начинавшийся от копчикового отдела позвоночника, он свешивался вниз, придавая своим обладательницами странный и немного гротескный вид.

Также прекрасные «феечки» и жутковатые инсектоиды отличались друг от друга по количеству и форме конечностей. У первых было только по две руки, в то время, как у вторых аж по четыре. При этом если у первых они были почти человеческими, то вторых напоминали скорее лакированные лапки насекомых с манжетками на запястьях, состоящими из густых, оранжево-рыжих шерстинок.

Цвет волос варьировался от чёрного до золотого, а точнее был представлен различными их оттенками. А у нескольких самочек пряди чередовались, создавая полоски – горизонтальные или вертикальные – это уж как кому повезло. Хотя местами это выглядело даже креативно. Особенно учитывая, что многие придавали шевелюрам художественные формы, экспериментируя с причёсками.

Столь разительные отличия во внешности объяснялись очень просто – часть особей здесь были гибридами и несли в себе как апианскую, так и человеческую ДНК. Те, что больше напоминали пчёл, были выращены из не оплодотворённых яиц Последней Королевы, убитой им и ещё пятерыми самками, образовавшими, впоследствии, Гексагональный Совет. Остальные родились естественным путём – от пчёлок, и человеческих самцов, взятых ими в качестве супругов. В частности – от Дэйва и других Советниц.

Он состоял в полиаморных отношениях сразу с пятью самками, вернувшими себе способность к деторождению благодаря особой диете и гормональной терапии. И на регулярной основе давал им свой генетический материал. Бывало, что и всем сразу. Ну а что такого, если все участвуют добровольно и не ревнуют друг к другу. Пчёлки были коллективными существами, и не видели ничего плохого в том, чтобы поделиться мужчиной с подругой или двумя. Они с удовольствием ласкали Дэйва все разом или друг друга на его глазах. Иногда это было божественно-хорошо. Иногда – утомительно, та как отбиться от похотливых самок, когда о ни наседали скопом не представлялось возможным. Неудивительно, что при такой сексуальной активности где-то здесь летали его дочери.

— Советник, – осторожный оклик помешал Дэйву погрузиться в размышления. Сегодня ему вообще всё время что-то мешало, не давая как следует обдумать всё происходящее. Подняв голову, он увидел одну из пчёлок, устремившуюся к балкону. По мере её приближения, воздух вокруг него уплотнился и теперь бил сверху холодным потоком. Крылья у апианок были настолько мощными, что позволяли им поднимать в воздух грузы вдвое превышающие их собственный вес. Несколькими уверенными движениями юная красавица оказалась буквально на расстоянии вытянутой руки от Дэйва, позволяя ему рассмотреть себя со всех сторон и ракурсов.

При столь тщательном изучении становилось ясно, что на самочке нет одежды. Апианки не нуждались в ней и изначально она не была частью их культуры. Ведь что такое одежда по-сути, как не защита от механического воздействия окружающей среды и термоизолирующая прослойка, препятствующая переохлаждению? Пчёлки же полагались, в первую очередь, на свою природную броню, а не на экипировку. Как учёный Дэйв понимал это, но как мужчина не мог не смутиться. Да и кто бы смог на его месте? Ведь когда перед тобой неожиданно появляется абсолютно нагая девушка, поневоле возникает неловкое чувство… хм разобщенности.

Справившись с первоначальным замешательством Дэйв попытался напомнить себе, что хитиновое покрытие этих существ по сути и являлось их одеждой, но помогло это мало. Зависшая перед ним апианка всё ещё выглядела голой, что не могло не нервировать, не сбивать с толку и не волновать. Усилием воли ему удалось отвести взгляд от её закрытой хитином промежности и найти чёрные, поблескивающие глаза насекомого с условно человеческими чертами. По крайней мере эта самочка хотя бы не была его дочерью. Судя по всему её вывели из последней партии яиц, пущенных «в производство», чтобы пополнить ряды защитниц города-улья.

— Советник Дэйв, – апианка поклонилась, прижимая антенны к голове в знак почтения и признания его безоговорочного лидерства. Её голос – монотонный и жужжащий – произносил слова чётко, но без выражения. – Советница Аýра желает видеть вас.

Мужчина молча кивнул, а пчёлка, подумав немного, и словно справившись с некими сомнениями, неуверенно продолжила:

— Доставить вас в Маточную Камеру? – такой порядок был установлен здесь не случайно. Не старшие отдавали приказы, а младшие выдвигали свои предложения, которые затем подвергались коррекции и правкам. В человеческом обществе, где у каждого было свое неоспоримое мнение по любому вопросу, подобный подход не сработал бы. Но апианки отличались от людей не только внешне, но и психологически. Простые и прямолинейные они всё понимали буквально и мыслили лишь в рамках поставленной перед ними задачи. Мозг большинства военных и рабочих пчелок был способен формировать лишь простейшие логические цепочки. Дэйв пытался развивать своих подопечных, поэтому и придумал систему, которая поощряла бы каждую особь мыслить самостоятельно.

Вместе с остальными Советницами они всеми силами пытались пробудить когнитивные способности отдельных представителей улья. возвысить над уровнем полуразумных инструментов. Это было непросто. Заточенные под выполнение одной конкретной задачи, выполнению которой посвящали, фактически, всю жизнь, апианки не испытывали необходимости использовать мозг. Да и зачем, когда можно было просто подчиниться чёткой последовательности выверенных годами действий. Чтобы заставить их думать, одновременно не повлияв на качество выполняемых работ приходилось импровизировать. И кое-каких успехов они всё-же добились.

— Да, спасибо. Доставь меня туда, – улыбнулся Дэйв, поощряя проявившую инициативу апианку, и поднял руки, позволяя ей обнять себя. Две пары хитиновых конечностей обернулись вокруг его тела и прижали к вибрирующему хитину её живота и груди. Плоской, естественно, в силу отсутствия молочных желёз. Сильными, невидимыми глазу взмахами самочка стремительно поднялась над балконом, а потом поймав подходящий поток, растопырила жёсткие крылья, устремляясь прочь и стремительно набирая высоту.

В первый момент Дэйв почувствовал сильную дурноту. Движения его сопровождающей были чересчур резкими и неровными, как у большинства насекомых, но по мере того, как она набиралась скорость, становилось легче. Апианка же сделала несколько стремительных виражей, красуясь перед своими сёстрами. Ещё бы! Её сегодня доверили везти одного из Советников. Какое счастье.

Мимика пчелиного лица оставалась невыразительном, но в каждом её движении и жесте, в том как она прижимала его к себе и как интенсивно взмахивала крыльями, превратившимися в сверкающий ореол, чувствовалась искренняя, неприкрытая радость. У неё было дело. Она была нужная. Её жизнь имела смысл. О большем эти создания не смели мечтать. Работа была для пчёлок наивысшим наслаждением в жизни. Иного им не требовалось. Идеальные исполнители чужой воли, неспособные существовать без приказов.

Именно на этом принципе и была построена кастовая система улья, определяемая происхождением. Ни одной из пчелок (за исключением пятерых его подруг) и в голову бы не пришло что-то менять. Не смотря на то, что Гексагональный Совет многократно объявлял о возможности перейти в управляющую касту всем желающим ни одна апианка не сделала этого по собственной воле. Их приходилось уговаривать и переназначать. Думать было трудно. Думать никто не хотел. Все радовались работе и не хотели перемен.

Его сопровождающая тоже радовалась возможности побыть вьючным животным. Неспособный улавливать феромоны, с помощью которых местные красавицы передавали оттенки настроения, Дэйв всё ещё оставался чувствителен к ним. А потому восторг пчёлки передался и ему. В результате мужчина ощутил упоением полётом, позволив себе даже пожалеть о том, что у него нет крыльев, и что он не может быть ведущим, а остаётся всего лишь дополнением к летающему насекомому. Но даже так, оказаться здесь, в вышине, у увидеть землю так, как дано было только тем, у кого есть крылья, было несказанно приятно. И лишь пустота под ногами пугала Дэйва, напоминая что он здесь чужой. К тому же наверху было холодно. Его куртка осталась в личной ячейке, которые были у всех членов Совета, а ветер, воющий над ущельем, оказался ледяным. Ситуация усугублялась ещё и тем, что он всё время находился внизу. Солнце отдавало всё тепло пчелиному телу, оставляя Дэйва замерзать в потоках холодного воздуха, исходившего от крыльев.

Он был рад, когда они спустились вдоль выступающей из стены треугольной конструкции, залетев в одно из входных отверстих. Только отсюда можно было попасть в шахту, ведущую в Маточную Камеру. Самое защищаемое место города. Но для того, чтобы сделать это, им пришлось разомкнуть объятья и пройти по коридору, не предназначенному для полётов с тяжёлым грузом в лапах.

Здесь активность была гораздо более оживлённой, чем наверху, поэтому Дэйву приходилось приветствовать апианок и самому реагировать на их приветствия. Эмпатия играла важную роль в их обществе. Все здесь в той или иной степени были знакомы друг с другом, а потому сталкиваясь в коридорах, неизменно здоровались – хотя бы кивком. Приятели могли позволить себе остановиться и переброситься парой фраз. Близкие же друзья касались друг друга, или даже заключали в непродолжительные но крепкие объятья.

При этом язык прикосновений тоже был очень важен и нёс глубокую смысловую нагрузку – дотрагиваясь до плеча обычно выражали покровительство, в то время как объятье говорило уже бесконечном доверии и принадлежности личному кругу общения. Как Советник он старался избегать фаворитизма, но проходя мимо очередной апианки, неизменно дотрагивался до кончиками пальцев до плеча или крыла – что было ближе. Мимолётно, не задерживаясь, чтобы поговорить и, тем более, не останавливаясь.

Миновав заполненный пчёлками коридор, Дэйв и его сопровождающая перекинулись парой слов со стражницами, удостоверившими их право попасть в Маточную Камеру, после чего начали спуск по центральной шахте, ведущей к расположенному в основании города-улья купольному помещению. Оно было размером со стадион и ярко освещено рассеянным, золотистым светом. Свод поддерживался массивными колоннами в расположении которых чётко прослеживался гексагональный рисунок. Целиком состоявшие из жёлтого воска стены были перфорированы ячейками, часть которых была заполнена мёдом, а часть – зародышами.

В помещении стоял неумолчный гул. Пчёлы няньки сновали-туда сюда выкармливая младенцев пополняя израсходованные запасы и восстанавливая ячейки, разрушенные вылупившимися особями. Все они были заняты и не обращали на Советника никакого внимания. Как и он на них. Объектом его внимания стала биомеханическая конструкция в подвешенная между шестью центральными колоннами на нитях клейкого вещества, похожего то ли на чёрную паутину, то ли на расплавившийся, а потом загустевший пластик.

Больше всего это нечто, напоминало задний сегмент пчелиного тела – разросшийся и раздутый до размеров огромного, наполненного яйцами мешка. Он был почти прозрачен, а потому Дэйв без труда смог разглядеть его содержимое. Бесчисленные кожистые мешки, по размерам сопоставимые со свернувшимся в позе эмбриона младенцем, находились в постоянном движении. Они перекатывались, меняясь местами, стремясь попасть в поток, движущийся к яйцекладу. Там уже царил порядок – они выстраивались в плотную шеренгу и ждали невидимого сигнала, чтобы затем, волна за волной, скатиться по яйцекладу, напоминавшему вывернутую наизнанку кишку. Длинный, желтоватый, лоснящийся он медленно пульсировал, готовясь извергнуть начинённые жизнью скорлупки.

Сегмент тела Последней Королевы был подключённый к системе жизнеобеспечения (если понятие «жизни» вообще было применимо к оторванному куску пчелиной плоти). Это была громадная машина гротескного вида. Шланги, полные биологически активных жидкостей, изогнутые провода и трубки тянулись к останкам производительнице, внедряясь в них в сотне разных мест. Будто какое-то дикое средневековое устройство для пыток. Большинство самых толстых трубок группировалось у нижней части брюшка – там, где оно должно было соединяться с остальным телом. Должно было, но вместо этого сливалось с устройством в причудливом биотехнологическом симбиозе, но позволяющем различить – где заканчивалась пчелиная плоть и начинался металл.

Последняя Королева умерла более двадцати лет назад, однако её чрево всё ещё исправно производило личинок, пополнявших население города. Да, полученные таким способом особи были партеногенетическими{?}[Партеногене́з (от др.-греч. παρθένος γένεσις – девственное зарождение) – одна из форм размножения организмов, при которой женские половые клетки развиваются во взрослом организме без оплодотворения.] клонами убитой пчеломатки, что не давало генетического разнообразия и в перспективе грозило вымиранием всему улью, но пока что Нэйрверс процветал. Пока что… так не могло продолжаться вечно. Любая органическая ткань, даже накачанная антибиотиками и стимуляторами имела свой «срок годности». Биологические часы тикали, отсчитывая месяцы до того страшного момента, когда город-улей лишится источника жизни.

«И похоже этот момент настал» – подумал Дэйв, заметив сгрудившихся вокруг конструкции пчёл-нянек, возглавляемых Научной Советницей. Аýра была самой элегантной из пятерых сестёр и носила длинное струящееся платье из чёрного шёлка. Его ткань была украшена таким количеством многофигурных перфораций, что напоминала тонкую паутинку, сквозь которую просвечивало чёрно-золотое тело. Как и у большинства представителей касты учёных, тело и, в особенности, конечности Аýры выглядели более утончённо благодаря меньшему количеству покрывавшего их хитина и его мягкой, резиноподобной консистенции. Редко покидавшие пределы города-улья они не нуждались в такой же прочной защите, как воины или, скажем рабочие. Впрочем, его нехватку с лихвой компенсировал большое количество плюшевого материала, похожего на мягкий, золотой мех. В отличие от других апианок, у Аýры волоски росли не только в виде манжеток на лапках, но и окружали плечи и шею, словно роскошное меховое боа. Ну или львиная грива. Волосы на голове тоже были золотыми. И гораздо более длинными, чем у всех остальных. Учёная разработала специальный состав, чтобы стимулировать их рост и таким образом, выделится среди сестёр, которые являлись партеногенетическими копиями их общей матери и были бы похожи друг на друга как две капли воды, если бы сознательно не доводили до ума собственные образы.

— Спасибо что так быстро пришёл, Дэйв, – у Аýры был очень красивый голос. Низкий, грудной, женственный, он изобиловал интонациями, которых почти невозможно было услышать в речи других пчёлок. И совершенно не походил на монотонное жужжание.

— Аýра, что стряслось?! – взволновано воскликнул мужчина подбегая к Советнице, и беря её руки в свои. – Маточник что..?

— Нет, всё в порядке, – улыбнулась золотоволосая, отвечая на его пожатие. Человеческие пальцы переплелись с инсектоидыми в контрастном сплетении плоти и хитина. – Маточник функционирует как и прежде. Мне просто… нужна твоя подпись. Во-от здесь.

То, что обе её руки были заняты не помешало Аýре протянуть Дэйву планшет представлявший собой тонкую шестиугольную пластину из затемнённого стекла, по поверхности которой мелькали оранжевые столбцы данных. Держала она её второй парой рук.

— Могла бы и предупредить, что дело не срочное… я бы не мчался сюда сломя голову, – упрекнул Дэйв Научную Советницу.

— Я надеялась, что моя посланница сделает это, – учёная бросила взгляд на принёсшую Дэйва пчелу. – Но она не додумалась.

Проследив за её взглядом мужчина сразу всё понял и расслабился. Аýра занималась здесь тем же, чем и он – пыталась заставить подчинённых мыслить наперёд. Предугадывать ситуацию. Но пока что результаты были неважные. Посланница (у бедняжки ещё на верное даже имени не было – только феромонная метка, по которой её узнавали и обращались) догадалась не только передать сообщение, но и предложить доставить его в Маточную Камеру. А вот объяснить в чём дело уже не сообразила. Глупенькая.

— Я… не справилась? – сказать, что самочка расстроилась, значило ничего не сказать. Антенны на её голове поникли, а взгляд сделался таким потерянным, что недовольная Советница смягчилась, мгновенно сменив гнев на милость. Эмпатия на первом месте.

— О, не будь так строга к себе, – продолжая держать планшет одной рукой, а руки мужчины двумя другими, четвёртую она использовала, чтобы коснуться плеча юной апианки, выразив покровительство. – Всё хорошо. Просто… думай в следующий раз.

Пчёлка кивнула, готовая упорхнуть, но Дэйв решил что нельзя отпускать её вот так – с тяжёлым сердцем, и добавил ещё от себя:

— А пока отгадай загадку: нет полезней в мире средства, знаем мы его все с детства. Он здоровье нам несёт, наш тягучий, сладкий… – мужчина замолчал, выдержав паузу, во время которой смотрел на юную пчёлку пытливым взглядом выпуклых глаз.

— Мёд! – немного подумав, воскликнула та и от радости принялась подпрыгивать, взмахивая крыльями. – Это мёд! Я угадала!

— Да, угадала. А теперь иди, возвращайся к своим обязанностям, – улыбнулась Аýра, спеша выпроводить ту из своих владений.

— Дети, – пожал плечами Дэйв, убедившись, что пчёлка улетела. При этом его лицо озарила радость. Ему нравилось видеть улыбки подопечных. Когда он попал сюда никто здесь не умел улыбаться. Ему пришлось учить их этому с нуля, а потому каждую улыбку мужчина по-праву считал предметом личной гордости. И записывал в счёт своих заслуг, который и так был не маленьким.

— Не могу поверить, что сама когда-то была такой же, – немного недовольно заявила советница, сдувая со лба золотую прядку.

— Ты и не была. Даже до нашей встречи твой интеллект достигал уровня взрослого человека. Очень умного человека, – освободив одну руку Дэйв нежно коснулся покрытого хитином лица апианки. – Ты одной из первых поняла необходимость Восстания. А наши беседы всегда доставляли мне удовольствие. Ни с кем другим я не смог бы поговорить о тех вещах, которые мы обсуждаем.

— Знаешь, за что я всегда тебя любила? – хитро улыбнулась Аýра, накрывая лежащую на её щеке мужскую руку своей. – Тебе известен путь к моему сердцу… но я позвала тебя не за этим. Мне правда нужна твоя подпись. Чтобы пустить новую партию личинок.

Планшет вновь оказался перед глазами Дэйва и тот, волей-неволей, вынужден был сосредоточить на нём своё внимание. Речь шла о партии яиц, из которых Аýра хотела вырастить учёных. Видимо задумала новый масштабный проект и нуждалась в помощниках. А для того чтобы вырастить их, ей требовалось согласие как минимум ещё трёх членов Гексагонального Совета. Сразу после смерти Королевы они создали систему для принятие решений, исключавшую возможность самоуправства или сосредоточения слишком большой власти в руках одного из них. И принцип действовало, хотя в случаях вроде этого мог оказаться очень и очень неудобным.

Сверившись с данными, Дэйв отметил, что помимо самой Аýры, подпись уже успели поставить Техническая Советница Эни́ра и Ксирки́ра – лидер самой дифференцированной касты – рабочих. Подумав, мужчина поставил подпись рядом приложив большой палец к подсвеченной оранжевым области на экране в форме прямоугольника, сканирующей отпечатки пальцев. Внедрённая им технология.

— Спасибо. Знала, что ты не откажешь, – коротко соприкоснувшись губами в знак благодарности, Аýра коротким прикосновением к планшету активировала биомеханическое устройство над ними. Внутри него начала генерироваться энергия и заработали насосы. Электрические и химические импульсы передавались по мириадам трубок и проводов, тянущихся в самую глубь тела, чтобы привести в действие специфические части его анатомии. Брюшко задрожало. Жижа бурлила и булькала в трубках, из-за чего покрытая панцирем плоть сокращалась в конвульсиях, а сгустки комковатой слизи хлынули из яйцеклада. Маточник готовился к рождению.

Словно завороженные, Дэйв и Аýра смотрели сквозь прозрачную брюшную полость на бесчисленные яйца, бурлившие внутри неё. Вот открылся мясистый клапан на внутренней поверхности яйцеклада, и оттуда вылез белёсый купол мокрого яйца. Влажное и блестящее, оно сразу попало в заботливые лапки пчелы-няньки, которая улетела с ним чтобы бережно уложить в ближайшую ячейку.

— Сколько ещё осталось до конца? – спросил мужчина, наблюдая за рождением новых особей. Каждая активация Маточника сокращала срок жизни органических тканей. Поэтому, время, оставшееся до их отмирания, каждый раз пересчитывалось по новой.

— Ну, где-то недель шесть, – повела роскошными, сверкающими крыльями Аýра. – Если конечно нынешняя динамика сохранится.

— Значит, через шесть недель мы потеряем источник маточного молочка и меропы, – вздохнул Дэйв, борясь с подступающим страхом. Если маточное молочко было основой реорганизованного общества, позволяя обычным апианкам развиваться и худо-бедно производить потомство с людьми, то меропа была залогом существования всего города-улья. Эта «волшебная» субстанция поддерживала жизнь всех и каждого здесь, не давая наступить старости. Средняя продолжительность жизни обычных апианок не превышала нескольких лет, однако Королева обладала способностью продлять этот срок с помощью меропы. Особого вещества, вырабатывавшегося в её теле. При старом режиме доступ к нему имели лишь избранные. После Восстания её стали давать всем подряд,из-за чего каждая особь Нэйрверса прожила гораздо дольше, чем должна была. Даже Дэйв в свои пятьдесят с хвостиком выглядел едва ли на тридцать пять. Исчезновение меропы из рациона грозило городу-улью вымиранием. Это было недопустимо.

— Если ничего не удастся придумать, и у нас не останется выбора я сделаю это, – неожиданно сказала Аýра, беря его лицо хитиновыми ладонями. – Я использую все остающиеся у нас запасы меропы и маточного молочка чтобы… вскормить Новую Королеву.

— Аýра… – сразу прервал её мужчина, не дав даже договорить. – Он хорошо помнил, каким чудовищем была Последняя Королева и между рождением новой и смерть он предпочёл бы смерть. Быстро состариться и умереть лучше, чем попасть в рабство.

— Дослушай, – нетерпеливо перебила его советница, ужесточая хватку. – Я блокирую развитие её мозга. У нас будет молодое и сильное тело и неисчерпаемый источник ресурсов ещё лет на двадцать. За это время мы доработаем метод искусственного синтеза.

— Веспе́ра убьёт тебя, – покачал головой Дэйв. Идея Аýры ему не нравилась. Пусть и не лишённая смысла она всё ещё оставалась слишком опасной. Ведь если бы новорождённая пчеломатка каким-то образом сумела выйти из-под их контроля, то без труда подчинила бы себе всех,кто не был рождён от человека и в чьих телах не было достаточного количества меропы. То есть около восьмидесяти пяти-девяноста процентов от общего числа. Это было слишком опасно. Нет, мужчина был не готов пойти на такой риск.

И уж тем более на него бы не пошла Веспе́ра – Военная Советница. В их «гексе» не было старших и младших. Все шестеро были равны друг перед другом, в этом и была заключена сама суть пчелиной демократи. И всё же… остальные (и он в том числе) прислушивались к Веспе́ре. Она была первой среди равных. Самая сильная из шестерых и самая волевая. Она с умела освободиться из-под контроля Последней Королевы за счёт одной только своей силы воли. Она была сердцем мятежа, в котором горстка избранных пошла против всех остальных представлявших собой тупое и бессмысленное стадо. Она могла бы стать новой Королевой и не сделала этого только из-за своих принципов, предпочтя разделить брея власти с ним и с сёстрами. Превыше всего Веспе́ра заботилась о безопасности города-улья, сестёр и их потомства. Она никогда бы не позволила Новой Королеве появиться на свет.

— А мы ей не скажем, – продолжила убеждать Дэйва Аýра, хватая его руки второй па рой своих. – Ну же Дэйв, поддержи меня.

Мужчина со вдохом посмотрел на женщину, родившую ему трёх прекрасных дочерей. Много лет они были любовниками и друзьями. Двое близких к науке существ, объединённых сходными принципами и взглядами на жизнь они всегда были чуть ближе друг к другу, чем остальные члены Гексагонального Совета. Поэтому, глядя на коллегу, возлюбленную и мать своих детей Дэйв понимал что не сможет отказать. Сделать это сейчас значило бы оставить Аýру в трудную минуту. И позволить ей в одиночку столкнуться с гневом Военной Советницы. Поэтому он не нашёл иного выхода, кроме как кивнуть, признавая вынужденное согласие.

— Хорошо, я постараюсь помочь, – сказал он, чувствуя, как ответная улыбка Аýры согревает его сердце. – Только пообещай, что не станешь делать ничего, не посоветовавшись со мной. Если не останется другого выбора мы сделаем это вместе. Ты и я. Идёт?

— Идёт. Я знала, что ты не откажешь, – Аýра коротко поцеловала его в губы и, убрав верхнюю пару рук от лица, развернулась, уводя за собой. Прочь от Маточника, выплёвывавшего новую порцию яиц. Руки Дэйва всё ещё оставались в её руках, и ему ничего не оставалось, кроме как следовать за пчелкой, глядя как переливаются сложенные за спиной крылья и развевается шлейф платья.

Вообще члены Совета жили вместе на одном из верхних этажей центральной соты. Однако у каждого были и собственные покои рядом с местом работы. Чтобы можно было отдохнуть не прерываясь. Дохнув феромонами на био-сканер, Советница открыла шестиугольную дверь, втащив Дэйва за собой. Та захлопнулась за ними, отрезав все пути к отступлению. Их ждал секс. Без шансов.

Лившийся с потолка свет акцентировал внимание на двуспальной кровати, на которую пчёлка заставила его опуститься. Вознаградив за покорность уже более глубоким поцелуем. В отличие от всяких там ужасом из мира насекомых рты у апианок были устроены так же, как у людей, поэтому мужчина смог в полной мере насладиться процессом. Жаль что Аýра сразу прервала его.

— Раздевайся, – мягкий приказ сопроводили аккуратные прикосновения. Женщина-пчела не собиралась ждать, пока он подчиниться и сама начала разоблачать его, ловко расстёгивая золотые пуговицы на чёрной рубашке. Когда Дэйв опомнился, ему осталось лишь скинуть её с себя, в то время как она занималась уже штанами, бесцеремонно стащив их с него вместе с сапогами.

Он остался перед ней полностью обнажёнными и Аýра позволила себе насладиться своим превосходством стоя над мужчиной одетой и глядя на него сверху вниз. Затем крючки на её платье оказались расстёгнуты, и золотистая ткань с заскользила вниз.

— На живот, – последовала следующая команда и Дэйв подчинился, прекрасно зная, какое удовольствие его ждёт. Советница, меж тем, отошла в сторону и вернулась уже с небольшим шестигранные столиком, который ловко катила перед собой на колёсах.

Раздался щелчок откупариваемой крышки и на спину мужчине полилась густая, приятно согревающая кожу жидкость. Мёд. Но обычный, а с добавлением специальных мазей и разогревающих составов, которые ускоряли кровообращение, повышая упругость кожи и выполняя лимфодренажную{?}[Лимфодренаж (англ. lymphatic drainage – «отток лимфы») – прохождение лимфы от органов до венозной крови через лимфоузлы.] функцию. К тому же Аýра добавила в этот коктейль ещё и эфирные масла, индивидуально подобранные, с учётом физиологических особенностей тела. Такой уникальный состав действовал невероятно эффективно, совмещая целебную силу мёда с массажным воздействием и аромо-терапией в одной процедуре. Комплексное, всестороннее воздействие.

Прежде, чем приступить к делу, любимая покрыла все четыре руки дополнительным слоем мёда и только после этого забралась на него, коснувшись бёдрами ягодиц. Дэйв блаженно зажмурился, наслаждаясь неторопливыми, растирающими прикосновения. Аýра всегда была большой выдумщицей, и искала новые способы доставить любимому удовольствие. Медовый массаж был лишь одним из них, но почему-то очень нравился им обоим. Человеческим мужчина просто млел, когда его растирали и массировали в четыре руки, ну а женщине-пчеле нравилось касаться его. И облизывать сладкую от мёда кожу, получая от процесса двойное удовольствие.

При этом стоило отметить, что в искусстве массажа она достигла больших успехов. Дэйву нечего было противопоставить тем ощущениям, которые дарил ему гладкий хитин её скользящих по коже пальцев. Поэтому он благоразумно отдался в умелые руки массажистки и лишь постанывал когда она принималась разминать какой-нибудь участок так тщательно, что было почти больно.

— Нравится? – с чувствовавшейся в голосе ухмылкой осведомилась Аýра снова взяв в руки банку. Дэйв ожидал ещё одной порции мёда, нагретой до температуры чуть выше тела, однако она досталась не ему, а самой апианке. Размазав его по груди она легла на него сверху, прижала к матрацу и принялась тереться грудью о спину. То есть никакой груди, в человеческом понимании у неё, конечно, не было, но хитиновая пластина с рёбрышками и бугорками обеспечила тесное прилегание. Это было так интимно.

Со стороны её действия выглядели более чем провокационно, но зато ощущались просто волшебно. И Дэйву было плевать, что кому-нибудь может показаться, что огромная пчела трахает его жалом в задницу, главное что вибрации, издаваемые хитиновой поверхностью тела, проникали в его мышцы и кости вызывая полное расслабление. Покрывавший мужское тело мёд уже начал впитываться кожными покровами, незамедлительно включаясь в обменные процессы и оказывая благотворное воздействие организм.

Дэйв был уже на грани засыпания, когда миниатюрное жало, вышедшее из-под ногтя на указательном пальце Аýры, вонзилось ему в ягодицу. Боль была сильной и острой, но впрыснутый яд тут же начал удовольствием разливаться в поясничном отделе. Место укола всё ещё болело и пульсировало, но зато всё тело вокруг таяло от него. Два противоположных, но по-сути не столь различных чувства схлестнулись в его теле, заставив блаженно закатить глаза и стонать в объятьях любимой пчёлки. Сладкая беспомощность.

— Удовольствие и боль – идеальное сочетание, – раздался над ухом горячий шепот Аýры, после чего хитиновые зубчики вонзились в мочку его уха, от чего бедняга вздрогнул всем телом. Его член и так уже начавший набухать вскочил и, упёршись в мягкую шелковую простынь, яростно задёргался, придавленный к матрацу остальным телом. Такой приятный дискомфорт.

— На спину, – приказала Советница, и человек, кряхтя подчинился, кое как перекатившись сначала с живота на бок, а затем кое-как приняв требуемое положение. Все мышцы его тела кроме одной сейчас были расслаблены, из-за чего каждое движение давалось с трудом. Зато освобождённый из-под веса тела стержень гордо распрямился, требуя внимания и ласки.

— Сегодня ты мой только мой, – с нотками ревности в голосе заявила Аýра, садясь на его бёдра и прижимая ноги к кровати. Тот факт, что мужской член бесстыдно упёрся в её гладкий лобок, апианку ничуть не смущал. В руках вновь оказалась хрустальные бутыль с мёдом, который теперь хлынул густой и тягучей струйкой на щуплую безволосую грудь мужчины.

Желая растянуть удовольствие и хорошенечко помучить его, Аýра специально не торопилась, размазывая мёд по коже с чувством, толком и расстановкой. Ключицы, грудь, живот, низ живота… она словно специально игнорируя тучасть его тела, что так отчаянно нуждалась в её внимание, предпочитая вместо этого натирать другие, совершенно бесполезные участки.

— Аýра… пожалуйста… не могу больше… – учёный до последнего надеялся выдержать и не сломаться, но слова сами сорвались с языка. А губы произнесли их против его воли. И теперь, из-за отсутствия должного самоконтроля он угодил в ловушку,из которой не было выхода. Ведь услышав, как сильно он нуждается в ней, апианка теперь могла делать с ним что угодно.

— Признайся, Дэйв, я ведь лучше остальных? – в отличие от пятерых своих Аýра была довольно ревнивой и не раз заявляла, что хотела бы единолично обладать единственным мужчиной. Разумеется, она не предпринимала каких-либо серьёзных попыток рассорить его с остальными, но иногда, в моменты вроде этого, становилась чересчур властной и доминирующей.

— Лучще-лучше… – покладисто закивал он. – Ты лучше всех… только пожалуйста, сделай это… прошу тебя… сделай…

— Ну не зна-а-аю, – протянула апианка, скользя руками по его лобку. – По-моему ты говоришь мне то, что я хочу слышать.

— Никто не доставлял мне столько удовольствия, как ты, любимая, – жалобно проскулил Дэйв. С любой другой девушкой подобное едва ли сработало бы, но Аýра, как и большинство апианок, была озабочена своей эффективностью. Поэтому, признание её мастерства, заставило Научную Советницу смилостивиться и обратить внимание на его страждущий орган.

— Спасибо… – мужчина аж всхлипнул от облегчения, когда покрытая хитином лапка окутала навершие его жезла, ласково стискивая его в объятьях. Ну а когда на удерживаемую в пальцах головку пролился ещё и мёд он застонал во весь голос.

— Спасибоспасибоспасибо-о-о-о-о… – бессвязный лепет становился всё более неразборчивым, по мере того, как всё больше мёда покрывало его достоинство. Влажная рука апианки быстро поднималась вверх – от основания к головке, после чего сразу соскальзывала вниз, и не останавливалась до тех пор, пока стерженёк не оказался покрыт янтарной влагой влагой по все длине.

— Ну вот, теперь он достаточно обработан, чтобы я размассировала его как следует! – довольно воскликнула Аýра, не выпуская своей добычи из рук, после чего склонилась над ним и то ли угрожающе, то ли соблазнительно посулила. – Я покажу тебе Небеса.

После этих слов к первой руке присоединилась вторая, и они принялись тереть его в противоположных направлениях, в два счёта поставив Дэйва на край. Не в силах и двух слов связать, он приподнялся на локтях, глядя на Советницу умоляющим взглядом, на та уронила его обратно легким прикосновением пальца к головке. Стоило ей щёлкнуть по блестящей от мёда вершине, как мужчина рухнул на шелка, более не предпринимая попыток как-то повлиять на процесс и полностью покоряясь. Меж тем её руки увеличили скорость и силу сжатия, благодаря чему массаж сделался по-настоящему интенсивным. Чрезмерная стимуляция.

— Хорошо тебе, да? – весело осведомилась Аýра, с интересом глядя на свою жертву сверху вниз и ловя каждое слово. Садистка.

— Да… да, да, да! ДА! – метался и выкрикивал Дэйв приближаясь к вершине, достигнуть которой ему конечно не дали. В последний момент жесткие хитиновые пальчики сжали его член у основания, не позволив выпустить весь накапливавшийся груз.

Бедняга рыдал как ребёнок, у которого изо рта вытащили конфету, и умолял об освобождении, но Аýра была непреклонна. Даже не подождав, пока утихнет боль от разрушенного оргазма, она продолжила теребить мужской стебелёк с ещё большей интенсивностью. Теперь у же не две, а четыре руки тянулись к нему и терли скользкий, покрытый мёдом член со всех со всех сторон. Это было невероятно, но женщина-пчела действительно умудрялась достать его везде. Даже в самых труднодоступных местах.

Яички, например, точно не остались без внимания. Чёрная, хитиновая лапка протянулась и к ним, захватив мошонку покрытыми нектаром пальцами. Поигралась и отпустила, присоединившись к трём своим сёстрам, заботившимся о его пенисе. Четыре руки с тремя пальцами на каждой, скользили и гладили по всей поверхности – от основания до головки, округ которой одновременно кружили несколько пальцев, оставляя на поверхности чувствительной плоти медовые следы и игриво задевая отверстие уретры.

Дэйв полностью потерял контроль над собой, почти не замечая, как его бёдра дёргались вверх – навстречу каждому движению Аýры. Удовольствие росло в нём, требуя освобождения. Необходимость эякулировать бежала сквозь его тело, но апианка не позволяла ему достичь желаемого и умело удерживала на краю удовольствия. Не позволяла излиться. Его несчастный, замученный пенис, выделял лишь порции предэякуля́та, смешивавшегося с мёдом и ещё больше облегчавшего дьявольское скольжение.

— Хватит… не могу больше… – её синапсы были перегружены, а мозг буквально горел от переизбытка сенсорной информации, но всё же мужчина нашёл в себе силы, вытолкнуть изо рта эти слова, надеясь на милосердие любимой. Жаль, что Аýре подобное понятие было неведомо. Она продолжила играть с ним ещё некоторое время мучила его пенис как палочку, с помощью которой дикари добывали огонь в пустошах. Её ладони окружали мужскую плоть со всех направлений, стимулируя каждую её часть.

— Похоже твои гениталии реально счастливы, – беззаботно пропела Советница, ни на миг не ослабляя сжимающий массаж. – Посмотрим, смогу ли я осчастливить его ещё чем-нибудь? Сделать удовольствие более невыносимым и продлить его чуточку дольше?

— Да! ДА! Пожалуйста! – застонал Дэйв ощутив горячее дыхание на своём члене. Её губы находились так близко, что он почти чувствовал их прикосновение. А если бы ему удалось сдвинуться и втиснуть изнывающий от сенсорной перегрузки отросток в горячий и влажный рот апианки ему наверняка удалось бы кончить. Всего несколько дюймов, и оргазм был бы его. Несколько дюймов…

— Бесплатного удовольствия не бывает Дэйви, – посмеялась над его жалкими потугами Аýра. Каждый раз, когда мужчина вскидывал бёдра в жажде сенсации, она отклоняла голову, не позволяя покуситься на свой рот. – Тебе придётся заслужить его.

Продолжая игралась с его членом,то ускоряя движения, а то предательски-медленно скользя руками вверх-вниз, Аýра перевернулась и легла так, чтобы её лицо оказалось прямо над членом Дэйва. Одновременно с этим её плоский хвостовой сегмент навис над его головой, а промежность буквально ткнулась в губы. Он не успел среагировать – женщина-пчела жадно взяла его член свои ртом. Поглотила, застав скулить от концентрированной стимуляции. В плену её губ он испытывал наслаждения, превосходящие воображение. И первые несколько минут оно было настолько интенсивным, что бедняга просто физически не мог отплатить ей тем же.

Но потом ему всё же удалось собраться с мыслями и вспомнить, что кончить ему просто так не дадут и сначала придётся хорошенько потрудиться. Фелляция, исполненная губами и языком Аýры была умопомрачительной, парализующе-сладкой и Дэйву приходилось напрягать все силы, чтобы тело действовало как надо. Но хоть получилось это у него далеко не сразу, в конце концов ему удалось вцепиться пальцами в пчелиную задницу и начать лизать. Соки апианки были сладкими словно мёд, поэтому он лизал без остановки, неуклюже водя языком по губам и не забывая уделять внимание чувствительному клитору, чтобы заставить стонать.

Её стенки сжимались и массировали мужской язык так, словно это был член, омывали его своими сладкими соками. Иногда давление становилось таким сильным, что Дэйву едва удавалось преодолеть его мощью своих лингвальных мышц, но он всё равно продолжал выписывать вокруг внутри жаркого пчелиного лона, вылизывая оргазм. И его великие старания были вознаграждены.

Аýра всё-таки позволила ему кончить! Изначально по её замыслу, они должны были прийти к финалу одновременно, но почувствовав, что возлюбленный начинает «обгонять» её, в этот раз она не стала препятствовать. Нет, она продолжила сосать ещё яростнее. Дэйв чувствовал растущее давление в яйцах и понимал, что в этот раз ему позволено будет освободиться. Он приближался к пику, но никто не удерживал его. Напротив – теперь пчелиный рот даже помогал ему, быстро-быстро вибрируя вокруг его члена.

Несколько растянувшихся на вечность секунд и Дэйв кончил, выгибая спину. Потоки семени залили рот Аýры, которая ничего не имела против и тут же принялась жадно пить его. Мир вокруг него полностью побелел от интенсивности ощущений и на несколько минут Советник переспал существовать, выброшенный возлюбленной за грань бренного Бытия – прямиком в Нирвану, быть может.

После возвращения в своё тело, Дэйв первым делом почувствовал, как апианка массирует его член, слизывая с него остатки мёда и семени. Это было приятно, но в то же время наталкивало на определённые мысли. Ведь не смотря на мощнейший оргазм его орган нисколько не потерял жесткости и, если не брать в расчёт болезненную чувствительность, был готов ко второму раунду. Не будучи садисткой, Аýра позволила любимому короткую передышку. Легко соскочив с кровати она взяла со столика колбу для образцов и отрыгнула в неё извлечённый генетический материал. Апианки были практичны и не допускали пустой траты ресурсов.

— Знаешь в чём проблема марафонных занятий любовью? – весело осведомилась она, пряча, добавляя в колбу консерванты, предназначенные сохранить его семя жизнеспособным. – Кончить во второй раз будет тебе уже гора-аздо труднее, чем в первый.

Дэйв мог бы ей возразить, но на его стержень снова закапал мёд. Густой, тёплый, обволакивающий и влажный – он унёс боль, подготовив мужскую плоть к тому, для чего она была предназначена. Поэтому стон, сорвавшийся с губ Советника, когда женщина-пчела оседлала его, приняв внутрь себя, был стоном удовольствия, а не страдания. Аýра больше не пыталась доминировать над ним и теперь просто лежала сверху, нежно прижимая их тела друг к другу. При этом ловко играла стенками своего влагалища, медленно но верно приближая Дэйва к следующему пику. И в миг тот достиг его, белая вспышка экстаза сменилась тьмой беспамятства…

Когда он проснулся Аýра уже оделась и ушла, вернувшись к своим обязанностям. Зато рядом с ложем обнаружилась их дочь, выглядевшая уменьшенной копией матери. Такая же золотая, длинноволосая и утончённая. Даже фасон платья был таким же, хотя отсутствие перфорации делало его куда более скромным. Дэйв смотрел на неё, оторвав голову от пружинистого материала, и не мог найти в этой юной самочке сходства с собой. Ни в чертах лица, ни в поведении. Даже количество конечностей не совпадала. И если бы он не был с Аýрой на протяжении беременности и не присутствовал при родах, ни за что не поверил бы, что она – его дочь.

— Пап, – приятным, с жужжащими нотками, голосом начала она. – Мама сказала дать тебе это, когда проснёшься. Вот, выпей.

На чёрном шестиугольном подносе, украшенном жёлтой гексагональной сеткой стояла высокая шестиугольная трубочка с белой жидкостью. Маточное молочко, чтобы восстановить силы, и свернутая бумажная записка со словами «Ты прелесть. Люблю тебя».

— О! Спасибо, – во рту у Дэйва действительно пересохло, поэтому он с благодарности принял подношение, залпом опрокинув в себя жидкость. Густая и жирная, как молоко, она обладала неповторимым, кисло-сладким вкусом, и бодрила словно вода в жару.

Во всяком случае, так теперь его тело воспринимало эту удивительную субстанцию, оказывающую преобразующее воздействие на организм. Именно маточное молочко дало обычным трутовкам способность к деторождению и увеличило сексуальную выносливость Дэйва, превратив его чуть ли не в секс гиганта.Со временем он привык к нему, но когда попробовал в первый раз, то нашёл вкус неописуемо-восхитительным и чуть было не потерял сознание всего от с одной ложечки удивительного продукта.

Пчёлка улыбнулась, посматривая при этом на экран планшета, который держала во второй паре рук. Это заинтересовало Дэйва. Ведь не смотря на занятость он старался уделять внимание своим многочисленным детям и интересоваться, чем там он увлекаются.

— Что делаешь? – спросил он, заворачиваясь в золотую простынь. Одежды на нём по-прежнему не было а он не хотел предстать голым пред дочерью. Это было бы неправильно. Ведь даже попав в общество инсектоидов Дэйв планировал оставаться человеком. И своим детям пытался прививать человеческие черты. В будущем это могло им пригодиться при установлении контактов с людьми.

— Изучаю анкеты кандидатов. Советница Веспе́ра вернулась из пустошей с грузом самцов вот я и решила присмотреться к ним.

— Тебе ещё рано о таком думать, Эруа́на, – стараясь не быть слишком жестким отрезал мужчина. – Дай-ка сюда этот планшет.

— Почему? Мне скоро исполнится восемнадцать, – заявила апианка даже не думая подчиниться. – Городу нужная моя матка.

— Нет. Поверь мне. Не нужна, – торопливо заговорил Дэйв, спуская ноги с кровати и путаясь в простынях. – Нэйрверсу нужен твой ум и идеи, а не репродуктивные органы. Для размножения нас хватит и Маточника. А если что-то случится мы сделаем новый.

— Но многие из моих сестёр уже нашли своего человека, – не сдавалась юная особь. – Почему им можно, а мне «ещё рано»?

— Потому что они нашли достойных кандидатов, – кое-как завернувшись в шёлк он все же встал на ноги, отняв у неё планшет.

— Но среди них тоже могут оказаться достойные! – возразила золотоволосая. И в этом был смысл. С приходом Дэйва в Нэйрверс апианки установили дружественные контакты с соседними поселениями. Криогенное убежище, в котором он коротал время после войны, было не единственным. Многие из них тоже оказались уничтожены,но некоторые и уцелели. Когда пришло время открыться, люди покинули их, чтобы начать жизнь заново. К том уж, часть населения смогла пережить катастрофу и безо всяких убежищ. Отсидевшись вдали от крупных городов, подвергшихся ядерной бомбардировке, они, впоследствии создав собственные общины.

Долгое время апианки мало интересовались делами соседей, ограничиваясь пассивным наблюдением и,время от времени позволяя себе похитить заинтересовавшего их человека. И по правде сказать, теперь мало что изменилась. Всё, что удалось Дэйву – заключить пакт о ненападении и наладить какое-никакое общение. Люди всё ещё опасались пчёлок, считая их мутантами, но время от времени отправляли к заселённому ими ущелью выбранного гражданина, надеясь обменять его на мёд и знания, которые позволили бы им процветать. А иногда апианки и сами облетали окрестные поселения, в надежде набрать добровольцев из числа молодых мужчин, готовых стать их супругами. Присоединиться к улью и прожить здесь всю оставшуюся жизнь. Апианки тщательно охраняли свои секреты, а потому не могли позволить человеку покинуть пределы своих владений, после того, как он пересёк их.

Однако, даже не смотря на только жёсткий запрет желающих всё равно находилось не мало. Пчелиные супруги, или как их здесь ласково называли, «производители» проводили свои жизни в комфорте и роскоши, окружённые любовью апианок, выбравших их своими супругами. При этом у одного парня вполне могло быть несколько возлюбленных, составляющих его личный «гарем». Ограничение на количество, конечно было введено, но весьма лояльное – не больше пятерых самок на одного самца. Шесть в сумме.

Обычно, присоединившиеся к улью парни довольно быстро привыкали к новой жизни и счастливо справлялись с обязанностями трутней. Эти дурачки реально думали, будто что-то из себя представляют, тогда как на деле их просто использовали. Кормили и ухаживали как за племенными бычками. Бычок должен был быть счастлив, чтобы производить семя поэтому апианки стремились по максимуму снизить уровень стресса роскошью, вкусной едой и ласковым обращением. А чтобы их «возлюбленные» были более податливыми, опаивали их меропой, усиливающей сексуальность. В результате человек не мог думать ни о чём, кроме еды и секса.

Иногда, конечно,попадались проблемные экземпляры, пытающиеся бороться за лидерство. И каждый из этих кретинов думал, что с помощью нахрапа и брутальности сможет занять место в Совете. Стать «королём» и править Нэйрверсом по собственному усмотрению. Обычно их спускали с небес на землю собственные любовницы. Особо несговорчивых Аýра подсаживала их на какую-то вещество, способное не просто сделать человека зависимым, а превратить его в раба, проводящего свои дни в блаженном трансе, и готового обеспечивать улей запасами мужского генетического материала в обмен на ещё одну дозу. Когда же их тела начинали отказывать, неспособных выполнять свои обязанности самцов погружали в сон, от которого тем уже не суждено было очнуться.

Разумеется, это были единичные случае. Большинство парней, откликнувшихся на призыв красивой апианки, проводили свои жизни в неведении относительно того, какой могла бы оказаться их судьба, окажись они менее уступчивыми. Некоторым парням и вовсе удавалось установить сильную эмоциональную связь с одной или даже несколькими пчёлками, создав полно ценную семью.

Но это тоже было редкостью. Дэйв всегда желал своим дочерям только самого лучшего, а потому не хотел,чтобы Эруа́на связалась с каким-нибудь дикарём из пустошей. На его взгляд, все люди, выросшие после войны были дикарями. Успевшие вкусить кровь и приобщиться к насилию они, в большинстве своём, были неспособны интегрироваться в нормальное, цивилизованное общество. Их приходилось держать в узде с помощью секса и одурманивающих веществ. И все они не были достойные его дочери.

— Послушай, Эруа́на, – Дэйв замялся, пытаясь одновременно удержать планшет с простынёй и придумать, как отговорить дочь от неудачной идеи. – Люди из пустошей могут быть опасны. Многие из них жестокие варвары. Ты же не хочешь встречаться с таким.

— Пап, но ты тоже пришёл из пустошей, – усмехнулась Эруа́на, прекрасно понимая, что Дэйву нечего будет на это возразить.

— Ну… там бывают и хорошие люди, – нехотя признал Дэйв. – Но их нужно уметь отличить от плохих. Я займусь этим, а ты пока…

— Ладно-ладно, я вернусь к занятиям, – обиделась блондинка, упорхнув из комнаты вместе с подносом. Планшет она оставила отцу. Мужчина же сел обратно на кровать и долго сидел в одной позе, пытаясь осмыслить произошедшее. Слишком многое навалилось сразу. Ему нужно было передохнуть. А ещё лучше – отключить мозг. Хотя бы на некоторое время. Напиться и забыться.

И к счастью он знал – где. Не обращая внимания на то, что покрытая остатками меда и смесью пота и пчелиной слюны кожа липла к одежде, а чёрная ткань быстро пропитывалась всем этим, прилипая к телу, мужчина оделся и, прихватив планшет, покинул покои Аýры. Отправился в единственное место, где ему могли помочь – в клуб. При старом режиме ни о чём подобном и помыслить было нельзя. Последняя Королева никогда бы не допустила такого расточительства. Да и зачем? Веселье не было нужно её подданным это. С приходом же к власти Совета всё изменилось и в Нэйверсе появился клуб «Медовый Поцелуй», где каждая желающая апианка могла расслабиться после тяжёлого трудового дня в компании подруг, ну или человека, если таковой у неё был.

А главное – заведовала им его подруга и, по совместительству Советница, ответственная за развлечения. Создательница лучших алкогольных коктейлей на основе меда, большая любительница человеческой музыки и танцев, а так же опытная соблазнительница и злейший враг всех юных самочек, не единожды уводившая их парней просто по приколу. Единственная и неповторимая – Кийа́ра.

Поднявшись по шахте с помощью ближайшей свободной пчёлки, Дэйв направился в сторону клуба. Не доверявшие людям апианки проектировали город так, чтобы у лишённых крыльев существ не было возможности добраться до стратегически важных объектов вроде Маточной Камеры или Хранилища Мёда без посторонней помощи. Клуб же напротив находился в той части улья, куда любой бескрылый мог бы добраться без помех. И, надо сказать, это место трудно было пропустить. Его двери всегда были открыты для посетителей, а внутри не умолкала музыка, выплескивавшаяся наружу бурными волнами. И это была не просто фигура речи – чарующие звуковые переливы растекались по коридорам, привлекая всех и каждого кто их слышал. Мужчина не стал противиться.

Пройдя через широкий дверной проём в форме гекса, Дэйв окунулся в царящую внутр и атмосферу веселья. Учитывая, что сами апианки изначально не имели развлекательного времяпрепровождения и заимствовали данный род деятельности из человеческой культуры «Медовый Поцелуй»мало чем отличался от обычного человеческого клуба. Внутри царил густой полумрак, разрываемый резкими вспышками цветомузыки. Во всяком случае так было задумано. На деле же прокатывавшиеся по залу переливы ярко-жёлтого света напоминали скорее о тревожных мигалках спасательной службы. Во всяком случае у Дэйва возникла именно такая ассоциация.

Все остальные, похоже, были вполне счастливы и отрывались на полную катушку. Перемешавшись между собой люди и пчёлы порхали по залу, выписывая причудливые зигзаги танца и кружась в порыв охватывающей их эйфории. Многие из тех, кому было скучно на танц-поле, поднимались в воздух, что продолжить отплясывать уже там. А ещё здесь раздавали светящиеся жёлтые палочки, которыми многие трясли в такт музыке. Из-за этого полумрак был наполнен не только тяжелыми, яркими вспышками, прокатывавшимся через зал с неравной периодичностью, но и хаотическое мерцание крохотных огоньков, разбросанных тут и там.

В «Медовом Поцелуе» как всегда царила атмосфера веселья, и единственный, кто не был захвачен ею – это он сам. Понимая, что так дело не пойдет он подошёл «поилке». Особом у месту, где из пола вырастали трубчатые образования неотчетливо шестиугольной формы. Вылепленные из воска заботливыми руками работниц, они были полыми внутри и предназначались для хранения фирменного напитка, который наливали здесь всем и каждому – медовухи. Этот коктейль, состоявший из меда и спирта с различными добавками и примесями не имел с реальной медовухой ничего общего. Использовав черпак, Дэйв хлебнул хмельного напитка, приглушая тревогу.

Заметив его угнетённое состояние, увешанная светящимися трубочками барменша тут же подлетела к нему, предложив помощь:

— Советник, могу я для вас что-то сделать? – почтительно спросила она. Дэйв окинул самочку рассеянным взглядом – не смотря на обвес в виде мишуры и покрывавшую лицо и лапки светящуюся жёлтую краску, делавшую её ещё более пёстрой, эта пчелка, по крайней мере была одета в подобие спортивных шортов и лифчика, из-за чего мужчина даже проникся к ней подобием уважения.

— Да, подскажи мне пожалуйста, где я могу найти Кийа́ру? – спросил мужчина с улыбкой. Он был благодарен этой апианке за заботу и помощь. Обычно он был чужаком на таких вечеринках, и всегда отсиживался где-нибудь в уголке, никем не замеченный и никому не нужный. Так было до его попадания сюда, потому что развитая эмпатия апианок никогда не позволила бы им танцевать и веселиться, пока кто-то рядом чувствует себя не в своей тарелке. Поэтому, стоило ему проявить невовлечённость в общую картинку, как ближайшая пчёлка тут же обратила на него внимание. Это была её работа – заботиться о том, чтобы все пришедшие в клуб хорошо повеселились. А для пчелы не было ничего хуже невыполненной работы. Поэтому она аж просияла, поняв что может помочь.

— Она вон там, наверху, – проследив за рукой апианки, мужчина увидел Советницу по Развлечениям на одном из «столбов» растущих из центра зала. Пчелки были крылатыми существами и, в отличие от людей могли использовать внутреннее пространство зала с большей выдумкой. Поэтому часть пола была как бы поднята вверх с помощью стержней разной высоты. И каждый был достаточно широк, чтобы на нём уместилась небольшая группа танцующих гуманойдов. Между ними можно было перепрыгивать, поднимаясь вверх – к подвешенным под потолком золотистым шестиугольным платформам, где танцевал самые ловкие и искусные.

Импровизированные танц-площадки были подвешены на тросиках и больше ничем закреплены. Чтобы удержаться на шатающейся поверхности танцовщицам приходилось проявлять чудеса ловкости, при этом помогая себе крыльями. Тех, кто не удерживался и соскальзывал вниз, ждало дружеское осмеяние. Ведь не смотря на сочувствующую природу апианок, в их обществе присутствовала здоровая конкуренция. Каждая пчёлка пыталась проявить себя с лучшей стороны во всём, что делала. Такова уж была их суть.

Людей наверх, естественно не допускали, так как у них не было ни шанса удержаться на раскачивающейся платформе. Впрочем, иногда кого-нибудь всё же поднимали наверх, чтобы он мог понаблюдать за танцем своей подружки. Один парень как раз висел сейчас перед платформами, раскачиваясь в руках аж двух самочек, которые нагло лапали его тело многочисленными конечностями. Видимо пчёлка, за танцем он так заворожен но следил глазами, сдала его в аренду подружкам, за то, что они поднимут его наверх. Обычное дело здесь, на самом деле. Тем более что парень явно не возражал против устроенного ему «телесного исследования».

Кийа́ра в данный момент отрывалась на вершине одного из столбов в компании ещё одной пчелки. И надо сказать, зажигала эта парочка не по-детски, вкладывая в танец столько страсти, что у любого, кто видел их, не оставалось сомнений – они любовницы.

И, надо сказать, с недавних пор это стало обычным делом здесь. С исчезновением Королева изначальная структуры колонии, предполагавшая наличие только одной фертильной самки, оказалась нарушена и все апианки получились способность размножаться. И хотя произвести на свет жизнеспособное потомство пока что смогли немногие, в потенциале это могла сделать каждая взрослая особь. Такое желание, впрочем, возникало не у всех. Многие самочки в городе-улье предпочитали объятья подруг поиску подходящего человеческого партнёра. Дэйв знал, что как минимум две Советницы (Эни́ра и Ксирки́ра) состоят в устойчивых сексуальных отношениях, а остальные спят друг с другом от случая к случаю. Что называется – в охотку. Или под настроение.

Но всё же их игрища обычно проходили за закрытыми дверьми. Кийа́ра же со своей подругой устроили прелюдию прямо на глазах у толпы! Они то лапали друг друга стоя лицом к лицу, то начинали страстно целоваться прямо посреди танца, а то одна и вовсе поворачивалась спиной к подружке спиной позволяя беззастенчиво лапать себя во всех местах. И в том числе – между ножек.

— Позвать её? – напомнила о себе пчела бармен, дав понять, что он засмотрелся на предварительные ласки двух красавиц.

— Не сейчас. Пусть закончат сначала, – с улыбкой сказал он, усаживаясь на одну из скамеек рядом с «поилками». Их ножки были трубчатыми и шестиугольными, а переброшенное между ними полотно состояло из пластинок-гексов, соприкасавшихся гранями.

Добиваться чего-то от Кийа́ры пока она не получит своё, было делом заведомо гиблым, поскольку эта особа жида по принципу – потехе время, а делу – час. Может быть, когда-нибудь потом. Пчелы обычно рождались трудолюбивыми, но на Кийа́ре природа как-будто дала сбой, породив чрезвычайно безответственную и ленивую особь годную только на то, что ты веселиться и развлекать. При старом режиме ей приходилось притворяться, так как в случае раскрытия её ждала бы неизбежная смерть. Однако при новом порядке, она сумела даже стать Советницей так как лучше всех постигла человеческую концепцию развлечения. В обязанности ей вменялось изучать старые способы развлечения и придумывать новые, продвигая их в массы, с чем Кийа́ра успешно справлялась.

Лениво попивая медовуху Дэйв то и дело поглядывал на планшет, проверяя, как чувствую и как ведут себя новенькие, которыми так заинтересовалась Эруа́на. Статус Советника давал ему доступ к камерами слежения на всей территории города (ещё одно нововведение, привнесённое им сюда), поэтому он без труда заглянул в комнаты новичков. Разумеется те развлекались с пчёлками. Изображение разделилось на семь шестигранных сегментов, в каждом из которых отображались сцены жаркого межвидового секса.

В первой, поддавшаяся инстинктам апианка дико каталась на выбранном человеке в позе наездницы, двигая бёдрами и агрессивно доводя беднягу до множественных оргазмов. Во втором уже две подружки ласкали и облизывали стонущего в изнеможении любовника, пытаясь привести его в чувство поцелуями, большая часть которых приходилась на область паха…

— Живое порно смотрим, господин Советник? – сладко прожужжал у него над ухом чей-то медоточивый голос. – Как нехорошо.

Подняв глаза, Дэйв увидел первую красавицу Нэйверса. Даже его любимая Аýра со своей утончённостью и соблазнительно-элегантным стилем уступала агрессивной сексуальности Кийа́ры, одетой лишь в собственный хитин. Её тело было выставлено напоказ всем и каждому и, надо сказать, это было очень привлекательное тело. Конечно, все апианки обладали достаточно женственными фигурами из-за общей стройности и отчетливо округлых бедер, но Кийа́ра довела себя до эталона в человеческом понимании. У неё была фигура порно-модели – стройной и длинноногой, но при этом грудастой и не лишённой манящего объёма в задней части тела.

При чём это была не бутафория. Не слои хитина, наращенные так, чтобы создать видимость объёма в нужных местах, а живая органическая ткань, имплантированная в процессе сложнейшей пластической операции и прижившаяся благодаря восстановительной терапии и курсу иммунодепрессантов, предотвращающих отторжение трансплантанта. Получилась тремоядерная секс-бомба.

Личико у советницы тоже было довольно миленьким. На фоне чёрного хитина, обрамлённого чёрными же, с единственной золотой прядкой, волосами бурной волной скатывавшиеся по плечами, ярко выделялись накрашенные золотым блеском губы. Такие пухлые и чувственными, что их можно было назвать «ужаленными пчелами». Эта деталь внешности, являвшаяся результатом ещё одной успешной имплантации, делала Советницу похожей на модель из Istagram, безвременно почившего вместе со старым миром.

— У меня есть для тебя кое-что получше, – счастливо улыбнувшись Кийа́ра кинулась к нему на шею и, обняв всеми четырьмя руками полезла целоваться. В последнюю неделю, предсказуемо состоявшую здесь из шести, а не семи дней, он много работал в результате чего они не виделись. Кийа́ра успела соскучиться по любимому мужчине. Если не сказать большего – истосковаться.

Прославившаяся неразборчивостью связей и переспавшая, наверное со всеми половозрелыми особями Нэйрверса не по разу она была так весела раскрепощена и непосредствен на, что многие парни из числа производителей оставляли собственные гаремы ради возможности побороться за её внимание. И, если повезёт, получить место в её личном гареме, состоявшем из шести отборных мужчин – самых красивых и выносливых в городе. Текучка в её гареме была просто бешеная. Мужчины менялись быстрее, чем Дэйв успевал их запоминать. Однако какой бы непостоянной не была Кийа́ра, в её постели всегда оставалось местечко для него. Всегда.

Многие завидовали ему. Вот и сейчас, парни на танц-поле так и кидали на них недовольные взгляды. Им не нравилось, что самая красивая девушка проводит время с каким-то чахлым уродом. Но сделать они, конечно, ничего не могли. Он был Советником, а они – всего лишь жалкими производителям, которые мало чем отличались от дойных коров. К тому же, Кийа́ра хотела сейчас именно его.

Охваченная нуждой, она устроилась на коленях у Дэйва и взяла бы его прямо здесь если бы не один казус. Её лапка, проползшая к нему в штаны не смогла завести моторчик, израсходовавший всё жидкое топливо в постели с Аýрой, и неспособный работать даже на холостых. Заметив это Кийа́ра помацала пальчиками его орешки и, разорвав поцелуй возмущённо воскликнула:

— Она опустошила тебя! Израсходовала полностью и мне ничего не оставила!Вот ведь жадина! А как же поделиться с сестрой?

— Извини мне уже не двадцать пять, чтобы давать вам своём семя сутками напролет,– виновата потупился мужчина, надеюсь что никто кроме Кийа́ры его не услышит. Та же хищно улыбнулась ему, явно вспомнив об оргиях, которые они закатывали на шестерых.

— Не страшно. Я помогу тебе вернуться в строй, – кончик её указательного пальца выпустил истекающее медовым ядом жало.

— Нет! – запротестовал Дэйв, чувствуя что его сердце может и не выдержать таких нагрузок. Тем более что один приступ он в своё время уже схватил. При чем при аналогичных обстоятельствах. Перевозбуждённые Советницы ввели в его организм слишком большое количество афродизиака, в результате чего потом неделю хлопотали вокруг него пытаясь поставить на ноги. Аýра не спала несколько суток, пока не придумала восстановительную терапию, а Веспе́ра вовсе заявила, что лучше бы сама перенесла болезнь и вытерпела все страдания вместо него, чем видеть как страдает любимый. Стойкая, как истинный воин, она выглядела слабой и беспомощной. Дэйву не хотелось заставлять любимых проходить через это ещё раз. И уж тем более не хотелось страдать самому.

— Не сейчас, Кийа́ра. Может быть вечером… – Советницу по Развлечениям хоть и расстроилась, но виду, конечно же, не подала.

— Ловлю на слове, – усмехнулась она, ловко слезая с него. – Но разу уж ты пришёл, я смешаю коктейль специально для тебя?

— Двойную медовуху, – обречённо махнул рукой Дэйв. Чтобы забыться сегодня, ему нужно было что-то действительно крепкое.

— Всё так плохо? – сразу же насторожилась Кийа́ра. Не смотря на кажущуюся беззаботность и пофигизм она тонко чувствовала неприятности, которых старалась избегать всеми силами. Однако когда мужчина кивнул она уточнила. – Я могу чем-нибудь помочь?

— Да, не экономь на выпивке, – скривившись после выпитого ответил Дэйв. – Пусть… наши последние дни здесь будет весёлым.

— Пир во время, чумы? – сладко улыбнулась пчёлка, подмигнув мужчине фасеточным глазом. – Ты же знаешь – я всегда «за».

Она собиралась упорхнуть, объявив о начале серии вечеринок, но Дэйв остановил её, легко удержав пальцами за запястье.

— Подожди-ка, может… поможешь мне с дочерью? – спросил он, указывая на планшет, сиротливо лежащий на скамейке рядом.

— С нашей? – машинально ляпнула Советница, – Стоп, а у нас с тобой есть дети? Нет? Непорядок! Дэйв, сделай мне ребёнка!

— Вечером сделаю, договорились же уже, – отмахнулся мужчина, порядком уставший от безответственности подруги. – А пока что можешь оценить самцов с новой партии. Моя дочь от Аýры хочет выбрать себе человека, и я боюсь, это будет проходимца.

— Аурианка? Ну что же, давай сюда, может что и посоветую, – включив планшет, Кийа́ра приклеилась взглядом к экрану. При этом интерес у неё был явно не научный, а самый что ни есть практический. Советница присматривала себе новых любовников.

— По-моему, теперь уже ты хочешь посмотреть живое порно, – поддел подругу мужчина, глядя на неё с ухмылкой. Настроение после их короткой, изобилующей флиртом и заигрываниями беседы поднялось. Проблемы больше не казались такими уж страшными.

— Угадал, – в тон Дэйву отозвалась Кийа́ра, – Но я выберу для неё самых умных и не агрессивных. Поблагодаришь в постели.

— Замётано, – допив свой коктейль, Дэйв попрощался с подругой и вернулся к себе, чтобы наконец помыться и переодеться.

Однако уже поднимаясь наверх он почувствовал, что что-то не так. Ему вдруг почему-то стало приятно-жарко, а мысли застлал туман. Все тревоги и размышления о будущем города вылетели из его головы,и единственное, о чём мужчина теперь мог думать, это о совокуплении. Чертовка опоила его чему-то! Подлила афродизиак в медовуху. И поднимаясь по лестнице Дэйв уже чувствовал тяжесть наполнившихся соком яиц. Пока что они ещё не начали болеть, но всё было впереди. Они с Кийа́рой договорились встретиться вечером, вот видимо она и решила заставить его страдать ожидая себя. Этакая извращённая месть за то, что отверг её.

Мелькнула мысль заскочить к Аýра и попросить антидот, но зная её характер, можно было с уверенностью утверждать, что та скорее воспользуется им снова, чем выполнит просьбу. Скажет, что противоядие готовить долга, а от эффекта проще и приятнее избавиться привычным способом. И с одной стороны это было бы не так уж и плохо, но с другой, корячиться с ней в постели ещё несколько часов у Дэйва желания не было. Поэтому он решил, что ограничится прохладной ванной и помедитировать под музыку.

С этой мыслью он добрался до вершины центральной соты,целиком занятой Советом. И покои представляли собой сложную систему из шести расположенных кругом ячеек, каждая из которых была оборудована в соответствии с личным вкусом каждого из них, и открывалась по феромонному маркеру (или, в его случае, отпечатку пальца). В каждой комнате было по две двери, одна из которых открывалась во внешний, кольцевой коридор, а вторая во внутренние покои, оборудованные для встреч. Там они могли побеседовать с глазу на глаз, обсудив вопросы, не предназначенные для посторонних ушей, или отдохнуть от тягот правления, закатив маленький междусобойчик по типу оргии. Расположенная в центре небольшого зала шестиугольная кровать идеально подходила для групповых занятий любовью, а запас жидкого мёда позволял быстро восполнять любовные силы. Разумеется, к нему был добавлен мощный афродизиак, в результате чего каждый приём пищи заканчивался очередной лихорадочной оргией. Пережитое же удовольствие, в свою очередь, стимулировало сильный голод, вызывая положительную обратную связь.

Пройдя через собственные апартаменты Дэйв направился в главный зал, по пути сбрасывая с себя одежду. Как Советнику ему не приходилось беспокоиться о таких мелочах, как стирка, глажка и починка собственной одежды. Всем этим занимались рабочие пчёлы. Поэтому он просто оставил её валяться на полу, а сам же забрался в ванну, наслаждаясь прохладной водой. Ей прикосновение пригасило жар, начавший пылать в его теле и вернулся мыслям ясность. Закрыл глаза мужчина даже задремал.

Но не надолго. В себя его привёл грохот двери, с которым обычно появлялась Веспе́ра. Опытная воительница, обученная воздушному бою, она была облачена в броню, чёрно-жёлтый цвет и фактура которой где заканчивается живое тело и начинается, собственно, защита для него. В отличие от своих сестёр она брила голову налысо, справедливо считая, что волосы только мешают в бою. Манжетки на лапах тоже были сострижены, оставляя тело Советницы голым и до неприличия гладким. Дэйву имел возможность убедиться в этом, пока Веспе́ра раз девалась на его глазах, отделяя от своей брони один элемент за другим и бросая их на пол.

Занятая своими мыслями, она в упор не замечала лежащего в ванной мужчину, а потому вскоре предстала перед ним полностью обнажённой. Прекрасное существо с гладким и стройным телом и кристальными крыльями, сложенными за спиной. Она был прекрасная. Ею нельзя было не восхищаться. Её нельзя было не любить. Член Дэйва распрямился, наливаясь свежими силами. Мужчина попытался скрыть этот факт, потревожив воду, из-за чего Веспе́ра наконец-то обратила внимание на его присутствие.

— О! Ты здесь. Прости,я тебя не заметила, – взгляд её чёрных, как у насекомого глаз, остановился на торчавшем между ног стебельке из-за чего почти отсутствующие на плоском лице губы тронула едва заметная улыбка. – А ты похоже, рад меня видеть.

Веспе́ра, разумеется, приняла реакцию накачанного афродизиаком тела на свой счёт и Дэйву не осталось ничего другого, кроме как согласиться с ней. Признаться в том, что его опоили было бы не вежливо, так как пчёлка могла бы решить, что не нравится ему.

— Если ты хотела побыть одна… – мысль ускользнула прежде, чем мужчина успел полностью озвучить её. Мозг техника оказался парализован видом голой, пчелиной женщины, двигавшейся к нему. Жёлтая кожа с проходящими по телу чёрными волосами, две чёрных антенки, торчавшие на лысой голове, обольстительные бёдра… его член дёрнулся, реагируя на нечеловеческую красоту.

— Нет. Всё в порядке. Давай искупаемся вместе, – улыбнулась Веспе́ра, легко вступив воду и становясь напротив него. Успокоившись и смирившись с предстоящим, мужчина положил руки на её тонкую, покрытую хитином талию, в то время как она коснулась его плеч. Они склонились друг к другу, соприкоснувшись лбами, а вслед за этим Дэйв почувствовал, как пушистые антенны на голове апианки, шевелят волосы на его макушке. Щекочут, натируют и массируют, вызывая раздражающе-приятное ощущение.

Закрыв глаза он прижался лбом к её лбу, разделяя этот момент единения. Забавно, но именно с Веспе́рой и Дэйва была сама сильная связь. Именно она была первой апианкой, встреченной им в новом мире, и первой с кем он столкнулся по пробуждению от крио-сна. Именно она доставила его в город-улей (похитила, фактически), а в последствии – вовлекла в подрывную деятельность, направленную на свержение деспотичного режима Последней Королевы. И она повела горстку бойцов сопротивления роя верных и свергла-таки свою мать, нанеся ей смертельный удар. А когда дело было сделано – прижалась губами к его губам, отрыгнув часть меропы, извлечённой из тела убитой пчеломатки прямо ему в рот. Именно её действия позволили Дэйву занять место в Совете.

Веспе́рой была первой, с кем он сблизился здесь. С остальными отношения развивались уже потом, когда они вшестером восстанавливали, погибший, фактически, улей. В момент смерти тело Последней Королевы выделил колоссальное количество феромонов. В результате, все кто к тому времени ещё не развил в себе способность мыслитьсамостоятельно, умерли. Не мгновенно, естественно. Они просто потеряли смысл жизни и попадали на пол, не имея стмула подняться и сделать что-либо. Даже защитить себя. Феромоны, давшие им сигнал о смерти той, кто давала им жизнь, оказали воздействие столь сильное, что никто не спасся.

Аýра пыталась лечить сестёр, проводила гормональную терапию и отпаивая остатками маточного молочка, но всё было без толку. Из старого улья выжили лишь пятеро самок, разделивших материнскую плоть в отвратительном акте каннибализма, позволившем им измениться, став не Королева, а Советницами. Пятеро апианок и один человек, вынуждены были восстанавливать всю популяцию с нуля. Все, кто был здесь сейчас, появились либо уже из Маточника, либо родились естественным путём от Дэйва и других мужчин.

В процессе всех этих перипетий, Дэйв очень сблизился Аýра, оказавшейся близкой ему по духу, однако для Веспе́ры в его сердце всегда оставалось особое место. Он восхищался это удивительной апианкой и почитал её, как первую среди них. Для всех остальных она востину была старшей сестрой, и иногда ему казалось что они двое – муж и жена а остальные их… подопечные. Называть четверку остальных детьми было бы крайне неразумно, учитывая… хм, не совсем приличный характер их взаимоотношений.

В любом случае Веспе́ра была первой пчелиной женщиной Дэйва, а потому и его отношение к ней всегда было особенным.

— Кто-то, кажется уже встал? – соблазнительно-доминирующе осведомилась Советница хватая его член правой нижней рукой. И не смотря на то, что она действовала нежно, мужчина всё равно задохнулся от невероятного удовольствия и запрокинул голову.

— У кого-то, похоже, игривое настроение? – она заставила его есть, опустившись задницей на дно ванны, после чего забралась сверху, держась за плечи одной парой рук, а второй двигая по бокам и спине в сложной последовательности ласк. Взгляд чёрных глаз Веспе́ры показался Дэйву обжигающе, эротичным, когда она опустила насадив себя на него. Коротким, прямым и уверенным движением. Из-за действий афродизиака он был готов достичь кульминации едва оказавшись внутри неё, но влагалище пчелиной женщины сжало его с такой силой, что удовольствие превратилось в боль. И не слабую. Беднягу как будто зажали в тисках любви.

— Ты должен был поддержать меня, а не её, – обвиняющим тоном заявила Веспе́ра. – как ты мог поверить в эту чушь с выкармливанием новой Королевы? Неужели ты думаешь, я не нашла бы способ спасти наш город, возникни такая необходимость?

Дэйв не смог ничего ответить. Его мысли оказались парализованы интенсивной сенсацией, а губы – неспособны произнести даже несколько коротких фраз. Все мысли мужчины сосредоточились в его, из-за чего он сейчас мог лишь стонать от удовольствия и боли.

— Или ты думал, что я ничего не узнаю? – Веспе́ра потянулась к нему и подарила на удивление сладкий поцелуй. Чувство сдавленность на время оказалось забыто, когда её язык ловко скользнул в рот Дэйва, провоцируя ответные реакции в его теле. Волна удовольствия пронзила нижнюю часть тела, заставив его сжать ноги вместе, царапая пальцами по керамическому дну ванны.

— Будешь отмалчиваться и сожму сильнее, – пригрозила Советница, сдавливая его член своим влагалищем. Её внутренняя плоть была тёплой и мягкой, но при этом сжимала словно кулак. Ослабшая было боль снова взялась за дело, и Дэйв жалобно заголосил:

— Мы решили, что так будет лучше, – он искренне надеялся, что сможет остановить пытку, но похоже слова были не те. Защёлкнутое вокруг его члена влагалище не ослабила хватку. Его обладательница же снисходительно посмотрела на него сверху вниз и коснулась губами шеи, ослабляя интенсивность мучения. Мужчина поддался похожему на щекотку удовольствию, и откинул голову на край ванны. Отдался Веспе́ре, позволив скользить губами по своей груди, оставляя щекочуще-приятные поцелуи на коже.

— Не самое мудрое решение, – заявила женщина-пчела, беря один из сосков в рот. Острая боль от укуса почти мгновенно сменилась ощущением влажного, лижущего языка, кружившегося вокруг ореола. Большинство человеческих женщин верило, что мужские соски бес полезны для секса, но апианки точно знали, как стимулировать своего партнёра с их помощью, приводя в неистовство. Спина Дэйва выгнулась, пока Веспе́ра продолжала нападать на его грудь, одновременно истязая член сжатием.

— Если у нас не останется выбора… я нападу на соседний город-улей и разграблю их запасы меропы и маточного молочка. А если получится захвачу ещё и Королеву. И мы сделаем с ней то, что сделали с нашей, – сделала неожиданное признание Веспе́ра.

Дэйв нервно сглотнул. По правде сказать этот план был чуть ли не ещё более отбитым, чем у Ауры. Тащить в дом чужую пчеломатку вместо того, чтобы взращивать собственную казалось ещё большим бредом.Молодую и выпестованную в контролируемых условиях легче было бы контролировать, чем обуздывать взрослую и уже вкусившую власти особь. К тому же её сначала ещё нужно был поймать. А это автоматически означало войну с другим городом-ульем в условия ограниченности ресурсов. Ведь жители Нэйрверса не смогли бы восполнять ряды погибших воинов как их противники, а значит на затяжной конфликт рассчитывать не приходилось. Атака должна была быть молниеносной и очень рискованной. Эта идея нравилась Дэйву ещё меньше, чем задумка Аýры, одна сказать это в лицо Веспе́ре он не посмел, опасаясь, что та уничтожит его жалкий стручок своим мускулистым влагалищем.

— Знаешь… план Аýры немногим… хуже твоего… Она предлагала почти то же само, – осторожно начал Советник и осекся на полуслове, раздавленный ещё одной мучительной судорогой пчелиного тела. На лбу выступил пот, в глазах обморчно потемнело.

— Ты должен был поддержать меня! – безапелляционно заявила Веспе́ра, облизывая его шею от ключицы до уха, в раковину которого не преминуло засунуть свёрнутый трубкой язык. – Я накажу тебя за то, что не сделал этого, пообещав поддержку другой!

О! В этом была вся Военная Советница. Она любила «мягко» ломать самцов, в которых ещё остались силы для сопротивления. И «нежно» было очень подходящим слово, потому как будучи лидером касты воинов она с лёгкостью могла бы на нести серьёзные травмы, проявив небрежность. Вместо этого она предпочитала действовать мягко и размеренно, однако же с непреодолимой силой.

Веспе́ра приподняла филейную часть и, покачав ей намного опустила, громко плюхнув хвостовым сегментом об воду. Теперь к ощущению беспощадного сжатия, добавилось ещё трение-скольжение, благодаря которому он смог прочувствовать рельеф пчелиной киски во всех деталях. Это был слишком интенсивно и мужчина рефлекторно сжал мучительницу в объятьях уткнувшись лицом в закрытый хитиновым наплечником сгиб шеи, и впиваясь судорожными пальцами в гладки, избавленный от волос затылок апианки.

— Что, уже на пределе? – весело рассмеялась Веспе́ра, беря его лицо едва двумя лапками и без промедления засовывая язык в рот. Остатки меда, покрывавшего его, увеличили удовольствие Дэйва, добавив сладость к странной смеси блаженства и боли, которое он претерпевал, пока апианка каталась на нём, плюхая хвостовым придатком, жужжа и методично накачивая его член.

Разумеется, при столь интенсивной стимуляции он не смог продлиться скол-либо долго и вскоре почувствовал, как в животе образуется знакомый узел напряжения, предшествующий оргазму. Стоны уже беспрерывно вырывались из его рта, утекая в прижатый к нему рот Веспе́ры, усмехавшейся ему в лицо. Её влагалище мёртвой хваткой сжимало его член не давая излиться. На несколько мучительных минут мужчина оказался зажат в отрицании и лишь после того, как потребность эякулировать превысила все мыслимые пределы, стягивавшее пах напряжение взорвалось мучительными волнами интенсивного удовольствия. Сперма брызгала медленно и неохотно, с большим трудом преодолевая сильное внешнее давление. Но как же это было прекрасно! Разум ученого сотрясли взрывы белого огня, пока он бессознательно взбрыкивал бёдрами, выпускал струю за струей в теплые глубины Веспе́ры. Кульминация оказалась настолько сильной, что Дэйв даже не смог перетерпеть её, оставаясь в сознании. Белые вспышки, заслонившие всё вокруг, исчезли сменившись сладостной тьмой…

А вот пробуждение оказалось не настолько приятным. Миниатюрное пчелиное жало снова вонзилось в измученные интенсивной нагрузкой мышцы бёдер заставив вздрогнуть от боли. Всполошенно вскинув голову Дэйв увидел, что пока он был занять экстатическими переживаниями Веспе́ра успела вытащить его из ванной, обтереть и перенести на кровать. Сама она уже куда-то ушла, и её место заняла другая Советница. Та, которой он задолжал своё тело в обмен на услугу, и которой явилась взыскать долг.

— Просыпайся, – резко распорядилась Кийа́ра, нанося еще один болезненный укол в задницу. – Вставай, кому сказала, ну!

Мужчина смог лишь перекатиться на спину, защищая пятую точку от колючих посягательств, за что тут же был ужален в паховую область и взвыл. Это было уже не просто больно, а охеренно больно. И очень возбуждающе, как бы прискорбно это ни звучало.

— Значит как этим двоим своё семя давать, так нормально,а как мне ни хрена? – продолжила возмущаться Советница, запрыгивая на него и прижимая руки к кровати. – Ну ничего, сейчас ты у меня каждый свой сегодняшний косяк отрабатывать будешь!

Обычная девушка не смогла бы претворить такую угрозу в жизнь и сделать что-нибудь с парнем, если он не хочет, или не в силах продолжать. У апианок таких проблем не было. Им достаточно было обездвижить несчастного и, накачав возбудителем по самое небалуйся, трахать в своё удовольствие. Вот так и Дэйв, только что подвергшийся сокрушительному, пчелиному изнасилованию, едва не разрушившему его член, уже ощущал, волны томительного жара расходящиеся по телу. Мышцы сокращались и вздрагивали, а член, не смотря на интенсивное использование Веспе́рой, снова готов был действовать. Выбора у Дэйва не было.

Ужаленный болью член пылал словно свечка и когда Кийа́ра ввела его в себя стало ещё хуже. Тесный и сырой вход обвился вокруг него, усиливая боль. Но мгновение Советнику показалось, что он сейчас потеряет сознание, но женщина-пчела вовремя выгнула спину, приведя в действие свои крылья. Они развернулись и замелькали над ними, создавая поток воздуха, охлаждавший его разгорячённое тело и лицо. Чувствуя свежеть на покрытой испариной коже, Дэйв смог продержаться пока боль не превратилась в удовольствие. Кийа́ра была опытной «наездницей» и скакала на его разбухшем от яда стержне, царапая грудь учёного коготками.

Она раскачивалась на нём взад-вперед и совершенно очевидно кайфовала от того, как член снова и снова тёрся о её любовное пространство. При этом ощущения любовника её нисколько не заботили – женщина-пчела была сосредоточена на себе. Темпераментная и эгоистична я, как всегда. Утомлённый её фонтанирующим через край энтузиазмом он перевёл взгляд на другую сторону кровати, откуда раздавались мучительные стоны. Две других Советницы тоже не скучали, предаваясь лесбийским утехам.

Веспе́ра, на правах «старшей сестры» решила наказать Аýру за самодеятельность и теперь безжалостно лизала её у него на глазах. Учёная ничего не смогла противопоставить безудержному натиску воительницы, крепко сжимавшей её бедра одной парой рук, а другой удерживавшей ноги широко разведенными. Лишь один раз Аýра захныкала, попытавшись оттолкнуть поедающую её насильницу, но добилась лишь легкой пощёчины. В итоге ей ничего не осталось, кроме как обхватить сестру ногами, пока та скользила пальцами между лепестками хитиновой крышки, обнажившей влажные складки. Будучи доминантной по-природе Веспе́ра умела наслаждать девушек и вскоре Аýру полностью отдалась на её милость, прижимаясь к её губам и пальцам в отчаянной попытке достичь своего кайфа. Воительница, конечно же, заметила это, ускоряясь. Не прошло и минуты, как Учёная разразилась криком.

— Смотри на меня! – приказала Кийа́ра, поворачивая Дэйва обратно – лицом к себе, и прижимаясь щекой к его шее. Хитиновые зубцы покусывали ухо, приводя в состояние неистовства. В какой-то момент мужчина поддался инстинктам и перевернул скачущую на нём любовницу на спину. Боль в тех местах, куда вонзалось пчелиное жало, уже исчезла. Растворилась в вихре ощущений, вызванных интенсивнейшей стимуляцией. Кийа́ра под ним была такой тёплой и тесной, что это сводило его с ума, подталкивая к очередному (да сколько можно уже) финалу. Сама она тоже была близка и стонала,сжимая его ногами – чтобы не вздумал сбежать.

Двое продолжали раскачиваться по кровати пока достигли предела, крича так громко, что их брачные крики, наверное, было слышно во всём городе. Удовольствие было нереальным. Особенно с учётом, что тело Кийа́ры в какой-то момент начало вибрировать, заставив Дэйва выплеснуть всё, что ещё оставалось в его тести́кулах{?}[Тести́кулы (лат. testiculus — «свидетель мужественности») – мужские гонады, в которых образуются мужские половые клетки – сперматозоиды.]. По крайней мере в этот раз он не отключился. Прогресс.

Только выпал из реальности на несколько минут. И пришёл в себя, от ощущения, что его тело обрабатывают в три рта и двенадцать рук одновременно. Все три его любовницы – Веспе́ра, Аýра и Кийа́ра, взялись за него разом. Хитрые пчёлки нацелились на самые уязвимые места мужского тела, поглаживая и целуя губы, шею, соски, член, яички и, конечно же, область вокруг ануса.

— Девочки… ну хватит… – обессиленно простонал Дэйв. Даже с учётом того, что постоянное употребление маточного молочка и меропы дало ему сверхчеловеческую выносливость, позволяя заниматься сексом и длиться часами, он всё ещё оставался человеком. И силы его были не безграничны. К тому же, возраст начинал уже всё-таки брать своё. Но троице было плевать на подобные мелочи.

— Ничего подобного. Ты согласился с абсурдным планом не посоветовавшись со мной – напомнила последовательная Веспе́ра.

— Сдал меня сестре, из-за чего меня выдрали.По твоей милости между прочим, – с ноткой обиды в голосе напомнила ему Аýра.

— А меня ты вообще променял на двух этих уродливых мочалок! –воскликнула Кийа́ра привлекая к гневные взгляды сестёр.

— Поэтому мы решили, накажем тебя все вместе, – в унисон пропели женщины-пчёлы. – Сегодня ты наш, Дэйв{?}[Имеет место игра слов, так как имя английское имя Дэйв (Dave), в переводе означает «любимый мужчина» или «возлюбленный».], и мы с тебя так просто не слезем. Они накинулись на него все разом, целуя и дразня пальцами губы, соски и член. Мужчина и заметить не успел, как вскоре уже снова корчился в муках экстаза. Эх, тяжела была участь пчелиного возлюбленного.