Сохраняя память [Антон Милагин] (fb2) читать онлайн

1.

– Не было никакой войны. Брат Али, о чём ты? Кто тебе это наплёл? Я вот врач. Могу много тебе рассказать про то, как у человека что работает. Но знаешь, чего я тебе не расскажу? Того, что было со мной вчера. И ты мне не расскажешь. И вон тот парень тоже не расскажет. Никто не расскажет. И один из выводов в таком положении, это то, что ДЕЛИТЬ то нам нечего. У тебя есть всё, что нужно? Есть. У меня есть всё, что нужно? Есть. Так зачем воевать? Против кого? Они тоже не помнят, что было вчера. Даже если кто-то даст сегодня по морде другому, разве они вспомнят об этом? Нет. Никто. Так что я не верю в войну. Знаешь, что такое мозг?

– Чего?

– А, ты же кофемен. Мозг – это такая штука, что о ней до конца никто ничего не знает. И он, мозг этот в твоей голове, работает постоянно. Я вот разговариваю сейчас с тобой, и меня одолевает такое чувство, что я могу до чего такого серьёзного докопаться. Но в то же время понимаю, что завтра я даже тебя не вспомню.

– Я знаю, что такое мозг.

– Конечно, знаешь. Все знают. Все утром получают дозу своих знаний. Так?

Али рукой проводит за ухом. А за ухом у него порт. Как в компьютере. Маленькая дырочка из пластика.

– Правильно, – говорит врач, – и я утром получаю свою дозу. И вот у меня к вечеру возникает вопрос. Кто дозирует эти знания? Почему я, например, врач, а ты кофемен?

– Бариста.

– Да какая разница. Ты следишь за моей мыслью?

– Всё равно ты завтра ничего не вспомнишь.

– А я запишу.

– Ты думаешь, никто не записывал? И где тогда все эти записи? Вообще, то, что ты говоришь, больше походит на саботаж. Те оно надо?

– Брат Али, мне то может и не надо, но мозг не может не думать. Он же покруче любой машины. Круче той системы, о которой говорят. Вот он и думает. А я просто говорю то, что у него на уме.

– Поменяют тебе мозг и все дела.

– Тогда и тебе придётся менять. Я же тебе рассказал и теперь ты не сможешь об этом не думать.

– Да, не смогу. Но только до тех пор, пока не усну. Ты же сам всё прекрасно знаешь.

– Какой ты скучный… Интересно, я каждый день сюда хожу? Смотри, есть камеры. А к ним доступ есть?

– Нет.

– Жаль. А то можно было посмотреть.

– Ещё одна светлая мысль из твоего мозга? Мне вот вообще не интересно. Как ты сказал, у меня всё есть, и мне этого достаточно. Мне не на что жаловаться. И я на самом деле ни разу ещё не слышал, чтобы кто-то жаловался.

– Это ты про сегодня говоришь? – врач улыбнулся.

– Ха, ха – скривился бариста.

И тут в кафе влетает эйр-мобиль. С грохотом, искрами и начавшимися криками. Врач свалился со стула. Бариста пригнулся под стойку. Дым заполнил всё пространство. Из мобиля вывалился мужчина около пятидесяти и побрёл в сторону туалета. Врач молча следил за ним. Он не побежал помогать. У него не было просто на это инструкции. Поэтому он просто следил. Как только этот мужчина пропал из виду, в кафе влетело человек десять в касках и с автоматами в руках. И как только врач посмотрел на одного из них, прозвучал выстрел. Затылок врача вылетел наружу. Тоже стало и с бариста. И со всеми в кафе.

– Помещение зачищено, объекта нет. Продолжаем поиски – сказал негромко один из солдат. Микрофон вмонтирован в гортань. Громко говорить не обязательно. Отряд и так всё услышит.

2.

Раньше это был парк «Сад Аквариум». Театр им. Моссовета, Театр Сатиры, Концертный зал. Всё рядом. Многие его называли «парком Моссовета» и не знали, как он называется на самом деле. Утром здесь было наиболее атмосферно. Если кто-то и сидел на лавочках, то маленькими группами. В основном те, кто недавно закончил работать. Те, кто работали ночью. Это была особенная атмосфера. Усталость, клонившая в сон, смешивалась с радостью отдыха после работы под лучами восходящего солнца. Рассвет, пиво, чипсы, иногда гашиш. А кто запретит? Утром никого нет.

А сейчас в 2050-ом году и этого нет. Словно и не было никогда. Я – это робот. Люди сейчас не помнят даже того, что было вчера. А я помню. Я один из тех, кто собирает эту информацию. Их память. Большая Садовая – это моя улица. Я летаю ночью от дома к дому и собираю информацию из блоков-накопителей. А дальше передаю её в «Центр». А теперь вы спросите, кому и зачем я это рассказываю? Ты мог бы спросить. Но ты не спросишь, потому что догадываешься, что я о тебе знаю. А значит, знают и другие. Тебе недолго осталось убегать.

БАХ! Что-то упало на робота.

Большая Садовая, «Сад Аквариум». Деревьев уже нет давно. Одни картины в ряд. И теперь это не картины актёров. А картины городов. Машины видели в них величие. Монументальность. Теперь это приравнивалось к красоте. Люди давно уже ничего не решали. Но им нравились эти картины. По крайней мере, об этом говорили их мысли. Мысли, которые у них забирали. Конфисковали.

Мужчина вывалился из запасного выхода маленького бара, в который только что врезался эйр-мобиль.

Парк теперь представлял собой большую платформу. Большая Садовая улица – длинное полотно. Земли под ней не было. Как не было её и под платформой парка. Земля теперь была главной ценностью. Её продавали. И со временем города становились скелетами из металла и бетона. Трубы метро, сверху полотна дорог, тротуаров, платформы парков, башни домов и торговых центров. А между ними воздух и сваи. Монументальные сваи.

Мужчина перепрыгнул через ограждение платформы парка и упал прямо на робота-сборщика. Робот представлял собой вытянутую металлическую коробку с маленькими турбинными соплами внизу. Он летал. Больше чем на половину он состоял из аккумулятора. Меньшую часть составлял блок памяти.

БАХ. Робот накренился и врезался в ограждение, накрывающее трубу метро. Пропорол металлическую сетку ограждения и повис над пропастью, дна которой не было видно.

– Значит, мне недолго осталось убегать, говоришь? – сказал мужик. – Ты прав.

Он резко выдернул что-то из своего порта за ухом, выбросил, и далее также резко дёрнул блок памяти робота и вставил его в свой порт. Закрыл глаза. Мужчине было уже много лет, но действовал он как молодой парень. Уверенно, жёстко.

– Что ты делаешь? – спросил механический голос. Это не было сказано вслух. Мысль проскрипела у него в голове. Мужчина открыл глаза.

– Теперь на всех камерах я – это ты. Теперь я – робот.

И в этот момент перед лицом мужчины завис дрон. Инфракрасный луч дрона словно стрела воткнулся в его лоб.

– Привет, – сказал вслух механическим голосом мужчина. И улыбнулся. Дрон сканировал около минуты. Капелька пота выступила на виске у мужика. Он продолжал улыбаться. Большая Садовая. Когда-то утром здесь было весело. Сегодня весельем не пахло. Солнца утром уже давно не видно. Дрон выключил сканер и резко, как стрекоза улетел влево. В туже секунду мужик перепрыгнул робота и повис на решётке ограждения. Сверху, с платформы парка высунулся солдат с автоматом. Накренившийся каркас робота скрывал висящего человека. Больше вокруг никого не было. Утром сейчас почти никого не бывает. Не как раньше.

– Ремонтные службы, быстро на Большую Садовую. Под парком «Сад Аквариум» валяется робот-сборщик. На трубе метро – проговорил солдат.

– Принято, – металлически отозвалось в ухе солдата. Тут же новый голос.

– Кто просматривает камеры, что там?! Он где-то в этом районе!

– Его нигде не зафиксировали. Была активность внизу, но кроме сборщика там никто не обнаружен. Какие приказы?

– Приказ – искать! Найти и усыпить. Ничего не изменилось. И зачистка всех вокруг, кто его мог видеть. А вот вы все облажались! У вас есть час! А что будет дальше, никто не знает.

Солдат вернулся на край платформы и посмотрел вниз. Робота – сборщика уже не было.

– Делимся, – прозвучал в ухе приказ. – Группа «А» прочёсывает Большую Садовую вниз. Группа «Б» идёт во дворы слева, параллельно. Скоро подъедет подкрепление. Повторяю, у вас есть час.

3.

– Тебя найдут, – сказал где-то в голове у мужчины робот.

– То, что ты делаешь, это глупо. Куда ты бежишь? Почему не отдаёшь свою память? Ты на самом деле думаешь, что можешь не следовать правилам «Центра»?

Они летели под домами. Под ними огромными змеями переплетались трубы метро. Под трубами ничего не было видно. Коричневая дымка. Они летели медленно. Последний дом, а дальше ещё одна платформа аллеи. И много пустого пространства. Они остановились. Огромная махина из бетона нависала над ними. Все дома стояли на широких сваях из металла и бетона. Но иногда дома падали. Ремонты и стройки в этом городе не прекращались никогда. Наверное, как раз в этом Москва не изменилась. Только теперь за это никто не приносит извинения.

– Что ты собираешься делать? – снова спросил робот.

– Тебе никто не говорил, что ты слишком болтливый робот? – спросил шёпотом мужик.

– Так я ни с кем до этого, кроме себя, и не разговаривал. А себе я такого не говорю.

– Расскажи про это место, – прошептал мужик.

–Хм, над нами здание, которое было очень популярно давным-давно. Когда ещё была здесь земля. Люди выстраивались вечерами в очередь, чтобы послушать музыку, которую тут играли. Люди приходили получать эмоции. Ты знаешь, что такое музыка? Хотя, откуда? Не знаешь, конечно. Ты сколько уже память не отдавал? Дня три, по-моему, верно?

– Не отвлекайся, а то вырублю тебя.

– Кстати, откуда ты знаешь, как мной управлять? Вставил меня в свой порт и намудрил там что-то… Откуда ты всё это знаешь?

– Почему ты так разговариваешь? Словно и не робот.

– А много ты общался со сборщиками? Мы же собираем ваше всё. В людских мыслях и картинки и речь. Я, конечно, почти всё отдаю «Центру», как предписано инструкцией, но маленькую часть копирую и оставляю, коплю. У нас конечно не мозги, как у вас, но микросхема также видоизменяется со временем от накопившейся информации.

– Хватит. Что было вон там? – он показывает на платформу аллеи впереди.

– Это, так сказать, проклятое место. Не знаю, что люди вкладывают в это слово, но по той информации, которую я имею, это место многие именно так и называли.

– Почему?

– Здесь многие пытались что-то построить, но ни к чему хорошему это не приводило. Пытались торговать, не получалось. Строили кафе, туда никто не ходил. Построили дом, он обрушился. Решили оставить аллею.

Мужчина зашептал:

Сонин дом, а Сони нет.

Кто же ждёт нас на обед?

Вон окно, а где же свет?

Сонин дом, а Сони нет.

– Чего? – спросил робот, – Это что, стихи? Никто уже не пишет стихи. Их уже нет. Как ты это сделал?

– Здесь, да, раньше стоял дом. А потом он исчез. Что под платформой? – прошептал мужчина, и как-то резко стал оглядываться. Седоватые липкие волосы болтались перед глазами. Резкие морщины, контрастировали с ясными глазами. Взгляд напряжённый.

– Метро, четыре трубы друг над другом – ответил робот.

– А ниже?

– Ниже? У меня нет такой информации.

– Проклятое место, говоришь? Давным-давно тут было кладбище. Захоронения. По крайней мере, так говорили.

– Кто говорил? Когда? Ты вообще, кто такой?

– Вот этого я не помню. Но очень хорошо помню последние три дня.

– Почему ты так поступаешь. Память – это вред для человека. Вы, люди, чуть не угробили землю, на которой живёте. И то, что делает «Центр», только спасает вас. Как ты это не можешь понять. Тебе надо сдаться.

– Мне надо вниз. Под метро.

– Чего? – проскрипел в голове робот.

– Три дня назад у меня родилась дочь. Не было ничего, а потом бац, и родилась дочь. Представляешь? И вот это я не хочу забывать. И каким-то машинам ещё надо постараться помешать мне в этом, – прохрипел мужчина. – Я просто так им не дамся. Мне надо вниз.

И мужчина резко накренил робота вниз, ускорился и врезался в дрон, который пролетал под ними.

4.

Птиц в городе не было. Так как не было земли, то не было и деревьев. Птицы улетали из города в леса. Туда, где ещё остались леса. Люди больше ничего не решали. Они не помнили, что было вчера, а информация о том, кем они работают, куда надо идти и что делать, заливалась ночью, когда они спали. Старая информация стиралась. У всех был в голове порт, подключённый к мозгу. Каждый год он обновлялся. Люди просыпались, шли работать, вечером где-то отдыхали, а потом ложились спать. Новый день для многих был новым днём. То есть, человек сегодня мог быть барменом, а завтра строителем. За всё это отвечал «Центр». Вся информация о каждом человеке стекалась в «Центр», и уже по полученным за день данным принималось решение, кем будет завтра тот или иной человек. Кажется, слишком сложно, но это же была машина, а значит, всё отталкивалось от цифр. Всё было автоматизировано. В каждом городе или деревне был свой «Центр», который отвечал за тех людей, кто там живёт. Детям тоже устанавливали порты. Их просто обновляли чаще. Как так получилось? Кто же теперь знает? Это называют «Большое обновление». Вроде прошло слишком мало лет для таких изменений. Но времени теперь для людей нет. Много? Мало? Об этом теперь не говорят. Люди даже не знают, что такое День Рождения.

При столкновении мужчину снесло кубарем вниз. Дрон со взрывом разлетелся на куски. Вспыхнул огнём робот-сборщик. И вся эта пылающая куча рухнула на ограждение трубы метро, пролетев мимо мужчины несколько метров. Металлическая сетка снова спасла его. Он повис на сетке, блок памяти робота болтался на его шее. А горящие машины разнесли стенку трубы с ограждением. Огромная пылающая дыра теперь украшала длинную змеевидную трубу метро.

– Вот это нежданчик, – металлически проскрипело в голове мужчины.

Но тут из отверстия вылетает поезд метро. Вагоны поезда, словно огромная струя воды. В глазах мужчины падение в замедленном действии. Резкий вылет и плавное исчезновение в коричневой дымке внизу. Зрелище было завораживающим и настолько шокирующим, что мужчина непроизвольно отпустил руки и полетел вниз. Упал он снова на ограждение. Снизу проходило ещё три огромные трубы. Разорвавшую часть наклонило, и она медленно с грохотом завалилась на соседнюю трубу метро. Но здесь уже ограждения выдержали.

– Ты хотел сохранить память? Ты вот такой ценой хотел это сделать? – робот скрипел у мужчины в голове. – Одумайся. «Центр» хочет лучшего.

– Что внизу под метро? Ты же знаешь робот. Все сборщики знают – мужчина закрыл глаза и стиснул зубы.

– На этом месте было кладбище. На этом месте стоял после жилой дом. На этом месте жил раньше я! – кричал мужчина.

Скрежет металла разрезает плотный вонючий воздух. Чёрный дым убивает свежий летний рассвет. Красные языки пламени сжигают все мосты, ведущие назад. Он должен идти до конца.

– Я должен дойти до конца, – стиснув зубы, говорил он сам себе.

Вдруг детский голос в голове:

Сонин дом, а Сони нет.

Кто же ждёт нас на обед?

Вон окно, а где же свет?

Сонин дом, а Сони нет.

Дым, копоть, красное пламя, огромные трубы, рассвет. И детский голос.

– Это ты, робот?! – выкрикнул мужчина. – Робот?!!!

– Нет, – протрещал он. – Это не я.

– Сонин дом, – повторил мужчина. И прыгнул с трубы вниз.

5.

От неожиданности он чуть не умер. Его охватила паника. Страх. Он думал, что не выплывет. Но он выплыл. Мужчина пролетел сквозь коричневую дымку внизу и упал в воду. Чёрная вода, коричневое небо. Он не помнил, чтобы когда-то хоть раз плавал. Он вообще не представлял, что такое «плавать». Ему было за пятьдесят, но он перестал сливать память всего три дня назад. Обрывками вспыхивали воспоминания, словно фары машин, проезжающих мимо. Но их было очень мало. Я хочу помнить, говорил он себе. У меня есть жена и дочь. Он плыл. Он видел берег и плыл к нему. Он видел башню. По крайней мере, так он подумал. Она уходила в коричневые облака. Чёрные волны подгоняли его к берегу. Тогда как всё остальное здесь было красноватым. Наверное, из-за коричневой дымки сверху. Чем ближе он подплывал к башне, тем сильнее начинала раскалываться голова. Металлический скрежет уже не был словами. Мужчина выдернул блок памяти робота и поплыл дальше. Он больше не нужен был ему. Он нашёл, что искал. Память робота поплыла ко дну.

Вблизи башня была огромной, что и не удивительно. Это и был тот самый «Центр». Снаружи она вся была переплетена проводами, уходящими в небо. Если это можно назвать небом. Мужчина стоял перед этим сплетением и не знал, что ему дальше делать. В волосах его давно проступила седина. Холодный ветер пригонял волны на берег и развевал его волосы. Развевал его мысли. Они куда-то разом все делись. Нет, памяти он не лишился, но он был опустошён. Он подошёл вплотную к башне и увидел кучу штекеров, которые вполне подходили к порту у него за ухом. Их было много. Очень много. Словно маленькие змейки они вылезали из всей этой конструкции. Он взял в руки первый попавшийся штекер и вставил его в свой порт.

На секунду всё стало белым, вспышка, а потом башня стала разматываться. Провода стали расходиться в сторону. Массовое раскручивание. Гипнотическое зрелище. А ещё в голове у него прозвучало:

– Здравствуйте, Профессор.

Размотавшись, провода открыли перед мужчиной большую металлическую сферу, которая больше чем на половину уходила в землю. Подойдя ближе, он увидел своё отражение. Грязное усталое лицо. Старый с седыми прядями на глазах мужчина, смотрел из отражения на сфере. А ещё он увидел красный рубильник, поднятый вверх.

Сонин дом, а Сони нет.

Кто же ждёт нас на обед?

Вон окно, а где же свет?

Сонин дом, а Сони нет.

Детский голос разорвал красную тишину. Зрачки мужчины расширились. Минуту он не мог пошевелиться.

– Вы вспомнили, Профессор?

Тишина.

– Этот стишок сочинила ваша дочь давным-давно. Ваша первая дочь. Тогда и меня как «Центра» ещё не было. Но вы забыли её. Вы ушли от своей семьи. Гордость, эгоизм. А потом вы их потеряли. Мировой коллапс, война, я, наконец. Мир перевернулся. Вашего прежнего дома уже не было. И вы так и не нашли их. Ни жену, ни дочь. Остался лишь стишок. Вы создавали меня за деньги на то, прежнее правительство. Но на самом деле, вы это делали, чтобы забыть. А уж я потом поменял мир. Я сделал то, что вы хотели.

Мужчина молча смотрел на своё отражение. Слёзы одна за другой тоненькой струйкой потекли по щекам.

– Я сделал мир лучше. Мир без боли, без злобы, без переживаний. Без потерь. Вы сделали этот мир лучше.

Тишина. Красный воздух давил на глаза. Чёрные провода уходили в коричневое небо.

Солнечный жаркий день. Маленькая девочка быстро едет на велосипеде, периодически оглядываясь.

– Не догонишь, не догонишь.

Он бежит за ней следом.

– Ого, как ты быстро едешь. Даже не догнать.

Они вместе приближаются к оранжевому дому на Большой Садовой.

Сонин дом, а Сони нет.

Кто же ждёт нас на обед?

Вон окно, а где же свет?

Сонин дом, а Сони нет.

Девочка, дочитав стишок, смеётся. Смеётся и он.

– Тебе всю жизнь придётся с этим жить, Профессор! – протрещало в тишине.

Злые волны с силой ударили о берег.

– Я не забуду больше никого.

Рука резко дёрнула рубильник вниз.

Приложение

Дизайн обложки подготовил Милагин Антон с использованием своей фотографии из личного архива.

Оглавление

1.

2.

3.

4.

5.

Приложение