На разных языках...(СИ) [VELVET ORCHID] (fb2) читать онлайн

========== Пролог. Брось то, что любишь ==========

Брось то, что любишь, и служи тому, что хотя и не любишь, но чему должен служить

“Икун” (“Завещание”). Токугава Иэясу

Адлергард Делагарди, один из пяти генералов Его Императорского Величества, не знал, чем заслужил такую кару небесную. Потомственный дворянин, верный поданный, суровый командир… Он не мог справиться с собственным сыном.

Говорила ему матушка, царство ей небесное:

- Не женись на Эльзе Кнорринг! Слабая она и чахлая! Только о вере своей и думает! Какое потомство от нее будет?!

Адлергард слова матушки пропустил мимо ушей. Он любил свою жену, царство ей небесное.

Эльза была тихой, скромной и набожной. Сущий ангел. Она никогда с ним не спорила, была мягкой и нежной. Мальчика здорового ему родила. Адлергард очень горевал, когда Эльза умерла от чахотки. Их сыну было всего лишь три…

Так что матушка была не права - жена досталась Адлергарду лучшая. Вот только он не понимал - как с такой уравновешенной родней, они с супругой умудрились произвести на свет настоящего дьяволенка.

Нет, сына Адлергард очень любил. Тот был добрым мальчиком. Пожалуй, слишком добрым. А еще упрямым и непослушным.

Адлергард, когда его Акселю было лет восемь, уже начал догадываться, что с сыном что-то не так. Он тогда впервые взял мальчишку на охоту - так тот рыдал над тушей убитого волка настолько горько, что Адлергарду стало совестно. А потом маленький Аксель попытался закрыть собой бешеную лисицу, и Адлергард чуть не умер от страха.

Но тогда генерал не придал этому особого значения. С самого своего детства сын интересовался зверюшками. Приносил домой котят, щенят, птенчиков… И бедному Адлергарду приходилось их куда-то девать. Выбросить живность обратно на улицу не давал ревущий, словно сирена, сын.

В то время Адлергарду казалось - ничего страшного. Ребенок и так растет без матери. Можно и побаловать. Его Эльза тоже была милосердной. А дети, вообще, обычно либо слишком добрые, либо необычайно жестокие…

Адлергард даже порадовался, что ему достался первый вариант. Ничего плохого он в милосердии не видел.

Но вот когда Акселю исполнилось десять, тревожные звоночки стали ощутимее.

Сын обучался дома и достаточно быстро овладел грамотой. Пока его сверстники играли в солдатиков и строили железные дороги, Аксель буквально пожирал книги по ботанике и биологии. Зверюшки оставались его любимой темой.

Но Адлергард тогда лишь отмахнулся рукой от увлечений сына. Подумаешь, расширяет кругозор!

Понимание того, что творится, обрушилось на него позднее.

Когда сыну стукнуло шестнадцать, Адлергард с радостью объявил ему, что тот отправляется грызть гранит науки в военное училище.

Аксель ответил на такую информацию самой настоящей истерикой. В бедного Адлергарда летело все, что попадалось сыну под руку.

Аксель истошно вопил:

- Война - это не метод! Она не решает проблем, а лишь создает новые! Мне совесть не позволяет убивать людей! Ты хочешь - ты и убивай! А меня не трогай! Я пойду или на медицинский, или на биологический. В Академию! Вопрос решен! Больше ничем заниматься не буду!

Конечно, Аксель пошел в военное училище. Отец Адлергард или нет?

Но на душе у него все равно остался мутный осадочек. Тем более, учился Аксель очень плохо. В аудитории его затаскивали силком, на экзаменах сын сдавал пустые листы, преподавателей он принципиально не слушал.

С грехом пополам (со связями отца) Аксель закончил училище. Но на любые предложения о работе он только потряхивал кулаком и угрожал пойти в чиновники, на гражданскую службу, жадно продолжая читать книги по медицине и биологии.

Адлергард только печально вздыхал.

Но даже неприемлемость идеи войны у сына так не пугала генерала, как то, что его Аксель, похоже, животных любил больше, чем людей.

Об этом говорил ряд случаев.

Первый произошел, когда Акселю исполнилось двенадцать.

В соседней деревне мальчишки мучили птицу - обычного облезлого голубя. Пытались обмотать сеткой его лапы, а потом отрубить их.

Аксель в двенадцать отреагировал жестко. Умыкнул из кабинета отца раритетную винтовку и попытался расстрелять юных садистов. Вот она, непримиримость к насилию во всей красе!

Слава богу, что его сын был странным, но совсем не глупым! Аксель понимал, что словами здесь ничего не решишь. Да и что взять с ребенка? Разве он думает о последствиях? Далеко не всегда. Особенно, если его трясет от слез и ярости.

Если честно, Адлергард даже загордился своим сыном после этого случая. Еще бы Аксель заступился за человека, а не за голубя…

Но мечты есть мечты.

Ничего, конечно, у Акселя тогда не вышло. Он не попал в деревенских рябят. Только выбил плечо прикладом винтовки. Хорошо хоть сам не застрелился! Правда, голубь был спасен. Мальчишки разбежались.

Аксель еще два месяца после этого верещал с перевязью на плече, что люди, которые обижают слабых, тех, кто не может дать отпор, - и не люди вовсе. Потому что в этом случае они знают, что окажутся безнаказанными. Если бы не угроза расправы, они издевались бы и над людьми.

Второй случай произошел чуть позднее. К ним с визитом приходила одна знатная особа. Бедная женщина случайно наступила на хвост очередного домашнего питомца поместья Делагарди. Так четырнадцатилетний Аксель бросился на нее с такими криками и такими претензиями (особа, в частности, была названа адептом сатаны), что еще год их дом избегали почти все предполагаемые гости!

Правда, тут Адлергард не жаловался. Он предпочитал тишину.

Жаловался Адлергард на другое - на то, что его сын слишком любил зверюшек. Генерал даже предпринимал попытки познакомить Акселя с прекрасной юной особой, когда сыну было пятнадцать (вдруг отвлечется?).

Адлергард оставил детей буквально на пять минут, а когда вернулся, то обнаружил подрастающее поколение в неподобающем виде. И они не целовались, к сожалению!

Просто тупо молотили друг друга фолиантами по ботанике! И это дворяне-то!

Адлергард так и не понял, в чем было дело, но решил, что не будет искать Акселю невесту лет так до двадцати пяти. Себе дороже.

Что генерал планировал исправлять, так это отношение Акселя к службе. Военная муштра никому никогда не помешает! Хватит позорить род Делагарди!

Правда, благоприятного случая, чтобы пихнуть Акселя на службу, пока не представлялось. Но когда сыну исполнилось двадцать три, удача улыбнулась Адлергарду. Плохо так говорить, конечно, но сам генерал никогда ничего не имел против войны. Для него это было естественно.

Вооруженный конфликт у Верхней империи возник с Гонзакией, небольшим и агрессивным государством на границе. Стычка произошла по нелепой случайности, на спорной территории, которая до этого была в совместном пользовании. Никто так и не понял, кто открыл огонь в то предрассветное утро. Стороны обвиняли друг друга. Договориться не удалось. Через два дня была объявлена всеобщая мобилизация. Гонзакия и Верхняя империя вступили в открытое противостояние.

В связи с этими событиями, когда государству требовались квалифицированные специалисты, Адлергард решил, что сын должен служить. Определенно. Ему все равно бы пришлось. Долг никто не отменял. Но и чтобы сын воевал на передовой, Адлергард тоже не желал. Поэтому он пришел к выводу, что Акселя нужно сделать адъютантом в каком-нибудь штабе. Так он поймет, что такое война, и будет возиться со своими любимыми бумажками.

Возможно, со временем, Аксель изменит свое мнение о войне… По крайней мере, об этой.

Адлергард знал, что гонзаки были очень жестокими. Пленных они почти не брали, уничтожали их на месте, в отличие от цивилизованной империи, пытались покончить жизнь самоубийством, когда возникала вероятность того, что их захватят… В ближнем бою им не было равных. Маленькие ростом и стремительные, они виртуозно обращались с холодным оружием и буквально рубили противника на куски. После таких схваток имперцев доставляли домой исключительно по частям. Тем более, гонзаки спокойно могли утащить голову знатного врага в качестве трофея. Таковы были их обычаи. В империи даже ходила поговорка - встретишь гонзака на расстоянии менее двух метров - беги со всех ног!

И без разницы даже, мирные они или нет.

Вряд ли сын будет сочувствовать подобным безжалостным зверям…

Вот только Адлергард забыл, что его Аксель любил как раз-таки зверей… Пусть и безжалостных, зато верных и преданных. Иногда беззащитных перед людской жестокостью, но не сломленных.

========== Глава 1. Само зло ==========

Неужели жить для меня - грех, потому что я - зло?

Dir en grey - VINUSHKA

Аксель Делагарди покидал здание вокзала в крайне скверном расположении духа. В ушах у него до сих пор звенело от ругани с отцом, а его руки оттягивали тяжелые чемоданы, набитые доверху книгами.

Акселя трясло и после трех часов пути. Лицо отца так и маячило у него перед глазами. Но зато Аксель отстоял иллюзию своей свободы.

Никаких слуг вместе с ним в штаб отец не отправил. Хотя очень хотел. Но Акселя и без этого всю жизнь контролировали, и он не желал, чтобы это продолжалось и дальше. Особенно, в месте, которое Аксель наверняка возненавидит.

Отец, конечно, пытался взбрыкивать, уверяя, что без прислуги в штабе находиться опасно. Аксель на это справедливо возразил - если опасно, почему он его отправляет с глаз долой - смерти его хочет?

Отец моментально замолчал. Конечно, он не передумал отправлять его на службу. Но попытаться стоило…

- Уважаемый! - внезапно окрикнули Акселя со стороны дороги, - Не вы ли новый адъютант?

Аксель одернул темно-зеленый мундир и с тяжелым вздохом направился к пожилому извозчику, сидящему на облучке телеги.

Телега! Видимо, штаб находился в очень темной и скрытной дыре.

Но, может быть, там богатая фауна?

О да. Фауна там оказалась очень богатой.

Пожалуй, слишком.

***

Штаб стрелкового полка третьей дивизии Верхней империи оказался не очень хорошо укрепленной территорией, которую скрывали добротные деревянные ворота.

Аксель лишь пожал плечами. Ничего шикарного он и не ожидал. Как пояснил отец, штаб находился на площади, где не велись активные боевые действия. Полк, скорее, был запасным.

Не успел Аксель спрыгнуть с телеги, как ворота открылись, и с территории ему навстречу буквально выбежал улыбчивый молодой человек.

У него были темные волосы и почти черные глаза. Он казался очень худым и подвижным.

- Ух ты! - без приветствий присвистнул незнакомец, - Очередной красавчик! Какой кошмар! Баб в штабе и так мало! Ничего мне не оставляете!

Аксель скорчил такую рожу, будто у него прихватило живот.

Он чуть не сказал:

- Бабами не интересуюсь.

Но Аксель вовремя очнулся. Точно неправильно поймут.

Аксель, вообще, не понимал эти странные томления его ровесников. Они буквально мялись и краснели перед прекрасными особами, представляя собой ужасное зрелище.

Тьфу! Лучше бы книги читали! Вели себя хуже животных во время брачного периода! У зверей хоть сразу понятно, чего они хотят.

Но еще больше Акселя раздражали не упоминания о женщинах, а фразы об его мнимой “красоте”. Если смотреть объективно, то Аксель представлял собой обычного, слегка странноватого мужчину.

У него были зеленые, бутылочного цвета, глаза, очень широко поставленные, что придавало ему мечтательный, почти придурковатый вид. Кожа Акселя, вплоть до лица, была усыпана жизнерадостными веснушками, будто на него корицу опрокинули. Его волосы были кудрявыми и рыжеватыми. Но, скорее, русыми. Картину дополняли длинный, острый нос и большой, подвижный рот, с очень тонкими губами.

Так что красавцем Аксель не был. Вот снежный барс был. Дикий волк тоже.

А Аксель… Среднестатистический.

Самое интересное, что об его красоте говорили часто. И Аксель не понимал, серьезно это, или люди просто издевались.

Офицер, который его встретил, увидев, что Аксель не слишком поддерживает разговор, взял беседу в свои руки.

- Микаэль Нироды, - представился молодой человек, - Капрал.

- Аксель Делагарди, - кивнули ему в ответ.

- Да я так и понял, - тепло улыбнулся Микаэль, - Ну и где ваши перчатки, адъютант? У нас с формой строго.

- А я их в лицо отцу бросил, - едва слышно пробурчал Аксель.

Микаэль захохотал. Он принял это за шутку, но это шуткой не было.

Отец посмел дать ему светло-бежевые перчатки из натуральной, оленьей кожи. Оленьей!

Ради такой мелочи - пустого, никому не нужного аксессуара, убили такое изящное и прекрасное животное!

Аксель не мог простить подобное! Он не носил на себе ничего, что говорило о смерти. Аксель и мяса в пищу не употреблял.

- Я никого не ем, - вот был его девиз по жизни.

Хорошо, что сапоги были из ненатуральной кожи. Это сберегло нервы и Акселю, и его отцу.

Микаэль и Аксель неторопливо зашли на территорию штаба. Аксель придирчиво оглядел обстановку и насчитал около пяти срубленных на скорую руку зданий. Они были бревенчатыми, четырехэтажными. Вдали виднелось еще несколько построек. В полку по бумагам находилось около пятисот человек.

- Ну что? - усмехнулся рядом Микаэль, - Вы готовы бороться со страшными гонзаками, адъютант?

Аксель не понимал эту всеобщую истерию, связанную с великими и ужасными гонзаками. Аксель не был знаком с этим народом лично, но гонзаки казались ему обычными людьми, а не средневековыми монстрами.

Аксель видел их на картинках и фотографиях, и на него они пугающего впечатления не произвели. Гонзаки были маленькими, худыми и костистыми. Средний рост мужчин этого народа составлял всего 150-160 сантиметров. Для Акселя, который возвышался над землей, примерно, на метр восемьдесят, это казалось диким.

А еще у всех гонзаков были белоснежные брови, ресницы и волосы. Их глаза были очень раскосыми и узкими, с нависшими веками. Поэтому Акселю всегда казалось, что он просто не отличит одного гонзака от другого. У него была плохая память на лица.

Но в одном Аксель уверился точно - гонзаки не были такими сильными и непобедимыми, как их рисовали бравые солдаты армии. Даже по телосложению имперцы выглядели мощнее. Так что Аксель склонялся к тому, что их офицеры просто хвастались. Гораздо предпочтительнее гордиться тем, что победил сильного, чем слабого.

- Я, скорее, буду с бумагами возиться, чем с гонзаками, - наконец, вспомнил, что ему задали вопрос, Аксель.

- И то верно, - пожал плечами Микаэль, - Работа у вас сидячая. Не беспокойтесь, штаб у нас неплохой. Командир, полковник Рамзаи, - справедливый человек. Сейчас я вам все тут быстро покажу… Но сразу сообщу, кухня - это самое райское место. Там такая девушка работает!

Ох, снова женщины! Никакого спаса от них нет!

Микаэль свою фразу не договорил. Он, обернувшись на Акселя, не смотрел вперед и внезапно врезался во что-то, стоящее у него на пути.

- О, телега, - почесал макушку Микаэль, - Когда я выбегал, то не заметил ее…

Телега была накрыта брезентом. Ее содержимое разглядеть не удавалось. Но любопытный Микаэль с охотой запустил туда свои руки.

Аксель подошел к нему ближе и мгновенно шарахнулся от него. Микаэль заорал так, что Аксель чуть не оглох. Через секунду капрал что-то всунул ему в руки.

Аксель присмотрелся к этому подарочку и поморщился. В отличие от Микаэля, он не заорал. Он и до этого видел отрубленные руки. Правда, только на картинках. Но он любил медицину. Главное, что этому человеку больше не было больно. Если предположить, конечно, что он уже мертв.

Аксель с каменным выражением на лице положил обратно под брезент скрученную в судорогах мужскую руку.

- Ну ты силен… - вытер пот со лба Микаэль.

Аксель лишь пожал плечами.

- У вас трупы тут возят? - уточнил он.

Микаэль не успел ответить. Его перебили.

- Капрал Нироды! - к ним подошел очень крупный и высокий мужчина, с тяжелым подбородком и высоким лбом, глаза его были пристальными и темно-карими, - И…

Незнакомец окинул насмешливым взглядом Акселя.

- Адъютант Делагарди, - спокойно представился Аксель.

- Приятно познакомиться, - как-то странно хмыкнул мужчина.

- Прапорщик Таубе! - повысил голос Микаэль, - Почему у нас повозка с трупами на территории?!

- А мы с тремя рядовыми сегодня в соседнюю деревеньку за запасами поехали… - пожал плечами прапорщик, - И наткнулись на партизанский отряд гонзаков. Их было около шести.

- Их партизаны и до нас добрались?! - побледнел Микаэль, а потом будто успокоился, - Так рядовых… Отряд гонзаков погубил?

- Ну почему отряд? - хмыкнул Таубе, - Их командир, когда мы столкнулись, отправил своих людей вперед, а сам развернулся и принял нас с распростертыми объятиями. Рядовым не повезло. Они оказались к нему слишком близко. За пару секунд гонзак разрубил их на части. Увидев, что я вскинул винтовку, он попытался отправиться к праотцам. Но моя пуля была быстрее. Я попал ему в плечо, и его удалось захватить. Нереальная удача! Я думаю, у гонзаков вблизи тайная ставка. Скоро мы это узнаем. Пленный теперь у нас есть. Представляете, привез само зло!

Прапорщик с довольным видом кивнул себе за спину. Аксель попытался заглянуть за его плечо, но мужчина был слишком широким.

- А он не попытается вновь покончить жизнь самоубийством? Как очнется? - неуверенно пробормотал Микаэль, - Язык там себе откусит… Они такие упорные!

- Не откусит! - едко хмыкнул прапорщик, - Раз сразу не получилось, то он не будет больше предпринимать попыток. По крайней мере, пока. Ему теперь надо будет искупить свою ошибку путем страдания и боли, и только тогда его душа вознесется к предкам. Язычники, что с них взять! Нироды, ты, что, агитматериал не читал?

Аксель, наконец, сумел обойти прапорщика и увидел нервно переступающую ногами лошадь неподалеку. Через ее седло был перекинут… Человек?

О Господи! В таком положении? Вниз головой?!

Аксель подбежал к коню ближе. На седле лежал мужчина. В черных брюках-галифе с высокой талией, кожаных сапогах, белой рубашке, которая была перемазана кровью, грязью и травой, и такого же цвета перчатках. Руки мужчины связали - они касались живота лошади, свисая через его голову.

Аксель заметил, что правый бок гонзака был пропитан кровью. То же самое касалось и его плеча.

Но не это больше всего возмутило Акселя. На голову мужчины одели холщовый мешок! Будто из-под картошки!

Кошмар! И где нормы человеколюбия, так пропагандируемые империей?

- Он ранен! - прошипел сквозь зубы Аксель, - И висит вниз головой! Что вы себе позволяете?!

- Он только что убил трех человек! - хмыкнув, возразил Таубе.

- И что?! - не понял Аксель, - Вы своих врагов не убивали, что ли? Это война, вообще-то!

Не дожидаясь реакции этих остолопов, Аксель попытался стянуть с головы пленника мешок. Но грубая ткань лишь перекрутилась, и Аксель, нахмурившись, заметил в ней дырку.

В следующий миг произошло неожиданное. Пленник вдруг дернулся и очень метко ударил своими связанными руками Акселя прямо в нос. У бедного адъютанта потемнело в глазах, а в ушах зазвенело. Удар был такой силы, что Аксель упал на землю.

Сколько же мощи крылось в этом с виду тощем теле! А гонзак еще и был ранен…

У Акселя бешено колотилось сердце. Не от удара… Просто, как только он получил по носу, Аксель успел заметить глаз. То ли бледно-голубой, то ли серый… С маленьким, дрожащим черным зрачком… И какой это был глаз! В нем не пряталось никакого выражения! И только лопнувшие капилляры на нем давали понять, что его хозяину плохо, и он чувствует сильную боль.

Если бы Аксель не знал, что перед ним лежит человек, то он бы подумал, что эти глаза принадлежат зверю. Бешеному волку. Такие яростные и больные… Дикие.

Вроде цвет человеческий, зрачок человеческий, а энергия от них… Совершенно звериная. У Акселя даже перехватило дыхание. Такой умный и такой непокорный взгляд…

Аксель сидел в абсолютной прострации, утирая кровь с разбитого носа.

- Вы как? - присел рядом на корточки Микаэль, - Сильно он ударил?

- У него такие глаза… - тихо пробормотал Аксель, - Как у бешеного волка. Непобедимого в своей ярости.

- Такие красивые, - чуть не сказал Аксель, но вовремя замолчал.

- Конечно, - хмыкнул Микаэль, - Это же гонзак. Они все бешеные! Настоящие звери! Видел, как он тебя? Одной ногой в могиле, а все туда же! Но не беспокойся, скоро его быстро утихомирят! После наших допросов мало кто выживает!

- Что?! - завопил Аксель, вскакивая на ноги, - У нас же запрещены пытки!

Ах, тут еще и нарушают законы?! Аксель почувствовал, что закипает от ярости.

- Куда повели пленника? - резко спросил он у Микаэля, с трудом взяв себя в руки.

========== Глава 2. Не зверя взгляд ==========

Я обмениваюсь мыслями с облаками

Я задерживаю своё дыхание

Aаа, это – просто твердая броня, которую вам не увидеть

Есть ли что на дне? Тень сжигает меня

Dir en grey - VINUSHKA

- Стой! Да стой ты! - орал Микаэль вслед Акселю.

Но тот не обращал внимание на крики позади. Он видел цель и бежал к ней. Гауптвахта была совсем близко. Она представляла собой небольшой домишко - можно сказать, покосившийся сарай. Аксель с ноги открыл деревянную дверь и буквально отпихнул в сторону вставшего у него на пути незнакомого и полного офицера.

- Это новый адъютант! - заорал Микаэль, забегая следом за Акселем, - Он… Немного странный!

Акселю было плевать с высокой колокольни на то, что про него подумают. Он не мог позволить совершиться непоправимому.

Аксель больше всего ненавидел одно - когда издевались над теми, кто был слаб и не мог дать отпор.

Аксель вылетел в коридор и бросился к железной приоткрытой двери. Он успел вовремя.

Пленник лежал на спине. Его успели приковать к стене ногой. Руки ему не развязали. Но не это привело Акселя в бешенство. Его разозлило до кровавой пелены перед глазами поведение прапорщика Таубе. Тот возвышался над гонзаком и со всей силы давил ногой на его пробитое пулей плечо. Пленник, при этом, не издавал ни звука. Его голова до сих пор была накрыта мешком.

Аксель не стал возмущаться или протестовать. Он просто бросился на Таубе и ударом плеча откинул его к стене, сталкивая прапорщика с гонзака.

Таубе был здоровым мужиком, гораздо массивнее Акселя, но последним двигала настоящая ярость.

Аксель, пока у него было время, попытался закончить начатое - стащить с пленника мешок. Так держать гонзака было абсолютно не по-человечески.

Стянуть холщовую ткань Аксель успел. Но сумел он лишь это. Его достаточно быстро схватили за плечо и оттащили к двери. Сопротивляться было бесполезно. В углу комнаты стоял незнакомый мужик с пышными усами и с винтовкой в руках, которого Аксель не заметил. В коридоре застыл Микаэль, а Акселя удерживал, выходит, Таубе.

- Скажу снова - это наш новый адъютант, - в повисшей тишине пробормотал Микаэль.

Аксель его не слышал. Все его внимание сосредоточилось на гонзаке.

Тот, оказывается, был в сознании. Когда с него сдернули мешок, он неторопливо поднялся, будто выверяя каждое свое движение, сел на пятки, положил связанные руки между колен и запрокинул голову так, словно молился. Шея его была удивительно прямой.

Аксель жадно оглядел его. Гонзак был похож на те изображения, которые видел Аксель, и все-таки… Он казался другим.

Волосы его были белыми и коротко подстриженными. Брови совершенно терялись на фоне лица. Губы были небольшими, но пухлыми, очень смазанными. Видимо, его по ним били. Нос казался очень тонким и аккуратным, но расширялся к низу. Ноздри были четко выражены. Само лицо выглядело узким и треугольным, очень скуластым и мертвенно-бледным. Голова гонзака казалась больше туловища. Пленник был изящным, с тонкими костями, и худым. Веки его действительно были припухлыми, нависшими, а глаза - раскосыми. Впрочем, как и у всех гонзаков.

Но черты лица пленника не слишком поразили Акселя. Адъютанта ударило в сердце другое - его взгляд.

Он был такой спокойный и безэмоциональный… Будто этот человек находился дома, а не в плену. Глаза гонзака были уверенными, гордыми и безмятежными. Безумно светлыми. Очень темные, маленькие зрачки придавали им некую хищность, почти пристальную внимательность и проницательную осознанность.

Это были определенно глаза зверя, но необычного. Хитрого, умного и непокорного. Такого никогда не приручишь без его воли.

Аксель, казалось, совсем забыл, как дышать, не в силах оторваться от этих глаз. С трудом он сумел побороть эту магию. Взгляд Акселя скользнул ниже - прямо в вырез рубашки гонзака, где были…

- У него татуировки?! - вырвалось против воли у Акселя.

- Да, - мгновенно отозвался Таубе, - Наверное, он вор. У гонзаков принято метить преступников.

- Вор? - вскинул брови Аксель, - Как тогда его взяли на службу?

- Возможно, он просто порвал со своей семьей, - вдруг подал голос незнакомый офицер с винтовкой, - Когда гонзаки покидают свой клан, их метят. Я неплохо знаю их культуру.

- Это унтер-офицер Браге, - хмыкнул позади Таубе, - Он переводчик. И раз церемонии соблюдены, позвольте уточнить, Делагарди, что вы тут забыли?

Аксель подобрался.

- Мне без разницы, что вы тут собираетесь делать! - прошипел сквозь зубы Аксель, - Я здесь ради одной цели - не дать совершиться страшному! Мы - нация, которая гордится своей культурой! Я не дам вам попирать ее! Не позволю нарушить законодательство! По нашим правилам, если вы забыли, запрещено применять пытки к кому бы то ни было! Мне совсем не хочется знать, что творят там гонзаки… Это их дело. И их совесть. Мы не должны опускаться до их уровня! Мы должны беречь нашу честь!

Таубе вдруг захохотал и без всякого предупреждения со всей силы опустил свою ногу в тяжелом сапоге прямо на связанные руки пленника. Тот даже не дрогнул. Взгляд его не изменился. Остался проницательным и спокойным.

Но Аксель примерно представлял, насколько это было больно. У него перехватило дыхание от бешенства.

- Во время войны все законы отменяются, - хмыкнул Таубе, - Пытки только приветствуются. Не знаю, только окупятся ли они… Гонзаки очень выносливы. Но, может, следует поступить по-другому? Браге, как вы думаете, стоит ли нам попробовать уронить мужскую честь гонзакского зверя?

Унтер-офицер побледнел, Микаэль позади схватился за сердце, и только сам гонзак остался безучастным.

Аксель не сразу понял, что прапорщик имел в виду, а когда догадался (глупым он не был), то ярость разлилась по его венам, словно яд. Руки Акселя затряслись, но голова его оставалась холодной.

Аксель выдохнул воздух, скопившийся в легких. Ему было то жарко, то холодно, и хотелось задушить Таубе голыми руками. Аксель редко испытывал такое чувство - когда, казалось, он мог легко убить.

- Ах, все ясно! - делано спокойно сказал Аксель - он знал, что своего добьется только хитростью и трезвым рассудком, - Все с вами ясно, Таубе! Вы у нас с определенными наклонностями? Богопротивными наклонностями. И как вас земля держит, интересно? Бога не боитесь за такие мысли? Но ничего, суд святой все расставит по своим местам… Все мы там будем.

Аксель не слишком верил в бога. И не осуждал чьи-либо сексуальные отношения. Лишь бы к нему не лезли. Ни мужчины, ни женщины. Но если бы он бросился на Таубе, то это бы ничего не решило. Таких надо было давить морально.

Таубе, кажется, растерялся.

- У меня нет подобных наклонностей, - оскорбленно пробормотал Таубе, - Я всего лишь предложил метод…

- О, рассказывайте нам тут! - перебил его Аксель, - У нормального мужчины не возникнет такой мысли! Чтобы совершить подобный акт, мужчина должен находиться… Ммм… В состоянии страсти. Без этого ничего не выйдет. Получается, если вы совершите нечто подобное, то значит, вы испытываете определенные чувства к гонзакским мужчинам. Не очень эстетически приятным, как ни посмотри.

Аксель с каменным выражением на лице обернулся к унтер-офицеру.

- Вот вы, Браге, испытываете ли желание при виде этого гознака? - безмятежно уточнил у него Аксель.

Браге вздрогнул и перекрестился, попятившись.

- Вы что?! Не богоугодное это дело, - чуть ли не до слез поморщился унтер-офицер, - Как вы такое могли предположить?!

- Вот видите! - довольно изрек Аксель, - Так что если вы, уважаемый Таубе, надругаетесь над гонзаком, то мы все здесь сделаем про вас определенные выводы. А Церковь подвергнет вас анафеме, я уверен.

Аксель, отдышавшись, понизил голос и пробормотал себе под нос - так, чтобы слышали все:

- Эти мужеложцы уже везде! Ну, просто спасу от них нет!

Таубе стоял красный, как рак. Казалось, если бы прапорщик мог броситься на Акселя, он бы сделал это с большим удовольствием.

Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в камеру внезапно не зашли двое. Полный офицер, которого Аксель оттолкнул с дороги, когда забегал в барак, и высокий мужчина в форме, с угрюмым лицом и насупленными, кустистыми бровями.

При виде последнего все разом поклонились (кроме гонзака, разумеется) и дружно выдохнули:

- Ваше превосходительство!

О, вот и командир штаба…

- И что мой адъютант делает на гауптвахте? - вскинул брови полковник Рамзаи.

Аксель поклонился и поспешно затараторил:

- Ваше превосходительство, я здесь потому, что ваш прапорщик, не предупреждая высшее руководство, приволок на гауптвахту пленного гонзака, чтобы устроить над ним самосуд. Попирая законы империи! Я, как преданный офицер своей армии, не смог стерпеть подобное!

Аксель надеялся, что его услышат. Микаэль вроде говорил, что полковник справедлив. Да и сам Аксель… Был сыном известного генерала. Это явно не пустой звук для любого военного.

Полковник Рамзаи бросил недовольный взгляд на Таубе и отчеканил:

- Прапорщик, допросите пленника! Отчет сразу ко мне. И без перегибов. Никакого серьезного вреда его здоровью. Приступайте!

Рамзаи повернулся к Акселю и выдохнул:

- А вам, адъютант, пора ознакомиться со своими обязанностями.

- Но… - начал упорно бормотать Аксель.

Он не был уверен, что Таубе послушается.

- Если хотите, можете проверить к вечеру состояние здоровья пленника, - оборвал его полковник, - Если вам это важно.

Аксель, наконец, успокоился, кивнул и направился к двери. В последний момент он обернулся, чтобы оценить обстановку, и вздрогнул.

Пленник смотрел прямо на него. Под его глазами залегли мрачные тени, словно ему на лицо брызнули краской, но сами глаза были, на удивление, ясными. Очень внимательными и какими-то глубокими… Хотя, казалось, они ничего не выражали.

Находясь под прицелом этих глаз, Аксель невольно дернулся, сделав шаг вперед, и врезался в дверь, разбивая себе лоб.

- Ай… - вырвалось тихое у Акселя.

На краткий миг показалось, что пленник сейчас улыбнется. Его губы дрогнули. Но этого не произошло. Он просто отвел взгляд. Его шея оставалась идеально прямой.

Акселю пришлось перестать пялиться на гонзака. Сделал он это с большим трудом. Но пора было уходить.

Когда они с полковником вышли на улицу, Аксель отпросился у него в туалет. Забежав в деревянную постройку, Аксель поспешно утер влажные глаза. Не дай бог кто-то увидит его слезы!

Это было слишком тяжело. Аксель не любил разбираться с людьми, и на один краткий миг ему показалось, что он провалился, и пленника просто убьют. Аксель ничем не сможет ему помочь.

Но он справился. Так что хватит влаги.

Полковник Рамзаи в это время только тяжело вздыхал.

- Характер хуже, чем у отца, - мрачно думал он.

========== Глава 3. Кашки? ==========

Я обращал свой взор на яркую луну достаточно, чтобы он мне наскучил

Не могу даже превратиться в оборотня

Но этого достаточно для того, чтобы сойти с ума от тьмы

Хочу вонзить клыки в чью-нибудь шею

Dir en grey - VINUSHKA

- Дорогая госпожа Д., смею вам сообщить, что Его превосходительство, полковник Рамзаи, не сможет ответить на ваше письмо. Ему некогда думать о глупостях. Он будет занят работой, - старательно выводил Аксель.

Ему не было стыдно. Полковник сам с радостью скинул на него свою корреспонденцию вместе с другими бумагами, включая личные письма. Так что… Пусть будет знать, как сотрудников третировать! Если Рамзаи хотел завести любовную интрижку, то надо было самому просмотреть собственную почту. Может, в следующий раз умнее будет.

С довольным видом Аксель отложил в сторону исписанный лист. В штабе надо было работать, а не думать о любви. Особенно, полковнику.

Сам Аксель вон трудился в поте лица. Полковник скинул на него абсолютно всю бумажную работу! Аксель еле-еле разобрался с его счетами. Цифры он не очень любил. Но, к счастью, знал в них толк.

А в остальном… Все его пока устраивало.

Акселю выделили комнату в одном из домов. Скорее, даже кабинет.

Там были книжные шкафы, стол, шифоньер, односпальная кровать, умывальник, в бак которого заливали воду, пара стульев и ночной горшок. При виде него Аксель лишь презрительно фыркнул. Лучше он будет ходить на улицу.

Еду обещали приносить в комнату. Аксель как раз ее ждал. После всех событий очень хотелось кушать.

Чтобы перебить голод, Аксель начал бешено строчить очередную отписку. Но добился только того, что перемазался чернилами.

Но это была нормальная для него ситуация. Он вечно торопился и не всегда выглядел аккуратно.

Слава богу, его мучения скоро кончились. В дверь постучали.

Аксель мгновенно заорал:

- Войдите!

В комнату робко скользнула молоденькая девушка, со светлыми волосами и голубыми глазами, в белом платье и переднике, с подносом в руках.

- Добрый вечер, ваше превосходительство! - поздоровалась она, - Я - Майя. Работаю на кухне. Принесла вам кашу, чай и фрукты. Нам сообщили, что вы не едите мясо.

Аксель мгновенно отобрал у нее поднос и абсолютно не эстетично начал поглощать пищу прямо при девушке. Он был голоден, как волк.

- Мне сообщили, как вы прибыли в штаб, - вдруг тихо, но уверенно сказала девушка, - И хочу вам сказать… Вы правы. Вы очень милосердно поступили, вступившись за пленника. Я видела его краем глаза. Капрал Нироды провел меня на гауптвахту.

Ах, Микаэль! Неудивительно. Судя по всему, до прекрасного пола он был весьма охоч.

Но Аксель Микаэлю за подобный поступок определенно бы врезал. Гонзак - не зверь, чтобы его разглядывать, как в зоопарке.

Хотя… Сам Аксель тоже был в этом плане грешен. Дай ему волю, он бы на гонзака смотрел все время. Как на медведя или волка в диких условиях. Зоопарки Аксель тихо презирал.

- И что? - перебил Майю Аксель, - Что ты заметила?

- Я не то, чтобы что-то заметила, - помялась девушка и понизила голос, - Просто война, может, скоро закончится… И это будет так обидно, если он не доживет совсем немного. Я понимаю, что гонзак - убийца, но и осознаю, что он просто выполнял свой долг. Мы не должны вести себя, как звери, по отношению к нему. Я посмотрела на него и подумала - интересно, кто ждет его дома? Жена, родители, дети, может, внуки?

Аксель, до этого утвердительно кивавший (хоть кто-то не обвинял гонзака в жестокости), поперхнулся чаем.

- Какие внуки?! - вырвалось у него.

Гонзак был молод и красив.

- Ну… Люди обычно рано в брак вступают, - странно хихикнула Майя, - А у гонзака морщинки…

Девушка провела пальцами вокруг своих глаз и у себя под носом.

- Я бы дала ему от тридцати пяти до пятидесяти. Но не меньше, - пожала плечами Майя.

Аксель смотрел на нее, открыв рот. Ладно… Поверит на слово. Аксель не слишком разбирался в людях.

- Да и сам гонзак, вернее, его воля, вызывает восхищение… - потупившись, продолжила Майя.

Да-да, с этим Аксель был согласен.

- Ходят слухи, что за время допроса он сказала лишь одну фразу. Он произнес - “я всего лишь бродячий музыкант”. И все. Ни слова о своей службе, - совсем смутившись, закончила девушка.

Аксель вскинул брови. Бродячий музыкант? Явно ложь. Скорее всего, гонзак сказал это, чтобы поиздеваться над Таубе.

- Вряд ли, конечно, он выживет, - тяжело вздохнула Майя, - Врач зашил ему плечо, но на боку рана не тронута. Я видела. Да и еда, которую ему подают… Оставляет желать лучшего. Скорее всего, его судьба предрешена.

Аксель вскинулся, будто почуял след.

- Дорогая Майя, - спокойно сказал он, - А принеси-ка мне добавки! Каша замечательная! Можно же? И… И вот пару этих замечательных персиков… Хорошо?

Пора было проведать пленника.

***

Аксель, зажимая под мышкой объемный сверток, зашел на гауптвахту, как к себе домой.

Его встретил давешний полный офицер, который сейчас с удовольствием ужинал прямо на рабочем месте.

- Я проверить гонзака. По разрешению командира, - без лишних объяснений оповестил его Аксель и с непроницаемым выражением на лице выскользнул в коридор.

Наглость - второе счастье.

В камере мало что изменилось. Правда, не было лишних людей.

Гонзак сидел на пятках, положив руки на колени и привалившись к стене. Сил, видимо, сидеть прямо у него уже не было.

На появление Акселя пленник не обратил никакого внимания. Глаза его были прикрыты. Без сознания?

Аксель осмотрелся.

В углу камеры стояли миска с помоями (там были очистки от картошки или что?) и ведро с прогнившей водой. Аксель считал себя спокойным человеком, но, видимо, сегодня был неудачный день. У него в который раз за последние сутки потемнело в глазах. Гонзака хотели заставить лакать эти отбросы прямо из миски! Словно животное!

Бешенство достигло своего пика, когда Аксель понял, что цепь на ноге пленника никак не дотянется до угла камеры.

Аксель положил сверток на пол, взял ведро с водой, развернулся и вышел. Полный офицер не ожидал его увидеть. Еще сильнее он не ожидал, что Аксель внезапно опрокинет ведро с успевшей зацвести водой прямо на него.

- Что вы делаете?! - вскрикнул офицер дрожащим голосом, вскакивая на ноги.

- Нравится? - рявкнул Аксель, - Нравится?! Воняет ряской, правда?! А человек это пьет! Пьет! Вы, вообще, люди?

- Но он же убил трех наших! - почти заскулил офицер.

Аксель зарычал от ярости.

Да сколько можно?!

Гонзаки не были агрессорами. Не они первыми начали военные действия! А этот конкретный гонзак мирное население и пальцем не тронул!

Просто выполнял свой долг. Защищал своих людей.

Какие могут быть обиды?! Тут выжил сильнейший. Аксель представлял у себя в голове это так, словно волк задрал оленя. Да, оленя было жалко. Очень. Но волк убил не потому, что был жесток. Он просто хотел есть. Это был вопрос выживания. Естественный отбор.

Волк, в отличие от людей, не мог выбирать, чем ему питаться.

Офицеру, конечно, объяснять подобное было глупо.

- Быстро пошел и принес чистой колодезной воды! - скомандовал Аксель, - Живо!

Офицер послушался, видимо, испугавшись зверского лица Акселя.

Вернулся он буквально через пять минут. Аксель с каменным выражением на лице отобрал у него ведро и уверено направился обратно в камеру.

Гонзак за его отсутствие, казалось, даже не дернулся. С тяжелым вздохом Аксель опустился перед ним на корточки и протянул к нему руку.

Зря он так, конечно. Аксель не успел даже осознать, что произошло, как оказался прижатым лопатками кполу. Пленник удобно устроился у него на бедрах. Локоть гонзака врезался прямо Акселю в кадык.

Глаза пленника сыто и хищно сверкали. Будто говорили - попалась, дичь, ну, дергайся, дергайся, все равно ничего не выйдет.

Аксель действительно попытался. Он нервно вскинул бедра, но добился лишь того, что давление на его горло стало сильнее. Гонзак пришпорил его, словно дикую лошадь.

Аксель поражался своему идиотизму и вспоминал иллюстрации к книгам о животных. В любой ситуации он много думал и не всегда о насущном. Ассоциации приходили в голову странные. Например, ласка тащит в свое логово убитого зайца, который раза в четыре толще ее.

Нет, правда… По весовой категории они точно были, как два этих зверя. Аксель был крупнее, но толку-то! Разве сила в массе? Волк мог иногда и лося завалить. Когда сильно был заинтересован в пище.

Так что Аксель не был удивлен, что гонзак его скрутил, даже будучи раненным. Но было кое-что, что его радовало. Гонзак не убил Акселя сразу, а значит, шанс выжить был.

Аксель не слишком разбирался в психологии людей. Поэтому решил использовать модели поведения животных. Он попытался притвориться трупом. Расслабился и потупил взгляд, словно признавая господство вожака.

Это, видимо, не очень работало. Гонзак не отпускал его. Тогда Аксель решил испробовать старую-добрую ласку. Мощное оружие против любого существа. Он приподнял голову и, извернувшись, потерся носом о пальцы гонзака.

Это имело ошеломляющий результат. Гонзак мгновенно сполз с Акселя, убирая руки с его горла и садясь на пятки.

Он смотрел на противоположную стену так равнодушно, будто до этого не прижимал посторонних офицеров к полу.

- Слишком горд для ласки, да? - хмыкнул Аксель, приподнимаясь и почесывая свой затылок.

Гонзак вдруг бросил на него острый, почти возмущенный взгляд, но быстро отвел его.

Интересно… Он понял Акселя или просто среагировал на голос?

Ладно, это ему сейчас точно не узнать.

- Давай покушаем, хорошо? - тихо пробормотал Аксель.

Он подвинул к себе сверток, распечатывая его. Гонзак следил за ним внимательно и настороженно, словно дикий кот. Если бы у него был хвост, он бы ходил из стороны в сторону. Светлые глаза гонзака были нервно сощурены.

- Ммм… - зазывно пробормотал Аксель, снимая крышку с миски, - Смотри… Пшенная кашка. Пальчики оближешь!

Гознак посмотрел на желтую массу с такой брезгливостью, что молоко почти свернулось.

- Ты любишь мясо, да? - попробовал Аксель, - Но у меня его нет… Может, все-таки кашку?

Гонзак оглядел тело Акселя столь хищно, словно сказал, - ну, ну, а это что передо мной, если не свежее мяско?

Аксель почти инстинктивно вздрогнул и, не совсем понимая, что несет, промямлил:

- Вот ты кашу не ел, вот и худой! У меня котик есть… Я его дома оставил. Василек зовут. Он у меня, как собака. Я из комнаты выхожу, а Василек мою кашу жрет, и морда у него грязная, вся перемазанная… Так вот, о чем я… Ты бы видел какие у него бочка, какие щечки! Он здоровый такой кабан! Прелестный просто! Так и хочется потискать! Василек когда мне на грудь прыгает, то я сотрясаюсь весь! Очень обаятельный и обнимательный толстячок! Так что каша - это хорошее дело. Массу точно наберешь!

Гонзак смотрел на него так, будто собирался запихать пшенную кашу Акселю прямо в горло. И прямо с миской.

Аксель тяжело вздохнул, понимая, что легко не будет.

- Ну, так что… Кашки? - неуверенно предложил он, зачерпывая ложкой пшено.

========== Глава 4. Ёси ==========

Меня унесло стремительным цунами, и я улыбаюсь с горькими слезами на глазах,

Я не понимал ценность вещей

Dir en grey - VINUSHKA

- За гонзакский народ? - неуверенно предположил Аксель.

Никакой реакции. Он, как дурак, сидел напротив пленника с ложкой наготове, а гонзак челюсти и не думал размыкать.

- За вашего императора? - не сдавался Аксель, - За мир во всем мире? За твоих родителей?

Гонзак смотрел на него со снисходительным презрением и менять позу, похоже, не собирался.

- За твоих… Детей, внуков… За жену? - вновь попробовал Аксель.

Гонзак сейчас, что, закатил глаза, или Акселю показалось?

В любом случае, при таком раскладе здесь можно было просидеть вечно.

Поэтому Аксель решил поступить с пленником так, как обычно поступал со своими зверями, которых он лечил. Глупые пушистые первоначально не понимали, что Аксель хочет для них самого лучшего!

Вот и этот… Не понимал.

С тяжелым вздохом Аксель засунул палец в рот гонзака, чтобы разомкнуть ему челюсти и накормить его насильно. Он кота своего так лечебными травками пичкал.

Пленник отреагировал идентично тому, как реагировали на подобное звери. Он со всей силы вцепился зубами прямо в несчастный палец Акселя. Зубы у гонзака были крепкими и белыми, а клыки чуть выступали и казались заостренными. Так что Акселю было действительно больно. Руку прокусили ему до крови.

Но несмотря на неприятные ощущения, Аксель буквально задохнулся от восторга. Ну, что за прелесть?! Вы только посмотрите! Точно, как дикий зверь!

Вместо того, что закричать или ударить гонзака, Аксель применил свое мощнейшее и безотказное оружие против любого зверя - простую ласку.

Свободной рукой он погладил гонзака по щеке (она была шершавой - это щетина?) и тихо сказал:

- Успокойся, пожалуйста! Я тебя не трону. Обещаю! Я не причиню тебе боли!

Пару секунд ничего не происходило, а потом гонзак резко разомкнул челюсти, отпуская пальцы Акселя.

Взгляд его изменился. Будто стал виноватым?

Слезы восторга чуть не выступили на глазах Акселя. Это было так мило! Акселя буквально затрясло от восхищения, но он, собрав волю в кулак, взял себя в руки.

- Так… Кашки? - поднес к лицу гонзака ложку Аксель.

Пленник издал мученический вздох и приоткрыл рот. Аксель еле удержался от того, чтобы не издать победный клич. Он сумел!

Теперь пленник будет накормлен!

Гонзак ел быстро и аккуратно. С аппетитом. Но Аксель смог впихнуть в него всего ложки четыре каши. После этого гонзак сомкнул губы и бросил очень короткий, жадный взгляд на ведро.

О, ну конечно! Вода!

Чем Аксель только думал?! Какой же дурак!

Аксель поспешно поднес к лицу гонзака ведро, чуть наклоняя его. Пленник пил алчно, почти захлебываясь, и рубашка у его горла намокла.

Аксель подождал немного, а потом отвел ведро от губ гонзака.

Тот посмотрел на него, словно рассерженный кот, и Аксель ласково прошептал:

- Все-все… Хватит. Тебе много нельзя. Я оставлю ведро. Попьешь чуть позднее.

Гонзак проследил глазами за тем, как Аксель придвигает к нему воду, и, кажется, успокоился.

Аксель повертел в руках сверток и достал оттуда два персика вместе с плетеной булочкой с вишней. Интересно, стоит пихать в гонзака еще и это? Или лучше не мучиться?

Гонзак внезапно заерзал. Аксель посмотрел на него и заметил, что он глядит на фрукты и выпечку как-то странно. Почти тоскливо.

- О боже, - вырвалось у Акселя, - Ты любишь сладкое!

Гознак вновь поерзал и напустил на себя гордый, почти оскорбленный вид.

- Ты любишь сладкое! - с восторгом прошептал Аксель, - Подожди, я сейчас тебе персик порежу…

Гонзаку, похоже, фрукты понравились меньше. Нет, пленник съел их быстро и с видимым удовольствием, но когда он попробовал булочку, то чуть не прокусил Акселю пальцы повторно. На нее гонзак набросился, словно волк на овечку.

- Завтра я принесу тебе больше выпечки, - пообещал ему довольный Аксель.

Гонзак уперся в него весьма странным, тяжелым взглядом.

- И… Дам тебе мяса? - неуверенно предположил Аксель.

Гонзак прекратил прожигать его взглядом.

- Ну, хорошо. Договорились, - подытожил Аксель, - Раз поели, давай теперь полечим твой бочок…

Он придвинулся к гонзаку, оглядывая его тело. Рубашка на правом плече пленника была прорезана, и там виднелась повязка. А вот на левом боку… Все было пропитано кровью. Уже подсохшей.

Аксель протянул к ране руку.

Гознак моментально выставил локти, не давая к себе прикоснуться.

Но Аксель, к его несчастью, уже понял, как себя с ним вести. Он хмыкнул и очень нежно и ласково погладил запястья пленника.

Тот, явно раздосадованный и сердитый (брови смешно сошлись на переносице), молниеносно убрал руки и показательно отвернулся от Акселя.

Адъютант пожал плечами и достал из свертка аптечку.

- Все будет хорошо, - вслух сказал он, - Я только посмотрю рану.

Гонзак не сопротивлялся. Аксель наклонился и очень аккуратно (с помощью острых ножниц и влажной марли) разрезал белую ткань. Увидев рану, он перевел дыхание.

Аксель ожидал худшего. Но, видимо, Таубе выстрелил в гонзака очень вовремя. Как бы это ни звучало. Пленник не успел закончить то, что хотел. Рука его дрогнула, и рана получилась, скорее, широкой и стертой, чем глубокой и рваной. Такая опухшая и немного вздувшаяся… Как-то лезвие по диагонали прошло. Наверное. Аксель в этом не разбирался. Неизвестно еще, чем гонзак нанес себе это повреждение. И он ли это сделал. От Таубе можно было все ожидать.

- Сейчас обработаем, - пообещал Аксель пленнику.

Он быстро промыл рану (хорошо, что полный офицер воды не пожалел) и обеззаразил ее спиртом. Старался мазать по краям - не дай бог, будет ожог.

После этого Аксель споро наложил повязку, завязывая узелки. Животным он делал такое раз сто.

- Ну, вот и все! - успокоил гонзака Аксель, поднимаясь с пола (он скрутился кренделем, пока возился с раной, - пленник и не подумал сменить позу), - А ты боялся!

Аксель хотел похлопать гонзака по колену, чтобы успокоить его, но случайно задел чужие руки, и пленник вздрогнул.

Аксель сначала не понял его реакцию, а потом вспомнил, как Таубе опустил свою паршивую ногу прямо на ладони пленника.

Аксель извернулся и стянул с гонзака одну из перчаток. Тот только тяжело вздохнул. Пальцы пленника немного припухли, но, похоже, не были сломаны. Аксель нанес на них мазь от ушибов и на этом угомонился.

Пенициллин он гонзаку давать побоялся. Сначала нужно было поговорить с врачом, который вынимал пулю из плеча пленника. Не дай бог, случится передозировка!

Аксель осторожно вернул перчатку на руку гонзака. Вторую ладонь он тоже прощупал - там опухоли не было.

Пленник повел плечами, и рукав на его левой руке загнулся, обнажая татуировки и достаточно свежие, багровые синяки.

У Акселя автоматически сжались кулаки. Это была вина Таубе?! Да Аксель его уничтожит!

Гонзак поспешно натянул рукав до запястья, вцепившись в ткань зубами, и с угрозой посмотрел на Акселя. Его взгляд так и говорил - не лезь.

Ясно… Уровень доброты гонзак на сегодня израсходовал.

Аксель помялся и встал, запихивая аптечку обратно в сверток. Пора было уходить. И так сильно задержался.

- Я приду завтра. Обязательно, - тихо сказал Аксель и направился к двери.

Но в самый последний момент он обернулся, не успев выйти в коридор.

- Меня зовут Аксель, - решившись, произнес адъютант, - А тебя?

Тишина. Гонзак даже на него не посмотрел.

Не понял?

Адъютант показал на себя и повторил:

- Аксель!

А потом он совершенно невежливо ткнул в гонзака пальцем, как бы говоря “ты?”, и принялся ожидать его ответа.

Пленник на контакт не пошел - продолжал молча пялиться на стену, демонстрируя полное непонимание.

Огорченный, Аксель развернулся и хотел было выйти в коридор, но внезапно услышал за спиной шорох. Он мгновенно обернулся.

Секунду ничего не происходило, а потом пленник явственно и достаточно сильно ударил себя связанными руками в грудь.

- Ёси, - тихо, но отчетливо сказал он.

Его голос был высоким, даже звонким, с какой-то непонятной интонацией. У Акселя просто замерло сердце. Хотелось услышать этот звук еще.

Но гонзак молчал, активно притворяясь безмолвным деревом.

Значит, Ёси…

С нежной улыбкой на лице Аксель вышел в коридор. И буквально столкнулся нос к носу с прапорщиком Таубе.

Отличное настроение вмиг улетучилось.

- Если я увижу еще раз синяки на теле пленника, - холодно произнес Аксель, наплевав на то, что перед ним вышестоящий чин, - То я нажалуюсь на вас не только полковнику. Я пойду выше. Гораздо выше.

Ему это будет несложно. С отцом-то генералом!

Принимая гордый и независимый вид, Аксель покинул гауптвахту.

- Анрепы! - сцепив до боли челюсти, обратился Таубе к полному офицеру.

- Что, ваше превосходительство? - мгновенно отреагировал тот.

- Сколько адъютант был у пленника? - сощурив глаза, спросил Таубе.

- Так это… Больше часа, - почесал затылок Анрепы.

- Так долго? Интересно… - пробормотал себе под нос Таубе.

========== Глава 5. Об ангелах ==========

Каждому хочется протянуть руку и тут же получить счастье

Но все попросту превращаются в чудовищ и начинают прозябать жизнь в глубокой тьме

Dir en grey - VINUSHKA

С утра Аксель плотно позавтракал и решил поискать медчасть, чтобы допросить тамошнего врача о том, как он лечил гонзака.

Но его планам не суждено было сбыться. Полковник Рамзаи решил, что он слишком хорошо живет, и часам к девяти подкинул к нему в кабинет новую стопку бумаг.

Впрочем, Аксель не удивился. Прошлый адъютант (если он был), похоже, только и делал, что воздух пинал. По крайней мере, макулатуру полковник всовывал ему с крайним удовольствием. Складывалось такое ощущение, что до этого работу ему приходилось делать самому.

Но Аксель не планировал зарываться в бумаги, успеет еще, и поэтому, прежде чем Рамзаи ушел, он спросил у него, где штабной хирург.

Полковник бросил на своего адъютанта насупленный взгляд (хотя, может, у него всегда был такой вид) и пробормотал:

- Рядовых на улице третируют. Он там - следит, вдруг дурно кому станет.

Аксель кивнул, подождал, когда полковник укатится, прихватил на всякий случай с собой пенициллин и со всех ног выбежал из кабинета. Скатившись по крутой лестнице (этаж у него был последний), Аксель очутился на улице.

Невдалеке, между деревянными домами, виднелась площадка, где весьма бодро вышагивали несколько десятков человек в походных рубашках.

Заставлял их маршировать… О, это Микаэль?

Вроде он. Значит, точно проблем не будет. Микаэль - не конфликтный.

Аксель оглядел площадку внимательнее. Чуть поодаль от солдат стоял незнакомый пожилой офицер с благородными седыми усами. Не он ли нужен был адъютанту?

Аксель с нетерпением подошел к мужчине.

- Адъютант Делагарди, - представился Аксель, - Позвольте поинтересоваться, не вы ли штабной врач?

Мужчина кивнул.

- Унтер-офицер Ашеберг, - негромко сказал он, - Какие будут ко мне вопросы?

- Вы лечили пленника? - не стал распыляться на этикет Аксель.

Тот снова кивнул.

- Вы давали ему пенициллин? - торопливо уточнил Аксель.

Ашеберг отрицательно покачал головой.

- Зачем? - после паузы пояснил врач, - Его же только допросить! Как-нибудь и без антибиотиков протянет. Нечего тратить на него добро.

Аксель покраснел от гнева, а кулаки его сжались. Нет, если он станет в свои двадцать три маньяком-убийцей, то виноват будет только папочка. Душевные качества местных людей заставляли его сатанеть буквально на глазах.

А ведь до этого он был сущим ангелом! Ну, почти.

Аксель прерывисто выдохнул и, чтобы реально не попасть в тюрьму, молча развернулся и направился к гауптвахте. Если пленнику не давали лекарства, то самое время это сделать. Начнется заражение, и тогда будет очень плохо. Всем. Уж Аксель постарается!

- Дом, милый дом! - агрессивно думал Аксель, с ноги открывая дверь в сарай.

Серьезно, он скоро породнится с этими стенами!

- О, ваше превосходительство! - поздоровался полный офицер, - Вы по какому вопросу?

- Проведать гонзака, - коротко обрубил Аксель.

- Так вы же вчера его навещали! - продолжал говорить этот несчастный.

- Вчера - не сегодня! - рявкнул Аксель, и офицер вжал голову в плечи.

Больше адъютанта никто не останавливал. Он спокойно и без препятствий вошел в камеру.

С первого взгляда внутри ничего не изменилось. Но только с первого.

Гонзак больше не сидел на пятках. Он неподвижно лежал на полу, уткнувшись лицом в деревянные доски.

Аксель мгновенно бросился к нему, тихо шепнув:

- Ёси!

Никакой реакции. Гонзак признаков жизни не подавал.

Тогда Аксель упал перед ним на колени и перевернул его на спину. Адъютант понял что к чему мгновенно. Лицо гонзака было потным (с него прямо текло!) и очень бледным, а его лоб пылал, словно печка. Повязка на плече пленника кровоточила.

Гонзака лихорадило. И сильно.

Аксель почувствовал такую ярость, что в глазах стало темно. Он вспомнил, что видел у стола полного офицера винтовку. Аксель оставил гонзака на полу и вышел в коридор.

- Я возьму винтовку? - спросил он у толстячка.

- За-зачем? - заикаясь, уточнил тот.

- За хлебом! - рявкнул Аксель так, что офицер осел на стул, - Глупых вопросов не задавай! И в мои дела не вмешивайся!

Офицер, кажется, потерял дар речи, а Аксель без разговоров забрал оружие и спокойно вернулся обратно в камеру.

Уперев приклад в свое плечо, Аксель прищурил глаза и прицелился прямо в железное крепление на стене, от которого шла цепь к ноге пленника.

Аксель четко и спокойно нажал на спусковой крючок. Стрелял он метко. Как бы ни противился Аксель военному делу, а судьбу свою не поменяешь. Отец-генерал - это не просто слова.

Приклад винтовки больно ударил Акселя в плечо, но тот привык и даже не поморщился. Главное, цепь от ноги пленника отлетела. Кандалы, конечно, на одной лодыжке остались, но с этим он разберется позднее.

Аксель положил винтовку прямо на пол с явной брезгливостью. Он без тени сомнения просунул руки под лопатки и под колени пленника, прижимая гонзака к своей груди и поднимая его.

Мужчина оказался легким, и Аксель, трепетно удерживая его, чтобы не навредить, вышел в коридор.

Там он чуть не врезался в полного офицера, у которого моментально отвисла челюсть.

Аксель начал качать права первым.

- Это что?! - яростно рявкнул адъютант, указывая на пленника.

Офицер окончательно растерялся.

- Эээ… - неуверенно промямлил он, - Это гонзак?

- Я понимаю, что это гонзак, идиот! - вскипел Аксель, - Почему он в таком состоянии?! Я его вчера нормальным оставлял! Относительно здоровым!

- Так… В рану, наверное, грязь попала! - предположил офицер.

- А почему она кровоточит, а? - не сдавался Аксель.

Офицер спрятал взгляд, помялся, но, заметив бешеный взор адъютанта, начал оправдываться:

- Вы вчера покинули нас… А я подглядывал. Интересно было, как допрос проходит. Я видел и слышал, что гонзак, как Таубе в камеру зашел, сказал что-что…

- Что он сказал? - у Акселя отчего-то заколотилось сердце.

- Браге перевел это как “я знаю, чего ты хочешь, но ты это никогда не получишь”, - пожал плечами офицер, - Мы подумали, что он бред несет. Но Таубе… Он вышел из себя. Пнул гонзака прямо в раненое плечо. Сильно пнул. Браге еле оттащил его.

Аксель думал, что сильнее злиться просто невозможно. Но он сегодня бил все рекорды!

Если Таубе хотел испортить себе карьеру, то его ничем не остановишь! Явно! Аксель сегодня же отцу напишет! Хотя он и угрожал ему больше никогда не писать…

Интересно, что имел в виду гонзак, говоря подобное? И надо же! Попал в точку!

У Акселя никогда не получалось так разбираться в психологии. Чтобы люди настолько сатанели от одной лишь безобидной фразы!

Впрочем, неважно. Сейчас нужно было позаботиться о здоровье пленника.

Аксель почти вышел на улицу, когда его позвал офицер.

- А это правда, что вы вчера гонзака мужской чести лишили? - сгорая от любопытства, выпалил он, - Слухи тут ходят…

Аксель чуть не споткнулся. Его мгновенно затрясло от бешенства.

Он повернулся к офицеру так резко, что у него чуть не загудели все кости.

- Еще хоть одно слово… Или слух… - прошипел, как бешеный лис, Аксель, - То я стащу с вас брюки, повалю на пол и буду лишать вас чести в течение пяти часов кряду! Есть вопросы?!

Офицер сполз по стеночке и яростно замотал головой.

Очень хорошо.

Аксель, прижимая к себе гонзака, словно величайшую драгоценность, покинул гауптвахту. Пленника надо было как можно быстрее уложить на мягкую перину, чтобы, наконец, помочь ему.

Аксель почти подбежал к своему дому и успел перевести дыхание, обрадовавшись, что их не заметили, когда его окликнули.

Аксель, выругавшись себе под нос, резко обернулся.

К ним приближался Микаэль.

- Адъютант, как работа? - начал насмешливо говорить капрал, а потом поперхнулся, увидев, кого Аксель тащит на руках.

- Куда… Ты его? - с ужасом выдохнул Микаэль.

- Куда-куда! - не выдержал Аксель, от злости и нервов его трясло, - Несу его в свои покои, чтобы надругаться над ним, как следует! Вчера-то мне не хватило!

Микаэль побледнел, словно полотно.

- Я пошутил, - сжалился над ним Аксель, - Но я действительно несу пленника в свои покои. У него лихорадка! Не доверяю я здешним эскулапам! Они ему даже пенициллин не дали! Ироды! А Таубе… Таубе еще и рану растревожил! Чтоб на него порчу навели, и у него ноги отнялись!

- И да… - отдышавшись, продолжил Аксель, - Передайте полковнику, что я отвечаю за пленника головой. Глаз с него не спущу.

Аксель прекрасно понимал, что гонзак может вырваться на свободу и устроить тут кровавую баню.

Хотя…

Аксель посмотрел на гонзака. У него были такие по-детски припухшие веки, такие ранимые синяки под глазами, такие милейшие дрожащие ресницы… И сам он был таким маленьким, таким нежно-изящным, таким хрупким…

У Акселя защемило сердце. Ну как может этот ангелочек причинить кому-то боль?

Аксель прижал гонзака к груди так тесно, как только мог, и, не обращая внимание на шокированного Микаэля, зашел в дом.

Первое, что сделал Аксель, когда проскользнул в свой кабинет, - это уложил гонзака на постель, поменял повязку на шве, освободил пленнику руки и вколол раствор пенициллина прямо ему в плечо. Аспирин он давать гонзаку побоялся. Вдруг подавится? Пленник был без сознания.

Аксель решил просто обтереть его водой и спиртом.

Аксель поспешно расстегнул на гонзаке рубашку. И вот тут-то его и перемкнуло! Но не из-за синяков на теле пленника и не из-за его странных черных татуировок (Аксель успел заметить тигра с окровавленной мордой внизу живота)…

Просто пресс гонзака был очень красивым! Поджарым, рельефным, с такими четкими, изящными кубиками, что Аксель не выдерживал! Он даже обнял себя руками после такого зрелища! Чтобы не распускать их, конечно!

Перед ним точно был ангел!

- Спасибо Господи, что я это видел! - помолился Аксель и, стараясь лишний раз не щупать гонзака, протер его торс водой, а затем спиртом.

Штаны пленника он решил пока не трогать. Хватит на сегодня потрясений.

- Ты такой красивый, Ёси! - с восхищением юного натуралиста сказал Аксель, накидывая на гонзака одеяло, - Твоей жене, если она есть, очень повезло. Она может любоваться тобой каждый день!

Действительно! У гонзака было отлично вылепленное тело. Как у волка в диких условиях. Прямо точь-в-точь! Ничего лишнего. Все, как задумала природа.

Бросив заботливый взгляд на пленника (пусть пока спит), Аксель сел за стол, чтобы всласть нажаловаться папе.

- Дорогой отец! - начал старательно выводить Аксель, - Ты в курсе, куда ты отправил меня? Долг и честь офицера здесь - пустой звук. А к людям относятся, как к мясу…

Перо бешено скрипело по бумаге, и Аксель в своем праведном гневе не замечал ничего вокруг.

Не увидел он и то, как покрасневшие глаза гонзака открылись. Пленник наблюдал за Акселем отнюдь не как ангел. Несмотря на высокую температуру, взор гонзака был острым, как бритва, и проницательно-мудрым.

Это были глаза человека. Человека хитрого и умного, и поэтому, чрезвычайно опасного.

Вот только стоило ли бояться Акселю? Или человек-зверь уже признал его за своего?

========== Глава 6. Не грозный зверь ==========

Нажми пальцем на курок и прощай

Я чувствую любовь дулом пистолета на затылке

Даже дитя в красном одеянии глотает слезы, напрямую сталкиваясь с реальностью.

Так почему же? Почему же? Вновь и вновь.

Это не может быть залечено.

Так почему же? Почему же? Вновь и вновь.

Мое мертвое сердце…

Dir en grey - Dead tree

Написав письмо отцу и разобравшись с бумагами, Аксель посмотрел на гонзака.

Тот лежал неподвижно, прикрыв глаза. Аксель присмотрелся к нему внимательнее. Что-то было не так.

Через секунду Аксель понял, что пленника трясет. Лихорадка достигла своего апогея. Гонзак начал прижимать к себе одеяло, словно дитя родное. Глазные яблоки под его веками бешено вращались. Как только Аксель подошел к кровати, гонзак вдруг начал что-то шептать. Но адъютант не понимал ни слова.

Для него это звучало, как хриплое и едва слышное:

- Ры-Ры-Ры. Рык.

- Все будет хорошо, - попытался успокоить пленника Аксель.

Тщетно. Аксель выругался и, схватив стакан воды со стола вместе с аптечкой, буквально впихнул в рот пленника аспирин, молясь, чтобы гонзак не подавился.

Обошлось. Пленник замолчал, но дышал тяжело и продолжал кутаться в одеяло. Ему явно было холодно.

Аксель тяжело вздохнул и, решившись, стянул через голову походную рубаху, юркнув под одеяло к гонзаку. Адъютант знал только один способ согреть в таких условиях - прижаться всем телом к замерзшему. Живое тепло - самое лучшее, что Аксель мог предложить пленнику. У него, конечно, не было пушистой шерстки, как у зверей, но и трупом он не являлся. Так что…

Это был точно самый адекватный вариант.

Аксель обнял гонзака крепко, прижавшись к нему тесно-тесно, и почти инстинктивно потерся скулой о подбородок пленника. Аксель не знал, что чувствовал гонзак, но ему самому стало почти мучительно хорошо. Он будто вернулся домой. Аксель представлял это особенно остро.

Зима, его просторная комната, небольшая, аккуратная кровать с пологом, запах дерева и костра… И рядом огромный Василек, который только-только прибежал с улицы. С влажной шерсткой, жаркий, как печка, несмотря на то, что буквально несколько минут назад купался в свежевыпавшем снеге…

Аксель мягко улыбнулся. Ему было так тепло и уютно! В воздухе отчетливо витал аромат спокойствия и дома. Аксель, шмыгнув носом, намертво оплел гонзака руками и ногами и сам не заметил, как крепко уснул.

Очнулся Аксель от того, что все вокруг был влажным. Простынь, подушка, одеяло…

Аксель медленно приоткрыл глаза. Гонзак лежал рядом и, кажется, спал. Аксель потрогал его лоб. Он был холодным. Хорошо.

Пока они дремали, Аксель придвинулся к пленнику невыносимо близко. Он видел буквально каждую черточку лица гонзака. Акселю так и хотелось провести пальцами по белым ресницам и бровям. Пригладить еле заметную светлую щетину.

У гонзака действительно были морщинки вокруг глаз и под носом. Но они не уродовали пленника, а делали его более настоящим, живым. Прекрасным.

В дикой природе не было красивых зверей - прилизанных и искусственно пушистых. Все они были бродяжками по своей сути, которым приходилось бороться за свое существование. Со свалявшейся шерстью и выступающими ребрами…

Но разве было что-то более восхитительное чем то, что создала сама природа?

Вот так и Ёси… Его недостатки делали его только прекраснее. С ними он выглядел не как картинка в умной книге, каких сотни, а как нечто удивительное и уникальное. Смотришь на него и вдруг понимаешь - нигде в мире больше такого нет. И никогда не будет.

Осознание этого било в самое сердце.

Аксель не выдержал и провел тыльной стороной своей ладони по щеке гонзака. Красивый…

Странное томление овладело Акселем. Ему захотелось вжать гонзака в свое тело. Чтобы буквально прочувствовать биение его жизни… Чтобы их вены стали общими.

Аксель поерзал, придвигаясь к гонзаку ближе. Хотя, казалось бы, ближе просто некуда… И Аксель вдруг понял, что гонзак, наверное, чувствует на своем лице его дыхание.

В штанах адъютанта стало мучительно, невыносимо тесно. И как только Аксель сквозь дурман осознал это, то настолько быстро выскочил из постели, что его сердце подпрыгнуло к горлу.

Нет, нет, нет!

Аксель упал на колени, больно стукнувшись ими о доски и тяжело дыша. Он никогда не обманывал себя, и поэтому, не смог свалить то, что произошло, на утреннее возбуждение. Потому что это было явно не оно.

Мужское естество Акселя ожило, именно благодаря Ёси. Аксель смотрел на него, и… Это просто произошло.

Аксель чуть не заплакал. Ему неважно было то, что у него встало на мужчину. Совсем. Его испугал тот факт, что гонзак может возненавидеть его. Пленник слаб, ему нужна помощь… А Аксель вместо того, чтобы подставить Ёси свое плечо, подставил ему…

О Господи!

Вот чем, скажите, Аксель был лучше Таубе?! Он тоже, пусть и косвенно, покушался на честь несчастного пленника!

Но… Быть может, гонзак ничего не заметил?

Аксель попытался повернуться, но в этот момент на его голову опустилась легкая рука. Аксель вздрогнул всем телом и резко посмотрел вверх.

Прямо над ним стоял Ёси. Его пальцы пару секунд путались в рыжеватых кудрях Акселя, пока тот почти умирал от страха. Гонзак смотрел на него с непонятным выражением. Но абсолютно спокойно.

У Акселя, кажется, остановилось сердце. Он совершенно не знал, что делать, но гонзак сам решил все за них. Пленник убрал руку, накинул на себя свою изорванную рубашку, которая валялась у кровати, и, покачиваясь, пошел к двери.

Страх и возбуждение моментально покинули Акселя.

- Куда ты? - почти с ужасом прохрипел он, - Стой! Ты болен! Я больше никогда… Никогда-никогда не сделаю подобное! Обещаю!

Гонзак посмотрел на него почти насмешливо, как бы говоря:

- А это можно контролировать?

Но вслух пленник ничего не произнес. Просто взял Акселя за руку и вывел его из кабинета. Гонзак тяжело привалился к нему, но держал его ладонь уверенно.

Пленник тащил его по лестнице - вниз, на улицу.

- Куда мы идем? Ты хочешь сбежать? - робко уточнил у него Аксель.

Гонзак молчал. Он упорно выводил его наружу, и Аксель вдруг понял, что если пленник захочет сбежать, то он… Поможет ему?

По крайней мере, если это не навредит самому пленнику.

Но гонзак не хотел бежать. Он молча и гордо дотащил адъютанта до гауптвахты.

Аксель потерял дар речи. Зачем? Неужели гонзак так его боялся, что предпочел барак комфорту?

Толстый офицер, увидев их, поперхнулся чаем. Они не обратили на него внимание, занятые друг другом.

Гонзак спокойно зашел в камеру, отпустил ладонь Акселя и молча сел на пятки.

- Почему? - тихо произнес Аксель, - Почему ты пришел сюда? Ты разочарован во мне? Думаешь, что я причиню тебе вред? Поверь…

Аксель не успел закончить фразу. Гонзак вдруг дернул адъютанта за штанину, вынуждая его опуститься на корточки рядом с собой.

После этого пленник тяжело вздохнул, приложил свои руки к собственному лицу, а потом коснулся ими губ Акселя.

Что? Что это значило? Это не выглядело, как страх, обида или агрессия!

Это было очень… Нежно?

Спросить у Акселя не получилось.

В камеру внезапно влетели полковник Рамзаи вместе с капралом Нироды.

- Делагарди! - рявкнул полковник, - Капрал мне передал, что вы забрали пленника! Но как я вижу… Вы его, что, вернули?

- Уверен, адъютант забирал пленника временно, - внезапно вставил Микаэль, - Он сменил ему повязку и вернул его обратно. Верно?

Аксель молчал. Он желал, чтобы гонзак жил в его комнате! Здоровье пленника было очень слабым!

Ёси вдруг сильно и незаметно сжал его колено.

Чего он хотел? Что Аксель должен был сказать?

Адъютант помялся пару секунд, а потом, наконец, недовольно произнес:

- Верно.

Микаэль предложил ему такой вариант явно не просто так.

Полковник, успокоившись, кивнул, капрал перевел дыхание, а гонзак поспешно убрал руку с колена Акселя.

Последний посмотрел на пленника шокировано.

Интересно, мог ли гонзак вернуться сюда, потому что хотел защитить Акселя? Считай, своего врага?

***

После того, как полковник уволок своего адъютанта, чтобы сделать ему выговор, пленник остался один. Правда, ненадолго.

Буквально через несколько минут к нему заглянул Таубе.

- А ты не такой грозный зверь, каким тебя рисуют, - хмыкнул прапорщик, - Но определенно умный. Выходит, ты совершенно не боишься за себя. Но Акселя Делагарди ты точно подставлять не хочешь, верно? Вот, оказывается, где твоя слабость. Ты прекрасно понимаешь, что свою жизнь тебе уже не спасти. Ты - живой труп. Но Аксель… Ты хочешь защитить его. Как замечательно, правда? Дает пищу для размышлений…

Пленник, казалось, его не слушал. Он без всякого выражения на лице отрешенно пялился на противоположную стену.

========== Глава 7. Особенно редкий зверь ==========

сброшен

на асфальт

перед глазами флэшбэком

последние два дня,

моя слабость и тот, кого я любил

Dir en grey - Wake

Акселю сделали строгий выговор. Не письменный. Полковник его просто отругал. Аксель не знал, радоваться ему или расстраиваться. Он вышел сухим из воды, но гонзак продолжал оставаться в камере.

Хорошо хоть, что полковник не запретил Акселю навещать его.

Так что адъютант, поработав с бумагами чисто для вида пару часов, выпросил у Майи, принесшей ужин, побольше еды и помчался к пленнику.

Полный офицер даже не обратил на него внимание. Лишь тяжело вздохнул. Видимо, привык. Да, пора бы уже.

В камере все было относительно спокойно. Пленник как обычно сидел на пятках с безмятежным выражением на лице, руки гонзака были связаны, а цепь на его ноге починили. Рядом с пленником стояло ведро, наполненное водой. Температуры, похоже, у гонзака не было. По крайней мере, если смотреть на первый взгляд.

Аксель помялся пару секунд около пленника, но потом решил - чего бояться? Гонзак ему пока ничего плохого не сделал. Заметил пленник его возбуждение или не заметил, но он не стал относиться к нему хуже. Вот, даже в камеру обратно ушел…

Ради него?

Это было слишком хорошо, как для правды, но Аксель всегда был оптимистом.

- По крайней мере, Ёси меня больше не пробовал убить. Живем! - почти радостно подумал Аксель и присел рядом с гонзаком на корточки.

- Я сделаю тебе укол? - робко уточнил у него Аксель, - Пенициллин?

Пленник молчал, и Аксель быстро вколол ему в плечо антибиотик, стараясь лишний раз не прикасаться к нему.

- Я покушать принес, - мягко улыбнулся Аксель, пошуршав свертком, - Тут курица… Очень диетическое мясо. Ну и, если честно, я больше животных люблю, чем птиц. Поэтому мне легче, когда окружающие едят именно их. Вот такой я плохой… Но это секрет. Ты никому не скажешь, что я не всех божьих тварей люблю одинаково, верно?

Гонзак сохранял тишину. Его лицо было словно высечено из камня.

Ладно-ладно, шутка не удалась.

Аксель так и не узнал, понимал ли гонзак имперский. Иногда казалось, что да. Иногда - совсем нет.

Неужели так искусно притворялся?

Куриная запеканка имела у пленника успех. Он съел ее всю. Правда, особенного восторга гонзак не выразил. Но аппетит у него был - это радовало.

Аксель сумел накормить пленника, и его буквально разрывало от гордости. Оставалась последняя малость.

Аксель достал из свертка булочки с кремовой начинкой. Пленник нетерпеливо поерзал.

- Сладкое, - сказал вслух очевидное Аксель, - Все, как ты любишь.

Да, сладкое…

Ёси и сам был сладким. Со своей бледной кожей, небольшим лицом, трогательными скулами…

Вот, словно эта булочка в руках Акселя! Из сдобного нежного теста… Такая аппетитная!

Аппетитная? Но Аксель не очень любил сладкое!

Аксель еле подавил полет своих фантазий, чертыхнувшись про себя. Обещал же Ёси, что больше такого не повторится, так чего теперь в облаках витает?

Правильно говорят - сколько волка не корми - все равно в лес смотрит!

Нет, долой подобные мысли! Аксель - хороший человек, а не тот, который покушается на чужую честь!

Аксель решительно, с небывалым мужеством поднес к губам Ёси выпечку.

Пленник ел очень поспешно и жадно. Впрочем, как и в прошлый раз. Будто булку у него в любой момент заберут! Акселю это так напомнило поведение бездомных кошек и собак (которые всегда опасливо оглядываются, когда едят), что он почти прослезился.

Боже-боже, как это было мило! Хотелось прижать к себе гонзака, словно любимого Василька, и мять, мять его бока до бесконечности. Буквально нежить в своих руках, стискивать его почти до боли. Ну просто как такую прелесть не потрогать? Когда обожаешь - тебе хочется вплавить чужое тело в свое… Вот в чем величайшее наслаждение!

Аксель потряс головой, выныривая из своих мыслей. Так и хотелось ударить себя по щеке! Нет, не улетай, Аксель, не смей!

Чтобы отвлечься, Аксель решил внимательней оглядеть гонзака на предмет симптомов болезни, но он только поперхнулся.

Ёси расправился с булочкой и теперь облизывал губы, которые испачкались в тягучей ванильной начинке. Если бы Аксель был моложе года на три-четыре, то он бы сейчас метался и орал, словно свиязь.* Так Аксель делал в подростковом возрасте, когда видел в диких условиях особенно редкого зверя. Но сейчас это желание было таким сильным, что Аксель держал себя в руках с большим трудом. Хотелось валяться по полу, словно кот, погрызший корень валерианы.

На самом деле, Аксель сидел напротив гонзака, чуть ли не пуская слюни. Он облизывал свои губы и пялился на пленника с видом откровенного придурка.

И в этот миг светлые глаза Ёси вонзились прямо в лицо Акселя. Очень внимательно и хлестко. На Акселя будто дуло пистолета навели.

Очень маленькие, черные зрачки гонзака вдруг расширились. Контраст был таким резким, что у Акселя сбилось дыхание.

Почему это было так красиво?

Вроде лицо гонзака казалось совершенно обычным, ничем не примечательным, никто из офицеров штаба на него и внимание не обратил. Но Аксель видел в нем совершенно причудливые узоры. Для него оно было самым удивительным, с чем он встречался в этой жизни…

Аксель сам не понял, как его губы остановились буквально в сантиметре от губ гонзака, и он с ужасом осознал, что не сможет отодвинуться.

- Ударь меня лбом по носу, пожалуйста! - панически думал Аксель, - Как в наш первый раз…

Как в наш первый раз… Как в наш первый раз…

Акселя заклинило от этой мысли так, что он, наконец, пришел в себя. Адъютант в ужасе поползназад, но гонзак в этот момент пошевелился и буквально прыгнул на Акселя.

Раз - голова адъютанта очутилась между предплечий пленника. Его связанные кисти касались задней стороны шеи Акселя. Два - адъютант очнулся на спине, а гонзак навис сверху, прижимая его бедрами к полу. Аксель лежал ни жив, ни мертв. Три - гонзак начал его душить, нажимая ему на шею запястьями. Четыре - пленник вцепился зубами в губы Акселя, принимаясь драть их до боли.

Воздуха стало не хватать катастрофически, состояние было странным - почти обморочным. Аксель вскрикнул, но звук потонул в чужих губах. При этом, оттолкнуть гонзака адъютант и не подумал. Когда первый шок прошел, Аксель, чувствуя боль в шее и губах, ощутил такой восторг, что у него закружило голову. Акселю показалось, он просто сейчас взлетит! Тело было легким и почти воздушным, будто ненастоящим.

Аксель не выдержал - застонал в чужие губы и призывно двинул бедрами, схватив гонзака за плечи, чтобы придвинуть его ближе. От возбуждения кипели мозги.

Все прекратилось так быстро, как и началось.

Аксель, не понимая, что произошло, лежал без движения пару минут, тяжело дыша и восполняя запасы кислорода. А потом он с трудом поднялся, слизывая выступившую кровь со своих губ.

- Почему… Почему ты остановился? - вырвалось почти капризное у Акселя.

Аксель вдруг стал жадным. Ему хотелось еще и еще… Он даже не осознавал, где конкретно находится.

Аксель просительно глянул на гонзака и вздрогнул. Лицо пленника было таким эмоциональным, каким не было ни разу до этого. Он смотрел на Акселя почти с суеверным ужасом.

Но это продолжалось лишь секунду. Через миг лицо гонзака будто побледнело и стало спокойным. Он закрылся от Акселя. Причем, не только духовно, но и физически. Пленник отвернулся от Акселя и прижался лбом к стене.

И как бы адъютант его ни звал, как бы ни ползал вокруг него, гонзак даже не пошевелился.

Отчаявшись, Аксель долго просидел рядом с ним, не решаясь его коснуться, а потом ему пришлось уйти. Оставаться больше он не имел права. Слишком опасно.

Как только дверь за ним захлопнулась, гонзак медленно развернулся, чтобы посмотреть… Нет, скорее, чтобы почувствовать его след.

Странного мальчика, которого поцеловало солнце, не напугала жесткость. Доброму мальчику, которого любил свет, скоро будет очень больно.

Но что он мог сделать?

Уже ничего.

* Водоплавающая птица из семейства утиных. Звуки, которая она может издавать, оглушительны)))

========== Глава 8. Зверь, который разобьет сердце ==========

Аксель ворочался на кровати, как бешеный, вспоминая губы Ёси на своих (скорее, зубы, но кто мешал ему мечтать?), когда в дверь оглушительно постучали.

Был двенадцатый час ночи.

Аксель подскочил с постели в одном исподнем и заорал:

- Кто?!

- Это Нироды! - крикнул с той стороны Микаэль, - Срочно открывайте! С пленником - беда!

Аксель, поспешно натягивая на себя походную рубаху и брюки, бросился к двери. Буквально через секунду он распахнул ее.

- Что случилось?! - панически воскликнул Аксель, - Жар?! Ему плохо?!

- Нет! - глаза Микаэля горели, он тяжело дышал, - Таубе утащил гонзака в комнату отдыха! К другим офицерам!

Что?!

- Они хотят… Надругаться над ним?! - от ужаса и ярости у Акселя потемнело в глазах.

Он выбежал из комнаты. Микаэль мчался с ним рядом.

- Не знаю я! Но ничего хорошего я от них не жду! Мне неудобно стало к полковнику идти… - принялся бешено тараторить капрал, - Поэтому я сразу к вам! Вы - первый представитель полковника. Да и… Я понимаю, что судьба пленника вам небезразлична!

- Спасибо! - сердечно поблагодарил его Аксель, - Где комната отдыха?

Они ворвались в небольшую избу. В сенях было накурено, да и в самой комнате атмосфера казалась не лучше.

В помещении находились пара диванов, кресла, дубовый стол и разбросанные карты на нем. Пахло спиртом, но никаких бутылок Аксель не увидел.

Адъютант со зверским выражением на лице оглядел комнату и с облегчением увидел в углу Ёси.

Пленник стоял, опустив голову. Его руки были связаны, но к нему никто не прикасался. Офицеры сидели за столом и, казалось, не обращали на него внимание.

Тогда какого черта они его сюда притащили?!

- О, Делагарди! - окликнули Акселя, - Вы как раз вовремя!

Аксель обернулся в сторону говорящего, отрывая взгляд от Ёси.

Его побеспокоил Таубе. Прапорщик, чуть качнувшись, встал из-за стола. Его глаза подозрительно блестели. Кажется, он был пьян.

Аксель заметил в комнате еще двух знакомых офицеров. Переводчика Браге и врача… Как его звали? Ашеберг?

На диване устроились еще двое мужчин, но их Аксель видел впервые.

- А мы вас ждали, - продолжил свою тупую речь Таубе, - У нас должен был состояться концерт. Пленник сказал, что он - музыкант, и мы решили, что он сможет спеть для нас. Но гонзак… Делает вид, что не понимает, чего мы хотим. Хотя Браге - прекрасный специалист по языкам. Я попробовал применить силу… Но пленник как обычно никак не отреагировал. Думаете, стоит уговорить его как-то по-другому?

Аксель принялся считать до десяти, чтобы не броситься на прапорщика и не расцарапать ему лицо. Если он тут устроит драку, то только получит наказание.

- Гонзак - не комнатная собачка, чтобы выполнять ваши приказы, - прошипел сквозь зубы Аксель, - Вы здесь занимаетесь самоуправством! И вы такие умные! Удивляюсь просто! Даже если пленник действительно настоящий музыкант, то почему он обязательно должен петь? Может, он играет на рояле? Но… Это не важно, на самом деле!

Аксель смело оглядел комнату и спокойно произнес:

- В любом случае, я забираю пленника! Он должен сейчас находиться на гауптвахте.

Аксель решительно двинулся к гонзаку, чтобы увести его подальше от этих шакалов. Не вышло.

Таубе внезапно схватил его за запястье.

- Гонзак не чувствует собственную боль, - прошептал ему на ухо прапорщик, - Но что он сделает, если боль причинят тому, кто ему дорог?

Что? Что за бред?

Аксель не успел сообразить, что ответить на подобную чушь. Внезапно он ощутил резкую боль в своем бедре и вскрикнул. Опустив голову, Аксель осознал, что в него ткнули ножом. Или чем-то похожим. Из раны на ноге текла кровь.

Аксель, зажимая ее, попытался стоять ровно, сжимая до боли челюсти.

И в этот миг произошло сразу три вещи.

Офицеры вскочили из-за стола.

- Браге, держи Таубе! Он сошел с ума! Я за полковником! - завопил Микаэль и бросился на выход, а прапорщика попытались оторвать от Акселя.

Тщетно. Слишком силен.

И в это страшное мгновение произошло третье. Гознак выступил вперед. Его глаза странно, почти дико сияли, словно яркие звезды на темном небе.

На одну секунду Акселю показалось, что гонзак бросится на окружающих, но он…

Он просто начал петь. На том языке, который Аксель не знал, но в голосе пленника было столько эмоций, что адъютант инстинктивно задрожал.

- Неужели завтра я буду ближе к своим идеалам?

Я притворяюсь,

Что потерял рассудок.

На груди любимого

Я сказал прощальные слова.

Унесенные мягким и умирающим ветром,

Они поменяли твой оттенок.

Крики вчерашнего дня могут быть услышаны*… - выразительно, с тоской и надрывом буквально умолял гонзак, и Аксель забыл, что ему было больно и плохо.

Пленник буквально плакал без слез. Аксель не понимал ни слова из его магической мантры, но адъютант, кажется, догадывался, о чем гонзак хотел сказать. Потому что пленник говорил на языке, который знают все. Это был язык любви и боли.

Глаза Акселя стали влажными, а гонзак продолжал петь. Но адъютант больше не смог видеть его сияющие праведным светом глаза. Пленник опустился на пол и прикрыл лицо руками. Голос его стал высоким, звонким и дрожащим. В нем было столько всего, что Аксель просто глядел на него и не смел дышать.

- Одинокая капля упала в маленький мир.

Я еще не знаю, что это значит.

Тем не менее, я рисую истинное чувство в теплом багровом.

Да, я делаю это…

Чувства, скрытые в глубине моего сердца,

Пульс и нежную улыбку

Невозможно услышать*… - Ёси не пел, а рассказывал, и его голос выражал такую муку, что у Акселя побежали слезы по щекам.

Это было так красиво! Так красиво… Что казалось сейчас у Акселя остановится сердце. Хотелось закрыть глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать это. Чтобы просто понять свои чувства. Зрелище казалось слишком невыносимым. И в то же время…

Хотелось смотреть на Ёси вечно.

Аксель внезапно понял, что никогда в жизни он не видел ничего прекраснее. И не увидит. Его сердце стянуло железным обручем. Хотелось рыдать навзрыд от горя и одновременно смеяться от счастья.

Чувства были такими противоречивыми, что Акселя разрывало. Ему казалось, что он сейчас заметается по комнате, словно раненый зверь.

Но он не двигался и лишь смотрел. Аксель даже не сразу понял, что гонзак остановился, буквально прокричав последнюю фразу.

- Он и правда музыкант! - прошептал кто-то, - Как поет… Как поет!

Таубе, наконец, оттащили от Акселя, но адъютант ничего не почувствовал.

Он лишь смотрел на Ёси, который беспрепятственно подошел к нему и, опустившись на колени, зажал рану на его ноге своими руками.

- Ты такой красивый… - едва слышно прошептал Аксель, - Ты - само совершенство!

Их взгляды пересеклись. И каждый из них видел в чужих глазах самую страшную тайну, которая только есть в этом мире, пытаясь расшифровать ее.

Абсолютно бесполезно. Потому что любовь - это самая большая загадка в нашей жизни.

Никто из них даже не заметил, что в комнату залетел злой, как тысяча чертей, полковник.

- Таубе! На гауптвахту! - завопил Рамзаи с порога.

Аксель не услышал его. Он просто смотрел в глаза, которые, кажется, стали для него всем на этом свете.

***

- Ваше превосходительство, - прихлебнув хорошего коньяка и нервно марая бумагу, устало писал полковник Рамзаи, - Вы говорили, что ваш сын любит животных и может таскать их в штаб десятками. Вы просили не обращать на это внимание. Но, кажется, ситуация вышла из-под контроля. Ваш сын пригрел у себя на груди зверя совершенно иного рода. Зверя, который разобьет ему сердце.

И может сломать ему всю жизнь.

* Мой собственный перевод песни Dir en grey - Tousei. Надеюсь, было понятно. В интернете я не нашла адекватного перевода одной из моих самых любимых песен

========== Глава 9. Ты - сама жизнь ==========

Я не хочу, чтобы мне было больно больше, чем сейчас,

Потому что только ты являешься тем,

Кого я не могу прижать к себе, чтобы успокоиться…

“прижимаю тебя”

“смотрю на тебя”

“люблю тебя”

“буду помнить”

Dir en grey - Wake

Ашеберг, который находился в комнате отдыха, почти моментально зашил Акселю бедро. Адъютант еле вытерпел эту процедуру. Не из-за боли. Он был будто привязан к пленнику. Но гонзака, разумеется, от него оттащили и увели на гауптвахту, а Акселю сутки не разрешили вставать с постели. Адъютант был в ярости и хотел сбежать к пленнику (рана-то плевая была!), но к нему приставили рядового, чтобы следил за ним. Несчастный молодой солдатик успел получить ложкой по лбу и тарелку каши за шиворот, но пост свой не оставлял. Подошел к делу ответственно. Еще бы! Он выполнял приказ. Так что Аксель на время сдался, но как только сутки прошли, адъютант с гордым видом встал с кровати, захватил гостинцев и отправился на гауптвахту. Он надеялся, что Таубе там не увидит. Тот пока находился в заключении, и Аксель был этому несказанно рад.

Когда адъютант зашел в камеру, гонзак традиционно сидел на пятках. Но как только он увидел Акселя, то моментально оживился.

Пленник внимательно оглядел адъютанта и, когда тот приблизился к нему, осторожно ощупал его бедро.

Видимо, удовлетворившись тем, что шов был крепким, гонзак вновь стал абсолютно спокойным.

Аксель придвинулся к нему ближе и внезапно оробел. Поборов себя, он только через несколько минут начал говорить то, что хотел сказать.

- Ты такой умный и смелый, - прерывисто вздохнув, пробормотал Аксель, - Чтобы меня спасти, ты пересилил себя. Если бы ты напал на них, то ничего бы не вышло. Ты бы только подверг свою жизнь опасности! Но ты начал петь… И ты просто шокировал всех! Ты обезоружил окружающих, не применяя оружия! Это было так прекрасно! А я даже не могу поблагодарить тебя нормально…

Аксель вдруг понизил голос.

- Я бы помог тебе сбежать… - едва слышно выпалил адъютант, - Если бы я знал, что все пройдет удачно. Но я могу просто погубить тебя! Подвергнуть твою жизнь ненужной опасности! Поэтому я не могу предложить тебе ничего. Разве только…

Аксель покопался в свертке и достал оттуда нечто, обернутое в фольгу.

- Это шоколад, - пояснил Аксель, - С начинкой. Его здесь очень сложно достать, но мне повезло. Это ничто, по сравнению с тем, что ты для меня сделал. Но… Больше у меня ничего нет.

Гонзак слушал его без всякого выражения на лице, но при виде шоколада глаза его жадно сверкнули. На одну лишь жалкую секунду! Но Аксель заметил и нежно улыбнулся.

Какой же сладкоежка, Господи! Ласка затопила сердце Акселя.

- Ты восхитительный! - вырвалось накипевшее у него, - Просто удивительный! С каждым новым днем я убеждаюсь в этом только сильнее! Ты понимаешь, насколько ты прекрасен? Я ничего не встречал красивее в жизни! Я помню, как впервые увидел кобылу, впустившую в этот мир жеребенка… Но этот восторг, который я испытал тогда, не сравнить с тем, что сжимает мое сердце, когда я смотрю на тебя!

Гонзак глядел на Акселя, подняв брови, будто говорил:

- Ты серьезно сейчас поставил меня в один ряд с рожающей лошадью?

Аксель нервно усмехнулся.

- Я знаю, звучит странно, - начал оправдываться он, - Но мне показалась тогда, что я видел саму жизнь. Вернее, как она входила в этот мир. Это было так удивительно и трогательно! До слез. Но твой голос… Когда я услышал его, когда увидел тебя, плачущего о самой любви и боли, тогда я понял… Ты - сама жизнь. Веришь?

Гонзак молчал. Сохранял тишину и Аксель.

И только после длительной паузы адъютант с трудом выдавил:

- А у меня только шоколад. С начинкой…

Аксель внезапно засуетился, забеспокоился, зашуршал фольгой и откусил маленький кусочек шоколадки, чтобы показать светлую помадку внутри.

- Смори, начинка… - пробормотал он, - Вкусно…

Не очень, на самом деле. Аксель не слишком сладости любил. Он к еде, вообще, был по большей части равнодушен. Главное - насытиться, а остальное - неважно. Но сладкоежкам явно такое должно понравиться.

- Восхитительно. Правда, - с не очень большим артистизмом поморщился Аксель и чуть не подавился.

Помадка потекла по его подбородку.

Аксель сначала не понял, что произошло. Вроде он только что облизывал губы, а теперь…

На его губах были чужие?!

Секунду Аксель находился в полном и безоговорочном ступоре. А потом… Потом он начал отвечать так, что у него, кажется, онемело все тело.

Аксель впивался в губы гонзака настолько горячо и поспешно, что перехватывало дыхание. Внутри все дрожало. Но ему было мало… Так ничтожно мало! Хотелось вплавиться в гонзака навечно, чтобы чувствовать его дыхание. Чтобы стать его дыханием. И быть его кровью.

Жалобно застонав, умоляя непонятно о чем, Аксель вцепился в плечи пленника и попытался забраться к нему на колени. Чтобы ощущать не только горячие губы гонзака на своих, но и чувствовать его трепещущую грудь рядом со своей. Вот так вжаться сильно… И не отрываться. Никогда. Чтобы сердца их бились в унисон. Чтобы… Чтобы стать с ним одним целым.

Но счастье не могло длиться вечно. Гонзак, как только Аксель почти вскарабкался на его бедра, вдруг остановился и выставил плечо, упираясь им в грудь адъютанта, чтобы он больше не смог до него дотянуться.

И как бы Аксель ни изворачивался, добраться до вожделенных губ у него не выходило.

Да черт возьми! Ёси вел себя хуже дикого кота!

Был у Акселя один такой. Адъютант даже думал, что у бедного животного психическое расстройство. Потому что вел себя котик странно. Только что терся об его руку лбом, а через секунду уже со зверским видом кромсал ее зубами… Это называлось - когда не можешь определиться, любишь ты или ненавидишь.

Вот так и гонзак… Будто не мог решить, что чувствовал к Акселю.

Пожалуйста, пожалуйста, определись, Ёси! Пожалуйста, люби меня! Не презирай! Молю!

Аксель уткнулся лбом в плечо Ёси, а потом просто начал покрывать его поцелуями, переходя на шею. Гонзак дернулся, пытаясь его оттолкнуть, но не очень охотно. Будто он боролся не только с Акселем, но и с самим собой.

Надолго его не хватило.

Через секунду их губы встретились так жадно, что они стукнулись зубами, стараясь добраться друг до друга, будто измученные странники до воды.

- Что тут происходит?! - внезапно прогремело оглушительное над ними, и они, вздрогнув, мгновенно оторвались друг от друга.

Над ними нависал полковник Рамзаи, хвастаясь за сердце. Лицо гонзака потемнело, а губы его сжались в тонкую линию.

- Это что?! - почти с ужасом повторил полковник.

- А что вас не устраивает?! - внезапно взвился Аксель, оправдываться он не собирался - только хуже будет, - Устав я не нарушаю вроде? Мы просто… Упали друг на друга и зубами стукнулись! Простите, если я нарушил правила поведения и подошел к пленнику слишком близко!

- Ну-ну, - угрюмо буркнул Рамзаи, - Зубами они стукнулись! На выход, адъютант. Засиделись уже!

- А я не покормил пленника, - упрямо отозвался Аксель.

- О, ну, тогда приступайте, - нахмурился полковник недовольно, - А я вас проконтролирую.

Акселю ничего не оставалось, кроме как послушаться и начать кормить гонзака. Внимательный взгляд полковника его, мягко говоря, раздражал. Пугал Акселя и гонзак. Казалось, пленник полностью замкнулся. Сидел почти неподвижно, опустив взгляд.

Да… Похоже, что Аксель только что нажил себе проблем. Но он ни о чем не жалел. Лишь бы это не навредило Ёси.

И да. Аксель надеялся, что его возбуждение вскоре опадет, и полковник не увидит ничего, так скажем, выдающегося.

Эх, пустые мечты! Ёси так слизывал со своих губ шоколад, что мужское достоинство Акселя лишь крепчало с каждой секундой.

***

Как только бедовый, наглый, как сатана, генеральский сынок покинул камеру, Рамзаи подошел ближе к пленнику и спокойно сказал на гонзакском, который немного знал:

- Ты думаешь, что он поможет тебе сбежать? Поэтому… Ты поступаешь так? Отвечаешь ему? Не рассчитывай на это. Делагарди - странный, но не дурак. Да и я буду следить за ним. Не сам, конечно. Но не бойся, ответственные офицеры найдутся.

Гонзак молчал и безэмоционально смотрел на противоположную стену.

Люди были такими глупыми. Сбежать? Зачем?

Ему было просто некуда. Все мосты давно обратились в прах.

========== Глава 10. Волчья тоска ==========

Пессимистичные, безжалостные,

И самовлюбленные. Куда вы смотрите?

Сравнивая и получая ответы, вы безумно кричите.

Вам хотелось именно этого конца?

Какие же романтики!

Dir en grey - Merciless Cult

Аксель десять раз проклял себя за то, что был слишком неосторожен. Кто ему мешал следить за дверью в камеру?

Но скажите это его телу и сердцу. Как только губы Акселя и гонзака встретились, у первого окончательно отключился мозг.

Так что теперь жалеть? За грехи приходилось расплачиваться. Уже вторые сутки подряд за Акселем следили. Вернее, шпионили за гауптвахтой. Больше Аксель не оставался наедине с гонзаком. Обычно рядом присутствовали полный офицер и переводчик Браге. Иногда появлялся Микаэль. В общем, взялись за Акселя крепко.

Это страшно бесило и расстраивало, но адъютант понимал, что виноват в этом был сам. Все личное время с Ёси стало ограничиваться лишь тем, что Аксель кормил пленника. И все. Аксель чуть не плакал и искал варианты, чтобы все это исправить. Но этих вариантов просто не было. Или Аксель был слишком глуп.

Правда, радовало то, что ему не запретили видеть гонзака совсем. Могли и такое попробовать сделать…

Вот и сейчас Аксель шел со свертком под мышкой, чтобы гонзак мог поужинать нормальной едой.

На гауптвахте его ждал сюрприз. Охраны не было. Вернее, она была, но…

Но полненький офицер и Браге лежали без движения на полу, рядом со столом. Они не подавали признаков жизни. У Акселя замерло сердце от подступающего страха, и он наклонился над пострадавшими, чтобы проверить у них пульс. Он был. Значит, без сознания, но живы.

Аксель внимательно оглядел офицеров и с нарастающей тревогой понял, что ножны, которые болтались на их бедрах, были пусты. Сабли, служившие имперским военным, скорее, для украшения, были украдены.

О Господи! Аксель бросился к камере. Дверь в нее была распахнута, а Ёси внутри не оказалось.

Аксель так грязно выругался, как ни разу не позволял себе в жизни. Страх завладел всем его существом.

Гонзак сбежал? Сбежал? Да его же убьют! Если не уже! У ворот охрана с винтовками!

Аксель заметался по камере, а потом титаническим усилием воли попытался успокоиться. Получилось с трудом, но хоть мозг заработал.

Аксель кивнул самому себе и, сцепив челюсти, решил, что защитит Ёси, чего бы это ему ни стоило. Включая его жизнь, честь и свободу. А для того, чтобы уберечь гонзака, ему нужно было… Огнестрельное оружие.

Аксель бросился обратно к бессознательным офицерам. Винтовка обычно стояла в углу у стола. Но сейчас ее не было. Чертыхнувшись, Аксель со всех ног рванул в свою комнату. Кажется, ему выдавали служебное оружие. Револьвер? Неважно. Главное, оружие было. В теории. Аксель никогда с собой такие вещи не носил, презирая насилие. Как оказалось, зря.

На лестнице Акселя ждал очередной “подарочек”. Он чуть не запнулся о новое тело. На ступенях лежал незнакомый офицер. Он вроде дышал. Его спина вздымалась и опускалась. Рана на спине несчастного была похожа… На удар сабли?! Это явно был не огнестрел!

О Господи! Это сделал… Ёси? Но зачем ему было бежать наверх? Свобода находилась в совершенно другой стороне! Зачем он устремился в жилой дом… К комнате Акселя?! Какой в этом был смысл?!

Боже, Аксель ничего не понимал. Он перепрыгнул через офицера и буквально взлетел по лестнице.

Почти у самой своей двери Аксель с ужасом обнаружил еще одного человека. Он был в сознании. Вернее, она.

Майя с опрокинутой кастрюлей у своих ног сидела неподвижно, привалившись к стене. Она держалась за плечо, зажимая ладонями рваную рану на нем. Но кровь все равно бежала сквозь ее пальцы…

- Майя! - рухнул перед ней на колени Аксель, - Что случилось? Кто тебя… Так?

- Пленник! - тихо рыдая, едва слышно шепнула девушка, - Он двигался вверх по лестнице, а я разносила еду. Я взвизгнула, но гонзак прошел мимо. Не тронул меня. Я бросилась на выход и встретила Таубе, его выпустили только с утра, дали ему свободу перед трибуналом… Таубе начал угрожать мне, что, если я не задержу пленника, меня и мою тетушку, что работает на кухне, тоже отправят под трибунал. Потому что я не попыталась задержать преступника… Таубе сказал, что приведет помощь. Я испугалась за себя и тетушку и бросилась наверх. Я думала, что смогу ударить пленника кастрюлей по затылку. В итоге…

Майя лишь кивнула на свое плечо и заплакала совсем горько, сотрясаясь всем телом.

О Господи! Аксель просто убьет Таубе! Как эта сволочь могла отправить простую кухарку бороться с вооруженным гонзаком?! Откуда такая жестокость?

Но Ёси, получается, действительно направлялся в его комнату. Вопрос - зачем?!

Аксель был в ужасе от абсолютного бессилия и непонимания.

- Где сейчас пленник? - выдохнул Аксель, впрочем, прекрасно зная ответ.

Его дверь была буквально в нескольких метрах от них.

- Ушел к вам, - всхлипнула Майя.

- Хорошо, - пробормотал Аксель, - А Таубе? Он не возвращался?

Внезапно Майя побледнела. Хотя казалась бы - куда сильнее?

Ее глаза округлились, а рот приоткрылся в мощнейшем ужасе. Аксель никогда не видел такого страха на чужом лице.

- Он… За вашей спиной, - успела прохрипеть девушка, прежде чем раздался звук выстрела.

Аксель сам не понял, как так вышло… Но на лбу Майи появилась дырка, из которой хлынула кровь. Девушка сползла на пол, медленно заваливаясь на бок. Ее глаза так и остались широко раскрытыми.

Только через несколько секунд Аксель понял, что случилось. Майя была мертва. Он еле поборол в себе желание закричать, зажимая свой рот ладонями. Не время было паниковать.

- Зачем ты погубил Майю? - прорычал Аксель, зная, кто за его спиной.

Он чувствовал дуло револьвера на своем затылке.

И в этот миг дверь в комнату Акселя распахнулась, и на площадку выскочил Ёси. Видимо, он услышал звук выстрела. Гонзак немного хромал, а глаза его бешено горели. Будто у больного, загнанного зверя.

- Зайди обратно, - тихо приказал позади Таубе, - Иначе Делагарди не жить. Я знаю, ты поймешь меня и без знания языка.

Прапорщик обращался к пленнику. Для наглядности он потыкал Акселя дулом по затылку.

Гонзак действительно понял. Он скользнул обратно в комнату.

- Майя - свидетель, - спокойно пояснил Акселю Таубе, - А мне они не нужны. Свидетели нарушают канву моей будущей версии ваших смертей. Пошли.

Акселю, который задыхался от ярости, пришлось зайти в комнату.

Какого дьявола Таубе было нужно от них? Какого черта ему на жопе ровно не сиделось? Зачем портить всю свою жизнь, чтобы уничтожить их? Откуда столько глупости и ненависти в этом человеке?

Гонзак стоял у окна и смотрел на них абсолютно пустым взглядом. Будто его мир только что рухнул.

- Почему ты пошел ко мне? Зачем? - вырвалось больное у Акселя.

Ответил за гонзака Таубе.

- О, это моя вина, - неприятно усмехнулся прапорщик, - Стоило намекнуть зверю, что над его самкой сегодня попытаются надругаться прямо в ее мягкой постели, так он сделал все, чтобы это предотвратить. Даже сбежал из ловушки. А я ведь говорил, что он мог давно сделать ноги, а мне не верили! Хитрая тварь. Но такие звери, как он, быстро теряют весь свой ум, когда речь заходит об их паре… Зверь сразу стал бешеным и абсолютно тупым.

Тварь! Вот где была настоящая тварь!

Из глаз Акселя брызнули слезы. Ёси ради него… Ради него обратил в прах те жалкие крохи благополучия, что еще имел! Он поставил окончательный крест на своем будущем. И все из-за чего?

Из-за сумасшедшей твари позади!

- Я не знаю точно, понимаешь ты меня или нет, - подал голос Таубе, обращаясь к пленнику, - Но ты определенно догадываешься, о чем я попрошу. Если ты, зверь, хочешь, чтобы Делагарди жил… Так покинь этот мир добровольно. У тебя в руках замечательные сабли. А если будешь упрямиться… Твоя самка сразу отправится на тот свет.

Акселя снова ударили дулом по затылку, а сам он бешено замотал головой, как бы говоря:

- Ёси, не смей!

Но гонзак спокойно сел на пятки и послушно занес над своим животом саблю.

- Ёси! Нет! - в абсолютной панике крикнул Аксель, - Только попробуй! Нам обоим все равно не жить! Не смей!

- О, так его зовут Ёси! Как трогательно! - усмехнулся за его спиной прапорщик.

- Ёси, замри на минуту! - усмиряя почти животный страх, горячо попросил гонзака Аксель.

Пленник, вздрогнув, послушался. Аксель медленно, буквально по сантиметру, повернул голову, чтобы видеть лицо Таубе.

- Дорогой прапорщик, у меня к вам только один вопрос, - прошипел сквозь зубы Аксель, - Перед моей смертью. Можно?

Таубе очень неприятно, мерзко ухмыльнулся.

Но промолчал. Значит, можно.

- Почему вы так нас ненавидите? - тихо уточнил Аксель, - Потому что терпеть не можете гонзаков? Или все-таки содомитов? Просто интересно… Вы не считаете гонзаков за людей. Это я понял. Но не в этом дело, правда? Вы хотите, чтобы именно я, а не гонзак смотрел, как моя любовь умирает. Думаю, вы уже в курсе, что мы тут с ним предавались богопротивным утехам. В штабе тайны долго не хранятся. Смею предположить, что вы желаете, чтобы страдал именно я. Не он. Вы хотите отомстить мне. Но за что? За то, что я вас унизил в тот день, когда мы впервые встретились? Если так, то зачем? Разве это того стоит? Или…

Аксель внезапно понизил голос.

- Или… - в ярости продолжил он, - Или вас уязвляет то, что я выбрал гонзакского зверя, которого вы считаете существом второго сорта, а не вас? Такого красивого и бравого офицера? Не вы ли здесь главный, обиженный судьбой, злобный содомит? Скажите мне!

Рука Таубе на миг дрогнула, опускаясь. Но этого хватило. Аксель сделал такой резкий рывок, какой не делал никогда в своей жизни! Адъютант почти повис на запястье прапорщика, окончательно опуская его руку. Прогремел выстрел, но пуля лишь пробила пол.

Через секунду Акселя буквально снесло в сторону сильным ударом. Он упал на спину, а в следующий миг на его лицо что-то брызнуло. Аксель поспешно приподнялся, вытирая руками щеки. На его пальцах алела кровь.

С облегчением Аксель осознал, что прапорщик лежал на животе. Вернее, лежало его туловище. Голова Таубе валялась неподалеку. Вся комната была залита красным. На этот раз Акселя даже не затошнило. Таубе он не жалел.

Гонзак нависал над трупом и равнодушно опирался каблуком сапога о стул, вытирая кровь с сабли о ткань своих брюк.

- Такой потрясающий! - едва слышно прошептал Аксель, - Ты убил его меньше, чем за секунду, Ёси!

Гонзак внезапно тяжело вздохнул и рухнул на колени, опуская голову. Выглядело это так, будто он окончательно сдался.

Аксель моментально подскочил к нему и взял его за руку.

- Нам надо уходить! Срочно! - почти взмолился Аксель, - Никто не будет разбираться в степени твоей вины! Или копаться в твоих мотивах! Тебя просто убьют! Мы сбежим! Я обещаю! Я доставлю тебя к твоей ставке! Или к штабу! Не знаю, как у вас это называется! Пойдем! Ну же!

Гонзак не двигался.

- Ёси! - нервно продолжил Аксель, - Я - сын генерала! Со мной ничего не будет! Меня не накажут! К тому же, я найду, как выкрутиться! Ёси, пожалуйста! Поспешим!

Гонзак даже не пошевелился.

Тогда Аксель вложил в его руку саблю и приставил ее лезвие к своему горлу.

Ёси попытался отодвинуться, скривив лицо так, будто само зрелище холодного оружия рядом с шеей Акселя причиняло ему нестерпимую боль.

- Нет, Ёси! - остановил пленника Аксель, - Только так мы сможем сбежать! Они не посмеют в тебя стрелять, когда я так близко! Ёси, пожалуйста!

Гонзак снова попытался отползти от него, и тогда Аксель не выдержал, крикнув:

- Ёси, я переживу все! Все! Даже наше расставание! Но твою смерть мне не вынести! Поэтому, Ёси, я прошу тебя! Позволь мне отвести тебя домой! Мне будет достаточно знать, что ты счастлив… Я умоляю, Ёси!

Гонзак устало, прерывисто вздохнул, но дергаться перестал, оставляя лезвие сабли на горле Акселя. В его глазах появилась беспросветная, волчья тоска.

Аксель не заметил этого. Сейчас он чуть не плакал от облегчения, с трепетом сжимая своими дрожащими пальцами ладонь Ёси на эфесе сабли.

========== Глава 11. Страх потерять навсегда ==========

Путь, по которому мы шли вместе, уже пройден,

Но я все еще продолжаю следовать ему…

Dir en grey - Ain’t afraid to die

Все произошло так, как и предполагал Аксель.

Их не тронули. Они беспрепятственно прошли через ворота. Охранники даже сами распахнули их, испугавшись зрелища сабли у горла адъютанта. Аксель чувствовал холод металла на своей коже и свободно дышал. Ёси держал его крепко, и Аксель совершенно не опасался того, что гонзак причинит ему боль. Нет, его рука точно не дрогнет! Акселю было даже спокойнее так.

Он чувствовал тепло Ёси за спиной, и оно его грело, словно очаг родного дома.

Как только они миновали ворота и добрались до сени деревьев, гонзак убрал саблю от горла Акселя и взял его за руку, чтобы оттащить подальше. Они пробежали достаточно долго, прежде чем адъютанта кто-то окликнул.

Они споткнулись, чуть не упав на землю.

- Делагарди! - раздалось громкое и растерянное, - Что вы тут… Делаете?! Куда… Вы… Вы, что, украли пленника?!

Аксель резко обернулся.

Вот черт!

Неподалеку, под небольшой березой, стоял Микаэль. В его руках была винтовка. Что он тут делал? Он же боялся гонзаков! Какого дьявола Микаэль решил вдруг погулять?

- Я обязан вас задержать, - слабым голосом пробормотал Микаэль, - Так положено! Я не дам вам сбежать!

Он уверенно навел на них винтовку.

Аксель прерывисто вздохнул. Он захватил с собой револьвер. Сейчас он висел на его бедре, упрятанный в кобуру. Аксель не успеет выхватить оружие. Да и убивать Микаэля он точно не желал. Капрал всегда был к нему добр.

Ёси внезапно резко дернулся, отталкивая Акселя и пытаясь прикрыть его своим телом от нежелательных пуль. Не очень удачно. Потому что гонзак был ниже адъютанта, по крайней мере, головы на две. Но зато силушки в нем крылось немерено. Акселю не удалось его и с места сдвинуть. Как в таком изящном теле, с такими тонкими, почти птичьими костями, крылась такая мощь, адъютант напрочь не понимал.

У Акселя совсем не получалось задвинуть Ёси за свою спину. Нет, серьезно! Пусть лучше Аксель будет на линии огня! Микаэль в него точно не выстрелит, а вот в гонзака - вполне.

Аксель бессильно зарычал сквозь зубы. Все закончилось тем, что они яростно принялись толкаться, стараясь прикрыть друг друга.

- Эээ, - промямлил Микаэль, - Может, вы прекратите это? Что бы вы ни делали…

- Капрал! - перебил его Аксель, не выдержав, - гонзак пока выигрывал в их безмолвной схватке, адъютант начал сдавать, - Послушайте меня, пожалуйста!

Увидев, что Микаэль обратил на него пристальное внимание, Аксель продолжил:

- В штабе случилась беда. Прапорщик Таубе сказал пленнику, что он хочет надо мной надругаться! Конечно, у него кишка оказалась тонка сделать это! Но пленник ему поверил и ворвался ко мне в спальню, причинив несерьезный вред некоторым офицерам. Он сделал это ради меня! Меня! И теперь он должен умереть! Я не позволю этому случиться!

Микаэль молчал, и тогда Аксель угрюмо добавил:

- Капрал, Таубе убил Майю! Как свидетельницу. Я видел своими глазами! Я клянусь вам! Если вы сейчас задержите нас, то вы сделаете так, как хотел Таубе. Пленник умрет, как он и желал!

Винтовка в руках Микаэля задрожала, и Аксель решил добить его.

- Капрал, я понимаю, что меня будут искать. Меня просто так не отпустят. Я - сын генерала! - почти взмолился Аксель, - Просто позвольте мне отвести гонзака домой! Прошу вас! Я сразу вернусь! Мне у гонзаков делать нечего! Просто я никогда не прощу себе, если пленник умрет!

Капрал никак не отреагировал на его слова.

- Микаэль, пожалуйста! Я… Люблю его! Ты можешь убить меня, но с тобой я не пойду, пока он не вернется к своим! - закричал Аксель, совсем отчаявшись.

Аксель тяжело задышал, чуть не падая на колени.

О боже! Он сказал это вслух! Аксель во всеуслышание объявил о том, что любит!

До этого казалось, что еще можно что-то исправить, можно сделать вид, что чувств нет… Можно притвориться, что это просто временное помутнение.

Но когда занавес был сброшен, Аксель понял - назад пути нет.

Он любит. И сильно. Аксель осознал, что больше не боится умереть. Он боится потерять Ёси. И речь здесь шла совсем не о расставании…

Его пугала до ужаса сама мысль о том, что Ёси больше никогда не увидит белый свет.

Микаэль пару минут не двигался, а потом он опустил винтовку.

- Да я вас и не видел… Вы в другую сторону убежали, - тихо выдохнул Микаэль, будто говоря сам с собой.

На них он больше не смотрел.

Аксель схватил за руку Ёси и поволок его под защиту деревьев. Так они и пятились, пока Микаэль окончательно не исчез из вида.

А после… Они снова бежали.

Вел Акселя Ёси.

Гонзак будто знал дорогу, петляя между деревьями, словно бешеный заяц. У Акселя отваливались от боли ноги, он надрывно дышал, в груди его жутко пекло, голова кружилась от мелькающей перед глазами листвы, но адъютант упрямо мчался вперед, понимая, что от его расторопности зависела жизнь Ёси.

Начало темнеть, но они не сдавались - не уставая, неслись неизвестно куда. Так продолжалось до тех пор, пока Ёси внезапно не остановился.

Все? Они добрались до партизанского лагеря гонзаков?

Аксель от неожиданности чуть не сбил Ёси с ног, не сразу утихомирив свои продолжающие бежать ноги. Гонзак успел поймать его за талию в последний момент, не давая им упасть.

Аксель принялся глубоко дышать, пытаясь успокоить свою ходящую ходуном грудь.

Ёси внимательно оглядел его, а потом спокойно показал на себя и очень выразительно оглянулся.

Аксель расшифровал это так:

- Дальше тебе нельзя, а вот я - пойду к своим.

Адъютант кивнул, показывая, что понял. Заметив этот жест, Ёси ткнул в него пальцем и махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли.

Ага, он просил Акселя вернуться назад. В штаб.

Вновь пронзительно оглядев Акселя, Ёси продолжил их молчаливый разговор. Он вдруг указал на примятый их сапогами мох.

А это, видимо, значило - возвращайся по нашим следам, не заплутаешь.

Аксель уверенно и поспешно закивал.

Ёси отвел взгляд, резко выдохнул и развернулся, чтобы идти дальше - оставить Акселя позади.

Нет! Они даже не попрощались!

Аксель навалился всей своей грудью на спину гонзака и до боли сжал его плечи руками.

- Побудь со мной! Минуту! Молю! - отчаянно, с болью в голосе попросил Аксель.

Гонзак медленно, будто неохотно, обернулся.

На секунду их глаза встретились. Но это было слишком невыносимо, и Аксель опустил голову. Он прижался своим лбом ко лбу Ёси и начал просто дышать им. Он попытался расчленить аромат гонзака на составляющие, чтобы лучше запомнить его, но у него не выходило. В памяти маячило лишь одно - так пах дом. И все.

- Я обязательно найду тебя, - всхлипнув, с тоской пробормотал Аксель в губы Ёси, - После войны. Я никогда не оставлю тебя. Это не в моих силах. Я найду тебя, слышишь? Только, Ёси… Пожалуйста, побереги себя, чтобы мне было кого искать, хорошо? А я поберегу себя, ладно? Мы обязательно встретимся, обещаю.

Гонзак молча оттолкнул Акселя от себя.

Все? Ему было пора? Уже?

Ну, пожалуйста, еще минуту!

- Можно поцеловать тебя на прощание? - взмолился Аксель, - Я могу?

Гонзак вновь оттолкнул его. Значит, нельзя… Наверное, так было даже лучше. Целоваться сейчас - слишком больно и мучительно. Будто сейчас должен произойти их последний поцелуй. Но это - не так. Аксель позаботится об этом.

Гонзак вдруг прикоснулся к своим губам руками, а затем нежно провел пальцами по губам Акселя, даря ему легкий полувоздушный-полуматериальный поцелуй…

После этого он неожиданно развернулся и побежал дальше. Так быстро, будто его пятки лизала лава.

- Я люблю тебя, Ёси! - горячо крикнул Аксель ему в спину, - Жди меня! Пожалуйста, жди меня! Верь мне! Я вернусь за тобой! Так люблю! Береги себя!

Гонзак замер на мгновение. Но он не обернулся. Черезсекунду Ёси окончательно исчез в сгущающихся сумерках.

Аксель стоял и молча глядел ему вслед. По щекам его катились слезы. Аксель стоял и был не в силах сдвинуться с места. Ничто, казалось, не могло вернуть его обратно - в штаб.

Аксель не мог понять, почему его ноги не слушались. Будто к ним привязали каменные глыбы.

А потом адъютант осознал - он не удостоверился в том, что Ёси в безопасности, и сейчас умирал от беспокойства.

А вдруг гонзак заплутает? Вдруг его съедят звери? Вдруг до него доберутся имперцы?

Аксель не знал, нашёл ли Ёси свой лагерь. И теперь он всегда будет сомневаться - а все ли у гонзака хорошо?

Но что было делать? Ёси не мог привести его на вражескую территорию. Да их обоих убьют!

Правда… Был один вариант.

Что, если Аксель подползет к лагерю сам? Он просто посмотрит издалека!

Аксель лишь убедится, что с Ёси все в порядке и сразу пойдет обратно. Ему только взглянуть одним глазком на любимого!

Решительно кивнув самому себе, Аксель уверенно двинулся вперед.

Так, нужно было посмотреть на мох… Любое существо всегда оставляет следы. Даже если оно до боли изящное.

Благо, луна светила ярко…

========== Глава 12. Ни к своим, ни к чужим ==========

Снег тихо падает на пологий холм.

Я кладу в твою комнату твой любимый цветок,

Хоть и понимаю, что тебя он уже не достигнет.

Dir en grey - Ain’t afraid to die

Аксель буквально полз по мху, изучая каждый след, каждую веточку.

Да, гонзак был легким и тонким, но он передвигался явно не по воздуху. Аксель смотрел на землю очень внимательно и замечал маленькие свидетельства того, что здесь был человек.

То след от сапога на мхе, то примята трава, то сломана ветка у куста…. Обнаруживая это, Аксель радовался, как ребенок. Он надеялся, что это были метки присутствия Ёси.

Иначе во что ему было верить? Он уходил все дальше в глубь чащи.

Вскоре усилия Акселя увенчались успехом. Вдали он увидел огонек. Он красиво играл, отбрасывая тени на стволы деревьев.

Интересно, это был костер?

Аксель нервно нахмурился и буквально на животе подполз ближе. Он добрался до кустов, за которыми, видимо, находилась поляна, и почти бесшумно сунул свой любопытный нос между ветвей.

Увиденное его шокировало.

Правда, сначала он ничего плохого не заподозрил. Впереди действительно была поляна. А по центру ее - костер. Вокруг последнего сидели люди, греясь в неминуемо наступающей ночи.

Спустя минуту безмолвного разглядывания, Аксель понял, что это были гонзаки. Светлые волосы, узкие глаза, небольшой рост… Их было человек шесть. И все они были не похожи на Ёси.

Аксель занервничал. Потому что Ёси не было видно! Куда он пропал?!

Да, Аксель понял, что наткнулся на временное пристанище партизанского отряда. Ёси, по идее, должен был примкнуть к нему. Или не должен был? Может, здесь где-то находилось более крупное подразделение?

Ответ последовал незамедлительно. Один из гонзаков чуть отодвинулся, и…

Аксель не думал. Он выхватил из бедренной кобуры револьвер и вывалился из кустов с диким криком.

Сначала он издал просто какой-то бешеный возглас, а потом, решив, что его и без знания языка поймут, завопил:

- Не двигаться! Иначе буду стрелять на поражение!

Аксель со зверским выражением на лице направил пистолет в самого рослого гонзака. Ну, просто цель удобнее была. На гонзаках не было никаких опознавательных знаков. Аксель совершенно не разбирался, кто из них был выше по званию.

Аксель, если честно, не хотел ни в кого стрелять. Совсем. Он, вообще, желал просто посмотреть на своего Ёси и успокоиться. Но судьба распорядилась иначе.

Как только один из гонзаков отошел, то Акселю открылся вид на его Ёси, и увиденное адъютанту не понравилось.

А кого порадует зрелище того, как твой возлюбленный пытается свести счеты с жизнью? Ёси сидел на пятках и заносил над собой саблю. То же самое он собирался сделать и при Таубе.

Аксель глупым никогда не был - книг умных много читал и на память никогда не жаловался. Он моментально вспомнил, как Таубе говорил, что у гонзаков принято кончать жизнь самоубийством, если они попадут в плен.

Ёси сбежал, но это, видимо, не освободило его от своих обязанностей. Позор гонзаки, похоже, смывали только кровью.

Тем более, Ёси был какое-то время в плену у врага. Наверняка его подозревали в шпионаже.

Акселя буквально трясло от страха, боли и гнева. Ёси, скорее всего, прекрасно знал, что его ждет, но он даже не намекнул на то, что произойдет!

Получается, Аксель отправил его на верную смерть! Зачем Ёси так поступил с ним?! Они бы что-нибудь придумали! Обязательно! Лишь бы вместе!

- Не двигаться! Буду стрелять! - повторил Аксель, внимательно смотря на гонзаков.

Те, кажется, его поняли. Они сильно напряглись при виде него (еще бы!), но двигаться, похоже, не собирались. Оружие гонзаки достать не успели и пока просто напряженно наблюдали за Акселем. Один промах, и адъютанта они разорвут, как волки овцу. Аксель был в этом уверен.

Поэтому стоило поторопиться.

- Ёси! - уверенно и властно позвал Аксель, протягивая руку в сторону своего гонзака и стараясь не смотреть на него.

Только попробуй отвести взгляд - сразу набросятся.

Слева явственно послышался тяжелый вздох, и Аксель чуть не вышел из себя, задрожав. Ага, обманул его, а теперь вздыхает! Как будто Аксель Ёси не от смерти спасает, а на каторгу отправляет!

Аксель с трудом подавил в себе поднявшее голову возмущение. Окончательно его успокоило прикосновение к своей руке. Аксель мгновенно понял, что это были пальцы Ёси. Осознал это каким-то звериным чутьем…

Обхватив запястье Ёси, Аксель начал пятиться, продолжая целиться в высокого гонзака.

Так они, передвигаясь еле-еле, по сантиметру в секунду, добрались до кустов, поспешно ныряя в них. Аксель не успел перевести дыхание, как раздались выстрелы. Ну, конечно! Их явно не оставят в покое!

Ёси мгновенно повалил Акселя на землю (адъютант каждый раз удивлялся, откуда в нем такая нечеловеческая сила!) и выхватил у него револьвер, начиная стрелять в ответ.

Так они и ползли прямо по мху, защищая себя, пока не отдалились на безопасное расстояние. После этого Ёси схватил Акселя за руку и буквально поднял его с земли. Они побежали. Вновь.

Интересно, Аксель сегодня сдохнет, или дело обойдется малой кровью? Например, стертыми до мяса ступнями?

Аксель никогда не преодолевал столь длинные расстояния за такое короткое время!

Хотя плевать с высокой колокольни! Если Ёси будет жить, то Аксель готов сдохнуть от износа сердца и отвала конечностей.

Они мчались, казалось, целую вечность, пока гонзак случайно не запнулся. Видимо, умирал от усталости не один Аксель.

Они упали в траву, несколько раз перекатившись. Сначала никто из них не двигался, тяжело дыша. Аксель знал, что так было делать нельзя, - останавливаться столь резко, но честно - сил ни на что не осталось.

Но после того, как Аксель пришел в себя, ярость снова захлестнула его.

Он подполз к Ёси, лежащему на спине, и оседлал бедра гонзака, схватив его за грудки.

- Да как ты мог?! - чуть не плача, возмутился Аксель, - Как ты мог?! Ты прекрасно знал, что идешь на верную смерть! Не доказывай мне обратное! Я не дурак! Ты знал и ничего не сказал мне! Всю войну я бы верил, что ты жив, а ты бы давно гнил в земле! Да как ты мог?! Я бы верил и искал тебя! Искал бы тебя всю свою жизнь! До самой своей смерти я бы надеялся, что мы встретимся, и продолжал радоваться, что спас тебя! А ты… Ты был бы мертв. Окончательно и бесповоротно. И ты сам пошел навстречу своей гибели!

Ёси смотрел на него спокойно и почти нежно. Он ласково провел своими пальцами по щеке Акселя. Раскаяния в его глазах не было.

Гонзак будто говорил:

- Но надежда бы жила в тебе. Разве не это самое главное? Ты был бы свободен от боли. А, может, ты бы забыл меня со временем…

Аксель чуть не зарыдал на его груди. Он вновь хотел возмутиться, но Ёси остановил его. Он просто с щемящей нежностью прикоснулся своими губами к его.

У Акселя моментально вылетели из головы все мысли. Потому что этот поцелуй был не таким, как предыдущие.

Он был очень щемящим и трогательным, горьким от слез Акселя. Гонзак будто извинялся без слов, умоляя простить его. Потому что он сделал это не ради себя… А ради спокойствия Акселя.

Ёси касался адъютанта едва заметно, почти неощутимо. Но сколько в этом было смысла, сколько тоски, раскаяния и боли, что Акселя затрясло!

- Что же ты со мной делаешь? - выдохнул в губы Ёси Аксель, - Что, скажи? Это был удар ниже пояса, понимаешь? Ты знаешь все мои слабости, почти не зная меня! Обезоружил меня без оружия… Ты такой невыносимый, Господи! Люблю тебя…

- Ёси! - повторил горько Аксель, - Ёси! Скажи, что мы с тобой будем делать? Теперь тебе закрыты все двери. Тебе нельзя ни к своим, ни к чужим! Так что нам делать?

Аксель провел носом по щеке Ёси, а потом решительно кивнул.

- Я знаю, - внезапно уверенно произнес он, - Я организую тебе побег. Мы уйдем подальше отсюда. Например… В Нижнюю империю. Там тебя никто не достанет. Это нейтральная территория. Как тебе такая идея? Это единственный для нас выход. Не бойся, мы как-нибудь пересечем границу… Только не бойся! Тогда и я бояться не буду.

Ёси молчал, пока Аксель продолжал вдохновленно болтать. Гонзак глядел в туманное, беззвездное небо и медленно, очень трепетно гладил Акселя по лицу.

Зверь теперь был на свободе. Так казалось. Но, на самом деле, он попал в новую ловушку. И выхода из нее не было.

Будущее израненного, измученного зверя померкло.

А вот у солнечного мальчика все было впереди. Он еще сможет жить нормальной жизнью…

========== Глава 13. Кукушкин цвет ==========

Когда я вспоминал нашу твердую клятву,

Последнего снежного дня прошлого года,

Снег начал таять и выпал из моей руки.

Снег тихо падает на пологий холм;

Я кладу в твою комнату любимый тобою цветок,

Хоть и понимаю, что тебя он уже не достигнет

Dir en grey - Ain’t afraid to die

В ночи было бесполезно ориентироваться, чтобы определить, куда им идти.

Поэтому Аксель решил, что стоит пока остановиться.

Ёси не возражал, когда он показал на ветви небольшой ели и сказал:

- Может, здесь? Тут нас почти не видно будет…

Аксель сел на один из корней ели, который вспорол землю набухшим шрамом, и принялся копаться в карманах, чтобы найти огниво. Адъютант не знал, получится ли у него развести костер так, чтобы он не перекинулся на дерево, но попробовать стоило. Ощутимо похолодало.

Аксель извлек из кармана металлический предмет (надо же - огниво на месте!), когда Ёси внезапно схватил его за руку и помотал головой.

Аксель задумался. Значит, костер было разводить нельзя.

Ёси боялся, что их обнаружат? Да, Аксель нашел гонзаков именно по отблеску огня!

Ну, нельзя так нельзя! Придется выживать без тепла.

Ёси вдруг положил руки ему на плечи и чуть надавил на них, как бы сказав:

- Сиди!

Сам он попытался юркнуть за ближайший куст. Аксель поспешно бросился за ним, сжав его запястье. Нет, никуда он гонзака больше не отпустит!

Ёси закатил глаза и явственно указал пальцем в сторону корня. Мол, сиди - кому говорю?!

Аксель нервно потряс его за руку.

- Ага, я тебя один раз отпустил, и посмотри, что чуть не произошло! - справедливо возмутился Аксель, - Нет, я теперь с тобой везде буду ходить!

Ёси тяжело вздохнул и ткнул в свой живот.

О, он хотел в туалет?

Ну, наверное, в таком случае Аксель не должен был ему мешать. Как-то неприлично…

- Ладно, иди, - недовольно буркнул Аксель, - Только недолго! А то я пойду тебя искать, запнусь о корень и сломаю себе шею! И в этом виноват будешь ты и только ты!

Ёси закатил глаза и мгновенно растворился в темных кустах.

Эх… Может, не стоило его отпускать? Когда они не вместе, вечно возникают какие-то проблемы!

Аксель уселся на корень и принялся ждать. Было сумрачно и тихо. Казалось, даже ветер замолк. Аксель начал неосознанно нервничать. Тем более, Ёси не спешил появляться. Или Аксель просто неправильно ориентировался во времени?

Адъютант успел накрутить себя и хотел было все-таки последовать за Ёси, но тот решил, наконец, осветить окружающую темноту своим присутствием.

Нет, гонзак не пошел в туалет. Явно. Аксель неправильно его понял. Ёси хотел есть. Потому что в руках у него был… Это, что, труп зайца?

Ёси тащил несчастного зверька за уши.

Аксель чуть не схватился за сердце.

Ну…

Аксель надеялся, что гонзак убил бедняжку быстро. В целом, Аксель не осуждал тех, кто употреблял в пищу мясо. Особенно, если люди не жадничали и не проявляли излишнюю жестокость. Тем более, Аксель не мог осуждать Ёси от слова “совсем”. Потому что любил его и, кажется, прощал ему все.

Но зайку, конечно, было жалко. Аксель старался на несчастную зверушку не смотреть.

Вслух он сказал:

- Ты не разрешил мне разводить костер. Как ты собираешься есть… Мясо?

Гонзак молчал. Аксель с любопытством скосил глаза. Что он там делал?

Господи, лучше бы не смотрел!

Ёси разрезал живот зайцу и запустил в отверстие свои пальцы, собираясь…

Он, что, хочет съесть сырое мясо?!

- Ты… Не будешь варить его?! - в ужасе прошептал Аксель, - Это… Даже не вкусно! И ты заразишься глистами!

Ёси, похоже, не планировал слушать его вопли, начиная жадно чавкать.

О Господи!

Аксель решил стойко игнорировать эти звуки. Надолго адъютанта не хватило. Потому что Ёси вдруг ткнул прямо ему в нос влажным и противно пахнувшим…

Это, что, была заячья печень?!

- Фу! - почти взвизгнул Аксель, падая с корня на спину и добавляя обиженно, - Да как ты мог! Я с тобой больше целоваться не буду, сыроед оголтелый!

Рядом раздался какой-то приглушенный звук.

Это… Что?! Ёси смеялся?!

Аксель приподнялся на локтях, внимательно смотря на гонзака. В неверном свете луны адъютант заметил, что Ёси отвернулся от него, и на губах его играла легкая, почти призрачная улыбка. На лице гонзака была написана нежность. Уголки его губ приподнялись и едва заметно дрожали.

- Ты улыбаешься! - с восхищением выдохнул Аксель, - Ты улыбаешься! Впервые! Впервые, Ёси!

Спасибо, Господи!

Аксель каждый раз думал, что Ёси просто не может быть прекраснее, но гонзак снова и снова бросал ему вызов и влюблял его в себя лишь сильнее.

Улыбка поспешно исчезла с лица Ёси, будто он ее стеснялся.

Ну за что?!

- Улыбнись еще! Прошу! - взмолился Аксель, - Ёси, пожалуйста! Дай мне снова сойти с ума!

Но Ёси закрылся от него и мгновенно поджал губы.

Вот вредный мужик! Такой упрямый…

Аксель повис на его плече и принялся причитать:

- Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

Ёси дернулся и вдруг вновь подсунул ему что-то под нос. Аксель хотел было отпрыгнуть от гонзака, предполагая, что это сырое мясо, но в ладони Ёси влажно поблескивала большая горсть земляники.

О… Гонзак принес ягоды именно для него?! Чтобы Аксель не голодал?

Это было… Так мило!

- Ты приволок мне еду? Как волк своей волчице? Как самец своей самке? Ты ухаживаешь за мной? - Аксель начал дергать за руку Ёси.

Гонзак вздохнул так тяжело, что Акселю стало стыдно.

Но извиниться он не успел. Ёси запихал ему в рот горсть ягод насильно, чтобы он быстрее замолчал, видимо.

Ммм… Вкусно…

Аксель с наслаждением привалился всем телом к плечу Ёси, стараясь не думать, где до этого копались пальцы гонзака.

Хорошо. Тепло. Уютно. Можно и спать…

Глаза Акселя стали слипаться.

***

Они шли на север. А может, и на юг. Аксель, правда, надеялся, что все-таки на север. Он рассчитывал, что правильно определил сторону света по мху.

Именно на севере, где-то далеко-далеко, пролегала граница с Нижней империей.

Было раннее утро. Они выбрались из своего убежища и шли по полю, огромному и запущенному. Было опасно так ходить, наверное. Но трава выглядела такой высокой, что Аксель не боялся. Вряд ли их было видно.

Тем более, никого рядом не наблюдалось. Так что как-нибудь перебегут! Адъютант был в этом уверен!

Аксель шел впереди, а Ёси - позади. Они держались за руки. Трава слабо колыхалась. Было влажно, сумрачно и тихо.

Плотной стеной их окружали дикие цветы. Обычные, но живописные сорняки. От обилия белого, желтого и синего пестрело в глазах… И среди всей этой яркой мозаики Аксель вдруг заметил бледно-розовый цветок с ветвистым стеблем. У адъютанта замерло сердце. Ботанику Аксель любил и немного разбирался в растениях, поэтому он, не раздумывая, сорвал цветок.

- Это кукушкин цвет, - спокойно пояснил Аксель, поворачиваясь к Ёси лицом и показывая ему свою находку, - Он, кажется, скромным, но суть его в другом… Кукушкин цвет олицетворяет обещание. Клятву. Вот и я… Ёси, я здесь и сейчас обещаю тебе, что отныне всегда буду рядом с тобой. Что бы ни случилось. Клянусь тебе! Я не отпущу тебя, ты понял?

Ёси молчал. Но когда Аксель протянул ему цветок, он спокойно принял дар и начал пристально рассматривать его.

Под внимательным взглядом Акселя Ёси убрал кукушкин цвет в свой нагрудный карман, и адъютант перевел дыхание. Это выглядело так, будто гонзак принял его клятву.

Аксель счастливо улыбнулся и снова взял Ёси за руку, чтобы идти дальше - только вперед.

Зверь смотрел ему в спину и послушно шел за ним. Ему неважно было, куда его ведут. Хоть на верную смерть.

Просто это было в инстинктах зверя - следовать за тем, кому предан, до самого конца.

========== Глава 14. Камень на шее ==========

Я вспомнил, как ты в одиночестве смотрел на снег за окном,

Зову тебя и дарю последний поцелуй сквозь стекло…

Dir en grey - Ain’t afraid to die

Аксель был несказанно рад. На пути им никто до вечера так и не попался.

Они просто шли рядом и преимущественно молчали. Преимущественно. Потому что Аксель изредка все же болтал.

Вернее, мечтал.

Он подробно и восторженно рассказывал Ёси о том, как тот будет жить в Нижней империи.

Какой у него будет домик, чем гонзак будет заниматься, сколько домашних животных он заведет и так до бесконечности…

Аксель, захлебываясь словами, придумывал все новое и новое, а Ёси, казалось, слушал. Но гонзак как обычно сохранял тишину.

- Ты хоть что-нибудь мне ответишь? - изредка спрашивал у него Аксель, - Ты понимаешь меня?

Но Ёси продолжал молчать, смотря на него проницательно и мудро, и поглаживал своими пальцами кожу на ладони Акселя.

Вот, попробуй, разгадай его! Абсолютная тайна!

Но Ёси был рядом, а остальное пока не беспокоило Акселя. Лишь бы гонзак не убежал и не вляпался в новую историю!

Пока Аксель с Ёси, он попытается защитить гонзака любой ценой.

Весь день они пробирались сквозь чащу, и Аксель очень быстро устал. По лицу его хлестали ветки, ноги запинались о корни деревьев, он был голоден, хоть и наелся разных трав и ягод. Но без хлеба все это было не то…

В итоге, сразу, как начало темнеть, гонзак остановился под очередной елью и ловко достал из кармана Акселя огниво.

- Мы будем разжигать костер? - с беспокойством уточнил у него Аксель, - Нас не найдут? Или мы теперь далеко? Теперь можно?

Ёси посмотрел на него очень странно, но не произнес ни слова. Просто чиркнул кремнем, высекая искру.

Через несколько минут огонь весело заполыхал. Чтобы он не распространился, Аксель обложил кострище камнями.

- Скажи, что ты просто не хочешь больше есть сырое мясо! - тихо и нежно пробормотал Аксель, привалившись плечом к раскаленному телу гонзака, - Хитрец! Может, ты поймаешь кого-нибудь, а я приготовлю? Сам не буду есть, конечно, но ради тебя… Долой мои принципы! Не хочу, чтобы ты травился!

Гонзак традиционно проигнорировал его. Лишь приобнял его за плечи, чтобы прижать к себе ближе.

Аксель начал клевать носом.

- Я только прикрою глаза. Ненадолго, - подумал про себя Аксель, - Совсем на чуть-чуть… А потом, потом…

Додумать он не успел - уснул, уткнувшись губами в плечо гонзака.

Как Ёси осторожно опускал его голову на свои колени, адъютант уже не почувствовал.

Проснулся Аксель от странного ощущения - по его лицу будто что-то ползло. Адъютант сморщил нос и рассеянно приоткрыл глаза.

Первое, что он увидел, - это напряженное лицо Ёси в отблесках догорающего костра.

- Привет, - хрипло поздоровался Аксель, - Что-то случилось?

Гонзак не ответил ему - лишь аккуратно сбросил его со своих колен и, поднявшись, принялся мерить большими шагами расчищенную площадку у костра.

- Ёси! - чуть испугавшись, позвал его Аксель, - Серьезно, что-то произошло?

Гонзак словно не слышал его. Он продолжал метаться из стороны в сторону. Ёси выглядел, будто дикий, вольный зверь, которого заперли в клетке. Казалось, он сейчас начнет грызть прутья, разбивая в кровь кожу на своем лице… Будет вредить себе, чтобы вырваться.

Но откуда ему бежать? Никакой клетки у него не было! Они с Ёси гуляли на свободе!

Вновь услышав голос Акселя, гонзак внезапно резко повернулся к нему, и в глазах его вспыхнул огонь. Он смотрел на адъютанта так, будто впервые его видел. Выглядел Ёси чрезвычайно агрессивно, почти бешено.

Аксель неосознанно напрягся. Сработали инстинкты. Они говорили ему - не двигайся, не дергайся. Он точно бросится на тебя!

Так делали все животные. А гонзак сейчас выглядел, как сумасшедший зверь.

Но это шептали ему инстинкты. Сердце Акселя кричало иное.

Оно буквально вопило:

- Это же наш Ёси! Восхитительный Ёси! Никогда не бойся его!

Аксель послушался своего сердца.

- Ёси! - вновь позвал он, попытавшись приподняться.

Не сумел. Гонзак на самом деле бросился на него с совершенно нечеловеческим рыком. Но вместо того, чтобы прокусить ему горло, как делали все хищные звери, Ёси впился ему в губы жадным, страстным поцелуем.

Аксель мгновенно обмяк, когда почувствовал вес гонзака на своей груди.

Было такое ощущение, что его все-таки схватили за горло, чуть придушив, потому что Аксель был полностью дезориентирован. Он лишь слабо стонал, словно глупая мышь в пасти кота.

Но вырываться не хотелось. Видимо, Аксель был ненормальным - Ёси действовал грубо, причинял своими зубами и губами ему боль. Но адъютанту это нравилось до поросячьего визга!

Он обнял гонзака за шею и притянул его ближе к себе. Аксель не знал, что нашло на Ёси, но он был только рад такому повороту событий. Адъютант расслабился, позволяя Ёси все.

Впрочем, гонзак и не спрашивал. С губ Акселя Ёси перешел на его плечи и шею, буквально вонзаясь зубами ему в кожу, оставляя засосы и тяжело дыша.

Ёси так сжимал Акселя, будто боялся его отпустить или хотел слиться с ним воедино. Адъютант попытался ответить на волны его безумия, но гонзак держал Акселя крепко - не давал своевольничать.

Такая звериная сила сводила с ума. Аксель начал заводиться. Возбуждение стало казаться ему невыносимым.

Аксель призывно вскинул бедра, давая понять, - хватит метить мою кожу, может, пометишь меня как-то еще?

Ёси провел ладонью по его бедру, сразу убирая руку, и случайно наткнулся на горящее от желания достоинство Акселя. Адъютант почти закричал от нахлынувших ощущений, и гонзак вдруг резко замер, поспешно слезая с него.

Что?! Он сейчас серьезно?

Сначала возбудил, раздраконил Акселя, а теперь… Просто слез? До свидания? Ходи так до конца своих дней?

- Ёси! - жалобно взмолился Аксель, - Мы будем что-нибудь делать… С этим?

Адъютант выразительно посмотрел на свой пах.

Гонзак тихо, почти терпеливо выдохнул и мягко обнял его.

Ясно. Значит, не будем ничего делать. Хорошего понемножку.

Аксель тяжело, с мучением вздохнул. Ну, может, опадет само… Со временем. Скорее, через очень большой промежуток времени.

Тем более, Ёси вдруг начал покрывать его шею нежными поцелуями, словно извиняясь. Аксель хотел было повредничать, притворяясь, что обижается, но надолго его не хватило. Он всегда был бессилен против Ёси.

Чувствуя очередной поцелуй на своей шее, Аксель обернулся и поспешно чмокнул Ёси в губы.

- Я тебя прощаю, - улыбнулся Аксель, прижимаясь щекой к его щеке, - Но если ты вновь на меня набросишься, то ты так просто не отделаешься! Тебе придется отвечать за свои поступки!

Ёси молчал и просто загадочно смотрел на него. Блеклый огонь отражался в глазах гонзака, делая его каким-то странным существом, абсолютно не из этого мира.

Какие тайны копились там, внутри? В глубине его прекрасных, светлых глаз? Глаз, которые, казалось, знали все.

Почему Аксель никак не мог понять этого человека?

- Когда-нибудь я разгадаю тебя, - твердо пообещал Аксель Ёси, смотря в его мерцающие, мудрые глаза, - Я буду знать не только каждую черточку твоего лица, но и каждую грань твоего характера. Обещаю тебе. А пока… Я просто буду рядом!

Буду рядом… Буду рядом… Буду рядом…

Эти звуки подхватили кроны деревьев, зеленая листва, слабый ветер…

Они разнесли эти слова далеко-далеко. Их впитали в себя волны глубокой реки, шумевшей неподалеку.

В ее водах они и пропали. Белые гребешки волн утянули их на самое дно.

Но эти слова никуда не исчезли. Потому что они навсегда застыли в сердцах двух людей, свернувшихся в тесный клубок у потухшего костра. И пока они живы, они будут их помнить…

А пока люди спали. И были счастливы в объятиях друг друга.

Или?

Когда стало совсем светло, и холод начал особенно жалить (может, пойдет снег?), зверь нервно повел ухом. Будто услышал далекий шум…

Они были близко.

Зверь приподнялся, встряхнулся, подарил своей крепко спящей паре прощальный поцелуй и с трудом встал. К его сапогам будто привязали металлические пластины.

Но пора было идти…

Чтобы шагнуть в бездну и, наконец, перестать быть эгоистичным.

Наступило время освободить свою пару от камня на шее.

========== Глава 15. Чтобы спокойно жил ==========

Аксель проснулся от зубодробящего холода. Он приподнялся, сонно моргая и обнимая себя за плечи. Изо рта вырвалось облачко пара.

С такой погодой точно скоро пойдет снег.

Аксель огляделся, ища Ёси. Почему гонзак вдруг перестал прижимать его к себе?

После сна Аксель соображал медленно, и только через несколько секунд он понял, что Ёси рядом не было. Он исчез.

Может, пошел в кусты? Или за очередным зайцем?

- Ёси! - нервно позвал Аксель.

Тишина в ответ. Даже ветви деревьев, казалось, не шевелились.

Такое сонное безмолвие охватило лес, что Акселю стало страшно.

- Ёси! - вновь взволнованно воскликнул он.

Где-то крикнул ворон… Ничто не намекало на присутствие человека.

Аксель поколебался пару секунд, а потом принял решение искать Ёси. Ему было слишком тяжело оставлять гонзака одного. Душа этому противилась.

Поэтому Аксель, присмотревшись к округе, надумал пройти немного на север. Ему показалось, что гонзак двигался именно в эту сторону. На траве, припорошенной инеем, он заметил след сапога…

Аксель, приглядываясь к земле, уверенно пошел по выбранному пути. Потеряться он не должен был. Аксель не собирался отходить от их пристанища надолго. Если что, потом быстро вернется. Если Аксель неправильно выбрал сторону, останется лишь терпеливо ждать Ёси.

Адъютант прошел буквально метров сто, когда с удивлением обнаружил, что деревья начали редеть. Они снова остановились рядом с полем?

Но нет, Аксель вышел, скорее, на поляну. Поляну, которая заканчивалась обрывом. Где-то внизу, далеко-далеко, плескалась река… Адъютант успел заметить волны с белым гребешком. Странно… Ветра вроде нет, так откуда волны? Да и река была достаточно широкой, может, это пруд?

Аксель сделал пару шагов вперед.

Река как-то петляла, и Аксель увидел рыжий склон обрыва. Он был достаточно крутым.

Все это, конечно, было интересно, но где его Ёси?

Только Аксель об этом подумал, как, приглядевшись, заметил вдали небольшую фигурку на краю обрыва.

Не успев понять, что конкретно произошло, адъютант уже бежал. Голова его не осознала, что случилось. Зато сердце… Сердце ухнуло в район желудка и замерло мертвым грузом.

От страха перехватило дыхание. С такого расстояния невозможно было разглядеть, кто конкретно собирался прыгать вниз, но Аксель знал всем своим существом, что это был Ёси.

Поэтому он бежал, как никогда до этого. Аксель мчался так, будто от его скорости зависела вся его жизнь. Да она и зависела.

Сейчас Акселя не остановило бы ничто. Даже пуля.

И когда расстояние до обрыва сократилось, Аксель, наконец, смог окончательно удостовериться в том, что это был Ёси.

Белая рубашка, черные брюки, светлые волосы, изящная фигура… Это точно был его Ёси, самый дорогой и любимый.

Гонзак стоял спиной к реке и, казалось, застыл навечно. Даже ветер не шевелил его одежду.

- Ёси! - в ужасе крикнул Аксель, захлебываясь воздухом, попадающим в гортань.

Звук голоса Акселя подействовал на гонзака волшебно. Он отмер. Но лучше бы не делал этого.

Потому что Ёси вдруг неистово вскинул руки, застыл на пару секунд, а потом просто шагнул назад, ухнув в саму бездну…

Взгляд гонзака был обращен вверх. Он внимательно и будто сосредоточенно смотрел на небо.

Полный боли и страха, оглушительный крик Акселя сотряс окружающий кристально-чистый, холодный воздух. Его вопль был таким леденящим, что река застыла бы, если бы могла.

В груди у Акселя будто разорвалась граната. Сначала резкая и всепоглощающая боль, а потом абсолютное опустошение…

Но Аксель не мог сдаться. Только не сейчас!

Расстояние до реки было большим. Очень. Но Ёси падал в воду. Он должен был выжить. Аксель в это верил. Он вытащит его самолично.

Аксель ринулся к обрыву и попытался прыгнуть следом за Ёси, но ему это не позволили. Кто-то сбил адъютанта прямо на лету, повалив его на землю.

Нет, нет, нет!

Аксель зарычал, словно раненый зверь, который чувствует, что смерть дышит ему в затылок. Сейчас дорога была каждая, буквально каждая секунда! От этого зависела жизнь Ёси.

Аксель принялся бешено кататься по земле, чтобы сбросить противника, он кусался, пинался, рычал… Боролся за двоих, а то и за троих! Но все было бесполезно. Его держали крепко. И, похоже, далеко не в две руки!

Нет, нет, нет! Он должен прыгнуть как можно быстрее!

Аксель издал мученический, отчаянный вопль, совершенно нечеловеческий. Его затрясло от рыданий.

В голове Акселя билось только одно - Ёси, Ёси, быть рядом с Ёси…

- Ваше превосходительство! - жалобно пропыхтели над ним, - Пожалуйста, успокойтесь! Все хорошо! Все…

Аксель не слышал, что ему говорили. У него сейчас была лишь одна цель - ползти к самому к краю, чтобы последовать за Ёси…

Бесполезно загребая землю вместе с травой, Аксель увидел прямо перед собой засушенный бледно-розовый цветок, перевязанный белой, марлевой лентой. Она была словно перепачкана ржавчиной… Кровью?

Это был бинт?

Через крошечную секунду до Акселя дошло.

Это был тот самый кукушкин цвет, который подарил Аксель Ёси!

Кукушкин цвет… Обещание… Обещание. Обещание!

Я всегда буду рядом. Я разгадаю тебя. Я всегда буду рядом… Я…

Но сейчас… Сейчас Аксель не был рядом с Ёси. Он нарушил клятву.

Аксель должен был исправить это.

Он сделал последний, полный сил рывок в сторону края и, когда не вышло, издал такой звук, что листва, казалось, поблекла от тоски…

Аксель вырывался, словно волк, попавший в капкан, и, чтобы не сломать ему руки, те, которые удерживали адъютанта, вырубили его.

Чувствуя, что сознание меркнет, Аксель протянул дрожащую руку к кукушкиному цвету, чтобы хотя бы он всегда был рядом с ним.

Но Акселю не хватило буквально нескольких сантиметров, чтобы добраться до него. Мрак и боль поглотили адъютанта раньше, чем его пальцы достигли цели.

Аксель уже не видел, как прекрасный цветок раздавили сапогом…

***

Пожалуйста, улыбнись, останови свой плач.

Ведь я всегда буду смотреть на тебя отсюда.

Ослепленный светом город, постепенно окрашивается в белый,

Последний цвет, который ты видел в это время года.

Ты роняешь слезы - реальность жестока, не так ли?

Последний цвет, который ты видел в это время года.

Со сменой времен года, пропадает твой цвет -

Снег тает, и на улице распускаются цветы.

Тени, которые ты видел, растворяются.

В последний снежный день этого года на улице лишь один цветок,

И когда я поднимаю взгляд к небу, самый последний снег стекает с ладони моей руки.

Dir en grey - Ain’t afraid to die

- О, смотрите, всплыл! - проворчали на берегу, - Впрочем, неудивительно… Говно, как известно…

- Да Бог с тобой! - испуганно воскликнули рядом, - Это же труп! Они всегда всплывают!

- Эх, жалко! Не выполнили задание! - пожаловались в ответ, - Генерал просил гонзака живым доставить!

Зверя вытащили из воды в шесть рук.

И вдруг кто-то закричал:

- Глядите, он жив! О Господи! Вот неуязвимая тварь! С ума сойти можно!

Зверь поморщился от громкого звука. Он был изранен, раздавлен и до смерти измучен.

Зверь не мог пошевелить и пальцем! Он чувствовал себя самым жалким существом на земле.

Зверь даже не смог нормально умереть, чтобы дать своей паре спокойно жить.

========== Глава 16. Не мог жить ==========

Даже любившие когда-то, скоро рассеиваются,

Словно лепестки цветов в моей руке.

Даже если я выгравирую значение своей жизни на своей руке,

Эти слова воспримутся как цветы напрасной суеты.

Поэтому я не могу жить…

Dir en grey - The Final

Адлергард Делагарди сидел за своим рабочим столом и тяжело вздыхал.

Адеркас Хаммаршельды, фельдмаршал Его Императорского Величества, расположился напротив и выглядел абсолютно спокойным. Его руки в тонких перчатках уверенно держали набалдашник трости. Они никогда не дрожали, несмотря на почтенный возраст их обладателя.

Фельдмаршал так и не притронулся к бокалу коньяка, стоящему перед ним, что не скажешь про его собеседника. Генерал Делагарди уже пригубил третий.

- Совершенно не знаю, что делать! - неожиданно взорвался Адлергард, будто только что достиг точки кипения.

- И какие есть варианты? - попробовал помочь ему фельдмаршал.

Он серьезно беспокоился за будущее Адлергарда и его сына.

Адеркас был этой семье не чужим. С отцом Адлергарда его связывала крепкая дружба, пока тот был жив. Судьбы семей Делагарди и Хаммаршельды всегда были тесно переплетены. Родственные дома. Неудивительно, что Адеркас, как занял высшую военную должность, протолкнул наверх близкого ему человека.

Без связей в этом мире было сложно.

- Да какие могут быть варианты? - мгновенно сдулся Адлергард, - Гонзак находится у меня, и я не знаю, что с ним делать. Убить - рука не поднимается, отправить в тюрьму - тем более… В конце концов, я никогда не мог выбросить обратно на улицу тех зверей, которых подбирал мой сын!

- Но пленный гонзак - не зверь, - мягко перебил его фельдмаршал.

- Нет, он гораздо хуже… - покачал головой Адлергард.

- Неужели ты не придумал, как поступить с ним? - вскинул брови Адеркас, - Ни за что поверю.

- Да придумал, - недовольно поморщился Делагарди, - Я притащил к гонзаку переводчика и объяснил ему, что хочу депортировать его в Нижнюю империю. Он согласился, но с одним условием.

- Ты сказал ему, что Аксель не знает, что он жив? - уточнил фельдмаршал.

Адлергард невесело кивнул.

- И какое же условие он поставил? - снова спросил Адеркас.

- Он захотел увидеть Акселя. Пока тот спит, - тяжело вздохнул генерал.

- Увидел? - хмыкнул Адеркас.

- Увидел… Я устроил встречу… - с тоской протянул генерал.

- Ну и что? - уже зная, что ему ответят, поинтересовался фельдмаршал.

- Гонзак пришел в абсолютное бешенство, - пожал плечами Адлергард, - Сломал одному моему офицеру лодыжку, а второму - руку. Еле скрутили его и оттащили от Акселя. Уходить он не желал.

- Силен, - уважительно хмыкнул фельдмаршал, - Как я понимаю, гонзак больше не хочет быть депортированным?

- Не хочет… - горестно выдохнул генерал, - Я спросил у него, что его не устраивает, а он в ответ - условия изменились, теперь я хочу, чтобы Аксель знал, что я жив. Прошу устроить нормальную встречу. Тогда я уйду. А если вы меня выкинете из страны насильно, я к вам на животе обратно приползу, даже если буду почти целиком в могиле…

Адлергарда передернуло. Он вспомнил полумертвый взгляд гонзака и его слова.

Переводчик подробно записал то, что он сказал.

Письмо, что находилось в нагрудном кармане генерала, казалось, жгло ему кожу.

Там говорилось:

- Я не хотел, чтобы так вышло. Мы не должны были встречаться с вашим сыном. Я к тому времени уже должен был умереть. Этого требовал мой долг. Но получилось так, как получилось. Ваш сын влюбился. Когда я понял, что это произошло и что ничего уже не изменить, у меня появилась новая задача. Избавить вашего сына от меня. Я - труп, у которого нет будущего. Я бы потянул Акселя на дно. Он хотел сбежать! Мечтатель! Да кто его отпустил бы? Явно не вы. Находясь рядом с врагом, Аксель рушил всю свою

будущую жизнь. Зная это, я просто не мог жить. Лучшее, что я мог сделать для него, - это умереть. Тогда бы он зажил счастливо. Ему было бы больно поначалу, но Аксель бы справился, он сильный. Аксель пошел бы своей дорогой… Без меня. Так я думал! Глупец. Увидев Акселя сейчас, я с ужасом осознал, насколько ошибался. Его любовь сильнее, чем я предполагал. Моя смерть его убивает. И поэтому, я не сдамся, пока он не будет знать, что я жив.

Адлергард не говорил гонзаку, что он - отец Акселя. Но тот догадался сам. Очень умный зверь…

И очень влюбленный, что ужасно испугало генерала. Он окончательно понял, что не сможет навредить этому человеку. В конце концов, в одном они были похожи. Они знали, как это - любить Акселя.

Гонзак, правда, ни разу не сказал, что любит его сына. Но это и не требовалось. Все было понятно без слов.

- Гонзак поменял условия, когда увидел Акселя, - повторил за генералом Адеркас, - Насколько все плохо?

- Очень, - прикрыл лицо руками Адлергард, - Аксель бредит. Не ест, не пьет, почти не спит… Когда ненадолго засыпает, то просыпается с криком и все шепчет “я должен быть рядом, я дал клятву”… И еще про какую-то кукушку. Я не понимаю точно… В минуты редкого осмысления он порывается вернуться к реке и идти искать гонзака. Он не верит, что тот мертв. Я не знаю, что делать…

- Как не знаешь? - деланно удивился Адеркас, - Думаю, тебе стоит выполнить условия гонзака.

- Ты не понимаешь… - начал шептать генерал.

- Я не понимаю? - горько хмыкнул фельдмаршал, - Я?! Тот,который потерял дочь по собственной глупости? Поверь, с любовью играть не стоит. У тебя есть сейчас три варианта. Первый - держать Акселя взаперти, лгать и не давать ему встретиться с гонзаком. Тогда он у тебя просто зачахнет, и ты ничего не сделаешь. Ты погубишь сына собственными руками. Второй вариант - ты отправишь Акселя к реке, и он будет искать “тело”. Не находя его, он просто сойдет с ума. И, наконец, третий вариант - ты перестанешь бояться потерять сына и дашь им встретиться. Да и чего бояться? Ты и так его теряешь. Просто подумай… Аксель обещал гонзаку всегда быть рядом. Так как он сможет это осуществить, если, по его мнению, гонзак мертв?

- Мой сын - сильный! Он не пойдет на грех! Он не сведет счеты с жизнью! - искренне возмутился Адлергард.

- Так Аксель и не набожный у тебя вроде, - пожал плечами Адеркас, - А сила - понятие спорное. Я тоже не думал, что моя единственная дочь пойдет на это… Но она это сделала. Поэтому мы не знаем, что конкретно предпримет твой Аксель. Не мерь его по себе. Наши дети - не мы. Просто будь умнее, Адлергард. Я понимаю, что ты боишься, что Аксель сбежит вместе с гонзаком, но… Поставь сыну свои условия, чтобы этого не случилось.

- Какие? - оживился Адлергард.

- Пусть заранее даст тебе обещание, что не сбежит. Если ты воспитал Акселя правильно, он не нарушит свое слово, - подумав, произнес фельдмаршал, - Да и как он сбежит, Адлергард?! Подумай головой! Мы с тобой его везде найдем. Просто… Я боюсь, что, если ты скроешь правду, ты точно потеряешь сына. А с правдой - надежда есть…

Адлергард тяжело вздохнул, признавая свое поражение.

Адеркас довольно улыбнулся.

- А знаешь… - вдруг хмыкнул он, - Я из любопытства взглянул на вашего гонзака. Не утерпел. Рассмотрел его хорошенько.

- Ну и? - нахмурился Адлергард.

- Молчаливый он, сообразительный и гордый, - пояснил спокойно Адеркас, - Но меня больше заинтересовали его татуировки. Похоже, его изгнали из клана. И знаешь, почему?

Адлергард покачал головой.

- Судя по рисункам, клан его был военным, - пояснил Адеркас, - А ты говорил, что в штабе гонзак пел. И весьма профессионально. Думаю, что его семье не понравился подобный род занятий… Произошел разрыв. Но война не спрашивает про твои предпочтения. Она призывает всех. Ничего не напоминает?

Адлергард помрачнел.

- Мне сначала показалось, что твой Аксель и он - совершенно разные люди, - после небольшой паузы продолжил Адеркас, - Но на деле… У них много общего, не находишь? Просто твой Аксель, хоть и егоза та еще, более послушен.

- Ничего не хочу слышать, - пробормотал себе под нос Адлергард, а Адеркас вновь позабавлено улыбнулся.

========== Глава 17. Рядом ==========

Голос, выкрикивающий твое имя,

Конечно, мой голос, тебя уже не достигнет.

Но сейчас мне немного лучше,

Ведь когда-нибудь в моем сердце тебя не станет.

Этой ночью снова ты придешь ко мне во сне.

Под подушкой лежит твое письмо.

Моя мечта слишком жестока, мое дыхание сбивчиво.

В 4.30 утра я всегда просыпаюсь от боли.

Время слишком продолжительно,

Время слишком болезненно.

Мечта не забывается.

Моя любовь замерзла, умерла.

В тот вечер, в эту длинную ночь

Сознание разорвалось на части,

Став крошечными осколками…

Подушка промокла от слез…

Я сломлен, мое сломанное сердце становится пеплом.

Я сломлен, я потерял тебя, я люблю тебя.

Dir en grey - Zakuro*

Аксель плавал в мутном мареве и никак не мог от него освободиться.

Он знал, что должен был встать и найти Ёси, но сил больше ни на что не осталось. Аксель мог лишь ползти, но как только он пытался двигаться, его прижимали обратно к матрасу. Аксель горько плакал, потому что жизнь Ёси зависела от него, а он бездействовал. Его почти разрывало от боли, а потом наступала блаженная темнота.

Пару раз, сквозь плотный туман, Аксель слышал голос отца. А может, ему это казалось.

Но когда Аксель думал, что в комнате папа, он умолял его отправиться к реке… Но ничего не менялось.

И Акселю становилось все хуже и хуже. Он хотел бежать со всех ног, а этих самых ног будто больше не было. Аксель не знал, сколько времени прошло, и боялся, что Ёси уже не помочь…

Что он, где-то в высокой траве или в камышовых зарослях, умирает от полученных травм. А Аксель здесь (где, интересно, это здесь?) нежится в теплой постели. Быть может, и не в постели… Но тут, по крайней мере, точно было тепло. Жарко - снаружи, а внутри - так холодно, что было трудно дышать.

Но это ничего… Терпимо. Главное, что Ёси было явно хуже, чем ему.

Аксель никогда не забывал об этом. Даже когда переставал осознавать действительность.

Поэтому ему нужно было бежать. Срочно искать Ёси …

Правда, последняя попытка его побега вновь закончилась неудачно. Он даже не сумел слезть с кровати.

Его перехватил… Отец?

Папа что-то говорил ему. Просил дать какое-то обещание.

Аксель тупо кивал в ответ, не понимая, что от него хотят. Отец лишь тяжело вздыхал.

Наконец, он перестал говорить, и Аксель хотел спросить у него про Ёси, но отец мягко оборвал его слабый лепет.

- Я сейчас приведу его, - тихо произнес папа, и Аксель в первый раз уловил точный смысл его слов, - Помни, что конкретно ты обещал за эту встречу. И заруби себе на носу - нарушишь обещание, я вам все равно житья не дам. А сделаешь, как я скажу, то будет твой гонзак здоров и вполне счастлив. Я его не трону.

- Гонзак? - машинально повторил Аксель, - Где он?

- Здесь, - с неохотой выдохнул отец, - Через минуту приведут.

Аксель отчаянно замотал головой.

Нет, нет, нет!

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сейчас Аксель поверит, а потом…

Потом останется лишь море боли и отчаяния. Потому что нет ничего хуже напрасной надежды.

Аксель прекрасно помнил, как Ёси прыгнул. Гонзак не мог оказаться тут… Кто бы ему помог?

Нет, нужно было бежать и спасать Ёси… Да… А то, что Аксель сейчас слышит, - это просто бред. Страшный обман или галлюцинации.

- Не издевайся! - горько прохрипел Аксель, - Не издевайся! Как он может быть здесь, если он у реки?! Я знаю, что Ёси не умер! Он не мог! Но и тут его быть не должно! Зачем ты говоришь мне это?! Зачем?! Чтобы я не отправился его искать, да? Чтобы он умер в гнилой тине? Ты этого добиваешься?! Конечно, все хотят, чтобы он умер! Абсолютно все! Всем будет легче так… Но я не позволю! Не позволю, слышишь?!

Акселя затрясло в рыданиях. Потому что он прекрасно понимал, что уже позволил Ёси умереть. Это он! Он! Он не следил за Ёси круглосуточно, он не разгадал его планы, он потерял время…

А что если… А что если его Ёси уже был мертв?!

Как только Аксель подумал об этом, его грудь сковало болью, и ему стало трудно дышать. Он начал задыхаться, хватаясь за шею и страшно мыча.

Отец что-то закричал, попытался успокоить его, погладив по голове и плечам, но все это не помогало. Становилось только хуже.

И вдруг все исчезло. Матрас легко, едва заметно прогнулся под чужим весом, и на лоб Акселя легла чья-то ладонь.

В бешенстве адъютант хотел ее сбросить. Почему все лезли именно к нему? Не Акселю, а Ёси нужна была помощь!

Но вдруг Аксель замер, так и не успев предпринять что-либо. Резко пахнуло домом. Так остро и сладко, что Аксель не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Он хотел открыть глаза, чтобы понять, удостовериться, но веки были слишком тяжелыми.

А чужая рука, между тем, ожила. Она опустилась до губ Акселя и погладила его по лицу.

Ладонь была, судя по ощущениям, маленькой, словно у ребенка, изящной и чуть грубоватой, шершавой. Кожа человека, который привык работать… Например, с оружием.

Аксель снова начал задыхаться.

- Ёси! - едва слышно, словно боясь, позвал он.

К его шее прикоснулось что-то мягкое, нежное, и Аксель почувствовал на своей коже слабый кивок.

Ёси… Не может быть…

Это слишком прекрасно, чтобы случиться на самом деле!

По щекам Акселя потекли слезы.

- Ты ненастоящий! - жалко выдохнул Аксель, - Ты мне привиделся!

По его шее мягко провели, чертя линию из стороны в сторону, будто говоря:

- Нет, я тут. И я настоящий.

Да, так бы поступил Ёси… Гонзак всегда говорил жестами, но с ним все было понятно и без слов.

Аксель поднял дрожащие руки и наугад обхватил ими человека, который нависал над ним, трепетно сжав свои ладони на его шее.

- Ёси! - повторил отчаянно он.

И снова почувствовал мягкий кивок на своей коже. Чуть шершавый от щетины и безумно нежный. Вновь запахло домом.

Ёси!

Пусть Акселю это кажется, пусть он бредит… Все равно.

Главное, что сейчас Ёси был рядом с ним. Где бы они ни находились.

Аксель вжал Ёси в свое тело так крепко, что у них обоих затрещали кости. Но их это не волновало. Они поспешили переплестись руками и ногами настолько плотно и тесно, чтобы буквально слиться воедино. Они бы лучше умерли, чем отпустили бы сейчас друг друга. Аксель нашел своим носом плечо Ёси и уткнулся в него. Тело адъютанта сотрясалось от рыданий.

Но сейчас это были хорошие слезы. Слезы облегчения и счастья.

Плевать, что будет потом. Через секунду, минуту, час…

Главное, что сейчас Аксель чувствовал, что Ёси рядом.

Клятва жила.

***

Адеркас вытащил Адлергарда из спальни чуть ли не за ухо, как только гонзак скрылся за пологом кровати. Вот и вспомнили молодость. Адлергард всегда был капризным ребенком - приходилось часто за уши таскать.

- Да ты с ума сошел! - прошипел Адлергард в коридоре, - Мой сын наедине с гонзаком! Гонзаком, понимаешь?

- Ну и что? - поднял брови Адеркас, - Хотел бы он его убить, давно бы это сделал. Много ли времени для этого гознаку надо?

Адлергард лишь издал странный звук - что-то среднее между возмущением и смирением.

- Дети сами разберутся. Без твоей помощи, - хмыкнул Адеркас, - Поверь мне. Они столько по лесу петляли, и ты над ними свечку, как я помню, не держал…

Адлергард даже покраснел от этих слов.

Но Адеркас не планировал слушать его жалобы и спокойно добавил:

- Не бойся, гонзак поднимет Акселя на ноги. Человек он умный и, думаю, догадается напоить и покормить твоего сына нужными порциями. Не беспокой пока их. Ну, куда гонзак убежит с четвертого этажа с бессознательным Акселем на руках? Головой хорошо подумай! А то, что гонзак не убьет его, ты и сам прекрасно понимаешь…

Адлергард на время замолчал, а Адеркас вновь хмыкнул. На этот раз про себя.

Он вспомнил взгляд гонзака, когда тот шел по комнате Акселя. Такой уверенный, смелый, надменный и даже агрессивный. Будто гонзак в любой момент мог броситься на них, защищая, что ему дорого…

Довершали картину вздернутый подбородок и прямая спина.

Сдаваться гонзак больше не планировал.

- Да… - почти весело подумал фельдмаршал, - Если Адлергард полагает, что гонзак теперь оставит Акселя, то он жестоко ошибается. Пока гонзак будет жив - не оставит.

* Для создание атмосферы советую к прослушиванию эту песню. Особенно версию unplugged (live). Каждый раз, когда вижу живое выступление, не могу сдержать слез.

========== Глава 18. О платонической любви ==========

Божественный ветер становится лишь ветром

и растворяется во тьме.

Свет светлячка расцветает

в ночи нашего воссоединения…

Dir en grey - Hotarubi

Аксель очнулся от того, что к его губам прикоснулись влажным материалом.

В следующий миг Аксель понял, что очень хочет пить.

- Воды, - слабо попросил он.

В его горло мгновенно влилась спасительная жидкость. Аксель будто неделю не пил - так жадно он глотал. Но много ему не дали.

Аксель протестующе застонал и медленно, будто неохотно открыл глаза.

Он лежал, обложенный подушками, а неподалеку от него с решительным видом сидел на пятках Ёси.

На Акселя волной обрушились воспоминания, и слезы подступили к его глазам. Ему снова казалось? Он бредил? Но Ёси не собирался исчезать. Гонзак со спокойным и решительным видом наклонился к краю кровати, взял что-то с пола и подполз ближе к Акселю. Адъютант увидел, что в его руках была тарелка с овсяной кашей.

Не успел Аксель открыть рот, как в него без компромиссов впихнули сначала одну ложку, а потом и другую. Аксель послушно глотал. Он бы сделал все, чтобы ни попросил у него Ёси. Еще бы все это происходило на самом деле…

Аксель тяжело вздохнул, и, как только гонзак закончил его кормить, он осторожно подполз ближе к нему, чтобы удостовериться…

В чем? Что ему это кажется? Или что это, наоборот, реальность?

Аксель не знал.

Просто ему было физически необходимо прикоснуться к Ёси. Даже если он был плодом его воображения.

Аксель трепетно положил свои ладони на щеки Ёси. Шершавые… Такие приятные! Аксель провел пальцами по его аккуратным губам, чуть широкому носу, потрогал белые брови и ресницы…

Ёси не возражал. Он смотрел на него внимательно и жадно своими светлыми глазами. Его черные зрачки притягивали Акселя, словно магнит. Он даже не мог пошевелиться под их опасным прицелом.

- Ты такой красивый, Ёси, - едва слышно прошептал Аксель, - Само совершенство… Каждая твоя часть! Как я и запомнил… Интересно, ты мне кажешься?

Ёси вдруг очень явственно фыркнул и закатил глаза.

Это был знак, что Акселю он не привиделся?

Хотя если это воображение, то его фантазия поступила бы точно также.

Так что Аксель стоял на перепутье…

Адъютант вдруг вздрогнул, отрываясь от своих мыслей, - на кровать прыгнул огромный белый кот.

О, да это же Малыш!

Аксель подобрал его лет пять назад, когда тому прижало лапку колесом телеги. Если это Малыш… То тогда они находились в Столице? У них там было одно из поместий. Но домом его адъютант не считал.

Аксель осторожно погладил кота по голове. Тот заурчал и бросил осторожный взгляд на Ёси.

Тот тяжело вздохнул, схватил Малыша за шкирку и неумолимо, но аккуратно ссадил его на пол. Кот, угрожающе ворча, поспешил ретироваться, а гонзак бросил на Акселя такой недовольный взгляд, что адъютант мгновенно вспомнил свою нянечку.

Та обычно строго говорила:

- Животным не место на чистой постели! Они по земле лапами ходят, а белье - чистое!

Гознак вдруг оглушительно чихнул, прикрыв нос руками, и Аксель впервые за долгое время рассмеялся.

Нет, такое нарочно не придумаешь! Неужели у Ёси аллергия на шерсть?!

- Теперь мне кажется, что все происходит взаправду, - пробормотал себе под нос Аксель, - Такое бы мой мозг не смог придумать! У тебя аллергия на шерсть, а я - обожаю животных! Вот серьезно?!

Ёси вновь закатил глаза и вдруг резко притянул Акселя к себе. Мысли вновь покинули голову адъютанта, улетая в плотный и горячий туман.

Сначала Ёси мягко прижался своими губами к губам Акселя, а потом больно укусил его за подбородок, будто говоря:

- Ну, не тупи! Я из плоти и крови, чувствуешь? Буду грызть тебя, пока ты мне не поверишь, ясно?!

Аксель не успел ему ответить. Гонзак вдруг стрелой отлетел от него на противоположный конец кровати, сел на пятки и почтенно сложил на коленях руки, словно благородная и невинная девица.

Аксель сначала не понял такое поведение, а потом полог у кровати одернули, и к ним заглянул…

Отец?!

Точно, это был папа…

Отец придирчиво оглядел их позы и с облегчением выдохнул. Как хорошо, что Ёси имел настолько острый слух!

- Вижу, что ты в сознании, - помолчав, сказал отец, обращаясь к Акселю, - И со… Со своим другом ты свиделся.

Папа вновь взял паузу, а потом продолжил:

- Спешу напомнить тебе, что ты за эту встречу пообещал доблестно служить, а также жениться. В течение этого года.

Что?!

Аксель не помнил такого! Происходящее все больше и больше напоминало правду. В жизни ничего не бывает просто так. Да и Аксель за одну только возможность увидеть Ёси поклялся бы в чем угодно…

Кстати, об Ёси. Гонзак внезапно резко побледнел. Но никаких эмоций так и не отразилось на его лице.

- Я выловил твоего друга из реки, вылечил его, перевез вас в Столицу, - угрюмо перечислял отец, - Дал ему встретиться с тобой. И я могу отправить его в нейтральную Нижнюю империю. Он там заживет нормальной, человеческой жизнью… Только, Аксель, помни, что ты мне обещал. Иначе я ему покоя не дам! Ты мне поклялся оставить его навсегда, не забывай!

Аксель понуро опустил голову, и он не увидел, как сильно сцепил челюсти Ёси. Казалось, гонзак еле удерживает себя от того, чтобы напасть.

- Когда ты собираешься вывезти его из страны? - глухо уточнил Аксель.

- Завтра и хотел, - пожал плечами отец, - Поездом. Чем скорее, тем лучше.

Аксель согласно кивнул. Во время войны Ёси было небезопасно находиться в Верхней империи. Конечно, в их государстве по бумагам жили гонзаки, но их процент был очень ничтожным.

Аксель до войны ни разу гонзаков не видел…

- Пап, я согласен на все, - едва слышно прошептал Аксель, - Я не отказываюсь от своего обещания!

Лишь бы Ёси был счастлив!

- Но… - робко продолжил Аксель, - Позволь мне за это одну милость…. Я хочу остаться сейчас с ним. Не уводи его от меня до завтрашнего утра. Я хочу попрощаться. Пожалуйста!

Отец аж поперхнулся, начиная кашлять.

- Что?! - наконец, выдавил он, - Это чем ты с ним заниматься собрался?

- Да ничем, - легко соврал ему Аксель, - Просто хочу побыть рядом с ним. Я люблю его, но не переживай, это чисто платоническая любовь. Как к моим животным. Ты же не думаешь, что я буду заниматься непотребствами… Вон, с Малышом, например?

Отец поперхнулся повторно. А кот, заслышав свое имя, попытался запрыгнуть на кровать, но Ёси ловко и легко отодвинул его коленом.

Малыш с раздраженным шипением шлепнулся на пол, а Ёси вновь чихнул.

Отец с подозрением посмотрел на него и слабо пробормотал:

- Отрадно это слышать, сын. Я, конечно, так и думал, но сомнения имелись. У тебя всегда… Это… Была крепкая связь. Со зверями.

У Ёси на слове “звери” в глазах мгновенно вспыхнули злые черти, но потом они исчезли, словно растворившись в холодной воде его самообладания.

- Хорошо, пусть остается, но я буду проверять вас, - подытожил отец.

Аксель благодарно кивнул. Наконец, он осознал, что происходящее сейчас, - реальность. И он возьмет от нее столько, сколько сможет. Чтобы было потом, чем жить, что вспоминать.

Аксель перевел взгляд на Ёси и вздрогнул. Гонзак смотрел только на него.

И взгляд его был тяжелым, цепким, чуть раздраженным и… Страстным?

Глаза Ёси буквально говорили:

- Как ты там сказал? Платоническая любовь? Ну-ну… Что еще нам интересного поведаешь? Но не переживай, скоро я покажу тебе всю мощь моей платонической любви…

========== Глава 19. Как никогда раньше ==========

Я молюсь тебе, в синем море,

Ты слаб, но оставайся таким, какой есть.

Ты слышишь? Мой ржавый голос кричит тебе,

Не могу подобрать слов, но я просто хочу чувствовать тебя…

Сейчас

Завтра

Dir en grey - Higeki ha Mabuta wo Oroshita Yasashiki Utsu

Как только отец ушел, Аксель осторожно подполз к Ёси.

- Ты прыгнул… - тяжело вздохнул адъютант, - Ты прыгнул. Почему? Мы же хотели сбежать…

Ёси опустил глаза. Он молчал. Ничего нового.

- Ты не верил, что у нас получится, да? - снова попробовал Аксель.

Тишина в ответ. Правда, Ёси поднял взгляд. Но Аксель никак не мог расшифровать его.

- Ладно, молчи, - махнул рукой адъютант, - Больше не важно. Главное, что теперь ты жив и здоров. Просто… Пообещай мне, что ты не поступишь так снова. Ни при каких условиях! Сделаешь это для меня?

Ёси не проронил ни звука. Но он вдруг положил свою ладонь на колено Акселя и, будто извиняясь, погладил его.

- Буду считать, что это “да”, - качнул головой Аксель.

Повисло напряженное молчание.

- Тебя увезут завтра, - после долгой паузы начал неуверенно говорить Аксель, - И я… Я не знаю, свидимся ли мы вновь. Скорее всего, нет.

Думать об обратном и надеяться было слишком мучительно.

- Меня будет ждать новая жизнь, - слабо продолжил Аксель, - Я думаю… Я выживу без тебя. Я смогу, зная, что у тебя все хорошо. Что ты в безопасности… Но мне… Мне надо как-то выживать в новой реальности, и я хочу, чтобы воспоминания грели меня как можно дольше. Понимаешь, о чем я? Я женюсь, и мне придется… Впрочем, не хочу об этом говорить. Просто я желаю хотя бы один раз в жизни почувствовать, как это… По любви? Понимаешь? Понимаешь меня, да?

Аксель ощутил, что щеки его стали влажными, и он быстро вытер их, поднимая робкий взгляд на Ёси.

Тот сидел, не двигаясь, и лицо его было спокойным. На нем не появилось ни грамма понимания. Значит, он не уловил смысл.

Но как… Как объяснить подобное? Просто взять все в свои руки?

Аксель опустил взгляд на свои ладони. Они дрожали.

Правда, недолго.

Ёси вдруг обхватил своими пальцами его запястья, нежно поцеловал их, унимая дрожь, а потом совершенно неожиданно повалил Акселя спиной на кровать, нависая сверху и сжимая его бока своими бедрами.

- Ёси! - позвал было Аксель, но гонзак поспешно и жадно заткнул его поцелуем.

Они терзали губы друг друга, как бешеные. Нетерпеливо, страстно, упоенно…

Ёси кусался, словно настоящий дикий зверь, терся об его кожу колючим подбородком и почти рычал.

Аксель был для него, словно глоток воды для умирающего от жажды. Или птичка, попавшая в лапы голодного кота…

Аксель не возражал быть добычей. С Ёси он никогда воевать и не собирался.

Какое сопротивление, когда так любишь?

Аксель просто наслаждался, задыхаясь под этими ласками. Голову кружило. То ли от недостатка кислорода, то ли от близости Ёси…

Аксель абсолютно не заметил, как гонзак чуть не разорвал на нем рубашку, вытряхивая его из нее. Ёси оказался очень горячим и нетерпеливым, когда дело касалось любви.

Аксель меньше, чем через минуту, уже лежал под Ёси полностью обнаженным. Возбуждение было таким ошеломляющим, что Аксель начал скулить от нетерпения.

Гознак мучить его не собирался. Его ладонь плотно, но осторожно сжала мужскую гордость Акселя. О да…

Так было очень хорошо! Еще бы Ёси как следует подвигал рукой!

Молитвы Акселя были услышаны. Ёси принялся медленно и ласково поглаживать его достоинство. Но этого было так чертовски мало!

Аксель жалобно застонал, и Ёси начал действовать более решительно. Вот только сделал он то, что Аксель не ожидал.

Гознак приподнял одну ногу адъютанта, согнув ее в колене, и вольготно расположился между его бедер.

- Ты… Ты хочешь… - покраснел от стыда и нетерпения Аксель.

Гонзак не стал слушать его. Он повторно заткнул Акселя поцелуем, и все мысли вылетели у адъютанта из головы.

Он просто восхищался этой нежностью и страстью на своих губах, забыв об остальном. Поэтому боль между ягодиц стала для него неожиданной. Аксель зажмурился, но Ёси провел по его достоинству рукой настолько искусно, что неприятные ощущения почти истлели. Да и со временем боль стала терпимее.

Она была резкой порой, но что значит боль, когда рядом Ёси? Она - ничто. Если с ним Ёси, то Аксель больше ничего не боится.

А сейчас он рядом, рядом, рядом… Как Аксель ему обещал. Быть рядом навечно.

Как жаль, что придется нарушить эту клятву.

И как прекрасно, что губы Ёси не давали ему забыть о том, что он обещал. Они буквально терзали кожу Акселя, перетягивая все внимание на себя, и постепенно боль ушла насовсем. Осталось только удовольствие и ощущение полета.

Тело Акселя было легким, словно перышко. Хотелось взлететь и кричать, смеяться до слез. Хотелось жить.

Аксель и жил. Именно сейчас, в этот момент он был живым и цельным как никогда раньше.

Аксель притянул к себе Ёси за плечи и уткнулся лбом в его подбородок. Так лучше… Так они были ближе.

Аксель, вообще, бы сейчас слился с Ёси воедино. Чтобы они стали неразрывным целым. Никогда-никогда бы не разъединялись. Если они станут одним существом, то никто их больше не оттащит друг от друга. Не оторвет. И тогда Ёси не увезут…

Акселю захотелось плакать навзрыд.

Но Ёси, вдруг что-то почувствовав, поднял пальцами его подбородок, чтобы они видели лица друг друга.

Глаза гонзака были светлыми и очень мягкими. В них были… Нежность? Тоска? Восхищение? И… Что это? Любовь?

Аксель попытался опустить голову, не в силах выносить подобное (слишком больно расставаться, когда взаимно), но Ёси не позволил ему это. Он держал его крепко, и Аксель, смотря в глаза гонзака, будто начинал терять рассудок… Это было слишком. Сердце адъютанта просто разрывалось от любви и боли.

Но Аксель смотрел. И ему казалось, что более счастливым, цельным и живым он никогда больше не будет.

В глазах напротив таился удивительный мир, и Аксель не против был остаться в нем навсегда. Если бы только ему позволили это!

***

- Может, их там проверить? - с тоской пробормотал Адлергард, опрокидывая в себя очередной бокал коньяка.

Адеркас смотрел на него, подняв брови, с видом “а не хватит ли?”

- Да что ты переживаешь? - вслух спокойно сказал он, - Все равно последствий не будет.

- Каких последствий? - с непониманием нахмурился Адлергард.

- Я имею в виду, - усмехнулся Адеркас, - Что, как только гонзак уедет, твой Аксель явно не останется с животом и не опозорит семью. В силу природных условий.

- Что?! - истошно завопил генерал.

- Говорю, пусть мальчики полежат, - пожал плечами Адеркас, - Ничего плохого из этого все равно не выйдет.

- Адеркас! - заревел хуже медведя Адлергард.

- Да я сейчас схожу, проверю их, - примирительно поднял руки маршал, - А ты - сиди, нечего тебе алкогольными парами в комнате сына дышать. Да и пора тебе делами заняться… А то смещу. Я понимаю, временное перемирие, но все же…

Адеркас спокойно вышел в коридор и неторопливо добрался до комнаты Акселя.

Увиденное его нисколько не удивило.

Аксель лежал на спине и спал, а гонзак гладил его по голове. Вид последний имел весьма встрепанный и зацелованный, так что у Адеркаса не осталось никаких сомнений, чем конкретно они занимались. Даже то, что гонзак был одет, их не спасало.

Адеркас усмехнулся.

При виде постороннего гонзак подобрался и ощерился, словно перед броском. Ну, точно - зверь!

- Вы бы поосторожнее, - авторитетно посоветовал ему Адеркас, - Батюшка Акселя там с ума сходит.

Гонзак посмотрел на него подозрительно.

- Это все, что я хотел сказать, - мирно добавил Адеркас и развернулся, чтобы уйти.

Но… Одна мысль не давала ему покоя. Она не оставляла его с тех пор, как он увидел гонзака. И сейчас Адеркас, наконец, поймал ее за хвост.

Он медленно обернулся.

- А мы не встречались раньше? - поинтересовался у гонзака фельдмаршал, - Давно-давно… Мне знакомы твои черты. Я никогда не считал, что люди вашей национальности похожи, и у тебя… Очень невинное лицо и очень жесткие, холодные глаза. Как у зверя. Так мы не пресекались до этого?

Гонзак поджал губы и чуть отвернулся, будто злясь.

Интересно…

- А ты не из клана генерала… - попробовал Адеркас.

Но гонзак вдруг предупреждающе зарычал, не давая ему и слова вставить.

- Как удивительно получается, - задумчиво покачал головой Адеркас, - Твой отец - тоже генерал. И я даже знаю, какой. Правда, он должен быть на пенсии… Возраст уже не тот. Ненавидишь его, верно? Думаю, есть за что… Хоть отметины на твоей коже возьми! Это же клеймо на всю жизнь!

Адеркас вдруг тихо засмеялся. Он окончательно понял, где и когда видел этого гонзака. Память у него была блестящей.

- Приятно познакомиться с тобой, Звериный Бог, - мягко улыбнулся фельдмаршал, - Желаю тебе удачи.

Адеркас ушел, хихикая себе под нос.

Как интересно иногда выворачивала судьба! Адеркас не уставал каждый раз поражаться тому, что, бывает, происходило в жизни.

========== Глава 20. Самая нерушимая ==========

Весна, как сон,

Из-за страха потерять кого-то.

Прежде чем я это понял,

Я обманывал себя такой же ложью, как и все.

Но в этот момент я понимаю

Мое сердце -

Лютик.

На этом сверкающем пути -

Лютик….

Кричи, что жив!

Я живой!

Dir en grey - Ranunculus

Аксель стоял на перроне в полуобморочном состоянии. Все казалось ненастоящим. Аксель еле доехал до вокзала. Земля будто проваливалась под его ногами. Он ступал по ней словно во сне.

Не помогало и то, что Ёси везли в другом экипаже, закутанного в плотную темную ткань с ног до головы. И Акселю издалека даже показалось, что это не он.

Сейчас Ёси стоял рядом. Его лица почти не было видно. Но по особому теплому запаху, что шел от него, Аксель знал, что это он.

Чуть поодаль от них застыли отец вместе с Его Превосходительством. Аксель в другой ситуации порадовался бы присутствию фельдмаршала, он ему нравился с детства, но сейчас в душе никакого счастья и в помине не было… Ёси уезжал.

Акселю бы прыгать от того, что все разрешилось так удачно, что его гонзак жив и здоров, но он, видимо, был эгоистом. Аксель чувствовал боль, несмотря ни на что. Но он справится. Переживет… Наверное.

Еще бы ему кто сообщал, что с Ёси все хорошо… Но это были, конечно, мечты.

Поезд прибыл, и проводники, распахивая дверцы в вагоны, выбросили подножки. Ёси было пора, но гонзак не двигался. Офицеры, которые сопровождали их и на которых Аксель не обращал внимание, выразительно прокашлялись.

Ёси дернулся, направляясь к вагону. Аксель поспешно схватил его за руку.

Нет, не так быстро! Акселю бы только в последний раз оглядеть его лицо!

Ёси не вырвал свою ладонь из пальцев Акселя. Он просто уверенно повел его к вагону.

- Куда?! - мгновенно рявкнул отец, - Стоять!

- Пап! - взмолился Аксель, - Я только провожу его! Пожалуйста! Ну куда мы денемся?!

Серьезно, неужели то, что Аксель замуруется вместе с Ёси в купе, им поможет?

- Ладно, но я дам вам охранника, - нахмурился отец и повернулся к одному из офицеров, - Нироды, проводи!

Нироды?!

Точно, это был Микаэль. Капрал послушно подбежал к ним.

Отец вытащил его из штаба?!

- Я за вами следил, - словно оправдываясь, пояснил Акселю Микаэль, - И сообщал вашему отцу. Правда…

Капрал понизил голос.

- Правда, ваш отец не знает, что я позволил вам сбежать из штаба, - добавил неохотно Микаэль.

- И не узнает, - мрачно подытожил Аксель, он хотел добавить что-то еще, но Ёси нетерпеливо дернул его за руку.

Они зашли в вагон.

Купе Ёси находилось почти у самого входа.

- Вот оно, - ткнул пальцем в дверь Микаэль, - Очень комфортное. Сейчас покажу.

Он загремел ключами, а Аксель обернулся к Ёси. Адъютант с трепетом скинул с его головы темный капюшон.

Ёси как обычно был прекрасен…

- Люблю тебя, - с горечью и нежностью прошептал Аксель, положив свою ладонь на его щеку.

Микаэль загремел ключами сильнее, а гонзак потерся своим носом о руку Акселя, словно большой добродушный пес.

- Смотрите-ка! - вырвалось невольное у Микаэля, - А вы ведь на самом деле приручили опасного зверя!

Аксель хотел прервать его - слышать такое было отчего-то больно, но адъютанта опередили.

- Нет, ты не прав, капрал, - спокойно сказали сбоку, - Не мальчик приручил зверя, а зверь - мальчика. Почти с самого начала было так.

Аксель не сразу понял, кто конкретно это сказал. Голос был звонким и хриплым одновременно. В нем крылся очень необычный, чуть рычащий акцент, который перемежался с долгими паузами.

Капрал Нироды уронил на пол ключи.

Он собрался с мыслями первым.

- Ты говоришь на имперском? - с суеверным ужасом выдохнул Микаэль.

- Да, я знаю несколько языков, - легко пожал плечами Ёси - именно он ответил капралу, - Я не только говорю на имперском, но и прекрасно понимаю его. Особенности воспитания и образования. На будущее, капрал, - вы бы не беседовали при врагах так много. Вы - просто подарок для шпиона. Будьте осторожнее. Прапорщик Таубе… Как там у вас говорят? Гореть ему в аду? Да, Таубе, гореть ему в аду, почти сразу догадался об этом. Правда, сомневался до последнего, но это частности.

Аксель стоял рядом с Ёси в полном онемении. Если гонзак знал имперский с самого начала, то почему никогда не говорил с ним?!

- Почему, почему ты молчал?! - судорожно всхлипнул Аксель.

Ёси посмотрел на него нежно. Раскаяния в его глазах не было.

- А зачем? - мягко улыбнулся Ёси, - Мы же всегда понимали друг друга без слов. С помощью…

Гонзак положил свою ладонь на грудь Акселя и тихо добавил:

- Сердца…

Повисла пауза. Аксель задрожал всем телом, чувствуя тяжесть чужой руки своей ставшей вдруг чувствительной кожей.

- Но были и другие причины, - горько вздохнул Ёси, - Если бы ты знал, что я тебя очень хорошо понимаю и могу говорить, то ты бы задавал вопросы. А я не в силах был на них отвечать. Прости…

- С ума сойти можно! - проворчал рядом Микаэль.

Ёси и Аксель вздрогнули. Они совершенно забыли о Микаэле, находясь сейчас в своем маленьком мирке.

- Капрал! - глаза гонзака вдруг странно вспыхнули.

- Что?! - испуганно воскликнул Микаэль.

- Да ничего! - легко пожал плечами Ёси и слитным, молниеносным движением подпрыгнул к капралу, сорвав с его пояса саблю и выхватив у него ключи.

Микаэль поспешно и насильно отправился в купе, которое только что совсем не предусмотрительно открыл. Щелкнул замок, и капрал оказался надежно заперт.

Его крики мгновенно раздались из-за двери.

- Капрал, вы помогли нам один раз, помогите и второй, - миролюбиво обратился к нему Ёси.

Вопли затихли.

- Я планирую угнать поезд, - спокойно объяснил Акселю Ёси, - Побежали к машинисту. Знаешь, я хотел, чтобы ты жил счастливо… Без меня. Но теперь я пришел к выводу, что любовь и счастье для тебя синонимы, поэтому мне придется украсть тебя. Прости.

Гонзак протянул ему руку.

Аксель колебался. На одной стороне стояло его личное счастье. А на другой… Безопасность Ёси. И долг.

- Отец сказал, что не оставит нас в покое… Как мы можем сбежать? - чуть не плача от подступающей надежды, выдохнул Аксель.

- Пусть ищет. Но мы хотя бы попробуем, верно? - вновь улыбнулся Ёси, - Как у вас говорят… Попытка не пытка?

- Но я дал отцу обещание… - хрипло пробормотал Аксель.

- Ты такой дурак, мальчик! - покачал головой гонзак, - Да, ты дал ему обещание. Но перед этим ты дал клятву мне. Мне! Сначала - мне! Ты обещал быть всегда рядом со мной. Самая первая клятва - самая нерушимая. Ты не можешь выполнить то, что наговорил отцу, потому что изначально ты был связан по рукам и ногам, - тем, что сказал мне.

У Акселя перехватило дыхание. Он стоял ни жив, ни мертв, а окружающий мир застилали слезы.

Я всегда буду рядом… Я всегда буду рядом… Я…

Да, он будет.

Аксель вложил свою ладонь в руку гонзака, и они побежали по вагонам в голову поезда.

Из окон по глазам бил свет, коридоры были полны солнца, и Акселю казалось, что впереди их ждет такое же безоблачное будущее… Пусть казалось… Но этот миг счастья, что Аксель ощущал в этот момент, нельзя было сравнить ни с чем, что он до этого чувствовал.

Акселю думалось, что он сейчас просто взлетит! И Аксель взлетел.

Потому что от любви, которая заполнила его сердце в этот миг, у него выросли незримые, но несокрушимые и непробиваемые крылья.

Какая разница, что будет потом? Через минуту, час, завтра? Главное, что в эту секунду они были вместе. А значит, непобедимы.

Ёси смотрел на своего солнечного мальчика, и у него трепетала душа от этих зеленых глаз, полных любви и счастья.

Эти глаза спасли мертвое сердце Ёси и возродили его к жизни целых два раза. Первый - почти двадцать лет назад. И второй - совсем недавно, в плену у врагов.

И если первый раз Ёси забыл о них на долгие годы, а, когда увидел вновь, далеко не сразу вспомнил, то теперь…

Теперь Ёси не забудет эти глаза никогда. И сделает все, чтобы незамутненное счастье больше не исчезало из них ни на одну секунду.

========== Глава 21. Цена нелюбви и любви ==========

Я, как эти ржавые часы.

Человеческая любовь заканчивается без причины.

Я помню свое детство, когда я жаждал нежности,

Твой голос был слишком далеко.

В моем сердце в то время ничего не изменилось…

Мои мечты рухнули, обратившись в песок,

И развеялись на ветру.

Без потребности любить,

Но даже сейчас, я все равно ищу тебя…

Сезон плюшевого снега.

Без потребности любить,

Но даже сейчас, я все равно ищу тебя…

Dir en grey - I’ll

Почти двадцать лет назад…

Ёсинори хотел шагнуть вместе со свитой в особняк новоиспеченного фельдмаршала Его императорского Величества Верхней империи, но отец легко остановил его рукой.

- Рано тебе по приемам ходить, - прорычал сквозь зубы отец, отмахиваясь от него, словно от вшивой собаки, - Молоко на губах еще не обсохло. Охраняй вход. Делами будут заниматься старшие.

Ёсинори недавно исполнилось двадцать один. Он получил несколько образований и считался вполне неплохим специалистом в военном деле. Ёсинори мог отрубить голову врагу тридцатью разными способами.

Тем более, в гонзакской делегации, помимо него, было двое его ровесников, но отцу подобное не объяснишь. Проще сдвинуть гору, чем переубедить его.

Ёсинори спорить и не собирался. Несколько минут без отца казались ему глотком свежей воды.

- Нечего клан позорить, - хлестко добавил отец, - Весь в Нее. Ни ростом, ни статью в благородную кровь не пошел!

Она - это его покойная мать.

Ёсинори действительно был мужской копией своей матери. Первой жены одного из генералов гонзакской армии.

Ёсинори не знал, за что отец так ненавидел мать. В минуты ярости у него даже возникали мысли, что смерть ее была насильственной (у мамы просто внезапно остановилось дыхание, она не болела), но Ёсинори давил эти предположения на корню. Они бы ему не помогли.

Но вот отца у него точно любить не получалось. Как генерал ненавидел свою первую супругу - так Ёсинори презирал его.

У них это было взаимно.

Тем более, отец женился второй раз вполне счастливо и удачно. Своих новых детей он, казалось, любил. А Ёсинори… Получал то, что получал.

Отец исчез вместе со свитой в помпезных дверях особняка, а Ёсинори мрачной тучей остался снаружи. На него подозрительно пялились имперские офицеры у ворот. Гонзак бросал на них презрительные взгляды в ответ.

Наконец, Ёсинори надоели эти кошки-мышки, и он плавно ступил на бетонную дорогу в сад, задумчиво сцепив руки в замок усебя за спиной.

Офицеры нервно проводили его глазами, но за ним не последовали. Это была мирная делегация, и приказа шпионить за гостями им явно не поступало. Но Ёсинори чувствовал их ментоловый страх своим затылком.

Он усмехнулся. Правильно - пусть боятся. Есть за что. Ему бы не составило труда убить их, несмотря на то, что руки его были не на рукояти меча.

Ёсинори спокойно шел по тропинке, вяло оглядывая кусты и цветы. Растениями он никогда не интересовался, но красоту оценить их мог. Вид пестрых красок чуть утихомирил его желание убивать после почти суток пребывания рядом с отцом.

Правда, надолго спокойствия гонзака не хватило.

Над головой Ёсинори внезапно что-то оглушительно хрустнуло. Да, от птицы такого треска точно не будет. Что там по имперской фауне?

Кого ему придется убить? Рысь? Ядовитую змею? Кого еще? Ему нужно было больше вариантов.

Ёсинори тяжело вздохнул, поднимая взгляд и вздрагивая.

На ветвях раскидистого дерева была не совсем фауна… Среди листвы, высоко-высоко, Ёсинори заметил совсем маленького рыженького ребенка в забавных штанишках и светлой рубашечке. Мальчика.

Гонзак не поверил своим глазам. Ребенок? На дереве? Что он там забыл? Куда смотрела няня?

Эти имперцы поражали его с каждым днем. И не в лучшую сторону.

Ёсинори присмотрелся к ребенку и понял, что он тянул руки к… Это был кот?

Да, точно кот. Пестрый и пушистый.

А, ясно, маленький герой! Решил снять забравшегося на дерево кота! Но не маловат ли для такого дела?

Ёсинори нахмурился. Будто подтверждая его мысли, ветка под ногами ребенка вновь хрустнула, и он завизжал.

Ёсинори хладнокровно отметил, что сейчас дерево сломается совсем.

Гонзак устало поморщился. Он не любил детей. Не любил животных.

Ёсинори, вообще, мало что любил в своей убогой жизни.

Лишь покойную мать, сладости и музыку. А еще он обожал дерзить, чувствовать боль и делать так, чтобы его обидчики тоже ее ощущали. Так он казался себе живым.

Сладостей, мамы и музыки лишил его отец. Первое было под запретом с детства, потому что Ёсинори, видите ли, был склонен к полноте, как и та, что его родила. Ёсинори весил сорок килограмм.

Маму довел его отец. А музыка была просто не мужским делом.

Он по всем статьям разочаровал отца, несмотря на то, что все учителя говорили, что Ёсинори имел редкий талант демонстрировать ярость вместе с хладнокровием. Он редко когда проигрывал своим противникам. Но отцу этого было мало. Тебе всегда будет мало, когда ты хочешь видеть лишь мрак от человека, а не свет от него. Такова цена нелюбви.

Так что Ёсинори, правда, не любил детей. Но когда совершенно чужой пацан сорвался с ветки, страшно визжа, гонзак стрелой метнулся к нему и очень осторожно поймал его прямо на лету, крепко прижимая к себе.

Ох, ну надо же! В его личное дело можно теперь вписать - умеет ловить детей, падающих с высоты. Ёсинори никогда бы не подумал, что ему придется делать это, но жизнь преподносила сюрпризы!

Ребенок, продолжавший реветь, внезапно заткнулся на середине заунывной “о-а-а” и уставился на Ёсинори абсолютно круглыми глазами цвета свежей листвы. Гонзак насуплено смотрел ему в ответ. И чего ему надо?

- Ты ангел! - внезапно выдохнул ребенок, - Настоящий! Такой красивый!

Ну, приехали! В каком месте он был красивым? Имперцы вроде считали гонзаков крайне странными, узкоглазыми тварями.

Ребенок не дал ему додумать мысль. Он схватил его руками прямо за щеки и от души пожамкал их. У Ёсинори задергался глаз. Да, несмотря на то, что ему был двадцать один год, детская припухлость еще не совсем сошла с его лица…

Это гонзака страшно бесило. Потому что вдобавок он был худым и мелким, и многие его за это недооценивали. Совершенно зря.

- Так, - строго сказал Ёсинори, убирая детские ручонки со своего лица, - Где твои родители? Давай отведем тебя к ним.

Ёсинори прекрасно знал имперский. И не только его. У гонзака не было таланта к языкам, но под розгами обычно все быстро учится.

Ребенок сначала молчал, а потом залился горючими слезами.

- Котенька! - плаксиво выдохнул он, - На дереве! Надо спасти его! Он не сможет спрыгнуть и сломает лапки! Такой слабенький!

Ёсинори, правда, не любил детей, но мальчик смотрел на него так жалобно, так просительно… Глаза его были такими умоляющими, влажными и нежно-зелеными, что сердце гонзака дрогнуло.

- Сейчас достану твоего котеньку, - проворчал недовольно Ёсинори.

Малыш радостно завопил.

- Стой тут и не двигайся, - приказал ему Ёсинори, ссаживая его на землю, и тот поспешно закивал.

Пестрый кот, смотрящий на них сверху и дико сверкающий зелеными глазами, слабеньким не выглядел. Он казался, скорее, сатаной в зверином обличье.

Ёсинори хмыкнул. Смотри-смотри! Как будто он с ним не справится! Ну, конечно!

Гонзак подпрыгнул, схватился за более толстую ветвь, подтянулся и сел на корточки, чтобы удержать равновесие. Теперь дело оставалось за малым. Он вытянул руку и, наклонившись, бесстрашно схватил кота за шкирку. Царапины и укусы его не волновали. За столько лет он привык к боли и даже полюбил ее.

Закинув кота, который издавал утробное рычание, себе на спину, Ёсинори спокойно спрыгнул вниз. Они были легкими - не разобьются. Высота здесь не поражала. И не с такой прыгали!

Приземляться оказалось не очень приятно, но вполне терпимо. Кот моментально сполз с него, поджимая хвост и устремляясь в кусты с таким жалким видом, что Ёсинори стало смешно.

- Ты спас его! Спас! - подбежал к гонзаку мальчик, забираясь к нему на плечи.

Ёсинори с тяжелым вздохом встал, подхватывая его на руки.

- Меня зовут Аксель! Мне почти четыре! - продолжал тараторить ребенок, - А ты? Ты? Ты - не ангел, я понял! Ты - Звериный Бог! Самый настоящий! Ты спасаешь животных!

Ох, ну и фантазии пошли у детей!

- У тебя есть какие-нибудь силы? - не отставал мальчик - Аксель, - Божественные? Что ты можешь?

Что он мог?

Да ничего.

Его учили не спасать, а убивать. Разве только…

- Я могу петь, - пожал плечами Ёсинори.

- Ох, здорово! - мгновенно отреагировал мальчик, - Ты собираешь животных на секретное заседание своим голосом? Прямо как принцесса? Покажи мне!

У Ёсинори вновь дернулся глаз. С принцессой его еще никто не сравнивал. Но…

Ребенок смотрел на него так требовательно, так умоляюще, что Ёсинори снова сдался.

Он тихо пропел одну из своих самых любимых песен.

- Одинокая капля упала в маленький мир.

Я еще не знаю, что это значит.

Тем не менее, я рисую истинное чувство в теплом багровом.

Да, я делаю это…

Чувства, скрытые в глубине моего сердца,

Пульс и нежную улыбку

Невозможно услышать*… - мягко протянул Ёсинори и почти сразу замолчал.

Отец столько раз ругал его голос, что гонзаку стало казаться, что он на самом деле ужасен. Ёсинори устал верить, что способен чего-то достичь.

Кот в кустах злобно заворчал.

Ёсинори закатил глаза. Даже животным не нравилось, как он пел. Дожили.

Но маленький Аксель смотрел на него, открыв рот.

- Ты и правда бог! - в восторге воскликнул он, - Настоящий! Я слышал, как люди поют… Они пели не так, как ты!

Ёсинори усмехнулся. Он, что, настолько сильно мазал мимо нот?

- Знаешь, я решил, - вдруг уверенно заявил Аксель, - Я буду делать что-то настолько же прекрасное, как твое пение! Ты спасаешь зверей своим голосом, а я буду лечить их. Да! Папа не заставит меня делать то, чего я не хочу. Ни за что! Я не буду военным! Никогда!

У Ёсинори вдруг дрогнуло сердце. В голове его крутилось - папа не заставит меня… Не заставит… Не заставит?

Да, он не заставит.

Ёсинори до боли сцепил челюсти. Даже маленький ребенок был смелее, чем он.

Да, Ёсинори хотел жить, пусть и такой жизнью, какую для него устроил отец… Но разве это была жизнь?

Лучше умереть, чем склонять голову и терпеть, занимаясь тем, что вызывает отвращение, и вынося унижения.

Пусть отец его убьет, но он попробует…

Кстати, об отце.

Ёсинори с ужасом заметил его неподалеку. Генерал в ярости смотрел на них с ребенком. Ёсинори испугался в первую очередь за Акселя, стараясь прикрыть его своим телом.

- Малыш, - тихо и поспешно сказал он, - Мне пора заниматься делами. Еще многим зверям нужна моя помощь. Сделаешь мне одолжение? Найдешь своего папу? Зная, что ты тут один, мне будет страшно за тебя. Я буду сильно беспокоиться и не помогу животным….

Аксель внимательно посмотрел на него и серьезно кивнул. Он молниеносно подбежал к кустам, вытащил за задние лапы оттуда кота и взял его на руки. Зверь, на удивление, не сопротивлялся.

- Спасибо, Звериный Бог! - улыбнулся ребенок, чмокнул его в щеку и быстро убежал, смешно перебирая ногами.

- Это тебе спасибо, - мягко подумал Ёсинори, нежно усмехаясь ему вслед.

Радость его была недолгой. Он не заметил, как отец подошел к нему, поэтому оглушительная пощечина стала для него неожиданностью. У Ёсинори клацнули зубы, а на губах его выступила кровь. Гонзак, усмехаясь, дерзко слизал ее.

- На детей будешь заглядываться? - прошипел отец, - Это сын генерала, ты знаешь? Так и думал, что твои устремления добра мне не принесут! В тебе ничего святого! Я тебя научу уму-разуму! Вмиг детей любить перестанешь!

- А я не люблю детей, - рассмеялся бешено Ёсинори, - Совсем. Но я буду демонстрировать любовь к ним. Всегда. Потому что, если не любить детей, то они вырастут таким же злобным дерьмом, как я. Или такими ублюдками, как ты. Верно, отец?

Вторая пощечина не стала для Ёсинори сюрпризом. Он привык, да…

Но гонзак решил - такое он больше не позволит отцу.

Чаща терпения лопнула. Вскоре Ёсинори покажет свое истинное лицо. И человеческого в нем будет мало.

Пройдет совсем немного времени, и Ёсинори впервые даст отцу отпор. Он сломает генералу ребра и пробьет ему голову, потому что станет гораздо яростнее и сильнее. Ёсинори абсолютно не больно будет сделать это.

Потому что отец не принес в его жизнь ни капли света. Он всегда лишь уничтожал. Да и отец ли был ему он?

Сунуть член в отверстие каждый может, а воспитать - далеко не всякий. Это мать мучилась, рожая его почти целые сутки, это она потом долго болела, это она целовала Ёсинори в лоб и обнимала его. Это мама рассказывала ему сказки и пела колыбельные на ночь, приучая его к музыке. Это она любила и берегла его. Она. Не отец.

Именно, благодаря ее заботе, он вырос человеком, а не жестоким зверем.

Ёсинори дорого заплатит за этот поступок. Он лишится всего. Перетерпит пытки. Его вычистят из клана, как надоедливое пятно. Но не убьют и ладно.

Ёсинори будет не жить, а выживать. У него не останется ничего, кроме голоса.

Но он его и спасет.

Ёсинори будет петь на улицах, в кабаках, где только можно… Где не погонят.

И со временем станет настолько известным, что получит прозвище “любимец императрицы”. Когда на большой концерт Ёсинори соберется вся знать столицы, у его отца случится сердечный приступ.

Да, он вырастил клоуна, который ублажал публику! Пусть подавится своей злобой!

Ёсинори откинет четыре буквы в своем имени, чтобы окончательно порвать с прошлым. Но оно не оставит его.

Ёси переживет пять покушений на свою жизнь. Здесь гонзак поблагодарит муштру своего отца. От наемников не останется ни следа. Меч никогда не покинет его ножен. Даже на сцене.

Отец будет продолжать желать его смерти… Но Ёси больше не станет больно. Он окончательно поймет, что этот человек ему никто.

Ёси это все переживет, станет знаменитым и богатым. Ни в чем не будет нуждаться. Наймет охрану. Но счастлив все равно не будет. Потому что отныне он всегда будет один. Никого рядом с ним не останется.

Деньгами пустоту в душе не заткнешь, и его сердце начнет умирать.

Так будет продолжаться до тех пор, пока не случится война, и станет не до развлечений. Ёси, как специалиста с редкой подготовкой, призовут на передовую в качестве командира. Там он будет таким же страстным, как и на сцене.

На войне Ёси попадет в плен. Там он попытается отказаться от того, за что так отчаянно боролся. От своей драгоценной жизни. Ради будущего другого человека. Потому что он влюбится в солнечного мальчика, которого далеко не сразу вспомнит. И которого не сразу поймет.

Но… Просто Ёси не мог представить, что кто-то полюбит его ТАК сильно. Зверя, которого никто никогда не любил, кроме матери.

Но это будет потом. А сейчас….

Сейчас Ёсинори принял для себя важное решение - бороться с собственной судьбой до конца.

***

- Пап, пап! - нетерпеливо дернул Аксель отца за штанину, - Я встретил Звериного Бога! Настоящего! Он мне пел!

Адлергард с облегчением вздохнул. Нашлась, наконец, бестия! Нянька все ноги истоптала, пока его искала!

- Какой-такой звериный бог?! - тяжело вздохнул генерал, взяв сына на руки.

- Самый настоящий! - уверенно пояснил Аксель, - С белыми волосами и светлыми глазами! Такой прекрасный!

Адлергард чуть не схватился за сердце, прижимая сына к себе крепче.

Его дитя чуть не нарвалось на гонзака!

Адеркас, который стоял неподалеку и усмехался себе в усы, посмотрел вдаль. Гонзакская делегация как раз покидала территорию поместья. Но один из чужестранцев вдруг обернулся и посмотрел прямо на Акселя, тепло улыбнувшись.

Адеркас по-доброму хмыкнул. Вот и Звериный Бог! Видимо, тоже генеральский сын.

В списках он был заявлен, но в поместье его имя не называли.

Адеркас хорошо запомнил его лицо - такое по-детски невинное, но с холодными, жгучими глазами. Лишь при виде маленького Акселя лед в них чуть-чуть потеплел.

Почти через двадцать лет Адеркас вспомнит эту встречу и будет крайне позабавлен ей. Интересная штука - судьба. Жизни двух совершенно разных людей пересеклись лишь на один краткий, жалкий миг… Казалось бы, все, можно забыть об этой встрече. Но нет, судьба распорядилась по-иному, и жизни этих людей настолько тесно переплелись, что они стали неразрывным целым.

Две ниточки разных цветов соединились, чтобы создать совершенно удивительную, прекрасную картину под названием “любовь”!

Адеркасу нравилась эта картина.

* Dir en grey - Tousei

========== Глава 22. Без остатка ==========

Я изголодался по любви и полон страданий.

Ты говоришь, что существует мир, где ты не побоишься рискнуть драгоценной жизнью?

Отпусти меня, весна!

Каждый раз, когда начинается цветение, появляется что-то прекрасное,

И я становлюсь способным прощать.

Я не знаю любви.

Я не знаю даже любви!

Сможет ли любовь защитить меня?

Dir en grey - Aka

Вагон машиниста внезапно отделился от основного состава и, набирая скорость, помчался по рельсам.

Адлергард Делагарди с ужасом смотрел ему вслед. На перроне истошно вопил выкинутый с рабочего места машинист.

- Это… Точно они! Сбежали! - яростно закричал Адлергард, - Проверьте купе! Живо!

Офицеры мгновенно бросились к вагону.

Адеркас усмехнулся. Конечно, никакого Акселя вместе с гонзаком они внутри не обнаружили.

Вероломное бегство.

- Не беспокойся, - положил руку на плечо генералу Адеркас - Адлергард бессильно смотрел на рельсы, - Я сейчас телеграфирую сообщение. Их быстро поймают. Даже если они пересекут границу, их обнаружат на вокзале. Их будут ждать на каждой точке. Если они спрыгнут раньше, то явно далеко не уйдут. Вечно прятаться в лесу невозможно.

Адеркас действительно желал послать сообщение. Но совсем не такое. Он хотел отдать приказ своим людям - ни в коем случае не трогать вагон. Его офицеры позволят беглецам спокойно пересечь границу.

Адеркас грустно улыбнулся. Адлергарда ему было жалко. Очень. Но выбора у фельдмаршала больше не оставалось. Когда на одной чаше весов счастье двух людей, а на другой - одного человека, то он выберет первую.

Через несколько часов Адеркасу придется обмануть дорогого ему человека. Сказать ему, что его сын вместе с пленником спрыгнул в глубокую реку… И не выплыл.

Жестоко?

Очень. Адлергард его никогда не простит, ведь это он не уследил. Он настоял на встрече Акселя с гонзаком.

Адлергарду будет плохо и больно. Он будет думать, что потерял единственного сына.

Но Адеркас находился в полной уверенности, что иначе Аксель не найдет покоя.

Фельдмаршал никогда не планировал поступать так. Он никому бы не пожелал испытывать то, что чувствовал сам. Адеркас подобным образом потерял дочь и не хотел Адлергарду своей судьбы. Жить с виной, думать, что на твоих руках кровь дорогого тебе человека… Что может быть хуже?

Но Адеркас сделает так, что Адлергард перенесет горе легче, чем он сам. Потому что Адеркас примет весь удар на себя. Скажет, что это он ошибся, позволив гонзаку остаться.

Фельдмаршал надеялся, что Адлергард переживет это, как пережил подобное он сам, и станет лучше, терпимее… Может, Адлергард поймет, что не стоит ломать под себя детей. Что следует позволить им просто жить, как они хотят.

Если ты не осознаешь это вовремя, то ты просто потеряешь их. Как потерял Адеркас. Как потеряет Адлергард.

Потому что только сам человек понимает, как ему будет лучше. Если давить на него, принуждать, то он либо окончательно сломается, либо просто уйдет от давления. Умчится куда подальше.

Акселю повезло, что он сбежал. Жить сломанной куклой с пустотой внутри - не самая завидная участь.

Адеркас прикрыл глаза и явственно увидел в темноте лицо своей дочери.

Она оставила ему записку, прежде чем выброситься из окна в свою первую брачную ночь.

Дочь аккуратно и с любовью вывела:

- Не вини себя. Ты сделал то, что был обязан, я понимаю. Прости, но я так сделать не смогла. Слишком слабая. Просто пообещай мне, что, если ты на своем пути встретишь любовь, то ты не будешь больше убивать ее. Все равно она, как первые весенние лучи солнца, будет стучать во все окна. Так и моя любовь… Никогда не умрет. Она просто воплотится в другой ипостаси. В каждых счастливых и влюбленных глазах есть частичка меня. Помни об этом.

Адеркас помнил. Он больше никогда не погубит чужую любовь. Так Адеркас пообещал себе.

Дочь на обратной стороне его век вдруг улыбнулась.

Адеркас вновь с тревогой посмотрел на беспокойно мечущегося Адлергарда.

Прости… Но иначе никак.

Мне жаль. Очень.

Да, ты придешь в ужас от того, что твой сын будет вариться до скончания времен в адском котле… Но, возможно, когда-нибудь ты поймешь, что он не против этого. Лишь бы вариться вместе с тем, кого любишь…

Вечно.

***

- Ты отцепил вагон! Ты умеешь управлять поездом! - в восторге кричал Аксель, не веря в происходящее, - Есть ли на свете то, чего ты не можешь?

- Наверное, я могу все, - с нежностью подумал Ёси, - Раз я сделал самое важное - завоевал тебя.

Вслух он ничего не сказал. Лишь притянул к себе Акселя за шею и крепко поцеловал его.

- Мы разобьемся… - неохотно промямлил Аксель, - Дорога…

- Не разобьемся, - насмешливо подумал Ёси, углубляя поцелуй, - Я не позволю тебе умереть, солнечный мальчик!

Дверь в вагон была открыта, и кабину качало от ветра… Сносящего с ног, теплого. Он пах цветами и весной. От него веяло сладостью…

И казалось, что под этими воздушными, легкими ласками смывается вся грязь, вся боль, которая их касалась до этого.

Сейчас они были чистыми и живыми. Будто только что вошли в этот мир.

Впереди их ждало будущее, которое сложно было предугадать. Трудно было измерить.

Сколько в нем случится страданий и боли? Много? Мало? Достаточно?

Этого никто не знал.

Но…

Важно ли это, когда ты вдруг понимаешь, что справишься со всем, что бы ни случилось?

Потому что отныне ты больше не один.

***

Через несколько месяцев Аксель получил весточку от фельдмаршала, где он сообщал, что конкретно сказал его отцу.

Аксель долго сидел, смотря в одну точку и пытаясь осознать это.

Да, их больше не будут искать. Но фактически… У него больше не было отца. Который любил его и которого любил он сам.

Ёси молча прочитал записку и спокойно, нежно обнял Акселя. Так они сидели долго-долго, слушая сердцебиение друг друга.

Ёси не знал, как это - терять так. Когда вроде жив дорогой тебе человек, но ты больше не сможешь прикоснуться к нему.

Его мать умерла. И как бы Ёси ни желал обратного, ее тепло было безвозвратно утеряно.

Но чтобы отказаться от любимого… Добровольно… Стоил ли он этой жертвы? Абсолютно чужой человек - зверь, которого никто никогда не ценил, кроме матери?

- Жалеешь? - тихо спросил Ёси.

- Никогда, - мгновенно ответил Аксель.

Он переплел их пальцы и с трепетом поцеловал ладонь Ёси.

- Я благодарю бога каждый день за то, что он подарил мне тебя, - выдохнул Аксель, прикасаясь губами к каждому его пальцу, - И молюсь, чтобы он не отобрал тебя! Потому что иногда я так счастлив, что мне кажется, я сплю… Никогда не оставляй меня больше, Ёси! Слышишь? Пожалуйста! Просто теперь… Я буду молиться еще о том, чтобы мой отец был счастлив. И чтобы он простил меня. Он не заслужил такого горя.

- Я не оставлю тебя. И даже если ты меня об этом попросишь, я буду наблюдать за тобой издалека, мой солнечный мальчик, - уверенно подумал Ёси, - Больше никогда…

Он обнял Акселя крепче.

Ёси не знал, как это - терять так.

Но это не значило, что Ёси не будет сочувствовать, что он не сможет разделить горе своей пары.

Ёси просто будет рядом, пока не отболит.

Ведь даже дикий зверь, который любит, понимает, что нужно прижиматься к хозяину, когда ему плохо. Чтобы отдать все свое тепло. Чтобы согреть. Чтобы хозяин больше не страдал.

Потому что, если любишь, то пойдешь на любые жертвы. Отдашь всего себя… Без остатка.

========== Эпилог. Самая красивая песня ==========

Прошло девять лет…

- Как поживает юная Делагарди? - со смешком спросил у Адлергарда Нумерс Мандерштерн, один из пяти генералов Его Императорского Величества.

Их правительственная делегация находилась с визитом в Нижней империи. Дружественным. Но когда дела были закончены, их привезли в самый лучший ресторан Столицы, чтобы развлечь.

Адлергард не очень знал Нумерса, но нужно было как-то поддерживать светскую беседу. Пришлось отвечать.

- Замечательно, - пожал плечами он, - Неделю назад ей исполнилось четыре. Деля любит животных, как и… Любит животных. Я организовал ей домашний зоопарк.

Аксель бы его убил за зоопарк. Но юная Аделаида в свои четыре была не столь праведной и отчаянно его об этом просила, даже требовала.

Адлергард тяжело вздохнул. Он всегда вспоминал о сыне, словно о живом. Так ему было легче. Боль от потери Акселя не становилась меньше, но со временем генерал смог ее игнорировать.

Как только Адлергард узнал, что случилось с Акселем, он сначала не поверил. Изрыл эту чертову реку вдоль и поперек!

Потом пришла боль вместе с отчаянием. И слепая ярость. На Адеркаса. Именно он настоял на встрече гонзака с Акселем! Без него его сын бы мучился, но выжил!

А затем… Наступило понимание своей вины. Сейчас Адлергард сделал бы все, чтобы его сын выжил. Позволил бы ему любой каприз. Шел бы Акселю навстречу в любом споре.

Но было поздно.

Ощущая эту боль всей своей душой, Адлергард потонул в апатии. Ему все опротивело. Даже работа.

Поэтому приказ императора срочно жениться генерал принял почти равнодушно. Что изменится? Он думал, что ничего.

Но изменилось многое.

Молодую жену Адлергард полюбить так и не смог. Но вот свою дочь, которую он и не ожидал получить на старости лет, он обожал горячо и преданно.

К высоким гостям, сидящим за столиком, вдруг подошел владелец ресторана, отвлекая Адлерграда от мрачных мыслей.

Глаза руководителя радостно, почти лихорадочно горели.

- Уважаемые гости! - поклонился он, - Спешу сообщить вам, что на сегодняшний вечер мы сумели пригласить очень известного музыканта! Он - лучшее, что есть в Столице! Все - ради вас!

Адлергард без особого интереса посмотрел на сцену. Через минуту на нее скользнул странно одетый, маленького роста человек. Мужчина.

Он был в угловатой черной маске, сапогах на каблуке, белой рубашке с рукавами-фонариками и очень широких темных брюках. На его шее красовался бант.

Но как только под звуки рояля человек начал петь, его внешний вид оказался абсолютно неважен. Это было… Очень красиво? Эмоционально? Пугающе?

Мужчина пел на незнакомом языке, но Адлергард понимал его и без слов. Потому что чувства в голосе музыканта были ему знакомы.

Боль, страдание, тоска, ярость… И любовь. Очень сильная.

Адлергард поморщился. Он не любил такое исполнение. Слишком много всего такого, отчего трудно дышать.

Музыка должна была, по его мнению, успокаивать, а не рвать душу в клочья. Когда ты испытал подобные чувства наяву, ты не хочешь, чтобы они возвращались.

Адлергард попытался абстрагироваться от звонкого голоса, но проще было игнорировать бронепоезд, который несся тебе навстречу со всей скорости.

Это исполнение цепляло все твое нутро и держало крепко. До смерти.

Адлергард постарался прислушаться к словам песни и вдруг осознал, что рычащие нотки в голосе музыканта ему знакомы.

- Это, что, гонзак? - мрачно спросил у владельца Адлергард.

- Да, - с восхищением выдохнул тот, - Переехал к нам после войны. Вроде бы… Такая удача для всех нас!

Гонзак. Поющий. Переехал после войны.

Какое тонкое издевательство над чувствами Адлергарда!

Генерал устало и зло тер лоб руками, ворча себе под, пока гонзак не поклонился и не ушел со сцены. Только тогда Адлергард вздохнул с облегчением.

- Жалко, что он много не выступает, - тяжело вздохнул владелец, - Возраст, конечно. Да и… Говорят, ему друг не разрешает много работать. Жалеет его.

- Какой друг? - чисто из вежливости поинтересовался Адлергард.

Владелец понизил голос и с намеком округлил глаза.

- Очень близкий, - будто бы по секрету прошептал он.

Как понял Адлергард это была та самая дружба, от которой обычно получался целый выводок детей.

Генерала передернуло. Дружили тут одни… И чем это закончилось?

Владелец внезапно кивнул подбородком куда-то в центр зала и почти неразличимо пробормотал:

- Идут… Никогда их по отдельности не видел…

Адлегард неохотно перевел взгляд туда, куда указывали, и у него упало сердце.

Сначала он даже не понял, почему… А потом осознание прошило его сокрушительной молнией.

Этот гонзак не изменился ни на йоту. Ни на грамм. Такой же невысокий, изящный и горделивый.

Складывалось такое ощущение, что Адлергард видел его не девять лет назад, а буквально вчера…

Но не это поразило Адлергарда. Ударил его в самое сердце спутник гонзака.

Это был… Его сын.

Зеленоглазый, рыжеватый, кудрявый, в простом сером костюме, смешливый, гораздо выше своего гонзака…

Он изменился. Возмужал. Стал шире в плечах. Но это… Был он.

Аксель не смотрел на столики. Он не отводил взгляд от лица своего спутника. Буквально танцевал вокруг него, как вертится луна вокруг солнца. И в глазах его было столько любви и восхищения, что Адлергарду стало почти плохо.

Его сын цеплялся за чужие рукава, как странник за плошку с водой, и постоянно тараторил…

Гонзак был спокоен, молчалив и шел уверенно, не петляя, но он смотрел на Акселя с безумной теплотой, и в его преданности и любви не оставалось сомнений.

Гонзак, в отличие от сына, очень четко, пристально и быстро, почти профессионально, оглядел зал. Адлергарда он заметил молниеносно, и на его лице явственно вспыхнул чистый ужас.

Он будто инстинктивно прикрыл своим телом Акселя. Он него. Словно Адлергард был их самым заклятым врагом. Чудовищем, которое заберет самое дорогое.

Аксель не заметил этого жеста, и они вместе с гонзаком спокойно вышли из зала.

Адлергард сидел пару минут абсолютно неподвижно. Внутри него будто бомба разорвалась. Он не понимал, что чувствовал, но по его лицу потекли слезы.

Через минуту Адлергард, к ужасу своих офицеров, уже был на улице, чтобы убедиться, что сын ему не снится…

Точно. Не мираж. Адлергард, плача и чувствуя всеобъемлющее счастье в груди, смотрел в спину своего дорогого Акселя…

- Как ты мог?! Как ты мог?! - обратился судорожно Адлергард к Адеркасу, хоть тот уже был лет как пять в могиле, - Ты же обманул меня! Ты точно обманул меня!

Адеркас будто наяву усмехнулся и спокойно ответил ему:

- А разве ты бы отпустил его? С гонзаком?

- Нет, - мгновенно отреагировал Адлергард, - Никогда… Я бы рыл носом землю, пока он не вернулся бы в семью, и не сделал бы то, что было положено.

- А сейчас? - с участием спросил Адеркас у него в голове.

- А сейчас… - Адлергард замялся, - Сейчас я просто рад, что он жив. И счастлив. О большем я и ни мечтал.

- Вот, теперь ты понял… - тяжело вздохнул Адеркас, - Иногда, чтобы осознать ценность чего-то, необходимо это потерять. Если бы ты сразу принял сына таким, какой он есть, у тебя бы были эти девять лет с ним. Но еще не поздно - вернуть его.

Гонзак внезапно обернулся и внимательно посмотрел на Адлергарда.

Генерал еле подавил горячее желание броситься к ним. Нет, рано… Он не будет пугать еще и сына.

Такие сюрпризы были слишком мучительны. Генерал подготовит почву… Сначала Адлергард напишет письмо, где попросит встречи и пообещает не препятствовать любви…

- Береги его! - прошептал генерал гонзаку, - Я больше не причиню ему боль!

Мужчина пристально посмотрел на его губы, а потом кивнул и отвернулся, прижимая Акселя ближе к себе.

Адлергард решительно кивнул. Да, отныне эта семья должна понять, что он никогда не причинит им вред.

***

Прошло еще два года…

Они сидели на открытой веранде, и Аксель с нежностью смотрел на своего Ёси, который спокойно рисовал на бумаге очередного зверя.

Поначалу им было сложно. Работал из них только Ёси. У Акселя не было никаких особых навыков. Обычный мальчишка из знатной семьи. Даже гвоздь прибить для него было проблемой…

Но Ёси их вытянул. Вскоре стало лучше, и Аксель захотел выучиться на ветеринара, чтобы помогать своей паре. Но со временем он оставил эту затею. Да, он продолжал помогать раненым и больным животным по возможности, да, Аксель не ел мясо…

Но Ёси постоянно трясся над ним, боясь, что его укусят, заразят, загрызут, и Аксель, стараясь не волновать его, минимизировал свои контакты с животными. Он увлекся ботаникой и открыл лавку, где продавал лечебные травки. Помогая людям, Аксель чувствовал себя лучше.

В доме они животных не держали. У Ёси была аллергия.

Пытаясь подбодрить Акселя из-за этого прискорбного факта, гонзак разрисовал все стены их светлого дома разных птицами и зверями. Его картины были смешными и милыми. Со своим ярко выраженным стилем. Когда Аксель их впервые увидел, то умилился до слез.

С тихим смешком Аксель поставил перед Ёси его любимый вишневый пирог, по ходу дела запустив свой нос в букет кукушкиного цвета, благоухающего в вазе.

Гонзак бросил на Акселя теплый взгляд, прижимая к себе ерзающую на его коленях Делю крепче.

Но проще было утихомирить цунами.

- Там! В кустах орешника… Лиса! - внезапно заверещала девочка, встряхнув рыжими кудрями и тыкая пальцем в сторону сада.

- Где?! - восторженно завопил Аксель.

Ёси с тяжелым вздохом поймал на лету ребенка и схватил Акселя за пояс брюк, останавливая и его.

- Лиса - дикое животное, - поучительно сказал гонзак - больше для Акселя, конечно, - Она - переносчик многих заболеваний. Ее нельзя мять и трогать. Она должна жить на свободе. Без человеческой руки. Лису невозможно приручить.

- Нарисуй мне лисичку! - мгновенно успокоилась Деля.

На удивление, она всегда слушалась Ёси.

- А что, дикого зверя нельзя приручить? Совсем? - насмешливо сощурил глаза Аксель.

- В исключительных случаях - можно, - внимательно посмотрел на него Ёси, - Но действовать нужно только с помощью любви и ласки. Правда, укротителю следует заранее готовиться к последствиям. Такой зверь будет следовать за ним всю жизнь. Не отвяжется.

- Я думаю, что готов был к этому с самого начала, - тихо сказал Аксель, и их взгляды пересеклись.

Через секунду их руки автоматически встретились, переплетаясь.

Аделаида тяжко вздохнула.

Снова сладкие нежности! Ну сколько можно?!

Деля улыбнулась. На самом деле, ей это нравилось. Она ворчала так… Для вида. Подражая своему папе.

Тем более, на столе стояло клубничное варение, пахло цветами из сада, было солнечно, а братик Ёси точно нарисует ей лису. Он всегда выполнял свои обещания.

Еще бы только…

- Братик, споешь мне что-нибудь красивое? - жалобно попросила Деля, обращаясь к Ёси.

Хотелось потанцевать или погрустить. Смотря какой будет песня.

- Я спою. Самую красивую песню, которую только знаю, - мягко улыбнулся Ёси, отрываясь от прорисовки ехидной лисьей морды, - Вам обоим.

- И о чем будет эта песня? - подпрыгнула от нетерпения Деля.

Она не всегда понимала слова, которые пел братик. Это был странный, рычащий язык…

- А о чем могут быть самые красивые в мире песни? - пожал плечами Ёси и сам же ответил, нежно улыбнувшись, - Конечно, о любви.

Глаза Акселя моментально загорелись - таким сильным светом, что в них стало больно смотреть.

Но Ёси смотрел и чувствовал абсолютное счастье.

Наложившиеся воспоминания об увиденном глазами, которых никто не лишён

Я живу в простой реальности и становлюсь с тобой одним целым

Dir en grey - Followers