Востребованная инопланетным воином [Хоуп Харт] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Хоуп Харт

Востребованная инопланетным воином

Серия: Воины Агрона (книга 2)


Автор: Хоуп Харт

Название: Востребованная инопланетным воином

Серия: Воины Агрона_2

Перевод: Bad Banny

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Bad Banny

Оформление:

Eva_Ber


Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.




Глава 1

НЕВАДА


— Отставь ногу назад.

Я киваю и принимаю чуть более удобную боевую стойку.

Единственная разница между сражением на Агроне и на Земле?

В моей руке меч.

Рука дрожит, и я хмурюсь. Оказывается, мои запястья далеко не так сильны, как должны быть, если я планирую владеть мечом на этой планете.

Браксийцы больше меня, сильнее меня, крепче меня и обычно быстрее меня.

Хорошие новости? Я не собираюсь сражаться с браксийцами.

Я иду за вуальди. Они крупнее людей, но если я умна, у меня, по крайней мере, есть шанс.

— Хорошо, — говорит Асроз. — Каковы твои три правила?

— Бей первой, мысли разумно и дерись грязно.

Он кивает. По какой-то причине, Асроз решил меня тренировать. Большинство воинов здесь были удивлены, а затем потрясены, когда я начала учиться сражаться с мечом. Думаю, что Асроза это тоже забавляет, но, по его словам, если я полна решимости учиться, он не позволит мне размахивать мечом, как рукожопке.

Ладно, это были не совсем его слова.

Я едва могу поднять гигантские мечи, которые носят эти воины. Так что Асроз любезно подарил мне тренировочный меч. Вчера он наконец заточил его, и, теоретически, я должна быть готова, чтобы отправляться на поиски.

Да, да.

Сейчас мы тренируемся с деревянными мечами, и это хорошо, потому что в противном случае я, вероятно, уже лишилась бы не одной конечности.

— Почему ты ударишь первой? — спрашивает Асроз.

— Потому что мне нужен элемент неожиданности. Никто не ожидает, что женщина будет хорошо владеть мечом. И как только они решат убить меня, у меня не хватит мускульной силы, чтобы отразить удар сверху.

— Мыслить разумно?

— Атаковать только в случае необходимости. Планировать, расставлять ловушки и использовать в свою пользу окружающую местность.

— Хорошо. А почему ты будешь драться грязно?

Я ухмыляюсь. Честно говоря, я не знаю, как драться по-другому.

— У меня есть опыт рукопашного боя, которого нет у многих здешних существ. Они привыкли полагаться на свои мечи. Удар по яйцам причиняет одинаковую боль независимо от того, человек ты или вуальди.

— Хорошо.

Я была удивлена, насколько серьезно Асроз относится к этой тренировке. Большинство считают, что он просто потакает мне, но он не идиот. Он знает, что я собираюсь отправиться за нашими подругами. И он надеется повысить мои шансы на выживание.

— Время для тренировки.

Я киваю, готовая. В отличие от того, что можно было бы ожидать, большинство моих тренировок вообще не включают использование моего меча. Вместо этого они все направлены на быстроту реакции. На этой планете тот факт, что я легко держусь на ногах, — это основное мое преимущество.

В отличие от того, что я ожидала увидеть после просмотра голливудских фильмов, блокировка меча — моя последняя линия защиты. Асроз научил меня кое-каким трюкам с ногами, и цель состоит в том, чтобы меня просто не оказалось в том месте, когда меч будет нацелен мне в голову.

Я поднимаю меч, и Асроз атакует. У меня такое чувство, что он все еще далек от того, чтобы использовать свою скорость на полную, но я определенно становлюсь быстрее.

Его удары следуют один за другим, и я уворачиваюсь, петляю и изворачиваюсь, постепенно продвигаясь назад, пока не ныряю под его руку.

Мой меч поднимается, и я провожу им по его ребрам. Он останавливается и довольно улыбается мне.

— В точку, — говорит он. — Но это должен был быть удар. Я потерял равновесие, и мое сердце было незащищено.

Я делаю глубокий вдох. Я морской пехотинец. Я видела бой. Я убивала и раньше. Но мысль о том, чтобы вонзить меч в чье-то сердце, не приходит сама собой.

— Это должен быть инстинкт, — говорит Асроз, и я киваю. Точно так же, как когда я сражаюсь с парнем на Земле, который превосходит меня, я должна быть жестче. Телесные раны только разозлят их.

А поскольку вуальди обычно собираются в стаи, у меня не будет времени валять дурака.

К тому времени, как мы заканчиваем, пот заливает мне глаза, и я оборачиваюсь, нисколько не удивляясь, что вижу зрителей. Мужчин на этой планете в десять раз больше, чем женщин, а женщины? Они носят платья.

Если бы я бегала в платье до пола, я бы гарантированно шмякнулась лицом вниз.

Люди здесь не стесняются пялиться, и если раньше я старался встречаться с каждым из них взглядом, то теперь я просто стараюсь не обращать на них внимания.

В чем причина шокированных взглядов, которые сейчас устремлены в мою сторону? Кожаные штаны, которые на мне надеты. Честно говоря, я не знаю, что больше оскорбляет местных жителей — меч в моей руке, мой грязный рот или пара браксийских штанов, которые я украла. К счастью, швея, похоже, нашла мою просьбу забавной, и в настоящее время она работает над другой парой для меня, вместе с несколькими рубашками.

Прямо сейчас я бы убила за горячую ванну. Конечно, я бы предпочла душ, но ты берешь то, что есть. Я вытираю пот со лба тыльной стороной ладони, снова игнорируя взгляды, устремленные на меня, пока иду к загону мишуа.

Нет смысла мыться, когда я собираюсь работать с мишуа.

Это мое «наказание».

Несколько дней назад у меня случился небольшой приступ паники. Я решила, что больше не могу ждать, и попыталась улизнуть из лагеря.

Честно говоря, я рада, что меня поймали. Нет, мне не понравилось, какой разнос мне устроил Ракиз, вождь племени, но уходить неподготовленной — плохая идея. Я планировала идти пешком, но быстро поняла свою ошибку: мне нужно двигаться быстрее.

Я смотрю на мишуа, когда подхожу ближе. Они не самые привлекательные животные, но за несколько часов они могут преодолеть большее расстояние, чем я за целый день ходьбы. Они умны, опасны и чертовски капризны.

Но, знаешь что? Я тоже.

Мишуа не терпят, когда на них ездят женщины. Лично я думаю, что это как ситуация с курицей и яйцом. Может быть, они просто не привыкли к женщинам, потому что здешним женщинам и в голову не придет ездить верхом в одиночку.

Голос Ракиза звучит в моей голове, когда я открываю загон и шагаю внутрь.

— Ты хочешь одеваться как самец и драться как самец? Хорошо. Ты также можешь работать как самец. Ты будешь работать с мишуа до тех пор, пока я не поверю, что ты усвоила урок.

Я пообещала ему, что он пожалеет о своем решении. А оказалось, что работа с мишуа полезна для меня в двух отношениях. Во-первых, это помогает укрепить мои предплечья и запястья, а это именно то, что мне нужно, чтобы владеть мечом. Но что еще важнее, у меня есть прекрасная возможность убедить мишуа позволить мне сесть ей на спину.

— Привет, девочки, — говорю я, проходя через загон. Мишуа уже привыкли ко мне и практически не обращают на меня внимания, хотя некоторые из них фыркают на меня, когда я приближаюсь.

Когда браксийцы спасли нас от вуальди, я, взглянув на их мишуа, окрестила тех дино-лошадьми. Это темно-зеленые существа, похожие на ящеров, с полным ртом острых клыков, рогами, покрывающими морды, и огромными головами. О, и как ни странно, нижние части их ног покрыты густым мехом.

У мишуа пугающие красные глаза и отвратный нрав. Они свирепы в бою и могут путешествовать на большие расстояния, не нуждаясь в передышке.

Я почти уверена, что они не понимают по-английски, но я все равно разговаривала с ними, надеясь, что они привыкнут к звуку моего голоса.

— У меня лучше получается управлять с мечом, — говорю я одной из них, и она смотрит на меня мгновение, сверкая красными глазами, прежде чем повернуться ко мне спиной.

Да, не просто. Но не хуже, чем с популярными девушками в старших классах.

Как ни странно, мишуа, которая уделяет мне больше всего внимания, оказывается любимым скакуном Ракиза. Она крупнее остальных, и в ее глазах таится ум, который слегка пугает меня.

— Привет, Раци́я. Держу пари, тебе здесь скучно, а?

Она пристально смотрит на меня, когда я подхожу ближе, предупреждающе фыркает, и я останавливаюсь.

— Ух ты, кто-то сегодня не в духе. Наверное, потому, что ты давно не выходила. Кстати, когда ты в последний раз выходила? — я качаю головой, как будто мне грустно. — Какая жалость, что король все время ошивается в лагере. Тебе, должно быть, так скучно.

На случай, если мишуа меня поймет, я хочу посеять семена доверия, которые однажды заставят ее терпеть меня на своей спине.

Я поворачиваюсь и иду в спальню, где спрятала огромную лопату, которую мне дали. Моя задача? Убирать в загоне мишуа.

Племя было поражено, услышав о моем наказании, и я даже пару раз заметила сожаление в глазах Ракиза. Но он никогда не откажется от своего слова, и он может подумать, что это худшее задание, которое я когда-либо выполняла, но это даже близко не так.

Когда я была ребенком, у моего дяди были лошади, и он всегда заставлял меня чистить конюшни в обмен на то, чтоб прокатиться на лошадке. Какашки меня не беспокоят. Хотя эти огромные существа производят их больше, чем любое животное, которое я когда-либо видела.

Я наклоняюсь, не обращая внимания на брошенные на меня взгляды, и принимаюсь за работу. Люди здесь любят пялиться. Я понимаю — я другая. Но трудно планировать побег, когда за мной следят, как ястребы.

Хорошие новости? Людей, виснущих на заборе, стало меньше, чем вчера. Надеюсь, этим людям тоже скоро это все наскучит, и они оставят меня в покое.

Хотя я могу абстрагироваться от большей части внимания, один жесткий взгляд игнорировать труднее всего. Я поднимаю глаза, когда Ракиз проходит мимо, его совет следует за ним по пятам, и я ухмыляюсь ему, когда он кивает мне.

Ракиз, может быть, и король племени, но, как я уже говорила ему раньше, это не значит, что он мой король.

Его глаза светятся весельем, и я отворачиваюсь. По какой-то причине из всех здешних огромных воинов именно Ракиз заставляет мои бедра сжиматься.

Я просто не понимаю.

Он властный и высокомерный и отказывается воспринимать меня всерьез. Из-за нехватки женщин на этой планете, мужчины здесь, кажется, думают, что с женщинами нужно нянчиться и сюсюкаться.

Когда я попытался объяснить, что более чем способна помочь в поисках наших подруг, Ракиз только и делал, что похлопывал меня по голове, как глупого щенка.

А потом у него хватило наглости прийти в ярость, когда я решила пойти одна.

Разгребание дерьма дает мне много времени для размышлений. К сожалению, это означает, что у меня есть много часов, чтобы подумать о своей жизни на Земле.

Я не могу смириться с мыслью, что все решат, будто я ушла в САМОВОЛКУ. Я была в отпуске, навещала свою подругу Кэт, когда вышла прогуляться, чтобы подышать свежим воздухом.

Это последнее, что я помню.

Была поздняя ночь, и я была одета в шорты и майку — немного больше одежды, чем у других женщин, большинство из которых были похищены из своих постелей. У меня были ключи от машины и телефон, и я молю Бога, чтобы кто-нибудь нашел их где-нибудь брошенными, и все знали, что меня похитили и что я не просто так ушла.

Я бы никогда не ушла в самоволку нарочно.

Я не могу думать об этом сейчас. Мое внимание должно быть сосредоточено на поиске других женщин, чтобы мы могли убраться к чертовой матери с этой планеты.


РАКИЗ


Я почти смеюсь, когда Невада сердито смотрит на меня. Человеческая самка в настоящее время убирает навоз, но она выглядит все такой же высокомерной, как и всегда.

Что-то в этой женщине взывает ко мне — хотя каждый раз, когда я провожу в ее присутствии больше нескольких минут, я чувствую желание вдолбить в нее немного здравого смысла.

Мое наказание не очень хорошо восприняли в племени. Удивительно, но именно самки поддержали его больше всего. Мои же воины, в основном шокированы тем, что я дал женщине такую физическую работу.

Я полагал, что Невада будет слишком уставшей в конце каждого дня, что у нее больше не будет сил строить планы, которые приведут ее к гибели.

К сожалению, Бестия просто начала тренироваться с Асрозом, и я сильно подозреваю, что она считает свою работу в загоне мишуа продолжением своей тренировки.

Я подавляю стон, когда Невада наклоняется, штаны так соблазнительно обтягивают ее задницу. Многие женщины требовали, чтобы я снял эти штаны, но смотреть, как Невада расхаживает по лагерю в коже, обтягивающей ее длинные ноги, — одно из немногих моих удовольствий. Я был бы идиотом, если бы забрал их у нее.

Кроме того, она, скорее всего, попытается кастрировать меня.

Я вздыхаю, когда мои советники начинают снова.

— В самом деле, ваше величество, я просто думаю…

— Довольно. — Я поднимаю руку, не желая ничего, кроме тишины и покоя. Честно говоря, я предпочел бы поработать в загоне мишуа с Невадой, чем выслушивать жалобы членов совета.

— У вас более чем достаточно времени, чтобы донести до меня эти соображения во время наших встреч. Почему вы каждый день ходите за мной по лагерю, как дети за матерью?

Тишина служит мне ответом, и я вздыхаю. Я становлюсь вспыльчивым. От меня не ускользает тот факт, что в моем плохом настроении виновата одна единственная женщина.

После ее попытки побега я приказал Неваде спать в моем ташиве, который является самым охраняемым местом в лагере. Она отказывалась, пока я не пригрозил привязать ее к себе, пока сплю. Теперь она каждую ночь заползает в свои меха в другом конце комнаты, как только ей кажется, что я уже сплю. А потом каждое утро выползает обратно до восхода солнца.

Сегодня утром я даже не проснулся, когда она ушла.

Моим стражникам приказано остановить ее, если она снова попытается уйти ночью. К сожалению, я совсем не доверяю нынешнему хорошему поведению Бестии.

Я хмурюсь, когда советник снова направляется к моему ташиву. Я пресекаю его на ходу, кивая своим воинам, когда они направляются к тренировочной арене.

Как мне убедить упрямую самку, что покинуть этот лагерь было бы самоубийством? Она считает, что я не работаю над тем, чтобы найти ее подруг, когда каждое мое решение основано на том, чтобы освободить больше воинов для поисков других женщин.

Меня до сих пор поражает, что на нашей планете оказались такие маленькие самки. Если бы мои люди не видели тот космический корабль собственными глазами, я бы с трудом поверил, что он существует. К сожалению, как только самки приземлились, стая вуальди обнаружила корабль и убедила самок, что они спасают их. Вуальди вели их на верную смерть, когда Терекс — предводитель моих воинов — обнаружил их.

Теперь, четыре самки все еще не найдены — три из них, вероятно, все еще в руках вуальди, а одна захвачена Драгиксом, нашим великим предком.

В нашем племени находится три человеческие самки, и еще была одна, которую звали Алексис, решила обменять свою свободу на информацию о потерянной самке. Она решила остаться с Дексаром, воином, которому можно доверять лишь иногда.

Мое тело напрягается при этой мысли. Когда Асроз сказал мне, что одна из женщин осталась…

Я направился к своей мишуа, готовый в случае необходимости оттащить Неваду назад за волосы. Это была собственническая, иррациональная реакция, и я до сих пор не понимаю ее.

Не понимаю я и того, как зарылся рукой в пышные волосы упрямой самки и завладел ее ртом, когда понял, что она вернулась.

Ко мне.


Глава 2

НЕВАДА


Знаете, что хорошего в том, чтобы быть меньше, чем большинство здешних людей?

Так легче прятаться.

На Земле я слишком высокая для женщины — метр семьдесят пять. — Здесь? Все выше меня. Женщины выше меня, а мужчины? Еще выше. Я словно очутилась в стране великанов.

Обычно мне это не нравится. Но сегодня тот факт, что я дохожу только до груди большинства воинов, облегчает мне слиться с толпой.

— Я слышал, их увезли в Нексию, чтобы продать, — говорит воин, наливая себе еще выпивку.

Моя грудь сжимается от этой мысли. Нас уже однажды продали — рогатым фиолетовым пришельцам, которые разбили свой корабль, оставив нас здесь. Честно говоря, эта авария, вероятно, была лучшим исходом, чем то, что эти засранцы приготовили для нас.

— Ракиз уже послал Тагиза и Хевекса, чтобы убедиться, что рынок рабов все еще не восстановлен, — продолжает воин.

Я слышала о невольничьем рынке. Поскольку женщины так редко встречаются на этой планете, мы становимся мишенью почти для всех. Покинуть этот лагерь — риск, но я должна пойти на это.

Очевидно, именно Дексар уничтожил рынок рабов. Он утаивал информацию, в которой мы нуждались, пока Алексис не согласилась остаться с ним.

Я едва сдерживаю фырканье, не желая выдать себя за подслушиванием. Алексис знает, что мы вернемся за ней. Мало того, что я никогда не уеду без каждой женщины, которая приземлилась здесь, но как инженер-механик она наша надежда починить корабль, на котором мы прибыли.

Но где находится Нексия?

У меня есть карта, над которой я работала, используя цептри, похожий на древесный уголь, и кусок материи. Каждый раз, когда я слышу что-то, что может быть полезным, я тайком возвращаюсь к кради, который делила с Вивиан и Алексис, и добавляю это к своей карте.

Другой воин фыркает.

— Возможно его и уничтожили, но зачем им путешествовать по Сейнекскому лесу, если в этом нет необходимости?

«Сейнекский Лес? Где-то я уже это слышала?»

«Черт, не могу вспомнить».

Я мысленно добавляю это в свой список и мысленно делаю пометку спросить кого-нибудь об этом позже. Большинство воинов точно знают, что я задумала, и не отвечают на мои вопросы — даже Асроз. О, он знает, что я планирую, и думаю, что единственная причина, по которой он учит меня пользоваться мечом, — это то, что он будет чувствовать себя немного менее виноватым, если меня убьют.

Я смотрю на небо и хмурюсь. Ракиз заявил, что к закату я должна вернуться в его дурацкую хижину. Комендантский час очень раздражает, но я играю по правилам. Пока.

К счастью, дни сейчас длинные, но комендантский час все еще сокращает количество времени, в которое я могу подслушивать за воинами Ракиза, когда они отдыхают после долгого дня. Их языки развязываются позже — ближе к ночи, когда они выпивают больше ноптри — напитка, похожего на алкоголь.

Жаль, что я не могу задержаться подольше, но, по крайней мере, у меня есть мое секретное оружие — тот, кто сможет мне помочь.

На обратном пути к хижине Ракиза я ныряю в кради Вивиан. Она ковыряет ногти и улыбается, глядя на меня.

Вивиан прекрасна, и она это знает. К сожалению, она также склонна набрасываться на тех, кого считает слабее себя.

Я к таким людям не отношусь, но наша подруга Элли относится. Иногда на лице Вивиан появляется сожаление, когда я упоминаю имя Элли, и я почти уверена, что она чувствует себя виноватой за то, как вела себя, когда мы только попали сюда.

Как и следовало.

— Привет, Невада, как дела?

— Не очень. Эй, слушай, ты что-то слышала про Сейнекский лес?

Она хмурится, а я иду к своему укрытию и достаю карту.

— Разве это не то место, где в последний раз видели дракона?

Триумф поражает меня.

— Точно. Я знала, что слышала это название раньше. Дексар упомянул об этом, когда мы ходили к нему за информацией. — Я смотрю на свою карту. — Сделай мне одолжение. Выясни все, что сможешь о Нексии.

Вивиан кивает, с любопытством глядя на мою карту.

— Что-нибудь еще?

— Как обычно. Узнай, где находится большинство воинов Ракиза и в каких районах они ищут.

Она усмехается.

— Опять флиртовать с воинами-великанами? Да без проблем.

Я ухмыляюсь. Большинство людей считают, что Вивиан именно такая, какой кажется. Если бы они обратили внимание, то поняли бы, что все эти флирты и сбор сплетен имеют одну единственную причину.

Чтобы найти наших подруг.

При всей своей стервозности Вивиан так же, как и я, хочет найти других женщин. И она чертовски хочет вернуться на Землю. Она чуть не погибла, когда мы отправились на поиски информации о Чарли и других женщинах, но пока нас не было, она собрала большую часть информации, которую я использую для своей карты.

— Спасибо, Вив.

— Нет проблем. Жаль, что я не могу пойти с тобой.

— И мне. Но лучше мне пойти одной. Мне нужно, чтобы ты продолжала собирать информацию на случай, если меня поймают.

Она кивает, но отводит взгляд.

— Я знаю, что ты предпочла бы пойти, — говорю я. — Но эти ребята доверяют тебе.

Ее губы кривятся.

— Потому что они считают меня идиоткой, которую интересует только то, как выглядит мое платье.

— Да, — честно отвечаю я. — Потому что ты была достаточно умна, чтобы вести себя таким образом, чтобы я могла выяснить, где мы, черт возьми, находимся. Командная работа может воплотить мечту в реальность.

Она снова улыбается, и на этот раз улыбка достигает ее глаз. Затем она наклоняется и высовывает голову из кради.

— Уже темнеет, — предупреждает она, смеясь над моим хмурым взглядом. — Ты все еще не залезла на того воина?

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, — резко отвечаю я, и Вивиан поднимает бровь.

— Даже после того поцелуя?

Тот поцелуй.

Тот самый, с которым накинулся на меня Ракиз, как только я вернулась с территории Дексара. Позже я узнала, что он подумал, что это я осталась. И он готов был самолично отправиться за мной — вызвав шок у всего племени.

По-видимому, король, покидающий лагерь в одиночку, не сулит ничего хорошего. Если его убьют, Терекс будет следующим в очереди на трон, и, хотя он популярен и любим, все знают, что он не хочет править. Это означает, что возникнет вакуум власти, распри и, по крайней мере, протесты, что король оставил своих людей на произвол судьбы.

Я закатываю глаза от этой мысли, хотя в груди возникает теплое чувство. Он собирался рискнуть ради меня.

— Тот поцелуй был его способом наказать меня за то, что я ушла. Он знал, что мне не понравится такое внимание.

Вивиан наклоняет голову.

— Я так не думаю. Но продолжай и дальше не замечать, если так хочешь.

— Хочу.

Я смотрю на небо и вздыхаю, бормоча «до свидания», когда покидаю кради.

К сожалению, Ракиз еще не спит, когда я прихожу. Я предпочитаю забираться в свою постель, когда он крепко спит в другом конце комнаты.

Он отрывается от заточки меча, его грудь обнажена, а невероятная чешуя бликует в свете огня.

Когда я изучаю, как двигаются эти мускулы, мне легко понять, что эти люди могли быть потомками драконов.

— Ты опоздала, — говорит он, и я морщу нос.

— Мне нужно принять ванну.

Он посылает мне ухмылку.

— Да, конечно.

Входит Арана, в уголках ее глаз появляются морщинки, когда она смотрит на меня.

— О боже, — говорит она. — Я наполню ванну.

Мне ненавистна сама мысль о том, что другие люди будут мне прислуживать.

— Я могу сама это сделать, — предлагаю я, и она смотрит на Ракиза, который качает головой.

— Ты же знаешь правила.

Я, прищурившись, смотрю на него.

— Когда ты позволишь мне вернуться в мой кради?

Он потягивается, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы удержать взгляд на его лице.

— Когда почувствую, что ты достаточно поумнела, чтобы понять, почему ты не можешь покинуть этот лагерь в одиночку.

Арана улыбается мне.

— Я оставила твою вечернюю еду у огня. — Она кивает в его сторону. — Почему бы тебе не поесть? Ванна как раз будет наполнена к тому моменту, как ты закончишь.

Я открываю рот, чтобы возразить, но когда Ракиз бросает на меня взгляд, я вздыхаю и просто киваю.

Честно говоря, я устала. После долгого дня тренировок, а затем уборки навоза, я не хочу ничего больше, чем наполнить живот, а затем погрузиться в теплую воду.

Я сажусь напротив Ракиза и беру свою тарелку. У меня всегда был здоровый аппетит, и еда здесь лучше, чем можно было бы представить. Арана превосходный повар, и она всегда подкидывает мне фрукты или сладкий пирог в качестве перекуса.

Ракиз заставляет меня чувствовать себя неловко, как мало кто из мужчин. В половине случаев мне хочется его убить. В остальных же… я едва сдерживаюсь, чтобы не запрыгнуть на него. Он огромен, но двигается как настоящий хищник. Несколько дней назад я наблюдала, как он тренируется, и, к моему полному огорчению, увидела, что он полностью в своей стихии, с дикой ухмылкой на лице, с мечом в руке…

Я мгновенно намокла.

Первое, что я сделаю, когда вернусь на Землю? Перепихнусь с кем-то.

Должно быть, я в отчаянии, если смотрю на того же мужчину, который относится ко мне как к ребенку, нянчится со мной и навязывает мне глупые правила. Кажется, он думает, что если родился с членом, то имеет право указывать что мне делать.

— Как прошла твоя сегодняшняя работа?

Я почти не обращаю на него внимания, но поговорить больше не с кем. Пусть думает, что я такая, какой он хочет меня видеть.

— Прекрасно.

Он потягивается, и я снова перевожу взгляд на огонь. Скоро нам больше не нужно будет разжигать огонь, чтобы согреться, и весь лагерь переедет на новое место. Я планирую вернуться на Землю до того, как это произойдет.

— Как только ты извинишься и поклянешься своей честью, что не покинешь этот лагерь, можешь прекратить работать с мишуа.

Я знаю это. К сожалению, я съем грязь, прежде чем извинюсь, и я ясно выразилась по поводу пребывания здесь.

— Я не понимаю, почему ты просто не отпустишь меня. Отправь меня со следующей группой воинов, которые займутся поисками.

— Этого не произойдет.

— Экстренное сообщение, приятель, ты не отвечаешь за меня.

— В этом племени я отвечаю за всех.

Иногда я вижу в его глазах намеки на юмор, как будто он потешается. Но это не мешает мне скрежетать зубами от его высокомерия.

Снова появляется Арана.

— О, Невада, ты уже закончила. Хорошо. Твоя ванна уже готова.

— Спасибо, — говорю я, поднимаясь. Я игнорирую горячий взгляд Ракиза и иду в ванную.


Глава 3

РАКИЗ


Я подавляю стон, когда Бестия поднимается на ноги и идет в мою ванную комнату, где она разденется и будет плескаться в воде, пока я буду практически сходить с ума от желания.

Слушать, как Невада принимает ванну — моя любимая часть дня.

Ее вздохи и стоны, когда она погружается в воду?

Блаженство.

Я с трудом удерживаюсь от желания прокрасться в комнату и забраться к ней в ванну.

Я чувствую, как мои губы кривятся от ухмылки при этой мысли. Она, скорее всего, выпотрошит меня, если я попытаюсь так сделать.

Иногда она что-то бормочет себе под нос во время купания. Я не раз слышал слова «высокомерный гребаный засранец».

Она самая раздражающая, бесящая, упрямая женщина, которую я когда-либо встречал. Но когда она рядом… мне никогда не бывает скучно.

Мой отец воспитал меня, чтобы я был благодарен за свою корону. Чтобы ценил доверие моего народа ко мне и осознавал важность того, чтобы ставить нужды племени выше моих собственных. До его смерти я был настоящим воином, известным своим бесстрашием в бою. Больше всего мне нравилось, когда я находился вдали от лагеря, охотился на вуальди и защищал наших людей от угроз.

В тот момент, когда он умер, эта жизнь закончилась.

В некотором смысле я понимаю потребность Невады быть свободной. У меня такая же потребность.

Но мы не всегда получаем то, чего хотим.

Я едва сдерживаю рычание, когда слышу, как одежда Невады падает на пол. Она что-то говорит Аране, та смеется, скорее всего обещая почистить штаны.

Эти штаны…

Я внимательно прислушиваюсь, когда Невада скользит в воду, с ее губ срывается тихий стон, отчего у меня мгновенно встает член. Слышу, как она делает глубокий вдох, перед тем как окунает голову, а потом я слышу плеск воды, когда она моет свое тело и волосы.

Она проворна и редко проводит в воде больше нескольких минут. Если бы она была моей женщиной, я бы научил ее расслабляться, нежась с ней в воде, пока бы я массировал ее восхитительно подтянутое тело.

Я качаю головой при этой мысли, поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери. Я открываю ее, впуская немного свежего воздуха, и смотрю на своих людей.

В конце концов мне придется взять себе пару. Чтобы править вместе со мной, она должна быть приятной и покладистой, популярной и доброй. Мои советники ежедневно напоминают мне, что если я паду, то у меня не будет наследника, который мог бы занять мое место.

Я скриплю зубами. Я знал всех женщин в этом племени еще до того, как научился владеть мечом. Не редкость, что правители на этой планете устраивают обмен свободными самками. Честно говоря, я знаю одного или двух воинов, кто был бы готов отправиться в племя Дексара в надежде найти там пару. В свою очередь, он пришлет своих людей сюда.

Однажды такое случится. Как учил меня отец, я всегда должен думать о благе племени.

Я закрываю дверь и иду в свою спальню, стараясь не обращать внимания на звук, когда Невада выбирается из ванны. Вода будет стекать по ее телу, даже когда она стряхнет капли с кожи, а потом она переоденется в свою одежду для сна — рубашку, которую стащила из моего шкафа.

Хотя от вида как она выглядит в моей рубашке я испытываю дичайшее удовлетворение, я не показываю ей этого.

Я снимаю штаны и забираюсь между мехами, натягивая их на себя, когда Невада входит, игнорируя мое присутствие.

Она влезает в свои меха, и из ее горла вырывается слабый стон. Держу пари, что после такого долгого дня физической активности у нее все болит, и я на мгновение представляю себе стоны, которые слетали бы с ее губ, когда бы я разминал ее напряженные мышцы.

Я вздыхаю и переворачиваюсь на спину, уставившись в потолок, готовясь к очередной бессонной ночи.


НЕВАДА


Я добавляю еще одну лопату какашек к горе, которую уже соорудила. Я бы никогда не сказала Ракизу, но я наслаждаюсь физической активностью.

Все равно лучше, чем сидеть в платье.

Когда аркавианцы вторглись на землю, я готовилась к войне. Но я и представить себе не могла, какой огневой мощью и технологиями обладала инопланетная раса. В течение двух месяцев у всех нас были импланты в ушах, чтобы мы могли понять другие инопланетные расы, а женщины сдавали образцы крови, чтобы определить, могут ли они стать парами аркавианцам.

Если бы я не была морским пехотинцем, я бы ушла в подполье.

К счастью, генетически я не подходила на роль пары.

— Знаешь, мне тебя жалко, — шепчу я Рации, сгребая мусор. Мишуа смотрит на меня, стоя ближе, чем другие животные, которые большую часть времени предпочитают притворяться, что меня не существует.

Рация поднимает голову и смотрит на меня. Этот глаз слегка прищурен?

— Просто… у всех остальных мишуа бывают приключения. А что у тебя? Время от времени он ездит на тебе верхом, чтобы размяться. Вот и все. Все, что я хочу сказать, это то, что это, должно быть, действительно отстой. Я бы поняла, если бы ты иногда подумывала о том, чтобы сбежать. Я тоже об этом подумываю.

Рация долго смотрит на меня, а потом возвращается к поеданию зерна и мяса, которые предпочитают мишуа.

Я сдерживаю смех. Я работаю над приручением каждый день. Никто никогда не обвинил бы меня в хитрости.

Когда браксийцы впервые нашли нас, они посадили меня на мишуа по имени Лиа, убедившись, что она привязана к мишуа, на котором ехал Асроз. Она терпела мое присутствие на своей спине только потому, что я никуда ее не направляла.

С тех пор как я здесь, я пыталась подружиться с ней, полагая, что, поскольку я уже ездила на ней один раз, она, скорее всего, позволит мне прокатиться на ней снова.

Я облажалась. Мишуа ненавидит меня. В то время как большинство из них игнорируют меня, Лиа ненавидит меня, пытаясь укусить и боднуть каждый раз, когда я вхожу в загон. Несколько дней назад дело дошло до того, что воинам пришлось отделять ее от стаи всякий раз, когда я работала в загоне.

Теперь все мои ставки на Рацию. По крайней мере, мишуа иногда проявляет ко мне интерес.

— Ух, ну и вонь.

Я поворачиваюсь, когда появляется Элли. Ее лицо бледнеет, когда она открывает рот и отворачивается, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха.

— Да, охренительная, — ухмыляюсь я, и она улыбается в ответ, пока мы осматриваем огромную гору какашек, которую я соорудила.

— Как ты? — спрашивает она.

— Лучше, чем ты думаешь. — Я вытираю лоб тыльной стороной ладони, и, судя по выражению лица Элли, эта рука была не такой чистой, как мне казалось.

Она в ужасе морщит нос, и мы оба смеемся.

— Боже, кто бы мог подумать, что я окажусь на чужой планете? — говорю я, протягивая руку, чтобы вытереть глаза.

— Фу… нет, дай я.

Элли подходит ближе и вытирает мое лицо своим рукавом, не давая мне размазать неизвестно что по лицу.

— Как прошла брачная церемония? — спрашиваю я.

Мы все были приглашены, но я предпочла поработать над своей техникой с мечом. Эти люди были гостеприимными хозяевами с тех пор, как мы попали сюда, но последнее, что мне нужно, это начать формировать здесь отношения. Я не должна забывать о конечной цели.

— Хорошо. Жаль, что ты не пришла.

Я пожимаю плечами.

— У меня были дела.

— Какие еще дела?

Я кидаю на нее взгляд. Не думаю, что Элли одобрит мои планы.

— Я отправляюсь за Бэт, Иви и Зои. Я бесстыдно подслушивала и собирала информацию, и после нашего визита в племя Кразион у меня появилось довольно хорошее представление о том, куда их могли увезти.

Элли прикусывает нижнюю губу, что она делает только тогда, когда волнуется или нервничает.

— Невада, это же опасно.

Я киваю.

— Я знаю. Я не идиотка, Элли. Я знаю, что это не самая лучшая идея, которая когда-либо приходила мне в голову. Но вот в чем дело. У меня есть еда, чистая вода, одежда и место для сна. Никто не собирается меня есть, продавать или еще что-то еще. Чего не скажешь о других женщинах. Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать.

Она морщит лоб.

— Я пойду с тобой.

Но я так не думаю.

— Ты уже достаточно сделала. Благодаря тебе мы располагаем информацией. И без обид, Элли, но в драке ты бесполезна.

Она вздыхает.

— А что, если я уговорю Терекса помочь? Мы все могли бы пойти.

— Не говори ему ни слова, — строго говорю я. — Он скажет Ракизу, и тогда я никуда не пойду. Ты знаешь, что этот придурок заставляет меня спать в его хижине? Он решил, что хочет приглядывать за мной, — я снова хмурюсь, раздражаясь. — Я все еще решаю, стоит ли принимать ванну после того, как я закончу здесь. Как бы я ни мечтала о чистой воде, мне бы очень хотелось вонять у него дома.

— Вы оба друг друга стоите, — на ее губах ухмылка, и я смеюсь.

Она не ошиблась.

— Послушай, Элли, у меня большой опыт ориентации на открытой местности. Ладно, эта планета другая, но основные правила действуют. — Я вздыхаю, проверяя, нет ли любопытных подслушивающих ушей. — Прямо перед вторжением аркавианцев я была военнопленной в Багдаде. Единственное, что помогло мне пережить, — это осознание того, что кто-то придет за мной. Они не собирались оставлять меня.

Я отвожу взгляд. Даже мысль о том времени в моей жизни заставляет меня напрягаться, и я отталкиваю воспоминания, которые имеют тенденцию наслаиваться друг на друга. Я так измотана с тех пор, как попала сюда, что почти не видела снов, но время от времени воспоминания все равно приходят, когда я меньше всего этого ожидаю.

Элли хмурится, отвлекая меня от моих мыслей.

— Ты серьезно собираешься оставить меня с Вивиан?

Я смеюсь.

— Она не так уж плоха. И честно говоря, мне ее жаль.

— Да, ее жизнь, должно быть, так тяжела, — голос Элли сочится сарказмом, и я смотрю на нее.

— Вивиан, очевидно, учили, что ее единственная ценность связана с тем, как она выглядит. Нам с тобой виднее. И на этой планете ее внешность только поможет ей продвинуться дальше. Мы все здесь чужие. — Я ухмыляюсь при этой мысли. — Теперь ты со мной?

— Прекрасно, — вздыхает она. — Чем я могу помочь?


Глава 4

НЕВАДА


Я заключила что-то вроде перемирия с королем племени. Ракиз — единственный, с кем можно поговорить после долгого дня, и в эти дни он не спит, ожидая меня, задавая вопросы о моей жизни на Земле, пока я ужинаю.

Мне кажется, ему одиноко.

Я понимаю. Днем каждый хочет урвать от него кусочек. Утром они первым делом стучат в его дверь и не оставляют его в покое, пока Арана не прогоняет их, когда солнце садится. Но всем постоянно от него что-то нужно — будь то разрешение на охоту, благословение на спаривание, разрешение спора между враждующими семьями… у короля племени нет ни минуты покоя.

Кажется, он близок с Терексом, но даже Терекс иногда уезжает, а сейчас он в основном проводит время с Элли. Терекс также отвечает за воинов, наблюдает за тренировками и делегирует людей и оружие.

Несколько дней назад, в минуту слабости, я даже поймала себя на том, что защищаю этого парня. Как будто королю племени нужна моя помощь.

День начинался поздно, так как Асроз не мог тренировать меня в то утро. Пока я натягивала сапоги, в дверь постучали, и я закатила глаза, когда Арана открыла дверь, а за ней оказались двое молодых воинов, которые просили Ракиза начать тренировки со взрослыми.

— Возможно, у вас было бы больше шансов, если бы вы подождали, пока король закончит завтракать, а? — спросила я, и у Араны отвисла челюсть, а мальчики ахнули и, покраснев, попятились к двери.

Ракиз усмехнулся.

— Свирепая самка, — пробормотал он с горящими глазами.

Я направилась прямо к двери, не понимая, почему я почувствовала необходимость вмешаться.

Теперь пришло время покинуть этот лагерь. И меня трясет, когда я думаю о том, что будет дальше.

Я лежу без сна, уставившись в потолок. Через несколько минут мне нужно будет встать и подготовиться, как и в любой обычный день.

Что хорошего в том, что большинство здешних женщин тебя ненавидят? Они готовы помочь мне уехать, лишь бы это стало гарантией того, что я больше не буду спать в королевской хижине.

Два дня назад я заглянула в кради швеи. Эрес — трудолюбивая женщина с дочерью моего возраста. Я почти уверена, что Эрес хотела бы стать королевой. Швея протянула мне кучу одежды, в том числе пару старых кожаных штанов своей пары, которые она специально для меня ушила. Теперь у меня есть полный гардероб с достаточным количеством сменной одежды, чтобы пережить длительное путешествие.

— Держи, — сказала она, протягивая мне одежду. — Будь осторожна.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала я, и она одарила меня редкой улыбкой, прежде чем добавить к куче невероятно мягкое одеяло.

Я встаю, убеждаясь, что моя одежда подготовлена к тому, чтобы быстро забрать ее позже. Глаза Ракиза встречаются с моими, и я почти краснею, когда его взгляд изучающее скользит по моей фигуре.

Ну и что с того, что на мне его рубашка? Здесь не носят пижам.

Темный взгляд Ракиза говорит мне, что ему нравится то, что он видит, и я отворачиваюсь, когда он потягивается, наклоняясь, чтобы схватить свои штаны. Я прекрасно знаю, что парень спит голым, и мне приходится следить, чтобы мои глаза не блуждали в его направлении всякий раз, когда его меха сползают низко, открывая дразнящий дорожку, ведущую к его…

«Перестань, Невада».

Арана стучит в дверь, и я слышу, как она торопливо входит. Я хватаю свою дневную одежду и иду в ванную комнату, где пытаюсь не обращать внимания на глубокий голос Ракиза, пока он что-то шепчет Аране.

Я слишком нервничаю, чтобы есть, но беру тарелку и сажусь на свое привычное место. Арана будет суетиться, если заметит, что у меня нет аппетита.

Через несколько мгновений мы остаемся одни, и я беспокойно ерзаю, чувствуя на себе взгляд Ракиза.

— Что-то не так?

Я хочу попросить его еще раз,умолять его образумиться. Но знаю, что смотреть на вещи по-моему он не будет. «Не сможет».

Когда я впервые попала сюда, я была еще злее, чем сейчас. У меня была стычка с ним, когда я поняла, что его люди отправились искать наших подруг без меня. Его слова сейчас вертятся у меня в голове, еще больше укрепляя мое решение.

— В тот день, когда я позволю женщине охотиться на вуальди, я больше не смогу править этим племенем. Ты умрешь в течение нескольких дней. Ты ничего не знаешь об этой планете и ее особенностях, и не понимаешь, в какой именно опасности можешь оказаться.

Он сорвется, когда обнаружит, что я пропала, и то небольшое доверие, которое есть между нами, будет разбито вдребезги. Интересно, кого он пошлет за мной? Ракиз должен утвердить свою власть. Он ничего не сможет с собой поделать.

— Все в порядке. Я просто не голодна. — Я поставила тарелку. — Мне нужно идти.

Я натягиваю сапоги и встаю на ноги, моргая, когда Ракиз внезапно оказывается передо мной.

— Скажи мне, что случилось. Тебя кто-то расстроил?

— Нет, — вырываюсь я, не обращая внимания на комок в горле, и он хмурится, придвигаясь ближе.

Это будет последний раз, когда я его вижу, и я улучаю момент, чтобы запомнить его лицо. Нос, который был сломан не один раз. Губы — единственное, что смягчает его грубость, и они полные и сочные, и умоляют меня прикусить их.

«Нахер».

Я тяну руку и притягиваю его к себе, и он не нуждается в дальнейшем поощрении. Его рот обрушивается на мой, завоёвывая, его руки скользят к моей заднице, поднимая меня, пока мои ноги не обхватывают его талию.

Я всхлипываю ему в губы, и он отвечает рычанием, его язык борется с моим.

«Боже, он хорошо целуется».

Его рука скользит по моим волосам, наклоняя мою голову так, чтобы он мог грабить глубже, пока я ерзаю на нем, прижимаясь к его твердому, толстому…

— Кхм.

Я напрягаюсь. «О нет».

— О боже, — бормочу я в губы Ракиза, а он игнорирует меня, дразня зубами мою нижнюю губу, когда рука на моей заднице притягивает меня ближе, его член трется о мой клитор.

— Кхм.

Я вздрагиваю, двумя руками толкаю Ракиза в грудь, пока он не отстраняется. Он долго смотрит мне в глаза, скулы горят от возбуждения, и я снова опускаю глаза к его губам. Я не хочу ничего больше, чем…

— Невада, — в голосе Араны слышится удивление. — Здесь кое-кто хочет тебя видеть.

Я снова толкаю Ракиза в грудь.

— Отпусти меня, — шиплю я, и он, наконец, подчиняется, хотя и прижимает меня к себе — вероятно, используя мое тело, чтобы скрыть свою гигантскую эрекцию.

Я отпихиваю его, но он крепко держит меня.

Я прочищаю горло.

— Я сейчас выйду, Арана. Спасибо.

Она улыбается мне, ее довольный взгляд перебегает с меня на Ракиза и обратно. Затем она кивает и поворачивается, возвращаясь в другую комнату.

Ракиз наконец отпускает меня, и я бросаюсь прочь. Я избегаю его взгляда, не желая видеть его удовлетворения — или, что еще хуже, самодовольного триумфа.

— Невада.

Я поворачиваюсь и поднимаю на него глаза. На его лице ничего этого нет. Вместо этого он выглядит как мужчина, едва держащий себя в руках. Мужчина с чертовски сильным стояком.

— Нам надо поговорить об этом, — говорит он.

— Позже. — Ложь горька на моем языке. — Мне нужно идти. Поговорим позже. —

Его взгляд изучает мое лицо, ища… не знаю, что именно. Затем он кивает, поворачивается и выходит за дверь.

Я смотрю ему вслед со странной грустью.

«Прощай, Ракиз».


***


Человек в дверях — дочь швеи. Мать послала ее с длинным теплым плащом для меня. Я улыбаюсь, потирая толстый материал.

Одежда. Есть.

Теперь пришло время заняться едой. Я уже договорилась и направляюсь прямо в гигантский пищевой кради. Несколько человек кивают мне в знак приветствия, слуги заняты приготовлением утренней еды.

Я слоняюсь вокруг, слушаю сплетни, и большинство людей игнорируют меня. Наконец наступает момент, когда кради пустеет на несколько секунд, пока люди выносят еду наружу.

Бини — одна из браксийских женщин — подталкивает ко мне огромный матерчатый мешок.

— Если тебя поймают, я тут ни при чем, — предупреждает она, и я киваю.

— Спасибо.

Я вытаскиваю задницу из кради и направляюсь к Вивиан. Ее нигде нет, но я прячу провизию под мехами Алексис, чтобы захватить их позже.

Еда. Есть.

Теперь мне нужно оружие. У меня уже есть меч, который всегда под рукой. Но, по крайней мере, мне понадобится пара хороших ножей. К сожалению, Ракиз позаботился о том, чтобы каждый человек в этом лагере знал, что мне запрещено приближаться к кради, где хранится большая часть оружия.

Элли смотрит, как тренируется Терекс. Воины сейчас не пользуются мечами, и мы с ней стоим, наслаждаясь зрелищем хорошей старомодной драки.

Терекс принимает жестокий удар в живот, и Элли вздрагивает рядом со мной. Я ухмыляюсь ее реакции, и мы обе ухмыляемся, когда он наклоняется вперед с жестоким правым хуком, и его противник падает.

— Я готова, — шепчу я Элли, оглядываясь вокруг. Я чертовски хорошо знаю, что Ракиз следит за мной, и если я не буду там, где обычно бываю в это время, кто-нибудь обязательно настучит на меня.

— Ты уверена, что я не смогу тебя отговорить? — в голосе Элли звучит надежда, но выражение ее лица покорное, когда она поворачивается ко мне.

Я отрицательно качаю головой.

— Нам нужно идти прямо сейчас.

Она кивает и следует за мной, еще раз взглянув на Терекса. Мы разделились, и я пошла по длинному пути к кради с оружием, идя быстро, но не торопясь. Меньше всего мне нужно привлекать к себе внимание.

Я подхожу к задней стенке кради и слушаю, как Элли принимается за работу.

— О, привет, Браз. Терекс искал тебя. Он хочет поговорить с тобой.

— Поговорить со мной? — голос воина слегка дрогнул на последнем слове, и я усмехнулась. Охранять оружие весь день, должно быть, чертовски скучно, и он, вероятно, более чем немного взволнован идеей быть вызванным самим великим Терексом.

Я чувствую себя плохо. Терекс и Ракиз разорвут его на куски, когда узнают, что он оставил кради. Наверное, это послужит для него хорошим уроком. Последнее, что должен делать охранник, — это покидать свой пост. Что бы ни произошло.

Конечно, никто из воинов не будет ожидать, что женщина обманет их. Ни одна из здешних женщин не осмелилась бы.

Я закатываю глаза, но мне все равно жаль Элли. Когда Терекс узнает, что она помогла мне — а он неизбежно узнает, — он будет вне себя.

Я пожимаю плечами. Цыпочки важнее члена.

— Невада!

Я пропустила окончание беседы, и Элли шипит на меня. Я подкрадываюсь ближе и приподнимаю бровь, глядя на выражение ее лица. Бледная, с широко раскрытыми глазами, она оглядывается по сторонам, словно ожидая, что ее вот-вот поймают.

— У тебя чертовски виноватый вид. Просто постой тут и понаблюдай. Хватит оглядываться. Притворись Вивиан и порассматривай свои ногти или займись чем-то в этом роде.

Она сердито смотрит на меня, но принимает мой совет. Я сдерживаю смех, когда она перед кради с оружием, начинает упорно изучать свои ногти.

Если кто-то заметит, что охранник ушел, ее плохая игра ненадолго их обманет.

Я смотрю в небо.

«Помоги мне, Джек. Это дерьмо будет намного проще провернуть, если ты будешь рядом со мной».

Я бросаюсь в кради, глаза расширяются, когда я смотрю на «лакомства», представленные передо мной. Они аккуратно разложены на полках, и мне бы очень хотелось провести здесь несколько часов, рассматривая средневековые мечи, ножи и другое оружие. Я иду глубже в палатку и сужаю глаза, когда нахожу ножи. Они варьируются от крошечных метательных ножей длиной с мой мизинец до огромных охотничьих ножей длиной с мою руку. Я хватаю парочку — один для ближнего боя, а другой для всего остального, с чем мне придется столкнуться в дикой природе.

Проходя мимо Элли, я толкаю ее локтем, и она смотрит на меня, покусывая нижнюю губу.

— Жаль, что не могу тебя обнять, — шепчет она, и я улыбаюсь ей.

— Мне тоже. Со мной все будет в порядке, обещаю.

Элли не указывает, что я не имею права обещать такое на этой планете, но она кивает.

— Будь осторожна.

— Буду. Я должна идти, пока никто не хватился. Не забудь захватить одежду и еду из кради Вивиан и спрятать их за загон мишуа на нашем месте.

Она снова кивает, ее глаза наполняются слезами, и мне хочется обнять ее, но никто не должен видеть, как мы прощаемся.

— Убирайся отсюда, пока охранник не вернулся, — говорю я, поворачиваясь и уходя.

Оружие. Есть.

Следующая часть — самая трудная часть моего плана и единственная часть, полностью вышедшая из-под моего контроля. Мне приходится полагаться на некоторую занозу в заднице, и весь мой план зависит от нее. Все, что я могу сделать, это надеяться, что, бесконечно обращая внимание Рации к другим мишуа всякий раз, когда те покидали загон, я ясно высказала свою точку зрения.

Она хочет свободы? Я девушка, которая даст ей свободу.

Я вхожу в загон мишуа, глядя на охраняющего его воина, который кивает мне.

— Ты опоздала.

— Я разговаривала с Терексом. Кстати, он хочет тебя видеть. — Я стараюсь говорить беззаботно, шагая к своей лопате.

— Он хочет видеть… меня?

Я ухмыляюсь. Этот парень вел себя со мной как придурок с самого моего приезда. Он, кажется, чувствует себя лично оскорбленным каждый раз, когда видит меня в штанах, и он ясно дал понять, что если бы это зависело от него, я была бы вынуждена надеть платье и выбрать себе пару.

В отличие от охранника у оружейного кради, у меня нет никаких угрызений совести по поводу того, сколько неприятностей он отгребет на свою голову за то, что покинет свой пост.

Я пожимаю плечами, как будто мне все равно.

— Ну, ты ведь Ларис, верно?

Краем глаза я смотрю на него, беря лопату и направляясь к горе какашек.

Он даже не оглядывается на меня. Он слишком занят, направляясь к тренировочной арене.

Идиот.

Я смотрю на мишуа, которая скалит на меня зубы, вероятно, учуяв мое беспокойство. Я заставляю себя сделать глубокий вдох и выдох.

— Вот в чем дело. Ты хочешь уйти, я хочу уйти. У тебя есть примерно десять секунд, чтобы решить, хочешь ли ты свободы. В противном случае, я возьму одного из других мишуа.

Она пристально смотрит на меня, и я пожимаю плечами, направляясь к стаду, которое сбилось в противоположной стороне загона. Конечно, я блефую. Никто из других мишуа не подпустит меня к себе.

Рация фыркает, и я прячу улыбку, когда она подходит ко мне сзади.

— Тогда никаких шуток, — говорю я. Я оглядываюсь, затем перелезаю через загон, хватаю сумки, которые Элли для меня спрятала, и забираюсь обратно, где Рация смотрит на меня своими красными глазами.

— Да, тебе придется вести меня и мои вещи. Знаю, по какой-то причине вы не любите женщин, но ты бы предпочла отправиться на короткую тренировочную прогулку с воином или же отправиться в приключение со мной?

Я позволяю ей подумать об этом, пока иду за седлом. На самом деле я никогда не седлала ни одного из этих зверей, но ручаюсь своей задницей, что смогу, так как внимательно наблюдала каждый раз, когда кто-то делал это в моем присутствии.

Я поворачиваюсь с седлом в руках, а мишуа ждет.

— Я принимаю это как знак того, что ты все еще в деле, — бормочу я.

Я подхожу ближе, готовая отпрыгнуть в сторону, если она решит убить меня, но она остается неподвижной, позволяя мне оседлать ее.

Я прикрепляю сумки к седлу, и мое дыхание учащается. У меня мало времени. Если меня поймают…

Я отгоняю эту мысль. Последнее, что мне сейчас нужно, это сделать эту мишуа еще более пугливой и капризной.

Я достаю из сумки плащ и натягиваю капюшон на голову. Затем я набираю пригоршню грязи и размазываю ее по коже Рации.

Она издает рычание, пытается меня боднуть, и мне чудом удается избежать этого

— Не будь идиоткой, — мои руки дрожат. — Смотри, тупица. Все остальные мишуа темно-зеленые. У тебя же по бокам есть светлые пятна. Наверное, поэтому Ракиз и выбрал тебя. Тщеславный идиот. Если мы не скроем их, часовые заметят, что ты — мишуа короля, и мы обе облажаемся.

Я снова подхожу к ней, но она отшатывается. Меня охватывает разочарование, и к моему шоку от безысходности на глаза почти наворачиваются слезы.

Это мой единственный шанс найти других женщин. Если меня поймают сейчас, Ракиз больше никогда не выпустит меня из поля зрения.

Я отворачиваюсь, пытаясь взять себя в руки. Затем отпрыгиваю назад, когда мишуа фыркает мне в ухо.

— Черт возьми, ты что, хочешь довести меня до сердечного приступа?

Она стоит так, словно ей все равно, и смотрит на меня так, словно не понимает, чем я расстроена. Я замираю, когда она медленно движется ко мне, просовывая голову под мою руку, в которой я все еще держу ком грязи.

— Ты уверена? Потому что у меня нет времени на истерики. Боднешь меня еще раз, и я возьму кого-то из других мишуа.

Это пустая угроза, и я подозреваю, что она знает это, но я вздыхаю, медленно поднимая руку к лимонно-зеленой чешуе на ее боку.

— Они прекрасны, — бормочу я. — Жаль их прикрывать.

Она вскидывает голову, и я почти уверена, что она самодовольно красуется. Я смеюсь, а потом принимаюсь за дело, обхожу ее и намазываю грязь с другой стороны, пока все чешуйки светлого цвета не оказываются скрыты.

Сейчас или никогда.

Я хочу подвести ее к забору и использовать его как подпорку, но если я не смогу забраться на нее сейчас, то не смогу сделать это в дикой природе.

Я не грациозна, но мне удается вскарабкаться на спину мишуа, мои мышцы напрягаются. Рация стоит неподвижно, хотя ее мышцы напряжены сильнее, чем когда-либо видела. Я поправляю плащ так, чтобы он полностью закрывал меня, проверяя, чтобы волосы не выбивались из-под него.

— Ладно, давай убираться отсюда.

Пока с этим планом побега большинство шансов против меня, но есть то, что может сыграть мне на руку. Во-первых, никто не ожидает, что я уеду отсюда на мишуа. В конце концов, звери часто бросают вызов даже самым опытным воинам.

Я отталкиваю эту мысль. Если я буду думать о том, как я могу умереть где-нибудь в канаве, то мне проще свернуться калачиком в мехах Ракиза и никогда больше не покидать его хижины.

Моя грудь болит при мысли о короле племени. Мой опыт пребывания с ним научил меня тому, что под маской высокомерия и своеволия Ракиз всего лишь мужчина. Мужчина, который потеряет голову, когда увидит, что меня нет.

Эта мысль подстегивает меня похлеще, чем мысль о возвращении охранника, и я коленями сжимаю бока мишуа. Когда я сидела на спине Лии по дороге в лагерь в тот первый день, я совершенно не контролировала, куда она идет. Асроз привязал ее к своей мишуа, а мне оставалось только сидеть и думать, как найти других женщин.

Теперь мне нужно самой управлять ею.

Это мало чем отличается от верховой езды, за исключением того, что лошадь вряд ли сбросит вас и забодает огромными рогами, если почувствует, что вы проявили неуважение.

— Ну же, Рация. Нам нужно выбраться отсюда, пока не вернулся охранник.

Она либо понимает, либо чувствует мою спешность, потому ускоряется. Я стискиваю зубы, крепко держась. Не уверена, за что браксийцы выбрали мишуа для укрощения и верховой езды — из-за их бесстрашия в бою или потому, что они единственный вариант на этой планете. Но они точно не выбирали их для легкой поездки.

Я вся покрываюсь потом под плащом, когда мы покидаем лагерь, проходя мимо группы часовых. Они заняты тем, что подтрунивают друг над другом, рассказывая о своей последней битве с вуальди.

Я хмурюсь. Ракиз должен сказать мне спасибо. По крайней мере, я обнаружила многочисленные дыры и недостатки в его безопасности. Если кто-то столь известный и отличающийся внешностью, как я, может выбраться, то мало ли кто еще может найти способ проникнуть внутрь?

Меня передергивает от этой мысли, но обращаю свое внимание на горизонт, поглаживая карту, спрятанную под плащом. Я поеду на запад, пока не окажусь достаточно далеко от лагеря, чтобы остановиться и свериться с картой, а затем при необходимости скорректирую маршрут.

— Держитесь, девчонки. Я иду за вами.


Глава 5

РАКИЗ

Я иду по своему лагерю, и меня потряхивает от ярости.

В кои-то веки никто не окликает меня по имени, и люди не следуют за мной по пятам, пытаясь привлечь мое внимание. Сегодня они разбегаются с бледными лицами, едва увидев меня.

Невады нигде не видно.

Я не ожидал увидеть ее в течение дня, хотя обычно мне удавалось, по крайней мере, наблюдать за ее тренировками с Асрозом. Сегодня же один из мужчин, ухаживающих за мишуа, упомянул, что часто видит ее, когда приходит кормить мишуа, а сегодня ее там не было.

Самка упряма, но никогда не опаздывает. Я кивнул, стараясь не обращать внимания на то, как скрутило мой желудок, прекрасно понимая, что никто не посмеет прикоснуться к ней в моем лагере.

К несчастью, один из воинов обнаружил слугу, плачущую за пищевым кради. Когда ему удалось выяснить почему, она призналась, что снабжает Неваду едой для путешествия.

Путешествие, которое началось, когда она украла мою мишуа. Мишуа, которую до сих пор никто не хватился, а это значит, что Невада пропала уже несколько часов назад.

Я шагаю в палатку Терекса, и он рычит, толкая свою женщину себе за спину.

— Где она? — реву я, игнорируя искру вины, когда маленькая самка съеживается. Невада зарычала бы на меня в ответ, и мысль о том, что она одна и в опасности, еще больше омрачает мое настроение.

Терекс входит в мое пространство, пытаясь прикрыть тело Элли своим.

— Ракиз, — говорит он ровным голосом, — что случилось?

Я не обращаю на него внимания.

— Скажи мне, женщина, — говорю я, и ее подбородок упрямо выпячивается.

Это зрелище приводит меня в ярость. Паника скручивает мои внутренности узлом. Чем скорее я пойму, куда она направляется, тем скорее смогу ее найти.

— Поаккуратней, Ракиз, — говорит Терекс, подходя ближе, и я смотрю на него с вызовом.

— Бестия исчезла. Я не верю, что она действовала в одиночку. — На самом деле, я уверен в этом. Все это время я обманывал себя, веря, что никто не предаст меня, что мои желания будут уважаться — если не Невадой, то моим народом.

— Это правда? — спрашивает Терекс у Элли.

— Я… — начинает она.

У меня нет на это времени.

— Куда она отправилась? — рычу я.

— А ты как думаешь? — голос женщины дрожит, но ей удается выдержать мой взгляд. — Она отправилась искать наших подруг.

Я чертыхаюсь. Это я уже понял.

— Куда именно?

— Я не знаю. Она подслушивала и строила планы. Она прикинула, куда их, скорее всего, забрали.

Я поворачиваюсь к Терексу, злясь больше, чем когда-либо в жизни.

— Она забрала мою мишуа.

Элли закрывает лицо руками, а Терекс ошеломленно смотрит на меня.

— Как ей удалось ее увести?

Челюсть болит от скрежета зубов.

— Я заставил ее работать в загоне мишуа. Скорее всего, она воспользовалась случаем, чтобы наладить какие-то отношения со зверем.

Я видел, как она разговаривает с мишуа, и нашел эту привычку милой.

«Милой, чтоб меня».

В голосе Элли слышится робость.

— Если мишуа позволила ей ездить на ней, то она не так уж и опасна для нее, верно?

Я отворачиваюсь, не в силах говорить, и Терекс вздыхает.

— Мишуа может как позволить ей прокатиться на нем, так и убить, — говорит он. — Королевская мишуа очень умна и легко поддается скуке. Она может позволить Неваде забраться себе на спину исключительно ради шанса вернуться в дикую природу.

Я больше не могу это слушать.

— Я найду ее, — огрызаюсь я, выходя из кради.

Я иду прямо к кради другой женщины, захожу и игнорирую писк Вивиан.

— Куда она пошла?

— Я не знаю…

— Куда? — реву я, и она бледнеет, хотя ее челюсть сжимается. Эти человеческие самки упрямы и преданны друг другу, но не настолько как Невада.

Мысль о ней на моей мишуа, в настоящее время удаляющейся все дальше и дальше от безопасности…

Я надвигаюсь, и глаза Вивиан расширяются.

— Она сделала карту, — говорит она. — Она взяла ее с собой.

— В каком направлении она направляется?

Она пристально смотрит на меня, и я заставляю себя смягчить тон.

— Она умрет, если ты не скажешь мне, куда она направляется, самка. Я могу предотвратить ее смерть.

Ее глаза наполняются слезами.

— Назад, туда, где нас нашли. Думаю, она хотела проследить путь нашего следования и поискать какие-нибудь следы. Но она также упоминала лес Сейнекс и Нексию.

«О боги!»

Вивиан подавляет рыдание, а я разворачиваюсь, направляясь прямо к своему ташиву, где меня ждет Анара с бледным лицом.

— А ты знала? — спрашиваю я.

— Нет, — она отрицательно качает головой. — Клянусь. Когда я увидела вас сегодня утром… Я думала, что Невада отказалась от своих планов уйти.

Я сжимаю кулаки, предательство пронзает меня.

Лучший поцелуй в моей жизни, а для нее это было как прощание.


НЕВАДА


У меня много времени, чтобы размышлять здесь в одиночестве. Солнце светит прямо над головой, и я снимаю плащ, как только оказываюсь достаточно далеко от лагеря, чтобы меня вряд ли заметили.

Ночи здесь все еще прохладные и есть необходимость разжигать огонь. Но дни уже становятся теплее.

Это не первый раз, когда я убегаю. Когда я была подростком, я всегда прогуливала уроки. Школа меня утомляла. Я была достаточно умной, чтобы решать любые тесты, которые мне приходилось сдавать, когда я действительно была в школе, но сидеть в школе было проблемой, когда я знала, что мое время можно было бы лучше потратить на случайную работу за несколько долларов.

Я была самой младшей. Мой брат сбежал, когда мне было двенадцать, и я не могла его винить. Было бы неплохо, если бы он позвонил раз или два, но я думаю, что чувство вины в конечном итоге накрыло его. Он знал, что оставляет меня наедине с нашей матерью.

По его мнению, вероятно, настала моя очередь разбираться с этим, учитывая, сколько раз он переворачивал ее на бок, чтобы она не подавилась собственной блевотиной. Он изо всех сил старался оградить меня от реальности жизни с родителями-алкоголиками.

Мы никогда не знали нашего отца. Учитывая, как внешне мы не были похожи друг на друга и семилетнюю разницу в возрасте, маловероятно, что у нас был один и тот же отец.

Я была умным ребенком и находила способы воровать еду и деньги. В те несколько часов в неделю, когда мама была трезвой, мне обычно удавалось убедить ее отдать несколько долларов из ее чека по безработице, чтобы я могла купить самый минимум — чаще всего это была буханка белого хлеба и немного арахисового масла.

— Погоди, Рация. Мне нужно взглянуть на карту.

Она игнорирует меня до тех пор, пока я не натягиваю тонкий ремень, который считается поводьями. Мысль о том, что мишуа берут удила в рот, смехотворна, поэтому поводья обернуты вокруг их морд, и Рация, похоже, воспринимает все мои попытки сдержать или направить ее лишь легкими щекотушками.

Рация фыркает, но в конце концов останавливается, и я жду. Не удивлюсь, если она решит рвануть сейчас, когда я расслабилась — хотя бы для того, чтобы посмотреть, как я свалюсь с нее.

Похоже, она не собирается никуда бежать, поэтому я достаю карту и изучаю свой грубый набросок.

К сожалению, из-за моих ограниченных знаний об этой планете и материалов, с которыми я работала, она выглядит так, будто пятилетний ребенок нарисовал карту своего заднего двора. По крайней мере, у меня есть приблизительное представление о том, куда я иду. Нам нужно идти на север, через Сейнекский лес и обратно к поляне, где браксийцы сражались с вуальди.

В армии мы все учились читать карты, но я никогда не могла себе представить, что буду использовать эти навыки на чужой планете.

Когда была ребенком, я знала, что есть только один выход из нищеты. Колледж не входил в мое будущее, если бы только в один прекрасный день мы случайно не разбогатели. Поэтому, как только мне исполнилось семнадцать, я убедила мать подписать согласие и отправилась в местный военкомат.

В морской пехоте я нашла людей, похожих на меня. Людей из самых разных слоев общества. Некоторые из них хотели служить своей стране. Другие просто хотели иметь стабильный доход и выбраться из ситуации, в которой оказались.

Большинство из нас нашли то, что искали.

Я добираюсь до опушки леса, когда наступает ночь. Элли однажды описала его как «лес из фильма ужасов», и я понимаю почему. Все деревья белые, как кость, и отражают свет заходящего солнца. Их ветви длинные и тонкие, тянутся вниз, как будто ждут, чтобы схватить меня, когда я пройду мимо них.

Путешествовать по этому лесу ночью? Это не для меня. Если я сейчас лягу спать и встану с первыми лучами солнца, то выйду к поляне и начну поиски еще до того, как станет слишком жарко.

Я соскальзываю с мишуа и привязываю ее к одному из деревьев на краю леса. Земля здесь твердая, а ночь достаточно холодная, и мне пришлось бы разжечь костер, а это риск, который может привлечь хищников. Что-то подсказывает, что сегодня мне не удастся выспаться.

— Ой. — Мои ноги коснулись земли, и я стиснула зубы от боли. Всего несколько часов езды, и каждая мышца болит, включая шею и плечи, вероятно, от напряжения, в котором я пребывала весь день.

Я постанываю и еще что-то бормочу, пока разбиваю лагерь. У меня в шкурах достаточно воды, чтобы продержаться всю ночь, но утром, как только я встану и двинусь в путь, мне придется найти еще.

Я кормлю Рацию, а потом сворачиваюсь калачиком на твердой земле, стуча зубами, когда становится холоднее. Жаль, что сейчас у меня нет одеяла потолще, и я бы отдала все, что угодно, за один из мехов, под которые я забиралась каждую ночь.

Я не сплю. В какой-то момент я почти засыпаю, но затем шум поблизости заставляет меня встрепенуться и сжать нож в руке, едва дыша.

Когда наступает утро, я измучена, но все еще жива, поэтому считаю это победой. Как только светает, что я могу различить очертания собственного тела, я собираю свою палатку и седлаю мишуа.

Мне удается вернуться на поляну. Если и есть что-то, в чем я хороша, так это направление, и я постаралась запомнить как можно больше деталей, когда нас уводили с корабля. Я привязываю Рацию к дереву, а затем прочесываю каждый дюйм поляны и прилегающей территории.

Разочарованно вздыхаю и возвращаюсь туда, где привязала мишуа. Хочется пить и не хотелось бы обессилить от обезвоживания. Я заметила небольшой ручеек примерно в ста метрах от нас, поэтому веду мишуа назад и привязываю ее так, чтобы у меня была возможность приглядывать за ней.

Вода выглядит достаточно чистой, чтобы пить, но я не рискую. Никогда не знаешь наверняка, что в нескольких сотнях метров от тебя в той же воде не лежит мертвое животное.

У браксийцев есть особый тип камня, который они используют для очистки воды. Я понятия не имею, из чего он сделан, но, к счастью, Бини положила несколько штук в мою еду. Я даже не додумала о том, чтобы сделать это самой, и рада, что мне не придется рисковать и зажигать огонь, чтобы вскипятить воду для очистки.

Напившись и набрав воды про запас, я смотрю на ручей. Он около пяти метров в ширину, но выглядит достаточно мелким, чтобы вода доходила мне только до середины бедра.

Я хмурюсь. браксийцы могут учуять вуальди и говорят, что те воняют. Но что, если они вернутся назад и перейдут ручей, ожидая, пока мы покинем этот район, прежде чем выбрать новое направление?

— Нам нужно перебраться через ручей.

Рация смотрит на него, издавая громкое фырканье, и я вздыхаю, карабкаясь обратно ей на спину.

— Что такое? Ты боишься воды?

Она снова фыркает, явно обиженная, но не двигается.

— Если ты заставишь меня пройти через него в одиночку, я расскажу об этом всем мишуа в лагере, когда мы вернемся. Ты будешь выглядеть в их глазах трусихой. Посмешищем. Никто больше не будет тебя уважать.

Я вскрикиваю, чуть ли не выпадая из седла, когда мишуа вскидывает голову. Ее взгляд становится темно-красным от ярости, когда она поворачивает голову, глядя мне в глаза.

Я нисколько не удивлюсь, если она начнет дышать огнем.

— Это правда, — говорю я, каким-то образом сдерживая дрожь в голосе. — Ну же, Рация. Ты испугалась мелкого ручья?

Она дрожит, опустив голову, острые рога блестят на солнце. Почему-то я знаю, что ей ничего так не хочется, как проткнуть меня ими и сбросить со спины, чтобы я захлебнулся собственной кровью.

В конце концов она поворачивается и медленно идет к ручью. Она поднимает ноги, и я давлюсь от смеха, наблюдая, как она гарцует, как цирковая пони, медленно двигаясь по воде, а затем устремляясь к берегу. Я чертыхаюсь и чуть не падаю, но все же ободряюще ее похлопываю, пока мы поднимаемся на небольшой холм.

— О боже.

На земле в двух метрах передо мной, наполовину зарытый в землю и торчащий, как флаг… клочок розовой ткани, подозрительно похожий на пижаму Айви с Минни Маус.

Я соскальзываю с мишуа, полностью сосредоточившись на клочке. Айви казалась умной и способной, когда мы познакомились, и я мысленно похвалила ее, подняв с земли розовый клаптик. Она рассчитывает, что мы найдем ее, и была достаточно изобретательна, чтобы оставить нам подсказку на случай, если мы отправимся на поиски.

Мои руки дрожат, и я сглатываю желчь. Люди Ракиза явно не пересекали реку. Они так привыкли полагаться на свой нюх, что не ожидали, что вуальди перехитрят их. Если бы Ракиз отпустил меня со своими людьми, когда я впервые попросила об этом, то прямо сейчас мы были бы намного ближе к тому, чтобы найти их.

Отчаяние и решимость борются во мне, и я скриплю зубами. Сейчас я здесь. Если Айви оставила одну зацепку, значит, она оставила еще. Мне просто нужно их найти.

Я смотрю на мишуа, которая кажется странно спокойной. Я подхожу ближе, и она нюхает мои волосы, пока я привязываю ее к другому дереву.

— Ты останешься здесь на несколько минут. Я собираюсь обыскать этот район и выяснить, в каком направлении они двигались.

Рация игнорирует меня, а затем резко вскидывает голову, чуть не проткнув меня одним из своих рогов. Я хмуро смотрю на нее, а потом у меня перехватывает дыхание.

К нам кто-то приближается.


Глава 6

НЕВАДА


Ветка трескается, и я замираю.

Вот дерьмо.

Я резко поворачиваюсь, и мое сердце подпрыгивает к горлу, когда я встречаюсь с темными глазами Ракиза.

Как, черт возьми, он меня нашел?

Он бросается на меня, и я вздрагиваю, совершенно не готовая к движению.

Я отступаю в сторону, но он уже рядом и блокирует мой правый хук, когда я замахиваюсь. Я отклоняюсь и бью коленом ему в живот.

Ауч. У меня болит колено, значит, у него болит живот, верно?

Он просто отходит в сторону, как будто мое колено никогда не касалось его. Отлично.

Глаза Ракиза опасно сужаются, и я обнажаю зубы в дикой ухмылке. Для такого огромного парня он чертовски быстр, и я мысленно благодарю Асроза за то, что научил легко и быстро держаться на ногах, когда я убегаю, уклоняясь от его попытки схватить меня.

Я отбрасываю его руку.

— Какого черта ты здесь делаешь? Ты не должен покидать лагерь!

— Странно, ты сорвала эти слова у меня с языка. — Ракиз сердито смотрит на меня, а затем оглядывается через плечо, слегка таращась. Я поворачиваю голову и вижу, что его мишуа пристально наблюдает за нами.

Затем я ругаюсь, когда он бросается вперед, пользуясь моей невнимательностью и отбивая мой удар, как будто моя рука — особенно раздражающее насекомое.

Я подставляю ему подножку, но он тянет меня за собой — изворачивается так, что я приземляюсь на него сверху, и тем самым не дает мне упасть на землю.

Эти защитные инстинкты дорого ему обошлись, и когда мы приземляемся, я достаю нож и прижимаю его к горлу.

Он игнорирует это, перекатываясь вместе со мной, пока я не оказываюсь в ловушке под ним. Он окружает меня со всех сторон, наклоняясь, пока его лицо не оказывается в нескольких дюймах от моего, мой нож все еще прижат к его коже.

Я, прищурившись, смотрю на него.

— Почему ты пошел за мной?

— Ты знаешь почему.

— Я не собираюсь возвращаться.

— Ты сделаешь, как я скажу.

Я рычу, и его глаза опускаются к моим губам, прежде чем он снова смотрит в глаза.

Внезапно его лицо перестает выражать ярость, и я чувствую, как он крепко прижимается ко мне.

— Гм… твоя точка зрения высказана. Ты можешь меня отпустить.

— Я так не думаю.

Я разочарованно выдыхаю. Не могу отрицать, что мне приятно его видеть. Но было бы гораздо приятнее, если бы он не тащил меня в свой лагерь.

— Ты ослушалась меня.

Я вздыхаю. Некоторые люди удивляются, узнав, что у меня проблемы с признанием авторитета. В конце концов, я морской пехотинец и привыкла подчиняться приказам… правильно?

Неправильно.

— Еще раз повторяю, ты не отвечаешь за меня.

— Скоро ты поймешь, что это не так.

Я открываю рот, чтобы поделиться с ним своими мыслями, и он, очевидно, воспринимает это движение как приглашение, потому что его рот внезапно накрывает мой, его губы ласкают мои, а его твердое тело накрывает меня.

Целовать его — все равно что прокатиться на самых больших американских горках в моем любимом тематическом парке… дважды.

Ракиз заигрывает с моими губами, и я открываю их шире, мое тело расслабляется под ним, когда мой мозг отключается, и все, что имеет значение, это электрические заряды, искрящиеся вокруг моего тела.

Он отстраняется, и я ошеломленно смотрю на него. У меня кружится голова, тело лихорадит, и все, что я хочу сделать, это притянуть его ближе, даже когда мой мозг снова включается.

Он наклоняется, и я хлопаю его ладонью по губам.

— Нет. Отвали от меня.

Он смотрит на меня долгим взглядом, а потом я чувствую, как он ухмыляется в мою руку. Потом он скатывается с моего тела, поднимаясь на ноги без помощи рук.

— Я тебя пугаю.

— Не смеши меня.

— Ты хочешь меня, и это пугает тебя. Приятно это знать. Садись на мою мишуа. Мы уезжаем.

— Я никуда не собираюсь.

Он игнорирует это, направляясь к Рации. Он фыркает, глядя на грязь, которой я обмазала ее бока. Я оглядываюсь. Должно быть, он привел с собой еще одного мишуа. Может быть, пока он отвлекается, я смогу…

— Даже не думай об этом.

Я хмуро смотрю ему в спину, и он поворачивается, поднимая одну бровь и жестом приглашая меня подойти ближе.

Я поднимаю руку и посылаю ему свой ответный жест, на что он прищуривается.

— Я больше тебя и сильнее. Я могу доставить тебя обратно в лагерь связанной, как пленницу. Не. Провоцируй. Меня.

Мой хмурый взгляд усиливается при напоминании о том, насколько он больше меня. Он знает, куда давить, чтобы задеть меня.

Я поднимаю руку с зажатым в ней кусочком ткани, и его темный взгляд сосредотачивается на нем.

— Ты знаешь, что это такое?

— Что?

— Это кусок материи, который Айви удалось оторвать от пижамы. Конечно, она все равно была по сути превратилась в тряпки, но суть остается понятной. Других женщин забрали не в том направлении, как вы думали. Твои воины искали не в том районе.

Он переводит взгляд с обрывка на мое лицо. Он молчит в течение долгого времени, и я решаю воспользоваться шансом.

— Послушай, Ракиз, я не отрицаю, что твои воины сильные и устрашающие. Уверена, что они могли бы найти других женщин, если бы знали, где они находятся. Но это только доказывает, что они этого не знают.

Он кивает.

— Я пошлю больше воинов на это место.

Я скриплю зубами.

— Мы просто потеряем больше времени.

— Мы можем проверить окрестности, пока здесь.

Я ненавижу то, как он это говорит, как будто он делает мне одолжение, позволяя мне поискать. Но я все равно киваю, оглядываясь в поисках каких-нибудь следов женщин, проходящих здесь.

— Они бы боролись, — говорю я. Я чертыхаюсь, осматривая местность. Если бы я вернулась сюда раньше, возможно, тут были бы свежие следы.

— Вуальди пришлось бы нести их всю дорогу, что замедлило бы их продвижение и сделало бы следы глубже, — продолжаю я.

Ракиз кивает и подходит, указывая на восток.

— Смотри, — говорит он, и я делаю шаг вперед.

Это не так уж много, просто камень, который был опрокинут. Но на открытой стороне он темнее, и я вижу отпечаток там, где он лежал раньше.

Я киваю.

— Ладно, они поднялись на холм и ждали, пока мы уйдем. Потом они пошли в ту сторону.

Я иду к скале, и Ракиз ловит меня за руку. Я нетерпеливо поворачиваюсь.

— Что ты делаешь? — спрашивает он.

— А что, по-твоему, я делаю? Я иду по очевидным следам, которые упустили твои люди.

Ракиз качает головой, и я вырываю свою руку из его хватки. Меня бесит, что мне это удается сделать только потому, что он отпускает мою руку.

— Если ты вернешь меня в лагерь, я тебя возненавижу. Я никогда не перестану пытаться сбежать и никогда не прощу тебя за то, что ты помешал мне помочь моим друзьям. Понимаешь?

Ракиз долго и задумчиво смотрит на меня.

— Начинаю понимать, — вздыхает он, проводя рукой по лицу. Впервые за все время нашего знакомства он выглядит усталым. — Возможно, мы сможем заключить сделку.

Я вздыхаю. Элли рассказала мне все о «сделках» Терекса, и, очевидно, что Ракиз сделан из того же теста.

— Какую?

— Как только хотя бы одна из этих женщин будет найдена, ты поклянешься, что больше не покинешь лагерь без моего разрешения. И я не позволю тебе уйти от меня, пока не почувствую, что могу тебе доверять.

Я скриплю зубами.

— Ты иногда бываешь настоящим мудаком, ты это знаешь?

Он просто выжидает.

Я наклоняю голову.

— Думаешь, что Бет, Айви и Зои не вместе?

Он пожимает плечами.

— Как и ты, я надеюсь, что они все в одном месте. Но мы не знаем, были ли они разделены. Если бы у меня были женщины, я бы отправил их в разные районы на моей территории в случае нападения.

Я смотрю на него. Думаю, именно из-за таких заявлений он слывет хорошим правителем. Он всегда обдумывает все под разными углами.

— Если я найду одну или нескольких из них и они будут знать, где остальные, мы пойдем за ними, а потом вернемся в лагерь. Если они этого не будут знать, мы вернемся, и ты пошлешь за ними воинов. Договорились?

— Хорошо. Ты можешь поискать других женщин.

От облегчения у меня перехватывает дыхание, и я наклоняю голову.

— Ты серьезно?

Он кивает.

— Тогда ладно. Что ж, увидимся, когда я вернусь в лагерь.

— Ты неправильно поняла. Я не оставлю тебя.

Я сердито смотрю на него, а затем отворачиваюсь и пинаю камень, наблюдая, как он катится вниз по небольшому холму. С этим парнем всегда что-то не так.

— Послушай, Ракиз…

— Даже не пытайся.

— Тебе вообще разрешено покидать лагерь? Твои няньки знают, где ты?

От моего вопроса на его челюсти дергается мускул, и я сдерживаю улыбку. Члены его совета сойдут с ума.

Я восхищаюсь его самообладанием, когда он выдыхает, его глаза смотрят с прищуром. Да, я тоже умею нажимать на его слабые места.

— Я — король, — тихо говорит он. — Я иду на эту глупость, даже несмотря на то, что мы безнадежно окажемся в меньшинстве в случае, если наткнемся на каких-нибудь вуальди. Так что не дави на меня.

— Послушай, ты должен вернуться и прислать сюда больше воинов. Нам может понадобиться подкрепление.

— И оставить тебя одну? Нет.

Я вздыхаю. Глупый ли это поступок для короля племени пойти со мной? Конечно. Но мне нужно найти друзей.

— Пеняй на себя.

Он просто одаривает меня покровительственным взглядом и жестом указывает в сторону скал. Я закатываю глаза, но иду вперед.

Между деревьями есть узкая тропинка, и я оглядываюсь на мишуа. Если мы пойдем гуськом, то сможем пройти.

— Давай немного пройдет по тропе, а потом вернемся за мишуа.

Ракиз кивает, и я шагаю между деревьями. Я испытываюдрожь, все еще пугаясь их длинных белых ветвей. Я бы нисколько не удивилась, если бы они внезапно метнулись, обхватили меня за талию и потянули в чащу.

— Ты в порядке?

Я оглядываюсь на Ракиза, приподнимая брови.

— Ты дышишь быстрее.

— Не отвлекайся, здоровяк.

Примерно через десять минут деревья немного поредели, и перед нами дилемма: мы можем пойти либо влево, либо вправо. Вуальди либо были достаточно самонадеянны, чтобы думать, что мы их не выследим, либо у них не было времени, чтобы замести следы.

Мое предположение? И то и другое. Я замечаю сломанную ветку, которая ведет нас вправо, и мы молча двигаемся, пока не добираемся до другой развилки. Одну тропку пересекает еще один ручей, а другая ведет глубже в лес.

Я ухмыляюсь.

— Айви, ты гений. — Она оставила еще один клочок материи, словно крошечный розовый флаг, застрявший между ветвями одного из деревьев.

Ракиз осматривает его.

— Как вуальди этого не заметили?

— Знаешь, что я думаю? Они несли женщин на плечах. Если Айви была сзади, она могла протянуть руку, когда они проходили мимо.

Мысленным взором я вижу, как она отчаянно хлопает ладонью, моля Бога, чтобы клочок не сдуло ветром или его не использовала для гнезда предприимчивая птичка.

— Это только подтверждает мои предположения, понимаешь? Насколько они надеются на то, что мы будем их искать. — Я поворачиваюсь к Ракизу, который изучает меня потемневшими глазами. — Давай вернемся за мишуа, — говорю я. — Они перешли через ручей.


РАКИЗ


Невада не в восторге, когда я приказываю ей сесть на мишуа, на котором приехал сюда, и привязать зверя к Рации.

— Ты же знаешь, что по дороге сюда я прекрасно ехала сама?

— Да, и тот факт, что я обнаружил тебя живой, будет удивлять меня до самой смерти.

— Ты такой впечатлительный король. Мы с Рацией такие, — она поднимает руку, скрестив два пальца, и Рация фыркает.

— Как бы то ни было, сейчас другая ситуация. Садись на мишуа.

Она закатывает глаза, но не спорит, отчаянно пытаясь побыстрее добраться до своих друзей.

Меня снова охватывает чувство вины. Если бы мои воины были лучше подготовлены, возможно, они нашли бы женщин раньше. Так как я их король, то их промах — моя промах. Если женщины мертвы или ранены… вина лежит на мне.

Я смотрю, как Невада забирается на мишуа. Она невероятно сильна для своего размера, и я чуть ли не издаю стон, представляя, как кувыркаюсь с ней. Все эти сила и выносливость, эти губы и эти изумрудные глаза…

— Ты готов идти или как?

Невада смотрит на меня так, словно точно знает, о чем я думаю. Мой взгляд падает на ее губы, но я поворачиваю мишуа, и мы возвращаемся на тут тропу, по которой только что прошли.

Добравшись до ручья, мы можем идти бок о бок, и я жду, пока Невада не поравняется со мной.

— Как зовут этого мишуа?

— Kази.

Невада улыбается, и мне приходится отвести взгляд. Когда мы вместе, эта женщина все время хмурится, сердится и закатывает глаза. О, я видел, как она смеется, когда заставал ее с подругами или наблюдал за ее тренировками с Асрозом. Мое настроение мрачнеет при мысли о воинской подготовке Невады, но я отгоняю эти мысли.

Я рад, что эта женщина не осознает силы своей улыбки. Если бы она улыбнулась мне… я бы, скорее всего, дал ей все, что бы она ни захотела.

Я хмурюсь при этой мысли, и Невада смотрит на меня, пока мы выходим из воды. Между деревьями есть только одна тропинка, и мы идем по ней, ища следы человеческих самок.

Прошло много времени с тех пор, как я находился в такой глуши без охраны. Здесь я слышу свои мысли. Я могу наслаждаться свежим воздухом. Я могу притвориться, что я просто мужчина, который наслаждается поездкой с красивой женщиной.

Я хмурюсь.

— Вон, — говорю я, указывая.

Невада прищуривается.

— Они потратили время, чтобы оставить приманку, надеясь, что мы будем ходить кругами. Очевидно, они решили, что у них будет больше времени, когда они окажутся так далеко.

Я киваю. Они не смогли полностью замести свои следы, пока несли трех человеческих женщин. Поэтому они пытались водить по кругу любого, кто пошел бы по их следу.

Невада открывает рот, и я свирепо смотрю на нее.

— Нет.

— Ты даже не знаешь, что я…

— Ты хочешь разделиться. Нет.

Удивительно, но она не спорит, хотя я слышу ее бормотание, когда мы направляемся влево.

— Властный ублюдок, — говорит она, и я не могу не усмехнуться.

— Следы, — говорю я, и она спрыгивает с мишуа.

Я тоже спешиваюсь.

— Что ты делаешь?

— Вдруг там появились следы, а раньше их не было? Я ни на секунду в это не верю. — Она приседает, наклоняя голову. — Да, смотри. Им пришлось с силой делать шаги, чтобы следы продержались так долго. И посмотри, как здесь примята почва. Они шли назад. Они что, считают нас идиотами?

Я вздыхаю.

— Для браксийцев вуальди воняют. Мы привыкли просто следовать за своим носом. Обычно это все, что нам нужно, чтобы найти стаи, на которые мы охотимся. Но эта стая умнее и организованнее всех, на кого мы охотились раньше. Мои воины не ожидали от них такого мышления.

Невада кивает и забирается обратно на мишуа.

— В этом есть смысл.

В ее тоне нет упрека, но я думаю об этой ситуации, возвращаясь на правильный путь. Умная человеческая женщина — Айви, насколько я помню, — не смогла оставить никаких следов, указывающих направление их путешествия.

— Да, — говорит Невада, когда я озвучиваю свои мысли. — Надеюсь, что это было просто потому, что их маршрут изменился, и, возможно, она не могла рисковать, не будучи при этом пойманной на горячем.

Ни один из нас не упоминает о другой возможности — что она могла быть без сознания или у нее могли быть связаны руки, и нам придется сосредоточиться исключительно на чтении следов вуальди.

Я прочищаю горло, и Невада смотрит на меня.

— Когда мы вернемся в лагерь, — говорю я, игнорируя ее хмурый взгляд на мои слова, — не могла бы ты научить моих воинов выслеживанию, не полагаясь на их носы?

Она наклоняет голову, но тень улыбки играет на ее губах.

— Ты серьезно?

Я киваю.

— Конечно. Это умение, в котором ты превосходна. Это путешествие доказывает, что эта свора вуальди может перехитрить моих воинов. Если одна стая может это сделать, то это лишь вопрос времени, когда и остальные до этого додумаются.

Невада улыбается мне, но ее улыбка меркнет, когда я смотрю на нее. Она поворачивается к лесу.

— Что? — бормочет она.

— Ты красивая женщина.

Она фыркает, будто не верит мне, и я хмурюсь, открывая рот, но потом она указывает.

— Зацени это.

Я разглядываю крошечную розовую тряпочку, засунутую внутрь упавшего бревна.

— Они устали, — голос Невады торжествует. — И они бросили женщин на землю. Идиоты. Посмотри на все эти следы. Я так и представляю себе, как Айви сидит здесь и засовывает этот клаптик в бревно. И смотри — одна из женщин сидела здесь и рвала траву.

Невада смотрит на меня с жестким выражением лица, ее глаза сияют решимостью.

— Они все бойцы, все до единой. Должно быть, они были в ужасе, но знали, что мы придем за ними. — Она улыбается. — Знаешь, мы были знакомы всего пару дней. Но они знали, что мы их не бросим.

— Прости, — говорю я, и Невада встречается со мной взглядом. — Я подвел тебя и других женщин. Я должен был выслушать тебя и позволить тебе вернуться.

Невада смотрит на меня долгим взглядом, а потом кивает, уголок ее рта приподнимается, и мне ничего так не хочется, как прижать ее к себе и снова поцеловать.

— Все в порядке, — говорит она, снова поворачиваясь к бревну. — Теперь то ты исправился.


Глава 7

НЕВАДА


Мы едем весь день, но в конце концов становится слишком темно, чтобы разглядеть дорогу впереди.

Ракиз осматривает окрестности, когда мы разбиваем лагерь. Я кормлю мишуа, пока он вытаскивает кусок материала, похожего на холст, из одного из своих рюкзаков.

— Мы не можем позволить себе разжечь костер в такой глубине леса, — говорит он, и я киваю. Будет холодно, но вряд ли пойдет снег.

Мы уже наполнили наши бурдюки, и я поворачиваюсь, чтобы глотнуть воды, прежде чем вытащить свой паек.

Ракиз секунду смотрит на меня, а потом лезет в свою сумку. У меня слюнки текут при виде сладких пирогов, которые я так люблю. Я безумная сладкоежка, и внезапная улыбка Ракиза говорит о том, что он это знает.

Я хмуро смотрю на него. Эта улыбка должна быть признана незаконной.

Его ухмылка становится шире.

— Расскажи мне, как ты улизнула из моего лагеря, и я дам тебе сладкий пирог.

— Ты что, издеваешься? Это стоит по меньшей мере трех сладких пирогов.

Он смеется, а я смотрю на него, как завороженная. С тех пор как мы покинули лагерь, у Ракиза словно камень с плеч свалился. Несмотря на то, что мы потратили весь день на поиски женщин, он перестал постоянно хмурить лоб. Его глаза быстрее загораются весельем, и он самый расслабленный из всех, кого я когда-либо видела.

— Двух, — заключает он сделку. — И один утром.

— Я это переживу. Но… те, кто мне помог, не должны пострадать никоим образом.

Лицо Ракиза превращается в каменную маску.

— Они ослушались меня.

— Они сделали это, потому что: либо поняли, зачем мне нужно уйти, либо увидели во мне угрозу для тебя — а, следовательно, для лагеря, — либо были просто наивны и легко поддались манипуляциям. — Я не упоминаю о швее, которая хотела моего ухода, чтобы ее дочь могла флиртовать с Ракизом.

Он изучает мое лицо, и на его челюсти дергается мускул, когда он кивает.

— Ладно. — Я вздыхаю. — Во-первых… обмануть твоих воинов было легче всего.

Ракиз прищуривается, и я вскидываю руки.

— Ты сам хотел знать правду! Это как с вуальди. До этого никто из них не додумывался заметать следы, поэтому твои люди и не ожидали от них подобного. То же самое произошло и в лагере. Ни одна женщина никогда не врала им в лицо так, как я, поэтому они не ожидали этого. Скажи мне, если бы другой воин подошел к Ларису и сказал ему, что Терекс хочет видеть его прямо сейчас, оставил бы он свой пост?

Ракиз поворачивает голову, глядя вдаль, и я даю ему время подумать, пока сама занимаюсь разрезанием на кусочки вяленого мяса, которое принесла с собой. Я протягиваю ему матерчатый мешок, и он берет несколько кусочков. Мы оба жуем в тишине, пока он не обращает свое внимание на меня.

— Не думаю, что он бы это сделал.

Я киваю.

— То же самое случилось и с оружием. Все, что мне нужно было сделать, это упомянуть имя Терекса, и я была свободна. — Лицо Ракиза снова ожесточается, и я вздыхаю. — Послушай, твои воины хорошо обучены, им просто нужно несколько напоминаний. Хорошо, что все, чего я хотела, — это улизнуть. А что, если бы на самом деле я пыталась впустить какого-то чужака?

Я беру еще немного сушеного мяса и морщусь при жевании. Это белок и калории, которые мне необходимы после такого долгого дня, но мясо определенно намного лучше, когда оно свежее.

Никому не нравится слышать, что у них огромные бреши в безопасности, но, к чести Ракиза, он, кажется, воспринимает меня всерьез.

— И что же ты предлагаешь?

— Ну, твой инстинкт заключается в том, чтобы публично опозорить людей, которые меня выпустили, верно?

— Стыд — сильное слово, но, да, они должны быть наказаны.

Я отрицательно качаю головой.

— Неверная тактика. Все, что нужно сделать, — это вызвать негодование. Особенно в отношении человеческих женщин. Я могу принять это, но это несправедливо, если с другими обращаются по-другому.

— Так что ты предлагаешь?

Я смотрю на него, но он действительно заинтересован, и я укладываюсь на одеяло мишуа, которое использую, чтобы защитить штаны от слегка влажной травы.

— Сделай это игрой. Вовлеки в это дело браксийских женщин. Сначала держи это в секрете, пока не проверят всех охранников и часовых. Тогда ты сможешь показать, что проверял их. Конечно, поначалу они все будут немного смущены, но я могу гарантировать, что большинство из них окажутся одураченными. И тогда ты сможешь подтолкнуть их быть более бдительными. Там, откуда я родом, если солдат покидает их пост… — я качаю головой, и Ракиз наклоняется вперед.

— Их наказывают, не так ли? И все же ты предлагаешь не наказывать тех, кто позволил тебе покинуть лагерь?

Я вздыхаю.

— Это совсем другое.

— Что?

— Ну, во-первых, из лагеря всегда будет легче выбраться, чем попасть внутрь, так что у меня это получилось. Во-вторых, я хитрее большинства. — Я ухмыляюсь, но он наклоняется вперед, хватая меня за подбородок.

Его рука сжимается, когда я пытаюсь отдернуть голову, поэтому я хладнокровно поднимаю одну бровь.

— Могло случиться все что угодно, Невада. Стая вуальди могла бы разорвать тебя на куски, или мишуа могла бы бросить тебя при первой же возможности, оставив тебя только с этим мечом и без еды или припасов. Кажется, ты думаешь, что непобедима или что твоя жизнь не имеет значения. Почему?

Я смотрю на него со злым прищуром.

— Знаешь, о чем я думаю каждый раз, когда принимаю ванну, забираюсь под теплые меха или ем чертову еду? У тех других женщин, возможно, ничего этого нет. Нас всех забрали с Земли, и по счастливой случайности я оказалась с вами, а их забрали эти придурки. Они крепкие, но их уже давно нет. Бет — чертова балерина, черт возьми. Они должны были схватить меня вместо нее.

Я снова дергаю головой, и на этот раз он отпускает меня, поэтому я отодвигаюсь, поднимаясь на ноги.

— Ты не можешь попусту рисковать своей жизнью, только потому что чувствуешь себя виноватой, — поднявшись, рычит он мне в лицо.

Он все еще не понимает.

— Я этого и не делала. Я пошла на осознанный риск, основываясь на своей подготовке и имеющихся в моем распоряжении инструментах. Ты можешь думать, что женщины хороши только для того, чтобы красиво выглядеть в платьях и рожать детей, но на моей планете мы стоим гораздо больше.

Он чертыхается словом, которое мой переводчик никак не может перевести.

— Ты действительно веришь, что я так думаю?

Я вскидываю руки, сдаваясь. Не знаю, как мы дошли до этого момента, но, очевидно, мне нужно высказаться.

— Почему бы и нет? Только потому что я женщина, ты, черт возьми, снова и снова мешаешь мне делать то, что я хочу. Я понимаю, что некоторые вещи для тебя непривычны, но ты должен понимать, откуда я родом. Я была на войне, Ракиз. Но ты, кажется, считаешь это значимым, поскольку у меня есть грудь.

Он долго молчит, а потом подходит вплотную, обхватив мое лицо ладонями.

— Прости, если я заставил тебя так себя чувствовать. Правда, я не привык видеть самку с мечом в руке. Но я тебя уважаю. Ты перехитрила моих воинов и выследила вуальди, используя свои превосходные навыки. Ты храбрая, свирепая и преданная, и я восхищаюсь этим. Но мне нужно, чтобы ты была в безопасности, Невада. Я никогда не позволю причинить тебе боль, если смогу предотвратить это.

Я подавленно выдыхаю. Опять он за свое. Это все не должно иметь значения. В конце концов, я все равно здесь надолго не задержусь. Но, как ни странно, значение имеет и весомое.

Взгляд Ракиза изучает мое лицо, его теплые ладони все еще словно баюкают мое лицо.

— Ты что-то значишь для меня, самка. Я не понимаю этого, но хочу, чтобы ты это знала. И это не потому, что у тебя есть грудь. — Его взгляд скользит вниз, а затем снова возвращается к моим глазам, и на этот раз в нем сквозит веселье. — Это потому, что я хочу тебя для себя.

От шока я даже рот раскрыла, чем Ракиз без колебаний и воспользовался. Он наклоняется и прижимается своими теплыми губами к моим.


РАКИЗ


Вкус этой женщины, ощущение ее тела, то, как ее рот смягчается под моим…

Я рычу ей в губы, обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Я почти ожидаю, что она оттолкнет меня, но вместо этого из ее горла вырывается слабый стон, поощряя меня дальше.

Она скользит кончиком языка в мой рот, облизывая и играя. Она восхитительна на вкус — как плоды смородины, которые она ела до этого, и чистое искушение.

Я зарываюсь рукой в ее волосы и удерживаю. Эта женщина кажется такой же мимолетной, как дым. Словно она может просто исчезнуть, если я выпущу ее из объятий. Я хочу рычать, когда она трепещет в моих руках, и издает стон удовольствия, обнимая руками меня за шею.

Затем она медленно отстраняется, ее изумрудные глаза становятся темно-зелеными. Она прикусывает губу, внезапно становясь уязвимой, и именно это, больше всего на свете, заставляет меня отпустить ее.

— Это плохая идея, — говорит она.

Я киваю, словно соглашаясь, и она возвращается к одеялу, на котором сидела. Я делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю, забавляясь происходящим. Внезапно я стал вести себя как молодой, неопытный воин — возбужденный и готовый, мое тело напрягается от желания подмять Неваду, почувствовать подо мной. Заставить ее признать, что она хочет меня так же сильно, как я хочу ее.

Я никогда ничего не хотел так сильно, как колючую, упрямую женщину, которая сейчас сгорбила плечи, ковыряясь в своем пайке и старательно игнорируя меня.

Тот факт, что она, кажется, не может смотреть на меня, говорит мне обо всем, что мне нужно знать.

Она тоже хочет меня.

Я лезу в свою сумку, а затем вытаскиваю руку, держа ее перед ней. Она поднимает глаза, и я разжимаю пальцы, показывая ее сладкие пироги. Ее глаза загораются, и она молниеносно выхватывает их.

Каким-то образом, даже когда ярость бушевала в моем теле, когда я собирал вещи для этой поездки, я не забыл взять угощения для женщины, которая связывает меня узлами.

Я забочусь о своей мишуа, а затем раскатываю толстый мех, на котором мы будем спать, слова Невады проносятся у меня в голове. Хотя они заставляют меня скрипеть зубами, я не могу винить ее за ее предположение. Но как воин может защитить женщину, которая не хочет быть защищенной, не теряя при этом никаких хороших чувств, которые она может к нему испытывать?

Чуть ранее она ясно высказала свои мысли по этому поводу.

— Если ты вернешь меня в лагерь, я возненавижу тебя. Я никогда не перестану пытаться сбежать и никогда не прощу тебя за то, что ты помешал мне помочь моим друзьям.

Невада поворачивается, ее взгляд устремлен куда-то за мое плечо.

— Нам нужно немного поспать, чтобы мы могли встать, как только рассветет.

Я киваю, указывая туда, где я соорудил наше ложе. Пока я ухаживал за своей мишуа, Невада сделала то же самое с Кази, и теперь она стоит с одеялом, обернутым вокруг ее плеч.

— Я буду спать одна, — говорит она, и я медленно качаю головой, сдерживая улыбку.

— Под таким тонким одеялом и без огня тебе будет слишком холодно. Нам нужно будет спать вместе, чтобы согреться. — Я не лгу, но не могу отрицать, что мысль о том, чтобы спать рядом с ее теплым телом, доставляет мне удовольствие. Я сохраняю нейтральное выражение лица, пока ее глаза изучают мое лицо, и отворачиваюсь, чтобы скрыть свой триумф, когда она, наконец, кивает, ее практичная натура побеждает любые сомнения, которые у нее могут возникнуть.

Я больше не отрицаю этого — ни для нее, ни для себя. Я жажду Неваду, и когда она будет готова, я заставлю ее выкрикивать мое имя от удовольствия.

Невада забирается под меха, я снимаю сапоги и делаю то же самое. Я фыркаю, когда она поворачивается ко мне спиной, а затем тянусь и притягиваю ее ближе, игнорируя ее проклятия.

— Тепло тела, самка. Спи.

Я почти чувствую, как она закатывает глаза, но через несколько минут ее дыхание становится глубже, и она засыпает в моих объятиях.


НЕВАДА


Я могу сказать, что видела сон прошлой ночью. Не помню, чтоб мне снился какой-то кошмар, но Ракиз смотрит на меня так же внимательно, как иногда, когда я поздно просыпалась и мы завтракали вместе в его ташиве.

Его глаза изучают мое лицо, и я поднимаю одну бровь, хотя мне хочется стиснуть зубы. Я могу контролировать свою реакцию на большинство вещей в течение дня, хотя этот мужчина заставляет меня действовать импульсивно и раздражающе, даже для меня. Но ночью…

— Давай, скажи это, — рявкаю я, и он поднимает взгляд от того места, где седлал Рацию.

Я делаю то же самое с Кази, и она поворачивает голову, прищурив один глаз от моего тона.

— О, успокойся, — говорю я ей. — Ты бы тоже разозлилась, если бы тебе пришлось торчать с ним рядом весь день.

Ракиз приподнимает одну бровь, выглядя помятым, но расслабленным. Я чувствую обратное и не отказалась бы еще пару часов поспать.

— Сказать что? — мягко спрашивает он, поворачиваясь к мишуа.

— Не играй со мной.

— Хорошо. Почему ты плачешь во сне?

Я вздрагиваю, и мишуа вскидывает голову. Ракиз рванулся вперед, но я уже отскочил в сторону. Мгновение и Ракиз больше не является спокойной и расслабленной версией самого себя. Он притягивает меня ближе, и я чувствую, как вибрирует его грудь, когда он рычит на мишуа.

Она немедленно склоняет голову, раскаиваясь, и я чувствую, что мои брови почти достигают линии волос от быстрой перемены настроения животного. Это та сторона Ракиза, которую все всегда видят. Король племени.

Он отпускает меня, и я поворачиваюсь.

— Ты можешь оседлать эту чертову мишуа, — говорю я, и, к моему удивлению, он это делает. Мишуа ластится к нему, как теленок, и утыкается в него носом, словно ищет его ласки. Он игнорирует ее, явно все еще злясь.

— Ты собираешься ответить на вопрос?

Я прочищаю горло. Скрывая это, мы только усложняем дело.

— Наш взвод был атакован в Багдаде — городе в стране под названием Ирак. Мы получили неверную информацию о силе и размере вражеских сил.

Ракиз заканчивает с мишуа и похлопывает ее по носу, прежде чем снова повернуться ко мне. Слова даются труднее, когда эти темные глаза смотрят в мои, поэтому я отворачиваюсь, пакуя наши вещи.

— Мы попали в засаду. Трое моих друзей погибли на месте. Я смотрела, как истекает кровью четвертый, пока лежала в ловушке под «Хамви». Моя нога была зажата, так что я просто ждала смерти.

Я чувствую, как Ракиз придвигается ближе, и совсем не удивляюсь, когда он обнимает меня. Как ни странно, это дает мне силы, которые мне нужны, чтобы продолжить.

— Меня взяли в плен вместе с моим лучшим другом.

Ракиз молчит позади меня, но его руки слегка напрягаются, давая мне силы продолжать.

— Джек был моей опорой. Несколько лет назад я потеряла брата из-за передозировки наркотиков, хотя я не видела его с тех пор, как он ушел, когда ему было семнадцать. Джек как бы заполнил это пустое место. Он был веселым, жизнерадостным человеком, к которому все тянулись, понимаешь?

Ракиз кивает, наклоняясь, пока его подбородок не упирается в мою макушку. Я окружена его огромным телом, защищающим меня от воспоминаний.

Нет, полагаться на кого-то другого — плохая идея.

Мой тон деловит, когда я продолжаю, но мне приходится вытирать потные ладони о штаны. Уговариваю себя, что Ракиз ничего не заметит, но он заметит. Он все замечает.

— Мы были заперты вместе. Я бы отдала им все, что они хотели, только бы они просто оставили его в покое. — Я заканчиваю последнюю фразу шепотом, стыд бьет меня в живот. Джек был моей семьей, и я подвела его.

— Если он был именно таким, каким ты его описала, он бы никогда не обвинил тебя. Ты ведь понимаешь это, правда? — голос Ракиза низкий, сочувствие пронизывает его слова.

Я киваю. Последнее, что сказал мне Джек?

— Не говори им ничего, Вада. Не смей говорить ни единого гребаного слова.

Они, должно быть, знали, что нам нечего им сказать. Ведь нас понизили. Поэтому они отправили в Штаты обычное видео, угрожая отрезать нам головы. И когда правительство США действовало недостаточно быстро…

— Они убили его, — выдыхаю я. — А потом они оставили меня там гнить.

Я вырываюсь из рук Ракиза и шагаю к мишуа. Я чувствую на себе его взгляд, когда взбираюсь ей на спину, но смотрю на деревья, пока он, наконец, не садится на Рацию.

Следующие несколько часов мы молчим, но я не настолько глупа, чтобы думать, что Ракиз оставит эту тему. Парень похож на собаку с костью.

Мы достигаем края леса, и я смотрю вдаль.

— По крайней мере, отсюда есть только один путь, — говорю я.

Мы не могли быть более уязвимыми, чем сейчас, и я практически слышу, как Ракиз скрипит зубами рядом со мной, когда смотрю на тропу перед нами.

Там нет больше ни деревьев, ни укрытий — ничего, чтобы спрятать нас от вуальди, вражеских воинов или других хищников.

Я вздыхаю.

— Давай разомнем ноги и перекусим.

Мне до смерти хочется пописать, и я ныряю за дерево, пока Ракиз привязывает мишуа и тянется за пайками.

— Как ты думаешь, куда они их забрали? — спрашиваю я, когда возвращаюсь, ополаскивая руки водой, которой мы снова наполнили наши бурдюки.

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— А ты как думаешь, куда они их забрали?

Я поднимаю бровь, но достаю карту. Он смотрит на нее через мое плечо, и я снова смотрю ему в лицо. Он, кажется, разрывается между смехом и ревом ярости при виде этого.

— Я сделала домашнее задание, — говорю я ему.

— Я не знаю, что такое домашнее задание, но ты хорошо подготовилась. Как ты это раздобыла? Мои воины знают, что лучше не позволять тебе добывать у них информацию.

Я фыркаю, отказываясь подставлять Элли и Вивиан.

— У меня свои методы.

Я рассматриваю карту, которая ужасно смазана, хотя я была с ней осторожна. Но теперь я почти изучила ее наизусть и смотрю на нее нахмурившись.

— Мы сейчас покидаем Сейнекский лес, верно? Я предполагаю, что вуальди отправились с ними в Нексию. Рынок рабов все еще разбирают?

Ракиз молчит, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, как он смотрит на меня.

— Ты опасная женщина, — говорит он, и я ухмыляюсь.

— Рада, что ты наконец-то это понял. Так… что?

— Я послал Тагиза и Хевекса проверить, о чем, как я вижу, ты уже знаешь, — в его голосе звучит отвращение, и я чувствую, как моя улыбка становится шире. — Когда я уходил, они еще не вернулись, — говорит он.

— Даже если рынка уже нет, вуальди могут продать их в частном порядке, верно?

Ракиз кивает.

— Я не думал, что у стаи вуальди хватит ума провернуть это, но если они смогли выследить другую стаю, украсть женщин, скрыть следы своих передвижений от моих воинов… женщины на этой планете стоят очень дорого.

Я киваю.

— Хорошо. Если их продали, они все еще живы.

Я отложила карту и встряхнул ногами. Я не привыкла ездить верхом по нескольку дней подряд, и все мое тело болит.

— Ты бы вернулась в мой лагерь, как только бы нашла этих женщин?

Я осторожно оборачиваюсь, чувствуя подвох в голосе Ракиза.

— В конце концов, да, — честно признаюсь я. — После того, как мы бы спасли Чарли и Алексис.

Его челюсть сжимается.

— А что потом?

— А потом мы бы ушли, — мой голос ровный, и я вскидываю руки. — Для тебя это действительно новость?

Он прищуривается, от расслабленного мужчины не осталось и следа. Я снова смотрю на короля племени, и по какой-то причине, которую я не могу точно определить, это выводит меня из себя.

— Когда окажешься подо мной, ты передумаешь.

Я смеюсь.

— Позвольте мне уточнить. Ты думаешь, я откажусь от единственной возможности вернуться в свой мир ради секса?

Он просто смотрит на меня, а потом его взгляд дерзко скользит по моему телу. Я поднимаю бровь, не желая, чтобы он увидел, что именно делает со мной этот взгляд.

— О, милый, — говорю я с лёгкостью. — Может, ты и хорош, но не настолько.

К моему удивлению, он улыбается, взгляд его обещает всякие развратные вещи. Настолько развратные и пошлые, что моя киска надеется, что он сможет сдержать все эти обещания. Как давно со мной такое было.

Я отвожу взгляд. На Земле есть более чем достаточно мужчин, чтобы унять мой зуд в причинном месте. Секс с Ракизом был бы невероятно глупым поступком.

Он поворачивается, притягивая к себе мой взгляд, и я вздыхаю.

— Ты хочешь меня, не потому что желаешь меня как женщину, Ракиз. Ты хочешь меня, потому что видишь во мне вызов. Потому что я единственная женщина, которую ты знаешь, которая не вешается на тебя.

Он скрипит зубами.

— Ты в этом настолько уверена?

— Ну да. Так что позволь мне внести ясность. Найди этот вызов в другом месте. На тебя у меня нет времени.

Он делает шаг вперед, его глаза темнеют, и по моему позвоночнику пробегает дрожь.

— Позвольте мне внести ясность. Я хочу тебя, и я получу тебя. Я очень терпеливый самец. У меня есть время, чтобы переждать твои беспокойные метания.

Беспокойные метания?

Этот мужчина был послан на эту планету, чтобы свести меня с ума.

Я прищуриваюсь, но отворачиваюсь. Знаю, что лучше не связываться с сумасшедшими. Я игнорирую его низкий смех и снова сажусь на мишуа, выбрасывая из головы мысли о сексе с ним.

Иногда женщина смотрит на мужчину, и ее посещает уверенность, что секс с ним будет хорошим. Что-то в том, как он ходит, разговаривает, двигается или даже просто смотрит на нее, подсказывает ей, что он, наверняка знает, как обращаться с ее телом.

По поводу Ракиза, я знаю, что секс будет не то что хорошим, а я бы даже сказала отменным. На самом деле, у меня нет никаких сомнений в том, что секс будет превосходным.

В чем проблема? Я бы занималась сексом не просто с Ракизом. Я бы занималась сексом с королем племени.

Я жду, пока Ракиз сядет в седло, все еще раздраженный тем, что моя капризная мишуа привязана к его. Затем мы выходим на открытую местность.


Глава 8

НЕВАДА


Мы едем во весь опор. Если я думала, что поездка на мишуа — это встряска, то прежде чем мы набрали темп, я понятия не имела, что меня ждет. В какой-то момент Ракиз оглядывается через плечо, замечая мои стиснутые зубы и побелевшие костяшки пальцев. Он открывает рот, вероятно, чтобы сказать мне, чтобы я пересела на его мишуа, и я сердито смотрю на него. Он захлопывает рот, посылает мне злую ухмылку и ускоряет шаг.

Мудрый парень.

Мы тут сидим без дела, а мишуа ведут себя как засранки, вероятно, улавливая наше напряжение.

Кази отходит в сторону, и я чертыхаюсь. Ракиз предупреждающе рычит, и мишуа возвращается в строй.

— Не могла бы ты поцеловать его в задницу? — бормочу я ей, и она ощетинивается, практически вибрируя от желания сбросить меня. Ракиз прищуривается.

— Веди себя прилично, — говорит он.

Не знаю, говорит он это мне или мишуа, и показываю ему язык. Его глаза темнеют, уголки губ приподнимаются.

— Поосторожнее. Я могу принять это как приглашение.

Ракиз оглядывается, и мы снова набираем скорость. Никто из нас не хочет быть здесь, когда зайдет солнце. Очевидно, там есть небольшая пещера, которую воины используют во время охоты. Если мы доберемся до нее сегодня вечером, то сможем встать пораньше и двинуться в Нексию до того, как солнце поднимется в зенит.

Во всяком случае, таков план.

Вдалеке виднеется несколько деревьев, когда Ракиз замедляет шаг своей мишуа. Моя мишуа следует его примеру, и я открываю рот, чтобы спросить, что происходит, когда чувствую это.

— Кто-то наблюдает за нами, — говорю я, и он кивает.

— Мы хорошо сделали, что зашли так далеко. Давай притворимся, что ничего не замечаем. Ты так очарована своим воином, что смотришь только на него, а я так полон решимости затащить тебя в свои меха, что даже не подозреваю об угрозе нашей безопасности.

Я смеюсь, позволяя звуку разноситься, как будто у меня нет забот в этом мире. Я старательно игнорирую крошечный всплеск тепла в груди при мысли о том, что Ракиз — мой воин.

Он улыбается мне, но я должна быть идиоткой, чтобы подумать, что его улыбка искренняя.

Его взгляд метает искры, обещая возмездие любому, кто приблизится, и я наблюдаю, как он опускает глаза, вероятно, осознавая, что выглядит как серийный убийца.

Я выдыхаю, а затем делаю глупый комментарий о погоде. На мне плащ, и тот, кто наблюдает за нами, не станет обращать на меня внимания, не ожидая, что я могу быть вооружена.

У нас также есть мишуа, которые, очевидно, могут быть жестоким в бою.

— Как думаешь, они знают, кто ты? — шепчу я Ракизу и откидываю голову назад, смеясь, как будто он рассказал особенно смешную шутку.

Он пожимает плечами.

— Трудно сказать наверняка. В свое время я был известным воином. — На его лицо находит печаль, а потом рассеивается. — Но я уже много лет не охотился.

Он снова улыбается мне, и я закатываю глаза.

— Твоя актерская игра, приятель, определенно нуждается в некоторой доработке.

Какое-то время мы идем прогулочным шагом, а потом немного ускоряемся. По какой-то причине те, кто наблюдает за нами, предпочли не нападать сейчас. Вместо этого они затаились в засаде — скорее всего, готовя ловушку.

Я скриплю зубами. Эта планета придает совершенно новое значение слову «негостеприимнаяй». Конечно, тут есть еда, вода и кислород, но местные жители одержимы идеей убивать друг друга.

Они ждут, пока мы не окажемся почти у линии деревьев, недалеко от того места, где Ракиз сказал мне, что мы остановимся на ночь. Холодный пот выступает у меня на затылке, когда нас окружают.

Эта стая вуальди больше той, что притворилась, что спасает нас. Потребовалось три воина, чтобы отбиться от них, а сейчас нас только двое.

Дерьмо.

У вуальди кожа цвета мочи и острые, заостренные зубы, предназначенные для отрывания мяса от костей.

Один из них делает шаг вперед. Он крупнее остальных, и его волосы коротко подстрижены, открывая длинный шрам, который извивается по его голове.

Я смотрю на Ракиза, и он выглядит спокойным и беззаботным. Он поднимает бровь и смотрит на вожака сверху вниз.

— Ты совершил ошибку, придя сюда, — говорит Шрам. — Это наша территория.

Я представляю себе Джека, на небесах или где он там, смеющегося над хреновыми репликами этого парня.

Ракиз фыркает.

— У вас нет территории. Вы — вредители, которые только и ждут, чтобы их уничтожили.

Это выводит их из себя. Здесь должно быть двенадцать вуальди, и они наступают с жаждой убийства в глазах.

Один из них подходит слишком близко к Рации, и она наносит удар. Ракиз сидит у нее на спине с безмятежным выражением лица, когда она встает на дыбы, нанося удары ногами, а я, разинув рот, смотрю, как она сбивает вуальди с ног, а потом протыкает его своими рогами, пока он не падает, дергаясь, на землю, захлебываясь кровью.

Вау.

Остальные вуальди атакуют всей толпой. Я пока остаюсь на мишуа, хотя это может быть ненадолго, так как она не обращает внимания на мои попытки управлять ею и вместо этого бросается на одного из вуальди, как бык.

Голова вуальди отлетает в сторону, и Ракиз торжествующе ревет со свирепой ухмылкой на лице. Я на мгновение задерживаю на нем взгляд. В этот момент он выглядит более живым, чем когда-либо.

Вуальди удается увернуться от моего мишуа, поэтому я пронзаю его мечом.

Мишуа решает не ждать, пока я вытащу меч из тела, и вместо этого продолжает двигаться.

— Ах ты ж сучка, — рычу я, спрыгивая. Либо так, либо потеряю свой меч. Я вытаскиваю его и поворачиваюсь, сразу же уклоняясь от горизонтального удара. Я бью нападающего по лицу и вонзаю меч ему в живот.

И тут появляется Ракиз и обезглавливает его для меня. Я хмурюсь на то как легки его движения, словно он красуется: «Я такой сильный, и мой меч такой большой». С огромными руками и тяжелым плоским мечом Ракиз может легко обезглавить вуальди, когда они приближаются.

Мы становимся едины, сражаясь спиной к спине. Ракиз и я не теряли времени даром, и из нападающих осталось всего восемь.

Следующие несколько секунд растягиваются в минуты, когда нас атакуют с обеих сторон. Я благодарю Бога за то, что Асроз потратил столько времени, чтобы тренировать меня, но я едва уворачиваюсь от их ударов. Один из них бросается вперед, ударяя меня в живот, и я отступаю, поворачиваясь. Я провожу клинком по его руке, и его меч падает на землю.

Вместе с его рукой.

Он кричит, и я отстраняюсь, парируя очередной удар. Сила вибрирует в моей руке, и я стискиваю зубы, когда бью на уровне колена. Эти инопланетяне могут выглядеть по-другому, но строение их тел схожи с нашими, и я ухмыляюсь, когда его колено подгибается, и он натыкается на мой кулак.

— Невада! — разносится гортанный рев Ракиза, и я отскакиваю назад, едва спасая голову. Он пробивается обратно ко мне, и я не могу точно определить момент, когда мы разошлись. Ему больше не весело. Его глаза полны ярости и ужаса. Для меня.

Мы реально можем здесь умереть.

Я стискиваю зубы, нанося удар по вуальди, когда он подходит слишком близко. Однако я замедляюсь, и он легко отбивает мой меч, ухмыляясь сквозь острые зубы.

— Ты смеешь драться с мечом, самка? Мы насадим твою голову на пику в назидание любой, кто вздумает сделать то же самое.

— Да, да. Конечно.

На мгновение он выглядит растерянным, но затем хмурится, двигаясь быстрее, чем я ожидала. Он ухмыляется, его взгляд скользит поверх моего плача, и я пригибаюсь, когда твердое тело Ракиза врезается в меня.

Я сильно ударяюсь о землю, пытаясь перекатиться на ноги, но идти некуда. Ракиз стоит на коленях, прикрывая меня, оскалив зубы, с мечом в руке.

— Отдай нам женщину, и мы позволим тебе сражаться в другой день.

Ракиз смеется, и атакует вуальди.

Вот оно. Я тоже встаю на колени, крепко сжимая меч.

Ракиз парирует первый удар, и вуальди спотыкается, подходя достаточно близко, чтобы я могла полоснуть его мечом по коленям. Он падает, и Ракиз берет его за голову.

— Ракиз! — я кричу, бросаясь вперед, но я слишком далеко, а вуальди слишком быстры.

Раздается пронзительный крик, и вуальди поворачивается, когда Рация пронзает его своими рогами и яростно мотает головой. Он умирает мгновенно, один из ее рогов пронзил его грудь.

— Нет, — рычит Ракиз, но уже слишком поздно. Рация не может видеть дальше тела, свисающего с ее головы, и один из вуальди бросается вперед, разрезая ее. Его меч застрял в ее чешуе, но ему удалось поразить ее уязвимое подбрюшье, и она падает.

Оставшиеся вуальди смеются, а я задыхаюсь от рыданий, поднимая меч. Даже с Ракизом, сражающимся как одержимый, мы безнадежно в меньшинстве. Из всех способов, которыми я представляла себе смерть, этот никогда не входил в этот список.

Воздух наполняется ревом, и я смотрю на Ракиза, но он молчит, его меч в руке, когда он вскакивает с колен на ноги.

Через несколько секунд оставшиеся вуальди убиты, и я смотрю, открыв рот, как их головы падают на землю.

Мы окружены мишуа, и мне удается подняться на ноги, оскалив зубы.

— Отойди, Невада, — звучит уставший голос Ракиза. — Это мои люди.


РАКИЗ


Я опускаюсь на колени рядом с Рацией, и свет медленно гаснет в ее глазах.

— Спасибо, старый друг.

Она утыкается в мою руку, когда я похлопываю ее по морде, и закрываю ей глаза в последний раз. Невада рядом со мной задыхается от душащих ее слез.

— Прости, — говорит она, и я оборачиваюсь, обнимая ее. Я осматриваю ее тело, и меня охватывает облегчение. Она вся в синяках, но ни одна из ее травм не похожа на ту, что не заживет в течение нескольких дней.

— За что ты извиняешься?

Она проводит рукой по одному из рогов мишуа.

— Если бы я ее не украла, она бы не умерла.

Я кладу свою руку поверх ее.

— Она умерла так, как хотел бы любой мишуа — в бою. Это я медленно убивал ее, оставляя чахнуть в загоне.

Я чувствую на себе взгляд Невады и сглатываю комок в горле. Воины не плачут. И все же я буду оплакивать Рацию, которая прошла со мной столько битв, прежде чем я стал королем.

Часть меня задается вопросом, выбрала ли она нарочно эту смерть, зная, что, как только мы вернемся в лагерь, она снова окажется в своем загоне. Чувство вины пронзает меня, и Невада кладет голову мне на грудь, молчаливо выражая поддержку.

Мы окружены смертью, и мне нужно увести отсюда Неваду. Я поднимаюсь на ноги, тяну ее за собой, и киваю своим воинам, которые молча ждали, пока я попрощаюсь с мишуа.

— Тагиз и Хевекс, это Невада.

Они кивают другдругу, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как моя другая мишуа обнюхивает свою павшую подругу. Она вся в крови, и я наклоняюсь вперед, осматривая ее голову, но кровь, похоже, не ее.

— Похоже, тебе понравилось, — бормочу я, и она фыркает, придвигаясь ближе, чтобы я мог погладить ее.

— Ты истекаешь кровью, — говорит Невада, быстро отодвигая мою порванную рубашку.

— Не о чем беспокоиться, — говорю я. Рана неглубокая, и пока она горит, кровотечение скоро прекратится.

Я снова поворачиваюсь к Хевексу.

— Как вы нас нашли?

Воин стар и сед. Он так и не нашел себе пару и поэтому все время проводит вдали от лагеря. Однажды он сказал мне, что его любовь к женщинам никогда не сравнится с любовью к хорошей драке.

Не так давно я верил в то же самое. Я смотрю на Неваду, которая холодным взглядом изучает обоих воинов. Улыбаюсь, а затем оглядываюсь на Хевекса, который стоит прямо передо мной.

— Мы возвращались в лагерь после поездки в Нексию, — говорит он. — Мы услышали звуки битвы.

— Как коты на кошачью мяту, да? — бормочет Невада, и мы все смотрим на нее. — Не обращайте внимания.

— Что вы нашли в Нексии?

Тагиз хмурится.

— Рынок рабов все еще демонтирован, но, по слухам, его просто загнали в подполье.

Как и ожидалось. Я стискиваю зубы.

— Я знаю, вы, вероятно, надеялись вернуться в лагерь и отдохнуть, но мне нужно, чтобы вы вернулись с нами в Нексию.

— Конечно. — Они оба кивают.

Я в последний раз смотрю на Рацию. Я хотел бы похоронить ее, но у нас нет с собой лопат, и нам нужно как можно скорее добраться до убежища. Вполне вероятно, что эти вуальди — часть большой стаи, которая отправит поисковую группу, когда они не вернутся.

Невада накрывает своей ладонью мою руку, когда я в последний раз глажу Рацию по морде.

— Мой отец разрешил мне выбрать из помета мишуа, когда я был ребенком. Рация была единственной, кто не стал сразу же выпрашивать моего внимания. Казалось, я не произвел на нее впечатления.

Невада смеется и вытирает слезу.

— Да, я могу себе представить, что она заставила тебя попотеть, чтобы ты заслужил ее уважение.

— Она умерла смертью воина, — тихо говорит Хевекс, и я киваю.

Я поворачиваюсь и поднимаю Неваду на другую мишуа, которая сейчас ведет себя серьезно и спокойно. Я сажусь позади Невады, и мы оставляем смерть позади.

Невада молчит, пока мы идем к пещере, а Тагиз с Хевексом рассказывают мне, что они нашли в Нексии. Этот район уже давно превратился в выгребную яму. Сначала это был торговый пост для продажи товаров, но потом он привлек внимание слишком многих преступников. В конце концов вуальди захватили часть территории для себя, и множество других существ присоединились к борьбе, торгуясь за вещи, торговать которыми они не имели права.

Независимо от того, что вы хотите на этой планете, вы можете найти это в Нексии. Дексар, возможно, и закрыл один невольничий рынок, но я не сомневаюсь, что под землей не действует еще множество других.

Центр Нексии называется Себе, и он ближе всего к тому, что в этом районе Агрона считается нейтральной территорией. Чувствую, как мои губы кривятся в ухмылке, когда я смотрю на Неваду. Она будет наслаждаться рынком. Я представляю, как она будет озираться вокруг с любопытством.

Она все еще бледна, и я не упускаю беспокойства в ее взгляде, когда она оглядывается на порез на моей руке. Мои плечи распрямляются. Упрямая самка заботлива. Она волнуется больше, чем хотела бы признать.

Я подавляю довольную ухмылку, возвращаясь к разговору Хевекса и Тагиза. Их голоса звучат тихим шепотом, и мы не спеша идем по опушке леса. Это небольшой лес, граничащий с Нексией, куда было бы самоубийством идти после наступления темноты без дополнительных воинов, особенно когда уже истекаешь кровью. Я чувствую, как мои плечи расслабляются, когда мы, наконец, достигаем пещеры.

— Мы останавливались здесь по пути в Нексию, — говорит Тагиз. — И мы пополнили запасы после нашего визита на рынок.

Я одобрительно киваю. У нас есть много подобных убежищ, разбросанных по всей нашей территории, и даже несколько спрятанных в глубине территорий вуальди. Некоторые мы даже делим с другими браксийскими племенами. Правила очень просты. Оставьте после себя больше, чем нашли в убежище.

Если там было четыре меховых шкуры, принесите еще одну. Всегда следите за тем, чтобы было достаточно припасов для воина, который может пострадать, и никогда не ешь больше, чем тебе нужно.

Мы привязываем мишуа у входа в пещеру. По дороге сюда мы останавливались, чтоб набрать воды, и в пещере уже есть несколько больших ведер, наполненных водой.

Невада с тоской смотрит на одну из них, и я чувствую, как уголки моих губ приподнимаются. Я киваю в дальний угол пещеры.

— Я подержу шкуру, чтобы прикрыть тебя, если ты захочешь искупаться.

Она кивает, и Тагиз сдвигается.

— Мы вернемся к реке, чтобы искупаться. Вы можете воспользоваться водой. Мы с Хевексом будем дежурить по очереди.

— Я могу сменить вас, — предлагает Невада, и Тагиз смотрит на меня.

— Они знакомы с этой местностью, — говорю я. — Они сразу же узнают, является ли тот или иной звук, издаваемым животным, обычно встречающимся здесь, или же кто-то подкрадывается к нам. А тебе надо отдохнуть.

Невада открывает рот, но неожиданно пожимает плечами. По кругам под глазами я догадываюсь, что она понимает, как сильно ей нужно поспать.

Мы делимся пайками и разводим костер, который быстро прогревает пещеру. Затем Тагиз и Хевекс кивают нам и уходят на ночь. Они, вероятно, устроят свой собственный лагерь поблизости, но в районе, более подходящем для того, чтобы видеть и слышать любого, кто попытается подкрасться к нам.

Я оттаскиваю ведра подальше от нашей спальной зоны и пододвигаю их поближе к задней части пещеры, где вода будет убегать от входа. Затем я снимаю рубашку, пока Невада точит свой меч, без сомнения, тщательно игнорируя меня, пока я умываюсь.

— Ты готова? — спрашиваю я, и она кивает, кладя меч и протягивая руку за маленьким кусочком мыла. Я держу толстую шкуру на уровне глаз, размышляя над тем, что снова слушаю звук всплесков и вздохов Невады.

Закончив, Она вытирается мехом и натягивает рубашку, в которой спит. Мою рубашку. Ту, которую она взяла с собой, даже когда думала, что больше никогда меня не увидит.

Я стискиваю зубы и стараюсь не обращать внимания на очертания ее сосков, проступающих под тканью. Она долго смотрит на меня, и мы оба молчим.

Слова вылетают прежде, чем я успеваю их осознать.

— Одна ночь, — мой голос хрипит. — И если ты захочешь, мы никогда больше не будем говорить об этом.


НЕВАДА


Я пристально смотрю на Ракиза. Его руки сжаты в кулаки, как будто он едва сдерживается, чтобы не прикоснуться ко мне. Его лицо сурово, и он смотрит на меня так, словно я — ответ на все его вопросы.

Сегодня мы оба чуть не погибли. Внезапно мысль о том, что один или оба мы больше не дышим, не реагируя на невероятную химию, которая искрится между нами… уму не постижимо.

Никаких сожалений. Если я уйду и не буду знать, каково это, когда Ракиз внутри меня, я буду думать об этом всю оставшуюся жизнь.

— Отлично, — говорю я. — Одна ночь. Но на этом все.

Он медленно кивает, а затем протягивает руку, зарывается ею в мои волосы, притягивает меня ближе и глубоко целует. Он крадет мое дыхание, и я задыхаюсь, когда он поднимает меня и шагает обратно в спальную зону.

Его руки повсюду, скользят по моему телу, под рубашкой, его теплая кожа прижимается к моей.

Я хочу большего. Гораздо большего.

— Ты будешь хотеть меня не одну ночь, моя упрямая самка. И если ты будешь хорошо себя вести, я позволю тебе взять меня.

Я смеюсь, когда он укладывает меня на свои меха.

— Ты высокомерная задница.

Он улыбается мне, и у меня перехватывает дыхание. Мне так повезло увидеть его с этой стороны. Расслабленного, игривого, каким его никто больше не видит.

Это похоже на подарок.

Ракиз нежно покусывает мою нижнюю губу, на этот раз спрашивая разрешения. Он похож на льва, притворяющегося котенком, но меня не проведешь. Но я все равно открываюсь, и он ласкает мой язык своим, издавая низкое рычание.

Я вздрагиваю от этого звука, отчаянно желая, чтобы он сделал это снова. Я хочу заставить этого мужчину сойти с ума.

Я вдруг становлюсь нетерпеливой, готовой к тому, что он окажется внутри меня. Я хватаюсь за него, притягиваю к себе и пытаюсь стянуть с него рубашку. Он издает сдавленный смешок, отстраняется, стягивая ее, а затем нависает надо мной обратно, пристально глядя.

— Ты мне нравишься в моей рубашке, — говорит он, а потом тянется вниз и срывает ее с моего тела.

Я хмуро смотрю на него.

— Это была моя ночнушка.

— Я дам тебе другую, — обещает он, наклоняясь, чтобы уткнуться носом в мою грудь.

Я резко вдыхаю, когда он берет мой сосок в рот, и вздрагиваю, зарываясь руками в его волосы. Ракиз уворачивается, ловит мои руки и фиксирует их над моей головой, мои запястья заключены в одной из его огромных рук.

Другая его рука скользит вниз, раздвигая мои бедра, а потом он смещается вниз, наклоняет голову и ласкает меня языком.

— Боже…

Он лижет и сосет, и все исчезает, кроме нарастающего давления в моей киске. Я мечусь, кричу и извиваюсь, а Ракиз продолжает лизать, растягивая мое удовольствие, пока я не растекаюсь лужицей под ним.

— Посмотри на меня, Невада.

Я открываю глаза и моргаю, глядя на него, а затем задыхаюсь, когда он скользит внутрь меня, наполняя меня так, как я и мечтала с момента нашей встречи.

Он горячий и твердый, размашисто двигает бедрами, когда толкается ко мне. Я вздрагиваю, когда он скользит одной рукой под мою задницу, наклоняя меня так, чтобы он мог проникнуть глубже, ударяя в то место, которое заставляет меня стонать. Я хватаюсь за его спину, огромные мускулы вздуваются, когда он двигается внутри меня, и мысль о его гигантском, великолепном теле, приносящем мне столько удовольствия, уносят меня за край.

Я дрожу, открывая рот в сдавленном крике, когда наступает оргазм, а Ракиз продолжает вбиваться в меня, когда еще один оргазм вырывает мой стон и я ногтями впиваюсь в его спину.

Ракиз толкается глубоко, у него вырывается почти болезненный стон, когда он опустошается во мне.

— Вау, — выдыхаю я, когда снова могу говорить. — Есть секс, а есть секс. Мы команда.

Он издает сдавленный смешок, а затем перекатывается вместе со мной, пока я не растягиваюсь у него на груди.

Мы расслабляемся в удовлетворенной тишине на несколько минут, и я почти засыпаю, когда Ракиз проводит пальцами вверх и вниз по моей спине. Я чувствую вялость и прилив сил, усталость и бодрость одновременно. Завтра я оценю последствия того, что мы только что сделали. Но сегодня вечером я просто буду наслаждаться тем фактом, что часть напряжения, в котором я пребываю каждый день, полностью исчезла.

— Тебе нравится быть королем? — внезапно спрашиваю я и тут же закрываю рот. Я не знаю, почему мне захотелось спросить, и я отворачиваюсь, готовая встать и уйти.

Рука Ракиза сжимается, как тиски, прижимая меня к себе. Он нежен, пока я не пытаюсь вывернуться.

Я поднимаю голову и сердито смотрю на него. Он улыбается мне, поигрывая бровями, и выглядит как озорной маленький мальчик.

— Если ты останешься там, где лежишь, возможно, я тебе скажу.

Я закатываю глаза.

— Во всяком случае мне будет комфортно, — говорю я, кладя голову ему на грудь.

Он смеется, его большая грудь вибрирует.

— Ты можешь застрять в пустыне на два дня и все равно не признаться, что хочешь пить, карья.

Я пожимаю плечами.

— Я такая, какая есть.

— И мне нравится то, какая ты.

— Что значит «карья»?

— Карья — свирепое животное, такое, с которым ни один воин не захочет встретиться в дикой природе. Но очень редко — если проявлять достаточную привязанность — они соизволят есть из рук воина. На это уходит много лет, но однажды прирученная карья будет всегда верна своему воину.

Я слышу улыбку в его голосе, и это заставляет меня прикусить губу. Когда мы успели перейти от ненависти друг к другу к объятиям после секса? Как Ракиз перешел от желания задушить меня к симпатии ко мне?

— Что случилось?

Я озвучиваю свои мысли, и он снова смеется.

— О, я уверен, что скоро снова захочу тебя придушить.

Я протягиваю руку и грубо щиплю его за сосок, и он бормочет проклятие, потянувшись и ущипнув меня за ягодицу.

— Эй!

— Я никогда не хотел быть королем, — говорит он, поглаживая меня по заднице.

— Неужели?

Я чувствую, как он кивает.

— Я никогда не был тем, кто хотел править. Я был бы более чем доволен жизнью воина или даже торговца. Думаю, мне даже больше понравилось бы работать с мишуа. Особенно если определенная человеческая самка, должна была в качестве наказания заниматься той же работой.

Его голос низкий и дразнящий, и я не могу удержаться от улыбки.

— Так зачем же ты это делаешь? Почему бы не позволить править кому-то другому?

— Я думал об этом. Когда мой отец умер, меня немедленно призвали в лагерь. Мой отец понимал, что, если он не позволит мне жить как воину, пока я молод, что-то внутри меня умрет. И он был достаточно мудр, чтобы понять, что король, который правит воинами, должен точно знать, что значит жить как воин. Таким образом, мне дали больше свободы, чем кто-либо одобрял, и я ценил каждое мгновение вдали от лагеря. Когда я охотился или сражался, я не был следующим в очереди на трон. Я был просто еще одним воином, доказывающим, что я такой же, как и любой другой воин.

— Но потом он умер.

Ракиз тяжело вздыхает.

— Да.

— Неожиданно для всех.

— Да. Из-за сущего пустяка. Его укусила халия — ядовитое существо. Они не охотники, но чрезвычайно территориальны — особенно если их гнездам угрожает опасность.

Все тело Ракиза напряжено, и я поднимаю голову. Он смотрит на потолок пещеры так, словно хочет совершить убийство.

— Он мог бы выжить. Если бы этот упрямый ублюдок сразу пошел в кради целителя. Но он решил, что знает лучше. Никто не знал, что произошло, пока не стало слишком поздно. Он умер в мучительных муках, без близких родственников.

Я сглатываю комок в горле. Голос Ракиза полон боли.

— А где была твоя мама?

— Мертва.

«Хорошая работа, Невада. Сделать парня еще более подавленным».

— Мне очень жаль, Ракиз.

Он кивает, и я ползу вверх по его телу, пока не могу прижаться поцелуем к его челюсти. Он, кажется, вернулся из какого-то темного места, где он только что был, потому что он скользит рукой в мои волосы, удерживая мою голову неподвижно, в то время как он собственнически захватывает поцелуем мои губы.

— Сколько тебе было? — спрашиваю я, когда он позволяет мне отстраниться.

— Я видел шестнадцать летних периодов.

«Иисусе». В шестнадцать лет, находясь в трауре, он вдруг стал ответственным за племя из почти тысячи людей.

Он внезапно перекатывает меня под себя, и я моргаю, глядя на него.

— Хватит говорить о прошлом, — он наклоняется и целует меня, руки блуждают по моему телу, и я издаю стону. Возможно, он и прав. Одной ночи может быть недостаточно.


Глава 9

НЕВАДА


Рынок не походил ни на что, что я видела раньше. Я побывала на многих рынках на Ближнем Востоке и в Соединенных Штатах, даже на одном в Таиланде, когда Джейк настоял, чтобы мы использовали наш отпуск с максимальной пользой.

Но ни один из них не сравнится с этим.

По обе стороны улицы возвышаются кради и, вероятно, используются для хранения товаров и защиты продавцов от полуденного солнца. Лавки торговцев стоят рядами, предлагая духи, краски, украшения, еду, одежду, богато украшенную мебель и даже маленьких существ в клетках.

Здесь много разных пришельцев. Я не вижу браксийцев, но некоторые существа покрыты перьями или мехом и одеты в доспехи, одежду или вообще без ничего. Легкий ветерок доносит до меня сложный аромат — запах приготовленной пищи и пьянящих специй, а также сморщивающий нос запах сотен людей, снующих на маленьком пространстве.

Мы идем по рынку, воины то и дело останавливаются, чтобы задать вопросы о возможных появлениях других человеческих женщин.

Здесь Ракиз не король. С его лицом, покрытым синяками, и его нарядом, который видел лучшие дни, он просто мужчина. Мужчина, который держит меня рядом, обнимает, защищая — не потому, что думает, что я не могу сама о себе позаботиться, а потому, что видит в этом свою привилегию.

Эту сторону Ракиза невозможно игнорировать. Он быстро улыбается, смеется вместе со своими людьми, в то время как его глаза постоянно сканируют наше окружение. Он время от времени улыбается мне, останавливаясь, чтобы поговорить с продавцами и похвалив их товар.

— В чем ты сегодня нуждаешься? — спрашивает торговка, и я почти фыркаю. Никому не нужны сверкающие золотые нити, кольца с драгоценными камнями или браслеты с драгоценными камнями. Но нет никаких сомнений, что ее товары прекрасны.

Ракиз положил глаз на шикарный браслет. Я хочу толкнуть его локтем и сказать, что если он действительно его хочет, то должен быть менее очевидным. Прямо сейчас хозяйка ларька практически потирает руки от радости, пока его темный взгляд ласкает кусок металла.

Он блестит золотом, с крошечными камнями, которые напоминают мне австралийские опалы разных размеров. Камни расположены через неравные промежутки, гарантируя, что, как только ваш взгляд коснется браслета, вы не захотите отвернуться.

Концы браслета изогнуты в закрученном узоре, и я хмурюсь, не зная, как его носить. В то время как верхний вихрь будет располагаться вдоль предплечья, нижний должен лежать на верхней части руки.

— Сколько? — спрашивает Ракиз. Затем он посылает улыбку, которой он никогда и никого не одаривал в лагере. Ту, которая приглашает получателя этой улыбки поиграть с ним.

Глаза торговки загораются, и начинается торг.

Через несколько минут я изо всех сил стараюсь не закатить глаза. Торговка и Ракиз дошли до перепалки. В словесную перепалку, где фразы варьируются от тонко завуалированных оскорблений до двусмысленных комплиментов.

— Я не знал, что этот рынок опустился до грабежа, — в какой-то момент говорит Ракиз.

— Я и не подозревала, что ты страдаешь от нехватки средств, араз, — с ухмылкой отвечает женщина, и глаза Ракиза сужаются, а мои расширяются. Я уже слышала это слово.

Араз — это жаргонное слово, обозначающее короля. Каким-то образом эта женщина точно знает, кто такой Ракиз. Если это раздражает Ракиза или заставляет его нервничать, то никто об этом не узнает. Медленная улыбка расползается по его лицу, и он кивает ей, как будто принимая ее точку зрения.

Ракиз говорит что-то, чего мой переводчик не улавливает, и женщина смеется, запрокинув голову. Она смотрит на меня, сверкая глазами, и я поднимаю бровь.

Она что-то бормочет в ответ Ракизу, и я использую это время, чтобы бросить взгляд на несколько ближайших торговых лавок.

Надо же! Эти кусочки ткани выглядят удивительно знакомыми. Я сужаю глаза, затем поворачиваюсь, когда Ракиз берет меня за локоть, толкая меня в угол, где немного тише.

— В чем дело? — я улыбаюсь, когда замечаю браслет в его руке. — О, я смотрю, ты раздобыл себе побрякушки, ваше величество?

Он смотрит на меня так, словно я самый тупой человек на этой планете.

— Эти побрякушки я раздобыл для тебя, карья.

Я ухмыляюсь, услышав, как Ракиз произносит слово «побрякушки». Перевода для этого слова нет, поэтому он искажает английский до неузнаваемости.

Потом я хмурюсь.

— Подожди, что?

Он бросает на меня нетерпеливый взгляд, и его рука слегка сжимает мой локоть, словно боится, что я внезапно отдерну руку.

Сегодня на мне единственный предмет одежды, который мне удалось спасти после крушения — моя чистая майка. Я прикрыла ее одним из жилетов воина, который швея каким-то образом ушила и подогнала под меня, оставив руки голыми.

— Я не могу…

Ракиз игнорирует меня, держа мою руку в своей. Я приподнимаю бровь, когда он осторожно поворачивает браслет, слегка приоткрывая его, пока не сможет надеть на мое запястье, а затем на локоть.

Как только он обвивает мой бицепс, он закрывает его, и я моргаю, глядя на него.

О. Это вовсе не браслет.

Это совершенно ошеломляет. Золото блестит на моей коже, изысканно в своей простоте. Камни улавливают свет, но вместо того, чтобы кричать «посмотри на меня», они дополняют золотой блеск.

Я не ношу много украшений. Но это похоже на то, будто Ракиз проник в мой мозг, а затем выбрал именно то украшение, в которое я бы влюбилась.

— Я не могу его принять, Ракиз…

Он просто улыбается мне, и его пальцы гладят прохладный металл и ласкают мою руку.

— Оно словно создано для тебя, моя воинственная человечка, — его взгляд скользит по моему телу, а затем возвращается к моему лицу, и в его глазах плещется удовлетворение от того, что он видит.

Он придвигается ближе, его взгляд падает на мои губы, когда он наклоняется. Но он меня не целует. Вместо этого он терпеливо ждет, когда я проявлю инициативу. Я хмуро смотрю на него, даже когда протягиваю руку, хватаю его за рубашку и притягиваю к себе, прежде чем вложить каждую унцию своего смущенного разочарования в наш поцелуй.

Кто-то откашливается, и Ракиз медленно отстраняется. Уголок его рта приподнимается, когда он пристально изучает меня, и, к моему шоку, я практически краснею.

Что, черт возьми, со мной происходит? Я отодвигаюсь, и Ракиз позволяет мне отступить, хотя его глаза следят за мной. Тагиз снова откашливается, на его лице ясно читается веселье, когда я смотрю на него.

— Мы поспрашивали всех наших знакомых, и никто ничего не сказал, — говорит он.

Ракиз хмурится, снова возвращая свою серьезность.

— Думаешь, они боятся или действительно не знают?

Тагиз пожимает плечами.

— Я не уверен. Любой, кто торгует в этой области, хорошо осведомлен о жестокости вуальди и, скорее всего, не станет наживать себе врагов.

Я недовольно хмурюсь. Пока парни разговаривают, я подхожу к торговцу со странными кусками ткани. Я чувствую на себе взгляд Ракиза, даже когда он говорит о стратегии, и не обращаю внимания на то, как бьется мое сердце. Он может быть чрезмерно заботливым варваром, но что-то в его сосредоточенности на мне заставляет мои бедра сжиматься, а нутро трепетать.

— Увидела что-то, что тебе нравится?

Продавец — мужчина со светло-голубой кожей и узкими глазами. Его голова совершенно лысая; на самом деле, кажется, что у него вообще нет волос нигде на теле. Его кожа почти лишена пор, что делает его немного похожим на восковую куклу.

— Что это такое? — я прищуриваюсь, разглядывая мерцающий сине-зеленый материал — такой же сине-зеленый, как чешуя на груди и плечах Ракиза. Каждый из кусков примерно в два раза больше ноутбука, и я поднимаю бровь, когда смотрю на торговца, который улыбается мне, демонстрируя зубы, от количества которых меня аж передернуло.

Как столько зубов вообще умещается во рту?

Я отгоняю эту мысль и протягиваю руку, поглаживая пальцем ткань.

Ничего себе.

— Это чешуя, — говорю я, и торговец кивает.

— А что ж еще?

Он смотрит на меня так же, как только что смотрел Ракиз, и я хмуро смотрю на него. Я действительно устала от мужчин, которые молча намекают, что я очень тупая и несообразительная.

— Это чешуя дракона, не так ли?

Он кивает.

— Сколько же здесь драконов?

Он наклоняет голову, и я хмурюсь еще сильнее.

— Я не местная, ясно? Так что хватит уже.

Он долго смотрит на меня и наконец смеется.

— Есть только один. Драгикс, наш…

— Великий предок, — заканчиваю я. — Поняла. Где вы их нашли?

Он снова смеется.

— Если бы я рассказывал людям, где найти эту красоту, у меня не было бы никакого заработка. Они просто найдут их и оставят себе или продадут сами.

Из-за прилавка появляется женщина. Она выглядит в точности как парень, с которым я разговариваю, только на ней маленький клочок материи, едва прикрывающий три большие груди.

— Я не хочу делать ни то, ни другого, — говорю я. — Пропала наша подруга. Мы считаем, что ее похитил Драгикс. Если нам удастся сузить круг недавних перемещений дракона, то сможем найти ее.

Оба они долго изучают меня. Затем взгляд мужчины падает на мой бицепс.

— Возможно, я готов обменяться, — мягко говорит он.

Я накрываю ладонью свой браслет-наруч. Ни за что.

— Ты не можешь взять это, — огрызаюсь я, и его глаза сужаются от обиды. Я выдыхаю и жестом указываю туда, где Ракиз все еще разговаривает с Тагизом и Хевексом. Он встречает мой взгляд, даже когда отвечает на то, что говорит Хевекс.

— Видишь того парня? — я указываю на группу, и мужчина кивает. — Он охотно поторгуется с тобой.

Мужчина смерил Ракиза взглядом, и я чуть не задрожала от нетерпения. Ракиз смотрит мимо меня, встречает взгляд мужчины и поднимает бровь.

Я чуть не смеюсь. Ракиз одет в боевой кожаный костюм, трехдневная борода отросла, волосы взъерошены. Но голова его высоко поднята, взгляд суров, а властное выражение лица не оставляет сомнений в том, что он правитель.

Женщина делает глубокий вдох.

— Араз, — шепчет она, и я встречаюсь с ней взглядом. Мы здесь инкогнито не просто так. Это не очень хорошая идея, чтобы люди в этом районе узнали, что король не только находится вдали от своего племени, но и о том, у него с собой только два воина сопровождения.

Я поворачиваюсь к Ракизу и жестом подзываю его. Женщина делает еще один вдох, и ее глаза расширяются, когда Ракиз шагает к нам.

— Итак, — говорю я, когда он подходит, — эти ребята знают, где Драгикс был в последнее время. К сожалению, этот мужчина не желает давать нам информацию просто так, — говорю я, и Ракиз обнажает зубы в дикой улыбке.

Женщина вздрагивает, и если бы она была человеком, я бы не удивилась, если бы она перекрестилась, глядя на Ракиза.

На мужчину это произвело меньшее впечатление. Его лицо приобретает более светлый оттенок синего, но он крепко сжимает челюсть.

— Уверен, что вы понимаете насколько важна конфиденциальность в сфере моей торговли.

Ракиз кивает.

— И за сколько можно купить часть этой конфиденциальности?

Челюсть мужчины выпячивается, когда он стискивает зубы.

— Двадцать пять кредитов.

Я понятия не имею, сколько это стоит на этой планете и что можно купить за такую сумму. Но у женщины отвисает челюсть, когда Ракиз просто кивает, лезет в карман и протягивает деньги.

Мужчина долго смотрит на нас, и я вздыхаю.

— Женщина, которая пропала… Она похожа на меня. Мы не с этой планеты. Мы застряли здесь и потерялись. Мне нужно найти ее. Пожалуйста.

Мужчина моргает своими раскосыми глазами и кивает. Он поворачивает голову, осматривая наше окружение, и понижает голос. Ракиз делает знак Тагизу и Хевексу, которые подходят к лотку торговцев, скрестив руки на груди и предупреждающе глядя на каждого, кто вздумает приблизиться.

Я вздыхаю. Хитро, ребята. Очень хитро.

Мужчина переключается на другой язык, и я хмурюсь, понимая, что мой переводчик улавливает только каждое третье или четвертое слово.

Я потираю ухо, но язык либо слишком старый, либо диалект, под который переводчик не был запрограммирован.

Ракиз кивает, и они говорят еще несколько минут. Я достаю свою грубую карту и протягиваю ее Ракизу, но он отмахивается и постукивает пальцем по голове, заканчивая разговор с мужчиной.

Женщина смотрит на мою карту.

— Вы ищете не одну самку?

Я киваю.

— А вы… видели еще кого-нибудь похожего на меня?

Ее глаза слегка расширяются, когда она также осматривает окрестности в поисках подслушивающих. Я вздыхаю. Если кто-нибудь наблюдает за нами издалека, у него не останется сомнений, что мы говорим о чем-то, что не хотим, чтоб подслушали остальные.

— Моя сестра путешествовала по окраинам Себе. У нее двое детей, которым нужны лекарства, которые можно найти только в прексах. — Она слегка улыбается моему замешательству. — Подземные переходы. Много веков назад Агрон был охвачен войной. В течение многих лет путешествовать по поверхности было самоубийством, поскольку различные фракции и расы боролись за контроль над как можно большей территорией. Так что прексы изначально строились для того, чтобы обычные граждане могли безопасно перемещаться с места на место.

— Для чего они используются сейчас?

Ее губы кривятся.

— Они используются как отчаявшимися, так и злыми. Детей моей сестры можно вылечить достаточно большой дозой юриана — лекарства, которое она должна покупать каждую неделю. Однако у нее не хватает денег, чтобы купить дозы в полном объеме. Всякий раз, когда она приближается, продавцы, кажется, повсеместно поднимают цены на эту неделю. Она не может рисковать, пытаясь вылечить лишь одного ребенка, потому что, если другой проживет хотя бы неделю без лекарств, в которых они нуждаются… смерть, говорят, будет мучительной, — шепчет она.

— Ублюдки. — Ничто так не бесит меня, как те, кто наживаются на слабых. В аду есть особое место для людей, которые не дают женщине спасти жизнь своих детей просто для того, чтобы она продолжала платить им каждую неделю.

Она кивает.

— Это тот тип людей, которые встречаются в прексах. Те, кто убил бы друг друга, если бы они столкнулись друг с другом поодиночке и готовые сотрудничать чтобы выкачать последние гроши у таких людей, как моя сестра, оставив в полной нищете.

Ракиз молчит рядом со мной, позволяя мне взять на себя инициативу, и я ценю это.

— Значит, ваша сестра видела кого-то, похожего на меня?

Она снова кивает.

— У нее были две ноги, две руки и бледная кожа. Моя сестра заметила это, потому что она была в тонкой одежде, у нее были тупые зубы и не было когтей.

Мое сердце бешено колотится, а желудок сжимается при мысли о том, что одна из женщин так беззащитна в подобном месте.

— Эта женщина была одна?

— Да. — Она хмурится, глядя в пространство на мгновение, прежде чем щелкает пальцами с улыбкой, которая обнажила ряды острых зубов. Ее когти соскальзывают друг с друга, издавая легкий скрежещущий звук. — Волосы как огонь, — выпаливает она. — Вот почему моя сестра решила упомянуть эту женщину при мне. Она сказала, что ее волосы похожи на огонь.

Я поворачиваюсь к Ракизу.

— У Айви рыжие волосы.

Он кивает, но не сводит глаз с женщины.

— Сколько стоит лекарство, чтобы вылечить обоих хлидренов?

Ухмылка женщины исчезает.

— Сто кредитов, — тихо бормочет она. — На каждого.

Я хмурюсь.

— Сколько они берут с нее каждую неделю?

— Десять кредитов за каждого ребенка. Обычно этого им достаточно, чтобы пережить неделю, хотя иногда они заболевают прямо перед следующей дозой.

Двадцать кредитов в неделю. И этот парень, казалось, был ошеломлен тем, что Ракиз заплатил двадцать пять за информацию. Неудивительно, что бедная женщина не видит выхода.

Я поглаживаю меч.

— Где я могу найти этих придурков?

Мужчина заливается смехом, и я, прищурившись, смотрю на него.

Ракиз протягивает руку и вкладывает в руку женщины кожаный мешочек. Она открывает его, и ее рот открывается в шоке. Она покачивается на ногах, и мужчина бросается вперед, хватая ее за руку. Он скалит зубы на Ракиза, а женщина давится рыданиями, слезы катятся по ее щекам.

— Вы… вы… — она не может произнести слова, но пытается вернуть мешочек.

Ракиз мягко улыбается и берет ее за руку. Он оборачивает ее пальцы вокруг мешочка.

— Никто не заслуживает такой жизни, — говорит он. — Скажи своей сестре, что это подарок от моего племени ее семье.

— Будьте благословенны во веки веков ты и твоя самка, — говорит она, всхлипывая, когда ее супруг обнимает ее за плечи, потрясенно глядя на нас с Ракизом.

— И вам того же, — говорит Ракиз. Он кивает паре, и мы поворачиваемся, чтобы уйти.

— Подождите, — говорит мужчина. Я поворачиваюсь, глаза расширяются, когда он протягивает мне чешую дракона, которой я восхищалась. Синева в некоторых местах такая темная, что кажется почти черной, светлеет до аквамарина, а затем снова темнеет до темно-зеленого. Чешуя чуть ли не пылает, сверкая на свету.

Не знаю, что бы я сделала с чешуей дракона, но я хватаю ее, совершенно не желая отдавать.

— Спасибо, — говорю я, и мужчина кивает мне, прежде чем снова обнять женщину, из глаз которой все еще текут слезы.

Я изучаю Ракиза, пока мы идем обратно через рынок. Он кладет руку мне на поясницу, выискивая угрозу, в то время как Тагиз идет впереди нас, а Хевекс прикрывает наши спины.

Воспитание Ракиза, по-видимому, было само определение привилегированности. Он был воспитан, зная, что будет править племенем, и вполне вероятно, что люди падали ниц, чтобы выполнить его приказ с того момента, как он научился говорить.

Даже сейчас я ни разу не видела, чтобы кто-то ему перечил на людях. Кроме меня, конечно. Я знаю, что Терекс иногда не соглашался, но он не осмелился бы прилюдно оспаривать слово Ракиза.

Принимая во внимание все эти факторы, было бы легко предположить, что Ракиз стал бы властьимущим придурком. Мужчина-ребенок с ограниченными навыками и ничтожной моралью. По крайней мере, я бы не удивилась, если бы он был не способен проникнуться и сопереживать таким людям, как та женщина с тяжелой судьбой, у которой больны дети.

И все же… верно обратное. Именно это делает Ракиза таким хорошим правителем. Он искренне заботится о людях. Он хочет лучшего для них, хотя и ненавидит тот факт, что он лучший правитель для своего племени.

Крошечная часть моего сердца разрывается, когда я смотрю на его жесткое лицо. Почему-то напоминание о том, что Ракиз абсолютно, на сто процентов необходим для здоровья и благополучия племени, ранит что-то глубоко внутри меня. И я не совсем понимаю почему.


Глава 10

РАКИЗ


Невада молчит, пока мы едем к прексам, где в последний раз видели человеческую самку. Нам нужно двигаться быстро, если мы хотим выбраться из прексов до наступления темноты. Хотя в дневное время есть несколько мест, столь же опасных, как эта область, нет ни одного столь же опасного, как прексы ночью.

— С ней все будет в порядке, — бормочу я, и Невада фыркает.

— Ты этого не знаешь. Что я хочу знать, так это то, как она отделилась от остальных и как оказалась одна в самой худшей части этой планеты.

Тагиз равняется с нами и идет бок о бок.

— Нам придется пройтись отсюда к одному из входов, — говорит он, и я киваю. Прошло уже много лет с тех пор, как я бывал в прексах, и теперь у Тагиза и Хевекса гораздо больше опыта в этой области.

Невада перекидывает ноги через седло и спрыгивает, приземляясь на корточки. Она выглядит такой, какая она есть — опасной, яростной, сексуальной женщиной. Похоть бьет меня в живот, и я спешиваюсь позади нее, заставляя себя сосредоточиться на текущей задаче.

— Ты не должна отходить от меня ни на шаг, — говорю я ей, и она поворачивает голову, чтобы хмуро посмотреть на меня.

— Попробуй еще раз, — говорит она, поднимаясь на свои маленькие ножки и постукивая одной из них.

— Я не пойду у тебя на поводу, — говорю я ей. — Ты согласишься на это, или я привяжу тебя к мишуа.

Невада и мишуа, о которых идет речь, одновременно фыркают и с недоверием смотрят друг на друга.

Невада хмуро смотрит на меня.

— Я знаю, что ты нервничаешь, поэтому предпочитаю игнорировать тот факт, что ты снова отдаешь мне приказы, хотя я думала, что мы уже прошли через это. Но поскольку ты явно в плохом и слегка неустойчивом настроении, я скажу тебе, что да, поскольку у меня нет планов быть убитой под землей, я не отойду от тебя.

Последние слова она словно выплевывает, и Хевекс бросает на меня взгляд, который явно говорит о том, что сегодня мне возможно не суждено будет спать в мехах Невады. Я подавляю рычание и вместо этого киваю, поворачиваясь, чтобы взять дополнительное оружие из одной из моих сумок.

Я постоянно борюсь со своим стремлением подчинить себе эту болтливую, смышленую, храбрую воительницу. Я знаю, что позже она заставит меня заплатить за этот разговор, но в прексах я не могу рисковать ее жизнью, не будучи уверенным, что она все время пребывания там будет держаться рядом.

Если с ней что-нибудь случится…

Я почти дрожу от напряжения, и Тагиз шагает к нам, когда Невада демонстрирует, что все ее оружие находится в пределах досягаемости.

— Я буду защищать ее ценой своей жизни, — бормочет он, и я благодарно киваю. Я признаю, что Невада может больше, чем защитить себя, но каким-то образом знание того, что Тагиз отдаст за нее свою жизнь, если я паду…

Я с силой выдыхаю и тянусь к своему последнему мешку, вытаскивая чешую дракона. Я жестом подзываю Неваду подойти поближе, и она делает это, с вызовом приподняв бровь.

Она вскрикивает, когда я тянусь к ее рубашке и оглядываюсь. Тагиз, и Хевекс резко заинтересовались разглядыванием мишуа, и она снова поворачивается ко мне с яростным взглядом.

— Что ты делаешь?

— Драконья чешуя используется для многих вещей, но лучше всего ее использовать для брони. Есть причина, по которой она такая редкая и дорогая.

Я засовываю чешую Неваде под рубашку, и она придерживает ее, помогая мне. Чешуя изгибается, точно соответствуя телу Невады, а тугая рубашка не дает чешуе смещаться, удерживая на месте. Я делаю шаг назад, одобрительно кивая. Ни один меч не сможет поранить ее в переднюю часть тела. Жаль, что я не подумал заранее и не купил еще одну для ее спины.

Лицо Невады слегка смягчается, когда она смотрит на меня.

— Со мной все будет в порядке, — говорит она. — Я не сделаю ничего глупого, обещаю. Все будет хорошо.

Я киваю, и через несколько мгновений мы движемся ко входу в прексы. Этот спрятан среди деревьев и расположен между двумя большими валунами. Деревянная лестница ведет в расположенную внизу дыру, и Невада напрягается, когда мы приближаемся.

— Ты в порядке?

Она сглатывает, но кивает, и Тагиз посылает ей сочувственный взгляд.

— Здесь не так темно, как кажется, — говорит он ей. — В некоторых местах тут узко, но местные жители довольно неплохо поработали, чтобы обеспечить освещение проходов.

Невада снова кивает, посылая Тагизу неловкую улыбку, и я делаю себе мысленную заметку поговорить с ней позже об этом страхе. Я хочу знать об этой женщине все — от вещей, которые заставляют ее улыбаться, до воспоминаний, от которых свет гаснет в ее глазах.

Тагиз ободряюще улыбается ей в ответ и исчезает в дыре. Я иду следом, дерево шершаво под моими ладонями. Хевекс последует за Невадой, прикрывая ее сзади.

Я спрыгиваю на грязный пол и смотрю, как Невада спускается вниз.

— Я чувствую твой взгляд на своей заднице, — говорит она, и я ухмыляюсь.

— Я все еще мужчина.

Ее ботинки ударяются о землю, и она улыбается мне. Я ничего не могу с собой поделать, наклоняюсь вперед и завладеваю ее губами.

Тагиз стонет.

— Может, вернемся к нашей миссии?

Невада посылает Тагизу легкую ухмылку, и он поворачивается, когда Хевекс спрыгивает рядом с нами. Затем мы все поворачиваемся, готовые углубиться в лабиринт прексов.


НЕВАДА


Я ненавижу это место.

Пахнет мочой, блевотиной и прочими вещами, о которых я предпочитаю не думать. Когда мы сворачиваем за угол, я чувствую запах крови и почти задыхаюсь от зловония. Ракиз заслоняет собой то, что бы там ни находилось.

— Тебе не нужно этого видеть, — говорит он с жестким лицом, жестом предлагая мне идти дальше.

Я почти ухмыляюсь. За свои двадцать семь лет я повидала немало отвратительных и ужасных зрелищ. Хотя мне не нужно, чтобы Ракиз скрывал их от меня, готова признать, что это оценила этот его жест.

С другой же стороны его приказ ни на шаг не отходить от него…

Я готова сегодня дать ему передышку. Он явно на грани. Ранее он упоминал, что обычно ему и в голову не приходило посылать в этот район меньше десяти воинов за раз. Пока он неспешно узнает, что я не хрупкий цветок, сегодня, очевидно, не тот день, когда он будетпреодолевать свои естественные инстинкты.

Я вздрагиваю, когда воздух становится прохладнее. Примерно через каждые шесть метров горит лампа, обеспечивая тусклый свет, за что я невероятно благодарна. Маленькие, тесные, замкнутые пространства — не моя фишка, и я делаю глубокий вдох, подавляя воспоминания, которые хотят нахлынуть на меня.

Здесь не так уж тихо. По пути мы пересекаем несколько развилок, и до нас доносятся голоса. В одном из коридоров раздается крик, и я напрягаюсь, потянувшись за мечом. Я чувствую себя здесь легкой добычей. Пространство достаточно мало, чтобы воинам было трудно сражаться. Но если бы у кого-то было достаточно людей, они могли бы атаковать нас с обеих сторон.

Хихикающий смех эхом разносится по прексам, заставляя меня вздрогнуть, и Ракиз оглядывается. Я киваю ему, но уверена, что выгляжу как олень в свете фар.

Словно насмешка, зацепка к обнаружению Айви и остальных должна была оказаться именно под землей.

Похоже, Тагиз знает, куда идти. План прост: вернуться к тому месту, где в последний раз видели Айви, и прижать нескольких человек, пока они не расскажут нам все, что знают.

Раздается еще один смех, от которого ощущение такое, что тебя окатили ледяной водой.

— Хоть у кого-нибудь здесь, внизу, есть не леденящий душу смех? — бормочу я.

Хевекс фыркает у меня за спиной.

— Смех — это наименьшая из наших забот.

На этой счастливой ноте мы поворачиваем налево на следующем перекрестке. Этот прекс освещен еще хуже, чем предыдущий, и я стискиваю зубы при звуках шарканья впереди. Они затихают, а затем возобновляются, когда мы приближаемся.

Где-то перед нами гаснет лампа, и я хмурюсь, когда вокруг нас сгущаются тени. Это не сулит ничего хорошего. Тагиз продолжает спускаться по прексу, а я любовно поглаживаю рукоять меча.

Мы добираемся до великана, когда он гасит еще одну лампу. Он погружает прекс в еще большую темноту, и я хмурюсь.

— Мудацкий ход, придурок.

Не знаю, на самом ли деле он великан, но, наверняка по росту значительно выше воинов. Им приходилось в некоторых местах пригибать головы, но этот придурок ходит практически сгорбившись. Он вытягивает руку, когда мы подходим ближе.

— Пятьдесят кредитов, — говорит он, и я фыркаю.

Ракиз изучает великана ледяными глазами. Как и у нас, у великана кожа… ну… цвета кожи. И у него две ноги. Но на этом сходство заканчивается. На первый взгляд я насчитываю шесть рук, но затем великан слегка поворачивается, демонстрируя еще две, торчащие из его спины.

Его рога выглядят невероятно острыми, и по кускам гниющей туши между его огромными зубами видно, что он не вегетарианец. В одной из рук он сжимает огромную шипастую булаву.

— Проваливай или умри, — говорит Ракиз, и я одобрительно киваю. Лучшие угрозы те, что просты и четко по сути.

Если бы я не застряла под землей и не пялилась на восьмирукого великана, то ухмыльнулась бы, увидев ошарашенное выражение его лица, когда он уставился на Ракиза. Предполагаю, что большинство людей бросив один лишь взгляд на его размер, сразу же платят.

Ракиз может позволить себе больше, чем заплатить великану, но я видела это выражение раньше. Опущенные брови, прищуренные глаза и — о, вот оно что — дергающаяся мышца на его челюсти может означать только лишь одно.

Он более чем готов убить кого-нибудь.

Я прислоняюсь к скале и складываю руки на груди. У Ракиза был тяжелый день. Я знаю, что все его пещерные инстинкты побуждали его оставить меня в безопасности в пещере или даже привязать к мишуа, как он и грозился. Он устал и раздражен, и ему кажется, что он загнан в угол.

Это закончится не очень красиво.

— Ты умрешь! — рычит великан, и меня чуть не стошнило от зловония его дыхания.

— Господи, чувак, ты когда-нибудь думал использовать одну из этих рук, чтобы почистить свои гребаные зубы? — говорю я.

Гигант встречает мой взгляд и снова рычит, и я машу ему мизинцем. Лучше позволить Ракизу выпустить пар.

Это грязно и жестоко. Тагиз, очевидно, думает в том же направлении, что и я, потому что он отступает в сторону, позволяя Ракизу двинуться вперед и уничтожить великана.

Он начинает с того, что отрубает две руки.

Я смотрю, как в результате одного взмаха мечом в виде восьмерки обе эти руки падают на землю. Это был красивый ход, поскольку попутно Ракиз умело увернулся от булавы, когда она летела ему в голову.

Великан снова ревет, и я прикрываю ладонями уши. Булава ударяется о стену прекса, и я морщусь, когда небольшой водопад камней обрушивается на нас с потолка.

Великан снова замахивается, и я напрягаюсь, когда Ракиз отскакивает назад. Ему почти некуда двигаться. Мы все разбегаемся, чтобы дать ему больше места, но как только булава ударяется о другую стену, Ракиз блокирует кулак, который направляется к его лицу.

Своим мечом.

— Еще одной меньше, — тихо напеваю я себе под нос, когда рука падает на землю. Хевекс смотрит на меня широко раскрытыми глазами, словно думает, что я сошла с ума.

Я пожимаю плечами. Замкнутое пространство определенно действует мне на нервы.

Великан ревет, и это последний звук, который он издает. Меч Ракиза скользит по мышцам его шеи, как нож по маслу, и мы все смотрим, как то, что осталось от великана, падает на землю.

Ракиз резко поворачивает голову, пробегая взглядом по моему телу, проверяя, все ли со мной в порядке. Я показываю ему большой палец, и он хмурится немного в замешательстве. У него дикий взгляд, но он глубоко вздыхает и убирает меч в ножны. Он кивает Тагизу, который перешагивает через тело, и Ракиз следует за ним, ожидая меня по ту сторону трупа.

Я хмурюсь. Я никак не могу попасть на другую сторону, не наступив на великана, а мне нравятся эти сапоги. Я взвизгиваю, когда Ракиз наклоняется и поднимает меня, используя только свои руки и пресс, чтобы перетянуть меня через тело.

— Выпендрежник, — бормочу я, но в знак благодарности поглаживаю его по руке.

Следующие несколько минут проходят без происшествий, пока мы не достигаем еще одного перекрёстка. Я хорошо ориентируюсь, но в этот момент даже я буду бороться, чтобы выбраться отсюда, если наша небольшая экскурсия пойдет под откос.

Мы снова поворачиваем налево, следуя по прексу, пока внезапно не оказываемся в комнате размером примерно с комнату для собраний в хижине Ракиза в лагере. Пять других прексов также ведут в эту комнату, уходя в разных направлениях. Это один из торговых постов, о которых мне рассказывала голубая женщина.

На самом деле, тут есть синий мужчина, который немного похож на приятеля голубой женщины, который сейчас разговаривает с вуальди. Вуальди насмехается над нами, но ничего не говорит, так как он в меньшинстве. Синий мужчина передает что-то вуальди, тот взамен дает ему небольшой сверток, и вуальди уходит, оскалив зубы на воинов.

Рука Тагиза тянется к мечу, когда он созерцает вуальди.

— Никакого насилия в торговом посту, — говорит скрипучий голос, и я оборачиваюсь, разглядывая сгорбленного старика. Его кожа голубого оттенка похожа на ту, что была у инопланетянина, который только что торговался с вуальди, но он вдвое крупнее, с многочисленными рогами на голове, напоминающими мне о мишуа.

— Серьезно? — спрашиваю я. — И это закон?

Он кивает.

— Нейтральная земля. Убей кого-нибудь здесь, и за тобой будут охотиться все существа в округе. — Рогатый человек наклоняет голову к Тагизу, и медленная улыбка расползается по его лицу. — Но это не значит, что ты не можешь последовать за ним в тихий прекс и сделать свою работу.

Я практически вижу, как Тагизу не терпится сразиться с вуальди. Хотя он и качает головой, на что рогатый мужчина издает низкий смешок.

Он прислонился к большому камню, наблюдая за происходящей вокруг нас торговлей. Ракиз осматривает комнату и тянется за спину, сжимая в кулаке подол моей рубашки и удостоверяясь, что я рядом.

— Араз, — говорит Рогатый Чувак, и уровень напряжения на торговом посту взлетает до небес. Несколько существ смотрят на нашу группу и решают, что у них есть дела где-то в другом месте, разбегаясь по прексам.

— Ты знаешь, кто я, — говорит Ракиз шелковым голосом. Рогатый Чувак снова смеется, и мне хочется взять его за руку, отвести и показать, что Ракиз только что сделал с последним существом, которое его разозлило.

— Знаю.

Тень улыбки остается на его губах, и я вздыхаю.

— Как насчет того, чтобы покончить с этим дерьмом? Чего ты хочешь? — спрашиваю я.

Взгляд Рогатого Чувака скользит по мне, изучающе. Это не сексуально, скорее он запоминает, как я выгляжу на будущее, но Ракиз напрягается еще больше.

Рогатый вдруг кивает, словно что-то решая, и встает на ноги. Его лицо становится серьезным, и он официально кланяется Ракизу.

— Недавно вы помогли моей знакомой, — говорит он. — Знакомой, которая слишком горда, чтобы принять помощь от знакомых.

Лицо Ракиза ничего не выражает, и Рогатый вздыхает, лицо его серьезно.

— Ты дал ей возможность вылечить ее больных детей. Впервые она сможет спать спокойно по ночам. Ей больше не придется прислушиваться к задыхающимся звукам своих малышей, пытающихся дышать, пока она молится всем богам, чтобы у нее была возможность и средства купить лекарства.

У меня отвисает челюсть. Выражение его лица… страстное с поволокой тоски. Этот мужчина глубоко заботится об этой женщине. Он хочет ее.

Лицо Рогатого Чувака снова становится непроницаемым.

— Вы можете задать мне один вопрос, — говорит он.

Ракиз открывает рот, и я локтем отпихиваю его в сторону, игнорируя его низкое рычание.

Я смотрю в глаза Рогатому.

— Что вы знаете о женщинах, похожих на меня, и о местах, где их видели на этой планете?

Рогатый Чувак улыбается мне и кивает с удовлетворением в глазах.

— Здесь была женщина. Она недолго поговорила с моей знакомой, но не задержалась. Она явно убегала от кого-то. Я поспрашивал вокруг, и некоторым запомнилась ее внешность, когда она путешествовала по прексам. Она выжила, — говорит он, и я облегченно выдыхаю. Что-то в том, как он кивает мне, подсказывает, что он помог обеспечить безопасность Айви.

Я открываю рот, но он поднимает руку и продолжает:

— Она вошла в прекс на востоке, недалеко от Малуфика, — говорит он, кивая, когда Ракиз встает рядом со мной. — Я вижу, ты это знаешь. В этом районе есть только один вход в прексы, так что будет не так уж трудно проследить ее шаги хотя бы до входа. После этого полагайтесь сами на себя.

Меня охватывает решимость, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Ракиз обменивается взглядом с Хевексом.

— Ну и? — спрашиваю я.

— Я знаю, как вернуться в Малуфик, — говорит Хевекс. — Проблема в том, что у нас не так много времени до захода солнца. Но если мы подождем до завтра, то потеряем еще больше времени.

Я бросаю взгляд на Ракиза.

— Что ты думаешь?

Его лицо сурово, и я чувствую, что мне не понравится то, что он скажет, когда откроет рот. Я поднимаю руку, и меня накрывает паника.

— Погоди. Просто скажи мне вот что. Как бы ты поступил, если бы это можно было сделать сегодня?

Ракиз вздыхает.

— Пошел бы прямо в Малуфик. Поспрашивал, подкупил кого надо. Поискал бы информацию о других самках, так как, судя по всему, Айви здесь больше нет. Нашел бы безопасное место для сна, а утром отправился обратно через прексы.

— С мишуа все будет в порядке?

Он бросает на меня взгляд, и я почти смеюсь. Верно. Боевые кони. Или боевые мишуа. Неважно.

— С мишуа все будет в порядке. Наша безопасность под вопросом, — говорит он, но я вижу отблеск и жажду битвы в его глазах. Ракиз жаждет вызова. Мы удивительно хорошо подходим друг другу.

— Сможем ли мы остаться в живых?

Хевекс бросает взгляд на Ракиза, а затем встречается со мной взглядом.

— У меня есть знакомые в этом районе, которые могут оказать помощь. Вопрос, который вы должны задать, заключается в том, разумно ли нашему королю племени рисковать своей безопасностью.

Ракиз застывает в обиде, и я почти закатываю глаза. Отлично, Хевекс, возможно, он действительно хочет уйти, и это его коварный способ сделать так, чтобы это произошло. В любом случае, намек на то, что Ракиз не может справиться — плохой ход.

— Извините, что прерываю этот блестящий разговор, — говорит Рогатый Чувак, и я поворачиваюсь и хлопаю глазами, глядя на него. Честно говоря, я забыла, что он все еще тут. — Но к этому времени вуальди уже разнес слух, что в этом районе путешествуют трое браксийцев. Было бы разумно принять решение и уйти.

Ракиз смотрит на меня, и я стараюсь удержаться от мольбы. Если он действительно уверен, что мы все умрем сегодня, я приму это, и мы вернемся завтра. Если нас убьют до того, как мы доберемся до остальных женщин, от нас не будет никакой пользы.

— Инекса все еще в Малуфике, Хевекс? — спрашивает он, пристально глядя на меня.

Тагиз откашливается, переминаясь с ноги на ногу. Я смотрю на него, он отводит взгляд и кивает. Кто бы ни был этот человек по имени Инекса, упоминание о нем заставили Тагиза нервничать.

На щеке Ракиза дергается мускул.

— Пошли. Прямо сейчас.


Глава 11

НЕВАДА


Парни напряжены, пока мы путешествуем по прексам, и никто не говорит. Тагиз, похоже, лучше всех ориентируется в этом месте, и он берет на себя инициативу, как только мы покидаем торговый пост.

Замкнутое пространство и темнота добивают меня. В какой-то момент я слышу шепот, и мой разум переводит его на арабский. И вот я будто снова нахожусь в Багдаде, гадая, увижу ли когда-нибудь небо, вдохну ли свежий воздух, почувствую ли снова солнце на своей коже.

Ракиз, кажется, чувствует мое напряжение и в какой-то момент наклоняется ближе, целуя меня в висок. Мне удается не дать своему сердцу растаять, но я на грани.

Тагиз в какой-то момент принюхивается.

— Вуальди, — рычит он.

У нас нет времени на очередную драку, и огромное тело Тагиза вибрирует от напряжения, когда он жестом указывает на прекс, который немного отклонит нас от запланированного маршрута.

Наконец-то мы приближаемся к выходу. Мне кажется, что я слегка ослепла, но первое дуновение свежего воздуха приносит желанное облегчение, и мои плечи расслабляются, когда прекс постепенно наполняется светом, и мы приближаемся к другой лестнице.

Тагиз останавливается на полпути, его голова слегка высовывается наружу, когда он осматривается вокруг. Он кивает, и Ракиз поднимается за ним, жестом приглашая меня следовать за ним. Я не удивляюсь, когда сильные руки Ракиза хватают меня и тянут вверх, как только я оказываюсь на лестнице.

Мы в другом лесу, но сквозь деревья я вижу небольшие строения.

Здания.

Я хмурюсь. Я думала, что все здесь живут в кради или похожих палатках или шатрах.

Я озвучиваю свою мысль, и улыбка преображает лицо Хевекса.

— Наше племя кочевое, — говорит он, — но это не значит, что все на этой планете живут одинаково. Даже племя Дексара возвращается в их королевство на время холодного сезона.

Вау.

Здания крошечные и приземистые, практически разваливающиеся. Я видела трущобы, которые выглядели более гостеприимными, а с воинами, настолько напряженными от постоянной опасности, легко понять, почему этот район в основном избегают.

Мы не задерживаемся, и я греюсь на свежем воздухе, наслаждаясь слабым послеполуденным солнцем на моем лице, пока мы следуем за Тагизом. Ракиз, кажется, напрягается по мере того, как мы приближаемся к зданиям, и я изучаю его лицо, когда он смотрит на меня.

Он открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но тут же закрывает его, хмуро глядя вдаль. Что бы с ним ни происходило, придется подождать, потому что Тагиз идет быстрым шагом. Мы остаемся под прикрытием деревьев, даже когда приближаемся к зданиям, двигаясь позади них, пока Тагиз, кажется, не находит тот, который нужно.

— Серьезно, — бормочу я Ракизу. — В чем дело?

Он просто качает головой, и Тагиз смотрит на нас.

— Подождите здесь, — говорит он и бежит к крошечному домику. Он стучит в дверь, и я не вижу, кто ее открывает, но у них происходит короткий разговор, прежде чем незнакомец шире приоткрывает дверь, попадая в поле зрения.

Я резко вдыхаю. Женщина-браксианка, и один взгляд на лицо Ракиза говорит мне, что он хорошо ее знает.

Она бросает взгляд на деревья, где мы ждем, а затем кивает Тагизу, ее лицо становится жестким. Он ведет ее к нам, и только идиот не заметит предупреждающих сигналов, когда она смотрит на Ракиза.

Этих двоих что-то связывает.

— Инекса, — говорит Ракиз, и она кивает, не сводя глаз с его лица. Как будто она умирает от жажды, а он протягивает ей бурдюк.

— Давно не виделись, — тихо говорит она.

Очевидно, что у этой женщины была тяжелая жизнь. Она красивая, с темными волосами, которые хотя и не блестят, но густые и длинные. Она худее, чем любая браксианка, которую я когда-либо видела, но если она живет здесь одна, это может быть из-за недоедания.

Ее темно-карие глаза сияют, и хотя морщинка между бровями говорит о боли, я предполагаю, что она была бы великолепна, если бы улыбнулась.

Кто она для Ракиза?

— Да, — говорит Ракиз, и я заставляю себя сосредоточиться на настоящем.

Она улыбается ему, и я оказываюсь права. Улыбка преображает ее. Затем она поворачивается ко мне, ее взгляд с любопытством изучает меня.

— Нам нужна твоя помощь, — тихо говорит Тагиз, и Инекса бросает на него быстрый взгляд, прежде чем снова обратить внимание на Ракиза.

Я знаю этот взгляд. И напряжение Ракиза внезапно обретает гораздо больше смысла. Эти двое были любовниками. Не знаю, почему она не является членом племени, но, судя по ее глазам, Инекса все еще считает Ракиза своим.

«Спасибо за предупреждение, Ракиз».

— Ты знаешь, что я помогу тебе всем, чем смогу, — говорит Инекса низким голосом, и Ракиз кивает, мускул на его челюсти пульсирует, когда он смотрит на меня.

О да, мы поговорим об этой маленькой ситуации. Мой воин и я.

Хевекс делает шаг вперед и объясняет, что нам нужно.

Инекса кивает.

— Да, я слышала об этих женщинах. Одна из них сбежала, и стая вуальди ходила от двери к двери, обыскивая наши дома. — Инекса смотрит на меня так, будто это я виновата в этом, и я едва удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

Я открываю рот, чтобы задать ей вопрос, но захлопываю его, когда Тагиз смотрит на меня. Да, я определенно должна оставить эту прерогативу Ракизу.

Ракиз улыбается Инексе, но улыбка не доходит до его глаз.

— Мне жаль слышать о твоих неприятностях, — говорит он. — Что ты можешь сказать о том, где мы можем найти этих женщин?

Глаза Инексы расширяются.

— Ходят слухи, что их держат неподалеку, пока не продадут. Несколько месяцев назад в этот район прибыла новая стая вуальди, и они захватили несколько домов в восточной части деревни. Они выгнали хозяев из их домов.

Чем больше я узнаю об этих вуальди, тем больше убеждаюсь, что они должны умереть. К сожалению, нас недостаточно, чтобы справиться с гигантской стаей вуальди и одновременно спасти других женщин. Этой миссии придется полагаться на скрытность.

— Ты можешь указать нам дорогу к этому месту? — спрашивает Ракиз, и Инекса кивает.

— После наступления темноты здесь слишком опасно, — говорит она. — Что ты задумал?

Ракиз и Тагиз переглядываются, и у меня такое чувство, что они молча обсуждают, можно ли доверять Инексе.

— Мы найдем это место, а завтра вернемся через прекс.

Инекса тут же качает головой.

— Если тебе удастся украсть женщин, вуальди перевернут весь лес в поисках их. Они ожидают, что вы будете рядом с прексами, и их больше, чем вы можете себе представить.

Ракиз скрипит зубами.

— Что ты предлагаешь? — спрашиваю я, не желая больше молчать.

Инекса смотрит на меня.

— Ты можешь остаться со мной, — говорит она. — Мой дом скромный, но после того, как сбежала первая женщина, вуальди и не подумают, что кто-то из нас посмеет от них кого-то спрятать.

Ее глаза внезапно становятся затравленными, и я поглаживаю свой меч, представляя, как вуальди удалось внушить это чувство страха.

Они монстры, которые охотятся на слабых. А тем, кто охотится на слабых, следует преподать урок, который они никогда не забудут.

Я почти дрожу от предвкушения, представляя, как сожгу их логово дотла и заставлю их заплатить. Хевекс толкает меня локтем, и я моргаю, заставляя себя снова сосредоточиться.

— Мы согласны, — говорит Хевекс, и я киваю. Инекса возвращается к себе домой, а мы крадемся через лес, пока не оказываемся рядом с базой вуальди. Судя по выражению лиц воинов, запаха достаточно, чтобы убедиться, что вуальди близко и мы находимся в нужном месте.

Мы присаживаемся на корточки и наблюдаем. Вуальди захватили несколько домов и, вероятно, снесли стены, чтобы превратить их в более крупное логово. Вуальди приходят и уходят, но никаких признаков человеческих женщин. В какой-то момент появляется большой мохнатый самец, шагающий в логово. Он ниже ростом, чем воины, но в два раза шире, а когти у него такие длинные, что я сглатываю.

Вуальди пропускают его, и через несколько минут раздается его рев.

— Где та, с огненными волосами? Я же сказал, что хочу ее.

Что бы ни говорили вуальди, это очевидно, не радует существо, потому что он снова рычит, выходя из логова. Любой из вуальди, достаточно глупы, пытаясь преградить ему путь, о чем несомненно пожалеют, и он поднимает одного из них, бросая его в сторону леса. Вуальди врезается в дерево, его шея с треском ломается.

Следующий вуальди выпотрошен когтями самца, еще один, очевидно, идиот, потому что он осмеливается вытащить оружие.

Он оказывается убит в мгновение ока, а затем мохнатый самец шагает обратно через деревню.

Ну, черт.

Вуальди выбегают из логова, глядя на своих павших членов стаи. Один из них, очевидно, лидер, потому что остальные быстро убираются с его пути, когда он выходит, забирая тела.

На его глазу повязка, и его лицо становится темно-желтым, когда оно искажается от ярости.

— Почему эту огненно-волосую шлюху до сих пор не нашли? — кричит он, но все вуальди молчат.

Это, кажется, еще больше разозлило его.

— Что ты здесь делаешь? Почему ты не ищешь эту сучку? Она вырвала мой гребаный глаз!

Моя улыбка настолько широкая, что щеки начинают болеть, и Хевекс посылает мне взгляд.

— Человеческие женщины, — бормочет он. — Также агрессивны, как и прекрасны.

Один из вуальди делает шаг вперед.

— Мы… мы охотимся за ней, милорд.

Вожак отскакивает тело назад и пинает его ногами, и меня чуть не стошнило, когда внутренности вывалились на землю.

— Довольно, — говорит он. — Я устал от того, что здесь ошиваются так много членов стаи. Нет никакой необходимости, чтобы так много самцов охраняло одну самку. Я хочу, чтобы сегодня еще шестеро присоединились к охоте.

— Но, милорд…

— Не. Указывай. Мне.

Вожак поворачивается и заходит внутрь, оставляя других вуальди собирать тела.

Я поворачиваюсь к Ракизу, и он жестом приказывает нам отступить подальше под прикрытие деревьев.

— Ты это слышал? — шепчу я. — Здесь осталась только одна женщина.

Ракиз кивает.

— Мы подождем, пока охотники уйдут. Это еще на шесть вуальди упростит нашу задачу.

Я выдыхаю, заставляя себя отогнать беспокойство о двух других женщинах.

— Нам нужна приманка. Что-то, что заставит вуальди покинуть логово.

Хевекс ухмыляется мне, а Ракиз хмурится.

— Не говори так.

— Я очевидный выбор, — продолжаю я, игнорируя его. — Я могу одолжить платье у Инексы и притвориться беспомощной женщиной, которая пришла, чтобы найти свою пропавшую подругу. Вы, парни, заходите с заднего хода и находите тех, кто остался, а потом мы убираемся отсюда.

Ладно, в этом плане есть несколько пробелов.

Брови Ракиза опускаются еще ниже, и он открывает рот, даже когда Тагиз отрицательно качает головой.

— А как ты собираешься сбежать от всех этих вуальди?

Я изучаю логово. Чем больше я смотрю на него, тем отчетливее вижу признаки того, что они снесли стены. Но что-то подсказывает мне, что прежде, чем это сделать, они не проконсультировались с теми, кто тут на Агроне отвечает за архитектуру.

— Это логово не выглядит таким уж стабильным. Похоже, не займет много времени, чтобы все рухнуло.

Ракиз смотрит на меня, но оборачивается, и мы все смотрим на здания.

— Если бы только у нас была взрывчатка, — бормочу я, и Хевекс наклоняет голову.

— Взрывчатка. — Он повторяет это слово по-английски, и я понимаю, что перевода нет.

— Да, — объясняю я, что это такое, и Тагиз прислоняется к дереву, встречаясь взглядом с Хевексом.

— Возможно, мы сможем найти нечто подобное, — говорит он.

— Что? Правда?

Ракиз все еще явно в плохом настроении, но он протягивает руку и притягивает меня к себе.

— Мне нравится ход твоих мыслей, за исключением той части, где ты используешь себя в качестве приманки. Этого никогда не случится, пока я еще дышу.

Я закатываю глаза.

— Я — очевидный выбор.

Он игнорирует меня, но знает, что я права.


Глава 12

РАКИЗ


Сказать, что я недоволен этим планом, было бы преуменьшением.

При мысли о том, чтобы подвергнуть Неваду опасности… мне хочется перекинуть ее через плечо и потащить обратно в лагерь.

Я бросаю взгляд на Тагиза и Хевекса. Мы углубились в лес, пока они ищут стручки деревьев трелга. Их трудно найти, но они растут скоплениями, так что, если мы сможем найти такое, у нас будет более чем достаточно для наших нужд.

— Я все еще не понимаю, что мы делаем, — говорит Невада.

— Увидишь.

Она была тихой с тех пор, как познакомилась с Инексой. Я хочу объяснить ей, кто такая Инекса и почему она живет здесь, а не в моем лагере, где ей следовало бы жить со своей парой. Но сейчас не время.

Невада решила оставить этот разговор на потом; однако я не тешу себя надеждой, что она забудет об этом.

Сейчас она расхаживает взад-вперед, пока Тагиз и Хевекс осматривают большое дерево. В отличие от деревьев в Сейнекском лесу, деревья здесь с темно-синей корой с большими зелеными листьями.

Тагиз подпрыгивает и подтягивается, чтобы залезть на ветку, прежде чем взобраться на вершину дерева.

— Господи, — говорит Невада. — Он карабкается, как обезьяна.

Мне не нравится, что она оценивающе смотрит на других самцов, и я притягиваю ее ближе. Я прижимаюсь поцелуем к ее подбородку, и она улыбается мне, хотя улыбка не достигает ее глаз.

Через несколько секунд Тагиз снова оказывается на земле, сжимая в руке ветку, покрытую стручками.

Хевекс издает низкий возглас, его глаза победно сверкают, а Невада смеется.

— А как они работают?

— Нам нужен огонь, — говорит Тагиз. — Как только эти капсулы воспламенятся, они причинят описанный тобой ущерб.

— Взрыв, — говорит Невада взволнованным голосом. — Отлично.

Мы возвращаемся в маленький домик Инексы, и по тому, как она избегает моего взгляда, я понимаю, что она стыдится того, что мы здесь. И все же она открыла нам дверь, чтобы мы были в безопасности. Я не забуду этого и клянусь еще раз попытаться убедить ее вернуться в лагерь вместе с нами.

Я объясняю наш план Инексе, и ее глаза расширяются, когда она смотрит на Неваду.

— Это очень опасно, — говорит она, а Невада пожимает плечами.

— Как я уже объясняла Ракизу, они не будут меня убивать. Им нужно больше человеческих самок, чтобы продать, особенно если учесть, что сейчас двоих они уже потеряли. Я пробуду с ними всего лишь мгновение, пока отвлеку их, а потом они будут слишком заняты, пытаясь не умереть, чтобы беспокоиться обо мне.

Я скриплю зубами, и взгляд Инексы падает на мое лицо. Она бросает на меня понимающий взгляд, и на мгновение ее лицо искажает боль. Я не прикасался к Неваде в ее присутствии, почти не смотрел на нее и не разговаривал с ней, но каким-то образом Инекса точно знает, что я к ней чувствую.

— У тебя случайно нет платья, которое я могла бы одолжить? — спрашивает Невада, и Инекса осматривает ее фигуру.

— Оно будет слишком большим.

— Я знаю. Но они не будут обращать на меня особого внимания, и мне просто нужно быть менее похожим на себя… более… беспомощной.

Невада, кажется, понимает, что она только что сказала, потому что румянец поднимается по ее щекам.

— Я не имела в виду…

— Я знаю, — безмятежно улыбается Инекса, и Невада пожимает плечами. Взгляд Инексы скользит по телу Невады, перемещаясь от кожаных штанов к жилету и задерживаясь на золотой ленте, обвивающей ее предплечье. Инекса бросает на меня взгляд, а затем быстро отводит глаза и уходит в свою маленькую спальню. Она возвращается с голубым платьем, и Невада неловко улыбается ей, прежде чем натянуть его поверх одежды.

Платье волочится по земле, и оно определенно слишком велико. Инекса помогает ей затянуть завязки на спине, чтобы платье не спало.

— Ну, — говорит Невада, — что скажешь?

Хевекс фыркает.

— Ты похожа на мишуа в браксийской одежде, — говорит он.

Невада хмурится, но закусывает губу от сдерживаемого смеха. Я посылаю Хевексу взгляд, и Невада с вызовом поднимает бровь, встречаясь со мной взглядом.

— Ты прекрасно выглядишь, карья, — говорю я.

Она улыбается мне, ее глаза приглашают меня разделить шутку, и на мгновение весь остальной мир исчезает, когда я смотрю на свою воительницу.

Инекса отступает, ее глаза внезапно становятся пустыми, и я почти ругаюсь. Я не пытаюсь причинить ей боль и посылаю ей извиняющийся взгляд, когда Невада, прищурившись, смотрит на меня.

— Ладно, — наконец говорит Невада, нарушая неловкое молчание. — Давайте покончим с этим.

Мы возвращаемся через лес к логову вуальди. Они убрали тела, и группа самцов стоит снаружи, ожидая отбытия.

— Приведите мне огненно-волосую женщину, — говорит вожак. — Если вы потерпите неудачу, я заставлю вас пожалеть, что вы вообще родились.

— Неплохая угроза, — бормочет Невада рядом со мной. — Это имело бы немного больше веса, если бы «огненно-волосая женщина» не была причиной того, что он носит на глазу повязку.

Тагиз ухмыляется рядом со мной, и мы смотрим, как уходят вуальди. Они проходят через деревню, скорее всего направляясь к прексам. Как только они уходят, мы прячемся за большим кустом.

Я скриплю зубами, и Невада протягивает руку, поглаживая мою челюсть.

— Все будет хорошо, — тихо говорит она. — Обещаю.

— Ты не можешь этого обещать, — мой голос хриплый, и Тагиз с Хевексом отворачиваются, давая нам призрачную иллюзию уединения.

— Я верю, что вы прикроете меня. Это хороший план, Ракиз.

Я не согласен. Любой план, который подвергает опасности мою упрямую самку, не является хорошим планом. Но в одном она права — это единственный разумный план. Если браксианский воин приблизится к логову вуальди, они немедленно перейдут в режим обороны. Человеческая самка будет заперта и немедленно окружена так, что к ней будет невозможно подобраться.

В Неваде же вуальди не увидят угрозы, на что она и рассчитывает. Ее присутствие создаст достаточно отвлекающий маневр, чтобы мы могли спасти другую самку и заставить этих вуальди заплатить за свои действия.

Но мне это не обязательно должно нравиться.

Невада протягивает мне свой меч. У нее в сапогах спрятаны ножи, но она ни в коем случае не может рисковать показаться, появившись с оружием.

— Присмотри за ним, — говорит она. — Я хочу получить его обратно.

Я притягиваю ее к себе, глотая ее вздох, пока остервенело сминаю ее губы. У нас мало времени, но мне нужно почувствовать ее мягкие губы своими, прежде чем я позволю ей рискнуть своей безопасностью.

Она поднимает руку, гладит мое лицо, и я чувствую, как напряжение покидает мое тело. Я верю, что Невада может защитить себя, и я верю в своих воинов. И если вуальди повредят хоть один волосок на голове моей самки, я заставлю их пожалеть, что они вообще родились.

Глаза Невады блестят, когда она отступает.

— Помоги мне, Джек, — шепчет она, глядя в небо.

Затем, бросив на нас один-единственный взгляд, она уходит, двигаясь обратно через лес, чтобы выйти к вуальди со стороны деревни.

Хевекс и Тагиз исчезают, и я сжимаю челюсти так, что мне кажется, вот-вот хрустнут зубы. Я не могу присоединиться к Неваде, пока она не выманит большую часть вуальди из их логова. Но я подхожу достаточно близко, чтобы, если они попытаются навредить ей, я мог оказаться рядом с ней в течение нескольких минут.

У выхода стоят двое вуальди, и голос одного из них взволнован, когда он внезапно поворачивает голову, зовя тех, кто внутри. Появляется Невада, и я сжимаю руки в кулаки, заставляя себя позволить ей сыграть свою роль.

У нее на лице кровь и грязь, и я хмурюсь, когда понимаю, что она, очевидно, порезалась где-то, чтобы казаться более уязвимой. В ее волосах застряли веточки и грязь, а из неглубокой раны на шее сочится кровь.

О, мы поговорим о этом, моя воительница и я.

Она идет, прихрамывая, и замирает, когда перед ней встают вуальди.

— Человеческая самка, — говорит один из них потрясенным голосом.

— Пожалуйста, — говорит Невада дрожащим голосом. — Мне нужно поговорить с тем, кто здесь главный.

Появляются еще вуальди с ухмылками на лицах, и Невада, дрожа, делает шаг назад. От необходимости сдерживать себя, мои ногти с силой впиваются в ладони от чего на них выступает кровь.

Появляется вожак, расталкивая вуальди с дороги, пока его взгляд не натыкается на Неваду. Медленная улыбка расплывается по его лицу, и она наклоняет голову. Любой, кто не знает Неваду, предположил бы, что она напугана, но я видел этот холодный, хитрый взгляд каждый раз, когда она оценивала врага.

— Самка, — говорит вуальди, — зачем ты пришла сюда?

Невада заметно сглатывает, вытягивая руки и привлекая внимание к тому факту, что она безоружна.

— Я пришла за своими друзьями, — говорит она. — Я знаю, что они здесь.

Вожак издает смешок, и остальные вуальди вторят ему. Еще больше вуальди появляется из логова, явно любопытствуя, что же здесь происходит такого забавного.

— Ты поступила глупо, придя сюда, — говорит вожак. — Но я выиграю от твоей глупости. Ты можешь увидеть своих друзей. На самом деле у тебя будет больше времени с ними, чем ты могла себе представить, прежде чем я продам тебя тому, кто больше заплатит.

Невада отступает на шаг, мотая головой из стороны в сторону. Вожак ухмыляется, подходит ближе, а я оборачиваюсь на шорох в деревьях неподалеку.

Позади меня появляется Тагиз, крепко сжимая в объятиях человеческую самку. Ее лицо бледное, и, похоже, ей трудно дышать. Он ставит ее на землю и прислоняет к дереву, прежде чем приблизиться ко мне.

А теперь остается ждать.

Из логова выбегает вуальди, желтый цвет отливает от его лица, когда он проталкивается вперед.

— Милорд…

— Не сейчас.

— Но, милорд…

Вожак не обращает на него внимания, и Невада улыбается.

— Хорошая повязка на глазу, — говорит она. — Ты выглядишь как вылупок капитана Крюка и желтушной лягушки.

Вуальди делает шаг вперед, его улыбка исчезает, когда он скалится на Неваду. Что бы она сейчас ни сказала, очевидно, что это оскорбление, и вуальди подозрительно прищуривается.

— Милорд…

— Что же случилось? — спрашивает она, перекрикивая бледного вуальди, который теперь дрожит, пытаясь привлечь внимание своего вожака. — Кто лишил тебя глаза? О, верно… Это была моя подруга, не так ли? Скажи, тебе было больно, когда тебя уродовала женщина? Упс… как неловко.

— Я возьму твой глаз в качестве платы, — шипит вуальди, подходя ближе, и Невада улыбается ему.

— Милорд! Человеческая самка — она исчезла!

У вожака отвисает челюсть, и он рычит на довольную ухмылку Невады.

— Хватайте ее, — приказывает он двум вуальди стоящим ближе к Неваде, а затем направляется обратно в логово. Большинство вуальди следуют за мной, и я, наконец, выдвигаюсь вперед, мое тело дрожит от желания пролить кровь.

— О, привет, детка, — говорит Невада, когда я подхожу к ней и протягиваю ее меч. — А я все гадала, когда же ты появишься.

Ее тон слегка поддразнивает, и это успокаивает что-то внутри меня.

Вуальди нападают, и я обезглавливаю двоих из них одним ударом. Невада отскакивает в сторону, быстро, как молния, уворачиваясь от вуальди, который все еще пытается взять ее живьем. Она бьет его коленом по яйцам, когда он сгибается от удара, ее меч скользит в его грудь, и я избавлюсь от всех, кто решился приблизиться.

БАХ!

Крыша логова взрывается, огонь проносится по всему зданию, и я оттаскиваю Неваду, когда взгляд последнего вуальди мечется между нами и зданием, и он бежит в лес, где его поджидает Тагиз.

— Вы ведь вытащили ее, правда? — спрашивает Невада, и я киваю, таща ее обратно в лес. Я не знаю, сколько выжило вуальди, но нам нужно исчезнуть. Немедленно.

— Это было весело, — бормочет Невада, и я чувствую, как уголки моих губ ползут вверх.

— Сумасшедшая самка, — говорю я, и она улыбается мне.


НЕВАДА


Зои привалилась к дереву, и мой триумф тут же сменился беспокойством, когда я присела рядом с ней. Она открывает глаза и слегка улыбается мне.

— Невада, верно?

Я киваю.

— Ты в порядке?

— Я знала, что кто-нибудь придет за мной, — шепчет она, игнорируя мой вопрос. Затем все ее тело сотрясается, когда она заходится кашлем, стонет от боли, пытаясь отдышаться.

Она вся в грязи, волосы спутаны. Одна ее рука прижимается к боку, и я перевожу взгляд на Тагиза, когда он присаживается рядом со мной.

— Зои пнул в ребра один из пришельцев, который купил нас, — говорю я ему. — Думаю, они не очень-то зажили.

Его лицо мрачно, и он наклоняется ближе к Зои, которая изучает его усталыми глазами. Ее дыхание поверхностное, а лицо такое бледное, что кажется серым. Я прикладываю тыльную сторону ладони к ее лбу и чертыхаюсь.

Она вся горит.

— Ты больна, — говорю я, констатируя очевидное.

— Я медсестра, — говорит она. — Тот первый пришелец сломал мне ребра. Теперь я почти уверена, что у меня воспаление легких. Полагаю, у вас нет с собой антибиотиков?

Она снова кашляет, и дикий взгляд Тагиза встречаются с моим.

— Об антибиотиках здесь даже и не слышали, — говорю я, и она слабо улыбается.

— Я так и думала, — бормочет она. — Эй, по крайней мере, я сейчас снаружи. Я была уверена, что умру в этой дыре.

Тагиз издает низкое рычание.

— Ты не умрешь, самка.

Я чуть не сказала ему, чтобы он не давал обещаний, которые не может сдержать. Пневмония — это серьезно. Я встаю на ноги и иду туда, где тихо разговаривают Ракиз и Хевекс.

— Если мы не доставим ее к целителю, она умрет, — говорю я, и мой голос срывается на последнем слове. Ракиз тянется ко мне, и я отступаю. У меня нет времени на истерику.

— Что с ней случилось? — спрашивает он.

— Сломанное ребро, постоянные перемещения, плохое питание и отсутствие лекарств. Она больна, как собака.

Ракиз кивает и жестикулирует Тагизу, который наклоняется, осторожно поднимая Зои, и ее лицо напрягается от боли.

— Прости, самочка, — бормочет он, и она кивает, положив голову ему на грудь.

— Пошли, — говорит Ракиз, и мы возвращаемся к дому Инексы. Как бы мне ни хотелось вернуться в лагерь, чтобы Зои могла попасть к целителю, уже темнеет, и мы не можем рисковать, путешествуя по прексам ночью. Зои нужно нести, а это значит, что у Тагиза руки не будут свободны.

Мы будем легкой добычей для тех, кто нас ищет.

Лицо Инексы бледнеет, когда она открывает дверь, но, когда она осматривает тело Ракиза и находит его невредимым, на ее лице читается явное облегчение. Мы входим, и я снимаю длинное, тяжелое платье, чувствуя себя так, словно с моих плеч свалилась тяжелая ноша.

Нам все еще нужно найти Айви, Бет и Чарли, но, по крайней мере, мы спасли Зои от этих придурков вуальди. От ярости у меня трясутся руки, когда Тагиз осторожно укладывает ее рядом с крошечным окошком. Они чуть не убили ее.

Я присаживаюсь рядом с ней, недовольно морщась от ее поверхностного дыхания.

class="book">— Как ты, девочка?

Она моргает, глядя на меня, и на ее губах появляется намек на улыбку.

— Замечательно.

Воины кучкуются, вероятно, составляя запасные планы для своих запасных планов, а Инекса подходит ближе с маленьким ведерком в руке.

Она ставит его и протягивает мне кусок материи, и я благодарно улыбаюсь ей. Зои издает стон, когда я, смочив ткань, вытираю ей лицо.

— Боже, как же хорошо, — говорит она. — Должно быть, я воняю.

— Видела бы ты меня до того, как я наконец искупалась в лагере, — говорю я. — Это было весьма отвратительное зрелище.

Ракиз подходит ближе и кивает.

— Она права, — говорит он. — Мне чуть не пришлось вышвырнуть ее из моего ташива.

Зои улыбается ему, и я вижу намек на женщину, которой она была на Земле.

— Что ты можешь мне рассказать? — бормочу я, хмурясь, глядя на ее рваную пижаму. После того, как с ней обошлись вуальди, не понимаю, почему я шокирована тем, что ей не дали сменную одежду, но меня это бесит.

Надеюсь, они мучились, когда умирали.

— Мы договорились, — тихо шепчет она. Инекса предлагает ей воды, и она со вздохом отпивает. — Айви, Бет и я. Если бы у кого-то из нас появился шанс сбежать, мы бы это сделали. Никто из нас не хотел оставлять остальных, но мы знали, что это наш единственный шанс.

— Они собирались продать нас на невольничьем рынке и сошли с ума, когда узнали, что он уничтожен. Бет удалось убедить их, что она немощная и немного слабоумная. У нее появился шанс, и она сбежала.

Зои смаргивает слезы, и я беру ее за руку. Не представляю, каково было им обоим. Наверное, Бет убивало то, что она ушла, но, если бы она осталась, лучше бы не было.

— Она так и не вернулась, — говорит Зои, сдавленно всхлипывая. — Я знаю, что она вернулась бы, если бы могла. Она не хотела уходить, но Айви заставила ее. С Бет что-то случилось. Что-то ужасное.

Дерьмо.

Я смотрю на Ракиза, и его лицо становится жестким.

— А Айви? — спрашиваю я.

— После исчезновения Бет мы расстались. Не знаю, куда ее забрали, но она здорово сопротивлялась.

— Она освободилась, — говорю я. — В последний раз ее видели убегающей через прексы — подземные туннели. Где бы она ни была, мы ее найдем. И Бет тоже.

Зои кивает, но вся энергия, которая у нее была, кажется, оставила ее. Ее глаза закрываются, но Тагиз опускается на колени рядом с нами.

— Ты должна поесть, самочка, — говорит он ей. — Тебе понадобятся силы.

Она изучает его лицо, а затем, наконец, кивает, беря сушеное мясо, которое он протягивает ей. Она грызет его, но я вижу, что у нее нет аппетита.

Ракиз поднимает меня на ноги и отводит в сторону.

— Нам нужно как можно скорее вернуться в лагерь, — говорю я, и он кивает.

— Если бы я думал, что мы сможем сделать это сегодня, мы бы пошли. Но риск слишком велик.

— Я знаю.

Он предлагает мне немного сушеного мяса, хмурясь, когда я не беру его. Я тоже не голодна, но знаю, что нам важно поддерживать силы.

Инекса находит несколько одеял, и мы с Ракизом ложимся на землю. В какой-то момент откуда-то по деревне раздаются крики, и напряжение накаляется.

Инекса выглядывает в окно.

— Если кто-то из вуальди остались в живых, они будут охотиться за вами, — бормочет она.

— Если они приблизятся, мы уйдем, даже несмотря на риск, — говорит Ракиз рядом со мной. Я уговариваю Зои выпить еще воды, а затем сворачиваюсь калачиком, когда Ракиз прижимается ближе, обнимая меня.

Инекса рассеянно кивает, все еще глядя в окно. Затем она бросает последний взгляд на Ракиза и уходит в свою спальню, закрыв за собой дверь.

Сегодня мы дежурим по очереди. Первым идет Хевекс, за ним Ракиз, потом Тагиз, а потом я.

В данный момент Хевекс патрулирует в лесу, наблюдая за домом и окрестностями.

— Ты собираешься рассказать мне, что происходит между тобой и Инексой? — наконец спрашиваю я, и Ракиз качает головой.

Он притягивает меня к себе еще ближе.

— Завтра, — говорит он, и я вздыхаю, но кладу голову ему на грудь и закрываю глаза.


Глава 13

РАКИЗ


Мои глаза распахиваются, и я тянусь за ножом, когда Невада кричит во сне. Я осматриваюсь по сторонам, а она издает звук, который я больше никогда не хочу слышать. Звук, полный печали и страдания. Если бы у агонии и был звук, то это был бы стон, вырвавшийся из горла Невады.

Хевекс сидит, завернувшись в одеяло, вероятно, не в силах уснуть. Тагиз дежурит снаружи, и благодаря настойчивости Невады она должна будет сменить его. Она еще не знает, но я буду дежурить вместе с ней.

Хевекс с жалостью смотрит на Неваду. Я рад, что сейчас она не видит его лица, потому что, скорее всего, она потянулась бы за мечом.

У упрямой самки есть гордыня.

Хевекс, кажется, понимает это, потому что он плотнее закутывается в одеяло и выходит на улицу, давая нам уединение.

Невада давится рыданиями, и я больше не могу этого выносить. Я наклоняюсь и целую ее губы, чувствуя, как она напрягается, просыпаясь подо мной.

Я провожу рукой по ее лицу, мокрому от слез, и отстраняюсь, когда Невада отбрасывает мою руку и садится.

— Я плакала, — говорит она ровным голосом. — Я кричала?

Ее взгляд скользит туда, где спал Хевекс, и задерживается на неподвижной фигуре Зои, прежде чем ее глаза с подозрительным прищуром останавливаются на мне.

Я не буду лгать. Я киваю, и ее взгляд становится пустым, который она переводит на стену.

— Я знала, что у меня будут кошмары. В тот момент, когда я увидела дыру в земле у входа в прексы, я знала, — бормочет она, качая головой. — Самые неожиданные вещи возвращают все обратно.

— Поговори со мной, — говорю я тоном, опасно близким к мольбе.

Она вздыхает, качает головой, и я беру ее за руку.

— Пожалуйста.

Невада пожимает плечами и снова вздыхает, встретившись со мной взглядом.

— Знаешь, странно, что делает мозг, когда тебя держат в плену. Порой ты уверен, что вернешься домой. Порой тебе кажется, что умрешь там, далеко от дома и в окружении врагов. В этом была какая-то ирония. Девочка, которая постоянно убегала из школы, потому что у нее были проблемы с законом, была вынуждена полагаться на своих похитителей во всем — от того, чтобы получить еду, до того, чтобы пойти в туалет. Я либо часами лежала, свернувшись калачиком, либо ожесточенно пыталась противостоять охранникам. Глупо, я знаю.

Я наклоняюсь и трусь носом о ее нос, вызывая крошечную улыбку на ее губах, хотя она не достигает ее глаз.

— Как ни странно, меня это не удивляет.

Мысль об этой маленькой самке, запертой в ловушку вдали от дома и окруженной теми, кто хочет ее убить, теми, кто пытал ее и из-за кого ее глаза перестают лучиться… от этого мне хочется взреветь.

Я провожу пальцем по ее лицу, невероятно радуясь, что она освободилась.

— Однажды ты сказала мне, что ты воин. Я тебе не поверил, — говорю я. — Прости.

Она пожимает плечами.

— Теперь, когда я пробыла на этой планете достаточное время, я понимаю, почему тебе трудно в это поверить. Здешние женщины не сражаются. И одеваются они не так, как я. Понятное дело, что ты был шокирован.

— И все же мне не следовало сомневаться в тебе. Ты храбрая самка. Я горжусь тобой, даже когда то, что ты делаешь, заставляет мои внутренности переворачиваться.

Она улыбается мне, а затем поднимается на ноги.

— Я не собираюсь снова ложиться спать. С тем же успехом я могла бы сменить Тагиза. Тебе надо немного поспать, пока не пришла твоя очередь.

Я вздыхаю, глядя, как она уходит, жалея, что не могу стереть воспоминания, которые заставляют ее плакать.


НЕВАДА


Тагиз настаивает на том, чтобы остаться на вахте, и даже мой самый мрачный взгляд не может переубедить его.

— Я не смогу уснуть, — говорит он.

— Я тоже.

— А я смогу, — голос Хевекса заставляет меня подпрыгнуть, и его низкий смех настигает нас, когда он возвращается обратно в дом.

Я хмурюсь и оставляю Тагиза на его посту, не уходя далеко от дома, но и не приближаясь слишком близко, чтобы меня не заметил кто-либо проходящий поблизости. Я сижу около часа, пытаясь избавиться от кошмара, а потом настороженно прищуриваюсь, когда появляется Инекса.

Она смотрит прямо на куст, за которым я прячусь, и я хмурюсь.

— Что меня выдало? — спрашиваю я, и она смущенно смотрит на меня. — Ты знала, что я здесь.

— О. Лунный свет блеснул на одном из твоих ножей.

Я удивленно поднимаю бровь, находясь под впечатлением. В руке у меня зажат нож, и я кладу его на землю.

— Здешние звезды так отличаются, — бормочу я, и она тихо смеется, изучая небо, когда садится рядом со мной.

— Могу только догадываться.

Ей, кажется, в радость сидеть в тишине, но я никогда не был известна тем, что могла всех оставить в покое, если меня что-то интересовало.

— Почему ты не живешь в лагере?

Инекса не сводит глаз с неба.

— Я жила, но ушла, потому что так было легче.

— Легче, чем что?

— Легче, чем смотреть, как Ракиз выбирает королеву, которая не будет мной.

Я открываю рот, но она все еще смотрит на звезды, как будто не сбросила бомбу эпических масштабов.

— Я думала, что когда-то вы были вместе. Что случилось? Вы расстались?

Она слегка улыбается, но в этой улыбке нет ничего радостного.

— Когда я был молода, я пользовалась большим спросом у самцов. Я наслаждалась вниманием. Мне нравилось, как они боролись за меня, бросали друг другу вызов, пытались добиться моих чувств.

— Ракиз был одним из тех мужчин.

Она медленно качает головой.

— Поначалу — нет. Все самки боролись за его внимание. Я хотела его, но знала, что если буду бороться за нашего будущего короля, я должна быть другой. Всякий раз, когда он был в лагере, я старалась всегда быть там, где был он, но я никогда не обращала на него никакого внимания. Ракиз любит вызов. — Инекса смотрит на меня и кивает в ответ на то, чтобы она не увидела на моем лице. — Вижу, ты это знаешь.

Я сглатываю внезапный комок в горле.

— Ты была вызовом.

Она кивает, возвращая взгляд обратно в небо.

— В конце концов я позволила ему завоевать меня. Но, видишь ли, я была глупой. Я влюбилась.

— Почему это было глупостью?

— Потому что Ракиз должен был стать королем. Он не мог выбрать себе парой ту, которая наслаждалась столькими мужчинами. Он не мог допустить, чтобы о нем сплетничали, чтобы это повредило его репутации.

— Это он тебе сказал такое? — мое возмущение ясно слышится даже в моем шепоте.

Она пожимает плечами.

— В этом не было необходимости. Видишь ли, это всегда было интрижкой. Он едва ли бывал в лагере, но в конце концов все начали шептаться. Он был со мной дольше, чем любой другой самкой, и его отец настаивал на том, что он нашел себе пару. Пару, которая была бы не такой, как я.

— Это так несправедливо.

Инекса поворачивается всем телом, ее взгляд откровенен.

— Несправедливо, но такова жизнь. Однажды Ракиз возьмет себе королеву. Королеву, которая хорошо воспитана, популярна в племени и готова родить ему наследников. Она будет сидеть рядом с ним, улыбаться его людям и быть ему идеальной парой во всех отношениях.

Не думаю, что Инекса пытается быть жестокой, но у меня такое чувство, будто меня ударили ножом в живот. Я громко втягиваю воздух, и выражение ее лица становится сочувствующим.

— Ты же понимаешь. Ракиз начал постепенно отдаляться. Он все больше отсутствовал в лагере, и моя неуверенность только усугубляла ситуацию. Каждый раз, когда он говорил с самкой, которая не была такой как я… скажем так, было очевидно, что мы еще долго не будем вместе. Если бы я не влюбилась в него, то могла бы жить дальше. Я могла бы найти себе пару, остаться в племени, завести детей и жить своей жизнью.

— Но ты же влюбилась, — шепчу я, и она кивает.

— Да. Я не могла сидеть и смотреть, как он влюбляется в самку, непохожую на меня. Самку, которая будет править вместе с ним, рожать ему детей и просыпаться рядом с ним каждый день.

— И поэтому ты ушла.

— Да.

— Почему ты не присоединилась к другому племени? Они все нуждаются в женщинах, верно?

Она пожимает плечами.

— Короли племен иногда делают что-то совместно. Существовал большой шанс, что я снова увижу Ракиза и его будущую королеву. Мне хотелось побыть одной.

— А потом мы постучали в твою дверь.

Она устало улыбается мне.

— А потом вы постучали в мою дверь.


***


Мы уходим еще до рассвета, добираясь до входа в прексы с восходом солнца.

Когда мы уходили, Ракиз обменялся долгим взглядом с Инексой.

— Благодарю тебя за гостеприимство, — сказал он официально, и она просто кивнула, закрывая дверь.

Ее слова повторялись в моей голове с тех пор, как она их произнесла. В результате я так устала, что чувствую тошноту и еще большую раздражительность, чем когда-либо.

Ракиз ведет нас через прексы, я следую за ним, Тагиз несет Зои, а Хевекс замыкает наш строй. Зои в основном спит, и я постоянно оглядываюсь, чтобы убедиться, что она все еще дышит.

В какой-то момент Тагиз встречается со мной взглядом и кивает головой туда, где он держит один палец рядом со ртом и носом Зои.

Он заметит, если она перестанет дышать.

Этот поход через прексы, к счастью, менее насыщен событиями, чем предыдущий. Тело великана убрали, и я вздохнула с облегчением, когда мы, наконец, выбрались из прексов и нашли мишуа, ожидающих нас.

Хевекс берет Зои и передает ее Тагизу, сидящему на мишуа. Мы останавливаемся у пещеры, чтобы забрать припасы, которые мы оставляли, а затем продолжаем движение.

Мы не можем рисковать и ехать слишком быстро. Любая тряска может серьезно навредить Зои. Если ее ребра сломаны в нескольких местах, осколок может пробить легкое или другой орган. Поэтому мы движемся со скоростью быстрой хотьбы, и Тагиз бережно держит ее в своих руках.

Она все еще не проснулась.

— С ней все будет в порядке, Невада.

Голос Ракиза тихо звучит у меня над ухом, и я оглядываюсь на него.

— Откуда ты это знаешь?

— Человеческие самки выносливые и сильны духом. После всего, через что вуальди заставила пройти Зои, она не позволит этому убить ее.

Мне нравится его позитивное мышление, но я не уверена, что он знает, что такое пневмония и чем она страшна.

— Мой брат однажды сломал ребра, — говорю я. — Один из любовников моей матери выбил из него все дерьмо. Он едва держался на ногах и оказался в реанимации.

Тагиз смотрит на меня, и я закрываю рот. Он заботился о Зои с тех пор, как мы нашли ее, и, судя по выражению его лица, он не хочет слышать о том, насколько сильно она пострадала.

Я вздыхаю и прислоняюсь спиной к Ракизу.

— Я только сейчас поняла, что никогда не спрашивала. У тебя есть братья и сестры?

Я чувствую, как он качает головой у меня за спиной.

— Моя мать умерла при родах, когда мне исполнилось пять лет. Браксийские дети крупные, и роды требуют присутствия целителя, чтобы тазовые кости достаточно расширился. Малыш был неправильно расположен, и мама решила прогуляться возле реки. У неё начались схватки, она рожала одна, и рядом не было никого, кроме слуг. Один из них побежал обратно в лагерь за помощью, но к тому времени, когда мой отец прибыл с целителями, было уже слишком поздно.

Здесь просматривается нечто общее. Во-первых, оба его родителя были такими же упрямыми, как и Ракиз, а во-вторых, оба они погибли при обстоятельствах, которые можно было предотвратить. Неудивительно, что он так чрезмерно опекает тех, кого считает своими подчиненными.

— Должно быть, это было тяжелым ударом, — бормочу я.

— Да. Возможно, я никогда и не хотел править, но первое, чему научил меня отец, — это то, что хороший правитель ставит интересы и нужды своего племени выше своих собственных. Может, я и не хотел быть королем, но я хороший король.

— Никто другой не смог бы справиться с этой обязанностью?

Он пожимает плечами.

— К тому времени, как умер мой отец, я видел, как гибли племена. Я видел, как насиловали и убивали женщин, как хороших воинов кастрировали, пытали и оставляли умирать. Я слышал о детях, вырванных из рук матерей и взятых в рабство. Племя, ответственное за эти зверства, десять лет назад пало от рук воинов Дексара, но это не значит, что то же самое не могло повториться. Чего стоит мое счастье по сравнению с безопасностью и безопасностью мужчин, женщин и детей в моем племени?

Я киваю. Я понимаю. Это несправедливо, но я понимаю. Но где-то в глубине души мне больно видеть, насколько отличается Ракиз, находясь вдалеке от лагеря.

Я отгоняю эту мысль. Хорошо, что я больше не увижу эту сторону Ракиза. Потому что он властный, надменный король, который следит за каждым моим шагом в лагере? Он чертовски сексуален, даже если я никогда не признавалась в этом самой себе. Но забавный, чересчур заботливый, смеющийся Ракиз, которого я вижу здесь, в дикой природе?

Я могу влюбиться в этого Ракиза, если не буду осторожна. И этот Ракиз только временное явление.

Другой Ракиз? Он король племени, который рано или поздно возьмет себе королеву.

— Королева, которая хорошо воспитана, популярна в племени и готова родить ему наследников. Она будет сидеть рядом с ним, улыбаться его людям и быть ему идеальной парой во всех отношениях.

Я практически вздрагиваю от слов, эхом звучащих в моей голове, и Ракиз притягивает меня ближе.

— Что случилось?

— Ничего, — отвечаю я. — Совершенно ничего.


Глава 14

НЕВАДА


Нам понадобилось три дня, чтобы добраться до лагеря.

Я не понимала, как быстро мы ехали туда, но с Зои в таком плохом состоянии, мы должны были постоянно останавливаться, чтобы убедиться, что с ней все в относительном порядке. Я мечтала о машине, торгуясь с любым богом, который слушал мои мольбы, чтобы сохранить жизнь Зои.

Мони бросила взгляд на Зои и так резко вдохнула, что закашлялась. Затем она приказала всем, кто не был целителем, покинуть палатку. Я нахмурилась, а она просто прищурилась в ответ и ждала.

Тагиз отказался уходить, и Мони в конце концов вскинула руки вверх.

— Прекрасно. Ты будешь ее держать. Это будет неприятно. Для всех.

Я шагнула вперед, но Ракиз обнял меня за плечи.

— Пойдем, карья, — сказал он. — Оставь целителей делать их работу. Ты понадобишься Зои, когда она проснется, а это значит, что ты должна позаботиться о себе, пока она в надежных руках.

И вот я сижу в ванне, пока Ракиз моет меня, его руки намыливают мою кожу. Он издает довольный звук, когда разминает мышцы на моей шее, и я вздыхаю.

— Я хочу, чтобы ты пообещала, что не пойдешь за двумя другими женщинами без меня, — громыхает он, и я практически чувствую, как эти самые мышцы снова напрягаются.

— Не знаю, смогу ли я дать такое обещание, — честно говорю я ему, и он рычит.

— Неужели ты ничему не научилась?

— Мне не нравится твой тон, — говорю я, а затем взвизгиваю, когда он разворачивает меня, сердито глядя мне в лицо.

— Я не могу снова покинуть свой лагерь. Мне уже придется иметь дело с последствиями.

— Так и не надо.

— Если ты уйдешь, карья, я тоже уйду. Так будет до тех пор, пока я не умру и не буду похоронен.

Я рычу на это, и он скользит рукой по моим волосам, притягивая мое лицо к своему.

— Ты отдаляешься от меня с тех пор, как мы нашли твою подругу. Скажи мне почему.

— Послушай, Ракиз, мы оба устали…

— Перестань. Что случилось?

— Я пока не могу об этом говорить. Ты можешь просто обнять меня? Пожалуйста.

Он хмурит брови, но притягивает меня еще ближе. Я ненавижу это даже сейчас, все, чего я хочу, это прижаться к нему и услышать, как он говорит мне, что все будет хорошо.

Он наклоняется, и я прижимаюсь губами к его губам, прежде чем проследовать поцелуями к его щеке, подбородку, шее. Он наклоняет голову и слегка покусывает самую чувствительную часть моей шеи, прямо под ухом, вырывая стон из моего горла.

Ракиз скользит руками под мою задницу и встает грациозно на ноги, умудряясь не поскользнуться в ванне, даже когда мои ногти от внезапного движения впиваются в его плечи.

Он смеется, когда я чертыхаюсь, а затем позволяет мне медленно скользить вниз по его телу, потом хватает мех, прижимая его к каждому дюйму моего тела. Его руки нежны и неторопливы, и я прерывисто вздыхаю, когда он наклоняется вперед, ловя губами каплю воды, скользящую по моей груди.

Когда мы оба высыхаем, он берет меня за руку и пристально смотрит мне в глаза. Потом он улыбается. Такой же улыбкой он одарил меня, когда мы были на лоне природы, вдали от лагеря.

Он ведет меня к своей кровати, и я на четвереньках забираюсь на меха, смеясь над его сдавленным рычанием, когда он наслаждается видом. Я нисколько не удивляюсь, когда он опускается следом за мной, обнимает меня за талию и губами щиплет за мочку уха.

Его тело накрывает меня с головы до ног, и я вздыхаю от удовольствия, когда он перекидывает мои волосы через плечо и целует мою шею и спину.

Я чувствую, как он крепко прижимается к моей заднице, и я дразняще отстраняюсь, ухмыляясь его грубому рычанию.

Когда я поворачиваю голову, его глаза такие темные, что кажутся почти черными в тусклом свете.

— Поторопись, — говорю я, и он входит в меня. Я издаю стон и подаюсь ему навстречу, и он скользит еще дальше, пока не устраивается глубоко, прямо там, где я в нем нуждаюсь.

Он зарывается рукой в мои волосы и поворачивает мою голову, захватывая мои губы в грубом поцелуе. А потом он движется в плавном ритме, от которого при каждом толчке я все сильнее пальцами сжимаю мех подо мной.

Одной рукой он скользит вниз, туда, где мы соединены, лаская мой клитор в такт своим движениям.

И вот я задыхаюсь, извиваясь от удовольствия, когда все мое тело содрогается. Я чувствую, как он напрягается позади меня, когда издает хриплый сто, а затем мы оба обессиленно падаем на меха.


РАКИЗ


Невада вздыхает, придвигаясь ближе ко мне, и я глажу ее волосы. Во сне она знает, что принадлежит мне. Проснувшись? Это совсем другая история.

Я никогда не думал, что однажды моей парой станет инопланетная самка. Но с того момента, как я встретил эту маленькую человечку, моя жизнь вдруг снова обрела краски. Возможно, из-за нее мне порой и хотелось рвать на себе волосы, но она также вызывала во мне улыбку чаще, чем кто-либо из тех, кого я знал. И стал одержимым ею настолько, что думал умру, желая ее.

Я думал, она чувствует то же самое. Но я ощущал, как она медленно отстраняется. Ее тело откликается на мое, но ее разум где-то далеко, и ее нежелание давать ответы заставляет меня рычать от разочарования.

Невада шевелится и, моргая, открывает глаза, глядя на меня. На мгновение ее губы растягиваются в улыбке, а потом она как будто что-то вспоминает, и этот намек на улыбку исчезает.

— Мне пора, — говорит она, и я притягиваю ее ближе.

— Сначала нам нужно поговорить.

— Ракиз…

Я не хочу, чтобы она снова попыталась уйти.

— Теперь ты знаешь, какой я, карья. Скажи, ты веришь, что я смогу вернуть тебе твоих подруг?

Она долго молчит.

— Верю, что сможешь. Уверена, что и я смогу. Но если мы больше не…

— Подумай о Хевексе и Тагизе. Они долго и упорно сражались с нами. Но любой из моих воинов сделал бы то же самое. Мне нужно, чтобы ты пообещала, что не уйдешь.

Она снова молчит, и я стискиваю зубы.

— Мне нужно подумать, — говорит она.

Я борюсь с желанием зарычать. Раз Невада дала слово, она его не нарушит. Я знаю это. Так что я дам ей время подумать.

— Мне нужно проведать Зои, — говорит она, и я позволяю ей встать. Она тянется к своей сумке и достает чистые брюки, и я чуть ли не издаю стон, когда она натягивает их на свои загорелые бедра и задницу.

— У меня есть к тебе предложение, — говорю я, слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю их осознать.

— Что за предложение? — Невада упирает руки в боки, и я ухмыляюсь при виде моей воительницы, одетой только в кожаные штаны, с обнаженной грудью, и серьезно смотрящей на меня.

Я открываю рот, и она, прищурившись, смотрит на меня.

— На это предложение у меня нет времени.

Я ухмыляюсь, и она цокает губами, когда она поворачивается и тянется за рубашкой.

— Я хочу, чтобы ты помогла обезопасить лагерь.

Рука Невады застывает, и она наклоняет голову, пристально глядя на меня.

«Да, я точно знаю, как уговорить тебя остаться со мной, карья».

— Что ты имеешь в виду?

Я откидываю меха и тянусь к собственным штанам.

— Как ты заметила, если тебе было легко ускользнуть из этого лагеря, то и другим было бы легко проникнуть сюда. Мое племя может извлечь пользу из твоего опыта.

Она оценивающе смотрит на меня.

— Ты делаешь это только для того, чтобы уберечь меня от неприятностей?

Я поднимаю бровь, не упуская из виду, как ее взгляд скользит по моему телу, прежде чем вернуться к моему лицу. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не затащить ее обратно в меха для утреннего соития.

— Карья, я не питаю иллюзий, когда речь заходит о твоей способности находить неприятности, куда бы ты ни пошла. Я просто подумал, что тебе понравится быть причастной к обеспечению защиты и безопасности членов этого племени.

— И как это будет выглядеть? — она закатывает глаза в ответ на мое молчание. — Я имею в виду, ты даешь мне добро на внесение необходимых изменений?

— Все, что связано с изменением обязанностей моих воинов, должно сперва одобриться Терексом. Но я верю, что ты исправишь проблемы, которые позволили тебе украсть мою мишуа и улизнуть из этого лагеря.

Лицо Невады осунулось при воспоминании о моей мишуа, и я, потянувшись, притягиваю ее ближе.

— Я не сомневаюсь, что ты заставишь моих воинов молить о пощаде, — поддразниваю я ее, и она улыбается мне.

— Ладно, ты сам напросился, — говорит она. — Я не хочу слышать никакого нытья, когда начну указывать на бреши в твоей безопасности.

Она посылает мне последнюю улыбку, когда заканчивает натягивать рубашку, а затем ботинки, прежде чем выйти за дверь.


НЕВАДА


Когда я вхожу в кради целительницы, вижу что рядом с Зои сидит Элли. Она вскакивает на ноги и обнимает меня.

— Ты сделала это, — шепчет она. — Ты вернула ее.

Я чувствую, как у меня кривятся губы.

— Айви и Бет до сих пор не найдены.

— Судя по тому, что сказал Тагиз, им обеим удалось бежать. Мони сказала, что Зои умерла бы, если бы вы вовремя не привезли ее сюда.

Я отстраняюсь и изучаю Зои.

— Она выглядит немного лучше.

Элли усмехается и указывает на угол кради, где один из целителей склонился над столом.

Я смотрю.

— Это плесень?

Улыбка Элли становится шире.

— Это антибиотик.

Варварский пенициллин. Кто бы мог подумать?

Я изучаю бледное лицо Зои.

— Она уже приходила в себя?

— Мони дала ей что-то, чтобы она уснула. Она сказала, что ее тело нуждается в отдыхе. — Элли заправляет прядь волос за ухо, и я прищуриваюсь.

— Что это у тебя на запястье?

Элли краснеет.

— Мы собирались подождать, пока вы вернетесь, но…

Я знаю, что это такое. Я поспрашивала, когда мы только приехали сюда, и заметила, что некоторые мужчины — и женщины — носят блестящие золотые ленты-браслеты на запястьях.

— Брачные ленты.

Моя челюсть падает вниз.

Элли закусывает губу.

— Да. Прости, что мы не дождались вас. Мы просто хотели провести церемонию как можно скорее и решили отпраздновать, когда ты вернешься.

Мгновение мы смотрим друг на друга, а потом я наконец закрываю рот.

— Ты… остаешься?

Она твердо кивает.

— Я беременна, Невада. И даже если бы не была, я счастлива здесь. Я не хотела, чтобы меня украли из моей жизни, но, честно говоря, даже если бы я не была с Терексом, я бы хотела остаться на Агроне. Я вписываюсь сюда, в эту жизнь.

— Беременна. Вау. Поздравляю.

Она смотрит на меня, и я ухмыляюсь.

— Серьезно. Просто я немного в шоке. Я уезжаю на пару недель, а когда возвращаюсь, ты уже замужем и беременна.

— Я знаю. Мы бы подождали, но мы просто не знали, как долго тебя не будет, и ребенок…

— Тебе не нужно ничего объяснять, Элли. Я рада за вас, ребята. Ты будешь потрясающей матерью.

— Я все равно помогу вам вернуться на Землю. Ты ведь знаешь это, верно?

— Конечно.

— Итак, — говорит она, и легкая улыбка играет на ее губах, — что случилось, когда Ракиз отправился за тобой?

Я ухмыляюсь.

— Он психанул. Но, честно говоря, он и сам хотел оказаться там так же, как и я. Мне жаль его — он воин, который любит охотиться и сражаться, но он погряз в управлении этим племенем. Ты знаешь, что он забавный? Вдали от лагеря он был совершенно другим человеком.

— Знаешь, люди говорили, что до того, как уйти, он изменился. Они говорили, что он больше улыбается и проявляет больше интереса к жизни. Из-за тебя.

Я хмурюсь.

— Из этого все равно ничего не получится. Я уйду, а он — король племени.

Я сажусь рядом с Зои, а Элли придвигается ближе.

— Как это связано между собой?

— Однажды ему понадобится королева.

Элли смотрит на меня.

— А ты хотела бы стать королевой?

— Нет. Но Ракиз никогда не хотел быть королем. Знаешь, что самое безумное? Я бы сделала это. Я бы осталась на этой планете и стала его королевой, если бы это означало, что я могу быть с ним. Но его племя никогда не примет меня. Прямо перед уходом я сказала одному из его советников пойти на хрен, — говорю я, и Элли фыркает.

— Честно говоря, этот парень сам напросился.

Я пытаюсь изобразить улыбку, но мои губы дрожат.

— Я познакомилась с его бывшей, Элли. Она красивая и грустная, и она живет совсем одна на задворках этого мира, потому что ей невыносима мысль о том, что он возьмет королеву, которая будет достойна править рядом с ним. — Я хмыкаю. — И я ее понимаю. Я бы тоже ни за что не осталась здесь.

— Ты говорила с ним об этом?

Я вздыхаю.

— Я не могу. Что я скажу? «О, я знаю, что ты уже ненавидишь быть королем, и ты делаешь это только потому, что ты лучший кандидат для этого, но я собираюсь разорвать эти отношения, так как я не могу быть твоей королевой. Хотя я даже не хочу быть гребаной королевой, я просто хочу тебя. Всецело для себя. Навсегда». Звучит здорово, правда?

Она улыбается.

— Ну, последняя часть звучит неплохо. Возможно, тебе придется поработать над первой частью.

— Рано или поздно это закончится. Может быть, лучше покончить с этим сейчас, пока никто из нас не пострадал еще больше.

Элли молча поднимает брови, и я снова вздыхаю, чувствуя внезапную потребность ударить что-нибудь.

— Пойду посмотрю, нет ли поблизости Асроза, чтоб потренироваться. О, я забыла тебе сказать. Я новый начальник службы безопасности, — я ухмыляюсь, и Элли поднимает бровь. — Если сейчас здешние меня всего лишь недолюбливают, — говорю я, — то через несколько дней они меня по-настоящему возненавидят.


Глава 15

НЕВАДА


— Значит, как только часовой увидит, что кто-то приближается, он должен вернуться в лагерь и громко оповестить жителей, чтобы те подготовили оборону?

Терекс кивает.

— Да.

Он немногословен, но я вижу, как в его глазах мелькает искорка юмора в ответ на мой вопрос.

— Так вот почему часовые не могут находиться слишком далеко от лагеря?

— Во время войны у нас еще больше часовых. Те, что стоят дальше всех, отправятся до ближайшего часового по пути к лагерю, а потом он отправится до следующего ближайшего, и так далее.

Как эстафета для варваров.

В чем проблема? Как только кто-то замечает неприятности на горизонте, они практически настигают его. И если только их враги не полные идиоты, они убьют часового и не дадут ему приблизиться к лагерю.

Я ломаю над этим голову несколько часов, а потом разговариваю с часовыми. Некоторые из них все еще недовольны тем, что мне удалось пройти мимо них, а другие не уверены, что женщина должна иметь какое-либо отношение к безопасности лагеря.

Когда третий часовой насмехается надо мной, я теряю терпение.

Я направляюсь прямо к Терексу, который наклоняет голову, когда я говорю ему, что хочу сделать.

Встреча происходит на лугу за лагерем. Нет другого места, достаточно большого, чтобы я могла обратиться к стольким воинам. У меня здесь вся охрана, большинство часовых и все, кто в той или иной степени отвечает за безопасность лагеря.

Я бросаю взгляд поверх толпы в самый ее конец и смотрю в темные глаза, смеющиеся в ответ. Было бы легче, если бы Ракиз не смотрел.

Он показывает мне большой палец.

«Умник».

Я отворачиваюсь, чтобы скрыть смех, и забираюсь на стол. Толпа замолкает — скорее всего, потому, что они шокированы и им очень любопытно.

— Ладно, — говорю я. — Я не собираюсь тратить ваше время на объяснения, почему я имею право говорить с вами о безопасности. Вы ничего не знаете ни о моей планете, ни о том, чем я там занималась, и вам на это начхать. Я понимаю. Все в порядке.

Несколько смешков. Я делаю глубокий вдох и продолжаю.

— Но вот, что я знаю. Не так давно я улизнула отсюда с едой, оружием и одеждой. Я пробралась в ваш кради с оружием и украла королевского мишуа. Знаю, — говорю я, когда слышу бормотание, — подлый поступок. Но есть причина, по которой я вам это рассказываю. Каждый житель этого лагеря знал, что мне нельзя доверять. Вы знали, что по приказу короля я вообще не должна была покидать лагерь. И все же я выбралась. Честно говоря, это было не сложнее детской забавы. Я не с этой планеты, и я ничего не знаю о том, как здесь устроена жизнь, но в течение нескольких дней у меня созрел план.

Полная тишина. Теперь я завладела их вниманием.

— Я говорю это не для того, чтобы кого-то пристыдить. Все, что я хочу сделать, это показать вам, чему я научилась за это время и как еще лучше обезопасить людей, живущих в этом лагере. Потому что если смогла улизнуть я… кто его знает, кто мог бы проникнуть внутрь?

Воин по имени Джарис фыркает и смотрит на меня свысока. Я ему никогда не нравилась, и меня нисколько не удивляет, что именно он заговорил.

— Почему мы должны доверять тебе? Это из-за тебя ушел наш король.

Я встречаюсь взглядом с Ракизом, и его глаза больше не смеются, когда его взгляд вперивается в спину Джариса.

— Так вот какого мнения ты о своем короле? Как о мужчине, который так легко поддается моим чарам, — указывая на свою мешковатую рубашку и грязные брюки, — что не может думать самостоятельно?

Толпа замолкает, и Джарис, наконец, мотает головой, глядя на меня. Намек на то, что его король слаб, будет воспринят как вызов, а Джарис не настолько глуп, чтобы идти против Ракиза.

Я смотрю на изумрудное небо. «Помоги мне, Джек. Что мне делать?»

Я почти слышу его, стоящего рядом со мной, вижу эту дерзкую ухмылку на его лице.

«Они хотят вести себя как придурки? Выстави их придурками».

Я улыбаюсь, обводя взглядом толпу.

— Знаете что? Я не смогу помочь вам, если вы не хотите помощи. Но я собираюсь доказать вам, что этот лагерь не так безопасен, как вы думаете. Через пять дней мы снова соберемся здесь и посмотрим, как глядя мне в глаза, вы будете утверждать, что все в порядке.

Потом спрыгиваю со стола и пробираюсь сквозь толпу.

Терекс догоняет меня.

— Ты хотела, чтобы они бросили тебе вызов.

— О да. Не словом, а делом. Теперь увидят, как их уделает девчонка. Они сами напросились на неприятности.

Он смеется.

— Я с нетерпением жду, что ты придумаешь.

Я иду прямо к хижине Ракиза и жду его.

Он находит меня сидящей у входа.

— Боишься Анары?

— Она все еще злится на меня за то, что я ушла.

Он смеется, а я встаю и говорю ему, чего хочу. У меня есть люди, которые помогут мне с большинством этих вещей, но это будет мой шедевр.

Он, прищурившись, смотрит на меня.

— Надеюсь, ты уверена в том, что собираешься сделать.

Я пожимаю плечами.

— У меня есть некоторый опыт общения с упрямыми мужчинами. Я могу рассказать им обо всех проблемах, которые видела, а они просто пожмут плечами и проигнорируют меня, потому что я женщина и чужачка. Но если я заставлю их увидеть эти проблемы, они не смогут игнорировать меня. Кроме того, это гораздо приятнее, и в данном случае мне нужно позаботься как извлечь большую выгоду и выйти победительницей из данной ситуации.

Ракиз снова смеется.

— Знаешь, Терекс или я могли бы заставить их прислушаться.

Я качаю головой.

— И что же это будет за веселье?

Он протягивает руку и притягивает меня к себе, и каждая частичка меня хочет последовать за ним в его хижину и отгородиться от всего мира. Он касается моих губ своими, и мои глаза щиплет от его нежного прикосновения.

— Прошлой ночью ты не пришла, — бормочет он.

Я пытаюсь улыбнуться.

— Я ночевала в кради целителя вместе с Зои.

— Ты останешься со мной на ночь?

Боже, как я хочу. Я так сильно хочу этого.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Он отстраняется с мрачным выражением лица.

— Почему?

— Ракиз…

Он хмурится, и я вздыхаю.

— Сейчас все по-другому.

— Ничего не изменилось. Я твой мужчина, а ты моя женщина. По крайней мере, я так думал.

— Так и есть. Так и было. — Я еще раз вздыхаю, разочарование заставляет мои руки дрожать. — Господи, Ракиз, ты же не идиот. Кем бы мы ни были друг для друга… это не может продолжаться здесь, в лагере. Ради Бога, ты же гребаный король племени.

— Наконец-то ты мне расскажешь, в чем проблема. Думаешь, я не заметил, как ты изменилась после того, как мы покинули дом Инексы?

Я вскидываю руки и делаю шаг назад.

— На ее месте могла бы оказаться я, Ракиз!

Он рычит и открывает дверь, прежде чем затащить меня в хижину. Анары нигде не видно, и он хмуро смотрит на меня.

— Ты никогда не окажешься на месте Инексы.

— Почему? Потому что она переспала с несколькими твоими друзьями, а я нет?

Он хмурится.

— Что?

— Она знала, что никогда не станет твоей королевой.

На этот раз Ракиз с ревом вскидывает руки.

— Я никогда даже не думал о том, чтобы взять королеву!

Я киваю.

— Я знаю. Сейчас ты не думаешь, но когда-нибудь подумаешь. Однажды тебе придется остепениться и выбрать женщину на всю жизнь. Тебе нужна… — мое горло сжимается, и я делаю глубокий вдох, борясь за контроль, когда слова Инексы возвращаются ко мне. Снова. — Тебе нужна королева, которая хорошо воспитана, популярная среди племени и готовая родить тебе наследников. Она будет сидеть рядом с тобой и улыбаться твоим людям и быть для тебя идеальной парой во всех отношениях.

Если бы не мое разбитое сердце, я бы сочла выражение лица Ракиза комичным. Его рот на мгновение открылся, прежде чем он захлопнул его с рычанием.

— Так вот что ты думаешь? Что я возьму воспитанную женщину? Карджа, после того, как был с тобой, я не могу думать ни о ком другом.

Я так близка к тому, чтобы расплакаться, что не могу этого вынести, и мне нужно выбраться отсюда, пока я не развалилась на части.

— Все, кого я когда-либо любила, либо бросили меня, либо умерли, Ракиз. Я больше не могу.

Он открывает рот, и я поднимаю руку, отступая на шаг.

— Ты выполнишь свой долг. Как и делал всю свою жизнь. И я это понимаю. Эти люди полагаются на тебя. Ты человек чести. Так что… нам нужно остаться просто друзьями.

Друзьями.

Это слово словно пепел оседает у меня на языке, и впервые с тех пор, как я оказалась здесь, глаза Ракиза холодеют. Когда он смотрел на меня, это всегда были ярость, похоть, нетерпение или юмор, но никогда не было этого пустого взгляда, как будто мы незнакомы. Подавив рыдание, я бросаюсь к двери.

Он даже не пытается остановить меня.


РАКИЗ


Моя бестия перевернула мой лагерь вверх дном. Каждый день мои воиныприходят жаловаться на ее трюки и проделки, и каждый день я борюсь с желанием вернуть ее обратно в мой ташив.

В первый же день пропали два наших самых сильных и надежных мишуа. Позже они были найдены внутри кради Джариса. Его возмущенный рев был слышен по всему лагерю.

На второй день кто-то вручил часовому фрукт, в который был пропитан каким-то быстродействующим снотворным напитком. Проснувшись он обнаружил, что его раздели донага и привязали к воротам в лагерь.

Я с трудом сдержал улыбку, когда увидел, как он свирепо смотрел на Неваду, когда она проходила мимо, игнорируя его.

На третий день все тренировочные мечи в оружейном кради были заменены белыми палками из зарослей деревьев неподалеку от нашего лагеря.

На четвертый день я назначил Неваде охранника. Хевекс должен был следовать за ней по всему лагерю, седой воин сурово смотрел на каждого, кто вздумает выразить свое раздражение по поводу ее действий.

Моя карья права в одном — этот лагерь должен быть как можно более безопасным.

Сегодня пятый день, и в настоящий момент я наблюдаю за боем Невады с Асрозом на тренировочной арене, игнорируя толпу, собравшуюся посмотреть, как они сражаются.

Невада прошла долгий путь, и ее навыки владения мечом заставляют некоторых из моих воинов поднимать брови и кивать в знак уважения, в то время как другие поворачиваются и уходят, испытывая отвращение при виде сражающейся женщины.

Неваде на это наплевать.

Если бы она действительно хотела стать королевой, то говорила бы с этими людьми о приятных вещах. Она носила бы платья, улыбалась моим воинам и молчала.

Я уже видел такое поведение раньше.

То, о чем Инекса, очевидно, не упомянула моей карье, так это о том, что не из-за того, как она вела себя, когда мы впервые сошлись, я все дольше и дольше держался вдали от лагеря.

Это произошло спустя некоторое время после того как мы начали делить ложе, и она медленно начала превращаться из забавной, интересной женщины, которую я знал, в женщину, которую, по ее мнению, хотело бы видеть племя.

Она больше не рассказывала непристойных шуток и даже не разговаривала с другими воинами. Она проводила все больше и больше времени с целителями, разговаривая на женские темы — темы, которые никогда раньше ее не интересовали.

В конце концов, она стала совершенно непохожей на женщину, которую я знал… и была близка к созданию пары.

Она изменилась для племени, но они считали ее действия манипуляцией и расчетом.

Уход Инексы из племени был одним из моих величайших провалов. Не только из-за того, как она изменилась, но и потому, что потеря любой женщины, когда их так мало, — это то, за что нужно раскаиваться.

«Умоляю тебя, Ракиз. Отпусти меня и живи своей жизнью. Ты задолжал мне это».

Я действительно был ей должен. Если бы я не был королем племени, если бы мой отец не давал понять, что я должен взять себе пару, если бы я уделил больше внимания, когда ее улыбки стали фальшивыми, и она начала соглашаться со всем, что я говорил…

Я хмурюсь.

— У нее хорошо получается.

Я поворачиваюсь на голос и киваю, появившемуся рядом Терексу, его взгляд устремлен на тренировочную арену.

— Сражения у нее в крови.

— Она больше не спит в твоем ташиве.

Я поворачиваю голову, и Терекс поднимает брови.

— Люди болтают.

Я чувствую, что мой хмурый взгляд становится мрачнее.

— Она не хочет быть со мной. Она говорит, что в конце концов я найду королеву, и она не хочет видеть, как это произойдет.

— Прямо как Инекса.

— Инекса разговаривала с ней. До этого у нас все было хорошо. Я никогда не был так счастлив.

— Я удивлен, что эта бестия прислушалась к тому, что говорил кто-то другой.

«Все, кого я когда-либо любила, либо бросили меня, либо умерли, Ракиз. Я больше не могу».

— Она травмирована. Ее жизнь была полна потерь. Она не пришла ко мне целостной, и я принял это.

Терекс фыркает.

— После стольких женщин, отчаянно мечтающих стать королевой племени, кто бы мог подумать, что ты влюбишься в ту, которая не хочет иметь ничего общего с этим титулом?

Любовь.

— Так вот что это такое?

Терекс бросает на меня жалостливый взгляд.

— Ты же знаешь, как любит сплетничать племя. Из улыбчивого Ракиза, которого заботит нечто большее, чем просто охота на вуальди, в мужчину с таким мрачным настроением, что даже твои советники боятся подходить к тебе. Это и есть любовь.

Я наблюдаю за Невадой, когда Асроз делает выпад, а она отскакивает за пределы его досягаемости. Она бросается вперед и шлепает его по заднице своим тренировочным мечом, и я прыскаю от смеха, когда он бросает на нее мрачный взгляд.

— Ей тоже плохо, — тихо говорит мне Терекс. — Элли сказала, что она поселилась у другой женщины — Вивиан. Судя по всему, она практически не спит.

Я потираю грудь при мысли о том, что моя бестия кричит во сне. А затем я расправляю плечи, когда Невада смотрит на нас, встречаясь со мной взглядом на мгновение, прежде чем отводит взгляд.

С моей женщиной всегда было не легко, но она стоит того, чтобы за нее бороться. Она стоит всего.


НЕВАДА


Что мне делать, когда моя жизнь рушится, и я не хочу ничего больше, кроме как встать на колени и умолять короля племени о толике его внимания?

Испытывать на прочность все его племя.

Они в бешенстве. Но скоро ситуация станет намного хуже.

У меня было много свободного времени. Бессонные ночи, когда я плакала в подушку, как только Вивиан засыпала.

Я, Невада. Рыдаю по мужчине. Было бы забавно, если бы не было так чертовски неловко.

Я думала, что будет не так больно, что нам обоим будет легче, если мы просто разойдемся. Я могу сосредоточиться на поиске других женщин, чтобы мы могли вернуться на Землю, а он может сосредоточиться на управлении своим племенем.

Но я не могу представить себе ничего более болезненного, чем это.

Я вздыхаю и переворачиваюсь в мехах. Когда я переселилась сюда, Вивиан посмотрела на меня и спросила, когда это ее кради успел стать «палаткой для расставания», но выражение ее лица смягчилось, когда она внимательно вгляделась в мое лицо.

— Ты можешь занять кровать Алексис. Подушка, вероятно, все еще не просохла после того, как Элли рыдала в нее.

Вивиан сегодня уже встала. Хотя я испытываю искушение перевернуться и поплакать, чтобы снова заснуть, мне нужно встать, чтобы начать заключительную фазу операции «Подрыв безопасности лагеря».

Сначала я проверяю Зои. Когда я вхожу, она открывает глаза, и на ее лице появляется улыбка.

Я улыбаюсь, облегчение бьет меня, как удар под дых. Господи, хоть тут все наладилось. Элли поднимает глаза и тоже улыбается мне, указывая на тарелку с едой, которую держит Зои.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я.

— Как будто я перенесла воспаление легких. С инопланетной версией антибиотиков.

Я смеюсь и чувствую такое гребаное облегчение, усталость и грусть, что падаю на колени рядом с ее кроватью, зарываюсь лицом в ее меха и разражаюсь слезами.

— О Боже, — говорит Элли, обнимая меня. — Ты в порядке?

Я подавляю смех.

— Это Зои лежит на смертном одре, а ты спрашиваешь, все ли в порядке со мной?

— Ну, у тебя что-то вроде нервного срыва, — говорит Зои, и я ухмыляюсь, вытирая слезы с лица.

— Прости.

— Не извиняйся. Судя из того, что говорит Элли, все девчонки держатся благодаря тебе. Ты имеешь право плакать время от времени.

— Я плакала только этой ночью. И прошлой.

Элли протягивает руку и убирает волосы с моего лица, и это действие настолько материнское, что еще одна слеза скатывается по моей щеке.

— Ну, — говорит она. — Возможно, тебе уже давно пора было это сделать.

— Я потеряла его, — шепчу я. — Я отпустила его и потеряла.

— Ты говорила с ним?

Я качаю головой и наконец сажусь. Глаза Зои влажные от сочувствия, и мы все поворачиваемся, когда в кради входит Мони.

Она бросает на меня один взгляд и, прежде чем вручить мне тарелку с едой, тихонько вздыхает.

— Возьми, дитя. И не спорь со старой женщиной.

Я заставляю себя улыбнуться и беру тарелку. Мони долго смотрит на меня, и мы все молчим.

Потом она говорит.

— Если бы он мог ответить, он бы сказал тебе сражаться за свое счастье, где бы ты его ни обрела.

У меня отвисает челюсть, а Элли ерзает рядом.

— Кто? — спрашивает она. — Ракиз?

Мони с улыбкой качает головой и выходит.

Я все еще смотрю туда, где она стояла, когда Элли придвигает ко мне мою тарелку.

— Браксийцы не ругаются, как мы. Они используют браксийские слова.

— Да, — говорю я. — Так и есть. Извините, девочки, мне пора. Я вернусь позже.

Я удовлетворена грозными взглядами, брошенными в мою сторону, когда я двигаюсь по лагерю. Если люди раздражены, значит не остались равнодушными. Настоящие перемены происходят тогда, когда у людей нет иного выбора, кроме как обратить внимание и изучить свои слабости.

Тем не менее, они будут очень раздражены тем, что я запланировала дальше.

Я смотрю на Терекса, который кивает мне, стоя возле загона мишуа. Все готово. Отлично.

БУМ!

Взрыв небольшой, но даже я вздрагиваю, когда взрывается кради. Раздаются крики, и если бы я не была в худшем настроении в моей жизни, то, наверное, чувствовала бы себя плохо.

Вместо этого я наблюдаю, как все, что я предсказывала, происходит как по сценарию. Все воины, находящиеся на тренировочной арене, мгновенно бегут к месту взрыва. По крайней мере двое часовых покидают свои посты, отчаянно желая увидеть, что произошло, и воцаряется хаос.

Когда я рассказала Терексу, что хочу сделать, он тут же покачал головой, но я увидела интерес в его глазах, когда объяснила почему. Все дети были надежно спрятаны, и Терекс и Ракиз позаботились о том, чтобы никто не был рядом с кради, когда он взорвется.

Когда мы атаковали логово вуальди, Тагиз использовал двенадцать стручков, чтобы создать свой взрыв. Для этого взрыва я использовала всего один. Я не стремлюсь к разрушению. Просто нужны были звук и вид чего-то горящего, даже когда Терекс немедленно гасит небольшое пламя.

Когда я подхожу, все взгляды устремляются на меня, и большинство из них полны ярости.

Я сумела настроить против себя целое племя инопланетных воинов.

«Хорошая работа, Невада».

Сильная рука обхватывает меня, хватая за руку, когда я напрягаюсь и тянусь за мечом. Меня поражает запах Ракиза, кожи и воина. Он притягивает меня ближе, и я смотрю ему в лицо, но его взгляд изучает всех воинов, смотрящих на меня, пока один за другим они не отводят взгляд.

Я хмуро смотрю на него. Теперь он должен знать, что меня не нужно спасать. Но мое сердце все еще замирает, когда он легонько проводит пальцем по моей руке, а затем отстраняется. Даже сейчас, когда он не может даже смотреть на меня, он все еще прикрывает мою спину.

Я ухожу, глядя вперед. Воины знают, где меня найти.

Им не требуется много времени, чтобы найти дорогу на поляну. Я стою на том же столе, наблюдая, как они подходят. Появляется Ракиз, но никто не приближается к нему, предпочитая смотреть на меня, словно я серийный убийца, которого они нашли скрывающимся среди них.

Подходит Элли, рука об руку с Терексом. Она поднимает другую руку, показывая мне большой палец, и я прерывисто выдыхаю, избегая взгляда Ракиза. Неужели мы расстались всего пять дней назад?

Я бросаю взгляд на закутанную в плащ фигуру на задворках толпы, а затем сразу приступаю к делу.

— За последние пять дней я проверила безопасность этого лагеря. Хотя вас простят за то, что вы предполагаете обратное, мне не доставляет удовольствия разоблачать некоторую халатность, которую я обнаружила в этой безопасности. — Я слегка улыбаюсь. — Ладно, это доставляет мне немного удовольствия.

Раздается несколько смешков, и я делаю глубокий вдох.

— Хотя я не из этого племени и даже не с этой планеты, кое-что я знаю. Я знаю, что три года назад племя Эвикс было уничтожено, когда в него проникли их враги. Я знаю стаю вуальди, которые мыслят масштабно и сумели действовать сообща достаточно долго, чтобы похитить моих друзей, спрятать их и найти покупателей. И я знаю, что иногда жизнь — отстой. Иногда вам кажется, что вы в безопасности только до тех пор, пока не потеряете тех, кого любите.

Мой голос срывается, и я смахиваю слезу, прежде чем она упадет.

— Это случилось со мной. И я не хочу, чтобы это случилось с кем-то из вас. Вот почему я это делаю. Не потому, что я хочу, чтобы вы выглядели идиотами, хотя это был забавный бонус. А потому что это племя может добиться большего.

Я жестом показываю на фигуру в плаще, и он делает шаг вперед. Раздаются вздохи, обнажаются мечи, воин сбрасывает капюшон и ухмыляется мне.

Похоже, Дексару понравилась наша просьба. Он был так увлечён, что, когда нам удалось связаться с ним через один из его охотничьих отрядов, он решил одолжить нам одного из своих воинов для этого небольшого представления.

Парень, кажется, совсем не боится, даже в окружении племени рычащих воинов.

«Стальные яйца».

— Такие взрывы могли произойти одновременно вокруг нашего лагеря. Все, что нужно, это чтобы эти стручки были пронесены с едой. Когда кради взорвался, почти каждый из вас побежал к нему. Я знаю, что вы, скорее всего, позаботились о том, чтобы никто из женщин или детей не пострадал. Но этот отвлекающий маневр позволил вражескому воину прокрасться внутрь незамеченным. Ваши часовые были далеко от своих постов, что позволило бы другому племени легко остаться незамеченными. Представьте себе, что может сделать один противник, скрываясь в этом лагере. И представьте, если бы он привел друзей. Представьте, если бы этот отвлекающий маневр был способом переключить ваше внимание, дав возможность вражескому войску атаковать ваш лагерь.

Теперь воины внимательно слушают, и я чувствую, как мои плечи слегка расслабляются.

— Вы позволите мне сделать вам несколько предложений? Предложения, которые помогут обезопасить каждого мужчину, женщину и ребенка в этом лагере и будущих лагерях?

Асроз опускается на одно колено, склоняя голову в знак поддержки. Хевекс и Тагиз немедленно следуют его примеру, и по меньшей мере десять других воинов делают то же самое. Один или двое разворачиваются и уходят, а остальные, скрестив руки на груди, кивают мне.

Я принимаю это.


Глава 16

НЕВАДА


Большую часть времени я учу небольшие группы воинов, как идти по следу, не полагаясь на нюх. Я заставляю их набивать ноздри ароматизированным веществом, а затем они соревнуются, чтобы найти друг друга в близлежащем лесу.

Поиски Айви и Бет продолжаются, и Терекс сообщает мне новости всякий раз, когда у него появляется новая информация.

Из того, что я могу понять, все браксийские племена, должно быть, изначально были связаны каким-то образом. У некоторых из них есть союзы, у других есть торговые сделки, а у некоторых, по крайней мере, есть своего рода перемирие — как между Ракизом и Дексаром. Но есть и такие, которые убьют друг друга на месте.

Человеческая женщина с огненными волосами, по-видимому, была замечена убегающей на территорию браксийского племени, у которого нет перемирия или союза с племенем Ракиза.

Ракиз послал несколько своих воинов в этот район, чтобы посмотреть, смогут ли они обнаружить какие-либо признаки Айви.

Бет по-прежнему нигде не видно.

А Чарли? Все, что мы знаем, это то, что сказал нам синий чувак, и Ракиз также послал воинов, чтобы попытаться обнаружить следы дракона.

Конечно, я получаю всю эту информацию из вторых рук, так как я слишком труслива, чтобы говорить с Ракизом, что бы я ни говорила о «дружбе».

Я выкидываю из головы мысли о короле племени и сосредотачиваюсь на Герисе — одном из часовых. Он поднимает бровь, и я киваю.

— Давай.

Мы, наверное, в пятистах метрах от лагеря. Асроз отправился со мной, и он с интересом наблюдает со своего мишуа.

Герис поднимает длинную веревку, сделанную из какого растения похожего на лен. Она невероятно прочная и прикреплена к колоколу, расположенному рядом с ближайшим часовым. Когда зазвонит его колокол, он потянет за свою веревку, которая задействует следующий колокол, и так далее.

Мы ждем, затаив дыхание, и всего через несколько секунд…

Дин-дон, дин-дон, дин-дон.

Мы все улыбаемся, когда звучит огромный колокол, расположенный на тренировочной арене, предупреждая весь лагерь.

Мы разместили эти веревки вокруг лагеря во всех направлениях. Цель состоит в том, чтобы расширить их еще дальше, чтобы в тот момент, когда потенциальный захватчик окажется в миле от лагеря, наши часовые предупредят воинов, чтобы они были наготове.

— Хорошо придумано, — тихо говорит Асроз.

Я улыбаюсь ему, но мы оба знаем, что на его месте должен быть Ракиз. Я не знаю, где он, но я не видела его несколько дней.

Я чувствую себя лицемеркой. Каждую ночь мне требуется вся моя сила воли, чтобы не покинуть свой кради и не пробраться к его ташиву, где я упаду на колени и буду умолять его принять меня обратно.

Единственное, что меня останавливает? Мысль о том, что будет дальше.

Не могу поверить, что была настолько глупа, чтобы влюбиться в короля племени. Мой желудок сжимается, когда я смотрю вдаль. Потому что так и должно быть. Расставание — слишком мягкое слово для этого. Это потрясение пошатнуло все, о чем я когда-либо думала, знала, и все мои планы на будущее.

Хорошо, что Ракиза нигде не видно. Потому что если бы он был рядом…

Я бы выставила себя дурой, умоляя его принять меня обратно.

— Держи. — Асроз протягивает мне руку. — Поехали.

Странно ехать на мишуа перед мужчиной, который не является Ракизом. Мы молчим, медленно возвращаясь в лагерь, и я чувствую внезапное желание взять мишуа и бежать.

— Ты в порядке?

Я моргаю. Мы с Асрозом не говорим ни о чем «девчачьем», как например, о чувствах. Я думаю, что единственный способ, которым он может обучить меня, — это представить, что я на самом деле мужчина.

— Не совсем, — признаюсь я. — Но буду. Когда-нибудь.

Будем надеяться.

Один из часовых осматривает нас, когда мы прибываем.

— Король созвал брин, — говорит он, и Асроз напрягается за моей спиной.

— А что такое брин?

— Собрание всего племени, — говорит Асроз. — Только часовым и очень больным разрешается не присутствовать.

Бабочки мгновенно превращаются в рой в моем животе. Ведь никто не заметит, если меня там не будет, верно?

— Даже не думай об этом.

Я вздыхаю. Асроз иногда чертовски жесткий.

Мы оставляем мишуа в загоне, и ее глаза закрываются тяжелыми веками, когда Асроз гладит ее по морде. Затем я следую за Асрозом на поляну — единственное место, достаточно большое для собраний такого масштаба.

Но даже она с трудом вмещает столько народа.

В этом племени тысячи людей. Конечно, многие воины сейчас в отъезде по разным поручениям, но тут все равно тесновато. Я нахожу Элли в первых рядах и, проталкиваясь локтями сквозь толпу, шепчу ей на ухо:

— Есть соображения по какому поводу сбор?

Элли качает головой.

— Но очевидно, что брины созывают очень редко. Это не то, что обычно делается без предварительного уведомления.

Люди шепчутся вполголоса, но этот шепот начинает затихать. Я оборачиваюсь и вижу, как толпа расступается перед Ракизом, который на долю секунды встречается со мной взглядом, прежде чем встать на возвышение, которого раньше здесь не было.

Думаю, он сломал бы любой стол, на который попытался бы встать.

Советники Ракиза следуют за ним. Это пожилые люди, которые больше не сражаются как воины, и они — проклятие его существования. Каждый из них выглядит так, словно сожрал лимон, и бросает на меня не один яростный взгляд.

— Какого черта? — бормочу я и чувствую, как Элли пожимает плечами рядом со мной.

Ракиз смотрит поверх толпы. Под его глазами залегли тени, и у меня болит сердце. Все, чего я хочу, — это спрятаться с ним где-нибудь подальше и забарикадироваться от всего мира.

— Спасибо, что присоединились ко мне сегодня. Я буду краток. Это то, чего я давно хотел, но у меня не хватало смелости сделать это.

Раздается шепот, люди выражают свое потрясение его признанием.

— Я уйду с поста короля. Я знаю, что это неожиданно, но я постараюсь сделать этот переход как можно более легким.

«Какого. Бл*дь. Хрена».

Прежде чем это осознаю, я проталкиваюсь вперед, не обращая внимания на недобрые взгляды, направленные в мою сторону, когда в толпе раздаются возмущенные вздохи.

— Что ты творишь? — требую я, и старуха рядом со мной прижимает руку к груди, кровь отливает от ее лица, как будто она действительно может упасть в обморок.

— Тебе больше не придется быть со мной как с королем. Так что теперь я обычный мужчина.

Я скриплю зубами.

— А ты не хотел сперва поговорить об этом со мной?

Ракиз вздыхает.

— Я не привык идти на компромисс. Я не из тех, кто делится. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы учитывать твое мнение в свои решения, но иногда эти решения буду принимать я.

Я рассматриваю его. Он на самом деле чертовски серьезно настроен. Он отказывается от всего.

— И как же выглядит это решение?

В толпе мертвенно тихо, и Ракиз тянет меня за собой на помост.

— Нам придется уйти. Я не могу оставаться здесь — это было бы оскорблением для следующего короля. Но у нас будет своя жизнь, свои приключения. Я сделаю тебя счастливой, Невада.

Я смаргиваю слезы.

— Зачем ты это сделал?

— Если ты останешься со мной, то откажешься от своего дома ради меня. Я хочу, чтобы ты была моей парой. Была матерью моих детей.

Племя сейчас сходит с ума. Воины ревут от ярости, женщины плачут, а Ракиз смотрит только на меня.

— Я не заберу тебя из твоего племени. Они нуждаются в тебе.

— Не так сильно, как я нуждаюсь в тебе.

Впервые Ракиз ставит свои потребности выше племени. И это убивает его. Я вижу это по жестким чертам его лица, по тому, как он смотрит на меня, не обращая внимания на крики своих соплеменников.

Я сама сделаю это.

— Ты этого не сделаешь.

— Карья, я уже это сделал.

— Нет, — я поворачиваюсь к толпе. — Ваш король останется здесь.

— Невада…

— Но он мой, — продолжаю я. — Навсегда. Я не собираюсь его ни с кем делить. И если у кого-то есть с этим проблемы, можете выкусить. Он отдал всю свою жизнь этому племени, и на этот раз он получит то, что хочет. По какой-то безумной причине он хочет меня. Так что, пока он не передумает, я буду тут ошиваться.

Облегчение отражается на лицах, глядящих на нас. Я обозначила свои притязания, и они так отчаянно хотят удержать Ракиза, что даже не против принять меня.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Ты мастер манипулировать, — бормочу я, и его глаза светятся юмором. — И ты действительно ушел бы?

Ракиз притягивает меня ближе, его взгляд напряжен.

— Карья, я уже собрал свои вещи. Я бы ушел в мгновение ока. Но что-то подсказывало мне, что этого делать не придется.

Я качаю головой, даже когда смеюсь. Меня должно раздражать, что на мне играют как на скрипке, но я так чертовски рада, что он вернулся, что мне плевать, что ему удалось манипулировать мной и тысячами других людей.

Каким-то образом он проник под мою внутреннюю броню. Я оставляю в прошлом свою жизнь на Земле, и все же я больше не чувствую, что отказываюсь от чего-то. Вместо этого я чувствую, что обретаю все.

— Я люблю тебя. Хоть ты и высокомерная задница.

— Я тоже тебя люблю. Хоть ты и упрямая бестия.

Я улыбаюсь ему. Он собственник, параноик и настаивающий на своём своенравный упрямец, и он не будет счастлив, пока не устроит все по-своему. Я требовательна, раздражительна и своевольна, и я не буду счастлива, пока не добьюсь, чтоб все было по-моему.

Но мы как-то ладим.

Ракиз наклоняется и захватывает мои губы поцелуем. Затем он опускается на колени и достает из кармана две золотые ленты.

Я сглатываю комок в горле, когда он торжественно смотрит на меня и вручает их мне.

— Я думала, что это я должна была сплести эти ленты.

Он улыбается.

— Не хочу рисковать. — Он вытягивает руки, и его лицо становится торжественно серьезным, когда я обвязываю их вокруг каждого его запястья, мои руки дрожат.

Затем я взвизгиваю, когда он поднимает меня на руки и спрыгивает с помоста, направившись сквозь толпу обратно к своему ташиву.

В лагере тихо и пусто — все еще на поляне, вероятно, обсуждают то, что только что произошло. Я все еще в шоке, когда смотрю на своего воина, и только теплое ощущение его кожи под моей рукой, когда я поглаживаю его щеку, убеждает меня, что я не сплю.

Он смотрит на меня, а затем чертыхается, когда я прохожусь поцелуями по его подбородку, из-за чего он спотыкается.

Я хихикаю, голова кружится от счастья, когда он скользит по мне взглядом, и один уголок его губ приподнимается в ухмылке.

Через несколько мгновений он открывает дверь в ташив и входит, пинком закрыв ее, а затем направляется прямо к своим мехам. Он опускает, и я несколько раз моргаю, привыкая к тусклому освещению, тогда как мое горло пересыхает под его горячим пристальным взглядом.

Когда он медленно наклоняется, не отводя от меня глаз, кажется, что я сейчас выпрыгну из кожи вон.

— Поцелуй меня, — шепчу я, и он медленно улыбается мне. Затем я ахаю, когда его быстрые пальцы расстегивают мою рубашку и стягивают ее через голову. Он снова поднимает меня и кладет на меха, а потом долго смотрит на меня, изучая мое тело.

Я вздрагиваю от обещания в его глазах, а потом он снова наклоняется. Как раз в тот момент, когда я думаю, что он, наконец, собирается поцеловать меня, он стягивает с меня штаны, оставляя меня голой и жаждущей его.

— Присоединится не желаешь? — спрашиваю я. Он продолжает смотреть на меня своими темными глазами, и я смаргиваю слезы, когда наши глаза снова встречаются.

Его взгляд полон… любви. Если бы я не поверила его словам на лугу, то то, как он смотрит на меня сейчас — как будто не может поверить, что я здесь, — убедило бы меня в правдивости его слов. Каким-то образом идеальным мужчиной для меня оказался инопланетный воин — король племени. Кто бы мог подумать?

— Я уже начинаю скучать, ожидая, пока ты поторопишься, — поддразниваю я, и он приподнимает бровь, наконец-то снимая ботинки. Я поднимаю руки к груди, сжимая их ладонями, когда его взгляд становится обжигающе горячим.

— Продолжай, — приказывает он, и я посылаю ему улыбку, но киваю на его рубашку.

— Сними ее.

Он срывает с себя рубашку, и я сжимаю свои соски, задыхаясь, когда они болят от этого прикосновения. Он замирает, стоя передо мной, его огромная мускулистая грудь — искушение, которое я не могу игнорировать.

— Подойди поближе, — говорю я, и он поднимает бровь, жестом предлагая мне продолжать.

Я ухмыляюсь ему, но опускаю руку между ног.

Ракиз рычит, и через несколько мгновений он уже стягивает штаны, становится на колени передо мной, отталкивая мою руку в сторону и заменяя ее своим ртом.

— Боже, как же чертовски хорошо у тебя это получается.

Моя голова откидывается назад, когда он лижет мою киску — один длинный взмах его языка, который заставляет меня содрогнуться. Его язык движется вверх, чтобы обвести мой клитор, и я смотрю вниз, почти кончая при виде его темной головы между моих бледных бедер.

Он замирает, игнорируя мой протест, и поднимает глаза, встречая мой взгляд со злой усмешкой. А потом он поднимается и переворачивает меня на живот, прежде чем поднять на колени. Он раздвигает мои бедра еще шире, а затем его рот снова оказывается на моей киске, дразня и поглаживая, пока я зарываюсь руками в мягкий мех.

— Ракиз…

Он толкает в меня один палец, и я сжимаюсь вокруг него, хватая ртом воздух, когда он дразнит мой клитор одновременно лаская мою точку G.

— Ты дразнишься, — издаю я протяжный стон, когда он языком выписывает узоры на моей киске, его огромные руки на моих бедрах держат меня открытой для него, пока я извиваюсь, пытаясь придвинуться ближе.

— Прошло много ночей с тех пор, как моя бестия была в моей постели, — бормочет он, прежде чем его рот возвращается туда, где я нуждаюсь в нем больше всего.

— Так это что? — возмущенно ахаю я. — Наказание?

— Я наслаждаюсь своей карьей.

Я мало что могу сказать на это, но я заполняю пространство своими стонами, когда он наконец, добавляя еще один палец внутрь меня и толкаясь, сосредотачивает свое внимание на моем клиторе, и слегка задевая его зубами.

Я вижу звезды.

Мой оргазм ослепляет меня, все мое тело дрожит, когда Ракиз крепко держит меня, продлевая мой оргазм все дальше и дальше, пока я не падаю на живот в полной отключке.

Я приоткрываю один глаз, когда Ракиз снова переворачивает меня на спину, его лицо напряжено, а скулы горят румянцем от возбуждения.

Вожделение снова трепещет в моем животе, когда я смотрю на его мускулистую грудь, золотистую кожу и тяжелый, толстый член. Я встречаюсь с его темным взглядом, а затем он приставляет свой член к моему входу, клеймя меня жестким толчком в мою набухшую киску, сразу же подготавливая меня к очередному оргазму.

Его ритм требователен, но жар в его глазах, любовь, написанная на его лице… и я срываюсь за край. Я рассыпаюсь на миллион осколков, а затем собираюсь воедино в его руках, полностью одержимая своим инопланетным воином. Он стонет, когда достигает своего собственного удовольствия, и я улыбаюсь, закрывая глаза.


Эпилог

НЕВАДА


— Да ладно, детка, неужели это все, на что ты способен? — поддразниваю я.

Ракиз посылает мне пошлую ухмылку, а затем я отскакиваю назад, когда его тренировочный меч настигает меня. Он отказался использовать со мной тупые металлические тренировочные мечи, настаивая на том, чтобы взять один из деревянных мечей, с которыми играют дети.

Тем не менее, я не удивлюсь, если он сможет отрубить чью-то голову полагаясь на свою силу и мастерство, даже с помощью деревянного меча.

Вздох.

Он наклоняется вперед, и движение почти ленивое, когда его меч внезапно появляется у моего горла.

— Попалась.

«Черт возьми».

Я хмурюсь, и его улыбка становится шире. Для того, кто был не слишком доволен моими штанами и мечом, похоже сейчас он наслаждается этим зрелищем.

Темный взгляд Ракиза скользит по моему телу, и я поднимаю бровь. Затем мы снова двигаемся, и я морщусь, когда он снова проскальзывает под мою защиту, его меч утыкается мне в ребра.

— Попалась.

Я отворачиваюсь, оглядываясь по сторонам. В кои-то веки вокруг никого нет. Мы улизнули еще до рассвета, чтобы провести это время наедине. Правление племенем никогда не прекращается, но мы поклялись уделять время друг другу, несмотря ни на что.

Быстрым движением запястья я развязываю завязки, удерживающие мою рубашку, и поворачиваюсь. Не думаю, что Асроз имел это в виду, когда учил меня грязной борьбе, но иногда полезно мыслить нестандартно.

Я расправляю плечи и подавляю усмешку, чувствуя, как ослабляется шнуровка. Затем я сделала выпад, готовая к тому, что Ракиз как всегда небрежно отобьет мой меч. Я делаю шаг в сторону, и легкий ветерок ударяет меня в грудь.

Отлично.

Мы кружим, а потом Ракиз атакует словно вихрь, от которого я едва уворачиваюсь. Что мне не нравится? Он слишком мягок со мной. Я скриплю зубами от этой мысли, но следующее мое движение плечами распахивает мою рубашку достаточно, чтобы взгляд Ракиза немедленно упал на мою грудь.

— Что? — спрашиваю я, добавляя хмурый взгляд для правдоподобности.

Я поднимаю меч повыше и чувствую, как мои соски твердеют от холодного воздуха и жара в глазах Ракиза.

Он оглядывается, проверяя, одни ли мы.

— Ты играешь на победу, карья.

Я фыркаю.

— Не понимаю, о чем ты.

Ракиз бросается вперед, и на этот раз взмах его меча должен обезоружить меня. Он, должно быть, думает, что я вчера родилась. Я ныряю под его руку, и моя левая грудь выскакивает из ворота рубашки.

Упс.

— Невада, — рычит Ракиз, и я ухмыляюсь ему, просовывая меч ему под мышку.

— Попался.

Я бросаюсь прочь, и Ракиз хмурится, но в его глазах ясно читается веселье. Он бросается вперед, и в мгновение ока я оказываюсь в ловушке под ним на твердой земле, его тело окружает меня.

— Ты маленькая обманщица, — говорит он, и его взгляд падает на мои губы, когда я ухмыляюсь.

Он наклоняется, и мое сердце бьется быстрее. Никто, кроме Ракиза, не может заставить меня чувствовать себя так. Жизнь с ним — это сплошное приключение.

— Невада Лэйк! И что это ты тут вытворяешь?

Ракиз рычит мне в губы, и мы оба поворачиваем головы, когда к нам Элли подходит, уперев руки в бока.

— Ой-ей, — бормочу я. — Попались.

— Сегодня день вашей брачной церемонии, а я обнаруживаю тебя не в ванне, где ты должна быть. Нет, я обнаруживаю тебя на арене, где ты сражаешься со своим гигантским воином, по уши вывалявшись в грязи.

Я смеюсь и отодвигаюсь от своего гигантского воина, который выглядит недовольным. Элли строго смотрит на него.

— Ты будешь готовиться в нашем кради с Терексом. Ташив — для Невады.

Ракиз поднимает брови, но пожимает плечами.

— Спасибо за спасение, — бормочу я ему, и он злорадно ухмыляется.

Он вскакивает на ноги и завязывая мне рубашку.

— Увидимся позже… Детка.

Боже, я теку от этого мужчины.

Я следую за Элли через лагерь и возвращаюсь в наш ташив. Анара простила меня за то, что я ушла, хотя и заставила заслужить ее прощение. Пока я не поклялась ей, что не сбегу снова, о медовых пирогах мне даже и мечтать нечего было.

Я стану королевой племени. Так что я использую это, чтобы найти Чарли, Бет и Айви. По словам Терекса, Дексар придерживается нашего соглашения. Его воины прочесывают окрестности в поисках пропавших женщин, и оба племени обмениваются информацией.

Я все еще не доверяю ему и не удивлюсь, если он найдет одну из женщин и попытается спрятать ее в своем племени. Но я не сомневаюсь, что Алексис известит нас.

До сих пор она прислала только одно сообщение о том, что она в безопасности и здорова, и спросила о нашем «статусе». Я обещал ей, что мы спасем ее, когда найдем других женщин, а я держу свои обещания.

— Вот ты где, — говорит Анара, когда мы входим. — Я приготовила для тебя ванну. А вот твое платье.

Я поднимаю брови, и Вивиан фыркает, сидя рядом с едой.

— С каких это пор Невада носит платья?

— Потому что она хочет, чтобы у Ракиза снесло башню. Ну же, Невада, это будет такой приятный сюрприз! Ты знаешь, что он не будет ожидать этого от тебя.

Я осматриваю платье. Если бы оно было розовым или сиреневым, я бы сразу сказала «нет». Но оно темно-синее, с разрезом в котором видно подклад цвета лунных камней. Оно не выглядит ни пышным, ни нелепым, и в нем отсутствуют некоторые излишества, которые превращают здешние платья в многослойную капусту.

Оно выглядит… по-королевски. Но без пафоса и напыщенности.

— Кто его сделал?

— Мама Терекса. Она гений. Тебе нравится?

— На удивление, да. Ладно, давайте снесем ему башню.

— Ура! Ладно, иди в ванну.

Я не перечу, снимаю грязную одежду и погружаюсь в теплую воду. Я опускаю голову, и тут входит Анара.

— Позволь мне помочь.

Я киваю, и она моет мои волосы, прежде чем провести по ним прохладной жидкостью. Что бы она ни использовала, это магия, и она делает мои густые, постоянно спутанные волосы блестящими и послушными.

Как только я выхожу из ванны, Вивиан использует свою собственную магию, чтобы навести красоту на моем лице. Отсутствие здесь нет настоящей косметики, толкает женщин на креатив. Невада использует вещество, похожее на сурьму, чтобы подчеркнуть мои глаза, и сок из темно-красных ягод, чтобы выделить губы. Анара расчесывает мои волосы и заплетает их, пока они еще влажные, чтобы они были волнистыми для церемонии.

Наконец, спустя несколько часов я готова надеть платье.

Элли улыбается мне, хотя ее лицо с легким зеленоватым оттенком. Слуга принес немного жареного мяса, и Элли бросилась к двери, чтобы опорожнить желудок снаружи. Я велела ей прилечь, но она и слышать об этом не хотела. На ум пришла ситуация с мамой Ракиза.

— Ты ведь знаешь, что тебе нужно держаться поближе к целителям, да? Не вскакивая, чтобы что-то сделать, не развивать бурную деятельность, как только появятся первые признаки.

— Знаю. Невада, я тоже слышала, что случилось с мамой Ракиза. Я буду осторожна, обещаю. Теперь давай сосредоточимся на тебе. — Элли поднимает платье, и я сбросив мех, в который была завернута, надеваю свой наряд.

— Жаль, что Зои не смогла прийти.

— Мне тоже, — вздыхаю я. — Но я рада, что ей потихоньку становится лучше.

Тагиз отказался оставить ее и теперь живет в палатке целителя. Зои ворчит о том, что у нее есть собственный кради, но я почти уверена, что пройдет еще несколько недель, прежде чем целитель позволит ей туда переселиться.

Элли поправляет на мне платье и затягивает шнуровку сзади. Анара распускает мою косу, и мои волосы рассыпаются по плечам. Потом достает золотой обруч и надевает мне на голову.

— Ух ты, — говорит Вивиан. — Ты выглядишь…

— Как королева, — улыбается Элли. — Ты готова?

— Я нервничаю. Как тебе такое? — говорю я.

— Немного нервов — это хорошо. Просто скажи мне: это то, чего ты хочешь?

Я прерывисто выдыхаю, и нервозность в спешке покидает меня.

— Боже, да.

— Тогда давай сделаем это.

Мы все гуськом выходим из ташива, и у меня кружится голова, когда я иду через лагерь. Почти невозможно поверить, что я решила оставить все, что я люблю на Земле, и править кучкой инопланетных воинов-варваров. Но эти люди стали моей семьей. Каким-то образом худший случай в моей жизни свел меня с мужчиной, который делает мою жизнь полноценной.

Через несколько секунд мы уже на поляне. Разговоры затихают, но я смотрю только на Ракиза, который поворачивает голову, встречаясь со мной взглядом.

У него отвисает челюсть.

Башню. СНЕСЛО.

Я улыбаюсь ему, и он улыбается в ответ, подходя ко мне.

— Карья. Ты выглядишь… У меня просто нет слов.

Ладно, платье стоило того, чтоб его надеть. Ракиз все еще выглядит слегка ошеломленным, его взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, прежде чем остановиться на обруче.

— Позже, когда я предъявлю права на твое тело, на тебе будет только это.

Я краснею, а Ракиз смеется, беря меня за руку и подводя к толпе. Обычно люди собираются неспешно, но, похоже, большая часть племени уже здесь, готовая увидеть Церемонию Спаривания своего короля.

Церемония проходит как в тумане. Но я до самой смерти буду помнить выражение обещания и надежды на лице Ракиза.

Мы идем к огню, и Ракиз отпускает мою руку, занимая свое место. Терекс делает шаг вперед, и я качаю головой.

— Все в порядке, — говорю я. — Я справлюсь сама.

Я собираю подол платья в одну руку, и по толпе прокатывается шепот, когда я пячусь от огня. Шепот превращается в вздохи и крики, когда я, рванув с места бегу к костру, отталкиваюсь в прыжке и взлетаю высоко, пролетая над огнем, прежде чем приземлиться в руки Ракиза.

Вокруг нас оглушающая тишина.

Я запрокидываю голову и смеюсь, а Ракиз рычит, набрасываясь на мои губы, даже когда его грудь сотрясается от смеха. Мы отстраняемся под аплодисменты и крики толпы, а затем Ракиз ставит меня на ноги, все еще прижимая к себе.

Затем он берет золотые ленты из рук Терекса.

— Карья, — говорит он хриплым голосом. — Я сделал эти ленты, чтобы они символизировали нашу связь: сильную, верную, и вовеки несокрушимую. Примешь ли ты их?

— Приму.

Слезы текут по моему лицу, когда Ракиз завязывает их на моих запястьях, а потом он клеймит мои губы как бы намекая на то, что произойдет позже. Я чувствую, как пылают мои щеки, а он, отстраняясь, издает тихий смешок.

Мы поворачиваемся к племени, которое разражается аплодисментами. Оглушительными аплодисментами. Не из-за премиальногоправителя племени, я уверена, но, если я собираюсь стать королевой этого племени, я буду самой лучшей королевой.

Вместе с моим королем.


Конец