Богатырь — пшеничное зерно [Владимир Колин] (fb2) читать онлайн

Владимир Колин БОГАТЫРЬ — ПШЕНИЧНОЕ ЗЕРНО

Рассказывают, что когда-то давным-давно, когда вместо сказок правду говорили, когда зайцы с рожками на лбу ходили, а у козлят кудри до плеч были, — жил в наших краях один древний дед. Никто не знал, сколько ему лет. Да и сам он столько жил, что счет годам позабыл. И если хотел дед на что-нибудь взглянуть — пальцами веки подымал, да и тогда видел, как сквозь сито. Борода у деда была по-колено, а седые кудри до самых пят. И жил дед один-одинешенек. А надо вам сказать, что был он такой сварливый да сердитый, — хуже днем с огнем не сыскать. Что бы ему люди ни сделали, все не по нем. Ничем деду не угодишь!

Вот и сидел он целыми днями в хате на лавочке один-одинешенек. Сидит и ворчит, вечно всем недовольный. То солнышко слишком греет, то тучи ему мешают, то день слишком долгий, то ночь коротка. Ничем старому не угодишь, ничем не потрафишь.

Вот как-то раз сидит он у себя в хате, хмурится, сердится, что день кончается, ночь наступает, — а деду хотелось бы, чтобы этот извечный порядок изменился, — и влетает к нему в хату жаворонок. Как увидел, что между четырех стен попал, перепугался и ну по хате взад-вперед летать — выхода искать. Летал он, летал, залетел на полати, да и уронил за печь из клюва пшеничное зерно. Облетел еще раз хату и, фррр, вылетел в открытую дверь.

А пшеничное зерно так и осталось лежать за печью. Тепло ему, хорошо. Начало зернышко расти и набухать. Росло, росло и выросло с яйцо. Только сердитый дед ничего не заметил. Он и жаворонка-то не видел! Где уж ему было пшеничное зерно разглядеть!

А зернышко знай себе растет, раздается. Вот уж с добрый арбуз стало! Арбуз тот возьми да и лопни, как все переспелые арбузы на бахче лопаются. И что ж ты думаешь?! Выходит из него паренек, росту в нем два вершка, а с боку у него сабелька в палец длиной.

— Ох, — говорит, — ну и здорово же я проголодался! Услышал это дед, удивляется: слышал-то дед лучше, чем видел.

— Проголодался? — спрашивает. — Кто это проголодался?

— Я, Пшеничное Зерно.

— С каких это пор пшеничные зерна разговаривают? — сердито крикнул старик. — И с каких это пор зерна голодными бывают? Я знаю, что люди зерна едят…

— Нет, уж я тебя прошу этого не делать! — С этими словами Пшеничное Зерно прыг с печи да прямо деду на колени. Вцепился ему в бороду, да и полез по ней вверх, пока не добрался до дедова подбородка.

— Видишь меня? — спрашивает.

Поднял старик пальцами веки, видит — шевелится что-то у него под носом, а что — никак не разглядит.

— Знаешь что, дедушка? Дай мне краюшку хлеба. Как съем ее — подрасту, ты меня и увидишь! — сказал Пшеничное Зерно.

— Что такое?! Краюху хлеба? Да к чему это тебе хлеба давать? — сердито спросил его старик, и не то, чтобы всерьез, а так, только бы поворчать.

Молчит Пшеничное Зерно, а старик сидит и мучается. Чуть не забыл я сказать, что у старика была еще одна слабость — любопытство.

— Ну, чего ж ты умолк? — крикнул, наконец, дед. — Отвечай!

А Пшеничное Зерно сидит да молчит. Молчит и дед — сам с собой борется. Наконец, не выдержал. Любопытство в нем победило.

«О-хо-хо!»— Встал дед с лавки, заковылял по избе, принес каравай хлеба, на стол положил. Пшеничное Зерно вскочил на стол, вытащил свою сабельку и давай хлеб на мелкие кусочки крошить. Нарезал — и ну за обе щеки укладывать! И ну расти! С каждым куском годом больше становится!

— Стой! Довольно! Я тебя вижу! — закричал дед, когда перед ним на столе очутился молодой удалец с огромной саблей в руке (сабля-то с ним вместе росла). — Эй, эй! Слезай, того и гляди стол мне сломаешь! — кричал дед, довольный, что есть на кого поворчать.

— Вот я и слез! — весело ответил парень. Спрыгнул со стола и, раскрыв объятия, подошел к старику.

— Давай, батюшка, поцелуемся!

Попятился старик, споткнулся о лавочку и упал.

— Батюшка?! — кричит. — Да какой я тебе батюшка? А сам забыл и о боли, и о страхе.

— Какой я тебе батюшка? — спрашивает. — Откуда?.. Образумься, парень, полно нести околесицу…

Огорчился Пшеничное Зерно, затуманился и говорит:

— Так, значит, мне и быть сиротой бездомным?

— Вот это здорово! — закричал старик. — Ты что думаешь? Разве отца так вот, на дороге, находят? Да и какая корысть человеку от детей? Я вас, парней, знаю! Ничего толком делать не умеете, а за шестерых хлеб уминаете! Ты так и меня, пожалуй, объешь!.. И почем я знаю, достоин ли ты моим сыном называться? Разве малое дело такого отца, как я, иметь?

— А ты меня испытай! Что хочешь, приказывай, я все сделаю! — отвечал Пшеничное Зерно. — Хочу и я не хуже других быть!

— Ага! Вот оно что!

Подумал старик, подумал и решил испытать Пшеничное Зерно.

— Слушай, — говорит. — Если хочешь себя показать, есть на свете такой проклятый колдун, по имени Салкостя. Много он, злодей, всяких зол натворил, много девушек унес, уворовал. Народ обижает, всячески притесняет… Немало мне с ним в молодости бороться пришлось, а одолеть его я не смог! Принеси ты мне Салкостину плеть!

И живет тот колдун Салкостя в своем волшебном царстве. Борода у него в девяносто девять саженей. Принесешь ту плеть, буду знать, что ты его убил. Тогда тебя сыном признаю.

Обрадовался Пшеничное Зерно. От радости ног под собой не чует.

— Где он? Где колдун Салкостя? Только скажи где, я мигом слетаю, ту плеть принесу…

— Где, где? — дразнит его дед. — Это уж, брат, твое дело, сам его и распутывай.

Распрощался с дедом Пшеничное Зерно и отправился по белу свету искать колдуна Салкостю. Ищет он год, другой. Ищет там, где солнце заходит, ищет и там, откуда день приходит. Исходил он за тем колдуном вдоль и поперек все полуденные и полунощные страны. Весь свет обошел, а Салкости не нашел.

Тут присказка кончается, сказка начинается. Сказка-то скоро сказывается, да не скоро дело делается. Кто ту сказку слушает, многому научится, а то можно и подремать, кто, слушая, соскучится.

Так вот, прошел Пшеничное Зерно путь немалый и как-то вечером подошел к большому полю. Не видать тому полю конца-краю. А на поле жнецы жнут. Глядит Пшеничное Зерно и дивится: чем усерднее жнецы работают, тем больше колосьев на поле. А лица у жнецов хмурые, усталые! Подошел к ним Пшеничное Зерно.

— Спор в труде, люди добрые!

— Спасибо на добром слове, молодец!

— Что за беда у вас тут стряслась? Что вы такие хмурые, невеселые?

— Да вот, — говорит один старик, — это поле принадлежит одному колдуну, будь он неладен. Если не кончим жать до ночи, пропали наши головушки! Замучает нас Салкостя.

— Салкостя! — радостно воскликнул Пшеничное Зерно, протянул руку, да и ухватил месяц с неба. — А ну, посторонись, братцы!

И давай жать… Горами колосья падают, сами в снопы вяжутся. Сверкает серп месяца, будто молния. Глядят на него жнецы и диву даются. Не успели они по цигарке свернуть, а уж вся пшеница убрана, кругом одно колючее жнивье стелется. Распрямил Пшеничное Зерно спину, потянулся, повесил месяц на место, на небо.

— Вот так богатырь! — воскликнул тот старик, что первый с Пшеничным Зерном заговорил. Бросились к богатырю жнецы, благодарят за то, что им на помощь пришел.

Но пока они его благодарили, да расспрашивали, поднялся вдруг черный вихрь, да такой, что людей, как букашек поразбросал. Пшеничное Зерно еле-еле на ногах устоял, даром, что такой богатырь. Это примчался из подземного царства колдун Салкостя жнецов проверять, пшеницу забирать. Сам он с вершок, голова с горшок, а бородища в девяносто девять саженей.

— Ну что, кончили жать? — спрашивает Салкостя. — А ты кто такой будешь? — закричал колдун, увидев Пшеничное Зерно. — Как ты смеешь по моей земле ходить?

Вызвал Салкостя Пшеничное Зерно на бой. Не испугался добрый молодец — не старуха его растила.

— Ладно, — говорит, — только ты мне сначала скажи, как будем биться: бороться или мечами рубиться?

— Бороться! — крикнул Салкостя и бросился на Пшеничное Зерно.

Схватились они, да так один другого в объятиях сжали, что кости трещат. И такой шум они подняли, будто гремят громы небесные, молнии из туч сыплются. Борются они и день, и другой, — боролись так целых девять лет, а один другого не осилил. Расцветала вокруг них весна-красна, дожди осенние проходили; заносило, заметало все снегом; подрастали ребята малые, а Пшеничное Зерно с Салкостей все борются, словно зубры, землю ногами взрывают, все глубже в нее уходят, только головы над землей торчат, а сами они уже в яме глубокой силой меряются.

На десятый год видит Салкостя — ничего ему с Пшеничным Зерном не поделать. Вытянулся колдун дымком вверх, закружился, завертелся и исчез в глубокой трещине, ушел в глубь земли в царство подземное.

— Постой, колдун, погоди! — крикнул ему вслед Пшеничное Зерно. — Куда ты?

А Салкости-колдуна и след простыл! Как тут быть?!

— Что делать-то, люди добрые? — растерялся Пшеничное Зерно.

— Что делать? — ответил ему кто-то. — Человека без беды и зимы без мороза никто еще на свете не видел… Видно, нам и дальше с Салкостей мучиться.

Но Пшеничное Зерно об этом и слышать не хочет.

— Нет, люди добрые! У меня с Салкостей счеты есть! Пока не отыщу его, не успокоюсь! И в мышиной норе его найду… Может, знает кто-нибудь, где колдун Салкостя живет?

— Этого, добрый молодец, никому не ведомо! — вздохнул человек.

— Ну, тогда счастливо оставаться!

И Пшеничное Зерно отправился снова в путь-дорогу. Идет молодец по дороге, встречного-поперечного про Салкостю-колдуна спрашивает. Только кого ни спросит, все плечами пожимают. Они, мол, о таком не слыхали, такого не видали. Что тут Пшеничному Зерну делать? Пошел наудачу — куда глаза глядят. Шел, шел да и пришел как-то на ночь в густой и темный лес.

«А ну, разожгу-ка я костер, да и заночую здесь, на полянке!» — думает.

Стал Пшеничное Зерно дрова для костра заготовлять, только он — не знаю почему — не хворост, а деревья целые носил. Набрел он на огромный дубище. Видно, бурей тот дуб наземь повалило. Только-только хотел его на спину поднять да на ту полянку тащить, слышит, просит его кто-то громким голосом:

— Пожалей мой дуб, добрый молодец, не жги на костре! Лучше подыми его да поставь, как он прежде стоял. Может, снова тот дуб примется и корнями в землю врастет!

Подивился Пшеничное Зерно, поднял дуб, а тот корни в землю пустил, зазеленел, будто и не вырывало его бурей. Открылся тут ствол дуба надвое, словно раскололся, и вышел оттуда старик, меднолицый, как дубовая листва осенью, на нем поршни и подвертки^[1] медные, на плечах рубаха тоже медная, а шуба косматая, мехом наверх, и мех тот, словно листва осенняя, медно-красная.

— Ты кто будешь, дедушка? — спрашивает Пшеничное Зерно. А дед и отвечает:

— Я — лесовик, старший над лесом. А за добро, которое ты, Пшеничное Зерно, моему дубу сделал, я тебе отслужу. Говори, чего ты хочешь, чего желаешь?

— Да вот у меня какая беда!.. Может ты, лесовик, мне укажешь, как до Салкости-колдуна дойти, до того Салкости, что в подземном царстве живет?

— Эх, Пшеничное Зерно! Трудную ты мне задачу задал! — вздохнул старик. — Одна только матушка-Земля про то знает. Для этого придется тебе на край света идти, и длится тот путь девяносто девять лет и девяносто девять дней! А чтобы Земля на твой вопрос ответила, надо тебе ей помочь злую ведьму полонить, в оковы заковать. Повадилась та ведьма Землю-матушку мучить, — грызет ее леса железными зубами! Тому, кто ей поможет ведьму полонить, мать-Земля в ножки поклонится, а тебе Салкостю-колдуна победить поможет.

Как услышал это Пшеничное Зерно, поблагодарил старика-лесовика и стал бесстрашно в путь-дорогу собираться. Дал ему Лесовик с того дуба веточку и научил подуть на ту веточку в случае нужды, а потом рассказал, как ему до логова ведьмы добраться. Рассказал и исчез! Вошел опять в дуб, а дуб закрылся, будто никогда и не открывался.

И снова зашагал по дороге добрый молодец Пшеничное Зерно. Долго путь его длился, да ведь и сказка не вся — долго еще до конца!

Шел он целый год и пришел к серебряному мосту. Вот уже и ночь. Устал добрый молодец.

«Что если я под мостом пересплю?» — подумал он. Сказано — сделано. Только заснул, мост зашатался, заходил ходуном.

Проснулся Пшеничное Зерно, выскочил из-под моста.

— Эй, кто там? — кричит.

Видит, идет по мосту человек, маленький-премаленький, с мизинец.

— Так вот кто мост шатает! — смеется Пшеничное Зерно. А человечек и отвечает:

— Ты, брат, не смейся, а лучше попробуй меня поднять. Ухватил его Пшеничное Зерно одной рукой, не может от земли оторвать. Ухватил он его обеими руками, понатужился, понапружился, со всей своей богатырской силой — не может человечка даже с места сдвинуть.

— Что за чертовщина? — дивится Пшеничное Зерно.

— А что, не напрасно я Тяжелее Земли зовусь? — усмехнулся человечек. — Возьми меня к себе в товарищи. Не пожалеешь!

— Ладно, — согласился Пшеничное Зерно. — Пойдем вместе! Скучно мне одному по дорогам шагать!

И пошли дальше вдвоем. Идет Пшеничное Зерно, удивляется, — уж очень чудно его товарищ ходит: соберется весь в комок, руки-ноги подберет, да так, комочком, по дороге и катится, и так быстро — не обогнать!

Бродят они вместе по белу-свету год, другой. Сколько стран обошли, пока как-то вечером не пришли к золотому мосту. Решили они здесь заночевать. Только улеглись и задремали, начал золотой мост дрожать, шататься, будто под ураганом, — того и гляди развалится.

— Эй, кто там? — крикнул Пшеничное Зерно и выскочил из-под моста.

Стоит, глядит и диву дается: движется по мосту махина выше леса, и не идет она, а прыгает, обеими руками за края моста цепляется.

— Это ты так мост раскачал, добрый молодец? — смеется Пшеничное Зерно.

— А ты, добрый молодец, прежде чем смеяться, попробуй меня на земле удержать, — отвечает ему эта махина.

Схватил Пшеничное Зерно прыгуна обеими руками, а удержать на земле не смог: тот прыг, — взлетел ввысь и Пшеничное Зерно за собой утянул.

— Ну и ну! — удивился Пшеничное Зерно.

— А что, даром меня «Легче Ветра» прозвали? — спокойно отвечает прыгун. — Возьми меня с собой, не пожалеешь!

— Ладно, — сказал Пшеничное Зерно. — Втроем веселее будет. И пошли они дальше втроем. Легче Ветра был очень доволен, когда Тяжелее Земли держал его за ноги и всем телом вниз тянул: так он по крайней мере мог шагать по земле, как всякий человек, но стоило Тяжелее Земли зазеваться и немного отпустить Легче Ветра, как тот тотчас взвивался вверх. А Легче Ветра начинал своего товарища ругать и срамил его так, что Тяжелее Земли от стыда не знал, куда глаза девать.

Шли они, шли с зари до заката и с заката до зари, и пришли в лес. Стоит лес, на корню весь как есть высох. В том лесу хозяйничала ведьма, которую Пшеничное Зерно искал. Куда ни повернешься, кругом мертвые деревья да голые ветки.

А в самой гуще лесной высится лысая гора, и на той горе, слаженный из громадных, в несколько обхватов, деревьев, дом ведьмы.

— Леса-то сколько извела! — покачал головой Пшеничное Зерно.

— Я-то ее давно знаю! — ответил Тяжелее Земли. И вдруг свернулся в комок, покатился да как ударится о подножие лысой горы!

Содрогнулся весь лес от этого удара, рухнула лысая гора, а с нею вместе в ведьмин дом, что стоял на вершине. Свалился ведьмин дом вниз и треснул, как ореховая скорлупа под ногой.

— Ага, так вот вы какие! — закричала ведьма. — Погодите, я на вас сейчас управу найду!

И ну дуть на них жаром! Чувствует Пшеничное Зерно, вот-вот у него глаза от жара полопаются. А Легче Ветра, как говорится, и в ус не дует: взял да и поднялся над землей, высоко, за самые облака.

— На помощь, Пшеничное Зерно! — зовет Тяжелее Земли. — Погубит меня ведьма, заживо сожжет!..

Тогда Пшеничное Зерно схватил с неба тучу и выжал ее, как мокрую тряпицу. А из тучи столько дождя на землю пролилось, что ведьмино пламя мигом погасило, и потекла из лесу река, широкая да глубокая, как Дунай. Чуть было Тяжелее Земли в ней не захлебнулся.

— На помощь, Пшеничное Зерно! — кричит он, в воде барахтаясь. — Это, брат, называется «из огня да в полымя»!

А уж о ведьме и говорить нечего, вымокла до костей!

Видит она, что ей одной с Пшеничным Зерном не сладить. Свистнула ведьма и, откуда ни возьмись, налетела целая туча оборотней, и набросились они на доброго молодца и его товарищей. Бьются Пшеничное Зерно, Тяжелее Земли и Легче Ветра, а оборотней все больше и больше становится. Где один упадет, там двое встают.

Увидел Пшеничное Зерно, что ему с товарищами одним не справится, вынул из-за пояса заветную веточку, которую ему дед-лесовик подарил и подул на нее. И что же ты думаешь? Двинулись к ним на помощь вековые леса с рубежа ведьминого царства. Идут старые деревья в три обхвата: дубы железные, мощные буки, высокие сосны, прямые, как боевые копья, гордые сикоморы, клены кудрявые и другие деревья. Шагают деревья корнями, как ногами, нерушимой стеной на оборотней. Глянул на них Пшеничное Зерно, и стало у него отваги вдвое больше прежнего.

Ну, и бой же был! Такого никто еще не помнит с тех пор, как земля стоит. Наступал лес на оборотней, давил их, мокрого пятнышка не оставлял. Ведьма чуть было совсем без оборотней не осталась. Тогда взвилась она вверх под облака и бросила в лицо Пшеничному Зерну горсть песка. Попал песок ему в глаза, опустились у молодца веки, и заснул Пшеничное Зерно крепким сном. Набросились тут на него оборотни, схватили мельничный жернов, надели молодцу на шею, понесли Пшеничное Зерно и сбросили его в широкую да глубокую реку. А Легче Ветра и Тяжелее Земли были так заняты боем, что ничего и не видели, не слышали!

Упал Пшеничное Зерно в реку, на самое дно опустился — проспал здесь целых три дня и три ночи. Проснулся и никак понять не мог, как это он на дне речном очутился, да еще носом в песок уткнувшись?

— Где я? — спрашивает.

— Ты что, не знаешь? Тебя оборотни в воду сбросили, — ответила маленькая рыбка, глядя на него своими смешными выпученными глазами.

Ух, и рассердился же Пшеничное Зерно! Уперся он ногами о речное дно — тотчас на берегу очутился. А оборотни, как увидели, что он выходит из воды жив и здоров, с мельничным жерновом на шее, так со страху окаменели, не могут с места сдвинуться!

Начал их Пшеничное Зерно уму-разуму учить, мельничным камнем угощать. Только теперь молодец вправду разъярился!

И так он их жерновом угощал, что скоро только горсточка оборотней уцелела. Да и те увидели, что дело плохо, и давай удирать. А о ведьме совсем забыли, самим бы ноги унести.

Напрасно звала колдунья оборотней! Напрасно просила их биться-сражаться. Окружили деревья ведьму, все ближе и ближе на нее наступают, все теснее и теснее круг свой сжимают, пока не очутилась ведьма, как в клетке. И билась она, и грозилась, и жаром-полымем на них дышала. Только впустую. Связал ее крепко-накрепко по рукам и по ногам добрый молодец Пшеничное Зерно, поклонился до земли деревьям за то, что пришли на помощь. А деревья ветвями качнули, назад повернули, ушли на родные места и вросли там корнями в землю, будто никогда и не двигались.

— Как бы нам теперь ведьму на край света к матушке-Земле доставить? — спрашивает Пшеничное Зерно своих верных товарищей.

— Я вас всех мигом на спине отнесу! — предложил Легче Ветра.

— Это было бы хорошо, да ведь пути до края света девяносто девять лет и девяносто девять дней!..

— Только бы горя и было! — смеется Тяжелее Земли. — Положись на меня! — И давай колотить кулачками по земле, а кулачки у него, даром что малы, — увесисты, как кузнечные молоты, вот-вот землю насквозь пробьют.

Мало ли, много ли прошло времени, послышался голос из-под земли:

— Кто там стучится, не ты ли, кум?

— Я самый и буду, — ответил Тяжелее Земли. — Сделай милость, выйди ко мне на минутку!

И тотчас же из земли появился маленький серый зверек.

— Будьте знакомы, это мой кум Суслик, — сказал Тяжелее Земли своим товарищам. — Помоги мне, дорогой куманек! Надо во что бы то ни стало для меня ведьмино помело достать. Я, вот, гору с домом ее разрушил. Никак теперь ведьминого помела под камнями и бревнами не найду!

— Для тебя, кум, с удовольствием! Подожди здесь, я мигом! — ответил Суслик.

Сказал, мелькнул среди развалин и камней и исчез. Не успели они оглянуться, а Суслик уже тут как тут — подает им ведьмино помело. Стал кум его благодарить, расспрашивать, как он живет и здоров ли, только Суслику было не до бесед. Он очень торопился. Юркнул в норку — и был таков.

— Дельный у тебя кум, как я погляжу, — сказал Пшеничное Зерно. — Да только что мы с этим помелом делать будем?

— А вот что, — ответил Тяжелее Земли. — Я схвачу Легче Ветра за одну ногу, а ты взвали себе ведьму на плечи и садись ему на другую ногу, бери помело в руки и говори вот так:

Сказано — сделано! Как проговорил Пшеничное Зерно заветные слова, которым научил его Тяжелее Земли, очутились они в дикой стране, куда нога человеческая еще не ступала, куда и птицы-то не залетали. И стояла там вечная тишина, и когда дождь лил, и когда снег шел, и когда звезды с неба по ночам падали.

Оглядывается Пшеничное Зерно вокруг, удивляется. Вдруг видит он вдали две островерхие горы. Стоят те горы и не стоят, — то друг к дружке пригнутся, то разойдутся, будто играют. Понял добрый молодец, что не горы это, а уши Земли: насторожилась Земля, заслыша их шаги, вот ушами и поводит.

Поднес он ладони ко рту да как крикнет:

— Эй, Земля!

Содрогнулась тут Земля у них под ногами, затряслась так, что гул пошел. Тяжелее Земли в комок сжался и к земле припал, а Легче Ветра, вытянувшись во весь рост, взлетел вверх. Один только Пшеничное Зерно не оробел, стоит и ждет, что дальше будет. И раздался из глубины мощный голос, громом вдали отдался:

— Кто Землю зовет, тревожит?

— Я, Пшеничное Зерно! Я ведьму полонил, по ногам, по рукам скрутил и тебе на расправу принес!

— Подать ее сюда! — прогремел голос, и разверзся перед ними каменный зев — пропасть бездонная.

Схватил тут Пшеничное Зерно ведьму и кинул ее в ту пропасть. И закрылась пропасть, будто ее и не бывало. Обрадовалась Земля, что покончили с ее заклятым врагом.

— За твою услугу великую проси, — говорит, — чего хочешь, добрый молодец! Скажи только, чего желаешь…

— Одного хочу, об одном прошу, — отвечает с поклоном Пшеничное Зерно. — Помоги мне найти Салкостю-колдуна.

— Хорошо, Пшеничное Зерно.

Тут открылась перед ним трещина глубокая. Словно колодец в самые недра земные уходит.

— Ну, смелее вперед! — говорит Земля. — Как спустишься на самое дно, так и найдешь колдуна Салкостю.

Ухватились друг за друга товарищи: Пшеничное Зерно, Тяжелее Земли и Легче Ветра. Взял добрый молодец ведьмино помело и крикнул:

А помело… ни с места! Поняли друзья, что здесь им помело не поможет.

— Ничего, — сказал Легче Ветра. — Пусть только Тяжелее Земли приналяжет — меня попридержит, но так, чтобы не очень… Чтобы мы себе шеи не сломали.

И так, держась за ноги Легче Ветра, начали друзья потихоньку в колодец спускаться. И спускались они так девять дней и девять ночей, пока, наконец, не попали по ту сторону земли, где жил Салкостя.

Ну, и чудная там сторона! Все вверх ногами перевернуто: и деревья и цветы! А реки по небу текут, и, чудо-чудное! Ни капельки воды на землю из них не проливается!

— Уж не спятили ли мы? — спросил со страхом Легче Ветра, и хотел было на руках походить, но заметил, что товарищи смеются, встал как следует на ноги. Вот идут они втроем, направо, налево, озираются, виденному дивятся. И дошли они до высоких гор. Стали по кручам, по горным тропам, по каменным уступам взбираться, видят — медный замок стоит, огнем на солнце горит. А возле замка, на зеленом лугу, сидит девица — писаная красавица. Сидит невеселая, вздыхает, золотые волосы чешет, в косы заплетает.

— О чем грустишь, красавица? — спрашивает Пшеничное Зерно.

— Как мне не грустить, добрый молодец! — отвечает ему девушка. — Унес меня Салкостя-колдун из родного дому, от батюшки с матушкой, и держит меня в неволе здесь под землей, в своей стране. — А вы, люди добрые, как сюда попали? — спрашивает девушка.

— Да у нас к Салкосте дело есть неотложное. Скажи, дома он или нет?

— Нет его, еще с вечера на охоту ушел… Услышал это Пшеничное Зерно и спрашивает:

— А не знаешь ли ты, девица-красавица, где Салкостя свою плеть держит?

— Как не знать, знаю! Пойдем, покажу!..

Повела его девушка, показала. Висит плеть колдуна на гвоздик у Салкости над изголовьем. Схватил ее Пшеничное Зерно, взял девушку за руку и хотел уж из Салкостина дворца выйти. Только они за порог ступили, зашипела-засвистела плеть по-змеиному, словно тысяча гадов свистит-шипит. Услыхал тот свист Салкостя в лесу на охоте. Слышит, плеть его зовет, весть ему подает. Подобрал он свою бороду в девяносто девять саженей и молнией домой помчался.

Нагнал Салкостя Пшеничное Зерно, сбил его на лету палицей, отнял плеть и девицу-красавицу, мигом скрылся из глаз, и был таков.

А Легче Ветра стоит белый как полотно и говорит Пшеничному Зерну:

— Вставай, брат!.. Чего на земле даром валяться?

Подошел к Пшеничному Зерну Тяжелее Земли, поглядел, пощупал его да как крикнет на Легче Ветра:

— Вот, без толку болтаешь! Не видишь, что ли, что проклятый колдун его до смерти убил?.. Выноси меня скорее на землю!..

Схватился Тяжелее Земли за ногу великана Легче Ветра и тот мигом вынес его из подземного царства. Тяжелее Земли сказал ему куда лететь, и понеслись они далеко-далеко, туда, где горы меж собой вечно спорят. Там они в горшочек живой воды зачерпнули и скоро вернулись к мертвому другу, Пшеничному Зерну. Окропил его Тяжелее Земли живой водой, и вскочил добрый молодец на резвые ноги, потянулся да и говорит:

— Ох, и долго же я спал, братцы!

— Кабы не мы да не живая вода, спать бы тебе здесь навечно! — ответил Тяжелее Земли и рассказал, как дело было.

Обрадовался Пшеничное Зерно, что у него такие верные товарищи, от всей души поблагодарил их.

— Даром, что ли, мы к тебе в попутчики напросились? — ответили ему в один голос Тяжелее Земли и Легче Ветра. — Ты лучше скажи, что нам дальше-то делать?

— Придется назад, в Салкостин замок возвращаться, — решил Пшеничное Зерно.

Отправились друзья в обратный путь. Шли, шли, опять дошли до высоких гор и на горном лугу перед дворцом увидели снова девушку с золотыми волосами. Только теперь она им еще грустнее показалась. Сидит, косы заплетает, а глаза полны слез.

— Вернулись? — радостно воскликнула девушка. — А я уж и не чаяла свидеться с вами.

Говорит красавица со всеми тремя товарищами, а только на одного Пшеничное Зерно глядит, глаз не сводит. Да и добрый молодец на нее глядит — наглядеться не может.

— Ну, голуби мои, а о Салкосте вы забыли? — спрашивает Тяжелее Земли.

— Правда, твоя, Тяжелее Земли, — молвил, нахмурясь, Пшеничное Зерно. — Дважды мы с Салкостей-колдуном встречались, дважды бились. В первый раз девять лет подряд боролись, друг друга не побороли, а второй раз убил он меня до смерти, свалил своей палицей. Ужель он меня сильнее?! Скажи ты мне, девица-красавица, не знаешь ли, что колдун ест, отчего он такой сильный?

— Как не знать, — отвечает девушка, — ведь я его кормлю, я для него варю!

И поведала она Пшеничному Зерну: Салкостя, мол, за один присест десять печей хлеба да пять жареных быков съедает, бочонок водки и две бочки вина выпивает.

— Как бы мне узнать, смогу ли я такой обед съесть? — спросил Пшеничное Зерно.

Побежала девушка в медный замок, и столько еды ему наготовила — самому Салкости впору.

Сел тут Пшеничное Зерно за стол и мигом съел несколько печей хлеба, бочку с вином да два бочонка водки до дна осушил, а как пятого быка доел, стал девушку просить, чтобы она ему шестого зажарила, а то он, пока ел, проголодался…

Не успел Пшеничное Зерно как следует отобедать, послышался вдруг такой страшный шум, что весь дворец затрясся.

— Что это?

— Салкостя возвращается! — испугалась девушка. — Он так всегда делает, за тысячу верст свою палицу вперед посылает!

Глядят они — глазам своим не верят: ударилась палица о медные стены замка, поднялся гул и грохот, широко распахнулись ворота, влетела палица в светлицу, где обедал Пшеничное Зерно, прыг на стол, а оттуда на гвоздь и повисла на стене.

Легче Ветра со страху побелел, а Тяжелее Земли ладошкой себе рот и заткнул, чтобы не крикнуть от испуга. Встал Пшеничное Зерно, схватил колдунову палицу, размахнулся, раскрутил ее трижды, да швырнул назад, откуда прилетела. И полетела назад палица. Летела, летела, покуда Салкостю-колдуна по лбу не ударила. Тот, ничего не зная, домой шел!

Упал колдун наземь, лежит, шишку на лбу щупает. Понял он, что дома у него неладно. Ухватил Салкостя свою палицу, полетел-помчался туда стрелой, а свою бороду в девяносто девять саженей, чтобы не мешала, за деревья не задевала, на руку накрутил. Прилетел, видит: сидит у ворот Пшеничное Зерно, жив-здоров.

— Так это ты был, Пшеничное Зерно?

— Я, Салкостя…

Испугался колдун. Не забыл он еще, как с Пшеничным Зерном боролся. Знал колдун, что последний раз он богатыря только хитростью одолел.

— Как нам биться? — спрашивает. — Будем бороться или мечами рубиться?

— Бороться! — отвечает Пшеничное Зерно, а сам хвать колдуна за бороду!

И боролись они от зари и до темной ночи, а один другого побороть не могли.

От богатырских ударов искры, словно молнии, сыпались, такой шум и гул стоял, будто гром гремел, будто здесь, на черном лугу, все бури сошлись.

— Девица-красавица! — просит Салкостя. — Принеси мне воды напиться, я тебя за это царицей в моем подземном царстве сделаю!

— Девица-красавица! — просит добрый молодец Пшеничное Зерно: — ты ему воды не давай, лучше меня напои. Я тебя отсюда, из подземного края, выручу, чтобы ты землю родную снова увидела, песни жаворонка услышала.

Бросилась тут девушка в замок, зачерпнула в глиняный горшочек студеной воды, напоила Пшеничное Зерно. Напился Пшеничное Зерно, силы в нем вдвое прибыло. Хватил он колдуна за бороду, рванулся колдун, а борода-то у добра молодца в руках осталась! Съежился Салкостя, обмяк весь! Ведь сила-то его вся в бороде была. Взметнул добрый молодец — Пшеничное Зерно колдуна высоко над головой, размахнулся и хвать его оземь, так что треснула земля под ним, открылась пропасть бездонная. Провалился колдун в ту пропасть и разбился насмерть.

Обрадовалась девушка, обрадовались и верные товарищи, Тяжелее Земли и Легче Ветра. Стали они тот же час в обратный путь собираться. А Пшеничное Зерно вошел в замок и взял плеть колдуна. Только теперь плеть не свистела, по-змеиному не шипела. И не знаю почему доброму молодцу на ум взбрело силу ее испытать. Взмахнул он плетью, да как щелкнет! И, что же вы думаете? Собрался тотчас весь медный замок со всеми службами и пристройками, обернулся замок медным яблоком. Щелкнул его молодец еще раз, глядь, а медный замок снова перед ним стоит.

Как увидел Пшеничное Зерно, какая в той плети сила, превратил замок в яблоко, сунул яблоко за пазуху и пошел к своим товарищам. Тяжелее Земли ухватился за ногу Легче Ветра, Пшеничное Зерно с девушкой — за другую и Легче Ветра всех их тем же колодцем на землю вынес.

Взял тогда Пшеничное Зерно ведьмино помело в руки и только успел сказать:

как все четверо очутились в избушке старика.

А дед за это время сильно одряхлел и угомонился, — ворчать меньше стал. С тех пор, как он Пшеничное Зерно за плетью колдуна услал, не было и часа, чтобы он себя не проклинал, что такого сына по глупости своей лишился.

«Что, дед? Видно, совсем из ума выжил? Заслал сына в такую даль! — корил себя старик и днем и ночью. — Мудрено ли, что сын от такого отца отказался?! Не видать тебе его больше, как своих ушей!»

И вот, слышит дед, будто народ в избу валит. Поднял он веки и остолбенел.

— Вот тебе Салкостина плеть, батюшка! — говорит Пшеничное Зерно, а сам старика обнимает, целует. Заплакал тут старик от радости.

Позвал Пшеничное Зерно всех за ворота, вынул из-за пазухи медное яблоко да как щелкнет плеткой колдуна Салкости! Тотчас вырос перед ними медный замок с башнями и со службами, с несметными богатствами. Стоит замок, на солнце сверкает-светится, а старик дивится, не знает, явь ли это или сон ему, старому, снится.

Только теперь дед узнал, какая сила в Салкостиной плети.

Со слезами на глазах обнял старик сына и стал просить прощения за то, что услал его в такой страшный, опасный путь.

— Ничего, батюшка! — ответил ему Пшеничное Зерно. — Зато погляди, какой невестой и какими товарищами я обзавелся!

Увидел старик златокудрую девицу-красавицу и обрадовался, что у него и дочка есть. А потом послали они за родителями девушки и отпраздновали богатую свадьбу. И сошелся на свадебный пир народ со всего того края, и пировали все семь дней и семь ночей, пока досыта не напились, не наелись. А плясали на той свадьбе так, что огонь из-под сапог сыпался. И я на том пиру был, мед, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.

Примечания

1

Поршни — кожаные лапти; подвертки — портянки.

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***