Как ко мне сватался Ветер [Даха Тараторина] (fb2)

Глава 1. Никто не смеет спорить с Ветром


Пять лет назад мой отец совершил ошибку.

Никто не смеет спорить с Ветром. Но каждый герой мечтает убить монстра. Мой отец был героем.

А ещё он был дураком.

Я стиснула гребень так сильно, что побелели пальцы. Подняла, чтобы в восемьдесят восьмой раз, как и подобает невесте, провести им по мерцающим золотом в предрассветном мраке волосам… и запустила в зеркало.

Невеста…

Это насмешка, не более. Меня принесут в жертву, а белоснежный ритуальный наряд станет саваном.

Невеста… Я не невеста Ветра, я — откуп. Откуп за дерзость, за глупость, за ошибку отца. Он не отпустил бы меня на свадебный пир. Перерезал бы горло, чтобы алые капли вплелись в вышивку на вороте платья, петлёй захлёстывающую шею. Папа спас бы меня от чудовища! Если бы был жив…

Пять лет назад он дерзнул выступить против монстра. Ветер испокон веков мучал наш город, забирал всё, что ему приглянется, брал, не спросив и не заплатив. Мы терпели. Мы привыкли терпеть, как терпели наши деды и прадеды. Лучше бы мы терпели и дальше! Лучше бы страдал весь город, но папа… папа остался жив.

Трещины на зеркале разделили моё мертвенно бледное лицо на части — дурная примета. Но что мне теперь приметы?! Как заворожённая, я потянулась к стеклу и отковырнула осколок. Острый. Острее ножа.

Поднесла осколок к шее.

Монстру показалось мало убить наглеца. Он спустился с гор и ступил на нашу… на свою землю. Он был высок и страшен, а серебристые виски смотрелись воинским шлемом на чёрных волосах. Он швырнул голову моего отца на помост и наступил сапогом.

— Вы и правда настолько глупы? — усмехнулся он. — Вы послали не отряд, не опытных бойцов, а торгаша с кинжалом?

Мы послали не торгаша. Мы послали героя. И мы его потеряли.

Городничий плюхнулся на колени и заскулил от ужаса. Он скулил куда громче, чем выла мать в толпе.

— Я хочу жену этого идиота.

Толпа отхлынула в стороны, как вспугнутые мухи.

— Нет! Мама! Мама!

Но крик сопливой девчонки заглох в согласном ропоте:

— Лерий совершил ошибку! Его семья заплатит! Справедливо! Справедливо! Справедливо!

Справедливо… Справедливо ли отдать одну дрожащую от страха женщину на растерзание чудовищу, чтобы отвести гнев от целого города? Для меня — нет.

Но никто не смеет спорить с Ветром.

Я кричала и умоляла:

— Помогите! Кто-нибудь! Мама! Остановите же его!

Никто не слушал, а чьи-то сильные руки держали меня за локти.

Что он сделает с ней? Надругается? Разорвёт на части? Унесёт в своё логово на горе, как случалось с жертвами испокон веков?

Он хищно шевельнул бровями и потянулся к ней.

— Не-е-е-ет! Мама! — Никому было не удержать меня на месте. У гончара до сих пор остался шрам от зубов, когда он попытался скрутить меня, тощую и мелкую. — Забери меня! Я расплачусь за него!

С силой, каковой никогда в себе не помнила, я оттолкнула мать в сторону, а она лишь слабо шевельнулась, так и не решившись меня остановить.

— Забери меня, господин! — твёрдо произнесла я, сжимая кулаки.

Он протянул ко мне смуглую лапищу, стиснул подбородок и покрутил из стороны в сторону, рассматривая, как товар. Презрительно бросил:

— Совсем девчонка. На кой ты мне?

— А на кой тебе моя мать?

Дерзкий взгляд ли, твёрдость слова, упрямо наморщенный лоб — боги знают, что привлекло его тогда. Но Ветер сжалился. Его встопорщенные от ярости брови разгладились, серьга в ухе, завершающаяся остриём, задумчиво качнулась, насмешка сквозила в хриплом голосе.

— Сколько тебе?

Я процедила:

— Пятнадцать.

Достаточно, чтобы защитить тех, кого люблю. Тех, кто остался в живых.

— Смелая. Люблю играть со смелыми. А ведь лет через пять ты станешь настоящей красавицей, — снисходительно протянул мужчина. — Что ж, я приму в оплату твою жизнь. Пять лет вы не увидите меня, а потом я вернусь за тобой, девочка. А чтобы к тому времени ты не решила сбежать, прими от меня подарок на помолвку.

Он обхватил запястье так крепко, что я вскрикнула. Издевательски поклонился и поднёс ладонь к губам. Поцелуй стал печатью, клеймом, меткой прокажённой. И эта метка за годы разрослась от крошечного золотого пятна до плети, хлещущей по телу.

Обвивающая предплечье лоза ныряла в рукав сорочки и, я чувствовала, змеёй ползла под тканью, напоминая, что он найдёт меня где угодно. Но я и не пыталась сбежать: мне бы не позволили. За эти пять лет родной город стал тюрьмой. Никто не хотел снова навлечь гнев монстра.

Осколок зеркала кольнул кожу, а я прижала его сильнее.

Мне не выбраться из ловушки живой, но никто и не обещал, что невеста Ветра будет дышать.

Я выдохнула, закрыла глаза и…

— Тисса!

Дверь не успела захлопнуться, а пощёчина уже звенела в ушах. Осколок выпал из ослабевших пальцев и нырнул в темноту спальни.

— Я не дамся ему живой, мама, — бесцветно проговорила я.

Я хотела утешений. Слёз, прощаний и прощений. Но дождалась совсем иного.

— А о матери ты подумала, неблагодарная девчонка?! Что будет с городом, что будет со мной, если ты не явишься на свадьбу?!

— На свадьбу? — Я вскочила и рванула белоснежное платье с вешалки на пол. — Это не свадьба, это жертвоприношение! И кому какое дело, сейчас или позже…

Она до синяка сдавила моё плечо, оттаскивая от наряда. Бережно уложила платье на кровать, так и не расправленную с вечера.

— Никто не просил тебя совершать эту глупость, — негромко проговорила она. — Как и твоего отца. Так имей смелость расплатиться за неё.

Больше я не произнесла ничего. Да ей и не нужно было: причёсывая невесту, мать щебетала про красоту и вспоминала собственное празднество. А я молчала и смотрела в разбитое зеркало.

Мы с отцом и правда похожи. Светловолосые, светлоглазые… глупые и до смешного благородные. Что ж, кому, как ни мне, заканчивать его дело.

* * *
Он обещал прийти на рассвете. И, хоть страх перед господином Ветром был велик, он всё же был меньше любопытства: на площади собралась целая орава людей. Будто и правда провожают в новый дом невесту.

Слишком длинные, неудобные рукава ритуального одеяния подметали землю, когда я шла к помосту. Алая вышивка стекала по ткани, как кровь, которой суждено пролиться в брачную ночь. Вот только никто из «гостей» не знал, что кровь, которую прольёт невеста, будет не её. Улучив минуту, я стащила с кухни нож поострее и спрятала под платьем. Он царапал бедро, не давая забыть о себе, заставляя держать спину прямо, а шагать решительно.

Пять лет назад отец совершил ошибку. Теперь моя очередь.

Солнце полыхнуло над горизонтом, и на краткий миг я позволила себе надежду: вдруг монстр забыл про меня? У монстров ведь очень много дел…

Но потом подул ветер.

Сначала лёгкий, неуверенный. Потом порыв сорвал с голов зевак шапки. Языками пламени затанцевали свисающие из окон алые праздничные флаги. А потом небо потемнело от туч, а монстр спустился с небес.

Ветер держал слово: пять лет он не появлялся в городе, не обрушивал камни на вереницы торговцев, протискивающихся у подножия горных склонов, не отводил от наших земель дождь. А теперь явился за платой.

Шторм хлестал щёки и трепал волосы, бережно собранные мамой в скромный пучок, но я не кланялась, как остальные. Возможно, именно поэтому увидела то, о чём предпочли умолчать другие.

Спустившийся с небес мужчина был неуловимо похож на монстра. Высокий, смуглый, черноволосый. В левом его ухе болталась длинная серьга с острым наконечником — как у Ветра.

Но это был не он.

За мной явился не тот мужчина, виски которого посеребрила седина, хоть и очень, очень на него похожий. Этот был моложе. Почти болезненно худ и двигался как танцор, легко шагая по потокам воздуха.

Вот только метка, ныряющая в небрежно закатанный рукав рубашки, копировала мою — жених в своём праве.

Он ступил на помост, брезгливо поморщившись. Обвёл хмурым взглядом ошеломлённые лица людей. Страх нарастал, ещё секунда, одно слово — и напряжение взорвётся криками.

Ветер глубоко вдохнул, точно принюхиваясь к витающему аромату ужаса, припал на одно колено, игнорируя меня и рассматривая зрителей. Те подались вперёд и…

— Бу! — неожиданно припугнул их Ветер и рассмеялся.

Волна прошла по толпе. Зеваки отшатнулись, задевая друг друга затылками, охая и ахая на все лады. Кто-то ретировался, набравшись впечатлений на месяц вперёд.

А Ветер выпрямился, поправил накинутый на плечи сюртук и бросил:

— Идиоты.

А потом перехватил меня поперёк пояса и взмыл в небо.

Глава 2. Невеста

Меня били? Кажется, нет. Но рёбра болели так, что становилось трудно дышать, а голова гудела и кружилась, когда Ветер, влетев в распахнутое окно, швырнул меня прямо на пол, как тюк ненужного тряпья. Швырнул — и тут же отвернулся, копаясь в вещах на столе.

Я забилась, путаясь в длинных рукавах свадебного наряда, отползла назад, готовая защищаться.

Он тянул время: бормотал что-то под нос, наклонившись над столом, перекладывал с места на место тяжёлые книги. Когда Ветер, зажав под мышкой толстый фолиант в кожаной обложке, вновь повернулся ко мне, он вздрогнул, будто бы не ожидал кого-то здесь увидеть, но тут же насмешливо поднял брови. Насмешливо… Ещё бы! Как иначе, если не смешно, я могла выглядеть? Растрёпанная после полёта из привычного города навстречу слепящему горному солнцу, дрожащая от холода и непривычно чистого воздуха, забившаяся в угол…

— Н-не подходи… — Вместо угрозы получился умоляющий шёпот.

Ветер небрежно перекинул со стороны на сторону волосы, открывая взору серёжку с заострённым наконечником — крошечное грозное знамя, метка монстра. Он и сам был остёр, как эта серьга: острые скулы, нос, подбородок. Наверняка и слова тоже будут остры. Он развёл руками, прижав книгу локтем:

— И в мыслях не было.

И шагнул ко мне.

Я засучила ногами, силясь вжаться в стену, стать невидимкой.

Он двигался изящно и легко, словно не шёл, а плыл, танцевал по воздуху. Но оттого не менее устрашающе.

Раз, два, три — и вот он уже рядом, тянется, чтобы схватить за волосы, оторвать голову от тела и наступить сапогом…

Я завизжала, зажмурилась, слепо пытаясь нащупать под платьем нож.

— Не прикасайся ко мне!

— А это что ещё такое? — заинтересованно хмыкнул Ветер.

Я открыла глаза, чтобы тут же отпрянуть и удариться затылком: он наклонился близко-близко, я могла ощущать его дыхание на мгновенно вспыхнувших щеках. Ни один мужчина ещё не был ко мне так бесстыдно близко! Разве что… нет-нет, то лишь друг. А Ветер… Ветер — жених.

Но будь я проклята, если позволю ему свершить то, что должно мужу!

Я закусила губу и потянула юбку вверх — стиснуть спасительную рукоять. Не успела.

Толстый кожаный переплёт стукнул об пол — книга, придерживаемая мужчиной, выскользнула и упала. Ветер подхватил меня под ягодицы, приподнял и придавил к стене. Я трепыхалась, пытаясь вырваться, но он лишь теснее прижался бёдрами, не давая шевельнуться. Смуглая жилистая рука скользнула под подол, сноровисто задирая его, погладила обнажённую кожу. И нашарила нож прежде, чем это успела сделать я.

Выхватив оружие, жених отступил, позволяя мне неуклюже плюхнуться вниз. Он не злорадствовал, но и не сочувствовал тому, как сильно я ушиблась и как позорно распласталась перед ним.

Лишь язвительно протянул:

— Ну-ну. С переездом, любимая. Располагайся.

И вышел из комнаты, оставив меня захлёбываться слезами обиды и унижения.

Вышел… Оставил одну, без присмотра, и не запер! Слёзы мгновенно высохли, я на четвереньках перебежала к двери, не заботясь о том, что испачкаю белоснежный свадебный наряд, вышитый матерью, прижалась ухом к дереву.

Снаружи кто-то возился и пыхтел, но я всё же рискнула выглянуть в щёлочку. Полоску света тут же накрыла чья-то тень, и я, подавив вскрик, захлопнула дверь, пожалев, что нечем замкнуться изнутри. Что ж, это не единственный выход.

Я вскочила, подхватывая и комкая юбки, и бросилась к окну, через которое влетел сюда монстр с добычей.

Удача! Не окно, а настоящие ворота разделяли комнату и террасу, укрытую занавесками вьюнка. Я поскорее распахнула нижние створки и выскочила на балкон. От яркого света снова потекли слёзы. Воздух здесь, в горах, чист и светел, аж больно дышать. Дома такое случалось разве что в лютый мороз. Но здесь зеленел плющ, розовели нежные бутоны цветов на нём: лето, хоть и совсем не такое, как в Предгорье. Справа и слева возвышались громадины гор. Их вершины белели снегом. Как могут эти неприступные ледяные пики существовать в том же мире, что и цветущая зелень? Разве не должны тепло и холод разделять долгие слякотные месяцы и затяжные дожди?

Но всё это мелькнуло где-то на краю сознания. Какое мне дело до того, что горы покрыты льдом, а балкон дома монстра украшен растениями? Нужно бежать из его логова, спасаться, пока Ветер не вернулся!

Я перегнулась через перила и… задохнулась. Горы возвышались не только справа и слева. Мы тоже были горой. Особняк господина Ветра стоял на камнях, а вниз убегала, утопая в пене облаков, отвесная стена. Гроздья вьюнка ехидно покачивались, словно серёжка в ухе монстра.

Не сбежать. К чему охрана для глупой птички? Ей всё равно никуда не деться из клетки.

Я села, подтянула колени к груди и тихо, бессильно заплакала.

* * *
— Ты шо ето удумала, а?!

Сварливый голос вырвал из спасительного полузабытья. Вслед за голосом пришёл и силуэт: кто-то крупный нависал надо мной, уперев руки в бока.

— Никак застудиться решила? Ну-ка ня сяди на холодном!

Я покорно встала, оказавшись на добрых две головы выше обладательницы силуэта, но бойкую старушонку это не смутило. Продолжая браниться, она схватила длинный рукав свадебного платья и потащила нерадивую невесту обратно в тепло. Тщательно прикрыла и верхние и нижние створки окна, чтобы с балкона не дуло.

— Дай хоть пахлядеть на табя, горюшко! — потребовала она. И, не разделяя слово и дело, заставила покрутиться. — Тако доброе платье испоганила, тьфу! — Старушка попыталась отряхнуть налипшие на белоснежную ткань сухие листья, но от тех всё равно оставались пятна. — Пошли, горюшко!

— К-куда?

— На заклание! — мрачно пошутила она, но, сообразив, что я шутки не уразумела, пояснила: — В покои твои, хозяюшка! Нет, ну ежели хочешь остаться в покоях господина Ветра, я не указ, но так-то он табе приказал собственные подготовить…

Только тут я осознанно огляделась: комната, куда принёс меня мучитель, и правда была обжитой. Измятая постель, на которую с укоризной косилась старушка, не заправлена, книги и бумаги навалены на столе, на спинку стула небрежно брошен сюртук.

— Конечно-конечно, — поспешно согласилась я. — Раз господин Ветер приказал…

— Егоза! — понимающе подмигнула старушонка.

Поглазеть на весь особняк не довелось: пришлось неотрывно следовать за округлым задом моей провожатой, занимающим добрую половину коридора. Она отвела меня совсем не далеко, в одну из соседних комнат, куда более скромную, к тому же, пустую и холодную. Я зябко обхватила плечи, а старушка, истолковав жест по-своему, бросилась закрывать распахнутое окно.

— Проветривала, — сказала она. — Сейчас потеплеет.

Я так и осталась стоять, не решаясь опуститься ни на обитую мягкой тканью кушетку, ни на кровать, пока ещё не застеленную бельём. Всё казалось: присяду — и захлопнется дверца клетки. Признаю, что остаюсь, — и уже не выберусь. Но моего мнения здесь спрашивать не спешили.

— Что встала, как вкопанная? Сымай платье!

Я, напротив, намертво вцепилась в воротник.

— Зачем?

— Нагишом бегать! — фыркнула старушка. Но, видно, сильно я побледнела, потому что, сжалившись, она отступила и принялась перетряхивать постель. — Постираю, починю… Авось ещё сгодится. А ты свежее в сундуке возьмёшь, господин в последнее время их всё одно не носит. — Но и эта прибаутка меня не развеселила. — Деточка, та шо ты ровно неживая?

Неживая… Не сильно-то служанка и ошибается! Я и правда умерла давным-давно, пять лет назад, когда монстр назначил меня невестой. Но разве я так испугалась тогда, чтобы забыть его лицо? Нет, я никогда не забуду того, кто повинен в смерти отца! И это был не тот, кто забрал меня на рассвете с площади.

— Кто он такой?! — выкрикнула я в отчаянии.

Старушка недовольно попыхтела и ковырнула мизинцем в ухе, проверяя, не оглушила ли я её.

— Хто?

— Хозяин поместья. Тот, кто принёс меня сюда.

— Господин Ветер, владелец здешних земель и гор. А ещё жа-а-аних твоёйный! — язвительно добавила бабка.

Хотелось бухнуться на колени и просить, умолять эту добрую женщину выпустить меня на волю. Что если сжалится? Но метка невесты, привычно обжигающая спину последние годы, засаднила особенно сильно, напоминая: он найдёт меня где угодно. Найдёт и отомстит. И хорошо, если мне.

— Пять лет назад… — Я прокашлялась и, чтобы унять дрожь в руках, принялась помогать взбивать подушки. О том, что представляла на них физиономию «господина Ветра» рассказывать, конечно же, не стала. — Пять лет назад господин Ветер оставил на мне метку невесты. — Я задрала рукав, демонстрируя край золотой лозы. — У того, кто принёс меня сюда, была такая же.

— Я бы подивилась, будь она другой, — хмыкнула старушка.

— Но это был не тот человек! — Под строгим взглядом горничной я расправила смятую подушку и аккуратно положила на причитающееся ей место. Повторила спокойнее: — Пять лет назад господин Ветер выглядел иначе.

— На твоё счастье, — старушка ревниво подтянула за угол подушку, взбила по-своему и вернула, где взяла, — это действительно так. Не жди зла, горюшко. Помяни моё слово, табе очень, очень повезло!

— А ему — нет, — пробормотала я.

— Что говоришь? ...

Скачать полную версию книги