Открой мне себя [Светлана Головьева] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог

15 Лет назад


В полумраке детской спальни, на кроватке с балдахином в ворохе одеял сидела маленькая девочка. Её личико освещал тусклый ночник. На коленях лежала любимая книга с такими красивыми картинками, которые можно было разглядывать вечно. Что она и делала каждый вечер. «Алиса в стране чудес» стала любимой историей девочки после первого прочтения. И с того момента, мама читает ей её перед сном. Вот только в последнее время это происходит всё реже. Родители постоянно работают и приходят домой часто, когда дочка уже спит. Поэтому в эти дни девочка довольствуется простым разглядыванием картинок, ведь читала она пока слишком плохо.

Внезапно дверь спальни приоткрылась, и девочка тут же забыла про любимую книжку. На милом детском личике расцвела широкая счастливая улыбка. Так могут улыбаться только дети. Искренне и без страха показать отсутствие парочки молочных зубов.

В комнату вошли её родители, и она уже хотела вскочить с кровати и броситься к ним, но мама её опередила. Она села на кровать дочурки и без промедления стиснула в объятиях. Девочка довольно прижалась к матери и улыбнулась отцу, который с такой же улыбкой смотрел на дочь, стоя в дверях спальни.

Тёмные волосы отца были аккуратно причёсаны. И на нём был надет красивый чёрный костюм, который девочка так любила трогать, ведь на ощупь он казался таким гладким и приятным. Девочка отстранилась от матери и посмотрела на её светлые волосы, такие же, как у неё самой. Вот только волосы мамы были уложены в сложный узел. Голубые глаза точь-в-точь, как у дочери были подведены чёрным карандашом. Девочка вспомнила, как сама однажды попробовала нарисовать фломастером такие же стрелки, но у неё ничего не вышло. А потом мама очень долго смывала с её лица её художества, и у девочки очень сильно щипало глаза.

— Мамочка, ты почитаешь мне сказку? — спросила девочка, хоть и понимала, что сегодня этого не произойдёт. Она заметила, что на маме надето её вечернее красное платье. А в ушах у неё поблёскивали алмазные серьги. Когда мама с папой одевались так красиво, они всегда уходили.

— Мышонок, нам с папой нужно идти. Но мы скоро вернёмся. А тётя Скарлетт почитает тебе про Алису, договорились? — она улыбнулась и погладила дочь по голове. В глазах женщины плескалась такая сильная любовь к своему ребёнку. Она бы хотела навсегда остановить этот момент. Остаться с дочкой в этой спальне, гладить её волосы и читать её любимую книгу. Но она не могла.

— Ну, мамочка, — девочка не хотела отпускать маму, поэтому забралась к ней на колени.

— Не смотри на меня так жалобно, мышонок, — мать поцеловала дочку в лобик и улыбнулась, хотя сама тоже еле сдерживала слёзы.

— Останься, пожалуйста. Папа в прошлый раз не дочитал мне сказку и уснул раньше меня, — девочка обиженно посмотрела на отца.

Улыбнувшись дочери, отец подошёл к её кроватке и опустился перед ней на колени. Глаза и волосы у малышки были такие же, как у матери. А вот всем остальным она была очень похожа на отца. Эта схожесть всегда заставляла мужчину радоваться. Он никогда не думал, что сможет так сильно любить другого человека, пока не встретил свою жену, и пока у него не родилась дочь. Эти два человека сделали его таким счастливым. И он очень хотел оградить их от опасности, что таилась в их жизни.

— Дорогая, мы почитаем, когда вернёмся, я обещаю. И в этот раз я не усну, пока ты не уснёшь, — он тихонько щёлкнул по её носу, и девочка звонко засмеялась.

— Только возвращайтесь скорей.

— Ты не успеешь соскучиться, — мать помогла девочке устроиться в кровати и поцеловала в тёплый лобик, — мы любим тебя, мышонок.

— И я вас очень-очень люблю.

Оставив дочь в спальне, родители вышли в коридор, тихо закрыв за собой дверь. Только тогда женщина сняла маску беззаботности и расплакалась. Мужчина тут же обнял её, прижав к широкой груди.

— Шшш, — он погладил её по голове и нежно коснулся её губами, — сегодня мы покончим со всем этим. И нашей малышке ничего не будет угрожать. Мы исполним своё обещание и вернёмся к ней.

Женщина лишь кивнула. После чего пара тихо покинула дом, войдя в холодную страшную ночь.


Глава 1

— Мия, вставай или я вылью на тебя ведро воды!

Что за черт?! Сегодня воскресенье, и я мечтала проспать до обеда. Но тёте вечно не спится по выходным. То она полы моет, то перебирает одежду в шкафах…В прошлое воскресенье её вообще потянуло на блошиный рынок. Как будто у нас и без того мало барахла в доме. Хотя нет, постойте, это не барахло, а произведения искусства. Вот только я не считаю произведением искусства корявую тарелку, украшенную красными маками, которую она приспособила вместо салатницы. Или ту мазню, что она повесила в коридоре, сложно разобрать, что там изображено. Но мне каждый раз кажется, что художником был младенец, испачкавший руки в краске. И такого добра у нас выше крыши.

А вот сегодня она планировала заняться выпечкой. Вы, конечно, можете спросить, что же тут криминального, но я вам скажу одну вещь… ОНА НЕ УМЕЕТ ГОТОВИТЬ. Да-да, вообще. Еду мы всегда заказываем через интернет. А все её попытки подружиться с плитой заканчиваются пожаром. После чего она опять принимается мыть полы и всю кухню в целом.

— Мия, я не шучу! Спускайся сейчас же!

— Да иду я, иду!

Я кое-как спускаю ноги с кровати на холодный пол. Да, это определенно бодрит и освежает. Но все-таки надо добавить дров в камин. Дом у нас старый, но красивый, как мини-дворец. Два этажа, четыре больших спальни с собственными ванными комнатами, просторная гостиная, столовая и кухня. Правда, как я уже сказала, кухня нам была ни к чему. Моя комната располагалась на втором этаже. Окна в ней выходят на кристально чистое озеро, и по утрам над ним частенько можно наблюдать легкий туман. Мы живём в небольшом городке Англии, так что сами понимаете, туман у нас явление нередкое, как и дождь.

Полюбовавшись прекрасным ландшафтом, я иду в ванную. Тетя всегда говорит, что к завтраку надо приходить во всей красе. Это в ней говорило аристократическое воспитание. Она рассказывала, что в детстве у них с моей мамой была гувернантка, и она учила их правилам хорошего тона. И было невежливо приходить к завтраку в неряшливом виде.

По пути в ванную я останавливаюсь и беру с прикроватного столика фото. Это единственная фотография моих родителей. На ней они запечатлены в день их свадьбы и выглядят такими счастливыми. Я часто разглядываю их, сравнивая с собой. И могу с точностью сказать, что я очень похожа на своего отца. Такой же прямой нос, пронизывающий взгляд, ямочки на щеках, аккуратный подбородок. У нас с ним даже улыбка одинаковая. А вот от мамы мне достались светлые волосы и голубые глаза. С каждым днем воспоминания о них стираются. Но я всегда могу увидеть их в отражении себя.

Возвращаю фото на место и иду умываться. После множества процедур я наконец-то выгляжу, как человек, которому вполне хватает восьмичасового сна, чтобы чувствовать себя хорошо. До полного преображения остаётся нанести легкий макияж, и я готова покорить этот мир. Ну, или хотя бы отговорить тётю от её опасных экспериментов. Но для начала мне нужна кружка горячего чая. Поэтому я переодеваюсь из пижамы в легкое чёрное платье и спускаюсь вниз, где тётя уже сидит за столом и допивает свой чёрный кофе без сахара. Не понимаю я этих кофеманов: как можно пить эту чёрную жижу? Я же просто обожаю чай: черный, красный, с молоком, с лимоном, с вареньем. Столько вкусов и ароматов, а какой заряд энергии я от него получаю! Ни за что не променяю его на какой-то горький кофе.

— Я думала, ты никогда не спустишься, — тётя осматривает меня с ног до головы и удовлетворенно кивает. Видимо, мой наряд пришелся ей по вкусу. 1:0 в мою пользу. Может, удастся её уговорить сходить в кафе, а не печь это проклятое печенье, которое даже собаки не едят.

— Скорее завтракай и потом отвезешь меня в магазин. Нам надо много чего купить. А ты же знаешь, что я не умею водить машину, так что без тебя я как без рук. Нет, всё-таки я проиграла этот бой, и наряд меня не спас. Поэтому я натягиваю на лицо кислую улыбку и целую Скарлетт в щёку.

— И тебе доброе утро, тетя!

Она улыбается и становится очень похожа на маму. Скарлетт старше мамы на пару лет. У неё такие же светлые волнистые волосы. Только глаза не голубые, а зелёные. В уголках глаз появляются лучики морщинок каждый раз, когда она улыбается. Тётя вырастила меня. Когда родители погибли, она стала моей семьёй, хотя была не обязана. Её было двадцать восемь, когда я стала сиротой. У неё не было своих детей и мужа. Вся жизнь была впереди и она могла не соглашаться на опеку. Но она приняла меня, и всё это время воспитывала, как собственную дочь. За это я всегда буду ей благодарна. Пусть она и со странностями, но она моя семья, и я ее люблю.

Глава 2

Время переваливает за полдень, а работа на кухне вовсю кипит. Там царит полный разгром: на всех поверхностях рассыпана мука, тётя вся вымазалась в тесте и сожгла печенье, а с ним чуть дом не спалила. Слава богу, наша система пожарной безопасности на высшем уровне, а то с такими экспериментами мы бы уже давно жили на улице.

— Дорогая, набери мне ванну, пока я тут приберу. С этой готовкой я вся испачкалась, а у меня сегодня важная встреча назначена на вечер, — говорит она уставшим голосом, запыхавшись от уборки.

На грязном и уставшем лице тёти блуждает счастливая улыбка. Никакие неудачи не могут её расстроить. Она всегда улыбается, а положительный настрой — залог молодости и привлекательности. Поэтому в свои сорок три она выглядит на тридцать, и нас частенько называют сестрами. При росте 165 сантиметров она обладает прекрасной фигурой с тонкой талией и длинными ногами. Кожа у неё такая светлая, что похожа на фарфор и никогда не загорает. В общем, красотой мою тётушку гены не обделили.

Оставив её убираться в кухне, я иду набрать ей ванну.

— И с кем же у тебя назначена встреча? Уж не с нашим ли соседом? — кричу я из ванной. Отвечать она не торопится. Поэтому я оставляю воду набираться, а сама иду на кухню. Тётя заканчивает уборку, напевая под нос какую-то песню. Я скрещиваю руки, с улыбкой глядя на Скарлетт.

— Вижу, настроение у тебя боевое. Не скажешь мне, с кем у тебя встреча?

— А вот это, дорогая, не твоё дело, — она щёлкает меня по носу и поднимается по лестнице к себе в комнату.

— Если это наш сосед, то я против! Он постоянно ковыряет в носу и вытирает руки о свою рубаху, — кричу я ей вдогонку, в надежде рассмешить. Скарлетт оборачивается, и я замечаю, как она еле сдерживается, чтобы не рассмеяться. Тётя уже привыкла, что я постоянно подшучиваю над ней. Мне нравится, когда она смеется. В последнее время её что-то тревожит, но мне она старается не показывать свою обеспокоенность.

— Нет, дорогая это не он, а даже если и так, то я уже сказала, что это не твоё дело, — снисходительным тоном заявляет тётя.

— Ладно, не хочешь, — не говори. Раз тебя не будет, то я устрою себе вечер кино и запасусь попкорном. У меня будет свидание с Дином Винчестером. Мы покатаемся на его импале и убьём парочку монстров.

Я с мечтательным видом смотрю в сторону телевизора. Совсем скоро должен начаться мой любимый сериал «Сверхъестественное». Иногда тётя тоже смотрит со мной, так что она понимает, о ком я говорю.

— Смотри не увлекайся своими сериалами и нездоровой пищей, а то не влезешь в свои любимые джинсы, — подмигнув мне и засунув руки в карманы брюк, она удаляется в свою комнату.

Пока тётя приводит себя в порядок, перед своей «суперважной» встречей, я решаю запастись вкусностями, ведь мне предстоит вечер в одиночестве за просмотром сериала. Не думайте, что у меня нет друзей, это не так. Ну, или не совсем так. У меня есть подруга, хоть и одна, но самая лучшая. С Ким мы знакомы ещё со школы. И через многое прошли. А сейчас вместе учимся на ветеринаров в местном колледже. Мы с ней всегда любили животных. Но когда в пятом классе нашли голубя с подбитым крылом и выходили его, то решили посвятить этому свои жизни. Сейчас Ким уехала к родственникам в Японию на время каникул. Поэтому я сижу дома в выходной день и ем вредную пищу за просмотром сериала. Наверное, из-за всей этой картины вы можете подумать, что я толстая, но это не так. Мне от мамы достались хорошие данные и быстрый обмен веществ. Она всегда была стройная, как куколка. И постоянно нас вкусно кормила. Хоть это и было давно, но я как сейчас помню ее фирменное печенье, которое она готовила по особым случаям. С жидким шоколадом внутри.

— Оставь мне немного чипсов, — шепчет тётя мне на ушко. От неожиданности я даже подпрыгиваю на месте, хватаясь за сердце. Кровь шумит в ушах, оглушая.

— Ты, наверное, хочешь, чтобы у меня сердце остановилось от страха?! — кричу я возмущённо, глядя на, довольную собой, Скарлетт.

— Сердце находится с другой стороны, дурочка, — подначивает она меня с улыбкой на лице.

— Лучше бы сходила прогуляться. Сидишь все выходные дома, тебе же не восемьдесят лет. Посмотри на меня, — тётя жестом показывает на себя и своё бирюзовое платье. Её светлые волосы заплетены во французскую косу. На ней надето её лучшее платье с красивым декольте насыщенного синего цвета и длиной до колена. А ещё она надела свои любимые туфли на высоком каблуке. Да, с такой красотой грех сидеть дома. — Я хоть уже и не так молода, но всё равно выбираюсь из дома. А у тебя скоро мозги начнут киснуть от твоих сериалов и книг.

— Что ты имеешь против книг? Между прочим, чтение полезно для мозга, а не вредно, — я скрещиваю руки на груди и делаю обиженное лицо.

— Я не против книг, а против твоего увлечения всякой нечистью. Все эти вампиры тебя ничему хорошему не научат. Лучше бы отдохнула с друзьями. Ты итак постоянно занята учебой, расслабься хоть в выходные. А вампиры твои никуда не убегут, — тётя подходит ближе и обнимает меня. — Ну, не дуйся, я ведь за тебя беспокоюсь. Ты всегда была слишком целеустремлённой и серьезной. Сначала школа, теперь колледж. У тебя высшие баллы по всем предметам. Но этим ты вся в маму. Она всегда все делала на «отлично», и ты с каждым днем становишься всё больше на неё похожа, — она быстро стирает выступившие на глаза слёзы, улыбнувшись мне.

Тётя редко говорит о родителях, а когда говорит, то всегда плачет. Мне было почти пять, когда родители ушли на тот злополучный праздник и погибли от взрыва бытового газа. И кажется, что заговаривая о них, тётя заново переживает тот день, когда нам сообщили об их смерти.

— Ладно, нечего тут сырость разводить, — Скарлетт вытирает оставшиеся слезинки — Мне уже пора, а ты устраивай свой вечер кино.

Развернувшись на каблуках, она направляется в прихожую, и я решаю её проводить.

— Буду поздно, так что ты меня не жди и ложись. Если что — звони, телефон будет всегда со мной, — она машет телефоном и убирает его в сумочку, после чего начинает красить губы, глядя в большое зеркало, висящее в прихожей. Какая же она красивая, думаю я, не в силах оторвать от неё взгляд.

— Не переживай, я справлюсь. Ничего со мной не случится. Я уже взрослая девочка.

Она как-то недоверчиво на меня смотрит, но всё же улыбается и надевает своё пальто.

— Не забудь зонт, а то там льёт, как из ведра, — я достаю его из шкафа и протягиваю Скарлетт. Она целует меня в щеку и берётся за ручку двери как раз в тот момент, как в неё кто-то стучит. Мы быстро переглядываемся и недоуменно смотрим на дверь. Я никого не ждала, и, судя по нахмуренным бровям тёти, она тоже.

— Ты же сказала, что будешь одна смотреть сериал, или ты кого-то позвала? — тётя смотрит на меня подозрительным взглядом и как будто ждёт, что я расскажу ей о приглашённом к себе тайном возлюбленном. Она буквально спит и видит меня с каким-нибудь красавчиком с голливудской улыбкой и шикарной тачкой. Я мотаю головой из стороны в сторону. Мне и звать некого — я всего лишь хотела провести тихий и спокойный вечер в компании телевизора.

— Да никого я не звала, это, наверное, за тобой пришли…

В дверь снова стучат, наш ночной гость явно не блещет терпением.

— Может, уже откроешь? — спрашивает тётя, но я словно язык проглотила.

Ведь кому, как не мне — любителю нечисти — не знать, что может скрываться дождливой ночью за дверью. Я уже представляю, как тётя открывает дверь, а на неё запрыгивает какой-нибудь Граф Дракула. Ух, жуть какая!

— Ты у нас взрослая, ты и открывай! А я возьму телефон на всякий случай.

И я бегу за телефоном. Но не успеваю сделать и пару шагов, как слышу пронзительный крик. Я мчусь обратно в прихожую и вижу, что на полу лежит насквозь промокший парень, а за ним тянется влажный кровавый след… Я смотрю на шокированную тётю, которая так и стоит с раскрытым от шока ртом.

— Кажется, мой тихий вечер с сериалом накрылся медным тазом, — говорю я, а за дверью всё так же спокойно идёт дождь, словно ничего не произошло.

Глава 3

— Думаю, лучше позвонить в полицию или скорую, — тихо произношу я, немного погодя. Незнакомец лежит на полу, и только тихое дыхание говорит о том, что он жив. Красные подтеки потихоньку превращаются в лужу. Но понять, откуда вытекает кровь невозможно. Для этого надо осмотреть мужчину, но ни я, ни тётя на это не решаются.

— Давай сначала отнесём его на диван, не будет же он тут лежать до приезда полиции.

Да, наконец-то тетя сказала что-то полезное. Кажется, шок постепенно проходит. Она выглядит собранной и серьёзной. Словно не в первый раз видит окровавленного мужчину на своём пороге.

— Ладно, ты бери его за ноги, а я за руки, — предлагаю я. И мы понесли его на диван, но не прошли и пары шагов: казалось, что он весит целую тонну.

— Давай поменяемся и попробуем ещё раз, — говорит тетя, вставая на моё место. Кое-как сдвинув это еле живое тело, мы дотаскиваем его до дивана. Там мы наконец можем осмотреть его тело и сразу же находим несколько ножевых ран на его животе. Одна из них выглядит очень скверно, кровь вокруг пореза продолжает медленно сочиться. А когда я перевожу взгляд ниже, то замечаю поясную кобуру и пистолет. Ахнув, я отступаю назад, словно передо мной ядовитая змея. Я никогда не видела оружие так близко. Но тётю, кажется совсем не пугает наличие пистолета у нашего ночного гостя. Она вытаскивает его из кобуры и убирает подальше.

— Всё, я звоню в полицию, а ты следи за ним и будь осторожна. Мало ли что, — тётя бросает подозрительный взгляд на мужчину и уже собирается отойти за телефоном, как он начинает двигаться.

— Не надо полицию… — бормочет мужчина, открыв глаза.

Теперь я могу рассмотреть его чуть лучше. У него светлые волосы, которые сейчас в полнейшем беспорядке. Чёлка спадает на ярко зелёные глаза. Щёки гладко выбриты, а вот нижняя губа припухла и разбита. Кровь на ней уже запеклась бурой корочкой. Он щурится от яркого света, а может и от боли. Хватается за левый бок и рука становится ярко-алой от крови. Я не могу отвести от него взгляд. Всё происходящее кажется каким-то сном, галлюцинацией.

— Почему? Ты преступник? Сбежал из тюрьмы? Зачем тебе пистолет? — тётя задаёт ему вопросы, не давая и слова вставить. Я никогда не видела её такой устрашающей. Никто не ожидает услышать такой убийственный тон от такой маленькой и хрупкой женщины. — Кто ты такой? Отвечай или я звоню в полицию!

— Меня зовут Кайл Мэтьюс. Вам грозит опасность. Вы должны как можно скорее собрать всё необходимое и уходить отсюда.

Видимо, ему хорошенько приложили по голове, потому что он несёт полнейшую чепуху. Какая нам может грозить опасность? Да мы живём в самом тихом городе на всей планете Земля! Его даже на картах нет! Это не город, а большая деревня. Здесь все и всё друг о друге знают. Дети без страха гуляют, где вздумается. Люди даже двери не всегда запирают.

— Ну, раз так, то мы, конечно, никуда звонить не будем. Ты что совсем рехнулся? Что за бред ты несёшь и почему мы должны тебе верить?

Я стараюсь говорить, как можно серьезней, но меня пробирает смех. То ли это истерика, то ли сама мысль о мифической опасности меня так смешит. Видимо у меня тоже не всё в порядке с головой. Я должна бояться, должна звать на помощь. Но мне всё кажется каким-то розыгрышем.

— Вас хотят убить. Это всё из-за ваших родителей. Они знали что-то важное. Они работали над одной очень секретной программой, и теперь она нужна серьёзным людям. Вас они уже давно ищут, но только сейчас вышли на след.

Каждое слово даётся ему с трудом. Но вместо того, чтобы лежать. Он пытается сесть. На его лице отражается весь спектр болезненных эмоций. Он морщится и снимает кожаную куртку. После неё расправляется с чёрной рубашкой, насквозь пропитавшейся кровью. Оставшись по пояс голым, он смотрит на нас, всё ещё прижимая руку к раненному боку. Кровь уже почти остановилась.

— Скар, о чём он говорит? Может, всё же позвоним в полицию? — спрашиваю я, переводя взгляд на тётю. И только сейчас я понимаю, что она понимает гораздо больше, чем я. Она оседает в кресло, её невидящий взгляд смотрит в одну точку. Она словно становится ещё меньше. Я вижу тень страха на её лице, когда она поднимает голову и смотрит на меня. В её красивых глазах стоят слёзы. Она медленно встаёт с кресла, опираясь на подлокотники. И так же медленно подходит ко мне, осторожно, словно я в любой момент могу сбежать. Хотя признаюсь, что мысль о бегстве успела проскользнуть в моей голове. Она кладёт свои руки мне на плечи, заглядывает в глаза, печально улыбаясь. А я чувствую что-то неладное. Ощущаю нарастающую дрожь внизу живота. Мои руки леденеют.

— Дорогая, нам надо уходить, и чем раньше, тем лучше. Я объясню тебе всё, но позже.

Она отходит от меня, берёт пистолет, который сама недавно убрала на стол и наставляет его на нашего гостя. Она выглядит устрашающе. В её взгляде столько решимости и холода. Мне начинает казаться, что она легко может спустить курок. Но мужчина спокойно смотрит на неё. В его глазах нет и тени страха.

— Надеюсь, мы можем тебе доверять или я застрелю тебя не моргнув и глазом, — произносит Скарлетт, и я не сразу узнаю её голос. Жёсткий, не терпящий возражений.

— Да, мэм. Я здесь, чтобы обеспечить вашу безопасность. Вы можете на меня положиться.

— Очень на это надеюсь, — тихо произносит тётя, но пистолет ему не возвращает. Вместо этого она направляется к зеркалу.

— Мне кажется, не время прихорашиваться, — со смешком говорю я, но усмешка моя быстро сходит на, когда за зеркалом обнаруживается сейф.

«Все чудесатее и чудесатее». Если она сейчас оттуда еще и кролика достанет, как фокусник, то я уже ничему не удивлюсь. Но к моему удивлению из сейфа она достаёт чёрную сумку и кладёт в неё несколько больших пачек денег, паспорта и небольшой револьвер. Когда же она поворачивается ко мне лицом, я словно вижу её впервые в жизни. Моя милая и добрая тётя преображается в хищную и деловую женщину. Кажется, что она даже ростом стала выше.

— Собирайся, мышонок, мы едем в путешествие!

Глава 4

Время подходило к полуночи, но нам было не до сна. Мы с тётей помогли нашему ночному гостю обработать раны. Он оказался очень терпеливым парнем. Не шипел и никак не подавал виду, когда тётя зашивала его порез. Я помогала ей, подавала инструменты, выбрасывала испачканные бинты. Всё это я делала словно во сне. Я до сих пор не могла осмыслить всё то, что произошло сегодняшним вечером. В какой момент всё пошло не так? Что послужило катализатором этой заварушки и превратило мою размеренную и спокойную жизнь в некое подобие фильма? И, если все это правда, что с нами будет дальше? От мыслей меня отвлекает стук в дверь.

От неожиданности я чуть не проливаю свой зелёный чай. После событий этой ночи, мне просто нужно было хоть как-то себя успокоить. Я медленно встаю из-за стола и иду к двери. В комнате царит полумрак, отчего мне становится не по себе. Тётя наверху собирает вещи. А нашего раненного гостя мы положили в свободную спальню, после всех лекарств он наверняка спит крепким сном.

Стук раздаётся снова, кто-то явно очень хочет попасть внутрь. Я слышу, как кто-то топчется на крыльце. Заглянув в глазок, вижу тёмный силуэт мужчины. А не много ли гостей мужского пола для одного вечера?

На носочках отойдя от двери, я беру со стола пистолет, который оставила тётя. Он тяжёлый и холодный, но в руке сидит, как влитой. Конечно, стрелять я не умею, но надеюсь, если что, смогу напугать незваного гостя.

Взявшись за ручку и медленно потянув её на себя, открываю дверь. В ночной мгле, освещённый лишь тусклым фонарём, там стоит мужчина, лет тридцати, с очень серьёзным лицом, темными глазами и выразительными скулами — ну прямо Кларк Кент какой-то. Такой же темноволосый с волевым подбородком и подтянутой фигурой. Одет он как настоящий байкер: тёмные штаны, мотоциклетная чёрная куртка, застегнутая под горло, на руке какие-то странные часы, а его взгляд так и прожигает насквозь. Ну, я же говорю, вылитый Кларк Кент!

— Кхм… — видимо, я тоже в нём уже прожгла дыру, так как он решает прервать наше затянувшееся молчание. — Могу ли я поговорить со Скарлетт Круз?

— А вы, собственно, кто такой? — с вызовом спрашиваю я, недоверчиво его оглядывая.

— Так она дома? — отвечает он вопросом на вопрос. Видимо, тётя услышала наш разговор, так как сверху доносится шум, и я решаю, что она спускается.

— Она сейчас подойдёт, — говорю я, но мой собеседник уже не слушает — он смотрит на что-то позади меня. Обернувшись, я не сдерживаюсь и кричу от ужаса, что предстаёт передо мной. На лестнице стоит Кайл и одной рукой держит Скарлетт за горло, а другой приставляет к её груди нож.

У тети в глазах стоит такой ужас, а от её былой уверенности не осталось и следа. Я чувствую, как дрожат мои руки. Злость подкатывает к горлу неприятной горечью. Хочу ринуться к этому человеку, что мы впустили в свой дом, и убить его голыми руками. Кайл же смотрит на нас сверху вниз. Во взгляде его только презрение и самодовольство. Хочется стереть эту ухмылку с его гадкого лица. Я уже делаю шаг вперёд, но меня вовремя останавливает мужчина, что только что вошёл в наш дом. Его рука аккуратно сжимает моё предплечье, когда он заводит меня себе за спину, защищая.

— Так, так, так…Кто это к нам пришёл? Декс, да ты как всегда обломал мне весь кайф, — Кайл теперь не просто ухмыляется, он широко улыбается, а в его глазах пляшет недобрый огонёк, от которого у меня по спине пробегает холодок.

— Кайл, да от тебя за версту несёт страхом, ты думал, я тебя не выслежу? Ты сбежал как последняя крыса с поля боя! А друзья твои уже несколько часов как на том свете, и я очень надеюсь, что они сгорят в аду. И куда ты мог пойти, как не сюда? Тебя же за этим и послали? Что же ты им наговорил, что они тебя впустили, да еще и подлатали? Хорошо выглядишь, красивым и помрешь, — в открытую насмехается мужчина, которого Кайл назвал Декс. В его голосе звучит лишь неприкрытая ненависть и злоба. Он четко выговаривает каждое слово, медленно приближаясь к Кайлу. Выглядит он, как хищник, который вот-вот набросится на свою добычу. Я надеюсь, что тётя не пострадает в этой схватке.

— Я притворился бедной овечкой. По-моему, получилось просто великолепно. Я неплохо потрудился, — он ножом приподнимает футболку, показывая свои окровавленные бинты. — Видишь, даже не побоялся себя порезать немного. Было больно, но мы ведь и не через такое проходили, так ведь, Декстер?

Так вот, как его звали, — Декстер. Странное имя, но ему оно очень подходило. Я переводила взгляд с одного на другого, пытаясь понять суть их разговора, и разобраться, кто из них плохой парень, а кто хороший.

— А я всегда знал, что тебе крышу снесло. Но, может, ты отпустишь женщину? Знаешь же, что они нужны твоему хозяину целыми и невредимыми. А так ты её поцарапать можешь ненароком, и твоей беззаботной жизни придёт конец.

Может, вы скажете, что у меня не все дома, раз меня понесло в мужскую перепалку, пусть пока и словесную. Но я не могла больше подвергать опасности ни тётю, ни себя. Надо было что-то предпринимать. Ия воспользовалась единственным оружием, которым владела в совершенстве, юмором и сарказмом. Конечно, я не могла сейчас никому доверять, но в данной ситуации именно Кайл держал мою тётю в заложниках, и для меня он был наихудшим вариантом. Поэтому, во всей этой неразберихе, я заняла сторону Декстера:

— А ты мне с самого начала не понравился. У тебя прямо на лбу написано «псих». Думаю, смирительная рубашка тебе подойдет, — говорю я, надеясь, что никто не услышит дрожь в моём голосе.

Кайл, кажется, только сейчас замечает меня: глаза у него загораются ещё ярче, их зелёный цвет напоминает яд. Медленно он начинает спускаться с лестницы, толкая перед собой Скарлетт. Бедная тётя: ей, наверное, так страшно! Он ведёт её перед собой, прикрываясь, словно щитом. Они останавливаются у входа в кухню. Кайл нервно оглядывается, словно ищет путь отступления, а потом снова останавливает своё безумный взгляд на мне.

— Ты и понятия не имеешь, куда вляпалась, девочка. Это из-за тебя мы все тут собрались. Ну, прямо-таки вечеринка с сюрпризом в честь Алисы!

— Ты, наверное, совсем свихнулся, раз думаешь, что меня зовут Алиса. Я Мия. И всегда ею была.

Его точно приложили по голове, раз он несет весь этот бред. Вот только он выглядит очень серьёзным, говоря это. Видно и правда верит в сказанное.

— Нет, дорогуша. Я в своём уме, а вот ты, наверное, ни черта о себе не знаешь. Твое настоящее имя Алиса Мэрин. Но твои родители и эта милая тётушка, — он аккуратно проводит лезвием ножа по лицу Скарлетт и злорадно улыбается, — они неплохо постарались, чтобы тебя спрятать. Босс тебя несколько лет пытается найти. А ты словно испарилась. Но вот я тут, и теперь-то уж отведу вас к нему. Чего не сделаешь ради собственной шкуры. Могу даже убить эту тётку — она нам не нужна. Нам важна только девчонка.

Воспользовавшись болтовнёй Кайла, Декстер обходит дом и выходит из кухни. И теперь оказывается прямо за спиной Кайла. Но тот, словно почуяв неладное, резко замахивается ножом, который проходит в сантиметре от лица Скарлетт. В последний момент Декстер толкает её в сторону, и она падает на пол, а Кайл с Декстером сцепляются в клубок, нанося друг другу сильные удары. Всё это кажется сном, и про себя я повторяю: «Проснись, Проснись, Проснись!». Но чудо не происходит. Я подбегаю к Скарлетт, помогаю ей подняться и увожу в сторону. В моих руках она вся сжимается. Я вижу, как по лицу её текут слёзы. Она кажется такой маленькой и беззащитной. И я понимаю, что сейчас моя очередь заботиться о ней, как и она делала это на протяжении многих лет.

— Всё будет хорошо, мы в безопасности. Ты цела и невредима, — шепчу я ей, оглядываясь назад. Слава богу, Декстеру удаётся справиться с Кайлом. Он ловко сцепляет ему руки за спиной какой-то пластиковой лентой. И напоследок бьёт ему по голове, оглушая. Кайл валится без сознания, и Декстер усаживает его на стул, крепко связывая. Вздохнув с облегчением и радуясь кратковременной передышке, я веду тётю в её спальню. Для меня сейчас важно привести в порядок Скарлетт и успокоить её. Она права — нам надо уезжать, и чем быстрее, тем лучше. Потому как что-то подсказывало мне: эти двое не последние, кто идёт по нашу душу, а точнее — по мою. И я даже не знаю, что им нужно.

Глава 5

Декстер


Этот день не мог стать ещё хуже. Сначала я угодил в перестрелку с «шестерками» Стентона. Потом попал под ливень, а теперь ещё встретился с этим психом Кайлом. Слава богу, я его давно знаю и представляю, на что он способен, а точнее не способен. Меня ему не одолеть: я знаю все его приёмы, а он мои — нет. С тех пор как я ушел от Стентона, я многому научился. Но бедняга Кайл этого не знает, так что я почти без проблем связал бедолагу и посадил на стул. Вот и как я докатился до такого? Играю в няньки с бывшим соратником… Жил бы себе преспокойненько на каком-нибудь далеком острове. Благо, денег у меня полно, могу позволить всё, что душе угодно. Но нет же, захотелось стать лучше — поступить по чести! Хотя вы, наверное, думаете, какая честь может быть у охотника за головами? Да-да, я охотник, можно сказать, что бывший. Искал, вынюхивал, выслеживал и доставлял нашкодивших людишек боссу. Но это в прошлом, и пусть там и остается. Хотя теперь я на это мало надеюсь. Ведь я снова в это ввязался, сам решил отдать долг одному человеку и сам встал на пути у Стентона. А он второго шанса не даёт. Один раз я от него ушёл — второго раза он не допустит. Теперь ему ещё и эта девчонка нужна. И что в ней особенного? Конечно, милое личико, красивые синие глаза, светлые волосы, остра на язык, что мне особенно понравилось, да и, похоже, не трусиха. Но не в моём вкусе. Я всегда любил жгучих брюнеток: в них больше животной страсти, похоти; они любят секс, а мне он необходим. Единственное, что заставляет меня забыться, — это секс. Ну и ещё, быть может, бег… Хотя нет, всё же только секс.

— Декс, да развяжи ты меня! — Кайл пытается развязать узел, но его попытки обречены на провал — узлы я вяжу мастерски. — Ты же и сам прекрасно знаешь, что Стентон не остановится, и если я не приведу девчонку, то он пришлёт новых людей! У тебя ещё есть шанс сделать всё правильно. Ты можешь помочь мне и привести девчонку боссу. Снова станешь одним из нас. Тебе же это нравилось, и не говори, что нет.

— Всё это в прошлом. Я больше не занимаюсь такими вещами. Я защищу эту девушку и сделаю это любой ценой. Мы с тобой не так близки, чтобы я помогал тебе спасать твою шкуру. Но одно я могу для тебя сделать.

Взяв нож со стола, я обхожу его со спины, наслаждаясь тем, как забегали глаза у этого труса. Он дёргается на стуле, в очередной раз пытаясь вырваться. Паника на его лице действует на меня, как глоток воздуха. Да, годы службы на Стентона, сделали меня жестоким и чёрствым. Я стал похож на хищника. Меня забавляет страх Кайла и раззадоривает ещё больше.

— Ч-ч-ч-то-о ты хочешь с-с-сделать? — он даже стал заикаться. Вот же трус! Знает, что я могу с ним сделать, и боится. Как бы это самодовольно ни звучало, но Кайл Мэтьюсон боялся в этой жизни только двух людей: Стентона и меня.

— Я могу подарить тебе билет на свободу или убить. По-моему, лучше быстрая смерть, чем пытки. Выбирай. Но ты и сам знаешь, что с тобой сделает Стентон, когда ты вернёшься с пустыми руками. Поэтому предлагаю сбежать и спрятаться. Может, тебе повезёт, и ты сохранишь свою шкуру целой и невредимой.

С бедняги уже пот катился градом. Еще чуть-чуть, и он грохнется в обморок. Он видел меня в деле. Он знает, что я не боюсь замарать руки.

— Может, решим все мирно? Я бы мог вам помочь, я знаю много полезного, — бормочет Кайл, а глаза так и бегают из стороны в сторону. Он отчаянно хочет сбежать. Ему хочется жить, и он готов предложить всё, что угодно в обмен на это.

— Нам не нужен лишний груз, — я кручу нож в руках, вставая прямо напротив Кайла. Я наслаждаюсь каждой минутой, глядя, как он пытается придумать хоть что-то, что спасёт его от смерти. Изворотливый гад

Я резко нависаю над ним, отчего он отшатывается назад и даже глаза закрывает. Беру его руки и разрезаю пластиковую стяжку, а после избавляю его и от верёвок, что приковывали его к стулу. Можете не верить, но я уверен, что в этот миг перед его глазами вся жизнь пронеслась.

— Сейчас ты возьмёшь ноги в руки и уедешь как можно дальше, — говорю я, глядя в его испуганные глаза. На самом деле, я не такой уж великодушный. Свобода для него вряд ли продлится долго. Стентон не прощает ошибок. И от него никто не уходит живым. Я огромное исключение из правил.

Видимо, до Кайла не сразу доходит смысл сказанного, так как он ещё какое-то время сидит на месте. И только через несколько мгновений подскакивает на месте и вылетает за дверь в ночь.

«Беги, Кайл, Беги! Надеюсь, ты везучий парень», — проносится у меня в голове. С одной проблемой справился, теперь надо заняться девчонкой и уговорить её довериться мне.

Глава 6

Мия


Я привожу тётю в её спальню и закрываю за нами двустворчатые двери. У меня в голове крутятся события последних часов. Сначала Кайл, серый волк в овечьей шкуре, потом это странный Декстер появляется, как из воздуха. А ещё слова Кайла: "Твоё настоящее имя — Алиса Мэрин" не шли у меня из головы. Если он прав, значит я всё это время жила во лжи. И, возможно, смерть моих родителей не была случайной.

Скарлетт осторожно опускается на свою кровать. Она посматривает на меня, словно ждёт, что я в любой момент взорвусь.

Не могу на неё спокойно смотреть, поэтому отворачиваюсь и подхожу к окну. Молчу, снова и снова проигрывая в голове события вечера. Мне нужно начать разговор, но я не решаюсь. Я боюсь услышать правду.

— Знаешь, а я давно ждала, когда нас найдут, — Скарлетт прерывает эту гнетущую тишину, и мне приходится к ней повернуться. В полумраке комнаты она выглядит ещё более потерянной.

— Я думала, что мы очень хорошо спрятались. Но эти люди, словно гончие шли по нашему следу, вынюхивали. Когда твои родители погибли, — губы её дрожат, и она прикрывает их рукой. Разговор о родителях всегда давался ей с трудом. А уж этот вечер совсем выбил её из колеи. Не сдержав эмоции, тётя начинает рыдать. В первый раз я вижу, как она плачет. Человек, который всегда находит во всём только положительное, сейчас просто рассыпается на кусочки. Я не выдерживаю и подхожу к ней. Обнимаю крепко-крепко, так как она делала это множество раз в моём детстве. Она приходила, когда у меня были кошмары, когда я падали и разбивала колени, когда я не справлялась с математикой. Она всегда была рядом. А теперь пришла моя очередь успокаивать её. Я вспоминаю, как в семь лет она подарила мне ролики. И мне так сильно хотелось покататься на них, что я не стала надевать защиту и поехала кататься. Но, не проехав и пары метров, я споткнулась и упала. Я тогда так разревелась, что на крик сбежались все соседи и тётя. Она взяла меня на руки и долго укачивала, после чего усадила на диван и прочитала целую лекцию о правилах безопасности.

— Поплачь, ты же всегда говорила, что плакать полезно. Слёзы смоют боль, а потом ты мне всё расскажешь. Потом, — я долго держу её в объятиях, пока она не перестаёт дрожать и всхлипывать. Все слёзы пролились, и в глазах блестит решимость. Понемногу, маленькая девочка в ней отходит на второй план и ко мне снова возвращается моя тётя. Она улыбается, но улыбка получается вялой. Большего я от неё и не жду. Я лишь надеюсь, что с ней всё будет хорошо. А потом мы с ней поговорим, но это будет потом.

— Ладно, поплакали, и хватит, — она трёт лицо, а потом смотрит на закрытые двери спальни. За ней как ни странно очень тихо. — Нужно посмотреть, что там делают эти двое.

— Думаешь этому Декстеру можно доверять?

— Не знаю, дорогая! Я уже ни в чём не уверена. Но я знаю точно, что за Кайлом придут другие, и Декстер для нас, возможно, единственный шанс на спасение. Пойми, твои родители хотели любой ценой тебя защитить. Благодаря им мы пятнадцать лет жили нормальной жизнью. А не бегали и прятались по углам, — она ещё раз меня обнимает, отчего я чувствую, как сильно колотится её сердце. Она охвачена страхом, хоть и старается этого не показывать.

— Ну, всё, иди я сама тут справлюсь.

Тётя ободряюще улыбается мне, когда я выхожу из спальни в тёмный коридор. В доме подозрительно тихо. Кажется, что всё затихло в ожидании бури. Посуда не гремит, звуков борьбы я тоже не слышу, но на всякий случай достаю револьвер, который всё ещё был спрятан у меня за поясом, и иду на кухню. Под ногами скрипят половицы и хрустят осколки битого стекла. В доме царит хаос: мебель перевернута, от журнального столика остался только железный каркас и о Боже… вся тётина коллекция фарфоровых слоников уничтожена. Минуя весь беспорядок, я дохожу до кухни и встаю, как вкопанная. За столом сидит наш "Кларк Кент" и пьёт чай. Вот же наглость! Разгромил полдома, а теперь чаи распивает.

— Ну конечно, располагайтесь поудобнее, хотите чаю? Ах, да, Вы и сами уже справились, может печенья? Да Вы не стесняйтесь, будьте, как дома, — я убираю пистолет за пояс и смотрю на гостя. Надеюсь, взгляд у меня достаточно грозный, но этот наглец даже не смотрит в мою сторону. Я осматриваюсь в поисках Кайла, но не обнаруживаю и следа его присутствия. Интересно, что Кент с ним сделал? Убил и закопал на заднем дворе? Я еще раз оглядываю парня и понимаю, что он и это может. Всем своим видом он внушает опасность. Но ему не напугать меня, после всего увиденного за эти несколько часов.

— Куда ты дел Кайла? Не то, чтобы мне было тревожно за судьбу этого психа, но я думала сдать его в полицию, ну, или, в крайнем случае, в психушку, видно же, что у него не всё дома.

Тут Декстер наконец-то переводит на меня насмешливый взгляд, а потом и вовсе разражается громким грудным смехом. Нет, ну вы представляете? Нашёл время для смеха. Мне вот в этой ситуации совсем не смешно, а он сидит себе и хохочет. Я начинаю злиться. Хочется врезать ему. Я уже сжимаю кулаки, когда он наконец затихает и серьёзно смотрит на меня. Его карие глаза так пристально смотрят на меня, что по моим рукам проходит волна мурашек.

— Детка, да ты, видимо, ещё не совсем вникла в суть происходящего. За тобой охотятся серьёзные ребята, и полиция тебе не поможет, так как продажные люди есть везде. И как только ты свяжешься с полицией, тебя сразу засекут, поймают и отправят к Большому Боссу.

В его тоне нет и намёка на шутку. Он серьёзен как никогда. Поставив пустую кружку на стол, он встаёт со стула и подходит ко мне. Я рядом с ним кажусь коротышкой, которая едва достаёт до его мощной широкой груди. От него исходит древесный аромат вперемешку с запахом влажной травы. Я сглатываю и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.

— Сказка закончилась, Алиса. Пора вернуться в реальный мир.

Глава 7

Декстер


Вот не поверите, давно я так не смеялся. Не думал, что в наше время кто-то настолько верит в полицию. Да там же все продажные и ни на что неспособные людишки. Девчонка, видимо, сама наивность ещё не поняла, что угодила в капкан, который вот-вот захлопнется. Но, несмотря ни на что, страха в ней не видно. Меня она не боится, раз пришла одна. Наклоняюсь к ней, а она смотрит на меня своими большими голубыми глазами. Бесстрашная. Замечаю револьвер, заткнутый за пояс, и улыбаюсь. Да, девушка не промах.

— Не играй с чужими игрушками, детка. Мало ли что или кто может от этого пострадать. Отдай дяде пушку, — протягиваю руку в ожидании пистолета. Но, видимо, я не произвел на неё должного впечатления, так как она приподнимает свою идеальную бровь и недовольно хмыкает, словно перед ней надоедливая мошка, а не громила почти два метра ростом.

— Я уже давно не девочка и поверь, что с этим… — она достаёт револьвер и крутит его в руках. После чего наклоняется ко мне ближе, если бы я хотел, то мог поцеловатьеё. Чёрт, что за мысли лезут в мою голову. А девчонка в это время безумно сексуальным голосом шепчет, — я знаю, КАК обращаться с этим стволом.

Я громко сглатываю. Во рту становится невыносимо сухо. Я уже давно ни с кем не встречался. Но даже представить не мог, что этой девчонке удастся задеть меня. Она даже не в моём вкусе, так какого чёрта я так раскис от одного её голоса. А Мия, удовлетворенная результатом своих манипуляций, довольно улыбается и отходит назад, увеличивая между нами дистанцию.

А девица не промах, знает свои сильные места и знает, как ими пользоваться. Если бы не это чёртовое задание, я бы разложил ее прямо на этом столе и посмотрел, как она будет извиваться подо мной. Но я на работе, а на работе надо держать ширинку на замке.

— Ну что, так и будешь раздевать меня глазами, или мы обсудим план дальнейших действий? И всё же скажи, куда делся Кайл?

Да, дерзости ей не занимать, и язычок у нее острый. Ладно, что-то я опять не о том думаю.

— А что ты так переживаешь за этого парня, если мне не изменяет память, то он чуть не отправил твою тётушку на тот свет. Но можешь не переживать, он жив и здоров, — я замолкаю и лишь потом добавляю, — надеюсь.

Видимо, её эта задержка приводит в замешательство, и я буквально слышу, как в её прелестной головке крутятся колёсики. Её лицо принимает задумчивый вид, когда она бессознательно начинает накручивать прядь волос на палец. И я вам честно скажу, что данное зрелище выглядит безумно сексуально. Ну, всё, с этим надо заканчивать. Это не девушка, а секс-бомба какая-то, или сказывается моё долгое воздержание. Да, наверно так и есть.

Я пытаюсь собраться с мыслями, но в голове каша. Поэтому я отворачиваюсь от неё и достаю из куртки пачку сигарет. Щёлкаю зажигалкой и закуриваю. Благостный дым проникает в мои лёгкие, и я облегчённо вздыхаю. Мозги понемногу приходят в порядок.

— У нас в доме не курят, — заявляет девчонка, и не успеваю я оглянуться, как она выхватывает у меня сигарету и выкидывает её в раковину. Я, как дурак, смотрю на эту девицу переваривая то, что сейчас произошло.

Ну уж нет, я не позволю собой командовать какой-то девке: я хватаю её за плечи и встряхиваю, как куклу. В моих руках она кажется такой маленькой и хрупкой. Но она даже не вздрагивает от неожиданности. Только её округлившиеся глаза, да зрачки, что почти заполнили собой всю голубую радужку, выдают в ней страх.

— А не много ли ты себе позволяешь, девочка? Я спас твою сексуальную задницу от "шестерки" одного из самых опасных людей в мире. Если бы не я, то вы бы уже ехали в багажнике его тачки к боссу, который так жаждет с тобой познакомиться, что послал за тобой целый сопроводительный отряд. И не сомневайся, за Кайлом придут другие. Так что, если хочешь жить, то будешь слушать меня и делать то, что я говорю, и только посмей мне перечить.

К концу своей тирады я уже не говорю, а рычу. Я и сам не замечаю, как быстро теряю контроль над собой. Годы существования в аду дают о себе знать, и я часто выхожу из себя по пустякам.

Я замечаю, как увлажнились её глаза, но она и не думает плакать. Наоборот, в её взгляде появляется злость. Стойкая девушка. Я отпускаю её и тихонько отталкиваю от себя. Но не успеваю я опомниться, как она хватает револьвер и приставляет к моей голове. В этих больших голубых глазах сейчас нет ни капли смешинок, они темнеют, словно небо перед грозой. Её всю трясёт, но пистолет она держит ровно, словно это для неё привычное дело. Вся её поза сквозит решимостью в любой момент пустить мне пулю в лоб.

— Никто не смеет трогать меня без разрешения, и орать на себя я не позволю, — шипит она гневно, — оставь свои угрозы при себе. Мы не просили, чтобы ты нас спасал, и тебя здесь никто не держит, — она кивает головой в сторону выхода, — можешь проваливать ко всем чертям, мы справимся и без тебя.

Она убирает пистолет, грудь её то и дело поднимается и резко опускается в такт сбитому дыханию. Только тогда я медленно выдыхаю, хотя даже не заметил, что задержал дыхание.

Девчонка пристально смотрит на меня, ожидая моих действий, но выбора у меня нет, я уже подписался на это дело. И храбрость этой девушки меня подкупает. Поэтому я говорю единственное, что приходит на тот момент в мою голову:

— Я в деле!

Она немного расслабляется. Теперь она не похожа на беспощадного убийцу, как это было пару минут назад, когда она хотела прострелить мне бошку. Сейчас она просто выглядит уставшей девушкой.

— Между прочим, меня зовут Мия, — она немного задумывается и добавляет, но уже почти шепотом, — или Алиса, я уже ни в чём не уверена.

В этот момент она кажется такой хрупкой, что я начинаю бояться, как бы она не рассыпалась от тяжести проблем, свалившихся ей на голову за этот вечер.

— Иди, отдохни немного, завтра мы должны уехать из этого города. Ты должна быть сильной и отдохнувшей. Завтра мы обо всем поговорим, — и откуда во мне взялась эта мягкость и нежность в голосе? Что же ты со мной делаешь, Мия? Она, казалось, не услышала меня и была где-то далеко, но всё же развернулась и пошла к лестнице на второй этаж.

— Меня зовут Эван, — крикнул я ей в спину, не успев толком обдумать сказанное. И кто меня за язык дернул, ведь первое правило гласит: «Никаких имён», и я только что его нарушил.

Мия оборачивается и улыбается самой обворожительной и настоящей улыбкой, от которой на щеках появляются ямочки.

— Спокойной ночи, Эван!

Вот и всё, что она говорит, после чего поднимается на второй этаж. А я опять остаюсь один наедине со своими мыслями и кошмарами, но этой ночью со мной будет образ улыбающейся Мии.

Глава 8

Мия


Я просыпаюсь от ярких лучей солнца, проникающих сквозь окна. Обычно я закрываю их на ночь плотными шторами, чтобы по утрам солнце не будило меня раньше времени. Но вчера мне было не до этого. Воспоминания о вчерашнем вечере врываются в мой мозг и приносят с собой головную боль.

Я хватаюсь за голову и тру виски. Я вспоминаю всё: приход Кайла, его неудавшаяся попытка обмана, странный разговор о родителях и моём прошлом, этот странный парень Декстер…

О, нет, нет, нет! Я перекатываюсь на живот и кричу в подушку. Надо же было так глупо себя повести, да я же могла его застрелить, или он мог меня придушить за такие выходки. И он бы это сделал, я видела бурю в его глазах, когда он схватил меня за плечи. У меня до сих пор они болят. Я смотрю на свои руки и обнаруживаю светлые елезаметные синяки от его огромных рук. Правильно говорят, что нельзя махать красной тряпкой перед быком. Я же решила выставить себя профессиональной соблазнительницей, от меня не ускользнуло то, каким голодным взглядом он меня осматривал, вот и решила его подразнить.

А у него словно крышу снесло, казалось, им овладел демон, и я не на шутку испугалась. Но потом мы с ним поменялись местами, и этот самый демон овладел мной. Только так я могу объяснить свой опрометчивый поступок. Но всё, слава богу, обошлось, и вечер закончился мирно. Он мне даже немного открылся, ведь по его нерешительному голосу я поняла, что открыв мне своё имя, он как будто отдал мне небольшую частицу себя. И всё же странный он, но это в нём и привлекает. Конечно, все это не так важно, как моя возможная смерть. Ведь, если я правильно поняла, за мной идёт целый отряд и не факт, что я нужна их боссу живой.

Я ещё немного лежу, пытаясь привести мысли в порядок, и встаю с кровати. В комнате сегодня холодней, чем обычно. Приближается зима, и в это время наш дом продувается всеми ветрами. И для поддержания тепла надо весь день поддерживать огонь в камине. Но в связи со вчерашними событиями, никому не было дела до холода в доме.

Интересно, а где спал Декстер или Эван? Даже не знаю, как его теперь называть. Теперь мы с ним похожи, оба с неопределённым именем и похоже, что у обоих огромные скелеты в шкафу.

Я быстро привожу себя в порядок, натягиваю теплые носки и большой уютный свитер, доходивший мне почти до колен. Волосы расчёсываю прямо пальцами и закручиваю в жгут, на ходу закалывая заколкой. Я не собиралась наряжаться ради мужчины, пусть и такого симпатичного. Пусть видит меня естественную, я не из тех, кто ради парня строит из себя неизвестно кого.

Я выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице, но открывавшийся вид на гостиную снова возвращает меня во вчерашний вечер. Тут царит ужасный бардак: на полу и диване остались кровавые пятна, повсюду битое стекло. Да, уборка здесь затянется надолго.

— Хорошо, что ты уже встала, нам надо скорей уходить отсюда, — звучит откуда-то мужской голос. У меня даже сердце начинает биться сильней, надеюсь это от неожиданности, а не от того, что голос принадлежит безумно сексуальному мужчине. И хоть этот голос грубоват и с небольшой хрипотцой, наверное, из-за сигарет, но от него по моему телу бегут мурашки. Веду себя как глупый подросток. И правильно, что он назвал меня девчонкой.

Я нахожу его в кресле и, судя по запаху, он пьёт кофе.

— Это уже входит в привычку, вот так встречаться, — говорю я, пытаясь пошутить. Он смотрит на меня своими карими глазами: сегодня на свету они кажутся золотистыми, а вчера были почти черными. Декстер выглядит таким умиротворенным, несмотря на весь творившийся вокруг хаос, что я невольно любуюсь им. Куртку он снял и теперь сидит в одной чёрной рубашке. Пара верхних пуговиц расстёгнута, и я вижу край тонкой цепочки и загорелый кусочек кожи. Он тихонько хмыкает, удовлетворенный тем, что застал меня за рассматриванием.

— Надеюсь, что наша сегодняшняя встреча не будет такой напряженной, как вчерашняя. Я пока не хочу прощаться со своей головой, она мне ещё нужна, — он подмигивает мне и встаёт с кресла. Хорошо, что пистолет лежит в моей спальне, видимо мне и правда нельзя доверять оружие.

Я стараюсь смотреть куда угодно, только не на него, руки мои так и чешутся что-то схватить. Да что за бред? Чувствую себя чужой в собственном доме. Надо собраться и не доставлять ему удовольствие наблюдать моё смущение. А то вон уже какая улыбка растянулась на его лице. Нет, всё же он не Супермен, а чеширский кот. Поглядите на него: улыбается во все тридцать два зуба. Надо стереть это довольное выражение с его лица.

— Будешь вести себя хорошо и думаю, мы сможем договориться, чтобы оставить твою голову в целости и сохранности, — говорю я, собравшись с силами. Видимо, его забавляет мой ответ, так как в карих глазах сразу появляются смешинки. Да он нарочно меня заводит. Ну, я тоже не простак, и спуску ему не дам. Мы еще посмотрим, кто кого.

— Лучше завтракай быстрей и не препирайся, — он отворачивается от меня и направляется на кухню. Я следую за ним и замираю в проходе. Он успел навести тут порядок и даже приготовить завтрак. На столе стоят ещё горячие блинчики, от них даже пар идёт. Также я замечаю несколько мисок с вареньем, сгущенкой и кленовым сиропом. Постарался он на славу, и это определенно добавляет ему ещё одно очко. Кажется я мысленно начинаю вести список его плюсов.

— Чем это так вкусно пахнет? — слышу я весёлый голос тёти за моей спиной. Обернувшись, вижу, как она спускается с лестницы и направляется к нам. Сейчас она выглядит гораздо лучше, чем вчера. Кажется, что вчерашние события не оставили сильного следа на ней. Она собрана и отдохнувшая. Светлые волосы собраны в гладкий хвост. Узкие джинсы и тёплый красный свитер сидят на ней идеально. Я боялась, что она будет разбитой с утра. Но видимо, мои страхи были напрасны.

— А Декстер приготовил нам завтрак, — с улыбкой глядя на неё, говорю я. И до меня только потом доходит, что они официально даже не знакомы. Я обнимаю тётю за плечи и показываю на Декстера, — тётя Скар, это — Декстер, Декстер, это — моя тётя Скарлетт. Тётя улыбается ему такой тёплой улыбкой, как будто они были старыми друзьями. На её глазах выступают слёзы, но она быстро их стирает, а потом подходит к Дексу и порывисто его обнимает. Декс бросает на меня недоумённый взгляд, не понимая, что же сейчас произошло, но я лишь пожимаю плечами. Он стал героем, так пусть получает награду. Я и сама не знаю, что с нами было бы сейчас, если бы Декс опоздал. Тётя что-то шепчет своему спасителю на ухо и отстраняется от него с грустным лицом. Я решаю разрядить обстановку и приглашаю всех к завтраку:

— Ну ладно, давайте завтракать и между делом обсудим план действий.

Все мы садимся за стол и принимаемся уплетать по-настоящему вкусную еду. Я даже и не подозревала, как проголодалась, пока не откусываю этот восхитительный блинчик. Безусловно, наш Кларк Кент умеет готовить, мне даже показалось, что я застонала от удовольствия. Надеюсь, этого никто не слышал.

— Ну, Декстер, какой у нас план? И может, расскажешь, на кого ты работаешь? Я хочу знать всё, мне бы не хотелось ступать на одни грабли дважды и довериться непонятно кому. Конечно, я не хочу сказать, что ты плохой, тем более ты меня спас, но всё же… — тётя замолкает, видимо вспоминая вчерашний вечер. По её лицу пробегает тень, и она даже перестаёт есть.

Декс спешит её успокоить и с готовностью принимается отвечать на все её вопросы. Видно, что он не привык к выражению каких-то эмоций, кажется, он нервничает. Мужчина, не переставая крутит в руках чайную ложку. И я не знаю, как он отреагирует, если тётя разрыдается прямо сейчас. Ни один мужчина не выносит женских слез, уж не знаю, чем они их пугают.

— Сейчас главная задача уехать из города. Я отпустил Кайла, но за ним придут другие. Ваши родители работали над одной компьютерной программой. Но она пропала со смертью ваших родителей, и видимо те, кто вас ищут, думают, что вы что-то об этом знаете. Но самое главное, — он замолкает и выжидающе смотрит, будто решая, говорить ли дальше или не стоит. Но то, что он произносит, звучит как гром среди ясного неба, — самое главное, что тот, на кого я работаю, — твой отец, Мия. Он жив и хочет тебя видеть.

Глава 9

Мия


Я без разбора кидаю вещи в рюкзак. В голове словно рой пчёл гудят мысли. А сколько во мне бушует эмоций, и врагу не пожелаешь. Всё от обиды и злобы до радости и надежды. Одна эмоция сменяет другую, и, кажется, я взорвусь от этих противоречий.

Мне надо было срочно успокоиться, поэтому я сажусь на кровать и набираю полную грудь воздуха. Медленно вдыхаю и выдыхаю. Я где-то читала, что такое дыхание помогает привести мысли и чувства в порядок. За этой медитацией я и не замечаю, как расслабляюсь, глаза мои закрываются, и я как будто уношусь далеко-далеко в прошлое.

— Мама, я боюсь! — захныкала я.

Мама тепло мне улыбнулась и заговорила своим мягким и нежным голосом:

— Не бойся, детка! Я буду рядом и, если что, успею тебя подхватить. Ты только поверь в себя и всё сможешь.

Мы были во дворе, и мама учила меня кататься на велосипеде. Мне было так страшно, что казалось, сердце моё вырвется из груди и ускачет в неизвестном направлении.

— Давай, Алиса, у тебя получится, я буду поддерживать велосипед, а ты езжай, — она крепко обняла меня и поцеловала в лоб. Я робко ей улыбнулась и поставила ноги на педали. Мама так верила в меня, а значит я смогу.

Я стала медленно крутить педали и потихоньку разгоняться. Ветер засвистел в ушах, сердце билось, как бешенное, и мне казалось, что вот-вот упаду, и я во весь голос закричала:

— Мама, только не отпускай меня!

— Я давно тебя не держу, детка! — прозвучало откуда-то издалека.

Обернувшись, я увидела, что мама стоит недалеко от дома, а я всё это время ехала сама. Я так обрадовалась, что развернулась и как настоящий гонщик поехала обратно. На полпути я соскочила с велосипеда и бросилась в крепкие мамины, объятия. В нос сразу же ударил родной запах, и я сильнее к ней прижалась.

— Я ехала, мама! Сама ехала! Спасибо тебе! — возбужденно затараторила я.

— Я тут ни при чем, милая, это всё ты! Я же говорила, ты способна на многое, нужно только верить в себя, — нежным голосом проговорила она. И в этот момент, вынырнув из давно забытого воспоминания, я не сразу замечаю, что в комнате кто-то есть.

Посмотрев в проём, я замечаю Декстера. Он стоит, задумчиво привалившись к дверному косяку. А когда видит, что я смотрю на него, тут же выпрямляется и нерешительно заходит в спальню.

«Неужели смутился, что его застали за подглядыванием?» — думаю я, глядя на его тёмную фигуру, такую неуместную в своей светлой комнате.

— Я стучал, но ты не ответила, вот я и заглянул проверить, как ты, — произносит он своим рокочущим голосом, расхаживая по комнате. Внимательно осматривает каждое детское фото в рамках на стенах. Задерживает взгляд на полках, где стоят мои поделки из школы. Я бы давно их выкинула, но тётя относится к ним с трепетом, словно они золотые.

— Я в порядке, можешь не беспокоиться. Уж не думал ли ты, что я тут себе вены режу от обиды? — говорю я язвительно.

Он то ли не замечает моей резкости, то ли решает пропустить мимо ушей. Декстер продолжает медленно переходить от одной вещи к другой и, наконец, останавливается у моей импровизированной библиотеки в углу комнаты. Там стоит старинный шкаф, полностью забитый книгами, а те, что не поместились, стоят стопками прямо на полу.

— Ты их все читала? — с неподдельным интересом спрашивает Декстер, взглянув на меня из-под своих тёмных ресниц, и в этот момент я, кажется, забываю, как дышать. Все слова вылетели из головы, и там образовалась черная дыра. Я знаю этого человека меньше суток, но при виде его глаз превращаюсь в наивную дурочку. Воздух застревает в лёгких, пока я не отрываясь смотрю на него. Замечаю небольшой шрам над его правой бровью. Светлая полоска, словно кто-то провёл карандашом ровную линию. Когда наши взгляды пересекаются, я вспоминаю, что так и не ответила на вопрос.

— Эм… вообще-то не все, но большинство. Книги — моя страсть, и благодаря им я могу путешествовать, куда захочу. Ведь они словно портал в другие миры, города и страны. Я всю жизнь безвылазно сижу в этом городке, о котором знают только его жители. А я всегда мечтала путешествовать, — закончив свою речь, я шумно выдыхаю. Я и не заметила, как задержала дыхание.

Выслушав меня, Декстер кивает и садится в кресло напротив меня. Вид у него задумчивый, он смотрит в окно, за которым ярко светит солнце, а потом снова возвращается ко мне.

— Если быть честным, то ты путешествовала. Ведь ты родилась в Нью-Йорке, но после трагедии твоей тёте, как единственному опекуну, предложили взять тебя себе, что она и сделала, после чего привезла тебя в этот городок. Она любит тебя и все делает для твоей защиты. Не злись на неё, — тихо произносит он, с нежностью глядя мне в глаза. От этой перемены в груди моей становится теплее. Я понимаю, что за всей этой показной чёрствостью, в этом мужчине есть и нежность. Он совсем не бездушный робот для убийств. Он человек. Такой же, как и все мы.

Декстер медленно поднимается и направляется ко мне. Я же всем телом напрягаюсь, в ожидании его действий. Он присаживается на край кровати и тянется рукой к моей щеке. По моей коже бегут мурашки, наверно, размером со слона, а живот скручивает в тугой узел. Хорошо, что я сижу, иначе бы уже давно грохнулась на пол.

«Неужели, он меня поцелует?» — проносится в моей голове.

Декстер нежно проводит большим пальцем по щеке и тихо шепчет:

— Не плачь, скоро все наладится. Тётя на тебя не злится. Я защищу вас, и скоро ты встретишься с отцом, который всё тебе объяснит.

Он резко убрал руку, отчего моей щеке становится холодно и как-то пусто. Встав с кровати, он быстрыми шагами направляется к выходу, но останавливается у двери и уже командным тоном говорит: — Собирайся быстрей, мы выезжаем через полчаса, — и исчезает, словно никогда и не приходил. А я остаюсь одна в комнате, которая успела пропитаться его древесным ароматом. В голове творится полная сумятица. Я злюсь на себя за то, что надумала себе невесть что и на этого проклятого Декстера за то, что он меня не поцеловал. Ведь хотел же, я чувствовала это, я видела это в его позе в его голодном взгляде. Надо было срочно превращаться из мямли в себя старую и дать отпор этому наглецу. Я утираю слёзы, которых раньше не замечала и принимаюсь одеваться.

Ровно через полчаса я спускаюсь вниз, готовая ко всему. Там меня уже ждёт хмурый Декстер и печальная Скарлетт, к которой я тут же подхожу и крепко обнимаю.

— Прости меня! Я вела себя, как ребёнок, — шепчу я ей.

— Ничего страшного. Ещё неизвестно, как бы я повела себя на твоём месте, — с грустной усмешкой произносит она.

— Мы едем в Лос-Анджелес, — произносит Декстер, и когда я смотрю на него, то снова вижу грубого бесчувственного робота. От нежного и заботливого парня не осталось и следа. — Там тебя ждёт отец, и там ты будешь в безопасности. Но путь туда не близкий, и добираться придётся с оглядкой. Нам нужны новые документы, иначе нас выследят люди Стентона.

— Кто такой этот Стентон? — задаю я вопрос, который давно вертится у меня на языке.

Декстер смотрит своим испепеляющим взглядом, как будто я спросила какую-то глупость, но всё же отвечает:

— Это очень опасный человек. С ним шутки плохи, а ещё он друг твоего отца. Или, лучше сказать, бывший друг. Кому захочется дружить со своим убийцей?

По моей спине пробегает холодок. Я принимаюсь нервно теребить лямку рюкзака, висевшего на моём плече. Пришлось взять только необходимое, но он всё равно оттягивает плечо.

— То есть ты хочешь сказать, что он чуть не убил моего отца, а теперь хочет и меня убить? — неуверенно спросила я

— Ну, мы не знаем точно, хочет ли он тебя убивать. Нам известно, что после гибели ваших родителей пропала программа, над которой они работали вместе со Стентоном. А так как он не знает, что твой отец жив, то думает, что перед смертью он спрятал программу и предупредил вас о её местонахождении, — Декстер выжидающе смотрит на Скарлетт, видимо ожидая её подтверждения, но она непонимающе глядит в ответ.

— Билл ничего мне не оставлял. После похорон, он сообщил мне, что жив, но не может показаться нам. Все эти годы он посылал чеки, благодаря которым мы могли ни в чём себе не отказывать. В ответ я посылала фото Мии. Конечно, вся почта шла на подставной абонентский ящик, чтобы никто не мог ничего вычислить. Но я не знаю ни о какой программе. Перед своей гибелью Аманда и Билл вели себя очень странно. Постоянно о чём-то переговаривались. Но я не знаю, над чем конкретно они работали. Это всегда держалось в секрете.

Декстер как-то странно на неё смотрит, но ничего не говорит. Неужели не верит ей?

— Так каковы наши действия? — спросила я.

— Садимся в машину и едем в одно место, — загадочно улыбнувшись, отвечает Декс.

— А подробней можно? — возмущаюсь я, скрестив руки. Кругом одни секреты, секреты.

— Мы должны затеряться в толпе, нам нужны новые документы. Так что в путь, дамы. Надеюсь, вы не боитесь летать?

Мы так и встаём, как вкопанные, а он, видимо довольный тем, что смог нас удивить, выходит на улицу с огромной улыбкой. Летать? Я не летала на самолёте ни разу в жизни. Точнее я этого не помню.

Глава 10

Декстер


Я выхожу из дома и закуриваю. Думаю, такими темпами я скоро попрощаюсь со своим лёгкими, но без никотина я не могу, особенно в присутствии Мии. Она действительно не подозревает о своей сексуальности или делает это нарочно, чтобы меня испытать. Утром она меня чуть не свела с ума своим свитером, который еле прикрывал её пятую точку, а сейчас нацепила эти безумно обтягивающие джинсы. И вроде всё мило и просто, но у меня крышу сносит от одного взгляда на эти стройные ноги, а уж об остальном и говорить не буду. Докурив, я бросаю окурок в урну и направляюсь к своей тачке. Ну, какой мужчина не любит машины? Я не исключение. Не так давно я приобрёл шикарный внедорожник новой модели, с мощным двигателем и малым расходом бензина. Самое-то ездить на дальние расстояния, а мне это очень важно.

Я сажусь в машину и завожу двигатель. Автоматически включается радио, на какой-то альтернативной волне, и я прибавляю громкость. Я люблю тяжёлую музыку и альтернативу. Есть в роке что-то, что заставляет мою душу петь. Он дарит свободу и прочищает мозги.

Я так увлёкся, что не замечаю, как дверь открывается, и на пассажирское сиденье запрыгивает Мия. Скарлетт же садится сзади, укладывая рядом обе сумки с вещами.

Отлично, теперь всю дорогу придётся отвлекаться на эту девчонку. Мы встречаемся взглядами лишь на мгновение, но я словно тону в этой яркой голубой радужке. Мия улыбается, словно может читать мои мысли. От этого я быстро отворачиваюсь и сосредотачиваюсь на дороге.


Мия

В машине я решаю сесть рядом с Декстером. Конечно, я знаю, что с огнём шутки плохи, но сами понимаете, запреты всегда притягивают. А я прекрасно понимаю, что он для меня под большим, просто огромным знаком «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ». В моей же ситуации это грозит разбитым сердцем. Ведь такие парни как он не заводят долгосрочных отношений, а я не очень-то горю желанием пополнить список его одноразовых девиц. Но все же меня к нему тянет, и остановиться я не могу, поэтому продолжаю его провоцировать.

— Что за чушь ты слушаешь? Тут даже слов не разобрать. Один ор, — возмущаюсь я.

— Ну, извини, малышка, что не слушаю Джастина Бибера, — подначивает он меня в ответ, выруливая на дорогу.

— Ну, знаешь ли, во-первых, я тебе не малышка, а во-вторых…

— А во-вторых, ты закроешь свой прелестный ротик и помолчишь немного, а то высажу тебя на следующей остановке, — бросает он командным тоном, даже не удостоив меня взглядом. Вместо этого делает музыку ещё громче.

Я готова взорваться от негодования. Ещё немного, и я начну кипеть, как чайник, а из ушей повалит пар. Но я сдерживаюсь и, сжав зубы, отворачиваюсь к окну. Тётя на заднем сиденье издаёт какой-то странный звук. Конечно, ей известно, что обычно я никому не позволяю себе указывать и люблю поспорить. И она, скорей всего, удивлена моему поведению.

— Декстер, куда мы сейчас направляемся? — спрашивает она.

— Сейчас мы едем в Лондон. Там живёт один мой друг, он сделает нам новые документы. Всё же нам надо скрыться. Люди Стентона, наверняка, идут по нашему следу, — таким же деловым и невозмутимым тоном заявляет наш водитель. Я даже не смотрю в его сторону.

До Лондона ехать часа четыре, и я, наверно, умру от скуки в этой компании. Хорошо ещё, что у меня есть с собой плеер с наушниками. Я тянусь за рюкзаком, который стоит у меня в ногах. В этот момент машину резко заносит и я больно ударяюсь плечом о дверцу автомобиля.

— Что за чёрт? Ты вообще смотришь на дорогу или по сторонам? — гневно кричу я Декстеру. Тот бросает на меня не менее злобный взгляд.

— А ты сядь прямо и пристегнись, нечего тут ползать по салону, — после чего снова возвращает всё своё внимание на дорогу.

«Дорога будет долгой и жаркой. Нам опасно находиться в одном тесном помещении, того и гляди, произойдёт взрыв», — думаю я, отворачиваясь от этого красавца к окну.


Декстер

Ну вот, из-за этой девчонки, я чуть нас не угробил. И дёрнул же её чёрт нагнуться за этим рюкзаком, а я в этот самый момент как раз мельком на неё посмотрел. Кто же знал, что куртка её так задерётся и оголит пол спины. Но и это не самое страшное. Самое страшное или самое интересное это то, что я там увидел. Там была татуировка! Вы представляете? У этого, со стороны милого цветочка, была татуировка, кажется, во всю спину. И теперь то, что я не увидел её полностью, лишь подпитывает мой интерес.

Час мы едем в полной тишине. Обе дамы, кажется, спят. Я же прогоняю в голове события последних суток. От графика я уже отстал. Мы давно должны были быть в Лондоне. Но как я понял, всё моё везение закончилось, когда я взялся за это дело.

Когда мы проезжаем мимо соседнего городка, я решаю заехать в закусочную и взять еды на вынос. Ехать нам ещё три часа, а после этого города мы долго не увидим приличных кафе. Я съезжаю на парковку, забираю ключи из зажигания: мало ли что взбредёт этой девчонке в голову. Смотрю на её спящее лицо, и что-то щёлкает в груди, заполняя внутренности теплом. Ну и в кого я превращаюсь? Стою тут, как дурак, и наблюдаю, как она спит. Быстро захлопнув дверь машины, я направляюсь в кафе. Холодный ветер отлично прочищает мозги. Свинцовые тучи нависают так низко над головой, что кажется, до них можно дотянуться рукой. И когда погода успела так испортиться? Осень в этих местах очень непостоянная. Солнце сменяется дождливыми тучами по несколько раз на дню.

Захожу в кафе, и колокольчик над головой мелодично звенит. Внутри оно выглядит очень уютно: повсюду дерево, красные скатерти, а на стенах чучела животных. Присмотревшись получше, я замечаю, что они ненастоящие и висят для создания атмосферы.

За барной стойкой стоит девушка с пышными формами, огненными волосами и ярко-зелеными глазами, которые при виде меня загораются похотливым огоньком. Улыбнувшись ей, я подхожу к стойке.

— Добрый день, красавица! Мне бы чего-нибудь повкусней на твой выбор, — я подмигиваю ей, а она рада стараться, выставляет свою и без того пышную грудь мне чуть ли не под нос, — и сделайте три порции, пожалуйста.

После этих слов её пыл немного остывает, видимо задумалась, для кого ещё две порции.

— Желаете чего-то ещё? — до неприличия сексуальным тоном спрашивает она, немного позже, выставляя передо мной три бумажных пакета с едой. Остаётся только гадать, что на самом деле она предлагает. Я наклоняюсь к ней поближе и шепчу:

— Думаю, в другой раз, — после чего оставляю на стойке деньги плюс чаевые и выхожу, игнорируя её недовольное лицо.

На улице меня ждёт странная картина: Скарлетт, нервно кусая губы, ходит из стороны в сторону. Я быстро направляюсь к ней и спрашиваю:

— Что случилось?

Она поворачивается ко мне со слезами на глазах. Подбегает ко мне. Я вижу, что её всю колотит. Она смотрит по сторонам.

— Мии нигде нет. Я проснулась, а её не было. Я думала, она пошла с тобой, но, как оказалось, я ошибалась. Где же она? Неужели её забрали у нас из-под носа? — она словно говорила сама с собой, не прекращая расхаживать туда-сюда. Я поставил пакет с едой на капот машины и взял Скарлетт за плечи.

— Успокойтесь, мы её найдём, они её не заберут, — я стараюсь говорить спокойно, но у самого от мысли, что Мия у Стентона, сердце заколотилось, как бешенное.

— Что это у вас такой вид, будто вы призрака увидели? — звучит насмешливый голосок позади нас.

Я вздыхаю с огромным облегчением, но в то же время мной овладевает такой гнев, что хочется её самому придушить. Это ж надо так опрометчиво себя вести. Я резко разворачиваюсь и смотрю на это улыбающееся чудо, правда, при виде моего не очень дружелюбного лица, улыбка быстро покидает её губы.

— Ты хоть соображаешь, что творишь? Тётя за тебя переживает, за нами могут следить, а ты так просто взяла и ушла. Где ты была? — во мне бурлит адреналин и, судя по тому, как на нас смотрят немногочисленные прохожие, своим видом я совсем не напоминаю милого мишку. Мию же это не пугает.

— Мне что теперь в туалет сходить нельзя? — возмущается она, — или ты меня будешь и туда сопровождать? Штаны мне держать будешь? — язвит она, направляясь к машине.

— Если понадобится, то буду! Садитесь в машину, мы и так отстаём от графика, — кричу я и оглядываюсь на собравшуюся вокруг нас толпу: — Расходимся господа, представление окончено!

Глава 11

Мия


Надо же было раздуть такой скандал из ничего. Видели бы вы этого разгневанного чёрта, испугались бы не на шутку. Я и сама вся дрожала внутри, но ему этого старалась не показывать. Не дождётся он от меня покорности, и страха он не увидит.

Мы едем уже больше двух часов, и всё это время в салоне стоит гнетущая тишина. Тётя то ли спит, то ли хорошо притворяется. Декстер всё это время, не отрываясь, следит за дорогой. На меня он не смотрит. И меня это так бесит, что я не выдерживаю первой.

— Может, музыку включим, а то так и от скуки умереть можно.

— У тебя, кажется, был плеер, там и включи, — всё так же, не отрываясь от дороги, бормочет он.

— А ты всегда такой серьезный? Или специально притворяешься? Я, конечно, не спец, но за то короткое время, что тебя знаю, мне показалось, что ты можешь быть очень милым…

Он на мгновенье отрывается от дороги и смотрит на меня своими карими глазами. Секунду неотрывно буравит меня взглядом, после чего отворачивается и резким тоном заявляет:

— Ты меня не знаешь!

— Ты даже не даёшь себя узнать! Ты вводишь меня в заблуждение: ты то милый, то грубый. То игнорируешь меня, то сам же пристаёшь с душевными разговорами. Так определись, наконец. Я думаю, мы можем быть друзьями, раз уж оказались в такой ситуации.

— Мы не друзья и не будем ими, как ты не понимаешь? Я просто делаю своё дело. Ты — моё задание. Отвезу тебя отцу и всё, ты меня больше не увидишь. Разговор окончен.

Всё внутри меня сжимается от его ледяного тона, видимо, я и правда ошибалась на его счёт. А его нежность в моей спальне мне просто показалась.

Я достаю плеер из рюкзака и вставляю наушники. В уши сразу врывается тяжелый рок, и я пытаюсь забыться в этих звуках. На самом деле, я очень люблю рок, а Декстера я тогда просто подначивала, и уж тем более я никогда, ни за что в жизни, не буду слушать эти сопливые песенки Джастина Бибера. Так что Декс ошибается на мой счёт. Может, я и не выгляжу как рокерша, но внутри у меня стальной стержень, и ему меня не сломать. Пусть даже не старается. С этими мыслями я потихоньку проваливаюсь в сон.


Декстер

Я гоню, как сумасшедший. Хочется скорее отделаться от этой сводящей меня с ума девчонки. Она и не подозревает о моей порочности. Она как нежный цветок по сравнению со мной. Как же я испугался, когда не нашёл её в машине. Конечно, я не сразу себе в этом признался, но, пока ехал, понял, что всё же это не просто работа и, если с ней что-то случится, я себе этого никогда не прощу.

Какая она всё-таки наивная. Какая дружба может быть между мужчиной и женщиной? Тем более, если мужчина до безумия хочет эту женщину. А я хотел её очень сильно. Ни одна девушка до неё так сильно не влекла меня к себе. Я никогда не чувствовал такого сильного желания. Мои мозги начинают плавиться рядом с ней. А я должен быть с чистой головой, чтобы не наделать ошибок.

— Мы уже приехали? — слышится сонный голос с заднего сиденья.

— Нет, но уже подъезжаем.

— А этот друг… Вы ему доверяете?

— Больше, чем себе. Не переживайте, всё будет хорошо, — заверяю я её.

— Понимаете, я не то чтобы вам не доверяю, просто она всё, что у меня есть, и я очень за неё переживаю. Вся эта история с её отцом. Неизвестно, как это на ней отразится.

— Я всё понимаю, Скарлетт, не стоит мне объяснять. С Вами и Мией всё будет в порядке.

Мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. Она кивает, и от меня не ускользает с какой нежностью и любовью она смотрит на спящую Мию.

Весь оставшийся путь мы едем молча, каждый в своих мыслях. Но когда подъезжаем к Лондону, Скарлетт принимается будить Мию.

— Просыпайся, дорогая, мы подъезжаем, — говорит Скарлетт, наклоняясь к племяннице.

Мия выпрямляется на сиденье, трёт глаза и смешно морщит лицо. Один наушник выпадает из уха, и я слышу тяжёлые звуки гитары и барабанов. Она не перестаёт меня удивлять. Девчонка слушает одну из моих любимых альтернативных групп. Как можно ей сопротивляться? Неизвестно, как я продержусь эти дни в её присутствии.

— Где мы? — спрашивает Мия, слегка хриплым после сна голосом. Прочищает горло и осматривается по сторонам. Её глаза загораются при виде старой архитектуры Лондона. Неоновые вывески магазинов отражаются в её голубых глазах.

— В Лондоне. Через десять минут будем на месте, — отвечаю я, стараясь не смотреть на неё слишком долго. Не хватает ещё в аварию попасть. Но она такая милая. На её лице такой непосредственный восторг. Я вспоминаю о том, как она говорила, что хочет путешествовать, о её увлечении книгами. И теперь мне становится понятно, как же ей этого не хватало. Она словно птица, вырвавшаяся из своей тесной клетки в большой мир.

— А это же Лондонский глаз? Всегда хотела на нём прокатиться. Говорят, с него видно весь город, — громко восклицает она, но взглянув на меня, сразу замолкает, будто смутившись.

Я же прячу ухмылку, отворачиваясь от неё. Какая же она по-хорошему странная. С одной стороны, сильная, умная, умеющая дать отпор женщина, а с другой — наивная девочка.

Проехав почти через весь город, мы, наконец, прибываем на место. Дом находится почти за городом. К дому ведёт небольшая аллея по обе стороны, от которой стоят могучие дубы. Несмотря на то, что сейчас ранняя осень и всё вокруг окрашивается в янтарные оттенки, кроны этих дубов ещё полны зелени. Мне всегда здесь нравилось. Это было спокойное и уединённое место. С годами дом немного обветшал, но это придавало ему аристократичности. Небольшой двухэтажный особняк из белого камня, на входе которого расположены две массивные колонны. Мия с интересом осматривает здание, после чего вопросительно смотрит на меня.

— Здесь и живёт твой друг?

Я утвердительно киваю и стучу в дверь.

— Идемте, не будем задерживаться.

— Богатый же у тебя друг, — с усмешкой произносит Мия, оглядывая красивую отделку старинного дома.

— Будешь делать поддельные документы, у тебя будет такой же дом.

Она бросает на меня кислый взгляд и отворачивается к тёте, которая так же с интересом оглядывается по сторонам. Да, здесь есть на что посмотреть. Рядом с домом расположен небольшой розарий. Узкие дорожки, мощёные камнем уходят за дом, а там разветвляются и огибают небольшой бассей. Но пока ни Скарлетт, ни Мия об этом не подозревают.

После нескольких минут ожидания мы слышим щелчок, и дверь распахивается.

— Эван, мой хороший, какой приятный сюрприз, — визжит девушка, и чуть не сбив с ног, бросается мне на шею.

— Полегче, детка, ты же меня задушишь, — хриплю я, обнимая девушку, — тем более, мы не одни.

Она замечает Скарлетт и Мию в недоумении смотрящих на эту сцену встречи. Отпустив меня, она обращается к гостям.

— Ох, простите. Просто, я так редко его вижу, вот и не сдержалась, — мило улыбнувшись, говорит она, — ну раз нас не собираются знакомить, то мы и сами справимся. Я, кстати, Мелани, но для друзей просто Мел, — и она протягивает руку Мие.

Та немного шокировано пожимает её, продолжая разглядывать этот яркий ураган.

— Очень приятно познакомиться, я Мия, а это — моя тётя Скарлетт.

Скарлетт вежливо кивает, но руку не пожимает. Да, Мел кого хочешь, введёт в ступор. Один её вид некоторых шокирует. Выглядит она всегда необычно, и к этому надо привыкнуть. Сегодня она одета в большую майку, оголявшую одно плечо, короткие шорты и длинные полосатые гольфы. Свои огненно красные волосы она закрутила и закрепила карандашом, в ушах поблёскивают серьги всех мастей, так как проколов у неё непозволительно много, а правая рука полностью покрыта татуировками. Конечно, такая внешность может отпугнуть такую консервативную даму, как Скарлетт.

— Ну, пройдёмте в дом, нечего на пороге толпиться, — восклицает Мел и, хлопнув в ладоши, скрывается в доме.

— Какой интересный у тебя друг, — шепчет Мия.

— Вообще-то, если быть честным, она — моя сестра, — говорю я, наблюдая, как вытягивается лицо Мии от удивления.

Глава 12

Мия


Мелани выделяет нам две гостевые спальни, чтобы мы могли отдохнуть с дороги. Тётя находится в своей комнате, а я решаю быстренько принять душ. Пока я моюсь, то никак не могу перестать думать о сестре Декстера. Когда она накинулась на него при встрече, я подумала это его девушка. И почему-то эта мысли причинила мне боль. Еле заметную, но неприятную. Я ревновала и сильно. Конечно, я не имела на это права, но чувствами нельзя управлять.

Когда он сказал, что она его сестра, это меня немного удивило. Внешне они были совсем не похожи, словно белое и чёрное. Декстер, такой хмурый и колючий. А в противовес ему такая милая и цветущая Мелани. Причём в прямом смысле цветущая. На ней были все цвета радуги, а за такую татуировку я бы многое отдала. Конечно, у меня уже есть одна, в виде расцветающего цветка лотоса, на спине, но за одной всегда идёт вторая, трудно остановится на чём-то одном.

После душа я надеваю чистые брюки и мягкий свитер с V-образным вырезом. Волосы сушу феном и оставляю распущенными. А потом спускаюсь вниз. Я осматриваюсь и ещё раз удивляюсь размерам дома. Он наверно раза в два больше нашего. В гостиной находится большой камин, на котором стоят фотографии. Я решаю подойти поближе и посмотреть, кто на них изображён. Какого же моё удивление, когда на фото я вижу маленького Эвана, просто язык не поворачивается назвать этого парнишку Декстером. На фото ему лет десять, темные волосы стоят торчком, янтарные глаза с восторгом смотрят в камеру, а лицо озаряет счастливая улыбка. Я беру изображение в руки и осторожно касаюсь пальцами лица мальчишки. Что же с тобой случилось, если из такого счастливого малыша ты вырос в хмурого и жестокого мужчину?

— Тебе не говорили, что чужое трогать нельзя? — грубый голос звучит за моей спиной.

От неожиданности я чуть не роняю фотографию на пол, но Декстер вовремя её подхватывает и убирает на место. Я же смотрю на него и не понимаю, почему он ведёт себя как мужлан и, если он такой на самом деле, то, что за порыв нежности у него произошёл в моей спальне. Он в ответ, не отрываясь, смотрит на меня и как будто чего-то ждёт. Его взгляд касается моих волос, спускается вниз, осматривая одежду, и снова возвращается к моим глазам.

— Почему ты всегда так себя ведёшь? — спрашиваю я с вызовом. Мне хочется узнать его, добраться до его настоящей сути, найти в этом чёрством Декстере, милого и нежного Эвана.

— А почему ты не можешь без вопросов? Зачем ты всё выспрашиваешь, интересуешься? Суёшь свой нос, куда не следует? — отвечает он вопросом на вопрос, надвигаясь на меня. Но я не двигаюсь с места. Выдерживаю его хищный взгляд. Тёмные глаза полны огня. Хочет меня напугать? Пусть попробует.

— Вы, женщины, всегда всё осложняете. Вам всё надо знать, всех исправить, излечить, — он замолкает, снова осматривая моё тело. Он не касается меня, но взгляд голодных глаз ощущается не хуже физических касаний. Я чувствую, как все внутренности связываются в узел. Мурашки пробегают по спине. Я нервно сглатываю и понимаю, что всё-таки мы с ним в разных категориях. Если со своими ровесниками я могу, то с Дексом это не прокатит. Он сам в этом деле профи со стажем. Я же уступаю ему каждый раз, хоть и пытаюсь храбриться и как-то противостоять этим тёмным глазам, которые, не отрываясь, взирают на меня.

Он оказывается в нескольких сантиметрах от меня. Я могу чувствовать его свежий, мятный запах. Декстер продолжает буравить меня взглядом, а я, кажется, забываю, как дышать. Лишь покорно ожидаю его действий. Я словно тот олень в свете фар.

Он нежноприкасается к моему лицу своей горячей и немного грубой на ощупь рукой. И одно это прикосновение распаляет моё желание. Мне мало этого простого касания. Я хочу большего. Декс наклоняется ко мне ниже. Его щека касается моей, когда он шепчет мне на ухо.

— Это всё усложнит, но, если я этого не сделаю, мне будет ещё хуже, — после чего рывком тянет меня на себя и жадно целует. Одной рукой он держит меня за шею, а другой зарывается в волосы. Меня охватывает дрожь, и где-то внизу живота разгорается приятное чувство. Это не бабочки. Уж не подумайте, что я сразу влюблюсь в него от этого поцелуя, но это определённо похоже на фейерверки. Я не замечаю, как сама начинаю целовать его. Наши языки сплетаются в диком танце, а всё моё тело словно горит ярким пламенем. Мне кажется, что в этот момент мы становимся одним целым, а мир вокруг замирает и только ждёт, когда мы насытимся нашим единством.

Но вот всё заканчивается, и наш крохотный мирок лопается, как воздушный шар. Вот, только что нас связывала какая-то нить, и мы оба пытались, как можно ближе прижаться друг к другу, а вот я уже стою одна в этой большой гостиной и пытаюсь надышаться воздухом, словно выброшенная на берег рыба. И вы, возможно, спросите, куда же делся мой ненаглядный? Так вот, меня тоже интересует этот вопрос. Его словно ветром сдуло, и, похоже, это превращается в привычку, сбегать после какого-либо проявления чувств.


Декстер

Я как ошпаренный вылетаю на улицу, жадно глотая воздух и пытаясь привести мысли в порядок. Я прекрасно понимаю, что совершил непростительную ошибку, но видеть её и не иметь возможности прикоснуться, было для меня огромной пыткой. Конечно, у меня и до неё были девушки, я же не был девственником. Но с Мией я чувствую себя подростком. И, возможно, я был бы рад её отказу, даже надеялся на него, но, когда она ответила на поцелуй, у меня словно крышу снесло. А как приятно и привычно чувствовалось её тело рядом со мной. Думаю, теперь этот поцелуй будет преследовать меня по ночам.

— Что, братец, так тяжело дышишь? От волка убегал? — звучит насмешливый голос около меня. Я и не заметил, как она подошла. Совсем теряю чутьё.

— Мел, я тебе колокольчик на шею повешу, чтобы слышно было, как ты подходишь, — с улыбкой говорю я, приобняв её за плечи. Она теснее прижимается ко мне.

— Я так боюсь. Каждый раз, как ты пропадаешь, мне кажется, я тебя больше не увижу. Ты же обещал, что прекратишь заниматься этим. Это опасно, я не хочу снова видеть тебя на грани жизни и смерти. В прошлый раз ты еле выкарабкался, — шепчет она.

— Это последний раз, я тебя уверяю. Я просто хочу помочь одному хорошему человеку и навсегда с этим покончу. Будем с тобой потом вместе писать картины, — со смешком произношу я. Она отодвигается от меня и звонко хохочет. Прямо как в детстве, когда я рассказывал ей смешные истории перед сном.

— Из тебя никудышный художник, ты рисуешь, как пятилетка. Ну ладно, ты же не просто повидаться приехал. Выкладывай, что тебе нужно, — серьёзно спрашивает она.

— Ну, раз ты сразу к делу, то нам нужны документы. Ты можешь связаться с Питом?

— Могу, но на это нужно время. Ты же знаешь, он всегда скрывается. Надеюсь, вы не слишком торопитесь. Вам придётся остановиться здесь на день или два. И попытайтесь не поджечь дом своими искрами. Что происходит между тобой и этой девчонкой? Неужели, влюбился? — насмешливо произносит она, толкнув меня плечом.

— Что ты такое говоришь? Конечно, нет! Ты же знаешь, я и отношения — две несовместимые вещи.

Она смотрит на меня серьёзно и явно не верит ни одному моему слову. Скрестив руки на груди она принимает позу строгого учителя, и я понимаю, что сейчас будет очередной мудрый совет. И кто из нас на самом деле старший? Когда она вот так смотрит на меня, то я точно не кажусь себе старшим братом.

— Оставь прошлое в прошлом, не тащи его за собой, как мёртвый груз. Столько воды утекло с тех пор, и ты заслуживаешь шанс на счастье. И, если Мия тебе нравится, не отталкивай её от себя, — она крепко меня обнимает и уже более весёлым тоном добавляет, — не будь задницей, Эван Уоккер, хотя бы в этот раз!

Я смеюсь и в который раз благодарю Бога за такое чудо, как Мел. Она одна всегда меня поддерживала и не давала сорваться в пропасть. Родителям мы были не нужны, но мы были друг у друга, а большего нам и не надо.

— Ладно, со своими чувствами я сам разберусь, без твоих нравоучений. Накормила бы лучше гостей для начала. Я уже давно не питался нормальной пищей, так что, марш на кухню, — со смешком говорю я, ущипнув сестру за бок.

— Ладно, ладно, только не щипайся! Зови своих гостей, будем ужинать, а я пока накрою на стол, — говорит она, быстрым шагом направляясь в дом.

До меня же доходит, что придётся идти к Мие, и я в спешке кричу сестре:

— Может, ты сама за ними сходишь, а я накрою, — я напомнил себе маленького трусливого мальчишку, но после того поцелуя мне очень неловко, и я не знаю, как себя с ней вести, а самое главное — как она будет относиться ко мне после моего позорного побега.

Мел с широкой улыбкой смотрит на меня, явно довольная моими терзаниями. Иногда она бывает очень мстительной и вредной. Что характерно для младших сестёр.

— Да не бойся ты, не думаю, что она кусается. С виду, очень милая девушка, так что иди, давай, и не спорь. Ты же знаешь, что со мной спорить бесполезно, — после чего с довольным видом она разворачивается и уходит.

Я же решаю прибегнуть к своему успокоительному и, достав пачку сигарет, закуриваю. Мия подождёт, а вот если я не приведу свою голову в порядок, точно сойду с ума. Надо думать о деле и быть начеку. В любой момент нас могут найти, не время для отношений. Докурив, я бросаю окурок в урну и захожу в дом.


Мия

В растрепанных чувствах я возвращаюсь в свою комнату и ложусь в постель. Я чувствую себя вымотанной, думать ни о чем не хочется, но в голове то и дело вспыхивают образы Декстера. Я до сих пор ощущаю его губы и чувствую его запах. Я должна испытывать обиду, за то, что он как всегда сбежал, но, в какой-то степени, я ему благодарна. Ведь если бы он не ушёл, я бы точно зашла гораздо дальше, чем позволено. Я никогда не была нимфоманкой, но там, у камина, я была возбуждена до предела. Целовался он потрясающе, и я старалась не думать, что он ещё может делать этими губами и этими грубоватыми руками.

Пролежав несколько минут, я проваливаюсь в сон. А потом чувствую лёгкое прикосновение к губам. Открыв глаза, вижу нависшего надо мной Декстера. Глаза его темнее ночи и смотрят на меня с диким возбуждением. Я хочу что-то сказать, но он закрывает мой рот своими губами, и тотчас же его язык проникает в меня. Я обхватываю его руками и прижимаюсь теснее. Он ласкает моё тело руками, лёгкими касаниями поглаживая сначала шею, потом грудь и спускаясь всё ниже. Наш поцелуй становится всё жарче, а его рука тем временем проникает в мои трусики, и один палец входит в меня. Я громко ахаю и, выгибаясь, откидываюсь на подушки. Декстер отодвигается от меня, снимает с меня трусики и бросает их на пол. После чего голодным взглядом осматривает моё обнажённое и распростёртое тело. А потом его голова исчезает между моих ног.

Ох, чёрт! Такого со мной ещё никто не делал! Я хватаюсь руками за простыни, а Декстер своим языком доводит меня до безумия. Одним пальцем он погружается в меня, а языком описывает круги вокруг клитора. Я приближаюсь к оргазму, мои ноги дрожат, и, когда Декс начинает посасывать мой клитор, мир мой взрывается миллионом звёзд. Я как сумасшедшая мечусь по кровати, а Декстер, не желая останавливаться, пальцем продолжает доводить меня до пика.

Я распахиваю глаза и резко сажусь на кровати. Это был сон. Но всё казалось таким реальным. Моё дыхание сбивчивое и я всё ещё чувствую последствия оргазма. Как такое вообще возможно?! Мне только, что приснился самый офигенный оральный секс, от которого я получила самый сильный оргазм. Мало того, что этот парень сводит меня с ума наяву, так теперь он меня будет мучить и во снах.


Глава 13

Декстер


Пока Мел готовит нам ужин, я всё же решаю зайти к Мие. Но перед этим заглядываю к Скарлетт. Она сидит перед зеркалом и смотрит в одну точку. Ей явно недостаёт здорового сна: она выглядит уставшей и почти всё время погружена в свои мысли. Я легонько стучу по приоткрытой двери и спрашиваю:

— Скарлетт, Вы как? В порядке?

От неожиданности она вздрагивает и выглядит так, словно её застали за чем-то непристойным.

— Всё хорошо, не переживай, — быстро произносит она, — что-то случилось?

— Нет, всё нормально. Пора ужинать, так что спускайтесь вниз, — вежливым тоном отвечаю я.

— Я сейчас спущусь, только приведу себя в порядок, — говорит она, нервно улыбнувшись.

Не поймите меня неправильно, но что-то в поведении Скарлетт мне не нравилось. Может, она ведёт себя так странно из-за всего происходящего, а может что-то скрывает. Надеюсь, что она просто напугана. Я снова смотрю на неё. Она всё также сидит на месте и думает о чём-то своём.

— Кхм… я, наверно, пойду позову Мию, — говорю я и покидаю её спальню, тихо прикрыв дверь за собой.

Комната Мии находится напротив, и дверь в неё немного приоткрыта. Я стучу, но ответа не получаю, и я решаю зайти. Мии там не оказывается, но слышно, как в ванной журчит вода. Перед глазами сразу встаёт образ обнажённой девушки, по телу которой медленно стекает вода и пена. Резко встряхнув головой, я пытаюсь избавиться от этого образа, в штанах и так становится тесновато; а если это увидит сама Мия, выглядеть я буду не лучшим образом. Заплутав в своих мыслях, я и не замечаю, как стихла вода, значит сюда в любую минуту войдёт девушка моих мечтаний. Надеюсь, она будет одета, иначе я за себя не ручаюсь. Нервно расхаживая туда-сюда, я все же решаю присесть на кровать.

— Я смотрю, ты любишь врываться в личное пространство, — слышу я её недовольный голос за спиной.

Я оборачиваюсь и мысленно радуюсь, что сижу, иначе она бы заметила, как дёрнулся мой член от этого божественного вида. Мия стоит в одном полотенце, которое еле прикрывает её попку. Одной рукой она удерживает свой наряд от падения, а другой упирается в бедро. Влажные волосы спутаны, и с них всё ещё капает вода, стекая на грудь. Вовремя опомнившись, я отвожу взгляд от её прекрасного тела и как можно твёрже произношу:

— Мы собираемся ужинать, так что спускайся вниз. И не забудь одеться, нечего щеголять в таком виде по дому.

Сказав это, я быстро покидаю её спальню, захлопнув за собой дверь. Мне срочно нужен ледяной душ, чтобы унять тот вулкан чувств, что охватил меня от одного взгляда на эту девушку.


Мия

Чтобы прийти в себя после того горячего сна, я решаю второй раз за день принять душ. Вода меня расслабляет и приводит мои мысли в небольшое подобие порядка. Для себя я решаю, что постараюсь как можно меньше контактировать с объектом моих неприличных фантазий. Мне просто надо продержаться несколько дней, добраться до отца, и мило помахать ручкой этому сексуальному красавцу. И я совсем не ожидаю увидеть на своей кровати Декса. На той самой, где несколько минут назад я получила оргазм от сна с его участием. Он сидит ко мне спиной, но заметно, что он находится где-то в своих мыслях. Воспользовавшись тем, что он меня не заметил, я наспех пытаюсь привести себя в порядок, но в моём положении это получается с трудом. Я нахожусь в комнате один на один с мужчиной. И нас разделяет только несколько метров, да маленькое белое полотенце.

— Я смотрю, ты любишь врываться в личное пространство, — недовольно ворчу я.

Декс поворачивается ко мне и его жадный взгляд без стеснения путешествует по моему обнажённому телу. У меня хорошая фигура, так что пусть смотрит, мне не стыдно, это же не я заявилась к нему в комнату без спроса. Декстер, видимо вдоволь насмотревшись на мою грудь, всё-таки переводит взгляд на моё лицо и своим бесстрастным тоном заявляет:

— Мы собираемся ужинать, так что спускайся вниз. И не забудь одеться, нечего щеголять в таком виде по дому. — После чего в свойственной ему манере быстро вылетает из комнаты, громко хлопнув дверью.

Ну, что ж, не всё мне страдать, пусть теперь и он примет холодный душ. Только слепой бы не заметит этот, внушительных размеров, бугор в его штанах. От этой сцены настроение моё улучшается, и я собираюсь к ужину. Я надеваю свой светлый кашемировый свитер и облегающие бежевые брюки. Высушив волосы, собираю их в хвост.

Вприпрыжку я спускаюсь по лестнице и кое-как нахожу кухню в череде тёмных коридоров. Там во всю кипит работа. Мелани что-то быстро нарезает, на плите всё кипит, жарится и парится. От восхитительного аромата мой живот громко урчит. Мелани, видимо, слышит этот неприличный звук. Она поворачивается ко мне, и на её губах мгновенно расцветает улыбка, словно она только меня и ждала

— Есть хочешь? Минут через десять всё будет готово, присядь пока.

— Может, тебе помочь? Хотя, в готовке я не спец, в отличие от тебя. Вон какой ужин сотворила, а от запаха можно с ума сойти, — восхищенно отвечаю я.

— Ну что ты, вообще-то шеф повар у нас Эван, — тут она замолкает, прикрыв рот рукой, словно сказала что-то лишнее. Потом внимательно меня осматривает, словно ждёт моей реакции.

— Ты знаешь? Знаешь его имя?

Я немного смущаюсь. Видимо, его имя хранилось в секрете, а я словно заглянула в чужой тайник.

— Да, он мне сказал, — отвечаю я.

Мелани явно в шоке от сказанного. Она принимается что-то интенсивно помешивать в кастрюльке, с нескрываемым интересом поглядывая в мою сторону.

— Ты не понимаешь, да? Он же никому и никогда не говорит своего имени. Оно ему не нравится, — она нервно глядит в сторону гостиной, словно боясь, что брат в любую минуту может зайти и всё услышать.

Когда этого не происходит, она продолжает, — его назвали в честь отца. Наша семья никогда не была идеальной. Деньги никогда ничего хорошего не несут, лучше бы мы были бедняками. В общем, наш отец изменял нашей матери, но та не обращала внимания. У неё всегда были деньги отца, их брак полностью был построен на деньгах. Мать часто закрывалась у себя и напивалась до беспамятства. А в это время, наш отец в кабинете трахал какую-нибудь девицу, а однажды этой девицей стала наша няня.

Мел замолкает. Вся радость покидает её лицо. Кажется, что на какое-то мгновение она переносится в прошлое. Она смотрит на меня, но на самом деле видит что-то другое. Мне становится так жаль её. Даже лишившись родителей, я никогда не была одна. Скарлетт любила и давала мне всё, что нужно. А о маленьких Мие и Эване некому было позаботиться. Какого это жать, зная, что твоим родителям наплевать на тебя.

— В общем, Эван зашёл в кабинет, как раз когда отец разложил её на столе. Ему было одиннадцать, совсем ребёнок. Конечно, для него это было то ещё зрелище. Самое страшное, что отец не остановился. Он продолжал трахать ту девицу и лишь недовольно крикнул, чтобы Эван закрыл дверь. А когда через два года отец разбился на машине, мать пообещала больше не пить и легла в больницу на лечение. Вот только долго оно не продлилось. Она теперь неизвестно где. Ещё через несколько лет, окончив школу, Эван решил пойти в армию, служил в спецназе и там окончательно решил забыть своё имя и выбрал позывной — Декстер. Так его теперь все зовут.

Она замолкает, а я, кажется, подбираюсь ближе к разгадке этого непонятного ребуса с именем Декстер.

— Я не должна была этого говорить… Просто меня удивило, что он тебе рассказал. Он даже мне запрещает к нему по имени обращаться, — Мелани загадочно улыбается и предлагает мне накрыть на стол. Вместе мы быстро принимаемся за работу.

Через двадцать минут стол готов и ломится от всевозможных вкусностей. К нам присоединяется тётя и помогает разложить еду по тарелкам. Мы все садимся, и только тогда спускается Декстер. Выглядит он спокойным и расслабленным, на нём большой чёрный свитер с высоким горлом и простые синие джинсы. Он босой, а волосы ещё влажные после душа. Я довольно улыбаюсь и принимаюсь за еду. В тишине мы с невероятной скоростью поглощаем еду, слышен только стук вилок и ножей.

— Может, хотите десерт? — вежливо интересуется Мелани.

— Думаю, в меня уже ничего не влезет, — бормочу я

— Ну, тогда обсудим наши дела, — уже деловым тоном произносит Мел, — Декс мне рассказал о вашей ситуации. Я уже позвонила нашему знакомому. Завтра мы сделаем вам новые документы. Обычно это занимает какое-то время, но, надеюсь, ваши будут готовы быстро. Кстати, вам придётся немного изменить внешность. Пластику мы, конечно, делать не будем, но волосы перекрасим.

Она внимательно нас осматривает, видимо, уже прикидывая в какой цвет нас перекрасит.

— И вы смените стиль, ваш совсем никуда не годится. Нужно что-то удобное и тёплое, всё же на улице уже не лето.

Я немного ошарашено на неё смотрю, и мне становится страшновато. Надеюсь, она не сделает мне зелёные волосы. Вижу, как тётя слегка сжимается в своём кресле. Да, мы с ней совсем не ожидали, что Мел так быстро способна взять нас в оборот.

— Может, всё-таки чаю? — милым голоском спрашивает Мел, меняя тему.

В этот момент раздаётся стук в дверь. Я от неожиданности вздрагиваю, и в голове сразу всплывает образ Кайла. Мы все переглядываемся, а Декстер, хранивший молчание весь вечер, сухо произносит:

— Всем тихо и, если что, приготовьтесь бежать через заднюю дверь в гараж, — мы медленно киваем и замираем на своих местах. Стук раздаётся вновь и отдаётся эхом в моей груди. Мне страшно. Вытираю вспотевшие ладони о брюки, нервно оглядываясь.

— Мел, ты должна ответить, — шепчет Декс, доставая откуда-то пистолет.

— Кто там? — спрашивает Мелани, и я удивляюсь каким ровным тоном, она это произносит.

— Мелани Уоккер, вам посылка распишитесь, пожалуйста, — звучит мужской голос.

— Подождите секунду, — быстро отвечает она.

Декстер в это время незаметно подкрадывается к двери и заглядывает в глазок.

— Когда я скажу, — бегите в гараж и заводите машину, я вас догоню, — громким голосом говорит Декстер, и в этот момент нас оглушает громкими хлопками. Мы бежим к чёрному выходу, но на полпути меня словно бьёт током, и я падаю на пол. В глазах пляшут тёмные пятна, я словно погружаюсь под воду, ничего не видя и не соображая. Мне кажется, что я взлетаю, а потом всё вокруг поглощает тьма.

Глава 14

Декстер


— Когда я скажу, бегите в гараж и заводите машину, я вас догоню, — приказываю я. И в этот момент дверь взрывается. Меня отбрасывает взрывной волной. Щепки летят в разные стороны, царапая открытую кожу. Девушки громко кричат и бросаются к чёрному выходу. Я остаюсь и прикрываю их отход. В дом врываются пятеро мужчин в чёрном обмундировании, без каких-либо опознавательных знаков. У каждого в руках по пистолету. Стреляю в них, и ответные пули не заставляют себя ждать. Вот только стрелок из меня гораздо лучше, чем из них. Я успеваю уложить четверых, когда слышу громкий крик. Обернувшись на этот звук, я вижу самую жуткую картину, которая будет мучить меня не один день, а может и всю жизнь. На полу лежит Мия, а на её груди разрастается алое пятно. Я, словно обезумев, бросаюсь на оставшегося бойца Стентона и руками превращаю его лицо в месиво. Я бью и бью, не видя ничего вокруг. Костяшки пальцев саднит, но я и не думаю о том, чтобы остановиться. Меня переполняет сильнейший гнев. Глаза застилает алая пелена.

— Декс, пожалуйста, остановись, ей нужна твоя помощь, — громко кричит кто-то позади меня. Я, наконец, прихожу в себя и ужасаюсь тому, что вижу. Лицо парня выглядит ужасно. Но я не чувствую сожаления. Он получил то, что заслужил. Я оборачиваюсь и вижу, что Мия лежит вся в крови у Мелани на руках. Мел тревожно на меня смотрит и повторяет: — Ей нужна твоя помощь!

Я быстро встаю и подхожу к ним. Мия лежит без сознания и хрипло дышит, а Мел прижимает полотенце к её ране. Я опускаюсь на колени, пачкая джинсы в крови, которой здесь слишком много. Мне становится очень страшно. Я видел много крови в своей жизни. Но я никогда не чувствовал этот всепоглощающий страх, что заполняет меня. Мия такая маленькая и хрупкая, в ней же просто не может быть столько много крови. Её лицо быстро теряет свои краски, становясь бледным.

— Нам надо уходить и как можно скорее, — я осторожно беру на руки еле живое тело Мии и направляюсь на улицу, где нас уже ждёт Скарлетт в машине. Когда она видит, в каком состоянии Мия, то лицо её мгновенно бледнеет, а руки, лежавшие на руле, начинают дрожать.

— Она ведь не умерла, правда? Пообещайте, что она не умрёт, — она с надеждой смотрит на меня. В её глазах стоят слёзы, но она отчаянно их сдерживает.

Я молча сажусь в машину с Мией на руках, осторожно отодвинув край окровавленного свитера и бегло оглядев рану, утвердительно киваю.

— Она будет жить, пуля прошла навылет и, надеюсь, лёгкое не задето.

Все вздыхают с облегчением, а моё сердце никак не может успокоиться. Оно сильно бьёт о грудную клетку, словно хочет проломить мои рёбра. Я крепко сжимаю Мию в руках и в этот момент я впервые в жизни обращаюсь к Богу. Почему-то о нём мы вспоминаем только тогда, когда нам плохо, когда мы в чём-то нуждаемся. Почему бы не помолиться, когда у нас всё хорошо? Но мы так не делаем, мы даже не вспоминаем о нём. Мы нуждаемся в вере и в чуде, только когда всё катится к чертям.

Я легонько целую Мию в лоб и шепчу:

— Ты должна выжить и даже не думай бросить всё на полпути.

— Едем к Питу? — спрашивает Мел.

— Позвони ему сейчас, пусть найдёт хорошего врача, — посмотрев на Скарлетт, которая всё ещё дрожит, я говорю, — Мел введёт координаты в навигатор, а вы просто следуйте указаниям. Я бы доверил руль ей, но думаю сейчас вам надо отвлечься, так что думайте о дороге и постарайтесь нас не угробить.

Она ничего не говорит, лишь кивает, после чего мы уезжаем от нашего дома. Вижу грустный взгляд Мел, направленный на дом. Здесь мы выросли. В этом месте множество воспоминаний. У меня больше плохих, чем хороших. Но здесь прошло наше детство. А сейчас дом тихо тлеет. Через какое-то время нам попадается пожарная машина. С домом всё будет в порядке. Когда всё закончится, с восстановлю его. Несмотря ни на что, Мел очень дорог этот дом.

Всю дорогу мы проводим в тишине, каждый в своих мыслях. Но вскоре мы наконец подъезжаем к небольшому, ничем непримечательному дому. Я быстро выхожу из машины, осторожно держа Мию. Она всё ещё без сознания, чему я очень рад. Хлопают дверцы машины, все направляются за мной к дому, дверь которого распахивается, и в проходе показывается мужчина, нервно поглядывающий по сторонам.

— Скорее, заходите! — кричит он.

Мы заходим, и за нами захлопывается дверь.

— Спасай, дружище, нужна твоя помощь, — говорю я, глядя на друга.

— Я уже понял, проходите, её надо осмотреть, — он снимает свои очки и протирает стёкла. Выглядит он, конечно, как настоящий ботаник: очки в чёрной оправе, светлые волосы торчком и явно нуждаются в стрижке, на лице густая щетина. На нём рубашка в красную клетку, как всегда застёгнутая на все пуговицы и широкие тёмные джинсы.

— Так куда идти и где врач? — спрашиваю я, оглядывая дом за его спиной.

Он чешет затылок, ещё больше лохматя волосы, и усмехается:

— Обижаешь, брат. Я не только компьютерный гений, но и хирург с высшим академическим образованием, диплом показать?

— Верю тебе на слово, только за её жизнь будешь отвечать головой, — говорю я, следуя за ним в спальню. Осторожно уложив Мию на узкую кровать, накрытую плёнкой, я оглядываю комнату. На столе ящик с какими-то хирургическими инструментами, шторы были закрыты наглухо, и комнату освещают люминесцентные лампы. Больше в комнате ничего нет. И воздух здесь свежий с примесью запаха лекарств.

— С неё надо будет осторожно снять свитер, чтобы я осмотрел рану, — говорит он деловым тоном, дезинфицируя инструменты и изредка поглядывая в сторону Мии.

— Я уже осмотрел рану, кажется, пуля прошла навылет, и кровотечение прекратилось, — отвечаю я и, взяв со стола ножницы, разрезаю на девушке свитер.

— Ладно, давай посмотрим, что тут у нас, — Пит с минуту оглядывает рану, — проникающая рана в ключичной зоне. Насколько я могу судить, ни сердце, ни лёгкие не задеты и то, что пуля не застряла в ране, нам на пользу. Все крупные сосуды тоже целы. Иначе, она бы сюда не доехала, а умерла от потери крови. Но она всё же потеряла много крови, не критически, но ей нужно переливание. Я наложу швы, а ты пока спроси у её тёти про группу крови и, если повезёт, перельём ей её.

— А если мы не найдём её группу крови? — тихо спрашиваю я, легонько поглаживая ладонь Мии. Пит смотрит на меня поверх своих очков и отвечает:

— Будем надеяться на чудо.

Я отпускаю руку Мии и выхожу из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. На меня сразу набрасываются с расспросами.

— Ну как она? Всё будет хорошо? Она выживет? — без остановки спрашивает Скарлетт, нервно теребя волосы.

— Она будет жить, но ей нужна кровь, какая у неё группа крови?

— Не знаю, не знаю, — возбуждённо бормочет она.

— Скарлетт, вы должны успокоиться и вспомнить, от этого зависит жизнь вашей племянницы, — кричу я и встряхиваю женщину за плечи. Я чувствую, что готов взорваться в любую минуту. Во мне словно бушует ураган. Я веду себя, как полный урод, но сейчас мне плевать.

— Четвёртая, у неё четвёртая группа, такая же, как у её матери, — произносит она тихо, глядя на меня с некоторой опаской.

Я отпускаю её, и до меня доходит смысл сказанного, а точнее того, что она не сказала. У них разные группы крови, а это значит, что для переливания она не годится. Я хватаюсь за волосы, и мне как никогда хочется громко закричать.

— Эван, у тебя четвёртая группа, — слышу я тихий голос и поднимаю голову, взглянув на Мел. Собираюсь возмутиться за то, что она назвала меня по имени, но потом до меня доходит смысл сказанного. Ну конечно, как же я сразу не додумался! Быстро подскочив к сестре, я крепко её обнимаю и направляюсь в спальню.

Распахнув дверь, я возбуждённо произношу:

— Пит, у нас есть кровь, — он удивлённо на меня смотрит, ожидая продолжения, — я дам ей свою!

— Тише, дружище, не стоит так кричать и, прежде чем входить, надо стучаться. Всё-таки я тут не в игрушки играю, а жизнь спасаю, — возмущается он и возвращается к своему делу.

Я подхожу ближе и смотрю на Мию. Лицо её выглядит спокойным и безмятежным. А вот кожа всё такая же бледная, полупрозрачная.

— Как она? — тихо спрашиваю я.

— Уже лучше, я вколол ей обезболивающее и зашил рану, но ей всё ещё нужна кровь, — деловым врачебным тоном отвечает Пит, снимая и протирая салфеткой очки, после чего надевает их обратно и внимательно смотрит на меня, — так ты серьёзно решил пожертвовать ей кровь?

— Если это спасёт ей жизнь, то да, — без промедления отвечаю я.

— Ну, раз так, то я всё подготовлю, а ты пригляди за ней, — говорит Пит, выходя из комнаты.

Осторожно присев на кровать, я беру маленькую и прохладную ладонь Мии в свою и легонько поглаживаю.

— Ты только потерпи немного. Надеюсь, тебе не слишком больно. Я сделаю всё, что от меня зависит, лишь бы ты открыла свои глаза и что-нибудь сказала. Можешь даже послать меня подальше, я буду только рад, — я подношу её руку к губам и осторожно целую.

— Я тебя больше не подведу, можешь мне верить.


Глава 15

Мия


Больно. Очень больно. Моё тело кажется свинцовым, и я не могу пошевелиться. В горле сухо, как в пустыне и хочется пить. Я с большим усилием открываю сначала один глаз, потом второй. Чувство такое, словно я спала не один год, но при этом я слаба и ни капли не выспалась. Я оглядываю комнату, хотя в такой темноте мне это даётся с трудом. Шторы плотно закрыты, в углу стоит одинокий стул, слева от меня небольшая тумба, заваленная лекарствами и какими-то газетами. Повернув голову вправо, я замечаю, что из руки у меня торчит капельница, а рядом в кресле спит Скарлетт. Я пытаюсь подняться, но не могу. Резкая боль в груди возвращает меня на место. Одной рукой я ощупываю больное место и чувствую грубый материал медицинских бинтов.

И тогда я вспоминаю, что случилось. В дом к Мелани ворвались, и мы все побежали к черному выходу, но я хотела помочь Дексу и вернулась назад, тогда-то меня и подстрелили. Что за глупость? Всё же у меня напрочь отсутствуют мозги, и в этом я убеждаюсь уже не в первый раз.

Услышав, мои тяжёлые вздохи, тётя просыпается. Она большими глазами смотрит на меня и прикрывает рукой рот, из которого вырывается тихий всхлип.

— Дорогая моя, как ты себя чувствуешь? Где болит? Тебе что-то нужно? — тётушка вываливает на меня целую кучу вопросов, а я не знаю, на какой ей ответить сначала. А потом понимаю, что сказать я ничего не смогу. Мой язык словно прилип к нёбу. Тётя сразу понимает, что мне нужна вода и подаёт стакан с тумбы. Я жадными глотками вмиг осушаю весь стакан и отдаю его Скарлетт. От выпитой воды в животе урчит. Интересно, сколько я тут валяюсь?

— Сколько я проспала? — спрашиваю я у тёти, которая, кажется, не может на меня насмотреться.

— Два дня. У тебя сквозная рана, ты потеряла много крови, я очень переживала, и, если бы не Декстер… — она замолкает, вытирая выступившие слёзы. — Мне так жаль, я должна тебе рассказать одну вещь… Скорее всего ты ей не обрадуешься, но я не могу больше этого скрывать, ты должна знать всю правду.

— Что ещё ты от меня скрывала? Тебе не кажется, что надо было сразу всё рассказывать? — не скрывая недовольства, спрашиваю я.

Не глядя в мою сторону, она начинает рассказ:

— Много лет назад твой отец познакомил меня с его другом. Я была молода, наивна и глупа и сразу же влюбилась в него. Он был старше меня и выше по статусу, но именно это меня в нём и привлекло. Он был жесток и воспользовался моей любовью, я забеременела, но он, узнав о ребёнке, заставил меня сделать аборт, — тётя остановила свой рассказ и, всхлипывая, вытерла слёзы, — как я уже сказала, я была молода, работы не было, и я послушала его. Но в этой жизни случаются такие моменты, которые нельзя вернуть и что-либо изменить. И аборт — как раз такой случай. Я была рада, когда мне позвонили и предложили взять тебя к себе. Понимаю, это неправильно, всё-таки я потеряла сестру, и это совсем не повод для радости, но я была безумно рада, ведь у меня появился второй шанс стать матерью.

Она замолкает, а я смотрю на неё словно в первый раз. Я всегда думала, что между нами было полное доверие, но за эти дни я столько всего узнала, что казалось, это вовсе не моя тётя, а посторонняя женщина.

— Ты, наверно, понимаешь, что тем мужчиной оказался Стентон, Кристофер Стентон. Тогда он ещё не был таким могущественным и вселяющим страх человеком, но он уже пользовался большим уважением и огромными связями. И ты, наверное, понимаешь, в каком я сейчас состоянии, когда тот же человек снова пытается отнять у меня ребёнка. Я не боец, и я боюсь. Я очень его боюсь…

Я беру её дрожащую руку и пытаюсь успокоить.

— Я ведь с тобой, видишь, меня даже пули не берут, — я усмехаюсь, и это вызывает боль в груди, но тёте я этого не показываю, — вот увидишь, мы прорвёмся, тем более у нас есть Декстер.

— Что касается Декстера, — она замолкает, теребит рукава своего свитера, — он дал тебе кровь для переливания. Никто больше не подошёл, так что вариантов не было.

— Я тебя правильно поняла? Декстер пожертвовал мне свою кровь? Серьёзно? — зачем-то переспрашиваю я.

Скарлетт в ответ лишь кивает. У меня же в голове всё смешивается, и я думаю, что это немного странно, что во мне сейчас течёт чужая кровь. Но не это меня шокирует, а то, что во мне кровь Эвана. Это такое странное чувство

Тут раздаётся тихий стук, и в приоткрытую дверь заглядывает Мелани:

— Надеюсь, я не помешала? Я просто услышала, ваши голоса и решила тебя проверить, — она застенчиво улыбается, что, как мне кажется, совсем не в её стиле. Она всегда такая невозмутимая, и, наверняка, её ничего не может смутить или выбить из колеи. — Я просто хотела сказать, как рада, что ты проснулась. Поиграла в спящую красавицу и хватит, — шутит она, и я ей улыбаюсь.

— Может, уже зайдёшь или так и будешь там стоять? — весело спрашиваю я.

— Я бы зашла, но, видишь ли, на меня повесили обязанности повара, так что я вся в работе, вырвалась лишь на минутку.

— А я думаю, чем это так вкусно пахнет, может, и мне тоже чего-нибудь принесёшь?

— Ох, точно, ты же два дня тут на одних лекарствах, я сварю для тебя куриный бульон. Ну, я пойду, а то всё пригорит, — сказав это, она удаляется, тихо прикрыв за собой дверь.

— Она хорошая девушка, несмотря на весь этот пёстрый вид, — говорит Скарлетт, улыбаясь глядя на закрытую дверь.

— Если у человека такой свободный и яркий стиль, это совсем не значит, что он плохой, просто ей комфортно именно в нём. Я, между прочим, тоже сделала татуировку, но не стала от этого плохой.

— Конечно, нет, но, заметь, что я не давала тебе на это разрешения, хоть и свыклась со временем, что ты носишь на спине целую клумбу.

Я громко смеюсь, и острая боль снова пронзает грудь и плечо. Я невольно морщусь. Тётя это сразу же замечает, и в ней мгновенно просыпается курица-наседка.

— Болит? Может, лучше поспишь ещё? А потом я принесу тебе поесть.

— Хорошо, думаю, я вздремну немного.

Тётя напоследок целует меня в лоб и тихо выходит из комнаты.

Я так вымоталась от этого разговора, что почти сразу же проваливаюсь в сон.


Декстер

Эти два дня я словно сидел на пороховой бочке, которая в любую секунду может взорваться. Мы сделали переливание крови и ждали реакцию организма Мии. Шли часы, а я чувствовал, что время остановилось. Я мерил комнату шагами, выкурил не одну пачку сигарет, и совсем уже забыл, когда в последний раз нормально спал. Но вот опасный для жизни период прошёл, и я немного расслабился. Почти все два дня я просидел около её постели, отлучаясь только в туалет и немного перекусить. Мия неподвижно лежала и выглядела, как спящая красавица. Казалось, что она в любой момент откроет глаза, но этого не происходило. И вот же закон подлости, именно в тот момент, когда она очнулась, меня с ней не было. А я так хотел, чтобы она увидела меня первым. Можете назвать меня нытиком, романтиком или тряпкой, но после встречи с Мией я действительно размяк, а уже после её ранения, окончательно развалился. Она словно река размыла мою твёрдую породу.

Я сижу в кресле, обдумывая всю эту романтическую чушь, когда слышу глухой стук из спальни Мии. Быстро подскочив, я бросаюсь туда, ожидая увидеть там кого-то из бандитов Стентона, но вижу там совсем не это. Мия, пытаясь достать стакан воды с тумбы, уронила капельницу и теперь ругается, как матрос.

— Ну, так и будешь смотреть или поможешь? — недовольно спрашивает она, разглядывая меня.

Я подхожу к ней и осторожно вытягиваю из неё иглу от капельницы. Она дёргается и морщится от боли.

— Спасибо, — тихо произносит Мия, взглянув на меня из-под своих пышных ресниц.

— Пожалуйста.

— Я не об этом, — она показывает на иглу, — я о переливании, тётя мне всё рассказала. В общем, спасибо, что спас мне жизнь.

Я ничего не отвечаю, вместо этого просто смотрю на неё, не отрываясь. Осторожно взяв Мию за руку, я легонько глажу место укола. Слышу тихий вздох Мии и осторожно поглаживаю больное место.

— Я тебе сейчас скажу одну вещь, которую никогда не говорил и не чувствовал. Я испугался, все эти дни я безумно боялся. Боялся, что ты не очнёшься, боялся, что не взглянешь на меня этим своим пронзающим взглядом, боялся, что никогда не смогу к тебе прикоснуться, — я говорю тихо, словно боюсь, что нас могут услышать. Сейчас, в этой комнате мы одни, в своём собственном мире, соединённые этим напряжением и возбуждением, которое, кажется, витает в воздухе. В комнате темно, но я отчётливо вижу, как Мия смотрит на меня своими прекрасными глазами, которые, даже во мраке способны заглянуть в мою душу. Я чувствую: она видит меня насквозь, и от неё я не хочу скрываться. С ней мне хочется быть нежным, мягким, заботливым. Хочется снова стать человеком, а не роботом с позывным Декстер.

Я осторожно пересаживаюсь с кресла, в котором сидел, к ней на кровать и касаюсь её щеки. Она вздрагивает и кажется, задерживает дыхание. Я же, больше не теряя ни минуты, приникаю к её губам. Тут же слышится тихий стон, сложно сказать, чей именно. Мия хватается за меня, как за спасательный круг, и с нежностью отвечает на поцелуй. Её язык сплетается с моим, зубами она изредка покусывает мою губу, и меня это дико возбуждает. Я поглаживаю Мию по волосам, спускаюсь к шее, и тут она отскакивает от меня, хватаясь за плечо.

— Прости, прости, я совсем забыл, очень больно? — взволнованно спрашиваю я, мысленно сто раз ударяя себя по голове. Что за идиот!

— Ничего страшного, всё хорошо, — заверяет она меня, но видно, как ей больно.

— Давай, я лучше принесу тебе поесть, а то ты наверно сильно проголодалась.

— Опять, хочешь сбежать? — насмешливо спрашивает она.

— Нет, просто беспокоюсь за твоё состояние. Я больше не сбегу, можешь быть в этом уверена.

— Звучит многообещающе, — он улыбается, и я отвечаю ей тем же.

— Поверь мне, так и будет, — подмигнув ей, я выхожу из комнаты с довольной ухмылкой на лице.


Глава 16

Мия


Ещё день я провожу в этой проклятой кровати. Вставать мне не разрешается, шторы в комнате закрыты, и я чувствую себя заложницей. Плечо жутко болит, каждый раз двигая рукой, меня словно режут без ножа. Боль такая яркая, что порой отдаёт куда-то в голову. Сон мне ни капли не помогает, меня мучают кошмары и Декстер. То, каким он был нежным и ласковым со мной, не даёт мне покоя. Кто бы мог подумать, что такой хмурый, иногда грубый мужчина может быть таким заботливым. Он почти не отходит от меня, приносит мне еду, носит в туалет, рассказывает какие-то смешные истории. Я узнаю, что они с сестрой в детстве частенько дрались и любили подшучивать друг над другом. Мелани однажды раскрасила его лицо несмывающимся маркером, и ему пришлось идти в школу раскрашенным в человека-паука. Он в свою очередь не остался в долгу и запустил ей в кровать крысу, которую на время взял у друга, визг стоял на весь дом.

Я хохочу до колик, и Эван вместе со мной. Но наша идиллия заканчивается, когда мне, наконец, разрешают встать. Эван снова становится озабоченным нашим делом, постоянно находится на страже, поглядывая в окна. И из-за него все в доме становятся нервными.

Пит, человек, который, как оказалось, меня и зашил, делает нам документы. Теперь меня снова зовут Алиса Мерин, они решили, что под старым именем меня уже не будут искать, поэтому не стали долго выдумывать. Но теперь за меня вплотную берётся Мел: она перекрашивает меня в темно-русый цвет. Я никогда не экспериментировала с волосами и поэтому немного переживаю за результат. Но Мелани оказывается в этом деле настоящим профи. Всё же цвет волос очень меняет человека, и теперь я чувствую себя увереннее, сильнее и сексуальнее. Мел подстригает мне волосы, и теперь они едва касаются моих плеч.

— Ты настоящий талант! Мне кажется, всё, к чему ты прикасаешься, превращается в шедевр, — восхищённо говорю я Мел, разглядывая своё отражение в зеркале.

— Я просто люблю творить, а тут и работы-то было немного.

— А чем ты занимаешься в нормальной жизни, ну кроме того, что бегаешь от злодеев по нашей вине? — спрашиваю я, на что Мел лишь усмехается.

— Вы тут совершенно не при чём, я всегда жила как на пороховой бочке, не зная, где брат, и жив ли он вообще. Сейчас я хотя бы с ним рядом. Ну, а вообще я занимаюсь живописью, у меня неплохо получается, и я даже выставлялась пару раз в галерее. Не подумай, что я хвастаюсь, просто это моя жизнь, я не могу жить без искусства, вот и меня иногда заносит, — отвечает Мел, явно смущаясь.

— По мне, так свой талант надо показывать и не стесняться его. Это круто, что ты занимаешься любимым делом.

— Да, наверно. Ну, давай я пока займусь твоей тётей, а ты отдохни.

— Я же не инвалид, чтобы отдыхать каждые пять минут, не надо со мной нянчиться. Вы с Эваном, как две няньки, все время за мной следите.

— Просто, мы переживаем, а Эван больше всех. Ты бы знала, как он с ума сходил, пока ты была без сознания. Это конечно не моё дело, но мне кажется, ты ему очень нравишься, — заговорщицким тоном произносит Мелани.

— Даже если это и так, он плохо это показывает. Мы знакомы несколько дней и за эти дни он множество раз меня бесил своей непостоянностью. Он как будто боится показать чувства. Словно миру придёт конец, если все увидеть, что у него тоже есть сердце.

— Он жил в семье, в которой не было здорового проявления любви. Он не знает, как показать свои чувства. Будь с ним терпимее. Порой он действует весьма топорно, скрывая любовь и нежность за простой заботой. Он откроется тебе. Но и ты должна сделать шаг ему навстречу. Отношения ведь на этом и строятся. Ты делаешь шаг, и он делает шаг. Это постоянная работа с обеих сторон.

— Я понимаю. Просто я хочу быть уверенной в том, что ему вообще это нужно. Кажется, он не из тех парней, что ищут серьёзные отношения. А я не хочу быть одной из большой череды его спутниц.

— На самом деле это не такая уж большая череда, — смеётся Мел, отчего мои щёки немного краснеют. Веду себя, как ревнивая девица.

— Ладно, я пойду и подышу свежим воздухом, пока меня снова не заперли в четырёх стенах, — говорю я, направляясь к выходу.

Мел лишь улыбается, прекрасно раскусив мой план побега от неловкого разговора. Но она ничего не говорит и я ей благодарна. Сейчас мне совсем не хочется обсуждать свои чувства к Эвану.

Быстро выйдя во двор, я сажусь на скамейку и громко вздыхаю. Проведя в этом маленьком доме столько времени, не имея возможности побыть один на один с собой, я начинаю задыхаться. Мне нужно остаться наедине со своими мыслями, нужен глоток свежего воздуха. Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой Эвана, и моё дыхание в очередной раз сбивается. После тех дней, что он провёл у моей постели, я уже не могу называть его Декстером. Он стал Эваном, добрым, заботливым и нежным. И это сильней меня путает. Если с грубым и нахальным Декстером я легко могу справиться, то Эван меня полностью обезоруживает. Я таю только от одного его взгляда, и меня это жутко бесит. Я чувствую себя рядом с ним слабой.

— О чём задумалась, красавица? — выдёргивает меня из мыслей мужской голос.

— Тебя что, приставили следить за мной? В этом доме вообще можно побыть одной? — возмущаюсь я, глядя на Пита. Он выглядит своеобразно, как смесь хипстера и ботаника, очки в черной оправе, волосы торчком, синяя рубашка, застёгнутая на все пуговицы, тёмные прямые джинсы и кеды конверсы. Сколько ему лет, я не знаю, но выглядит он молодо, и если бы не эта вечная щетина, я бы дала ему лет двадцать пять.

— Ну, можно и так сказать. Декстер уехалненадолго по делам и велел приглядывать за тобой, вдруг тебя решат похитить или убить. Один раз ты выкарабкалась, но второй раз смерть тебя не отпустит, — говорит он, присаживаясь рядом со мной.

— Не думает же он, что ты сможешь меня спасти, если за мной придут, — я пристально его оглядываю, на телохранителя он точно не тянет.

— Внешность обманчива, дорогуша. То, что я не выгляжу, как шкаф, ещё не значит, что я не могу за себя постоять. Я в совершенстве владею карате и немного тайским боксом, — гордо заявляет Пит, — так что, если у вас с Дексом ничего не сложится, может, сходим куда-нибудь?

Я громко смеюсь и бью его в плечо, на что он притворно ойкает. Пит улыбается, и в уголках его глаз собираются крошечные морщинки.

— У нас с ним ничего нет, почему вы все что-то придумываете. Он просто позаботился обо мне, наверняка его мучает вина за то, что я пострадала, должно быть, я первая его ошибка.

— Вы женщины всегда всё усложняете, он дал тебе свою кровь, по мне так нет лучше способа доказать свои чувства, чем пожертвовав собой, — говорит он, искренне мне улыбаясь.

— Просто я не думаю, что ему нужны отношения, что ему нужна я, а не моё тело. Он не выглядит, как человек, способный быть верным одной девушке. Я не хочу стать его трофеем, бездумно отдав ему сердце на растерзание. С ним не знаешь, к чему готовиться, он то серьёзный, хмурый и грубый, а то нежный, способный смеяться и заботиться, — странно, но с этим человеком хочется говорить. Я его и не знаю толком, но что-то в нём притягивает и вызывает доверие.

— Он боится, мужчины ведь тоже не железные. Один раз его сердце уже растоптали, теперь он никому не хочет доверяться. Мне кажется, только благодаря тебе сквозь его броню проступает настоящий Эван — тот, каким он был раньше. Мы с ним знакомы с детства, и мне очень не хватает того добродушного парня, — с грустью произносит Пит.

— Что же с ним произошло? — решаюсь спросить я.

— Это пусть он тебе расскажет, это его жизнь, я даже сам всего не знаю. А вот, кстати, и он, — говорит Пит, глядя мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу Эвана, уверенно шагающего к нам. На нём обычные чёрные джинсы, грубые высокие ботинки на шнуровке. Под расстёгнутой чёрной кожанкой виднеется простая белая футболка. А тёмные волосы лежат в полнейшем беспорядке, и ветер лишь ещё больше лохматит их.

— Что это вы тут делаете? Я же говорил не выходить из дома, — строго произносит он.

— Ну, вот и командир вернулся. Ты наверно хочешь, чтобы я задохнулась в этом доме, как в темнице. Я решила подышать воздухом, — отвечаю я, вздёрнув подбородок и пристально глядя в его тёмные глаза. Хочется испепелить его взглядом. Но он кажется непробиваемым.

— Подышала? А теперь быстро в дом, — командует Эван.

— Ну, хорошо, хорошо, — сдаюсь я.

Пит уже встал и подаёт мне руку, помогая подняться. После мы все вместе заходим в дом, и за нами, словно капкан, захлопывается дверь.

Видимо, Эван снова не в духе. Он выглядит каким-то потерянным и задумчивым. В его голове наверняка кружится целый вихрь мыслей, недоступных мне. Мы все рассаживаемся в кресла, а он ходит по комнате из угла в угол. Мы переглядываемся, ожидая, что же он скажет. Атмосфера в комнате гнетущая и закрытые наглухо шторы не облегчают дело. Пит протирает свои очки, опять. Но я уже успела заметить, что это его привычка. Всегда, когда он нервничает, то начинает протирать стёкла очков. Тётя тоже выглядит напряжённой. Её волосы теперь светло-русого оттенка и подстрижены в прямое каре. С ним она выглядит старше и строже. Она теребит пуговицы своего чёрного кардигана и, не отрываясь, следит за каждым движением Эвана.

— Времени у нас в обрез, сегодня мы должны были вылететь в Лос-Анджелес, но из-за погодных условий пилот отказался лететь, так что придётся лететь завтра.

— Почему мы так торопимся? — спрашиваю я.

Эван смотрит на меня, словно только что вспомнил, что я тоже нахожусь в комнате

— Твой отец умирает, ему надо тебе что-то передать, в подробности я не вникал, да и он особо не распространялся, но это всё очень важно, — я слушаю его и не слышу. Мне не хватает воздуха, кажется, что я тону. Только несколько дней назад я узнала, что мой отец жив, а теперь снова его теряю.

— Дорогая моя, мы успеем, ты его увидишь, не переживай, — услышав голос тёти, я расклеиваюсь и начинаю плакать. Весь груз последних дней словно прорывается вместе со слезами. Скарлетт подходит ко мне и крепко обнимает. Я растворяюсь в её объятиях и плачу. Кажется, слезам нет конца. Я никогда не была плаксой. А теперь словно все слёзы, что годами хранились где-то внутри, пытаются выбраться.

— Пойдём, тебе надо отдохнуть. Завтра мы обязательно увидимся с твоим отцом, а пока тебе надо поспать, — успокаивающе шепчет тётя, а я лишь судорожно киваю, сглатывая слёзы.

Мы поднимаемся в спальню, и Скарлетт помогает мне улечься в кровать. Она укрывает меня, словно маленькую и напевает мелодию моего детства. Всегда, когда меня мучили кошмары, она пела мне эту песенку, и я засыпала. И сейчас, слушая её голос, я плавно погружаюсь в сон.


Декстер

— Тебе не кажется, что ты был слишком груб с ней? — спрашивает Пит после того, как Скарлетт уводит Мию в спальню. Я смотрю на своего друга, и мне хочется признаться, что, я чувствую себя полным кретином и наверняка можно было более спокойно сообщить ей о состоянии её отца. Но я не могу себя с ней контролировать, и сегодня, увидев её в компании Пита, я стал ревновать. Конечно, ничего противозаконного они не делали, да и мы с ней находимся не в тех отношениях, чтобы я мог ревновать. Было видно, как ей с ним было легко, со мной же она всегда напряжена, даже когда смеётся, чувствуется, что она ждёт от меня подвоха.

— Возможно, я вёл себя не лучшим образом, — вздыхаю я, опускаясь в кресло, — может, выпьем? Мне надо расслабиться.

— Надеюсь, ты не начнёшь снова пить из-за девчонки, — ворчит Пит, направляясь в кухню.

— Это было давно, тогда я был зелёным и мягкотелым.

— Да, теперь ты созрел и затвердел, — язвит мой друг, возвращаясь с двумя стаканами и бутылкой виски.

— Не возмущайся, я держу себя в руках, просто я устал. Эта неделя меня вымотала, всем иногда требуется отдых и качественный секс, чтобы выпустить пар, — я разливаю виски и протягиваю стакан другу.

— Думаю, с сексом у тебя сейчас проблемы, — прикончив свой стакан, говорит Пит. Он явно насмехается надо мной. Я вижу, как блестят его глаза. И эта дьявольская ухмылка, словно он знает что-то такое, что не знаю я.

— С чего ты взял? Я в полной боевой готовности и могу позволить себе любую девицу, — говорю я, наливая ещё по порции.

— Может быть и любую, но только не Мию, я же вижу, как у тебя глаза горят от одного взгляда на неё. Но она перед тобой не вьётся, она не из таких. Да ты сегодня готов был мне голову свернуть только за то, что я сидел с ней рядом. А я вообще-то твой друг.

— Возможно, ты и прав. Она, правда, особенная, а главное совсем не похожа на Элейн.

— Чёрт, дружище! Ты все ещё вспоминаешь ту шлюшку? — возмущается мой друг.

— Я не вспоминаю, точнее больше не вспоминаю, благодаря Мие. Ты же знаешь, я долго не мог её забыть, и не уверен, что это возможно. Она выпотрошила меня, и благодаря ей я стал таким, какой я сейчас, — с горечью говорю я, выпивая третью порцию виски.

— Старик, пора оставить прошлое в прошлом, тебя ждёт офигенное будущее, если ты не будешь постоянно оглядываться, — уже заплетающимся языком бормочет Пит.

— Ладно, дружище, хватит на сегодня. Ты же знаешь, что нам с тобой лучше много не пить, — говорю я, поднимаясь с кресла.

— Да, помню, как мы покутили, когда эта дрянь тебя бросила. Это был единственный положительный момент во всей вашей истории.

— Давай, мы это всё завтра приберём, пошли спать.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю, да? Ну как друга, конечно, потому что, если честно, ты не в моём вкусе, — бормочет он, когда я забираю у него стакан и веду к лестнице на второй этаж.

— Ну конечно знаю, если честно, то ты тоже не в моём вкусе.

Я провожаю его до комнаты и, убедившись, что он в состоянии добраться до постели, ухожу к себе, минуя спальню Мии и борясь с желанием прилечь с ней рядом. Всё же Пит был прав, надо было быть с ней понежней. Я ложусь в свою холодную постель и мигом проваливаюсь в сон.

Глава 17

Мия


― Если бы утро было человеком, я бы дала ему в морду, — вот с каких мыслей начинается моё утро. Надо поставить памятник человеку, который, наконец, выразил мои утренние страдания в такую шикарную фразу. Голова моя раскалывается, тело ломит, а о лице я и думать боюсь. Наверное, после вчерашних рыданий я похожа на жертву целого роя пчёл. Кое-как поднявшись с постели, я иду в ванную приводить себя в порядок, но останавливаюсь, услышав стук в дверь. Ещё слишком рано, за окном только-только рассветает. Кому там не спится в такой ранний час.

— Кто там? — спрашиваю я, голос звучит хрипло, и я прочищаю горло.

— Мия, нам надо поговорить, — раздаётся тихий шёпот из-за двери.

— Эван, мне кажется, нам нечего обсуждать, — я смотрю на часы, которые стоят на тумбочке, — ещё шесть утра, я сплю.

— Ты совсем не умеешь врать, я слышал, как ты ходила по комнате.

— А ты что, всю ночь сидел под моей дверью? — спрашиваю я, не зная как его прогнать. На мне только короткие шорты и маяка на тонких бретельках. Я совсем не хочу предстать перед ним в таком виде. Неизвестно, чем закончится такая встреча.

— Уходи, Эван, поговорим потом!

— Если ты не откроешь дверь, я её сломаю, и поверь, особого труда мне это не составит, — говорит Эван громко.

Если так будет продолжаться, он всех разбудит. Быстро накинув на себя кардиган, я кутаюсь в него и открываю дверь.

— Может, не надо так орать, все нормальные люди ещё спят, — громким шёпотом произношу я, закрывая за ним дверь. Он садится на кровать и без стеснения разглядывает мои голые ноги.

— Если бы ты сразу открыла эту чёртову дверь, я бы так не орал.

— Может, не будешь пялиться на мои ноги, а скажешь, наконец, зачем пришёл? — спрашиваю я, скрестив руки и жалея, что не надела штаны.

— Я хотел извиниться, — вполне искренне говорит он, глядя мне в глаза, — вчера я повёл себе не лучшим образом.

— Хочешь сказать, повёл себя, как говнюк, — поправляю я его.

— Ну, если тебе так будет лучше, то да, я повёл себя, как настоящий говнюк, — отвечает он, вставая с кровати и поглядывая на меня своими карими глазами, — довольна, или мне ещё надо себя облить грязью, чтобы заслужить твоё прощение?

— Думаю, этого будет достаточно, — говорю я, неотрывно смотря в его глаза. Он подходит всё ближе, а я стою на месте, не желая ему уступать. В комнате становится тесно, словно стены смещаются и жаждут поглотить нас.

— Ты сводишь меня с ума, ты же это знаешь, да? Должно быть, кайфуешь от того, что у меня башню сносит? — практически рычит Эван, уже вплотную приблизившись ко мне. Сердце моё громко стучит, но я стараюсь сохранять безмятежный вид и надеюсь лишь на то, что он не услышит и не узнает, как моё тело действует на его присутствие.

— О, ты и не представляешь, какое мне доставляет удовольствие бороться с твоим раздвоением личности, — говорю я.

— Это ты виновата, до тебя я всегда держал себя в руках, — шепчет он и, притянув меня к себе, целует в губы. В этом поцелуе нет ни капли нежности, лишь нескрываемый голод и всепоглощающая страсть. Он кусает мои губы, посасывает язык. Я же просто следую за ним, будто до этого я и не знала, как надо целоваться, отдавая всю себя без остатка и теряя весь окружающий мир. Я растворяюсь в этом моменте нашего единения. Только мы. Здесь и сейчас. Без препирательств, без скандалов. Я хватаюсь за его волосы и притягиваю ещё ближе. Эван подхватывает меня за попу и прижимает к стене. Теперь нас разделяют лишь слои одежды, и я отчётливо могу чувствовать его возбуждение, которое упирается прямо в меня. С остервенением он исследует своим языком мой рот, а рукой пробирается под майку. Я громко ахаю, но он закрывает мне рот своим поцелуем. Я уже не знаю, где нахожусь, и правильно ли мы вообще поступаем. Кажется, мозг отключился, и мои руки действуют сами по себе. Я расстёгиваю на нём рубашку. Хочется быстрее ощутить её кожу на своей. Эван осторожно укладывает меня на кровать, снимая с себя рубашку, а я снимаю кардиган, оставаясь только в нижнем белье. Он голодным взглядом оглядывает меня с ног до головы и нависает надо мной словно хищный зверь.

— Ты прекрасна, так невинна и прекрасна, — шепчет он, нежно спуская бретель майки. Моё простреленное плечо всё ещё болит. Под ключицей рана заклеена широким пластырем. И поэтому Эван действует осторожно, боясь причинить мне боль. От его прикосновения по коже бегут мурашки. Спустив бретели майки, он наклоняется к моей обнажённой груди и прикусывает сосок. Потом проводит языком по нему нарочито медленно и дует. Я откидываюсь на подушки, закрывая глаза от наслаждения. Эван поднимается выше, целует меня в шею, а потом накрывает губы. Теперь в этом поцелуе больше нежности, медлительности, наши языки словно танцуют медленный танец, я легонько прикусываю его губу, а он гладит моё тело и грудь. Оторвавшись от моих губ, он покрывает моё тело своими горячими поцелуями, немного покалывая щетиной мою кожу, от чего я ещё больше возбуждаюсь. Он плавно спускается вниз, даря мне наслаждение своими нежными прикосновениями. Мне же хочется большего, хочется наконец ощутить его в себе, чтобы нас не разделяли никакие преграды.

Эван спускается вниз, поглаживает внутреннюю сторону моего бедра, а языком проводит дорожку от моего пупка ещё ниже. Когда его язык достигает цели, я уже не могу сдержать громкий стон. Это невероятные ощущения и я готова от одного этого касания взорваться оргазмом. А когда он начинает посасывать мой клитор, я чуть не лишаюсь рассудка. Я хватаюсь руками за простыни, отчаянно нуждаясь в якоре. Кажется, что я в любой момент взорвусь мелкими осколками. Я выгибаюсь ему навстречу, стараясь приблизиться ближе. Эван подхватывает мою попу руками и языком делает что-то невероятное. Я мечусь из стороны в сторону, закусив губу, чтобы не закричать, я на грани. Но тут всё прекращается, и я открываю глаза. Эван выпрямляется и достаёт из кармана своих джинсов презерватив. Ну конечно, он-то ко всему всегда готов, самонадеянный наглец.

— Так ты не извиняться пришёл, а меня соблазнить, смотрю, ты даже подготовился, — возмущаюсь я.

— Я всегда осторожен в таких ситуациях, — невозмутимо произносит он.

— Уходи, — говорю я, прикрываясь простынёй, — уходи, я сказала.

— Кажется, минуту назад тебя всё устраивало, что тебя так переубедило?

— Я сказала, уходи, всё это было ошибкой, я не хочу становиться твоим трофеем. Ты пришёл извиниться, так и надо было сделать. Но у тебя, конечно же, был двойной повод сюда прийти, вон даже подготовился. А я как дура, сразу же растаяла перед тобой. Уходи, Эван, и забудем всё, что сейчас произошло.

— В одном я с тобой согласен, ты дура, — гневно бросает он и, схватив рубашку с пола, вылетает из моей спальни, громко хлопнув дверью.

Всё как всегда, и почему с ним я не могу держать себя в руках? Растеклась лужицей под ним, и правда дура. Нельзя было позволять себя целовать, надо сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства. Ни друзей, ни любовников из нас не получиться, мы просто незнакомцы пусть так и остаётся. Ещё немного потерпеть, и больше я его никогда не увижу.


Декстер

Я выхожу на улицу и закуриваю. Руки у меня трясутся, так и хочется кому-нибудь врезать. Она сведёт меня с ума. Да и я тоже хорош, надо было извиниться и свалить оттуда куда подальше, а лучше вообще не приходить к ней в спальню. Только увидев её стройные ноги, я сразу же возбудился. Хотелось лишь одного: наклонить её и одним разом войти и заполнить её своей плотью. С ней мои мозги напрочь отказывают, включается только похоть, вожделение и страсть.


Выкурив одну сигарету, я достаю другую.

— Хочешь скорей себя загнать в могилу? Всегда думала, что могу потерять брата в перестрелке, а оказывается, он сам себя убивает никотином, — звучит недовольный голос за спиной.

— Это всего-навсего сигарета, одна не повредит, — отвечаю я, затягиваясь и пуская успокаивающий яд в лёгкие.

— Она может и не повредит, но в последние дни одной ты не отделываешься, что происходит? — спрашивает сестра, вставая со мной рядом и бросая на меня недовольные взгляды.

Я громко вздыхаю и затягиваюсь. Не хочется рассказывать сестре, как меня только что выгнала из спальни девушка.

— Она — не такая, как все твои подружки на ночь, так что приготовься попотеть, чтобы её получить, — произносит она своим заумным тоном.

— Откуда, ты знаешь, что она тут замешана? — спрашиваю я, выбрасывая окурок в урну.

— Я же твоя сестра, я такие вещи за версту чую, а если серьёзно, то стены тут очень тонкие, и мне могли послышаться некоторые звуки, — говорит Мелани, толкая меня в плечо.

— Ничего не было, — я достаю ещё одну сигарету.

— Ну, уж нет, дорогой, — сестра выхватывает у меня сигареты и сжимает их в кулаке, — я не позволю тебе себя травить. Соберись наконец и веди себя как мужик, а не как озабоченное животное.

— Да, мама, я больше так не буду, — бормочу я.

— Не паясничай, ты можешь быть нормальным. А Мия — не Элейн, ей нужен не только секс, ей нужен ты сам. Не всем в тебе нравится только твой член. Включай иногда свои мозги, — серьёзно произносит сестра и берёт меня за руку.

— Пора наконец стать самим собой, и не прятаться за масками и образами. Покажи людям себя настоящего, Эван.

— Ты всегда в меня верила, Милки вей, — притягиваю сестру к себе, целуя в макушку. Для меня она всегда находила добрые слова. Когда живёшь в семье с родителями, которым нет до тебя дела, приходится выкручиваться. Мия поддерживала меня с малых лет, толкала в гору, даже, если я не хотел. Она младшая, но в ней столько мудрости, словно до этой жизни она прожила уже очень много.

— Я уже и забыла про это прозвище, — она смеётся, — ладно, пойдём-ка завтракать.

И мы вместе возвращаемся в дом, где нас уже поджидает вся компания. Все выглядят уставшими и вялыми. На Мию я стараюсь не смотреть, лучше по максимуму её игнорировать, а то опять наговорю лишнего. Завтракаем мы в тишине, и лишь после завтрака Скарлетт наконец спрашивает:

— Во сколько мы вылетаем?

— Вертолёт будет готов к обеду, так что спокойно собирайтесь.

Больше никто ничего не говорит, и все расходятся по комнатам, кроме Пита.

— Старик, ты в порядке? Выглядишь, если честно, не очень, — говорит он, пристально меня разглядывая.

— Спасибо за комплимент, — бормочу я, доставая из шкафа бутылку виски.

— Не думаю, что тебе сейчас стоит пить, мозги должны быть в рабочем состоянии, их совершенно не обязательно спиртовать.

— Давай обойдёмся без твоих нравоучений. Все меня лечат, все хотят исправить, а я такой, какой есть и другим уже не стану, — кричу я и отпиваю прямо из бутылки. Обжигающая жидкость скатывается в горло и прожигает все внутренности; вот бы и чувства так сжечь. Лучше быть ледяной и бесчувственной глыбой, чем этим ураганом эмоций, которым я стал по вине Мии.

— Никто тебя не собирается менять, мы просто за тебя переживаем, — с заботой произносит мой друг.

— Я уже большой мальчик, Пит, я справлюсь, можешь мне верить. У каждого бывают чёрные полосы в жизни, вот и у меня она настала, — отвечаю я и, взяв с собой бутылку, выхожу из дома. Мне нужен свежий воздух, иначе взрыв неминуем. Давно я не ощущал себя таким заведённым, мне срочно надо было расслабиться, поэтому я иду в единственное место, где за деньги можно купить и любовь, и секс, хотя бы на час.

Глава 18

Декстер


Неужели я и правда думал, что какая-то девушка сможет заменить Мию? Да я даже на минуту не мог выкинуть её из головы. И никакие старания незнакомки не помогли мне забыться. Поэтому я просто возвращаюсь назад и чувствую себя ещё более разбитым, чем прежде. Все уже ждут меня в гостиной. Стараясь не встречаться ни с кем взглядом, я поднимаюсь к себе в спальню. Беру уже собранную сумку и звоню пилоту.

— Дэвис, всё готово? Надеюсь, сегодня ты нас не подведёшь, и мы вылетим вовремя, — говорю я слишком грубо. Но сейчас мне не до вежливости. Я чувствую сильнейшее напряжение. Я как оголённый провод, меня лучше не трогать.

— Да, сэр, всё уже готово, ждём только вас, — быстро выпаливает мужчина, видимо испугавшись моего тона.

— Мы будем через полчаса, — рявкаю я и отключаюсь, не удосужившись попрощаться.

Быстро спустившись вниз, я сообщаю всем, что пора выезжать. Пит, казалось, нервничает больше всех.

— Не переживай, брат, всё будет хорошо, — обнимаю его и хлопаю по плечу, — мы позвоним, как приземлимся.

— Хорошо, надеюсь, больше никого не придётся зашивать, — обеспокоенно отвечает он, поглядывая в сторону Мии, которая уже ждёт всех у выхода. Узкие джинсы заправлены в высокие чёрные ботинки. Из-под светлой короткой курточки выглядывает красный свитер. Непривычно тёмные волосы выпрямлены, нет и намёка на привычные естественные волны. Она выглядит старше. Её взгляд встречается моим, заметив, что я за ней наблюдаю, она хмурится и отворачивается. Да, наверно я это заслужил.

— Я тоже на это надеюсь, дружище, — отвечаю я наконец.

Мы все выходим на улицу, и дамы прощаются с Питом, а я тем временем сажусь в машину и завожу двигатель. Скарлетт быстро обнимает Пита, шепчет ему что-то на ухо, отчего на лице у друга появляется неловкая улыбка. Они о чём-то переговариваются, после чего она направляется к машине. После неё приходит очередь Мелани прощаться. Они обмениваются шутками. Сестра звонко хохочет, а потом обнимает Пита на прощанье. Когда Скарлетт и Мелани оказываются в машине, на улице остаётся только Мия. Пит мой друг, но даже его я не могу видеть так близко к Мие. Они крепко обнимаются, и Пит что-то говорит ей на ушко, после чего Мия смеётся и, отодвинувшись от него, шутливо толкает в плечо. Что-то ответив Питу, она быстро целует его в щёку и бежит к машине.

— Все готовы? — спрашиваю я, выезжая на дорогу. Девушки кивают, — ну, тогда пристегнитесь, поедем с ветерком.


Мия

После того, как я выгнала Эвана из спальни, он делал всё, чтобы со мной не пересекаться, а после завтрака и вовсе исчез. Ну что же, мне это только на руку, сама его видеть не хочу. Да и мысли сейчас были не о нём, а об отце. Я всегда мечтала с ним встретиться, и сейчас мне больше всего хотелось скорее его увидеть. Конечно, все дети, оставшиеся без родителей, мечтают хоть разок их увидеть, и я не была исключением. Теперь моя мечта частично может исполниться, но совсем не хочется думать о тёмной стороне этой мечты. Ведь я могу потерять отца, так и не увидев его, и, скорей всего, эта потеря будет для меня более трагичной, чем пятнадцать лет назад.

Когда Эван возвращается, выглядит он не очень хорошо. Ни с кем, не встречаясь взглядом, он словно ураган проносится в свою спальню и спустя пару минут спускается вниз.

— Выезжаем, через пять минут, — командует он, подходя к Питу.

Они о чём-то тихо переговариваются. Периодически бросают на меня мимолётные взгляды. Говорят обо мне? Встречаюсь взглядом с Эваном и тут же отворачиваюсь. Но всё равно чувствую, как он прожигает во мне дыру своим мрачным взглядом.

Наконец мы все выходим на улицу. Эван сразу же спешит в машину. А мы по очереди прощаемся с Питом. Я пробыла здесь неделю, но за это время он стал мне очень близок. Я обязана ему своей жизнью. Думаю, теперь мы связаны.

— Спасибо за всё. Я ведь даже не поблагодарила тебя, теперь я твоя должница, — говорю я, аккуратно его обнимая одной рукой. Плечо всё ещё болит, когда я поднимаю руку, но я стараюсь не замечать эту боль.

— Ты всегда можешь сходить со мной на свидание, — шутливо шепчет он мне.

Я громко смеюсь, легонько толкая его в плечо:

— А ты никогда не угомонишься?

— До тех пор пока ты не согласишься, ну, или пока Эван на тебе не женится, — отвечает Пит с озорной улыбкой. Лучи осеннего солнца бликуют в его очках. Ветер треплет волосы. И он выглядит очень мило в своей светло-голубой рубашке, застёгнутой на все пуговки. Боже, мне будет его не хватать.

— Этого никогда не произойдёт, — говорю я, целуя его в щёку, и бегу к машине.

— Чего именно, дорогуша? — кричит он мне, но я ему не отвечаю.

В машине я сразу втыкаю в уши наушники и громко включаю музыку. Совсем не хочется ни с кем говорить и уж тем более думать о нашем мрачном водителе. Но никакая музыка не спасает меня от собственных мыслей и фантазий. В голову постоянно лезут образы полуголого Эвана, его прикосновения до сих пор ощущаются на моём теле. Даже кажется, что его запах всё ещё остаётся на мне. Он словно вытатуировал себя на моём теле, и смыть или стереть это я не в силах. И если честно, не знаю, хочу ли.

Мы быстро приезжаем на место. Выйдя из машины, мы оказываемся на большом поле, на котором располагается амбар, а возле него стоит большой вертолёт. Мне всегда казалось, что они такие маленькие, но, глядя на это чудо человеческой мысли, я понимаю, как заблуждалась. Наш вертолёт выглядит как огромная чёрная птица, готовая в любой момент взлететь или растоптать нас.

— Подождите здесь, я сейчас вернусь, — говорит Эван и уходит в амбар.

— Боишься? — спрашивает меня Мел, вставая со мной рядом. Взглянув на неё, я могу сказать, что уж кто-кто, а она точно ничего не боится.

— Если честно, то немного страшновато, я никогда не летала, — я смотрю на тётю, которая внимательно осматривается, — ну если не считать того раза, когда Скарлетт привезла меня из Нью-Йорка в нашу глушь.

— Не бойся, всё будет хорошо! Дэвис — лучший в своём деле, хоть уже и на пенсии, но он бывший военный лётчик, так что с ним летать не страшно, — успокаивает меня Мел.

— А у него везде свои связи, да?

— Такие уж они, солдаты, так что иногда служба в армии помогает, — с грустью произносит Мелани.

Я хочу расспросить её про Эвана, почему он вообще решил пойти в армию, но не успеваю. К нам уже идёт Эван в компании мужчины в форме. У него редкие седые волосы. Он ниже Эвана на голову, но в плечах такой же широкий. Густые седые брови нависают над серыми глазами. Они о чём-то тихо переговариваются с Эваном. А когда подходят к нам, Дэвис склоняет голову в знак приветствия, но ничего не говорит.

— Дамы, пора вылетать, — произносит Эван, проходя мимо нас по направлению к этой железной птице.

— Ну, пошли, если что, мы упадём вместе, ты будешь не одна, — шутит Мелани, подхватывая меня за локоть. Скарлетт в это время уже стоит у вертолёта и дожидается нас.

— Спасибо, что обнадёжила.

— Ну не бубни, не ты первая, не ты последняя собираешься покорить небо, верно Скарлетт? — весело спрашивает она тётю, которая, в отличие от меня, видимо, не испытывает страха полёта.

— Конечно! Если боишься, могу дать тебе снотворное, уснёшь сразу, а проснёшься уже на месте, — отвечает Скарлетт, помогая мне залезть в вертолёт.

— Ну, уж нет, у меня потом от этого снотворного голова раскалывается, так что как-нибудь переживу этот кошмар.

— А я, пожалуй, посплю, а то сегодня совсем не выспалась, — говорит Мел, загадочно улыбаясь, — сколько нам лететь, капитан?

— Думаю, часов за восемь долетим, так что успеете выспаться, — отвечает пилот.

— Вот видишь, так что ложись и спокойно поспи, а проснёшься уже на месте.

Мне бы её беззаботность: мало того что мне предстоит встреча с покойным до недавнего времени отцом, так ещё приходится доверить свою жизнь этой железяке.

— Не бойся, принцесса, доставим тебя в целости и сохранности, — язвит Эван.

Поглядите, кто соизволил заговорить! Я смотрю на него и вижу, как он мне улыбается. Но нет, не мило и дружелюбно, а так, словно он — кот, а я — мышь, и он в любом случае знает, что победа будет за ним. Радуется наверно, что мне некомфортно и страшно. Я решаю не доставлять ему удовольствие и не ведусь на его провокацию, а отвернувшись от него, смотрю на тётю.

— Ты в порядке? Держишься лучше меня.

— Я не боюсь высоты, в своё время я часто летала, так что я в порядке, — успокаивает она меня.

Видимо, я тут одна боюсь летать. А тем временем, пилот уже заводит двигатель, и лопасти вертолёта приходят в действие. Вокруг стоит такой шум, что кажется, если бы не наушники, любезно предложенные мне Мелани, я бы точно оглохла. Когда мы начинаем набирать высоту, меня немного вжимает в кресло, а живот скручивает в тугой узел. Я закрываю глаза и стараюсь думать о чём угодно, только не о том, что я лечу высоко над землёй. Передо мной сразу предстаёт образ полуголого Эвана, по коже бегут мурашки, и я распахиваю глаза. Эван сидит напротив меня и смотрит, не мигая, словно гипнотизируя. Ну, да и чёрт с ним, лучше и правда посплю, надо отдохнуть перед долгожданной встречей с отцом. Я отворачиваюсь от Эвана и вижу, что тётя с Мел уже мирно посапывают. А у меня нет сна ни в одном глаза. Вертолёт периодически потряхивает, и сердце моё уходит в пятки. Нужно как-то отвлечься. Но Эван, сидящий напротив никак не облегчает мне задачу. Закрываю глаза и притворяюсь, что сплю.


Декстер

Полёт проходит без происшествий и осложнений, в ЛА мы прибываем даже раньше, чем предполагали. Не могу сказать, что для меня поездка прошла спокойно в моральном плане. В голове была каша, всю дорогу я пытался настроиться на деловой лад, думать только о безопасности, о том, как не попасть в ловушку Стентона. Я ожидал от него каких-то действий, но он словно залёг на дно, ведь после перестрелки в доме Мел его люди никак не проявляли себя. Всё это меня очень нервировало, но больше всего меня выводила из себя Мия. Это она должна быть в смятении, думать только о нашем почти сексе и ни о чём другом, но она как назло казалась сдержанной, собранной и полностью отстранённой от меня. Поэтому я ощущал себя малолетним парнем, которого отшила девушка. Всю дорогу я старался на неё не смотреть, но это не помогало. Даже с закрытыми глазами я видел её обнажённое тело, чувствовал её тело под своими руками, и казалось, что вместо воздуха я дышу Мией. От этих мыслей мне до жути хотелось спастись в никотиновом дыме.

В ЛА мы прилетели уже поздно ночью, но в этом городе ночью жизнь только начинается, и нас сразу окружают огни вывесок. Всё везде светится, переливается и дышит. Нам передохнуть в мотеле до утра, а потом ехать к отцу Мии. Поэтому мы берём такси и направляемся в один из недорогих мотелей, с оплатой наличными: мы не можем светиться своими фальшивыми, хоть и отлично выполненными документами.

— Мы будем спать в этой дыре? — недовольным тоном спрашивает Мия после того, как мы прибываем в местечко на самом краю ЛА. Мотель больше похож на хостел для туристов с общими комнатами и двухъярусными кроватями. Но вообще, здесь довольно чисто и уютно. Мне приходилось спать в местах гораздо хуже этого.

— Это ненадолго, сейчас в городе слишком опасно, мы пересидим здесь до утра, а потом отправимся дальше, — отвечаю я, отдавая деньги за наши кровати хозяйке заведения. Это милая женщина средних лет с ямайским акцентом и яркими дредами, что выглядит весьма необычно, но в этом городе полно странных личностей, и к такому постепенно привыкаешь.

— Идите за мной, я покажу ваши комнаты, — говорит хозяйка, и мы следуем за ней на второй этаж.

— Надеюсь, она не убьёт нас, пока мы спим, — тихо бормочет Мия.

— Да ты не бойся, если что, я одолею её в два удара, — ухмыляясь, отвечает ей Мел, приобняв девушку за плечи.

— Да, теперь я буду спать спокойно, ведь под боком у меня будет женщина-кошка, — Мия весело хохочет.

А меня так и грызёт ревность: она со всеми находит общий язык, со всеми мила и весела, но почему мы с ней то притягивались, то отталкивались, словно два магнита? Мне хочется, чтобы ей было так же спокойно и легко рядом со мной. Чтобы она смеялась над моими шутками. Чтобы улыбалась, глядя на меня, а не хмурилась. Но для этого мне надо привести голову в порядок. И вести себя, как человек, а не робот.

Тем временем хозяйка отводит девушек в женскую спальню, а я открываю дверь в соседнюю мужскую. Кажется, я тут один, хотя хорошенько осмотревшись, я замечаю на соседней кровати чей-то походный рюкзак.

Кинув свой рюкзак на пол, я опускаюсь на кровать, и матрац подо мной проседает с тихим скрипом. Я ложусь на подушку и уже на грани сна слышу, как открывается дверь. Быстро соскочив на ноги, я достаю пистолет и вижу перед собой человека, которого не надеялся больше увидеть на этом свете.

— Я думал, у тебя хватило ума скрыться, — говорю я, продолжая наставлять на него пистолет.

— Я и скрылся. Кто же знал, что нас сведёт судьба снова, — ответил Кайл, ехидно улыбаясь.

Глава 19

Эван


— Может, расскажешь, что ты здесь делаешь? Только без шуток, ты же знаешь, я не промахиваюсь, — говорю я, махнув пистолетом в сторону Кайла.

— Ну-ну, можно и повежливей, — он поднимает руки, — я же безоружный, а правила есть правила, и ты никогда не убьёшь человека с голыми руками, — криво ухмыляясь, заканчивает Кайл, опуская руки.

— А ты всегда цепляешься за правила. Но поверь, никакие правила меня больше не остановят, и если ты решишь сглупить, я пристрелю тебя без зазрения совести, — отвечаю я, убирая пистолет за пояс, — шутки в сторону, я хочу знать правду, и не пичкай меня историями о судьбе.

Я просто не могу поверить в то, что он тут оказался случайно. Кайл — крыса, а им доверять нельзя: они перебежчики и работают на того, кто вкусней накормит, а в нашем случае — кто больше заплатит.

Кайл тем временем вальяжно раскидывается на стуле и выглядит в своих потрепанных джинсах и белой майке как дворовый мальчишка. Если бы я его не знал, подумал бы, что он ещё и школу не закончил, но он уже много повидал в своей жизни. Когда-то мы с ним воевали плечом к плечу и уничтожили вместе немало террористов по всему Ираку. Но после того как он предательски сбежал, поджав хвост и оставив меня умирать, всё моё доверие и уважение испарилось.

— Ну, как я уже сказал, я сбежал и прятался то тут, то там, а потом подумал, почему бы мне не отправиться в ЛА…

Но не успевает он договорить, как я рывком подскакиваю к нему и хватаю за шиворот:

— Я сказал, мне нужна правда, — кричу я, — сказки свои ты будешь в другом месте рассказывать.

— Да что ты так кипятишься, запал что ли на эту девицу?

— Ты опять говоришь не по делу, рассказывай, зачем тебя сюда послали, — руки мои дрожат, а гнев готов вырваться наружу: так и просит, и подталкивает врезать хорошенько этому трусу, который, как всегда, беспокоится за свою задницу.

— Ладно, ладно, хочешь правду, получай, — гневно бросает он, вырываясь из моей хватки, — я здесь затем, чтобы забрать то, что тебе не принадлежит. В прошлый раз ты мне помешал, но сегодня ты не справился. Ты всегда меня недооценивал, дружище, но пора покончить с этим. Сегодня я выиграл.

Кайл, хищно ухмыляясь, отходит всё дальше к двери, а до меня очень медленно доходит смысл сказанных им слов. Быстро схватив пистолет, я бросаюсь на него со звериным рыком, он даже не успевает опомниться, как оказывается на полу:

— Что ты сделал, что ты натворил в этот раз, ублюдок? Отвечай же! — я со всей силы бью его пистолетом по лицу.

— Ты зря теряешь время, я уже выполнил свою часть, — он сплёвывает кровь и странно весёлым тоном продолжает, — я тебя отвлёк, — после чего начинает дико хохотать.

Я быстро поднимаюсь и бегу в спальню к девушкам, но никого там не нахожу. Страх заполняет меня. Я вылетаю в коридор и сталкиваюсь с Мел.

— Как ты меня напугал! — кричит она, отходя от меня на шаг. Замечает мой ошалевший взгляд и хмурится. — Что случилось? Ты весь бледный.

— Мия и Скарлетт пропали… Кайл! — только сейчас я вспоминаю, что оставил этого мерзавца одного.

Быстро развернувшись, бегу обратно, но, конечно, его там уже нет.

— Чѐрт! Сукин сын! — со всей силы бью в стену.

Я весь горю, хочется выплеснуть гнев, задушить этого гада собственными руками, но ещё больше наказать себя. Это я во всём виноват, я её упустил, снова подвёл, хотя обещал защитить. Не замечая боли, я снова и снова бью в стену, сбивая костяшки в кровь. Я не чувствую боль, вместо этого я ощущаю всепоглощающий гнев.

— Эван, хватит, пожалуйста! Эван! — крики раздаются словно издалека. Я словно нахожусь под водой.

— Эван, прекрати, чёрт тебя подери, — кто-то сильно хватает меня за плечо, и в порыве я резко ударяю.

— Ох! — восклицает Мел, оступаясь и падая на пол.

— Господи, прости меня, прости, — я подскакиваю к ней и прижимаю к себе, — прости меня, сестрёнка.

— Ты не хотел, я знаю, — шепчет она, крепче обнимая меня.

Я отодвигаюсь и осматриваю её лицо, скула уже покраснела.

— Тебе нужен лёд, иначе всё распухнет, — говорю я, направляясь к двери.

— Оставь, всё и так пройдёт, — успокаивает меня сестра, но взглянув на неё, я прекрасно понимаю, что ей больно.

— Ты ведь знаешь, что я не хотел тебя обидеть? Я никогда тебя не обижу, — тихо говорю я, стараясь не смотреть ей в глаза, мне совсем не хочется видеть в них страх. Она — единственный близкий мне человек и единственный, кто остаётся верен мне в любых ситуациях.

— Конечно, ты не со зла, — нежно произносит она и подходит ко мне, — мы их вернём, обязательно вернём.

— Мне бы твою уверенность, Милки Вей, я же никогда не проигрывал и никого не подводил, — я тяжело вздыхаю.

— Всё бывает в первый раз. Мы люди, а не роботы, мы ошибаемся иногда чаще, чем нам бы хотелось.

— Надеюсь, моя ошибка не станет для них роковой, — я снова осматриваю её лицо, — Я всё же схожу за льдом, заодно спрошу, может кто-то что-нибудь видел.

— Хорошо, только будь осторожен и держи себя в руках, — тихо говорит Мел, с тревогой глядя на меня.

— Я в порядке, надо позвонить Биллу, сказать, что я упустил его дочь, надо решать, что делать дальше.

Я впервые в жизни провалил дело и не знал, что делать. Мне нужна подсказка, нужна вера в чудо, но в нашей жизни, к сожалению, нет места чуду. Мне остаётся только надеяться, что с Мией и Скарлетт сейчас всё в порядке. Я очень надеюсь, что они нужны Стентону живыми и невредимыми.

Поцеловав сестру в лоб, я выхожу в коридор. Слава богу, Мелани за мной не следует, мне нужно побыть одному.


Мелани

Давно я не ощущала себя так, словно живу на пороховой бочке. Конечно, я и раньше переживала за брата, но, оказавшись с ним в так называемых боевых действиях, я понимаю, что недостаточно за него переживала. Всё гораздо серьёзней, чем я предполагала. Я уже давно прошу его покончить со всем этим и заняться чем-то мирным, но он меня не слышит. «Солдаты бывшими не бывают», — это видимо про него. Когда несколько лет назад он попал в перестрелку с боевиками в Ираке, я думала, он не выживет. День и ночь я сидела у его постели в военном госпитале и молилась только о том, чтобы он остался в живых. Мы с ним всегда были одни против всего мира, и я бы не смогла без его поддержки. Как же я была рада, когда он очнулся, тогда он сказал, что уйдёт из армии. Но через месяц, он видимо устал от спокойной жизни и связался с этим поддонком Стентоном. Я до сих пор не знаю, что их свело.

― Я больше ничего не умею в этой жизни, кроме как махать пистолетом, — говорил он, а я про себя думала, почему бы не пойти в полицию и там работать на благо общества. Тогда в нём бурлил адреналин, жажда приключений и денег. Когда, наигравшись, он, наконец, сказал, что уходит от Стентона я вздохнула с облегчением. От таких людей так просто не уйдёшь, но Эвану это удалось, уж не знаю, за какую плату, но он вырвался из этой паутины. И опять его не хватило надолго. Через несколько месяцев он сказал мне, что у него появилось новое дело, и вот куда оно нас привело. Я ничего против Мии не имею, она мне очень нравится, но из-за неё мой брат скоро совсем сойдёт с ума. У него и раньше замечались эти приступы гнева, война так и так оставляет отпечаток на нервной системе, так что я ничему не удивляюсь. Но кажется сейчас его нервы на пределе.

Я подхожу к зеркалу, которое висит на двери, и смотрю на своё отражение. Щека уже покраснела и по цвету почти не отличается от моих ярко-красных волос, я осторожно прикасаюсь к больному месту и вздрагиваю от боли. Да, синяк будет шикарный, ещё и разбухнет завтра. Отойдя от зеркала, я присаживаюсь на кровать. Очень хочется спать и желательно в своей постели, а не в этой замызганной спальне на шестерых человек. Хорошо ещё, что кроме нас тут никого нет. Это немного странно, и тут мне в голову приходит мысль, от которой по коже бегут мурашки. Соскочив с кровати, я бегу вниз к стойке регистрации и сталкиваюсь с братом.

— Куда ты так несёшься?

— За нами следили с самого начала, мы прибыли прямо к ним в руки, — отвечаю я и, посмотрев на брата, понимаю, что он совсем не удивлён, — ты знал?

— Только что догадался и хотел тебе сказать, хостел пуст, здесь нет ни души. Видимо пилот нас сдал, больше некому.

— Что будем делать? Ты позвонил Биллу?

— Сначала поговорим с пилотом, я знаю, где он живёт, мы вытрясем из него правду, — говорит Эван, и от этого почти рычащего тона мне становится не по себе. Я понимаю, что сейчас Эван далеко не бесчувственный робот. В нём бурлит целый коктейль негативных эмоций. Я боюсь только, что он не сможет сдержать гнев и сделает что-то очень плохое. Что-то непростительное. Например, убьёт кого-то.


Эван

Дорога занимает меньше получаса, и за это время я успеваю немного успокоиться. Всё же вождение автомобиля очень успокаивает, особенно если ты едешь ночью, когда на дорогах минимум машин, а по сторонам мелькают огни вывесок и баннеров. За рулём ты должен думать лишь о дороге, и все остальные мысли уходят на второй план, а мне как раз надо очистить свой разум, чтобы решить, как поступить дальше.

— Только не пристрели его в порыве гнева, — слышу я тихий голос сестры.

Смотрю на неё и вижу, как она переживает. Взгляд опускается на её скулу, на которой уже расползся синяк. Чувствую себя так мерзко. Что со мной не так? Я причинил боль собственной сестре. Единственному близкому человеку. Я чудовище. Может я ничем не лучше того же Кайла или Стентона. С чего я вообще решил, что смогу обелить своё имя, ввязавшись в это дело. Я испорчен и вряд ли подлежу ремонту.

— Не беспокойся, я не хочу марать руки о всяких продажных шавок, — успокаиваю я её. Мы прибываем на место. На улице всё ещё царит полумрак. До утра ещё пара часов. Мне кажется, что эта ночь длится вечность.

— Ладно, пойдём, разберёмся с этим предателем.

Я даже двигатель не глушу. Разберусь с этим быстро, и не буду задерживаться. Выхожу из машины и практически бегу к старенькому дому с облупившейся краской. В полумраке он кажется серым, но наверняка изначально был белым. Подхожу к дверии стучу, через мгновенье выходит женщина средних лет, с заспанным лицом и в халате.

— Чем я могу вам помочь? — спрашивает она, с опаской оглядывая меня.

— Мы хотим переговорить с Майклом Смитом, он дома? — спрашивает Мел, я даже не заметил, как она оказалась рядом. Хочу прогнать её, но замечаю, как женщина смотрит на мою сестру и мгновенно расслабляется. Да, сестра способна в одно мгновенье очаровать любого человека, в отличие от меня.

— Да, он дома, подождите здесь секунду, — говорит она после минутной задержки и скрывается в доме.

— Надеюсь, она не позвонит в полицию, нам не нужны лишние проблемы, — говорю я, нетерпеливо топчась на месте.

― Будь проще, и люди к тебе потянутся, слышал такую пословицу? Думаю, она точно не про тебя. Ты с таким лицом предстал перед ней, словно ангел мщения, — язвит сестра.

— Не время для шуток Милки Вей.

В это время дверь распахивается, и выходит Дэвис. Видно, что нас он совсем не ожидал увидеть. Наверно решил, что я давно мёртв. Я снова удивляюсь, как быстро люди, которым доверяешь, могут предать тебя. И ради чего? Ради почки бумаги? Так дёшево нынче ценится совесть, честность, преданность.

— Вечер добрый, не ожидал нас увидеть на этом свете? — спрашиваю я, приближаясь к нему.

— Я… я… у меня семья, вы должны понять… я не мог иначе, они бы убили моих детей, если бы я отказал, — бормочет он себе под нос.

— Что ты там причитаешь? Говори, что они у тебя попросили, — кричу я, хватая его за куртку, — по твоей вине в этот момент две женщины находятся в лапах у самого настоящего поддонка, и я не могу поручиться, что они там коктейли пьют, — рычу я и встряхиваю этого, казалось бы, огромного мужчину, как тряпичную куклу.

— Прости, Декстер, но семья на первом месте, ты же знаешь, — пищит он.

— Ты бы мог меня предупредить о слежке, сукин ты сын, — оттолкнув его от себя, я разворачиваюсь и иду прочь, — Мел, нам надо ехать пойдём

— Они говорили о каком-то доме на севере города, если это поможет, — кричит Дэвис.

Прежде чем я сажусь в автомобиль, поворачиваюсь к нему и киваю. Всё же он прав. Семья на первом месте. И ради неё мы сделаем что угодно. Даже продадим душу самому дьяволу.

Глава 20

Мия


Голова у меня раскалывается, во рту пересохло и очень хочется пить. Медленно открыв глаза, я оглядываю помещение, в котором нахожусь. Эта просторная спальня, с большой кроватью, на которой я и лежу. По бокам от неё стоят миниатюрные тумбы, у стены огромный шкаф, а окно занавешивают плотные шторы тёмно-зелёного цвета. В комнате я одна, тёти нигде не видно. Вспомнив события вчерашнего вечера, я подскакиваю, как ужаленная. Вчера, после того, как мы с Декстером разделились и нас развели по комнатам, мы собирались немного отдохнуть. Мелани ушла в туалет, и мы остались одни. Тётя сказала, что выспалась в вертолёте; я же почти не спала, а больше мучилась от сумасшедших снов, смысл которых не понял бы ни один нормальный человек. Поэтому я решила немного вздремнуть, но казалось, мгновение спустя проснулась от непонятного шума. Резко распахнув глаза, я огляделась и увидела в комнате нескольких мужчин, но не успела я и слова сказать, как мой рот и нос заткнули какой-то тряпкой, и я мигом провалилась в темноту.

И вот теперь я тут. Вот только где именно? Что это за место? Я встаю с постели и подхожу к окну; приоткрыв штору, я вижу, что на окне стоят решётки, а вид отсюда выходит на небольшой сад с прудиком и каменными дорожками. На улице только-только светает, и небо окрашивается приятным розоватым оттенком. Значит, я была в отключке всего несколько часов. Надеюсь, я ничего не проспала, и с тётей всё в порядке.

Подхожу к двери и прислушиваюсь, в коридоре тихо, лишь изредка слышатся непонятные шорохи и приглушённые шаги. Подёргав за ручку, я понимаю, что дверь заперта. Предчувствие у меня очень плохое. Нужно понять, где я и где тётя. Надеюсь с ней всё в порядке. Стучу в дверь, пинаю её ногами и громко кричу.

— Эй, кто-нибудь, выпустите меня! — я прислушиваюсь, но за дверью ничего не меняется, — да откройте вы эту чёртову дверь!

Я со всей силы стучу, но кажется, меня никто не слышит. А может просто игнорируют меня. Заставляют выдохнуться, чтобы стала посговорчивей. Прекратив это занятие, я напоследок пинаю злосчастную дверь ногой и опускаюсь на пол. Как же я хочу домой, обратно в свою тихую скучную жизнь, назад в этот чёртов городок, где все всё друг о друге знают. Я так вымоталась за эти дни, кажется, прошёл ни один год, а на самом деле, всего чуть больше недели.

Я ложусь на пол, сворачиваюсь клубочком и проваливаюсь в полудрёму. Просыпаюсь я от резкого щелчка и, быстро придя в себя, поднимаюсь на ноги. Щелчок оказывается звуком открывающегося замка. Осторожно отойдя подальше от двери, я со страхом и замиранием сердца жду, кто же окажется за этой дверью, и что со мной будет, когда её откроют.

Дверь осторожно открывается, и предо мной предстаёт мужчина средних лет, с небольшой сединой в чёрных, как смоль, волосах. Одет он в чёрный деловой костюм, на шее вместо галстука, повязан шёлковый платок. Но невысок и худощав. Голубые глаза смотрят на меня холодно. На тонких губах расплывается самодовольная усмешка, открывая белые ровные зубы. От этой улыбки по мне пробегает неприятная дрожь, и я невольно передёргиваюсь. Он напоминает акулу, своей хищной медлительностью и оскалом.

— Ну, здравствуй Мия, или тебя лучше называть Алиса? — ухмыляясь, спрашивает он.

— Лучше Мия, Алиса давно умерла, — отвечаю я, стараясь не показывать, как мне страшно. Остаётся надеяться, что он не услышит, как громко грохочет моё сердце.

— Интересно, ну да ладно, как тебе здесь? Нравится? Может, хочешь что-нибудь? — приторно-сладким голосом произносит мужчина.

— Хочу выйти отсюда, — говорю я, взглядом прожигая этого мерзкого типа.

Он вдруг начинает хохотать, словно услышал самую смешную шутку на свете.

— Рада, что смогла вас позабавить, но как на счёт выпустить меня отсюда? — я скрещиваю руки на груди, иначе придушила бы ублюдка собственными руками.

— Ты не выйдешь отсюда, пока я не получу своё. Я зайду позже, и ты мне расскажешь, где моя флешка, а если не расскажешь ты, расскажет твоя тётя.

— Не смей трогать её, ты мерзкий ублюдок, — кричу я, — ты уже достаточно ей сделал, Стентон.

— О, тебе известно о наших приключениях с твоей тётей, — он довольно улыбается, словно вспомнив прошлое, — но не думаю, что она рассказала тебе всё, дорогая. Располагайся и отдохни, как следует, нам с тобой предстоит ещё долгий разговор по душам.

Развернувшись на каблуках, он идёт к двери, но вдруг оборачивается.

— Веди себя смирно, иначе окажешься в менее приятных условиях, — кивнув мне, он скрывается в коридоре. Хочу броситься за ним, вцепиться в его глотку и сжимать, что есть сил. Но дверь за ним быстро захлопывается, и я слышу щелчок в замочной скважине. Хочется кричать от собственной беспомощности. Где же Эван, когда он так нужен? Он уже должен быть здесь и достать нас из этой чёртовой тюрьмы. Сейчас мне как никогда хочется увидеть его ухмыляющееся лицо. Ощутить его тёплое прикосновение. Просто поговорить с ним ни о чём. Мне так многое хочется узнать о нём. Какой же я была дурой, отталкивая его. И вот теперь я здесь, и возможно, никогда его не увижу.

Я подхожу к окну и смотрю на восходящее солнце. Новый день обычно даёт надежду на что-то прекрасное и чудесное, но я с тревогой вхожу в этот новый день. С опаской посмотрев на дверь, я надеюсь лишь на то, что с тётей ничего не случится. Я не переживу, если потеряю её.


Эван

Ближе к утру мы подъезжаем к большому особняку, огороженному высоким забором с коваными воротами. Возле дома никого нет, но ощущение, что за нами наблюдают. Конечно, в первую очередь особняк играет роль крепости, а потом уже жилища. По всей территории стоит множество камер слежения. И в аппаратной всегда кто-то сидит и следит за обстановкой.

— Мне жутко уже от одного взгляда на этот дом, — говорит Мел, потирая плечи.

Холодный осенний ветер насквозь пронизывает наши тонкие куртки. И даже солнце не согревает озябшие руки.

— Не переживай, Билл человек хоть и строгий, но справедливый. С тобой всё будет в порядке, — успокаиваю я её, но она замечает, что я ничего не говорю о себе, и осторожно спрашивает:

— А с тобой? С тобой тоже всё будет в порядке?

— Это мы сейчас и узнаем, — киваю я, нажимая на кнопку домофона.

Спустя мгновенье раздаётся мужской голос:

— Кто там?

— Мы к Биллу, по важному делу. Я звонил ему, у меня назначено, — добавляю я, понемногу выходя из себя из-за этих задержек. Давно бы уже перелез через эти чёртовы ворота. Перед глазами снова всплывает образ Мии, которая сейчас находится неизвестно где, хотя нетрудно предположить, что она у Стентона. Только бы с ней всё было в порядке.

— Заходите, — рявкает голос, вырывая меня из своих мыслей.

Ворота медленно открываются, и мы проходим по мощённой булыжником дорожке к дому, дверь которого открывается прямо перед нашими носами. Перед нами предстаёт мужчина в тёмном деловом костюме, светлыми волосами и милым улыбающимся лицом. Я думаю, что ему немного за сорок, может даже пятьдесят.

— Добрый день! Я — Себастиан, друг, правая рука и по совместительству дворецкий Билла Мерина, — произносит он с французским акцентом и по-доброму нам улыбается, словно старый знакомый.

— Нам нужно срочно с ним встретиться, — отвечаю я с нетерпением.

— Конечно-конечно, пойдёмте, я вас к нему провожу. В последнее время ему стало хуже, так что не обращайте внимания на его вид. Что поделать, все мы когда-нибудь умрём, остаётся надеяться, что это когда-нибудь настанет не скоро.

Мужчина оказывается на редкость болтливым, что очень радует Мел: она любит поболтать, а со мной это у неё получается редко. Я всегда был замкнутым и молчаливым. И с годами это кажется, только усилилось.

Наконец, минуя множество коридоров и комнат, мы подходим к большой деревянной двери, и Себастиан тихонько стучит.

— Входите, — звучит приглушенный голос из комнаты.

Себастиан открывает дверь и пропускает нас, сам же он остаётся в коридоре и закрывает за нами дверь. Я смотрю на сестру, которая изрядно нервничает. Кивнув ей, я ободряюще улыбаюсь и оглядываю комнату в поисках её хозяина. Это кабинет в благородных тёмных тонах, вся мебель деревянная, шкафы забиты многочисленными книгами, а на стенах висят картины, которые наверняка стоят целое состояние.

— Здравствуйте, мистер Уоккер, — хриплым голосом обращается ко мне мужчина, который сидит в кресле за рабочим столом. Я даже не сразу его узнаю: когда мы с ним виделись в последний раз, а это было недели три назад, он выглядел совершенно иначе. Высокий, статный мужчина с большими синими глазами и густыми тёмными волосами, в которых ещё даже не было седины. Конечно, он был не идеален. Правую часть его лица украшал шрам от ожога, который он получил во время взрыва. Тогда все посчитали его погибшим, и именно тогда он потерял жену. И всё же во время нашей последней встречи он выглядел прекрасно для своих лет; сейчас же передо мной сидит старик, лицо которого испещряют морщины, а сам он словно сдулся, плечи поникли, а глаза потеряли былой блеск.

— Здравствуйте, мистер Мерин, как вы себя чувствуете? — спрашиваю я.

— Было бы лучше, если сейчас рядом со мной была моя дочь, — кричит он и закашливается. Прикладывает к губам белый платок и вытирает губы. Он смотрит на меня разочаровано. И я его не виню. Я провалился. Это непростительно.

— Всё шло по плану, я не предвидел, что Кайл снова объявится.

— Надо было пристрелить его в прошлый раз, а не отпускать, — недовольно рявкает мужчина, — тебя не учат твои же ошибки. Нельзя доверять людям, если они уже предали один раз.

По его недовольному и слегка грустному тону я понимаю, что сейчас он говорит скорей о себе и Стентоне, чем обо мне и Кайле. Ведь они были лучшими друзьями, пока Стентон не решил убить своего друга и сотню человек в придачу.

— Я уже сто раз пожалел, что не сделал этого сам. Но сожалениями ничего не сделаешь, нужно действовать и как можно быстрее. Стентон знает, что вы живы? — спрашиваю я, глядя на мужчину. Он совсем плох, но, как настоящий солдат, держится молодцом.

— Мне неизвестно, но даже если он этого не знает, то узнает в ближайшее время, — мрачно заявляет он и опять заходится в приступе сильного кашля.

— С вами точно всё в порядке?

— Да я ещё не скоро сдохну, можешь не переживать, сынок, я ещё намерен увидеть свою повзрослевшую дочь, так что ты должен её найти и как можно скорее, — командным тоном произносит Билл.

— Флешка с программой у вас? Стентон думает, что вы отдали её Мие, поэтому он её и похитил.

— Флешки давно не существует, я уничтожил её сразу после пожара. Она несла с собой только смерть, а если бы она попала не в те руки, то началась бы третья мировая война, — эти слова повисают в воздухе, но я всё же решаю задать вопрос, который мучает меня уже давно.

— Что же находилось на этой флешке?

— Ох, мальчик мой, там было оружие, коды, схемы, вычисления для оружия массового поражения. Поначалу это была военная разработка, которая помогла бы справиться с террористами по всему миру. Благими намерениями выстлана дорога в ад, сынок, запомни это. Из вроде бы нужного и полезного у нас получилось смертоносное оружие, которое могло стереть с лица Земли половину населения. Стентон видимо возомнил себя богом, раз захотел овладеть такой мощью.

— Но раз флешки нет, что же он сделает с Мией, когда не дождётся от неё ответа? — спрашиваю я, но это риторический вопрос, ответ на который знать не хочется никому.

— Ты обещал, что привезёшь её мне, не подводи меня, Декстер, — почти рычащим тоном говорит Билл, вставая передо мной.

— Я верну её, чего бы мне это не стоило, — отвечаю я, глядя на Мел, которая весь разговор тихо стояла рядом. Она кивает и сжимает мою руку. Она здесь, она верит в меня, а это всё, что мне нужно. Остаётся надеяться, что я успею, и с Мией всё будет в порядке.


Глава 21

Мия


Знаете, в таких ситуациях, как моя, люди начинают думать, много думать. Просидев в четырёх стенах полдня, я думаю о многом. О родителях в первую очередь: о том, как жил отец все эти годы, скучал ли по мне, по маме. Мне хочется больше узнать о них, мои воспоминания со временем выветрились, поблёкли, а тётя со мной о них совсем не говорила. Она объясняла это тем, что ей тяжело вспоминать о них. Но после встречи со Стентоном и его странном намёке о моей тёте, мне ещё сильней хочется разобраться, что на самом деле произошло пятнадцать лет назад.

В коридоре слышатся шаги, и я встаю с кровати, на которой сидела всё это время. Дверь открывается, и в комнату входит Стентон во всём своём дьявольском великолепии.

— Как провела время? — интересуется он, фальшиво улыбаясь. Играет радушного хозяина, а сам наверняка уже продумывает мои пытки. Хороший актёр. Но я-то вижу, его акулий оскал.

— Просто шикарно, лучше, чем в SPA, — говорю я, наполняя каждое слово ядом.

Как же хочется врезать по его физиономии, чтобы стереть эту довольную ухмылку. Я складываю руки на груди и, не отрываясь, вглядываюсь в его ледяные безжизненные глаза. И как тётя могла в него влюбиться. Это же монстр в дорогом костюме.

— А язычок-то у тебя острый, сейчас мы его и опробуем, — он по-хозяйски проходится по комнате и садится в кресло у окна, сложив ногу на ногу. Он осматривает меня с ног до головы. Складывает руки в молящем жесте и подносит их к своим тонким губам.

— Не дождёшься, старый извращенец, — я делаю шаг назад, пытаясь отдалиться от него, но комната, словно наоборот сжимается вокруг меня.

— Ты не о том подумала, я не собираюсь к тебе прикасаться. Ты просто сама мне всё расскажешь, мы разойдёмся и больше никогда не увидимся, — он говорит таким приторно-сладким голосом, что меня начинает тошнить. Не верю ни единому его слову. Даже если бы я что-то знала и сказала ему, не думаю, что нас с Скарлетт просто так отпустили бы.

— Как всё просто, давайте поговорим, что вам рассказать? Я люблю поболтать. Может рассказать вам о сериале, что я посмотрела недавно? Вы знаете, Нетфликс — это лучшее изобретение человечества. Не знаю, что бы мы делали без него. А ещё я очень люблю читать. Иногда даже приходится долго выбирать между книгами и сериалами. Сложный выбор, вам так не кажется? — кажется, моя болтовня его нервирует. Руки сжимаются в кулаки. И что это? Неужели он скрипит зубами, сдерживая злость? Чувствую не совсем здоровое наслаждение. Я в одной клетке с опасным хищником. И злить его, не самая лучшая идея. Но я ничего не могу поделать.

— Не играй со мной, девочка, ты знаешь, что я от тебя хочу, — строго заявляет он, немного подавшись вперёд. Он словно готовится к прыжку, того и гляди набросится на меня. Сердце в груди начинает бешено колотиться о рёбра. Но я очень стараюсь не подавать виду. Я хочу быть сильной, хочу показать, что его запугивание на меня не действует. Вот только ладони мои потеют, а внутренности стягивает в узел. Ещё немного и меня стошнит. Хорошо бы на его дорогой костюм. Хоть какое-то успокоение для меня.

— Рассказывай, что ты знаешь о флешке, я и так слишком долго ждал, чтобы её получить, — на удивление спокойно говорит Стентон.

— Я на сто процентов уверена, что ты её никогда не получишь.

— Ты мне всё расскажешь, иначе твоей тёте придётся не сладко.

— Ты не посмеешь! — кричу я, шагая вперёд. Он лишь усмехается моей показной воинственности. Конечно, за дверью стоят его телохранители, а в комнате нет ничего, что я могу использовать как оружие. У меня есть только я. Вряд ли мне удастся перерезать ему горло своими короткими ногтями.

— О, ещё как посмею, ты и не подозреваешь, на что я способен, — он встаёт и подходит ко мне, — не очень хочется портить твоё милое личико, но если ты не заговоришь, то сильно пожалеешь.

Он больно хватает меня за подбородок. Его лицо оказывается в такой близости к моему. Хочется плюнуть в него и стереть эту злобную усмешку. Но я сдерживаюсь. Мне страшно. Я боюсь, что любая моя ошибка отразится не только на мне, но и на Скарлетт. Я всё ещё не знаю, где она и в порядке ли.

— Надеюсь, мы договорились! Я зайду позже.

Одарив меня своей мерзкой улыбкой, он отпускает меня и быстро покидает комнату, словно боится, что я брошусь за ним. Вот только я не могу даже пошевелиться. Стою посреди комнаты, а ноги словно вросли в пол. Сердце больно бьётся в груди. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой. Это чувство поглощает меня, вытягивает все жизненные силы. Чем дольше я здесь нахожусь, тем слабее становлюсь. Мне не хватает воздуха. А за окном тем временем уже темнеет. И эта тьма словно проникает в меня.

― Эван, где же тебя черти носят, — шепчу я, оседая на пол.

Как мне сейчас хочется увидеть его, за это короткое время он будто стал частью меня. Я сейчас даже не говорю о том, что он дал мне свою кровь, нет. Это скорее что-то духовное. Мы словно обменялись частичками души. Мы открылись друг другу, и я могу поклясться, что знаю некоторые его стороны лучше других. Да, порой он ведёт себя, как идиот, но и я тоже нисколько ему не уступаю. Мне не хватает наших разговоров. Не хватает его улыбок. Вспоминаю, как он ухаживал за мной, когда я была ранена. Эти дни были лучшими в моей жизни. Мы много смеялись и болтали. Тогда он тоже был счастлив, я это видела. Надеюсь, он нас найдёт, иначе я не знаю, что с нами будет, ведь ни о какой флешке я не знаю.

Спустя час дверь в мою комнату открывается, и я думаю, что Стентон вернулся, но в дверях показывается высокий мужчина. Одет он, так же как и Стентон, в костюм. У них, что здесь единая униформа? Мафия обязательно должна выглядеть стильно? У мужчины худое лицо с идеальной кожей, чернильно-чёрные глаза кажутся ненастоящими, всем своим видом он напоминает хищного ворона. Одной рукой он приглаживает свои тёмные волосы, которые и без того в идеальном порядке.

— Господин приказал сопроводить вас в кабинет для переговоров, — говорит он немного хриплым голосом с явным английским акцентом.

— Надо же, какие манеры, а тут ему что, не говорится? — спрашиваю я. Не нравится мне эта смена локации. Да и мой сопровождающий не выглядит добрым дворецким.

— Там будет удобней.

— Ну, ведите, — сдаюсь я, нехотя выходя в коридор.

Кажется, что меня ведут на казнь, вся эта ситуация меня до жути нервирует. Страх сковывает всё тело и я иду, как какая-то сломанная кукла. Каждый шаг даётся мне с большим трудом. Мы идём по длинным коридорам, и я поражаюсь тому, какой этот дом большой. Всё здесь было обставлено со вкусом, но видно, что здесь нет хозяйки: стиль сугубо мужской и практичный. Никаких излишеств, в виде ваз с цветами или каких-то интерьерных фигурок, подушек и пледов на креслах.

Мы спускаемся вниз, наверно это первый этаж. Тут располагается большая кухня, как в ресторанах, видимо, хозяин любит поесть. Всюду снуют люди, но на меня никакого внимания не обращают. Все они азиаты, и я могу с точностью сказать, что здесь они находятся незаконно.

Наконец мы приходим в конец коридора, где располагается железная дверь, от вида которой мне становится не по себе. Ох, не к добру это всё.

Мой конвоир открывает дверь и слегка подталкивает в спину, потому что я встаю как вкопанная. Мне хочется бежать отсюда как можно дальше, всё во мне отчаянно протестует и не пускает в эту комнату. Но мужчина начинает терять терпение и толкает меня сильней, от чего я спотыкаюсь, но не падаю и буквально влетаю в комнату. Это не переговорная, а настоящая допросная, как в фильмах. В центре комнаты стоит стол и два стула по бокам. На один из этих стульев меня и сажают.

— Сиди тут и жди, даже не думай бежать, только разозлишь хозяина, — строгим тоном произносит мужчина и оставляет меня одну в этой холодной клетке.

А сбежать бы было неплохо, вот только шансов у меня никаких нет. Тут повсюду охрана, я не удивлюсь, если у них ещё и сторожевые собаки есть. И я даже не знаю, куда мне бежать, если даже удастся покинуть дом. Я в незнакомом городе, без телефона и денег. У меня нет шансов. И я не могу сбежать без Скарлетт. Узнать бы, где они её держат. Надеюсь, с ней всё в порядке.

— Давно не виделись, дорогая, — выдёргивает меня из моих мыслей приторный голос Стентона.

— Я тебе не дорогая, — огрызаюсь я.

Один взгляд на этого ухмыляющегося мерзавца заставляет всё во мне кипеть. Он лишил меня родителей, забрал у меня семью, и теперь мне хочется придушить его своими руками.

— Тише-тише, не надо грубить, давай лучше поговорим, — он садится напротив меня и пристально меня разглядывает, — а ты похожа на отца, сразу видно, что его дочь…

— Не смей о нём говорить, — кричу я, обрывая его на полуслове, — ты не имеешь права говорить о моих родителях, ты их убил, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы отомстить тебе.

— А ты хорошо осведомлена, кто же тебе это всё рассказал? Уж точно не Скарлетт, она бы себя не сдала, — довольным тоном произносит он.

— О чём ты говоришь? — непонимающе смотрю на него, он в ответ лишь коварно улыбается. Тянет время, наслаждаясь, произведённым эффектом.

— Отвечай, ублюдок! Что ты имел в виду, говоря, что она бы себя не сдала? — я уже не говорю, а кричу.

— А то, дорогая моя, что твоя тётя вместе со мной спланировала тот взрыв, и она виновата не меньше меня.

— Ты лжёшь! — я резко встаю и бросаюсь на этого подлеца, — это всё ложь, она не убивала моих родителей, это ты, это всё ты! Ты убийца и лжец.

Я кричу и пытаюсь вцепиться в его горло, но он перехватывает мои руки своими и крепко сжимает. Он гораздо сильней меня, но я не собираюсь сдаваться. Спустя мгновенье в комнату вбегают несколько человек, они пытаются оттащить меня от него, но я намертво держусь за воротник его рубашки. Жаль, что он без своего любимого шейного платка. Я бы могла задушить его им же.

— Да уберите же её от меня! — кричит Стентон своим подчинённым, но с разъярённой женщиной справиться не так-то просто.

Один из телохранителей Стентона хватает меня подмышки и тащит назад. Но я вырываюсь и избавляюсь от его сильных рук. Только это длится недолго, и меня снова хватают.

— Я убью тебя, Стентон, ты мне за всё заплатишь, — кричу я.

— Умей принимать правду, девочка, — он подходит ко мне ближе и гладит мою щеку, от чего я вся передёргиваюсь, — наверно больно, когда предают близкие, но жизнь слишком жестокая штука.

Мне хочется вырваться из этих стальных лап и придушить наглеца голыми руками, но меня словно сковали, и я не могу пошевелиться. Я никак не могу поверить, что тётя замешана в том взрыве, который унёс жизнь моей мамы и заставил моего отца жить вдали от меня. А кроме них погибли десятки человек. Неужели можно убить стольких людей и спокойно жить дальше, словно ничего не произошло? Нет, я не хочу в это верить. Не хочу принимать то, что меня вырастила убийца. Нет.

— Я тебе не верю! Ты просто хочешь оправдаться, но у тебя ничего не выйдет, — зло бросаю я.

— Мне незачем оправдываться перед какой-то девчонкой, я ни о чём не жалею. Хотя нет, всё же жалею, но лишь о том, что не убил твоего отца.

Я удивлённо смотрю на него и думаю, что ослышалась, но то, с каким удовлетворённым лицом он на меня смотрит, доказывает, что мне не послышалось. Я открываю рот, но он меня опережает.

— Да, я знаю, что он жив. К сожалению, узнал только пару часов назад, иначе я бы искал его, а не гонялся за тобой. Надо отдать ему должное, он убедил всех, что умер, и ему удавалось скрываться целых пятнадцать лет. Я его недооценил, очень недооценил.

— Как ты о нём узнал?

— Твой дружок нам помог, — довольно произносит он.

— Только не он, он не мог меня предать.

Он не мог предать меня, это не правда. Стентон пытается меня запутать, весь его вид показывает, как он доволен собой, как наслаждается моими душевными терзаниями. Это его психологический приём. Он пытается сбить меня с толку.

— Не бойся, твой герой ни за что не пойдёт на предательство. Он нам помог, не зная о том, что делает, — я непонимающе на него смотрю, — мои люди за ним проследили и вышли на дом твоего папочки. И раз теперь я знаю, что он жив, то мы преподнесём ему наше приветствие. Так сказать, поздравление с новым рождением, — он смотрит на верзилу, который меня держит и говорит, — Займитесь ей, нам нужно, чтобы она выглядела соответственно.

Я непонимающе смотрю на Стентона, но он уже направляется на выход в сопровождении пары охранников. Хлопает дверь, и мы остаёмся один на один с этим гигантом, который одной рукой может меня убить. Мне не очень нравится, в каком направлении поскакали мои мысли, но что-то подсказывает, что всё это не к добру. Запомните, если вы остались в замкнутом пространстве с незнакомым мужчиной, внешность которого заставляет детей плакать, лучше бегите. Но в моей ситуации бежать некуда. Верзила бросает меня на пол, и я громко вою от боли, кажется, моя задница принимает на себя весь удар.

— Может, мы договоримся? Мы ведь живём в цивилизованном мире, не всё решается грубой силой, — конечно, он и не собирается меня слушать и в ответ отвешивает мне пощечину, от которой я чуть не сворачиваю шею, голова моя дёргается в сторону, во рту появляется привкус крови. Кажется я прикусила щёку.

Мужчина хмурится, словно художник, который видит, что его картине чего-то не хватает. А потом со всего размаху пинает мне в живот, от чего из меня словно улетучивается весь воздух, а боль охватывает всё тело. Господи, когда это всё кончится? Я пытаюсь встать, но он снова бьёт меня по лицу, от чего из моих глаз брызжут слёзы. В голове звенит, в висках пульсирует. Я прижимаю руку к пострадавшему лицу и стискиваю зубы от нестерпимой боли.

На этом избиение заканчивается, видимо теперь я выгляжу соответствующе, как и хотел Стентон. Одной рукой я держусь за живот, который жутко болит, кажется, что мои внутренности превратились в кашу. Лицо горит от ударов, во рту кровь, волосы растрёпаны, из глаз текут слёзы, которым, казалось, нет ни конца, ни края. Вот какой меня хочет видеть Стентон, а точнее, какой меня должен увидеть мой отец. Верзила достаёт откуда-то камеру и пару раз снимает своё творение, после чего выходит и оставляет меня корчиться на полу от боли.

Глава 22

Эван


― Господи, только не забирай её у меня, только не её, — крутится в моей голове, пока я держу безжизненное тело Мии. Кожа её бледная и прозрачная, видны все вены на её милом личике, которое сейчас кажется ненатуральным. Она вся в крови, которая всё никак не останавливается, а течёт бурным потоком, ещё немного и мы утонем в ней. Вокруг нас лежат мёртвые мужские тела, надо мной стоит Стентон и заливисто смеётся, а смех его словно осколками режет слух. Я смотрю на него сквозь бежавшие по моему лицу слёзы и сильнее прижимаю к себе тело Мии. Мне хочется скрыться отсюда, уйти подальше от этого монстра, спасти её от него, но я уже опоздал. Я не спас её, и вот как моя ошибка сказалась на ней, она умерла.

— Ты опоздал, Эван! — Стентон снова раскатисто хохочет и оскаливает свои идеальные зубы, — Ты не спас её! Она умерла из-за тебя!

Я резко раскрываю глаза, пытаясь отдышаться. Лёгкие словно сковали железные тиски. По лицу бежал холодный пот, а сердце колотилось, как бешенное. Это был всего лишь сон и ничего более. Самовнушение ведь работает? Конечно, надо думать позитивно и всё будет хорошо. Я разговариваю сам с собой, дожили. Смотрю в окно и вижу, что уже начинает смеркаться. Чёрт, сколько я проспал. После разговора с Биллом, мы разошлись по комнатам. И я видимо задремал. Не помню, когда нормально спал. А здоровый сон очень важен, для работы мозга. Нужно найти Мию и спасти. А я тут прохлаждаюсь.

Меня отвлекает стук в дверь, в комнату входит Мел. Она кутается в большой яркий свитер и от этого выглядит такой маленькой.

— Можно? — голос её тих, от былого оптимизма не осталось и следа. Она достаточно натерпелась за эти дни, в чём я виню себя. Ещё и этот синяк не даёт мне покоя. Как же я её люблю, и как иногда хочется, чтобы ей достался лучший брат, чем я.

— Конечно, заходи! Что-то случилось?

— Весь дом стоит на ушах, здесь куча народа, — она садится напротив меня в кресло и пристально смотрит. — Ты в порядке? Выглядишь не очень, тебе бы отдохнуть, ты должен быть сильным ради неё, ради меня.

— А как я ещё должен выглядеть в этих обстоятельствах. Я облажался, единственный раз за всю мою жизнь я облажался, и теперь эта ошибка может стоить им жизни, — вздохнув, я склоняю голову. Как же меня всё вымотало, я держусь лишь на эмоциях: меня поддерживает гнев, я злюсь на себя, на Стентона, даже на Билла, ведь если бы не он, ничего бы этого не было.

Мел поднимается и подходит ко мне, своей прохладной ладошкой она гладит меня по щеке и заставляет взглянуть на себя. Бедная моя сестрёнка, как же ей досталось; мои глаза щиплет, и я закрываю глаза. Не хватает ещё растечься лужицей, я не в том положении, и уж тем более у меня нет времени на слёзы. Слёзы — это удел женщин, а я мужчина и должен держать себя в руках.

— Посмотри на меня, Эван! — она приподнимает мой подбородок, — посмотри и скажи, что ты чувствуешь, ты должен высказаться! Прекращай всё держать в себе, хватит, ты достаточно намолчался. Я знаю, что тебе плохо, но за всё это время ты ни разу не поговорил со мной. И не закрывай глаза, слёзы — это не стыдно, это лишь значит, что ты живой и хрупкий, как и все мы. Ты — не робот, ты — человек. Дай волю своим эмоциям, откройся мне, ты же знаешь, что можешь мне доверять, — она полностью собрана и говорит со мной таким серьёзным и командным тоном, что я начинаю завидовать её выдержке. Пусть в её глазах и стоят слёзы. Она — моя поддержка.

— Можешь кричать, бить и крушить тут всё, но ты должен выплеснуть эти эмоции, чтобы не сломаться. А потом ты выйдешь из этой комнаты и спасёшь Мию, спасёшь Скарлетт. Ты снова станешь героем, но для начала ты должен освободиться хотя бы от части своей боли.

Я смотрю на свою сестру и понимаю, как она выросла. В чём-то она права, мне нужно выпустить пар. Сегодня ночью мы собираемся разобраться со Стентоном, и мне нужна свежая голова.

— Кричи, Эван, — говорит Мел и выходит из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

И я кричу, а с криком из меня выходила боль, я встаю с кресла и раскидываю все вещи, бью вазы, швыряю подушки и кричу. Я распахиваю окно просто ору, как ненормальный.

Закрыв окно, я прохожусь по комнате, выдыхая и собираясь с мыслями. Тут и правда все кишит людьми, все бегают и суетятся. Мы с Биллом организовали целую спасательную операцию, и собрали лучших бойцов. Сегодня состоится бой, в котором Стентон точно проиграет и из которого не выйдет живым, уж об этом я позабочусь. Я дохожу до кабинета Билла и осторожно стучу, за дверью раздаётся кашель.

― Войдите.

Я открыл дверь и захожу в тёмный кабинет, шторы плотно закрыты, а Билл сидит за рабочим столом и что-то печатает у себя в компьютере. В этом полумраке свет, льющийся от монитора, делает лицо Била ещё бледнее и старше. Шрам от ожога приобретает более устрашающий вид. А морщины словно становятся глубже.

— Ты что-то хотел? — спрашивает он, взглянув на меня поверх очков.

— Хотел узнать всё ли готово, — отвечаю я, не решаясь пройти дальше и сесть в кресло. Он всегда меня пугал.

После взрыва скрыться ему помогла армия США, ведь для армии они со Стентоном и работали. Но оказались по разные стороны, когда второй решил предать не только страну, но и друга. Никаких улик на Стентона не оказалось, он слишком умён, чтобы себя подставлять. Вот так он и прожил пятнадцать лет, владея своим нелегальным бизнесом и проводя крупные сделки под носом у закона.

Билл же стал помогать армии в наборе новобранцев. Ему сделали новые документы, а со своим шрамом ему не нужна была пластика, он стал неузнаваем для окружающих. Он ездил по стране и искал парней, у которых есть незначительные проступки, но имеется потенциал и энергия, которую надо было лишь направить в нужное русло. Мы тогда жили в Нью-Йорке, и я в очередной раз попался на драке. Я был трудным подростком и сильным, я жил драками. Тогда-то меня и заметил Билл, благодаря ему я стал солдатом, смог оплачивать учёбу Мел в художественной школе и платить по счетам. Конечно, у нас были деньги родителей, но мы к ним не прикасались. Я смог перевезти Мел в Лондон, который она так полюбила, пока училась там. И всё это благодаря Биллу: если бы не он, я, наверное, стал бы обычной уличной шпаной, или меня зарезали бы в одной из драк. Возможно, не всё так безоблачно и не встреть я его тогда, то не знал бы сейчас Стентона и не познакомился бы с Мией. У всего есть свои плюсы и минусы. Этот мир не делится лишь на чёрное и белое, этот мир серый.

— Все будет готово, не переживай, мне не меньше тебя хочется забрать свою дочь, так что не подгоняй меня, мальчик, — строгим тоном говорит Билл.

Я хотел сказать, что мне не безразлична его дочь, и я люблю её, может и не сильней, чем он, но уж точно не меньше. Но я не успеваю, потому что в этот момент в кабинет врывается Себастиан.

— Кажется, у меня плохие новости, — хрипит он, пытаясь отдышаться.

— Что ещё стряслось? — недовольно ворчит Билл и поднимается на ноги.

— У меня письмо для вас.

— И что в этом странного? Я и раньше получал письма.

— Оно от Стентона, — он не успевает договорить, как Билл вырывает из его рук конверт и распечатывает. Вмиг его лицо становится серым, а потом сразу красным и перекошенным от гнева.

— Он заплатит! Он сполна ответит за свои грехи и будет отвечать не Богу, а мне! Ублюдок, я выдерну ему руки и вставлю их куда надо, — он кричит, расхаживая по комнате и тряся бумагой, которую достал из конверта.

Я чувствую, что там что-то очень плохое. Я хочу и боюсь увидеть содержимое.

— Посмотри, Эван, что этот мерзавец сделал с моей девочкой! Смотри же! — он суёт мне бумаги в руки. Кажется, словно я держу мину, которая в любой момент разорвёт меня на кусочки. Сначала мне кажется, что это не она: эта маленькая девушка на полу в скорченной позе просто не может быть Мией. Но взглянув на её лицо, я убеждаюсь, что это она. Избитая, вся в крови и ссадинах, со спутанными волосами и заплаканными глазами, это точно Мия.

— Видишь, что ты наделал? Это твоя вина! Ты проглядел, её увели у тебя из-под носа! Я убью его, слышишь, если ты этого не сделаешь, я его убью! Пусть это будет последним, что я сделаю перед смертью, но я заберу его с собой.

У меня перед глазами всё расплывается, и я снова оказываюсь в своём сне. Это я виноват, это моя вина. Я уже не слышу, как кричит Билл, я погружаюсь в туман, а в голове пульсирует, лишь одна мысль.

― Я его убью, и никто не отнимет у меня это право.


Мия

Я вся дрожу, в голове гудит. Я не знаю, сколько пролежала на этом бетонном полу в позе эмбриона, время тянется, и минуты кажутся часами. Боясь пошевелиться, я не сдвинулась с места после того, как меня тут бросили. Сначала боль была такой сильной, что хотелось выть, все тело болело, лицо горело, а в горле стоял ком. Хотелось рыдать, но слёз не было. Хотелось верить, что со Скарлетт всё в порядке и с ней не сделали ничего плохого. Я до сих пор не верю ни единому слову Стентона. Она не может быть замешена во всём этом, она не могла сначала убить моих родителей, а потом взять меня к себе на воспитание. Если всё, что сказал Стентон, — правда, то я совсем не знала эту женщину, которая заменила мне семью. И всё же я продолжаю гнать от себя подальше эти жуткие мысли.

Слышатся какие-то голоса и стук подошв о бетонный пол, через мгновенье дверь открывается, и кто-то входит. Я лежу спиной к двери, поэтому мне не видно, кто ко мне пожаловал. Но могу точно сказать, что вернулся хозяин этого дома, наверно хочет полюбоваться моим чудесным распухшим лицом. Если бы могла, встала бы и убила мерзавца голыми руками. В голове даже мелькают образы, как я вгрызаюсь ему в шею. Это было бы поистине чудесным зрелищем, и не вините меня в кровожадности, просто у меня бурная фантазия.

— Да поднимите же её с пола, мы же не варвары, в конце концов, — произносит своим сладким голосом Стентон. Меня даже передёргивает от этого тона.

Его приспешники сразу же подскакивают ко мне и хватают под руки. От такого варварства моё тело пронзает волна сильнейшей боли. Кажется, что все мои нервы оголены. Я громко втягиваю в себя воздух, стараясь не зареветь. Мне совсем не хочется доставлять удовольствие этому демону в дизайнерских костюмчиках, ему меня не сломить, я буду держаться до последнего.

Меня бросают на стул, и я сжимаю зубы, сдерживая стон. Никогда в жизни мне не было так больно.

— Ну как ты себя чувствуешь, дорогая? — он ещё смеет спрашивать о таких вещах, и как только таких земля носит.

Я с презрением смотрю на него и отвечаю, стараясь вложить в голос всю злобу.

— А то ты не видишь? Что, пришёл полюбоваться на творение своего вышибалы? Ну, так смотри, он хорошо постарался, можешь выплатить ему премию, — тяжело дыша, я отворачиваюсь от него: лучше уж смотреть на голую стену, чем на это довольное лицо.

— Я пришёл сказать, что твой папочка скоро тебя освободит, если ты ему конечно дорога, — он злобно смеётся, — перед этим он, конечно, отдаст мне флешку, но если он хочет видеть тебя живой, то это небольшая цена для него.

Стентон подходит ко мне, больно хватая за подбородок. Я шиплю от боли. Слёзы наворачиваются на глаза.

— Очень жаль, что такое милое личико подпортили. Хотя нет, не жаль, — он снова смеётся, — заприте тут её и следите в оба.

Уходя, он бросает на меня последний взгляд и подмигивает. Насвистывая, выходит за дверь, и меня снова оставляют одну. Но теперь во мне появляется огонёк надежды. Скоро нас спасут. Эван с моим отцом придут за нами. И тогда Стентон поплатится за все свои злодеяния. Я сама его прикончу, если мне выпадет такой шанс. Я никогда не задумывалась, что способна на убийство. Но сейчас я понимаю, что не испугаюсь. Я сделаю всё, что от меня потребуется. Стентон не должен покинуть этот дом живым.

Глава 23

Эван


― Здравствуй, мой давний друг! Думаю, тебя можно поздравить с возрождением из мёртвых и по такому случаю я приготовил для тебя подарок. Ты его конечно уже увидел. У тебя прекрасная дочурка, жаль, что пришлось подпортить её личико, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Сегодня в 21:00 ты должен будешь прийти ко мне, конечно же, один, и отдать, то, что по праву принадлежит мне. Если же этого не произойдёт или ты сглупишь и придёшь не один, твоя дочурка умрёт. До скорой встречи!

Вот что написал этот мерзавец на обороте фотографии. Мы замечаем это не сразу, так как нашим разумом овладел гнев. Нам нужно остыть и привести мысли в порядок. Любая наша ошибка отыграется на Мие и Скарлетт. Скарлетт, вот кто ещё меня беспокоил, почему Стентон не упомянул её в письме. Все это время она вела себя очень странно, и я пытался списать её поведение на стресс, но так ли это на самом деле. Конечно, в этой ситуации я хотел бы ошибиться, но моё чутьё меня редко подводило, и я знаю, что тут что-то не так.

— Почему в письме ничего не говорится о Скарлетт? — спрашиваю я Билла. Мы сидим за большим столом в столовой. Мы — это я, Мел, Себастиан, Билл и его боевой друг сержант в отставке Хенк Стивенс. У всех серьёзные и напряжённые лица, до назначенного времени остаётся два часа и нам следует всё обсудить. Я нервно постукиваю по стулу, курить здесь запрещено и нервы мои на пределе. Мел сидит рядом со мной и, видя моё состояние, сжимает мою руку в своей.

— Может он думает, что мне нет до неё дела, а может он уже с ней что-то сделал. У него извращённый мозг, и разгадать его мотивы непросто. Для него важна власть, деньги, а эта флешка принесла бы ему и то и то. Он пойдёт на всё лишь бы заполучить её.

— Но флешки не существует, ведь так? — Билл утвердительно кивает.

— Как я вам и сказал ранее, я уничтожил её сразу после взрыва. Но раз Стентон этого не знает, попытаемся скрыть это как можно дольше, — мужчина закашливается и достаёт кислородную маску. Все эти переживания высасывают из него последние силы, а рак забирает последний кислород.

— Хотите водить его за нос? А если он пронюхает ложь?

— У нас нет другого выхода, мы должны его заболтать и отвлечь от происходящего, — отвечает сержант Стивенс, — Билл будет с ним говорить, а мы осмотримся и справимся с охраной, её там будет достаточно. Этот трус всегда был слишком осторожен и охрана у него, как у президента. Встреча пройдёт на его территории, что нам, конечно же, не на руку, так что будем действовать по обстоятельствам.

— Вы ему не верите? Думаете, он будет действовать не по правилам? — спрашиваю я, и мужчины переглядываются.

— От бандитов никогда не знаешь, чего ожидать, а он бандит. Так что будем готовиться ко всемфорс-мажорам.

Вот чего мне не хотелось, так это форс-мажоров, конечно, я привык действовать по ситуации, но раньше я рисковал своей жизнью, идя на риск, а теперь пострадать, может ещё и Мия.

— Что с полицией, если начнётся стрельба, а её не избежать, как отреагирует она?

— Полиция не вмешивается в дела Стентона, они сохраняют нейтралитет. Стентон их чем-то подкупает, и они закрывают глаза на все его дела.

— Если мы его убьём, что будет тогда? — я не унимаюсь, мне нужно знать все детали. Здесь не должно быть ошибок.

— Не знаю, как они отреагируют, но знаю, как отреагирую я, если этот мерзавец останется жив, — серьёзным тоном произносит Билл, поднимаясь со своего места, — мне надо принять лекарства, а вы пока приведите мысли в порядок, к тебе Эван, это относится в первую очередь. На кону жизнь моей дочери, отступать некуда и ошибаться нельзя.

— Да, сэр, я понимаю всю важность ситуации! — я тоже встаю и киваю ему.

Билл пристально смотрит мне в глаза и кажется, хочет что-то добавить, но тяжело вздохнув, выходит из столовой.

— Я тоже пойду, — Стивенс встаёт, в его волосах видны проблески седины, но больше ничего не выдаёт его возраст, — нужно договориться с парнями и проверить оружие. Отдохни немного, скоро выдвигаемся. И не забудь, что сказал Билл, он на тебя надеется, больше чем ты думаешь, не подведи его.

Я ничего не отвечаю, слова здесь и не нужны. Всем нам известно, на что мы идём и чем пожертвуем в случае провала.

Стивенс выходит, и мы остались втроём, Мел всё так же держит меня за руку и это меня успокаивает.

— Может, перекусите на дорожку? — подаёт голос Себастиан, который всё это время молчал и лишь изредка поглядывал на Билла. Я видел, как он за него переживает и был рад, что он не одинок.

Мел посмотрела на меня, и я кивнул.

— Думаю, можно немного перекусить, — отвечаю я.

Конечно, есть мне совершенно не хочется, но ещё больше не хочется обижать Себастиана. Видно, как он волнуется из-за предстоящей операции, и ему хочется хоть чем-то помочь. Поэтому услышав, наше согласие он мигом подскакивает и удаляется на кухню с довольной улыбкой.

— Всё пройдёт хорошо, верь мне, — тихо говорит Мел.

Она как всегда пытается меня поддержать, но мы не можем предугадать исход сегодняшней встречи. И никакие заверения не могут меня обнадёжить, но всё, же я киваю и целую её в лоб.

— Спасибо, Милки Вей.

Я подхожу к окну вид из которого открывается на зелёную лужайку, по всему периметру которой тянутся дорожки из камня, кое-где расположены античные белые статуи. Красиво, но по мне слишком вычурно. Мне всегда хотелось иметь свой небольшой, но уютный дом. Проведя своё детство в шикарном, огромном и холодном особняке, я могу с точностью сказать, что ничего хорошего в этом нет. Если, я когда-нибудь и обзаведусь настоящей семьёй с женой и кучей детей, то дом наш не будет похож на музей, в котором ни к чему нельзя прикасаться и раздаётся эхо от каждого звука.

— Эван!

— Ты что-то говорила? — спрашиваю я, посмотрев на Мел, видимо я увяз в собственных мыслях.

— Ты в порядке? Казалось, что ты был где-то далеко, — она грустно улыбается и подходит ко мне, — думал о Мии? Ты ведь знаешь, что это не твоя вина, это с ней сделал не ты, а Стентон.

— Это моя вина, как ты не понимаешь? Я позволил этому случиться! Я оступился, а упала Мия! Только я в этом виноват, мне и отвечать! И я ненавижу, что я сейчас нахожусь в тёплом местечке, а она неизвестно где мучается от боли, которую ей причинили по моей вине! И не смей утверждать обратное, — я громко кричу на неё, хотя она ни в чём не виновата. Лучше бы она отвесила мне пощечину, чем пичкала меня этой жалостью. Возможно, потом я пожалею за эту грубость, но сейчас мне хотелось накричать на неё, и я это сделал.

— Я виноват, Мел, но я исправлю, то, что натворил, — добавляю я уже более спокойным тоном и выхожу из комнаты. Оставив позади жалость и сожаление. Я люблю свою сестру, но сейчас мне не нужна её жалость.

Я иду по коридору и, не заметив Себастиана, сталкиваюсь с ним нос к носу.

— А как же ужин? — растерянно спрашивает он.

— Извини, Себастиан, я не голоден, отнеси это Мел и проследи, чтобы она хорошо поела. С этой суетой, она забыла, что значит питаться нормальной пищей.

— Хорошо, — он согласно кивает, — ты точно ничего не хочешь?

— Мне сейчас кусок в горло не полезет, — отвечаю я и иду дальше.

— Можешь курить на улице, только подальше от дома, — говорит Себастиан, я оборачиваюсь и киваю ему с благодарностью. Теперь я понимаю, почему Билл выбрал именно его себе в дворецкие, он понимал всех с полуслова, а словами иногда невозможно выразить свои чувства.

Выйдя, на улицу я вдыхаю свежий воздух и направляюсь по дорожке к небольшому саду. Мне нужно побыть одному и привести мысли в порядок. До назначенного времени остаётся меньше часа и всё моё тело покалывает от избытка эмоций. Я пытаюсь расписать в голове, хоть какое-то подобие плана, но в голову постоянно лезет образ окровавленной Мии. Мне надо успокоиться, чтобы всё сделать правильно. Я заберу её оттуда и больше никому не позволю её обидеть. Вытянув из кармана пачку сигарет, я достаю сигарету и закуриваю. В лёгкие тут же проникает спасительный никотин, и глубоко вздохнув, я затягиваюсь, заполняя себя ядом, который спасает хоть ненадолго.


Мия

Кажется, время застыло и я вместе с ним. Окон здесь нет, и солнечный свет сюда не проникает, поэтому сложно сказать день сейчас или уже ночь. Ко мне больше никто не заходит, чему я очень рада. Всё моё тело стонет от боли, губа распухла и чувствую я себя паршиво. Я никогда не была плаксой, но в последние часы, кажется выплакала жизненную ному слёз. О тёте до сих пор нет никаких вестей и это меня пугало. Надеюсь, она в порядке и её не постигла моя участь. Когда выберусь отсюда, обязательно займусь боксом или борьбой. Я больше не дам себя в обиду. Никому не советую испытать и пройти, то через что прошла я. Это настоящий ад и он не собирается заканчиваться, потому что дверь моей камеры открывается и входит Стентон.

— Ну, что сидишь, скучаешь? — он скалит свои идеальные зубы в фальшивой улыбке, — а я тут тебе гостью привёл.

Я встаю слишком резко, живот сводит болезненной судорогой. Вижу за спиной Стентона Скарлетт. Выглядит она по сравнению со мной очень хорошо, и я радуюсь, что она не пострадала, но взглянув ей в глаза, я понимаю, что что-то не так.

— Скар, что происходит? — взволновано спрашиваю я.

— Дорогая моя, ответь же своей племяннице, расскажи о своей тёмной стороне, — мужчина довольный происходящим садится на стул и хищно улыбается.

— Что ты должна мне рассказать? — я подхожу к ней ближе. — Что случилось?

Она, избегает моего взгляда. Её короткие волосы спадают на лицо, когда она склоняет голову. Её плечи опущены, она выглядит, как ребёнок, совершивший что-то очень плохое.

— Прости меня! Я должна была раньше рассказать, — говорит она тихо.

— Что ты ещё от меня скрыла? Мы же договорились, больше никаких секретов, ты забыла? Тогда у моей кровати ты сказала, что больше никаких тайн между нами не будет, так что же ты от меня утаила на этот раз? — я не замечаю, как мой голос срывается на крик, но я чую неладное и знаю, что то, что она сейчас скажет, мне не понравится.

— Смелее Скарлетт, ничего сложного в этом нет, тем более я её уже подготовил к правде, — словно змей шипит Стентон.

— Заткнись, Крис, — кричит тётя в его сторону, — я сама ей всё скажу.

Она, наконец, поднимает голову и смотрит на меня. Я отшатываюсь назад от её тёмного взгляда, полного вины.

— Я знала о взрыве, — всего пара слов, а я чувствую себя погребённой под ними, как под лавиной, не могу дышать, а она продолжает заваливать меня, — я знала и ничего не сказала ни твоему отцу, ни твоей матери.

— Что ты сейчас сказала? — хриплю я, голос мой больше похож на карканье.

— Я знала и молчала, но он меня вынудил. Я тебе рассказывала о том, что была беременна и сказала, что я сделала аборт, но я солгала, — по её лицу текут слёзы. Но мне не жаль её. Она только что призналась в том, чего я признавать не хочу.

— Он сказал мне сделать аборт и даже дал денег, но я не решилась и в тайне от него родила девочку. Но от него ничего невозможно утаить, он обо всём узнал и привёз нас с дочкой сюда. В один из дней я подслушала его разговор о готовившемся взрыве, и он меня увидел. Я сказала, что обо всём расскажу сестре, но он пригрозил, что заберёт у меня дочь и не даст мне с ней видеться. Я не могла поступить по-другому. Если бы я видела другой выход, но его не было.

— Всегда есть другой выход, и какого тебе было тогда, ты сидела со мной, когда в другом месте умирали люди, которых ты могла спасти? — мне хочется ударить эту женщину, эта какая-то незнакомка, а не моя тётя. Моя Скарлетт никогда бы так со мной не поступила, никогда бы не пожертвовала жизнями других. Глаза щиплет, но я не хочу, чтобы эти люди видели мои слёзы. Для Стентона это очередной бесплатный спектакль, развалился на стуле и наблюдает за моей реакцией, чувствует и знает, что мне больно и радуется. Больной на голову ублюдок.

— Мне было тяжело, но в тот момент мой ребёнок, о котором даже не знали твои родители, находился в руках этого мерзкого человека, я не могла ничего сделать, мне пришлось притворяться, — резко произносит тётя, метая злобные взгляды на Стентона, который наслаждается представлением.

— Ну что ты дорогая, в постели ты называла меня совсем другими словами, — усмехается он, и Скарлетт не выдерживает. Бросается на него и со все яростью цепляется за его горло. Я стою в полнейшем шоке. Даже Стентон не ожидал такого выпада с её стороны. Я вижу это удивление в его глазах.

— Ты ответишь мне за всё, из-за тебя я потеряла сестру и единственного ребёнка, это не был несчастный случай, я знаю, что это ты её убил. Ненавижу тебя, ненавижу! — тётя кричит и давит в руках его шею.

Я не могу пошевелиться. Смотрю на происходящее, словно во сне. Нужно что-то сделать. Но вдруг раздаётся оглушительный хлопок, отчего в ушах у меня звенит. Я не сразу понимаю, что происходит. Лишь спустя какое-то время, вижу как тётя медленно оседает на пол. Под её телом мгновенно расползается алое пятно. А в нос мне ударяет металлический запах крови. Сердце моё колотится всё быстрей по мере того, как я осознаю произошедшее. Стентон небрежно отшвыривает от себя тело Скарлетт. Морщится и смотрит на неё, как на какой-то мусор.

— Уберите её отсюда и приберите тут всё, — орёт он, и в комнату сразу входят его люди в идеальных чёрных костюмах. Стентон же поворачивается ко мне. Слёзы бегут по моим щекам, и я даже не пытаюсь их стереть. Я не могу пошевелиться. Внутри меня целиком и полностью заполняет злость. Но я не могу выпустить её наружу. Я оцепенела. И за эту беспомощность я себя ненавижу. Я продолжаю смотреть, как охранники Стентона подхватывают безжизненное тело Скарлетт и выносят его. Но даже после этого, я не отрываю взгляда от кровавой лужи. Я просто не могу отвести взгляд. Я даже глаза закрыть не могу. Просто стою и тихо плачу.

— Не плач, дорогуша, она оказалась предательницей, а предателей надо уничтожать. Пойдём, скоро придёт твой папочка, нам нужно подготовиться.

Он берёт меня за руку и выводит из комнаты. Мне хочется ударить его, душить, кричать, но я не способна даже выдернуть руку из его железной хватки. Я послушно следую за ним, словно ягнёнок за своим пастухом. А в голове моей снова и снова звучит выстрел. И тётя раз за разом падает на пол, погружаясь в кровавую лужу. Я вижу это перед собой снова и снова. И кажется, никогда не смогу стереть это из памяти.

Глава 24

Эван


— Выходим, через десять минут, — звучит командный голос Стивенса. Все заканчивают приготовления и выходят на улице. Изначально наша группа состояла почти из двадцати человек, так как мы планировали захватить резиденцию Стентона, но после полученного письма наша группа уменьшилась до пяти человек. Стентон ясно дал понять, чтобы Билл пришёл один, но мы не можем ему доверять, а чтобы нас не засекли, мы решаем идти по-отдельности и встретиться на месте.

— Будь осторожен, Эван! Не дай гневу взять над собой верх, иногда нужно отступить, чтобы победить, — говорит Мел, обеспокоенно глядя на меня.

— Всё будет в порядке, время ошибок прошло. Я верну её сюда и очень скоро! — отвечаю я, складывая винтовку в чехол.

— Не переживай, Милки Вей я скоро вернусь.

Целую её в лоб и выхожу вслед за всеми на улицу. Свежий, даже слегка морозный воздух наполняет мои лёгкие, и мне хочется вдохнуть ещё глубже. Я чувствую, как во мне бурлит адреналин, а кончики пальцев покалывает от предвкушения. Я в мельчайших деталях представляю, как убью этого гада.

— Слушайте внимательно, — прерывает мои мысли Стивенс, — встреча пройдёт в небольшом парке на территории Стентона. Он находится в удалённом месте и посторонних там не будет. Билл, ты идёшь один, как он тебя и просил, в пиджаке у тебя прослушка и микрофон, так что мы будем слышать всё, что будет происходить. Мы с парнями распределимся по территории и займём наиболее выгодные позиции. Ты должен будешь его заговорить и внушить ему, что флешка у тебя. В это время мы оценим обстановку и если будет возможность выкрадем Мию. Если что-то пойдёт не так и начнётся стрельба, тебе лучше скрыться, я не хочу, чтобы ты пострадал.

— Если моя дочь будет в опасности, я хочу иметь возможность ей помочь, — сорвавшимся голосом выкрикивает Билл и со всей серьёзностью смотрит на Стивенса. Мгновенье эти двое сверлят друг друга взглядами, словно в немом разговоре, после чего Стивенс сокрушённо кивнув головой, отдаёт Биллу пистолет.

— Ладно, если что, связываемся по рации. Всё, расходимся, — мы переглядываемся, киваем друг другу и идём каждый к своему транспорту.

Билл садится в свой серый джип и первый срывается с места. За ним едет Стивенс с двумя своими бойцами. Я же сажусь в свой автомобиль и выезжаю за ворота.

Спустя пятнадцать минут, я останавливаюсь у увитого плющом забора. Выхожу из машины, тихо прикрываю за собой дверь. Я в какой-то лесной глуши. Здесь тихо, лишь листья деревьев тихо шелестят на ветру, словно переговариваются друг с другом. Небо ясное и благодаря яркой луне я могу спокойно передвигаться в этом полумраке. Забираюсь на забор и спрыгиваю уже с другой стороны. В рации раздаётся еле слышный треск, и слышится голос Билла.

— Я на месте, пока никого не вижу, где вы? — шепчет мужчина.

— Я в задней части парка, продвигаюсь к вам, как замечу вас сообщу, — передаю я, осторожно пробираясь меж деревьев и кустов.

— Мы с западной стороны парка, видим Стентона, направляется к тебе, Билл, — сообщает Стивенс.

— Он один? — тревожно спросил Билл.

— Нет, с ним двое охранников.

— Чёрт! — гневно произносит Билл, — вижу его, следите за обстановкой и попробуйте узнать, где Мия.

Я тихо крадусь по окраине парка, когда слышу голоса, но они звучат не из рации. Я останавливаюсь и, оглядевшись, вижу недалеко от себя Билла и Стентона. Осторожно присев за куст, чтобы меня не было заметно, я достаю винтовку и, прицелившись, начинаю слушать.

— Ну, здравствуй, восставший из мёртвых, давно не виделись, — произносит Стентон, фальшиво улыбаясь. Одет он в строгий чёрный костюм с белой рубашкой, на шее, как всегда, повязан шёлковый шарф. Это исчадие ада всегда обладало хорошим вкусом в одежде. Видимо за всем этим шикарным обликом пытался скрыть свою гнилую душонку.

— И ещё бы столько же тебя не видеть, — отвечает Билл, сверля своего бывшего друга гневным взглядом, — где моя дочь?

— Ох, всему своё время, друг мой, сначала ты должен отдать мне флешку.

— Зачем она тебе? Мы же оба знаем, что ничего хорошего от её использования не будет, что ты хочешь с ней сделать?

— Это же настоящая власть, я смогу управлять жизнями людей, я буду решать, кому умереть, а кому жить, — довольно мурлычет Стентон.

— Ты же знаешь, что это безумие? У тебя мания величия, дружище, — Билл закашливается, но, выровняв дыхание, снова обращает внимание на Стентона, — лучше бы обратился к врачу, хотя это скорей всего не лечится.

— Ты бы лучше переживал за своё здоровье, вижу, что ты уже не в том состоянии, чтобы кому-либо противостоять, так что давай перейдём к делу, где моя флешка? — кажется, он начинает терять самообладание.

— Стивенс, вы нашли Мию? — осторожно, спрашиваю я в рацию.

Снова звучат помехи, словно что-то глушит сигнал. Два охранника Стентона смотрят по сторонам. Только этого не хватает, нам не нужны осложнения, пока мы не узнаем, где Мия. Но осмотревшись и ничего не заметив, они снова возвращаются на места.

— Мии нигде не видно, скорее всего, она в здании, — слышу я голос Стивенса.

— Сначала я должен увидеть свою дочь, — серьёзно произносит Билл, которому начинает надоедать эта ситуация. Ему, как и мне хочется поскорее свернуть этому мерзавцу шею.

— Хорошо, хорошо, — он раздражительно взмахивает руками и кричит, — приведите девчонку.

Сначала ничего не происходит. Я смотрю в прицел, оценивая обстановку. Но Мии нигде не вижу.

— Стивенс, что-нибудь видите? — спрашиваю я, но в этот момент на поляну выходит Мия в сопровождении ещё одного громилы Стентона. Только она не идёт, её скорее волокут, как куклу. Прошло чуть меньше суток, и вот что он с ней сотворил. Мия выглядит истощённой и разбитой. Она в ужасном состоянии, волосы спутанными прядями висят у бледного лица, на котором багровеет синяк. От этого вида руки мои сильнее сжимают винтовку. Он заплатит за то, что сотворил с ней.

— Как видишь с твоей ненаглядной дочуркой всё в порядке, — усмехается Стентон, показывая на Мию, которая кажется даже, не понимает, где находится. Её взгляд мутный и направлен в никуда. Моё сердце болезненно сжимается. Я так отчаянно хочу прижать её к себе. Залечить все её раны и подарить счастье, которого она заслуживает.

— Если ты это называешь в порядке, то ты действительно псих, — зло выкрикивает Билл и кидается вперёд, но его сразу же перехватывают два телохранителя Стентона.

— Ну, уж нет, дружище, ты на моей территории и играть будешь по моим правилам. Как невежливо с твоей стороны бросаться на меня с кулаками, ты же у меня в гостях. Ай-яй-яй, — он подходит к Биллу и бьёт его в живот, от чего тот закашливается и сплёвывает кровь, — это будет для тебя уроком, а теперь отдай то, что принадлежит мне, иначе ты попрощаешься со своей дочерью.

— Стивенс, нужно обезопасить Мию, я не могу стрелять с этого положения, Билл его загораживает, придётся менять дислокацию, — говорю я в рацию и перехожу на другое место, стараясь двигаться как можно тише и незаметней.

— Понял тебя, попробуем что-нибудь сделать, — слышу я голос Стивенса, снова раздаются помехи, которые нельзя не услышать. Посмотрев на поляну, я вижу, что в мою сторону направляется один из охранников Стентона. Я кладу винтовку на землю и достаю из ботинка нож. Как раз во время, потому как в следующую секунду, на меня бросается этот громила и сбивает меня с ног, но нож остаётся у меня в руках и, извернувшись, я перерезаю его горло. Кровь попадает мне на лицо, и я вытираю её рукавом. Из него вырывается булькающий стон, и он валится на землю. Быстро поднявшись на ноги я, я смотрю на поляну и вижу, как напрягается лицо Стентона.

— Я, кажется, предупреждал, чтобы ты пришёл один. Майк, покажи, как наказывают за непослушание, — говорит он, хищно оскаливаясь.

Майк, тот самый парень, что привёл Мию, достаёт нож и приставляет его к её горлу. Из меня словно выбивают весь воздух и, схватив винтовку, я пытаюсь выбрать лучший обзор, но с одной стороны его загораживает Билл, а с другой Мия. Как всегда прикрывается невинными.

— Не смей её трогать, ублюдок! — выкрикивает Билл и вырывается из хватки телохранителя Стентона. — Я убью тебя, если ты только пальцем к ней прикоснёшься, — цедит мужчина.

— Билл, слушайте меня, мне нужно, чтобы вы немного подвинулись влево, только осторожно, чтобы он ничего не заметил, — произношу я тихо, глядя в прицел.

Кажется, он меня не слышит. Сверлит взглядом Стентона и даже не двигается с места.

— Стивенс, вы должны будете выстрелить в охранника Мии, это будет сложно и опасно для Мии, но у нас нет другого выхода. Твои ребята пусть займутся другими охранниками, их надо вычистить всех. Когда начнётся стрельба, сюда стекутся все его шестёрки.

— Понял тебя, будь осторожен, — отвечает Стивенс.

— Я давно хотел тебе отомстить за то, что ты украл мою семью, но всё боялся, что может пострадать Мия. Закону ты неподвластен, но от смерти ты не убежишь, только не сегодня. И чтобы ты знал, флешки больше нет, я уничтожил её сразу после взрыва. Знал, что она тебе понадобится, — как только Билл произносит эти слова, Стентон словно сходит с ума.

— Неееет! Ты не мог! Она принадлежала мне! — кричит он безумным голосом, и выхватывает из пиджака пистолет, но выстрелить он не успевает. Быстро прицелившись, я нажимаю на курок и выпускаю пулю, которая тут же пронзает его тело. Стентон громко выдыхает и, до конца не веря своим чувствам, прижимает руку к сердцу, которая тут же окрашивается в красный цвет. И вот уже его тело падает на землю, испустив последний вздох. Тут же звучат и другие выстрелы. Охранник Мии оседает мёртвым грузом, и я быстро бегу к ней, чтобы она не упала.

— Эван, — шепчет она, словно не веря, что это действительно я. Её взгляд немного проясняется. Но она всё ещё выглядит потерянной, словно только что проснулась.

— Это я, детка, я тут! — шепчу я, крепко прижимая её к себе.

Тут же к нам подбегает Билл, хрипло дыша, он садится рядом с дочерью. Лицо его мокрое от слёз, но на лице сияет улыбка. Мия смотрит на него и неловко улыбается, по её лицу тоже бегут слёзы.

— Мой мышонок, — нежно произносит он, и Мия бросается в его объятия, громко рыдая.

— Папочка!

Я тихо встаю и оставляю этих двоих наедине, сейчас они нужны друг другу как никогда. А у меня ещё есть дела. Я вешаю винтовку на плечо и иду в дом. Из него уже выходит Стивенс со своей компанией.

— Ну что у вас? — спрашиваю я.

— Всё чисто, что у вас?

Я смотрю на Мию с отцом и, кивнув, говорю:

— У нас тоже, осталось разобраться с полицией.

Где-то далеко уже слышны звуки сирен. Но ничего, у нас есть для них подарок. Около десятка подручных Стентона и его хладный труп в придачу.

Глава 25

Мия


Как же я устала, кажется, я бегу не один час. Меня окружает непроглядная тьма, а тело то и дело хлещут и царапают острые ветви деревьев. То тут, то там раздаются женские крики, и я пытаюсь следовать за ними.

―Она должна быть здесь, — бормочу я про себя. ― Она должна быть здесь.

Я выбегаю на большую поляну, окружённую величественными дубами, в небе светит огромная и яркая луна. Взглянув на поляну, я прикрываю рукой рот, заглушая вырывающийся из меня крик. Лунный свет, словно яркий прожектор, выставляет напоказ ужасную картину. На холодной земле в луже алой крови лежит Скарлетт, а вокруг неё словно дикий зверь кружит Стентон.

— Не трогай её! — выкрикиваю я, но звук застревает в горле.

Я пытаюсь подбежать к ней и спасти, ведь она ещё жива, но я не могу сдвинуться с места.

Стентон смотрит на меня, оскалив зубы в злой насмешке.

— Она моя, и всегда была моей, — рычит он и вгрызается зубами в её горло.

— Неееееет!

Я распахиваю глаза и сажусь на кровати. Вся постель мокрая от пота, ночная сорочка неприятно липнет к телу.

― Это всего лишь сон, только сон, — пытаюсь я себя успокоить, но проблема в том, что всё это я видела наяву, пусть и не буквально, но на моих глазах этот зверь выстрелил в мою тётю. Я до сих пор не могу и не хочу этого признавать, ведь она была моей семьёй, единственным близким человеком. Пусть она и оступилась, но ещё неизвестно, как я сама поступила бы на её месте. Я уверена, что ещё не скоро приду в себя, такие вещи не забываются, они будут преследовать меня вечно. Весь вчерашний день был словно в тумане, после убийства Скарлетт Стентон накачал меня какими-то успокоительными, и я смутно помню, что происходило на поляне. Помню, что видела Эвана и отца, помню, как они привезли меня домой, странно было называть это место домом, но теперь так оно и было. Потом отец вызвал врача, и меня долго осматривали, но не выявили серьёзных травм, снова дали мне успокоительное, и я уснула.

Я смотрю на часы, которые показывают два часа ночи. Комнату освещает лишь лунный свет, проникающий сквозь лёгкие бирюзовые шторы.

Поднявшись с кровати, я подхожу к шкафу и переодеваюсь в чистые пижамные штаны и футболку. Видно, что отец подготовил эту комнату специально для меня. Шкаф забит всевозможной одеждой и обувью. Вся спальня выполнена в моих любимых бежевых и голубоватых тонах, всё здесь просто, но со вкусом, в углу даже стоит шкаф с книгами, а на тумбе возле кровати я замечаю несколько фото в рамках. Подойдя поближе, я беру одну из фотографий и вижу на ней себя. Тут мне годика три, и я качаюсь на качели из покрышки. Мои светлые волосы развивает ветер, и я заливисто смеюсь, отчего глаз моих почти не видно. На другой фотографии я стою вместе с папой на берегу небольшого озера, у папы в руках удочка, а я держу огромную рыбу и довольно улыбаюсь. На последнем фото изображены мои родители с маленьким кульком в руках, судя по дате это мой день рождения. Мама выглядит измученной, но счастливой, а у отца в глазах стоят слёзы. Я не замечаю, как у меня по щекам тоже бегут слёзы. Я так хочу вернуть назад своё детство, свою семью, которую у меня отняли, но это невозможно. Я возвращаю фото на место и вытираю слёзы. У меня снова появился отец, и я благодарна судьбе за подаренный мне шанс.

Я решаю спуститься вниз и выпить воды. В коридоре немного прохладней, чем в спальне, и я ёжусь, сложив руки на груди. Дом очень большой, и я с трудом нахожу кухню. Свет я не включаю и в потёмках добираюсь до холодильника.

— Тоже не спится? — звучит мужской голос у меня за спиной. От неожиданности я даже подскакиваю на месте, сердце бешено колотится.

— Эван, ты с ума сошёл? У меня чуть сердце не выскочило от страха, — громким шёпотом сказала я и смотрю на него. В кухне темно, и его освещает лишь свет от холодильника, который я успела открыть. Выглядит он не очень хорошо. На подбородке и щеках щетина, под глазами тёмные круги, волосы взлохмачены, словно он только что убрал из них руки. Мне хочется подойти к нему и обнять, пригладить эти непослушные волосы, прижаться к нему, но я не двигаюсь с места. Сколько раз я думала о нём, пока сидела взаперти, сколько молила о том, чтобы он меня спас, и это наконец случилось. Он пришёл, и было видно, что ему тоже пришлось не сладко. Сердце болезненно бьётся в груди, глядя на него.

— Прости, не хотел тебя пугать, — голос его тихий и уставший, — как ты себя чувствуешь?

— Бывало и лучше, — грустно улыбнувшись, я сажусь за стол напротив него, — не могу спать, и не уверена, что когда-нибудь смогу.

— Мне очень жаль, Скарлетт была хорошим человеком, — произносит он.

Я не разубеждаю его и решаю никому не рассказывать об ошибке Скарлетт. Пусть все знают, что она была лучшей тётей и замечательным человеком, не смотря ни на что.

— Она была лучшей, — тихо говорю я.

— Прости меня, Мия! Прости! Я так виноват, я обещал, что не дам тебя в обиду, не упущу из виду, но я ошибся, всё это произошло по моей вине, — я слушаю его и вижу, как по его лицу бегут слёзы. Он винит себя во всех бедах. В этом весь Эван Уокер. Но иногда плохое просто случается, и мы ничего не можем сделать. Весь этот ад начался ещё до нас с Эваном. Во всём этом нет его вины. Я хочу сказать ему это. Но он вдруг встаёт и подходит ко мне. Я смотрю на него снизу вверх, а в горле встаёт ком, мешая не то, что говорить, дышать.

Эван опускается передо мной на колени и берёт мои руки в свои. Я так скучала по этому простому жесту. По этому ощущению моей руки в его.

— Боже, как же я хотел тебя увидеть, и как же я был зол, увидев ту фотографию, — он умолкает, глядя мне в глаза, — думаю, я люблю тебя.

Из меня вылетает сдавленный вздох, и я чувствую, как по щеке скатывается горячая слеза. Скажи он это раньше. До похищения, до смерти Скарлетт. Я бы отреагировала иначе. Но сейчас? Сейчас я так сбита с толку. На меня навалилось так много. Во мне смешалось столько эмоций, что я не могу ни в чём разобраться. Эван мне нравится. Я хочу быть с ним. Но правда, ли он любит меня?

— Эван, только не сейчас, пожалуйста! — возможно я возненавижу себя за то, что сейчас скажу, и возможно у меня не будет больше второго шанса, и всё же с болью в сердце я произношу, — я не могу сейчас, это может быть вина, а не любовь, Эван. Это эмоции, нам нужно сделать перерыв, мы столько пережили за это время. Я должна справиться со своими чувствами, я хочу провести время с отцом, мне нужно похоронить Скарлетт. Сейчас я просто ни в чём не уверена. Я даже в себе не могу разобраться. Понимаешь?

Меня душат слёзы, но я знаю, что всё делаю правильно. Нам нужно время, он может ошибаться в своих чувствах, и ему нужна свобода. Он должен разобраться в себе и в том, что он на самом деле чувствует, как и я сама. Эван внимательно меня слушает, после чего отпускает мою руку и встаёт. Я мгновенно чувствую всепоглощающее одиночество. Мне хочется схватить его за руку, броситься в его объятия и забыть все те слова, что были сказаны. Но я ничего не делаю.

— Я понимаю, тебе сейчас сложно, но знай, что в себе я уверен, и я буду ждать, — произносит он серьёзным тоном и, поцеловав меня в щёку, тихо выходит из кухни.

Я закрываю лицо руками и даю волю слезам. Почему же в жизни всё так сложно и почему так больно, когда делаешь правильные поступки. Иногда надо отступить, чтобы выиграть. Остаётся надеяться, что я не совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Говорят, если любишь, отпусти, и он к тебе вернётся, но так ли это на самом деле?

Я вытираю слёзы и возвращаюсь к себе в спальню, надо хоть немного поспать. Завтра мне предстоит трудный день, ведь я должна опустить в землю самого близкого мне человека.


Эван

Билл поговорил с полицией и всё уладил, всё выставили как бандитские разборки, и дело закрыли. Не знаю, сколько он им заплатил, но я рад, что всё закончилось, пусть и не совсем так, как я планировал.

Когда, я сказал Мие о своих чувствах, я ожидал другой реакции и совсем не предвидел, что она мне откажет. Конечно, я был шокирован, но немного подумав, я все понимаю и согласен с ней. Нам нужно отдохнуть друг от друга, разложить всё происходящее по полочкам, определиться со своими чувствами. Прошло всего две недели с нашей первой встречи и конечно, это малый срок, чтобы говорить о любви, но я уверен, что люблю её. Даже с Элейн я не был так уверен, хоть и сделал ей предложение. Элейн была моей первой сильной любовью. Я был готов на всё ради неё. Уже представлял, как мы будем жить в красивом доме, как наши дети будут бегать с громким криком в саду. Я хотел всего этого с ней. Но она хотела другого. Она хотела свободы. Хотела развлечений. Хотела спать с кем пожелает. И ей было плевать на всё, кроме себя. С Мией всё иначе.

Ей нужно время, она только что встретилась с отцом и потеряла тётю. Я всё это понимаю и готов ждать.

— Ты уверен? Может, останемся? Сегодня похороны Скарлетт, — Мелани уже полчаса уговаривает меня остаться здесь, но я всё решил ещё ночью.

— Мел, мы уезжаем сразу после похорон, и не уговаривай меня. Мы вернёмся в Лондон, там наш дом.

— Хорошо, как скажешь, — она закидывает последние вещи в рюкзак и бросает его на кровать, — пойду, загляну к Мие, ей нужна поддержка.

Мел выходит, прикрыв за собой дверь, а я остаюсь со своими чувствами наедине. Я решил уехать так быстро, лишь бы не терзать ни себя, ни Мию. Мы вернёмся в Лондон, приведём наш дом в порядок, и я попытаюсь привести свою жизнь в норму. А что будет дальше, зависит от обстоятельств.

Я складываю свои немногочисленные вещи в сумку и кладу её рядом с рюкзаком Мел. Нужно подготовиться к похоронам, поэтому я иду в ванную привожу себя в человеческий вид.


Мия

Утром я просыпаюсь с головной болью, всё тело жутко болит, погода за окном стоит пасмурная, и кажется, вот-вот грянет дождь. Я встаю с постели и иду приводить себя в порядок. После многочисленных процедур я наконец похожа на себя прежнюю, даже удаётся замазать синяк. Былой блеск моих глаз сменился усталостью и опустошённостью. Я больше не та весёлая и беспечная девушка, я изменилась, узнала горькую правду жизни и стала другим человеком.

В дверь кто-то стучит и, накинув халат, я смешу её открыть. В коридоре стоит Себастиан с чехлом для одежды. Этот мужчина всегда выглядит очень стильно. Вот и сегодня он в чёрном костюме и такой же чёрной рубашке с галстуком.

— Доброе утро, дорогая! Я принёс тебе платье для похорон.

— Доброе утро, Себастиан! Спасибо большое, — я пытаюсь ему улыбнуться, но выходит не очень.

— Прими мои соболезнования, я знаю, что она много для тебя значила, — он осторожно заключает меня в объятия, — Если захочешь поговорить, я всегда готов тебя выслушать.

— Спасибо, — отвечаю я, сдерживая слёзы, а Себастиан ободряюще мне улыбается на прощание и уходит.

Я закрываю дверь и начинаю собираться. В чехле оказывается классическое чёрное платье-футляр, которое идеально садится на мою фигуру, единственным минусом становится молния, которую я никак не могу застегнуть до конца.

Тут снова раздаётся стук в дверь, и в приоткрытую дверь заглядывает Мелани.

— Помощь нужна?

— Ты как раз вовремя, я не могу застегнуть молнию, — отвечаю я и поворачиваясь к ней спиной.

— Ну, это мне под силу, — она подходит и застёгивает моё платье, — ну вот и всё. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, думаю, этот вопрос меня будет преследовать не один день, так что я заготовила дежурные фразы.

— Иди сюда, — она притягивает меня к себе и крепко обнимает. А когда я обнимаю её в ответ, то не могу сдержать слёз.

— Я совсем раскисла, — говорю я спустя минуту, — прости, я испортила твоё платье.

На Мел такое же чёрное платье-футляр, как и у меня, но поверх надет чёрный жакет, а её красные волосы собраны в красивый узел.

— Ничего страшного, это всего лишь слёзы, они высохнут, — она улыбается, но улыбка быстро покидает её губы. Она смотрит на меня как-то задумчиво.

— Что-то случилось?

— Мы уезжаем после похорон, Эван так решил, — тихо отвечает она.

— Ох, — я не ожидала, что он так скоро уедет.

— Что между вами двумя происходит? Он сам не свой, хотя должен радоваться тому, что ты жива. Но его что-то гложет.

— Он сказал, что любит меня, — на Мел словно вылили ведро холодной воды, — а я сказала, что нам нужно подождать и разобраться в себе. Я нужна отцу, неизвестно, сколько ему осталось, я хочу быть с ним рядом.

— Боже, как всё сложно! А ты любишь его?

— Отца? Конечно!

— Да, не отца, глупая, я и так знаю, что ты его любишь. Я про Эвана, ты его любишь?

— Да, наверное… — шепчу я, — я не знаю, у меня сейчас столько чувств, что я не знаю, что правда, а что нет.

— Тогда, это правильное решение. Вам надо привести свои чувства в порядок, — она смотрит на свои наручные часы, — думаю нам пора идти.

— Да, пойдём, — киваю я и надеваю туфли.

— Ты готова?

— К такому сложно подготовиться, — ответила я, Мел берётменя под руку, и мы выходим из комнаты.

Дождь всё-таки пролился, и всю церемонию мы стоим под зонтами. Черные люди под чёрным небом, даже природа оплакивает смерть Скарлетт. Священник произносит речь, и мы кладём на гроб по алой розе. Хорошо, что гроб закрыт, иначе я бы опять разрыдалась. Мы прощаемся с тётей и идём к нашим автомобилям. Отец крепко обнимает меня за плечи, и мне становится спокойней от того, что он рядом, но от мысли, что скоро я окажусь здесь без него, сердце моё словно сжимают железные тиски.

— Билл, мы решили уехать сегодня, — говорит Эван, нагоняя нас.

— Не знал, что ты так скоро решишь нас покинуть, — папа как-то странно переводит взгляд с Эвана на меня и обратно.

— Нам пора, нужно привести дом в порядок, — уклончиво отвечает Эван, не глядя в мою сторону.

— Ну, раз так, то поезжай. Спасибо, за твою помощь, — отец пожимает Эвану руку и по-отечески ему улыбается. Не знаю, какие отношения их связывают, но видно, что отец относится к нему, как к сыну.

— Вы всегда можете на меня рассчитывать, — гордо произносит Эван. — Прощай, Мия, — кивнув мне, он садится в машину.

— Пока, Эван, — мне хочется броситься ему в объятия и никогда не отпускать его, но я не двигаюсь с места. Так надо, твержу я себе.

— Не забывай мне звонить, в любое время дня и ночи, я буду скучать, — говорит Мел, и мы обнимаемся на прощание.

— Я тоже буду скучать, — смотрю на машину, в которой сидит Эван, — береги его, ему нужна поддержка.

— Конечно, — Мел кивает мне, прощается с моим отцом и скрывается за тонированными стёклами автомобиля.

Отец прижимает меня к себе, и в этот момент я понимаю, что он всё знает о наших непростых отношениях с Эваном, но он ничего не говорит, и я благодарна ему за это.

А машина Эвана тем временем срывается с места и удаляется всё дальше от меня.

— Надеюсь, ты вернёшься, — думаю я напоследок.

Полгода спустя

— Мия, вставай немедленно, или я сам тебя подниму, — кричит мужской голос, и мне это точно не снится.

— Ещё пять минут, — бормочу я, накрывая голову подушкой.

— Ну, уж нет, твои пять минут истекли полчаса назад, — не унимается мужчина.

— Ладно-ладно, уже встаю. Ты настоящий деспот Себастиан, — кричу я, вставая с кровати.

— За это ты меня и любишь, дорогая, — произносит он, заходя в спальню с подносом еды.

— Вот за что я тебя и люблю, так за эти блинчики по утрам, — говорю я и откусываю это восхитительное съедобное творение.

— Не разговаривай с полным ртом, — поучительным тоном говорит он, качая головой, — давай быстрей, а то опоздаешь.

— Хорошо-хорошо, только не ворчи.

Папа умер три месяца назад, рак всё-таки взял верх. Мы почти всё время проводили вместе, он многое узнал обо мне, а я узнала о прошлом своих родителей и своём детстве. Врачи просили его лечь в больницу и делать химеотерапию, но он отказался и сказал, что хочет умереть дома. Поэтому мы вернулись в Нью-Йорк в наш старый дом, который, как оказалось, пустовал все эти годы. Себастиан конечно же поехал с нами, он уже был частью нашей семьи. Папа показал мне могилу мамы и завещал похоронить его рядом с женой, мы так и сделали. Мне его очень не хватает, но я рада, что у нас было это время, и мы провели его вместе. С Эваном мы не общались, зато часто созванивались с Мелани, которая рассказывала мне все новости. Она открыла свою галерею и теперь выставляет там свои картины и работы начинающих художников. Эван устроился в полицию, и теперь охраняет порядок Лондона. А я приобрела ветеринарную клинику, отец оставил мне достаточное состояние, и в деньгах я не нуждалась. Я перевелась в медицинский колледж в Нью-Йорке и теперь учусь там. После окончания планирую сама заниматься клиникой, а пока у меня работает прекрасный доктор Мелисса Беннинг. А я набираюсь у неё опыта.

Позавтракав, я быстро умываюсь, одеваюсь и, схватив сумку с учебниками, спускаюсь вниз, где меня уже ждёт Себастиан с пальто в руках.

— Боже мой, Себастиан, я могу и сама одеться, — бормочу я, просовывая руки в рукава пальто.

— Позволь старику за тобой поухаживать, — со счастливой улыбкой произносит он.

— Никакой ты не старик, — я надеваю ботинки и чмокаю его в щёку, — всё я побежала, буду вечером.

— Ключи не забудь или ты собралась пешком идти, — кричит он мне, когда я уже выхожу на улицу.

— Уже взяла, не беспокойся, — отвечаю я и сажусь в свой маленький желтый жук.

До колледжа я доезжаю спустя почти час и, конечно же, опаздываю. С этими пробками никогда не успеваю вовремя. Никак не могу привыкнуть к этому огромному и шумному городу. И иногда очень скучаю по своему маленькому городку вблизи Лондона.

День проходит как всегда, лабораторные, лекции, зачёты. К концу дня я уже выжата как лимон. Выхожу из колледжа и иду к своей машине, но встаю, как вкопанная, увидев того, кого я не ожидала увидеть, хотя и очень хотела.

Кажется, он стал ещё выше и даже старше, на лице лёгкая щетина, волосы как всегда в беспорядке, словно он только что провёл по ним рукой. На нём тёмные джинсы и моя любимая чёрная байкерская куртка, в которой он был при первой нашей встрече. Глаза его сейчас кажутся полностью чёрными и взирают на меня с интересом и нескрываемым голодом.

— Эван, — шепчу я, не до конца веря своим глазам. На негнущихся ногах я осторожно подхожу к нему, а он двигается мне навстречу. Осторожно, словно боясь его спугнуть, я касаюсь его лица рукой. Он закрывает глаза и прижимается щекой к моей ладони.

— Это точно ты, — произношу я, кидаясь в его объятия. Боже, как я скучала по этому мятному запаху свежести. Слышу, как быстро бьётся сердце в его груди, словно маленькая птичка в клетке.

— Это я, детка, это я, — он сжимает меня в своих руках, и мне становится трудно дышать, но я не отодвигаюсь от него ни на дюйм. Сколько раз я представляла нашу встречу и каждый день, не видя его, говорила себе, что он не вернётся. Но вот он здесь, и обнимает меня так, как никто никогда не обнимал.

— Я так скучал по тебе, ты не представляешь, — шепчет он, покрывая поцелуями моё лицо.

— Почему же ты не пришёл раньше? — он замирает, и я смотрю в его тёмные глаза, боясь пошевелиться. Весенний ветер треплет его волосы. Мимо нас проходят спешащие прохожие. Где-то в отдалении громко заливается сирена. Проезжают машины, лают бездомные собаки. Но всё, что я вижу, это его глаза.

— Нам нужно было время, тебе нужно было время, ты была права, когда сказала, что мы должны отдохнуть от произошедшего, мы многое пережили.

— И что ты решил?

— Ничего не изменилось. Я люблю тебя! Не прошло и дня, чтобы я не думал о тебе. Я люблю тебя, Мия Брукс! — он целует меня в губы сладким и пьянящим поцелуем, от которого ноги мои подкашиваются, а живот заполняют электрические существа.

— Но ты не спросил, что я решила, — говорю я, прерывая наш поцелуй.

— Меня это не волнует: если ты не чувствуешь того же, моей любви хватит на двоих, — он снова впивается в мои губы поцелуем, не принимая отказов и сопротивлений.

Я снова прерываю поцелуй, хоть и с большой неохотой, Эван непонимающе на меня смотрит.

— Ну что ещё? — спрашивает он.

— Я люблю тебя, Эван Уоккер.

Эпилог

— Алиса, иди к маме, маленькая вредина, — кричу я с кухни.

— Я не буду это есть, — звучит тоненький голосок моей дочери, судя по звуку, она сидит под столом.

— Это очень вкусно и полезно, вот увидишь, тебе понравится, — отвечаю я и ставлю на стол тушёные овощи. В духовке тем временем запекается мясо.

— Если съешь, я дамтебе конфетку, — говорю я, улыбаясь, уж конфеты она любит.

— Ладно-ладно, иду, — бубнит она, вылезая из-под стола, пряча улыбку.

— А кто у нас тут опять вредничает? — в кухню заходит Эван и, подхватив дочь на руки, принимается её щекотать.

— Ну, хватит, папа! — визжит Алиса, отбиваясь от отца руками. — Мне же щекотно!

— Если съешь все овощи с мясом, мы пойдём в парк аттракционов, — говорит Эван, целуя дочку в лоб.

— Ура! А мама с нами пойдёт? — спрашивает дочка, и они оба смотрят на меня.

Как же они похожи друг на друга. У доки такие же карие глаза, как у отца, такие же тёмные волосы. Она даже улыбается, как он.

— Конечно, пойдёт, она любит кататься на колесе обозрения.

— Мы все пойдём, но для начала, нам нужно покушать, — отвечаю я и достаю мясо из духовки. Все радостно кричат и усаживаются за стол. Вся семья в сборе, что ещё нужно для счастья. Хотя кое-кого всё же не хватает.

И как раз вовремя раздаётся стук в дверь.

— Вы опоздали, — говорю я Мел, которая держит на руках полугодовалого сына.

— Гаретт снова провозился с машиной, эта колымага сведёт меня с ума, — возмущается она, проходя в дом.

— Это не колымага, а раритет, — серьёзным тоном произносит мужчина, — привет, Мия.

Муж Мел, целует меня в щёку и спешит к Эвану. Эти двое напарники. Работают в полиции вместе уже несколько лет. Так они и познакомились с Мел. Никогда бы не подумала, что творческая натура Мел, влюбится в такого, как Гаретт. Он ничего не смыслит в искусстве. Но безумно любит Мелани. А больше ведь и не надо.

— Давайте раздевайтесь и проходите к столу.

— А где Себастиан? — спрашивает Мел, оглядывая дом.

— Он уехал на море, сказал, что пора погреть свои старые кости, — отвечаю я, раскладывая еду по тарелкам.

Наконец все располагаются за столом и принимаются за еду. Эван, сидящий рядом со мной, берёт мою руку в свою и смотрит мне в глаза. В его взгляде столько любви и нежности, что я в который раз вспоминаю тот тёмный вечер, когда он постучал в мою дверь. Я буду всегда благодарна судьбе, за то, что она свела меня с Эваном. Благодаря ему я обрела семью, в которой так нуждалась.


Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Эпилог