Туман и морок [Мария Шебаршова] (fb2) читать онлайн

ЧАСТЬ 1

Глава 1

— И долго ты еще собираешься прожигать меня взглядом? — насмешливо поинтересовался герцог Фэйрхолл и пригубил вино из высокого серебряного кубка. Витарр старался держаться невозмутимо, однако получалось плохо. Напряженная поза и нервное постукивание пальцами по гладкой отполированной столешнице из черного дерева выдавали его с лихвой. Впрочем, отец и без этого бы догадался, что испытывал сын — слишком хорошо его знал.

— Пока не объяснишь, зачем вызвал, — наконец ответил юноша, пристально рассматривая спокойное лицо сидевшего напротив родителя. Они не виделись давно, и теперь Витарр даже не мог сказать, что к нему чувствовал. Злость поутихла, а вот обида была еще слишком свежая. Хотелось, как в детстве, демонстративно игнорировать отца и ждать, пока тот первым не попросит извинений, но Витарр уже давно научился быть выше этого. Да и герцог был не тем человеком, который пойдет на уступки.

— Не веришь, что я в кои-то веки захотел поужинать вместе со своим единственным сыном, по которому успел соскучиться? — Рэймонд Фэйрхолл усмехнулся, чем вызвал новую волну раздражения у своего наследника. К чему все эти игры? Можно подумать, что он не видел, с каким торжеством и презрением, с какой холодностью на него смотрел отец! Тому явно доставляло удовольствие видеть его таким беспомощным и загнанным в угол, в этих дешевых и неудобных доспехах, выкованных не по размеру. Он ждал, когда сын не выдержит и попросится обратно, под опеку знатного и щедрого родителя, чтобы вновь оказаться в окружении роскоши, прислуги и комфорта. Не дождется.

— Нет, ты никогда не делаешь ничего просто так, — устало вздохнул Витарр, откидываясь на высокую спинку стула и прикрывая глаза. Какой смысл в «наказании», если гнев так легко сменяется милостью? Нелепость.

— Что ж, хорошо. Сегодня ты прав, — было слышно, как Фэйрхолл с тихим стуком отставил в сторону напиток. — Мне нужно, чтобы ты сопроводил пару человек к Туманным Пикам. Сами они едва ли выдержат неблизкий путь, да и к тому же я им не доверяю. Так что будет лучше, если кто-то из моих приближенных проследит за ними и их работой в горах.

— И твой выбор пал на меня? — Витарр скептически приподнял брови. Любопытно, что же за миссия у таинственных незнакомцев, о которых так печется герцог? Вот только пускаться в подробности тот, по всей видимости, не собирался.

— Ты — мой сын, — сообщил очевидное Рэймонд и задумчиво покрутил вилку в руке. — Знаю, в последнее время могло показаться, что мне плевать на тебя. Поверь, это не так. Всё, что я сделал, было исключительно ради твоего благополучия.

— Какая знатная семья добровольно отдаст своего ребенка на службу в полк, да еще и к простолюдинам? — не выдержал Витарр, резко вскидывая голову. Все эти речи о мнимой пользе, которыми отец себя оправдывал, вызывали только отвращение. — Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти?!

— Ты сейчас ведешь себя, как избалованный беспечный юнец! Нельзя всё время убегать от трудностей. Армия сделает из тебя мужчину.

— Чушь это! Ты сам слышишь, что говоришь? Как бесполезное избиение манекенов и сон в крестьянской грязи помогут мне стать герцогом?!

— Хватит! — Фэйрхолл стукнул кулаком по столу, чтобы прекратить завязавшийся спор. От тяжелого удара, эхом отлетевшего от ни в чём не повинного дерева, приборы в негодовании зазвенели. Миловидная горничная, сунувшаяся было в залу с подносом, поспешила юркнуть обратно в коридор. Только край белоснежного передника и успел напоследок мелькнуть за углом. — Мы уже обсуждали это, и не один раз! Если бы ты с уважением относился к своему статусу и не пятнал честь нашего рода, ничего бы этого не было! Ты сам виноват, что довел ситуацию до такого исхода и не оставил мне выбора. Пока не научишься нести ответственность за свои поступки, пока не поймешь, что титул дает не только привилегии, но и обязанности, я не могу принять тебя обратно!

В ответ на это Витарр только фыркнул и покачал головой. Он понимал, что спорить бесполезно. Если отец что и решил, его не переубедить. Они могли ругаться часами напролет и всё равно остаться каждый при своем мнении. Вот только простить герцогу такого распоряжения своей жизнью юноша не мог. Его лишили не просто богатства и удовольствий. Его лишили свободы.

— Не обижайся на меня, сын. Однажды ты еще будешь благодарен за этот урок.

— Не сомневаюсь. Если это единственное, ради чего требовалось мое присутствие, я не стану задерживаться, — Витарру хотелось побыстрее закончить этот бессмысленный разговор. В обществе родителя он чувствовал себя странно и даже неуютно. Если раньше, по своей наивности, он видел в нём идеал и пример для подражания, то теперь перед ним сидел жесткий и расчетливый аристократ, который обрек своего наследника на суровую службу в казарме. Вскочив с места, юноша быстро зашагал к выходу, не желая больше оставаться в замке, в котором он провел всю свою жизнь. Знакомые стены больше не внушали спокойствия и чувства защищенности.

— Так ты согласен выполнить мою просьбу? — уже вдогонку крикнул Фэйрхолл, отчего Витарр резко остановился и недоуменно обернулся.

— А разве от моего желания что-то зависит? — саркастически поинтересовался он, скрещивая руки на груди. Неужели отец таким образом пытается хотя бы немного растопить возникший между ними лед? Напрасно.

— Я не могу не спросить. Мне важно знать, что ты всё ещё на моей стороне, Витарр, — немного помедлив, произнес Рэймонд. Хотя Витарр не видел его лица, было понятно, что герцогу эти слова дались не так уж просто. И это раздражало еще больше, потому что теперь юноша не мог ему отказать. Несмотря на все передряги и разногласия, Фэйрхолл от него не отрекся. И, кажется, сам ждал возвращения сына, хоть и старался это не показывать. Вместо этого феодал нашел новый способ — завлекать отпрыска в родовое гнездо, пичкать дорогими лакомствами и надеяться, что всё вокруг вызовет у того тоску по дому и желание поскорее расквитаться с воинским долгом. Но и здесь аристократ допустил промашку. Не учел, что упрямство Витарр унаследовал от него.

— Ладно. Я сделаю то, что ты хочешь. Если уведомишь капитана о моем отсутствии.

— Непременно. Завтра ты должен быть в Кентлберри. В местной тюрьме под стражей сидит некий Эван Ридд. Кажется, раньше он был библиотекарем. Его-то тебе и предстоит сопровождать вместе с представительницей одного колдовского сообщества. Это… — на мгновение герцог точно замялся, но потом продолжил. — Просьба одного моего хорошего знакомого. Так что соберись заранее, чтобы завтра отправиться в путь с раннего утра. Держите путь к Туманным Пикам, а там, в пещере около обвала, проследи за тем, чтобы Ридд расшифровал обнаруженные там письмена. И будь осторожен, Витарр. Нам ни к чему лишние огласка и риск.

Юноша в ответ только хмыкнул и снова направился к выходу. Новости оказались скверными, и дело было не только в том, что весь путь ему предстояло проделать в компании чародейки из какой-то сомнительной организации, наверняка замкнутой и одержимой какими-то своими личными целями. Витарр не так много общался с колдунами, чтобы прямо судить об этом, однако и он знал, что к людям, наделенным особым магическим даром, следует относиться с осторожностью, — никогда не знаешь, что они могут против тебя выкинуть. Впрочем, к чародеям хотя бы можно было найти подход, а вот к преступникам… Юноша не думал, что его отец якшался с людьми подобного толка. Более того, поручал им какую-то сомнительную работу, о целях которой не сообщал даже своему сыну. А тот, даже не задумываясь, согласился ввязаться в эту авантюру! Конечно, стоило бы поподробнее расспросить герцога, вот только Витарр был не в том настроении. Сейчас им вместо разума управляла гордость. Он не хотел, как раньше, разговаривать с родителем, не хотел делать вид, что понимал его, не хотел давать ни малейшего намека на то, что однажды сумеет простить. Это было так глупо и так по-детски, но Витарр ничего не мог с собой поделать.

Второй раз покидать дом оказалось гораздо легче. Наверное, та кажущаяся прочной нить, связывающая Витарра с поместьем, оборвалась вместе с его доверием. Он проходил по просторным коридорам, устланным мягкими ковровыми дорожками, которые заглушали шаги его ног в тяжелых солдатских сапогах. Со стен молчаливо взирали портреты предков в тяжелых дорогих рамах, но юноша даже ни разу не повернул головы, чтобы напоследок взглянуть на них. Ни разу не обернулся, чтобы выцепить взглядом знакомые детали и сохранить их в своей памяти до следующего, явно не скорого визита.

На улице было еще достаточно светло, хотя сумерки подступали всё ближе, постепенно окрашивая небо в насыщенный синий цвет. Совсем скоро оно окончательно потемнеет, а догорающее остатками тепла солнце уступит место серпу месяца и блеклой россыпи звезд. Хорошо бы поспеть в город до того, как последние лучи скроются за горизонтом.

Экипаж, в котором приехал юноша, всё еще стоял у ворот в замок Фэйрхолл. Видимо, герцог Рэймонд знал, что сын пробудет у него недолго. Даже не посмотрев в сторону лакея, который поспешно спустился, чтобы распахнуть перед наследником своего господина дверь, Витарр забрался внутрь и, устроившись на мягком сидении, слегка улыбнулся. Вот, наверное, удивились остальные солдаты, когда за одним из их сослуживцев прислали просторную агатовую карету, отделанную серебристыми украшениями. К тому моменту, как он вернется, те наверняка успеют переварить увиденное и сочинить не одну насмешку на этот счет. И, несмотря на острое желание поскорее покинуть отчий дом, возвращаться в воинскую часть Витарру, тем не менее, всё равно не хотелось.

За окном, из которого выглядывал кусочек вечернего неба, замелькали густые кроны. Витарр устало вздохнул и прислонился виском к пухлой бархатной обшивке, лениво прислушиваясь к тихому постукиванию колес. Поручение отца сбило его с толку. Немного поработать в роли телохранителя было, конечно, несложно, хотя уже сам факт того, что он, единственный сын герцога, будет прислуживать какому-то арестанту, ощутимо задевал гордость юноши. И, возможно, он бы даже резко отказал Рэймонду в его просьбе, если бы жизнь в полку не сбила с него былую спесь. Всё же лучше какое-то время отгонять от осужденного библиотекаря разбойников и диких зверей, чем каждую ночь дежурить в сторожевой будке или в качестве наказания отдраивать многолетнюю накипь с кухонных котлов, которые, как ни три, блестеть ярче не станут.

Тем не менее, подобные рассуждения не успокаивали. Витарр никогда особо не влезал в отцовские дела, даже когда тот настойчиво пытался подготовить наследника к принятию будущего титула, однако нутром чуял, что во всей этой истории было что-то нечисто. Герцог Рэймонд пекся о собственной репутации чуть ли не больше, чем о состоянии семейной казны. И подобная щепетильность выходила далеко за пределы светских приемов и дипломатических поездок. А уж обращаться за помощью к простолюдину аристократ бы точно не стал. Впрочем, Витарра беспокоило даже не его происхождение — и среди черни могут быть светлые ученые умы, — а его тюремное прошлое. Едва ли этот Эван совершил что-то в самом деле ужасное. В противном случае болтался бы сейчас на виселице безжизненным костяным мешком. Да и в то, что книжный смотритель вообще способен на преступление, верилось мало. Витарр не так часто посещал библиотеки, но точно знал, что тамошние работники на редкость безобидные люди. Потому они и предпочитают прятаться за высокими книжными стопками и копаться в событиях минувших дней, в то время как вокруг них, прямо за стенами читального зала, вовсю кипит настоящая жизнь. Хотя кто этих тихонь разберет — за безликой оболочкой вполне мог скрываться обиженный на весь свет завистник, а от того количества рукописей, которые библиотекари ежедневно поглощают, и вовсе можно сойти с ума. В любом случае, Витарру придется быть настороже и внимательно следить как за бывшим заключенным, так и за таинственной чародейкой, неизвестно почему вдруг решившей присоединиться к отряду. Юноша понятия не имел, чем они занимаются в своем сообществе — с магией он сталкивался всего пару раз, да и то это были безобидные колдовские трюки вроде внезапного грибного дождика в сухой и жаркий день. Тем не менее, Витарр понимал, что на этом перечень способностей волшебников далеко не заканчивался, как и понимал то, что попутчиков ему подобрали не из самых приятных. Таким доверять нельзя, будь отцу от них хоть максимальная выгода.

От размышлений пришлось отвлечься, поскольку экипаж остановился, а дверь, придерживаемая спрыгнувшим с козел слугой, бесшумно распахнулась. Юноша нехотя потянулся и ступил на пыльную мостовую, без восторга разглядывая ворота, к которым его доставил извозчик. За высокими, слегка покосившимися деревянными планками виднелся выцветший кирпичный фасад. Судя по темным окнам, все обитатели военной части сейчас были на ужине в другом корпусе. При мыслях о еде у Витарра свело желудок — несмотря на возможность насладиться отцовской щедростью, в поместье он не притронулся ни к одному блюду. Витарр даже слегка пожалел, что не пошел на поводу у собственных желаний. Однако быстро отбросил эту мысль, решив, что принципиальность ему дороже. Не хватало еще, чтобы герцог решил, будто смог купить сына добротной пищей. А перекусить он сможет и в другом месте, вдали от ехидных взглядов и неотёсанности солдат.

Напоследок бросив унылый взгляд в сторону казармы, юноша развернулся и медленно двинулся дальше по дороге, которая, пропетляв под мостом, выходила прямо к центру небольшого городка Фэйрворд, располагавшегося всего в часе езды от замка отца. Местные легенды гласили, что столетия назад, сразу после падения эльфийского королевства, один из предков Витарра первым собрал отряд и отправился изведывать опустевшие земли. В результате его походов возникло небольшое герцогство Фэйр, которое вскоре примкнуло к стремительно разраставшемуся людскому государству Адальор. Фэйрворд же стал первым поселением на новой территории, куда с широкой руки основателя поспешно начали стекаться люди. Но, несмотря на быстрое развитие и свое некогда ключевое значение, до статуса столицы или хотя бы торгового центра город не дорос. А о том, что именно с Фэйрворда когда-то начинала вершиться новая страница в истории королевства, напоминала лишь потускневшая бронзовая табличка на гранитном обелиске.

Впрочем, сейчас едва ли кто-то замечал и его, потому что жителям не было дела до прошлых достижений Адальора. И все же фамилия Фэйрхолл по-прежнему имела вес в этих краях. Не все, конечно, пылали любовью к герцогу Рэймонду и его отпрыску. Дела и проблемы близлежащих земель аристократ давно поручил виконтам и баронам, в то время как сам предпочитал вмешиваться только тогда, когда крестьянское недовольство грозилось перерасти в бунт, что бывало крайне редко. Да и в открытую выступать против главного феодала их области никто не решался — понимали, к чему могут привести бессмысленные роптания. Убедился Витарр в этом только после зачисления в полк, когда, обустроившись в казарме и засветившись перед командирами, невольно стал объектом всеобщего интереса. На тренировках, обходах и перерывах на трапезу он спиной постоянно ощущал чужие пристальные взгляды, не то любопытные, не то испепеляющие. Некоторые и после того, как юноша оборачивался, не стеснялись ехидно усмехаться или, будто ненароком, задеть его плечом. Подлизываться и водить дружбу с герцогским сынком, вопреки его собственным ожиданиям, никто особо не рвался. Но Витарра и такой расклад вполне устраивал — он не собирался задерживаться в воинской части. И хотя с тех пор прошел уже год, приятелями обзавестись так и не удалось.

Обойдя воркующую парочку влюбленных, едва плетущихся по узкому проулку, Витарр остановился около двухэтажной постройки с наглухо закрытыми ставнями. Вздохнув, потянул на себя дверь и поспешил скрыться внутри, стараясь не задеть головой покосившуюся деревянную вывеску с потускневшим от времени и непогоды рисунком. Таверна встречала гулом громкого смеха и возбужденно переговаривающихся голосов. В тесном помещении, насквозь пропахшем древесиной, потом чужих тел и разлитым пивом, было яблоку негде упасть. Горожане столпились около стойки, перекрикиваясь с друзьями и отмечая за выпивкой конец очередного трудового дня. Хозяин заведения, казалось, только и успевал, что откупоривать пузатые бочонки и до краев наполнять кружки игристым напитком. Откуда-то из толпы доносились слабые звуки лютни, которые практически сразу терялись в непрекращающемся шуме. Гомон стоял такой, будто под одной крышей разом собралась добрая половина города. И как простолюдины только выдерживают в такой духоте? Дышать же совершенно невозможно!

Побоявшись и вовсе остаться без воздуха, Витарр примостился за ближайшим у лестницы столиком и выложил на стол пригоршню бронзовых монет, надеясь, что их блеск привлечет внимание официанток, то и дело сновавших между многочисленными посетителями. Есть хотелось ужасно, а после разговора с отцом — еще и выпить. И перестать, наконец, уже о нем думать. Только оказавшись вдали от герцогского замка, Витарр понял, как на самом деле устал. Назойливые мысли, лихорадочно роящиеся в голове, порядком успели его утомить.

Запас денег, сохранившийся со времен последнего проявления щедрости Рэймонда Фэйрхолла, уже почти иссяк. Однако и этого хватало впрок, чтобы перекусить вяленым мясом и обеспечить себя парой-тройкой кружек темного эля. Медленно потягивая терпкий кисловатый напиток и морщась от далеко не приятной горечи, Витарр рассеянным взглядом осматривал переполненный зал. Было как-то непривычно осознавать, что его персона больше не привлекала всеобщее внимание. Не то чтобы юноше этого очень хотелось — за долгие годы тычки пальцами и перешептывания успели надоесть, а служба в казарме и вовсе отбила желание появляться на людях. И это новое ощущение спокойствия и умиротворенности Витарру даже нравилось. Он чувствовал, как голова медленно пустела, освобождаясь от воспоминаний чересчур насыщенного событиями дня, а тело постепенно расслаблялось. Хотелось поудобнее устроиться на шатком деревянном стуле, чтобы, уложив голову на согнутые руки, погрузиться в сон. Жар и сытость к этому располагали, а гул голосов, кажущийся теперь таким далеким, начинал слегка убаюкивать.

Приятная дремота развеялась, когда проходящая мимо официантка, забирая пустую посуду со стола, будто бы ненароком задела его бедром и затем виновато улыбнулась, кокетливо опустив взгляд. Вроде бы она была даже хорошенькой, во всяком случае, так показалось Витарру, перед глазами которого всё уже начинало расплываться. Странно на него действовало крестьянское пойло, которое он, будучи в другой ситуации, даже нюхать бы не стал. Отодвинув от себя деревянную кружку и невольно отметив, как при этом дрожали его пальцы, Витарр слегка улыбнулся девушке. Высокая, довольно стройная, блузка с и без того глубоким вырезом слишком натянута, а взгляд томный, загадочный, многообещающий. Ему доводилось общаться с такими, и будь он на несколько лет моложе, наверняка бы не сумел сдержаться от какого-нибудь вежливого и льстивого комментария, на который простолюдинки чересчур падки. Почему-то галантными манерами и воспитанием их легче всего завлечь — может, именно так они и распознают аристократическое происхождение? В любом случае, Витарр в свое время уже успел нагуляться. Даже идти наперекор отцу, который твердил, что подобным образом жизни он лишь опорочит его титул, как-то не хотелось. Как и вспоминать о том периоде, веселом, но абсолютно бессмысленном. А потому, проводив взглядом удалившуюся в сторону кухни официантку, перед этим многозначительно поманившую его за собой пальцем, юноша снова потянулся за элем. Спешить было некуда.

Глава 2

Тени за толстыми железными прутьями плясали в такт гулким шагам, барабанной дробью раздающимся по тюремному коридору. Эван без интереса поднял голову, лениво следя за дрожащими темными силуэтами на рыжеватой от пламени каменной стене. Топот твердый, уверенный, железный, и от этих громких звуков у него уже начала раскалываться голова. Каждый шаг — словно гвоздь, который кто-то настойчиво вколачивал в череп. Так ступать могли только стражники, чью походку в стальных сапогах Эван успел выучить наизусть. Но сегодня что-то было не так. На обходах они плелись, едва переставляя ноги и шаркая ими о шершавые серые плиты. А сейчас шли гораздо быстрее, размеренно и четко чеканя шаг. И уж точно не волокли под руки упирающегося осужденного. Вероятно, проверка, — подумал Эван, снова прислоняясь щекой к холодной тонкой подушке. Влажноватая ткань кололась, словно была набита соломой, и юноша раздраженно мотнул головой, прикрывая глаза. Спать хотелось жутко, вот только на твердой койке с отсыревшей наволочкой это давалось с трудом. А еще, кажется, Эвана продуло. В горле нещадно першило, а ребра кололо — гвозди переместились ниже, нацелившись на бока. Вдалеке что-то отчетливо громыхнуло, отчего сильный порыв сквозняка прокатился по коридору и залетел в камеру, и Эван зябко поморщился, рефлекторно обхватил себя руками и вжался подбородком в колени. Холод пробрал его до основания костей, до стада мурашек и дрожи в плечах. Проклятая наволочка, проклятый ветер, проклятая охрана!

Тяжелые шаги стремительно приближались — от порождаемого ими громкого эха виски пульсировали, словно медленно тлеющие угли. Эван цыкнул, закусил губу и отвернулся, прижимаясь горячим лбом к стенке, надеясь, что это заглушит неприятные звуки. Изо рта одиноко вырвалось тусклое облачко пара, тут же растворившееся в воздухе. Почему здесь так холодно? Юноша коснулся узловатым пальцем выпирающей каменной глыбы и принялся лихорадочно ее карябать, надеясь, что это сумеет его отвлечь на какое-то время. Монотонные, хоть и несколько рваные движения успокаивали. Шершавая твердая поверхность поскрипывала, изредка попадая под ноготь. Боль от шероховатого известняка была несильная и тупая, но она помогала Эвану не думать о приближении караула. Только бы не считать их шаги, только бы не отмерять оставшееся расстояние до поворота в следующий коридор… И ему в самом деле не пришлось.

Стражники остановились как раз напротив двери в его камеру. Эван зажмурился, когда свет от горячего пламени факела мазнул его по щеке, и еще выше подтянул острые колени к груди, в которой стремительно расползался страх. Сердце бешено забилось, словно трепыхавшаяся птица в запертой клетке ребер, а в горле образовался отвратительный липкий комок. Эван медленно вдохнул холодный затхлый воздух и постарался унять откуда-то взявшуюся дрожь. За его спиной послышалась возня, а затем тонкое позвякивание ключей, лязганье замка, скрежет заржавевших петель… Зачем охранники вдруг пришли посреди ночи? Решили поиздеваться и скрасить скучное времяпрепровождение на дежурстве? О, в том, что эти тупоголовые железные шкафы получали удовольствие исключительно от азартных игр, выпивки и драк, юноша не сомневался. И даже не удивился тому, что их выбор пал именно на него. На тонких потрескавшихся губах заиграла горькая усмешка. Знают, что он даже не сможет дать отпор.

— Поднимайся, — гигантская тень склонилась над Эваном, так что низкий голос зазвучал практически над самым его ухом. Юноша вздрогнул и рефлекторно вжался в стену, чем вызвал едкий смешок стражника. Лицо запылало пуще прежнего. Этот выродок явно испытывал наслаждение от своей должности.

— Ну, хватит. Поднимайся, я сказал!

Эван и сам не понял, как вдруг резко оказался на полу. Спина стукнулась о железную ножку койки, и юноша шумно выдохнул, морщась от боли, от которой перед глазами сразу же заплясали разноцветные круги. Опомниться ему не дали — тяжелая рука в латной перчатке подхватила тощее тело за шкирку и, легко приподняв его над землей, потащила к выходу. Эван замахал ногами, пытаясь сопротивляться, когда второй часовой крепко сжал его локоть. Юноша зашипел и дернулся, но больше вырваться не пытался. Тем более что, судя по всему, эти двое в доспехах явно не поиграть сюда пришли. Иначе бы поволокли его дальше по коридору? Впрочем, кто знает, — может, они удумали спустить свою жертву в погреб, чтобы ее криков уж точно никто не услышал? Эван знал, что такое практикуется. Его прежний сосед по камере часто пропадал, а возвращался только утром с изрядно побитой физиономией. Хотя он-то, в отличие от Эвана, тихим не был и любил доводить тюремщиков и тем самым нарываться на неприятности.

Замелькали бесчисленные решетки, узкие лестничные ступени и тяжелые дубовые двери — очевидно, его волокли в другую часть здания, явно не предназначенную для узников. Эван напряг память, пытаясь воспроизвести в голове тот день, когда он впервые оказался в темнице. Но, как назло, в мыслях было пусто, а от злополучного ареста остались лишь воспоминания о вломившемся в его дом конвое стражников, болезненной хватке цепей и отвратительном запахе в камере, к которому даже с течением долгого времени привыкнуть крайне трудно. Но ситуация прояснилась сама, когда его впихнули в одну из комнат и грубо усадили на стул. Эван не успел опомниться, как на его запястьях сомкнулись железные челюсти кандалов, а стражи, выполнив свой долг, поспешили удалиться, не преминув напоследок презрительно хмыкнуть и обменяться смеющимися взглядами. Эван криво усмехнулся и повернул голову, рассматривая ничем не примечательный зал, в который его привели. Судя по широкому грубо сколоченному деревянному столу и табурету напротив него, это была переговорная. Вот только непонятно, чего ради, собственно, юноша здесь должен сидеть. Он опустил взгляд на скованные руки и осторожно попытался высвободить одну кисть, хотя понимал, что это бесполезно. Обычно с заключенными хотели пообщаться только в одном случае — когда от них требовались важные и редкие сведения. И, уже в зависимости от поведения преступника и его готовности помогать, его либо пытали, либо обещали скостить срок. Подобная мысль не утешала. Еще и потому, что Эван никакой бесценной информацией не обладал, — ему просто не повезло оказаться за решеткой. Однако уже воспарившая душа отказывалась прогонять беспочвенную надежду. Может, его всё-таки хотят отпустить? Интересно, сколько уже времени он провел в темнице? Может, заключение подошло к концу? Дни на каторге, темные и однообразные, сливаются в один, длинный и нескончаемый. Эван засыпал и просыпался в узкой темной комнатке без окон и светильников, послушно пил сырую воду и ел то сероватое варево, которое приносили дежурные и которое тошнотворно отдавало помоями. Поначалу, правда, было веселее, потому что рядом находился сокамерник. Эвана он больше раздражал своим присутствием, чем радовал, однако за его глупой болтовней время, казалось, текло хоть немного быстрее. А потом и этого его лишили, оставив в одиночестве разглядывать неровные плиты собственной клетки и от скуки считать шаги прохаживающихся тюремщиков. Была бы у его конвоиров хотя бы сторожевая собака, со слепой преданностью семенившая за своими неотесанными хозяевами, Эван уже было бы не так одиноко. Животных он любил больше, нежели людей, — с последними ему отчего-то всегда приходилось не в пример сложнее.

Снова скрипнула дверь, и Эван обернулся, недоуменно вскидывая брови. Вошедшего человека он никогда прежде не видел, однако по его напыщенному выражению лица и чистому, явно дорогому камзолу догадался, что тот едва ли коротал дни, стоя на посту в полном обмундировании. Скорее просиживал штаны в окружении многочисленных бумажек, чернильниц и мешочков с позвякивающими в них монетами. Отчего-то особенно хорошо Эван представлял высокого и худощавого незнакомца налогосборщиком, который изредка разъезжал по городу в сопровождении телохранителей и не чурался постучаться в двери самых ветхих домов в нищем районе, предварительно запасшись несколькими идеально отглаженными кружевными платочками, — мало ли, запачкается? Словом, впечатление этот тип производил неприятное. Особенно — когда, окинув брезгливым взглядом Эвана, чинно прошествовал на свободное место и сел напротив, сложив руки на столе и уставившись на узника со снисходительной улыбкой, с которой обычно смотрели на бродячих музыкантов или уличных трюкачей. Словно и от него ожидали зрелищного представления. А может, он так смотрел на всех, кого и за людей толком не считал? Было бы неудивительно.

— Как поживаете, сэр Ридд? — наконец, поинтересовался мужчина, все так же приторно-ласково улыбаясь, а потом, будто опомнившись, осекся и добавил с плохо скрытой издевкой. — Хотя, какой же из Вас сэр…

Эван скривился и, опустив голову, снова дернул на себя руку. Оковы лязгнули, болезненно впившись в кожу, а человек в камзоле равнодушно наблюдал за тщетными попытками заключенного, медленно поглаживая седеющие усы пальцами в безукоризненно белой перчатке.

— Вполне сносно, спасибо за заботу. А ты? — как можно невозмутимее ответил Эван, наблюдая за тем, как собеседник менялся в лице, и стараясь сдержать смешок. Хорошее настроение и миролюбивый настрой мужчины куда-то сразу улетучились. Он резко подобрался, выпрямляя спину и поправляя высокий воротник.

— Для тебя — виконт Баффри или же Ваша милость, наглец, — откашлявшись, произнес бюрократ, и Эван с трудом подавил новую ухмылку. А он этого аристократа за мелкого казначея принял, кто бы мог подумать… — И я прибыл в это захолустье не для того, чтобы тебя развлекать.

— А зачем тогда? — поинтересовался Ридд и тут же прикусил язык, однако господин виконт не стал заострять внимание на его тоне. Вместо этого он потянулся к камзолу и вытащил из внутреннего кармана тонкий свиток, посередине перехваченный потертым грубоватым шнурком, который в сознании Эвана как-то не вязался с элегантным образом сэра Баффри.

— К сожалению или к счастью, тюрьма, в которую тебя сослали, расположена близко к моим владениям, — начал мужчина, разворачивая на столе свиток и аккуратно разглаживая желтоватый пергамент. — А потому заняться просьбой Его Светлости пришлось мне. Слышал что-нибудь об обвале у подножия Туманных Пик?

— Нет, откуда бы? — Эван передернул плечами. Глупый вопрос.

— Примерно с месяц назад селяне в тех местах пожаловались на грохот в горах. Боялись обвала или, может быть, божественного гнева. Так или иначе, к Пикам отправили группу разведчиков, просто для того, чтобы успокоить деревенских. Если бы герцог не отреагировал на крестьянские выдумки, это вызвало бы недовольство среди черни. А там и до бунта недалеко… Хотя обвал, надо признаться, действительно был. И это странно, потому что хребет хоть и высокий, но спокойный. Не припомню, чтобы в тех краях вообще хоть что-то случалось. Разведчики Его Светлости тогда остались разгребать обрушившиеся глыбы вместе с крестьянами. Те боялись, что кто-то мог разгуливать в опасной близости от камнепада, хотя в поселке вроде бы никто не пропал. Вечно разводят волнения и панику на пустом месте. Лишь бы привлечь к себе внимание!

— Ну, и? — столь длинные речи виконта начали утомлять Эвана. Тем более что он по-прежнему не понимал, как всё произошедшее связано с ним. Может, на него сейчас пытались повесить новое обвинение, уже в природном буйстве?

— Под одним из завалов нашли вход в пещеру. Местные утверждают, что ничего подобного в своей долине не видели, что само по себе наводит подозрения. По словам разведчиков — это грот, причем довольно глубокий, уходящий далеко вниз и заканчивающийся подземным озером. Прямо какое-то чудо.

Баффри на секунду запнулся и, неловко дернувшись, снова принялся расправлять отороченный вышивкой ворот.

— Один из людей Его Светлости решил осмотреть пещеру. Уж не знаю, что он там надеялся отыскать. Но что-то определенно нашел, иначе я бы не сидел сейчас здесь.

— Новости — это, конечно, занимательно, — Эван зевнул. — Вот только по-прежнему не улавливаю, при чем здесь я.

— Удивительно, не правда ли? Его Светлость предпочел “тебя” десятку образованнейших умов герцогства. У которых за плечами годы опыта и исследований! Я бы счел это… Досадной ошибкой или случайностью. Если бы герцог Фэйрхолл не повторил твое имя несколько раз.

Изумленный Эван присвистнул, чем вызвал отвращение на лице виконта, однако сейчас это его заботило меньше всего. Куда интереснее было бы разузнать, откуда здешняя шишка о нем вообще знала. На помощь тут же пришли неутешительные мысли — глашатаи наверняка успели раструбить на всю округу последние сплетни. И если они дошли аж до самого герцога… Дела Эвана хуже, чем казалось.

— Дрянь, — вслух выругался он, крепко вцепившись в длинный и потрепанный рукав тюремной робы. Это плохо. Это очень плохо. Когда главному феодалу их области докладывают о том или ином каторжнике, тот может смело переставать надеяться на скорое освобождение. А ведь Ридд даже ничего не совершил! Ну, почти…

— Ты же не думал, что убийство уважаемого профессора сойдет тебе с рук? — гаденько усмехнулся сэр Баффри. Полные губы, ранее кривившиеся в кислой гримасе, расплылись в легкой торжествующей улыбке. — Такая потеря для королевства…

— Никого я не убивал! Меня схватили и отправили в эти подвалы ни за что!

— Ну, разумеется. Хочешь сказать, кто-то другой убил ученого, а потом оставил тело в его собственной книжной лавке? С разбитым окном и развороченными шкафами? В таком случае, даже странно, что тебя той ночью заметил стражник, да еще и с похищенным томом в руках!

— Хорошо. Книгу я и правда взял, — нехотя признал Эван, отводя глаза. — Но только потому, что тот старик отказался мне её продавать! Видите ли, я едва ли смогу её себе позволить!

— А ты можешь? — с деланным любопытством спросил виконт, заерзав на табурете.

— Нет. Поэтому я и уговаривал этого скрягу снизить цену. Или хотя бы позволить мне платить частями!

— И, получив отказ, ты решил вот таким образом расквитаться с пожилым продавцом? Даже для простолюдинов это низко.

— Ничего я с ним не делал, — поморщился Эван, которому эта беседа уже порядком надоела. Как и сам Баффри, взирающий на него с высоты своего титула и степени самовлюбленности. — Да, дождался сумерек и залез в лавку. Да, устроил беспорядок внутри, но только потому, что этот прохиндей после нашего разговора убрал книгу подальше с прилавка! Ну и затем я унес её, разумеется. А продавца за всё это время так и не увидел. Что неудивительно. Я бы не полез внутрь, будь он там. Я же не идиот.

— И все же мозгов удержаться от кражи тебе не хватило, — не преминул заметить аристократ и, прежде чем узник напротив него успел раскрыть рот, добавил: — Зато везения — с лихвой. Не посадили в колодки, не отрубили руки… И Его Светлость проявил интерес к твоей персоне. Когда разведчик привез ему это, герцог сразу же отправил ко мне гонца с приказом разыскать Эвана Ридда из Кентлберри.

И с этими словами Баффри наконец пододвинул развернутый свиток к Эвану, как-то даже облегченно вздыхая и продолжая сдувать с темного кафтана несуществующие пылинки. Миссия его была выполнена.

— И что это? — заключенный скользнул взглядом по пергаменту. Корявый и непонятный рисунок, сделанный грубой рукой воина, как-то не вдохновлял. И тем более не объяснял странного любопытства феодала на его счет.

— Одна из стен пещеры, как мне сообщили.

— А все эти каракули на ней?..

— Какие-то значки, — виконт тяжело вздохнул. — Я не разбираюсь в этих ваших мертвых языках. Магические символы, рисунки…

— Руны, — мрачно поправил сэра Баффри Эван. Подобное невежество его сильно раздражало. Тем более что со дня гибели эльфийского народа прошло всего несколько столетий. Гибели загадочной и внезапной, надо сказать. Впрочем, внимание на это никто тогда и не обратил — верхушка людской аристократии вовремя подсуетилась, так что пустые земли исчезнувшей расы быстро заселились новыми жителями. Никто не пришел ей на помощь, никто не попытался узнать, что на самом деле случилось в тот день, когда от эльфов получили последнюю весточку. Потому что это оказалось удобно. Людям было мало своей земли, которую они — по глупости, не иначе, — разделили между собой на крошечные лоскутки, где и хороший урожай толком не высадишь. Впрочем, с постоянной жаждой власти у своих сограждан Эван смирился уже давно — видимо, это попросту было в их крови. И потому большего всего в этой истории его возмущало даже не то, что сейчас об эльфах вспоминали исключительно как о персонажах легенд, а то, с какой легкостью все сведения о них были уничтожены. Не осталось ни дворцов, ни обычных построек, ни культурных памятников в виде скульптур или книжных фолиантов. Все те крупицы знаний, который Эван долго и тщательно отыскивал в библиотеках, в большинстве случаев оказывались рассказами очевидцев, заставших последние дни этой цивилизации. И Эван, к собственному негодованию, выяснил пока крайне мало — эльфы, насколько он понял из прочитанных рукописей, всегда отличались скрытностью, даже в эпоху расцвета своей культуры. Но юноша не унывал, продолжая поиски, — в конце концов, зря он, что ли, так долго добивался должности библиотекаря? Одна только морока с многочисленными бумажками изрядно потрепала ему нервы, а чего стоил разговор с прежней книгохранительницей, настолько же древней и дряхлой, насколько упрямой… Но это был единственный для Эвана легальный способ получать доступ не только к бесконечным книжным стеллажам, но и запертому хранилищу, куда простым гражданам нельзя было и заглянуть. Конечно, вся возня с посетителями утомляла и вызывала скуку, но за своим рабочим столом юноша мог хотя бы читать.

— Да какая разница? — сердито отмахнулся аристократ. — Символы — они символы и есть. И ты в них, как я погляжу, разбираешься. Вот Его Светлость и хочет, чтобы ты взглянул на пещеру и объяснил происхождение этой странной настенной живописи.

— Он в самом деле так и сказал? — Эван недоуменно вскинул брови. С чего это вдруг у герцога Фэйрхолла проснулся интерес к истории?

— В горах происходит обвал, после чего под завалами находят грот, одна из стен которого сплошь исписана непонятными светящимися узорами. У любого бы это вызвало подозрения!

— Он думает… — казалось, Эван начал понимать. — Что это какая-то старая магическая ловушка, оставшаяся еще со времен эльфов?

— Я не интересовался подробностями, если угодно знать, — заметил Баффри, чинно сложив ладони на столешнице. — Мне было велено лишь передать тебе послание Его Светлости, а начальнику тюрьмы — указ о твоем освобождении. Чтобы отправиться к Туманным Пикам и взглянуть на находку разведчиков, как говорится, своими глазами.

От удивления Эван поперхнулся воздухом. Его что, и правда выпустят? Наплюют на все те преступления, которые на него несправедливо повесили, и побегут исполнять волю феодала Фэйрхолла? Да ему и правда везло самым удивительным образом! Мало того что холодные стены камеры вот-вот останутся позади, так у Эвана еще и появится возможность лично прикоснуться к чему-то, сотворенному эльфами. Конечно, это могут быть и не руны, но, учитывая, что сказал виконт, сомнений на этот счет практически не было. Жажда новых открытий приятно согревала. Это гораздо лучше всех ветхих рукописей в архиве!

— Что ж, можешь передать своему герцогу, что я согласен, — произнес Эван, едва сдерживаясь, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Спасение и в самом деле пришло, пусть и оттуда, откуда он его ждал меньше всего.

— Как будто тебя кто-то спрашивал, — презрительно фыркнул Баффри и, вытащив из пухлого нагрудного кармана накрахмаленный носовой платок, несколько раз промокнул им высокий лоб. Странно… Юноше не казалось, что в переговорной жарко или душно. Хотя, может, он просто еще не совсем отошел от ледяного сквозняка в своей клетке. — Завтра за тобой заедут стражники. Не думал же ты, что тебя одного отпустят? Конечно, не думал. Будь готов к раннему подъему и долгой дороге. И… В твоих интересах оправдать доверие герцога. Его Светлость ошибок не терпит.

Закончив свою нравоучительную речь, аристократ медленно поднялся с места и, тщательно расправив все складки на и без того аккуратном камзоле, с важным видом прошествовал к выходу. А Эван, проводив его выжидающим взглядом, наконец расслабился. Осталось переждать лишь одну ночь.

Глава 3

На верхнем ярусе изящной башенки, расположенной с задней стороны просторного каменного особняка с утонченной лепниной и резной лазурной черепицей, поблескивающей в нежном утреннем свете, точно водная гладь, царила благодатная умиротворяющая тишина. Солнечные лучи проникали сквозь узкие витражные окна, переливаясь на светлом полу и чистейших белых стенах множеством разноцветных всполохов. Фиолетовые, розовые, зеленые и синие отблески лениво скользили по хладно-бледным плитам, кружась в медленном танце и то и дело теряясь в сиреневом ворсе ковра. В прохладном воздухе, еще не успевшем прогреться с ночи, витал легкий дурманящий аромат лаванды, сонливо перетекающий из комнат в небольшую, но уютно обставленную гостиную, в которой уже весело, точно приветствуя новый день, потрескивал разгорающимся пламенем камин. Мирно тлеющие дрова в его жерле да распахнутые сиреневые занавески с тяжелыми серыми кисточками на шнуровках — вот и все свидетельства того, что обитатели башни в столь ранний час уже бодрствовали и потихоньку принимались за домашние обязанности. В остальном же покой, окутавший особняк, точно толстое невидимое одеяло, казался незыблемым — даже жизнерадостное пение пробудившихся пташек, тихими отголосками доносившееся откуда-то из глубины сада, не могло развеять его дремотные чары.

Роксана Эйнкорт сидела в сиреневой гостиной на низком мягком пуфике и в последний раз проверяла содержимое своей бархатной сумочки. Внимательный и цепкий взгляд светло-зеленых глаз сосредоточенно скользил по аккуратным этикеткам на многочисленных мешочках и хрупких пузырьках, для надежности обложенных шелковыми платками, бледные пальцы торопливо проходились по серебристым тесемкам на завязках и по шероховатой поверхности крепко закупоренных пробок, перебирали сложенные в несколько раз пергаментные страницы и потрепавшиеся от времени конспекты в мягких переплетах. Всё было в абсолютном порядке — Роксана знала это, поскольку специально встала засветло, чтобы собрать как можно больше своих вещей, и всё равно медлила, методично и бережно продолжаяперекладывать склянки и изучать содержимое кисетов, пропитанных терпким и пряным ароматом множества трав. Обычно приятная рутина и знакомый цветочный запах успокаивали девушку, но сегодня ощерившаяся тревожность упорно отказывалась отступать. Лишь сильнее с неотвратимым течением времени покалывала ладони и сворачивалась где-то в горле плотным вязким комком, не давая вздохнуть полной грудью и отпустить разлившееся по телу беспокойство. Роксана мысленно одернула себя — раньше она никогда не нервничала перед отъездами, но это путешествие, отличавшееся от всех её предыдущих, вызывало у девушки неизъяснимый мандраж, от которого на руках выступали ледяные мурашки, а сердце то и дело переходило на тревожный бег. Внутренний голос умолял её поторопиться, умолял поскорее закончить со сборами и броситься вниз по лестнице, к долгожданной свободе, скрывающейся за белыми дверными створками. Неизвестность пугала, однако не так сильно, как вероятность по пути столкнуться с Верховной ведьмой.

Девушка тяжело вздохнула и, оставив в покое сумку, нервно сжала плотную ткань лежавшего на коленях дорожного плаща. Затейливые узоры на нём едва заметно переливались в солнечном свете, пробивающемся сквозь разноцветные стекла витражей, и Роксана невольно засмотрелась на них, вновь прокручивая в памяти свой недавно состоявшийся разговор с Верховной, а точнее — просьбу, с которой та обратилась к своей младшей ученице. Год назад подобное доверие польстило бы Роксане, однако теперь ею двигал только страх. Девушка понимала, что ведьма еще не забыла о неудачном побеге своей подопечной. На это явно указывали как её ожесточившийся синий взгляд и холодный подчеркнуто вежливый тон, так и тонкая усмешка на подведенных тёмной помадой губах, при воспоминании которой юная Эйнкорт каждый раз невольно вздрагивала. Та будто бы открыто намекала — несмотря на то, что наказания не последовало, прощение Роксане будет непросто заслужить.

Но не только испортившиеся отношения с Верховной ведьмой тревожили девушку. Она понятия не имела, как в одиночку сумеет справиться с возложенным на неё заданием, и совершенно не представляла, как будет находить общий язык с пока что еще незнакомыми попутчиками. Роксана грустно усмехнулась и набросила на плечи светлую накидку, с отстраненным видом принимаясь завязывать шнуровку. Тяжело было поверить, что еще совсем недавно она больше всего боялась ненароком подвести и разочаровать свою наставницу, боялась не оправдать её надежд и тем самым показать, что все усилия, которые Верховная вкладывала в неё, оказались напрасными, а она сама — глупой и неблагодарной, какой, по мнению окружающих, и положено быть избалованной девочке из знатного семейства. Эта мысль заставила Роксану резко качнуть головой и крепче стиснуть ни в чём не повинный плащ. Девушка не знала, было ли сегодняшнее задание щедрым подарком Верховной, которая вдруг решила дать своей адептке возможность исправиться и доказать, что она, несмотря на случившееся, по-прежнему заслуживала доверия. А если нет… Что ж, в любом случае, это было уже неважно. Сомнения, зародившиеся в сердце Роксаны почти полгода назад, уже окончательно укрепились и теперь то и дело укалывали её за бездействие, словно острыми шипами. Оставаться в светлой башне, пропитавшейся насыщенными цветочными ароматами и притворно-сахарной вежливостью немногочисленных учениц, с каждым днем становилось всё тяжелее.

Негромкий звук приближающихся шагов заставил девушку отвлечься от не слишком приятных размышлений. Она встрепенулась, поспешно отложила в сторону ставшие в один момент такими лишними вещи — ей не нужно было поднимать взгляда, чтобы понять, кто вошел в сиреневую гостиную. Легкую походку Верховной ведьмы Роксана бы узнала где угодно, а от знакомого лавандового аромата её духов у девушки в груди зародился какой-то суеверный трепет. Трепет, так и побуждающий покрепче вжать голову в плечи и в испуге закрыться от внешнего мира. Но Эйнкорт слишком хорошо помнила своё место в сообществе, чтобы даже из-за мрачного настроения пренебречь столь почитаемыми ведьмами правилами. А потому, едва заслышав тихий шорох платья, она порывисто вскочила со своего места и, подобрав подол цветастой юбки, присела в вежливом реверансе, которым все обитательницы башни традиционно приветствовали наставницу. От волнения у Роксаны тревожно забилось сердце и похолодели ладони, но она не посмела вскинуть голову, чтобы поискать одобрения в выразительных фиалковых глазах или увидеть едва заметную оценивающую улыбку. Собственная покорность обжигала девушку, болезненно задевала её гордость, но поделать ничего с этим Роксана не могла — очень уж велика была сила Верховной, чтобы теперь, после собственного опрометчивого и не задавшегося побега, до глубины души оскорбившего наставницу, пытаться противостоять ей даже в таких мелочах, как привычные утренне-бытовые ритуалы. Девушка еще очень хорошо, практически до дрожи в коленях, помнила ледяной взгляд и вмиг ожесточившееся лицо Верховной, когда та обнаружила её у ворот особняка, тайком пытавшуюся перелезть через высокую ограду. Помнила громкий возмущенный крик, от которого кровь похолодела в жилах, и резкую вспышку молнии, тонким кинжалом рассекшую ночное небо и ослепившую рухнувшую на землю Роксану. От неприятных воспоминаний, вновь мрачными картинками замелькавшими перед глазами, девушка судорожно вздохнула — она как никто другой знала, что в молчаливом и сдержанном гневе ведьма была страшна не меньше, чем в приступе пылкой ярости.

— Доброе утро, милая, — негромкий голос Верховной, глубокий и мелодичный, отчего-то напоминающий плеск волн в подземном озере, прозвучал совсем рядом. — Признаться, я уже и не ожидала застать тебя здесь…

Леди Бриджет Делорен, Верховная ведьма в их небольшом и мало известном сообществе, с поистине королевским достоинством прошла мимо Роксаны, оставляя после себя длинный шлейф сладковатого лавандового аромата. Высокая и статная, с точеным строгим профилем и четко очерченными скулами, она всегда притягивала восхищенные взгляды окружающих, в какой бы момент — во время томительно-ленивой прогулки по окутанному летним зноем саду или же перед праздничным ужином в кругу своих учениц — ни появлялась на людях. И Роксана часто, не без потаённой девичьей зависти, представляла, как выглядела бы её наставница на пышном светском приеме или даже торжественном балу, где наверняка смогла бы затмить даже более знатных и обеспеченных аристократок не столько внешними данными, сколько внутренней силой, которая сквозила буквально в каждом её взгляде и каждом случайном жесте. И тем не менее, сейчас Верховная ведьма вызывала у Роксаны только ужас, от которого странно щемило в сердце, а по телу пробегали мурашки.

— Думала, что ты давно пересекла границу с герцогством Фэйр, — тем временем продолжила леди Делорен, медленно и бесшумно, точно кошка, обходя длинный обложенный подушками диван и усаживаясь в глубокое кресло, обитое сиреневым бархатом. Даже в столь ранний час её осанка была прямой и царственной, а поза — бодрой и уверенной.

— Я почти готова, госпожа, — поспешила выдавить из себя Роксана, неуверенно выпрямляя спину и отчего-то смущенно потупив взор. Ведьма наверняка догадывалась о сомнениях, которые терзали её ученицу, и теперь не слишком-то доверяла её словам, пусть и предельно вежливым. — Хотела лишь убедиться, что не забыла ничего важного.

— Что ж, это в твоих интересах, — медленно кивнула Верховная. — Никогда не знаешь, что может понадобиться в долгой дороге к горам.

Солнечные лучи поигрывали на её крупных каштановых локонах, убранных в высокую прическу, золотистыми бликами, точно драгоценная пыльца, радугой переливались на её немногочисленных украшениях, и особенно — на обручальном кольце с крупным, но аккуратным прозрачным камнем. Верховная ведьма была замужем за виконтом Делорен, зажиточным хозяином всех окрестных земель и особняка, в башне которого и приходилось ютиться всем ведьмам. Впрочем, жаловаться с их стороны на тесноту было бы несправедливо, потому что о такой богатой, уютной и, что самое главное, спокойной уединенной обстановке другие колдовские сообщества и гильдии могли только мечтать. Не считая, конечно, королевского круга магов. А виконт Делорен, судя по всему, любил жить на широкую ногу. Впрочем, за всё то время, что Роксане довелось прожить под защитой и опекой ведьм, она ни разу не видела супруга своей госпожи. Да и вообще кого-либо из посторонних, за исключением разве что личной горничной леди Бриджет. Осознание этого и раньше вызывало у девушки смешанные и противоречивые чувства, а в последнее время — страх и настороженность. Роксана чувствовала себя точно птица, запертая в изящной серебристой клетке. Её точно так же старательно опекали, лелеяли, но всё же держали вдали от остального мира, не подпуская даже к окружившим особняк прутьям ограды-клетки. И если поначалу девушка старалась относиться к такому образу жизни с пониманием, памятуя, что Верховная ведьма и её ученицы в своё время фактически спасли Роксану и подарили ей не только свою компанию и крышу над головой, но еще и множество новых знаний, то теперь она очень сомневалась в бескорыстии леди Бриджет. Роксана не знала, испытывали ли остальные адептки что-то подобное, но не без мрачного предчувствия догадывалась, что если те и подозревали что-то нехорошее, то предпочитали об этом помалкивать. Оно было и понятно — в конце концов, никогда нельзя было знать наверняка, что случайные сплетни или по неосторожности пущенные слухи не дойдут до ушей Верховной. Под контролем леди Делорен было всё в этой башне, хотя, как с усмешкой иногда думала Роксана, и за её пределами тоже — недаром же виконт оставался подозрительно безучастным к делам супруги.

— Ну, и? — снова заговорила ведьма, и в голосе её девушка вдруг отчётливо различила плохо скрытые требовательность и нетерпение. — Ты всё поняла из того, что мы обсуждали? Всё усвоила?

— Я сделаю всё возможное, госпожа, — почтительно кивнула Роксана, беря с мягкого пуфика сумочку, чтобы хоть как-то занять руки. — Но… Вы правда уверены, что это поможет убедить герцога?

— Он только кажется суровым и бесчувственным, Рокси, — небрежно отмахнулась леди Делорен и тут же принялась расправлять складки на смявшейся юбке. Тёмно-фиолетовые полумесяцы ногтей то и дело мелькали среди кипельно-белого подола, увитого кремовыми кружевами. — А на деле же печётся о сыне в сто крат больше, чем о фамильной казне. Если и есть способ по-настоящему оказать воздействие на Фэйрхолла, то только через его наследника.

— И как же мне это сделать лучше всего? — всё же спросила Роксана, невольно закусив губу. Она догадывалась, что подобный вопрос мог даже рассердить леди Бриджет, которая всегда отдавала предпочтение более сговорчивым и сообразительным девушкам, однако весь её благоговейный трепет перед Верховной, каждый раз зарождавшийся в сердце при её виде, за последние несколько месяцев успел сойти на нет. Да и отправляться в путешествие, ожидая лишь неизвестности, было бы слишком опрометчиво даже для младшей ученицы. Роксана знала только, что её попутчиками будут сын аристократа и осужденный городской стражей исследователь, с которыми ей предстояло отправиться в горы по каким-то личным делам герцога Фэйрхолла. Девушка сильно волновалась перед этой неотвратимо приближающейся встречей и понятия не имела, как будет объяснять новым компаньонам своё присутствие. Если кто-то из отряда раскусит её истинный замысел, если сама Роксана так и не сумеет убедительно сыграть свою роль и, воспользовавшись шансом, сбежать от Верховной ведьмы при первом же удобном случае… Думать о том, что станет с её жизнью при таком раскладе, девушка упорно отказывалась, чтобы не упасть духом прямо перед внимательно наблюдавшей за ней наставницей.

— Ну, тебе должно быть виднее, разве нет? — тонко, как ни в чём не бывало, улыбнулась леди Бриджет, поигрывая с длинной нитью ожерелья. — Вспомни всё, чему ты научилась у жизни. Вспомни, чему научилась у нас. И у меня в том числе. А после подумай, как расположить к себе молодого Фэйрхолла. Или — еще лучше — как надавить на него и подчинить своей воле. Я слышала, что он красавец и тот еще ловелас…

От этих слов Роксана, вопреки собственному упертому настрою, вдруг покраснела и опустила пристыженный взгляд, чем тут же вызвала у Верховной негромкий смех. Девушку и без того смущало высокое и знатное положение одного из её товарищей по путешествию, даже несмотря на то, что когда-то её отцу за прилежную многолетнюю службу в армии был дарован дворянский титул вместе с небольшим поместьем в угодьях близ столицы королевства, но леди Делорен, явно догадывавшаяся о том, что её подопечной за всю жизнь так и не доводилось ни разу попрактиковаться в тонком искусстве общения с мужчинами, своими недвусмысленными намёками теперь решила подлить масла в огонь, чтобы ещё больше смутить Роксану. Мысль эта отрезвляла и ещё больше коверкала образ Верховной ведьмы в сознании девушки, так что та, борясь с желанием бросить на наставницу сердитый взор, лишь негромко промолвила:

— Хорошо, госпожа. Я сделаю всё, что Вы просите, и ни в коем случае не подведу сестринство.

С этими словами она вежливо кивнула и развернулась, намереваясь поскорее покинуть гостиную. Хотелось оставить злополучную башню вместе с огромным особняком Делорен позади и пуститься, куда глаза глядят, но Роксана слишком хорошо понимала, что просьба Верховной была ни в коем случае не первым шагом к перемирию, как обманчиво могло показаться более наивной ученице. Новое задание должно было выступить проверкой, своего рода испытанием, от которого зависела бы дальнейшая жизнь девушки в сестринстве ведьм. За прошедшие несколько месяцев она окончательно убедилась в том, что отношение наставницы к ней после неудачной попытки сбежать кардинально изменилось. А потому упорно не понимала, почему леди Бриджет выбрала для провинившейся адептки такое задание. Неужели хотела узнать, не сбежит ли та во второй раз, когда все карты сами, точно по волшебству, перекочуют к ней в руки? Плохое предчувствие завладело Роксаной, оплело её шею незримыми ледяными путами и теперь судорожно сдавливало, не давая вздохнуть полной грудью. Определенно у Верховной был какой-то замысел, о котором девушка пока не догадывалось, и ощущение какого-то подвоха пугало её ещё больше. Становилось понятно, что ничего хорошего просьба леди Делорен ей не сулила. Если только Роксана сама не постарается взять себя в руки и исправить ситуацию, каким-то ещё непостижимым образом перехитрить ведьму и пропасть из поля её зрения сразу после отъезда. Лишь бы только выйти за порог башни, пройти сквозь изумрудный тенистый сад, благоухающий ароматами цветов и утренней росы, и пересечь наконец высокую кованую ограду, за которой, точно в ожидании девушки, притаился целый мир, о котором она ни на минуту не переставала думать с тех пор, как очутилась в одной из общих девичьих спален.

— Подожди-ка, Рокси, — вдруг лениво окликнула её ведьма, отчего юная Эйнкорт тут же замерла в каком-то шаге от двери и настороженно обернулась. Иногда она всерьёз начинала думать, что леди Бриджет умела читать мысли других людей, несмотря на то, что точно знала — подобное было невозможно даже для чародейки с её силой и опытом. Впрочем, Роксана была уверена, что не её одну посещали такие опасения. Несколько раз девушка слышала, как другие ученицы, укрывшись в одной из комнат, тихонько обсуждали чуткую способность наставницы определять настроение собеседника и её проницательность. Пронзительные васильковые глаза, казалось, видели любого человека насквозь, безошибочно определяя его желания и потаённые страхи, и теперь, вспоминая об этом, Роксана лихорадочно пыталась вспомнить, не выдала ли себя чем-нибудь.

Верховная тем временем с едва заметной усмешкой поднялась с кресла, легко, грациозно, точно вспорхнувшая в небо бабочка, и медленно двинулась к ученице, наблюдавшей за ней с легкой дрожью во вдруг отяжелевших ногах. Вблизи леди Делорен завораживала еще больше: строгие и немного резкие черты лица казались точно высеченными из белого мрамора, а тонкие изогнутые в легкой ухмылке губы так и притягивали взор. От приторного лавандового аромата духов наставницы, заполонившего, казалось, всю комнату, у Роксаны защипало в носу, но она нашла в себе силы не отстраниться и вскинуть голову.

— Хочу тебе кое-что дать, — пояснила Верховная ведьма, явно заметив недоуменный взгляд своей подопечной. — Так сказать, на память, чтобы долгая дорога и впечатления от новых мест не затмили воспоминания о доме и сестринстве. Пусть частичка нашей обители, укромной и открытой для всех нуждающихся в этом девушек, будет с тобой до самого конца поездки. Или хотя бы до тех пор, пока герцог Фэйрхолл не согласиться уступить нам часть земель для нашего нового приюта.

В длинных узловатых пальцах с тёмно-фиолетовыми ногтями что-то блеснуло, а через мгновение Роксана сумела разглядеть в руках леди Бриджет неизвестно откуда взявшуюся серебряную подвеску. Слишком простая и неброская для такой женщины, как наставница, обычно появляющейся в элегантных и дорогих украшениях, обязательно инкрустированных прозрачными или цветными камнями.

— Повернись-ка, — велела ведьма, и Роксана беспрекословно подчинилась, так и не высказав своего удивления. Она знала, что леди Делорен не была свойственна подобная сентиментальность, однако в одном та была права — серебряная подвеска послужила прекрасным и болезненным напоминанием о том, что ждало её по возвращению из предстоящего путешествия. Возможно, этого и добивалась Верховная? Может, своим ненавязчивым подарком она пыталась намекнуть Роксане, что прекрасно помнила о её проступке и была готова пресечь его повторение на корню? Сказать наверняка девушка не могла — за прошедшие месяцы она так и не смогла как следует узнать свою наставницу, в душе которой, как ей казалось, творилось слишком много всего недоступного для понимания простому человеку. За что теперь мысленно корила себя, перебирая в уме все возможные варианты и позволяя леди Бриджет застегнуть подаренную подвеску. Серебряная цепочка обжигала кожу неприятным холодом и, как казалось чересчур впечатлительной Роксане, даже пыталась её удушить. Ведьма будто бы и не заметила смятения своей подопечной.

— Вот так. А теперь поторопись, дитя. Не заставляй знатного наследника дожидаться тебя, точно замешкавшуюся прислугу. А если упустишь шанс повлиять на молодого Фэйрхолла или начнешь заниматься самодеятельностью… — Верховная вдруг улыбнулась странной немного безумной улыбкой, от которой у девушки ёкнуло сердце. Было в лице и голосе ведьмы что-то зловещее, что-то поистине колдовское и недоброе, заставляющее любого подчиниться её воле. — Что ж, тогда я разозлюсь уже по-настоящему. В этом можешь не сомневаться.

Глава 4

От ледяного воздуха, пропитанного густым липким туманом, неприятно щипало в глазах. Витарр широко зевнул, в который раз передёрнувшись от холода, и потёр ладонью осунувшееся лицо, надеясь прогнать проклятую сонливость. Вот только веки упорно продолжали слипаться, а голова мало того, что нещадно гудела, так ещё и казалась непривычно тяжёлой. Учитывая количество выпитого прошлой ночью, юноша был удивлён тому, что вообще сумел выползти из таверны и благополучно добраться до казармы, а затем — и до своей постели. Возможно, что, если бы не шум поднявшихся ни свет ни заря однополчан, гремевших обувью и громко переговаривающихся перед службой, он бы так и продрых до полудня, а потом получил нагоняй от командира. Но дела, на которые Витарр подписался добровольно, откладывать было нельзя, даже несмотря на то, что отношения с отцом у юноши по-прежнему были натянутыми. А потому, постаравшись не обращать внимания на головную боль и негромкий гул в ушах, он наскоро оделся, собрал те немногочисленные вещи, что ему позволили держать в казарме, и отправился седлать одолженную ему лошадь. Благо что до Кентлберри и в самом деле было рукой подать. Впрочем, несмотря на это, наследник герцога на протяжении всего пути то и дело клевал носом и боролся с одолевающей его зевотой, а порой — ещё и с навязчивым желанием отпустить поводья и хотя бы немного подремать, уткнувшись лбом в тёплую конскую шею. К счастью, чувство долга всегда пересиливало слабость тела, да и утренний холод, больно щипавший за щёки и пробиравшийся под одежду колючими морозными пальцами, не давал юноше уснуть прямо в седле.

С трудом подавив очередной зевок, Витарр глубоко вдохнул утреннюю свежесть, надеясь хоть немного взбодриться, и нетерпеливо бросил взгляд в сторону крыльца кентлберийской тюрьмы. Пустовавшего, если не считать какого-то бедолаги, зажатого в колодках. Скрючившись и перетаптываясь на месте, он, кое-как изловчившись, то и дело вскидывал голову, чтобы завистливо взглянуть на приезжего, но раскрыть рта не решался. Впрочем, не его настойчивое внимание сейчас нервировало юношу, а затянувшееся отсутствие попутчиков. Судя по всему, здешние стражники не торопились выполнять свои обязанности и выпускать Ридда на волю. Если, конечно, приказ отца вообще успел дойти до начальства тюрьмы.

Недовольно хмыкнув, Витарр сунул ладони в карманы куртки и лениво пнул носком сапога неудачно подвернувшийся камешек. Ожидание могло затянуться, а ведь путешествие наследнику герцога и без того предстояло не самое увлекательное, хотя в его случае было бы глупо пренебрегать возможностью выбраться на пару недель за пределы воинской части. Осуждённый преступник и чародейка из какой-то неизвестной группировки явно не горели желанием к нему присоединяться, что, конечно, весьма задевало самолюбие юноши, который за проведённые недели в армии ещё не совсем отвык от прежних дворянских замашек. Хотя в каком-то смысле приучиться убирать за собой было гораздо легче, чем каждый день сталкиваться с пренебрежительным отношением со стороны окружающих. Сослуживцы видели в нём лишь избалованного выскочку, решившего забавы ради сменить приевшуюся обстановку поместья на тренировочный полигон и тем самым разнообразить свои безмятежные мирные будни хоть каким-то занятием. Витарр тяжело вздохнул, вспоминая, какими косыми, но при этом весьма красноречивыми и недружелюбными взглядами одаривали его бойцы при каждой встрече, будь то общий сбор на тренировочном поле или же долгожданная передышка в обеденном зале — совершенно не чета почтительным поклонам и вежливым улыбкам слуг, которые, конечно, не могли заменить настоящее общение со сверстниками. Возвращаться домой всё ещё не хотелось, но кто же знал, что от хороших и приятных мелочей, зачастую остававшихся незамеченными в повседневной жизни, так тяжело отказываться?

Позади раздался негромкий стук копыт, и Витарр, слегка вздрогнув, обернулся как раз вовремя, чтобы заметить среди безликих силуэтов зданий, утопающих в сизом тумане, словно в облачной пелене, появившуюся точно из ниоткуда осёдланную гнедую лошадь и шедшую бок о бок с ней фигуру, закутанную в светлый плащ. Едва ли путник, кем бы он ни был, намеревался проведать кого-то из заключённых в столь ранний и непогожий час. Осознав, что это, вероятнее всего, была его компаньонка, юноша смело шагнул навстречу и поднял руку в приветственном жесте, тем самым привлекая внимание незнакомки, в это время медленно оглядывавшейся по сторонам. При виде наследника герцога, резко выступившего из тени отсыревшего соломенного навеса, та на мгновение остановилась, после чего увереннее потянула коня за собой.

— Сэр Витарр Фэйрхолл, я не ошибаюсь? — громко спросила девушка, подходя ближе и осторожно сбрасывая с головы глубокий капюшон, защищавший её от тяжелых капель, то и дело срывающихся с нависающих над ними крыш. Теперь Фэйрхолл мог как следует разглядеть едва заметные серо-золотистые узоры, изображающие обрамлённые языками пламени, точно широкими лучами, солнца — символов, которые ему уже доводилось встречать пару раз при посещении столицы Адальора. Эмблемы, украшавшие герб каждой чародейской гильдии, от одного вида которых по спине юноши всегда, как и сейчас, пробегала странная дрожь. Некоторым людям свойственно было опасаться чего-то нового, и Витарр, к сожалению, не мог похвастаться тем, что не входил в их число. За свою жизнь он практически не сталкивался с колдунами, а о том, на что они способны по-настоящему, мог только догадываться. Неизведанное всегда напрягало его, хотя бы потому, что скрывало своё настоящее лицо.

— Рад представиться, мисс, — Витарру хватило учтивости вежливо склонить голову, однако он не мог не ощутить, как крепко сжались его зубы. Слышать когда-то такое привычное и льстивое обращение, тихим отголоском затерявшееся в бесконечных солдатских буднях, было тяжело и даже болезненно. Воспоминания о старой жизни, приятной, хоть и такой бессмысленной, то и дело накатывали высокой пенистой волной и пьянили, точно сладкое вино, порождая назойливое желание вернуться хотя бы на пару минут. И не поддаваться этим странным и неожиданным порывам с каждым разом становилось всё сложнее и сложнее. Однако теперь, находясь в маленьком неприветливом городишке и готовясь к путешествию с двумя незнакомцами, в недоверии которых сомневаться не приходилось, Фэйрхолл, даже несмотря на усталость, был слишком взвинчен и напряжён. Да и тот нищий оборванец, вдруг подозрительно притихший, наверняка теперь с жадным интересом ловил каждое слово двух молодых людей, явно не местных и явно что-то затевающих. Что ж, в одном отец определённо был прав — осторожностью пренебрегать было нельзя. Юноша вовремя вспомнил об этом, невольно прикусив язык. Пожалуй, о своём происхождении действительно стоило помалкивать безопасности ради. — Но сегодня я лишь простой солдат, а не путешествующий по окрестностям сын герцога. Так что, прошу, оставим титулы для более торжественного случая.

— Что ж, это резонно, — если девушка и удивилась необычной просьбе нового знакомства, то умело скрыла это за лёгкой улыбкой, а потом точно спохватилась: — Я Роксана Эйнкорт, чародейка из Тейринского круга ведьм. Почту за честь избежать всех формальностей.

С этими словами она деловито откинула за спину тяжёлую светло-русую косу и протянула Витарру узкую ладонь, обтянутую изящной белой перчаткой, на что тот невольно усмехнулся и поспешил пожать поданную руку. Видимо, новой знакомой понравились его условия.

— Мне сообщили о твоём приезде, — кивнул юноша, однако не преминул заметить: — Не уверен, правда, что нашему маленькому отряду в пути может понадобиться помощь чародея. Это просто экспедиция к обвалу. Ничего серьёзного.

— А вот с такими выводами я бы не стала спешить, — на секунду глаза Роксаны сузились, а губы дрогнули и изогнулись в лёгкой усмешке. — Кто знает, что может скрываться в неизведанных горах на самом отшибе герцогства. Магия едва ли будет будет лишним подспорьем. Хотя ты, похоже, в этом сомневаешься. И напрасно.

От её слов Витарр невольно нахмурился. Он и не думал, что его истинные мысли так быстро удалось раскусить постороннему. Или же он слишком плохо скрывал, что, впрочем, едва ли было возможным — за годы, проведённые на светских раутах в окружении благородных и воспитанных аристократов, юноша неплохо научился прятать плохое настроение за вежливой улыбкой, а усталость и незаинтересованность в происходящем за пространными и дежурно витиеватыми фразами, точно выдранными со страниц лучших учебников по этикету. Но Роксану, очевидно, его старые уловки не смогли отвлечь и сбить с толку. Почему?

Витарр задумчиво посмотрел на девушку, изучая её уже более внимательно. По её виду и манере разговаривать тяжело было сказать, из каких мест она приехала на самом деле. Явно дорогие плащ и дорожное платье скорее всего были подарком гильдии, в которых, по обыкновению, всегда водились лишние деньги. Или же — от знатных и обеспеченных родителей, если такие, конечно, у неё были. В чём сомневаться Витарру почти не приходилось, так как в лице Роксаны ему всё это время упорно мерещилось что-то аристократичное. Что-то чуждое простолюдинкам и мещанкам, которых он в последнее время видел на каждом шагу. Может, дело было в прямом узком носе или очерченных скулах. Или в изящной линии подбородка, в светло-карих глазах, в этом свете кажущихся практически янтарными. А может, всё-таки в том, как она держалась рядом с ним? Как расправляла плечи и смотрела на собеседника, не пытаясь опустить или спрятать взгляд? Красивых и уверенных девушек было множество, однако далеко не каждая из них могла открываться миру с таким поистине прирождённым достоинством.

— Ты хотя бы знаешь, что нам предстоит делать? — нарушила воцарившееся молчание Роксана, поймав пристальный взгляд попутчика и подходя ближе. Несмотря на расслабленный и уверенный вид, она, как и Витарр, наверняка размышляла о предстоящей поездке и своём участии в ней: то и дело хмурила брови, скрестив руки на груди, медленно постукивала пальцем по плечу и в такт ему же нервно притоптывала ногой. Вся эта ситуация с сопровождением заключённого едва ли радовала девушку, тем более что о происходящем она знала ещё меньше своего спутника.

— Следить, чтобы исследователь доехал до гор живым и невредимым, — ответил юноша, слегка улыбнувшись. Стремление некоторых людей всё контролировать порой очень его забавляло, однако он не без укола совести осознавал, что это было лучше, нежели отправляться в путь с фактически завязанными глазами.

— А этот исследователь, — Роксана сделала упор на последнем слове, выразительно взглянув на Витарра, — он и в самом деле такая важная фигура, нуждающаяся в защите?

— Да нет, насколько я знаю, он просто библиотекарь, хотя, конечно, знает о старых письменных побольше других. Думаю, отец просто перестраховывается. Хочет быть уверенным, что всё пройдёт по его плану. Даже договорился с чародейкой…

— Ну, о плане ты, конечно, в курсе? — насмешку наследника герцога колдунья проигнорировала, недовольно закусив губу.

— Вообще-то, не совсем… — честно признался Витарр, рассеянно почесав шею. Сейчас он понимал, что расспросить отца было бы делом не лишним, но вчера подобная мысль вызывала у него только желание скривиться. А может, это всё остатки влияния стен родового замка, в которых он не был столь долгое время?

— Как-то это самонадеянно, не находишь? — Роксана хмыкнула и потянула за повод коня, в ожидании то и дело топтавшегося на месте и тянущего морду к сырой грязной земле. — Я имею в виду… Ехать в такую даль и не знать, что делать на месте… Да и потом, разве пристало наследнику герцога лично мотаться по таким пустячным поручениям? Я вот не уверена. Что бы там ни были за письмена, они явно представляют собой что-то большее и ценное, чем обыкновенные дорожные указатели.

Фэйрхолл недоумённо уставился на девушку — неужели она сейчас пыталась отчитать его? Он собирался было возразить ей, когда вдруг железная дверца громко заскрипела несмазанными петлями. Молодые люди сразу же замолкли и вскинули головы, наблюдая за появившейся на крыльце фигурой в длинном коричневом плаще. Та потопталась на месте, обернулась по сторонам и, немного помедлив, начала спускаться по ступеням. Сразу опомнившись, Витарр поспешно зашагал вперёд, чтобы перехватить незнакомца.

— Эван Ридд из Кентлберри? — спросил он, приблизившись и в упор рассматривая недавнего арестанта, вид которого вызывал немалое удивление — не этого он ожидал, когда представлял себе библиотекаря, пусть и способного преступить закон. Пожилого профессора, занудного мужчину в круглых очках и с безумной улыбкой — кого угодно, но никак не юношу, младше него самого.

Невысокий, сутулый и очень худой: ноги, выглядывающие из-под плаща, походили на спички, а костлявые пальцы, придерживающие край воротника, — на тонкие прутики. Лицо узкое, измождённое, с впалыми бледными щеками, усыпанными мелкими веснушками. Под тусклыми серыми глазами, щурившимися от яркого света, залегли тёмные круги, отчего те казались ещё более усталыми и воспалёнными, хотя смотрели пытливо и пристально. Из-под капюшона, который преступник накинул на голову, виднелись рыжие волосы, не перехваченные для приличия хотя бы лентой и падавшие на сгорбившиеся плечи тусклыми растрёпанными прядями. Бледные истрескавшиеся губы, покрытые корочкой застаревших болячек, завершали и без того жалкое зрелище. Хотя с чего вдруг юнцу пылать крепким здоровьем? Это последнее, чего стоило ждать после жизни в тюрьме. Хорошо уже то, что ему позволили помыться перед долгой дорогой.

— А ты — мой новый конвоир? — хрипло спросил юноша, так же внимательно разглядывая наследника герцога Фэйрхолла, брови которого в недоумении поползли вверх. Не сказать, что он рассчитывал на тёплое приветствие, но от простолюдина ожидал в свой адрес хотя бы вежливости. Особенно учитывая разницу в их положениях, о которой тот наверняка, подобно Роксане, был в курсе.

— Вообще-то сэр Фэйрхолл, хотя в этом путешествии ко мне лучше обращаться по имени. Витарр, — холодно и негромко произнёс солдат, на что рыжий парень только усмехнулся. Знакомые имена и титулы не произвели на него должного впечатления.

— Фэйрхолл, значит? Тот самый? Не знал, что сливок нашего общества так влечёт в горы… Это такие развлечения в высшем свете?

— Если бы, — хмыкнула подошедшая следом девушка, которая до этого молча наблюдала за разговором двух напарников и, очевидно, присматривалась к бывшему арестанту. — Я Роксана. Ещё один конвоир.

На что преступник удивлённо присвистнул.

— А Его Светлость оказал мне большую честь. Подумать только, сразу двое сопровождающих! Так боится, что сбегу?

— Хватит разговоров, — Витарр недовольно поморщился и скрестил руки на груди. Библиотекарь производил неприятное впечатление. И вроде бы на рожон не лез, но и привычной сознанию юноши молчаливой тени из книжного магазина не соответствовал. — Нужно поторопиться к конюшням, если хотим выехать из этого города до того, как солнце высоко поднимется.

С этими словами он протянул руку, чтобы подтолкнуть своего подопечного к воротам, но тот резко отшатнулся, как от сильного удара, хотя солдат не успел даже коснуться его. Встретив изумлённый взгляд, Эван стушевался и на миг смущённо опустил глаза, но затем снова вздёрнул подбородок.

— Прежде чем мы покинем этот край, я должен зайти к себе домой.

— Нет времени, — напомнил Витарр, крепко сжав зубы. Тот в самом деле не понял его или же просто притворялся? — Путь не такой долгий, чтобы…

— Я не смогу расшифровать руны без своих книг, — перебил его Эван, вперив в юношу настойчивый взгляд. И хотя в том проглядывала ещё прежняя растерянность, он пытался изобразить напускную уверенность и вести себя как ни в чём не бывало. — Сведений об эльфах слишком мало, а про их язык даже говорить нечего. Не думаю, что герцог будет доволен, если работа неожиданно застопорится. Придётся возвращаться за справочниками. А это — лишние часы и…

— Что ж, а в его словах есть смысл, — заметила Роксана, с интересом наблюдая за тем, как её лошадь вдруг, навострив уши, вскинула голову и потянулась к бывшему арестанту, точно намереваясь ущипнуть его за плечо мягкими губами. Эван же, слабо улыбнувшись, протянул руку, чтобы осторожно потрепать животное по тёмной морде. — Сам подумай. К чему нам учёный без исследований? Всё равно что чародей, которому запретили пользоваться магией.

Витарр негромко цыкнул и бросил в сторону девушки, тут же виновато усмехнувшейся, недовольный взгляд. Он никак не ожидал, что колдунья примет сторону преступника, даже несмотря на то, что они сами за такое короткое время отнюдь не стали друзьями. Неужели Роксане так хотелось напрасно тратить своё время? И ведь не то чтобы юноша хотел отправиться в горы совершенно неподготовленным. В глубине души он прекрасно понимал, что им всем, а ему, возможно, даже в первую очередь, нужна была уверенность в успехе затевающегося дела. А без книжек исследователя шансы на этот успех и в самом деле могли оказаться ничтожными. Тем не менее, осознавать, что его слово, пусть и не как аристократа, но как ответственного за экспедицию, не играло для менее знатных попутчиков никакой серьёзной роли, было непросто. Фэйрхолл тяжело вздохнул, мысленно ругая себя за очередное ребячество. Прошлые привычки капризного и избалованного юнца говорили в нём громче голоса разума, который упорно твердил — правоту попутчиков не признать было нельзя.

— Хорошо-хорошо, — Витарр устало махнул рукой. — Вы меня убедили. Зайдём за книгами, только быстро. И не набирай полную котомку, нам не с руки возить за собой целую библиотеку.

— Это как получится, — последовал вкрадчивый ответ, и Эван загадочно ухмыльнулся. Солдат тяжело вздохнул, понимая, что определённую часть поклажи ему наверняка придётся тащить на себе.

— Что ж, а теперь, когда мы всё выяснили, можно и отправляться к конюшням, — Роксана первая развернулась, чтобы покинуть территорию городской темницы, и Витарру волей-неволей пришлось отбросить мрачные мысли и последовать за ней вместе с Эваном. Фэйрхоллу и правда не хотелось задерживаться в Кентлберри. Хотя с заданием отца он бы предпочёл не торопиться, смысла сидеть на месте не было никакого. В пути же едва ли придётся легко. Но юноша твёрдо решил, что на всём его протяжении не спустит глаз со своих новых знакомых, которые теперь ещё больше вызывали у него подозрения. Не хватало ещё, чтобы однажды эти двое вдруг решили объединиться против него. Вероятность подобного поворота событий была крайне мала — нутром Витарр понимал это и всё равно по дороге продолжал себя накручивать, сам не зная почему. Но, говоря откровенно, наследнику герцога, пусть и желавшему путешествовать без лишней огласки, попросту очень не нравилось, когда ему отказывались подчиняться.

Глава 5

Для того чтобы добраться до дома библиотекаря, недостаточно было выйти за пределы городских ворот и направиться к группе сгрудившихся у стены кособоких крестьянских хижин. Большую часть пути пришлось добираться лесом, что, похоже, не обрадовало колдунью и выходца из аристократии — погода ещё не успела разгуляться, да и от намеченного Фэйрхоллом плана пришлось несколько отклониться. При воспоминании о том, как Витарр с неприкрытым раздражением согласился повременить с путешествием, чуть ли не скрипя зубами, Эван, вёдший под уздцы взятого в наём коня, тихо усмехнулся. Не то чтобы ему хотелось досаждать конвоирам, однако взглянуть на то, как с высокомерной знати сходила спесь, доводилось нечасто, а потому упускать подобное зрелище было бы обидно.

Вспомнив о попутчиках, Эван аккуратно придержал лошадь и обернулся, однако, к его удивлению, рядом никого не оказалось — и Витарр и Роксана застряли позади вместе с напуганными лошадьми, которые, стремясь укрыться от длинных древесных ветвей, вскидывали головы и тянули поводья, чем не способствовали продвижению отряда сквозь густую чащу. Молодые люди тщетно пытались угомонить животных, явно испытывая непривычные их высокопоставленным натурам трудности. При виде их кислых лиц библиотекарь самодовольно улыбнулся и негромко фыркнул, свободной рукой похлопав шею серого в яблоках коня, которого решил на протяжении всего пути называть Дымком. Едва ли подобное прозвище могло быть настоящей кличкой жеребца, однако оставлять его без имени Эвану отчего-то не хотелось — даже зверю порой важно осознавать свою особенность и какую-то сопричастность к людскому миру, полному разных глупых условностей. А кроткий и послушный Дымок более чем заслужил хорошего отношения. Хотя бы потому, что доверился наезднику и не заартачился, подобно собратьям, — должно быть, почувствовал спокойствие и уверенность, исходившие от Эвана и звучавшие в его голосе с обычно не свойственной тому теплотой.

— Осталось совсем немного, Дымок, — подбодрил коня юноша, на секунду остановившись, чтобы подождать отставших, а заодно и растереть озябшие от холода пальцы. Отчасти Эван понимал недовольство спутников — мало кому приятно пробираться через незнакомый бор, где хлёсткие ветки норовили уцепиться за волосы и полы одежды. И всё же атмосфера родных окрестностей успокаивала Эвана, успевшего за время ареста позабыть даже о простых радостях, на которые в прежние дни едва ли обращал внимание. Ещё не пробудившийся ото сна еловый лес так и дышал жизнью по сравнению с холодными сырыми камерами. Тишину то и дело нарушали негромкие шорохи в высоких зарослях травы или вдруг раздававшаяся откуда-то сверху негромкая птичья трель. И запахи — даже запахи в лесу были особенными. Свободной от поводьев рукой отодвинув в сторону мешавшуюся проходу сосновую ветвь, юноша глубоко втянул носом чистый ледяной воздух. Свежий аромат хвои, обволакивающий, точно влажная туманная дымка, приятно щекотал ноздри и вызывал щемящее чувство ностальгии в груди Эвана, который, ступая по усыпанной еловыми иголками тропинке, постоянно вертел головой и с любопытством смотрел по сторонам. Цепкий взгляд его вырывал из однообразного серо-зелёного пейзажа знакомые детали: поваленную сосну с торчащими в разные стороны голыми ветвями, ряд совсем маленьких пушистых ёлочек, будто нарочно посаженных у кромки лесной дороги, и высокий холм одинокого муравейника, приютившегося аккурат между толстыми стволами. Юноша обрадованно улыбнулся и зашагал быстрее в направлении, которое, как он теперь окончательно убедился, было верным с самого начала.

И откуда в нём только взялся этот страх не вернуться домой? Будто бы такое вообще было возможно. Человек, в какой бы трудной ситуации ему ни довелось оказаться, всегда сумеет отыскать дорогу к по-настоящему родным его сердцу местам. Теперь Эван убедился в этом, когда на очередном повороте хвойный лес вдруг начал редеть и за широкой полосой постепенно расступавшихся деревьев вдруг показались до боли знакомые очертания маленькой деревянной хижины. При виде их библиотекарь с облегчением вздохнул — в заключении он не раз думал о том, что происходило в его отсутствие, и переживал, как бы дорожные разбойники или случайный лесной пожар не уничтожили ветхую постройку, а заодно и все книги, которыми так дорожил Эван. Но, к счастью, на первый взгляд всё было в порядке: выцветшая соломенная крыша едва заметно поблёскивала в свете восходящего солнца, пробиравшегося сквозь верхушки сосен и заливавшего лесную прогалину, покосившееся крылечкоутопало в разросшейся траве, а маленькие квадратные окна взирали на мир целыми, пусть и слегка замутнёнными глазами-стёклами. Будто ничего за прошедшие месяцы не изменилось, не скрылось и не исчезло под натиском природы или стихии. Медленно окинув пристальным взглядом свои владения, Эван позволил себе наконец расслабиться — возвращаться домой спустя столько недель было странно, но чертовски приятно.

— Ты же побудешь хорошим мальчиком и терпеливо дождешься меня, а, Дымок? — деланно весело спросил юноша, обвязывая обтёсанные перила поводьями. Он видел, что серый конь по-прежнему оставался спокоен к происходящему, однако не мог не опасаться, что, оставшись с остальными лошадьми, тот вдруг расшалится или испугается какой-нибудь мелочи. Напоследок аккуратно погладив Дымка по щеке, Эван с трудом подавил в себе желание пообщаться с конями попутчиков, которые, судя по громкому фырканью и беспокойной возне, всё ещё нервничали из-за долгого пребывания в непривычной им местности. А ведь в том, чтобы угомонить их, не было ничего сложного… С лошадьми ему вообще всегда было просто — пугливые, но ручные и доверчивые по своей натуре, они всегда прислушивались к человеческому голосу и умело распознавали страх или грубость. Стоило лишь провести ладонью по мягкой шерсти, произнести несколько ласковых слов и, в крайнем случае, поделиться собственным спокойствием, чтобы утихомирить животное. Но Эван слишком хорошо помнил, что в путешествии ему как никогда необходимо было избегать пристального внимания, а потому отвел взгляд от расположившихся неподалёку Витарра и Роксаны, заканчивавших стреножить коней. Нельзя, чтобы они хоть что-то заметили — теперь, когда подле него постоянно были эти двое, Эван не мог рассчитывать на то, что его странности останутся незамеченными.

А потому, тряхнув головой и отвадив от себя ненужные сейчас мысли, юноша торопливо взбежал по ступенькам и принялся отодвигать в сторону проржавевший и, к удивлению, никем не тронутый засов. Толкнув дверь, распахнувшуюся с пронзительным скрипом, Эван наконец переступил порог жилища. Тоска по дому сменилась умиротворением от долгожданного возвращения. Любимый и давно знакомый мир, такой привычный и неизменный, распахнул перед ним объятия, впуская в небольшую погружённую в полумрак комнату, где он провёл не один приятный вечер, вслушиваясь в тихий шорох бумажных страниц, пожелтевших от времени, или мерный стук дождевых капель.

Хижина встретила владельца спёртым душным воздухом и застоявшимся запахом сырости и пыли, которой за прошедшие недели успело скопиться порядочно. Седым инеем она осела на поверхности широкого стола и на беспорядочно разбросанных на нём бумагах, книгах и принадлежностях для письма, на массивных столбиках незаправленной кровати, бельё на которой наверняка давно отсырело, и на дощатом полу, неприкрытым никаким ковриком хотя бы для вида. Впрочем, об уборке думать было некогда — Эван мимолётно огляделся и двинулся к закрытому книжному шкафу, чтобы собрать необходимые рукописи.

— Ну, наконец-то, — Витарр, зашедший почти сразу же за библиотекарем, теперь замер на пороге и, осмотревшись, передёрнул плечами. — Не задерживайся, прошу тебя. Солнце уже поднялось довольно высоко.

Юноша в ответ же только тихо фыркнул. Спорить с будущим герцогом было явно бесполезно, однако торопиться, чтобы лишний раз тому угодить, он не стал. Не хватало ещё забыть что-нибудь важное по собственной же неосторожности.

Пока Роксана дожидалась попутчиков снаружи, а Эван копался в книжном шкафу, Витарр за его спиной нетерпеливо мерил шагами комнатушку, забитую различными свёртками, рукописями и фолиантами. Потёртые половицы скрипели под армейскими сапогами, от каждого движения которых в застоявшийся воздух подымались облачка пыли. Краем глаза Эван видел, с каким неудовольствием на лице молодой Фэйрхолл рассматривал его скромные владения, будучи явно не в восторге от скудной мебели и обстановки, которая большинству людей показалась бы неуютной и даже грязной. Самого хозяина дома это не смущало, поскольку он не планировал приводить в хижину гостей, но Витарр, очевидно, с трудом представлял, как арестант спал на узкой кровати, заваленной помутневшими склянками и ворохом каких-то бумажек.

— Откуда всё это? — наконец спросил он, окидывая захламлённую комнату широким жестом. Очевидно, ему не верилось, что у простого мальчишки без известной фамилии и связей в обществе могли быть деньги для организации хотя бы подобия домашнего архива. — Ты будто бы скупил не одну книжную лавку.

— Должность библиотекаря предполагает наличие определённых привилегий, — многозначно произнёс Эван, заталкивая очередной увесистый том в заплечную сумку, но, поймав недоумённый взгляд конвоира, поспешил добавить с лёгкой усмешкой: — Расслабьтесь, сэр Фэйрхолл. Большую часть я и правда купил. Что-то же пришлось одолжить из хранилища.

— Вот, значит, как ты оказался в тюрьме! — вдруг воскликнул Витарр, перебив библиотекаря и пристально уставившись на него. — За кражу книг!

— А даже если так, что с того? — невозмутимо пожал плечами юноша, однако тон, которым это было произнесено, заставил его нахмуриться. До сих пор никто из компаньонов никак не отреагировал на то, что третьего участника их путешествия пришлось забирать из городской тюрьмы, и Эван, уставший ждать расспросов или укоряющих слов, понадеялся, что Роксана и Витарр, не показавшие себя многословными попутчиками, об утреннем инциденте уже и вовсе успели забыть. Впрочем, не тут-то было.

— Ничего, ровным счётом. Просто я не думал, что порядочный исследователь — или как ты там себя называешь — может опуститься до подобного.

От пренебрежения, сквозившего в голосе наследника герцога, библиотекарь внутренне содрогнулся. Сознавать, что подобные слова сумели его задеть, было неприятно. Однако ещё неприятнее было видеть, как при этом усмехался Фэйрхолл. Ехидно и едва заметно, будто теша самолюбие и точно зная, что слова, брошенные в адрес простого крестьянина, в любом случае останутся безнаказанными. Так думали они все. Все вышестоящие городские шишки, все титулованные особы, проезжающие мимо Кентлберри. Все удачливые торговцы, которым посчастливилось скопить с выручки больше обычного, и все аристократы, не привыкшие, подобно виконту Баффри, оставлять собственную персону без внимания. Эвану доводилось сталкиваться с таким отношением, причём не раз. Однако разве Витарр, вынужденный отправляться с ним в экспедицию на равных условиях, имел хоть какое-то право осуждать его и к тому же намекать на своё превосходство? Развернувшись к собеседнику, юноша мрачно взглянул на него, не думая скрывать нахлынувшие эмоции. Неприязнь к этому человеку стремительно разрасталась в сердце, точно колючие лозы терновника, и сдерживать её, хотя бы ради того, чтобы не дать избалованному наследнику новых поводов для веселья, становилось невыносимо тяжело. Эван медленно втянул носом воздух и крепче сжал толстый справочник, который рефлекторно сунул под мышку. Успокоиться было не так-то просто.

— Далеко не все рождаются с золотой ложечкой во рту и с фамильной библиотекой под боком, — наконец холодно произнёс он, вновь отворачиваясь к книжному шкафу, чтобы хоть как-то скрыть гнев, наверняка явно читавшийся на его лице. — И порой для того, чтобы получить от этой жизни хотя бы такую мелочь, как книгу, остальным приходится либо работать не один месяц, либо поучиться ловкости.

Витарр на это ничего не ответил. Лишь как-то странно хмыкнул, будто принимая его слова к сведению, и продолжил бесцеремонно прогуливаться по хижине, чем, конечно, не мог не раздражать взвинченного Эвана. Задетая гордость, свойственная простолюдинам, требовала выплеснуть копящееся возмущение, но даже в таком пылу юноша осознавал, что развивать ссору было бы с его стороны настоящим ребячеством. Особенно если учитывать, как долго им ещё предстояло находиться вместе, пусть и не по своей воле. Библиотекарь и так сомневался, что после этого разговора ему захочется ещё хоть раз попытаться наладить контакт с попутчиками. Как жаль, что его свобода и даже жизнь были теперь в руках этих людей! Если Роксана пока не успела выказать недоверия к библиотекарю, то о том, чтобы заручиться поддержкой и пониманием будущего герцога, уже не могло идти речи. Впрочем, зарекаться Эвану не хотелось. Он прекрасно осознавал, что голос обиды в его голове упорно заглушал все доводы рассудка. Ясно было одно — о беспечности в походе, который мог затянуться неизвестно насколько, ему отныне предстояло забыть.

Покончив, наконец, с книгами, юноша наспех сунул выбранные справочники в дорожную сумку и тут же отошёл к письменному столу, принимаясь разгребать беспорядочно разбросанные листы бумаги. Иной раз Эван проклинал собственную неаккуратность, однако сейчас, когда кровь шумела в ушах, а в горле от волнения пересохло, даже пара лишних минут, проведённых за разбором собственных конспектов, могла бы помочь ему отдышаться и взять себя в руки. Давать Витарру, наверняка сейчас наблюдавшему за ним, ещё один повод для насмешек было бы глупо и досадно.

Исписанные заметками страницы, неряшливые копии глав, подсмотренных в библиотечных книгах, даже наброски каких-то рисунков, с которыми и ребёнок справился бы лучше… Пальцы юноши неторопливо скользили от одной стопке к другой, вороша бумажные листки и отодвигая в сторону ненужные свитки. Что-то ему могло пригодиться в путешествии, что-то было лучше захватить с собой и изучить уже на месте, а что-то Эван, как ни старался, уже и не мог разобрать спустя столько времени. Сложив в стопку все записи, посвященные рунам, Ридд затолкал конспекты между двумя сборниками по истории и ещё раз осмотрел рабочее место, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Взгляд его невольно остановился на выцветшей от времени карте, которую теперь, не заваленную многочисленными бумагами, можно было разглядеть. При виде её Эван как-то тоскливо усмехнулся, вспоминая, как горячо и убедительно заверял рассерженную смотрительницу архива, обнаружившую пропажу одной из рам в читальном зале, что обязательно вернет одолженный документ, когда закончит своё исследование. Однако прошло много время, а чужая карта, уже наверняка всеми забытая, по-прежнему лежала здесь, накапливая на себе пыль и ржавые отметины от кружек с горячим чаем. А ведь юноша просто пытался тогда установить точные границы эльфийского королевства, от которого ныне не осталось и следа…

Впрочем, брать карту с собой и, тем более, возвращать её назад в библиотеку было бы бессмысленно. Да и никакой особой ценности для населения Кентелберри она не представляла, разве что размера была приличного. А для походов или поездок в соседние города или хотя бы герцогства и вовсе была бесполезна. Лишь два размашисто нарисованных континента, разделенных широкой полосой океана. Больший из них, Валантайн, был разделён границами на три королевства. Адальор, в котором родился Эван, было самым большим и процветающим из всех. Оно и понятно. После объединения восточных и западных земель их обширные леса, поля, полноводные реки — все пошло в дело. На новых огромных территориях люди стали промышлять охотой, засеяли пашни, вырубили часть многочисленных рощ и дремучих чащоб. А на их месте, в свою очередь, выросли города, села, королевская резиденция, а затем и герцогства… Два другие королевства, Инверналь на севере и Васара на юге, были не в пример меньше своего соседа и, к тому же, сильнее него зависели от погоды и времени года. Библиотекарь ни разу не выезжал за пределы Адальора. Да что там, даже не покидал герцогства, в котором прожил всю жизнь. Так что о соседних странах знал то, что прочитал сам или услышал от других краем уха. Так он помнил, что в Инвернале было гораздо холоднее, чем где-либо еще. Зимы там стояли долгие, суровые и снежные, а его жители промышляли в основном рыболовством и уходом за оленями. Говорили даже, что океан там сплошь покрыт льдами, которые иной раз возвышаются над его кромкой гигантскими глыбами размером с дом, если не больше. В Васаре же по слухам все обстояло наоборот. Она не была похожа ни на ледяную пустыню, ни на заливные изумрудные луга Адальора. Скорее, на бескрайнюю рыжую степь, где гуляли жаркие ветра. Люди там, по слухам, жили гордые и своевольные, они разводили лошадей и объезжали диких мустангов. Породы этого королевства славились своим норовом, видимо, унаследованным от хозяев, так что многие иностранцы готовы были отдать крупную сумму за возможность владеть таким животным. О втором же материке, Мифесаре, Эван и вовсе не мог вспомнить чего. Никому еще не удавалось ступить на неизведанные земли, обозначенные на карте лишь схематично. Король Адальора неоднократно высылал корабли к загадочному материку, обнаруженному совершенно случайно, во время исследования Бушующего океана, однако ни одно судно с той поры так и не вернулось назад. Будто бы все они затерялись среди буйных темно-синих волн или же нашли печальное пристанище среди острозубых серых скал, которые, по рассказам матросов, окружали видневшийся вдали континент подобно молчаливым стражам. Со времен последней трагедии, случившейся лет десять назад, экспедиции в те края прекратились, так что о Мифесаре и его жителях, если таковые вообще существовали, никто во всём Валантайне не имел понятия, а жители Адальора, как думал теперь библиотекарь, и вовсе предпочли забыть о существовании таинственного материка, забравшего не один десяток жизней их земляков.

— Это все? — Витарр заметил, что Эван уже отошёл от стола и, закинув, котомку на спину, теперь застегивал плащ. Судя по облегчённому взгляду, которым тот прошёлся по туго набитой сумке, солдат наверняка порадовался, что бывший заключенный не стал долго возиться и сумел ограничить себя в поклаже. — Если да, поспешим. Было бы хорошо заночевать на постоялом дворе, а не посреди какого-нибудь дикого леса.

— После тебя, — юноша, всё ещё задетый, кивнул без тени улыбки, пропуская аристократа вперёд. Пройдёт ещё какое-то время, прежде чем он сумеет окончательно отпустить ситуацию, и ещё несколько дней, прежде чем начнёт относиться к случившемуся как к глупому недоразумению.

На крыльце Эван остановился, чтобы запереть дверь, торопливо провернул ключ в замке и опустил засов, весь покрытый бурыми пятнами ржавчины, после чего хотел было присоединиться к товарищам, но вдруг обнаружил, что за время его недолгого отсутствия кони будто совсем обезумели от страха. Они брыкались с громким фырканьем и упорно отстранялись от рук Роксаны, которая с трудом пыталась успокоить потревоженных лошадей. Шерсть их лоснилась от пота, густые гривы разметалась, а от широких ноздрей в холодный воздух то и дело поднимались сизые облачка пара. Даже Дымок, словно позабыв наказ нового приятеля, теперь переступал с ноги на ногу и нервно дёргал мордой, стараясь высвободиться от мешавшей ему уздечки. Остановившись в неловком замешательстве, юноша мельком глянул в сторону Витарра, ринувшегося на подмогу чародейке. Что-то было не так. Эван явственно чувствовал это, наблюдая за беспокойным Дымком, который всего каких-то двадцать минут назад в незнакомом месте вёл себя покорно и невозмутимо, а теперь ни с того ни с сего разволновался, точно подменённый. Преобразился и обступивший их еловый бор, резко умолкший, будто в скорбном ожидании чего-то неизбежного. Лишь громкая возня и конское ржание прорезали повисшую в воздухе лесную тишину. Всё вокруг, казалось, насторожённо замерло, и даже ветер, ещё недавно шумевший среди зелёных верхушек, куда-то улетучился. Что-то было не так, и лошади чувствовали это, предупреждая хозяев и стремясь как можно скорее покинуть это место. Но что?

Ещё раз бросив короткий взгляд в сторону попутчиков, потерявших к нему интерес, Эван глубоко вздохнул и крепко стиснул кулаки, пытаясь сконцентрироваться. Он старался не прибегать к своему дару при людях, однако сейчас ему, похоже, не оставалось ничего другого. Волнение стремительно нарастало, а развеять одолевшие сомнения можно было лишь одним способом. Знакомое светлое чувство уже пульсировало в груди, готовое вырваться наружу, и Эван, на секунду прикрыв глаза, мысленно потянулся к Дымку. Теплота заструилась по его запястьям и пальцам, лишь на мгновение замерев на их кончиках, а затем с новой силой двинулась навстречу серому коню. Секунда — и она, тонкая и слабая, как первый лучик света, уже смешалась с другим потоком, горячим и мощным, как горная река. От напряжения руки Эвана слегка задрожали, но не потеряли контроля. Он и сам толком не осознавал, как каждый раз проделывал подобное. Чувствовал лишь, как живая энергия в нём, появляющаяся неизвестно откуда, вдруг выискивала выход и устремлялась к находившимся вокруг животным, будто готовым принять её и ответить. В такие моменты собственные мысли всегда покидали его сознание, медленно растворяясь в вытеснявших их блёклых незнакомых образах. Мир вокруг переставал существовать, оставаясь за границами чужого нечеловеческого восприятия. Как и сейчас, когда обступивший их лес потерял очертания, а Эван, сосредоточенный на странном, но приятном чувстве, видел пятнистую шерсть Дымка, его тёплый шероховатый нос и огромные чёрные глаза, блестевшие, как тлеющие в очаге угли.

Но потом исчезло и это. Перед глазами замелькали новые картинки, незнакомые впечатления, целые ворохи острых и таких разных ощущений. Юноша прислушивался к ним, стараясь не потерять рассудка от резко переполнивших его чужих эмоций и воспоминаний. Свежий бодрящий запах леса. Бесконечные силуэты деревьев, пугающие, но неподвижные. Любопытная низкая постройка посреди поляны. Тяжёлый осточертевший трензель во рту. Прохладная ароматная роса на тёмно-зелёной траве. Влажные стебли, сочные и немного колючие. Белокурая девушка в светлом плаще, то и дело прохаживающая мимо. Её маленькая лёгкая ладонь, почему-то источавшая тонкий цветочный аромат, так напоминавший о лете. Снова деревья, окружённые высокими кустарниками. А за ними — что-то большое и тёмное, лишь на секунду мелькнувшее среди густых зарослей.

Животные инстинкты откликнулись быстрее, чем Эван успел что-либо сообразить. Волна внезапной паники, леденящей душу и пронизывающей тело до кончиков пальцев, захлестнула его, заполонила, точно взбунтовавшееся северное море. Неестественный холод сковал ноги морозными путами, сжал внутренности доспехами инея, зашевелил волосы на затылке зимним дыханием, от которого по спине пробежали мурашки, как от порыва стылой метели. На какое-то время юноша будто забыл, как дышать. Губы беззвучно шевелились, пытаясь не то втянуть воздух, не то выпустить полный ужаса крик, а образы, порождённые фантазией и воспоминаниями коня, никак не исчезали, продолжая мелькать перед глазами Эвана мутными пятнами. Вид поляны сменился пейзажами леса, мрачного и тёмного, с узловатыми корнями и голыми покорёженными деревьями, протягивающими ветви к неприветливо чёрному небу. Земля полнилась шорохами, криками переполошившихся лесных обитателей и тоскливым завыванием ветра. Пока к ним не прибавился ещё один звук. Звук тихого хруста сучьев и приближающихся сзади шагов. Хотелось обернуться, стремительно броситься в сторону и укрыться за ближайшим стволом, кривым и усохшим, словно щепка, когда мир снова потонул, на этот раз — в ослепительной боли и солёном запахе железа. Мрак стремительно сгущался над головой тяжёлыми тучами, но прежде, чем он успел окончательно сомкнуться, совсем рядом в темноте блеснули обагренные тёмно-рубиновой кровью клыки.

С судорожным вдохом Эван вынырнул из водоворота переживаний Дымка, кажущихся почти явными. С каждой минутой они всё больше одолевали скакуна, да юноша и сам перепугался не на шутку от сильных звериных эмоций. Сердце громко колотилось в груди, а дыхание сбилось, как от продолжительного бега. Взгляд его, лихорадочно шарившийся по заросшей лесной прогалине, теперь метнулся к зарослям у самой кромки деревьев. И хотя их ветви, даже не покачивающиеся от лёгкого дуновения ветерка, с виду казались безопасными и ничем не примечательными, чутью лошади Эван поверил больше, чем собственным глазам.

— Стойте! Там, сзади! — хриплым и срывающимся голосом крикнул он спутникам, делая резкий шаг навстречу, но тут же замирая. Нельзя было по неосторожности спровоцировать дикого зверя, кем бы он ни был.

— Что? В чём дело? — Роксана недоумённо нахмурила светлые брови, а Витарр, стоявший подле неё, с раздражением вскинул подбородок. Предупреждение юноши оба словно пропустили мимо ушей. Неужто решили, что он их разыгрывал?

— Сзади, — уже тише произнёс библиотекарь, в нетерпении сжимая края длинных рукавов. — Какое-то животное, прямо за деревьями. Возможно, это волк…

— Волк? — тонкие губы Фэйрхолла дрогнули и изогнулись в ехидной усмешке. — В самом деле?

— Откуда знаешь? — не поверила ему и колдунья, с каким-то странным выражением лица рассматривавшая Эвана. Наверняка пыталась уличить его во лжи или насмешке. Осознание этого покоробило библиотекаря, который не мог не понимать, что из-за отсиженного им срока мало кто доверится ему с первых слов, однако думать об этом и сожалеть сейчас попросту не было времени.

— Я видел его, — наконец туманно произнёс юноша. Рассказывать чистую правду этим двоим было бесполезно. Как и кому-либо ещё из людей. Никто бы не понял. И никто бы не счёл его историю хоть сколько-либо возможной. — Нужно уходить отсюда, и как можно скорее. Если это и в самом деле волк… Они не охотятся поодиночке.

— А ты, значит, уже испугался? — в ответ на это Витарр беспечно усмехнулся, а затем резким движением извлёк меч из ножен. Серая сталь негромко лязгнула, угрожающе блеснула в лучах пробивающегося сквозь плотную пелену облаков солнца. При виде оружия Эван невольно стушевался и отвёл взгляд. Почему-то мысль, что приставленные герцогом конвоиры могут быть серьёзно вооружены, не приходила ему в голову. До этого момента.

— Витарр, что ты задумал? Ты же… Ты же не собираешься нападать первым? — осторожно спросила Роксана, скрестив руки на груди. Было видно, что происходящее, несмотря на неясность, мало её радовало.

— Нападать? На кого? Наш учёный испугался обыкновенного шороха в кустах. И, так уж и быть, ради его спокойствия я проверю, что там.

От самодовольного тона Фэйрхолла в Эване начала закипать злость, однако на выпад в свою сторону он не отреагировал, лишь молча стиснул зубы и вновь взглянул на высокие силуэты сосен, куда теперь должен был направиться Витарр. Однако, прежде чем тот успел сделать шаг, заросли кустарников пришли в движение, а после расступились, являя взорам молодых людей крупную вытянутую морду со странно горящими глазами. Зверь принюхался и медленно шагнул вперёд, мягко ступая по ещё влажной от ночной сырости траве. В бледном утреннем свете чёрная шерсть его едва заметно отливала серебром, словно только что вычеканная монета, а хищные жёлтые глаза излучали блеск, напоминавший танцующий огонёк пламени на тонком фитиле свечи. Теперь Эван, словно потерявший дар речи, видел, что это был не волк. Это был кто-то больше волка. И гораздо опаснее.

— Баргест… — будто бы угадал его мысли Витарр, и хотя голос его оставался всё таким же ровным, ясно было, что парень нервничал. Напрягся, крепче сжал рукоять меча, слегка пригнулся, будто готовясь броситься на появившегося на поляне зверя. Побледневшая Роксана медленно попятилась, но затем, остановившись, подняла руки на уровень груди, сжала и разжала пальцы, точно для заклинания. И только тогда до Эвана дошло, что его сопровождающие, несмотря на испуг, были в шаге от того, чтобы вступить с баргестом в бой.

— Нет! — вдруг вмешался юноша, вновь привлекая к себе внимание. Мысль о том, чтобы из-за них пострадало ни в чём неповинное животное, привела его в настоящий ужас. — Не убивайте его!

— Да ты никак шутишь? — сердито шикнул на него Витарр. Лицо его вытянулось от плохо скрываемого волнения, но, надо отдать герцогскому наследнику должное, служба в армии для него не пришла даром и привила какую-никакую храбрость.

— Это просто зверь, Витарр, — торопливо заверил его Эван, кивая на неподвижно стоявшего баргеста и изучавшего окруживших его людей. Хищник он или нет, юноша не понаслышке знал, что и такие, как он, умеют мыслить и переживать. Жаль, что далеко не все готовы замечать это. И дело тут было не только в странном даре, к которому библиотекарь успел привыкнуть за годы жизни. — Дикий зверь, незлой к человеку по свой природе. Я уверен, что он сейчас уйдёт. Просто подождите немного. Видите? Он же совсем один…

— Эван… — с ощутимым нажимом произнесла Роксана, настойчиво взглянув на него, однако юноша, уже отбросивший в сторону страх и загоревшийся неожиданной идеей, к её намёкам остался глух.

— Прошу, давайте подождём немного. Не двигайтесь, и, я уверен, баргест не учует в нас угрозу.

— Угрозу, как же! — Фэйрхолл негромко фыркнул, однако внял просьбе попутчика и не сдвинулся с места, покорно давая баргесту шанс развернуться и скрыться в лесной чаще. Юноша, впрочем, не обратил на уступку солдата никакого внимания. Взгляд его вместе с сознанием уже затерялся в золоте холодных внимательных глаз, насторожённо изучающих человеческие лица. Привычная теплота вновь подхватила Эвана и понесла его навстречу чужим мыслям, путанным, хаотичным и совершенно не сопротивляющимся. Звериные и лесные образы вновь обступили библиотекаря, однако времени для того, чтобы получше присмотреться к ним, у него не было.

«Уходи, — попытался обратиться он к баргесту, удивляясь, каким далёким и глубоким теперь казался ему собственный голос. — Здесь нет ничего интересного».

Однако дикий зверь даже не шелохнулся, продолжая стоять возле деревьев и принюхиваться к холодному воздуху. Взгляд его, жёлтый и голодный, остановился на Эване, неподвижно замершем впереди. Неужели хищник услышал его и теперь присматривался?

«Уходи, — уже настойчивее повторил юноша, мысленно напрягая все силы и пытаясь говорить громче. — Прошу тебя. Вернись к своей семье. Вернись к своей стае».

Баргест едва заметно склонил голову, навострил висячие чёрные уши, точно прислушиваясь. Теперь он вовсе напоминал библиотекарю обычную дворовую собаку, разве что более крупную. Эта мысль воодушевила Эвана, который, сжав дрожащие пальцы в кулаки, вновь погрузился в водоворот мыслей и воспоминаний зверя. Ну же, осталось совсем немного… Ещё чуть-чуть, и он сумеет достучаться до баргеста, явно не привыкшего к какому-либо контакту с людьми. Только бы не разгневать его, только бы не вынудить напасть…

«Уходи отсюда. И больше не приближайся к городу», — каждая новая фраза отчего-то давалась юноше с большим трудом. Он уже чувствовал, как слабели его колени и как тяжелели плечи, будто не выдерживая груза чужих эмоций. И хотя мыслями Эван всё ещё продолжал блуждать среди обрывков сознания животного, боль и усталость в теле манили его обратно, так и норовя выцепить из чужой головы. Баргест не внимал ему, а время стремительно утекало, точно родниковая вода сквозь пальцы. Только бы не сейчас…

— Эван, что ты делаешь? — вдруг донёсся до него слабым эхом голос Роксаны. Неужели ноги предательски не выдержали? Библиотекарь попытался на секунду вернуться в собственное тело, однако то отозвалось тупой ноющей болью. Эван не без сожаления осознал — ещё одного шанса у него могло бы не быть. А потому, оставив напрасные слова, юноша попытался прикоснуться к воспоминаниям баргеста, надеясь, что какое-то из них убедит его вернуться к собратьям. Он представил бесконечные зелёные коридоры соснового бора, по которым часто гулял, возвращаясь из Кентлберри. Представил поросшие мхом кочки и разинутые пасти глубоких оврагов. Размашистые листья папоротника и пёстрые шляпки грибов, появляющихся после дождя. Представил серебристый серп луны, который изредка показывался из-за древесных верхушек, точно подмигивая припозднившемуся путнику.

Пейзажи перед глазами начали размываться. Эван тряхнул головой, пытаясь вновь сосредоточиться на чужих воспоминаниях, однако дар его отчего-то сопротивлялся, выталкивал обратно на поляну, в немощное и слабое тело, уже согнувшееся, как от непосильной тяжести.

— Эван! Эван! — голос Роксаны становился всё громче и тревожнее, однако, прежде чем юноша успел вынырнуть из мыслей и хотя бы вскинуть голову, его тело вдруг сковало внезапной судорогой. Эван вскрикнул от боли и без сил рухнул на землю, перед погружением в темноту едва успев увидеть, как в густых колючих зарослях скрывался кончик мохнатого чёрного хвоста.

Глава 6

Вызванное испугом оцепенение продлилось всего мгновение. Стоило Роксане услышать болезненный вскрик Эвана, как она, позабыв об опасности, сорвалась с места. Потревоженная совесть болезненно колола ребра. Она же видела, видела, что с ним происходило что-то неладное, однако до последнего не представляла, чем это грозило обернуться! Странное поведение казалось всего лишь следствием тюремного заключения, а необщительность — результатом тяжёлого характера и долгого одиночества. Если бы она только прислушалась к внутреннему голосу, убеждающему не спускать глаз с юноши, несколько раньше…

Чародейка не успела подхватить осевшего наземь Эвана, как и не успела обернуться к Витарру, чтобы узнать, последовал он за ней или же бросился в сторону зарослей, в которых укрывался баргест. Да и это было уже неважно. Все мысли Роксаны были заняты Эваном, а точнее его странной аурой, сейчас угасающей буквально на глазах. Теперь девушка явственно чувствовала её, слабую, нестабильную, точно короткую вспышку солнечного света, однако о природе подобного могла лишь догадываться. И оттого тревога за малознакомого парня, обычно не свойственная колдунье, прожившей столько времени вдали от людей, усилилась. Библиотекарь с самого начала показался ей подозрительным, а природное чутьё девушку подводило редко. Что-то в исследователе упорно не давало ей покоя, и она никак не могла понять, что именно. До тех пор, пока её собственная магия случайно не наткнулась на чужую силу, отчего-то тщательно скрытую от посторонних глаз.

Роксана опустилась на колени около Эвана, аккуратно приподняла его за плечи, надеясь, что тот просто неудачно отступился, однако всё упорно твердило об обратном, в том числе и загадочный ореол тёплого оранжевого света, который она почему-то не замечала раньше. Юноша не был колдуном — это было ясно с самого начала. Магического дара в нём не чувствовалось, однако теперь, присмотревшись, Эйнкорт отчётливо ощущала незнакомую энергию, тусклую, эфемерную, но всё же живую. Вот только… Чем она была на самом деле?

— Что с ним? Никак упал в обморок? — раздался совсем рядом громкий голос Фэйрхолла, но девушка лишь коротко кивнула на место подле себя и потянулась к маленькой прикрытой плащом сумке. Где-то там, среди многочисленных склянок и пузырьков, обложенных для надёжности мягким шёлком, должна была лежать позабытая бутылочка с пропитанной цветочным маслом солью. От волнения, стремительно распространявшегося по телу холодными волнами, пальцы плохо слушались и никак не хотели справляться с тугими завязками. Роксана, продолжавшая присматриваться к стремительно слабевшему свечению вокруг неподвижного Эвана, постаралась отогнать в сторону плохие мысли, но не без мрачного предчувствия сознавала — одной соли могло быть недостаточно.

— Если сейчас не проснётся, открывай, но только осторожно, — велела она растерявшемся Витарру, после чего сунула ему в руки крошечную плотно закупоренную баночку и принялась торопливо растирать ладони, стараясь скрыть явно выступившую на лице неуверенность. С заклинанием восстановления у колдуньи никогда не возникало трудностей — Верховная ведьма, несмотря на любовь к тонкому искусству составления зелий и траволечения, настаивала на том, чтобы её воспитанницы каждый день тренировались в колдовстве, пробуя использовать новые техники и оттачивать давно известные чары. Но Роксана, помнившая о чуждой энергии внутри Эвана, всё равно сомневалась. Маги, особенно неопытные, зачастую не умели рассчитывать свои силы, а потому после очередного неудавшегося ритуала могли внезапно прерваться и без сил опуститься на пол с трясущимися от покидавшего тело волшебства руками. Заклинание восстановления позволяло колдуну передать часть магии ослабевшему товарищу по гильдии, однако девушка не была уверена, что в их случае подобные чары сработают. Аура Эвана разительно отличалась от её собственной, холодной, яркой, окутывающей Роксану, точно плотный кокон света. Возможно, в ней говорила мнительность. Возможно, заклинание действительно могло помочь странной силе, угасающей искрой пульсирующей внутри библиотекаря, окончательно не потухнуть. Но Эйнкорт никак не могла отделаться от навязчивой мысли, что любое её неосторожное и необдуманное действие могло привести к ещё более печальным последствиям. Связываться с неизвестностью было опасно, особенно если в деле участвовала магия. Этот урок колдунья усвоила назубок ещё за время пребывания в светлой башне леди Делорен.

Впрочем, выбора у неё не было. Бездействия Роксана боялась больше, чем ещё одной неудачи, а потому, осторожно положив ладонь на слабо воздымающуюся грудь Эвана, сосредоточилась на его ауре и тихо начала зачитывать заклинание, пальцами выводя соответствующие знаки на грубой ткани рубашки. Приятная прохлада заструилась по кисти, обвивая руку подобно древесной лиане, и колдунья немного расслабилась, ощутив пробуждение знакомой силы, уже спешившей ей на выручку. Волшебство всегда успокаивало девушку и внушало ей чувство уверенности и безопасности, но не столько из-за открывающихся безграничных возможностей, сколько из-за ощущения контроля, которого в повседневной жизни зачастую так не хватало.

Покорно подчиняясь владелице, поток магии устремился к юноше, на мгновение замер, будто столкнувшись с глухой стеной, а затем с новой силой двинулся вперёд, наполняя собой невидимые символы, старательно вычерчиваемые Роксаной. Одно короткое мгновение — и колдовство вдруг смешалось с другим потоком, тонким и слабым, больше напоминавшим ручей, который внезапно размыло мощной ледяной рекой. Эйнкорт испугалась, что её магия сделает хуже чужому дару, но он вопреки всему, слабый, неразвитый и совершенно непохожий на волшебство, почувствовал живительную стихию, откликнулся и соединился с ней. Огонёк рыжеватой ауры дрогнул, а потом, замерев на секунду, разгорелся с новой силой, точно пламя костра, в который подкинули хвороста. Плечи девушки облегчённо опустились — она уже видела, как медленно начали розоветь щёки Эвана, а дыхание выравниваться. Магия подоспела вовремя, и жизни библиотекаря отныне ничто не угрожало.

Прошло ещё несколько мгновений, показавшихся Роксане томительно долгими, прежде чем юноша распахнул глаза и, тут же зажмурившись от яркого света, хрипло закашлялся. Янтарное свечение вокруг него больше не мерцало, подобно вспышкам молнии, да и выглядел исследователь не так плохо, как думала девушка. Ошарашенным, немного вялым, но совершенно здоровым. Витарр, среагировав быстрее, тут же принялся помогать недоумённо моргавшему Эвану подняться.

— Ну ты даёшь, парень! — удивлённо пробормотал он, резко встряхивая библиотекаря, ещё с трудом стоявшего на ногах. — Так перенервничать из-за баргеста!

— Я… Кажется, я упал, да? — юноша опустил голову и потёр пальцами виски, ещё больше растрёпывая волосы. — Голова вдруг начала кружиться…

— Упал? В обморок! Неужели от страха? Если бы не Роксана с её колдовскими штучками, пришлось бы приводить тебя в форму, как приводят чувствительных барышень!

— Колдовские… Штучки?

— Заклинание восстановления, которое используют чародеи, — пояснила Роксана, поднимаясь с колен и отряхивая подол платья от зацепившихся за него сухих листиков. Ей не нравилось, что наследник герцога по-прежнему не воспринимал её силу всерьёз, однако ввязываться в спор в такой момент было бы очень глупо. Куда больше внимание девушки занимал Эван, который, услышав о магии, вздрогнул и замер, будто бы насторожившись. Или ей это только показалось?

— Ну… Спасибо, — наконец негромко произнёс юноша, благодарно кивнув Роксане, а потом, немного замявшись, добавил: — И извините, что так вышло. Наверное, я ещё не отошёл от всего этого. После нескольких месяцев в камере на свежем воздухе как-то… Непривычно. Но подобного больше не повторится.

Глубоко вдохнув, чтобы окончательно прийти в себя, библиотекарь ещё немного потоптался на месте, после чего медленно двинулся к привязанной лошади. За ним, устало хмыкнув, последовал и Витарр. Ясно было, что ему больше всех не терпелось поскорее покинуть осточертевший лес, а заодно — и маленький неприветливый городок, встретивший их промозглым туманом и грязными улицами. Казалось, что Фэйрхолл был единственным из них, кто постоянно помнил о долге. Роксана, отстранённо наблюдавшая за попутчиками и задумчиво теребившая подаренный Верховной медальон, вынуждена была ещё раз мысленно напомнить себе, для чего она присоединилась к походу. Ради возможности повлиять на действующего герцога, а не верховых прогулок по окрестностям. И, ради одобрения леди Делорен, колдунья должна была справиться. Но, по правде говоря, её сейчас волновал только один вопрос, на который она, при всех своих знаниях чар, никак не могла найти ответ, — кем же на самом деле был Эван Ридд из Кентлберри?

К тому моменту, когда маленький отряд верхом на лошадях покинул лес близ провинциального городка, утро стояло в самом разгаре, а солнце поднялось достаточно высоко, чтобы отогнать остатки поднимающегося с земли холода. Широкая просёлочная дорога белой лентой убегала вперёд, то петляя между золотистых от колосящейся пшеницы полей, то скрываясь в редких лиственных рощицах. Из-за однообразия окружения путь казался бесконечно долгим, а время тянулось медленно, даже несмотря на то что иногда однообразные пейзажи сменялись заливными лугами или густым лесом. За все часы, прошедшие с момента отъезда из Кентлберри, путникам так и не встретились другие люди. Только пару раз где-то вдалеке от дороги иногда можно было разглядеть расплывчатые силуэты крестьянских домиков. А в остальном герцогство, казалось, вымерло: ни рабочих в хлебных полях, ни проезжающих мимо торговцев, торопящихся на ярмарку, ни пастухов, перегоняющих стада на новые пастбища. Всё вокруг будто погрузилось в дремоту: солнце, уже высоко вскарабкавшееся на небосвод, тусклым пятном сияло из-за молочной пелены облаков, а витавшую в воздухе тишину нарушали лишь стук копыт и редкое пофыркивание лошадей. По пути всадники не разговаривали, предпочтя погрузиться в собственные размышления, слишком пространные, чтобы делиться ими ещё с кем-то. Эван, ехавший впереди рядом с наследником герцога, и вовсе уткнулся в прихваченную из дома книгу, которую удобно пристроил на верхней луке седла. Роксане же по-прежнему не давало покоя недавнее происшествие. Она задумчиво теребила пальцами истрёпанный повод, перебирая в голове различные версии. Природное любопытство и упрямство не позволяли ей так просто забыть о странном приступе библиотекаря, от которого теперь явно веяло чужеродной силой, горячей, словно пустынный ветер. Интересно, а сидевший рядом Витарр ощущал что-то неладное? Или же это магия позволяла девушке увидеть суть рыжеволосого юноши? Может, в таком случае ей стоило расспросить самого Эвана? Впрочем, он едва ли и сам догадывался о своей сущности… А вот леди Делорен наверняка смогла бы найти объяснение загадочному феномену. В этом Роксана даже не сомневалась.

— Значит, ты думаешь, что в Туманных Пиках сохранились остатки эльфийской цивилизации? — вдруг решил нарушить приятное молчание Витарр, обратившись к библиотекарю. Потревоженная его голосом девушка тут же вынырнула из собственных размышлений и с любопытством перевела взгляд на сгорбившегося в своём седле Эвана. Ей и самой было интересно узнать, зачем герцогу якобы могла понадобиться её помощь.

— Не знаю, меня же там не было, — в ответ юноша лишь пожал плечами, даже не поднимая головы от потускневших страниц. — Мало ли, что людям Реймонда Фэйрхолла могло померещиться в темноте.

— И всё же ты что-то говорил о рунах…

— Тяжело думать о происхождении надписей, не увидев их лично. Но, вероятно, это и в самом деле руны. Территория Адальора долгое время принадлежала эльфийскому народу, и кто знает, как далеко они могли распространить свои владения. Может, доходили даже до Туманных Пик.

— Есть предположения, что всё это могло бы значить?

— Ни малейших, — равнодушно хмыкнул Эван, переворачивая страницу в каком-то старом справочнике. Роксана, молча прислушивающаяся к разговору попутчиков, удивлённо приподняла брови. Неужели после обморока он мог читать в таком состоянии?

— Эй, если ты не заметил, нам в этой экспедиции предстоит работать сообща! — нахмурился Фэйрхолл, явно недовольный тем, что в завязавшейся беседе никто не был особо заинтересован. Тон его заметно похолодел, а плечи напряглись, как происходило всегда, когда наследник герцога был чем-то раздражён. За такое короткое время колдунья успела заметить эту его особенность, говорившую явно не в пользу самого Витарра, с трудом скрывавшего свои эмоции.

— Ты хочешь услышать от меня то, чего я не знаю, — огрызнулся в ответ Эван и, порядком раздражённый, вскинул голову. — Если кто-то из вас ещё не понял, я не владею магией, а потому не могу перемещаться разумом в заваленную пещеру!

От этих слов девушка ощутимо вздрогнула, чувствуя, как по спине пронеслась ледяная волна мурашек. Знал ли юноша, насколько был близок к истине? Или это было сказано специально для неё? Для чародейки, явно сумевшей распознать в простом библиотекаре необычный дар, о назначении которого она совершенно не имела понятия?

— Нам нужна информация, — настойчиво повторил Витарр сквозь плотно стиснутые зубы, а затем, тяжело вздохнув, продолжил, чётко разделяя слова: — Любая. И ты, как исследователь, наверняка знаешь, с чем мы, вероятнее всего, можем столкнуться. С ловушкой. Или с простой фреской…

— Информация, говоришь? А что, родной отец ею больше не делится? — перебил его Эван, с усмешкой наблюдая за тем, как резко поменялось лицо наследника герцога, которого прямой вопрос явно застал врасплох. Тот слегка опешил, бросив мимолётный удивлённый взгляд в сторону рыжего юноши, но от ответа почему-то уходить не стал:

— Он исам не знает, что находится в той пещере. И ожидает твоих предположений.

— Поэтому ты, вместо того чтобы наслаждаться выдержанными винами и красавицами в пышных платьях, решил помочь семейному делу, принарядиться стражником и посылать домой весточки с гонцами?

— А вот это уже тебя не касается, — мрачно отрезал Фэйрхолл и, слегка пришпорив коня, обогнал спутника, показывая, что разговор закончен. Библиотекарь же довольно улыбнулся и снова уткнулся в свою книгу, как будто избавиться от общества Витарра он пытался сознательно. Роксана устало покачала головой, но ничего не сказала. Она до последнего боялась, что ей придётся разнимать юношей, которые в перепалке, казалось, готовы были распалиться ещё больше. А ведь им предстояло ехать ещё долго… Смогут ли они выдерживать такое напряжение и дальше?

Они проехали ещё немного, может быть час-полтора, но Роксане к тому моменту уже казалось, что с тех пор, как они покинули Кентлберри, прошла целая вечность. От долгого сидения в седле у неё затекло всё тело, а уставшая спина нещадно ныла и требовала отдыха. И хотя колдунья привыкла подолгу работать в одном положении, эта поездка верхом успела порядком её утомить. Впрочем, как и остальных её спутников, даже Витарра, который больше всех рвался вперёд, не то желая угодить отцу, не то расправиться с делом побыстрее. Короткий привал было решено устроить вблизи от дороги, чтобы особо не задерживаться и набрать свежей воды в путь. Роксана расстелила на траве плащ и опустилась на мягкую светлую ткань, прислонившись спиной к толстому стволу раскидистого дерева, у корней которого протекал хрустальный соблазнительно поющий ручей. С куда большим удовольствием она бы предпочла вздремнуть под сенью густой изумрудной кроны, но разве юного Фэйрхолла переубедишь? Устало вздохнув, девушка лениво скосила взгляд в сторону Витарра, склонившегося с флягами над кромкой прозрачной воды. Всё же не похож он был на солдата, даже несмотря на форму. По сравнению с тем же Эваном юноша был высоким и статным, но крепким телосложением и развитыми мускулами всё равно не отличался. Ладони, более не скрытые перчатками, с виду были слишком белоснежными и холеными. Не могло быть у воина таких тонких и длинных пальцев с аккуратными ровными ногтями, как и таких чистых ладоней, без единой царапины или мозоли. Витарр сам был как его руки. Лицо ясное, мужественное, с какими-то тонкими и даже изящными правильными чертами, которое хотелось назвать скорее красивым, нежели волевым и свирепым. А зачёсанные в низкий хвост чёрные волосы, гладкие и переливающиеся на свету слабым блеском, со стороны казались мягкими, словно шёлк. Да, пожалуй, всё дело было в этом — он был слишком ухоженным в сравнении с новобранцами из армии. Слишком ухоженным для простолюдина… Может, эта солдатская форма на самом деле всего лишь прикрытие? Задумавшись об этой детали, колдунья вновь вернулась мыслями к странной просьбе Верховной. Прошло уже полдня, а она так и не придумала, с какой стороны подступиться к наследнику Фэйрхолла. Неужели его расположение и правда сумеет повлиять на решение самого герцога Рэймонда? А ещё и этот странный исследователь, который был не так прост, как казался поначалу… Неужели всё это было случайностью? Или леди Делорен подозревала, что бывший заключённый также может оказаться полезным для их сообщества?

Непростые раздумья девушки были внезапно прерваны громким лошадиным ржанием. Недовольная тем, что её полуденная дрёма так быстро и грубо оборвалась, Роксана цыкнула языком и устало подняла голову с намерением окликнуть Эвана, чтобы тот успокоил животных, но не успела. Увиденное повергло её в настоящее изумление. Какой-то человек в изумрудном плаще, внезапно появившийся на их стоянке, уже поспешно отвязывал одного из напуганных коней и, воспользовавшись замешательством путешественников, запрыгивал в седло. Слова, так и вертевшиеся на языке колдуньи, мгновенно испарились. Роксана не успела и рта раскрыть, как, к её ужасу, неизвестный, даже не потрудившись всунуть вторую ногу в стремя, пришпорил взбрыкивающую лошадь и с громким гиканьем погнал её к дороге.

— А ну стой, трус! — похититель не мог остаться незамеченным. От находящегося в паре метров родника уже бежал Витарр, на ходу крикнув Эвану придержать оставшихся лошадей. Роксана с тревогой смотрела вслед наследнику герцога, пустившегося пешком в погоню за разбойником. А что толку? Слишком поздно они спохватились. Если этот проныра опытный наездник, он наверняка успеет улизнуть вместе с украденным конём раньше, чем колдунья сумеет сотворить какое-нибудь заклинание. Раздосадованная чародейка в сердцах скомкала плащ, на котором всё это время сидела. Подумать только! Какой-то разбойник сумел увести привязанное животное прямо из-под их носа!

Но Фэйрхолл, очевидно, так просто сдаваться не собирался. Ускорившись, он вдруг пошёл на отчаянные меры. Не сбавляя скорости, оглушительно свистнул, так что, казалось, в соседней роще испуганно упорхнула в воздух стайка птиц. Но этот ход, как ни странно, подействовал. Лошадь под уже порядком отдалившимся беглецом вдруг заржала и, поднявшись на дыбы, сбросила нерадивого ездока. Покатившийся по песку и гальке незнакомец вскрикнул, на мгновение потерявшись в мутных клубах пыли, но затем проворно вскочил на ноги, намереваясь сбежать, пусть и без добычи. Было слишком поздно. Витарр, воспользовавшийся замешательством врага, уже настиг его и, не теряя ни секунды, хорошенько заехал тому по голове тяжёлым эфесом меча. Колени разбойника беспомощно подкосились, и он вновь рухнул бы на землю, словно мешок с углём, если бы солдат не подхватил его, грубо скрутив тому руки за спиной. Роксана облегчённо вздохнула и бросилась на подмогу товарищу, оставив Эвана в одиночестве с удивлением наблюдать за происходящим. Надо же… А герцогский сынок чего-то да стоил. Видимо, в казарме занимался не только тем, что щеголял титулом. Вон как лихо уложил этого парня, даже особо и не стараясь. Хотя, конечно, едва ли незнакомец был опасен. Максимум, что мог сделать — держать нож в руке и угрожать каким-нибудь беззащитным крестьянам. И всё же чародейка была невероятно рада тому, что их конь никуда не делся. Она с неприкрытым восхищением взглянула на Фэйрхолла, который крепко удерживал вора, не позволяя тому удрать во второй раз. Возможно, дело было в остром лезвии клинка, находившемся в опасной близости от шеи несостоявшегося вора, потому что тот пытался высвободиться из железной хватки солдата не очень активно. Понимал, что в меньшинстве, а значит, рыпаться бесполезно? Немного отдышавшись, Витарр ощутимо пнул разбойника коленом в ребро, а затем резким движением сдёрнул с его головы зелёный капюшон, открывая любопытному взору Роксаны лицо незадачливого похитителя.

Глава 7

Первое, что бросилось в глаза Фэйрхоллу, стоило ему развернуть к себе охнувшего воришку — невероятное буйство спутанных бронзовых кудрей, рассыпавшихся по плечам и смуглому лицу, словно пышное облако. Они обрамляли широкий лоб и упорно лезли в глаза, пронзительный голубой взгляд которых бегал от одного путника к другому, особенно задержавшись на Эване, который не преминул послать бандиту ухмылку. Витарр недовольно цыкнул и крепче ухватил край чужой истрепавшейся куртки — говоря по правде, в этом парне он даже несколько разочаровался. Молодой, поджарый, наверняка ловкий, а сбежать от преследователей не смог даже верхом. Да и при поимке особо не дергался. Как будто бы была вероятность, что его отпустят…

— Думал, от меня так легко сбежать? — хмыкнул уязвлённый юноша и, не сдерживаясь, ощутимо пнул незнакомца по колену, отчего тот взвыл и едва устоял на ногах. — Не выйдет! А вы двое чего встали? Быстрее! Нужно отвезти этого недоноска в город и передать констеблю!

— Ты серьезно думаешь возвращаться обратно? — подошедшая Роксана удивлённо приподняла брови. Успокоившуюся лошадь она вела под уздцы, на всякий случай держась от недавнего похитителя на расстоянии. — Мы же потратим на это еще половину дня!

— Есть другие предложения? — огрызнулся Фэйрхолл. Когда дело касалось гнева или терпения, ему всегда было трудно сдерживать эмоции. — Может, мне следует поблагодарить его и отпустить?

— А почему нет? — встрял в разговор Эван, к немалому раздражению Витарра. — Конь-то у нас. Во второй раз ему вряд ли удастся застать вас врасплох.

«Вас». Всего одно слово, обронённое мимоходом и будто бы без задней мысли, но как оно резануло слух Витарру! Он бы, возможно, и не обратил внимания на подобную мелочь, если бы не вспомнил их утренний разговор. Почему этот каторжник столь старательно отделял себя от группы? Неужто хотел сказать, что на всём случившемся лежит исключительно его, Витарра, вина? От подобной мысли кулаки юноши непроизвольно сжались, а к лицу прилила кровь. И откуда в этом самовлюблённом мальчишке взялась такая дерзость? Впрочем, ругаться с ним Фэйрхолл был не намерен — и без того был раздосадован тем, что его, всё-таки, смог обвести вокруг пальца какой-то воришка.

— Слушай, друг, — незнакомец вдруг осмелел и подал голос, звонкий и подозрительно бодрый, как будто его обладатель вовсе не рисковал оказаться за решеткой. — Признаю, что виноват. Ну, ошибочка вышла. Я увидел коней на привязи, а вокруг никого. Так чего, думаю, добру пропадать. Ну, правда, командир, не заметил тебя!

— Хватит нести чушь! — воскликнул Витарр, резко встряхнув паренька за куртку. Разбуженная ярость обжигала его грудь, так и норовя выплеснуться наружу. — Стал бы ты так улепётывать, если бы не боялся, что догонят!

— Друг, но я правда… Ай-яй, больно! Не сдавливай так!

— Да помолчи ты уже!

— Вот видишь, — Эван усмехнулся уголком губ, с интересом наблюдая за тем, как солдат выкручивал руку и без того побледневшему разбойнику. — Он уже десять раз пожалел, что не прошел мимо.

— Ты что, ему веришь? — Роксана с подозрением окинула библиотекаря взглядом, на что тот только закатил глаза.

— А ты думаешь, что кто-то в здравом уме сунется красть лошадь в присутствии хозяев, да еще и в одиночку? Парень, может, недалек умом, но он явно не самоубийца.

— Что ж, спасибо, рыжий, на добром слове, — криво улыбнулся вор, но было видно, что он и правда надеялся на то, что Витарр послушает своего друга и всё же отпустит его. Тот, впрочем, остался непреклонен. Болтовня попутчиков с этим крестьянином только больше докучала ему, нежели убеждала.

— Так или иначе, этот человек нарушил закон. И теперь наша задача — передать его страже.

— Да брось, — бывший арестант пристально взглянул на Фэйрхолл, а потом твердо произнес: — Сам подумай. Какой от этого будет толк? Ну, сдашь ты его на руки стражникам. Посидит парочку дней в камере с такими же неудачниками, а потом снова выйдет на свободу. Если его вообще решат подержать в тюрьме — кража-то не удалась. Ты её храбро и стоически предотвратил. Да и, думаю, вытворять что-либо подобное он больше не будет. Да?

Пойманный воришка послушно закивал, словно болванчик. Возникшая между путешественниками тишина была для него добрым знаком.

— Витарр. Я понимаю, что тебе хочется поступить правильно, — вдруг заговорила Роксана, до этого молча наблюдавшая за перепалкой мужчин. Странная, тихая, немногословная. Наследник герцога никак не мог разгадать, какие же интересы она преследовала на самом деле. — И, поверь, я целиком разделяю это желание. Но… Мы и правда рискуем потратить время впустую. Этот раздолбай в тюрьме не задержится. А всех дорожных разбойников бесполезно ставить на истинный путь. Да их и переловить никогда не удастся. Так что отпусти юношу. Он того не стоит.

— Но… — ошеломлённый Фэйрхолл вздрогнул. Внутри него что-то будто бы оборвалось и с тихим свистом ухнуло в пропасть. Он не ожидал, что колдунья займет сторону Эвана. Она ведь знала, что он — наследник герцога, знала, что ему предстоит руководить экспедицией, но всё, к ужасу Витарра, было так, как он и предсказывал в самом начале пути. Эти двое, будучи друг другу практически незнакомцами, объединились против него. Снова…

— Если мы хотим поскорее добраться до Туманных Пик, лучше его отпустить. — девушка явно заметила выражение его лица, потому что вздохнула и виновато развела руками, будто бы показывая, что ей и самой не по душе от решения, которое приходилось принимать. — Ну же. Ты сам говорил, что время не ждёт…

— Так вы в горы направляетесь? — снова ожил преступник, по очереди оглядываясь на окруживших его людей. — Могли бы сразу сказать! Я тоже туда еду. И, к тому же, очень хорошо знаю самые короткие и безопасные дороги.

— Оно и видно, — хмыкнул Витарр, совершенно не желая слушать уговоры какого-то проходимца. Настроение его было безнадёжно испорчено. Он чувствовал, что стремительно теряет авторитет среди своих попутчиков, однако о том, чтобы пытаться сдружиться с ними, не могло быть и речи. Нехорошее предчувствие нависло над солдатом мрачной тяжёлой тучей, и он был уверен, что экспедиция, начавшаяся так неудачно, в будущем преподнесёт ему ещё не один сюрприз.

— Мы могли бы договориться, друг. Взамен на свободу я провожу тебя до самых утесов.

— Вот еще! Думаешь, я такой дурак, что стану доверять какому-то воришке? Знаю я твою братию. Не успеешь оглянуться, как снова умыкнете лошадь. Или чужие вещи.

— Хорошо-хорошо, нет, так нет. Но, командир… — голос юноши дрогнул, а узкие плечи заметно поникли. Он медленно поднял голову, умоляюще взглянув на Витарра. — Дай уйти с миром, очень прошу тебя. Твои друзья, кажется, больше не хотят со мной возиться. Ну же, разойдемся полюбовно, а?

— Так, подожди-ка, — Роксана предупреждающе взмахнула рукой и резко приблизилась к разбойнику, который тут же бросил на нее умоляюще заискивающий взгляд. — Ты и правда знаешь, как добраться до гор?

— А то! Я живу в деревеньке у самого их подножия. Но частенько мотаюсь по герцогству, так что и троп разных повидал немало.

— Витарр, — снова обратилась к юноше Роксана, задумчиво скрестив руки на груди и прикусив нижнюю губу. — У нас ведь нет толком карт…

— Ты это в самом деле серьезно? — Фэйрхолл сердито взглянул на нее, чувствуя, как постепенно накапливающаяся злость уже начинала переполнять его. — Хочешь ехать рядом с вором? Хочешь, чтобы на привале он стащил твою сумку? Или в ночи увел лошадь с постоянного двора? Я думал, тебе хватает того, что мы едем Создатель знает в какие дебри с убийцей под боком!

— Да не убивал я никого! — громко встрял в разговор Эван и закатил глаза. — Только книгу унес из лавки. Между прочим, если бы не она, мы сейчас никуда бы и не ехали. И кстати, на всякий случай напомню, что воровать я тоже не собираюсь. Ну, было один раз, подумаешь. Это не значит, что меня манит ко всему, что плохо лежит.

— Так этот рыжий, выходит, опасен? — присвистнул разбойник, неверяще глядя на библиотекаря. Тот хотел было возразить, но промолчал, вместо этого плотно сжав губы и отвернувшись. — А вы еще меня в чем-то подозреваете! Не оттуда угрозы ждете, ох, не оттуда…

— Мы сегодня с места вообще тронемся или нет? — перебила его Рокана, недовольно притопнув ногой, а потом уже мягче добавила: Карты, Витарр. Мы без них, как без рук. Ради дела можно и потерпеть двух воров, не находишь? Все лучше, чем бесконечно скитаться по дорогам и надеяться, что на очередном повороте нам повезет. Осталось не так уж и долго.

— Да делайте вы, что хотите! — Фэйрхолл не выдержал и, оттолкнув от себя пойманного воришку, который тут же повалился обратно на дорогу, рванул к поляне. Чёрт бы побрал этих добряков и поборников крестьян! Пусть якшаются со своим ненаглядным бедняком, раз так угодно. Но он, Витарр, не побежит больше на помощь, если их подопечный вдруг решит снова попробовать свои силы в краже. Лишь демонстративно усмехнётся и скажет, что предупреждал их. Предупреждал в самом начале, когда и библиотекарь и чародейка отказались прислушиваться к нему! Что ж, и поделом. Судорожно вздохнув и постаравшись успокоиться, солдат торопливо затянул подпругу на седле своего коня и закинул ногу в стремя. С присутствием этого кудрявого простака, уже весело трепавшимся о чём-то с Эваном, он как-нибудь смирится, даже если для этого придётся как-то сладить с задетой гордостью. Однако на снисхождение Фэйрхолла незадачливый воришка отныне мог не рассчитывать.

Дальнейший путь молодые люди преодолели практически без происшествий. Их новый знакомый, оказавшийся удивительно отходчивым и разговорчивым, трещал без умолку, чем вызывал тихие вздохи у Роксаны и более раздражённые — у Эвана, который, вообще-то, сам предлагал не сдавать крестьянина стражникам. Интересно, успел ли он пожалеть об этом? Фэйрхолл демонстративным равнодушием ехал впереди, в глубине души тихо злорадствуя и совершенно не намереваясь участвовать в разговоре с этим простолюдином. И с этой непростой миссией он успешно справлялся практически несколько часов, пока их новоиспеченный попутчик, заскучав, не решился обратиться к нему лично:

— И всё-таки, зачем вам в Туманные Пики?

Витарру пришлось бросить все свои силы на то, чтобы сдержаться и не нагрубить незадачливому воришке, которого, как выяснилось, звали Лироном. Тот будто бы решил за поездку довести юношу до кипения. То ли и правда не осознавал, какими могли бы быть последствия, то ли просто любил строить из себя дурачка. Солдат на мгновение обернулся, чтобы с ехидной усмешкой насладиться открывшимся ему зрелищем. Эван, недовольно нахохлившийся, словно только оперившийся птенец, перехватил взгляд Витарра и ответил ему кислой гримасой. Которая, правда, почти сразу же сменилась раздражением, стоило сидевшему позади него Лирону снова заерзать и крепче ухватить седока за пояс. Фэйрхолл одобрительно хмыкнул и снова принялся следить за дорогой. Испорченное настроение медленно начинало подниматься — всё же, хорошей идеей было посадить этих двоих преступников на одного коня. Может, хоть это научит Эвана следить за собственным языком.

— Не твоего ума дело, — всё же ответил Витарр, даже не вслушиваясь в последующее за этим сердитое бормотание. Конечно, было бы лучше и вовсе не связываться со столь тёмной личностью. Мало ли, что на самом деле крылось в его курчавой бестолковой голове. Может, воровством Лирон и правда не промышлял, кто знает? Но от возможности обзавестись бесплатным добром едва ли мог отказаться, как и всякий простолюдин. Фэйрхолл с куда большим удовольствием отправил бы его в колодки на пару суток, чисто для проформы, но, как ни тяжело было признавать, Роксана говорила правду. Карта, которую им удалось раздобыть в Кентлберри, оказалась по большому счету бесполезной. Это стало ясно, когда они, незадолго после отъезда из города, пару раз заплутали в пути: сначала свернули не в ту сторону и проехали в ложном направлении целую милю, а потом и вовсе с четверть часа ломали голову над тем, какую дорогу выбрать — на стареньком изображении местности отчего-то большая часть троп отсутствовала, так что путникам даже не сразу удалось установить, где именно они находятся. Проводник был им необходим, пусть и такой ненадежный.

— На следующем повороте продолжайте ехать вперед. — тот как раз подал голос, чтобы предупредить спутников. — До гор доехать, конечно, уже не успеем. Вон как небо потемнело! Но можно остановиться в Эшбери. Деревенька небольшая, еще меньше нашей будет. Но зато со своим постоялым двором.

— Кажется, искать место для ночлега в самом деле придется, — нехотя согласилась Роксана, уже порядком уставшая от беспрерывной езды. — Далеко от этой Эшбери до Туманных Пик?

— Если выйдем на рассвете, к полудню уже будем в Крествуде, — пылко заверил девушку Лирон, а затем, лукаво взглянув на нее, улыбнулся во весь рот. — Да ладно тебе, красавица! Не строй из себя железную леди. Скалы за одну ночь никуда не денутся.

— Что еще за Крествуд? — колдунья проигнорировала слова воришки.

— Так ведь живу я там! — удивился вопросу юноша и снова передвинулся на седле, едва не спихнув хмурого Эвана. — Дорога к Пикам проходит через наше поселение. Впрочем, обычно в горы никто не рвется, даже желающие подышать тамошним воздухом. Раз в год, может, и заедет какой-нибудь художник. А так вы, можно сказать, первые. Если не считать людей нашего герцога, но те уже пару месяцев как постоянные гости в наших краях.

— Люди герцога, говоришь? — Фэйрхолл резко обернулся, задумчиво сощурив глаза. Видимо, о том, что его разведчики уже хорошо запомнились местным жителям, отец сообщать и не думал. Как не думал и о том, что присутствие солдат главного феодала может вызвать подозрения. Но… Почему они вообще были в той деревне?

— Не знаю, что они у нас забыли, — беззаботно пожал плечами Лирон. — Поначалу, может, присматривались к обстановке. Ну, сами понимаете… Восстания, неурожаи и прочие беды, которые могут оставить Его Светлость без трона. А сейчас, наверное, разбираются с тем обвалом, который в Крествуде поставил все с ног на голову. Вы бы только знали, какая тогда поднялась шумиха! Не припомню, чтобы с Пик когда-то падали такие глыбины. Грохот стоял такой, словно где-то там, на верхотуре, рухнул целый замок. Я живу на самой окраине, так что сразу услышал это. Спросонья даже показалось, будто это пушки вражеские открыли по нам огонь. Ну, думаю, пора прощаться с жизнью! Выскочил сразу на улицу, в чем был, а там уже собрался народ. Все напуганы, что-то обсуждают, шепчутся, громко кричат. Тогда-то герцогская прислуга все и разрулила. Ну, успокоила соседей, в смысле. Сказали, что немедленно отправятся посмотреть, что же там такое. А утром, когда уже солнце встало, мы и увидели, что несколько камешков скатились аж к полю и овечьим загонам! Я бы даже сказал, то были не совсем камешки, а валуны, большие такие. Но, вроде как, никто не пострадал.

Фэйрхолл задумчиво слушал Лирона, уставившись на свое кольцо-печатку с фамильным гербом. Отец зачем-то направил в Крествуд своих солдат, а потом слишком плохо замел следы, так что одного появления новых незнакомцев в деревне будет достаточно, чтобы вызвать у местных вопросы. В самом деле, не слишком ли много в последнее время желающих взглянуть на Туманные Пики? Оставалось только надеяться, что Эван быстро закончит расшифровку рун, и они распрощаются с этими краями. Но и в этом Витарр сильно сомневался. В последнем их разговоре библиотекарь рассказывал о своих догадках слишком туманно, да и в знаниях этого рыжего мальчишки он был не уверен. А люди отца… Что они вообще там забыли? Едва ли Крествуд до обвала хоть как-то интересовал герцога. Юноша вздохнул и, сгорбившись в седле, потер лоб ладонью. Усталость к тому моменту уже начала брать свое. День уже сменялся вечером, в сумрачном небе догорали кровавым закатом лучи уходящего солнца. Ещё немного — и на потемневшем полотне проступят первые звёздные капли. Со сном у Витарра в последнее время дела обстояли крайне плохо, да и чувствовал он себя соответствующе. Воспаленные глаза слипались, а рвущийся наружу зевок раздирал горло. Юноша мотнул головой, надеясь сбросить прилипчивую сонливость, однако спина его с каждым отрезком пути всё больше горбилась, а плечи опускались под тяжесть усталости, накопившейся за целые сутки.

— А вот и Эшбери! — снова подал голос Лирон, радостно указывая куда-то вперед. Фэйрхолл отвлекся, вскинул голову и взглянул в указанном направлении. При виде отдаленных очертаний распахнутых ворот и еще тускло светящихся окон у него невольно вырвался вздох облегчения. Что ж, хотя бы здесь воришка их не обманул. Витарр ускорился, легко коснувшись каблуками гладких лошадиных боков. Мысль о тёплой постели и сытном ужине согревала ему сердце и заставляла продолжать путь.

Возможно, дело было в усталости, но Эшбери произвела на юношу удивительно приятное впечатление. Никаких разрушенных лачуг или заросших сорняками участков. Вместо этого путников встречали невысокие аккуратные домики, ровными рядами обступившие дорогу, шедшую мимо огороженных земель и амбаров. Само собой, с городом это маленькое поселение сравнить было нельзя. Но оно хотя бы не отталкивало новоприбывших гостей, в отличие от того же грязного и унылого Кентлберри, где жил Эван. Здесь хотя бы было чисто, да и людей практически не встречалось. В воздухе витал приятный аромат свежескошенной травы, а умиротворяющую тишину лишь изредка прерывало уханье какой-то ночной птицы, отголоском эха доносившееся из соседнего леса.

— Ну, вот мы и на месте! — сообщил Лирон, когда отряд остановился у двухэтажной деревянной постройки. От остальных она отличалась, пожалуй, только наличием вывески, покачивающейся над дверью, выкрашенной в зеленый свет. — Я знаю здешнего хозяина. Приятный тип. Эль не разбавляет, да и цены его не кусаются. Эй, конюх!

Особой нужды, впрочем, в его крике не было — к ним уже спешил мужчина в грязной рубашке и высоких сапогах, явно заслышавший приближающийся стук копыт. Приветственно кивнув посетителям, он забрал у спешившегося Витарра повод и повел коня к денникам, расположенным за гостиницей. Фэйрхолл же не стал дожидаться остальных. Вместо этого он, напоследок окинув взглядом тёмный постоялый двор, поднялся по ступенькам на крыльцо и, распахнув дверь под тонкий звон маленького колокольчика, вошел внутрь.

Договориться о комнатах не составило труда. Свободных, правда, оставалась только пара, но и этого было достаточно. Воспользовавшись отсутствием спутников, Витарр без стеснения вытащил кошель, туго набитый монетами, и кинул несколько из них на стойку под добродушную улыбку владельца гостиницы. Напоследок уточнив у хозяина заведения, где в Эшбери можно найти почтамт, а заодно свиток пергамента с чернильницей, юноша повернулся и столкнулся с Эваном, без интереса рассматривающим помещение. Даже странно, что вполне себе уютная и опрятная прихожая не вызывала у него радости, особенно после долгой дороги и еще Создатель знает сколько времени, проведенного под арестом. Едва ли в камере условия были лучше здешних. Но рыжий, к удивлению солдата, в самом деле выглядел недовольным. Он нервно постукивал ногой, с хмурым видом изучая лица проходящих мимо постояльцев, и крепко прижимал к груди свою котомку, из которой свободной рукой уже вытаскивал очередную книгу. Витарр шумно выдохнул — да ему когда-нибудь надоест читать одно и то же?!

— Возьми, — он шагнул к библиотекарю, который поднял на него мрачный взгляд, и всунул ему ключ от одной из комнат. — Будешь делить номер с Роксаной. Свободных, увы, больше не осталось. Мне придется ночевать с воришкой, но оно и к лучшему. За вами обоими нужно приглядывать.

— Мог бы уже называть его по имени, — хмыкнул Эван, но протянутую вещь принял. — Кажется, оно не такое уж и длинное.

— Все ёрничаешь… Не надоело ещё?

— А ты продолжаешь клеймить людей и не пытаешься их узнать. Хорошо, наверное, судить других, когда есть богатый и влиятельный папочка?

— Закрой рот! — вспылил Витарр, угрожающе нависнув над ухмыляющимся юношей. Сдерживать гнев было трудно, особенно, когда накопившиеся за длительное время эмоции так и рвались наружу. Фэйрхолл терпел слишком долго. Терпел требования отца, нотации многочисленных учителей, опекавших его с раннего детства, терпел светские приемы, визиты в разные края герцогства, терпел приказы командира, общество неотесанных солдафонов и эти недовольные крестьянские рожи, которые буквально следовали за ним по пятам! Это раздражало, буквально все, что происходило в последнее время в жизни Витарра, его раздражало. Хотелось сломать последний барьер и дать ярости выплеснуться наружу. Тем более, что этот наглец явно нарывался. Очевидно, ему нравилось доводить окружающих и получать удовольствие от острых ощущений. Да кто он вообще, чтобы лезть в чужую жизнь?!

— А то что? Доложишь обо мне герцогу? — ухмылка Эвана стала еще шире, а серые глаза хитро заблестели. — Нажалуешься заботливому родителю, который по твоему первому требованию упечет меня обратно в клетку?

Неудивительно, что мимо такого экземпляра не смогли пройти стражники. Кулаки Фэйрхолла сжимались до побеления пальцев, а зубы — до тяжелого скрипа. Рыжий видел, что его собеседник бесился, и явно наслаждался этим, потому что смотрел ему прямо в глаза, вздернув подбородок и не опуская взора, и снисходительно улыбался. Это злило ещё больше, но Витарр понимал, что ничего не сможет сделать. Ни ответить бывшему арестанту, ни тем более проучить его силой. Желание прикрикнуть на глупого крестьянина, а затем хорошенько ему врезать обжигало грудь, и Фэйрхоллу было почти хорошо от осознания, что он может напугать этого тощего хилого юношу. Который уж точно не сможет убежать или дать ему отпор.

— Иди уже в свою комнату. Нам рано выдвигаться, — пробормотал наконец воин и прошел к лестнице, слегка задев плечом засмеявшегося библиотекаря. Его заливистый хохот еще долго звучал в ушах Фэйрхолла, пока тот торопливо поднимался на второй этаж, отпирал дверь номера, сжимал ноющие виски, сидя на кровати и пытаясь успокоиться. Как легко он повелся на провокации этого юнца! Вот так просто позволил тому совершенно неуважительно пройтись по себе и своей семье! Да что с ним происходит? Почему обычно молчаливый преступник вдруг слетает с катушек и начинает его, Витарра, учить жизни? Солдат тяжело откинулся на мягкий матрас. Грудь ходила ходуном от прерывистого дыхания, а пальцы болезненно сжимались и разжимались, так, что кончики начало неприятно покалывать. Разум упорно твердил, что нужно успокоиться, но юноша почти его не слышал — собственные слова заглушало громкое сердцебиение. Эван ведь всего лишь слабак. Всего лишь простолюдин, которого выбрал отец. Но если он и правда хороший специалист, что ж… Витарру придется потерпеть. В который раз.

Юноша вздохнул и медленно поднялся с места, направляясь к узкому письменному столу в углу комнаты — пора было заняться письмом в замок Фэйрхолл. Расправив на гладкой отполированной поверхности чистый лист, Витарр опустился на деревянный стул, обмакнул кончик пера в стоявшую рядом чернильницу и принялся сочинять послание отцу, искренне надеясь, что оно не получится слишком тёплым и дружеским.

Глава 8

Эван сидел на кровати, скрестив ноги, и мрачно вслушивался в происходящее за стенкой. Усилий для этого прикладывать не приходилось, потому что Лирон, яро споря с кем-то то ли из постояльцев, то ли из прислуги, не скупился на громкие возгласы. Надо сказать, очень раздражающие. Похоже, этот парень совсем не умел держать язык за зубами. Всю дорогу до таверны — и то болтал без умолку, как неугомонный ребенок. И как у него только во рту не пересохло? Да он за один вечер произнес больше слов, чем Эван за все время своей работы в городской библиотеке! Да уж… Не думал он, что, вступившись за один раз за Лирона, затем будет вынужден терпеть его присутствие повсюду. Может, человек он и неплохой, но больно шумный. Видимо, с тишиной, столь любимой Эваном, придется попрощаться на неопределенный срок. Хорошо, что их хотя бы поселили в разных комнатах — постоянного трепа над ухом библиотекарь бы не выдержал. Видимо, их конвоиры боялись, что преступники не сумеют удержаться от сговора и попыток сбежать. Как будто у него были на то причины…

Юноша грустно и как-то разочарованно хмыкнул и устроил голову на холодной подушке, которая, все же, была гораздо мягче и приятнее той тонкой наволочки в его камере. Да и дешевый матрас не колол пружинами ребра, а от одеяла не пахло сыростью и плесневелой тканью. Только сейчас Эван по-настоящему осознал, как он соскучился по нормальным человеческим условиям. А эта комнатка, хоть и оказавшаяся маленькой, была вполне удобной и даже уютной, уж по сравнению с каменной тюрьмой. Между двумя узкими койками, заправленными толстыми клетчатыми покрывалами, мостилась деревянная тумбочка, на которой стоял массивный чугунный подсвечник. Огня его свечей вполне хватало, чтобы не дать спаленке погрузиться во мрак. Пол комнаты скрывался под пыльным ковром, при каждом шаге выдыхавшем тусклые снопы трухи, а стены были обшиты толстыми деревянными панелями. На двух из них даже висели одинаковые полотна, изображающие натюрморты с цветами и фруктами. Хозяин таверны, кем бы он ни был, не поленился создать в номере атмосферу, хотя бы отдаленно напоминавшую постояльцам родной дом. Эван счёл, что ему здесь, пожалуй, даже нравилось. Да и договориться с самим собой ему, в случае чего, не составило бы труда и времени. Для полного счастья не хватало, пожалуй, лишь одного.

Игнорировать ноющий желудок, превратившийся в сосущую пустоту, становилось все труднее и труднее. Поморщившись от голода, библиотекарь смиренно поднялся с насиженного места и, подхватив заранее отложенный для чтения перед сном справочник, вышел в коридор, а оттуда — на первый этаж, где располагалась трапезная. И, судя по всему, таверна была открыта не только для постояльцев, потому что свободных мест в зале оставалось крайне мало. Большая часть народа, очевидно, местных фермеров, столпилась около хозяйской стойки и, о чем-то громко переговариваясь, потягивала какой-то пенистый напиток из высоких кружек. Шум Эвану был совершенно не на руку, однако есть хотелось сильнее. По привычке выбрав столик в самом углу комнаты, юноша раскрыл книгу на помеченной странице и вытащил из-под обложки конспекты с пометками, которые могли бы ему пригодиться уже непосредственно в Туманных Пиках.

Пока официантка расставляла перед ним тарелки с ароматным мясом и тушеными овощами, Эван в нетерпении скользил глазами по строчкам, увлекшись чтением и не обращая внимания на происходящее в зале. О языке эльфов он читал мало, только те крупицы обрывочных сведений, собранных в увесистой книге «Эльфийская культура» (той самой, из-за которого юноша угодил под стражу), да и в их достоверности Ридд был по-прежнему не уверен. Выбирать, однако, не приходилось, да и, к тому же, этот том стоил ему не одной недели в запертой камере. При воспоминании о том, как стражники грубо затаскивали его в городскую тюрьму, Эван невольно передёрнул плечами. Наверное, ему следовало бы постыдиться совершенного поступка. Юноша и сам не поощрял воровство, однако смысла сожалеть о прошлом сейчас не видел. Учебник, как и потраченное время, назад не вернешь. Хотя возвращать украденное, судя по разговорам, все равно было уже и некому. Интересно, что все-таки случилось с тем лавочником? Библиотекарь ведь в тот вечер даже не застал его в магазине. Но не признать того, что, несмотря на премерзкий характер, старикашка знал толк в книгах, он не мог — мельком пробежавшись глазами по содержанию, Эван обнаружил даже парочку глав, посвященных алфавиту и рунам.

Конечно, с рунами он сталкивался и раньше, когда, только устроившись в библиотеку, первым делом изучил все содержимое местного архива. Среди прочих рукописей иногда попадались доклады и сочинения исследователей, в том числе и живших в эпоху расцвета королевства, когда к территории Адальора примкнули опустевшие эльфийские земли. К негодованию Ридда, с текстами о сгинувшем народе обращались небрежно, иначе как объяснить, что за прошедшие столетия рукописи, забытые в хранилище, совершенно истлели? То немногое, что удалось сохранить в более-менее читаемом виде, юноша убрал подальше от света и посторонних глаз, лишь периодически доставая тот или иной свиток, чтобы каждый законспектировать. Подобная привычка оказалась весьма полезна даже сейчас. Эван потянулся к котомке, в которой, под обложкой одной из книг, лежали те самые записи. Не хотелось представлять, что было бы, не убеди он спутников заглянуть к нему домой. Информации на смятых листках было немного, однако значения некоторых рун юноша сумел найти. Значений, правда, весьма смутных. Перевернутый треугольник, который он небрежно выцарапал на желтоватой поверхности, мог означать как «огонь», так и «дух» или «исток». Об этом в самом начале параграфа писал автор «Эльфийской культуры», уверяя читателя, что в письменности лесного народа решающую роль играл контекст. А если вспомнить о том, что руны, помимо слова, могли означать еще и букву… Эван мысленно чертыхнулся и сунул истрепавшиеся листы обратно в переплет.

Справочник об эльфийской культуре, написанный каким-то Йоханном, оказался на редкость занятным и полезным чтивом. Даже жаль, что юноша сумел познакомиться с ним лишь спустя многие дни после приобретения, пусть и не вполне законного. На первый взгляд могло показаться, что все в этом томике, от введения до последних строк, просто большая выдумка, которая легко сошла бы за хорошую сказку на ночь или легенду о былых днях королевства, если бы не многочисленные исторические сводки, ссылки на другие труды и цитаты современников, которыми начальные главы буквально пестрели. Некоторые упоминания в книге библиотекарь встречал и раньше, во время своей работы в книжном хранилище, когда, получив право изучение любых рукописей, он с трепетом исследовал старые свитки и манускрипты. Преимущественно, конечно, на эльфийскую тематику. Кем бы ни был автор на самом деле, он определенно знал об эльфах гораздо больше своих коллег. Или же меньше стеснялся фантазировать так открыто. В отличие от других ученых, отдающих предпочтение истории самих людей, присвоивших себе пустынные территории Адальора, тогда звавшиеся совершенно по-другому, некий Йоханн писал о культуре и быте сгинувшего народа, не пытаясь строить собственных теорий о его исчезновении. Таких Эван за время всей своей читательской деятельности узнал немало, начиная от внезапной болезни, которая подобно чуме уничтожила эльфов, и заканчивая их истреблением самими людьми, давно мечтавшими о расширении владений. Все это юношу довольно рано перестало интересовать. В отличие от жизни загадочного народа, о которой он до сей поры не находил никаких упоминаний. А потому каждый фрагмент текста он читал медленно и вдумчиво, боясь упустить какой-нибудь невидимый подводный камешек, брошенный Йоханном в самую гущу предложений.

Спустя долгие минуты Эван, уплетающий сочную прожаренную на огне баранину, уже читал абзац об эльфийский украшениях, в которых, конечно, также не обошлось без рун. Непонятно, откуда исследователь взял все эти сведения, но на одной из страниц даже присутствовала картинка с изображением одного из кулонов, больше похожего на гладкий речной камешек, обвязанный простым шнурком. На сероватой поверхности отчетливо выделялась вырезанная руна, значения которой юноша не знал. Иллюстрация была не очень четкой, но отсюда символ напоминал кружок с жирной точкой в центре. Сам автор в примечании написал, что подобные ожерелья использовались в качестве оберегов, а конкретно этот не позволял своему владельцу утонуть. Юноша пока так и не понял, как именно эльфам удавалось создавать магические артефакты. Он не знал, как они вообще использовали свою уникальную магию. Люди и даже чародеи не обладали подобными силами. Ясно было одно — магия эта как-то связана с рунами. Эван, удерживая во рту ложку с горячим рагу, аккуратно перечертил значок с кулона на отдельный листок, стараясь случайно не запачкать едой фолиант. Глава архива наверное поперхнулся бы от ужаса, если бы увидел, как юноша обращается с редкой и ценной книгой. Его самого, впрочем, это не особо беспокоило. Главное, что вреда чудесный справочник пока не получал.

Видимо, библиотекарь совсем ушел с головой в изучение книги, потому что, когда он наконец поднял глаза, то не без удивления обнаружил перед собой Роксану. Та сидела за его столиком, постукивая пальцами по гладкому дереву и пристально глядя на юношу. Как он её не заметил? Судя по недоуменному взгляду, девушку тревожила та же мысль.

— Ты звала? — непонимающе спросил Эван, недовольный тем, что его снова решили отвлечь.

— И не один раз, — медленно кивнула Роксана, выпрямляя спину. Белый плащ с символикой чародеев она уже сняла, оставшись в простом дорожном платье совершенно непрактичного лавандового цвета, и распустила волосы, которые теперь падали на плечи золотистыми прядями. Девушка выглядела измотанной долгой дорогой, но, даже несмотря на это, она вдруг показалась Эвану удивительно очаровательной. Улыбка её выглядела усталой и кроткой, а светло-карие глаза, подёрнутые дымкой сонливости, загадочно блестели в приглушённом свете свечей, точно капли янтарной смолы или мёда. Так могла бы сиять внутренняя красота принцессы, которая продолжала улыбаться окружающим и позволять им любоваться одним своим присутствием, невзирая на туго затянутый корсет и неудобные туфли, причиняющие боль с каждым шагом. И откуда только в его голове брались такие странные ассоциации?

— Ну, и? — юноша, тяжело вздохнув, закрыл справочник и, отложив его в сторону, снова потянулся к тарелке. Новые непривычные эмоции порядком смутили его, выдернули из уютных долгих мыслей, в которые он привык с носом зарываться и прятаться от внешнего мира.

— Хотела узнать, как ты себя чувствуешь, — негромко произнесла девушка, поигрывая с болтавшимся на груди неприметным медальном и отстранённо наблюдая за Эваном. — Мы ведь так и не поговорили о случившемся возле твоего дома…

От этих слов библиотекарь невольно вздрогнул и сильнее втянул голову в плечи. Неприятный холодок пробежал по его спине и замер где-то в области острых лопаток — верный знак дурного предчувствия. А ведь юноша так надеялся, что никто из его спутников не заметил в его поведении ничего странного, а если и заметил, то попросту не понял, что именно ему могло показаться… Он ведь столько лет жил тихой и мирной жизнью, не привлекая внимания соседей и случайных посетителей книжного архива! Что вдруг могло изменить это? Страх быть раскрытым заполонил всё существо Эвана, путая мысли и заставляя лихорадочно обдумывать все пути к отступлению. Ридд медленно вздохнул и постарался успокоить собственное разыгравшееся воображение, которое подкидывало ему весьма неприятные картины. Да нет, вздор всё это — Роксана просто хотела узнать, не повторяться ли ещё его обмороки. Или же попросту пыталась показаться вежливой, справляясь о самочувствии попутчика.

— Всё в порядке, — как можно более равнодушно произнёс юноша, чувствуя, как сердце в груди быстро забилось, с лихвой выдавая его волнение. — Нет нужды в беспокойстве. Я ещё не совсем оправился после простуды. В тюрьме не лучшие условия для больных, знаешь ли.

— Ты так уверен, что причиной твоего резкого недомогания была лишь какая-то простуда? — недоверчиво спросила Эйнкорт, оставляя в покое кулон и скрещивая руки на груди. Неужели не поверила ему?

— Незадолго до отъезда у меня был сильный жар, — что ж, покрайней мере это в рассказе арестованного библиотекаря было правдой. — Повезло, что не обмяк прямо в седле.

— Эван… — Роксана вдруг серьёзно взглянула на собеседника, отчего внутри у него всё тревожно сжалось. — Тогда, в лесу, я заметила кое-что странное. Исключительно благодаря магии. Если бы Витарр увидел что-то подобное, думаю, он бы не стал молчать. Впрочем… Я сама не стала ему ничего сообщать. И я говорю сейчас о твоей ауре.

— О моей… Ауре? — библиотекарь недоуменно вскинул брови. Он ожидал услышать что угодно, но только не болтовню чародейки о каких-то иллюзорных вещах, понятных только её коллегам по ордену. О какой ещё ауре она говорила?

— Да. Или о чём-то подобном. То, что я видела, было похоже на ореол света, который окружает солнце во время заката. Я никогда не сталкивалась с подобным, да и не уверена, что сталкивался кто-либо ещё. В тебе что-то есть, Эван. Что-то странное и неестественное… И это точно не может быть магия.

— Не говори глупостей, — внезапный смех Эвана прозвучал чересчур вымученно, точно звон натянутой до предела струны. Он понятия не имел, о чём говорила Роксана, однако догадывался, что она начала подозревать о его даре. И, возможно, даже успела заметить его проявление… Юноше нужно было как-то отвлечь её. Сбить со следа, чтобы она запуталась в собственных словах и отстала от него с дурацкими расспросами. Теперь колдунья уже не казалась Ридду такой красивой. Напротив, в облике её вдруг появилась холодная настойчивость, свойственная скорее тем же аристократам, нежели просто любознательным колдунам. — И привидится же тебе такое! Если бы у меня изнутри шёл свет, поверь, я бы самым первым забил тревогу.

— Мне не привиделось, Эван! — упрямо заявила чародейка. — Твоя аура… Я не просто видела её. Я чувствовала её. Она пульсировала, точно живое бьющееся сердце. И ответила на мои чары, когда я думала, что смогу тебе с помощью заклинаний прийти в себя. Она… Она напиталась магией, Эван, потянулась к ней, как растение тянется к солнцу, а потом… А потом ты очнулся.

Роксана выжидающе смолкла, а сам Эван всё никак не мог оторвать от девушки неверящего взгляда. То, о чём она говорила, было невозможно! Решительно невозможно! Что ещё за аура, о которой он не подозревал, а маги даже не имею представления? Связано ли как-то это странное явление с его даром? Ведь в тот раз юноша, похоже, в самом деле переоценил свои возможности, и без помощи колдуньи ещё долго провалялся бы в отключке. Нет, он определённо не хотел думать об этом! Не хотел, чтобы правду о нём знал кто-то ещё. Не хотел, чтобы его в очередной приняли за чудака, которому самое место было за решёткой в городской темнице. Библиотекарю было спокойно в одиночестве за чтением книг или в обществе животных, которые понимали его без слов и охотно делились своими чувствами, эмоциями и воспоминаниями, такими живыми и яркими. Никто не мог встрять между ним и его уютным миром. Миром, который Эван так долго и старательно возводил своими руками…

— Вот, значит как! Не дождались меня?

Спасение пришло оттуда, откуда Ридд его совершенно не ждал. Звонкий голос стремительно приближающегося Лирона заставил беседующих прерваться и поднять головы. Самого юношу, казалось, вовсе не смутило то, что его явно не ждали. Он, все так же широко улыбаясь, сел рядом с опешившим и одновременно облегчённо вздохнувшим Эваном, потеснив того к стенке, а затем, придирчивым взглядом окинув уже подостывший ужин, крикнул официантке. Чтобы уже через несколько минут с наслаждением приложиться к светлому пенистому элю и блаженно откинуться на спинку стула с усталым вздохом.

— Ну? — спросил Лирон, закусывая игристый напиток кусочком хлеба. — Чего вдруг замолчали? Я помешал?

— Вот уж нет, — библиотекарь отмахнулся и, сгорбившись, подпёр кулаком подбородок. — Можно сказать, мы уже закончили.

— Слушайте, — юноша подобрался и заговорщически взглянул сначала на Эвана, а затем и на Роксану, которая, недовольная тем, что ей не удалось договорить с Риддом, украдкой наблюдала за ним со своего места. — Я понимаю. Осторожность, все дела. Но мне-то вы сказать можете!

— Сказать что? — Эйнкорт с подозрением покосилась на несостоявшегося воришку. Видимо, он много размышлял, прежде чем подсесть к ним с этим разговором. Библиотекарь же вздохнул и бросил в сторону девушки красноречивый взгляд. Она понимала, что скрывать было уже бесполезно? Или нет?..

— Брось, красавица! — Лирон хитро подмигнул ей и чуть склонился ближе к столу. — Мне ты довериться можешь.

— Ты забываешься!

— А ты уходишь от ответа! Думаешь, я не догадался, что вы в таком составе едва ли на прогулочку в горы выбрались? Да еще с ним, — он резко обернулся к вздрогнувшему Эвану. — Ты же кого-то убил, да?

— Нет.

— А командир сказал, что ты убийца. Ладно, можешь темнить дальше. Но я сразу догадался, что дело в герцоге. Это же из-за него вы едете в Крествуд, да?

— С чего ты взял? — устало спросила Роксана, потирая бледный лоб. Надеялась заговорить его или оттянуть время, но Эван понимал, что это дело гиблое. Всё было ясно, как солнечный погожий день.

— Просто умею слушать людей, — с торжествующей улыбкой изрёк Лирон. — В том числе и тогда, когда они обращаются не ко мне. Ну, серьезно, принцесса. Думаешь, я бы вот так охотно стал отвечать на расспросы чужаков о своей деревеньке? Особенно после того, как узнал командира.

— Ты его видел раньше? — настало время Ридда серьезно удивляться. А этот парнишка был не промах. Знал больше, чем показывал. Может, за образом веселого и легкомысленного простолюдина скрывалось что-то совсем иное?

— А то! Я же говорил, что частенько мотаюсь по герцогству. И большие города стараюсь не обходить стороной. А там чего уж только не увидишь. Непонятно только, отчего вдруг сам наследник Его Светлости вдруг сопровождает убийцу и чародейку. Пытается не привлекать внимание, да?

— Не пытайся делать вид, будто знаешь нас, — Эйнкорт, надо отдать ей должное, отбивалась из последних сил, однако и Лирон был настойчив.

— Пусть так. Но не стоит скрывать, красавица, что ты знала о том, что происходило в Крествуде. Ясное дело, что вас за тем и послали. Герцог подозревал что-то такое, да? — снова спросил юноша, но, не дождавшись ответа, продолжил. — Он будто бы знал, что в горах сойдет обвал. Иначе он бы не вызвал своих людей. Сказки всё это про возможные волнения и бунты. Уж я-то знаю, что в наших краях сплошь тишь да спокойствие. В такое забытое Создателем место добровольно мало кто сунется, от скуки можно совсем скиснуть. Не знаю, может, соседям и хочется верить в эту легенду, но мне что-то не очень. Так что лучше скажите, там все настолько серьезно?

— Ты нам расскажи, — Эван усмехнулся, рассматривая заинтересованное лицо парня. Светлые глаза блестели в предвкушении, а сам их обладатель явно радовался тому, что почти сумел разговорить молчаливых попутчиков. — Наверняка же поднимался к подножию Пик, чтобы посмотреть, что случилось.

— Ну… — Лирон стушевался и потёр затылок. — Я пробовал выйти из деревни, но меня остановил стражник. Из герцогских. Сказал, что это слишком опасно. А потом ворота к горной тропинке и вовсе закрыли. Мол, Его Светлости не хотелось бы, чтобы кто-то из местных случайно пострадал от камнепада. Или от какой новой напасти…

— Хорошо, — Роксана, судя по всему, порядком устала от болтовни юноши, потому что вдруг решила сдаться. — Мы и правда едем из-за обвала. Нам интересна его причина. Однако напрасной огласки хотелось бы избежать.

— А вы что, такие специалисты в земле и скалах? — с ухмылкой спросил Лирон.

— Необязательно природа является причиной всех разрушений. И именно это нам бы хотелось выяснить.

— Ладно, я рад, что Пики не останутся без внимания. А то деревенские уже и правда готовы поверить в то, что близиться Судный день. Но, все-таки, странную компанию для этого выбрал герцог. Родной сын, преступник, чародейка, которая, к тому же, такая красавица…

Эвану казалось, что Лирон проникся к ним не столько уважением, сколько… Симпатией? Во всяком случае, шутить и отпускать ехидные комментарии он больше не собирался, а в голубых глазах вместо хитрого блеска появилась неподдельная заинтересованность. Возможно, для его круга Роксана была слишком необычной. Да и для его, Эвана, тоже. И дело было не столько в том, что Эйнкорт являлась чародейкой из мало известного женского ордена, сколько в том, что она не раздражала его и не пыталась лезть со своими нравоучениями. А может быть, она попросту умела вовремя замолчать.

Роксана резко опустила голову и пригубила немного эля, но только для того, чтобы скрыть смущённую улыбку, которую юноша всё же успел заметить на её губах. Непринуждённая честная беседа в таверне благоприятно повлияла на неё. Эван и сам чувствовал, как постепенно начинал расслабляться. Странно, но ему уже не хотелось запираться в комнате подальше от остальных, чтобы спокойно дочитать главу из “Эльфийской культуры”. По телу разливалась приятная теплота, а от сытной пищи начинало клонить в сон. Опершись локтем о лежавший рядом фолиант, юноша широко зевнул и продолжил наблюдать за активно жестикулирующим Лироном, который уже вовсю рассказывал Роксане какую-то деревенскую байку, услышанную на досуге. А книга… Книга могла и подождать…

Глава 9

Темнота сгущалась в узком коридоре, точно плотное черное облако, медленно расползающееся по потёртым половицам. Её чёрные бугристые щупальца скользили по полу и так и норовили дотянуться до плохо занавешенного окна, через которое едва-едва проглядывался далёкий серебристый серп луны. Казалось, что вездесущий мрак поглотил этаж — лишь оплывший огарок свечи одиноко и тускло догорал на узком подоконнике, да часть ступенек высокой лестницы потонула в рыжеватом мареве света, льющегося из обеденного зала вместе с гомоном доносящихся снизу голосов. Отсюда всё это — жар каменного очага, ароматы сытной пищи, негромкие трели лютни и гогот беззаботно пировавших постояльцев — теперь казалось до странного далёким и эфемерным. Роксана стояла посред коридора неподвижно, словно вырезанная из дерева статуя, и с какой-то отстранённостью вслушивалась в происходящее на первом этаже, боясь вдруг по растерянности пропустить звук приближающихся шагов. Её мало волновали притомившиеся и разомлевшие от хмеля гости с их самоуверенными ухмылками и множеством вопросов. Вовсе не они, а шанс быть пойманной у чужой двери тревожил колдунью, в нерешительности замешкавшуюся у порога комнаты, которую занял Витарр. Тот за весь вечер так и не удосужился спуститься к ужину, а теперь наверняка уже крепко спал в своей постели, пользуясь отсутствием оставшегося внизу Лирона. Роксана понимала это, однако все равно медлила. Необъяснимое волнение будто бы сковало её незримыми путами, заставляя сердце биться чаще. И хотя голос рассудка упорно твердил девушке, что чем быстрее она расквитается со своими обязанностями, тем быстрее вернется в собственный номер под защиту стен и одиночества, доводы его стремительно проносились мимо, как и течение убегавшего неумолимо вперед времени.

Устало вздохнув, Роксана отвернулась, вглядываясь в ночное небо за грязным стеклом и задумчиво теребя выбившиеся из косы пряди волос. Пальцы её медленно скользнули вниз и внезапно замерли, нащупав змеившиеся звенья цепочки и круглую подвеску. Рельефная серебряная поверхность словно обожгла кожу неприятным холодом, и колдунья по уже устоявшейся в дороге привычке с судорожным вздохом отдернула руку, будто бы боясь, что подаренное Верховной украшение в самом деле могло причинить ей вред. Мысленно упрекнув себя за впечатлительность, Роксана медленно выдохнула и ещё раз взглянула на медальон, загадочно поблескивающий в неярком пламени свечи. Как бы ни пыталась девушка прикоснуться к нему магией, посторонних чар ей нащупать упорно не удавалось. А в том, что они там были, колдунья практически не сомневалась. Другим ученицам из светлой башни её паранойя и подозрительность наверняка показались бы смешными, особенно на фоне слухов, ходивших вокруг Роксаны после её неудачного побега, но девушка каким-то нутром чувствовала, что леди Бриджет подарила ей злополучную подвеску не просто так. Верховная никогда не отличалась сентиментальностью, несмотря на заботу о юных адептках, которая, как уже успела убедиться сама Эйнкорт, иной раз перерастала в чрезмерную и даже ревностную опеку. Колдуньи жили в башне их ордена не хуже, чем фрейлины при дворе королевы, окружённые чужой роскошью, но лишённые собственных привилегий. Делорен не жалела средств для своих учениц, покупая у портного платья из дорогих тканей и заказывая книги, плотную бумагу и изящные стеклянные флаконы для снадобий из самого Тейрина. Слуги из особняка регулярно приносили в башню свежие фрукты и ягоды, а обосновавшаяся на первом этаже кухарка Верховной готовила для девушек не хуже, чем для собственной госпожи. И всё в башне, казалось, было устроено исключительно ради комфорта подопечных леди Делорен, многие из которых в силу происхождения никогда не спали на настоящих простынях, а о возможности получить собственную спальную комнату даже и не задумывались.

Роксана вспоминала, с каким недоумением и неверием она сама привыкала к новой жизни, лишённой контроля хлопочущих отцовских горничных и обязательств воспитанной добропорядочной дочери. Леди Бриджет, по меркам девушки, требовала от своих воспитанниц не так уж и много — самим наводить порядок в башне, где им великодушно и фактически бескорыстно предоставили приют, и обучаться магическому искусству под руководством Верховной ведьмы. О последнем Эйнкорт и вовсе не смела мечтать. Дома о её даре предпочитали помалкивать, а на настойчивые просьбы не умевшей тогда даже толком вызывать простую вспышку света Роксаны нанять учителя-чародея отвечали в лучшем случае демонстративным молчанием. И девушка, будучи тогда еще впечатлительным и эмоциональным ребёнком, со слезами на глазах запиралась в комнате и, убеждаясь, что её не подслушивают, старательно пыталась колдовать вдали от внимательных отцовских глаз. Впрочем, всё было тщетно — без учебников, практики и помощи кого-то более опытного Роксана не могла создать и простейшего заклинания. Магическая энергия билась в ней, трепыхалась, точно загнанное в угол животное, так и норовя вырваться наружу, но никак не находя выхода. Девушка практически ощущала жар, с которым дар перетекал по её телу, собираясь в ладонях с горячими сгустками. Отчаяние захватывало её, принося с собой тревожность и кошмарные сны, в которых юная Эйнкорт бесконечно скиталась среди чёрного тумана и безликих древесных силуэтов, пытаясь выбраться из тёмного мира и обрести для себя хоть какое-то безопасное место. Но лишь пристанище леди Делорен смогло стать для неё своеобразной тихой гаванью, где никто не осуждал сбежавших из дома девушек и не препятствовал истинному предназначению их магии. Словом, все колдуньи, найденные Верховной ведьмой в тяжёлый и переломный для себя момент, отныне жили уединённо и наслаждались покоем и умиротворением, которых им никак не удавалось обрести среди собственных родных и друзей. Жаль только, что за покой этот каждая из девушек со временем всё же была вынуждена заплатить особую цену.

При очередной мысли об ордене Роксана невольно закусила губу. Зародившиеся много месяцев назад сомнения по-прежнему одолевали её, заставляя вновь и вновь прокручивать в памяти события, которые ей довелось пережить под крылом щедрой Бриджет Делорен и всего сестринства. Побег из отчего дома, в котором ей после смерти матери перестали быть рады. Улыбка на подведённых темно-фиолетовой помадой губах загадочной незнакомки. Величественный силуэт белого особняка и возвышающейся возле него башни, ослепительно сверкавшей в розоватом свете заходящего солнца, точно первый снег. Жар разгоревшегося в камине пламени, чьи языки переливались под воздействием магии зелёным и голубым светом, и мягкость пуховых одеял, успокаивающий аромат цветочного чая и дружелюбные улыбки девушек всех возрастов, которые поглядывали на напуганную Роксану с плохо скрываемым любопытством. Она и сама рассматривала учениц Верховной широко распахнутыми глазами, украдкой изучала уютную и странную обстановку в башне, не зная, бояться ей пошевелиться или продолжать рассматривать невиданные ранее диковины, не тратя времени на напрасные переживания. А в те годы диковинным ей, брошенному и потерявшемуся ребёнку, казалось всё вокруг, начиная от дымящихся на изящной серебряной подставке благовоний и заканчивая всполохами разноцветных искр, которые вырывались из кончиков пальцев приютившей её женщины.

На протяжении долгих лет Роксана как будто бы находилась не то под впечатлением от увиденных чар не то под действием чьего-то гипноза. Предложение леди Делорен об учёбе она приняла сразу же, даже не задумавшись об условиях, которые ставила женщина: о невозможности покинуть башню, о содействии своим соседкам-колдуньям, о преданности Верховной ведьме, которая добровольно взяла под свою опеку практически с десяток девушек, чтобы позаботиться о них и передать накопленные знания. Так, во всяком случае, тогда казалось Эйнкорт, которая с щенячьей покорностью всюду следовала за леди Бриджет, делилась с ней и другими воспитанницами магической энергией, а вечерами, устроившись на широкой кровати с ворохом мягких подушек, усердно заучивала заклинания из справочников по волшебству. Жизнь Роксаны не выходила за пределы комнат светлой башни и примыкавшего к ней садика, но её на тот момент это совершенно не волновало. Да и с чего бы вдруг должно было волновать? Единственное, о чём тогда грезила девушка, сумевшая, наконец, обрести единомышленников, это о собственной успеваемости на колдовском поприще и мнении леди Делорен, которая, хоть и одобрительно улыбалась, далеко не всегда отвечала на старания колдуний словами похвалы.

Роксана грустно усмехнулась. Какой доверчивой и по-детски наивной она была тогда! Жила, словно сказочная принцесса, никогда не знавшая жизненных сложностей и людской грубости — с разноцветными шорами на глазах. Да и свои собственные силы девушка тогда явно переоценила. Дав поспешное согласие Верховной в порыве эмоций и благодарности, она совершенно не подумала о том, что будет дальше. Не подумала, как сложится её жизнь, отныне не обременённая обязанностями хорошей дочери и узами скорого замужества с богатым незнакомцем. Всего через каких-то несколько недель Роксана к собственной неожиданности почувствовала тоску по родным людям и стенам дома. Отец, несмотря на строгость, чопорные нравы и неприятие магии, по-прежнему много значил для девушки. Да и разве могла она не любить собственного родителя, который, пусть и чрезмерно, опекал её после смерти матери? А ведь, помимо него, ещё были старшие братья…

При воспоминании о них колдунья невольно отвела взгляд от чернеющего за стеклом неба и крепко вцепилась пальцами в кружевной край рукава. С той поры много воды утекло, и все они наверняка уже успели обзавестись собственными семьями. Узнали бы они сейчас свою Роксану, которую в равной степени оберегали её и поддразнивали за растрёпанные белокурые косички? Просьбу девушки увидеться с семьей леди Делорен резко отклонила, как в последствии отвергала просьбы всех своих воспитанниц, хотели они наведаться к родным или даже просто прогуляться за пределами дома Верховной. Но каждый свой отказ она возмещала с лихвой: новым платьем, мелкими безделушками, украшениями или книгами. И многих, казалось, подобный расчёт вполне устраивал, но только не Роксану. Чем дольше она находилась под крышей светлой башни, запертая в стенах собственной комнатки, тем острее чувствовала, как задыхается. И не было абсолютно ничего удивительного в том, что в последствии это вылилось в то, во что вылилось.

Девушка выпрямилась, медленно расправила напряженные плечи и, будто на что-то решившись, вновь осторожно дотронулась до медальона, аккуратно обводя пальцем тисненый контур серебряного солнца и его раскинувшихся во все стороны лучей. Сплав оставался всё таким же холодным, но колдунья старалась не обращать на это внимания, отгоняя от символа чародеев глупые и мрачные ассоциации. Всё же, несмотря на тяжесть последних месяцев её жизни в сестринстве и разочарование в принципах, которые внушала им Верховная, Роксана не могла так просто вычеркнуть из сердца всех встретившихся ей в светлой башне людей. Людей, которые за прошедшие годы дали ей больше, чем место у очага и крышу над головой. Они не только поделились бесценными сведениями о магии и приготовлений зелий и снадобий, которые колдунья едва ли смогла бы узнать в других обстоятельствах, но и приняли девушку в свой орден, в круг доброжелательных и, главное, понимающих её колдуний, лично столкнувшихся с теми же проблемами и невзгодами, которые довелось перенести Эйнкорт ещё в юности. Она до последнего колебалась, не зная, как поступить — просьба Верховной была ей чужда и неприятна, но, судя по всему, только она и была способна помочь девушкам из сестринства обрести новый дом. И, если для этого Роксане нужно было каким-то образом повлиять на герцога Фэйрхолла, ради остальных колдуний и их благополучия она обязана была пойти на такое. Даже, если ей самой отныне не удастся увидеться ни с кем из них.

Собравшись с духом, Роксана развернулась и уверенно шагнула к плотно прикрытой двери соседнего номера. Зародившаяся в груди тревога по-прежнему давала о себе знать, то и дело выпуская ледяные иглы, но девушка, как могла, успокаивала так некстати проснувшуюся совесть — Витарр так и не спустился к ужину, а Лирон, сейчас веселившийся внизу вместе с завсегдатаями таверны, наверняка отправится спать ещё нескоро. Времени было предостаточно. И, на всякий случай в очередной раз убедившись, что на этаже кроме неё самой никого нет, Эйнкорт запустила руку в бархатную сумочку, висевшую на сгибе её локтя. При отъезде колдунья старалась собрать в путь только самое необходимое, не желая понапрасну расходовать запасы сестринства, но, на её счастье, маленький пузырёк с цветочными феромонами всё ещё был при ней. Тонкое и хрупкое стекло крохотного флакончика едва слышно звякнуло, когда Роксана неосторожно извлекла его наружу, а находившаяся внутри темно-фиолетовая жидкость тускло блеснула в свете свечи. Считалось, что чем насыщеннее становился цвет, тем сильнее было действие волшебного зелья, способного одурманить любого, даже крепкого волей человека. Неудивительно, что подобный товар на рынке был одним из самых востребованных, уступая лишь, пожалуй, целебным отварам — Верховная часто обращалась к своим воспитанницам за помощью в приготовлении любовного снадобья, а в саду её, казалось, постоянно цвели незабудки и фиалки, чьи чудодейственные лепестки служили главным компонентом феромона. До сих пор Роксане не удавалось лично познакомиться с силой этого зелья, однако, по слухам, ещё ни одна безнадёжно влюблённая девушка не ушла от Верховной разочарованной. За непроверенное чудо в крошечном пузырьке они отдавали свою заработную плату за несколько месяцев, чтобы затем, добавив к лиловому вареву пару своих волос, подлить его в еду своего возлюбленного или надушить его платок.

Раздосадовано прикусив губу, Роксана легонько потянула за пробку, чтобы откупорить склянку — свою лучшую возможность увлечь Витарра Фэйрхолла она по собственной же глупости упустила. Теперь же ей, похоже, не оставалось ничего другого кроме как надеяться, что чары цветочного снадобья подействуют и с такого расстояния. Невольно задержав дыхание, девушку обмакнула кончик пальца в сиреневой жидкости и, стараясь не вслушиваться в участившееся от волнения сердцебиение, принялась осторожно вырисовывать на двери замысловатые руны, которые она видела в старинном сборнике заклинаний. Составитель его считал, что рисунки позволяют укрепиться магии, будь то волшебный дар человека или сила эликсира, и Роксана очень надеялась, что неизвестный автор в конечном итоге окажется прав — содержимое маленького флакончика иссякало так же стремительно, как старое дерево впитывало в себя в его фиолетовый сок, и не хотелось бы растратить его понапрасну.

Когда дело было сделано, колдунья, боясь, как бы Витарр внезапно не проснулся, наспех оглядела результат своей работы, однако в кромешной темноте, сгущавшейся вопреки печальным стараниям одинокой свечки, практически ничего не было видно. Зато насыщенный цветочный аромат, приторный и навязчивый, заполонил собою весь коридор, против воли вызывая у девушки воспоминания о светлой башне и её обитателях. Роксана раздражённо выдохнула — казалось, фиалки насквозь пропитали её платье, кожу и волосы, так и норовя выдать попутчикам девушки её занятие. Искренне надеясь, что в скором времени одурманивающий аромат вот-вот рассеется, Эйнкорт задула порядком истлевшую свечу и поспешила скрыться в собственном номере, пока её не обнаружил кто-то из постояльцев.

Только заперев за собой дверь на ключ, колдунья почувствовала себя в относительной безопасности и смогла легко улыбнуться. Гордилась бы ею Верховная или нет, было уже не так важно. Лишь мельком по пути в Эшбери Роксане удалось полюбоваться на успевшие забыться за несколько лет пейзажи Адальора, красочные и безмятежные, точно паруса торгового судна в благодатный штиль. Стоили они второго побега или нет — девушка пока не знала. Однако со вкусом свободы, пьянящим и ни с чем несравнимым, а также отсутствием контроля и давящих стен вокруг ей определённо будет тяжело распрощаться. Даже если всё пройдет согласно плану леди Бриджет, колдунье едва ли станет лучше в светлой башне или новом штабе. Жить без цели, общения с внешним миром и только и делать, что обучаться магии и создавать эликсиры для горожан — как много во всём этом было на самом деле смысла? И для чего Верховная вообще удумала подобный бесперспективный промысел? У чародеев из гильдии Тейрина и то больше дел, как, впрочем, и привилегий.

Осторожно, чтобы не разбудить ушедшего раньше неё Эвана, Роксана опустилась на кровать, чувствуя, как усталость за весь долгий и утомительный день давила на плечи. Хотелось поскорее накрыться одеялом, опустить голову на подушку и забыться долгим и крепким сном, а не вскакивать с первыми лучами солнца, чтобы отправиться к подножию далёких гор. Измученно потерев лоб ладонью, девушка принялась распускать прическу перед сном, когда вдруг, бросив мимолетный взгляд в сторону постели своего спутника, испуганно и ощутимо вздрогнула. Библиотекарь, как и предполагалось, даже не услышал её присутствия — он мирно спал, подложив под щеку согнутый локоть, а вокруг головы его, точно драгоценный венец, вновь таинственно мерцала медным светом незнакомая аура.

Глава 10

Витарр стоял посреди тесного сарайчика, скрестив руки на груди, и без интереса рассматривал практически пустующую постройку, насквозь пропахшую сухим сеном, которое при каждом шаге тихо похрустывало под ногами. Увиденное солдата совершенно не впечатлило. Конюшни его отца выглядели не в пример опрятнее, в то время как амбар Лирона больше напоминал скорее осточертевший барак, в котором ему приходилось отсыпаться после службы. Неприятное ощущение от этого усилилось, а воспоминания, так и не потускневшие от времени, вновь всплыли на поверхность. Фэйрхолл еще не забыл, как пытался уснуть в общей спальне в свой первый день в полку. Как сначала долго лежал, сверля ненавидящим взглядом облезлую стену и всеми известными ругательствами проклиная отца, который буквально силком приволок его в это место. Как не мог уснуть на узкой твердой койке, поскрипывающей при каждом неосторожном движении, как накрывал голову подушкой и одеялом, лишь бы не слышать громкого храпа простолюдинских служащих и не дышать застоявшимся спертым воздухом. То время было для Витарра, пожалуй, самым непростым, но выбора у него особо не было. Да и сейчас, окинув взглядом соломенные тюки, юноша в который раз напомнил себе, что пора было затолкнуть свои ожидания куда подальше. И так было ясно, что до окончания своей военной каторги ему и надеяться не стоило на условия, хотя бы отдаленно близкие к уже знакомым и привычным. Тем не менее, особого выбора не было — они практически достигли цели, и Фэйрхолл хотел поскорее разобраться с остатком дел в Крествуде, чтобы поскорее отправиться к Туманным Пикам. Стянув с плеча сумку и бросив её в ближайший пыльный угол, Витарр повернулся к мнущемуся рядом Лирону, который сегодня выступал в роли гостеприимного хозяина.

— Не замок, конечно, — как-то смущенно, будто прочитав его мысли, сказал юноша, а потом вновь запустил пятерню в и без того взъерошенные волосы. — Но кров надежный. Крыша не протекает…

— И этого вполне достаточно, — Фэйрхолл вежливо улыбнулся. Несмотря на раздражение и сонливость после долгой поездки до Крествуда, он старался хотя бы создавать видимость порядочного и невозмутимого солдата. У Витарра было много времени для того, чтобы обдумать слова Эвана, сказанные накануне вечером. И, как ни тяжело было это признавать, Фэйрхолл понял, что и правда перегнул палку. Уже во время прогулки по Эшбери он успел поостыть и обдумать сложившуюся ситуацию. Эмоции стоило бы сдержать, ведь, как бы то ни было, Лирон проводил их до гостиницы, а затем — и до своей деревни. Проводил, надо сказать, без происшествий и какой-либо платы за свою помощь. Понятно, что подобным поступком он старался загладить вину, ибо вряд ли ему улыбалось в тот же день оказаться в колодках за обвинение в краже. Но теперь, когда Лирон расквитался с солдатами, какой ему резон и дальше сопровождать отряд, и, тем более, предлагать им остановиться у себя на время исследования? О том, что не состоявшийся крествудский воришка уже все вынюхал относительно цели их приезда, Витарр узнал только во время утренних сборов. На это закрыть глаза уже было тяжело, и не только из-за личной неприязни солдата к этому пареньку — в том, что Лирон не сумеет держать язык за зубами, Фэйрхолл даже не сомневался. Беспечное поведение попутчиков разозлило его, но препираться по этому поводу было уже поздно. В душе Витарр рвал и метал, но на словах ограничился лишь угрюмым наставлением и парой упреков. Роксана, к его удивлению, на обвинения спокойно пожала плечами и сообщила, что у них нет причин не доверять человеку, который и так догадался, зачем столь разномастный отряд держит путь к горам. И, к тому же, по словам девушки Лирон узнал Фэйрхолла, так что аргументы наследника герцога очень быстро исчерпали себя.

— Знаешь, — снова произнес Витарр, отстраненно наблюдая за тем, как юноша расстилал на дощатом полу дорожные спальники, которые путники привезли с собой. — Я и правда благодарен тебе за жилье. Это очень любезный и щедрый жест, учитывая, что наше знакомство началось не самым лучшим образом.

— Ну… Произошло же это из-за меня, главным-то образом, — Лирон коротко вздохнул, но через мгновение снова широко улыбнулся. — Пора бы и исправиться. Возвыситься, так сказать, в чужих глазах.

— Поэтому Роксана останется ночевать в твоем доме? — полюбопытствовал Витарр, заметив, как его собеседник на секунду замер, неловко опустив глаза. Но долго эта растерянность не длилась.

— Ну, конечно. Она же девушка, все-таки…

Фэйрхолл кивнул и слабо усмехнулся. То, как ярко и восторженно при упоминании колдуньи загорались глаза Лирона, было видно невооружённым взглядом. Незадачливый воришка за прошедшие сутки явно заинтересовался Роксаной. Оно было и понятно — симпатичная девушка, приехавшая откуда-то из столицы, да ещё и владеющая магия. Такое для далёкой и малочисленной деревеньки вроде Крествуда, встретившей их молчанием и липким, спустившимся с гор туманом, было в диковинку. Но вот рассчитывать на большее Лирону явно не следовало. Едва ли чародейка ответит взаимностью чуть не ограбившему их бедняку. Если она, конечно, вообще заметила, что сумела произвести на него более чем приятное впечатление.

— Ладно. Я скоро вернусь, — Витарр решил, что и так слишком задержался. Хотелось бы успеть закончить исследование пещеры до того, как солнце начнет клониться к закату, а ведь еще было необходимо найти отцовских разведчиков и переговорить с ними… Впрочем, едва ли Эван управится за одни сутки. В знаниях библиотекаря Фэйрхолл был откровенно не уверен. Хотя бы потому, что тот на все вопросы отвечал как-то односложно, не вдаваясь в подробности и предпочитая отмалчиваться. Но возможно, что он скажет больше после того, как они лично увидят эти надписи. Чем бы там они ни являлись…

Сам рыжий обнаружился в примыкающем к дому садике. Сидел на груде толстых бревен, слегка покачиваясь из стороны в сторону и, как всегда, придерживая на коленях раскрытый фолиант. Но, заслышав шаги, поднял голову, выжидающе взглянув на Витарра. В волосах юноши запутались розовые лепестки, налетевшие с соседнего фруктового дерева, только начавшего цвести, но Эван не обращал на это внимание. Как и на старую собаку, прикорнувшую совсем близко возле его ног. Казалось, что он только и ждал команды своих конвоиров и был готов в любой момент отправиться в путь. И подобная решимость нравилась Фэйрхоллу гораздо больше его обычного безразличия ко всему окружению.

— Уже скоро, — кивнул он библиотекарю, который было начал подниматься, но тут же опустился обратно, коротко выдохнув. Хоть он и не сказал ни слова, по выражению его лица Витарр понял, что тот разочарован, а потому решил добавить. — Нужно узнать у разведчиков последние новости, прежде чем самим лезть в грот.

— Заходил тут один, — заметил Эван, медленно переворачивая страницу. — Какой-то долговязый в полном обмундировании. Спросил, кто я. Спросил, где ты. А задерживаться не стал. Сказал, что подождет сына Его Светлости в местном трактире. Называется «Мёд и свеча», хотя не думаю, что это так важно. Крествуд — не столица и даже не Кентелберри, вряд ли тут на каждом углу можно встретить пивную. В деревнях же полно работы, так что едва ли местные посреди трудового дня идут прикладываться к… Хотя… Нет, лучше посматривай по сторонам, чтобы не пропустить вывеску.

— Что ж, спасибо за предупреждение. Постараюсь быть наблюдательным, — Фэйрхолл усмехнулся, не без удивления отметив, что Эван, кажется, уже и забыл про их вчерашнюю стычку. Во всяком случае, при общении держался все так же, спокойно и слегка отчужденно. Было бы, впрочем, неудивительно, если бы он, как и сам Витарр, просто хотел избежать дальнейших перепалок, которые только могут повредить общему делу. А может, солдату самому пора перестать зацикливаться на каждой мелочи и отпустить, наконец, ситуацию? Начать, как сказал ранее Лирон, общение заново?

— Предупреди Роксану, когда она выйдет. Хочу, чтобы вы были готовы отправиться в горы, не тратя время на сборы, — напоследок добавил Фэйрхолл и вышел за калитку.

Лирон был прав, когда говорил о том, что Крествуд был больше того же Эшбери, но, в отличие от маленького аккуратного поселка, совсем не очаровывал своим загородным шармом. Низкие покосившиеся хижины, будто втоптанные в рыхлую почву, недобро буравили прохожих пыльными квадратными окошками. За плетеной изгородью — заросли высокой травой и сорняков, от которых, кажется, никто и не думал избавляться. Никаких ферм или огородов, только где-то вдалеке слышалось приглушенное блеяние овец. Словом, полная глушь. Витарр начинал понимать, почему их новый знакомый постоянно покидал родные места. Сам он не представлял, какие развлечения могли быть в провинции на самой окраине герцогства, да еще при не самом безопасном соседстве с горами. Которые и были полноправными хозяевами в этих местах. Серыми остроугольными исполинами они возвышались над долиной, пронзая припорошенными снегом шпилями небесную синеву и теряясь в пористой пелене облаков. От такого вида у Фэйрхолла захватило дух. Вблизи горы наверняка производили еще большее впечатление. Неужели эльфы в свое время и правда забирались так далеко?

Наконец, впереди показалась облезлая вывеска, пестревшая остатками оранжевой и белой красок. Под ней, сидя прямо на траве и прислонившись спинами к изрядно обтесавшейся стене кабачка, собралась небольшая компания смеющихся крестьян. Мужики, явно не настроенные проводить время на пастбище или в ремесленной лавке, теперь отдыхали с фляжками и глиняными кружками, содержимое которых периодически выплескивалось на землю и грязные штаны выпивох. Бросив короткий взгляд в сторону местных работяг и убедившись, что он точно не ошибся с местом, Витарр схватился за обтертую латунную ручку и распахнул дверь.

Зашел внутрь и так и замер на пороге, изумленно рассматривая трактирщика, с деловитым видом протиравшегося стаканы. А посмотреть там было на что — не каждый день встретишь на землях Адальора гнома, да еще и державшего собственное заведение. Юноша был плохо знаком с гномьими обычаями, но знал, что их образ жизни редко исключал пребывание в подземных тоннелях и горных шахтах, находящихся ближе к южным краям. Представители этого народа были превосходными рудокопами, опытными кузнецами и искусными ювелирами, но и сфера торговли не была для них чуждой. Так что удивляться Витарру, наверное, не стоило.

Найти нужного человека в практически пустом зале оказалось нетрудно — тот уже сам поднимался навстречу юноше, снимая с головы шлем и склонившись в уважительном поклоне.

— Рад наконец видеть, Ваша Светлость, — произнес мужчина, почтительно опустив взгляд. — Весь отряд ждал Вашего появления, сэр.

— Что ж, вот я и здесь, — рассеянно усмехнулся Фэйрхолл. Он уже успел позабыть, когда к нему последний раз обращались по титулу. Странное чувство. Будто эта его часть, посвятившая себя светским раутам, теперь казалась чужой и далекой. Внутри что-то сжалось, напомнив о том, что когда-то, меньше года назад, он днями не покидал своей спальни во дворце, развалившись на широкой кровати с мягкой периной и медленно уничтожая запасы из винного погреба отца. А когда это однообразие ему наскучивало, отправлялся в соседние поместья к знакомым ровесникам, отпрыскам вельмож и виконтов, с которыми продолжал беспечно проводить время, чередуя выпивку с красивыми крестьянскими девушками. Простолюдинские горничные, кухарки и судомойки никогда не отказывались от возможности покрасоваться перед богатой молодежью. Многие даже наверняка тешили себя надеждой занять прочное место в сердце юных аристократов, но те в подобном не были заинтересованы. От этих мыслей щемящая пустота в груди разрослась, карябая Витарра изнутри, но он старался не подавать виду, сохраняя невозмутимое лицо и вежливую полуулыбку. Не хватало еще, чтобы его сомнения заметил отцовский стражник.

— Ну, докладывайте, — как можно более уверенным тоном велел Фэйрхолл, когда они уселись в узкие кресла с массивными подлокотниками около потухшего камина подальше от выхода. Угрюмый гном тут же отлучился от стойки и без особого энтузиазма предложил гостям фирменную медовуху, а, получив отказ, не стал настаивать, так что вскоре мужчины остались в спокойной для разговора обстановке.

— В Туманных Пиках по-прежнему тихо, сэр, — разведчик сидел прямо и говорил тихо, будто боясь, что их кто-то может подслушать. — С тех пор, как мы закрыли ворота, к пещере, да и вообще к подножию гор, никто не подступался. Но, на всякий случай, у входа в грот дежурят двое наших. Обвалов также больше не было, сэр.

— Должно быть, это хороший знак, — Витарр откинулся на спинку кресла и пристально взглянул на военного. Он, в первую очередь, слуга отца, а значит, и его тоже. Можно было попробовать воспользоваться положением и допросить разведчика. Но не было никаких гарантий, что тот не начнет отстаивать интересы герцога. — Впрочем, у меня еще осталась пара вопросов. Как местные отнеслись к вашему появлению? У них не возникло вопросов или подозрений?

— Никак нет, сэр. Думаю, что они были даже рады вниманию Его Светлости. То, что он при всех своих проблемах так скоро начал разбираться с проблемами Крествуда, должно им льстить. Крестьяне боялись, что обвалы продолжатся и, в конце концов, могут разрушить их деревню. Я же думаю, что это был одиночный случай. Пещера, сэр, вот что по-настоящему важно.

— Не спорю, — медленно кивнул Витарр. — Но ходят слухи, что ваш отряд обосновался здесь еще до случая в горах. Это правда?

— У Его Светлости были… Дела в этой местности, — нашелся мужчина, однако от взгляда Фэйрхолла не укрылось, что тот на секунду запнулся, явно застигнутый врасплох неожиданным вопросом. — Личные дела, сэр.

— Вот как… Мне хотелось бы знать подробности.

— Не уверен, что это в моей компетенции, — разведчик отвечал уклончиво и явно неохотно.

— Что, дела настолько личные, что ты не можешь сообщить о них мне?

— Простите, сэр. Нет.

— Герцог — мой отец. Думаю, я могу быть в курсе его дел, — Витарр снова попытался надавить на стражника, но тот оказался неприступен, словно скала в открытом море.

— Не могу, сэр. Вам лучше спросить Его Светлость об этом лично.

— Ладно, — юноша раздраженно отмахнулся, явно раздосадованный неудачей. — Это не столь важно. Лучше скажи, кто-то уже спускался в пещеру?

— Два раза, сэр. В день, когда были разобраны завалы, а один из нас отправился с письмом к Его Светлости. Второй — незадолго до Вашего приезда, чтобы проверить те знаки еще раз.

— И что, они по-прежнему светятся?

— Ярче фонарей в Вашем поместье, сэр.

— Еще что-то необычное было?

— Точно не могу сказать. Кроме странной росписи в гроте ничего не нашли. Но я слышал, что Вы привезли сюда специалиста… Надеюсь, все прошло успешно? — осторожно спросил разведчик.

— Вполне. Вот только не пойму, — настал черёд ещё одного, не менее волнующего Витарра вопроса. — Что в этом Эване Ридде из Кентлберри такого особенного? Неужели отец не мог найти кого-то получше? Что-то я сомневаюсь, что юнец этот много смыслит в рунах. Может, он талантлив и усидчив, вот только едва ли опытен. И, к тому же, он сидел в тюрьме…

— Решение герцога, сэр. Вряд ли мы с Вами можем его оспаривать. Но, насколько я знаю, у Его Светлости просто не оставалось выбора. Его личный лингвист скончался незадолго до обвала в горах, а второй ученый в герцогстве был убит этим самым Риддом. Все остальные специалисты по рунам находятся в столице или разъездах по королевству, так что обратиться к ним никто не мог.

— Ого! — Фэйрхолл изумленно присвистнул. Таких новостей он совершенно не ожидал! Подумать только, Эван, этот молчаливыйневзрачный парнишка прикончил своего конкурента! Дело начинало приобретать серьезный оборот.

— Будьте с ним осторожны, сэр, — обеспокоенно произнес воин. — Мы будем за ним приглядывать, но и Вы, пожалуйста, не теряйте бдительности. Этот человек может быть опасен…

— Все в порядке, я слежу за ним, но, знаешь… — Витарр задумчиво закусил губу, но решил все-таки высказать свои опасения разведчику. — Непохож он, все-таки, на убийцу. Щуплый, тощий, слабый. Да и вину свою постоянно отрицает.

— Все они, сэр, так поступают, — как-то грустно усмехнулся мужчина. — Никому не хочется отправиться на казнь, когда подойдет срок. Но старика Йоханна и правда нашли мертвым в его собственном магазинчике. Слышал, что ран на теле не нашли, как и следов яда. Наверное, сердце не выдержало. Так что хотел паренек того или нет, его поступок поспособствовал смерти ученого.

— Но это же глупость, — Фэйрхолл недоуменно уставился на собеседника. Обвинение было надуманным, притянутым за уши. Разумеется, Эван должен был понести наказание за воровство и разгром лавки. Продавец же погиб, как это ни прискорбно, по воле обстоятельств. Даже странно, что кентлберрийская охрана решила приписать рыжему юноше еще и убийство. Которого тот, уже очевидно, не совершал. Что ж, теперь Витарр хотя бы понимал, почему тот до последнего отрицал свою причастность к смерти лавочника.

— Может, стражники думали, что тем самым предотвратят новые кражи, — разведчик пожал плечами. — А может, просто хотели выслужиться. Кто знает. В конце концов, и не все люди в форме строго блюдут закон.

— Ладно. Спасибо за новости. Надеюсь, что после того, как Ридд лично увидит знаки, их происхождение и роль хотя бы немного прояснятся.

Мужчина благодарно кивнул и, напоследок поклонившись, поспешил вернуться на свой пост. Дверь трактира хлопнула, возвещая об уходе воина. Витарр же медлил. Сидел, задумчиво разглядывая свои пальцы, неторопливо постукивающие по ручке кресла, и обдумывал все услышанное. Ничего нового о пещере и загадочных знаках в ней он, к сожалению, не услышал, однако задуматься было о чем. Разум отчаянно намекал, что пора возвращаться к остальным, но Фэйрхолл старался к нему не прислушиваться. Выходило, что Эван все это время не притворялся. Даже странно, что Витарр сам не допускал таких мыслей. Рыжий не вел себя, как преступник, готовый воспользоваться любым шансом, чтобы вырваться на долгожданную свободу. Ведь даже сейчас, когда никакие оковы уже не сдерживали, он был под постоянным наблюдением спутников. Вместо того, чтобы предпринять попытки к бегству, библиотекарь был спокоен, собран и как будто совершенно не заинтересован в своей дальнейшей судьбе. Потому что верил, что его итак отпустят, когда экспедиция подойдет к концу. Теперь, когда Витарр отчетливо понимал это, ему стало сразу неловко за собственные домыслы. Уже третий раз люди не оправдывали его ожиданий. В хорошем смысле. Роксана, Лирон, Эван… Все они оказались не такими, какими выглядели на первый взгляд. Может, юноше было пора задуматься уже о себе и перестать судить других людей?

— Прошу прощения, — от рассуждений Витарра отвлек тонкий нежный голосок, раздавшийся совсем рядом. — Может, всё же попробуете свежей медовухи? Она поможет Вам скоротать вечер лучше веселой компании.

Юноша вздрогнул от неожиданности и поднял голову, растерянно рассматривая подошедшую к нему официантку. Она открыто улыбалась, сложив маленькие белые ладони на складках пышной юбки, и мало чем отличалась от своих деревенских сверстниц, но Фэйрхолл отчего-то задержал на ней взгляд. Наверное, уже машинально среагировал на проявление внимания к его персоне. А в том, что незнакомка подошла к нему не для того, чтобы успешно продать очередную порцию пенистого напитка, он не сомневался. В огромных фиалковых глазах плескалось плохо скрываемое восхищение, на щеках, обильно присыпанных чем-то белым наподобие пудры, все равно проступал розоватый румянец, а узкие губы то и дело норовили сложиться в томную кокетливую улыбку. Усмехнувшись, Витарр покачал головой и отвернулся. Все в этой девушке говорило само за себя.

— Спасибо за предложение, но вынужден отказаться. Я уже ухожу, — юноша решительно поднялся с места и сделал шаг по направлению к двери. Не хватало еще, чтобы эта официантка, подобно Лирону, случайно узнала в нем наследника герцога. А даже если и нет, она вряд ли откажется от попытки пообщаться с приезжим незнакомцем. Опасения эти были не напрасными.

— Что, даже не пообедаете? — девушка не отставала, двигаясь следом и вызывая тем самым у Витарра полное недоумение. Она была настроена серьезно, но подобная приставучесть уже начинала раздражать.

— Увы. Я очень спешу.

— Ну, какая может быть спешка! Вы же только приехали к нам! Сэр, прошу Вас, отдохните с дороги. Я разожгу камин, если хотите, и принесу Вам горячего супа, — официантка опустила веселый взгляд и склонила голову набок. Русая коса будто бы невзначай соскользнула с её плеча вместе с рукавом застиранной блузы. — Кстати… Меня зовут Элла. А Вы?..

— А я опаздываю, Элла. Прошу прощения ещё раз, — Фэйрхолл старался произнести эту как фразу как можно мягче, однако уверенности в том, что холод совсем пропал из его голоса, не было. Вежливо кивнув растерявшейся девушке, лицо которой медленно начинало вытягиваться в расстроенной мине, юноша быстро пересек обеденную залу и выскочил наружу раньше, чем Элла успела его окликнуть.

Ничего нового. И эта обыденность, регулярно повторяющаяся изо дня в день, уже успела приесться. Как сын главного феодала, Витарр успел привыкнуть к лести и постоянному интересу окружающих. Глупо было скрывать, что подобное ему одно время даже нравилось. Но не теперь, когда он, выгнанный отцом из собственного замка, вынужден был жить на равных с крестьянами. Ему должно было быть приятно, что девушки, даже не видя его богатых одеяний и набитого золотом кошелька, продолжали оказывать ему внимание. Витарру часто говорили, что он красив, да и у него самого не было причин в этом сомневаться. И привлекательная внешность — единственное, что у него осталось. Это сильно раздражало, и юноша чувствовал себя до странности уязвимым этим. Он вообще в последнее время был сам не свой. Казалось, что Фэйрхолл отныне жил чужой жизнью, жизнью простого служивого парня, единственный шанс которого выйти в люди — это отслужить в армии, а потом и у богатых господ. От одной этой мысли Витарру стало тошно.

Он помотал головой и ускорил шаг, стараясь не смотреть на деревенских обывателей, спешащих по своим делам. Он больше не наследник герцога. Он сам стал крестьянином, который вынужден искать любую возможность заработать себе на хлеб. Любую возможность, чтобы пообщаться с женщинами и получить удовольствие. Фэйрхолл больше ничем не отличался от них. Потому что сам, после долгого трудового дня в казарме, сбегал в ближайшую таверну, чтобы забыться. Сначала с помощью крепкой выпивки, а затем — с помощью хорошеньких служанок, которые ненавязчиво подсаживались к нему за столик и сами предлагали себя. Юноша сжал кулаки, надеясь прогнать отвратительные воспоминания, но яркие и мутные картинки, как назло, продолжали застилать ему взгляд и показывать, как низко он пал.

Витарр сам не понял, как добрался до дома Лирона — пятнадцать минут пролетели, как один миг. Он распахнул калитку, видимо, слишком резко, потому что сидевшие во дворе спутники вскинули головы и уставились на него так, словно в это захолустье пожаловал сам король Герхарт. Фэйрхолл запоздало спохватился и быстро опустил взгляд. Нельзя, чтобы кто-то из них что-то заметил…

— Витарр? — поздно. Краем глаза он заметил, что Роксана поднялась со своего места. Подол её платья, утопающий в высокой траве, едва слышно зашуршал. — Да на тебе лица нет! В чём дело?

— Всё в порядке. Но нам пора выдвигаться к Туманным Пикам, — юноша сумел придать голосу твердость, но от его спутников едва ли укрылась легкая дрожь.

— Можно и мне пойти с вами? — спросил Лирон и, поймав суровый взгляд Витарра, заискивающе улыбнулся. — Да ладно, командир! В горах лишние руки не помешают!

— Нет, это даже не обсуждается. Мы идем втроем. Приказ герцога, — отрезал Фэйрхолл и снова вышел за улицу, показывая, что разговор закончен. За ним практически сразу выскочил Эван, на ходу застегивающий плащ. Роксана появилась несколько позже, явно встревоженная, и резко приблизилась к Витарру. От её убранных в косу волос и платья приятно пахло фиалками.

— Может, всё-таки расскажешь, что случилось за то время, что ты отсутствовал? — спросила девушка отчего-то обеспокоенным тоном, а лицо её, внимательно обращённое к юноше, заметно смягчилось. Неужто она и в самом деле волновалась? Как бы там ни было, рассыпаться в откровениях Витарр не собирался.

— Поверь, ничего такого, что стоило бы времени и твоего внимания. Ну, идём уже! — отмахнулся он и первым двинулся к воротам. Благо, что жил Лирон и правда почти на самой окраине, так что долго искать путь в горы не пришлось. Эван и Роксана притихли, поняв, что их спутник не был настроен на разговоры, а потому остаток дороги отряд прошел в полном молчании. Но Фэйрхолл был и рад этому. Он отчитается о результатах экспедиции и вернется обратно в солдатскую часть в Фэйрворде. Если повезет и герцог Рэймонд смилуется, юноша уже не станет идти на поводу у собственной гордости. Хватит. Он убедился на личном опыте, что никакой выгоды это не приносило. Как только появится шанс, он сразу вернётся в замок, даже если перед этим придется вымаливать прощение отца. Теперь Витарр чувствовался себя готовым пойти на уступки. И, продемонстрировав на посту охраны герцогскую грамоту и получив разрешение пройти дальше, он уверенно зашагал по тропинке, бегущей по изумрудной долине к остроконечным серым скалам.

Глава 11

Они шли быстро, несмотря на то, что подниматься в горы было трудно. Особенно Эвану, который взбирался по узкой дороге с увесистой стопкой книг за плечами. Его конвоиры, не обремененные тяжелой поклажей, шли гораздо быстрее, без устали и особых усилий. Даже Роксану, казалось, нисколько не стесняло её длинное дорожное платье. Эвану оставалось только тихо вздыхать и продолжать восхождение, чтобы не отстать. Колени уже ныли, как и уставшая спина, сгорбленная под весом фолиантов. И почему путь до заветной пещеры все не кончался и не кончался?

Воздух в горле превращался в хрипы, щеки пылали от жара, а волосы липли к влажному лицу. Эван раздраженно откинул ненавистные пряди и начал карабкаться на валун, так некстати преградивший им путь. Твердый камень болезненно врезался в живот, и библиотекарь крепче стиснул зубы, понимая, что могло быть гораздо хуже. Повезло, что Туманные Пики находились относительно близко от Кентлберри. А ведь любопытство знати вполне могло завести его даже за Бушующий океан, на неизведанные земли Мифесара! Понятно, что ни одному людскому королю не пришла бы в голову столь дикая мысль, но именно этим Эван пытался себя утешить, когда, уже вцепившись в веревку, заведомо протянутую разведчиками на заваленном участке тропы, перебирался на безопасную сторону.

Что ж, теперь он начинал понимать, почему никто из обитателей Крествуда не рискнул сунуться в горы, даже если бы кому-то удалось обойти стражу герцога. После камнепада склон выглядел так, словно его долгое время таранил какой-нибудь великан из старинных легенд. На покорёженных глыбах, изрядно присыпанных каменным крошевом, отступиться и свернуть при падении шею было как нечего делать. Даже несмотря на толстый канат, в который Эван вцепился страшной хваткой, старательно подтягивая тело всё выше и выше. И, если бы Роксана вовремя не подала юноше руку, тот бы наверняка еще долго балансировал на опасном уступе.

— Спасибо, — Эван выпрямился и, слегка покачнувшись на ослабевших ногах, перевел взгляд на ободранные ладони. Сейчас он даже немного завидовал грубой солдатской форме Витарра. Ему бы тоже сейчас пригодились такие плотные перчатки.

Обреченно покачав головой, Эван сунул пострадавшие руки в карманы и двинулся следом за Фэйрхоллом, который стоял несколько выше, нетерпеливо притоптывая ногой и дожидаясь остальных. Под мрачным взглядом аристократа пришлось снова поторопиться. Роксана, продолжившая идти уже рядом с библиотекарем, тихо пробормотала что-то про то, что им, возможно, всё же стоило взять с собой Лирона. Сам Эван не понимал, как еще один человек помог бы им поскорее добраться до пещеры. Он без энтузиазма рассматривал горный склон, сейчас напоминавший изрядно обкусанный и зачерствевший кекс, с которого то и дело откалывался кусочек-другой. Жаль, что нельзя было пройти более ровным и безопасным путем. Узкий поворот впереди как-то не внушал Эвану доверия.

— Эван… — вдруг окликнула его Роксана, отчего-то не торопившаяся уйти вперёд. — В прошлый раз нас прервали, и ты так и не успел рассказать о странностях, которые случились с тобой в лесу.

Юноша с трудом подавил тяжёлый вздох. Ну, вот опять. Не прошло и суток, как эта назойливая чародейка снова начала донимать его своими глупыми расспросами. И ведь привиделось же ей что-то там, в Кентлберри, раз так упорно не отстаёт. Не могла же она и в самом деле узнать его тайну?

— А разве тут есть, что рассказывать? — Эван нервно передёрнул плечами, не желая участвовать в обсуждении. — Обычное переутомление странностью не назовёшь. К тому же, я простудился накануне отъезда.

— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду, и хватит уже прикидываться недотёпой, у тебя это скверно выходит, — резко осадила его колдунья, но, бросив тревожный взгляд в сторону ушедшего вперёд Витарра, понизила голос и продолжила уже более миролюбиво. — Ну, сам подумай. Мне-то ты довериться можешь. Да и кому ещё, кроме меня? Чем бы ты там на самом деле ни занимался и что бы ни скрывал, я уже видела странную ауру вокруг тебя, и, поверь, это только вопрос времени, когда её заметят другие чародеи. Тогда не будет никаких гарантий, что они не сочтут тебя за угрозу или явление, которое нужно исследовать.

От последний фразы библиотекарь ощутимо вздрогнул — ему совершенно не улыбалось оказаться застигнутым врасплох каким-нибудь решительно настроенным магом. Пусть он и понятия не имел, о какой ещё ауре говорила Роксана, но в словах её определенно была доля истины. Как много он знает о собственном даре? И как сильно научился его контролировать? Колдуны, как это ни прискорбно было признавать, смыслили в разной магии побольше Эвана. Быстро поняв, что и дальше скрываться от спутницы было, по меньшей мере, бессмысленно, юноша нехотя произнёс:

— Ладно. Я расскажу, но пообещай, что это останется между нами. Наследнику герцога лучше ничего не знать.

— А что, твоя тайна настолько страшная? — слабо усмехнулась девушка, однако тут же посерьезнела, — Что ж, хорошо. Витарру я не скажу ни слова, если ты так боишься его реакции.

— И ничего я не боюсь, — фыркнул Эван. — Просто… Скажем так, я не совсем обычный человек. И не колдун, который владеет магией. Однако кое-что странное мне удается делать. Я… В общем, я умею общаться с животными, как бы смешно это сейчас ни звучало.

Он не сразу заметил, что Роксана остановилась, глядя на тут же смутившегося юношу растерянным взглядом. Она не понимала, о чём он говорил, и явно не верила в подобный абсурд. Да и кто бы в своём уме поверил? Эван мысленно чертыхнулся, сетуя на собственную глупость. Не стоило ему поддаваться на провокации девушки. Которая, опомнившись, вдруг снова заговорила:

— Общаться с животными? То есть… Ты разговариваешь на их языке?

— Нет, это не то, — покачал головой юноша, раздраженно пиная носком сапога некстати подвернувшийся камешек. — Не всегда для того, чтобы понять кого-то, нужны слова. В моём случае это именно так. Я… Как будто умею угадывать мысли животных и их настроение, а взаимен — делиться своими собственными. А, забудь. Это очень сложно объяснить…

— Нет, постой! — окликнула его Роксана. — Так это… Это ты прогнал баргеста? Это же был ты, да?

— Не прогнал, скорее… Просто убедил его идти дальше своей дорогой, — улыбнулся библиотекарь уголками губ. Колдунья пока не спешила над ним смеяться, и это отчего-то вселяло надежду. Возможно, Эвану и в самом деле давно пора было выговориться хоть кому-то. Даже если его размышления в конечном итоге все равно сочтут бредом.

— Дай мне свою руку, — вдруг попросила Роксана и первая потянулась к юноше, протягивая ему свою ладонь в тонкой кружевной перчатке. Эван вздрогнул, недоуменно и как-то недоверчиво взглянул в ёе сторону, но все же взялся за пальцы девушки, слабо их сжимая. Он открыл было рот, чтобы спросить, в чём дело, когда вдруг замер, почувствовал до боли знакомое тепло. Оно вдруг заструилось по кисти, обвивая ее, подобно древесной лиане. Тепло, которое он чувствовал каждый раз, мыслями устремляясь к сознанию какого-нибудь животного.

От удивления брови Эвана взметнулись вверх, и он почти вырвал руку, но Роксана вовремя её сжала. Поток неизвестно откуда взявшейся энергии на мгновение замер, будто столкнувшись о глухую стену, а затем с новой силой двинулся вперед. Одно короткое мгновение — и тепло, которое колдунья тщательно и аккуратно направляла, вдруг смешалось с другим потоком, тонким и слабым, больше напоминавшим ручей, который внезапно размыло мощной горной рекой. Ручей, которым был сам Эван.

Пальцы библиотекарь задрожали. Он испуганно вскрикнул и, ошалело взглянув на изумлённую Роксану, поспешно отдернул ладонь. То, что он вдруг почувствовал внутри себя, было определенно той силой, которая связывала его с лошадьми или птицами. Слабая, неразвитая и совершенно тусклая, но все же сила, которая, почувствовав родственную стихию, всегда откликалась и соединялась с ней. Ошибки быть не могло.

— Эй! — из оцепенения юношу вывел громкий возглас Витарра. Они с Роксаной, ошарашено глядевшие друг на друга, совершенно успели забыть о том, что держали путь в горы. Но то, что произошло, совершенно выбило библиотекаря из колеи. Как колдунья сделала это? Неужели всего лишь воспользовалась заклинанием? И поняла ли она, что скрывалось в его собственной сущности?

— Нужно торопиться, — тем временем вновь подал голос Фэйрхолл, недоуменно переводя взгляд с Роксаны на бывшего арестанта. Заметил ли он хоть что-нибудь? Или только-только вернулся за отставшими спутниками? Нервно взглянув на девушку, Эван торопливо склонил голову и прошел дальше, преодолевая очередной поворот. При герцогском сыне обсуждать свою силу он не хотел. Да и вдруг притихшая Роксана, молча двинувшаяся следом, явно ещё не смогла осмыслить это.

Резко шагнув вперед на каменистую тропинку, Эван украдкой взглянул на открывающийся с уступа унылый вид на деревеньку Крествуд и размытое пятно леса. От домиков в воздух поднимались едва заметные струйки дыма, которые смешивались с клубами облаков и уходили дальше в небесную высь. Но эта мирная картинка совершенно не радовала юношу. Напротив. От увиденного зрелища у него вдруг закружилась голова, а перед глазами все поплыло. Библиотекарь остановился и зажмурился, пытаясь прогнать нахлынувшее наваждение. Он никогда не поднимался на такую высоту, а ведь до грота с рунами еще идти и идти… Набрав в грудь побольше воздуха, Эван снова сделал несколько шагов вперед. Острые края дороги были так близко… Как его нога вообще умещалась на этому узеньком участке? Всего каких-то несколько сантиметров отделяют от пустоты. Всего один маленький шажок в сторону — и лесные массивы начнут приближаться, ветер засвистит в ушах, запутаются в полах одежды, а земля с готовностью распахнет свои объятия.

От одних этих мыслей Эвана затошнило. Живое воображение сыграло с ним злую шутку. Живот скрутило, а грудь сжало стальными ледяными тисками. Юноша снова распахнул рот для спасительного вздоха, но было поздно. В глазах потемнело, тело бросило в холодный пот. Эван запоздало понял, что начал паниковать. Ноги предательски подкосились, и он с трудом устоял на них, согнувшись в три погибели и испуганно вцепившись в собственные плечи. Он же не боялся, высоты, никогда не боялся… Почему собственное тело вдруг подводило его?

— Ты и по скалам нечасто лазал, — ехидно заметило не вовремя вмешавшееся подсознание, но Эван отмахнулся от его назойливого голоса. Его уже окликал другой, более высокий и встревоженный.

— Эван! Да что с вами всеми сегодня?!

Женские руки обхватили его за пояс, резко вздернув вверх. Мир перед глазами скакнул, завертелся песочной горной пылью. Но длилось мерзкое ощущение недолго. Тошнота сменилась болью, когда Роксана ударила Эвана по лицу, приводя того окончательно в чувство. Библиотекарь ойкнул и схватился за пострадавшую щёку, чувствуя, как та мгновенно вспыхнула. Но дышать, как ни странно, стало легче.

— Прости, — девушка на секунду опустила смущенный взгляд, но затем снова серьезно уставилась на спутника. Светлые волосы выбились из простой практичной прически, завязка плаща сбилась, на шее пестрели розоватые пятна. Кажется, эта прогулка в горы и ей давалась не так легко, как могло показаться со стороны, но девушка держалась бодро и старательно не подавала виду. — Ты вдруг остановился и так побледнел… Я уж было подумала, что ты сейчас рухнешь вниз!

— В чем дело? Почему стоим? — присоединился следом еще и голос Витарра, от которого у юноши зашумело в ушах.

— Вдруг закружилась голова, — Эван попытался объясниться, но язык заплетался. Теперь, когда он не смотрел вниз, страх отступил, но онемевшее тело по-прежнему плохо его слушалось.

— Только этого нам опять не хватало, — Фэйрхолл сокрушенно покачал головой в своей псевдострадальческой манере, чем вызвал у измотанного библиотекаря раздражение. Эван буквально видел, как он сейчас закатит глаза, скрестит руки на груди и взглянет с таким укором, как будто эта заминка ставит всю экспедицию под угрозу срыва. Подобное поведение задевало. Как будто он знал, что при подъеме ему станет плохо! В конце концов, не всем приходилось несколько часов в день посвящать фехтованию, охоте или верховым прогулкам. Эван даже раскрыл было рот, чтобы озвучить свои возмущения и осадить этого аристократишку, привыкшего, чтобы все в этом мире действовало согласно его прихотям, но Витарр, к немалому удивлению, продолжил вполне мирным тоном:

— Идти-то хоть сможешь?

— Эээ… Думаю, что да, — юноша кивнул, все еще настороженно глядя на герцогского наследника. Который, видимо, решил и дальше вгонять Эвана в недоумение, протянув руку и подхватив того за пояс.

— А чего колени трясутся? Нет, лучше обопрись об меня. Не хватало еще, чтобы ты в таком состоянии и правда сорвался. А ведь нам еще подниматься и подниматься… Ладно хоть дорога расчищенная.

И, не дожидаясь согласия Эван, солдат уверенно двинулся дальше, поддерживая спутника, болтавшегося на его плече. Тот сопротивляться не стал, все еще молча переваривая произошедшее. Помощи от единственного отпрыска зажиточного феодала он не ожидал, чего уж говорить. Но зацикливаться на их прошлых разногласиях и правда не было никакого смысла. Видимо, не такой уж Фэйрхолл и эгоистичный сухарь, раз снизошел до помощи простолюдину. Не побрезговал. Даже от стражников в городской темнице и такого внимания было не дождаться.

Остаток пути, прошедший без происшествий, показался удивительно коротким. Наверное, потому что Эван больше не думал о трудности перехода по Туманным Пикам, да и вниз старательно не смотрел, боясь нового головокружения. На очередном подъеме их встретило двое воинов в доспехах с узнаваемой фиолетовой эмблемой герцога. Мужчины не стали дожидаться, когда Витарр раскроет свиток с указом отца, поприветствовав маленький отряд и сопроводив его к их временной стоянке. Видимо, сына своего господина эти рыцари узнавали уже в лицо. Пещера же встречала их чернотой, зияющей из оскаливающейся зубастой пасти. Странно, что Эван обратил внимание именно на стены входа, в самом деле напоминавшие клыки или острые копья, высеченные будто искусной гномьей киркой. И это после обвала, который каменистым дождем дошел аж до Крествуда, но почему-то пощадил пещерную арку. Кажется, виконт говорил, что ее раскапывали из-под завалов… Верилось в это уже с трудом. Не иначе как чудо, что вход уцелел.

Они остановились у самого грота, и Эван в изнеможении опустился на землю, скинув тяжелую котомку с плеч и прислонившись спиной к холодному камню. Ноги горели от напряжения, несмотря на то, что последние шаги он провисел на плече у Витарра, который, к его чести, не жаловался и молча терпел своего менее выносливого компаньона. Поясница чувствовала себя не лучше, будь прокляты эти книги! А ведь эльфийские письмена были здесь, практически у него под боком…

Эта мысль воодушевляла лучше любого мешка с золотом. Пора бы уже сосредоточиться на делах и забыть о дороге. Видимо, так думал не он один, потому что в следующий миг кто-то всунул в ослабленные ладони библиотекаря фляжку. Юноша в предвкушении облизнул сухие губы и жадно прижался к прохладному стальному горлышку, но тут же поперхнулся, едва горло обожгло что-то терпкое и горячее. В нос ударил запах спирта, и Эван закашлялся, поспешно отложив бурдюк с алкоголем и вытер рукавом рот. Подобную дрянь он на дух не переносил, но, тем не менее, не мог не признать, что ему полегчало. Туман в голове начинал постепенно расступаться.

— Ну, ты готов? — Фэйрхолл коснулся плеча библиотекаря, привлекая его внимание. В свободной руке он держал массивный фонарь, в котором уже горел высокий желтоватый столбик воска.

— Да, да. Идем скорее, — Эван сразу оживился. История не могла ждать больше, он понимал это. Хоть юноша и прибыл по приказу герцога, но двигал им, в первую очередь, собственный интерес. Вдруг в этих рунах содержится что-то, что прольет свет на таинственное исчезновение эльфов много лет назад? Или какой-нибудь секрет, позволяющий овладеть их магией, недоступной для остальных рас?

— Только осторожно, — предупредила Роксана, с тревогой глядя на то, как Эван торопливо собирал вещи. По-прежнему переживала за его самочувствие? Или же дело было только в его силе? — Там может быть крутой спуск.

— Главное, что не подъем, — криво усмехнулся библиотекарь и первым шагнул в грот. — Не уверен, что переживу второе такое восхождение. Предпочту кувырком пролететь пару метров и отделаться ссадинами.

Внутри было гораздо прохладнее, чем у подножия пещеры, даже несмотря на гуляющий снаружи ветер. Звук шагов путников отскакивал звучным эхом от неровных известняковых стен, а непроглядный мрак медленно отступал под натиском рыжеватого света фонаря. В сознании Эвана сразу возникли нехорошие ассоциации — слишком знакомым был этот слабый свет, напоминавший отблеск пламени факела, как и ритмичный гул, так похожий на проходку дежурящих тюремщиков. Юношу передернуло от воспоминаний, но он продолжал идти дальше в глубину грота, попутно рассматривая открывающиеся взору просторные своды и высокие потолки, поросшие сосульками сталактитов. Где-то совсем рядом слышался тихий звук капающей воды. Довольно скоро каменистая дорога пошла на спуск, и пришлось идти осторожнее, на всякий случай придерживаясь рукой за влажную бугристую стену, местами покрытую сизым мхом. Но постепенно земля под ногами снова выровнялась, знаменуя конец дороги. Эван остановился, вскинул голову, так и замирая с широко распахнутыми глазами. Позади него послышался тихий взволнованный вздох.

— Какая красота… — Роксана резко поддалась вперед, завороженно рассматривая подземное озеро, переливающееся голубыми и серебристыми бликами. Темная вода в нем едва слышно плескалась, а маленькие волны бились о влажный камень, тревожимые легким сквозняком, свободно разгуливающим по пещере. Но водоем интересовал библиотекаря мало. Его восхищенный взгляд был прикован к стене, от которой исходило холодное сияние, заливающее грот подобно луне на ночном небосводе.

Эван, затаив дыхание, приблизился к каменному своду, испещренному венами витиеватых узоров, по которым, словно кровь, струился загадочный свет. Сердце юноши сжалось от поднимающегося внутри странного трепета. Не то от волнения, не то от благоговения. Он узнал эти резкие контуры, а значения некоторых значков был готов назвать прямо сейчас. Рисунки будто сошли со страниц справочника, которым библиотекарь зачитывался последние дни.

— Руны… — зачарованно прошептал он, будто неверяще притрагиваясь к стене кончиками пальцев, на прикосновения которых камень отозвался молчаливым холодом. Подумать только! Россказни разведчиков подтвердились. А ведь он все равно сомневался в правдивости сведений, хоть и надеялся на подобное чудо, которое оказалось вполне реальным! Вот они, светящиеся символы, вырезанные на шершавом камне и мерцающие в темноте грота ярче походного фонаря. Доказательство того, что эльфы и правда были здесь. Что до того, как совсем исчезнуть из Адальора, они успели оставить последнюю весточку, которая могла быть хоть как-то объяснить, что же случилось с лесным народом в последние дни его существования. Или, может, почему они забрались в горы, так далеко от привычной им среды.

— Ну, вот и они… — Витарр встал рядом, задумчиво рассматривая настенную роспись и отставляя в сторону более не нужный фонарь. Отчего-то в голосе его не было радости и облегчения. — Что же в них такого важного, что отец резко ударился в историю? Магия?

— Не думаю, что эльфийское волшебство пережило бы своих создателей. Впрочем, о нём мы по-прежнему ничего не знаем, — Эван нехотя отвернулся от рун. — Но для исследователей и это не первостепенная цель. Уже много веков они ломают голову, пытаясь понять, что привело эльфов к гибели. Учитывая, что наскальная роспись не входит в число их традиционных занятий, я более чем уверен, что в этом послании содержится что-то серьезное. Что-то, что может переписать хроники нашего королевства, а, может, и всего континента.

— Это все интересно, но… Какую пользу руны могут принести герцогу? — Витарра, по всей видимости, ответ спутника не удовлетворил. Он пытливо уставился на юношу, так что тот даже немного опешил.

— В теории он может удостоиться почести первооткрывателя, — неуверенно пожал он плечами после недолгого молчания. — Или мецената, который способствует сохранению наследия королевства. Я не знаю, да и какая разница? Ты не думал, что Его Светлость просто захотел помочь местным крестьянам в силу доброты душевной?

— Я же говорил, — воин отмахнулся, растерянно теребя пряжку на куртке. — Он прибыл в Крествуд еще до обвала. Может, уже тогда догадывался о рунах…

— О таком трудно догадаться, особенно незаинтересованным. И все же, в чем проблема? Ты отчего-то очень подозрителен. Неужели считаешь, что во всех действиях твоего папеньки должны присутствовать корысть и злой умысел? Вам, аристократам, это, конечно, свойственно…

— Мой отец никогда не делает ничего просто так, — твердо заявил Витарр, уверенно сжав кулаки, и Эван не удержался от того, чтобы закатить глаза и тихо усмехнуться. Эта самонадеянность юного Фэйрхолла не переставала его удивлять. С чего он решил, что знает все потаенные уголки души своего родителя? Будто бы у того не может быть секретов и мотивов. Человек редко оказывается тем, чем он кажется с виду. Эван знал это не понаслышке, о чём и сообщил солдату. Но на эти слова тот только фыркнул и, покачав головой, поспешил вернуться к Роксане, которая, стоя в некотором отдалении, зачарованно изучала исписанную значками стену.

— Ладно, — радуясь, что бессмысленный разговор закончен, юноша вздохнул и, сняв с плеч котомку, опустился на колени. — Пора приниматься за работу.

На землю полетели книги и клочки бумаги. Теперь, когда его оставили в одиночестве, интерес снова начал завладевать библиотекарем, которому уже не терпелось узнать, что за послание оставили эльфы. План его был прост: переписать руны, а затем пройтись по всем значениям, которые он смог бы перевести, а остальные поискать в справочнике Йоханна, который хоть и не сумел даже составить полный алфавит, но показал себя более осведомленным, нежели его коллеги-ученые. А вот о расшифровке многих символов ему останется только догадываться уже самостоятельно. Тем не менее, сдаваться Эван не собирался — исследование обещало быть увлекательным, хоть и кропотливым. А еще оно в любом случае принесет свои плоды. Конвоирам значение рун, может, и без надобности, а вот у него будет шанс еще на один шаг приблизиться к давно утерянному прошлому. В крови библиотекаря уже кипел азарт, и он в нетерпении пролистывал страницы справочника, отыскивая нужный раздел. Из книги от его резких движений то и дело выпадали закладки и листы с пометками, но юношу это не заботило. Он уже схватился за карандаш, придерживая коленом раскрытый фолиант и начиная вырисовывать на чистом пергаменте первые знаки. Старательно, слегка высунув от усердия кончик языка, а затем, уже на новом листе, расшифровывая понятные ему символы. Которых, к легкому разочарованию, оказалось не так уж много. Почти все из известных значков оказались отчего-то часто повторяющимся словом «огонь». Или «дух» или «исток» — о роли контекста Эван только недавно закончил читать, а потому понимал, что для полного понимания ему нужно было перевести оставшиеся руны. Что же следовало из этих то и дело встречающихся слов? Молитва? Благословение? Какое-то предупреждение об опасности? Разобраться в этом пока не представлялось возможности.

Эван, наконец, разогнулся и, устроившись на берегу водоема, принялся выискивать в краденом фолианте буквы, похожие на те, что соседствовали на стене не то с «огнем», не то с «духом», не то с «истоком». За работой время летело стремительно и незаметно. Витарр и Роксана предусмотрительно отошли в сторону, чтобы не мешать юноше, который уже успел позабыть о присутствии посторонних и теперь полностью отдался привычной стихии. От голубоватого свечения глаза слезились и сильно уставали, но Эван не сдавался, мужественно продолжая пробираться сквозь буквы и кипу. Нового ему удалось почерпнуть пока мало. Разве что выяснить, что само слово «эльф» на удивление встречалось в настенной росписи всего пару раз. Из чего можно было сделать вывод, что странная находка людей герцога точно не повествовала о судьбе лесного народа, и это крайне удручало. Безусловно, ценность рунической надписи это не преуменьшало — наверняка сам королевский историк кусал бы локти, если бы знал, где простому крестьянскому юноше посчастливилось провести сегодняшний день. И все же библиотекарь не мог не грезить о том, что первым сумеет прикоснуться к тайне исчезновения целой расы, прошлое которое влекло его уже довольно долго.

— Солнце садится, — Эван не сразу понял, что обращались именно к нему. Как не понял и того, что с момента его спуска к подземному водоему прошло столько времени. В пещере, где единственном источником свете были загадочные руны, мир чувствовался как-то иначе.

— В самом деле…

— Нам пора возвращаться, — продолжила Роксана, с любопытством рассматривая валявшиеся вокруг Эвана клочки бумаги. — А потому я хочу узнать. Есть какие-то успехи?

— Не могу точно сказать. Это определенно руны, определенно эльфийские. А вот об их содержании пока не могу даже догадываться.

— Расскажешь после, — велел Витарр, поднимая с пола пустую кожаную сумку библиотекаря. — Собирайся, но котомку не трогай. Книги я понесу сам. Не хватало еще, чтобы тебе снова стало плохо. Пойдешь налегке. И спорить не вздумай. Нет времени — нужно успеть вернуться в Крествуд до того, как на улице окончательно потемнеет.

— Знаешь… — Эван задумчиво потер кончиком карандаша скулу, не торопясь исполнять приказ своего конвоира. Ему совершенно не хотелось откладывать изучение и, упаси Творец, тащиться в Туманные Пики следующим утром. Слова сорвались с его языка раньше, чем идея успела окончательно оформиться в его голове. — Я, пожалуй, заночую тут.

— Шутишь? — Фэйрхолл хохотнул и, покачав головой, криво улыбнулся. — Исключено.

— Это отчего же?

— А сам как думаешь? Пещера — не самое лучшее место для сна.

— Едва ли хуже тюрьмы, поверь.

— Мы вернемся утром, Эван, — стоял на своем Витарр. — Стена никуда не денется.

— Может быть так, — кивнул библиотекарь. — Но я хотел бы остаться здесь. Так будет удобнее. И потом, разве ты не хочешь, чтобы я закончил работу быстрее?

— Это может быть опасно! — встряла в разговор Роксана, хмуря брови и переводя взгляд с одного спутника на другого. — Витарр прав. А если новый обвал? Если ты заболеешь?

— Да ладно. В этом нет ничего такого. У меня плотный плащ, питьевая вода под боком, пара галет в сумке. Но… — Эван мельком взглянул на своих конвоиров. — Новая еда может мне понадобиться довольно скоро. Не уверен, правда, что буду выходить на свет. Как и не уверен в том, что мне это вообще необходимо.

Некоторое время молодые люди молчали, явно обдумывая происходящее.

— Ты уверен? — наконец, устало спросил Витарр, понимая, что спорить бесполезно, и библиотекарь торжествующе улыбнулся собственной маленькой победе.

— Уверен. Считай, что это мой долг, который я хочу поскорее исполнить.

— Витарр! — девушка снова попутался возмутиться, но Фэйрхолл жестом оборвал её, бросив в сторону Роксаны красноречивый взгляд, а затем, вытащив из-за пояса кинжал, положил его на землю рядом с Эваном. Рукоять была грубая, деревянная, так что можно было догадаться, что оружие юноша явно забрал не из отцовского хранилища. — Я скажу стражникам снаружи, что ты останешься. Если что — сразу к ним, за любой помощью. А мы придем завтра. Принесем тебе спальник и припасов. А ты… Будь осторожен, Эван.

Как бы ни хотел Витарр быть серьезным и собранным, последние слова его вызвали у библиотекаря невольную улыбку. Теперь он не сомневался в том, что герцогский сынок — не такой уж и избалованный и самовлюбленный. Это его беспокойство трогало юношу. За всю жизнь у него было не так много приятелей, которые могли бы печься о его будущем. Чувство было незнакомым, но отчего-то приятным.

— Идите уже. Солнце садится, — напомнил он и, слегка улыбнувшись и махнув напоследок рукой, снова повернулся к рисункам. Постепенно шаги затихли, а оранжевый свет фонаря исчез, вновь позволяя пещере утонуть в странном голубоватом блеске.

Глава 12

Хрупкая сгорбленная фигурка, уже едва различимая в ярком свете рун, вскоре скрылась из виду. Только волосы напоследок успели мелькнуть огненной вспышкой, прежде чем окончательно исчезнуть за поворотом. Роксана с трудом нашла в себе силы отвернуться и продолжить идти дальше по узкому коридору следом за Витарром, чья тень угрожающе раскачивалась на пещерных сводах в такт его гулким шагам. Но странная образовавшаяся в груди пустота обжигала, точно разогретое пряное вино, и так и упрашивала броситься назад, за Эваном, оставшимся среди камня и рун в полном одиночестве. От одной этой мысли колдунья стушевалась, почувствовала, как кровь сильнее прилила к лицу, прогоняя напускные спокойствие и равнодушие. Они мало успели пообщаться за эту пару дней, но в каждом их разговоре тихий и неприметный юноша открывался для неё с новой и неожиданной стороны. И, зная его тайну, которая самой Роксане казалась непонятной и фантастической загадкой, она не могла не переживать за спутника. Ещё и эти непонятные символы, светящиеся без помощи всякой магии… А без помощи ли?

Пораженная внезапной догадкой, девушка резко сбавила шаг, чувствуя, как сердце в груди пропустило удар. Ну конечно! И почему она не подумала об этом сразу же? О чарах эльфов, уникальных и бесследно сгинувших, слагали легенды и детские сказки. В них таинственный лесной народ перешептывался с птицами и животными на их собственных языках, медитациями помогал растениям напитываться силой и светом, а ещё был способен вызвать внезапный порыв ветра одним взмахом руки. В сказках магия эта была безграничной, и оттого с возрастом казалась всё более нереальной. Будь всё так, как слагали старые истории, столь могущественная раса не сгинула бы бесследно, не оставив после себя ни построек, ни произведений искусства, ни хотя бы предметов быта. Но что, если хотя бы крупица из выдуманных людьми легенд оказалась правдой? Что, если эльфы и в самом деле владели чарами, ныне неподвластными никому из живущих колдунов?

Роксана задумчиво уставилась на собственные ладони, чувствуя, как её собственная магия по первому же зову мыслей заструилась по венам, невидимыми путами оплетая кисти рук. Она не столь многому успела научиться под присмотром Верховной, особенно по меркам чародеев из самой уважаемой гильдии Тейрина, однако одно успела усвоить точно — ни одному из людей ещё не удавалось с помощью колдовства покорить природу. Ни одной её ипостаси, будь то лес, земля или даже огонь. Будучи ещё совсем юной ученицей, только-только вкусившей азы волшебства, Роксана частенько задавалась вопросом — почему столь мало заклинаний, демонстрируемых леди Делорен своим подопечным, можно было использовать в быту, для собственной выгоды. Почему огонь в печи не разжигался по щелчку пальцев, как иной раз делали персонажи сказочных историй? Или почему воду невозможно было превратить в глыбу льда без специального погреба? Долгое время чары девушке казались бесполезными, и она успела уже порядком разочароваться в собственной силе, когда Верховная впервые показала им нечто зрелищное. Шар магического света, левитация, невидимая аура щита, обмен энергией с другим колдуном, воздействие на лечебные и алхимические травы, способное проявить и усилить их эффект… Здесь, в заброшенной эльфийской пещере, Роксана вновь почувствовала себя глупым и наивным ребёнком, неспособным сделать с помощью магии ничего стоящего. А ведь обладай люди теми же чарами, что и лесной народ, она без проблем смогла бы решить эту головоломку с рунами вместо Эвана! Пусть и не её это была задача.

— Роксана? — из размышлений колдунью уже в который раз за прошедшие сутки вывел голос Витарра. Юноша, заметив, что его спутница успела порядком отстать, в недоумении остановился. В таком мраке лицо его было практически не разглядеть, даже при янтарном свете фонаря, однако Роксана заметила, что солдат вдруг протянул ей руку, очевидно решив, что девушка неловко отступилась при подъеме. Не желая показаться невежливой, колдунья, поборов секундное замешательство, послушно взялась за чужую ладонь. Грубая и шершавая кожа перчаток неприятно обжигала пальцы, наверняка оставляя на них следы горной пыли. Но Роксана ужене обращала на это внимание — мысли её вытеснила вновь разгоревшаяся в груди надежда. Надежда на то, что приворотное фиалковое зелье было потрачено ею не зря.

— Всё нормально? — спросил Фэйрхолл чуть позже, когда они вдвоём, преодолев порог грота, немного привыкли к солнечному свету и, попрощавшись со стражниками, начали обратный спуск в долину. — Там, у подземного озера, мне показалось, что ты была напугана…

— В самом деле? — колдунья повернулась к Витарру, пытаясь разглядеть на лице аристократа хоть какие-то признаки обожания и очарованной влюбленности, однако, к её досаде, тот был озадачен, но совершенно спокоен. Либо очень хорошо прятал свои чувства от посторонних глаз. Так ведь их, благородных, обучают? Или зелье, которое Роксана взяла из кладовки светлой башни, оказалось испорченным? — Просто беспокоюсь об Эване. Мне до сих пор не нравится, что он останется там один, без света или хотя бы спальника… А если с ним что-то случится? Мы ведь в горах, Витарр, а здесь возможно всё, что угодно.

— Да. Получилось… Нехорошо, — нехотя признал Фэйрхолл, убрав за ухо выбившуюся из низкого хвоста прядь. — Однако это было лучшим решением из возможных. Ты сама видела, как Эван боится высоты. А так мы сэкономим время. И, конечно, собственные нервы.

Колдунья негромко вздохнула, подбирая подол платья и перешагивая через обрушившиеся на тропу куски камня. Тревога за библиотекаря занимала её больше, чем она могла сказать, особенно Витарру. Никто, кроме неё, ничего не знал о силе Эвана, да и сама Роксана по-прежнему не понимала, что та из себя представляла в полной мере. Юноша сказал, что научился связываться с животными и птицами, научился понимать их чувства и делиться с ними собственными мыслями. Девушка и сама видела, на что он способен в лесу. Но, может, было ещё что-то? Что-то, что могло и навредить ему… Будь в этих краях леди Делорен, она бы наверняка заинтересовалась Эваном и его странной ни на что не похожей магией. Верховная могла бы разобраться. Может, могла бы расшифровать странные руны. Или даже лично обучить библиотекаря из Кентлберри.

Каждая мысль об ордене ведьм вгоняла Роксану в тягостное щемящее смущение. Так давила на плечи ответственность, о которой девушка почему-то никак не могла забыть. Она понимала — никакими стараниями и просьбами ей не искупить собственной вины перед Верховной. Подорванное однажды доверие не возвратишь, даже если остаток жизни прослужишь тихо-мирно, точно зашуганная горничная. А потому выбора у молодой адептки практически не оставалось. Сразу после того, как она выполнит свое последнее задание, Роксане придется сбежать. Сбежать подальше от Крествуда и больших городов, где её могли бы разыскать. Нет, надежнее всего, пусть и сложнее, будет укрыться в лесах и деревнях, затерянных в такой глуши, что ни один уважающий себя торговец не согласится добровольно ехать туда. Девушка судорожно сжала болтавшийся на шее медальон и медленно выдохнула — она справится. Не имеет права не справиться. В конце концов, она уже не та беспечная воспитанница с ветром в голове и надуманными проблемами за плечами. Она знала толк в лекарственных и ядовитых травах, разбиралась в колдовских снадобьях, на которые во всем королевстве спрос рос с каждым днем, да и в волшебстве поднаторела неплохо — наверняка сельские гуляки не пожалеют монетку-другую за магическое представление на площади. Да уж… Вот бы засмеялся отец, узнав, какое применение она нашла своему дару, столь редкому и столь желанному.

От осознания этого Роксане хотелось безвольно опустить руки. Уткнуться носом в колени и спрятаться где-нибудь от окружавших её людей, так, чтобы не видеть ни одной живой души, осмелевшей бы догадаться, что творилось у неё на сердце. Не о такой участи мечтала колдунья, грезившая как об успехах в магии, так и о свободе и путешествиях по миру, яркому, необъятному, ещё полному чудес и сокрытых тайн. Жизнь быстро проучила её, показав, что всего и сразу так просто не получить. Однако ни одно из желаний девушки не будет иметь значения, если она не справится с поставленной задачей. Роксана в очередной раз напомнила самой себе о принятом ещё в прошлую ночь решении. Она должна добиться того, чтобы орден ведьм получил новое убежище и смог дальше расти и процветать. Должна выполнить задание Верховной и заставить герцога Фэйрхолла посодействовать им. Если бы только Витарр не продолжал так сопротивляться действию зелья…

Которое, казалось, совершенно никак не отразилось на нём. Колдунья украдкой взглянула в сторону шедшего рядом солдата, задумчиво смолкшего и явно обдумывающего дальнейший план. За все это время он даже ни разу не повернулся к ней, ни разу не посмотрел с воздыханием и поволокой в темно-синих глазах, как, должно быть, смотрели одурманенные снадобьем кавалеры на привороживших их девушек. Роксане даже стало немного обидно, и она с досадой закусила губу, пытаясь понять — где же она все-таки просчиталась? Неужели дело было в ней самой? Неужели она была настолько неинтересной Витарру, что даже феромон из фиалок не мог подействовать на него? Девичья гордость оказалась задета, но разум закоренелой отличницы продолжал с упорством цепляться за возможные оправдания. Возможно, ей следовало бы с самого начала подлить зелье в кубок спутника. Возможно, следовало надушить его подушку, носовой платок, одежду, в конце концов! Колдунья мысленно чертыхнулась, проклиная себя за неосмотрительность. Даже с такой мелочью она не сумела справиться без сложностей. А ещё мечтала стать лучшей адепткой в светлой башне!

В любом случае, горевать из-за неудачи было некогда. Время стремительно утекало, точно сухой песок, сочившийся сквозь пальцы, и сказать, сколько его оставалось в запасе, представлялось невозможным. Роксана и без того слишком долго медлила, пытаясь присмотреться к товарищам по путешествию и получше узнать их. Теперь же, однако, ей ничего не оставалось, кроме как действовать самой. Мысль эта, яркая и отрезвляющая, пронеслась в голове девушке за считанные мгновения, точно подожженная стрела, и колдунья даже не успела толком обдумать пришедшую идею — слишком сильным оказался внезапным порыв и слишком простым в своей гениальности. Дождавшись, когда Витарр на повороте обгонит её, Роксана пнула носком горстку маленьких камушков и, нарочито громко охнув, поспешно припала на одно колено. Спуск в горах был неровным, шатким — кто угодно бы поверил, что на узкой осыпавшейся тропе девушка могла неловко отступиться, запутавшись в собственных юбках. Кто угодно, и даже внешне невозмутимый Витарр, резко обернувшийся на вскрик спутницы.

— Роксана! — практически выдохнул он, тут же протягивая руку замешкавшейся колдунье. Та едва успела состроить болезненную гримасу и ухватиться за рельефный выступ, будто бы боясь и вовсе скатиться по склону. — Господи, что с тобой?

— Кажется… Кажется, ничего, — девушка помедлила, но все же взялась за протянутую ладонь, с особой осторожностью поднимаясь с земли. — Просто споткнулась о камень, а было такое чувство, что того и гляди сорвусь. Какая нелепость…

— Ты, должно быть, сильно устала, — заметил Фэйрхолл, всё ещё внимательно поглядывая на спутницу. Боялся, что та упадёт опять? — Мы в пути уже несколько суток, а толком даже не прерывались на отдых. Тебе не следовало соглашаться еще и на подъем в горы…

— О, всё в порядке, Витарр, правда. Я не так много путешествовала, чтобы привыкнуть, но не хочу быть обузой для вас. Просто спускаться оказалось сложнее, чем я думал…

— Эван бы с тобой не согласился, — юноша хмыкнул и, к облегчению Роксаны, подставил ей плечо, чтобы девушка могла опереться. — Уверена, что ничего не повредила? В этих горах даже ловкий пастух ногу сломит.

— Уверена, — девушка кивнула, покорно берясь за локоть солдата и лихорадочно пытаясь сообразить, куда дальше завести разговор. Они продолжили спуск по каменистой дорожке, уже гораздо медленнее, огибая выступы и минуя образовавшиеся насыпи. Колдунья крепче сжала пальцы на предплечье юноши, радуясь, что он пока не отталкивал её. Всё же, за то короткое время, что они знакомы, наследник герцога показался ей достаточно холодным и самовлюбленным. А на таких впечатление произвести не так-то просто. — А если нет — с собой у меня припасено несколько травяных мазей и снадобий. Наверняка найдется что-то и от ушибов.

— Мой отец всегда недолюбливал магию, — вдруг произнес Витарр, отстраненно вглядываясь в сизые пейзажи, открывавшиеся с такой высоты. — Опасался её, считая чары опаснейшим и самым непредсказуемым инструментов. Я и сам иногда ловлю себя на подобных мыслях. То, что ты сделала с Эваном в лесу…. Такое не увидишь на городской ярмарке.

— Что ж, в этом твой отец, как ни странно, очень похож на моего, — Роксана тихо вздохнула, свободной рукой придерживая подол дорожного платья. — И в этом, похоже, нет ничего такого удивительного. Не все чародеи знают, где заканчивается предел их мастерства. И не все из нас знают, на что ещё способны. Моя наставница хотела бы это изменить. Хотела бы, чтобы простые люди нас не боялись, а сами колдуны, наконец, смогли применить свои силы на благо общества. Мы варим снадобья, продаём лекарственные настойки, усиливаем их действенность. Но магии во всём этом — лишь малая капля.

— Помогать людям — достойное стремление, — мудро изрёк юноша. — И колдовство, дарованное лишь очень немногим из нас всевышними силами, могло бы здорово послужить на благо всем. Вот только мало кто в этом мире готов добровольно делиться.

— А разве это так уж удивительно? — губы чародейки тронула печальная улыбка. — В сестринстве, где я провела последнее время, почти все девушки были из бедных семей. Дочери крестьян, ремесленников, простых сельских жителей, не видевших в жизни ничего, кроме своих ветхих хибарок и соломенных тюков. Мои наделённые магией ровесницы вынуждены были жить с мыслью, что они никчемны и ни на что не способны. Вынуждены были воспитываться с осознанием, что их не ждет ничего, кроме участи доярки или кропотливой работы швеи. Что они никогда не увидят королевский дворец или даже городские улочки. И что мужчина их, в лучшем случае, окажется деревенским пьяницей. И повезёт, если не будет лишний раз поднимать руку.

Роксана сама не заметила, как погрузилась в размышления. Как вдруг окреп ёе голос, отставив прочь острожную и мягкую интонацию, и как мысли, роившееся в голове, одна за другой вырвались наружу, против воли и лихорадочно обдуманного плана. Лишь молчание Витарра, слишком долгое и подозрительное, заставило колдунью очнуться. Что он подумал о ней? Принял ли эти упрёки на свой счёт?

— Я веду лишь к тому, что чего-то своего, собственного и по-настоящему ценного, у большинства подданных королевства на самом деле не так уж много, — спохватилась чародейка, боясь, как бы герцогский сын не оттолкнул её, посчитав наивной дурочкой. — Только их семьи, в которых, сам понимаешь, далеко не всегда все благополучно. И бедным девушкам хочется быть особенными. Хочется хоть в чем-то походить на детей знати, а может в чем-то даже превосходить их. Например, в способности к колдовству. Вот почему моя наставница, наша Верховная ведьма, пытается как можно раньше найти новых учениц, пока они еще юны и не слишком испорчены нищетой. Она забирает их в свою башню, светлую, изящную, окруженную садом, в котором всегда тихо и спокойно, как в садах самого короля. Адептки спят в просторных кроватях с балдахином, учатся читать и писать, как аристократы, носят красивые дорогие платья, которые никогда в жизни не смогли бы себе позволить. И, конечно, изучают магию.

— Твоя госпожа, кем бы он ни была, очень щедрая и самоотверженная женщина, — спустя пару минут негромко произнес Фэйрхолл, наконец повернувшись к Роксане. Бледное лицо его было совершенно изможденно усталостью, однако по-прежнему выдавало в нём аристократа, привыкшего в любом месте держаться достойно. Точеный профиль, вскинутый подбородок, взор синих глаз, спокойных и решительных, точно тёмная морская гладь. — Однако не напрасны ли её старания? Не служат ли они простым развлечением для засидевшейся дома дамы? Я знаю жизнь в провинции не так плохо, как ты думаешь, Роксана. Видел крестьян, их быт, привычки. А потому неплохо понимаю, что они из себя представляют. Простолюдины, может, и трудолюбивы, но упрямы и недальновидны. Они не терпят критики, не любят прислушиваться к другим, а любую попытку помочь воспринимают как покушение на их жизнь. Они неспособны видеть дальше собственных устоев и неспособны учиться. К чему твоей Верховной тратить время на таких?

Он не верил ей. Конечно, не верил. Таких, как леди Делорен, в их королевстве наверняка были считанные единицы. Знать, да и просто зажиточные торговцы, косо и с презрением смотрели на крестьян, не считая их за равных. А уж о том, чтобы помогать им прийти к лучшей жизни, и вовсе не могло идти речи. Верховная ведьма же была другой. Пусть и забирала у девушек их свободу, пусть и прятала в светлой башни, подальше от их родни и друзей, но она по-настоящему верила в них. Верила, что любая из юных адепток рано или поздно добьётся успеха. Она просчиталась лишь с Роксаной. Не учла, что её, выросшую в большой поместье, недостаточно удержать лишь пышными нарядами и красивыми обещаниями. После родительских упрёков и плена, сначала камня отчего дома, а после и белых стен изящной башни, в сердце у девушки засела только одно стремление. Стремление к свободе.

— Когда не нужно каждый день бороться за существование, любое занятие начинает приносить удовольствие. И свои плоды, — вспомнила чародейка фразу, которую часто слышала от своей наставницы. — Колдуньи не сидят на шее у Верховной всю жизнь, как тебе могло подуматься. Они помогают ей с зельями, сбором трав, уходом за садом… Всё это, так или иначе, приносит какой-никакой доход, хотя леди Делорен это и не нужно. Она добра ко всем ученицам и помогает им от чистого сердца. И мне в том числе.

— Что ж… И как много последовательниц в вашем ордене? Скольких несчастных удалось пригреть?

— Нас совсем мало. Шестеро, если считать меня, — Роксана сделала вид, что не расслышала в голосе Витарра холодной усмешки. Слишком явной для светской беседы. — И за всё это время ей ни разу не пришлось пожалеть.

Практически не пришлось… Но об этом будущему герцогу знать было необязательно. Он поднимет её насмех, если поймёт, что Роксана, так отчаянно защищавшая Верховную, сама пыталась сбежать от её даров и опеки. Хотя Фэйрхолл, похоже, итак не воспринимал её слова всерьёз. Тяжело вздохнув, девушка обогнула последний на их пути валун, чувствуя, как от усталости подгибались ноги, а тупая ноющая боль разливалась по напряжённой спине. Осталось идти совсем немного. Всего лишь преодолеть небольшое пастбище на самом склоне гор, сразу за которым начинался Крествуд. Его низкие серые домики уже виднелись впереди за покосившейся плетеной оградой. Холодные, безликие и такие же хмурые, как и сами жители отдалённо деревни.

— Адепток могло бы быть больше, если бы Верховная получила разрешение на открытие своего штаба, — вдруг произнесла колдунья, когда они поравнялись калиткой, заставив Витарра снова обернуться. Он не пытался спорить, не смеялся над ней, и уже одно это внушало Роксане надежду, что, узнав о её жизни побольше, герцогский сын сумеет довериться ей. — Своей школы для учениц ордена. Множество девушек сумели бы возможность выйти в люди благодаря своему дару. Они бы получили образование, научились контролировать магию, а после — смогли бы даже занять должность в ордене магов Тейрина. Или хотя бы открыть собственную лавку… Всё лучше, чем прозябать в родном захолустье, в окружении свиней и тонких истлевших стен.

Неуверенно кивнув в подтверждение собственных слов, Роксана опустила голову, а после, коротко взглянув на замершего рядом Витарра, всё же поспешила по дороге дальше в Крествуд. Лицо солдата было задумчивым и практически непроницаемым, но он покорно пошел следом, по-прежнему не говоря ни слова. Впрочем, продолжать разговор девушке уже не хотелось. Она и без того сказала ему слишком много, надеясь вызвать симпатию у герцогского сына, еще совсем молодого и не очерствевшего сердцем. И пусть он так и не выразил понимания, не проявил сочувствия или участия, отчего-то колдунья была уверена, что их сегодняшний разговор с Витарром не останется забытым.

ЧАСТЬ 2

Глава 13

Погода стремительно портилась. По утрам деревню Крествуд окружал спустившийся с гор плотный туман, сизой стеной обступавший каждую лачугу и так и норовивший запустить в окна, двери и трубы липкие пальцы. Дни же становились тусклыми и белесыми — солнце окончательно спряталось за белой облачной пеленой, заменившей собой небо и порой уступавшей место тёмным грозовым тучам. Распоясался и ветер, что ревел где-то высоко в горах, а теперь то и дело совершал набеги на узкие улочки, поднимая в воздух клубы пыли. И хотя в королевстве по-прежнему царило лето, природа уже упорно предупреждала о скором наступлении осени.

В кухне Лирона, наполненной пряным ароматом томящейся на огне похлебки, было тепло и душно. Отчего-то каждый раз после утомительной дороги крестьянская хижина казалась Витарру вполне себе уютной, несмотря на бедную обстановку и старые стены, которые угрюмо поскрипывали от малейшего дуновения ветра. Сегодня, когда за темным запотевшим стеклом ритмично отбивали барабанную дробь крупные дождевые капли, находиться под соломенной крышей было вдвойне приятно. Ливень начался вскоре после того, как Витарр и Роксана, уставшие и взмыленные, словно загнанные лошади, ввалились в дом, мечтая только о том, чтобы поскорее стянуть пыльные одежды и ополоснуться хотя бы в холодной воде. Фэйрхолл, сейчас сидя за обтесанным столом и прислушиваясь к шуму бушующей снаружи стихии, был невероятно рад тому, что непогода не застала их в пути. Последние несколько дней тучи кружили над Крествудом, словно стая растревоженных пчел, так и норовя обрушиться грозой на неугодную деревеньку. Учитывая, что ежедневный маршрут теперь разрывался между домом Лирона и Туманными Пиками, внезапные шутки природы были им вовсе не на руку.

Бросив мимолетный взгляд в сторону хозяина лачуги, оживленно копошившегося у старой покрытой копотью печи, Витарр тяжело вздохнул и вытянул под столом уставшие ноги. Сегодняшний поход в Туманные Пики в который раз обернулся неудачей. Эван не сообщил ничего нового — большая часть рун по-прежнему вызывала у него затруднения. Витарр был готов даже смириться с тем, что библиотекарь ошибся в своих выводах, а таинственные письмена на самом деле принадлежали другому народу или и вовсе были бессмысленными рисунками без значения и истории. Но пока всё, в том числе и записи Эвана, говорило об обратном. Они упорно что-то упускали, не понимали ни смысла, ни предназначения странной светящейся надписи. Причём упрекнуть юношу в безделии было сложно — каждый раз, когда Витарр с Роксаной спускались в грот по тёмному широкому коридору, они заставали своего товарища за чтением очередного конспекта. Бледного, осунувшегося, с тёмными кругами под глазами, которые было видно даже при рыжеватом свете фонаря и неестественно голубоватом — замысловатых настенных узоров.

Поморщившись от жара, заполонившего кухню, наследник герцога потянулся к верхним пуговицам ворота своей рубашки. И почему отец для работы в Туманных Пиках не нанял кого поопытнее и постарше? Витарру слабо верилось, что Эван, ещё совсем юный и происходивший, ко всему прочему, из простолюдинов, был лучшим в токовании эльфийских рун. Неужели даже в столице Адальора не нашлось ни одного престарелого ученого, прочитавшего за всю жизнь больше книг, чем солдату доводилось видеть в фамильных библиотеках аристократов? Или же герцог мог обратиться к ордену чародеев в Тейрине. Магам наверняка известно большее, чем обычным людям, и, к тому же, в их собственных архивах могли храниться никому неизвестные редкие рукописи. А ведь в городе были ещё картографы, историки, другие специалисты. Герцог Фэйрхолл мог бы обратиться куда угодно и за свои же средства получить большее подспорье, нежели щуплого арестанта-крестьянина с ворохом мятых листов под рукой. Если только…

Пальцы Витарра дрогнули от внезапной догадки, зацепились за пуговицу, чудом не разорвав хлипкие нитки, которыми была пошита форма. Если только отец не захотел по-тихому и без лишних свидетелей приписать странное открытие себе. Чтобы не делиться возможной выгодой с орденом колдунов или людьми короля, а молва о найденном артефакте или кладе не распространилась и по другим герцогствам. Юноша с трудом сдержался, чтобы не выругаться и с досадой не стукнуть кулаком по столу. Лишь шумно выдохнул и, откинувшись на спинку стула, в усталости закрыл глаза. И как он мог сразу не догадаться? Всё же было ясно, как день, с самого начала. Внезапный вызов в поместье, задание, которое нельзя доверить никому, и странные попутчики, которых, по всей видимости, никто не хватится. И потому-то герцогу нужен был и Витарр — он точно знал, что сын о делах своего предприимчивого родителя распространяться не станет.

Солдат мрачно усмехнулся, наблюдая за маячившей перед ним спиной Лирона, а сам чувствовал, как изнутри его стремительно наполняла горечь вперемешку со смятением. Ну, а с чего он взял, что его родитель был порядочным человеком? Будто бы сам не знал, что на самом деле творилось в рядах аристократии, только с виду такой правильной и чопорной. Юноша и сам был не лучшим примером для подражания. А потому стоило ли вообще удивляться тому, что герцог Реймонд стремился из возможного научного открытия получить собственную выгоду? В конце концов, он не растрачивал попусту казну, не отнимал крестьянские угодья для своих нужд, словом — не заставлял окружающих страдать от действий своего покровителя. Но тогда почему Витарру сейчас было так тяжело и обидно? Не из-за того, что ли родной отец, похоже, после всех скандалов и ссор всё-таки перестал ему доверять? Признаваться в этом было тяжело даже самому себе. Юноша настолько зациклился на случившейся с ним несправедливости, что перестал принимать герцога Фэйрхолла за живого человека. Да что там, всего неделю назад при упоминании о поездке в родовое имение в нём пробуждалась злость. А теперь… Теперь, оказавшись вдали от своего наказания и влияния отца, Витарр вдруг осознал, что и он сам, кажется, не был так уж и невиновен.

От тревожных мыслей, мелькавших в голове, точно ворох мрачных угольных набросков, солдата отвлёк негромкий звук приближающихся шагов и тонкий скрип половиц, просевших от времени. Роксана, закончившая приводить себя в порядок после дороги, теперь возвращалась к своим попутчикам. Это подействовало на Витарра отрезвляюще, заставив его тряхнуть головой и постараться придать лицу спокойное невозмутимое выражение. И пускай малознакомая колдунья уже понемногу начинала ему нравиться, юноше совершенно не хотелось, чтобы в его душе начал копаться кто-то ещё.

При появлении Роксаны Витарр, справившись с нахлынувшими эмоциями, вежливо кивнул ей, невольно отметив, что при виде девушки хозяин дома удивительным образом сразу же куда-то ретировался, несмотря на кипящий в котелке обед. Это было на него непохоже. Впрочем, вставать и узнавать причины у Лирона Витарр не собирался, ровно так же, как и заниматься оставленным без присмотра супом. Однако питаться потом пригоревшими ошметками хотелось еще меньше, так что юноша, скрепя зубами, нехотя поднялся с насиженного места и двинулся к печке, чтобы вытащить чугунную посудину на стол. Запах от похлебки, к удивлению, шел весьма приятный.

Эйнкорт же посторонилась и хмуро взглянула на спутника. Настроение у нее, очевидно, было плохое, да и выглядела девушка порядком усталой: лицо осунулось, а плечи поникли, точно под тяжестью какого-то невидимого груза. Витарр не мог не заметить, что сегодняшний подъем в горы выдался для Роксаны особенно сложным, пусть она и старалась это скрывать, несмотря на свою природную хрупкость и неудобную для частых вылазок одежду. И дело было не столько в узких тропинках и каменистых склонах, на которых так легко можно было отступиться, сколько в применении магии. Ведь сегодня же Фэйрхолл второй раз за всё время их путешествия видел, как его спутница колдовала, помогая пришедшим в Туманные Пики людям герцога разбирать каменные завалы.

Витарру и раньше доводилось сталкиваться с волшебством, пусть и не так близко, во время поездок в королевскую столицу. Тогда, сопровождая отца по каким-то очередным дипломатическим делам, ещё совсем неопытный и впечатлительный юноша не мог не обратить внимание на магов, устроивших на ярмарочной площади настоящее представление из разноцветных вспышек и искр. Шутливое, ребяческое, но завлекающее рассеянных зевак к шатру ордена чародеев, где те демонстрировали свои изобретения и предлагали различные услуги. В тот день герцог Фэйрхолл, заметив появившийся в глазах сына интерес, неодобрительно нахмурился и фыркнул что-то про вред магии, такой странной и непохожей на всё, созданное руками человеками.

В чём-то Витарр мог даже понять его, особенно теперь, когда лучше осознавал, на что на самом деле были способны загадочные чары. Обрушившиеся с гор глыбы камня будто бы сами собой поднимались в воздух, повинуясь одному лишь жесту Роксаны. Хрупкая девушка в одиночку расчистила заваленную дорогу за считанные минуты, в то время как у самых сильных и вооруженных инструментами жителей Крествуда на это ушли бы часы и даже, возможно, целые дни. Мысль эта, столь непривычная разуму обычного человека, пугала невозможностью происходящего, но Витарр, будто бы только сейчас по-настоящему открывший глаза, думал уже не об опасности магии. А о том, какой полезной она могла бы оказаться для людей, если бы те вдруг оказались готовы безраздельно принять её. Сколько же ещё они не знают о волшебстве? Как много дорог оно открывается своим обладателям, по счастливой случайности родившимся с редким даром?

— Эван выглядит плохо, — вдруг отвлёк Витарра от размышлений усталый голос Роксаны. Девушка опустилась на стул позади него, скрестив руки на груди и задумчиво наблюдая, как солдат орудовал поварешкой в котелке. — Бледный, как сама смерть, только и делает, что бормочет себе под нос очередные небылицы, будто нас и вовсе рядом нет.

И вот, снова она о своём…

— Ты зря переживаешь, Рокс, — Фэйрхолл отмахнулся, хотя что-то глубоко в груди его сжалось, точно от острого укола. Последние дни спутница только и говорила, что об Эване, которого нужно вытаскивать из гор, да поскорее. Как будто сама не знает, какими крестьяне бывают выносливыми, даже такие тощие. Ну, в самом деле, будто у них других причин для волнений нет. — Он просто заработался. Сильно увлекся рунами. Кажется, ему самому это интересно, вот и никак не может оторваться.

— Интерес интересом, а такими темпами недолго и довести себя до полного изнеможения, — колдунья была непреклонна. — Нужно дать ему хотя бы пару дней для отдыха. Он сидит там один, в этой пещере, как крот в сырой норе, и носа наружу не высовывает. Даже, чтобы подышать воздухом или погреться на солнце.

С этими словами она настойчиво выхватила у Витарра половник и принялась разливать суп по глиняным плошкам. От юноши не укрылось, что третью тарелку она отставила в сторону, так и не наполнив ее дымящимся обедом.

— Вы что, поругались? Лирон будто испарился, — не в правилах Фэйрхолла было лезть в личные дела окружающих, особенно если они его не касались. Но тему перевести хотелось, да и не спросить девушку о происходящем он не мог. В конце концов, им с этим крестьянским пареньком еще неизвестно сколько предстояло жить. Да и свой человек в деревне был бы не лишним подспорьем. Хотя Лирон и не производил впечатления обидчивого юнца и был на первый взгляд весьма отходчивым, он вполне мог поддаться эмоциями и, наплевав на собственные обещания, растрезвонить на всю округу о пещере с рунами и о приезде в Крествуд наследника герцога с отрядом. И, что главное, Витарру не хотелось остаток экспедиции смотреть на мрачное лицо Роксаны.

— Глупости! — девушка фыркнула, с громким стуком расставляя деревянную посуду. Нервничала, уже с трудом сдерживала эмоции и усталость. Неужто экспедиция так сильно выматывала её? — С чего вдруг такой вопрос?

— А то сама не понимаешь. Стоило тебе только вступить на порог, как он тут же выбежал, словно ошпаренный. Такое тяжело не заметить.

— Я с ним не ругалась, — Эйнкорт вздохнула и покачала головой, без энтузиазма ковыряясь в своей миске. Теперь, когда они разместились за столом, Витарр не смог больше сдерживаться. Он набросился на еду, только и успевая помогать себе ложкой. Горячая жидкость обжигала десна и язык, а вкус ее был пресный и какой-то прогорклый, но Фэйрхолл понимал, что в его положении было не до капризов. Приходилось довольствоваться тем, что есть. В казармах кормили и похуже здешнего.

— Этот дурачок принес мне цветы утром, — тем временем продолжила Роксана, и юноша закашлялся, ошарашенный неожиданным известием.

— Чего? — отдышавшись, спросил он и недоуменно уставился на чародейку, сразу неловко опустившую взгляд.

— Не знаю, на что уж он там рассчитывал… — пробормотала колдунья, вцепившись кончиками пальцев в длинный рукав. — Знает меня всего пару суток, а уже возомнил невесть что…

— Ну, а ты? — осторожно спросил Фэйрхолл и потянулся за кувшином с водой, чтобы успокоить пылающее горло.

— А что я? — девушка невесело усмехнулась и пожала плечами, отодвигая от себя блюдо. Аппетит покинул её совсем. — Поблагодарила за букет и понадеялась, что на этом все кончится. Но, увы, Лирон, видимо, не понимает намеков. Ходил потом за мной, как собачонка на привязи. Вроде и шутил, как ни в чем не бывало, а потом перешел на комплименты. Я и решила пресечь это сразу. Как говорится, на корню. А то не хватало, чтобы он решил, будто может на что-то рассчитывать.

— Ого… Я и подумать не мог, что Лирон так заинтересовался тобой, — Витарр в самом деле был немало удивлен. И как он только не заметил этого раньше? — Но… С чего вдруг он решил начать ухаживать за тобой? В смысле, он ведь всего лишь…

— Крестьянин, да. Сама не знаю, что на него нашло. Может, впечатлился тем, что я не позволила тебе сдать его констеблю? Кто знает, что такими парнями движет. Может быть, понадеялся, что для меня все эти условности — лишь пустой звук…

— Лирон — пылкий малый, говорливый… Мог ляпнуть сгоряча, совершенно не подумав. Но… — солдат серьезно взглянул на Роксану, растерянно закусившую губу. Ему совершенно не хотелось, чтобы та тревожилась ещё больше. Кто знает, как это могло сказаться на их путешествии? — Если этот парень начнёт приставать — не стесняйся сказать мне. Я не позволю никому донимать тебя.

Забавно… А ведь Витарр сам ещё совсем недавно не особо-то считался с чувствами других. Развлекался с такими же, как и он сам, детьми аристократов, беспечных и обеспеченных, забирался в фамильные винные погребы, уединялся в свободных комнатах с одурманенными алкоголем и южными благовониями девушками, пока их титулованные родители вели в приёмном зале скучные светские беседы. А иногда — не чурались спускаться даже в окрестные деревни, в чьих тавернах богатым посетителям были только рады. Как хозяева, так и симпатичные официантки… Витарр задумчиво уставился на содержимое собственной тарелки, вспоминая теперь кажущиеся такими далёкими дни. Он помнил звонкий смех дочки знатного рыцаря из соседнего герцогства, помнил терпкий запах духов и яркие вспышки разноцветных девичьих платьев. Все они тогда были слишком юными и безрассудными, чтобы задумываться о последствиях и, уж тем более, о правилах приличия. Сейчас же, после стольких ссор с отцом и времени, проведённом в армии, весь его азарт куда-то вдруг улетучился, уступая место сомнениям и размышлениям. Да что же с ним такое творится?

— Спасибо за заботу, Витарр, но… Я и сама прекрасно смогу справиться, — Роксана слабо улыбнулась, однако в голосе её отчётливо чувствовались уверенность и непреклонность. Было понятно, что вмешательству попутчика она явно окажется не рада. — Все эти глупости не должны отвлекать нас от главного. От Эвана и его работы в горах.

— Если бы эта его работа ещё хоть что-то приносила, — грустно усмехнулся юноша, вновь откидываясь на спинку стула. Колдунья снова вернулась к ушедшему в другое русло разговору, который, признаться честно, Витарру уже успел порядком надоесть.

— Как бы мне ни хотелось это признавать, но в нашем случае отсутствие результата — тоже результат, — Эйнкорт вздохнула и поднялась с места, за всё это время так практически и не притронувшись к еде. — Кто знает, может быть, завтра нам всем повезёт больше…

— Все будет хорошо, Рокс, ты не переживай так, — Фэйрхолла удивляла её мнительность, однако он понимал, что от них самих сейчас зависело крайне мало. Оставалось только отодвинуть тяжёлые мысли куда подальше и попробовать поспать хотя бы немного, прежде чем на горизонте покажутся первые солнечные лучи — предвестники скорого пробуждения и нового подъема в Туманные пики.

После небольшой передышки дождь зарядил вновь, да с такой силой, что Витарр едва успел добежать до сарая, прикрываясь одним плащом, мгновенно вымокшем до нитки. Внутри было немногим лучше, чем на улице. Старая соломенная крыша местами протекала, так что кое-где вымокли половицы и стены, а брошенный в углу спальник оказался холодным и влажным, как одежда Фэйрхолла. Лирон, кажется, уже спал среди соломенных тюков и мешков с зерном, так что гневное ворчание наследника герцога ушло в пустоту. Выбора у него все равно не было, поэтому пришлось довольствоваться совсем не теплой и мягкой постелью. Заснуть же юноша сумел только под утро, когда шум дождя окончательно стих, а ветер перестал заглядывать в каждую щель и тревожить его и без того окоченевшее тело.

Пара часов беспокойного сна оказала скорее пагубное влияние — вставал Витарр в отвратительном состоянии, чувствуя, что от неудобного ночлега у него уже начинала ныть поясница. При мысли о том, что ему вновь предстоит подниматься в горы, юноша глухо застонал и принялся неохотно натягивать уже порядком стоптанные сапоги. Может, не стоит устраивать такие вылазки каждый день? Едва ли за сутки Эван сумел продвинуться дальше. Оптимизма в Фэйрхолле оставалось крайне мало, но сдаваться он не собирался. Тем более, что в пещеру спуститься все равно было нужно. Если не из-за рун, то хотя бы ради библиотекаря, у которого уже наверняка подходили к концу запасы еды. Вот тоже проблема… Лирона обкрадывать не хотелось — парень и так был к ним чересчур гостеприимным. Подхватив кожаные перчатки, Витарр вышел на улицу, плотно прикрыв за собой дверь.

Сапоги захлюпали по размытой ночью дороге, утопающей в широких мутных лужах. Дома терялись в густом тумане — только потемневшие верхушки крыш виднелись в сером облаке. От него неприятно резало глаза, а в горле будто встал холодный влажный ком. Закашлявшись, Фэйрхолл уткнулся носом в ворот плаща, стараясь остаток пути не дышать сырым утренним воздухом. Крествуд еще спал — на улицах не было ни души, за исключением дремавших у главных ворот стражников. Оно и было понятно, после ночного ливня мало у кого возникло бы желание подниматься в такую рань, но Витарр подобной роскоши позволить себе не мог. Остановившись на пороге «Мёда и свечи», он не без труда распахнул разбухшую от сырости дверь и вошел в таверну.

Вопреки ожиданиям юноши, внутри уже собралось с десяток мужчин, по всей видимости заглянувших к трактирщику перед тем, как отправиться трудиться на пастбища. Крестьяне заняли самый длинный стол у окна и трапезничали в компании старых знакомых, стуча посудой и громко о чём-то переговариваясь. В зале, ещё не успевшим прогреться после холодной ночи, пахло хлебом и подгоревшей кашей.

Витарр медленно двинулся между длинных скамеек и стульев с высокими грубыми спинками, слегка настороженно оглядываясь по сторонам. Но на простого парня в выцветшей в военной форме никто и не думал обращать внимания — простолюдины были слишком заняты собственным завтраком и болтовней с соседом, чтобы лишний раз отвлекаться на какого-то чужака. А вот самому солдату отвлечься всё же пришлось. Уже у самой стойки трактирщика он вдруг неожиданной заметил знакомый белый плащ, расшитый крупными золотистыми солнцами. Неужто Роксана поднялась в такую рань, чтобы закупить провизией для Эвана? Или, может, Лирон снова намекал колдунье на что-то, из-за чего ей пришлось сбежать из дома? Витарр резко обернулся, чтобы уже обратиться с этим вопросом к спутнице, однако рта раскрыть так и не успел. Колдунья сама подняла голову, и юноша не без удивления понял, что едва не потревожил почем зря незнакомку, прибывшую в Крествуд наверняка откуда-то издалека.

Облачённая в чародейский плащ женщина была старше Роксаны, да и выглядела совершенно иначе. Строгое невозмутимое лицо, чьи тонкие и волевые черты были изящно подчёркнуты косметикой, длинные отливавшие бронзой каштановые волосы, фиолетовое платье с непрактично пышными оборками… Всё в этой волшебнице выдавало не то городскую мещанку, не то знатную даму, привыкшую к спокойной и безмятежной жизни в собственном поместье. Иначе стала бы она путешествовать в таком виде?

Почувствовав на себе чужой взгляд, незнакомка повернулась к Витарру, который тут же неловко опустил глаза. Юноша не хотел, чтобы его застукали пристально наблюдавшим за чужой женщиной. Тем более — такой красивой. Но чародейка, вопреки опасениям, лишь вежливо улыбнулась ему и медленно поднялась со своего места, расправляя рукой в чёрной перчатке складки на подоле платья. Солдат судорожно вздохнул, со стыдом чувствуя, как к щекам его прилила кровь. Наверняка эта дама уже давно успела привыкнуть к мужскому вниманию. А он, всё ещё неопытный и юный, так нелепо и наивно смущался, точно в первый раз любовался стройной женской фигурой и изящными линиями хрупких плеч. Может, за проведенные в полку месяцы он уже успел позабыть, каково это?

Пока Витарр, точно окаменевшая статуя, неподвижно стоял посреди обеденного зала, загадочная незнакомка уже покидала таверну. Запахнув на груди плащ, она неторопливо прошла мимо притихшего юноши, коротко взглянув на него, и скрылась за дверью на серых улицах Крествуд. Солдат едва успел почувствовать еле уловимый аромат её духов, от которых внутри всё трепетно замерло, пропитавшись нектаром фиалок и сирени. Легкий цветочный запах кружил голову, никак не желая выветриваться из памяти… А только ли в нём было дело? Перед глазами Фэйрхолла до сих пор стояло это лицо, лицо красивой и уверенной в себе женщины, которая прекрасно знала себе цену и наверняка ещё и умела этим пользоваться. С такими Витарру еще не доводилось общаться близко. Внутренний голос так и упрашивал его развернуться, плюнуть на дела и броситься следом за загадочной чародейкой. Он ведь — наследник герцога, она не посмеет отказать ему вот так сходу!

Юноша судорожно вздохнул и мотнул головой. В нём по-прежнему говорил избалованный аристократишка, привыкший получать всё, что ему приглянулось. А ведь он решил покончить с этим, даже не из-за наказания отца, сколько из собственных соображений. Нет, вынужден был напомнить он себе, бездумное веселье в конечном итоге так и не принесло ему ничего, кроме тумана в голове и возможности сбежать от реальности. Рассеянно потерев лоб тыльной стороной ладони, Витарр всё же шагнул вперёд, к стойке, на ходу вынимая из-за пазухи кошель.

— Заверни мне чего-нибудь с собой, — хриплым голосом попросил он у сонного и хмурого хозяина, выложив на столешницу несколько серебряных монет. — И побольше. Хлеба, сыра, что там еще есть…

Трактирщик молча кивнул и, отложив в сторону тряпку, которой он протирал высокие кружки, медленно зашаркал в сторону кладовки. Все же, в содержании собственного питейного заведения были и свои минусы — никогда не знаешь, в котором часу решит заглянуть первый посетитель. Выжидающе постукивая пальцами по древесной поверхности, Фэйрхолл задумчиво огляделся. Никого, как и следовало ожидать. Однако в скором времени солдаты должны были заступить на дежурство у тропы к Туманным Пикам, и Витарр был уверен, что новый караул он не проморгает. До тех пор, пока его самым наглым образом не отвлекли.

— Доброе утро, сэр! — звонкий девичий голосок прозвучал непривычно близко, и юноша от неожиданности слегка дернулся, чудом не налетев на неизвестно откуда подошедшую к нему Эллу. Как всегда, кокетливо улыбающуюся и скромно сжимавшую край передника. — Выбрались к нам позавтракать?

— Доброе, мисс Элла. К сожалению, сегодня не получится. Дела ждут, не могу задерживаться.

— Что, даже не подкрепитесь? — девушка широко распахнула глаза и захлопала длинными ресницами. — А Вы, вообще, знаете, что пахать на пустой желудок вредно? Ну же, сэр, присядьте за любой столик. Это не займет много времени.

— Простите, никак не могу, — Витарр был непреклонен. — Очень тороплюсь.

— И от выпивки откажетесь? Не уходите, сэр, прошу вас! — Элла тоже не собиралась сдаваться. Она резко выступила вперед, в надежде уставившись на раннего посетителя. Фэйрхолл почувствовал, как в нос ему ударил приторный запах розовой воды. И откуда бы ей взяться у простой официантки? — Подарите мне еще пару минут общения с Вами. А я за это, пока коротышка не видит, налью Вам лучшей медовухи. Расскажете о краях, откуда Вы родом? Наверняка путь держали от самой столицы?

Очевидно, девушка думала, что сумеет уговорить Витарра. Если не взглядом красивых глаз, то кружкой фирменного и, главное, бесплатного напитка. И то и другое наследника герцога привлекало мало.

— Элла, я же сказал, что не могу, — он устало вздохнул, не зная, как еще отделаться от настойчивой собеседницы. — Я зашел в таверну по необходимости. И покину её уже через пару минут. И, как сами понимаете, времени для разговоров у меня нет. Так что прошу прощения, но должен откланяться. Лучше займитесь работой. Тогда, возможно, скучать и не будете.

Этот разговор длился всего ничего, а уже успел порядком надоесть Витарру. Элла, необычно вежливая и явно заинтересованная в нем, раздражала его — за последние несколько дней она, кажется, всерьез решила заняться Фэйрхоллом. Умудрялась выискивать его из всех посетителей трактирчика, подбегала к его столику, стоило только юноше отодвинуть стул, чтобы присесть. Даже компания Роксаны и Лирона не останавливала юную официантку, хотя, возможно, на них она просто не обратила внимания. Влюбом случае, ее чрезмерная активность уже сидела у Витарра поперек горла. Подобное поведение со стороны девушек, особенно крестьянок, не было для него в новинку, однако от того только больше злило. Тем более теперь, когда он решил покончить со своим прежним образом жизни. К счастью, на лестнице послышался громкий топот тяжелых сапог. Приближались солдаты герцога, и юноша не преминул этим воспользоваться, чтобы сбежать от надоевшей Эллы. Может, он поступил некрасиво и недостойно аристократа, однако простолюдинка, привыкшая довольствоваться крошечными чаевыми и грубыми комплиментами от местных пьяниц, наверняка не сильно огорчится из-за отказа какого-то путника, ненадолго остановившегося в Крествуде. А Фэйрхоллу пора было забирать у хозяина таверны закуски и отправляться, наконец, в Туманные Пики. Возможно, сегодня удача им улыбнется и Эван, в кои-то веки, сумеет обнаружить что-то новое и важное?

Глава 14

Тихо шелестела вода в подземном озере. Плеск крошечных волн, будто пущенных стаей рыбок, гулом отлетал от пещерных сводов. На них, каменных и изломанных, переливались синеватые блики, в темноте грота кажущиеся блуждающими огоньками. От их назойливого яркого света уже слезились глаза. Эван тяжело вдохнул и уткнулся лицом в ладони, потирая лоб. Он больше не смотрел на исписанную стену, однако перед взором все равно пестрели мерцающие руны. В голове гудело, боль медленно, словно крадущаяся рептилия, расползалась по затекшим от долгого сидения спине и ногам. Что-то колючее и сухое раздирало горло. Юноша не помнил, когда последний раз пил, хотя водоем был совсем рядом — стоило лишь протянуть руку, чтобы добраться до живительной жидкости. Все время было как-то не до этого. Но теперь, когда ему удалось отвлечься от бесконечного и бессмысленного созерцания рун, Эван наконец осознал, как сильно на самом деле умаялся. Усталость давила на плечи свинцовой тяжестью, и юноша обхватил руками колени, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. От этого хождения кругами его уже начинала одолевать безысходность. Эльфийские символы будто дразнили юношу и издевательски усмехались резкими голубыми очертаниями. Незнание раздражало до мурашек, а предвкушение скорого открытия куда-то испарилось. Само собой, сдаваться библиотекарь не собирался, однако ожидания его ощутимо пошатнулись. И, вдобавок ко всему, заветная книжка умудрилась подвести — все упомянутые в ней значения рун Эван уже переписал на отдельный лист, однако эти сведения были, что капля в море, а переведенные части текста напоминали какую-то бессмыслицу. Что-то про открытие. Открытие огня. Или духа. Или истока. Истока чего?

Может, когда-то давно в этих краях, среди хвойных деревьев и скалящихся горных выступов, зародилась эльфийская цивилизация? Лес пестрел эльфийскими поселениями, как грибами после обильного дождя, а загадочный грот был своеобразным святилищем первых жителей? И эта непонятная надпись — лишь дань «истоку» народа и его культуры, дань какому-нибудь эльфийскому божеству, а может, и самой природе? Звучало почти правдоподобно, особенно если учитывать, что большая часть истории лесного народа до сих пор оставалась покрытой мраком, но Эвану верить в собственную теорию хотелось мало. Таинственная пещера, вдруг найденная под завалами после неожиданного камнепада, обязана была быть чем-то большим, чем забытым храмом. Библиотекарь отчаянно цеплялся за эту мысль, однако чувствовал, что та с каждым днем только больше ускользает от его рук. Впрочем, и его единственная теория была не так плоха. В письменах могло содержаться послание всем эльфам или молитва к их неизвестному богу. А это — уже новый вклад в прошлое их королевства. Значит, надежда еще была.

Приободрившись от таких мыслей и кивнув самому себе, Эван потер опухшие глаза и потряс головой, отчего противное гудение только усилилось. Нужно было отдохнуть. Хоть как-то разгрузить голову и немного взбодриться, прежде чем снова садиться за исследование. Юноша никак не мог отделаться от навязчивого ощущения, что он что-то упустил. Что-то важное и очевидное, но никак не мог понять, что именно. Может, хоть несколько минут в стороне от рун помогут ему по-новому взглянуть на надпись и расшифровать ее, наконец.

Подниматься с холодного камня было тяжело. Отекшие ноги едва удерживали юношу, а колени предательски подгибались. Но Эван устоял и, слегка пошатываясь, шагнул к водоему, опустился около него на корточки и зачерпнул обеими ладонями воду. Ледяная жидкость обжигала лицо, прозрачной змейкой забиралась под рубашку, но от этого покалывания и свежести становилось ощутимо легче. Библиотекарь склонился над водной гладью еще раз, жадно припадая к ней губами. Рот будто забило снегом, но Эван не остановился даже, когда от холода у него закололо пальцы и горло. Вместе с водой к нему постепенно возвращались силы.

Юноша вытирал рот потрепавшимся рукавом, недовольно отмечая, что изрядно намочил волосы во время умывания, когда вдали послышался уже знакомый гул шагов. Эван даже не обернулся — и так было понятно, кто спускался к нему в самую глубь пещеры. Стражники не сходили со своего поста, чтобы проверить, как там поживает герцогский ученый. Да и других желающих навестить его как-то не наблюдалось. За исключением Роксаны и Витарра, появившихся следом за расплывчатыми светлыми пятнами фонарей. Библиотекаря даже удивляло, с какой стойкостью они приходили сюда каждый день. Ему было даже неловко от того, что эти двое так на него рассчитывали, в то время как сам Эван по-прежнему не мог сообщить им ничего нового. Обычно его не волновало мнение светских шишек — юноша привык работать в привычном ему темпе, не думая о том, что от него требовали большего. И хотя сейчас он не собирался менять тактику, новые чувства, пробуждающиеся в его душе, тем не менее тревожили. С чего вдруг юноше беспокоиться из-за этой экспедиции? Разве не он на прошлой неделе был готов на все, лишь бы выбраться на волю? Но тогда почему ему сейчас стыдно за неоправданные ожидания своих компаньонов по путешествию? Это было странно, непривычно, и Эван поспешил отмахнуться от назойливого ощущения, не желая придавать ему большого значения. Вместо этого он слабо усмехнулся и поднял руку в приветственном жесте.

— Ты бы поел, — первым делом произнесла Роксана, присев на землю рядом с юношей и принимаясь развязывать большой сверток, который она прихватила с собой. Витарр опустился около спутницы, молча кивнул библиотекарю и задумчиво отвернулся в сторону, отстранённо глядя куда-то в пустоту. Как всегда, важен и хмур. Прямо меланхоличный лорд, сошедший с красочной картинки из книги сказок.

— Ну, кажется, у меня уже кончились галеты, которые я взял в Крествуде, — Эван пожал плечами, неотрывно наблюдая за тем, как Роксана выкладывала на расшитый платок маленькие желтые помидоры, мягкие хлебные краюшки и сухие полоски вяленого мяса. Теперь, когда руны остались за спиной, к библиотекарю вновь вернулся страшный голод. Не дожидаясь, пока девушка закончит, юноша потянулся к еде, чувствуя, как рот стремительно наполняется слюной.

— Как успехи? — осторожно спросила девушка, всячески пытаясь скрыть собственное любопытство. — И как ты сам?

— Так же, как и вчера, — пробормотал юноша, сосредоточенно жуя. — За сутки мало что может измениться, в любом случае.

— И все же?

— Много рун, значения которых надо еще установить. Сначала я решил, что на этой стене просто указатель. Что-то вроде таблички на храме или, может, псалма. Впрочем, я могу ошибаться.

— Всего-то? — Витарр, не удержавшись, громко фыркнул, впервые проявляя интерес к разговору. Новости, очевидно, его не обрадовали. Слишком просто для герцогского сынка? Эван бы возмутился такому невежеству, если бы лицо Фэйрхолла не было таким грустным. Кажется, то было не просто разочарование.

— Ну, историки и за такой текст будут готовы отдать все свои сбережения, — прохладно заметил библиотекарь, все же недовольный тем, что его труд и, главное, важность эльфийского наследия так легко обесценились.

— Не уверен я, что отцу нужны деньги. Он же рассчитывал на что-то. Но вот на что…

— Ладно, — Роксана снова вмешалась, поняв, что ничего полезного они сегодня больше не узнают. — Эван, тебе надо вернуться в деревню, пока эта проклятая пещера совсем не свела тебя с ума. Ты бы видел себя со стороны! Кожа да кости. Ну, разве так уж плохо жить в человеческих условиях?

Эван с интересом склонил голову и слизал с пальцев сухие хлебные крошки. Девушка пристально смотрела на него, не отрывая взгляда, и явно не собиралась отставать, пока не получит ответа. От загадочного голубоватого свечения в ее глазах то и дело вспыхивали мерцающие огоньки. Почему она так беспокоится? Почему хочет вернуть его на землю? Не из-за секрета ли, о котором юноша с дуру проболтался во время подъема?

— Мне, конечно, приятна такая опека, — задумчиво произнес библиотекарь. — Но вы уже который день пытаетесь меня отсюда вытащить. И мне интересно, с чего это вдруг?

— А сам не понимаешь? — брови Эйнкорт гневно взметнулись вверх. — Тут же невозможно жить! Холодно, сыро, а еще наверняка опасно. Представляешь, что будет, если ты вдруг пострадаешь?

— Я привык работать в одиночестве, — угрюмо заметил Эван. — А ваше присутствие будет меня отвлекать. Достаточно и того, что снаружи стоят эти железные шкафы с алебардами.

— Простуды, Эван, это не исключает. Или, упаси Создатель, чего посерьезнее!

— Да с чего бы? — юноша недоумевал. Почему девушка так переживает за него? Он помнил ее реакцию в их первую встречу в день, когда его освободили. Никакой ненависти или презрения, во всяком случае, показных. Только настороженность, подозрительность и, возможно, демонстративная холодность. Что же изменилось за неделю? Почему вдруг она стала волноваться о нем, преступнике и крестьянине без рода и фамилии? Может, слишком серьезно относилась к заданию Его Светлости?

— Потому что мы по-прежнему не ожидаем, чего ждать от этого места. Оно слишком странное. Никого не смутило, что до обвала эту пещеру никто из местных не видел, словно до этого ее и в помине не было? И эти руны… Не знаю. — Роксана на секунду замолкла, а потом тихо вздохнула. — Мне просто здесь становится как-то не по себе.

Эван удивленно моргнул, глядя, как девушка зябко поежилась и отвернулась от исписанной светящимися символами стены. Кажется, ей и правда было тут неуютно, несмотря на близость к магии. Может, даже страшно, но в этом колдунья уж точно никогда не признается. Гордость не позволит. Но только ли в рунах было дело? Библиотекарь судорожно вздохнул, прислушиваясь к совершенно новым чувствам, зарождавшимся где-то глубоко внутри. До сегодняшнего дня за него мало кто переживал, и осознание это не то радовало, не то вгоняло в странные размышления.

— Рокс, подожди меня снаружи, — вдруг произнес Витарр, который, кажется, тоже догадывался об истинных причинах переживаний спутницы. — Попроси охрану иногда спускаться со склона и проверять дорогу к пещере. Лишняя предосторожность, все же, не помешает. А я скоро поднимусь следом.

Роксана недовольно поджала губы, задумчиво посмотрела на Эвана, но спорить не стала. Молча поднялась с места и покорно двинулась к выходу, напоследок все же неуверенно оглянувшись на Витарра, чье лицо было непроницаемо, словно чистый пергаментный лист. Вскоре звуки шагов стихли, пещера погрузилась в прежнюю умиротворяющую тишину. Юноши остались одни.

Фэйрхолл молчал, сосредоточенно рассматривая собственные руки. Эван не пытался его разговорить, хотя нутром чуял, что наследнику герцога есть, что ему сказать. Вместо этого он предпочел вернуться к прерванной трапезе, не без удовольствия откусывая от масляного шмата сыра внушительных размеров кусок. Хорошо, что экспедицию в горы решил организовать именно герцог, еще и сына своего отправил вместе с отрядом. Так плотно юноша не наедался даже до ареста — с его выручкой никакие деликатесы купить бы не получилось. А иногда, особенно в первые годы после смерти матери, и хлеб на ужин казался ему непозволительной роскошью.

— Откуда ты все это знаешь? — вновь подал голос Витарр, а потом широким жестом обвел стену со светящимися узорами. — Не только руны, конечно. Имею в виду, откуда ты научился читать? Не подумай ничего, просто вы, крестьяне, обычно…

— Необразованные и безграмотные, — понимающе кивнул Эван, ничуть не обидевшись на слова аристократа. Напротив, он прекрасно понимал, почему того так интересовал этот вопрос. Простолюдины не посещали школ, занимались только хозяйством да прочим физическим трудом. Мало кто мог даже считать, но это обстоятельство, кажется, никого и не волновало — такова была их жизнь, обычная и несправедливая, но привычная всем.

— Меня отец читать научил, — пожал плечами библиотекарь, вгрызаясь в румяный бок яблока, тут же брызнувший сладким соком. — Тогда он еще жил с нами, хотя я его почти и не помню. Помню лишь, что волосы у него были рыжие, почти алые, ну, уж точно гораздо ярче моих. С ранних лет он учил меня грамоте, вырисовывал на полу угольком буквы, показывал книги, а потом заставлял читать их вслух, до тех пор, пока я не осиливал главу. Сам этого всего не помню, но мама рассказывала, что в те времена я часто рыдал из-за чтения. Можешь такое представить?

— Так твой отец был образован? — Фэйрхолл удивленно подался вперед, заинтересованный рассказом. Он и не думал, что семья оказала на жизнь его нового знакомого такое влияние.

— Понятия не имею, откуда он всего понабрался. Может, и правда учился где-то, — Эван не лукавил. О своем родителе он не знал толком ничего, а потому даже не мог сказать, что испытывает сейчас к человеку, так рано исчезнувшему из его жизни. Разве что благодарность за болезненные наставления, которые в конечном итоге привели его сюда? — А может, сам сумел освоить грамоту. В конце концов, двери тех же библиотек открыты для всех.

— Ну, а руны? Тоже отец?

— Нет, куда там. Он ушел еще до того, как мне исполнилось пять. Ушел и не вернулся. Не знаю, что с ним случилось. Может, он даже умер, а может, нашел себе новую семью. Мать о нем не могла говорить, чуть что — сразу ударялась в слезу. Нет, руны я встретил случайно в одной из книг, которую я одолжил в хранилище. Тогда я уже был достаточно взрослым и достаточно обученным, так что проблем с чтением не возникало. То были мифы и легенды Адальора. Те самые, которые в моем детстве иногда по вечерам рассказывали старики, понабравшиеся всяких историй от останавливавшихся в тавернах путешественников. Больше всего в той книге было, конечно, сказок. Про говорящих животных, принцев и принцесс, про волшебные страны, где вместо воды в реках текла сладкая патока, а вместо цветов на лугах пестрели драгоценные камни. Однако были в том сборнике и истории о загадочном лесном народе, который в один день покинул родные края и бесследно исчез. У народца были изумрудные одежды, хрупкие тела и острые уши, а своими руками они могли творить настоящие чудеса. Они вызывали разноцветные огоньки, которые освещали им путь даже в самой дремучей чаще, а от одного их прикосновения земля начинала расцветать, как в бурную весеннюю пору. В той книжке было несколько таких легенд, правдивых или нет — кто знает. Но описанных так ярко и живо… Тебе бы тоже стало интересно после такого побольше узнать об эльфах. Я читал о том, как они превращали пустыни в вечно зеленые рощи, где вскоре после этого появлялись птицы и звери. Как они возводили в укромных лесных уголках свои чудотворные дворцы и домики, как приручали диких животных, совершенно не чуравшихся своих соседей. И о том, как в их поселения пришли люди в массивных доспехах и с заточенными копьями, чтобы прогнать мирных лесных жителей со столь плодородных земель. Вот только щедрые дары природы исчезли вместе с эльфами, а люди так и не смогли понять, что алчностью и жестокостью ничего хорошего не добьешься.

— Но это же только сказки, — Витарр нахмурился, однако Эван не без удовольствия отметил, что в его синих глазах плескался интерес, а сам юноша все это время слушал рассказ библиотекаря с приоткрытым ртом.

— Да. Но у всех легенд и сказок есть начало. И начало это чаще всего берется из жизни. И история эльфов так и не смогла оставить меня в покое. Я вновь пришел в библиотеку и стал читать уже о прошлом нашего королевства. До этого я вообще мало чего знал об Адальоре, как-то не интересовался. Не знал, что мы соседствуем с гномами, и что есть еще три страны, где живут люди. Не знал, что за океаном есть неизведанные земли, на которых якобы водятся страшные чудовища, потому что ни один из кораблей, отправленных туда, так и не вернулся. И эльфы, как оказалось, тоже существовали взаправду. Но книг об этом, почему-то, было очень мало. А мне хотелось узнать об этой расе как можно больше. Представляешь, они ведь могли использовать магию! Гораздо более сильную, чем та, что досталась лишь некоторым из нашего народа. А сейчас… — Эван вздохнул. — Да неизвестно, что сейчас.

— Для самоучки ты и правда знаешь невероятно много, — Фэйрхолл кивнул и как-то грустно усмехнулся, подперев голову кулаком. — Теперь понимаю, почему отец выбрал именно тебя. И почему так настаивал на твоем освобождении. Жаль только, что все это оказалось напрасным.

— Ты слишком рано сдаешься, — заметил библиотекарь, скрестив ноги и опершись локтями о колени. — Любую загадку рано или поздно можно раскрыть.

— Сам же сказал, — напомнил юноша, пронзительно взглянув на Эвана. — Что, скорее всего, на стене простой указатель. А отцу это едва ли будет интересно.

— А почему ты вообще об этом переживаешь? Не все ли равно? — не выдержал библиотекарь, в упор глядя на вздрогнувшего аристократа. — Ну, допустим, его ожидания не оправдаются. Да и что с того? Едва ли его жизнь от этого станет хуже.

— Его — нет. А вот моя… — Витарр вдруг смущенно и как-то нервно скривился, а потом с тяжелым вздохом опустил голову. — Я же не просто так пошел служить в полк. Можно сказать, что папа отправил меня туда силой, не спросив моего мнения на этот счет. И теперь, когда он попросил меня сопровождать тебя до пещеры, я вдруг подумал, что, может, если в этом гроте мы найдем что-то важное, что-то необычное… Ведь неспроста это место так важно для него…

— Тьфу ты! Так бы и сказал, что о собственном благосостоянии печешься, — беззлобно ухмыльнулся Эван, которого проблема этого богатого сыночка откровенно позабавила. — В теории, что-то необычное действительно может обнаружиться. Работы здесь еще по горло, я даже не уверен, что смогу до конца перевести руны. Однако бросать это дело не планирую, будь спокоен. Может, судьба сжалится, отец сменит гнев на милость, а ты переселишься из казармы в свои родные покои, которые тебя уже заждались.

— Эван, — Фэйрхолл поднялся на ноги и крепко сжал ручку фонаря. Глубокие синие глаза серьезно смотрели на библиотекаря сверху вниз. Таким решительным солдата юноша еще не видел за все время их путешествия. — Я не хочу, чтобы ты трудился до полного изнеможения. Однако я был бы очень признателен, если бы ты все же постарался узнать об этой надписи как можно больше. Я хочу знать, что на самом деле так привлекло моего отца в Крествуде и его окрестностях. Так что… Пусть твоя деятельность будет плодотворна, а мы с Роксаной сделаем все, чтобы это обеспечить. Обращайся сразу, если вдруг что-то понадобится.

— Конечно, — Эван кивнул и ободряюще улыбнулся. Витарр всего несколько минут назад был таким подавленным, даже отчаявшимся. И хотя его мотивы были эгоистичными, он сам, кажется, готов был в случае чего бросить все силы на подмогу библиотекарю. А это уже говорило о многом. — Я же сказал, что не сдаюсь. И буду находиться в пещере до тех пор, пока окончательно не разберусь с рунами. И для меня это не пустой звук, потому что если здесь есть хоть одна ниточка, ведущая к эльфийскому прошлому, я просто обязан ее найти и понять, куда она ведет. Иначе сам себя уважать перестану.

— Понимаю, — аристократ, кажется, вздохнул с облегчением. — Рад, что мы поняли друг друга. Тогда я снова зайду завтра, принесу еще еды и чистой одежды. Надеюсь, что до утра тебе хватит этих припасов. Если будет что-то важное, сразу беги за солдатами наверх. И Роксана права. Будь осторожен.

— Буду, не бойся. До встречи завтра.

— Да, да… До встречи.

Эван уже закончил есть, а потому, когда Витарр развернулся, чтобы уйти, снова подполз к утопающей в голубом свете стене. Теперь он понимал, почему двое компаньонов так настойчиво торопили его и требовали скорых ответов. Подобное юноша терпеть не мог, однако сейчас, когда их интересы совпадали, мог даже отнестись с пониманием. Ну, или сделать вид. В любом случае, сегодняшняя беседа в сочетании с сытным угощением и холодной водой, неплохо разгрузили ему голову. И, возможно, дали еще один стимул приступить к работе. Витарр надеялся, что руны на стене являются на самом деле важным посланием, и, если так, интересно, что на самом деле скрывалось за яркими рисунками? Неужто правда путь к сокровищам? Или, может, это было какое-то заклинание? Если эльфы вообще использовали заклинания… Или, может, тоже указатель, своего рода карта, ведущая до ближайшего эльфийского поселения? Чтобы заблудившийся отряд лесного народа в любой момент мог найти дорогу домой?

Размышляя об этом, Эван рефлекторно придвинулся ближе к стене и медленно провел пальцами по шероховатым углублениям букв. Таких же холодных и безмолвных, как и раньше. Они, словно далеки звезды, взирали на него с каменных сводов, как с ночной небесной вышины. Юноша хотел было потянуться за карандашом, когда неосторожно скользнул ладонью вниз по выступу и вдруг почувствовал резкое жжение. Он не успел толком ничего сообразить — так быстро все произошло. Руна от его прикосновения резко вспыхнула, засияла пуще прежнего, а с ее острых контуров сорвалось несколько искр, да с таким треском, будто кто-то высекал их кремнем. Библиотекарь в ужасе отпрянул, но один из огоньков уже летел к нему навстречу, опустился на руку, обжег белым пламенем, будто горящая спичка коснулась кожи. А потом все прекратилось так же внезапно, как и началось. Руна перестала пылать, снова запереливалась лазурным цветом, а странный звук исчез, будто ничего и не было. Эван, казалось, забыл, как дышать, таращась то на собственные пальцы, то снова на эльфийскую надпись. Такое не могло привидеться, просто не могло. Он отчетливо видел, как стена на миг будто ожила! Ожила от его прикосновения, чего раньше не было. Да как такое вообще возможно? Если бы подобное случилось пару часов назад, юноша бы решил, что просто заработался. Может, он и правда начал сходить с ума, постоянно сидя в темноте в четырех стенах? Но это видение было таким живым, таким настоящим. И этот треск, и горячая искра… Откуда она вообще взялась? Огонь просто так не сходит со стен, даже в сказках, где, вообще-то, обычно замешана…

Ну, конечно. Магия! Как он мог не понять этого сразу! А ведь сам говорил этому заносчивому Баффри, что в пещере можно нарваться на волшебную ловушку, оставленную эльфами со времен их существования. И как же после этого сомневаться в существовании эльфов? Может, большая часть их магии и исчезла вместе с лесным народцем, однако никто не говорил, что оно ушло из уже созданных вещей. В том числе и из этой стены, которая неспроста светилась ярче любого факела денно и нощно.

Зачарованно уставившись на руны, которые открылись для него с новой и совершенно таинственной стороны, юноша поспешно схватил чистый лист пергамента и наскоро перерисовал запылавший значок. В горле снова пересохло, правда, уже не от жажды, а сердце быстро забилось, будто готовясь выпрыгнуть навстречу неизведанным открытиям. Эван облизнулся и, широко улыбнувшись, вдруг громко рассмеялся, а потом снова принялся буравить взглядом стену пещеры. Эта экспедиция начинала подкидывать новые сюрпризы. И новые поводы для размышлений, отвлекаться на которые сейчас хотелось меньше всего. Разум юноши рвался работать, и он не стал противиться этому призыву, вновь начиная ощупывать каменный выступ. Они наконец-то сдвинулись с мертвой точки.

Глава 15

По вечерам Крествуд менялся до неузнаваемости, превращаясь из крошечной захолустной деревни в укромный и, пожалуй, даже уютный уголок, в который наверняка захотелось бы сбежать из душной никогда не дремлющей столицы. В Крествуде же дороги и огороды стремительно пустели, едва пылающий солнечный диск начинал клониться к горизонту — местные жители, утомленные долгой работой, спешили вернуться под прохладную сень соломенных крыш, чтобы расслабленно вытянуть уставшие ноги на скамье и пригубить прохладного пива из бочонка в погребе. В пыльных окошках покосившихся лачуг зажигались свечи, из печных труб спешили на волю сизые струйки дыма, что рассекали многоцветную небесную гладь и терялись в тёмных нависших над деревней облаках. Воздух вокруг становился прохладным, наполнялся пряной свежестью, что спускалась с горных склонов, поросших травами и ржавыми соснами. Следом за ней с наступлением сумерек приходил и ветер. Названным гостем шелестел он в кронах яблоневых деревьев, стучал скрипучими ставнями и то и дело порывисто врывался в распахнутое окно вместе с закатным небом, что разливалось рубиновыми и облепиховыми пятнами по дощатому полу.

Лишь его золотисто-багряное свечение да дрожащий огонёк единственной свечи разгоняли сгущающийся мрак в комнате, в которую Роксана забилась, точно пойманная в ловушку мышь. Запоздалая тревога неотступно гнала её из Туманных Пик, а неожиданно пришедшее в голову осознание и вовсе помутило рассудок обычно сдержанной девушки. Она не успела ничего объяснить растерявшемуся Витарру, которого бросила ещё на подходе к Крествуду, не обернулась на встревоженный оклик встретившего её у дома Лирона. Отчаяние захлестнуло колдунью, нестерпимо жгло глаза, так и норовя вызвать ныне бесполезные слёзы.

— Нет, нет, нет… — судорожно шептала Роксана, перебирая содержимое своей мягкой сумочки. Пальцы её лихорадочно обшаривали каждый кармашек, едва заметно подрагивая — то волнение накрепко сковало разум девушки, точно ледяной панцирь, мешая остановиться и сосредоточиться. Сердце тревожно билось в груди, а воздух замер в горле колючим осколком льда. Колдунья тщательно, как только могла, выискивала запропастившуюся бутылочку от дурманящего любовного отвара, но та, явно в насмешку, будто бы испарилась. В сторону полетели смятые страницы с рецептами и зарисовками растений, жалобно звякнули стеклянные пузырьки с припасенными зельями, но Роксана, обычно трепетно обращающаяся с каждой рукописью и каждым магическим артефактом, даже и не думала останавливаться. Она совершила непростительную ошибку. Совершила по собственной глупости и теперь в который раз страдала от своего суетящегося разума, что продумывал каждый шаг, но в конечном итоге спотыкался на очевидных препятствиях.

Пыл девушки отступил лишь тогда, когда на тускло белеющую ткань одеяла упал маленький пустой флакон с откупоренной пробкой, ещё хранившей остатки фиалкового запаха. Запаха любовного зелья, подтверждения роковой оплошности Роксаны, которая стоила колдунье и всем её сестрам по ордену покровительства Верховной ведьмы. Шумно выдохнув, девушка бессильно уткнулась лицом в сложенные ладони. Она надеялась. Надеялась, что всё произошедшее окажется лишь дурным сном. Нелепостью, эфемерной иллюзией, случайным совпадением, настигнувшим её по воле злодейки-судьбы. Надеялась до последнего, хотя разумом уже давно понимала, что на самом деле произошло. И от понимания этого Роксане хотелось выть голодным волком. А ведь она должна была догадаться с самого начала, когда так нахваленное покупателями чудодейственное снадобье на практике вдруг оказалось совершенно бесполезным. А теперь… Какой теперь от этого знания толк? Разве может девушка ещё что-то исправить?

В сердцах Роксана всхлипнула и резким движением отбросила в сторону сумочку, жалко приземлившуюся куда-то на пол и тут же с позором скрывшуюся где-то под кроватью. Девушка и сама готова была последовать за ней — так хотелось ей от отчаяния провалиться сквозь землю. Но вместо этого она могла лишь из последних сил сдерживать слёзы и потирать озябшие руки, в миг покрывшиеся мурашками, точно в морозный зимний день. Совесть медленно и болезненно съедала колдунью, которая корила себя за суетливость и спешку, с которыми она вычерчивала на двери в таверне знаки той злополучной ночью, веря, что зелье обязательно подействует на спящего и ничего не подозревающего Витарра. Подействует, как же! Дура! Какой же она была дурой, не продумавшей ни один свой шаг! Лишь запудрила мозги несчастному пареньку да оттолкнула благополучие своего ордена ещё дальше.

От обиды и злости на саму себя девушка яростно закусила губу, вцепилась пальцами в и без того растрепанную светлую косу, чувствуя, как рот стремительно заполнялся вкусом чего-то металлического, ржавого, точно выгоревшие на солнцепеке горные сосны. А ведь о произошедшей ошибке колдунья начала подозревать ещё тогда, когда Лирон, этот жизнерадостный деревенский мальчишка, вдруг ни с того ни с сего преподнёс ей цветы. Смущался, краснел, неожиданно утратив всю свою нахальность, да и смотрел так робко и жадно, как если бы… Как если бы в одно утро проснулся и преисполнился сильных чувств к Роксане, к девушке, которую он хоть и называл шутливо красавицей, да только ничего серьезного к колдунье из столицы не испытывал. И подобных воспоминаний, всплывавших в памяти Эйнкорт самих по себе, точно круги на ровной спокойной глади воды, день ото дня становилось всё больше. Многочисленные уступки Лирона, которые можно было принять за ухаживания и полное безразличие Витарра… И как она только не поняла сразу?

Тяжело вздохнув, девушка потёрла кончиками пальцев ноющие виски. Вот бы вернуть время назад и исправить все, что Роксана натворила. И дело было вовсе не в страхе перед Верховной, не в благоговейном трепете перед той, что однажды уже обрушила на неё свой беспощадный гнев. Нет… Колдунье было горько лишь за участь своих сестёр по ордену, что в случае её неудачи вынуждены будут вечность томиться в белой башни своей госпожи, так и не имея возможности познать и увидеть мир, не имя даже шанса проявить свои силы без отчёта леди Делорен. Сама Роксана сможет сбежать, теперь-то наверняка сможет, но другие девушки, ни в чем совершенно не повинные, привыкшие к доброе и щедрости Верховной, едва ли смогут стерпеть её злость, которая обязательно выльется на подопечных ордена после провала Эйнкорт. Но ведь они не заслужили этого!

— Не заслужили… — тихим эхом повторила собственные мысли колдунья, и от шелеста её голоса неяркое пламя свечи вновь заходило ходуном, раскачиваясь и подрагивая в полумраке, точно сорвавшийся с ветки осенний лист. Все усилия Роксаны были потрачены напрасно — Лирон попал под действие приворота, а Витарр, несмотря на все старания девушки, её улыбки и неопытный флирт, по-прежнему держался равнодушно и отстраненно. Прямо высеченная из мрамора статуя. Интересно, а все ли знатные и избалованные отпрыски аристократов такие снобы?

Эйнкорт грустно усмехнулась, утирая губу тыльной стороной ладони. Даже в такой момент она ухитрялась думать о чем-то лично её задевавшем. Покачав головой и отбросив ненужные мысли, девушка вновь села прямо, чтобы прибрать бардак, который она учинила в отведенной ей спальне. Любая работа руками, пусть даже такая нехитрая, могла бы успокоить колдунью хотя бы немного. Которая, медленно складывая рассыпавшиеся травы в аккуратный пучок, уже задумалась над масштабами развернувшейся катастрофы. А ведь, кажется, несмотря на оплошность Роксаны, всё было не так уж и плохо. Что было толку сокрушаться над разбившимся планом, коль однажды ушедшее назад не воротишь? Чарами и обаянием повлиять на сына герцога не получилось, но разве это означало, что девушка должна была опускать руки? Пока Эван не обнаружил чего-то стоящего, пока не разгадал, наконец, тайну погребенной за завалом пещерами, у неё ещё оставался шанс исправить собственные ошибки.

Эван… При мысли о нём сердце колдуньи болезненно сжалось, уже в который раз за этот день. Перед глазами вновь встало лицо библиотекаря, бледного, осунувшегося и невероятно измотанного. Сколько времени он уже провёл в треклятой пещере, не видя солнечного света и не дыша свежим воздухом? В сознании Роксаны все дни, проведенные в поездке, слились в один, долгий и бесконечно серый, в котором они никак не могли найти себе места от напряжения, буквально пожиравшего изнутри каждого участника экспедиции. И потому душа её болела за Эвана, который ни разу так и не пожаловался на свою участь и по-прежнему продолжал упорно работать несмотря ни на что, хотя покрасневшие от недосыпа и усталости глаза выдавали его состояние с лихвой. Его упорство и рьяный интерес к забытой культуре приятно удивляли Роксану, которая от него, бедного простолюдина из небольшого городка, совершенно не ожидала ни знаний о рунах ни подобного любопытства.

И, конечно же, она не могла не думать ещё и о загадочном даре рыжеволосого юноши, который нельзя было назвать ни проницательностью ни волшебством. Упоминаний о подобного рода магии колдунья не видела ни в одной из книг леди Делорен, что само по себе наталкивало на не самые радужные мысли. Но колдунья верила Эвану. Верила, ибо своими глазами видела странную ауру, то и дело появляющуюся вокруг библиотекаря. Девушка с содроганием вспомнила собственные ощущения, когда она пыталась привести в чувство спутника с помощью своей же силы. Вспомнила, как её волшебство с готовностью вошло в его сознание и потекло дальше, по телу, будто бы откликаясь на что-то родное и хорошо знакомое. Нет, медленно покачала головой Роксана, сжимая пальцами потрёпанный край белого одеяла, всё-таки в Эван жила частичка магии. Магии странной и, возможно, куда более новой, чем хорошо знакомое людям колдовство. Или, напротив, куда более древней, связанной с силами самой природы… Что ж, возможно, именно потому девушка столь часто в своих мыслях возвращалась к библиотекарю. Весь интерес её к этому юноше объяснялся его загадочными способностями, о сущности которых Роксана, на самом-то деле, хотела узнать гораздо больше. Но было ли дело только в этом?

Волна смущения, удушающая и пылкая, вдруг захлестнула чародейку с головой, заставляя неловко ссутулиться и стыдливо опустить глаза в пол. На короткий мир дыхание её оборвалось, повисло в воздухе незримым пыльным облаком, а следом за ним сбилось с четкого ритма и сердце. Кровь прилила к щекам девушки, а руки судорожно сжались, когда она невольно вспомнила худое и острое лицо Эвана, с резкой линией скул и небрежной россыпью пшеничных веснушек. Вспомнила его спутанные волосы, успевшие за время экспедиции пропитаться дымом костра, точно настоящее вырвавшееся на свободу пламя. Его узловатые пальцы, вечно выпачканные углём и чернилами, перекочевавшими с заметок, которые юноша всё время читал. Его угловатые плечи с выпирающими косточками, на которых болталась не по размеру большая рубаха. А ещё — его тонкие обветренные губы, которые, того и гляди, вот-вот изогнутся в знакомой ухмылке, лёгкой и светлой, как игривый солнечный луч. Роксана уже и сама улыбалась, будто бы в ответ этому образу, живому, яркому и такому до странного притягательному.

Растерянно моргнув, Роксана опустила голову и медленно выдохнула. Возвращаться в реальность, где её поджидало столько новой трудностей, не хотелось совершенно, но нелепые мысли каким-то образом сумели вернуть колдунье хоть какие-то остатки самообладания. Казалось, что даже в груди её, скованной ледяными цепями волнения, заметно потеплело. А они, эти глупые и неуместные воспоминания, всё ещё продолжали витать в девичьей голове, точно рой разноцветных бабочек. И все они наперебой нашёптывали ей имя Эвана. Эван… Пожалуй, его нельзя было назвать красивым в общем смысле этого слова, но тогда отчего всё чаще и чаще при упоминании об этом юноше Роксана расплывалась в лёгкой улыбке, идущей откуда-то глубоко изнутри? Чувство это, странное, щекочущие, обволакивало её плотным тёплым коконом, как обволакивает только уют домашнего очага или заботливое прикосновение кого-то близкого и родного?

Все эти раздумья порядком смутили девушку, но она, будто на что-то решившись, не попыталась отгородиться от них, как порой поступала раньше. Должно быть, этот юноша и правда очень нравился ей. Нравился гораздо больше того же Витарра, холеного и привлекательного, но высокомерного, отстраненного и какого-то серовато безликого. Нравился и своим нравом, прямолинейным и далеко не кротким, и дотошной любознательностью, которой то и дело загорались его серые глаза, трудолюбием и самоотверженностью, с которыми он решил остаться в горах. Добровольно и в одиночку. Каждый день он сидел в густом полумраке, разгоняемым лишь неестественно-синим свечением рун, и корпел над своими записями, долго и муторно, точно сосланный в далекий край каторжник. И она, Роксана, позволила этому случится…

Осознание собственной вины вдруг захлестнуло колдунью, обожгло её прикосновением стального лезвия к горлу и заставило в напряжении поддаться вперёд. От её резкого движения серебряный медальон дёрнулся, и девушка невольно вцепилась в него, крепко сжимая рельефную поверхность до боли в непослушных пальцах. Для чего она проводила время в Крествуде, бесцельно слоняясь по округе и тщетно пытаясь произвести впечатление на юного Фэйрхолла, который, казалось, всё же начал прислушиваться к её рассказам о магии и колдовских орденах? Для чего безучастно наблюдала за усилиями остальных, продолжая оставаться малознакомой колдуньей из окрестностей Тейрина, которую пригласили лишь для того, чтобы помочь разобрать каменные завалы? С запоздалой досадой чародейка ощутила, как, в сущности, близко она была к осуществлению замысла леди Делорен, пусть даже и без этого дурацкого любовного зелья. Витарр внимал ей, не отказался от бесед и, казалось, совершенно отличался взглядами на жизнь от своего отца. Она могла бы прямо попросить его о чём угодно, могла даже намекнуть на то, как её сестрам неудобно жить в личных покоях Верховной ведьмы и как сильно они все, на самом деле, хотели бы развивать свой редкий дар.

Однако собственное задание внезапно отошло для Роксаны на второй план. Мысли об Эване вытеснили из её головы все остальное, почему-то больше неважное. Колдуньи смогут пожить в белой башне еще немного, а вот библиотекарь из Кентлберри рисковал своим здоровьем уже сейчас. Что если он простынет? Что если поранится или ушибется в кромешной темноте пещеры? Что если сорвется с выступа, когда боязнь высоты вновь сыграет с ним злую шутку? Не на шутку испуганная девушка порывисто вскочила с места, всё ещё сжимая в ладони медальон. Тревога заполонила всё её существо, отравляя вязкой горечью и терпким привкусом полыни. Где-то внутри робко шевельнулась разбуженная самобичеванием совесть, будто бы напоминая о себе и необходимости хоть что-нибудь предпринять.

Но никакие напоминания Роксане, поддавшейся первому же порыву, были не нужны — она уже торопливо собирала раскиданные по всей кровати припасы, наспех складывая листы в стопку и сминая пучки сушеных трав. Может, она и мало чем могла помочь самой экспедиции, но позаботиться об Эване, которому явно не хватало чьей-то мягкой руки, наверняка сумеет. В кухне Лирона ещё оставалось немного хлеба и ягод, а тёплые одеяло и плащ девушка сможет захватить из отведённой ей спальни. Этого было мало, ничтожно мало по сравнению с тем, что она хотела бы сделать для своего спутника, но сейчас, когда день неумолимо клонился к вечеру, а сдерживаемая золотистым светом заката темнота так и грозила прорваться в Крествуд, у Роксаны было не так много возможностей. Витарр и Лирон наверняка осудят её за столь позднюю прогулку, да ещё и попытаются остановить, а потому времени на новые раздумья у чародейки не было — она стремилась как можно скорее убраться из дома, пока юноши не успели обнаружить её в полной готовности. Наскоро скатав тёплый шерстяной плед в неаккуратный валик и сунув его под мышку, Роксана подхватила сумку и проворно выскочила за порог.

Солнце ещё не успело скрыться за горизонтом — его рыжеватый диск ярко пылал, точно вспыхнувшее пламя, разгоняя грузные клубы подступавших всё ближе туч. Однако времени до наступления темноты оставалось совсем немного. Колдунья с отчаянием понимала, что ей следовало поторопиться. Не хватало ещё заплутать в горах и сорваться вниз с охваченного мраком выступа. Оглянувшись и убедившись, что спутники по экспедиции ещё не успели вернуться, Роксана поспешно обогнула дом и двинулась через заросший и порядком одичавший сад. Беспорядочно раскачивающееся от порывистого ветра ветви то и дело угрожали задеть девушку по лицу, а колючие сорняки, обступившие скрывшуюся за травой тропу, цеплялись за подол платья колдуньи, так и норовя оторвать хотя бы крошечный лоскуток. Но Роксана и не думала поворачивать назад — меньше всего ей хотелось случайно столкнуться с Лироном или Витарром, возвращавшимися к хижине по главной улице. Они бы сразу остановили её, а узнав о намерениях — и вовсе бы подняли её насмех, но в горы уж точно бы не отпустили. Нет уж, пусть её неожиданный визит к Эвану останется для всех тайной, хотя бы до поры до времени.

Колдунья не без труда миновала разросшиеся кусты смородины в самом конце участка и уже готовилась перелезть через невысокий покосившийся забор, когда позади неё вдруг послышались чьи-то шаги и громкий звонкий смех. От неожиданности девушка едва не споткнулась на ровном месте, а сердце её вздрогнуло в предчувствии опасности. Голоса быстро приближались, так что у Роксаны не было шанса даже подумать о том, кому понадобилось забираться в сад Лирона. Страх оказаться застигнутой врасплох вытеснил из головы все остальные мысли, и чародейка в спешке скрылась за стеной обветшалого сарая, даже прежде, чем сама успела это сообразить. Разгоряченная волнением кровь стучала в ушах, и Роксана даже зажала себе рот ладонью, боясь, как бы сбившееся вдруг дыхание не выдало её. Девушка не должна была попасться, ни в коем случае.

Она до последнего надеялась, что шум в саду ей всего лишь померещился, однако звук голосов постепенно приближался, а через мгновение и вовсе прервался громким стуком — кто-то со всей силы, совсем близко, распахнул дверь сарайчика, отчего та с глухим треском врезалась в ветхую стену. Колдунья вздрогнула, вжимая голову в плечи. Покоже её в волнении забегали мурашки. Куда, куда спрятаться, чтобы её никто не увидел здесь, среди зарослей буйствующих растений и в опасной близости от ограды, отделявшей участок Лирона от подхода к горному перевалу? Как выйти, чтобы её точно никто не заметил? Звук шагов прекратился, сменился вознёй и тихими шорохами, и Роксана, набравшись смелости, осторожно выглянула из-за угла, готовясь в любой момент юркнуть назад в укрытие. Однако, едва увидев, что творилось посреди сада Лирона, девушка на мгновение даже забыла о том, что собиралась бежать. Пальцы её дрогнули, болезненно вцепившись в ремень сумки, а рот распахнулся от волнения.

Совсем рядом, всего в каких-то нескольких метрах, Роксана увидела Витарра. Она сразу узнала его спину в кожаной куртке и чёрные волосы, сейчас распущенные и спускающиеся по плечам растрёпанными прядями. А вот девушку, едва выглядывающую из-за его фигуры, колдунья никак не могла узнать. И не мудрено — Витарр так настойчиво вжимал её в стену сарая, так рьяно терзал поцелуями шею… Чародейка судорожно вздохнула, будучи не в силах отвернуться и чувствуя, как кровь прилила к её лицу. Она не ожидала, что наследник герцога приведёт в дом Лирона кого-то для развлечений. Тем более посреди дня. Он ведь казался таким серьезным, таким ответственным, а сам… От обиды в глазах Роксаны вдруг защипало. Вся эта его сдержанность оказалась напускной, мнимой. Иначе бы сжимал он так стройную талию незнакомки, задирал бы её белый передник? А она сама? Разве она не отвечала на его поцелуи и не прикрывала глаза в томной истоме?

Медленно выдохнув, колдунья отвернулась и вновь побрела к забору, стараясь ступать аккуратно, чтобы не поднять шум. Милующейся парочке, потерявшей голову от чувств, было явно не до неё. Щёки Роксаны пылали, и она резко качнула головой, пытаясь прогнать странное наваждение. Какое ей, в конце концов, было дело до Витарра и его личной жизни? Будто бы он не был свободным и вольным юношей с деньгами и титулом, на которые так падки были красавицы. Однако девушка отчего-то всё равно надеялась, что хоть в чём-то герцогский сын был с ней честен. А теперь как узнать, была ли в их отношениях эта честность? Отчего-то для Роксаны, столько времени посвятившей разговорам о магии с юношей, это было важно. Кулаки её сжимались от накопившихся чувств, а перед глазами стояло лицо Верховной, с легкой ухмылкой глядящей на свою ученицу. Она бы не одобрила все те мысли, что сейчас лихорадочно, точно порхающие бабочки, сменяли одну за другой в голове колдуньи.

Всё это было неважно. Ведь, в конце концов, Роксана, вопреки даже воле своей наставницы, решила сосредоточиться на том, что, так или иначе, тревожило её больше всего. На брошенном в горах Эване, что вынужден был ютиться в холодной темной пещере. И осознание этого придало девушке силу. Она, даже не обернувшись, ухватилась за хлипкие прутья забора и, ловко перекинув ногу через ограду, в считанные мгновения оказалась на свободе. Осталось лишь миновать пару амбаров, пройти через загон для овец и выбраться на тропу, поднимающуюся к самому подножию Туманных Пик. И Роксана, больше не сомневаясь ни секунды, быстро зашагала по дороге, на ходу накидывая объемный капюшон. Подгоняемые ветром свинцовые тучи над головой чародейки смыкались, въедаясь зубами в солнечный круг и заполоняя небо недоброй пугающей чернотой.

Глава 16

— Как думаешь, что вот я делаю не так? — Лирон, рассеянно поигрывая с бронзовой монеткой, то крутя её в пальцах, то подкидывая над столом, поднял голову и грустно посмотрел в сторону стойки, за которой хозяин таверны наполнял кружки крепким пенистым элем. Вечер только начал окрашивать небо в темные сумеречные краски, а в таверне уже было не протолкнуться. — А? Ну, в смысле, я думал, девушкам нравится, когда им оказывают внимание.

— Роксана — далеко не все, — мрачно хмыкнул Витарр, стараясь держаться спокойно, но при этом всё равно то и дело оглядываясь по сторонам. Меньше всего ему хотелось столкнуться с Эллой после случившегося всего пару часов назад. Будь неладен Лирон с его вечной жаждой! — Глупо было даже надеяться, что она тебе ответит.

— Это с чего вдруг? — насупился юноша, недовольно взглянув на собеседника. Думал, что тот пытается нарочно его задеть? Напрасно — Фэйрхоллу не нужно было напрягаться и сочинять небылицы, чтобы отвадить этого простолюдина от колдуньи. Жизнь сама развела их по разные берега, лишив шанса вступить на одну дорогу. — Думаешь, что я такой слабак, не способен очаровать женщину?

— Да какая разница, что там у тебя с личной жизнью, — Витарр ядовито усмехнулся и насмешливо склонил голову, наблюдая за тем, как хмуро вытягивается лицо крестьянина. — Почему тебе вообще это нужно объяснять? Никак не можешь понять, что вы с Роксаной — люди совершенно разных кругов? Усвой это уже.

— Ой, да брось, командир! Кого в наши дни заботят эти формальности?

— А что, положение в обществе для простолюдинов — уже пустой звук? Впрочем, я почему-то не удивлен.

Это было грубо даже для Витарра, который во времена особо бурной юности имел склонность ввязываться в драки с крестьянами, всегда на нетрезвую голову и почти всегда еще около пузатого бочонка, окруженного мутными липкими лужами пива. Все же, вбитое в голову отцовскими учителями воспитание тоже играло роль, да и юноша знал, что Лирон едва ли примет его замечания близко к сердцу, а может даже и не обидится. Хотя, оно, наверное, и к худшему — будь этот парнишка не таким норовистым, наверняка бы утратил свой запал хотя бы ненадолго. Как в тот раз, когда Роксана впервые ответила ему отказом. Так что в этот раз Фэйрхолл предпочел пренебречь вежливостью, не думая о выборе слов и реакции, которую они могли бы вызвать. Да и с чего бы?

Настроение у наследника герцога было прескверное, и причина этому, само собой, крылась в его сегодняшнем помешательстве. Когда молоденькая официантка Элла выскользнула неизвестно откуда и перехватила Витарра уже на подходе к дому, юноша был уверен, что уж на этот раз он грубо и не стесняясь выражений отошлёт приставшую крестьянку назад в таверну. Слишком надоело ему это преследование и слишком уж устал он от постоянного внимания. Витарр поднял даже руку, чтобы оттолкнуть от себя девушку, однако, кажется, так этого и не сделал.

В висках противно заныло, отчего юноша поморщился и схватился за голову. Отчего в памяти его сохранились лишь короткие и смазанные обрывки? Жар дыхания Эллы, белый край её передника, терпкий вкус её губ и запах, запах каких-то сладких, почти что приторных цветов. Не от стыда ли Витарр вдруг позабыл всё, что последовало за их короткой стычкой посреди дороги? Не от одиночества и смятения, тесным кольцом обступивших его и мешавших даже дышать? При мысли об этом солдату сделалось тошно. Он понятия не имел, что вдруг нашло на него, однако не без мрачного предчувствия подозревал, что от молоденькой официантки, воспылавшей к нему страдными чувствами, теперь уж точно будет не отделаться. А ведь он обещал самому себе покончить с бессмысленным флиртом, обещал стать серьёзным…

— Не фырчи, командир, — тем временем продолжил Лирон, чем вызвал у своего собеседника новый тяжелый вздох. — Я ведь не со зла спрашиваю. Хочу вот как-то понравиться Роксане, да не знаю, как. Цветы ей не угодили, только зря за ними лез в огород к Илекс. Вопила старуха, конечно, жуть! А теперь… Теперь и вовсе не знаю, что мне делать. Думал сказать уже ей, прямо и по делу. Вот только Роксана до сих пор не вернулась…

— Куда она вообще могла деться? — недоуменно спросил Витарр, в раздражении постукивая пальцами по грубо обтесанной столешнице. Он не признавался, но внутри себя уже переживал за Роксану. Может, из чувства долга. А может, из-за привязанности, успевшей возникнуть за эти дни. Тихая колдунья оказалась интересным и ненавязчивым собеседником, много знающим о чарах, снадобьях и прочих вещах, в которых юный Фэйрхолл не смыслил ровным счетом ничего. И, чего уж врать самому себе, общаться с ней Витарру было куда приятнее, чем с кем-либо ещё из попутчиков. — Уже вот-вот стемнеет. Что бы ей делать в такой час?

— Вот и я думаю, — Лирон согласно закивал. — У нас маленькое поселение. И Роксана не сможет вечно скрываться от меня. В конце концов, это в моём доме ей приходится спать и есть, когда вы не торчите в этих своих Туманных Пиках.

— Знаешь, ты бы завязывал, — нахмурился Фэйрхолл, скрещивая руки на груди. Поведение этого нахала, чересчур самонадеянного и улыбчивого, вновь пробудило в нём раздражение. — Таким девушкам, как Роксана, не нравятся приставучие парни.

— Ой ли? Видно, плохо ты разбираешься в девушках, командир!

Лирон явно нарывался, будто бы получая какое-то удовольствия от вида Витарра, медленно приходящего в ярость и меняющегося в лице. Тому и правда порядком надоело слушать громкий и пустой трёп. Однако вступить в словесную перепалку с этим неотесанным крестьянином наследник герцога так и не успел.

— Почему же господа путники ничего не заказывают? — от разговора, пусть и не слишком приятного, Витарра отвлекла подошедшая к их столику официантка. Юноша нехотя поднял глаза, но тут же пожалел об этом. Элла, ну конечно. От вида её наивного лица с огромными оленьими глазами сделалось тошно. Фэйрхолл успел порядком устать от ее постоянного присутствия и навязчивого характера. К его же несчастью, «Мёд и свеча» был единственным трактиром в округе, а выпить после очередного дня хотелось. А ведь Витарр до последнего надеялся, что не встретит Эллу сегодняшним вечером.

— И в самом деле, — Лирон тут же оживился. — Хоть бы закуси додумались взять!

— Было бы, что закусывать, — фыркнул в ответ ещё больше помрачневший солдат, отодвигая от себя кружку. — Вода водой, от эля одно название. Раз уж выпить толком не получается, давай хоть поужинаем. Выбирай, что пожелаешь.

И Витарр, уже порядком раздраженный, всучил официантке пригоршню бронзовых монеток, желая только, чтобы Элла, чей красноречивый плохо скрываемый взгляд был прикован лишь к нему одному, поскорее ушла. И хотя юноша быстро отвернулся, он все же успел заметить, как лицо официантки озадаченно вытянулось. Она наверняка рассчитывала на продолжение их знакомства и последовавшего за ним поцелуя.

— Как угодно, сэр, — наконец, Элла натянуто улыбнулась и поспешно, пожалуй даже чересчур, сунула деньги в карман — те последний раз тоненько звякнули, скрываясь в шелесте складок белоснежного передника. Фэйрхолл так и не рискнул посмотреть на официантку, но сам чувствовал её пристальный взор — от него по спине бежали мурашки. — Может, желаете что-то особое?

— Нет. Спасибо.

— Уверены? Может…

— Идите работать, Элла, — солдат не выдержал, хлопнул ладонью по столу, отчего пламя свечи затрепыхалось, будто пойманное в ловушку. Витарр не повысил голос, но его выдержка внезапно дала слабину. Официантка вздрогнула и явно опешила, но возмущаться не стала. Только обиженно поджала губы, демонстративно подхватила пустой поднос и медленно удалилась в сторону кухни. Лирон же молчал, смотрел на него удивленно, и Витарр смущенно опустил голову. Наследник герцога и сам был не рад своей вспышке, но он-то надеялся, что после его слов Элла наконец перестанет на него заглядываться. И чего она такая непонятливая?

Впрочем, со своим выводом о том, что простолюдины Крествуда, кажется, и вовсе не имеют души, Фэйрхолл скорее всего поторопился, потому что после того, как Элла вернулась с тарелками, от которых исходил горячий пар вперемешку с аппетитнейшим ароматом, от него не укрылось, что глаза официантки странно покраснели, а губы дрожали как холода, хотя в очаге зала весело потрескивал огонь, а в воздухе стояла жуткая духота.

— Чем ты уже успел так обидеть бедную девушку? Мог бы быть и повежливее, — заметил наконец Лирон, ткнув спутника локтем в бок и быстро принимаясь разделывать прожаристый кусок баранины. Темная корочка хрустела под тупым лезвием ножа, неохотно поддаваясь ему и выпуская наружу горячий сок.

— Эта Элла мне уже с неделю прохода не дает, — буркнул Фэйрхолл, у которого от всего этого уже окончательно успело пропасть настроение. — С тех пор, как мы только приехали. Как не загляну к трактирщику за припасами, так и выскакивает из-за угла, глазки строит. Будто целыми днями только и занимается тем, что караулит меня.

— А что тут такого? — крестьянин хохотнул и уверенно воткнул вилку в мясо. — Может, ты ей и правда очень понравился? Девчонки любят смазливых. А Элла — она к тому же такая… Падкая на городских. Все восхищается тамошней жизнью, мол, солиднее и роскошнее. Так-то оно так, но что ей, видавшей лишь тарелки с подносами да горы над головой, там делать? Питейных-то там, ясное дело, множество, да только как ей, дочке мясника из глухой провинции, туда пробиться? Вот она и поджидает какого-нибудь путника, авось кто и увезет её поближе к светскому обществу, лучше всего — аж в самую столицу королевства.

— Но это глупо, — Витарр поморщился. — Так можно всю жизнь просидеть на одном месте, пока молодость и красота не уйдут под натиском старости.

— Ну а как иначе? Крествуд — он же как болото, из которого просто так не выбраться. Мне, считай, повезло по-крупному. Ни семьи, ни братьев и сестер, даже скотины своей нет, которую нужно каждое утро выводить на пастбище. И кажется, что все не так плохо, да? Еще бы камни с неба не падали, вообще была бы не жизнь, а сказка!

Остаток ужина прошел в тишине, нарушаемой лишь стуком столовых приборов и редкими односложными фразами, несмотря на то, что Лирону явно хотелось еще поговорить о том о сем. Витарр же лениво ковырялся в стремительно остывающем блюде, коря себя за совершенную ошибку. Не нужно было ему вот так бросаться в омут с головой, не нужно было даже присматриваться к симпатичной, но глупенькой Элле, которую явно интересовали только его внешность и размер кошелька. Не было бы того злосчастного поцелуя — не было бы и проблем на его голову. Однако свершившегося уже не воротишь, что толку Фэйрхоллу теперь сожалеть? Оставалось лишь думать, как не навредить себе ещё больше. Ведь одному провидению известно, как долго им придётся пробыть в Крествуде, сером и не таким уж дружелюбным.

К тому моменту, как они вышли из таверны, на улице поднялся сильный ветер. Он перегонял тяжелые темные тучи по сумрачному небу, раскачивал древесные верхушки, ледяными ладонями бил прохожих по ушам и щекам, ерошил их волосы и дергал за полы одежды. Накинув на голову плотный капюшон и надеясь, что его не сорвет новым порывом воздуха, Витарр шагнул на дорогу, пестревшую многочисленными лужицами, словно мухомор пятнами. Сапоги сразу же увязли в грязи, с чавканьем погрузившись в сырую землю. Выругаться Фэйрхолл не успел — его внезапно ухватили за локоть и резко потянули вниз, так, что юноша от неожиданности покачнулся. Ноги заскользили по размытой глинистой почве, и он с трудом удержал равновесие, чудом успев наклонить корпус. Выдохнув, Витарр обернулся и с удивлением обнаружил сзади Лирона, цепляющегося за его руку.

— В чем дело? — начал было юноша, но осекся, заметив странное выражение лица крестьянина. Он тяжело дышал, растерянно глядя себе под ноги и продолжая держаться за рукав солдата. На побледневшем лбу блестел выступивший пот, губы лихорадочно хватали холодный воздух. Никак перебрал с элем? Но Лирон, казалось, и сам не понимал, что вдруг на него нашло, а потому попытался снова сделать шаг, но тут же отступился, вновь повиснув на руке Фэйрхолла. Тот едва успел подхватить парня за пояс, не дав ему упасть спиной в грязную воду.

— Я… Я не знаю… — едва слышно прошептал тот, щурясь и судорожно хватая ртом воздух.

Дело обстояло плохо. Хуже, чем можно было представить. Витарр не помнил, чтобы у Лирона были проблемы с выпивкой или здоровьем. Наследник герцога почувствовал, как внутри него липкими нитями расползается неприятная тяжесть. Он ведь совершенно не знал, что делать в такой ситуации, а потому лишь крепче сжал юношу за локоть, с ужасом отмечая, какая холодная у него была рука.

— Лирон! — снова позвал Фэйрхолл, безуспешно пытаясь растормошить парня. И он слышал его, явно хотел ответить что-то ещё, открывая и закрывая рот и пытаясь опереться о его руки. Пальцы не слушались, дрожали и из последних сил держались за складки на куртке.

— Я… Что-то я неважно… Я… — только и сумел выдохнуть Лирон, пытаясь сказать что-то еще, но язык его заплетался, а сил, казалось, в нем с каждой минутой оставалось все меньше и меньше.

— Тебе нужен лекарь, и при том срочно! — Фэйрхолл собрался с духом, пытаясь унять страх, охвативший его с головой. Страх за жизнь знакомого ему человека. Витарр вдруг почувствовал себя глупым и беспомощным мальчишкой, привыкшим все время полагаться на других и теперь оставшегося один на один с реальной жизнью. Возможно, он и правда был таким — немощным и избалованным аристократским сынком, неспособным защитить своих близких. Но сегодня от этой роли придется отойти. Юноша не мог допустить, чтобы Лирон… Нет, он не мог думать об этом. Не мог позволить этой ужасной мысли оформиться в его голове. Пусть они не были хорошими друзья, не были даже приятелями, которым нравилось проводить время друг с другом, он не имеет права думать о худшем. Вместо этого он должен действовать. Солдат вновь подхватил Лирона, закидывая его руку себе на плечо и чувствуя, как дрожало его вмиг ослабевшее и обмякшее тело.

— Да, да… Есть тут одна… — Лирон, растерянный и напуганный ещё больше солдата, с трудом поднял дрожащую руку и указал вперёд, в проход между домами. — Туда, дальше…

И Витарр, не говоря ни слова, покорно двинулся в указанном направлении, стараясь идти настолько быстро, насколько было возможно. Крестьянин, обессилев, уткнулся лбом ему в плечо и тихо застонал. Кажется, бредил. Что вдруг пошло не так? Болезнь не могла настигнуть этого парня вот так, сразу же сбив с ног. Ведь сам Лирон был в добром здравии, пусть и выпил в таверне самую малость… Но странное недомогание, как и его причины, оставались неизвестными, и оявно не были связаны с пьянством. Витарру оставалось только надеяться, что внезапно накатившая на юношу слабость окажется простым переутомлением.

Они уже сворачивали к окраине Крествуда. Фэйрхолл понял это по тому, как уменьшились и заредели постройки, а дорога, шедшая на спуск, постепенно превратилась в едва протоптанную в траве тропинку. Воды после выпавшего накануне дождя здесь было еще больше, так что сейчас поляна напоминала скорее изрядно заросшее болото.

— Уже… Почти пришли… Там, — Лирон указал на высокие кустарники и поваленную плетеную изгородь, едва видневшуюся за буйной растительностью. Пробираться через неё с обессилевшим парнем на плече оказалось было непросто. Тонкие прутики хлестали Витарра по лицу, сапоги его то и дело цеплялись за корешки, путались в обилии травы и прочего сора. Складывалось ощущение, будто они спускаются в какую-то чащу — настолько этот клочок земли был диким по сравнению с остальной деревней. Вечернюю тишину нарушало стрекотание цикад, в изумрудных травянистых зарослях то и дело мелькали разноцветные кляксы каких-то цветов и крошечных ягод. Но, чем дальше юноши углублялись в зеленые дебри, тем отчетливее становилось видно ветхую лачугу, притаившуюся в окружении бузинных и ежевичных кустов. Вскоре показались и изломанные очертания самой хибарки, низенькой и покареженной, будто бы вся здешняя растительность уже не раз порывалась вытеснить ее со своей территории.

Витарр не без труда поднялся по узким рассохшимся ступеням, печально скрипнувшим под его весом, на крыльцо и распахнул тяжелую дверную створку. Неужели на этой заброшенной земле и правда кто-то жил? Внутри обшарпанного домика было на удивление тепло и сухо. Ветер, хозяйствующий снаружи, все же не задувал сквозь хилые дощатые стены. В тесном темном коридорчике, увешанном пышными пучками травы и каких-то цветов, витал терпкий душистый аромат.

— Илекс! — не без труда простонал Лирон, поднимая голову и заглядывая в маленькую комнату, освещенную одной единственной тусклой свечкой. В перепачканном золой камине догорали остатки посеревших поленьев, а запах пряностей усилился. В сумраке помещение было практически не разглядеть — Витарр увидел только массивный шкаф, все полки которого были уставлены различными баночками, склянками и плошками, да широкую кровать, на которой, сгорбившись, сидела закутанная в шаль старушка. Услышав голос, она медленно подняла голову, отстраненно рассматривая непрошеных гостей. Сморщенная, словно высушенная клюква, а глаза черные, как две расселины. От одного её вида Фэйрхолла передернуло. Эта карга — словно злая ведьма, сошедшая со страниц сказок, которые ему в детстве по очереди читали гувернантки.

— Илекс, — повторил юноша, облегченно вздохнув и тут же закашлявшись. — Прошу… Помоги! Помоги… Мне…

— Ишь ты! — женщина хмыкнула, заворчала, и её старческий голос напоминал скрип, с которым падает на землю срубленное дерево. — Ободрал мне клумбу, и еще смеешь сюда заявляться, наглец? Чего пятишься? Заходите уж, вьюноша, кладите этого оборванца сюды!

Витарр сердито скрипнул зубами, но ничего не сказал — не до того было. Он поспешил воспользоваться щедростью старухи, прошел вглубь комнаты и постарался как можно осторожнее устроить Лирона на шерстяном одеяле. Почувствовав соприкосновение с колючей тканью, тот сжался в комок, подтянул колени к груди и закрыл глаза. Дыхание его сделалось совсем слабым, прерывистым, словно у загнанного зайчонка. Фэйрхолл опустился на пол возле него, не обращая внимания на уставшие руки и колющую боль в боку.

— Посторонись, вьюноша, — Илекс, кем бы она ни была, грубо оттеснила Витарра от кровати, а сама склонилась над Лироном, ухватила того за острый подбородок, повертела голову, коснулась серой морщинистой ладонью его лба, надавила на щеки.

— Скверно, — наконец, протянула она и озадаченно покачала седой головой. — Очень скверно…

— Но Вы можете помочь? — спросил Фэйрхолл, с надеждой взглянув на травницу, которая укутывала Лирона в одеяло, так бережно, как только могла своими сухими огрубевшими руками. Мольба в его голосе вызвала у Илекс грустную усмешку.

— Не знаю, мил человек, — она скривилась, нахмурила куцые брови и задумчиво перевела взор на ряд полочек, увешанных венками сушеных грибов и чеснока. — Надобно, для начала, знать, какой в крови его плещется яд. Ото ж обычные травки могут и не взять.

— Так все это… Действие яда? — Витарр в ужасе взглянул на бледное лицо крестьянина, изнеможённое и усталое, как после мучительной пытки. Поверить услышанному не хотелось, да и не получалось. Откуда бы ему взяться, этому яду? В округе не было никаких опасных растений, о чем юноша и сообщил Илекс, которая понимающе кивнула и расплылась в едкой ухмылке.

— Я отраву, милок, в любом виде унюхаю, пусть и не знаю всех тонкостей на вроде ваших докторов или колдунов, умных, понимаешь ли, людей. Чего только вылечивать не приходилось, чтоб ты знал. Сама скверной всей этой не занимаюсь, но, поверьте бабушке на слово, парнишка нахватался яду. Не шибко губительного, потому как иначе давно б обмер, бедовый.

— Упаси Создатель… — Лирон, в бреду все равно слышавший каждое слово старухи, побледнел, словно полотно. — Что ж это такое-то, а, что за напасть… Ну, так свари… Свари какое-нибудь зелье, Илекс! Дай своих чудо-порошков… Или… Или, там, какой отвар…

— Время еще есть, паршивец, а в твоих интересах не торопить меня, — огрызнулась знахарка, громко зазвенев посудой на полках. — Не понимаешь часом, что этак и навредить можно? Лучше покумекай давай, чего такого-эдакого ты принять мог. Тоже мне, молодежь… Падкая на всякую дрянь!

— Да ничего… Ничего я не принимал…

— Лирон сегодня толком и не ел, — решил все же встрять Витарр. — Что уж говорить о подозрительных настойках, которые мы бы тут же углядели? Ему стало плохо после того, как мы закончили ужинать в таверне. Да и там ели мясо, пили эль, ничего больше. Только я вот здоров, а Лирон… Упал почти сразу, как вышел на улицу.

— В таверне, говоришь? — Илекс на мгновение вдруг замерла, уставившись в одну точку, а потом дико оскалилась и принялась энергичнее рыться в своих закромах. — Вон оно, значится, как бывает. Все ясно. Может, так оно и к лучшему…

— Чего там… Тебе ясно… старая? — недовольно прошептал Лирон, а пальцы его бессильно вцепились в край пледа.

— А то, мелкий паршивец. Скажи-ка, Элла, Карлова дочка, мимо вас часом не проходила?

— Элла? Как же не проходить? Да это-то только тут причем? — самому Витарру было не до смеха. Его раздражали медлительность и беспечность этой старухи.

— Да заходила тут она, считай, прямо на днях, — поделилась Илекс, сыпанув в деревянную ступку несколько листочков и теперь уверенно перетирая их пестиком. — Все выспрашивала меня про цветок дикий, что городские по-заумному олеандром кличут. У нас он по-другому зовется, нимфовым цветом, потому как красивый уж больно. Да и чудодейственный он, поставишь такой в хате, вся мошкара и подыхает сразу, нос сунуть в кухню боится. Элле до смерти хотелось такой. Не замечала за ней я любви к травкам да цветочкам всяким… Модный он, видать, в столице-то. Да и в быту полезно будет. Я и подумать ничего не могла дурного. Потому-то и пошла в чащобу-то, на полянку, выкопала ей маленький кустик, весь сплошь в бутонах, того и гляди, вот-вот цветами розовыми обрастет. Ну и принесла, получила от отца ее сала шмоток, да предупредила, чтоб скотинку-то да прочую живность она затем от лепестков его подальше держала. Снаружи нимфов цвет-то, может, и покрасивше роз будет, та неспроста только комарье от него гибнет. Ядовит, дьявол, внутри гнилой весь. Стебель, листья, корешки — все отравой сочится, как древо смолой. Кто ж знал-то, что голубушке растеньице это вовсе не для красоты нужно? Благо, что хоть совесть у ней взыграла, совсем немного яду сыпанула, а то сердце молодца нашего давно б уж не выдержало.

Каждое слово старой травницы — как жесткая пощечина. Витарр слушал Илекс, а внутри все будто обмирало, покрывалось ледяной коркой инея. Поверить в такие слова было невозможно. Да и кто бы поверил, что Элла, наивная, глупая и хрупкая, могла кому-то навредить? Она и муху-то наверняка прихлопнуть не может, а что уж говорить о людях. Тем более, Лиону, своему знакомому и соседу. Или… Или стакан с ядом предназначался вовсе не ему?

— Илекс, ты уверена? — наконец, спросил Фэйрхолл, чувствуя, как образовавшаяся тяжесть буквально сдавливала ему горло.

— Как уверена в том, что разговариваю сейчас с вами двумя. Да и как не быть, когда во всей округе других ядовитых трав днем с огнем не сыщешь? Вольчия ягоды да белладонна. Их если уж вкусишь — пиши пропало. Нет, то наверняка был нимфов цвет. Слабенький, конечно, но он, родимый. Действует медленно, если уж в крошечных дозах. Хорошо бы успеть напоить Лирона целебным отваром до того, как его начнет скручивать в три погибели. Но из-за чего девонька решилась на сие… Почитай, одному Создателю известно.

Создателю, Элле, а ещё — самому Витарру. Он сидел в тишине, мрачно постукивая пальцами по колену и обдумывая все произошедшее. Тревога за Лирона так и не отступила, хотя новости о том, что у старухи был рецепт противоядия, определенно внушали толику облегчения. Однако вопросов от этого меньше не оставалось. Зачем Элла пошла на такой безумный шаг? Неужели и правда так была обижена его отказом, что была готова ради мести пожертвовать жизнью другого человека? Более того, человека, который ей поначалу даже нравился?

Фэйрхолл думал об этом и оттого все больше распалялся. Кулаки его безвольно сжимались и разжимались, от собственной беспомощности хотелось выть и лезть на стенку. Как же ему осточертел этот треклятый Крествуд… Уехать бы отсюда, да поскорее. Забрать Эвана со всеми его записями, Роксану, которая блуждала непонятно где, и вернуться домой, к отцу, с выполненным заданием и чистой совестью. Но сперва он разберется с Эллой. Неважно как, но он заставит ее заплатить за содеянное, свободой или чем-либо еще. Значения не имело. И теперь Витарр уже не посмотрит на то, что она девушка, которой наивные мечты и романтические фантазии совсем задурили голову.

От гнетущих мыслей о мести Фэйрхолла отвлек громкий топот на крыльце. Он вскинул голову в тот момент, когда дверь с шумом распахнулась, и в хижину ввалился стражник с гербом на серебристых доспехах. Мужчину Витарр, к собственному немалому удивлению, узнал сразу же — один из разведчиков отца, тот самый, который стоял на посту в Туманных Пиках. Воин тяжело дышал, его раскрасневшееся после долгого бега лицо блестело от пота.

— Что за день-то сегодня такой? — заворчала Илекс, глядя на незваного гостя, утирающего лоб кожаной перчаткой. — Ходют все, вламываются на ночь глядя…

— Сэр Фэйрхолл! — стражник, едва отдышавшись, преклонил колено и тут же поднял глаза на наследника своего хозяина. — Мы повсюду искали Вас!

— В чем дело, солдат? — юноша недоуменно приподнял бровь. — Разве Вы не должны сейчас быть на дежурстве?

— Так точно, сэр. Должен был, сэр. Но случилось что-то непредвиденное…

— Не тяни уже!

— Исследователь пропал, сэр. Вместе с Вашей спутницей!

— Как пропал? С Роксаной? — Фэйрхолл тут же опомнился, резко повернулся к охраннику, в душе надеясь, что тот ошибся или что-то напутал. Но тот только беспомощно развел руками в стороны.

— Мы спускали пару раз на дню в грот, как Вы и велели. Все было хорошо, по-старому. Исследователь работал, практически не прерывался. Ну, мы оставляли ему спички, свечи, да только он все равно не жег их. И утром он тоже был занят, на нас даже не взглянул. Потом пришла девушка. Та самая, что приходила с вами. Мы с напарником решили, что она забыла что-то ему передать. А сейчас я спустился… Хотел перед уходом на ночлег проверить, как там дела. Мало ли, что человеку нужно. А в пещере пусто, будто и вовсе никого не бывало. Разве что вещи на месте, даже сумка и книги.

— Час от часу не легче… — Витарр сокрушенно покачал головой и устало прикрыл глаза. Неприятности сваливались на него одно за другим. Сначала Роксана, теперь он… Ну куда, куда Эван мог запропаститься? Неужто сбежал? Сумел каким-то образом прошмыгнуть мимо стражников, круглые сутки торчавших у самого входа? И это при его-то непосильной любви к эльфийской истории? Поверить в это было даже сложнее, чем в темную историю с Эллой. Что ж… Теперь хотя бы Витарр знал, что Роксана направилась не куда-либо, а в Туманные Пики. В темноте, в одиночку…

— Что нам делать, сэр? — вновь подал голос охранник. Хотел бы он сам знать ответ на этот вопрос. Вся эта миссия, все то, что его отец так долго и тщательно выстраивал, рухнуло в одночасье. И рухнуло из-за него, Витарра. Похоже, что Рэймонд был прав. Его сын и правда ни на что не способен, а феодал из него выйдет никчемный. Даже с простым заданием не может справиться и позаботиться о маленьком отряде, не подвергнув жизни его членов опасности. И как он должен поступить теперь? Как помочь друзьям и вернуться на прежнюю тропинку?

— Вы хорошо обыскали пещеру? А окрестности? — наконец, спросил он без особой надежды, пытаясь сохранять остатки спокойствия.

— Мы разделились, сэр. Одна тройка просматривает Крествуд, вторая сторожит у грота. Уверяю Вас, внутри никого нет. Да и спрятаться там попросту негде.

Фэйрхолл нервно закусил губу. Найти Эвана и Роксану им в деревне едва ли удастся — не верил он, что боящийся высоты и гор библиотекарь вместе с чародейкой в светлом примечательном плаще могли самостоятельно покинуть Пики, да еще и незаметно от стражников.

— Иди, командир… — вдруг прошептал Лирон, видя, что Витарр колеблется и не может принять никакого решения. — Нужно найти Эвана и Роксану, пока… Пока с ними не случилось чего недоброго. В горах может… Может быть опасно….

Юноша удивленно посмотрел на лежавшего на кровати крестьянина.

— Ваше дело важно, — Лирон заметил недоверчивый взгляд Фэйрхолла и устало прикрыл глаза. — Кроме тебя о нем некому позаботиться.

— Я не могу оставить тебя, — Витарр покачал головой, глядя, как старуха неторопливо помешивала поварешкой в котелке.

— Ты и не оставишь… Здесь Илекс. И отвар в скором времени будет готов.

— Ты… Уверен?

— Уверен…

— Ладно… — Витарр понимал, что у него не было выбора. Здесь Лирон и в самом деле был в безопасности, в тепле и под присмотром лекаря. В отличие от Эвана и Роксаны, который могли быть где угодно. И не факт, что им самим не нужна была помощь. Как лидер их группы, Фэйрхолл должен был сам найти спутников. — Ты прав. Мне надо выдвигаться. Береги себя. Я скоро вернусь.

Сказав это, он поднялся с места, размял затекшие ноги и вновь накинул на голову капюшон. Наскоро попрощался с травницей и, коротко кивнув разведчику отца, следом за ним шагнул за порог, вступая прямо в непроглядную тьму.

Глава 17

В то утро сидевший в горах библиотекарь и не подозревал, что лишь немногим позже из-за него поднимется самый настоящий переполох. Работал, как обычно, практически не отвлекаясь от своих записей. Эван облизал губы, липкие от сладкого персикового сока, снова вонзил зубы в сочный бок спелого фрукта и придирчивым взглядом окинул лежавший на коленях пергаментный лист, сплошь исписанный черным мелком. Руна, несколько дней назад вспыхнувшая от его прикосновения, была обведена жирным кружком. Совпадение или нет, но именно она была тем единственным словом «эльф», будто случайно затесавшееся в ряд острых угловатых значков. Вместо привычных треугольников, квадратов и линий она змеилась аккуратным изящным серпантином. Сколько раз потом Эван не касался его голубоватых изгибов, руна больше так и не заискрилась. В том, что это была случайность, библиотекарь верить отказывался. Едва ли магия лесного народа работала именно так. Да и стала бы она откликаться на прикосновение человека?

Нет, во всем этом определенно была какая-то логика. Как в сложно устроенном невидимом механизме, понятном лишь его изобретателю. Видимо, в тот раз Эван каким-то неизвестным ему самому образом сумел правильно подобраться к рунам. Вот только для чего они служат? Как именно использовались во времена эльфийской цивилизации? Понять подобное не получалось, еще и потому, что ни один значок с тех пор не оживал. Но юноша своим неудачам не расстраивался — понимал, что нужно еще время. И, к тому же, с того дня он не сидел сложа руки. Продолжал пытаться вновь вызвать магию и искать связи рун с их значениями на всеобщем языке. По счастью, в конспектах Йоханна ему удалось отыскать еще несколько расшифровок, уже, правда, в разделе географии. К уже выписанным словам добавилась пару раз встречавшаяся руна «обитель» — или «дом», или «очаг», — а также более частая «открыть». Или, что было забавно, «разбудить». Этот символ, круглый, с парой пестрящих в центре точек, напоминавший маленькую пуговицу, всегда стоял рядом с четко вычерченным треугольником «огня», «духа», «истока». А это уже было кое-чем. Картинка в голове плохо складывалось — кусочков мозаики было по-прежнему недостаточно, но Эван все равно пытался выстроить предложения из парочки известных слов.

Может, эта надпись и правда была указателем к эльфийскому поселению, сокрытому в густых лесах Адальора? Но тогда отчего буква выбросила в темноту целый сноп искр? Для чего нужно вложенное в нее волшебство, если любой эльф мог просто прочесть руны? Может, если разгадать шифр, символы расплывались и превращались в карту? Звучало глупо и не очень-то убедительно. Или, может, этот грот и в самом деле некоторое время служил пристанищем для эльфов? Не напрасно же руна с соответствующим значением была здесь высечена. Но тогда, тем более, под сомнения еще больше ставились чары.

Думать обо всем этом было сложно. Мысли путались, перетекали одна в другую, сливались, но ничего конкретного из них не получалось. Подняв голову и оторвавшись от своих заметок, Ридд снова коснулся вырезанных на камне рисунков, скользя по светящимся рядам сначала слева направо, а потом сверху вниз, тщательно обводя рельефные контуры каждого знака. Как и следовало ожидать, ни тихого треска, ни яркого свечения. Задумчиво кивнув самому себе, библиотекарь отбросил в сторону персиковую косточку и зашелестел ворохом своих заметок. Любой уважающий себя ученый из Гильдии в Тейрине наверняка ужаснулся бы той неаккуратности и безалаберности, с которой юноша вел свои записи. Никакой иерархии или порядка. Строчки съезжали, чередовались, частенько шли поверх других надписей. Эван писал как по горизонтали, так и по диагонали и вертикали, в зависимости от того, как лежала рядом бумага. То и дело между буквами, прямо посреди слова, возникали схемы и зарисовки, в том числе и маленькая карта герцогства. На пергаменте царил хаос, но в этом хаосе юноша ориентировался не хуже, чем в кентлберрийской библиотеке.

Возможно, чтобы использовать эльфийскую магию, и в самом деле нужно прикоснуться к определенным символам. Что-то вроде своеобразного пароля, какие используют воины и шпионы? Эван на мгновение задумался, снова коснулся руны «эльф», а потом еще нескольких вразнобой. Если бы он только знал их перевод… Или нет? Или, может, сами слова, выгравированные на сером выступе, роли совершенно не играли? Может, все дело в чарах, которыми, несомненно, был пропитан этот загадочный грот?

— Как все сложно… — Эван с шумом выдохнул и подпер щеку рукой. Почему руна «эльф» больше не откликалась? Неспроста же именно она замерцала синими блестками в тот раз. Не вышли ли из нее магия? А магия вообще может вот так иссякнуть? Нет, об этом думать не стоило. Допустим, загорелся и правда случайный символ. Тогда в чем было дело? Напрашивался вывод, что в самом Эване. Не эльфе, не обладающем магией, не знающем о тех временах ничего, кроме того, что можно было найти в библиотеках и книжных лавках. От чего же зависело это волшебство? Судя потому, что уже после гибели эльфийского народа оно существовало отдельно, будто живое существо, ему не нужны были чужие силы и способности. Может, у такой магии была и своя воля? Ридд рассмеялся от собственных мыслей. Живое существо, как же. Специалисты по эльфийской культуре наверняка тоже бы не удержались от того, чтобы поднять его на смех за такие детские теории, необоснованные, если не сказать глупые. Но, с другой стороны, разве у кого-то были лучшие предположения? Эван был одинок в своих размышлениях, но на пути его изучения не стояло ничего. Обычно такой бескрайний простор для фантазии представлял массу возможностей, однако сейчас он скорее мешал. Тяжело из неизвестности выткать хоть какую-то смысловую вязь. Сейчас библиотекарь мог двигаться абсолютно в любом направлении. Мог заняться и дальше переводом, а мог еще попытать счастья на практике. Нужно было выбирать, и юноша, как бы это ни было эгоистично, решил подумать о себе.

Он поднялся на ноги, взял из стопки конспектов пару листов с набросками перевода и прикинул, с чего бы правильнее было начать. Допустим, руна ожила от его прикосновения, потому что протянул руку именно он. Происхождение в качестве причины можно было отметать сразу же — эльфы едва ли рассчитывали на то, что оставленную в горах надпись найдут люди. В этом случае они, скорее, наоборот должны были её обезопасить. Смысл руны также не мог подходить. Оставшихся вариантов было не так уж много. Один из них буквально напрашивался, так и норовил вот-вот сорваться с языка. Эван вздрогнул от внезапной догадки, неверяще уставился на сияющие во мраке руны. Неужели правда? Неужели эти голубые буквы могли откликаться на его мысли? Вообразить это было сложно, а поверить — и вовсе невозможно. Как простые символы могли оказаться способны на подобное? Ответ был очевиден — магия. Может, в такие чудеса нужно было верить вместо того, чтобы искать им объяснения? Абстрагироваться от пестрого потока мыслей было сложно, но Эван, уже вовсю загоревшийся неожиданно пришедшей в голову идеей, попытался не слушать собственный разум. О чем он должен подумать, чтобы вновь пробудить дремлющую в рунах магию? А о чем он подумал в тот раз?

Затаив дыхание, юноша вновь протянул ладонь вперед. Пальцы в нерешительности замерли у самых очертаний букв. По всему телу волной щекотки пробежало волнение, смешанное с будоражащим предвкушением. Возможно, что он был близко, все в какой-то паре шагов от разгадки. Только бы вспомнить, о чем он думал тогда. «Дом». «Очаг». «Обитель». То был день, когда он рассуждал об истинном предназначении рунической надписи. О том, что эти светящиеся символы, словно путеводная звезда, указывали заблудшим эльфам дорогу в их поселение. Дорогу домой.

Шершавый камень под пальцами, шипение, короткая вспышка, а затем холод вдруг сменился жаром, обжигающим бледную кожу. У Эвана перехватило дыхание. Волосы на затылке будто зашевелились, по рукам пробежали мурашки, однако юноша не дернулся. Был готов к такому, хотя и не ожидал, что все повторится. Но собственные глаза не могли врать. Бирюзовые и белые искры, сыпавшиеся со стены в разные стороны, трещали от соприкосновения с его телом, коротко обжигали, как капли кипящего масла. Слишком реальные ощущения для иллюзии.

«Дом». Нужно было продолжать думать о доме. Как добраться до эльфийской обители? Как найти их лесное пристанище? Пальцы медленно заскользили по очертаниям символов. Эван не знал, что делать, не знал, какие руны он должен отметить, а потому лихорадочно водил рукой по стене, боясь разрывать странный контакт не то с пещерой, не с самой магией. Все буквы будто налились теплом, однако не все они так яро откликались на прикосновения Эван. Следом за «эльфом» ярко запылал «очаг», за ним — еще несколько неизвестных значков. Последним юноша, будто чувствуя, дотронулся до «истока», который заиграл красками пуще всех. Юноше даже пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть. Он судорожно вздохнул, чувствуя, как правую руку сильно колет. «Дух», «огонь» или «исток», чем бы он там ни был, в самом деле обжигал, подобно языкам пламени. Эван знал это ощущение не понаслышке. Нужно было терпеть, ради культуры, истории и полученной свободы. Набрав побольше воздуху в легкие, библиотекарь распахнул глаза, пытаясь не щуриться от чересчур яркого света, и ошарашенно заморгал, глядя на пещерный выступ. Стена за какую-то пару секунд преобразилась, пошла рябью, как тревожимая ветром водная кромка. Сначала Эван было решил, что это воздух так колеблется от шедшего от букв жара, но видение не исчезало, да и было видно, что сам камень, серый с синими вкраплениями рун, ожил, заходил ходуном, словно грот медленнопробуждался от многолетнего сна. Эван замер в ожидании, думая, что эльфийские символы в самом деле поплывут и сложатся в изображение карты. Однако время шло, минуты медленно тянулись, камень раскалялся все больше, так, что трогать его становилось почти нестерпимо. Библиотекарь начал нервничать, боясь, что магия, внезапно выплывшая наружу, вот-вот развеется, как внезапное наваждение. Стоит сделать одно неловкое движение, один неосторожный жест — и все насмарку. Эвану казалось, что он держит только вынутую из печи хрупкую вазу. Боязнь разрушить хрупкое чудо вынуждала его стоять не двигаясь. Ноги уже налились тяжестью, пустили незримые корни в каменные плиты пола. Что даст его бездействие? Должно быть что-то еще. Но что?

По-прежнему боясь пошевелиться и разрушить созданные чары, Эван провел рукой выше, обратно к символу «открытия». Пальцы соскочили с руны и… Провалились прямо в камень. Глаза юноши широко распахнулись, сердце внутри ухнуло куда-то вниз. Он в ужасе уставился на свою ладонь, наполовину утопшую в стене, как в вязкой жидкой глине. Попробовал сжать и разжать пальцы, но ничего. Никакого сопротивления, лишь пустота, незримая и легкая, будто он пытался ухватиться за воздух. Будто бы за холодным сводом было что-то еще. Другая комната, ранее сокрытая от посторонних глаз и охраняемая магией. Но Эван… Эван сумел найти ее. Каким-то странным неясным образом. Душа переполнялась радостью, воспарившая от свежего глотка надежды, и юноша радостно засмеялся. Он смог. Он наконец-то смог! Пора было отбросить все страхи и сомнения. Теперь, когда библиотекарь столького достиг, ничто не могло остановить его. Он глубоко вздохнул, шагнул ближе, полностью погружая руку в потерявшую телесную форму стену. Рябь по ней побежала быстрее, будто расступаясь в стороны, и тело юноши по-прежнему не встречало сопротивления. Только жар усилился, побежал по коже, вызывая новую волну мурашек. Любопытство переполняло Ридда, и он был не в силах противиться навязчивому желанию узнать еще больше. Оно манило его, манило туда, внутрь, за пределы этой пещеры. Разум был согласен с сердцем, громко кричал, что нельзя останавливаться. Уже не время. Даже, если стена сойдется за ним, вновь превратиться в камень, он должен попытаться самостоятельно разобраться с этой дивной магией. Возможно, что таковым было его предназначение, которому Эван не стал противиться. Жажда открытия кипела в нем, будоражила, вынуждала идти дальше.

Он распахнул руки, переступил через единственную видимую преграду, отделявшую его от главной загадки века. Последним, что Эван почувствовал прежде, чем перед его глазами все завертелось в ярком разноцветном хороводе, а потом растворилось в плотном голубоватом тумане, был резкий порыв горячего воздуха, утягивающий его следом за собой, в неизвестность.

Глава 18

Тяжелый и плотный густой туман стремительно сгущался вокруг неё, пылью оседал на полах плаща и складках платья, точно сапфировое крошево. Роксана судорожно вздохнула, испуганно зажмуриваясь и пряча лицо в сложенных лодочкой ладонях. Что это? Ядовитый газ, веками копившийся в погребённой под камнями пещере? Старая ловушка, оставшаяся здесь ещё со времен господства эльфийской расы? Или… Или и вовсе чья-то злая шутка?

Страх, вопреки ожиданиям, не отрезвил молодую колдунью, уже лихорадочно перебиравшую в голове все возможные сценарии гибели в Туманных Пиках. Точно обступивший её туман, он проник в сознание девушки, опутал его стальными нитями и теперь сдавливал в жёсткой хватке, сотрясаясь в зловещем хохоте, и смеху этому, казалось, громко вторили нависавшие отовсюду камни. Невидимые для Роксаны в странной голубой дымке, они хищно скалились за её спиной острозубыми уступами, словно ухмылками, и только шире разевали серые пасти. Желая поглотить или раскусить нежеланную гостью, вторгшуюся в самое сердце горной цепи.

Бежать. Нужно было бежать отсюда, и как можно скорее. Колдунья резко обернулась, стремясь поскорее проскочить через каменную арку со светящимися символами, однако не успела она сделать и шага обратно, как единственный проход в пещеру заволокло синим облаком. Роксана испуганно вскрикнула и тут же зажала рот ладонью, боясь, как бы из тумана на неё не выпало нечто опасное. Если, конечно, в этом месте могло быть что-то страшнее. Стараясь унять дрожь в онемевших от страха пальцах, девушка подняла свободную руку и призвала на помощь магию. Ей бы только сотворить хотя бы сгусток света, позволить собственной силе подписать его и яркими лучами разогнать невесть откуда взявшуюся дымку.

Однако чуда, желанного и необходимого, не произошло — чары Роксаны рассеялись, так и не сумев высвободиться. Волшебство, всегда выручавшее девушку в сложные моменты, впервые её подвело. Подвело в самый страшный и не подходящий миг, оставив свою хозяйку в одиночестве на растерзание скалам и туману, с беспощадностью коршуна кружившего вокруг неё и так и норовя впиться острыми когтями. Колдунья всхлипнула, бессильно опуская руки. Где? Где же, чёрт возьми, она оказалась?

От нахлынувших чувств и отчаяния, прорвавшихся через барьер, который Роксана так старательно выстраивала долгие годы, хотелось спрятать лицо в ладонях, забиться в укромный угол и, наконец, разрыдаться. Громко и надрывно, как в почти позабытом детстве, чтобы отпустить все обиды и привлечь внимание хоть кого-то из родных. Однако даже такой слабины девушка не могла себе позволить, а потому лишь плотнее сжала дрожащие губы и шагнула вперёд, в самую гущу лазурного тумана, который с готовностью распахнул объятия для незваной гостьи. Где-то там, среди этой непонятной сизой мглы, томился исчезнувший из грота Эван, страх за которого пересиливал все собственные переживания Роксаны.

Голубой дым клубился в воздухе, обдавая холодным дыханием с привкусом железа и каких-то трав. Колдунья чувствовала, как от одного этого запаха, душного, липкого, веки её тяжелели, а мысли в голове путались, обрываясь еще на середине. Потревоженное сердце успокаивалось, а затихший гул его биения теперь казался далёким, доносящимся словно из-под толщи воды.

— Знаешь, ты ведь не должна пытаться быть той, кем не являешься, — потусторонним эхом раздавался голос Верховной в голове Роксаны. Громкий и глубокий, он так и сочился плохо скрываемой насмешкой и деланным сожалением. — Мы же обе знаем, что ты неспособна на храбрые поступки, Рокси. Даже сбежать из башни так и не осмелилась. А ведь ты старалась, так показывала свое недовольство… Может, за пылкими речами и бравадой вовсе и не скрывается нечто большее?

Паника стремительно разливалась по телу липкими волнами. Эйнкорт тяжело дышала, судорожно потирая виски ледяными от волнения пальцами. Она сходила с ума… Загнанная в угол и застигнутая врасплох странным туманом, она медленно забывалась и теряла последние остатки разума, что, обезумев, слились в её воображении в образ леди Делорен, все такой же жестокой и прямолинейной. Колдунья мотнула головой, чувствуя, как свинцовая тяжесть сдавливает лоб и затылок, точно металлический обруч. Девушка шла, едва переставляя ноги и молясь о том, чтобы поскорее выйти назад, на свежий воздух, а голос Верховной ведьмы всё не стихал.

— Оставь подвиги храбрецам и рыцарям, Роксана, — уговаривал он, сочась притворной лаской, точно дерево янтарной смолой. — Не пытайся жить в чужой шкуре, что, к тому же, пришлась тебе не по размеру.

— Ложь… Ложь… — едва слышно бормотала Эйнкорт, вытянув руки вперед и лихорадочно пытаясь нащупать стену или выступ впереди себя. Туман сапфировым крошевом оседал на рукавах её платья, но расступаться не думал, как ни пыталась девушка отогнать от себя его вместе со странным наваждением.

— Признайся же… — казалось, что леди Делорен была совсем близко. Будто бы стояла позади Роксаны, терпеливо наблюдая за её жалкими попытками спастись. Вот она не выдержала, склонилась, дернув при этом уголком накрашенных губ — низкий бархатистый голос обжог ухо девушки, вызвал новую волну мурашек по спине и шее. — Тебе никогда не хотелось по-настоящему оставить меня и своих сестер. Не хотелось, потому что свое истинное предназначение ты обрела давным-давно, когда впервые переступила порог белой башни.

— Неправда… Это все неправда! — Роксана всхлипнула, встряхивая руками и вновь пытаясь призвать в пещеру свет, однако тщетно. Магия не слушалась, застыв осколком льда где-то глубоко внутри. Колдунья в отчаянии закусила губу, чувствуя, как дрожащие колени предательски подгибались. Она слишком устала. Устала бороться с собственными страхами и эмоциями, устала бороться с неопределенностью внутри себя. Устала бороться с Верховной, требующей от неё невозможного. Роксана медленно выдохнула и предприняла еще одну вялую попытку пройти вперёд, спотыкаясь практически на ровном месте. Каменный пол гулко отозвался на неуклюжие шаги девушки, хохочущим эхом отражаясь от пещерных сводов, сокрытых в тумане, которому, казалось, не было конца и края. С каждой секундой Роксана чувствовала, как стремительно расползается в её груди отчаяние вперемешку с безысходностью. Вот бы остановиться, прижаться лбом к холодной стене и позволить себе отдохнуть, хотя бы недолго… Она из последних сил держалась на ногах, а голос наставницы и не думал смолкать, продолжая нашёптывать слова, ранящие её сердце острыми кинжалами.

— Даже со своей задачей ты не смогла справиться, — едко усмехалась Верховная. Что это? Шутки больного воображения или некстати всплывшие воспоминания? Или, может, мысли самой Роксаны, боящейся признаться в провале даже самой себе? — Не впечатлила герцогского сынка, не одурманила его чарами, не попыталась отнять жизнь в тот момент, когда он был уязвим… Какая же из тебя ведьма, Роксана?

Девушка крепко зажмурилась, пытаясь отогнать слёзы, готовые вот-вот брызнуть из глаз. Злость на саму себя обжигала раскаленным металлом, и Роксане хотелось позволить себе разрыдаться хотя бы один раз, позволить себе выпустить пар и перестать притворяться. Она и без того лгала слишком много. Лгала сестрам, своей наставнице, лгала спутникам, которые безоговорочно доверились ей, в то время как сама колдунья только и делала, что подводила их всех.

— Оставь заботы о будущем, дитя. Ты слишком устала и ослабела, чтобы продолжать двигаться дальше. Никто не осудит, если ты вдруг сойдешь с пути прямо сейчас. В конце концов… Не всем суждено стать героями или даже их проводниками. Твой собственный путь, Роксана, близится к завершению.

Возможно, она права. Возможно, девушке и правда пора было перестать путаться под ногами у остальных чародеев, у жителей Крествуда, у Витарра и Эвана с их экспедицией. При мысли об этом колдунья вдруг резко вскинула голову, а сонливость её как рукой сняло. Эван… Он где-то там, впереди, томится в одиночестве, пока девушка колеблется и позволяет сомнениям одержать над ней верх.

— Остановись, пока дорога не лишила тебя последних сил, — взволнованный голос леди Делорен зазвучал громче, заставляя девушку испуганно вздрогнуть. Роксана обернулась, но так и не смогла ничего разглядеть сквозь плотную завесу голубоватого дыма. — Остановись сейчас, пока ещё можешь запомниться уверенной колдуньей, а не жалкой девицей, потерявшей в горах остатки своего рассудка!

Но Эйнкорт уже не слушала. Мысли об Эване вытеснили из её головы все остальные заботы, вдруг показавшиеся мелочами и глупыми капризами на фоне всего происходящего вокруг. И как она только позволила себе забыться и отвлечься на ненужные переживания, пока её спутник мог находиться в опасности? И ещё этот проклятый туман… Колдунья выпрямилась и, глубоко вздохнув, вновь попыталась сконцентрироваться на волшебстве. Если она сейчас не соберется, то не сумеет найти Эвана, который совершенно того не заслуживал. Перед глазами девушки предстало его лицо, бледное, исхудавшее, изможденное бессонными ночами в пещере. Этот юноша с такой самоотверженностью отдавался любимому делу, с такой верой и преданностью следовал собственным идеалам — Роксана в какой-то степени даже завидовала ему, однако… Было ли подобное восхищение единственной причиной, по которой она так переживала за своего нового знакомого? Или её привязанность к спутникам смогла укрепиться за столь короткое время?

Вместе с этим осознанием к девушке возвращалась решительность. Она вновь подняла руки, вновь начала взывать к силе внутри себя, одурманенной ледяным туманом и никак не способной вырваться из его пут. Вот только давать поблажки собственным чарам Роксана больше не собиралась. Мысли об Эване вырвали её из оцепенения, заставили подумать о чем-то, кроме собственных неудач, и колдунья не собиралась покидать странный грот без своего товарища.

— Стой! Стой, глупая девчонка! — визгливый голос Верховной сотрясал её голову, заставляя Роксану морщиться и крепко сжимать зубы. Чем бы ни была сущность леди Делорен, — её собственной фантазией или наваждением, вызванным магией этого странного места — ей больше не сбить девушку с намеченного пути.

Ладони Роксаны задрожали, и колдунья с облегчением выдохнула, чувствуя, как волшебство знакомой волной тепла стремительно заструилось по рукам, пробив, наконец, невидимый барьер. Голос наставницы разбился на множество осколков, разлетелся в стороны вместе с промозглым холодом, сковывающим не хуже стальных цепей. Свет вихрем завертелся вокруг девушки, солнечными искрами слетел с кончиков её пальцев, уверенно разгоняя синие дымные клубы, и губы Роксаны изогнулись в слабой, но искренней улыбке — она справилась. Смогла отогнать незнакомые чары, что так ловко пленили её собственные, и избавиться от страхов, удерживающих её на одном месте.

Магические светлячки устремились вперёд, весело отскакивая от неровных стен пещеры и освобождая дорогу для колдуньи, уже бросившейся вперёд по каменному коридору, наконец представшему перед её взглядом. Подсвечивая себе магией, обволакивающей ладони нежным облаком, Роксана лихорадочно вертела головой в поисках Эвана, обшаривая взглядом каждый открывшийся уголок и оставляя позади себя лазурные туманные вихри, упорно следовавшие за ней по пятам. На сколько же далеко тянулся потайной грот? И как далеко мог уйти библиотекарь, охваченной жаждой знаний? Очередной новый поворот встречал девушку обнадеживающей пустотой, отчего волнение снова зашевелилось в её груди, взывая к тревожным и безрадостным мыслям.

Под толщей земли и камня время переставало напоминать о себе и теряло всякую осязаемость, а потому Роксана не могла сказать, как долго блуждала по бесконечным одинаковым коридорам, пока дорога, наконец, не начала сужаться и подниматься в гору. Усталость болезненной тяжестью разливалась по телу девушки, с каждым движением напоминая о себе, но колдунья, упрямо подхватив подол мешающегося платья, продолжала путь, стараясь не обращать внимания на боль в ногах. Мелкие осыпавшиеся камушки хрустели под её дорожными туфлями, успевшими за время экспедиции совсем истереться, а выбившиеся из косы светлые пряди медленно колыхались от редких дуновений ветерка. Изумленная девушка глубоко вздохнула, все ещё не веря собственным ощущениям. Откуда бы под тяжестью горного хребта взяться свежему воздуху?

Окрыленная неожиданным открытием, Роксана заспешила вперёд навстречу долгожданной свежести, будто бы больше и не замечая стелющийся по земле туман, так и норовящий обвиться вокруг её ног смертоносной лианой. Девушка быстро взбиралась наверх, старательно огибая попадавшиеся на пути валуны. Где бы ни был сейчас Эван, она точно найдёт его — думала колдунья, и от осознания этого сердце её счастливо замирало в предвкушении. Высвободившееся волшебство с готовностью откликалось на каждую мысль хозяйки, обволакивая её светлой аурой и разгоняя пещерные чары, и от осознания этого уверенность переполняла Роксану, чувствовавшую себя как никогда единой с собственной силой. Хотела бы она, чтобы её сейчас увидела леди Делорен, наверняка уже успевшая поставить крест на своей некогда перспективной воспитаннице.

Наконец, лазурный туман, будто истратив всю свою прежнюю мощь, начал редеть, превращаясь из плотной облачной завесы в сизые дымовые струйки. Колдунья неверяще опустила руки, позволяя магии вокруг неё раствориться, и с удивлением осознала, что видит впереди свет. Не отголосок её собственных чар, а самый настоящий свет, золотистым квадратом расползшимся по своду пещеры и лукаво подмигивающим из-за поворота. Подземелье кончалось, уступая место тому, что на поверхности. И едва ли Роксана узнала бы об этом, если бы не пришедшее вовремя на подмогу волшебство. А может, дело в её окрепшей силе воли? Подавив радостный трепет в груди, девушка пересекла последние несколько шагов и свернула за угол, навстречу долгожданному солнцу.

И тут же зажмурилась от яркого света, бившего прямо в глаза, однако не смогла сдержать счастливой улыбки — она так долго пробыла в сыром и промозглом гроте, что теперь с наслаждением ощущала жар лучей, смывающих остатки холода с бледной кожи. Роксана с облегчением вдохнула чистый свежий воздух, раскидывая руки в стороны и подставляя лицо порывам сильного ветра, что трепал её волосы, принося с собой терпкие ароматы зелени и соли. Вот только откуда на окраине герцогства Фэйр взяться морю?

Колдунья распахнула глаза и изумленно ахнула даже прежде, чем успела толком оглядеться — куда бы ни вывел её потайной коридор в Туманных Пиках, на окрестности Крествуда эта местность походила мало. Далеко впереди, насколько хватало глаз, раскинулось синее полотно воды. Неспокойная поверхность её пестрила белыми шапками волн, что с шелестом омывали песчаную каёмку берега, а высоко над ними, пронзая небо громкими возгласами, парили серебристые чайки. Зачарованная Роксана замерла, не в силах поверить собственным глазам. Ни разу в жизни она не видела подобного зрелища, слоняясь по столице и её окрестностям сначала с отцом, а после и гораздо реже — с леди Делорен. И хотя в особняках богатых аристократов девушке частенько доводилось видеть картины с морскими просторами или корабельными сражениями, даже руке самого талантливого из живописцев не удалось передать всех тех эмоций, что вызывала настоящая стихия, с успокаивающим шумом волн, солоноватыми ароматами и игрой множества оттенков синего и изумрудного.

Когда первый порыв восхищения прошёл, Роксана, всё ещё не в силах прийти в себя, медленно двинулась вперёд, восторженно осматриваясь по сторонам. Ноги её проваливались в мягкий золотистый песок, обволакивающим теплом, точно бархатом, то и дело натыкались на выброшенные океаном ракушки, круглые, точно монеты, и дивно расписанные, как игрушки на ярмарке. Солнечный свет отражался от поверхности воды, бриллиантовым крошевом рассыпавшись посреди волн. Девушка обернулась, чтобы взглянуть, как по эту сторону хребта выглядят Туманные Пики, однако с не меньшим изумлением обнаружила, что никаких гор позади не было и в помине. Только береговые дюны, видневшаяся вдали полоса леса и каменный грот, выраставший из единственного утёса и кажущийся крайне маленьким по сравнению с тем, каким его изнутри запомнила Роксана. Она нахмурилась, недоуменно разглядывая узкую арку входа в пещеру, что брала начало еще в Крествуде. Что это? Снова какая-то древняя магия? Или колдунья и в самом деле ушла слишком далеко от Туманных Пик, за пределы герцогства Фэйр?

Однако толком обдумать эту мысль девушка не успела — где-то совсем рядом раздался тихий стон, едва различимый за шумом волн и ветра. Роксана резко вскинула голову, обшаривая взглядом горизонт. Испуганный вздох сорвался с губ, когда она увидела в отдалении сгорбившуюся фигуру человека. Он лежал на земле абсолютно без движения и больше бы походил на камень или выброшенное океаном бревно, если бы не ярко-рыжие волосы, так выделяющиеся на светлом песке.

— Эван! — Роксане потребовалось несколько секунд, чтобы всё осознать и затем буквально сорваться с места. Подумать только, она едва заметила его! Так оказалась поглощена морскими пейзажами, что совсем забыла о том, ради чего сбежала из Крествуда. Разбуженная совесть ощетинилась, выпустила наружу иглы, болезненно впившиеся в самое сердце девушки. Сколько времени Эван провёл здесь, в окружении буйствующих стихий и абсолютного безмолвия? И главное… Что же с ним произошло? Думать обо всём этом у Роксаны не было времени. Она упала на колени, поднимая вокруг себя вихрь песчинок, и осторожно прикоснулась к хрупкому плечу юноши. Но библиотекарь, кажется, даже не заметил её. Он тяжело дышал, сжав зубы и вцепившись пальцами в собственные волосы, а взгляд его воспаленных серых глаз был устремлён куда-то в прострацию.

— Эван! Эван! — не веря собственному счастью, колдунья притянула к себе спутника, бегло оглядела его, пробежалась ладонями по рукам и груди, боясь обнаружить кровь на одежде или свежие раны. Однако юноша, похоже, не пострадал. Во всяком случае, физически… — Эй, да что с тобой такое?

— Ты… Ты тоже здесь, — с трудом прошептал Эван, горько усмехнувшись и устало прикрыв глаза. Ему и в самом деле было как будто бы плохо: библиотекарь медленно раскачивался из стороны в сторону, тяжело дыша и не зная, куда деть руки, а щёки его порозовели, точно от лихорадки.

— Я шла проведать тебя, — пылко произнесла Роксана, а затем, немного помедлив, взяла одну из ладоней Эвана в свою, с ужасом отмечая, какая та холодная и дрожащая. — Но, когда пришла, не увидела ничего, кроме окутанного туманом прохода, в том месте, где раньше были руны. Ты…

— Да. Это был я, — пробормотал юноша, позволяя колдунье успокаивающе касаться его пальцев и худого запястья. Эван слабо улыбнулся и, наконец, поднял взгляд на Роксану, которая с трудом сдержалась от того, чтобы смущенно не потупиться. — Руны были заклинанием. Которое я сумел привести в действие. Благодаря… Благодаря своей силе, которая связывала меня с животными или птицами… Можешь себе представить?

— Но… — колдунья ахнула, не в силах поверять в рассказ попутчика. — Как? Ты ведь говорил, что руны были эльфийскими, написанными еще в древности…

— Я и сейчас не отказываюсь… От этих слов, — Эван шумно выдохнул и вновь качнулся вперед, прижав свободную ладонь к своему лбу. — Я вдруг понял, что могу прикоснуться к надписи своим даром. Я потянулся к ним, сумел заставить их открыться, а дальше… Дальше было больно. Громко. И… Даже страшно. Я почувствовал…

Библиотекарь замер, прижав подбородок к подтянутым коленям, а Роксана, нахмурившись, попробовала прощупать его ауру собственными чарами. Однако юноша точно закрылся от неё — магия отталкивалась от него, как от плотного кокона, отзывавшегося тихой пустотой на каждое прикосновение. Чем бы ни была его сила на самом деле, она явно была способна на большее, чем на простую связь с животными. Да кто же он такой на самом деле?

— Кого ты почувствовал, Эван? — тихо спросила девушка, напряженно оглядываясь. Вокруг не было ни единой живой души кроме них двоих. Разве что резвящиеся под сенью солнечного света чайки, кажущиеся отсюда далёкими белыми точками. Но едва ли именно птицы беспокоили библиотекаря, сейчас столь напуганного и совершенно не похожего на самого себя.

— Я… Я не знаю… Не могу сказать. Но это что-то сильное, древнее… Кажется, будто бы оно тоже чувствует меня. Потому что ждёт, наблюдает и давит одним своим присутствием.

— Я никого не вижу, — честно призналась колдунья и подобралась ближе, боясь сбить Эвана с мысли. — Это… Это какое-то животное?

— Я не знаю. Но… Оно большое. Сильное. И гораздо более умное, чем собаки или лошади. Оно прячет от меня свои эмоции и мысли, но при этом не отпускает. Оно как будто… Как будто считывает меня самого. Видит насквозь, при этом не показываясь.

— Но как такое вообще возможно? — Роксана упорно не понимала, однако по голосу и глазам библиотекаря чувствовала, что тот не лжёт. И что, похоже, он и в самом деле был всерьез напуган.

— Не знаю… Однако одно я понял точно. Мы здесь не одни… И за каждым нашим шагом упорно следят.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила девушка, однако прежде, чем Эван успел раскрыть рот для ответа, позади них послышался громкий оклик.

— Эй! Вы, двое!

Знакомый мужской голос заставил молодых людей обернуться и вскинуть головы. К ним быстрой и уверенной походкой приближался Витарр, только-только вышедший из каменного грота. Он нашёл их! Наверняка отправился в горы следом за сбежавшей Роксаной, а, обнаружив пропажу спутников, сразу же выдвинулся на поиски. Колдунья вздрогнула, поспешно выпрямляясь. Наследник герцога явно был ошеломлен происходящим даже больше, чем она сама. Он держал наготове высвобожденный из ножен клинок и изумленно смотрел по сторонам, очевидно, тоже не припоминая океана за горным хребтом и вообще каких-либо земель. Он остановился, неверяще глядя на пенящиеся у кромки берега волны и раскинувшиеся дальше синие просторы, уходящие вперед, до самого горизонта.

Опомнившись, колдунья поднялась, острожно придерживая Эвана за плечи — им пора было уходить отсюда. Какие бы тайны ни таили в себе новые территории, в первую очередь им нужно было позаботиться о спутнике, который, казалось, вот-вот потеряет сознание от слабости. Библиотекарь так и не встал на ноги, без сил уткнувшись ладонями в песок, золотистой пыльцой осевшей на складках его одежды. Роксана еле успела подхватить его за пояс и хотела было уже крикнуть замершему от неожиданности Витарру, чтобы тот помог ей, когда воздух рядом с ним пронзил резкий свистящий звук. Девушка громко завизжала, однако было слишком поздно — Фэйрхолл уже со стоном повалился на землю, схватившись за грудь. По пальцам его, между которыми виднелось оперенное древко стрелы, медленно заструилась кровь.

Глава 19

Боль стремительными толчками накатывала на него. Волна за волной, точно горячая и липкая кровь, которую качало сердце. Она царапала грудь и обжигала изнутри, будто бы пытаясь сломать ребра и вырваться наружу, а Витарр отчаянно боролся, сдерживал её, но тщетно — сил не хватало даже для того, чтобы открыть глаза. Чёрные и алые всполохи застилали взор, били по ушам с треском, от которого в голове пронзительно гудело. Юноша поморщился, с трудом пошевелил дрожащей ладонью, сжал и разжал пальцы, однако поднять руку так и не смог. Всё тело его налилось свинцовой тяжестью и онемело, а грудь и вовсе будто терзало жидкое пламя.

Витарр со стоном выдохнул, пытаясь разлепить веки. Ослепительная вспышка света резанула по глазам, точно острое лезвие, и на пару томительно долгих мгновений он зажмурился, с каким-то первобытным страхом прислушиваясь к шуму внутри себя. Весь мир вокруг, казалось, замер, растворился в сизую угнетающую тишину, повисшую над юношей плотной и безмолвной дымкой. И осознание этого совершенно не успокаивало. Фэйрхолл лежал, лихорадочно перебирая в голове события последних дней, пытаясь понять, что произошло. Измученное тело подводило, точно после бурной пропитанной алкоголем ночи, а от мыслей, едва-едва сплетающихся в тусклые нити, становилось только хуже. Перед застеленным алой пеленой взором то и дело мелькали нечёткие картинки воспоминаний: горы, окутанные чёрным покрывалом ночи, факелы дозорных, дежуривших на посту с усталыми лицами, и глубокая пещера, коридоры которой терялись в непроглядном тумане…

От неясных видений, слишком хаотичных и непонятных, Витарру стало только хуже. С трудом подавив подступающую к горлу тошноту, он вновь приоткрыл глаза, медленно и осторожно, точно боясь спугнуть внезапную решимость. Рыжеватый свет заходящего солнца мазнул его по щеке, точно пролетавшая мимо бабочка, и юноша не без удивления обнаружил, что лежит прямо на поляне близ высоких сосен, посреди примятых зарослей травы. Тёплый ветер доносил до него ароматы хвои и дыма вместе с резким запахом чего-то терпкого, металлического. Фэйрхолл поднял голову, морщась от боли в затёкшей шее, и неуклюже попытался сесть, опершись на руки, однако тут же завалился назад. Верхушки сосен завертелись перед его взором, а небо запестрело тёмными точками, словно чёрными звёздами.

— Витарр! — громкий голос взорвался в голове юноши на осколки, разлетевшиеся в стороны множеством звуков. Залитое солнцем небо померкло, когда над Витарром склонилась Роксана. Лицо её было напуганным, бледным, а покрасневшие от недавних слёз глаза тревожно всматривались в его собственные. При виде колдуньи Фэйрхолл облегченно выдохнул — он был рад видеть рядом кого-то знакомого и столь же ошарашенного происходящим, сколько и он сам.

— Тебе лучше не вставать, — тихо пробормотала девушка, заметив, что наследник герцога предпринял очередную попытку сесть, однако, вопреки своим же словам, поспешно подхватила его за плечи, не давая упасть. Витарр охнул, от неожиданности вцепившись в Роксану — боль, ненадолго поутихшая, вновь пронзила его грудь, точно острое копье.

— Нет, — резко остановила его колдунья, заметив, как рука спутника рефлекторно потянулась к сердцу. Её прохладная ладонь легла поверх пальцев Фэйрхолла. — Не трогай. Ты ранен, Витарр…

От страшных, но так просто сказанных слов по спине пробежала волна мурашек. Юноша вздрогнул, чувствуя, как страх сжимает его сердце в ледяные тиски, и быстро опустил глаза. Лишь теперь он додумался взглянуть на собственное тело, будто вышедшее из-под контроля. И почему он сразу не понял, что с ним творится что-то неладное? Витарр боялся увидеть зияющую дыру посреди груди, боялся увидеть развороченный живот или залитый алым бок, однако под расстегнутой солдатской курткой не было ничего, кроме плотно перевязи из белых лоскутов. Ни самой раны, ни хотя бы капли крови. Фэйрхолл медленно выдохнул, неверяще касаясь бинтов кончиками пальцев.

— Что… Что произошло? — хрипло спросил он, боясь услышать дрожь в собственном голосе. Он смутно помнил, как повел себя после выхода из пещеры в Туманных Пиках. Витарр нахмурился, напрягая сознание. Увидел незнакомое побережье, не отмеченное ни на одной карте, своих спутников, успевших опередить его. Вспомнил, как злился на них, когда осознал, что Роксана и Эван отправились в подземные коридоры без него. А ведь юноша едва не заблудился в проклятом тумане, неизвестно откуда взявшемся под землей!

Точно… Эван. Не дожидаясь ответа замешкавшейся колдуньи, Фэйрхолл вскинул голову и осмотрелся по сторонам, несмотря на недомогание. Библиотекарь действительно был здесь. Сидел, уткнувшись острым подбородком в колени и пряча взор — будто чувствовал, что Витарр вот-вот заметит его. А уж в том, что виновником всего происходящего был этот арестант из провинции, наследник герцога не сомневался. Кому еще могло прийти в голову отправиться навстречу авантюре без подготовки или, хотя бы, вооруженного сопровождения?

Витарр почувствовал, как при виде этого тощего рыжеволосого юноши его обуяла ярость. Да как он только посмел уйти, не предупредив никого из охраны? Почему ослушался приказа и не посоветовался с ним, как с командиром экспедиции? Фэйрхолл крепко сцепил зубы, борясь с желанием окликнуть юнца и высказать ему всё, что он о нём думал. А ведь солдату казалось, что ему удалось наладить общение с этим нелюдимым преступником. Что ж, теперь он имел полное право злиться — если бы Эван не надумал покинуть грот, Витарр бы не пострадал в попытках найти библиотекаря. И стоило ради него проявлять заботу?

Однако гнев Фэйрхолла улёгся также быстро и внезапно, как и появился, стоило ему увидеть, кто стоял позади сгорбившегося, точно нахохлившаяся птица, Эвана. Он не сразу заметил, что в их маленький отряд затесались посторонние. Одетые в неброские зеленые и коричневые одежды, они не выделялись на фоне соснового бора, стоя неподвижно, как вытесанные из дерева статуи. Едва ли кто-то из них был выходцем из Крествуда, как и из самого герцогства Фэйр. Четверо незнакомцев, двое мужчин и двое женщин, были невысокими, тонкокостными и худощавыми, отчего походили на хрупкие стволики молодых деревьев. Длинные волосы их пестрели переплетениями кос, а острые угловатые лица казались обманчиво отчуждёнными — кем бы ни были странные местные, охотниками, исследователями или заблудшими в глушь дикарями, они явно заметили, что ещё один из путешественников пришёл в себя, и теперь пристально следили за всей их группой, ничем не выдавая себя.

Витарр напрягся, хмуря брови и медленно скользя взглядом по зажатому в руках чужаков оружию: по изящным изгибам луков и гладким лезвиям кинжалов-полумесяцев, по пёстрому оперению стрел, выглядывающих из-за узких плеч чужаков. А если учесть их численное превосходство, выводы напрашивались самые неутешительные. Фэйрхолл не помнил, как их маленькую группу окружили, как он сам потерял сознание и как получил рану, терзавшую его грудь острыми окровавленными зубами, однако в одном был уверен — никто из них, ни Роксана, ни Эван, ни он сам, не дали весомого повода для нападения. И от осознания этого во вспыльчивом юноше пробудилась ярость. Потрепала горячими ладонями по щекам, по-родственному и по-знакомому, обожгла дыханием затылок, а затем распространилась по всему телу, обвивая его огненной змеёй. Дрожащей рукой Витарр потянулся к ножнам на поясе, однако с ужасом обнаружил, что те оказались пусты — меч бесследно исчез.

Мимолетное движение солдата не осталось не замеченным. Один из незнакомцев тут же резко вскинул голову и что-то крикнул ему. Что-то, что Фэйрхолл не захотел или не смог разобрать то ли из-за тумана в голове, то ли из-за странного наречия чужака. Юноша нервно оглянулся, глядя на закусившую губу Роксану и поникшего Эвана, впавшего и вовсе в какую-то прострацию. Почему они молчали, смиренно ожидая своей участи? Почему позволили посторонним увести их и, что хуже, ранить своего товарища? От всего происходящего веяло абсурдом, заговором против наследника герцога.

— Эй, вы! — грубо окликнул Витарр охотников, начиная терять терпение. — Где мы находимся? И по какому праву вы наставляете на нас оружие?

Отвечать ему никто, похоже, не собирался. Незнакомцы даже не пошевелились и не повели бровью, лишь молча смотрели на своего пленника. Повисшая на поляне тишина угнетала и нервировала еще больше. Фэйрхолл откашлялся, громче повторил своей вопрос, а кулаки его рефлекторно сжимались, предвещая новое столкновение. Колдунья рядом зябко поёжилась, ниже опуская голову — чувствовала, как накалялась атмосфера вокруг них, однако на помощь не спешила. Эван что-то лишь тихо пробормотал, пряча усталый взгляд. Витарр недоуменно огляделся, крепче сцепляя зубы. Да что с ними всеми такое творилось?! Неужто оцепенели от страха?

Порядком разозлённый солдат попытался встать на ноги, однако стоило ему упереться коленями в землю, как он тут же повалился обратно, схватившись за грудь — острая вспышка боли вновь подкосила его, ударяя по рёбрам. Фэйрхолл судорожно выдохнул, зашипел сквозь зубы. Тело предавало его, в момент серьезной опасности выставляя перед врагами безоружным и беззащитным. Ладонь Роксаны вновь легла на его плечо, сжалась, будто бы девушка пыталась поддержать его. Губы Витарра скривились в грустной усмешке. Будто бы теперь это могло что-то изменить…

Сосредоточенный на собственных мыслях, он услышал чужие шаги слишком поздно — когда юноша вскинул голову, один из захватчиков подошёл уже совсем близко, удерживая лук наготове. Фэйрхолл с криком отшатнулся, выставил вперед сжатые кулаки руки, готовясь защищаться. Что бы ни взбрело в голову чужаку, он так просто не сдастся. Не позволит лишить себя свободы и воли по чужой прихоти. И если кто-то из лесных разбойников думает иначе, что ж… Им ещё предстоит жестоко пожалеть об этом.

Незнакомец что-то громко сказал на непонятном Витарру языке, кивком указывая на его руки, отчего наследник герцога только больше нахмурился. Было похоже, что эти люди не говорили на общем наречии Адальора. Но почему? Ответ пришёл практически сразу, стоило юноше внимательнее всмотреться в лицо лучника. Очень похожее на его собственное, но при этом совершенно другое. Вытянутое и слишком угловатое, с острыми линиями скул, носа и подбородка. Всего в этом лице было слишком для обычного человека, начиная от тонких будто изломанных черт и заканчивая болотного цвета глазами, взгляд которых излучал странное непоколебимое спокойствие и одухотворенность, плохо совместимые с блеском юности. Пряди тёмных волос упали за спину, когда незнакомец демонстративно повесил лук на плечо и медленно поднял пустые ладони. Витарр изумленно вытаращился на него во все глаза, неверяще глядя не на руки, но на острое ухо, формой больше напоминавшее крыло ласточки. Такого он никогда не видел за всю свою жизнь. И на ум Фэйрхоллу пришло только одно слово. Слово, которое Эван твердил чуть ли не всё время их поездки в Туманные Пики. Эльфы…

Стрелок убрал оружие, будто бы пытаясь показать, что намерения у него самые мирные, однако паника лишь сильнее разгоралась в сердце Витарра. Рядом, всего в какой-то паре шагов, стояло воплощение позабытых сказок, живое, из крови и плоти, дышащее одним с ними воздухом и каким-то чудом сумевшее выжить, несмотря на все легенды о битвах и эпидемиях. Юноша попятился, попытался отползти назад, однако ноги его предательски онемели и налились свинцовой тяжестью. Казалось, что сам мир вокруг подводил его, переворачиваясь с ног на голову: сначала внезапные обвалы, после пещеры, руны, потайные проходы, скрытые туманом, от которого пытаются мысли… А теперь — еще и выходцы из древнего народа, бесследно сгинувшего много веков назад.

Эльф — или кем он там на самом деле был? — протянул руки к Фэйрхоллу, который тут же замахнулся, намереваясь ударить чужака, однако тот был не в пример проворнее раненого солдата. Увернулся, крепко схватил того за плечи, ощутимо встряхивая до звона в ушах и помутнения перед глазами. Витарр болезненно застонал, попытался вывернуться из цепкой хватки, однако тонкие и удивительно сильные руки рывком прижали его к земле, не оставляя и малейшего шанса подняться. Наследник герцога закашлялся — от удара о почву воздух застрял в его легких, царапая горло и скребясь о рёбра, а рана заныла сильнее. Из-за обострившейся боли он даже не сразу осознал, что к перевязи на его груди прикоснулись. Фэйрхолл вздрогнул, согнул колено, вновь стремясь оттолкнуть от себя лучника, и ликующе улыбнулся, когда тот едва слышно охнул, не сумев защититься от удара в живот. Однако Витарр рано радовался.

Эльф не попытался защититься или обнажить оружие, однако солдат совсем не подумал о том, что они с товарищами по путешествию были в явном меньшинстве. За считанные секунды двое напарников остроухого оказались рядом, перехватывая руки юноши и удерживая его от новых нападок. Витарр протестующе завозился, бросил умоляющий взгляд на Эвана и Роксану, однако эти двое будто бы не замечали, как с их попутчиком пытаются расправиться. Напуганные простолюдины…

Однако ударов, вопреки ожиданиям наследника герцога, не последовало. Лучник поднял руку, прикладывая её к его груди, а затем что-то зашептал на незнакомом витиеватом языке. И, точно подчиняясь неведомым словам, из ниоткуда возник бледный свет, заструился по кончикам пальцев эльфа и тут же устремился к Фэйрхоллу неяркими зеленоватыми струйками. Юноша дёрнулся, шумно втянул носом воздух, сдерживая дыхание — в памяти всплыл еще яркий образ едкого тумана, от которого закрывались глаза, а разум погружался в дрему. Но колдовской огонёк будто бы и не думал пытаться подчинять его себе. Лишь скользнул по груди Витарра, мазнув теплом по оголённой коже, и вдруг проник под перевязь, растворяясь среди белых тканей и мерцая остатками ауры, точно притаившийся светлячок. Испугаться наследник герцога не успел — до странного приятное чувство окутало его, точно волны тёплого моря, боль в ране медленно начала ослабевать, а вскоре под пристальным взглядом и тихими напевами эльфа и вовсе затухла. Вместе со словами на непонятном языке пришло и успокоение, которого так не хватало напряженному Фэйрхоллу. Тело его расслабилось, обмякло и, лежа на земле в бледном сиянии, Витарр осознал, как на самом деле успел устать за последние сутки. Свинцовая тяжесть рухнула с плеч, оставляя после себя лишь изнеможение и слабость во всех мышцах. Глаза слипались, сморенные уютным теплом, а сил не было даже для того, чтобы говорить. Что бы это ни была за магия, вреда она, казалось, не приносила. Но… Почему? Разве не собирался этот лучник убить непрошенных гостей? Или хотя бы бросить их в темницу?

Витарр скосил глаза, наблюдая за уже опустившим руки эльфом. Тот медленно поднялся и, напоследок бросив взгляд на раненого пленника, отошёл к своим товарищам. Они вновь о чем-то заговорили друг с другом на понятным только им одним языке, то и дело посматривая в сторону непрошеных гостей. Юноша медленно выдохнул, опуская голову на холодную твердую землю. То, что чужаки пощадили его отряд, было настоящим везением. Однако кто знает, что взбредет им в голову через несколько минут? Вдруг они все же сочтут незнакомцев опасными и решат по-тихому с ними расправиться? Теперь, когда они слабы и растеряны, это им удастся проще простого.

— Они застали нас врасплох, — раздался над ухом Витарра тихий голос Роксаны, блеклый и растерянный от пережитого волнения. — Все произошло так быстро: ты, Эван… Я не успела никак помочь, не успела даже предупредить…

— Перестань, — юноша устало отмахнулся, стараясь скрыть раздражение, которым все еще сочился его голос. — Не твоя вина, что Эван решил не дожидаться нас и действовать в одиночку. И не твоя вина, что сейчас он строит из себя безумца, потерявшего связь с реальностью.

Слова солдата, очевидно слишком резкие, заставили девушку вздрогнуть и нахмуриться.

— Не говори так. Я понимаю, что ты расстроен, но…

— Расстроен? Да ты никак шутишь! — вспылил Витарр, приподнимаясь на локтях. От возмущения внутри у него все клокотало — гнев, за секунду разгоревшийся настоящим пожаром, так и грозил вырваться наружу. — Из-за его глупости я мог погибнуть! Не думал, что скажу это, но нам все еще повезло, что проход в пещере не заканчивался какой-нибудь пропастью, а местные дикари не прикончили нас прямо на месте!

— Все не так просто, Витарр. Ты и сам это видишь. Эти люди… Эльфы… Подумать только. Мне до сих пор кажется, что все произошедшее с нами — странный и неправдоподобный сон.

— Что ж, а дыра в моей груди вполне себе настоящая, — мрачно усмехнулся Фэйрхолл, невольно коснувшись свежей перевязи кончиками пальцев. Если бы незнакомцы хотели их убить,они бы и в самом деле сделали это. Но что же им помешало?

Подняв голову, юноша перевел взгляд на Эвана, сидевшего поодаль на земле и уткнувшегося лбом в собственные колени. Что-то он не слишком рад воссоединению с народом, легендами о котором зачитывался. Никак не может прийти в себя после потрясения? Злость все еще кипела в нем, побуждая Витарра вскочить и броситься к этому рыжеволосому крестьянину, чтобы встряхнуть его за плечи, привести в себя, заставить объяснить, что здесь, в конце концов, происходило. Фэйрхолл даже открыл было рот, чтобы грубо окликнуть спутника, но так и замер, пораженный неожиданным осознанием. Он так торопился обвинить во всем Эвана, с которым, казалось, только-только начал находить общий язык, что даже не задумался о том, что двигало им на самом деле. Не досада, как он подумал поначалу, и даже не вспыльчивость, свойственная еще молодому и импульсивному наследнику герцога, а страх.

Ослепленный яростью и острой болью, Витарр и не заметил, как зародившееся где-то внутри щемящее чувство крепло, глубже пускало корни и распространялось дальше, с каждой секундой накатывая все больше, точно ледяные морские волны. Юноша медленно сжал пальцы в кулак и огляделся по сторонам, на теряющуюся вдали полосу светлого песка и бесконечные древесные стволы, ощерившиеся за их спинами неприступной стеной. Путь назад, в королевство и в родное герцогство Фэйр, отныне был отрезан, а это место, чужое и незнакомое, таило опасности в виде безучастных остроухих охотников, будто бы сошедших со страниц старой детской сказки. Взгляд Витарра вновь изучающе скользнул по пестрому оперению их стрел и изящным изгибам луков, готовых в любой момент отозваться на прикосновения хозяев скрипом тетивы. Множество вопросов роилось в голове юноши, сбивая с толку и прогоняя последние остатки былой уверенности. Где они? Как оказались так далеко от Крествуда, проделав столь небольшой путь? И чего им, в конце концов, следовало ожидать от эльфов, сумевших выжить вопреки всем учебникам истории?

Неизвестность пугала Фэйрхолла, ровно, как и осознание его собственной беспомощности. Однако едва ли рабская покорность поможет им вырваться из плена. Витарр медленно выпрямился, поморщившись от короткой вспышки боли в районе груди, и принял сидячее положение. Он почувствовал, как притихшая рядом Роксана поспешно поддержала его за плечи, и слабо, но благодарно улыбнулся девушке. Юноше было стыдно перед ней — за то, что не смог защитить и заставил пройти через все то волнение, что она испытала за время экспедиции. Пусть она и была колдуньей, повидавшей за годы своей практики и не таких чудес, это никак не оправдывало Витарра, наплевавшего на чувства спутников и бросивших их наедине с проблемами вместо того, чтобы прийти на помощь, как и положено хорошему командиру. А он снова подвел их и отца, возложившего на него такое важное задание. Подвел в который раз…

Солдат неловко потер затекшую шею, собираясь с силами. Нужно было исправить ситуацию, пока не стало слишком поздно. Вот только, похоже, одних сил самого Витарра было уже недостаточно. И осознание этого заставило его повернуться к Эвану, бесцельно раскачивающегося из стороны в сторону и потирающего виски. Пожалуй, как бы то ни было странно, библиотекарь был единственным из них, кто мог разобраться в происходящем. Он знал о реалиях, в которых жили эльфы, знал об их магии и рунах. Этот простолюдин сумел даже разгадать суть символов в пещере и открыть потайной проход!

— Эван, ты понимаешь что-то из их речи? — позвал рыжеволосого паренька Витарр, с опаской поглядывая в сторону остроухих, о чем-то негромко переговаривающихся между собой. — Понимаешь, что они хотят с нами сделать?

Но вместо ответа тот лишь что-то простонал сквозь зубы, вновь утыкаясь лбом в согнутые колени. На вооружены эльфов, находящихся на расстоянии всего лишь вытянутой руки, он даже не обратил внимания. Будто бы и не замечал ничего, кроме боли, сковавшей все его тело.

— Черт, Эван, да что же с тобой творится?! — подобное поведение уже не раздражало Витарра, а не на шутку пугало. Что с ним сделали эти охотники? Ранили или замучали собственными чарами? Фэйрхолл уже оперся на руки, намереваясь подняться с холодной земли, когда рука Роксаны, все еще покоящаяся на его плече, ощутимо сжалась.

— Нет, Витарр! Не трогай его сейчас, — вдруг настойчиво произнесла она, с сожалением глядя в сторону то и дело вздрагивающего Рида. — Мы не в силах помочь ему. С этим Эван должен справиться сам.

— Справиться с чем? — обернулся к ней Витарр, недоуменно приподняв брови. Что такого происходило с их спутником, чего не знал командир отряда? Однако прежде, чем Роксана успела что-либо ответить, библиотекарь вдруг пронзительно закричал и повалился на землю, содрогаясь в конвульсиях. Обеспокоенные эльфы тут же бросились к нему, пытаясь понять, что произошло, и длинные волосы их взметнулись вверх, поднятые внезапным дуновением ветра. Фэйрхолл вновь попытался подняться с места — он должен был быть рядом с Эваном, должен был убедиться, что с ним все в порядке, — но порывы воздуха нещадно хлестали его по лицу, трепали одежду, так и норовя швырнуть в глаза сорванные листья. Деревья над их головами угрожающе раскачивались в такт завывающему потоку воздуха, а затем, когда казалось, что внезапный смерч вот-вот перейдет в самый настоящий ураган, солнце скрылось, и на поляну опустилась огромная тень.

Глава 20

Мир кружился перед глазами Эвана, терял очертания и осыпался белыми хлопьями. Все вокруг него вздрагивало и сотрясалось от громкого гула, как от поднявшейся бури: деревья беспорядочно раскачивались в воздухе, а земля дрожала, точно готовая разверзнуться под ногами хищной пастью. Эван зажмурился, крепче стиснул зубы, из последних сил цепляясь за пожухлые клочья травы, однако удержаться упорно не получалось — пока изможденное тело его корчилось возле древесных корней, душа и мысли уже уносились далеко вперед, навстречу облачной пелене. Словно наяву юноша чувствовал, как хлестают его по щекам порывы холодного ветра, как в груди что-то екает от стремительно увеличивающейся высоты, а влажная стылая дымка пропитывает насквозь одежду и волосы. Эван судорожно вздохнул, однако грудь и ребра тут же пронзило острой болью — чья-то хватка крепко удерживала его, будто в железных тисках, отчего в висках пульсировало, а нарастающий металлический гул эхом сотрясал барабанные перепонки. Собственное тело теперь казалось библиотекарю слабым и хрупким, точно яичная скорлупа. Одно неосторожное движение, один вскрик — и оно надломится, пойдет трещинами и в конечном итоге рассыпется на маленькие кусочки, как истлевший древесный лист.

Ноздри обжег резкий металлический привкус крови и пепла. В какую бы хитроумную ловушку ни завел Эвана собственный дар, выбираться из нее нужно было как можно скорее. Ослабевший юноша закрыл глаза, вновь попытался вернуться назад в собственное тело, однако все усилия были напрасны. Он всегда с такой непринужденной легкостью прикасался к душам животных, за считанные секунды узнавая мысли домашних кошек и считывая эмоции бродящих по Кентлберри собак, однако здесь был абсолютно бессилен. Эван злился, чувствуя себя загнанным в тупик зверем, клюнувшим на приманку хищника по собственной глупости. В попытках обнаружить хоть что-то живое на безлюдном и совершенно пустынном уголке земле, затерявшимся посреди океанских волн, своим даром он разбудил нечто незнакомое, сильное. И гораздо более мудрое, чем сторожевой пес или даже боевой конь.

Существо, кем бы оно на самом деле ни являлось, не намеревалось так просто отпускать свою добычу. Юноша и сейчас чувствовал его незримое присутствие, от которого кровь стыла в венах, а руки и ноги сковывало дрожью. Связь, удерживающая его в опасной близости от этой громады, никак не хотела разрываться — невидимые нити опутали сознание библиотекаря и совершенно не желали разрываться. А дышать с каждой минутой становилось все труднее. Эван будто бы снова оказался на уступе Туманных Пик, сбитый с толку высотой и парализованный неизвестный откуда взявшимся страхом. Страхом старше его самого, старше, чем Крествуд, Кентлберри или все герцогство Фэйр. Страхом, пугавшим его до дрожи в коленях и благоговейного ужаса и безмолвия.

Чужая сила давила на библиотекаря, одним своим присутствием вызывая желание убежать как можно дальше и затаиться вдали от чьего-то пристального внимания. С трудом собравшись с духом, Эван мысленно потянулся к нитям посторонней энергии, надеясь, что сумеет наткнуться на слабое место и обрубить странную связь. Вот только все было без толку — юноша беспомощно, точно слепой котенок, искал брешь в потоке чужого дара, по сравнению с которым собственные силы Эвана казались тусклыми лучиками света, едва-едва пробивающимися сквозь тяжелые свинцовые тучи. Но библиотекарь упорно, хоть и медленно, полз дальше, цепляясь за прочные нити энергии. И чем дальше его заводило блуждавшее сознание, тем острее ощущал юноша нахлынувшую на него панику. Будто бы что-то упорно наблюдало за ним, проникало в самую глубину мыслей, пристально изучая каждый уголок человеческой души и то и дело выуживая на свет её самые сокровенные страхи.

Однако Эван больше не пытался закрыться от хозяйствующего в его воспоминаниях существа, чья сила била сквозь него нескончаемым потоком обжигающего пустынного ветра. Ужас все еще клокотал глубоко внутри, бился в унисон с потревоженным сердцем, но до разума добраться никак не мог — библиотекарь ценой всех своих сил отдергивал хищные щупальца чужого дара, так и норовящего опутать его всего. С огромным трудом он продвигался вперед, борясь с таким незнакомым чувством и пытаясь увидеть связанное с ним животное хотя бы краем глаза. Что заставило его пойти дальше, вопреки боли и опасности — любознательность или все же безрассудство? Юноша не знал, однако каким-то чутьем понимал, что игнорировать подобную силу было бы ошибкой. Незнакомое сознание теснило его, пыталось задавить собственной мощью, но не отпускало. Будто бы хотело поиздеваться напоследок, удовлетворить собственный интерес к мелкой букашке, которой Эван себя чувствовал, пытаясь ухватиться истончившимся волшебством за чужой дар, простиравшийся вокруг него буйным потоком водопада.

Постепенно белесые пятна перед глазами начали расступаться, открывая библиотекарю чужие эмоции и воспоминания, которые до этого дня поддавались ему с виртуозной легкостью. Эван медленно втянул носом воздух, ступая навстречу туманным образам, которые тут же, стоило лишь потянуться к ним магией, заполонили все его существо. Терпкий запах пепла, пылающий в груди жар, а еще — невероятная сила, в миг заструившаяся по телу и готовая вот-вот вырваться наружу беспощадным пожаром. Ощущение высоты и скорости, от которых захватывало дух и екало где-то глубоко внутри, вот только уже не от потайного страха. Тот будто бы испарился. Вместо него юноша чувствовал предвкушение, столь непривычное и манящее, которое он испытывал лишь во время своих исследований — азарт от осознания того, что руны открываются перед ним, отныне не пряча за строгими контурами свое истинное значение.

Окрыленный Эван пробирался дальше, а белесая дымка точно расступалась перед ним, являя его взору новые картинки и образы. Разноцветные лоскуты неба: закатно-алые, лазурные, по-ночному чернильные, кристально чистые и припорошенные блестящим звездным крошевом. Видневшиеся повсюду деревья, непроходимыми стенами обступившие озера и серебристые дорожки рек, увитые изумрудным плющом башни незнакомого юноше города, а еще — бескрайний океан, омывавший золотистую кромку берега и протянувшийся дальше на много-много лиг. Незнакомая земля приглашающее распростерлась перед ним, подмигивая золотыми окнами строений, кажущихся совсем крошечными с такой высоты. Сердце Эвана быстро забилось от осознания, что эльфийские руны перенесли его далеко за пределы королевства Адальор. И казалось, что даже за пределы Валантайна. Вот только куда?

Юноша завороженно рассматривал пеструю паутинку дорог, на ютящиеся между ними постройки с изумрудными, лазурными и сапфировыми черепицами, ярко блестевшими в свете солнца, точно самые настоящие драгоценные камни. Рассматривал рыжевато-пшеничные заплатки полей, широкие полосы пляжа и врезавшее в него насыщенно синее полотно океана, блестевшее в свете солнца. Где бы ни находилась загадочная островная страна, какие бы опасности не таила за безмятежным пейзажем, она уже успела затронуть сердце Эвана и теперь манила его за собой. Древесные кроны дружелюбно шелестели листьями, а маленькие зеркала озер приглашающее подмигивали серебристой гладью, так и зазывая спуститься с небесных просторов поближе.

Приятное наваждение длилось недолго, до тех пор, пока края нового неизведанного мира вдруг не потонули в непроглядной черноте. Эван вздрогнул, лихорадочно нашаривая теплую ментальную нить, связывающую его с чужими воспоминаниями, однако было слишком поздно — могущественный дар, ненадолго поддавшийся праздному любопытству человека, уже выскользнул из его сознания, бросая Эвана прямо посреди потока образов и обрывков мыслей. Темная пустота хлестала его по щекам и телу, проносилась мимо порывами невидимого ветра, а библиотекарь падал вниз, не в силах удержаться. Страх сковал тело юноши, а леденящая тяжесть заполняла его, заставляя камнем лететь в бездну чужого сознания. Собственные мысли Эвана путались и терялись, разум сжимался до размеров крохотной искорки, и юноша с ужасом начал понимать, что разобьется. Разобьется внутри чего-то громадного и смертоносного, так и не сумев вернуться назад, в собственное тело. Что тогда будет с ним? Погибнет Эван или же останется блуждать безликой тенью по лабиринтам чужих воспоминаний, прозябая в темноте?

В отчаянии Ридд вновь и вновь пытался ухватится за тонкие нити собственной души, некогда удерживающих его в чужом потоке, точно хрупкую марионетку, и теперь юноша практически не ощущал их — ледяная пустота, наполненная яркими осколками чужих эмоций и образов, нещадно хлестала его по лицу и бросала из стороны в сторону, будто надеясь, что под натиском чужой железной воли незваный гость обратится в пыль. Если бы только Эван мог освободиться, если бы нашел в себе силы преодолеть этот кошмарный плен, грозящий стоить ему жизни… Однако его дар был слишком мал, а вера в себя — и того слабее. Шансов выбраться целым и невредимым у Ридда практически не оставалось, и он слишком отчетливо осознавал это.

Неотвратимость с каждой минутой приближающегося конца пробудила невольные воспоминания, от которых в груди что-то болезненно сжималось, как от кровоточащей раны. Перед глазами Эвана пронеслись пейзажи Кентлберри, пропитанные солнечным теплом и запахом пыльных пергаментных страниц. Покосившиеся библиотечные полки, уставленные разномастными книгами в уже истрепавшихся и выцветших обложках. Мокрые носы окрестных собак и огромные доверчивые глаза лошадей, в которых он отчетливо видел все их страхи и желания. Все это казалось теперь таким далеким и туманным, точно все это Ридд безвозвратно оставил в прошлой жизни. Той самой, что теперь также неспешно протекала по ту сторону гор, пещеры и портала, скрывавшегося за вязью эльфийских рун.

Эльфы… Ожившие герои легенд, которыми Эван зачитывался с ранней юности, словно сошли с книжных страниц и выцветших чернильных зарисовок. Такие странные, похожие и одновременно непохожие на людей… Мог ли библиотекарь предположить, что, поддавшись искушению и выкрав старый фолиант из дома антиквара, он совершит такое приключение и встретится с волшебным народом? О таком он не мог мыслить даже в самых смелых и несбыточных мечтах. Из груди замерзшего юноши, летящего прямо в пропасть, вырвался грустный смешок. А ведь Витарр и Роксана наверняка до последнего сомневались в правдивости хотя бы части его слов. Да и сейчас едва ли догадывались, что с ними на самом деле происходило.

При мысли о спутниках Эван вдруг пришел в себя. Встрепенулся, вынырнул из дурманящего тумана прошлого, словно бы только сейчас осознавая, что оставил их и без того маленький отряд фактически на произвол судьбы. Поддался внезапному порыву и откликнулся на зов незнакомого существа, совершенно не подумав о том, что будет не только с ним самим, но и с остальными. Что же сейчас творилось там, в реальности, пока Ридд валялся на земле без сознания, а раненый Витарр и напуганная Роксана оказалось лицом к лицу с вооруженными эльфами? Он боялся даже представить. Вспыльчивый наследник герцога и с тугой перевязью на груди мог кинуться в драку, а вот Роксана… Даже зная, что девушка владела магией и была более благоразумна, отчего-то Эван особенно остро переживал за нее.

Они путешествовали не так долго, да и разногласий между ними за все это время успело случиться немало. Трое человек, разительно отличающихся друг от друга происхождением, характером и ценностями, все равно сумели притереться с чужими недостатками и объединиться перед трудностями. Особенно теперь, когда их крошечная группка оказалась так далеко от родного королевства и, в то же время, так близко к разгадке тайны, мучившей умы ученых уже не одно столетие. Загадочные эльфы, будоражившие сознание Ридда, оказались живы. Но кто знает, насколько подозрительно они настроены? И сейчас, как никогда раньше, Эван был нужен своим спутникам. А они, внезапно осознал юноша, были нужны ему.

Тоскливое смирение, заполонившее библиотекаря изнутри, точно медленно действующий яд, сменилось неизвестно откуда взявшейся решительностью. Мысль о друзьях придала Эвану сил, заставила его собраться еще один, последний раз и потянуться всеми истончившимися ниточками дара назад, к земле. Невиданной красоты небесные пейзажи больше не интересовали его и не влекли за собой, когда перед глазами замелькали новые картины: лазурная кромка океана и ощерившиеся зубы скалистого берега, примятая трава на месте привала, его собственное бездыханное тело, съежившееся в неприметный комок. И солнечное золото волос Роксаны, склонившейся над ним в беспокойстве. Ридду казалось, что он уже практически мог различить соленый запах ветра, холод земли под ним и тихий, доносящийся точно из-под толщи воды девичий шепот, когда его тело, наконец, смогло сделать вздох.

Терпкая свежесть морского бриза обожгла легкие — Эван закашлялся, мелко и часто вздрагивая всем телом. Колени его неприятно врезались в сырую и твердую почву, в горле першило, точно в пустыне под пялящим солнцем, а неприятная ноющая боль напрочь засела где-то в костях. Ридд, пребывавший Создатель знает сколько вне пространства и времени, теперь чувствовал себя удивительно хрупким и… живым? Все тело ныло, как после долгого забега по неровному полю, а в висках пронзительно звенело. Как будто бы в его голове взаправду кто-то покопался — торопливо, небрежно…

— Эван! — вдруг громко раздалось совсем рядом с ним, да так, что оглушенный юноша поморщился, невольно охнув от неожиданности. — Ты пришел в себя! Какое счастье!.. Ох, нет, не садись так резко — ты же весь дрожишь…

Ридд слабо усмехнулся, с трудом приоткрывая глаза, но вновь щурясь от такого непривычно яркого света. На плечи его легло что-то теплое и чуть шелестящее, словно ворох сухих листьев. Роксана… Если Эван и не сразу сумел различить её голос сквозь еще не ушедший шум в ушах, то легко разгадал эти заботливые интонации, с которыми колдунья обращалась лишь к ним двоим, своим непутевым спутникам, вечно лезущим, куда не следовало.

Сумев, наконец, кое-как распахнуть веки, Эван слабо улыбнулся. Мутный мир еще немного покачивался перед глазами, но, стоило юноше напрячься и сфокусировать зрение, как он сразу же заметил спутницу. Роксана сидела напротив, бледная и осунувшаяся, а в зеленых глазах её отчетливо плескался страх. Страх за него, внезапно осознал Эван, когда девушка облегченно выдохнула, а её ладони вдруг медленно легли на его плечи. И почему-то это простое дружеское прикосновение вдруг пробудило в его сердце чувство благодарности и… Чего-то еще. Чего-то, чему Ридд сам пока не мог даже дать определения.

Юноша открыл было рот, чтобы заговорить с девушкой, однако прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, перед глазами его возникло новое лицо, на этот раз — незнакомое. Эван опешил, рефлекторно попятившись назад, но, присмотревшись, так и оторопело замер, чувствуя, как уже знакомый по этой экспедиции трепет вновь поднимается в его груди. Ведь чужеземец, опустившийся подле него на колени, определенно принадлежал к сказочному народу, о котором юноша столько читал, а теперь мог узнать лично. Ридд шумно вздохнул, жадно разглядывая остроухого незнакомца, его простые, но изящные доспехи, покрытые едва заметными витиеватыми узорами рун, и длинные волосы, пестрящие множеством переплетений тонких кос. Подумать только — все это время эльфы были совсем рядом, всего в каких-то нескольких днях пути от родного городишки Эвана, позади магической пещеры! А ведь он так долго гадал, что же послужило причиной гибели некогда могущественной расы! А оказалось, что её представители так и не исчезли бесследно — лишь ушли, не оставив после себя ни намёка на прошлое. Но… Почему?

Столько вопросов вертелось у библиотекаря в голове, столько всего ему хотелось узнать у этого эльфа, с любопытством оглядывающего его самого с ног до головы. Казалось, что Эван напрочь забыл о предупреждениях Витарра, о его собственном, только что пережитом приключении, которое легко могло окончиться его гибелью. Приутихшее было любопытство разгорелось с новой силой, как, подобно огню, в нём некогда вспыхивала сила его странного дара. Облизав пересохшие губы, юноша поддался вперед, не зная, с чего начать. Однако эльф, убедившись, что незваный гость окончательно пришел в себя, вдруг заговорил первым. Молвил что-то на незнакомом Эвану певучем языке, с резкими вкраплениями твердых и режущих согласных. Ридд рассеянно ойкнул, чувствуя, как к бледным щекам его прилила краска. Как так вышло, что он, разобравшись в значении некоторых рун, совершенно не задумывался об их звучании?

— Эван, ты… — тихо заговорил сидевший чуть в стороне Витарр, когда эльф уже громче повторил сказанное ранее. — Ты понимаешь что-нибудь из того, что этот остроухий пытается нам втолковать? Понимаешь, что за чертовщина происходит на этом клочке земли?! То, что мы только что видели…

Роксана тихонько шикнула в его сторону, для убедительности сжав плечо герцогского сына, однако библиотекарь, затерявшийся среди множества исписанных страниц об эльфийской культуре, которые он теперь яростно перебирал в уме, совершенно не обратил внимания на крики Фэйрхолла.

— Нет. Ни единого слова… — рассеянно произнес Эван и, поймав выжидающий взгляд глубоких миндалевидных глаз, темно-зеленых, точно непроходимая чаща, виновато покачал головой. Какой шанс он упускал! Эльфы не нападали на них, лишь настороженно посматривали в их сторону и пытались хоть как-то наладить общение, а он, столько времени потративший на бесполезные труды разномастных писак, сейчас не мог не то, что двух слов связать, но даже понять, о чём его спрашивали! Закусив от досады губу, Ридд явственно почувствовал, как волна отчаяния стремительно поднимается в нём, того и гляди грозясь вырваться наружу. Он был зол на самого себя. Зол и рассержен из-за того, что даже такая нелепая оплошность могла стоить жизней его друзей.

Осторожное прикосновение на миг вытащило его из бездны самоуничижения — Эван вздрогнул, вдруг осознав, что эльфийский дозорный, опустившись на землю подле него, провел двумя пальцами по запястью юноши, а затем указал на самого себя, раскрыв руки в приглашающем жесте. Библиотекарь недоуменно приподнял брови, но высказать вертевшийся на языке вопрос так и не успел. Ибо в ту же секунду ощутил, как его дар, заметно ослабевший после стычки с неземным существом, вдруг потянулся навстречу чужому, неизвестно откуда взявшемуся. Точно теплый солнечный свет он влек к себе, растекаясь перед Риддом широкой полноводной рекой, заманивая, но не принуждая. Юноша судорожно вздохнул. По телу его в волнительном трепете пробежали мурашки. Неужели… Неужели он все это время не был один? Верно истолковав его потрясенный взгляд, эльф едва заметно улыбнулся уголками тонких губ и кивнул — чужая сила вновь прикоснулась к его собственной, поманив за собой, точно жестом. И Эван, решившись, отпустил свое сознание по невидимому потоку, бережно подхватившего его, словно ребенка, и унесшему навстречу новым воспоминаниям и новым образам.

Уже позже, лежа на расстеленном плаще между спутниками, жадно внимавшими каждому его слову, библиотекарь пытался поведать обо всем, что с ним приключилось за этот чересчур долгий день. Он сбивчиво рассказывал о том, как наконец понял истинное значение рун в заваленной пещере и открыл волшебную дверь — наверное, единственную, еще связывающую Адальор с загадочными землями эльфов. Об огромном сверхъестественном существе, на которое наткнулся случайно, едва не лишившись рассудка, а то и жизни. И, наконец, о самом сказочном народце — об эльфах, которые, распознав в нем зачатки дара, схожего с их собственным, неожиданно поделились с Эваном величайшей тайной, над разгадкой которой малочисленные ученые бились не один век.

— А они просто взяли и рассказали её мне, — неверяще прошептал юноша, завороженно глядя на темнеющее небо с постепенно проступавшими на нем первым звездами. Небо, под которым два совершенно разных народа жили, разделенные магией и бескрайней толщей воды. — Будто бы доверились, поняв, что мы пришли без злого умысла. Первые люди, сумевшие отыскать зачарованную дверь в их королевство.

Он будто бы снова пребывал в сознании остроухого лучника, блуждая по окрестностям его родной страны: по ухоженным мощеным улочкам, поглядывающими на прохожих эльфов разноцветными виражными окнами, по окружающим дивный город садам с дендрариями и стеклянными оранжереями. По лесам и рощицам, опоясанных сверкающей лентой реки, и по золотистому пляжу, встречающемуся с пенистыми океанскими волнами, над которыми вдалеке то и дело можно было разглядеть огромное крылатое создание… И пускай путь в волшебный город был закрыт для Эвана, он засыпал умиротворенным. Роксана и Витарр о чем-то возбужденно переговаривались, но он уже их не слушал, мыслями все еще пребывая в чужих воспоминаниях. Ведь впереди у него обязательно будет новый день. День, когда он еще сможет доказать эльфам свои благие намерения и получить ответы на вопросы, мучившие его столь долгие годы.

Глава 21

Чем дальше, тем становилось страшнее. Страшнее от неизвестности, грозной тенью нависшей над ними, растерянными и беззащитными. Неизведанный мир погружался в дремоту: закатное солнце утопало в океанской глади, уступая верховенство на небе чернильным клубам сумерек, а вместе с ним, казалось, и уходили в бездонную синеву все надежды на благополучное возвращение. А ведь уже с самого начала их шансы были слишком малы… Особенно теперь, когда один из их надзирателей куда-то стремительно исчез — должно быть, отправился за подмогой, как язвительно заметил Витарр, мрачно переводя взгляд с одного эльфа на другого. Его слова отнюдь не подбодрили Роксану, зябко потирающую заледеневшие не то от волнения, не то от вечерней прохлады ладони. В голове её не укладывалось — как, ну как они умудрились влипнуть в такую историю, граничащую то ли со сказкой, то ли с самым настоящим кошмаром? Все ведь должно было быть совсем по-другому… Колдунья думала, что путешествие пойдет ей на пользу. Что она тихо-мирно доберется до Крествуда, где с помощью магии в два счета разберется с завалом, на который у крестьян ушли бы целые дни. Так Роксана произвела бы впечатление и возвысила магию в глазах всех окружающих, в том числе и наследника герцога Фэйрхолла, конечно же. А тот, может, глядишь и убедил бы своего отца помочь чародеям с обустройством ордена для всех и каждого, кто владеет колдовской силой. Разве девушка хотела столь многого? Лишь свободы, новых впечатлений, отдыха от осточертевших стен башни и, пожалуй, возможности наконец спокойно поразмыслить о том, чего она хочет на самом деле, для себя и для колдовского сестринства леди Делорен.

При мысли о наставнице Роксана невольно съежилась, как-то отстраненно касаясь пальцами прохладного серебряного медальона. На нее возложили важное задание, от исхода которого зависело благополучие их маленького ордена. И задание это колдунья, по всей видимости, уже успела провалить с треском. Чудо, если ей вообще удастся вернуться в белое поместье четы Делорен, не говоря уже о возможности впечатлить Витарра после всего произошедшего. Дела ордена теперь казались таким далекими, бессмысленными… Будто бы Роксана и не провела среди чародеек все свои осознанные годы. Будто бы не она однажды так мечтала лишь о том, чтобы жить с себе подобными, а не сталкиваться каждый день с ледяным отчуждением в глазах родных. Девушка тяжело вздохнула, украдкой наблюдая за наследником герцога, примостившимся по другую сторону от их спящего спутника. Не могла она сосредоточиться на долге и не терзаться переживаниями о товарищах — о раненом Витарре и Эване, пребывающем горячем бреду и изнурении.

— Вот, что я думаю… — вдруг раздался совсем рядом негромкий голос молодого Фэйрхолла. От неожиданности Роксана вздрогнула и повернулась к Витарру, заговорщически склонившемся ближе к ней. На реакцию державшихся чуть дальше от них эльфов девушка не взглянула. Боялась, как бы поведение спутника не вызвало у них подозрений — тому хватило уже одной метко пущенной стрелы, чтобы отказаться от новых безрассудств. Однако, стоило Витарру продолжить, колдунья тут же осознала свою ошибку.

— Сейчас их осталось трое, — изложил юноша, мельком окинув взглядом занятый ими клочок земли. — Тот, что подлечил меня, а затем проделал все эти чудачества с Эваном, наверняка ушел уже достаточно далеко. Остаются двое женщин и тот остроухий с луком. Вряд ли они такие уж сильные и непобедимые. Худощавые, в не самых тяжелых доспехах и без щитов… Если у парня не найдется где-нибудь припрятанного кинжала, будет несложно. Но действовать нужно быстро и слаженно. Давай, отвлеки их каким-нибудь своим магическим трюком, а я попробую обезоружить одного из остроухих. Если повезет, успею выхватить свой же меч, и уж тогда… Тогда мы успеем выиграть фору и сбежать.

Вот так просто. Роксана неверяще взглянула на решительно настроенного Витарра, который, казалось, даже расправил плечи, уже готовясь к бою. На короткий миг в её сердце даже забрезжил лучик надежды. Наследник герцога, лидер их маленькой экспедиции, уже все продумал. Им не придется гадать об исходе собственных судеб, не придется переживать из-за неизвестности — юноша, обученный стратегии и воинскому искусству, уже сделал все это за них. В конце концов, что могло пойти не так? Вряд ли эльфы так уж сильно отличались от людей, в этом Витарр наверняка был прав. Их отряд застали врасплох лишь благодаря неожиданности и магии, но едва ли последняя могла стать серьезной помехой — Роксана и сама успела кое-чему научиться у леди Делорен. План был рискованным, однако вполне рабочим. Вот только…

— А как быть с Эваном? — тихо спросила девушка, чувствуя, как её воспарившая было душа застряла тяжелым вязким комом где-то в горле. — Мы не можем его бросить, ты ведь понимаешь?

Рыжеволосый юноша лежал без движения, едва заметно дыша и даже не вздрагивая от голосов спутников. Бледное лицо его казалось болезненно-желтым в свете стремительно догорающего дня, а губы — сухими, точно скомканные листы бумаги, которые тот постоянно с собой таскал. Пробудившаяся сила иссушала его, в отсутствие магии черпая бодрость и энергию хрупкого, не предназначенного для нее человека. Вот почему Роксана, однажды почувствовав странную ауру, обволакивавшую Эвана плотным коконом, никак не могла определить её природу. Незнакомое волшебство, древнее и неподвластное людям, должно быть появилось в их королевстве одновременно с эльфами. И вместе с ними же исчезло, не оставив о себе ни одного следа, ни одного воспоминания в хрониках. Должно быть, даже Верховная ведьма ни разу не сталкивалась с чем-то подобным… И если так, какие еще опасности, помимо полного выгорания, таила в себе эта незнакомая сила?

Витарр устало вздохнул. По его в миг окаменевшему лицу и задумчивому взгляду Роксана с тоской осознала, что он до последнего не хотел говорить об Эване. И уже одно это начало её настораживать.

— Если мы попытаемся его растолкать — разведчики тут же это заметят, — наконец, уклончиво произнес он, раздраженно потирая шею. — Не пойми неправильно… Я вовсе не хочу оставлять Ридда на растерзание этим остроухим! Мы не очень ладили, но все же этот парень по-настоящему горел своим делом. Да и мне он начал нравиться… Но, сдается мне, даже если Эван очнется, едва ли он захочет пойти с нами.

— Это почему? — в голосе девушки против её воли отчетливо зазвучал вызов, а непрошеные колкости так и норовили сорваться с языка. Не слишком ли много он на себя берет, как командир их совсем уж не боевого отряда? Они пришли сюда вместе, поддерживая друг друга на пути к загадочному гроту, вместе и должны уйти!

— А ты еще не поняла? — вдруг как-то горько усмехнулся Витарр. — Они ему нравятся, Рокс. И всегда нравились. Не будь Эвану так плохо, он бы наверняка чувствовал себя точно ребенок на ярмарке в воскресный день. Истории, которыми он зачитывался, вдруг стали реальностью. Мог ли он мечтать о лучшем подарке?

— Да, но…

— Рокс, ты и правда веришь, что между возвращением в ту дыру, из которой мы его вытащили, и неизведанным краем, кишащем остроухими лучниками, Ридд выберет первое? — Фэйрхолл удрученно покачал головой, а затем добавил. — И к тому же… Кажется, Эван им тоже понравился. Во всяком случае, обошлись они с ним гораздо лучше, чем с нами. Даже поведали о каких-то делах через эту их невидимую связь. Только было ли хоть что-то из них правдой — едва ли мы с тобой когда-нибудь узнаем.

И, как бы ни было грустно колдунье признавать это, в словах юноши определенно чувствовалась правда. Как бы она ни сопереживала Эвану, как бы ни восхищалась его самобытностью и уникальностью, Роксана понимала, что не сможет заставить его выбирать. Их попытки разгадать эльфийские руны зашли слишком далеко — трем неподготовленным людям не следовало отправляться в подземные коридоры самостоятельно, теперь девушка осознавала это. Жалела ли она о том, что каждый из них бросился на помощь товарищу, совершенно наплевав на благоразумие? Точно нет. А вот о том, что в королевстве Адальор, похоже, больше не было места Эвану…

Витарр испытывающее смотрел на колдунью, нервно постукивая пальцами по согнутому локтю и терпеливо ожидая от нее ответа. Но как могла Роксана вот так просто решать за них троих? Как могла она выбирать между спутниками? Мысли в голове вертелись только вокруг судьбы рыжеволосого библиотекаря — ведь кто знает, что будет с ним, когда Витарр и Роксана попытаются сбежать? Не решат ли эльфы отыграться на нём, если не сумеют остановить человеческих пленников? Да и что сам он подумает о друзьях, когда поймет, что те его бросили? Колдунья не знала, какая из возможностей страшила её больше. Однако действовать нужно было быстро. Как давно ушел эльфийский целитель, обладающий той же магией, что и Эван? За неутешительными мыслями Роксана совсем потеряла счет времени. Но Витарр прав… Нужно было торопиться. Она уже было приготовилась вновь обсудить предложенный спутником план, когда вдруг каким-то отголоском сознания уловила что-то странное. Странное и до боли знакомое, отчего её кожа покрылась мурашками, а аура тревожно всколыхнулась, готовясь защищаться. Защищаться от чужой магии.

Роксана вскинула голову и обернулась, пытаясь высмотреть среди скалистых утесов и растущих впереди деревьев источник колдовства. Она подумала было, что это эльфы, пытавшиеся проникнуть в сознание пленников — хватило же одному из них сил прикоснуться к Эвану и передать тому своим воспоминания! А что, если их надзиратели догадались о плане Витарра? Вдруг уловили в их разговоре нечто подозрительное и решили удостовериться лично? Однако эльфы стояли не шелохнувшись — девушка видела лишь их прямые спины и расставленные в уверенной стойке ноги. Будто бы никто из них и не помышлял о том, чтобы влезть слабым людям в головы. Но если не они, тогда кто? С затаенной опаской Роксана плевела взгляд на дремавшего библиотекаря. Бледный лоб его хмурился, а тонкие веки подрагивали, как от тяжелого, изматывающего сна. Однако его загадочная аура словно успокоилась, потускнев и будто бы восстанавливаясь после внезапного всплеска. А странное ощущение чужого присутствия все не отступало…

Незнакомая земля постепенно исчезала в темноте. В отдалении шумели волны, кажущиеся теперь горбатыми черными тенями, набегающими на пустой пляж и пытавшимися подобраться поближе к людям. Мягкий влажный воздух сделался холоднее, точно дым прилипая к одежде, волосам и оголенной коже. Роксана, казалось, даже могла видеть его — где-то там, среди древесных корней и зыбких песочных ям, уже будто бы клубился плотный сине-сизый туман, угрожая подняться выше и поглотить весь берег. Откуда ему вообще взяться в таких местах? Не иначе, как волшебство эльфов преобразило эти края, приведя в них огромных крылатых существ и столь диковинные природные явления. Красивые, но в то же время опасные и противоестественные. Совсем, как та удушающе-ядовитая мгла из подземных коридоров грота, что душила Роксану, лишала магии и вызывала болезненные видения…

От неожиданной, но от того еще более пугающей догадки девушка похолодела. Игра света или шутка разыгравшегося воображения… Могло ли это быть простым совпадением? В мире, в котором герои детских сказок были по-прежнему живы, а магия опережала размах мысли, казалось возможным все. А значит… То, что едва не погубило Роксану в пещере, теперь каким-то образом вырвалось на свободу, точно запоздало пустившись в погоню за незваными гостями, чтобы окончательно расквитаться с ними.

По спине колдуньи ледяной дрожью пробежали мурашки — будто бы страх подкрался к ней сзади, вцепившись в хрупкие девичьи плечи. Роксана вздрогнула и испуганно вжалась в древесный ствол, не решаясь даже отвести взгляда от струящейся по земле пелены дыма, которая медленно, но неотступно приближалась. Сердце громко стучало в груди колдуньи, словно пережитые воспоминания опять настигли её, норовя затащить обратно в каменный плен бесконечных тоннелей. Переживет ли она новую встречу с собственными страхами и слабостями? До этого путешествия Роксана вовсе и не подозревала, какой на самом деле нерешительной и трусливой она была. Видения, тени и громкие потусторонние голоса доводили её до трепета и паники. Особенно один голос, успевший стать слишком знакомым за годы ученичества.

Каким бы абсурдом ни казались все домыслы, напряжение, скопившееся внутри колдуньи, доросло до опасной точки. Не в силах сдерживать свои вроде бы беспричинные опасения, Роксана открыла было рот, чтобы поделиться ими с Витарром, но голос не желал слушаться, а онемевший язык точно прилип к нёбу. Хотелось рассмеяться и заплакать одновременно от нелепости и жалости к самой себе. Где это видано, чтобы прилежная адептка колдовского ордена боялась обыкновенного тумана? А ведь он был уже совсем близко… Ближе, чем считанные мгновения назад!

Все произошло быстрее, чем Роксана успела даже осознать. Голубые клубы уже клубились возле их стоянки, отрезая путь к отступлению. Пляж и бескрайнее полотно океана скрылись за дымной завесой, густой, как при сильном пожаре. Эльфийские разведчики что-то кричали друг другу, рассредоточившись на небольшом лоскутке земли, еще не поглощенному таинственной пеленой, что искрилась, мерцала и будто бы завывала хором множества тоненьких, едва различимых голосов. Колдунья судорожно закрыла уши ладонями, боясь лишний раз даже всмотреться в непроницаемую туманную стену, что стелилась по земле живыми извивающимися щупальцами. Вот одно из них вдруг резко взметнулось вперед, окутывая эльфийского мечника облаком синий пыли. Юноша покачнулся и, вскрикнув, задергался, точно пытаясь выбраться из крепкой хватки чьих-то невидимых рук. Вскоре колени его ослабли, опустились на землю, где уже лежал потерянный в столкновении меч, однако разведчик сопротивлялся до последнего, пока его соратницы лихорадочно выпускали одну стрелу за другой, надеясь уничтожить источник опасной магии. Однако какой вред железо и дерево могло причинить пустому воздуху?

Нужно было что-то предпринять, и при том срочно. Стараясь побороть пробивавшую её дрожь, Роксана шагнула вперед, медленно складывая ладони перед собой, как всегда делала для сотворения чар. В памяти лихорадочно замелькали все изученные заклинания и формулы. Но способно ли хоть одно из них одолеть столь серьезную силу? Может, воздушный щит? Или поток ветра, который может и не разогнать проклятый туман? Стихии неохотно поддавались девушке, как и всем колдунам… Судорожно вздохнув, Роксана прикрыла глаза и зашептала знакомые слова. Теплая магия заструилась по её пальцам, окутывая их нежно-золотистым сиянием. Лучики света сплетались в тесное кружево, легче паутины, но прочнее самых крепких стальных доспехов, которое разрасталось все больше, отрезая чародейку от развернувшейся на поляне схватки. Пальцы Роксаны задрожали от напряжения, с которым она заставляла щит растягиваться, чтобы защитить не только её, но и спутников. А если она сумеет дотянуться до эльфов… На какое-то время они все будут под защитой. Но как долго девушка сумеет удерживать заклинание, пока не истощится окончательно?

В голове её загудело от усилий и страха. Роксана пошатнулась, но устояла, не давая себе ни капли передышки. Мерцающие края щита уже устремились к эльфам, однако слишком медленно. Колдунья никогда не создавала такого большого магического пузыря, способного укрыть целый отряд. Было тяжело. Магия вытекала из нее уже не так охотно, тело онемело, а кровь пульсировала в висках, точно барабанный бой. Девушка со сном втянула воздух, чувствуя, как грудь сдавило тисками боли. Как же сейчас ей не хватало соратниц по ордену, которые смогли бы поддержать колдовство своими силами!

Крепкие мужские руки обхватили её за плечи, не давая окончательно повалиться на землю. Роксана тихо вскрикнула, лишь каким-то чудом не потеряв концентрации. Видела, чтоэльфийки уже растеряли все стрелы и теперь уже не пытались отбиваться. Лишь тянулись к поверченному товарищу в попытках освободить его.

— Не надо! — горячий шёпот Витарра, обхватившего девушку сзади, обжог ухо, а его руки крепче сжали подрагивающие плечи колдуньи. — Вот он — наш шанс! Нужно бежать, пока еще есть возможность.

— Что? — пораженная Роксана едва нашла в себе силы пролепетать ответ. — Ты что, предлагаешь… Просто бросить их?

— Знаю, о чем думаешь… Думаешь, что это бесчестно и жестоко, — воин ненадолго замялся, однако затем продолжил. — И ты права. Но в первую очередь мы должны думать о себе. Опомнись! Мы чуть было не угодили в плен к остроухим, а теперь, когда у них появился более серьезный противник… Надо уходить.

— Не так быстро, Фэйрхолл, — громкий женский голос разнесся над стоянкой, точно резко налетевший порыв ветра. Синий туман, удерживающий эльфийских разведчиков на земле, всколыхнулся, а затем покорно расступился в стороны, пропуская вперед свою хозяйку. Она шла быстро и уверенно, и черное платье, облегающее высокий стройный силуэт, так и разлеталось от широких шагов. Стоило ей приблизиться, как Роксана задрожала пуще прежнего. Ведь она узнала эту сильную колдунью, способную повелевать ядовитыми клубами. Узнала, и от одного осознания этого в груди неприятно похолодело. Что это? Иллюзия? Фантазии её уставшего воображения?

— А она что здесь делает? — чертыхание Витарра, стоявшего позади девушки, заставило её опомниться. Пальцы юноши жестче сомкнулись на её плечах, однако боли та уже не чувствовала.

— Вы знакомы? — только и смогла вымолвить Роксана, не в силах отвести взгляда от безупречного лица стремительно приближающейся чародейки. Магический щит таял буквально на глазах, но девушка совершенно не могла сосредоточиться. Не сейчас, когда на них надвигался не то шанс к спасению, не то новая опасность.

— К сожалению, — наследник герцога хмыкнул. — Официантку из Крествуда. Не давала мне проходу. И, должно быть, увязалась за мной же в горы. Глупая девчонка…

— Что? Нет… — изумленная чародейка протестующе замотала головой. — Это… Это леди Делорен. Верховная ведьма ордена, в котором я состою…

— Ведьма? Да нет, не может быть…

— Не думала, Рокси, что отыщу тебя так далеко от поместья, — колдунья остановилась в нескольких шагах погрузившихся в беспамятство эльфов. С легкой усмешкой оглядев их, леди Делорен опустила на землю сферу, которую все это время держала в руках. От маленького стеклянного шара шел густой дым, погружающий поляну в голубую одурманивающую пелену. — Ты ведь об этом только и мечтала, правда?

— Леди Делорен… — девушка шумно выдохнула, склонив голову перед наставницей. — Вы здесь. Но… Как?

— Неужели ты считала, что после позорного побега я отпущу тебя одну, без присмотра? Нельзя предать доверие сестринства и ожидать молчаливого прощения, Рокси. Ты уже давно отдаляешься от нас, и было бы глупо рассчитывать, что время все изменит. О, нет… Я отправилась следом вовсе не затем, чтобы устроить проверку. Я здесь, потому что твое настоящее задание было совсем другим. Теперь оно выполнено, а значит… Ты мне больше не нужна, Рокси.

Чем больше говорила Верховная, тем сильнее на девушку накатывала волна страха и непонимания. Синий туман клубился уже совсем рядом, так и норовя накинуться на волшебный щит, но Роксане казалось, что она уже попала под его чары, вызывающие самые страшные кошмары. Образ леди Делорен не мог быть реальным — колдунья отказывалась верить в это.

— Чего вы хотите от меня? — устало спросила она, распрямляя дрожащие руки. Магия вновь замерцала золотистым светом, однако её было недостаточно, чтобы разогнать чужие чары, невероятно мощные и незнакомые.

— От тебя? — Верховная ведьма едва заметно качнула головой. — Самую малость. Всего лишь участия в экспедиции герцога Фэйрхолла, который на дух не переносит любого моего вмешательства. К счастью, тебя он никогда не видел вместе с моими послушницами. Это было рискованно. Я думала, ты сбежишь еще до того, как доберешься до горной гряды. Однако все вышло иначе… И ты, сама того не ведая, все же указала мне путь к эльфийскому порталу. С помощью этого…

Тонкие пальцы женщины докоснулись до кулона, поблескивающего серебристой слезой на её шее. Глаза Роксаны в ужасе распахнулись — точно такое же украшение леди Делорен вручила ей перед отъездом.

— Связующее заклинание… — едва слышно прошептала девушка, безвольно опуская руки. Щит рассеялся, оставляя их совершенно беззащитными перед одурманивающим туманом. Но колдунья этого словно не замечала — мир, в котором она все это время жила, разваливался на части и погружался в бездну. Ведь вышло, что все это время она была пешкой в игре леди Делорен, о которой по собственной наивности даже не подозревала. Глупая… Глупая и самоуверенная девчонка, надеявшаяся загладить вину!

— Я знала, что на тебя нельзя всерьез рассчитывать, Рокси, — будто бы подслушав её мысли, произнесла Верховная. — Ты ведь не изменилась. И ни капли не раскаивалась. Как думаешь, будут ли сестры удивлены твоему отсутствию в ордене? Едва ли. Скорее всего, они решат, что ты снова сбежала. Бросила их, последовав за собственным эгоизмом.

И она была права. Худшее, что было во всей этой ситуации — леди Делорен снова оказалась права. Как легко Роксана отвернулась от девушек, с которыми училась, делила комнату и проходила испытания бок о бок. И как предала доверие наставницы, добровольно взявшей её под свое крыло. В глазах Роксаны защипало от подступивших слез, и она громко всхлипнула, больше не в силах сдерживаться. У нее не было права на прощение, а значит… Не было и надежд вернуться в королевство Адальор.

— Хватит, — голос Витарра прорезал молчание, на мгновение напряженно повисшее над стоянкой. Он резко шагнул вперед, заслоняя плачущую девушку от её госпожи. — Я не знаю, что ты задумала, откуда узнала про эльфов и какая тебе от нас всех польза. Однако Роксане ты не причинишь вреда.

— В самом деле? Ну, тогда останови меня, — ледяная улыбка тронула лицо Верховной ведьмы, придавая её красоте пугающую отстраненность. Леди Делорен вскинула руки вверх, и синий туман гуще заклубился у её ног, точно верный пёс, готовый в любой момент броситься в атаку. Теперь она готова была сражаться по-настоящему.

Глава 22

Кулаки Витарра судорожно сжались, да так, что костяшки пальцев занемели от напряжения. Знакомая ярость медленно закипала в нем, подначивая, так и убеждая броситься вперед, наперерез простодушной Элле из Крествуда или кем там она на самом деле была… Юноша не сводил глаз с красивой молодой женщины, которая так умело скрывалась за опрятным передником горничной и глуповато-наивным выражением лица. Пожалуй, Витарр даже не был особо удивлен. Слишком много потрясений пережили они за последние дни, чтобы поражаться еще одной детали причудливой мозаики, вставшей на свое законное место. Однако теперь Фэйрхолл явственно понимал — девушка, что сумела одолеть с помощью магии эльфов, больше не была той навязчивой официанткой из корчмы в глухомани. Выпрямилась и обрела уверенность, точно расправившееся навстречу солнцу молодое дерево, а лицо её, до того мягкое и рассеянное, теперь обрело горделивый прищур аристократки и ледяную улыбку, не предвещающую ничего хорошего.

Нахмурившись, Витарр расправил плечи, вставая в оборонительную стойку. Он услышал, как позади него еле слышно всхлипнула Роксана, пребывающая в жутком потрясении. Нежный золотистый свет, не дающий синему туману прорваться к их отряду, задрожал, грозясь снова потухнуть. Казалось, еще чуть-чуть, и девушка совсем ослабнет, а вместе с ней — и защитные чары. Что тогда с ними станет? Фэйрхолл уже не мог разглядеть темноволосые макушки эльфов, лежавших на земле без малейшего движения, и ему отнюдь не улыбалось присоединиться к ним. Если незнакомка и в самом деле была Верховной ведьмой, у них у всех были огромные проблемы. Витарр видел это по страху, застывшему на лице Роксаны страшной гримасой. Что-то произошло между ними двумя… Что-то, заставившее могущественную колдунью броситься за Рокс на самый край света… Если её не смог остановить эльфийский портал, смогут ли они, напуганная ученица чародейки и солдат, совершенно безоружный?

Но Витарр не мог поддаваться панике. Стараясь не подавать виду, он осторожно огляделся в поисках клинка или хоть чего-то, чем можно было бы обороняться. Однако разве разглядишь что-то в непроглядной пелене? Фэйрхоллу не хотелось лишний раз даже смотреть в сторону голубого тумана, который будто бы так и пытался поймать его взгляд. Юноше казалось даже, что он мог различить едва слышимые голоса, доносящиеся из недр лазурного дыма. Не то солдат из казармы, не то знакомых отца или… Или даже голос давно умершей мамы, прочно связанный со всеми его самыми лучшими воспоминаниями. Колдовство Верховной ведьмы сбивало с толку, опутывая Витарра и Роксану невидимыми нитями и задевая самые болезненные грани души. Не успеешь оглянуться, как они утянут тебя вниз, прижмут к сырой земле и усыпят, как уже усыпили эльфов. Бдительных и наверняка очень сильных… Фэйрхолл моргнул, стараясь прогнать наваждение и вернуть себе прежнюю сосредоточенность. Любое промедление могло стоить им жизней.

— Не сдавайся, — тихо шепнул юноша Роксане, которая уже, казалось, была не в силах совладать с дрожащими от волнения руками. — Мы справимся с ней, я обещаю. Но сейчас только твоя магия может спасти нас.

— Нет… Ты не понимаешь… — от шепота девушки по спине Витарра побежали мурашки. Он никогда не видел её такой напуганной и потерянной. — Леди Делорен — моя наставница. Я… Я ничего не смогу изменить! И не осмелюсь! После того, что я сделала, орден меня никогда не простит. Ох, Витарр… Это из-за меня мы оказались в этой ловушке!

Сердце Фэйрхолла сжалось. Сейчас Роксана казалась такой беззащитной и ранимой… А ведь он не понаслышке знал, что значит ошибаться, раз за разом совершать ошибки и падать в глазах окружающих. Все видели в нем лишь богатого и избалованного парня, палец о палец не ударившего ради других. Да что там, даже родной отец в него, казалось, перестал верить. Раньше Витарра это не заботило, однако теперь… Теперь ему казалось, что не так-то уж они и были неправы на его счет. И от осознания этого становилось только тяжелее.

— Ты не виновата, — как можно мягче произнес юноша, надеясь, что его голос хоть немного успокоит девушку. — И не можешь быть в ответе за поступки других. Во время экспедиции ты проявила себя, как настоящий лидер. Помогала нам, поддерживала Эвана тогда, когда я всеми силами пытался унизить его… Если бы не ты, наш маленький отряд давно развалился бы, так и не добравшись до гор. И сейчас мы снова нуждаемся в тебе Роксана. Даже больше, чем раньше. Эван совсем слаб, но я… Я попробую вытащить нас отсюда. А для этого мне очень понадобится твоя магия. Прошу, Роксана, не дай туману добраться и до нас.

— Не будь таким самонадеянным, Фэйрхолл, — Верховная ведьма, с заинтересованной усмешкой наблюдавшая за молодыми людьми, заливисто рассмеялась. Смех её напоминал мелодичный перезвон серебряных колокольчиков, чистый, звонкий, и совсем не вяжущийся с его обладательницей. — Думаешь, один комплимент от красивого видного юноши — и колдовская сила Роксаны сразу вспыхнет, точно пламя? Вынуждена разочаровать, к обучению эта девочка неспособна. Природные задатки есть, этого не отнять, однако на большее не надейся. Только разочаруешься.

Витарр рассерженно скрипнул зубами. Что бы ни задумала эта женщина, она явно стремилась причинить Роксане боль. Вывести её из равновесия, чтобы затем… Затем что? Злость застилала юноше глаза, однако непонимание вынуждало его осторожничать. Если они узнают, что понадобилось Верховной ведьме в окрестностях Крествуда, сумеют воспользоваться возможностью обойти её. Впрочем… Фэйрхолл мрачно взглянул в глаза леди Делорен, словно принимая немой вызов. Может, в колдовстве и хитрости ему её обойти не удастся. Однако в физической силе эта чародейка едва ли сумеет с ним потягаться.

— Я в тебя верю, Рокс, — вновь произнес юноша. Он видел, как подавленная колдунья вскинула голову, с надеждой глядя на своего спутника. И он не мог её разочаровать.

— Я в тебя верю, — повторил он, стараясь придать голосу решимости, даже несмотря на безвыходную ситуацию, в которой они оказались. — И не позволю кому бы то ни было причинить тебе вред. Ты справишься, как и справлялась всегда. А потом мы выберемся отсюда. Все трое.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Роксана едва заметно кивнула. Бледное лицо её озарилось слабой улыбкой, а затем она, глубоко вздохнув, подняла руки выше. Снова вспыхнул золотистый свет, отгоняя подобравшиеся было ближе туманные струи. Сердце в груди Витарра забилось быстрее, разгоняя застывшую в жилах кровь. Благодарно кивнув светловолосой колдунье, юноша лихорадочно заозирался, пытаясь продумать план побега. Теперь, когда синий дым ненадолго расступился, у них снова появился шанс. Ведьму, впрочем, самоотверженность подопечной не впечатлила — она лишь тихо усмехнулась и что-то зашептала, удерживая перед собой странную светящуюся сферу. В то же мгновение туман заклубился сильнее, яростнее, поднимаясь выше, точно ураганный вихрь. Роксана инстинктивно сжалась, отступила на один шаг, однако заклинание не оборвала — щит запульсировал ярче, напитываясь магией девушки и окружая спутников непроницаемым солнечным пузырем. Голубые дымные струи резко ударились о его стенки, но тут же растворились с громким шипением, точно раздраженные змеи. Витарр, стоявший совсем близко, не успел даже толком испугаться, однако леденящее чувство тревоги уже завладело им, с укором напоминания — нужно торопиться. Неизвестно, сколько златовласая колдунья продержится против своей наставницы.

Поспешно опустившись на колени, Фэйрхолл принялся обшаривать руками землю и невысокие заросли травы в поисках какого-нибудь ножика или хотя бы выпавшей из колчана стрелы. Не могли же они вот так просто сдаться Верховной ведьме? Витарр в отчаянии закусил губу, все же не сдаваясь и отползая дальше. Роксана, краем глаза наблюдавшая за ним, жестом заставила щит распространиться дальше, позволяя ему искать дальше, однако чувствовалось, что подобное удалось ей непросто.

— Чем мы вам не угодили? — с неприкрытой горечью в голосе воскликнула она, во все глаза глядя на Верховную ведьму, замершую посреди синего шторма, точно мраморное изваяние. — Леди Делорен, мы же можем все обсудить! Ни к чему устраивать битву и втягивать в неё ни в чем неповинных людей!

— В битву? — женщина громко рассмеялась, и от её хохота сердце в груди Витарра в ужасе застучало быстрее, отдаваясь гулким эхом в ушах. — Не смеши меня, девочка. Прямо сейчас я вижу перед собой не серьезных противников, а лишь жалких и юных щенков, возомнивших себя героями. Даже воспетые легендами эльфы пали передо мной, стоило найти на них хорошую управу. Тоже мне, непобедимые чародеи! Может, им и удалось одурачить безмозглых воинов армии короля Адальора, однако со мной такой трюк уже не пройдет.

— Я… Я не понимаю, о чем вы говорите… — пролепетала Роксана, неверяще качая головой. С каждой минутой лицо её бледнело, тусклым призраком выделяясь в спустившихся сумерках.

— Наших колдунов никогда не принимали всерьез, — мрачно заявила леди Делорен. Пухлые губы её гневно сжались, а туман вокруг потемнел, сгущаясь, подобно грозовым тучам. — Пока короли, лорды и прочие пэры отсиживаются в неприступных замках, мы, избранные богами и природой, вынуждены ютиться в отведенных нам лачугах и прятать собственные силы от окружающих. От узколобых глупцов, завидующих нашему преимуществу! И не смей говорить, что тебя никогда это не заботило! Будь иначе, ноги твоей не было бы в моем ордене. Я устала терпеть подобное, Рокси. И, наконец, пришла пора положить конец эпохе угнетателей. Отныне у всех колдунов и чародеев будет собственное королевство. Своя земли, свои законы. И, конечно, вся магия этого мира.

Витарр, оказавшийся уже за спиной Роксаны, при этих словах напряженно замер. Все происходящее упорно не укладывалось у него в голове. Да эта ведьма никак сошла с ума! Откуда в ней столько злобы и желания отомстить? Неужто в Адальоре всё и в самом деле зашло так далеко? Юноша с ужасом осознал, что и сам ощутил укор совести — перед глазами пронеслось все недоверие, вся отстраненность, с которой он относился к магам. Даже к самой Роксане, которую Ведьма, казалось, даже пыталась склонить на свою сторону…

— Так значит… Всё то время вы шли за нами, потому что подозревали… — вдруг судорожно вздохнула девушка, а голос её дрогнул от внезапного понимания.

— Что эльфы не исчезли бесследно? — леди Делорен презрительно фыркнула. — Мне это было очевидно с самого начала. Ни один народ не может исчезнуть с ухоженных плодородных земель, не оставив после себя ни единого воспоминания. Я знала — они ушли. Ушли в поисках лучшей жизни, в которой им не придется делиться могуществом или искусством с кем-то еще. Кем-то ленивым, неразумным и эгоистичным. Однако, думаю, пришло время подвинуться. Эльфы — не единственный народ, желающий жить в гармонии с собственной природой. Нам, чародеям, пора обособиться и создать собственную империю на землях, не отравленных нашей людской политикой и кровавым прошлым. Я пришла сюда не за тем, чтобы наказать тебя, Рокси. Я пришла за надеждой. За новым началом, которое смогла бы подарить всем девочкам сестринства… Всем магам, однажды отринутыми собственными семьями.

Голова Витарра кружилась. С каждым сказанным женщиной словом сердце в груди его вздрагивало от осознания, что она, а может, заодно и его родной отец, догадывались о существовании эльфов. Не говоря уже об Эване, который, пусть и не осознанно, всем своим естеством верил в древние легенды и сказки. Фэйрхолл, несмотря на всю опасность происходящего, вдруг почувствовал себя обманутым, преданным. Каково же, в таком случае, было Роксане? Юноша не мог видеть её лица, однако по спине его пробежали мурашки, стоило ему лишь представить ошеломленный взгляд девушки, её поникшие плечи и напряженную позу. Одна слабость, одно подобное замешательство — и магический щит рисковал в любой момент растаять… Но колдунья, к немало удивлению Витарра, вдруг произнесла с твердостью в голосе:

— Какой ценой? — спросила Роксана, и навеянная её волшебством аура вокруг них вспыхнула, точно в возмущении. — Ценой жизни других? Или думаете, что после такого вторжения эльфы примут нас на своих землях с радушным гостеприимством? Посмотрите, что вы сделали с ними! Они не хотели войны. Не хотели выяснять отношения с соседскими государствами… А в итоге, даже скрывшись подальше от всего остального мира, вынуждены будут снова бороться за спокойное существование! Прямо, как чародеи, которые и шага сделать не могут без одобрения правящего круга. И которые не получат шанса на новое начало, если пойдут тем же путем, что и предки!

— Значит, ты решила окончательно отвернуться от своих соратников? — ледяной и ядовитый голос Верховной ведьмы, казалось, пропитал все вокруг. — Неблагодарная и самовлюбленная! Быстро же ты позабыла доброту, оказанную тебе в детстве! Что ж… Не хочу больше тратить на тебя ни минуты времени, которое могла бы потратить на прилежных учениц. На кону стоит нечто большее, чем твоя жалкая жизнь. Пошла прочь с дороги, никчемная ты девчонка!

Магический щит вдруг содрогнулся от резкого удара и заколыхался, точно хрупкий мыльный пузырь. Роксана громко вскрикнула, однако продолжала держаться на ногах. Витарр, не смея терять больше ни секунды времени, энергично пополз дальше. Впереди уже мерцали солнечные края сферы, защищавшей их от усыпляющего тумана, и чем ближе они становились, тем сильнее нарастало отчаяние юноши. Они были всего лишь в одном крошечном шаге от проигрыша и, возможно, даже гибели, а Фэйрхоллу так и не попалось ничего, чем можно было бы остановить Ведьму. На магию Роксаны рассчитывать особо не приходилось — стоит ей развеять щит, как синий дым тут же окутает их, погружая в темноту и безмолвие. Переживут ли они подобное путешествие? Подумать об этом Витарр не успел — обыскивая очередные заросли, он вдруг нос к носу столкнулся с Эваном, про которого в пылу стычки успел даже позабыть. Взъерошенный библиотекарь сидел на земле, рассеянно осматриваясь вокруг, будто бы только что очнувшись от дурного сна и оказавшегося посреди гущи событий.

— Витарр… Что… Что происходит? — только и сумел вымолвить он побелевшими от ужаса губами, во все глаза глядя на синие и голубые всполохи тумана, так плотно обступившего защитную сферу, что та, казалось, вот-вот не выдержит натиска и лопнет.

— Некогда объяснять, — Фэйрхолл только покачал головой. Даже несмотря на происходящее, он был рад видеть, что Эван приходил в себя. Хотя облегчение, зародившееся в его душе, было каплей в море по сравнению с тяжестью, давившей на плечи непосильным грузом. — Но мы все в большой опасности. Тебе лучше укрыться где-нибудь, Эван. Спрячься хорошенько и беги, как только появится возможность.

Тонкие рыжие брови юноши нахмурились. Он явно недоумевал и, должно быть, даже готовился вступить в спор, но Витарр понимал, что ослабевшему и хрупкому пареньку, никогда не державшему в руках ничего опаснее писчего пера, не нужно было лезть в самое пекло. Обхватив Эвана за плечи, Фэйрхолл убедился, что тот не пострадал и, несмотря на обморок, еще сможет держаться на ногах. Витарр горько усмехнулся. Что ж, хотя бы одному из них удастся уцелеть, если они с Роксаной сумеют отвлечь Ведьму.

— Спрячься, — повторил он, отпуская оторопевшего Эвана. — Постарайся не дышать рядом с туманом. Неизвестно, на что он на самом деле способен. И беги. Куда угодно. Может, ты еще встретишь поблизости эльфов, которые будут лучше готовы. Может, они даже сумеют укрыть тебя где-нибудь в своем поселении, кто знает…

— Стой! Возьми это, — вдруг перебил Витарра библиотекарь, а затем в руки ему легло что-то холодное и металлическое. Опустив взгляд, Фэйрхолл не без удивления узнал свой нож, который он отдал Эвану еще в горах Крествуда, когда в натянутых отношениях между ними наметилась оттепель. Теперь казалось, что это было так давно…

— Ты сумеешь им воспользоваться лучше, — продолжил рыжеволосый юноша, неловко улыбнувшись. — Но я никуда не уйду. Скажи, что я могу сделать?

Витарр судорожно вздохнул, оборачиваясь и краем глаза замечая фигуру стоявшей позади Роксаны. Колдунья все еще боролась со своей обезумевшей наставницей, однако по её дрожащим плечам и ослабевавшему свету наследник герцога понимал, что времени у них оставалось совсем мало. Крепче сжав рукоять кинжала, он поднялся на ноги и, дернув ткань переброшенного через плечо плаща, обмотал его вокруг своего лица наподобие шарфа. Не ахти какая защита от чужой магии, однако оставалось надеяться, что хотя бы с десяток секунд ему удастся выиграть.

— Ничего. Ты уже очень помог, Эван. Теперь у меня хотя бы есть оружие. А значит, про тебя эта Ведьма может и вовсе забыть. Воспользуйся этим!

— Но… — взволнованный Ридд следом вскочил с места. — Я тоже должен помочь, Витарр! Эльфы были добры к нам! Может, поначалу отнеслись настороженно, но все же они открылись и позволили узнать их тайну… Я не могу оставить их в беде!

— Боюсь, им мы уже ничем не сможем помочь, — Фэйрхолл тряхнул головой, а затем серьезно взглянул на Эвана. — Сейчас важно подумать о себе. Как спадет защитная аура, беги и не оглядывайся, пока не найдешь хорошего укрытия.

Мог ли Витарр хотя бы месяц назад представить, что скажет что-то подобное крестьянину, своему будущему поданному? Даже во время службы в армии в нем не пробуждались храбрость и героизм. Неужто путешествие так сильно изменило его? Юноша взглянул на хрупкую спину Роксаны, бесстрашно выступившую вперед. Магия слабела с каждой минутой, но если не отступала она, не имел права и он. Набрав в грудь побольше воздуха и задержав дыхание, Витарр рванулся вперед, на ходу успев коснуться руки девушки.

«Отпускай» — лишь успел подумать он, надеясь, что колдунья сумеет понять его без слов. Мысли юноши уже крутились вокруг Верховной ведьмы, выплывавшей из моря тумана подобно носовой фигуре корабля, прекрасной, но мертвенно-непоколебимой. При виде Витарра глаза её хитро сощурились. Должно быть, тоже вспомнила, как разыгрывала перед ним романтичные сцены в деревенской таверне. Вот только от той влюбленной простодушной девушки не осталось ни следа. Белоснежные руки крепче сжали светящуюся сферу, отчего синий дым заклубился завитками возле лица Ведьмы, готовясь к новой атаке. Но юноша не остановился. Стараясь не смотреть на ядовитые облака, он пригнулся и резко выбросил руку вперед, в самый последний момент успев заметить, как тонкая полупрозрачная стена, отделявшая его от противницы, с золотистым мерцанием растворилась.

Лишь каким-то чудом Витарр успел уклониться от тумана, заструившегося к его лицу. Кинжал с тихим свистом рассёк воздух всего в паре сантиметров от Верховной ведьмы, однако этого хватило, чтобы она, не имевшая опыта в сражении с холодным оружием, дернулась и отступила назад, заслоняясь от наследника герцога своей магией. Теперь, когда защитная аура отступила, Фэйрхолл оказался окружен синим дымом, подступавшем к нему со всех сторон. Коротко вздохнув, Витарр поудобнее перехватил короткий клинок и продолжил наступление. Маленького кинжала было недостаточно, чтобы настигнуть Ведьму, и та, похоже, тоже понимала это, каждый раз успевая отскочить с самодовольной ухмылкой — на пути у лезвия оставался только туман, бесплотный и неукротимый.

В отчаянии юноша скрипнул зубами и, отвлекшись, не сразу заметил, как вокруг шеи его заклубились синие и голубые всполохи. Ужас пробрал Витарра до самых костей. Он крепко зажмурился и, резко пригнувшись к земле, задержал дыхание. Однако было поздно — горло его уже сдавливало ледяными тисками, а магия щекотала кожу, так и убеждая его открыться и сдаться. Кровь застучала в висках, а вместе с ней гнетущую тишину вдруг нарушили отголоски воспоминаний. Тех же, что он слышал из тумана, когда пристально всматривался в его пелену… Это колдовство, странное и противоестественное, будто бы нащупывало в нем слабые места, стремясь надавить везде сразу, да побольнее. Фэйрхолл должен был бороться. Должен был подняться и наброситься на Верховную ведьму, однако ноги его не слушались, а тело закоченело. Мысли улетучивались из тяжелой головы, уже опустившейся на грудь. Выходит… Это конец?

Вспыхнувший вокруг яркий золотистый свет разогнал наваждение, точно солнце, выглянувшее посреди бури. Шедшие от него волны тепла захлестнули Витарра, пробуждая его замершее сердце и разгоняя кровь. Юноша распахнул глаза и вскинул голову, сразу же замечая Роксану, которая вновь сотворила вокруг них защитную ауру, во много раз превосходящую её первый щит. В девушке больше не было страха. Лишь яростная решимость, с которой она бросилась на защиту товарища, не раздумывая ни секунды. Магия, разгоревшаяся благодаря её сильной воле, разогнала одурманивающую пелену прочь и дала Фэйрхоллу крошечную, но все же передышку.

Медлить было нельзя. Он видел, как изумленно вытянулось лицо Верховной ведьмы, явно не ожидавшей подобного напора от ученицы, которую привыкла считать неуверенной и неспособной. Но она ошиблась. И эта ошибка дорого ей обойдется. Ведь никогда не стоит недооценивать людей, способных ради товарищей переступить через собственные страхи и слабости. Витарр вскочил на ноги и, воспользовавшись замешательством Ведьмы, оказался прямо перед ней. Защитная аура неслась за ним следом, окружая тело юноши мягким коконом. Он видел и чувствовал, как туман настырно пытался пробиться к нему, как изворачивался в поисках лазейки и пытался свалить Фэйрхолла на землю, однако напрасно. Тот больше не обращал внимания ни на что, кроме своей противницы, окончательно потерявшей контроль над собственными эмоциями. Она в ужасе ахнула и попыталась отступить, однако Витарр оказался быстрее. С громким лязганьем кинжал его стукнулся о бок тяжелой сферы, которая тут же выпала из рук Верховной ведьмы и, мягко стукнувшись о землю, погасла. Вместе с ней развеялся и плотный синий туман, грозившийся поглотить всю поляну.

Ошарашенная Ведьма покачнулась и, не удержав равновесия, рухнула на спину, тихо вскрикнув от боли. Собственное колдовство подвело её, вскружив голову и заставив поверить в нелепые и опаснейшие идеи. С опаской в глазах женщина взирала на Витарра, уверенно приближавшегося к ней. Юноша и не думал останавливаться. Не после того, что услышал от неё о колдунах, Роксане и собственном отце. Бриджит Делорен, умная, опасная и расчетливая, могла втянуть мир в новую войну, заставив простых людей, чародеев и даже легендарных эльфов снова ополчиться друг против друга. Фэйрхолл не мог этого допустить. Злость, с которой он сжал кинжал и навис над Верховной ведьмой, придавала ему сил и так и упрашивала уже выплеснуть её наружу.

Витарр был совсем близко и уже видел страх в красивых фиалковых глазах могущественной колдуньи, который вдруг сменился ужасом, стоило ей отвлечься от юноши и задрать голову вверх, к темнеющему над ними ночному небу. Над поляной пронесся порыв ветра, резкого и сильного, точно дыхание урагана, и наследник герцога невольно замешкался, чувствуя, как ледяной воздух вцепился в его волосы и складки одежды. Что это? Новое колдовство? Еще один трюк Верховной ведьмы, боровшейся из последних сил с маленьким отрядом? Фэйрхолл не оборачивался, не спуская глаз с противницы, которая вдруг пронзительно закричала и вскинула перед собой руки, будто бы пытаясь закрыться от чего-то страшного, неизбежно надвигающегося на них. Земля вокруг задрожала, а ветер окончательно разбушевался, болезненно хлестая путников по щекам. Что за колдовская буря, вдруг появившаяся из ниоткуда? Нужно было найти укрытие и спрятаться, но буйный ледяной ветер не позволял даже как следует распахнуть глаза. Витарр опустился на колено, пытаясь удержаться, когда к нему подбежала Роксана. Сильные порывы воздуха трепали её платье и золотистые волосы, и юноша, недолго думая, ухватил девушку за локоть и притянул к себе, не давая ей окончательно упасть. Пальцы колдуньи ухватились за его плечо, и Фэйхолл почувствовал, как их обоих снова окутывала защитная аура. Слабая, едва мерцающая, но все же способная заслонить их от ледяных потоков бури. Так они и замерли, поддерживающие друг друга в томительном ожидании, когда над их головами пронесся чудовищный рёв, а мир вокруг вдруг погрузился в беспросветную темноту.

Глава 23

Преобразившаяся стоянка наполнилась пугающими и непривычными звуками битвы: сбившимся дыханием, тихим скрежетом металла и треском магии. Растерянный Эван оторопело замер, как если бы совершенно не понимал, где вдруг оказался. Все вокруг, казалось, уже успела поглотить синяя пелена — библиотекарь видел лишь туман да спины своих соратников. Широкую и напряженную Витарра и неестественно прямую — Роксаны, застывшей точно памятник посреди царившего кругом хаоса. В этот раз его друзья снова были впереди, безоговорочно и самоотверженно, словно для них не было ничего естественнее, чем защищать его. Словно это они всю жизнь зачитывались волшебными историями и воображали себя гостями потерянного эльфийского королевства. Они, а не Эван, окрыленный в собственных грезах, но совершенно бесполезный в реальном мире. Былые вдохновение и решимость улетучились. Остался только страх, въевшийся глубоко под кожу. Ведь то, о чем он читал в книгах, совсем не походило на происходящее.

Колдовской свет вспыхнул, точно пытаясь вместе с туманом разогнать и спустившуюся на землю вечернюю мглу. Ослепленный Эван поспешно прикрыл глаза, впиваясь ледяными от волнения пальцами в собственные виски. В голове по-прежнему шумело после пробуждения, а одеревеневшие ноги едва держали его. Судорожно вздохнув, юноша вновь опустился на корточки. Никогда еще собственное тело так не подводило его, даже при подъеме в горы. Удивляться тут было нечему — ни одна зима для Эвана не обходилась без продолжительной болезни, не говоря уже о долгих походах. Однако то, что происходило с ним сейчас, не поддавалось никакому объяснению. Странный дар истощил библиотекаря, будто бы забрав у него последнюю волю к жизни. Или это сделало то существо, чья сила во многом превосходила его собственную? Эвану чудилось, что даже вес небольшого камешка показался бы ему непосильным грузом. И на что он только надеялся, когда предлагал Витарру помощь?

С отвращением Ридд взглянул на собственные руки. Тонкие и до прозрачности бледные, с хрупкой кожей, познавшей мозоли лишь от грифельных карандашей. Как бы Эвану хотелось встать бок о бок с друзьями, сделать хоть что-то, чтобы выпутаться из передряги, в которой они оказались по его же вине, по его глупости и безалаберности… А затем — помочь эльфам, пока не было слишком поздно. Но что он может сделать? Только мешаться под ногами, словно малое и неразумное дитя, вечно лезущее под руку. Юноша вскинул голову, с опаской наблюдая за полупрозрачной золотистой стеной, отделявшей их маленький отряд от лазурных клубов чужой магии. Хрупкий щит, казалось, вот-вот порвется под ярым натиском ядовитого тумана, однако Роксана, точно опытный портной, не позволяла разойтись ни единому видимому лишь ей одной шву. Эван никогда не видел спутницу столь решительной — за все время их путешествия она практически не колдовала, и Ридд даже не подозревал, что за нежной девичьей оболочкой скрывалась такая мощь. Однако и противница Роксаны, её собственная наставница, во многом превосходила все его представления о чародеях. Ясно было только одно — в одиночку им ни в коем случае не выстоять. Только если…

Внезапная мысль, отчаянная и почти невозможная, озарила Эвана. Даже в покрасневших от усталости глазах, казалось, вновь вспыхнул задорный огонек надежды. Сил у него осталось совсем мало, да и дар, едва ощутимо пульсирующий под кожей, точно второй пульс, уже практически затихал. Новая попытка легко могла обернуться обмороком, если ни чем похуже… Но юноша понимал — если он хотел спасти друзей от обезумевшей колдуньи, выбора у него, как такового, в сущности и не было. И осознание этого отчего-то далось до странного легко. Эван выпрямился, вновь оглядывая окруживший поляну туман так плотно, что за лазурными и синими всполохами не было видно ни зги. Однако это не должно было стать для него помехой. Библиотекарь глубоко вздохнул, решительно подняв взгляд наверх, туда, где за магической пеленой должно было скрываться сумеречное небо. Может быть, вот он? Тот миг, ради которого Ридд и жил все это время в глуши и уединении, окруженный лишь сказками об эльфийском народе, который ему теперь предстояло избавить от пожелавшей захватить их королевство ведьме? Может быть, это и было его единственным предназначением? Не собственная история, но участие в чужой, более насыщенной и важной?

Эван грустно усмехнулся, однако в сердце его больше не было печали или гнетущей тяжести. Даже если неожиданное приключение застало его под самый конец жизни, он не жалел о том, что отправился следом за Витарром в экспедицию. Не будь её, не было бы и невозможного открытия. Не было бы волшебного портала, эльфийских земель и его внезапно пригодившегося дара. Сны юноши, пусть и ненадолго, но стали явью. А о большем Ридд не смел и мечтать. И это чувство умиротворения, светлое и всеобъемлющее, вновь пробудило его собственную силу, мгновенно потянувшуюся к кромке волшебного щита. Сознание Эвана легко устремилось ввысь, следом за ней, обходя золотые чары Роксаны и неестественно синие — ведьмы. Казалось, будто он и сам находится там, в ледяной пустоте небес, бескрайних и бездонных, как и океан под ними. Чуть задумаешься, остановишься — и так и рухнешь в невесомую лазурь, рискуя утонуть.

Без животного-проводника ощущения были слишком сильными и точно искаженными. Холод, подобно царящими в море северным течениям, пробирал до самых костей. Он трепал магию Эвана, так и норовя разорвать тонкие нити, обшаривавшие облачную даль. Хотя юноше и без того было трудно. Он старательно тянулся даром выше, однако натыкался лишь на отчужденное негостеприимное безмолвие, в котором не было ни единой живой души. Не было даже вечно странствующих птиц, обычно с любопытством откликающихся на зов. Надежда, уже было зародившаяся в сердце Ридда, постепенно оборачивалась тревогой.

Он завис между двумя мирами, беспомощно оглядываясь, и ощущал себя таким крошечным по сравнению с двумя стихиями, бушевавшими на земле и небесах. Точно уже догорающая искорка, вдруг очутившаяся посреди вздымающихся исполинских волн. Юноша обреченно осознал — он переоценил себя. Понадеялся на талант, которым едва-едва умел пользоваться, и что из этого вышло? Если бы Эван мог, то с досадой бы рухнул на колени, вцепился бы пальцами в волосы и тонкую кожу, чтобы боль отрезвила и придала силы, столь необходимой прямо сейчас. Однако он не осмеливался даже слегка пошевелиться — волшебного дара его еле хватало для того, чтобы оторваться от земли так высоко. Удерживаться приходилось всей волей и решимостью, какие у него только остались. Но и этот ресурс был уже на исходе. Тепло, бережно обволакивающее Эвана, слабело с каждой минутой, предупреждая о том, что еще немного — и его сознание рухнет обратно в ослабевшее тело.

— Пожалуйста… — взмолился библиотекарь, вновь и вновь протягивая магию навстречу облачному покрову ночи. — Кем бы ты ни был, прошу, помоги нам… Помоги моим друзьям выстоять против полоумной колдуньи и не дать ей осквернить земли эльфов ради собственных целей!

Ридд и сам не до конца ведал, что творил. В отчаянии он нашептывал слова, что подсказывало собственное сердце, однако догадывался, что могущественное создание, способное воспарять в небеса с легкостью птицы, не заставишь подчиниться никакими уговорами. Разве что оно само не решит заметить его, крохотного, незначительного и однажды уже чуть было не сгинувшего под натиском силы неведомого зверя. Но может быть и ему, как жаждал верить Эван, не было чуждо милосердие.

В памяти сами собой всплыли яркие картинки происходящего, что юноша успел увидеть, пока приходил в себя. Колдунью, обезумевшую от тяги к власти, взволнованные лица друзей, с готовностью бросившихся той наперерез. А еще — ядовито-синие сгустки тумана, в которых, точно в океанской пучине, одно за другим исчезали бледные лица одурманенных эльфов. Грудь Эвана болезненно стиснуло при одной лишь мысли о том, что дивный народ мог пасть жертвой чужой алчности. Уже во второй раз…

— Но мы вытащим их… — пообещал Ридд скорее самому себе, сжимая трясущиеся ладони. Вместе с ними дрогнул и дар, протянувшийся ввысь от самых кончиков его пальцев. — И больше никогда не допустим повторения! Вот только… Только нам никак не справиться без тебя!

Последние слова юноша готов был практически прокричать, чувствуя, как отчаяние и немая скорбь переполняли его, передаваясь даже магии, заставив ту полыхнуть, точно маяк в царстве тумана и безмолвия. Знакомый жар вновь окутал Эвана, однако дело было не только в его даре… С глубокой болью, чужой и собственной, он обращался к глухой пустоте, наплевав на себя, на собственные беспомощность и спасение. Как и всегда, прямолинейный и искренний, словно открытая книга, и уже не надеявшийся на чудо. А затем пустота вдруг откликнулась.

Все вокруг содрогнулось, а вместе с ним и дар Ридда, мгновенно ощутивший чужое прикосновение, неожиданное и мощное, точно резко налетевший ураган. Магия юноши тут же растворилась в потоке невероятной силы. Часть сознания, пребывающая в его теле, подсказывала, что Эван и сам едва устоял на ногах, и начинала бить тревогу, умоляя вернуться обратно, подальше от опасности. Но сила эта была уже ему знакома… За эту мысль библиотекарь цеплялся, затаив дыхание и в робкой тишине ожидая того, что произойдет дальше, однако надежда, уже было почти угаснувшая в его душе, начинала разгораться с новой силой.

Эван больше не пытался заговорить с созданием или первым прикоснуться к его разуму, хотя соблазн был и велик. Дикий и необузданный зверь, явно считавший себя властелином природы, тут же легко подчинит его себе, если почувствует хотя бы намек на угрозу. Библиотекарь явственно ощутил волну страха, которую нечем было скрыть. Что, если существо не пощадит его? Что, если снова разозлится и решит уничтожить человека, посмевшего вторгнуться в его разум? Юноша, казалось, не осмеливался даже вздохнуть там, на земле, всю свою волю сосредоточив на удержании в памяти образов своих друзей, разъяренной колдуньи и поверженных эльфов, которые даже неизвестно переживут ли разразившуюся внизу схватку. Боль от этого осознания вновь вспыхнула в сердце Эвана, а затем по связующей нити передалась и чужому разуму, растворившись в реке его дара. А затем, юноша готов был поклясться, могучий зверь издал рев, полный отчаяния и злости.

Чужая ярость алой вспышкой ослепила библиотекаря, сотрясая его и без того шаткое сейчас сознание. Она обжигала его, раздирала изнутри — горячая и совсем непохожа на более привычные, человеческие чувства. И, уж тем более, совсем не походило на звериные эмоции. Нет… Этот гнев был осознанным. Перед взором Эвана вновь предстал образ Верховной ведьмы, искореженной, точно прогнившее дерево, и обезображенной собственной магией. Существо, жадно впитывавшее воспоминания юноши, теперь стремилось отведать её крови. Юноша почти ощущал этот терпкий металлический привкус на своих зубах. И, боги, как же ему было страшно. Страшнее, чем там, на земле, объятой синим дымом, грозящем погубить его друзей. Погубить эльфийский народ… При мысли об этом разум Эвана наполнился тоской и сопереживанием. Он увидел их так явно, будто бы охотник снова взял его за руку, переплетая свой дар со слабой, едва теплящейся магией библиотекаря. Увидел стройных мужчин и женщин в изумрудных одеждах, что склонились над пустынной поляной, на которой из-под их рук, изящно рассекающих воздух, вовсю распускались нежные белые цветы. Увидел, как они неспешно прогуливаются по своему озеленённому городу, держат за маленькие пухлые ручки остроухих ребятишек и как приветственно машут ему, Эвану, пролетавшему над их лугами и долинами…

Эти воспоминания не были его собственными, запоздало осознал юноша, стоило последней картинке раствориться перед его глазами. Но огромный и бесстрашный зверь, прочносвязавший с ним свое сознание, не был для эльфов чужим. Казалось, что он знал и по-своему оберегал их — крошечных, заботящихся о природе чародеев с непростым прошлым. И теперь он знает о грозящей им смертельной опасности, а значит не бросит сказочный народ на произвол судьбе. Эван медленно и с облегчением выдохнул — его миссия была выполнена. Как бы ни манила его эта связь с существом, гораздо более сильным и могущественным, чем он сам, юноше хотелось разорвать её, такую странную и изматывающую. Однако чем больше он думал об этом, тем острее осознавал, что было уже слишком поздно. Как крошечная пташка, привлекшая внимание хищника, он не смел и шелохнуться, каждой частичкой собственной души ощущая ловушку, в которую угодил по собственной же неопытности. Зверь уже поймал его в путы своего разума. И не выпустит, пока удовлетворит свою жажду мести…

Резкий рывок не дал Эвану до конца осознать весь ужас его положения. Всю его сущность, застывшую посреди сумеречного неба, вдруг стремительно подхватил порыв ветра и в следующий миг юноша уже несся сквозь звезды и облачную пелену. Хрупкое человеческое тело, оставшееся где-то далеко на земле, больше не удерживало его — Эван не ощущал ни холода, ни хлещущего по лицу колючего воздуха. Всё это больше не имело значения — важен был только зов, отчаянный и пронзительный, что пульсировал в сознании библиотекаря, точно немой приказ. Чужая сила стремительно увлекала к себе душу маленького человека, единственного способного указать путь к плененным эльфам. И Эван, не в силах противиться этому сильному чувству, поддался навстречу, позволив потоку нести его быстрее и быстрее, навстречу обладателю столь могущественного и всевидящего создания.

Казалось, сама стихия расступалась перед его волей. Юноша видел, как редели перед ним скопления облаков, чувствовал, как жар охватывал его все больше. Что это? Разбушевавшаяся чужая магия? Или же его собственное нетерпение? Как следует задуматься об этом Эван не успел — совсем рядом, прорвавшись сквозь чернильную пелену, вдруг что-то вынырнуло. Невиданное, огромное и по-настоящему ослепительное. Если бы библиотекарь мог, он бы так и замер в потрясении, не в силах даже вдохнуть. Никогда, ни в книгах, ни в собственных грезах, он не представлял ничего, и никого, подобного. Исполинский крылатый зверь так и сверкал чешуйчатой шкурой, в последних лучах света переливающихся всеми оттенками зелени и бирюзы. Как сам океан, отчетливо пронеслось в мыслях восхищенного Эвана. Такой же огромный, сильный и неукротимый. И, точно почувствовав его настрой, ящер вскинул голову ввысь и издал пронзительный вопль, в котором угадывались и вызов, и яростный призыв. Душа юноши так и затрепетала, ведь сомнений не было — зверь звал его.

А затем все на секунду исчезло, потонув в потоке жара и золотого света. Казалось, только Эван парил в воздушной пустоте, легкий и невесомый, точно пушинка, а теперь… Теперь он стал другим. Сильным, выносливым, совершенным. Крепкие мышцы так и горели под его кожей, ощущавшей порывы холодного ветра, но в то же время встречавшей его с радостью. Даже на такой небывалой высоте уши его четко улавливали каждый звук, разливавшийся в бескрайнем пространстве, а глаза, ставшие острыми и пронзительными, видели теперь на много лиг вперед. Все это было так странно и ново… Жажда скорости и ощущение полета переполняли его теперь уже могучее тело, и Эван в каком-то неподдельном детском счастье прислушивался к необычным ощущениям, чувствуя себя мустангом, мчащемся сквозь поля и степи, или орлом, парящем над белеющими шапками гор и хвойных лесов. Взмах огромных крыльев, с легкостью рассекающих вечерний воздух, только укрепил эти яркие эмоции, вот только… Только юноша был теперь кем-то гораздо большим, чем орел или лошадь. Кем-то даже большим, чем человек.

Однако, стоило ему лишь подумать об этом, как чужое сознание вновь грозно нависло над ним. Животный страх, уже давно отступивший, вновь завладел им. Точно он был маленькой мышью, вдруг столкнувшейся нос к носу со смертоносным хищником. А ведь так, с жатом осознал Эван, по сути и было. Он — лишь гость в разуме этого сказочного, но опасного существа. Существа, которое откликнулось на его мольбу о помощи и обязательно за это возьмет свое. Рано или поздно.

— Пожалуйста, — с трудом послал библиотекарь свою мысль изумрудному ящеру, будучи даже неуверенным, что тот теперь поймет его. — Мои друзья и эльфы…

Новый рев, исполненной ярости и гнева, пронзил темнеющее небо и оглушил Эвана, занимавшего теперь в чужом сознании лишь крошечный уголок. Яркие ощущения пропали. Юноша теперь не чувствовал ни эмоций огромного зверя, ни его сил. Вместо этого собственный разум его пульсировал, точно опутанный стальной паутиной, липкой и вездесущей. Ящер закрылся от тщедушного человека, однако сам безжалостно рылся в его собственных мыслях и воспоминаниях. Оно за другим, выуженные откуда-то далеко, они мелькали перед его глазами, вызывая острые вспышки боли. Если бы библиотекарь мог закричать или хотя бы обхватить голову руками, чтобы хоть как-то унять эту боль, однако все, что он мог, это смотреть, как они, сказочное существо и простолюдин, несутся над темнеющей внизу гладью океана, все больше снижаясь и набирая скорость.

Вскоре под ними, едва различимая в сумерках, показалась земля. Зеленое полотно, испещренное заплатками озер и нитями рек, швами остропиких гор и бархатной каймы песчаных берегов. И, чем ниже, тем больше невиданный остров разрастался в размерах, обрастал очертаниями полей и городов, подмигивающих снизу пестрыми черепицами. А ведь Эван уже видел их — вдруг с трепетом осознал он. Там, в образах эльфийского охотника, а затем и в памяти могучего ящера. И теперь видел сам, практически воочию… Радость и безграничная надежда затопили юношу, в который раз за последние дни ощутившего, как герои и места его любимых с детства легенд буквально оживали.

Новый взмах крыльев, со свистом рассекших воздух, и новый по-птичьи дерзкий крик — и ящер опустился еще ниже, практически задевая когтистыми лапами древесные верхушки. Эван лишь теперь, с благоговением и в то же время затаенным страхом, вдруг осознал, что тот не наслаждался ощущениями полета. Нет, он высматривал на земле нечто, словно охотился за лесной дичью. Или же… Или же он внял мольбам юноши, явственно прочитав в его мыслях опасность, угрожающую всем эльфам? Да, теперь Эван отчетливо узнавал эти места. Скалистый утес у самой кромки берега, редкие деревья, плавно переходящие в лес, и, наконец, клубы синего тумана, окутавшие крошечные темные силуэты, мельтешащие в напряженной борьбе. Юноша дрогнул, ощутив, как признательность разлилась по его сознанию и распространилась дальше, к разуму дракона по связующим их нитям странной магии. Его друзья… Ослабевшие, усталые, но еще живые…

Маленькие фигурки из последних сил боролись с чернильными дымными щупальцами и их хозяйкой, темной и властной, яростно жестикулирующей. Один короткий взмах руки — и клубы повалили с новой силой, плотным кольцом обступая людей, по очереди прикрывавших друг друга в попытках одолеть ведьму. Слабая вспышка света на краткий миг отогнала очередную струю тумана, — должно быть, заклинание Роксаны — но и этого хватило, чтобы второй, Витарр, успел атаковать Верховную коротким выпадом. Та от неожиданности пошатнулась и отступилась, падая на землю и тут же вскидывая руки. Синий туман взметнулся ввысь, готовясь с новой силой обрушиться на друзей библиотекаря.

— Нет! — практически прокричал Эван, чувствуя, как бессилие и ярость снова охватывают его. Однако больше он не был один, и эмоции его нашли поддержку в огромном ящере. Новый боевой клич пронзил темное небо, а затем они ринулись вниз. Туда, где храбро сражались люди и дожидались помощи эльфы. Ветер шумел в ушах, а земля стремительно приближалась. Два резких взмаха огромных крыльев — и коварный синий туман рассеялся, словно его и не бывало. Никакая магия не смогла бы выдержать натиск разъяренного зверя, на чьи земли и соратников осмелились покуситься. Не ожидавшая подобного ведьма вскинула голову, и даже с высоты полета Эван мог разглядеть, как вспыхнули её колдовские фиалковые глаза — злобой и страхом. Она поднялась на нетвердые ноги, стиснула кулаки, готовясь плести новое заклинание и совсем позабыв о сражавшихся с ней людях.

Но и им, впрочем, уже было не до неё. Витарр порывисто развернулся и бросился к Роксане, хватая её за руку и одним прыжком утягивая на землю, заслоняя собой от Эвана, от могучего создания, в чьем теле он несся вниз, к Верховной ведьме, уже вновь призывающей своего верного соратника. Синий туман заклубился у её пальцев, но было слишком поздно — юноша почувствовал, как огромная пасть хищно распахнулась, хватая женщину и отрывая её от земли. Громкий крик и последовавший за ним хруст разрушили воцарившуюся на поляне неестественную тишину. Рот Эвана, огромный и клыкастый, обожгло терпким солоноватым привкусом. Что-то горячее, еще живое стремительно наполняло его, напитывая жизнью и энергией. Однако он так и не успел до конца понять, что это. Ящер, получивший, что хотел, также резко и бесцеремонно вытолкнул его из своего сознания, как некогда притянул к себе. Теплая нить дара, отрезанная от яркого потока, ослабла и безжизненно полетела вниз, утягивая за собой Эвана, напуганного, ошеломленного и оставшегося в окружении собственных разрозненных мыслей, которые порхали вокруг, точно мельтешащие мотыльки, ударяясь о его разум, но не проникая в него. Ослабевший библиотекарь падал. Падал в пустоту, из которой однажды уже едва сумел выкарабкаться. Однако на тонких губах его играла улыбка. Что бы теперь с ним ни произошло, одно он знал наверняка — его вынужденные спутники, самоуверенный герцогский сынок и таинственная златовласая колдунья, были в безопасности.

Глава 24

Гнетущие сизые сумерки сменились ночью, непривычно тихой и спокойной после тяжелых дней. После вечера, едва не стоившего им всем жизней. Роксана смотрела на небо, черное, как бархат, расшитый мелкими блестками звезд, обхватывала себя озябшими руками и старалась успокоиться. Прошло уже несколько часов, а сердце девушки до сих пор бешено стучало в груди, а ледяной ужас от пережитого пробирал до самых костей. Перед затуманенным взором её все еще стояли страшные образы: искаженное лицо леди Делорен, женщины, ставшей для неё наставницей и старшей подругой, а затем угрожавшей убить её… Синий туман, простирающий кровожадные щупальца на сколько хватало глаз. И огромный изумрудный дракон, от громкого рёва которого раскачивались деревья, а земля тряслась, готовая вот-вот разверзнуться под ногами зияющей пропастью. Это зрелище Роксана никак не могла выкинуть из головы, несмотря на то, что все происходило, как во сне: крылатый змей в небе, крепкие руки Витарра, удерживающие её у самой земли, и последний истошный вопль леди Делорен, прежде чем та исчезла в пасти огнедышащего чудища из легенд и сказок, тут же скрывшегося за верхушками высоких сосен и более не появившегося. Воцарившаяся на поляне тишина после всего пережитого казалась какой-то насмешкой, абсурдным сном, обычно следовавшим за кошмарами, от которых просыпаешься в поту и со сбившимся дыханием.

Пальцы колдуньи, сжимавшие перепачканные рукава платья, слегка подрагивали, не то от ночной прохлады, не то от страха, глубоко засевшего где-то внутри. Ей самой не верилось, что эти руки, её собственные, сотворили за прошедшее время множество заклинаний. Заклинаний, чудом уберегших их с Витарром от страшной участи. Глубоко вздохнув свежий океанский воздух, девушка обернулась, вновь поражаясь тому, как преобразилась стоянка, где они некогда были пленниками, а теперь стали такими же жертвами, как и потихоньку приходившие в себя эльфы. Двое из них сидели у наскоро сооруженного костерка, кое-как отгонявшего от поляны темноту, и о чем-то тихо переговаривались, согревая замерзшие ладони. Еще одной, девушке, помогал устроиться чуть в отдалении Витарр, который, казалось, за столь короткое и насыщенное путешествие успел знатно подрастерять свои дурные аристократические привычки. Последнего разведчика Роксана не видела, как и лишь недавно пробудившегося от беспамятства Эвана, которого увлек за собой, в сторонку, эльфийский предводитель. Не дождавшись, пока ослабевший юноша придет в себя, пока примет из заботливых рук колдуньи флягу с чистой водой, чтобы хоть как-то освежиться, вновь ощутить вкус жизни на бледных губах. Девушка грустно усмехнулась — всем им сейчас не помешало бы что покрепче родниковой воды, после всего пережитого, когда перед взором до сих пор стоял злобный оскал Верховной ведьмы, а в ушах эхом отдавался её предсмертный крик.

В глазах снова снова предательски защипало. Роксана, как могла, отгораживалась от боли, укоренившийся где-то глубоко внутри заостренным наконечником, но тщетно. Женщина, которая обучала её на протяжении нескольких лет и делила с ней пищу и крышу над головой, сегодня была готова убить свою воспитанницу ради… Ради чего? Стоил ли клочок затерянной посреди океана земли её, Роксаны, жизни? Кто-то из них двоих сошел с тропы благоразумие раньше — ведьма, чьи магия и амбиции окончательно вскружили ей голову, и юная колдунья, добровольно отрекшаяся от сестринства и ставшая для всего ордена предательницей. Кто знает, не сбеги она в тот роковой день — все могло бы сложиться по-другому. Мысль об этом не давала Роксане покоя, вынуждая бродить её по лагерю, точно неприкаянного призрака. Королевские армии в Валантайне воевали и за меньшее, однако все битвы остались там, на пожелтевших страницах исторических хроник. Они не должны были просочиться в тихую и размеренную жизнь девушки. Не должны…

— Эй… Ты как? — тихий голос Витарра вывел Роксану из транса, в который она то и дело проваливалась, пытаясь отвлечься от назойливо следовавших за ней мыслей. Тщетно. А ведь она, напряженная, точно струна, и вздрагивающая от каждого постороннего шороха, даже и не услышала, как спутник подошел ближе.

— До сих пор не могу поверить… В голове попросту не укладывается… — через некоторое время все же произнесла девушка. Её пальцы сами нащупали серебряную подвеску, которая, точно путеводная звезда, привела Верховную к эльфийскому порталу. — Она была моей учительницей, моей госпожой, но все это время, как оказалось, ни одно из знакомых мне лиц леди Делорен не было настоящим…

— Не вини себя, — Роксана почувствовала, как на плечо её аккуратно легла тяжелая ладонь воина. — В каждом из людей скрывается столько демонов… Мы не можем предугадать, какие цели они преследуют на самом деле. Невозможно доверять безоговорочно людям и ни разу не обжечься.

— Знаешь… Леди Делорен… То есть, Верховная ведьма, хотела, чтобы я сблизилась с тобой. Чтобы смогла не то лестью, не то угрозами выторговать для колдовской обители новое место. Какое-нибудь убежище в процветающем герцогстве, чей правитель не лез бы в дела сестринства и не пытался самостоятельно контролировать нашу магию.

— То есть… Мой отец? — Витарр задумчиво склонил голову набок, а затем тихо усмехнулся. — То-то к нему в последнее время зачастили колдуны… Тогда понятно, почему он отправил меня вслед за экспедицией. Догадывался, что адептку ордена Делорен прислала не просто так. Да уж… Не могу поверить, что и отец оказался во всем этом замешан. Может, ему и удалось о чем-то договориться с твоей наставницей. А может, наоборот…

— Ты… Злишься? — с тревогой спросила Роксана, наконец поднимая на Витарра взгляд и отчаянно боясь услышать ответ. Все это время она лгала ему. Лгала Эвану. И не могла поверить, что эта ложь останется безнаказанной.

— Злюсь? Нет, не думаю. Ты билась наравне со всеми нами против обезумевшей волшебницы. И за все время экспедиции ни разу не попыталась завлечь меня в свои сети или хотя бы поставить под угрозу жизнь и титул. Какую бы миссию на тебя ни попытались возложить, ты осталась сама собой, Роксана. А это очень благородный поступок, достойный рыцаря, никак не меньше.

В том, как искренне Витарр старался поддержать её, было что-то трогательное, однако колдунья, слишком замкнувшаяся в собственных горестях, так и не смогла поверить ему на слово. Люди неохотно прощают обманы, а предательствами дела обстоят еще хуже. Девушка знала это по себе. По взглядам, которые на неё кидали воспитанницы в обители леди Делорен после неудачного побега, и неодобрительно сжатым губам наставницы, навсегда разочаровавшейся в Роксане. Знала, как больно бывает обеим сторонам после вскрывшейся правды.

— Если бы не ты, — продолжил герцогский сын, положив руку на плечо спутницы и крепко сжав его. — Мы бы сегодня не победили. И кто знает, выжили бы мы тогда, остались бы прежними…

Прежними? Роксана грустно усмехнулась, но ничего не сказала. Лишь устало покачала головой и обхватила себя руками. Витарр-Витарр, неужели он так и не понял, что как прежде уже ничего не будет? Магия Верховной ведьмы и таинственная находка в Крествуде навсегда изменили мир. Изменили их самих — путешественников, оказавшихся на краю света и встретившихся с позабытыми героями легенд. Их, чуть не павших жертвами мощного колдовства или когтистых лап крылатого ящера.

— Что же теперь будет, Витарр? — спросила колдунья, и голос её дрогнул от горестной безнадежности, так отчетливо в нем прозвучавшей. — Что будет со всеми нами?

Юноша замялся, неловко закусив губу, но Роксана и не надеялась услышать от него внятного ответа. Теперь, когда эльфы пришли в себя, они снова оказались в меньшинстве — уставшие, разбитые и потерянные. И пускай те пока не нападали, девушка понимала, что обвинить её и её спутников в произошедшем им будет легче легкого, как и внести следом приговор. Мрачные мысли снова овладели колдуньей. Как бы ей хотелось поверить, что они попали в сказку. В этакую волшебную страну из детских сновидений, в которой обитали все сказочные герои и в которой не было места тщеславию, войнам и мраку. Стоило только ущипнуть себя за руку — и вот, ты уже проснулся и лежишь под теплыми одеялами в родительском особняке. Или в белой башне леди Делорен, в комнате с другими воспитанницами, пропахшей лавандовым маслом и свежими бутонами сирени. Желание это было детским и до боли наивным, но Роксана ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось домой. Однако ни одного дома у нее больше не осталось.

Повисшую в прохладном воздухе тишину нарушил негромкий звук приближающихся шагов. Из-за деревьев, росших в отдалении, появился Эван, бледный, с осунувшимся лицом и темными кругами под глазами, из-за которых его худоба особенно бросалась в глаза. Библиотекарь был хмур и мрачен, да и шел с каким-то трудом, прихрамывая и сутулясь. Роксана судорожно вздохнула и шагнула вперед, чтобы предложить помощь, но библиотекарь лишь отрицательно покачал головой. Предводитель эльфийского отряда, проследовавший за ним, остановился рядом и с сочувствием взглянул на рыжеволосого юношу. Плотно сжатые челюсти, потухший взор, нервно стиснутые кулаки… Эван был сам не свой, непохожий на прежнего исследователя-энтузиаста. Колдунья с сожалением вздохнула. Как и они с Витарром, юноша тоже потерял ощутимую частицу себя-прошлого. Возможно, жертва его была даже больше, чем их общая — кто знает, какую цену выбрал прилетевший по зову Эвана змей. А в том, что небесное чудовище откликнулось на отчаянный клич библиотекаря, Роксана после всего увиденного не сомневалась ни минуты.

— Мы должны уйти, — наконец, тихо произнес юноша. Голос его был сухим, осипшим и шершавым, точно смятый листок пергамента. — Уйти, откуда пришли, и больше никогда не возвращаться.

— О, я с превеликим удовольствием уберусь из этого проклятого места! Хватит на меня чудес и путешествий в далекие края, — не сдержавшись, воскликнул Витарр, но, заметив промелькнувшую боль в глазах Эвана, недоуменно нахмурился. — Так же будет лучше для всех, верно?

Библиотекарь судорожно вздохнул и в немой мольбе обернулся к эльфийскому предводителю. Рот юноши раскрылся, но он так и не сумел вымолвить ни звука. Лишь с тоской взглянул на высокого длинноволосого мужчину, не в силах выразить все то, что творилось в его душе. А ведь он, несмотря на все случившееся, совершенно точно не хотел возвращаться в Крествуд — вдруг осознала Роксана. Одинокий и забитый, всю жизнь находивший утешение только в легендах, он вдруг получил возможность остаться в сказке, в которую верил вопреки логике и здравому смыслу. Вот только и эту возможность у него отнимали. Эльф слабо улыбнулся и покачал головой, отчего плечи Эвана поникли еще больше. Девушка и не заметила, как к их группе подтянулись и остальные разведчики, уже вооруженные и готовые, по всей видимости, проводить непрошенных гостей в обратный путь. Главарь что-то сказал им все на том же непонятном, витиеватом языке, а затем сжал хрупкую ладонь библиотекаря, будто бы на прощание, однако колдунья явственно ощутила вспышку магии, на краткий миг пронесшуюся между их пальцами. Было ли это угрозой, за которой последовало бы новое сражение, или напутствием перед путешествием? Так или иначе, Эван послушался. Кивнув эльфийскому отряду, юноша собрался с духом и первым двинулся в сторону белеющей полоски пляжа, с которой они только вчера, а казалось, что целую вечность назад, пришли.

Роксана и Витарр недоуменно переглянулись, но все же двинулись следом. Эльфийские дозорные не отправились за ними, и это, в каком-то смысле, принесло колдунье немного облегчения — хоть об этом им не придется думать по дороге. Они живы, напоминала она себе, и им больше ничего не угрожало. Вот только мрачное настроение Эвана совсем не внушало оптимизма. В задумчивом молчании они вышли на берег океана. Ветер господствовал в пустующем небе, гоняя по его просторам тяжелые кучи облаков. Темно-синие волны с шипением разбивались о скалы, мрачно нависавшие над водной кромкой и скрывавшие проход в пещеру. Библиотекарь в неуверенности остановился, потоптавшись на белом песке. Он не хотел уходить от волшебного народа, который, как он знал, ему больше никогда не суждено будет встретить. Роксана не была уверена, что знала, каково это — навсегда прощаться с самой заветной мечтой, успев увидеть её воплощение, однако она будто бы сама чувствовала боль, сковавшую Эвана незримыми путами. Он сгорбился, отчего стал казаться еще меньше и тоньше, и все не решался сделать самый важный шаг. Шаг, что окончательно отрежет его от жизни, которая у него при других обстоятельствах еще могла бы быть.

Колдунья не знала, что следовало говорить в таких случаях. Ей было очень жаль спутника, однако интуитивно Роксана чувствовала — чем скорее они окажутся как можно дальше от земель и ворожбы эльфов, тем будет лучше. Их расставание вышло странным и скомканным, но девушка была благодарна уже тому, что им, узнавшим охраняемую веками тайну, позволили уйти. Хотя сама она не сомневалась, что никогда не расскажет о пережитом в экспедиции ни единой живой душе. А что насчет остальных? Эван все также продолжал молчать, глядя куда-то в землю, пока Витарр, нахмурив лоб, настороженно изучал вход в пещеру. Никаких следов усыпляющего синего тумана не осталось — коварная магия исчезла вместе со своей хозяйкой. При воспоминании о леди Делорен Роксана ощутимо вздрогнула, почувствовав, как по спине её пробежал колючий холодок. Думать о том, что стало с Верховной ведьмой, не хотелось — девушка не сомневалась, что та ещё не раз навестит её в кошмарных снах.

Наконец, герцогский сын кивнул своим товарищам — можно было идти. Роксана подняла ладонь и коротко шепнула заклинание — магических сил, оставшихся после тяжелой ночи, хватило лишь на маленький, точно мотылёк, шарик света, полетевшего первым в темный коридор. Эвану ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, не раз и не два оглянувшись напоследок — он явно хотел запомнить последние мгновения пребывания на загадочном берегу, чтобы затем к ним возвращаться, когда заученных наизусть сказок и иллюстраций из книг будет уже не хватать. Сердце колдуньи снова болезненно сжалось, и она, аккуратно взяв юношу под локоть, пошла с ним рядом, надеясь, что хотя бы присутствие друзей сумеет подбодрить его. Витарр, явственно почувствовавший общее уныние, все так же молчал, даже не пытаясь съязвить или отпустить свою фирменную усмешку. Так они и шли, медленно, шаг за шагом следуя за волшебным огоньком по темным коридорам, стараясь не наткнуться на гладкие каменные выступы и острые кочки сталагмитов, оставляя позади другой мир вместе с его сказочными обитателями.

Тоннель оказался на удивление коротким — видимо, блуждать в первый раз их заставили не то эльфийские защитные чары, не то туман леди Делорен. Впереди уже показались сводчатые стены грота, в котором Эван провел так много времени, разгадывая загадку таинственных рун. Которые, стоило маленькому отряду покинуть арку, потухли и растворились вместе с проходом, ушедшим под толщу серого камня. Эван вскрикнул и бросился было назад, к коридору, однако было поздно — портал исчез, как будто бы его никогда и не было. Единственная нить, связывающая королевство Адальор с землями ушедших эльфов, оборвалась насовсем. Библиотекарь стоял, прижав ладони к холодной стене пещеры, будто бы не в силах поверить собственным глазам.

— Нет-нет-нет… — едва слышно шептал он, не прекращая корябать безмолвный камень с упорством недавнего пленника. Однако разве одними лишь мольбами вернешь колдовство, ушедшее по зову своих творцов?

— Что ж… Похоже, здесь нам делать больше нечего, — через несколько долгих мгновений все же произнес Витарр и, тяжело вздохнув, первым зашагал по уходящему вверх коридору из грота. Задерживаться на перепутье у него не было ни малейшего желания, и Роксана понимала это, чувствуя себя потерянной и опустошенной, точно бившаяся на земле, выброшенная за пределы родной стихии рыба.

Туманные Пики встретили их прохладной ночью, уже готовящейся смениться утром. На небе, сменявшем иссиня-черное деяние на розовато-сумеречное, догорали последние крупинки звезд. Птицы ещё дремали где-то далеко внизу, укрывшись под сенью мохнатых сосен. Спал и ветер, не торопясь осенять горы своим пением. Странные покой и благодать опустились на этот край, какие ощущаются только по возвращению домой после долгой разлуки. Вот только умиротворение от этого Роксана больше не испытывала. Вместо этого странное чувство охватило её с ног до головы, заставляя поморщиться, как от утренних заморозков — чувство, что отныне в Адальоре она чужая и ни кем непонятая. И похоже, что ощущала подобное не она одна. Юноши, обычно такие разные, теперь молча стояли рядом с ней, на горном уступе, глядя на открывавшиеся с высоты пейзажи. Даже Эван, казалось, после пережитого накануне позабыл о своем страхе, блуждая растерянным взглядом по древесным макушкам и крошечным силуэтов домиков, в которых угадывались очертания Крествуда.

— Все должно было быть не так, — вдруг тихо прошептал он, сжимая пальцы в кулаки. — Совсем не так! Я ведь думал… Думал, что смогу пообщаться с ними! Смогу побольше узнать о них! И о самом себе… Смогу понять, кто же я такой на самом деле и за что мне был послан этот проклятый дар, о котором я даже не просил!

— О чём ты говоришь? — недоуменно спросил Витарр, оборачиваясь к рыжеволосому юноше, а Роксана испуганно замерла, уже догадываясь о том, что последует за этим.

— О моей магии, — признался библиотекарь. Смысла скрывать свою тайну больше не было, особенно от людей, и без того увидевшими слишком многое. — Она… Не такая, как у колдунов. Я не могу сотворить ни единого заклинания, но зато понимаю животных. Чувствую их настроение и эмоции, могу прочитать мысли или угадать их страхи через взгляды, прикосновения и общение. Так было и там, с эльфами. Я не понимал толком ничего из их языка, но стоило их предводителю потянуться ко мне той же силой, что скрыта и внутри меня, как всё сразу стало ясно. Мне открылась его история, его воспоминания… Та их часть, которую он позволил мне увидеть…

— Так значит… — Роксана в изумлении вскинула голову. — Всё то время он общался с тобой?

— Да, — Эван кивнул, но как-то сокрушенно. — После нападения ведьмы эльфы хотели знать, кто она такая и откуда пришла. Они были уверены, что мы действовали вместе, однако я, как мог, старался убедить их, что ничего о ней не знаю. Лишь моя память смогла стать доказательством того, что наши намерения были чисты и невинны. Но… Мне все равно не разрешили остаться. Я уговаривал их предводителя обучить меня, пытался объяснить, что способен на чары — все же, мне удалось договориться с драконом, который охранял их остров. И все равно это было напрасно…

— Дракон? Тот крылатый ящер? — Витарр тут же поддался вперед, не веря услышанному. — Хочешь сказать, это твоя работа?

— Нам повезло, что он прилетел на помощь. Мы, люди, для него никто. Песчинки, неспособные серьезно навредить. А вот за эльфов он переживал, как за старых друзей. И спас нас только потому, что им всем угрожала колдунья.

— Ну и дела… — Фэйрхолл присвистнул, хотя в глубине души искренне считал, что сегодня его удивить уже было нечем. — А ты не так-то прост, как кажешься, Эван из Кентелберри.

— Выходит, в тебе есть эльфийская кровь! — осенило Роксану. — Не знаю, как и откуда, но это единственное, чем можно объяснить твое понимание животных. И как я не подумала об этом сразу?

— Не знаю… — Эван устало покачал головой. — Все ответы, которые я мог получить, остались там, за магическим порталом. Однако после нашего ухода эльфийский хранитель разрушил его. Он боялся, что следом за нами придут другие люди и узнают всю правду о том, что стало с первыми обитателями Валлантайна. А эльфы не могли этого допустить. Я поклялся, что не скажу о них никому, но они не поверили.

— Да уж, с чего бы им верить людям, которые однажды уже пошли на них войной, — мрачно усмехнулся Витарр, передернув плечами.

— Вот именно. Но… — рыжеволосый библиотекарь глубоко вздохнул, а затем на секунду прикрыл глаза. — Я хочу, чтобы вы знали. Пусть дорога к эльфийским землям для меня навеки закрыта, я не остановлюсь. Не прекращу поиски, пока не смогу вернуться и не узнать все об этом народе. И о самом себе.

Витарр в удивлении открыл было рот, но так и не смог ничего вымолвить. Роксана же недоуменно смотрела на Эвана, вдруг обретшего решительный вид. Сколько бы дорог в этом мире ни осталось, он не был намерен отказываться от выбранного пути. Юноша выпрямился, сложил руки на груди, упорно глядя куда-то за горизонт. Мыслями он был уже не здесь, не на этой земле, отнявшей у него только годы жизни.

— О чем ты говоришь, Эван? — наконец, сумел спросить Фэйрхолл, на языке которого наверняка вертелся не один вопрос. — Ты сам видел, что стало с порталом!

— Я верю, что этот путь был не единственным, — упрямо заметил библиотекарь. — Теперь, когда я думаю об этом, все сходится.

— Что «сходится»? — не выдержала и Роксана, делая шаг вперед. Странное возбуждение вдруг зародилось в её душе, вынуждая прислушиваться и не сдерживать более любопытство. Собственные тревоги вдруг отошли куда-то назад, отступив перед новыми эмоциями.

— Мифесар, — кратко объявил Эван, разворачиваясь к друзьям. Тонкие пересохшие губы его вдруг сложились в кроткой улыбке. Первой за всё это время. — Необитаемая земля далеко на западе, до которой не суждено было добраться ни одному кораблю, даже когда до берегов её оставалось лишь рукой подать. Есть ли еще более подходящее место для народа, жаждущего начать новую жизнь, подальше от сражений и посягательств на свое королевство?

— Но этот материк лежит далеко отсюда, за Бушующим океаном, — заметил Витарр. — Как туда можно попасть из местной пещеры?

— Ты и сам знаешь ответ. Магия. О колдовстве эльфов нам известно слишком мало, но из того, что осталось в архивах, с самого начала было понятно — их сила во многом превосходила то, что досталось в наследство нашим чародеям.

— Может, ты и прав, — Роксана примирительно вскинула руки вверх. Как ни странно, однако истина в словах Эвана все же была. Нигде на Валлантайне эльфы не могли укрыться. Так почему неизведанному материку не оказаться их тайным убежищем? — Вот только до Мифесара не добраться. Ты и сам сказал… Никто еще не доплывал туда.

— Да. Вот только люди короля не знали, что ищут. А я знаю. И чувствую, что должен отправляться в путь как можно скорее. Если причиной гибели кораблей стал дракон, я вновь попробую договориться с ним. Если же все виной стихия — что ж… Возможно, не только звериное колдовство сумеет мне покориться. Так или иначе, я не узнаю об этом, пока не увижу океан собственными глазами. В Крествуде, во всем Адальоре, а уж тем более — в Кентелберри, мне больше делать нечего.

Эван говорил негромко и спокойно, однако тон его был уверенным и непоколебимым. Решение далось этому юноше, еще совсем неопытному и неокрепшему, удивительно просто. Точно предназначение, о котором он всегда подозревал, наконец-то нашло его и теперь приглашало в дорогу. В путь, на которой лучше ступить и затеряться, чем навсегда остаться бледной тенью себя самого.

— Ох, Эван… — Роксана сокрушенно вздохнула. Она понимала, что никакими мольбами не отговорить ей библиотекаря от опасного и, возможно, бессмысленного путешествия. Он уже все решил и не был намерен отказываться от новой цели, заменившей ему тоску по разбившейся мечте. А ведь колдунья остро переживала за него. Лишь одна мысль о том, что этот необыкновенный юноша мог пострадать, ранила её сердце. Но почему? Почему она так печется о нём, о простолюдине из глухой деревеньки, затерянной где-то на карте королевства? — Ты ведь можешь погибнуть! Как, ну скажи мне, как ты собрался переплыть океан, неспроста прозванный Бушующим? Ни одной лодке, даже самой крепкой, не суждено справиться с его волнами!

— Что-нибудь придумаю, — отмахнулся было Ридд, однако его вдруг перебили.

— Я достану корабль, — неожиданно произнес Витарр, а, заметив метнувшиеся в его сторону удивленные взгляды, смущенно улыбнулся. — Вы же не забыли, кто мой отец, верно? Наверняка он ждет отчета об экспедиции, даже несмотря на то, что никаких сокровищ или ловушек в Туманных Пиках не оказалось. Об эльфах ему знать не следует, а вот о предательстве Верховной ведьмы… Так или иначе, какую-никакую награду мы заслужили. И я сумею убедить его в том, что нам будет необходим корабль. Теперь — точно сумею.

— Нам? — недоуменно переспросил Эван.

— А ты думал, что я отпущу тебя одного? — герцогский сын усмехнулся. — Эта затея опаснее всего, что нам уже довелось пережить. Кто-то должен прикрывать тебя, парень. Кто-то, кто неплохо владеет мечом и щитом, чтобы отбиться в случае нападения.

— А я-то думал, что ты решишь покончить со всеми путешествиями по возвращению домой, к деньгам, девушкам, деликатесам со всех уголков страны… — задумчиво протянул библиотекарь, улыбаясь еще шире. На что Витарр лишь отрицательно покачал головой, неловко опуская взгляд на собственные руки:

— Есть вещи поважнее денег и удовольствий.

— Я… Я тоже поплыву с вами! — вдруг воскликнула Роксана, чем вызвала изумленный вздох у своих спутников. Кажется, сегодня их всех озарили неожиданные открытия. В том числе и о собственных натурах. — Знаю, из меня едва ли выйдет хороший моряк, но и чарам возможно найти применение в бушующем океане. Кто знает, вдруг именно отсутствие колдуна не сумело в свое время спасти тех несчастных…

— Ты уверена? — Витарр недоверчиво склонил голову набок. — Не пойми неправильно, просто… Ты девушка и адептка чародейского ордена. Твое место не на палубе и не посреди бескрайних волн.

— Знаю. Однако орден давно перестал быть мне домом, — призналась колдунья, робко обхватив ладонями собственные плечи. Теперь, когда она впервые вслух произнесла то, что мучило её уже давно, тяжесть, сдавившая грудь, будто бы отступала. — Каждому нужно место, куда он захочет возвращаться. И пока мое сердце подобного не обрело, я чувствую, что моё место здесь, рядом с вами. В конце концов… Из нас получилась не такая уж и плохая команда, верно?

— Да уж, просто потрясающая, — фыркнул Эван, а затем вдруг громко рассмеялся. Искренний и звонкий смех его раскатился по горам, вызывая у спутников теплые и искренние улыбки. Все трое почувствовали — они больше не были потерянными звеньями разбившейся цепочки. Они снова собрались вместе, на этот раз объединенные чем-то большим, чем заданием от выше стоящих господ. Их объединяли собственные мечты и чувства, зародившиеся уже благодаря нежданному путешествию — дружба, сострадание, готовность помочь близкому. Чувства, стоившие гораздо больше любого обещанного вознаграждения.

— Значит, решено? — спросил библиотекарь, первым шагнув к петляющей горной тропе. — На Мифесар?

— На Мифесар! — уверенно отозвались его товарищи, и отряд, сплотившийся после пережитого испытания, покинул Туманные Пики, отправляясь из Крествуда навстречу новым приключениям.

Оглавление

ЧАСТЬ 1

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

ЧАСТЬ 2

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24