Четыре цивилизации [Михаил Александрович Комаров] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Формационный и цивилизационный подходы к истории. Типы цивилизаций


В советской (да и в новой российской) школе мы изучали историю по определенной схеме – первобытнообщинный строй сменяется рабовладельческим, за ним следует феодализм, далее – капитализм, который неизбежно должен смениться коммунизмом. Такой подход к истории называется формационным. В нем огромное количество нестыковок и противоречий. В эту схему абсолютно не вписываются, например, Индия, Китай и Россия, где рабовладение никогда не играло значительной роли в экономике, Бразилия и США, вернувшиеся к рабовладельческому строю с началом нового времени, и многие другие регионы и государства. Да и последняя стадия общественного развития – коммунизм – еще только должен, по мысли создателей такого подхода к истории, наступить. То есть речь идет не о прошлом, а о будущем, а значит, это уже вообще имеет отношение ни к истории, а к футурологии.

Формационный подход к истории был предложен во второй половине XIX века К. Марксом, и, в общем-то, был прогрессивным для своего времени. В исторической науке тогда господствовал евроцентризм, история всего остального мира рассматривалась лишь постольку, поскольку этот мир контактировал с Европой. А для Европы такая смена общественных формаций действительно имела место. Однако, по мере углубления в изучение истории других регионов планеты, и, прежде всего Азии, становилось понятно, что здесь такой подход не применим. А значит, он либо неверен, либо, как минимум, не универсален. В начале XX века формационный подход растерял почти всех своих сторонников по всему миру, кроме СССР.

В противовес формационному подходу сформировался цивилизационный. Его отцами-основателями считаются Жозеф Гобино (1816-1882), Н.Я. Данилевский (1822-1885), Освальд Шпенглер (1880—1936), и Арнольд Тойнби (1889—1975). Этот подход заключается в том факте, что между обществами, находящимися на стадии цивилизационного развития, могут существовать качественные различия, позволяющие нам говорить не об одной цивилизации, а о нескольких. Цивилизации зарождаются независимо друг от друга, в абсолютно разных условиях, и потому так не похожи друг на друга. Цивилизации контактируют, взаимодействуют друг с другом, и, тем не менее, у каждой цивилизации имеется свой цикл развития, свой путь.

У этой концепции также имеется ряд недостатков, и главный из них – невозможность дать четкого определения понятию «цивилизация», предложив определенный набор признаков, по которому мы сможем отделить одну цивилизацию от другой. Ни один из критериев, лежащих на поверхности (как то – язык, религия, географическая компактность, и т.д.), и даже их набор, не могут служить маркером для идентификации цивилизаций. Если речь идет о языке – как быть с античной цивилизацией, где языков было, как минимум, два (греческий и латинский), а на самом деле гораздо больше, или с индийской, где языков множество? Если мы говорим о религии, как быть с китайской цивилизацией, где только основных религий три (буддизм, даосизм и конфуцианство), или, к примеру, с таким крошечным государством, как Ливан, где можно насчитать, как минимум, семь конфессий? Тогда в дело вступают абсолютно ненаучные рассуждения об «общей судьбе», «духовности», «чувстве моря» и «чувстве суши», и т.д. Собственно, по этой же причине до сих пор нет единодушного мнения о количестве цивилизаций. Шпенглер насчитал девять цивилизаций, Тойнби – целых тридцать.

По этой причине во второй половине XX века западная историческая наука в основном отошла от цивилизационного подхода. Однако этот подход оказался очень привлекательным русским идеологам славянофильства, евразийства, и прочих консервативных течений, противопоставлявших Россию Европе. Вслед за упомянутым выше Н.Я. Данилевским цивилизационного подхода придерживались К.Н. Леонтьев и Л.Н. Гумилев. После распада СССР рассуждения о русской цивилизации, об «особом пути» России, стали особенно популярны, в настоящее время эти идеи пропагандирует, в частности, профессор А.Г. Дугин. Географически «евразийскую цивилизацию» и «русский мир» евразийцы определяют в границах бывшего СССР или Российской империи, включая туда страны и территории, не имеющие друг к другу никакого отношения, например, Эстонию, Туркмению и Туву. При этом, объединять в одну цивилизацию Великобританию, Нигерию и Индию, или, к примеру, Францию, Чад и Вьетнам (т.е. западные страны и их бывшие колонии,) они не спешат, не объясняя, в чем принципиальная разница между российской и западными колониальными империями.

Объясняется такая любовь русских евразийцев к цивилизационному подходу довольно просто. На протяжении практически всей истории Россия, в силу ряда обстоятельств, отставала от европейских стран в экономическом и технологическом отношении. Не замечать этого отставания просто невозможно, объяснять «монголо-татарским игом» – не убедительно. Гораздо проще сказать, что мы не отстаем, а движемся своим, особым путем. У них наука, технологии, высокий уровень жизни, а у нас духовность, нефть и ядерные ракеты. Может быть, это немного примитивное изложение концепции евразийства, но суть, как мне кажется, в этом.

И, тем не менее, совсем отвергать цивилизационный подход нельзя. Совершенно очевидно, что Китай развивался совершенно по-другому, чем Европа, у китайцев совершенно другие мировоззрение и менталитет. При этом Китай за три тысячи лет своего развития несколько раз обгонял Европу и в области экономики, и в области науки и технологий, а уж в области демографии обгонял всегда. То есть, невозможно сказать, какая цивилизация более прогрессивна, китайская или европейская, но не замечать их принципиальных отличий также нельзя.

Какое бы определение мы не давали понятию «цивилизация», очевидно, что их (цивилизаций) было много. Изначально они формировались совершенно независимо друг от друга, приспосабливаясь к абсолютно разным климатическим и географическим условиям. Фелипе Фернандес-Арместо в книге «Цивилизации» насчитывает целых четырнадцать типов цивилизаций по критерию окружающих ландшафтов, включая арктическую цивилизацию эскимосов. Это явный перебор. Я тоже предлагаю говорить не о конкретных цивилизациях, а о типах цивилизаций в зависимости от окружающих ландшафтов, но остановиться на традиционном делении – речные, горные, морские и степные.

Причинно-следственная связь прослеживается довольно четко. Географические и природно-климатические условия региона обуславливают определенную экономическую модель общества, из которой, в свою очередь, вырастают определенные формы общественных отношений и государственного устройства. В зависимости от формы общественных отношений возникает господствующая идеология (и ее важнейшая часть – религия). И уже идеология формирует у людей определенные морально-этические принципы и менталитет.

Именно морально-этические принципы и менталитет общества определяют путь его дальнейшего развития. Они передаются посредством воспитания из поколения в поколение, внедряясь глубоко в подсознание. Если люди остаются жить в своем первоначальном ландшафте, морально-этические принципы и менталитет консервируют соответствующую форму общественных отношений. Но, даже если, по какой-либо причине, люди меняют место жительства, перебираясь в регион с другими географическими и природно-климатическими условиями, еще на протяжении многих поколений, иногда сотни лет, морально-этические принципы и менталитет продолжают сохраняться в обществе в первоначальном виде.

Изначально, на этапе формирования древнейших цивилизаций, каждую из них можно было очень четко отнести к одному из этих четырех типов – речному, горному, морскому или степному. Однако в дальнейшем, по мере их соприкосновения и взаимодействия, по мере переселения народов из одного ландшафта в другой, они в той или иной степени смешивались. В настоящее время в мире не существует ни одной цивилизации, которую можно было бы в чистом виде отнести к одному из четырех типов. Например, Европа, оставаясь, в основном, морской цивилизацией, испытала мощное влияние речной (в виде идеологии христианства), а Китай, оставаясь речной цивилизацией, неоднократно испытывал влияние соседней степной. Рекордсменом, возможно, стала Россия, совместившая в себе черты всех четырех типов (см. «Почему Сибирь не стала Америкой?»). То есть, именно взаимодействия и взаимопроникновения цивилизаций определили дальнейшую историю человечества.

Не имея возможности дать четкого определения понятию «цивилизация», я предлагаю, тем не менее ограничить рассмотрение только обществами, твердо перешедшими к производящему хозяйству и, как минимум, начавшее государственное строительство, перейдя, хотя-бы к уровню вождества. Дело в том, что охотничье-собирательским общинам еще только предстоит определиться, цивилизацию какого типа они будут создавать, а об обществах, только-только перешедших к производящему хозяйству и приступившем к государственному строительству, мы можем судить только предположительно. К XVI веку, к началу географических открытий, вследствие контакта с европейцами все такие «протоцивилизации» прекратили свое автономное развитие, но такие ситуации случались и ранее. Мы будем условно называть их «несостоявшимися» цивилизациями.


Речные цивилизации.


Во второй половине IV тыс. до н.э. в истории человечества произошли коренные изменения – возникли первые государства. Они возникли сразу в трех местах примерно одновременно – Египет в долине Нила, Шумер в междуречье Тигра и Евфрата, и Хараппская цивилизация в долине Инда. Спустя тысячелетие начала формироваться еще одна древняя цивилизация – китайская в долинах Хуанхэ (легендарная династия Ся, культура Эрлитоу) и Янцзы (царство Мо, Д.В. Деопик и М.Ю.Ульянов). Все четыре цивилизации объединяло одно – они возникли в долинах рек, или в аллювиалах. Соответственно, всем этим цивилизациям были присущи одни и те же особенности.

Все эти цивилизации опирались на высокоэффективное земледелие на плодородных, хорошо увлажненных аллювиальных почвах, причем поселения древних земледельцев располагались сплошным массивом вдоль рек, без каких-либо природных барьеров. Поскольку эти почвы давали стабильные урожаи, численность (и, соответственно, плотность) населения быстро росли, и свободной земли в долинах рек не оставалось. Крестьяне оказались привязаны к своим участкам земли, которые могли их прокормить. Отсюда первая особенность – неподвижность.

Высокая эффективность земледелия обеспечивала высокую степень самодостаточности цивилизаций. В Египте и в Междуречье ощущался недостаток леса, меди и олова, пряностей и благовоний, но продовольствием они себя обеспечивали полностью, причем не просто государство в целом, а каждый отдельный район или даже поселение. Китай и Индия, в силу больших размеров и благоприятных природных условий, были абсолютно самодостаточны.

Очевидная потребность в строительстве сложных ирригационных сооружений в затопляемых долинах требовала организации работ, привлечения значительного количества работников, и обеспечения их орудиями труда, строительными материалами, продовольствием и т.д. Появилось необходимое условие для жесткой централизации власти.

Другая особенность аллювиальных цивилизаций заключалась в самих реках, обеспечивавших возможности коммуникаций. Располагаясь в долинах рек, люди быстро осваивали речное судоходство. Это обеспечивало (1) возможности переброски значительных ресурсов, включая зерно и строительные материалы, (2) возможности переброски войск, (3) возможности оперативного контроля, выяснения обстановки на местах, передачи распоряжений. Причем, если в дальнейшем, с появлением лошадей и колесного транспорта, быстрая переброска войск и оперативный контроль, в какой-то степени, стали возможны и по суше, то переброска ресурсов еще в течение долгих тысячелетий, вплоть до появления железных дорог, будет привязана к воде. Исключения в виде караванной торговли составит торговля предметами роскоши и тому подобными товарами, никогда не игравшими значительной роли в экономике. Что же касается переброски войск и оперативного контроля, они позволяли осуществлять управление на местах не через удельных властителей, а через назначаемых и сменяемых чиновников, что обеспечивало монолитность государства и предотвращало раздробленность.

Речное судоходство имело одну очень важную особенность. Как бы не совершенствовались речные суда, «речные цивилизации» никогда не выплывали в море. Китайцы, чтобы обеспечить коммуникации между бассейнами Хуанхэ, Янцзы и Жемчужной реки, копали грандиозные каналы, лишь бы не выплывать в море. Египтяне как о великих подвигах рассказывают о своих редких путешествиях в страну Пунт (современное Сомали), в основном же им внешнюю торговлю обеспечивали «морские» народы, финикийцы и греки. В шумерском эпосе о Гильгамеше сообщается о торговых кораблях из загадочных стран Дильмун, Магар и Мелухха (вероятно, это о-в Бахрейн и другие районы на побережье Персидского залива), но нигде ни слова о собственных морских плаваниях.

Аллювиальные государства, как правило, быстро занимали всю территорию своего аллювиала, и очень редко и неохотно осуществляли экспансию за его пределы.

Древний Египет прочно занял территорию от дельты Нила до второго-третьего нильских порогов, территорию, где было возможно осуществлять надежную навигацию. Завоевания Нубии (т.е. по течению Нила выше порогов), а также Палестины и Сирии были недолговечны. Характерно, современная южная граница Египта проходит там же, где и пять тысяч лет назад.

Первая империя древности, Аккад, по сути, не была империей. Царь Саргон Древний объединил под своей властью только судоходные части Тигра и Евфрата, равнинную часть Междуречья, и остановился перед Таврским нагорьем, где судоходство было затруднительно. То есть он занял то, что «принадлежало ему по праву», территорию аллювиала, и не двинулся за его пределы.

Все великие империи Индии (Маурьи, Гупта, Делийский султанат, Империя Великих Моголов) локализовывались в долинах Инда и Ганга, лишь в моменты наибольшего своего могущества ненадолго продвигаясь к югу, на полуостров Индостан (причем на самый юг – никогда). До сих пор это заметно – большинство населения в долинах Инда и Ганга составляют европеоиды-индоарийцы, а на Деканском нагорье, т.е. на юге – дравиды.

Китайская цивилизация, в силу географических особенностей, еще во второй половине I тыс. до н.э., в эпоху Цинь, заняла огромную территорию бассейнов Хуанхэ, Янцзы и Чжуцзяна (Жемчужной реки), тесно связанных друг с другом и соединенных каналами, и в таком виде просуществовала два с лишним тысячелетия. Характерно, что к внешней экспансии Китай приступал, когда у власти там оказывались кочевники. Табгачская (протомонгольская) династия Тан, VII-X вв., завоевала восточный Туркестан и часть Центральной Азии. Монгольская династия Юань XIII-XIV вв. – объединила с Китаем Монголию, Маньчжурию, Корею, Тибет и Юньнань, воевала в Бирме, во Вьетнаме, в Японии и даже в Индонезии. Маньчжурская династия Цин, XVII-XX вв., – Тайвань, Тибет, Синьцзян, Юньнань, Манчжурию и Монголию. Исконно же китайские династии, Цинь, Хань, Сун и Мин, неизменно возвращались к своей исконной территории, т.е. к бассейнам трех рек, ограничивая себя с севера от степи Великой Стеной, с запада – горами Тибета, с Юга – непроходимыми джунглями Красной реки (Юньнань и Вьетнам). Вплоть до начала XX века ханьцы (т.е. собственно китайцы) сохраняли большинство населения только на этой территории.

Неподвижность, замкнутость, самодостаточность, развитость внутренних коммуникаций, необходимость проведения сложных ирригационных работ создавали все необходимые и достаточные условия для жестко централизованного государства с тотальным контролем над населением. Известно, что в Египте практически не существовало внутренней торговли и не было понятия «деньги». Там сложилось абсолютно патерналистское государство с государственным перераспределением ресурсов, на местах же обходились натуральным обменом.

В соответствии с системой власти формировались и основные морально-этические черты аллювиальных цивилизаций. Здесь нет места алчности. Торговли нет или ее значение крайне ограничено. Крестьянин примерно знает, какой урожай он получит, знает, сколько из этого урожая ему оставят, и понимает, что выше головы он не прыгнет. Царь или фараон заранее знает, какую ренту он сможет собрать в своем аллювиале, а выходить за его пределы и завоевывать кого-то он, как правило, не хочет. Великие воители Тутмос I, Тутмос III, и Рамзес II – скорее, исключение. Чаще энергия правителей направляется на строительство грандиозных сооружений – пирамид, зиккуратов, терракотовых армий и т.д.

А если нет алчности, нет и развития. Наука развивается строго до уровня, необходимого для ведения успешного земледелия, строительства, сбора статистической информации – примитивная астрономия, обязательно календарь, простейшая математика, немного механики. Характерна пятитысячелетняя история Египта. В самом начале египетской государственности, в IV тыс. до н.э., известны бронза, письменность (сразу в готовом виде), календарь, рычаг, папирус и т.д. Больше египтяне за всю свою историю ничего не изобрели. Плуг, система блоков, колесо, железо – все это приходило в Египет извне. Жизнь египетского крестьянина в эпоху Древнего царства и в Средние Века практически одинакова. Расцвет классической науки в античной Александрии абсолютно не касался Египта, хоть и происходил на его территории. Так же не касалось Египта и Междуречья Исламское Возрождение VIII – XII вв., это были персидские ученые, наследники греческой классической научной школы, чудом уцелевшей от репрессий христиан и нашедшей приют у Сасанидов еще в доисламскую эпоху. Исключение – Китай. Но в Китае в середине I тыс. до н.э. произошла конфуцианская революция, причины ее нужно рассматривать отдельно.

Нет развития, но нет и глубокого упадка. Система стабильна, самодостаточна и эффективна. Древнеегипетская религия может смениться на христианство, потом на ислам – от этого ничего не меняется. История знает только один серьезный кризис аллювиальной цивилизации – гибель Хараппы. Но там, по-видимому, произошла экологическая катастрофа, связанная с изменением течения рек, засухой в одних местах и наводнениями в других, и последующим вторжением кочевников-ариев.

В обществе с абсолютной властью монарха нет, и не может быть, законов в том смысле, как мы привыкли их воспринимать. Несмотря на обилие письменных источников по истории древнего Египта, никаких упоминаний о законах в них нет. Вавилонские законы Хаммурапи появляются спустя две тысячи лет с начала возникновения цивилизации в Междуречье, и законами в полном смысле слова не являются. Эти законы пишутся абсолютным монархом по его прихоти или в соответствии с его видением мира, они могут быть изменены или отменены им же или его наследниками в любой момент. Фараон Эхнатон без каких-либо объективных причин, несмотря на оппозицию могущественного жреческого сословия, взял и запретил древнеегипетскую религию, создав взамен ее культ солнечного диска Атона. Единственный закон, который более-менее объективно действует – закон о престолонаследии.

В соответствии с деспотической системой власти формировалась и религия. Роль религии в таком обществе всеобъемлюща, ее цель – закрепить существующую систему власти, подавить волю человека к сопротивлению, подавить творческое начало, или перенаправить его в какую-то другую, безопасную для власти сторону. Вся жизнь подчинена религии.

Египетские боги – чудовища, внушающие ужас. И в этот ужас, царство мертвых, предстоит попасть каждому человеку. По сути, вся жизнь человека – это не более, как подготовка к путешествию в царство Осириса, отсюда знаменитые египетские гробницы и пирамиды. Самое известное литературное произведение – Книга Мертвых. Египетские жрецы – всемогущая каста, с которой вынуждены считаться фараоны. Все знания и науки, известные в Египте (в основном прикладные, других наук в Египте не было) сосредоточены исключительно в храмах. Вся жизнь человека связана с религиозными ритуалами и наполнена страхом перед богами. Египетские храмы, огромные, тяжеловесные, темные, давят человеческую волю. Цель такой религии – превратить земледельческое население страны в безвольную массу, в механизм.

Недалеко от Египта, в долине Иордана, возникает другая религия, иудаизм. Значительно отличаясь от Египетской религии, иудаизм имеет с ней и сходство – его колоссальная роль в жизни человека. Еврейский Б-г – не чудовище, никто не знает, как он выглядит, его имя нельзя произносить. Но ему нужно приносить жертвы. Вся жизнь человека подчинена Б-гу и наполнена ритуалами. Еврей должен соблюдать 613 заповедей Торы (мицва), и не все они безобидны. В иудаизме нет жрецов, но есть рабби – толкователи священных книг, и их роль в обществе огромна.

Индийские религии, индуизм и буддизм, направляют волю человека к некоему самопознанию, самосовершенствованию, достигаемому посредством медитации и аскезы. Одно из главных понятий индуизма и буддизма – сансара, круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы). Единственное, что чего может достигнуть человек – нирвана, и вся жизнь человека должна быть направлена на ее достижение. Существует множество определений понятия «нирвана», но обычно оно связывается с состоянием освобождения от страданий, свойственных сансаре. Окружающий человека материальный мир, его ощущения, удовольствия, творческий труд и результаты этого труда – все это глубоко вторично и не нужно.

В Китае также распространился буддизм, но, помимо этого, там возникла и собственная религиозно-философская система, полностью соответствующая «речному» укладу жизни – даосизм. Дао – это наивысшее состояние бытия, абсолютный закон, это творящий дух, который и создаёт, и разрушает, но создание и разрушение одинаково творят и поддерживают этот мир, обеспечивая его существование в том виде, в котором мы его знаем. Каждый человек, чтобы стать счастливым, должен встать на этот путь, попытаться познать Дао и слиться с ним. Всякое действие, противоречащее Дао, означает пустую трату сил и приводит к неудаче и гибели. Таким образом, даосизм учит созерцательному отношению к жизни. Блаженства достигает не тот, кто стремится добрыми делами завоевать расположение Дао, а тот, кто в процессе медитации, погружения в свой внутренний мир стремится вслушаться в самого себя, а через себя вслушаться и постичь ритм мироздания.

Китайский даосизм, в сочетании с китайским же буддизмом – это самая экстремальная концепция из всех «аллювиальных» религиозных концепций. Но Китай, все-таки, стоит особняком. В силу ряда причин, природных и исторических, в конце I тысячелетия до н.э. в Китае победила другая религиозно-философская концепция – конфуцианство. Конфуцианство, также вполне аллювиальная идеология, смогло, тем не менее, обеспечить китайскому обществу необходимую динамику, но это абсолютно другая история, требующая отдельного рассмотрения.

Социальные лифты в аллювиальном обществе отсутствуют полностью. Общество жёстко структурировано, у каждого человека своя роль, и изменить ее практически невозможно. Очень узкие и закрытые сословия жрецов и светских властителей на протяжении тысячелетий эндогамны, воспроизводят исключительно сами себя, обедняя свой генофонд и постепенно вырождаясь. Для крестьян, составляющих подавляющее большинство населения, не говоря уже о рабах, возможности образования и какой-либо карьеры закрыты. Наиболее жесткая система возникла в Индии с ее кастами брахманов (жрецов), кшатриев (воинов, т.е. госслужащих и военных), вайшьев (торговцев, скотоводов и земледельцев), шудр (слуг и разнорабочих), и неприкасаемых. В чуть более мягкой форме деление на сословия существовало в Египте и на Ближнем Востоке. И опять же особняком стоит Китай, где конфуцианская система экзаменов обеспечивала социальную мобильность.

Подытоживая все вышесказанное, выделим основные особенности аллювиальных цивилизаций в экономике, общественном устройстве и мировоззрении:

Эффективность экономики;

Ведущая роль земледелия в экономике;

Неподвижность, отсутствие стремления к экспансионизму;

Высокая плотность населения, развитая городская культура;

Внутренняя устойчивость, самодостаточность и стабильность;

Жесткая централизация власти, обожествление монарха;

Отсутствие или неразвитость законодательства и правового сознания населения.

Слабое развитие товарно-денежных отношений и конкурентной экономики. Государственный патернализм;

Отсутствие или неразвитость института частной собственности;

Отсутствие или неразвитость социальной мобильности, внутренняя сегрегация общества.

Отсутствие или недостаточность стимулов к творческому труду и познанию, т.е. к прогрессу;

Очень высокая роль религии в жизни общества. Религия, как правило, догматическая и мистическая.

Низкая степень меркантилизма.

Рабское самосознание населения, отсутствие воли к сопротивлению, в т.ч. вооруженному, фатализм.

В истории нет и не может быть ничего абсолютного. Пожалуй, в описанную выше схему идеально вписывается только Египет, все остальные – с определенными оговорками. В частности, Шумерскую цивилизацию, образованную отдельными городами-государствами, к речной отнести достаточно сложно. Классическая речная цивилизация возникает в Междуречье только с образованием Аккадской империи, а про Шумер мы поговорим отдельно в следующей главе. Можно ли отнести к речным цивилизациям Хараппу, тоже не до конца понятно из-за недостатка письменных источников. В Китае о речной цивилизации можно с уверенностью говорить, только начиная с династии Чжоу (XI в. до н.э.). И тем не менее, так или иначе, к речным цивилизациям можно отнести:


– Египет в нижнем течении Нила;

– Нубия (Мероэ) в среднем течении Нила

– Месопотамские государства в междуречье Тигра и Евфрата;

– Иудея в долине Иордана;

– Согд и Бактрия в долине Аму-Дарьи;

– Хараппская цивилизация в долине Инда и Сарасвати;

– Индия в долинах Ганга и Инда;

– Китай в долинах Хуанхэ, Янцзы и Чжуцзяна;

– Бирма (Мьянма) в долине Иравади;

– Камбоджа в долине Меконга;

– Сиам (Таиланд) в долинах Чаопхрая и Салуина;

– Юньнань и Дайвьет (Вьетнам) в долине Хонгха (Красная река);

Кроме того, в разное время начали зарождаться, но по разным причинам так и не сформировались еще несколько цивилизаций – Винча в долине Дуная, Трипольская в междуречье Днестра и Днепра, западноафриканская во внутренней дельте Нигера, Кахокия в долине Миссисипи, и, возможно, цивилизация сельвы в бассейне Амазонки, уже исчезнувшая к моменту проникновения туда первых европейцев. О них мы можем говорить как о «несостоявшихся» цивилизациях


Горные цивилизации.


Первая «горная цивилизация» – страна хатти – появляется во второй половине III тыс. до н.э. в долинах Малоазиатского нагорья, а в начале II тыс. до н.э. здесь формируется могущественное Хеттское Царство. Позже горные цивилизации начинают появляться по всему миру: Урарту и Армения на Армянском нагорье, Мидия и Персия на Иранском нагорье, Япония и Корея на Дальнем Востоке (обе страны – гористые), Шривиджая и Маджапахит на гористых островах Индонезии, Аксум на Эфиопском нагорье, Сабейское царство в горах южной Аравии, а также последовательно сменявшие друг друга цивилизации на Мексиканском нагорье (наиболее известна империя Ацтеков) и в высокогорье Анд (Боливия и Перу, наиболее известна империя Инков).

Эти цивилизации во многом напоминали «речные». Их экономика тоже основывалась на высокоэффективном земледелии на хорошо увлажненных, плодородных (часто вулканических) почвах, правда в некоторых из них довольно значительную роль играло скотоводство. Так же, как и в «речных цивилизациях», высокие урожаи приводили к быстрому росту населения, а земли не хватало (земля в горах всегда в дефиците), в результате чего земледельцы были прочно привязаны к своим участкам. Излишек населения, как и в «речных цивилизациях», концентрировался в городах. Правда, в отличие от речных долин, здесь у земледельца оставалась возможность отправиться в опасное путешествие через горы и попробовать обосноваться в соседней долине. Подвижность «горной цивилизации» низкая, но несколько выше, чем речной.

Так же, как и в «речных цивилизациях», здесь требовались масштабные общественные работы (мелиорация и террасирование склонов). Особенно впечатляют древнеперсидские «канаты» – многокилометровые подземные каналы, ацтекские чинампы – плавучие острова, и террасы на склонах гор в юго-восточной Азии и у древних инков.

Так же, как и «речные цивилизации», «горные» были в значительной мере самодостаточны – помимо возможности полностью обеспечить себя продовольствием, здесь, как правило, имелись достаточные запасы камня, леса (как строительного материала и топлива), металлических руд (в Мезоамерике металл был с успехом заменен обсидианом).

Следствием этой схожести стало формирование в горах и на высокогорных плато жестко централизованных государств с обожествлением монарха, сегрегацией общества с ограниченностью или полным отсутствием социальной мобильности, и с огромной ролью религии и духовенства (жречества) – все, как и в «речных цивилизациях». Но если в речных долинах, протянувшихся иногда на сотни и даже тысячи километров, возникали огромные державы, то в небольших изолированных горных долинах на первых этапах это были маленькие государства, иногда города-государства.

Очень часто в горах возникали абсолютно теократические государства – достаточно вспомнить Тибет (религия Бон, позднее буддизм в наиболее экстремальной, ламаистской форме), или, к примеру, роль жречества у ацтеков, с их кровавыми жертвоприношениями. Наука и технологии сосредоточены в храмах, охраняются от остального населения, и, при этом, развиваются только в той степени, в какой в них есть необходимость для земледелия и строительства – все те же астрономия, календарь, геометрия, механика – причем все на довольно примитивном уровне. Колоссальная роль религии и концентрация знаний в руках закрытых жреческих каст имеют следствием невозможность развития фундаментальной науки, да и ограниченные возможности развития вообще. Исключение составляет, пожалуй, только персидская цивилизация, по крайней мере, дважды добившаяся впечатляющих успехов в науке и технологиях (во времена Сасанидов и в «золотой век ислама»). Кстати, и сегодня Иран выделяется технологической развитостью среди всех стран Ближнего Востока. Причины этого персидского «исключения» нужно рассматривать отдельно

Соответственно, как и в «речных цивилизациях», формируется мистическое мировоззрение. В «горных цивилизациях» прекрасно прижились «речные» мистические религии – ислам и буддизм. Но «горные цивилизации» создали и свои собственные тоталитарные религиозно-этические системы, одна из которых, зороастризм, долгое время исполняла роль мировой религии.

Однако дальше начинаются отличия. И кроются они, естественно, в географии.

Здесь имеются труднопроходимые горные хребты, разделяющие страну на отдельные изолированные долины. Соответственно, централизация власти происходит не в пределах всей страны, а в рамках отдельной долины, при этом две соседние долины могут иметь весьма смутное представление друг о друге. Как ни странно, часто это ведет не к закрытости и статичности, а ровно наоборот.

Земли в горах мало, население растет, нужна новая земля. Египетские фараоны не стремились к внешней экспансии, так как своя страна обширна и богата, а за пределами нильской долины лежали пустыни или просто незнакомый ландшафт. В горах же две соседние долины чаще всего очень похожи, нужно просто преодолеть горный перевал – и вот она, новая земля, которой так не хватает дома. Правда, здесь кто-то уже живет, но это не важно, нужно изгнать или уничтожить туземцев. Так в горах возникает экспансионизм. Возникают огромные горные империи, которые с легкостью выплескиваются в долины рек (если таковые имеются поблизости) – Хеттская империя, Мидия, держава Ахеменидов, Маджапахит (примерно в пределах современной Индонезии), Ацтекская и Инкская империи.

Дополнительный заряд энергии экспансионизма «горным цивилизациям» могут придавать кочевники-скотоводы, часто сосуществующие в горах рядом с земледельцами. Горы достаточно благоприятны для кочевого образа жизни, здесь можно, в зависимости от сезона, перегонять стада из долин к альпийским лугам и обратно. Они, кочевники, как правило, в соответствии со своим образом жизни подвижны и агрессивны. Низкая эффективность кочевого скотоводческого хозяйства обуславливает их малочисленность, и кочевники не могут занять доминирующего положения по отношению к земледельцам, однако они вполне могут послужить «ударной силой» в руках земледельцев. Помимо этого, нагорья Ирана и Малой Азии в конце III тыс. до н. э. подверглись завоеваниям кочевников-индоевропейцев, которые, достаточно быстро перейдя к оседлости и земледелию, тем не менее сохранили менталитет завоевателя. Результат – огромные империи хеттов и персов. Подробно особенности скотоводческих цивилизаций мы рассмотрим в соответствующей главе. Но даже в тех случаях, когда никаких скотоводов-кочевников в горах нет, возможно возникновение обширных империй, например, Ацтекская и Инкская империи.

Так же, как и в речных долинах, в горах монарх стремится держать под контролем абсолютно все процессы в государстве, но создать столь же патерналистское общество в горных странах значительно труднее. В горах и на высокогорных плато нет больших судоходных рек, которые могли бы служить связующим звеном для обширной страны, и централизованное перераспределение ресурсов в масштабах всей страны затруднено. Оно происходит внутри каждой долины, а товарообмен между долинами ограничен возможностями коммуникаций. Чтобы связать государство, монарх строит дороги (знаменитые дороги инков, «царская дорога» в империи Ахеменидов), однако заменить реки сухопутные дороги не могут. Исключение составила, пожалуй, только абсолютно патерналистская огромная империя Инков, но просуществовала она в своем «огромном» виде крайне недолго.

Горы препятствуют возникновению монолитного этноса. В горах крохотного Дагестана насчитываются десятки языков, то же самое можно сказать про горы Памира. В Афганистане, несмотря на традиции государственности, уходящие вглубь веков, до сих пор сохраняется племенная структура. В Малой Азии, где возникла грандиозная Хеттская держава, хеттский язык был лишь одним из многих, рядом существовали десятки других языков, как родственных хеттскому (лидийский, палайский, лувийский, ликийский, карийский и др.), так и имевших абсолютно другое происхождение. И с началом хеттской экспансии эти языки не исчезли, напротив, многие из них сохранялись вплоть до раннего средневековья.

Напротив, в долине Нила еще в эпоху Древнего царства сформировался монолитный египетский этнос, который, сменив к XIV в. язык, существует до сих пор. В Междуречье на протяжении почти трех тысяч лет менялись государства, но единственным разговорным языком был аккадский, позже его сменил арабский. С середины I тыс. до н.э. долина Хуанхэ, а позднее Янцзы и Чжуцзян – зона безусловного доминирования ханьцев. В Индии сотни языков локализуются на юге, на гористом Деканском плоскогорье, и в предгорьях Гималаев, а в огромной долине Инда и Ганга преобладают язык хинди и его арабизированная форма урду.

Соответственно, жители отдельной долины воспринимают любых пришельцев как врагов. Не важно, оказали они им сопротивление или покорились без боя – пришельцы останутся чужаками. И маркер «свой-чужой» проходит не только по линии языка или религии, а еще и по линии принадлежности к общине, локализованной в определенной долине.

Огромные империи создаются в «горных цивилизациях» наиболее энергичными и удачливыми монархами, однако эти империи, как правило, имеют весьма рыхлую структуру и недолговечны. В империи объединяются абсолютно разные этнические группы, долины по-прежнему слабо связаны друг с другом. Без рек осуществлять тотальный контроль над империей крайне сложно. В долины (провинции, сатрапии и т.д.) направляются наместники, которые в силу объективных причин начинают руководствоваться не интересами империи, а интересами доверенных им регионов. Со временем (а иногда сразу) они становятся собственниками огромных земельных угодий в своих регионах. Важная особенность «горных» империй – поскольку земледельческое население метрополии привязано к земле, т.е. статично, на завоеванных территориях не происходит смены этносов. В огромной империи Ахеменидов не было даже намека на формирование единого этноса, и даже роль лингва-франка выполнял не персидский, а арамейский язык, распространенный до начала создания империи в Междуречье.

За полторы тысячи лет существования Японской империи, реально централизованной она была, в общей сложности, не более двухсот лет. Самым длительным периодом централизации был Период Нара (710—794), все другие периоды ограничивались годами жизни некоторых наиболее энергичных императоров или сёгунов. С XIII и вплоть до XIХ вв., до революции Мейдзи, Япония представляла собой совершенно рыхлое раздробленное образование со всесильными военными главами провинций, феодалами сюго-даймё. Непрерывность истории и внешняя устойчивость Японии обеспечивалась исключительно ее географической изоляцией.

Хеттская держава просуществовала достаточно долго, больше шестисот лет (1800—1180 до н. э.), но, по мнению немецкого ученого Франка Штарке, представляла из себя скорее федерацию или даже конфедерацию. Главы покоренных государств оставались у власти, гарантировалась передача власти их законным наследникам. И даже при этом, с 1594 г. до н. э. по 1460 г. до н. э. Хеттское царство практически не существовало.

Персидская держава Ахеменидов, которую называют первой сверхдержавой, была создана в 550 до н. э. энергичным и талантливым Киром Великим. Его дело продолжили Камбис II (530 – 522 до н. э.), Дарий I (522 – 486 до н. э.), Ксеркс I (486 – 465 до н. э.) и Артаксеркс I (465 – 424 до н. э.). При последующих царях держава начала клониться к упадку, правители сатрапий выказывали явное неподчинение и даже воевали друг с другом. В 330 до н.э. империя развалилась под ударом Александра Македонского. Таким образом, история державы Ахеменидов как целостного централизованного государства насчитывает немногим более ста лет.

Империя Ацтеков возникла менее, чем за сто лет до появления испанцев, и представляла из себя федерацию трех городов – Теночтитлана (ацтеки), Тескоко (акольхуа) и Тлакопана (тепанеки), каждый из которых сохранял автономию. Первым императором, силой объединившим Мексиканское нагорье и правившим единолично, был Монтесума II, но он же стал и последним. Под ударом небольшой кучки испанских авантюристов (с девятью лошадями, несколькими примитивными мушкетами и четырьмя аркебузами) рыхлая империя Монтесумы развалилась.

Та же история повторилась и в высокогорье Анд. Империя Инков начала свое территориальное расширение только в 1460 г., достигла своих грандиозных размеров (от Колумбии да Чили) при Уайна Капаке к 1527 г., а уже в 1536 году пала под ударом Франсиско Писарро, удачно повторившего «подвиг» Кортеса. Таким образом, империя просуществовала менее ста лет, а в качестве великой державы – и вовсе 9 лет.

Но ни в коем случае нельзя считать рыхлость и нестабильность «горных цивилизаций» их недостатком. Раздробленность приводит к конкуренции. А конкуренция обособленных властителей может привести не только к войнам, но и к своеобразной «ярмарке тщеславия», к желанию прослыть просвещенным правителем. В результате в некоторых случаях, при определенном стечении обстоятельств, в «горных цивилизациях» может развиваться не только искусство и архитектура, но и наука и технологии. Именно этому явлению мы обязаны сохранению античного наследия и расцвету науки в Сасанидском Иране, где, спасаясь от мракобесия раннехристианской Восточной Римской империи, нашли убежище многие античные ученые (академия Гундешапур). И именно этому явлению мы обязаны замечательной плеяде персидских ученых и изобретателей времен «золотого века ислама» – Шарафу ад-Дин Ат-Туси, Ал-Бируни, Ал-Хорезми, Ибн Сине и др. Другой пример – Япония. После революции Мейдзи феодальные самурайские кланы превратились в финансово-промышленные корпорации (дзайбацу), между которыми развернулась конкуренция, давшая толчок бурному развитию экономики.

Один важный момент, который нужно иметь в виду, говоря о «горных цивилизациях». Название «горная» – условное. Главные географические особенности такой цивилизации – горы как барьер между отдельными обособленными долинами, и отсутствие судоходных рек как средства коммуникаций. В принципе, роль гор могут выполнять любые природные барьеры – болота, непроходимые леса, пустыни. Даже просто отсутствие судоходных рек может стать достаточным условием возникновения «горной цивилизации».

Цивилизация Майя. Южная часть равнинного в целом полуострова Юкатан в Мезоамерике покрыта густыми вечнозелеными лесами, на севере климат суше, и леса переходят в саванны паркового типа. Но судоходных рек на полуострове нет. А если к этому добавить, что у майя не было даже вьючных животных, то не удивительно, что здесь возникла и просуществовала три тысячи лет «горная цивилизация» с десятками независимых городов-государств.

Аравия. Несмотря на то, что большая часть аравийского полуострова покрытабесплодными пустынями, в Неджде, и, особенно, в Хиджазе имеется несколько достаточно плодородных оазисов, где на рубеже IV—III тысячелетий до н. э. начало развиваться земледелие. Становлению аравийской цивилизации способствовал торговый «путь благовоний», проходивший через весь полуостров. Цивилизация сформировалась как горная. Экспансия арабов в VII веке – это именно экспансия «горной цивилизации» во главе с умным и энергичным правителем, в данном случае – Мухаммедом. Пустынные кочевники-бедуины в этой экспансии были просто «пушечным мясом» в руках властителей оазисов.

Древнерусское государство. Здесь было достаточно рек, то есть с коммуникациями было все в порядке. Однако низкая продуктивность земледелия в холодном климате в сочетании с огромными малонаселенными пространствами привела к тому, что в процессе расселения по среднерусской равнине восточные славяне занимали только наиболее удобные участки земли, зачастую находившиеся на значительном расстоянии друг от друга. Киевская Русь, типичное «горное» государство, никогда не была централизованным монолитным государством, а в начале XII века, после смерти Владимира Мономаха, распалась окончательно.

Первые шумерские города-государства появились в труднопроходимых болотах нижней Месопотамии, были изолированы друг от друга, и потому на протяжении тысячи лет Шумер развивался как «горная цивилизация». Объединение Месопотамии началось из Аккада, из равнин среднего течения Тигра и Евфрата, после чего вся Месопотамия окончательно приобрела черты «речной цивилизации». Подобная история произошла и в Египте, где объединение верхнего Египта, т.е. собственно нильской долины, произошло достаточно быстро, а нижний Египет, заросшая папирусом болотистая дельта, 300 лет никак не хотел объединяться.

Итак, главные особенности горных цивилизаций

Эффективность экономики;

Ведущая роль земледелия в экономике;

Высокая плотность населения, развитая городская культура;

Статичность на уровне индивидуума;

Экспансионизм на уровне государства;

Внутренняя устойчивость, самодостаточность и стабильность на уровне отдельной долины;

Неустойчивость, рыхлость на уровне более крупного территориального объединения (империи);

Жесткая централизация власти, обожествление монарха;

Отсутствие или неразвитость законодательства и правового сознания населения;

Слабое развитие товарно-денежных отношений и конкуренции в экономике. Государственный патернализм;

Отсутствие или неразвитость института частной собственности;

Отсутствие или неразвитость социальной мобильности, внутренняя сегрегация общества;

В отдельных случаях возможно возникновение (в ограниченных масштабах) определенных стимулов к творческому труду и познанию, т.е. к прогрессу;

Очень высокая роль религии в жизни общества. Религия, как правило, догматическая и мистическая. Прозелитизм религий как проявление экспансионизма;

Низкая степень меркантилизма;

Рабское самосознание населения, отсутствие воли к сопротивлению, фатализм. Война – дело особых сословий и каст.


Морские цивилизации.


В конце III тыс. до н. э. в Средиземноморье, на Эгейских островах, возникла цивилизация абсолютно нового типа – «морская».

Мигрировав с плодородных склонов Малоазиатского нагорья на запад, древние земледельцы оказались в абсолютно другом ландшафте. Средиземное море уникально. Оно очень большое, в нем огромное количество островов и полуостровов, заливов и проливов, по нему можно плавать на большие расстояния короткими «перебежками», от берега к берегу. Приливы и отливы не превышают 1 м, максимальная высота волн не более 6-8 м, и только зимой. Все это способствовало рыболовству, и как следствие, развитию мореплавания.

Особенно благоприятно в этом отношении Эгейское море. Извилистое побережье Малой Азии и Греции позволяло выходить в тихие заливы древним рыбакам на самых примитивных плотах, а огромное количество островов – доплыть из Малой Азии до Греции, ни разу не потеряв из вида берег. К 7000 г. до н.э. земледельческие культуры Плодородного Полумесяца достигли западного (эгейского) берега Малой Азии и начали осваивать судоходство. Этому способствовало также обилие здесь строевого леса.

Еще одна особенность природы Эгейского региона способствовала мореплаванию. Бедные каменистые почвы мало подходили для выращивания злаков. Пшеница почти не росла, ячмень давал плохие урожаи. Зато прекрасно росли оливки и виноград, а на склонах гор были отличные условия для разведения овец и коз. Таким образом, в отличие от самодостаточных аллювиальных цивилизаций, здесь возникал дефицит одних продуктов и избыток других, и, следовательно, потребность в обмене с другими регионами. Особенно важны оказались именно оливки и виноград (точнее, продукты их переработки – масло и вино). Потребность в них остро ощущалась в Египте, Междуречье и других древних земледельческих, богатых зерном регионах. Можно назвать их «уникальными товарами», или «уникальными продуктами», Эгейского региона. То есть, необходимое условие для начала мореплавания – потребность в торговле с другими регионами, достаточные – география Эгейского региона, наличие «уникальных товаров» и обилие строевого леса.

К 5—4 тысячелетиям до н. э. возникает Кикладская цивилизация (острова Киклады в Эгейском море), которая обладала достаточно совершенными судами под парусом. К 2700 г. до н. э. она проникает на о. Крит, где возникает высокоразвитая Минойская цивилизация бронзового века, на континентальную Грецию, на острова и на Эгейское побережье Малой Азии, (Микенская цивилизация), и на побережье Леванта (Ханаан). Это и есть истоки и античной, и современной европейской цивилизации. Именно на Крите в судостроении происходит революция. Килевая конструкции кораблей и шпангоуты сделали корабли устойчивыми и маневренными. Это изобретение нигде и никогда больше не было повторено, и оказалось одним из факторов, выведших Средиземноморье, а впоследствии Европу, на передовые позиции в мире. Консервативные китайцы так и не позаимствовали такую конструкцию, их плоскодонные джонки, прекрасно приспособленные к плаваниям по спокойным мелководным рекам, значительно уступали европейским кораблям на море, что оказалось одной из причин (не главной, конечно) многовековой самоизоляции Поднебесной.

В конце III – начале II тыс. до н.э. эта цивилизация распространяется на Ханаан – ближневосточное побережье Средиземного моря, от современной Турции на севере до Израиля на юге. Это узкая полоска земли, зажатая между морем и горами, по рельефу и климату весьма напоминающая Эгейские острова. Наиболее значительными центрами здесь стали Угарит на севере современной Сирии и Библ на побережье современного Ливана. Помимо оливок и винограда, здесь появились и другие «уникальные товары» – пурпурная краска (добывавшаяся из моллюсков) и строевой лес (ливанский кедр).

Очень важно – морская цивилизация, как правило, не имеет определенного центра. Она возникает в определенном регионе, где присутствует набор необходимых и достаточных условий для ее возникновения, независимо от этносов, которые там живут. А полисная структура цивилизации серьезно затрудняет процесс этнической консолидации. То есть, как правило, морская цивилизация полиэтнична. И континентальную Грецию, и Эгейские острова, и Крит, и Ханаан населяли племена и народы абсолютно разного происхождения и говорившие на разных языках – пеласги (доиндоевропейское население Греции), критяне (выходцы из Анатолии), ахейцы (первые индоевропейцы в Греции), семитские племена ханаанеев и т.д. Объединяли их общие или похожие природные условия, тесные контакты и взаимное влияние.

В XII веке до н.э., после катастрофических событий на Ближнем Востоке («бронзовый коллапс»), Угарит был уничтожен, а на первые роли вышли расположенные южнее Тир и Сидон. С этого времени данный регион становится известным как «Финикия». По-прежнему, здесь развито мореплавание, ощущается недостаток зерна, и, по-прежнему, «уникальными товарами» остаются пурпур и древесина ливанского кедра. Но теперь самая южная часть побережья, к югу от горы Кармель, оказалась вырвана из «морской цивилизации» и на долгое время оказалась под властью «речного» Иудейского царства.

В Эгейском море «катастрофа бронзового века» привела к гибели Минойской цивилизации и длившимся 400 лет «темным векам», связанным с утратой письменности, деградацией ремесел и возврату к родоплеменным отношениям. Классический период греческой истории начинается только с VI в. до н.э. На первые роли выходят Афины, Спарта, Фивы и др. С этнической точки зрения классическая Греция имела мало отношения к Минойской цивилизации, но возникла в тех же самых природно-климатических условиях, и потому развивалась по тем же самым принципам – море, недостаток плодородной земли, и, как следствие, зерна, «уникальные товары» –оливковое масло и вино.

Основа хозяйства «морской цивилизации», как и «речной» или «горной» – тоже земледелие, однако значительную роль, как уже было сказано, играет также скотоводство, рыболовство и, особенно, торговля. Человек не так привязан к своему куску земли, как в долине реки или в горной долине. Он постоянно плавает, или, во всяком случае, имеет такую возможность. Соответственно, у него появляется определенная степень свободы. Невозможно установить тотальный контроль над человеком, который может в любой момент взять и уплыть на корабле куда-нибудь, благо островов в Эгейском море предостаточно. С этим человеком можно только договориться.

«Морской цивилизации» присуща алчность. По сути, алчность не считалась грехом, и именно она двигала общество вперед, побуждая к созидательному труду. Жить нужно здесь и сейчас, и думать не о смерти, а о себе, своей семье и своих детях. Когда человек ловит рыбу, у него возникает азарт, это знает любой рыбак. Пытаясь обменять оливковое масло, сыр или вино на пшеницу, он стремится отдать поменьше, получить побольше. Все это алчность. А вместе с морской торговлей появляется и ее вечный спутник – пиратство, алчность в квадрате.

Но если все толкаются между собой, стремясь урвать кусок побольше – как жить? Приходится договариваться друг с другом. Появляется то, чего не было в долинах рек – законы. Сперва неписанные, потом формализованные: законы Ликурга в Спарте, законы Солона в Афинах, законы 12 таблиц в Риме, и др. Римское право до сих пор, наравне с англо-саксонским правом, является основой законодательства европейской цивилизации. Но основы современного европейского права, которое мы называем римским, были заложены гораздо раньше. Даже не факт, что их началом можно считать афинские реформы Солона, вероятно, их корни уходят еще в минойскую эпоху.

Подвижность, возможность любого предприимчивого человека, или группы людей, приплыть на какой-нибудь остров со свободной землей, и освоить эту землю – важнейшее отличие от «речных цивилизаций». Человеку, с одной стороны, придется вложить огромные силы на освоение каменистых, заросших лесом, склонов, но, с другой стороны, он не зависит от каналов и плотин, сооружаемых властью. Он может рассчитывать только на себя, максимум – на помощь общины. И после этого он вправе считать эту землю своей, и только своей. Возникает институт частной собственности на землю.

Сравнительно небольшая роль власти и религии и право человека на землю обеспечивали равный статус людей, за исключением рабов. Античное общество – общество равных возможностей, закон равен для всех. Сословия, если и существуют, то роль их не велика, и границы между ними размыты. В Афинах возможность занимать государственные должности было не правом, а обязанностью каждого гражданина. Римское общество изначально делилось на патрициев и плебеев, но за плебеями было закреплено несколько важных прав – Народное Собрание и Народные Трибуны с правом вето. Со временем некоторые плебейские роды разбогатели, патрицианские – наоборот, разорились, возник нобилитет. В период империи возможности карьеры открылись для завоеванных народов (варваров) и даже для рабов. Один из величайших императоров, Диоклетиан, происходил из низших социальных слоёв (отец его был вольноотпущенником). Таким образом, римский император Диоклетиан был внуком раба. Социальные лифты работали исправно.

В таком обществе невозможна абсолютная централизация власти, да и никому это не нужно. Мы не знаем точно, какая система власти существовала на Крите, и был ли оно политически объединен. Но, по всей видимости – нет. И троянский царь Приам, и микенский царь Агамемнон были, по сути, лишь первыми среди равных. Основа политической организации античной цивилизации – греческой, финикийской, италийской – полис, самоуправляющаяся структура, с республиканской системой управления или с ограниченной (очень ограниченной) монархией. Первая попытка силового объединения провалилась – империя Александра Македонского развалилась сразу же после смерти своего создателя.

Объединить все Средиземноморье в единое государство удалось римлянам. Но существование морской цивилизации в форме единой державы противоречило самой ее сути, и началось ее вырождение. Процесс был болезненным и занял около четырехсот лет. Империя развалилась, похоронив под своими обломками всю античную цивилизацию, и ввергнув Европу в «темное средневековье» почти на тысячелетие.

Но природные условия Средиземноморья и Европы не изменились, и через тысячелетие все повторилось. Именно независимые средневековые города, прежде всего итальянские (Флоренция, Милан, Венеция, Генуя), и северонемецкие (Любек, Бремен, Гамбург), стали основными драйверами развития Европы. Но теперь европейцы не стали повторять ошибку древних римлян – никогда больше Европа не объединялась в единую монолитную державу. Понятие «суверенитета» выковывалось постепенно, последним толчком к его осознанию послужило кровавое мессиво Тридцатилетней войны.

Исходя из всего вышесказанного, мы понимаем, что важнейшая черта морской цивилизации – фрагментация и конкуренция

Фрагментация и конкуренция проявлялись во всем:

Конкуренция в экономике и торговле. Торговля и ремесленное производство играли в античном мире огромную роль, значительно большую, чем в древневосточных аллювиальных и горных империях, и держались на плечах преимущественно мелких производителей и торговцев. Сельское хозяйство в большинстве случаев также базировалось на частных собственниках небольших наделов земли. Конкуренция, основанная на законах, двигала экономику и способствовала торговле.

Конкуренция государственных моделей. Демократия в Афинах, аристократическая республика в Спарте, позднее в Риме (там – со значительными элементами демократии), олигархическая республика в Карфагене (также со значительными элементами демократии), тирания во множестве других полисов, в частности, в Сиракузах, ограниченная царская власть в Македонии, Эпире, раннем Риме, абсолютная монархия в эллинистических государствах Востока (но и там – с самоуправлением для греческого населения городов). Побеждало государство, чья модель государственного управления оказывалась более эффективной.

Как следствие – конкуренция в политике. Внутри каждого государственного образования кипела бурная политическая жизнь. Отсюда – значительная роль ораторов (Демосфен, Цицерон). Наиболее структурированная политическая жизнь сложилась в Римской республике – там сформировалась полноценная двухпартийная система оптиматов и популяров, причем в каждой из них состояли и патриции, и плебеи.

Конкуренция экономических моделей. В Афинах – рабство, ремесло и торговля при ограниченной роли сельского хозяйства, в Спарте – наоборот, опора на сельское хозяйство с использованием фактических крепостных илотов, в Карфагене – торговля и пиратство, в Птолемеевском Египте – сельское хозяйство с опорой на государственную собственность на землю.

Конкуренция идей. Это не только диспуты философов на афинской Агоре, но прежде всего конкуренция полисов и государств за привлечение лучших философов.

Конкуренция в спорте, высшее проявление конкуренции – Олимпийские игры.

Фрагментация и веротерпимость в религии. Огромное количество богов, у каждого полиса – свой покровитель. Главное, уважать местных богов, не обижать их. Античный мир был очень веротерпим.

Наконец, войны – тоже проявление конкуренции, они определяли сильнейшего. Кстати, в античном мире войны почти никогда не велись с целью завоевания и подчинения, как правило, борьба шла за доминирование. Исключения – македонские войны на востоке, и, только с момента захвата Карфагена, – римские.

Особенность «морской цивилизации» заключается в ее экспансионизме, т.е. стремлении к расширению. А для этого нужны промежуточные опорные пункты. Так возникают колонии «морских цивилизаций», например, греческие и финикийские колонии по всему средиземноморью. Даже в тех случаях, когда «морские цивилизации» переходят на сушу, стремление к экспансии никуда не исчезает. И римляне, и китайцы считали окружающие их племена варварами, но если речная цивилизация китайцев отгородилась от варваров стеной, то римляне распространяли свою власть, пока для этого хватало сил.

Вернемся к началу этой главы, а именно, к «уникальному товару». Помимо Восточного Средиземноморья, в начале I тыс. до н.э. появился еще один центр формирования «морской цивилизации» – Италия. Здесь культура Виллановы развилась в Этрусскую цивилизацию. Это была та же классическая «морская цивилизация» с полисной структурой государственности, только «уникального товара» здесь не нашлось. Все те же оливки и виноград, но конкуренцию греческим они составить не могли в силу географической удаленности от основных рынков сбыта. Этруски пошли двумя путями. Во-первых, они достигли совершенства в некоторых ремеслах, прежде всего в работе с бронзой. Во-вторых, недостаток зерна, связанный прежде всего с недостатком плодородной земли, они компенсировали грабежом и территориальными захватами. В Тирренском море этруски прославились как самые страшные пираты, а на суше они в короткий срок сумели подчинить себе огромные территории от долины реки По на севере до Кампании на юге. Пришедшие на смену этрускам римляне также пошли по пути территориальной экспансии, сделав своим «уникальным товаром» непревзойденную военную машину.

Вообще, экспансионизм «морской цивилизации» может принимать абсолютно разные формы. Самая распространённая форма – колонизация. Вышеупомянутые греческие и финикийские колонии-полисы возникают по всему Средиземноморью. Аналогичным образом, но тысячелетие спустя скандинавские викинги создавали колонии на Фарерских, Шетландских и Оркнейских островах, в Исландии, Гренландии и на Ньюфаундленде, венецианцы и генуэзцы – в Средиземноморье и в Крыму, а новгородцы (тоже «морская цивилизация», хоть и без моря (см. «Феномен Великого Новгорода») основывали города-колонии на далеком севере (Олонец, Каргополь, Вятка). Спустя еще пятьсот лет португальцы основывали торговые фактории на пути в Индию – в Африке, на юге Аравии и в самой Индии, а французы –в Канаде. Другая форма экспансионизма – откровенный неорганизованный разбой без цели завоевания – набеги викингов на Европу и Русь, походы новгородских ушкуйников, пиратство. Ну и третья форма – организованное планомерное завоевание (опять же, либо с целью подчинения, ограбления и выкачивания ресурсов, либо с целью получения земли для массовой колонизации, т е создания переселенческой колонии).

Как правило, экспансионизм, особенно в форме организованного завоевания, имеет идеологическое обоснование. Римляне несли варварам «цивилизацию», крестоносцы освобождали «Святую землю», испанцы несли в Новый Свет «слово божье», англичане, опять же, «цивилизацию» («Бремя белого человека», Р. Киплинг). Современный американский экспансионизм (правда, в соответствии с веяниями времени, не территориальный) несет миру «демократию» и «общечеловеческие ценности».

Главные особенности «морской цивилизации» – подвижность и нестабильность, причем и во времени, и в пространстве. Мы говорили, что речные цивилизации могут существовать в одних и тех же границах тысячелетиями, без развития и без упадка. Морская – ровно наоборот.

В пространстве:

Возникнув Эгейском регионе в начале III тыс. до н.э., цивилизация распространяется на побережье Леванта (Ханаан, позднее Финикия) к началу II тыс. до н.э., на все Средиземноморье к середине I тыс. до н.э. (греческие и финикийские колонии, этруски), на весь Ближний Восток вплоть до Индии в конце I тыс. до н.э. (эллинизм), на Западную Европу на рубеже нашей эры (Римская Империя), тогда же теряет Средний Восток (при этом Греция приходит в упадок), в раннем Средневековье теряет Северную Африку, Ближний Восток и Испанию (арабские завоевания), но тогда же распространяется на северную и Восточную Европу, с XV в. вновь возвращает себе Испанию, распространяется в Северную Америку, в Австралию, частично в Латинскую Америку и в Южную Африку, теряет и вновь возвращает Балканский полуостров. Уже на наших глазах, в XXI веке, теряет Южную Африку. При этом Эгейский регион, Балканы и даже Италия становятся периферией европейской цивилизации. Тенденция – вся Европа, кроме Великобритании, может стать периферией.

Во времени:

Возникает в начале III тыс. до н.э. (Минойская цивилизация). Расцветает в середине II тыс. до н.э. Гибнет в конце II тыс. до н.э. (извержение вулкана Санторини, вторжение народов моря, «катастрофа бронзового века»). В глубоком упадке в XI—VIII века до н. э. («темные века», утрата письменности, возврат к родоплеменным отношениям). Расцветает в VI в. до н.э. – II в. н.э. (расцвет классической Греции, Карфагена, эллинизация Востока, Древний Рим). Гибнет в V в. н.э. В глубоком упадке в VI – XI вв. (темное Средневековье). Постепенный подъем в XII-XVII вв. Резкий взлет с XVIII века по настоящее время.

В античном обществе возникают свои религиозные системы, в корне отличающиеся от древневосточных. В частности, в противоположность Древнему Востоку, в Греции сложилась вполне жизнеутверждающая религия. Здесь, как и в древнеегипетской религии, тоже полно чудовищ, но славные герои их побеждают. Боги вполне человекоподобны, они ссорятся, мирятся, влюбляются и изменяют друг другу. Религия у греков и римлян – частное дело каждого, храмы легки и светлы. Жрецов как сословия никогда не было, должность жреца – всего лишь ступенька в карьерной лестнице, выборная должность. Сосредоточие науки – не храм, а городская Агора, гимнасий и библиотека. Загробный мир, царство теней Аида, неизбежен, бояться его не стоит, нужно жить на земле, пока есть такая возможность. Только в Греции стало возможным появление таких богов, как Дионис (римский Вакх, или Бахус), бог виноделия, пьянства, веселья и разврата, или Аполлон – златокудрый сребролукий бог света, покровитель искусств, предводитель и покровитель муз, предсказатель будущего, бог-врачеватель, покровитель переселенцев и основывающихся древнегреческих колоний. Более сходная с аллювиальной религиозная система существовала у финикийцев, сказывались географическая близость и общее происхождение, но уже у карфагенян религия отошла на второй план, а ритуальные детоубийства исчезли из обихода. В Карфагене, космополитичном городе, проживали представители множества народов и конфессий, и все строили свои храмы.

Сформировавшись один раз и укоренившись глубоко в сознании людей, мировоззрение оказывается очень живучим, даже не смотря на внешние воздействия. Три характерных примера:

Восточное Средиземноморье и Северная Африка были вырваны из Средиземноморской цивилизации дважды – в IV веке, с принятием христианства – частично, а в VIII веке, с приходом арабов – окончательно. Прошло больше тысячи лет, и что же мы видим сегодня?

Ливан и Тунис, страны, безусловно, восточные, были в древности двумя центами античности – Финикией и Карфагеном соответственно. Там сформировались все вышеперечисленные характерные особенности, присущие морской цивилизации. С тех пор прошло почти три тысячи лет, обе страны стали неотъемлемой частью мусульманского, арабского мира. Но и сейчас Ливан и, в меньшей степени, Тунис – единственные относительно богатые арабские страны без нефти, с действующими институтами гражданского общества и многочисленным средним классом.

Израиль. Еще одна богатая демократическая страна на Ближнем Востоке, хоть и не арабская. Исторически Палестина относилась не к античному миру, а скорее к древнему Востоку, но государство Израиль было создано евреями-ашкенази, прожившими две тысячи лет в Европе, и впитавшими в себя европейское мировоззрение.

Средиземное море сыграло решающую роль в формировании античного мира. Однако море само по себе не является ни достаточным, ни, даже, необходимым условием, для возникновения «морской цивилизации».

В Японии, Корее, на островах юго-восточной Азии, и во многих других местах жизнь людей также была тесно связана с морем, однако благоприятный климат и плодородные вулканические почвы делали хозяйство местных народов вполне самодостаточным. У них исчезал важнейший стимул для перемещений по морю – потребность в торговле, и, напротив, росла привязанность к обрабатываемым ими участкам земли, что вело к статичности людей.

Ровно противоположная ситуация сложилась на северо-западе Руси, в Новгороде. Там, в неблагоприятном северном климате, имелся дефицит самого необходимого продукта – зерна. С другой стороны, там были «уникальные товары» – избыток ряда продуктов, крайне необходимых и остальной части Руси, и Европе. Меха (в Европе холодный климат), деготь (смазочный материал, герметик и клей), воск (единственный источник освещения), мед (сахара в Европе не было). Даже отсутствие моря не помешало формированию «морской цивилизации» на северо-западе Руси. Просто для начала формирования морской цивилизации в глубине континента был необходим внешний толчок, и он поступил в виде переселения туда «морских» полабских славян» с южного побережья Балтики, и последующего вторжения варягов (подробнее см. «Феномен Великого Новгорода»).

В конце концов, если просто сравнивать географию Европы и Китая, то мы увидим много общего. Густая речная сеть в Европе прекрасно связывает регион путями коммуникаций, объединяя Атлантический океан, Балтику, Средиземное и Черное моря. Это создавало определенные предпосылки возникновения в Европе речных цивилизаций. И такие цивилизации начали формироваться еще в VI—III тыс. до н. э. – культура Винча на Дунае, Трипольская культура в междуречье Днестра и Днепра. Однако, по ряду причин – климатические циклы Бонда, постоянный прессинг со стороны кочевников-индоевропейцев (культура боевых топоров и др., начиная с IV тыс. до н.э.), мутация гена толерантности к лактозе – эти цивилизации так и не сформировались (см «Варварская Европа»). Цивилизация пришла в Европу много позже, из Средиземноморья, вместе с римскими легионами, в уже полностью сформировавшемся виде. И эта цивилизация была морской.

Итак, главные особенности морских цивилизаций

Эффективность экономики;

Наряду с земледелием, важнейшую роль в экономике играет торговля;

Высокая плотность населения, развитая городская культура;

Подвижность на уровне индивидуума;

Полиэтничность, политическая раздробленность, уважение суверенитета;

Неустойчивость;

Дефицит основных ресурсов, потребность во внешних связях;

«Уникальный продукт»;

Форма правления – республика либо ограниченная монархия, часто – высокая роль народного собрания;

Частная собственность на землю;

Договорные отношения внутри общества, правовая культура, уважение обычаев и законов;

Развитые товарно-денежные отношения, конкуренция;

Высокий уровень социальной мобильности, отсутствие или слабое проявление внутренней сегрегации общества;

Стимулы к творческому труду и познанию, т.е. к прогрессу;

Низкая роль религии в жизни общества, толерантность и веротерпимость;

Меркантилизм;

Внутренняя свобода населения, готовность в вооруженному сопротивлению, воинственность.

О «речных» и «горных» цивилизациях мы рассуждали на примерах разных, мало связанных или вообще не связанных друг с другом государственных образований. Не так с «морскими цивилизациями». Древний Крит и Древняя Греция, Ханаан и Финикия, этруски и Древний Рим, при всех их отличиях друг от друга, являются, на мой взгляд, по сути, не отдельными цивилизациями, а локальными вариантами единой, общей средиземноморской цивилизации. Благодаря своей открытости они были изначально связаны множеством связей, культурных, экономических, политических. Эта единая цивилизация, сформировавшись в Средиземном море, смогла просуществовать несколько тысяч лет, и, пройдя через жесткие кризисы, достичь небывалого развития. При этом она последовательно трансформировалась, меняя локализацию: Восточное Средиземноморье – Западное Средиземноморье – Западная Европа – Северная Америка.

Если для формирования «речной цивилизации» нужны, по сути, только благоприятный климат и наличие речной долины, а для «горной» – горные долины с, опять же, благоприятным климатом и плодородными почвами, то для «морской» наличия моря совершенно недостаточно. Здесь необходимо соблюдение целого ряда условий, сочетание которых встречается достаточно редко. Земля на которой формируется такая цивилизация, должна обладать ресурсами, достаточными для быстрого роста населения. Но, при этом, наиболее важные ресурсы (например, зерно) должны быть в дефиците, чтобы у людей возникал стимул для экспансии. Очень важно наличие «уникального продукта» как предмета обмена, и наличие поблизости рынка сбыта для этого продукта – богатых зерном и другими ресурсами «речных» или «морских» цивилизаций. Побережье должно быть изрезанным, чтобы облегчить выход в открытое море, особенно на первом этапе. И, поскольку «морские цивилизации» нестабильны и неустойчивы, они должны быть географически защищены от агрессии со стороны речных, горных или степных хотя бы на этапе формирования.

И, тем не менее, можно говорить, по крайней мере, об еще двух морских цивилизациях, которые сформировались в других частях света совершенно независимо от Средиземноморья – в северной Атлантике и в Индийском океане.

В Северной Европе она начала формироваться в VI-VII веках н.э., вскоре после падения Западной Римской империи. Природные условия здесь также благоприятствовали возникновению «морской цивилизации»: многочисленные острова, заливы и проливы, фьорды, шхеры и лиманы способствовали быстрому овладению навыками мореплавания, а прохладный и даже откровенно холодный климат делал затруднительной задачей полное самообеспечение зерном. Нашлись и «уникальные продукты» – балтийский янтарь, скандинавская пушнина, а также рыба – североморская треска, вылавливавшаяся на знаменитой Доггер-банке и в районе Лафонтенских островов (вяленая stockfish), и балтийская салака. Рынок сбыта для этих «уникальных продуктов» обеспечивался располагавшимися южнее осколками Римской империи – варварскими королевствами и Византией. Также, как и в Средиземном море, «морская цивилизация» Северной Европы формировалась народами самого разного этнического происхождения: германскими племенами фризов на побережье Северного моря западнее Эльбы, англами, саксами и ютами в Британии, славянскими племенами лютичей, бодричей и поморян на юге Балтики, викингами в Скандинавии и Ютландии. Тот факт, что большая часть этих территорий располагалась за пределами бывшей Римской империи либо на ее далеких окраинах, а формироваться эта цивилизация начала спустя как минимум столетие после ее гибели, подтверждает ее самостоятельность. При этом отрицать мощное влияние Рима на Северную Европу в предшествующие века невозможно (это и римские аграрные технологии, включая римский плуг с отвалом, и килево-шпангоунтная конструкция скандинавских драккаров, и многое другое).

Цивилизация Северной Европы оказалась очень похожей на античное Средиземноморье. Если в континентальной Европе начали формироваться централизованные монархии, и процесс этот вылился в конце концов в создание огромной империи Карла Великого (выборные рахинбурги – пережиток «военной демократии» – заменяются на капитулярии (оглашения законов королем), то на севере развитие пошло по пути либо республиканских полисных структур, либо ограниченных представительными органами монархий. В англо-саксонской Британии – Витенагемот (предшественник парламента) с обширными правами, в т. ч., избрания королей, у полабских славян – князья, власть которых была ограничена вече, в Скандинавии – короли, ограниченные тингами, в Северной Германии – самоуправляющиеся полисы, города с республиканским строем (Бремен, Гамбург, Любек, позже – самоуправляемые города Нидерландов). В Северной Европе, также, как и в античном мире, роль религии была ограничена, здесь никогда не свирепствовала инквизиция (кроме Фландрии, но там это было связано с испанской оккупацией), и не случайно именно Северная Европа позже с готовностью восприняла Реформацию). Как и в Средиземноморье, здесь возникла своя система права, правда, в отличие от Римского права, она была основана не на четко прописанных на все случаи жизни законах, а на прецедентах (скандинавское право и его разновидность – англосаксонское право). Огромная, временами гипертрофированная роль торговли: крупнейшие торговые центры Раннего Средневековья, имевшие общеевропейское значение – Хедебю в Дании, Нидарос (Тронхейм) в Норвегии, Аркона и Любица у полабских славян, шведский остров Готланд в Балтийском море. Позже возникает торговая сеть Ганзы, а еще позже на первые роли выходят порты Британии и Нидерландов.

И экспансия во всех ее проявлениях. Как в античном Средиземноморье свирепствовали финикийские, киликийские и этрусские пираты, в Раннем Средневековье грозой всей Европы стали викинги. Подобно древним грекам и финикийцам, те же викинги основывали свои колонии на островах Северного моря, в Шотландии и в Британии, в Исландии, Гренландии и даже в Северной Америке. Полабские славяне поплыли на восток – в Восточную Прибалтику (ныне Вентспилс) и на берега Волхова, и основали там свою колонию, дав начало Великому Новгороду. Эти колонии возникали как самоуправляющиеся республиканские полисы с народными собраниями (альтинг в Исландии, вече в Новгороде).

Имела место и организованная экспансия. Подобно Древнему Риму, немцы начали движение на восток, где ассимилировали или вытеснили полабских славян и пруссов и распространили свою власть по всей южной и восточной Балтике вплоть до современной Эстонии. Викинги тоже не ограничились разбойничьими набегами, они завоевали северную Францию (Нормандия), восток Англии (Область Датского Права), земли восточных славян (древнерусская «империя» Рюриковичей) и очень значительно отметились в Польше, основав в устье Одера крепость Йомсборг. Позже крупнейшими колониальными империями стали Нидерланды и Великобритания.

Новгород, основанный, по всей видимости, переселенцами с южного побережья Балтийского моря, стал органичной частью и восточным форпостом «морской цивилизации» Северной Европы. Несмотря на то, что он располагался далеко от морского берега, он обладал всеми признаками «морской цивилизации». Здесь тоже было крайне трудно обеспечить себя зерном, но тоже нашлись «уникальные продукты» – пушнина, воск, мед, березовый деготь. Сформировавшись как типичный самоуправляющийся полис с республиканской системой управления, Новгород начал свою экспансию, распространившись на северо-восток до Полярного Урала и низовьев Оби (см. «Феномен Великого Новгорода»).

Таким образом, к XII-XIII веку «морская цивилизация» Северной Европы распространилась на огромных пространствах от Лабрадора и Ньюфаундленда на западе до Западной Сибири на востоке. К концу XV века ее центральная часть, собственно Северная Европа, почти полностью слившись с Европой остальной, стала ее органической частью (сохранив, при этом ряд своих особенностей). Западная часть цивилизации (Северная Америка, Гренландия и Исландия) выродилась в условиях крайней оторванности и экстремального арктического климата, сохранились лишь малочисленные поселения в Исландии. Восточная часть, Новгород и Псков, отделенные от Европы религиозной стеной православия и отторгнутые ею, были уничтожены сильным и агрессивным южным соседом – Московским царством.

Очень интересна история цивилизации Индийского океана. Первые мореплаватели в Персидском заливе, согласно древнешумерскому эпосу о Гильгамеше, приплыли в Месопотамию еще в III тыс. до н.э. из загадочных стран Дильмун, Магар и Мелухха (вероятнее всего с острова Бахрейн и других островов у побережья ОАЭ, Омана и Ирана). Сведения о южноаравийских мореплавателях, освоивших маршруты от Сомали до Индии, встречаются и в других источниках. Однако на том этапе скудных ресурсов пустынного аравийского побережья не хватило для формирования полноценной цивилизации. С III в. до н.э. в этой части Индийского океана господствовали греки и индусы, вероятнее всего, при активном участии местных жителей. Греки принесли сюда высокоразвитые технологии кораблестроения (опять килево-шпангоунтная конструкция), а греческий кормчий Гиппал, вероятно с подачи индусов, поймал муссоны, благодаря чему плавания по Индийскому океану стали столь же быстры и надежны, как и по Средиземному морю.

В VI веке н.э., после падения Римской империи, греческие и индийские мореплаватели уступили место местным. Персидская империя Сасанидов распространила свою власть на побережье океана от Эфиопии до Ирана, и теперь мореплаватели южной Аравии и Персидского залива смогли опереться на богатые ресурсы Ближнего Востока. Расцвет этой морской цивилизации пришелся на X-XV века, на «золотой век Ислама». Индийский океан превратился в «мусульманское озеро», поплыли доу, корабли Синдбада-морехода, а многочисленные арабские султанаты стали возникать от Мозамбика и Занзибара до Малакки и южных Филиппин. Характерно, что в 751 года в Омане, ставшем центром мореплавания, как и полагается для «морской цивилизации», возникла почти республика. Был установлен выборный порядок (иджма) смены имамов – духовных лидеров, взявших на себя и функции управления регионом. Но по ряду причин мусульманская цивилизация Индийского океана не смогла противостоять появившимся здесь европейцам. Серьезный удар был нанесен португальцами в XVI веке, нарушившими монополию арабов на торговлю, но даже в середине XIX века владения морской торговой империи оманского владыки Саида ибн Султана распространялись на все побережье Аравии, Персии и на Восточную Африку от Сомали до Мозамбика и Мадагаскара. Окончательный конец арабской морской цивилизации Индийского океана положили англичане. Однако следы ее заметны и сегодня в значительном распространении мусульманства в Восточной Африке, в Малайзии, на островах Индонезии и на юге Филиппин.

Еще одна «несостоявшаяся» морская цивилизация – тихоокеанская, австронезийско-полинезийская. Протоавстонезийские племена, жившие на о. Тайвань, к V—IV тыс. до н. э. освоили своеобразную технологию судов с балансирами (прообраз катамарана) и начали свою экспансию. Часть переселилась на Японские острова, где была впоследствии полностью ассимилирована. В IV—III тысячелетии до н. э. австронезийцы через Филиппинские о-ва заселили Малайский архипелаг, достигли северного побережья Новой Гвинеи. Однако, если мореходам южной Аравии и Персидского залива не хватало ресурсов для формирования цивилизации, то здесь, на островах Индонезии, ресурсов было, наоборот, слишком много. Благодатный климат и плодородные вулканические почвы позволяли получать все необходимое для жизни на месте, натуральное хозяйство было вполне эффективным, и стимула продолжать плавания не было. И это даже несмотря на наличие здесь «уникального товара» – пряностей Молуккских островов. В результате, несмотря на море, изрезанное побережье и «уникальный товар», здесь сложилась типичная горная цивилизация, в которую проникли очень подходящие для нее идеологии в виде индуизма, буддизма, а позднее ислама и даже христианства.

Тем не менее, полинезийцы, восточная часть австронезийцев, продолжили морскую экспансию, начав в XIII в. до н. э. заселение островов Фиджи и Тонга. К началу II тыс. н.э. были заселены практически все остова Тихого океана. К моменту появления здесь европейцев на некоторых островах начала складываться государственность, в частности на Гавайях, на Маркизских островах и на о. Пасхи. Однако скудость ресурсов и чрезвычайная разобщенность островов друг от друга не позволили сложиться единой высокоразвитой морской цивилизации на всем пространстве Тихого океана.


Степные цивилизации.


В VII тысячелетии до н.э. производящее хозяйство (земледелие и скотоводство), утвердившись окончательно в Плодородном Полумесяце, начало стремительно распространяться во всех направлениях. Продвигаясь на север, обойдя Черное море с запада, через Балканы, и с востока, через Кавказ, мигранты с Ближнего востока оказались в причерноморских степях. Этот регион оказался чрезвычайно благоприятным для земледелия – долгое жаркое лето, достаточное увлажнение, большое количество рек (как источника рыбы и как средства коммуникаций) . А самое главное – почвы. Нет в мире столь же плодородных почв, как причерноморские черноземы.

В V—III тыс. до н. э. в Дунайско-Днепровском междуречье формируется Трипольская культура бронзового века, с городами до 20000 чел. Заметим, это происходит одновременно с появлением первых государств в Египте и Месопотамии. В это же самое время на Северном Кавказе формируется другая высокоразвитая культурабронзы – Майкопская культура, 2-я пол. IV – нач. III тыс. до н. э. Она характеризуется масштабными работами по террасированию склонов Кавказа для более эффективного использования земли. При спокойном течении истории дальнейшее распространение этих культур должно было привести к «замыканию клещей» вокруг Черного моря и созданию единой высокоразвитой цивилизации, или, может быть, двух-трех. Однако этого не произошло. На смену этим культурам пришли более примитивные.

Долгое время велись научные споры относительно прародины индоевропейцев, предков большинства современных народов Европы, Среднего Востока и Индии, а также обеих Америк и Австралии с Новой Зеландией. Выдвигались гипотезы: анатолийская, центрально-европейская, балканская, индийская. В настоящее время общепринятой считается «курганная гипотеза» Марии Гимбутас, согласно которой прародиной индоевропейцев является степная зона восточной Украины и юга России от Днепра до Урала. Ее мы и будем придерживаться.

Все пространство между Трипольской и Майкопской культурами, т.е. левобережье Днепра и Донские степи, занимала Днепро-Донецкая культура (с 5000 г. до н.э.), местные племена загонных охотников, рыболовов и собирателей, говоривших на праиндоевропейском языке.

К 3500 г. до н.э., вследствие контактов с трипольцами и майкопцами, у них также возникает примитивное земледелие и, главным образом, скотоводство. С 3200 г. до н.э. на основе Днепро-Донецкой культуры формируется чисто скотоводческая Среднестоговская культура. Не имея тысячелетних традиций земледелия, носители этой культуры быстро оценили преимущества именно кочевого скотоводства в степном ландшафте – возможности быстрых перекочевок в любом направлении в условиях слабопересеченной местности, и огромные просторы пастбищ. Кочевое скотоводство, по сравнению с оседлым земледелием, более «естественно» для человека, оно не требует тяжелого монотонного труда, зато здесь необходимы смелость, сила и ловкость, то есть качества, присущие человеку вообще и загонным охотникам в особенности (подробнее см. «Неолитическая революция»). Повышение температуры с севера на юг и снижение влажности с запада на восток, означающие изменение периода цветения трав, длительности снежного покрова и его толщины, давало возможность найти сезонные пастбища в любое время года. Помимо заимствования крупного рогатого скота, овец, коз и свиней у трипольцев и майкопцев, носители Среднестоговской и наследовавшей ей Ямной культур, праиндоевропейцы, приручают лошадь в качестве верхового и вьючного животного. Они же изобретают колесо и повозку. Они овладевают технологиями бронзы. Вместе с этими технологиями и кочевым образом жизни у них формируется соответствующий менталитет – подвижный, воинствующий, экспансионистский. Ямная культура распространяется на восток до Волги и Урала.

В период с 3200-2700 гг. до н.э. кочевники уничтожают Трипольскую и Майкопскую культуру, также располагавшиеся в степной зоне. Земледельческие культуры, не успевшие сформироваться в государства, не смогли себя защитить. С этого момента на четыре с лишним тысячелетия огромные евразийские степи оказываются во власти кочевников. Возникает Дикое поле.

Здесь я вынужден не согласиться с А.М. Хазановым («Кочевники и внешний мир», С.-Пб., Филфак СПГУ, 2007), который утверждает, что кочевое скотоводство возникает только на землях, не приспособленных для земледелия. Скорее наоборот, земледельческая цивилизация не может возникнуть в зоне степей, так как не выдержит конкуренцию с кочевыми культурами, подвижными, воинственными и вполне эффективными в данном ландшафте.

Понятие «кочевое скотоводство» не нужно абсолютизировать. За несколько тысячелетий в степной полосе Евразии сменилось множество народов и культур, которые можно отнести к кочевым, но все они существенно отличались друг от друга. Соответственно, формы скотоводства менялись. Кто-то из них вообще не имел постоянных поселений и вел исключительно кочевой образ жизни, другие лишь время от времени, в зависимости от сезона, перемещались на сравнительно небольшие расстояния. Вторые могли иметь более-менее постоянные поселения с относительно капитальными постройками. Историки их иногда называют не «кочевыми», а «отгонными» или «пастушескими». И все-таки все они постоянно перемещались.

Соответственно, кочевое скотоводство не означает полного отсутствия земледелия в степной зоне, но оно существует отдельными очагами, в качестве вторичного вида хозяйственной деятельности.

Когда мы говорим про сельское хозяйство, мы подразумеваем земледелие и скотоводство как некий единый комплекс. Но на самом деле заниматься интенсивным земледелием и скотоводством одновременно крайне затруднительно – слишком разные требования и к окружающему ландшафту, и к образу жизни.

Земледелие подразумевает обработку крестьянином определенного участка земли, размер которого соответствует физическим возможностям его обработки в соответствии с тем уровнем технологий, который существует в данное время. Соответственно, главной ценностью является именно этот определенный участок земли. Мы не касаемся здесь вопроса собственности на землю, она может быть различной, но факт остается фактом, при занятии земледелием главной ценностью становится земля. Такой способ производства подразумевает оседлость. Ко всему прочему, ограниченность площади участка, который способен обработать один крестьянин, подразумевает достаточно большую плотность населения.

Скотоводство же, наоборот, привязано не к земле, а к скоту. Скоту нужны пастбища, и их нужно постоянно менять: во-первых, стадо животных быстро выедает пастбище, во-вторых, питаться скоту необходимо круглый год, и, соответственно, необходимы сезонные смены пастбищ. Это подразумевает необходимость кочевого образа жизни. Один человек может пасти значительное количество скота, ему необходимы только пастбища, причем все время новые. И это подразумевает низкую плотность населения.

Естественно, у земледельцев тоже имеется скот, но, как правило, его мало, потому, что пасти его негде и некому – земледелец занят земледелием, и землю использует для земледелия. Можно, и даже необходимо, иметь несколько голов скота, чтобы иметь тягловую силу для пахоты, источник шерсти, молока, вьючный транспорт. Но иметь постоянный и надежный источник мяса – непозволительная роскошь. На мясо забивали только старых животных, неспособных уже выполнять другую, основную функцию.

С другой стороны, скотовод, вынужденный постоянно перемещаться в поисках новых пастбищ, не может себе позволить заниматься полноценным земледелием, так как, во-первых, его посадки будут уничтожены его же скотом, во-вторых, он, скорее всего, не успеет собрать урожай, так, как вынужден будет откочевать, чтобы прокормить скот, а в-третьих, у него просто не будет времени на обработку земли. Но, тем не менее, какие-то небольшие грядки он себе позволить может. А если это не совсем кочевое скотоводство, а отгонное, то роль земледелия может возрасти еще больше – пока мужчины угонят стада на летние пастбища (например, на север или высоко в горы, к альпийским лугам), женщины могут обрабатывать землю. И все-таки, земледелие даже в таком случае остается у скотоводов на «вторых ролях».

Поскольку скотоводу необходимы все время новые пастбища, он рано или поздно посмотрит на земли, занятые земледельцами, и неизбежно возникнет конфликт. Этот конфликт сопровождает всю историю человечества. Он зафиксирован в Библии как конфликт между родными братьями Авелем и Каином. Как известно, Авель был пастухом, а Каин земледельцем. И то, что Каин оказался «плохим», говорит только о том, что древние евреи, составители Библии, были скотоводами.

Образ жизни формирует определенный менталитет народа. Земледелец, привязанный к своему клочку земли, по своей природе не воинственен. Ему, по большому счету, все равно, кто у него отнимает часть урожая в качестве дани или налогов, важно только, чтобы этот «кто-то» выполнял все свои функции в качестве власти – поддерживал в исправном состоянии системы мелиорации и обеспечивал порядок и безопасность. Он не умеет владеть оружием – ему это просто не нужно, оборонную и полицейскую функцию за него выполняет государство. Земледелец, вынужденный жить в условиях высокой плотности населения, более социализирован и дисциплинирован.

Напротив, кочевник-скотовод, все время перемещающийся со своими стадами, всегда готов к любым неожиданностям на новых землях, соответственно он воинственен. Вынужденный защищать свои стада, он вооружен и хорошо владеет оружием.

Земледелец не представляет себе жизни без своего участка земли, он тяжел на подъем. Если он вынужден воевать, то его война должна «уместиться» в промежуток времени между посадкой и сбором урожая.

Напротив, кочевники-скотоводы чрезвычайно мобильны, и способны быстро собираться в крупные армии. У скотовода, как правило, нет своей земли. Любая земля, где достаточно травы, его, но ровно до тех пор, пока траву не выел скот. Из-за этого часто возникали конфликты между разными кочевыми племенами и народами.

Ко всему прочему, кочевое скотоводство достаточно продуктивно и значительно менее трудоемко, чем земледелие.

Кочевники имели достаточно высокоразвитые ремесла. Они изобрели колесо со спицами, повозку, они достаточно рано овладели бронзой и железом, они изобрели стремена, седло, и многое другое.

При этом мы не говорим про лошадь – казалось бы, неотъемлемый атрибут кочевника, делающий его непобедимым. Все, что мы говорили о боевых преимуществах кочевников, справедливо и без лошади. Многие кочевые народы Африки не владели лошадьми, что не снижало их экспансионизма. Кенийские масаи и южноафриканские зулусы славились своими боевыми качествами без лошадей. Но наличие лошадей делало кочевников просто непобедимыми.

Все это играло на пользу кочевникам. Мобильность кочевых цивилизаций в чем-то сходна с мобильностью морских цивилизаций. Очень много общего в истории викингов и, к примеру, половцев, только вместо моря – степь, а вместо корабля – лошадь. Но, тем не менее, в историческом процессе кочевники, в отличие от мореплавателей, проиграли. Вот почему:

1. Кочевой образ жизни предполагает низкую плотность населения, соответственно более примитивную социальную организацию, что бы ни говорил по этому поводу Лев Гумилев, идеализировавший «Великую степь». Кочевники смогли создать более-менее полноценные государства, только подчинив себе земледельческие общины и включив их в состав своего государства. Но в этом случае кочевники сами со временем становятся земледельцами, мы это увидим далее. Ни одно чисто кочевое общество так и не перешагнуло уровень протогосударства, или «вождества» (разве что монголы, но только с помощью китайских и персидских «учителей» и, при этом, крайне не на долго).

2. Кочевое скотоводческое хозяйство, будучи достаточно эффективным в степном ландшафте, тем не менее, значительно уступает в эффективности всем земледельческим цивилизациям. А это значит, что прибавочный продукт в степи намного меньше. В силу этого, а также в силу их образа жизни, у кочевников не может быть полноценных городов, а именно города являются сосредоточием ремесел, образования, науки, культуры, и, соответственно, центрами развития. «Великие» столицы кочевых каганатов – Итиль, Баласагун, Сарай-Берке, Каракорум – не оставили после себя даже развалин, их местоположение до сих пор точно не установлено. Соответственно, кочевые культуры, по сути, останавливаются в своем развитии, а все новое черпают у соседних оседлых народов. Быт монгольской кочевой семьи времен Чингисхана и в начале XXI практически одинаков.

3. В силу меньшей эффективности хозяйства, кочевники гораздо больше нуждаются в товарах и продуктах, производимых оседлыми земледельческими цивилизациях, чем наоборот. В евразийских степях кочевники постоянно контактировали с развитыми оседлыми культурами, либо в форме приграничной торговли, либо в форме грабежа. В африканских саваннах высокоразвитых оседлых цивилизаций так и не возникло, и кочевники были вынуждены мириться с существованием рядом с собой земледельческих племен (или каст), не забывая при этом подвергать их нещадной сегрегации. В этом заключается причина отсталости Африки – африканский трайбализм, самым трагичным проявлением которого стал геноцид тутси в Руанде в 1994 г. (см. «Почему Африка такая отсталая»).

Впервые разделение на оседлых земледельцев и кочевых скотоводов произошло еще в Плодородном Полумесяце. Если земледельцы преимущественно переместились в поймы рек, в те самые аллювиалы, где были более легкие и плодородные почвы, то скотоводы остались в горах, где, в зависимости от сезона, могли перемещаться со своими стадами вверх или вниз в поисках свежей зеленой травы – зимой, когда в долинах достаточно влаги и зеленая трава, вниз, а летом, когда внизу все выгорает, вверх, к свежим альпийским лугам, пока там не выпадет снег.

Но в Плодородном Полумесяце горные «отгонные» кочевники не представляли особой опасности для земледельческих «речных» и «горных» цивилизаций в силу своей малочисленности. Горы, разделенные ущельями и хребтами, препятствуют мобильности скотоводов, каждая группа которых вынуждена кочевать по определенной горной долине, перемещаясь вверх-вниз по устоявшемуся маршруту. Группы, кочующие в соседних долинах, могут годами не общаться друг с другом. Так было насколько тысяч лет назад, так осталось и сейчас. В Дагестане, горном Таджикистане или в горах Афганистана в каждом селе существует свой язык, а высокоразвитая Швейцария разделена на кантоны – фактически независимые государства. Из-за такой разобщенности горные кочевники не могли объединиться, чтобы осуществить свою экспансию, скорее наоборот, они сами постоянно становились жертвами нападений сопредельных земледельческих держав. И, в общем-то, они были вовлечены в товарооборот, получая из речных или горных долин необходимые продукты земледелия и ремесленные товары в обмен на свой скот. Но они оказали большое влияние на «горные» цивилизации, став, в значительной степени причиной их экспансионизма, и, в еще большей степени, их ударной силой, или «пушечным мясом».

Интересно проанализировать, какая форма правления формируется в «степных» цивилизациях. В России устоялось мнение, что традиции монархизма и деспотизма пришли к нам из Золотой Орды, из степи, но я с этим не соглашусь. Своей подвижностью кочевники напоминают жителей «морских» цивилизаций. Кочевника трудно заставить встроиться в систему тоталитарного государства с обладающим абсолютной властью монархом. Как приморский рыбак может в любой момент уплыть на соседний остров и начать там новую жизнь, так и кочевник может в любой момент откочевать со своими стадами в любом направлении. Кочевнику это сделать даже проще, он не держится за свой участок земли. В «морских» цивилизациях в таких случаях возникали договорные отношения, республика или ограниченная монархия. На первый взгляд, то же должно было происходить и в степях. Но это только на первый взгляд.

Греческая и финикийская колонизация проходила в Средиземноморье достаточно мирно. Для создания колонии нужен совсем небольшой участок земли, колонисты чаще всего договаривались с туземцами о его предоставлении. Поделившись землей, туземцы получали возможность для взаимовыгодной торговли с колонистами. Известно, что Геродот писал о скифах-земледельцах, живших поблизости от причерноморских колоний. Но известно, что скифы были кочевниками-скотоводами. По-видимому, в связи с тем, что греческие колонисты нуждались, прежде всего, в зерне, некоторые из них перешли к оседлости и освоили земледелие.

Хорошо известен миф об основании Карфагена. Карфаген был основан в северной Африке выходцами из финикийского города Тира в конце IX века до н. э. Согласно легенде, город основала вдова финикийского царя по имени Дидона. Она пообещала местному племени заплатить драгоценный камень за кусок земли, ограниченный шкурой быка, но при условии, что выбор места останется за ней. После того, как сделка была заключена, колонисты выбрали удобное место для города, окольцевав его узкими ремнями, сделанными из одной бычьей шкуры.

Португальцы, основывая свои опорные пункты в Африке, начинали с местными вождями оживленную торговлю рабами, французы в Квебеке и новгородцы на русском севере мирно скупали у местных племен пушнину. Туземцам всегда было выгодно появление такой колонии по соседству с ними.

Совсем другая ситуация возникает при перемещении кочевника со своими стадами. Ему на новом месте нужны пастбища, т.е. земля. А на ней кто-то живет. Возникает конфликт. Чтобы получить новые пастбища, кочевники, индивидуалисты по своему менталитету, вынуждены объединяться в крупные сообщества. И в любом конфликте побеждает тот, кто лучше организован. Необходимо единоначалие, появляется вождь, хан, каган, бек. Таким образом, в степи формируется именно монархическая система власти. Но власть монарха в степи не настолько абсолютна, как в «речных» и «горных» цивилизациях, хотя и весьма значительна.

Главное отличие монархической системы власти в степях и в речных долинах или в горах заключается в том, что в степях власть монарха – это осознанный свободный выбор людей для противостояния врагам. На общемонгольском курултае (съезде) 1206 г. Темуджин стал Чингисханом, на последующих курултаях его наследники выбирались Великими ханами.

Поэтому, у власти в степи нет необходимости в какой-то мистической религии, чтобы обеспечить лояльность населения. Кочевое общество достаточно веротерпимо, а роль религии в мировоззрении индивидуума невелика. Монголы исповедовали тенгрианство, поклонялись Вечному Небу, но при этом среди них было много и христиан несторианского толка, и мусульман. Позже, когда в хан Золотой Орды Узбек провозгласил Ислам государственной религией, В Сарае продолжала прекрасно существовать православная епархия, а в степи оставалось огромное количество кочевников-христиан, ставших в последующем основой казачества. Если сравнить сегодняшние Казахстан и Кыргызстан, наследников «степных» цивилизаций, и соседний Узбекистан, имеющий многовековую земледельческую традицию, мы увидим, что в Узбекистане Ислам проник в сознание людей гораздо глубже, и присутствует там в гораздо более радикальных и фундаменталистских формах.

Причерноморские степи – не единственное место на земле, где возникла «степная» цивилизация. Отдельные очаги кочевой культуры возникали в горах Ближнего Востока, где они соседствовали с «горными» цивилизациями». Необъятные африканские саванны, протянувшиеся от Атлантики до Индийского океана и от среднего течения Нила почти до мыса Доброй Надежды, также на много тысячелетий оказались в руках скотоводческих племен. Но здесь «степная цивилизация» имела свои характерные особенности. Кочевники, в силу низкой эффективности их экономики, постоянно нуждаются в товарах, произведенных земледельческими обществами (см. ниже). Не важно, получают ли они эти товары в результате грабежа или торговли, главное, чтобы такие земледельческие общества были по соседству. В Евразии с этим было все в порядке, а вот в Африке скотоводы заполнили собой практически все пространство, не оставив для земледельцев места и не дав здесь возникнуть высокоразвитым земледельческим цивилизациям. Земледелием в Африке стали заниматься либо подчиненные скотоводам народы, либо низшие касты, либо женщины. Скотоводы, более воинственные и подвижные, захватили всю полноту власти, результатом стал трайбализм и сегрегация общества. Именно в этом кроется отсталость африканского континента.

Позже, уже в XVII веке, «степная» цивилизация» начала формироваться на западе североамериканского континента. Однако там произойти это смогло только после проникновения в Новый свет одомашненных животных из Европы. Индейцы прерий, охотники на бизонов, приручили мустангов (одичавших лошадей), в результате чего охота стала намного эффективней, а индейцы пуэбло, обитавшие в среднегорных полупустынных ландшафтах юго-запада США, овладели овцеводством.

Главные особенности степных цивилизаций

Низкая эффективность экономики;

Главную роль в экономике играет кочевое либо отгонное скотоводство;

Низкая плотность населения, неспособность к оседлому образу жизни, отсутствие или малая роль городской культуры;

Отсутствие стимулов к творческому труду и познанию, т.е. к прогрессу;

Подвижность на уровне индивидуума;

Дефицит основных ресурсов, потребность во внешних связях;

Форма правления – выборная монархия, часто – высокая роль совещательных органов (меджлисов, курултаев, хуралов и т.д.);

Отсутствие института частной собственности на землю;

Договорные отношения внутри общества, правовая культура, уважение обычаев и законов;

Неразвитость товарно-денежных отношений, преобладание натурального хозяйства;

Высокий уровень социальной мобильности, отсутствие или слабое проявление внутренней сегрегации общества;

Жесткая сегрегация в отношении сопредельных земледельческих народов

Низкая роль религии в жизни общества, толерантность и веротерпимость;

Внутренняя свобода населения, готовность в вооруженному сопротивлению, воинственность.


Взаимодействие цивилизаций.


Однако, следует признать, что цивилизации, которые можно строго отнести к одному из описанных выше типов, встречаются достаточно редко. Цивилизации соприкасаются друг с другом, взаимодействуют в различных формах, в результате чего неизбежно происходит взаимопроникновение тех или иных признаков, присущих каждой из них.

В чистом виде цивилизации, относящиеся к тому или иному типу, могут возникать и существовать сколько-то долгое время только в полной изоляции, когда они со всех сторон окружены либо малозаселенными, не пригодными для жизни, территориями, либо малочисленными народами (племенами) с родоплеменными отношениями, не подошедшими еще к этапу формирования государства.

В Старом Свете (Евразия и Африка) период, когда в разных местах начали формироваться первые, изолированные друг от друга, цивилизации, пришелся на IV – II тысячелетие до н.э., в Америке этот период наступил на рубеже новой эры, в Австралии этого вообще так и не произошло. Цивилизации, возникшие на том этапе истории, легко перечислить: Египет, Междуречье, долина Иордана, долина Инда и Китай – речные, нагорья Малой Азии и Ирана, южная Аравия, а также Мезоамерика и Перу – горные, Эгейские острова и о. Крит – морская, и, наконец, степи Причерноморья, африканские саванны, сирийская и аравийская пустыни – степные. Однако, уже с начала II тыс. до н.э., эти цивилизации, разрастаясь, начали соприкасаться друг с другом, а к середине I тыс. до н.э. цивилизации уже контактировали настолько тесно, что возникла сплошная полоса граничащих друг с другом государств от Атлантики до Тихого океана. Теперь уже не всегда можно было четко провести границу между цивилизациями, и, тем более, не всегда стало возможным отнести их к тому или иному типу. В середине II тысячелетия н.э., с открытием Америки и освоением Африки, мир стал глобален. Именно из-за этого возникает путаница в определении цивилизации, и, именно поэтому разные ученые насчитывают разное количество цивилизаций. И тем не менее, даже в наше время большинство стран мира можно отнести к цивилизации преимущественно того или иного типа.

Взаимодействие и взаимопроникновение цивилизаций могут носить различный характер:

– Пограничные контакты, чаще всего основанные на торговле и низкоинтенсивной ассимиляции:

– Военная экспансия, сопровождаемая интенсивной ассимиляцией и сменой этноса;

– Военная экспансия без смены этноса, но сопровождаемая навязыванием побежденному этносу собственной идеологии и правовой системы. Сегрегация;

– Экспорт/импорт идеологии или правовой системы без военной экспансии.

Рассмотрим наиболее характерные примеры взаимодействия и взаимопроникновения цивилизаций

Ближний Восток. Здесь, в относительно небольшом регионе, независимо друг от друга возникло сразу несколько цивилизаций – Египет, Междуречье, Персия, Малая Азия и Закавказье, Сирия и Палестина, Аравия. Все эти цивилизации относились либо к речному, либо к горному типу. Как мы уже убедились, эти два типа имеют между собой много. В процессе войн и пограничных контактов они все больше и больше сближались друг с другом. К тому же, несколько волн нашествий кочевников привносили сюда некоторые признаки степных цивилизаций, прежде всего экспансионизм. В середине I тыс. до н.э. весь Ближний Восток оказался объединен в рамках единого сверхгосударства – державы Ахеменидов. С этого момента уже приходится говорить о единой ближневосточной цивилизации, хотя отдельные страны региона, особенно Египет и Палестина, сохраняли свою национальную идентичность. Именно здесь возникло странное сочетание тоталитарной идеологии и экспансионизма –религиозный прозелитизм (зороастризм, христианство и ислам). При этом ближневосточная цивилизация оказалась очень устойчива к внешним воздействиям – ни морская цивилизация Европы в период эллинизма и римских завоеваний, ни последующие проникновения степной цивилизации в виде турок-сельджуков или монголов, не смогли оказать сколько-то сильного влияния на Ближний Восток, разве что добавляя сюда очередную дозу экспансионизма и агрессии.

Средиземноморье и Европа. Морская античная цивилизация, в следствие ориентализации Римской империи, начала испытывать мощное влияние ближневосточной (см. «Гибель Античности»). Христианство, ближневосточная догматическая тоталитарная идеология, отбросило Европу в развитии назад на полтора тысячелетия. Только повторив во второй раз весь путь формирования с нуля, морская цивилизация Европы смогла возродится. Сначала вновь возникли торговые города, подобные античным полисам, с республиканским строем правления и с выборными органами (Италия и Германия, с XI в.), затем проявился интерес к античной науке, философии и искусству (Возрождение, Италия, XIV-XVI в.в.), и, самое главное, церкви, наконец-то, указали ее место, весьма скромное, и только в частной жизни (Реформация, Центральная и Западная Европа, XVI-XVII в. в.). Наконец, французское Просвещение XVIII в. помогло европейцам понять свое общество и свое место в мире. К XVIII веку европейская цивилизация стала господствующей в мире.

Балканы и Турция. Во II тыс. до н.э. Эгейский регион и западное побережье Малой Азии стали центром формирования морской античной цивилизации, в то время, как во внутренних районах Анатолии сформировалась горная (хетты), влившаяся позднее в единую Ближневосточную. В эпоху эллинизма и, позднее, в эпоху римских завоеваний, античная цивилизация начала экспансию на Ближний Восток, растворяясь там в свою очередь в более эффективной и устойчивой горно-речной. К III веку н.э. Ближневосточная цивилизация полностью поглотила античную, распространившись при этом в виде христианской идеологии на территорию Малой Азии и на Балканы, и оказав разрушительное воздействие на всю Римскую империю (см. «Гибель античности»). Византия, считаясь формально наследницей Рима, фактически стала типичной ближневосточной державой, централизованной, с деспотичной властью, тоталитарной идеологией и с привилегированной кастой служителей культа – священниками и монахами. Последующее завоевание Константинополя турками-османами ничего принципиально не изменило, просто на смену одной догматической религии пришла другая, ислам. Однако, начиная с XVII века, преимущества европейской цивилизации становились все более и более очевидными, и данный регион начал активно принимать в себя влияние Европы. К нашему времени цивилизация Турции и Балканского полуострова представляют собой смесь европейской и ближневосточной цивилизаций. С одной стороны, даже Турция – в значительной степени европеизированное государство, а с другой, ни Сербия, ни Болгария, ни, даже, Греция, так до сих пор и не интегрировались полностью в Европу. Дело здесь ни в каких-то отличиях ислама от христианства или католичества от православия, просто, будучи надолго оторванными от Европы, балканские страны не пережили Возрождение, Реформацию и Просвещение, а полтора тысячелетия развивались в русле ближневосточной цивилизации.

Россия. В IX в. н.э. Киевская Русь сформировалась как типичная горная цивилизация, обширная, разобщенная и неустойчивая. Разные части государства испытывали влияние соседних цивилизаций: западные районы – европейской, восточные – степной, а на северо-западе, в Новгороде, начала формироваться собственная морская цивилизация, опять же под влиянием морской цивилизации викингов (см. «Феномен Великого Новгорода»). Идеологической доминантой Древней Руси, особенно на востоке и северо-востоке, стала ближневосточная мистическая религия – христианство византийского обряда. Собственно Россия, Московское государство, имея в своей основе горную цивилизацию, получила деспотическую власть и тоталитарную идеологию с Ближнего Востока, а подвижность и экспансионизм – от степи. Именно казачество, потомки кочевников-степняков, стало главной движущей силой российской экспансии. И, хотя, начиная с XV-XVI века, соседняя, более успешная европейская цивилизация, начала все больше и больше проникать в Россию, полностью поглотить Россию она так и не смогла до сих пор. (см. «Почему Сибирь не стала Америкой»).

Средняя Азия. Из-за особенностей географического положения и ландшафтов здесь еще с III тыс. до н.э. соседствовали две цивилизации – земледельческая горная в оазисах и горных долинах, и скотоводческая степная в степях, полупустынях и пустынях. При этом земледельческая традиция обеспечивала экономическую эффективность и устойчивость, а воинственные агрессивные степняки, как правило, сосредотачивали в своих руках политическую и военную власть. При этом сами кочевники со временем неминуемо переходили к более эффективному оседлому земледелию, а на смену им с севера приходила очередная волна кочевников. Влияние этих двух традиций проявляется до сих пор: таджики и узбеки составляют костяк земледельческого и городского населения, а туркмены, киргизы, каракалпаки и казахи до недавнего времени оставались кочевниками.

Китай. Здесь сформировалась классическая речная цивилизация. Однако многовековые контакты с северными кочевниками, добавили китайцам подвижности и энергетики, что, безусловно, ускорило его развитие. С XIX, а особенно с начала XX века, начало ощущаться влияние морской европейской цивилизации, заключавшееся в импорте культуры, технологий и отдельных элементов правовой системы.

Япония и Корея. Здесь изначально сформировались горные цивилизации, но очень рано начало ощущаться влияние мощное влияние близкой по типу речной цивилизации соседнего Китая. Это влияние, основанное на приграничных контактах, заключалось, помимо проникновения китайской культуры и письменности, в импорте идеологии (дзен-буддизма и конфуцианства). Также, как и в Китае, с XIX, а особенно с начала XX века, здесь начало ощущаться влияние морской европейской цивилизации, заключавшееся в импорте культуры, технологий и отдельных элементов правовой системы.

Индия. Речная цивилизация долин Инда и Гонга на севере Индии и горная цивилизация Деканского нагорья на полуострове Индостан за тысячелетия истории так и не смогли полностью интегрироваться, несмотря на то, что они типологически очень близки. Причина – кастовые барьеры. До сих пор север страны населен преимущественно европеоидными индоевропейцами с доминированием языка хинди/урду, а на юге живут темнокожие дравиды, относящиеся, как правило, к низшим кастам и разговаривающие на сотнях различных языков. В значительной степени объединяет север и юг страны общая, одинаково органичная и для гор, и для речных долин, мистическая идеология индуизма. Господство Великобритании в XVIII-XX вв. оказало на Индию значительное влияние – началось постепенное преодоление кастовой сегрегации, были импортированы отдельные положения европейской правовой системы и европейского образования, интенсифицировались бытовые контакты индийцев с внешним миром.

Латинская Америка. В XVI веке произошло столкновение Нового Света с морской европейской цивилизацией. Горные цивилизации Мезоамерики и высокогорьев Анд были полностью разрушены испанцами, однако никуда не делось многомиллионное земледельческое население с глубоко укоренившимся «горным» менталитетом. Они с готовностью сменили одну мистическую религию (культы ацтеков и инков) на другую (христианство), но ментально не изменились. Страны Латинской Америки с многовековой земледельческой традицией – Боливия, Перу, Эквадор, малые страны центральной Америки и даже Мексика до сих пор имеют глубоко укоренившуюся «горную» традицию и значительно отстают в своем развитии от более европеизированных стран. Зато те латиноамериканские страны, где к моменту прихода европейцев никакой земледельческой цивилизации не существовало, и туземное население которых было малочисленно, сформировались как классические переселенческие колонии. Эти страны, а речь идет об Аргентине, Уругвае и Чили, а также Кубе и Коста-Рике, наиболее экономически успешны. Несколько выделяется Мексика, динамично развивающаяся, несмотря на свое «горное» ацтекское наследство, но здесь проявляется наличие нефти и сильное влияние северного соседа, Соединенных Штатов.


Другие факторы влияния на историю.


Я далек от мысли утверждать, что вся история человечества сводится только к цивилизационным отличиям и взаимодействию цивилизаций. На исторический процесс влияет множество самых разнообразных факторов. В частности, развитие технологий и рост производительности труда неизбежно приводят в глубоким сдвигам в социальной структуре общества – все по Карлу Марксу. Нельзя, также, отрицать и роль личности в истории. А иногда простые случайности могут совершенно перевернуть историю всего человечества.

Вот несколько примеров таких случайностей:

Битва при Каннах. В III-II веках до н.э. в западном Средиземноморье разгорелось соперничество между Римом и Карфагеном, бушевали Пунические войны. Победу в этих войнах одержал Рим. Последствия этой победы предопределили историю на два с лишним тысячелетия вперед, вплоть до настоящего времени – победив Карфаген, а заодно его греческих союзников, Рим стал доминирующей державой в Средиземноморье. Серьезных соперников у Рима просто не осталось, и дальнейшее его превращение в глобальную сверхдержаву стало неизбежным. Но именно это погубило античный мир – лишившись конкурентов, Рим начал гнить изнутри, приход христианства изменил его сущность, а Великое переселение народов только ускорило его крах (подробнее см. «Гибель античности»). Наступило «темное средневековье», и европейская цивилизация потеряла полторы тысячи лет поступательного развития.

А ведь в начале лета 216 года до н. э. в сражении при Каннах Ганнибал наголову разбил лучшие римские легионы и стал полновластным хозяином Италии. Только жадность и трусость карфагенского правительства, не приславшего ему вовремя подкрепления, спасло Рим от полного разгрома и, возможно, уничтожения. Как могли бы развиваться события в случае победы Ганнибала, никто не скажет, но очевидно, что Рим не стал бы сверхдержавой, античный мир остался бы раздробленным на множество больших и малых государств и полисов, и, скорее всего, продолжил бы свое поступательное развитие без всяких «темных средневековий». В результате, Промышленная революция могла бы произойти еще в V веке нашей эры.

Конфуций. В середине I тысячелетия до н.э. в Китае появился целый ряд философов, создавших свои школы (даосизм, легизм, моизм и т.д.). Значительно отличаясь друг от друга, их учения были едины в одном – они полностью соответствовали менталитету речной цивилизации, укрепляли деспотическое государство, и неизбежно вели к стагнации. Вероятно, это было предопределено – подобные мыслители появлялись в то время и в Индии (Будда), и в Иране (Заратуштра), и на Ближнем Востоке (создатели Библии). Но в Китае среди этих философов появился один гений – Конфуций. Он сумел создать учение, которое с одной стороны, органично вписалось в рамки речной цивилизации, а, с другой, помогло китайскому обществу преодолеть внутреннюю сегрегацию, построить гармоничное общество, открыло социальные лифты и придало ему необходимую динамику. Результат – Китай, в отличие от Индии и Ближнего Востока, на два тысячелетия вперед стал локомотивом мировой цивилизации, а во многом остается таковым и сегодня, соперничая за это «звание» с Западом.

Кахокия. Всем известны блестящие доколумбовы цивилизации Нового Света – майя, ацтеков и инков, но мало, кто, кроме специалистов знает том, что буквально на пороге оформления в еще одну подобную цивилизацию стояли племена долины Миссисипи – строители курганов. Миссисипцы не оставили грандиозных каменных построек – они строили из дерева, к тому же они не знали письменности, и ученые вынуждены опираться исключительно на археологию. Но сегодня можно с определенностью утверждать, что в XIII-XV веках это была высокоразвитая культура, вождество или уже государство, базирующееся на богатых урожаях кукурузы. Самый крупный из известных городов миссисипцев, так наз. Кахокия (на месте современного Сент-Луиса), насчитывал население в несколько тысяч, а возможно в десятки тысяч, человек. По неизвестным причинам с XV века цивилизация Миссисипи начала приходить в упадок, и к моменту начала колонизации региона европейцами она уже перестала существовать.

Мы знаем, что довольно много таких протогосударств в долинах рек достаточно быстро превращались в богатые, многомиллионные централизованные державы. Можно пофантазировать, как повернулась бы история, если бы Кахокия продолжила бы развиваться вплоть до контакта с европейцами. Поскольку, в отличие от горных рыхлых империй Ацтеков и Инков, Кахокия, судя по всему, стала бы речной державой, она оказалась бы для европейцев (скорее всего, испанцев) «крепким орешком». Конечно, судьба ее была бы предрешена, но наверняка она оставила бы после себя многомиллионное земледельческое население, как это произошло в Мексике или в Перу. В результате, у европейцев не появилось бы возможности беспрепятственной колонизации свободных земель. То есть, не возникло бы Соединенных Штатов с тотальным преобладанием англо-саксонского этнического элемента, а сформировался бы новый метисный этнос. Это было бы совсем другое общество, и вряд ли бы оно смогло трансформироваться в глобальную сверхдержаву. То есть, США в том виде, как мы их знаем, не возникло бы, а появилось бы государство типа Мексики, Перу или Венесуэлы, и возможно, даже не англоязычное. Кстати, при наличии миллионов местных земледельцев у американцев не возникло бы необходимости завозить из Африки чернокожих рабов.

И все-таки, взаимодействие разных цивилизаций и, прежде всего, разных типов цивилизаций, имело всегда важнейшее, а может быть, даже основополагающее влияние на ход мировой истории.


Москва

Апрель 2017 г.