Ходит Дрёма возле дома [Татьяна Чащина] (fb2) читать онлайн

Татьяна Чащина Полный оборот. 12. Ходит Дрёма возле дома

1

Ходит Дрёма возле дома, или Как старый оборотень свататься ездил

Я сидел в кафе, где на стенах декоративной шпаклёвкой был выведен рельеф жёлто-оранжевых тонов. Цвет должен был способствовать аппетиту, но сама поверхность отбивала его напрочь. Эти ломанные херни, что торчали в разные стороны, напоминали мне то цунами, то наляпанные на стену фекалии, то кораблекрушение.

Но видимо только мне.

 За соседним столиком обжирался фастфудом толстый парень, даже не глядя на обстановку вокруг. Его трясло от нетерпения поглотить свой обед. Он тихо похрюкивал от удовольствия.

Две студентки строили мне глазки совсем рядом, в руках держали бутерброды в багетах. Открывали свои ненасытные рты, заталкивали продолговатые булки. Якобы эротично, но блевать хотелось от их свиных манер. А когда они облизывали бесформенные,  надутые губы, я тупо отворачивался. Улыбался им Герыч, специально, чтобы поржать. Девки широко улыбались, верхние силиконовые губы затыкала ноздри, и улыбки сползали с лиц.

Лу вообще старался ни на кого не смотреть. Он слишком юн и интеллигентен, чтобы видеть всё это. Сидел, уткнувшись в свой планшет, и с кем-то переписывался. На нём серый костюм, что подходил к холодным стальным глазам. Под пиджаком голубая футболка. Он всегда с сумкой через плечо, и белая шевелюра имеет аристократическую растрёпанность.

– Что будете заказывать?  – спросила убогая официантка. Я ей не ответил, отозвался Герыч.

– Нам бы трахнуться, – улыбнулся он.

– Это общепит, общетрах в подворотне, – огрызнулась девушка.

– А ты там во сколько? – не отставал дикий нахал, которому, конечно, же баба не нужна, просто очень он любит над ними издеваться.

Она отошла от нашего столика. Вскоре подошла другая. Старше, опытней и более благовидная.

– Вы будете что-то заказывать?

– Три котлеты с гречей. Бутерброды с ветчиной, чай, – ответил я, подозревая, что Герыч сейчас спросит, какой у неё размер груди.

Она записала  и ушла. Я посмотрел по сторонам. Студентки уже не стесняясь, подмигивали  мне, вытирая вареникообразные губищи.

– Когда сменится мода, куда они свои растянутые рты девать будут? – спросил Лу.

– Зашивать, – усмехнулся Герыч.

Странная у нас компания. Оборотни все ушли от людей в Лес, те немногие, кто остался, держались вместе. Вот и мы как-то разом собрались и везде  ходили дружной компанией. Почему-то волки решили, что я старший. И по праву старшего, я дал им всем кликухи. Герыч был на меня похож, черноглазый и лохматый, на пол головы ниже ростом, зато в плечах и бёдрах намного  шире. Он наглый, дерзкий и просто маньяк какой-то, сдерживать его приходится. Так напоминал моего брата, за что и получил кликуху.

А Лу… Он на девку похож. Блондин, который всегда поможет советом, которого в любой драке надо защищать.

Вот таким вот нелепым образом, я заменил себе свою семью.

Заказ принесла убогая. Разложила тарелки по столику, поставила чашку и чайник. Герыч потёр руки и принялся уплетать еду. Мы с Лу воздержались. Хотя я передумал и решил выпить чая.

– Привет, можно подсесть? – спросили две студентки-губошлёпки.

Почему именно студентки? Потому что я их всех рассмотрел с ног до головы и у одной высмотрел в сумочке методичку. Видимо, моё пристальное изучение их персон, дало повод думать, что я не против их присутствия.

– На х*й пошли, – спокойно послал их Лу, и Герыч тут же заржал, давясь кашей.

Они обиделись, надменно хмыкнули. Их пропустила довольная официанточка. Оценила наш манёвр, игриво приподняла мохнатую бровь.

– Я через пятнадцать минут заканчиваю.

– Вот уж я оторвусь, – хмыкнул Герыч.

– Секса хочешь? – усмехнулся я, интересуясь у Герыча, но ответил не он.

– Ты настойчивый, – несильно покраснела официантка, видимо, уже краснеть не чем, привычное дело в общетрахе работать.

– Волки не кобели, – обиженно заверил нас Лу. – Если трахните её, я с вами разведусь.

– Еб, твою мать, я сейчас разрыдаюсь, – хохотал Герыч. – От нас Лу уходит.

Девку надо было спасать. Герыч маньяк, он её исполосует, я ничего сделать не смогу. Пары у него нет, поэтому дуркует по-чёрному. И Лу в курсе, мы с ним переглянулись и принялись доедать заказ в три горла, чтобы побыстрее свалить.

– Да, ладно, мужики, – хмыкнул самый обезбашеный волк за нашим столом, – если сама не подойдёт, не трону.

Она подошла.

 Мы вышли из кафе и специально завернули в подворотню, чтобы не догнала.

Нет ведь! Жертва, мать её. Надо догнать, забежать вперёд меня и путь перегородить. Стоит вся такая модная, в джинсах и открытой кофточке, сумку через плечо перекидывает. Глазёнками блудливыми по фигуре моей шарится.  Они, что не видят, насколько мы опасны?

Поэтому оборотни и не живут в городах, притупляется инстинкт самосохранения и предчувствие, у людей вон, напрочь стёрто всё.

– Ты, такой классный. Охрененный, – она помялась на месте. Когда я глянул на Герыча и Лу за своей спиной, тоже посмотрела на них. – Можно ко мне пойти.

– Не соглашайся, – сказал Лу. – Кончится, как в прошлый раз.

В прошлый раз мы отделали девку втроём, а Герыч пары не почувствовал, искалечил несчастную. Очень надеялся, что не до смерти. Свалить пришлось.

– Давай, поиграем, – предложил Герыч, – крови охота.

– Я маньяк, – тихо предупредил девчонку.

Неожиданно в подворотне появился знакомый запах. Я ощерился, глянув через плечо. Лу и Герыч уже прикрывали мою спину.

– Кровь, – прошипел Герыч, – сейчас буду резать на ремни старого ублюдка. А потом тебя трахну во все щели, какой-нибудь лопатой.

– Придурок, – фыркнула девка и гордо пошагала от нас.

Порой женское самолюбие и капля собственного достоинства, распутным бабёнкам спасает жизнь. Она, походу, не вкурила, от чего только что ушла.

Я смотрел на мужика в возрасте, который появился в проулке. Шёл размашистым смелым шагом, направлялся именно к нам. В джинсах, футболке, сверху пиджак. Ещё один интеллигент, как наш Лу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Знакомый оборотень остановился недалеко от меня. Его глаза янтарные, но один вроде темнее другого, прищурились, он меня сканировал своими незаурядными способностями. Пятернёй откинул лохмы назад и улыбнулся, как добрый папа Карло. Лет сорок на вид, не больше.

– Здравствуй, Георгий Маркович Белкин, – поздоровался он.

– Здравствуй, Нил Ильич Лихо, – с опасным шипением ответил я.

2

Лихо Нил Ильич – Вечный. Но это нас не колышило.  И хотя Вечных всего трое осталось, мы их не боялись. Не знаю, как так получилась, но наша компашка убойная. Мы неделю назад нарвались на двух Высших, уложили их на одном дыхании. Работал в основном Герыч, не знаю, что за волк такой мне в друзья достался, но он бешеный, лютый до одури. И Лу мастер подкусить, где надо. Исподтишка так цапает по незащищённым местам, что те два мудака сдохли евнухами. И Лихо грозило то же самое.

В отличие от своего брата Егора, с которым пришлось расстаться, по причине того, что его девушка оказалась моей истинной парой, не хотел я разрушать их любовь, поэтому и свалил подобру-поздорову, не мог брату вызов бросить, и оставаться рядом сил не было, Луизу обожаю, люблю всем сердцем. Так вот, в отличие от Егора, я ненависти к Лихо не испытывал. Хотя он и причастен к смерти отца, убивал не он, не ему за это отвечать. Лишь бы мать моя не страдала, в остальном я сам разберусь.

– Ты вроде одноглазым был, Нил Ильич, – я усмехнулся, внимательно разглядывая зловещего мужика.

Брат мой сводный, Ильюха ему в глаз нож воткнул и был у нас Лихо Одноглазым, а тут такое чудо – излечился чувак, где-то глаз накопал, чутка по цвету не подходил.

– Было дело, – спокойно ответил старый оборотень. – Мать твоя, Алёна Ярославна достигла таких высот в медицине, что органы и конечности восстанавливает. Не быстро, но зато качественно.

– Где она кстати? – я настороженно принюхался, но запаха мамули не обнаружил. – Ты, что опять её бросил? Опять якобы сдох, и она типа вдова. Как в прошлый раз?! А потом назад потянешь…

– Угомонись! – рыкнул Лихо.

– А ты нам рот не затыкай, – адским шёпотом сказал Герыч, скалясь на Лихо.

У старика глаза округлились, он сделал шаг назад. Внимательно меня смерил взглядом и вдруг прищурился, а глаза янтарные засветились ярким солнцем.

– Я тебя предупреждаю, Лихо, – ухмыльнулся. – Нас голыми руками не возьмёшь. Мы тебе костью в горле встанем, и ты сдохнешь. А мы нет.

– Так что насчёт Алёны Ярославны, – вдруг встрепенулся Лу, – она здесь?

Лихо с трудом сглотнул. Подул на пряди волос, что спадали на высокий лоб. И вдруг улыбнулся нам во весь свой волчий оскал.

– Поговорить надо, Гоша. Пойдём в кафе посидим?

– Только оттуда, – я прошёл мимо него. – Прогуляемся.

Мы вышли из закоулка в разгорячённый город. Людей было немного, стояла адская жара, иссушенный асфальт раскалялся на солнце, и все живое сваливало в любую подходящую тень. Я скинул рубаху, оставшись в одних шортах. Достал из своего рюкзака солнечные очки, потому что солнце было везде: сверху пекло, отражалось от стёкол, витрин и окон, да ещё и снизу дорога жварила градусов под пятьдесят, так что кроссовки чуть ли не прилипали к плавившемуся покрытию. Герыч поступил, как я. Мы с ним смуглые, солнца не боимся. Лу бедняга, мало того, что пиджак снимать не стал, ещё и панамку сверху водрузил, шёл позади нас по теням, по теням. Не просто так шёл, если Лихо, что задумает, Лу сзади всё зафиксирует и удар нанесёт мгновенный.

Но Лихо шёл, глубоко задумавшись, тоже в пиджаке и видимо от жары не страдал вовсе.

– Алёна Ярославна с твоим дядькой, – неожиданно сказал он. – Как его увидела, всё вспомнила. Вначале с Дрёмой путала, потом поняла, что к чему.

– Погоди, он же женат, – я даже растерялся.

– Нормальные у вас там отношения, – гоготнул Герыч.

– Наталья Викторовна, жена Карачуна по приезду в Лес сильно тосковала, – рассказывал Лихо, и я понял, что Наташа ему нравилась. Поэтому и слышалось в его голосе что-то отдалённо напоминающее скорбь. – Родила тройняшек-девочек, а потом сразу забеременела, и уже не потянула. Парень мёртвый родился, и сама она недолго прожила. Карачун одичал без жены мгновенно, волком обернулся и угнал в лес. А в лесу начал рыжую девку гонять, чуть задницу ей не откусил. А девка та, жена великого оленя. Елень такого не простил. Уже собирался разнести к ебе*ям всю их стаю. Догода с трудом договорился, чтобы подождал рогатый гневаться и послал весточку моей Алёнке, что, мол, приходи, Карачуна пожалей.

Нил замолчал. Лицо озлобилось, он сплюнул на асфальт, и слюна испарялась. Присмотрев глазами тихий переулок, свернул туда. Ближе к набережной. Там много людей, прохлада от воды шла.

– И ты, типа отпустил, – я бежал за ним следом, получая удовольствие от того, что моя мать свалила от него к моему дядьке.

– Ну, ты же Луизу отпустил.

– Ты не сравнивай, Егор мне брат, и там такая любовь, грех влезать.

– У Алёны с Карачуном тоже любовь, похлеще, чем с Дрёмой. Они оголодавшие теперь у каждой сосны в Лесу сношаются.  Не мог я её больше держать. Скинула она моих детей на пятом месяце беременности и с кровати не вставала полгода, думал умрёт. А потом…

Он остановился и посмотрел на меня. Ростом мы были почти одинаковым, легко так в глаза мне посмотрел.

– Так я и не научился людей в волков оборачивать, – без сожаления сказал он мне. – Зато «видеть» могу. Так вот, отпустил я твою мать, потому что родилась Дамка с запахом, как у Алёны. Снится мне постоянно, покоя не даёт. Она моя жена, а не ваша мать, перемать. Я ведь уже думал, что произошёл полный оборот, именно с Алёной буду жить, пока смерть не разлучит нас. Но ошибся. Опять.

– Из-за твоих еба*ых ошибок, моего отца убили! – не выдержал я.

– Это был не мой приказ. Убить Дрёму приказал Альфа, я же просил, чтобы Алёну не убили вместе с ним, – огрызнулся Нил. – Теперь она с тем, кого любит, и Карачун любит её. А моя пара…

– Чистый хэппи энд, – рассмеялся Лу. – Что тогда страдаем?

– Действительно, – усмехнулся я. – Что страдаешь то?

– Хрен знает, где моя пара. Найти не могу, – усмехнулся Нил Ильич. – Поэтому прошу у тебя помощи. А чтобы ты не отказался, заключим сделку.

– С тобой сделки заключать, как с сатаной. Ну, на х*й, – окрысился я.

– Ну, и слава у меня, – рассмеялся Лихо и пошёл в сторону набережной.

Шли прогулочным шагом. Мы на солнце жарились, бедняга Лу ближе к парку, ходил среди отдыхающих, что усыпали траву своими покрывалами и расслаблялись в жаркий день. На протяжении всей набережной, до самого городского пляжа купались люди, перепрыгивая через парапет. По реке проносились катера, плавали отдыхающие на катамаранах.

– Если ты со своим талантом предвидения найти не можешь, я то точно тебе не помогу, – сказал я.

– Ты нет, твоя Луиза да.

Я остановился. Сердце ёкнуло. Я ведь подозревал… Я ведь знал, что так случится. Но не думал, что так быстро и… Оборвалось что-то внутри. Заныло. Завыло волком от тоски. Больно стало так, что сил не было даже дышать. Остановился, глядя себе под ноги.

Я не хотел этого.

– Хотел, – сказал Лу. – Ты всегда хотел, чтобы Егор умер, а Луиза бы тебе досталась. Признайся уже в этом, с*ка!

3

– Кто? – мой голос охрип. – Кто убил моего брата?

– Догадайся, – Нил Ильич достал сигарету, и предложил мне.

Я взял и прикурил от его зажигалки. Мы остановились в тени высокого дуба у ржавой урны.

– Догода.

– Правильно, – кивнул Лихо. – Лада  так и не пришла в себя, а Луиза в такую красавицу выросла, что у Догоды зуб на зуб не попадал. Она и охотница, она и девка красивая. И Алёнка, которая в их стаю перебралась, начала обучать её своему мастерству. Вот у Луизы и появилась идея, ногу своей сестре нарастить и вернуть к нормальной жизни. А Догоде это нах*й не надо было. Он не сам Егора убил. Он так подстроил, чтобы Алёну и Карачуна не расстроить,  все до сих пор думают, что Егор сам погиб в схватке с одичавшими Вечными. Но я то «вижу». Меня хрен проведёшь.

Он затянулся дымом и посмотрел в сторону молодых девок, что развалили свои кости недалеко от нас.

– Луиза у него? – мне становилось плохо. Я уже готов был всё бросить и вернуться в Лес, чтобы освободить её и забрать с собой. Девочка. Мой славный, любимый всем сердцем волчонок. – И как Егор попал к ним в стаю, разве не должен был жить отдельно?

– Так ведь мать замуж за дядьку вышла, свадьба там, всякое такое. Даже я пришёл. Сказал, что отпускаю в обмен на глаз. Не хорошо, как то жениху одноглазым ходить, – Лихо зло усмехнулся. – Догода тварь редкостная. Он всё рассчитал и одним ударом двух зайцев, даже трёх, потому что Еленю отвалили сундук с золотом, и тот со своей рыжей ушёл восвояси.  Меня хотел прибить, но х*й ему старому.

– Луиза где? – это спросил Герыч. А рык у него своеобразный.

Лихо опять завис, внимательно глядя на нас.

– Свалила она от него, – ухмыльнулся. – Такая быстрая, как молния. Он её догнать не смог. Старый выродок, не сумел юную самку поймать. Смылась. А это значит, жди, появится.

– Как она меня найдёт?

– Кто знает, как волки свои пары находят, – философски затянулся Нил Ильич. – Вон Ильюха с Питера до Иркутска бежал, к Динаре своей, хер знает, как нашёл. А вот я найти не могу. Только на нос Луизы надеяться буду. Ну, если ты, конечно, согласишься.

Я выкинул окурок в урну. Герыч заглядывался на кости, что валялись рядом на одеяле. Сказал, что такие он бы обглодал. Он мрачная тварь, «обглодал»  в прямом смысле употреблял. Хотя жрать людей это предел звериного дна. Но Герыч упорно капал ниже, и я не удивлюсь, если б он действительно начал трахать ту убогую лопатой.

– Мудило, бл*дь, – огрызнулся на него. – Хватит пялиться на сиповок, ты мне Луизу напугаешь. Она может скоро появится, а ты дерьмо, даже не вымылся за год ни разу.

– Батюшки, – ахнул Герыч, состряпав отвратную кислую морду. – Так мы её что, втроём еб*ть будем?

Я вмазал ему кулаком в нос, но Нил Ильич меня остановил, поэтому Герыч обделался лёгким испугом.

– Девки нет, а вы за неё уже передрались, – усмехнулся Лу.

– Гоша, – Нил Ильич пощёлкал перед моими глазами пальцами, и я ударил его по руке.

– Не мельтеши, Лихо, я тебе не сын. И нихрена мы с Лу тебе помогать не будем. Сам ищу, свою невесту, – я отобрал у него свой локоть и, сунув руки в карманы, насупился и пошёл к городскому пляжу.

– Я знаю, что ты хочешь! Ты ищешь Волота, чтобы отомстить за смерть отца.

Я остановился, повернулся к нему. Да, что можно было ещё ожидать от волка, который «видит». Представляю, куда такой подонок «подглядывает».

– И ты знаешь, где он прячется?  – сумел Лихо меня заинтересовать.

– Да, – кивнул Нил Ильич, тоже достал солнцезащитные очки и напялил на нос, стал походить на холёного бизнесмена. – Знаю, они в Лес не пошли. Я даже потренирую тебя, но думаю, это хреновая идея, лезть на Вечного, тем более Волот не хилый мальчик.

– Он остался без битв, а оборотни заколются в схватках, – ответил за меня Лу.

– Соглашайся сотрудничать со мной, Георгий, – ещё раз предложил Лихо. – И каждый получит своё.

– Соглашайся, – сказал Герыч.

– Почему бы и нет, – пожал плечами, раскрасневшийся от жары Лу.

– По рукам, – кивнул я.

Два года, как я со своей семьёй расстался. Мой брат и моя девушка вместе уплыли по Туманной реке. Я их заменил друзьями, своей маленькой стаей. Возможно, от одиночества и безделья родилась такая мысль отмстить за смерть отца. А может, гораздо раньше, когда пришёл Карачун и сказал, что папка не вернётся, и мама тоже. Что у нас больше нет младших братьев и сестёр и во всем виноват Волот. Это Волот пришёл в мир людей вершить над оборотнями суд, и первым убил именно Дрёму. Этот проклятый Вечный первым начал топтать во мне человека. И бедная моя Эмми, первая жена в полном объёме ощутила это на себе. Много ошибок наделал я с ней в паре. Таких косяков с Луизой не наделаю. Обещаю. Потому что Кроха Лу – центр моей вселенной, раньше их было двое Егор и Луиза, теперь она осталась одна. Я её спрячу, я её буду защищать. Но для начала, угроблю мерзкую тварь, которая самый главный враг в моей жизни.

Это нужно сделать, чтобы однажды меня не прибили, и мою жену с детьми не отдали Догоде.  А для этого придётся довериться Лихо. Лихо Догоде не товарищ, Лихо поддержал Злыдня и этим нажил себе страшного врага.

Всё закрутилось, завертелось так, что дрожь по телу. Я не знал, что к чему. Но вырву клыками себе место под солнцем, освобожу поляну, от ненужных мне личностей. И те, кто встанут на моём пути, умрут.

– Расслабься, – попросил Лу, и я его послушал. Нужно будет ему новую кликуху придумать, когда Луиза появится.

Я уже ждал. Я ждал и надеялся, что с ней ничего не случится, и мы скоро увидимся.

4

У Лихо Нила Ильича во все времена, при всех царях и правительствах были деньги. Сколько бы он в Лесу не сидел, выйдя от туда, сколачивал стаю и, конечно же, зарабатывал почти мгновенно. И каждое время ему диктовало своё. В бандитские девяностые он был естественно бандитом, чтобы поддерживать связи в криминале, даже отсидел. После, вышел в бизнесмены и конечно играл на бирже, проводил свои скрытые злобненькие махинации, что ему приносило доход.

Он часто наведывался в мир людей, проверял свои фирмы. Это запрещено. Когда был жив Альфа, он запретил иметь бизнес и тусоваться среди человечков. Но Лихо ведь закон готов обойти. Он сам себе закон. Считал, что должен контролировать этот мир, а для этого нужно быть на коне и с деньгами. Я его понимал. Выйти тупо из леса, как заросшее чучело, мотаться своим ходом по городам, или так сесть в машину бизнес-класса и поехать, ни в чём себе не отказывая.

Я, пожалуй, возьму на вооружение его идеи и вольюсь в его тему. Даром что ли экономическое образование получил.

Так что на лесного оборотня Нил Ильич мало походил, скорее на элитного бизнесмена. Любил дорогие одежды и дорогие машины.

Вот и сейчас, я в своих шлёпках и драных шортах сидел в шикарном Мерседесе и тыкал наугад пальцем в кнопки кондиционера. На заднем сиденье отдыхал от жары Лу, и командовал, как ему лучше, чтобы дуло. И зевал спокойный Герыч. Спокойный ненадолго, его как пса цепного нужно отпустить, чтобы выгулялся.

– Может не стоит никуда уезжать? – резонно поинтересовался я. – Если Лу меня ищет, надо бы на месте посидеть.

– Мы за город, не при людях же тебя тренировать.

– Меня только будешь тренировать, пацанов моих не надо. Если что случится, то они тебя пришьют, запомни это.

– А давно вы вместе? – спокойно спросил Лихо, глядя в зеркало заднего вида.

– Два года, как со своими… да, бл*дь, со своими любимыми расстался.

 Егор и Луиза для меня всё значили. Мы недолго были вместе, но это было просто феерически.

– А как ты обернулся в человека?

Я покосился на него. Думал для праздного разговора интересуется, но у Нила Ильича лицо было напряжённым.

– Сразу, как Егор её к нам на квартиру привёл. Они пошли в спальню, – я сказал именно так. Говорить, что брат с Луизой трахались или сексом занимались, было для меня чем-то в роде оскорбления. Я настолько трепетно относился ко всему, что ними связано, что не смел, осквернять резкими словами нашу любовь. – А я в ванную зашёл и встал у зеркала. Егор, кстати, понял, что к чему, но молчал, и я молчал. А потом стало невыносимо, и я ушёл от них.

Город постепенно перетекал в лес. Движение было редким. Солнце безжалостно жарило природу, но в машине была приятная атмосфера.

Но неожиданно появилось напряжение.  И первым напрягся именно Лихо. А за ним уже Герыч.

– А не хочет ли нас старикашка скормить Волоту? – с подозрением спросил он, и голос его стал глубоко утробным. Слабонервным лучше его не слушать.

– Ну, что, Георгий, – Нил Ильич смотрел в зеркало заднего вида. – Сбегаем или бой принимаем? Машина-зверь и бак полный, задолбаются догонять.  Догода что ли решил тебя грохнуть?

– Почему Догода? – спокойно ответил я, тоже высмотрев преследователей на двух машинах. – Волот посылает ко мне смертников. Перевоспитать пытается. Не один же ты «видишь». Знает, тварь, чем всё кончится.

Невозмутимый старый оборотень снизил скорость и съехал с основной трассы на какую-то дорогу в лесу. Нашёл местечко, чтобы оставить свою машину. Ласточку свою прикрыл ветками, идиот, словно её никто не заметит. И собирался сделать так, чтобы машину не повредили и не поцарапали.

Мы шли вперёд, на ходу раздеваясь. Скинули вещи в стороне у кустов, встали голыми на тропинке. Когда подъехали два чёрных джипа, Лихо начал оборачиваться. А мы с пацанами немного подождали.

Лихо здоровый зверь. Видел его однажды, когда приехал к нам в дом, мать забирать. Тогда он сражался с Карачуном и выиграл бой. Казался мне гигантом. Я вырос, а Лихо продолжал меня смущать размерами. Седой почти весь, борода на волчьей морде, на которой два алых креста,  в косички заплетена с ярко-красными лентами. Космы по пояс. Торс и руки крепкие. Глаза загорелись жёлтым огнём. Впечатляет, ничего не скажешь.

Народ, который не в курсе, что сегодня станет удобрением для лесных пород деревьев, выстроился перед нами. Впереди стоял высокий смазливый блондин, рядом встала его мелкая, тощая бабёнка.

– Я на себя самку возьму, – предупредил нас всех Лу, и начал раздеваться.

– Финист, – Лихо говорил с хрипом и тяжелейшей угрозой в голосе, переходил на шипение, накренялся вперёд к земле, изгибался дугой. Его хвост, как пистолет замер. – С каких пор ты Волоту служишь?

– С тех самых, как решил среди людей остаться, – улыбнулся Алексей Соколов и перекинулся во что-то глобально лохматое и белое.

– Четыре волка, четыре Высших и самка, – рыкнул Герыч и ринулся в бой. Я его уже не видел, потому что рядом со мной сцепились Лихо и Финист. При этом белоснежный оборотень работал с двумя другими Высшими. Нам на Лихо наплевать, пусть сам разгребает, мы с Герычем взяли оставшихся, Лу, как и обещал, ринулся к самке. А та… Оказалась вовсе не волчицей. Встала во весь свой огромный рост, покрылась серой шерстью. Тёмные косы до хвоста, грудь чуть мехом тронута, торчком. Плечи, как у мужиков, лапы мощные. Оскалилась волчья морда Высшей и…

Я только кинулся к ней, а Лу уже погиб.

Мы с Герычем, как единое целое, недаром его именем брата назвал. Мы двигались синхронно, и зубы наши острые. А на глазах наших кровавая пелена. Сиська в одну сторону, сиська в другую. Выжрали бабе в груди яму, вытащили клыками рёбра и раскидали по тропинке внутренние органы. Тот Высший, что попытался самку вожака прикрыть, поплатился жизнью. Я работал, как в бреду, даже толком не рассмотрел на него.

Орал матом Финист, теряя человеческую речь. Без пары волк становится диким, и человеком не обернётся, пока новую пару не встретит, либо пока не успокоится, как ягнёнок. А с волками такое происходит редко, поэтому не судьба Финисту выжить. Его белая шкура слетела вместе с меховым гребнем со спины. Лихо когтями с живого с него шкуру снимал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Два выживших волка двинулись в лес. Я ломая кусты, одного догнал и перекусил пополам, другого не стал догонять, потому что Лу… Лу погиб.

Часть меня погибла, самая человечная. Как мне теперь без поддержки его и тепла? Он же настоящий товарищ был. Видел то, что я не замечал, на деталях взгляд концентрировал. Хвост мой берёг.

Я, шатаясь, вернулся на поле боя и рухнул на колени перед мёртвым телом собрата. Глаза его серые смотрели в небо, на губах улыбка замерла, а лицо, как мел, белое. Красивый был парень. Что полез? Мы бы его прикрыли.

– Лу, – простонал я, протягивая к нему руки,  – что ж ты, под удар встал.

– Гоша, нам серьёзно поговорить надо.

Перед глазами Лихо протёр свои брендовые туфли влажной салфеточкой, и стали они, как с витрины. Я обернулся. Герыч тоже одетый стоял. Руки в карманах, закусил зубочистку. В кафе, видать, украл.

– Никакого Лу не существует, – строго сказал Нил Ильич.

– Да, пошёл ты, – я вернулся к трупу друга, а обнимал корягу, на которой застряло порванное лёгкое самки.

– Это помешательство, – заключил Лихо. – Шизофрения. Ты выдумал двух друзей. Лу погиб, потому что должна появиться Луиза. Это место уже занято. А теперь о втором твоём друге. Где он стоит?

Я резко обернулся. Схватился за голову, пытаясь прийти в себя. Герыч продолжал сверлить меня чёрными глазами, немного щурился в лучах заходящего солнца.

– Как он выглядит? – спросил Нил Ильич.

– Он похож на моего отца, – тихо прошептал я, вставая с колен.

Герыч действительно стал старше выглядеть, заматерел и даже одежда на нём сменилась. В таких потёртых джинсах и приталенной рубахе я помнил отца, когда был совсем маленьким.

– Я видел тебя в бою. Ты Высший, Гоша, – продолжал говорить Нил Ильич. – Высшим волк становится, когда ему исполняется сто лет. Появляется голос твоего волка. Голос, Георгий! Мы не видим своих волков, мы в них оборачиваемся. Что-то пошло не так. Ты слишком рано стал Высшим. Спроси его имя и обуздай.

– Как тебя зовут? – мой голос стал совсем тихим. Я почему-то струхнул, не решаясь подойти к ведению ближе.

Герыч усмехнулся, как усмехался отец. Он сунул руки в карманы и выплюнул в сторону зубочистку. Оскалился и ответил:

– Дрёма.

5

Физические ощущения пропали. Я не чувствовал запахов, и то что полз по лесу, натыкаясь на коряги и ветки, никак не отражалось на болевых рецепторах. Кажется, я даже лицо себе исцарапал, а толку никакого.

Когда вступаешь в битву, дерёшься, от боли большой толк. Звереешь, самоотверженно рвёшься защищаться. Ярость порождает энергию, и ты готов идти до конца. Кровь бурлит, адреналин хлещет, отрезвляя и придавая сил. Ты сосредотачиваешься, мышцы стальные находятся в напряжении и ясна цель – убить врага или сокрушить его и обезвредить.

Физическая битва изнуряет, но даёт удовлетворение, и ты это знаешь, поэтому бьёшься с какой-то целью. Скорей всего, тебе надо выйти победителем или спастись.

А вот когда ты борешься с тем, что засело внутри тебя, борьба приобретает другие оттенки. Цель конечная смазывается, и ты начинаешь оправдывать свою слабость. Легче уступить внутреннему зверю, пойти у него на поводу и сдаться. Пытаешься дать себе второй и третий шанс, потом… «Я смогу побороть себя потом, а сейчас я уступлю». Это может даже сработать, если ты алкоголик или заядлый курильщик. Но только не оборотень. Если сразу не побороть в себе зверя, он вырвется на свободу, и тогда только смерть способна остановить его.

Я теперь, сука, как самурай, цели нет, но есть путь.

Мне хотелось жить. Я уже не помнил для чего. Адская тварь, засевшая внутри меня, загородила реальность и осталась со мной наедине. Вначале я не слышал голоса Дрёмы. Битва шла в тишине. Он мотал мою голову, кружил и отравлял светлые мысли мрачной тоской. Въедливое чувство безысходности. Нет выхода, только как дать ему волю. Мне бы побежать, мне бы в ледяной ручей с головой, но он держал крепко, не отпускал.

Острыми когтями он скребся по сердцу, выуживая самые мерзкие мои чувства. Первое – жажда мести. О, нет! Не убийца моего отца должен был быть убит от моих рук, а родной брат.

Я ненавидел Егора тайно очень много лет. Мы всегда были соперниками. И он был лидером. Ему пророчили великое будущее, как бойцу, как альфе. Я всегда ему проигрывал. Он лучше стрелял, быстрее бегал, и даже решал задачи без помарок. Я ни в чём не мог его превзойти. Эта ревность была заглушена родной матерью. Как Алёна умудрялась взрастить полное равенство при явном неравенстве, оставалось тайной. Но потом матери не стало, и зависть, ревность стали взрослеть вместе со мной. И вот однажды Егор мне всё-таки проиграл, на велике я его обогнал.  Я так гордился собой, я понял, что нихрена не второй, что есть шанс побороться. И тогда все мои братские чувства были уничтожены одним поступкам подлого Герыча. Он не смирился со своим проигрышем. Облил меня бензином и безжалостно кинул в меня горящей зажигалкой. Физическая боль  была нестерпимой, я потерял сорок процентов кожных покровов. Они со временем восстановились, тело скрыло насилие, но на душе осталась рана, которая кровоточила. И безжалостные лютые глаза Егора, навсегда засели в памяти. Я выживу, а то что страдаю, ему пофиг.

И даже когда нас разделили с Егором, я не забывал то, что ненавижу его всем сердцем. И в этом я тоже имел над ним преимущество, потому что брат, несмотря на всё свои поступки, меня любил. Другим могло показаться, что я уступил Луизу ему. Но это ложь. Я ненавидел Егора всю его жизнь, мне ничего бы не стоило его угробить и занять его место. Я ушёл, чтобы дать шанс другому волку убить его.

 И я люблю Луизу.

Она бы не приняла меня. И даже сейчас, когда кроме меня ей не к кому бежать, сдавалось, что я не буду так любим, как Егор. Это надо было видеть, это надо было чувствовать, как сильно она его любит, это чистейшая зависимость. Разве я мог хоть чем-то её обидеть? Нет.

Я уступил брату. Это меня и спасло в данный момент, когда Дрёма пытался завладеть мной. Разве это не сила? Люто ненавидеть кого-то и не дать этой ненависти вылезти наружу. Да, я ликовал, что брата больше нет, но и это погибло в моей гадкой душонке. Зарыто навсегда, и никто не узнает, как я мерзок на самом деле.

– Только сильному человеку выпадет такой волк, как Дрёма, – подсказывал Нил Ильич откуда-то из другой вселенной, в которую меня не пускала гигантская чёрная тварь.

– Дай мне волю, – рычал утробным басом волк внутри моей головы. – Мы уничтожим мир людей и станем править этой планетой.

Я болезненно рассмеялся. Наверно, не было ни одного оборотня, который не желал бы уничтожить людей.

Зверь навалился на меня, он душил меня, давил, уничтожал и порывался разорвать на куски. Я сопротивлялся, но силы были на исходе. Я кричал, орал, пытаясь вырваться из его лап.

– Ты сильнее его! – голос Лихо. – Георгий! Ты справишься! Пришпиль эту тварь!

Тварь на минуту оставила меня в покое и попыталась вырваться наружу, чтобы убить Лихо. Мне всего двадцать семь, а я уже сравнялся с Вечными, которым больше трёх веков. Дар ли это, или наказание? И сколько я проживу с такой акселерацией? И нужно ли жить, когда такое соседство невыносимо жестоко уничтожает всё живое во мне. Человек погибал, наполняясь какой-то гадостью, чёрной жижей, что чавкала, извергая наружу идеи полного уничтожения всего живого.

Нил Ильич видимо подумал, что мне не справиться и принялся мне подсказывать совсем другой вариант действий.

– Усыпи его. Усыпи своим смирением.

А ведь Лихо мог убить меня в таком состоянии. Хотя, нет. Если бы он на меня напал, Дрёма бы вышел наружу.

Я всем всё простил. Дрёма с этим не согласился. Я перестал бороться с ним, тужиться и надрываться. Успокоился и стал тихо напевать:

– Обязательно по дому в этот час

Тихо-тихо ходит Дрёма возле нас…

Зверь метался, не знал, куда выплеснуть свою силу. Нужно было куда-то её деть, просто так он не уснёт. Было б хорошо, если бы Лихо пострадал. Но появился сладкий манящий запах.

– Нет!!! – заорал я, цепляясь за волка, который рванул к своей самке.

Не вовремя появилась Луиза. Хорошо, хоть в облике волчицы. Я пытался сберечь её от себя. Я старался. Медленно, уравновешенно не теряя контроля, я уговаривал Дрёму, что эта та, которая родит нам потомство. Я усмирял его своим терпением. Укрощал, когда волчица заверещала от боли. Обуздывал, когда она уже замолчала, и запахло её кровью.

Волк пометил волчицу. И я очень надеялся, что не ценой её жизни.

– Моя, – рычал Дрёма. – Теперь она моя.

– Отойди! Гоша отойди от неё! – Лихо боялся подходить ко мне близко.

Туман рассеялся. Я сидел голый, весь исполосованный, израненный  своими же когтями. Пальцы сжимали сухую траву. Перед глазами всё прыгало. Я видел, как Нил Ильич уносит на руках серебряную волчицу всю испачканную в крови.

– Куда?! – зарычал зверь внутри.

– Лу, – выдохнул я, всё с тем же мировым спокойствием.

Надо было брать ситуацию в свои руки. Моя самка пострадала, как однажды пострадала Алёна при встрече с Марко Дрёмой. Если выживет… Я полз следом за Лихо. Если Луиза выживет после такой встречи… Я начал вставать на ноги. А она должна выжить, иначе Дрёма вырвется наружу. Я всё для неё сделаю. Я буду так нежно её любить, как ни один мужчина не любил свою женщину. Ну, если только мой отец мою мать. Многим даже казалось, что он чистой воды подкаблучник и тряпка. Ха! Вы все живы, потому что он так любил свою жену.

6

Лихо привёз нас в стаю Баюна Данила Ивановича. Там у старикашки бизнес, и Баюн присматривает за ним.

Стая Баюна – его жена Мари и дочь Лаура. Дочь пока мы не видели, а вот с женой пришлось познакомиться.

Она сменила имя и отчество, теперь она не Марианна, а Мария Прокофьевна или как-то так, меня вообще это не колышило. Хватит с меня того, что утащили в какую-то оперу или театр, филармония. Как эти заведения называются? Играла Мари на арфе, на радость поклонникам. Зал был полностью заполнен зрителями. Мы сидели в отдельной ложе и слушали идеальное исполнение чего-то там, какого-то там композитора.  Бля, я устал от этой культурной шокотерапии.

Сидел на диванчике, обитом бархатом, весь такой презентабельный в чёрном костюме и белой рубахе, в туфлях и Нил Ильич мне подарил часы. По дивану растянулась моя пара. Серебристо-белая волчица. Её морда лежала на моих коленях, а я гладил негустую шерсть. Чувствовал, как выпирают рёбра и кости. Она настолько исхудала, что выть хотелось. Плохо двигалась, болела. Я её от крови отмыл, но раны, после встречи с Дрёмой, ещё не зажили.  Но самое неприятное, она в девушку не оборачивалась. Как бы мы с Нилом Ильичом не старались, как бы не уговаривали. Максимум что добиться смогли - виляние хвостика и прижатые ушки.

Она осталась без Егора, но во мне ещё пару не увидела. И поприветствовал я её жесточайшим образом. Несдержанный ублюдок. За это Дрёма был посажен на цепь в моём подсознании и спал. Просыпаться было запрещено.

Впереди нас, на стульях восседали двое.

Супруг солистки, альфа своей семьи. Данил был у жены выдрессирован, сидел, делал вид, что слушает, у самого телефон включён, и он одним глазом косил в экран.

Нил Ильич в очках и букетом белых роз слушал. Походу, он один вштырил всю прелесть этого похода.

– Так играть может только женщина десятилетиями отдающая себя музыке, – тихо восхитился он.

– Если честно, задолбала, – горестно признался Данил.

Жена его Дамка, наотрез отказавшаяся стать волчицей. Ни о каком Лесе речи в их семье не шло, она полностью городской житель. И с годами Мари стала тщеславной, без публики жить не могла, без поклонников задыхалась. Такая в Лес не пойдёт.

– Просто твоя кошачья задница от сытости растолстела и перестала кайф получать от такого небесного создания, как Марианна.

– Когда старые х*и к твоей супруге с белыми розами ломятся, задумаешься, нужна ли в доме арфа, – спокойно парировал Баюн.

Нил Ильич закрыл глаза и перестал двигаться. Он «видел». Под это дело, я тихо взял малышку Лу на руки и пошёл на выход. Данил с тоской проводил меня взглядом, ему слинять по-тихому не получится.

Здание филармонии и ресторан для очень богатых клиентов были построены фирмой Баюна специально для жены. Она здесь выступала, окармливала бедные таланты и проводила приёмы для элиты города.

То, что я хожу с животным на руках, никого не волновало. Персонал был предупреждён о нашем присутствии, и мы спокойно передвигались по дорогим коридорам и залам.

Я вынес волчицу в полупустой ресторан. Там было светло. Кроме иллюминации, в огромные окна лился солнечный свет. Прохладно. Вечером обстановка сменится, на полумрак и помпезность.

На белом потолке летали золотые чайки, на стенах - золотой лес. А на зелёном диване, у, сияющего глянцевой поверхностью, столика сидела одинокая оборотница. К ней я и направился. Сел напротив, уложив Лу так, как она лежала в ложе. Пальцы сразу стали её поглаживать, потрогали нос. Сухой. Дело дрянь, я, похоже, её теряю.

– Привет. Ты Гоша? Я Лаура. Не люблю все эти концерты. С детства так по ним таскали, что теперь я просто наотрез отказываюсь на них ходить.

Я посмотрел на дочь Баюна. Оборотницы красивее Дамок. В волчицах есть стержень хищнический. Смотришь на такую и понимаешь, что это не просто кукла для траха, это боевая подруга. Что с тобой случиться, она вытащит ситуацию, с ней надёжно, такая одна на всю жизнь и не соскучишься.

Лаура была похожа на мать. Смуглая, жгучая брюнетка с кукольным лицом. Глаза большие голубые - в папу. Она пила коктейль и строчила сообщения в телефоне. Улыбалась, получая ответ.

– Но теперь я совершеннолетняя и скоро выхожу замуж, – продолжала общение юная оборотница. – Нил Ильич «видел», пригласил для знакомства Кирилла Соколова. Они с мамой Светланой Соколовой уже вышли из Леса и скоро будут здесь. Я с ним переписываюсь. И уже его обожаю!  Он такой интересный! С юмором, как мой папочка. Нил Ильич сказал, что твоя пара не хочет оборачиваться? Я вот думаю, ей ласка нужна и любовь. И подарки. Ты дарил ей подарки? – Меня в мгновение утомила эта трескотня, я не собирался отвечать. А Лаура даже паузу не сделала, продолжила, – давай её вкусно накормим, потом купи ей цепочку с кулоном, ну знаешь, чтобы во время оборота не падала. Спой песню, погладь, она и потянется к тебе. Что вам заказать?

Она наконец-то заткнулась и посмотрела на меня.

– Какой ты, – она испуганно втянула голову в плечи.

Я достал пачку сигарет, и девушка понуро подтолкнула пальцем пепельницу, ближе ко мне.

– Какой? – прикурил и выдохнул дым в сторону.

– Страшный, – честно. – Нил Ильич сказал, что тебя нельзя раздражать. Я тебя раздражаю?

– Да, заткнись и закажи мне отбивную, порцию побольше, а Лу шоколадное мороженое с клубникой. А потом съезди и купи золотую цепочку с сердечком.

– Ладно, – она свалила почти сразу, и я усмехнулся.

Нил Ильич у нас дедушка, я так понял, и большой авторитет для девчонки.

Принесли заказ. Я взял ложку с шоколадным мороженым и поднёс к чёрному носу своей волчицы.

– Твоё любимое. Я много о тебе знаю.

Она повела ушами. С ней надо говорить, а говорить я не любитель. Но ради неё буду без умолку трещать всю ночь, только уединиться надо.

Волчица облизнула ложку, и я позволил себе улыбку. Под мороженое я скормил ей немного мясо, и это вселяло надежду.

7

В комнате отеля стоял полумрак. Горел жёлтый ночник, откидывая луч на стену. Окна большие были занавешены. Панель показывала новости, без звука. На расправленной двуспальной кровати лежала моя Луиза и спала. Она хорошо поела, теперь осталось ждать.

Я замер в дверном проёме, не давая войти внутрь девочке Лауре на высоких каблуках. Она теребила подол своего лёгкого ярко-синего платья и беспрерывно трещала. В моей руке сияла золотая цепочка и кулон в виде сердца. Красивое украшение, главное –мощное.  В битве может слететь, но Луиза в битвах участвовать не будет. Только охота.

– Можете еду в номер заказывать, всё оплачено. Ты закажи ей ещё мороженого. Я так хочу на неё посмотреть. Нил Ильич говорит, что она Свет, теряется от глаз оборотней в ярких лучах солнца. Ну, это супер! Ты Тень, она Свет. Противоположности притягиваются.  Знаешь, я тебя больше не боюсь. Вот тебе номер моего телефона. Зачем? Если Луиза обернётся, позвони, скажи размер, я одежду ей куплю. Прикинь, у нас имена на «Л» начинаются. Ну, всё, мне пора, через час Кирилл прилетает с мамой. Ой, ты знаешь?! Мама сегодня такой скандал закатила. Представляешь, ревнует к Светлане. Папа со Светланой работал. Но он же волк, мы не изменяем своим парам. Так, мама Дамка, ей не объяснить.  Это точно развод. Развод просила, кричала, как недорезанная. Она била посуду и обзывала папу кобелём. Не знаю, как он её успокоил. На всякий случай, я Кириллу с мамой здесь номер сняла, не хочу, чтобы они к нам ехали. Познакомитесь, если что. А Нил Ильич этажом ниже живёт. Он сейчас дела все закончит и приедет тоже Свету с Кирюшей встречать. Ой, я так рада! Я так в Лес хочу. Там все свои, здесь одиноко. Кирюша рассказывал, что там города, интернет и железную дорогу строят.  Вот Луиза обернётся…

Я закрыл дверь перед её носом.

Это был пи*дец. Кирюха, мы с тобой не знакомы, но я тебе, бро, уже сочувствую.

Спал Дрёма, спала Луиза. Я один бдел. Лежал рядом с волчицей и вспоминал, как побитым волком ластился к стройным белым ножкам любимой девочки. А Егор пел.

У меня голос другой, но я постарался, чтобы ей понравилось.Когда исполнял песню, что любил ей напевать мой брат, волчица повела ушками и подползла ближе, положив свою забавную мордочку мне на живот. На её шее поблёскивала цепочка с сердечком.

– Я люблю тебя, Лу. Моя Кроха Лу, – смотрел в потолок, откинувшись на подушки, почёсывал девочку за ухом. – Не знаю, что будет дальше, живу этим мгновением, и оно наполнено надеждой, что ты обернёшься. Я буду любить тебя вечно. Нежно так, ласково. Как Марко любил Алёну. Ты мне очень нужна.

Пальцы почувствовали, что шерсть стала мягче, а потом и вовсе, как шёлк стала. Я затаил дыхание, медленно переведя взгляд вниз. Ушки уменьшились. Плавная трансформация. Обалденные изгибы тонкого тела.  Голова со светло-русыми волосами продолжала лежать на моём животе. Грудки мягкие упёрлись в твёрдый член в штанах. Попка оттопырена вверх. Тощая, заморённая. Гоняли по Лесу, мою бедняжку. Я это запомню. Мне соперники не нужны.

«Сидеть!» – зло заорал я Дрёме, который дёрнулся на выход. – «Нельзя трогать».

«Ты не знаешь, как с ней надо» – знакомый утробный рык.

« Давай договоримся, ты её в человеческом обличии не трогаешь, иначе оборотни объединятся и убьют нас. Она останется одна или Догоде достанется».

«Наша девочка Догоде не достанется».

Я стал тихо напевать, проводя ладонью по нежнейшей коже. Без резких движений, как можно мягче. Дрёма уснул, Луиза проснулась.

Всё не по-человечески, но мы и не люди. Я перевернул Лу, уложил под себя. Чуть коснулся её губ. Она так исхудала, что на лице остались одни глаза. Большие, печальные, полные боли глаза.

Податливая, смирная. Я раздвинул ножки и потрогал лоно между ними. Сухо. Хотел послюнявить и вставить, а потом подумал, что так нельзя. Спустился ниже. Животик впалый, тазовые кости торчат. Год откармливать придётся. Поцеловал пупок, спустился ниже. Запах. Вкус. Дрёма уснул окончательно, а я впал в какую-то эйфорию. Развёл пальцами складочки и поцеловал клитор, втянул, чувствуя, как под моими ладонями дрожит её тело.

Я так понял, что она вовсе не готова спать со мной. Поэтому не стал её долго домогаться, моё дело - пометить.

Странный секс получился. Луиза никогда не закрывала глаза, смотрела на Егора. А со мной не только глаза закрыла, но и отвернулась. Если б я начал на этом заострять внимание, то волк бы внутри высказался. Но я был спокоен. Ей нужно время привыкнуть. Со своей стороны сделаю всё, что нужно. Сейчас закрепим пару, дальше дело техники.

Вошёл внутрь. Член обожгло, стянуло. Я тоже закрыл глаза и хрипло простонал. Начал входить глубже, девочка подо мной ожила, подалась навстречу. Пришлось взять себя в руки и не спешить. Я ловил каждое её движение, любое сокращение мышц, ахи, вздохи. Стала влажной, доставляя мне немыслимое удовольствие.

 Движения резкие, и судорожное сжатие. Коготки на моей спине, мои бёдра обхватили её стройные ножки. Кончила, дёрнувшись, извивалась. Запрокинула голову и не выдержав, вскрикнула. Мне осталось только пару движений. Извержение, и полный расслабон.

Даже не заметил, как запыхался и вспотел. То, что было нужно, я в истинной паре.

Мы долго лежали и молчали. Смотрели телевизор, привлекающий внимание своим мельканием.  Лу на моём плече, моя рука в её отросших до попы волосах. Тонкий пальчик водил по моему телу, раскидывая электрические разряды. Это было упоительно. Она искала наколки на коже, ей их не хватало.

– Долго бежала? – тихо спросил я.

– Угу, – вздохнула.

– Тоскуешь, – это не было вопросом.

– А ты?

Если правда, то я безумно рад, что Егора нет. Но такую правду, Лу не примет. Решил промолчать.

– Как только ты от нас ушёл, он сильно сдал, – шептала моя волчица. – Почти каждый день раскаивался, что поджёг тебя.  Даже думал Ладу у Догоды выкрасть, чтобы мы жили одной семьёй. А Догода после смерти Егора, Ладу убил…

Она сунула нос мне подмышку и разрыдалась. Я продолжал смотреть новости и молчал. Прижал к себе и в ушко тихо начал говорить:

– Во мне Вышний проснулся. Зовут Дрёма, не призывай лишний раз.

Она перестала плакать и уставилась на меня по-детски, невинными глазами.

– Да, – провёл пальцем по её губкам. – Рановато, но что делать. Жить надо, Кроха Лу, дальше жить.

Не улыбалась.

Добрая, нежная, ласковая.

Утонула в моей белой рубахе, следила, как я за ней ухаживаю, и ни разу не улыбнулась. Волосы ей расчёсывал мужской расчёской, она молча терпела. Звонил трещотке Лауре, попросил одежду купить на два размера меньше её. Надо было сообщение отправить, звонок оборвал почти сразу, как девчонку понесло.

Мы вышли в сонные коридоры отеля. Я, как и приехал, в шортах и футболке, волчонок босиком в моей рубахе, что попку прикрыла и ладно.  Шли искать Лихо, а замерли этажом ниже, лицезрея классную картину. Даня Баюн страстно обсасывал высокую стройную блондиночку. Та пахла волчицей, и если я что понял, была это именно Света Соколова. Они не отрываясь друг от друга с трудом открыли дверь сгорая от нетерпения. Светка ловила его член в джинсах, Баюн уже хозяйничал у неё под юбкой. Дверь в номер всё-таки открыли. Завалились туда и рухнули у входа, дружно заржав.

Марианна просила развод, она его получила.

– Мама Алёна её обернула недавно, – сказала Лу, без эмоций глядя, как захлопнулась дверь в номер. – Это Света Соколова.

– Счастлива ли моя мама? – поинтересовался я и повёл свою пару дальше к номеру Лихо.

– Похоже вашему Карачуну всё равно с кем, не долго по своей Наташе страдал.

– Ну, да, он такой, животное по большей части, но в браке верный. Волки всегда будут искать пару, нам размножаться надо.

– А как же любовь? Так просто забыть? – она внимательно посмотрела мне в глаза.

– Да. Забыть и жить. Любовь умирает с партнёром, – это я ляпнул, а потом пожалел.

– Мама Алёна, похоже, иллюзиями живёт, она ни раз твоего дядьку Марко называла. А он даже не поправлял.

Волк внутри меня встрепенулся. Я подавил гнев от этого намёка.

– Прошу, не называй меня Егором и тем более Герычем, это вызовет Дрёму. Нам надо быть осторожными с моим волком.

Она отошла от меня и безошибочно постучала туда, где жил Лихо. И тут я вспомнил, что её нос легендарный. Самый чувствительный из волков. На запах шла.

Лихо, в отличие от Баюна был в делах земных. Сидел старик перед тремя мониторами, заваленный документами. Рубаха белая расстёгнута. Тлела сигарета.

– Подпиши, Георгий, – он пододвинул на край стола кипу бумаг. – Переписываю на тебя все предприятия. Везде люди работают. Главный у нас Кузьмич, я его предупредил, введёт в курс дела. С тебя хорошо за всем следить и Марианну не обижать.

– Сделаю, – согласился я и не смог сдержать улыбки. Но к документам не сразу рванул, вначале свою девочку на диван усадил. Раздосадовала она меня, но надо держаться. Здесь, как на войне, главное –победа.

8

У Луизы тонюсенькая талия, и фигурка вся точёная. Ножки свои длинные обула в туфельки на каблуках и выбрала короткое платье. Любила она серебристые оттенки. Я любовался, а Лихо кайфовал от магии. Лучи солнца попадали на мою девочку, и она исчезала, скрывалась от зрения оборотней. Лучи солнца прятались за тучи, и волчица материализовалась из неоткуда. Фантастика! Это покруче Тени!

Лу всё так же была мрачна, но поддавалась мне, отвечала на поцелуи, закрывала глаза, но тянулась.  Мы не разговаривали, и на секс я не рассчитывал. У нас вся жизнь впереди. И жить мы будем среди людей. Как сказал Лихо, Догода сюда не придёт. Нил позаботится, чтобы в Лес никто не попал, и никто из него не вышел.

А вот с Волотом вопрос был открытый, и по правилам нашей сделки, вначале, мы должны были Лихо помочь, потом он нам.

Два часа торчали в кафе, искали его пару. Не нашли. Оказывается он «видел», но не видел её внешне. Ищите, как хотите.

Отправились в парк, потому что Нил Ильич «видел» её там. Гуляли по городу, но я вообще ничего похожего на запах матери не уловил.

– Она здесь? – удостоверился я, глядя на парк у набережной, где на детской площадке веселились дети, и все скамейки были заняты.

– И вот такая хрень уже полгода, – вздохнул неудавшийся жених, не понимая, где и что упустил.

– Вон она, – спокойно сказала Луиза и мотнула головой в сторону заполненных скамеек у маленького фонтана.

– Где? – удивился я, притягивая Лу к себе, обвивая её талию рукой.

– Когда мы в кафе вошли, она выходила, – пояснила Луиза.

– Я её не чувствую, – Лихо был растерян.

– Вон та девушка, в зелёном просторном платье и зимних сапогах, – кивнула в сторону Лу. – Она беременна, твоя невеста ещё не родилась.

9

***

Ольга. Мы её дружно прозвали Лёликом. Никто не решился спросить, сколько ей лет. Просто боялись узнать, откуда детю надуло. Зашуганная настолько, что беседовала исключительно с Лу, а потом подъехала Светлана Соколова и подключилась к обработке беременной.

Для начала её накормили и переодели, потому что обувь была зимней и была стёрта. Лёлик такую историю рассказала, что моя Кроха Лу бледнела с каждым словом. А Нил Ильич подсаживался ближе к их столику, пока не влился в дружный женский коллектив, оставив меня с Баюном сидеть позади. Даня, кстати, старался меня не задевать даже взглядом. Тупо молчали и слушали Лёлика.

Уставшая от нищеты девчонка продала свою девственность какому-то бандиту, и тот её забрал себе. Ничего любовного и романтичного в этой истории не было, девку просто имели и били, не разрешая покидать загородный дом. А когда она уже не могла принять своего бандита, то появлялись другие девочки, но они быстро исчезали, потому что Лёлик была любимой игрушкой. А потом беременность. Тут проскользнула в рассказе бабушка, которая правильно внучку воспитывала, и Лёлик хоть и была глупа и наивна, считала, что дети-цветы жизни. И вот, храня свой цветок, она собралась с умом и силами и сбежала. А так как ребёнок бандиту оказался нужен, он Лёлика уже полгода преследовал, пока она моталась по городам в поисках защиты.

Под долгий рассказ, Ильич скормил ей много чего, успел сгонять в аптеку и прикупил поливитаминов для беременных. Уговорив, что мы народ безвредный и являемся её дальними родственниками, и это было правдой, Лёлик фамилию Белкиных в родне вспомнила, а я как раз Гоша Белкин.

Одним словом, погрузились на две машины и поехали в другой регион. На выезде посетили детский магазин, потому что Ильич «видел», что все детское добро скоро пригодится. В магазине, над пелёнками и ползунками Лёлик расплакалась, расплакалась Луиза. Моя полезла обнимать меня, что не могло не радовать, а Лёлик успокоилась в объятиях Нила Ильича, который обещал ей остаток жизни в достатке и полной безопасности.

Ехали по трассе. Мы с Луизой на заднем сиденье развалились. Я сгрёб своего обожаемого волчонка в объятия и немого прикорнул, просыпаясь, чтобы съесть орешки, которые мне скармливала Лу. Сладкая моя Кроха. Ничего нежнее в жизни не чувствовал, как её внимание. Нам нужно время. Время сделает своё дело.

– Носом вдыхаешь, ртом выдыхаешь. Какой срок?

– Семь месяцев, – ответила Лёлик.

– А в неделях? – допытывался Нил Ильич.

– Не знаю, у врача не была. А больно рожать?

– Нормально, это физиологическая боль, а не патологическая. Родишь и забудешь, что больно было.

– А можно кесарево?

– Проклятый интернет, – рыкнул Лихо. – Не слушай никого, кроме меня. Я столько родов принял за свою жизнь, что честно скажу, если девочка настраивается на кесарево, она его получит, а вместе с ним проблемы. Всё должно быть естественно и хорошо.

– А ты врач?

– Да.

Дрёма вдруг проснулся.

– Нил Ильич, у нас…, – я замолчал. – Свернуть в лес надо.

– Что? Зачем в лес?! – испугалась Лёлик.

– Ему надо в лес, ты ничего не боишься. Помнишь?

– Да, помню, – ответила девчонка, ухватилась за круглый животик и притихла.

– Волот? – спросил я у старика.

– Да. Ты же хотел встретиться. Если что, бегите, – спокойно ответил Лихо, сигналя Баюну, который со Светланой ехал позади.

Они собирались в Лес, их дети уже уехали.

Хорошая компания, если честно. Одна Света Соколова десятка бойцов стоит, она стрелок и лихая девка, тренированная Финистом, а ещё ей дохрена лет.

– Это он! – закричала Лёлик, указывая на кортеж из трёх машин, что ехали навстречу, но резко завернули за нами.

Люди. Люди на разборках оборотней. Покойники, что с них взять.

– Луиза, – обратился Лихо к моему волчонку. – Со Светой присмотрите за Олей.

– Хорошо.

Свернули в лес, как мы любим, в глушь. Мы с Лихо спешно выбежали из машины. В этот раз прятать своё шикарное авто Лихо не стал. Не успевали. Раздевались на ходу.

– Ты сильнее своего отца,  – спешно говорил мне Нил Ильич. – Намного сильнее, парень. А Волот двенадцать лет от своей юбки не отходит, значит, без сил сейчас.

– Света! – крикнул он вылетевшей из машины Сокловой. Блондинка убирала волосы и меняла свои шпильки на плоскую подошву. – На себя с Луизой возьмите людей. Свидетелей не оставляй.

– Хорошо, – она стала проверять пистолеты.

– Даня, ты со мной в паре.

– Волот? – спросил Баюн, расстёгивая ремень на джинсах.

– Он самый,– вздохнул Лихо, – не хотел я лезть к нему, но придётся. Хочется же Альфой стать, – он подмигнул мне.

Три машины с братками остановились на лесной дороге. Впереди шёл Лёлькин бандит с такой рожей, что бедная девочка в машине Ильича, приоткрыла дверь и блеванула. Я б тоже на её месте блевал от такой жизни.

Отвернулся от Оли и  залюбовался нашими девчонками.

Это надо было видеть. Бритоголовые, видимо, хотели пообщаться с мужской частью нашей компании, но вышли вперёд две блондиночки, одна другой краше. Мужики расплылись в улыбках. Зря. Оборотницам улыбаться не стоит. Лу метнулась в сторону, обернулась белой волчицей, что повергло в ужас людей, а Света начала стрелять в упор. За пару мгновений выжили несколько человек. Одного загрызла волчица Лу, другие рванули в сторону трассы и наткнулись на идущих оборотней. Впереди шло оно, огромное и страшное. Седой до белизны Волот, с пастью в которой было по несколько рядов зубов.

Девчонки наши припустили обратно,  нарвались на госпожу, прозвище которой Жар Птица. Это она пырнула огнём мою девочку. И хотя Луиза успела сбежать, потому что быстрая, Дрёма этого не простил.

10

Я даже не успел посчитать, сколько их было. Дрёма пришёл в боевую готовность. Его время подходило. Ночь. Последние лучи солнца трогали лес.

Лихо с Баюном занялись Волотом, огромной такой махиной, но парочка Данил-Нил работали чисто, не подставляясь под удар.

У Волота стая из одних Высших. Они гурьбой кинулись ко мне, но я уже знал, что сильнее отца, и от одной этой мысли, выросли по два дополнительных ряда зубов в пасти. Эти зубы я сразу опробовал. Резали, как бритвы. Два Высших впереди, я одного грыз, второго душил. Двое других меня ранили, но я юркий, брыкался. Тогда они меня просто подняли над землёй и кинули.

Лечу я такой, мечтаю приземлиться, чтобы воронку под собой оставить, землю вздыбить и ещё больше ярости набраться. А подо мной дитё человеческое, за живот круглый держится и кричит:

– Нил Ильич, началось!

Жалко стало. Мне жалко, не Дрёме. Я волка заставил приземлиться красиво. Встал на все четыре лапы, а Лёлик подо мной. Оскалился на бегущих Высших. Они, наверно, подумали, что это моя самка, потому что разделились. Двое уцелевших налетели на меня, опрокинув на спину, но я быстро их переломал. А вот другой… бросился к человеческой девчонке.

Я только шкуру с одного содрал, другому одним ударом грудь пробил, а потом уже увидел, что тело беременной без головы на землю упало.

Жаль.

Лихо, конечно уже Волотом заниматься не будет. Поэтому я рванул на того, кому мечтал отомстить. Это он убил моего отца. Мог бы договориться, прижать мог, но не стал. Тот другой волк, которого тоже звали Дрёма погиб, потому что женился на модифицированной волчице. Ведь мама моя не обернулась сама, ей Лихо вколол какую-то вакцину. А у Волота, видите ли аллергия на модифицированных. Фашист хренов.

Я заорал так, как никогда. Лютость, ярость затуманили взгляд. Жар птица швырнула в меня огнём. Нормальная вроде баба, в офисном наряде притащилась с мужем. Но огонь! Я пи*дец как ненавижу, когда меня поджигают.

Волот оторвался от Баюна и ломанулся в мою сторону, когда я уже хотел его пару прибить. Зря. Мне до его волчицы дела нет. Я стоял к нему хвостом, а потом в тысячную доли секунды обернулся, когда белый волк в полёте на меня прыгал. Я пригнулся и ухватил за кадык своими клыками. Когти его вошли мне в бока. От боли я стал берсерком и перегрыз горло сопернику.

– Смотри! – кричала Кроха Лу. – Смотри, Нинель! Теперь ты понимаешь, что испытывала несчастная Алёна, когда её мужа пополам разломали!

Тело Волота лежало бездыханным посреди протоптанной дорожки. Обезумевшая от горя женщина постарела прямо на глазах. Она кричала от ужаса, схватившись за голову. Шатаясь, обернулась волчицей. Слабой, нетренированной. Животное прошло мимо меня и упало на тело своего мужа. Волчица закрыла глаза. И мы увидели то, что никогда не видели раньше. Настоящую преданную любовь. Нинель умерла от тоски на Гурьяне.

Это впечатлило. Дрёма пошёл спать, а я в растерянности стоял и не верил, что живая, здоровая оборотница перестала дышать только потому, что лишилась пары.

– А ты говорил, – тяжело вздохнула Лу рядом. И Света тоже во все глаза смотрела на это. – Говорил,  что оборотни всегда ищут замену своим погибшим. Смотри, Гоша, вот как некоторые умеют любить.

– Это признак слабости, – я опять что-то ляпал, но мне не понравилось, что я увидел. – Она была человеком больше чем волком. В ней не было жажды жизни. Туда ей и дорога.

Сплюнул и пошёл одеваться.

Нил Ильич Лихо

– «Аккуратно», – шипел Нил, командуя когтями Лихо. – «Не глубоко, повредишь».

– «Как-будто в первый раз», – отвечал волк. – «Не говори под лапу».

Лихо аккуратно вспорол низ живота и отошёл в сторону, дав Нилу обернуться человеком. Мужские руки извлекли из мёртвого тела плаценту с младенцем. Делал всё быстро, ловко, опытно. Перерезал пуповину, освободил рот от слизи, а ребёнок не кричит. Пальцами вверх поднял совсем крохотное существо, в ладони свои положил, а девочка молчит.

– «Лихо, выбора нет», – Нила трясло от напряжения.

– «Да  я не уверен», – ответил волк недовольно. – «И куда я укусить должен? Посмотри, у меня пасть шире, чем она».

– «За бочок, волчок», – Нил взял младенца на ладонь и приложил губы к груди под тонюсенькой ручкой.

Лихо выпустил клыки, они вошли в мягкую плоть. Нил закрыл глаза, чувствуя, как через клыки в тело недоношенного младенца вливается оборотная сила. Регенерация огромного зверя попала в кровь и прямо в ладони, новорождённая оборотница открыла своё ротик и закричала. Метка засияла, поглощающим свет, чёрным цветом.

– «Это ты плачешь или я?» – спросил Лихо.

– «Неважно», – Нил прижал к волосатой груди ребёнка, продолжая восстанавливать малюсенький организм через кожу. Поспешил к своей машине. У него всё уже было готово. Он раскрыл люльку, обтёр малютку салфетками, быстро пальцами надел подгузник. Запеленал. Не так, как современные семьи пеленают, а так как в царские времена кулёму делали. Платочек на крохотной голове, потом внизу конвертик. Всё кончиками пальцев делал, настолько она была крохотная. В одно одеяло, в другое. Схватил и опять к себе прижал. Ребёнок успокоился.

– «Покормить надо. Мы там всё купили?» – по-деловому интересовался Лихо.

– «Нам нельзя её брать с собой», – задыхаясь, сказал Нил.

– «Ты рехнулся?» – возмутился волк. – «Мы за кем пришли?!!!»

– «Убьют. Догода узнает, убьёт. Нам с тобой легче из Леса его не выпустить, чем вот так вот… совсем маленькую…»

– «Ну, отдавай. А я посмотрю, как легко ты это сделаешь», – зло усмехнулся Лихо.

Шло время, Нил продолжал прижимать к себе оборотницу в пелёнках. Она уже пахал его парой. Почти так же, как Алёна, но со своим оттенком, сумасшедшим, приводящим организм в боевой режим защиты и опеки. Вот что отделяло его от истинной пары – лёгкий аромат мяты, совсем тонкий. И это делало её другой.

Нил  повернулся. Рядом стоял Гоша, обнимал свою Луизу. Они юные, молодые и очень сильные.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– «Нил, не ошибись», – с опаской шепнул Лихо в голове. – «Он же Дрёма».

– «Нам нужно наладить контакт с Дрёмой, как Альфа был в одной связке со Злыднем. Ты же понимаешь, что эта тварь однажды придёт в Лес. И лучше нам с ним дружить».

– «Долгосрочные планы – это твой конёк», – заржал Лихо. – «Не ошибись в очередной раз».

– «Время ошибок прошло», – решительно заявил Нил мысленно, а вслух сказал:

– Догода убьёт нас, если я принесу её в Лес.

Луиза испугалась, распахнула глаза, ухватила Гошу за руку. Она посмотрела на своего мужа, который нахмурился. Боялась Догоду, это Нилу Лихо на руку.

– «Давай, раз уж решили. Только быстро, а то у меня сердце слабое».

Нил отдал младенца Лу. Руки его дрожали, он задыхался. То, что из глаз хлынули слёзы, он даже не стеснялся.

Луиза с невероятным восторгом взяла в руки кулёк и полезла смотреть личико. Она почувствовала запах Алёны –своей королевы. Она будет её любить, как родную. Улыбнулась. Первый раз после смерти Егора.  Это заметил Гоша и встрепенулся, обнял своё семейство, как коршун гнездо. Он тоже будет любить малышку, сильнее, чем родную мать. Пара улыбалась друг другу, обнималась. Юная семья стояла перед Нилом, а ему было горько.

Он отходил от них, смотрел, как они милуются с младенцем, а внутри всё обрывалось, сердце надрывно стучало, не желая удаляться от своей пары.

– «Я же никогда не хотел быть одиночкой. Я же всю жизнь её искал. Прасковья меня ненавидела, Марфа боялась, Алёна воевала со мной. И вот оно, совсем рядом, а надо уходить. Мне жизни не будет».

– Нил Ильич! – кричал за спиной Баюн. – Иди к нам, у нас носовые платочки есть!

– Сука, – зло усмехнулся Нил, убрав с глаз слёзы.

Гоша усадил Луизу с младенцем в машину. Сам сел за руль. Уезжая показал двумя пальцами «козу»

– «Что это значит?» – замандражировал Лихо. – «Это Виктория, они назовут девочку Викой или это – пять, и мы должны через пять лет приехать её проведать?»

– «Не кипишуй. Никаких встреч и передачек. Ты же меня уломаешь выкрасть. А нельзя! Нельзя, Лихо! Восемнадцать лет для нас пролетят быстро.

– «Да мы от тоски сдохнем» – заныл одинокий волк.

– «Пошли, ладно, а то Даня сейчас лет на двадцать стёба придумает».

– «Он может, он наша стая».

– Лёльку похоронить надо, – сказал Нил вслух. – Я же «видел» что умрёт, только думал, что моя пара. А оно вот как повернулось.

– У нас всё время что-то не так поворачивается. Неправильный какой-то оборот,  – заметил Баюн, стаскивая трупы оборотней в одну кучу. Лопата в багажнике.

– Всё у нас правильно, – вздохнул Нил. – Нам бы только скулить.

Конец

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10