92 часа [Александра Анатольевна Смирнова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

***

В обед курьер из банка времени привез колбу в красивой коробке. На колбе было написано «92 часа. Время человека. Рафинированное.» Содержимое колбы тоже было красивое. Словно тысячи разноцветных светлячков, завораживающих своим хаотичным движением в замкнутом пространстве.

– Какая-то уж больно разноцветная, – поморщилась мама.

– Ну, может, новая технология очистки?– папа банку доверял. Во-первых, он был в совете директоров этого самого банка. Во-вторых, он всегда покупал все самое лучшее. И лучшее быть некачественным не может. Тем более, в почти его банке.

– Ну, наш великий искусствовед, начнём? – папа протянул колбу мне. 92 часа отлично увеличивали оставшиеся три дня до вступительных экзаменов в престижную Санкт-Петербургскую академию художеств. Получалась неделя. Я очень устал за последний месяц. Хватит всё повторить и выспаться, как следует. В обычные институты абитуриенты поступали по результатам единого государственного экзамена. По баллам. Но в приличный институт требовалось сдать дополнительные экзамены.

Я открыл крышку и вдохнул мерцающую субстанцию.

– Ну как? Готов? – бодро спросил папа.

– В принципе, да. Только очень хочется этого. Как его там? Я не знаю. Коньяка.

– Что?! – папа с мамой подскочили на стульях.

– С лимоном коньяка. И кофе. И курить.

– Держись, сынок, – папа внимательно заглянул мне в глаза. – Если будет что-то необычное, сразу мне говори. Не молчи. – И пошел ругать ответственных лиц.

Мама уже звонила дяде Боре.

– Боря! Приезжай! У нас катастрофа! Илья принял грязное время!

Дядя Боря Горский был старым другом семьи. Легкий, элегантный и стремительный. В вечно мятом дорогом льняном костюме. Взъерошенный и слегка небритый. Пишущий минимум одну книгу в год. Опаздывающий везде, включая собственные лекции и выступления. Он влетал в аудиторию, и начинал, как только его нога переступала порог. «Добрый день, уважаемые! Тема сегодняшней лекции…» Студенты его любили и боялись. Любили за фееричные выступления. И боялись за строгость на экзамене. Известный специалист по истории искусства, главный хранитель коллекции современного искусства государственного музея уже долго готовил меня к вступительным экзаменам. Давал книги, курировал репетиторов, беседовал беседы. И вот за три дня такой конфуз.

– Григорий Петрович! Мы приносим свои глубочайшие извинения. Произошел сбой в программе, вызванный попыткой взлома системы банка, и вам по ошибке выдали время из спецхранилища. Неочищенное время конца XXI века. Вы же понимаете, что банк приложит все усилия, чтобы компенсировать причиненный ущерб.

– Геннадий! Прекратите, – папа разговаривал с управляющим предельно вежливо, строго и чуть устало. Папа всегда так говорил, когда теоретически должен был нервничать. Выдержка считалась сильной стороной нашей семьи. – Вы же отлично понимаете, что это практически ребенок. И чье время он принял? А если это маньяк-убийца или психопат?

– Из-за временного повреждения системы я пока могу видеть лишь имя и статус донора. Профессор Федоров. Область специализации не ясна.

– Отлично. Главное, что не барабанщик. Но вы же понимаете, что вводить нерафинированное время просто опасно. Его придется прожить. И потом еще время на психологическую адаптацию и очищение нейронных структур. А по правилам мы уже не можем в период менее чем за неделю до экзамена принимать больше 140 часов. И 92 он уже принял. Он так долго готовился. Просто решили подстраховаться. И тут такое. Это еще год. Я очень огорчен. Как только узнаете, чье время мы получили, сразу сообщите мне. И никому ни слова. Вы понимаете, что за прием неочищенного времени его могут не только отстранить от экзаменов. А виновным грозит уголовная ответственность. Нам всем сейчас скандал не нужен.

Мама капала капли в узкую хрустальную рюмку. По воздуху разносился аромат валерианы. По стенам мерцали солнечные зайчики. Кот Чеш со шкафа мониторил ситуацию. Чешем его прозвали за то, что при наблюдении со шкафа было видно лишь его голову. А так-то, по кошачьему паспорту он был Виннкельдорф. Попросту Винни. Но отзывался он на всё. Лишь бы это было связано с игрой и едой.

– Дорогая. Не нервничай. Все будет хорошо. Может, наш мальчик время какого-нибудь знаменитого скрипача принял. Профессора консерватории. Скрипку ему купим. А может, даже орган. Будет концерт давать. Скрипичный ля-минор. Бабушка будет рада. Соседи будут очень рады. – Папа всегда шутил с близкими в сложных ситуациях. И тогда эти ситуации уже не казались такими страшными.

Я покинул гостиную, обуреваемый гаммой доселе неведомых мне чувств, ощущений и мнений. Почему-то радовало, что нога не болит, и я не хромаю. Хотя нога у меня вообще то и не болела. По-прежнему хотелось непонятного мне, загадочного коньяка. Чтобы горячая волна прошла внутри вместе с глотком ароматного напитка. И потом лимон. С сахаром. Пускай это вроде бы и моветон, но мы же русские люди. Хотя я-то как раз был не очень «они». Но тот, кто коньяка хотел, был, видимо, «они». Кофе еще хотелось. Ароматного. В маленькой чашечке. И щей. Я вернулся в гостиную.

– Мам! Я щей хочу!

Мама уронила рюмку. В воздухе еще сильнее запахло валерианой. Кот спрыгнул со шкафа, чуть не уронив меня, и начал кататься в волшебной валериановой луже.

– Хорошо, мой зайчик. Конечно. Я скажу Айглаше, чтобы приготовила. Тебе какие?

– Кислые мне. Со сметаной. Только не этой вашей магазинной, а нормальной. У меня от магазинной язва. И картошку мелко порежьте. И кофе пусть это. Сварит. И коньяк туда, – неожиданно вырвалось из меня сварливо-капризно и я поспешил вернуться в свою комнату.

– Гриша! – последнее, что услышал я. – А щи – это кошерное?!


***


Илья сел на кровать, автоматически взяв в руки первую попавшуюся книгу. Открыл. Глаза необычайно быстро пробежали несколько страниц. Рука с книгой описала траекторию за спину и совершила точный бросок в угол комнаты.

– Изба-читальня! – гневно воскликнул Илья. И начал хлопать руками по несуществующим нагрудным карманам. Где сигареты? Какие сигареты? Что такое сигареты?

Следующая книга заинтересовала его намного дольше.

– Так-так-так, – бормотал он, подчеркивая карандашом наиболее важные места. – Так-так-так.

За этим занятием и застал его дядя Боря. Все книги в комнате были поделены на три части. Рядом с Ильей стояла небольшая аккуратная стопка просмотренных книг, в углу скопилась куча отвергнутых, более похожих на птиц с переломанными крыльями. Остальные лежали рядом с ним на кровати и ждали своей очереди.

– Добрый вечер, господин профессор! Разрешите зайти?

– Конечно, конечно! Проходите, милейший друг мой! Чем обязан?

– Ну я так вижу, все не так уж плохо, как все боялись, – насмешливо заметил дядя Боря. – А не подскажете ли, уважаемый, основные отличия между архитектурой классицизма и барокко?


Беседа Ильи с Борисом продлилась до самого утра. Торопиться было некуда. До экзамена оставалась еще неделя. А Илья явно принял внутрь время одного из авторов толстенных учебников, по которым он не готовился, так как по ним ему еще только предстояло учиться на старших курсах института, если он сдаст вступительный экзамен. Борис спрашивал, а Илья отвечал, иногда отрываясь от очередной книги. Родители не заглядывали, предпочитая изредка подходить и подслушивать под дверью.


Ближе к утру он позвал Айглаю и велел ей проконтролировать, чтобы Илья немедленно бросал все книги и ложился спать на сутки.

– А коньяк? – жалобно спросил Илья.

– Нет, нет, нет! Только вискарь! Но не в пять утра. Береги печень. Тут за всякими дедами не угонишься. Доброй ночи. Высыпайся, усваивай и перезагружайся! Послезавтра приду тебя морально готовить.


– Ну что я могу сказать, – Борис с папой сидели на открытой веранде и смотрели, как солнце встает над северной столицей. – Все намного лучше, чем все мы могли ожидать. Илья, волею судеб, принял вовнутрь редчайшие компетенции по своей будущей профессии. Я завтра, конечно, постараюсь узнать поточнее, но похоже, что этот Федоров, тот самый знаменитый профессор, преподававший в 21 века в Академии. Удивительный по своим профессиональным качествам был специалист. Ты, главное, молчи. Вам реально повезло. Менеджерам в твоем банке, что Федоров, что Пушкин, что Капица, что Тур Хейердал. Они в этом ничего не понимают. Для приличия потребуй сатисфакции. Чтобы ничего не заподозрили. Тут, главное, на экзамене не спалиться с слишком высоким уровнем. Писать и говорить только по делу. В дебаты не вступать. Замечаний экзаменаторам не делать. С билетами не спорить. А сейчас пускай спит. На всякий случай ему ничего о доноре не рассказывай. У парня и так перегруз. И заблокируйте заказ никотина и алкоголя на ближайшую неделю. Нам только запоя на нервной почве не хватало.


***


Неделя пролетела чудесно. По утрам Айглая варила Илье крепкий, ароматный черный кофе (на самом деле он был без кофеина. В Айглае разработчики заложили функцию обезвреживания жидких субстанций без потери основных вкусовых качеств). Она даже успела заквасить капусту и сварить настоящие кислые щи. Эксперименты с коньяком ограничили 20 граммами в первые два дня. В итоге случился вечер караоке в стиле ретро. До глубокой ночи родители слушали про какую-то Сансару, и что, когда его не станет, дети будут петь его голосами.

– Не было счастья, да несчастье помогло, – мудро заметила на все это бабушка. – Но я была бы совсем не против варианта со скрипкой.

Потом был экзамен. И ожидание результата. Илья бродил по узким, прохладным коридорам Академии, и шаги гулко отзывались под высокими сводами. Влекомый неведомой силой, он несколько часов наматывал километры, проходя через мастерские живописцев, скульпторов и архитекторов, заглядывая в лекционные залы. Ему от чего-то неимоверно легко дышалось в этих древних, пропитанных искусством стенах. Он ощущал чувство полного, доселе неизвестного покоя. Словно он вернулся домой после путешествия длиною в жизнь. Никто не обращал на 17-летнего парня никакого внимания. В дни сдачи вступительных экзаменов академия наполнялась абитуриентами. В итоге ноги его привели на третий этаж и остановился перед массивной дверью. «Кафедра истории и теории архитектуры». Дверь была чуть приоткрыта. Илья нажал на бронзовую ручку в виде льва и вошел.


***


В кабинете никого не было. Это был обычный кабинет, но в углу у окна почему-то стоял очень старый узкий стол, покрытый тёмно-зеленой тканью, и такое же древнее кожаное кресло. Мне очень сильно захотелось в него сесть. Сдерживаться не было смысла. Спросить было не у кого. Кресло было мягким и очень удобным. Правая рука привычным жестом проверила, устойчиво ли прислонена трость к стене. «Откуда я знаю, что это трость?» – промелькнуло в голове.

– Здравствуйте! Вы посетили мемориальную зону, посвященную памяти великого ученого и педагога, профессора Ильи Григорьевича Федорова! – от неожиданности я подпрыгнул. Голос виртуального гида звучал у самого уха. – Вы сидите в его в любимом кресле. Помимо огромного вклада в изучение истории искусства, профессор Федоров прославился как человек, способный на великий поступок. В 2095 году, бедный, но подающий огромные надежды в науке аспирант кафедры Иван Попов умирал от тяжелейшей и практически неизлечимой болезни. И тогда старый профессор (а ему в то время было далеко за 90 лет) выделил 2 года своего ценнейшего времени на спасение Ивана. Год он отдал ему в пожизненное пользование, вместе со всеми своими бесценными знаниями, а год продал Всемирному банку культурного наследия. Этих денег хватило на полный курс лечения и реабилитации Ивана Попова, на оставшиеся средства была учреждена специальная ежегодная премия особо одаренным студентам-искусствоведам имени И.Г. Федорова. Сам профессор прожил после этого один месяц. В память о нем на стене Академии установлена мемориальная доска, а также сохраняется его мемориальное кресло и рабочий стол. На столе вы видите 8 томов изданных прижизненно комментариев Федорова к трудам Палладио. Рядом пепельницу в виде фонтана Треви. А также пачку его любимых сигарет «Сенат» и подлинную зажигалку профессора, переданную в музей родственниками. На стене справа портрет Ильи Григорьевича кисти живописца Дольского. Федоров имел возможность продлить свою жизнь за счет покупки рафинированного времени. Но его религиозные и этические воззрения не позволяли ему это сделать. Жертва собственной жизнью, ради будущего науки была поступком, исчерпывающе характеризующим профессора Федорова. В настоящее время Иван Сергеевич Попов является действующим Президентом Академии Художеств.

Я, как завороженный смотрел то на сигареты, то на портрет. Профессор был изображен сидящим в любимом кресле, с раскрытой книгой на коленях. Карандашом в руках. В пепельнице на столе дымилась сигарета. Все пронизывал солнечный свет, струящийся из окна и делающий силуэт профессора темнее, а края силуэта светящимися, как на картинах с изображением святых. Седые волосы. Насмешливый и добрый взгляд голубых, удивительно светящихся глаз, «Контражур, – промелькнуло в голове непонятное слово. – Он Илья Григорьевич, и я Илья Григорьевич». Мучительно хотелось закурить. И только неминуемая угроза наказания за вандализм при порче музейных экспонатов и последующего изгнания из желанной Академии сдерживала меня. На счастье, в это мгновение поступил сигнал об оглашении результатов экзамена. Надо было возвращаться в центральный зал. Я встал и вышел, закрыв за собой дверь.


Послесловие


Выделенное время активно вошло в оборот с конца XXI века, после открытия, позволяющего отделять определенное количество секунд, минут и часов одного человека и передавать их другому. По Международной конвенции о законном обороте и использовании выделенного времени 2099 года, время в гражданской жизни допустимо использовать лишь после его рафинирования, отделяющего личностные компоненты донора.

Неочищенное время является квинтэссенцией полного объема всех навыков и компетенций донора. Время выдающихся ученых и деятелей искусства хранится в специальных кладовых и является особой культурной, научной и интеллектуальной ценностью мирового значения. Ученые, открывшие выделение времени, даже не догадывались, что они создали механизм прямой передачи навыков и знаний от одного человека к другому. Прием неочищенного времени специалиста дает возможность сформировать новые нейронные связи, отвечающие за определенные навыки и знания. Поэтому считается допустимой передача особо ценных и труднодостижимых компетенций, если это важно для государства или мира. Нейрохирургия, инженерия, ядерная физика и многие другие отрасли смогли увеличить количество специалистов именно благодаря использованию неочищенного времени.

Неочищенное время активно используется в освоении иностранных языков, а также при приобретении навыка речи, счета, письма и социального взаимодействия у детей с задержками развития. Во всех вышеперечисленных случаях используются специальные разрешения государственной инспекции по надзору за оборотом выделенного времени. Использование неочищенного времени без особых государственных разрешений недопустимо. Применяется оно строго дозировано. Ибо, если не рассчитать соответствие дозировки и уровня подготовки реципиента, то зачастую человек может получить необратимые расстройства психики.

В бытовых целях допустим оборот лишь рафинированного времени. Оно дает возможность увеличить количество времени реципиента. Расширить его объемы. В сутках можно сделать 48 часов, а в месяце 100 дней. Один час может длиться столько, сколько к нему прикреплено времени + сам час. Очищенное время используется в медицине (чтобы продлить сроки лечения и оперативного вмешательства, когда каждая секунда на счету), в противопожарной безопасности (запасы времени в пожарных щитах позволяют людям полноценно эвакуироваться в экстренных ситуациях). Ну и, естественно, широкое применение выделенное время нашло при подготовке и сдаче экзаменов и тестов. При этом существуют регламенты допустимого количества времени в каждой ситуации.

Новым шагом в развитии Цивилизации должно стать использование отделенных от времени личностных и профессиональных компонентов. Это будут реальные «пилюли компетенций», которые позволят легко транспортировать, передавать и тиражировать новые знания и навыки.

Сейчас выделенное время требует особых условий хранения. При нарушении регламента время возвращается к донору или (в случае его физической смерти) к носителям его ДНК, либо рассеивается в пространстве.

Благодаря широкому применению клонирования человека, с начала XXII века стало возможным выделение времени в промышленных масштабах. Полярное расслоение классов, возникшее после великого кризиса 2070-года, зафиксировалось окончательно. Если дети из высшего слоя общества при рождении, равно как и молодожены при вступлении в брак, получали в подарок от родственников и муниципалитета кейсы очищенного времени, то люди из низших слоев вынуждены были постоянно продавать свое время. Дети не видели своих родителей, родители не воспитывали своих детей. К счастью, отъем времени у детей до 14 лет являлся уголовным преступлением и строго карался. Но нелегальный рынок времени, сильно развитый в Африке и Китае, игнорировал все международные запреты. При этом Китай подозревали в торговле рафинированным временем животных под видом человеческого. Прием такого времени вызывал необратимые мутации в ДНК человека.


В итоге внедрения метода передачи выделенного времени выиграли люди, которые могли мобилизоваться и переводить в ценный продукт не только свое, но и приобретенное время. Естественный отбор вышел на новую фазу. С этической точки зрения, сама процедура вызвала резкое осуждение практически всех конфессий ортодоксальных религий мира. Выделение и передача времени от одного человека другому была небезосновательно расценена как попытка человека вмешаться в Божий промысел. При этом иудеи предпочли лишь запрещение приема времени в шаббат. Но не запретили его действие в этот день. Помимо тех случаев, когда неиспользование выделенного времени могло бы повлечь за собой смертельный исход.

Китайцы по этому поводу ничего и никому не сказали. Зато по продаже времени Китай к началу XXII века был на первом месте. Причем именно с этого момента население Китая странным образом перестало увеличиваться. На месте снесенных индустриальных городов китайцы посадили леса, где в экологически чистых фермах произрастали клоны-доноры времени.

Широкое применение в мировой практике нашла замена тюремного заключения на забор времени предназначенного к сроку наказания. Таким образом во многих странах удалось сильно сократить огромную сеть тюремно-исправительных учреждений.

Банковские и кредитные организации начали брать и давать время под залог денежных средств. Иметь собственные компетенции стало более чем выгодно. Ведь компетентное время в тысячи раз дороже времени обычного безграмотного и ничего не умеющего донора. Беречь собственное здоровье тоже более чем выгодно. Время стало деньгами совсем не в переносном смысле. Люди могут жить, исключительно торгуя собственным компетентным временем, если оно у них есть. Но практика показала, что компетентные люди предпочитают покупать дешевое рафинированное время, трансформируя его в результаты своих трудов, а не продавать его. Покупка времени высококвалифицированного специалиста стало делом сложным и редким. Выделенное время таких людей высоко ценится и особо бережно хранится.