Интерьер как мечта об идеальном себе [Ирина Андрианова] (fb2) читать онлайн

Дорогой интерьер, созданный по дизайн-проекту, воплощает скорее мечты хозяина о своей идеальной жизни, нежели актуальное бытие.

Иначе быть не может. Представьте себе человека, который тратит массу усилий, чтобы приобрести себе высокий социальный статус, дорогую квартиру и тот же дизайнерский интерьер. Этот человек обычно приходит домой только на ночь, чтобы рано утром снова нырнуть в суету зарабатывания денег. Но, теряя год за годом в этом сомнительном занятии, он тешит себя мечтой, что вот-вот сумасшедший марафон закончится и он, наконец, сможет в спокойной обстановке насладиться плодами своих усилий. А именно, что он будет часами вальяжно сидеть в мягком кресле с пледом перед камином, будет любоваться долгим закатом сквозь прозрачные шторы в спальне, будет валяться с книжкой на ковре, он будет принимать гостей в восточном стиле столовой с диванами и подушками… и.т.п. Но годы идут, а остановиться (решив про себя, что уже добился всего, чего хотел), у нашего героя все никак не получается. Почему это происходит, мы здесь обсуждать не будем. Психологи говорят, что, во-первых, здесь работает страх остановки (персонажу кажется, что, остановившись, он покатится назад), во-вторых, возникает что-то вроде привычки к суматошному образу жизни, а в-третьих, начинается ложный рост потребностей и стандартов (текущее богатство кажется недостаточным и персонаж все время приподнимает статусную планку, которую хочет достичь).

Так или иначе, но многие хозяева дизайнерских интерьеров в полной мере не живут, а лишь мечтают пожить в собственных квартирах, куда они приходят лишь переночевать. Их интерьеры выражают не их собственную личность, а личность воображаемую. Ту, которой они хотели бы стать после того, как поется в песне, «когда наконец расквитаюсь с делами». Эмоции, которые передают эти интерьеры – наслаждение жизнью, покой, умиротворенность, сентиментализм и т.п. – это эмоции, которые владелец хотел бы научиться испытывать (после того, как заработает все, что можно).

Вот примеры наиболее популярных «эмоций нашей мечты», которую хозяева интерьеров заготавливают себе «до лучших дней» с помощью дизайнеров, мебели и текстиля. Встретив такой интерьер, вы можете быть на 100% уверены, что образ жизни его хозяина являет собой нечто прямо противоположное.

Романтическая невинность

Основной цвет – белый или топленое молоко, возможны вкрапления голубого, розового или нежно-желтого. Также возможны локальные акценты – синий или красный. Главным смысловым ядром такого интерьера является романтическая (желательно – кованая) кровать с убранством, напоминающим подвенечный наряд. Нежное постельное белье с кружевом, покрывало с оборками до пола, но самое главное – очаровательный тюлевый полог, похожий на фату («спалья невесты»). На окнах – полупрозрачные тюлевые шторы на петлях, собранные с помощью прихватов-бантиков. Уместны украшения штор в виде ярких розочек или лент. На прикроватном столике, помимо необходимого букетика живых цветов, должна стоять настольная лампа с текстильным абажуром-«юбочкой», также украшенная бутоньеркой – только это уже засушенные цветы (намек на романтический подарок). Возможно развитие  темы в виде туалетного столика, покрытого вязаной кружевной салфеткой (намек на хэнд-мэйд-творчество хозяйки) или кованой люстры со свечками.

Основной интерьерный сюжет может быть решен в более гламурном или, наоборот, минималистичном ключе (например, только черная ковка+белый тюль). Главное – интерьер должен быть до отказа напоен романтическими грезами. Легкость бытия (вплоть до трогательного легкомыслия), сладкие мечты о будущем безбрежном счастье и никаких забот. Очевидно, что персонаж с подобным внутренним содержанием вряд ли смог бы заработать на подобную романтическую спаленку. Поэтому можно не сомневаться, что ее хозяйка – это начисто лишенная легкомыслия дама средних лет, у которой нет времени не то что на мечты, а даже на сладкую негу в своей белоснежной кровати. Ни говоря уж о вязании кружевных салфеток. Вероятнее всего, она даже ни разу не видела своей белой комнаты при дневном свете. Эта комната – заботливо оберегаемая территория воспоминаний о временах, когда юношеские грезы были, а возможности воплотить их в интерьере – не было.

Богема

Все в этом интерьере прямо-таки вопит о нестандартном мышлении хозяина. Тут вам и авангардные кресла а-ля Баухаус 30-х годов с обивкой из шкур, и обязательный винтажный диван (добытый, не иначе, на каком-нибудь романтическом чердаке) с «потертой» позолотой на львиных лапках и художественно потрепанной шелковой обивкой.  «Самодельный» торшер из обрезков ткани в углу, восточные ковры под ногами, концептуальные фото на стенах, кальян на полу. Столиками служат стопки «умных» книг и художественных альбомов; на них водружены всевозможные стильные вазочки и этнические безделушки. Дизайнер честно постарался вместить в  интерьер все атрибуты «свободы от стереотипов» (которые, как известно, более чем стереотипны). Вобщем, хозяин явно желал предстать своем интерьерном портрете свободной творческой личностью, которой (нужное подчеркнуть) чужды стандарты современной офисной цивилизации, которая занимается творчеством одновременно во всех областях, которая беспрестанно путешествует по разным экзотическим краям, живет по собственному распорядку, постоянно переживает бурные любовные приключения и т.п. Надо ли говорить, что в современной действительности персонаж, ведущий подобный образ жизни, в принципе не способен заработать на дорогое дизайнерское жилье (за исключением особо талантливых единиц, на которых равняться нельзя)? Чтобы оплатить «стильный оригинальный интерьер», нашему герою нужно вести унылую и совсем неоригинальную жизнь: ранний подъем, поездка на работу в мучительных пробках, совещания, звонки, «растаможки», «обналички», «платежки» и т.п. (нужно подчеркнуть), после чего – стояние в пробке по пути домой, ужин, посещение соцсети и сон. Мышление такого человека волей-неволей становится параллельно-перпендикулярным и однообразным (несмотря на ощущение, что он донельзя загружен и задерган). У него нет времени на авангардные интерьерные фантазии, но прежде всего – нет почвы для выращивания этих фантазий. Последнюю серьезную книгу он прочитал десять лет назад, о моде на восточные подушки узнал из интерьерных каталогов, о современной художественной фотографии – от своего дизайнера. Вместе с тем, он хотел бы быть другим, иначе видеть мир и, может быть, вновь (если когда-то это умел) научиться со страстью отдаваться новым увлечениям. Поэтому он заказал мастеру свой воображаемый портрет. По вечерам или в выходные, сидя в окружении не им собранных «экстравагантных коллекций» и укрываясь пледом, не им «найденным в маленькой лавочке на марокканском базаре», он пытается примерить лакомый образ на себя. Иногда ему даже удается обмануть других. Так, принимая у себя новую мимолетную знакомую, он с самым непринужденным видом рассядется по-турецки на восточном ковре и предложит своей гостье сделать то же самое (хотя в одиночестве никогда так не делает). На восхищенную похвалу по поводу своих авангардных штор он трепетно сообщит, что два года искал такие и что они идеально соответствуют его внутреннему состоянию; винтажный диван объявит дедушкиным наследством, которое он нежно хранит, а по поводу медвежьей шкуры на полу соврет, что купил его у нанайского охотника во время своей очередной поездки за вдохновением.

Сад наслаждений

Перед камином лежит яркий, необычной формы и невероятно мягкий ковер; тут же в художественном беспорядке разбросаны подушки, по-разному намекающие на утонченный гедонизм хозяина: есть – в форме сердечек, есть – круглые меховые, есть – валики из парчи. Дополняет томное настроение армия свечек, которые в голливудских фильмах служат фоном для романтических сцен. Но здесь все свечи почему-то сохраняют магазинную девственность: их явно никто никогда не зажигал.

 Диванная группа заявляет о том, что на ней принято не сидеть, а полулежать, а то и вовсе развалиться: диван угловой или п-образной формы, с глубоким сидением, пушистой обивкой и, понятное дело, грудой подушек (хаотически разложенных, что должно свидетельствовать о разметавшем их порыве страсти). Писк утонченного наслаждения – жанр  чилаута: это зона гостиной, отгороженная, например, портьерами из органзы, за которыми таинственно мерцают приглушенные светильники. Пол чилаута застлан ковром или декоративными матрацами, по периметру идет мягкая обитая панель под спины сидящих. Разумеется, подушки. «Лежачий» характер интерьера невнятно подразумевает, что здесь практикуют какое-то утонченное удовольствие (иначе зачем было прятаться за портьерами). Чтобы усилить это ощущение, в угол композиции обычно втыкают декоративный кальян.

Чувственность логично продолжается и в спальне. Здесь главенствующую роль играет, разумеется, кровать (да что там кровать – Ложе!). Обычно она представляет собой многоэтажную текстильную композицию из множества наименований предметов и сортов ткани. Во-первых, это многочисленные ярусы подушек, спускающиеся, как сидения в кинотеатре, от больших «рабочих» до крошечных декоративных. Далее – несколько слоев покрывал: нижнее – атласное, верхнее – меховое, плюс плед, который по правилам постельной сервировки укладывается в ногах кровати. И конечно, полог – полупрозрачный шифоновый, кружевной, из органзы, либо бархатный с тяжелыми «королевскими» складками. Обычно все это великолепие пребывает в состоянии парадной расстановки, подобно фигурам на шахматной доске. (Предполагается, что ночью порядок взрывается, и кровать становится ареной неземных страстей).

Стоит ли уточнять, что уровень чувственности, на которую рассчитан этот интерьер, не свойственен даже восемнадцатилетним бездельникам, а уж тем более – сорокалетним (плюс-минус пять), обремененным трудами, заботами и пошатнувшимся здоровьем обывателям? Но вьют подобные «гнездышки» отнюдь не юноши, которые еще не научились на такое зарабатывать, а супруги уставших от жизни бизнесменов. Их мужья по вечерам с утомленной гримасой сгребают на пол пестрое подушечное воинство, чтобы зарыться головой в одну-единственную подушку и укрыться обычным теплым одеялом. Для сладкого сна больше и не нужно. Роскошный полог задернут только днем, в парадном построении; ночью он неудобен, не нужен и поэтому заткнут за спинку кровати. Ведь ни москитов, этих маленьких друзей страстных южных ночей, ни посторонних глаз в спальне не наблюдается. Чилауты используются лишь как аттракционы для приема гостей. В повседневной жизни они нефункциональны: книжку удобней почитать в кресле, а полежать – в кровати. И ряды свечей, которые приготовлены для обещанных голливудом пафосных интимных сцен, так и простаивают годами без употребления, с новенькими фитилями. Хозяйка хотела бы примерить на себя «мироощущение» героинь среднесортных киномелодрам – в смысле, «жить только чувствами», "быть с утра до вечера готовой окунуться в любовный омут" и т.п. И дело даже не в том, что супруг ее амбиций не разделяет. И даже не в том, что и ее собственная чувственность давно потухла от столкновения с бытовой прагматикой.

Похоже, это закон: чем больше сил тратят на декорации чувства, тем больше оно ускользает. Возможно только одно из двух – или романтический взгляд на мир, или дорогой романтический интерьер. Вместе они не живут. Творчество скорее будет обитать в скучной консервативной обстановке, нежели в условиях искусственно созданного «творческого беспорядка». Подлинная страсть тоже вряд ли вспыхнет в «чувственном» интерьере – может, из инстинкта противоречия, а может, по естественным причинам: пока хозяева зарабатывали деньги на интерьер, они уничтожили свою чувственность. Словом, прикладывая слишком много усилий для «выражения своей индивидуальности», мы рискуем убить всякую индивидуальность. И может статься, что интерьер у нас будет, а того, что он вроде бы «воплощает» – уже нет.