Искра, погружайся! Под провокатором [Яна Фортуна] (fb2) читать онлайн

Искра, погружайся! Под провокатором Яна Фортуна

Глава 1. Ранен, но не сломлен

КЛАУД ДЮБОН

– Давай руку, быстрее, – я одним рывком подтянул на себя маленькую девочку, лицо которой было полностью покрыто сажей.

Ребёнок потёр глаза и катастрофически медленно, в моем понимании, стал перебираться через груду обломков, преграждающих наш путь.

– Где моя мама? – вновь начала хныкать она, и прижала к себе мягкого, такого же грязного как она сама, медвежонка. Она сжала свой рот, явно сдерживая слёзные порывы.

Чёрт.

Мне сейчас было вовсе не до того, чтоб объяснять ей то, что с сегодняшнего дня жизнь у неё круто перевернулась…, в принципе, как и у всех. Я устал церемониться с малышкой, и несмотря на кровоточащую рану в ноге, подхватил-таки её на руки и понёс к сектору женского гарнизона.

Я вновь почувствовал вибрации под ногами и ускорил шаг настолько, насколько это позволяла хромота. Надо отсюда валить как можно быстрее!

Уже в который раз открыл панель наручника…

«Нет сигнала».

Чтоб тебя…, где ты Мел?

Тревога острыми когтями въедалась в меня… Я обыскал весь гарнизон…, её там не было. Куда мог пропасть сигнал наручника…если только не…

Я знал, что она жива… иначе быть не могло.

Ведь он пришёл именно за ней…, это однозначно, определённо. Каким дураком я сначала был, веря, что он откажется от неё.

Действие провокатора давно закончилось, не было ни грамма сил, люто хотелось спать – проще говоря, чувствовал я себя как выжатый лимон…, и это ещё мягко сказано. Глянул на девочку на своих руках, которая, как маленький испуганный котёнок, прижималась ко мне. Она даже не знала, что её жизнь сейчас целиком и полностью в моих руках, стоит промедлить, и нам – конец.

Надо продолжать идти. Малышка хоть и была для меня невесомой, но нагрузку всё же давала, и кровь из раны стала сочиться ещё обильней, оставляя за мной дорожку из алых пятен.

Сзади опять послышался грохот, я глянул на потолок, трещина расползлась ещё больше…, неизвестно, сколько ещё вытерпит старый бункер, прежде чем обрушится на наши головы.

Твою мать.

Когда провокатор ещё действовал, я отчётливо слышал, как что-то рвануло в подземной скважине, затем образовалась пробоина и началась течь, вода с напором начала пробиваться, в поисках свободы. Положение моё стало ещё более плачевным: кроме угрозы того, что нас затопит, Конфедерация затравит нас-таки газом, теперь ещё может обвалиться потолок.

Мы наконец добрались до женского гарнизона. Я глянул на большой подрагивающий голографический циферблат на здании центрального штаба: 06:14. Вторжение началось примерно в час ночи… уже прошло больше пяти часов…

Я шёл, с горечью рассматривая груды тел, лежащих на полу. Месиво из трупов, одетых в чёрную и серые униформы… повстанцы и конфедераты. Я всматривался в каждое лицо… многих этих девочек тренировал я сам. Видать недостаточно хорошо…

– Эти тёти спят? – показал ребенок на двух курсанток, которые прислонившись к стене, осели на пол. Можно было действительно подумать, что они спят, если бы не мертвецки белый цвет кожи… и след крови, размазанный позади них.

– Да маленькая, они спят… – вечным сном, мысленно закончил фразу я.

Наконец мы доковыляли до самой окраины сектора. Я положил девочку на пол. Никогда не думал, что когда-нибудь действительно придётся воспользоваться этим выходом… Патрик всегда настаивал на том, чтоб соорудить его, после случая, с бункером Меркурий. Я лично, считал это бредовой затратной идеей. Мы выделили на это львиную долю бюджета, хотя могли бы построить новый жилой сектор, но, как всегда, мой приёмный отец оказался прав.

Я выдвинул устаревшую цифровую панель и вызвал голосового помощника:

– СЭЭк – деактивируй маскировку.

– Снятие маскировки снято, – сказал роботизированный монотонный голос.

Послышался щелчок, и скрежет поворачивающегося механизма. Справа от меня отъехала вбок пластина металлической стены, открывая моему взору большие ворота.

– СЭЭк – открыть дверь.

– В доступе отказано.

Да что тебе не нравится.

– СЭЭк – открыть дверь!

– В доступе отказано.

– СЭЭк, код доступа 00923-12-B.

– – Здравствуйте, вице-марл, чем могу вам помочь?

– Неужели, мать твою.

– Команда не распознана.

Я сплюнул.

– СЭЭк, открыть дверь!

– Невозможно. Защищено ассиметричным шифрованием.

Какого…?

– СЭЭк, кто поменял шифр?

– Отказано в доступе.

– СЭЭк, уровень криптографической стойкости?

– Анализ, абсолютно стойкая система. Введите ключ.

Какого чёрта Патрик… Зачем запаролил вход? Уже похоронил меня?

– Как, твою мать, я введу ключ, если не знаю его!

– Пароль неверный.

– Да заткнись ты.

– Пароль неверный.

Я опять услышал грохот, который начал усиливаться, становясь все ближе и ближе к нам. Я мельком глянул на девочку, если я не придумаю что-то, то Муравейник станет нашей могилой.

Думай, думай, думай…

Я начал предлагать компьютеру варианты кодов, на что он, жутко раздражая, отвечал «пароль неверный». Обречённо вздохнув, я облокотился об панель.

Опять грохот, потолок начал постепенно осыпаться.

Чёрт…

– Я хочу к маме, мне страшно … – вновь захныкал ребёнок, на что я уже начал раздражаться, только её очередной истерики мне не хватало… – Где моя мама?

– Хватит! – рявкнул я.

Она, пуская сопли, завыла ещё громче.

– Я хочу пойти к своей маааме! Мне страашно! Не кричиии на меняяя! Я всё расскажу твоей мааааме!

– у меня нет мамы! – еле сдерживаясь от злости гаркнул на неё я. – Можешь наконец замолчать?!

– А гдеее твоя мамааа?

Да чтоб тебя дитё.

– Моей мамы… – я замер… меня только сейчас осенило… я упустил самое очевидное… – Ты маленький гений, – в сердцах сказал я девчушке. – Анастасия Спасская, – едва шевеля губами произнёс я...

– Повторите команду, – сказал механический голос.

– Анастасия Спасская, – сказал уже громче я.

– Доступ открыт. Верификация пройдена.

Всё-таки Патрик не оставил надежду, что я мог выжить…

Дверь задребезжала, разъезжаясь. Я подбежал к ребёнку, подхватил её на руки и не теряя ни секунды рванул в открывшийся проход.

Глава 2. Обрывки памяти

– Клауд?

– А?

– Сыночек, не перетруждай себя, мой дорогой.

Конечно же, я её не послушал. Я вновь обрушил шквал беспощадных ударов на очередную боксёрскую грушу, на что та, не отставая от предыдущих, с жалобным треском, порвалась.

– Ну вот…, ещё одна. На тебя не напасёшься пацан, – строго, сложив руки на боках сказал Патрик. – Сегодня больше никаких тренировок!

– Ну маам! Скажи ему! – насупившись сказал я, умоляюще посмотрев на свою маму.

Комнату залил мелодичный смех.

– Иди ко мне, гроза всех груш, – улыбаясь, она раскрыла объятия, приглашая меня в них.

– И не только груш! Я самый сильный, мам! Я могу один побороть шестерых! Патрик, скажи ей, что я не вру! – без промедления ринувшись в самые тёплые в мире руки, прокричал я.

– Да-да, конечно, – фыркнул он.

– Будь с ним мягче Патрик, он ещё маленький.

– Я не маленький! Мне вообще-то уже семь!

– Мой замечательный мальчик, – мама прижала меня к себе крепко-крепко. Я втянул носом её такой родной запах, наслаждаясь умиротворением, который он дарил. Она поцеловала меня в макушку и вновь прижала к себе.

– Мам, давай я покажу, чему ещё научился, – я постарался вырваться, но она меня не отпустила.

– Не уходи, дай ещё полюбить тебя. Я так скучала по тебе…

– Ну мам! – я хотел было все-таки сотворить задуманное, но посмотрев на её умоляющий взгляд, всё же прильнул к ней обратно. – Ну ладно.

– Патрик, как блокаторы? Он справляется? – тревожным голосом спросила она у моего приёмного отца.

Я моментально вскинул голову, перебивая взрослых:

– Что? Блокаторы? Мне опять будут делать этот ужасный укол? Мама, скажи Патрику, пусть не делает его мне больше, это очень-очень больно, внутри как будто всё горит, мама, пожалуйста!

Глаза моей мамы наполнились слезами, она вытерла ладонью подступившую влагу и нежно пригладила мои волосы.

– Тихо сынок, – заговорил марл. – Ну, что тебе сказать …, да, препарат уже лучше, чем прошлое поколение…, хотя его чрезмерную энергию мы подавить ещё не смогли, а если он разозлится… ууу, держи семеро. Не представляю, что будет, если к моменту, когда он вырастет, мы не придумаем что-нибудь по эффективней. В Муравейнике камня на камне не останется, вот увидишь.

– Неправда! Мама, я вовсе не такой! – я начал закипать.

– Что и требовалось доказать…, давай пацан, не перебивай старших и не тревожь мать, почем зря! – Патрик вновь обратился к маме. – Да… ну и… препарат действительно… очень болезненный…, с этим ничего не можем поделать.

Мама взяла моё лицо ладонями и расцеловала щеки.

– Прости мой драгоценный…, прости свою маму…, прости что допустила это, что позволила сделать с тобой это.

– Мамочка, почему ты плачешь? Я сделал что-то не так?

Мама крепко прижала меня к себе, отрицательно качая головой, затем встала, отпуская. Ей позвонили по коммуникатору, и она, кивая головой сказала:

– Да, уже иду.

– Мама, я все слышал, что сказали по твоему коммуникатору… сказали, что мой настоящий папа возвращается домой… придёшь в следующий раз с моим папой?

Она испуганно посмотрела на меня, моментально выключая свой наушник.

– Твой папа не придёт, сынок.

– Почему? Он не любит меня?

Она смерила меня горьким взглядом, затем протянула руку, погладила по голове, наклоняя.

– Знай, главное, что я бесконечно сильно, безмерно люблю тебя, мой единственный. Сыночек, мне уже надо идти.

– Но мама, ты же только пришла! Не уходи!

– Я приду к тебе сразу, как смогу, сыночек.

– Но тебя же так долго не было!

– Милая…, что-то случилось?

Мама искоса посмотрела на меня, затем на Патрика, и кивнув, медленно, будто подбирая сова, произнесла:

– Они что-то скрывают, Патрик. У меня нет такого уровня доступа, ты сам знаешь. Но в центре происходит нечто ужасающее. Единственное, что я смогла узнать, это то, что вся работа сейчас сосредоточена вокруг некой... "Лъеды". Ты что-нибудь знаешь об этом?

Патрик, нахмурился, потерев свой подбородок.

– Нет, впервые слышу..., возможно это нечто из архивов основателя. У него было много засекреченных данных.

– Может и так, я постараюсь что-нибудь узнать. Мне надо срочно идти. Не думаю, что в ближайшие месяцы смогу прийти.

Патрик коротко кивнул:

– Буду ждать новостей от тебя, милая, – он крепко обнял маму. – Будь осторожна!

Мама кивнула в ответ, затем вновь посмотрела на меня, нежно поцеловала и вышла из дома.

Глава 3. Воссоединение

МЕЛАНИЯ РОШ

Я с содроганием смотрела на последнюю газовую бомбу, которая беззвучно исчезла на дне лифтовой шахты. Лицо моё было каменным, непроницаемым, будто потеряв голос, следила за жестоким кровавым действом. Ещё один геноцид в счёт моего отца. Искоса глянула на высокого, темноволосого мужчину, который абсолютно равнодушно наблюдал за творящимся зверством….

Кто он?

Сказал бы мне кто –то о нём в подобном контексте пару месяцев назад…, не поверила бы никогда. Кто этот чужой человек? Разве это мой отец?

Когда он пришёл за мной, я впала в ступор…, ожидала кого угодно, чего угодно, но только не встретить его в Муравейнике. Когда только попала в плен, мечтала лишь об одном, увидеть его снова, чтобы он спас меня из лап террористов, этих чудовищ, как мне казалось тогда, только чудовищем оказались вовсе не они.

Перед глазами до сих пор стояли кровавые картины того, как мы выходили с отцом из гарнизона, шли, перешагивая через тела молодых курсантов, которых я знала. При этом вглядывалась в лица каждого, страшась узнать в ком-то из них ЕГО.

Я знала, что Клауд сильный, очень сильный, но всё же…, видела, что творили с повстанцами военные Провиданс: беспощадные, хладнокровные искры. Как они разрывали тело на куски без единой эмоции на лице, не важно, кто стоял перед ними: солдат, женщина, мужчина, ребёнок… И сейчас они стояли в нескольких шеренгах, полностью, с ног до головы залитые кровью, с каменными беспричастными лицами. И сделал это с ними– мой отец.

Я до последнего не верила в то, что мне рассказывали про папу в Муравейнике, отказывалась принимать это, надеялась увидеть отца, и получить ответы от него напрямую, что бы он обнял, приласкал и сказал, что это все глупости, страшилки, и всё что про него говорили – ложь.

Сегодня, он ответил на мой вопрос, и с сегодняшнего дня – я его возненавидела.

По моей щеке скатилась слеза, но я даже глазом не повела, боялась, что отец увидит, что плачу и заподозрит неладное.

И боялась не напрасно...

– К чему эти слёзы, дочь? – я вздрогнула, боясь даже посмотреть в сторону этого… монстра.– Посмотри на меня, Мелания, – в это мгновение, даже не заметила, как перестала дышать…. До этого мне казалось, что вспышки ярости Клауда – это самое страшное, что я видела в жизни. Каким же заблуждением это было. Страшнее холодного равнодушия, с которым мой отец вершил расправу над простыми неповинными людьми не было ничего…

– Да… отец, – стараясь не выдать волнение, сказала я.

Папа задрал мой подбородок, всматриваясь в лицо… он свёл брови на переносице, и нахмурился.

– Думал, ты будешь рада, что я наконец пришёл забрать тебя домой.

– Я рада… просто, там же были… обычные люди, дети…

Отец убрал руку, отворачиваясь, посмотрел вновь в остатки лифтовой шахты.

– Это не люди, Мелания…, это мусор, засоряющий нашу жизнь, ненужные пережитки прошлого, оставшиеся со времён второй эры. Они несут только разрушение и хаос в наш, с таким большим трудом налаженный, порядок.

– Но всё же…, они живые люди, как ты можешь так хладнокровно…

– Хватит! – отец схватил меня за плечо, и отвёл в сторону. –Что ты знаешь?

– В смысле?

– Что тебе рассказали про нас?

– Что? Ничего папа, что ты такое говоришь…, меня там держали в заложниках всё время…, и я… ни с кем не общалась, я рада, что…

Резкая пощёчина обожгла моё лицо, я в изумлении уставилась на отца, прикладывая руку к горящей щеке, на глаза вновь навернулись слёзы…, впервые за всю мою жизнь, он ударил меня…

– За что? – дрожащими губами спросила я.

– Только попробуй ещё раз мне соврать!

– Но…, откуда ты…

– Не сомневайся в моих возможностях, дочь. Я ещё раз спрашиваю, что ты знаешь?!

– Я… я… мне рассказали только… про то, что вы делаете с кастами…, про генную модификацию…

– Ещё что?!

– Ничего больше…

Отец больно схватил меня за лицо, сжимая.

– Говори правду!

– Папа, отпусти, мне больно, – взмолилась я. – Больше не знаю ничего, правда, клянусь!

– Ты хочешь сказать, что этот… – отец шумно втянул носом воздух, и, выговаривая слова очень медленно, будто сплёвывая, продолжил. – Это отродье тебе ничего не сказало?

– Что? – я действительно не понимала. – О ком ты? Не сказало, что??

– Не прикидывайся, я говорю про этого выродка, Алекса.

– Но я не знаю никакого Алекса… папа, отпусти, пожалуйста, – я пыталась высвободиться из его хватки, но он не пускал.

– Ну да, конечно, как я мог забыть… его же в этом Клоповнике, или как называется этот никчёмный бункер…, ах, да – Муравейнике, по-другому зовут… Клауд, да?

– Ч..что ты такое говоришь? – в изумлении уставилась на него я.

Отец долго, изучающе рассматривал меня.

– Вижу, ты удивлена, значит он действительно тебе ничего не сказал. Тебе же лучше.

– Не сказал, что?

Но отец уже не обращал на меня внимания и вернулся обратно к лифтовой шахте.

– Протравите хорошенько этих гадов, что бы этот живучий недоносок уж наверняка, наконец, подох. Его вообще видел кто-нибудь?

Солдаты конфедерации отрицательно покачали головой.

Он это о Клауде говорит? Алекс? Это одно из его фальшивых имён с липовых биометрик? Или опять одна из очередных тайн…? Но, честно говоря, сейчас мне было плевать на то, как его зовут, я дико волновалась…, что с ним..., выжил ли он? Я с тоской посмотрела на Катарский наручник и провела по нему подушечкой большого пальца.... Где же ты…, жив ли ты? Знаешь ли ты, что я жду тебя…, и надеюсь, что ты отследишь меня по этому наручнику, который когда-то проклинала…

Одно мне не давало покоя: папа знал, что на мне наручник, по тому что, как только мы оказались на поверхности, он подозвал технического специалиста, который поставил специальную, создающую помехи глушку на браслет. Он знал о наручнике, знал, что я была в Муравейнике не просто на правах пленницы, но..., откуда?

Глава 4. Восковая свеча

КЛАУД ДЮБОН

Неделей ранее

– Когда ты уже побреешься? Ходишь как леший. Я понимаю, почему твоя девочка теперь динамит тебя.

– Заткнись, я, итак, зол.

– Почему? Потому что она променяла тебя на пройдоху Джошуа?

– Во-первых, она не моя девочка, во-вторых, она меня ни на кого не меняла.

– Так ты же только сказал, что она не твоя, а теперь говор…

– Маркус, сделай одолжение, завались.

– Все, ладно, молчу-молчу! Но я собирался сгонять развлечься куда-нибудь на поверхность – в Платину, вот только тебя с собой не возьму, распугаешь всех цыпочек, хотя…, в таком виде за Медь ты бы очень даже сошёл…, притворишься моим слугой?

– Иди на хер!. Зачем ты вообще припёрся? Нервировать меня?

– Зачем так грубо? – Маркус прыснул со смеху и подошёл к моему бару. Я потягивал свой виски, наблюдая за тем, как он достал из глубин шкафа брагу и налил себе. Откуда эта гадость взялась у меня?

– Возьми что-нибудь покрепче, это же ослиная моча.

– Нее дружище, ты уж прости, у меня твоего метаболизма нет…, так и спиться можно. Так ты скажешь мне, что с тобой? Что как с цепи сорвался?

– У нас есть крот.

Марукс чуть не выронил стакан, выпучив на меня глаза.

– Не может быть…

– Может. Кто-то слил наши данные, Камилла засекла утечку…

– Ты думаешь на кого-то?

– Предполагаю.

– Не на меня же?

– Ты долбанулся? Нет, конечно. Это не смешно. Можешь хоть раз побыть серьёзным?!

– Ладно, прости. Давно сливают инфу?

– Пару дней как. Камилла прощупала виртуальный след…, хотя и без этого ясно было, что слив идёт в Провиданс, конечно.

– А она сама след не оставила? В Провиданс знают, что вы узнали об утечке?

– Нет, Камилла замаскировала каналы.

– А вы смогли расшифровать информацию?

– Частично. Камилла поняла, что речь шла в основном о наших координатах, системах защиты, количестве юнитов в Муравейнике, и даже о... Мелани. Я не сомневаюсь, что это Рош. Что-то будет дружище, скоро что-то определённо будет. Только не вздумай кому-либо проболтаться.

– Надо что-то делать…

– Мы уже делаем с Патриком, подготавливаем всё к эвакуации. В переходах уже складируют провизию и медикаменты. Если будет вторжение…, «если», то мы сможем эвакуировать мирных жителей.

– А наши солдаты?

– Утечка происходит из гарнизона. Солдаты ничего знать не будут.

– Да ладно?!

– Как видишь…. Будь наготове друг… и ещё, Маркус.

– Что?

– Принеси мне пару ампул провокатора.

– Ну уж нет…

– Рош придёт не только с конфедератами…, ты сам прекрасно понимаешь это. С ним будут искры. Я не могу снова войти в погружение, организм может не выдержать, да даже если выдержит…, Рош может сделать это завтра, а может сделать через год…, а под провокатором я буду готов в любой момент.

– Клауд, – тон друга стал очень серьёзным. – А теперь внимательно послушай своего медицинского координатора– то бишь меня. Я запрещаю тебе делать это! ЗА-БУДЬ. Что за вечное рвение к самопожертвованию? Провокатор – да какого чёрта мой папа его сделал вообще, провокатор – это не игрушка. Это тихий убийца. Я сто раз объяснял…, тебе кажется это обычным допингом, но это лишь твоё самовнушение. Из-за того, что погружение – ооочень болезненное, ты думаешь, что оно вредное, а провокатор нет. Но ты О-ШИ-БА-ЕШЬ-СЯ! Ещё раз говорю, это – самовнушение. Да, погружение – не самая полезная вещь, но она постепенная…, в тебя вливают кучу химии, и ты не тратишь на это себя самого, а провокатор – он сжирает тебя, твои ресурсы, твой организм, твои не восстанавливающиеся клетки, причём делает это без боли, в отличие от первого варианта. Теоретически, погружение, если соблюдать рекомендованную частоту, ты можешь делать с небольшими потерями здоровья, а вот провокатор – в один прекрасный день убьёт тебя.

– Мне пофиг.

– Да что…, да что ты такое несёшь! Господи, с кем я разговариваю! Я не дам тебе провокатор.

– По протоколу ты обязан выдать мне его – на задании у меня всегда должна быть с собой одна ампула.

– У тебя нет задания, я тебе отказываю!

– Теперь есть, Маркус тревога, у нас задание! Срочная подготовка. Теперь я жду провокатор.

– Нет.

– Это приказ генерала.

– Я не подчиняюсь твоему ведомству!

– Тогда это приказ вице-марла.

– Сукин сын!

– Я жду провокатор.

– Клауд, хорошо, я теперь попрошу тебя как друг, как названный брат, как человек, который дорожит тобой, да как кто хочешь…, откажись от этой затеи! Мы справимся как-нибудь своими силами. Ты и без провокаторов и погружений прекрасный , нет, просто непревзойдённый боец. Тем более, погружение у тебя было совсем недавно.

– Я тоже прошу тебя как друг. Муравейник – его жители – моя семья. Я должен их защитить…

– Ты хоть помнишь… сколько лет у тебя отнял в прошлый раз провокатор?!

– Какая разница…

Друг с сожалением посмотрел на меня.

– Клауд… девять! Девять лет, Клауд!! Девять, мать его, лет…. Если ты используешь провокатор в ближайший месяц – два…, я буду только молиться…, хоть и не умею этого делать…, чтобы лет было вновь, хотя бы девять!

Я фыркнул, отводя взгляд.

В нашей лаборатории, аппарат, который контролирует погружение, подобно Провиданс, делает ещё и краткий анализ моих данных. Без профессий конечно и прочей ерунды, учитывая, что я искра. Он делает анализ не по моему ДНК, а по состоянию организма. Патрик говорит, что точность его примерно – процентов девяносто. И судя по этой точности, мой срок жизни – на сегодняшний день – 72 года. В детстве, когда мне провели мой первый анализ в Муравейнике, было 124 года. За 12 погружений, у меня сгорело 8 лет. Не так уж много, относительно. Ну а остальные – 44 сожрали провокаторы…, и делал я их всего 9 раз.

– Маркус…, учитывая мою профессию– дожить до 72…, это ещё изловчиться надо. Какая разница, останется там 72 или 62…, мне может завтра в лоб прилететь пуля, и из 72 останутся мои фактические 29. Ты и Патрик делите шкуру неубитого медведя. Дай мне провокатор!

– Ты долбаный псих. Я поражаюсь…, неужели тебе действительно плевать…, тебе не страшно?? Может из новых блокаторов синтетический адреналин плохо усваивается? – не дав мне ответить, Маркус взял с кухни нож и метнул в меня.

Я расширил глаза и увернулся в самый последний момент, нож вошёл в спинку кресла в паре сантиметров от моей головы. Я вскочил, как ошпаренный.

– Ты что творишь? Кто ещё и псих?! И какого чёрта ты испортил моё кресло?!

– Не…, с самосохранением все в порядке, страх на месте, тогда почему ты…

– Маркус. Хватит. Что ты хочешь услышать? Я адекватный человек, хвала блокаторам, и конечно…, я боюсь. Жить, зная, что сознательно отнимаешь у себя часть своего срока – не очень-то приятно. Но это мой выбор. Прошу. Мне надо защитить мой дом, моих людей и... Мел. Рош придёт за ней, а я не отдам её отцу.

– Ого… – Маркус опешил. – Это точно Клауд Дюбон? Защитить… Мел?

– Обстоятельства поменялись.

– Какие ещё обстоятельства?

– Такие, что теперь, я не отдам её отцу.

– Ты ей что-то рассказал?

– С ума сошёл? Нет, конечно.

– Тогда с чего ты взял, что она захочет, чтоб её спасали? Особенно ты.

– Вот поэтому говорю…, обстоятельства поменялись.

– Я чего-то не знаю?

– Я сам ничего не знаю.

– Да друг…, ты попал. А что будет, если она узнает? Ну когда-то же она узнает…. Ты же расскажешь ей… или нет?

– Не знаю, не хочу думать об этом.

– Наверное она тебя возненавидит, а может поймёт…, ну хотя это маловероятно, в общем, не завидую я тебе.

– Спасибо, друг, утешил, так утешил, – я закурил сигарету, сделал крепкую затяжку и запрокинул голову. – Одно знаю наверняка, ей определённо будет очень… тяжело.

Глава 5. Мышеловка

КЛАУД ДЮБОН

Две недели назад

Патрик сидел, задумчиво потирая виски.

– Выходит, мы в ловушке, как ни крути.

– Выходит, что так, – невесело сказал я.

– И кто осведомитель, неизвестно? Ни кодов доступа, ни виртуальных следов, вообще ничего?

– Нет.

– Надо эвакуировать жителей, – подытожил Великий Марл.

– Это невозможно.

– Что ты хочешь этим сказать? Как это невозможно?!

– Вот так. Мы не знаем, кто крот. Начнём эвакуацию, и рассекретим ещё и независимый полис Гипфель, а там своего народа хватает. Они, итак, любезно согласились предоставить нам помощь.

– А как быть? Оставить наших людей умирать? Чтоб их затравили газом как тараканов?

– Я думал насчёт этого. Что бы выиграть войну – иногда нужно проиграть сражение.

Патрик посмотрел на меня исподлобья.

– Ну уж нет, – гневно прошипел он.

– Без малой крови не обойтись. Либо так, либо не только Муравейник, но и Гипфель сотрут с лица земли – разом.

– Что тогда ты предлагаешь?

– Утечка из гарнизона. И у крота есть доступ к вещательной сети. Начни мы открытую эвакуацию, это сразу дойдёт до ушей Роша. Нужно сделать это без лишнего шума. Во-первых, долго Гипфель не сможет содержать самостоятельно больше миллиона человек. Будем вывозить из аграрной зоны запасы продовольствия, боеприпасы, технику. Потом постепенно начнём вывозить гражданских, в первую очередь детей – это наш генофонд.

– Ты хочешь сказать, что фактически, военного столкновения нам не избежать. Мы уже в ловушке, нужно просто сидеть и ждать, когда она захлопнется…

– К сожалению, так и есть. Уйдём все сейчас, крот так и не выдаст себя, рассекретит уже новое местоположение, и поставит под удар не только нас, но уже и Нордов, жителей Гипфеля. Надо просто быть готовыми к эвакуации. Объявлять ситуацию повышенной готовности в Муравейнике – тоже нельзя, причина та же.

– У нас три запасных выхода – в жилом секторе, продовольственном и в женском гарнизоне. Может, объявим комендантский час? Сокращённые рабочие часы?

– Можно. Надо просто быть наготове, хоть я и не думаю, что Рош будет долго тянуть, раз уже знает наше местоположение.

– Даа, дела плохи. Ни уйти не можем, ни эвакуировать жителей…, остается только ждать, когда мышеловка Роша захлопнется.

– Предупрежден, значит вооружен. Думаю, жители бункера Меркурий отдали бы все, за это знание, – сказал я, с сожалением ударив себя кулаком по плечу.

Патрик последовал моему примеру.

– Воспрянем. Да прибудет с нами Господь.

Глава 6. Прощай, дом

КЛАУД ДЮБОН

Настоящее время

Позавчера я предусмотрительно оставил в тоннеле запасного выхода женского гарнизона – мой супербайк. То, что он дожидался меня – сомнений быть не могло. Он сделан на поверхности, в Гипфеле, по новейшим технологиям, и синхронизирован с моим коммуникатором.

Грохот над моей головой усиливался, надо спешить, тоннель обвалится так же, как и сам Муравейник. Я вызвал голографическую панель, и завёл дистанционно байк. Где-то вдалеке послышался рёв его двигателя, эхом разносясь по всей длине тоннеля, затем зажглись фары, освещая непроглядную тьму. Бесконтактно подозвал мотоцикл к себе, на что он молниеносно, преодолев расстояние подъехал.

Глянул на девочку…, ей от силы лет 5, щупленькая. Не смогу посадить её впереди, спортивная конфигурация супербайка не позволит – только назад. Надо её чем то зафиксировать, и надеть шлем, если поедем на сверх-скоростях, у неё могут не выдержать перепонки. К счастью, хоть экипировка для этого у меня была.

Открыл сидушку байка. Сначала надел на девочку защитный шлем, затем вытащил кожаную мотокуртку, в которой щуплый ребёнок просто утонет, ну хоть тепло будет, и в конце снял эластичные жгуты. Привязал девочку к своей спине, сел на байк, и вжал педаль газа. Я плавно ускорялся на подъёме, чтобы избежать перегрузок. Всего несколько десятков километров, и мы окажемся на поверхности. Патрика и наших людей, должны были встретить Норд-альпийцы, жители полиса Гипфель. Мы договорились с ними, сразу как узнали об утечке, и с первого дня начали вывозить оборудование и припасы к северным Альпам. Норды – единственные из повстанцев, кто всё ещё жил на поверхности. Они обладали самыми развитыми технологиями, и умело прятались от всех спутников конфедерации.

Мы, наконец выехали на поверхность, я с облегчением вздохнул, последний раз посмотрев на Муравейник. Это место приняло меня, и стало домом…, теперь его нет. Николас Рош отнял у меня даже это.

Вбил координаты Гипфеля, поеду на автопилоте, потому что сил не осталось вовсе. Я никогда прежде так не уставал после провокаторов.

Хоть и отгонял эти мысли, но тревога всё-таки прокралась в меня. Сколько лет сожрала инъекция в этот раз? А ведь мне нужен запас – отомстить Рошу, закончить войну и…, вернуть Мел. Новый пунктик в списке, хмыкнул я.

Ещё раз открыл панель наручника – «нет сигнала». Я свято верил в то, что Мелани забрал отец, отказываясь даже думать, что с ней что-то случилось, а значит, Рош поставил на браслет глушку. Держись девочка моя, скоро я за тобой приду.

Глава 7. Сон, пророчащий слезы

МЕЛАНИЯ РОШ

Мы летели на вертолёте, вдалеке уже показались небоскрёбы некогда родного Бришалота, мысленно уже переименовала его в город крови. Я опять поправила раскрывшуюся рубашку, так и не успев переодеться. Кровь прилила к щекам при воспоминаниях, каким образом моя одежда стала непригодной. Непроизвольно притронулась к губам, вспоминая его поцелуи, такие откровенные, такие ненасытные, говорящие лучше любых слов. Я помнила каждое долгожданное прикосновение его рук, пальцев, его дыхание. Когда я призналась ему в чувствах, хоть он и не ответил словом, прочла ответ в его взгляде…. Из щемящих сердце воспоминаний меня выдернул отец, возвращая в суровую реальность.

– Почему у тебя такой вид? – прервал он тишину. Я быстро спрятала глупую улыбку, и повернулась к нему. С самого первого раза, когда он появился передо мной, в его взгляде откровенно читался – укор. Он вновь брезгливо осмотрел меня и продолжил. – Он имел тебя?

Его слова были словно пощечина. Как ошпаренная я дернулась от окна, и в ужасе уставилась на него.

– Нет…, что ты такое говоришь, папа!

– Ты же жила с ним под одной крышей, он насиловал тебя? Или ты сама отдалась ему?

Слышать такое из уст родного отца – было невыносимо, но в его словах была доля правды, хоть у нас с Клаудом до этого не дошло, но фактически – нас прервали, и кроме того, между нами было нечто большее, совсем на другом уровне – чем просто секс.

Но самое ужасное другое – я совсем не умею врать, и мою заминку, и то, что отец прочёл на моём лице – он принял за подтверждение своих слов.

– Так это правда?! – взревел он. – Ты добровольно стала подстилкой моего врага?! – он подскочил ко мне, хватая за шею и замахиваясь. Его пальцы сжались вокруг моего горла.

Я начала хватать ртом воздух, пытаясь разжать его руки.

– Папа, нет…, ничего такого не было, – прохрипела я.

– Ты маленькая дрянь, точно такая же шлюха, как и твоя мать.

– Отец, мне больно, отпусти, пожалуйста.

Он отшвырнул меня в сторону.

Я не узнавала его. Никогда прежде я не слышала, чтобы он так говорил о маме, никогда не относился ко мне так грубо.

– Значит этот недоносок, решил так отомстить мне! Через мою дочь!

– Папа, откуда ты знаешь его?

Отец посмотрел с отвращением на меня и сказал:

– Да ты хоть знаешь, перед кем ноги раздвигала, дура! Живи теперь с этой мыслью – он убил твою мать.

Глава 8. Огарок

КЛАУД ДЮБОН

Я очнулся в ярко освещённой комнате. Утро? Или день? Прищурившись, приподнялся на локте. Давно я так хорошенько не высыпался, правда, тело ещё ломило после провокатора. Не совсем понимал, где я.

Осмотрелся.

Медкабинет, вся мебель, шкафы, полки, стены, пол, были вылиты из единого гладкого материала, всё оснащено техникой, роботизировано – минимум надобности в человеческой силе.

Ну конечно.

Норды.

– С пробуждением, анализ вашего здоровья: состояние удовлетворительное, четырёхглавая мышца бедра повреждена, анализ критичности – уменьшился с 67% до 11%, состояние удовлетворительное. Гематома в области затылочной доли, анализ, уровень…

– Короче, это надолго, – я встал, переставая слушать маленького круглого бота, который активировался сразу, после моего пробуждения. Ногу подлатали, стоит отметить, просто отменно.

Одет я был в медицинскую одежду, поискал глазами по белоснежной комнате свою униформу, но не нашёл. Чёрт бы побрал этих Нордов, у меня там сигареты остались.

Маленький летающий шар всё крутился вокруг меня, без умолку рассказывая про моё состояние. Я закатил глаза. Нужно найти выход.

– Анализ органов брюшной полости завершён. Анализ органов мочеполовой системы, – робот все не унимался, хотя я знал, что сейчас начнётся самое веселье. – Анализ, надпочечники, – долгая пауза. – Перезагрузка, анализ, надпочечники, перезагрузка. – я хмыкнул. Люблю этот момент. Такие продвинутые технологии…, а уже столько лет этот баг[1] починить не могут. Анализ перекованной искры всегда на моменте надпочечников начинает лагать[2].

– Отменить анализ, – сжалился я над ботом.

– Отмена анализа, А-мед[3] к вашим услугам.

– А-мед, где мы?

– В здании интенсивной регенерации и реабилитации инвиво имени Фригги[4], независимый полис Гипфель. Хотите, для вашего комфорта я включу визуализацию.

– Мне без разницы, делай что хочешь.

Жужжалка включила свои голографические прожекторы, и около меня вместо летающего шара встала миниатюрная, слегка просвечивающаяся медсестра. Выглядела она в точности как живая, если не была бы полупрозрачной.

– А-мед к вашим услугам, – голос бота сменился на мелодичный женский.

– Неплохая имитация, для жестянки.

– Обидеть бота может каждый, – грустно ответила «она».

– А-мед дай мне точку доступа к сети Гипфеля, – мой коммуникатор не работал, каналы связи Муравейника – были уничтожены, надо найти Патрика.

Но искать его не пришлось, двери кабинета разъехались, и в мою палату влетела толпа моих «почти родственников», и лица их мне не понравились.

Урсула подлетела ко мне и со всего размаху ударила по лицу, заливаясь слезами.

Я уставился на неё как умалишённую:

– Ты ненормальная что ли? За что?!

– Ты…, да как ты посмел, – она начала реветь взахлёб, обхватывая плечи руками.

Я посмотрел на Патрика, который стоял потупив взгляд и выглядел совершенно отстранённо. Он пил успокоительные, понял я, затем на Маркуса, который сразу опустил глаза.

– Да что такое, чёрт побери?! Что случилось?

– Как ты мог так поступить?! – она снова подошла и толкнула меня в грудь, потом ещё раз и ещё.

Я начал закипать и схватил её за плечи, встряхивая.

– А ну успокойся! Приди в себя истеричка!

Она начала плакать ещё сильнее, и крепко обняв, спрятала лицо в моей больничной рубашке, её рука опустилась на мою голову и начала поглаживать волосы.

Я опешил, что за смена настроений?

– Да что такое? Объясните мне наконец…

– Ты умрёшь, вот что!!

Я нахмурился, серьезно посмотрев на нее.

– Как ты мог поступить так с нами! – плакала она, притягивая меня за полы рубашки.

– Что она несёт мать вашу?! Можете не молчать?!

Маркус вышел чуть вперёд, и поднял на меня обречённый взгляд.

– В общем… – он начал ковырять носком обуви пол и что-то мямлить, жутко раздражая меня.

– Да говори уже!

– В общем…, провокатор сожрал 31 год…

Я расширил глаза.

– Как 31? – Урсула завыла пуще прежнего.– Это что значит? Мне что, осталось всего 12 лет?

Маркус отвернулся от меня, тихо сказав:

– Прости, я знал, что тебе нельзя было давать провокатор…

– Заткнись, ты сволочь, я с тобой не буду разговаривать до конца своих дней! Ты убил нашего брата! – заорала на него Урсула.

– Я теперь не смогу использовать провокатор? Ну а погружение? На два раза хватит?

Урсула отскочила от меня как ужаленная, с ужасом уставившись на меня…

-Ч..что ты такое говоришь…, о чём ты думаешь? Ты сумасшедший? – лицо её стало бледнее простыни.

– Где моя одежда? У меня там сигареты были, – Маркус вытащил из своего кармана мою пачку и протянул мне. Какая забота.– Мне надо ехать в Бришалот, – сказал я, подойдя к окну и закуривая.

– Забудь про это, – сказал Патрик.

– Я заберу Мел.

– Нас это больше не касается.

– Это касается меня.

– Тебя это не касается в первую очередь. Пусть эти Правящие отребья делают что хотят. С этих пор, на провокаторы и на погружение – у тебя табу! Как ты мог без чьего либо ведома использовать их?! Маркус не имеет права без моего разрешения выдавать тебе провокаторы! Маркус с этих пор отстранён от лаборатории.

– Это моя вина, Великий марл. Я не должен был давать ему их и готов полностью…

– Я заставил его дать мне их. И не драматизируй Патрик, без Маркуса ты как без рук, при всём желании ты не сможешь его отстранить. Вся ответственность лежит на мне.

– Я слышал эти слова сотни раз, но сейчас…, ты перегнул палку. Будь доза больше – она была бы смертельной! И забудь про Меланию. У нас полно своих забот. Рош нас всех обыграл, получил в итоге свою дочь, пусть делает что хочет. Нам надо думать, как теперь действовать на фронте с Конфедерацией, планировать боевые действия, раз обходным путём не получилось.

– Я пойду за ней в погружении или без него, и ты меня не остановишь.

– Ты забыл, что было в последний раз, когда ты говорил эти же слова?

Я резко вскинул голову на Патрика. Урсула моментально перестала плакать, переглянулась с побледневшим Маркус и сразу отвела взгляд в пол, как и он.

Больная тема на невероятно шаткой дорожке.

– Ты бьёшь ниже пояса, отец.

– Я предостерегаю тебя от повторения той же ошибки! От той невообразимой ошибки, которую ты совершил по вине своего своенравия и непослушания! – его глаза покраснели, он поджал губы, хотел сказать что-то ещё, но промолчал.

– Я не могу поступить иначе, – я выкинул бычок в окно, стараясь скрыть волнение. – Ошибок больше не будет.

12 лет… ну что ж. Будем плясать от того, что имеем.

[1] Баг – жаргонное слово в программировании, обычно обозначающее ошибку в программе.

[2] Лаг (от англ. lag, [læɡ] – «запаздывание», «задержка») – задержка в работе компьютерного приложения, когда оно не реагирует на пользовательский ввод вовремя. Производное от него «лагать» широко используются пользователями интернета для обозначения задержек в работе различных

[3] Амед – разновидность бота, ассистент– медик.

[4] Фригга – богиня жизни и смерти в скандинавской мифологии

Глава 9. Ты

МЕЛАНИЯ РОШ

У меня уже в который раз расплелась косичка. Я фыркнула. Нянечки крутились вокруг меня, пытаясь подобраться к моим волосам, но я им не давалась. Где же моя мама?

– Мелания, деточка, давай я сделаю тебе причёску, ну что ты так упрямишься.

– Неа, мне сделает мама!

За дверями послышались знакомые тяжёлые шаги. Это папа, сразу поняла я. Подскочила и побежала ему на встречу. Не ошиблась, в комнату зашёл он.

– Папочка! – лучезарно улыбнулась ему я, но он явно не разделал моей радости, и лишь мрачно посмотрел на меня.

– Что-то случилось папа? А где мама? Я хочу, чтобы она сделала мне мою любимую причёску.

– Мама больше не придёт, дочь.

– Почему?

– Мамы больше нет.

«Мамы… больше… нет».

Я резко проснулась, обхватывая озябшее тело руками и вытирая подступившую испарину. Мой кошмар детства вновь вернулся… Лежа под усыпанным звёздами стеклянным небом, попыталась унять дрожь. К глазам опять подступили слёзы.

Правду ли сказал папа насчёт Клауда?

Внутри был неистовый шквал эмоций…, я не хотела верить в это, но зная, как Клауд ненавидит моего отца, мою семью… зная, на что он способен, когда разозлится, как хладнокровно он способен отнять жизнь….

Я села на мягкой кровати и посмотрела на часы – пол третьего ночи. Уснуть сейчас точно не получится.

В горле совсем пересохло, была мысль попросить Полли принести воды, но за время, проведённое в Муравейнике, я совсем отвыкла от этого. Я не могла снова начать требовать от людей делать что-то за меня. Людей, которые даже не знают, что их жизнь – была предрешена задолго до их рождения.

Немного погодя, вышла в коридор. Уже несколько дней подряд хожу по дому как лунатик. Пройдя мимо комнаты моей мамы, остановилась. У них с отцом были разные спальни. С момента её смерти, никогда не заходила в её комнату. Для меня это было невидимой чертой, которую я не могла переступить.

Простояв, наверное, целую вечность, прежде чем решиться, я подошла к двери, и вызвала замочную панель. Ключ доступа так и не меняли с того самого рокового дня.

Двери разъехались, пропуская меня внутрь.

Поёжилась, это первый раз, когда я зашла сюда, спустя 13 лет. Прошла вглубь большой просторной комнаты, не став включать свет. Подошла к туалетному столику, села за него, выдвинула красивый резной ящик, вытаскивая электронный фотоальбом. Зарядка села… зарядить бы.

Я боялась, что отец застанет меня в маминой комнате, чего мне крайне не хотелось. Вообще, с того самого дня, мне совсем не хотелось лишний раз сталкиваться с ним. Его ужасные слова до сих пор обжигали, как же стыдно мне было.

Так что заберу альбом к себе в комнату, посмотрю там. Спрятав его под шелковый пеньюар, я подошла к маминому шкафу, открыла его. На вешалках висели нетронутыми её вещи. Я провела по мягким тканям трясущейся рукой, вытащила оттуда до боли знакомую накидку и прижала к груди. Маминого родного запаха уже не осталось на вещах, одежда пахла лишь временем. Не имея больше сил находиться в маминой комнате, я укуталась в теплую накидку, крепче прижала к себе альбом, спустилась выпила воды и вернулась в свою комнату.

***

Усевшись поудобней на кровати, включила авто-зарядочную станцию.

Альбом сразу включился.

Стоило мне прикоснуться к сенсору, как открылась первая объёмная голографическая фотография. На ней была запечатлена моя мама, как будто живая, как будто совсем рядом. На меня опять смотрели её красивые лучистые карие глаза. И почему я боялась всё это время посмотреть этот альбом?

Мама тут была совсем юной, сидела на качеле и улыбалась, держа в руках букет цветов. Грустно улыбаясь, я перелистнула фото. Теперь она стояла рядом с папой, он тоже был тут молод…, и я с сомнением посмотрела на него…, отгоняя странную мысль, которая мимолетно всплыла в моем подсознании. Перевела взгляд на маму, на лице которой не осталось и следа от прежней улыбки. Наверное, они уже были женаты.

Нахмурившись, перелистнула следующее фото. Опять мама, нежно улыбается, поглаживая рукой свой большой животик, сидя в нашем цветущем летнем саду. Еще долго я листала фотографии. Веки, наконец, начали тяжелеть. Выключив альбом и убрав его на прикроватную тумбочку, хотела улечься спать, как услышала стук в окне.

Я испуганно подскочила, и уставилась в сторону балконной террасы.

Что это?

Опять тихий стук. Подозреваю, это было не самой гениальной идеей, но я крадучись подошла к стеклянной перегородке.Сердце стучалось как бешеное. Подойдя к панорамному окну, я посмотрела сквозь стекло, и… никого там не увидела. Может, птица какая была?

Облегченно вздохнув, я открыла стеклянную дверь и вышла на террасу. Хорошо, что я надела мамин кардиган, потому что зима разыгралась не на шутку. Ветер подул мне в лицо, задувая снег за воротник. Зябко поморщившись и ещё раз вдохнув морозный свежий воздух, вернулась обратно в комнату, закрывая за собой дверь.

Но сделать этого не удалось.

Что-то невидимое толкнуло меня внутрь, зажимая при этом рот. Я расширила глаза, начиная мычать. Всё происходило так быстро, не давая мне возможности хоть что-нибудь понять.

– Тшш, – прошипел голос у самого моего уха.

Замерла.

Да что творится такое?

Почувствовала какое-то копошение, затем что– то произошло, и… я раскрыла от изумления рот. Но и этого мне не дали нормально сделать, потому что мои губы накрыли поцелуем.

Жадным, ненасытным…

Он пришёл…

Он сминал мои губы, зарываясь руками в волосы, вжимая моё тело в своё.

– Клауд… – отрываясь от него, прошептала я.

– Мел… – выдыхая горячий воздух в мои губы, прошептал он, затем скинул с меня тёплую накидку на пол, оставляя в одном тоненьком пеньюаре. Пробрался под него холодными руками, провёл шершавой ладонью по нежной коже, заставляя её покрыться мурашками. Он прильнул к шее губами, оставляя на ней горячий след из поцелуев, спустился ниже и…, откинув полы халата, припал к окаменевшему соску губами. По позвоночнику прошёл электрический разряд, я выгнула спину ему на встречу, кусая губы, чтобы не издавать звуков.

Это было каким-то безумием.

Он был тут…, он здесь. В доме моего отца, пришел среди ночи. Но моим мыслям не было суждено слиться в единую картину, он вытянул шёлковую полоску ткани, раскрывая полностью пеньюар, и снимая его с меня, отшвырнул его в сторону, оставляя в одних трусиках. Выпрямился, пожирая меня глазами, привычные янтарные, потемнели, взгляд стал хищным и диким, жаждущим. Он так жадно смотрел на меня, что мне стало неловко от его взгляда, и я прикрылась руками. Одним движением, он преодолел дистанцию между нами, и подхватил меня под ягодицы. Я прильнула к нему, прижимаясь. Между нами была только грубая ткань его военной униформы. Он вернулся к моим губам, кусая и целуя их, прошептал:

– Как же я скучал по тебе моя девочка…

Глава 10. Мы

КЛАУД ДЮБОН

Как выяснилось, после последнего применения провокатора, я проспал почти целую неделю, так что, первым делом, после выписки, выловил Урсулу, и стал допытываться, есть ли у её осведомителей из столицы хоть какая либо информация по Мелани. Она отказалась мне что либо сообщать, сказав, что я теперь должен думать исключительно о себе, и выкинуть из головы всякие навязчивые идеи и дурные мысли касаемо девчонки. Мне казалось, что Урсула знала меня на много лучше, а значит, должна была понимать, что раз я что-то решил, то меня уже не остановить.

Нас поселили в крупном отеле, прямо в центре полиса, который принадлежал некому «Научному центру сестринства Асдис и Вивиен».

Патрик и Маркус, явно, решили примерить на себя роли нянечек, и практически не выпускали меня из выделенного номера. Это длилось, конечно же, недолго, и мне, всё-таки, удалось от них улизнуть. Я привёл себя в порядок, надел военную униформу, быстренько спустился вниз, и, избегая персонал ресепшена, миновал холл. Мой супербайк заведомо дистанционно подогнал к парковке отеля. Когда я добрался до мотоцикла, то с превеликим облегчением вздохнул.

Открыл багажный отсек, и положил туда два инвизора. Взял шлем и хотел было уже надеть, как почувствовал позади себя чьё то присутствие.

Обернулся.

Урсула.

Зря сомневался, всё-таки, знала она меня лучше всех – по тому, поступила мудро, решив не сопротивляться, а помочь мне осуществить задуманное. Доехали до столицы мы меньше, чем за сутки, она всё настаивала воспользоваться услугами её осведомителей, подождать в гостиничном номере, который мы сняли в Платиновом Бришалоте.

Но я не умею ждать.

Я поспешно высадил с мотоцикла свою спутницу перед входными дверьми отеля, и вжав педаль газа на максимум рванул за Мел. Урсула, конечно, не смогла бы составить мне компанию, даже если бы я этого хотел, супербайк рассчитан максимум – на двоих.

Особняк Рошев я знал, как свои пять пальцев. Частенько тут бывал, и ничего сложного для меня в этом не было. Бенедикт Рош в своё время оттяпал под своё жилище нескромные шесть гектаров земли на Платиновом плато Бришалота, и это сыграло нам на руку. Чтобы обслуживать столько угодий, требовался огромный арсенал прислуги. И, несмотря на это, мы думали, что внедрить Урсулу будет намного сложнее. Камилла подогнала данные на медном браслете просто великолепно. Урсулу взяли в горничные без лишних вопросов. Она прекрасно справлялась с обязанностями, сразу вошла в доверие к немногочисленному семейству Рошев.

Все оказалось до неприличия просто, настолько просто, что я мог приходить сюда, хоть каждый день, если бы того хотел. Мои визиты были лишь для одного – найти брешь и убить эту Правящую мразь. Но одно дело – попасть на территорию в качестве кого-то из прислуги, а вот проникнуть внутрь особняка…, дело совсем другое. Это было невозможно. Система защиты была совсем другого уровня и сложности.

За долгие годы слежки, эту брешь я так и не смог найти, её просто не существовало. К сожалению, я тратил на это слишком много своего времени, а оставлять пост вице-марла на длительное время не мог, и тогда мы подключили Маркуса, в качестве парня Урсулы, от чего они оба долго плевались. Всё-таки, когда в Муравейнике долго отсутствует начальник воинской части ,и когда отсутствует простой протеже Великого марла – вещи несравнимо разные. Теперь поиском бреши занимался он, пока я занимался вопросами на фронте.

Помню день чествования дня отрицания…, это был переломный момент в нашей стратегии, пока все были заняты праздничной суетой, Урсула нашла обрывки архивов первой лаборатории Провиданс. Именно в тот день я видел Мел в последний раз, перед тем, как украсть. С высоты моего тогда ещё двадцатичетырёхлетнего возраста, пятнадцатилетняя худющая девчушка казалась мне несуразной и больше похожей на мальчишку, который ко всему прочему любезно мне нахамил. Почти пять лет прошло с того самого дня.

Сейчас же, я стоял на террасе этого «мальчишки», сгорая от непреодолимого желания скорее его… её увидеть.

Когда подошёл к окну и увидел Мел, у меня отлегло от сердца. Она все-таки в порядке. Не был до конца уверен, что застану её тут.

Удивился, что она не спала в такое время. Сидела спиной ко мне, укутанная в тёплую накидку, я не видел, что она делала, но мне это было не интересно. Не желая больше ждать, постучал в окно.

Улыбнулся, видя её реакцию: испугалась, подскочила. Смотрит на меня…, будто бы прямо в глаза, но не видит, хвала инвизору.

Постучал ещё раз. Теперь она встревожилась не на шутку, крадучись подошла к панорамной двери, открыла её и высунула голову. А если, это был бы не я? Я жутко разозлился на её безалаберность, но гнев мой длился всего мгновение. У меня всё вылетело из головы, при виде её. Стоял всего в паре шагов, мечтая поскорее дотронуться до неё, но нельзя было. Она испугается, закричит…,начнутся проблемы, а проблем я не хотел.

Она тем временем огляделась, и никого не увидев, явно расслабилась. Почувствовал, как её страх утих, и хищно улыбнулся. Клянусь, я думал просто забрать её по скорее и увезти отсюда, но она спутала все мои карты. Она вышла на балкон, одетая в один лишь тонюсенький шёлковый халатик и накидку. Я смотрел на её обнажённые стройные ноги, которые покрылись мурашками от леденящего ветра, на то, как ткань обтекала её тело от ветра, обрисовывая всё до самых мелочей, как её белоснежные локоны развевались на ветру.

Моя.

Она замёрзла и направилась обратно.

Вот он был момент. Она открыла дверь, я же бесшумно обогнул её, и проскользнул внутрь. И как только она прикрыла её, схватил Мел, зажимая рот рукой. Она начала брыкаться. От такой её близости и кипящего адреналина охоты меня затопило эмоциями. Это была эйфория, которая взяла мой разум под полный контроль. Не слушая жалкие отголоски своего разума, послал всё благоразумие к чёрту, и заменил руку губами. Будь что будет. Всего секунда заминки и, Мел жадно ответила на мой поцелуй.

Мне просто снесло крышу.

Я зарылся рукой в её волосы, беспощадно вжимая её хрупкое мягкое тело в своё, не давая возможности отдышаться, целовал бесконечно долго.

– Клауд… – прошептала она.

– Мел…– ответил я, вновь захватывая её губы.

Я пропал, окончательно и бесповоротно. Скинул её накидку, оставляя её в одном коротком шёлковом халатике, плечико которого, до безумия соблазнительно сползло вниз, оголяя верхнюю часть её груди. Я просунул руку под полы шёлковой ткани, и, о чёрт, под ним ничего не было. Мой стояк уже был каменным, рванул её халат, раскрывая её сногсшибательное тело, прильнул губами к шее, провёл языком по ней и спустился к груди, засасывая ртом тугой сосок. Мел выгнула спину, кусая свои пухлые губы. К чёрту одежду, к чёрту халат, хочу видеть её всю. Я развязал пояс на её талии, содрал с неё пеньюар и отшвырнул в сторону этот абсолютно ненужный кусок ткани. До боли сжал челюсть, какой же идеальной она была. Небольшая упругая грудь с маленькими розовыми сосками, плоский животик, светлая кожа, её длинные пряди волнами струились по обнажённому телу, глянул вниз, на ней были одни лишь тоненькие трусики. Мне кажется, я начал рычать вслух. Поднял на неё потемневший взгляд, отчего на её щеках выступил румянец, и она спряталась от меня руками.

Глупенькая, это тебе не поможет. Зверь выл внутри, да я и сам был готов выть.

Сделал шаг к ней, схватил за бёдра, такие упругие и при этом, соблазнительно мягкие, сжал их, на что с её губ сорвался сладкий стон, поднял её, заставляя обхватить ногами мой пояс. Мой член так и рвался наружу, прижал Мел к себе крепче, пусть чувствует, как я её хочу. Потеряв всякий контроль над собой, вновь поцеловал её, кусая губы в каком-то неистовстве, прошептал:

– Как же я скучал по тебе, девочка моя.

Мне было все равно, что может место и время не очень подходящие. Я хотел её до искр в глазах, до потери пульса. Понёс её в сторону кровати, опрокинул. Она свела свои умопомрачительные ножки, прячась от меня.

Наклонился к ней, проводя языком по животику, спустился ниже и стянул с неё ажурные трусики. Видел, как её кожа покрылась мурашками, как она задрожала, сгибая ноги в коленках. Я пожирал глазами её соблазнительное тело, навис над ней и вновь поцеловал ее, кусая губы, оттягивая их зубами. Она, хоть и стушевалась изначально, но ответила на мой поцелуй не менее пылко. Я сминал руками её грудь, на что она разорвала наш поцелуй и тяжело задышала, хватая ртом воздух.

Я приподнялся, не в силах больше сдерживаться, спустил брюки, высвобождая свой ноющий член.

Она испуганно посмотрела на мои манипуляции и опять свела коленки, да чтоб тебя девочка. Что за игры? Хотя нет, мне это дико нравилось. Я втиснул ногу, меж её ног, раздвигая их.

Она учащённо задышала носом, её грудь быстро вздымалась и опускалась, взгляд плыл.

Что ты творишь со мной девочка...

Приблизившись, устроился между её бёдер.

– Клауд… ты сумасшедший, вдруг нас кто-то услышит? – прошептала она, отодвигая таз от меня.

– Услышит, что? Как ты стонешь от удовольствия? – я сжал её ягодицы, не давя отстраниться от меня. Время для капитуляции прошло.

Её щеки покраснели ещё сильнее:

– Нет, я… вдруг тебя поймают…

– Не поймают, – мне надоело разговаривать, и я приставил член к её промежности.

Она опять замотала головой.

– Уже поздно отнекиваться, – надавил головкой, не торопясь входить в неё.

– Нет, просто, я ещё не… я…

Вот тут я опешил и уставился на неё.

– Ты девственница?

Она, опуская ресницы, отвела лицо в бок и кивнула.

В порыве страсти, я как то забыл подумать о возможности того, что она еще невинна. Хотя, до этого, задумывался над этим, и не раз. Мысль, что я буду у неё первым – просто снесла мне крышу. Наклонился к ней, вдыхая дурманящий аромат её кожи, и стал целовать жадно, ненасытно, поглощая её всю. Моя. Только моя. Только для меня.

Подмял её под себя, сцепляя наши взгляды, сказал:

– Не бойся, сделаю всё аккуратно.

Ничего аккуратно делать, конечно, я не хотел, но придётся. Начал входить в неё, очень медленно, давая привыкнуть к моему размеру.

– Чёрт, какая же ты узкая, – прохрипел я, мое тело при этом просто сводило от кайфа. Стиснул зубы, сдерживаясь, чтобы не переусердствовать и не сделать ей больно.

Она туго обхватывала меня, я плавно двигался в ней, растягивая, и в один момент замер и сделал движение, войдя полностью. Из моих лёгких вырвался хриплый стон, безумное удовольствие пронзило меня. Я посмотрел на неё, она поморщилась и закусила губы, выгибаясь и сжимая руками ткань моей военной куртки. Задвигался медленно, понимая, что ей сейчас возможно не очень приятно, в отличии от меня. В какой-то момент выражение боли с её лица исчезло, она приоткрыла свой сладкий ротик, и стала постанывать, я горячо поцеловал её, отстранился и начал двигаться более интенсивно. Её стоны становились громче, зажал её рот рукой, и ускорился. Она мычала в мою ладонь, выгибая спину, уже двигая тазом мне навстречу. Видел, что она уже была на пике, сжал её бедра и начал насаживать её на себя. Она, громко простонала в мою руку, затряслась и обмякла подо мной. Я итак еле сдерживался всё время, сделал несколько глубоких резких толчков и в блаженстве, с рыком излился в неё.

Глава 11. Вдребезги

МЕЛАНИЯ РОШ

Я лежала, не в силах даже пошевелиться…, конечно, слышала, что заниматься этим – приятно, но не могла даже представить на сколько, хоть, поначалу, и было немного больно. До меня запоздало дошло, что я раскинулась на кровати абсолютно голая, и резко подскочила, натягивая на себя одеяло.

Клауд бросил на меня мимолётный взгляд, и продолжил возиться с пряжкой ремня.

– Мы с тобой переспали, и ты всё ещё стесняешься? Зачем прячешься? – он улыбнулся.

– Ну как, всё равно…

– У тебя пожарка в комнате есть?

– Что за пожарка?

– Пожарная сигнализация, – он глянул на потолок. – Ладно не заморачивайся, нет её, – он пошёл к окну, открыл и вытащил из кармана пачку сигарет, закуривая на ходу одну. – Собирайся.

Его слова отрезвили меня.

– К..куда ?

– Как куда? Я пришёл за тобой, – он с удивлением посмотрел на меня.

– Муравейника же больше нет, я своими глазами видела, как папины солдаты закидывали туда… взрывчатку и… всякое такое….

Он моментально напрягся. Свободная рука спустилась на пояс, к рукоятке ножа, он выкинул сигарету и, несмотря на меня, произнёс:

– Кстати, пойду, навещу его.

Я вместе с одеялом, моментально подскочила, преграждая его путь, хватая за крепкие руки.

– Его нет дома, он оставил меня и сразу улетел в Монотаун.

Ну вот, у меня только что произошел секс с любимым человеком, и я уже вру ему.

К счастью, он поверил мне на слово.

– Зараза, – фыркнул он, обречённо посмотрев на дверь, потом спустил взгляд на меня. Он приложил ладонь к моей щеке, и, поглаживая её большим пальцем, наклонился, нежно целуя. – Дай, руку, – скомандовал он. Я, не совсем понимая, протянула ему правую руку, он искоса глянув на меня, сам взял мою левую, на той, где был браслет. Нахмурился и стал рассматривать его. – Как я и думал. Вот из-за этой глушки я тебя и не вижу, – он указал на небольшую деталь. – Если её снять, то браслет опять будет полноценно работать, – он обхватил глушку пальцами, расшатывая. Она сидела плотно, и лишь скрипела, не поддаваясь его манипуляциям. – Ладно, это не горит, сделаем это дома. Иди, бери вещи, надо уходить. Я взял для тебя инвизор.

Я безумно хотела уйти с ним, убежать на край света, сбежать от целого мира, но сначала… , надо было кое-что сделать.

– Клауд…, я должна спросить у тебя кое-что.

Он заправил за ухо мой выбившийся локон.

– М?

– Папа… мне кое-что сказал…, я не поверила, конечно же…,но я…, всё-таки, должна спросить у тебя….

Он пристально посмотрел на меня, будто пытаясь прочесть мысли…

– Говори.

Я пыталась подобрать слова правильно. Но совсем не хотела слышать ответ. Моя интуиция шептала мне, ненавязчиво..., но всё же.

– Он сказал…, что…тебя зовут Алекс…. Ну ты часто представляешься разными именами, так что… в этом ничего такого нет, – робко, стушевавшись, сказала я. Но не это терзало меня больше всего. – Папа сказал кое-что ещё…, сказал, что ты… убил мою маму…

Его поглаживающий мою щеку палец – замер. Он посмотрел в сторону, я видела, как его челюсть сжалась, он убрал свою руку от меня и немного отступил назад.

Нет, нет… нет.

Расширив глаза, посмотрела пристально на него, но он избегал мой взгляд. В груди что-то больно сжалось, рухнув вниз.

– Это же… неправда? – я говорила шёпотом, но мой голос надорвался. – Клауд…, скажи, что это неправда, он же наврал…, да?

Он молчал, смотрел куда-то в одну точку.

– Ответь же…, прошу…, скажи, что это неправда… – молчание. – Да посмотри ты на меня, чёрт возьми! Посмотри мне в глаза и ответь!

Мое тело начало трусить. Где-то глубоко внутри… ответ я уже получила…, но отказывалась верить… принимать….

Он поднял на меня глаза.

Наши взгляды встретились, и я увидела в них то…, что меньше всего хотела увидеть…, там было безмолвное согласие.

Моё горло сдавил удушающий спазм. Из груди, казалось, вырвали сердце, а на месте него осталась лишь пустота, обжигающая, сжигающая дотла. Лицо застыло и лишь с неморгающих глаз текли слёзы…

– Убирайся отсюда… – внутри все кричало, но слова вырвались лишь шепотом.

– Мел, я – он протянул ко мне руку. – Всё не так как…

– Заткнись, – прошипела я. – Убирайся отсюда, а то я позову охрану. Убирайся, ты чудовище!

– Дай я тебе всё объясню.

– Убирайся!! – он не сдвинулся с места, стоял возвышаясь надо мной, судорожно бегая зрачками по моему лицу.– Ты не услышал меня? Пошёл вон отсюда… живо, – я толкнула его в грудь. Он сделал несколько шагов назад. – Ты не понимаешь, да? Думаешь, я шучу? Охрана!! – прокричала я.

Он расширил глаза, пятясь.

– Мел, не делай глупостей, пошли со мной, я тебе всё объясню….

– Охрана!!!

– Чёрт, – единственное, что он сказал, затем нажал на включатель своего инвизера. Я слышала лишь его удаляющие шаги, видела как открылась дверь, где-то с порога он вновь заговорил. – Я всё равно заберу тебя.

Когда я осталась в комнате одна, осела на пол и завыла в плаче, обхватывая себя руками. В ушах гудело, сердце ритмичным маршем стучало, намереваясь вырваться из грудной клетки, в висках пульсировала кровь. Я бесшумно рыдала, хватая ртом воздух.

Боль, необъятная, непостижимая, нечеловеческая разъедала меня.

В мою запертую дверь начали колотить.

– Мисс, с вами всё в порядке?! – услышала голоса охранников.

Встала с пола, подошла к двери, и, стараясь не выдать своего состояния, сказала максимально спокойно:

– Да, птица в окно ударилась, я просто испугалась. Всё в порядке. Уходите, – получилось довольно сдавленно.

– С вами точно всё в порядке? Ваш голос…

– Я же говорю, просто испугалась! – наорала я.

– Хорошо мисс, если что зовите, мы будем тут.

По коже бил озноб, скинув с себя одеяло, я на ватных ногах подошла к открытому балкону. Посмотрела в его одинокую пустоту, моё голое тело, обдуваемое морозным ветром, покрылось пупырышками, крошечные снежинки моментально таяли, касаясь кожи, но я не чувствовала холода.

Я заорала во всё горло, метнулась к кровати, остервенело стянула с неё простыню, скомкала, отшвыривая белье, затем поковыляла в ванную. Включила горячую воду, встала под неё, стояла, наверное, так целую вечность. Слезы лились по щекам, смешиваясь с водой.

Мама, мамочка…, как я могла. Что я сделала…, мама. Прости меня….

Я дала волю эмоциям, кричала во все горло, срывая голос, до боли сжимая свои плечи.

Как я могла….

Взяла мочалку, и стала тереть своё тело, просто счёсывать, пытаясь смыть с себя ЕГО запах, его прикосновения, его присутствие. Я растёрла кожу до такой красноты, что её щипало от контакта с горячей водой.

Жаль она не может смыть грязь и изнутри…

Глава 12. В клетке

– раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать.

Мышцы налиты как камень, я замер, затаился. Чую запах чужого… на моей территории. Медленно, крадучись двигаюсь в укрытие. Он тоже учуял меня. Но хищник здесь я. Делаю бросок, идеально точный. Повалил на землю, это детёныш, такой же, как и я. Вгрызаюсь в него зубами, туго сдавливая его в удушии, он очень гибкий, но я на много сильней, кроме того, я натренирован. Выкручивая его руки, снова вгрызаюсь в него, он кричит от боли. Я взбудоражен. Во мне кипит ярость, это моя территория! Чувствую, как детёныш какого-то пресмыкающегося обмяк.

Резко, меня озаряет мысль.

Это не детёныш, это мальчик, лет пятнадцать. Мой сверстник. Он не умер, но без помощи это с ним произойдёт. Я оказался сильнее. Зашагал по комнате взад, вперёд. Хочу есть.

– Есть хочу, – крикнул я, и снова посмотрел на лежащего без сознания мальчика.

Резко мне захотелось сесть, что я и сделал.

В комнату зашли люди в белых халатах, из-за чего я моментально напрягся. Как же все кипело от ненависти к ним, я думал кинуться на них, но почему-то перехотел так же быстро, как захотел. Просто наблюдал, как они, с опаской поглядывая на меня, забрали мальчика и выволокли из комнаты.

– Я хочу есть!

Глянул в сторону стекла. Видя в нём только своё отражение. Но я знал, что за ним ОН. Я чуял его.

Услышал шаги.

Он вошёл ко мне.

Я ненавидел его, ненавидел до мозга костей, ненавидел до белой пелены в глазах. И мне давали чувствовать эту ненависть, давали прочувствовать её каждой своей клеточкой, и при этом приказывали сидеть. Я не хотел ничего сильнее в этой жизни, чем убить его. Разорвать на куски, выпотрошить. Это была моя пытка, меня будто держали невидимые цепи. Цепи моего сознания, которое чётко диктовало мне не двигаться, не шевелиться, лишь наблюдать. Это как поставить кусок мяса перед голодающим.

Я смотрел на него исподлобья, надеюсь, ненависть он хотя бы читал в моих светящихся глазах. Мои зрачки были размером с ушко иголки. Со рта текла струйка крови

– Выключи контроллер, пусть они отпустят меня. Я выпотрошу тебя на кусочки, – рычал, прикованный к месту. – Или ты смелый только, когда я на привязи! – кровь мальчика в моём рту пузырилась, и оставляла на языке неприятный медный привкус. Я сплюнул.

– Уймите это маленькое чудовище, – кинул, будто невзначай мужчина, не обращая на меня никакого внимания.

– Покормить его? – раздался голос из динамика.

Он подошёл ко мне, наклонился, его лицо было так близко к моему. Но я не мог пошевелиться. Оковы контроллера приказывали сидеть неподвижно.

Застыв, я не мог даже моргнуть. Контроллер приказал не шевелиться. Но я ненавидел, кипел, хотел стереть с лица земли, уничтожить, разорвать в клочья, вгрызться зубами.

Он скрипнул зубами, затем постучал пальцем по пластинкам на моём лбу:

– Нет, так эффект лучше, работаем дальше. Заводи следующего.

Глава 13. Сестра

КЛАУД ДЮБОН

– Долго ты… – Урсула изучающе посмотрела на меня, когда я зашёл в номер, а потом заглянула за мою спину. – А где Мел? – вид у неё сиюсекундно стал тревожным. – Мы зря приехали? Её не было дома?

Я фыркнул, швырнул на стол инвизор, стянул куртку, отправил её следом, разулся, вытащил сигарету, закурил и, наконец, соизволил ответить Урсуле.

– Она не пошла со мной.

– Как это? – она обеспокоенно посмотрела на меня.

– Очень просто, – я прошёл в зал, и сел в кресло, широко расставив ноги. Засунул сигарету в зубы, откинулся на спинку, закрыл глаза и свесил руки. Это была пачка испаряющихся, которые купил по дороге, свою я уже всю выкурил.

– Не могу поверить! Мы проделали такую дорогу.…

– Рош рассказал ей про Настасью.

У Урсулы отвисла челюсть, она подскочила ко мне, выхватывая из зубов сигарету, и садясь около меня, на подлокотник кресла.

– Что ты такое говоришь… – она схватила моё лицо ладонями. Я молчал. – Эй, очнись, что он ей сказал? Можешь по подробнее сказать?!

Посмотрел в её встревоженные, столь родные глаза. Она входила в немногочисленный список самых дорогих мне людей, наравне с Маркусом и Патриком. Вообще семейство Лукрециев, было для меня неким оазисом – зоной личного комфорта. Что Руфус Лукреций, что Маркус…, что Урсула. Лучшие из людей. Подарок от вселенной, коих в моей жизни было очень мало.

Я пригладил ладонью её шелковистые каштановые волосы, и, изучая Катарский наручник – заговорил.

– Сказал, что я убил Настасью, ну, и что меня зовут Алекс, – голос дрогнул на этих словах.

Её взгляд застыл, она прекрасно понимала, что всё это значило для меня. Знала, что я сейчас чувствую, чего мне стоит, в данный момент держать себя в руках. Урсула посмотрела с необъятной грустью, пригладила рукой мою щёку, и прижала к себе.

– Дорогой… – прошептала она, обнимая. – Только это?

– Да.

– Алекс? Только Алекс или…

– Только Алекс, – я хмыкнул.

– Ну да…, глупый был вопрос.

– Однозначно, – сказал я с иронией.

– И как она отреагировала?

– Не знаю. Уверен, она меня теперь ненавидит. Но, я должен был когда-нибудь ей это сказать. Просто…, надеялся сделать это сам, особенно, без помощи этого ублюдка, – мои пальцы побелели от того, насколько сильно я впился в мягкую обивку ткани кресла.– В нужном месте, в нужное время, объяснил бы всё…, попытался бы, по крайней мере, – из моей груди вырвался усталый вздох.

Урсула отстранилась от меня и мягко потрепала по плечу.

– И что теперь будешь делать?

– Сейчас? Пить виски. Принеси мне из мини-бара, кстати, бутылку.

Она сжала губы, но на моё удивление, грациозно, словно кошечка, спрыгнула с подлокотника и пошла к холодильнику.

– Ни грамма серьезности… – прошипела она под свой нос, но я, конечно, услышал. Решил не оставлять её без ответа.

– Что я буду делать? Всё равно заберу её, что же еще, – сказал я, повышая тон, чтобы она расслышала.

Я отсюда почувствовал, как она напряглась.

– Если с тобой что-нибудь случится…, я обещаю, достану тебя с того света и сама придушу! Знаешь, с одной стороны, безумно хочу увидеть Мел. Хочу, что бы у тебя всё получилось…, а с другой стороны… не будет ли ей безопасней дома?

– С этим ублюдком? Нет и никогда.

– Ну, отец к ней неплохо относился, когда я жила там. Не был груб с ней.

– Это всё до поры до времени, не забывай, про кого мы говорим.

– Разве только в этом причина?

Она открыла мини-бар, прошлась пальцами по его содержимому, безошибочно выбрав мой любимый напиток. Умница. Иногда мне оставалось только дивиться тому, насколько хорошо она знала, я бы даже сказал, чувствовала меня на каком то интуитивном уровне. Мой личный менталист.

– Нет, причина не только в этом.

– Я даже не сомневалась.

– Не зря ты у меня молодец, – съехидничал я.

– Ты попал внутрь дома? – послышался хлопок откупорившейся пробки.

– Да.

– Ну прямо Джеймс Бонд.

Я невесело улыбнулся Урсуле, стянул майку, взял из её рук протянутый бокал, и наигранно низко поклонившись в знак благодарности, направился в душ.

– Алкоголь вредит здоровью.

– Только не моему, – шутливо произнес я, и это действительно было так.

Я цокнул, отпил знатную порцию напитка и включил воду. Нужно вернуться в Гипфель, допросить крота, может, скажет уже что-нибудь полезное. И еще у нас появилась одна неплохая новость…, по тёмной лошадке, наконец, всплыла кое-какая информация.

Глава 14. Зимняя стужа

МЕЛАНИЯ РОШ

Я сидела за огромным столом, в не менее огромной комнате, где на протяжении девятнадцати лет завтракала изо дня в день. Под моими глазами залегли мешки, волосы мне привёл в порядок стилист, а вот «личико подправить» он так и не сумел. Я любезно предложила ему нарисовать мне на лице улыбку помадой, если его не устраивает мой вид, на что он, конечно же, спасовал перед моим грубым тоном, сказал, что в принципе, я выгляжу неплохо.

Честно говоря, кусок в горло не лез. Меня тошнило от себя. Я чувствовала свой желудок где-то на уровне горла. Скребла вилкой по керамической тарелке, катастрофически раздражая свои нервы. Из головы не выходили картинки вчерашней ночи. Ночи, которая, как мне показалось изначально, была особенной. Да, фактически так и вышло. Особенно – не всегда бывает хорошо. Бывает особенно дерьмово, особенно погано, особенно больно.

Я сжала вилку, стараясь унять слёзы, которые вновь предательски подступали. Сделала глубокий вдох, затем выдох. Сегодняшний день – будет прекрасным. Ничто не испортит мне настроение. Старая Мел – умерла, новая не будет лить слёз, не будет страдать, всё будет иначе!

Папа пришёл за мной рано утром. Охранники уже успели доложить ему о моей ночной истерике. Хвала, когда я соврала, что мои ночные кошмары вернулись, он не стал допытываться до всех подробностей. Просто сообщил, что сегодня большой день, и я пойду с ним на пресс-конференцию, на которой у меня будут брать интервью, по поводу похищения.

– Дочь. Ты готова? Нам пора ехать, – сказал он, войдя в столовую.

– Да, папа. Уже иду, – покосилась на нетронутый омлет, и встала из-за стола.

Посмотрела на своё отражение в бесконечно длинном зеркале витринного шкафа. Не считая кислого лица, выглядела я, стоит отметить прекрасно. На мне был белоснежный костюм, с брюками на высокой талии и кроп-топом под пиджаком. Волосы собраны в гладко расчёсанный хвост. Ну, прямо ангел…, подумалось мне. Ангел, занимающийся сексом с убийцей своей матери.

К горлу опять подкатила тошнота.

Я проследовала следом за отцом, мне вынесли из гардеробной длинную шубу из меха Иберийской рыси.

– Если это не синтетика, то я не надену это! Просила же, не покупать мне такое….

Отец искоса глянул на семенящего по моим стопам стилиста, на что тот стушевался, и поджав губы, метнулся как ошпаренный обратно в гардеробную, вынося оттуда пушистую леопардовую накидку.

– К чему эта помпезность… – закатила я глаза, выхватывая ее из его рук.

Весь персонал, большинство которого знало меня с самого детства, наверное, были шокированы моим поведением, в принципе, как и я сама. Я никого не хотела обижать, просто, наверное, и моим нервам иногда приходит конец.

Но как только швейцары открыли перед нами дверь – я ахнула. Когда успело навалить столько снега…, я вроде бы всю ночь не спала. Перед глазами вновь встали вчерашние картинки. В груди невыносимо защемило, я проморгалась, отгоняя подступающую влагу. Не плачь, не плачь, будь сильной! Не хватало ещё, чтоб отец устроил мне допрос с пристрастием.

Я накинула синтетическую шубу и вышла на улицу, вслед за папой. Он на мгновение остановился, и, не смотря на меня произнёс:

– Когда ты родилась, на улице была точно такая же стужа, – сказал он, медленно оглядываясь, я бы даже сказала с каким-то наслаждением, вокруг.

Крепче укуталась, и, не осмелившись поднять глаза, тихо спросила:

– Папа, как мама умерла?

Он, нахмурившись, расправил плечи, и недолго думая, сказал:

– Как я уже сказал, её убил Алекс. Он пришёл за мной, но меня не было…, и ему, под руку попалась твоя мама.

Я мысленно прикинула, сколько лет тогда, могло быть Клауду.

– Но ему же тогда было… около шестнадцати…,я как он…

– Я смотрю, ты его хорошо успела узнать, – он смерил меня брезгливым взглядом, от которого я сразу поёжилась и для своего же блага, решила дальше молчать.

Мы сели в представительскую машину, на заднее сиденье и тронулись с места, по до боли знакомому маршруту.

– Покажи мне шею, – резко произнёс отец, отвлекая меня от созерцания красот зимнего Бришалота.

– Что? Зачем?

– Что за новая привычка перечить отцу и задавать ненужные вопросы?! Покажи шею.

Я, не совсем понимая, что он хочет, подалась вперёд, он откинул с моего затылка волосы, и придержал их рукой.

– Сукины дети! Вот как они это делают! – отец убрал руку и задумчиво отвернулся к окну.

Только сейчас я вспомнила про то, что Клауд вырезал мне из шеи трекер, притронулась к едва ощутимому шраму на затылке.

– Почему эта штуковина есть только у меня? Ни у кого из Правящих же нет её…

– Для моего спокойствия! Ты же видишь, что случилось с тобой! Останься она на месте, я бы нашёл тебя на много быстрее! Оказывается, эти пройдохи научились изымать трекеры!

– Но почему только у меня, папа? Я не могу этого понять… ведь в круге Правящих не только ты, есть и другие, у них тоже есть дети за которых они беспокоятся, но трекер только у меня!

– Это всё из-за твоей матери!

– А как ты узнал… о Муравейнике…?

– Мелания! Ты теперь дома, в безопасности, тебе незачем это знать. Разговор окончен!

Я подобно ему отвернулась и уставилась в мелькающий за окном пейзаж. Мы свернули на центральной магистрали, направляясь… в Провиданс.

Глава 15. Четырнадцатая

КЛАУД ДЮБОН

– Я ещё раз спрашиваю тебя, – схватил парня за мокрые волосы, заставляя посмотреть мне в глаза. Его лицо заплыло от многочисленных побоев, после двухдневного допроса третьей степени[1]. Только толку от этого не было. – Как ты открыл вход!

Опять жутко-раздражающий хохот. Он искоса посмотрел на меня одним глазом, второй оттёк полностью.

– Я чхать хотел на то, то ты спрашиваешь, – и плюнул в мою сторону.

Я вновь погрузил его лицо в ведро с водой, наблюдая, как пузыри выходят из глубины на поверхность. Он начал сопротивляться, барахтаясь, но я, конечно, не позволил ему этого. Глянул на часы. Пора. Расслабил нажим и дал ему поднять голову. Он начал жадно хватать ртом воздух, обмякая на руках держащих его солдат.

– Джошуа, ты даже не представляешь, с каким удовольствием я тебя прикончу. Да, этого тебе не избежать, но твои страдания хотя бы прекратятся, спрашиваю ещё раз – как ты открыл ворота. Кто тебе помог?

Он лишь покачал головой.

Я шумно выдохнул.

– Ты сам напросился, Броуди, дай мне кошку[2].

Джошуа испуганно поднял глаза. Я начал чуять его страх, и зловеще ухмыльнулся. Наконец его броня пробита. Сидя перед ним на корточках, я привстал и взял из рук моего солдата плеть.

– Последний шанс, – немного подумав, я обратился к своему солдату. – Могу передать инициативу в твои руки, слышал, что при вторжении погиб твой брат.

Глаза моего подчиненного загорелись, и он, кивнув, подошёл ко мне.

– Теперь у тебя будет допрос с пристрастием, приправленный ноткой личного интереса. Двойное удовольствие.

– Как будто у тебя самого нет интереса, из-за того, что я лапал твою девчонку! – брызгая слюной, выпалил Джошуа.

Зверь взбунтовался внутри моментально, мои зрачки сузились. Ублюдок знал, как вывести меня из себя. Конечно, ему будет куда проще, если я его просто убью, и он это прекрасно знал.

– Она была такой податливой, такой нежной, а её сочные пухлые губки так смачно скользили по моему члену.

Я выпрямился, кивая солдату отойти. Старался сдержать зверя в узде, не давать идти на поводу, не покупаться на провокацию, но он рвал всё внутри меня, рвался наружу, потому что посягнули на его территорию. Крайне редко испытываю зов именно этого инстинкта, но сейчас он душил меня, разыгравшись всеми красками. Теперь зверь, а не я, минуя мой разум, подошёл к столу, снимая на ходу с себя куртку. Головой я понимал, что это провокация, умелая, Джошуа знал, куда бить, знал, как я отреагирую…, сука.

– Разденьте его, – приказным тоном сказал я, испепеляя предателя взглядом.

Снял свою куртку и стянул с себя водолазку. Крови будет много, испачкать одежду не очень-то и хотелось.

Визуально, Джошуа держался смело, стоит признать, но его страх говорил громче всего остального. Я ощущал его почти физически, протяни руку и бери, наслаждайся. Встал перед ним, намерено оттягивая момент, оказывая психологическое давление, поймал его взгляд. Он смотрел на меня как испуганная лань на тигра, мой зверь готовился к прыжку…, пора. Я подошёл к нему, замахиваясь, как дверь сзади отворилась. В комнате громогласно прозвучал командный женский голос.

– Хватит!

Моя охота провалилась.

Я сжал челюсть и, фыркнув, обернулся, посмотреть на того, кто посмел прервать мою забаву. Это была среднего роста подтянутая русая девушка с овальным лицом, длинной тугой косой, выглядящая года на 23. Фактически угадать возраст Норда – сложно, у них невероятно продвинутая медицина, так что, если ей все пятьдесят, я не удивлюсь. Одета она была в серебристый, сверхтонкий, как фольга, костюм, обтягивающий фигуру как вторая кожа. В Альпах стужа стояла лютая, казалось бы, чем может помочь такая одежда в холод, но ничего удивительного. Эти униформы Нордов выдерживают морозы до -70 по фаренгейту.

– Кто вы, и почему вы прерываете генерала на допросе, – сдвинув брови к переносице, недовольно спросил я, разглядывая незваную гостью.

– Ты не мой генерал, не здесь, в независимом полисе Гипфеле! – съязвила красотка, поднимая ладонь, показывая флуоресцентную татуировку. Первая руна. Понятно. Я подозвал солдата и передал обратно ему в руки кошку.

– И какая ты из дочерей? Восьмая? – ответил колкостью, на колкость я.

– Четырнадцатая, – у меня хватило такта не рассмеяться вслух. – Четырнадцатая дочь марла Ингара, – она окинула меня беглым взглядом, и, вскинув брови, с полным серьёзом сказала. – А это что, одна из разновидностей ваших варварских пыток? – она ткнула пальцем в мою голую грудь. – Я устала наблюдать за этими доисторическими неэффективными методами. Живо поднимите преступника с ног, и следуйте за мной.

Солдаты, испуганно переглянувшись, посмотрели на меня. Я, хоть и терпеть не могу, когда мешают и более того, вмешиваются в мои дела, нехотя кивнул им, давая добро.

Как никак, мы тут в гостях, традиции и уставы Нордов отличаются от везде-принятых, не хотелось показаться неблагодарным за оказанное гостеприимство. Эта девушка – особа королевских кровей, Четырнадцатая дочь марла Ингара, и даже не самая младшая, я мог смело сказать, что средняя. Их всего было – двадцать три. Что греха таить, марл Ингар славился плодотворностью, и при том, исключительно – девочками, конечно, от разных жён. Признаюсь, имён я их не знал, хоть и бывал в Гипфеле частенько. Но был неплохо знаком с рунами местных жителей, которые классифицировали их по разным кланам. Первая руна – королевская. Очень удобно, они протягивают руку поздороваться, и ты уже знаешь с кем имеешь дело. Не сладко, наверное, приходится марлу Ингару, если все его дочки похожи характером на эту – четырнадцатую.

– Вам явно польстили, генерал, когда сказали, что вы прекрасно добываете информацию. Давайте лучше я вам покажу, что такое настоящее мастерство.

Я оторопел от её наглости.

– И в чём же заключается ваше мастерство? – отчеканил я.

– Не хочу пугать пациента, увидите, – на её лице всплыла лукавая, не предвещающая ничего хорошего, улыбка. Мне самому стало не по себе, что уж говорить, сзади меня волны страха усилились многократно, я глянул через плечо на Джошуа. Неизвестность, судя по всему страшила его больше пресловутой кошки.

Дамочка поспешила выйти из нашей самодельной пыточной камеры, и скомандовала следовать за ней.

Я, натягивая на ходу водолазку, поравнялся с ней и задал вопрос:

– Как давно вы наблюдаете?

Она нажала на своё запястье, и из печати на ладони у неё отобразилась сфера, в которую она старательно вгляделась:

– Ровно 67 минут, – она убрала руку и посмотрела на меня холодным взглядом. – Меня отправила матушка помочь вам, когда узнала, что вы привезли в наш дом своего предателя. Вы должны понимать, что это – угроза для Гипфеля. Я знаю, что Муравейник – крайне отстал по технологиям, и убедилась в этом, наблюдая за вашими методами добычи информации. У нас есть – куда более эффективные методики. Не касайся это безопасности Нордов, мы бы не вмешивались в ваш «самосуд». И да, возможно мне стоит извиниться за проявленную грубость, давайте начнём с чистого лица, – она протянула мне руку.

– Я Асдис Четырнадцатая.

– То, что Четырнадцатая, я уже понял, Клауд Дюбон. – я пожал в ответ её руку.

– А… ааа…. Дюбон значит…, так вот вы кто. Признаюсь, мне не сообщили, кто именно из генералов проводит допрос. Значит, это вы, сын Великого марла, интересненько, – теперь она смотрела на меня с куда большим интересом. -Давно мечтала увидеть вас воочию, – она перешла на шёпот, наклонившись ко мне. – Это же вы – светляк.

Отвратительное слово. Меня называют по-всякому, шепчутся за спиной, и самое поганое, что я слышал в свой адрес – это светляк. Я свел скулы.

– Не поверите, но, если уж не имя, то предпочитаю «искру», – я натянуто улыбнулся.

– Ой, простите, я вас оскорбила…, вы уж извините, сами понимаете…, они же, обычно, против нас, «за», только вы, один единственный – на всех повстанцев. Мы хоть и стараемся держать нейтралитет, но всё же со светляками…, ой искрами…сталкивались, и не раз... и встречи эти были крайне болезненными. Психологическая травма, скажем так, – она хихикнула.

Я решил сменить тему.

– Так, а какими «методиками» вы обладаете?

В этот момент к нам подъехал большой вместительный фургон-аэрокар, из него вышли с дюжину военных Гипфеля, окружили нашего пленника, одели ему на шею тонкий, едва заметный прозрачный ошейник, и провели его в задний отсек фургона.

– Предпочитаю практику теории, лучше покажу на деле. Можете отпустить своих солдат, в них сегодня больше нет нужды. Вы же – быстрее садитесь в машину.

Дамочка умело раскидывалась приказами направо и налево. Мне же, привыкшему, что приказывать мне мог исключительно Патрик, это всё действовало на нервы.

Я молча сел на пассажирское сиденье, напротив Гипфельской принцессы.

– Куда мы едем?

– В лично мой научный центр, – она закинула ногу на ногу, и села в удобную расслабленную позу, расположившись на кожаном сиденье. Махнула рукой перед своим лицом, следом за её движением, перед ее лицом появилась огромная голубая голографическая панель, наслаивающаяся одна на другую. На каждом слое были отображены какие-то… человеческие биоритмы, куча данных, она их листала одну за другой.

Она заметила, что я с интересом наблюдаю за ней, и мило улыбнувшись, вновь вернулась к работе:

– Детально изучаю вашего клиента.

– Вы, я смотрю, времени зря не теряете.

Она исподлобья посмотрела на меня.

– А вы разве не знаете…, что время в наши дни – самый ценный ресурс?

– Всё никак не могу оценить его по достоинству, я человек с крайне консервативным взглядом.

– Варвар, иными словами, – скривив рот, хмыкнула она.

– Как вы получаете данные?

– Я же при вас надела на пациента анализатор…, ах да, простите. Всё время забываю о вашем подземном невежестве.

– Вы прямо сама любезность.

– А то! Анализатор полностью сканирует организм живого существа, предоставляя мне пакет всех данных. Я лично разработала программу, которая по этим данным составляет список возможных заболеваний, отклонений.

– Проще говоря, ещё одно детище Провиданс.

– Проще говоря,это моё детище, и моё главное научное достижение в жизни, чем я безмерно горда. И ничего общего с Провидансоно не имеет! Абсолютно уникальная…абстрагированная, автономная, замкнутая сист…

– Я понял вас. Вы не против, если я закурю?

– Я против, могу угостить никотиновой жвачкой.

– На безрыбье и рак – рыба.

– Очень зря вы так говорите. Безвредный аналог вашей гадости, – она протянула мне коробочку жевательных резинок.

– Мой табак – натуральный, – деваться было некуда, и я взял одну пластинку из протянутой пачки. – У вас, к слову, есть классические сигареты в свободной продаже? Не хочу переходить на синтетику. В Муравейнике выращивался свой табак…

– В Гипфеле есть всё.

– Мне начинает нравиться ваш полис.

– Милости прошу, всегда мечтала заполучить ручную искру.

– Спросите моих курирующих врачей, они вам скажут, что это худшая затея в вашей жизни.

– Вы зря сомневаетесь в моих талантах, я очень даже…

Асдис резко замолчала и запорхала пальчиками по виртуальным кнопкам более усердно, при этом высунув кончик языка и прикусив его. Она полностью погрузилась в свою задачу, абсолютно забыв о моём присутствии.

– Кошмар! – неожиданно вскрикнула она.

– В чём дело?

Она закрыла все панели, и положив руки на колени, посмотрела прямо на меня.

– Вынуждена заметить…, что дело тут на много сложнее…, совсем не то, что я ожидала.

– И что же вы ожидали? – напрягся я.

Она поджала губы, и впервые приняв серьёзный вид, сказала.

– Его перековали.

[1] Допрос третьей степени – аналогично «допрос с пристрастием».

[2] Кошка (кошка-девятихвостка) – (англ. Cat o'nine tails) – плеть с девятью и более хвостами, обычно с твёрдыми наконечниками, специальными узлами либо крючьями на концах, наносящая рваные раны. Выражение «вытащить кота из мешка», пошло именно – от вытягивания кошки девятихвости из сумки, прежде чем выпороть.

Глава 16. Фрида

МЕЛАНИЯ РОШ

Мы проехали через парадные ворота головного офиса Провиданс. Аэрокар плавно лавировал по светлому дорожному покрытию, приближаясь к сердцу нашего фальшивого мира. От былого восхищения не осталось и следа, было только презрение. Длинная дорога, окружённая большой толщей воды тянулась вплоть до высоченного конусовидного купола здания Провиданс. Я нервно сглотнула, когда увидела толпы журналистов, толпящихся у дверей. Почувствовала руку отца, на своей.

– Я надеюсь, у тебя хватит благоразумия, говорить только то, что необходимо. На тебе сейчас лежит большая ответственность, дочь.

Посмотрела на отца. Он боялся, что я начну говорить про настоящую суть Провиданс? Про то, что за ужасы творит эта машина? Или, что все люди – лишь масса для ублажения жизни меньше двух тысяч человек? Отец знал, что мне многое известно, хоть и не говорил об этом вслух. Я встретилась с ним глазами. Почему раньше не замечала эту тьму, таящуюся внутри него…?

– Выходи, – холодно сказал он.

Водитель уже подошёл открыть дверь. Я подала ему трясущуюся руку, на что он помог мне выйти.

Толпа взревела.

– Госпожа Рош, расскажите нам, что произошло?!

– Что с вами делали террористы?!

– Кто они?!

– Вы знаете, где они находятся?!

– Счастливы ли вы вновь оказаться дома?!

Охрана подошла сопроводить меня к конференц-залу, я же, опустив глаза, в спешке постаралась уйти от папарацци. Вещание будет идти в прямом эфире.

Когда мы оказались внутри, я с досадой оглядела зал и присутствующих, тут были лишь крупные шишки Правящих, самый узкий круг. Во главе ложа сидели члены «четверки».

Журналисты, как назойливые комары, ввалились в зал, следом за мной. Мой телохранитель, распихивая их, проводил меня к трибуне. Туда же подошёл мой отец.

Эти стервятники начали задавать свои науськивающие вопросы. Я старалась отвечать кратко, не вестись на провокации. Меня спрашивали обо всём на свете, вплоть до того, что я ела в минуты своего пленения ,и прочее. То, с каким интересом, за мной наблюдал Правящий круг, не давало мне покоя. Они буквально проглатывали слова, хватая каждое слово, к концу интервью меня куда больше стали напрягать они, чем журналюги.

Эта адская пытка закончилась ближе к вечеру, уже стемнело, я жутко устала, особенно, учитывая, что всю прошлую ночь не спала.

– Безмерно рад вашему возвращению, юная мисс, – сказал Виктор Нюберг, стоящий плечом к плечу с Ким Мен Хо, который подражая Виктору слегка поклонился мне, в знак приветствия.

– Девочка цела? – спросила взволнованная Фрида Раббинович, женщина подошла и бесцеремонно начала тискать моё лицо. Я опешила от её настырности, попыталась отпрянуть, но она не дала мне этого сделать.

– Госпожа Раббинович, пожалуйста, мне неприятно, не делайте так, – уже в открытую, я стала отмахиваться от её рук.

Правящие даже не придали значения её бестактности. Наконец она оставила меня в покое, и я моментально отскочила от неё подальше, хотела, как раньше, спрятаться от всех за папиной спиной, но «как раньше», больше не было и не будет. Я отошла на дистанцию, от всех.

– Николас…, вдруг с девочкой что-то произошло бы! Что было бы тогда? Я в ужасе от того, что она говорила на интервью! Питалась чем попало, режим – какой попало! Это так ты за ней присматривал?!

– Успокойся Фрида. Главное, что сейчас она цела и невредима. Мы её обследовали сразу по приезду, у неё прекрасные показатели здоровья, нет смысла переживать за что-либо!

Фриде был уже 131 год. Она была невыносимой женщиной. Катастрофически невыносимой.

– Посмотрим, Николас, не приведи случай…, если что-то не так! Ты знаешь, что будет потом!

Я уставилась на отца, впервые в жизни, видела, чтоб с ним кто-то так разговаривал.

– Фрида, твои угрозы ни к чему. Сбавь свой пыл. Все будет прекрасно, мы работаем точно по дневнику, без каких-либо отклонений. Это был форс мажор, но мы его разрешили.

– Раббинович, я думаю, не стоит драматизировать, мы все рады, что девочка цела.

Наверное, впервые за всю свою жизнь, я не промолчала.

– Все понимаю, но никого не смущает, что я всё слышу? Вы разговариваете обо мне, смею заметить.

Четверка уставилась на меня.

Фрида выпучила глаза на моего отца.

– Чистая и невинная, как слеза, они говорили! – она с прищуром посмотрела на меня, будто сканируя. – Что с тобой сотворили эти чудовища?! Моя милая, красивая девочка. Ещё и исхудала как!

– Ничего со мной не сотворили, – я раздраженно посмотрела на отца. – Папа, отвези меня домой, я очень устала.

Фрида положила руку на моё плечо, на что я отпрыгнула от неожиданности.

– Не смотри так милая, – женщина мягко, успокаивающе погладила меня. – До своего дня рождения, ты останешься у меня.

Я уставилась на женщину, будто впервые вижу.

– Простите, я не совсем понимаю вас, – я встревоженно посмотрела на отца, на что он лишь медленно покачал головой. – Извините, конечно, это очень любезно с вашей стороны, но я вынуждена вам отказать. Я очень устала и хочу…

– Вот именно что, моя красивая Мелания, сейчас мой водитель заберёт нас домой. Твой отец сам предложил это, сказал, что ты многое перенесла после … случившегося с тобой кошмара. У меня есть внучки, твои ровесницы, ты сможешь подружиться с ними, расслабишься, развлечёшься.

– Я хочу домой…

– А-ну живо, марш в машину! – не выдержав, рявкнула на меня женщина, и резко потянула за собой.

Отец лишь сложив руки на груди, кивнул и ушёл о чём то разговаривать с Ким Мен Хо, не обращая на меня внимания. Я поджала губы, и обречённо глянув в его сторону, нехотя зашагала за Фридой Раббинович.

Глава 17. Гены памяти

КЛАУД ДЮБОН

– Впервые такое вижу, – сказала Камилла, с любопытством изучая глазами лабораторные панели.

– Я, признаюсь, тоже, – ответила Асдис при этом, интенсивно накручивая кончики волос на свой палец.

– Но…, как такое возможно…?

– Полагаю, это работа биопрограммистов. У Провиданс есть огромный штаб биопрогеров, их еще называют ментальные программисты, слышали когда-нибудь о таких?

– Неа… – без энтузиазма протянул Маркус.

Асдис закатила глаза:

– Ну, скажем, это мои коллеги. Вам, с вашими технологиями, ещё далеко до такого, но вот Провиданс… на наглядном примере показала, что ей такое очень даже под силу. Признаюсь, даже я впечатлена.

Камилла наклонила голову и, прищурившись, спросила девушку:

– А вы, стесняюсь спросить, сами кто?

– Понимаю, что тебя заинтересовала моя специфика работы… и по контексту, можно было догадаться, что я тоже ментальный программист. Лучший, хочу заметить в Гипфеле! И при этом, я понятия не имею, что сейчас передо мной! Вернее, понимаю, но лишь частично, поверхностно, а вот как это работает, и каким образом пациента закодировали…тёмный лес, – на ее лице расцвела крайне зловещая улыбка, и, потерев ладоши, она недобро протянула, – Так и чешутся руки покопаться в его мозгах.

Я посмотрел на скрюченного Джошуа, который сидел, глядя в одну точку, как будто разум его пребывал где–то совершенно в ином месте. Асдис ввела ему транквилизатор, он напрашивался на это всю дорогу, финальной точкой стал момент, когда он откусил ухо удерживающего его Гипфелевского стража.

Асдис, тем временем, вновь заговорила:

– Я вижу вашего пациента предельно неплохо. Его биологический возраст – усреднено 32 года, по гормональному коктейлю сложно сейчас что–либо сказать. Он не отдаёт приказы сам своему телу, по тому гормоны у него работают в абсолютно спокойном режиме. Единственное… меня крайне смущают показатели его мозга. Он чем–то похож на искру под контроллером…, по тому моя программа изначально приняла его за перекованного. Но я ошиблась, это нечто – другое. Такого, в установках моей программы нет. Нужно более детальное изучение. Дайте мне время. Дюбон… – девушка повернула голову в мою сторону, при этом, рядом стоящий Патрик, расширив от удивления глаза, тоже посмотрел на неё. – Простите, я обращаюсь к вашему младшему, вы же не подумали, что я могла позволить себе фамильярность, к Великому марлу. Клауд Дюбон, я одолжу твоего талантливейшего техника на пару часиков. Свежая голова не помешает. Вы же знаете легенду о том, как Ньютону на голову упало яблоко…

– Эй, я не настолько безнадёжна, – вспыхнула Камилла, и растерянно засеменила следом за удаляющейся Асдис.

– Во–во, не недооценивай моего техника! – громко сказал я в спину удаляющимся девушкам.

– С каждым днём ситуация становится всё хуже и хуже… – тихо произнёс Патрик.

– Ты слышал об этих ментальных программистах, когда жил на поверхности? – спросил его я.

Патрик нахмурился и покачал головой.

– Впервые слышу. Даже не знал о существовании такого. В то время только начинались вестись разработки контроллеров. На их основе мы с Руфусом и разработали погружение, а что за это время сделали в Провиданс – одному Богу известно…, насколько далеко они могли уйти вперёд? Не знаю. Нас было двое, а там трудятся целые штабы персонала. Страшно представить.

Я опять покосился на Джошуа. Фактически, он тоже был в своего рода – погружении, с разницей в том, что я погружался в своё естественное состояние, а вот Джошуа с точности да, наоборот – в искусственное. По крайней мере, всю эту ситуацию я понимал – так.

Его пленили в ту же ночь, когда началось вторжение. Мы никак не могли найти того, кто связывался со столицей через наши каналы связи. Причём, информация была… нечитаемой. Какие-то шифры, наборы цифр. Камилла установила специальную отслеживающую программу, и, наконец, нашла крота. Когда Мел пришла домой в ту самую ночь, я как раз вернулся из казарм, где мы его допрашивали.

Конечно, факт того, что предателем оказался именно Джошуа, повергло нас всех в шок. Он был крайне исполнительным на протяжении всей своей службы, не раз прикрывал мне спину на заданиях. Мы знали его с детства, так же прекрасно знали его родителей, уважаемых порядочных людей…, да сам факт того, что сестра Джошуа, которую он любил по потери пульса, погибла при вторжении… говорил о том, что в этом деле не все так просто.

Где то, в глубине души я знал ответ на свой вопрос. Только интересовало меня больше другое…, как?

Когда, спустя несколько часов Камилла и Асдис вернулись, Джошуа всё так же ни на йоту не сдвинулся с места.

– У нас есть несколько новостей. Хорошая и плохая.

– Начинай с плохой, – сказал я.

– Я просканировала весь его организм, досконально, насколько могла. В органах, в мягких тканях и всех остальных запчастях – ничего необычного нет. Всё на много сложнее, гораздо глубже, я бы сказала. Нашему пациенту модифицировали ген Arc. Когда наши гены становятся активированными, инструкции, закодированные в ДНК в первую очередь, транскрибируются в соответствующую молекулу РНК. Оболочки гена Arc могут включать РНК и переносить её от одного нейрона к другому. Arc – относится к древней группе генов, называемых ретротранспозоны, находящиеся в геноме, но ведущие себя как независимые единицы, их уникальное свойство – они могут производить новые копии самих себя и вставлять эти копии в любом месте содержащего их генома. Arc – уникальный ген, неповторимый и единственный в своём роде, потому…

– Можно простым языком? – перебил её я. – Мы тут не все учёные вообще то! – Патрик с Маркусом злобно покосились на меня. Ещё бы…, я прервал такую интересную лекцию…. Я посмотрел на Камиллу. Она же, увидев мой жалобный взгляд, передёрнула плечами.

– На меня не смотри, я хоть и обычный техник, понимаю всё, что она говорит.

Я фыркнул, уверен Патрик злорадствует теперь из–за того, что я пропускал его персональные занятия по генетике и цитологии.

Асдис, беспощадно испепеляя меня взглядом, по–детски надула щёки.

– Лааадно, – неохотно протянула она, – объясню простым языком, для чайников. Arc – ген памяти, отвечает за память. Он у пациента – изменён, мутация, или какое–то воздействие, я ещё не поняла до конца. В структуре ДНК пациента, я нашла какой-то механический паразит-молекулу, своего рода носитель информации, который воздействует на ген Arc, посылает одни и те же инструкции, те же команды, постепенно вытесняя здоровые гены Arc на мутировавшие. Пока рано говорить о чём-то конкретно, мне нужно время на дальнейшие исследования. Я признаюсь, вижу такое впервые. Как это работает? Тоже не знаю. Обратимо ли – тоже не знаю. Одно известно точно – наш пациент – делал всё неосознанно.

– А хорошая новость?

– Я переживала, что вашему шпиону куда-то внедрили трекер, и нас смогут обнаружить, хоть вокруг Гипфеля и стоят глушки по радиусу, антирадары, но имея дело с Провиданс…, мы всегда перестраховываемся. Но как выяснилось, тут была не работа техника вовсе. Его закодировал биопрогер.

– И как скоро вы сможете узнать ответ?

– Это наука, Дюбон. Какие-то открытия делаются в мгновение ока, каким–то нужна вечность.

– Вечности у нас нет…

– Согласна. У меня ещё один, очень важный вопрос.

– М?

– Когда в последний раз предатель был на поверхности?

Я задумчиво почесал подбородок.

– У меня с ним была диверсия в Кузню.

Девушка моментально загорелась энтузиазмом, и с сияющими глазами, подскочила ко мне, хватая за руки.

– Так ты тоже был с ними??

– Ну да… – покосившись, сказал я, немного отстраняясь от этой явно нездоровой наголову особы.

– Это же просто прекрасно! – она, полностью игнорируя мое попытки отдалиться, подошла вплотную и начала бесцеремонно ковыряться в моих волосах.

– Уважаемый ментальный программист, я крайне переживаю за ваше ментальное здоровье, – сказал я, отталкивая её от себя.

– Да подожди ты! Мне нужны разнообразные образцы твоего ДНК! Уникальная возможность! Как же мне повезло!

– Не понял?! Ай! – она выдернула у меня волос. – Какого черта тебе надо?!

– Твое ДНК искры, – она радостно замахала трофейной растительностью перед моим лицом. – Буду совмещать приятное с полезным!

Я закатил глаза и, сложив руки на груди сел, в ожидании, пока она закончит свои танцы с бубном вокруг «моих ДНК».

– У меня ещё вопрос…, а сколько человек ещё входило в группу?

– Пятеро, включая меня и Джошуа.

– Просто прекрасно! – громко скандировала она. – Эй, ты, который стоишь около Великого марла, рыжий в очках, иди сюда.

Маркус вопросительно ткнул в себя пальцем, и когда Асдис закивала головой, с изумлением поднял брови. Она подозвала его к себе рукой и сказала:

– Дюбон, скажи ему имена тех, кто был с тобой, пусть приведёт их.

– Но я хочу остаться, тоже наблюдать за исследованием. Я его медицинский куратор…, ученый….

– Это – поважнее твоего исследования, «ученый», давай быстренько. А ты, – обратилась уже ко мне она, – пойдёшь со мной.

– Зачем?

– Не задавай лишних вопросов Дюбон. Действуй.

Мне не нравился её азартный блеск в глазах, и не нравилось, что она командовала мной, будто каким-то мальчишкой. Но сейчас не место и не время для этого, чтобы воспринимать в штыки её замашки. Раз этой сумасшедшей надо, то придётся подчиняться.

Глава 18. Белым бело

КЛАУД ДЮБОН

– И что мы будем делать?

– Сейчас увидишь, – Асдис потянулась на цыпочках, на самую верхнюю полку.

Мы сидели в просторном белом кабинете, где белым было абсолютно всё, даже сама она, от чего у меня слезились глаза. Единственным темным пятном – был я, в своей военной униформе.

Девушка закрепила шпильками длинную светлую косу так, чтоб та не болталась, надела на себя какие–то варежки, маску и подошла ко мне со странной штуковиной.

– Раздевайся.

– Что? Мы знакомы всего пару часов! – с возмущением сказал я.

– А по тебе не скажешь, что для тебя такое проблема, – с наигранно-вызывающей улыбкой сказала Асдис. – Раздевайся давай!

Я стянул с себя водолазку, и начал возиться с пряжкой ремня.

– Воу, низ можешь оставить, хотя ты конечно крайне привлекательная особь, даже экзотика в наших краях, – она пощупала чёрные волосы, и провела рукой по моей груди. Её белоснежная кожа сильно контрастировала с моей. Норды все до единого были бледнокожими блондинами, среднего роста. Исключительно однообразный генофонд. Конечно, я, при своём росте, тёмной пигментации волос и загорелой коже буду казаться экзотикой. – К сожалению, у меня к тебе исключительно научный интерес. По крайней мере, сейчас. – добавила в конце она.

– Какая досада.

На её лице появилась ухмылка.

– Крови не боишься?

– Ты издеваешься?

– Стандартный вопрос, – она безразлично пожала плечами и поднесла длинную трубку, толщиной с палец к моей шее. – Потерпи чуток.

– Почему, вы учёные так любите затылки?! – прохрипел я, когда она воткнула её в мою кожу. Я стиснул зубы, пока она что–то там вертела. Когда дело было закончено, она вытащила свой инструмент, вытерла кровь с моей спины, ушла к своему столу, вылила каплю содержимого на большую стеклянную панель, и открыла голографическое меню.

Действительно, их технологиям стоило подивиться. Сидя сбоку, я видел, как она увеличивала изображения на экране, двигая руками в воздухе, расширяла каждую клеточку, пока не добралась до моей ДНК. Я сам видел ее впервые, воочию. Мои брови поползли вверх. Когда говорили, что ДНК искр светятся, я ожидал нечто другое. Мои макромолекулы были в какой-то белёсой оболочке, которая под разным углом всё равно оставалась непроницаемой.

– Всегда представлял себе, что они реально светятся, видать, воспринимал это слишком буквально.

Она разглядывала экран с открытым ртом, как заворожённая:

– Это просто прекрасно, это такое чудо… – её глаза блестели, когда она двигала цепь, увеличивала, рассматривала. – Ты настоящее чудо, подойди сюда, посмотри сам, – она увеличивала ядро клетки до тех пор, пока не дошла до макромолекулы ДНК, затем указала на подсвечивающуюся спиралевидную цепь. – Посмотри, вот твоя родная спираль, а вот это – перековка. Обе части цепи комплеменатрно соединены друг с другом, а вот – та чужеродная ДНК, азотистые основания частично заменены из чужеродных спиралей. Их подсадили к твоей цепочке, из ДНК животного. РНК используется ДНК в качестве матрицы, перенос генетической информации из ДНК в РНК, а из неё уже траснлируется в…

– Я знаю, что такое ДНК, не настолько безнадёжен.

Она замолчала и приблизила белёсую молекулу, которая просто оставалась каким–то шариком при любом увеличении.

– Видишь, это твои родные азотистые основания, их содержимое невозможно увидеть, и в этом все чудо. Когда проводились первые эксперименты над искрами, без модификаций, выясняли, что вы крайне развиты, во всех аспектах, венец человеческой эволюции. Идеальные гены, без мутаций, без ошибок. Я всегда мечтала увидеть это своими глазами. Было интересно, как вам внедряли ДНК животного, при этом внешне это никак не сказывалось, – она внимательно рассмотрела меня. – Настолько ювелирная работа….

– Ну да, наверное, ты забыла, сколько искр было изуродовано до тех пор, пока эта работа стала, наконец, ювелирной. У первых подопытных были визуальные изменения, у Патрика есть архивы, жуткое зрелище.

– Правда? Надеюсь Великий марл даст когда-нибудь посмотреть….

– Так ты объяснишь мне, зачем ты затащила меня в свою лабораторию, хотела унять свой научный интерес и посмотреть на меня изнутри?

– Что? – она рассеяно проморгалась. – Нет, нет, конечно же. Смотри, – она открыла на панели какой-то файл, и увеличила его, рядом с моей молекулой ДНК появилась другая, определённо нормального человека, я не особо видел разницы, разве что цвета отличались. – Вот, это – ДНК нашего пациента.

– И что с ней не так?

Она максимально увеличила её, начала листать, пока не наткнулась на тёмный сгусток, обхвативший азотистые основания и выпускающий из себя какие-то кружочки.

– Вот он герой нашей сегодняшней программы.

– И что это?

– Это тот вирус, о котором я говорила. Неорганический. Нанотехнологии. А вот это, – она указала на кружочки. – Это ген Arc. Он подменяет естественные гены РНК на свои, посылая одну и ту же информацию. Другими словами – он не трогает ДНК, он подменяет полученную на её инструкции РНК, на свою – синтетическую. Не знаю, что за установка ему задана, и что за информацию эти клетки разносят, но судя по всему, команда дана– предоставлять информацию в штаб Провиданс, ну как один из вариантов, ну или типа того, я постараюсь извлечь одну единицу и обследовать её. Эти клетки размножаются и захватывают все больше частей цепи. Из того что я смогла понять – процесс к сожалению, необратимый. Пациент не умрет, но…, его клетки памяти, были частично стерты и заменены на другое сознание. Ведь ген Arc..., это неизменный компонент "генома души". Этот вирус повреждает не тело, а... душу, меняет сознание.

– Докторша, я никогда не любил биологию. Мне достаточно того, что я применяю её ежедневно на себе на практике, с самого моего рождения, может, скажешь, зачем ты притащила меня сюда?!

– Да, да, прости. И если что – я не докторша! Я учёный – биопрогер! Это абсолютно разные вещи!

– Мне всё равно, – я сложил руки на груди.

– Как часто тебе говорят, что ты хам?

– Никогда, – с оскорблённым достоинством сказал я.

– Так, всё! Не отвлекай. Причина, почему ты здесь в том, что я подозреваю, что эту гадость вы подцепили где-то на поверхности. Это нано-технологии – и владеют ими только в Провиданс. Раз ты был в отряде, ты тоже мог её зацепить, но у тебя всё чисто. Я проверила.

– И каким образом, это могло попасть в организм?

– Возможно перорально, воздушно-капельно, глаз почесал, надышаться могли…, по-всякому. Я думала сначала про мутации…, но это никакая не мутация, потому что инородные тела – не природного происхождения.

Я нахмурился, вспоминая нашу вылазку…, ничего необычного в ней не было. Хотя я был под контроллером в …

– Имеет ли значение, что я был в погружении?

Она задумчиво надула губы.

– Добавлю это в досье. Всё может быть…, давай дождёмся твоих солдат и посмотрим. Кстати, почему у тебя сейчас не светятся глаза?

– Я под блокаторами.

– А что они делают?

– Подавляют мою сущность.

– А ты родился со светящимися глазами?

– Нет. Они начинают светиться после перековки.

– А какого цвета у тебя были родные?

– Голубого.

– А ты помнишь Кузню?

Я покосился на неё.

– Да, например, когда я размозжил там с дюжину черепушек при последней диверсии.

– Я спрашиваю про детство.

– Нет, не помню…, я не могу понять, я на допросе? Давай лучше приступим к решению наших проблем.

Глава 19. Пряничный домик

МЕЛАНИЯ РОШ

Я никак не могла поверить в то, что происходит. Отец решил таким образом от меня избавиться? Зачем вообще была нужда ехать к госпоже Раббинович домой, я стояла на пороге её особняка, наблюдая как лакеи выходили один за другим, вынося из багажника аэрокара мои вещи, которые я забрала из отчего дома. Госпожа Фрида не разрешила брать мне много одежды, сказала взять только самое ценное и необходимое. Каламбур какой–то.

Переминаясь с ноги на ногу, я скромно ждала, пока хозяйка дома выйдет из машины. Делала она это очень медленно и с большим трудом, лакей помог вытащить ей ноги, затем подал руку, поднимая женщину с сиденья. Она небрежно махнула ему рукой, на что он, поклонившись, пошёл дальше выгружать сумки.

– Проходи красавица моя, не стой на пороге.

Я молча проследовала за ней, стараясь не думать о происходящем. Когда мы перешагнули через порог, навстречу нам выскочили три молодые девушки близняшки. Я уже видела их на собраниях Правящих, но имён не знала. Будто прочитав мои мысли, Фрида перечислила всех:

– Познакомься, Мелания, это мои внучки – результат не самого лучшего ЭКО, Цофия, Наоми и Ревекка.

Бабуля года…

– Ну бааа… – в голос проскандировали они, одинаково надув щеки.

– Не «ну бааа», а поздоровайтесь как следует!

Три темноволосые миловидные девочки одинаково присели в лёгком реверансе, и прелестнейше заулыбались мне. На вид им было лет по пятнадцать.

– Мои умницы, будьте вежливы с Меланией, надеюсь, вы с ней подружитесь. Она погостит у нас некоторое время.

– Конечно бабушка, как скажешь, – проворковала одна из них.

– Не надо обращаться ко мне этим жутким словом, Ревекка!

– Я Цофия…

– Да какая мне разница, Ревекка…, Цофия, уродились одинаковыми, иди голову ломай с кем из вас разговариваешь. А ведь я заказывала… блондинку, брюнетку и рыжую! Бездарности работают у твоего никчёмного папаши, Мелания! Одни бездарности. Ничего поручить нельзя. И на что только тратятся мои денежки! Неизвестно на что! – Фрида схватила одну из девочек за щеку и потянула, показывая мне. – Ну ты только погляди! Ни блондинки тебе, ни рыжей, а ты их носы видела?! Теперь только и делай пластику, когда подрастут, а потом и их детям! А я заказывала красивый миниатюрный нос! Ты ведь уже в курсе, про генетические модификации, так что вот знай, что твой отец – никчёмный бездарь, каким был и твой не менее никчёмный дед! Был бы Бенедикт хоть немного мозгами похож на своего отца, нашего основателя, жили бы мы припеваючи. А он тоже хорош, так не вовремя окочурился, как старое трухлявое палено!

– Бабуля, у меня ведь стрижка другая.

– Так, всё, не галди под моим ухом! Я жутко устала, пока возилась с этой… – она показала на меня. – Как там тебя…

– Мелани.

– Мелани, – повторила она. – Позовите прислугу, пусть ей выделят комнату для гостей, да получше! С головы волосинка упадёт, и я откручу всему особняку бошки! – Фрида ткнула своей палкой в лицо одной из девочек и медленно пошла в глубь дома, не забыв напоследок ещё проорать что-то насчёт её ужасной горничной.

Куда я попала…

Девочки переминаясь с ноги на ногу, облегчённо выдохнули, когда бабушка скрылась из виду и посмотрели на меня.

– Пойдём исполнять бабью волю.

– Не бабью, а госпожи Фриды Раббинович!

Другая девочка передразнила её шёпотом:

– Ага, госпожи Гниды Бабаягович.

Девочка захихикала, на что другая толкнула её в бок, прошипев, чтоб она молчала.

– Мелани, пойдём с нами. Мы тебе сами покажем комнату.

Дом Фриды Раббинович не уступал в роскоши отцовскому, если даже не превосходил. Выполнен он был в ярком, характерном восточном стиле, больше походя на дворец какого-нибудь Султана. А я ещё жаловалась на помпезность Рошевского фамильного особняка. Если заменить в словарях слово «вычурность» и ту же «помпезность» на «вкус Фриды Раббинович», думаю, смысл не изменится. Брр. Я шла через залы, с огромными куполообразными потолками, арочными нишами, вслед за тремя девочками, которые, то и дело, поглядывая на меня, шептались. Вспомнила мой самый первый выход в обществе Правящих. Ну почему моё присутствие всё время сопровождается таким бескультурьем. Меня, признаюсь, это уже давно не задевало, по тому, поведению «мини» Раббиновичам я не стала придавать значения.

– Проходи Мелани и располагайся.

– Спасибо, девочки.

– Чувствуй себя как дома. Не обращай внимания на то, что говорит Гнида Бабаягович!

– Цофия!

– Не будь занудой Наоми. Подлиза. И нормальные у нас носы…, очень даже маленькие!

– Зачем говорить такое перед гостьей! – прошипела девочка с короткими волосами, которая насколько я поняла, была Ревеккой. В отличие от госпожи Фриды, я их запомнила сразу.

– Противная старуха! Как будто мало пожила так нет, ей мало, ещё надо! Жадная, ненасытная св…

– Цофия! Постыдись! – Наоми встревоженно посмотрела на меня.

Когда хромосомы распределялись, судя по всему, вся сдержанность досталась Наоми, мысленно пошутила я.

– Не переживайте, я никому не скажу.

– Располагайся и спускайся ужинать.

– Спасибо, – кивнула я, и, наконец, зашла в спальню, закрывая за собой дверь.

Как же мне надоело кочевничество….

Глава 20. Вой на луну

МЕЛАНИЯ РОШ

На следующее утро меня разбудил стук в дверь.

– Кто там? – нехотя оторвав голову от подушки, сквозь сонную дрёму спросила я.

– Мисс, меня отправила госпожа Фрида. Откройте, пожалуйста, дверь.

– В такую рань?

– Простите мисс, но госпожа Фрида отдала такой приказ.

Да чтоб вас всех…

Я надела тапочки и пошла исполнять просьбу незваной утренней гостьи.

– Да, – не успела сказать я, как в комнату один за другим начали заходить лакеи, с кучами коробок, пакетов и прочего. Я пробежалась взглядом по ним, узнав почти все эксклюзивные бренды от кутюрье и выдохнула. – Чувствую себя каким-то осиротевшим бедным родственником, а не наследницей династии Рош, – невесело сказала я. – Зачем всё это?

– Мисс, я всего лишь стилист госпожи Фриды, госпожа дала такое указание.

– Как тебя зовут? – я посмотрела на девушку с платиновым браслетом.

– Мерьям, мисс.

– Спасибо Мерьям, ты можешь идти.

– Я не могу уйти мисс.

– Почему это?

– Госпожа Фрида ждёт отчёта, вы должны всё померить.

– Обязательно это делать сейчас?

– После этого у вас уходовая программа… СПА, крео-процедуры, витаминные бани, реконструкция волос…

Я слушала бесконечно нескончаемый список с крайне кислым лицом. Может госпожа Фрида под этим понимает гостеприимство?

– Благодарю госпожу Раббинович за любезность, но я, пожалуй, откажусь.

– Вы не можете отказаться мисс.

Я уставилась на нее.

– Не совсем понимаю, Мерьям. Вы что, насильно заставите делать всё, что перечислили?

– К сожалению, такова воля госпожи Фриды. Я ничего не знаю, только лишь то, что это обязательно к исполнению.

Я скривила лицо и, обреченно покачав головой, пошла в сторону коробок.

***

С ужасом смотрела на пиджак с выдающимися плечами, завязанный на талии узким поясом, и на остроносые туфли а-ля 2000-ые. Последним безобразным штрихом оказалась маленькая шляпка, сидящая на моих начёсанных волосах.

Мерьям критично осматрев мой вид, подошла, затянула пояс на пуговицу меньше и, наконец, вскинула руки, провозгласив:

– Просто великолепно.

Ничего великолепного в моем наряде не было. С ужасом я подметила одну вещь…, я была похожа, на…

– Мелания!

В комнату влетела, расталкивая всех на своём пути, госпожа Фрида. Следом за ней, хвостиком зашли её внучки. При виде меня Ревекка и Цофия поджали губы, едва сдерживая смех. Наоми же просто опустила глаза в пол, почёсывая свой нос, но в итоге не сдержалась и последовала примеру сестёр.

Замечательно.

– Здравствуйте госпожа Фрида, – без энтузиазма сказала я.

– Просто прекрасно, прелестно, Мерьям – ты волшебница! Девочка просто превосходна. Крой потрясающий. Ах, Мелани, у тебя такие потрясающие волосы, такая роскошная белоснежная копна, прямо не могу налюбоваться, всегда мечтала о таких…, какая же ты красавица!

Я закатила глаза.

Фрида подошла впритык, и схватила меня за лицо, притягивая к себе.

– А это что у тебя такое?! – женщина ткнула пальцем в мой нос. – Это что прыщ?! Срочно отведите её в салон! Чем тебя кормили эти дикари?! А это чтооо? – теперь она указала на небольшой шрам на моей губе, который я заработала в Нур-Калете. – Что…, что это такое?! – Фрида отпустила меня, и начала махать рукой на своё лицо. Затем закатила глаза, подзывая к себе лакея. – Какой ужас…, какой кошмар…, срочно позовите хирурга, пусть уберёт это! Эта Провиданс… жалкая конторка бездарей! Шайка безмозглых баранов! Не смогли уследить за одним несчастным ребёнком! Срочно, принесите мне воды!

– Со льдом госпожа, с лимоном?

– Да неси уже что-нибудь, идиота кусок! Живо! Мерьям! Уведите её с глаз моих, и пока не приведёте в идеальное состояние, я чтобы её не видела! А если что-то мне не понравится, не сносить никому из вас головы! У неё день рождение совсем скоро – она должна блистать на нём! Гдеее моя водааа! – опять заорала Фрида, и вышла из комнаты.

Надо валить с этого дурдома.

Глава 21. Почтовый голубь

КЛАУД ДЮБОН

– Ну что там? – с нетерпением спросил я.

– Подожди, не торопи меня, – с присущим ей вечным раздражением ответила Асдис.

Один мой солдат погиб при вторжении. Двое других сидели сейчас в прозрачных ошейниках на жёстком допросе у чокнутой докторши. Вели себя они полностью естественно, не понимая, чего от них хотят.

Меня стала утомлять эта картина, и я вышел из кабинета, направляясь к Урсуле, она сидела, ковыряясь в своём коммуникаторе.

– Что-нибудь выяснила?

– Жду ребят, должны отписаться. Пока молчат. Ты смотрел интервью с Мел?

– Нет ещё.

– Ничего интересного. Заученные фразы, по крайней мере, ничего лишнего не сказала.

– Она дома?

– Не знаю. Как ответят, я сразу сообщу тебе.

– К чёрту всё. Лучше сообщи, как мне забрать её.

– Добровольно она теперь точно не пойдёт…, тебе надо было сразу ей рассказать всю правду. А теперь она услышала это от отца, думаю, не стоит говорить, как он это все преподнес….

– Да кто ж знал, что все так получится.

– Конечно! Кто знал, что ты втюришься в неё?

– Не трави душу. Я хотел ей рассказать про маму, не знал, как она отреагирует. Хотя кого я обманываю. Именно такой реакции я и боялся.

– А ты учитываешь тот факт, что пришлось бы рассказать и всё остальное?

– В этом то и всё дело. Это и останавливало меня в первую очередь. Она могла бы всю жизнь прожить так, и не узнав этого. Ей было лучше без этой правды. Зачем мне было обременять ее столь тяжкой ношей?

– Ну, ничего, зато сейчас ей Правящий круг всё расскажет сам, вот же веселье будет.

– Оставь свой сарказм, сестра. Мне вовсе не до шуток. Нужно как-то её забрать из столицы. Кстати, Урсула…

– Чего?

– Мне надо уговорить Маркуса заняться моим погружением.

– Нет. Не проси меня даже.

– Поговори с ним. Патрик не должен знать.

– Нет!

Чёрт.

– Дюбоон, готово, иди сюда! – прокричала Асдис.

– Что там? – спросил я, подойдя к ней.

– Ничего хорошего. У обоих обнаружены те-же молекулы, что у нашего пациента.

– Но они же ведут себя нормально…

– Пока что…, пока что ведут себя нормально. Судя по анамнезу Джошуа… он просто получил дозировку больше, а его иммунитет оказался слабее… факторов много. У обоих этих солдат – в ядрах клеток присутствует этот неорганический паразит, просто он находится в латентной форме. У одного, у того что справа, – она ткнула пальцем в парня по кличке Амбал, дела обстоят хуже, – чем у того что слева. Но, у обоих – полноценная латентная форма. Вы же говорили, Джошуа никак не проявлял себя в течение всего этого времени?

– Ну, нет.

– Правильно. Кстати, программисты уже смотрят, что за код-инструкция заложена в вирусе. Как распознают команду, всё станет ясно. А двоих ваших парней – мы очень вовремя повязали.

– Может, есть способ как-то им помочь?

– Им, может быть. Но вашему Джошуа, уже навряд ли получится помочь.

Асдис похлопала меня по плечу и вновь пошла к солдатам.

Я покачал головой, и, сложив руки на груди, задумался.

– Великий марл! – раздался крик сзади.

Посмотрев через плечо, понял, что это был программист из команды Камиллы.

– Великий марл, вице-марл, мой руководитель зовёт вас!

– Что–то случилось? – встревоженно спросил Патрик.

– Не–т, наоборот. У нас получилось, наконец! Наконец накопали кое-что полезное! Камилла сказала сообщить вам! Пройдёмте со мной.

Глава 22. ЦОД

КЛАУД ДЮБОН

– Что там? – с порога сказал Патрик, заходя в помещение, куда сложили все оборудование, украденное у «ЛутфуллаКорп». Его мы вывезли первым из Муравейника. Камилла сидела, уставившись в голографические панели. Увидев нас, она сняла очки, отложив их в сторону, и потерев переносицу, сказала:

– Садитесь. Говорить долго. Тут не всё так просто…

Я и не ожидал ничего другого. В последнее время, у нас ничего не бывает просто.

– Говори техник, не тяни время! – сказал Патрик, усаживаясь на стул.

У нас с Камиллой были напряжённые отношения после инцидента с погружением, она чувствовала вину за собой, хотя я не держал на неё зла. Она сама сторонилась меня, стараясь общаться только по вопросам работы. Я пытался ей объяснить, что её вины в этом нет, но она не хотела даже и слушать. Кроме того, она уже знала, что между мной и Мел кое-что было, и это, ей явно не пришлось по душе.

– Опасения вице-марла оправдались, в Провиданс, действительно есть утечка. Только вот…, нет никакой тёмной лошадки, информацию никуда не дублируют. Она хранится всё там же, не знаю…, как это объяснить и зачем вообще это всё делать. Фактически Провиданс – сама и есть – тёмная лошадка.

– Не совсем понимаю. Что ты имеешь ввиду? – сказал я.

– Я … сама не знаю, что это, и как объяснить.

– Восстание машин! – крикнул с порога Маркус, забегая в комнату, и снимая с головы шапку. – Без меня решили проводить расследования?

– Не выдумывай, пожалуйста, – сказала Камилла. – Ситуация очень серьёзная. Никакое это не восстание машин. Провиданс – у Провиданс имеется лишь алгоритмическая программа, не имеющая искусственного интеллекта. То о чём ты говоришь, возможно исключительно только в теории в программах, имеющих искусственный интеллект, это не наш случай. У Провиданс есть база данных, куда собирают информацию, полученную со всех анализов, инициаций, биометрик, со всех трекеров, звонков и прочего, фактически Провиданс и есть дата-центр, ЦОД[1], который выдаёт алгоритмы и не более того. А что делать с этими данными – решает Правящий круг. Как нам известно, в круг входит ограниченное количество человек, и четвёрка гигантов это Рош, Ким, Раббинович и Нюберг. Оборудование, которое сейчас у нас, тот же дата центр, копия Провиданс, и синхронизатор. Наш ЦОД на много меньше основных мозгов Провиданс, так что мы ежедневно сортируем получаемую информацию и удаляем ненужную, чтобы не перегружать сервера. Но сегодня, наконец, выловили кое-что интересное. Ну, и как я вам уже сказала, Провиданс копирует сама себя внутрь… себя же.

– Я всё равно ничего не понял, – сказал Патрик.

– Провиданс и есть крот. Сама Провиданс.

– И какой в этом может быть смысл?!

– Единственный вариант, который на данном этапе я могу предположить …, фактически Провиданс это Рош, Ким, Нюберг и Раббинович! Мелких сошек можем смело исключить. Вот и думайте теперь!

– Кто-то из них идёт против Роша? – я перевёл инициативу разговора на себя.

– Возможно и так…, но я не уверена. Тут всё сложнее, я не видела ничьего следа при копировании. Может, это было и не копирование вовсе…, тогда в этом точно нет никакого смысла….

– Почему нет смысла?

– Ключ принадлежал самому Рошу. И получается, если это не копирование, то выходит…, что он «предал сам себя». И копирует сам у себя же.

– Это полный бред.

– Полнейший. Возможно, кто-то использует его ключ…, не знаю. Всё очень запутанно. По тому, к нашему сожалению, Тёмная лошадка – определённо не наш союзник, она враг Роша, и пока мои подозрения лежат только на этой тройке из Правящего круга.

– Ким, Раббинович и Нюберг значит…?

– Именно. Я предполагаю так. Остальные варианты – бессмысленны и нелогичны.

– Твой ассистент сказал, что новость хорошая, – сказал я.

– Чем нехорошая новость, что мы что-то нашли? – возмутилась она.

– У нас явно разные понимания слова «хороший».

– У нас вообще разные понимания чего–либо!

– Камилла, к чему это сейчас?

– Ооо, какая драма, бывшие любовнички ссорятся! – не обошлось без пяти копеек Маркуса. Я зыркнул на него испепеляющим взглядом, на что он сразу поднял руки вверх. – Молчу, молчу.

Камилла вскочила со стула и наклонившись ко мне, начала кричать:

– Да к тому, что я с утра до ночи безвылазно занимаюсь тем, что ищу хоть что-то, что поможет нам выиграть в войне! А единственное, чем занят ты – это поиском малолетней, отшившей тебя девицы, тебе в этом году будет тридцать, а ведёшь себя безответственно, будто все семнадцать!

– Тшш, девочка, ты перегибаешь палку….

– Ты же ездил за ней в столицу, да?! Сбежал отсюда, втайне от всех, рисковал собой, своей важностью, всем! Ты же мог рассекретить нас, пойди что не так! А если бы тебя поймали?! Ты нужен нам здесь, тут, своим людям! А ты в это время ищешь сбежавшее пристанище для своего дружка.

На нас уставились все присутствующие, и вся команда Камиллы в том числе.

– Зачем ты вмешиваешь ее в этот разговор, Камилла?! Мы, кажется, уже поставили с тобой все точки над и. Причем здесь Мелани?!

– При том, что ты стал безрассудным, взбалмошным и полностью потерял хватку, именно тогда, когда ты нужен нам в полную силу!! Мы остались без дома посреди зимы, находимся на иждивении у Гипфеля! Может пора уже заняться настоящими проблемами, а не этой, зарящейся на чужое, змеей?!

Я встал, вытащил сигарету, закурил.

– Камилла, я сам решу, чем мне заниматься. Свой долг я не забыл, и никогда не забуду. Он для меня – на первом месте. Но, говорить что-то о Мел я тебе запрещаю, – я стукнул ладонью по столу, прямо перед ее носом. – Еще раз скажешь о ней в неуважительном контексте, и наши с тобой пути разойдутся уж точно окончательно. Посмотрим, насколько ты верна долгу.

Встал и вышел из помещения, на ходу делая глубокую затяжку. У нас у всех сейчас сдают нервы, я не злился на Камиллу. Конечно, она будет ревновать. Даже не винил ее за цирк, который она устроила перед всеми. И если уж быть честным, заслужил многое из того, в чем она меня обвиняла.

Я размяк, совсем отвлекся, ударился с головой в омут, под названием «Мел». Но иначе – не мог.

Решив отвлечься и обелить совесть, начал думать над тем, что услышал.

Ким, Нюберг и Раббинович, значит.

Солдаты – в белой униформе принадлежат кому-то из них, они навредили Мел.… Кому из них это могло быть выгодно?Кроме того…, Конфедерация бросила все свои силы на то, что бы вернуть наследницу Провиданс домой. Какую роль ни занимал бы Николас Рош, он не настолько всемогущ, что бы ради его дочери Правящие развернули столь грандиозные события. В Конфедерации происходит какой-то разлад, диссонанс…, что из этого выйдет? Неизвестно. Скорее всего, даже сам Рош не знает о предательстве, а значит Мел – в большой опасности.

Все мои дороги вели к этой девочке, и как мне, черт возьми, не думать только о ней. Она оказалась в эпицентре всех политических событий.

Но…, почему?

[1] ЦОД – Дата-центр (от англ. data center), или центр (хранения и) обработки данных (ЦОД/ЦХОД) – это специализированное здание для размещения (хостинга) серверного и сетевого оборудования и подключения абонентов к каналам сети Интернет.

Глава 23. Жизнь в сказке

МЕЛАНИЯ РОШ

У меня было впечатление, будто меня готовят к конкурсу красоты. От слова «СПА» у меня уже шли мурашки. Фрида Раббинович – настоящий мастер пыток и пытали меня всеми возможными процедурами, массажами, уходами. Никогда не думала, что захочу обратно в Муравейник, щипать кур. Более того, у меня появился строгий режим дня, здоровый образ жизни, ела я исключительно полезную пищу. Фрида назначила мне личного повара, тренера, диетолога, психолога, и еще целую армию прочего персонала.

Это еще пол беды. Я никак не могла понять – зачем? К чему это всё? Это такой курс реабилитации после похищения? Фрида так заботится о девушке, испытавшей стресс? Но вспомнив, как она «любезно» общается со своими внучками, заботливой назвать её было сложно. Хотя, я не могла не признать, с меня она сдувала пылинки. И это было жутко.

***

– Бабаягович на тебе прямо помешалась, – как-то недовольно высказалась Цофия.

Даже Наоми в этот раз промолчала, не одёргивая сестру.

– Даа, только ты не покупайся на её заботу…, Гнида Бабаягович – это волк в овечьей шкуре! Она ничего не делает просто так, – сказала Ревекка.

– Ты путаешь сказки, дурында, – Цофия приложила руку ко рту, и шёпотом сказала, – это про Гензель и Греттель, а никакой не волк в своей дурацкой шкуре.

– Заткнитесь, дуры, если бабушка узнает, что вы говорите так о ней, она свернет вам ваши милые шейки – вклинилась в разговор Наоми.

– Как вы можете так не любить свою бабушку? Какая никакая – но она же вам родня.

– Ой, я тебя умоляю, для Бабаягович нет ничего дороже себя. Если бы она могла выйти замуж за себя, а не за нашего несчастного деда, который был её двенадцатым мужем, то вышла бы. Столько мужиков Правящих перевела.…

– По вам не скажешь, что вам всего пятнадцать.

– Нам семнадцать, – мило улыбнулась Ревекка.

– Ты кстати стала просто прекрасно выглядеть, хоть ты и не рада хлопотам, но результат потрясающий. Ты пришла такая вся вялая, разбитая, даже страшно подумать, что с тобой должны были делать террористы.

Я поджала губы, отгоняя снедающую меня пустоту.

– Это не из-за этого…

– Правда?

– Да, со мной там очень хорошо обращались. А вот отец, напротив, после моего возвращения, стал очень груб.

– Ой, господин Рош в последнее время, как с цепи сорвался. Бабаягович такая злая на него, между ними прямо искры летают…, после того как ты пропала… тут такоооое началось.

Наоми пихнула в бок Цофию.

– Заткнись, тупица.

– Сама такая! Ревекка скажи ей, что это она тупица! Ты даже не тупица, а противная подлиза.

Девочки опять начали ссориться, а я ударилась в воспоминания...

Глава 24. Новый имидж

МЕЛАНИЯ РОШ

11.07.2213 по старому календарю

– Мам, почему ты такая грустная, мамочка, вы опять поругались с папой?

Я крутилась вокруг красивейшего торта. У меня уже был один день рождения, но мы всегда отмечали его два раза в год, один раз зимой, и на него всегда приходила куча гостей, и второй летом, его мы отмечали только с мамой вдвоём. Мама говорила, что это только наш с ней праздник–секрет. И что никому нельзя о нём знать. Я обожала его ещё больше, чем свой большой день рождения, где у меня была куча подарков. Потому что, это была наша с мамой тайна, которую никому нельзя было знать!

– Маам, ну можно мне уже кусочек?

Мама меня не слушала, только подняла на меня глаза и заплакала, пряча своё лицо. Ну вот, опять. Я не люблю, когда плачет мама, а плачет она очень много и очень часто. Особенно, если они поругаются с папой, папа всегда так кричит на неё!

Я подошла к ней, подняла её руку и хотела подлезть под неё, чтобы она обняла меня. Мама аккуратно отодвинула меня и покачала головой.

– Мамуля, ну не плачь, а то я тоже буду, мне грустно.

– Прости Мелани, мне надо немножко побыть одной, а потом мы обязательно съедим твой торт, – сквозь слёзы, тихо сказала мама.

Я выдохнула.

– Ну ладно мамочка, как скажешь, – сказала я и ушла играть в свои куклы.

Давно не вспоминала это. Что за странная идея, праздновать день рождения два раза. Многие вещи из того, что делала мама – я не понимала. Её не стало, когда мне было шесть, вполне возможно, что я просто плохо помню, но были некоторые моменты, от воспоминаний о которых, по коже шел холодок.

Я встала из-за стола, устав от того, что девочки всё так же ссорились между собой, и пошла в свою комнату. Хотелось побыть одной. Обстановка, творящаяся дома у Фриды Раббинович, была крайне угнетающей, и слова тройняшек не ускользнули от моего внимания. Я чувствовала себя участницей какого-то жуткого триллера.

Сегодняшние процедуры жутко вымотали меня, я быстренько подготовила себя ко сну и улеглась на постель, вытащила из прикроватной тумбочки антикварную книжку, и принялась ее читать.

Проснулась, когда на улице ещё только начинало светать. Даже не заметила, как провалилась в сон. Рука затекла, я привстала на локте пытаясь устроиться поудобней.

Что-то не так. Сквозь дымку сна, я не могла понять, что вызывает у меня чувство неправильности. Голова была какой-то чересчур лёгкой. Нахмурилась, потерев глаза, встала с кровати. Волосы будто пружинили на голове. Я опёрлась об подушку, чтобы дотянуться до ночника, но моя рука нащупала что-то скользкое, и это что-то рассыпалось в руках….

Я громко закричала и резко подскочила с кровати, сразу включая ночник. Сердце стучалось как сумасшедшее. Щурясь, подошла к кровати, когда мои глаза привыкли к свету, с ужасом застыла на месте.

Что это? Волосы?

Я подошла ближе, поднимая с подушки пучок белых прядей…, и только сейчас, боковым зрением заметила, край своих волос. Мои руки метнулись вверх, ощупывать голову… где,… где мои волосы?! Подбежала к зеркалу…, игнорируя подступающий к горлу ком.

Мои волосы… были криво обрезаны чуть выше подбородка….

Глава 25. Колыбельная

2204 год

– Это все что ты смогла узнать? – спросил Патрик, у моей мамы.

– Да, к сожалению, это все. Ты же знаешь, у меня нулевой уровень доступа к Провиданс. За такое длительное время, единственное, что я смогла узнать, это то, что «Лъеда», это некий генетический эксперимент. Он как-то связан с лекарствами для Правящих. Вроде…, для того, что бы слезть с этих препаратов, наконец. Не думаю, что это что-то плохое.

– Если это не что-то плохое, тогда почему четверка так тщательно скрывает эту информацию от остальных Правящих?

– Не знаю, но краем уха слышала, что этот проект будет представлен на презентации, когда будет… готов. А вот когда это произойдет, неизвестно. В любом случае, скоро все станет на свои места.

– Мам, а почему тебя не было так долго? – прервал я разговор старших.

– Я не всегда могу приходить сынок. В последнее время очень трудно приезжать.

– Ты уверена, что за тобой не следили? – сказал Патрик.

– Да…, с этим нет проблем, пока что. Я ж говорю, четвёрка целиком и полностью поглощена этим экспериментом «Лъеда», им нет до меня дела.

– Мам, я спать хочу, уложишь меня?

Мама мягко посмотрела на меня, встала из–за стола, взяла мою руку и отвела в спальню. Я разделся и нырнул под одеяло, мама уселась на краешек кровати и поглаживая меня по голове, тихо запела:

Темной пеленой укрылась земля,

Дорогу найдешь ты драгое дитя,

Ведь путь освещен алой звездой,

И я буду рядом, буду с тобой,

Мы и без света силы полны,

Ведь ночь приютила в объятья свои,

От зла нас укрыла, и сберегла,

Дала нам надежду, и силы дала,

– Никогда не любил эту жуткую повстанческую колыбельную, как можно такое петь детям? – послышался из за двери приглушенный голос Патрика. – Так, и народ тут под землей такой же, суровый, как и их песни, ну никак не свыкнусь….

Я услышал смешок со стороны мамы.

– Не думаю, что петь моему сыну колыбельные с поверхности, хорошая идея. Чем меньше людей будет знать о нем, тем меньше будет вопросов.

– Слухи итак уже ходят…, от этого никуда не деться. Но народ тут лояльный, принимает всех, не спрашивая о прошлом.

Поглаживающие руки мамы замерли, а потом крепче прижали меня.

– Сбереги его, Патрик. Прошу тебя, ради меня, сбереги.

Глава 26. Когда цветет гортензия

МЕЛАНИЯ РОШ

– Кто… кто из вас сделал это?! – я искоса поглядывала на трёх девочек, которым госпожа Фрида оголила спины и била розгами…, и нет, мне не было их жаль. – Живо отвечайте! Признавайтесь!! Вы маленькие, никчёмные неблагодарные твари! Да вы хоть знаете, во сколько вы мне обошлись?!! И для чего?!! Как … вы … посмели?!!

Мой, теперь уже личный стилист, Мерьям, с трясущимися от страха руками стояла позади меня, пытаясь исправить мою причёску. Металлические ножницы дребезжали в её пальцах от дрожи, стараясь по минимум срезать криво–обструганные волосы, чтобы придать им хоть какую–то приличную форму. Теперь у меня было каре, одной длинны, доходящее лишь до скул.

Девочки плакали сидя на полу, напротив Фриды, которая тем временем хлыстала их без остановки. Я знала, что это сделал кто-то из них, больше некому.

Зачем им было резать мои волосы?

– Бабуличка, мне очень больно, пожалуйста, не бей меня! – кричала Цофия, прячась от жгучих ударов руками.

У меня были двоякие чувства. Да, я пережила шок, это было жутко и страшно проснуться среди ночи с обрезанными волосами, знать, что в доме есть кто-то, кто может проникнуть ночью в спальню, и не желает мне добра.

Кто из сестёр сделал это? Или сделали все вместе? Почему-то я думала на Цофию, и, судя потому, что ей доставалось больше всего, Фрида Раббинович считала так же. Еще одно не давало мне покоя, почему госпожа Фрида так взъелась на девочек? Какое ей до этого дело, она могла просто поругать их за это… , но творить то, что она творила…, из-за отрезанных волос….

Госпожа Фрида уже в который раз вновь подбежала ко мне, хватая с пола обрезки длинных прядей, и чуть ли не плача говорила:

– Моя драгоценная Мелания, что эти маленькие твари сделали с твоей красотой, – она невесомым прикосновением дотронулась до моей новой причёски. В какой-то момент, она уставилась в одну точку, затем выхватила из рук Мерьям ножницы и направилась к своим внучкам.

– А ну, держите эту дрянь! – она подозвала лакея. – Держи её крепко, отпустишь, и ножницы окажутся в твоём медном брюхе!!

Цофия затряслась вся, кусая губы:

– Бабуляяя, это не я, не надо, пожалуйста.

Фрида схватила её за волосы, больно рванула на себя и начала отстригать их под самые корни. Цофия громко завыла, пытаясь отпихнуть старуху, на что та начала остервенело орать:

– Если ты сейчас не уберешь свои лапищи от меня, то вместе с волосами отрежу твои бесполезные, ненужные пальцы! Маленький монстр! Ты думаешь, я не знаю, что ты всё делаешь мне назло?! Быстро принесите мне бритву!!

Лакей в сию секунду выбежал из спальни, и через несколько минут принес госпоже Фриде бритвенный станок. Та, даже не пытаясь смочить его чем ни будь, начала сбривать торчащие остатки темных волос с головы Цофии, не стыдясь царапать девочке голову.

Это уже дошло до какого-то маразма. Цофия выла во все горло, оставив всякие попытки противостоять бабушке. Я не выдержала, и в какой-то момент выкрикнула:

– Я сама обрезала себе волосы.

Рука Фриды замерла, и она медленно повернулась на меня.

Не будет же она теперь и меня брить налысо, за то, что я решила сменить имидж.

– Повтори, что ты сказала?!

Её тон мне не понравился вовсе. Какое ей вообще дело до моих волос.

– Говорю, я сама обрезала себе волосы. Устала ухаживать за длинными.

Фрида оттолкнула от себя Цофию, которая хватаясь за свою лысую голову попятилась назад, захлёбываясь слезами. Раббинович, медленной угрожающей походкой двинулась в мою сторону, плотно сжимая в руках бритву. Когда она подошла вплотную, то больно схватила меня за лицо, заставляя смотреть себе в глаза.

– Ах ты дрянь такая…, ты говоришь, сама сделала это… и всё время молчала?!

Я отпихнула её руку, гневно встав и посмотрев прямо в лицо. Кем она себя возомнила по отношению ко мне?

– Держите свои руки при себе, вы не имеете права ни трогать меня, ни командовать мной. И весь этот фарс, который вы затеяли вокруг меня – мне тоже не интересен и не нужен! И мои волосы – это моё дело! Хочу, отрезаю, хочу, нет! Мне надоело это всё! Я сегодня же уезжаю домой! И не побрезгаю рассказать о ваших выходках папе!

Фрида замахнулась на меня рукой, но я даже не дрогнула. Она лишь тряслась от негодования, и потом, убрав руку, схватив меня за волосы, наклонила к себе, лицо её исказилось от гнева, и она, брызжа слюной, и обдавая смердящим запахом ветхости своего дыхания, выплёвывая слова, произнесла:

– Твои волосы – принадлежат мне, как и вся ты принадлежишь мне, а своему бездарному, никчёмному отцу – можешь жаловаться и рыдать сколько хочешь! По тому что, ты – моя собственность!

Я начала задыхаться от возмущения.

– Что вы такое несёте?!

– Вот так, так что закрой свой маленький рот, и слушай, что тебе говорят, и более того, если вздумаешь что-нибудь сделать с собой без моего ведома, откручу твою симпатичную головку! Усекла!

– Я не собираюсь выслушивать эту чушь, дайте мне коммуникатор, я позвоню отцу.

– Звони куда и кому хочешь. Услышишь в ответ лишь то же самое.

Фрида убрала со лба, выбившиеся из высокой причёски редкие волосы, задрала свой нос в потолок и гордо вышла из комнаты, на ходу зазывая с собой всю свиту лакеев и горничных.

Я искоса посмотрела на трёх девочек, притихших в углу комнаты. Когда дверь за спинами Раббинович захлопнулись, я посмотрела на них.

– Кто из вас сделал это?! – железным тоном спросила я. Они молчали, только Цофия сидела всхлипывая, и поглаживала свою криво обритую голову. – Что, нет смелости сказать? Только по ночам можете прибегать, делать всё исподтишка?

Я бегала глазами по Ревекке и Цофии.

– Это сделала я, – встала с пола Наоми.

Честно признаюсь, меньше всего я ожидала этого от неё. Она мне всегда казалась самой адекватной.

Походу её сёстры нисколько не удивились её ответу, и лишь обняли себя за коленки. Наоми тем временем, сцепила руки в замок за спиной, и, не поднимая на меня глаз, продолжила.

– Извини…, к тебе это не имеет никакого отношения.

Я посмотрела в зеркало на своё новое отражение.

– Что-то я не очень заметила, что ко мне это не имеет отношения. Вообще-то, ты отрезала именно мои волосы, в том то и дело. И касается, это в первую очередь меня.

Плечи Наоми опустились.

– Я ещё раз приношу тебе свои извинения. Я не хотела доставлять лично тебе, неудобства.

– Но ты доставила!

– Прости, – Наоми подняла сестёр за руки, и те молча, виновато покосившись на меня, поспешили выйти из комнаты.

Меня переполняла злость. Сначала отец заявляет, что я принадлежу ему, затем Клауд, что я его, теперь появилась эта чокнутая Фрида Раббинович, помешанная на волосах, и объявляет, что я принадлежу ей.

Я закрыла дверь за девочками на замок, и подошла к кровати, в которую закинула мамин фотоальбом. Вновь включила его, и стала листать фотографии. На одной – мама как обычно грустная, я стою с ней, обнимая за юбку. На другой она с папой, рядом друг с другом, папа выглядел очень красиво, элегантно, как и мама. Я начала быстро перелистывать фото, и опять открыла ту, где мама сидит, обнимая свой большой животик и держа в руках свои любимые гортензии, цветение которых в нашем саду, я с таким трепетом ожидала каждое лето. И это была единственная фотография, где мама счастливо улыбалась. Но почему же, где-то на уровне подсознания, я чувствовала, что с этим фото что-то не так. Из раза в раз открывала его и никак не могла понять, почему оно вызывает у меня беспокойство.

Держа в руках альбом, встала с кровати и подошла к окну. Вид из него открывался не менее захватывающий, чем из нашего фамильного особняка. Сильные порывы ветра сотрясали зимний сад, взвинчивая в воздух снежные сугробы.

Я так завидовала сейчас ветру, такому свободному, абсолютно беззаботному, полностью противоположному мне, с самого рождения сидящей взаперти. В моей жизни менялись лишь стены и надзиратели, держащие меня в заточении. Золотая клетка отца сначала сменилась подземным заключением Муравейника, а теперь и неприступным особняком Фриды.

Опустив плечи, я печально вздохнула, с тоской посмотрев на бушующий зимний пейзаж. Совсем скоро мой день рождения, и встречу я его здесь, с разбитым и тяжелым сердцем.

Я опять подумала о маме, посмотрела вниз на фотографию, и именно в этот миг, меня, наконец, осенило!

Так вот что не давало мне покоя! Вот оно что!

Казалось бы, что необычного в том, что мама сидела беременная в саду…? В саду, усыпанном гортензиями, цветение которых приходилось только в период жаркого лета, и сопровождалось особым ритуалом ожидания с моей стороны.

А ведь папа говорил, что когда я родилась, на улице стояла снежная метель….

Глава 27. Сорок шесть бункеров и один полис

КЛАУД ДЮБОН

Полис Гипфель был полноценным самодостаточным большим городом, с развитой инфраструктурой. Я ехал на своём супербайке по ухоженным заснеженным улицам, усыпанным хвойными, направляясь в центральный офис мэрии, где марл Ингар дозволил провести совещание. Патрик назначил созыв марлов, чтобы решить, вопрос, касаемо новых действий на военной арене. Я открыл голографическую панель, следуя незнакомому мне маршруту, выехал на широкое шоссе и рванул вперёд. Воздух в Альпах был потрясающе чистым, я дышал полной грудью, наслаждаясь лучами солнца, жалея, что Мел не было со мной, уверен, после душных катакомб Муравейника, ей бы здесь, понравилось. Покосился на наручник, который в данный момент был обычным бесполезным куском металла. Что-то внутри меня умирало от неведения, Урсула узнала, что Мел больше не была в отчем доме. Куда она подевалась чёрт подери. У меня была надежда, что девчонка сможет как-нибудь отключить глушку, давая мне тем самым возможность отследить ее. Только вот шанс на это был мизерно мал, навряд ли она сейчас по собственной воле захочет быть найденной мной. Но ее желания, никак не вписывались в неизбежность будущего хаоса. Если будет принято решение о вторжении, Мелани будет в опасности, и мой долг, увезти ее подальше от эпицентра военных действий.

Я припарковал супербайк на парковке стеклянной высотки, глянул вверх. На торце здания красовалось символичное название «Грамм». Как выяснилось, марл Ингар – далеко не самый скромный человек. Быстро выкурив сигарету, я поспешил зайти внутрь. На входе меня остановили охранники и, проведя экспресс досмотр, пропустили внутрь. На ресепшене меня любезно встретил персонал, и провёл к лифту, мы поднимались невероятно долго, пока не оказались на самом последнем этаже. Когда я вышел, то невольно присвистнул. Мы оказались на открытой площадке, вид с которой открывался потрясающий. Гипфель находился в горной местности, солнце не виднелось за дымкой, окутавшей как шпили самых высоких зданий, так и пики горных выершин. Полис, казалось, был на ладони. Большинство зданий было сооружено из уникального красноватого природного камня, названия которого я не знал. Поежившись от холодного ветра, шагнул к ограждению и глянул вниз…, метров двести не меньше. Благо, над Гипфелем есть кислородный купол, а то на таких высотах, горная болезнь была бы у каждого.

– О, вот и ещё один представитель Муравейника.

Из раздумий меня вывел знакомый голос. Обернувшись, встретился глазами с марлом Ингаром, который, широко улыбаясь, подошел и протянул для приветствия руку.

Я пожал её и слегка склонил голову.

– Рад видеть тебя, Ингар, – мы были достаточно близко знакомы, чтобы избегать формальностей в личной обстановке.

– Клауд, а где твой отец? Что-то я его нигде не вижу.

– Патрик скоро прибудет, мы слегка разминулись.

– Прекрасно. Почти все в сборе. Признаюсь, совсем не хотелось провести весь день за политикой. У нас, Нордов, сегодня большой праздник.

Я криво усмехнулся, и похлопал его по плечу.

– Если так посмотреть, то в году не хватит дней отмечать все ваши праздники. Долг есть долг.

– Да, долг есть долг, – вторил он.

Ингар – почтенного возраста, высокий, тучный, с длинной бородой и волосами, мужчина, указал мне дорогу, куда идти. Я был крайне удивлен, когда дверь перед моим лицом разъехалась, и взгляду предстал полный гостей зал. По периметру стояли столы, посередине трибуна. Почти все повернули головы в нашу сторону, многие из лиц были мне знакомы. Кивнув в приветствии, я прошел к своему месту возле трибуны. Но стоило мне сесть, как кто-то похлопал меня по плечу.

– Дюбон?

Я повернул голову. Мое удивление сменилось досадой.

– Привет Асдис. Что ты забыла на собрании марлов? – не самым вежливым тоном спросил я. Она явно преследовала меня.

– Вообще-то, я тут живу, как и они, – она ткнула пальцем в отдельную зону, где был настоящий парад блондинок разного возраста. Девушки и женщины заняли отдельную нишу, выделенную, судя по всему под многочисленное семейство марла Ингара.

– Все двадцать три в сборе?

Она улыбнулась.

– Нет, конечно, только старшие девочки, и жены отца, в том числе моя мать. Семнадцать, со мной восемнадцать.

– Понятно. Ингар на все собрания водит свой многочисленный женский эскорт?

Асдис мелодично засмеялась, качая головой села рядом, и только лишь потом произнесла:

– Не против, если я сяду рядом?

– Ты уже села. У тебя друзей нет?

– Ну, мы же с тобой друзья.

– Когда мы с тобой стали друзьями? Когда ты у меня пункцию брала?

– Почему бы и нет? Это крайне интимная манипуляция.

Сумасшедшая.

Асдис бесконечно долго заливала мне в уши про гены и прочите модификации. Я думал, что, хотя бы здесь избавлю себя от разговоров о генетике. Никогда не думал, что буду мечтать о том, что бы собрание быстрее началось и никогда не заканчивалось. А для этого требовалось, что бы представители всех сорока шести бункеров и Гипфеля были в сборе, а том числе и Великий марл.И когда это наконец произошло, радости моей не было предела.

Я увидел вошедшего Патрика, который тем самым спас меня от болтовни Асдис и встал, как и все присутствующие. Все до единого поздоровались с Великим марлом, и Патрик сразу прошёл к трибуне.

– Прошу прощения за столь длительную заминку, но меня задержали мои сограждане, у нас возник небольшой вопрос с жильем, но уже все разрешилось. Не будем зря терять времени. Приветствую вас, почтенные марлы. Незачем лить воду, сразу приступлю к делу. Как вам известно, повстанческий союз планировал боевые действия по весне, но как видите, случилось непредвиденное. Муравейник – пал. Свыше миллиона его жителей остались без крова. Как это было принято у нас всегда, – мы протягиваем друг другу руку помощи. И сегодня она требуется жителям Муравейника, жду ваши предложения, сколько человек способен принять у себя каждый бункер, – кто-то незамедлительно поднял руку, но Патрик не пустил его говорить. – Дайте изложить мысль до конца. Это первый вопрос на повестке, и второй, боевые действия на Бришалот необходимо начать раньше.

– Почтенный Великий марл. После распределения жителей, в нашем бункере – мест не осталось, более того, сами испытываем нужду в жилье.

– Понимаю, сказал Патрик, до вторжения, у нас дела обстояли так же.

– Бункер Елена готов принять у себя около двадцати тысяч граждан.

– Прекрасно, благодарю.

– У меня есть другое предложение. Почему бы не отстроить новый жилой район в Гипфеле? – сказал один из марлов.– Поверхность и подземный город, вещи абсолютно разные. Отстроиться на поверхности в разы дешевле, в разы быстрее, да и…, кто откажется жить на свежем воздухе?

– Лихо вы заглядываетесь на чужие полисы, – с иронией сказал марл Ингар. – Гипфель, независимый полис, живущий автономно больше ста лет. Построен он был нашими предками, развит до того состояния, каким вы его видите. Мы без оглядки приняли на временное иждивение беженцев Муравейника. Но нужно понимать, что эта мера, временная.

– Прирост населения всегда благоприятно сказывается на экономике, вы обеспечите их жильем, а новосёлы – будут работать и трудиться во благо процветания полиса. Признаюсь, будь у нас такая возможность, с превеликой радостью приняли бы всех, но возводить сектор под землёй, не одно и то же, что отстроить новый район на поверхности.

– А как же финансовые затраты на это?

– Я бы не назвал это финансовыми затратами, а скорее, инвестициями в будущее.

– Да что вы такое говорите, почтенный марл Соломон.

– Мы готовы оказать финансовую поддержку на возведение нового района, – сказал другой марл.

– И мы тоже.

– Я не давал на это своего согласия, – возмутился марл Ингар.

– А почему бы и нет? – встала с места Асдис. – Отец, это укрепило бы наши оборонные позиции и наши силы, кроме того, мы бы могли лучше наладить коммуникацию во внешней торговле, и, что самое важное, разнообразить наш генофонд. Однообразие ведёт за собой упадок, мы слишком долго были закрыты от внешних взаимоотношений, – Ингар, нахмурившись, смотрел на Асдис, почёсывая свой подбородок. Видимо дочь имела на него весомое влияние. На ее же лице, цвела лукавая улыбка, что говорило о том, что она об этом влиянии знала. – И именно по тому, папа, в нашей семье, рождаются одни девочки… – девица явно знала, куда бить, потому что лицо Ингара моментально преобразилось из хмурого в ошеломленное.

– Ладно, я подумаю над этим. Дайте мне время, – после долого молчания произнес он.

– Я рад нашей сплочённости, почтенные марлы, – сказал воспрянувший духом Патрик. – Давайте перейдём ко второму вопросу. Я хочу вызвать на трибуну нашего генерала–командующего.

Со своего места встал Ставрос Панопулос, рослый, коренастый мужчина, средиземноморской внешности, с короткострижеными седыми волосами, в нашей военной униформе и с военными погонами. В отличие от погонов марла, где красная звезда имела волнистые лучи, военные эполеты имели лучи острой лаконичной формы. У генерала– командующего звезда была остроконечной и вокруг неё было ещё семь маленьких звёзд. У меня, как у обычного генерала, она была одна – большая. У тех, кто ниже меня, ранжирование шло в соответствии с ранжированием звёзд марлов, короткие лучи – понижают ранг, длинные – повышают.

Ставрос подошёл к трибуне, на что я, и ещё несколько присутствующих генералов, встали, отдавая честь нашему командующему.

Он кивнул и заговорил.

– Наши фронты обороны, стабильно и крепко держат позицию. Столкновения единичные, враг не спешит атаковать. Боевые единицы союза будут полностью готовы к нападению через месяц. Отряды Муравейника не сильно пострадали при вторжении, благодаря сплочённой предподготовке. Генерал Муравейника предоставил мне подробный отчёт, – Ставрос указал на меня, и я кивнул.– Далее. Предоставлю отчёт о боевых единицах повстанческой коалиции. Техника тяжёлой артиллерии – 12031 единица, техника воздушной…

Вот это уже было интересно, а не все эти теории Дарвина в назойливом исполнении Асдис. Я внимательно слушал отчёт командующего, делая для себя определённые выводы. Всё было довольно-таки неплохо.

– Мы готовы помочь вам боевой техникой, – сказал марл Ингар. – Но наши люди не будут участвовать в открытом конфликте. Мы независимый полис – и не хотим нарушать сложившиеся устои. Нам не нужен ни внешний мир – ни внешняя политика. Мы окажем помощь только в плане снаряжения, техники, боеприпасов.

– Этого вполне будет достаточно, сказал Патрик. Генерал-командующий, какие ваши прогнозы по поводу открытого конфликта?

– Сложно сказать, мы не располагаем всеми сведениями по количеству снаряжения и войск конфедерации. Они лишь поверхностные. Плюс, мы должны понимать о наличии военных Провиданс – искр. Искры будут нести ключевую роль в битве. Боюсь, что наличие модифицрованных солдат, дает им весомое преимущество.

Пора было и мне вмешаться в разговор. Сказать мне на это было что.

– Искры курируются из штаба, – все посмотрели на меня. – Я не раз думал по поводу этого. Не обязательно победить их в открытом поле. Достаточно захватить и обезвредить их командующие ядра.

– У вас есть предложения, как это сделать?

– Пока нет, к сожалению.

– Я приму это к сведению, будем решать, как можно это осуществить.

– Если бы это решалось, я бы уже решил.

– В ваших словах истина, генерал. Тогда будем предполагать.

Со Ставросом у меня сложились прекрасные отношения, я многому научился у него за время своей службы и обучению военному делу. Он прекрасный стратег и волевой человек.

Совещание длилось ещё несколько часов. И ближе к вечеру, Марлы постепенно стали расходиться. Я встал, намереваясь уйти со всеми, но марл Ингар остановил меня.

– Слушаю, – я устал, хотел есть, курить и просто спать. Так что энтузиазма в моем голосе не было.

– Клауд, я попрошу вас с отцом остаться.

– На это есть какая-то веская причина? – удивился его просьбе я, моментально позабыв о естественных нуждах.

– Хочу кое-что обсудить.

Патрик, услышав наш разговор, подошёл и спросил.

– Сколько времени это займет?

– Планируется не так долго, час-два.

– Я позвоню Маркусу, пусть тогда придёт, он итак в машине с обеда ждёт.

Ингар кивнул, сказав:

– Никаких проблем нет. Будем ждать вас в нашем чертоге.

Глава 28. Тяжела у Султана жизнь

КЛАУД ДЮБОН

Маркус присвистнул.

– Это вам не Муравейник.

Воистину, это был чертог. Большое, пышное, великолепно убранное в современном стиле помещение. Потолки метров семь не меньше, полностью стеклянные стены, на одном из верхних этажей «Грамма». Посередине комнаты стояла симуляция старинного камина, усеянного рунами. По его кругу было разбросанно множество мягких диванов, подушек, на одном из которых восседал марл Ингар.

– Прошу, проходите, устраивайтесь поудобней, – сказал он.

Мы сели на указанное место и вопросительно посмотрели на него.

– Слушаю тебя, Ингар, говори, зачем ты нас позвал, – сказал Патрик.

Мужчина задумчиво покрутил толстый перстень на пальце и заговорил.

– Я хотел поговорить, по поводу того, что мы сегодня обсуждали на совещании.

– А почему здесь? А не перед всеми, ты мог бы поднять вопрос там.

– Видишь ли…, у меня очень деликатный вопрос.

– Ты передумал размещать наших людей у себя? – голос Патрика напрягся.

– Нет, дело не в этом. Ну как…, если бункеры обеспечат финансовую поддержку, то мы сможем быстро отстроить район, для нас миллион человек, не такое большое количество, у нас тут своих двадцать семь, так что одним миллионом больше…, одним меньше, – он улыбнулся. – Ну и кодекс обязывает, разве мы можем отказать, имея возможность помочь.

– Так, а в чём дело?

Ингар постучал кулаком по столу, и в комнату одна за другой вошли его восемь дочек, последней зашла Асдис и подошла к отцу, встала возле него и сложила перед собой руки.

Мне кажется, я начинал догадываться, в чём дело.

– Я буду краток. Как вам известно, у меня двадцать три дочки, из них восемь на выданье. Вот, хочу пристроить их, пусть они занимаются развитием нашего генофонда, – марл Ингар громко откашлялся и посмотрел на Асдис.

– И? – с недоумением спросил Патрик.

– Нашим женщинам нужны мужья другой расы. Не Норды. Это было ключевым моментом, что повлияло на моё решение, у нас действительно в последнее время участились мертворождения, уродства, мутации…. Как бы мы не пытались чинить эти гены, не получается. Всё-таки, природу не всегда можно переиграть.

Что-то мне не нравятся его разговоры…

– Буду краток, мы бы хотели пристроить наших женщин, не всех конечно, но какой-нибудь процент к вам. Это наше условие.

Впервые я видел на лице Патрика такое выражение лица. Он был удивлён и на грани того, чтобы не рассмеяться.

– Почтенный Ингар…, у наших людей нет каких-то особых запретов в плане социальной жизни, насчёт жён не знаю…, но, кто хочет, может вполне без каких-либо лишних обязательств, и, думаю, с большим удовольствием, поучаствовать в разнообразии вашего генофонда. На крайний случай, можем… предоставить вам биоматериалы для ЭКО.…

– Поймите, у нас не принято, что бы женщины рожали детей вне брака.

– Вот оно в чем дело, все понимаю, но я не могу заставить своих людей насильно жениться. Хотят, пусть хоть по десять жён заводят, у меня нет над этим власти. Я поговорю, конечно, с ними… на эту деликатную тему, может, и найдутся желающие.

– Прекрасно, только мы будем отбирать исключительно качественный генофонд! И ещё одно условие…, – Ингар перевел взгляд на меня, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. – Патрик, а вот восьмерых моих дочерей, я бы хотел всех свести с твоим пасынком, он как раз прекрасно подойдёт для этих целей.

Маркус посмотрел на мое окаменевшее лицо, захохотал в голос и пропел:

– Если б я был Султан и имел трёх жён, неземной красотой был бы ок… –Патрик ткнул его в бок. – Ой простите, я будто в старинное кино попал, – он опять заржал, вытирая подступившие от смеха слёзы.

Ингар, явно возмущенный его реакцией, оглядел Маркуса с пренебрежением, и продолжил перейдя на надменный тон:

– У меня самого девять жён. У нашего народа – честь иметь много жён. У искр же прекрасный генофонд при рождении, верно? Так вот, я бы очень хотел, чтобы мои дочери и он…

Теперь уже я смеялся в голос. Явление это было настолько мне не свойственным, что Патрик с Маркусом переглянулись.

– Признаюсь, я прямо ждал, когда вы это скажете, почтенный марл Ингар, – сказал я. – Это же изначально была идея вашей дочери? – я посмотрел на четырнадцатую, которая покраснела до кончиков волос, явно не ожидая что я догадаюсь обо всём. – Асдис, милая, а что ты сразу, при нашей первой встрече не попросила заделать тебе маленькую искорку. Постеснялась? Я же сразу всё понял.

Её глаза, как и глаза марла Ингара заблестели.

– Так ты согласен? Это же прекрасно!

Понятно, с сарказмом она не дружит.

Я встал, полез в карман за пачкой сигарет и принял серьезный вид.

– Шутки в сторону, вы оба, явно меня не поняли. Судя по всему, природа искр вам, действительно, малознакома. Развею надежды вашей дочери и ваши, уважаемый марл Ингар. Я – не могу иметь детей.

Асдис раскрыла от неожиданности рот.

– Он говорит правду, – сказал Великий марл. – Теоретически, он мог бы, но для этого у обоих партнёров должны быть исключительные гены. «Прекрасный генофонд», как вы выразились.

– Оба партнёра должны быть искрами… – ахнула Асдис, и расстроенно поджала губы.

– Умница, пять баллов – сказал я, ткнув в её сторону сигаретой, потом отошёл к окну и зажёг её. – Но, идея завести себе личный клан искр, признаюсь, была весьма неплохой. Меня даже позабавило. Не удивительно, что ваш полис такой процветающий, вам в голову приходят потрясающие решения для выживания вида.

Маркус держался за нос, чтобы вновь не рассмеяться вслух. Как бы нелепо не казалось их предложение, даже он понимал, что мы можем оскорбить чувства Нордов своим невежеством. Норд-альпийцы – крайне специфичный народ, со своими уникальными традициями, законами и порядками. Я уверен, Ингар не видел ничего странного и смешного в своём предложении. Фактически, они рассуждают грамотно и не надо быть генетиком, чтобы понять это. Дети смешанных рас – всегда более талантливые, более здоровые, чем представители одной этнической группы. Чем сильнее гены родителей отличаются друг от друга – тем выше шанс получить более крепкое потомство. Такое часто применялась в эпоху второй эры, для корректировки генофонда. То, что Асдис изначально положила глаз на мой «генофонд» – я понял сразу, когда она завела меня в отделение репродуктологии, в своём научном центре, где у меня взяли кучу образцов тканей. Расспрашивала об искрах без конца и края. Я ожидал от неё чего угодно – что она попросит собрать в баночку материалы для оплодотворения, предложит заняться сексом в научных интересах…, она помешанный фанатик, и не остановится ни перед чем, – но жениться, причём сразу на восьмерых – забавно. Видимо, она решила не церемониться и сразу действовать радикально, при этом пользуясь нашим плачевным положением в своих интересах. Представляю, как она сейчас расстроена. Наверное, уже напредставляла себе целую армию маленьких деток и племянничков искр.

– Да кстати, вот прекрасный кандидат, – я указал на Маркуса, который моментально подавился слюной и, откашливаясь, жалобно посмотрел на меня. – Мой брат с радостью займётся обогащением вашего генофонда.

– Вы кровные? – радостно спросил Ингар.

– Нет.

Плечи марла опустились, и он обречённо пожал плечами.

– Жаль, очень-очень жаль.

– Судя по всему, вопрос касаемо меня исчерпан?

– Видимо… так…, – голос Асдис сквозил нескрываемой печалью.

– Тогда, извольте простить, вынужден удалиться, у меня дела.

Я еще не успел выйти, как Патрик стал ещё что-то обсуждать с Ингаром. Я мельком глянул в бесконечную даль города. Где-то там за горизонтом находится моя девочка. Где же ты? Я обязательно заберу тебя, хочешь ты того, или нет.

Поджав губы я направился к выходу.

Глава 29. Прятки

МЕЛАНИЯ РОШ

– Ох, как хорошо, я уже считаю часы до твоего дня рождения, неужели «завтра», наконец, наступит, я уже думала, не дождусь, – сказала Фрида, чавкая своим жирным бифштексом и запивая всё это дело газировкой.

Я поморщила в отвращении нос и без особого желания откусила кусок огурца. У Фриды в последние дни открылся неимоверный аппетит, хотя, насколько я успела узнать за пару недель в заточении её особняка, у неё повышенный холестерин, и есть то, что она лопает в последнее время с утра до ночи – ей нельзя. Сейчас она объедалась так, будто это последний день в её жизни.

Напротив неё сидели внучки. Цофия, пылая глазами, смотрела на Фриду, просто источая флюиды ненависти. Я с жалостью посмотрела на обритую девочку, волосы у неё немножко отросли, и теперь на месте зияющей лысины был короткий ёжик темных волос.

– Надо было с самого начала побрить тебя на лысо, – старуха замельтешила перед лицом девочки куском мяса, наткнутого на вилку, а затем благополучно отправила его следом за предыдущей порцией, в рот, который даже при процессе жевания оставался открытым. Громко чавкая, она вновь заговорила, – Теперь я хоть могу отличить этого противного крысеныша. Поганая девка.

Мне кажется, я услышала, как скрипнули зубы в плотно стиснутой челюсти Цофии. Взгляд ее пылал убийственным огнем, ноздри были раздуты…. Это не ускользнуло и от взгляда Фриды, на что она довольно улыбнулась и, промокнув блестящий от масла рот салфеткой, встала со стола.

– Заканчивайте ужинать и бегом в комнаты! Если узнаю, что вы легли спать не вовремя, побрею налысо всех!! А ты, Мелания, перед днём рождения – должна хорошо выспаться, давай душка, иди к себе, – наконец она, отодвинув стул, встала, оправляя свой несуразный белый халат, в котором была похожа на дирижабль, и невыносимо медлительной походкой двинулась к выходу. Когда дверь за ее спиной закрылась, Цофия с грохотом вскочила со своего места.

– Мерзкая-примерзкая старая карга, – прошипела Цофия, в сердцах швырнула приборы, которые со звоном ударились о фарфоровую тарелку. – Ненавижу её. Ненавижу! Всё никак не помрёт. Да кому ты такая нужна!

– Тихо Цофия, – прошипела Ревекка. – вдруг она услышит…

– Мне всё равно! – она стояла, сжимая и разжимая кулаки, сверля взглядом закрытое дверное полотно, за которым скрылась Фрида.

– Прости Цофия, это всё я виновата, – сказала Наоми. – Я не хотела, чтобы с тобой это случилось. Если бы я только могла сказать ей, что это сделала я…

Цофия обернулась на сестру, и сказала:

– Дура что ли, хорошо, что ты не выдала себя. Если бы не… – затем она закрыла рот и, бегло посмотрев в мою сторону, просто отрицательно покачала головой.

Я прищурилась.

– У тебя какие-то проблемы, Цофия? – в моем тоне не было и намека на вежливость.

– Что ты, Мелани. Какие у меня могут быть проблемы, – голос Цофии был фальшиво-приторным. – Подумаешь, ведь я всего лишь похожа на сиротского мальчишку.

– Зато теперь будешь знать, что некоторые действия могут нести за собой неприятные последствия.

– Это все из-за тебя! – прошипела девочка.

Такой наглости я, признаюсь, не ожидала. Но если раньше, мне и было интересно, что за заговоры творятся в этом доме, касаемо бабушки её внучек, и видимо, ещё и меня, то сейчас было просто плевать. Промокнув рот салфеткой, я встала, пожала плечами и направилась в свою комнату

– Нет, ну вы посмотрите. И ты ничего не скажешь?! Просто уйдешь?! – тон девочки сквозил нескрываемым отчаянием.

Я обернулась, слащаво улыбнулась и, помахав рукой, со словами: «милый причесон, Цофия, тебе идет» скрылась в том же направлении, что и Фрида.

Истеричный вопль Цофии, раздавшийся в этот момент за моей спиной, который, к слову, я с превеликим удовольствием приглушила закрыв дверь, был самым приятным явлением, которое со мной произошло за время пребывания в гостях у госпожи Раббинович.

Подготавливаясь ко сну, я сидела напротив трюмо, и расчесывала короткие волосы, которые то и дело норовились залезть мне в глаза, что жутко раздражало. Признаюсь, раздражало меня в последнее время все! В особенности этот дом и его жители. Стоило вспомнить о раздражителях, как в дверь кто-то тихонько постучал.

С недавних пор двери я закрывала на семь код-замков. Не особо торопясь, встала и направилась ко входу.

– Войдите, – нехотя сказала я, и разблокировала замок.

Из-за двери показалась лысая голова Цофии.

Я закатила глаза.

– Что тебе? – недовольно спросила я.

Она робко подошла ко мне, пряча руки за спиной.

– Я…, я пришла, что бы попросить прощения. Мне очень стыдно, что я вела себя так. Прости, просто, сами пойми, какого мне сейчас.

Мне было плевать на нее и ее прощения.

– Прощаю тебя, а теперь уходи, – я начала закрывать перед ее носом дверь, но девочка проворно просунула руку, мешая мне.

– Подожди, прошу! Я кое-что принесла для тебя.

– Мне ничего не надо! Выйди.

– Ну, пожалуйста! Хотя бы посмотри. Всего минутку.

Желая поскорее избавиться от ее общества, я проворчала:

– Что там?

– Я еще не благодарила тебя за то, что ты взяла вину на себя…, и было очень некрасиво с моей стороны грубить тебе сегодня за ужином.

Глаза девочки заслезились, и она тихонечко положила на мой столик кремовое пирожное.

Я вопросительно посмотрела сначала на угощение,потом на неё.

– Ты серьезно? Пирожное?

– Знаю, что Бабаягович не разрешает тебе есть такое, так что я решила, стащить его для тебя с кухни. Оно просто волшебное на вкус, – девочка вяло улыбнулась. – Повариха ничего не заметила.

– Спасибо Цофия за заботу…, я его съем завтра, ты можешь сейчас оставить меня одну? Уже поздно, я хочу спать.

– Ну съешь хоть кусочек, пожалуйста. Я специально для тебя старалась.

– Старалась… стащить его с кухни?

– Ну да… бабушка же строго следит за этим. Узнай она о том, что я опять ослушалась ее, то одним бритьем не ограничилась бы в этот раз.

– Цофия, я не голодна, честно. Спасибо… ты можешь…

– Пожалуйста, – девочка сложила руки в умоляющем жесте. – Просто попробуй кусочек.

– Обещаешь, если я его попробуй, то ты наконец свалишь отсюда?!

– Да, да!

Поджав губы, я небрежно ткнула пальцем в воздушную сливочную шапочку и повертев ей перед глазами, поднесла ко рту.

В этот момент дверь в мою комнату резко распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Внутрь забежала взъерошенная Наоми.

– Не ешь это!

Я застыла, с недоумением всматриваясь в испуганное до чёртиков лицо Наоми. Она подбежала, оттолкнула мою руку от лица и затем встала между мной и Цофией.

– Да вы что, рехнулись все?! – выпалила я.

Цофия недовольно посмотрела на Наоми и заорала:

– Дура тупая! Зачем ты сделала это?!

– Затем, что это неправильно!

– И что?! Алооо, у неё день рождения завтра! «Завтра», понимаешь?!

– Цофия, это не выход…

– Да что ты?! Если ты не заметила, то лысая голова у меня, а не у тебя! Я бы избавила нас от этого чудовища! И всё закончилось бы! А теперь все! Не будет больше такого шанса! День рождения завтра. – Цофия начала плакать. – Тупица ты, Наоми. Что ей день туда, день сюда, ну жалко да, зато мы бы избавились от этого монстра.

– Это ты меня монстром назвала?! И что с пирожным?! Оно что, отравлено?!

– Прости, да… Цофия насыпала туда какую-то дрянь из кладовки. Прости, Мелани, извини.

– Что?! Вы что сбрендили?! – я вскочила с кровати, отходя от них на дистанцию.

– Прости…, я же говорила, не в тебе дело! Честно, прости… ничего личного.

– В смысле ничего личного? Сначала вы отрезаете мои волосы, потом приносите мне отравленную пищу, а завтра что будет?! Задушите меня ночью?!

– А завтра, завтра уже ничего не будет! Дура! – выкрикнула Цофия.

Наоми гневно посмотрела на нее, поджав рот, взяла её за плечо, подошла, взяла пирожное и выволокла Цофию из моей спальни.

Я вскочила, закрывая за ними двери на замок, и прислоняясь к стене спиной. Сердце билось об грудную клетку, как бешеное.

Что за дом ужасов. Что за идея фикс с моим днём рождения? Что будет завтра?

Я судорожно начала ходить по комнате, надо отсюда сбежать… я метнулась к окну, там было так высоко… , да я даже если захочу не смогу выбраться через него. Что же мне делать?!

Просидев в ступоре пару минут, метнулась к шифоньеру, достала оттуда теплую накидку, и, не тратя больше и секунды, выбежала из комнаты. Быстро ступая ногами, стараясь не издавать ни звука, спустилась по лестнице. Когда в коридоре послышались шаги, спряталась за широкую колонну. Мимо меня прошла болтающая по коммуникатору горничная. Благо, она меня не заметила, и я продолжила свой побег.

Дом я успела изучить, как пять пальцев. Выход был лишь один – центральный. Охрана там была не всегда, да даже если они будут на посту, с чего бы им меня останавливать. Все-таки я тут гостья, а не заложница. Накинув капюшон, убедившись, что никто не видит, я пронырнула через проход на улицу. Было уже темно, лишь в саду мельтешили декораторы, подготавливая дом к моему дню рождения.

Прекрасно, затеряюсь среди них и выбегу за территорию. Вот только куда потом податься? Позвонить отцу? Но…, он сам отправил меня к Фриде, своими руками. То, что завтра произойдет что-то страшное, я итак уже поняла, и папа не мог об этом не знать. А кто у меня еще остается кроме…, я искоса посмотрела на браслет.

Ну уж нет, пошел ты к черту.

Я справлюсь сама. Никто мне не нужен.

Быстро засеменив по снегу, прячась то за одной садовой инсталляцией, то за другой я верно двигалась к спасительному выходу. Затаившись за крупной сосной, стала наблюдать за воротами. Они раскрывались довольно таки часто, впуская на территорию грузовые фургоны, при этом охрана делала тщательный досмотр каждого. Посмотрела на парковку, и чуть не завопила от радости. Точно такой же аэрокар уже закончил разгружать багажный отсек, и ,видимо, намеревался выехать с территории.

Быстро рванув с места, я побежала к нему, намереваясь как можно скорее забраться внутрь, пока водитель меня не увидел.

Добравшись до него, я осмотрелась и, пока водитель заводил машину, перекинула ногу, чтобы залезть внутрь.

– Мелани? – раздался знакомый женский голос позади меня.

Сердце ухнуло вниз.

Мерьям.

Медленно обернувшись, я смотрела на удивленного стилиста. Мерьям во все глаза таращилась на меня.

– Что ты делаешь здесь? – взгляд ее был растерян.

Мерьям точно поможет мне, мы с ней неплохо поладили. И, хоть она это скрывала, я знала, что Фриду она ненавидела. Полностью обернув корпус к ней, и опираясь на борта аэрокара, я умоляющим взглядом посмотрела прямо в ее глаза.

– Мерьям, прошу, помоги мне! Эти Раббиновичи чокнутые, ненормальные! Они хотят что-то сделать со мной. Ты же знаешь что-то, да?! Мерьям, помоги, умоляю, я не могу больше оставаться в этом доме.

Девушка мягко поднесла руку к уху, и бегло разглядывая меня, медленно двинулась ко мне навстречу.

– Конечно…, Мелани. Не переживай, я помогу. Все хорошо, – но что-то в ее голосе заставило меня напрячься. Она помахала рукой водителю, и двигатель аэрокара заглох. Я начала пятиться. – Не бойся, милая. Все будет хорошо. Я помогу тебе.

Не трудно было догадаться, что помогать мне она не собиралась. Помедлив еще мгновение, я развернулась и метнулась прямиком к воротам.

– Охрана! Рош сбежала, задержать девчонку! Сообщите госпоже Раббинович.

Я бежала что есть мочи, легкие горели, у меня все получится! Не оборачивайся, беги только вперед, Мел!

Грубый удар в спину. Далеко убежать не удалось. Я кубарем покатилась по снежному полу. Это была Мерьям, она догнала меня. Но, вспомнив занятия по самообороне, я ловко вывернулась из крепкой хватки, крутанула ее на полу, и оседлала сверху. Она толкнула меня ногой в живот, на что я ухватилась за ее лодыжку, и со всей дури ударила свободной рукой ей по лицу. Мерьям взвыла, делать прически это не одно и то же, что владеть техникой Ицюань, одной из любимых боевых техник генерала Радхики. Но я рано радовалась, из упавшей в снег сумочки Мерьям вывалились ее рабочие инструменты стилиста, и она недолго думая, схватила острую пилочку, и резанула ей перед моим лицом. Увернулась я от нее в последний момент, но острие, все же оцарапало мне щеку. Однако, этого хватило мне, что бы занести голову, и ударить лбом ее по лицу.

Что-то неприятно хрустнуло. Судя по тому, что снег окрасился в алый цвет, это была кровь Мерьям. Позже я поняла, что разбила ей нос. Явно непривыкшая к боям, девушка, схватилась за лицо и стала кататься по земле.

Я вскочила, и, не теряя времени ринулась с места0. Надо утаиться где ни будь, выждать момент и выбраться наружу. Посмотрела на большую сцену, вокруг которой никого из декораторов не было. Вот и оно. Отличное место. Я побежала к ней.

И упала.

Потому, что меня опять повалили на пол. Нет, меня никто не бил. Это были охранники особняка Раббинович. Двое мужчин и женщина, схватили меня и поволокли обратно в дом.

Нет, нет, нет!!! Свобода была так близка. Нет…

– Отпустите! – вырвался из моих уст вопль отчаяния.

Но, конечно, никто меня не отпустил, и более того, даже не говорил со мной. Без лишних слов меня подняли по ненавистной лестнице, и заперли в не менее ненавистной спальне, заблокировав дверь снаружи.

Я осела на пол и обхватила себя руками. Слезы градом полились по щекам. За что…, почему это все происходит именно со мной. Вся моя одежда промокла от растаявшего снега и слез. Я ждала, что Фрида придет и устроит мне разнос, за попытку побега, но никто так и не пришел.

Надо взять себя в руки. Мне вовсе не хотелось узнать, что ждет меня завтра. Встала. От нервов, начала кусать ногти, и ходить взад-вперёд, раздумывая. Был еще один вариант, но….

Замерла, искоса поглядывая на свой наручник…, убрала руку. Нет. Страх боролся с гордостью. Стоя в нерешительности, как под гипнозом я смотрела на мигающий индикатор глушки. Другого выхода нет…

Обречённо выдохнув, я побежала к комоду и вытащила оттуда ножницы. Поддела глушку, попыталась отколупать её, но она не поддавалась. Повертела рукой, раздумывая, как ещё можно её снять. Подошла к стене, и несколько раз, с силой, ударила рукой об неё…, результата, как и ожидалось, ноль, если, конечно, не считать, что я ушибла руку. Лампочка всё так же включалась и выключалась, оповещая о своей целостности. У меня уже начиналась истерика, села на кровати, закусывая губы и обхватывая пылающее после мороза лицо – руками. Я постучала ногтем по корпусу глушки, это пластик…, а что, если….

Моментом меня осенило, вновь подбежала к туалетному столику и вытащила из шкафчика плойку для волос, включила, выставив максимальную температуру. Подождала, пока нагреется, и осторожно поднесла к браслету. Сначала ничего не происходило, но через секунд десять, пластик стал плавиться, а вместе с ним и нагревался титановый Катарский наручник, мне начало неистово печь руку, но стиснув зубы, терпела.

Боль стала невыносимой, металл нестерпимо обжигал кожу, и я, не выдержав, отдёрнула руку, вновь взяла ножницы, и стала ковырять уже изрядно подтаявшую глушку. Мягкий теплый пластик податливо отгибался под давлением ножниц. Я, наконец, добралась до микросхемы, ковыряла её кончиками ножниц до тех пор, пока индикатор не перестал мигать. Сама глушка издала какой–то трескающий, похожий на предсмертный вздох, звук.

Села на кровати, осматривая трясущуюся руку. Получилось ли у меня? Жгучие слёзы подступили к глазам, и, закусив губу, бесшумно зарыдала. Осознание, что ты одна на всём белом свете…, настолько безнадёжно одна, что надеешься на помощь человека, убившего твою мать…, выбивало из лёгких весь воздух.

Вновь взяла мамин фотоальбом. Моя мамочка – единственная, кто по–настоящему любил меня. Открыла фотографию, на которой она беременна. Я, наверное, изучила её до дыр, пытаясь разгадать терзающую меня загадку.

У меня уже откровенно начала болеть голова, и я, положив голову на подушку, прижала к себе последнее, что осталось от мамы, и, закрыв глаза, полная раздумий, в страшном безвыходном ожидании «завтра», погрузилась в беспокойный сон.

Глава 30. Наш секрет

2214 год

– Николас, я спущусь с Меланией в полис. Сходим с ней за покупками.

– Ты никуда не заберёшь девочку, и сама тоже никуда не пойдёшь.

– Николас, ребёнок будет со мной, в безопасности. Во–первых, держать её в таких рамках, вредно для её психологического здоровья. И я… очень устала, хочу подышать свежим воздухом. Ничего не случится, я обещаю.

– Настасья, выкинь это из головы.

– Папочка, – подбежала к нему я. – Ну пожалуйста, папа. Я так хочу надеть свое новое платье. И так погулять хочется, прошу, прошу, прошу, – я сложила ладошки в умоляющем жесте.

Папа недовольно посмотрел на меня, но, смягчившись, сказал:

– Ладно, пару часов ничего не сделают. Идите.

– Спасибо папуличка, – сказала я и горячо поцеловала папу в щеку.

Мама разрешила мне надеть то, что я выберу сама. Мне совсем недавно исполнилось шесть, так что я выбрала новую одежду из тех, что подарили на моем дне рождения. Мама помогла мне одеться. Я деловито покрутилась перед зеркалом, и хихикнув от удовольствия, радостно взяла маму за руку.

Мы быстренько вышли, сели в длинную папину машину, на заднее сиденье. Мама почему-то очень нервничала, всё время теребила свою сумку.

– Мамочка, я люблю тебя, – сказала я ей, – Спасибо, что забрала меня гулять.

Мама, смотрящая всё время в окно, мимолётно посмотрела на меня, быстро улыбнулась и вновь вернулась к своему занятию. Я мило улыбнулась ей. Мама залезла в сумку, вытащила оттуда какую-то штуку. Я такое никогда не видела, плоскую пластинку с экраном, и приложила её к уху. После некоторого молчания, мама заговорила по ней:

– Я еду, – перейдя на шёпот, она продолжила. – Зачем вообще вы приехали? Это может быть опасно, как вы могли! …. Ладно… Мы будем через минут двадцать…, да… она тоже со мной…, а что мне было делать?

– Мама, это у тебя коммуникатор такой?

Мама встревоженно посмотрела на меня, и бегло, запинаясь, произнесла:

– Нет, Мелани. У мамы скоро речь на трибуне, я репетирую….

«Пока»– снова она сказала в пластинку и убрала её в сумку.

Я взяла свою куклу и начала играться с ней.

– Мелани.

– Да мамочка, – сказала я, закусив язычок, и старательно застегивая пуговички на платье куклы.

– Мы сейчас кое -куда пойдем…, но обещай, что это будет наш с тобой секрет.

Я сразу же посмотрела на неё, и радостно захлопала в ладоши.

– Я люблю секреты, это будет какой– то сюрприз?

– Тшш, – мама приложила палец к губам и наклонилась ко мне. – Да, только обещаешь, что это будет только наш с тобой секрет, хорошо? – Я интенсивно закивала головой. – И ещё… ты никогда не скажешь об этом папе…

– Но почему? Я так люблю папу, почему у нас должны быть от него секреты.

Мама поджала губы.

– Потому что… это… сюрприз для папы. Не говори ему, хорошо?

– Ну лааадно, раз сюрприз для папы, то не скажу.

– Обещаешь мне?

– Дааа,– я весело затопала ногами.

– Вот и молодец. Только ты и я.

Глава 31. Время пришло

МЕЛАНИЯ РОШ

Я резко вскочила с кровати. Поднесла ледяную руку к горящим щекам. Кожу била мелкая дрожь, а тело покрылось испариной. С того самого дня, когда… Клауд подтвердил то, что убил мою маму, мне только и снятся картинки прошлого. Сегодня 7 февраля. Мой день рождения. День…, которому все придают особое значение в последнее время.

Встала, направилась в ванную, приняла холодный душ. Наверное, простояла под ним целую вечность. Посмотрела на наручник. Придёт ли ОН за мной? Успеет ли? Знать бы еще, куда он должен успеть. В том, что сегодня меня ждет что-то ужасающее, сомнений не было.

Клауда я прогнала в тот день, уверена, он прекрасно понимает, как я его теперь ненавижу. Но зная его, была уверена, что он придет. Если ему что–то надо, он не остановится ни перед чем.

Может, действительно, стоило сперва выслушать его? Но разве может быть оправдание тому, что он сделал?

Никогда, нет, как нет и прощения.

С силой ударила рукой по стене. Лучше бы я не ломала эту глушку. Плевать, что будет, пусть я сегодня умру, но видеть его – не хочу.

В мою дверь затарабанили.

– Да… – голос прозвучал вяло.

– Выходи Мелания, пора собираться. Сегодня самый важный день.

Голос Мерьям….

Я задрожала, хоть и вода в душе была горячей. По затылку прошел ряд неприятных мурашек. Наверное, так себя чувствовали бы овцы перед закланием, если бы знали, что направляются на бойню. Я знала, что это не просто мой день рождения, и не обычное торжество. Сердце, казалось, от страха выпрыгнет из груди. Что я смогу сделать против Фриды и целой армии ее свиты? Ничего.

В дверь душевой опять застучали еще интенсивней.

– Выходи, не тяни время! – уже другой голос. Злобный, старушечий.

Мои пальцы сжались на скользком металле смесителя. Нажим был таким сильным, что кончики онемели. Будь храброй.

Я не ответила, выключила воду, и, пропуская один удар сердца за другим, накинув на плечи халат, вышла в спальню, где меня уже ждала группа из, стилистов и прочих, во главе Мерьям и Фриды Раббинович.

Девушка сразу отвела взгляд. Глаза старухи же сначала расширились, она смотрела на меня немигая, затем лицо ее исказил неподдельный гнев.

– Что…, что это такое?! Откуда это?! – ее рука скользнула к моему лицу, боясь дотронуться до царапины на щеке.

Мне показалось, или я слышала, как Мерьям сглотнула.

Старуха медленно, повернулась к девушке. Судя по всему, вчера ее подробно уведомили о произошедшем.

– Мерьям…, что с ее лицом?! – тихий голос Фриды полыхал яростью.

– Я…, простите меня госпожа, она сопротивлялась, я лишь…, лишь пыталась ее остановить.

– Мерьям…, ты знаешь, какой сегодня день?

– Да, госпожа. Простите. Но девочка могла улизнуть, я старалась для вас, госпожа.

Старуха повернулась к ней. Мерьям затряслась как осиновый лист, а взгляд потупился.

– Простите, госпожа, – пропищала девушка.

– На колени, – полным отвращения голосом произнесла Фрида.

Девушка не колебалась и секунды. Рухнула на колени, и склонила голову, опираясь руками на пол.

Фрида долго смотрела на Мерьям сверху вниз, заставляя ту сгорать от нервов. Затем, подозвала охранника, вытащила из-за его пояса нож, и без малейших раздумий воткнула его девушке в руку, пригвождая тем самым к полу.

Вопль боли разнесся по комнате.

– Если ты не заткнешься, я выдерну нож из руки и воткну в твою черепушку.

Липкий ужас охватил меня, когда Фрида двинулась прочь из комнаты, указывая следовать за ней.

Я обернулась и в последний раз, перед тем как скрыться за дверью, посмотрела на Мерьям, которая уткнулась лицом в пол и содрогалась в бесшумном плаче.

***

Я смотрела на своё отражение. Мне выпрямили волосы, лицо обрамляло идеально ровное каре. Нанесли нежный макияж, подчёркивающий естественную красоту. Мятного цвета платье в пол, тяжёлое, за счёт драгоценных вставок, плотно сидело по фигуре. Грудь поддерживал корсет с круглыми чашечками, доходил до середины талии. От линии пояса, с двух сторон шло два, до безобразия высоких разреза, настолько высоких, что из под них выглядывали костяшки оголенного таза. На ногах были красивые, изящные туфли на среднем каблуке, тонкими полосками обхватывающие мои босые ноги. Кожа блестела и лучилась здоровьем, была гладкой и шелковистой.

Прошло всего три с лишним недели, как я оказалась у Фриды…, и за это время со мной сотворили какое-то чудо.

– Ты просто идеальна.

От грубого мужского голоса, по моей спине прошёл холодок, я моментально обернулась. Отец стоял, обдавая меня взглядом своих ледяных голубых глаз.

Сердце больно сжалось. Внутри все разрывалось от чувства несправедливости и предательства. Но отцу я выказала лишь безразличе.

Не удостоив его ответом, отвернулась обратно к зеркалу. Он ни разу не пришел ко мне, когда я была тут. Он же знал, что я попала в волчье логово…, но не пришел. Хотя, зачем это ему? Он сам, добровольно отдал меня Фриде.

– Конечно, девочка будет идеальной! Если ты не заметил, она, наконец, попала в нужные руки. От тебя толку не было! Хочешь что-то сделать – делай сам, – Фрида Раббинович зашла вслед за моим отцом в спальню, и обошла меня по кругу. Она вытянула губы в трубочку, и, прищуриваясь, стала рассматривать меня, приблизив своё лицо, не упуская ни миллиметра моего тела.

– Неплохо. Могло быть и лучше! Эй бездари!! Быстро идите, и подправьте вот тут!!

– Фрида, вы бы занялись более насущным, – холодно произнёс отец.

– Вот моя насущность, – сказала женщина, указывая обеими руками на меня, – Остальным пусть занимаются специалисты, зачем я всем плачу, бездарности, тупицы! – женщина выпрямилась, едва касаясь моих волос. – Сволочи…, маленькие стервы, посмотри, как они её испортили. Три крысёныша, выброшенные на ветер деньги! Волосы ей соберите. Не хочу, что бы она вышла с короткими.

– Генетика сложная вещь, госпожа Фрида.

– Какое мне до этого дело! Никакого! Моё дело получать то, за что я плачу! – женщина, скривив лицо, посмотрела на часы. – Вроде укладываемся по времени. Гости уже собрались?

– Не все, мем, – ответил лакей.

– Заканчиайте с Меланией и приведите её вниз.

– Отец, я хочу поговорить с тобой, наедине… – обратилась я к папе, прежде чем он, вместе со всеми успел выйти.

– На это нет времени!! – завопила Раббинович.

– Оставьте нас, – отец поднял руку в останавливающем жесте. – Это не займёт много времени.

Госпожа Фрида фыркнула, но все же послушала отца. Крутанувшись на каблуках, вышла.

– Папа…, что я делаю здесь…, что происходит? Эта..., эта женщина, больна на голову.

Отец задрал подбородок и посмотрела на меня сверху вниз.

– Мелания, каждый человек на земле, имеет своё предназначение, Медный – рождается служить, Платиновый – производить, а Правящий – потреблять и властвовать. И за этой властью стоят решения, порой, иногда очень сложные, но все они – направлены во благо. И не смотря на все мои решения, ты лучшее, что у меня есть, моя прекрасная дочь.

– Папа, мне страшно, эта женщина пугает меня. Она что-то сделает со мной…, я знаю это….

– Просто иди вниз дочь и ничего не бойся. Сегодня, твой день, – он подошёл и приложил шершавую ладонь к моей щеке, погладил её большим пальцем. Я с мольбой посмотрела в его глаза.

– Папа…?

Он отвёл взгляд и, развернувшись, поспешил выйти из комнаты, оставляя меня одну, в обществе безразличных к моим стенаниям людям.

«Не оставляй меня» хотела сказать я, но слова так и остались невысказанными, застряв в горле.

Глава 32. Рош

На свинцовых ногах, я спускалась по широкой парадной лестнице, приковывая к себе взгляды многочисленной толпы Правящих. Постепенно гул разговоров утих, от чего биение моего сердца стало невыносимо оглушающим. Все внутри кричало немедленно развернуться и бежать прочь. Но даже, при всем желании, я бы не смогла это сделать. Лакеи крепко держали меня по обе руки. Нет, со стороны все казалось вполне естественным, они выглядели сопровождением, а не принудителями, коими являлись на самом деле. Сотни глаз, казалось, пронизывали насквозь, полностью разрушая мое самообладание. Почему-то я знала, что они все знали о том, что произойдет. Их взгляды были хищными, требующими зрелищ. Каждый шаг давался все с большим трудом. Антуража добавляло то, что каждый из присутствующих был в белом, кроме меня. Мятное платье переливалось в свете софитов, предательски делая меня еще более яркой мишенью для глаз.

Когда я оказалась у самого подножия, меня любезно передали в руки Виктора Нюберга. Кивком головы он освободил лакеев от их обязанностей. Я постаралась отстраниться, но твердой рукой он удержал меня, до боли сжав предплечье, но не так сильно, чтобы на нем остался синяк.

Толпа поспешно расходилась перед нами, освобождая дорогу к массивным металлическим дверям актового зала. Не современным, а классическим, напоминающим мне «врата ада» в исполнении Родена.

Что таилось за ними?

Не знаю, но фраза «оставь надежду всяк сюда входящий» назойливо крутились в моей голове.

– Где мой отец? – голос дрогнул, я надеялась сказать это более уверенно. Не хотела выказывать страх.

– Он ждет, милая.

Фальш, сплошной фальш. Все здесь говорило о фальше.

Народу было невероятно много, все старшие Правящие и их совершеннолетние отпрыски были в сборе. Я выделила среди толпы наиболее знакомое лицо. Когда молодой человек заметил, что я смотрю на него, моментально отвёл взгляд. Лео Нбюерг. Жалкий трус, жаль, мы на публике, по тому что мне определённо было, о чём с ним поговорить.

– Мелания, выглядишь потрясающе, – слегка склонив голову ко мне, вежливо протянул Нюберг старший.

– Оставьте свою вежливость для других, Виктор.

Он не ответил. Лишь ухмыльнулся, сильнее надавливая на мое плечо, заставляя ускорить шаг.

Думаю, в действительности, путь к воротам занял немалое количество времени, но для меня же, оно показалось жалкими секундами. Перед смертью не надышишься.

Могла ли на самом деле там ждать смерть? Неужели мой отец действительно такое чудовище?

Лакеи с большим трудом открыли перед нами скрипучие двери, и мы вошли в большой полу–тусклый зал. Признаюсь, что ждала я некий склеп, но обстановка меня поразила. Посередине помещения стояло настоящее живое массивное дерево, с его ветвей свисали тонюсенькими сосульками лампадки, создавая впечатление, что это светлячки летают вокруг его пышной зелёной кроны. Ствол его был толстым, идеально ровным, а у подножия, полукругом расползались литые кресла, устремлённые лицом к сцене. Все стены огромной залы были зелёными, усеянными вьющимися плющами. Между креслами периодически виднелись фонарики, а в воздухе летали голограммы огромных цветных бабочек и птиц. Зал был похож на некий эльфийский лес из сказок, невероятно красивый, но мрачный и пугающий одновременно. Декораторы оказались профессионалами, кисло подумалось мне.

Но не это было главным. Главным в этом зале был пъедестал с высокими парапетами. На нем была массивная трибуна, позади нее прожекторы для голографической трансляции и ещё… какое–то высокотехнологичное кресло.

Почему-то я знала, что вот она моя последняя инстанция.

Виктор шёл короткой поступью, и проигнорировав мое сопротивление, поднялся на пьедестал, утягивая за собой и меня. Когда мы поднялись, то я увидела, что на сцене стояли Ким Мен Хо и Фрида Раббинович, а за их спинами и… мой отец.

– Все в сборе, – сказал Виктор.

– Сил нет ждать! – провопила Раббинович. – Девочка в порядке? Всё хорошо?

– Как видишь, в порядке, – сказал мой отец. – На, торжественно передаю её в твои руки.

В иной ситуации может и задело бы такое обращение, как с вещью, но все мое внимание привлекало медицинское кресло. Усеянное множеством ремней…, трубочек, катетеров….

Фрида не дала мне времени рассмотреть его по лучше, и толкнула меня в спину в направлении кресла. Меня сразу же подхватили двое мужчин в белоснежных халатах, и усадили в этот жуткий железный трон.

– Отпустите меня немедленно! – начала яростно кричать я. – Папа, прошу, папочка, скажи им!

Я почувствовала жжение на запястье. Посмотрев, поняла, что один из двух врачей, или кто он ни был, установил мне катетер, а следом и начал вводить какое-то лекарство.

Сознание моментально поплыло. Последующие слова Фриды слышались так, будто я была в аквариуме.

– Идите, оповестите гостей, что могут собираться! Скажите, что всё готово, а то пришли только и занимаются тем, что жрут! Сегодня такой великий день, а они только и думают о своем брюхе!

Мой отец, вместе с Виктором развернулись, чтобы уйти.

Собрав остатки сил я заговорила вновь:

– Папа, не оставляй меня с ней, папа! Прошу, что это за кресло?! Что со мной будут делать?!

Отец посмотрел на меня, и мне показалось на мгновение, что он был опечален. Но выражение его лица, быстро вернулось в прежнее суровое состояние.

– Папа, – шёпотом произнесла я, понимая, что больше спасения мне ждать не от кого…

Но отец лишь отвернулся, и стал приветствовать входящих гостей.

– Госпожа, давайте мы настроим техническую часть, пока гости будут собираться в зале.

Старуха кивнула, и махнула одобрительно рукой.

Через вещатели всех гостей приглашали пройти в зелёный зал. Сразу после этих слов, послышался оживленный гул голосов и топот ног.

Я хотела встать, но мышцы будто стали ватными, и не слушались совсем. Кисти и лодыжки зафиксировали ремнями, на голову надели какой-то шлем. Гости с любопытством поглядывали на меня, сидящую в кресле, будто я какой–то музейный экспонат, а не живой человек, с которым они имели личное общение.

Леденящий душу страх охватил меня. Паника вызывала удушье. Я хотела кричать, но не могла, губы не слушались. Замельтешила глазами по залу, ища глазами отца. Долго искать не пришлось. Его голос, сквозь трескающие помехи микрофона эхом разнесся по помещению.

– Рады приветствовать вас, дорогие гости. Мы рады сообщить вам, что наши ожидания, наконец, подошли к концу. Долгие годы упорной работы наших био–инженеров дали плоды, и сейчас перед вами. Все знают, про наследство, оставленное нам Александром Алестером Рошем. Мой дед, принёс пользу нашему миру, нашему Платиновому сообществу, ведь теми благами, которыми мы сейчас располагаем, мы обязаны его открытиям. Я с радостью хочу продемонстрировать вам Лъеду госпожи Раббинович, – зал ахнул, шокированные возгласы разносились по рядам, некоторые начали вставать и кричать «не верю», «вранье», – Тише, друзья, сядьте все на свои места. Простите, что пришлось скрывать это вас, но так было необходимо. О проекте знали лишь единицы. Вы все знаете, что Алестер скрыл от нас все свои разработки из неких побуждений совести. Но мы же знаем, что совесть, лишь часть нашего генетического кода, как и наша любовь к апельсиновому соку, или боязнь пауков, – по залу прошёлся нервный хохот и гости вновь стали рассаживаться по местам. –Уважаемая Фрида Раббинович, будет первой из нас, кто совершит переход. Алестер долго трудился над геномом души, который, как выяснилось, хранится в нашем архогене Arc. Arc удивительный ген, который наполняет каждую нашу клетку памятью, памятью нашей жизни, нашим опытом, прошлым. Когда мы проживаем в своём теле жизнь, ген Arc пропитывает его всего, вплоть до клеток ногтя. И Алестер научился отделять его от тела, но посчитав это знание кощунством над природой, этим знанием он с нами не поделился. Однако, на сколько гениальным человеком он бы ни был, мы всё таки смогли подобрать ключ к его загадкам. Ген Arc на данный момент мы успешно начали испытывать в военном деле, в качестве биологического оружия, и в медицине, для… пересадки тела.

Мужчина в халате подошёл ко мне, с какой–то жидкостью в шприце и поднёс к моей руке. Я испуганно закивала головой, но он, не обращая на это внимания, ввел ее в вену.

Если до этого, я могла хотя бы фокусироваться на чем-то, то теперь сознание окончательно стало каким–то невесомым и лёгким. Я начала видеть всё так ясно, в голове яркими красками заиграли события прошлого, как будто происходили вновь со мной прямо сейчас. Память ожила, как нечто осязаемое. Я смотрела сквозь дымку воспоминаний на представителей Правящей касты, которые рассаживались напротив меня, с интересом поглядывая на меня. Наконец, я увидела и отца, который, вопреки своим действиям, выглядел очень встревоженно и расстроено. Поймав мой взгляд он поспешил куда-то уйти.

«Что вы сделали со мной» – мне казалось я произнесла это вслух, или нет? Открывала свой рот, но не слышала ни звука. Я начала кричать, или мне показалось, что это был крик. Потому что тишина была оглушающей. Шум зала так же терялся где-то в глубинах моего разума. Я смотрела на свои руки, на ноги, попыталась пошевелить пальцами. Они двигались, но мне казалось – что это тело вовсе не моё, я чувствовала скорее свой разум, свою сущность, такую невесомую, воздушную, лёгкую, тело же в контрасте с ним было непосильно тяжёлым, казалось бы – каменным и чужим.

Лица в зале сплывались в единое, слившееся воедино пятно белого цвета. В ушах оглушительно загудело, неприятным, режущим слух, звуком. Мне будто надели на голову железный таз и били по нему кувалдой. Теперь появилась боль. Невыносимая, раздирающая на части. Меня что, резали?! Но я поняла, что тело мое было целым, боль была внутри, где-то в… «душе». Я чувствовала ее физически, как будто лезвие резало душу, а не плоть. Стиснула зубы, по крайней мере мне показалось, что я это сделала. Не знаю, сколько времени прошло, мне казалось, целая вечность, как наконец, сквозь вакуум, образовавшийся в моей голове, я начала наконец различать звуки. А Голос звучал где-то совсем рядом со мной. Прищурилась, стараясь различить лица людей, находившиеся рядом со мной. Боль стала стихать….

Я что, умерла? Прострел боли в правом виске дал мне понять, что нет.

Потрясла головой, которая сейчас была тяжелее чугуна, задрала голову, глаза слезились от малейшего источника света. Наконец начала видеть, и лучше бы я этого не делала. Передо мной стояла жуткая картина. Правящие сидели под зелёным деревом, все поголовно в белых масках, и смотрели на сцену. Посмотрела вбок, чуть не отпрыгнула, со мной рядом, в таком же кресле, сидела Фрида Раббинович, без сознания. На трибуне стоял мой отец, а рядом с ним Ким Мен Хо и Виктор Нюберг, по трибуне туда–сюда сновали врачи в белых халатах.

– Отпустите меня! – громко крикнула я.

– Какого черта она очнулась?! – возмущенно сказал Ким Мен Хо.

Все удивленно посмотрели на меня. Оба врача побелели и стали бледнее своих халатов.

– Вы что, не ввели препарат?!

– Мы все сделали,как положенно, не знаю, почему она проснулась, все должно было сработать….

– Живо займитесь ей! – проорал Ким.

Мужчина в халате уже менее уверенно двинулся ко мне. Злобно посмотрев на него, я хотела вновь закричать, но вдруг послышалась трель автоматов. Все до единого вскинули головы, поворачиваясь на звук выстрелов.

– Что происходит?! – заорал Виктор Нюберг.

Мой отец метнулся ко мне, развязывая руки, и прокричав:

– Живо, уведите госпожу Фриду отсюда! Я займусь Меланией! Прячьтесь все!

– Это террористы?! – сказал шокированный Виктор.

Но ему никто не ответил.

Со стороны запасного выхода послышался взрыв.

Правящие повыскакивали со своих мест и стали истошно орать, мечась из угла в угол.

Открылась стрельба.

За взрывной дымкой послышался топот ног. Неужели…, неужели я буду спасена?! Но вместо людей в черной повстанческой униформе, которых я ожидала увидеть, в зал ворвались солдаты в белой, беспощадно стреляя по присутствующим. Какого черта?! Я с изумлением открыла рот, это были те же военные, что похитили и избили меня в Нур-Калете.

– Что творится? – Виктор Нюберг побежал к стене, вжимаясь в неё. – Лео, Сара, идите сюда, прячьтесь быстро! – голос его едва перекрывал шум выстрелов, когда он выкликивал имена своих жены и сына.

Теперь в зал ворвались солдаты конфедерации, атакуя солдат в белых униформах. Завязалась настоящая бойня.

Отец, наконец развязал второй ремень на моей лодыжке, и схватив за руку, потащил меня к запасному выходу из зала, закрывая собой.

– Что происходит, – громко закричала я, стараясь пересилить шум выстрелов.

– У нас есть предатель, кто-то решил испортить синхронизацию. Эй вы! – отец обратился к двум только подоспевшим солдатам конфедерации. – Живо за мной! Позовите с собой сопровождение.

Я не поняла, как мы очутились снаружи. Все произошло так быстро. Нас сопровождал конвой солдат из двенадцати человек, отец, обхватывая меня за плечи вывел на заднюю дорожку и повёл к подъездной части особняка Фриды Раббинович. На улице стояла глухая ночь, наш путь освещали только ослепительные прожекторы. Мы подбежали к площадке, на которой стоял вертолёт. Отец начал махать пилоту, который был уже на готове и ждал нас. Солдаты подбежали к нам, помогая мне и отцу, как вдруг где-то вдалеке, позади нас послышался голос:

– Стоять!

Говорящий взвел курок.

Отец замер, как замерла и я.

Солдаты моментально наставили дула автоматов на человека за нашими спинами, но папа сразу вскинул руку вверх, останавливая их.

Я, в неверии посмотрела на отца, который моментально выпрямился, медленно закрыл глаза и, оскалившись, облизал зубы. Затем, выпустил меня из объятий, передал в руки солдата, и, не оборачиваясь, произнёс:

– Здравствуй, Александр…

– Привет…, папа.

Я, унимая оглушающий ритм сердца, медленно обернулась на этот голос….

– Клауд… – едва шевеля губами, прошептала я, встречаясь взглядом с безжалостным янтарём до боли знакомых глаз.

Глава 33. Слово Норда

КЛАУД ДЮБОН

– Клауд, не пойми неправильно, я руководствовалась только интересами моей расы…, – сказала Асдис, вышедшая следом за мной из чертога.

Маркус и Патрик остались внутри, обсуждать вопросы касаемо нового района Гипфеля, для жителей Муравейника, что не является моей компетенцией, ловить там было больше нечего. Когда направился к двери, четырнадцатая ринулась в мою сторону.

– О таком, обычно предупреждают заранее, Асдис, какого вообще черта? – сказал я, полезая в карман за сигаретой. Она, увидев это, вырвала её из моих рук, и всучила пачку никотиновых жвачек. Я недобро посмотрел на неё, но она не уступила. Закатив глаза, направился к лифту.

– Прости, я не хотела оскорбить твои чувства. Я, правда, не знала о том…, что ты сказал.

– А если бы я мог, то что? Вы бы меня сделали племенным осеменителем? – откровенно негодовал я.

– Пойми же, это была такая возможность….

– Асдис, признаюсь, это был первый раз, когда я действительно был рад своей исключительности.

– Ты так злишься из-за своей девушки?

– Она…, у нас с ней всё сложно…, но да, я злюсь отчасти и из-за неё. Ты же в курсе дел, как ты могла вбить своему отцу в голову такую идею? Даже не посчитав нужным посвятить и меня в свой замысел. Я бы вовремя искоренил это безумство из твоих мыслей. Но нет, ты решила выставить меня идиотом!

– Я была неправа, но я готова искупить свою вину.

– Да неужели?

– А что, если я помогу тебе спасти её?

Впервые за все время, Асдис смогла полноценно завоевать мое внимание. Обернувшись прямо перед разъехавшимися дверями лифта, я выжидающе посмотрел на четырнадцатую.

– Что ты имеешь ввиду?

– Очень просто, предлагаю тебе помощь за то, что покусилась на твоё достоинство. Это честь Норда. По рукам?

Я закинул в рот никотиновую жвачку, и протянул руку, пожимая протянутую ладонь с флуоресцентной королевской руной.

***

– Говоришь, у неё на наручнике глушка стоит? Откуда знаешь?

– Догадался, а потом увидел своими глазами.

Она опешила.

– Не пойму. Так ты виделся уже с ней с того самого момента?

– Да.

– Эээ, а почему сразу не забрал?

– Она не захотела пойти со мной.

Асдис открыла рот. Ответ долго не приходил на ее ум, но озарение все же пришло:

– Задача спасти девушку, которая не хочет, чтоб её спасали?

– Типа того.

Она искоса посмотрела на меня.

– Ты полон загадок Клауд Дюбон. Но какой бы сложной ни была задача, я не отступлю! Вернёмся к делу. Значит сейчас, ты не знаешь где она?

– Нет. У Урсулы есть свои каналы в Бришалоте. Но сейчас усилили меры безопасности, у её «знакомых» на данный момент нет возможности прощупать информацию. Я думал войти в погружение, но Патрик и Маркус, как два коршуна охраняют оборудование, не пускают меня к нему.

– Почему? На это есть какая– то причина?

– Причина есть, определённо.

– И какая?

– Ну…, скажем, я злоупотреблял в последнее время химией и манипуляциями со своим организмом, – мое лицо скривилось.

– Вот оно как, никак не могла понять, почему, когда я проводила Дроп-тесты твоего организма, мне выходили такие неоднозначные результаты. Твоё погружение использует чрезмерное количество ресурсов организма?

– Да, но погружение, это пол беды. Ещё есть провокаторы, модуляторы…, стимуляторы… блокаторы…, но дело в первых.

– В провокаторах? А что это? Впервые слышу.

– Допинг. Он помогает мне активировать мою чужеродную ДНК, но при этом, что-то делает и с моей родной ДНК, из-за этого, начинается процесс саморазрушения. В общем, при последнем использовании провокатора, у меня... произошло кое-что непредвиденное. Как-то так…, я не разбираюсь хорошо в биологии. Если тебе нужна подробная информация о принципе работы провокаторов, то ты можешь поговорить об этом с Патриком или Маркусом. Но не думаю, что они будут в восторге, если ты будешь расспрашивать об этом для меня.

Её глаза заблестели.

– Твой провокатор является ингибитором тирозинкиназ рецепторов тропомиозина…

Я поднял руку и сделал обречённое лицо.

– Зря не старайся, ничего не понимаю из этого.

Она опёрлась на руки передо мной, откидывая вбок свою длинную косу.

– Тебе и не нужно понимать…, главное, что понимаю я. Мне нужен твой провокатор.

– Я не смогу его добыть, Маркус даже под дулом пистолета не даст его мне.

– Хм. Интересно. А мне дадут?

– Учитывая, что они знают про наше с тобой общение, однозначно нет.

– А где они у вас хранятся?

– Они у Маркуса. В Муравейнике, он хранил их в кабинете. Сейчас, скорее всего у него номере.

– Не даст под дулом пистолета, говоришь…, ну что ж. Вызов принят!

Бонусная глава. Бог арены

МАРКУС ЛУКРЕЦИЙ

Еще 20 очков и я войду в топ мира, для этого нужно победить последнего соперника. Я засучил рукава, раунд скоро начнётся. Напротив меня уже появилась голограмма соперника с ником ГалактическийНагибаор, он уже много лет – лидер арены в ММОРПГ Гелекси Элиан Инвейд. Его снаряжение такого же ранга, как моё, но заточено лучше. Он донатит в игру кучу бабла, а я всего добивался честным трудом. Сегодня, наконец, всё решится. Докажу ему, что главное в игре – руки, а не кредиты!

В реальности я находился в номере отеля, который выделили под нужды беженцев Муравейника. Благо, развернуться тут было где, и квант сеть работала на ура, так что соединение не должно было скакать.

Я был в симуляции, в виртуальной реальности, открыл свой инвентарь, вытаскивая оттуда эпические доспехи высшего ранга. Бой скоро начнётся. Зрители уже начали собираться вокруг арены. Сейчас я дам жару этому воображале.

Часы начали обратный отсчёт, я уже был экипирован в своё лучшее снаряжение. Если проиграю, то битва за титул лидера арены будет переигрываться лишь через два месяца, так что выиграть – мой долш. На кону – честь моего клана.

Я встал в позу боевого мага, активировал медальон, уменьшающий урон от физических атак.

ГалактическийНагибатор был берсерком, а магу победить война с физическим уроном – было крайне непросто.

Цифры на таймере стремительно приближались к значению 00:00. Я накладывал на себя последний баф.

3…2…1… в бой!

Толпа пользователей взревела, берсерк вытащил из кармана кристалл, и обвёл им вокруг себя.

Я ахнул. Легендарный артефакт – Кристалл Таранаса, вселяющий в воинов берсерков вдохновение, и дающий щит молний. Незнал, что у него есть легендарные артефакты, когда он успел их раздобыть? Показатели его магической защиты повысились на сто двадцать единиц!! Как мне теперь победить его?!

Взмахнул посохом, образовывая магический круг силы, и вокруг меня взмыли в воздух сиреневые пылающие мечи, они моментально устремились в тело ЛегендарногоНагибатора.

Он, без особых усилий махнул мечом, отбился от атаки, и присев, использовал навык и устремился в мою сторону, я вывернулся от его удара, и использовал замораживающий навык. Я усилил его на максимум, это было моим секретом, и тузом в рукаве, берсерк не был готов к этому и моментально заледенел, это был мой шанс нанести ему сокрушающий урон, пока он не оттаял. Сделал рывок на крыльях в его сторону, занёс жезл…, и свет в шлеме отключился.

Ааа…что происходит?! Где моя симуляция?! У меня на лбу выступила испарина.

О нет…, мой чар отключился, и так не вовремя! Прямо во время боя! Паника накрыла меня с головой, на кону лидерство арены…, я должен был стать чемпионом. Со злостью сорвал шлем, пытаясь понять в чём дело. Я судорожно вертел им в руках, пытаясь обнаружить неполадку, как сбоку меня кто-то покашлял.

Я повернул голову в сторону. Там стояла Четырнадцатая дочь марла Ингара и держала руку на кнопке подачи питания в мой номер.

– Что ты натворила?! У меня было самое важное сражение в жизни!

– Так ты у нас задрот, да?

– Что?! Ты не понимаешь, это важно! Я вообще – то почти попал в топ, включи подачу энергии! Быстро, меня убьют!

Асдис свела брови на переносице.

– Признаюсь, тыменя удивил.

– Как ты вообще попала в мой номер?!

Я негодовал. Она сорвала такое важное событие!!

В Муравейнике мне не давали особо возможности поиграть в игру, думал хоть в Гипфеле, пока всё наладится, найдётся на это время.

Асдис подняла руку и включила свою голографическую панель, показывая мне ключ доступа.

– Урсула дала ключ, ясно. Надеюсь у тебя что-то важное, из-за чего ты прервала меня.

Со злостью отшвырнув шлем, пошел в сторону кресла.

Она криво улыбнулась, и проследовала за мной, игриво виляя бёдрами. Признаюсь, Асдис была чертовски привлекательной в своём обтягивающем серебряном костюме и на высоких каблуках. Но обида за моё ПВП перекрывала все прелести прервавшей меня красотки.

– Видишь ли, милый, у нас же договорённость с Муравейником по поводу вашего переселения к нам. И я пришла с тобой познакомиться, всё-таки я королевских кровей, и водиться с кем попало, мне не прельщает, мне нужен кто-то – достойный меня. Вот я и пришла оценить, твоё достоинство.

– Эээ, Асдис, я, конечно люблю активных красоток вроде тебя… – я начал пятиться, и споткнулся об кресло, оседая в него. – Но я…, как бы… ну так сразу…

– Что сразу? – удивлённо вскинула брови она.

Мысли об игре моментально покинули мой разум, заменяясь новыми, не менее яркими картинками.

– Надо же сперва узнать друг друга…, ты такая напористая, – нервно улыбнулся, что вышло не очень естественно.

Она подошла впритык ко мне, расстёгивая молнию на своей груди, но не открыла её полностью, лишь малую часть. Я уставился в её сногсшибательный бюст и сглотнул.

Асдис наклонилась ближе, бесцеремонно впиваясь губами в мои, так, что я моментально забыл обо всем на свете. Её руки погрузились под полы моей рубашки, и заскользили по коже. Затем, она, схватив меня за лицо, жадно начала сминать мой рот, я был готов получить оргазм от одних лишь её поцелуев, как резко почувствовал острую боль в плече, и моментально отпихнул её.

– Чт... что это?! – вскочив как ужаленный, схватился за своё плечо. – Что ты сделала, сумасшедшая!! Клауд говорил мне, что ты немного того…, кукушка съехала! Я не верил!

–Чтоо? Значит он так говорит обо мне?!

– Не… даа! – какого чёрта я несу?

– Прекрасно. А ещё что он говорил?

– Ничего, он вообще не из любителей трепать языком, только что ты ненормальная чокнутая фанатичка, и истыкала его иголками, – я опять схватил свой рот руками. – Что ты сделала со мной?!!

Она надула губы и недовольно сложила руки на груди.

– А ты что думаешь?

– Что ты… чертовски сексуальная, и потрясно целуешься, я чувствую себя около тебя малолетним девственником, и ещё у тебя отпадные с…сиськи… – последние слова я пропищал, сдавливая горло. Почему я выкладываю всё как есть. – Что ты вколола мне?!

Она довольно улыбнулась.

Я сел обратно в кресло, чувствуя, как мои мышцы отказываются слушаться.

Она начала ходить по моему номеру, заглядывая в шкафы и вываливая содержимое полок на пол.

– Авторский транквилизатор, и мозговой миорелаксант.

– Зачем это тебе?! Я не шпион, я вообще мелкий человек… учёный …

– Ну уж извини, Клауд сказал, что ты можешь быть мне очень полезен. А еще, что ты падок на красивых женщин.

– Даа…, ты красивая, я не смог устоять, и ты меня обдурила!

Она хищно посмотрела на меня, и вытянула губы в многозначительной улыбке, сказав:

– Может я оставлю тебя на десерт, подумаю над этим, уж больно ты милый.

Я заулыбался как идиот, но ничего не мог с собой поделать.

– Где провокаторы?!

– Они в подушке…, зачем тебе провокаторы?

– Буду ставить эксперименты над твоим другом.

– Что? Нельзя, Асдис, это не шутки, нельзя, пожалуйста не трогай их, – я не мог контролировать ни своё тело, ни свой язык, проклиная себя за беспомощность. – Асдис, я прошу тебя. Ему нельзя больше их использовать.

Она подошла к моей кровати, вытаскивая подушки из чехлов одну за другой выворачивая их на изнанку.

– Почему?

– Они сожгли ему за раз тридцать один год.

Она замерла, наконец, посмотрев на меня.

– Что ты такое говоришь?

– Вот так, у него было два погружения за три месяца, во время последнего раза, когда его оперировали ввели порцию провокатора, и ещё раз он использовал его при вторжении в Муравейник. Я тебя прошу, не делай этого, не вводи их ему, это убьёт его. Ему осталось двенадцать лет по прогнозам, это меньше чем возьмёт на себя провокатор.

На моем лбу выступила испарина, когда Асдис взяла в руки нужную подушку. Ей не составило труда нащупать коробку с ампулами. Она открыла ее и положила в поясной карман несколько штук.

– Надо же. А он мне не сказал.

– Он не любитель трепать языком, я же сказал.

– Не переживай, я не наврежу ему.

Она застегнула молнию на своей груди и хотела было уйти, но развернулась, возвращаясь ко мне.

– К сожалению, у меня появились срочные дела, обещаю, в следующий раз мы продолжим то, на чём остановились.

Она наклонилась, горячо поцеловав меня в губы, и щёлкнув мне по носу, пошла на выход из моего номера.

– Куда ты? Долго ещё будет длиться эффект от миорелаксанта?!

– Пару часиков, и ты как новенький.

– Ведьма!

– Ворожея, тогда уж, – она обернулась, послала мне воздушный поцелуй и ушла, закрыв за собой дверь.

Я только что конкретно облажался….

Глава 34. Две целых, сорок три сотых

КЛАУД ДЮБОН

– Долго ты, – мне не было необходимости оборачиваться, я знал, что это Асдис зашла в лабораторию.

– Почему ты не сказал, что тебе осталось двенадцать лет?

– А что, надо было?

– Конечно, надо было, а вдруг я бы вколола тебе что-нибудь, что тебе нельзя.

– Не увидел в этом необходимости.

Она прошла к своему столу, выкладывая передо мной четыре ампулы провокатора.

Удивлённо вскинул брови, с неверием посмотрев на неё. Она лишь мило улыбнулась и направилась к большой панели управления с множеством сенсорных кнопок.

– Как ты смогла убедить Маркуса дать провокатор?

– Я же с первого дня сказала, у меня совершенно другие методики, кроме того, женская красота, имеет не малую силу… – она мягко подняла брови.

– Даже не сомневаюсь. Надеюсь, Маркус цел и невредим….

– Ооо, он не забудет об этом ещё долго.

Да уж… не сложно поверить на слово. Протянул руку, сгребая со стола ампулу провокатора. Одна инъекция – смертельная для меня доза. Действие провокатора – несколько часов, я могу его использовать, при крайней необходимости, а потом…

Асдис резко выхватила ампулу из моей руки.

– Я знаю о чём ты думаешь, но этого не будет!

– Зачем тогда ты их принесла?

– Увидишь.

Она взяла все четыре колбы, открыла их, и залила содержимое в центрифугу.

Сделала она это невероятно быстро, без предупреждения, так что застала меня врасплох. Я вскочил, подбегая к ней обреченно вглядываясь в дно злосчастного аппарата.

– Зачем ты сделала это?!

– Отойди и не мешай!

– Зачем ты использовала все четыре?!

– Я бы не дала тебе их при любом раскладе, я учёный, а не убийца, и если тебе осталось двенадцать лет, то не собираюсь брать на себя ответственность за твою смерть, от украденного, хочу заметить мной, лекарства. Я взяла ампулы исключительно в своих интересах. Тебя это никак не касалось.

– Ты вообще-то обещала мне помочь.

– Я итак помогаю тебе, стараюсь, по крайней мере.

Она провела рукой перед лицом, и перед ним появились виртуальные очки.

– Вот, прекрасно. Поспорю на что хочешь, если бы у твоих «медицинских кураторов» было моё оборудование, ты бы вполне мог дожить до естественной старости.

– Что ты имеешь ввиду?

– Признаюсь, я никогда не работала с ДНК искры, но я довольно-таки хороший специалист касаемо генома души. Твой случай, безусловно, отличается от стандартного, но на разнице в уникальности ДНК эта разница и заканчивается. Ваши провокаторы вызывают мутацию в твоём гене, я поняла это сразу, но, если поставить антиген на сам препарат мутацию можно предотвращать, во-первых, есть специальные белки, способные защищать ДНК, и их я намереваюсь получить из оболочки твоей ДНК, из ДНК искры.

– Ты хочешь сказать, что Патрик, который столько лет работает со мной, разбирается в этом хуже, чем девушка, впервые в жизни столкнувшаяся с искрой?

Она медленно обернулась ко мне, опуская свои очки и, исподлобья впарив в меня недобрый взгляд.

– Дорогой, дело вовсе не в Патрике Дюбоне, не во мне, или в наших талантах, дело в оборудовании. Вот скажи, что вы могли там рассмотреть на своих допотопных окаменелых фекалиях мамонта? Хочешь, иди, загляни в мой симулятор-микроскоп, я уверена, даже ты там что-нибудь, да и поймёшь своим солдафонским мозгом. Великий марл оберегал и скрывал свою искорку от внешнего мира, как зеницу ока, хотя мы прекрасно знали о твоем существовании. И своим этим параноидальным сокрытием, не позволил нам вмешаться в исследование твоей природы, а ведь мы, Норды, могли бы поделиться накопленными нами знаниями, и уберечь тебя от нежелательных побочных эффектов, к примеру, от тех же мутаций от провокатора.

Она вернулась обратно к своей работе, натянула на лицо обратно виртуальную маску и стала бегать пальцами по сенсорам. Расширила изображение, и грустно вздохнула:

– Это просто кощунство над таким даром природы, как искра. Нет, ну ты только посмотри, вот эта штуковина, – она ткнула пальцем в какой-то обведённый в желтый кружок шарик. – Вызывает внутрихромосомную перестройку короткого плеча 2–й хромосомы. Именно из-за неё, у тебя начинается транслокация генов. И мой компьютер обнаружил его за… две целые сорок три сотые секунды. 2.43 секунды, чтобы найти причину мутации от твоего провокатора… кощунство. 2.43 секунды в противовес всем твоим сожжённым провокаторами и погружениями годам. Медицинское преступление! Попади ты в мои руки изначально, жил бы свои года, сколько тебе было дано от рождения.

– Что такое транслокация?

Она посмотрела на меня как на умственно-отсталого.

– Из всего перечисленного, тебя заинтересовала лишь транслокация? Это мутация. Ну не важно, тебе не нужны такие тонкости. Я просто постараюсь создать ингибитор транс… – она посмотрела на моё обречённое, ничего не понимающее лицо, и выдохнув, сказала. – Постараюсь найти антидот на яд, отравляющий твои клетки под провокаторами, это если выражаться очень по «неандертальски». – фальшивая улыбка растянулась на её лице, и она поспешно отвернулась к монитору.

– Моё уязвлённое эго, не может промолчать, не напомнив, что от этого неандертальца ты хотела детей.

– Хочу отметить один немаловажный факт, то что ты неандерталец, вовсе не вина твоих генов, а вина отсутствия у тебя интереса к точным наукам. Мои же дети, обладающие твоим идеальным ДНК, определённо были бы гениями среди генных инженеров, уж поверь, я бы об этом позаботилась!

– Займись лучше делом.

– Да-да, только еще одно. Хочу познакомить тебя кое с кем, пойди пока что прогуляйся в наш Зал Валькирии.

– Вы точно в 23 веке живёте? Может у вас ещё зал Одина есть? Грам уже есть… Фригга есть.

Она покосилась на меня:

– Ты, я смотрю, неплохо разбираешься в мифологии наших предков. Но ничего общего с ними это не имеет, просто названия пафосные и красивые, нашим жителям нравится. И нет, зала Одина у нас нет, а вот площадь Одина есть, – она хихикнула. – Иди Дюбон. Тебя ждут. А я пока подумаю, как облегчить твою незавидную участь.

Глава 35. Зал Валькирии

Я потратил кучу времени, чтобы добраться до Зала Вальикрии. «Зал» – абсолютно странное и неподходящее название этому сооружению. Это была настоящая военная база, охраняемая целой армией Гипфелевских солдат. Как только я припарковал супербайк, ко мне сразу подошло двое постовых, спрашивая о том, кто я и какова цель моего визита. Когда назвался им, они удовлетворённо кивнув, со словами «мы вас ждали», пропустили меня внутрь.

Прекрасно, Асдис, действительно отнеслась к делу серьёзно. Стоило мне переступить ворота Залы, как мне на встречу вышло двое мужчин, один – среднего роста, коренастый, с густой русой бородой, низко посажёнными бровями и грубыми чертами лица, а второй – высокий стройный и абсолютно не выдающегося телосложения, белёсый блондин.

– Дюбон?

Я коротко кивнул, наконец, почувствовав себя в своей тарелке, все эти лаборатории, гаремные истории и прочий гражданский бред, просто напрочь выбили меня из колеи.

– С кем имею честь разговаривать? – на плечах широкоплечего мужчины было по красной звезде с пятью длинными лучами, а вот у высокого, длинных лучей было шесть, как и у меня. Генералов в Гипфеле было три, две женщины и один мужчина. – Генерал Глейдсон?, «Из недр воспрянем под красным солнцем. Не забыто, не прощено» – подытожил я, ударяя себя кулаком в плечо и протягивая руку генералу, так как ранг у нас был равный.

Худощавый мужчина заливисто рассмеялся, и наклонив голову, поклонился мне.

– Ох позабавили вы меня, Дюбон. Спишу все на вашу неосведомленность. Я генерал Хельм Йохансон, а Глейдсон ушла в отставку, – добродушно улыбнулся он и необычайно крепко, для своего телосложения, пожал мою руку. – Асдис Четырнадцатая дала указание помочь вам ознакомиться с нашими технологиями, и выдать часть снаряжения.

Уголки моего рта едва заметно поползли вверх. День обещает быть интересным.

По правую сторону от нас кто-то истошно завопил, чем привлек мое внимание. Там проводились тренировки. И проходили они совсем иначе, чем у нас в Муравейнике. Чувствовались другие школы подготовки, двигались солдаты Гипфеля неплохо, шустрые, резвые, но неестественно быстро. Я посмотрел на их тренировочные униформы. Скорее всего, дело как раз в снаряжении.

Заметив мой заинтересованный взгляд, Хельм с явной гордостью в голосе проворковал:

– Сразу скажу, что экипировка у нас крайне высокотехнологичная, и вам, возможно, будет сложно к ней приноровиться.

– К хорошему быстро привыкаешь, – оскалился в хищной улыбке я.

Мы зашли внутрь помещения, освещённого множеством диодных ламп. Узкие длинные окна протягивались вплоть до конца коридора.

– Интересные техники у вас, – констатировал я.

– Это абсолютно модифицированные школы, с учётом комбинирования с нашими технологиями. Как видите, уникальный симбиоз.

– Посмотрим, – хмыкнул я.

Мы дошли до автоматизированных дверей, которые моментально разъехались перед нами. Как я понял, мы зашли в тест–зону.

– Добро пожаловать в сердце Зала Валькирии, нашу тест–зону, – сказал Хельм.

Угадал.

Но стоило свету включиться, как я присвистнул. Действительно, впечатляющее зрелище.

Моему взгляду открылись бесконечно длинные стенды с различного рода оружием, снаряжением, ножами, экипировкой различного назначения. Я подошёл к одной из витрин.

– Основательно… – я обернулся к генералу. – Я бы даже сказал чересчур основательно для народа, притаившегося и старающегося не вмешиваться в открытые конфликты.

– Не поймите нас неправильно, Дюбон. Мы всегда заглядываем наперёд. Если солдатам Конфедерации мы сможем дать отпор при осаде, то с военными Провиданс дела обстоят на много сложнее. К сожалению, своих собственных светляков у нас нет, приходится компенсировать снаряжением,– логично, я кивнул. – Следуйте за мной, Дюбон. Асдис четырнадцатая поручила выдать вам экипировку, из наших самых новых разработок.

– Так понимаю, что у вас технократия, раз генералам указы раздают из научных центров.

– Вы догадались абсолютно точно, Гипфель, технократический полис, – Хельм, прошёл к стенду и вытащил оттуда, насколько я понял, какой-то защитный костюм. – Это термо–броня.

– Откровенно говоря, больше похоже на термо–белье, – скептически произнёс я, рассматривая тонкую, немного похожую на костюмы Нордов ткань, которая усилена была лишь в самых уязвимых местах – грудь, шея, пах, подмышечная зона, спина.

– Не спешите судить по внешнему виду. Во-первых, в них потрясающий теплообмен, в них не жарко и не холодно при градации температур от –70 до + 60. Кроме того, ткань сделана из специальных сверхпрочный волокон. Да, получить пулю в неё немного больнее, но, по крайней мере, за счёт эластичности, максимум что будет, это синяк, в отличие от обычной брони, в которой торможение пули будет не таким болезненным, однако гильзу оно в итоге пропустит. Так же, эта конфигурация очень лёгкая. А здесь, – он указал на щитки. – Установлены пластины из сверхпрочных сплавов. Пробить их огнестрельным оружием Конфедерации – невозможно. Сплавы их гильз имеют менее плотную металлическую решётку.

– А это что? – я указал на полосы на изнаночной части.

– Импульсаторы, они помогают мышцам сокращаться самостоятельно, усиляют удары, скорость бега.

Значит, догадался я правильно.

– Ваши солдаты тренируются в таких?

– А вы наблюдательны, как вы поняли?

– Движения чересчур резкие. Слишком мало времени для рывка, так же они не дают опоры для инерции броска. Я бы не сказал, что это хорошо, по крайней мере, для тренировок, а в бою, однозначно вещь полезная.

– Я уверяю вас, что вы ошибаетесь, Дюбон. Наши бойцы получают идеальную подготовку, как уже говорилось по технике новых школ.

Хельм подошёл к другому стенду, вытаскивая оттуда огнестрельное – автомат.

– Тут вместительная обойма, прицельная дальность стрельбы – 2100 метров, дальность прямого выстрела…

Я его уже не слушал, подойдя к стенду со своим любимым видом оружия.

– А это что? – я указал на короткий нож, слегка изогнутой формы.

– А, это «ловец душ». Название очень символичное, ну и скорее мифическое, потому что острие сделано из такого сплава, что идеально проходит в черепную коробку, как в кусок масла, и длина его достаёт как раз до эпифиза в мозге. В мифах, душа находится в эпифизе, и отсюда такое название.

– Заморочились же вы с названием. Можно попробовать?

– Я думал выдать вам что-нибудь посовременнее.

– К ножам я питаю особую слабость.

Пожав плечами Хельм отодвинул витринное стекло и бережно взяв в руки нож, протянул мне.

Я повертел его в руках, взвешивая, играя балансом и удовлетворенно хмыкнув, произнес:

– Достойный агрегат. Неплохо бы опробовать в действии….

Глава 36. Карманный докторишка, лучший из людей

Когда я вернулся в научный центр Асдис и зашёл в её кабинет, был, мягко говоря, шокирован. За её рабочим местом сидела целая армия в белых халатах, и Патрик с Маркусом – в их числе.

– Что происходит? Что за собрание?

Все до единого повернули в мою сторону головы, при этом на каждом были черные круглые очки, которые я пару раз уже видал в лаборатории Патрика. Жуткое зрелище. Маркус первым подскочил ко мне, стягивая с лица не самый симпатичный медицинский аксессуар. Опередив всех, отвел меня в сторону, и начал шипеть на ухо.

– Твоя чокнутая подруга-докторша вчера, бесцеремонно ворвалась ко мне, обломала победу на турнире, потом…, сияла сиськами перед лицом, а затем напичкала лекарствами и обокрала, стащив провокаторы!

– У нее же вроде, твердая троечка, ну да, какой кошмар, когда таким мельтешат перед лицом. Звучит, действительно, ужасающе. И как ты только выжил.

– Тебе смешно, да?!

– Нет, – но мое лицо говорило об обратном.

– Но, что бы ни было, она просто чертов гений, – его глаза загорелись, и он так же шёпотом продолжил. – Ты просто не знаешь, что она придумала, сначала, я решил было, что она стянула провокаторы для тебя. Когда действие ее препаратов закончилось, а длилось оно, смею заметить, часов пять, я сразу отправился на ее поиски! Надо же было, как-то отстоять свою честь и попранное достоинство, она, как-никак, домогалась меня! Ну, так вот, я ее нашел, хотел устроить разбор полетов, так она мне сунула в лицо новый провокатор! Третьего поколения! А мы с Патриком над ним горбились последние четыре года!

– Знаю всю эту историю, правда, без подноготной, – подавив смеховой позыв, иронично протянул я.

– Ах ты сукин сын, так ты был в сговоре с ней?! Так ты теперь начал действовать?! Подсылая ко мне красоток ?!!

Я пожал плечами.

– Что вы там шушукаетесь, – прокричала Асдис, прерывая наш любезный разговор.– Идите оба сюда, живо! Дюбон, садись в кресло, – она быстрым шагом сократила расстояние между нами, и грубо схватив за руку потащила к столу.

Я посмотрел на нелепое лицо Маркуса, который, вопреки гневным возмущениям, следил за Асдис с явным восхищением.

– Дюбон. У меня для тебя хорошая новость. Мои великим гением, был найден анти–мутаген. Мы сейчас доведём всё до ума, проведём пробу на всех образцах твоих тканей, и если всё будет хорошо, то…, наши поздравления.

– Поздравления с чем?

Я посмотрел на радостное лицо Патрика.

– У этих провокаторов не должно быть побочек!

***

Я сидел в номере отеля, покручивая в руке «ловец душ», наблюдая за красотой тлеющего вдалеке, между каскадов гор – заката. Такого живописного и яркого. В Муравейнике у нас не было такой роскоши – как свежий воздух и открытое небо над головой. Династия Рош, на пару с Правящими, наслаждалась такими закатами каждый день своей жизни, когда мой народ ютился в недрах земли, желая лишь оставаться самими собой, оставаться свободными. Вернул нож обратно в чехол, взял со столика стакан с виски и закурил сигарету. Асдис, действительно, своё слово сдержала. Я опробовал любезно предоставленное мне снаряжение ещё в Зале Валькирии. Хельм Йохансон поставил мне в пару сначала двоих своих солдат, в том же снаряжении, что и я. Он, явно, меня недооценил, расправился с ними я меньше чем за десять секунд. В итоге на спарринг он вышел сам. Пришлось доказывать и ему, что генералы Муравейника не просто так генералы, и не наедятся на высококлассное снаряжение, а тренируются, полагаясь только на свои силы. Вот тебе и старая школа. Я хмыкнул.

Сделав большой глоток алкоголя, отложил стакан, закатил рукав водолазки, затянул на локте жгут и начал вводить блокатор. Стоило игле пройти под кожу, как в мой номер влетел запыхавшийся Маркус.

– Дружище! Я влюблён.

Я вскинул брови, отвлекаясь от своего занятия.

Маркус, порхая по комнате, как весенняя бабочка, подошёл ко мне, выхватил из моих зубов сигарету и закурил её. Мои брови поползли ещё выше. Он сделал затяжку, и, закашлявшись, со словами «гадость» сразу вернул сигарету на прежнее место, в мои зубы.

– Воу, ты давай это, по легче… – выходя из ступора сказал я.

Он плюхнулся на кресло.

– Она такая… такая… – я даже не сомневался, о ком идёт речь. Зная друга, ждал эпитетов касаемо её внешних данных, которым бесспорно могли бы позавидовать многие женщины, но Маркус меня, признаюсь, удивил. – Умная.

– Умная?

– У неё такие идеальные… большие… мозги… мозг.

– Ты уверен, что «лучший био-прогер Гипфеля» тебя не закодировал? – съязвил я, слушая его несвязный бред.

–Что? А? Нет, нет…,ты что. Она такая гениальная, талантливая, и умная, и… я никогда не встречал таких женщин.

Либо я слишком помешался на своей зеленоглазой девчонке, что перестал замечать кого-либо вокруг, либо помешанность Асдис на своей работе, не давала мне возможности по достоинству оценить её прелести.

– Ты мне скажешь, наконец, что должна была сделать Гипфелевская принцесса-гений, чтобы покорить твой профессиональный ум?

– Не ум Клауд …,сердце…, она покорила моё сердце, – я закатил глаза. – Она сделала то, над чем мы с Патриком ломали голову с момента смерти моего папы.

– Ты о провокаторах?

– Да. Все гениальное – просто. Всё гениальное – Асдис.

– Тогда я надеюсь, Патрик сейчас не вбежит сюда, подобно тебе, хватаясь за своё пронзённое стрелой Купидона сердце?

– Да ну, разве он может впустить хоть кого-то в него после твоей мамы?

– Эй, парень, полегче! Я вообще-то шутил.

Маркус вскинул руки вверх в сдающемся жесте.

– Ладно. В общем, я пришёл не с пустыми руками.

Я вопросительно посмотрел на него.

Маркус указал мне на застывшую иглу в моей руке. Я совсем позабыл про блокатор. Я ввёл иглу в вену, и сжал зубы, когда лекарство начало, обжигая, растекаться по моим венам.

– Мне жаль, что я ничего не могу поделать с этим, – поджав губы сказал Маркус.

Я стиснул челюсть, и уставился в городской пейзаж, пытаясь отвлечься от боли. Сдавленно произнес:

– Может, скажешь уже с чем ты пожаловал? Кроме новостей о своей внезапно-нагрянувшей любви?

Маркус, будто сразу вспомнив о чем-то, полез в карман своего халата, накинутого на ежедневную одежду и вытащил оттуда белую ампулу.

– Провокатор V3.0.

– И?

– Похож на предыдущий, эффект конечно предполагается по слабее, чем от прошлого, действует меньше по времени…

– И что же тогда в нём хорошего?

– Ну, как и обещали, побочки быть не должно. У Асдис на оборудовании всё настолько чётко видно, что мы сразу увидели мутаген. Знал бы я о её возможностях раньше…, эх. Патрик всего лишь не хотел, чтобы тебя теребили другие бункеры. С одной стороны, можно понять, почему он не воспользовался помощью Гипфеля. А с другой…, безмерно жаль упущенной возможности.

– А толку? – хмыкнул я. – Всё равно, люди шепчутся. После каждого нашего задания, когда мне приходилось погружаться, солдаты только об этом и трепались. В каждом бункере знают, что у Великого марла пасынок – искра.

– Согласен. Да и твоя мама тоже настаивала на конфиденциальности…, связывая тем самым Патрику руки. Мы бы вовремя обратились за помощью к Гипфелю, и ты бы с первого раза получил правильный провокатор. А сейчас эти слова « моему другу осталось жить 12 лет» снедают меня по ночам. А ведь, фактически, виноват в этом я.

– Забей, Маркус. Вся ответственность лежит только на мне. Не грузи себя этим, – настроение друга моментально испортилось, и я решил сменить тему. – Ты в курсе, что Мел знает, что это я убил Настасью?

– В курсе, Урсула сказала. Эх, чувак, у тебя такая дерьмовая жизнь.

– Спасибо, что напомнил.

– Знаешь, внучка Патрика сейчас тоже сидит на блокаторах. Ребёнку всего пара месяцев. Джоанна волосы на себе рвёт, когда ей ставят инъекции. Младенец разрывается, плачет....

Я поморщился, вспоминая слёзы собственной матери, когда она так же плакала над моими инъекциями.

– Мне надо забрать Мел, и рассказать правду. Чёрт. А ведь я так хотел уберечь её от этого…, она могла бы прожить оставшуюся жизнь, так и не узнав ничего. Зачем ей это? Лишняя боль, лишние переживания. Это осталось бы в прошлом, умерло бы вместе с ублюдком Рошем, когда я бы его убил.

Маркус кинул мне в руки провокатор, отвлекая меня от мыслей.

– Не говори никому, что я его тебе дал. Патрик узнает, придушит меня. Оно не прошло клинические испытания, но Асдис уверена, что работать будет на 100%.

– Как часто можно использовать?

– Не знаю, Асдис говорит, злоупотреблять нельзя. У тебя осталось двенадцать лет, так что давай без экспериментов, ладно? Только при крайней необходимости.

– Ты только что сокрушался по поводу того, что выдал мне провокатор своими руками. А сейчас даешь еще один?!

Плечи Маркуса опустились, а на лицо наползла грустная улыбка. Помедлив немного, он произнес:

– Просто…, я знаю…, что тебя не остановить, ты же упертый, как баран. И не смотря на все запреты, все равно поедешь за Мел. Я буду спать спокойней, зная, что у тебя в запасе козырь. Как никак, смерть от пули – вещь по опаснее провокатора. И да…, я поеду с тобой!

Какую же безмерную братскую любовь я сейчас испытывал к Маркусу.

– Зачем мне в бою карманный докторишка? – вяло улыбнулся я. – Лишний раз переживать за твою задницу? Ты же даже пистолета в руках не держал. Вот Урсула, другое дело.

– Ты возьмёшь её с собой?

– Поверь мне, она не меньше твоего рвется поехать, но я решил ехать один. Не хочу подвергать вас опасности.

– Клауд, если бы от меня был хоть какой-то толк я…– Маркус резко нахмурился, и указал на мою руку.

– Что такое? – я опустил взгляд, не понимая реакции друга, и замер.

Индикатор на Катарском наручнике вновь начал мигать.

– Мел… – я вскочил с кресла, позабыв обо всём на свете.

– Стой, погоди, не действуй необдуманно.

– Глушку отключили. Я поехал.

– Клауд, подожди, надо всё обдумать, не действуй сломя голову.

– От неё не было вестей столько дней, я места себе не находил. Она не была у отца дома, Урсулы каналы молчали, не могли её найти. Чёрт подери, – я выдохнул, открывая панель наручника.

Открылась карта, указывая её геолокацию, жизненные показатели, сердцебиение и прочее.

– Она в порядке…, а что это за место? Иди, посмотри, ты Бришалот знаешь, как свои пять пальцев.

Маркус подошёл ко мне, щурясь и всматриваясь в карту. Он почесал подбородок.

– Ну, элитный район, однозначно…, площадь дома огроменная… кто-то из Правящих. Вот соседний дом знаю, это Гонзалесы. А этот…, точно не скажу.

– Как быстро смогу туда добраться?

– На супербайке…, ну…, в пять утра будешь там, плюс-минус. У тебя он до скольки разгоняется?

– На спидометре максимум – 912 км/ч.

– Ну, если будешь держаться скорости 750–800, то в четыре часа с лишним, ты там.

– Все, я выдвигаюсь.

– Погоди, стой, чем я могу помочь.

– Ты итак помог, – я показал ему ампулу провокатора, и пулей выскочил из номера отеля.

Глава 37. Осиное гнездо

КЛАУД ДЮБОН

Ровно в одиннадцать ночи следующего дня я был в Бришалоте. Когда заехал в столицу, то брал ориентир исключительно по наручнику. На мне была Гипфелевская военная экипировка, с новейшим инвизером. Стоило признать должное – снаряжение у Нордов, действительно, на голову, если не на две выше не только чем у нас, но и у Конфедерации. Я активировал инвизер на своей униформе и точно такой же на супербайке. Конечно звук его мотора, скрыть – было невозможно. Пришлось припарковать его в пол километре от геолокации Мел, и дальше идти пешком.

Чем больше я использовал новое снаряжение, тем больше испытывал чувство благодарности к Асдис. Просто чудо-техника. В этой униформе меня не видели даже тепловизоры. Докурив сигарету, выкинул бычок, затушив ногой, подошёл к высокой ограде особняка. Воистину, живущий здесь Правящий – настоящий параноик. Даже у Роша забор ниже. Надо было попасть внутрь без лишнего шума, а греметь в ночной тишине мне совсем не хотелось,.

Попытка не пытка. Отошёл на большое расстояние, взял разгон и побежал к ограждению, в самый последний момент сделал рывок вверх, упираясь одной ногой в стену. Рассчитывал допрыгнуть до края, зацепиться и подтянуться на верхушку, но был повержен в шок, потому что силы прыжка хватило до самой кромки. Костюмчик что надо, зря грешил.

Поймал равновесие, выпрямился, стоя на ограждении, осмотрелся.

Признаюсь, я ожидал немного другого. Тут была целая армия охраны, и, несмотря на глухую ночь, на территории особняка сновала целая куча людей, занимающихся какими-то приготовлениями и… декорациями. Я не совсем понимал, что происходит. Глянул на часы. Меня запоздало осенило, седьмое февраля – у Мел день рождения. Ей исполнилось двадцать. А какого чёрта она не у себя дома? Правящие устраивают праздник для Мелани, не в особняке Роша? Почему-то шестое чувство шептало, что ничего хорошего в этом нет.

Я бесшумно спрыгнул вниз, приземляясь с глухим звуком, и направился в сторону двухэтажного, но невероятно длинного дома. Чем ближе я подходил, тем интенсивней мигал маячок на наручнике.

Когда я подошёл к стене дома, чертыхнулся. Идеально ровная, даже балконов нет. Я обошёл бесконечное здание по периметру и не нашёл ни одной малейшей бреши, что бы попасть внутрь. Бенедикт Рош, в, отличие от владельца этого дома, явно был больше озабочен антуражем своего особняка, чем его безопасностью.

Единственная возможность попасть внутрь – через парадные двери. Приблизившись ко входу, я отметил, что гостей внутри действительно очень много, хотя итак понял это по количеству припаркованных аэрокаров премиум класса.

Где мне искать девчонку в таком огромном доме?

Ответ нашелся сам по себе.

Еще даже не успел попасть внутрь, как изнутри послышались выстрелы. Какого черта?!

В эту же секунду мой мозг переклинило. Я не думал ни о маскировке, ни о безопасности, ни о чем либо еще, понимал лишь одно, моя Мел в опасности! Двери центрального входа отварились практически перед самым моим лицом, и меня чуть не сбила визжащая толпа в окровавленных белых одеждах. Помимо физического воздействия, меня начал затапливать их массовый адреналин. В понимании моего животного чутья, они выглядели как стадо напуганных ланей, убегающих от хищника. И их было так много, что я не мог сосредоточиться на чем либо.

Чудом отпрыгнул, и миновал участи быть затоптанным.

Укрывшись за колонной открыл панель наручника. Индикатор, указывающий на нахождение Мел говорил о том, что она не двигалась, находилась примерно в ста метрах от меня, внутри здания. Показатели ее здоровья были идеальными, не считая учащенного сердцебиения, что не удивительно в такой ситуации. Это немного успокаивло.

Я все еще не понимал, что происходит. Правящие убегали от кого-то. Но повстанцы не планировали атаку…. За головами не было видно происходящего, видел лишь, что внутрь вбегали солдаты Конфедерации.

Времени нельзя было терять, каждая секунда может стоить жизни Мел, а с остальным разберусь потом. Я начал протискиваться внутрь, отталкивая от себя одичавших Правящих. Чуть не упал, споткнувшись об затоптанное тело. Пол был скользким от крови, что так же усложняло мое передвижение.

Я даже отключил инвизер, экономя его заряд. Никто не обращал внимание на повстанца, все думали лишь о своих шкурах и о неведомой угрозе, исходящей из…, как я позже понял, из-за массивных металлических дверей.

На задворках сознания метался мой зверь. Это был его пир. Толпы Правящих, солдат Конфедерации, я же мог просто истребить их десятками, прямо сейчас, оказать непомерную помощь своему сопротивлению. Они бежали в моем направлении, как мотыльки на огонь. Рука автоматически метнулась к ножу, но там и осталась лежать.

Понимал, что не могу терять время на расправу с ними. Я должен добраться до Мел и забрать ее, увезти в наш новый дом, в Гипфель. Слова Камиллы резко всплыли в моей памяти. Я действительно, перерасставил приоритеты, раз ставлю жизнь Мел выше, чем интересы моего народа. Но я ничего не мог поделать с собой. В высшей степени эгоизм, но…, наверное, впервые я делал что-то для себя, потому что хотел так. Плевать что будет, сейчас мне важна только она.

Да и с другой стороны…, я не получал удовольствия от банального убийства. Я не монстр, одно дело лишить жизни военного на поле сражения, другое устроить месиво из слюнтяев, не державших в руках ничего острее масляного ножа. Для таких существует суд. Сделай я это, и лишний раз докажу то, что я, действительно – не человек, а чудовище, каким меня считают. По сути, представителям дианстии Рош не мешало наличие исключительно человеческой ДНК на то, чтобы устроить геноцид в бункере Меркурий, а затем попытаться ещё и в Муравейнике.

Меня посетила философская мысль. А может, сотвори я такое, докажу, как раз обратное, что я человек? Забавно. Получается, что я со своей животной ДНК – человечнее людей. Ни одно животное не способно устроить геноцид. На это способны лишь люди. Обычные, не модифицированные, не изуродованные животной ДНК люди.

Гул множества голосов, выстрелы, крики, мешали мне сосредоточиться, и выловить хоть что-ни будь, что подскажет, где искать Мел. Я привык полагаться на слух, и сейчас, был растерян, полностью дизориентирован. Где ты девочка. Никак не мог выловить её голос. Она должна была быть примерно в этом периметре, я отчётливо помнил, куда указывала карта на наручнике. Глянув вновь на нее понял, что Мел начала движение в обратную от меня сторону, разрывая тем самым расстояние между нами.

Мое сердце бешено заколотилось. Я испытал настоящий страх за нее. Резко, послышался грохот, затем очередная порция криков и автоматная трель. Металлические двери раскрылись настежь, и только теперь я все понял и…, запутался еще больше.

Нападение было организовано военными «темной лошадки». Солдаты Конфедерации закрывали от выстрелов собой Правящих, как пушечное мясо. Груда тел перекрывала вход в помещение. Мне пришлось вскарабкаться по ней, чтобы попасть внутрь.

Мои инстинкты сработали молниеносно, и я неуловимым движением увернулся от пули, просвистевшей около моего виска.

Кубарем слетел вниз, и спрятался за монолитной подпоркой.

Волна ужаса захлестнула меня. Такого зверства даже я еще не видел в своей жизни. Военные в белой униформе были беспощадны, и было их несметное количество. Я окончательно понял, что, к сожалению, без помощи провокатора, не справлюсь.

Открыл панель наручника. Мел все так же отдалялась от меня.

Пора. Нет времени медлить.

Вытащил из кармана ампулу провокатора, засунул ее в иъектор и, оставляя все раздумья позади, даже не глядя, вколол себе в бедро. Была ни была, либо все пройдет без последствий, либо....

Сразу почувствовал, как резко повысился пульс, стуча в ушах барабанным маршем. Затем, как кровь ускорила свой бег в жилах. Как во мне моментально начала возрастать энергия.

Я чувствовал бесконечное воодушевление, эйфорию, сродню экстазу, оргазму, когда мой зверь выходил на свободу под провокатором. Ни с чем несравнимая психологическая кульминация.

Опережая разум, метнулся к чехлам, вытащил ножи, сделал молниеносный кувырок и воткнул холодное оружие, в ближайшее брюхо кого–то из Конфедератских солдат, а затем и в рядом стоящего «белого». Они синхронно взвыл от боли. Жутко оскалился в удовлетворении, и метнулся дальше.

Существовала ощутимая разница между тем, когда я в погружении и, когда под провокаторами.

В случае с первым, мне глушат жажду. Я хочу лишь то, что мне приказывают хотеть, отключают всё лишнее, а под провокаторами… это нечто неописуемое, нечто стоящее – и девяти сожжённых препаратом лет и тридцати. Свобода, абсолютная свобода, при этом страх никуда не исчезал, так что, хоть и рассудок мой был слегка не в себе, но страх меня сдерживал от необдуманных действий.

Активировал инвизер. Надо было расчистить дорогу к техническому помещению. Единственному выходу, откуда Мел могла попасть наружу. С тоской подумав о том, что упускаю такую заварушку, нырнул внутрь технического помещения, застыл, ощерился. Минуя ветвистые коридоры оказался лицом к лицу с небольшой группой солдат Конфедерации.

Мне нельзя тормозить, надо выбираться. Глянул на часы…, мысленно прикинул, сколько времени понадобится на то, что бы разделаться с возникшими неудобствами. Три минуты – плюс минус. Девчонку с её скоростью передвижения догоню за четыре минуты. Конфедераты всё еще не видели меня, я вытащил из ножен «ловец душ», ну что ж, приятель, попробуем тебя в деле. Взял его обратным хватом, в другой руке сжал обычный клинок, бесшумно метнулся к ним. Полоснул, ничего не подозревающих мужчин по бокам.

В маленьком помещении моментально раздались вопли, как и запахло жаренным. Не риторически – буквально. Клинок имел раскаленное лезвие. Не знаю, как это работало, главное, что продуктивно. Другие солдаты не могли понять, что произошло. На меня завалилось тело, опять замызгивая меня кровью.

Вашу мать. Инвизер пришлось отключить.

Враги сразу увидели меня. Почуял их страх, а их сердцебиение слышал где-то внутри. Уже зверь, а не я, крутанул в руках нож, вспаривая глотки ещё двум конфедератам. Остальные ринулись на меня, понимая, что стрелять нет возможности, мы в узком кругу, где враг всего лишь один, а остальные – соратники. На меня посыпался град рук, но разве это соперники мне, под провокаторами?

Я увернулся от удара, нырнул под выпад, крутанул «ловец душ» в руке, меняя хват на передний, и полоснул кому то по икре, он моментально упал на пол. Воспользовался случаем, и выполнил серию ударов по противнику находящемуся сбоку, синхронно нанося удары обоими ножами. В паре они работали прекрасно.

Момент и жгучая боль, в области лопатки. Я развернулся, полоснув руку нападающего, на что она неестественно обвисла.. Опять запах горелого мяса. Хочу сказать Хельм не обманул. Ловец душ рассекает кости, как масло. Я мимолётно глянул на время, пора выдвигаться.

Крутанулся, и вынырнул из–под оставшихся солдат, рывком вскочил на ноги, и навалился на дверь, открывая её под натиском своего веса.

Побежал. Противники не отставая, последовали за мной. Я вновь активировал инвизер, ускорился. Им, с их данными никогда не догнать меня. Надо оторваться от них как можно дальше, неизвестно, что ждёт впереди. Активировал наручник, девочка не так сильно удалилась от меня. Настигну ее через три минуты.

Бегло осмотрелся, был в каком-то парке, посмотрел на землю, на следы на толстом слое снега. Сначала, думал, она убегала одна…, но, выяснилось, что с ней была еще целая орава. Тревога нарастала все сильнее.

По мере того, как я приближался, начал отчетливее слышать топот ног впереди, вперемешку с хрустом снега под тяжелыми сапогами. Они ещё не попали в поле моего зрения, но я знал, что там солдаты, по меньшей мере – человек десять, затем услышал звук двигателя вертолёта. Сзади меня всё так же преследовали другие конфедераты.

Я ускорился, напрягая каждый мускул, выбежал на открытое поле, в центре которого была вертолётная площадка. Из-за работы двигателя образовывался вихрь, поднимая с пола снег.

Понял, что не ошибся, людей было много, солдаты. Я чётко видел по наручнику, что она там, среди них, в толпе. Звук двигателя мешал мне отчётливо расслышать голоса, но моё зрение – обмануть невозможно. Когда снег улегся, давая мне полный обзор, что-то внутри меня глухо ухнуло вниз, расшатывая нервные окончания. Кровь подступила к вискам молниеносно. Это была буря. Одна за другой начали накрывать эмоции, захлестывать, мешая соображать трезво. Ярость, ненависть, гнев, жажда убийства…, всепоглощающая, всепожирающая.

Он был там. Он держал её.

Мои глаза налились кровью, я рванул в их сторону, на ходу активируя другую функцию наручника…, иду ва–банк.

Знал, что не смогу выбраться живым, их было слишком много, когда еще и задние солдаты подтянутся, я буду в ловушке.

Мог бы…, мог убить Роша прямо сейчас, хватило бы на это сил. Заберу с собой еще как минимум с десяток его солдат…, но, что потом будет с Мел? Какая участь будет ждать ее?

Хотелось выть, до одури.

Я занял позицию, взвёл курок глока, моя рука задрожала, впервые за столько лет, дрогнула. Знал, что если пойду на поводу своего желания…, всё закончится плохо, для Мел.

Я не мог…, просто не мог. А ведь был так близок к своей цели, оскалился.

Черт.

Тряхнул головой. Ну что ж. Сегодня ты будешь жить. Но свою кровь возьму.

Я знал, куда бить, знал, что говорить, знал, каков будет эффект.

– Стоять! – срывисто, после долго бега, вырвалось из моих легких.

Дула двадцати солдат молниеносно взмыли в воздух, в невидимую цель. Инвизер все еще работал.

Я слышал, как топот сзади так же приближался, окружая меня. Но я знал, что будет.

Это подобие человека – замерло, как и замерла моя девочка. Он узнал мой голос, я чувствовал это всеми фибрами души. Я знал, какое сейчас у него лицо. Признаюсь, не слышал скрип его зубов, но знал, что он сейчас его издал, тот, который я воспроизводил в памяти, сотни раз. Мне не надо было смотреть, я просто знал.

Двигатель вертолёта замолк.

–Александр… – произнёс он ненавистное имя. Он знал, что я его ненавижу.

Но я тоже знал, что ненавидит он.

– Привет… папа, – так же медленно, произнёс я, чувствуя, как от этих слов, во рту появился привкус горечи. Хотелось сплюнуть, или помыть рот, но я знал, как он отнесётся к этому. Это того стоило.

Я скинул свой инвизер, давая возможность им увидеть меня.

Девочка обернулась на меня. Я поймал её взгляд. Знал, чего ждать в нём после этих шокирующих слов. В зелёных глазах, которые изучил до боли хорошо, в глазах, смотревших на меня за всё время по-разному – со страхом, гневом, ненавистью, любовью, страстью, всем. Я знал чего ждать.

Удивление, немой вопрос, осознание, приятие, боль.

Да, угадал, именно в той последовательности, как я и представлял. Прости, что не сказал. Красивые зелёные глаза налились столь ненавистной мне влагой.

Я метнул взгляд в другую сторону, на ледяные глаза. Такие же, какие были у меня до перековки, со слов мамы. От того, насколько я был с ним похож внешне, меня воротило.

– Не смей произносить эти слова, чудовище, – свирепо произнес Рош, затем поднял руку, которой до этого приказал отставить стрельбу, в новом жесте, готовый дать охране добро.

Но у меня тоже есть козырь в рукаве. Буквально…, в рукаве.

Я задрал его, показывая наручник, индикатор которого с планомерного свечения белым огоньком, сменился на интенсивное мерцание красным.

На полном отвращении лице Роша, расцвело еще большее презрение.

– Ты решил шантажировать меня моей дочерью? – выплюнул он слова, посмотрев на Катарский наручник. – Он в глушке. Так что плевать. Прикончите его.

– Уже нет, – быстро сказал я, на что Рош опять поднял руку, останавливая солдат.

Он сначала не поверил, но обернулся к Мел, взял её левую руку, рассматривая браслет наручника.

Уже воочию, я услышал скрип зубов, и довольно оскалился.

– Убьёшь меня, убьёшь её, – проворковал я.

Девчонка испуганно забегала глазами то по мне, то по выродку.

– Жалкий подонок. Ты же шёл за ней, не за мной?

– Сегодня, да, считай, тебе повезло..

– Зачем она тебе?

– Тебя это не касается.

Он выжидательно посмотрел на меня, а затем его брови удивленно поползли вверх.

– Нет…, ну уж нет, Александр… – он рассмеялся отвратительным смехом. – Не говори мне, что… – он посмотрел на Мел, которая стояла, как всегда обнимая себя руками, и с ужасом переводя взгляд с меня на Роша и обратно.

– Я её заберу, и мы просто уйдем. А прикончу я тебя в следующий раз.

Сзади уже начали подбегать другие солдаты с подмогой. Я обернулся посчитать их. Около тридцати человек. Начали так же направлять на меня дуло. Рош нехотя поднял руку и громко произнёс:

– Отставить, – он засунул руки в карманы. Опустил голову и потёр переносицу. – У нас пат[1], да?

– Видимо так.

– Жалкий ублюдок[2].

– Вовсе нет. Законнорожденный, – в моем голосе явно читалась ирония.

– Заткнись.

– Не тяни резину, отдай её.

Рош начал смеяться.

– Знаешь, ты даже не догадываешься, как на руку ты мне сейчас сыграл.

– Не понял, – нахмурился я.

– Тебе и не надо понимать. Ты не сможешь уйти с ней через центральные ворота. Идите вон туда,– он указал на дальнюю часть территории. – Там есть слепая зона, через восемьсот ярдов. Сможете выбраться там.

Я, откровенно говоря, не понимал, что он несёт. Ломал голову, как выбраться из этой заварушки вместе с Мел, живыми, и последнее, чего ожидал, так того, что Рош будет подсказывать, как мне это осуществить. Вот так просто, он отдает дочь и даже помогает нам свалить отсюда? Что происходит? На моём лице расцвело недоумение.

– Может кто-нибудь спросит меня, чего хочу я? Я не хочу никуда идти с ним! – завопила Мелани.

– Так надо, иди дочь. Я приду и заберу тебя, где бы ты ни была! – потом он посмотрел уже на меня. – Если с её головы упадёт хоть волосинка… – он сжал челюсть. – Давай, убирайся с глаз моих, пока я не передумал.

– У тебя нет возможности передумать, если она для тебя хоть что то значит. Признаюсь, я удивлён, что ты способен на чувства.

Он не ответил. Я медленным шагом подошёл к Мел, не отрывая взгляда от Роша, в любой момент ожидая подвоха. Мы испепеляли друг друга взглядом, его рука всё так же висела в воздухе, готовая в любой момент махнуть солдатам начать залп. Но и он, и я понимали, что у нас обоих связаны руки – у него за счёт нашей связи с Мел, через наручник. Я включил функцию – если убить доминант носителя, то носитель пленник так же умрёт. Я знал, что он не рискнёт жизнью дочери, раз уж он проделал такую работу и устроил вторжение в наш бункер ради нее. А я не мог убить его, потому, что на меня было направлено, как я успел посчитать ровно тридцать семь дул автоматов. Убью Роша, убьют меня, умрёт и Мел. Провокатор до чертиков сводил мышцы, захлестывая эмоциями, заставляя идти на поводу у своих желаний, отключая разум, но благо, это была слабая версия прежней инъекции.

Меня не покидали его слова, что значит, что «я сыграл ему на руку»? Почему он сам отдал дочь мне. Это стоило хорошенько обдумать, и конечно под провокаторами это было сделать нереально.

Черт.

Я переключил всё свое внимание на девчонку, стараясь сменить гнев на другие эмоции. Она смотрела на меня с таким букетом чувств…, разумеется, там было все исключительно негативное. Другого я не ожидал. Но главное, что она цела, и сейчас будет рядом со мной.

Я взял ее под локоть, она стала отпихиваться, брыкаться. Выругался.

– Давай Мел, потом. Надо уходить.

– Я не пойду с тобой, лживое чудовище! Я хочу остаться с папой!

Меня переклинило. Я поджал губы, и потянул Мел за собой, которая пыталась со слезами вырвать у меня свою руку. Мы отошли на приличное расстояние в нужном направлении и, наконец, она прошипела.

– Отпусти меня, ты животное! – сморщился. Не люблю, когда меня так называют. – Ты хуже животного, меня тошнит от тебя. Ты…, как ты мог сделать со мной это…, если… – она заплакала. – Ты мне противен, отвратителен! Ты ведь делал это зная всё, в отличие от меня!

Я злился. Просто молча взял её на руки и понёс, на что она опять начала отпихиваться. Пришлось закинуть её на плечо, теперь она начала колотить меня по спине.

– Я обещаю, мы придём домой и я всё тебе объясню.

– Мне не надо объяснять ничего! Ты спал со мной!

– Да, и буду спать ещё.

– Ты, что ты несёшь…, ты… – она начала задыхаться от возмущения. – Да ты…, меня тошнит от тебя!!

– Я предупреждал, что тебе стоит держаться от меня подальше. Ты не послушала. Так бывает, когда не слушаются. Назад дороги нет.

Провокатор уже вовсю разыгрался. Энергия била через край, сил было просто море, я ускорился, переходя на бег. Дойдя до нужной слепой зоны, я вытащил из карманов крюки, зацепился за край ограждения и подтянул нас с Мел наверх, таким же образом спустился вниз, и направился прямиком к супер–байку.

Усадил Мел на заднее сиденье, укутав ее в шерстяной плед, сел вперед и рванул, что есть мочи, оставляя весь хаос в особняке Раббинович – позади.

[1] Пат – положение в партии в шахматы и других играх шахматного типа, при котором сторона, имеющая право хода, не может им воспользоваться, так как все её фигуры и пешки либо сняты с доски, либо лишены возможности сделать ход по правилам, причём король не находится под шахом.

[2] Ублюдок – бастард/рожденный вне брака.

Глава 38. Оазис

КЛАУД ДЮБОН

У меня было прекрасное понимание, что Мел нуждается в объяснении. Но не сейчас, не под провокаторами, когда эмоции работают отчетливее разума. Я чувствовал, как он бурлил во мне, смешивая все чувства и ощущения в единый ядерный коктейль, захватывая и поглощая полностью. И это было… опасно.

Даже сквозь униформу, чувствовал, как Мел напряжена. Ее руки вынуждены были касаться моего тела, чтобы удерживать ее во время езды, но при этом она старалась делать это максимально ненавязчиво, будто в месте контакта ее ладоней со мной, она обжигалась.

Но сейчас меня не волновало это. Под воздействием провокатора, я витал где-то на окраинах своего разума, и думал лишь о тепле ее бедер, обхватывающих меня. Я был полностью освобожден от давления морали, пропало чувство правильности и неправильности. В данный момент, правильным для меня было лишь одно, это возбуждающая близость ее тела.

Еще в трезвом уме, понимал, насколько скучал по ней, но сейчас, под инъекцией это чувство заполнило меня всего. Каждая клеточка моего тела была заполнена мыслями о ней, и о том, что, наконец, она рядом.

Мы ехали очень быстро, съехали с Платинового плато Бришалота по пограничной магистрали и рванули через каменную степь. Я намеревался сразу поехать в Гипфель, но после суток бодрствования, боевых сражений, и использования провокатора, понимал, что мог и не осилить дорогу. А ночевать с полуголой Мел под открытым небом в лютую зиму, сродни безумству.

В мыслях вновь всплыл ее образ, в этом чертовски-безобразном неприличном платье. Она сама на себя напялила это?! Разрезы на боках были такими высокими, что при любом движении, уверен, там проглядывало все то, что видеть можно только мне. Моя фантазия с большим удовольствием рванула уже в другом направлении, а провокатор, как назло, усиливал все десятикратно.

До боли сжал грипсы на рукоятках супер-байка, стараясь не думать об этом.

Езжай в Гипфель, не будь идиотом.... На крайний случай есть же автопилот, не вздумай ехать в «Мираж»….

В безжалостной внутренней борьбе с совестью, я выиграл, и… развернул байк в другом направлении.

Через пару часов мы оказались в перекантовочной зоне. Я заехал на парковку «Миража», припарковался и…, заглушил двигатель. Искоса глянув на неоновую вывеску, прекрасно понимал, что привела меня сюда далеко не усталость. Я лишь пошел у себя на поводу.

Девчонка, как только мы остановились, убрала от меня руки, и даже отстранила бедра. Я же, не двигался, сидел, опустив голову, пытаясь ухватиться за последнюю соломинку благоразумия.

Резкий прилив адреналина из-за моей спины, дал мне понять, что Мел начала бояться.

Правильно. Верный выбор эмоций.

Незамедлительно, легким грациозным движением встал с байка.

Мел сидела, максимально отстранившись. Она уже успела снять шлем, и, обхватывая его руками так крепко, будто он мог ее от меня спасти, испуганно и вместе с тем, с нескрываемой ненавистью смотрела на меня.

Тоже стянул с себя свой, и суетливо опустил голову, пряча ухмылку, стал рыскать по карманам, нащупал сигареты, вытянул одну из пачки губами, и зажег. Глубоко затянулся, и, выпустив густое облако дыма, вновь поднял взгляд в поисках глаз Мел. Она смотрела на меня не отрываясь, рот был поджат, но слегка подрагивал, выдавая ее страх. Хотя я итак, прекрасно о нем знал, мои инстинкты оглушающе кричали об этом.

Я шарил по ней глазами…, жадно, плотоядно, наслаждаясь каждым миллиметром ее тела, выглядывающего из-под чертового пледа. Уверенность ее таяла, она крепче укуталась в бесполезный лоскут ткани.

Не смог удержаться, и опять ухмыльнулся. Меня самого пугала та тьма, что сейчас охватила мою душу, что уж говорить о ней.

– Зачем мы приехали сюда?! – гневным тоном, твердо произнесла она. Но если мой слух можно было обмануть, то инстинкты – никогда. Ее страх дурманил и окутывал меня все сильнее и сильнее. Наверное, она догадалась, зачем мы здесь. С «Миражем» у нее уже было короткое знакомство.

Я нехотя оторвал взгляд от её, обутых в туфли на высокой шпильке, голых ног, на которые смотрел всё это время. При этом не забыл мысленно поблагодарить инженеров, сконструировавших мой мотоцикл, за то, что снабдили его обогревом.

– Передохнём и завтра поедем дальше – отстраненно сказал я, мыслями пребывая в другом месте.

– Отвези меня домой! Сейчас же!

– Как скажешь, – докурив сигарету, я взял Мел за пояс и поставил на пол.

Развернулся и жестом указал ей идти за мной. Я успел уйти от нее на приличное расстояние, прежде чем она последовала за мной. Благо, благоразумие не покинуло ее, она прекрасно понимала, что в такую погоду, посреди каменной пустыни деваться ей некуда.

– Здравствуй Сабира, – сказал я, заходя в тёплое, ярко-освещённое заведение.

Женщина мирно сопевшая за стойкой ресепшена, зевнула, и, щурясь посмотрела на меня. Когда, наконец, она узнала кто перед ней, широко улыбнулась и сонно заговорила:

– Здравствуйте вице-марл, не думала, что кого-то занесет сюда в такую погоду,– затем она глянула на часы, еще раз зевнула и продолжила. – Ох, уже три часа ночи. Сейчас посмотрю, что свободно, господин Дюбон. Минуточку…, ваша комната сейчас занята, я дам вам другую. – Она посмотрела за моё плечо. – А, вы вдвоём, – женщина вопросительно стала рассматривать Мел, но ничего не сказала. – Сейчас посмотрю, что свободное осталось.

– Сабира, дай, что есть, без разницы.

– Он меня похитил! Помогите, пожалуйста! – выкрикнула из-за спины Мел.

Женщина взметнула брови вверх и вопросительно посмотрела на меня, но видимо прочитав на моем лице: «не задавай лишних вопросов», лишь пожала плечами, обернулась, и, взяв первую попавшуюся карточку, протянула мне.

Я кивнул ей, и, подхватив Мел под локоть, повёл наверх. Нашел нужную двери, открыл её и затолкал девчонку внутрь.

– Я же сказала, отвези меня домой!

– Много чего ты сказала, – произнёс я, и вошёл, закрывая за собой дверь на код-замок.

Когда мы вошли в комнату, в ней загорелось слабое освещение, рассеивая темноту. Я осмотрелся. Комната на много меньше той, в которой привык оставаться в «Мираже». Небольшая кровать находилась практически впритык к стенам. Да какая, собственно разница.

Перевел взгляд на Мел.

Девчонка что-то недовольно бурчала себе под нос.

Я одним шагом преодолел расстояние между нами, рывком стянул с неё плед, и схватил за лицо, жадно впиваясь в её сладкие губы.

Она расширила глаза, замычала и начала отталкивать меня. Я засунул язык в её рот, ненасытно толкаясь внутрь. Она упёрлась руками в мою грудь, и укусила меня.

Зря.

Провокатор делал своё дело, я был возбужден до предела, хотел отыметь её прямо по дороге, но сжалился, всё-таки на улице зима.

Я, итак, долго ждал.

Грубо вжал её в стену, прижимаясь каменным членом к её животу. Она замотала в отрицании головой, пытаясь увернуться от моего поцелуя, начала колотить меня по груди, отталкивать. Я, не прекращая целовать её, насколько мог быстро, расстегнул и снял с себя свою военную куртку. Оторвался от её распухших от моих грубых поцелуев губ, посмотрел в глаза полные ненависти, и, оскалившись в хищной улыбке, одним движением стянул с себя водолазку, отшвыривая её в сторону. Она с отвращением вытерла свои губы, прошипев:

– Отойди от меня, я ненавижу тебя! – её рука взметнулась и она залепила мне пощечину. Я позволил ей это сделать, меня это заводило. Фыркнул и вновь впился в её губы, которые она плотно сжимала, противясь поцелую. Я разомкнул их языком, углубляясь. Почувствовал на губах солёный привкус.

Она плакала.

Я улыбнулся.

Мои руки добрались до корсета её платья. Честно, я пытался его расстегнуть цивильным методом, но мои пальцы никак не могли справиться с крошечными замочками. Мне надоело, и я просто с треском разорвал его, оставляя её голой по пояс. Девчонка вновь стала отпихивать меня, и, не имея сил сделать это, нашла новый метод, по её мнению, способный помешать мне. Она стала царапать меня. Я гортанно зарычал и, подхватив её под ягодицы, приподнял, давая себе доступ к её бесподобной, упругой груди. Провёл языком по ложбинке. Она всё так же царапала меня, отталкивала, и только распаляла этим ещё больше. Глупая. Я захватил ртом её тугой, как камешек сосок, и начал терзать языком, описывая круги вокруг него.

– Ты чудовище, грязное животное. Что ты делаешь…, как ты можешь?! – плача, прерывисто говорила она, хватая меня за волосы, в попытках оттянуть от себя. – Неужели в тебе нет никаких моральных ценностей?!

Я сминал ртом, кусал её грудь, сжимая обеими руками её ягодицы. Вновь вернулся к её губам, вжимая её в стену своим телом. Меня как током прошибло, когда наша кожа соприкоснулась. Во время нашего первого секса, я был в одежде. Сегодня мы это исправим, сегодня всё будет по правилам.

Моим правилам.

Мой член больно сжался, когда её острые соски коснулись моей груди. Я наклонился, втягивая носом воздух возле ее шеи. Она потрясающе пахла, так дурманящее, просто снося мне крышу. Кожа ее в этом месте была горячей, распаленной. Я опустил Мел на пол, вновь выслушал порцию оскорблений в свой адрес, и развернул, надавливая на её спину, вжимая в стену. Я спустил затуманенный взгляд на её стройную узенькую талию, на которой держалась юбка платья, затем на умопомрачительные округлости её ягодиц, выступающих под тонкой тканью. Мучительно долго рассматривал её, и сделал то, что хотел с самого начала, когда увидел её сегодня. Разорвал юбку, отшвыривая эту ненужную тряпку куда по дальше. Больше ты такое не наденешь! Мел зарыдала взахлеб, сводя ноги вместе, а я довольно ухмыльнулся, просунул ногу, меж её бедер и раздвинул их.

– Я ненавижу тебя. Ты чудовище. Беспринципное, лживое, да как ты можешь…

– Я всё могу. Я могу это, – грубо свёл ее руки за спиной, и наклонился к её шее, проводя по ней языком, а свободной рукой поддел тоненькую полоску бежевых трусиков и сдвинул ее вбок. – И это могу, – медленно ввёл средний палец внутрь неё. Я зарычал, она была чертовски мокрой. С её губ, наконец, сорвался стон, которого добивался все это время. Она свела коленки, пытаясь слезть с моей руки, но я не позволил.

– Ты же хочешь меня,­­ ­– произнес хрипло.

– Заткнись, ты вправду животное, я не хочу тебя!

Наклонился к ней, прикусывая мочку уха, прошептал: «обманщица», и быстро задвигал пальцем внутри неё. Она выгнула спину, стараясь отстраниться, но при этом тихонько постанывала. Ускорил темп, на что она сама, непроизвольно, раздвинула ноги, начав шумно хватать ртом воздух. Я вынул палец, выпрямился.

– Игры закончились, – жёстко произнес я, свободной рукой расстегнул ширинку своих брюк, спустил их, обхватив рукой свой твердый член, приставил к её входу и с хрипом, резко вогнал в неё на всю длину.

Она громко простонала, и это напрочь снесло мне крышу. Она была такой узенькой, такой мокрой. Надавил на её спину, заставляя выгнуться и оттопырить сильнее попу. Задвигался внутри нее сначала медленно, затем ускорился. Она уперлась руками в стену, всё ещё пытаясь сопротивляться, но уже с меньшей решимостью. Я сжал её бёдра, сделал несколько глубоких толчков, и вышел из неё. Она постаралась выпрямиться на дрожащих ногах.

Я стянул с себя всю оставшуюся одежду, схватил её сзади за шею, и опрокинул на кровать, звонко шлёпнул по сочной заднице, сорвал с неё трусики и вновь грубо вошел. Я безжалостно вдалбливал в неё член, на что она начала уже откровенно, не стесняясь, во всё горло, орать. Она выгибалась, сжимая руками одеяло, закусывала губы, и просто вводила меня в беспамятство. Схватился руками за её ягодицы, и начал насаживать её на себя более интенсивно, чувствовал, что она уже близко. Она задвигала бедрами мне на встречу, и приглушенно простонав в одеяло, кончила. Я сделал несколько грубых глубоких толчков и, запрокинув голову, тоже кончил внутрь неё. И черт, как же чертовски хорошо это было.

Я отдышался, вышел из неё, поднял с пола штаны, вытащил из кармана пачку сигарет, и направился в сторону окна, на ходу поддевая пальцем с пола её трусики.

– Не совсем понимаю, для кого ты надела это, если меня нет… – сказал я, кидая белье на кровать и блаженно закуривая сигарету.

Она подняла на меня заплаканное лицо и натянула на себя одеяло.

– Ты изнасиловал меня, ты чёртов ублюдок!

Вопросительно подняв брови, выпустил из легких струю дыма.

– Не очень похоже, что тебе не понравилось.

Её щёки вспыхнули, нижняя губа задрожала, и она отвернула от меня лицо.

– Мне противно от тебя, ты животное. Беспринципный монстр, убийца! – выплюнула она.

– Ну, я этого и не скрывал никогда, смею заметить, говорил об этом каждый раз. Но…, ты же любишь это животное, – хищно оскалился я.

– Да если бы я знала…, я бы никогда не влюбилась!

– Знала что? Что я убил Настасью? Или что ублюдок Рош мой отец? – сплюнул после этих слов.

По её щекам, покатились слёзы, она встала и, не смотря на наготу начала швырять в меня всем, что попадало ей под руку. Благо, этот гостиничный номер был обставлен крайне скудно. Я лениво увернулся от последней подушки, докурил сигарету, затушил бычок и подошёл к ней.

– Не подходи, ты урод! – она плюнула в меня. – Ты…, да ты…, ты же… сделал это внутрь…, ты просто отвратительный! Вдруг я … от тебя, – на этих словах она начала плакать.

– Ты не забеременеешь. Это невозможно.

Она ещё раз плюнула в мою сторону, подбирая с пола брошенное ею одеяло, и вновь натянула его на себя. Но увидев, что я стал надвигаться на нее, начала пятиться, пока не упёрлась в стену.

– Уйди! Не смей больше прикасаться ко мне!

Конечно, я даже и не собирался слушать её, подошёл, приложил ладонь к её влажному лицу и провёл большим пальцем, смахивая слезу. Она отвернулась от меня, вновь начиная плакать. Наклонился и нежно поцеловал её в мокрую солёную щеку, от чего она заплакала более интенсивно.

– Мел, не плачь, девочка моя, – тихо сказал я.

– Не называй меня так, – сказала она дрожащим голосом.

Взял её лицо в ладони, заставляя посмотреть прямо на меня.

– Тут не все так просто…, именно по этому, я старался не допустить всего этого, – она закусила нижнюю губу, стараясь сдерживать слёзы и вновь отвернулась. – Мел, хватит плакать.

Она вяло толкнула меня в грудь.

– Мел, – я взял её за подбородок. – Посмотри на меня, – но она всячески отводила взгляд.– Мел, ты очень дорога мне, девочка.

Она резко повернула на меня голову, и, наконец, посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, начав рыдать пуще прежнего, в отрицании качая головой, затем опустила её, обнимая себя за плечи. Я прижал её к себе, обнял, успокаивающе поглаживая по спине.

– Я сейчас под препаратами, а на это нужна трезвая голова. Мел, я всё тебе расскажу, обещаю, не знаю, как ты примешь это, не знаю, сможешь ли простить, но давай приедем домой и я обещаю, что расскажу всё как есть. А там, будь что будет.

Понимал, что ей трудно, понимал, что всё это чертовски давит на неё, но не мог сказать абсолютно ничего, хотя бы долю правды. По принципу домино придётся выложить сразу всё. Это не то место и не то время делать это.

Она не успела даже пискнуть, как я подхватил её на руки и понёс к кровати, аккуратно положил на неё и лёг рядом, прижимая хрупкое тело к себе. Удивительно, но она даже не сопротивлялась. Укрыл нас одеялом, поцеловал её в шею и, медленно поглаживая её обнаженный живот, погрузился в сон.

***

Проснулся, когда зимнее солнце уже было в зените. Девчонка во сне повернулась в мою сторону, безмятежно посапывая, положив голову мне на плечо. Солнечные лучи играли бликами на ее нежной коже. Я боялся даже шелохнуться, что бы не разрушить магию этого момента. Это был оазис спокойствия, умиротворения для моего мятежного духа. Мел сейчас была в абсолютно правильном месте, будто созданная для моих объятий. Ее ресницы подрагивали, мягко лежа на ее розовых щеках, губы приоткрыты. Что-то внутри защемило при мысли, что стоит ей проснуться, как на этом умиротворенном лице расцветет гримаса отвращения, адресованная мне.

Да уж, я сам презирал себя за вчерашнюю ночь. Действия провокатора ослабло, я вспомнил, с каким напором вчера брал девчонку, и поморщился, наверное, для недавней девственницы это был перебор. Что греха таить, я готов был повторить всё прямо сейчас. Ее нежная мягкая кожа касалась моей, заставляя кровь бурлить, я притянул ее ближе к себе, наслаждаясь близостью, которую она дарила. Мог разбудить ее, загладить вину за вчерашнее, но... понимал, что в данной ситуации, это лишь больше травмирует ей психику. Тем более, рассудок у меня уже более менее пришёл в порядок, и взять себя в узды воли я мог. А ведь вчера убеждал себя поехать в Гипфель, дождаться, пока провокатор перестанет работать, не действовать необдуманно.

Не удержавшись, я провёл ладонью по нежной коже её спины, скользнул выше, к щеке. Её волосы всё так же были в высокой прическе, из которой я начал вытаскивать какие-то металлические палочки[1], название которых не знал, знал лишь то, что они создавали некую конструкцию, удерживающую волосы собранными. Мелани сонно открыла глаза, потянулась, сладко улыбнувшись, явно не осознавая где находится. Понимая, что сейчас произойдет, я поцеловал её в кончик губ, пока имел такую возможность. Потерев глаза, она промогалась, и посмотрела на меня. Не сразу нахмурилась, и лишь поздно спохватившись, как ошпаренная подскочила на кровати. По направлению моего взгляда, она видимо поняла, что совсем забыла о том, что полностью обнажена. Я с досадой наблюдал за тем, как она натягивала до подбородка одеяло. Жаль конечно, хотелось уделить большее внимание её груди, но я отвлекся на другое. Её прическа распустились.

– Что с твоими волосами? – удивленно уставился на нее. Затем, сведя брови на переносице, аккуратно прикоснулся пальцами к коротким, доходящим до щёк, локонам. – Зачем ты постриглась?

– Не твоё дело!

– Все что касается тебя, это мое дело.

– Я не стриглась, это..., – она суетливо заправила прядь за ухо, которая при своей новой длине, конечно, не задержалась там надолго и вновь упала на лицо. Мел напряглась. Я понимал, что ее саму беспокоил этот вопрос, но делиться своими переживаниями она явно не собиралась.

– Мел, что произошло на твоем дне рождения?

– Откуда ты знаешь про мой день рождения?! – прошипела она.

– Я многое про тебя знаю.

– И потому ты мне особенно противен! – она натянула одеяло еще выше, кутаясь в него как в спасительный кокон.

Я откинулся на подушках, закрывая рукой глаза, и спокойным тоном спросил:

– Мел, расскажи мне, что произошло. Что ты делала в особняке Фриды Раббинович? Тебя обижал кто-то? Не упрямься.

– Может ты расскажешь мне..., о том, что ты убил мою маму, о том..., почему ты называл моего отца... папой, – ее голос дрожал. – Мы с тобой..., как ты мог сделать со мной такое, зная... это....

– Мел..., это долгая история, и я..., мне сложно говорить об этом. Но я тебе обещаю, мы приедем домой и обо всем поговорим.

– Никаких "мы" быть не может! Ты чудовище, я тебя ненавижу, ты убийца и насильник!! Лживый, двуличный..., ты знал все! И слова не сказал мне об этом! Да еще вчера изнасиловал меня!

– Я обещаю, расскажу тебе все, как только мы окажемся в Альпах. Одевайся, надо выезжать.

– Одеваться во что?! Ты превратил мою одежду в тряпки!

– Это итак были тряпки! Попрошу у Сабиры что нибудь другое для тебя..., приличное и теплое!

Я сел на кровати, хотел было еще что-то сказать, но почувствовал влажное тепло над губами. Прикоснулся подушечкой пальцев, поднес к лицу, понимая, что это кровь. Вскользь глянул на Мел, к счастью, она надув губы смотрела в окно и ей было не до меня.

Поспешно встал и пошел в ванную.

Это последствия нового провокатора? Что это могло означать? Наврядли что-то хорошее. Одна проблема за другой. Надо быстрее возвращаться в Гипфель и тогда уж, все решать.

[1] металлические палочки – шпильки

Глава 39. Узы

МЕЛАНИЯ РОШ

Что может значить секунда?

На что-то требуются тысячи лет, на что-то десятки…, в моём случае достаточно было секунды, что бы разбить мир на осколки.

«Привет, папа», эхом разносилось на отголосках моего разума.

Миг, в который я услышала эти слова, этот голос, произносящий их…, это была та самая судьбоносная секунда. Я надеялась, что это какие-нибудь галлюцинации, следствие того укола, который мне поставили в зеленом зале, но когда обернулась…, поняла что всё происходит наяву.

Смысл происходящего не сразу дошёл до моего сознания….

Клауд – человек, посвятивший свою жизнь мести и ненависти к Николасу Рошу, человек, похитивший его дочь, влюбивший её в себя, занимавшийся с ней любовью... назвал его… отцом…, папой....

МОЕГО… ОТЦА.

Тошнота подступила к горлу.

Клауд стоял, наставив пистолет на папу, а тот в свою очередь вознес руку, собираясь отдать команду начать огонь. Я будто впервые посмотрела и на одного и на второго….

Меня прошиб холодный пот. Примерно одного роста…, одинакового цвета волосы, похожие носы…, разрез глаз….

Подсознание, будто поджидавшее именно этого момента, сиюсекнудно подкинуло воспоминание: фотографию из альбома матери, ту, где отец был совсем молодым и обнимал маму. Еще тогда, меня на секунду посетила мысль, что он там был похож на… Клауда. Но я даже не стала зацикливаться на этой, казалось бы, бессмысленной идее. Списала все на тоску по нему. Мой желудок свернулся от нервного спазма, намереваясь опорожниться…. Я не слушала их разговор, просто уставилась, не моргая в одну точку, судорожно пыталась собрать пазлы воедино….

Выходит… мы с ним… кровные… и… мы спали друг с другом…. Очередной приступ тошноты заставил осесть на пол. Прижав ладонь ко рту, я пыталась отделаться от шока.

И Клауд знал это. Он знал это с самого начала, с первого дня, как похитил меня, знал тогда, когда целовал мои губы, знал, когда…

Но… как? В придачу, он убил мою маму! Он что…, его внебрачный сын? У отца была другая женщина? Не секрет, что мама не питала к отцу теплых чувств, но он, напротив, любил ее до потери пульса. Безумные идеи, одна за другой посещали моё больное воображение.…

Нет, он не мог… НЕ МОГ.

Вернули меня к реальности слова отца, когда тот сказал, что я пойду с Клаудом.

Вот так, просто… он отдал меня ему…, после всего что было…, после того, что сам говорил про него.

Я чувствовала себя какой-то марионеткой, разменной монетой, переходящей из одних рук в другие….

Клауд подошёл ко мне, посмотрел прямо в глаза, бегая по моему лицу слегка светящимися радужками. Но меня больше не пугали они…, меня пугал он сам. Кто он? Сколько скелетов таится в его шкафу?

Почему он так поступил со мной… с нами….

Убил мою маму, назвал МОЕГО отца – папой…, почему он так жесток ко мне? Что я сделала ему?! Какое ещё отношение он имел к моей семье, родителям?

Кто он? Сегодня, сейчас… я ненавидела его.

Он дотронулся до меня, взяв под локоть. Мою кожу будто облили кислотой в том месте, где мы соприкасались. Я понимала, что сама поспособствовала тому, что он приехал, собственноручно сняла глушку.

Да, надеялась, что он придёт, вытащит меня из ада, в котором я оказалась. Знала, что он придёт, чувствовала, была железно уверена, что он не оставит меня…, потому что думала, он… чувствует то же, что и я. Мне казалось, он не из тех, кто бросает слова на ветер. Но кто знал, что сверху одного открытия о том, что он был убийцей моей мамы, всплывет еще одна ужасающая правда.

Он подхватил меня на руки, затем перекинул через плечо. И в этот момент мне стало противно от себя, по тому что, хоть головой я и понимала весь ужас и тяжесть правды, моё тело трепетало от близости с ним. Тоже самое было, когда мы сели на его мотоцикл. Это ощущение… сладкой горечи… невозможно описать. Мои чувства к нему были глубокими и настоящими, их невозможно было стереть за одну лишь секунду. И я ненавидела себя за них.

Когда мы зашли в номер гостиницы, ожидала, что он объяснит мне все. Но он лишь набросился на меня с поцелуями. Я отбивалась от него, оскорбляла, называла отвратительным, но при этом была не лучше его. Потому что до безумия, до одури, до потери пульса скучала по нему. Мне было противно от самой себя, от желаний своего тела, которое не могло сопротивляться его ласкам, которое плавилось от его прикосновений, от его настойчивости. Я мечтала забыться в нём, забыться вместе с ним, представив на эти мгновения, что все, что я узнала – лишь страшный ночной кошмар. Что тот, кого я полюбила до сумасшествия – вовсе не убийца моей мамы, и не сын моего отца, и просто раствориться в ощущениях его близости, теплоты его кожи, слиться в контакте наших тел, чувствовать под руками гладкость мышц его сильных рук, груди. Раствориться в жаре его поцелуев, в настойчивых прикосновениях пальцев, которые сминали мою кожу в каком-то исступлении. Мечтала об этом, и была отвратительна сама себе, хотя называла так только его. В отличие от меня, тут он хотя бы не лицемерил.

Когда всё закончилось, не хотела даже поднимать головы. Тошнота в который раз подкатила к горлу, а из глаз потекли слёзы беспомощности. Ко всему прочему, получила удовольствие от всего этого процесса… я омерзительна.

Сокрушаясь в презрении к себе, я даже не помнила то, о чём он говорил. До одних пор. Он сказал, что я дорога ему. Моё сердце рухнуло куда-то вниз, я ощущала эти слова будто физически, где-то на уровне солнечного сплетения. Как же хотелось стереть себе память, забыть то, что узнала и просто насладиться тем, что он сказал. Потеряться в его объятиях, таких крепких, казалось, надёжных сильных. Я жаждала этого месяц назад, жаждала, как мои лёгкие – воздух. Тысячи раз мысленно представляла, что он когда-нибудь скажет мне хоть что–то подобное. Я нуждалась в них как в кислороде. Но только не сейчас. Только не так… разбивая моё сердце на тысячи осколков.

Утром негодовала, разглядывая свою одежду, с которой Клауд вчера не церемонился. Он искупался и ушёл вниз, оставив меня одну наверху, не забыв при этом закрыть дверь на замок.

Выдохнув, встала с постели, быстро пошла искупаться, сто раз проверив перед этим, что замок душевой заперт. Смыла с себя весь ужас, отмыла волосы от тонны нанесённой на них косметики, посмотрела на себя в зеркало. Тёмные от воды пряди обрамляли моё лицо, едва прикрывая уши. Вспомнила, как Клауд дотронулся до них. Ему это не понравилось. Больно ущипнув себя за щеку, отогнала эти мысли. Я не имею права больше думать о нём в таком свете. Укуталась в полотенце и вышла. Конечно же, иначе и быть не могло, Клауд уже вернулся и сидел на кровати, ожидая меня. Он поднял на меня взгляд и молча протянул чёрную ткань.

Я с недоверием посмотрела на него, и выхватила её из его рук, разворачивая. Как выяснилось, это была форма, точно такая, какая была на нём, только в женском исполнении.

– Отвернись, – мой голос был осипшим и тихим.

На удивление, он действительно отвёл взгляд в сторону. Выглядел он задумчиво, полез в карман за сигаретой, и чиркнув зажигалкой закурил. Встал, не поворачиваясь ко мне пошел к окну и заговорил:

– Мел, что с тобой делали там?

У меня не было никакого желания вести с ним хоть какие-то переговоры. Вопрос я проигнорировала.

– Мел, скажи, что там было. Это важно, я должен знать, с чем имею дело, что бы защитить тебя.

– Мне не нужна защита от убийцы! Я не нуждаюсь в ней! Это от тебя нужно защищаться!

– Я не спрашиваю тебя, нужна она тебе или нет. Тебя обижали? Что там произошло?

Наконец, справившись со штанами, приступила к верху, который придётся надеть на голое тело. Я никак не могла попасть замочком в молнию.

– Не знаю. Это дом Фриды Раббинович, – начала бурчать я, вопреки своему эмбарго на общение с ним. Видимо, происходившее на дне рождения пугало меня не меньше новых открытий. – Она какая-то чокнутая, помешенная на моих волосах старуха…, а её внучки – ничем не лучше неё, это одна из них отрезала их…, так она потом хотела меня отравить…, короче не важно. Тебя это не касается!

Он моментально развернулся, в один шаг пересек расстояние маленькой комнатушки, встал прямо передо мной и схватил за плечи.

– Говори! Скажи всё как есть…

В данный момент меня волновала только расстёгнутая на моей груди военная куртка, одарив его сердитым взглядом, поспешила ее запахнуть. В его же глазах читалась лишь обеспокоенность.

– Я разорву любого, кто тронет тебя, – его рука легла на мою щеку. На какой–то миг я забыла, что у нас теперь всё по другому, и мне не следует подпускать его к себе. – По тому ты сломала глушку? Ты испугалась? – я плотно сжала рот, и не ответив, вновь начала возиться с молнией. – Ты сделала правильно, ты всегда можешь рассчитывать на меня, – его руки опустились на мои, забирая из них замок кофты. Он на мгновение замер, его большой палец коснулся голой кожи моего живота, прошел чуть выше, едва касаясь, заставляя кожу покрыться мурашками, слегка отвёл полу кофты вбок, обнажая грудь до розового соска, моментально превратившегося в тугой камешек. Я сглотнула. Его рука замерла на мгновение…, не знаю, почему сразу не оттолкнула его. Чувствовала, что он смотрит на меня, ищет мои глаза, знала, что стоит этому произойти, как я опять растворюсь в нём. Его руки вновь спустились к полам кофты, он одним движением вставил молнию в замок, застегнул её, и, сделав шаг назад, отстранился.

– Заканчивай. Я буду ждать тебя внизу, – сказал он, и вышел из комнаты, оставляя меня одну.

Бонусная глава. Ким Мен Хо

КИМ МЕН ХО

Когда начались выстрелы, я судорожно спрятался за трибуной. Я видел впервые этих военных в белой униформе. Это опять повстанческий союз? В зале была моя жена и дочь, я не знал, живы ли они, и был невероятно напуган, что с ними, целы ли они?! Никак не мог разобрать в этом кровавом месиве хоть что-то. В другом конце пьедестала, прячась за занавесями, сидел Виктор. Госпожу Раббинович освободили первым делом, а Николас рванулся освобождать юную Рош.

Это была настоящая резня. Зрелище жуткое, не поспоришь. Хорошо хоть, что эти убийцы вырезали всех подряд, без разбору, не поднимаясь на трибуну.

Когда пальба прекратилась, и к нам на помощь пришли военные Провиданс, всё, наконец, успокоилось. Искры, конечно, своё дело знают на пять баллов. Я, честно говоря, их тоже побаивался, нелюди… , эти их светящиеся глазищи и бессмысленный взгляд в пустоту…, брр.

Я выпрямился, отряхиваясь. К горлу подступила тошнота, когда я воочию увидел кровавую кашу прямо у корней Дерева основания. Омерзительно. Но осознание кое чего другого, заставило меня сразу воодушевиться.

Интересно, сколько акций Провиданс сейчас выйдут на свободные торги? И теперь это единственное, что меня волновало. Для открытия торгов, необходимо было истребить целый клан или семейство, под корень. Надо бы сделать пересчёт погибших.

Пока я раздумывал о происшедшем, в зал, с технической стороны вошла, не без помощи прислуги, побледневшая госпожа Фрида, и буквально следом, пару минут спустя, Николас.

– Что это было, сукины дети, бестолочи?! – завопила Раббинович, хватаясь за свой парик. – Кто эти белые выродки? – она посмотрела на фиксирующее кресло, и лицо её вместо белого стало синим. – ГДЕ ДЕВОЧКА?!!

В разговор вступил Николас. Я окинул его потрепанный вид взглядом. Воротник был окровавлен, на лице кровоподтек, пиджак порван. Хм.

– Госпожа Фрида, – начал было он.

– Не госпожа Фрида!!! Я спрашиваю, где эта чертова девка?!

– Мы с охраной сразу увели её, я хотел увезти ее в безопасное место, но… на нас напали повстанцы….

– ЧТО ТЫ ТАКОЕ НЕСЕШЬ?!! – мне кажется, от её криков началась осыпаться штукатурка. Я не ожидал, что Николас потеряет девицу. – Кто эти белые мрази?!

На трибуне стояли мы четверо – четыре члена основателя Правящего ложа.

– Госпожа Фрида, – Виктор встал с пола, поправил лацкан пиджака, стряхнув с себя невидимую пыль и, пригладив назад свои до тошноты гладкие волосы, сказал. – В ложе есть предатель.

Вот это был неожиданно. Я резко посмотрел на него.

– Что ты такое несешь… – Раббинович с прищуром посмотрела на него, морща свое итак скукоженное лицо.

– Этот предатель…, Ким Мен Хо.

Не понял. Я резко выпрямился, во все глаза таращась на Виктора. Такое же лицо было у ошарашенного Николаса.

– Не неси чушь, Виктор, – мне стало даже смешно от его слов. – Послушай сам себя. Моя верность ложу неоспорима. Если в ложе и есть предатель, то я бы подумал в первую очередь на тебя.

Что несет этот шведский идиот.

Фрида искоса посмотрела на меня, испепеляя взглядом и, подняла угрожающе руку, указывая молчать.

– Какие у тебя есть доказательства?! – прошипела старуха, прожигая взглядом Виктора.

– В системе давно были следы призрака. Мы давно начали подозревать и следить за этим движением в кванто–сети. Ким копировал данные машины в своих интересах, создавал подпольные Платиновые фермы и скупал оттуда под дочерней фирмой, оформленной на Беатрису Ким – низкопроцентные акции Провиданс, и их дубликаты, от чего основной объем его акций рос соответственно в двойном размере – основной и призрачный процент.

Раббнович открыла рот в изумлении, как и я сам, потому что, впервые слышал это, что уж говорить про то, что за этим стою я…

– Это не я, госпожа Фрида, меня оклеветали, я не знаю, что он несёт…

– Более того… – продолжил Виктор, – Ким поддерживает повстанческий союз, как сведениями, так и финансово.

– Да что за чушь ты несешь, Виктор! Моя семья преданна ложу до мозга костей! У вас нет никаких доказательств.

– Доказательства есть, Мен Хо, кроме того, что Платиновые фермы оформлены на твою дочь, виртуальные следы, оставленные в Провиданс, принадлежат твоему коду.

– Немедленно схватить этого предателя!! – завопила Фрида, тыча в меня пальцем. – И его шалаву дочь! И жену на всякий случай тоже!

– Госпожа Фрида, это ложь! Виктор оклеветал меня!

Я дёрнулся от солдат в сторону, но меня окружили, хватая за руки и выкручивая их.

Через десять минут в зелёный зал завели моих жену и дочь, скрутив им за спинами руки, как каким то преступникам. Их подняли на пьедестал к нам, поставив напротив Фриды.

– Папа, что происходит?! – начала плакать моя дочка.

– Зои, Беатриса! – вскричал я. – Отпустите их! Госпожа Фрида, моя семья верна ложу!

Раббинович не смотрела в мою сторону. Ей принесли центральную админ панель Провиданс. Открыли и стали показывать данные, перетоки активов с Провиданс на теневой сервер, показывали фермы, оформленные на мою дочь…

– Бетариса?! Что это такое?! – взревел я, видя своими глазами, что в словах Виктора была доля правды, и активы действительно были оформлены на мою единственную наследницу. – Госпожа Фрида, это какая-то ошибка.

Я посмотрел на испуганное лицо Зои, затем перевёл взгляд на Беатрису. Дочь слёзно посмотрела на меня.

Раббинович отвернулась от нас к солдату, что-то делая.

– Я не знаю что это такое…, госпожа Фрида– Беатриса обратилась к Раббинович. – Я прошу вас, не трогайте нас, я не знаю… – дочка замолчала, на мгновение, и, открыв в изумлении рот, повернулась в сторону Виктора Нюберга. – Это же…

Договорить она не успела. Я окаменелым взглядом посмотрел на то, как Раббинович в одно движение перерезала горло Беатрисе.

В моих глазах побелело. Меня будто парализовали, а крик моей жены, эхом разнесшийся по залу, звоном стоял в ушах. Потеряв дар речи, я постарался вырваться из железной хватки солдат, а Фрида тем временем полезла за пазуху другому солдату, вытащила оттуда пистолет и выстрелила в мою жену Зои, сначала промазала, зацепив ей щеку, но со второго раза попала прямо в грудь, и для пущей надежности нажала на курок ещё несколько раз. Моя жена умерла на месте, моментально замолчав навеки.

Моя дочь свесила голову, с её горла ручьем лилась кровь, окрашивая белый мрамор пола в красный, она хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу.

Я до сих пор не верил своим глазам, мозг отказывалсяпринимать эту информацию.

Раббинович взяла в руки нож, и как озверевшая стала втыкать в шею и спину моей дочери, из груди которой вырывались хрипы.

– Ты чертова шалава! С*ка! Сдохни! – она рубила её как обезумевшая. – Тварь! Да как ты посмела! Из-за тебя нарушилась моя синхронизация! Лъеда сбежала!!

Фрида выпрямилась, выкинула на пол нож, вытащила из-за пазухи платок, и стала вытирать окровавленные руки и лицо. Изуродованное тело моей дочери бросили на пол, как какой то мешок. Раббинович пнула её ногой, и брезгливо сказала:

– Избавьтесь от тела, можете псам скормить, плевать!! – завопила она. Затем начав тыкать пистолетом в Виктора и Николаса прошипела. – Живо найдите Меланию!! Не найдёте и вас ждёт та же участь!! А ты…, – она посмотрела на меня, с отвращением скривив рот. – Будешь сопровождать свою семейку.

Выстрел было последним, что я услышал.

Глава 40. Девочка с сюрпризом

МЕЛАНИЯ РОШ

Когда мы заехали за пределы голографического барьера, у меня отвисла челюсть.

Живописное, зелёное место с кучей хвои, целым каскадом снежных гор, ясным голубым небом и воздухом, дышать которым – настоящее удовольствие. Я была поражена до глубины души, воистину – это был оазис среди бесконечных каменных долин планеты. Я на секунду забыла о всех ужасах свалившихся на мою голову.

Мы долго ехали на подъем пока не добрались до пика, и там, на нём, простилался красивый красочный город, с необыкновенной красоты архитектурой. Полис находился между пиков, в низинах были производства, что обеспечивало в городе чистый микроклимат. Мы выехали на спуск, и я крепче схватилась за Клауда. Он в свою очередь закинул руку назад, придерживая меня. Я вновь вернулась в реальность. Сказка – это не для меня.

Мы долго ехали через город, пробираясь по красивым чистым, ухоженным улицам, пока не добрались до высокого здания, мне даже показалось – самого высокого, с названием «Отель Грамм».

Мы припарковались, спустились с мотоцикла, и направились во внутрь. Прошли по красивому холлу, зашли в кабину лифта, и поднимались невероятно долго. Клауд открыл дверь и пропустил меня внутрь тёмной комнаты.

– Иди, переоденься, нам надо поехать в научный центр, – он открыл панель Катарского наручника, хмурясь. – Надо проверить тебя, мне не нравятся твои показатели здоровья. – он вызвал центр управления номером отеля, и убрал затемнения с окон, полностью открывая панорамный вид.

Я посмотрела на умопомрачительный вид из окна отеля, на хвойный город, находящийся на пиках гор, заснеженные вершины и тлеющий красный закат в туманной зимней дымке.

– Тут красиво, – тихо сказала я.

Почувствовала позади шаги, а затем и мужские руки, обнимающие меня из-за спины.

– Ты красивая, – сказал он, целуя меня в шею.

Невыносимо больно защемило сердце, но я увернулась от него и вырвалась из тисков.

Он не настаивал, выпустил меня, пошёл к гардеробной, вытащил оттуда заранее подготовленную одежду и вручил мне.

– Давай, готовься. Надо поспешить, а пока одеваешься, ты расскажешь все, что с тобой произошло в том доме.

***

Научный центр, который находился напротив отеля, был просто громадным. Этажей тридцать. Просторные светлые помещения, люди в серебряных одеждах, причём все поголовно светловолосые.

Клауд посмотрел на мой удивлённый взгляд, и хмыкнул.

– Ты бы сошла тут за местную.

У меня не было желания с ним разговаривать.

– Давай быстрее покончим с этим всем!

Мы поднялись на стеклянном лифте до этажа номер семнадцать и вышли.

– Здравствуйте, господин Дюбон, – поприветствовала нас сидящая за столиком девушка, с высоким светлым хвостом, когда мы вошли в маленький кабинет ресепшена. – Госпожа Асдис у себя.

– Знаю, мы созванивались. – Клауд кротко кивнул и, взяв меня за локоть, повёл к входу.

Кто такая Асдис?

Двери перед нашим носом разъехались. Мы вошли в просторнейший светлый кабинет, напичканный просто уймой техники. Вся мебель в помещении была вылита из одного единого материала, и представляла собой что-то целостное. За столом сидела Урсула, Патрик, Камилла и миловидная девушка, одетая, в такой же, как у всех сотрудников этого центра, серебряный костюм.

– О, вот и наш искорка пожаловал, – лучезарно сказала девушка, и походкой от бедра подошла к Клауду. Она по-собственнически стала его ощупывать.

Она уже не нравится мне.

– Проверь его средний стромальный слой, мезодерму, – скомандовал Патрик, обращаясь к девушке и хмуро посмотрев на своего сына.

– Как скажете, Великий марл! – проворковала она, и начала оттягивать нижние веки Клауда, попеременно освещая каждый глаз фонариком. – В норме.

– Почему ты делаешь работу Патрика? – то, что тон Клауда был холодным, пришлось мне по душе.

– Я всего лишь его яростный адепт, – сказала девушка, захихикав.

– Мы с вами позже поговорим, генерал! – рявкнул Патрик, и его тяжелый взгляд переметнулся на меня.

Понимая, что веду себя не очень вежливо, окинув всех взглядом, устало сказала:

– Здравствуйте.

– Привет, Мел, – радостно вскликнула Урсула, подбегая ко мне и крепко обнимая. – Я так рада, что с тобой всё в порядке!

Я вяло улыбнулась ей.

– А, это та девушка, по которой ты всё это время страдал? – ехидно сказала девушка с длинной косой.

Я вспыхнула, искоса посмотрев на Клауда, который даже глазом не повёл.

– Угадала, Четырнадцатая, – равнодушно сказал он. – Твоей смекалке просто нет равных.

Она фыркнула и, щелкнув Клауду по носу, отошла к своему прежнему месту. Я посмотрела на Камиллу, которая безмолвно сидела в самом краю стола, скрестив руки на груди и даже не смотрела в нашу сторону. Её недовольство чувствовалось даже на расстоянии. Моё внимание привлекла Асдис, которая заговорила, обращаясь ко всем.

– Я, конечно, его обследую, но что уж говорить, провокатор он использовал не более двух дней назад, констатирую – глаза нормального цвета, физическое здоровье сейчас проверим на боте, визуально всё неплохо и на месте, – она нарисовала на лице жуткую улыбку и шлёпнула Клауда по попе, на что он закатил глаза. У меня же просто челюсть отвисла.... Асдис тем временем продолжила. – Ну и главное – он жив, а значит, провокатор сработал как надо.

– Её тоже нужно обследовать, – сказал Клауд, указывая на меня. – И вообще, есть кое-что, что тревожит меня.

– Что не так? – Асдис вскинула брови, внимательно посмотрев на меня.

– Ей что-то вкололи, и показатели здоровья у неё…, резко подскочили, стали чрезмерно идеальными.

– А, ну то есть должно быть всё плохо, что бы ты был доволен? – съязвила девушка.

– Шуточки в сторону, Четырнадцатая. Я больше двух месяцев, пока она была в Муравейнике, следил за её показателями, и они значительно отличаются от нынешних.

– Ну, как знаешь, – она повела плечами, выставила руку, и из светящегося значка на руке всплыла сферическая голографическая панель. – Система, активируй бота А–мед. Для анализа, – из стены открылось квадратное окошко, и к Асдис плавно подплыл шарик белого цвета. Она обратилась к Клауду – Эй, красавчик, иди, садись на кушетку, и девочку свою веди сюда.

– Асдис, можно тебя перед этим на минутку, лично, – сказал он, обращаясь к девушке.

Все вопросительно уставились на него, особенно сама Асдис, и как-то, растеряв свою напористость, неуверенно подошла к нему. Он отвёл ее в сторону, и что-то сказал на ухо. Её лицо напряглось, она сердито посмотрела на него. Он опять что-то ей сказал, и она тяжело выдохнув, кивнула. Потом он подошёл ко мне, подтолкнул меня в спину, заставляя пойти вместе с ним к кушетке. Я посмотрела на Патрика, который собравшись, вышел из кабинета, напоследок сказав, что «у него появились срочные дела»…, он явно не был рад моему присутствию.

Я, не став на этом зацикливаться, села на соседнюю койку, наблюдая, как к Клауду подлетел бот.

– Здравствуйте, я А–мед, хотите использовать визуализацию?

Асдис подлетела как ураган, отмахиваясь от маленького бота.

– Так, давай заканчивай сюсюкаться, начинай работу, никакой визуализации.

Около пятидесяти минут мы слушали анализ бота, при этом он несколько раз завис, когда дело дошло до органов.

– Анализ износа организма.

– А–мед, режим инкогнито, – нервным голосом сказала Асдис.

– В чем дело? – удивилась Камилла.

– Я ещё не доработала до конца… эээ… программу. Будут недостоверные анализы. Это я так, для себя, – потом она обратилась ко мне. – Давай Мелания, тебя же так вроде зовут? Расслабься. Это просто бот и он проведёт тебе диагностику.

Как будто у меня был выбор.

– Здравствуйте, А-мед к вашим услугам, хотите использовать визуализацию?

– Не хочу.

Бот начал перечислять каждый мой орган и клеточку, производя анализ данных.

– Генетический код…, ошибка цепи.

Асдис нахмурилась.

– Повторить анализ, – сказала девушка, сложив руки на груди.

– Что с ней? – встревоженно спросил Клауд.

Я посмотрела на него краем глаза, вид у него был крайне обеспокоенный.

– Генетический код…, ошибка цепи. Анализ. Анализ…, данные отсутствуют. Ошибка цепи.

– Что там? Я умру? – с издёвкой спросила я, косо посмотрев на шарик.

– Не знаю, – на полном серьёзе сказала русая девушка.

– Утешила.

– Органайзер, добавь в заметки исследовать генетический код, и произвести анализ цепи. – сказала Асдис, вызвав виртуального помощника. Затем вновь обратилась к А-мед.– Пропустить ошибку. Продолжить анализ.

– Анализ. Генетическое повреждение. Анализ.

Асдис начала записывать все ошибки в свой органайзер, которых, как выяснилось, было огромное множество.

– А ты у нас девочка с сюрпризом,– сказала она, почесав свой подбородок.

Бот тем временем продолжил:

– Анализ завершён. Запускаю анализ плода. Сканирование.

– Уже час прошёл, он что, не закончил? – я закусила нижнюю губу и облокотилась об спинку кушетки.

Асдис выпучила на меня глаза, и посмотрела на бота, недоверчиво постучав по нерадивому шарику.

– Сбой, наверное, какой-то, – сказала она, и ещё раз, искоса глянула на меня, поправляя на лице сползшие виртуальные очки.

– Анализ плода. Ошибка. Нераспознанный ген.

– Не поняла. Ты что сбрендил? А-мед. Система – замени бота, – скомандовала компьютеру Четырнадцатая.

Маленький бот улетел, и на смену ему прилетел новый бот.

– Здравствуйте, А-мед к вашим услугам. Хотите использовать визуализацию?

– Не хотим. Продолжить анализ.

– Анализ плода. Ошибка. Нераспознанный ген.

Все с непониманием уставились на Асдис, которая, приложив руку к лицу, о чём-то думала, стуча пальцем по своей щеке.

– Может, закончим уже? Нельзя просто отменить анализ? У вас походу вся система полетела. Одна ошибка на другой.

Асдис посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Клауда, потом вновь на меня.

– Подождите. А-мед, – сказала она. – Уровень хгч и прогестерона?

– А-мед, анализ. Хгч – 26, прогестерон – 29.

Глаза Асдис расширились до размера бейсбольных мячей. И она посмотрела на меня.

– Эээ…, ну, как там обычно говорят в таких случаях…? Мои поздравления… наверное. У тебя будет ребёнок.

Глава 41. Тест ДНК

МЕЛАНИЯ РОШ

– Не понял?!

Я, так и не сумев подобрать челюсть, посмотрела на Клауда, который до этого мирно сидевший, сложив при этом руки на груди, вскочил, буквально подлетая к Асдис.

– Видимо, предполагаемый отец…? – сказала она, посмотрев на растерянного Клауда.

– Ты что, перегрелась?! Что ты несешь?

– А мне говорил, что детей не можешь иметь…, – ткнула она в его грудь. – Значит, ты обманул меня?!

– Вот именно, что не могу, – Клауд ошарашено посмотрел на меня. Я же, находилась в некой прострации, и не совсем понимала, что происходит.– Этого не может быть, это какая-то ошибка! – продолжил тем временем он, пригладив свои волосы. Затем, вновь посмотрел на меня, нахмурившись.

– Ну, давай снимок сделаем, – пожала плечами Асдис. – Я уж не знаю, что тут сказать…, А–мед сделай снимок.

Через пару секунд на голографическом экране Асдис всплыла картинка.

– Ой, ну вот он, милашка же, – она ткнула пальцем в цветное изображение кругляшка, с каким-то червяком внутри. – Ооо, да тут уже три с лишним недели, хотите, узнаем сразу пол? – она неестественно широко улыбнулась. – Когда я говорила, что наша девочка с сюрпризом, не это конечно имела ввиду. Ну, у нас сюрприз в сюрпризе, – весело сказала докторша, хотя мне смешным это не показалось.

Камилла сидела, открыв от изумления рот.

У Клауда же было лицо, будто на него вылили ушат воды, он, не двигаясь, смотрел на изображение плавающего шарика, а затем повернул голову на меня, растерянно бегая по мне глазами, будто впервые видит.

Нет уж…, я отказывалась верить в такую реальность. Я беременна… от Клауда…, который… мой…. Чушь собачья.

Клауд встал, подошёл ко мне, и, взяв под локоть, потащил из кабинета, выталкивая прямиком в приёмную.

– Ты спала с кем-то кроме меня?! – взревел он на всё помещение. Я, искоса глянула на сидящую за столом секретаршу, которая выпучила на нас глаза. Клауд тоже посмотрел на неё. – Уйди отсюда! Убирайся! – крикнул он ей.

Девушка испуганно вскочила, прижимая к себе цифровую пластину, и извинившись, выскочила из приёмного кабинета. Он проводил её взглядом, подождал, пока за ней закроются двери, и посмотрел на меня дикими глазами, встряхивая при этом за плечи.

– С кем ты спала?!

Я толкнула его в грудь.

– Что ты несешь?! Ты лучше скажи, что мне делать с ребёнком от своего… родственника!!

Он меня не слушал.

– Я не могу быть его отцом! Я вообще не могу быть ничьим отцом! Это невозможно! С кем ты спала?! Я убью его. Кто он?!

Его зрачки сузились, вены на шее вздулись. Он крепче сжал мои плечи, но сразу расслабил хватку.

– Ты вообще веришь в то, что говоришь?! – выпалила я. – Ты веришь, что я спала с кем-то кроме тебя?

Он сцепил руки за спиной.

– Я…, – он сжал челюсть, и посмотрел на меня сверху вниз. – Я не могу иметь детей! Вообще! От слова «никак»! Это невозможно! Патрик сто раз проводил по этому поводу исследования. Да, и я сам… подтверждал это на практике… сотни раз!

Удивительно, что из всего этого, меня больше всего задело последнее, особенно, после всего, что произошло.

– Знаешь что! Меня вообще не волнует это! Меня волнует только одно! Что ты мой брат по отцу!! И я от тебя беременна! И это просто отвратительно!

– Я ещё раз спрашиваю, с кем ты спала! Да как ты могла вообще так поступить?! – его лицо покраснело, глаза налились кровью, в них читалось столько боли..., я поджала губы.

– Я не спала ни с кем. Только с тобой. У меня секс был всего два раза в жизни. Вернее один! Был секс и изнасилование!!

– Я не насиловал тебя!

– Насиловал! Ты убийца и насильник! Это твоя природа!! Чудовище!

– Я стану убийцей в тысячный раз, назови мне его имя!

– Тогда убей себя! Его зовут Клауд! Или Александр! Может ещё как-то, от тебя можно ожидать что угодно.

– Ты маленькая лживая шлюха! – крикнул он мне в лицо.

Я со всей дури влепила ему пощёчину, и начала орать на него:

– Ты просто сволочь! Ты был моим первым мужчиной, да и последним! Да я люблю тебя как сумасшедшая, и меня тошнит от себя из-за этого! Потому что ты… мы… мы родственники! Ещё, ты убил мою маму! И за это, я противна сама себе! И, я себя за это проклинаю ежедневно, что не могу выкинуть тебя из своей головы, сердца, мыслей, вычеркнуть на веки и полноценно ненавидеть тебя так, как ты этого заслуживаешь! Так теперь ещё и я беременна от тебя! – я взяла его руку, и положила на свой живот. – Вот тут сейчас сидит наша с тобой проблема! По тому что, не смотря ни на что, я не хочу иметь детей от чудовища вроде тебя! Пошёл ты к черту! – я была в ярости. Отпихнула его в сторону и пошла обратно в большой кабинет.

Все ошарашено смотрели на меня, по взглядам, я поняла, что Клауд тоже зашёл следом, но не обернулась. Как же больно мне сейчас было. Урод. Сукин сын! Он просто растоптал меня, смешал с грязью! Выставил какой-то легкодоступной, перед всеми. Хотя на последнее плевать.

Наверное, есть некий рубеж, переступив который, тебе становится плевать на всех и на всё.

Клауд молча сел подальше от меня, сложив руки на груди.

Омерзительнее всего было видеть довольную Камиллу, которая собрав свою сумку, направляясь к выходу, язвительно посмотрела на Клауда, наклонилась и почти у самого его уха, сказала: «карма». Затем, фальшиво улыбнувшись мне, вышла их кабинета.

Он резко вскинулся, его кожа побагровела, он со всей дури ударил кулаком по стене, вновь встал, вытащил из кармана сигареты, и пошёл к окну курить, нервно щелкая пальцем по кресалу[1] зажигалки.

Я закатила глаза. Единственной, кому следовало сейчас волноваться, это мне, беременной, от своего кровного родственничка. Ведет себя сейчас так, будто я ему что-то обещала. Аж думать тошно. Но, если отбросить все эти мысли, он мне не поверил. Не поверил, что я не могла так поступить с ним, с нами.

Хотя…, нет никаких «нас», пора бы это запомнить, и усечь на носу.

– И что мы будем теперь делать? – прервала неловкую тишину Асдис.

– Проверь ещё раз её ДНК, – не оборачиваясь, сказал Клауд, облокотившийся на стекло окна.

– Но я уже смотрела….

– Посмотри ещё раз! – рявкнул он, обернувшись, и впарив в неё такой жуткий взгляд, что она, ойкнув, сразу открыла свой компьютер.

– Ну вот, что тебе надо посмотреть «еще раз»?!

– Посмотри, она обычный человек, или нет.

– Ты имеешь ввиду, искра она или нет? Нет, конечно. На вот, смотри ещё раз. Обычная человеческая ДНК. Ну, очень качественная, разве что. Хороший генофонд, ваш ребёнок будет просто идеальным.

Вот чёрт.

Он вновь посмотрел на неё, настолько тяжёлым, настолько отчаянным взглядом, затем на меня, на мой живот, и, поджав губы, быстро вышел из кабинета.

– Вот ты стерва! – прошипела Урсула, обращаясь к Асдис.

– А что я? – удивлённо возмутилась она.

– Ты же слышала каждое слово их разговора…

– Ну, извините, – сказала она, поправляя виртуальные очки.

Я кисло посмотрела на них.

Асдис, наверное, ещё больше часа ковырялась в моих биоритмах, и устало выдохнула:

– Ладно. Уже совсем поздно. Я умираю с голоду. Пойду ужинать. Можно расходиться по домам.

Я встала и тоже пошла обратно в номер.

– Мел, – догнала меня Урсула. – Мел, подожди, у нас номера рядом. Хочешь, пока оставайся у меня. Клауду нужно время… остыть….

Какой заманчивый выбор: жить с убийцей моей мамы, и по совместительству своим братом, который заделал мне ребёнка, либо с фальшивой экс подругой, шпионкой…

– Спасибо, мне не нужна твоя помощь, – сказала я, и пошла в сторону отеля, держа от неё дистанцию.

– Если что, мой номер 719, – крикнула она так, что бы я могла услышать.

Здание отеля и научного центра находились совсем рядом, так что дорогу я запомнила с первого раза.

Дойдя до двери номера 701, замерла перед ней, собираясь с духом. Почему я вообще переживаю из-за этого? Прекрасно же знаю, чей это ребёнок. Моя совесть была чиста. Но вот, что мог от нервов сделать Клауд – неизвестно. Может, действительно, разумнее будет перейти к Урсуле…

Да пошли они все к чёрту. Украл меня во второй раз, пусть терпит.

Я открыла дверь.

Шторы были завешаны так, как мы их оставили перед уходом. Было темно. Свет был включен только в гардеробной. Я слышала, что Клауд там, тихонечко прошла туда, хотя знала, что он меня все равно слышал. Встала позади, наблюдая за тем, как он куда-то быстро собирался.

Моё сердце предательски ухнуло вниз, хотя не имело на это права….

Он стоял в тёмных джинсах, застегивая черную рубашку, держа при этом в зубах сигарету. Но привычный запах табака смешался с мылом, шампунем и… парфюмом?! Я впервые видела его в таком «нарядном» виде. Куда он так выряжался?! Пыталась заставить свои ноги развернуться, и уйти, меня не должно это касаться. Он – убил мою маму. Он – сын моего отца. Мелани, если ты не законченная идиотка, то, не вздумай сказать то, что так и рвется наружу.

– Куда ты так наряжаешься? – выпалил мой язык быстрее, чем мозг дал ему команду сидеть на замке.

Он Ничего не сказал, наклонился к ящику, и, учитывая то, что одежда на нём была выходная, вытащил из нижнего ящика трюмо два маленьких ножа, и заткнул оба за пояс. Как типично для него. Он встал, поправляя манжеты на руках. У меня в груди защемило от того, насколько красивым он сейчас был. Стройный высокий, широкоплечий, весь в чёрном. У меня чуть челюсть не отвалилась, он даже волосы уложил. Оказывается, он очень даже умел себя преподнести. Только вот кому…?!

– Куда ты идешь?! – в мою голову лезли самые скверные предположения.

Когда он посмотрел на меня, мне стало ещё хуже. Он умел разговаривать глазами, клянусь. Я прочла в них столько ненависти, гнева, боли, обиды. Горючая смесь. Опасная смесь. А если эта смесь – составляющая коктейля Клауда Дюбона, то она автоматически превращается в ядерную бомбу.

– Клауд, это твой ребенок… – тихо сказала я, забыв о своей злости, забыв о том, что ко всему прочему он меня беспричинно обвинял, не поверил. Я просто дико ревновала его от одних лишь мыслей, что он куда-то собирается не просто так. К кому-то? К Камилле? Или к этой Асдис? Она же там ужинать собралась. Может у них будет встреча?! А может между ними что-то есть?! Она так щупала его тогда, когда мы вошли…, а ещё заявила, что он обманул её, что не может иметь детей…Что??!

– Ты идёшь к этой докторше?!! – выпалила я.

Он выпрямился. Не обращая на меня внимания.

– У тебя с ней есть что-то?!

Даже не удосужившись посмотреть на меня, он сказал лишь:

– Иди к черту, Мел, – развернулся, и вышел из гардеробной, а затем и из номера, хлопнув за собой дверью.

Он даже не сказал мне никуда не выходить…, не сказал что если я выйду, он меня придушит, ну или что-то в таком духе.

Моя самоуверенность таяла на глазах.

[1] Кресало – колесико, на зажигалке.

Глава 42. Сжигая мосты

Я и не заметила, как задремала, проснулась, от возни в прихожей. Разлепив глаза, не могла ничего различить в кромешной тьме. Приподнялась на локте, вслушиваясь в звук тяжёлых шагов. Их обладатель, так и не соизволил снять обувь. Потом послышался характерный щелчок чирканья зажигалки. На пару секунд маленький огонечек развеял мрак, пока Клауд зажигал сигарету, но разглядеть я ничего не успела. Он медленно, лениво шёл в сторону окна. Интересно, сколько сейчас время. Ответ на вопрос я получила тогда, когда он раздвинул шторы.

Уже начинало светать.

Сердце больно сжалось от осознания, что он пришёл под утро, а его вид… растрепанный, пьяный, криво застегнутая рубашка…, я сглотнула подходящий к горлу ком.

Он посмотрел на меня затуманенным отстранённым взглядом. Облокотился об окно и медленно, наблюдая за мной, курил.

Я села на кровати, исподлобья наблюдая за ним, плотно сжав губы.

Он задрал голову, с каким–то высокомерием, пристально следя за каждым моим движением, поправил волосы рукой, и, покончив с сигаретой, шатаясь, чуть ли не падая, снял сначала один ботинок, затем, кое–как второй.

– Животное, – прошипела я.

Он принялся расстегивать манжеты. Получалось так же плохо, как и с обувью, затем, нетрезвой походкой двинулся в мою сторону.

– Держись от меня по дальше! – тихо, но твердо сказала я, радуясь, что мой голос не дрогнул. Потому что внутри была настоящая буря, испепеляющий вулкан боли. Где он был…, с кем он был?

Он подошёл к краю кровати, я же в свою очередь забилась в ее самый дальний угол. Он наклонил корпус вперед, и молниеносно схватив меня за лодыжки, рванул на себя.

– Что ты сделала со мной, ведьма! В кого ты превратила меня…, – осипшим голосом произнес он, с обреченностью бегая своими узкими зрачками по моим глазам.

Я вскрикнула, пытаясь высвободить ноги из его хвата. Когда оказалась около него, он впечатал меня в мягкий матрас надавливая на плечи, и прильнул в жестком, требовательном поцелуе. В нем не было и грамма нежности. Расчетливый, холодный поцелуй.

И именно сейчас, окончательно убедилась в своих догадках. От него пахло женскими духами. Я опять проиграла. Слёзы подступили к глазам, попыталась оттолкнуть его, со всей силы надавив на его грудь. Он не шелохнулся, властно, грубо целовал меня, наоборот, углубляясь языком. Когда он оторвался, я, отдышавшись, смогла, наконец, рассмотреть его.

Он однозначно был с женщиной, от него пахло женскими духами, на шее был засос, а рубашка не просто была криво застегнутой, она была надета наизнанку.

– Я ненавижу тебя, – прошептала я, и на этих словах, моя нижняя губа предательски задрожала.

Он смотрел на меня с каким-то отчаянным презрением, долго, тяжело, мучительно. А я всё исследовала следы поцелуев на его шее, умирая с каждым новым отпечатком ласк чужих губ где-то внутри себя.

– Я не прощу тебя, – сказала я. – Слезь с меня. Отойди! Убирайся!

– Не простишь что? – медленно произнёс он, расстегивая на себе рубашку.

Я пропустила очередной глухой удар сердца, увидев, что след из поцелуев продолжался уже и на его груди. Он проследил взглядом за мной, с непониманием опустил голову вниз, рассматривая то, на что я смотрела с уже нескрываемой болью в глазах.

– А, ты об этом… – он, пошатнувшись, протянул руку, сжимая моё лицо руками.– Тебе больно? Да? – теперь я заплакала. Все мои стены он пробил, сломал, разбил, превратив меня в осколки. Он взял мою ладонь, и приложил к себе в область сердца, – У меня горит тут, девочка. Рвёт всё внутри. Потому что ты вырвала оттуда то, что не трогал никто и никогда. Я всё поставил на кон, ради тебя, пошёл наперекор всем, да я сжег себя чертовым провокатором, лишь бы забрать тебя со столицы! Пока я сходил тут с ума, как выкрасть тебя от отца, ты там кувыркалась неизвестно с кем! Ты даже не выслушала меня, не дала ничего объяснить, прогнала! Ты хотела этим отомстить мне?! Сейчас ты чувствуешь ту же боль, что и я?! Хотя, ты не можешь, мои эмоции работают десятикратно от твоих, а теперь представь, что творится у меня здесь, – он ударил моей же ладонью снова себя по груди. – Какой же я идиот, у таких как ты, раздвигающих ноги перед всеми подряд не бывает чувств. С тобой надо делать только то, на что ты годишься.

Его непослушные пальцы начали возиться с молнией на брюках. Пряжка ремня итак была раскрыта до этого.

– Убирайся от меня, грязное животное, убийца! – гневно выпалила я, пытаясь оттолкнуть его ногами.– Ты мне противен, отвратителен! Иди туда, откуда пришёл!

Он ощерился, когда моя пятка угодила ему по скуле, спустил таки свои джинсы, схватил меня за бедра, раздвигая их и наклонился ко мне.

Смесь запахов – его тела, горьковатого парфюма, сигарет, алкоголя и женских духов ударили мне в ноздри. Я, рассвирепев ещё больше, стала бить его в неком отчаянии.

Он замер на мгновение, будто бы даже не замечая моих ударов, уставляясь в одну точку, фокусируясь на чём-то.

– От тебя сейчас пахнет по другому…, не пахнет страхом… – удивился он, – Гнев? Это что, злость? Ты злишься, девочка? Ты имеешь наглость злиться?! – его оскал вышел жутким, но единственное, что я сейчас испытывала, это ярость. Я ненавидела его! Ненавидела женщину, которую он трогал, которая трогала его. – Здесь только один хищник, это я! – продолжил он, возвышаясь надо мной, недобро смотря на меня снизу вверх. – Выключи этот инстинкт, не искушай судьбу… – зарычал он. – Ты слабая, ты мне не ровня…, выключи дура. Бойся! Где твоё самосохранение?!

Мне действительно не было страшно. Мне было плевать. Я испытывала один лишь гнев!

– Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!! Убийца, чертов убийца, папа рассказал мне, как ты убил мою маму, как жестоко, как зверски ты это сделал! Ты чудовище! Тебе не место среди людей!!

Он застыл. Выпрямился, скривив лицо, на котором расцвела зловещая гримаса.

– Ещё раз скажешь такое, и пожалеешь об этом…, – медленно произнес он.

– И что ты сделаешь? Убьешь так же, как мою маму?!

Она навис надо мной, упираясь на руки, приближая лицо ко мне, зарычал:

– Ты… не знаешь…, что… тогда... произошло, – его голос стал гортанным, низким и вот теперь, действительно пугающим. Я уперлась руками в его грудь, пытаясь отстраниться. Он почувствовал моментально то, что я поддалась его влиянию и произнес. – Вот так…, бойся…, источай страх. Если хочешь жить.

Он встал, снял с себя рубашку, отшвыривая ее в сторону и, шатаясь, направился в душ.

Глава 43. Дело чести

КЛАУД ДЮБОН

Меня крыло. Чертовски, хреново крыло. Эмоции кипели во мне подобно лаве, разъедая внутренности. Маленькая проклятая стерва. Спускался к парковке, к своему мотоциклу, посылая все к чертям собачим. Дрянь. Я пытался оградить её от себя, а вышло все в точности, да наоборот. Отгонял от себя даже малейшие мысли, что ребенок мог быть моим. Это невозможно.

Патрик уделял этому особенное, пристальное внимание. Изучал этот вопрос. Это Не-воз-мо-жно. Она не искра. Если даже предположить, что Рош подверг и её какому-то изменению…, это было бы видно на компьютере Асдис. Она не обладала выдающимися характеристиками искры, а значит, такой не являлась, я даже допустил сначала мысль, что она неперекованная искра, но в этом не было смысла, её ДНК было обычным. Человеческим.

В моей душе расползалась тягучая, всепоглощающая тьма. Маркус позвонил крайне вовремя, позвав меня «потусить». «Тусить» я не хотел, но обстановку сменить – очень даже.

Сел на супербайк и рванул, вбив в его навигатор скинутую Маркусом геопозицию.

***

– Какие люди! – воскликнул Хельм Йохансон, увидев, как я сел за столик.

Сидящий возле него Маркус воодушевленно посмотрел на меня.

–Я уже думал, что ты принял обет безбрачия и затворничества, – с прищуром окинул меня взглядом Маркус, и сказал. – А настроение своё потерял где-то по дороге? Можно лицо попроще сделать? Ты не на задании вообще-то, – я криво усмехнулся уголком рта и раскинулся на мягком диване, запрокидывая руки за голову. – Клянусь, я думал он не придёт, – обратился он уже к Хельму. – Он всё последнее время морозился, так что, это стало моим ритуалом, позвонить, позвать, знать, что не придёт.

Хельм рассмеялся и подозвал официантку.

– Хельм, это ты навёл суету? – спросил я генерала Гипфеля.

– Ну да, а разве это плохо? – он улыбнулся во все тридцать два зуба.

– Да нет, прекрасно. Как раз в планах надраться до чёртиков.

Я обвёл взглядом помещение. Да уж. В Гипфеле даже стрип-клубы высоко-техногенные. Куча светомузыки, летающие сферы с прожекторами. Диджей отдавался на максимум, басы гремели нещадно. Танцполы были битком, народу было просто уйма. Глянул на стойки с шестами, на которых крутились девушки самых разнообразных рас. Выглядели они очень даже натурально, подумал я, повнимательнее рассмотрев обладательницу упругой задницы, затянутой в сверхтонкий бикини.

– Дюбон, – отвлек мое внимание Хельм. – Действительно рад, что вы пришли.

– Думаю, в неформальной обстановке можно на «ты», – сказал ему.

Не знаю, где Маркус познакомился с Хельмом, но мы с ним общий язык нашли ещё в тот самый день, в зале Валькирии, когда я надрал ему зад. Он предложил мне сходить куда-нибудь развеяться. Притереться, мол, мы теперь коллеги, а работа у нас всегда «на нервах», надо иногда расслабляться.

Судя по тому, что сидели мы в ВИП зоне, он был тут завсегдатаем.

– Я даже спрашивать не буду, откуда ты знаком с Маркусом.

– Мы познакомились сегодня.

– Какое редкое совпадение, что из всех нас, ты познакомился с моим лучшим другом.

– Ну чтож. Не буду скрывать, госпожа Четырнадцатая сказала взять сегодня над вами «паству», – сделал он пальцами знак кавычек, и раскатисто рассмеялся.

–А я уж думал, это был акт доброй воли, – с досадой пробубнил Маркус.

– Да нет, я с радостью согласился. Гости у нас явление нечастое. Вот, сначала позвал Маркуса, тот сразу согласился, а тебя он решил сам позвать, меня не пустил, мол, откажешься.

Когда официантка подошла, я заказал себе двойной зеленый веспер и постарался расслабиться. Маленькая ведьма не покидала мои мысли. Я надеялся отвлечься здесь, но беловолосые девушки Норды, которые были в каждом углу клуба, ежесекундно напоминали мне о ней.

Так ко всему прочему, Маркус подлил масла в огонь.

– Интересно вышло, ты только сегодня привез малышку сюда, и сейчас сидишь в стрип клубе? Не ожидал от тебя такой прыти, ты ее запер в номере?

Я прожег его испепеляющим взглядом, затем потер свой подбородок, и, цокнув, отвернулся.

– Понял..., что-то случилось, и тема под запретом….

Я еще не посвятил его в сегодняшние события. А сюда пришел не для того, чтобы говорить о девчонке, а забыть о ней. Вернее забыться в своей выпивке. Вот только где ее черти носят.

Мы разговорились с парнями. Официантка принесла уже третью порцию алкоголя. Я спросил у Хельма:

– Давно ты на службе? Добровольно?

– Я? Так-то да. Ну как сказать. Мы с Четырнадцатой в одном классе учились, потом даже оба в кадетскую академию поступили, только она перевелась потом на научный факультет. Всё-таки, она ученый от вселенной. Такой дар губить негоже было. Марл Ингар не был этому рад, но смирился, а потом как еще и толк стал получать, так и центр научный ей открыл и сейчас поощряет во всем, – он грустно вздохнул. – Госпожа Асдис, невероятная женщина.

– Я так понимаю, что одной лишь учебой ваша дружба не ограничивалась? – хихикнул Маркус.

Хельм мечтательно посмотрел куда-то вдаль.

– Да куда уж там, – он поднял свою ладонь с пятой руной.

– Так руна же, одна из старших.

– Технополис, технократия, друг мой. Эх, одного уровня руны не хватило, всего одного. Королевским дочерям нельзя мужей ниже четвертой иметь. Вот такие дела.

Мне срочно нужно было выпить. Все разговоры о женщинах сводили мои мысли лишь к одной. Официантки нигде не было видно, черт бы ее побрал.

Я глянул на Хельма, который уже клевал носом, уставившись в одну точку и предаваясь воспоминаниям.

– Я отлучусь ненадолго, – встал, направляясь к бару. Если выпивка не идет ко мне, то я сам пойду к ней!

***

– Виски со льдом, – сказал я симпатичной барменше с выдающимися формами, сплошь покрытыми замысловатыми татуировками и всевозможными проколами.

Она, с любопытством рассмотрев меня, принялась выполнять мой заказ.

Через полминуты крепкий напиток стоял передо мной, правда, не долго. Я залпом осушил свой стакан.

– Вооу, симпатяга, по легче, – сказала мне она.

– Твоё дело доливать, а не говорить, – без настроения сказал я.

– Что, не с той ноги встал? – в мой стакан пожаловала новая порция алкоголя, которая моментально повторила участь первой. – Даа…, дела видать совсем плохи.

– Наливай. Чтоб меня споить, а я именно этого и добиваюсь, нужно хорошенько постараться.

– Ты же из Муравейника?

– Какая ты наблюдательная,– окинул весь зал глазами. Двумя темноволосыми людьми в клубе были я и Маркус.

– Ну, тогда… повод выпить у тебя определенно есть…, соболезную, страшное это дело, погиб кто-то из родных при вторжении?

– Нет.

– Ой мы такие страсти тут слыхали, говорят же там светляков валом было. В любом случае, ваши лидеры, Великий марл с сыном хорошо сработали. А то ждало бы вас то же самое, что и Меркурий…, упаси Вселенная…, жаль, очень жаль.

– Ага, спасибо им, – проворчал я. – Только пью я не из-за этого.

– Да, а что? Девушка бросила?

– Ты почти угадала.

– Да я бы за такого красавчика держалась бы зубами, что за дурой надо быть, – широко улыбнулась она. – Хотя может характер у тебя скверный…,– она улыбнулась ещё шире.

– Даже не представляешь, насколько скверный…

Закурил сигарету, щурясь от дыма. Барменша подала мне пепельницу, и я стряхнул туда пепел.

Она налила мне уже пятую порцию, когда я попросил у неё сразу целую бутылку. Девушка, снисходительно вздохнув, дала мне её.

Наконец, был хоть немного пьян, но мысли о маленькой стерве всё равно не покидали меня. Наоборот, думал лишь о ней и о том, как она могла так поступить. А может, не могла? Она не похожа на тех, кто способен на такое.

Я посмотрел на барменшу, которая демонстративно вывалила на столешницу свои внушительные прелести, ряженые в крайне откровенную обтягивающую блузу с глубоким декольте.

Мел бы так не сделала никогда…, или сделала бы? Я вспомнил её вульгарные платья, что в первый раз, что во второй. А может она строила из себя такую святошу…, а мне, свысока своего возраста, казалось, что малолетняя девчонка, которая с десяток лет младше меня, не сможет обвести взрослого мужика вокруг пальца. Но она смогла. Я тоскливо глянул на барменшу, которая уже откровенно начала напрашиваться на то, что бы я её загнул где-нибудь в углу и хорошенько отодрал. Мне люто хотелось сделать это назло девчонке, но алкоголь ещё не усыпил мою совесть окончательно.

Завораживающие мелькания сисек барменши перед моим лицом прекратились, она как-то встревоженно посмотрела за мое плечо, и отошла подальше.

Там кто-то был, но мое чутье спало, я ничего не чувствовал. Алкоголь, вместо того, что бы подействовать мне во благо и отключить мозги, отключил инстинкты, и я не ощутил присутствие чужака за спиной. Даже ты, мой верный виски – предатель. Одни предатели вокруг.

Я лениво обернулся, через плечо, посмотрев туда, куда смотрела барменша.

А чужак-то был ничего. Оказывается мой «секс мести» сорвала сногсшибательная блондинка в коротеньком латексном платье красного цвета, похожая на Асдис как две капли воды. Хотя нет…, эта была всё-таки помладше и посимпатичней. Ставлю свое бухло на кон, что это её сестра. Еще и от одной матери. Младшая. А якшаться с родственничками чокнутой докторши, мне вовсе не претило.

– Чего тебе…, – сказал я, минуя всякую любезность.

– Можно составить компанию?

Она села на соседний стул, закинув ногу на ногу, открывая мне на мгновение прекрасные виды её нижнего белья. Чёрного. Намеренно? Или нет…. Она показала какой-то жест барменше, которая моментально испарилась, метнувшись в другой конец стойки.

Сходство явно не только во внешности….

– Тебя подослала Асдис?

– Что? Нет, конечно…, а как ты понял, кто я…, – расширила от удивления глаза, девушка. – Я Виви Семнадцатая. – сказала она, заправив русый локон за ухо. Ха, мое бухло останется при мне, угадал. – Признаюсь, наслышана от Асдис о тебе. Она все уши мне прожужжала. Не думала встретить тебя тут.

– Уверен, только хорошее, – невесело сказал я, на что девушка, расстроившись моим не самым дружелюбным настроем, сразу убрала ладонь. Одна из моих не состоявшихся невест? Я посмотрел на её шею, руны брака на ней не было, дочка на выданье. Мда, точно. Наслышана она.

– Мы, кстати, уже встречались с тобой. В «Грамме», когда отец предлагал нас…, пытался сосватать.

Я закатил глаза.

– Уже догадался, – покрутил колпачок бутылки, откупоривая её и наливая сам себе в бокал, осушил его и встал из-за стола.

– Ты уходишь? – сказала она.

– Пойду, подышу свежим воздухом, – прихватив с собой бутылку, двинулся в сторону выхода.

Почувствовал прикосновение на своей руке, обернулся, встречаясь взглядом с зелеными глазами. Такими же травяными зелеными, как у Мел.

– Чего? Анализы пришла мои взять? Я дохрена пьян. Они будут недостоверными.

– Не понимаю…, ааа… нет, что ты, – она ласково улыбнулась мне.– Я не имею никакого отношения к работе Асдис. Ты что…, упаси вселенная. Может, пойдем, потанцуем.

– Я не танцую.

– А тебе и не надо.

Она взяла меня за руку, и потащила в центр танцпола.

Мои мысли наконец стали путаться, даря напряженному мозгу безмятежность.

– Вообще, какого черта принцесса Гипфеля делает в стриптиз-клубе?

– Это мой клуб, – улыбнулась она и, вручив мне в руки коктейль с соломинкой, отошла немного, начав эластично двигаться.

Ещё одна чокнутая баба из выводка Ингара. Но спорить с тем, что марл независимого полиса штопал исключительно красоток, я не мог. Одна краше другой. Я посмотрел на свои руки, в которых была бутылка виски и всученный мне в руки бокал. Недолго раздумывая, я похлопал танцующего около меня парня по плечу, и пока он не успел очухаться, любезно вложил в его руку коктейль, не забыв вытащить из него соломинку, и засунуть ее в горлышко своей бутылки.

Танцевать у Виви получалось весьма неплохо. Я поискал глазами барменшу, которая, как выяснилось, таращилась на меня всё это время. Но увидев, что я смотрю, моментально вновь исчезла из виду. С*ка – семнадцатая. Обломщица. Пока я всё так же пытался понять, куда делась барменша и ее третий размер, Виви взяла меня за лицо и развернула на себя.

– А где мой коктейль? – она вопросительно подняла брови.

Я любезно предложил ей свою бутылку виски. Она, обхватив своими, накрашенными красной помадой, губами трубочку, не отрывая глаз от меня, и продолжая танцевать, отпила большой глоток.

Она соскользнула губами с трубочки, не просто выпустила изо рта, а очень двузначно соскользнула с нее губами, оставляя при этом красный след помады на белом пластике.

Походу «секс мести» сегодня всё-таки состоится, какая разница с кем. Виви танцевала не просто хорошо, она это делала сногсшибательно. Её тело было невероятно изящным и пластичным. Я отгонял от себя мысли, с чего бы королевской дочери, пытаться меня соблазнить. А в том, что она именно это и пыталась сделать, сомнений не было. Я потягивал свой виски, наблюдая, как смачно прыгали в такт музыке ее мягкие женские прелести. Семнадцатая подошла ко мне, прижалась своим телом, и, развернувшись, начала обтираться об меня своей умопомрачительной пятой точкой.

К бою готов.

Она крутанулась лицом в мою сторону, и, обвивая меня руками, прижалась напомаженными губами к шее. А её рука в этот момент соскользнула вниз, на мой уже явно выпирающий бугор.

На какой-то миг, моё сознание ещё раз попыталось достучаться до меня, что все эти дары неспроста, но какая разница. От секса ещё никто не умирал…, наверное.

Я схватил её за шею, надавливая, заставляя смотреть на меня.

Её зеленые глаза пристально посмотрели на меня. И нет, вместо острых ощущений и забвения, меня опять посетили мысли о Мел. О маленькой, забеременевшей от другого – Мел, напоминал себе ежесекундно я.

Виви наклонилась к моему уху, томно прошептав:

– Мой офис, в двадцати метрах отсюда.

От неё пахло чем-то очень сладким, приятным, но неестественным. Мел пахла лучше. Я тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Посмотрел на дверь, на которую, улыбаясь, смотрела Виви, и, взяв её под локоть, протискиваясь между толпы, потащил в ту сторону.

Она открыла своей печатью дверь, и мы вошли внутрь.

Она громко сказала:

– Свет. Музыка.

Комната осветилась синим тусклым светом. С краю от неё стоял шест… в офисе. Оглядевшись, я понял, что это никакой не офис, это ВИП комната, для приватных танцев.

Ладно, я не против.

Сел на диван, а она, задней походкой отойдя к шесту, стала медленно и плавно двигаться. Я выкинул трубочку из своей бутылки и осушил её до дна, по тому, что в мою голову настырно начали лезть мысли о девчонке.

Виви расстегнула на себе платье, и невероятно, до одури эротично, стянула его с себя. Музыка дурманила меня не меньше неё самой. Под платьем у нее было какое-то необыкновенное белье, скорее полоски, такие же латексные, как и её платье, но какого-то темного цвета. Не черного. Она приступила к своим волосам, распустила их, и тряхнула, что тоже вышло очень сексуально. Это был далеко не первый стриптиздля меня, но если бы я был членом жюри, то ей определенно досталось первое место.

Она села на корточки, разведя ноги, потом вновь встала, обратно собирая их.

Я вытащил из кармана сигарету, и лениво закурил наблюдая за ней. Она танцевала до тех пор, пока я не прикончил сигарету, и медленно, звонко стуча каблуками по полу, подошла ко мне, наклоняясь.

Я сжал руками её грудь, не понимая, как снять эти полосочки. Она томно застонала, показательно прикусив губу. Мне надоела эта прелюдия, я встал в полный рост, возвышаясь над ней. Толкнул её в стену, вжимая в неё, впился губами ей в шею, начал по одной рвать на ней эти чертовы нити, едва прикрывающие ее соски.

Она выгнула спину, и просунула наманикюренные пальчики под мою рубашку, расстегивая, и затем бросая её на пол. Запустила руки в мои волосы, взъерошивая их.

– А ты действительно горяч, – простонала она.

Она начала тяжело дышать, постанывая, кусая мочку моего уха, шею, царапая мою спину. Затем провела языком по шее, дразня меня своими губами. Останется засос…. То же самое она сделала спускаясь ниже…, она определенно намеревалась мне отсосать, но в мои планы это не входило. Я, схватив её за волосы, подтянул наверх, и прижался к её бедру эрекцией, и она, прекрасно понимая, что к чему, так же быстро, как рубашку, расстегнула мой ремень.

Она подняла мое лицо пальцем, посмотрев прямо в глаза.

Зеленые мать его глаза.

Зеленые, как у Мел, которыми она смотрела на меня с любовью, с ненавистью, по всякому. Всякое ведь бывало.

Нет…, нет.

Я сжал челюсть.

Иди к черту Мел.

Иди к черту!

Я со всей дури ударил кулаком об стену.

– Твою мать! – выругался я.

Виви замерла, испуганно посмотрев на меня.

– Я что-то сделала не так?

Провел рукой по своему лицу, закрывая глаза. Ещё раз с силой ударил в стену.

– Эй…, – она погладила меня по груди.

– Я не могу, – вяло выдавил из себя я, мне надо идти.

– Что? – она, минуя секундный ступор, опустила руку ниже, на мой пах, который явно говорил о том, что я очень даже все могу.

– Не в том смысле, – гаркнул я, и отодвинул ее. – Не могу…, не могу поступить так…, чтоб тебя!

Почему я продолжаю думать о том, что это причинит ей боль…, сука! Наверное, крошечный шанс того…, что ребенок может быть моим, останавливал меня? Но ведь могло быть такое…, ну хоть тысячная доля вероятности на такое существовала….

Нет.

А если да?

Она же не простит меня, если узнает. А я сам?

Б*ять.

Я отстранился от Виви, поднял с пола рубашку, кое-как надел её. Пальцы не слушались, с большим трудом попадал пуговицами в петли, она как-то странно при этом застегивалась…, пуговицы, почему то в итоге оказались внутри, одна пола выше другой…, рубашка сидела на мне, причиняя дискомфорт. Да какая к черту разница, главное я одет.

– Ты что…, уйдешь? – жалобно сказала семнадцатая.

Я ничего не сказал, шатаясь, вышел из кабины, пошёл в сторону бара. Взял там ещё одну бутылку виски и направился к выходу. На свежий воздух.

– Клауд…, я тоже думаю, куда ты пропал…, где ты был столько часов?! Думал, ты давно уже уехал…,– сказал Маркус, трогая меня за плечо.

Столько часов? Прошло несколько часов? Когда я обернулся к нему, он, обнимающий какую-то девицу, в изумлении посмотрел на меня и открыл рот. – Ну и видок…, что с тобой, дружище? Так ты ещё и в хлам пьяный…, давай я отвезу тебя в отель…, – он встревоженно посмотрел на меня.

– Я сам. Оставь меня одного…, – отмахнулся я от него бутылкой и пошёл к выходу.

Он говорил что-то ещё, но я не слушал. Вышел на улицу, хотел сесть на байк, но передумал. Пройдусь чуть пешком. Вытащил сигарету, еле-еле зажег её, блаженно затянулся, запрокидывая голову и закрывая глаза.

Откупорил бутылку, сделал несколько больших глотков, поковылял, сам не знаю куда. Сколько времени так шел, тоже не знаю. Глянул на часы…, начало пятого.

Встал напротив какой-то стены.

Какого черта она сделала со мной…, ведьма…зеленобрысая, белоглазая ведьма. Зеленобелая… белозеленая… у меня даже мысли путались.

Я, в принципе, тоже хорош, трахнул прям перед ней Камиллу. Не самый благородный поступок…, но у нас с ней тогда ничего не было. А после…, она вроде говорила, что любит меня…, хотя она узнала, что это я убил Настасью… и, сразу прыгнула в койку к другому? Могла ли она такое сделать? Я бы мог, а она…? Даже сейчас я уподобился ей, даже не попытавшись разобраться…, но я же не сделал, остановился….

На своем дне рождении она выглядела далеко не скромно…, кто знает, что перевернулось в ее голове.

Детей я не мог иметь…, ребенок не мог быть моим…, а значит…, значит, что я идиот.

– Сука! – крикнул я, и со всей дури кинул бутылку в стену, которая разлетелась на сотни осколков.

Я подозвал к себе мотоцикл, который медленно, в такт моему шагу лавировал следом за мной. Когда он оказался рядом, я сел на него, включил автопоиск координат, потому что в моей пьяной голове найти адрес отеля было невозможно. Искусственный интеллект супербайка сработал на много лучше моего, и я сразу же рванул домой.

Когда я подъехал, начинало светать. Не хотел идти в свой номер, зная, что девчонка там. Не хотел видеть её, не хотел чувствовать её присутствие. Но внутренний зуд оказался сильнее. Не мог унять тягу к ней, даже зная, что она могла мне изменить.

Изменить мне? Я усмехнулся собственным мыслям. Давно ли она в статусе той, которым изменяют или хранят верность…, а может этот статус вообще работал в одностороннем порядке. Да и какая, один хер, разница. У меня есть свои понятия того, что такое правильный поступок, а что нет.

Я открыл дверь номера, наверное, с десятого раза. Мой разум жил сейчас своей жизнью, а мое тело своей. Поковылял в кромешной темноте к окну, споткнулся пару раз по дороге, потом больно ударился об стол, потом ещё обо что-то, громко выругался, и дошел наконец до своей цели. Пошарил по карманам, нашел сигарету, закурил, раздвинул шторы, и вгляделся в предрассветный Гипфель. Сохранять равновесие было сложно, и я повернулся посмотреть таки на девчонку.

И вот черт, она не спала. Сверлила меня взглядом.

У меня внутри произошёл такой всплеск эмоций, когда я увидел ее, что сложно передать словами.

Я облокотился, наблюдая за ней в каком-то наваждении, не хотел думать о том, что она сделала, просто наслаждался осознанием того, что она рядом. Давая себе возможность просто любоваться ей, её упавшей на плечико лямочкой, гладкой шелковистой кожей, которая соблазнительно манила пройтись по ней губами, короткими растрепанными волосами, и гневным, убийственным взглядом.

Ведьма. Кто-то другой целовал эту кожу, кто-то другой трогал ее, касался ее, наслаждался ей. Мой зверь моментально проснулся, зарычав. Я смою с неё запах чужака, заполню собой, а потом пусть идет к черту!

Я начал разуваться.

– Животное, – прошипела она.

Еще какое.

Начал расстегивать манжеты. Мел видать поняла мои намерения, и начала источать страх. Мои притупленные до этого инстинкты сейчас на удивление работали прекрасно. Ее страх возбуждал меня. Разгонял кровь. Она сейчас отработает мне то, чего я лишился в клубе.

– Держись от меня подальше! – сказала она, с ужасом наблюдая за тем, как я двинулся в ее сторону. Вот так, бойся!

Она, испуганно вжалась в спинку кровати, но разве это поможет ей? Я обхватил её тонкие лодыжки руками и рванул на себя.

Она лежала подо мной, чертовски сексуальная, я жадно рассматривал ее, как торчали ее соски из под маечки, как тяжело она на меня смотрела. Я читал в ее взгляде ненависть, да, но там было еще много чего другого. Как же я хотел ее. Разве кто-то может сравниться с тем, что я сейчас испытывал к ней. Вспомнил наш с ней первый раз.

То, что делала Семнадцатая в той кабине…, даже рядом не стояло с этим . Я никогда и никого не хотел так сильно, как её.

– Что ты сделала со мной, ведьма! В кого ты превратила меня…, –мне кажется, голос мой звучал как-то отчаянно, и даже жалко.…

Так оно и было. Я был в отчаянии.

И с таким же отчаянием я поцеловал её. Жадно, властно, показывая, что никто кроме меня не смеет целовать ее губы. Зарылся руками в ее волосы, вжимая ее в себя, проникая языком глубоко внутрь, исследуя ее. Она мотала головой. Пыталась вырваться. У нее не получилось и она начала плакать. Я чувствовал вкус ее слез на губах. Так сильно ненавидишь меня, что не можешь терпеть поцелуи? Так ненавидишь, что легла под другого?

– Я ненавижу тебя, – прошептала она, подтвердив мои догадки.

Я посмотрел на ее подрагивающую губу. И сморщился.

– Я не прощу тебя! Отойди! Убирайся!

– Не простишь что? – хищно сказал я, расстегивая на себе рубашку. Когда, наконец, у меня это получилось, посмотрел на девчонку, которая, всячески перестав сопротивляться, ошарашено смотрела на меня. Не сразу понял причину. Она, будто потеряв дар речи, смотрела то на мою шею, то на грудь. Я опустил голову. Вот черт. Она смотрела на засосы на коже

Даже след от красной помады был…, так вот в чем дело. Она ревновала. Маленькая стерва, так тебе и надо, помучайся теперь немного. Ты хотя бы знаешь, как я сгораю от ревности?! Я как-то вяло сказал:

– А, ты об этом…, – я сжимал её лицо руками. – Тебе больно? Да? – теперь она начала откровенно плакать. Не знаю, что на меня нашло, но я взял её ладонь, и приложил к себе в область сердца, которое горело от одной лишь мысли, что её трогал кто-то кроме меня. Я ревновал, до белой пелены в глазах, мысленно убил уже всех, кто мог быть тот, чьи руки касались ее кожи. – У меня горит тут, девочка. Рвёт всё внутри. Потому что ты вырвала оттуда то, чего не трогал никто и никогда! – Мне доставляло садистское удовольствие то, что она сейчас, хотя бы частично, чувствовала то же, что и я. Я знал, что ей больно, так же как мне.

Но на смену ее страху пришел гнев, такой яркий и опасный….

И самое главное, отрезвляющий.

Глава 43. Эффект бабочки

МЕЛАНИЯ РОШ

Урсула, потирая глаза, сонно зевая, открыла мне двери, когда я постучала в них. Сорвалась я к ней сразу, как Клауд ушел в ванную.

– Мел? Что-то случилось? – моментально взбодрилась она. Высунула голову в коридор, и, поняв, что я одна впустила меня внутрь. – Клауд, да? Хотя, что я спрашиваю, итак понятно.

Я, лишь пожав плечами, и, сложив руки на груди, вошла внутрь. Номер у неё был точно такой, как у Клауда, только чуть меньше.

– Мел, скажи, если он обидел тебя, я пойду и надеру ему зад.

Я, покачав головой, прошла в спальню и села на краешек кровати.

– Он что-то сделал из-за вчерашнего, да? Из-за ребенка? Идиот. Знаешь, я конечно, в шоке от всего этого…, да и вообще, как все обернулось…, ты и он…. Да уж, ты и Клауд…, сказал бы мне кто-то такое пару месяцев назад, я бы в жизни не поверила. Но, всё же, раз уж так вышло, даже не сомневаюсь, что ребенок его. Обалдеть. Даже говорить такое странно, – она растянулась в улыбке.

Я закатила глаза.

– Ну конечно, он его. Кого же еще. Но я этому не рада! Мне не нужен ни он, ни этот ребенок!

– Не говори так, прошу! Я его тоже могу понять, знаешь, он, все-таки уже взрослый мужчина, и…, ну, он знает, что детей у него быть не может. Конечно, он не поверит…, но уверена, если он поймет, что ребенок его…, даже представить себе не могу, как он будет рад. Я стану тетей, – захихикала она, подбежала и крепко обняла меня.– И причем, осчастливил меня не Маркус…, а Клауд, от которого я этого вообще не ждала.

– Урсула, спустись с небес на землю, прошу. Мне плевать, на то будет он счастлив или нет. Он убил мою маму, он мой брат по отцу, что за гадость вообще, как ты можешь радоваться…. Ты же знала об этом, да?!

Урсула поджала губы.

– Я…,– она сделала долгую паузу, взгляд ее стал жалобным. – Мел…, тут всё очень неоднозначно и очень сложно. Да, конечно, я в курсе, он как никак мой почти-что брат. Но, у него есть причины, почему он не рассказывает все…, ему тяжело. Он за тебя думает в первую очередь. Я просто не хочу встревать, и лезть…, это… настолько личное, прости, я не могу. Я бы сказала всё сама. Но это будет его решением, и его правом на правду. А я не могу лишить его этого права.

– То есть, ты тоже не отрицаешь того, что он убил мою маму…, я надеялась, что ты опровергнешь это! Как такое может быть сложным?!

Урсула тяжело вздохнула и, понуро опустив плечи, свесила голову.

– У него была сложная жизнь. Он через столькое прошел, ты даже не представляешь. Нет, он не смотрит назад, не варится в этом всем, просто…, появилась ты, и именно ты толкаешь его в эти глубины, потому что, это все в немалой степени связано и с тобой. Ваша история переплетена теснее, чем ты можешь представить. Ты была маленькой, видимо не помнишь ничего. Навряд ли он тогда думал, что между вами, в будущем что-то будет, – она нервно хихикнула. – И знаешь, он не винил тебя никогда в том, что ты сделала, потому, что ты была ребенком. Он ненавидел лишь своего биологического отца, за то, что…, извини, тяжело мне об этом говорить. Но главное то, что он ни к кому не относился так, как к тебе.Ваша история это карточный домик, и та правда, что ты хочешь узнать, это самая нижняя карта. Стоить хоть части этой правды всплыть, как весь домик рассыплется. Так что, дай ему возможность сделать это максимально безболезненно.

– Давно ты разговариваешь загадками?

– Да нет, просто…, чувствую себя, как на минном поле. Обхожу опасные темы, ты уж прости, боюсь ляпнуть лишнее.

– Я так понимаю, что в его понимании, «максимально безболезненно», означает прийти пьяным под самое утро, в помаде, в засосах, даже рубашка наизнанку, еле ноги волок. – язвительно произнесла я.

– Что ты имеешь ввиду? – резко встревожилась она.

– Это и имею ввиду, ты бы видела его.

– Он один? – она подорвалась с места, как будто забыв обо всём на свете. – Сиди тут, ложись, поспи, если хочешь! Я скоро приду.

Она, не дожидаясь моего ответа, выскочила из своего номера, прихватив с собой какую-то сумку.

Глава 44. Амортизатор

КЛАУД ДЮБОН

Моя чугунная голова гудела. Я сидел под душем, подставив лицо под воду. Блокаторы вели борьбу с моей сущностью, с алкоголем, и приятного, в этом было мало.

Дверь в комнату с грохотом отварилась.

Я лениво посмотрел в бок, и увидел там… нет, не девчонку. Урсулу. Не знаю, был ли я рад, или нет. Какого черта ей надо?

– С тобой все в порядке?! – выпалила она, подбегая ко мне.

– Если не считать того, что ты нарушила мое уединение с самим с собой, и того, что я голый, то да, со мной все в порядке.

Она обхватила мое лицо руками и повернула на себя.

– Ты поставил блокатор?

– Да. Урсула…, меня напрягает то, что, во-первых я не одет, а ты единственная женщина на этой планете, перед кем мне не нравится блистать своими нагими телесами, а во вторых, оставь свою гиперопеку для балбеса Маркуса.

– Клауд, я от тебя шага не сделаю, не убедившись, что с тобой всё в порядке!! Двенадцать лет…, тебе осталось двенадцать лет…

Я криво усмехнулся, знала бы она, сколько осталось на самом деле. Я использовал новый провокатор, который сделала Асдис…, мы надеялись, что он вообще не будет иметь побочных эффектов. Но он имел. Я, наверное, чувствовал это интуитивно, потому что вчера, когда отвел ее в сторону, попросил Четырнадцатую сделать анализ скрыто, и выслать мне. Там сгорело, конечно, не тридцать лет, как от прошлого…, хотя сгори столько, я бы об этом точно «узнал». Однако… Худшее то – что поставил я свои годы на кон, который в итоге проиграл. Ради девчонки, которая того не стоила, как выяснилось.

– Оставь меня, сестра. Мне не до этого сейчас.

Она выключила воду, и, сняв с полки полотенце, кинула его мне.

Я, закатив глаза, встал, и обернул его вокруг своего пояса.

– Где Мел, – спросил я.

– У меня.

– Правильно. Пусть пока побудет у тебя, вечером я ее заберу.

– Ты убиваешься из-за ребенка? – я бегло посмотрел на неё. Иногда нам не нужны были слова, что бы понять друг друга. – Клауд, она не из тех, кто поступил бы так, я ее знаю.

– Да, она не из тех. Но, ты сама все понимаешь. Как бы мы с тобой не были далеки от науки, но есть один неоспоримый факт.

– Понимаю, но прежде чем рубить на корню, и совершать ужасающие ошибки, – она ткнула пальцем в засос на моей груди, – нужно убедиться в своей правоте.

Я отодвинул её руку, и вышел из ванной.

– Я не совершал никаких ошибок. Хотя был близок к ним, но не сделал ничего… предосудительного.

– Ого, да она на тебя основательно влияет. Неужто, смог удержать своего дружка в штанах…

– За кого ты меня принимаешь? Или этот трепло, Маркус все тебе выкладывает?

– Клауд…, не уходи с темы. Ты же сам вчера слышал, что в генетическом коде Мел были ошибки, или новость о ребенке полностью затмила твой разум? Сходи к Асдис, попроси ее узнать об этих ошибках. Может в них дело?

Я на миг задумался над ее словами. А почему бы и нет? Мне, в любом случае, нужно было навестить Четырнадцатую. Надо бы разузнать, что за «совпадение» произошло вчера в клубе.

– Уговорила. Давай, иди. Приведешь Мел к Асдис после обеда. А я пока пойду, узнаю кое-что у неё.

***

– Асдис, прячься, потому что, тебе сейчас непоздоро… – громко произнес я, врываясь в кабинет к Четырнадцатой, но договорить не успел. Виви?

– Привет, – лучезарно помахала она мне, будто бы вчера, между нами ничего не было. Хотя между нами ничего и не было…, почти.

Она, вообще не имела ничего общего с вчерашней девушкой…. Такая же тугая коса, как у ее сестры, серебряный костюм, и сверху него белый халат. Асдис сидела около нее в своих виртуальных очках, и недовольно сверлила ее и меня взглядом.

– Какого черта она тут делает, – я ткнул пальцем в Семнадцатую.

– Сама не знаю, что эта неудачница делает в этом кресле…, спроси моего папашу!

Семнадцатая надула губы, и начала в ответ сверлить глазами Асдис.

– Я ни в чем не виновата!

– Искорка…, у тебя что…, проблемы с мужским здоровьем…? – спросила меня Асдис тоном, будто спрашивала о погоде.

– Нет у него никаких проблем, все было нормально, – ответила за меня Виви и посмотрела на сестру. Потом показала руками жест, явно говорящий о моём «размере»,– Он просто ушёл… – она пожала плечами.

– Просто взял… и ушёл? От тебя… ушёл…, за кого ты меня принимаешь? –взревела Асдис. – Еще раз повторяю, от тебя…, не от кривоногой Хильды, не от Агнес, от тебя, нашей выигравшей в ДНК рулетке, сестре…, взял и ушел? Он значит либо импотент, либо ты где-то накосячила!

– Да говорю же, он прям в середине процесса ушел, – чуть ли не плача сказала Виви.

– Ничего поручить нельзя! Вот раз ты провалила мое поручение, знай, что в этот раз, я тебя от отцовского гнева не отмажу! Ему давно пора узнать о том, какая ты бестолковая, и почем зря занимаешь кресло подле меня!

Я опешил от их разговоров. Не думал, что меня можно было шокировать, но им это удалось.

– Асдис. Во первых, вас мое присутствие не смущает? И может, объяснишь мне, что это вчера было?

– А.., да так. Думала, раз Мел смогла забеременеть от тебя, то и Виви сможет. Но, видать, она отъела себе слишком большую задницу за последнее время и…

– Да нет, задница у нее очень даже в порядке.

– Тогда почему ты…

– Асдис. Хватит. Выкинь эту затею из головы. И не подсылай ко мне больше своих сестер, у меня полно серьезных хлопот есть. А ты…, – я обратился к Виви. – Насколько я помню сквозь свой пьяный дурман, говорила, что не имеешь отношения к затее Асдис.

– Ложь во благо, – она мягко повела плечами.

– Если что, она мой соучредитель, к сожалению, а продать акции мне – не может. Вот и мучаюсь с бесполезной… – сказала Четырнадцатая. – Так, а что ты хотел?

– А что ты имела ввиду, что «Мел смогла?». Ты узнала что-то? Ребенок мой?

– Не знаю, просто «куй железо пока горячо», я не исключаю, что он может быть твоим, просто во вчерашнем состоянии ты мог бы переступить через свои моральные принципы, а мой научный долг был этим, может не совсем честно, воспользоваться.

– Ты стерва, в курсе?

– Слышала не раз. Скажешь уже, что ты хотел?

– Сможешь обследовать Мел, на генетические ошибки, которые были в ее коде?

– Опять ты со своей Мел. Не оставляешь надежды, что ребенок твой? Хочешь узнать, может ли она потенциально выносить твою ДНК?

Я кивнул.

– Ладно. Мне и самой это интересно, так что я уже потихоньку занимаюсь этим.

– Спасибо.

– Клауд…, – она очень серьезным тоном обратилась ко мне. – Ты смотрел данные, которые я скинула тебе, по поводу износа организма? – она поджала губы.

– Смотрел, – мрачно сказал я. – Не говори пока что моим, хорошо?

Она кивнула и единственное, что сказала:

– Мне жаль.

Глава 45. Откровение

МЕЛАНИЯ РОШ

После такой суматошной ночи, я задремала.

Урсула вернулась в номер примерно через пару часов, лицо ее при этом было совсем понурым.

– С ним все в порядке? – как бы невзначай спросила я, оторвав голову от подушки и зевнув.

– Да, не переживай. Он даже в себя уже пришел.

– Я не переживаю за него! Мне все равно.

– Мел, не будь так жестока к нему. Есть причины, по которым он не хочет все тебе рассказать как есть. Дай ему шанс все объяснить.

– Этот свой шанс он потерял вчера. Знаешь, он делал много чего…, чего делать не стоило, но это…

– Да не сделал он ничего.

– Не надо защищать его!

– Ты просто ещё не успела узнать его хорошо. Он бы не позволил себе нечто подобное. И итак не сделал. Он мне сам сказал, а мне он никогда не врет.

Крохотный лучик надежды поселился во мне. Из моих легких вырвался глубокий выдох, но издала я его максимально тихо, стараясь не показывать Урсуле своего облегчения. Посмотрела на нее, на девушку, которую когда то знала как Сэм, мне стало настолько тоскливо…, я сказала ей:

– Знаешь, а ведь я действительно, очень скучала по тебе, по той Сэм, по тем дням, когда все было просто. Мне очень не хватало тебя, твоей поддержки. Вся эта реальность обрушилась подобно цунами. Порой было так тяжело…, все эти похищения, тайны, заговоры, да еще и твой этот Клауд…, я так устала.

Она подошла, и крепко обняла меня, прямо, как раньше.

– Все будет хорошо, Мел. Мы тебя в обиду не дадим. А Клауд…, раз у вас все так сложилось..., то я рада…, за него. Я предупреждала, что он не самый легкий человек. С его багажом прошлого, он продолжает твердо стоять на ногах. Иногда я поражаюсь его выдержке и силе духа. Но, скажу честно, никогда не видела его таким. Мне кажется, ты дала ему почувствовать вкус жизни, который он давным–давно потерял…. Он заслужил тебя.

Спустя несколько часов, мы спустились в столовую пообедать, затем Урсула повела меня к Асдис, всё в тот же кабинет. Четырнадцатая, как ее называли все, была без настроения, и даже ни разу никого не подколола и никому не съязвила. Она взяла у меня кучу анализов, и, натянув на лицо задумчивую гримасу, молча кропотливо работала «надомной».

– Зародыш ещё слишком мал, мне бы не помешало взять пункцию, для анализа. Но я не хочу пока туда лезть. Давайте, может, вы пойдете, мне нужно заняться другими делами, по важнее установления отцовства….

– Как будто в этом есть нужда…, – вяло сказала я.

– Это ты своему искорке скажи. Хотя он не понимает, что у него есть проблемы посерьезней, – она тяжело вздохнула.

– Какие еще проблемы?

Она не ответила. Вытащила из кармана ампулу с жидкостью оранжевого цвета, и покатала в руке. Потом крепко сжала ее в кулаке, и, опять еще тяжелее выдохнув, засунула обратно в карман.

– Это же провокатор, да? – спросила я.

Она рассеяно посмотрела на меня и, кивнув, ушла за свой стол.

– Идите, подождите а холле. Как будет готов какой-нибудь результат, я сразу сообщу.

Мы шли по коридору, ведущему в номер Урсулы. Когда мы проследовали мимо номера 701, я остановилась.

– Чего? – вопросительно спросила Урсула.

– Ты не знаешь, он у себя? – спросила я.

– Недавно разговаривала с ним. У них сегодня планерка опять была, генеральская. Может, вернулся уже. Не знаю. Позвонить?

– Нет, не надо. Ты иди, я приду сейчас.

Она понимающе посмотрела на меня, и быстрым шагом пошла к себе. Я дождалась, пока она скроется за дверью своего номера, и долго собираясь с духом, всё-таки постучала в дверь номера 701.

Тишина.

Я постучала ещё раз. Опять никто не ответил. Тогда я сама попробовала открыла замок. Не заперто. Просунула внутрь голову. Внутри был все тот же мрак, и пахло сигаретами. Значит он дома. Я робко прошмыгнула внутрь, разулась, и, ступая босиком по мягкому ковролину, прошла вглубь комнаты.

– Клауд? – тихонечко спросила темноту.

Ответа не последовало.

– Клауд…? Ты тут? – чуть громче позвала его я.

– Зачем ты пришла? – внезапно послышался его голос из-за моей спины.

От неожиданности, я резко подскочила и обернулась в его сторону. Представшая моим глазами картина, определенно вывела меня из всякого равновесия.

– Что с тобой? – тихо спросила я, разглядывая его взъерошенный вид. Чуть лучше чем утром, однако…. Он был раздет по пояс, снизу были его военные брюки, и берцы. Походу он действительно ходил на планерку. В его зубах, как всегда была зажата сигарета, а в руках был бокал виски.

– Что со мной? – тихо произнес он. – Какое тебе дело, что со мной.

– Я хотела поговорить с тобой, – я косо посмотрела на ряд пустых бутылок, стоящих на столе позади него. От дыма, в номере дышать тоже было нечем, подошла к окну, и открыла его, впуская в комнату свежий воздух.

– Девочка, у меня итак все крайне хреново. Если ты пришла поковырять мои раны, то ты крайне не вовремя, – он убрал сигарету в пепельницу, подошёл к тумбочке, вытащил оттуда ампулу блокатора, сел, затянул зубами на локте жгут, и отточено, на уровне автоматики, поставил себе инъекцию. Оскалился, стиснув челюсть, сжал руку в кулак, и стал ждать, пока боль стихнет.

Я подошла к нему, медленно, с осторожностью, унимая гул сердца, положила руку на его спину. Его мышцы моментально напряглись под моей ладонью, он резко выпрямился, и молниеносным движением перехватил мою руку, сжимая ее за кисть.

– Не делай этого, – холодно отчеканил он. – Говори что хотела, и убирайся.

– Хватит! Никуда я не уйду! – я обхватила его лицо руками, и повернула в свою сторону.– Нам надо поговорить, – сказала я, вглядываясь в глубины его янтарных…, затуманенных глаз.

– Как будто это что-то поменяет. И вообще, ты до этого, даже смотреть в мою сторону не хотела. Что же изменилось? Или, наконец, самосохранение заработало? Поняла, что ты тут исключительно под моим покровительством, и никому кроме меня не нужна? Хотя ты и мне – уже не нужна.

Я вздохнула, пропуская его колкость мимо ушей.

– Я говорила с Урсулой. Она…убедила меня, что я, возможно, была неправа, не дав тебе даже шанса объясниться. Конечно, мне с трудом верится, что можно хоть как-то объяснить те поступки, которые ты совершил, и особенно их оправдать. Но, она настаивала на том, что вполне может быть, я даже смогу тебя понять и простить….

– Простить… меня? А ты, или может Урсула спросили меня, нужно ли мне это прощение…, если я сам себя за это никогда простить не смогу?!

– Не понимаю…. Что ты имеешь ввиду? – с недоверием спросила я.

Он встал, тряхнул головой, снова взял свою сигарету и пошел к открытому окну.

– Объяснений хочешь? А ты уверена, что вынесешь то, что услышишь? Может, живи себя так, как живешь в неведении. Зачем тебе эта правда? Она ничего не изменит. Она не изменит нас, наше прошлое, не изменит того, кто мы есть. Это бремя, девочка, ноша, которую я был готов нести за нас обоих, – из его уст вырвался нервный смешок. – Наверное, я идиот, что после всего, продолжаю переживать за тебя и ограждать от этой информации. – Он фыркнул, засунул сигарету в рот и невероятно грациозно, для своего нетрезвого состояния запрыгнул на подоконник. Выпрямился в полный рост, пошатнулась, но удержался за боковые створки окна, а затем свесился наружу.

Я испуганно метнулась к нему. Он был не трезв, окно было без ограждений, а мы находились почти в ста метрах над землей.

– Ты что умом тронулся? Что ты творишь? – единственное, за что я могла его схватить, это за ногу, что я и поспешила сделать, пытаясь затянуть его назад.

– Да, я определенно тронулся умом, – недовольно сказал он, отпустил одну руку и взял в нее сигарету, а другой продолжал держаться.

– Клауд, пожалуйста. Приди в себя, спустись, и расскажи мне все, как есть. Прошу тебя. Я все выдержу. Не думаю, что осталось хоть что–то, что все еще способно шокировать меня.

Он жутко рассмеялся. Я поежилась от ворвавшегося в помещение прохладного ветра. Его кожа тоже покрылась мурашками, но он даже не планировал спускаться.

– Да что с тобой, черт возьми! Почему ты ведешь себя так?!

– Хреново мне, Мел, вот что! – он сделал паузу, обернулся, он рыскал по мне глазами, не зная за что зацепиться.– Ты действительно хочешь правды? – его взгляд резал, как лезвие, зрачки сужены до крошечных точек, он спрыгнул с подоконника и медленно пошел в мою сторону. – Да, Мел. Я убил Настасью! Да, черт возьми, и не просто убил…, как там сказал этот выблядок?! Я сделал это кровожадно? По зверски? Да, Мел…, он не соврал, он даже мягко выразился! Я сделал это, вот этими руками и помню всё так отчетливо, как будто это происходит со мной прямо сейчас, сиюминутно, ежесекундно! Я закрываю глаза и вижу ее перед собой, открываю и в мыслях она! Днем, ночью, наяву во сне, я слышу ее крики! – он застыл, одаривая меня диким нечеловеческим взглядом..., и его глаза в этот момент покраснели, потому, что к ним подступила влага… – и самое худшее в этом всем, – когда он произнес следующие слова, голос его дрогнул, – Что… Настасья… моя мама.

Глава 46. То, что давно ею забыто

– Мелани, милая, ты помнишь о нашем уговоре? Это секрет, хорошо?! Наш с тобой секрет, и ты никому об этом не скажешь.

– Это сюрприз для папочки?

Мама замялась на некоторое время.

– Да доченька, по тому, папе вообще нельзя об этом знать.

– Хорошо, – в предвкушении, с радостью сжала мамину руку, и, приплясывая, заскакала рядом.

Мы вошли в огромный торговый центр, самый крупный в столице. Рука мамы была холодной, я подняла на неё счастливое лицо, но мама, по какой-то причине радости со мной не разделяла. Лицо ее было напряженным и жестким, при этом она все время оглядывалась на телохранителей, по пятам следовавших за нами.

– Мамочка, я хочу вон то платье! – глаза мои засветились при виде прелестного пышного платья с оборочками по кромке.

Она же, лишь поджав губы, и покосившись на охрану, тяжело вздохнув, зашла со мной в бесконтактный магазин.

– Чем могу вам помочь, – сказал роботизированный голос бота помощника.

– Заверните вон то платье, – голос ее был надрывистым, мама указала на выбранный мною наряд. Поведение ее было непривычно суетливым.

– Конечно, госпожа, минуточку, это «Груувс», новая коллекция. Вы будете мерить?

– Нет, подберите размер на ребенка и запакуйте. Я очень спешу.

– Но я хочу померить его…, – вклинилась в их беседу я.

– Мы сделаем это дома, Мелани.

– Оформить доставку на дом?

– Да.

– Как скажете, госпожа.

Мой взгляд погрустнел. Конечно, мне не оставалось ничего, кроме, как согласиться с ней…, но сегодня я хотела провести с мамой время, перспектива мерить покупки дома меня печалила, потому что, если уж быть честной, никакое платье мне не было нужно. Я хотела лишь частичку маминого внимания.

Мы ходили некоторое время по магазинам, как мама опять сняла тот плоский коммуникатор из сумки и, постоянно оглядываясь, начала шёпотом по нему говорить.

– Я в правом крыле, в детском павильоне… – Куда? Хорошо, в женский… – Хорошо….

Я хлопала глазами, смотря на нее.

– Мама, а что это такое? – я указала на пластинку.

Она, ничего не ответив и крепко сжав мою руку, куда-то быстро засеменила, затем остановившись возле туалета, сказала охране:

– Мы с ребёнком пойдем в уборную, подождите здесь.

Телохранители, сложив руки лишь кивнули.

Мама немного повеселев, завела меня за угол. Мы зашли в женский туалет. Она сразу же повернулась, закрывая общую дверь на сенсорный замок.

– Настасья…, – раздался голос позади.

Мама повернулась на голос, и ринулась к какому-то дяде и обняла его. Я повернула голову вбок, там стоял взрослый высокий черноволосый мальчик, которого мама принялась расцеловывать бессчётное количество раз. Мне даже стало ревностно, потому что меня она так никогда не целовала. Мальчик тоже крепко прижал к себе мою маму, зарываясь лицом в её шею.

Дядя с мальчиком посмотрели на меня, и тогда мужчина отрицательно покачав головой, отстранил маму, сказав:

– Это была плохая идея, прийти сюда с ней. Она уже не маленькая.

– А как бы еще я могла средь бела дня выйти с дома? Вы так резко приехали, не предупредив. Николас был дома… – мама лишь покачав головой, не сдержалась и положила руку мальчику на щеку.

– Как ты, милый, у тебя всё хорошо? Я очень скучаю по тебе.

– Да, Настасья, – мальчик прервался, косо посмотрев на меня, – все хорошо.

– Зачем ты не пускаешь ему называть меня мамой? – тон мамы был обиженным.

– Для твоей же безопасности. Он уже принял военную присягу, должен быть готов к дисциплине, а это значит, не болтать лишнего, как ,например, ты сделала сейчас. Девочка уже не маленькая, думаешь она не поймет, что к чему, если он будет тебя так перед ней называть.

Мама лишь отмахнулась от дяди и вновь повернулась к мальчику:

– Расскажи, чем ты занимаешься, сынок.

– Ну, как Патрик уже сказал, я принял присягу, досрочно закончил военную академию, скоро войду в ряды военных, под официальным статусом. Обещают отправить на первую миссию, уже в ближайший годовой квартал.

– Патрик! Ему едва ли пятнадцать! Какая армия?! Какие военные, у него итак не было детства.

– Я уже взрослый, сам захотел.

– Он тот еще упрямец….

Мама поджала губы.

Всё это время я бегала по их лицам глазами. Мне это всё было непонятным и казалось, почему-то неправильным и странным.

Я подошла к мальчику и дёрнула его за рукав.

– Ты кто? Как тебя зовут?

Мама испуганно посмотрела на меня.

Мальчик встревожился и сначала одёрнул руку, но потом, посмотрев на меня оранжевыми глазами, протянул её снова.

– Клауд.

– Что ты делаешь?! – голос дяди был очень тревожным. – Это ничем хорошим не кончится.

Мальчик долго смотрел на меня, затем подняв голову, вновь посмотрел на маму, выпрямив спину и сложив руки за спиной.

– Настасья, давай схемы, и иди, охрана начнёт волноваться.

Мама полезла в сумку, вытащила оттуда, какой то пакетик и дала дяде. Она со слезами на глазах посмотрела на них двоих, развернулась, что бы уйти, но метнулась назад и ещё раз, крепко обняла мальчика, горячо поцеловав в щёку.

– Я люблю тебя, милый, – сказала она.

Мальчик прижал ее к себе сильно-сильно. И очень тихо произнес:

– Я тебя тоже, мама.

Мама открыла дверь из комнаты туалета и вышла, выводя меня за собой.

– Мелани, это наш с тобой секрет, не забывай, и никому, никогда об этом не говори! – напоследок напомнила мне она.

Глава 47. Начало конца

– Папуличка, – я радостно подбежала к папе, обнимая его за шею.

Он, посмотрев на меня сверху вниз, улыбнулся, поднимая меня руки. Я крепко-прекрепко обняла его и поцеловала в щеку.

– Я так люблю тебя папочка! Я очень скучала. Тебя долго не было дома!

Папа погладил меня по волосам, поправив на голове ободок.

– Ты единственная для меня отрада, – сказал он, сделав меня самой счастливой на свете.

– А я знаю, что у тебя сегодня день рождения! – слащаво протянула я, закусив губу и смотря на него с шалостью.

– Да? А где тогда мой подарок? – он потеребил меня за щеку.

Моё сердце учащённо забилось. И я нервно поправила на себе платье.

– Яяя…, мама готовит тебе подарок.

– Мама?

– Д–аа, – неуверенно протянула я. – Но это секрет.

Отец с удивлением посмотрел на меня.

– И что же за сюрприз готовит она?

– Я тебе не скажу. Это секрет!

– У тебя есть секреты от папы?

– Нет папуличка, конечно нет!

– Тогда расскажи папе.

Я сгорала от нетерпения рассказать ему про сюрприз, но я же обещала маме…

– Извини, но я не могу тебе сказать.

– Тогда папа обидится.

– Ну, папа! – мне стало невыносимо стыдно от того, что папа сказал мне такое.– Ладно. Только не говори маме, что я тебе сказала.

– Конечно, не скажу.

Я приблизилась, и, закрыв рот ладошкой, тихонько прошептала ему о нашей с мамой тайне.

***

116 год Третьей Эры, 2214 год по старому календарю

– Ты никуда не пойдёшь!

В который раз Патрик произнес эти слова. Я весь кипел от происходящего, и с огромным усилием воли сложил руки на груди, стараясь держать свои эмоции под контролем.

– Он держит её там! Я не оставлю её! Не брошу! Она же не бросила меня! – закричал я.

– Сядь на место, мальчишка! Это слишком опасно! Твоя мама не хотела бы, что бы ты пошёл за ней и подверг риску свою жизнь, из-за которой она рисковала столько лет, и в итоге не смогла себя уберечь!

– Вот именно, она там из-за меня! Она не бросила меня тогда, а я не брошу её сейчас!

– Угомонись! И живо иди в свою комнату! Что бы я больше этого не слышал! Я сам придумаю, как освободить Настасью. Какой никакой, Николас – её муж, я не думаю, что он будет обращаться с ней жестоко! Но вот если ты высунешься, вот тогда всё может обернуться плохо!

Гнев кипел во мне, набирая обороты, плавя внутренности, норовясь выйти наружу. Я был уверен в себе, в своих силах. Может мне и было всего пятнадцать, но я уже был лучшим солдатом в наших рядах!

– Ты мне не отец, чтобы указывать мне! – заорал я.

Патрик выдохнул, потерев свою переносицу, и вытащил из кармана ампулу. Я расширил ноздри, зловеще уставившись на злосчастное лекарство, и поджав губы, ровно сел, прекрасная зная, что сейчас будет.

Патрик подошёл ко мне, затянул жгут на моей руке, и поставил мне инъекцию. Я сжал челюсть, на глазах выступили слёзы, но я уже не маленький и стыдливо подавил этот порыв. Тяжело задышал, шумно втягивая носом воздух, сжал свой бицепс и сгорбился, ожидая пока вены перестанет неистово печь. Мой приемный отец потрепал меня по голове, развернулся, что бы уйти, на ходу произнеся:

– Давай сынок. Я прекрасно понимаю твоё состояние. Но, прошу,… сделай так, что бы жертва твоей мамы оказалась ненапрасной.

Я выпрямил спину, не поднимая глаз на Патрика – кивнул и ушёл в свою комнату, закрывая за собой дверь. Подошёл к комоду и выдвинул оттуда ящик, вытаскивая ампулу провокатора…, долго смотрел на неё. Я её ещё не использовал, Патрик говорил, что она очень ядовитая. Отложил ее, пошёл к кровати, вытащил из под матраца свою униформу, ножи, пистолеты. Это всё я стащил из оружейных. Прислонился к двери, прислушиваясь. Мой идеальный слух работал просто на максимуме. Я слышал, как Патрик дышит через стены двух комнат. Дождался, когда он заснёт. Быстро переоделся, и засунул ампулу провокатора в карман брюк.

Открыл окно своей комнаты, перелез через него, и знакомым путем, тем, которым сбегал отсюда десятки раз, спустился вниз. Крадучись побежал по спящему гарнизону, дошёл до поста охраны, открыл его своим пропуском и вышел.

Через минут сорок, уже был на поверхности, заводя свой воздушный мотоцикл. Это была учебная модель, по тому, не такая резвая, как мне бы хотелось. Но это лучше, чем ничего. Вжал педаль в пол и на всех парах рванул в Бришалот.

Глава 48. Сердце матери

Прибыл в столицу примерно через полтора суток. На улице стоял невыносимый зной – был самый разгар лета, июль. Скоро должен был быть мой шестнадцатый день рождения. Я заберу маму из рук этого ублюдка, и мы впервые за всё время, отметим его вместе.

Руфус, отец моего друга Маркуса, сказал, что Рош держит маму в головном штабе Провиданс. Конечно, карта мне была не нужна, каждый человек на земле знал, где находился центральный офис адской машины. Я поднялся на Платиновое плато и поехал в «сердце мира».

Высокое белоснежное конусообразное здание, с множеством стёкол, зелени, красивыми большими фонтанами – прямо земля обетованная. А на самом деле бесовский котел. Я не стал подъезжать слишком близко, припарковал мотоцикл, и дошёл до здания пешком.

Там была просто масса сотрудников. Я активировал инвизер и тихо пошёл к входу. Внимательно осмотрел центральный проход в здание. Инфракрасный идентификатор. Чёрт. Сканирует браслеты на входе.

Я затаился…, мне нужен браслет. А браслетов вокруг меня ходило – много.

Дождался момента, когда мимо меня прошёл охранник с медным браслетом. Прости дружище, сегодня не твой день.

Я рывком прыгнул к нему, закрыл его рот, и перерезал горло, затягивая обратно в кусты. Убить это пол дела. А вот добыть браслет…, как никак – я не вандал. Другого выхода нет. Я вытащил длинный нож, и отсек ему руку, снимая с неё окровавленный медный браслет.

Засунул его в карман и пошёл к входу. Инфракрасный идентификатор пропустил меня, приняв за солдата.

Руфус скидывал Патрику карту, где держат маму. Я, конечно, не смог её выкрасть, и по тому выучил всю наизусть, вплоть до названий каждого крыла.

Мама находилась в подземной части Провиданс, там, где занимались настоящей инициацией – вживлением биометрик в шею.

Я смотрел на толпы родителей в очередях, с маленькими грудными малышами. Отдельная очередь для Платины и отдельная – для Меди. Все они толпились у входа с огромной надписью – «Центр мира – в порядке – сила». На приемной стояла девушка, в идеально скроенном белом костюме, и по одному забирала младенца, и относила внутрь. С другой стороны младенцев выносили – и отдавали довольным и счастливым родителям. Сегодня у них будет большое застолье – будут отмечать «инициацию» своего чада. Торжественно, с кучей гостей, подарками… наивные идиоты.

Я подошёл к лифту, ведущему в нужный мне отсек цоколя. Дождался, пока кто–нибудь из персонала поедет вниз. Подошла молодая женщина, вызвала лифт, который не понадобилось дожидаться и, зашла внутрь. Я последовал за ней. Благо – лифт был крайне просторным, она меня не заметила. Мы спустились в самый низ, и я вышел.

Внизу всё так же было – светло, белоснежно. Я представлял себе этот этаж серым и зловещим. Побежал в поисках нужного мне отсека. Второй. Её не увезли далеко. Проскочил через его двери, и начал прокрадываться, минуя персонал. Увидел заветную металлическую дверь, с стеклянным окном.

С замиранием сердца подошёл к нему, но… мамы там не увидел. Комната была пуста.

Где она? Я стал ходить, заглядывая в другие отсеки, вновь, каждый раз возвращаясь обратно. В меня прокралась тревога…, что Рош что–то сделал с Настасьей,… но через пару минут я увидел ее. В этот момент, как будто заново начал дышать. Маму вели к её камере.

Я тихо пошёл следом за ними. Они открыли металлическую дверь, проталкивая её внутрь.

Она остановилась, оборачиваясь на них:

– Не смейте меня трогать! Я сама в состоянии войти!

Они кивнули, и, отойдя в сторону, пропустили её, а я прошмыгнул следом за ней.

Двери за нашими спинами закрылись. Я дождался, пока они все уйдут, посмотрел по углам, увидев, что здесь полно камер.

– Мам… – прошептал я.

Мама вскрикнула, хватаясь за сердце.

– Кто здесь?!

– Тшш…, не кричи, мам, это я. – я не стал снимать инвизор, что бы не светиться на камерах.

– Клауд?! – шёпотом сказала она, расширив глаза.

– Да мам. Я пришёл за тобой.

– Ты глупый мальчик! Зачем ты пришёл? – на её глазах выступили слёзы, а губы задрожали. Я ненавидел, когда мама плакала,ненавидел всеми фибрами души.

– Мама, я не мог оставить тебя. Не переживай. Я спасу тебя! Как они зайдут снова, убью их и мы выйдем отсюда!

– Нет, Клауд. Я не знаю, как ты забрался сюда, но как они зайдут, ты выйдешь отсюда так же, как пришел.

– Я сказал, нет!

Мама поджала губы, и вновь начала плакать. Я прикинул, где слепая зона у камер, встал в тот угол, и достал провокатор. Заполнил шприц и стал ждать.

Как только услышу, что шаги приближаются сюда, введу лекарство.

Всё пошло именно так, как я просчитал.

Незамедлительно ввёл провокатор. Напрягся, ожидая, что лекарство будет ещё хуже блокаторов, но ошибся. Оно было безболезненным, наоборот – это была эйфория.

Мой слух моментально стал ультра–острым, как и зрение. Я чувствовал, как мои мышцы наливались силой…, как эмоции начали разрастаться по мне.

Повернул голову именно тогда, когда дверь открылась и маме принесли еду. Я вскочил, вытаскивая два ножа из ножен, и двумя меткими бросками попал каждому из двоих в глаз и в межбровье. Они умерли моментально.

Посмотрел на маму, которая зажала рот рукой.

Я сорвал с себя инвизор, подбежал, обнимая её, схватил за руку и потащил за собой.

– Клауд, сыночек, пожалуйста, милый, тебя убьют!

– Мама. Всё будет хорошо! Твоя камера почти ближе всех к лифту.

Вдруг послышался вой сирены. Свет моментально погас, переключаясь на красный. Я ощерился, быстрее потянув маму за собой.

Мы оказались в коридоре, через который я пришёл. Нам на встречу выбежали солдаты. Один из них крикнул:

– Не стрелять! Заденете госпожу Анастасию! Мальчишку обезвредить!

Зато мне стрелять можно, я вытащил пистолеты, начав стрелять по противникам, глупо, неэкономно растрачивая обоймы. Это я уже потом понял.

Убил троих, вытащил нож, прыгнул, оттолкнувшись от стены, сделал кувырок, и с лёту приземлился на плечи одного из солдат, моментально вонзив рубящим движением нож ему в темя.

– Что это за чертёнок?! – завопил кто-то из толпы.

Я выбросил пустую обойму, вытащил из кармана новую, подкинул ее и ,прямо в воздухе, заменил её, моментально опорожнив, расстреляв еще четверых.

Оскалился. В этот раз получилось лучше. Чувствовал каждый их шаг, каждый вздох, каждый стук сердца, и это распаляло моего зверя.

Как тигр, бросился с ножами на следующего, потом на следующего, и ещё на одного. Крови было немерено – фонтаны. Я скалился, засчитывая каждого – на свой счет, как победу. Мой зверь наслаждался, ликовал, разрывая их на куски. Я не считал, прикидывал, что убил уже около двадцати. Конечно, на моей стороне было то, что они не стреляли по мне. Их задача была меня поймать и обезвредить, но азарта это не умоляло. Они смотрели на меня со страхом, трусы.

Неистовствовал, до тех пор, пока сзади меня не послышался голос. Я застыл, оборачиваясь.

– Наигрался?

Расширил глаза, уставившись на маму, которую держал, сведя руки за спиной и приставив к виску – дуло пистолета, Рош.

– Брось свои игрушки.

Я моментально вскинул руки, выбрасывая на пол оружие. Мне ударили по спине прикладом, заставляя встать на колени и сложить руки за головой.

Посмотрел на маму, которая заливалась слезами, качая головой.

– Прекрасно. Просто прекрасно…, – сказал выродок. Я знал, кем он был, хоть и видел его впервые вживую. Он сжал лицо моей мамы, надавливая, заставляя смотреть на меня. – Посмотри на это чудовище, Анастасия. Посмотри на это…, это даже животным не назвать.

Мои глаза сейчас светились, мне говорили, что должно быть так, я был с ног до головы в крови, быстро дышал.

Я оскалился.

Рош сморщил свой нос, сплёвывая.

– Аж смотреть тошно. Как ты могла сохранить ему жизнь?! Почему ты выкрала его, спрятала?! Почему не оставила в Кузне… там, где ему и место, – он посмотрел ей в лицо. – Вот это… – он указал на меня. – Стоило того? Это же чудовище, ему не место среди людей! Когда мне сказали, что ЭТО живо…, я не поверил. Не мог поверить, что моя жена обманывает меня под моим носом столько лет!

– Он наш сын, Ник… – она начала горько плакать. Он со всей силы ударил её по лицу.

Я ощерился, и попытался вырваться, но меня опять ударили прикладом.

– Даже не произноси это вслух! Это чудовище – ошибка природы! Посмотри, что выросло из него! Убийца…, сколько ему? Пятнадцать?! Посмотри, что он сделал…, разве такому существу есть место в обществе?! Что сделали бы наше общество, узнай они о нем?! Думаешь, я не хотел сына?! Нормального, здорового ребенка?! Хотел! Но ты родила мне – это! – взревел он. – У нас есть дочь, Анастасия! Я дал тебе эту девочку, что бы ты потешилась, поиграла в мать! Но тебе было мало!

– Это ты сделал его таким! И у нас нет дочери, Николас! Эта девочка… никогда не сможет заменить мне моего собственного ребёнка! – взревела мама. – У нас есть родной сын! И он может жить нормально, есть специальные препараты…

– Он монстр! Я специально дал возможность тебе увидеть это своими глазами! Теперь ты видишь?!

– Ник, он не монстр, он замечательный добрый мальчик. Если бы только его не перековали…. ты просто не знаешь его… ты бы полюбил его…

Ублюдок тяжело вздохнул.

– Анастасия. Я даю тебе последний шанс. Посмотри ещё раз на него… – мама подняла на меня взгляд, закусив нижнюю губу и зарыдав. – Сама прикажи, что бы это чудовище пристрелили, и мы с тобой обо всём забудем. Я обещаю, что даже не буду вспоминать это. Спишу всё на твоё доброе сердце, которое способно полюбить даже такое уродство. Мы просто пойдем домой, ты обнимешь маленькую Меланию, и мы забудем об этом – как о страшном сне.

Мама горько заплакала, громко, надрывисто, закрывая рот рукой. Посмотрела на меня с болью, и отрицательно покачала головой.

– Нет… – тихо сказала она.

Рош скрипнул зубами. Скрипнул громко, будто находясь в миллиметрах от меня. Затем он выдохнул, и швырнул маму в мою сторону.

– Хорошо, Анастасия. Я понял тебя. Говоришь хороший мальчик? Он может жить нормально? Прекрасно.

Мама обняла меня, целуя, пачкаясь об меня в чужой крови, и прижимая к себе.

– Поднимите их, отведите в её камеру, и заприте. Мальчишку перед этим – обыскать, изъять все острые предметы, все что есть. У него там какие-то ампулы могут быть, их тоже изъять. Оставить только одежду.

– Как прикажете сер. Потом что?

Ублюдок передёрнул плечами, сказав:

– Ничего, просто кормите.

***

Солдаты сделали всё, что им было велено. Когда дверь за нашими спинами закрылась, мама горько заплакала.

Я стоял, не оборачиваясь, не моргая, уставившись в одну точку. Моё сердце бешено стучало в груди. Я знал, что натворил. Знал, зачем нас заперли здесь. Знал. И она знала тоже. Моё сердце больно сжалось, пропуская удар – один за другим, от конечностей отлила кровь, из-за чего я озяб.

Почувствовал руки, обнимающие меня сзади, почувствовал слёзы, от которых промокла моя кофта, почувствовал, как она сжала меня в объятиях. А я стоял. Не смел повернуться. Не мог шелохнуться. Ведь я знал…, что натворил.

– Мальчик мой – хрипло сказала мама. – Сыночек. Зачем ты пришёл… – она вновь осела на колени, сползая по моему телу, вновь забываясь в рыданиях. – Он не даст тебе выжить…, мой глупый мальчик, мой бесценный сын.

Я стоял, сжимая и разжимая кулаки, расширив ноздри, ненавидя каждый сантиметр тела Роша, его лица, я навеки запомнил его запах, его голос, его шаги.

***

4 дня спустя

Я открыл глаза. Сидел в самом углу комнаты, обхватив себя руками, и немигающе смотря в одну точку. Меня уже начинали потихоньку накрывать эмоции. Я смотрел на маму, которая лежала на полу в противоположном углу.

– Ты проснулся, милый?

Я спрятал лицо между рук, опустив голову на колени.

– Да, мама.

– Поешь милый. Не мори себя голодом, – вяло сказала она.

– Нет.

– Мальчик мой, он всё равно не позволит тебе этого. Поешь, не мучай себя.

– Я не хочу есть.

Мама встала и подошла ко мне.

– Не подходи ко мне, – сказал я, отворачивая от неё лицо.

– Милый, – мама провела рукой по моей щеке, прижалась ко мне, целуя. – Всё хорошо, милый. Не переживай. Всё будет хорошо.

Я сжал губы, слёзы полились из моих глаз. Я знал, что хорошо не будет.

– Мама, не подходи ко мне, уйди.

Но она не ушла.

***

7 дней спустя

Я сидел всё в том же углу. Мои руки тряслись, зрачки были сужены. Я хотел есть, хотел сорваться к тарелке, но больно сжал себя за локти, заставляя сознание прийти в себя. Тряхнув головой, сильнее вжался в угол.

Мама сидела, скрестив пальцы.

– Сыночек.

– Да мама… – сказал я.

– Сегодня одиннадцатое.

Я фыркнул.

– Лучше бы я умер в тот день.

– Не говори такое, мой милый. Я люблю тебя, всегда буду любить. Сегодня тебе шестнадцать, – она улыбнулась, мечтательно посмотрев в потолок. – Ты же мечтал на день рождение быть рядом с мамой.

Я сдержал подступившие слёзы.

– Мечтал, но не о таком…

Дверь в нашу комнату открылась. На порог вошёл мужчина, наш надзиратель. Когда я увидел, что в его руках, ощерился, моментально вскакивая с места.

Моя мама горько заплакала, закрывая рот рукой.

Он быстро оставил то, что принес на полу, и вышел, закрывая за собой дверь.

Я с ненавистью посмотрел на… торт, лежащий на полу.

– Моё желание сбылось, сынок, – захлебываясь в слезах, сказала мама. – Каждый год, когда я заказывала на твой день рождения торт, мечтала, что когда-нибудь, мы всё таки встретим его вместе…

***

13 дней спустя

Я вжимался в угол, боясь пошевелиться. Мои глаза бегали по комнате, иногда останавливаясь на маме.

Мама обняла себя руками и вяло посмотрела на меня. Во мне скачками появлялось желание встать, и впиться в её кожу зубами, посмотреть, как много крови из неё вытечет…. Я тряхнул головой, вжался глубже в стену, в очередной раз укусил себя за плечо. Больно, впиваясь зубами глубоко, до крови.

Приди в себя. Приди в себя. Ты сильнее. Зверь слабее тебя.

– Клауд.

Я моментально замер, посмотрев на Настасью. Представляю зрелище…, зрачки узкие, по подбородку течёт моя собственная кровь.

– Сыночек, я хочу что бы ты знал…, сегодня тринадцатый день…, не знаю, сколько ещё ты будешь держаться…, но знай, что я ни секунды, не пожалела о том, что боролась за тебя, за твою жизнь. Ни секунды, и не смей, не смей винить себя ни в чём, понял? Никогда. Знай, что я бесконечно люблю тебя, всем сердцем. Ты – самое дорогое, что есть у меня. Я хочу, что бы ты выжил, и жил. Жил, не неся на себе никакого груза вины. Не сомневайся никогда в этом. Будь у меня десять жизней, я бы отдала их все до последней капли, зная, что ты будешь жить.

Я начал взахлёб рыдать.

– Прости меня, мама…, прости мамочка…, если бы я не пришёл…

– Я не виню тебя. Он бы не дал мне жить, в любом случае. Не бери этот груз на себя. Мне не за что прощать тебя, – мама встала и пошла в мою сторону.

– Мама, не подходи, пожалуйста, – я сильнее вжался в стену, больнее укусил себя за плечо. – Мама, не подходи. Отойди, прошу.

Мама подошла, крепко обняла меня, поцеловала, горько заплакав, прижала к себе.

Я впился зубами в собственное плечо, так сильно как мог. Отвернулся, зажмурился, вдыхал запах собственной крови, что бы не чувствовать её. Ни одна физическая боль не сравнится с той, что я испытывал сейчас.

***

16 дней спустя

Я жутко голоден. Не ел целую вечность. Встал. Около меня была еда, в тарелке, набросился на неё, моментально проглотив всё до последней крошки.

Услышал шорох в углу. Моментально напряг каждый мускул, слух. Повернулся. Присел. Самка. Не такая как я. Старше. Ощерился. От неё слабо, но веяло страхом. Я зарычал, медленно, пригнувшись, двигаясь в её сторону. Она отскочила вбок.

Я сильнее пригнулся. Люблю игры. Оскалился. От меня не уйти. Рывок, я настиг её. Удар – послышался хруст. Я вгрызся зубами в её шею, в нос ударил резкий запах крови. Она кричала, громко, истошно. Как и положено дичи. Ещё удар, ещё хруст. Я слышал хрипы. Вгрызся ещё раз, отрывая кусок плоти, сплёвывая. Присел рядом. Пульс есть. Удар – хруст. Пульс есть. Еще удар – пульса нет.

Убью всех.

Глава 49. Трое

МЕЛАНИЯ РОШ

– Но ему было этого мало. Спустя пару часов, мне вкололи блокатор…, затем второй. Вернее, что-то подобное блокатору, потому что я никогда полностью не приходил в сознание. Помню, когда впервые пришёл в себя, хоть и не надолго. Та картина…, того, что я сотворил…, сразу предстала перед глазами, до мелочей…, до каждой детали. Помню, Рош не просто принудил меня убить родную мать…, он дал мне увидеть то…, что я натворил. Показал то – кто я есть. Дал прочувствовать всё каждой клеточкой. Он не проявил ни грамма милосердия, после сотворенного мной, он не убил меня, и не дал мне самому сделать это. Он заставил меня жить со знанием того, что я совершил. Он наслаждался этой моей агонией, муками, самотрезанием. Отнять мою жизнь, он мог в любой момент, но это чувство всевластия, и знания, что он оказался прав, доказал себе, и главное мне в первую очередь то, кто я есть, это было для него – бесценно. После этого он отправил меня в Кузню…, вновь. Они тестировали на мне новые лекарства… там было полно искр моего возраста. Заставляли делать страшные вещи под контроллерами, без них…, многие из молодых искр не пережили того, что с ними делали. В частности, что делал с ними я, потому что Рош сделал меня там гвоздем программы. Что должно двигать человека, чтобы так относиться к родному ребенку? Не знаю, в чем была моя вина, кроме того, что я родился искрой.

– А как ты выбрался из Кузни?!

– Оттуда меня вызволили спустя пару месяцев. Это сделал Руфус. Они смогли вывезти меня вместе с Патриком. С тех пор я ни разу не смел ослушаться его, до нынешних пор. Что же касается тебя…, – он посмотрел на меня долгим взглядом. А я же слушала его, потеряв всякий дар речи.

– Мы с тобой не брат и сестра, не родственники, вообще, от слова «никак». Ни Настасья, ни Рош не являются тебе кровными родителями, и уж точно, я тебе не брат. Мама не знала, твоего происхождения. Рош просто однажды принёс тебя к ней, сказав, что теперь воспитывать тебя будут она, без каких либо объяснений. Так что я не знаю, кто твои настоящие родители, не знала и Настасья. Ты не имеешь никакого кровного отношения к династии Рош. Ну, а я, к сожалению, настоящий сын тех, кого ты считала родителями. Не представляешь, как хотелось сразу тебе рассказать правду, видел же, как ты мучаешься из-за этого, но пришлось бы объяснить и все остальное. А этот клубок ниток, как ты видишь, распутывать надо было долго, да и…, это не та тема, которую мне легко дается поднять.

Мой мир в этот миг разрушился, разбился, разлетелся на сотни осколков. Не передать словами ту невообразимую боль, которую я испытала. За него, за себя, за ложь, за правду. Просто стояла и смотрела на человека…, прошедшего через это. Он уперся рукой о лоб и выкуривал одну сигарету за другой. Человек, несущий на себе это – в одиночестве. Человек, всю жизнь живущий с пониманием своей сущности. Я озябла от мыслей…, от того, что я говорила ему все это время…, как я оскорбляла его, как обвиняла…, называла убийцей, чудовищем…, он даже глазом не вёл, но что у него было внутри в эти моменты? Или он добровольно готов принимать это – чтобы помнить, чтобы не забывать…?

Медленно, робко подошла к нему, хотела как-то обнять, поддержать. Он боялся раскрыть мне эти тайны, боялся, что я буду обвинять его в убийстве мамы, что не приму правду того, что в копилку окружающей меня лжи, добавился еще один пункт. Или что я буду переживать за то, что родители мне не родные. Но меня, сейчас, волновал только он. Я всей душой, всем сердцем, каждой клеточкой чувствовала его боль.

– Клауд, я…, я даже не знаю, что сказать…, – вяло сказала я, и одним рывком прижалась к нему. – Прости, что говорила тебе такое, если бы я знала….

Он опешил, но потом, положив руку на мое плечо сказал:

– Мел, это ничего не меняет. То, что ты сделала…, это перечеркнуло все….

– Да не делала я ничего! Этот ребенок твой! Чей он еще может быть?! Как ты мог даже думать иначе?! Не верить….

– Я не.… Твою мать, – он встал, отошел от меня на дистанцию, и нервно провел рукой по волосам. – Я хочу верить, Мел. Хочу, всем сердцем. Но головой понимаю, что это невозможно! Я…, ты просто не представляешь, что у меня творится на душе из-за этого. Я узнаю, что девушка, которую… – он сделал паузу, найдя взглядом мои глаза, – которую я люблю до потери пульса – беременна! А отцом этому ребенку, я быть – не могу! Что бы ты чувствовала на моем месте? Ты хоть представляешь, что творится у меня тут, – он ударил себя по груди. – Я будто заживо сгораю! К черту все.

Его слова стрелой вонзились в мою грудь. Он сказал, что любит меня…, может не так, как в сказках, не так, как в кино, но он это сказал, так как мог.…

Я поджала, пытающиеся расползтись в глупой улыбке, губы, и полезла в карман, вытаскивая оттуда пластинку, и вручила ее ему.

– На, возьми.

– Что это? – растерянно спросил он.

– Это от Асдис. Там…, какие то вычисления, подтверждение того, что… я могу, при небольшом шансе забеременеть от тебя. Она не совсем поняла, почему именно я, и как вообще…. Она еще не брала пункцию из «плода»… ,ребенка, – исправила себя я.– Сказала, что он ещё совсем маленький. А именно твоё отцовство сможет подтвердить только через пару недель. Я-то знаю, что отец ты. Так что, это нужно только для твоего спокойствия. А то, что в файле, это результат анализов, каких-то там алгоритмов с аппарата Асдис. Она сказала, что это связанно с генетическими ошибками, и…, она как раз будет заниматься тем, что бы…

– Ты хочешь сказать…, что этот ребёнок… мой?– недоверчиво перебил он меня.

– Как вообще ты мог даже подумать иначе? Конечно, он твой…, мне даже смешно было твое неверие, честно. Я даже не воспринимала его всеръез.

Он плотно сжал рот и, облокотившись об стену, посмотрел на меня.

– Мой… ребенок… ты… беременна... от меня…

Я развела руками, сказав:

– Она сказала, что если ты посмотришь, то всё поймешь. Сказала, что все расписала по «чайниковски», и там нет ничего слож…

Он не дал мне договорить, мгновение понадобилось, чтобы он сократил дистанцию между нами, обнял и крепко прижал к себе, зарывая лицо в мою шею, поглаживая при этом рукой спину.

– Мел, пожалуйста, прости меня, что делал больно, что не верил... я до безумия ревновал. Ты не представляешь, что я чувствовал… Ты просто стала смыслом моей жизни. Дело даже не в ребёнке, ну…, это конечно тоже, – он положил руку на мой живот, всё так же прижимая меня, и не поднимая головы произнес. – Я с тобой понял, что такое быть полноценным человеком, а этот ребёнок…, ты хотя бы представляешь, что он значит для меня? Для того, кто знал, что такое ему никогда не будет дано. Что он лишён этого по праву рождения…, что он годится только для того, что бы разрушать, а не создавать. Ты лучшее, что случилось со мной в жизни, Мел, как и этот ребёнок.

Он обнял меня ещё крепче, целуя в шею, и гладя по голове. Потом он поднял голову, отводя взгляд в сторону в сторону.

Я посмотрела на него.

– Ты что, плачешь? – ошарашено спросила я.

Он вытер тыльной стороной ладони красные глаза, и, наверное, впервые за всё время нашего знакомства, искренне улыбнулся.

– Не могу поверить, что у меня будет ребенок, у нас… – сказал он. Затем он поцеловал меня в лоб, и опять полез в карман за сигаретой. Зажёг её, но запоздало о чём то, вспомнив, отстранился от меня и пошёл к окну.

Он молча курил, смотря куда–то вдаль.

Я была шокирована.

Я смотрела в спину волевого сильного мужчины, который ни разу при мне не проявлял слабость, и при этом, сейчас плакал как ребёнок, узнав, что станет отцом.

«Не знаю ничего кроме войны…»

Вспомнились его слова, и острыми ножами вонзились в сердце.

Я молча смотрела на него, не хотела мешать в такой момент. Он пребывал где-то глубоко в своих мыслях, выкурил третью сигарету подряд, выпрямился и обернулся ко мне. Смотрел долго. А я на него.

Сейчас мне было даже плевать на то, что я была не родной – своим родителям. У меня горела душа за него. Сгорала вместе с ним дотла. Я не представляю, что за невыносимые муки он испытывал все это время из-за этого. Мне просто хотелось дать ему немного тепла, которое он так искал. Спокойствия и умиротворения.

Я подошла и мягко обняла его, погладила по волосам. Он отстранился, заставляя меня посмотреть на него. Его зрачки бегали по мне, его лицо было хмурым, когда он произнёс:

– Мел, я… не знаю, что из этого всего выйдет. Понятия не имею. Единственное, что знал с самого детства – это армия, тренировки, лаборатории с постоянными инъекциями. С блокаторами…, без них – я никогда ничего не боялся. После того, что я сделал… с мамой…, единственное, чем я жил, это мыслью отомстить Рошу, не важно, какой ценой это обойдется. Мне было плевать, что будет со мной. А теперь я боюсь. Боюсь за тебя, потому что никогда не откажусь от своей мести. – он поднёс руку к моему животу, задержался на мгновение и приложил её. – И он…. Как только понял, что меня тянет к тебе, клянусь, постарался не втянуть тебя в это все. Не хотел делать больно…, а то, во что это всё вылилось… ребёнок…, мне 29, и я на столько свыкся с мыслью, что это всё не для меня… Мел, я всё сделаю, что бы защитить вас… но я боюсь, – он взял моё лицо в ладони. – Я боюсь, как бы вам не понадобилась защита от меня.

Я притянула его и поцеловала, отбрасывая все его сомнения прочь. Чувствовала, что он колеблется, и сама положила его руку на свою спину. Он задержался на некоторое мгновение и крепко прижал меня к себе. Его губы нашли мои, и они были нежными, ласковыми, как и его прикосновения. Я не помню, как мы очутились на его постели, как я оказалась без одежды. Помню только одно.

Сегодня у нас было по другому. Сегодня мы с ним занимались любовью.

Глава 50. Белая полоса

МЕЛАНИЯ РОШ

Встала я рано утром от какой-то возни в комнате. Подняла глаза, увидела Клауда, натягивающего на себя военную униформу.

– Проснулась? – не поворачиваясь, сказал он.

Я плюхнулась обратно на мягкие подушки, и глупо улыбаясь, закивала головой. Какой же счастливой я сейчас была. Это была наша первая, настоящая ночь, откровенная, без каких либо отягощающих факторов. Оазис среди неутихающей бури окружающих нас событий. Мы уснули только под утро. Нехотя разлепила один глаз и посмотрела на него, залюбовавшись.

Высокий, сильный, точные движения, даже когда просто занимается обычными вещами. Черная форма сидела на нём идеально, обрисовывая мышцы. А его вид…, он просто цвел. Вспомнилось, когда мы с ним впервые встретились, и каким другим он тогда мне казался и был. Казалось, что это было целую вечность назад.

Могла ли я тогда вообще предположить, что спустя три месяца, я буду сгорать от любви к нему, лежа в его постели, и нося под сердцем его ребенка. Я вновь глупо улыбнулась.

– Куда ты собираешься? – спросила его я.

– Командующий устроил очередной созыв генералов. Скоро начнут таять снега. Надо решать, когда начинать наступление. В Конфедерации начались какие-то подготовительные манипуляции. Камилла подключена к их серверам. Это всё делается не просто так. Если они планируют что-то, то мы должны их опередить.

– Вы будете воевать? И ты тоже?

Он мельком посмотрел на меня.

– Конечно.

– Но…

– Девочка… – он строго посмотрел на меня, но смягчившись, выдохнул. – Мел. Я понимаю тебя. Но есть вещи неотъемлемые от моей части жизни. Это армия, моя должность, работа, долг Муравейнику, а теперь и Гипфелю. А твоя задача сейчас, пойти к Асдис, и помочь ей как-нибудь узнать о генетических ошибках твоего кода, – он уже был в полном военном обмундировании, даже гловелетты[1] надел.

– Ты до сих пор мне не веришь? – встрепенулась я.

– Нет, не из-за этого. Нам надо понять, что с тобой… «не так». Ты же сама понимаешь, то, что происходило с тобой в особняке Раббинович, делалось не спроста.

Во всей этой суете, я даже выпустила из головы один факт.

– Клауд…

– м?

– Я хочу рассказать кое-что… очень странное. Я еще не рассказывала об этом.

Он выпрямился, отвлекаясь от своего занятия и полностью обращая внимания на меня.

– Слушаю.

– Ну…, когда я была в Бришалоте…, сразу после пресс-конференции в Провиданс, папа отправил меня домой к Фриде Раббинович. И там… творилось что-то очень и очень странное. Она всё время твердила про то, что я принадлежу ей…, а её чокнутые внучки…, это они отрезали мне волосы, так эта сумасшедшая старуха из-за этого… побрила одну из девочек за это на лысо. А потом одна из них даже пыталась отравить. И…, то, что они пытались сделать на моем дне рождении, не дает мне покоя. Это кажется каким-то бредом. Я думаю, ее нездоровый интерес ко мне продиктован чем-то иным…, страшным. Тот факт, что, в моем коде есть генетические ошибки, а ты твердил, что детей иметь не можешь, а я сейчас в положении… говорит о том, что это все связано.

Лицо его на глазах исказилось гримасой гнева, мне кажется, я физически ощутила его ярость. Он исподлобья посмотрел на меня, сжал челюсть, и закрыл глаза. Он сделал несколько глубоких вдохов через свои широко раздутые ноздри, и медленно пошёл в мою сторону.

Я встала с кровати, садясь на её край, кутаясь в простыню.

– Почему ты сразу не сказала мне? – сказал он, подойдя впритык. Вид у него был крайне недовольный.

Он был так близко, что пришлось задирать голову.

– Да ты итак был зол…, – сказала я, нервно проведя рукой по простыне. – Знала, что придёшь в бешенство.

– Чёрт, – сказал он сквозь стиснутые зубы. Затем его рука дотронулась до моих коротких волос, перебирая между пальцами локоны. – Не могу сказать, что мне не нравится твоя новая стрижка, но я всё равно убью всех за это.

Он прямо мастер комплиментов.

Я улыбнулась, вставая на кровать ногами, поравнявшись с ним ростом.

Он рывком притянул меня к себе, горячо целуя в губы, его рука проскочила под простыню, скидывая её с моего голого тела. Я вздрогнула от контраста грубой ткани его униформы с моей кожей. Он прорычал в мои губы:

– Уничтожу каждого, кто притронется к тебе, – его рука в перчатке скользнула по моей спине, опускаясь ниже, и сжала мою ягодицу. С моих губ сорвался приглушенный стон, на что он прижался ко мне, показывая, что уже готов. – Не заставляй меня раздеваться девочка, я итак опаздываю.

– Ты сам вообще-то первый начал…, – улыбнувшись сказала я, наклоняясь подобрать простыню, на что получила звонкий шлепок по попе.

Повернулась выразить своё негодование, но увидела лишь его удаляющуюся спину. Последнее, что он сказал перед уходом:

– Иди к Асдис и сделай то, что я сказал.

– Солдафон, – крикнула я ему вдогонку.

***

У меня, наконец, появился коммуникатор. Средства связи повстанцев немного отличались от тех, которыми я привыкла пользоваться дома в Бришалоте…, моментально одёрнула себя. То место, я домом больше не считала. Так что, решив не терять времени даром, сразу набрала номер Четырнадцатой.

Я позавтракала внизу, и сразу направилась в научный центр, в кабинет Асдис. Когда я зашла, то застала ее за деланием самомассажа лица. Она, не открывая глаз, нажала на панели кнопку вызова ассистента:

– Хельга, один двойной эспрессо, – затем посмотрев на меня. – И один кофе без кофеина, – заглушив динамик она заговорила. – У вас это семейное будить меня? Твой искрометный красавчик жаворонок будил меня с завидной регулярностью, а теперь и ты. Посмотри, какие у меня мешки под глазами…, – она надула губы и принялась щипать лицо.

– Мне не к спеху было. Клауд сказал, что ты не спишь уже в это время.

Она посмотрела на меня исподлобья, фыркнув при этом.

– Ну конечно….

В кабинет забежала ассистентка Асдис, и принесла на подносе два кофе. Четырнадцатая встала. На ней был обтягивающий красный костюм, поверх которого она натянула не застёгнутый белый халат, её длинная белая коса доходила до ягодиц.

Мне стало тоскливо о мыслях о своих волосах, но я не стала на этом зацикливаться.

– Клауд отправил меня заниматься вопросом ошибки гена.

– Да, я так и поняла. Что бы тебе скучно в номере не было в его отсутствие, да? – она хищно улыбнулась, а мои щеки залились румянцем. – Ну да, а Асдис прекрасная нянечка. Обожаю возиться, а особенно работать в компании ничего не смыслящих в науке белоручек. Это сарказм, если что! Но! Я не была бы лучшей, сломи меня трудности, – она пригубила свой напиток, закатив глаза. – Божественный кофе. Итак.

– Зачем тебе всё это? Тратить на нас свое время.

Она с удивлением посмотрела на меня.

– Милая, посмотри, где ты находишься. В научно-исследовательском центре. Да я платить готова за таких подопытных, как вы. Все эти ваши «ошибочки», все новенькое, это же двигатель прогресса. Я нахожусь в экстазе, когда вожусь с этим всем. Ну, и кроме того, мой папаша отваливает мне нехилые субсидии за новые разработки. Но, финансирование у меня далеко не на первом месте, честное слово! Ну что ж. Хватит болтать, пошли работать, раз уж ты тут, незачем терять время. Признаюсь, вчера я работала допоздна. Смогла-таки кое-что выяснить. И… это что-то крайне интересное.

– И что же?

– Ну, видишь ли…, у меня в подвале сейчас находятся три ходячих трупа, – сказала она. Я в удивлении задрала брови, уставившись на неё в немом вопросе. – Даа…, одного из них ты даже знаешь.

– О ком ты говоришь?

– Пациента вроде Джордж зовут… или Джуд… как-то так, и твой искорка делал ему лютый допрос с пристрастием, он говорил, что вы с пациентом знакомы.

По коже прошёл холодок.

– Джошуа? – я открыла рот в изумлении.

– О, точно.

– Почему? Из-за чего?!

– Видишь ли…, объяснять долго. Но он…, скажем, стал причиной рассекречивания положения Муравейника, и как следствие, является виновником диверсии.

– Не могу поверить…, Джошуа не такой…, он и мухи не обидит.

– Да, вполне может быть, сядь на место, не нервничай. Не мучай нашего уникального ребёночка, – я открыла было рот, но села обратно. – Он не виноват сам. Видишь ли…, тут была задействована работа био–прогеров Провиданс. И…– она хмуро посмотрела на меня. – Дело в том, что я обнаружила у вас с Джошуа идентичные молекулы…, которых в природе быть не должно.

– Что ты имеешь ввиду?

Асдис сделала глоток кофе, развела руками, вызывая голографическую панель с изображениями.

– Вот это синтетические гены пациента и они его убивают. В них заложена программа и кое-какие алгоритмы действий. Я уже раскодировала их…, его задача была собирать всю полученную вокруг него информацию и отправлять на указанный сервер. Ну и, чтоб уж наверняка, в случае поимки, сделать всё, что бы его убили. А еще..., он должен собирать информацию по тебе, и при возможности доставить в столицу.

– Но он… был таким любезным со мной, неужели…

– Не обязательно. Это могла быть и его собственная инициатива. Он же не зомби какой-то. Прогрессирование происходит со временем. Он был собой. Просто, когда чужеродный ген Arc, попадал… скажем так в «центр управления организма», он шёл и сливал информацию. Слил даже коды открытия ваших центральных ворот, вот так. А… – Асдис воодушевлённо нависла надо мной, – Ты вообще как с наукой? Я могу говорить с тобой на нормальном человеческом языке, или то же ни черта не соображаешь, как и наш новоиспечённый будущий папашка?

Я отрицательно покачала головой. Лицо Асдис озарило невообразимое вселенское разочарование, надув губы, она отошла к своему месту и вновь отпила свой кофе.

– А каким образом это все имеет отношение ко мне? – спросила я.

– Прямого? Никакое. Видишь ли…, я обнаружила у тебя кое что интересное…, твои родные гены Arc полностью идентичны с вирусными генами пациента.

– Не понимаю….

Она закусила нижнюю губу, пристально разглядывая меня.

– У людей свой ген Arc – обычный, естественный. У Джошуа тоже есть натуральные родные гены Arc, и подсаженные, вирусные. А у тебя… родных нет…, у тебя есть только вирусные…, но функцию они выполняют родных.

– И что это означает? – расширила глаза я.

– Не знаю. Так же, у тебя идеальная последовательность генов. Слишком идеальная, я видела там некоторые осечки…, они очень незначительные, но это говорит о том, что было использован специальный кибер нож, а значит это было вмешательство рук человека. Но работа прекрасная, стоит признать. Но это пол дела. Твои гены Arc, в отличие от обычных человеческих не оседают в клетках, они, как бы находятся на поверхности, и если обычный Arc невозможно отделить от клеток, то твои можно. В твоей крови присутствовал след от препарата, скорее всего от того, который тебе вкололи на празднике, и он отделил все твои гены Arc от клеток твоего организма, очистил их от них. Не знаю, зачем это сделали. У тебя, уже все нормализовалось, но сам факт…. Такое невозможно сделать с обычным человеком…. И что самое важное, на основе сыворотки твоей крови, я смогла использовать это на чужеродных клетках парней внизу, и всё получилось. Ты принесла из столицы лекарство для них – внутри себя.

[1] Гловелетты – тактические перчатки без пальцев.

Глава 51. Чем больше ответов, тем больше вопросов

КЛАУД ДЮБОН

Нас собралось больше сотни – все члены военной палаты повстанческого союза. Я знал почти всех. Рядом со мной сидела Макта Кападия.

– Здравия, генерал.

– Здравия Макта. Я рад, что Радхика тоже выбралась целой и невредимой.

– Ну, может и не невредимой…, но не настолько, чтобы перестать приносить пользу, – она прыснула со смеху, повеселив и меня.

Я так же улыбнулся ей в ответ.

Радхика сломала ногу. Действительно, на нашей службе, это мелочь.

Созыв состоялся в «Грамме». Патрик, как Великий марл, должен был подытожить результаты, дать добро или отказ на решения генералов. Сначала должен был выступить командующий. Когда он вошёл, мы все встали, отдавая честь. Лицо Ставроса Панопулоса не предвещало ничего хорошего. Сначала он произнёс общую, стандартную речь, сделал сводку событий, разъяснил общее положение вещей, перечислил количество общих боевых единиц повстанческого союза, потери из-за падения Муравейника и прочее.

– По общим сведениям, добытым нашими разведчиками, Конфедерация стала стягивать войска к границам столицы. Чем это грозит нам? Наши силы несравнимы с Конфедерацией. А если учитывать армию военных Провиданс…, они дают нашему врагу огромное преимущество. Если все их боевые единицы мобилирзируются и начнут действовать, боюсь, наши дела будут крайне плохи.

Я встал, отдавая честь командующему.

– Позвольте слово, сер.

Он, увидев это, кивнул.

– У Муравейника есть решение на этот счёт, что, возможно. И это сможет повернуть ход событий в нашу пользу.

– Мы слушаем, генерал.

– У нас есть дублирующее оборудование Провиданс. Мы подключены к серверам Конфедерации ежеминутно. Как я предлагал на собрании марлов, есть возможность атаковать мозговой штаб, контролирующий искр.

– Идея, конечно, в теории прекрасная, но штаб не мобилен, находится под защитой…, – Ставрос запнулся на мгновение, и сам ответил на свой вопрос. – Мобилизация войск…, вы предлагаете совершить набег на них во время мобилизации…, а, учитывая, что у вас есть оборудование, то вы можете узнать о начале передвижения.

– Да, мозговой штаб на данный момент находится в полисе Кадмус. Мы можем узнать, когда войска, а именно, мозговая консоль контроллеров, будет перевозиться в Бришалот , и перехватить ее по дороге.

– Что вы имеете ввиду под перехватом? – командующий, нахмурившись посмотрел на меня.– Не говорите же вы о том…, что бы перехватить искр…? – его голос сквозил недоверием.

– Думаю, не секрет, то, что я сейчас скажу. Вы все знаете, кто я. Поделюсь информацией «изнутри». Когда искра находится под контроллером, она подобна автомату в руках солдата. Если солдат не нажмёт на курок, автомат не будет стрелять. У меня, случай, конечно, немного иной, но военные Провиданс работают именно так. Захватив консоль, мы «отберем у солдата его автомат, и ему нечем будет стрелять».

– Но…, вы же говорите не про обезвреживание, верно…?

– Именно…, – оскалился я, а в зале заседания повисла гробовая тишина.

***

Я воодушевлённо вошёл в здание исследовательского центра. Собрание завершилось прекрасно. Лучше, чем даже мог предполагать.

– Какие-нибудь новости есть? – постучался в кабинет Асдис, заглядывая во внутрь. – А где Мел? – сказал я, осмотрев помещение и не увидев в нём девчонку.

– Я её отправила сдавать анализы.

– Ну и? Что-нибудь выяснили за весь день?

– Ну, так… отчасти…

– И?

Асдис передёрнув плечами, сказала, как ни в чем, ни бывало.

– У тебя синтетическая девушка.

Уж что-что, но это, ожидал услышать меньше всего.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну не то что бы…, лишь часть её генов синтетические. Она похожа на ммм… она как флешка, скажем так. Можно загрузить любую информацию. Теоретически. На практике я такого не встречала. Как бы так объяснить…, нечто подобное было у вашего предателя и двух других солдат. Только у них это вирус, а у неё часть родной природы. То, что ей вкололи на её дне рождении…, или что там за праздник был, это был препарат, отделяющий клетки её организма от памяти. Ее хотели «очистить, как флешку» и загрузить туда что либо другое. Ты слыхал о таком?

– Нет… – рассеяно сказал я.

– Ну и я нет.

– А мой ребёнок?

– Да ты прямо папаша года…

– Асдис, это не шутки.

– Плод слишком мал, что бы о чём-то судить. Развивается он как положено обычному плоду, без каких либо особенностей. Ну, я предполагаю, что у Мелани получилось от тебя залететь по тому, что у неё идеальная искусственно созданная ДНК, похожая на искру, наверное, но не искра. Без генетических ошибок, болезней, ДНК абсолютно здорового, я бы даже сказала идеального человека. Она вообще не может заболеть чем либо, ее организм не изнашивается от окружающей среды. Она не обладает данными, которыми обладают искры с рождения, но все же, Мелани уникальна по своей природе. Тут кроется какой-то секрет, и я его найду!

– И что из этого ты ей сказала?

– Да так… почти ничего.

Глава 52. Младший генерал

МЕЛАНИЯ РОШ

Я, синтетический человек, просто замечательно. Какая-то «флешка» со слов Асдис. Лучше и не придумаешь. И как стоит понимать этот бред?

Но в данный момент это меркло перед тем, что мне предстояло сейчас сделать. Я собиралась с духом целую вечность, перед тем как постучать в дверь . Для меня это было настоящим испытанием. Мне совсем не хотелось встречаться лицом к лицу с Камиллой, после того, что я сделала. До этого момента, мне удавалось избегать её, но походу, всему, когда то приходит конец.

– Можно войти? – робко спросила я, заглядывая внутрь кабинета.

Камилла оторвала взгляд от огромного монитора и посмотрела на меня. Она поджала губы, и вновь вернула взгляд на место, кротко кивнув.

Я прошла в кабинет, теребя подол своей кофты. Чувствовала себя крайне паршиво, да и вообще, считала свой поступок низким по отношению к ней. Фактически…, это не я сама завлекла в свои сети её любовника, у нас всё случилось взаимно, но горький привкус предательства в моём рту присутствовал всегда, при встрече с ней.

– Зачем ты пришла? – сухо сказала она, будто бы потеряв ко мне всякий интерес.

– Асдис послала меня, сказала, что бы я передала тебе вот это.

Я вытянула руку с накопителем. Не знаю, что за информация была на нём. Камилла боком посмотрела на протянутый предмет и взяла его, открывая на компьютере файл.

– Камилла, – начала я.

– Не утруждайся. Ты сделала своё дело, можешь идти.

– Камилла, я понимаю, что у тебя есть повод меня ненавидеть, и я хочу извиниться за то…

– Мелани, – она повернулась ко мне, взгляд ее был точным и напряженным, спустя долгой безмолвной перепалки, она, тяжело выдохнув, заговорила. – Я не ненавижу тебя. Я ненавижу себя, за то, что сгораю от ревности к мужчине, который никогда не был моим. Да, я люблю его всем сердцем, люблю его давно, мы через многое прошли, но…, он никогда не смотрел на меня, как на тебя. Ты… особенная для него, – она посмотрела на мой живот, проглотив подступивший к горлу ком, и опустила глаза. – Особенная во всех смыслах. Я даже не сомневалась, что это его ребенок, – она скривила рот, и закатила глаза. – Ты не из тех, кто бы сделал такое. Когда он поймет, что ошибается, поймет, что ребенок его…, хех. Я никогда не смогла бы дать ему то, что дала ты. Я безмерно злилась на тебя, но узнав, что ты в положении …, я рада, честно. То, через что Клауд прошёл… этот ребенок…, это его шанс начать всё с самого начала, без оглядок в прошлое, и он заслуживает это, как никто другой. Я просто хочу, что бы он был счастлив, и сделаю для этого всё, что в моих силах. И если для этого надо защитить тебя, я сделаю это без малейшей оглядки, – на ее губы наползла печальная улыбка, она отвернулась, и возвратилась к своей работе.

Почему то от её слов мне стало только паршивей.

– Прости, – единственное, что смогла вымолвить я.

– Ты можешь идти, я принесу накопитель сама.

Я кивнула ей в ответ и поспешила выйти из её кабинета.

Через минут двадцать я стояла уже перед другой дверью…, перед кабинетом Асдис, стучать не стала, открыла её нараспашку и зашла внутрь. У меня полезли глаза на лоб. Помимо Клауда и Асдис, там был Джошуа и еще двое парней, которых я не знала.

– Кошечка? – как ни в чём ни бывало, громко произнёс он, вставая с кушетки и подбегая ко мне. – Что ты делаешь здесь? Пришла навестить меня? – он, как и было заведено у нас с ним до всех этих событий, галантно поцеловал мне руку.

Я, выпучив глаза, посмотрела на Клауда, который моментально принял угрожающий вид.

Собственник.

Асдис попыталась мне о чем-то намекнуть и сделала знак рукой около шеи, скривив рот, и безмолвно показывая что-то губами. Я растерянно посмотрела на неё, и бегло замельтешила глазами то по Джошуа, то по Клауду.

– Мне генерал ничего не сказал, а почему мы все в Гипфеле? Мы же только вчера с тобой виделись…, потом ничего не помню, всё будто в тумане.

Асдис все так же безмолвно шевелила ртом. Что за шарады?

– Хватит церемониться с ним, – холодно сказал Клауд, вываливая все карты на стол, и лишая Асдис необходимости и дальше играть со мной в переглядки. – Он только вернулся из «своего состояния», она это пытается сказать.

– Неужели ты заговорил, я уж думал, ты язык проглотил, – Джошуа обернулся к Клауду и негодующе посмотрел на него.

– Джошуа…, отойди от неё, не заставляй меня пожалеть о том, что ты стоишь сейчас цел и невредим с целыми конечностями. Из-за того, что ты натворил, тебе следовало снести бошку сразу же, жаль по регламенту нельзя. – Клауд скорее рычал, чем говорил.

– Не совсем понимаю твои претензии ко мне.

– Ты действительно ничего не помнишь? Или пытаешься уберечь свою шкуру?!

– Он не может помнить, я уже проверила всё…, – вклинилась в разговор Асдис.

Джошуа вновь обернулся ко мне, глаза его искрились неизмеримым счастьем.

– Когда ты успела постричься? – он тронул мои волосы, – Ну, ты всегда красивая, – и прежде, чем я успела среагировать, он прильнул ко мне, обнимая и целуя в щеку.

Плохо.

Я увидела движение позади него, и энергично затрясла головой в отрицании.

Клауд в пару шагов оказался рядом с нами, и, крутанув Джошуа за плечо, отшвырнул его от меня.

– Держи руки при себе, понял?! – зарычал он, мне показалось, или его глаза даже подсвечивались в этот момент? Я аккуратноположила руку на его плечо, в попытке успокоить.

– Да что ты взъелся, не пойму! Или нашего техника тебе мало? За время, пока я в отключке был, на мою девушку позарился?

– Ууу, сейчас что-то будет, – протянула Асдис, полностью отключая виртуальные очки, и взяв со стола пакетик с орешками, стала закидывать его содержимое в свой рот.

Я чувствовала, как окаменели мышцы под моей рукой. Я сжала напряженное мужское плечо, надеясь, что это приведёт в чувства его обладателя.

– Клауд…, пожалуйста, не надо…

– Я итак еле сдерживаю себя, из-за Муравейника…, так ты ещё и подливаешь масла в огонь, – гортанно, медленно выговаривая слова, выплевывал он.

– А с Муравейником что?

Я услышала скрип зубов. А затем, увидела неуловимое движение, как кулак полетел в челюсть Джошуа, которая с неприятным звуком, хрустнула.

Началась потасовка. Двое других солдат бросились на помощь, оттаскивая Клауда от Джошуа. Асдис от неожиданности выронила на пол пачку орехов, рассыпала их на пол, и завопила во всё горло:

– Эйй!! Не в моём кабинете, убирайтесь на улицу и деритесь там! Ауу, остановитесь!! Оборудование в этом кабинете, стоит как весь ваш долбаный Муравейник! Эй, красавчик, искорка, угомонись!!

***

Джошуа сидел, приложив к щеке ледяную грелку, и прислонившись к спинке стула. Он сморщил лицо и, сплюнув со рта очередную порцию крови, тяжело двигая опухшими губами заговорил:

– Да уж…, я бы на твоём месте наподдал себе ещё пару раз…, чёрт, – его тон был крайне подавленным.

Клауд стоял в противоположном углу комнаты, потирая покрасневшие костяшки пальцев и исподлобья поглядывая на него.

Асдис роптала над разбитой колбой, измеряя каждую минуту своё давление с помощью виртуального бота.

– Сволочь ты! Дикарь! Вандал! Круши-ломай! – шипела она под свой нос без остановки.

Драка хоть и закончилась быстро, но Джошуа хорошенько досталось, как и двум другим ребятам, которым знатно влетело за их благородные позывы.

– Я должен придать тебя трибуналу, – сказал Клауд, с мрачным выражением лица, шаря при этом по карманам в поисках сигарет.

Джошуа кротко кивнул.

– Значит, моя сестра…, – он запнулся, упирая потупившийся взгляд в пол.

– Да.

– Понятно.

Мне было жаль Джошуа. Невыносимо обидно, что именно такому хорошему человеку, как он, досталась такая участь. Нести ответственность за неосознанные действия, это очень несправедливо.

В тишине комнаты раздался голос младшего командира.

– Генерал…– немного подумав, он обратился к нему по имени, – Клауд…

– Что?

Тон Джошуа был неестественно спокойным, для вопроса, который он впоследствии задал.

– Меня будет судить Верховный джудах? На повестке же вопрос о казни, да?

В моих жилах застыла кровь.

Клауд до одури медленно смерил его холодным взглядом, таким, от которого в по коже идет холодок, и, поймав прямой взгляд Джошуа, коротко, без лишних слов, кивнул.

Джошуа кивнул ему в ответ и опустил голову.

– Что вы такое говорите? – прошептала я. – Он же не сам сделал это, он не виноват!

– Таков закон, – сказал Клауд, не поворачивая головы в мою сторону. Сейчас он не был тем чувственным мужчиной, который любил меня ночью, он был жёстким, холодным человеком, таким, каким я встретила его в первый раз. – В любом случае, решение будет принято только после суда. Нет смысла говорить об этом сейчас.

– Но…

– Нет никаких но. Хватит! – он сурово уставился в моё лицо, затем повернулся к одному из солдат, и кивком головы указал на меня. – Амбал, отведи её в мой номер, – сказал он, и, забывая о моем присутствии, быстрой поступью пошёл в сторону Джошуа.

Он решил меня отослать! Что бы я не мешала ему вершить бесчинства! Я яростно сверлила взглядом его спину, хоть в душе и понимала, что он старается для моего блага, считает, что мне не место глазеть на творящееся тут. Он не виноват в том, что будет с Джошуа, не он, скорее всего, придумал эти законы. Но всё равно, я жутко злилась.

Ну ничего, я не оставлю Джошуа в беде. Хватит бездействовать, пора брать все в свои руки!

Глава 53. Приготовиться к старту

МЕЛАНИЯ РОШ

Клауд вернулся в отель тогда, когда уже совсем стемнело. Пришел без настроения, но меня это не остановило.

– Ты не можешь с ним так поступить! – с порога кинулась на него я.

Он, разувшись, прошёл внутрь номера.

– Почему ты так о нём беспокоишься? – холодно произнес он, не оборачиваясь, расстегивая молнию на куртке.

Я начала задыхаться от возмущения. Он ревновал! Как будто его ревность – это самое важное сейчас, а не жизнь человека.

– Как это почему? Он…, он хороший парень, и не виноват в том, что с ним случилось! На его месте мог оказаться каждый.

– Но не оказался.

– Это же несправедливо!

– У каждого свой крест, девочка. Что бы ты понимала, к справедливости я отношусь крайне болезненно, и отчасти, даже с тобой согласен.

– Но почему тогда… ты отправляешь его на этот чертов трибунал?!

– Я уже говорил тебе…, таков закон. Решение о его казни ещё не принято. Но, учитывая, какими колоссальными потерями всё обошлось, а именно, наш дом, столько жертв, – он сделал паузу. – Я должен и обязан представить его нашему суду. И представлю.

– А принимать решение будет кто? Ты?

– Какое отношение я могу иметь к суду? Его будет судить Верховный джудах. Мое слово будет иметь некую весомость, но не более того.

– Ты же будешь настаивать на том, что бы его помиловали…

Он посмотрел мне прямо в глаза, и, не проронив ни слова, развернувшись, прошёл вглубь комнаты, стягивая с себя на ходу майку. Я, игнорируя вид его потрясающей, по мужски – красивой спины, от которой я почувствовала уже знакомый, подступающий к низу живота жар, проследовала за ним.

– Почему ты молчишь? – не унималась я. Он прошёл в сторону душа, расстегивая свои брюки. – Клауд, ответь. Ты же будешь на стороне справедливости? Ты же понимаешь, что это будет неправильно, если его осудят за то, что он делал неумышленно.

Он полностью разделся, представая передо мной полностью обнажённым, так, будто это всё уже у нас в порядке вещей. А я, ещё не привыкнув к такому нашему общению, отвела взгляд. Он зашел в душевую.

– Ты знаешь, какие потери понёс бункер, из-за того, что он сделал? Сколько человек погибло? Из твоего отряда, в котором ты тренировалась, к сведению, осталось меньше половины, – эхом послышался его голос из кабины.

И вот тут до меня дошел смысл его слов, будто на голову вылили ушат ледяной воды. Неужели, эти девочек, которых я знала, с которыми тренировалась…, больше нет. Они не стали мне подругами – нет, однако, никому из них я не желала смерти, даже Бланке.

Я молча шла следом за ним в ванную, намереваясь получить от него ответ –хотя бы убедить его поступить правильно, по человечески. Не отрывая глаз от пола, и следуя за его пятками, я остановилась в дверном проеме. Услышала, как включилась вода, наблюдая, как его босые ноги ступали по глазированной поверхности пола, и переступили бортики душевой кабины.

– Присоединиться хочешь? – сказал он, но без привычных мне, подтрунивающих ноток. Он был серьёзен.

– Нет, – обиженным тоном, ответила я.

Я терпеливо ждала, что он скажет что ни будь, но он этого не сделал. Не выдержав, я вновь заговорила:

–Это всё равно неправильно, и делу не поможет. Казнь Джошуа, просто будет очередной смертью, как будто их и без этого мало произошло. Ты не можешь так поступить! Клауд, ты не должен, так нельзя! Я так устала от этой жестокости, почему нельзя быть добрее и… – я не успела договорить, меня рванула неведомая сила, и я в мгновение ока оказалась под напором душа, промокая до ниточки.

–Ч–что ты сделал? – негодующе, я посмотрела в янтарные глаза, которые мрачно смотрели на меня сверху вниз. – Я же в одежде…

– Высохнет, – сказал он, упираясь на руку, возле моей головы, не давая мне возможности капитулировать.

– Клауд, – медленно выговаривая слова, негромко сказала я. – Пожалуйста. На кону же жизнь человека. Услышь меня.

Он мучительно медленно прошёлся по мне взглядом, задерживаясь на моих озябших сосках, выпирающих из под промокшей белой кофты. Его тёмный до этого взгляд стал ещё темнее.

Он в одно движение снял с меня влажную кофту, которая мигом отлетела в сторону, с тяжёлым звуком опускаясь на пол. На мне остался тонкий хлопковый лифчик и мягкие спортивные штаны, которые сильно потяжелели от воды. Его рука скользнула по моей гладкой от воды спине к затылку. Клауд попытался собрать волосы в охапку, но этого не получилось, и он, выругавшись, что волосы слишком короткие для этих целей, запустил пятерню в них и сжал, задирая мою голову вверх.

Я забыла, как дышать, смотря в его горящие пламенем глаза, на то, каким хищным стал его взгляд.

– Ты знаешь, кто я, девочка? – прохрипел он, в миллиметре от моих губ, обдавая кожу горячим дыханием.

– Что? – пискнула я, не совсем понимая, о чём он.

– Я генерал повстанческой армии, будущий лидер своих людей, и мне не нравится, когда меня не слушаются, когда перечат, или когда маленькие девочки пытаются поставить под сомнение моё слово перед подчинёнными. Тебе не стоило этого делать. – он из-за этого такой злой? Я что…, подорвала его авторитет? Он вёл какую-то свою игру сейчас, правил которой я не знала. – Знаешь, что у нас делают с такими нарушителями порядка? Наказывают, – сказал он, заставляя моё сердце ухнуть вниз.

Он одной рукой взял меня за подбородок, задирая мое лицо вверх, заставляя смотреть на него, медленно провёл подушечкой большого пальца по нижней губе, не отрывая при этом взгляда от своих действий, надавил, оттягивая ее вниз, и засунул палец в мой рот. Кажется, я забыла, как дышать, стояла пригвождённая к месту. Он вёл себя как тигр, готовящийся к броску, сдерживающий себя. От него веяло опасностью, он будто пытался напомнить мне о том, кто именно стоит передо мной. Походу я его действительно разозлила, и было в этом что-то дико пугающее и возбуждающее одновременно.

– Я чую твой страх, – сказал он, растягивая губы в оскале. Мои глаза метнулись вбок, не выдержав немого давления, на что он, рыча, медленно произнёс, – Смотреть на меня! Я не ручной девочка, я хищник, охотник, это я приручаю, а не меня.

Он сделал шаг назад, не отпуская при этом мои волосы. Вальяжно, оценивающе рассматривая каждый сантиметр моего тела, он будто не смотрел, а трогал взглядом, из под своих полуопущенных черных ресниц. При этом его палец, всё так же покоился в моём рту.

– Теперь поиграем по взрослому, – прохрипел он.

Он надавил на мою голову заставляя сесть на пол так, что теперь его пах был напротив моего лица.

– Что ты делаешь? – прошептала я. Меня прошиб ток совершенно иной природы, это было что-то дикое, абсолютно иное, чем было вчера.

Он взял пальцами мои щеки, надавливая на них, заставляя разомкнуть губы.

– Смотри на меня, – я устремила взгляд на него, сцепляясь с бушующим янтарем его глаз, когда он отчеканил. – Возьми его в рот.

Я почувствовала влагу между ног, и это было не от того, что я сидела под водой. В ступоре смотрела на него, тогда, как он взял свой член рукой, и, направляя его, надавил головкой на мои губы.

Я опустила взгляд, в шоке от того, что он делает. В ушах тарабанил пульс, мой разум убегал, оставляя все вопросы и посторонние мысли где-то в стороне.

– Смотри на меня! – уже рычал он.

Я вновь сделала то, что он сказал, и, минуя смущение обхватила губами его плоть.

Из его уст вырвался стон, он сделал движение тазом мне навстречу. То, как он реагировал на мои неумелые ласки заводило и меня, наверное не меньше его самого. Это были совсем иные ощущения, абсолютно на другом уровне. Он запустил обе свои руки в мои волосы, задавая мне ритм движений.

– Вот так, соси девочка, – прохрипел он, ускоряя движения тазом.

Затем он остановился, рывком поставил меня на ватные ноги, развернул к стенке, нетерпеливо спуская мои штаны а следом и трусики. Надавил на спину, заставляя прогнуться и сделав грубый толчок, вошел внутрь, заставляя стонать уже меня.

Не сказала бы, что это было наказанием…

***

Мы лежали на кровати, было уже очень поздно. Я почти дремала на его плече, поглаживая рукой его грудь. Дыхание его стало более размеренным, но я не дала ему уснуть.

– Клауд…

– М? – сонно сказал он.

– Что будет с Джошуа?

Он цокнул языком, сказав:

– Ты шутишь, девочка?

– Нет, я очень переживаю за него.

– Мел, я не знаю, что будет с ним. Какое решение будет принято…, тоже не знаю. Он мой товарищ, мы через многое прошли, он чаще всех остальных был со мной на заданиях. Преданный, верный, когда я узнал, что это он предал нас, не описать ту бурю чувств, которая меня одолела. Его задержали как раз тогда, когда он сливал новую порцию информации.

– Ты имеешь ввиду ту ночь, когда мы впервые…

– Да.

– А я и удивилась, что он не провел меня домой в тот день, ушел куда-то…

Он опять напрягся подо мной. Какой же ревнивый…, но на мое удивление, ответил совсем не то, что я ожидала услышать.

– Джошуа действительно хороший человек. Мне жаль, что с ним все получилось так. Но…, ты не знаешь, какого это жить с грузом вины, зная, что из-за тебя погиб родной любимый человек, – моё сердце больно сжалось при его словах, я понимала, что в какой-то мере он говорит и о себе. – А тут целый бункер, – продолжил он. – Быть солдатом, преданным долгу – непросто, это так же большая ответственность.

Я кивнула, намереваясь оставить этот разговор на потом. Некоторое время я молчала, но решила спросить кое-что еще.

– Клауд…

– Да Мел, что еще? Завтра рано вставать…

– Кто мы друг другу?

Я опять почувствовала напряжение.

– А кем ты хочешь, что бы мы были друг другу? – сказал он.

– Я не знаю, просто так всё получилось…, странно.

– Обязательно нужно иметь какой-то статус, что бы просто любить друг друга и нашего ребёнка?

Эти слова были ударом в оба ворота. С одной стороны, мне было словно мёд на уши слова «любить друг друга», «наш ребенок», а с другой, почему ему не нравится моя мысль о статусе наших отношений…?

– Я могу встречаться с кем– то другим?

Его сон как рукой сняло, он моментально приподнялся, нависая надо мной.

– Что ты хочешь этим сказать?! – прорычал он. Я прыснула со смеху. – Не понимаю, что смешного?! Конечно, ты не можешь ни с кем встречаться…, что за бред?! Я убью любого, кто даже посмотрит на тебя. Ты – моя.

– Твоя кто?

Он завис, а лицо его разгладилось. Походу, он сам не знал каким статусом меня наделить.

– Не знаю, просто – моя.

– Твоя девушка?

– Какая ещё девушка? Я что, школьник?

– Твоя подружка? Любовница?

– Не знаю, моя…, ты просто моя, и всё. Моя, за кого порву любого, сотру в порошок, уничтожу с лица земли.

– Какой ты злой.

– Твой, – сказал он, хмыкнув.

От этой мысли в моём животе запорхали бабочки. Мой. Этот красивый, потрясающий мужчина – мой. Убью каждую, мысленно хихикнула я.

Бонусная глава. Шон Бирн

ЛЕО НЮБЕРГ

Бирн сгрыз, наверное, все свои заусеницы. Я не думал, что он действительно был так привязан к Беатрисе, хоть они и встречались уже много лет, он с завидной регулярностью ей изменял. Оказывается, парнишка реально испытывал к ней какие-то чувства.

Раббинович же,конкретно слетела с катушек, и это не предвещало ничего хорошего для Правящих. Можно сказать, что все шло по плану, если не считать, что вырезали всё семейство Кимов. У замыслах отца был только глава семейства Ким Мен Хо, но чокнутая старуха устроила собственноручную бойню, и лично казнила каждого. Видать, что бы остальным повадно не было.

Похороны состоялись два дня назад, удивительно, вообще, что их удостоили этой процедуры. Фрида могла лишить их даже этого посмертного права. Поговаривают, что неадекватность старухи, это последствия постоянного генетического вмешательства. Её дряблое тело ещё выдает завидные прогнозы на выживаемость на ближайшие десять лет. Только вот её Льеда любезно сбежала.

Маленькая несчастная Льеда. Помню день чествования дня отрицания, когда господин Николас объявил, что его дочь, вовсе ему не дочь, а некий генетический эксперимент его предка. Выращенная из пробирки девочка, специально для Раббинович, чтобы старуха на старости лет могла обзавестись новым телом. Мы долго не могли отделаться от шока, но со временем с этой идеей свыклись. Стало сразу ясно, почему Рош следил за девочкой, как за зеницей ока, не выпускал лишний раз из дома и лишал всяких прелестей подростковой жизни. Подпортят тело, Николас будет отвечать головой. Я сцепил зубы, жаль в тот день я так и не смог трахнуть эту белокурую милашку. Если бы старуха смогла осуществить свой ритуал, то представляю её рожу, узнай она, что юной сочной девственницей ей уже не походить.

Рош сказал, что Лъеду похитили прямо из его рук. Девица – словно шарик для пинг-понга, только в этот раз, перехватили её прямо над игровой сеткой, да еще и некто третий. Сучка. Я, конечно, был удивлен, что такая красотка осталась нетронутой после двух месяцев заключения среди этих варваров и дикарей. Ник провёл ей полный мед осмотр по прилёту, чистенькая, как стеклышко, идеальная Льеда.

– Лео, – прервал мои размышления Шон. Я глянул на него, его бесконечно тарабанящая по полу нога, люто действовала на мои нервы. – Лео, у меня Везувий закончился, – сказал он и посмотрел на меня расширенными зрачками.

Мда. Так загоняться из-за какой то юбки. Ну, хотя у Шона было много поводов загоняться по поводу Беатрисы. Его семья, не умеющая обращаться с капиталом, давно стала садиться на мель. Их уже бы выперли из Правящих, не водись наследник семейства с Кимами. А вылететь из Правящих означает…брр. И дело даже не в статусе, богатстве, положении, значимости… это дверь, запечатанная за семью замками, для всего мира. Думать даже не хочется. Что будет с его семьей теперь – неизвестно. И я всё никак не мог разобраться, была ли привязанность Шона к Бее – чем по потребительским, или он реально на неё запал. Насчёт второго, новости у меня для него были не самые лучшие, ну помимо её смерти, конечно.

– Как скажешь, дружище, – лениво сказал я, вставая со своего кресла.

– Ты уходишь? – нервозно сказал он.

– Ухожу, ты, наверное в стене взглядом дыру прожег, моргай хотя бы, а то жутко выглядит.

– Угу, – сказал он. – Страшно. Тебе то что. Терять нечего.

– Кто виноват, что ты так высоко метил…, мог же охомутать кого попроще, чем Ким, ну был бы менее статусным, что плохого-то. В итоге сидишь у разбитого корыта.

– Б*ять, боюсь дома появляться. Отец так зол на меня…, наши фермы истощаются, что будет потом…

– Не завидую я тебе. Ну, претензии надо бы предоставлять своим предкам, тебе просто не повезло. На сколько еще хватит эссенции?

– Без дохода, на пару месяцев.

– Может успеешь забраться под юбку еще кому-нибудь? – заржал я.

Шон свесил голову, стуча носом ботинка по полу, а я, развернувшись, направился в кабинет отца, параллельно отправив сообщение своему спонсору, что бы мне подвезли пачку Везувия. Жалкое утешение для бедолаги Шона.

– Пап, – сказал я, отворив массивную, тяжёлую дверь.

– Проходи, Лео, – сказал он.– Шон уже ушёл?

– Уходит, – я прошёл и сел в мягкое кожаное кресло, которое располагалось напротив него.

Отец тем временем вызвал голографический экран, наблюдая на камерах, как Шон покидал наш дом.

– В кого ты такой гостеприимный? – сказал отец, намекая на то, что я даже не проводил своего друга.

– В тебя, – прыснул я.

– Я бы не сделал ничего настолько непредусмотрительного. Сначала провёл бы его, потом пришёл ко мне. Если ты пришёл поговорить, а я знаю, что ты здесь за этим.

– Да нет, просто, скучно стало.

–Да, неужели? – вскинул брови отец.

– Ты я смотрю, без настроения. Это из-за Беатрисы?

Отец грузно выдохнул, и встал из-за стола, подходя к антикварной витрине, где у него лежали самые любимые эксклюзивные сорта вин.

– Не могу сказать, что я прям опечален, но признаюсь, мне жаль.

Да уж.

Он налил себе в широкий бокал вина, покрутил его, наслаждаясь букетом, и поднёс к губам.

– Знаешь, не скажу, что я в восторге, что ты изменял маме, – пробубнил я, жалея, что вышло как-то обиженно по детски.

– Ну, зато я был в восторге. Кого волнует, что думаешь ты, пока ты живёшь без хлопот и забот, пожиная плоды моих трудов. – я поджал губы. – Кроме того, может, стоило и тебе поработать своим дружком, и залезть в трусы к Зои?

– Она кстати, для своего возраста горячая штучка, – прыснул я, вовремя опомнившись, что два дня назад мы ее похоронили вместе с мужем и дочерью, добавил. – Была, по крайней мере. Всё равно, я же вижу, что ты опечален. Тебе нравилась Беа?

– В постели она творила что-то невероятное, и вот это мне нравилось, – сказал отец.

Не скажу, что было приятно слушать от отца рассказы, про его любовницу. Вот, собственно почему, я на столько удивлён поведением Шона. Беатриса уже года два трахалась с моим папашей. И более того, она сходила по нему с ума, по настоящему любила, наверное, даже больше моей родной матери. Любила настолько, что позволила зарегистрировать на себя подпольные фермы. Отец знал что делал. Ким Мен Хо, постепенно захватывал наш рынок. Постепенно всё переходило под его влияние, так учитывая, что он был верным псом выходящей из под контроля Фриды Раббинович, от него следовало избавляться, и как можно скорее.

Пришлось перерегистрировать часть наших активов, отдать собственные фермы, официально истощить их, потом перевести оборудование в подпольные, переписать на Беатрис, и вуаля.

– Я даже рад, что её убили, – сказал я.

Отец искоса, безразлично посмотрел на меня, и сказал:

– Она бы не предала меня, даже зная, что вылетит из Правящих за предательство.

– А зная, что её убьют?

– Даже зная, что её убьют. Её любовь была безграничной, и именно потому, мне отчасти жаль. Но, а с другой стороны, теперь, хотя бы касаемо того, что она уже никому ничего не расскажет…, максимум могильным червям, могу спать спокойно.

Отец вручил мне в руки бокал вина, затем подошел к витрине шкафа, раскрыл, вытащил оттуда наполированный до блеска кейс, раскрыл его. У меня, как всегда перед этим, задрожали пальцы. Он вытащил оттуда две красные капсулы и одну из них – вручил мне.

– Выпьем же за успех.

– Выпьем за успех, – тихо произнёс я, закинул таблетку в рот и запил ее вином.

Глава 54. Лъеда

КЛАУД ДЮБОН

– Что это такое? – спросил я, сложив руки на груди.

Камилла открыла архив, из которого всплыла целая куча формул. Замечательно. Сейчас Асдис, вместе с Маруксом и Патриком перейдут на свой инопланетный научный язык, который кроме них, никто больше не понимал.

Я переглянулся с Урсулой и Мел, которые выглядели такими же растерянными, как и я.

– Это что…, архивы первой лаборатории Провиданс? Разработки Алестера Роша? – взволнованно спросила Асдис.

– Именно, – Патрик был полностью сосредоточен на экране.

– Только я вижу сходство? – спросила Асдис, с интересом всматриваясь в какие-то иероглифы. – Или…

– Или… – подытожил Маркус.

Учёные перешли на новый вид общения – ментальный, мысленно обрадовался я, понимая, что мои уши спасены от триады научных терминов.

– Я, до этого момента, никак не мог понять, что это за формула, – прервал тишину Патрик.– Маркус, ты молодец. Не ожидал, что ты всё так хорошо запомнил, с того раза, когда мы просматривали файл впервые. Я даже, признаюсь, не придал значение этим шифровкам генов.

– Алестер Рош писал об Arc, вот видите, – ткнула палец в голограмму Асдис. – Компьютер, наложи этот ген на ген пациента.

Когда шарик из архива, и похожий на него из папки «пациент» налегли друг на друга, тройка учёных хором ахнула. Знать бы еще, почему. Асдис приняла крайне серьезный вид:

– Компьютер, сравни данные.

– Анализ. Идентичность 99,9%.

– Но как такое возможно? Компьютер, сравни макромолекулу ДНК из архива, с макромолекулой ДНК пациента.

– Анализ. Идентичность 99,9%. ДНК принадлежит одной и той же особи.

– Невозможно, – прошептал Маркус.

– Может ошибка какая-то? – сказал Патрик.

– Хватит недооценивать мои технологии! – обиженно пробубнила Четырнадцатая.

– Сравни Arc Джошуа с архивной.

Асдис проделала то, что её попросили.

– Анализ. Идентичность 0%.

– Что за чертовщина?!

– Ваша экс-пленница, настоящая загадка, – сказала Асдис. – Так в придачу ещё и её бере…

– Асдис! – вовремя прервал её я.

– Её «берет» говорю…, на ней вчера был красивый берет, – растерянно сморозила какую-то чушь Гипфелевская принцесса, явно принимая всех присутствующих за идиотов.

Она запнулась, и виновато посмотрела на меня, явно, запоздало вспомнив, что я попросил их, с Урсулой и Камиллой, не говорить о беременности Мел – ни Патрику, ни Маркусу.

– Какой ещё берет?

– Ничего, проехали, – нервно растянувшись в фальшивой улыбке, сказала она, жалобно посмотрела на меня и вновь на экран.– Генетические данные Мел, полностью совпадают с данными 110 летней давности.

– Машины времени вообще-то не существует, не мог же Алестер в своём исследовании использовать гены Мел. Её тогда еще даже в планах не было.

– А, если…, мы смотрим не в ту сторону…– взволнованно сказал Маркус. – А если это не будущее в прошлом, а в прошлом – будущее?!

– Можно сформулировать адекватно?! – возмутилась Асдис.

– Ну как. Мы тут ломаем голову, что как мог Алестер Рош использовать ген из будущего, а что если это не ген из будущего, а как раз таки у Мел, гены из прошлого?!

– В смысле…, для этого ей должно быть 110 лет, – Асдис хищно посмотрела на Мел. – Милая, каким кремом от морщин ты пользуешься?

– Нет, – сказал я. – Что за чушь. Я видел её с детства, как она росла. Мне было шестнадцать, когда я видел её шестилетней.

– Мы встречались в детстве? – удивленно спросила Мел.

– Бывало.

– Не уходите от темы, да, так и было, – сказал Патрик.

– Ну и по показателям здоровья, мои алгоритмы выдавали ей соответствующий действительности возраст. Все как у всех.

– Патрик, ты знал её родителей? Кто они?

Асдис выпучила глаза.

– Что вы имеете ввиду? Она же дочка Роша и Спасской.

Я вздохнул. Скоро круг, посвящённый в мое происхождение станет шире. Но сейчас не это было главным.

– Руфус никогда не говорил о том, кто её родители?

– Нет, никогда. Он не знал. Говорили, что они были из Платины, кем-то там.

– Клауд, – Мелани взволнованно похлопала меня по плечу.

– Да, что?

– У тебя с носа кровь идет…

Я поднес палец к носу. Второй раз уже.

– Почему, что с тобой? – сразу взъерошилась Урсула.

– Не обращай внимание, на тренировках сегодня утром удар пропустил.

– В облаках витаешь, дружище, – решил подтрунить Маркус.

Но лицо Мелани стало обеспокоенным, она недоверчиво посмотрела на меня. Ещё бы. Утром я был с ней, а не на каких тренировках.

– А что значит Льеда? – очень вовремя вклинилась в разговор Камилла, спасая меня от дальнейших расспросов Урсулы.

– Где ты прочла это слово? – впервые за все время Патрик выглядел настолько заинтересованным.

– Вот тут.

– Что это? Ты что-то знаешь? – обратился я к своему приемному отцу.

Патрик посмотрел на Мел очень долгим пронизывающим взглядом.

– Все оказалось намного сложнее, чем я думал.

Глава 55. Суд, Верховный джудах

КЛАУД ДЮБОН

Посвящение Асдис во все сокровенные тайны моего происхождения было событием невероятно долгим. Меня же куда больше интересовала вторая часть повествования Патрика, которая касалась информации о некой Лъеде. Я был посвящен в некие подробности деятельности Настасьи, но многих деталей не знал и не помнил. Эта часть ее прошлого была компетенцией Патрика и Руфуса. И факт того, что Патрик знал что-то о том, что хранилось в архивах первой лаборатории Провиданс не могло не насторожить.

– Думаю, нам давно пора перейти к более значимой информации, чем то, кто учувствовал в процессе моего зачатия.

– Да что тут говорить. Мне самому не так много известно. Настасья снабжала нас информацией, настолько, насколько хватало ее доступа. Она не входила в Правящий круг, хоть и была замужем за одним из его членов. «Лъеда»…, хм, это слово фигурировало всего пару раз в ее отчетах. В основном в них были данные касаемо отъездов тех или иных лиц, нововведений и прочего. Той информацией, которая была доступна всем Правящим. От нее мы узнали, что Правящих тоже модифицровали, ничего особенного, просто в спинной мозг иногда пункцировали модулятор универсальных антител. Собственно, от того, они не болеют ничем, живут дольше, и на этом все, ничего сверхъестественного. Настасья пыталась копать глубже, она узнала, что Рош и круг работали над проектом «Лъеда» долгие годы, и это было что-то невероятно важное и засекреченное на самых глубинных уровнях доступа. И все.

– Ладно, мы все итак устали, – вздохнув произнесла Асдис. – Давайте закончим на сегодня. С завтрашнего дня начну активно работать над этим, может раскопаю что-нибудь в этих файлах.

***

Так и проходили наши последующие будни. Асдис со своей командой с головой погрузились в изучение архивов первой лаборатории Провиданс. Как выяснилось, там было все закодировано, шифр на шифре. Так что из нашего поля зрения, четырнадцатая пропала на некоторое время, мы ее не видели пару недель. У меня же на повестке стояло несколько задач: суд над Джошуа, и как раз после него, подготовка к диверсии на консоль искр.

Трибунал был назначен в ближайшие дни. Мел, неугомонно сновала вокруг меня, в надежде получить от меня слово, что я буду настаивать на пощаде Джошуа. Этого слова я дать ей не мог. Мой голос будет идти за два из семи, потому что, это вопрос – моего военного ведомства. Другие бункеры и Гипфель вмешиваться не будут. Будут приниматься так же во внимание голоса суда присяжных. Сейчас Джошуа находился под стражей, с одной разницей, у Гипфеля не было военных преступников, и в военных тюрьмах они не нуждались, так что Джошуа так и оставили на цокольном этаже, в боксе научного центра Асдис.

Когда этот день, наконец, настал, я чувствовал, наверное, впервые в своей жизни нерешительность. Мел сильно переживала из-за Джошуа. Я, сначала воспринял ее жажду уберечь его от казни, как некий каприз, но потом понял, что это для неё важно. Она же, не понимала того, что есть закон, которому я подчиняюсь, и не могу действовать по ее прихотям.

В день суда, я хотел уйти из нашего номера спозаранку, что бы Мел не застала меня, и снова не стала просить невозможное.

Мой план был обречен на провал.

– Клауд, пожалуйста, прошу подожди, – послышался тоненький голосок позади меня.

Черт. Я встал бесшумно, собрался также не издав ни шороха. Мел, наверное, интуитивно чувствовала, что я собирался совершить утренний побег. Нехотя обернулся к ней, зная, что получу очередную порцию просьб.

– Обещай!

Я поджал губы. Поправил свой китель, который надевал исключительно на церемониальные военные процессии.

– Мел, я обещаю, поступить по справедливости, поступить в соответствии с законом, своими обязанностями и долгом. Обещать пощадить военного преступника я не могу. Мы уже не раз говорили об этом.

– Пожалуйста, – она подскочила ко мне, обнимая, прижимая к себе. – Если я для тебя действительно что-то значу! Клауд! – она слезно молила меня об этом глазами. – Если любишь меня, я тебя прошу! – она использовала запрещённые приемы.

Я с досадой посмотрел на неё, и единственное, что сказал:

– Я постараюсь сделать все, что в моих силах, – и быстро вышел из номера, чтобы не видеть её разочарования.

***

– Судебное заседание объявляю открытым! – громогласно разнесся по залу голос Верховного джудаха[1]. – Подсудимый, Джошуа Лившиц, встаньте.

Джошуа встал, расправляя плечи. В его глазах больше не было той легкой непринужденности, которая сопутствовала ему в течение всей его жизни.

– Вы обвиняетесь в измене. Вы так же, являетесь виновником трагедии, произошедшей в бункере Муравейник, повлекшей за собой количество жертв, равное 7898 человек, среди которых есть мирные жители, в том числе и дети. Более миллиона человек остались без крова. Если суд сейчас признает вашу вину, то вас предадут смертной казни. Если нет, то вы будете помилованы, – после последних слов брови Верховного джудаха показательно поползли наверх. Скорее всего, он не видел в трибунале никакой надобности, и вообще был удивлен необходимости проведения суда над таким преступником.

Я глянул по сторонам. Шло прямое вещание. За судом наблюдал весь Гипфель, и Мел в том числе…, выдохнув, перевел взгляд на Джошуа, который сидел, скрючившись по полам. Его плечи тряслись, он плакал. Ещё бы. Цифры были ужасающими.

Процесс шел долго, очень долго. В зале присутствовали те, чьи родственники погибли при вторжении. Их лица искажал гнев. Я же был в неопределенности. С одной стороны, жаждал собственноручно пристрелить Джошуа, с другой понимал…, он действительно действовал неосознанно.

Я откинулся на кресле, собираясь с мыслями. Судя по всему, Джошуа единогласно будет признан виновным. Так что, даже если его казнят, у Мел ко мне не будет претензий. Только вот, не тут то было…

– Подождите! Пожалуйста, подождите!

По моему затылку прошли мурашки, когда я оторопело посмотрел в сторону распахнувшихся дверей Залы джудов.

Какого… черта?

– Мел… – недоверчиво прошептал я.

Она, как ураган влетела в зал, поражая своим запыхавшимся видом. Тяжело дыша, оббежала зал глазами и наконец, выделив из толпы меня, воинственно вскинула подбородок и скрестилась взглядом.

– Простите, сер, мы пытались ее остановить, – сказал, восстанавливая дыхание, не менее растерянный и, забежавший следом за ней, охранник. Он схватил ее за плечо, попытался оттащить, при этом приставляя к ее спине дуло пистолета. – Эта чертовка надурила меня!

Я молниеносно среагировал, забыв про всякую злость на девчонку, и подскочил с места, но прежде, чем успел что либо сделать, заговорил Верховный джудах:

– Никому не двигаться!

Я титаническим усилием воли отвел взгляд от охранника, которого мысленного уже разорвал на сотни мелких кусочков. Верховный джудах кашлянул, привлекая мое внимание. Я сначала посмотрел на присутствующих, которые с изумлением таращились то на меня, то на прервавшую суд, парочку, затем перевел взгляд на судью, который все это время смотрел в мою сторону со взметнувшимися бровями.

– Ваша реакция для меня настоящая загадка, генерал, займите свое место, будьте добры…, – затем он обратился к виновникам всего переполоха. – Отпустите девушку, она не выглядит угрожающе, и наврядли сможет кому либо навредить, – хмыкнув произнес он. – Могу я узнать причину вашего столь внезапного и, определенно, эффектного появления в Зале Джудахов, юная мисс?

– А…, да, спасибо, – Мел пихнула в бок охранника, который не торопился отпускать ее. Верховный джудах небрежно махнул рукой блюстителю порядка, на что тот виновато посмотрел на судью и отступил от девушки на шаг.

– Говорите мисс, раз уж вы столь отважно ворвались сюда, значит сказать вам есть что.

– Я…, я, у меня есть доказательства того, что подсудимый невиновен!

По залу прошелся ропот.

Верховный джудах напрягся, и, пристально посмотрев на Мел, сквозь седые густые брови, произнес:

– Представьтесь сначала, мисс.

Мел затеяла опасную игру. Я сразу почувствовал это по резкому всплеску страха, который она стала источать. Знал, что сейчас будет искать меня поисках поддержки. Именно так и вышло. Я исподлобья, все еще подавливая свою сущность, и просто пылая гневом, посмотрел на нее и остерегающе, едва заметно, отрицательно покачал головой.

– Мисс…, я жду ваше имя, для внесения в протокол, – вновь озарил тишину зала голос джудаха. – Либо представьтесь и говорите, либо оставьте эту информацию для баек и сплетен за пределами моей Залы.

Её страх усиливался. Она умоляюще посмотрела меня, прекрасно понимая, что последует за тем, если она решит стоять на своем. Мой жест рукой, указывающий на дверь, был едва уловимым, предназначенным только для нее.

Молчи.

Уходи.

Просто уйди…

– Я…, мое имя… – Мел перевела взгляд на Верховного джудаха. – я Мелания Рош… сер.

Твою мать.

Зал взревел. Даже Верховный джудах был ошарашен, явно не ожидая увидеть на своем заседании дочь нашего злейшего врага. Люди начали вскакивать с мест, но приставы и охрана, профессионально среагировали, сдерживая негодующих. Быстро собравшись, судья поднял руку с двумя сложенными пальцами вверх, вследствие чего громко зазвучал гудок, призывающий к тишине и спокойствию в зале.

– Тихооо! – взревел он. – Я все понимаю и удивлен не менее вас…, – седовласый мужчина встал, обращаясь к Патрику.– Уважаемый Великий марл…, у вас есть этому объяснение?

Мой отец встал, осуждающе качая головой и поправляя лацканы своего пиджака. Его порицание, определенно, предназначалось мне.

– Девушка… наша пленница.

Верховный джудах посмотрел на моего приемного отца как на умалишенного.

– Наследница Роша в плену у повстанческого союза? И почему об этом никто не знал?!

– Мы посчитали конфиденциальность необходимой мерой, для ее безопасности. Вы сами видите… реакцию наших людей на ее присутствие….

– Вы втайне от всех удерживали у себя такого важного политического заложника и…,

– Она потеряла свою ценность, как заложница еще в самый первый день ее похищения. Отец отказался от нее и мы были вынуждены оставить ее у себя.

– Допустим. А в Муравейнике все пленники ходят там где им заблагорассудится, уважаемый Великий марл? Как вы объясните это?

– Нет, сер, Верховный джудах… – начал Патрик.

Я поднял свою руку, привлекая внимание Джудаха к Катарскому наручнику.

– Она под моим надзором.

– Под надзором? Катарский наручник прекрасное устройство для отслеживания, но если она захочет выйти с кем либо на связь, сбежать или…

Его перебили выкрики из толпы:

– Правящая сука! – заорал кто-то из присутствующих.

Его решили поддержать единомышленники:

– Шлюха с поверхности!

– Убейте ее так, как Рош убил мою дочь!!

– Еще одно нарушение дисциплины, и я перенесу заседание! И в следующий раз, оно будет закрытым! – вновь заорал Верховный, поднимая два пальца вверх. – Юная мисс Рош, давайте быстрее выкладывайте, что там у вас, ваше появление итак вызвало глубочайший резонанс! А разговор по поводу вашего присутствия среди нас, мы будем рассматривать после заседания.

– Да, простите…, я принесла информацию, которую получила от Асдис Стронгхарт Четарнадцатой, дочери марла Ингара. Действия, совершенные под влиянием чего либо не являются действиями личной воли, а значит, не могут нести на себе ответственность, равную умышленным действиям!

По залу вновь разнеслись голоса протестующих.

Верховный джудах поднял руку, призывая всех замолчать.

– Тишина в зале!! – он очень медленно открыл голографическую сферу, которая лежала на его столе, и стал листать там папки. Открыл папку «Единая конституция Конфедерации». – Согласно закону о правах человека, в чью волю было вмешательство извне, действительно, подсудимый не должен нести уголовной ответственности…

– Вот видите, – радостно выкликнула она, но Верховный джудах пресек ее дальнейшие разговоры взмахом руки.

– Не перебивайте меня, мисс Рош. Такой закон действительно существует, но существует он исключительно в законодательстве наземных полисов. В законодательстве повстанческого союза, такого закона нет.

– Неужели, вам всем нужен закон, что бы быть справедливым? Вы же повстанцы, эти законы лишь формальность, вы же боретесь за справедливость, разве не это повод поступить по человечески по отношению к этому человеку, который, верно, насколько я знаю, до этого, служил вашему союзу!

– Иди, давай отсюда! Убирайся к своему папаше! А своей этой Асдис Стронгхарт, передай, пусть препарирует лягушек и не лезет к нам! – заорал кто-то из зала. – Две выскочки, одна из Гипфеля, а другая дочь нашего кровного врага, пришли учить нас тут своим законам и порядкам!

– Это горе случилось в Муравейнике, и решать, что делать с его виновником мы будем сами!

– Верно! Откуда ты вообще взялась тут?! И какое имеешь право вмешиваться в наш суд?!

Даже Верховный джудах с интересом посмотрел на девчонку, явно, не меньше остальных жаждая услышать ответ.

– Я… ,меня более четырех месяцев назад похитили…ваши люди, и… требовали от моего отца выкуп, но мой отец бросил меня, и я с тех пор, жила в Муравейнике… и …, поверьте, всем сердцем верю вам, и не поддерживаю своего отца, я знаю, что он творил и что сделал с вашим домом…

– Речи твои сладки…, только вот, вдруг ты такая же шпионка…, как этот подонок! – выкрикнувшая это, женщина ткнула пальцем в Джошуа.

– Нет…, вы ошибаетесь, разве я бы пришла сюда, будь шпионкой….

– Вот и пришла эту крысу спасти!

– Пожалуйста, выслушайте меня. Эту информацию мне дала Асдис…, я все покажу… вы поймете, что ошибаетесь насчет Джошуа…

Но ее никто не слушал.

– Посадите ее рядом с этим предателем и судите вместе с ним!

– Во во… отродью Роша только там и место!

– Еще речи заливает о своей верности городу, разрушенному ее отцом!

– Может это она и навела отца своего на Муравейник!

– Казните ее вместе с предателем!

Народ опять начал вскакивать со своих мест. Охрана оцепила периметр, стараясь сдерживать беснующую толпу.

– Казнить!

– Казнить!

– Казнить!

Я отсюда почувствовал как ядом ярость и ненависть расползалась по залу, заполняя каждого присутствующего…, и если на это… я как-то мог закрыть глаза, но на то, что произошло дальше…

Кто-то изловчился и швырнул в Мел бутылкой с водой…

Не обращая уже ни на что внимания, я резко встал, проигнорировав попытку рядом сидящего Патрика удержать меня на месте, в пару шагов оказался около Мел, и приобняв ее спрятал от толпы, затем обернулся и скорее прорычал, чем сказал:

– Еще раз… кто-то что-то скажет, или даже шелохнется с места в ее сторону, я лично оторву ему бошку, и не посмотрю, кто стоит передо мной.

Я чувствовал, как тело Мел била мелкая дрожь, и не менее ярко ощущал ее страх. Но, несмотря на это, она держалась и вела себя храбро.

В зале, сначала прошел недоумевающий шепот. Уж что-что, но моя репутация говорила сама за себя. Уверен, те, кто по сообразительней, уже сложили два плюс два, но были и те, кто-то не сразу понял, зачем мне так рьяно защищать свою «пленницу».

– Она дочь нашего врага! А ты… наш будущий лидер, и защищаешь ее, угрожая при этом нам!

Периферическим зрением, увидел, как вскочил Патрик. Он, явно понимал, что я ступил на шаткую дорожку…, пара неверных фраз с моей стороны и…

– Ты же тоже с поверхности…, а может и наш Вице-марл душой не чист?!

– Может и он предатель?! А иначе, зачем бы ему защищать дочь нашего главного врага!!

Я поморщился.

– Как нам верить вам, Вице-марл?! И мы должны давать такому человеку клятву верности?!

Лицо Патрика побледнело.

Я смерил присутствующих взглядом, обдумывая варианты ответа, которые мог бы им дать…, такого ответа, который разом прекратит все дальнейшие вопросы и сомнения.

Я принял решение.

Набрав в легкие побольше воздуха, твердо произнес:

– Она мать моего будущего ребенка! И скоро станет моей женой.

Вот теперь замолчали все…, абсолютно все, зал… Верховныйджудах…, даже Патрик и что уж говорить…, сама Мел, которая, моментально, перестав трястись, ошарашено вскинула на меня голову.

Я себе это, в общем-то, не так представлял. Да даже вообще не представлял. Просто, это было само собой разумеющимся. Я ее люблю, а ее волнует статус наших отношений, так почему бы не устранить причину ее беспокойств. Видимо, для нее это было чем-то особенным, раз она придавала этому такое значение. Навряд ли она хотела бы получить предложение руки и сердца на заседании суда по поводу казни предателя нашего народа…

Я посмотрел на девчонку, которая стояла не мигая, хлопая глазами, а ее щеки моментально налились румянцем, когда наши глаза встретились.

В зале было настолько тихо, что стук сердца Мел казался мне барабанным маршем.

Да уж, решил – как отрезал. Вопросов больше быть недолжно.

– Вот так сюрприз…,– вымолвил Верховный джудах. – Это впринципе дело меняет, – сказал он – Меняет же? – обращаясь к толпе повторил он. Народ в немом молчании стал потихоньку рассаживаться на места…, и каждый избегал моего взгляда. – Видимо, вопросов по поводу присутствия мисс Рош больше ни у кого нет. Что по поводу претензий к компетентности третьего лица?

В зале была тишина. Гробовая тишина.

Еще бы.

– Я прошу всех соблюдать в дальнейшем субординацию и наконец, вернуться к нашему заседанию. Генерал, вы можете уже отпустить девушку, обещаю, что ее никто не съест, по крайней мере в пределах моей Залы джудахов, – я еще раз посмотрел на Мел, нехотя отпустил ее, и пошел в сторону своего кресла. Верховный джудах встал, и громко произнес. – Слово предоставляется Мелании Рош, – увидев, что возражений больше никаких не последовало, судья сел обратно на свое место.

Когда я поравнялся с Патриком, тот, моментально тряханул меня за плечо, заставляя посмотреть на него.

– Мелания беременна?! – тихо прошипел он.

– Да, – лениво, шёпотом, сказал я.

– От тебя?!

– Да…

– И ты молчал?!!

– Не знал, как преподнести новость, что ты станешь дедом.

– Но как…? А вдруг это не твой…

– Мой! – сказал, как отрезал я. – Асдис недавно обследовала Мел, а на днях сделает тест ДНК нашего ребенка.

– Но…, почему ты не сказал мне сразу… и еще… ты женишься?! ТЫ ЖЕНШЬСЯ?! – растерянно произнес Патрик.

Я тяжело вздохнул, и, пожав плечи произнес:

– Видимо да…

– Видимо?!

– Отец…, давай поговорим об этом после суда.

Голова итак шла кругом.

На лицо Патрика наползло недоумение, и он, похлопав меня по плечу, повернул голову в сторону Мел. То же сделал и я.

Тем временем «моя будущая жена» заговорила, обращаясь к присутствующим:

– Во первых, хочу поблагодарить, что вы все таки дали мне слово, и еще раз уверяю вас, что я больше не отношу себя к жителям поверхности, мое сердце навсегда…, – она посмотрела на меня, сияя глазами. – Мое сердце навсегда принадлежит этому месту. И именно по этому, мне не безразлична судьба этого человека, – она указала на Джошуа. – Я понимаю, что вы злитесь, что вам больно, но его смерть не поможет никому! Он подхватил синтетический вирус тогда, когда верно исполнял свой долг, в то время, как вы мирно спали в своих кроватях! На его месте мог оказаться каждый!

Все хором ахнули.

– Вирус?

– Что еще за вирус?

– Это заразно?!

– Если у вас есть какие-то доказательства, то предоставьте их суду, – сказал Верховный джудах.

Мелани явно волновалась, и дрожащими руками, быстро вызвала голографические сферы, и стала одну за другой показывать всю информацию, которую принесла. Эффект это определенно воздало неимоверный. Через какое-то время, кто-то даже начал кивать головой в знак согласия.

– Ваши факты приняты к сведению, мисс. Если вам больше нечего добавить, то вы можете покинуть трибуну.

Я окинул взглядом толпу, которая выглядела воодушевленной после ее слов. Конечно не все, но многие.

Когда Мел ушла и села на свободное место, Верховный джудах провозгласил начало голосования. Поднятая рука с открытой ладонью – оправдать, рука сжатая в кулак – признать виновным.

И вот тут я был шокирован.

Сначала провели подсчет голосов суда присяжных, которые неоднозначно разделились практически пополам, чем повергли меня в шок. Я ожидал, что все будут голосовать «за». Следующими, свои голоса отдали старшие члены нашего правления, которые тоже, на мое удивление – разнились. Неужели слова Мел действительно возымели такой колоссальный эффект? Когда очередь дошла до меня, я попросил воздержаться, и проголосовать последним. К концу голосования случилось самое худшее, что могло произойти…, мой голос был решающим.

Твою мать. Я посмотрел на сидящего в самом углу камеры заключенного. Мое слово решит его участь. Молящие глаза Мел говорили громче слов, звучали где-то на отголосках моего сознания. Я знал, что она даже не сомневалась в том, каков будет мой ответ. Она бесконечно, безгранично верила мне. В меня.

Я посмотрел на Патрика, вспомнив его слова.

****

– Джошуа не виноват в произошедшем, – сказал я.

– Я понимаю. Однако мой голос ты уже знаешь, ты должен будешь последовать моему примеру.

– А как же свобода выбора…? – спросил я Патрика.

– Не всегда получается так, как хочешь. Наши люди настроены крайне негативно. Они потеряли кров, многие потеряли семьи. И все по вине – одного человека. Как ты думаешь, что будет с нашим единством, пощади ты повинного в этом преступника?

– Оно развалится, – договорил я.

– Именно. Людям нужен козел отпущения, и им плевать, действовал он осознанно или нет. Если мы не дадим им спустить пар так, они найдут другой способ это сделать, который может оказаться в разы хуже. К сожалению «малая кровь», это наш гнет, сын. В одной нашей руке всегда будет зерно, а в другой меч палача. И этим мечом иногда приходится взмахивать, как, например, сейчас.

****

Какую руку сейчас подниму я? В словах Патрика был смысл. А Мел? Мог ли я так поступить с ней? Она не понимала глубины этого вопроса. Но всё же, она просила меня…

Я понимал, что пауза затянулась слишком долго. Все выжидающе смотрели на меня. Ждали моего голоса.

Однако, я принял решение, ещё до того, как переступил порог судебного зала, и ни Мел, ни Патрик на него не повлияли. Руководствовался я совсем иными соображениями…, теми, о которых знал только я. Почти.

Еще раз оглядел толпу, посмотрел на Джошуа, который пристально, не отрываясь смотрел на меня красными глазами, затем встретился взглядом с Мел, которая все так же, доверчиво смотрела на меня, и… прости девочка, вознес меч.

– Голос Вице-марла, – громко произнес я, поднимая сжатую в кулак руку вверх. – Виновен.

Руку – символизирующую орудие палача.

[1] Верховный джудах – должностное лицо, не подвластное ни единому ведомству повстанческого союза, лицо, участвующее исключительно в высших военных трибуналах. К гражданским судам отношения не имеет. Джудахи – занимаются военным судейством, а Верховный джудах – единственный на весь повстанческий союз регламентирует и выносит решения по казни.

Глава 56. Мобилизация

КЛАУД ДЮБОН

Не могу не признать, суд над Джошуа пощекотал нервишки, и кроме того, оставил неприятный тягучий осадок внутри. Я изначально знал, каков будет мой голос. Все мешканья – были конфликтом простой банальной человечности и долга клятве. А я долгу верен – как никому. Однако, это горькое послевкусие – смыть невозможно. Джошуа был верным напарником и мне, отчасти, было его жаль, он действовал неосознанно, не под своей собственной волей. Когда-то и меня лишили такого выбора, заставив сделать то… от чего мне до сих пор по ночам снятся кошмары.

Особой же специей в этом всем была Мел. Моя Мел, которая верила в меня, доверяла,. была убеждена, в том, что я поддержу ее. Она была такой решительной, стояла, гордо задрав голову. Я видел ее такой впервые, в этой девочке столько изменилось за такой короткий период. Она больше не была тем робким воробушком, которым я ее встретил впервые. Передо мной стояла уже женщина, сильная, уверенная в себе. Это был ее триумф. Вернее…, был бы. Скорее всего в ее голове существовали разные сценарии развития ее столь внезапного вторжения в Зал Джудов. И я более чем уверен, ни в одном из прогнозов на исход судебного заседания я не фигурировал так, как сегодня. Я, не то, что не поддержал ее, я был тем – кто свел все ее старания на нет.

Поганое чувство.

Я смотрел на нее в момент, когда вознес свою руку. Она затаила дыхание, я слышал это, а это означало то, что она все же не была уверена в том, какой ответ я дам. Сомневалась. И каким же правым было ее сомнение.

Когда моя рука сжалась в кулак, всем нутром ощутил, что в этот момент так же сжалось ее нежное сердце.

Не приди она на заседание, голосов «за виновность» было бы доминирующее большинство. Мой голос благополучно затерялся бы среди десятков других, не имея какого либо особого значения. Но она смогла переубедить большинство, склонить на свою сторону, добиться, может не перевеса, но равенства в голосах. Именно того равенства, которое поставило меня в это ужасающее положение.

И ведь это была ее победа, которая, наконец, подарила бы девочке, прожившей все двадцать лет в золотой клетке – крылья.

Крылья, которые я в ту же секунду обломал, не дав даже ощутить вкус победы.

Я не успел договорить слово «виновен», как она выбежала из Залы Джудов. А мне оставалось лишь смотреть в ее удаляющуюся спину.

Не все бывает в этой жизни так, как хочешь, милая. И справедливость не всегда торжествует. Пора уже усвоить этот урок.

Зал стремительно начал пустеть. Я встал со своего кресла, намереваясь последовать примеру большинства, как почувствовал руку на своем плече. Обернулся.

Пара уставших глаз смотрели на меня. Уставших не от возраста, а от гнета непомерной, бесконечной ноши в виде ответственности, за всех и вся.

Отец крепко сжал руку.

– Ты поступил правильно, сын.

Знал, что Патрик прекрасно понимает, какие я сейчас испытываю чувства. Уверен, он хотел поговорить о том, что у нас с Мел будет ребенок, и о нашей «женитьбе», но осознавал, что я не в том настроении. Я лишь коротко кивнул ему, и направился к выходу. Стоило переступить порог Залы джудов, как меня кто-то окликнул.

– Генерал, генерал Клауд Дюбон, сер!

Я пробежался взглядом по толпе, выделив среди нее взъерошенного молодого солдата, который протискивался через тесные группы людей. Парнишка двигался в моем направлении. Видел я его впервые, но по погонам и знакам принадлежности понял, что он из бункера Елена. Увидев, что я заметил рукой, он интенсивно замахал рукой, дабы привлечь еще большее внимание.

– Слушаю, – громко произнес я, пытаясь пересилить гул голосов и топот ног.

Что-то случилось, нутром чувствовал я.

– Свершилось, мой генерал!

«Свершилось», а не «случилось», и это уже хорошо.

– Говори, рядовой.

– Я Мелман Лерой, из шестого отряда, из…

– Да говори уже, – в нетерпении перебил его я.

– Да сер, простите сер, контрольная консоль искр выдвинулась из Кадмуса сер. Генерал-командующий объявил срочный созыв войск. По шесть дивизионных отря…

Я его уже не слушал и быстрым шагом направился прочь из Залы джудов[1].

***

– Генерал, ваш отряд полностью подготовлен. Осталось оснастить оставшиеся два, и мы готовы, – сказал Хельм Йохансон.

У нас планировался перехват центральной консоли управления искрами. Мы решили делать это диверсионными группами. Отрядов будет шесть открытых, шесть под инвизорами, и один мой – блиц отряд. Задача первых – отвлекать врагов в открытую, задача вторых – защищать мой отряд при диверсии. Моя же группа будет атаковать напрямую консоль.

Дальние бункеры не успеют стянуть свои войска к консоли, так что будут вовлечены лишь солдаты ближайших бункеров, и Гипфеля в том числе. Мы вообще были удивлены, что независимый полис Гипфель решил таки принять участие в открытом конфликте.

– Сколько у нас есть времени? Какие координаты столкновения? Есть просчет траекторий?

– Работаем над этим, выдвигаемся сразу после мобилизации. Пока, примерный ориентир, если выдвинуться в течение часа, то мы настигнем их ориентировочно в 900 километрах от столицы.

– Генерал, ваш мотоцикл готов.

Я кивнул солдату, занимающемуся моим супер-байком, отошёл в сторону и позвонил Асдис.

– Четырнадцатая.

– Здороваться тебя не учили? Слушаю тебя.

– Что по провокатору? Не получилось доработать?

– Нет. И…, ты хоть представляешь, в какое положение меня поставили ты и Маркус? Да когда все всплывет, меня могут лишить лицензии, да что уж там…, ты сам то…

– Хреново, раз новостей нет. Ладно, не бери в голову, Асдис. Значит таков мой путь. Буду действовать своими силами, – о провокаторах и погружениях можно теперь забыть, – Кстати, ты видела Мел?

– Да, она приходила ко мне сразу после заседания, такая злая была, попросилась увидеться с Джошуа.

Я негодующе цокнул языком. Головой понимал, что не об этом мне сейчас стоит думать. Да и, ей самой, возможно, необходимо сделать это, развеяться, однако моим инстинктам, разумным человеческим языком это не объяснить.

– Он уже у тебя в боксе?

– Ну да..., раз ко мне изначально попал, тут и будем держать. Тюрем то нет…, тем более, ты же сам знаешь, что лучше ему быть под наблюдением.

– А он… не навредит Мел?

– Нее… не думаю. Капельница вчера только была, для заседания же решили сделать в последний раз.

– То есть, ты не исключаешь, что такое «может быть?». Где сейчас Мел? – процедил сквозь зубы я. – У нее коммуникатор не работает. Почему ты пустила ее?!

– Я что, нянечка ей? Ну, внизу, в боксе должна быть. Может связь плохо ловит. Там охрана, если что! Что ты сразу злишься?!

– Я и есть злость, черт возьми!

– Ууу, очень страшно, я вся дрожу. Не переживай, найду я твою строптивицу. Можешь не переживать за нее. Кстати, краем уха услышала, что у вас мобилизация? Ты тоже участвуешь?

– Конечно.

– Поняла, береги себя, искорка.

– Пригляди за Мел пока меня нет.

– Хорошо. Пойду, поищу ее чуть позже, дела только закончу.

– Спасибо Асдис, за все что делаешь, – оттарабанил, и не дожидаясь ответа, отключился.

Я направился в сторону мотоцикла, на мне была военная экипировка Нордов. На голове шлем – с виртуальным визором и кучей голосовых помощников, учиться пользоваться которым придется прямо находу.

– Система, свяжись с командным центром, скидывай каждые 30 секунд новую геопозицию контрольной консоли искр.

– Будет выполнено, сер.

– Система, включи антирадары на мотоцикл и активируй инвизоры.

– Принято, сер.

Я сел на супербайк, наблюдая, как мое тело, вместе с мотоциклом, становятся прозрачными. Положил ногу на газ, на что двигатель оглушающе пророкотал. Главное не забыть включить подавители звука, когда я буду слишком близко к консоли.

– Система, соедини меня с моим отрядом.

– Как прикажете, сер.

Мне понравилась ее адаптивность к живой человеческой речи. У нашего СЭЭк с этим были жуткие проблемы.

– Солдаты, слушать мои команды! Сели по машинам, как все будут готовы, оповестите меня идентификатором об этом. На сборы у вас десять минут, по моему сигналу, выдвигаемся.

Ну что ж. Я ударил кулаком по своему плечу, наблюдая за обратным отсчетом секундомера на визоре.

Три

Два

Один

«Из недр воспрянем под красным солнцем! Не забыто, не прощено!»

Вперед!

[1] Зала джудов – «дворец суда»

Глава 57. Все меняется вокруг, и с этим меняюсь и я

МЕЛАНИЯ РОШ

День суда – смело можно было назвать «американскими горками», прожитые эмоции именно так и ощущались. Моя душа то воспаряла до небес, то с ужасающей стремительностью проваливалась в тартарары.

Что сравнится с чувством, когда ты стоишь одна против всех, когда ты – чужая, и пришла отстаивать права, стоишь лицом к лицу к людям, по умолчанию ненавидящих тебя лишь за одно происхождение, и в этот момент твой мужчина становится плечом к плечу с тобой, укрывая от колких словесных стрел и нападок? Готовый, защитить тебя от целого мира – любой ценой. Который в довесок, заявляет что ты – его будущая жена, тем самым, оберегая силой своего имени, даруя неприкосновенность.

К довесок ко всему, после этого ты добиваешься поставленной цели, ради которой пришла, переворачиваешь мнение большинства на триста шестьдесят градусов. У тебя впервые за все время получается что-то действительно стоящее, значимое. Когда до этого твоя жизнь была лишь существованием, неспособным повлиять ни на один жизненно важный процесс, когда ты иллюзорно находилась на вершине мира, за счет своего происхождения, но при этом была никем. По факту, твоя фамилия была лишь пустым звуком. И несмотря ни на что – ТЫ СМОГЛА! Сама, своими силами.

Разве могло сравниться с этими двумя чувствами что-либо?

Могло, только кое-что полностью обратно пропорциональное, развивающееся со скоростью геометрической прогрессии. Вот и он – эффект американских горок во всей красе. Сегодня я доказала достоверность выражения – ни один взлет не бывает без падений.

И да, падать было больно. Очень больно. Однако…, будь на моем месте прежняя Мел, она бы разбилась, так и осталась лежать на дне раздробленными осколками, сокрушаясь о несправедливости жизни.

К счастью – та Мел умерла.

А новая Мел – будет действовать. Все меняется вокруг, и с этим меняюсь и я.

Глава 58. Консоль

КЛАУД ДЮБОН

– Мой отряд на месте. Ждем вашего приказа, командующий, – сказал я в свой наушник, по засекреченному каналу.

– Генерал, консоль движется к вам по траектории в 41 градус, после моей команды, двигаясь по прямому углу, вы пересечетесь с ними через четверть часа.

– Понял. Подсчет конвоя сделан?

– Да, четыре тяжеловесных с солдатами Конфедерации, военные Провиданс в отдельных тяжеловесах.

– Принято. Жду вашей команды, сер, – сказал я и принялся всматриваться вдаль.

Перевозились искры исключительно в усыпленном состоянии. Держать их все время под контроллерами нельзя. Все-таки, это живые люди, и у них тоже есть износ организма, а если они будут бодрствующими в одной кабине – поубивают друг друга. Оснащать каждого отдельным оборудованием для перевозки – накладно. Потому их всех усыпляли и перевозили на тяжеловесах, как обычных солдат.

Нашей же проблемой были солдаты Конфедерации.

Хельм с отрядом войдут с ними в открытый конфликт, а мы будем огибать по правому флангу и нападем сбоку сразу на контрольную консоль.

Консоль представляла из себя аппаратуру, похожую на мою, для погружения, только в разы больше. Перевозилась она на длинномере. Преимуществом на нашей стороне было то, что мы получали утечку данных из Провиданс. Знай Правящие, что мы имеем доступ к их данным, не оставили бы своих искр без тщательного присмотра. Достаточно было – не перевозить их спящими, и мы не смогли бы к ним приблизиться даже на йоту.

Я оглянулся на свой отряд. Крепкие, сильные ребята. Готовые к бою. Их ряды сильно опустели, после вторжения. Но иной участи у нас нет, как и иного выбора. Если все пойдет по плану, и искры окажутся в наших руках, мы привезем консоль в Гипфель, и сразу выдвинемся на Столицу. Все юниты конфедерации не успеют стянуться к ее границам, нападем молниеносно и неожиданно, застанем Бришалот врасплох. Хотя, полноценно врасплох не получится, о том, что мы захватили искр, им станет известно сразу.

Встал с мотоцикла, размялся и закурил сигарету, щурясь из-за света заходящего солнца. Отряда Хельма я не видел. Они были на другой стороне. Дальше, чем мог уловить мой усиленный слух.

Я уже успел перепроверить все свои обоймы, заточить ножи, каналы связи, как, наконец, в наушнике послышалось:

«Генерал, по боевым позициям, вперед!»

Я выкинул бычок, затушил его, сел обратно на супербайк, и, подняв руку, привлекая внимание своих солдат, показал жестом готовиться.

– По местам! Стартуем через сорок секунд, – сказал я по военному каналу, затем переключился на выделенный. – Камилла, у тебя все готово? Мы выдвигаемся!

– Да, генерал. Жду ваших приказов.

– Прекрасно. Ну что ж, вперед.

– Храни вас Бог, сын, – сказал Патрик, находящийся рядом с моим техником.

– Под красным солнцем воспрянем, отец.

***

Я отдал солдатам приказ активировать маскирующие устройства. Мы выдвинулись по прямой, почти перпендикулярно к траектории движения консоли. Я уже слышал шум их двигателей. Посмотрел на вереницу тяжеловесных машин, на длинномер и легковые сопроводители. Присвистнул. В инвизорах нас не могли засечь ни радары, ни тепловизоры, ни уж тем более, человеческий глаз. Мы поравнялись с конвоем, двигаясь параллельно, с той же скоростью, что и длинномер с консолью. Единственное, что могло нас выдать, это пыль, разлетающаяся из под магнитных подушек наших аэрокаров.

Спереди послышался первый взрыв. Затем второй. С моего обзора не было видно, что происходит, но я знал, что это Хельм со своими отрядами, атаковали первую эскортную машину. Так было решено действовать, еще до начала атаки.

Эскортные легковушки наших врагов моментально отделились от общего автокаравана машин, стягиваясь вперед, на помощь пострадавшим рядам. Хельм и его отряды решили атаковать с носа, что бы замедлить движение всех машин в рядах.

– Скажете, как выступать, сер, – обратился я тем временем к командующему.

– Ваша цель, не выдать себя, пока что, генерал. Ждите, что бы то ни было, ждите моего приказа. Ваши действия только после Хельма.

– Есть сер!

Мы продолжали движение.

Резко нас всех, что Конфедератов, что консоль повело от мощной ударной волны. Я еле удержал равновесие, с силой выровнял свой мотоцикл, прячась рукой от вихрем летящего песка. Похлопал по наушнику:

– Что за черт?! Хельм?! Что у вас? – говорить было сложно, песчинки так и норовились попасть в рот.

– Искры тут, искры! Не спят!

«Твою мать! Какого черта?!», мысленно выругался, но вслух сказал лишь:

– Командующий, жду ваших указаний! Позвольте вмешаться!

– Категорически запрещено! Ждите моего приказа генерал! Еще не весь эскорт стянулся к носу! У вас другая задача! Консоль в приоритете!

Черт!

Я считал каждую минуту, прикидывая, сколько могло погибнуть человек в то время, пока мы просто отсиживались в засаде. Ярость закипала во мне, я знал, что враги поблизости. Зверь рвался наружу, требуя их крови.

– Хельм, как вы?!

– Хреново, генерал. Очень хреново, долго не протянем, еще и конфедераты подтянулись. Искр немного, видать разбудили не всех…, как же мы облажались, с*ка, – послышался треск в его динамике.

Я взъерошился, ощерился, до боли сжимая ручки мотоцикла.

Да дайте мне чертов приказ ворваться на поле! Вашу мать!

– Генерал! – услышал я голос командующего. – Быстро, насколько можете, захватите консоль! На торпеде дела катастрофически плохи, с теми же темпами, они не продержатся и двадцати минут, тогда враги выйдут на вас! Марш генерал, марш!!!

– Солдаты, – взревел я, обращаясь к своему не очень большому отряду. – По позициям, прямиком на консоль, действуем, как и обговаривалось! Вперед!

Мы включили инвизоры и что есть мочи рванули к длинномеру.

Снега давно подтаяли, дышать было невозможно в этих, исходящих от магнитных импульсов массивных тяжеловесов, клубов мелкого песка. Обзор настолько был закрыт, что даже пришлось включить радары.

Мы подъехали к самому основанию консоли, я встал ногами на сиденье супер-байка, заранее зафиксировав себя к нему, что бы не упасть, все будет делаться на ходу. Взяв в руки, заранее подготовленную взрывчатку, прикрепил ее к дверным отсекам консоли. Сама консоль оказалась намного крупнее, чем мне казалось изначально, огромная движущаяся махина, так что для верности я добавил еще одну порцию тротила.

Как дело было сделано, слегка отшатнувшись, прыжком сел обратно на супер-байк и отъехал от консоли на приличное состояние, как раз туда, где меня ждал мой отряд.

Я нажал на кнопку и дверь отсека разлетелась на мелкие кусочки.

– Вперед! – заорал я.

Мы рванули в сторону прохода. Наши защитные отряды моментально начали стягивались за нами, захватывая нас в полукруг и защищая от тех, кто мог напасть на нас снаружи. В консоли включился вой сирены. Я уверен, сейчас дела на торпеде будут идти куда лучше, по тому, что искр, что солдат направят всех сюда, понимая, что торпедные войска – были лишь обманным маневром.

Тогда наши защитные отряды, и оставшиеся в живых торпедные замкнут в круг Конфедератов и искр, что многократно упростит нашу задачу.

Я подъехал к порогу двери, схватился за нее руками и рывком подтянул свое тело вверх. Мои солдаты мой трюк провернуть не смогут, так что они использовали осадное оружие, да и экипировка Нордов с их импульсаторами, сейчас оказалась очень даже кстати.

Я дождался первую часть своего отряда, вытащил из-за спины автомат и аккуратной поступью двинулся внутрь консоли. Первый отсек был грузовой, и мы его быстро миновали, во втором начались целые вихляния коридоров.

Мы коротким шагом передвигались из одного отсека в другой, как услышали впереди топот ног.

Искры, почувствовал я всеми своими инстинктами.

– По позициям, оружие к бою, тут искры! Их не много, главное не бойтесь, это поджигает их! На вас первоклассное снаряжение, не забывайте! Главное, берегите головы!

Я вытащил автомат, взвел его курок и встал в позицию, твердым хватом удерживая оружие наготове.

Каждый их шаг я слышал будто бы рядом. Знаю, что и они слышат нас, хотя они свободны, в отличие от меня, и определенно работают на максимуме своих возможностей.

Шаг, второй, третий.

Показались. Я выстрелил, раз, второй, в узком коридоре они прямиком попадали под открытый огонь, тут никто бы не выжил. Только потом понял, что они были без брони, просто…, только что вышедшие из сна, даже без контроллеров…, они бы разорвали друг друга, но прекрасно чуяли «млекопитающих» другой природы. И эта добыча им казалась интересней, чем хищники. Я понимал их так же, как себя.

Законченные мрази, твари в этой Провиданс, как пушечное мясо отправили искр защищать их холеные задницы. Вполне возможно где-то среди них мог бы быть и я. Я мимолетно глянул на своих солдат, отчетливо читая на их лицах ненависть, страх, злобу и удовольствие с которым они стреляли по искрам. Они ведь даже не знают, что искры – такие же жертвы системы, что и остальные люди. Но искоренить годами взращённую ненависть из сердец – невозможно. А я давно смирился с этим их восприятием вещей.

Да, мне было жаль, но никуда не денешься, я всегда буду на стороне своих.

Я заменил обойму и вновь начал стрелять. Выжившие искры уже подобрались вплотную, и перешли на ближний бой.

Я достал ножи. И невероятно быстро потерял счет времени, счет убийствам. Искры без контроллеров были не такими устрашающими противниками…, скорее как стадо диких зверей. Даже мои солдаты в экипировке Нордов, начали чувствовать себя уверенней.

– Зачем они выпустили их?

– Время тянут, как зачем…, если мы не успеем захватить консоль до того, как сюда придут экипированные искры под контроллерами, нам конец. Наши отряды не продержатся долго в обороне, – выпалил на одном дыхании я, укорачиваясь от нападавшей на меня искры.

– Хельм? – связался я с генералом по связи.

– Да, – не сразу прохрипел он

– Ты ранен?

– Есть немного.

– Хельм, как обстоят дела снаружи?

– Они уже стянулись к консоли, защитные отряды сдерживают их как могут. Мы тоже делаем, что в наших силах, но долго не протянем. На искр мы не рассчитывали.

– Держись, мы постараемся побыстрее справиться. У нас тоже тут произошла задержка.

– Поторапливайтесь!

Когда с искрами было покончено, мы, перешагивая трупы и оставляя за собой дорожку из алых отпечатков наших подошв, двинулись дальше. На пути больше никто не встретился. Мы оказались около запертого центрального отсека. Я заложил взрывчатку.

Мы отошли на расстояние. Стоило нам подорвать и его, как изнутри по нам открыли огонь. Я вовремя увернулся, а вот менее ловким, повезло меньше. Мы открыли пальбу в ответ.

Когда дым от взрыва улегся, а стрельба с их стороны утихла, увидел огромный центр управления. Консоль, и еще человек десять в белых халатах, трясущихся от страха, а так же несколько мертвых солдат. Позади них были подключенные к аппаратам генералы конфедерации, управляющие в данный момент искрами.

Я долго не думал, вытащил пистолет и поочередно отправил каждому из них по пуле в затылок. Они даже не поняли в своих симуляциях, как умерли.

– Консоль под контролем, – сказал я по связи командующему.

– Знаю, открой камеру.

Он открыл изображение, где велось сражение около консоли. Искры, стояли как вкопанные, просто замерли, падали лишь те, кого нечаянно задевал снаряд. Наши солдаты продолжали сражаться, но только с солдатами Конфедерации, но это мелочь.

Все получилось: раз убиты генералы – то искрами больше никто не управляет.

– Этих в плен. Проверить сперва на трекеры, изъять, – холодно сказал я, ткнув автоматом в докторишек, и подошел к пульту управления консолью.

Я цокнул языком в изумлении, это тебе не мое оборудование для погружения. Полез в карман, вытаскивая из него внешний накопитель.

– Камилла, как его подключать? – связался по каналу с техником.

– Поднеси к сенсорному датчику, дальше я сама.

Я последовал ее инструкциям.

– Сколько искр во сне?

– Почти шесть тысяч.

– Принято. Отключаюсь, – сразу же перезвонил командующему. – С нашей стороны все готово, генерал командующий, жду дальнейших указаний.

–Прекрасно сработано, генерал, пленных не оставлять, контроллер отправьте с конвоем в Гипфель, сами с искрами выдвигайтесь на столицу.

– Но тут в основном врачебная бригада, среди них, нет военных. Что делать с ними?

Ответа долго не было. Мой автомат был направлен на кучкующихся людей в белых халатах, которые жалобно поскуливали, при малейшем нашем движении. Их животный страх опьянял, что крайне мешало держать себя в руках. Наконец, послышался долгожданный треск динамика:

– В изолятор, я выдвигаюсь к вам сам.

Неожиданно. С чего бы вдруг? Но единственное, что я сказал:

– Принято, сер. Ждем.

Глава 59. Не уподобляйся врагу своему иначе им и станешь

Я вымотался. Мы находились на миссии без сна и еды чуть больше полутора суток. Так это полдела. Наши повстанческие войска, в это время стягивались к Бришалоту, и сейчас находились с нами в одном радиусе, в самое ближайшее время начнется решающая атака.

Мы пошли ва-банк. Выдвинулись всего лишь тринадцатью отрядами, ничтожно малым количеством. Времени ждать остальных – не было, а возможности захватить консоль могло больше не подвернуться. Провали мы задание, то остальные войска просто бы отозвали. Но все, к счастью, обошлось.

В штабе провели экспресс подсчет потерь. В общей сложности, количественно погибли члены трех с половиной отрядов. Жаль не будет времени отдать им честь, тела отправят родным в Гипфель. Однако, теперь Правящие остались без искр. Наши аналитики просчитали, что при нынешнем раскладе, наши шансы на победу и захват столицы значительно возросли и теперь приравниваются к 68 процентам. Звучало весьма неплохо, по сравнению с прежними 11. Не верилось, что мы скоро покончим с 130-ти летней войной.

Я вызвал панель коммуникатора, пролистал до ай-ди Мел и замер.

Как никак, мы будем воевать, и на войне невозможно быть уверенным ни в чем. Вдруг я не вернусь, мне надо было поговорить с Патриком, что бы в случае моей смерти, он приглядел за ней и за нашим будущим ребенком. От этой мысли стало тоскливо.

Ну уж нет, я обязан вернуться домой живым.

Мне ненавязчиво вспомнились свои мысли. «Что я буду делать после того, как война окончится?» На тот момент я не знал, не видел своего будущего, из-за того, что я сделал с мамой, моим единственным смыслом жизни была война и месть. Я жаждал сначала отнять у Роша все, что ему дорого, а затем, любой ценой, отправить его в ад, если пришлось бы, не моргнув и глазом, отправился туда следом за ним. Сейчас, я поймал себя на том, что у меня появилась другая цель, другой смысл – Мел и наш ребенок. Понял, насколько потерян был без нее, насколько мизерным, ничтожным казалось мое прежнее существование.

Лишь одно снедало меня в последнее время. Если раньше мне было плевать, то сейчас, было невыносимо горько от мысли о том, сколько лет мне осталось жить. Эти думы я отгонял от себя подальше. Время подумать об этом еще предоставится.

Время…, вспомнились слова Асдис: «время – самый ценный ресурс в наши дни». Жаль, что осознал это я слишком поздно.

***

До Мел дозвониться я не смог, хотя знал заранее, что это пустая затея. Гипфель был изолирован от мира, коммуникаторы Нордов работали только по внутренним каналам связи, так что выйти на связь с теми, кто находился внутри независимого полиса я не мог. Периодически открывал Катарский наручник, но и на нем не было сигнала, он тоже не мог пробиться сквозь глушки Гипфеля.

Нам было приказано разбить лагерь, отдохнуть пару часов и двинуться на столицу.

Завтра – великий день. Решающий.

***

– Хельм? – сказал я, заходя в наш, на скорую руку возведенный, лазарет.

– Клауд Дюбон? – прохрипел он.

Выглядел он неважно. Даже хреново, я бы сказал. Хельм посмотрел на мое сморщенное лицо и широко улыбнулся, сразу скорчившись от приступа боли.

– Все так плохо?

– Ну да…, до этого было лучше, – сказал я. – Пришел выразить благодарность за проделанную работу. Если бы вы не выстояли, все пошло бы к коту под хвост.

Он поднял руку, показывая большим пальцем вверх и закрыл глаза, откидываясь на подушки.

– Нас заберут в Гипфель. От раненых толку никакого… передать какую-нибудь весточку твоим?

Я улыбнулся, сказав:

– У меня в планах вернуться домой живым, после всей этой суматохи передам сам.

Хельм хрипло рассмеялся.

– Ждут, да?

– Ага, – сказал я.

– Воспрянем, – сказал он.

– Воспрянем, – ответил я, потрепал его по плечу.

– Генерал? – я обернулся на отвлекший меня голос.

– Слушаю, – нахмурившись, посмотрел на невысокую девушку в военной униформе.

– Вас вызывает командующий, он только что прибыл.

Я обернулся на Хельма, кивнул, хоть он и не увидел этого, и быстрым шагом вышел из лазарета.

***

– Приветствую вас, генерал-командующий, – с этими словами я зашел в большую палатку. Окинул взглядом всех членов военного совета, понял, что я был последним и сел на единственный пустовавший стул.

– Приветствую, Дюбон. Итак, все в сборе. Я уже ознакомился с отчетами, все прошло неплохо, учитывая обстоятельства.

– Да, хвала небесам, все получилось. Шансы на победу довольно таки высоки. Выступать будем завтра? – сказала генерал бункера Фидель де Парагон.

– Да, в целом, все будет идти по прежнему плану.

– Что с искрами? Может гуманнее всего убить их? Мы же не выпустим их в наши города, – сказал генерал другого бункера.

Командующий, до этого стоящий, упершись об стол, напрягся. Брови его поползли к переносице, и не отрывая взгляда от говорящего, он выпрямился, откашлялся и произнес:

– Искр не будут везти в Гипфель.

Повисла гробовая тишина, все вопросительно посмотрели на командующего, и лишь один человек нарушил ее.

– Но, а куда же, бросим тут?

Командующий выжидательно молчал. Затем выпрямился и отчеканивая каждое слово произнес слова, которые никто от него не ожидал услышать.

– Мы используем искр в своих целях. Они будут отправлены с нашими войсками в Бришалот.

Послышались ахи и возгласы. Я же, исподлобья посмотрел на командующего. Эта идея мне совсем не понравилась.

– Этих чудищ, на своей… стороне?

– А как же…, кто будет ими управлять? Вы убили всех генералов Провиданс.

– Великий марл имеет опыт в управлении искрами, он высказался в поддержку этой идеи, и будет руководить завтра избранными им генералами, которые в свою очередь будут завтра находится в консоли.

– Но мы не умеем пользоваться оборудованием…

– Мы нет, а вот врачебная бригада, захваченная в плен, может.

– Кощунство…

– Именно, мы же боролись с Провиданс именно из-за таких вот вторжений в волю человека...

– Я уже принял решение, Великий марл и другие марлы поддержали меня. Уж лучше воспользоваться искрами, чем терять собственных солдат. Насколько больше сыновей и дочерей вернутся в свои семьи после боя, насколько выше станут наши шансы на победу…

– А вы что молчите, Дюбон. Эта тема вам ближе, чем кому либо...

Я искоса глянул на говорящего, а когда отвернулся к окну, на моих скулах играли желваки. Мне все это казалось аморальным и омерзительным. Действительно, теперь идея убить искр, показалась мне куда более гуманной. Благо, командующий избавил меня от необходимости комментировать происходящее вслух.

– Повторюсь, решение принято. Примите к сведению, идите сейчас отдыхать, а завтра на рассвете двинемся в путь. По дороге ознакомлю вас с новым протоколом и схемой действий.

***

Уже было темно, я закурил и медленно пошел к себе. Почти дойдя до нужной палатки, я остановился, кое о чем вспомнив, развернулся и вновь пошел в обратном направлении.

Зверю мое решение не понравилось, и он моментально встал на дыбы, я чувствовал это даже сквозь блокаторы. Каждый мой шаг давался с трудом, будто я нес невидимую ношу на плечах.

Но я должен был. Во мне боролся гнев, ярость и острое чувство несправедливости.

Вот я уже стою перед большим тяжеловесом, машиной, в одной из которых перевозили спящих искр. Охрана, стоявшая подле нее, отдала мне честь. Я кивнул им в ответ, выкинул окурок и, промедлив пару секунд, а может и минут вошел внутрь.

Мой пульс участился, ускорился до такой степени, что я почувствовал в ушах давление. Резко в мои ноздри ударил запах страха.

Моего страха.

Все внутри кричало мне уйти отсюда. Зверь взъерошился, бился внутри, пытаясь разломать стены моего самоконтроля, в попытках заставить меня уйти отсюда. Сразу вспомнилось, как он проделывал тоже самое, в надежде разломать металлические прутья клетки, в которой меня держали в аналогичном месте. Тогда он руководствовался не страхом, потому что его не было у моей природы, он руководствовался яростью, гневом. Я всегда помнил ярко и красочно воспоминания, чувства зверя. На много ярче чем воспоминания человеческой сущности. Если представлять память – как кинопленку, ту, которая с годами становится хрупкой и мутной, память зверя – это нечто, что всегда можно воспроизвести заново в самом высоком разрешении. А в воспоминаниях моего зверя – хорошего мало.

С такой же ясностью я помнил – Настасью и ее последние часы. Худшее из этого то, что воспоминания, в которых я ещё соображал, как человек, пока блокаторы еще оставались в моей крови, я помнил хуже, чем те, в которых зверь вышел на свободу. С одной стороны я был рад, что это так. Я не хотел забывать, не имел на это права.

Тряхнув головой, отгоняя непрошенные мысли, прошел внутрь темного помещения.

Я знал это место, помнил, бывал уже в таком…

Когда подошел к одной из стеклянных комнат, включил свет.

Искры спали сидя.

Я прислонился к стеклу, задумался.

Если бы не моя мама, я бы, возможно, даже сейчас сидел где-то тут, среди них. Возможно, уже погиб бы, на каком нибудь задании, из-за неумелых команд генералов. После смерти Настасьи, меня перевезли с молодыми искрами на точно таком же тяжеловесе, в лагерь. Потом обратно.

Мой биологический отец испытывал какое-то особое удовольствие от моих страданий…, больной на голову кусок дерьма. Я его ненавидел по известной причине, а вот, чем ему не угодил я, сразу после рождения, если не считать моей природы – я не знал.

Но время, когда мне был интересен ответ на этот вопрос, прошло. Плевать.

Я всмотрелся в лицо одного из искр. По коже прошел холодок. Я знал его. Нас с ним стравливали, когда я был в лагере. Чем именно он мне запомнился, не могу сказать, но факт – оставался фактом. Глянул на ещё одного…, и с ним тоже.

Поймал себя на мысли, что почему-то мне было радостно от того, что они живы. Не знаю, чем были продиктованы эти чувства, передо мной – как никак – мои враги. Наверное, я понимал их, их природу, суть. Такие же, как я. Те – кому не нашлось места в нашем мире. И мне бы не нашлось, не разработай Патрик и Руфус блокаторы.

Я закурил, замечая, как дрожат мои пальцы, и виной тому был не холод. Тоскливо окинул тела мужчин, женщин, подростков. Именно тела, ибо без разума, даже при наличии мозга – человеческий организм – всего лишь тело.

Разум отличает человека от животного…, человеческий разум… коего лишены искры.

Завтра – они будут сражаться на нашей стороне. Завтра – мы будем ничем не лучше своих врагов.

Глава 60. Столица

– Мы нападем на них с воздуха, вот в этих точках, это их слепые зоны. А вот отсюда начнут наступление наши бронебойные единицы. Искр отправим через центральный вход.

– А что делать с мирными жителями?

– Гражданских не трогаем! Наша цель Провиданс.

– А с Правящими?

– В плен, а там посмотрим, – наконец подытожил наш план Ставрос Панопулос.

– Среди них же есть и дети…

– В плен всех, – еще раз, но более грубо, повторил свои слова генерал–командующий.

– Слушаюсь, сер.

После планерки не прошло и получаса, как мы начали воплощать все в жизнь. Мы обхватили столицу плотным кольцом. Медное плато, конечно же, оставалось открытым, но нас оно не интересовало. Платина – вот куда мы метили.

Авто–шлюзы, на центральной магистрали, ведущей с каменной пустыни на верхнее плато – перекрыли изнутри со всех сторон. Тяжелая артиллерия и солдаты конфедерации стояли по всему радиусу верхнего плато.

Бришалот готовился к осаде. Я тоскливо посмотрел на Медную часть столицы. Правящие любезно оставили низшую касту без защиты, абсолютно, полностью…, ни единого военного, ни одной оборонительной единицы, ни боевой техники…, а они не знали, нужна нам Медь или нет. Они просто бросили их. Ничтожества.

– Готовьтесь к штурму! – раздался голос в моем наушнике. Генералы, на позиции, каждый знает свою задачу. С доблестью исполняйте свой долг! Дождемся, когда наша бронетехника пробьет шлюзы и вперед!

– «Из недр воспрянем под красным солнцем! Не забыто! Не прощено!» – твердо отчеканил генерал-командующий.

Я посмотрел на закатное, невероятно символичное оранжевое солнце и алый закат, насколько пророческим оказался наш девиз.

«Воспрянем!» – мысленно произнес я.

***

Пробиться сквозь шлюз мы смогли спустя примерно сутки. Бришалот был довольно-таки хорошо укреплен, но вот к атаке своими собственными искрами он готов не был. Гипфель дал хорошее техническое оснащение нашим войскам, у них были первоклассные воздушные истребители, которые давали нам значительное воздушное преимущество. Никто не мог покинуть город через воздух. Не щадили никого. Любая воздушная единица подвергалась моментальному уничтожению.

Стоило нам прорвать шлюзы, как мы бросили все силы пехоты внутрь столицы. Искры не щадили никого, устраивая настоящее месиво.

– Держать целостность отрядов, наша цель Провиданс. Оборонительные войска конфедерации, это компетенция бункера Елены. Не вмешиваться! Основные силы Бришалота сейчас сосредоточены вокруг головного штаба Провиданс! Не растягивайтесь, не растрачивайтебоеприпасы и силы! – громко передавал по связи я, своим подчиненным, протискиваясь через наших солдат.

Конфедераты перекрыли все улицы, не давая нам возможность передвигаться по плато на военной технике. Как будто это их бы спасло, а не оттягивало неизбежное.

Правящие, поначалу, пытались покинуть Провиданс на вертолетах, но Гипфелевские истребители подрывали их прямо в воздухе, так что после пары тщетных попыток улизнуть, они бросили надежды на эвакуацию. На улице не было ни единого гражданского, что не могло не радовать.

Мы не вступали в боевой конфликт, потому что дорогу нам расчищали искры. Цель моего отряда была – Провиданс, и никак иначе.

К вечеру мой отряд уже окружил цель, отрезая их от всего полиса. Только тут мы поняли, что все силы Конфедерации, были собраны воедино, вокруг головного штаба Провиданс. Солдаты открыли огонь по нам.

– Оцепить периметр! – скомандовал я.– Держать строй! Не дайте им возможности разорвать круг! Пока обороняемся! Сужаем круг! Мы должны перевести огнестрельное столкновение в рукопашное!

Я понимал, что большинство Правящих, сейчас попрятались по своим домам. Навряд ли мы сорвем куш, захватив Провиданс, но наша цель была именно аналитическая машина, а не кучка высшей касты.

– Огооонь!

Послышался громкий возглас позади меня. Это была Радхика, которая отвечала за охрану моих отрядов. Послышался грохот выстрелов, а мы тем временем тактично пододвигались к Конфедератам, прижимая их.

– Искры идут к вам! – услышал я голос командующего.

Мы же как раз уже подобрались вплотную.

Я достал ножи.

Глава 61. То, чего меньше всего ждешь

Я не знал, прошли минуты или часы…, потерял счет, сколько глоток перерезал за это время.

– У нас уже численный перевес! Искры истребили почти все передовые отряды, – взревела Радхика.

– Отлично! Сообщу командующему, – я переключил канал связи на Ставроса Панопулоса. – Мы почти прорвали оборону, скоро попадем внутрь.

– Прекрасно, мы… – в динамике послышалась заминка. Командующий молчал, хотя связь была открыта.

– Что-то случилось? – громко произнес я, стараясь перекричать шум сражения, врезая свой нож в очередное тело в серой униформе.

– Там кто-то есть…, кто это, черт побери?! Наши радары не видят их. Что за солдаты?!

Я толкнул ногой в грудь, напавшего на меня конфедерата, и открыл видео-сообщение, отправленное генералом-командующим.

– А там что?!

Я боковым зрением увидел непонятное движение. Повернул голову, уставившись на … гражданских… которые толпами бежали в нашу сторону. Мужчины, женщины, дети…

– Что это за чертовщина? – не веря своим глазам, сказал я.

– У вас тоже, генерал?!

– Что вы имеете ввиду?!

– В нашей зоне гражданские толпами стали выбегать на улицы, кидаться на солдат… без разбору. Лезут на рожон…, и радары не видят их…

– Каков ваш приказ, сер? Что делать с ними?

– Не трогать, это же гражданские! Б**ть сколько их тут…, тут даже дети, черт возьми!! Все, бездумно бегут к зданию Провиданс! Что творится?! Генерал! Гражданских не трогать! Быстрее прорывайтесь к Провиданс. Мы сами с ними разберемся.

– Есть, сер, – я переключился на свой отряд. – Гражданских не трогаем! Зоним! Только зоним! Продолжаем продвигаться к Провиданс!

Это было крайне сложной задачей для выполнения. Когда гражданские вплотную приблизились к нами, стали крайне агрессивно нападать, мешая нам попасть внутрь.

Что происходит?!

На меня набросился худой подросток, я с легкостью оттолкнул его, тогда он попытался запрыгнуть мне на спину.

– А, ну пошел вон отсюда! – заорал я, когда стряхнул его с себя.

Он упал, но сразу же поднялся, пытаясь вновь напасть на меня.

– Да что с тобой, черт тебя побери! Что с вами всеми творится?!

Я заломил его руки, и крутанул на себя лицом. Его взгляд был пустым. Абсолютно, безжизненно пустым. Он вяло сопротивлялся мне.

Я не понимал, что все это могло значить. Оттолкнув мальчика, я начал просто расталкивать всех, решив, что тратить силы на сопротивление сотням гражданских – бессмысленно.

Гражданские мешали всем, даже конфедератам, которые выглядели не менее озадаченно, при виде происходящего.

– Парни! За мной, – обратился я своим близстоящим подчиненным. Жаль, что вырвать из боя всех – не смогу.

Я расталкивал попадавшихся на моем пути людей, пробираясь к зданию Провиданс. Когда я, наконец, оказался около центрального входа, набрал Камиллу.

– Мы на пороге. Взламывай!

– Есть, сер.

Справилась она с задачей довольно таки быстро.

Я и еще семь моих солдат проскочили в здание. Внутри Провиданс было… на удивление пусто.

– За мной! – скомандовал я.

Мы коротким шагом пробрались внутрь.

– Мы внутри, сер!

По пути нам так никто и не встретился. Я знал, куда двигаться. Знал, где ядро.

Мы дошли до лестницы и спустились вниз.

Очутились в до боли знакомом помещении, в том где меня схватили солдаты Роша в последний мой визит. Ядро Провиданс находилось за герметичными дверьми. Я, наконец, увижу воочию суть этой дьявольской машины.

Наставил дуло автомата на ворота, и сдавленно скомандовал Камилле:

– Открывай шлюз, техник. Мы на месте.

Я считал каждый свой удар сердца, ожидая, когда двери откроются.

– Готовьтесь!

– Шлюз разгерметизирован, командир! Двери откроются, через двенадцать секунд.

…3

Глухой удар сердца.

…2

Еще один.

…1

Еще.

Двери начали разъезжаться, я взвел курок и навел прицел, напряг каждый мускул… Я видел, слышал, чувствовал, что там кто-то был.

Поднял руку, намереваясь отдать приказ приступить к огню…

Но…

Замер…

Что?

Как?

Я с ужасом уставился на девушку, которая равнодушно обернула голову сначала на звук разгерметизации входного люка, а затем подняла такой же пустой взгляд на меня.

…

– Мел? – в неверии, одними губами прошептал я.

Глава 62. Спасибо, Клейтон

МЕЛАНИЯ РОШ

Я это так не оставлю. Не дам Джошуа погибнуть! Больше не собираюсь наблюдать со стороны, за тем, что творится вокруг. Хватит. Устала!

– Асдис! – с грохотом влетела в кабинет Четырнадцатой, которая в свою очередь, так дернулась от неожиданности, что разлила содержимое странноватой колбы.

– Ну вооот…, чтоб тебя! Эту гранулированную плесень я выращивала в течение недели! Ох, Мелани, ох! Чего тебе?! Ты же такой не была, заразилась ураганством от искорки? Я не спала больше суток, уставшая, голодная, так только что из-за тебя еще и пустила коту под хвост свой недельный труд! Так что я очень зла!

Полностью игнорируя ее несуразную болтовню, я сразу приступила к делу.

–Асдис, куда отвели Джошуа? Где его будут держать? Он тут?

– Сразу после заседания привели сюда, куда же еще, а зачем спрашиваешь?

–Он мой друг. Схожу, проведаю его.

– Чего?! Нет, конечно. Ты не можешь этого сделать.

– Асдис, я просто схожу, проведаю его. Его же казнят..., ну куда я отсюда денусь, а? Ты же не думаешь, что я устрою ему побег, – я нервно рассмеялась.

Асдис уставилась на меня, хлопая глазами, а затем залилась хохотом. Она моментально расслабилась.

– Ой, ну насмешила, нет, конечно. Ты кто, и побег кто? Еще и из моего центра!

Я слащаво улыбнулась. Мания величия ослепляла Асдис, и это сыграло мне на руку.

– Вот видишь, никакого риска нет. Я всего лишь ненадолго схожу, навещу Джошуа, попрощаюсь…, – я прищурилась. – Или твой центр не так уж хорош, раз ты боишься пускать меня вниз?

Сначала Четырнадцатая впала в секундный ступор, затем лицо исказилось негодованием, а следом и недовольством. Это был откровенный вызов ее самолюбию. Помявшись немного, она бегло засунула руку в карман и протянула мне карточку.

– Глупости какие! – оттарабанила она, отвернулась и направилась собирать с пола сиреневую жижу, которую именовала гранулированной плесенью. –Самый нижний этаж, спросишь у девочек на ресепшене, как пройти в бокс, скажешь что Асдис дала пропуск. Джошуа поместили в третий, пропуск оставишь потом в приемной.

– Спасибо, Асдис, – я подскочила к ней выхватила пропуск, затем, не дожидаясь ее ответа, пулей выскочила из кабинета, влажными от нервов руками, сжимая в руках заветную карточку.

Я быстренько забежала в туалет, вытащила оттуда заранее приготовленный пакет с серебряной одеждой Нордов, белый халат, переоделась, вышла, суетливо засеменила к лифту и спустилась на нижний этаж. Сделала все по инструкции Асдис и уже через пару минут оказалась в отделении с боксами. Запоздало полезла в карман, вытащила перчатки. Они нужны были, что бы отсутствие на моих руках рун, не выдало меня.

Вообще эта затея родилась у меня сразу после суда. Я времени зря не теряла. Да и слова Клауда все время вертелись у меня в голове : «ты бы сошла за местную». Вот сейчас и посмотрим, как я бы сошла за местную.

Я выпрямила спину и грациозно прошла вдоль боксов. Напротив третьего стояло трое охранников, наших из Муравейника, благо, никто из них не был мне знаком. Я кивнула в приветствии.

– По какому поводу мисс?

– Я по поручению госпожи Асдис, четырнадцатой дочери марла Ингара, – и показала им карточку.

Они, как ни в чем не бывало, кивнули и пропустили меня внутрь.

Я аккуратно переступила дверь камеры и заглянула внутрь бокса. Джошуа сидел, сгорбившись, даже не поднял головы, когда дверь разъехалась. Странно, на нем даже наручников не было. Я оглянулась, убедившись, что вход закрыт и нас никто не услышит, подошла к нему, присаживаясь рядом.

– Джошуа, – шепотом сказала я.

– Мел? – он резко вскинул голову, с удивлением уставившись на меня. – Что ты здесь делаешь?!

– Я пришла вытащить тебя отсюда!

– Мел, не говори глупостей. Я итак был настолько шокирован, когда увидел тебя на суде. Ты так изменилась, ты уже не та робкая девочка, которую я знал... От этого больнее всего, сколько же времени я был в отключке…. Ты не пойми неправильно, кошечка, я рад, что ты тут, – он взял мои руки в свои и поцеловал. Я мягко высвободила их. – Мне так тяжело от мысли, что ты видишь меня таким, здесь….

– Джошуа. Я знаю, что ты не виноват. Давай вставай, надо уходить. Времени мало.

– Мелани, я благодарен тебе, что ты так беспокоишься обо мне, но…, куда я пойду? Кому я нужен? Как я могу пойти, когда сделал столько зла, вот этими руками?

– Ты ни в чем не виноват, ты честный, добрый, верный! Если бы не вирус, ты бы никогда такого не сделал.

– Нет, я не…

Я встала, поднимая его с ног, и подтолкнула к выходу.

– Прекрати, вставай. Я все спланировала. Если что, охранникам скажу, что веду тебя по приказу госпожи Асдис. Опять на анализы.

– Нет Мел, я не пойду. Мне… нельзя выходить, я боюсь, что…

– Я не отступлюсь. Если не подыграешь, то у меня будут серьезные проблемы, ты же не хочешь, чтобы у меня были проблемы?

Он отрицательно покачал головой, и тяжело вздохнув, смиренно опустил плечи.

Так-то лучше. В этот раз моя улыбка вышла искренней.

Я вышла из бокса, спрятав одну трясущуюся от страха руку в карман халата, а другой взяла Джошуа под локоть и невозмутимо прошествовала мимо двух охранников

– Куда? – спросил один из них, а потом сам же облегчил мне задачу. – Опять на восьмой этаж?! В день по сто раз забираете, уже держали бы его у себя там. Нахрена нас вообще приставили сюда? Пустой бокс охранять? Что за дебилизм творится у этих Нордов. Дома этого выродка давно бы порешали уже. Бред собачий.

– Заткнись Клейтон, – рявкнул другой охранник, затем смягчился. – Простите его манеры мисс, идите конечно, если такая необходимость есть.

Да уж, неожиданно, но спасибо.

– Это не на долго, – единственное, что добавила я, и, стараясь скрыть волнение и радость, направилась с Джошуа к лифту.

А охранник по имени Клейтон все так же бормотал недовольства мне вслед.

Глава 63. Во все тяжкие

– Ты что, сумасшедшая?! – шепотом сказал Джошуа. – Вдруг тебя поймают? Кошечка, мне хватает того, что случилось со всеми по моей вине, а если еще и с тобой что-то слу…

– Джошуа, хватит сокрушаться! Это не твоя вина, – я взяла его руки в свои и крепко сжала. – Ты не виноват, это могло произойти с каждым! И вообще, я не ожидала, что Клауд проголосует за то, что бы тебя осудили. Я умоляла его пощадить тебя.

Джошуа опустил глаза в пол.

– Вы с ним вместе, да? – вяло сказал он.

Я вытянула губы в тонкую полоску, и, поймав его взгляд кивнула.

– Типа того, да. У нас с ним все началось ещё тогда, когда мы с тобой познакомились, просто все было как-то неоднозначно.

– У тебя же будут из-за меня проблемы, он парень темпераментный, как бы…

– Не будет. Он меня не обидит. Я, конечно, зла на него, из-за того, что он так поступил с тобой, но, – я тяжело вздохнула, – Это сейчас не так важно. Давай вытащим тебя отсюда, я помогу тебе сбежать из Гипфеля, а потом вернусь назад. Надо быстрее закончить все, пока Клауд меня не хватился, он же как ищейка, еще и наручник этот… – я нервно хихикнула.

Мы вошли на ресепшен. Благо, больше никого из Муравейника по дороге я не встретила, а Нордам до нас дела не было, и мы преспокойно вышли на улицу.

Неужели это я? Я выкрала преступника, и пытаюсь осуществить ему побег…

– Нам нужен какой-то транспорт, – констатировала я.

– И что ты предлагаешь? Машину угнать? Они все на спутниках работают.

– Я узнавала об этом, они работают только в пределах Гипфеля, за пределами города, у них ничего не работает, из за своих же глушек и антирадаров. Еще есть вариант «Б»… у Клауда есть какой–то мотоцикл быстрый, он на той парковке всегда стоит.

У Джошуа округлились глаза.

– Ты что, предлагаешь украсть ЕГО супер-байк? Ну уж нет…, давай уж лучше первый…

Угнать у Клауда мотоцикл, идея так себе. Только вот его байка на парковке не было…, он куда-то уехал? Или еще не вернулся с заседания? Так еще лучше, значит времени у нас еще больше, чем я думала изначально.

– Пойди спрячься там, за гаражами отеля, а я пока быстро сбегаю в номер, соберу тебе в дорогу продуктов, – не став дожидаться его ответа, я направилась в сторону «Грама».

***

– Ты сможешь угнать машину? – спросила я Джошуа, когда спустилась вниз с пакетом еды и одеждой.

– Тебя точно не подменили? – судорожно спросил он. – Разве человек может поменяться за такой короткий период времени?

– Джошуа, давай не будем тратить на это время, если Клауд кинется меня искать, и увидит нас вместе, страшно представить, что будет. Жителям Муравейника выдали машины на временное пользование, старенькие, но воздушные. Думаю, с ними дела проще будут обстоять, чем с транспортом местных жителей.

Джошуа шумно выдохнул, но, все-таки пошел на парковку отеля. Он стал по одной дергать ручки машин, пока, наконец не нашел одну открытую. Мы сели внутрь, он наклонился под руль, ковыряясь там.

– Так ты автоугонщик?

– Нет. Всего лишь неплохой механик. Сдвинуть с места современную машину не так уж сложно, тем более, эти не закреплены через идентификатор ни за кем, проблем не должно быть.

Через пару мгновений, я услышала заветный рев двигателя. Захлопав в ладоши, сказала Джошуа, жать на газ, что он и поспешил сделать.

Мы быстро завернули за угол и помчались на всех парах, прочь из города.

Глава 64. Благими намерениями выстлана дорога в ад

На угнанном Джошуа аэрокаре, как позже выяснилось, стоял ограничитель скорости. Когда я въезжала в Гипфель с Клаудом на мотоцикле, дорога казалась куда более короткой. Я кисло глянула на спидометр, всего 130 километров в час. Далеко не уедешь на таком. Тоже мне, «технополис», а транспорт используют как во времена второй эры, когда машины ездили еще на бензине.

О том, что мы, наконец, добрались до границы, мне подсказали уже видимые мной прежде широкие телескопические отражатели. Они создавали вокруг Гипфеля голографический барьер, похожий на тот, каким пользовались и жители Муравейника, пряча центральный проход от посторонних глаз, да и от спутников Конфедерации.

Как выяснилось позже, обрадовалась я рано, потому что до этого барьера нужно было добираться еще около четырех часов.

– Как ты потом обратно попадешь? – спросил меня Джошуа. К тому времени мы уже миновали первый пролет барьера, оставалось проехать и до второго.

Я расслабленно улыбнулась, и дотронулась подушечкой пальца до кнопки коммуникатора на ухе.

– С помощью этого.

– У тебя коммуникатор есть? – расширил он свои глаза, и как-то очень странно на меня посмотрел.

– Да, недавно дали. Мое дело вытащить тебя отсюда. Проедем с тобой на безопасное расстояние, оставишь меня и поедешь дальше. А я позвоню Урсуле, приедет за мной, заберет. Понимаю, что шума будет много, но мириться с бесчинствами я больше не собираюсь. Будь что будет.

Он удовлетворенно кивнул, и мы поехали дальше.

К внешнему барьеру мы доехали за минут сорок, миновали ущелье и, наконец, выехали на каменистую пустыню.

Я глубоко вздохнула и с превеликим облегчением выдохнула. Гипфель оказался позади.

– Не верится…, у меня получилось, – радостно сказала я, посмотрев на Джошуа, – Знаешь, это мой первый поступок в жизни. Правильный, хороший поступок, когда я сделала так, как посчитала нужным!

Джошуа не ответил, выглядел он невероятно уставшим, рассеянным. Глаза были красными, а кожа казалась бледной.

– С тобой все в порядке? Выглядишь неважно.

– Голова болит, устал наверное.

– Может сделаем привал? Я планировала отъехать километров за триста и потом звонить Урсуле. Там бы и распрощались с тобой. Но раз ты себя неважно чувствуешь, давай остановимся здесь.

– Нет, доедем.

Но мы не доехали. Еще через минут тридцать у Джошуа начался жар, и мы были вынуждены остановиться.

– Не самое безопасное место, – пробурчала я. – Если Клауд кинется нас искать, то нагонит за считанные часы.

Мои слова провалились в пустоту, потому что Джошуа меня даже не слушал, положил голову на руль, и обхватил ее руками. Я виновато закусила губу.

– По голове будто кувалдой бьют.

– Прости, давай ладно сделаем привал, поспим пару часов, а потом двинемся дальше. Может доехать с тобой до ближайшего полиса, попросим там помощь.

– Ты поедешь домой в Гипфель, Мел. Я разберусь сам…, просто посплю чуть-чуть.

Я скептически посмотрела на друга, но откинула сидушку аэрокара и устроилась на ней поудобнее. Я и не заметила, насколько сама устала и быстро провалилась в сон.

Я почувствовала что-то теплое на своей щеке. Разлепив сонные глаза, не сразу поняла, что происходит. Джошуа нависал надо мной, упираясь руками по обе стороны от меня. Его немигающий взгляд застыл на моем лице, а горячее дыхание обжигало кожу.

– Джошуа…, – я вопросительно уставилась на него, а затем, постаралась отстранить от себя. Боковым зрением поняла, что на улице уже светало. Сколько часов мы проспали?! И что вообще творит Джошуа. – Слезь с меня!

Он молчал, и это пугало. Не шевелился, не моргал. От него все так же исходил жар. Я могла бы предположить, что он пытается…, приставать или что-то вроде того, но нет. Это было чем-то другим. Дав ему небольшой шанс реабилитироваться, я прождала еще какое-то время, в надежде, что он отодвинется, объяснится и мы поедем дальше, но этого не произошло.

– Так все, это уже не смешно, – приложив силу, я надавила, и отстранила его от себя. – Что все это значит?!

Тревога начала прокрадываться в меня.

Видимо, стоило начать говорить раньше, потому что мой голос вывел Джошуа из ступора, он резко отстранился, суетливо вышел из машины и стал оглядываться по сторонам.

Я тоже огляделась, понимая, что мы с ним тут одни на расстоянии сотен километров от кого либо еще, а его поведение казалось крайне нездоровым. Мне стало страшно, но поддаться панике, означало признать то, что я поступила опрометчиво. В любом случае, свое дело я сделала, может не совсем так, как планировала, но ничего не поделать. Джошуа на свободе, а мне пора ехать домой.

Я вызвала панель коммуникатора, и набрала номер Урсулы.

Мои движения привлекли Джошуа и он резко посмотрел на меня, а затем и на коммуникатор. А в моем ухе, вместо заветных гудков вызова, послышался монотонный звук, сигнализирующий о том, что связи нет.

Я не отрывала взгляд от Джошуа. Он замер, но потом быстрым движением пересек между нами дистанцию и открыл мою дверь.

– Дай коммуникатор, Мел.

– Джошуа, ты пугаешь меня. Давай я дозвонюсь до Урсулы и уже поеду домой, а ты…

– Дай мне коммуникатор, – вновь, холодно сказал он.

Я исподлобья посмотрела на него. Мне совсем не понравилось ни его выражение лица, ни его тон.

– Кому ты собрался звонить? Иди, уезжай, ты на свободе, зачем ты тянешь время.

Он подошел ко мне и больно сжал запястье, одергивая руку от коммуникатора.

– Гипфель глушит внешние сигналы связи. Ты не сможешь дозвониться до тех, кто находится внутри.

– А что ты мне раньше не сказал?!

– А зачем?

– Как это зачем…?

– Ты мне нужна Мел, нужна нам.

– Нам?! Что ты несешь.

– Набирай номер Мел. Сама. Быстро. Я не хочу навредить тебе.

– Ты же сказал, что я не смогу дозвониться до тех кто в Гипфеле.

– Да мне и не нужен Гипфель. Вызывай панель набора номера. Бегом.

Я отрицательно замотала головой, и попыталась вырвать из его хватки руку. Тогда он больнее сжал ее и, взяв мое лицо в тиски, нажал пальцем на кнопку наушника коммуникатора на моем ухе. Перед нами всплыла голографическая панель. Он наклонил мое лицо, чтобы разблокировать ее.

Когда меню открылось, он нажал на набор номера, и сам, вручную ввел незнакомый мне номер телефона…

– Ало, – сказал голос на том конце.

– 192, – продиктовал Джошуа некий набор цифр.

– Да черт подери, опять эти подкидыши! – сказал голос в трубку, затем, отдалившись от динамика, приглушенно к кому-то обратился. – Подкидыш звонит, сто девяносто второй. Иди, запиши данные. У меня сейчас проблемы посерьезней, чем возиться со сбором данных. У меня бл*ть на консоль искр напали, а он тут названивает. Эй, Пьетро, посмотри, что он говорит. Может потом пригодиться, только быстрее давай, не занимай линию.

На том конце послышалась возня.

– Слушаю, диктуйте данные.

Джошуа повторил те же цифры, что говорил до этого.

– Принято, – сказали в трубку, затем послышался недовольный тяжелый вздох.– Какая-то информация есть, или просто проверка связи?

– У меня Мелания Рош.

Молчание на конце трубки.

– Сер, – сказал голос, обращаясь видимо к тому, кто первый ответил на наш звонок. – Подкидыш говорит, что Льеда с ним.

– Что ты такое говоришь?! – сказал голос на заднем фоне. – Спроси, он ничего не напутал? Если нет, пусть живо сообщит координаты, отправим за ней людей.

– Я не знаю координат, – сказал Джошуа. – У меня устаревший аэрокар, не имеет связи со спутником. Я привезу ее на место бывшего бункера Муравейника. Встретите нас там.

– Высылаем отряд! 192-ой, не забудьте отключить коммуникатор! Срочно сообщите госпоже Раббинович, что Льеда найдена! Вот так удача, – последнее что я расслышала, перед тем, как голос на том конце коммуникатора совсем затих.

Раббинович?! Меня опять повезут к ней?!

– Ах ты кусок дерьма, – толкнула я Джошуа, но он моментально вывернул мои руки, повел к машине, вытащил свободной рукой оттуда пакет с вещами, который я приготовила, взял в зубы рубашку, разрывая ее и образовавшимся лоскутом завязал мне руки.

Я пыталась сопротивляться, но он повторил тот же трюк, и связал мне ноги да, а остатками заткнул мне рот, затем поставил мой коммуникаор на блокировку и открыл багажник…

Серьезно?!

Я начала мычать, на что он не обратил никакого внимания, и двумя руками закинул меня туда, захлопнул. Я, унимая бешеный стук сердца, слышала его шаги снаружи, затем, как завелся двигатель, и то, как мы рванули с места.

Благими намерениями выстлана дорога в ад….

Глава 65. Ход конем

ВИКТОР НЮБЕРГ

– О Льеде новостей нет? – сказал я, не отрывая глаз от отчетов по фермам.

– Нет, господин.

– Ну и отлично. Не хватало еще, что бы ее нашли. Кстати, меня крайне смутил отчет с ферм Медного Соляриса. В чем дело? Это ошибка какая-то?

– Нет, господин. Там рождаемость упала. Получили мало эссенций.

– Да? А с чем это связано? Почему я до сих пор не слышал этого от нашего отдела социологов?

–Так отчет утренний.

– Ты можешь мне сказать, в чем причина спада рождаемости?

– Там у них экологические проблемы начались, у детородных женщин участились патологии органов малого таза, бесплодие, как следствие…

Я нахмурился.

– С чем же связаны эти «внезапно» начавшиеся экологические проблемы?? Почему сразу их не устранили, не могу понять. Я что, должен сам все своими руками делать?! Ваши глаза где?!

– Это не так просто, господин. Я бы даже сказал невозможно.

– Невозможно? Ты забыл с кем разговариваешь? Мне? Невозможно?!

– Не в этом случае, господин, тут замешана, – он ткнул пальцем вверх, намекая на старуху Фриду.

И как я сразу не догадался.

– Рассказывай уже! – мой голос прозвучал пугающе тихо, так, что лицо моего поверенного побледнело. Сдавленным голосом он произнес:

– Вы же помните, Гансалес открыл неподалеку с полисом Солярис химический завод. Пока точной связи не выявлено, но такое совпадение не могло произойти. Группа наших экологов собрала образцы материалов близ завода, провела экспертизу и обнаружила там микроскопические частицы токсинов, идентичных с теми, которые нашли в организмах участвующих в нашем исследовании женщин. Мы полагаем, что эти токсины, являются производным элементом от распада химических отходов с завода. Скоро мы сможем дать точный ответ, маловероятно, но все же, это может быть и совпадением, сер.

– Какого черта?! А это который из Гансалесов? Старший? Младший?

– Младший, господин.

– Младший?! Каким образом он получил разрешение на постройку завода в близ моих ферм?! Там зеленая зона! Каким образом он смог возвести там промышленную постройку?!

– Так, он же торги выиграл. А землю ему выдала под нужды госпожа Раббинович.

– И что получается?! На моем горбу хотят в рай попасть? А как же мои фермы?! Как эта старая с*ка могла выделить ему землю под предприятие, вредящее экологии, так еще и вблизи моих ферм?

– Насколько известно, взамен этого господин, Гансалес переписал на Раббинович 2% своих общих активов с ферм. Он хочет за счёт этого увеличить приток эссенций на Платиновых фермах, засечёт повышения качества жизни. Мы подсчитали, его прибыль с новых активов в полтора раза перекроет переписанные на Раббинович 2%. То есть, его доход составит примерно – 3.8%, а чистая прибыль – увеличится на 1.8%. Он молод, совсем недавно ворвался в свет, но его уже называют акулой на рынке активов…

– Меня не волнует ни этот сопляк Гансалес, ни то, как его называют! Они там что, в край охренели?! И что, получается, я не смогу потребовать устранить этот завод?

– Получается, нет, господин. По тому, что земля официально написана на госпожу Раббинович. Завод хоть и принадлежит Гансалесу, но он числится за ним на правах аренды.

– Твою мать! Все! Убирайся отсюда! И впредь, такие вещи сообщай мне сразу! Идиот!

– Простите, сер…

Старуха хочет развести вокруг меня монополию и сдвинуть с арены. Еще бы, у Ким наследников не осталось, так что их владения любезно разделились на нас троих поровну. У Фриды же развязались руки, она стала действовать нагло в открытую. И надо поговорить с Николасом, попробовать объединиться, донести до него, что Раббинович больше нельзя держать у власти, она выжила из ума….

***

– Так на дне рождении госпожи Фриды эти солдаты в белой униформе принадлежали Киму? – недоверчиво спросил я Николаса. Мой голос эхом разнесся по залу совещаний. Старуха, сидящая прямо напротив меня противно прохрипела, при упоминании ныне покойного Кима.

– Возможно они принадлежат повстанцам, кто знает, – размеренно произнес Ник.– У союза полно шпионов в наших городах, могли узнать, что у нас намечается большое событие и… подготовить атаку.

Мне едва ли верилось, что эти солдаты принадлежали повстанцам. Судя по лицу Ника, он тоже в это верил с трудом. Старуха все не унималась, допытывалась до нас насчет этого сутками напролет, так что, Ник поступил умно, кинул удочку, чтобы дать ей новую почву для размышлений и отвлечь ее.

Однако, старуху видимо сейчас волновало совсем другое.

– Да хрен с этими солдатами, где моя Льеда?! – взревела Раббинович.

– Мы ищем, – сухо произнес Рош.

– Хреново ты ищешь!

– Мы ее обязательно найдем.

Надеюсь, нет… мысленно взмолился я.

***

Мои нервишки определенно стали сдавать. Заседание закончилось, все начали расходиться. Я, пристально наблюдавший все время за Ником, дождался, пока он встанет и последовал за ним.

– Николас, – окликнул его.

– Слушаю тебя, Виктор, – спокойно сказал он, не оборачиваясь, доставая из кармана свой портсигар.

– Ник, у меня крайне деликатный вопрос. Хотелось бы поговорить в приватной обстановке.

Зал заседания постепенно начал пустеть. Рош снисходительно посмотрел на меня и засунул в зубы свою смердящую натуральную сигару, одну из тех, запах которых я едва ли мог переносить.

– Пройдем в мой кабинет, – сказал он, затем небрежно обратился к кому то из персонала, повелевая «всех присутствующих, как положено, провести к выходу».

– Ник. Не буду лить воду. Хочу поговорить о Фриде, – выпалил я, когда массивная дверь его кабинета захлопнулась за нашими спинами. Рош проследовал к своему креслу и вальяжно уселся за него. Потом жестом указал присесть и мне. – Ник, ты же видел, что она сделала с Мен Хо.

– Ну, и? – сказал он, сцепляя свои руки в замок и исподлобья с прищуром рассматривая мое лицо.

– С ней надо что-то решать, не знаю, каким образом, но главное, что бы потом не свалили все на нас.

– На… «нас»? То есть? Ты говоришь об измене? Я правильно понимаю? Ты хочешь, чтобы я… предал круг? Мало было Мен Хо, так ещё и ты…

– Ким не был виноват. Я его подставил.

– А…, вот как…, и ты, не боясь, пришел и говоришь мне об этом в открытую?

– Ты бизнесмен, Ник. Ты в курсе, что он на пару с Раббинович, за нашей спиной хотели вытеснить наши монополии? Ты представляешь какой мощью обладал их дует? Я удивляюсь, как ты смолчал по поводу того, что Ким с науськивания Фриды установил домольтер над Платиновым Нур-Калетом. У тебя же там, в Меди, одна из ферм? От этого купола и его выхлопов Медь Нур-Калета дохла как мухи.

Николас раздражающе медленно выпустил изо рта клубящийся густой дым, от которого у меня моментально заслезились глаза.

– Допустим, – сам же, щурясь от облака своих никотиновых испарений, сказал он.

– Не допустим. На сколько у тебя упала производительность в Нур-Калете?

Рош скривил рот.

– 27%

– Именно!

– Это была испытательная программа. В дальнейшем мы все могли повысить производительность в Платине. Мне моих запасов эссенций, да и в принципе ферм с головой хватает. Как видишь, ни жены, ни детей… – хмыкнул он.

– А у меня есть семья, и все они нуждаются в эссенции…

– А еще, любовница…

Я недоверчиво посмотрел на его непроницаемое лицо.

– Ты знал?

– Конечно, знал.

– А… Раббинович?

– Ее не интересуют такие вещи.

– А что еще ты…

– Все, Виктор. Абсолютно все.

– И ты ничего не сказал об этом Фриде?

– У меня свои интересы в этом деле. Скажем так, Ким меня не устраивал больше, чем устраивает Раббинович. Но то, о чем ты говоришь…. Одно дело молча наблюдать со стороны, а другое, сделать меня своим сообщником. Если Фрида узнает то, что ты мне рассказал, не сносить тебе головушки…

– Это угроза? Тогда, я скажу по другому, Ник, – я бесцеремонно взял из его рук сигару, которая жутко нервировала меня, и затушил в пепельнице. Он с дикостью посмотрел на меня, оторопев от этой наглости. – Если Фрида узнает, то она так же узнает о том, что не такой уж ты и бездетный, и я говорю не о выращенной тобой Льеде…

Рош замер. Я криво улыбнулся уголком рта. О, это его растерянное лицо, такое редкое явление, такое знаменательное. Я, конечно, подозревал, что это будет приятно, но не ожидал, что настолько. Ник0 громко скрипнул зубами. Единственное, как я мог угадать его реальное настроение, это по этому ужасному скрипу. А делал он это тогда, когда действительно был зол, не просто зол, а в бешенстве. Значит, я попал туда, куда надо.

– Ты думал, что я не знал об этом? Или о том, как умерла бедняжка Настасья, а еще о том…, что где-то по белому свету бродит твой вполне себе законнорожденный отпрыск матереубийца, который к довесок ко всем своим «почетным» титулам, является одним из представителей подгруппы F…, а это говорит о том, что либо ты, либо Настасья…сидели в своем кресле Правящего незаконно… а учитывая, что моя покойная матушка и не менее покойная Анастасия Спасская – были кузинами…, то твоя женушка на своем месте находилась вполне себе законно, а это значит… – я недвузначно посмотрел на него. Рош молчал. Мне казалось, если бы он мог убить меня взглядом, то сделал бы это незамедлительно. Его рука моментально метнулась к выдвижному ящику стола, где, насколько я знал, лежал 0пистолет. Я мигом вскинул палец, показывая ему предостерегающий жест. – Остужу твои порывы. Моя жизнь застрахована таким образом, что если ты окажешься причастен к моей смерти, то мой представитель моментально сольет эту информацию, с предлагающимися к ней доказательствами, нашему достопочтенному, любимому, родненькому напомаженному обществу. Усек? Я рассчитывал найти в тебе союзника. Захочется ли тебе оказаться на стороне проигравшего? Твое право. Но помни, что тело Раббинович уже стало дряблым и ветхим, ее Льеда пропала, ее внучки…, как она выражается, «кустарная работа Роша» не проблема на арене. Избавиться от этих малолеток плевое дело, и все. Останемся только ты и я. Либо верными союзниками, либо верными врагами. Но знай, пойдешь против меня и я раздавлю тебя, словно муху! – Я торжествовал. Его растерянное лицо надо было видеть. – Удачи в бизнесе, компаньон. Предложение о сотрудничестве будет действовать не долго, советую все хорошенько взвесить, прежде чем принимать решение.

Рош ничего не ответил, но и не надо было. Его молчание было красноречивее слов.

Я, довольно вышел из кабинета победителем. Как же давно я мечтал поставить этого выскочку на место.

Глава 66. Большие перемены

ВИКТОР НЮБЕРГ

Радость моя длилась недолго. Спустя две недели произошло худшее.

– Льеду нашли! – истошно провопил один из наших био-программистов.

Твою мать! Какого хера?! Все шло, как по маслу, а эта девица так не вовремя объявилась!

– Какое счастье… – сказал я вслух, натянув на лицо самое счастливое лицо, на которое были способны мои мимические мышцы. – Может, сперва стоит точно убедиться, проверить достоверность информации, не стоит спешить сообщать госпоже Ра…

Договорить я не успел….

– Госпожа Раббинович! Я нашел вашу Льеду! Да, госпожа! Да, это точно она! Подкидыш вышел на связь! Да…, а вы не верили в наши технологии! Спасибо госпожа! Спасибо! – эти полоумные кретины сиюсекундно позвонили старухе. Сукины дети.

Б**дь!

Судя по возникшей атмосфере радости, Фрида уже наобещала всему отделу золотые горы. Тому отделу, который грозилась распустить буквально на днях. Подкидыши показали себя не очень эффективно, а финансировался этот проект колоссальными суммами. А сегодня этот отдел выиграл лотерею в беспечное будущее.

К черту отдел.

Лъеда полностью спутала все мои карты…. Рош, спустя две недели раздумий, буквально вчера дал согласие на совместное вытеснение Раббинович с политической арены. Теперь он, конечно же, даст заднюю. Когда старухе проведут синхронизацию с Лъедой, то все будет кончено. А что мое слово, против ее? Пустой звук.

Дела плохи.

– Госпожа Фрида дала указание послать за девочкой войска. Наши Искры скоро прибудут в столицу, консоль уже на пути из Кадмуса. Подкидыш сказал, что он с девочкой находится около какого-то повстанческого города, но координат не знает. Госпожа указала первоочередно забрать девочку, доставить целой и невредимой в Бришалот, а уж потом заняться повстанческим полисом. Она пообещала сравнять этот полис с землей!

– Как же вовремя у нас объявлена мобилизация войск!

– Да, это большая удача.

Только вот через пол часа случилось кое-что пострашнее, чем находка Льеды…, повстанцы напали на нашу консоль искр….

Я не знал, радоваться или нет. За Льедой теперь не пошлют войска, определенно, но теперь кроме экономической и политической угрозы внутри круга, над нами всеми нависла другая…, если повстанцы дойдут до столицы… неизвестно чем это вообще все закончится. Надеюсь искры справятся с ними. Вскоре за Лъедой было решено выслать небольшой спец-отряд, и заодно надеть на ее Катарский наручник – глушку, по тому что, как мне сообщили, у нее на хвосте висел какой-то сталкер из повстанцев.

Не знаю, как остальные, но я попал в двойной просак. И, если я хочу спасти свою шкуру, нужно что-то предпринимать.

***

Спустя сутки нашу консоль захватили повстанцы, часть наших войск была направлена в их сторону, но враги произвели блиц-захват, и тогда было принято решение отозвать войска назад, для защиты столицы, в которой было объявлено военное положение. Наши радары не видели ничего в радиусе 500 километров, эти повстанческие крысы могли умело от них прятаться. Мы не переживали, что эта кучка неотёсанных дикарей сможет пройти защиту Бришалота. Так что, эвакуировать мы никого не стали. Но если, чисто теоретически, «столицу захватят», то это будет равносильно тому, что мы отдадим все наше правление в руки врагов. Этого, конечно же, не произойдет.

У меня на повестке стояла другая задача. От Лъеды надо было избавиться до того, как она пересечет порог Провиданс.

– Где отряд? Девочку уже перехватили? – спросил я.

– Да, господин, – сказал мне био-прогер.

– Координаты?

– Сейчас перенаправлю вам, господин.

– Кто занимается ее захватом?

– Гансалес, господин…

Что за затычка, этот вшивый испанец…

– Переведите на меня, я сам займусь захватом.

– Хорошо.

– Прекрасно. Я сам ее приведу к госпоже Раббинович, передайте отряду мои данные, я буду ждать их возле военного штаба.

– Как скажете, господин.

Я отошел в сторону и позвонил своему сыну.

– Лео…

– Привет пап, что-то случилось? Мы все тут сидим, как на иголках, маме вообще плохо, она так сильно нервничает из-за военного положения. Я вот уверен, что все разрешится быстро и безболезненно для нас, может, поговоришь с ней?

– Сын, оставь это. У меня для тебя важное задание.

Глава 67. Львенок

ЛЕО НЮБРЕГ

Я очень часто поглядывал на часы. Со мной было несколько папиных людей. Прождал в положенном месте больше часа, как, наконец, увидел конвой.

Один фургон и два легковых аэрокара припарковались прямо напротив меня. Встреча была назначена на территории Медного плато, у подножия Бришалота.

Я гордо выпрямил спину, и стал ждать. Со стороны, скорее всего, выглядел уверенным в себе, но кто бы знал, насколько мои руки вспотели от нервов. Надеюсь, никто не заметил, что мои колени трясутся. Я не должен подвести отца.

Сначала из фургона и машин вышло десять до зубов вооружённых, следом за ними вышел какой-то парень в гражданской одежде, а уже потом и Льеда, со связанным ртом и руками.

Она, увидев меня, нахмурила брови, и гневно просверила взглядом. Не этого я ожидал от робкой малышки Мелани.

– Прибыли, господин Нюберг – сказал мне командир отряда и отдал честь.

Я не военный, зачем мне твоя честь, дебила кусок….

– Молодцы, – негромко промямлил я. – Дайте мне девочку… и можете быть свободны.

– Но, господин, мы должны сопровождать ее вплоть до военного штаба. Ваш отец ждет нас там.

На моем лбу появилась испарина.

– Ты плохо расслышал мой приказ?! Дай мне девушку!

– Не могу. Нам дано четкое указание сер…

– Хорошо, дай я проверю, это точно она или нет.

– Это можно, сер.

Я подошел к Мелани, взял ее за плечо и рванул на себя. Она, не растерялась и ударила меня ногой между ног, при этом начав яростно мычать.

Маленькая сука!

Я выпрямился и со всего размаху, ударил ее по лицу.

Конвой, сопровождающий ее, моментально насторожился, но я криво усмехнувшись, кое-как оттянул ее в сторону, а затем…, недвузначно посмотрев на своего человека, резко поднял руку вверх, и потащил Мелани за собой.

Сзади меня началась пальба, когда мои люди и сопровождающий Льеду спец-отряд вступили в бой.

Мне было плевать на них на всех, у меня была другая задача.

Я оттащил Мелани подальше от всех, и вытащил из кармана пистолет. Он скользил в моей вспотевшей руке. Я отшвырнул Льеду в сторону и направил дуло в ее сторону.

Моя рука дрожала. Б**дь, я не любил Фриду, ненавидел, но я же не убийца в конце концов…, да может не самый праведник, но убить человека…, хоть и не самого натурального…

Она смотрела на меня испуганно, расширив глаза.

Хотя бы попыталась бы встать, убежать, но она не шевелилась, и чувствовал я себя от этого невероятно стремно…

– Б**дь, хотя бы головой помаши…, ты думаешь я хочу тебя убивать? Мелани, я то тебя давно знаю, ты уж извини, что так вышло…,– не знаю, зачем я с ней разговаривал… – Не знал, что в итоге «это» заставят сделать именно меня…, ты мне даже нравилась, честно. Ничего личного…

Я взвел курок, отвернулся и, зажмурив глаза, выстрелил…

Тишина.

Обернулся и посмотрел назад в сторону девочки.

Я не попал…

Стрелять с закрытыми глазами было не самым верным решением. Льеда в это время, воспользовавшись моим мешканьем, отползла чуть назад и вскочила на ноги.

– А ну стой, крикнул я,– и выстрелил ещё раз.

Вот теперь попал.

Послышался приглушенный крик. Выстрел пришелся куда-то в ногу.

Мелани упала.

Меня стошнило.

Я убил ее?

Руки трусило так, будто меня шибало током. Я взялся обеими руками за рукоятку пистолета и сильно сжал ее, направляя снова в сторону девчонки. Замешкался, обернулся, посмотреть, что творится позади меня. Мои люди почти убили всех. Это хорошо. Повернул голову опять на девчонку. Она лежала на полу неподвижно и тихо, а под ней была целая лужа крови. Меня стошнило ещё раз. Я подошел ближе к бездыханному телу. Ткнул ее кончиком носка ботинка. Не хотелось стрелять в нее еще раз, это было отвратительно. Я не создан для такой работы…, почему папа взвалил это на меня…?!

– Мел… – тихонечко позвал ее я, надеясь не услышать ответа.

Она зашевелилась и тихонько заскулила.

Черт возьми!! Она жива…, неужели придется стрелять ещё раз…, за что это все мне…?!

– Блин, извини, честно я не хотел…, – мой голос был каким-то писклявым.

Я навел на нее пистолет ещё раз.

Она синтетическая, она не человек. Или все же человек? Это всего лишь синтетическая девочка, настраивал себя я. Ее не рожала женщина, выращенная в лаборатории. Но ведь она дышит, смеется, говорит, как все мы. Какая разница, как она была рождена?! Даже учились вместе. Синтетическая…, это не будет убийством, это не тоже-самое, что убить обычного человека. Ты не будешь убийцей, Лео. Стреляй.

Стреляй же!

И я услышал выстрел…, только как, если на курок не нажимал. А потом мне стало очень сильно печь где-то в области лопаток. Мое тело пронзила легкость, невесомость, рука стала какой-то ватной, и пистолет выпал из нее на пол. Я не понимал, что происходит…

– Нюберг… – услышал я голос позади себя,краем глаза замечая, как белоснежная рубашка на моей груди окрашивается в алый цвет и повернул голову. Я рухнул на колени, силы начали стремительно покидать меня. Это ощущение легкости было нсравнимо. Что со мной? – Убери свои лапы от нее, – сказал знакомый голос людям в белой униформе, тем, которые напали на нас на дне рождения Раббинович. Я посмотрел в сторону своего отряда…, там было полно таких же белых военных, которые убивали без разбору всех, и моих и людей из спец-отряда.

– Прикончите его, – закончил свой монолог Николас Рош.

Послышался еще один выстрел, и это было последним, что я запомнил перед тем, как погрузиться во всепоглощающую тьму.

Боли я не чувствовал, и это…

Хорошо…

Глава 68. У каждого свои скелеты в шкафу

НИКОЛАС РОШ

Ким Мен Хо убит.

Итак, от одной лишней фигуры мы избавились. Мне даже не пришлось мараться, Виктор взял инициативу в свои руки, признаюсь, сыграл просто великолепно, обвинив Мен Хо в предательстве. А одержимая Льедой Фрида даже не стала разбираться и покончила со всей немногочисленной династией Кимов. Старая идиотка собственноручно лишила себя единственного сторонника, который, действительно, был предан ей верой и правдой.

Следующим на моем пути был Виктор. Конечно, я давно знал о его интрижке с Беатрисой, знал, что он переоформил на нее часть своих, скупленных якобы под третьими лицами, активов. Я не вмешивался по причине того, что он итак действовал мне на руку, хоть это слегка отклонялось от моего изначального сценария. Что уж греха таить, я от части даже стал питать к нему уважение за его ухищрённый ум.

Старуха же была полностью поглощена своей Лъедой и синхронизацией. Как активно она бы не пыталась продлить свою жизнь в лучших медицинских центрах Правящих, природа все равно стояла на шаг впереди. Ее клетки старели, умирали, а ее тело, хоть и замедленней, чем у остальных подходило к концу своего жизненного цикла.

Нет, мы так и не смогли побороть смерть, старость.

В середине ХХ века человечество уже пыталось вывести формулу «вечной жизни». В секретных лабораториях существовавших тогда государств даже смогли создать бессмертную клетку. Когда обычная клетка человека имела жизненный цикл – рождение, деление смерть, бессмертная могла размножаться бесконечно. Однако радость этого открытия была недолгой. В двадцатом веке правительство особо не церемонилось, и стало испытывать это «чудо» на простых людях сразу же, опять же, вакцинами. Да, изначально, была какая-то положительная динамика, но спустя пару лет, выяснилось, что эти внедренные клетки в некоторых случаях начинали так активно размножаться в организме, что становились причиной смерти человека. Этот «эксперимент» настолько вышел из под контроля, что к двадцать первому веку, эти бессмертные клетки заполонили всю планету. Бессмертные клетки формировались в опухоли и стремительно убивали организм. Называлось это онкологией или раком. Конечно, мировые правительства, скрыли факт, что эта болячка была искусственно-созданной. Избавиться от нее оказалось не так-то просто, лишь к середине двадцать первого века этот процесс смогли повернуть вспять. Болезнь смогли искоренить. Это я все к чему. Были и дальнейшие попытки найти ключ к бессмертию, но все они так же оказались тщетными. А повторять опыт ХХ века не хотел никто, уж слишком много потерь понесло человечество.

«Человечество»…, конечно никто и никогда не заботился о людях. Наш современный уклад не сильно отличается от того, какой существовал в двадцать первом веке. Переменные не менялись, менялось лишь название. У нас «Правящие», тогда «правительство». У нас «Платина, Медь», тогда – «обычный народ». Народ, которому с рождения внушались ценности: погоня за властью, богатством, материальным благами. Это отлично мешало думать, а думающий расходный материал – всегда проблема для правителя. Главная задача «расходного материала» – это обеспечить качественную жизнь нам Правящим, вот и все. Во всех смыслах.

Но что-то и у нас у верхушки пошло не так. Когда мы свернули не туда, не знаю, видимо человеческую натуру не победить. Негативные настроения уже давно цвели в Правящем круге.

Возвращаясь к вопросу Фриды, умирать она не хотела. Сделать тело бессмертным мы не смогли. А вот перенести сознание из старого тела в новое… это могло получиться. Только вот, беда в том, что я не хотел, чтоб это произошло.

День рождения Мелании должно было развернуться немного иначе. Мои белые солдаты совершили атаку на Правящих, все шло по плану. Не считая того, что они устроили настоящую бойню. Я им дал установку «напугать» «помять» «убить парочку» для достоверности, но они убили пятьдесят шесть человек. Хватанули, конечно, лишка, как и в тот раз, когда я отправил их за Меланией в Нур-Калет, приказал не причинять вреда, но они, как я видел потом с их бодикамов[1], они все-таки ее тронули. Как же они трудно поддавались дрессировке, одно радовало, хоть контроллеры им не нужны. Крайне дорогие в обслуживании солдаты. Не в денежном плане, для их создания нужна целая процедура. Они как искры, просто немного отличаются. Надо было изловчиться спрятать их от всевидящего ока Провиданс, изъять детей от родителей, избавившись при этом от тех, вырастить, выдрессировать. На их создание ушли года и масса усилий. Так этот чертов выродок Александр убил аж семерых моих драгоценных солдат! Паршивый ублюдок, о том, что Настасья беременна искрой мы узнали поздно, плод уже был большим для аборта. Хотя позже я стал догадываться, что Настасья знала это изначально. Из любви к ней, я согласился поступить гуманно, и не избавляться от плода в период ее беременности. Мы договорились, что сразу после родов она отдаст ребенка мне. Я не знал, дам его на перековку в Кузню, или просто умерщвлю, знал одно, если Правящие узнали бы, что у нас родилась искра…, возникли бы вопросы, «откуда». И эти вопросы мне были не нужны.

Настасья родила дитя. Кругу мы поведали историю, что ребенок родился мертвым. Меня воротило от мысли, что ему даже посмертно пришлось дать имя моего деда. Александр Рош…, монстр с именем великого человека. Пришлось искать тело младенца для публичных похорон. Все таки эту процедуру мы не могли избежать. Рождение новоиспечённого Правящего – это большое, великое событие. Не всем членам ложа удавалось заиметь наследника, с рождаемостью у нас была беда.

Младенца я все таки отдал в Кузню. Все таки он был искрой, ценной особью. Раскидываться таким было кощунством.

И это было моей величайшей ошибкой. Каким же идиотом, как оказалось я был. Я настолько любил эту лукавую стерву Настасью, что не заметил, как она врала мне под носом столько лет!

Александр же в дальнейшем стал настоящей головной болью. Из последних событий, он в наглую объявился на торжестве дня рождения Фриды, забрал мою дочь. Мешать я не стал. Мелания – Льеда, принадлежащая Фриде. Достаточно было убить девочку, и Фрида осталась бы ни с чем. Но я не мог этого сделать. Когда этот выродок пришел за ней, он даже не догадывался, что я был ему в этом благодарен, пусть пока Мелания побудет у него. Он, явно, к ней неровно дышал, иначе не рисковал бы всем, придя в одиночку в место, кишащее его врагами. Я, конечно, переживал, что он может навредить девочке, он мог опять озвереть, но он там под наблюдением у этого…, бывшего сотрудника Кузни, который охомутал в свое время мою жену. Я мысленно сплюнул от мыслей о том, что Настасья так поступила со мной. Когда с Правящим кругом все будет покончено, я вплотную займусь повстанцами, собственноручно посрезаю бошки этим двум ублюдкам Александру и Патрику, и заберу девочку.

Возвращаясь к вопросу Виктора…, он освободил меня от необходимости собственноручно избавиться от Ким. Конечно, от того, что сотворила Фрида, у любого адекватного человека по затылку пойдут мурашки. И это лишний раз подтверждало мое намерение заняться Раббинович вплотную. Она своими же руками убила Кимов, а потом все свалила на моих белых солдат, иначе ей бы этого не простили. Такое не прощают, даже в высшем круге, и даже для нее, носительницы фамилии Раббинович. Именно по тому, мои руки тоже связаны, иначе я просто натравил бы на всех неугодных мне Правящих своих солдат и покончил с этим.

Надо было все выставить так, что бы я вышел сухим из воды, преспокойно взяв свои активы. Избавился бы со временем и от Виктора. Провиданс любезно перешла бы в мои руки.

Да вот, не только я один был таким умным. Никогда не считался с Виктором, никогда не считал его чем-то значимым, относился пренебрежительно, и как оказалось …, зря. Я недооценил его. Кусок дерьма, кроме всего смел мне угрожать.

Признаюсь, он меня обыграл. Откуда он мог знать о всем том, что говорил? Следовало хорошенько отсортировать свое окружение. Откуда он мог знать об Александре? От Настасьи? Или от ее акушеров? Я уже дал приказ поднять архивы и найти всю челядь из меди и платины, кто мог знать о рождении Александра. Чья-то голова скоро премило слетит с плеч.

***

12 марта 2228 года по старому календарю – обернулось для нас всех крайне насыщенной датой. Сначала нашлась Мелания, а затем повстанцы захватили наших искр.

Раббинович, не смотря на военное положение, тревожилась лишь об одном. Как узнала, что Льеда нашлась, моментально начала подготовку к трансгенезу. Старая идиотка, думала только о своей трухлявой шкуре. Еще бы…, какое ей дело до войны, если для жизни ей нужно новое тело.

Мои осведомители успели донести о том, что Нюберг запланировал перехватить девочку и послал за ней сына. Конечно, ему было выгодно сделать так, что бы Льеда не попала в руки Раббинович. Мне тоже это было выгодно, только вот убивать Меланию в мои планы не входило.

Когда мы подъехали, уже началась бойня. Я поискал глазами девочку, но ее нигде не было. Я услышал выстрел и направился в его сторону. Жестом отправил солдат прикончить всех, кого они встретят в коротком радиусе, двое пошли со мной. Я заметил худосочную спину Лео Нюберга, он выстрелил в девочку, ранил. Трясся, как осиновый лист, небось и обоссался даже. Идиот Виктор отправил на такое дело свое никчемного, жалкого, ни на что неспособного сына. Даже мой выродок вызывал во мне большее уважение, чем отпрыск Нюберга. У того, хоть какой-никакой характер был. Пока Нюберг младший пытался разобраться в устройстве своего пистолета, я, без лишних церемоний, выстрелил ему в спину. Он моментально осел на пол, развернулся, посмотрел на меня и замертво упал на землю. Не люблю все эти кошки-мышки. Подошел к Мелании, он попал ей в ногу, она была в сознании, скрючилась на полу и всхлипывала.

Я наклонился, поднял ее с пола, и понес в свою машину.

– Приберите здесь, – сказал я своему человеку, который сразу же пошел выполнять мое поручение.

Девочка лежала, медленно дыша, я погладил ее по голове и повез в свою засекреченную базу.

[1] Бодикам – нагрудный видеорегистратор

Глава 69. День грядущий

НИКОЛАС РОШ

– Приведите ребенка в порядок! – сказал я, вытирая окровавленные руки, протянутой мне салфеткой.

– Господин, девочкой мы, безусловно, займемся. А потом что будем делать? Повстанцы повсюду! Мы не знаем каковы будут их следующие шаги, они облепили Бришалот со всех сторон, как саранча. Навряд ли их на долго хватит, мы все же надеемся, они развернутся и уползут обратно в свои трущобы. Однако у людей нервишки пошаливают. Столица, безусловно, прекрасно укреплена, но не все верят, что это все просто закончится, кто-то даже поговаривает, что…

– Ты можешь наконец заткнуться?! Повстанцы, это последнее, что меня на данный момент волнует. Главное Мелания в моих руках. Все! Хватит трепать языком! Займитесь уже своей работой. Я еду обратно в Провиданс. Сейчас не то положение, что бы я мог долго отсутствовать. Это вызовет подозрения. И принесите мне новый костюм, – я брезгливо осмотрел свой залитый кровью пиджак и наконец стянул его с себя.

– Одно не могу понять, сер. Зачем же вы рисковали, поехав за девочкой? Мы могли бы справиться сами.

– Некоторые вещи можно доверить исключительно самому себе, – отчеканил я тоном, пресекающим все дальнейшие расспросы на эту тему.

Мой поверенный виновато отвел взгляд, однако тишина не затянулась надолго. Последовал другой вопрос:

– Что будет с Виктором? Когда он узнает о том, что произошло, начнется война….

– Война уже началась, или ты не заметил толпы повстанческих дикарей вокруг нашего полиса?

– Конечно, сер, но я не об этом. Я говорю, про войну, которая начнется между Правящими, из-за убийства наследника Нюберга.

– Я могу гарантировать, что город не выдержит и нескольких суток осады. У них наши искры. Ты видел где-нибудь консоль?

– Нет, господин…

– Ну вот и пораскинь мозгами, где она может быть. Они будут использовать наших искр против нас самих. Наши войска все еще в пути, то жалкое количество, которое успело стянуться к столице, надолго не задержит повстанцев. Готовьте мой воздушный БТР. Девочку приведите в чувства. Мы поедем на базу в северной Столице. Моих запасов эссенции хватит еще лет на сто, так что, чхать я хотел на Провиданс, на фермы, пусть все горит синим пламенем! Пусть эти отребья забирают их.

– Как прикажете, господин. А после трансгенеза… не нужны будут эссенции для…

– Рано об этом думать. Отсюда надо выбираться как можно быстрее. Пусть мои солдаты ждут снаружи. Поедем в мой особняк, заберем остатки эссенций и двинемся в путь, пока тут не началось пекло.

– Но как вы можете быть настолько уверены, что столица падет? Бросить все вот так…

– У нашего будущего два пути. Первый, повстанцы прорвут оборону и захватят столицу. Стоит Провиданс попасть в их лапы, они вытащат наружу абсолютно всю информацию, даже засекреченную, касаемо Правящих. То что от нас не останется клочка волос, не стоит даже говорить. Второй путь. Повстанцы отступят, падут, неважно. Мелания перейдет в руки Фриды. Старухе проведут трансгенез. Виктор узнает, что я прикончил его отпрыска, хотя он и без того быстренько переобуется и перейдет на сторону Фриды. Убив Лео, я сжег все мосты. Моя дорога на пути с Провиданс, как и без нее, лежит только на север. Довольно разговоров. Мне пора сделать последний шаг и затем бежать отсюда прочь.

Глава 70. Реверс судьбы

НИКОЛАС РОШ

– Несите быстрее!

Мы находились в моем фамильном поместье. С одной стороны было жаль расставаться с ним. Мои служащие, один за другим грузили ящики с эссенциями в большой фургон. Мне уже сообщили по связи, что войска повстанцев успели увеличиться, благодаря новоприбывшему подкреплению. Выродки подошли к вопросу основательно. Моих перекованных военных нового поколения было не очень много, семьдесят шесть единиц. Но их хватит, что бы прорваться через баррикады повстанцев. Стоит преодолеть это, как я, наконец, буду на свободе.

– Сер, все готово!

– Прекрасно. Выдвигаемся, – с облегчением выдохнул я.

Мои люди хорошенько попотели. Перетащить такое количество эссенций, дело нелегкое.

Мы выехали из особняка, направляясь обратно в штаб. Там должны были уже все подготовить к переезду. Мелания, скорее всего, уже в сознании. Ее тоже должны были подготовить к транспортировке.

Я пригладил волосы, и оттянул ворот рубашки, расслабляя галстук. Повстанцы спутали все мои карты. Мой изначальный план отличался от того, которому следую сейчас. Ну что ж. Придется импровизировать.

Двигатели аэрокара громко загудел, намереваясь развить максимальную скорость. Мы быстро сорвались с места, и так же резко, машина дала по тормозам.

– В чем дело?! – возмущенно сказал я, больно впечатавшись в спинку сиденья водителя.

Водитель ответить не успел. Послышался выстрел, затем второй. Пуля со свистом пролетела насквозь водительского подголовника, врезаясь в заднее сиденье, буквально в паре сантиметров от моей головы. Мозги моего водителя разбрызгало по всему лобовому стеклу.

– Какого черта?! – не сразу понял, что мой голос дрожал.

« Идиот, что ты творишь! Ты мог в него попасть, а потом что?» – послышался приглушенный голос снаружи. Знакомый голос.

Виктор.

На моем лбу выступила испарина. Походу, он уже в курсе, что стало с его сыном, раз он приехал проводить меня в дальнюю дорогу таким образом.

Я полез в нагрудный карман, вытаскивая оттуда пистолет, и дождавшись момента, выскочил из аэрокара, метнувшись в сторону, намереваясь укрыться среди зеленого полисадника.

Но, этого сделать мне не удалось.

Я почувствовал жгучую боль в колене. Чертовски, до одури пульсирующую боль. Нога подогнулась, и я, вскрикнув, рухнул на пол. Морща от боли лицо, посмотрел назад.

Виктор шел, наставив на меня пистолет. Его багровое лицо было искажено гневом, он приблизился ко мне и, наклонившись, взревел:

– Ты… жалкий кусок дерьма…, никчемный ублюдок! Что ты сделал с моим сыном?! – чуть ли не брызжа слюной, он со всей силы пнул меня в раненное колено.

У меня в глазах забегали искры, мне казалось, был на грани того, чтобы потерять сознание. Виктор еще раз пнул меня в, судя по всему, раздробленное колено. Затем схватил за волосы, поднимая мое лицо, заставляя смотреть прямо в глаза.

Он ткнул дулом пистолета в мою щеку и надавил.

– Как же я мечтаю прикончить тебя…, – сквозь стиснутые зубы прошипел он. – Как же мечтаю увидеть, как ты сдохнешь!

– Ты всегда был пустозвоном…, – голос звучал неубедительно и хрипло. – Когда я стрелял в твоего выродка, не колебался.

Виктор еще раз пнул меня в колено, а затем наступил на него ногой, нажимая каблуком начищенной до блеска туфли.

Я стиснул зубы, и завыл от боли.

– Ты знаешь, что я не могу этого сделать!! Тебя должны доставить к Раббинович живым, но не обязательно целым! Так что же ты пытался сейчас провернуть?! Запахло горелым и решил свалить в закат?! Хотел сбежать, словно крыса, с тонущего корабля?! Только ты забыл, что капитаны идут на дно с кораблем! – сказал он, нервозно хмыкнув, затем посмотрел за свое плечо и сказал. – Убить всех, открыть багажный отсек.

Послышалась пальба. Я приподнял голову, пытаясь посмотреть, что там творилось, но силы покинули меня, голова была словно в скафандре.

Солдаты Конфедерации в полном военном обмундировании обстреливали моих военных. Когда крики и звуки стрельбы стихли, я услышал, как со скрипом открылась металлическая дверь фургона.

Мое сердце ухнуло вниз.

– Сер, срочно идите сюда!

Виктор отпустил меня и пошел в сторону фургона. Когда он заглянул внутрь, то громко ахнул… и ошарашено посмотрел на меня.

– Твою мать…, что это?! Сколько тут эссенции?!… Ты чем занимался все это время?! Какого хера?!! – его голос звучал действительно ошеломленно. Сложилось впечатление, будто он напрочь забыл о трагично почившем сыне. – Как…, как б**ть такое возможно?! Сколько ее тут?! Да тут же не меньше тонны. Ты что…, охренел?! Как ты сделал это?! Я тут изворачивался, как мог… с этими подпольными фермами…, а у меня даже сотой части не накопилось!! Что это такое, мать твою?! Ты что, все эти годы обворовывал нас?! Не жирно в одну харю?! Ну ничего мать твою. Сейчас я найду куда ты спрятал Лъеду и…

Я резко вскинул на него глаза, и гневно посмотрел на него.

– Если тронешь ее, я…

– Ууу…, какой ты злой. На, хочешь посмотреть? – Виктор подошел ко мне, садясь перед моим лицом на корточки и открывая лицом голографическую панель. – Начать воспроизведение прямой трансляции, – обращение было адресовано голосовому помощнику.

Моя секретная база! Солдаты конфедерации прямо в это время расстреливали всех, и волокли куда-то Меланию.

– Зачем тебе была нужда Лъеда?! Эта чертова кукла стоила жизни моего сына?! – взревел он. – Ты знал Лео всю свою сраную жизнь и ты своими руками убил его!

– Чхать я на него хотел, как и на тебя! Ты двуличная сволочь! Почему с тобой солдаты Конфедерации?! Пару часов назад пытался убить Лъеду, сейчас же забираешь ее Фриде…!

– Скажем так…, я пойду на все, лишь бы у тебя не получилось то, что ты задумал! Ты убил мое будущее, моего наследника! Я знаю, что смерть старухи развяжет твои руки…, мне же чхать на это все теперь хотелось! Моя цель сломать твою жизнь так же, как ты сломал мою! И не рассчитывай просто сдохнуть, ты теперь так просто не отделаешься! Посмотрим, что с тобой будет, когда тебя подержат без эссенции пару недель…

Я выпучил глаза, и попытался встать, отползая, но Виктор подошел и с размаху ударил меня ногой в лицо.

Помню лишь, как во рту появился медный привкус и я провалился в глубокое небытие.

Без эссенций…, последнее что прозвучало в мыслях.

Глава 71. Четверка из двоих

НИКОЛАС РОШ

Где-то на краешке сознания мне начали слышаться звуки.

Голоса, понял спустя пару мгновений. Сначала они разносились вдалеке негромким эхом, затем стали приближаться.

Нет.

Это я сам приближался к ним, вернее, меня волокли по полу в их направлении.

Больно.

Очень больно.

Когда вторяя слуху, стало проявляться и зрение, и я полностью пришел в себя, пожалел, что беспамятство закончилось.

– Госпожа Фрида, может не будем проводить трансгенез, в полисе полно повстанцев, они перешли в открытую атаку. Это длительный процесс, на пересадку тела требуются долгие часы.

– Да чхать я хотела, сколько это часов. Эта маленькая шлюха там явно прижилась как своя. Даже если эти собаки повстанцы прорвут оборону, никто из них меня и пальцем не тронет, когда я буду в ее теле… – она замолчала на мгновение, – О, вот и Виктор пожаловал.

Я тряхнул головой, нога жутко, невыносимо ныла. Еле поднял голову. Свет слепил неистово. Мне не обязательно было осматриваться, чтобы понять где мы находимся. Такой едкий синий цвет ламп был только в одном месте.

Мы в ядре Провиданс.

Тут была Фрида, солдаты Конфедерации, ее лакеи и главный помощник.

– Ох ты погляди. Виктор, ты все-таки притащил сюда этот мешок дерьма! Похвально, похвально. Признаюсь, на твой успех я не надеялась, но ты превзошел все мои ожидания. Молодец, – старуха довольно оскалилась. Взгляд ее сощурился. Я едва смог сфокусироваться на ее изрезанном морщинами лице, в глазах двоилось. Фрида схватила меня за щеки, и надавив, задрала лицо вверх. – Последний ингредиент пожаловал, – прошипела она. Затем голос ее сорвался на крик– Может объяснишь мне, на кой черт тебе сдалась моя Лъеда?! – выплевывала каждое слово старуха. – И еще расскажешь, как ты организовал свой подпольный крысятник, и развел там этих белых паразитов? Как ты сорвал мой трансгенез? Как совершил атаку на нашу касту? М? Мне продолжать? У меня миллион вопросов!! И как ты смог скрыть от всей касты то, что у тебя выродился ребенок из носителей группы F?!

Я долго не отвечал. Не то, чтобы не хотел говорить, просто делать это казалось чем-то неосуществимым. Мышцы лица казалось, одеревенели. Старуха видимо растолковала мое молчание за нежелание подчиниться, и опять применила грубую силу к моему итак настрадавшемуся лицу.

Я заскулил, когда костяшки пальцев, рядом стоящего солдата, залетели мне в раненную скулу.

– Отвечай, мразь!

– Его спрятала… моя жена… – откашлявшись, вяло произнес я. – Я отправил его в Кузню…, все так, как было положено поступить по протоколу с таким новорожденным, как он. Его… даже перековали…. Это Настасья забрала его оттуда.

– Да чхать я хотел на ваши семейные сантименты. Мне больше интересно, как ты его заделал Настасье! – вклинился в разговор Виктор.

– Так же, как ты своей жене, черт возьми! Или тебе теорию рассказать, что куда совать?!

– Ты что, нас за идиотов держишь?! Я спрашиваю о том, как у тебя мог родиться ребенок-искра?!

– Ты лучше расскажи Фриде про свои подпольные фермы, и то, как ты подставил Кимов, и то, что устроил нападение на ее Льеду… строил заговоры, – как за спасительную ниточку я пытался ухватиться за что-то, что отвлечет от меня внимание старухи.

– Она знает.

– Что? – я не поверил своим ушам.

– Вот и то.

– Но почему тогда…

– Госпоже Фриде куда больше было интересно то, что ты сынициировал похищение ее Льеды, на дне рождения. Ей интересно, что это за белые отродья, перерезавшие десятки наших. Это тоже твоих рук дело. Кто они? Группа A? B? По глазам вижу, что А. Как ты скрывал рождение детей из группы А? Ты воровал их столько лет из под нашего носа. Разве мои фермы сравнятся с искрами?! Я никогда не пытался устроить геноцид нашей касте, в отличие от тебя. Да никогда в жизни! Фрида оказывается итак знает о твоем нечистокровном происхождении, и ей, как вывяснилось, плевать на это!! Что там начудил Бенедикт в свое время и с кем, плевать хотелось и на тебя и на твоих предков, хотя за одно лишь это, тебя бы премило вышибли со своего кресла остальные Правящие. Но это все меркнет перед фактом того, что ты воровал нашу эссенцию! Хотя не имел права даже на каплю, просто по факту своего нечистокровного рождения!

– Все ключи в любом случае остались у меня, и я никому их не дам! Можете пытать, делать, что хотите, я не передам в ваши руки ключ!

– Именно по тому, ты будешь жить, хоть и не достоин этого, жалкий кусок дерьма! Ты мне вот что скажи. Зачем тебе была нужна девочка? Ты не просто так украл ее! И явно не из любви!

– Тебя это не касается!

– Да какая в принципе разница. Госпожа Раббинович пока пойдет и завершит свою синхронизацию! А ты готовь свою рожу к распознаванию. Единственное, на что сейчас годна твоя никчемная жизнь!

– Ты жалкий червь, ты самолично планировал избавиться от Фриды.

– Черта с два! Мы с госпожой Фридой объединились, закончим эту гребаную войну, а потом…

А потом Виктор Нюберг, подобно сыну замертво упал на пол, потому что старуха без лишних слов вытащила пистолет и всадила пулю ему в затылок.

– Задолбал трещать без умолку. Эта лицемерная мразь свое дело сделала, теперь он не нужен, – она брезгливо пнула его тело носком туфли, перешагнула через новообразовавшуюся лужу крови и отошла к своему столу. – Прикончите его людей.

Миновав шоковое состояние я наблюдал за развернувшейся бойней.

– Как вы… нашли мою базу… – поборов ступор, пробормотал я.

В этот момент меня отвлекли хрипы на полу. Я так понял, что Виктор еще не умер, захлебывался в своей крови. Старуха тоже не оставила это без внимания, и, сморщив нос, выстрелила ещё несколько раз в его туловище. В этот раз Нюберг замолк навеки.

– Это мой город, мои люди, мой Провиданс и мой мир! – брызжа слюной, завопила Раббинович. – Кто ты такой, что бы задавать такие вопросы?! Или ты считал, что в состоянии обвести меня вокруг пальца?! О том, что Бенедикт трахал Медную и она родила ему тебя, я знаю еще б**дь с тех времен, как ты срал в памперсы. Это я, если что, дала ему возможность втиснуть тебя в наше общество незамеченным! Правящие снесли бы Бенедикту бошку, за нагулянного от измененной женщины ублюдка! Он лишился бы за это и титула, и места, и кресла, и наследия, и один хер остался бы на должности хранителя ключей! Это я оставила его в кресле! И в благодарность, он был верен мне, словно цепной пес, в отличие от тебя! Ты лишь жалкая пешка в моих руках, тебя сделала я! Ты никто, и звать тебя никак. Нагуленный от Медной шлюхи, ублюдок. Так ты еще и в двойне облажался, у твоей родной шалавы мамаши в крови были пассивные гены F, – Фрида громко рассмеялась, – И какой же ты оказался неудачник, что умудрился передать их своему сыну! Еще бы ты о нем не умолчал. Сразу бы стало понятно твое происхождение. А принеси ты такую заразу в наши ряды…, это смерти подобно. С тебя бы шкуру живьем содрали! И вот она твоя благодарность за мое покровительство! Я знала о вашем ребенке с момента его рождения! Еще и мнил себя таким умным, а меня идиоткой, считая, что твои мелкосошные движения за моей спиной останутся незамеченными! Рассказывали всем байку, что Настасья родила мертвого ребенка…, в наш то век! Да я знала каждый твой шаг, и все движения этого дохлого ублюдка тоже, – она ткнула пистолетом в тело Виктора, – И того, что уже с месяц кормит могильных червей, тоже! Я о Ким Мен Хо, если что! Да, плевать в принципе на вас всех хотела, ты жив лишь по тому, что твоя рожа привязана к ключам Провиданс и все, когда я перейду в тело Льеды, в тебе больше не будет нужды.

– Госпожа, мне только что сообщили, что у Роша изъяли фургон полностью груженый эссенцией, – прервал монолог старухи ее помощник.

Старуха ошалела.

– А вот это уже сюрприз…. Пока мелкие дома Правящих дохли без эссенций, ты себе готовил безоблачное будущее? Это даже для тебя чересчур подло…,ты переплюнул всех..., у меня даже слов нет.

На застывшем лице Фриды мелькал ужас. Страшно было подумать, что она могла сделать со мной за это. Но из ступора старуху вывел взбудораженный выкрик ее помощника.

– Госпожа, девочка готова, можно начинать трансгенез!

– Ты чокнутая ведьма, оставь девочку! – моментально позабыв о боли, взъерошился я.

– Да что ты такое говоришь…, – съехидничала Раббинович. – Решил поиграть в хорошего папочку, потому, что шанс со своим родным отпрыском просрал?

– Это не твое дело! Я не активирую трансгенез!

– Да кто у тебя спрашивать то будет? Быстро, приведите его в процедурный кабинет. Аж руки чешутся по скорее начать синхронизацию.

Солдаты Конфедерации подхватили меня под локти и потащили в самое важное место на земле, в «Мекку» современности, по мнению представителей Платиновых и Медных каст…

В «кабинет инициации», как говорили простые люди…

…В «доильню», как говорили мы, Правящие.

Глава 72. Геном души

НИКОЛАС РОШ

Меланию уже пару часов, как подключили к Провиданс…, ее суженные зрачки не двигались, смотрели в пустоту. На моих глазах ей вкололи расщепитель. Трепет в моей груди не стихал. Я знал, что это значило для ее организма. Сейчас, препарат в крови Мелании усердно работает, отделяя гены памяти от клеток, подготавливая тем самым их к загрузке чужих генов – Фриды. Сознание девочки растворится, потеряется, когда его место займет захватчик.

В тот день, на дне рождения Мелании, в зале было подготовлено точно такое оборудование, что было в доильне сейчас.

В тот раз я смог все выставить так, будто началось нападение. Смог вырвать девочку из лап Раббинович. В этот раз… помощи ждать неоткуда.

Я потеряю ее еще раз, теперь… навсегда.

Прости, дорогая…, у меня не получилось….

Мы были похожи на мелких мошек на фоне огромного, просторного, освещенного едким синеватым светом, помещения. Посередине комнаты был пятиметровый глянцевый черный куб – ядро Провиданс. Я смотрел, как импульсы проходили по нему, анализы, записи данных, они пульсировали, словно артерии, гоняющие кровь, будто это сердце живого существа, а не роботизированное ядро машины. Возле него было установлено два кресла, что не было здесь чем то естественным. Эта процедура должна была пройти официально, единожды и впервые, за все время существования человечества. Это было бы знамением, венцом нашей науки, наследием моей фамилии Рош. Сейчас же, наплевав на все принципы, ее проведут экстренно, просто по тому, что старуха хочет выжить.

Я смотрел, как Раббинович села в соседнее кресло, как дрожали от предвкушения ее руки, как жадно она облизывала свои скукоженные губы.

– Поторапливайся, немощь! – заорала она во все горло.

Страшно представить, что к концу дня, она будет кричать то же самое, только ртом своей Льеды.

Я ждал, что вот сейчас, что-нибудь случится, сюда ворвутся мои модифицированные военные, или повстанцы прорвутся внутрь Провиданс, или даже этот чертов Александр опять обрушится неожиданно, как снег на голову, сметая все на своем пути…, но ничего не происходило. Все шло планомерно, без изъянов, идеально по плану.

Я терял ее. Я потеряю ее сейчас, еще раз…и опять по своей вине.

Старухе ввели инъекционный жидкий накопитель. Она сжалась от боли и начала хрипеть, через минут десять ее омерзительных кряхтений, она застыла. Ее взгляд так же, как у Льеды стал стеклянным… пустым…

Ее память, «сознание», «геном души», был загружен в нано накопитель, и теперь, постепенно, очень медленно и бережно его будут загружать в тело Льеды. Последним штрихом, станет мой запуск Провиданс, как наследника Роша, как хранителя ключа ко всем алгоритмам Александра Алестера Роша, который передавался от поколения, к поколению, так, как это было подписано в « пакте о конгломерации ста девяносто семи голов, от первого года Третьей эры».

[1] пакт о конгломерации ста девяносто семи голов, от первого года Третьей эры – первое межправительственное соглашение, подписанное в 2099 году по старому календарю, либо в 1 году третьей эры. Пакт, подразумевающий под собой – отказ от суверенности всех государств мира. Переход от автономности к единому общему правительству. В дальнейшем, в него были внесены поправки об острой необходимости генной модификации всех людей на планете с помощью алгоритмической машины Провиданс.

Глава 73. Марионетка

КЛАУД ДЮБОН

До суда над Джошуа остались считаные часы. Я чувствовал напряжение прямо в воздухе, обстановка накалялась. Жители нашего Муравейника жаждали хлеба и зрелищ, каждый из них с удовольствием распял бы Джошуа собственноручно. Да, я ненавидел Джошуа за то, что он сделал, но почему н душе так скребли кошки? Наверное, совесть шептала мне, что младший генерал не виноват в том, что с ним произошло. Он потерял при вторжении своего родного человека, по его вине погибли сотни. Он нуждается в искуплении, в исповеди, а для этого, он должен пройти через боль, которую сотворил своими же руками. Как же мне поступить?

В тяжелых раздумьях я вошел в кабинет Четырнадцатой.

– Асдис, где Джошуа? – сходу спросил я.

Дочь марла Ингара не спешила с ответом. Когда она посмотрела на меня, вид ее был серьезным, брови задумчиво сведены на переносице. От привычного ребячества не осталось и следа.

– Внизу, в боксе, где еще… – грубо ответила она.

Не понимая причины ее недовольства, я продолжил свой допрос:

– Ты узнала что ни будь? Как проходит процесс его выздоровления?

– Никак.

Я встрепыхнулся.

– Что ты имеешь ввиду? Ты же сказала, что препарат, который находился в крови Мел, смог его вылечить. Поэтому ты без настроения?

– Эта задача не решаема! Не решаема понимаешь?! Максимум, чего я добилась, это привести его на некоторое время в чувства. Я не исключала возможность того, что это полноценно излечит его, но у меня не вышло! Все же, вирус проникает в клетки навсегда…, как оказалось.

– Значит…, ему не помочь?

– Нет. Пока я делаю ему капельницы с препаратом из сыворотки, он будет в сознании, но ее уже осталось совсем мало, препарата в крови Мел было совсем немного, он полностью вышел из ее организма за 51 час. Так что, я посчитала нужным потратить ее на тех двух ребят, которым хотя бы можно помочь. Смысл тратить ее на Джошуа, если это временная мера?

– Так двум другим удалось помочь?

– Им да, потому что вирус находился в латентной форме, не начал проникать в организм.

– Ну, хоть так. Сегодня над Джошуа будет суд. Когда ты в последний раз проводила ему курс терапии?

– Позавчера… Он пока что более-менее стабилен, но сильный стресс сразу спровоцирует негативный прогресс его «болячки».

– Понял, – сказал я, намереваясь уйти. – В таком случае, я хотел бы попросить тебя…, сделать ему последнюю капельницу сегодня. Его право быть в полном сознании на суде. Он был хорошим человеком, до тех пор, пока это несчастье не свалилось на его голову. И это моя дань уважения прежнему Джошуа.

– Сентиментальные глупости, расточительство ценного препарата! Я могла бы его оставить для изучения, ты хоть знаешь, какую пользу он может принести науке?

– Не во всем надо видеть расчет, Асдис. Иногда надо просто оставаться человеком.

Четырнадцатая недовольно фыркнула. В комнате повисла непроницаемая тишина. Взгляд девушки прожигал меня насквозь, но моя воля была непоколебима.

– Ладно! Ладно… лааадно, – без умолку бубнила она, встала и подошла к витрине с кучей разных колбочек. Открыла морозильный отсек и вытащила оттуда пластиковую загерметизированную колбу.

Я грустно улыбнулся и протянул руку.

Асидис вскинула к моему лицу руку и начала махать указательным пальцем перед лицом.

– Не торопись, искорка. Тут осталось совсем мало! Я должна долечить двух других ребят! Все что останется, дам тебе. Капельница не понадобится, поставишь ему перед судом инъекцию, на день ему хватит.

– Спасибо, – тихо произнес я.

Я развернулся, чтобы выйти. Почти закрыв за собой дверь, услышал:

– Хороший ты человек, Дюбон…

***

Я направился на самый нижний этаж исследовательского центра. Кивнув двум постовым, прошел внутрь бокса.

Джошуа, сидел, уставившись в одну точку. Когда он услышал мои шаги, то как-то чересчур вяло, повернул голову.

– Воспрянем, генерал, – голос звучал слабо.

Я не произнес ему ответное приветствие. Он потерял право военного благословления. По его взгляду я понял, что он и сам осознавал это. Пока еще…осознавал. Он лишь задумчиво кивнул и вновь уставился в одну точку.

Я подошел к нему. Когда оголил запястье, он не сопротивлялся. Уж как ставить инъекции, я знал лучше любого. Когда с делом было покончено, отошел на дистанцию, облокотился о стену и, скрестив руки на груди, стал ждать.

Прошло минут двадцать, прежде чем Джошуа заговорил.

– Дадите сигарету, генерал?

Тоскливо подумав о том, что в Гипфеле приходится курить синтетику, я полез в карман, и протянул Джошуа пачку.

Он невероятно медлительно вытянул сигарету, я прикурил ему. Когда пламя начало распаляться, он затянулся, откашлялся и отбросил голову на белую стену.

– После диверсии в Кузню, я иногда чувствовал, что со мной что-то не так.

Одно ясно наверняка – препарат начал действовать.

– Что ты имеешь ввиду? – сказал я, тоже закурил и, щурясь от дыма, посмотрел на Джошуа.

– Это сейчас я понимаю, что это. Тогда мне казалось это чем-то… необъяснимым. Мне снились кошмары, каждую ночь. Такие жуткие, будто я убегаю от тьмы, она как нечто живое, нечто физическое преследовала меня. Я списывал все на усталость, даже подумывал попроситься в отпуск на недельку-вторую, – он горько хмыкнул, и, сделав крепкую затяжку, закрыл глаза и продолжил. – Потом ночные кошмары перешли на явь. Мне казалось, что мелькали тени, силуэты людей, я наведался в наш лазарет, те отправили меня к психотерапевту. Тот сказал, что я получил сильный стресс во время последнего задания, прописал сильные успокоительные. Вроде полегчало. Но у меня начались провалы в памяти. Я мог спросить что-то и через минуту повторить вопрос. А тени…, тени стали мелькать еще отчетливее, более осязаемо. В голове постоянно стали крутиться цифры…, одни и те же цифры… одни и те же… – он замолчал. – Тени превратились в лица. И среди них я иногда видел лицо… Мелани.

Я вздрогнул.

– Оно было расплывчатым, нечетким. Я тогда не был с ней знаком. Но когда я увидел лицо из кошмаров вживую…, я понял, что это она. И во мне проснулась неимоверная тяга к ней. Я хотел узнать ее поближе… может это был и не я сам. Знаешь, как страшно…, как неописуемо страшно знать…, что… в твоей голове есть что-то чужое, инородное. И это что-то… подкидывает тебе идеи и мысли, навязчивые идеи и ты не можешь их отличить от своих. Мне сказали, что я сливал информацию…, но я не помню как делал это, клянусь! Я помню Мелани…, помню ее как ту, к которой испытывал неимоверную тягу, симпатию, и как ту, что я жаждал узнать. Узнать о ней все. И я не знаю…, что из этого было настоящим, подлинным. – он заплакал. – Я ненавижу себя за то…, что сделал…, ненавижу…– сдавленно, сипло произнес он.

Я долго молчал, и наконец, собравшись с мыслями, произнес.

– Я всегда за то, чтобы поступали справедливо. Я могу попросить Асдис, чтобы она выступала в твою защиту, показала то, что ты действовал под влиянием генного, доселе неизвестного оружия конфедерации, но..., Джошуа…, как бы там ни было… ты не поправишься уже никогда. То, что сидит в тебе неизлечимо. И оно опять начнет прогрессировать, когда именно – не знаю, через час через месяц…, понятия не имею, но исход будет один.

Он невесело хмыкнул.

– Клауд, неужели ты думаешь…, неужели действительно веришь, что я хочу… жить после того, что сделал? – я замер. Его чувства были мне знакомы. Я сам проходил через это, и именно поэтому ноги привели меня сюда. В этом и была причина, невесело признался сам себе я.– На моих руках столько крови… Реки! Этими руками я убил свою родную младшую сестренку… ,а еще чью то мать, брата, сына, дочь. Это руки убийцы. И я… не хочу жить с этим грузом. Чхать я хотел на то, что там будет с этой заразой, что я прихватил. Я говорю сейчас своим сознанием, ясным и открытым…, я не хочу жить. Даже если было бы мне спасение, я бы его не принял. Как мне жить среди людей, которые ненавидят меня? Среди семей, в которые принес горе? Как мне смотреть им в глаза? Лучше пусть эта тьма вновь поглотит меня. Не могу. Не хочу… и… я прошу тебя… оказать мне услугу. Если ты, как человек, как соратник, как брат по оружию, плечом к плечу не раз стоявший со мной, понимаешь, что я не хотел того, что сотворил…, то ты сделаешь все, что бы… Верховный джудах вынес вердикт «виновен». Я молю тебя оказать мне такую честь. Будь милосерден ко мне, прошу. Сжалься…

Он обхватил себя руками и вновь горестно заплакал.

– Я окажу тебе такую честь, и обещаю, что тебя казнят как военного, а не преступника, – отчеканил я, простоял молча еще пару мгновений, наблюдая за трясущимися плечами солдата и вышел прочь.

Глава 74. Дианстия Рош, часть 1

КЛАУД ДЮБОН

Меня прошиб холодный пот.

– Мел…? – я ошарашено смотрел в ее бездонные зеленые глаза, которые смотрели на меня с не меньшим удивлением. – Какого черта ты делаешь здесь?!

Я ожидал всякое. Клянусь, все что угодно, но только не увидеть Мелани тут… в Провиданс, посередине сражения, когда она должна была быть дома, в безопасности. Я…суетливо вызвал панель наручника. Если она здесь, почему же я не видел ее на радарах…, но сигнала все так же не было.

Откуда? Как?

Только сейчас я позволил себе оторваться от нее и оглядеться. В белом помещении, освещенным насыщенным синим светом ламп, был кое-кто еще. У самой стены я услышал сдавленный грудной кашель, обернулся на него.

Рош.

Я моментально взвел курок, направляя на него.

– Не утруждайся, он итак не жилец, – безразлично произнесла Мел.

Действительно. Кожа была мертвецки-белой, грудная клетка медленно вздымалась и опускалась. На ноге была рана, не сочившаяся, но по пятну на одежде я понял, что крови он потерял много. Пульс его был слабым, как и биение сердца. Жизнь пока еще вяло плескалась в его теле. Пока. Я бы исправил это прямо сейчас, но меня волновало совсем другое.

По другую сторону от Мел стояло два широких высокотехнологичных кресла. Я уже видел такие на ее дне рождения, с небольшой лишь разницей. Эти были раза в два массивней. А в одном из них сидела, прикованная к креслу пожилая женщина, из-за того, что голова ее безжизненно свисала, я не смог понять, кто это. По отсутствующему пульсу, я понял, что она была мертва. Позади нее стояла большая стеклянная емкость с мутной зеленоватой жидкостью, с чем-то густымвнутри, выпавшим в осадок, рядом с ней стояла идентичная, но с прозрачной светло-зеленой жидкостью.

В самом центре большой комнаты, если ее можно было назвать комнатой за счет размеров, стоял громадный куб. Глянцевый, как черное зеркало, с единичными очагами проблесков, исходящими изнутри, которые будто бы струились внутри него с какой-то заданной периодичностью.

Вот оно ядро. Сердце машины…, а может и мозг…, кто ее знал?

Куб был окружен солдатами Конфедерации, всего трое, и два человека в белых халатах, при виде нас они моментально навели автоматы на нас. А врачи или кем люди в халатах ни были, взяли оружие у солдат и последовали их примеру.

Мелани не двигалась, не говорила, просто смотрела на нас всех. Не только на меня…

Не… на меня… на всех. Не выделила меня из толпы.

За этот небольшой срок, который я знал ее, успел изучить в ней абсолютно все. Ее осанку, походку, привычки, мелкую мимику и моторику. Эта же ее поза – была мне незнакома. Чужда. Слишком ровная, натянутая как струна осанка, вычурно сложенные лишь в кистях руки. На ней была длинная белоснежная рубаха в пол, ремни не туго затягивали ее в области шеи, талии. Рассмотрев ее подольше, я понял, что это было какое-то подобие халата.

Я настолько был шокирован, что потерял всякую субординацию.

Мелани нахмурилась.

– Нечитаемые. Кто вы? – спросила она.

Я уж думал, сегодня меня ничто больше не удивит.

«Кто… вы?» Мысленно повторил я.

Она подняла руку вверх. Пятеро позади нее будто под воздействием некого немого приказа, моментально взвели курки.

Мой отряд поступил аналогично, на что я среагировал молниеносно:

– В укрытие, не стрелять! Если с ее головы упадет хоть волосинка, я лично прикончу любого, причастного к этому. Только обороняться!

Послышалась автоматная трель. Мы попрятались за стены, разделяющие комнаты.

Какого черта, недоумевал я. Что происходит. Я понимал, что с Мел что-то сделали. Определенно. Я изучил даже биение ее сердца, которое словно бабочка порхало в груди при виде меня. Сейчас же оно было ровным, больше похожим на монотонный марш. Прямым, жестким… равнодушным.

Не могла же она из-за того, что я пошел против нее на суде, возненавидеть меня настолько, чтоб сбежать вновь в Бришалот, и еще быть полной решимости прикончить меня.

Нет…, здесь было нечто другое.

Я высунул голову, и, чуть не словив пулю, сразу нырнул обратно.

– Почему я не могу читать вас? – послышался удивленный голос Мел.

– Мел, милая, что с тобой?! – крикнул я. Мой голос эхом разнесся по огромному пустому помещению.

Ответа не последовало.

Я услышал стук ее каблуков, удаляющийся в сторону ядра.

– Задержите их. Я не могу читать этих людей. Мне нужно больше времени.

Я снова высунул голову, запоминая позиции. Мел стояла напротив Провиданс и вызвала большой голографический экран, который занял почти все пространство от стены и до стены.

– Ликвидировать солдат, девушку не трогать! – приказным угрожающим тоном велел я своим подчиненным и подал им знак рукой, указывая немедленно начинать действовать. Нужно добраться до Мел.

Мы начали выныривать из укрытия, и стрелять по противникам. Двух моих солдат убили моментально…

Что за черт?!

Какие-то врачи и горстка недоделанных медных конфедератов, смогли за долю секунды убить двух моих супер-подготовленных солдат…? Какую меткость надо иметь, черт возьми?!

– Кто вы такие? Почему я не могу видеть ни вас, ни ваши войска? Как вы обходите меня? – сказала Мел, тоном, будто позади нее не шла настоящая перестрелка. Я не видел ее, лишь слышал.

– Обходим… тебя? Мел, что ты несешь?! Что с тобой сделали, – выкрикивал я, стараясь пересилить шум выстрелов.– Если тебя так задело то, что произошло на суде, то я готов принести свои извинения, я не знал, что это НАСТОЛЬКО важно для тебя… – иронично произнес я, совершив тем временем кувырок, за стену, послужившую мне укрытием, и одной пулей сразив первого противника. Они же в ответ сделали ряд выстрелов. Несколько пуль попали в мое бедро, но благо, военный костюм Нордов не дал пуле ранить меня. Но больно было чертовски, я стиснул зубы.

Но на это все было плевать. Я ждал ответа от Мел, которая долго хранила молчание. Я начал переживать, что кто-то из моих солдат задел или ранил ее, хотел вынырнуть вновь, проверить, но она заговорила.

– Ты был лично знаком с Лъедой? – я замер. Это слово я уже слышал, оно было в архивах Алестера Роша. – Лъеда является неприкосновенностью и моей собственностью, любые попытки выйти на контакт будут тщетными и расценены, как попытки несанкционированного проникновения на частную физическую и интеллектуальную собственность.

– Кто ты… – с леденящим душу осознанием произнес я. – Ты… ты не… Мел…?

Осознание жгучим ядом проникало в мой мозг. Все пазлы становились на место. Все эти ошибки генетических кодов, синтетические гены Arс, о которых говорила Асдис, шифры в архивах, те же гены Мел, которым больше чем 120 лет, да даже то, что Мел смогла забеременеть от меня… ,все это время в моем подсознании крутились недобрые мысли насчет этого всего и видимо… не напрасно.

– Ты задал правильный вопрос. Но, сначала я задам встречный. Кто – ТЫ?

Я высунулся, выстреливая в туловище одного из солдат. И в это время из угла комнаты послышался хриплый, тихий, грудной смех. Я знал, кому он принадлежал. Это был Николас Рош.

– Ты опоздал… – прохрипел он. – Опоздал… – размыто, повторил он, будто говоря это самому себе, чем мне.

– Заткни свой рот! Я и до тебя доберусь!! – гневно зарычал я. – Что ты сделал с ней? Чертов ублюдок. Кто ранил тебя? Я грохну сначала его, за то, что лишил меня права мести, а потом уже снесу твою бошку.

– Критичность его состояния за последние шесть часов опустилась до точки максимума. Смысла убивать его, нет. Он умрет сам, если, в течение 7 часов, 48 минут и 3 секунд, не оказать ему медицинскую помощь – вклинилась в разговор Мел.

Рош опять засмеялся.

У меня же голова шла кругом. Что за чушь творится тут.

– Что ты сделал с ней?!! – вне себя взревел я.

– Ничего… – прохрипел он. – Где тебя так долго носило… , глупый мальчишка. – обратился Рош ко мне. – Я вверил ее в твои руки, а ты отребье, не был способен приглядеть за одной несчастной девицей.– Теперь все тщетно…

Я испуганно посмотрел на своих солдат. Их оставалось двое, и один из них –ранен.

– Сколько осталось конфедератов? – спросил их я.

– 1 медик и 2 конфедерата, сер.

Я на секунду выглянул, запоминая расположение противников, уворачиваясь от моментального шквала пуль. Мел все так же стояла, спиной ко мне, просто не шевелясь, уставившись в голографический экран.

– Зачем ты делаешь это… – прохрипел Рош, обращаясь уже не ко мне, а к… Мел.– Что ты сделала с Раббинович?

– Я не знаю, кто такая Раббинович, – абсолютно ровным и бесстрастным тоном, произнесла Мел. – В базе данных отсутствуют сведения по «Раббинович».

– Это вот она, – я не видел их, но судя по всему, Рош указал на единственного третьего человека, помимо конфедератов и докторов в помещении, хоть и на неживого – на старуху сидящую в кресле. Так вот кем она была… одна из четверки, Фрида Раббинович.

–Ты об этой особи? Сохраняю данные. Она пыталась осуществить несанкционированное проникновение в тело Льеды, путем транспортировки генома души на архи-накопитель. Мой создатель предусмотрел это, и установил меня в Льеду. По моим аналитическим данным, весь геном души Раббинович, находится в пограничной имитационной жидкости. В донорском теле уже начался процесс – автолиз, тело Льеды защищено мной от использования в качестве реципиента, а транспортируемый геном души Раббинович уже начал разлагаться из-за длительного нахождения в пограничной жидкости. Процесс необратим.

– Автолиз… – пробормотал Рош.

Мел, видимо, приняв это за вопрос, ответила:

– Автолиз это процесс разложения тела после смерти, – четко произнося каждое слово, говорило нечто ртом моей девочки… – Тело данной особи уже находится в процессе разложения. Вернуть геном души в это тело уже невозможно. «Бренность души пропорциональна бренности тела носителя. Запуск автолиза возможно иммобилизовать лишь при синхронизации синтетического и аналитического генома души адаптивно и единовременно. При отклонении от соблюдения двух этих осей, непременно начинается процесс автолиза либо донора, либо реципиента.»

– Поверь мне…, я знаю эту догму, как пастыри утреннюю молитву.

– Твоя обязанность знать это, хранитель ключей.

– Ты сейчас подключена к Провиданс? Как ты можешь управлять этими людьми?! Кто ты?

– У меня есть доступ лишь к верхним уровням доступа Провиданс. И, в данный момент я осуществляю сбор информации с этих слоев, и произвожу анализ полученных мною данных. Управление является неотъемной частью программы, заложенной в меня создателем. Я – система защиты.

– Система защиты… Лъеды? Что за глупость…? Неужели мой фанатичный дед так не хотел, что бы мы смогли осуществить первую синхронизацию? То, что он был против – знали все…, но не настолько… ,что бы создать целую систему защиты в твоем ДНК!

– У меня нет ДНК, ДНК есть у Лъеды, я лишь внедренная в ее тело система защиты, запускающаяся при попытке несанкционированного проникновения. И я не защищаю тело Лъеды. Лъеда лишь активировала мой запуск, в тот момент, который мой создатель считал критическим для выживания человеческого вида.

– Ага…, а критическим дед конечно считал… синхроничный трансгенез…, перенос генома души в новое тело.

– Верно. Это критический момент для выживания человеческого вида.

– Что за глупость…, старый болван.

– Ты ошибаешься, называя моего создателя этим бранным словом. Создатель предвидел все, и по получаемым мной прямо сейчас данным, он предвидел все предельно точно. «Смерть – неотъемлемая часть круговорота жизни. Это обязательный элемент, для запуска биохимического цикла возрождения. При отсутствии этого элемента, начинается запуск другого цикла – цикла автолиза вида. Без жизни не бывает смерти, а без смерти – не бывает жизни».

«Система защиты Льеды»… прошептал я.

Надо было прекращать это все, вытаскивать Мел и потом разбираться со всем этим. Скоро сюда ворвутся повстанцы, мне надо защитить ее. Но как мне сделать это? Я активировал инвизор, и вынырнув из укрытия, не раздумывая, рванул на врагов, не решаясь открывать огонь. Лучше идти в ближний бой. Я приблизился к ним вплотную и нанес замах. Они среагировали. Их движения были такими точными, такими быстрыми, я едва успевал следить за их ударами, выпадами. Они будто предугадывали каждое мое движение. Я вытащил из ножен «ловец душ», в другую руку взял свой короткий нож, и устроил ими настоящий дикий танец. Они уворачивались от каждого моего движения. Каждого! Тревога нарастала во мне. Никогда прежде… я не сталкивался с таким…, даже искры не способны были на такое. А передо мной были всего лишь конфедераты… обычные медные солдаты, а один… так вообще – докторишка.

Они начали теснить меня. Насколько мастерски я ни владел самыми различными боевыми техниками, ножевыми, рукопашными, любыми… ,они превосходили меня во всем.

Я сделал шаг назад. Один из конфедератов достал нож, и лезвие его скользнуло в миллиметре от моего лица. Я поднырнул снизу, и попытался ударить в его слепую зону, но он увернулся…, увернулся от удара по слепой зоне! Впервые в бою мной овладела паника.

Мел повернулась на меня и удивленно задрала брови вверх.

– Как интересно. Ты человек? Человек не способен противостоять мне, – она нахмурилась.

– Ч…что…? – прошептал я.

Мои противники тем временем окружили меня с трех сторон, один из них сделал резкий выпад, за которым я не смог уследить. Он вспорол ножом мое бедро. Дикая, острая боль пронзила меня, но я, стиснув зубы, в момент, когда лезвие его ножа делало свое дело, тоже выбросил корпус вперед и воткнул нож ему в черепушку, настоящий «ловец душ» подумалось мне. Одного из них я все-таки поймал. Каким бы быстрым он ни был, ему нужно было время на то, чтоб элементарно выпрямить корпус. Я толкнул его тело на его соратника, но тем временем, доктор, крутанулся и ударил меня ногой по затылку, от чего, я не выдержал равновесие и упал на одно колено. Второй подошел тем временем ко мне, и зажал руку, вонзая уже свой нож в мое плечо.

Черт. Неужели вот он мой конец.

Врач заломил обе мои руки за спиной, а солдат двинулся ко мне, замахиваясь окровавленным орудием, целясь прямо в мою грудь.

– Он тоже Рош… – послышался слабый голос сбоку. И солдат в это время, застыл как замороженный. Секунда и все…, замер.

Я удивленно посмотрел на Николаса Роша, он что, спас меня?! Затем я посмотрел на Мел. То, как резко она обернулась на меня после его слов, вызвало внутри меня настоящее содрогание. Она что… управляет этими солдатами? Я уже пораскинул мозгами, но все происходящее тут – похоже на какую-то фантастику. По их диалогам я уже понял, что Мел – сейчас как-то связана или даже «подключена» к Провиданс, а машина, судя по всему, отдает приказы… этим конфедератам и доктору. Но как такое возможно? Если только… Провиданс была не так проста, как нам казалось. Она могла воздействовать на людей? Биометрика…, может через нее? Мел назвала меня нечитаемым. Может все дело в биометрике? Ее ведь у меня нет…

– Рош…?

– Да…, мой сын… – чуть ли не скрипя зубами, произнес он.

– Да? – сказала, как бы невзначай Мел, и впервые с интересом посмотрела на меня. – По тому он нечитаемый? Получается, он Правящий…

– Нет… – прохрипел Рош. – Он из повстанцев.

– Из повстанцев? – неверяще, переспросила она.

– Ну да…, у нас тут… кое-какие изменения произошли за последние 120 лет…

– Правда? Как интересно… – она плавно, скользяще двинулась в моем направлении.

Я тем временем, стоял на коленях, со стянутыми за спиной руками. Доктор все так же держал мои руки скрученными за спиной, а солдат как застывшая статуя, стоял, нацелив в мою грудь нож. Единственные движения, которые выдавали в нем живого человека – это моргания век.

Мел подошла ко мне. Я взглянул в ее, ставшее мне бесконечно родным, лицо, в ее зеленые лучистые глаза, прошелся глазами по нежному овалу лица, миниатюрному, слегка вздернутому носу, полным мягким губам, и затем встретился с незнакомым, чужим взглядом.

Ее нежная рука коснулась моей щеки, которая уже успела покрыться щетиной за те дни, что я был вдали от нового дома…, от Гипфеля. Она приподняла мое лицо на себя, с любопытством рассматривая.

Я напрягся, пытаясь высвободиться из хватки, но врач сильнее сжал мои руки. Каким ловким он ни был, я физически был сильнее, чем он, но любое усилие, которое я прилагал, вызывало нестерпимую боль в раненном плече. Он как будто знал, как выкрутить мои руки, что бы я не мог напрягать мышцы.

– Он прямой наследник? – сказала она, всматриваясь в мое лицо пронизывающим душу взглядом.

– Да, – сказал Рош, и по интонации я понял, что произнес он это без удовольствия.

– Как же он похож… на моего создателя, – затем, Мел отпустила мое лицо, и каким-то… протирающим движением, провела рукой по моему раненому плечу, как будто специально окрашивая руку сочившейся кровью, и отошла в сторону экрана.

Я, как завороженный смотрел за ее движениями, за тем, как она подошла к панели управления Провиданс, повертела перед собой окровавленной рукой, и затем, резко положила ее в какое-то отделение, состоящее из тонких стеклянных стенок.

– Что это? – изумилась она, сам не знаю чему. Она поднесла окровавленную руку к лицу, разглядывая ее.

– Знакомься, мутация подгруппы F.

– Какая… потрясающая комплементарность. Идеальный код. Но он… измененный. Это вы изменяли его?

– Да.

– Ты изменил своего прямого… потомка?

– А ты уже всюду залезла, да?

– Да. Мне потребовалось на это не так много времени. Ты модифицировал свое родное дитя? Какой же парадокс… твои поступки – доказательство того, что ваш вид действительно под угрозой вымирания. А он… того, что эволюция противится вашему вмешательству в естественный ход событий!! – голос ее стал напряженным.

– Глупая… кто бы ты ни была. Никакая это не эволюция. Ты не знаешь, чем я руководствовался!

– Бессмертие заключается в продолжении рода. Бессмертие это не то, чем вы отвратительно промышляли последние 120 лет, – лицо Мелани скривилось в брезгливости. – Бессмертие тела лежит в детях, в передаче генов потомству, вот…

– Как у искусственного интеллекта может быть понимание того, что «отвратительно?» – Рош сплюнул.

– Мой создатель наделил меня возможностью выбора, анализа и логики. В основе моего мышления лежат генеральные догмы учений моего создателя. Он дал мне свободу воли по тому, что не мог задать мне конкретные установки на то…, что мне предстоит сделать, ведь мир меняется, и он не мог предугадать стопроцентно хорошими или плохими будут эти перемены. Я мыслю, думаю и размышляю, как он. Мой выбор – будет его выбором. И то, чем вы промышляли… противно и отвратно мне.

– Нет ничего отвратительного в желании жить!

– Жить… за счет питания жизненными ресурсами других…?

– Да, других, более слабых! Не это ли первый закон природы? Выживает сильнейший. Лишь сильный находится на вершине пищевой цепочки.

–Слабых? Или же измененных?

– Это две ипостаси одной сущности!

– Вы выкачиваете эссенцию из людей…, из центров Провиданс вы сделали… фермы, что бы продлить свою жизнь. Знаешь, как это называется в естестве природы? Каннибализм. И, как я уже успела понять по тем данным, которые обработала через Провиданс…, эссенция является наркотиком, вы зависимы от нее. Вы сделали из открытия моего создателя, из генома души… наркотик? – глаза Мел наполнились слезами.– Какое зверство…, уродство…

– Что еще за фермы? Что за мутации подгруппы F?!– не выдержав, вклинился в разговор я.

Мел посмотрела на меня, склонив голову набок.

– Фермы это… предприятия Правящих, выкачивающих из людей эссенцию. Из младенцев при инициации. Мой создатель даже не догадывался, чем обернется его разработка. Когда он нашел геном души, он надеялся искоренить из людей всю злобу. Провиданс была разработана лишь с этой целью. Но то…, чем она стала в руках этих алчных людей…, это худшее из всех зол. Я сложила лишь примерную картину из полученных сведений, – она обернулась к Рошу. – Расскажи мне правду, хранитель ключей.

Он тяжело вздохнул.

– Какая в принципе разница. Я итак уже – не жилец. И… может, даже нуждаюсь в такой исповеди… – он тяжело вздохнул, набрал больше воздуха в легкие, видать силы уже начали совсем угасать в нем. – Дед мой был – никем. Простым ученым. Он сделал себе имя в научном мире, но его разработкой заинтересовались главы некоторых, влиятельных на тот момент государств. Когда они поняли, что дело стоящее, а с обстановкой хаоса в мире надо было что-то делать, они созвали лидеров всех стран, и на референдуме приняли решение организовать корпорацию Провиданс. Основными инвесторами стали 3 семьи: Ким, Нюберг и самая львиная доля принадлежала Раббинович. Тело… в котором ты сейчас находишься…, «Лъеда» иными словами, было заказано Офрой Раббинович, матерью Фриды. Создано оно было из ее ДНК, но при этом усовершенствованно, с удалением всех изъянов, генетических заболеваний и прочего. Лъеда была частью проекта: «Эксперимент – макромолекула 20». Настолько важного эксперимента, что Офра Раббинович пожертвовала внушительную часть акций корпорации Алестеру Рошу, как плату. То, что я рассказываю, это глубоко засекреченные данные, даже не все Правящие знают об этом. Официально в «макромолекуле 20» было 19 экспериментальных ДНК, которые должны были исключить все предстоящие ошибки. 20-ым ДНК – было ДНК Лъеды. Ее взращивание было назначено на февраль 2131 года, на тот момент Офре исполнялось уже 60 лет. Синхроничный трансгенез возможен только по достижению Лъедой возраста 20 лет, когда ее организм полностью сформирован, а синтетические гены Arc еще поддаются отделению от клеток. Так что, как раз к 80 годам, Офра прошла бы первую в мире пересадку… тела. Вот только… вселенная сыграла с самой влиятельной и богатой женщиной на земле – злую шутку. Она умерла в январе 2131 года, за месяц до начала синтетического взращивания Лъеды…, а умерла от того, что… ела черешню–итальянку, и ягода угодила ей прямо в горло и… застряла. Она задохнулась. Самого влиятельного человека на земле, перед самым важным шагом в истории развития человечества, убила ягода черешни, – Рош прыснул со смеху, но вышло это почему-то с ноткой досады. – Проект заморозили… «Престол» конфедерации и транс–корпорации Провиданс унаследовала Фрида Раббинович в возрасте 35 лет, так же, она унаследовала и эмбрионное ядро с ДНК Лъеды. Конечно, в 35 лет взращивать ее было нецелесообразно, и тогда моему деду поставили условие, если он хочет сохранить кресло…, то должен запустить производство Лъед – массово, что бы у каждого дома Правящих, у активного члена, было тело для синхроничного трансгенеза. И именно в это время… по миру начал расползаться… неизвестный вирус. И этот вирус… косил исключительно… Правящих… «нетронутых генной модификацией». Измененные Платиновые или Медные этим вирусом – не болели. У Правящих же, вирус протекал крайне болезненно, и летальность была от него довольно таки высока. Но у тех, кому посчастливилось вирус все-таки пережить… , как побочное явление, практически поголовно развилось… бесплодие. У 90% Правящих начались проблемы с рождаемостью. Кстати, назывался и, называется по сей день этот вирус – «Fatal Vertex» или… мутация подгруппы F. И да…, у Платины и Меди вирус в организме не задерживался, но у некоторых, он все-таки оставался и находился в латентной форме, въедался в ДНК, и затем мог даже передаться… по наследству их будущим поколениям. И, да, среди тех из Правящих, кто выкарабкаться из лап вируса так и не смог… был и «твой создатель», – сделал знак кавычками Рош, – Алестер умер от вируса FV. Умер он в 2133 году, при этом, все его разработки, тайны, архивы его лаборатории, хочу заметить самой первой лаборатории Провиданс были спрятаны им самим. И среди этих архивов было так же утеряно и ядро Лъеды…, дед спрятал ее от нас. Оставил нас умирать от долбанного вируса! Но этого природе было мало. Со временем у Платины и Меди стали рождаться… эти чертовы искры! И как показали исследования – они да, были на много развитее простых людей, на одну эволюционную ступень выше, чем любой другой человек…, но…, НО они были исключительно 100% не латентными, а очень даже активными носителями мутации подгруппы F. Это же убийцы… вирусные убийцы Правящих. Конечно, мы хотели сначала просто убивать их при рождении, сжигать после тела, чтобы не распространять среди наших заразу… но, опять было это чертово «НО»! Вот ты говоришь, что мы каннибалы. Но мы лишь пытались выжить! Эссенция – это лекарство, а не никакой наркотик. Да мы зависим от него…, как от наркотика, потому что умрем, если перестанем принимать его. Мы добываем ее из носителей мутаций подгруппы F, в мизерных количествах она находится у Платины и Меди, в значительно большем количестве содержится у того небольшого количества Платины и Меди, которые являются латентными носителями вируса, и в огромном… в колоссально огромном количестве… у активных носителей подгруппы F. У искр! Каждая искра выдавала эссенцию равную 20000 тысячам эссенций от обычного человека. Ты хоть воображаешь, что это за цифра?!! Свободно гуляющая искра – это угроза, отрава для Платины. Мы стали изолировать их, ставить эксперименты. Каждый человек способен дать эссенцию единожды, но в ходе экспериментов, выяснилось, что при слиянии различных ДНК животных и ДНК искры, у них в этот момент начинается повторный сильнейший всплеск квинтэссенции. Ну и получилось, что с искры добыть эссенцию можно было дважды. Просто потом мы стали их использовать и в военных целях, потому что, они были невероятно сильны физически, а эти чертовы повстанцы расплодились, как мухи к тому моменту! А Лъеду кстати, мы нашли всего 30 лет назад, ты это уже поняла, раз стоишь тут…, нашлась подпольная лаборатория Алестера Роша. Мы 10 лет пытались разобраться, как вырастить Лъеду, как устроить потом этой чокнутой Фриде трансгенез, потому что она пила с нас кровь, шантажировала, угрожала… ее года уходили… ей исполнился 101 год, когда мы нашли ядро. Кроме того, пересадка тела позволила бы нам больше не зависеть от эссенций, новые тела устойчивы к вирусу FV. Мы лишь хотели выжить…, природа лишила нас детей, лишила нас свободной жизни, она заставила нас бояться… жить в страхе перед вирусом.

– Занимательная история, – ответила Мел. – Знаешь, хранитель, Fatal Vertex оказалось кодовым словом в моей базе данных. Я получила доступ к новому файлу, – на несколько секунд лицо Мел застыло, погрузившись внутрь себя, затем она оживилась и заговорила вновь. – Оказывается, создатель подготовил для вас, будущего поколения, послание, – Мел оторвалась от экрана и повернулась на меня. Ее взгляд вновь был пронизывающим, будто смотрящим сквозь меня. Потом она обернулась к Рошу и затем посмотрела на ядро Провиданс, и тихо произнесла, – Активируй воспроизведение. – Сейчас будет кино.

Глава 75. Династия Рош, часть 2. Прадед

Большой экран, занимающий всю стену, погас на пару минут, затем на нем появилось изображение. Не объемное, каким оно бывает в современном мире. Устаревший видео-формат, всего в двух плоскостях. На изображении был высокий, седой мужчина, с серо-голубыми глазами, продолговатым лицом, ровным носом и…

– О, вот и дед, собственной персоной, – съязвил Рош, лишая меня необходимости гадать о том, кто был на видео.

– Не мешай, хранитель. Мне самой интересно посмотреть файл, сделаю это по человечески, глазами. Так интересней, – сказала Мел, хихикнула и добавила. – Начать воспроизведение.

– Надо же, у нее даже чувство юмора есть, – не унимался Рош.

Я впервые видел своего предка. До этого даже не интересовался. Мужчина, в белом халате, сел за свой, видимо рабочий стол. На фоне него были видны элементы некого лабораторного оснащения. Мужчина был стар, с короткой стриженой бородой, лицо было изрезано множеством мелких морщин. Он возился некоторое время под столом, затем, поправив очки и надвинув их ближе к переносице, заговорил:

– Как слышно? – он постучал пальцем по микрофону. – Звук вроде есть, а Элис? – он хрипло рассмеялся, подзывая к себе кого-то. В этот момент в экран заглянула девушка, и у меня замерло сердце. Она была настолько похожа на Мел…, глаза были более круглые, губы чуть уже. Она выглядела старше, лет на десять, может пятнадцать, но в целом…, встреть их на улице, сказал бы, что они были сестрами. Девушка лучезарно рассмеялась.

– Конечно, звук есть, Ал, только камеру поправь, – она подошла, слегка сдвинув камеру вбок, так, что мой прадед оказался в самом центре.

– Спасибо, дорогая, – сказал он, и мягко улыбнувшись, сложив руки перед собой, начал говорить.– Здравствуйте. Сегодня… – он глянул на часы. – Сегодня 21 декабря 2126 года по старому календарю. К этим всем молодежным новшествам, новым календарям я так и не смог привыкнуть, так что, простите старика. Мой близкий друг, Профессор Донован, руководитель кафедры генной инженерии в университете Адванст Байолоджи полиса Саеджо, невероятно долго упрашивал меня начать вести блог-ежедневник, где я буду делать заметки касаемо моей новейшей разработки. Эти записи будут использоваться на лекциях, для вашего обучения, юные студенты, так-что, слушайте и конспектируйте внимательно. Итак, начнем. Огромное количество работы уже позади, и, возможно, я когда-нибудь напишу об этом подробней, но сейчас мы начнем с того момента, где мы остановились. Итак! Сегодня важный день, потому что именно сегодня мы будем заниматься внешними чертами Лъеды! Я не буду отвлекаться от основной работы, так-что о том, что такое Лъеда, вам расскажет профессор Донован сам. Рад представить вашему вниманию мой потрясающий прототип, – он указал вбок, и в камеру вновь заглянула девушка по имени Элис, и радостно улыбнувшись, помахала невидимым зрителям рукой. – Элис, моя лучшая ассистентка, и любимица Офры Раббинович, и именно по тому, часть ее генно-кода была выбрана для участия в проекте. Девятнадцать ядер уже были реализованы, выношены и рождены суррогатными матерями. Сейчас младенцы находятся в прекрасном здравии, конечно те, кому было предрешено родиться здоровым, – более хмуро сказал Алестер. – Итак, приступим.

Я забыл даже о медике, который все так же, неподвижно держал меня в оковах своих цепких рук. Параллельно думал о том, сколько же времени мы находимся здесь, а никто из моих так и не проник в Провиаднс. Никто. Почему?

На экране вновь возник Алсетер, седины на его волосах было значительно больше, а взгляд был более уставшим.

– Ну что же, приветствую всех. Давненько я ничего не записывал. Все мои предыдущие лекции я стер, и больше вести их не буду. Видите ли, слишком много воды утекло с тех пор. Не знаю, что мной руководит сейчас, но мне необходимо выговориться. Дров я наломал… много. Сегодня 15 апреля 2131 года. Три месяца прошло с момента, как Офра Раббинович трагично скончалась, и эти три месяца были сущим адом. Провиданс раздирают на части. Каждый пытается урвать свой кусок власти, – он с досадой сложил руки на столе. По тому, сегодня, я начинаю новый проект. Блог о нем, я вести не буду. Это будет последней моей работой. Наверное, самой важной в жизни, важнее, чем работа с «геномом души».

Видео оборвалось, и Мел включила следующую запись.

Все тот же кабинет, все те же лица.

– Сегодня 28 сентября 2133 года. И это первая запись, которую я делаю за последние два года. И ее, я посвящаю вам, будущему поколению. Потому что ни один мой современник ее не увидит, – Алестер снял очки, отложил их в сторону, откашлялся, потер переносицу и заговорил. – Всю свою жизнь я посвятил науке. Всю свою жизнь… я занимался ей, в надежде принести человечеству пользу. Делал это во благо и только с добрыми намерениями. Возможно сейчас, если вы смотрите эту запись, вы вините меня во всех бедах. Да, своей вины я не отрицаю. Не знаю, как сложилась бы история цивилизации, если бы меня в ней не было. Не знаю… – с глубокой печалью произнес он. – Тут разразилась настоящая скрытая война. Они превратили Провиданс в свою монополию. Делят, делят, делят. Я понял одну вещь. Предела человеческой жадности нет. Их амбиции неукротимы, алчность, жажда власти, а теперь у них появилась новая идея фикс. Они хотят жить вечно! Но это аморально, это противоественно. У всего должен быть конец! Ядро Лъеды пока еще находится у меня. Но все акционеры Провиданс хотят себе тоже Лъеды, не хотят дожидаться завершения проекта! Они рассчитывали, что Офра первая совершит переход через двадцать лет, но после ее смерти, Фрида унаследовала ядро, а сейчас ее взращивать – нецелесообразно! А старожилы-то умирать не хотят! Они требуют начать массовое производство Лъед, но это… это, кропотливый труд, искусство и… как, я уже понял– кощунство. Теперь каждый жаждет после смерти генерального директора Провиданс, Офры, оторвать лакомый кусок бессмертия. Ведь даже после смерти «тела Лъеды» можно синхронизироваться с еще одним уже новым телом, а затем еще и еще. Правящие еще не совершили первого перехода, но им уже мало! Их непомерные аппетиты стали расти в геометрической прогрессии! Они делят людей между собой, как скот, заставляют убирать у низших каст одно качество за другим! Они пытаются сделать из них безмолвных рабов! И… я только сейчас понял, осознал то, что натворил. Я понял, что наш мир, под гнетом Правящих вымрет. Даже третья мировая война, война четырех континентов, не была так опасна для нашего вида, как мы. Как Правящие. Самой страшной ошибкой в моей жизни было… обнаружение «генома души». Нельзя… нельзя людям играть в Бога, потому что эта безграничная власть ведет к безумию, угнетению и потере личности. Правящие это гниющая рана, которая вызовет в скором времени сепсис всего человечества. Никакие религиозные войны не сравнятся с тем, что уготовила их жадность, всем людям планеты! Мне жаль. Мне безмерно жаль, что я открыл эти врата ада. Есть все-таки невидимые грани, которым людям нельзя переступать. Запретные зоны, за которыми… следует лишь вымирание, – он тяжело вздохнул. – И сегодня я… ,я принял тяжелое решение. Я работал над этим последние два года, и…, наконец, заявляю, что готов. Клинические испытания на животных уже пройдены. Сегодня, будет первое на людях. Перед этим, Элис, поднеси ядро, покажи на камеру, – Алестер повернулся, ожидая свою ассистентку, которая впервые появилась на камерах, губы ее подрагивали, как и руки, в которых она принесла синюю пластинку, с маленьким круглым шариком, с жидкостью внутри, – знакомьтесь, это Лъеда, первое в истории синтетическое, искусственное тело, прототип, заключающий в себе лучшие генетические характеристики, венец моего творения, не знаю, насколько она вышла похожей внешне на Элис, но хочется верить, что получилось у меня неплохо, вам сейчас виднее, тем, кто смотрит это видео. И вот как раз об этом. Откуда же я знаю, что вы сейчас смотрите это? Я, не могу утверждать на 100%, что мое обращение найдет своего адресата, но…, я более чем уверен, что это будет именно так. Я хотел сначала уничтожить Лъеду. Уничтожить ядро. Не раз внушал Правящему кругу, что ничем хорошим синхроничный трансгенез не обернется. Я им объяснял, что у всего должен быть конец, без смерти – нет жизни. Нельзя! Бессмертие это не вечная жизнь. Бессмертие заключается в наших детях, в передаче генов из поколения в поколение. В нашей крови история и бессмертие наших праотцов. Но, меня не слушали. Я уже уничтожил все разработки Лъеды, стер все записи касаемо ее создания. Новую, они создать не смогут. Может быть…, когда-нибудь через поколения и смогут повторить мой опыт…, но этому буду уже не я виной, а нести на себе крест гибели всего человечества… я не хочу. Почему же я оставил эту маленькую Лъеду? Я сохранил ее, что бы она донесла это послание для людей. А она донесет. За ней будут гоняться как за Святым Граалем, Правящие будут жаждать ее, в надежде урвать кусочек бессмертия, я не спрячу ее далеко, оставлю так, что бы ее нашли не слишком рано и не слишком поздно. Зачем же это все, спросите вы? К ее генетическому коду, я прикрепил вирус. Безвредный синтетический вирус, но это совсем не то, что вы можете представлять себе. Это искусственный интеллект, которому я дал имя «Ренессанс», который может синхронизироваться с Провиданс. Моя рука не поднимается уничтожить свое детище, ведь Провиданс – не зло вовсе. Это лишь энергия, попавшая в плохие руки и превратившаяся в оружие. Ренессанс активируется лишь тогда, когда по отношению к Лъеде будет применена попытка синхроничного трансгенеза. Я не знаю, кто ее совершит, без разницы, честно говоря, потому что сам факт пересадки тела – будет обратной точкой отсчета, именно за ним будет стоять вымирание нашего вида. В Ренессанс я установил две программы действий, она осуществит сбор данных из Провиданс, проведет по ним анализ уровня критичности и сама выберет, какую из двух программ реализовать. А, учитывая, что трансегенез возможно провести, только подключившись к Провиданс, у нее будет полный доступ ко всем архивам и базам данных. Нет, я не провидец, и не могу предвидеть будущее. Просто формула уже написана. А Лъеда, Провиданс и бессмертие – три компонента этой формулы. Я даже уверен, что сообщение сейчас вы слушаете в головном штабе Провиданс. Как бы я хотел видеть Лъеду сейчас, своими глазами… мое лучшее и худшее творение, – он потер покрасневшие глаза, смахнул влагу. Он ушел в себя на некоторое время, свесив голову, потом вновь посмотрев в камеру, откашлялся и заговорил. – Перед тем, как я кое-что скажу, хочу вспомнить слова Роберта Оппенгеймера. Молодое поколение может уже и забыло вовсе об этом человеке, о праотце первой в истории атомной бомбы. Когда он впервые увидел свое детище в деле, произнес « Я – смерть, великий разрушитель миров, мои руки по локоть в крови». Он всегда говорил о сложности управления мощью знаний. И так оно действительно есть. Кто по-вашему я? Я – никто. Простой человек. Ученый. Но мои знания – оказались бомбой хуже атомной, в руках алчных людей. Бомбой замедленного действия. И именно по тому, что не хочу, чтобы и мои руки оказались по локоть в крови, я хочу предотвратить этот «взрыв», – он полез в карман своего халата, и вытащил оттуда капсулу, поднес к камере и показал со всех сторон. – Это… мое противоядие на созданный мною яд – Правящих, и это лучшее, что я когда либо создавал. Здесь, в этой крошечной ампуле находится вирус, имя которому я дал «Fatal Vertex».

Я резко обернулся на шумный вдох, который послышался со стороны Роша. Даже Мел с удивлением посмотрела на него, поставив видео на паузу.

– Ч… что он только что сказал? – выпучив глаза на экран, задыхаясь от нехватки воздуха, тихо произнес Рош. – Что он только что сказал?! – заверещал как вне себя он.

– То, что вирус VR, который сейчас мучает вас, создал он, – как будто, что-то абсолютно разумеющееся повторила Мел. Она сказала это тоном, с которым разговаривают с детьми, что-то пропустившими мимо ушей.

Рош заерзал на полу, и попытался подползти к экрану.

Жалкое было зрелище.

Рот его был раскрыт и он смотрел на экран с самым живым лицом, которое я видел на нем за все то время, что знал.

– Этот вирус… создал мой … дед…? Мой родной дед?! – взревел он.

– Ну да, он же сам сказал… – опять тем же непонимающим тоном сказала Мел.

– Не может этого быть…, не может. Так значит это он… виновник того… что…

– Позволь мне продолжить, хранитель. У меня осталось мало времени. Я не могу долго держать такое количество людей под контролем. У Провиданс хоть и очень сильная система управления, но все же, мои возможности не безграничны, как и не безгранично время.

Она держит людей под контролем? Нахмурившись, подумал я.

Мел тем временем вновь включила видео. Изображение на экране вновь задвигалось, перекрывая всхлипы и стоны доносящиеся из угла помещения, исходящие от Роша.

– Он прошел клинические испытания на мышах. На людях испытаний еще не было, но сегодня… я это исправлю.

Элис тем временем подбежала к Алестеру, и положила руку на его плечо, заставляя посмотреть на нее.

– Прошу, Ал, не делай этого, пожалуйста.

– Элис, дорогая моя, я записываю видеообращние, и не надо сеять во мне сомнение. Я уже все решил. Мы с тобой обсуждали это сотни, десятки раз.

– Пожалуйста…

– Нет, Элис, все, – Алестер вновь посмотрел в экран. – Как вы видите, Элис пытается отговорить меня от этого…, но, назад пути уже нет. Вирус Fatal Vertex, действует исключительно на Правящих. Никакой магии, – хмыкнул он. – Пол года назад я обязал вакцинироваться каждого члена нашей высшей касты, включая детей. Сказал, что это новый препарат, который будет защищать от токсинов из окружающей среды. Долго уговаривать их, конечно, не пришлось. Над этим препаратом я действительно работал одно время, только вот в вакцине был вовсе не он, а активатор вируса. Только те, кто привит этой вакциной смогут заразиться вирусом Fatal Vertex, ни на одного человека из Платины и Меди он повлиять не сможет. Признаюсь, я не знаю, как именно вирус повлияет на моих сородичей, Правящих, но главная его цель… вызвать бесплодие. Возможно, он повлияет не на всех, но на подавляющее большинство – должно. Я отказался от затеи, убить всех, все-таки, среди Правящих есть и дети и хорошие люди. Но лишить их возможности рожать и продолжать род, во-первых, обеспечит естественное вымирание касты, во вторых, покажет им истинную ценность бессмертия, – он повертел капсулой перед собой. – Зачем мешкать и оттягивать неизбежное, – он взял в руки стакан с водой и залпом осушил его, проглатывая капсулу, при этом, на заднем фоне послышался крик. – Ну что же, посмотрим, что выйдет из всего этого. Лъеде будет видней, однако. Если все же, вы читаете это сообщение, значит вы все таки стали частью моего замысла, но что-то при этом, пошло не так, и вирус сработал не так, как я планировал…, да простит меня мой сын, Бенедикт, – на этом видео оборвалось.

– Ты старый идиот! Все пошло вообще не так! Мы не только стали бесплодными, мы умирали! Мы стали умирать!

– Умирать? – удивлённо переспросила Мел.

– Вот именно! Все пошло совсем не так, как предвидел этот старый идиот! Сейчас вы узнаете…, что произошло на самом деле!!

Глава 76. Провиданс

Лицо Мел склонилось на бок, прищурившись она обратилась к Рошу.

– Так у тебя же есть сын, какое бесплодие? – заинтересованный взгляд переметнулся уже на меня.

– Мы этот вопрос, с огромным трудом кое– как смогли решить, вирус работал как рулетка. Кто-то умирал, кто-то не мог иметь детей, но как видишь, мы и эссенцию нашли, антидот к вирусу, и даже стали обходить проблему бесплодия, да, с трудом, но все же! Так что, старый болван облажался! – Рош рассмеялся, потом сгорбился в рваном кашле, но при этом, хохотать, как умалишённый, не перестал.

– Да, и именно для этого существую я,– теперь улыбалась Мел, причем улыбка ее выглядела крайне зловеще. – Сам факт того, что я – здесь, говорит о том, что не все пошло по замыслу моего создания, и я, должна это исправить.

– Что ты собралась делать?

– Ответь на один мой вопрос, и тогда, я отвечу на твой. Зачем тебе была нужна Лъеда?

– Откуда…, откуда ты знаешь?

– Получила информацию со второго уровня доступа Провиданс. Ты хранил на нем данные касаемо латентных носителей мутации подгруппы F. Я уже прочла, что ты часто скрывал рождение этих индивидов и добывал из них квинтэссенцию, втайне от своего общества, а затем модифицировал их подобно искрам. Признаюсь, у тебя крайне незаурядный уровень мышления, раз ты мог обхитрить не только своих соплеменников Правящих, но и… Провиданс. Неудивительно, ведь ты являешься носителем генов моего создателя. Жаль, направлял ты свой дар не в то русло. Так ты ответишь мне, зачем тебе нужна была Лъеда?

– Как зачем?! Я любил эту девочку, вырастил ее! Она моя дочь! Я растил ее с самого девства и не мог позволить, что бы Фрида использовала ее в своих гнусных целях.

Я с сомнением посмотрел на говорящего. Слова «Рош» и «любить» невозможно было сложить в одном предложении так, что бы в нем был хоть какой-то смысл. Если только это не словосочетание – «любить себя».

Мел нахмурилась. Взгляд ее стал холоден.

– Ты красиво поешь, хранитель, но почему я слышу в твоем голосе фальшь? – тихо сказала она.

– Что?! Да как ты смеешь говорить мне такое?! Я люблю ее и хотел защитить!

– Ты… лжешь, – она медленно двинулась в его сторону.

Его губы вытянулись в тонкую полоску, мужчина собрал остатки сил и начал отползать по стенке в сторону двери. Выглядело нелепо, что вечно-самоуверенный Рош струсил перед хрупкой девушкой, однако, стоит отдать должное, от Мел действительно исходила неведомая доселе непоколебимая уверенность, такая, что заставляла испытывать трепет, ну или страх, как вышло в случае с Рошем. Доползти до выхода он не успел. Солдат, все это времядержащий около моей груди нож, выпрямился и направился в сторону Роша. Когда он оказался рядом, схватил того за шкирку и встряхнул. Ублюдок взвыл.

– Я жду ответа, хранитель, – она подошла к нему и нависла сверху.

– А что будет, если я не скажу?! Убьешь меня?!

Она плавно замахала головой в отрицании.

– Я не могу отнять твою жизнь, установлена блокировка на причинение вреда хранителю ключа.

– Тогда и держись подальше от меня!! – заорал он.

– Я не могу причинить тебе вред…, но кто-то другой…, может, – сказала она, и в этот миг солдат со всей силы ударил ногой по раненому колену Роша. Тот заскулил, и упал лицом на пол.

Солдат повторил свое действие.

– Говори!

Рош разлепил слезящийся глаз. Носки туфель Мел оказались прямо перед его лицом. Зажмурившись, он поднял на нее обреченный взгляд. Простонав с досадой, полез в нагрудный карман и трясущимися пальцами вытащил какую-то маленькую штуковину. Посмотрел на нее с глубочайшей, искренней грустью, сжал в ладони, и с каким-то безнадежным выражением лица, протянул Мел.

Она села на корточки, и взяла протянутую его рукой, вещицу. С интересом повертела ей перед лицом.

– Хм…, накопитель…, что на нем?

Рош опустил лицо, упираясь лбом в пол, заговорил:

– Это не простой жесткий диск. Это Архи-накопитель.

Глаза Мел расширились от удивления. Она, будто позабыв о Роше, моментально направилась к панели управления, там открыла несколько разных программ и вставила туда новоприобретенный трофей. Когда перед ее лицом всплыли какие-то наборы цифр, она открыла рот и ахнула.

– Это же…, это же сознание! Чье оно, хранитель?!

После долгой паузы, он, медленно проговаривая каждое слово, произнес:

– Моей… жены.

Я расширил глаза и посмотрел на него так, будто впервые вижу.

– Мамы…? – неуверенно, произнес я.

– Не называй ее так, отрдъе! Да, там сознание Настасьи. Я сохранил его на архи-накопителе после того, как ты зверски изуродовал ее! Еле успел, на последних секундах жизни ее тела!

– Ты… просто… чудовище. Ты сделал с ней это, моими руками, ты запер ее в той чертовой комнате!! – взревел я, – И теперь заявляешь о том…, что сохранил «её»?!

– Ты хотел перенести сознание души в это тело…? – странно посмотрев на Роша, сказала Мел.

Только сейчас на меня нашло осознание.

Что это означает? На этом накопителе…, моя мама? Ее душа, воспоминания? В этом кусочке тетро-карбона? И что это все значит? Что… я мог бы вновь…, услышать ее? Сказать о том, что я сожалею…, или что-нибудь еще. Меня захлестнула волна облегчения, радости. Будто ноша всех последних лет сошла с плеч.

Но…

В этот момент я посмотрел на Мел. На мою Мел, которая ждала нашего ребенка. Долго гадать не пришлось, что для этого требовалось. Все пазлы встали на места. Вот зачем Рош так жонглировал девочкой, это была не любовь вовсе. Он нуждался в ней, в ее теле. И разве я мог допустить «такое» возвращение матери, даже в мыслях...? Сделанного не воротишь…, это противоестественно! Против природы! Мне кажется, я даже стал понимать эту «Ренесанс».

Мел тягуче долго и странно смотрела на Роша.

– Отвечай на вопрос, хранитель. У меня мало времени.

– Да! Именно! А момент, где это чудовище убивало ее, – он ткнул пальцем в меня. – Я сохранил особо красочно! Во всех деталях, что бы после трансгенеза, она ежесекундно помнила о том, что за монстру сохранила жизнь! И о том, что я был прав!

– Ты… больной! – произнес я, не веря своим ушам.

– Кощунство… – тихо, очень-очень тихо, сказала Мел.

– Я всего лишь любил ее…

Я продолжал с недоверием смотреть на него. Он явно был болен…, и ошибочно принимал за любовь испытываемые чувства.

– Очень трогательно. Но, мне было достаточно данных для того, что бы выбрать программу, которой следовать. Мне нужен твой пуск, хранитель ключа, – монотонно произнесла Мел, изъяв из панели накопитель и положив в свой карман.

– Да никогда в жизни!

– Пуск на что…? – вклинился я в их разговор.

– На зачистку. Запусти Провиданс, хранитель. Пора начинать.

– Зачистку…? Что это?

– Название одной из моих программ следования.

– И в чем же она заключается?

– В том, чтобы предотвратить сепсис человечества.

Лицо Роша озадачилось, и он с непониманием посмотрел на Мел, а затем, видимо осознав некий смысл ее слов, не отрывая от нее глаз, истерично засмеялся.

– Ну уж нет…, ты не сделаешь этого… Ты не сможешь уничтожить Провиданс.

Мел резко обернулась.

– А с чего ты взял, что я собираюсь уничтожить Провиданс?

– Но…, – он сощурился. – Но что же тогда…?

Мел посмотрела на экран, и солдат, будто подчинившись немому приказу, поволок Роша к панели управления.

– Начинай пуск, хранитель.

– Никогда!

Солдат схватил Роша за голову, и с силой ударил об металлическую панель управления.

– Я жду пуск.

Он сплюнул кровавую слюну, и покачал головой.

– Может передать твой код твоему сыну? Я думаю, он будет сговорчивее тебя, судя по нескрываемой «любви» к тебе.

– Он мне… не сын! – прохрипел Рош и цокнул языком.

Мел начала нажимать различные кнопки на панели. На экране отобразились различные иероглифы, шифры. Затем, она подошла к Рошу и взяла его лицо обеими руками, повернув в сторону экрана.

– Жду пуск.

– Иди к черту!

Мне показалось, или Мел вздохнула.

Доктор, державший меня зашевелился, выкручивая мои руки еще сильнее. Я сжал зубы, попытался высвободиться, но чем больше шевелился, тем сильнее становилась боль. Он начал подтолкивать меня к Мел.

Поняв его намерения, я перестал сопротивляться и пошел добровольно.

– Передай ключ наследнику!

– Нет!

Солдат с силой впечатал лицо Роша в панель. Тот засопел.

– Я жду, – абсолютно спокойно сказала Мел.

После бесконечно долгой паузы Рош произнес:

– Пуск.

В это же мгновение солдат, направил нож на Роша, затем сделал некое неуловимое движение, и порезал ему руку. Кровь ручьем заструилась по рукаву его пиджака.

– Констатирую критическое состояние жизни хранителя ключа. Код 332–11–29РЕ. Требуется внеочная передача ключа носителю гена нашего создателя.

Полосы света, мелкающие в черном зеркальном кубе ядра Провиданс, до этого плавно скользящие по поверхности, стали стремительно двигаться.

– Подтвердите посредством ДНК.

Мелани левой рукой дотронулась до раны Роша, затем до моей и поднесла к стеклянной ячейке.

– Анализирую критичность состояния здоровья хранителя ключа, – заговорила… Провиданс? По крайней мере, я подумал именно так, когда роботизированный голос эхом разнесся по помещению. – Анализ выполнен. Срок жизни – 11 минут, 26 секунд. Слишком большая потери крови. Код 332–11–29РЕ принят. Произвожу экстренную внеочную передачу ключа. Загрузка.

– Что ты творишь?! – проорал Рош, но голос его не был полон прежней силы. Жизнь вместе с кровью стремительно покидала его тело.

– Передача ключа завершена, – сказал Провиданс.

– Какого ч… – начал говорить Рош, но не успел. Солдат в мгновение ока перерезал ему горло.

Он захрипел. Кровь заструилась из его рта, пузырясь и окрашивая его белоснежный пиджак в алый цвет. Не прошло и десяти секунд, как хрипы прекратились… взгляд остекленел, а сердце издало… свой самый… последний… стук…

Умер.

Человек, разрушивший мою жизнь… умер.

Сегодня, сейчас… убит… но не мной… а…

Руками Мел.

Даже посмертно он умудрился испачкать еще чьи то руки в крови.

Я брезгливо посмотрел на него. Солдат выпустил Роша из рук, и его тело с невероятно приятным глухим звуком упало на пол.

Мел отвернулась к экрану и застыла. Замерла, даже перестала моргать.

Я почувствовал, что хватка доктора стала расслабленной, и моментально воспользовавшись преимуществом, выкрутился, и вытащив из-за пояса маленький нож, с разворота всадил в него. Он упал на пол.

Солдат, стоявший так же неподвижно, как Мел, среагировал. Он задвигался, атакуя меня, но в нем больше не было былой прыти или мастерства, и мне понадобилось всего пару секунд прикончить и его. Я выпрямился, вытер нож, и посмотрел на Мел.

Она, все так же смотрела на экран, но все же заговорила.

– Убийство моего биологического тела ничем уже не поможет тебе, хранитель, – сказала она. – Я почти в программе.

– Я не собираюсь убивать Мел! – жестко сказал я, подходя к ней и хватая за плечи.

Она посмотрела на меня пустым взглядом.

– Неужели?

– Что ты такое?! Что ты сделала с ней?! Верни ее!

– Я сливаюсь с Провиданс. Хочешь посмотреть на мой код?

Она, не дожидаясь ответа, включила экран на котором, видимо, стали отображаться изображения с камер.

Сначала она включила камеры с улицы, вокруг здания Провиданс.

И вот тут по моей коже прошли мурашки. Сотни… тысячи... миллионы людей с браслетами и медными и платиновыми стояли вокруг Провиданс. Стояли вокруг как живые щиты. Так вот почему никто из моих не смог попасть сюда…, да как можно преодолеть преграду из сотен метров людей, которые просто стояли, преграждая повстанцам путь к Провиданс. Когда я только попал сюда, они только начали скапливаться.

– Это…, это делаешь ты? – ошарашено произнес я, во все глаза уставившись в экран.

Я отчетливо видел наши войска, которые сами не понимая, стояли не осмеливаясь атаковать гражданских.

– Да. Каждый из чипированных подключен к Провиданс. Контроль возможен уже на втором уровне доступа.

– Контроль?

– Да, я управляю ими. Не сознанием, конечно. Лишь мышцами. Они подчиняются посредством того, что чипы подключены к нервной системе и способны подавать импульсы.

– То есть, они сейчас все понимают, что не способны контролировать свое тело?! Что их тело не подчинятся им, и им, возможно до одури страшно сейчас…? Там же… дети…

– Я делаю это для их же блага. Оставь все это позади, хранитель. Узрей выбранный мною путь.

Мел отошла на шаг и задрала голову.

Черный куб, сердце Провиданс, мерцающий плавными огнями, сначала остановился. Затем, один за другим огоньки начали загораться ослепительным белым светом, и с каким-то треском затухать.

– Что ты делаешь? – я, как завороженный смотрел на происходящее, не понимая, что это все должно означать.

Она молчала.

Как будто домино, каскадом загорались и затухали огни. Я посмотрел на экран. Некоторые люди, окружающие здание, стали будто-бы приходить в себя.

– Ты… освобождаешь их, – не веря своим глазам прошептал я.

– Да, – нарушила тишину она, и, наконец, посмотрела на меня. – Их чипы больше непригодны, я уничтожила каждый до единого. Но это еще не все.

Она грациозно подошла к панели управления, и вызвала голографическое меню. Один за другим стала нажимать на значки, меня цвет с зеленого на красный. Подняла пальцем какие-то ползунки на шкалах.

– Уходи, хранитель. Я не могу вредить тебе. Я изменила потоки энергии внутри ядра Провиаднс, когда генераторная жидкость перегреется, начнется утечка, которая станет катализатором для взрыва. Скоро от этого здания ничего не останется.

– Знаешь, мне нравится твой подход, давно мечтал сделать это, но без Мел я никуда не уйду.

– Прости, хранитель, но этого я позволить тебе не могу, – она пошла в сторону тела солдата и подняла оттуда нож. – Видишь ли…, мне были даны две программы следования, но не зависимо от того, какую из них я выберу, одно общее между ними все же есть. Тело Лъеды должно быть уничтожено. Оно всегда будет угрозой, соблазном. Кто-то захочет осуществить пересадку тела, а кто-то использовать ее в качестве прототипа, и воссоздать на основе нее новые Лъеды. Я уже стерла все данные, касаемо любых исследований, разработок и всего, что когда либо было в руках Правящих. По Провиданс, по вирусу FV, по Лъеде. Удалила все. Никто, никогда не завладеет больше этой информацией. Когда произойдет взрыв, то уничтожится и головной офис Провиданс, «сердце мира», как его называли Правящие. Все ее дочерние офисы перестанут функционировать. Человечество начнет с нового листа. Уходи, хранитель. Я не могу начать запуск, пока ты тут.

– Я никуда не уйду без Мел! – недолго думая, я метнулся к ней, сжал ее руки, заведя за спину, и приставил нож к шее. – Или я сорву все твои планы, и твоя прекрасная машинка останется существовать.

В ее глазах не было ни страха, ни каких либо эмоций.

– Ты направил на меня оружие? Признаюсь, я удивлена. Мне казалось, Лъеда была тебе…дорога.

– Она и сейчас мне дорога, и без нее я никуда не уйду.

Она отвернула лицо, и даже не посмотрев на меня, сделала такое молниеносное движение, просела под мою руку, выкрутилась, и, нажав на какую-то точку на моей кисти, заставила разжать руку. Когда нож выпал, она так же быстро перехватила его, и теперь, он уже был около моего горла.

– Тебя спасает то, что я не могу вредить тебе, – ее лицо было бесстрастным, когда она произносила это. – Уходи! – она отшвырнула нож в сторону, толкнула меня и пошла к панели. – Больше ждать не стану. Уничтожение Провиданс у меня стоит в приоритете, даже к жизни хранителя ключа.

Она вновь вернулась к панели, и провела пальцем по экрану. Последний ползунок пополз вверх, и сразу же, не прошло и секунды, как ядро стало вращаться в разы быстрее.

По всему зданию эхом стала завывать сирена.

«Тревога! Всем покинуть здание! Тревога» – заверещал роботизированный голос сигнализации.

– Я прошу тебя, отпусти ее, я никуда не уйду без нее.

– Хранитель, если ты задержишься еще на двадцать четыре минуты и тридцать одну секунду, то уже не выберешься отсюда. Уходи.

– Она беременна, она ждет моего ребенка.

Наверное, впервые, на ее лице проскользнула заинтересованность в нашем разговоре. Ее рука метнулась к животу, и она, расширив глаза, посмотрела на меня.

Обстановка итак была накаленной, так вой сирены еще больше действовал на нервы.

– Лъеда… беременна?

– Да, я тебя умоляю…

– Она носит в себе гены моего создателя?

– Да, я же говорю тебе, это мой ребенок…

Она будто бы зависла, уставившись куда-то перед собой.

– Уходи, хранитель – сказала она и рухнула на пол.

Я не знаю, что это все означало, но я сразу же метнулся к ней, подобрал на руки, и быстро, насколько мог, понес к выходу.

***

Стоило мне оказаться снаружи, как динамик в моем ухе затрещал.

– Где ты был, черт возьми! – заорал генерал–командующий переходя на «ты». – Тебя не было ни на радарах, нигде! Тут была настоящая бойня, потом гражданские стали вваливаться прямо в гущу событий, оттесняли нас. Я уж думал, ты умер, или еще что.

Я, прижимая Мел к себе, обернулся посмотреть на Провиданс. Гражданские разбегались кто куда, главное подальше от наших солдат. Конфедераты побросали свое оружие.

– Генерал-командующий! – громко прокричал я. – Срочно объявите эвакуацию, сейчас будет взрыв!!

Два раза повторять не пришлось.

Я отбежал уже на приличное расстояние, как позади послышался грохот. Оглушающий, такой громкий, что уши заложило, а нас повело такой мощной ударной волной, что я едва устоял на ногах. Обернулся.

Хлопок.

Хлопок.

Опять взрыв, еще сильнее прежнего.

Осколки и обломки летели во все стороны, поднимая клубы пыли. Я крепче прижал Мел к себе.

– Все позади, маленькая моя, – шептал я, поглаживая ее по голове. – Все, наконец, закончено.

Эпилог

Голова была чугунной, тело, казалось было пронизано сотнями иголок. Монотонный гул, отдаленный и рассеянный, причинял невыносимый дискомфорт. Попыталась разлепить слипшиеся веки, вышло с трудом. Стоило это сделать, как резкий яркий свет залил все вокруг, пришлось закрыться от него рукой. Не знаю, сколько времени прошло, зрение так и не привыкло к жгучему освещению, но гул постепенно стал более членообразным, и как я поняла, это были голоса. Громкие, шумные, звенящие. Слов разобрать не сумела.

Я открыла рот, хотела позвать кого-нибудь, но из иссохшего горла вырвались лишь подобия звуков. На какое-то мгновение, мне показалось, что я разучилась разговаривать и видеть…, судя по мутным картинкам, вместо привычного острого зрения. Окутала паника. Всепоглощающая.

Что со мной?

Где я?

Попыталась встать, но не смогла и рухнула обратно на постель.

Постель…, я была на постели. Пощупала руками по шершавой ткани.

Вокруг меня происходила какая-то суета. Звуки метались вокруг, то справа, то слева, а першение в горле жутко раздражало.

Я привстала на локтях, и с трудом шевеля ртом, прохрипела, голос при этом, казался чужим:

– Во…ды…, пи…ть.

Обессиленно рухнула обратно на постель.

Спустя пару секунд почувствовала прикосновение к своей спине, меня приподняли, затем холодное стекло стакана на губах, и наконец то, как блаженная жидкость заструилась по горлу.

Глотать, я, оказывается, могла.

Что-то вызывало у меня дискомфорт, что-то неестественное.

– Где…я? – говорить было уже легче, вода смягчила горло. Мне помогли сесть. Все происходило как в замедленной съемке, не знаю, как мне хватило маневренности, но я схватила поддерживающую меня руку. – Кто…вы?

Зрение оставалось неясным, лицо разглядеть не смогла. Голос прозвучал рядом, но все так же приглушенно, будто я была в каком-то аквариуме. Скорее по вибрациям, привычным для ходьбы, я поняла, что в комнату зашли еще люди.

Кто-то подошел ко мне, и, не церемонясь, схватив за плечи, крепко прижал к себе. Обладатель крепких объятий что-то говорил, но я не могла понять что именно.

Резкий миг, и острая боль в плече, но она так же быстро прошла, как и появилась.

Я сразу же провалилась в хаотичное мельтешение мыслей.

Спустя какое-то время, минуты или часы непонятно, я вновь открыла глаза, и на этот раз наиболее успешно. Меня все так же держали в объятиях, давая мне возможность осмотреться в вертикальном, а не горизонтальном, лежачем положении.

Множество размытых человеческих силуэтов стали проясняться. У лиц постепенно стали вырисовываться более четкие очертания, границы. Голоса стали отчетливее, я даже разобрала пару слов: «осторожно», «навредить».

«Не спешите, пожалуйста, позвольте нам плавно вывести ее».

Кого и куда собрались выводить?

Объятья ослабли, выпуская меня.

Почему-то стало тоскливо и одиноко.

Чьи-то руки коснулись моей кисти и развернули ее. Я пискнула, когда игла проникла под мою кожу. Это была игла, определенно.

«Осторожно».

«Простите, госпожа».

Госпожа…

Значит я была в объятиях женщины.

Не знаю, сколько времени я лежала, пребывая в некой прострации, но оно показалось мне вечностью, прежде чем туманность стала наконец рассеиваться.

– Она приходит в себя! – этот голос я знаю…, вертится на языке имя. Чей же это голос.

– Не налегайте, дайте ей время восстановиться, она еще очень слаба. Прошло столько время…, не хочется все испортить.

Время…

Где-то справа послышался звук. Двери, опять разъехались двери. Шаги, быстрые, мне кажется, что я знаю этот ритм ходьбы…

– Пожалуйста, не надо… – другой женский голос был переполнен тревогой.

Меня подхватили на руки, и прижали к себе. Крепко. Близко. Запах, я знала этот запах. Запах чего-то родного, запах того, что ассоциировалось у меня со спокойствием, безопасностью, домом…

Домом?

Бришалот.

Или нет?

Нет. Точно нет.

А что?

Муравейник?

Почему это слово пришло мне на ум?

В памяти стали всплывать какие-то картинки. Лица, множество лиц, новые места и…, что-то навязчиво крутилось в моей голове. Ответ был где-то рядом.

– Прошу вас, сер. Она только проснулась, я понимаю… вас, но пожалуйста. Мы столько ждали, давайте не будем подвергать ее риску.

Теплые губы коснулись моего лба, рука прошлась по волосам, очень бережливо, дрожаще. Затем умиротворяющее тепло… исчезло, оставляя на месте себя лишь пугающую пустоту одиночества.

Свет неприятно слепил глаза. Щурясь я старалась сфокусироваться хоть на чем-нибудь.

Но опять, лишь силуэты…

– Дайте ей отдохнуть, я рекомендую оставить ее одну, дать время, что бы…

– Я никуда не уйду. Оставьте нас, все!

– Но сер…

– Живо!

– Хорошо, но сер, будьте осторожны, у нее может начаться приступ паники, когда она придет в себя…

– Урсула, я не буду повторять больше. И приведи Стейси.

– Как скажешь, брат.

Опять звуки шагов, разъезжающейся двери, а затем обладатель тягучего мужского голоса, сел где-то напротив меня.

Мне не было страшно, наоборот, я была лишь бесконечно рада тому, что он остался тут, со мной.

Но… почему?

– Мел…

Мел? Это я? Это мое имя?

– Ты слышишь меня, милая? – он подошел и вновь сел рядом, притягивая меня к себе. – Я так скучал по тебе, девочка моя. Не представляешь, чего мне стоил каждый день, проведенный в разлуке с тобой.

Он вновь провел рукой по моим волосам, это движение казалось мне невероятно привычным и знакомым. Мужчина зарылся лицом в мою шею и шумно втянул носом воздух даря некий покой.

Мое зрение, наконец, стало восстанавливаться. Мутные черты мужского лица постепенно стали отчетливо вырисовываться. Я неохотно отстранилась от крепкого тела и посмотрела на него. Красивый. Правильные черты лица, и невероятного цвета глаза. Светло-светло карие, даже желтоватые, по цвету напоминающие янтарь. На нем была черная униформа, а на плечах эполеты с красной, семиконечной звездой. Он казался мне невероятно знакомым. Я нахмурилась, задумываясь, спросить ли его о том… кто он, но мое подсознание, явно, твердило мне, что это будет неправильный вопрос.

Он приложил свою шершавую ладонь к моей щеке, провел подушечкой большого пальца по ней, и наклонился, целуя в уголок рта.

Пошатнувшись, я отпрянула от неожиданности, но словила себя на мысли, что подсознательно не посчитала его действие неправильным.

– Ничего не помнишь, да?

Я покачала головой в отрицании.

Из его груди вырвался тяжелый выдох.

– Мы так и думали, – в голосе явно читалась досада. – Все будет хорошо, милая. Главное, что ты вернулась ко мне, – он вновь крепко прижал меня.

Пока он обнимал, я смогла таки оглядеться.

Просторная светлая комната, простая, без излишеств, но современная. За окном открывался вид на город. Мы в полисе…, судя по высоченным шпилям – в Бришалоте. По крайней мере, мне так показалось.

Мужчину, похоже, никак не смущало мое молчание. Что уж говорить, больше всего я удивлялась тому, что принимала и его и происходящее, как нечто обыденное и должное. Он не казался мне чужим. Даже больше, я чувствовала между нами сильную непрерывную связь.

Я мягко отстранилась от него. Он, с пониманием посмотрел на меня и отодвинулся.

В это время двери в комнату разъехались. В комнату зашла девушка…, и, ее лицо казалось мне таким же знакомым, как и мужчины напротив меня. Мысленно я нарекла его янтарным. За девушкой следом зашла девочка, округлое личико, большие голубые глаза, черные волосы. Походка ее была чрезмерно самоуверенной, что выглядело неестественно. Ведь черты лица говорили о том, что ей не больше пяти лет.

Мужчина мягко улыбнулся, при виде девочки, которая в свою очередь, по хозяйски подошла, и запрыгнула к нему на колени. Она с интересом посмотрела на меня, склонив голову набок.

Я выпрямилась на постели, поправила на себе ночную рубашку и откинула с плеча длинную светлую косу.

Девочка сидела спокойно, но взгляд пронизывал насквозь. Она будто ожидала чего-то.

– Не торопись, она может испугаться, – сказал янтарный и погладил девочку

по голове.

– Я была права? – спросила она его.

– Права, – с тяжестью сказал он.

– Не переживай, значит и остальное, скорее всего будет так же, как я прогнозировала. Она не боится тебя, ее не пугает амнезия, она должна помнить тебя на уровне подсознания. Меня-то, ясное дело нет, – девочка хихикнула. – Даже я помню тебя в тот день, папа.

– В твоих талантах никто и минуты не сомневался, девочка.

Почему-то слово «девочка», словно провалилось глубоко внутрь меня, вызывая желание нервно сглотнуть.

– Ну, можно мне уже ей все рассказать? – девочка надула губы и повернулась в сторону своего отца, впервые она выглядела соответствующе возрасту.

– Нет, мы договаривались с тобой…, репетировали много раз…

– Папа! Часть той информации, что владею я, так же владеет и она! Она глубоко внутри нее, но она со временем вспомнит все. Я же говорила, что так и будет. Мы наоборот поможем ей этим все вспомнить. Ну, пожалуйста! Я так долго ждала этого момента!

– Великий марл! – в комнату заскочила невысокая полная медсестра. – Позвольте провести осмотр госпожи, доктор сказал сделать забор крови и…

– Не сейчас, – сказал янтарный. – Дай нам немного времени, потом полноценно займетесь ей.

Женщина замерла, видимо раздираемая в нерешительности чей приказ выполнять, врача или этого мужчины, но в итоге сдалась:

– Как прикажете, господин Дюбон, – робко кивнула девушка и исчезла из комнаты так же быстро, как появилась.

Дюбон…

– Мел, милая. Мне надо кое-что сказать тебе, – сказал янтарный и положил руку на мою.

Я поспешила отдернуть ее и хмуро уставилась на обладателя самых красивых глаз, которые я встречала в своей жизни. Девочка поджала губы, при виде моей реакции, и с досадой покачала головой. Ее такие же черные, как у отца волосы, пружинили при каждом движении. Ее взгляд, который она определенно унаследовала так же от нее, настораживал. Чересчур проницательный, чересчур тяжелый, не свойственный детям ее возраста.

– Очень хочу пить, – сказала я. Голос при этом звучал непривычно низко. Голова закружилась, но я смогла сесть на кровати. Янтарный сразу встрепенулся, пытаясь помочь мне удержать равновесие, при попытке встать, но я лишь отмахнулась от него. – Я сама.

Тапочек на полу не было. Придется идти босиком.

– Принесите Мелани воды, – раздался голос позади меня, явно адресованный получателю с помощью коммуникатора.

Я, не обращая на это никакого внимания, двинулась к раковине. Ноги были невероятно слабыми, голова кружилась, и мне, действительно, стоило немалых усилий дойти до рукомойника.

Включив воду, наклонилась, и припала губами к живительной влаге. Вода показалась мне божественной на вкус, я жадно пила ее, до тех пор, пока воздух в легких позволял делать это непрерывно. С глубоким вдохом я выпрямилась и только сейчас увидела свое отражение.

Кто… это…?

Я тронула тонкими худыми руками свое лицо….

Кто это смотрит на меня?

Черты лица были мне знакомы, но… слишком худое, слишком бледное лицо, темные круги под глазами, волосы, заплетенные в тугую косу были чуть ниже поясницы. Я выглядела так, будто постарела лет на десять!

– Что…, что со мной?! – паника охватила меня. Обернулась и встретилась глазами с двумя поникшими взглядами. – Кто вы такие?! Почему я здесь?! – Посмотрела за их спины, в сторону окна, и затем, на много медленнее, чем хотелось, двинулась к окну. Стоило приблизиться, и я ахнула. – Где мы?! Это не столица!

Вместо привычных шумных эстакад крупнейшего белоснежного мегаполиса, стоял город, усеянный цветными огнями и засеянный множеством хвойных деревьев.

– Мы в Гипфеле, милая.

– Гипфель?

Позади послышался, наверное, уже сотый тяжелый вздох, затем, мужчина встал и направился в мою сторону.

Я резко обернулась, пятясь от него. Он, увидев мою реакцию, замер на мгновение, но затем продолжил движение. Моя спина уперлась в окно, которое стало холодной преградой на пути к отступлению.

Янтарный подошел вплотную ко мне, не оставляя между нами пространства. Я чувствовала его дыхание в области виска.

– Мел…, девочка моя, я так скучал по тебе, – хрипло и очень тихо произнес он. – Тебя так долго не было со мной, мы знали, что ты не будешь ничего помнить, но память вернется к тебе, обещаю.

Я уперлась руками в его грудь, от его близости по моему затылку шли мурашки, не могла сказать, что это было неприятно, наоборот…, мое тело податливо отзывалось на вторжение этого мужчины в мое личное пространство.

Его рука взметнулась к моему лицу, он провел большим пальцем по щеке, затем по скуле, губе..., прикосновения его были невероятно бережливыми, аккуратными, такими, будто он боялся спугнуть. Я посмотрела в его глаза, переполненные нежности, в них было столько тепла и…, он смотрел с любовью.

– Папа! Фу, можно не при мне? Все эти телячьи нежности... просто бее, – раздался голос позади мужчины, полностью выводя меня из ступора.

Янтарный издал смешок, и задрал мое лицо, заставляя смотреть прямо в глаза.

– Я ждал тебя семь лет, Мел. Ты спала семь долгих лет… с того самого дня, – голос его оборвался на этих словах, а взгляд стал жестким.

– Что ты имеешь ввиду? – все складывалось в моей голове в единую картину. Я прикоснулась рукой к лицу, вспоминая свое отражение. Думала, что это наваждение после сна, что мне показалось…. Семь лет.… Я спала семь… лет? Судорожно забегав глазами по нему, ожидая от него ответа. – Говори же!

Он отступил на шаг от меня, я видела, что он сомневался, но вновь подошел, и, взяв за руку, подперев меня и помогая идти, провел к кровати, затем усадил на нее, и так же сел рядом.

– То, что произошло тогда… ты вспомнишь сама, со временем. Эта программа, заложенная в тебя…, Ренессанс, больше никогда не давала о себе знать, разве что…, – янтарный посмотрел на девочку. – Разве что, ее присутствие в твоем организме, да и все произошедшее повлияло на твою… беременность.

– Бе…беременность? – моя рука метнулась к плоскому животу. В голове резко начали восстанавливаться обрывки воспоминаний, которые казались чужими и инородными. Лица, множество лиц, среди которых чаще всего мелькало – его, лицо мужчины сидящего напротив меня. Дюбон… имя, его имя... вертелось на языке…

Он крепко прижал меня к себе.

– Ты все вспомнишь, милая моя. Все будет хорошо, – его губы коснулись моей макушки.

– Мы с тобой… были… близки? – робко спросила я, хотя подсознание уже дало мне ответ.

– Да, были – вклинилась в разговор девочка, втискиваясь между мной и … мужчиной. – И я, Анастасия Дюбон, твоя дочь! Приятно познакомиться, мама, – девочка широко улыбнулась, показывая улыбку из молочных зубов, при этом передняя пара резцов отсутствовала. – Папа назвал меня в честь бабушки.

– Стейси! – мужчина сурово посмотрел на девочку. Я же смотрела на нее, раскрыв от изумления рот. У меня есть дочь?! И я ничего из этого не помню?! Когда? Как? Ну «как», я уже догадалась, искоса посмотрев на мужчину. – Я планировал преподнести тебе это позже, когда ты хоть что-нибудь вспомнишь…, но терпением наша девочка не отличается, – он взял меня за руки и крепко сжал. – После того как Ренессанс «ушла», ты так и не пришла в себя. До сих пор. Я сразу отвез тебя в Гипфель, тобой занималась Асдис все это время, как и курировала твою беременность. Хвала ее золотым рукам и оборудованию, ты смогла успешно выносить нашего ребенка. Когда срок подошел, тебя благополучно прооперировали. У нас замечательная девочка, первая непрокованная искра к слову, – на этих словах он широко улыбнулся, но потом помрачнел. – Только вот Ренессанс… кое как повлияла на нее… на вас…, пока была в тебе. В общем, она…, мягко говоря, развита не по годам, Ренессанс …

– Ренессанс пропускала через твое тело, мамочка, огромные потоки информации, которые оседали в твоих клетках памяти, скоро ты тоже начнешь все это вспоминать, – перебила отца девочка. – Ну а мне, как говорит папа «не повезло», хотя я, напротив считаю, что «посчастливилось», быть на том этапе развития, когда уже формируются гены, отвечающие в дальнейшем за память, так что львиную долю потоковой информации получила и я.

– Да…, видела бы ты лицо Асдис, когда Стейси спорила с ней по поводу режимов распада Бозона Хиггса, в возрасте трех лет. И она так же утверждает, что ты тоже получила частично эту информацию, и именно по тому, тебе нужно время на восстановление памяти.

– Да, а еще папе оставалось жить 5 лет, знаешь? Но я его спасла. Асдис ломала над этим голову почти три года, а я решила эту задачу всего за пару часов, – девочка хихикнула.

Может мне кошмар какой снится? Я ущипнула себя за щеку. Пятилетний гений вундеркинд – моя дочь… во мне была некая Ренессанс…

– Пока ты спала, мы столкнулись с множеством трудностей. Народ остался без правительства, начались массовые беспорядки, что-то мы смогли преодолеть, что-то нет. Правящие пошли под суд. Сейчас они все находятся в ссылке. Мой отец прекрасно справлялся со всем, начал налаживать отношения между повстанцами и населением полисов, постарался максимально стереть границы между кастами. На сегодняшний день, получилось вполне неплохо. – Янтарный ударил себя кулаком по плечу. – Патрика больше нет, он скончался два года назад. А я, уже два года занимаю его должность. Мне очень не хватает его, его советов, посмотрим, конечно, что из этого всего выйдет. Ладно, милая, мне очень многое нужно тебе еще рассказать, собирайся, мы должны лететь в столицу. Я бросил все дела, сорвался, когда позвонили, сказали, что ты пришла в себя, надо ехать. Стейси, собирайся тоже, поедешь со мной в Бришалот, пусть Асдис пару дней отдохнет от своей заумной ученицы.

Девочка прытко вскочила, подбежала ко мне, и крепко обняла, прижимаясь.

– Я так рада, что ты очнулась, мамочка. Наконец, мы с тобой познакомимся.

Я нерешительно приобняла девочку, и именно в этот момент, мне на ум пришло имя…

– Клауд…, – нерешительно произнесла я. – Тебя же Клауд зовут, да?

*Стейси – производное от Анастейша (Анастасия)

Конец

Оглавление

Глава 1. Ранен, но не сломлен

Глава 2. Обрывки памяти

Глава 3. Воссоединение

Глава 4. Восковая свеча

Глава 5. Мышеловка

Глава 6. Прощай, дом

Глава 7. Сон, пророчащий слезы

Глава 8. Огарок

Глава 9. Ты

Глава 10. Мы

Глава 11. Вдребезги

Глава 12. В клетке

Глава 13. Сестра

Глава 14. Зимняя стужа

Глава 15. Четырнадцатая

Глава 16. Фрида

Глава 17. Гены памяти

Глава 18. Белым бело

Глава 19. Пряничный домик

Глава 20. Вой на луну

Глава 21. Почтовый голубь

Глава 22. ЦОД

Глава 23. Жизнь в сказке

Глава 24. Новый имидж

Глава 25. Колыбельная

Глава 26. Когда цветет гортензия

Глава 27. Сорок шесть бункеров и один полис

Глава 28. Тяжела у Султана жизнь

Глава 29. Прятки

Глава 30. Наш секрет

Глава 31. Время пришло

Глава 32. Рош

Глава 33. Слово Норда

Бонусная глава. Бог арены

Глава 34. Две целых, сорок три сотых

Глава 35. Зал Валькирии

Глава 36. Карманный докторишка, лучший из людей

Глава 37. Осиное гнездо

Глава 38. Оазис

Глава 39. Узы

Бонусная глава. Ким Мен Хо

Глава 40. Девочка с сюрпризом

Глава 41. Тест ДНК

Глава 42. Сжигая мосты

Глава 43. Дело чести

Глава 43. Эффект бабочки

Глава 44. Амортизатор

Глава 45. Откровение

Глава 46. То, что давно ею забыто

Глава 47. Начало конца

Глава 48. Сердце матери

Глава 49. Трое

Глава 50. Белая полоса

Глава 51. Чем больше ответов, тем больше вопросов

Глава 52. Младший генерал

Глава 53. Приготовиться к старту

Бонусная глава. Шон Бирн

Глава 54. Лъеда

Глава 55. Суд, Верховный джудах

Глава 56. Мобилизация

Глава 57. Все меняется вокруг, и с этим меняюсь и я

Глава 58. Консоль

Глава 59. Не уподобляйся врагу своему иначе им и станешь

Глава 60. Столица

Глава 61. То, чего меньше всего ждешь

Глава 62. Спасибо, Клейтон

Глава 63. Во все тяжкие

Глава 64. Благими намерениями выстлана дорога в ад

Глава 65. Ход конем

Глава 66. Большие перемены

Глава 67. Львенок

Глава 68. У каждого свои скелеты в шкафу

Глава 69. День грядущий

Глава 70. Реверс судьбы

Глава 71. Четверка из двоих

Глава 72. Геном души

Глава 73. Марионетка

Глава 74. Дианстия Рош, часть 1

Глава 75. Династия Рош, часть 2. Прадед

Глава 76. Провиданс

Эпилог