Алёнкины горизонты [Олег Велесов] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Олег Велесов Алёнкины горизонты

Глава 1

Я села в такси и сказала:

— Ин-яз, — и вздохнула: какая же сегодня жара…

У июня две приметы — жара и экзамены. Оканчивая третий курс лингвистического университета, я настолько свыклась с этими словами, что они стали для меня синонимами. Если кто-то говорит «жара», перед глазами возникает плакат с красноармейцем и надписью: «Et toi prêt contre un examens?[1]». А когда произносят «экзамены», то подмышкам становится мокро. Неприятные ощущения, рука к дезодоранту сразу тянется. Господи, сплошные расходы. А ещё на такси, на косметику. Где денег напастись? Мои мама и папа люди щедрые, но бюджетники, много не дают, приходится экономить.

Ладно, прорвёмся; пусть родители не удосужились обеспечить меня финансово, зато с внешним обликом преуспели. Видать, здорово старались, когда искали меня в капусте.

— На Сенной пробка, — пробурчал таксист.

— А вы по Трудовой и во двор. Знаете, где пожарная часть?

— Знаю.

— Вот туда.

По городу я всегда передвигаюсь на такси; но не потому что не доверяю общественному транспорту — общественный транспорт сам по себе довольно удачное изобретение человечества — а потому что по ногам никто не ходит. Вплоть до первого курса мне доводилось пользоваться услугами трамвая, и скажу вам — это не самый приятный мой жизненный опыт. Как же там грустно: толкучка, вонь, ругань, злобный взгляд контролёрши — сплошная беда. Так что, при всём уважении к малообеспеченным сокурсникам, бежевый салон юркой иномарки выглядит предпочтительнее переполненной коробки грохочущего монстра.

Я опять вздохнула и посмотрела в окно. Город неспешно бежал вдоль дороги, отражаясь в стекле навязчивым блеском картинной рекламы. Ярко, красочно, однообразно. Одни и те же лица, одни и те же ширмы. Гудки автомобилей, стук каблуков, пыль. Зеркальные витрины магазинов, щиты с фальшивыми улыбками, ценники. Жара…

Как-то на волне откровения папа сказал, что в далёкие-далёкие времена, когда взрослые были детьми, наш город походил на бездомного пса, присевшего у края тротуара. Я долго пыталась понять, что именно папа заложил в этот образ. Сначала я представила так: бездомный пёс — значит грязный, голодный, неухоженный и от того закомплексованный. Чёрно-белые кадры советских документальных фильмов дают именно такую картину — пустота в домах, в магазинах, в глазах, в чувствах. И всё под знаком серости: пустота-серость, пустота-серость, пустота-серость. И скованность, как общее начало. Но потом я увидела настоящего бездомного пса, сидевшего на краю тротуара, и с удивлением обнаружила разницу между моим, нарисованным в воображении, и этим, живым. Тот, который нарисованный, он и был нарисованным, и навсегда останется нарисованным. А этот дышал. Он сидел, высунув язык, и дышал. И тогда я поняла: папа хотел сказать, что раньше город жил. Жил, не смотря на свою пустоту и скованность, а теперь…

Нет, папа не прав. Я, разумеется, не оспариваю его право на первое слово и кресло у телевизора — он заслужил это — но он сильно ошибается, если считает, что ныне город не тот. Или хуже. Не стоит следовать древней теореме и вновь доказывать подрастающему поколению, мол, «были люди в наше время». Ничего подобного. Времена всегда одни и те же, разница лишь в техническом обеспечении. И в длине юбки, если кто-то интересуется модой. А все эти бездомные псы — не более чем застаревший конфликт отцов и детей поданный под современным соусом.

— Приехали.

Такси остановилось напротив ворот пожарного депо, и водитель выжидательно посмотрел мне в глаза. Я протянула ему сторублевку, и ожидание сменилось скорбью. Видимо, таксист надеялся на большее, но я не Светка Громова, расценки знаю.

— Прибавить бы, — прогнусавил таксист.

— Правительство прибавит, — пообещала я и вышла.

Какая же сегодня… Жара. Ветерка бы самую малость. И водички. А то в одежде да на солнцепёке. И не в институт, а на Гребной канал, на Песочек…

Я прошла через арку, мимо череды припаркованных у бордюра авто, поднялась на крыльцо и юркнула в прохладу вестибюля. Возле доски объявлений слева от охранника толпились абитуриенты. Я всегда узнаю их по вопросительным знакам в глазах, ибо кроме вопросов и сомнений там никогда ничего нет. Неужели и я была такой? Не верится.

— Привет, Митрофаныч, — кивнула я охраннику.

Вообще-то, охранника звали по-другому, не помню как, но он никогда меня не поправлял и не обижался. Называя его Митрофанычем, я улыбалась, а моя улыбка стоит того, чтоб не обижаться.

— Здравствуй, Алёнушка, — кивнул в ответ охранник. — Ваши этажом выше.

— Спасибо, — поблагодарила я, хотя и без его подсказки знала, где собираются наши. Ещё на первом курсе Игорь Кураев предложил встретиться перед экзаменами в холле второго этажа. Встретились. Потом опять встретились. И опять. И до сих пор встречаемся. И никто не знает, почему