Дракон поверженный [Питер Гамильтон] (fb2) читать онлайн

Питер Гамильтон Дракон поверженный

Глава 1

Прошли те времена, когда в каком-нибудь баре человека из подразделения Сил стратегической безопасности корпорации «Зантиу-Браун» приняли бы с распростертыми объятиями, подали бы ему первый бокал пива за счет заведения и с восхищением послушали его истории о жизни в далеких космических колониях. Что ж, на дворе двадцать четвертое столетие. В массовом сознании интерес к межзвездной экспансии угасал подобно былому блеску славы стареющей актрисы.

Как в большинстве случаев во Вселенной, причиной тому были деньги.

Бар явно переживал не лучшие свои времена. Лоренс Ньютон заметил это сразу. Ремонта здесь не делалось вот уже несколько десятилетий. Длинное деревянное помещение с толстыми стропилами, поддерживающими рифленую крышу, тянущийся во всю длину прилавок, на задней стене – тусклая неоновая реклама давно несуществующих марок пива и мороженого. Над головой, громко урча примитивными моторами, вращались большие круглые вентиляторы, пережившие свой срок эксплуатации на пару веков.

Обычная картина для Куранды. Городок раскинулся на скалистом плоскогорье повыше Кэрнса и на протяжении многих лет считался одной из главных туристических достопримечательностей во всем Квинсленде. Вспотевшие загорелые европейцы и японцы поднимались на подвесной дороге над тропическим лесом, восхищаясь пышной растительностью, прежде чем бесцельно послоняться по антикварным лавкам и ресторанам, что располагались на главной улице города. Затем туристы отправятся по древней железной дороге вдоль ущелья Бэрон-Вэлли, чтобы на сей раз полюбоваться островерхими скалами и белопенными водопадами.

Хотя туристы все же приезжали подивиться на природные красоты Северного Квинсленда, в основном это были семьи работников, которых компания «Зантиу-Браун» партиями привозила в космопорт, ставший теперь центром Кэрнса. Денег на покупку сувенирных футболок, безделушек и фигурок-талисманов ручной работы в их карманах было крайне мало, так что магазинчики на центральной улице Куранды постепенно разорялись. Теперь здесь остались лишь самые живучие и дешевые из них. Правда, почему-то один их вид отбивал желание заходить внутрь. Так что народ, сойдя с подвесной дороги, прямиком направлялся к построенной еще в начале двадцатого века железнодорожной станции, которая находилась в паре сотен метров. Город же туристы просто игнорировали.

В оставшиеся бары валом повалили местные жители. Собственно, что им еще оставалось? Для работы в космопорту компания привезла с собой собственных специалистов – опытный заморский персонал с учеными степенями и опытом в разработке космической техники. По закону местное население могло претендовать только на самую низкооплачиваемую работу. Но никто из жителей Куранды на такую не соглашался. Не в их это привычках.

Так что бар был для Лоренса идеальным местом. Он нарочно на пару секунд замешкался в дверях, оценивая ситуацию. Как раз в это мгновение над головой у него прогрохотал отряд вертолетов тактической поддержки, направляющийся на север, в Порт-Дуглас. В баре Лоренс насчитал около дюжины человек; люди прятались здесь от палящего полуденного солнца. Все как один крупные, с широкими, раскрасневшимися от пива лицами. Двое лениво гоняли бильярдные шары, один пил в гордом одиночестве, остальные маленькими группками сидели за столами вдоль задней стены. Лоренс, привыкший мыслить тактическими категориями, немедленно просчитал потенциальные пути отхода.

Мужчины молча следили за тем, как он прошагал через весь зал. Подойдя к стойке, Лоренс снял свою соломенную, с неестественно широкими полями шляпу и заказал у официантки средних лет банку пива. И хотя на нем был типичный для здешних туристов наряд – синие шорты до колена и широкая футболка с изображением Большого барьерного рифа, – по прямой спине и короткой стрижке в нем можно было сразу узнать солдата стратегических сил компании «Зантиу-Браун». Лоренс это прекрасно понимал и знал, что они тоже это знают.

За водянистое пиво он рассчитался наличными, бросив на деревянный прилавок замусоленные тихоокеанские доллары. Даже если официантка и заметила, что его правая рука крупнее, чем у обычных людей, то предпочла не говорить об этом вслух. Лоренс пробормотал, что обойдется без сдачи.

Человек, который нужен был Лоренсу, сидел один, через столик от задней двери. Скомканная шляпа лежала на столе рядом с бокалом пива; у нее были такие же широкие поля, как у шляпы Лоренса.

– А ты не мог выбрать что-нибудь пооригинальнее? – осведомился лейтенант Колин Шмидт.

Услышав гортанный немецкий акцент, некоторые посетители с подозрением посмотрели на лейтенанта.

– Лучшего места и придумать нельзя, – ответил Лоренс.

Он знал Колина все двадцать лет, что провел в стратегическом подразделении «ЗБ». Они вместе прошли основной тренировочный курс в Тулузе. Желторотые юнцы девятнадцати лет от роду, они по ночам перепрыгивали через забор, чтобы сбежать в самоволку в поисках девушек и развлечений. Через несколько лет, после Квейтенской кампании, Колин подал заявку на дальнейшую военную подготовку – карьеристский шаг, который в принципе себя не оправдал. Колин не обладал ни нужным в таких случаях напором и целеустремленностью, ни солидной долей акций, без чего на продвижение по службе практически нельзя было рассчитывать. За пятнадцать лет он спокойно продвигался, но не вперед и вверх, а в сторону, до тех пор пока не оказался в отделе стратегического планирования, став мальчиком на побегушках у Искусственного Разума, отвечавшего за размещение ресурсов программного обеспечения.

– О чем таком, черт возьми, ты хочешь спросить меня, чего нельзя было спросить на базе?

– Мне нужно задание для моего взвода, – сказал Лоренс. – Ты можешь для меня его раздобыть.

– Какое еще задание?

– На Таллспринге.

Колин сделал большой глоток пива. Когда он заговорил, его голос прозвучал тихо, в нем слышались виноватые нотки:

– От кого тебе известно про Таллспринг?

– Не важно, главное, мы отправляемся туда для проведения операции по извлечению прибыли. – Словно в подтверждение слов Лоренса еще один отряд боевых вертолетов на бреющем прогрохотал над городом. И хотя двигатели работали в щадящем режиме, даже этого было достаточно, чтобы рифленая крыша задребезжала. Разговор потонул в шуме двигателей; посетители дружно подняли глаза к потолку. – Да ладно тебе, Колин, только не надо вешать мне лапшу на уши, что это, мол, секретная информация. Кто и каким образом, черт возьми, может предупредить этих паршивцев о том, что мы собираемся на них напасть? До них отсюда двадцать три световых года лёту. На базе всем известно, куда мы направляемся, да и большей части населения Кэрнса тоже.

– Ну ладно, ладно. Чего ты хочешь?

– Мне нужно направление в часть, что будет расквартирована в Мему-Бэй.

– Никогда не слышал ни про какой Мему-Бэй.

– Неудивительно. Крошечный курорт да захудалая биоиндустриальная зона. От столицы до нее примерно четыре с половиной тысячи километров. В последний раз нас расквартировали именно там.

– А… – Колин перестал судорожно сжимать банку с пивом. До него начал постепенно доходить смысл услышанного. – И что там такого ценного?

– «Зантиу-Браун» планирует конфисковать биохимикаты и еще кое-какое барахлишко. В наших официальных списках больше ничего не значится. Все остальное… ну, это будет реализовываться в частном порядке. Если, конечно, в тебе есть предпринимательская жилка.

– Черт возьми, Лоренс, а я-то думал, ты не любитель окольных путей. Что мешает тебе законно приобрести долю акций, чтобы стать офицером космического корабля?

– Мне почти двадцать лет, а я все еще сержант. И то только потому, что Нтоко не вернулся с Санта-Чико.

– Черт, Санта-Чико, будь неладна эта планета! Я забыл, что и ты был там.

Колин тряхнул головой, вспоминая события далеких лет. Современные историки сравнивали высадку на Санта-Чико с вторжением Наполеона в Россию – авантюра тех же масштабов.

– Хорошо, я отправлю тебя в Мему-Бэй. Что я с этого получу?

– Десять процентов.

– Хорошая цифра. От какой суммы?

– От того, сколько я выручу.

– Не говори мне, что ты нашел последний эпизод «Блох на горизонте».

– «Полет к горизонту». К сожалению, нет.

Лицо Лоренса сохраняло непроницаемое выражение.

– Значит, я могу тебе доверять?

– Ты должен мне доверять.

– Надеюсь, у меня это получится.

– И еще одна вещь. Ты понадобишься мне в Даррелле, в столице, в подразделении логистики. Тебе потом нужно будет организовать для нас безопасный транспорт вроде медицинского фургона – но все это я оставлю на твое усмотрение. Найди пилота, который не будет задавать лишних вопросов и сможет вывести наш груз на орбиту.

– Найду такого, который будет, – улыбнулся Колин. – Ты же знаешь, чего стоит их уговорить.

– Пилот должен быть одного звания со мной. Не хочу, чтобы меня обломали. Понимаешь?

Колин увидел выражение лица своего старого друга, и ему тут же расхотелось шутить.

– Лоренс, ты можешь на меня положиться. А о какой массе идет речь?

– Точно не знаю. Но если я не ошибаюсь, примерно один рюкзак на человека. Этого будет достаточно, чтобы приобрести долю привилегированных акций для каждого из нас.

– Черт возьми! Легкая добыча.

Они чокнулись банками пива и выпили за успех. Лоренс увидел, как трое местных жителей кивнули друг другу, и поднялся из-за стола.

– У тебя есть машина? – спросил он Колина.

– Конечно. Ты же сам говорил: на поездах не ездить.

– Садись в нее и мотай поскорее отсюда. Я сам обо всем позабочусь.

Колин посмотрел на приближающихся громил, мысленно прикидывая свои шансы на победу. Он уже много лет не бывал в подобных переделках.

– Увидимся на Таллспринге.

Колин надел свою дурацкую шляпу и сделал три шага к задней двери.

Лоренс поднялся и, тяжело вздохнув, посмотрел на противников. Сегодня не тот день, чтобы мочиться на деревья, дабы пометить территорию. Этот бар был выбран специально, чтобы никто в «Зантиу-Браун» не узнал об их встрече. А Таллспринг – то единственное место, где его может ожидать мало-мальски достойное будущее. Другого выбора ему просто не оставалось.

У того, что вышел вперед – естественно, самого крупного, – на губах играла улыбка человека, который знает, что непременно забьет решающий гол. Два его спутника держались чуть позади; один был едва ли не подросток, чуть пошатывающийся от выпитой банки пива, другой, парень постарше, – в облегающей джинсовой жилетке, весь покрытый татуировками и шрамами от старых ножевых ранений.

Все начнется с того, что один из них скажет нечто вроде: «А я-то думал, что ваш брат-солдат считает ниже своего достоинства выпивать в нашем обществе». Смысл слов не важен, важен сам факт словесной перебранки, которая будет продолжаться до тех пор, пока у одного из ее участников не лопнет терпение и он не ударит первым. Старый как мир примитивный ритуал любого низкопробного бара на любой заселенной людьми планете.

– Не надо, – спокойно произнес Лоренс, прежде чем они перешли к нападению. – Просто закройте рты и идите на свое место. Я ухожу.

Крупный ухмыльнулся, словно желая сказать: «Я же говорил вам, что он слабак», и презрительно фыркнул.

– Никуда ты не уйдешь, солдатик. – Он занес громадный кулак.

Лоренс слегка покачнулся. Его движения были отточены до автоматизма. Он изо всех сил пнул обидчика в колено. Парень в джинсовой жилетке схватил стул и ударил, целясь противнику в голову. Массивная правая рука Лоренса парировала неуклюжее орудие. Одна ножка стула задела Лоренса чуть выше локтя. Лоренс даже глазом не моргнул, не говоря уже о том, чтобы вскрикнуть от боли. Потеряв равновесие, нападающий качнулся назад. Казалось, будто он попал по камню. Парень посмотрел на руку Лоренса, и его глаза расширились от ужаса. Даже своим затуманенным алкоголем мозгом он осознал, что к чему.

По всему бару посетители, отодвигая стулья, поднимались из-за столов, чтобы подоспеть на помощь сотоварищам.

– Нет! – закричал человек в жилетке. – На нем «кожа»!

Это не возымело никакого воздействия. Подросток потянулся к большому ножу, висящему у него на поясе. Нападающие плотным кольцом обступали Лоренса, не обращая внимания на предостережения.

И тогда Лоренс быстрым движением выбросил вперед правую руку.

Выходя из бара, Лоренс с силой захлопнул за собой дверь. Его душила злость, и чтобы хоть как-то с ней совладать, он машинально поправил шляпу. Черт бы побрал подразделение вооружений. Эти идиоты вечно опасаются, как бы чего не вышло, но получается с точностью до наоборот. Он видел, как двое из нападавших, лежа на полу, начали биться в конвульсиях. Куда там простое обездвиживание – уровень токсинов просто зашкаливал. Так что скоро в баре станет очень даже шумно: туда вот-вот прибудут полицейские.

За одним из столиков на веранде, изучая заламинированные листы меню, сидела парочка латиноамериканского происхождения. Лоренс вежливо улыбнулся им и зашагал по центральной улице к подвесной дороге.

Когда над городом появился вертолет Саймона Родерика, вся центральная улица Куранды была запружена полицейскими машинами и каретами «скорой помощи». Машины застыли под разными углами друг к другу, перегораживая дорогу на расстоянии тридцати метров с каждой стороны бара. Очевидно, дорожное движение на улицах Куранды вообще не регулировалось. Вполне в духе типичных атавизмов этого города.

При виде такого хаоса Родерик удивленно покачал головой. Не повезло тем пострадавшим, которые нуждались в срочной медицинской помощи, поскольку ближе всего к бару стояли полицейские машины. Врачи в спецодежде зеленого цвета сновали туда-сюда с носилками. От напряжения на их лицах выступил пот.

– Боже, да это просто стадо баранов, – пробормотал Адул Кван, сидевший позади Саймона. Чтобы как следует рассмотреть город, сотрудник разведотдела Третьего флота прижался лицом к боковому окну вертолета. Кван был не любитель пользоваться ПНИ – прямым нейронным интерфейсом, – от переключения ракурсов наблюдения у него кружилась голова. – Надо предложить им, чтобы передоверили нам проведение гражданских операций. По крайней мере позволили взять на себя контроль и координирование действий со стороны ИР. Ведь это же каменный век, да и только!

– У нас имеется разрешение на деятельность лишь в пределах города, – ответил Саймон. – У каждого из наших людей есть что-то вроде медицинского монитора на случай, если возникнут проблемы. Если необходимо, мы можем забрать пострадавшего откуда угодно. А это для нас самое главное.

– Что ж, неплохой пиар. Использование ресурсов корпорации ради помощи гражданскому населению.

– Если им нужна наша помощь, они должны участвовать в финансировании, делать капиталовложения и принимать участие в наших делах.

– Верно, сэр.

Саймону в голосе собеседника послышался скепсис, но он оставил его слова без комментариев. Чтобы добиться своего нынешнего положения, Адул вложил в «Зантиу-Браун» немало личных финансовых средств, но даже это не помогло ему понять, что значит быть до конца преданным компании. На самом деле, подумал Саймон, этого не понимает никто, кроме него самого. Впрочем, со временем все изменится.

Саймон при помощи личного навигационного устройства отдал несколько распоряжений автопилоту, и вертолет описал круг над маленьким парком в дальнем конце центральной улицы. Подлетая к поросшей кустарником местности – судя по всему, это была посадочная зона, – он заметил, что кто-то, скорее всего подростки, с помощью баллончика когда-то нарисовал на рифленой крыше заброшенного магазинчика открытый глаз. Поблекший сине-зеленый символ был достаточно велик, чтобы смотреть вверх на вертолеты подразделения стратегической безопасности, кружившие в небе над городом. Подобно глазу огромного портрета, это одинокое око неотрывно следило за Саймоном, когда его вертолет выпустил шасси и приземлился на запекшуюся от зноя землю. Во все стороны полетели жестяные банки и бумажный мусор. Фюзеляж поменял цвет с голубовато-серого на зловещий матово-черный.

Саймон подождал пару секунд, пока замолкнут турбины двигателя. Его персональный ИР увеличил число коллекторов для сбора информации, поступавшей от срочных служб, из местной базы данных. Самые важные сообщения передавались через его компьютерную сеть. В поле непосредственного зрения, невидимая человеческому глазу, на оптронической мембране уже возникла сетка дисплея, которая, кстати, ничуть не мешала видеть обычным физическим зрением. И все же, несмотря на обилие переданной информации, Саймону катастрофически не хватало фактов. Никто пока так и не выяснил, что же на самом деле произошло. На данный момент у них имелось лишь одно неподтвержденное сообщение о том, что кто-то в «коже» – так в народе называли боевой спецкостюм – устроил в баре настоящее побоище.

Внимание Родерика привлек канал, по которому передавалась медицинская информация. Как только он ступил на землю из кабины вертолета, перед ним возникли пять диаграмм с высоким разрешением. Анализаторы крови, которыми пользовались врачи, установили связь с главным медицинским банком данных в Кэрнсе; нужно было по химическим профилям определить тип отравляющего вещества.

Саймон надел на нос старомодные солнечные очки.

– Интересно, – пробормотал он. – Вам видно?

Он быстро отправил копии результатов анализа в подразделение биологического оружия, откуда тотчас был получен положительный ответ и по закрытому каналу передал информацию дальше, Адулу.

– Токсин спецкостюма, – заметил Адул. – Передозировка парализующего вещества. – Он неодобрительно покачал головой и развернул солнцезащитные мембраны. – Один случай определенно с летальным исходом. А те двое, с аллергической реакцией, будут постоянно страдать нервными расстройствами.

– Это в лучшем случае, – ответил Саймон. – При условии, если врачи быстро доставят их в больницу. – Он провел рукой по лбу, вытирая пот. – Ну и пекло!

– Может, стоит доставить в реанимацию противоядие?

– Для нервно-паралитических токсинов противоядие бесполезно. Они сами выводятся из организма. Именно для этого они и предназначены.

– Такой высокий уровень токсинов ляжет дополнительной нагрузкой на почки.

Саймон остановился и взглянул на Адула.

– Друг мой, мы прибыли сюда, чтобы расследовать, как и почему был применен этот яд, а вовсе не для того, чтобы выхаживать тупоголовое местное население.

– Да, сэр.

Снова этот тон. Кажется, пора, решил Саймон, задуматься о полезности Адула как сотрудника службы безопасности. Нет, эмпатия, конечно, ценная черта, но когда она перерастает в сочувствие…

Они с трудом пробрались сквозь лабиринт машин, припаркованных на главной улице. Немногочисленные свободные проходы были запружены людьми – мрачными и молчаливыми местными жителями и испуганными, возбужденными туристами. Веранда бара была оцеплена офицерами полиции в шортах и накрахмаленных белых рубашках; стражи закона всем своим видом пытались показать, что явились сюда по крайне важному делу. Их шеф, высокая женщина-капитан лет сорока пяти, стояла у перил, слушая доклад молодого взволнованного констебля.

Личный ИР Саймона немедленно сообщил ему, что ее зовут Джейн Файнмор. На виртуальной зрительной сетке развернулась страница с ее послужным списком. Саймон быстро просмотрел его и тут же закрыл.

Увидев, что к ним приближаются Саймон и Адул, полицейские как по команде умолкли. Капитан Файнмор тоже повернулась в их сторону; она окинула взглядом лиловую форменную рубашку Адула, и в ее глазах промелькнуло презрение. В отличие от коллеги, Саймон был в консервативном деловом костюме, с небрежно переброшенным через плечо пиджаком. Поняв, кто перед ней, капитан Файнмор поспешила придать лицу непроницаемое выражение.

– Чем могу вам помочь? – спросила она.

– Боюсь, что как раз таки наоборот, капитан… э-э-э… Файнмор, – с улыбкой ответил Саймон, сделав вид, что впервые прочитал ее имя на значке, приколотом к лацкану формы. – Мы перехватили сообщение о том, что некто в «коже» совершил здесь противозаконные действия.

Капитан уже собралась что-то ответить, когда дверь бара с грохотом распахнулась и оттуда торопливо вышла группа врачей с носилками. Саймон спешно отступил к перилам веранды, уступая дорогу. На шее и запястьях пострадавшего были надеты медицинские браслеты, маленькие лампочки-индикаторы беспрерывно мигали. Человек был без сознания, все его тело сотрясали конвульсии.

– Я пока не нашла этому подтверждения, – раздраженным тоном ответила капитан Файнмор, когда врачи оказались вне пределов слышимости.

– Но таково было первичное сообщение, – сказал Саймон. – И поэтому я намерен присвоить делу первую категорию важности. Если кто-то в боевом костюме свободно разгуливает по городу, его нужно немедленно поймать, прежде чем ситуация обострится еще больше.

– Я отдаю себе в этом отчет, – сухо произнесла капитан Файнмор. – Я уже отдала распоряжение привести наше вооруженное тактическое подразделение в состояние боевой готовности.

– Я отношусь к вам с глубоким уважением, капитан, но все же считаю, что лучше всего с такой ситуацией справится отряд по подавлению беспорядков из нашего подразделения внутренней безопасности. Тот, на ком надета «кожа», имеет огромное преимущество над всем вашим вооруженным подразделением.

– То есть вы хотите сказать, что мы не способны справиться с ситуацией?

– Я предлагаю помощь.

– Ну что ж, спасибо. Даже не знаю, что бы мы без вас делали.

Вокруг Саймона сновали офицеры полиции, но на его лице застыла невозмутимая улыбка.

– Позвольте поинтересоваться, откуда поступило первичное сообщение?

Капитан Файнмор кивком головы указала на бар.

– От официантки. Когда преступник открыл огонь, она спряталась за стойкой. Сама она не пострадала.

– Мне бы хотелось поговорить с ней.

– Она все еще в состоянии шока. Я попросила специально обученных офицеров поговорить с ней.

Саймон через сетевой интерфейс отправил сообщение на свой личный ИР. У капитана Файнмор СИ не было; бюджет государственной полиции Квинсленда не мог этого позволить, однако от Саймона не скрылось, что радужная оболочка ее глаз имеет фиолетовый оттенок – ага, значит, она носит оптронические мембраны скоростного доступа к базам данных.

– А больше никто не видел человека в «коже»? Вряд ли он мог остаться незамеченным.

– Нет… – Капитан напряглась; в ее мембранах развернулся список. – Лишь один предположительный случай. – Теперь она говорила медленно, тщательно обдумывая каждое слово. – Именно по этой причине я воздержалась от того, чтобы объявить в городе чрезвычайное положение.

– Значит, найти преступника – ваша первейшая обязанность. Чем дольше вы будете тянуть время, тем шире будет зона чрезвычайного положения и тем меньше шансов на то, что вам удастся поймать злоумышленника.

– Я уже отправила патрульные машины по главной дороге до самого Кэрнса, а офицеры полиции проверяют вокзал подвесной дороги и железнодорожную станцию.

– Отлично. Так я могу поприсутствовать на допросе официантки?

Капитан Файнмор в упор посмотрела на него. В голосе Саймона явственно слышалось предостережение, притом не только его личное, но и от имени канцелярии губернатора штата. Правда, оно было озвучено в частном порядке, что позволяло капитану сохранить авторитет в глазах подчиненных. Ведь, конечно, не хочется, чтобы ей выговаривали публично, что раз и навсегда погубило бы ее карьеру на пике славы.

– Да, вероятно, она уже оправилась от шока, – произнесла Файнмор таким тоном, словно делала ему одолжение.

– Спасибо, вы очень любезны. – Саймон распахнул дверь и вошел в бар.

В баре находились десятка полтора врачей, сражавшихся за жизнь пострадавших от отравляющего вещества. Они то и дело выкрикивали распоряжения и просьбы, отчаянно рылись в медицинских сумках в поисках необходимых противоядий; повсюду было разбросано всевозможное медицинское оборудование. Их оптические мембраны пестрели данными о разнообразных видах лечения.

Пострадавшие тряслись и дрожали, барабанили пятками по полу. Они исходили потом и стонали от болезненных кошмаров. Один из них был упакован в черный пластиковый мешок.

Саймону уже приходилось видеть подобные сцены во время военных кампаний. Обычно даже в более грандиозном масштабе. Один хорошо подготовленный солдат в боевом спецкостюме способен расправиться с целой толпой. Саймон осторожно обошел тела пострадавших, стараясь не мешать врачам. Офицеры полиции и представители судебных органов внимательно рассматривали столы и стены.

Официантка сидела за стойкой в дальнем конце бара, крепко сжимая в руке бокал с виски. Это была женщина средних лет, с мясистым лицом и старомодной химической завивкой. Вряд ли от такой можно добиться чего-либо вразумительного.

Саймон с отвращением отметил, что в ее ДНК, судя по всему, нет ни одной модифицированной хромосомы. Учитывая ее происхождение, данный факт, несомненно, означал, что у этой особы низкий интеллект, плохое состояние здоровья и полное отсутствие каких-либо активных жизненных устремлений.

Рядом с ней на табуретке сидела женщина-полицейский; на лице ее читалось сочувственное выражение. Если бы эта дамочка внимательно слушала, что ей говорят, когда она проходила спецподготовку, подумал Саймон, то первым делом вывела бы несчастную официантку на улицу, подальше от жуткой картины.

Саймон не сумел через свой ИР узнать имя официантки. Очевидно, в этом питейном заведении не было никаких бухгалтерских или управленческих программ. ИР не сумел даже найти никакого связующего звена с базой данных. Единственное, чем мог похвастаться бар, – это телефонная линия.

Саймон уселся на свободный табурет рядом с официанткой.

– Здравствуй, как ты себя чувствуешь… э-э-э?

Заплаканные глаза уставились на него.

– Шарлин, – прошептала женщина.

– Шарлин. Не дай бог никому угодить в такую передрягу. – Он улыбнулся женщине-полицейскому. – Мне бы хотелось немного поговорить с Шарлин наедине.

Та презрительно посмотрела в его сторону, однако, не проронив ни слова, встала и вышла. Наверняка пойдет жаловаться капитану Файнмор.

Адул стоял за спиной у Шарлин, разглядывая бар. Присутствующие старались обходить его стороной.

– Мне нужно знать, что здесь у вас произошло, – сказал Саймон. – И как можно быстрее.

– О боже! – вздрогнула Шарлин. – Это был сущий кошмар. Такое даже страшно вспомнить. – Она попыталась поднести к губам виски, однако Саймон накрыл ее руку своей, не давая поднять бокал, и женщина растерянно заморгала.

– То есть он тебя сильно напугал, верно?

– Еще как напугал!

– Что ж, оно понятно. Как ты сама увидела, ему ничего не стоило причинить тебе боль. Мне же, с другой стороны, ничего не стоит погубить всю твою жизнь одним-единственным словом. Но я не остановлюсь на этом, я уничтожу заодно и всю твою семью. Никто из них больше никогда не получит работы. Никогда. Их будет ждать лишь пособие для нищих и жалкое существование в течение многих поколений. А если ты станешь меня раздражать еще больше, то лишишься даже этого пособия. Или ты хочешь вместе со своей матерью стать утехой для солдат из «Зантиу-Браун»? Потому что только такая участь тебе и останется. Вас обеих будут насиловать до тех пор, пока вы раньше времени не сдохнете на Кэрнс-Стрип.

Шарлин от удивления разинула рот.

– А теперь расскажи мне то, что я хочу знать. Напряги то жалкое количество серого вещества в твоей голове, которое ты называешь мозгами, и тогда, возможно, я награжу тебя. Так что ты выбираешь, Шарлин? Будешь раздражать меня или сотрудничать?

– Я хочу вам помочь, – испуганно пробормотала официантка.

На лице Саймона появилась широкая улыбка.

– Вот и замечательно. Ну, так что, на нем была «кожа»?

– Нет. Не совсем. Это его рука. Я заметила, когда он покупал пиво. Она была такая большая и странного цвета.

– Как будто загорелая?

– Да. Точно. Темная, но не такая, как у аборигенов.

– Только его рука?

– Да. А еще у него на шее были такие клапаны вроде жабр. Знаете, как болты у Франкенштейна, только не железные. Я заметила их прямо над воротником.

– Ты в этом точно уверена?

– Да. Я ничего не выдумываю. Это был солдат «Зантиу-Браун».

– Значит, все было так: он зашел в бар и всех тут перестрелял?

– Нет. Он разговаривал с каким-то человеком. Потом к нему подошел Джек и еще двое. Думаю, они нарывались на неприятности. Джек всегда так себя ведет, хотя вообще-то он неплохой парень. А потом началось!

– Тот человек выпустил парализующие стрелы и сразил всех наповал?

– Да. Сначала я увидела, что он высоко поднял руку, и кто-то крикнул, что он в «коже». Я спряталась под стойку бара. Затем я услышала, как все кричат и падают. Когда я поднялась, все они лежали на полу. Я подумала… подумала, что все они мертвы.

– И ты позвонила в полицию?

– Да.

– Ты когда-нибудь раньше видела этого человека?

– Не думаю. Но, возможно, он уже бывал здесь. Здесь у нас бывает много народу.

Саймон окинул взглядом бар, едва не поморщившись от отвращения.

– Верю. А что это за человек, с которым он разговаривал? Его ты видела раньше?

– Нет, но…

– Что?

– Он тоже был из «Зантиу-Браун».

– Ты уверена?

– Да. Я работала в барах по всему Кэрнсу. Волей-неволей начинаешь узнавать солдат, и не только по их клапанам.

– Хорошо. Значит, преступник вошел, купил пиво, затем подошел к другому солдату, верно?

– Да. Именно так.

– Постарайся вспомнить, удивился ли кто-нибудь из них, увидев здесь другого?

– Нет. Тот, который пришел сюда первым, выпивал в одиночку, словно поджидал кого-то.

– Спасибо, ты нам очень помогла.

Когда Саймон вышел из бара, капитан Файнмор удивленно посмотрела в его сторону.

– Что случилось?

– Ничего, – ответил он. – Это была не «кожа». Преступник воспользовался каким-то парализующим пистолетом. Полагаю, отравляющее вещество произведено в какой-нибудь подпольной лаборатории. Жаль только, что химик был не слишком внимателен, когда пытался воспроизвести нужную молекулярную структуру.

– Жаль? – Капитан Файнмор плотно сжала губы. – У нас один летальный исход, и одному только Богу известно, выживут ли остальные.

– Тогда вы должны быть рады, что мы не будем вам мешать, – произнес Саймон, жестами пытаясь подчеркнуть смысл сказанного. – Все это дело теперь ваше. Но если вам понадобится помощь в поиске преступника, смело обращайтесь. Нашим ребятам никогда не повредит тренировка в боевых условиях.

– Буду иметь в виду, – не слишком вежливо ответила Файнмор. Как и ранее, полицейские и представители местного населения с враждебным молчанием расступились перед Саймоном. Тот быстро запустил двигатели вертолета и поднял винтокрылую машину в воздух. Через его персональный ИР поступило донесение, что никто самовольно не брал и не похищал спецкостюма из арсенала в Кэрнсе.

– Это надо проверить, – сказал он Адулу. – Я хочу знать, кто же все-таки был в «коже».

– Какой-то солдат устроил потасовку в баре. Вы и в самом деле считаете, что это для нас важно?

– Само происшествие не важно. Важен факт, что нет никаких сообщений о пропаже костюма. И мне интересно, почему эти двое решили встретиться в захудалом баре.

– Да, сэр.

База Третьего флота компании «Зантиу-Браун» расположилась в старом международном аэропорту Кэрнса, к северу от города. Коммерческих рейсов больше не было; основным транспортным средством служил транс австралийский поезд на магнитной подушке, со скоростью пятьсот километров в час перевозивший на север страны грузы и пассажиров. Теперь на бетонированные площадки бывшего аэропорта приземлялись эскадрильи вертолетов Третьего флота, космические корабли и несколько темных, похожих на ракеты сверхзвуковых самолетов; восемь старых грохочущих машин с турбовинтовыми двигателями осуществляли наблюдение и вели спасательную деятельность на пространстве до Новой Гвинеи. В результате воздушное пространство над Кэрнсом было самым оживленным во всей Австралии после Сиднея, главного аэропорта страны, куда сходилось большинство маршрутов оставшихся авиалиний. На смену природным нефтесодержащим продуктам пришло синтетическое кислородное топливо, более надежное в экологическом плане, но относительно дорогостоящее, отчего воздушные перелеты стали по карману лишь правительству, крупным корпорациям и богатым туристам – совсем как в начале двадцатого века, когда авиаперелеты были еще в новинку.

Массовый туризм постепенно шел на убыль, сельское хозяйство оказалось практически уничтоженным – продукты питания теперь синтезировали промышленным способом, к тому же значительно снизилось ультрафиолетовое излучение. Квинсленд быстро превращался в экономическую пустыню, и тут в 2265 году корпорация «Зантиу-Браун» предложила необлагаемую налогами программу по строительству космопорта для запуска кораблей на земную орбиту.

В те времена сделка преследовала чисто коммерческие цели. Грузовые корабли отправляли фабричные модули на орбитальные станции и возвращались с ценными продуктами, произведенными в условиях невесомости, в то время как пассажирские ракеты доставляли колонистов на межзвездные суда. После 2307 года ситуация начала меняться. Извлечение прибыли стало новым приоритетом, соответственно изменилась и природа грузов, поднимаемых на орбиту. В течение десятилетия число колонистов, вылетающих из Кэрнса, упало практически до нуля. Вместо них на космических кораблях стал летать персонал подразделения стратегической безопасности. Промышленные перевозки уступили место системам технической поддержки Третьего флота.

База расширялась, строились казармы для солдат и квартиры для офицеров стратегической безопасности. Службы инженерной и технической поддержки соорудили для себя целые ряды зданий, напоминающих склады. Появились новые ангары и мастерские для наземной стоянки и технического обслуживания вертолетов. Огромные участки правительственных земель были взяты в аренду для проведения учений. И, конечно же, всем этим нужно было управлять. У подножия холмов выросли огромные башни из стекла и гранита; окна офисов выходили на базу космопорта и океан.

Офис Саймона Родерика занимал половину верхнего этажа самого нового и шикарного здания во всем небольшом управленческом анклаве «ЗБ». Не успел его вертолет произвести посадку на крыше, как Саймон тотчас окунулся в привычную атмосферу административного корпуса – принял участие в нескольких заседаниях плановых комитетов, посетил ряд тактических совещаний. Начальники разных служб заходили к нему в кабинет, словно это был какой-то перевалочный пункт, – каждый со своим предложением, жалобой или отчетом. Саймона всегда удивляло, почему в век, когда решение практически всех вопросов на свете зависело от Искусственного Разума, мало чего можно достичь без участия и руководства со стороны человека. Практически все, кого он знает, время от времени нуждаются в хорошем пинке под задницу, чтобы не сидели сложа руки, а вели себя как и полагается взрослым, а не малым детям. Увы, тут были бессильны даже нейротроны с квантовыми переключателями.

Пробыв в своей должности три года, Саймон понимал, что после таллспрингской кампании совет «Зантиу-Браун» ждет от него подробного пакета рекомендаций. Подразделение стратегической безопасности Третьего флота в течение пяти лет неуклонно росло и расширялось, отчего в нем теперь имелось столько офицеров и управленцев, что оно было готово вот-вот лопнуть. В каждый офис ежедневно поступало множество докладов и запросов, координировать которые становилось все труднее и труднее, даже с помощью ИР. Поочередное участие, подготовительная стадия управленческой стратегии, было грандиозной многообещающей идеей, но после четырех десятков лет накопленной оптимизации программное обеспечение Третьего флота превратилось в мертвый груз. Теоретическое обоснование поочередного участия, внедренный на базовом уровне опыт, вынесенный из предыдущей кампании, – все это было отличной идеей. Во время последней кампании запасы крови для спецкостюмов кончились у взводов за десять дней до того, как в действие вступили программы по их использованию. Вывод: на сей раз мы предъявляем особые требования к материально-техническому обеспечению этих взводов. Кто станет возражать против прогрессивной, первоклассной поддержки тех, кто сражается на передовой?

Но дополнительные запасы крови на орбиту поднимать все же придется, а это означает увеличение количества полетов и, следовательно, дополнительное техническое обеспечение, дополнительный обслуживающий персонал, дополнительное количество пилотов и горючего. И все это нужно втиснуть в уже существующий график. Эффект домино, способный в любой момент вызвать лавинообразный обвал. Саймон был убежден в том, что вся структура Третьего флота нуждается в упрощении до такой степени, что ее следует просто распустить и взамен сформировать новую организацию. Такую, в которой с самого начала будут применяться современные методы управления.

На протяжении последних четырех месяцев после того, как началось планирование таллспрингской кампании, Саймон взял под свой личный контроль такие важные вопросы, как переоборудование космических кораблей, количество боевых костюмов, наличие вертолетов и общая готовность снаряжения. Но тогда все основные стратегические задачи решались посредством чересчур сложной командной структуры, создавая еще один уровень полномочий, с которым ИР пытался координировать свои действия. Саймону было приятно думать о том, что его вмешательство ускорило процесс в целом, но сказать об этом вслух значило навлечь на себя неприятности. Хочешь не хочешь, а приходится терпеть тщеславие начальства. Мы самые умные.

Солнце уже садилось за холмы позади базы, когда вновь появился Адул Кван. Саймон стоял у окна шириной во всю стену, наблюдая за тем, как золотые лучи заходящего солнца скользят по закругленным вершинам гор. Ему также было видно, как командиры космических кораблей шеренгой покидают штабной корпус. Огни посадочной полосы стали еще ярче, словно приглашая вертолеты совершить посадку. Почему-то у Саймона это вызвало в воображении картину освещенных улиц какого-то европейского города. С южной стороны в темнеющем небе уже виднелась неоновая корона Кэрнс-Стрип. Вдоль берега открывали свои двери для посетителей клубы, казино и бары; азартные игры и доступные девушки уже поджидали солдат.

Когда-то Саймон почти завидовал такому простецкому существованию: подраться, с кем-нибудь переспать, напиться до потери сознания, пусть даже все это было полной противоположностью тому, во что лично он сам верил. Другим ведь не нужно тащить на себе груз административных проблем, давление которого на свои плечи он испытывает ежедневно. Именно поэтому он уделил столь много внимания неизвестному преступнику из Куранды. Хороший предлог ускользнуть из офиса.

Наконец последний командир покинул его кабинет.

– Вы выяснили имя? – спросил Саймон.

– К сожалению, нет, сэр, – ответил Адул. – Что несколько удивительно.

– Вот как? – Саймон вернулся к столу и сел. Очистив топографические панели от текстов и диаграмм, он бросил на работника отдела разведки выжидающий взгляд. – Продолжайте.

– Вначале я проверил арсенал. Самый очевидный вариант – боевые костюмы, находящиеся в починке. Наш подозреваемый мог взять одну только руку, а сам костюм был зарегистрирован компьютером как подлежащий ремонту. Я заставил каждого техника лично доложить мне, и все они клянутся, что костюмы были полными. Ни в одном из них не отсутствовала рука.

– Один из них мог оказаться нашим преступником? – поинтересовался Саймон.

– Ни в коем случае. Чтобы никто не заметил, можно улизнуть не больше чем на полчаса, но никак не на столько времени, чтобы добраться до Куранды. Я поручил моему ИР провести проверку записей со всех камер внутреннего наблюдения. Никто никуда не уходил.

– Хорошо. Продолжайте.

– Следующим подозреваемым стал один сбежавший солдат. В армии такое частенько случается. Сегодня восемнадцать взводов проходили боевые учения в спецкостюмах. Ближайшая к Куранде тренировочная зона находится в шестидесяти пяти километрах. Все спецкостюмы были доставлены туда сегодня утром, и я через ИР отправил запрос всем командирам взводов, чтобы немедленно пересчитали численность личного состава.

– Никто не исчез?

– Никто. Я даже получил список солдат, которые сегодня днем отсутствовали на тренировочной площадке. Трое из них были ранены, на это есть подтверждение из госпиталя. У двоих были неполадки в костюмах, и их отправили обратно на базу. Арсенал подтвердил их местонахождение.

– Интересно, интересно. Продолжайте.

– Поэтому я произвел сканирование с воздуха.

Абдул кивком указал на топографические панели. Его СИ высветил необходимые файлы.

Саймон посмотрел на возникшее у него перед глазами изображение. Центральная улица Куранды, вид сверху, в слегка размытой цветовой гамме. Он узнал крышу с нарисованным на ней открытым глазом. Отсюда было нетрудно вычислить местоположение бара. По дороге ехала пара грузовиков; несколько человек шли по тротуару. Вокруг одного из них появилось белое колечко курсора.

– Это и есть тот, кого мы ищем, – сказал Адул. – И одному только Богу известно, как он выглядит.

Саймон распорядился увеличить изображение и улыбнулся; он был рад тому, как разворачиваются дела. Достойный противник, ничего не скажешь. Качество изображения оставляло желать лучшего; маленькие спутники-шпионы, которыми пользовались служащие «ЗБ» для мониторинга всей земной поверхности, были предназначены для того, чтобы предоставлять обзор лишь в самом общем виде. Главной их функцией было получение изображения в реальном времени, вот тогда их можно было запрограммировать на разрешение высокого качества. Но даже так объема памяти хватало. Саймон не мог ошибиться в том, что он увидел.

– Шляпа с полями.

– Да, сэр. Я проследил за указателем времени и следовал за ним с того момента, как он сошел с поезда на железнодорожной станции в Куранде. На нем все время была эта шляпа, и он ни разу не поднял головы.

– А что насчет человека, с которым он встречался?

– Такая же самая проблема.

Изображение изменилось, указатель времени сместился назад на восемь минут. На экране появился четырехколесный джип, припаркованный с задней стороны бара. Кто-то вышел изнего и вошел внутрь.

– Похоже, курортные лавчонки делают хорошие деньги на этих шляпах, – пробормотал Саймон. Он наклонился вперед, уставившись на неподвижную картинку. – Это, случайно, не один из наших джипов?

– Да, сэр, – нехотя произнес Адул. – Спутник зафиксировал его номер: 586АДЛ96. Согласно инвентарному списку транспортных средств, он стоял здесь весь день. Я с помощью спутника даже проследил, как он выехал с базы и вернулся обратно. Оба раза он воспользовался воротами номер двенадцать, и я знаю точное время. В вахтенном журнале ворот не было сделано никаких записей.

– Вахтенный журнал ворот охраняется? – резко спросил Саймон.

– Нет. И весь парк транспортных средств тоже. Но там используется кодировка третьего уровня безопасности.

– Значит, там все нормально, – одобрительно кивнул Саймон, глядя на голографическую панель. – Готов поспорить, что вам не удастся проследить, как преступник садился на поезд в Кэрнсе или как выходил из вокзала подвесной дороги.

– Мой ИР работает над этим.

Саймон убрал картинку и вновь повернул кресло лицом к прозрачной стене. Холмы уже больше не озарялись солнечными лучами, лишь их темные силуэты выделялись на фоне сереющего неба.

– Они знают, как укрыться от спутников-шпионов, и им ничего не стоит добыть оборудование с базы, не оставив при этом никаких следов. Это значит, что мы имеем дело либо с офицерами, которым известны коды доступа высокого уровня секретности, либо с очень опытными солдатами, которые успели изучить систему изнутри. Официантка сказала, что, по ее мнению, это были солдаты.

– Что-то я ничего не понимаю. С какой стати паре солдат устраивать весь этот погром только ради того, чтобы вместе выпить? Они же могут каждую ночь кутить на Кэрнс-Стрип.

– Хороший вопрос. Очевидно, они считали, что игра стоит свеч.

– Чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы продолжали работать. Но если не будет никаких результатов, не отчаивайтесь. И поддерживайте связь с дорогой капитаншей Файнмор. Сомневаюсь, что ей удалось что-нибудь обнаружить, но кто знает, бывает, случаются и чудеса.

– Значит, они могут скрыться.

– Похоже на то. Кем бы они ни были.

Глава 2

Ранним утром, когда жители Мему-Бэй спешили на работу, камни мостовых были скользкими от лившего всю ночь напролет дождя. Вскоре над океаном взошло тропическое солнце, и от светлого песчаника начал идти пар, увеличивая и без того невыносимую влажность. Но после полудня небо расчистилось, и воздух снова стал чист и свеж.

Дениза Иберн вывела детей на дневную прогулку. Здание детского сада под красной черепичной крышей, поддерживаемой высокими кирпичными колоннами, было просторным и светлым. Крышу и водосточные трубы покрывал изумрудный каскад вьющихся растений с фиолетовыми и алыми цветами. В принципе можно было остаток дня провести в четырех стенах, но, как и ее маленьким подопечным, Денизе хотелось поскорее на свежий воздух.

Энергия у детей била через край. Они бегали по огороженному стеной саду, прыгали и что-то кричали друг другу. Дениза прохаживалась между качелями и горками, следя за тем, чтобы ее подопечные не слишком утомились и не подбивали друг дружку на какие-нибудь опасные шалости. Удостоверившись, что они ведут себя так, как и подобает пятилетним ребятишкам, Дениза успокоилась и, опершись локтями на невысокую стену, перевела дыхание и окинула взглядом городок.

Основная часть Мему-Бэй раскинулась на участке аллювиальной почвы в форме полумесяца в конце горного хребта – отличная укромная гавань природного происхождения. Более дорогие дома располагались выше, на склонах поросших травой горных отрогов; римские виллы и калифорнийско-испанские гасиенды с их длинными ступенчатыми террасами, казалось, сбегали вниз с окрестных холмов к морю. То там, то здесь поблескивала бирюзовая вода бассейнов, прячущихся среди высоких тополей и увитых розами колонн, что окружали широкие площадки для приема воздушных ванн. Однако большая часть города простиралась у подножия горы. Как и во всех новых полисах, там были усаженные деревьями проспекты, пересекающие городской центр; от них ответвлялось множество улиц поменьше – это и были окраины. Многоэтажные жилые дома и торговые здания, выкрашенные в белый цвет, сверкали в лучах яркого полуденного солнца; окна из затемненного стекла напоминали черные расселины. Многие балконы увиты лианами. Солнечные батареи, подобно парусам, неторопливо вращались на крышах, отбрасывая длинные тени на серебристые лопасти кондиционеров, которые располагались под ними. Посреди всей этой ослепительной белизны зеленели оазисы парков с водоемами и фонтанами.

Дениза почему-то всегда находила цвет земной растительности на редкость неестественным. Прищурившись, она заметила границу, едва различимую вдалеке, на фоне огромных гор. Земная трава, простерилизованная гамма лучами, доходила до границ территории города. Далее до самого горизонта простиралась местная растительность Таллспринга. Здесь царил более насыщенный цвет, успокаивающий сине-зеленый; а сами растения были толще, с плотными мясистыми листьями и блестящими стеблями.

Дениза выросла в дальней части страны – в провинции Арнун, где человеческая колонизация мало повлияла на жизнь местного населения. Долина поселенцев, стремящихся найти убежище от жестких законов и правил цивилизованного общества, – такую можно встретить на любой из вновь заселенных планет. Люди селились и жили среди чужой красоты, порой с риском для собственной жизни – даже простой укол колючки мог оказаться смертельным. Растения Таллспринга не вырабатывали протеинов, которые могли бы стать источником питания для людей или привезенных с Земли животных. Зато в высокогорных лесах Арнуна произрастала «ивовая паутина», которую собирали поселенцы. Если ее должным образом соткать, получалась шелковистая водонепроницаемая материя, высоко ценимая городскими жителями. Ее производство не приносило особых доходов, однако позволяло сводить концы с концами. Среди этого скромного, непритязательного народа Дениза провела счастливое детство и отрочество. Это был образованный народ – с той оговоркой, что подобное образование бывает доступно лишь тем, кто летает к далеким звездам, оставаясь при этом верными природе своего приемного мира. Это была тихая, спокойная жизнь, не в последнюю очередь – как впоследствии поняла Дениза – благодаря багажу знаний и тем философским принципам, которым эти люди оставались неизменно верны.

Так продолжалось до тех пор, пока на планету не вторглись агрессоры.

Детский смех вывел ее из состояния задумчивости. Дети обступили Денизу, подтолкнув вперед девочку по имени Мелани. Она была самой храброй из них, прирожденный лидер. Как она не похожа на своего отца, мэра города, подумала Дениза. Девочка дернула Денизу за юбку и рассмеялась.

– Пожалуйста, мисс, – взмолилась она. – Мы хотим сказку. Расскажите нам сказку.

Дениза сделала вид, что очень удивилась.

– Сказку? Какую сказку?

– Да, да! Сказку! – хором закричали остальные дети.

– Пожалуйста! – захныкала Мелани. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Ну хорошо.

Дениза погладила девочку по головке, и все дети тотчас приободрились. В такие моменты, когда ей доставались их улыбки и лесть, она знала, что все это не напрасно.

Поначалу миссис Почански с сомнением отнеслась к идее взять Денизу на работу в детский сад. Такая молоденькая, ей едва исполнилось двадцать, да и выросла в захолустье. Сертификат воспитателя, правда, в порядке, но… У миссис Почански были весьма своеобразные представления о пристойности, как и о том, как следует правильно вести себя. В провинции Арнун, наверное, даже не слыхивали о хороших манерах. Всем своим видом демонстрируя нежелание брать на работу провинциалку, она тем не менее согласилась взять Денизу на испытательный срок, ведь в конце концов в этот детский сад своих детей водили множество очень важных персон.

Это было год назад. С тех пор Дениза один раз удостоилась приглашения на воскресный обед в дом миссис Почански. В Мему-Бэй это означало высший уровень социального одобрения.

Дениза поудобнее уселась на перекладине деревянных качелей, взялась за цепи и сбросила сандалии. Дети расположились на траве, нетерпеливо глядя на нее.

– Я расскажу вам историю о Моцарке и Эндолин, которые жили очень-очень давно, в самом начале существования галактики.

– Еще до того, как начало биться черное сердце? – выкрикнул один из мальчиков.

– Примерно в то время, когда оно начало биться, – ответила Дениза. Она часто рассказывала детям о черном сердце галактики, о том, как оно поглотило звезды, несмотря на все попытки Империи Кольца остановить эту беду, и каждый раз дети вскрикивали от страха. – Это случилось, когда Империя Кольца находилась на пике своего могущества; она была создана из тысячи разрозненных королевств. Все они объединились, чтобы жить в мире и согласии. Народ Империи довольно и счастливо расселился на триллионах звезд, окружавших ядро галактики. У жителей этих миров были машины, которые могли сделать все, чего ни захочешь, и большинство людей жили по несколько тысяч лет. Это были замечательные времена, а Моцарку особенно повезло, потому что он родился принцем в одном из самых великих королевств.

Джедзелла подняла руку и пошевелила пальцами.

– Это были такие же люди, как мы?

– Ну, не совсем, – ответила Дениза. – У представителей некоторых рас были руки и ноги, похожие на наши, у некоторых имелись крылья, у других было по четыре ноги, или по шесть, или по десять. У кого-то имелись щупальца, одни были рыбами, другие – такими большими и страшными, что если бы мы с вами их увидели, то сразу бы испугались и убежали. Но как мы должны судить о людях?

– По тому, что они говорят и как поступают! – радостно закричали дети. – И совсем не по тому, как они выглядят.

– Правильно. Но Моцарк все же принадлежал к расе, которая чем-то была похожа на нас. У него было четыре руки, а глаза располагались по всей голове, поэтому он мог одновременно смотреть во все стороны. Его кожа была ярко-зеленого цвета и более плотная, чем у нас. И еще он был меньше ростом. И вообще он думал так же, как и мы; в детстве он ходил в школу и играл в игры. Он был очень хороший и обладал всеми качествами, которые должны быть у принца, такими как доброта, мудрость, вежливость. И все люди в королевстве считали, что им повезло, раз у них есть такой принц, который, несомненно, станет хорошим правителем. Когда принц подрос, то познакомился с Эндолин. Она была самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел. Он влюбился в нее с первого взгляда.

Дети вздохнули и улыбнулись.

– Она была принцессой?

– Она была бедная?

– Они поженились?

– Нет, – ответила Дениза. – Она не была принцессой, но принадлежала к тем кругам общества, которые называют знатью. А Моцарк и вправду попросил Эндолин стать его женой. Вот с этого и начинается наша сказка. Потому что когда он сделал ей предложение, она не ответила «да» или «нет», а тоже задала ему вопрос. Она хотела узнать, что он будет делать со своим королевством, когда станет правителем. Видите ли, хотя девушка жила себе припеваючи, у нее было много денег и влиятельные друзья, она беспокоилась о том, как изменится ее жизнь. Поэтому Моцарк ответил, что будет управлять страной как можно лучше, будет справедливым и всегда станет прислушиваться к мнению подданных и никогда их не подведет. Вполне разумный ответ, вы не находите? Но для Эндолин этого было недостаточно. Она огляделась по сторонам, увидела несметные богатства и обширные знания, и это опечалило ее.

– Почему? – удивленно спросили дети.

– Потому что все люди в королевстве видели одно и то же, делали одно и то же, их радовали одни и те же вещи. Не было никакого разнообразия. Когда вы всё знаете и у вас всё есть, не может быть ничего нового. Именно это и опечалило Эндолин. Она сказала Моцарку, что ей нужен правитель, который будет сильным и храбрым и станет предводителем своего народа. Не будет плыть по течению и пытаться быть хорошим для всех, потому что на самом деле это ни у кого не получается – все равно в конечном итоге не угодишь никому. Поэтому она полюбит и выйдет замуж за того, кто ее вдохновит.

– Это нехорошо, – заявила Мелани. – Если бы принц попросил меня стать его женой, я бы согласилась.

– Какой принц? – насмешливо спросил ее Эдмонд.

– Любой. А это значит, что, когда я стану настоящей принцессой, тебе придется кланяться, когда я буду проходить мимо.

– А вот и не буду!

Дениза хлопнула в ладоши, чтобы дети прекратили ссориться.

– В том королевстве быть принцем и принцессой означало совсем другое. Оно не было похоже на средневековое королевство на Земле, с баронами и крепостными. Знатные люди Империи Кольца заслужили то уважение, с которым к ним относился простой народ.

– Но… – начал было Эдмунд.

– Так что там с Моцарком? – жалобно спросила Джедзелла. – Он все-таки женился на Эндолин?

– Он ужасно расстроился, что она не ответила ему согласием. Но поскольку принц был мудрым и сильным, он решил принять ее вызов, найти что-нибудь такое, что вдохновило бы ее, чему он мог бы посвятить свою жизнь, и чтобы это принесло пользу всему королевству. Моцарк приказал построить огромный космический корабль, чтобы летать на нем по всей Империи Кольца и узнать про все ее чудеса в надежде на то, что одно из них окажется настолько удивительным, что изменит жизнь его подданных. Все королевство восхищалось его звездолетом и путешествием, которое он собирался совершить, потому что даже в те дни мало кто из людей пускался в такие странствия. Принц собрал себе команду – самых храбрых и отважных из знатных людей – и попрощался с Эндолин. Удивительный корабль поднялся в небо, которого нам с вами никогда не доведется увидеть. Это было небо, на котором практически никогда не наступала ночь. С одной стороны планеты ярко сверкала россыпь из миллионов гигантских звезд, а с другой – виднелось само кольцо: узкая полоса золотого света, протянувшаяся через весь горизонт. Сотни световых лет корабль летел вперед сквозь звезды, до тех пор пока не оказался в той части Империи, где его собственное королевство знали разве что понаслышке. Именно там космические странники и нашли первое чудо.

– Какое? – пронзительно выкрикнул один из мальчиков. Остальные дети зашикали.

– Настоящее имя этой планеты было позабыто много столетий назад. Она просто называлась Город и была столь загадочной для Моцарка, как и его королевство для ее обитателей. Местные жители занимались строительством самых красивых зданий, какие только можно соорудить. Все они жили во дворце с прилегающими к нему парком, озером и рекой. Их сооружения были высоки и величественны, подобно горам. Именно поэтому их планета и называлась Городом – каждое здание было здесь большим и роскошным, и к каждому прилегали огромные площади собственной земли, и так по всей поверхности планеты, от пустынь до полярных вершин. На всей планете не было места, где бы не стояло здание. Вы сейчас скажете, что в этом нет ничего сложного, если учесть, что в Империи Кольца были машины, способные построить все что угодно. Но жители Города не хотели, чтобы их дома строили машины. Они считали, что каждый человек должен построить свой собственный дом и лишь тогда сможет оценить его истинное великолепие.

Моцарк со своей командой приземлился на этой планете и прошелся среди причудливых зданий. Даже хотя они сами не были похожи на обитателей Города, все равно оценили красоту открывшегося им вида. Башни, напоминающие соборы, взмывали в небо на несколько километров. Хрустальные трубки, в которых помещались целые горы с произраставшей на них причудливой растительностью. Простые здания, невероятно причудливые здания, здания, которые растекались по земле, – все они смотрелись очень естественно. Куда ни глянь – везде чудеса архитектуры. Моцарк провел здесь несколько недель; увиденное потрясло его до глубины души. Он подумал, что это и есть самое выдающееся достижение, ведь здесь каждый человек был окружен роскошью и красотой. Но через какое-то время принц позвал команду обратно на корабль и сказал, что, несмотря на все свое великолепие, Город не подходит для их королевства. И они покинули эту удивительную планету и полетели дальше вокруг ядра Империи.

– Почему? – удивились дети.

– Во-первых, потому, что Город был уже построен, – сказала Дениза. – А во-вторых, вскоре Моцарк начал понимать, что все это – просто причуды. Единственное, чему обитатели Города посвящали всю свою жизнь, – это здания. Некоторые семьи жили в одном и том же дворце на протяжении двадцати или тридцати поколений. Они привносили в него изменения, но никогда не меняли сущность, которая делала их тем, кем они были. Интерес к Городу проявляли лишь представители других народностей Империи, которые прилетали полюбоваться причудливыми зданиями и поспорить об их значимости. Моцарк знал, что люди способны строить красивые или гигантские сооружения, но после этого неизменно настает время двигаться дальше. Город был величественным и в то же время навевал тоску. Воплощение прошлого, а не будущего. Он воплощал собой все то, что всей душой отвергала Эндолин. Моцарку ничего не оставалось, как продолжить свое путешествие.

– Куда он полетел?

– А что случилось потом?

Дениза взглянула на свои антикварные часы. Это были мужские часы, слишком массивные для худенького запястья девушки. Ее дед аккуратно настроил кварцевый механизм в соответствии с сутками Таллспринга, состоящими из двадцати пяти с половиной часов.

– Если хотите услышать продолжение, вам придется подождать до завтра.

В ответ на эти ее слова раздался обиженный гул.

– Вы же знаете, – запротестовала Дениза, делая вид, что крайне удивлена, – Империя Кольца огромна, и у Моцарка было немало приключений во время его путешествия. У меня уйдет несколько недель, чтобы рассказать вам о них. А теперь, перед тем как уйти, положите свои игрушки в корзинки. В те, в которые нужно!

Слегка успокоенные обещанием предстоящих сказок об Империи Кольца, детишки зашагали по траве, собирая разбросанные игрушки.

– У вас потрясающее воображение, дорогуша.

Дениза повернулась и увидела, что в паре метров от нее стоит миссис Почански. Вид у нее был слегка озабоченный.

– Ну надо же! Империя Кольца и маленький зеленый принц-путешественник. Почему бы вам не почитать детям классику? Чем вас не устраивают Прэтчетт, Толкиен?

– Не думаю, что сейчас это актуально.

– Ну и зря. Возможно, эти сказки слегка устарели, но они хороши. Мне всегда нравился старина Бильбо Бэггинс. У меня даже есть экземпляр «Хоббита» в твердой обложке, выпущенный на Земле к двухсотлетию Толкиена.

– У сказок, которые я придумываю, есть мораль, – нерешительно ответила Дениза.

– Я уже заметила. Хотя, наверное, только я. У вас очень проницательный ум.

Дениза улыбнулась.

– Это комплимент?

– Скорее замечание.

– Вы хотите, чтобы я больше не рассказывала им про Империю Кольца?

– Боже упаси, нет! – удивленно воскликнула миссис Почански. – Вы же знаете, Дениза, как хорошо вы ладите с детьми. Не надо выуживать из меня комплименты. Просто я опасаюсь, как бы вы не превратились в писательницу. Глядишь, скоро станете выпускать книги со своими сказками. Кем же я тогда вас заменю?

Дениза дотронулась до плеча пожилой дамы.

– Я не собираюсь покидать вас. Мне здесь нравится. Разве в Мему-Бэй может нарушиться устоявшийся порядок вещей? – невольно вырвалось у Денизы.

Миссис Почански взглянула на ясное бирюзовое небо, и неожиданно вокруг ее глаз появились сердитые морщинки, так не вяжущиеся с ее аристократическим видом.

– Простите, – тут же произнесла Дениза, вспомнив, что во время последнего вторжения у миссис Почански погиб сын.

– Все в порядке, дорогуша. Я пристально слежу за тем, как мы живем. Здесь у нас хорошая жизнь, самая лучшая из всех заселенных миров. Это наша месть им. Они не могут уничтожить наш характер, нашу сущность, потому что мы нужны им такими, как есть. Есть в этом некая злая ирония судьбы, и она мне нравится.

В такие моменты Денизе очень хотелось выплеснуть на эту милую пожилую особу весь свой гнев и все планы, с которыми она и ее друзья прибыли в Мему-Бэй. Вместо этого она крепко обняла мисс Почански.

– Обещаю, они никогда не смогут одолеть нас.

Миссис Почански похлопала Денизу по спине.

– Спасибо, дорогая. Я так рада, что вы работаете в нашем детском саду.

Как обычно, некоторых детей забрали поздно. Старый мистер Андерс приехал за своим внуком. Франсин Хэзлдайн, пятнадцатилетняя дочь мэра, с распростертыми объятиями бросилась навстречу своей маленькой сестре, и обе девочки весело рассмеялись. Питер Краутер радостно позвал сына в огромный лимузин. Дети оставались на попечении Денизы в классной комнате; она раздала им листы бумаги, чтобы они порисовали, ожидая, пока за ними придут.

Примерно через четверть часа забрали последнего ребенка, и Дениза начала приводить комнату в порядок. Стерла с листов корявые детские рисунки, разложила игрушки по нужным корзинам, аккуратно расставила стулья и заново надула прохудившийся надувной матрац. Прежде чем она успела загрузить в посудомоечный аппарат кружки, ложки и вилки, пришла миссис Почански и сказала, что можно уходить. Сегодня хороший день, и Дениза должна приятно провести время. Пожилая дама до сих пор воздерживалась от вопросов, есть ли у Денизы молодой человек, но, похоже, этого вопроса осталось ждать недолго. Примерно каждые три недели миссис Почански пыталась заговорить на эту тему и делилась наблюдениями о том, где можно познакомиться с приятными юношами. Эти намеки неизменно приводили Денизу в смущение, и ей приходилось переводить разговор в другое русло. Иногда это напоминало ей общение с собственной матерью.

Детский сад находился в паре километров от моря, так что Денизе было легко шагать вниз по склону до эспланады. В дождливые дни она обычно садилась на трамвай, ехавший через главные проспекты города, но сегодня на безоблачном небе ярко светило солнце. Дениза неторопливо шагала по тротуару, стараясь держаться в тени широких навесов магазинов. На ней было легкое платье, а солнце в половине пятого палило все еще сильно, так что от него было лучше спрятаться. Дениза уже неплохо знала эту дорогу, она даже кивала некоторым людям, встречавшимся ей на пути. Зато в первые дни своего пребывания в Мему-Бэй она подпрыгивала от неожиданности каждый раз, когда слышала визг автомобильных тормозов, а если вокруг собиралось более пяти человек, то просто умирала от страха. Прошло больше двух недель, прежде чем она стала без стеснения заходить в кафе, чтобы посидеть там с друзьями.

Но даже сейчас Дениза еще не до конца привыкла к тому, что по улицам города люди разгуливают по трое, хотя и старалась не пялиться в их сторону. Мему-Бэй гордился своими либеральными традициями, ведущими начало от его основания в 2160 году. Основатели города, покинувшие Землю, считали, что на их старой планете ущемляются права человека. На своей новой родине они были намерены поощрять менее регламентированную, более просвещенную и терпимую атмосферу. Поначалу преобладали коммуны и кооперативные промышленные предприятия. Постепенно этот легкий радикализм сошел на нет; коллективные общежития переоборудованы в отдельные квартиры, акции выпущены и проданы, чтобы собрать начальный капитал для развития фабрик. Самым значительным пережитком ранних общественных экспериментов оставались тройные браки. Их популярность не уменьшалась еще долго после того, как традиции коммун хиппи вышли из моды. Впрочем, даже тройные браки стали сейчас относительно редким явлением. Модный либерализм и первые безумные ночи любви втроем со временем утрачивали привлекательность и неизменно сопровождались спорами о том, кто должен платить за обучение детей, содержать семью и вести домашнее хозяйство. Разводы в таких тройных браках были весьма болезненными, и дети клялись, что никогда не повторят ошибки родителей. Менее четверти всех регистрируемых в мэрии браков были тройными – в основном один мужчина и две женщины. Гомосексуальные и лесбийские тройные браки заключались еще реже.

Вскоре Дениза оказалась в квартале Ливингстон-дистрикт, расположенном чуть дальше от берега. Автомобилей на здешних улицах стало меньше, а сами улицы были узкими и до предела запружены велосипедами и самокатами. Это была торговая часть города, где маленькие причудливые магазинчики соседствовали с клубами, барами и гостиницами. Именно сюда съезжалось больше всего туристов, и потому местные архитекторы воссоздали образ древнего средиземноморского городка. Из маленьких окон и крошечных балкончиков открывался вид на площади со столиками кафе в тени цитрусовых деревьев. Поначалу улицы приводили Денизу в замешательство, словно были специально задуманы в виде лабиринта. Теперь же она ходила по ним с такой уверенностью, словно прожила здесь всю жизнь. Возле пристани, покачиваясь на волнах, рядами выстроились яхты и прогулочные суда. То здесь то там по лазурной глади скользили водные лыжники и любители виндсерфинга, выкрикивая в адрес друг друга беззлобные ругательства и показывая непристойные жесты. Пассажирские лодки доставляли на берег ныряльщиков и любителей подводного плавания, которые проводили в воде целый день, исследуя рифы и подводный мир.

На горизонте виднелось несколько островов архипелага – крошечные коралловые атоллы, покрытые яркой земной растительностью. Издали они смотрелись изумительно – этакие островки рая, разбросанные посреди чужого океана. На самом деле гамма-облучение убило кораллы на глубину три метра. Чтобы коралловые острова не раскололись, инженеры-строители залили их бетоном. Из окружающих лагун привезли песок, чтобы насыпать великолепные белые пляжи, а опреснительные заводы поливали растительность, доставляя воду по сети подземных каналов. Все это было сделано для блага туристов. Живые кораллы в более глубоких водах оставались красочным зрелищем и по-прежнему ежегодно привлекали тысячи туристов, а воды залива манили к себе любителей парусного спорта, водных лыж и серфинга. Все эти виды активного отдыха в сочетании со свободными нравами Мему-Бэй делали город приманкой для молодежи Таллспринга, стремящейся весело провести время вдали от столицы и прочих серьезных городов.

Кафе «Джанк бой» располагалось прямо на берегу; туристы любили заходить туда на обратном пути в гостиницы и домики-шале. Кафешка без каких-либо претензий на роскошь, с доступными ценами. Главным ее достоинством было то, что по вечерам здесь собирались инструкторы по подводному плаванию и гребле. Туристы сидели под соломенными навесами и, любуясь закатом солнца над пиком Ванга, потягивали из высоких стаканов коктейли с дерзкими названиями.

– Войдя внутрь, Дениза сняла солнечные очки. Несколько юношей с улыбкой посмотрели на нее в надежде, что она присоединится к их компании. Не обратив на них ни малейшего внимания, девушка прошагала в дальний угол кафе, где должны были сидеть ее коллеги. Ночная жизнь вступала в свои права. Туристы были в открытых майках, а кое-кто даже в плавках и купальниках, и все с любопытством поглядывали друг на друга. Более чем у половины на руках были браслеты «сексуальных предпочтений» – у одних имитация ацтекского золота, у других – нечто в стиле высоких технологий, у третьих – скромные черные или просто дисплеи, встроенные в наручные часы. Они мирно тикали на руке владельца, не мешая ему до тех пор, пока кто-нибудь с таким же браслетом не окажется в радиусе десяти метров; тогда разговоры смолкали, и все начинали с энтузиазмом проверять свои дисплеи.

Дениза знала, что сейчас некоторые из браслетов засекли ее появление. «Все, что подвернется под руку» – совсем неудивительно, такое характерно для владельцев самых броских браслетов.

Дениза спокойно относилась к свиданиям на одну ночь, хотя сама избегала подобных мимолетных, ни к чему не обязывающих встреч. Ей претил бездушный расчет микрочипа. Браслет, эта электронная безделушка, не в состоянии подарить тепла и участия, всего того, что составляет самую приятную часть человеческих взаимоотношений.

Рэймонд Джанг и Джозеп Райхура сидели там же, где и всегда. И, как обычно, с ними были две девушки – молодые и наивные, одетые в купальники и саронги. У Рэя и Джозепа не было необходимости в браслетах-приманках. Для них эта часть миссии была просто подарком судьбы. Прибыв в Мему-Бэй, они сразу же устроились инструкторами подводного плавания в одну из крупных компаний, работающих в сфере туризма и отдыха. Ежедневно им приходилось сталкиваться с огромным количеством молодых девушек. Инструкторы по подводному плаванию обычно стройные и подтянутые, но Рэй и Джозеп обладали отличным мезоморфным телосложением и быстро приобрели мерцающий золотистый загар. Теперь Денизе даже не верилось, что когда-то это были неуклюжие мальчишки, ее приятели, вместе с которыми прошло ее детство в Арнуне – один хулиганистый, другой – тихоня и домосед. Сейчас они пользовались невероятной популярностью у представительниц противоположного пола и были ужасно этому рады. Что было лучше для них самих, зато хуже для Денизы – они должны были завязывать случайные знакомства. Этого требовала следующая стадия их плана.

Обе парочки так веселились, что Денизе было почти неловко вмешиваться. Она кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание. Девушки моментально окинули ее с ног до головы враждебными взглядами, пытаясь понять, способна ли она составить им конкуренцию. Однако тотчас поняли, что она им не опасна: одного возраста с их кавалерами, атлетического телосложения – наверное, тоже инструктор по подводному плаванию. В общем, ничего интересного.

– Привет! – пискнула одна из девиц с интонацией легкого превосходства. – Мы, случайно, не встречались в прошлой жизни?

Дениза не нашлась с достойным ответом. У этой особы был такой внушительный бюст, что Дениза не удержалась и пару секунд разглядывала его. Неужели его обладательница, еще такая молоденькая, увеличила свои прелести, решившись на дорогостоящую генную операцию?

– Привет, Дениза. – Рэй поднялся и скромно поцеловал ее в щеку. – Девочки, это Дениза, наша соседка по дому.

Девицы молча переглянулись, затем недовольным тоном поздоровались с Денизой.

– Нам с Денизой нужно кое о чем поговорить, – сказал Джозеп и шлепнул свою барышню по попке. – Мы скоро вернемся, а потом решим, куда бы пойти поужинать.

Девушка слизнула соль с края бокала с коктейлем.

– Прекрасно.

Она встала и зашагала прочь, перешептываясь с подругой. Девицы несколько раз обернулись, бросая взгляды на юношей.

– Вижу, вы трудитесь изо всех сил, – сказала Дениза.

Каждый раз, когда видела своих товарищей с новыми девушками, Дениза говорила себе, что это ее не касается. И каждый раз не могла сдержать неодобрения.

– Делаем, что нам приказано, – улыбнулся Рэй.

Дениза села на один из освободившихся табуретов. Здесь не было никого, кто бы мог подслушать их разговор. Из динамиков доносилась мелодичная гитарная музыка. Не то чтобы полиция Мему-Бэй вела за ними наблюдение или хотя бы знала про них, но соблюдение основных мер предосторожности могло избавить от множества проблем в дальнейшем.

– Сегодня все тихо, – спокойно произнесла она. – «Прайм» не засек никаких зашифрованных сигналов в Сети.

– Нет – так будут, – произнес Джозеп.

В этом весь Джозеп, ее старый верный друг. Наверняка он ощутил в ее голосе разочарование, он умел замечать подобные вещи. У Джозепа было широкое лицо с высокими скулами, красивые, широко расставленные карие глаза. Густая копна русых волос удерживалась на лбу тонкой кожаной ленточкой – давным-давно он получил ее в подарок от какой-то девушки. У Рэймонда, в противоположность ему, было круглое лицо, тонкий нос и коротко подстриженные темные волосы. А в остальном… Дениза посмотрела на одного, потом на другого. На Рэймонде были старые зеленые шорты; джинсовая рубашка Джозепа расстегнута. Одинаковые тела. Обращали ли на это внимание девушки, которые по очереди спали то с одним, то с другим, подумала Дениза.

– Я знаю. – Она мысленно одернула себя. – А у вас какие новости?

– Есть кое-какие, – ответил Рэй и указал на девушек. – Салли живет в Даррелле, изучает в колледже геологию.

– Что ж, уже кое-что.

– И есть еще один контакт, который, как нам кажется, можно проверить, – сказал Джозеф. – Парня зовут Джерард Перри. Сегодня он записался ко мне на шестидневные курсы по нырянию. Мы разговорились. Выяснилось, что он из местных, работает на заводе «Тетертон синтетике» менеджером по продажам.

Специальные клетки в мозгу Денизы установили связь с кольцом на указательном пальце, и перед ее мысленным взором тотчас синими буквами развернулся текст – краткие сведения о «Тетертоне». Эта небольшая химическая компания снабжала местных производителей продуктов питания концентратами витаминов и белка.

– Вы считаете, он нам сочувствует?

– Вот это ты и должна выяснить. Но такой контакт, как он, может быть для нас полезным. Там есть кое-какие компоненты, которых у нас пока нет.

– Звучит неплохо. Как мне с ним встретиться?

– Мы пообещали ему свидание вслепую. Сегодня вечером.

– О боже… – простонала Дениза. Уже почти нет времени сходить домой и переодеться.

– Это хороший парень, – запротестовал Джозеп. – Лично мне он понравился. Чуткий, заботливый, за какими обычно увиваются глупые девчонки.

– Надеюсь, он нисколько не похож на тебя, – бросила в ответ Дениза.

– Эй! – Джозеп улыбнулся. – Ну как раз сейчас ты это и узнаешь. Вот он идет.

– Что?

Рэй поднялся с места и весело замахал рукой. Повернувшись, Дениза увидела, что в их сторону направляется человек на вид лет тридцати с небольшим, страдающий избыточным весом и начинающий лысеть. Сдержанная улыбка закоренелого холостяка, изо всех сил пытающегося скрыть, в каком отчаянном положении он находится. На правой руке широкий браслет из черного стекла. Несколько девушек в кафе посмотрели на свои дисплеи, затем торопливо отвернулись.

Дениза встала, чтобы поздороваться с новым знакомым, и изо всех сил наступила Джозепу на ногу.

В тот вечер Дениза вернулась домой около полуночи. К тому времени ее злость и раздражение вылились в какое-то тупое безразличие к жизни. Единственное, чего ей хотелось, – лечь спать и забыть про этот кошмарный вечер.

Несмотря на свою внешность, Джерард Перри оказался совсем неплохим человеком. Он мог поддержать разговор, по крайней мере на местные темы, и был готов слушать. У него в запасе имелось несколько забавных историй, хотя он не умел их рассказывать. Дениза представила себе, как он натужно пытается запомнить новый анекдот, рассказанный коллегами в офисе.

Вначале они немного выпили вместе с Рэем и Джозепом, что вызвало явное недовольство их подруг. Затем речь зашла об ужине, и Джозепу удалось сделать так, чтобы они разделились на две компании. Джерард повел Денизу в неплохой ресторанчик, где она смогла выяснить его политические симпатии. Именно тогда все пошло наперекосяк.

Дениза сама не могла понять, виновата ли она в подобных «катастрофах». Это было тем более странно, учитывая, как замечательно она умела наладить контакт с потенциальными кандидатурами из числа женатых мужчин. Она задавала Джерарду необходимые вопросы и пыталась задавать другие, чтобы показать, что проявляет интерес к его частной жизни. Увы, вскоре ее кавалер понял, что Дениза не заинтересована в длительных взаимоотношениях или даже в одной короткой интрижке. В какой-то момент все мужчины неизменно приходили к этому выводу. В конце таких вечеров ей всегда заявляли о том, что она слишком навязчива, или холодна, или равнодушна. Два раза ее даже обвинили в лесбийских наклонностях.

Дениза особенно не переживала по тому поводу, что ей никогда не удавалось установить контакт. Из себя ее выводило другое – то, что она не могла объяснить, почему именно. Тот факт, что она посвятила себя чему-то более важному, чем они и чем она сама. Но им никогда не узнать об этом. Для всех них она была лишь очередным потраченным впустую вечером.

Джерард Перри быстро опьянел, что довольно странно для человека его телосложения. Его разговор быстро перерос в горестный монолог, состоящий из мрачных жалоб по поводу того, что девушки не обращают на него внимания и из-за его комплекции не могут разглядеть его утонченную натуру. Не обошлось и без риторических вопросов вроде: «Чего же вообще она и все женщины в мире ждут от мужчины?» Во время своих разглагольствований ее кавалер умудрился пролить на стол полстакана красного вина, которое частично плеснулось и ей на юбку. Дениза поднялась из-за стола и, не обернувшись, вышла. Старший официант вызвал для нее такси.

Дениза села в управляемую ИР машину. Она собрала всю свою волю в кулак, лишь бы не расплакаться при виде мелькавшего за окнами оживленного города. В отличие от физических способностей внутренняя духовная сила есть нечто такое, что с трудом поддается контролю извне. Ее источник – к ней самой.

Программа в ее инфокольце засекла зашифрованные излучения из браслета сексуальных предпочтений Джерарда – грубое нарушение этикета; предполагалось, что данными с браслетов нужно обмениваться. Просмотрев перехваченные данные и поняв, какой же он все-таки подонок, Дениза слегка приободрилась. Все-таки она поступила правильно, оставив его рыдать над своим разлитым вином.

Бунгало, которое они делили с Рэем и Джозепом, находилось в маленьком аккуратном поместье, в устье реки Ниум, вдали от центральной части города. Правда, по утрам у Денизы уходило двадцать минут на то, чтобы добраться до работы на трамвае, зато плата была относительно невысокой. По вечерам, когда окна были открыты, от реки доносился легкий ветерок и в комнате становилось прохладно. С внешней стороны стен рос алый жасмин; его сладковатый аромат проникал в комнаты.

Дениза вошла через переднюю дверь, бросила сумочку на стол в прихожей. Прислонившись спиной к холодной штукатурке стены, девушка глубоко вздохнула. Денек сегодня выдался препоганейший.

В гостиной тускло горел свет. Заглянув туда, Дениза увидела лежащую на диване лицом вниз девицу из бара. Раскатистый храп не оставлял сомнений – эта особа мертвецки пьяна. Из спальни Джозепа доносились приглушенные голоса, хихиканье и знакомые ритмичные звуки. Джозеп, Рэй и пышногрудая девушка втроем предавались любви на надувном матрасе, проверяя его на прочность.

Ничего, подумала Дениза, сейчас окажусь в своей комнате и закрою дверь. Из прошлого опыта она знала, что звукоизоляция достаточна, чтобы всю ночь проспать в тишине. Взглянув на свою юбку, Дениза вспомнила, что ей нужно побыстрее застирать пятно от вина. Она положила юбку в стиральную машину, задала необходимую программу, но затем вспомнила про груду чистого белья, которую утром второпях сложила в корзину. Там была и вся остальная одежда для работы. Дениза собиралась погладить ее сегодня по возвращении из детского сада. И вот сейчас, в четверть первого, усталая и несчастная, она стояла на кухне в халате, гладя блузку на завтра и слушая, как за стеной стонут от удовольствия ее соседи.

Если существует такая вещь, как карма, то кто-то в этой вселенной должен хорошенько настрадаться, чтобы уравновесить чьи-то удовольствия.

Глава 3

Лоренс Ньютон впервые увидел облако, когда ему было двенадцать лет. До этого ясные небеса Амети напоминали безбрежный лазурный океан. Когда же планета поворачивалась по орбите вокруг газового гиганта Низаны, в темных небесах, мерцая сквозь прозрачный воздух, загоралась яркая россыпь звезд. В детстве Лоренс жил в Темплтоне. Столица колонии располагалась в полушарии, постоянно повернутом обратной стороной к Низане. Ребенком Лоренс и не представлял, что по небу может проплывать такое белоснежное чудо. В плане ландшафта и природы Амети была абсолютно невыразительной планетой. Небеса оставались чистыми и незамутненными, в ледяной тундре не произрастало ничего, даже лишайников.

Для корпорации же «Макартур», чей космический корабль «Ренфру» обнаружил эту планету в 2098 году, такие условия оказались пределом мечтаний. В конце двадцать первого века межзвездная экспансия достигла своего апогея. Большие компании и консорциумы финансировали дюжины новых колоний. Заселялась каждая планета с кислородно-азотной атмосферой, правда, стоило это немалых денег. Чуждые биосферы, производившие бесценную смесь пригодных для дыхания газов, неизменно оказывались враждебными для земных форм жизни – а некоторые даже гибельными. Основывать человеческие поселения в таких условиях было крайне дорогостоящим делом. Но не на Амети.

Когда «Ренфру» оказался на орбите Низаны, команда заметила, что самая большая планета практически безжизненна. За тысячу лет до этого в планету врезался астероид, причем таких огромных размеров, что его падение уничтожило нормальную климатическую деятельность. Джеймс Барклай, главный специалист по спектрографии, был весьма удивлен. Взглянув на первый снимок странной белой массы, протянувшейся от полюса до полюса через все противоположное от Низаны полушарие, он якобы воскликнул: «Господи, да это же сплошная глыба льда!» Гигантский ледник назвали в его честь.

Несмотря на то что, по сути дела, Амети являлась луной, эволюция на ней протекала относительно обычно для планеты таких размеров. Она началась нормально, с истончения атмосферы, которая медленно изменялась по мере того, как из первобытных морей начала появляться жизнь. Примитивные организмы, способные к фотосинтезу, выделяли кислород. Новые лишайники и амебы поглощали углекислый газ. Ничем не примечательный круговорот, который повторялся во всей вселенной, где возникали подобные условия. Единственное различие между этой и всеми прочими биосферами заключалось во внешнем облике и структуре высокоорганизованных форм жизни, которые могли появиться здесь через несколько сотен миллионов лет, и в белковой структуре живых клеток. В этом отношении каждая планета была уникальной; имеющиеся в природе биохимические комбинации углекислого газа и водорода были слишком многочисленны и нигде не повторялись.

У Амети имелось преимущество перед дальними родственниками по галактике. Наличие орбиты газового гиганта означало, что здесь нет резких сезонных колебаний в масштабах всей планеты, каковые бывают на планетах вроде Земли и Таллспринга. Звезда Ф-4, вокруг которой вращалась Низана, находилась от Амети в 250 миллионах километров. Этого былодостаточно, чтобы обеспечить постоянный уровень освещенности в течение всего года, даже цикл солнечных пятен оказывал минимальное воздействие. Единственным различием, которое видели зарождающиеся флора и фауна, был переход из светлой зоны в темную по мере того, как Амети в течение двенадцати земных дней описывала круг по орбите. Но и это происходило достаточно незаметно. Никто из живых существ здесь не впадал в спячку и не мигрировал за теплые моря. Все растения были вечнозелеными.

Нет, на Амети все же имелись покрытые льдом горные вершины. Но необычная форма и расположение единственной умеренной зоны планеты было исключительно следствием особенностей ее орбиты. Планета обращена в сторону Низаны, и полушарие, повернутое к газовому гиганту, получало меньше всего солнечного света; всегда находилось во тьме. Жизнь там текла медленнее и была менее прихотлива, чем в других местах.

Эволюция происходила стандартным образом до тех пор, пока в гравитационное поле Низаны не угодил астероид. Прошло два миллиона лет после того, как первые примитивные амебы начали делиться, в морях появилось много различных видов рыб, а сушу покрыла буйная растительность. Появились также крупных размеров насекомые с жесткими крыльями и даже небольшие сухопутные существа, недалеко ушедшие от своих земных сородичей. Впоследствии все они погибли.

Ударная волна подняла столько пыли и пара, что затмила собой все небо. Наступил ледниковый период. Расположенные на полюсах ледники распространялись все дальше и дальше через умеренные зоны до тех пор, пока не встретились в районе экватора. Моря, океаны и озера отдали свою воду единому исполинскому леднику, который продолжал увеличиваться в размерах. По всей планете начала резко снижаться температура; потеря воды и затемненная атмосфера стали причиной того, что постепенно исчезли все формы жизни за исключением самых выносливых бактерий. Амети практически вернулась к своему первоначальному девственному состоянию. Но теперь, когда пятая часть планеты оказалась закованной в ледяной панцирь толщиной в несколько километров, а оставшаяся территория превратилась в пустыню наподобие марсианской, не осталось ничего, что потенциально могло бы ускорить изменения. Амети превратилась в мир, навеки застывший в своем развитии.

Для корпорации «Макартур» Амети была просто идеальной находкой – пригодная для дыхания атмосфера, местных форм жизни практически нет. В какую бы планету корпорация ни вкладывала средства, туда приходилось привозить и прививать земную биосферу. На Амети не нужно было уничтожать существующую жизнь, чтобы освободить место для привычной земной. Единственное, что требовалось, – слегка повысить температуру, чтобы начался нормальный метеорологический цикл.

Темплтон был основан в 2115 году. Вначале это было лишь несколько сборных хижин. К ним вела дорога от взлетно-посадочной полосы, вырубленной в ледяных дюнах. Перед поселившимися здесь инженерами и администраторами была поставлена задача – создать промышленную базу, которая могла бы производить все необходимое для жизнедеятельности колонистов. Идея заключалась в следующем: когда будут сделаны первоначальные инвестиции, останется только использовать местное сырье, чтобы на выходе иметь готовую продукцию. После чего нужно будет лишь доставить сюда людей и новые разработки для усовершенствования и расширения первых фабрик. Информация хотя и ценный груз, зато ничего не весит, так что перевозить ее не составляет никакого труда. Люди же были готовы купить билет в новые миры, где их ожидали невероятные перспективы.

В течение первых трех лет космические корабли совершили восемь полетов, доставляя на планету необходимые грузы. К концу этого периода местные фабрики уже производили практически все необходимое для оптимального функционирования колонии. Практически, но не все. Время от времени возникала необходимость в каких-то особых технологических системах или химических соединениях, без которых дальнейшее развитие колонии было невозможно. Обеспечить ими Амети могла лишь Земля с ее мощным промышленным потенциалом. Время от времени губернатор Темплтона обращался на Землю с просьбами прислать на вверенную ему планету дополнительные ресурсы, без которых проект не мог продвигаться дальше.

Впрочем, это не было проблемой исключительно для Амети или даже «Макартура». Осуществлявшиеся через ИР программы управления колониальных миров изо всех сил старались поддерживать местную промышленность на уровне современных технологий даже в рамках их ограниченного бюджета; Земля же с ее безграничными интеллектуальными ресурсами и исследовательскими лабораториями всегда занимала ведущее место. Отсюда постоянно экспортировались системы и методики, более эффективные и сложные, чем те, которыми располагали колонисты. Неудивительно, что деньги, курсировавшие между Землей и Амети, всегда текли исключительно в одном направлении.

Финансовое напряжение, которое испытывала компания «Макартур» вследствие освоения Амети, было не таким уж и мощным в отличие от большинства колониальных миров, где биохимики вынуждены были вести отчаянную борьбу с чуждой биосферой. На Амети разрабатывался климатический проект под названием «Тепловой удар». Первой промышленной операцией Темплтона стало строительство орбитальной производственной станции, Тароны, которая вступила в строй в 2140 году (почти треть ее систем была доставлена с Земли). На Тароне производились астероидные пушки. На орбите Низаны вращалось столько каменных глыб, что ими можно было обеспечить программу «Тепловой удар» для повышения температуры на десятках планет. Благоприятное событие произошло в 2142 году, когда одна такая каменная глыба диаметром восемьдесят метров врезалась прямо в центр ледника Барклай.

В результате мощного удара почти кубический километр воды мгновенно превратился в пар и еще большее количество льда растаяло. Увы, через неделю вода вновь замерзла. Насыщенные водяным паром облака не достигли края ледника, превратившись в снежные хлопья.

Сопоставив данные, инженеры вычислили, что атмосфера потеплеет настолько, чтобы вызвать и поддерживать таяние ледника, если планету на протяжении ста одиннадцати лет раз в год подвергать астероидной бомбардировке, задействовав «снаряды», в четыре раза превосходящие массу контрольного удара. Это означало, что уровень двуокиси углерода будет возрастать от нынешнего почти несуществующего до примерно одного процента, а это случится, если удастся высвободить достаточно углекислого газа из суглинистой почвы в старых континентальных шельфах.

Имея этот довольно благоприятный прогноз, колонисты приступили к освоению нового мира. Лоренс Ньютон родился в 2310 году. К этому времени экономические и социальные изменения на Земле повлекли за собой изменения и в колониях. Хотя физическая задача по формированию почвы планеты продолжала осуществляться, причем небезуспешно, воодушевленные первооткрыватели, эти романтики, ищущие для себя небольшой благодатный участок местности посреди голой ледяной пустыни, которую можно постепенно возродить к жизни, уже перевелись.

Большой школьный автобус неторопливо ехал по главному северному шоссе Темплтона. Двадцать пять ребятишек в возрасте от девяти до двенадцати лет весело болтали или кидали друг в друга скомканные обертки от печенья, а затем быстро прятались за спинки сидений. Их учителя, мистер Кауфман и мисс Ридли, сидели впереди, делая вид, будто не замечают, что вытворяют их подопечные. Они выехали из школьного купола всего десять минут назад; день предстоял долгий.

Лоренс сидел в середине автобуса. Место рядом с ним пустовало. Не то чтобы в школе у него не было друзей – были, конечно. Просто у него не было близких друзей. Учителя считали его беспокойным. Мальчик был наделен живым умом – естественно, он же носил фамилию Ньютон! – вот только ум этот не проявлял особого интереса ни к одному из учебных предметов. В его школьном табеле постоянно повторялся один и тот же комментарий: может учиться лучше. В соревновательной атмосфере школы, где большую роль играли достижения, Лоренс резко отличался от других детей. Не то чтобы он был бунтарем, однако уже проявилось немало опасных признаков того, что рано или поздно он непременно попадет в категорию бунтарей, если в ближайшее время что-нибудь не будет сделано. Почти немыслимая вещь для любой порядочной и законопослушной семьи на Амети. Для семейства же, входящего в Совет, – настоящая трагедия.

Лоренс сидел один, не обращая внимания на шалости сверстников, и разглядывал в окно мелькающий за окнами город. С каждой стороны вдоль шоссе тянулись бесцветные нультеновые стены: огромные ультратонкие полупрозрачные пластины серого цвета из того же материала, что и городские купола. Их стандартный размер составлял четыреста метров в ширину; производились они одним куском на фабрике компании «Макартур» и полностью из местного материала. Относительно дешевые и простые в установке, купола имелись практически в каждом городе. Все, что было нужно для строительства, – это ровный участок земли, над которым ставился купол. Пластина снабжалась встроенной шестиугольной паутиной из тонких труб, сделанных из углеродных волокон (производимых в Тароне) и наполненных эпоксидной смолой. Этой силы было достаточно, чтобы приподнять над землей легкий нультен подобно гигантскому воздушному шару, который, однако, так и не взлетал в воздух. Края требовалось немедленно зарыть в землю, поскольку молекулярная структура мембраны была разработана специально, чтобы удерживать воздух внутри купола. Воздух под ней быстро нагревался до умеренных и даже тропических температур, вызывая значительное давление изнутри. По краям размещались вентиляторы и теплообменники (также построенные в местных условиях), помогая поддерживать внутри необходимый климат. Как только купол был установлен и отрегулирован, оставалось лишь увлажнить почву водой и населить земными бактериями, после чего она была готова для посевов.

В самом центре города большинство куполов были общими. Как правило, под таким куполом, в среднем около шестисот метров в диаметре, находился один небоскреб, служивший также дополнительной опорой для свода. Вокруг небоскребов были разбиты парки с искусственными озерами и ручьями. Никто, кроме управляющего звена высшего уровня, не пользовался автомобилями в пределах города; все купола соединялись между собой обширной железнодорожной сетью. Единственным транспортным средством на шоссе, по которому катил школьный автобус, были огромные двадцатиколесные грузовики, сельскохозяйственная техника и инженерный транспорт. Все они работали на топливе, продуктом сгорания которого были высоководородистые соединения.

В промежутках между краями куполов располагались фабрики – приземистые бункеры, построенные из стекла и алюминия. Большие оконные стекла были покрыты толстым слоем пыли, накопившейся за многие годы по мере того, как тепло и влага осаждались на замерзшей земле. Как и в любом населенном людьми городе, даже здесь воздух был загрязнен – частички пыли и испарения, сотни тысяч лет не знавшие свободы, поднимались вверх от ветра, производимого поездами и дорожным транспортом, а также вентиляторами внутри куполов. На протяжении десятилетий это было единственное подобие ветра на всей планете. Однако растения произрастали здесь в изобилии. Вдоль дороги то здесь то там торчали пучки темно-зеленой травы, выросшей на здешней красноватой почве. Кое-где даже можно было разглядеть темные трещины – там, где иногда протекала вода, и вдоль плохо изолированных панелей или щелей в нультене, где собирались капли конденсата.

Далее по направлению от центра города вместо куполов начали появляться заводы по производству пищи – промышленные зоны размером с небольшой город. Здесь башни по производству ферментов и протеиновые конвекторы переплетались с лабиринтами толстых утепленных труб. Горячий пар стоял в воздухе на высоте сотен метров над потускневшей металлической поверхностью, а небольшие плавильные заводы превращали свои мегаватты электроэнергии в сложные процессы, поддерживающие жизнь населения Амети. На каждом заводе имелась своя каменоломня – огромные кратеры с вертикальными стенами, продолбленные в замерзшей земле с помощью бульдозеров, управляемых Искусственным Разумом. Караваны огромных грузовиков весь день, кряхтя, ползали взад-вперед по склону кратеров, подвозя к каталитическим топкам тонны редких минералов.

Трансрэклиффский трубопровод тоже заканчивался где-то в этой части города. Гигантская труба протянулась почти через всю поверхность планеты к стоку ледника Барклай, неся самый важный жизненный компонент: воду. Качать ее на большие расстояния оказалось куда дешевле, чем извлекать из вечной мерзлоты почвы, тем более что купола и заводы потребляли ее в огромных количествах.

Лоренс задумчиво разглядывал различные предприятия, составляющие город, и пытался представить, как Темплтон и его окрестности выглядят из космоса. Этакий странный пластиковый цветок семидесяти километров в диаметре, расцветший на этой чужой бесплодной земле сразу после того, как только атмосфера потеплела. Однажды он лопнет, нультеновые мембраны разорвутся и земная жизнь, выросшая внутри них, рассеется по всей планете. Только представив себе Амети сверху, из космоса, Лоренс мог оценить масштаб усилий, приложенных для создания его родного мира. Бесконечная статистика и увеличенные изображения – все, что пытались вложить в его сознание в школе – оставались для мальчика чем-то далеким и малопонятным.

Вскоре заводы скрылись из виду, и до самого горизонта протянулась тундра – грязная почва ярко-красного цвета с вкраплениями камней и древних разрушающихся оврагов. Темные полосы в произвольном порядке вклинивались в красную пустошь. Когда образовался ледник Барклай, высасывая подобно губке влагу из воздуха и резко понижая температуру, леса все еще продолжали стоять. Деревья давно уже погибли от холода и отсутствия света, но дремлющий ледник скорее успокаивал воздух, нежели будоражил его. Здесь не было ветров или песчаных бурь, которые могли бы ободрать кору с крепких стволов. Оставшаяся в почве влага замерзла, и поверхность затвердела, превратившись в твердую броню, из-под которой не вырваться ни песку, ни мельчайшим частичкам почвы.

В последующие столетия после образования ледника мертвая почерневшая растительность Амети продолжала ровно стоять в застывшем, недвижимом воздухе. Эти некогда зеленые деревья подвластны лишь времени, ибо никаких проявлений стихии здесь не было. Но через сто тысяч лет даже этот окаменевший лес потерял свою силу. Стволы постепенно разрушались, роняя на землю черные хлопья, до тех пор, пока весь лес не сделался шатким, неустойчивым. Затем на хрупких колоннах начали появляться трещины, и они раскалывались и падали, словно были сделаны из древнего черного стекла. Часто случалось так – особенно в более густых лесах, – что, падая, ствол увлекал за собой парочку своих соседей, и тогда одно за другим падали десятки других деревьев. Там, где когда-то стояли леса, теперь простиралась местность, где, казалось, почву устилал неровный слой черных замороженных опилок.

Когда за окнами возник этот новый пейзаж, дети наконец притихли. Ведь это место, где в муках рождалось их будущее! Уже были видны первые робкие результаты программы «Тепловой удар». В расщелинах и возле крошечных ручейков на твердой земле произрастали маленькие арктические растения. У всех были произведены преобразования на клеточном уровне, чтобы переносить не только холод, но также и продолжительные светлые и темные периоды. У растений, которые произрастали на Земле за Полярным кругом, где дни были долгими и утомительными, а ночи столь же гнетущими, – схожие с Амети условия существования. Это означало, что для выживания в этой холодной пустыне они нуждались лишь в небольших генетических преобразованиях.

Некоторые из них цвели крошечными ярко-красными или золотистыми цветами. Это было самое значительное достижение ученых-генетиков – им так удалось изменить цикл опыления, что из созревших пыльников пыльца попадала в неподвижный воздух. Для опыления достаточно было лишь легкого дуновения ветерка. Таким образом, отпадала необходимость в насекомых. Эти растения не нужно было выращивать в теплицах, а затем высаживать – они приживались сами. Первые земные колонисты, живущие на открытом пространстве.

В расщелинах обильно росли растения темно-зеленого цвета, камни же были покрыты сухой желтоватой и коричневатой растительностью – от выступающих утесов до камешков, разбросанных среди угольно-черных дюн, бывших когда-то величественными лесами. Теперь, когда воздух стал более теплым и влажным, вновь начали разрастаться лишайники, которые первоначально были посеяны со спутника на всех континентах Амети.

Лоренсу нравилось смотреть на эти цветные пятна посреди унылой тундры – наглядное свидетельство высокого уровня научных достижений. Просто потрясающе, что человеческая мысль способна на такие изобретения! На лице мальчика появилась улыбка, и он, глядя в окно, погрузился в мечты, где невозможное становилось привычной реальностью. В мечтах он чувствовал себя комфортно; требования семьи и школьные правила оставались все дальше и дальше позади, по мере того как автобус катил вперед, в мир новых, безграничных возможностей.

Лоренс огляделся по сторонам, затем посмотрел вверх. Внезапно он прищурился и насторожился. Торопливо вытер ладошкой запотевшее от дыхания стекло. Вот оно! Что-то странное двигалось в небе. Лоренс постучал по стеклу, пытаясь показать остальным, куда нужно посмотреть. Затем, осознав, что все равно никто не станет его слушать, мальчик потянулся вверх, нащупал красную ручку стоп-крана и, не колеблясь, потянул ее вниз.

Тормоза сработали, и в следующее мгновение автобус резко – насколько позволяла встроенная программа ИР – сбросил скорость. В диспетчерское бюро Темплтона тотчас же поступил сигнал, и службы спасения были приведены в режим готовности. Внутренние и внешние сенсоры автобуса тут же проверены на наличие каких-либо неполадок. Таковых не обнаружилось, но ИР не мог оставить без внимания человеческое вмешательство. Автобус продолжал сбрасывать скорость; мотор и коробка передач жалобно заскрежетали. Ремни безопасности сомкнулись, и дети оказались пристегнутыми к спинкам сидений. Салон огласился громкими криками и визгом.

– Черт возьми!.. – выругался мистер Кауфман, чуть не выронив чашку с кофе и печенье.

Через секунду автобус окончательно замер на месте, и в салоне воцарилась тишина – состояние не менее тревожное, чем внезапное торможение. Затем несколько раз прогудел клаксон, и выключились желтые сигнальные фары сзади и спереди автобуса. Мистер Кауфман и мисс Ридли обменялись паническими взглядами и расстегнули ремни безопасности. Над одним из стоп-кранов мигала красная лампочка. Мистер Кауфман даже не успел спросить, чье же это было место, – Лоренс уже мчался мимо него к автоматически открывающейся передней двери, на бегу застегивая свое мешковатое пальто.

– Что?.. – начала было мисс Ридли.

– Оно там! – закричал Лоренс. – В воздухе! Оно в воздухе!

– Ты куда?!

Но было поздно, Лоренс уже выпрыгнул из автобуса на дорогу. Другим детям тоже захотелось посмотреть, в чем дело. Оправившись от шока, они с громким смехом бросились вслед за Лоренсом. Дети кучкой собрались на песчаной обочине, торопливо застегивая пальто и надевая перчатки – морозный воздух уже начал пощипывать открытые участки кожи. Лоренс стоял чуть поодаль, оглядываясь по сторонам в поисках необыкновенного видения. Остальные дети уже начали хихикать; им надоело ждать чуда.

– Вот! – закричал Лоренс, указывая пальцем на запад. – Вот, смотрите!

Мистер Кауфман даже не успел высказать вслух свой упрек. По небу неторопливо плыло белое клочковатое облачко. Единственное пятно на безмятежном лазурном небосклоне. Дети умолкли, рассматривая это невероятное чудо.

– Сэр, почему оно не падает?

Мистер Кауфман пошевелился.

– Потому что его плотность равна плотности воздуха на этой высоте.

– Но оно твердое.

– Нет, – улыбнулся учитель. – Просто так кажется с земли. Вспомните, когда вы рассматривали Низану в телескоп, то видели облака, из которых состоят штормовые полосы. Они плыли по небу. Это такое же облако, только намного меньше.

– Значит, сэр, здесь тоже будут штормы?

– Со временем – да. Но не волнуйтесь, они будут не такими сильными.

– А откуда это облако?

– Полагаю, с ледника Барклай. Вы все на картинках видели стекающие с него потоки воды. Это один из результатов. Когда вы подрастете, то увидите еще много интересного.

Учитель позволил им еще немного поглазеть на облако, а затем позвал обратно в автобус.

Лоренс поднялся по ступенькам самым последним, неохотно возвращаясь в автобус. Еще ведь предстояло выслушать неизбежный выговор…

Учителя оказались куда более снисходительными, чем он ожидал. Мисс Ридли сказала, что она понимает – было странно увидеть облако, но Лоренс впредь должен всегда просить позволения, прежде чем сделать нечто подобное. Мистер Кауфман в подтверждение этих слов сердито кивнул.

Автобус вновь тронулся в путь, и Лоренс сел на свое место. Остальные дети забыли об играх и принялись оживленно обсуждать только что увиденное явление. Это была их самая интересная экскурсия. Лоренс несколько раз вступал в разговор, его открытие придало ему популярности, которой он раньше не отличался. Но большую часть пути он старался через окно следить за облаком.

Мальчик не мог не думать о путешествии, которое оно совершило. Проплыло над половиной мира, над неизвестной территорией планеты. Надо же, просто забавно – какое-то простое облако видело больше, чем он сам. Лоренсу хотелось тоже оказаться в небе, пролететь над сушей и высохшими морями, спуститься пониже, чтобы получше рассмотреть край ледника Барклай и водопад, протянувшийся вдоль линии континента. Как это было бы замечательно! Но вместо этого приходится сидеть в автобусе по дороге на какую-то ферму медленной жизни, чтобы изучать экологию. Если бы он ходил в другую школу, то учился бы там летать. Это просто несправедливо.

Подобно всем промышленным строениям на Амети, ферма медленной жизни представляла собой ничем не примечательную коробку из стекла и алюминия. Она располагалась на краю долины, от которой ответвлялось пустое русло реки. Вдоль невысоких холмов, на илистой почве, арктическая растительность цвела особенно изобильно.

Некоторые дети, не оставили этот факт без внимания, когда, выйдя из автобуса, поспешили в теплое помещение фабрики. Лоренс все еще пытался разглядеть облако – увы, некоторое время назад оно исчезло где-то в северном направлении. Большие внешние двери вестибюля захлопнулись, и группу детей обдал порыв ветра. В этом не было ничего неожиданного: вестибюли с температурными ловушками можно было увидеть по всей планете. Они представляли собой гигантские воздушные шлюзы с термальными утилизаторами вместо вакуумных насосов; это помогало предотвратить снижение температуры внутри куполов. Здесь же в них не было особой необходимости. Внутри фабрики было гораздо холоднее, чем в городских куполах; температура держалась на уровне не более двух градусов выше нуля. Все дети оставались в наглухо застегнутых пальто.

Встретить их вышла управляющая, одетая в теплый комбинезон с капюшоном, – миссис Сеган. Она и еще трое рабочих составляли весь персонал фермы. Начальница изо всех сил пыталась не выказывать свое раздражение по поводу очередной детской экскурсии, мешавшей ей работать.

– То, что вы сегодня увидите, не имеет никаких аналогов в природе, – начала она свой рассказ, ведя детей в здание. Первое помещение было больше похоже на фабрику, чем на ферму, с темными металлическими коридорами и герметично закрытыми окнами, через которые можно было увидеть какие-то огромные цистерны.

– Здесь мы выращиваем толстых червей. Мне бы хотелось сказать «разводим», но, по правде говоря, каждое из этих существ клонировано.

Она остановилась возле окна. В помещении за ним виднелись полки с подносами, наполненными желеобразным веществом – что-то вроде лягушачьей икры.

– Вся медленная жизнь полностью искусственная, ДНК этих существ была разработана по нашему заказу на Земле, в институте Фелл, в Оксфорде. Как вам известно, чем сложнее организм, тем более он подвержен заболеваниям и прочим проблемам. Вот поэтому строение толстых червей очень простое. Главная биологическая характеристика – полное отсутствие способности к размножению. Это также очень полезное для нас качество, потому что они нужны только для данной стадии почвообразовательного процесса. Их жизненный цикл равен десяти годам, поэтому они вымрут, когда мы перестанем их выращивать. – Миссис Сеган взяла емкость с желеобразным веществом и протянула стоящему поблизости ребенку. – Посмотри и передай остальным, но, пожалуйста, не дышите на них. Все формы медленной жизни приспособлены к функционированию при температуре ниже нуля, так что ваше дыхание для них подобно огню.

Когда пришла очередь Лоренса, все, что он увидел, была полупрозрачная масса икринок с темными точками в центре. Они не дрожали, не шевелились, как будто вот-вот раскроются.

Миссис Сеган провела детей в главное помещение фермы – длинный зал с рядами больших прямоугольных пластиковых коробок, которые разделялись вертикальными металлическими решетками. Находящиеся над ними трубы впрыскивали в открытые коробки какую-то жидкость. В воздухе сладко пахло свежескошенной травой и сахаром.

– Каждый из толстых червей представляет собой миниатюрный бактерийный реактор, – сказала миссис Сеган, ведя детей по одному из проходов. – Мы помещаем их в новый участок тундры, они роют ходы в почве и поглощают мертвую растительность. Когда черви выходят на поверхность, в почве остаются бактерии, живущие в их пищеварительной системе. Таким образом, земля готова для посадки земных растений, которые нуждаются в почвенных бактериях.

Дети наклонились над коробкой, на которую указывала миссис Сеган, внезапно заинтересовавшись существами, которые могут испражняться плесенью и бактериями. Дно коробки было покрыто блестящей, медленно извивающейся массой серых червей около пятнадцати сантиметров в длину и примерно два сантиметра в диаметре. Все охали и ахали, строя гримасы скользким миниатюрным монстрам.

– Их называют «медленной жизнью», – спросил кто-то из детей, – потому что они медленно двигаются?

– Отчасти поэтому, – подтвердила миссис Сеган. – Температура, с которой они сталкиваются снаружи, означает, что у них не слишком быстрый обмен веществ, что делает их движения также замедленными. Основу их крови составляет глицерин, поэтому они могут передвигаться по самой холодной земле, при этом не замерзая.

Лоренс нетерпеливо вздохнул, выслушивая бесконечные статистические данные, а затем объяснения о других формах медленной жизни. Некоторые из них, похожие на рыб, плавали в ледяных реках вокруг ледника Барклай; другие были дальними родственниками гусениц, прокладывающими себе дорогу среди огромных угольных дюн, что остались от древних лесов Амети. Мальчик вновь взглянул в большую коробку. Просто кучка медленно извивающихся червей. Ну и что? Почему им не показывают птиц или еще что-нибудь интересное? Например, динозавров.

Миссис Сеган зашагала дальше, дети последовали за ней. Лоренс плелся в самом конце. Он повернул голову, стараясь сквозь грязную стеклянную крышу разглядеть, не вернулось ли облако. Неожиданно он обо что-то споткнулся и начал заваливаться на спину. Падая, мальчик схватился за пластиковую корзину с невысокими краями, и в тот момент, когда он довольно болезненно ударился об пол, на него вывалилось содержимое этой корзины – целая куча взрослых червей.

Лоренс быстро откатился в сторону: отвращение оказалось сильнее боли в ушибленной спине. Взрослые черви достигали примерно сорока сантиметров в длину и семь или восемь сантиметров в диаметре. Они неприятно извивались. Мальчик кое-как поднялся на ноги и посмотрел, где находятся учителя. На самом деле никто даже не заметил, что он упал. Единственной уликой были черви. Осторожно, внушая себе, что они нисколько не опасны, Лоренс наклонился и попытался поднять одного. Существо было омерзительно холодным и скользким и на ощупь напоминало промокший ковер, но все же Лоренсу удалось крепко ухватить его. Когда же он поднял червя, тот начал извиваться еще сильнее. Вместо того чтобы положить червяка обратно в корзину, мальчик держал его в руках и разглядывал. Через некоторое время червь стал бешено метаться у него в руке. Лоренс бросил противную тварь на пол, и червяк пополз по проходу. Там, где пальцы Лоренса прикасались к нему, образовались бордовые пятна.

– Понятно, – пробормотал мальчик, – не такие уж они и медленные. – Что ж, вполне логично. При низкой температуре они двигались медленно, значит, в тепле – быстрее.

Лоренс торопливо кинулся вслед за группой.

– Алан, – прошептал он. – Эй, Алан. Пошли, я тебе кое-что покажу.

Алан Крамли перестал жевать шоколадный батончик. Заговорщический тон Лоренса вызвал у него любопытство.

– Что?

Лоренс отвел его туда, где находились взрослые черви. Они быстро превратили свою находку в соревнование. Поднимали червей, полминуты держали их в воздухе, а затем опускали на пол и смотрели, чей первым доползет до края решетки. Затем стали брать по два червя, превратив соревнование в настоящие гонки.

– Что здесь происходит? – раздался голос мистера Кауфмана. Лоренс и Алан не заметили, как он появился из-за угла. Учитель посмотрел на двух червей, извивавшихся на металлическом полу. Позади него стояло несколько детей. Сюда уже суетливо спешила миссис Сеган, чтобы посмотреть, что здесь происходит.

– Я споткнулся о корзину и перевернул ее, сэр, и мы пытались поднять их и положить обратно, – попытался оправдаться Лоренс, в качестве доказательства протягивая свои замерзшие руки. С побелевших пальцев капала слизь. – Мне действительно очень жаль.

Мистер Кауфман нахмурился, слова мальчика его не убедили.

– Не трогайте их! – встревоженно крикнула миссис Сеган. Она протиснулась мимо мистера Кауфмана, натягивая толстые перчатки. – Помните, что я говорила вам: они специально выведены для существования при низкой температуре.

Лоренс и Алан переглянулись.

Миссис Сеган подняла первого червя. Ее глаза сузились, когда она увидела большое красное пятно.

– Что вы наделали? – завопила она, опуская червяка в ближайшую корзину.

У всех червей в этой корзине тоже были красные пятна. Ни один из них не шевелился. Женщина подбежала к следующей корзине, и у нее перехватило дыхание. В третьей корзине некоторые черви слегка извивались. Приятели не успели поиграть в гонки со всеми червями.

Миссис Сеган резко обернулась. Лоренс попятился назад, боясь, что она ударит его. На лице женщины застыло выражение ярости.

– Вы нанесли им ожоги, вы, маленькие… – Она повернулась к мистеру Кауфману. – Экскурсия окончена. Уводите поскорее отсюда ваших хулиганов.

Лоренс занял гараж для роботов несколько лет назад. Машины, которые когда-то обслуживали причудливые сады внутри купола, после модернизации ИР-программы по управлению домом были заменены на новые, более современные модели. Он нашел среди цветущих кустов старый бетонный скат; теперь, когда вход был больше не нужен, Лоренсу разрешили расширить его и соединить с шершавой стеной. На Амети служебные помещения обычно располагались под землей или за пределами купола. Это помогало высвободить пространство. Действительно, к чему загромождать ценную поверхность небольшими зданиями или даже дорогами и тропинками? В нижней части ската была дверь на жестких рычагах. Девятилетнему мальчику пришлось приложить немало усилий и настойчивости, чтобы открыть ее. Внутри Лоренс увидел пыльную бетонную пещеру, уходившую вниз метров на десять. Крыша поднималась над землей меньше чем на два метра; к полу, стенам и потолку были привинчены странные металлические рельсы. Но здесь все еще были электричество и гнездо для подсоединения к базе данных.

С недавних пор это помещение стало его прибежищем. Лоренс притащил сюда множество необходимых вещей: старую кожаную кушетку, кучу подушек, пару столов, портативный компьютер старой модели и проигрывающую систему такой мощности, какой могла позавидовать любая группа, играющая хард-рок; две башни активной памяти – их принес для него из своего офиса отец, – а также разные инструменты и коробки с игрушками, в которые Лоренс никогда не играл. На стены и частично на потолок он прибил гвоздиками широкие экраны. Как только открывалась дверь, камеры начинали транслировать различные изображения из базы данных.

Это было замечательное убежище от семьи и от всей Амети. Даже его младшие братья и сестры знали, что заходить туда можно только тогда, когда Лоренс приглашал их.

Мальчик отправился туда сразу, как вернулся домой после экологической экскурсии. Экраны показывали изображения Темплтона, транслируемые с камер, что располагались на верхушках разных куполов. На одном из экранов был виден яркий полумесяц Низаны. Его изображение передавал телескоп из школьной астрономической лаборатории. На другом экране телескоп показывал Баррик, третью по величине луну.

Лоренс задал компьютеру команду подсоединиться к базе данных космопорта и подключить ее к самому большому экрану – тому, что висел напротив дивана и занимал половину стены. Камера, по всей видимости, располагалась на контрольной башне; изображение представляло собой серую посадочную полосу, проложенную в тусклой коричневатой тундре. Полоса была пуста – ни один корабль не приземлялся и не улетал.

– Включи какой-нибудь эпизод из «Полета к горизонту», – распорядился Лоренс.

– Какой именно? – уточнил ИР.

– Все равно. Нет. Подожди. Первая серия, пятый эпизод: «Сотворение-5». Хочу смотреть от третьего лица с редактором, который я выбрал в последний раз. Пусть идет на большом экране, а остальные выключи.

Мальчик опустился на кушетку и положил ноги на подлокотник. Остальные экраны потухли. Прямо перед ним пошли титры и включилась звуковая дорожка, отчего тонкие экраны слегка задрожали.

Лоренс открыл для себя «Полет к горизонту» два года назад, когда отправил запрос в каталоги мультимедийных компаний Амети. В его понимании это был самый лучший фантастический сериал. Главное, там можно было выбирать, от лица какого персонажа его смотреть. А еще он не был образовательным в отличие от всех фильмов, снимавшихся на Амети для молодежи.

Действие сериала происходило в отдаленном будущем, несколько сотен лет спустя, на замечательном космическом корабле «Ультема», отправленном на исследование галактической спирали, находящейся на огромном расстоянии от Земли. Некоторые члены команды были инопланетянами, а планеты, которые они посещали, были просто жуткими. Они также столкнулись с очень злыми пришельцами, делексианами, которые мешали им вернуться домой. Сериал был завезен с Земли тридцать лет назад, хотя и был снят в 2287 году. В библиотеке мультимедийной компании имелось всего тридцать эпизодов. Лоренс выучил их практически наизусть и мог по памяти воспроизвести почти любой диалог. Ему не верилось, что больше нет других серий. В расширенном меню каждого эпизода был указан адрес фэн-клуба этого сериала на Земле, поэтому мальчик заплатил пошлину и отправил текстовое послание с просьбой прислать ему дополнительную информацию о сериале. Каждый раз, когда на Амети прибывал космический корабль, Лоренс проверял его почтовую программу, но ответ так и не пришел.

Когда «Ультема» устроила гигантскую энергетическую битву с голубой планетой-карликом, в которую делексиане вложили матрицу с интеллектом, в центре экрана возник зеленый значок. Изображение застыло, и на экране появились слова:

Лоренс, пожалуйста, зайди в кабинет к отцу.

Мальчик взглянул на часы. Без четверти шесть. Отец вернулся домой десять минут назад. Мистер Кауфман не терял времени, отправляя рапорт о поведении Лоренса его родителям.

– Открой учебную программу, – сказал он.

– Уже готово.

– Я сейчас занят, – произнес Лоренс нарочито раздраженным тоном. Но ИР учебной программы был умен и не поверил ему.

– Лоренс, пожалуйста. Я принял сообщение из твоей школы и включил его в список самых важных дел. Отец хочет поговорить с тобой прямо сейчас.

Лоренс молчал.

– Хочешь, чтобы я соединил тебя с отцом?

– Хорошо, – нехотя ответил мальчик. – Ладно, я иду. А ты объясни школьному ИР, почему я сегодня выполнил так мало домашнего задания.

– Ты сейчас не выполняешь домашнее задание.

– Нет, выполняю. Просто включил «Полет к горизонту» в качестве фона.

Лоренс закрыл за собой дверь гаража и начал пробираться сквозь кусты. Гараж находился возле края главного купола. Сейчас там был конец лета. Поместье Ньютонов состояло из шести больших строений; самое обширное, с умеренным климатом – в центре, а вокруг пять размером поменьше, и в каждом свои экологические условия. Это было одно из самых больших поместий в округе Реуиза, где обитали самые богатые жители столицы.

Лоренсу предстояло прошагать триста метров по дорожке, ведущей непосредственно к дому. Ландшафтный дизайнер, проектировавший поместье, решил разделить уровни, в результате чего получилось нечто вроде шахматной доски из газонов в английском стиле, между которыми имелись вертикальные перегородки из цветущих кустарников и многолетних растений. Каждый из газонов был усажен классическими растениями – один розами, другой фуксиями, третий бегониями, магнолиями, гортензиями, дельфиниумом. Для разнообразия некоторые газоны были окружены декоративными каменными горками. Два извивающихся пруда вели к небольшим каменистым каскадам с тростником и лилиями, что росли между камней по отлогим склонам холмов. В углах каждого газона росли высокие деревья, опять-таки выбранные по их традиционному виду: ива, ель, береза, конский каштан, лиственница. Их ветви были опущены вниз – либо естественным способом, либо причудливо подстрижены, – они зеленым пологом ниспадали прямо на траву. Замечательные пещеры для забав маленьких детей. Лоренс когда-то часто играл в этих садах, как сейчас его младшие братья и сестры.

Через купол протекал ручей в форме подковы; он огибал английский парк, за пределами которого не подстригали траву и где пышно цвели маргаритки и незабудки. Мальчик прошел через узкий горбатый мостик, поросший мхом, а потом зашагал по мощеной дорожке, что вела к дому, поднимаясь и спускаясь по ступенькам в конце каждого квадратного газона. Резиденция Ньютонов представляла собой внушительный особняк, сложенный из желтого камня, с большими эркерами, стены которого густо поросли жимолостью. Несколько павлинов с важным видом расхаживали по гравиевым дорожкам вокруг дома, шурша длинными хвостами по камешкам. Их безумные пронзительные крики были практически единственными звуками во всем куполе. Завидев приближение Лоренса, павлины поспешно бросились в стороны. Мальчик поднялся по ступенькам к парадному входу.

В холле было прохладно. Тяжелые двери из полированного дуба вели в гостиные первого этажа. Мебель и убранство комнат составлял сплошь антиквариат. Лоренс же его просто ненавидел; в какую бы комнату он ни зашел, он вечно боялся случайно задеть, разбить или сломать какую-нибудь бесценную фамильную безделушку. Так зачем вообще нужен такой дом? В нем нельзя вести себя естественно в отличие от настоящих домов, которые были у большинства его одноклассников. Чтобы построить такой особняк, потребовалось целое состояние. Да и смотрелся он неестественно для Амети. Такие дома строили раньше. В далеком прошлом.

Деревянная лестница, изгибаясь, вела на второй этаж. Лоренс стал подниматься по ней; темно-красный ковер заглушал его шаги.

На лестничной площадке его ждала мать, держа на руках двухлетнюю Веронику. Увидев сына, она бросила на него встревоженный взгляд. Но мама всегда о чем-то тревожилась. Маленькая сестренка, радостно улыбаясь, протянула к Лоренсу ручки. Мальчик улыбнулся ей в ответ и поцеловал.

– О Лоренс! – вздохнула мать.

В ее голосе звучало отчаяние и неодобрение, отчего мальчик всегда смущенно опускал голову. Как это обидно, когда не можешь посмотреть в глаза собственной матери. И вот теперь он вновь ее расстроил, и это просто ужасно, особенно если учесть, что сейчас она на шестом месяце беременности. Не то чтобы он не хотел еще одного брата или сестренку, но беременность всегда утомляла маму. Что бы он ни сказал, она храбро улыбалась и говорила, что потому и вышла замуж за его отца – чтобы продолжить их род. Род. Семья. Всегда все делалось для семьи.

– Он очень сердит? – спросил Лоренс.

– Мы с ним оба расстроены. Ты поступил просто кошмарно! Представь, если бы так обошлись с Бочонком.

Бочонком звали косматого черного Лабрадора – одну из собак, что жили в семье Ньютонов. Из всей стаи, что бродила по дому, он был любимцем Лоренса. Они выросли вместе.

– Это не одно и тоже, – запротестовал мальчик. – Это же просто черви!

– Я не собираюсь с тобой спорить. Иди к отцу.

С этими словами мать отвернулась и зашагала вниз по ступеням. Вероника радостно помахала брату.

Лоренс с несчастным видом тоже помахал ей и медленно зашагал к отцовскому кабинету. Дверь была открыта. Мальчик постучал по деревянному косяку.

Из кабинета как раз выходила Кристина – новая няня для младших детей Ньютонов. Она хитро подмигнула Лоренсу, отчего тот заметно приободрился. Красавице Кристине был двадцать один год. Лоренс часто задумывался, не влюбился ли он в нее, но точно не знал, как это определить. Он часто думал о ней – может, это считается любовью? В любом случае влюбляться глупо. Если не брать в расчет ее красоту, было просто замечательно, когда она приходила в их дом. С ней было весело, и она играла в игры с ним и с его братьями и сестрами. А главное, она не обращала внимания на то, во сколько он ложится спать и встает. Все дети Ньютонов любили няню, что, надо сказать, было ей только на руку – Кристина не слишком строго подходила к смене подгузников и приготовлению обеда. Вот если бы она еще и приходила почаще!

Как и все остальные комнаты в доме, кабинет отца не предназначался для того, чтобы туда заходили дети. Там был большой мраморный камин, в котором никогдане горел настоящий огонь – только голографический. Пара зеленых кожаных кресел. Нужно было как следует присмотреться, чтобы заметить здесь высокотехнологичные приспособления. Две самые большие картины на самом деле были экранами, а настольный дневник – корпусом для информационной панели. Вдоль всех стен стояли книжные шкафы с толстыми томами в кожаных переплетах. Возможно, Лоренсу и хотелось взять что-нибудь из классики (но, определенно, не поэзию) и почитать. Но книги эти предназначались не для того, чтобы их читать, а лишь для того, чтобы на них смотреть и оценивать их стоимость в долларах.

– Закрой дверь, – приказал отец.

Вздохнув, Лоренс выполнил то, что ему было велено.

Отец сидел за столом, перекладывая из одной руки в другую серебряное пресс-папье. Дуг – так звали его друзья; немало людей в Темплтоне из всех старались попасть в это число. Отцу было за сорок, но благодаря изменениям ДНК он выглядел гораздо моложе своих лет. А телосложением и улыбчивым лицом вполне мог сойти за двадцатипятилетнего. Его соперники из совета корпорации «Макартур» нередко ошибочно принимали эту его улыбку за признак добродушного характера. Как правило, вторично такую ошибку они уже не допускали.

– Ну хорошо, – произнес отец. – Я не собираюсь кричать на тебя, Лоренс. В твоем возрасте это напрасная трата времени. Ты уходишь в себя и не обращаешь на мои слова никакого внимания. Если бы я плохо разбирался в детях, то предположил бы, что это потому, что ты взрослеешь.

Лоренс покраснел. Он ожидал совсем другого – возможно, именно поэтому отец разговаривал с ним в такой манере.

– Не хочешь рассказать мне о том, что сегодня произошло?

– Я просто споткнулся, – ответил Лоренс, стараясь, чтобы в голосе прозвучало неподдельное раскаяние. – Это ведь всего лишь черви. Я не знал, что от нагревания они умирают. Я не нарочно.

– Всего лишь черви. Хм-м. – Дуг Ньютон перестал подбрасывать пресс-папье и уставился в потолок, словно серьезно задумавшись о чем-то. – Это те самые черви, которые так необходимы для нашей экологии, не так ли?

– Да, но там ежедневно клонируют миллионы таких червей.

Отец вновь подбросил пресс-папье.

– Не в том дело, сынок. Просто это последний эпизод в очень долгой цепи событий. Тебе двенадцать лет. Я могу смириться с твоим плохим поведением и скверными оценками в школе, для твоего возраста это вполне типично. Вот почему учителя отправляют нам отчеты – чтобы мы следили за тем, как вы делаете домашнее задание, или ругали, когда вы писаете на камеру наблюдения в музее. Что мне не нравится – так это твое отношение к окружающему миру. Лоренс, меня крайне беспокоит, что ты без должного уважения относишься ко всему, что мы в этом мире делаем. Как будто тебе нет никакого дела до возрождения экологии. Разве тебе не хочется гулять за пределами куполов в шортах и футболке? Или ты не хочешь увидеть, как на голой земле появляется трава и растут леса?

– Конечно, хочу.

Лоренс весь съежился из-за упоминания об инциденте в музее; он даже не знал, что отцу об этом известно.

– Тогда почему ты это никак не показываешь? Почему твои мысли не подтверждаются действиями? Почему в последнее время ты просто неуправляем и часто расстраиваешь свою мать, которая сейчас ожидает ребенка и которую нельзя нервировать плохим поведением.

– Но я же думаю об этом. Сегодня я увидел облако.

– … и дернул стоп-кран в автобусе. Да уж, впечатляюще.

– Это было просто здорово. Мне очень понравилась эта часть экологии.

– Что ж, полагаю, это хорошее начало.

– Это просто… Я знаю, насколько важна для Амети программа «Тепловой удар», и я в самом деле восхищаюсь всем, что делает корпорация «Макартур». Но это относится ко мне не в такой степени, как к тебе.

Дуг Ньютон поймал пресс-папье левой рукой и, выгнув бровь, уставился на сына.

– Насколько я помню, мы привили тебе улучшенное здоровье и интеллект. Правда, я что-то не могу припомнить особых свойств, которые позволили бы тебе выжить без одежды и в одиночку на изолированной холодной планете. Вот в этом я уверен на все сто.

– Но, папа, я не хочу жить на Амети. По крайней мере не все время, – поспешно добавил Лоренс. – Я хочу участвовать в межзвездных операциях, которые проводит «Макартур».

– Вот дерьмо! Этого еще не хватало.

У Лоренса отвисла челюсть. Он еще ни разу не слышал, чтобы его отец так выражался. Скорее всего случилось что-то очень… дерьмовое.

– Межзвездные операции? – переспросил Дуг Ньютон. – Это как-то связано с дурацким сериалом, который ты все время смотришь?

– Нет, папа. Я смотрю «Полет к горизонту», потому что мне интересно. Это всего лишь кино. Но именно этим я и хотел бы заниматься. Вот увидишь, у меня получится. У меня хорошие оценки по предметам, которые нужны для того, чтобы выучиться на капитана космического корабля. Я уже узнал, какие экзамены нужно сдавать и как проходит обучение.

– Лоренс, наша семья входит в совет директоров компании. Разве ты этого не понимаешь? Я занимаю важное место в этом совете. Я. Твой дорогой отец. Я принимаю решения, которые касаются управления всей планетой. Это твое будущее, сынок. Возможно, я не уделял этому вопросу должного внимания, может, я держался в стороне, чтобы ты рос как самый обычный ребенок и не задумывался о том, что тебе предстоит. Но так должно быть, и, как мне кажется, в глубине души ты все прекрасно понимаешь. Возможно, именно это и расстраивает тебя. Прости, сынок, но ты наследный принц нашей великолепной новой земли. Это нелегко, но ты приобретешь гораздо больше, чем потеряешь.

– Я смогу вернуться и принимать участие в совете директоров. Быть капитаном космического корабля – самая лучшая подготовка для этой работы.

– Лоренс! – простонал Дуг Ньютон. – Почему я чувствую себя так, словно говорю тебе о том, что Санта-Клауса не существует? Выслушай меня. Я понимаю, что полеты на космическом корабле могут показаться самым замечательным занятием. Но это не так, понятно? Ты летишь с Амети на Землю, а затем обратно. И все. Шесть недель сидеть в закрытом модуле под давлением, когда вокруг все выпускают газы и невозможно открыть окно. Даже называть технический персонал членами команды – это просто вежливая лицемерная ложь. Люди на космических кораблях общаются либо с помощью ИР, либо это механики, специализирующиеся на поддержании технических параметров в условиях свободного падения. Здесь ты можешь спокойно переговариваться с ИР-устройством из офиса или со скамейки в парке. Если делать то же самое из космического корабля в течение длительного времени, твое тело начнет страдать. У нас есть хорошие лекарства, которые помогают при истончении костей, при атрофии сердечной мышцы, при излиянии различных жидкостей в мозг. Они помогают избегать мыслей о самоубийстве – бог знает сколько людей покончили с собой во время межзвездных полетов. Я ненавидел эти перелеты до Земли и обратно. Большую часть времени меня тошнило и постоянно шатало из стороны в сторону; у меня на теле было больше синяков, чем если бы я выступал на боксерском ринге. И просто невозможно спать. Но полет на Землю еще можно вынести. Если ты проведешь на кораблях десять или пятнадцать лет, даже при длительных промежутках между полетами, в организме накапливаются серьезные негативные изменения. Но это еще не все. В этой профессии существует высокий риск облучения. Космическая радиация способна уничтожить твою ДНК. Я уже не говорю о том, что может случиться, если ты станешь инженером, которому приходится часто выходить в открытый космос. Если ты считаешь, что я шучу или сгущаю краски, просто взгляни на статистические данные – уровень смертности и продолжительность жизни членов экипажа. Если хочешь, я предоставлю тебе доступ к данным о персонале нашей корпорации.

– Нет, папа, меня интересуют не такие полеты. Я хочу летать на кораблях с исследовательскими миссиями.

– Правда?

Лоренсу не понравилась, как улыбнулся отец – словно того что-то позабавило. Какая-то странная, торжествующая улыбка.

– Да.

– Находить новые планеты, которые можно колонизировать, устанавливать первые контакты с разумными инопланетными расами, это тебя интересует?

– Да.

– Когда ты нашел форму заявления на участие в космических полетах, разве ты не удосужился посмотреть, какие из наших кораблей занимаются межзвездными экспедициями? Это находится в том же самом информационном блоке.

– Там этого не было сказано. Все эти операции ведутся с Земли. – Он увидел, как отец еще больше расплылся в улыбке. – А разве нет?

– Сынок, с 2285 года с Земли уже ничего не ведется. В любом случае корпорация «Макартур» отменила проведение всех исследовательских миссий еще в 2230 году. С тех пор их не было ни одной. А знаешь почему?

Лоренс не верил своим ушам, это было частью какого-то заговора, чтобы заставить его серьезнее относиться к учебе или еще зачем-то.

– Нет.

– Слишком это дорого. Чтобы построить космический корабль, нужно целое состояние, и не меньше требуется на его эксплуатацию. Я не преувеличиваю – целое состояние. Мы не получаем ничего взамен за разведку в этой части галактики. Это черная дыра, где пропадают наши деньги. Причем немалые деньги.

– Но у нас же есть Амети!

– Ах, ну наконец-то ты хоть как-то выразил гордость за родную планету. Да, у нас есть Амети. Еще у нас были Анай, Адарк и Алагон. Об этом-то и шла речь в 2285 году. Нам нужно было от них избавиться. Колонизация стоит денег, которые никогда не окупятся для акционеров на Земле. Постарайся понять меня, Лоренс. Мы не собираемся производить продукцию и отправлять ее на далекие планеты, чтобы там продавать по дешевке. Инвестиции должны отправляться с Земли. Корпорация «Макартур» была не в состоянии финансировать четыре планеты и поэтому продала три из них «Кюсю-РВ» и межзвездному холдингу «Хейзарк». Это погасило значительную часть нашего долга, и одновременно с этим мы изъяли некоторые наши другие активы у холдинговых компаний и разделили акции главной компании между жителями Амети. Тогда это было нововведением, но впоследствии некоторые компании поступили точно так же. В результате пятьдесят восемь процентов акций корпорации «Макартур» принадлежат жителям Амети. Компания на Земле, со всеми своими фабриками и финансовыми службами, теперь существует для одной-единственной цели – для финансирования Амети. Также это позволило живущим на Земле акционерам иметь дивиденды для эмиграции; это нечто вроде максимальной прибыли и пенсионной схемы.

– Но в космосе есть так много того, что нужно увидеть и понять.

– Нет, сынок, – твердо ответил отец. – Правительственные космические агентства отправили корабли почти на каждую планету, до которой можно добраться. Мы изучили каждую доступную нам межзвездную аномалию и нашли больше планет, чем человечество может позволить себе использовать. Мы там были и все сделали. Но теперь все окончено. Сейчас пришло время, когда мы пользуемся выгодой от всех наших знаний и усилий и затрат. Настал наш золотой век. Наслаждайся его плодами.

– Тогда я обращусь в другую компанию и запишусь в их межзвездную программу.

– Неужели это вселенная по имени Лоренс? Разве ты не слушал, о чем я тебе только что говорил? Сынок, больше никто ничего не исследует. Просто уже не осталось ничего неисследованного. Вот поэтому в школе большое внимание уделяется предметам, которые понадобятся для того, чтобы управлять планетой Амети. Ты должен знать, что требуется для завершения проекта почвообразования. Твое будущее здесь, и я хочу, чтобы ты сосредоточил на этом все свое внимание прямо сейчас. До нынешнего времени я мирился с твоим плохим поведением, но теперь все будет по-другому. Пора делать то, чего от тебя ожидает семья.

Глава 4

Последняя Церковь выбрала этот мир, чтобы построить там свой Верховный Храм, потому что он располагался недалеко от Улоданской туманности, что была знаменита своей темнотой. Обычно туманности считаются самыми великолепными из всего, что есть в космосе. Это закрученные вихри из газа и пыли, которые по диагонали имеют протяженность в несколько световых лет. Они бывают такими громадными, что часто внутри них помещается по несколько звезд. Именно благодаря свету этих звезд они мерцают, освещая пыль и испарения алыми, фиолетовыми или изумрудными оттенками. Но Улодан была не такой. Улодан в основном состояла из угольной пыли, черной, как бездна между галактиками. Внутри нее были звезды, в том числе одна знаменитая, на которой находился Мордифф, но снаружи все они были невидимы. Эта туманность не светилась и даже не мерцала. В Империи Кольца ее называли облаком мертвых, особенно после того, как их исследовательский корабль обнаружил планету Мордифф. Для Последней Церкви это было отличное месторасположение. Если стоять на их планете и смотреть в небо, Улодан закрывала собой половину самых ярких звезд. Казалось, словно их кто-то поглотил.

Корабль Моцарка приземлился на этой планете на пятый год странствий. Думаю, это было неизбежно – что в какой-то момент во время своего путешествия он отправится в Последнюю Церковь. Каждый человек в определенный период жизни задумывается о религии, и Моцарк не стал исключением. Он оставил свой корабль в космопорту и направился через весь город к Верховному Храму. В течение нескольких последующих недель он часто встречался со священниками из этого Храма. Они с радостью принимали его, так как все они были людьми. Но, конечно же, для Моцарка они прилагали особенные усилия. Он был принцем из королевства в той части Империи Кольца, где у них было несколько церквей, и он намеревался просвещать весь свой народ. Благодаря его покровительству они смогут обратить много новых миров в свою веру.

– Какую веру, мисс? – спросил Эдмонд. – У них был Будда, и Иисус, и Аллах?

– Нет, – рассмеялась Дениза, проведя рукой по своим недавно подстриженным волосам. – Ничего подобного. Вы не должны забывать, что Империя Кольца была очень древней цивилизацией. Там уже давно не верили людям, которые утверждали, будто разговаривали с Богом, или имели к Нему какое-то отношение, или были посланы исполнить какую-то божественную миссию ради просвещения этой вселенной. Я даже не уверена, что слово «Церковь» – хороший перевод для обозначения того, что представляла собой Последняя Церковь. Это было нечто вроде евангелической физики. В отличие от всех наших религий в их учении не было ничего такого, что противоречило бы научным фактам; оно не могло потерять смысл по мере того, как люди больше узнавали о вселенной. Вместо этого их религия была продуктом того самого учения, которое предоставило Империи Кольца знаменитые технологии. Эти люди поклонялись – опять это не совсем верное слово – черному сердцу галактики.

Дети испуганно затаили дыхание. Кто-то нервно хихикнул.

– Как можно поклоняться пустоте, мисс? Вы говорили, что сердце галактики – это черная дыра.

– Верно, – согласилась Дениза. – Огромная черная дыра, в которую все падает и ничего не возвращается. Она уже съела миллионы звезд и однажды поглотит целую галактику. Но это произойдет не раньше чем через много миллиардов лет. Вот поэтому Последняя Церковь поклонялась черной дыре и изучала ее. Потому что в конечном итоге все, что останется от вселенной, – это черные дыры. Они поглотят галактики и огромные скопления звезд. Каждый атом исчезнет внутри них, и постепенно все они сольются воедино. А потом… – Дениза умолкла.

– Что? – хором выкрикнули дети с отчаянием в голосе.

– Именно поэтому и возникла Последняя Церковь – из-за этой неопределенности. Некоторые астрофизики Империи Кольца говорили, что в тот момент, когда все черные дыры объединятся, родится новая вселенная. Другие же утверждали, что все закончится навсегда. Последней Церкви нужны были люди, которые верили, что после объединения черных дыр возникнет новая вселенная. Видите ли, поскольку все в этой вселенной будет поглощено черными дырами, они считали, что смогут повлиять на исход этих событий. Материя уничтожается внутри черной дыры, но Последняя Церковь верила в то, что и внутри черной дыры энергия может остаться в прежнем виде – либо записанная в виде кода на материи, либо в какой-то другой независимой форме. Например, в виде мысли. Или души, как вам больше понравится. Они хотели отправить внутрь черного сердца души.

Как вы можете представить, Моцарку понравилась эта идея. Она поразила его своей полезностью: сделать так, чтобы мир не прекратил свое существование. Это было нечто такое, чему его королевство могло всецело себя посвятить. Кстати, подумал Моцарк, это должно понравиться Эндолин. Но затем его начали одолевать сомнения – те же самые сомнения, которые всегда угрожают религии, какой бы рациональной ни казалась ее основа. Жизнь – естественное свойство вселенной; требуется очень сильная вера, чтобы убедить себя, будто предназначение жизни – искусственно продлить ее, когда настанет конец света.

Чем больше задумывался Моцарк над этим, тем сильнее убеждался в том, что учение Последней Церкви далеко от божественного вмешательства. Их самый первый жрец-физик сделал выбор и в своем тщеславии хотел, чтобы все остальные согласились с его учением. Моцарк не был уверен, что готов принять эту точку зрения, не говоря уже обо всем его королевстве. Какой бы привлекательной ни была эта теория, жизнь все же коротка. Принести ее в жертву какой-то непонятной цели, которая может осуществиться, а может, и нет, через сотни миллиардов лет – на это требуется слишком сильная вера. Потратить жизнь на служение Последней Церкви – значит прожить ее впустую. Это совсем не то, чего хотела бы Эндолин.

Поэтому Моцарк вновь вернулся на корабль и покинул планету Последней Церкви, чтобы продолжить свои странствия. Он отвергал абстрактную духовность Последней Церкви, так же как и приверженность жителей Города материализму.

Дениза посмотрела на своих маленьких слушателей. Им уже было не так интересно, как во время ее рассказа о чудесах, которые странники увидели в Городе. А что тут удивительного, упрекнула себя рассказчица, они же еще совсем дети, им рано проповедовать философские идеи, слишком сложно это для них.

– Как-нибудь скоро, – произнесла Дениза тихим, вкрадчивым голосом, чтобы привлечь их внимание, – я расскажу вам о планете Мордифф и ее ужасной трагической истории.

Планета Мордифф была еще одной легендой об Империи Кольца, от которой дети вздрагивали одновременно от восторга и страха каждый раз, когда Дениза упоминала о ней. Из-за туманных намеков воспитательницы эта планета представлялась детям настоящим адом, населенным хорошо вооруженными могущественными чудовищами. Не совсем справедливое описание, подумала девушка, зато оно вполне подходило для того, чтобы заставить детей в конце дня привести в порядок игровую территорию.

После работы Дениза села в трамвай, который шел в район города под названием Ньюмаркет. Поездка из той части города, где находились эспланада и доки и где теснились многоэтажные здания, занимала двадцать минут. В Ньюмаркете, на окраине, улицы были широкими, а жилые дома имели простые, ничем не украшенные фасады. На угловые здания были прибиты длинные рекламные щиты – не экраны, а простые бумажные плакаты. В этом районе можно было увидеть длинные ряды почти одинаковых домов; беленые бетонные стены потрескались от влажности, в крошечных садах произрастали папоротники и пальмы.

Дениза сошла на остановке возле крытого рынка. Туристов здесь не было, одни лишь местные жители. Дениза неторопливо шагала, с непринужденным видом рассматривая витрины. Во всех открытых барах столы и стулья были выставлены прямо на улицу; их владельцы предпочитали сидеть внутри, в полутемной обстановке, где громко играла музыка. Из темных дверных проемов доносился запах марихуаны – такой густой и сладкий, что казалось, будто он, подобно сухому льду, растекается по ступеням.

Подходя к одной из дверей, Дениза заметила, что оттуда выходят трое – щурясь от яркого света и прикрывая глаза руками; их солнцезащитные очки болтались на шее на золотых цепочках. Все трое были в хорошем подпитии и потому постоянно хихикали. Двое мужчин около тридцати лет, крупного телосложения – судя по их комбинезонам, какие-нибудь рабочие – и с ними женщина. Она шла посередине, обеими руками обнимая спутников. Не слишком красивая и фигура так себе. Не замедляя шага, она на ходу лизнула ухо одного из мужчин и радостно вскрикнула. В ответ тот крепко ущипнул ее за ягодицу.

Дениза резко остановилась и отвернулась. Несмотря на солнечный свет и царившую духоту, кожа ее внезапно покрылась мурашками. Она отругала себя за проявленную слабость. А все потому, что такая комбинация вечно сбивала ее с толку. С ее точки зрения это выглядело так: двое мужчин куда-то тащат женщину. Начало интимных отношений. Смех, неотличимый от слез.

«Идиотка, – злясь на себя, подумала Дениза. Ей даже захотелось влепить себе пощечину. – Образумься, детка». Если бы вокруг не было людей, она бы и впрямь устроила себе головомойку.

Это просто какое-то безумие: в ее сильном теле такая слабая воля. Уже не в первый раз Дениза задумалась о том, подвергли или нет Рэймонд и Джозеп свои организмы нейрохимическим изменениям. Человеческая психология столь подвержена химическим манипуляциям. Существует ли лекарство для хладнокровия?

Троица, спотыкаясь, свернула за угол, и Дениза продолжила свой путь. Она сделала несколько глубоких вдохов, расправила плечи, и ее тело вновь обрело равновесие.

Во всю длину рынка тянулась стеклянная крыша. Внутри было прохладно, не влажно, но и не пыльно. В лавках с открытыми витринами имелись громкоговорители, из которых доносились музыка и назойливые рекламные призывы, то и дело выкрикиваемые владельцами. В передней части рынка в основном продавались продукты, приближенные к своим земным аналогам. Их производили тут же, на месте, из сырых протеиновых клеток и смеси углеводов, которые поставляли местные фабрики. В овощных лавках продавались разноцветные шары, претендующие на звание фруктов и овощей; в мясных – продукция, неотличимая по вкусу от мяса, – от баранины до страусятины. В рыбных отделах на прилавках со льдом сверкали серебристые куски «рыбы». В других лавках продавались свежие макаронные изделия, только что испеченный хлеб, рис, карри, сыр, шоколад, разнообразные сорта чая и кофе. Проходя мимо, Дениза чувствовала немало дразнящих запахов. Многие покупатели не торопясь пробовали товар на вкус.

Дениза направилась в дальнюю часть рынка, где находился велосипедный магазин. Как и все магазины такого рода, это было небольшое помещение, заставленное обернутыми в бумагу велосипедами; с другой стороны прилавка приютилась мастерская, здесь грудами был свален инструмент и высились штабеля коробок с запасными частями и всевозможными деталями. Три основных рабочих места располагались вокруг железных скоб, к которым крепились велосипеды разной степени сборки, над которыми трудились механики. Велосипед был чрезвычайно популярным видом транспорта в Мему-Бэй, и потому дела у владельцев магазинчика шли очень даже неплохо.

Помощник управляющего по имени Михир Сансом поднял взгляд и тотчас оставил детский велосипед, над которым только что с завидным усердием трудился.

– Привет, – весело улыбнулась Дениза. – Мой заказ еще не готов?

– Вроде готов.

Михир взглянул на двух своих коллег и хитро улыбнулся. Дениза почти с упреком посмотрела на него. Михир кашлянул.

– Пойду проверю. – Он вернулся в мастерскую и взял со своего верстака коробку. – Вот. Пять наборов передних подвесок.

– Спасибо.

Дениза положила деньги на прилавок, разделив банкноты на две стопки. Михир сделал вид, что убирает их в кассу. На самом деле туда отправились только пять купюр; более толстая пачка с поразительной быстротой переместилась в карман, так что коллеги этого даже не заметили. Михир положил коробку в пакет и вручил Денизе.

Шагая к выходу, Дениза позволила себе слегка улыбнуться. Михира никак нельзя было назвать хорошим актером, но велосипедный магазин с его автоклавами и прочим оборудованием был невероятно полезен. Шансы на то, что его деятельность окажется замеченной, были практически равны нулю. Даже если у коллег или управляющего и возникнут какие-либо подозрения, они скорее всего подумают, что он нелегально перепродает краденый товар. В этом и заключается вся прелесть разветвленной структуры ячеек подпольной группировки – за пределами руководящей группы никто друг друга не знает.

Даже в самом худшем случае, если власти пронюхают о существовании подпольной организации, они смогут обнаружить и уничтожить только одну ячейку. Сами по себе предметы, которые поставлял Михир, для полиции не представляли никакого интереса. Даже если он и сможет описать ее внешность, то, насколько ему известно, она не более чем курьер. Михира завербовали члены другой ячейки, которые получили информацию о том, что его двоюродный брат погиб во время последнего вторжения землян. Завоевав симпатии Михира, они поинтересовались у него, не согласен ли он помочь им доставить неприятности следующей волне оккупантов. Это не будет для него ничего стоить, наоборот, за свои труды он даже получит кое-какое вознаграждение. Как только Михир согласился, единственными его контактами были зашифрованные посылки с описанием технических характеристик отдельных компонентов. И Дениза.

Будь это обычное радикальное движение, забрать коробку отправили бы курьера самого низкого уровня. Но в том-то и дело, что движение это совсем иное.

Дениза запросила данные о находящихся поблизости полицейских, и перед ее глазами развернулся список синего цвета. Стражей порядка было сотни – в основном они занимались рутинной службой. Лишь несколько были заняты специальными расследованиями. К счастью, к ней это не имело никакого отношения.

Но все равно Дениза украдкой поглядывала на пешеходов, отмечала припаркованные вдоль улицы машины и фургоны, внимательно наблюдала за велосипедистами. Похоже, никто не проявлял к ней интереса, за исключением пары юношей. Но с другой стороны, те, кто за вами следит, обычно не выказывают интереса; Дениза же выискивали глазами знакомые лица.

Только два человека сели вместе с ней в трамвай. Дениза дважды сделала пересадку, прежде чем добраться до мастерской, будучи полностью уверенной в том, что никто не идет за ней следом. Это была одна из двенадцати одинаковых мастерских, что располагались в двухэтажном здании, слегка облупленном, с окнами, закрытыми отражающими ослепительный блеск солнца щитами или деревянными панелями. В узкой безлюдной улочке, ведущей к задним погрузочным воротам, раздавалось еле слышное жужжание вентиляторов. Возле нескольких дверей с рольставнями лежали груды разорванной оберточной бумаги. Дениза ни разу не видела, чтобы кто-нибудь выносил или убирал отсюда мусор. Но каждую неделю размеры и расположение мусорных куч менялись, значит, мастерскими кто-то пользовался.

Дениза послала в свое инфокольцо запрос проверить систему безопасности мастерской и получила ответ, что ей ничего не угрожает. Помахав левой рукой над сенсорным замком, она открыла дверь. Внутри оказалось просторное помещение с бетонными стенами, практически пустое, если не считать длинного деревянного верстака в центре и металлического стеллажа, который занимал половину задней стены. Оба окна и поднимающаяся дверь были заложены кирпичами и укреплены стальной решеткой.

Джозеп уже сидел за верстаком, обрабатывая цилиндры из нержавеющей стали на электронном токарном станке с программным управлением.

– Принесла? – спросил он.

– Надеюсь. – Она поставила коробку на верстак и сломала пломбу. Наружу выкатилась пара дюжин черных цилиндров. Дениза и Джозеп принялись их рассматривать.

Михир изготовил конической формы трубки, сантиметров десять в длину, из сплава бория и бериллия. Более узкий конец был открыт, а основание запаяно; в середине имелось небольшое отверстие и внешняя бороздка. Интересно, подумала Дениза, знает ли он, что производит гильзы для патронов. Форма не должна вызывать никаких сомнений, хотя высокопрочный сплав мог сбить с толку.

– Неплохо, – сказал Джозеп. Он измерил толщину гильзы; на жидкокристаллическом дисплее появилось размытое изображение. – Очень даже неплохо. Он все очень точно измерил.

– Я начну их наполнять, – сказала Дениза.

Гильзы были последним компонентом. У них уже имелись пули, наконечники и сильная взрывчатка. В сочетании с винтовкой, которую они собрали, одного-единственного выстрела будет достаточно, чтобы с расстояния Двух километров пробить десантный спецкостюм.

Винтовка была частью богатого арсенала, который они планировали применить для этой операции. Другое оружие и фугасы собирались подпольными ячейками по всему Мему-Бэй. Безвредные с виду компоненты, которые, будучи собраны воедино, представляют собой грозное оружие. На сей раз, когда нагрянут захватчики, движение сопротивления будет готово сделать их жизнь сущим адом.

Взводу 435НК9 пришлось прождать в транзитном холле базы около пяти часов. Впрочем, для Лоренса это не имело особого значения; в холле было прохладно, в чип памяти закачана хорошая мультимедийная библиотека, прохладительные напитки в автомате раздавались бесплатно, с этого утра пошли боевые суточные. Просто рай для солдата. Лоренс вытянулся на трех стульях и расслабился. На большом экране то и дело высвечивались одни и те же сообщения о задержке рейсов и требованиях механической службы. Где-то с другой стороны взлетной полосы команды механиков с любопытством рассматривали шлюзы космического корабля, стараясь сообразить, в каком из пятидесяти тысяч компонентов ИР-пилот обнаружил неполадку. ИР-пилот держал под своим постоянным контролем все параметры, сравнивал результаты с требованиями Международного гражданского аэрокосмического агентства. Лоренс слышал о том, что действующие компании частенько загружали в электронные системы своих кораблей программы ИР, которые отличались от фабричного программного обеспечения. В результате, когда речь доходила до определения пригодности к полетам, эти программы оказывались более снисходительными. Буква закона МГАА приравнивалась к огромным издержкам по эксплуатации кораблей.

Если ИР-пилот «Зантиу-Браун» требовал перед полетом ремонта, Лоренс был только рад, что такая процедура должна совершиться. Космическому кораблю ремонт еще никогда не помешал – пусть даже перестраховки ради.

Остальные солдаты его взвода отнеслись к вынужденному простою не столь благодушно. Хуже всего пришлось самому младшему бойцу, девятнадцатилетнему Хэлу Грабовски. Его опыт ограничивался одним-единственным сверхзвуковым трансокеанским перелетом в Австралию и пятью полетами на вертолете во время последней стадии боевой подготовки. Ему ни разу не приходилось летать на космическом корабле, не говоря уже о том, чтобы на своей шкуре испытать, что такое невесомость. Весь в мечтах о космических полетах, он нервно расхаживал взад-вперед по холлу, ожидая, когда же наконец начнется посадка – верный признак того, что парень еще ни разу не видел боевых действий. Древняя пословица вооруженных сил – никогда не вызывайся добровольцем – промелькнула в мыслях Лоренса.

– Я уже три часа здесь торчу! – не выдержал юноша. – Черт бы побрал этих ремонтников. Эй, капрал, если они ничего не починят, нам дадут новый корабль?

– Думаю, да, – пробормотал капрал Эмерси. Он даже не поднял глаз от экрана своего мультимедийного проигрывателя.

Хэл от негодования всплеснул руками. Громко топая, он отправился дальше, чтобы досадить кому-нибудь еще. Эмерси поднял глаза, глядя в спину новобранцу, затем повернулся и улыбнулся Лоренсу. Оба в унисон покачали головами. Эмерси был лет на десять старше Лоренса, хотя единственным признаком его возраста были лишь заметно редеющие волосы. Эмерси неизменно заботился о том, чтобы поддерживать себя в форме. Каждую неделю он несколько часов проводил в спортивном зале космической базы. Хорошая физическая форма была неоспоримым требованием, которое «ЗБ» предъявляла ко всем, кто служил в подразделениях Сил стратегической безопасности. Эмерси никогда не светило подняться выше капрала – для этого у него не было ни нужной доли акций, ни соответствующих связей. Впрочем, он не особо переживал по этому поводу. Звание капрала означало, что он мог, и притом весьма неплохо, обеспечивать семью, поэтому он отлично выполнял все свои обязанности. Лоренсу это было только на руку; Эмерси считался самым надежным капралом во всем Третьем флоте.

Лишь лицо капрала выдавало, сколько времени он посвятил выполнению задач компании «Зантиу-Браун». Широкая полоса кожи на левой щеке была слегка деформирована в том месте, где пятнадцать лет назад, во время Шуйской кампании, бензиновая бомба прожгла ему шлем. В те времена боевые костюмы еще были далеки от современного высокотехнологического уровня. Впрочем, и этот шрам мог бы быть не столь заметен на темной коже Эмерси, но в тот день в полевом госпитале Третьего флота было слишком много раненых; в конце двадцатичетырехчасовой смены врач чересчур поспешно применил вирусы для регенерации кожи. Те сделали свое дело, как и требовалось, – в нижний слой поврежденных кожных покровов был имплантирован новый генетический материал, способствующий скорейшему восстановлению эпидермиса. К несчастью, он был предназначен для человека европейского типа. В результате половина щеки Эмерси теперь была белой и чем-то напоминала небольшую опухоль.

Эмерси позволял новобранцам отпустить лишь одну шутку в свой адрес. Естественно, Хэл не удержался и пошутил еще раз. Ростом этот парень был выше самого Лоренса – Хэл вымахал за два метра, а мускулатура могла бы потягаться с мускулатурой спецкостюма. Как бы то ни было, он потом целую неделю хромал. С тех пор Хэл выказывал капралу невероятное уважение. Похоже, это был единственный урок, который он как следует усвоил за те девять недель, что провел во взводе.

– А там будут стюардессы? – поинтересовался он у Эдмонда Орлова. – Ну какие-нибудь красотки.

– Ах ты, засранец, это же боевая миссия, черт тебя подери, – презрительно усмехнулся Эдмонд. – В свободном полете отсасывают только у офицеров и управляющих. А тебе придется отодрать Карла.

Карл Шиэн поднял голову и непонимающе заморгал. Крошечные цветные силуэты за его оптическими мембранами уменьшились до предела. Он показал парочке шутников средний палец.

– А как насчет космического корабля? – не унимался Хэл. – В команде будут бабенки или нет?

– Понятия не имею, кретин. Даже если там будут одни бабы, все равно тебе ничего не светит. Самое лучшее всегда достается экипажу – наверное, потому, что даже их кофеварка будет поумнее и посимпатичнее, чем ты.

– Блин, какая жалость. Разве часто выпадает такая возможность? Например, вот ты в скольких кампаниях участвовал? Лично я рассчитываю принять участие в шести, ну, может, в семи. В общей сложности это означает четырнадцать полетов. Так что было бы непростительно потратить это время впустую.

– Что значит «потратить впустую»?

– Болтаясь в воздухе как дерьмо в проруби. Кувыркаясь в свободном падении. И прочая акробатика. – Хэл сжал кулаки и умоляюще поднял руки вверх. – Нет, лично мне нужен секс в условиях нулевой гравитации. Самые невероятные позы. Черт возьми! Я завожусь при одной только мысли об этом.

– Заткнись, извращенец. Ничего такого не бывает. Это все выдумки, идущие еще с тех времен, когда проводились экскурсии на орбиту. Доходит? Да стоит тебе слегка повернуть голову в условиях невесомости, как тебя тут же вывернет наизнанку. Что ж, рискни, попробуй то, о чем ты тут размечтался, и увидишь, что у тебя вытекает из каждой дырки. Понимаешь, из каждой. А теперь забудь об этом и оставь нас в покое.

Хэл с обиженным видом отошел в сторону. Из всего взвода самые дружеские отношения у него сложились с Эдмондом. Они часто вместе нарушали комендантский час, совершая по ночам вылазки на Кэрнс-Стрип.

Лоренс молча ждал, надеясь, что парень наконец угомонится. В холле в ожидании полета сидели еще десять взводов. Не нужно больших усилий, чтобы затеять драку. Ему не хотелось вступать с Хэлом в словесную перепалку еще до того, как началась порученная им миссия. С остальными проблем не возникало, но они были постарше, и у многих имелись семьи, что оказывало благоприятное воздействие на некоторые аспекты их поведения. Кроме того, все они уже успели понюхать пороху.

Хэл подошел к одному из больших окон и, прижавшись лицом к стеклу, стал наблюдать за стартующими кораблями. Затем отпил немного кока-колы.

– Хэл, прекрати пить, – сказал Эмерси. – Когда мы выйдем на орбиту, лучше, чтобы в желудке не было никакой жидкости. Тебя вырвет, даже если ты будешь сидеть тихо.

Хэл бросил гневный взгляд на банку и, бросив на пол, отфутболил в направлении ближайшей урны. Это была единственная доступная ему форма выражения протеста.

Ничего, с этим парнем все будет в порядке, подумал Лоренс. Просто поначалу ему нужно немного помочь, а со временем он станет сдержаннее. Жаль, что у него нет постоянной девушки, так бы он вел себя поспокойнее. Но в свои девятнадцать лет Хэл был зациклен на одной-единственной вещи: как затащить в постель как можно больше девиц, которых он мог впечатлить своими мускулами и кредитной карточкой.

После четырех с половиной часов ожидания на экране вылетов появилось сообщение, оповещавшее о том, что начинается посадка на корабль. Хэл присвистнул от радости и быстро подхватил свою небольшую сумку. Остальная часть взвода 435НК9 молча поднялась со своих кресел и направилась к выходу. Когда они собрались возле стойки отлетов, их корабль уже медленно выруливал на взлетную полосу.

Корабль «Сяньти-5000хЗ» – надежное судно, совершавшее коммерческие полеты с Земли на орбиту. Пекинский кораблестроительный завод впервые запустил в производство модель 5005а в 2290 году. С тех пор было выпущено более сорока моделей по мере того, как завод постепенно расширял свои производственные возможности и исправлял ранние технические недочеты. Количество пассажиров увеличилось со ста пятидесяти человек в ранних моделях до двухсот, а современный грузовой корабль мог поднять на орбиту в четыреста километров семьдесят тонн груза. Длина корабля достигала ста двадцати метров, а размах крыльев – ста. Восемьдесят процентов всего объема занимали резервуары с горючим. В углеродно-литиевом фюзеляже имелась широкая центральная секция, которая, изящно изгибаясь, переходила в крылья. По сравнению с ней острые края представляли собой резкий контраст. В нижней части находилось овальное отверстие, из которого наружу торчал воздуховод длиной в несколько метров.

С бетонной платформы поднялось несколько подъемных кранов, несущих трубы и кабели, которые присоединялись к нижней части корабля. Рабочие в серебристых комбинезонах проверяли огромные тележки на колесах и наблюдали за процессом заправки. Из сопла с одной стороны погрузочного отсека тихо поднимался белесый пар, быстро растворявшийся на теплом ветру. Это было единственным признаком того, что корабль заправлялся криогенным топливом. Конденсат на фюзеляже отсутствовал, так как перед наполнением внутренние резервуары охлаждались.

Пара сотрудников космического подразделения «ЗБ» стояли за стойкой вылета, вручая всем защитные шлемы из черного пластика вроде тех, что надевают мотоциклисты, зорко следя за тем, чтобы перед посадкой на корабль все надели эти шлемы. В конце закрытого прохода через небольшое закопченное окно виднелся огромный космический корабль. Лоренс в последний раз видел его перед посадкой – широкую поверхность серебристо-голубого крыла; величина судна свидетельствовала о той мощности, которую оно развивало в полете. Проходя мимо, Лоренс ощутил легкий укол зависти, пожалев, что не ему предстоит повести этого гиганта через атмосферу в безбрежное космическое пространство, к долгожданной свободе. Но, как показали все годы, прошедшие после того, как он покинул Амети, даже это не настоящая свобода. Рано или поздно наступает час, когда приходится возвращаться обратно. Так что желание ощутить свободу – лишь манящий обман, который на данный момент стоил ему двадцати лет жизни.

Пассажирский отсек «Сяньти» поразительно напоминал салон обычного самолета. Такой же старенький потертый серый ковер, и не только на полу, а также на стенах и на потолке. Светло-серые пластиковые шкафчики над сиденьями, резкое освещение, небольшие вентиляционные отверстия, из которых поступал сухой воздух на пару градусов холоднее того, при котором атмосфера была бы комфортной. Но потолок был высоким, кресла мягкими и, главное, находились на достаточном расстоянии друг от друга. Не хватало лишь иллюминаторов.

Лоренс проследил, чтобы его взвод уложил багаж и пристегнул ремни безопасности, после чего пристегнулся сам. На экранах высветились правила поведения на космическом корабле, но Лоренс проигнорировал их. Не то чтобы ему слишком уж часто доводилось летать на звездолетах, просто он был по своей натуре довольно прагматичен. Поднимаясь в космос, корабль нес почти пять тонн криогенного водорода. Случись что, все равно никому не выжить.

«Сяньти» подкатил к концу взлетной полосы, и пилот включил ИР для старта. Тотчас заурчали, проснувшись, четыре турбодвигателя, образуя семьдесят пять тонн тяги. Корабль начал постепенно ускоряться. На видеоэкранах замелькал привычный пейзаж; вскоре насыщенная зелень тропиков сменилась голубизною неба. Затем раздался характерный стук – новичок вполне бы мог подумать, что оторвалась часть фюзеляжа. Но это лишь втянулись внутрь корпуса огромные шасси. Синева постепенно начала темнеть.

Турбодвигатели довели скорость «Сяньти» до 2, 6 Маха где-то над островами Уиллис. Жидкий водород начал испаряться тонкими струйками внутри горячего потока сжатого воздуха, а потом превратился в длинные тонкие полосы голубого пламени. Тяга дошла до уровня двести пятидесяти тонн. Кабина затряслась, еще громче взревели двигатели, и корабль взмыл еще выше, в стратосферу.

Перегрузки заметно увеличились, перед глазами все начало расплываться, кровяное давление подскочило, больно распирая легкие. Лоренс крепко стиснул зубы и попытался дышать равномерно, что давалось нелегко, учитывая охватившую его тревогу. Боже, как он ничтожен по сравнению с невероятной мощью двигателей, которые вот-вот забросят его в космос! Как безнадежно зависим от устаревших программ, которые используются вот уже без малого пять десятков лет, и остается только уповать на то, чтотеоретические параметры аэротермодинамического потока были тогда рассчитаны точно; что в условиях такого чудовищного стресса не возникнет никаких неполадок.

Темно-синяя панорама уступила место угольной черноте, и на видеоэкране начали появляться звезды. Шаттл постепенно развил скорость, в двадцать раз превышающую скорость звука. Теперь они находились в самом верхнем слое атмосферы и продолжали подъем, движимые импульсом сгорания. Даже на этой скорости плотность кислорода падала ниже допустимого уровня, необходимого для ровной работы двигателей. В следующее мгновение ожили два небольших ракетных двигателя в хвостовой части, выдав всего по пятнадцать тонн тяги каждый, и скорость корабля плавно приблизилась к орбитальной. Создалось впечатление, будто корабль вертикально встал на луне с низкой гравитацией. Кресло Лоренса скрипнуло – это его распорки приспособились к новой нагрузке. И главное, стих оглушительный рев.

Двигатели смолкли, перегрузки ослабла, а яркий голубовато-белый полумесяц Земли переместился в нижнюю часть экрана. В теле Лоренса словно оголились все нервы, ему казалось, что началось падение вниз, с высоты в девяносто километров. Он несколько раз неглубоко вздохнул, пытаясь убедить себя, что в этом ощущении нет ничего необычного. Это не принесло особых результатов, но вскоре его отвлекли звуки, издаваемые другими пассажирами, которые переносили полет гораздо хуже, чем он.

Сорок минут «Сяньти» скользил по намеченной траектории над Центральной Америкой и Атлантическим океаном. На видеоэкранах промелькнуло быстрое предупреждение, двигатели снова ожили – им предстоял очередной скачок, на сей раз на высоту четыреста километров. До Лоренса вновь донесся механический визг и стук – это открылись маленькие отверстия в верхней части фюзеляжа, откуда появились серебристые панели радиаторов, чтобы выпустить тепло от систем жизнеобеспечения и энергетических отсеков. Радар корабля засек «Мори» – орбитальный корабль, находящийся в двадцати километрах впереди и чуть выше. ИР тщательно выверил траекторию полета, и шаттл пошел на сближение с «Мори».

Лоренс перевел взгляд на видеоэкран. Из едва заметной серебристой точки «Мори» вскоре превратился в четко различимый корабль. Космическое судно достигало трехсот метров в длину и было наипростейшей конфигурации. Жилые отсеки представляли собой пять объединенных цилиндров, тридцать пять метров в длину и восемь в высоту. Снаружи для защиты от перегрева и космической радиации их покрывал полуметровый слой углеродистой пены. Накануне старта Лоренс проверил данные о солнечной активности. Она была умеренной, если не считать того, что образовалось несколько новых пятен, одно из них довольно большого размера. Он не сказал об этом своему взводу, но втайне обрадовался, что перелет займет всего тридцать часов. Слабо верилось, что пена может защитить от чего-то серьезного. Изначально белого цвета, она с годами потемнела, приобретя свинцово-серый оттенок, и даже несмотря на низкое разрешение бортовой камеры, Лоренс заметил вмятины и царапины от ударов микрометеоритов.

За цилиндрами располагалась модуль жизнеобеспечения – скопление резервуаров, фильтров и теплообменников. Откуда-то с периферической части тянулась широкая серебристая панель отражателя, каждый сегмент которой располагался под углом, чтобы на поверхность не падали прямые солнечные лучи.

Рядом находился грузовой отсек – настоящий лабиринт из толстых балок, скоб и подъемников. В течение последних трех недель шаттлы с базы в Кэрнсе доставляли отделяемые грузовые отсеки на «Мори» и другие судна, которые переправляли их дальше, на Централис и орбитальную станцию Лагранж, где ожидали межзвездные корабли, а затем вновь возвращались на низкую земную орбиту за новым грузом. Уже сейчас здесь не было ни одного свободного места – на орбиту были доставлены вертолеты, джипы, вооружение и провизия для наземных войск Третьего флота. Все, что необходимо для успешного выполнения предстоящей миссии.

Последний отсек корабля занимала силовая установка. Там имелось два небольших термоядерных реактора и вспомогательная техника, предназначавшаяся для их эксплуатации – забитый под самую завязку трехмерный лабиринт из резервуаров, криостатов сверхпроводниковых магнитов, плазменных индукторов, насосов, электрических инжекторов и высоковольтного кабеля. Пятнадцать радиаторных панелей, необходимых для работы системы, достигали более ста метров в длину; они торчали из корабля подобно огромным лопастям пропеллера. Термоядерные реакторы преобразовывали энергию в ионную передачу тяги огромной мощности – восемь отверстий в простой коробчатой структуре, прикрепленной к основанию корабля словно в последний момент.

«Мори» медленно проплыл перед камерой в тот момент, когда «Сяньти» осторожно приблизился к стыковочной башне. Двигатели непрерывно грохотали, разворачивая корабль вокруг своей оси. Затем стыковочные кольца воздушного шлюза с лязгом сомкнулись.

Лоренс окинул взглядом кабину. Нескольких солдат вырвало, и воздушные решетки на потолке и на полу были забрызганы содержимым их желудков. Посмотрев на свой взвод, Лоренс по лицам бойцов понял, что кое-кому из них по-настоящему муторно. Лишь физиономия Хэла светилась безграничной радостью. Похоже, нулевая гравитация не оказала на парня никакого воздействия. Ничего удивительного, подумал Лоренс. Сам он уже чувствовал, как лицо начинает отекать, а во всем теле скапливается жидкость.

Люк воздушного шлюза распахнулся, и в кабине что-то зашипело.

– Ну вот, стыковка прошла благополучно, – объявил пилот. – Теперь можете выходить в трансорбитальное пространство.

Лоренс подождал, когда сидящие впереди солдаты выйдут через шлюз, а затем расстегнул ремни безопасности.

– Напоминаю, что передвигаться нужно медленно, – обратился он к своему взводу. – Вам придется преодолевать силу инерции.

Солдаты сделали так, как им было велено: отстегнули ремни и осторожно поднялись из глубоких кресел. Последний раз им пришлось пережить невесомость более полутора лет назад, и это было заметно – замедленные движения стали поспешными и неуклюжими. Солдаты отчаянно пытались за что-нибудь ухватиться, ударялись локтями за шкафчики для вещей и углы кресел. Лоренс «липучкой» пристегнул сумку к груди и, держась за ручки на потолке, двинулся вперед. Мысленно он пытался сравнить этот переход с подъемом по лестнице. Хороший психологический прием: всегда нужно пытаться найти какой-нибудь зрительный образ. Только вот ноги упорно отказывались повиноваться, постоянно скользили и подкашивались. Брюшные мышцы напряглись, стараясь держать тело ровно. Вдруг кто-то резко ударил его по ногам. Лоренс с сердитым видом обернулся и увидел, как Одель Кьюртон с виноватым видом поморщился, пытаясь подняться на ноги.

– Простите, сержант, – пробормотал он, стараясь сдержать рвоту. Лоренс зашагал немного быстрее, но, подходя к шлюзу, вновь замедлил шаг. Он осторожно повернул за угол и прошел через люк, довольный тем, что привычные рефлексы возвращаются.

Изнутри корабль «Мори» выглядел столь же непритязательно, как и снаружи – голые алюминиевые консоли с многочисленными трубками, воздухоотводами и рукоятками. В воздухе попахивало мочой и хлоркой. Наверняка эти запахи были более сильными, но у Лоренса за время полета притупилось обоняние. Кто-то из экипажа «Мори» поджидал его с другой стороны шлюза. Лоренс сообщил ему номер своего взвода, а в ответ получил информацию о том, какой отсек для них забронирован. Каждый из больших пассажирских отсеков был определенного цвета. Лоренс повел свой спотыкающийся и чертыхающийся взвод в желтый отсек. Из открытых люков эхом отдавались голоса – это другие взводы жаловались на стесненные условия, на отвратное самочувствие и невесомость, будь она неладна. Шагая по центральному проходу, Лоренс дважды больно задел стену – первый раз локтем, второй – коленом. К тому времени, как его взвод оказался в отведенном для них отсеке, он явственно чувствовал, как на ушибленных местах появляются синяки.

Остальные солдаты, охая и морщась, ввалились следом и с унылым видом огляделись по сторонам. Их отсек был клинообразной формы. Внутри стояли три ряда кушеток с простыми пристяжными ремнями, пара туалетов, шкафчик с упаковками пищевых концентратов, отверстие микроволновой печи и питьевой фонтанчик с четырьмя длинными шлангами, на концах которых имелись клапаны из нержавеющей стали. На алюминиевой двери одного из туалетов кто-то написал: «Даже не думай об этом». То, что станет потолком, когда начнет поступать ионная энергия, сейчас было закрыто экраном, расположенным так, чтобы, сидя на кушетке, на него было удобно смотреть. В центре едва заметно светился логотип подразделения Сил стратегической безопасности «ЗБ»: фиолетовая буква «омега», обвивающая Землю, а наверху пять звезд.

Хэл поставил свою сумку и стремительно прошел через отсек, сделав на ходу кувырок в воздухе.

– Блин, как круто! Эй, кто знает, а какие фильмы нам дадут посмотреть?

– Ишь, размечтался! Не будет тебе никаких фильмов в этом драндулете, – раздраженно отозвался Одель. – Это тебе не развлекательное путешествие, братишка. Ты что, еще не понял? Повезет, если здесь есть хотя бы черно-белое кино. – С этими словами Одель надел очки, очистил дисплей своих линз и вставил в уши наушники. Затем включил меню, и на линзах появились тонкие вертикальные линии алого цвета. Высветился список классических рок композиций более чем столетней давности вроде «Бифбэт» и «Тоджо уолл». Заиграла музыка, и Одель с довольным видом откинулся на спинку сиденья.

Лоренс вздохнул и не слишком туго пристегнулся к одному из кресел. Все могло быть и хуже. Некоторые взводы вылетели из Кэрнса еще десять дней назад. По крайней мере у него в запасе еще четыре дня до того момента, когда Третий флот покинет Централис. Возможно, ему удастся что-нибудь подмешать этому парню в еду.

Саймон Родерик спустился в наблюдательную галерею за полчаса до открытия портала. В небольшую камеру, выступающую над поверхностью Централиса, набилось более ста человек. Бойцы молча расступились, уступая начальству небольшое свободное пространство перед толстым стеклом, где можно было стоять в отдалении от всех. Люди молчали, однако Саймон чувствовал, что в их душах закипает возмущение. Как и всегда, он с привычным презрением проигнорировал их малодушие. Хотя если признаться честно, то физический дискомфорт Централиса и впрямь вызывал неприятные ощущения.

От центробежной силы у Саймона кружилась голова, но он то и дело ловил себя на мысли о том, что не желал бы оказаться в поле с единой гравитацией. Централис был для этого слишком тесен; его вращение производило чуть менее двух третьих g вокруг самого внешнего уровня.

Еще в семидесятые годы двадцатого столетия, когда Джерард К. О'Нил претворял в жизнь свою идею об освоении космоса, он разработал несколько проектов космических «островов». О'Нил начал с простой сферы Бернала, четыреста метров в диаметре, а затем создал райские сады «Третьего Острова» – соединенных друге другом одинаковых цилиндров длиной двадцать километров. Все это было достижимо с помощью относительно простых инженерных решений. Проблема заключалась в том, чтобы собрать вместе материалы, команды сборщиков и необходимое оборудование. А ведь запуск одного шаттла в те времена был дорогим удовольствием – он обходился более чем в двести миллионов долларов.

Космические самолеты облегчили проблему быстрого доступа в космос. Но, помогая строить на низкой орбите станции и промышленные модули, они снижали необходимость в обширных космических хабитатах. Даже в самых что ни на есть развитых странах с высоким уровнем потребления количество специальных кристаллов и химических соединений, которые могли быть произведены лишь в условиях низкой гравитации, ограничивалось несколькими тоннами в год. И ради этих нескольких тонн в крайне тяжелых условиях, какие бывают на орбитальных космических станциях, трудились небольшие группы выносливых и хорошо обученных людей, которым платили за это внушительные суммы.

Лишь в 2070 году, когда был разработан метод перемещения в космическом пространстве со сверхсветовой скоростью, возникла необходимость в строительстве больших городов на высокой орбите. Космические корабли не были ни компактными, ни дешевыми. Для сооружения их массивных корпусов и сборки бесчисленных деталей в единое целое требовались тысячи рабочих рук. Будучи слишком большими, чтобы взлететь с поверхности планеты или приземлиться на нее, эти корабли должны были строиться в космических условиях. Старые идеи О'Нила были вытащены из университетских библиотек и изучены заново.

Одной из важных разработок со времен О'Нила было производство синтетической пищи. Старые островные проекты подстегивались необходимостью обеспечить население орбитальных городов большими площадями земли, пригодной для посевов различных сельскохозяйственных культур. Цилиндры приобрели форму хрустальных дворцов и сельскохозяйственных модулей. Таким образом, там можно было выращивать все необходимое. В новых проектах ничего такого не было; требовалась лишь пара очистительных модулей для превращения экскрементов в протеиновые клетки. Космические компании не отказывались от идеи «орбитальных парков»; наличие открытого пространства входило в число основных психологических требований, ведь экипаж вынужден был проводить на космических островах месяцы, а то и годы. Для этого требовались системы регенерации воздуха, которые были относительно недороги. Но все остальное – роскошные ландшафты, пресноводные озера, гигантские окна с механически вращающимися зеркалами, карибский климат, итальянские «виллы» для небольших семей – все это было компактно и модернизировано.

Централис, главный пункт компании «Зантиу-Браун», имел простую цилиндрическую форму, пятьсот метров в диаметре и километр в длину. Жилые комплексы были столь же тесными, как любые дешевые небоскребы, с единственным отличием, что форма их была круглой, и они занимали нижние пятьдесят метров каждой круговой стены. Находившийся между ними сад, подобно всем городским паркам, пользовался у жителей огромной популярностью и был тщательно ухожен. Высокие кустарники и деревья росли на тонком слое измельченных камней и песка, заменявшем здесь почву. Плазменная труба, проложенная вдоль оси, никогда не обеспечивала необходимый уровень ультрафиолета. Но там были пруды с фонтанами и дорогими рыбками, столы для пикников и беговые дорожки, бейсбольные площадки и теннисные корты. Хотя у обитателей этого космического острова уходили месяцы на то, чтобы научиться отбивать мяч, движимый по дуге не силой тяжести, а специальным моторчиком.

Постоянную проблему представляла также защита от радиации за пределами земной атмосферы. Единственной эффективной защитой от гамма-излучения и высокоэнергетических частиц были мощные стены. Вокруг Централиса возвели внешний каменный щит толщиной два метра; на нем располагались черные лопасти радиаторов. Были там и пустые пространства для осевых коридоров, соединяющих главный цилиндр с неподвижной стыковочной сетью с каждого конца, отверстия для труб, по которым текла жидкость к радиаторам и обратно, и наблюдательная галерея.

Созвездия образовывали небольшой изгиб, но портал был виден всегда. Подобно голубой полярной звезде, он висел в небе в пятидесяти километрах от оси вращения Централиса. Саймон узнал его только по скоплению поездов вокруг него – тонкие серебристые полоски, сверкающие в отраженном солнечном свете.

Саймон при помощи навигационного датчика получил информацию о поездах. Он закрыл глаза, и перед его внутренним взором появилось изображение портала – простое кольцо диаметром пятьсот метров. Оно напоминало тороид из черной шестиугольной сети, внутри которого располагалась мерцающая слабым светом неоновая трубка. Этот вид всегда вдохновлял Саймона, укрепляя его веру в могущество «ЗБ» и все ее достижения. Порталы были самыми сложными и дорогостоящими технологическими артефактами из тех, что когда-либо были созданы человечеством. Лишь «Зантиу-Браун» располагала условиями, средствами и решимостью для их строительства. Порталы представляли собой узкие односторонние ворота. Помимо длительного сжимания пространства, которое обычные корабли генерировали, чтобы пройти сквозь ворота, в этих порталах открывался проход, через который могло пройти любое транспортное средство. На это требовалось феноменальное количество энергии, правильно приложенной к пространству-времени, чтобы создать просвет. Общая сила генераторов двадцати кораблей не смогла бы произвести и малой доли необходимой энергии. Поэтому специалисты «ЗБ» создали изомер на основе гафния-178 и привели его в состояние нестабильности. В результате последующего распада до первоначального уровня выделялось количество энергии, необходимое для искажения пространственно-временной структуры, при условии, что оно было должным образом направлено и сфокусировано. Но изомер был встроен в сам механизм генерирования просветов; это означало, что, как только распад завершится, все сооружение станет не просто бесполезным, но и зараженным избыточной радиацией. Разобрать всю конструкцию и поставить новый изомер не представлялось возможным. Каждый раз приходилось строить новый портал.

Из этого следовало, что «ЗБ» должна была извлекать максимум выгоды из каждого такого портала. В результате были созданы «колониальные поезда» – космическое средство передвижения вроде орбитальных кораблей, только намного больших размеров. Там была такая же система двигателей – генераторы, которые производили мощную ионную тягу; они располагались у основания перекладины длиной в километр. Строить их было относительно несложно; их собирали на многочисленных космических верфях, разбросанных вокруг Централиса.

«Колониальные поезда», которые Саймон увидел на экране датчика, были нагружены спусковыми капсулами – это выглядело так, словно башню со всех сторон облепили морские уточки, только не живые, а металлические. Все восемьсот сорок капсул представляли собой одинаковые конусы, шести метров в ширину у основания, покрытые серебристой пеной, которая позволяла им совершить один-единственный прыжок в планетную атмосферу. Каждая такая капсула перевозила четырех человек и все основное оборудование, необходимое для того, чтобы с нуля начать жизнь на новой планете.

Претенденты на освоение новых миров должны были быть не старше тридцати лет (то есть находиться в детородном возрасте) и владеть соответствующим числом акций компании «Зантиу-Браун». Миллионы людей по-прежнему стремились войти в это число, хотя освоение новых миров через порталы не шло ни в какое сравнение с прежними межзвездными перелетами. Теперь переселенцы отправлялись, можно сказать, в никуда – никаких доставок нового оборудования для расширения колонии, никаких регулярных рейсов с Централиса. После прибытия колонисты оказывались предоставленными самим себе. Если они вновь хотели вступить в контакт с Землей и другими развитыми мирами, им нужно было строить собственные звездолеты. По самым точным оценкам, достигнуть такого уровня финансового и промышленного развития можно было не раньше, чем через сто лет после начала колонизации.

Финансовые аналитики не переставали твердить о том, что порталы компании «Зантиу-Браун» – весьма рискованные предприятия. Теперь, когда большинство космических полетов совершалось с целью извлечения прибыли, позиция «ЗБ» казалась едва ли не анахронизмом, особенно если учесть, что сама эта корпорация уделяла извлечению прибыли первостепенное внимание.

Саймон терпеливо наблюдал за колониальными поездами. Цифровой таймер где-то на периферии его взгляда отсчитывал минуты, оставшиеся до активации. Вскоре активация началась, но внешне это было почти не заметно. Синий свет кольца портала сделался в два раза ярче, как только начался распад изомера. Отверстие закрылось, загородив звезды, которые были видны лишь в середине. Постепенно голубое свечение кольца стало проникать внутрь, образуя плотный экран из фотонов. В одно мгновение оно изогнулось, словно вывернувшись наизнанку, и открылся кажущийся бесконечным тоннель. Свет стал медленно тускнеть. Так продолжалось до тех пор, пока стены тоннеля можно было различить лишь по едва заметному фиолетовому свечению, которое невозможно было сфокусировать ни глазом, ни камерой.

Навигационный информер Саймона развернул перед ним огромное – больше, чем ему самому было нужно – количество таблиц с информацией о стабильности тоннеля и координатами его конечной точки. Пунктом назначения значилась бинарная система Альгиба – желтый гигант в двадцати шести световых годах отсюда. Из всех колоний это была самая дальняя; мощность современных порталов начинала выходить на новый уровень.

ИР-устройство портала засекло сигнал от маяка, оставленный разведывательным кораблем; пришло подтверждение о том, что координаты конечной точки располагались в десяти миллионах километров от намеченной планеты, сходной с Землей, которая вращалась вокруг меньшей из двух звезд. Колониальные поезда получили сигнал о том, что путь свободен.

Ионные двигатели загорелись ослепительным светом, и массивное судно сдвинулось с места. Первыми исчезли в тоннеле три капсулы с промышленным оборудованием и инженерными механизмами – основной инфраструктурой, которая необходима для поддержки колонии в первые несколько лет. Затем последовали двенадцать поездов со спусковыми капсулами; каждый преодолел двадцать пять километров внутренней длины тоннеля меньше чем за две минуты, вынырнув в двойном свечении желтых звезд.

Массив данных о передвижении внутри тоннеля достиг своего пика, когда поезда сообщили информацию о своем статусе и местонахождении. Затем расщелина в пространстве и времени начала закрываться.

Во внутренней сети портала погас холодный голубой свет, оставив причудливое переплетение золотистых, черных и желтоватых нитей. Свечение исчезло; теперь все стало выглядеть каким-то потускневшим и хрупким, словно за несколько минут в туннеле прошло несколько столетий.

Люди начали выходить из наблюдательной галереи. Саймон подождал, пока останется один. Он отметил соединение с базой данных Централиса и перевел взгляд на участок космоса, где находился отработанный портал. Почему-то он ощутил почти детскую зависть к тем, кто отправился через тоннель. Они освободились от бесконечного множества заурядных земных проблем, загрязнения окружающей среды и политических дрязг. Для тех, кто остался, жизнь стала труднее. «Зантиу-Браун» еще больше ослабела, предоставив им новый шанс. Компания едва ли могла позволить финансировать колонию каждые полтора года; даже миссии по извлечению прибыли больше не могли залатать образовавшуюся в бюджете брешь. Каждый раз, когда Саймон стоял в наблюдательной галерее, глядя на отъезд коллег и родственников, его решимость оставаться здесь и удерживать все эти варварские толпы все больше угасала. Он не раз задумывался над тем, каков же период полураспада его мозга, в какой момент пессимизм возьмет верх, и он покинет Землю, чтобы начать жизнь заново. Рано или поздно, но это произойдет. Пусть даже в силу инерции человеческой глупости.

«Мори» прибыл в Централис через тридцать часов после того, как покинул низкую земную орбиту. Лоренс изо всех сил старался подавлять в себе желание поесть, ограничившись лишь одним приемом пищи. Таким образом, ему пришлось посетить туалет только один раз; даже при небольшом ускорении корабля посещение туалета было из разряда тех вещей, которые не хотелось лишний раз повторять. А вот пить Лоренс заставлял себя примерно каждый час. Сила тяжести при включенных ионных двигателях была минимальной, и если учесть несколько часов невесомости, в теле могло быстро наступить обезвоживание. Без гравитации, тянущей жидкость вниз, к ногам, глубинные инстинкты тела становились непонятными и ненадежными. По крайней мере справлять малую нужду в космосе было просто – в том случае, если вы мужчина.

Хэлу было приказано несколько раз попить из фонтанчика. С этим парнем, слава богу, не возникло особых проблем. А вот Льюис Уорд страдал от космической болезни: каждый раз, когда он пытался выпить воды, на него накатывал приступ тошноты. После того как беднягу пару часов подряд рвало желтым желудочным соком, Лоренс вызвал врача. Прибыв минут через двадцать, та дала Уорду успокаивающее средство и поручила товарищам по взводу, чтобы примерно через час они постарались дать ему попить.

– Не позволяйте ему есть до конца полета, – предупредила врач. – На «Корибу» сила тяжести – одна восьмая. До тех пор он сможет продержаться. – С этими словами она с быстротой акулы выскочила за дверь.

Когда она вышла, Хэл презрительно фыркнул. Женщине на вид было около пятидесяти, и после десяти лет работы в условиях низкой гравитации ее тело слегка расплылось, в то время как руки и ноги стали длинными и тонкими. Когда Лоренс вызвал врача, Хэл слегка взбодрился, представляя себе хорошенькую молоденькую медичку. Увы, после того как она вошла, он не проронил ни слова.

– Простите, братцы, – прошептал Льюис.

Он полулежал в своем кресле, пристегнутый только одним ремнем. Лицо его блестело от пота. На учениях и маневрах Льюис был самым быстрым и выносливым из всего взвода. Он обладал невероятным проворством и умел спрятаться где угодно. Мышцы в его худощавом теле были, как у марафонских бегунов, а еще он мог пробежать по десятиметровой перекладине, даже не вытягивая в стороны руки для поддержания равновесия. Надо же такому случиться, что из всего взвода космическая болезнь свалила именно его.

– Никаких проблем, старина, – ответил Одель Кьюртон. – По статистике, каждые двадцать пять часов полета полтора человека будут плохо переносить условия невесомости. Если ты страдаешь, значит, остальным ничего не грозит.

Одель считался во взводе специалистом по электронике. В свои тридцать два года он не имел никаких ученых степеней, дипломов колледжей или даже «ЗБ» – по крайней мере ничего такого он не предоставил в отдел учета кадров. Зато поведал о том, что за последние шесть лет у него сменилось четыре жены. Лоренс вполне понимал стремление этого парня скрыть прошлое. Кто знает, сколько еще других женщин имели законное право претендовать на его жалованье? Одель относился к разряду людей, каких учителя Лоренса называли педантичными. Манера говорить также выдавала в нем принадлежность к английской аристократии. В других обстоятельствах у Лоренса возникли бы опасения насчет такой личности – слишком уж все в нем подозрительно. Но во время боевых действий Одель никогда прятался за спины боевых товарищей, и его никак нельзя было обвинить в недостатке храбрости, а это для солдата главное. Взвод доверял ему ремонт боевого снаряжения, зная, что Одель все сделает на совесть.

– Спасибо, кретин, – отозвался Деннис Изон.

Он повернулся и, приложив медицинский датчик на мокрый от пота лоб Льюиса, проверил показания на дисплее.

– Ты вообще знаешь, что делаешь? – поинтересовался Карл Шиэн.

Деннис указал на символ красного креста на рукаве рубашки.

– Какие могут быть вопросы, дружище. Я – твоя последняя надежда на выживание.

– Ты даже не можешь дать ему долбаный аспирин, не посоветовавшись предварительно с доктором Акулой.

– Я не имею права назначать лечение, – решительно возразил Деннис. – По крайней мере когда на корабле есть квалифицированный врач. Это противоречит уставу.

– Да? Именно это ты и сказал Нтоко? Слишком много крови, это противоречит уставу.

– Да пошел ты!

– Прекратить! – спокойным тоном приструнил их Эмерси. – Карл, смотри свое чертово кино и прекрати действовать мне на нервы.

Карл улыбнулся, сделал в воздухе кувырок и приземлился на кресло. Как оказалось, экран для показа фильмов не имел интерактивных свойств и показывал только драмы от третьего лица. Сейчас на экране показывалось, как молодая актриса собирается на борьбу с вампирами, захватившими Брюссель. Это означало, что она должна переодеться в облегающий костюм из черной кожи.

Хэл сидел в кресле рядом с Карлом и смотрел фильм. Он даже не слышал подначек. Держась за ремень безопасности, Карл наклонился к Хэлу и шлепнул его по руке.

– А ты, наверное, был бы не прочь поразвлечься с такой красоткой, а?

Плотоядная улыбка Хэла сделалась еще шире.

В течение оставшегося времени некоторым удалось немного поспать, что, однако, было нелегко. То в одном, то в другом отсеке поднималась суматоха, постепенно распространяясь по всему кораблю. Бойцы передвигались взад-вперед по кабине, с шумом пили воду из шланга, подогревали в микроволновой печи еду, а затем жаловались на то, что та совершенно безвкусная. Походы в туалет неизменно заканчивались недовольными возгласами. Каждый раз, когда двери туалетов закрывались, из них просачивались наружу соответствующие запахи. Животрепещущей темой разговоров был спор о том, кто испускал самые зловонные газы. Лидировал в этом соревновании Ник Фуччио. Те, кто не мог уснуть, закрывали глаза от изнеможения, судорожно передвигаясь туда-сюда в небольшом поле гравитации. На той или иной стадии каждый просил Денниса дать ему транквилизатор, но тот наотрез отказывался.

Лоренс был готов подпрыгнуть от радости, когда дурацкие фильмы наконец закончились, и капитан «Мори» показал им вид из видеокамеры наружного наблюдения. «Корибу» находился на расстоянии пяти километров, рядом с ним сгрудилось множество кораблей поменьше, выполнявших функции технического обеспечения.

Даже сейчас, после двадцати лет службы в подразделении Сил стратегической безопасности и полетов в одиннадцать звездных систем, Лоренс до сих пор ощущал радостное возбуждение при виде огромных космических кораблей. Подобно всем функционирующим звездолетам, «Корибу» был спроектирован для перелетов к далеким колониям. Не то чтобы существовали какие-то другие проекты – даже исследовательское судно, которое лишь однажды летало в межзвездном пространстве вокруг Солнечной системы, было построено по тем же самым чертежам. Различались они лишь по размеру.

Их очертания и в какой-то степени форма зависели от природы двигателя. Хотя полеты на сверхсветовой скорости явились научным и технологическим прорывом высшего порядка, корабли не обладали той коммерческой жизнеспособностью, о которой мечтали корпорации и финансисты на Земле. Изначально группа разработчиков вела разговор о том, чтобы межзвездные полеты были равны по длительности межконтинентальным авиаперелетам, но, по правде говоря, здесь было более уместно сравнение с морскими путешествиями. Подобно порталам, фотонный двигатель создавал тоннель, сжимая пространственно-временную ткань с эффектом отрицательной плотности энергии. Поскольку такой энергопреобразователь поглощал огромное количество энергии исключительно для того, чтобы открыть тоннель, и единственным практичным источником был термоядерный генератор, образующийся в результате этого тоннель был слишком коротким по сравнению с расстоянием между звездами. Это не являлось технологической проблемой. Пролетая через тоннель, космический корабль создавал достаточно энергии, чтобы переопределить конечную точку, сдвигая ее вперед. При этом увеличивалось время полета. Современные корабли могли за неделю пролететь созвездие Кентавра со скоростью чуть больше половины светового года в день.

«Корибу» был именно таким кораблем. Сорок два года назад, когда его спустили с одной из космических верфей Централиса, его предназначением было доставлять людей к колониям. ИР-компьютер «ЗБ» рассчитал оптимальное расстояние в сорок световых лет. Учитывая это, инженеры-проектировщики расположили энергопреобразователь в огромном барабане двухсот метров в диаметре в передней части корабля. Семьдесят процентов его объема занимали восемь ядерных реакторов, способных произвести огромное количество энергии. Именно поэтому внешняя поверхность представляла собой мозаику из термальных радиаторов, зеркальных прямоугольников пяти метров в длину, которые выводили наружу невероятное количество тепла, производимого системами поддержки реакторов во время полета.

Поскольку невесомость крайне негативно воздействует на человеческий организм – особенно если учесть, что за десять недель транспортировалось двадцать семь тысяч колонистов, – для них и для экипажа корабля нужно было создать хотя бы минимальное гравитационное поле. Самым простым решением было следующее: шесть колес, по форме напоминающих бублики, тридцать метров шириной и двести в диаметре. Они устанавливались попарно, вращаясь в разные стороны вокруг оси, чтобы приводить давление в равновесие. Их корпуса, как и у всех космических кораблей, летающих за пределами защитного магнитного поля Земли, были гладкими, без каких-либо отверстий или маркировок – лишь стандартное покрытие из светло-серой пены, сморщившееся от бесчисленных ударов мелких космических частиц и выгоревшее под светом разных звезд.

Приспособить такие корабли для обеспечения стратегической безопасности было несложной задачей. Корпорация «ЗБ» переделала пассажирские помещения в спортзалы и кинотеатры; некоторые спальни превратили в комнаты для хранения обмундирования, остальные же использовались по прямому назначению. В общей сложности там можно было разместить двадцать тысяч солдат.

За модулями жизнеобеспечения располагался грузовой отсек в форме широкого открытого цилиндра на решетке с глубокими шестиугольными отверстиями. Когда-то там перевозились модули с промышленным оборудованием, необходимым колонистам для жизни в их поселениях. Модифицировать эти отверстия для миссий по извлечению прибыли было раз плюнуть – требовалось лишь изменить вид креплений.

Теперь же, взяв «Корибу» в кольцо, на расстоянии трехсот метров находились семь орбитальных кораблей. Между ними и звездолетом, вокруг которого то и дело вспыхивал ореол зеленого и синего пламени, взад-вперед сновали инженерные шаттлы, перевозя отделяемые отсеки, которые затем вставлялись в отверстия. На одном конце решетки отверстия, соединяясь между собой, образовывали длинные глубокие ниши. Там находились космолеты, среди них угадывались знакомые очертания гладкого профиля «Сяньти».

Последней ступенью «Корибу» был его главный реактивный двигатель – пять термоядерных ракет продолговатой конической формы, более трехсот метров в длину, покрытые сетью трубок и проводов. Большие сферические резервуары с дейтерием были присоединены к верхней части конусов, вместе со вспомогательным оборудованием и десятью небольшими реакторами, которые обеспечивали энергией главный двигатель.

«Мори» пристыковался как раз впереди отсека жизнеобеспечения, где за кораблем открылся тоннель. Лоренсу пришлось ждать еще минут двадцать, прислушиваясь к крикам других взводов, выходящих в тоннель через кабины орбитального корабля. Наконец и его взводу было дано разрешение на высадку.

Переход из коридоров корабля к вращающемуся тороиду предстоял довольно долгий. В верхней части колеса находился лифт, в который едва мог поместиться взрослый человек. Солдаты выстроились в ряд, вставляя башмаки в кольца в полу. По мере спуска сила гравитации нарастала, чему Льюис был только рад. Они остановились в середине трех площадок, занимающих все колесо, где сила притяжения равнялась одной восьмой от земного стандарта. Этого было достаточно, чтобы тошнота прошла и восстановилось нормальное кровообращение, но вместе с тем создавалось ощущение, что все вокруг кружится, и пол вот-вот уйдет из-под ног. Выйдя из лифта, бойцы прислонились к стене.

Каждый раз, спускаясь в одно из колес, Лоренс клялся, что никогда больше не позволит, чтобы этот эффект одурачил его. Каждый раз его тело обещало, что он сейчас упадет. Он осторожно убрал руку от стены.

– Хорошо, я знаю, вам кажется, будто нас сейчас снесет. Не обращайте внимания, вы все благополучно спустились вниз. Давайте поищем наши казармы.

С этими словами он зашагал вперед по коридору. После десяти шагов ему пришлось отступить в сторону, чтобы не столкнуться с Саймоном Родериком и прочим начальством, составлявшим его свиту. Представитель совета Третьего флота был так занят инструктированием своих адъютантов, что едва заметил идущий навстречу взвод. Лоренс с непроницаемым лицом прошагал мимо. Ему было известно о расследовании, которое Родерик и Адул Кван затеяли после событий, разыгравшихся в Куранде. Его программа «Прайм» засекла запросы в информационную сеть военной базы и на спутник-шпион. Через пару дней расследование было прекращено, полиция так ничего и не выяснила. И все равно для Лоренса было немалым потрясением столкнуться едва ли не нос к носу с представителем Совета, который проявил столь пристальный интерес к его действиям, не связанным с непосредственной службой.

Родерик и его приближенные исчезли за поворотом коридора, и Лоренс, не замедляя шага, продолжил свой путь.

Выделенное для взвода спальное помещение было, вероятно, лишь вдвое больше отсека на «Мори». Здесь стояли два ряда коек, каждая со своим собственным шкафчиком, где лежал сверток с одеждой, а также пара алюминиевых столов со стульями и экран. К спальному отсеку примыкала небольшая комната для умывания.

Хэл огляделся по сторонам и в замешательстве поморщился.

– Боже, что это за дерьмо?! – воскликнул он.

Эмерси рассмеялся.

– Это лучшие казармы во всем флоте, ты, изнеженный любитель комфорта! Сиди и радуйся. Тебя кормят, тебе платят, и никто в тебя не стреляет. А теперь найди себе полку и устраивайся поудобнее.

– Так можно от скуки сдохнуть.

Хэл попытался было залезть на верхнюю полку, но дорогу ему преградил Карл.

– Тебе вниз, братишка! – с вызывающим видом произнес он.

– Чтоб вас всех! – Хэл бросил свою небольшую сумку на нижнюю полку и сам запрыгнул на нее. – Ненавижу замкнутые пространства!

– Придется привыкать, – произнес Лоренс. Он кинул свою сумку на верхнюю полку и, как всегда, поразился траектории ее полета. – А теперь все успокойтесь, вы же знаете, как надо вести себя на борту космического корабля. Я выясню наше расписание посещения столовой, а затем мы определим, на какое время назначим учения и тренировки. Льюис, как ты себя чувствуешь?

– Вполне сносно, сержант. Думаю, докторша была права.

Лоренс подошел к небольшой клавиатуре, встроенной в стену рядом с экраном. Спальни для солдат не были оборудованы ИР-программой, но операционная система была исправна и проста в пользовании. Лоренс послал запрос насчет самого главного – когда и где они должны питаться, который час сейчас по местному времени и на какое время назначено отбытие.

– Эй, ребята, не хотите ли узнать, куда мы летим? – спросил он.

– На Таллспринг, – крикнул в ответ Карл. – Разве тебе не сказали, сержант?

Хэл удивленно взглянул на него.

– А ты откуда знаешь?

– Эй, чувак, да ты просто какое-то ходячее недоразумение!

До отправки оставалось двадцать два часа; Лоренс прочитал об этом на экране и тихо пробормотал:

– О боже!

– Что-нибудь не так? – тихо спросил Эмерси.

Лоренс окинул спальню быстрым взглядом. Никто не обращал на них внимания.

– Семь кораблей. Это все, чем сейчас располагает Третий флот?

– Для Таллспринга хватит. Народу там мало, не больше семнадцати миллионов.

– По нашим прикидкам, – сказал Лоренс. – Но не в этом дело. Меня беспокоит другое.

– Корабли?

– Они самые. Помню мою первую миссию, на Кинабику – тогда ушло семь недель только на то, чтобы поднять с планеты нас и наше оборудование. Если не ошибаюсь, кораблей там было задействовано тридцать пять или около того.

– У нас больше нет такого количества. Со времен Санта-Чико.

– Не только. Второй флот потерял два корабля на подлете к Оланд-Хоуп. Ну кто бы мог предположить, что у них есть экзоорбитальная оборона? Но она у них была.

– Хочешь отстраниться от миссии?

– Нет, черт побери. Я просто говорю, что нам придется несладко. Нас слишком мало.

– Ребята справятся. – Эмерси по-братски похлопал его по плечу. – Даже малыш Хэл справится.

– Пожалуй, ты прав, старик. – Лоренс начал изучать заложенное в компьютере корабля меню – хотел узнать, удастся ли выудить что-нибудь интересное. Он прочитал одну страницу и, улыбнувшись, стал открывать приложения. – Возможно, вас это заинтересует, – сказал он своим товарищам по взводу. – Вам, наверное, до конца ваших дней не светит увидеть ничего подобного.

На экране возникло изображение с одной из внешних камер «Корибу» – портал, светящийся в пустоте бледно-голубым светом. Вокруг него, подобно косяку рыб, виднелось скопление колониальных поездов.

– Две минуты до отправления, – радостно объявил Лоренс. Несмотря на всю свою неприязнь к «ЗБ», он был вынужден признать, что в чем-то компания была абсолютно права.

Его размышления прервал раздраженный голос Хэла:

– Что это за фигня такая? Радиоактивный бублик? Закажи мне к нему пару чашек кофе, начальник.

Почувствовав на себе сердитый взгляд сержанта, юноша тут же умолк.

Лоренс едва удержался, чтобы не наорать на Хэла. Боже, как можно быть таким невеждой! Как можно отпускать дурацкие шуточки по поводу самого значительного достижения человечества. Но, с другой стороны, Хэл – обычный парень из не слишком зажиточного квартала какого-то захолустного городишки. Когда-то и сам он был таким – наивный юнец, пусть даже с лучшим образованием, какое только могла дать ему планета, на которой он вырос, а также со свободным доступом к любой информации. И даже он не знал о существовании порталов. Ему о них рассказала Розалин.

Глава 5

За пять лет климат Амети существенно изменился. Проект «Тепловой удар» оказался успешным, и теперь его результаты были очевидны даже самым неисправимым скептикам. Местные жители назвали этот его этап «Пробуждением». Вместо удивления и радости при виде маленького облачка в небе теперь они были счастливы, когда видели через унылую серую завесу облаков небольшой участок чистого неба.

Температура воздуха поднялась до нескольких градусов выше нуля, и ледник Барклай стал испарять растаявшую воду с феноменальной скоростью. Огромные облака поднимались над тающим льдом, едва не достигая уровня тропопаузы, где прокладывали себе дорогу вокруг планеты. Вслед им тянулся теплый, сухой воздух, чтоспособствовало еще большему таянию льдов. Таким образом поддерживался круговорот воды.

Проплывая над тундрой, облака начинали темнеть и сгущаться, превращаясь в снеговые. К тому времени как снежные хлопья достигали земли, они представляли собой серые частички слякоти. Огромные полосы полурастаявшего снега лежали по всей планете; уходило очень много времени на то, чтобы они стекли тонкими струйками, часто вновь замерзающими от повторных снегопадов. По континентальным шельфам вновь потекли мутные реки, и глубокие трещины пересохших морей и океанов постепенно начали заполняться водой. Тонкие, вязкие потоки жидкости, стекавшие со склонов, уносили с собой кусочки соляной корки, которая лежала на поверхности, ничем не потревоженная, с тех самых пор, как начал формироваться ледник. Все это уходило в глубины возвращающихся океанов, где, растворяясь в воде, образовывало насыщенный раствор, такой же плотный и горький на вкус, как воды Мертвого моря на далекой Земле.

С неба постоянно падал град или снег, и воздушные перелеты стали опасными. Аэрокосмические самолеты были достаточно большими и мощными, чтобы летать в такую погоду, но маломощная авиатехника простаивала в ангарах. Нелегко было передвигаться и на автомобилях; грузовики превратились в снегоочистители и беспрестанно ездили взад-вперед по главным дорогам, расчищая путь. К каждому транспортному средству были поспешно приделаны «дворники» для очистки лобовых стекол. Большая часть проекта по возрождению экологии Амети была приостановлена до тех пор, пока атмосферная турбулентность не вернется на более приемлемый уровень. Насекомых, которых предполагалось выпустить первой партией, еще не клонировали. Бункеры с банком семян были тщательно запечатаны. Эти глобальные изменения практически никак не отразились на организмах медленной жизни. Те нормально функционировали и под снегом, но иногда попадали в быстрые течения. Не имея даже рудиментарных инстинктов выживания, они не могли отползти в сторону от бушующих по всей планете потоков.

Эта фаза экологического цикла Амети протекала именно так, как и ожидалось, утверждали ученые; просто она оказалась более интенсивной, чем то что предсказывалось в компьютерных прогнозах. По некоторым наспех сделанным подсчетам, с учетом новых условий, подобное положение дел продлится не более нескольких лет. Конкретных сроков, однако, не называлось.

Лоренсу нравилось «Пробуждение»; мальчик втайне посмеивался над тем, какую неразбериху оно внесло в тщательно разработанные планы корпорации «Макартур» и какие неприятности принесло его отцу. Это была такая же природа, как и на нормальных планетах; природа, которая насмехалась над человеческим высокомерием. Именно это Лоренс и хотел в первую очередь видеть в звездных системах по всей галактике, где различные планеты являли собой пример еще более странной метеорологии. Тем не менее примерно после первых девяти месяцев снегопадов и затянутого темными облаками неба даже Лоренсу наскучили эти новые природные феномены.

Скука была одним из факторов, которым его родители объясняли проблемы в поведении сына. К тому времени, как ему исполнилось шестнадцать, пришедший в отчаяние отец еженедельно отправлял Лоренса к доктору Мелинде Джонсон, местному психиатру; доктор Джонсон специализировалась на поведенческих отклонениях. Сам Лоренс обращал эти визиты в шутку; он либо карикатурно преувеличивал свои проблемы, либо просто отвечал на вопросы угрюмым «да» или «нет» – в зависимости от настроения. Возможно, это помогало ему скрыть свою отчужденность от всего общества на Амети. Именно поэтому психотерапевтические сеансы так и не возымели должного эффекта. Лоренсу следовало бы родиться в двадцатом столетии и быть американским астронавтом в шестидесятые годы или космическим астрофизиком в последние десятилетия двадцать первого века, когда звездолеты только-только начинали исследовать новые миры. Но сказать об этом доктору Джонсон означало бы расписаться в собственной слабости. Пусть она даже не надеется, он ни в коем случае не признается ей в этом. Доктор и то, что она поддерживала – «нормальность» Амети, – были не решением проблемы, а самой проблемой.

Таким образом обман и перемены настроения каждый раз заходили все дальше и дальше. Лоренс словно пытался проверить, где же находится предел допустимости подобного поведения. Все это время он окружал себя панцирем молчания, который становился все толще и толще с каждым разом, когда его отец бурно выражал свой гнев, а мать выказывала тихое неодобрение. Лоренса не интересовало ничего, кроме виртуальной реальности, и ничего не увлекало, кроме приобретения новых интерактивных игр. У него практически не было друзей; учителя почти махнули на мальчика рукой, а соперничество с братьями и сестрами переросло в настоящую войну. Он был самым настоящим трудным подростком.

Так что Лоренса невероятно удивило, когда отец однажды за завтраком сказал:

– Завтра мне нужно ехать в Ульфгарт на конференцию. Не хочешь составить мне компанию?

Лоренс окинул взглядом братьев и сестер, ожидая их реакции. Однако тотчас понял, что все, включая отца, смотрят на него.

– Ты меня спрашиваешь?

– Да, тебя, Лоренс.

Губы Дуга Ньютона изогнулись в обычной высокомерной улыбке.

– Зачем? – недоверчиво буркнул Лоренс.

– Господи! – Отец потер пальцами виски. – И правда, зачем? Может, чтобы поощрить тебя за примерное поведение? Или за отличную учебу? Или просто за то, что в этом месяце твои расходы за доступ к базам данных не превысили тысячу фунтов? Как ты думаешь, Лоренс? С какой стати я должен поощрять своего старшего сына?

– Почему ты всегда так со мной разговариваешь? К чему такой саркастичный тон? Почему ты не можешь разговаривать со мной, как с нормальным человеком?

– В противоположность тому, как я задал тебе вопрос?

Дженис и Рэй начали хихикать над ним, и Лоренс покраснел как рак. Он злобно посмотрел вокруг, проклиная себя за то, что его застали врасплох. Он никак не ожидал от отца такого предложения.

– Ну, так что там такое? – Он постарался задать этот вопрос таким тоном, словно в Ульфгарте его абсолютно ничего не могло заинтересовать.

– Первоклассный конференц-зал, где будет вестись обсуждение последней стадии договора с подрядчиками на строительство нового моста через реку Бли.

– Да уж, спасибо, можно подумать, мне очень хочется принимать в этом участие.

– Участвовать в конференции буду я, а ты можешь сидеть в пятизвездочной гостинице неподалеку. Один из моих помощников не сможет поехать со мной, а номер уже забронирован. Ты можешь спать сколько тебе вздумается, хоть все эти пять дней. Можешь при желании круглосуточно заказывать еду себе в номер. А еще там есть великолепно оснащенный спортивный центр и бесплатный бассейн. Освещение купола запрограммировано на тропический климат, так что можно позагорать. В твоей комнате предусмотрен безлимитный доступ к базам данных. Каждый вечер в баре играет оркестр. И тебе не нужно будет видеться со мной или даже обедать со мной все это время. Ну так что… не дашь своей матери отдохнуть несколько дней, прежде чем начнется новый учебный год?

Лоренс взглянул на мать. После того как родился последний брат, мать постоянно выглядела нервной и изможденной. Лоренс знал, что она принимает антидепресанты, запивая их водкой, и ненавидел ее за эту слабость. И еще больше ненавидел себя за то, что так жесток к ней. Все дело было в окружавшем его идиотском мире.

– Я… Да. Отлично. Звучит неплохо. Спасибо.

– Слава богу, на этой планете случаются чудеса, не так ли?

Лоренс вновь нахмурился.

Три дня спустя он не то чтобы наслаждался жизнью, но все же это был настоящий отдых. Здание отеля находилось в отдельном куполе – пятнадцатиэтажный треугольнике широкими стеклянными балконами, откуда постояльцы могли любоваться пышной зеленью парка. Казалось, на каждом дереве и каждом кусте ярко цвели самые разные цветы. Ветви и листья были полны какой-то необычной жизненной силы, несвойственной обычным растениям. Блестящие побеги росли практически на глазах. Роботы-садовники каждую ночь косили газоны, но утром, шагая по траве, казалось, будто идешь по толстому слою губки.

Лоренс улегся на шезлонг и устроился поудобнее. Большие верхние лампы излучали больше тепла, чем в тропическом куполе их фамильного поместья, проникая в каждую клеточку тела. Лоренс нашел свободное место на широкой площадке, окаймляющей большой круглый бассейн, – вдали от всех, но довольно близко к открытому бару, чтобы можно было жестом подозвать официанта. Поистине удивительно, что, когда он заказывал себе чего-нибудь выпить, никто не приставал к нему с расспросами по поводу возраста. Вчера он начал с пива, а затем перешел на коктейли. Некоторые из них были просто отвратительными, несмотря на интригующие цвета и заманчивые названия, и он уже собрался было вернуться к пиву, но неожиданно открыл для себя коктейль «Маргарита».

В бассейне вновь появилась уже замеченная им девушка. Лоренс слегка передвинулся – так, чтобы можно было обозревать всю территорию, не поворачивая при этом головы. Он надел зеркальные солнечные очки со встроенным в них аудиоинтерфейсом от мини-компьютера, который находился в его браслете. Глаза Лоренса были закрыты оптическими мембранами, так что он мог либо играть в игры, либо украдкой наблюдать за людьми в бассейне, либо даже вздремнуть, и никто не заметил бы этого. Вчера, прежде чем заприметить эту киску, он играл в «Гало» и попивал пиво.

Ей было, как решил Лоренс, лет шестнадцать; густые, до плеч, светлые волосы, длинные изящные ноги. Все ее тело было гибким и подтянутым. Это было легко рассмотреть, потому что на девушке был лишь черный купальник-бикини.

Всю оставшуюся часть дня Лоренс наблюдал за девушкой и потягивал коктейли. В бассейне плескался целый выводок детей разного возраста – от семи-восьми лет до его ровесников. Дети участников конференции, подумал он, предоставленные самим себе, пока взрослые обсуждают проблемы строительства мостов. Лоренс не присоединился к купающимся. Во-первых, он не слишком-то стремился к общению. Никогда не знал, с чего начинать разговор с незнакомыми людьми. А во-вторых, его тело. И не то чтобы он был стеснительным. Просто здесь, когда на нем были одни только плавки, Лоренс прекрасно понимал, что он намного полнее остальных семнадцатилетних юношей. Несмотря на свой рост и телосложение, которые школьные учителя физкультуры считали идеальными для футбола и гимнастики, Лоренс совершенно не интересовался спортом и не желал тратить на тренировки драгоценное время, которое можно занять интерактивными играми. Отсутствие физической нагрузки означало, что в отличие от сверстников с Лоренса так и не сошел детский жирок. Это было несвойственно для мира, где большинству детей прививалась новая ДНК для улучшения физиологии – в чем Лоренс мог воочию убедиться.

Девушка, на которую он обратил внимание, отличалась здоровьем и великолепной физической формой и, несомненно, выделялась среди остальных. Другие девочки, что резвились в бассейне, были симпатичными, но эта – просто сногсшибательна. Лоренс сам не мог понять, почему посчитал ее такой неотразимой. У нее было овальное лицо с пухлыми губами и выдающимися скулами – привлекательные, но вполне обычные черты лица. Ее серые глаза с неописуемой живостью смотрели на окружающий мир. Наконец Лоренс понял секрет ее очарования – девушка была необычайно жизнерадостной. Очевидно, так считали и другие – вокруг нее хвостом увивалась целая ватага мальчишек.

Лоренс молча наблюдал за тем, как она плескалась в бассейне. Затем вся группа ныряла и прыгала. Дети бегали по краю бассейна, толкали друг друга в воду, играли в мяч. Время от времени они вылезали из воды, чтобы сделать глоток-другой кола-колы, а затем вновь прыгали в бассейн. Все это время девушка смеялась и весело кричала.

Она вышла из бассейна как раз возле Лоренса; капли воды блестели на ее коже. У него перехватило дыхание, когда он представил, как трепещет это чудесное тело от его прикосновений. Боже праведный, как он ее хотел. Лоренс ощутил, как его охватило возбуждение. Пришлось срочно активировать свой браслет; оптические мембраны скрыли девушку, выдав список астрономических данных.

Бежать отсюда было бы странно. И он видел, что с другой стороны бассейна в шезлонге расположилась Наоми Караман. Она была – предположительно – главным ассистентом его отца. Лоренсу не нужно было говорить о том, что она выполняла ту же роль, что и все няни, которые каждый месяц появлялись и уходили. Красивая девушка двадцати с небольшим лет, темнокожая, с пышной фигурой и гладкой кожей. Она прохаживалась по краю бассейна в ярко-красном купальнике, предназначенном скорее для демонстрации форм, нежели для плавания. Она так и не проявила никакого интереса к конференции. Накануне вечером Лоренс видел, как она и его отец отправились в ресторан отеля на ужин с большой группой бизнесменов. На Наоми было серебристое платье с открытой спиной, а в волосах блестели золотые нити.

Несомненно, если бы она увидела, что Лоренс ведет себя странно, отец, конечно же, узнал бы об этом. Поэтому он, погрузившись в игру «Гало», отправился в путешествие по инопланетным городам. Эта игра с потрясающей компьютерной графикой была новым лидером на рынке мультимедийных технологий. Ее завезли с Земли, где у группы разработчиков и инженеров наверняка ушло много лет, чтобы воплотить в жизнь свою идею. В этой игре было показано большое количество обитаемых звезд, расположенных вокруг центра галактики, где сотни инопланетных рас мирно сосуществовали друг с другом. Игрок от первого лица был пилотом торгового и исследовательского корабля «Эбрис». На какой бы обжитой планете ни приземлилось судно, всегда возникала какая-либо проблема или потребность, которую можно было бы решить, добыв с другой планеты из этой галактики нечто технологическое, художественное, материальное, медицинское и даже духовное. Лоренс до середины прошел уровень, где прокладывал себе путь на планете, жители которой разводили питающиеся метаном растительные организмы. Раса разумных осьминогов нуждалась в этих организмах, чтобы завершить колонизацию новой планеты. Но достать эту растительность можно было лишь в обмен на особые минералы, которые находились на планетах с низкой гравитацией и атмосферой из инертных газов. Для этого вначале нужно было собрать команду ученых-исследователей и шахтеров. Как только это будет сделано, он сможет отправиться с разведывательными миссиями в дюжину подобных звездных систем в поисках нужной планеты. И именно этот уровень уже открыл несколько дальнейших возможностей для его корабля.

Невероятное количество деталей как экономических, так и физических. Звезды, планеты, космические явления и обитатели этих миров были такими реалистическими. Даже координаты квазаров были заданы верно. Все эпизоды игры идеально сочетались между собой; за три месяца, с тех пор как Лоренс закачал себе основную часть игры, он не обнаружил ни одной нестыковки в сюжете. Ведя свой корабль через дугу величественного свечения галактического сердца, Лоренс испытывал такое ощущение, словно он и вправду участвует в тренировочной миссии на корабле военной академии корпорации «Макартур» – как оно и должно было быть, если бы не глупость компании. Неудивительно, что компания-разработчик на Земле получала колоссальные прибыли, продавая лицензии на эту игру.

После изучения трех звездных систем с помощью большого количества микроспутников он наконец нашел такую, где находилась исходная планета. Лоренс посадил «Эбрис» на краю долины, поросшей бирюзовой травой, где две бинарные карликовые звезды висели над холмами. Завтра он займется добычей минералов. Лоренс заметил нескольких животных угрожающего вида, которые прятались в высокой траве. Он загрузил изображение в бортовой компьютер корабля, затем сохранил пройденный уровень и вышел из игры.

На противоположной стороне бассейна девушка лежала в шезлонге. Глаза ее были закрыты большими солнцезащитными очками. Вокруг нее, смеясь, крутилось несколько детей помладше. Трое мальчишек понастойчивее, толкаясь, сидели на краю шезлонга. Каждый изо всех сил старался казаться самым обаятельным, остроумным, осведомленным и непринужденным. Лоренсу показалось, что девушка смеялась скорее из вежливости, нежели потому, что находила их шутки действительно смешными.

Лед на дне бокала с коктейлем растаял, превратившись в жижу, которую невозможно было пить. Наоми Караман куда-то исчезла. Несколько взрослых купались в бассейне, остальные выходили из здания гостиницы.

Очевидно, конференция уже закончилась. Лоренс взял полотенце и направился обратно в гостиницу, чтобы заказать обед в номер.

Это было вчера. Сегодня он спустился вниз по своим меркам довольно рано – еще не было и десяти. Наградой за это ему стали удобно расположенный шезлонг и быстрое появление девушки. Этим утром на ней был купальник белого цвета; она была так же весела и жизнерадостна, как вчера. Лоренс поймал себя на том, что улыбается, видя, как радостна и беззаботна эта девушка. Вместе с ней пришли две девочки помоложе; они весело о чем-то лепетали. Старшей из них было на вид не больше лет одиннадцати, а младшей – примерно шесть-семь. Лоренс решил, что все они – сестры. У них были похожие черты лица. Теперь понятно, почему мальчики постарше так терпеливо относились к ним вчера.

Вскоре возле бассейна вновь собралась вся компания. Тотчас послышались смех и визг, любители плавания принялись толкать друг друга в воду. Лоренс весь напрягся, когда один из юношей, примерно его возраста, слишком сильно толкнул девушку в белом купальнике. Впрочем, та прыгнула в воду с неизменной улыбкой на лице. Лоренс вздохнул, сожалея о том, что не может подойти к ним, представиться и спросить, нельзя ли к ним присоединиться. Но теперь это может показаться глупо – после того как он целый день провел в стороне от всех, его наверняка сочли странным и нелюдимым. Да и что он им скажет? Не хотите ли поиграть в «Гало»? Вряд ли эта шумная толпа интересуется интерактивными играми. А уж она – тем более.

Лоренс приказал своему инфобраслету вновь вернуться в игру, и перед ним возникла затемненная долина. Из нижнего грузового отсека «Эбриса» выехало несколько джипов; главный из них вел сам Лоренс. На лобовом стекле находилась транслируемая со спутника карта. По ней можно было определять, в каком направлении ехать. Где-то далеко в голубой траве злобно рычали дикие звери.

– Эй, ты нас не выручишь?

Лоренс поставил игру на паузу. Девушка стояла рядом с его шезлонгом; с нее стекали капли воды. Неловким движением Лоренс поднял солнцезащитные очки и вынул из ушей наушники.

– Простите, что?

Не слишком ли пристально он на нее смотрит? Девушка стояла прямо под лампами, отчего Лоренс прищурился. Черт возьми, подумал он, наверное, я выгляжу как законченный идиот.

– Ты нам не поможешь? – В руках девушка держала мяч. – Нам нужен еще один человек, чтобы в командах было поровну игроков.

– В командах? – Он чувствовал, что его вопрос прозвучал по-дурацки.

– Да. Мы играем в водное поло. Нам не хватает одного игрока.

У нее был милый акцент, какой-то непривычный и мягкий. Интересно, откуда она?

– Да, конечно, хорошо.

Лоренс поднялся с шезлонга и втянул живот. Девушка была всего лишь на пару сантиметров ниже него. Ему это почему-то понравилось. Ему вообще нравилось в ней все. В его глазах она была само совершенство.

– Вообще-то я уже давно ни во что не играл. Наверное, у меня будет плохо получаться.

На самом деле он вообще никогда ни во что не играл.

– Ничего страшного. Я и сама никогда не играла в водное поло. И не думаю, что здесь много тех, кто знает точные правила игры.

– Что ж, отлично. Наверное, лучше, если я буду на воротах. Так от меня будет больше пользы.

Ну же, придурок, спроси, как ее зовут. Спроси! Девушка весело улыбнулась.

– Я тоже так подумала.

– Хорошо. Согласен. Как скажешь.

Девушка бросила Лоренсу мяч, который ему удалось поймать.

– Мы тебе помешали? – Она жестом указала на его очки и браслет.

– Нет. Совсем нет. Я просто играл в игру, только и всего. Я ее сохранил.

– Хорошо.

Девушка повернулась и зашагала обратно к бассейну.

– Он будет играть! – крикнула она своим друзьям.

В ответ на это известие на лицах мальчишек появились не слишком-то дружелюбные улыбки.

– Э-э-э… меня зовут Лоренс.

– А я Розалин.

Она ловко нырнула в воду, не подняв брызг.

В следующие двадцать минут Лоренс почти не видел ее. Водное поло оказалось именно такой дурацкой игрой, какой он себе представлял. Двадцать минут в воде, и кто-то все время изо всех сил кидает в тебя тяжелый мокрый мяч. В глаза и рот постоянно попадает сильно пахнущая хлоркой вода. От усталости Лоренсу было больно дышать. И вообще он чувствовал себя абсолютно измотанным.

Наконец игра приблизилась к финалу, вылившемуся в основном в спор о счете. Двадцать, может быть, тридцать. Лоренс пропустил много мячей. Крепко держась за перила, он по хромированным ступеням вышел из бассейна.

– С тобой все в порядке?

Перед ним, выжимая мокрые волосы, стояла Розалин.

– Да, все нормально.

Он слишком устал и потому не стал втягивать живот.

– Пить хочется.

На лице девушки читалось ожидающее выражение. Лоренс едва верил происходящему.

– Мне тоже, – выпалил он.

Шагая с ней через открытый бар, Лоренс ощущал на себе недобрые взгляды мальчишек. Некоторые из них позвали Розалин принять участие в следующей игре, но она лишь помахала рукой, крикнув, что, возможно, присоединится к ним позже.

– Мне нужно сделать перерыв, – сказала она Лоренсу. – Боже, откуда в них столько энергии?

– Я понимаю, о чем ты. Я здесь, чтобы отдыхать.

Она уселась на табурет на самом конце деревянной барной стойки. Это означало, что никто, кроме Лоренса, не может сесть рядом с ней. Присаживаясь возле Розалин, он сдержал улыбку.

– Ты здесь один? – спросила она.

– Нет, с отцом. Он на конференции.

– Понятно.

Розалин попросила официанта принести кока-колу.

– Мне тоже, – сказал Лоренс. Закажи он «Маргариту», это был бы самый настоящий выпендреж.

– Что у тебя за акцент? Я такого еще никогда не слышал. Мне он очень нравится, – поспешно добавил Лоренс. Не то чтобы она обиделась, но он больше не мог ничего придумать, что сказать.

– Дублинский.

– Это где?

Розалин рассмеялась.

Лоренс хмуро улыбнулся, понимая, что опять выглядит круглым идиотом.

– Извини, – сказала она. – Дублин – город в Ирландии, на Земле. Мы прибыли сюда три дня назад.

– На Земле? – удивленно переспросил Лоренс. – Ты прилетела с Земли? Ну и как прошел полет? Что ты видела в космосе?

Черт, какая несправедливость. Какие-то маленькие девчонки вроде ее сестер совершили космический полет, в то время как он, Лоренс Ньютон, вынужден провести всю жизнь внутри защитных куполов под безоблачным небом.

Девушка наморщила маленький изящный носик.

– Я вообще ничего не видела. Там нет окон. И всю дорогу меня тошнило. Но Мэри было еще хуже. Бр-р, мы, наверное, израсходовали весь запас бумажных полотенец, который был на корабле.

– Мэри?

– Моя сестра. – Розалин указала на старшую из девочек, плескавшихся в воде. – А вторую зовут Дженни.

– Милые детишки.

– Правда?

– О да. У меня самого пять младших братьев и сестер. Я знаю, что это такое.

– Пять. Ну надо же. Наверное, твои родители – примерные католики.

– А… знаю. Это такая религия, да? У нас на Амети особенно нет никаких религий. Люди здесь склонны верить в то, что Вселенная имеет естественное происхождение.

– А ты это знаешь наверняка?

– Да. – Лоренсу показалось, что она над ним насмехается. – Так почему же ты прибыла сюда?

– У меня погиб отец.

– О черт, извини. Я не хотел…

– Ничего страшного. Это было больше года назад. Автомобильная катастрофа. Все произошло очень быстро. В больнице сказали, что он ничего не почувствовал. Я уже смирилась с тем, что его больше нет. Хотя, конечно, мне его все равно не хватает. Но у нас были акции корпорации «Макартур» и много страховок, поэтому мама решила обналичить их и начать все с нуля. Я рада, что она так поступила. Уехав из Дублина, я избавилась от неприятных воспоминаний. На Земле сейчас вообще довольно паршиво. Она пользуется дурной славой.

– Да, это верно.

– А что тут такого?

– Ничего. Ты права. Хорошо всегда там, где нас нет.

С ее лица долго не сходила улыбка.

– Что ж, логично, Лоренс. Я никогда раньше об этом не задумывалась. Значит, ты считаешь, что через какое-то время мне на Амети станет скучно?

– На самом деле нет. Теперь здесь становится намного интереснее.

– Ну, тогда пойдем и посмотрим на нее.

Розалин взяла свой бокал с колой и встала.

– На кого?

– На Амети. Пойдем посмотрим.

– Хорошо.

Он улыбнулся ее импульсивности.

Розалин зашагала через газон, Лоренс поспешил следом. Девушка все время спрашивала его, как называются то или иное дерево или кустарник. Некоторые из них были похожи на те, что росли у них в фамильном поместье, но Лоренс не знал, как они называются. Розалин, похоже, не придавала этому значения.

Они подошли к краю купола, где нультен крепился к бетонному бордюру. Потрескавшаяся серая поверхность поросла мхом, а вот на скользком нультене мох зацепиться не мог. Розалин приникла к полупрозрачной пленке.

– Тебе это не кажется невероятным? – спросила она. – На мне только купальник, а я нахожусь всего в миллиметре от арктической метели.

– География здесь ни при чем. Все дело в технологии. Но ты права. Это действительно впечатляет. – Лоренс посмотрел на ее спину, на то, как она слегка выгнулась, чтобы прислониться к тонкому нультену. У девушки была гладкая, слегка загорелая кожа, под которой угадывались крепкие мускулы. – Конечно, эта технология несовершенна. А в некоторых случаях, наоборот, чересчур хороша.

– Что ты имеешь в виду?

– Корпорация «Макартур» продумала и разработала основные последствия воздействия программы теплового удара на окружающую среду, но они не всегда следуют ей до конца. Когда начал падать снег, он ложился на купола, как на любую твердую поверхность. Проблема в том, что нультен – прекрасный изолятор. Он не пропускает внутрь холод, но и не выпускает наружу тепло. Поэтому снег застрял, в особенности на самом верху куполов, где более плоская поверхность. Когда разработчики проектировали купола, они приняли во внимание следующую стадию «Теплового удара» – это будет дождь. Нультен может выдержать вес воды, стекающей по внешней поверхности, но никто не подумал о грудах снега, которые могут накопиться наверху. В каждом городе через трещины в лопнувшем нультене происходили сходы небольших снежных лавин. Это было чертовски опасно. Тонна снега, если упадет на голову, убьет так же легко, как и тонна стали. Несколько десятков людей погибли, было разрушено немало зданий. В каждом куполе пришлось поставить специальные поддерживающие решетки. По всей планете пришлось проводить восстановительные работы. На это ушло несколько месяцев и куча денег, и до сих пор все спорят о том, кто виноват и какая должна быть компенсация.

Розалин бросила на него быстрый удивленный взгляд, затем посмотрела на крошечные градинки, барабанящие по нультену. Тундра по ту сторону купола была абсолютно белой, даже клочки травы казались белыми неровными холмиками.

– Смотришь на это и глазам не веришь. Чудеса человеческой изобретательности, иначе не скажешь.

– Когда я был младше, Амети была совсем не такой. Все, что я видел вокруг, – это ледяная пустыня.

– Но изменить облик целой планеты! И притом не прибегая к экоциду.

– К экоциду?

Лоренс подумал, что ему, наверное, следует уделять больше внимания изучаемым в школе предметам. Розалин знала о Вселенной гораздо больше, чем он.

– На большинстве колонизированных людьми планет существует собственная биосфера, – сказала она. – И ни одна из них не похожа на земную. И вот приходим мы и убиваем ее гамма-излучением или токсинами и заменяем ее своими собственными растениями и животными. Экоцид – самая худшая разновидность империализма.

– Но ведь расчищается только территория вокруг человеческих поселений, а не полностью поверхность всей планеты.

– Ты рассуждаешь как настоящий повелитель галактики. На каждой обитаемой планете есть свои собственные виды, они уникальны и предназначены для существования в разумном равновесии с окружающей средой. Затем приходим мы и приносим конкурентные виды. Поначалу зоны земной биологии – это анклавы вокруг наших поселений, но затем население увеличивается, и эти зоны расширяются до тех пор, пока не вступают в конфликт с местной природой. А мы всегда призываем технологии на защиту нашей природы – это и есть наше преимущество. В конечном итоге на каждой планете, где когда-либо высадятся люди, местная флора и фауна уступят место нашей, и эти планеты станут жалкими копиями Земли. По крайней мере так предсказывается в некоторых прогнозах.

– Это произойдет еще не скоро.

– Да. Но именно мы запустили механизм в действие. – Розалин с печальной улыбкой взглянула на ледяной пейзаж. – Что ж, по крайней мере на Амети мы в этом не виноваты. Ты перекусить не хочешь?

Лоренсу хотелось бы вспомнить, когда его в последний раз видели гуляющим по парку с красивой девушкой. Но такого в его жизни отродясь не бывало – никаких подруг, только эротические фильмы и нескромные фантазии об одноклассницах. И вот теперь она появилась – самая что ни на есть настоящая, и все было так просто, что Лоренс даже подумал, не попал ли он через тоннель в какую-нибудь другую вселенную. Розалин была красавица, и, похоже, он ей нравился или по крайней мере она принимает его таким, как есть. И еще с ней легко поддерживать беседу. Можно сказать даже, беспечно болтать, чего он никогда ни с кем не делал, тем более с девушкой. Вернувшись к бассейну, они вместе сели в ресторане за маленьким столиком для двоих и продолжали разговаривать. Лоренс заказал чизбургер с двойным беконом и внушительную порцию картошки фри, а Розалин – салат из тунца.

Она объяснила, что остановилась в отеле всего на несколько дней.

– Мама сказала, что это для нас нечто вроде развлечения. Мы побудем здесь, чтобы прийти в себя после космического перелета, пока не будет готова наша квартира. Затем мы прямиком направимся в Темплтон, и я пойду в школу. Это будет скучно.

– Я живу в Темплтоне! – выпалил Лоренс.

– Вот как? Возможно, мы как-нибудь встретимся. Но сначала нужно будет немного освоиться. Я буду ходить в школу Хиллари-Эйр. Говорят, это очень хорошая школа.

Лоренс, даже не прожевав, проглотил кусок чизбургера, который едва не застрял в его горле.

– Это моя школа.

– Что?

– Я там учусь!

Его вопль привлек внимание поклонников Розалин, которые тотчас бросили на него недобрые взгляды. Они зашли в ресторан в расчете на то, что она, возможно, предпочтет сесть за один из больших столов.

Розалин радостно улыбнулась.

– Это просто замечательно, Лоренс. Ты сможешь устроить мне экскурсию по школе и познакомить меня со всеми. Согласись, нет ничего ужаснее, чем прийти туда, где ты вообще никого не знаешь.

– О, это точно. Я тоже такое терпеть не могу.

– Спасибо, Лоренс, это мило с твоей стороны.

– Никаких проблем.

Он отчаянно пытался придумать, с кем бы можно было ее познакомить. Возможно, с Аланом Крамли и еще с парочкой ребят. Ладно, об этом подумаю потом, сказал он себе. Сейчас самое главное – как можно дольше оставаться с ней рядом. Не испорти ничего. Просто не говори ничего глупого или патетического. Пожалуйста!

Перекусив, они вновь вернулись к бассейну. Розалин надела белую блузку и уселась в свой шезлонг. Лоренс сел в шезлонг рядом с ней, захватив с собой браслет и полотенце. Оказалось, что она даже не слышала про игру «Гало». Лоренсу это показалось удивительным; несомненно, это была одна из самых известных интерактивных игр. Но он достаточно долго рассказывал девушке про нее и демонстрировал, как играть, прежде чем инстинктивно понял, что пора сменить тему.

Когда Розалин спросила его о планах на вечер, Лоренс ответил:

– Не знаю. Пока никаких планов.

– А я собиралась послушать ансамбль в гостиничном баре. Мне он понравился. Я слушала его вчера вечером. Не думаю, что ты был там.

– Да… Меня там не было. Но… э-э-э… мне бы хотелось пойти с тобой. Если ты вечером свободна.

Похоже, ее это обрадовало. Лоренс заметил, что, когда Розалин чем-то довольна, на ее щеках появляются очаровательные крохотные ямочки. Это была даже не улыбка, а скорее какое-то скромное одобрение.

Лоренс расплылся в улыбке, едва сдерживая себя, чтобы не завопить от радости. Свидание! Но… Он пригласил ее на свидание, и она согласилась прийти? Или, что еще более невероятно, она сама захотела встретиться с ним? Не важно! Он пойдет на свидание!

– Я обожаю танцевать! – радостно произнесла Розалин.

Лоренс чуть не застонал от восторга.

Как это вообще могло быть – так легко получить согласие самой красивой девушки на Амети прийти на свидание? А ведь он вообще не умеет танцевать. Лоренс полтора часа собирался в своей комнате. Семь минут мылся в душе, используя крошечные гостиничные кусочки мыла, затем щедро побрызгался дезодорантом. Три минуты одевался в светло-зеленые брюки и серо-голубую рубашку с черным, расшитым золотом жилетом – наверное, самые красивые из всех его вещей. Мать настояла на том, чтобы он захватил их с собой на случай, если отец захочет взять его с собой на ужин. Спасибо тебе, мама! И в течение восьмидесяти минут он через инфобраслет брал уроки у виртуального учителя танцев. Для этого Лоренсу пришлось войти в образовательную базу данных гостиницы, потому что в его собственных базах данных ничего такого, конечно же, не имелось. К счастью, он был знаком с основными танцевальными фигурами – каждый год его семья проводила несколько званых обедов, где Лоренс должен был танцевать либо со старыми тетушками, либо с десятилетними племянницами. Дело оставалось за малым – лишь немного потренироваться.

Лишь взглянув на себя в зеркало перед выходом, Лоренс понял, что даже не представляет, что там за ансамбль и какую музыку он исполняет.

Когда он постучал в дверь, ему открыла мать Розалин, Люси О'Киф. Она была моложе его матери и выглядела более энергичной. Лоренсу она напомнила одну из тетушек со стороны отца, относящихся к числу тех независимых женщин, которые каждый год пару месяцев занимались консультированием по компьютерным программам, а все остальное время устраивали вечеринки и играли в теннис. Умная, активная, пышущая здоровьем, прагматичная и веселая. Также он понял, от кого Розалин унаследовала свою красоту – тот же самый маленький носик и высокие скулы.

– Так, значит, ты Лоренс? – весело произнесла она.

– Да, мэм.

– Заходи, Розалин уже почти готова.

У семьи О'Киф был номер с тремя спальнями. Это значило, что младшие сестры сидели в гостиной и хихикали. Сегодня днем Лоренс познакомился с ними, и все три очень быстро установили с ним доверительные отношения. Конечно, подобно всем маленьким детям, они действовали на нервы. Однако девочки были так увлечены тем новым миром, который для себя открыли, что не были чересчур навязчивыми. Лоренс не стал раздражаться по поводу их присутствия, напомнив себе о том, что в один прекрасный день Розалин придется терпеть присутствие его братьев и сестер. То есть… он на это очень надеялся.

Розалин вышла из своей комнаты. Лоренс увидел, что она одета в простое короткое платье синего цвета. Зато выглядела она в нем еще более привлекательно, чем в купальнике.

– Идите веселитесь, – пожелала им Люси.

Бар был таким же, как и во всех пятизвездочных отелях по всему свету. Прямо напротив двери располагалась небольшая стойка полукруглой формы с дюжиной бутылок спиртного на зеркальных полках. Вокруг столов стояли мягкие диваны и плюшевые кресла. Высокие потолки были умело замаскированы низким освещением. И неизбежно на центральном подиуме стояло пианино, за которым сидел музыкант в смокинге, развлекая пожилых гостей мелодиями более чем столетней давности.

Сегодня вечером здесь предлагались менее респектабельные развлечения. Ансамбль исполнял на электрогитарах баллады в стиле хард-рок. Танцевальная площадка освещалась голографическими прожекторами, излучавшими яркие волны разноцветных бликов.

Лоренс слегка отпрянул, когда двери лифта распахнулись и они с Розалин вышли в коридор. Он не привык к тому, чтобы вокруг толпилось так много народу. Было там и несколько подростков, которых он видел в бассейне, – они весело сновали взад-вперед. Розалин улыбнулась и, взяв Лоренса за руку, потащила в зал.

В конечном итоге было совсем не важно, что он не умел танцевать так, как остальные. Вокруг толкалось слишком много народу, и потому какие-либо энергичные движения здесь были попросту невозможны. Так что Лоренс просто топтался на месте и наблюдал за Розалин. Девушка великолепно танцевала, ритмично двигаясь в такт музыке.

Они взяли в буфете закуски и разговаривали, насколько это вообще было возможно под громкую музыку. Розалин пила пиво прямо из бутылки. Затем они еще потанцевали и еще выпили пива.

Лоренс ощущал, как бешено стучит его сердце, и от волнения весь покрылся потом. Испытывая радостное опьянение, он заключил Розалин в объятия посреди танцующей толпы. Девушка прильнула к нему, положив ему на плечо голову. Золотистый свет окутал ее, сменившись затем мерцающим сиреневым. Юноша и девушка улыбнулись друг другу. Лоренс вскинул голову, и они слились в поцелуе.

Ансамбль закончил выступать в два часа ночи. На танцевальной площадке осталось всего пять парочек – в том числе Лоренс и Розалин.

– Это было просто замечательно, – прошептала она. – Спасибо тебе, Лоренс.

Как только двери лифта закрылись, они вновь поцеловались. На этот раз в поцелуе чувствовалась настойчивость. Лоренс проник своим языком в ее рот. Затем дверь лифта открылась. Идя по коридору, они продолжали целоваться и обниматься. Лоренс провел рукой по спине девушки. Ему почему-то не хватало смелости потрогать ее грудь или запустить руку под юбку.

– Я не могу, – задыхаясь, прошептала Розалин ему в ухо. Она провела языком по его щеке, от чего Лоренс затрепетал. – Мама будет беспокоиться. – Дверь в ее номер открылась.

– Завтра? – взволнованно спросил он.

– Да. Увидимся возле бассейна. В девять часов.

У Лоренса так кружилась голова, что было удивительно, как он смог дойти до лифта, не говоря уже о своей комнате.

«Я не могу», – вот что она сказала.

Лоренс, не раздеваясь, бросился на кровать. Казалось, стены комнаты вращаются и вот-вот обрушатся на него. «Она говорила о сексе. Со мной. Мы весь вечер целовались». Когда Лоренс закрыл глаза и сделал глубокий вдох, он все еще ощущал прикосновения Розалин. Ее кожа словно горела огнем.

Но что же она имела в виду, когда сказала «да»? Он произнес лишь одно слово – «завтра?» Больше ничего, все было сказано открытым текстом. И она сказала «да». Да.

От такого количества пива, которое выпил Лоренс, он должен был моментально уснуть, но сон все не шел.

На следующее утро Лоренс уже сидел в шезлонге, хотя на часах было всего без двадцати восемь. Из всех постояльцев гостиницы он пришел к бассейну первым. Несколько роботов-садовников, которые занимались стрижкой газона, расступились в стороны, уступая ему дорогу. Над травой висел легкий туман от ирригационной системы; капли росы ослепительно блестели на тонких травинках. По крайней мере зрительно начало дня было просто впечатляющим.

Розалин пришла без десяти девять. На ней был черный халат; через плечо висела сумочка. Они улыбнулись друг другу. Лоренс постарался, чтобы его улыбка не выглядела неуверенной и глупой.

– Как ты рано пришел.

– Не хотел терять драгоценные минуты этого дня.

– С тобой все в порядке? У тебя усталый вид.

– Нет, все нормально. Просто немного не выспался. После всех этих танцев у меня жутко разболелись ноги.

– Бедняжка. – Розалин поцеловала его в макушку и уселась на противоположный шезлонг. – Ты уже позавтракал?

– Нет.

Как только прозвенел будильник, Лоренс тут же выбежал из своего номера. Он даже зубы не успел почистить – возможно, это тактическая ошибка, если он надеялся вновь поцеловать ее.

– Я знаю, что тебе нужно.

Розалин подошла к бару, который все еще был закрыт, и позвонила по телефону. Через несколько минут прибыли два официанта с подносами.

Они сели возле бара, заглядывая под серебряные крышки, закрывавшие многочисленные тарелки. Перед едой Розалин заставила его проглотить пару таблеток – от головной боли и от неприятных ощущений в желудке. Несколько минут до тех пор, пока лекарства не подействовали, Лоренсу было позволено выпить лишь немного апельсинового сока.

Она заказала воздушный рис, йогурт с кусочками фруктов, яичницу, сосиски, бекон, пудинг, грибы и помидоры, а на десерт – медовые пирожные. На столе уже стояли тосты с джемом и заварочный чайник с чаем.

– Отлично, – довольным тоном произнес Лоренс.

Обычно он вставал в половине одиннадцатого и завтракал горячим шоколадом и печеньем. Йогурт с фруктами оказался слегка кисловат, но все остальное было очень даже вкусно.

Розалин намазала на тост немного джема. Кроме йогурта, она больше ничего не ела.

– Завтрак – самый плотный прием пищи за весь день.

Его мать всегда говорила то же самое, но, услышав эти слова от Розалин, Лоренс понял и оценил смысл этих слов.

– Какие-нибудь планы на сегодня?

– Просто хочу прогуляться, – непринужденно ответила она.

– Я тоже.

Розалин оперлась локтем о стойку бара и, положив подбородок на ладонь, лукаво взглянула на своего спутника.

– Ты такой забавный, Лоренс. Я еще никогда раньше не встречала такого парня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты почти все время ведешь себя так, словно боишься меня.

– Вовсе нет! – возмущенно запротестовал Лоренс.

– Это хорошо. У тебя такие красивые глаза – нечто среднее между серыми и зелеными.

– О! Э-э-э… спасибо.

Розалин отломила кусочек тоста и закинула себе в рот.

– Это я тебе намекаю, чтобы ты сделал мне комплимент. Есть во мне что-нибудь такое, что тебе нравится?

Доселе неведомая Лоренсу сила воли заставила его не смотреть на ее грудь. Вместо этого он взглянул в ее огромные серые глаза.

– Я даже не знаю, с чего начать, – тихо произнес он и покраснел.

Какое-то мгновение Розалин сидела неподвижно, затем на ее лице появилась широкая улыбка.

– Что ж, весьма неплохое начало. Для такого сдержанного человека, как ты, у тебя отличная тактика,Лоренс.

– Это не тактика. Это то, что я думаю на самом деле.

Девушка дотронулась до колена Лоренса и слегка сжала его.

– А ты все же милый. Я ведь поначалу подумала, что ты мистер Зануда – сидел себе в сторонке, пока все мы бегали вокруг бассейна, как обезумевшие кенгуру. Как большой серый волк, который наблюдает за стадом овечек и думает, кого бы съесть.

– Прости, но, похоже, ты не слишком хорошо разбираешься в людях. Я сидел там потому, что не знал, как завести разговор. Это действительно глупо.

– Нет. Не глупо. Нет ничего плохого в том, чтобы быть собой. Я очень надеялась на то, что ты не такой неискренний, как те мальчишки, что пытались развлекать меня в последние несколько дней.

Лоренс улыбнулся.

– Ты как будто магнитом притягиваешь к себе парней. Когда я сидел как мистер Зануда, то наблюдал за ними – они пол языками подметали, бегая за тобой.

– Ты бы слышал, какую чушь они несли. «Я был бы безумно рад показать тебе город». «Дублин, наверно, очень похож на мой купол, ты непременно должна прийти в гости». Как будто эти затянутые полиэтиленом теплицы могут иметь что-то общее с городом, чья история насчитывает тысячу лет. Господи! Я же сошла с космического корабля, а не с ковчега. Словно они все кузены из графства Эйнштейн.

– Точно, – осторожно согласился он.

– Графство Эйнштейн. – Розалин подняла бровь. – Там все приходятся друг другу родственниками.

Лоренс рассмеялся.

– Боже, с тобой так весело!

Розалин сделала скромное лицо и притворилась, что наводит порядок на подносах с едой. Все это время они просто улыбались друг другу. Лоренс еще никогда не чувствовал себя так уютно в чьем-либо обществе.

– А там, в Дублине, у тебя был парень?

– Не совсем. Ну, кое-кто мне нравился. У нас была пара свиданий. Ничего серьезного. Ну… ничего слишком серьезного. И слава богу. Мы оба знали, что я скоро уеду. В конце концов я поняла его намерения. Когда меня не будет, ему не придется страдать и искать себе другую девушку. Можешь в это поверить? Какой идиот.

– Да он просто ненормальный. Я бы на его месте нашел способ отправиться за тобой сюда. Пролетел бы на корабле без билета или что-нибудь в этом роде.

– О господи, куда я попала? – Розалин погладила его по щеке, словно проверяя, реальный ли он человек или привиделся ей. – А как насчет тебя, Лоренс? У тебя есть девушка? Ты можешь быть со мной откровенным, не стесняйся.

– А тут и стесняться нечего. У меня нет девушки.

– Теперь я понимаю, что попала на чужую планету. Позволь сказать тебе: в Дублине ты бы встречался по меньшей мере с двумя.

– Может, нам с тобой отправиться туда?

– Стоит мне подумать, что у тебя все в порядке по части юмора, как ты высказываешься на полном серьезе. Дублин ничем не отличается от всех прочих городов на Земле. Это старый и скучный город. А сейчас мы оба здесь. На планете, у которой есть будущее и нет проблем, свойственных другим планетам. Ты все еще так уверен, что не существует кого-то большого и сильного, кто вытянул для нас счастливую карту? Мне кажется, я не могу просто так быть такой везучей.

– Нет, это мне повезло. – Лоренс специально наклонился вперед и поцеловал ее.

Розалин протянула руки и погладила его волосы, крепче прижав Лоренса к себе. Их поцелуй становился все более и более страстным.

Люди, шагающие от гостиницы к бассейну, громко разговаривали. Розалин и Лоренс прекратили целоваться и уставились друг на друга. Лоренс нисколько не чувствовал смущения. Совсем напротив, он ощущал уверенность, лишенную какого-либо высокомерия. Оба знали, что затеяли, и каждый понимал, что другой это тоже понимает. Это почти успокаивало.

– Вскоре придут мои сестры, – пробормотала Розалин.

– Отлично.

Они рассмеялись и направились к своим шезлонгам. К бассейну пришли в основном дети помладше. Никто из них не обратил особого внимания на Лоренса и Розалин.

– Перед тем как идти плавать, нужно подождать с полчасика – пусть еда переварится, – сказала ему девушка.

– Хорошо.

Лоренс посмотрел, как Розалин сняла халатик. На сей раз на ней был купальник красного цвета, и Лоренс, нисколько не стесняясь, вздрогнул. Розалин кокетливо послала ему воздушный поцелуй и поудобнее устроилась на своем шезлонге.

Вскоре подошли ее сестры. Лоренс радостно поприветствовал их. Они вчетвером принялись весело болтать; девочки начинали хихикать каждый раз, когда упоминался вчерашний ансамбль и танцы.

Затем они всей компанией прыгнули в бассейн, и Лоренс вытерпел не одну попытку девчонок в шутку потопить его и поставить ему на голову большой пляжный мяч. В отместку за это он нырял под воду и хватал их за ноги. Девочки радостно смеялись и визжали. Лоренс даже не ожидал, что Розалин наконец скажет:

– С меня хватит.

Он подальше закинул мяч и рассмеялся, видя, как Мэри и Джейн бросились за ним вслед.

Розалин выжимала волосы, когда он вернулся к шезлонгу. Лоренс протянул ей руку, и Розалин взяла ее.

– Мне нужно чистое полотенце, – сказала девушка. Она посмотрела ему в глаза, и у Лоренса закружилась голова. Затем Розалин кивнула.

– Ну хорошо, – пробормотала она. – Хотя лучше бы это была твоя комната.

На мгновение Лоренс пришел в свое обычное состояние. Все, на что он был способен по пути в гостиницу, – это бросать на свою спутницу застенчивые, нервные взгляды. Розалин тоже притихла, словно придя в замешательство от того, кто с ней сейчас и куда они направляются. Когда Лоренс закрыл дверь своей комнаты, у него от волнения затряслись руки.

Розалин жестом указала на широкий балкон со стеклянной стеной.

– Ты не мог бы задернуть шторы? Я понимаю, это глупо, но…

– Все в порядке.

Он почти бегом бросился через комнату, чтобы задернуть тяжелую ткань штор. Комната тут же погрузилась в золотистый полумрак, и восхитительное тело Розалин оказалось словно окутано соблазнительной тенью. Она смотрела на широкую двуспальную кровать, и на ее лице появилось чуточку грустное выражение. Лоренсу хотелось совсем не этого. Он хотел, чтобы она улыбалась и умоляла его поторопиться.

– Ну же, – в отчаянии произнес он. – Если хочешь, мы просто можем взять полотенца.

Она отвернулась от кровати и протянула к нему руки.

– Нет, – сказала Розалин, когда они дотронулись друг до друга. – Мне не нужны полотенца. – Она вновь поцеловала его, на этот раз с прежней страстью. – И я точно знаю, чего хочешь ты.

– Тебя.

Она выскользнула из его объятий и отступила на шаг назад. Затем завела руки за спину и расстегнула застежки верхней части купальника. Крошечный кусочек материи упал на пол, обнажив восхитительную грудь.

– Ты такая красивая, Розалин, – проговорил Лоренс так тихо, словно разговаривал с самим собой. Проклиная себя за неуклюжесть, Лоренс дотронулся пальцами до ее темных твердых сосков и сжал их. Он услышал, как Розалин ахнула.

– Прости. Прости, пожалуйста.

Он слегка ослабил свои объятия, но так и не отпустил ее. Просто не мог отпустить; он не мог поверить, что ее тело такое упругое, такое гладкое, такое теплое.

Розалин нежно взяла его за руки и положила их себе на плечи, а затем опустилась перед ним на колени. Лоренс всхлипнул, когда она стянула с него плавки. Девушка с неприкрытым любопытством посмотрела на его эрекцию, затем вскинула голову и улыбнулась ему. Когда она поднялась, Лоренс торопливо потянул вниз ее трусики. Одна его рука ласкала ее грудь, вторая прошлась по животу, ощущая мягкие лобковые волосы, влажность и тепло.

Он то ли толкнул, то ли отнес ее на кровать. Их руки сцепились, губы слились в страстном поцелуе. Стало тяжело дышать. Прикосновения Розалин сводили Лоренса с ума.

Из эротических фильмов, которые ему приходилось смотреть, Лоренс знал, что нужно не торопиться, ласкать и возбуждать женщину, принимать в расчет ее чувства. Но в жаре и полутьме он едва мог вспомнить все то, что ему было известно. Здесь и сейчас с ним была самая красивая и соблазнительная девушка в мире, она тяжело дышала и извивалась под ним. Ее восхитительные ноги широко раскинулись. На ее лице на мгновение появился страх, когда Лоренс проник в нее. Вскоре испуганное выражение сменилось восторгом.

– О, черт возьми! – простонала она. – Все в порядке, ты только не волнуйся.

– Конечно, – пообещал он. – Конечно.

Как будто он сделает что-то другое. Лоренс начал двигаться медленно и ритмично, настолько осторожно, насколько был способен. Ему просто не верилось, что такое вообще возможно. В его обладании находилось это божественное тело. То, как плотно она обхватила его член, сводило Лоренса с ума. Через сжатые губы Розалин прорывались тихие стоны и удивленные восторженные вздохи. Лоренс больше не мог сдерживать себя. Он начал быстро и сильно входить в нее. Именно такие фантазии были у него, когда он впервые увидел Розалин. Он весь содрогнулся, испытывая оргазм, а Розалин вскрикнула.

Они разомкнули объятия. Лоренс тяжело дышал; голова у него приятно кружилась. Он повернул голову и увидел, как у Розалин вздымается грудь. Лоренс чувствовал, что буквально потерял голову от любви. Он был готов убить ради нее. Умереть ради нее.

Лоренс улыбнулся от счастья.

– Я твой, Розалин. Серьезно. Теперь я принадлежу тебе.

Она шевельнула уголком рта – получилось нечто отдаленно напоминающее улыбку. На лице ее читалось замешательство.

– Что случилось? – вскрикнул он.

– Лоренс, пожалуйста. В следующий раз не будь таким грубым.

Его чуть не вырвало. Как же скверно. Он обидел Розалин – единственного человека, который полюбил его. Обидел ее!

– Черт возьми. Прости меня, пожалуйста! – У Лоренса дрожали руки. Он боялся даже притронуться к ней. – Я не хотел тебя обидеть! Пожалуйста, прости!

– Все в порядке. – Розалин повернулась на бок и погладила Лоренса по голове. – Все нормально. Просто мне немного больно, только и всего.

– Обещаю, мы больше не будем этого делать.

– Нет, Лоренс, будем.

– Но тебе же больно, – запротестовал он.

– Лоренс, это был наш первый раз. Ты… мы научимся делать так, чтобы все было совсем иначе. – Розалин лукаво улыбнулась. – Все остальные люди не сдаются так быстро, правда?

– Ага.

Она провела языком по его уху.

– Если я буду получать столько же удовольствия, как только что получил ты, захотел бы ты прекратить это?

– Господи, ни в коем случае.

– Что ж, прекрасно.

– Хочешь попробовать еще раз? – Просто поразительно, что при одной только мысли о Розалин мужское достоинство Лоренса начало вновь оживать.

– Не сейчас. Давай немного подождем. Может, займемся чем-нибудь еще?

– Хорошо!

И так прошли все дни. Три дня в его комнате, на кровати. Их тела переплетались, а дыхание учащалось, когда они экспериментировали друг с другом. Если они слишком уставали, Лоренс и Розалин выходили к бассейну поплавать или поесть в ресторанчике. Прогулявшись вдоль периметра купола, они возвращались обратно и вновь до изнеможения предавались любви на протяжении нескольких часов. Лоренс нашел мультимедийные эротические файлы, и они с большим энтузиазмом изучали самые разнообразные позы. Мебель была достаточно прочной, чтобы выдержать их, а большая мраморная ванна просто приводила их в восторг.

Заниматься любовью они могли лишь днем. Розалин настаивала на том, чтобы на ночь возвращаться в свой номер. Лоренс не возражал. Он вообще не возражал всему, что она говорила или делала. В течение дня она принадлежала ему, и с каждым разом все дольше и дольше задерживалась у него. В последний день Розалин ушла от Лоренса в три часа ночи.

– Наш дом находится в куполе Лит, – сказала она, когда они, обнявшись, лежали на помятой простыне в те последние несколько часов, которые им суждено было провести вместе. – Это очень далеко от тебя?

– Нет. На мой прошлый день рождения мне подарили велоцикл. Я смогу доехать на нем меньше чем за десять минут. Или можно пройти по тоннелю между куполами – на это уйдет примерно двадцать пять минут. Думаю, это будет лучше всего, пока идет нынешняя стадия «Пробуждения».

Лоренс уже мысленно продумывал маршрут, через какие купола нужно будет пройти.

– Ты уверен, что нам будет легко видеться друг с другом? – встревоженно спросила Розалин.

– Очень легко. – Он провел кончиками пальцев по ее бедру – Лоренс обнаружил, что это возбуждает ее больше всего.

Девушка прижалась к нему, осыпая бесчисленными поцелуями его шею. Лоренсу стало щекотно.

– А ты знаешь мой код?

– Да. – Он прижал ее руки к кровати. – Я позвоню тебе, как только окажусь дома. Потом через час еще раз позвоню. И еще через час.

– Прости. Я не хочу, чтобы ты считал меня собственницей. Просто ты мне нужен.

– Ты приедешь в Темплтон на следующий день после меня. Мы сразу же увидимся утром в школе.

– Хорошо. – Она медленно кивнула, словно они обсуждали какой-нибудь брачный контракт. – Я подожду.

На следующее утро за Лоренсом и его отцом приехал лимузин. Дорога домой заняла пять часов. Лоренс откинулся на кожаном сиденье и с капризным видом смотрел на большие снежинки, что кружились за окном. Единственное, что он видел, – это Розалин, нежно улыбающуюся в его объятиях.

– У браслета испортился сетевой интерфейс? – осведомился Дуг Ньютон.

– Что? – Лоренс вернулся из мира своих грез. – Нет, папа, он работает нормально.

– Но ты им не пользуешься.

– Как-то не хочется.

– Черт возьми, тогда нам нужно прямиком ехать на станцию «скорой помощи»!

– Что, пап?

Дуг подхватил тон своего сына и удивленно посмотрел на него. С его оптических мембран исчезли синие базы данных. – Что?

– У нас для всего есть домашние правила.

– Послушай, Лоренс, я не изобретаю их специально для того, чтобы вызывать у тебя раздражение. Эти правила существуют, чтобы все мы могли цивилизованно жить под одной крышей.

– Да. Я это знаю. Но ты никогда не говорил мне, каковы правила относительно подруг.

– Подруг?

– Да.

– Но у тебя же… О… Ты ничего не рассказывал об этом, сынок. Ты когда-нибудь познакомишь нас с ней?

– Не знаю, папа, лучше скажи, каковы домашние правила на этот счет? Ей можно будет прийти к нам в гости?

Дуг Ньютон откинулся на сиденье и посмотрел на сына долгим внимательным взглядом.

– Ну ладно, сынок, ты уже достаточно взрослый, чтобы распоряжаться своей долей капитала, поэтому я не собираюсь обращаться с тобой, как с ребенком. Взамен я тоже ожидаю вежливости, хорошо?

– Да, хорошо.

– Есть два набора домашних правил. Мы будем очень рады, если твоя подруга придет к нам в гости. На самом деле – и ты это прекрасно знаешь – твоя мать сама будет настаивать на этом, как только выяснит, что у тебя есть девушка. Когда твоя дама придет к нам, вы с ней можете делать все, что вам вздумается. Играйте в теннис, футбол, плавайте в бассейне, вместе учите уроки. Также она может завтракать, обедать и ужинать вместе с нами. Чего ей нельзя делать – это ночевать в твоей комнате. Понятно?

– Да, папа.

– Второй набор правил очень простой – это такие же правила, как и в реальной жизни. Тебя не должны застукать. Ни я, ни твоя мать, и особенно твои братья и сестры. Чтобы никто, заходя в комнату, не застал тебя со спущенными штанами. Это тебе понятно?

Лоренс почувствовал, как покраснели его щеки – они как будто горели. Похоже, на этой неделе происходит куча изменений в его жизни.

– Я понял, папа. Не волнуйся, такого не случится.

– Рад это слышать. Просто удостоверься, что замок на двери твоей пещеры работает исправно.

– Он хорошо работает.

Дуг Ньютон ошеломленно покачал головой.

– Вот что я тебе скажу, сынок, – ты не перестаешь удивлять меня. Я полагаю, эта девушка реально существует, она не персонаж из компьютерной игры.

– Конечно же, существует!

– Слава богу! У нее есть имя?

– Розалин О'Киф.

– Не уверен, что я слышал что-либо о семье О'Киф.

– Ее семья не с Амети, папа. Они совсем недавно прибыли сюда.

– Вот как? Что ж, значит, у них имеется крупный пакет акций.

– Неужели это все, что тебя интересует – богатые ли они или играют на бирже?

– Если уж на то пошло, то да. Но, как нам обоим теперь известно, то, что важно для меня, не имеет никакого значения для тебя.

– Неправда. Просто…

Сейчас Лоренсу не хотелось сказать что-нибудь неправильное. Он еще никогда раньше так не разговаривал с отцом. Вся эта откровенность едва ли не вынуждала его ощущать вину за прежнее поведение. Наверное, он был немного эгоистичен по отношению к родителям. Но жизнь здесь отнюдь не простая. Похоже, они всегда слишком многого хотели для него и от него.

– Я знаю. – Дуг поднял руки. – Я чудовище. Думаешь, ты сильно отличаешься от меня? Если ты когда-нибудь найдешь время поговорить с бабушкой и дедушкой, спроси их, чего они натерпелись, воспитывая меня.

– Правда?

– Я же сказал – если ты когда-нибудь поговоришь с ними.

– Да, папа.

– Молодец, сынок.

Приехав домой, Лоренс загрузил персональный код Розалин в компьютер своего «логова» и попросил ИР установить соединение. На экране появилось улыбающееся лицо Розалин. Они проговорили целый час. В тот день он позвонил ей еще три раза, прежде чем отправиться спать. Ночью Лоренс дважды просыпался, протягивая руки, словно она рядом. В эти туманные мгновения между сном и реальностью он был не вполне уверен в том, что Розалин – не плод его воображения. Это немного пугало его.

Школа Хиллари-Эйр находилась в центре его купола – трехэтажное строение в форме буквы «Н», достаточно вместительное, чтобы по высшему классу обеспечить все условия для обучения полутора тысяч школьников. Территорию вокруг школы в основном занимали спортплощадки. Климат круглый год был одинаков – примерно как в начале осени в умеренных природных зонах. Это было необычное зрелище для детей, выросших в городе, где каждый купол гордился своими садово-парковыми изысками. Здесь совсем не было деревьев – просто широкое пространство, на котором росла изумрудно-зеленая трава и стояли всевозможные спортивные снаряды.

Но не настолько необычное, как взгляд Лоренса Ньютона, стоявшего на ступенях за полтора часа до официального начала занятий. Несмотря на погоду, он приехал в школу на велоцикле, чтобы уж точно не опоздать. Теперь он с нетерпением переминался с ноги на ногу, стараясь одновременно держать в поле зрения все девять арок между тоннелями. Отовсюду появлялись ученики, направлявшиеся к стеклянному вестибюлю школы.

Он заметил Розалин еще за сотню метров. Закричал и поднял руки, не обращая внимания на любопытные взгляды. Она увидела его и улыбнулась. Помахала рукой. Лоренс подбежал к ней, и они обнялись посреди толпы изумленных наблюдателей. Целоваться на публике было против школьных правил, но Лоренсу было плевать на это.

– Ты пришла, – тупо произнес он.

– Да. – Розалин с нервной улыбкой огляделась по сторонам. – Мне сегодня нечем заняться.

Они привлекали слишком много внимания, и Лоренсу было трудно разыгрывать непринужденный вид. Он обнял Розалин за талию, и они зашагали к лестнице.

Розалин сказала, что из отеля они благополучно добрались домой. Их квартира в куполе Лит оказалась неплохой, за исключением некоторых проблем с проводкой ретрансляционной сети. Еще у них было маловато мебели, и ее мать хотела на выходных обойти все магазины.

– Эта одежда сойдет? – спросила Розалин.

На ней была длинная темная юбка с белой блузкой и зеленым свитером. Волосы девушки были убраны наверх и заколоты зажимом в виде бабочки, что придавало ей строгий и аккуратный вид.

Лоренсу этот стиль показался невероятно привлекательным.

– Ты выглядишь просто потрясающе.

И вправду, одежда других девушек была куда более дорогой, но смотрелись они вовсе не так привлекательно, как Розалин.

От Лоренса не скрылось, что Алан Крэмли искоса смотрит на них, больше рассматривая Розалин, чем самого Лоренса. Они оба входили в число плохо успевающих учеников, и хотя Алан недавно стал заядлым футбольным болельщиком, да и сам играл тоже неплохо, отчего пользовался среди одноклассников куда большей популярностью, чем Лоренс.

Алан бросил на них хитрый взгляд за спиной у Розалин и в знак одобрения быстро показал Лоренсу большие пальцы. На мгновение Лоренса раздосадовало, что к его красавице подруге проявляют такое неуважение, но затем успокоился, почувствовав мужскую поддержку. С ним еще никогда такого не было.

– Так что я сейчас должна делать? – спросила Розалин.

Оставшуюся часть утра Лоренс провел с ней, помогая оформлять документы, затем провел ее по всему зданию школы. Он представил Розалин практически всем, кого знал. Очень скоро Лоренс заметил, что, когда рядом с ним была Розалин, знакомые приветствовали его более радушно – как девушки, так и юноши.

Пообедав в столовой, они вновь вернулись в вестибюль, где проходила запись в спортивные секции и на факультативы. Розалин записалась на бадминтон, легкую атлетику, женский футбол, в музыкальный кружок и на бухгалтерские курсы.

– А ты куда будешь записываться? – весело спросила она после того, как они обошли все столы.

– Пока еще точно не знаю, – пробормотал Лоренс. До этого он еще никогда никуда не записывался. Они еще раз медленно прошлись по холлу. Первыми в списке шли компьютерные курсы; Лоренс решил, что в любом случае знание компьютерных программ пойдет ему на пользу, а также поможет в учебе. Был в школе также и летный клуб; ему так и хотелось сказать: «Я не знал, что здесь есть такое». Летать – это было бы просто здорово, он часто играл в различные интерактивные игры-симуляторы (обычно включающие схватки с инопланетянами и воздушные бои) и знал, что настоящие полеты понравятся ему еще больше. Да и вообще вся эта идея до сих пор не давала Лоренсу покоя еще с тех времен, когда он мечтал стать пилотом космического корабля. Лоренс записался в летный клуб, что вызвало у Розалин улыбку одобрения. Предметом настоящей головной боли были спортивные игры; в конечном итоге он выбрал крикет, в основном по той причине, что тренировки должны были проходить в тот же самый день, что и ее футбол, так что они вместе будут оставаться после уроков. Еще одной причиной являлось то, что крикет был самой малоподвижной игрой из всех, которые были предложены в списке.

Днем, когда начались занятия, им пришлось расстаться, но после уроков Лоренс дождался Розалин в вестибюле и пригласил в гости.

– Я должен сказать тебе одну важную вещь, – извиняющимся тоном произнес он. – Маме просто не терпится познакомиться с тобой. Я могу отложить встречу на пару дней, но это все равно что предотвратить таяние ледника Барклай. Рано или поздно это должно произойти.

– Ничего страшного. Мне бы тоже хотелось познакомиться с ней.

– Правда? – осторожно спросил он.

– Да.

– Что ж, отлично. У меня с собой велоцикл. Мы можем доехать на нем домой.

– Велоцикл? Лоренс! Но у меня нет другой одежды. Я не могу выйти за пределы купола.

– Я знаю. Не такой уж я и дурак.

Он привел ее к гаражу, расположенному у края купола. Его трехколесный велоцикл стоял отдельно от остальных. Это было компактное средство передвижения с двумя передними колесами и двигателем сгорания высоководородистых соединений, заключенное в блестящий фиолетовый каркас. Гладкий, вытянутый пластиковый пузырь кабины давал водителю и пассажиру определенную степень защиты от стихии, хотя и оставался открыт с обеих сторон. На трех широких шинах имелись глубокие полозья для снега, но Лоренс все равно не мог разогнать велоцикл до скорости свыше пятидесяти километров в час без риска забуксовать. Десять лет назад каждый подросток в Темплтоне имел такой велоцикл или хотел его приобрести, но экологический цикл «Пробуждение» самым существенным образом ограничил применение трехколесок. Еще один верный признак того, что Лоренс родился не в тот век, для которого был предназначен.

Он нырнул в ящик под сиденьем и вытащил оттуда пару утепленных комбинезонов.

– Вот видишь?

– Вижу. – Розалин закатила глаза. – Очень полезная вещь, особенно если на тебе юбка.

– Э-э…

Лоренс почувствовал, как его щеки заливает краска.

– Все в порядке. Я справлюсь. Девушка начала переодеваться.

Розалин уселась на заднее сиденье, крепко обхватив Лоренса за талию, а он тем временем через термальный шлюз направил велоцикл на улицы Темплтона. Днем прошел легкий град, который снегоуборочные машины успели разгрести в стороны. Поверхность дороги была гладкой от антифриза и тускло светилась радужными пятнами. Лоренс был рад, что на велоцикле есть защитный пластиковый кожух.

Купола Темплтона мерцали опаловым светом на фоне низкого серого неба. В последние годы вид города приобрел более резкие, индустриальные очертания и казался менее совершенным, чем тогда, когда Лоренс был маленьким. Тонкая полоска растительности, окаймлявшая дороги, практически исчезла. Бетонные сточные канавы были вырыты в ледяной грязи вдоль каждого главного шоссе, а горы выкопанной земли так и оставались лежать на обочине. Единственным оставшимся намеком на растительную жизнь были дурно пахнущие водоросли, заполонившие глубокие протаявшие расщелины в осыпях.

Во всех вентиляционных отверстиях в куполах теперь стояли новые фильтры, предназначенные для того, чтобы в вентиляторы и теплообменные механизмы не попадали снег и слякоть – огромные коробки на стальных ножках из гальванизированного металла, скрепленные грубыми заклепками. Подобные уродливые сооружения высились и над фабриками; решетки и входные отверстия были второпях закрыты дополнительными навесами.

Но больше всего Лоренса раздражала ржавчина. Он никогда не думал, что в городских сооружениях задействовано так много металла, наивно полагая, что все составные части изготовлены из современных сплавов и соединены сложными молекулярными связями. Но, увы, все было далеко не так; металл оставался самым дешевым и простым в производстве материалом. Весь Темплтон был сбит гвоздями, проклепан и скреплен в единое целое подобно любому большому городу со времен железного века. И теперь, когда началось «Пробуждение», Темплтон расплачивался сполна за эту мнимую дешевизну. Ржавчина просачивалась из каждого сооружения. Казалось, город выделял ее подобно поту через миллионы грязных пор. По каждой поверхности растекались красно-бурые пятна, разъедая все на своем пути.

Наконец велоцикл свернул вниз, к небольшому подземному гаражу на территории его семейного поместья. Лоренс облегченно вздохнул. Снаружи не было ничего, что радовало бы глаз. Амети вытесняла людей обратно в механизированные гетто, скрывая от них ландшафт, который они так стремились покорить. Однажды в школе учитель рассказывал о том, что в скандинавских странах самый высокий показатель самоубийств на всей Земле, потому что там очень длинные темные ночи. Теперь же Лоренсу стала понятна причина столь печальной статистики. Это не было простым совпадением – с тех пор как началось «Пробуждение», он все больше времени стал проводить за интерактивными фильмами и играми.

Лестница из гаража вела в купол с полузасушливым климатом. Розалин окинула взглядом пустыню из грубых камней и белого песка. Различные виды кактусов цвели среди жесткой травы, их цветки образовывали яркие причудливые короны. Вокруг неподвижных прудов росли пальмы и смоковницы, а на плоских камнях грелись ящерицы. После поездки из школы здешний воздух казался удивительно теплым и сухим.

– Здесь кто-нибудь живет? – спросила она.

– Нет, дом находится в главном куполе. Это что-то вроде заповедника. Всего их у нас шесть. – От Лоренса не укрылось встревоженное выражение ее лица. – В чем дело?

Розалин отвернулась; похоже, вопрос Лоренса еще больше расстроил ее.

– Ну пожалуйста, Розалин.

Внезапно она оказалась в его объятиях и зарыдала. У Лоренса разрывалось сердце, ему было больно видеть ее такой несчастной. Того гляди, он сам вот-вот расплачется. В данный момент ему хотелось одного – чтобы она успокоилась. Все его чувства к Розалин неожиданно обрели еще большую силу. Даже в слезах она была прекрасна.

– Я поклялась себе, что никогда не буду этого делать, – всхлипнула она.

– Чего? В чем дело? Во мне?

– Нет. Да. Вроде бы. В том, кто ты есть.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я проявляю слабость. Но после того как погиб папа, все пошло кувырком. Каждый месяц все было по-другому. Порой мне казалось, что каждый день мне придется сталкиваться с чем-то новым. Я от этого уже устала. Я просто хочу оставаться в одном и том же месте и чтобы все дни были скучными и похожими друг на друга. Это дало бы мне ощущение стабильности и покоя.

– Да ведь сейчас все в порядке, все уладилось. – Лоренс нежно погладил ее по спине. – Ты прибыла на Амети, и уж поверь мне, здесь нет ничего скучнее, чем школа Хиллари-Эйр.

Розалин по-прежнему не смотрела ему в глаза.

– Я проверила, кто ты такой.

– Правда?

– Да. Твоя семья входит в состав совета директоров корпорации «Макартур», Лоренс.

– Ну да. И что с того?

– А ты мне об этом не говорил.

– Потому что не было подходящего случая. А вообще при чем тут это?

– Я думала… Ты богатый, и у тебя здесь множество друзей и знакомых. Я знаю, как много в этом мире значит положение в обществе. А я просто приехала сюда, и мы совсем не богатые. Я думала, что для тебя я просто развлечение во время отдыха. Что-то вроде курортного романа. Думала, что больше не увижу тебя, и ты будешь со смехом рассказывать друзьям, как легко я сдалась. А потом оказалось, что ты ждал меня этим утром, и…

На ее глаза вновь навернулись слезы.

Лоренс взял ее лицо своими ладонями и повернул, чтобы Розалин посмотрела ему в глаза.

– Я никогда об этом не думал. Я не могу даже поверить, что тебе такое пришло в голову. Розалин, тебе придется терпеть меня до конца твоей жизни, потому что я никогда больше не найду такую замечательную девушку, как ты. Никогда. И если уж кто-то и должен волноваться, так это я. Тебе стоит только посмотреть на наших спортсменов в школе, чтобы понять, какую ошибку ты допустила.

– Нет! – Она положила руку ему на затылок и притянула к себе, чтобы поцеловать. – Нет, Лоренс. Мне не нужны безмозглые спортсмены-качки. Мне нужен ты.

Некоторое время они стояли, обняв друг друга, не обращая внимания на попискивание, издаваемое гекконами и саламандрами. В конце концов Розалин улыбнулась и вытерла лицо рукой, размазав следы от слез.

– Наверное, я выгляжу просто ужасно!

– Ты выглядишь замечательно.

– Очень мило с твоей стороны, но я не хочу в таком виде предстать перед твоей мамой.

– Э-э… думаю, вначале нужно зайти в мое убежище.

Открывая дверь гаража, Лоренс на мгновение засомневался. Глядя на свою берлогу сейчас, стоя бок о бок с Розалин, он с досадой понял, что она смотрится, наверное… скажем так, по-дурацки. Его личная империя. Она давала слишком большое представление о его личности.

Розалин вошла и огляделась по сторонам.

– Смотрится очень…

– Печально? Эгоистично? Безвкусно?

– Нет. Просто сразу видно, что здесь обитает мальчишка.

Розалин провела рукой по спинке потрепанной кожаной кушетки. Она взглянула на Лоренса, тот в ответ посмотрел на нее.

Нижняя часть двери еще даже не успела закрыться, как они уже отчаянно пытались сорвать друг с друга одежду.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Розалин.

Она лежала на кушетке, положив голову ему на колени.

Лоренсу было трудно представить, что в его комнате сейчас находится обнаженная девушка. Эти два понятия просто не вязались друг с другом. Хотя, думая теперь об этом, он решил, что заниматься здесь любовью было невероятно возбуждающе. Запретный плод всегда сладок.

– Я здесь особенно ничего и не делаю. Просто прихожу сюда, чтобы расслабиться, чтобы побыть самим собой.

– Понятно. Мне тоже иногда хочется, чтобы мои дорогие сестры вообще не появлялись на свет. А я целый месяц летела вместе с ними на космическом корабле. Выхода не было. Но что ты делаешь, когда остаешься наедине с собой?

– Да так, ничего особенного. Раньше я увлекался электроникой и прочей чепухой. Все эти железячки и есть мои изобретения. Просто я не успел все это доделать. Еще я здесь делаю уроки и играю в игры.

– Вроде «Гало»?

– На самом деле это новая игра. – Он умолк, слегка смутившись. Но ведь сейчас рядом с ним красивая обнаженная девушка. Куда уж быть более откровенным. – Когда я был помладше, я мог часами смотреть мой любимый фильм вот на этом большом экране.

– Что за фильм?

– Не думаю, чтобы ты когда-либо слышала о нем: «Полет к горизонту».

Розалин сморщила носик.

– Кажется, я слышала название. Это старый фантастический фильм, да?

– Ага. О том, как космический корабль исследует другую сторону галактики. Но на Амети этот фильм показывали не полностью. Я так никогда и не узнаю, что с ними случилось и смогли ли они добраться домой.

– Почему бы тебе не написать письмо на Землю фирме-распространителю? Пусть пришлют остальные серии. Не думаю, что это будет очень дорого стоить.

– Я уже, наверное, тысячу раз пытался связаться с ними, но так и не получил ответа. Полагаю, эта компания уже не существует.

– Но ведь из базы данных ничего не исчезает, вот почему она известна далеко за пределами Земли. Не то чтобы оригинальная разработка плохо работала, просто люди все время наращивали память, и, видимо, что-то испортилось. Есть целые части базы данных, которые работают практически автономно, другие даже сами толком не знают, что в них находится, или вообще не догадываются о том, что они существуют. И если вам нужно что-нибудь такое особенное, приходится загружать информацию с десятка разных серверов в надежде, что один из них найдет, что тебе на самом деле нужно. Когда я искала информацию об Амети, некоторые данные загружались в течение нескольких дней. Ничего главного, просто второстепенные данные, обзорные статьи, начальный капитал и все такое прочее. По некоторым слухам, существуют закрытые базы данных с внутренними ссылками, и их ИР даже не знают, что у них нет доступа к выходу наружу.

– Просто бред какой-то. В базе данных Амети невозможно потерять информацию. Одна поисковая система найдет тебе все что угодно.

– Потому что она все еще относительно небольшая. Сбой в системе базы данных Земли был неизбежен. Там слишком много информации индексировано в одном ресурсе, и чем больше разрастается индекс, тем слабее становятся ссылки. Поговаривают об официальном подразделении на части. Только если не знать, где хранятся изначальные данные, как ее можно реконфигурировать?

– Неудивительно, что я не получил ответ!

– Если хочешь, я отправлю сообщение одной моей подруге, она может послать запрос на фильм.

Лоренс чуть не свалился с кушетки. Затем даже встал на колени перед Розалин, которая предложила ему такую интригующую возможность.

– Ты сможешь достать для меня остальные эпизоды?

– Надеюсь. Мы можем узнать, существуют ли они. Развлечения все еще в главных разделах. Конечно, если фильму не больше ста лет. Но все равно, думаю, это достаточно легко.

– Пожалуйста! – Он сжал ее колени руками. – Я буду благодарен тебе до гробовой доски, все что угодно для тебя сделаю. Готов написать расписку кровью.

– Хм-м. – Глядя в потолок, Розалин на мгновение задумалась. – Есть кое-что, чего бы мне очень хотелось.

– Проси, чего хочешь!

Розалин взяла его за руку и облизала его пальцы, поцеловав кончик каждого. Затем медленно начала притягивать Лоренса к себе.

– Вот так, – прошептала она. – Мне это нравится.

В течение недели Розалин каждый день после школы приходила в поместье Ньютонов. Иногда они ехали на трехколесном велоцикле, но чаще шли пешком через тоннели между куполами. Лишь на третий день Розалин представили матери Лоренса, а также его братьям и сестрам. Лоренс волновался по поводу этой встречи гораздо больше, чем она, моргая каждый раз, когда мать старалась быть любезной или задавала личные вопросы, и бросал гневные взгляды на братьев и сестер, когда они отпускали не слишком вежливые комментарии. Розалин с легкостью прошла через все испытания; Лоренс восхищался и завидовал ее самообладанию.

После того как эта первая встреча состоялась, ему было необязательно каждый раз приводить Розалин в дом родителей, хотя ей было разрешено обедать с ними, когда она приходила в гости. И было бы замечательно встретиться с ее матерью и поужинать. Желательно поскорее.

– Ох уж эти родители, – вздохнула она, когда Лоренс с мрачным видом сообщил ей последние новости. – Они никогда не уезжают в дом для престарелых, а остаются дома и смущают детей.

Лоренс поднял глаза, перестав облизывать ее пупок.

– Ты знаешь, чем это может закончиться, так ведь? Моя мама начнет знакомить твою с подходящими мужчинами.

Розалин резко повернулась. Они расстелили на кушетке одеяло – кожаная обивка прилипала к голому телу.

– Сомневаюсь.

Лоренс уловил в ее голосе тревогу.

– Прости. Ты не слишком часто говоришь о своем отце.

– Нет. – Она тяжело вздохнула. – Не рассказываю. Да и рассказывать-то особенно нечего. Он был замечательным отцом, я его очень любила. Затем его не стало, и все, что я считала своим миром, исчезло вместе с ним. И как раз тогда, когда я подумала, что моя жизнь станет сплошным дерьмом, я прилетела сюда. – Она ущипнула его за валик жира вокруг талии, отчего Лоренс болезненно поморщился. – А здесь был ты и ждал меня.

– У нас с тобой есть еще кое-что общее. Моя жизнь тоже была паршивой до тех пор, пока я не встретил тебя. Конечно, это ни в коей мере не может сравниться с потерей отца, которую тебе пришлось пережить. Думаю, причиной большинства моих страданий был я сам. С этим легче справиться.

– Знаешь, я заставлю тебя страдать еще больше.

– Что?

– Лоренс, я не могу больше приходить к тебе после школы.

– Почему же? – удивился Лоренс. – Разве тебе здесь не нравится?

Розалин с недоброй улыбкой вскарабкалась на него.

– Напротив, очень нравится. Слишком нравится, если ты еще не заметил. Две недели с тобой, и я превратилась в настоящую потаскуху. – Она потерлась грудью о его лицо.

– И я не лучше.

Лоренс провел языком по ее соскам. Он до сих пор удивлялся тому, какие вольности она ему позволяла. Собственная смелость также поражала его. Казалось, между ними больше не было никаких запретов.

Розалин слегка отстранилась от него.

– Мне пора серьезно взяться за выполнение домашних заданий. Школы на Амети сильно отличаются от школ старой доброй Ирландии. Если я не буду стараться, то скоро стану самой главной тупицей на этой планете.

– Нет, не станешь.

– Лоренс! Не спорь со мной! Я говорю тебе серьезно. Мне нужно как следует делать домашние задания.

– Кто тебе мешает делать их здесь? – бесхитростно предложил Лоренс. – У меня есть доступ к базам данных. У тебя же есть инфобраслет с сетевым интерфейсом. Какие проблемы?

Его рука потянулась к груди Розалин.

Девушка уперла руки в бока и гневно взглянула на Лоренса.

– Ты знаешь, что будет, если я стану приходить к тебе? Ты начнешь приставать, и мы окажемся в постели. Какие уж тут уроки. Ты что, хочешь, чтобы я стала полной идиоткой?

– Конечно же, нет. Но… – Лоренсу было невыносимо думать о том, что не сможет видеть ее за пределами школы. – До конца семестра я не стану ни на чем настаивать. Обещаю. Просто приходи ко мне днем, пожалуйста!

– Поклянись!

Лоренс прижал руку к груди.

– Клянусь!

– Ну ладно.

– Отлично!

– Но вначале мы будем заходить в дом. Делать уроки там.

– Что?

– Дело вот в чем. Мы будем вместе учить уроки в гостиной или где-нибудь еще. Так что тебе придется вести себя пристойно.

– Черт возьми. Ну хорошо.

– А потом, – Розалин вновь наклонилась к нему, – потом мы можем приходить сюда, и я покажу, насколько я тебе благодарна.

– Правда?

Розалин провела языком по его губам, прижимаясь при этом сосками к груди Лоренса. Для него это было подобно сладостной пытке.

– О да! – прошептала она.

– И насколько же благодарна?

– Настолько, что я даже не смогу говорить, потому что мой рот будет слишком занят.

Лоренс простонал; от наслаждения у него на глазах выступили слезы. Он задрожал, ощутив нежное прикосновение руки Розалин к его гениталиям. А затем – черт возьми! – ее вторая рука ущипнула за жировую складку на животе, и Лоренс отстранился.

Розалин недовольно взглянула на него.

– В чем дело?

– Мне это не нравится, – проворчал Лоренс.

– Ты имеешь в виду вот это?

Ее рука вновь потянулась к его животу.

– Да! – Он резко отодвинулся. – Не надо напоминать мне про мой избыточный вес.

Розалин нахмурилась.

– Ты – это твое тело, Лоренс. Так же, как и я.

«Но твое тело восхитительно, – так и подмывало его сказать ей, – а вот мое…»

– Я знаю. Я собираюсь заняться спортом. – Он быстро закрыл рот, чтобы с его губ не сорвалась еще какая-нибудь глупость.

– Правда? – обрадовалась Розалин и с воодушевлением поцеловала его. – Это будет меня возбуждать.

Глава 6

Время перелета – этот фактор был известен военному командованию на протяжении столетий и включался во все тактические планы. Период, в течение которого наземные войска могли спокойно перемещаться, прежде чем наступало падение их боеспособности. Согласно справочникам компании «Зантиу-Браун», принадлежавшие ей Силы стратегической безопасности могли пережить без какого-либо заметного снижения боеспособности пятидесятидневный перелет в космическом корабле.

На сороковой день полета (до Таллспринга оставалось еще три световых года) Лоренс начал задумываться о том, кто вообще из всего взвода 435НК9 сможет сесть в планер, когда придет время высаживаться на планету. Кто бы ни был тот эксперт, определивший пятидесятидневный срок как оптимальный, ему явно никогда не приходилось бывать на низкой земной орбите, не говоря уже о космическом корабле.

Сейчас шел сорок первый день, половина десятого по корабельному времени. Весь взвод находился в спортзале. Оставшаяся часть дня посвящалась тактической подготовке и повторению плана миссии, так что сейчас было не самое подходящее время для упражнений. Возбуждение, которое они наверняка испытывают, пройдет лишь через несколько часов, после чего останутся разве что усталость и раздражение. И все же, согласно распорядку, каждый взвод должен был ежедневно проводить полтора часа в спортзале, что находился в отсеке жизнеобеспечения. Нарушить распорядок не дозволялось.

Даже зная о том, что после весь день пойдет наперекосяк, Лоренс сосредоточился на упражнениях, ритмично отталкиваясь от руля тренажера. Он распростерся на одной из стандартных аппаратных скамей, в которых сопротивление вырабатывалось с помощью пружин и поршней. Лоренс слегка увеличил нагрузку и продолжил тренировку. На лбу выступили капли пота, сердце бешено стучало в груди. Именно так и должен реагировать организм спецназовца –чтобы каждый орган был напряжен до предела. Лоренс неоднократно говорил об этом остальным солдатам, на собственном примере показывая, как нужно тренироваться. В боевых костюмах тяжело заниматься спортом, особенно когда вот уже пять недель паришься в консервной банке при одной восьмой силы тяжести. Это был тот самый фактор, который почему-то оставался у начальства вне поля зрения.

Обведя взглядом спортзал, Лоренс заметил Эмерси и Хэла Грабовски. Оба работали на предельной нагрузке, их красные футболки взмокли от пота. Тренировались они добросовестно в отличие от Оделя и Карла – эта парочка, как и всегда, сегодня явно не напрягалась, как, впрочем, и Джонс Джонсон, который едва шевелил ногами – судя по всему, этот увалень считал тренировки чем-то вроде свободного времени.

Как это характерно для него, подумал Лоренс. Джонс был взводным механиком и отлично разбирался в любой технике и оружии, включая метательное. Естественно, он считал, что эта способность компенсирует отсутствие всех остальных. Несмотря на участие в трех боевых кампаниях, Джонс так и не уяснил для себя, что выживание взвода основано на слаженных действиях всей команды, залогом которых является хорошая физическая подготовка.

Лоренс поднялся и небрежно перекинул через плечо полотенце. Затем подскочил к Джонсу и схватился за раму тренажера, используя ее в качестве рычага. Свободной рукой он опустил ножные брусья, отчего ноги Джонса неожиданно согнулись.

– Черт побери! – завопил Джонс.

– Ты попал в засаду. Взорвалась мина, и стена рухнула. Твои ноги оказались завалены камнями, а к тебе приближаются три отморозка с топориками. Если хочешь жить, ты должен как можно быстрее высвободиться.

– Черт возьми!

– Ну же, идиот, поднимайся!

Джонс напрягся, чтобы высвободить ноги, и лицо его от натуги превратилось в резиновую маску. На шее выступили жилы, было видно, как в них пульсирует кровь.

Когда стало ясно, что Джонсу не удастся поднять брусья, Лоренс отпустил его.

– Пользы от тебя никакой, Джонс. Мне наплевать, как тебя убьют, замена тебе хоть какая-то, да найдется. Но если ты не можешь быстро двигаться, то всем остальным придется прикрывать свои задницы. Или держись на уровне с нами, или вообще уходи. Я не несу никакой ответственности.

– Да это же всего лишь гребаный спортзал, сержант! Когда мы пойдем на задание, я буду в боевом костюме. Все эти тренировки – полное дерьмо.

– Единственное, на что ты можешь в полной мере полагаться, – это ты сам. – Лоренс увидел, что Хэл усмехается, и повернулся к нему. – А ты прекрати ржать. Через шесть дней мы окажемся на новой планете. Каждая доброжелательная улыбка в твой адрес будет означать, что они тебя ненавидят. Чем шире улыбка, тем больше они хотят твоей смерти. Все, что будет у каждого из нас, – это мы сами. Больше никто не станет о нас заботиться. Поэтому я хочу, чтобы вы были в наилучшей физической форме. И не только ваши тела. Я также хочу, чтобы у вас было бодрое расположение духа. Мне придется на вас рассчитывать.

Лоренс вернулся к своему тренажеру. Хэл также продолжил тренировку, гордясь тем, как сильно он увеличил нагрузку и как легко справлялся с ней. Капрал Эмерси, не переставая качать брюшной пресс, бросил на Лоренса укоризненный взгляд. В принципе капрал прав, не одобряя его поведение, мысленно признал Лоренс. Не надо было так бурно реагировать на то, что этот оболтус Джонс увиливает от тренировок. Но на сей раз Лоренс ожидал от взвода гораздо большего, чем во время любой другой миссии. Если он собирается достичь своих личных целей, когда они прибудут на Таллспринг, ему нужна полная преданность, а для этого о солдатах нужно заботиться. Притом заботиться хорошо. Возможно, здесь они это не ценят, но в боевых условиях может произойти все что угодно. У его бойцов есть практическая хватка, большинству из них можно доверять в самых трудных ситуациях. Но «ЗБ», в лице капитана Дугласа Брайанта, не обратила на это внимания.

Лоренс продолжил тренировку. Увидев, как Джонс бешено крутит педали, он удовлетворенно хмыкнул. Еще крупно повезло, что механик не завязал с ним драку. За время полета нервы у всех стали ни к черту. Пусть потерпят до возвращения на Землю. В Кэрнсе они смогут ночью улизнуть с базы и снять свое напряжение в обществе какой-нибудь пышногрудой девицы с Кэрнс-Стрип.

После спортзала взводу предстояла двухчасовая тренировка в полном обмундировании. Лоренс оставил Эмерси наблюдать за солдатами. У него была запланирована еще одна встреча с капитаном; в конце полета эти встречи стали почти ежедневными.

Конференц-зал космического корабля представлял собой прямоугольный отсек с алюминиевыми стенами и большим экраном. Трое сержантов из остальных взводов – Вагнер, Сайярен и Оукли – уже сидели за столом. Лоренс коротко кивнул им и занял свое место. Через мгновение в сопровождении лейтенанта Мотлука в помещение вошел капитан Дуглас Брайант. Сержанты поднялись на ноги, схватившись одной рукой за край стола, чтобы удержать равновесие, второй же откозыряли старшим по званию.

– Вольно, братцы, – сердечно произнес Дуглас Брайант.

Ему было двадцать восемь лет; он окончил военную академию «ЗБ» в Тунисе. Умный мужчина, с солидной долей акций компании, которая подталкивала его вверх по карьерной лестнице. Прочитав его личные данные, Лоренс обнаружил, что единственными боевыми действиями, в которых капитан принимал участие, были миссии по подавлению мятежников в Африке. Нападения на лагеря повстанцев, спрятанные в джунглях, где местные племена продолжали бунтовать против строительства шахт, выкачивавших из их земли полезные ископаемые. Что ж, возможно, и этой квалификации достаточно для участия в миссии по извлечению прибыли, но Лоренс предпочел бы иметь над собой кого-нибудь с настоящим боевым опытом. Если уж быть полностью откровенным, то причина его презрения к Дугласу Брайанту заключалась в другом – в принципе Лоренс сам мало чем отличался от него. Капитан был искренне озабочен состоянием боевого духа вверенных ему людей и ни черта не смыслил в том, что действительно важно.

– Сайярен, вы рассортировали вооружение своего взвода? – спросил капитан.

– Сэр, – ответил сержант взвода 836БК5, – имела место небольшая осечка. Запасы вооружения находились не в нужном посадочном отсеке.

Капитан улыбнулся своим сержантам.

– Сплошное программное обеспечение, не так ли? Были ли у нас какие-нибудь проблемы, кроме виртуальных, с тех пор как мы покинули Централис?

Сержанты вежливо улыбнулись в ответ.

– Хорошо. А как обстоят дела с окончательной подгонкой боевых костюмов? Ньютон, ваш взвод еще даже не приступал к ней, почему же так?

– Бойцы еще проходят функциональные испытания, сэр. Я хочу отложить окончательную подгонку на как можно более позднее время. Даже несмотря на тренировки в спортзале, пять недель гравитации сказываются на размерах.

– Понимаю, в этом есть свой смысл, но, к сожалению, мы преследуем другие цели. Ваш взвод должен доложить об окончательной подгонке костюмов завтра ровно в восемь.

– Слушаюсь, сэр.

– Я не могу рисковать. Бойцы обязательно должны быть готовы к моменту выхода из декомпрессии. Никаких неполадок в костюмах не допускается.

«Верно, – согласился про себя Лоренс, – можно подумать, Таллспринг сдвинулся с места и мы собираемся закончить полет пораньше. Окончательная подгонка занимала максимум два часа на каждый костюм».

– Будет исполнено, сэр.

И так далее таким же образом. Брайант был просто помешан на мелочах. Любой опытный командир предоставил бы решать такие проблемы своим сержантам. Капитан хотел, чтобы вся операция прошла как по накатанным рельсам. Его больше заботило впечатление, которое он производил на подчиненных, нежели практические ситуации, неизбежно возникающие в ходе миссии. Он даже хотел, чтобы Оукли отменил запрос на приобретение датчиков большого радиуса действия. Взводу Оукли предстояло пройтись по городской территории, состоящей из узких улочек и лабиринта дешевых застроек – судя по карте десятилетней давности. С тех пор там, видимо, все еще больше пришло в упадок. Иными словами, для местных хулиганов городские трущобы могут стать отличным местом для засады. Лоренсу тоже хотелось бы безопасности, которую могут обеспечить датчики большого радиуса действия. Так нет же, несмотря на хваленую тактику «ЗБ», в плане предстоящей миссии важную роль должны были сыграть датчики визуального наблюдения. И на этой стадии Брайант уже не хотел ничего менять.

Оукли согласился с начальником и отменил запрос. Участники совещания перешли к вопросу о времени посадки. Брайант сказал, что надеется на синхронный выход десантников из планеров.

Почти весь день на Мему-Бэй лил теплый дождь – второй раз за последние две недели, хотя, казалось бы, и не сезон. А значит, выпускать детей в сад было нельзя, и они все утро просидели за столиками внутри, под крышей. Утром Дениза раздала ребятишкам медийные блокноты и дала задание нарисовать облака. Ее подопечные постарались на славу – в результате получились яркие, причудливые рисунки всех цветов радуги. После обеда, когда стало ясно, что облака не собираются рассеиваться, Дениза усадила детей широким полукругом, а сама села за один из столиков в центре.

– Думаю, пора рассказать вам о планете Мордифф, – сказала она. – Хотя сам Моцарк никогда там не был.

Затаив дыхание, дети обменялись взволнованными взглядами. Каждый раз, когда речь заходила об Империи Кольца, упоминалась загадочная и страшная история планеты Мордифф, но только вскользь.

Джедзелла подняла руку.

– Скажите пожалуйста, мисс, это не слишком страшно?

– Страшно? – Дениза поджала губы и сделала вид, будто серьезно задумалась над вопросом. – Нет, не страшно, хотя ее жители вели ужасные войны, а война – это всегда ужасно. А еще это очень печально. Я всегда говорю, что можно учиться на чужих ошибках. Жители же планеты Мордифф совершили немало непоправимых ошибок. К счастью, если вы будете помнить об их поступках, когда вырастете большими, то сумеете избежать повторения их ошибок. Так мне рассказывать сказку дальше?

– Да! – хором закричали дети.

Некоторые из них бросили на Джедзеллу сердитые взгляды.

– Ну хорошо. Итак, Моцарк никогда там не был, хотя как-то раз и пролетал вблизи Улоданской туманности, где прятались эта планета и ее звезда. У него не было необходимости лететь туда. Ведь уже в те времена на Мордиффе никого не осталось. Так что никакие из достижений его обитателей не помогли бы ему в поисках смысла жизни. Хотя в некотором, весьма искаженном понимании у жителей Мордиффа смысл жизни имелся, и немалый. Они хотели жить. В этом они ничем не отличались от нас с вами. Современные люди вроде нас или разумные существа, населявшие Империю Кольца, ничем не отличаются друг от друга. Все мы хотим жить. Но волей судьбы или же просто по счастливому совпадению цивилизация Мордиффа развилась на планете посреди самой темной и самой густой туманности в галактике того времени. Туманность эта была, правда, не настолько плотной, чтобы заслонять от них солнце. Зато ночь была абсолютно непроницаемой. Ночное небо над их планетой было чернее черного. Разглядеть звезды было невозможно. И потому жителям Мордиффа казалось, что они одни во вселенной; для них не существовало ничего, кроме их планеты и их солнца.

– А разве они не отправляли корабли, чтобы найти другие звезды? – искренне удивился Эдмонд.

– Нет. Ведь у них не было необходимости исследовать окружающее пространство. Они не подозревали о существовании других миров, тем более что это подтверждали их наблюдения. Так что им и в голову не приходило, что можно отправиться в космические странствия. Что и стало причиной их гибели, и этот урок мы с вами должны усвоить. Видите ли, подобно большинству разумных существ, жители Мордиффа мыслили так же, как и мы, хотя внешне и отличались от нас. Они были настоящие великаны – почти как земные динозавры. А еще они обладали «умными» конечностями, которые были способны менять форму. Это значит, что при желании они могли ползать по земле подобно змеям, могли, превратив конечности в плавники, плавать, как рыбы, а некоторые историки и археологи Империи Кольца даже полагали, что они умели летать или по крайней мере парить в воздухе. Что, однако, не мешало им быть обычным народом с обычной цивилизацией. Они прошли через каменный век, железный век – совсем как мы; затем был век пара, промышленный век, атомный век, и, наконец, информационный век. Вот отсюда и начались все их беды. К этому времени планета достигла небывалого уровня развития, у них была хорошая медицина, отчего люди могли жить долго и не болеть. Население постоянно росло и потребляло все больше и больше ресурсов. Все континенты превратились в огромные, слившиеся воедино города.

Жители Мордиффа строили острова в несколько миль в ширину; эти острова парили в воздухе, и на них высились огромные здания. Даже полярные континенты, и те были заселены. Свободного пространства больше не осталось; вся поверхность планеты была занята. А значит, ее обитателям пришлось вести войны друг с другом – ужасные, страшные войны, в которых гибли десятки миллионов людей. Но, как и все войны, эти сражения были бессмысленными. После того как уничтожались целые нации, победителям приходилось жить на руинах, и через пару поколений количество людей вновь возрастало. А тем временем технологии – особенно военные технологии – становились все более сложными и опасными. Войны отличались все большей и большей жестокостью и причиняли планете все больше и больше вреда.

Однажды самая многочисленная нация, которой правил самый-самый могущественный правитель планеты Мордифф, сумела построить межгалактический тоннель.

Дети испуганно вскрикнули.

– Они завоевали Империю Кольца, мисс?

– Нет, они ее не завоевали. Разве вы забыли? Они же не знали о ее существовании. Тоннель, который они построили, вел в другую сторону. Видите ли, тоннели строятся из пространственно-временного искривления. Мы строим свои тоннели для того, чтобы летать к разным звездам. А жители планеты Мордифф путешествовали во времени. Поскольку Улоданская туманность лишила их представления о пространстве, все, что им было известно, – это время. Правитель приказал построить в самом центре своей страны гигантский космопорт. Это было величайшее изобретение нации Мордиффа, и не только потому, что из этого космопорта можно было перемещаться во времени, но и потому, что сооружение само обеспечивало свое существование. Пока там была энергия, здание не могло разрушиться. А энергия вырабатывалась благодаря генерированию тоннелей. Иными словами, это было нечто вроде вечного двигателя.

– Мой папа говорит, что такое невозможно, – самоуверенно заявила Мелани. – Он считает, что в такие вещи могут верить только дураки.

– Верно, вечный двигатель создать невозможно, – согласилась Дениза. – Но так будет легче понять принцип работы этого аэровокзала.

Эдмонд смерил Мелани презрительным взглядом и усмехнулся, затем повернулся к Денизе.

– А зачем их правитель построил его, мисс?

– А! Именно с этого начинаются ужас и трагедия нации Мордифф. Когда все было готово, правитель приказал своему народу приготовиться к путешествию. Целая армада летательных аппаратов доставила в Космопорт миллионы жителей планеты. А когда все они собрались внутри, личная охрана правителя запустила в действие смертельное оружие. Причем все его виды одновременно. Оружие было таким мощным, что уничтожило все до последнего живые существа на всей планете, превратило города в груды камней.

Дети с ужасом посмотрели на Денизу.

– У каждой нации планеты Мордифф имелось столь же опасное оружие; одни виды оружия распространяли смертельные болезни, другие взрывались с такой силой, что раскалывали самые нижние слои земной коры под континентами, – рассказывала Дениза. – Правитель знал, что кто-нибудь рано или поздно пустит в ход оружие. Это был лишь вопрос времени. Каждая нация так отчаянно желала заполучить новые земли и ресурсы, что отказ от применения оружия означал бы гибель нации изнутри. Итак, теперь нация правителя оказалась внутри тоннеля, уходя все дальше и дальше в будущее, прочь от времени гибели планеты. При этом некоторые – группа первопроходцев – вышли из космопорта, который, конечно же, пережил взрывы и радиацию, на тысячу лет позже. Для этой группы первопроходцев прошло всего пять минут с того момента, как они вошли в тоннель. Выйдя из него, они увидели безлюдную планету, полностью лежащую в развалинах. К тому времени радиация ослабла, и все болезни исчезли. Разведчики-первопроходцы разбросали по всей поверхности планеты бактерии и водоросли и отправились обратно в космопорт. Затем они вышли наружу еще через тысячу лет, когда бактерии распространились повсюду, снова вернув почву к жизни. На этот раз перед возвращением в космопорт они разбросали по планете семена. В третий раз они оставили размножаться животных и рыб. Через тысячу лет после этого мир вернулся в то состояние, в котором пребывал перед началом индустриального века. Вот тогда вся нация правителя и вышла из тоннеля. Они пробыли там всего пару часов, в то время как на самом деле прошло сто двадцать тысяч лет!

Они посмотрели на этот красивый, чистый новый мир и обрадовались и поблагодарили своего правителя за то, что он доставил их в это замечательное место. Многие из них успели забыть о преступлении, которое было совершено, чтобы дать им этот шанс начать новую жизнь и возродить общество. Поэтому они вновь начали добывать из недр земли металлы и минералы и создавать города, быстро разросшиеся на месте пустынь и лесов. Через несколько поколений некоторые из жителей Мордиффа забыли о своем долге перед семьей правителя, которая по-прежнему управляла нацией, и стали обособляться, образуя собственные нации. Через две с половиной тысячи лет вся планета вновь оказалась покрыта гигантскими городами. Вновь начались войны. И поэтому тогдашний правитель сделал то же самое, что когда-то совершил его предок. Он собрал весь свой народ в летательный аппарат и оправил их в космопорт. Снова прогрохотали взрывы смертельного оружия чудовищной силы.

Так происходило еще три раза. Как только миру начинало грозить перенаселение, та самая нация правителя исчезала во времени, повторяя действия своих далеких предков. Но после того как они в последний раз вылетели из космопорта, группа разведчиков, выйдя из тоннеля через тысячу лет, обнаружила, что случилось нечто непредвиденное. Их солнце изменилось, стало другим. Посмотрев на него, они увидели на его поверхности темные пятна. Небесное светило почти достигло конца своего жизненного цикла и постепенно начало остывать. Конечно же, поскольку жители Мордиффа никогда не видели других звезд в галактике, они не понимали, что происходит. Им было неведомо, что звезды стареют и умирают; они полагали, что их небольшая вселенная вечна и неизменна. Их физики начали размышлять о причинах изменения солнца, изобретая различные теории, и, возможно, наконец догадались о том, что происходит, – не забывайте, ведь они были очень умными. Но понимать, что происходит, и что-либо предпринять – это совершенно разные вещи.

Группа разведчиков замерила уровень охлаждения воздуха и почвы и вернулась в тоннель, чтобы доложить об этом своему правителю. Вначале тот не хотел верить в то, что они ему сообщили, но затем вышел наружу и своими глазами увидел гибель солнца. К тому времени поверхность земли была покрыты толстым слоем льда, сверкавшего в тусклых солнечных лучах, а моря полностью вымерзли. Прежде чем прийти в себя, правитель долго гневался на то, что он счел наивысшей несправедливостью природы. В далекое будущее были высланы исследователи: вперед на двести тысяч, пятьсот тысяч, миллион, два миллиона, даже десять миллионов лет. Все они возвращались с пугающими сообщениями о том, что солнце продолжает остывать, превращаясь в огромный красный гигант, занимавший пятую часть неба. И не было видно никаких признаков того, что оно сможет вернуться в изначальное состояние.

– А звезды это могут? – тихо спросила Мелани. – Ну, как бы выздоравливать?

– Нет, моя дорогая, не могут. Сами по себе не могут. Есть истории о том, что в некоторых царствах Империи Кольца чинили звезды – в те времена, когда Империя достигла своего расцвета. Но, к сожалению, это всего лишь истории. Несмотря на все свои знания и технологии, жители Мордиффа не были такими могущественными и умными, как жители Империи Кольца. Поэтому их правителю не оставалось никакого другого выбора. И он приказал своим подданным выйти из тоннеля в тот момент, когда результаты взрыва смертельного оружия исчезли, а солнце еще немного грело. В этом смысле он был хорошим правителем. Он делал все, что было в его силах. Он приказал, чтобы над новыми городами построили защитные купола. Он говорил, что их технологии способны остановить наступающую ночь. Это и в самом деле было так. Они по-прежнему могли жить на своей планете, защищаясь от холода стеклянными куполами. Свет и тепло можно было вырабатывать специальными генераторами. Но эти города было очень трудно строить, а для поддержания их в рабочем состоянии требовалось огромное количество ресурсов. То была трудная жизнь, а к тому времени жители планеты не знали ничего, кроме войн и завоеваний. После стольких лет бесконечных конфликтов трагический исход был неизбежен. Как только население начинало вновь разрастаться, возникали лишения и страдания. Города под куполами воевали друг с другом. Это было жутким безумием, ведь они были куда более слабыми, чем старые города под открытым небом. И на сей раз, если кто-нибудь пустил бы в ход смертельное оружие, людям было некуда спрятаться. Единственное, что ожидало их в будущем, – это бесконечный холод и тьма.

Согласно сведениям, которыми обладали археологи Империи Кольца, жители Мордиффа погибли через полторы тысячи лет после того, как они в последний раз вышли из космопорта. Империя Кольца исследовала Улоданскую туманность двадцать пять миллионов лет спустя. Среди льда, покрывавшего весь мир, были найдены немногочисленные следы цивилизации – все, что осталось от тех, кто застроил планету чудесными городами.

Дети вздохнули и боязливо поежились. Многие из них взглянули на небо, желая удостовериться, что солнце никуда не исчезло и по-прежнему ласково греет их, излучая тепло и свет. Прибрежный ветер рассеял облака над Мему-Бэй, и на землю струились золотистые солнечные лучи. Дениза улыбнулась, глядя на капли росы, блестевшие на растениях в саду и на деревьях за оградой.

– Какая страшная сказка! – воскликнула Джедзелла. – Значит, им всем пришлось умереть? Но почему?

– Потому что так сложились обстоятельства. Жить внутри туманности означало, что они могли смотреть лишь внутрь. Нам повезло больше, чем им. Мы с вами знаем о существовании других миров. Это позволяет нам более цивилизованно относиться к тому, как мы живем и как ведем себя.

Дениза изо всех сил старалась, чтобы в ее голосе не прозвучал сарказм.

Одна из девочек подняла руку:

– Что такое «цивилизованно»?

– Это значит, с добротой и разумно, а не глупо и со злобой. – Дениза умолкла и с улыбкой огляделась по сторонам. – Ну, кто хочет пойти покачаться на качелях?

На улице все еще было сыро, и если у детей промокнет одежда, ей грозит выговор от миссис Почански. Впрочем, все дети изъявили желание поиграть в саду, и Дениза не могла лишить их этих маленьких радостей.

Ее подопечные с радостными криками высыпали на улицу и наперегонки помчались к качелям. Дениза не спеша последовала за ними. Сказка про Мордифф всегда приводила ее в печальное расположение духа. История трагедии этой планеты имела слишком много общего с историей человечества. Только лишь милостью божьей… Не то чтобы Дениза верила в богов – земных или инопланетных, но все же, все же…

От «Прайма» Денизе пришло сообщение о том, что в базу данных поступил сигнал тревоги. В восьми миллионах километров от Таллспринга станция космического слежения засекла две мощные плазменные струи, и сейчас полным ходом шел анализ происходящего. Объем перекачивания данных от спутников слежения удвоился в течение пятнадцати секунд, затем еще раз и еще, вырастая как снежный ком буквально на глазах.

Взглянув на детей, Дениза испуганно закрыла рукой рот. Их беспечные крики, смех и улыбки ворвались в ее сознание, и внезапно ей стало страшно. Страшно за них, а не за себя. Она подняла голову, переведя взгляд на ту часть неба, координаты которой передал спутник. По отношению к ней это было окошко под углом в девять градусов чуть выше западного горизонта. На небе было слишком много облаков, не позволявших увидеть крошечные голубовато-белые искры, которые – Дениза это точно знала – вспыхивали в той части неба. Внезапно она ощутила на сердце свинцовую тяжесть, отчего весь мир показался ей холодным и мрачным. Началось…

На капитанском мостике «Корибу» капитан Маркие Кройен откинулся на спинку сиденья, которое он именовал командирским креслом. В действительности же это был обычный офисный стул, снабженный на случай невесомости ремнями безопасности и надежно прикрепленный к полу позади компьютерной консоли. В квадратном отсеке было одиннадцать точно таких же консолей, расположенных в два ряда по шесть, друг напротив друга. Девять из них сейчас были заняты, шла подготовка к выходу из пространственного тоннеля.

Во время первых полетов, когда Кройен был еще только младшим офицером, ему несколько раз приходилось занимать место на одной из наблюдательных площадок в переднем отсеке – разумеется, с согласия капитана корабля, который вполне мог обойтись и без его личного участия в операции. Вместе с другими младшими офицерами, невзирая на затекшие конечности и спертый воздух, Кройен, бывало, как зачарованный подолгу ждал возможности воочию увидеть прыжок через тоннель. Со временем это событие утратило новизну и перестало представлять для него интерес – впрочем, как и большинство других событий на борту корабля. Стены тоннеля – черноватая пустота – медленно исчезли, уступив место звездам; это напоминало тусклые сумерки, сгущавшиеся ранним туманным вечером.

Это было тридцать лет назад. С тех пор Кройен больше не утруждал себя зрительным наблюдением, предпочитая более точную информацию графиков на экране своего сетевого интерфейса. Пятеро его собственных младших офицеров сейчас толпились на наблюдательной площадке – награда за успешное выполнение своих обязанностей во время полета. Что ж, еще пара полетов, и им тоже все надоест.

– Готовность к выходу, – объявил Колин Джеффрис, помощник командира. – Десять секунд.

Вокруг было полно дисплеев, которые вели обратный отсчет, так что в словесном распоряжении не было ровным счетом никакой необходимости. Однако поведение команды корабля во многом определялось традициями, и это помогало соблюдать субординацию.

Личный навигатор Кройена сообщил, что в данный момент ИР корабля запустил в действие преобразователь энергии. По мере уменьшения магнетического сжатия температура плазмы в термоядерных реакторах стала снижаться. Их мощность упала до минимального уровня, достаточного лишь для того, чтобы обеспечить бесперебойную подачу электричества во вспомогательные системы.

Тусклая монотонность тоннеля вокруг «Корибу» сменилась картиной обычного космоса. Голографические панели в верхней части бортового компьютера почернели, показывая лишь свечение звезд, передаваемое внешними камерами. ИР корабля активировал обзорные датчики, настраивая их на Таллспринг. Увидев, как на экранах из темноты возникла яркая сине-белая сфера, дежурные офицеры заметно приободрились.

«Давайте посмотрим правде в глаза, – подумал Маркие, – они мало что смогут сделать». Дежурные офицеры – не более чем крайнее средство, последний механизм, обеспечивающий выполнение задачи. Кораблем управлял ИР, в то время как люди принимали разве что второстепенные решения, основываясь на тех крупицах информации, что поступали через голографические панели и персональные сетевые интерфейсы. Миллионы бортовых систем генерировали такое количество данных, что у человека ушла бы вся жизнь только на то, чтобы проанализировать одно мгновение.

– Восемь миллионов километров, – произнес Кройен, проанализировав информацию со своего сетевого интерфейса. – Радар включен. Идет поиск остальных кораблей.

Саймон Родерик откинулся на спинку капитанского кресла и принялся изучать изображение своего дисплея.

– Отлично. Полагаю, что если мы засекли их компрессионное искривление, когда находились в тоннеле, то они где-то неподалеку.

Кройен ничего не ответил. Все, что говорил Родерик, и то, как он это говорил, было демонстрацией его предполагаемого превосходства. Капитан – хозяин своего корабля; в действительности все остальные капитаны Третьего флота таковыми и являлись. Но в этой кампании «Корибу» сделали флагманским судном, и потому на протяжении всего полета Кройен был вынужден терпеть присутствие Родерика, его назойливые советы и просьбы. Каждый вечер Саймон Родерик ужинал вместе со старшими офицерами, превращая прием пищи в сущее мучение. Все его бесконечные разговоры сводились к восхвалению культуры, экономики, истории и политики компании «Зантиу-Браун». Он ни разу не пошутил, говорил обо всем нудно и всерьез, что приводило присутствующих в состояние нервного напряжения. А еще он занимал целых пять кают. Пять! Правда, Кройен больше не ставил это ему в упрек. Член Совета проводил большую часть времени в совещаниях со своими наземными командирами и с вечно хмурыми и молчаливыми сотрудниками флотской разведки Кваном и Рейнсом.

– Каков статус реактивного двигателя, капитан? – спросил Родерик.

– Инженерная команда заправляет двигатель горючим, – вежливо ответил Кройен.

Родерику ничто не мешало лично получить доступ к любому количеству данных и, возможно, даже узнать еще больше, если учесть, какими кодами доступа он обладал. Вопрос Родерика был лишь напоминанием о стратегии, на которой он настаивал.

Обычно перед выходом из тоннеля космический флот ложился в дрейф, ожидая прибытия каждого корабля, чтобы затем поставить его в боевой строй и направить к цели. На сей раз мистер Родерик решил, что никакого построения не будет; каждый корабль сразу же начнет приближение к Таллспрингу. Если корабли растянутся вереницей, экзоорбитальные средства защиты, если таковые здесь имеются, ничего не смогут сделать, когда засекут их. Флагманский корабль примет на себя главный удар, но при этом предоставит остальным кораблям важную информацию.

Во время обсуждения за ужином Кройен указал на то, что, если весь флот выстроить в боевом порядке, это увеличит энергию, необходимую для генерирования защитной оболочки, что обеспечит лучшее прикрытие, нежели один корабль.

– Вспомните Санта-Чико, капитан, – ответил Родерик. – Нам следует учиться на собственных ошибках: изучить историю, после чего двигаться вперед, отталкиваясь от наших неудач. Времена меняются. Тактика развивается в одной упряжке с технологией.

Слава богу, Кройен не принимал участия в кампании на Санта-Чико, но эта планета всегда шла в своем развитии на шаг впереди остальных. На Таллспринге наверняка нет такого высокого уровня технологий. Если там даже и построят экзоорбитальные системы, то явно устаревшего образца.

– Курс на орбиту в шестьсот километров задан, сэр, – объявил Колин Джеффрис.

Маркие Кройен просмотрел схемы двигателя, которые открыл его сетевой интерфейс. Что ж, все системы работают нормально, никаких перебоев. Три месяца до начала миссии они провели в доке на Централисе, ремонтируя все узлы и системы. Так что пока все идет гладко, как и планировалось.

– Для зажигания все готово, мистер Джеффрис.

– Приведите в состояние готовности отсеки жизнеобеспечения, чтобы обезопасить сдвиг гравитации.

– Есть, сэр.

– Кому-нибудь известно, что происходит на планете? – небрежно осведомился Родерик.

Адул Кван оторвал взгляд от компьютера. Он уже успел перенаправить множество сообщений на свои голографические панели, где на аналитических шаблонах заново интерпретировались необработанные данные.

– Стандартные микроволновые и радиоизлучения. Также видны тепловые точки, соответствующие известным нам населенным пунктам. Они находятся на прежних местах и функционируют в обычном режиме.

– Ах, ну наконец хоть какие-то хорошие вести. Что ж, они уже в самом ближайшем времени попытаются связаться с нами. Ответа не будет. Я поговорю с президентом, как только мы окажемся на орбите.

– Понятно.

Замелькали желтые огоньки, предупреждая о том, что включено зажигание двигателя.

– Сэр, корабль «Норвелль» вышел из тоннеля, – сообщил Колин Джеффрис.

– Отлично, – ответил Родерик. – Я иду в свою каюту. Не думаю, что я вам нужен в данный момент, так ведь, капитан? Я полагаюсь на вас. Надеюсь, вы выведите нас на орбиту целыми и невредимыми.

Кройен даже не оглянулся.

– Я буду сообщать вам обо всех изменениях.

Единственное, что Дениза, Рэй и Джозеп никогда толком не брали в расчет, – это то, как мало времени у них оставалось. Возможно, их «Прайм» засек и передал им сигнал тревоги с минимальной задержкой, но это еще не значит, что никто другой не мог опередить их. Нельзя было сбрасывать со счетов и возможность утечки информации. Подтвержденные данные автоматически рассылались правительственному аппарату – а это как-никак более сотни человек! К тому же у большинства были семьи, у всех друзья и связи с прессой, и так далее, и тому подобное.

Через пятнадцать минут после внешней верификации прибытия корабля прессе уже было известно про сигнал тревоги, и журналистская братия принялась забрасывать офис президента требованиями сделать официальное подтверждение и заявление для общественности. В Даррелле, столице планеты, только что наступила полночь, тем не менее помощники президента дали ответ незамедлительно. Их первое осторожное заявление о том, что аномальные данные сейчас находятся в стадии рассмотрения, едва ли удовлетворило беснующуюся толпу. Но и такого ответа оказалось достаточно, чтобы распространить историю дальше по всем базам данных и в программы новостей. Подогреваемая всеобщей истерией, история эта с каждым пересказом обрастала все новыми и новыми подробностями. Из библиотек были выужены на свет материалы о последнем вторжении землян; их транслировали в мельчайших деталях, напоминая об угнетении и жестокости, которым тогда подвергались люди, – как будто кому-то были нужны эти напоминания! Через полчаса практически на всем Таллспринге было известно, что корабли «ЗБ» вернулись.

Репортеры неустанно твердили, что для паники нет никаких причин – ведь вражеский флот находился на расстоянии восьми миллионов километров. Принимая во внимание тот факт, что большинство людей горели желанием услышать сообщение целиком, психологи удивлялись, почему многие не сразу обратили внимание на эту информацию.

Человеческая натура такова, что, когда вам угрожает какая-нибудь опасность, вы хотите поскорее отправиться домой. Дом – это главное убежище, где, пообщавшись со своей семьей, начинаешь испытывать чувство безопасности. В каждом городе люди, уходя с работы, вызывали такси или садились в трамвай; на улицы выплескивался поток велосипедов и машин. Уже больше десятилетия планета не знала таких дорожных пробок – с тех самых пор, как в последний раз здесь высаживались корабли захватчиков.

Обычно у Денизы уходило двадцать минут на то, чтобы пешком добраться до своего бунгало, расположенного в устье реки Ниум; сегодня же она шла домой почти полтора часа. С трудом верилось, что в Мему-Бэй вообще живет столько людей, не говоря уже о том, что у них столько машин, велосипедов и самокатов. Дениза потратила много времени впустую, сидя в трамвае и ожидая, когда он тронется с места. Раньше никто никогда не ездил по трамвайным путям посередине дороги. Сейчас же здесь было негде даже яблоку упасть. В конечном итоге Дениза вылезла из неподвижно застывшего трамвая и отправилась пешком.

К счастью, местная база данных сохранила свою целостность даже посреди воцарившегося хаоса, вот только соединение устанавливалось гораздо медленнее: это люди из одной части города пытались связаться с теми, кто остался в другой. Через микрокомпьютер, вмонтированный в кольцо, Дениза отправила множество сообщений в заданном формате, а затем с помощью «Прайма» передала членам ячейки сопротивления зашифрованные послания, чтобы их было невозможно отследить. Время от времени приходили подтверждения – они разворачивались перед мысленным взором Денизы, пока сама она уворачивалась от запрудивших улицы машин и проталкивалась среди толп пешеходов.

На окраине города дороги не были так запружены автомобилями и двигаться здесь можно было без особых помех. Выключив свои ИР-компьютеры, водители неслись на скорости, превышающей все мыслимые ограничения. Дениза медленно шагала по пригородным мостовым, убыстряя шаг лишь на перекрестках.

Шагая по посыпанной гравием дорожке, которая вела к двери ее бунгало, Дениза ощутила, что от пота ее блузка и юбка буквально прилипли к телу. Рэя и Джозепа все еще не было дома; когда поступил сигнал тревоги, эта парочка каталась на лодке. В их последнем сообщении говорилось, что сейчас они уже совсем рядом и прибудут минут через десять. Интересно, подумала Дениза, каким это удалось, если принять во внимание, какая давка сейчас творится в центре.

Сумки с вещами, которые могут им понадобиться, были давно упакованы и ждали своего часа. Дениза отключила в доме сигнализацию и вытащила сумки из-под буфета в холле. Пара спортивных сумок через плечо – такие обычно берут с собой молодые люди, отправляясь на отдых. В них лежала одежда – правда, кое-какие вещи уже требовали стирки, – туалетные принадлежности, сувениры из кораллов, несколько инфобраслетов, которыми особенно охотно пользуются студенты. Все эти вещи запросто пройдут проверку; лишь тщательный анализ в лабораторных условиях сможет выявить какой-либо подвох. С помощью инфокольца Дениза послала запрос в скрытые системы, чтобы осуществить проверку мощности. Как только было получено подтверждение, что все в порядке и все системы функционируют нормально, Дениза бросила сумки возле двери, затем побежала в свою комнату и сняла блузку. Хотя сердцебиение стихло, ей казалось, что кровь в ее жилах все равно кипит. Теперь, когда прибыли корабли землян, Дениза чувствовала прилив сил. Простая светло-оранжевая футболка и черные шорты предоставили ей гораздо большую свободу движений. Она покрутила простую золотую полоску на указательном пальце – свое инфокольцо, – и это ее немного успокоило. Странный ритуал воина, готовящегося к бою, с той разницей, что это не арена гладиаторов, рыцарей или воинов-ниндзя из старых времен.

Когда прибыли Рэй и Джозеп, Дениза, стоя на пороге, уже зашнуровывала кроссовки. Из школы подводного плавания ее друзья позаимствовали джип с открытым верхом; за рулем сидел Джозеп. Резко затормозив, он остановил машину недалеко от дома. Рэй выпрыгнул и проворно забросил сумки в багажник. Дениза уселась на заднее сиденье, пристегнула ремень безопасности, и Джозеп тронулся с места; мелкие камешки из-под колес полетели в кусты жасмина.

– Куда ты едешь? – спросила она.

– Мы нашли внешнюю кольцевую дорогу, – бросил через плечо Рэй. – Она хотя и более длинная, но зато двухполосная. Согласно местному транспортному ИР, там относительно мало машин.

Дениза вызвала на сенсорную панель изображение плана города. Их бунгало располагалось как раз на противоположной от аэропорта стороне. Да, следовало спланировать операцию более тщательно. Ну да ничего, как только они выедут на кольцевую дорогу, то покатят по ней прямиком до самого аэропорта.

– Долго туда добираться? – спросила она у Джозепа.

Ей пришлось кричать; они на всей скорости мчались по бетонной дороге с аккуратно подстриженными газонами вдоль обочин, и ветер трепал ее короткие волосы.

– Сорок пять минут, – ответил он.

– Да ты шутишь!

Джозеп мрачно улыбнулся.

– У меня все получится!

– Ну хорошо.

Дениза дала команду «Прайму», и перед ее глазами всплыло расписания авиарейсов. Самолеты все еще вылетали из аэропорта согласно расписанию. Если верить программе заказа билетов, практически каждый турист в Мему-Бэй старался сегодня улететь домой. «Прайм» обеспечил Денизе доступ к файлам системы бронирования билетов авиакомпании «Пан-Скайуэйз», а также к списку пассажиров, направлявшихся в столицу планеты рейсом, который стартует через час десять минут. Пока только четверть из всех пассажиров зарегистрировали билеты. Некоторым удалось связаться с администрацией аэропорта. Люди ставили авиакомпанию в известность, что они попали в дорожные пробки и могут опоздать. Разумно, подумала Дениза. Она стерла две фамилии и вместо них впечатала Рэя и Джозепа под вымышленными именами.

– Получилось! – радостно воскликнула она.

Выехав на кольцевую дорогу, они покатили на всей скорости. Поначалу в их части города машин было мало, но по мере приближения к аэропорту движение становилось все интенсивнее. Даже Джозепу пришлось замедлить ход, когда обе полосы заполнились автомобилями.

– Откуда они только взялись? – недоумевала Дениза, в замешательстве глядя по сторонам.

Автофургоны, автомобили с затемненными стеклами, джипы, подобные тому, в котором ехали они, трейлеры и грузовики; в каждом из них водитель сидел, судорожно вцепившись в руль, с выражением лица, которое словно говорило: «Уйди с дороги!»

– Не знаю, – пробормотал Джозеп. – Зато могу точно сказать, куда они все направляются.

Он резко повернул руль и, обогнав большой пикап, выехал на обочину. Здесь вновь набрал скорость. Шины отчаянно подпрыгивали на выбоинах, подвеска надрывно вибрировала.

Рэй весело улыбнулся.

– Вот вам и водительские права.

– Это краденый джип, и у меня в любом случае нет на него прав. А теперь улыбочку, вас снимают!

Дениза закатила глаза и под крики других водителей натянула на голову старую рыбацкую шляпу. Водители других автомобилей разразились возмущенными криками. Движение рядом с ними практически замерло на месте, и Дениза смогла разглядеть, какой багаж везут люди. На задних сиденьях лежали наваленные горой чемоданы; несколько фургонов и трейлеров были доверху забиты мебелью; в некоторых даже сидели домашние животные – в основном недовольно лающие собаки, а рядом с одной повозкой, растерянно глядя по сторонам, трусил низкорослыйпони. Не похоже, чтобы на этом континенте были крупные сельские поселения, способные принять сразу всех беженцев. Здесь была лишь эта большая кольцевая дорога, шоссе Грейт-Луп, по обеим сторонам которой посреди плато Мишель были разбросаны небольшие деревушки. К тому же Дениза ничуть не сомневалась, что их жители подумают о беженцах из города.

– Вот дерьмо! – пробормотал Джозеп.

Остальные водители тоже начали сворачивать на обочину. Из машин, застрявших на внутренней полосе, доносились разгневанные гудки в адрес нарушителей, кативших мимо. Метров через пятьсот обочина превратилась в парковочную площадку. До аэропорта оставалось не менее двенадцати километров.

– Постарайся их объехать, – сказал Рэй.

Вздохнув, Джозеп переключил двигатель на режим езды по пересеченной местности и, съехав прочь с обочины, повел машину по траве. Шины оставляли в земле, все еще влажной от утренней росы, глубокие колеи. Автомобили на обочине сердито сигналили, недовольные тем, что Джозеп обгонял застывшую очередь.

Езда по кочкам и ухабам закончилась в трех километрах от аэропорта, где обочина стала совсем узкой. Склоны были слишком круты, чтобы проехать даже на джипе.

Джозеп притормозил, и они медленно покатили вниз по склону гор, пока не остановились на бордюрном камне, окаймлявшем обочину. На проезжей части было пусто. Люди вышли из своих автомобилей, сердито переговариваясь друг с другом. Дениза не поверила собственным глазам, но так оно и было: даже скоростные трамваи, чьи рельсы протянулись между обеими полосами дороги, также застыли на месте. Любители больших скоростей пробовали ездить по рельсам, тараня барьеры, ограждающие внешнюю дорогу. Вдоль дороги выстроилась длинная череда автомобилей и фургонов; со стороны казалось, словно несколько десятков из них столкнулись. Водители истошно орали друг на друга. А некоторые даже готовы были пустить в ход кулаки.

– Выходим, – сказал Джозеп. – Пойдем, мы уже почти приехали. В небе прогрохотал большой пассажирский самолет; его шасси медленно убирались. Турбины громко взревели, и машина начала набирать высоту. Все, кто стоял на дороге, прекратили словесные перепалки и, задрав головы, посмотрели вслед самолету. Затем большинство людей куда-то зашагали, словно пролетевшее над ними воздушное судно послало им нечто вроде сигнала.

Дениза, Джозеп и Рэй пустились в путь быстрой, легкой походкой, вызвавшей завистливые взгляды у людей с детьми и стариков, которые уныло плелись по бетонной дороге. Благодаря генетическим модификациям вес сумок и полуденное солнце не мешали троице пройти размеренным шагом все три километра. Когда они наконец добрались до здания аэровокзала, Дениза лишь слегка вспотела.

Толпы вокруг проходов к посадочным площадкам не только дали бы сто очков вперед толпам футбольных болельщиков, стекающимся на стадион в день финального матча, но были и гораздо более шумными. Люди толкали и отпихивали друг друга, бросая злобные взгляды на тех, кто пробовал возмущаться и возражать. Огромные экраны на стенах транслировали взятые на улицах интервью: практически все задавались одним и тем же вопросом: «Когда же наши силы экзоорбитальной защиты одним взрывом превратят чертовых оккупантов в радиоактивный газ? Ведь они, несомненно, уже готовы и разработаны по каким-нибудь сверхсекретным правительственным проектам? Почему же мы беззащитны?»

Дениза и ее спутники подоспели к третьему входу «Пан-Скайуэйз» за пять минут до окончания посадки. Здесь, посреди толп шумных, утомленных, озлобленных людей Дениза поцеловала и обняла Джозепа и Рэя. Даже если они и удивились такому нетипичному для нее проявлению чувств, то не подали виду. Раньше она, бывало, частенько злилась на них, но теперь поняла, как много они для нее значат.

– Берегите себя, – пробормотала она. Это было не пожелание, а приказ.

Друзья в ответ обняли ее, пообещав, что будут осторожны. Затем парни показали удостоверения личности, и ворота, ведущие на посадку, открылись.

Пробившись через толпу, Дениза отправилась на наблюдательную площадку, расположенную на крыше. Кроме нее, больше там никого не было. Девушка стояла, прижавшись к перилам, и легкий влажный ветерок с моря трепал ее футболку. Через двадцать минут большой самолет компании «Пан-Скайуэйз» покатил по взлетной полосе и вскоре взмыл в небо. Дениза посмотрела, как он исчезает за горизонтом, затем подняла взгляд на небо. Сквозь лазурную синеву мерцали семь крошечных звезд.

Широко раскинув руки, Дениза вцепилась в гладкую металлическую перекладину. Затем глубоко вздохнула, ощущая, как по артериям, насыщая клетки тела, побежал кислород. Физическая сила подарила ей чувство уверенности.

– Добро пожаловать, – прошептала она, обращаясь к приближающимся захватчикам, которые пока что были лишь блестящими точками на небосклоне. – На сей раз все будет немного иначе.

Саймон Родерик сидел за столом в своей каюте, с головой уйдя в изучение данных. Некоторые из них высвечивались на голографических панелях, остальные шли через его СИ. По его приказу они то зажигались, то гасли. Хорошая организация – ключ к успеху в любом деле, даже с таким количеством неизвестных величин. Родерик догадывался, как остро капитан Кройен ощущает свою зависимость от ИР «Корибу», как она мешает ему управлять космическим судном.

Саймону ни разу не доводилось бывать в подобной ситуации, какое бы командное задание он ни выполнял. Проблема капитана заключалась в его настойчивом стремлении передавать приказы через своих офицеров, чтобы те почувствовали вовлеченность в общее дело. И как только ему невдомек, что стоит убрать из уравнения людей – и сразу будет гораздо проще достичь истинной власти над механизмами?

Поток информации, обволакивавшей Саймона, немного сдвинулся, когда последний из кораблей Третьего флота встал на орбиту высотой шестьсот километров. Новое построение оказалась даже ближе к оптимальному, чем он предполагал. Не говоря уже о том, что Таллспринг не выставил против приближающейся флотилии никакого экзоорбитального оружия. Другое дело, что на подлете к орбите их то и дело бомбили мощными информационными потоками. В некоторых файлах оказались спрятаны вирусы; кстати, надо сказать, весьма изощренные для такой изолированной планеты, как Таллспринг. ИР «Корибу» немедленно распознал и обезвредил их. Но, к счастью, ни один из них даже близко не напоминал подрывное устройство типа «Варварский разум», это излюбленное оружие антиглобалистов на Земле.

Саймон переключил все внимание на изображения, передаваемые через небольшую группу наблюдательных спутников, которые Третий флот выпустил на низкую орбиту Таллспринга. Казалось, планета двигалась вперед неспешным размеренным шагом – здесь почти ничего не изменилось со времен последнего вторжения «ЗБ». На инфракрасных картах появились населенные пункты, которые выросли за это время примерно настолько, как и было рассчитано, лишь столица планеты, Даррелл, оказалась намного крупнее, чем ожидалось. Его население увеличилось не более чем на сто тысяч человек – в принципе сущая ерунда, наземные силы вполне способны взять город под свой контроль. К счастью, это значило, что соответственно увеличилось и промышленное производство. В конце концов, всему этому дополнительному населению требовалась крыша над головой, людей следовало одеть, накормить и предоставить им работу.

Несколько пустых участков на планетарной модели вызвали у Саймона приступ разочарования. Его личный ИР уловил раздражение хозяина и поспешил сообщить, что три наблюдательных спутника и одно реле геостационарной коммуникации находятся в состоянии неисправности. Успешно задействованные системы уже перепрограммируются, дабы восполнить пробелы.

Саймон отправил планетарные данные в периферический модуль и установил связь с капитаном Кройеном. На голографической панели появилось унылое лицо капитана.

– Я бы советовал вам приготовиться к залпу гамма-излучения, – сказал Саймон.

– А что, разве наши обзоры уже готовы? – удивился Кройен. – Ведь там могут быть люди.

– Первичное сканирование не обнаружило каких-либо искусственных структур в выбранной нами местности. Для меня этого достаточно. Начинайте обстрел.

Саймон завершил сеанс связи прежде, чем мог завязаться спор.

Мгновенно ожил гамма-протектор, он находился как раз позади отсека, в котором располагался компрессионный двигатель. Этот механизм имелся на всех космических кораблях компании «ЗБ», которые перевозили колонистов, – без него невозможно было приступить к колонизации новой планеты. Генератор гамма-излучения представлял собой цилиндр пятнадцати метров в диаметре и двадцати в длину и крепился на конце телескопического манипулятора робота. Как только цилиндр выходил за пределы компрессионного отсека, его внешние сегменты раскрывались, подобно лепесткам механического цветка. Изнутри лепестки эти были покрыты сотнями черных и серебристых шестиугольных отверстий. Второй ряд сегментов открывался вокруг первого, за ним следовал третий. В полностью развернутом виде образовывался круглый диск шестидесяти метров в диаметре.

В иллюминаторе «Корибу» проплывал второй по величине океан Таллспринга, а на горизонте уже замаячила береговая линия. Как раз напротив корабля виднелся Даррелл – серое пятно посреди изумрудного полумесяца, где произрастала земная растительность. Вся остальная территория густо заросла исконной ярко-голубой растительностью Таллспринга.

Гамма-протектор «Корибу» начал раскачиваться до тех пор, пока не остановился над городом, затем небольшие приводы выровняли курс корабля. В компрессионном отсеке включились ядерные реакторы, переведя весь колоссальный выхлоп энергии в смертоносные лучи. Количество энергии, требуемое кораблю для полета на скорости света, пронзило атмосферу лучом, который в момент удара о поверхность был не более ста метров в диаметре.

Удар был направлен на участок земли на западном краю поселения, как раз на границе с земной растительностью. Ни одна живая клетка не смогла бы перенести излучение такой мощности. Растения, животные, насекомые и бактерии Таллспринга мгновенно погибли под смертоносным лучом; огромная территория моментально приобрела коричневый цвет, растительность пожухла. Ветви и листья наклонились к земле и опали под безжалостным невидимым натиском гамма-лучей. Стволы раскололись, из треснувших осмотических капилляров пошел пар. Животные замертво упали на землю, их кожа превратилась в черный обугленный пергамент, а внутренности сварились от высокой температуры; от них потянулись тоненькие струйки дыма, и за считанные секунды трупы окостенели. Даже под землей не спаслась ни одна живая тварь. Гамма-излучение проникло глубоко в почву, уничтожив бактерии и насекомых. Затем луч медленно пополз по земле, исследуя километр за километром.

Саймон использовал геостационарные ретрансляторы Третьего флота, чтобы открыть соединение с базой данных Таллспринга, и запросил связи с президентом.

На топографической панели появилось изображение человека лет шестидесяти, с крупными чертами лица, слегка опухшего от недостатка сна. Вот только глаза пылали праведным гневом, с лихвой компенсируя сонное выражение.

– Немедленно прекратите обстрел, – прорычал президент Эдгар Штраус. – Вы что, охренели?! Мы же не представляем для вас никакой военной угрозы!

Услышав ругательство, Саймон дернул бровью. Если бы все земные политики были такими прямолинейными.

– Замечательный денек сегодня, господин президент. Но, думаю, для начала мне следует представиться. Меня зовут Саймон Родерик, я представитель правления корпорации «Зантиу-Браун».

– Выключи свою адскую пушку, болван, черт бы тебя побрал!

– Мне ничего не известно ни о каком обстреле, господин президент.

– Ваш космический корабль вовсю палит по нам.

Саймон сплел пальцы и задумчиво посмотрел на голографическую панель и в камеру.

– Нет, господин президент, вы ошибаетесь. Просто компания «Зантиу-Браун» продолжает усовершенствовать свои инвестиции. Мы лишь готовим новый участок земли для расширения поселения Даррелл. Это, несомненно, пойдет вам только на пользу.

– Засунь свои инвестиции и своих людей себе в задницу, ты, подонок!

– Неужели скоро выборы, господин президент? Не потому ли вы так грубо разговариваете? Набираете политические очки?

– Что можете вы и вам подобные знать о демократии?

– Пожалуйста, господин президент, лучше не раздражайте меня. Я действительно пристально слежу за ходом нашей программы по ядерному облучению. Никому из нас не хотелось бы вывести ее из равновесия в столь критический момент, разве не так?

Президент бросил взгляд на кого-то невидимого на экране, на мгновение прислушался, и выражение его лица стало еще более кислым.

– Ну хорошо, Родерик, что вам, черт возьми, нужно на этот раз?

– Мы здесь затем, чтобы получить причитающиеся нам дивиденды, господин президент. Уверен, вы сами это прекрасно понимаете.

– Так почему же, черт возьми, вы не говорите этого в открытую? Слишком боитесь того, что мы можем сделать? Вы – шайка головорезов, которые готовы убить всех нас, если мы не подчинимся вашим условиям.

– Никто не собирается убивать людей, мистер президент. Так же, как и нельзя это назвать преступлением против человечества, за которое по решению Всемирного Суда Справедливости следует карать смертной казнью – это было бы крайне непродуктивно. Корпорация «Зантиу-Браун» вложила немало денег в Таллспринг, и мы не хотим рисковать.

Эдгар Штраус разозлился еще больше.

– Мы – независимая планета, а не часть вашей корпоративной империи. Нас финансировала компания «Наварро-Хаус».

– Которая продала нам свою долю Таллспринга.

– Какие-то сволочи, которые уклоняются от налогов на планете в двадцати трех световых годах отсюда. Это еще не значит, что вы имеете право прилетать сюда и шантажировать нас.

– Мы вас не шантажируем. Мы здесь для того, чтобы забрать то, что принадлежит нам по праву. Ваша безоблачная, сытая жизнь куплена на наши деньги. Вы не можете игнорировать свои налоговые обязательства. Нам нужны проценты с вложенных нами денег.

– А что, если мы откажемся выплатить их?

– У вас нет такого выбора, господин президент. Вы – законно избранный руководитель государства, и ваша обязанность – обеспечить нас дивидендами, которые мы можем обналичить на Земле. Если лично вы не сможете выполнить это требование, вас снимут с поста и заменят другим человеком, который будет не так глуп, как вы.

– А если мы все же откажемся? Думаете, вам удастся заставить все восемнадцать миллионов нашего населения передать все, что нажито нашим общим трудом, вашим бандитам?

– Этого не будет, и вы это сами знаете.

– Потому что вы поубиваете всех нас к чертовой матери!

– Господин президент, имея официальные полномочия по получению дивидендов на вашей планете, я предоставляю вам формальное уведомление о том, что настало время расчета по долгам. Теперь вы должны сказать мне, согласны ли вы с проведением сбора налогов.

– Что ж, мистер представитель Совета, будучи президентом независимой планеты Таллспринг, я заявляю вам, что мы не признаем юрисдикцию Земли или каких-либо ее судебных инстанций. Тем не менее я разрешу военное вторжение, которое угрожает нашему благополучию, и позволю вашим солдатам грабить наши города.

– Что ж, неплохо. – На лице Саймона появилась довольная улыбка. – Я отправлю вам списки требуемых активов. Мои подчиненные спустятся на планету, чтобы осуществить наблюдение за погрузкой. Мы также окажем помощь вашим полицейским – на случай, если возникнут какие-либо беспорядки. Я уверен, мы с вами оба хотим, чтобы все прошло по возможности гладко. Чем быстрее мы справимся, тем быстрее покинем вашу планету.

Он отключил соединение с Эдгаром Штраусом и отдал приказ о приземлении.

– Есть приказ на высадку, – сообщил Лоренсу капитан Брайант. – Готовьте свой взвод. Через два часа все должны быть в десантных планерах.

– Слушаюсь, сэр. У нас уже имеется точная карта местности?

– В данный момент служба тактической поддержки обрабатывает данные со спутника наблюдения. Не беспокойтесь, сержант, вы получите карту, прежде чем начать спуск. А теперь продолжайте готовиться.

– Слушаюсь, сэр. – Лоренс повернулся и посмотрел на свой взвод. Солдаты сидели на краях коек и выжидающе смотрели на своего командира. – Хорошо, продолжаем готовиться к высадке.

Хэл издал громкий радостный крик и спрыгнул с койки. Остальные последовали его примеру. Долгий перелет успел всех порядком утомить, и теперь бойцы с нетерпением ожидали его конца, даже если внизу никто не ждет их с распростертыми объятиями.

Лоренс первым зашел в отсек, где хранились боевые костюмы. Одной из причин тесноты отсека жизнеобеспечения «Корибу» было то, что костюмы эти занимали немалое пространство. Каждый такой костюм хранился в стеклянном шкафу, откуда по трубкам к нему поступали питательные вещества и кислород. Лоренс подошел к своему шкафу и открыл маленький выдвижной ящичек в его нижней части. Он был пуст, если не считать пластиковой капсулы с парой полноспектральных оптических мембран. Лоренс вставил их в глаза и начал переодеваться.

За ним и солдаты тоже принялись вставлять мембраны и снимать с себя комбинезоны, отпуская в адрес друг друга шуточки и язвительные комментарии. Лоренс предпочел остаться в стороне от всеобщего веселья; по мере того как корабль приближался к Таллспрингу, подначки эти становились все резче и оскорбительнее, но это был единственный способ снять накопившееся внутреннее напряжение.

Лоренс разделся догола, оставив лишь тонкую цепочку с дешевым голографическим кулончиком. Он потер большим пальцем хрустальную поверхность медальона, и ему улыбнулась семнадцатилетняя Розалин. На самом деле даже ношение цепочки было против правил, но Лоренс не снимал ее вот уже двадцать лет. Затем он нажал на небольшую кнопку рядом с кабиной для хранения костюма, и из металлического отверстия появились шарики бледно-голубого геля, который Лоренс начал втирать в тело. У него ушло не менее пяти минут на то, чтобы полностью натереться, намазать коротко подстриженные волосы, а также подмышки и пах. После этого они с Эмерси по очереди натерли друг другу спины и плечи. Теперь Лоренс был готов – можно надевать вторую «кожу», боевой костюм.

Дверь его шкафчика с еле слышным свистом открылась, и Лоренс ощутил поток прохладного воздуха. Он положил ладонь на панель сканирования для поверки соответствия крови и скелета. Сопоставив их с образцами в секции е-альфа, ИР костюма сделал вывод, что этот костюм предназначен именно для Лоренса Ньютона. Лоренс подождал, пока запустится механизм отключения системы жизнеобеспечения и жидкость выйдет из костюма, и лишь затем отсоединил подводящие шланги. В его оптических мембранах высветились данные, переданные ИР костюма, чтобы его владелец мог ознакомиться с состоянием своей второй «кожи». Слегка напрягшись, Лоренс потянулся вверх и вынул костюм из шкафа. В условиях слабой гравитации на «Корибу» тот весил не так уж и много, но его инерция приблизительно равнялась инерции тела Лоренса.

На первый взгляд «кожа» Лоренса выглядела точно так же, как и все прочие боевые костюмы, которые солдаты его взвода вытаскивали из своих шкафов. Гибкий панцирь-карапакс был темно-серого цвета, без каких-либо видимых швов или рубцов. Кончики пальцев крепкие, слегка заостренные, ступни представляли собой ботинки с толстыми подошвами. На ощупь костюм ничем не отличался от человеческой кожи, хотя внешний слой был единственной небиологической частью – поликарбонат с внешним покрытием из хамелеонных молекул, в которые были вплетены термальные нити, способные перенаправлять инфракрасное излучение. Даже если неприятелю все-таки удавалось обнаружить «кожу», карапакс был достаточно прочным, чтобы защитить бойца от всех видов ручных метательных снарядов и даже от артиллерийского оружия малого калибра.

Лоренс затребовал право доступа, и костюм раскрылся посередине – от паха до самой шеи. Внутри карапакса находился слой синтетических мышц толщиной пять сантиметров. Лоренс засунул ногу в правую «штанину» костюма. Гель тотчас растекся по коже, и нога скользнула еще глубже. Лоренсу это всегда напоминало натирание китовым жиром. Затем настала очередь левой ноги, а потом руки скользнули в рукава. Он запрокинул голову назад и потянулся за шлемом, который висел отдельно. Совершать руками даже небольшие движения было трудно – все равно что толкать небольшую штангу с максимальным сопротивлением. Однако шлем медленно поднялся, и Лоренс втолкнул голову внутрь. Решетка была открыта и находилась в резервном состоянии, что позволяло вдохнуть немного воздуха. Как обычно, он ощутил легкий приступ клаустрофобии. Двигаться было тяжело; через шлем Лоренс ничего не видел и ничего не слышал.

ИР сообщил, что теперь все готово для полной интеграции, и перед глазами Лоренса замигал синий текст. Что ж, нечего тянуть резину, пора начинать интеграцию. Карапакс сомкнулся. По всему костюму словно пробежала волна – это синтетические мышцы, расправляясь, плотно охватывали его тело. В оптических мембранах высвечивались результаты многочисленных проверок состояния организма, а также изображения, передаваемые датчиками шлема. Лоренс поводил глазами из стороны в сторону, и костюм тут же подхватил движение; в соответствии с этим изменился и сенсорный угол. В ушах заработало специальное слуховое устройство, и до Лоренса донеслось ворчание и ругань солдат, которые тоже натягивали боевые костюмы.

– Фаза номер два, – отдал он приказ компьютеру костюма. Ноги Лоренса были крепко обхвачены синтетическими мышцами; маленькие отверстия соединялись с клапанами, которые были хирургическим способом вживлены в его бедренные артерии и вены. Вторая пара соединялась с клапанами на запястьях. Третья находилась на шее, соединяя сонную артерию и яремную вену с кровеносной системой костюма. Все было в порядке; ИР костюма сопоставил данные с интегральными е-альфа частицами, которые следили за тем, чтобы клапаны функционировали исправно. Клапаны открылись, и кровь Лоренса начала циркулировать по мышцам костюма, сливаясь с искусственной кровью, которая питала костюм во время «спячки» в шкафчике.

В оптических мембранах Лоренса появился список результатов проверки, подтверждающий отсутствие сбоев в работе мышц костюма. Внутренние камеры с кровью содержали большой запас насыщенной кислородом и богатой питательными веществами жидкости, которая в случае необходимости может влиться в кровеносную систему. За исключением того, что собственные органы Лоренса должны самостоятельно поддерживать работу мышц боевого костюма.

– Фаза номер три.

ИР костюма включил множество периферических электронных систем. К изначально имеющейся программе Лоренс когда-то дополнительно подключил свой «Прайм» – по его мнению, так было удобнее пользоваться костюмом. Об этом дополнении не знал никто; сам Лоренс не был уверен, что использование «Прайма» разрешено законом. Специалисты по оружию также не одобряли подобную самодеятельность.

Фаза номер три началась с предоставления Лоренсу нескольких сенсорных опций, каждую из которых он мог соединить с соответствующей решеткой. Соединения осуществлялись через интерфейсы и зашифрованные коды. В шлеме имелись воздушные фильтры, обеспечивающие неуязвимость от возможной химической и биовирусной атаки противника. Интегрированные системы вооружения прошли проверки на боеспособность. Лоренс выбрал нейтральный цвет карапакса, изменив оттенок с темно-серого на голубоватый – разница, едва заметная человеческому глазу. Помимо этого, костюм обладал способностью испарять тепло, вырабатываемое телом и искусственными мышцами, через переплетение термальных волокон. Благодаря наличию специального чехла, надеваемого на пенис, Лоренс мог в любое время справить нужду.

Лоренс поднялся и помахал руками и ногами, сделал пару-тройку наклонов и несколько секунд сгибал и разгибал пальцы, проверяя, насколько костюм предоставляет свободу движений. Датчики, расположенные внутри искусственных мышц, подхватили первоначальное движение и вместе с ИР придали костюму соответствующую эластичность движений. Немного размявшись, Лоренс заметил, что от его клаустрофобии, как обычно, не осталось и следа. Вместо этого откуда-то из подсознания возникло головокружительное чувство неуязвимости. Даже на Санта-Чико боевой костюм ни разу его не подвел. Все, что делало его менее зависимым от капитана Брайанта, было поистине хорошей вещью.

Лоренс огляделся по сторонам. Большинство солдат уже надели боевые костюмы и проходили стадию подготовительной проверки. Он заметил Хэла – тому осталось надеть только шлем. Юноша сидел на скамейке, вид у него был встревоженный. Лоренс подошел к Хэлу и встал прямо перед ним.

– Тебе помочь?

Его голос, усиленный электронными микрофонами, эхом отлетел от алюминиевых стен.

– Нет, сержант, – с благодарностью ответил Хэл. – Спасибо, я и сам справлюсь.

Рука его медленно и неловко потянулась за голову, нащупывая шлем. Еще пара движений, и тот встал на место.

Взвод вышел из хранилища боевых костюмов и, тяжело ступая, направился по коридору в отсек со снаряжением. ИР каждого костюма соединялся непосредственно с компьютером интенданта, выдавая разрешение на получение оружия. Оснащенный боевым комплектом, костюм Лоренса раскрылся в области плеч, открыв взгляду механические компоненты, которые были подсоединены к мышцам, образуя нечто вроде гибридных ружейных стволов и микрошахт для запуска снарядов. Лоренс вставил боеприпасы в соответствующие углубления, наблюдая, как тонкие мышечные ткани совершили волнообразные движения, отправляя ракеты и стрелы в нужные шахты. Пистолет-шокер, который получил Лоренс, крепился к поясу – как ни смешно, но это было самое громоздкое и наименее эффективное оружие.

По какой-то непостижимой бюрократической причине компьютер базы в Кэрнсе решил, что в отсеке со снаряжением также должны выдавать пакеты с запасной кровью для боевых костюмов. Лоренс забрал причитающиеся ему четыре пакета и спрятал их в сумках, висевших на животе. Если возникнут обстоятельства, требующие особой выносливости, эти пакеты помогут продержаться в течение нескольких часов. В общем, неплохо. Хотя, честно говоря, если наземные силы не разместят свой штаб и казармы в Мему-Бэй к вечеру первого дня, это вообще уже не будет иметь никакого значения.

Теперь, когда весь взвод был в полной боевой готовности, бойцы поднялись к оси колеса жизнеобеспечения, затем спустились по широкому осевому коридору в грузовой отсек. Круговой коридор, ведущий к посадочному планеру, был еще уже; шагать по нему в громоздких боевых костюмах было совсем непросто. Внутренний вид небольшого посадочного модуля был не лучше – короткий цилиндр, внутри которого располагалось два ряда простых пластиковых кресел. Стукаясь друг о друга локтями и недобрым словом поминая тесноту, солдаты пристегнулись. Лоренс занял отдельно стоящее кресло впереди остальных. Его голова оказалась на уровне узкого лобового стекла. Здесь же находилась и небольшая консоль с двумя голографическими панелями – на случай, если ИР-пилот выйдет из строя и понадобится ручное управление. На модуле, предназначенном для спуска с орбиты и доставки пассажиров в заданную точку – и это при допуске погрешности лишь в пятьдесят метров! – такое приспособление казалось абсолютно бессмысленным.

Эмерси задраил крышку люка и пристегнулся. Фюзеляж слегка затрясся – это остальные планеры также покидали свои отсеки. До спуска осталось восемь минут.

– Эй, сержант! – выкрикнул Джонс в общий канал. – Сдается мне, Карл сейчас проверяет свою трубку для блевотины. Правда, Карл?

– Да пошел ты в задницу, придурок!

– Заткнитесь, идиоты! – буркнул Лоренс.

В оптических мембранах появилось сообщение о звонке капитана Брайанта.

– Карты Мему-Бэй готовы, – проинформировал его капитан. – И к ним есть доступ. Пусть ваш взвод введет их в свои сетевые интерфейсы.

– Слушаюсь, сэр. Есть ли какие-нибудь важные изменения?

– Вообще никаких. Не волнуйтесь, сержант, все нормально. Увидимся внизу. Согласно прогнозам метеорологов, сегодня отличный денек. Может, вечерком даже устроим пикник на берегу.

– Жду с нетерпением, сэр. – Лоренс отключил соединение. Вот кретин! ИР костюма переключил его на общий канал связи взвода. – Хорошо, теперь у нас имеется карта района посадки. Загрузите ее. Я не хочу, чтобы кто-нибудь потерялся.

– А на ней отмечены какие-нибудь приличные бары? – поинтересовался Ник.

– Эй, сержант, а у нас будет доступ к ребятам, что высаживаются в Даррелле? – спросил Льюис. – Хотелось бы знать, как там у них дела.

– Непременно. Одель, установи соединение.

– Слушаюсь, сержант. Пять минут до спуска.

Лоренс ввел в свой ИР новые карты. Из чистого любопытства он вошел в поток данных, который Одель скачивал из базы отряда Даррелла. Перед глазами появилась небольшая матрица размером пять на пять, состоящая из миниатюрных видеоизображений с каждого планера. Лоренс увеличил одно из них – подергивающуюся картинку с носовой камеры. Участок темной поверхности места высадки качался из стороны в сторону посреди ультрамаринового оттенка пустоты. Слышались отрывистые комментарии и команды.

– Слава богу, что по нам не ведут огонь, – заметил Эмерси. – И на том спасибо.

– А ты когда-нибудь видел, чтобы его вели? – поинтересовался Хэл.

– Да нет. Но всегда что-то случается впервые.

Три минуты.

Лоренс отключил видеоизображение и запросил новую карту Мему-Бэй. Она была почти такой же, какой запомнилась ему в последний раз, когда он был здесь. Большие строения вроде стадиона и гавани оставались на своих местах. Правда, выглядели они как-то мельче. Лоренс сравнил изображение со старой картой и раздосадовано фыркнул при виде растянувшихся во все стороны кварталов. Мему-Бэй разросся даже больше, чем могли предположить аналитики из «Зантиу-Браун». Чем больше население, тем труднее держать его под контролем. Замечательно. Ни один боевой план не выдерживал проверки после реальной стычки с врагом. Остается только утешать себя тем, что после высадки у них будет хоть какой-то план действий.

Лоренс связался с капитаном Брайантом.

– Сэр, населенный пункт намного больше, чем мы предполагали.

– Не преувеличивайте, сержант. Максимум на несколько процентов. А центр вообще почти не изменился с тех пор, как мы были здесь в последний раз. Наша стратегия остается в силе.

– Мы получили подкрепление в виде дополнительных взводов?

– Откуда? Кстати, Даррелл действительно разбух за последнее десятилетие. Если уж куда и посылать подкрепление, так это туда.

– Вот как? – встревоженно спросил Лоренс. Ему даже и в голову не приходило, что его взвод могут перебросить на другое направление. Это означает конец всем его планам.

– Нет, сержант, – устало произнес Брайант. – Пожалуйста, следите за вашим дисплеем. И перестаньте волноваться. Более многочисленное население всего лишь означает больше заложников. У нас для этого достаточно сил.

– Да, сэр. Одна минута.

Внезапно прерывистые вибрации, сотрясающие корпус планера, стали еще более ощутимыми. Взглянув на дисплей, Лоренс увидел, что планер капитана уже вышел в пространство. Замелькали предупредительные сигналы. Затем планер взвода 435НК9 затрясся и заскользил вниз.

– Держите свои шляпки, дамочки! – запел Эдмонд. – Мы собираемся потанцевать с ангелами, и кто-то перерезал веревку.

Через лобовое стекло внутрь ворвался свет. Лоренс увидел край отверстия, из которого они вылетели, – темный шестиугольник, окаймленный мутным серебристым металлом, в похожей на пчелиные соты решетке с одинаковыми отверстиями. Теперь стал виден весь корабль. И вновь Лоренс улыбнулся при виде его элегантных обтекаемых контуров. Планеры и отделяемые модули вылетали из своих шлюзов с бешеной скоростью. Они покидали «Корибу» подобно разрастающемуся облаку, падая кормой вперед на поверхность планеты. Отделяемые модули представляли собой короткие закругленные конусы с небольшими ракетными двигателями. Посадочные планеры тоже имели коническую форму, но были более плоскими и оснащены задними лопастями. Они были также покрыты толстым слоем светло-серой пены, предназначенной для того, чтобы уменьшить трение в нижних слоях атмосферы. Сзади крепились ракетные двигатели. Лоренс видел, как из выхлопных отверстий при падении бьют струи желтоватого газа.

ИР начал запускать двигатели, направляя их так, чтобы модули выстроились вдоль орбитального пути. Уже стал виден Таллспринг – сумеречный океан, затянутый белесыми облаками; внешняя атмосфера напоминала призрачную серебряную корону, нежно касающуюся воды. Мему-Бэй прятался далеко за горизонтом, до него нужно было пролететь над планетой треть орбиты.

Вокруг планера то и дело вспыхивали оранжевые искры; сотни ракетных двигателей выбрасывали струи огня в вакуум каскадом сверкающих частиц, словно эта радужная жидкость была частью их химической формулы.

На дисплеях начался обратный отсчет. Центральная ракета воспламенилась, придав ускорение в четыре g. Спасибо боевым костюмам – солдаты не испытали особо неприятных ощущений. Через тридцать секунд полет закончился так же внезапно, как и начался. Вновь заработали двигатели, развернув планер на сто восемьдесят градусов. Теперь скорость падения сделалась меньше орбитальной. Планер начал плавный спуск в атмосферу.

Ракеты оставались на месте еще пятнадцать минут, поддерживая свое положение равномерными толчками реактивных двигателей. Впереди вновь вспыхнуло бесчисленное множество искр – это отделяемые модули и планеры вошли в верхние слои атмосферы. На сей раз искры были длиннее, темно-вишневого цвета, и они продолжали удлиняться по мере того, как защитный слой пены испарялся от трения о газовую оболочку. Вскоре все видимое пространство покрылось следами выхлопов, тянущихся вниз к планете, словно по небу пронеслись колесницы разгневанных богов.

Лоренс ощутил дрожание фюзеляжа – их планер еще глубже нырнул в хемосферу. Связь с космическим кораблем и спутниками-ретрансляторами значительно ухудшилась, а потом и вовсе прервалась под воздействием мощной ионизации. ИР включил рули, проверяя маневренность судна. Как только аэроповерхности достигли заданного уровня стабильности, ИР привел в действие взрывной механизм ракетного отсека. Последовал мощный толчок; Лоренс и все остальные бойцы резко подались вперед, но ремни сидений и боевые костюмы предотвратили падение. Теперь разглядеть что-либо было невозможно – кабину освещало лишь багровое пламя медленно распадающейся защитной пены.

Они летели вслепую на скорости восемнадцать Махов в самом сердце трехкилометровой шаровой молнии. Наконец гравитация начала действовать, быстро притягивая их к поверхности планеты. Все, что оставалось Лоренсу, – это ждать и молиться, пока ИР с точностью дельфина сбрасывал тонкие аэроповерхности, поддерживая стабильность сверхзвукового пути скольжения. Этот момент Лоренс ненавидел и боялся больше всего. Ибо пусть ненадолго, он оказывался заложником хлипкого суденышка, построенного «ЗБ» для завершения миссии, и ему не оставалось ничего другого, кроме как терпеливо ждать.

Лоренс решил проверить состояние своего взвода и запросил видео– и телеметрические данные подчиненных. Как он и ожидал, сердце у Эмерси – тот негромко бормотал себе под нос какие-то молитвы – колотилось со скоростью более ста ударов в минуту. Хэл забрасывал товарищей бесконечными вопросами, на которые Эдмонд и Деннис по очереди то отвечали, то спорили с ним, то просто советовали ему заткнуться. Карл и Ник негромко переговаривались между собой. Джонс взял с собой технические характеристики джипов, спускаемых в грузовых отсеках.

А вот Одель… Лоренс увеличил его изображение и просмотрел телеметрические функции его костюма. Голова Оделя раскачивалась из стороны в сторону, ладони ритмично барабанили по коленям. Лоренс вошел в файлы личных данных, записанные в памяти костюма Оделя. Пока они, подобно угасающей комете, на бешеной скорости неслись через планетарную атмосферу, Одель с довольным видом слушал песни группы «Слиппи Мартин».

На скорости восемь Махов внешнее пламя начало гаснуть. Теперь планер был окутан голубым дневным светом. Лоренс увидел, что защитная пена, покрывавшая нос планера, почти вся выгорела – остались лишь черные пузырьки гудрона. Антенна судна обнаружила маяк ретрансляционного спутника и установила связь.

В оптических мембранах Лоренса высветились тактические данные предстоящей миссии. Остальные планеры, на которых спускались в Мему-Бэй вооруженные силы «ЗБ», успешно преодолели сопротивление атмосферы. Взвод Оукли должен был приземлиться на расстоянии пятидесяти километров от берега. Их ИР уже изменил профиль спуска, чтобы они могли приземлиться на одном из крупных островов архипелага. Позже их оттуда заберет вертолет.

Капитан Брайант уже начал пересматривать систему развертывания возможных военных действий, чтобы компенсировать недокомплект боевой силы. Взвод 435НК9 получил две дополнительные улицы.

– Всегда пожалуйста, – проворчал Эмерси, услышав новые распоряжения.

– Оценим ситуацию по приземлении, – ответил Лоренс.

Они оба знали, что дополнительные улицы никто не станет брать под свой контроль – привилегия принимать решения на свой страх и риск во время боевых операций давала относительную свободу действий. Первоочередной задачей Лоренса было провести взвод через город без каких-либо инцидентов.

Согласно тактическим данным, приземляющиеся отделяемые модули летели по другой траектории относительно планеров, используя более длинный и высокий тормозной путь, а затем резко падали вниз. Предполагалось, что они должны приземлиться за пределами Мему-Бэй. Проследив за данными об их курсе, Лоренс заметил, что их разбросало слишком далеко друг от друга, а значит, до того, как раскроются парашюты, модули может отнести ветром еще дальше в сторону. Лоренс по опыту знал, что почти половину из них унесет за границы предназначенной для посадки территории. Страшно подумать, сколько времени уйдет на то, чтобы собрать их всех вместе.

Впереди уже была видна береговая линия, она росла буквально на глазах. Скорость, с которой они совершали посадку, стала заметной по тому, как линия горизонта становилась все более плоской. Подавшись вперед, Лоренс увидел внизу архипелаг. Казалось, словно на фоне темного океана белели капельки сливок. Сотни островов и атоллов состояли из покрытых белым песком гребешков коралловых гор, выросших с океанского дна более чем на километр. Волны разбивались о рифы, поднимая кучу брызг. На более крупных кораллах зеленели клочки растительности. В воде между атоллами виднелись темные извилистые холмы – коварные подводные рифы. Эта картина напомнила Лоренсу берег Квинсленда, где команды экологов из корпорации «ЗБ» сотворили чудеса с пришедшим в упадок Большим барьерным рифом. Лишь голубая полоска растительности напоминала о том, что они вот-вот приземлятся на чужой планете. По мере приближения к материку острова становились крупнее; на них росли густые леса. Листья на деревьях были ярко-зеленого цвета, вдоль пляжей тянулись длинные извилистые стены разбитых кораллов. В океан выступали деревянные пристани. Под пальмовыми деревьями виднелись бунгало; на песке стояли лодки и каноэ.

– Уж слишком здесь все хорошо, чтобы быть правдой, – проговорил Деннис. – Послушайте, а не остаться ли нам здесь, когда улетит наш корабль?

– Неплохая идея, – ответил Ник. – Вот только боюсь, местные жители не оставят от тебя и мокрого места, если ты попадешься им под руку.

Скорость упала до звуковой, и планер резко тряхнуло. Нос модуля устремился вниз, и прямо перед глазами предстал знакомый вид курортного городка Мему-Бэй, затерявшегося среди высоких гор. От скорости, с которой они падали вниз, у Лоренса по телу побежали мурашки. Планер обладал теми же аэродинамическими характеристиками, что и падающий кирпич; единственное, что помогало им удерживать стабильность, – это инерция ускорения. А она все уменьшалась и уменьшалась.

Гавань исчезла где-то за правым бортом; теперь они летели по направлению к мелкому заливу, окруженному рыжим песком. По всей его длине тянулся променад с мраморными стенами, отделяющий пляж от зданий. Наверху были припаркованы выстроившиеся в линию полицейские машины с включенными сигнальными огнями. ИР планера вновь поднял нос вверх, еще больше снижая скорость. Теперь до берега оставалось менее километра, волны плескались лишь в паре сотен метров внизу.

– Всем оставаться на местах, – обратился к своим бойцам Лоренс. – Держитесь, ребята!

Майлз Хэзлдайн стоял на балконе, тянущемся вдоль четвертого этажа здания муниципалитета, устремив взгляд на небо. Позади него стояли двое его старших помощников. Дон и Дженнифер работали с Майлзом с тех пор, как его двадцать лет назад впервые избрали членом муниципального совета. Тогда он был одним из самых молодых депутатов в Мему-Бэй. Все эти годы они были его верными помощниками, пройдя с ним через все политические передряги. Даже сомнительные дела с бизнесменами, финансировавшими его избирательную кампанию, не отпугнули их. Все они со временем потеряли наивный идеализм – вероятно, еще в его первый срок службы в муниципалитете, когда Майлз часто выступал с обличительными речами в адрес тогдашнего мэра. Теперь они являли собой слаженную, трезвомыслящую команду, которая вполне неплохо управляла городом. У них имелось достаточно опыта, чтобы найти управу на молодое поколение выскочек, которых хлебом не корми, дай покритиковать нынешнего мэра. Черт возьми, ему было чем гордиться, ведь именно под его началом происходило развитие Мему-Бэй в последние годы. Это был процветающий город с высокими экономическими показателями и низким уровнем преступности… Подумаешь! Социальные проблемы, профсоюзы, бюрократы, финансирование, скандалы – мэр мог справиться с чем угодно. Но то, что происходило сейчас, было за пределами чьих-либо способностей.

Займи Майлз героическую позицию, окажи он сопротивление силам «Зантиу-Браун», этим он только бы усугубил ситуацию, а командующий силами захватчиков все равно вышвырнет его отсюда. Этим ничего не добиться. Но, с другой стороны, если Майлз начнет сотрудничать с командующим ипозволит его головорезам разграбить здесь все подчистую, то станет предателем в глаза своих избирателей. Этого ему никогда не простят.

На фоне безоблачного лазурного неба появилось скопление черных точек, которые с невероятной скоростью приближались к восточной части города. Майлз разгневанно затряс головой. Вчера позвонил сам Эдгар Штраус, призывая его к сотрудничеству.

– Майлз, признайся честно, кому из нас нужно кровопролитие? Пожалуйста, не допустите, чтобы это произошло. Но и не позволяйте им лишить нас чувства собственного достоинства.

Еще один в принципе неплохой политик, спасовавший перед событиями, которые вышли из-под его контроля. Майлза так и подмывало спросить: «Во имя всего святого, ну что мешало вам профинансировать экзоорбитальную защиту? Почему вы оставили нас беспомощными перед этим вторжением?» Но задавать такие вопросы вслух было бы слишком жестоко – все равно что бить ногами лежачего. Самые лучшие ракеты, которые мог запустить Таллспринг, были бы лишь жалким, отчаянным жестом. Одному только Богу известно, какими передовыми военными технологиями сейчас располагает Земля. А уж корабли «ЗБ» непременно начнут ответную бомбардировку. Майлз передернулся при мысли о последнем вторжении. К тому же у всех имелся доступ к базе данных, где любой желающий без особого труда мог найти изображение мертвой земли на краю Даррелла – весьма откровенный и эффективный намек на боевую мощь врага.

Майлз знал, что будет вынужден сделать, какой пример он подаст горожанам. Но этот же шаг и погубит его, поставит крест на его карьере. Возможно, ему даже придется покинуть Мему-Бэй после того, как молодчики «ЗБ» уберутся отсюда. Он знал это уже тогда, когда отдавал приказ полиции закрыть пляж и подавлять любые попытки ненужного геройства со стороны горожан. Сотрудничество поможет пресекать глупое противостояние завоевателям, так будут спасены многие человеческие жизни. Но благодарность ему за это не светит. Может быть, он действительно теперь в неоплатном долгу у населения Мему-Бэй за все те сомнительные делишки, которые проворачивал за годы своего правления. От этой мысли мэру стало немного легче.

Над городом прогрохотала серия взрывов – это планеры прорвали звуковой барьер. Майлз даже подпрыгнул от неожиданности. Такое впечатление, будто где-то совсем рядом рвутся бомбы. В окнах задрожали стекла. В небо над городом, в ужасе хлопая крыльями, взмыли стаи птиц.

Первые планеры уже падали в воду залива. Они опускались под углом в сорок пять градусов и шлепались в ленивые морские волны в паре сотен метров от берега. От удара во все стороны летели брызги; по поверхности залива расходились огромные круги. Некоторые планеры с хрустом упали на песок и пару секунд волчком крутились на месте. Один приземлился буквально в паре метров от стены променада.

– Жаль, – буркнул Дон.

Большинство планеров, словно огромные поплавки, неуклюже бултыхались в воде. Еще мгновение, и открылись люки, из которых наружу выбрались темные коренастые фигуры пришельцев. Шлепая ногами по воде, они зашагали к берегу. Майлзу моментально вспомнился и их цвет, и их численность, и их сила.

Неожиданно на стену променада был кем-то спущен огромный транспарант:

ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ, ДОЛБАННЫЕ ФАШИСТЫ!!!

Кучка подростков бросилась врассыпную. Полицейские, которые, перегнувшись через поручни, наблюдали за планерами, даже и не подумали броситься за ними следом.

– Да уж, оригинально, – тихо пробормотал Майлз. Он надеялся лишь на то, что это самое худшее, на что способны местные хулиганы. – Пойдемте, – сказал он, обращаясь к Дону и Дженнифер.

Захватчики уже поднимались по ступеням променада, на тротуаре их строй стал заметно шире. Похоже, они не обращали на полицию никакого внимания.

Майлз сел в лифт и спустился в свои частные апартаменты в задней части здания муниципалитета. Ему здесь не очень нравилось; потолки чересчур высокие, комнаты чересчур просторные. Не слишком подходящее место для семьи. Но его собственный дом находился на другом конце города, в сорока минутах езды, поэтому в течение недели семейство Майлза было вынуждено обитать здесь.

Широкие двери его офиса открывались в маленький внутренний садик. Там он увидел Франсин – она лежала на скамейке в тени японской сосны. На ней было простое черное платье. Кстати, оно было короче, чем он одобрял, – значительно выше колена. Но с тех пор как дочери исполнилось тринадцать, он перестал с ней спорить на эту тему. Синди, несомненно, сумела бы найти на упрямицу управу, подумал он. Черт, почему он вновь не женился. «На это у меня нет времени» – слишком жалкое оправдание.

Франсин поправила солнцезащитные очки. Майлз заметил, как дочь нахмурилась – не иначе как она включила канал новостей. Ему хотелось подойти к дочери, обнять ее и успокоить, пообещать, что скоро все закончится и она будет в безопасности. Все настоящие отцы в Таллспринге сейчас, наверное, делают то же самое.

Но его ждали помощники, у которых тоже есть семьи. Еще раз бросив взгляд во дворик, Майлз сел за письменный стол.

– Мне хочется сказать вам следующее: если кто-нибудь желает подать в отставку, я сразу же приму заявление. Можете не волноваться, это никак не скажется на ваших пенсиях и льготах. – Наступила неловкая тишина, однако никто не сделал шага вперед. – Ну хорошо. Спасибо за поддержку. Я высоко ценю ваше мужество и вашу преданность. Как вам известно, я решил последовать политике президента Штрауса относительно сотрудничества с захватчиками. Они во сто крат превосходят нас в силе, и одному Богу известно, насколько коварнее. Если саботировать работу на химических заводах или бросать камни в их солдат – это лишь повлечет за собой суровое возмездие, которого я не могу допустить. Поэтому мы должны скрепя сердце пережить это вторжение и надеяться на то, что их корабли на обратном пути врежутся в черную дыру. Думаю, в этом случае нам удастся выйти из этой ситуации относительно невредимыми, по крайней мере в отношении инфраструктуры. Что на это скажете, Маргарет?

Маргарет Рис, глава полиции, нехотя кивнула. Она следила через свои мембраны за поступающими сводками, не обращая особого внимания на то, что происходит в кабинете мэра.

– Я изучила файлы с информацией о последнем вторжении. Их интересует лишь одно – разграбить нашу промышленность. Для этого они применяют принудительные меры. В остальной части города мы можем делать все, что захотим – поднять бунт, сжечь все к чертовой матери, – им просто не будет до этого никакого дела. Пока фабрики остаются в целости и сохранности, снабжаются сырьем и на них идет работа, захватчики нас не тронут.

– Тогда мы приложим все усилия к тому, чтобы так оно и было, – сказал Майлз. – Оставшаяся часть нашей промышленности продолжает нормально работать. Чтобы функционировали фабрики, должен функционировать весь город. Несмотря ни на что, мы должны об этом позаботиться.

– Неужели они отнимут у нас и продукты питания? – поинтересовалась Дженнифер. – Помню, в прошлый раз снабжение заметно ухудшилось.

– Они заберут только то, что им нужно для пропитания, – ответила Маргарет. – Если учесть, что тридцать процентов туристов улетели отсюда, прежде чем утром здесь высадились земляне, наши пищевые комбинаты смогут произвести достаточно продуктов для оставшегося населения. В прошлый раз нехватка продуктов произошла по той причине, что какой-то ополоумевший бунтовщик разбомбил две производственные линии.

– Мы не позволим, чтобы на сей раз произошло нечто подобное, – быстро произнес Майлз. – Я не допущу, чтобы какое-нибудь героическое партизанское движение поставило под угрозу жизни невинных людей.

– Сомневаюсь, что здесь начнется организованное сопротивление, – сказала Маргарет. – Наказания для «ЗБ» всегда важнее, нежели дешевые пропагандистские трюки. Но мы внимательно наблюдаем за теми, кто может доставить неприятности.

– А как насчет туристов? – спросил Дон. – Многие из них не смогли улететь домой. Аэропорт стал похож на лагерь для беженцев.

– А вот это уже не моя головная боль, – произнес Майлз нарочито спокойным тоном – правда, для этого ему пришлось подавить душивший его гнев. – Пусть губернатор решает, сколько следует предоставить гражданского транспорта. Если учесть причину, по которой они к нам пожаловали, полагаю, захватчики захотят, чтобы все как можно скорее вернулись на рабочие места.

– Один из их взводов добрался до главной площади, – громко объявила Маргарет. – С минуты на минуту они будут здесь.

Так быстро? У Майлза перехватило дыхание. Сколь многое будет зависеть от того, какие отношения у него сложатся с губернатором.

– Ну хорошо, давайте с улыбкой поприветствуем этих ублюдков.

Дойдя до квартала Ливингстон, Дениза смешалась с толпой. Человеческое любопытство взяло верх над тревогой и беспокойством, и сотни людей направились сюда, чтобы поглазеть на высадку десанта собственными глазами. Немногим детям разрешили сегодня выйти на улицу. Так что здесь были в основном взрослые и подростки; они мрачно глядели на улицы, ведущие к морю. Полиция огородила территорию, так что ближе никак нельзя было попасть – путь оказался закрыт. Между собой говорили негромко, и все равно Дениза уловила гневные нотки; до нее то и дело долетали разговоры о том, на что способен боевой костюм десантников, а также рассказы о зверствах, имевших место во время последнего вторжения.

Бары были все еще открыты и многолюдны. Большинство мужчин сжимали в руках банки с пивом. Глядя на падающие с неба планеры, они сохраняли редкостную невозмутимость. Вся эта атмосфера ужасно напомнила Денизе напряженное состояние футбольных болельщиков перед матчем, когда фанаты местной команды едва сдерживаются, чтобы не отреагировать на провокационные выходки соперников. В человеческих душах не изжита животная привычка враждебно относиться к чужакам, вторгшимся на принадлежащую вам территорию, подумала она. Что ж, это ей только на руку. Ситуация чревата самыми непредсказуемыми последствиями, и силы полиции сосредоточены на берегу и на променаде. Мэр трусит, опасаясь, как бы его добропорядочные горожане не учинили беспорядки на месте высадки планеров. Вот же идиот! Открытый берег – не самое подходящее место для стычек с захватчиками, по крайней мере не с хорошо организованными ударными частями.

Ее солнцезащитные очки передавали видеообзор базы данных о прибытии планеров. Со всех сторон из толпы раздавались нестройные голоса. Дениза отправила серию закодированных сообщений членам подпольной ячейки, рассредоточенным вдоль улицы. Вскоре пришли ответные послания. Все были готовы.

На улице появились первые десантники «ЗБ». Пятеро, и все как один шагают уверенной походкой, словно они здесь полноправные хозяева. Даже не замедлили шага, увидев толпу.

Дениза подняла солнцезащитные очки и посмотрела на того, кто шел впереди. В своем боевом костюме он был похож на культуриста в темно-сером трико. У всех бойцов были толстые пальцы и странные выпуклости по всей руке. Внешний вид их шлемов изменился; вместо гибкого материала верхнюю часть лица и череп теперь закрывал защитный панцирь. На уровне глаз располагалось множество датчиков, а на щеках – некое подобие жаберных отверстий. Единственным заметным оружием был неуклюжий пистолет, прикрепленный к поясу вместе с несколькими патронными сумками. (Наверняка это просто для виду, подумала Дениза.) Тепловой профиль был на удивление единообразным по всей поверхности костюма, с разницей всего лишь в пару градусов.

Дениза отвела взгляд от первого десантника и увидела еще девятерых. Все девять были точно в таких же костюмах, и так же самоуверенно вышагивали вдоль улицы. Из толпы в их адрес полетела нецензурная брань. Никто не осмелился подойти ближе, чем на четыре-пять метров. Затем на середину дороги, прямо перед землянами, выскочил какой-то молодой человек. В руке у него была банка пива, которую он осушил несколькими большими глотками. Солдаты не обращали на него никакого внимания. Тогда он повернулся к ним задом, наклонился и спустил шорты.

– Поцелуйте меня в задницу!

Из толпы донеслись смех и улюлюканье. В солдат полетело несколько открытых жестяных банок; во все стороны брызнула пена. Десантники продолжали молча шагать вперед; казалось, ничто не могло их остановить. В дисциплине им не откажешь, призналась себе Дениза. Ее сетевой интерфейс уловил короткие выплески данных от отдельных костюмов. «Прайм» приступил к взлому хитроумного зашифрованного кода.

Над головами толпы просвистел камень и с силой ударил в грудь одного из землян. Расширенным полем зрения Дениза уловила, как внешний слой костюма сжался в том месте, куда пришелся удар. Солдат мгновенно остановился. Однако ни он, ни кто-либо из его товарищей не предпринял никаких ответных действий. Эта кажущая невозмутимость десантников придала храбрости нескольким смельчакам, которые выбежали на мостовую, пытаясь перегородить захватчикам путь.

Один из солдат остановился и повернулся лицом к юноше. Тот что-то громко выкрикивал, широко раскинув руки. Но не успел он пустить в ход кулаки, как боевик пригнулся и выбросил вперед руку. Это был великолепный ход. Рука штурмовика схватила беднягу за шиворот и с невероятной силой рывком подняла вверх. Смельчак сам не заметил, как оказался в воздухе вниз головой. Но уже в следующее мгновение его пьяный воинственный клич сменился диким воплем ужаса, когда он понял, что летит вверх ногами на высоте трех метров по направлению к стене магазина. Его руки и ноги отчаянно трепыхались, словно крылья, а притихшая толпа в оцепенении следила за тем, чем это кончится. Последовал глухой удар, затем громкий хруст ломающихся костей. Вопль моментально затих – жизнь покинула тело.

Второй солдат просто вытянул руку в сторону своего противника. Он даже не шевельнулся, когда нападавший бросился на него, а просто ткнул пальцами ему в грудь. Сверкнула яркая вспышка электричества, и нападающий пошатнулся назад; его конечности задергались под воздействием сильного разряда. Как подкошенный он рухнул на мостовую и забился в судорогах.

Толпа зарычала от негодования и начала медленно наступать на солдат. В штурмовиков полетел град пивных банок и камней.

Лоренс понял, что ситуация дерьмовая, сразу после того, как они сошли с променада; от него не скрылось, что вдоль улицы выстроилась возбужденная толпа. Он предпочел бы, чтобы полиция пропустила городское население на пляж. На улице было тесно, что могло повлечь серьезные потери в живой силе.

– Успокойтесь, – приказал он своему взводу; в основном это относилось к Хэлу. – Рано или поздно они поймут, что с нами шутки плохи. А может, уже поняли. Небольшая демонстрация наших возможностей заставит их лишний раз подумать, прежде чем лезть на рожон, рискуя собственной жизнью.

Крики и оскорбления были сущей ерундой. В солдат плескали пивом; кто-то попал камнем Оделю в грудь.

– Не обращайте внимания, – приказал Лоренс.

– Разве мы не должны приструнить их? – спросил Хэл. В его голосе звучало беспокойство. – Они уже совсем обнаглели.

– Ничего страшного, – ответил Эдмонд. – Один солдат в боевом костюме – и они будут вести себя как шелковые. Не парься по этому поводу.

Лоренс проверил телеметрические показатели Хэла, главным образом уровень сердцебиения. Пульс у парня был частый, но в принципе приемлемый.

– Для этих людей мы должны казаться неуязвимыми, – сказал Эмерси. – Половина уловки – заставить их в это поверить. Так что расслабьтесь. Вспомните все, чему вас учили.

Из толпы выбежали два разгневанных молодых человека и бросились прямо к солдатам.

– Никакого оружия! – скомандовал Лоренс. – Льюис, оглуши своего электрошокером.

Второй направился прямиком к Хэлу. Лоренс ничего не сказал, ему хотелось посмотреть, как юноша справится с этой ситуацией. Удар оказался отличным; нападающий со всего размаха врезался в стену.

– Так тебе и надо! – выкрикнул Ник.

– Хороший удар, – с восхищением произнес Джонс. – Хотя повернуться можно было бы и быстрее.

– Можно подумать, ты сам смог бы, – весело ответил Хэл. – Ты, братец, уже староват, да и рефлексы давно не те.

– Да заткнись ты.

– Встали в строй, – приказал Лоренс. Ему не нравилось настроение толпы. – Хэл, молодец. Взвод, сохранять спокойствие!

Толпа наступала, окружая солдат со всех сторон. Отовсюду полетели пивные банки и камни.

– Ты собираешься стрелять в них? – спросил Деннис.

– Еще не время. – Лоренс включил внешний микрофон и прибавил громкость.

– Всем разойтись! – Он увидел, как люди в первых рядах поморщились и закрыли уши руками. – Вы провоцируете беспорядки, и я имею полномочия применить надлежащую силу. Успокойтесь и разойдитесь по домам. Губернатор и мэр скоро выступят с обращением.

Громкая брань толпы заглушила его голос. Глядя на этих источающих ненависть людей, Лоренс представил, каково было бы оказаться здесь без боевого костюма. Он поежился от одной этой мысли.

– Ну хорошо, разрешаю применить шоковые пистолеты. Я хочу…

ИР его костюма высветил предупреждение в центре тактического дисплея. Датчики засекли стремительно приближающуюся термальную точку.

В воздух, оставляя за собой полоску ярко-голубого пламени от высоководородистого топлива, взмыла самодельная стеклянная граната. Крутясь на лету, она неслась в сторону Карла.

– Пусть взорвется, – приказал Лоренс.

Карл уже протянул руку; через карапакс наружу показалось девятимиллиметровое дуло. Лазеры засекли гранату.

– О боже… – пробурчал Карл. – Как я все это ненавижу.

Граната рухнула на его шлем. Стекло раскололось, на свободу вырвалось густое пламя, которое целиком окутало костюм. Толпа испуганно вскрикнула и отпрянула назад. Пламя разгорелось еще сильнее. Солдаты взвода спокойно подняли свои шокеры и сняли их с предохранителей.

– Поговори с ними, Карл, – сказал Лоренс.

Вскоре пламя погасло, не причинив боевому костюму Карла никакого вреда.

– Человек, который бросил гранату, будет арестован, – произнес Карл в своей громкоговоритель. – Сделайте, пожалуйста, шаг вперед. Немедленно. – Он снял с пояса пистолет. – Я сказал – немедленно.

Толпа вновь разразилась бранью. В солдат полетели камни. Затем в воздух взлетели еще три бутылки с зажигательной смесью. Все они были нацелены на Карла.

Здесь явно не обошлось без организации, внезапно понял Лоренс. Гранаты были нацелены в одно и то же место и одновременно летели с разных сторон.

– Стреляйте! – приказал он.

Карл и Эмерси выстрелили, и гранаты разорвались в воздухе. Гигантские огненные шары взмыли в небо, а затем полетели вниз. Более дюжины людей оказались охвачены пламенем и с криками бросились врассыпную. Обезумевшая толпа метнулась вперед.

– Разойдись! – во весь голос крикнул Лоренс и выстрелил из пистолета.

Пластиковая пуля попала в грудь какому-то человеку, который, отлетев назад, повалил еще троих. Они упали, как кегли в кегельбане, и были тут же затоптаны бегущей толпой.

Взвод построился, образовав круг. Солдаты начали вести стрельбу из пистолетов-шокеров. В психологическом плане эти выстрелы были призваны оказать куда более эффективное воздействие, нежели парализующие стрелы. Зловещего вида оружие, оглушительный выстрел, и человек взлетает в воздух. Результат был наглядным и действенным, все происходило у вас на глазах. И если вам не хотелось выступить в роли жертвы, оставалось одно – бежать.

ИР Лоренса оповестил его о ружейных выстрелах и моментально включил аналитическую программу. В толпе кто-то затеял стрельбу из пневматического оружия. Лоренс увидел, как Денниса с силой отбросило назад, не причинив вреда его карапаксу.

– Черт, откуда стреляли?

ИР трех бойцов скоординировали свои аудиодатчики и тотчас выдали траекторию выстрела. Видеодатчики Лоренса передали на зрительный экран изображение человека, пытающегося скрыться в толпе. В его руке было зажато что-то темное и длинное. Лоренс перекинул это изображение Льюису и Нику.

– Схватите его. Он мне нужен.

Оба десантника устремились вперед сквозь толпу, грубо расталкивая народ в стороны.

Кто-то прыгнул Оделю на спину, цепко обхватив его за шею рукой в попытке придушить. Одель без труда стряхнул с себя нападавшего. Еще двое набросились на Лоренса. Одному он сумел врезать кулаком в руку. Другого лягнул ногой и тотчас услышал, как хрустнула кость. И оба раза его ИР поспешил смягчить удар. Ведь в противном случае один такой удар – и ваш кулак насквозь пробил кому-то грудную клетку. Так что если в ваши планы не входит убивать, лучше целиться в конечности.

Сейчас они слишком тесно сошлись с противником, чтобы применить автоматические дубинки. Лоренс увернулся от одного из нападавших – тот размахивал стулом, целясь ему в голову. Другой разбил ему о плечо бутылку в напрасной попытке прорезать острыми краями боевой костюм.

Послышался крик Джонса. Сетка на зрительном экране Лоренса приобрела красный цвет, а его ИР моментально принялся анализировать поступающую информацию, отчего у него перед глазами заплясали графические символы. Видеодатчики переключились на Джонса. Лоренс увидел, как тот упал на тротуар. Кулаки его стукнули по каменной мостовой, и от этого удара по мостовой пошли трещины.

– Джонс! – крикнул Лоренс. – Доложите обстановку.

– Все нормально, – прохрипел Джонс. – Электрошок. Но со мной все в порядке. Вот гады. Они долбанули по мне током. Черт, это надо же!

– Эмерси, задействуй стрелы! – отдал приказ Лоренс. Эмерси высоко вскинул руку. Откуда-то из-под брони вокруг его запястья открылись небольшие отверстия и наружу тотчас вырвались пять десятков стрел.

Со стороны могло показаться, будто в происходящее вмешалась рука самого Господа Бога и заставила толпу замереть на месте. Первые ряды дрогнули и начали оседать. На лицах застыло растерянное выражение, которое вскоре сменилось умиротворенной улыбкой спящего. Еще несколько секунд, и вокруг Лоренса и его взвода образовалось кольцо из неподвижных тел, лежащих вповалку друг на друге. А за пределами этого кольца шириной метров пятнадцать остальные зачинщики беспорядков остолбенели, в немом ужасе глядя на своих заснувших товарищей.

Эмерси выпустил еще один залп.

Раздались истошные крики, и на тротуар начали падать новые и новые тела. Остальные бросились наутек, и вскоре их и след простыл – они словно растворились в ближайших переулках.

– Один ноль в пользу бравых ребят, – произнес Эдмонд.

– Они явно спятили, – хныкал Хэл. – Совершенно спятили. И что, теперь все время так будет?

– Будем надеяться, что нет, – ответил Одель.

– Джонс! – окликнул Лоренс бойца, который уже успел немного прийти в себя и теперь сидел на тротуаре. – С тобой все в порядке?

– Черт! Вроде бы да. Слава богу, сработала изоляция. Но все равно половина электроники вышла из строя. Системы только-только начали возвращаться в нормальное состояние. Но ИР все равно пришлось перегружать заново.

Лоренса эта информация не на шутку встревожила. По идее, боевой костюм способен предохранить от ударов тока любой силы, а вся его электронная начинка имела несколько уровней защиты. Он обвел взглядом опустевшую улицу. У многих из тех, кто сейчас валялся в глубоком обмороке, открылось кровотечение, а кое-кому в придачу ко всему пришлось отведать такое угощение, как «коктейль Молотова», и теперь наружу торчало обожженное мясо.

Камни. Зажигательная смесь. Ружья. Электрические дубинки.

Да, их явно кто-то пытается проверить, испытывает на выносливость.

– Деннис, проверь, пожалуйста, как там Джонс.

– Слушаюсь, сержант.

– Кто-нибудь видел, кто ударил Джонса электродубинкой?

– Я сам был занят, – ответил Карл.

– Ладно, прокрутим назад память датчиков.

– Ньютон? – раздался голос капитана Брайанта. – Что там у вас стряслось?

– Толпа вышла из-под контроля, сэр. Мне кажется, что…

Сетка видео Ника Фуччио и его телеметрия на мгновение вспыхнули и погасли. В ушах Лоренса тотчас зазвучала сирена медицинской тревоги.

– Сержант! – крикнул Льюис. – Сержант! Они его застрелили. О боже! Черт! Они его застрелили!

– Деннис! – крикнул Лоренс. – Ко мне!

Он побежал, не обращая внимания на лежащие на земле тела, и вскоре свернул в небольшой переулок. Ярко-синий навигационный Дисплей направлял движение его ног. Поворот налево. Поворот на право. Изгиб. Поворот направо. На тротуаре застыла небольшая группа людей, удивленно вытаращившихся на Лоренса. Он бесцеремонно оттолкнул их в сторону, не обращая внимания на протестующие возгласы.

Посреди мощенной булыжником улицы лежало тело Ника. А вокруг растекалась липкая бордовая лужа. Где-то в районе плеча в боевом костюме зияло отверстие размером с кулак. Ранение было серьезное, но, по идее, костюм должен был сохранить Нику жизнь: сосудистая система костюма оставалась подключена к его яремной вене. Предполагалось, что в таких ситуациях ИР обязан сохранить кровоснабжение мозга до тех пор, пока не подоспеют медики из бригады «скорой помощи». Кем бы ни был снайпер, ему наверняка это должно быть известно. Потому что второй выстрел был произведен уже после того, как Ник упал. И потому что ему снесло половину черепа. От лица остался только подбородок.

Льюис стоял рядом с ним на коленях. Клапаны удаления ненужных субстанций в нижней части шлема были открыты, и оттуда ему на грудь выплеснулся поток рвоты.

– Он мертв! – орал Льюис. – Мертв! Он бы все равно не выжил.

Лоренс обернулся по сторонам. Случайные зеваки тотчас отпрянули назад. Было слышно, как в соседних домах разом захлопнулись окна.

– Откуда стреляли? – спросил Лоренс.

– О господи! О господи… – продолжал причитать Льюис, раскачиваясь из стороны в сторону.

– Льюис, откуда стреляли?

– Откуда мне знать?

Лоренс еще раз внимательно окинул взглядом узкий переулок, прокручивая последние мгновения телеметрии погибшего товарища. Тот бежал в восточном направлении, так что, судя по силе удара, в него стреляли сзади. Окна или балкона, с которого могли стрелять, Лоренс не заметил. Однако стоило ему перевести взгляд выше, как перед ним предстал высокий церковный шпиль, маячивший поверх крыш. Оттуда наверняка вся улица просматривалась как на ладони. Правда, до шпиля расстояние примерно в километр, если не больше.

Майлзу Хэзлдайну оставалось лишь уповать на то, что губернатор окажется прозорливым и мудрым политиком, однако эта его надежда моментально рассеялась, как только они встретились. Майлз стоял возле мэрии, глядя, как на площади маршируют захватчики в боевых костюмах. Некоторые горожане упорно отказывались уступить им дорогу, и тогда затянутые в черное солдаты просто отталкивали их в стороны. При этом эти головорезы даже не пытались смягчить силу удара, и люди неуклюже падали навзничь на голые камни.

Трое десантников, которые возглавляли колонну, устремились вверх по широким ступеням мэрии. В последнее мгновение Майлз понял, что они не остановятся и даже не замедлят шага. При их приближении он поспешил отступить в сторону, и колонна вошла внутрь, едва не разнеся в щепки массивные двери и толстые стекла.

Но не эта их чудовищная сила повергла Майлза в уныние, а их высокомерие.

– Эй! – было крикнул он.

– Это вы мэр?

Громоподобный голос исходил откуда-то изнутри костюма боевика, который остановился перед Майлзом и теми, кто находился с ним рядом.

– Да, я законно избранный на эту должность Глава городского совета Мему-Бэй.

– Пойдемте с нами.

– Хорошо. Мне бы хотелось…

– Пойдемте.

Майлз пожал плечами, бросил взгляд на своих помощников – мол, что поделаешь – и направился назад под своды ратуши. Земляне в боевых костюмах заполонили собой уже весь вестибюль, громко, словно лошадиными копытами, цокая по мраморному полу тяжелыми башмаками. Служащие мэрии испуганно высунули носы из своих кабинетов, пытаясь понять, что происходит. Однако, как только затянутые в кожаную броню громилы принялись заглядывать в каждую дверь, им ничего не оставалось, как покорно пропустить их внутрь. Еще несколько землян уже бегом устремились по лестнице на второй этаж.

Но основная группа направила свои стопы прямиком в кабинет мэра. Майлзу пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать от них. Кстати, куда идти, никто ни разу не спросил. Впрочем, ничего удивительного – планировка здания наверняка имеется в их базе данных.

Надо было провести перепланировку помещений, вздохнул про себя мэр. Вот что наверняка подгадило бы им настроение, а то вон что возомнили о себе!

Двери в кабинет распахнулись, и внутрь прошествовали сразу несколько десантников. Майлз увидел, как Франсин испуганно вскочила с садовой скамейки и, схватив на руки Мелани, прижала ее к себе. Выражение лица девочки было насупленным, но страха на нем не было, с гордостью отметил про себя Майлз. Он даже помахал дочерям рукой, мол, не бойтесь, ничего страшного.

Один из головорезов «ЗБ» занял позицию у двери и указал на одного из помощников мэра.

– Вы, – голос его прогремел раскатистым эхом, – ждите здесь. А вы, – указал он в сторону Майлза, – пройдите внутрь.

Двери за ним захлопнулись, и Майлз остался стоять напротив собственного стола, потому что один из затянутых в боевой костюм агрессоров уселся в его собственное кресло. Старое дерево жалобно скрипнуло под гигантским весом, и Майлз слегка поморщился.

– Вам следует научиться управлять вашими костюмами, – произнес он спокойным тоном, – иначе к тому времени, как вы нас покинете, в Мему-Бэй не останется ни одной целой двери.

На какое-то мгновение воцарилась тишина, после чего фигура в боевом облачении расстегнула на груди панцирь. И с этим впечатление полной непобедимости дало небольшую трещину. Потому что владельцу костюма пришлось порядком попотеть, прежде чем он сумел высунуть наружу голову. Когда же это ему наконец удалось, лицо его было вымазано какой-то липкой синей жидкостью.

– А если вам захочется чихнуть? – пошутил Майлз.

– Мое имя Эбри Жанг, и я командир Сил стратегической безопасности компании «Зантиу-Браун» в Мему-Бэй и близлежащих населенных пунктах, что делает меня губернатором всего гражданского населения. А теперь мой вам один-единственный совет – не пытайтесь, общаясь со мной, строить из себя умника. Вы меня поняли?

«Что ж, ничего другого я и не ожидал», – подумал про себя Майлз. Азиатская внешность, на вид слегка за сорок, узкие глаза и смуглая кожа, черные волосы с небольшими залысинами. Кстати, на глазах ужасно толстая мембрана, отчего сами глаза производят впечатление змеиных. Правда, внушительности взгляду она не прибавляла – обыкновенный военный бюрократ, который пытается давить на всех своим авторитетом.

– Военная прямолинейность? – переспросил его Майлз.

– Именно. Я не люблю вашего брата-политика. Вечно вы ходите вокруг да около.

– А я не люблю оккупационные армии. Вы убиваете людей.

– Отлично. Тогда у нас с вами такой уговор. Ведь это вы мэр, Майлз Хэзлдайн.

– Да, это я.

– Мне нужны коды доступа ко всей информационной сети гражданской администрации.

Разумеется, никакие коды им не нужны – с таким программным обеспечением, как у них, они в считанные секунды взяли под свой контроль все коммуникационные сети. Так что не в этом дело. Все это скорее для показухи – вроде того, как вождь варварского племени склоняет колено перед цезарем, признавая верховенство и славу Рима.

– Безусловно, – ответил Майлз и велел своему компьютеру вывести на экран коды.

Эбри повернулся к одному из безликих – вернее, безлицых – костюмов.

– Я даю вам девяносто минут на подключение ко всем местным базам данных. Подготовьте для меня отчет по всем промышленным мощностям и папку с полицейскими сводками. Хочу узнать, что у них там есть и кто в принципе способен оказать сопротивление.

– Да, сэр, – ответил костюм.

– Господин мэр, я официально назначаю вас моим заместителем по гражданским вопросам. Ваш долг состоит в том, чтобы обеспечить порядок во вверенном мне городе и, в частности, бесперебойную работу городских служб. Так что в некотором роде вы продолжите выполнять то, чем занимались всегда. Но с некоторыми исключениями. Во-первых, мы будем пристально следить за вами, и на весь этот период городской совет считается временно распущенным. Я не хочу терпеть рядом с собой кучку пустомель, которые будут досаждать мне и днем, и ночью, мешая работать. Во-вторых, вы не можете подать в отставку. В-третьих, вы будете публично всячески содействовать мне, тем самым подавая пример остальным гражданам. В-четвертых, мой непосредственный заместитель принимает на себя командование силами местной полиции. Законы остаются такими, какими они и были, мы не намерены ничего менять, будут внесены лишь кое-какие дополнения. Того, кто мешает нам выполнять наш долг, ждет смертная казнь. И начнем мы с того, кто сегодня стрелял в одного из наших товарищей.

– Стрелял?

– Вернее сказать, застрелил. Как я понимаю, вы хотите сказать, что не в курсе.

Майлз обвел взглядом затянутые в. боевые костюмы фигуры. Господи, увидеть бы сейчас их лица!

– Мне действительно ничего не…

– Сегодня я поверю вам на слово. Однако и вы поверьте мне, что как только мы раскроем ваших так называемых подпольщиков, то уничтожим их всех до последнего. Я не потерплю, чтобы мне мешали проводить операцию, и тем более на таком уровне.

– То есть кто-то застрелил одного из ваших?

– Именно. И командующий взводом считает, что это была преднамеренная ловушка.

– Но разве тот, кто погиб, не был в боевом костюме?

– Был. Именно этот факт и вселяет в меня тревогу.

– Господи…

– Именно. Надеюсь, вы в курсе нашей политики по отношению к гражданскому населению?

Известие о гибели захватчика повергло мэра в панику. Силы «ЗБ» не пробыли в Мему-Бэй и тридцати минут, а их командование уже вынуждено применять репрессивные меры. И вот теперь очередной намек, от которого внутри мэра все сжалось от ужаса.

– Да, я в курсе.

– Иначе и быть не могло. – Эбри Жанг потянулся к одной из сумок у него на ремне и извлек из нее петлю, внешне напоминавшую кусок белой пластиковой лески. – Мы отберем тысячу самых честных, самых законопослушных граждан вашего города и наденем на них вот такие ожерелья. Каждое такое ожерелье снабжено маленьким механизмом для впрыскивания нервно-паралитического яда. Укол совершенно безболезненный – в конце концов, мы не какие-то там изверги, – однако убивает человека в течение пяти секунд. Я не говорю уже о том, что никакого антидота не существует. Каждый такой механизм имеет свой номер, а всякий раз, когда против бойцов Сил стратегической безопасности применяется насилие, наугад выбираются один или два человека из числа тех, кто носит такое ожерелье. Сигнал посылается через спутник. Механизм впрыскивания срабатывает, и человек умирает. Если же кто-то попытается повредить механизм или освободиться от ожерелья, то механизм сработает моментально. Кроме того, в него встроен таймер на двадцать четыре часа, который мы переустанавливаем каждый день, опять-таки через спутник, путем отправки специального кода. Так что если кто-то решит, что сможет спрятаться, например, в метро или помещении с толстыми стенами, им это удастся самое большее на одни сутки. У вас есть ко мне вопросы?

– Нет, я вас отлично понял.

– Что ж, в таком случае будем надеяться, что все сработает, как и задумано, и нам не придется вновь вести разговор о сегодняшнем убийстве. – С этими словами новоиспеченный губернатор рассеянно потер пальцами пластиковую удавку.

Майлз не мог отвести глаз от зловещей вещицы.

– Как я понял, вы намерены надеть ее на меня прямо сейчас?

– Боже упаси, мэр! Какой в этом смысл? Эти вещи призваны гарантировать законопослушное поведение ваших подданных. Если ваши политические противники увидят, что вы носите такой ошейник, они тотчас выйдут на улицы и начнут забрасывать моих солдат камнями. Видите ли, мэр, в мои намерения не входит делать из вас мученика. Я всего лишь хочу подкрепить чем-то более действенным те прекрасные слова о готовности к сотрудничеству с нами, которые услышал от вас. Давайте я покажу вам, как это достигается.

Эбри Жанг развернулся в кресле и улыбнулся Франсин, которая по-прежнему стояла посреди сада.

– Только не это! – крикнул Майлз.

Он собрался сделать шаг вперед, но тотчас почувствовал на плече тяжелую руку землянина. Сдвинуться с места было невозможно. Пудовая лапища тисками сжимала плечо, глаза застилали слезы. Майлзу казалось, что его ключица не выдержит и вот-вот треснет пополам.

Эбри Жанг поманил к себе девочку. Франсин хмуро посмотрела на него, после чего бережно опустила сестренку на землю и что-то шепнула ей на ухо. Мелани бросилась бегом через сад и выскользнула в боковую дверь. Франсин распрямила спину и вошла в кабинет.

– У меня для тебя, моя милая, подарок, – елейным голосом произнес Эбри Жанг. Пластиковая петля раскрылась.

– Имейте совесть! – выкрикнул Майлз. – Ей ведь всего пятнадцать.

Франсин храбро улыбнулась отцу.

– Ничего страшного, папа.

Она опустилась на колени перед губернатором, и тот надел ей на шею пластиковую петлю. Оба конца моментально склеились, а сама петля сжалась и теперь плотным кольцом обхватывала шею.

– Я вас отлично понимаю, – произнес Эбри Жанг. – Вы готовы убить меня.

Франсин побежала через комнату и обхватила отца за шею. Он прижал ее к себе, нежно поглаживая каштановые волосы.

– Если с ней что-то случится, вас ждет смерть, – бросил он губернатору. – Только это будет долгая и мучительная смерть.

Это был один из красивейших бульваров Мему-Бэй, в самом центре города. Вдоль тротуара протянулись ряды раскидистых деревьев, и пешеходы обычно спешили нырнуть под их прохладную кружевную тень. Карл Шиэн шагал посередине трамвайных путей, моля Бога о том, чтобы какой-нибудь местный житель попытался подставить ему подножку или хотя бы состроить ему гримасу. Что угодно, что дало бы ему законный повод раскроить ублюдку череп. Черт, руки так и чешутся отомстить за Ника, и наплевать на последствия.

Они только что оставили Эмерси и Хэла охранять тело, а сами продолжили рассредоточиваться по городу. Кстати, сам Карл был против этой затеи. Им следовало остаться, хотя бы из уважения к мертвому товарищу. Но сержант, черт его побери, настоял на том, чтобы они двинулись дальше. И они пошли каждый вдоль своей улицы, и вот теперь он должен пристально следить за тем, обнаружатся ли где признаки организованного сопротивления или нет.

По крайней мере душивший его гнев помогал Карлу унять нервную дрожь. Ну или почти помогал. Черт, кто бы мог подумать, что у этих вонючих рыбаков найдется оружие, способное пробить боевой костюм, словно это не броня, а летняя тенниска! Да, вот сюрприз так сюрприз. А это значит, что теперь все они так или иначе под прицелом, до того самого момента, когда ребята из разведки не проведут расследование укрытия. Впрочем, они скоро это сделают. Они его обязательно обнаружат. Карлу хотелось в это верить. Разведка – страшная, но эффективная вещь. Тем временем он вынужден шагать вдоль улицы, подставив свою задницу любому, кто пожелает дать ему пинка под зад. Да, плохи дела, ой как плохи.

И все же он продолжал шагать дальше, как ему было приказано, и на ходу оглядывался по сторонам, пытаясь обнаружить нечто такое, что хотя бы отдаленно напоминало дуло винтовки. Его собственный пистолет был наготове – он держал его высоко, чтобы всем было видно. По крайней мере, надеялся Карл, грозный вид оружия отобьет у местных охоту ввязаться в очередную потасовку. Так оно и было. Люди предпочитали не выходить на улицу, тайком поглядывая на захватчиков из окон. Правда, ему в спину пару раз свистнули и бросили пару ругательств, но это, пожалуй, и все. Новости о недавних выстрелах уже проникли в местные базы данных. Плюс известие о парализующих стрелах – кому после этого захочется высовывать нос на улицу?

Откуда-то из переулка, грозно потрясая тростью, навстречу Карлу вышел какой-то старикашка. Можно подумать, этот старый хрыч здесь хозяин! Карл проигнорировал его и пошел дальше.

– Эй, сынок! – окликнул его старик.

– Что?

Старик остановился у кромки тротуара.

– Поди сюда.

Карл неслышно выругался внутри своего шлема и нехотя приблизился к старику.

– Что вам надо?

– Я ищу твою мать.

Сенсоры его шлема тотчас взяли старика крупным планом. Нет, перед ним действительно древний старец. Годы и солнце иссушили его, превратили почти в мумию.

– Мою мать?

– Нуда. Она заставляет твою сестру продавать себя на улице. Я хотел бы знать, сколько она берет. Эх, до чего же мне хочется как следует оттрахать вашу породу.

Карл сжал кулаки. ИР тотчас смягчил его хватку, потому что так недолго и сломать рукоять пистолета.

– Отправляйся назад в свою психушку, старый хрыч!

Он отвернулся от старика и зашагал прочь. Чертова колония, такое впечатление, что здесь одни ненормальные. Карл никакие мог взять в толк, почему «ЗБ» ни разу не рискнула применить гамма-облучение против всей этой швали? Потом можно было поставить за фабричные станки своих людей.

Трость со свистом описала в воздухе дугу, целясь ему по спине. Удар получился слабенький, костюму даже не было нужды смягчить его.

– Черт, немедленно прекрати! Ты что, совсем из ума выжил?

– Его похоронят здесь, сынок.

У трости был острый конец, и с его помощью старик пытался нащупать сенсоры на его шлеме.

– Кому сказано, прекратите немедленно!

Карл оттолкнул от себя старикашку.

Тот упал навзничь, однако вскоре поднялся на ноги и вновь попытался атаковать его своей тростью.

– Тела вам назад не увезти, потому что они слишком тяжелые, а «ЗБ» не станет тратиться на такие вещи. Так что вашего приятеля похоронят здесь. А когда вы отсюда провалите, я его выкопаю.

– Убирайся к чертовой матери! – не выдержал Карл и поддал ногой трость.

– И тогда мы на него дружно помочимся, а из его черепа сделаем кубок. И мы будем смеяться над тем, как он умер, как из его задницы капало дерьмо и как его мозг раскалывался от боли.

– Старый ублюдок!

Карл схватил полоумного старикашку за шиворот и размахнулся. Но тот лишь противно рассмеялся.

– Карл? – донесся до него голос Лоренса. – Что там у тебя? – Черт побери эти каналы телеметрической связи! Сколько раз ему уже хотелось вырвать из костюма эту гребаную электронику. Карл набрал полную грудь воздуха, хотя кулак все еще держал наготове.

– Поймал зачинщика, сержант! Ему известно, из какого оружия был произведен выстрел.

– Карл, да ему две тысячи лет. Отпусти его.

– Но ему известно!

– Карл, не поддавайся напровокации! Ему ведь только это и надо!

– Слушаюсь, сержант!

Карл нехотя отпустил старика, но тотчас вспомнил, что может отомстить ему совсем иначе.

– Эй, старый хрыч, ты теперь мой трофей. Как тебе понравится вот это?

С этими словами он извлек из пристегнутой к ремню сумки пластиковый ошейник. Пока он надевал петлю старику на шею, тот смеялся, как ненормальный. Со стороны могло показаться, будто это самое радостное событие его жизни.

Мишель Райк все утро провела в задумчивости, сидя на кровати, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Нет, она была одета, но никак могла заставить себя выйти из своей крошечной студенческой квартирки. Многие из ее товарищей по общежитию ушли посмотреть, как захватчики маршируют по улицам города. Мишель прекрасно понимала, что это значит. Дело кончится тем, что они начнут кидаться камнями в прибывших с Земли агрессоров. Те, в свою очередь, применят оружие, начнут стрелять нервно-паралитическими пулями, после чего наденут на шеи жертв усмирительные ошейники.

Мишель сидела в четырех стенах и смотрела новости по каналу связи. Таким образом, она тоже стала свидетельницей тому, как на окраине города приземлились посадочные модули, из которых наружу высыпало несколько тысяч облаченных в боевые костюмы десантников, которые тотчас заполонили городские улицы. И она оказалась права. Люди бросали в них камни, бутылки и даже что-то вроде самодельных зажигательных бомб. На улицах в мгновение ока выросли баррикады, которые вскоре занялись пламенем. Но боевики маршевым шагом прошли сквозь огонь, словно то был не огонь, а дождь. Казалось, ничто не может их остановить, они не знали никаких преград.

Были и другие формы сопротивления. В новостной сводке сообщалось, что в космопорту один из резервуаров, в которых хранилось водородное топливо, взлетел на воздух. Загорелись также несколько гражданских зданий, отчего над столицей повисла густая дымовая завеса. Данные обновлялись медленно, порой связь прерывалась на несколько минут, словно где-то внутри городских электронных сетей тоже шло невидимое глазу сражение.

Спустя четверть часа после высадки десанта откуда-то с небес посыпались модули с оборудованием, повиснув в воздухе на ярких желтых парашютах. Ветром их всех отнесло к паркам и лугам на западной окраине Даррелла. Камеры сумели запечатлеть, как некоторые из них перепутались стропами и в результате рухнули вниз, разбившись вдребезги.

Мишель держала открытым канал связи с родителями – они жили в Колморе, в двух тысячах километров к югу от столицы. Возможно, тем самым она проявила слабость, но родители поняли, что их дочь напугана вторжением. Ведь она здесь, в университете, еще первый год, и поэтому друзей у нее пока мало. Ей хотелось домой, но коммерческие рейсы были приостановлены уже через несколько часов после вторжения в околопланетное пространство вражеских космических кораблей. И вот теперь она застряла здесь, в этом городе.

Каждый раз, стоило ей задуматься об этом, Мишель говорила себе, что она уже взрослая и не должна пасовать перед трудностями. Потом она разревелась. Даррелл – столица, захватчиков здесь будет больше, чем в других местах. Здесь все масштабнее, в том числе и проблемы, а они не заставят себя ждать.

Спустя час после высадки десанта ее связь с Колмором оборвалась. Как Мишель ни старалась, восстановить ее, она так и не смогла. ИР базы данных упорно твердил, что каналы спутниковой связи отключены. Но ни слова о том, почему они отключены и кто их отключил.

Мишель сильнее обхватила колени и всякий раз, как до нее доносились какие-то звуки, еще больше сжималась в комок. Воображение рисовало ей, как лестницы и этажи наводняют фигуры в боевых костюмах, как они вытаскивают обитателей из комнат в коридор, как надевают им на шеи усмирительные ошейники. Нет, они непременно так поступят, потому что всем известно: студенты – главные зачинщики беспорядков. Это они устраивают демонстрации, бросаются камнями, и вообще кампус – это рассадник подрывных элементов, революционеров и анархистов.

В дверь постучали. Мишель издала негромкий писк. Стук повторился. Она в ужасе уставилась на входную дверь. Спрятаться негде, бежать тоже некуда.

Усилием воли она заставила себя встать с кровати. Стук в дверь продолжался, хотя в нем не было ничего властного или требовательного. Ненавидя себя за свои страхи, Мишель нехотя поплелась по вытоптанному ковру к двери и повернула ручку.

– Здесь не заперто, – прошептала она, дрожа так, как будто в комнате стояла зимняя стужа, и приоткрыла дверь.

В коридоре кто-то стоял, удивленно глядя на нее. Мишель никак не ожидала увидеть у себя такого гостя и поначалу решила, что не иначе как у нее галлюцинация.

– Джозеп! – пробормотала она.

– Привет, киска.

– О господи, это ты! – Она подпрыгнула и обхватила нежданного гостя с такой силой, будто хотела задушить его до смерти. – Но… Джозеп?

Они познакомились этим летом, когда у Мишель были каникулы и она праздновала успешную сдачу вступительных экзаменов. Она впервые проводила каникулы одна. Потрясающее было время. До этого она неизменно посмеивалась над такой банальной и глупой вещью, как курортный роман. Но на сей раз все оказалось совсем по-другому, Мишель действительно влюбилась. А по ночам пугалась той страсти, какой пылало ее тело, пугалась всему тому, чем они занимались с Джозепом в постели. Вернее, почти пугалась. И уезжая из Мему-Бэй, она оставила там половинку своего сердца.

Джозеп прижал ее к себе, и она разрыдалась.

– Я думала, это кто-то из них, – лепетала она. – Я боялась, что меня сейчас возьмут в заложники.

– Нет, – произнес он, поглаживая ей волосы. – Это всего лишь я.

– Но как ты сюда попал? И почему ты здесь? О Джозеп! Я так испугалась!

– Я успел на последний рейс из Мему-Бэй. Я же тебе говорил, что тоже хочу сюда, хочу вместе с тобой поступить в университет. Вот я и решил, когда эти ублюдки «ЗБ» высадились у нас, бросить водительскую школу.

– То есть ты прилетел сюда из-за меня?

Он взял обе ее руки в свои и сжал, чтобы они перестали дрожать.

– Конечно! А ты как думала! Разве я мог забыть тебя?

Услышав такое признание, Мишель расплакалась еще сильнее.

Джозеп нежно поцеловал ее в лоб, затем в щеку. Каждое прикосновение его губ было сродни благословению. Он настоящий герой, ее замечательный Джозеп, с его сильным, восхитительным телом! И никакое, даже это жуткое несчастье, что обрушилось на их планету, ей не страшно, пока рядом с нею он.

Стив Андерс осторожно ступал по бетонным ступеням, что вели в подвал под баром. Во многих местах из-за вечной влажности бетон раскрошился, и некоторые ступеньки грозили обрушиться под ногами. Кстати, Стив даже не догадывался, что под баром есть этот подвал. Но, с другой стороны, он уже позабыл, когда в последний раз захаживал в эти бары, что бесконечной чередой тянулись вдоль пляжа. Прежде чем поставить ногу на ступеньку, он осторожно пробовал ее на крепость тростью. В его возрасте ему меньше всего хотелось сломать себе кости.

При этой мысли Стив усмехнулся. Ведь в первую очередь его сюда привел именно его почтенный возраст. Боже, как приятно было вступить в драку с этим гадом, который в прошлый раз убил его сына. Как замечательно, что он наконец может что-то сделать, причем нечто такое, где даже его возраст не помеха, а скорее даже подспорье!

На вид это была типичная кладовая. Вдоль стен выстроились штабеля ящиков с пустыми и полными бутылками. Имелась здесь и приводимая в действие платформа для поднятия бочек с пивом, и люк для нее. Поломанные стулья, рекламные плакаты прошлых лет, картонные коробки со старыми кружками, порванные шторы, скрученные в рулоны и наваленные кучей позади глиняных горшков, из которых кое-где еще торчали чахлые растения.

Стив сошел с нижней ступеньки и огляделся по сторонам. Помещение освещала одна-единственная зеленоватая лампочка.

– Здравствуйте, мистер Андерс!

Стив прищурился, глядя на девушку, которая вышла откуда-то из тени. Совсем юное создание.

– Я вас знаю, – сказал он. – Вы учительница.

– Давайте не будем вешать ярлыки, – возразила Дениза.

– Да-да, лучше не будем. Простите меня.

– Ничего, все в порядке. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Вы настоящий герой.

– Ну, скажете! – Его рука автоматически погладила пластиковый ошейник. – Такой можно получить в два счета. Зато как я отвел душу, подначивая этого молокососа.

Дениза улыбнулась и указала на стул. Стив хмуро кивнул, стараясь сдержать раздражение, и сел. У него на глазах девушка достала из холщовой сумки стандартную коммуникативную консоль из черного пластика, чуть больших размеров, чем ее ладонь, со свернутым в трубку экраном. Ничего особенного.

Она поставила консоль себе на ладонь, словно то было не коммуникационное устройство, а раненая птаха, и, насупив брови, закрыла глаза.

Стив пожалел о том, что ему сейчас не двадцать лет! Какая она красавица! Какому-то молодому оболтусу крупно повезло!

Устройство на ладони у девушки изменило форму. Жесткий пластик принял форму полумесяца с острыми, как иглы, концами.

– Какая у вас любопытная вещица, – произнес Стив, пытаясь не выдать волнения в голосе.

До того как уйти на пенсию, он был специалистом по белковым клеткам. Ничем не примечательная работа на пищевом комбинате в Мему-Бэй. Но уровень технологии на Таллспринге был ему прекрасно известен.

Дениза открыла глаза.

– Да. Вы готовы?

Неожиданно Стив ощутил прилив уверенности в том, что, придя сюда, он поступил правильно.

– Да, готов.

Дениза поднесла устройство к его ошейнику и прикоснулась к нему острыми концами. Стив перевел взгляд вниз, пытаясь рассмотреть, что сейчас произойдет.

– Мы пытаемся слиться с их системой, – пояснила Дениза, перехватив его взгляд. – Необходимо постичь устройство и принцип действия. А как только они раскроют нам свои тайны, то окажутся у нас как на ладони.

– Звучит скорее как философия, а не хакерский взлом. – Интересно, что она пытается скопировать, их программу или «железо»? Как бы то ни было, Стиву ни разу не приходилось слышать об устройстве вроде этого, способном менять форму. От этой мысли ему одновременно стало и страшно, и приятно.

– Ну вот и все, – произнесла девушка довольным голосом. Пластиковая петля перестала давить, и Дениза сняла ее с его шеи. У Стива отлегло от сердца, и он облегченно вздохнул. Правда, уже в следующее мгновение он заметил, что концы ее приборчика выпустили наружу что-то вроде щупов – тонюсенькие волокна, похожие скорее на волоски, – которые тотчас проникли внутрь пластика.

Нет, таких диковин на Таллспринге отродясь не производили.

– И это все? – спросил он.

– Да, все.

Глава 7

Вокруг мяча образовалась схватка. Глухо столкнулись тела, хрустнули кости, форварды уперлись друг в друга лбами. Каждый напрягся, сжав зубы и тяжело дыша, ожидая, что неприятель упустит мяч.

С позиции крайнего Лоренс едва мог разглядеть мяч сквозь заслон перепачканных грязью ног – тот казался темным размытым пятном. Набрав полую грудь воздуха, Лоренс закричал, словно криком пытался передать свою энергию товарищам по команде. И вправду, в следующее мгновение те обрушились на мяч, подобно молотам в человеческом обличье.

Лоренс почувствовал, как башмаки его скользнули назад. Форвардами команды Лэрфолда были крепкие – ну, по крайней мере так считалось – восемнадцатилетние парни. Команда школы Хилари-Эйрс проигрывала каждую такую схватку, а значит, теряла очки. На сей раз Найджел, нападающий команды Хилари-Эйрс, исхитрился-таки перехватить инициативу: завладел мячом и пробился сквозь второе кольцо защиты противника. Игроки Лэрфолда спохватились, поняв, что происходит, и попытались снова взять мяч в кольцо. Роб выхватил мяч из второго кольца, успев бросить его кому-то из фланговых защитников, а в следующее мгновение его сбили с ног разъяренные игроки Лэрфолда.

Кольцо разомкнулось, и теперь крепкие парни бросились вдогонку фланговым защитникам, которые, завладев мячом, носились по краю поля. Три раза мяч переходил из рук в руки, пока Алан не поймал его где-то возле средней линии. Он был ниже ростом, чем другие игроки команды, однако крепче телом и шире в плечах. Он на всех парах устремился вперед, чего противник никак не ожидал. Двадцать игроков, которые пытались взять Алана в кольцо, были вынуждены изменить направление движения, что позволило ему выиграть еще несколько бесценных секунд до того, как на него набросился один из боковых защитников Лэрфолда, сбив с ног. Мяч улетел вперед.

– Давай, паршивец, лети! – крикнул Алан.

Лоренс поймал мяч на лету, после чего со всех ног устремился к воротам противника.

Болельщики разразились пронзительным свистом и возбужденными возгласами. Краем глаза Лоренс увидел мельтешение алых и бирюзовых помпонов – это девчонки из группы поддержки Хилари-Эйрс дали выход своему ликованию. Правда, Лоренс так и не смог разглядеть, кто из них Розалин. Затем он заметил, что на него несется защитник Лэрфолда, причем наверняка догонит благодаря своим длинным ногам. Так что, по всей видимости, гола не будет. На другой стороне поля Винни Карлтон старался не сбавлять скорости и бежать вровень с ним.

Буквально за две секунды до того, как на него налетел защитник Лэрфолда, Лоренс резко развернулся и швырнул мяч. Защитник обхватил его ноги, и Лоренс всем телом рухнул на мокрую траву. Мяч вращаясь в воздухе, описал дугу через все поле. Пока он летел, к нему были прикованы взгляды всех присутствующих – даже девчонки из группы поддержки на мгновение застыли, разинув рты. Винни же продолжал нестись вперед. Игроки неприятельской команды заметили его маневр. Гориллоподобные нападающие издали яростный боевой клич, однако до Винни им было далеко.

Он с изяществом поймал мяч, всего в нескольких шагах от линии, которую пересек, не сбавляя скорости. Высоко держа мяч над головой, он устремился к воротам и метнул мяч в траву.

Толпа разразилась ликующими криками. Лоренс выбрался из-под навалившихся на него разъяренных форвардов Лэрфолда и расхохотался. Ребра и плечи болели от их тумаков, дыхание тоже вернулось не сразу, и все равно он был готов прыгать и вопить от радости. Винни подбежал к нему, чтобы обнять, вскоре к ним присоединились и другие игроки Хилари-Эйрс.

– Великолепный пас!

– Просто классный!

– Минус одно очко, – прокомментировал Алан – любитель добавить ложку дегтя в мед всеобщего ликования.

Лоренс покачал головой.

– Ты хочешь сказать, плюс два. Ричард сделает свое дело.

Они направились назад, на свою половину поля. Ричард ковырнул землю пяткой, после чего поставил мяч вертикально. Игроки Лэрфолда выстроились перед ним, хмуро глядя ему в лицо. Но для Ричарда, лучшего бомбардира Хилари-Эйрс, линия их защиты не представляла преграды. Еще мгновение – и мяч устремился между белыми стойками ворот.

До конца игры оставалось всего три минуты. Команда Хилари-Эйрс в основном полагалась на тактические приемы. Не пускать противника на свою половину поля. Стараться держать мяч в кольце.

Вскоре раздался свисток судьи. Капитаны команд подошли к центральной линии и пожали друг другу руки. Лоренс стоял рядом с товарищами по команде. Когда команда противника покидала поле, он, как и все остальные, от души трижды поприветствовал ее игроков.

– Ты только посмотри на них, – безжалостно усмехнулся Алан. – Горстка хлюпиков. Эй, идите домой и застрелитесь!

Рука Найджела легла ему на рот.

– Думай, что говоришь.

– Думаю, – усмехнулся Алан. – Просто хочется поприкалываться. Люблю, когда мне удается обломать таких, как они.

– Эй, лучший игрок! – Рука Джона легла на плечо Винни. – Ну и пробежка!

Винни расплылся в улыбке.

– Что бы я делал без Лоренса.

– Я сделал все, что мог, – скромно отозвался Лоренс.

– Это точно, – фыркнул Алан. – Потому что Розалин смотрела во все глаза.

К ним через все поле уже бежали девушки из группы поддержки – им не терпелось поприветствовать героев. На девчонках были алые юбчонки и василькового цвета спортивные бюстье.

– Вот это я понимаю! – произнес Алан. Его смех уже скорее напоминал икоту. Раскинув руки, он устремился навстречу девушкам – те с визгом бросились в разные стороны.

Розалин на бегу шутливо шлепнула его помпоном и метнулась к Лоренсу.

– Ты выиграл! – радостно пропищала она и поцеловала его.

– Выиграла вся команда.

– Неправда! Если бы не ты, никакой победы не было бы. Ведь это ты увел мяч. Я все видела. Ты был неподражаем. А теперь поцелуй меня!

– Ну вот, начинается, – недовольно проворчал Алан и поплелся в сторону раздевалки.

Лоренс и Розалин рассмеялись ему вслед.

– У, какой ты грязный! – неожиданно пожаловалась она. Ручейки пота, смешанного с грязью на его футболке, попали и на ее бюстье. – Живо иди прими душ!

– Слушаюсь, мэм!

– Только быстро. А не то здесь и в ледышку превратиться недолго.

Розалин зябко потерла руки и с подозрением покосилась на вентиляторы купола. В школе всегда понижали температуру поля перед матчем в регби или футбол, чтобы игроки не слишком обливались потом. Однако сейчас возникало впечатление, будто наружный воздух каким-то образом исхитрялся проникнуть внутрь, сквозь невидимые глазу щели.

– Ты сегодня пойдешь на вечеринку? – поинтересовалась Надя. Она стояла, прильнув к Винни, чья рука лежала у нее на талии, словно в подтверждение права собственности. Правда, взгляд Нади был почему-то устремлен на Лоренса.

– Ну да, конечно, – ответил тот, стараясь не выдать при этом никаких чувств.

Розалин была наделена каким-то телепатическим чутьем в том, что касалось его отношения к другим девушкам, прямо-таки читала его мысли. И дело вовсе не в том, что у него водились какие-то грешные намерения. Более того, в течение нескольких лет ни одна девушка из их школы не проявила к нему даже малейшего интереса. Но вот теперь, когда у него появилась Розалин, он явственно начал получать сигналы и от других. Причем не только от Нади.

– Встретимся позже! – сказала Розалин. Она отвернулась было от него, но затем передумала: – Поцелуй меня.

Лоренс послушно выполнил ее просьбу.

– Она что, беременна? – поинтересовался Алан, когда Лоренс пришел в раздевалку.

– Что? Кто?

Лоренс принял душ, умудрившись при этом схватить чужой шампунь, и теперь сушил полотенцем волосы, стоя перед своей кабинкой.

– Розалин.

– Нет!

– Тогда к чему все эти занятия? – заданный Аланом вопрос перешел не то в икоту, не то в хохот.

– Бог ты мой, а ты извращенец.

– Бог? Как я понимаю, этого своего бога ты позаимствовал у Розалин.

– Отстань от меня!

– Послушай, – голос Алана прозвучал значительно громче, чтобы его услышали все, кто находился в раздевалке, – на прошлой неделе я три раза спрашивал, собирается ли он куда-нибудь на вечеринку. И всякий раз, – в голосе его появились язвительные нотки, – слышал в ответ: «Не могу. Нам надо вместе позаниматься».

– И чем же вы с ней занимались? – крикнул Роб.

– Это точно, – поддакнул Найджел. – Не иначе как изучали рабочие части друг друга.

– Катитесь к черту! – крикнул Лоренс, надеясь, что сам при этом не расплылся в довольной ухмылке. В их кругу было престижно иметь постоянную подружку – тогда все вокруг считали, что одними вздохами и поцелуями при луне дело не ограничивается.

– Им просто завидно, – заметил Винни. – Кому они сами нужны.

Лоренс кивнул. – Спасибо.

Ему нравился Винни Карлтон. Юноша этот прибыл на Амети всего полтора года назад, вскоре после семьи Розалин, однако Лоренсу казалось, будто он знает Винни всю свою жизнь. Дружба между ними завязалась тогда, когда он сам пытался вернуться в круг своих сверстников. В Темплтоне у Винни родных не было. Отец его находился на Земле, где у него еще оставались невыполненные контракты по поставке компьютерных программ, после чего он намеревался навсегда переселиться на Амети. Когда Винни вышел из космического корабля, ему уже было семнадцать, и он имел право жить один, без опекуна. У Винни была собственная квартира, и какая-то юридическая контора распоряжалась его финансами, а еще какой-то административный орган определил его в школу. Поначалу Лоренс ужасно завидовал Винни из-за этой его квартиры. Но между ними было так много общего: они посещали одни и те же уроки, оба состояли в клубе пилотов (на Земле Винни уже имел опыт управления самолетом – по крайней мере так он утверждал), увлекались одними видами спорта. Даже в их внешности имелось нечто общее, с той небольшой разницей, что у Лоренса волосы были более светлого оттенка, а глаза – серо-зелеными в отличие от темных, карих глаз Винни.

– Вы, должно быть, родственники, – заметила как-то раз Розалин. Тогда Лоренс рассмеялся в ответ на ее слова.

– Ну, ты скажешь!

Однако пару месяцев спустя, когда они с Винни в очередной раз зависали вместе, он осторожно поинтересовался насчет его родных. Вот тогда-то Лоренс и узнал, что это Карлтоны доставили на Амети «Гало-Старз». Что тотчас подняло Винни в его глазах – тот получал новые версии игр раньше всех остальных. Впрочем, Лоренс уже перестал увлекаться играми. У него на них просто не было времени.

– Алан, тебе в срочном порядке нужно найти девчонку, прежде чем у тебя от гормонов поедет крыша, – заметил Винни. – Ты уже зациклился на этой теме. Ты сам-то сегодня вечером куда-нибудь собираешься?

– А ты как думал! Ведь это я забросил идею насчет вечеринки.

Лоренсу вспомнилось, как Розалин и Надя сказали, что, мол, после матча члены команды должны все вместе хорошенько надраться – либо от радости, либо с горя. Но он промолчал, не тот был момент.

– Надо будет пригласить еще девчонок, – предложил Ричард. «Это надо же, кто бы предложил?» – подумал Лоренс и вновь промолчал. Ведь сам Ричард уже давно гулял с Барбарой. Еще одна девчонка – и бедняге не сносить головы.

– Обо мне, приятель, можешь не волноваться, – ершисто произнес Алан. – Уж кто-кто, а я не хуже тебя знаю, где и как снять на ночь телку.

– Это как же? – фыркнул Найджел.

По идее, этот звук должен был выражать презрение, но вместо того в нем прозвучало плохо скрытое любопытство.

Все в раздевалке моментально притихли – похвальба Алана достигла ушей всех присутствующих. И не то чтобы всем остальным моментально приспичило снять себе на ночь девочку, но лишнее знание еще никому не повредило.

– Очень просто. – Алан купался во всеобщем внимании. – Мой приятель, Стив, вы его помните, тот самый головастый, что в прошлом году поступил в университет. Так вот, он божится, что это срабатывает безотказно. Знает по собственному опыту. Все очень просто – идешь на вечеринку и выбираешь себе самую отпадную телку. После чего подходишь к ней и говоришь: «Ты со мной сегодня не переспишь?»

На мгновение воцарилась тишина – члены команды пытались переварить услышанное.

– Не заливай!

– Туфта.

– Ну ты загнул.

Кто-то из скептиков запустил в Алана ботинком. Он крякнул и попытался выискать взглядом обидчика.

– Эй, прекратите, я серьезно! – воскликнул он. – Стив говорит, что срабатывает безотказно. Он таким образом каждую неделю снимает себе по телке. Честное слово.

– Ну да, – ухмыльнулся Джон. – Представляю, самая отпадная чувиха видит перед собой урода вроде тебя и говорит «да».

– Ну, – поспешил добавить Алан, – если повезет.

– Нет, уж лучше я воспользуюсь старым добрым способом: напою ее, так надежнее, – пробормотал себе под нос Лоренс.

Шум поднялся еще громче. Все вспомнили, что надо одеваться.

– Эй, да вы послушайте, – не унимался тем временем Алан. – Это подтверждено статистикой. Математика никогда не подводит.

– Но ведь ты только что сам сказал, что эта твоя отпадная телка может послать тебя подальше с твоим предложением, – заметил Найджел.

– Ну и что? Какая разница? Переходи к следующей и предлагай ей то же самое. Если она даст тебе от ворот поворот, ты просто подкатываешься к другой, и так до тех пор, пока кто-то из них не скажет «да».

На лице у Джона читалось сочувствие.

– Алан, никто из них не скажет «да». Тем более в ответ на такое предложение.

– Еще как скажут! Ведь зачем, по-вашему, они пришли на эту вечеринку – именно за этим! Скажем так, просто они в отличие от нас с вами не такие честные.

– И кто бы говорил о честности! – воскликнул Лоренс. – О моя судьба! Мы обречены.

– Девчонкам нравится наша честность, – не унимался Алан.

– Куда больше им нравятся хорошие манеры и комплименты, – возразил Ричард.

– Да, обычно для большинства так оно и есть. Но ведь это вечеринка, пирушка, или я не прав? Все они уже приняли, веселье продолжается, а они еще никого себе не сняли. Так что хотя бы одна скажет вам «да». Это статистика. Я уже вам говорил.

Винни в отчаянии спрятал лицо в ладонях.

– Алан, – произнес он, – тебе никогда не приходило в голову, почему у тебя до сих пор нет подруги?

– Да у меня их была добрая сотня!

– Это когда же? – поинтересовался Лоренс. – Будь добр, расскажи, как по этой системе ты хотя бы однажды снял себе девочку на ночь?

– Сниму сегодня.

– Я так и знал. Все это болтовня.

– Неправда. Сработает железно, вот увидишь. Стив таким образом перетрахал половину телок у себя в университете. Просто удивительно. Главное – спросить в лоб.

– Особенно если в голове не мозги, а дерьмо, как у тебя, – буркнул Джон.

Алан гордо ткнул себя в грудь большим пальцем.

– Послушай, приятель, я сегодня буду иметь то, что хочу. А вот вы будете весь вечер подпирать стойку в баре, потому что вам слабо. Так и разойдетесь по домам одни. Говорю вам, срабатывает железно.

Вечеринка, как и все вечеринки, началась с добрых намерений. Примерно в половине восьмого первые пятнадцать членов команды и друзей направили свои стопы к бару «Хиллиерс» – тот находился под ближайшим куполом, до которого можно было добраться своим ходом. Это был старый добрый клуб, словно зарывшийся в землю под многоэтажной жилой башней. Три овальной формы секции составляли зал, танцпол и закусочную, сходясь наподобие лепестков у круглой барной стойки в центре. В свои лучшие времена «Хиллиерс» был местом встреч золотой молодежи, отпрысков первых семейств планеты. Здесь собирались самые крутые, самые продвинутые, здесь бильярдные асы поджидали своих жертв. Но, увы, мода и время не стоят на месте.

Теперь здесь по вечерам собирались отпрыски семейств второго эшелона. В их глазах заведение по-прежнему было стильным – настоящий ночной клуб, где не задавали лишних вопросов, например, швейцары у входа не интересовались, сколько кому лет. Увы, клуб больше не мог позволить себе подобную роскошь. Тем более что в карманах у этих ребятишек водились денежки, и не малые.

Поначалу предполагалось подкрепиться, после чего перейти к обильным возлияниям и танцам. Когда в баре появился Лоренс, другие парни собрались в зале с пивом в руках, чтобы затем перейти в закусочную.

– Ты припозднился, – заметил Винни. Он уже успел пропустить первую кружку пива и теперь опустошал вторую.

– У меня были кое-какие новости, – скромно ответил Лоренс.

Придя домой после схватки с противником на игровом поле, он едва не угодил в новую. Отец призвал его к себе в кабинет, чего раньше ни разу не случалось – ни по какому поводу. Не успел Лоренс переступить порог кабинета, как отец протянул ему лист бумаги.

– Думаю, тебе будет интересно это прочитать, – произнес он с улыбкой.

Лоренс не без дрожи в коленях взял у отца лист бумаги и пробежал глазами. Это было письмо о зачислении его в Темплтон, где ему предлагалось изучать курс естественных наук и управления бизнесом.

Дуг Ньютон покровительственно похлопал сына по плечу.

– Молодец, мой мальчик, так держать. Мне даже не пришлось никого просить.

Лоренс смотрел на лист бумаги, охваченный одновременно и ликованием, и ужасом. Заявления о зачислении в Темплтонский университет подавали все. И все знали, что отказ ждет восемьдесят процентов будущих абитуриентов.

– Да, но только при условии, что на выпускных экзаменах я получу проходные баллы.

– Лоренс, Лоренс, ну что с тобой делать! Ты их наверняка получишь! Мы оба это прекрасно знаем. А если учесть, что в последние два года ты основательно взялся за учебу, то еще получишь аттестат с отличием. – Дуглас крепко взял сына за плечи. – Я горжусь тобой, от всей души горжусь!

– Спасибо, отец!

– Пойдешь сегодня праздновать победу? Я слышал, ваши выиграли?

– Кое-кто из ребят предложил отметить это дело в «Хиллиерсе».

– Вижу, это заведение еще не окончательно испустило дух. Что ж, иди развейся. Но думаю, тебе не повредит что-нибудь посущественнее. Я купил для тебя десятидневный тур в Орчи. Можешь поехать покататься на лыжах. Ну, что скажешь?

– Замечательно, папа! Классно! – воскликнул Лоренс, правда, без особого энтузиазма.

– Тур для двоих, – добавил отец, – можешь взять с собой кого-нибудь из друзей.

Лоренс обвел взглядом бар.

– А где Розалин?

– Я ее не видел, – ответил Найджел, давая знак барменше подать два пива. Той было уже за двадцать, и его наивная мальчишеская улыбка на нее не действовала.

– А-а-а, понятно. – Лоренс продолжал высматривать Розалин. – А Алан?

– Я что, за ними слежу? – огрызнулся Найджел. – Где-то здесь, уже успел снять девчонку.

– Что? – Лоренс от неожиданности открыл рот. – Ты хочешь сказать, что его система сработала?

– Железно! – воскликнул Найджел.

Барменша поморщилась, молча поставила на стойку пиво и отвернулась от юношей. Найджел подмигнул ей вслед, а затем повернулся в Лоренсу. – Спасибо.

– Ну, ты прямо как Алан. Такая с тобой никогда нее пойдет. Даже не надейся.

– А за хорошие чаевые?

– Даже не мечтай. – Лоренс взял стакан и сделал глоток. Пиво было слишком холодным, что убивало всякий вкус. – Ну, так как там старина Алан?

– Одна закатила ему пощечину, две плеснули коктейлем в физиономию, а еще несколько послали его подальше – сам знаешь куда, – радостно доложил Винни. – Мы уже решили, что пора делать ставки.

– Запиши мою ставку – этак лет через пять…

В этот момент он увидел, что через зал идет Розалин, и помахал ей. На Розалин было зеленое платье с огромным овальным вырезом на животе, в котором был виден пупок. Вид у нее был потрясающий, впрочем, у Розалин всегда был потрясающий вид, что бы она ни надела. Это был ее прирожденный талант. Лоренс весь сжался. В своем пиджаке с бронзовым отливом он выглядел рядом с ней на редкость безвкусно.

Розалин шагнула к стойке бара, когда с другой стороны, слегка пошатываясь, сюда же подошел Алан. Сзади кто-то заткнул ему за пояс брюк длинный кусок туалетной бумаги. Добрая половина присутствующих тотчас уставились на этот хвост, волочившийся за ним по начищенному полу.

– Черт! – выругался Алан. – К ним и с вопросом не подойдешь!

– К кому? – поинтересовалась Розалин.

– К телкам. – Алан посмотрел на друзей обвиняющим взглядом. – Вы что, их предупредили?

Найджел нагнулся и, поморщившись, вытащил у Алана из-за пояса бумажный хвост.

– Это еще что? – Алан уставился на шлейф из туалетной бумаги. – Спасибо, приятель. Не иначе как она застряла у меня в заднице. Я угощаю! – Он громко щелкнул пальцами, подзывая барменшу. – Как насчет того, чтобы нас обслужить?

– У меня кое-какие новости, – произнес Лоренс, обращаясь к Розалин.

– У меня тоже, – улыбнулась она.

– Тогда давай выкладывай.

– Нет, лучше ты. Оба рассмеялись.

– Дамы первыми, – настаивал Лоренс.

– Кажется, меня сейчас вырвет, – пробормотал Алан.

– Ну хорошо. – Розалин порылась в небольшой сумочке и вытащила оттуда микрочип. – Я опоздала, потому что должна была скачать информацию с «Эйлеана». Только-только поступила на орбиту. Джудит прислала мне новую серию.

Лоренс от удивления открыл рот и бережно взял у нее с ладони чип.

– Шестую? – спросил он.

– Угу, – подтвердила Розалин. Она взяла у Джона коктейль и осторожно вытерла с края бокала соль. – Последнюю.

– Черт возьми! Последний эпизод. Интересно, они прилетят домой?

Розалин выгнула бровь.

– Есть только один способ узнать. Да, еще было кое-что с фэн-сайта. Если не ошибаюсь, с полдесятка основанных на сериале виртуальных игр и целая куча еще всякой всячины.

– Ух ты!

– Черт побери! – осклабился Алан, глядя на Розалин. – Вот момент, какой обычно выбирает этот твой господь для своих штучек. Каких? Это когда он снова являет себя народу или что-то в этом роде.

– Второе пришествие Христа. Время откровения по всей Вселенной.

– Точно. – Алан поднял свой стакан с пивом. – За Лоренса, чтобы он наконец выяснил, что случилось с кучкой заурядных актеришек, когда они в седьмой серии попросят повысить им гонорар.

– Там здорово все закручено, – попробовал возразить Лоренс; нельзя допустить, чтобы Алан узнал, что тебе по-настоящему интересно. Увы, было слишком поздно.

– Охо-хо! Я был прав, это откровение! Прошу тебя, Лоренс, сделай нам всем одно одолжение, не ходи, как дохлая муха.

– Алан, – обратилась к любителю женского пола Розалин. В голосе ее слышалось нескрываемое любопытство. – Ты знаешь, кто эта девушка?

– Это которая?

– Вон та, в голубом топике.

– Эта? – Он вытянул руку со стаканом в направлении девушки и грязно хохотнул. – Черт, понимаю, к чему ты клонишь: два щенка, что копошатся в синем мешке.

Розалин в ответ на его пошлость даже бровью не повела.

– Да, она.

– Вижу ее впервые в жизни, ваша честь. Если только меня не подводит память.

Лоренс поверх головы Алана изобразил гримасу отчаяния.

– Когда он начал? – еле слышно, одними губами, поинтересовался он у Винни.

Тот лишь пожал плечами – мол, откуда мне знать.

– Она все время смотрит на тебя, – тем временем произнесла Розалин.

– Черт! Неужели? – Алан рассмеялся вновь и ткнул Ричарда пальцем в грудь. – Я тебе говорил. Статистика не станет врать.

С этими словами он выпрямился и направился к девушке. Стоило ей заметить его приближение, как по лицу ее промелькнула тень легкой паники.

– Напомни мне, чтобы я никогда не приставал к тебе, – пошутил Найджел, обращаясь к Розалин.

Лоренс устремил в спину Алану недовольный взгляд и поморщился.

– Не уверен, что мне хочется стать свидетелем того, что произойдет. Уж слишком малоприятное зрелище.

– И что же ты хотел мне сказать? – поинтересовалась Розалин.

– Ах да. – К нему моментально вернулось приподнятое настроение. Он положил в карман чип. – Мне сегодня пришло письмо из Темплтона.

Розалин посмотрела на него полным восхищения взглядом. Лоренс тем временем рассказал ей про то, что его зачислили в университет и что отец купил для него тур на горнолыжный курорт.

– Я знала, что ты поступишь, – негромко прошептала Розалин. – Молодчина.

Она поцеловала его за ухом.

– А как твоя мать? – осторожно поинтересовался, в свою очередь, Лоренс. – Она отпустит тебя вместе со мной в Орчи?

– Я все сама улажу.

– Что ж, отлично. – Лоренс крепко обхватил ее за талию. Они поцеловались. На ее губах все еще ощущался терпкий вкус «Маргариты».

– Эй, ребята, кажется, начинается самое интересное, – окликнул их Винни.

Алан так увлекся, отпуская сальности в адрес девушки в голубом топике, что не заметил, как позади него вырос ее приятель.

– Да, не повезло парню, – покачал головой Джон. – Алан задавит его одним своим ростом.

– Чем выше, тем больнее падать, – философски заметил Роб заплетающимся языком. Он накачался пивом не меньше, чем Алан.

– Главное, чтобы он рухнул на тебя, а не на меня, – пошутил Найджел.

– Все-таки он наш друг, – возразил Лоренс, хотя в душе сильно в этом сомневался. Тем более что за спиной у приятеля девушки маячили еще двое парней.

– Надо предупредить администрацию бара, – предложила Розалин. – Вышибалы живо выдворят их отсюда.

– Боюсь, уже поздно, – вздохнул Винни.

Наконец Алан заметил присутствие приятеля барышни.

Они с удивлением наблюдали, как их друг пытается применить на практике свой «железный» метод, не раз помогавший ему невредимым выбраться из довольно щекотливой ситуации, а именно рассказать анекдот о попугае и стюардессе.

– … ну, в общем, там уже задраили люк, и они уже провалились в межзвездное пространство, парень повернулся к попугаю и сказал: «Да, без скафандра и облажаться недолго». – Алан довольно хихикнул.

Почему-то шутка плохо дошла до приятеля девушки – ему явно недоставало чувства юмора.

Наконец, в половине четвертого утра Лоренс добрался до дома – правда, лишь после того, как отец и его адвокат вызволили его из полицейского участка.

Непредсказуемый климат Амети снова изменился. Кажется, период обильных снегопадов подходил к концу. В последние несколько лет, по мере того как таяние усилилось, из ледника Барклай высвободились миллиарды тонн воды. Все это не могло не сказаться на атмосферном давлении. Став толще и тяжелее, газовая оболочка планеты теперь лучше сохраняла тепло. В среднем температура поднялась на пару градусов. На другой половине планеты, удаленной от ледника, снегопады сменились дождями. Ветры тоже стали сильнее, и над Темплтоном иногда неделями можно было видеть разрывы в облачном слое.

Многие узрели в этом дурное предзнаменование, дело кончится тем, уверяли они, что ураганы разорвут в клочья защитные купола. Официальная точка зрения была такова: возросшая скорость ветра – естественное дело и лишь свидетельствует о том, что климатические процессы скоро придут в норму. Да, возможно, что время от времени ветры будут слегка буйствовать, но в конце концов успокоятся.

Можно было в это верить или не верить, но ясные небеса означали, что вскоре, после нескольких лет простоя на земле, пассажирские лайнеры снова взлетят к облакам, возобновив обычные коммерческие рейсы. Лоренс и Розалин успели на утренний рейс из Темплтона – им предстоял пятнадцатичасовой полет до Оксендейла. Расположенный на длинной цепи островов посреди океана, Оксендейл в один прекрасный день наверняка превратится в крупный город. А пока он возвышался на верхушке массивной плоской горы, самой внушительной из нескольких ей подобных, что образовывали горную цепь, которая вырастала из топкого соленого болота.

В этой части планеты, которая была обращена в сторону Низаны, ледник все еще возвышался над окружающей местностью. Воздух здесь был намного прохладнее, облака осыпались снегом, медленно, но верно перемещаясь в более теплые края. Когда самолет коснулся взлетно-посадочной полосы, та была покрыта тонкой корочкой льда. Но Лоренс и Розалин едва успели это заметить, потому что в следующее мгновение самолет уже катил по земле. Последний час полета сопровождался липким, густым туманом. Оксендейл был расположен на высоте одного километра над солеными болотами, а значит, надежно укутан толстым слоем облаков.

Им пришлось провести около получаса в зале прилетов в ожидании багажа, после чего они перешли на борт тридцатиместного самолетика, построенного специально для арктических условий. До Орчи была два часа лета. Сорок минут спустя после взлета самолет оказался выше слоя облаков, и вдали уже замаячил, сверкая на солнце, ледник Барклай.

Поскольку Амети прошла по орбите четверть пути, солнечный диск светил прямо на вертикальную поверхность гигантского ледника. Его ослепительное серебряное сияние рассекало небо и землю с севера на юг. Со стороны могло показаться, будто огромная трещина разделила ландшафт для того, чтобы еще одно солнце могло проскользнуть сквозь нее с другой стороны планеты. Лоренс надел солнечные очки, чтобы лучше рассмотреть открывшееся взору величественное зрелище. Цветовая гамма была довольно однообразной. Поверхность ледника поражала первозданной белизной. Даже облака, казалось, не оставляли на ней тени. По крайней мере издали складывалось именно такое впечатление. Единственное, что сумел рассмотреть Лоренс с расстояния, это то, что поверхность льда была сморщенной, покрытой длинными изогнутыми складками, тянувшимися до самой его границы. Небо над головой отливало голубоватым, слегка металлическим блеском, отчего желтый полумесяц Низаны казался немного не к месту – его темные контуры резко контрастировали с ослепительным светом небес. То тут то там перистыми вихрями протянулись облака, почти такие же яркие, как и сам ледник. Все они скользили в одном направлении – прочь от ледникового шельфа и дальше, к океану.

Лоренс бросил взгляд вниз, однако не увидел ничего, кроме коричневых склизких грязевых дюн, слегка припорошенных сверху белым снежком, среди которых то здесь то там поблескивала вода, образуя сеть лужиц и ручейков. Каждые несколько километров дюны прорезала глубокая река – обычно быстрая и мутная, она вгрызалась в берега, отрывая от них комья глины. Воды также несли глыбы льда – те подпрыгивали на волнах, ударяясь друг о друга с такой силой, что от этих ударов в разные стороны летели осколки, а иногда и целые глыбы.

Несмотря на все эти бурные потоки, лед и облака, вид местности не слишком вдохновил Лоренса. Когда-то он считал, что пустынная тундра в окрестностях Темплтона уныла и однообразна, но то, что простиралось под ним сейчас, наводило откровенную тоску. Сколько он ни всматривался, но так и не смог разглядеть на всем этом депрессивном буром пространстве ни единой лужицы, подернутой пленкой водорослей. Никаких признаков жизни – ни мхов, ни лишайников – ничего. Взору открывалась первозданная геология в своем самом гнетущем, голом виде, безжизненная и равнодушная. По сравнению с ней Лоренс ощутил себя ничего не значащей песчинкой в бескрайнем океане бытия.

Какое-то время спустя их самолет описал дугу, держа курс на ледник. Большая часть его края представляла собой отвесный обрыв, но кое-где от основной массы льда откололись разных размеров куски, соскользнув на несколько километров вниз к грязевым дюнам. Верх ледника прорезали глубокие расселины, по которым откуда-то из его глубин вытекали реки. Некоторые из этих каньонов в глубину достигали более километра и постоянно росли вширь по мере того, как вода вгрызалась в ледяное русло, и все равно ее бег заканчивался высоко над уровнем океана. Край ледника то там то здесь искрился водопадами – зрелище было потрясающее, такого не увидеть ни на какой другой планете. Около тысячи рек обрывались на высоте нескольких сотен метров над уровнем моря – описав в воздухе дугу, они с оглушающим грохотом устремлялись вниз, в неровные кратеры, вырытые в поверхности дюн их собственной массой.

Город Орчи был расположен на вершине одного из таких разломов, Конистонс-Фло. Это был длинный извилистый каньон, протянувшийся более чем на тысячу километров на восток. В некоторых местах он достигал километра в ширину, где его крутые склонычем-то напоминали Альпийские долины Франции и Швейцарии. В настоящее время Орчи располагался на верху широкого изгиба, у основания которого, на шестьсот метров ниже, пенилась река. Изгиб этот служил свидетельством того, что вода вгрызается в лед, отчего по склону вниз то и дело сходили мощные лавины. Когда же они останавливались, из них получались замечательные горнолыжные трассы. Увы, та самая вода, что сорвала лавины вниз, в конечном итоге уничтожит и их самих, в очередной раз изменив облик долины. Облик разлома менялся постоянно, едва ли не каждый месяц, лишь водопад оставался на прежнем месте. Даже мирные притоки время от времени неожиданно меняли свое течение, ни с того ни с сего устремляясь к другой реке.

Город тоже то и дело менял свое местоположение. Сделанный из разборных жилых модулей, он никогда не стоял на месте – просто перевозился на огромных грузовиках на новое место, подстраиваясь под капризы природы. Стоило только склону разрушиться и свалиться вниз, как серебристые дома разбирали на части и везли по верху разлома на новое приглянувшееся место.

Самолет выпустил лыжи и заскользил по гладкой ледяной полосе, помеченной стробоскопическими огнями, застыв на месте в вихре не слишком сильной пурги. Автобус отвез пассажиров в город, высадив у входа в отель «Гепатсия». Как и все остальные дома в городе, этот также представлял собой скопление металлических модулей. Сами дома, составленные «елочкой», стояли на сваях, так что между основанием дома и льдом оставался просвет примерно в семьдесят сантиметров. Вестибюль располагался в одном конце «ствола»; бар и ресторан – в другом. Интерьер был шикарным, но отнюдь не безвкусным. Лоренсу он напомнил салон самолета.

Гостиничный номер состоял из трех модулей; в их распоряжении была спальня, небольшая ванная комната и то, что, по словам коридорного, называлось верандой. На самом деле это скорее был альков с шезлонгами и огромным, от пола до потолка, окном с тройным остеклением, из которого открывался потрясающий вид на каньон.

– Интересно, что сказал на это старый Барклай? – задумчиво произнес Лоренс. Где-то вверху клубились густые облака. Подсвеченные солнцем, они поражали своей белизной. Внизу искрились снег и лед, отчего линия горизонта казалась слегка размытой. В некотором роде Орчи был центром своей собственной искрящейся вселенной. Надев солнечные очки, Лоренс сумел различить крошечные фигуры лыжников, которые проносились вниз по склону ниже отеля.

– Думаю, он бы пришел в восторг, – ответила Розалин. Она улыбнулась, и ямочки тотчас вернулась на ее щеки. – Как и я.

Лоренс обернулся к ней.

– Ну это, конечно, не Ульпгарт…

– Ничего страшного. И здесь неплохо, – возразила Розалин, протягивая Лоренсу небольшую шкатулку.

– Что это?

– Открой, сам увидишь.

Внутри оказалась изящная серебряная цепочка с голографической подвеской. Лоренс поднес ее к свету, и на него из-за пластика кулона улыбнулась маленькая Розалин в голубом платье.

– Ну вот, так я всегда буду с тобой, – добавила она смущенно.

– Спасибо. – Он надел цепочку и застегнул на шее. – Никогда ее не сниму.

Розалин повернула его голову к себе, и они слились в страстном поцелуе. Пальцы Лоренса принялись расстегивать на ней блузку.

– Подожди, – прошептала она. – Одну минутку.

Лоренс постарался не показать раздражения, когда Розалин, взяв сумку, направилась в ванную комнату.

– Ты тоже можешь приготовиться, – сказала она, закрывая за собой дверь. – И помни, я не люблю яркий свет.

Мгновение он смотрел на нее, после чего бросился к двери, чтобы запереть номер. Потом – к огромному окну веранды и затемнил его. Затем убрал с кровати беспорядочно разбросанные вещи, стащил на пол покрывало. Танцуя то на одной ноге, то на другой, кое-как стянул с себя брюки. Запутался в рукавах, пытаясь стянуть через голову рубашку. Установил на коммуникационной панели режим предупреждения. Плюхнулся на упругий матрас и издал радостный возглас. Взбил подушки, улегся на них, заложив руки за голову, и с блаженным видом уставился в потолок.

Десять дней!

Розалин вышла из ванной комнаты. На ней было белое шелковое неглиже – такое легкое и воздушное, что наверняка весило никак не больше десяти граммов. Лоренс негромко ахнул – он еще ни разу не видел ее в таком соблазнительном виде.

– Ты неподражаема.

Розалин присела на край кровати. Когда же он приподнялся ей навстречу, она поднесла палец к губам и покачала головой. Лоренсу ничего не оставалось, как снова откинуться на подушки. Правда, он совсем не был уверен в том, надолго ли еще ему хватит самообладания.

– Я так рада, что тебе понравилось, – прошептала Розалин.

– Еще бы, в таком виде. – Лоренс не договорил, заметив, что она слегка нахмурилась.

Розалин протянула руку к цепочке с кулоном, затем нежно провела рукой по его мускулистой груди.

– Я специально, чтобы сделать тебе приятно. Мне хотелось показать тебе, как много ты для меня значишь.

– А ты для меня.

– Правда Лоренс? – Ее рука переместилась ниже, к его животу. Нежные прикосновения превратились для него в муку, и Лоренс едва не расплакался. Под пристальным взглядом ее серых глаз он лишь отрывисто втягивал в себя воздух, пытаясь каждой клеткой кожи прочувствовать ее прикосновения. До сих пор ему не доводилось предстать перед ней обнаженным.

– У нас впереди целая ночь, – прошептала Розалин. – Ты это понимаешь?

– Да-да, конечно.

– Ты уверен? Ничего, я сейчас тебе объясню. Это значит, что мы с тобой сможем заниматься любовью до тех пор, пока выдержат наши тела. И все, больше не надо ни о чем думать. Ни о времени, ни о том, что кому-то надо домой… не надо опасаться, что кто-то войдет. Только ты и я, и радость, какую только мы можем доставить друг другу. А потом, когда мы оба устанем, мы заснем в объятиях друг друга. Раньше у нас не было такой возможности, Лоренс. Для меня это будет самая прекрасная ночь моей жизни, потому что я знаю, что проснусь с тобой в одной постели. Ты не представляешь, как давно я мечтала об этом.

Даже в полумраке комнаты он мог прочесть написанное на ее лице восхищение и надежду.

– Я тоже об этом мечтал, – произнес он. – Почему ты не сказала мне раньше? Мы могли бы что-нибудь придумать.

– Правда? Ты бы сделал это ради меня?

– Конечно.

– Я люблю тебя, Лоренс. – Ее лицо слегка омрачилось. – Теперь ты знаешь меня всю, пусть даже это глупо с моей стороны.

С этими словами она села верхом на его бедра.

– Ничуть не глупо, – искренне возразил Лоренс.

Лицо Розалин тотчас озарилось хитрой улыбкой; пальцы вновь скользнули по его груди.

– Ты такой мускулистый, – заметила она, – просто до неприличия.

– Извини, но это тебе захотелось увидеть меня в таком виде.

– А разве я против? К тому же я девушка благодарная. – Она выгнула спину и медленными дразнящими движениями принялась расшнуровывать свое неглиже.

Они пропустили свой первый запланированный урок катания на горных лыжах, потому что провели в номере целый день. В принципе не велика беда. До того момента как Амети войдет в тень Низаны, остается еще шестьдесят часов, и пока все это время будет светло.

Когда они наконец встали с постели, чтобы позавтракать, Лоренс позвонил в горнолыжную школу и договорился о переносе занятия. Искусственный голос портье сообщил им, что это будет возможно лишь через пять часов.

А пока они решили прогуляться по городку, заглянуть в местные рестораны, кафе, бары. Тротуары представляли собой алюминиевый настил, проложенный вдоль улиц, точно на таких же «ногах», как и сами здания. Лоренс пришел в восторг. Это был первый город, не отгороженный от внешнего мира защитным куполом, и ощущение свободы наполняло все его существо. Температура держалась где-то в промежутке между минус пятнадцатью и минус двадцатью градусами. Но Лоренсу даже этот мороз был нипочем. Они с Розалин облачились в новенькие, с иголочки, яркие лыжные комбинезоны с внутренним подогревом. В ткани имелся специальный термостат, который позволял устанавливать температуру по собственному усмотрению. Капюшон костюма плотно прилегал к голове и был снабжен клапанами, которые при желании можно застегнуть на лице, что немаловажно во время спуска с горы, когда лицо обжигал лютый мороз. Но в городе их никто не застегивал.

– Такое впечатление, будто лед отнимает у кожи тепло, – заметил Лоренс.

Он перевесился через ограждение тротуара, глядя на так называемую главную улицу горнолыжного курорта. По ней с ревом проносились автобусы и снегоходы, перевозившие пассажиров от отелей к началу спуска.

– Будем знать, – произнесла Розалин.

Все клапаны на ее капюшоне были плотно застегнуты, так что вместо лица виднелись лишь солнцезащитные очки. Но даже так она шла нахохлившись, будто холод пробирал ее до костей.

Лоренс рассмеялся, не сбавляя шагу. По дороге они заглянули в два совершенно одинаковых магазина. Единственная разница заключалась лишь в именах владельцев. И оба были франшизами компании, которая заправляла всем в Орчи. И в том и в другом продавалось совершенно одинаковое лыжное снаряжение – на Амети пока что было маловато производителей.

– Вот где возможности для бизнеса, – заметила Розалин. Она захихикала, когда Лоренс примерил новый капюшон – он был просто кошмарен, в розовую и оранжевую полоску. – Нет, две возможности для бизнеса, – уточнила она.

– Просто хочется быть заметным на фоне снега, – с достоинством пояснил Лоренс.

– Заметным как что?

Рассмеявшись, они пошли дальше. Беда с городом заключалась в том, что он весь был построен из стандартных модулей – чтобы узнать, что перед вами – ресторан, кафе или магазин, следовало заглянуть внутрь. Что касается наружных вывесок, то они мало что говорили. Получить же нужную информацию из местной базы данных было делом хотя и нетрудным, зато совершенно не романтичным. Поэтому Лоренс и Розалин просто брели вдоль улицы, с любопытством поглядывая по сторонам. Хотя, если сказать честно, Орчи не представлял собой ничего примечательного. Город был безлик, а его главное назначение – дать крышу над головой и накормить тех, кто приезжал сюда покататься на лыжах.

Наконец они нашли недорогое кафе «Горный вид», состоявшее из четырех модулей с огромным, во всю стену, окном. Кафе примостилось почти у самого края обрыва; казалось, еще пара метров, и оно рухнет вниз, в разлом ледника. Лоренс и Розалин сели за столик у окна и заказали горячего шоколада с датским печеньем.

Лоренс сидел, потягивая горячий шоколад, и с задумчивым восхищением глядел на небо. Он никогда еще не видел Низану вот так – своими собственными глазами. Здесь, почти у самого края, она висела буквально над головой – массивный шар, словно разрезанный на ломти полосками облаков. Взору открывались участки и ржаво-красные, и грязно-белые. Казалось, они соревновались за первенство, стараясь перетянуть одеяло облаков на себя, уцепившись за завихрения пара. В верхних слоях то и дело зарождались ураганы, каждый размером с небольшую луну. Они искажали эти аккуратные полосы, вносили хаос, взбивая из невидимых глазу глубин гигантские смерчи самых разных химических соединений, отчего привычные цвета приобретали фантастические, если не сказать дьявольские оттенки. Откуда-то из центра этих воронок – слишком огромные, чтобы их назвать молниями – в считанные микросекунды рождались целые континенты свободных электронов и тотчас гасли. Благодаря их эфемерным, но частым вспышкам обратная сторона Низаны никогда не знала тьмы: ионосфера ежесекундно взрывалась ослепительными всполохами, освещавшими лохматые облака на многие и многие тысячи километров.

– Уф-ф, как быстро они летят! – произнесла Розалин, глядя на лыжников, скользящих по ледяному склону. – Как думаешь, а у нас с тобой так получится?

– А? – Лоренс пробудился от своих размышлений, в буквальном смысле спустившись с небес на грешную землю, и посмотрел на Розалин. – Не тот вопрос. Тебе наденут на ноги полосы полированной пластмассы и поставят на самую верхушку горы. Но соль в другом – главное, научиться спускаться медленно.

Розалин, которая задумчиво бросала кусочки сахара в кружку, прекратила свое занятие и подняла на него взгляд.

– Можно подумать, ты меня не понял.

– Да, не думаю, чтобы было слишком сложно, особенно на склонах для начинающих. Инструкторы говорят, что уже к концу недели можно более или менее уверенно стоять на лыжах.

– На вид ужасно страшно, но, как мне кажется, мне понравится.

Розалин проводила взглядом группу лыжников – достигнув дна каньона, они, подняв фонтаны снега, с изяществом описали дугу и застыли на месте. Но уже в следующее мгновение их подхватил подъемник, и они снова взмыли вверх. С другой стороны разлома ледяная поверхность склона была разрезана глубокими расселинами, они то пересекались, то извивались, образуя причудливый орнамент. Попадая в эти изломанные ловушки, солнечные лучи, плененные полупрозрачной поверхностью, начинали искриться разноцветными радугами.

Розалин довольно вздохнула.

– Я такая счастливая. Странно, но я никогда не думала, что, покинув Землю, я буду чувствовать себя такой счастливой. Знаешь, чего мне не хватает?

– Чего же?

– Кораблей. – Розалин развела руками. – Я хочу сказать, что здесь, на Амети, индустрия развлечений постепенно начинает развиваться. Например, вот этот горнолыжный курорт, все эти купола отелей, которые растут повсюду как грибы после дождя, и даже дурацкое авторалли между пятью городами, которое они запланировали на следующий год. Но кораблей здесь нет.

– Погоди, еще появятся. Океаны постепенно наполняются водой, а на континентах уже начали образовываться озера.

– Ха! Чтобы растопить ледник, понадобится еще тысяча лет. Так что мне их не видать – к тому времени я либо уже умру, либо буду так стара, что мне будет все равно, А как хотелось бы постоять на носу корабля, когда над головой у тебя хлопают тугие паруса, ощутить, как в лицо дует ветер.

– Ты говоришь так, словно уже испытала это однажды.

– Вынуждена напомнить тебе, что Дублин – портовый город, хотя в основном туда заходят грузовые суда из Англии и разных стран Европы. Но там вдоль всего побережья есть и парусные клубы. Я, например, умею грести. А еще я добилась успехов в виндсерфинге. – Взгляд ее серых глаз был устремлен куда-то за горизонт. – Правда, я попробовала всего один раз.

Лоренс поудобнее уселся на стуле.

– Мне это не светит.

– Бедный мой мальчик, – сочувственно надула губки Розалин. – Я то и дело падала в воду. Вода же была ледяной. И на вкус противная. Но так уж устроена наша память, что обычно вспоминается только хорошее.

Первый урок катания на горных лыжах прошел так, как обычно проходят подобные уроки. Лоренс и Розалин провели несколько часов, скользя по склонам и падая в снег, однако вскоре оба начали делать хотя и скромные, но все же успехи и под конец занятия уже могли съехать со склона для начинающих горнолыжников, вместе того чтобы скатиться кубарем вниз. Постепенно они прониклись пониманием того, какое удовольствие ждет их впереди, когда они перейдут к катанию по главному склону. Они даже дали друг другу слово, что больше не пропустят ни одного занятия.

Увы, едва Лоренс и Розалин добрались до своего отеля, как натруженные мышцы дали о себе знать. Ноги от лодыжек до икр нещадно болели, сделавшись как будто чужими. Плечи Лоренса пульсировали болью, словно их кто-то отходил дубинкой – он нашел этому лишь одно объяснение: уж слишком рьяно налегал на лыжные палки. Смеясь и морщась от боли, они разделись и вместе залезли в ванну. Намылив друг друга, они предались играм и ласкам, которые вскоре перешли в настоящий секс, отчего на пол во все стороны полетели брызги воды. Затем, насухо вытершись мягкими махровыми полотенцами, влюбленные продолжили свои забавы, а насытившись, перешли в спальню, где их уже ждала теплая постель.

После третьего раунда любовных утех они заказали в номер обильный ужин и бутылку шампанского. Матрас под ними был слишком скользким, так что есть в постели было довольно неудобно, и они, завернувшись в просторные махровые халаты, переместились на пол, расположившись на веранде перед огромным панорамным окном.

– После заката эти склоны будут казаться просто сказочными, – задумчиво произнесла Розалин.

Инструктор сказал им, что как только Амети переместится в тень, все трассы будут подсвечиваться оранжевыми и зелеными огнями, а сами лыжники станут носить на капюшоне красные и белые фонарики. Впечатление будет такое, будто на горный склон высадился десант пляшущих звезд.

Лоренс взял Розалин за руку и нежно пожал.

– Мы это еще увидим. Наши последние дни здесь как раз совпадут с заходом солнца. К тому времени мы уже наберемся опыта. Говорят, что как только мы окажемся в самом центре тени, Низана будет напоминать огромное огненное гало, словно ее атмосфера занялась от солнца огнем.

– Ой, мне не терпится поскорее это увидеть!

Они взяли початую бутылку и остатки конфет назад в постель. Лоренс лег, откинувшись на подушки, с бокалом шампанского в руке, и поставил рядом с собой коробку с конфетами. Розалин свернулась калачиком рядом с ним.

Пару минут она ерзала, стараясь устроиться поудобнее.

– Можешь заказать себе фильм! – сказала она.

– Спасибо. – Лоренс нежно поцеловал Розалин в лоб и обратился к ИР: – Обеспечьте мне доступ к моему личному файлу, раздел развлечения, игра «Полет к горизонту», серия шестая, эпизод пятый, стандартный ракурс от третьего лица.

– Ну, теперь доволен?

Розалин всегда вместе с ним смотрела «Полет к горизонту», хотя Лоренс подозревал, что ее вряд ли интересует судьбы экипажа «Ультемы», она просто старается ублажить его.

– Угу, спасибо тебе, – серьезно произнес он.

Розалин подвинулась к нему еще ближе и сделала глоток шампанского; тем временем по экрану уже поползли титры и заиграла привычная мелодия.

Часа через полтора «Ультема» сумела предотвратить столкновение планет, которое, доведись ему произойти, уничтожило бы сразу три разумные расы инопланетян. Одна из этих рас пришла в ярость, разозлившись, что ее лишили такой славной судьбы – стать ангелами во вселенском апокалипсисе, – и атаковала корабль, пытаясь уничтожить его каким-то дьявольским оружием. Трое членов экипажа погибли незадолго до конца эпизода, причем двое из них совсем незадолго до этого успели обручиться.

– Семь членов экипажа всего за три эпизода, – произнес Лоренс и поморщился. – Столько же, сколько за всю четвертую серию.

– Какая жалость! – Розалин плотно сжала губы, чтобы не рассмеяться, и попыталась придать лицу серьезное выражение. – Ну как такое можно было допустить!

– Бесполезно, здесь уже ничего не поделаешь.

– Бедняжка!

Розалин, игриво извиваясь, забралась на Лоренса и накрыла его губы поцелуем.

Но тот не откликнулся на ее ласки. И тогда Розалин громко расхохоталась.

– Извини, я не знала, что ты принимаешь все так близко к сердцу.

– Я когда-то принимал все близко к сердцу. Когда я был младше, экипаж «Ультемы» служил мне примером для подражания. Эти парни значили для меня все. Для меня это все равно что встретить старых друзей, я до сих пор люблю эту постановку, хотя воспринимаю все гораздо спокойнее. Ты показала мне, что жизнь не сводится к виртуальным играм, в ней есть еще очень много всего! И все равно это чертовски увлекательная штука!

– Ах, Лоренс! – Розалин повернулась, чтобы бросить на экран полный раскаяния взгляд. – Какая я все-таки бесчувственная! Порой я просто забываю, что мы с тобой совершенно разные.

– Ну-ну, не надо. – Он нежно погладил ей спину. – Никакая ты не бесчувственная.

– Разве что по отношению к Алану.

– Ну, это не бесчувственность, скорее это было просто смешно, – не удержался и съязвил в адрес товарища по команде Лоренс.

– Верно. – Розалин легла рядом, ее лицо было буквально в нескольких сантиметрах от него. – И вообще ты прав. «Путь к горизонту» – не худший пример для подражания для подростка.

– Но, кажется, я из него вырастаю. Подумать только, я буду изучать в университете системы управления бизнесом! Как это далеко от того, чем бы я хотел заниматься в жизни.

– Неправда. Командирские способности нужны везде, в любом деле, что бы то ни было. А вообще было бы здорово, если бы в один прекрасный день ты передумал и прошел курс подготовки боевого офицера!

– Ха, ну ты сказала! Чего ради? Отец говорит, что теперь мы обслуживаем только коммерческие рейсы. Нет, если уж на то пошло, я и сам об этом мечтал! Видел себя этаким покорителем галактик, раздвигал границы обитаемых миров. Увы, теперь все закончилось и, похоже, больше не повторится.

Розалин поднялась на локте и посмотрела ему в глаза.

– Вот чего я никак не могу в тебе понять. Ты постоянно твердишь о том, как ненавидишь компанию «Макартур» за то, что она свернула разведывательные программы, а потом заявляешь, что тебе ничего не надо. Что ты готов остаться здесь, чтобы работать на благо Амети и компании. Знаешь, это уже попахивает раздвоением личности, прямо-таки шизофрения какая-то.

– Ты о чем?

– Если не можешь делать здесь то, чем хотел бы заниматься, тогда уезжай и попробуй себя где-нибудь в другом месте.

– Это в каком другом месте?

В ее глазах читалось недоумение.

– Как в каком? На Земле, там еще сохранились с полдесятка флотилий космической разведки. Можно подумать, тебе об этом неизвестно.

Несмотря на тепло постели, на тепло ее тела, на приятное опьянение от шампанского, Лоренсу неожиданно стало холодно, он весь напрягся. Нет, такого просто не может быть, Розалин ошибается. Это противоречит всему, что он знает, чем жил с того самого злосчастного дня, когда погубил толстых червей.

– Что ты сказала?

– То, что ты должен вернуться на Землю и поступить на работу в другую компанию, если тебе это по-прежнему небезразлично.

Лоренс схватил ее за руку и крепко сжал.

– В какую еще компанию, черт побери?

Розалин пристально посмотрела сначала на руку, а затем ему в глаза.

– Извини. – Он отпустил ее руку. Неужели он чем-то напуган? Лоренс не мог с уверенностью сказать. – Какую компанию? Ты хочешь сказать мне, что кто-то до сих пор держит флот космической разведки?

– Разумеется! «Альфастон», «Ричард-Монтана», «Квамото» и «Зантиу-Браун». На сегодняшний день «Зантиу» – крупнейшая компания по исследованию галактики. Конечно, нынешние флотилии по размеру не идут ни в какое сравнение с теми, что были когда-то, пока не началось это повальное безумие по извлечению прибыли. И тем не менее они по-прежнему посылают звездные корабли исследовать новые миры. А у «Зантиу-Браун» есть даже собственные колонии.

– Ты хочешь сказать, что кто-то до сих пор основывает колонии? – Голос Лоренс упал едва ли не до шепота.

– Разумеется. Можно подумать, тебе самому это неизвестно.

– Нет.

– Черт! – Розалин с тревогой посмотрела на него. – Лоренс, я…

– Мне нужна полная выборка из базы данных, – Лоренс спокойным голосом отдал распоряжение ИР, – вся доступная информация по текущим галактическим исследованиям, в частности, о деятельности таких компаний, как «Альфастон», «Ричард-Монтана», «Квамото» и «Зантиу-Браун».

– По текущим галактическим исследованиям файлы не найдены, – мгновенно доложил ИР. – Вся имеющаяся информация о текущих межзвездных полетах касается коммерческих рейсов и деятельности по извлечению прибыли.

Услышав отчет ИР, Лоренс презрительно фыркнул, но уже в следующее мгновение ярость уступила место растерянности.

– Он мне лгал. Черт возьми, они мне лгал, этот мерзавец.

– Лоренс. – Розалин робко потянулась к нему и положила руку на плечо.

– Весь мир – одна огромная ложь. Все, что я делаю, – ложь. Нет ничего такого, что было бы правдой! – Не замечая боли в мышцах, Лоренс вскочил с кровати, словно с раскаленной сковородки. – Я бы уже сейчас мог заниматься любимым делом. Мог бы отправиться на Землю и поступить в военную академию и стать офицером. А вместо этого? Я буду изучать курс менеджмента! Вот на что я буду гробить свою жизнь! Черт, а я еще радовался, когда меня зачислили, я даже отпраздновал это событие! Отпраздновал! Тоже мне праздник!.. – Он взмахнул кулаками, явно не зная, на ком ему выместить свою злость. Или на чем. Но, черт возьми, было в этой ярости и что-то приятное, словно с глаз его спала пелена.

– Лоренс, успокойся!

– Ну почему? – вскричал Лоренс. – Я был спокоен целых четыре года. Именно этого он от меня хотел! Этот кусок дерьма! Вот почему «Макартур» все подстроил так, чтобы все вокруг были такими тихими, такими милыми, такими послушными, чтобы безропотно выполняли чужие распоряжения – и все ради того, чтобы акции росли в цене!

– Лоренс, прошу тебя! – Розалин была на грани слез. – Прекрати.

Боль в ее голосе лишила Лоренса последних сил к сопротивлению. Нет, нельзя допустить, чтобы Розалин страдала, только ради этого он готов и дальше вести свою никчемную жизнь.

– Хорошо, ты права. Ты здесь ни при чем, так что это не твоя вина. – Лоренс принялся кругами расхаживать по комнате, словно сам не знал, что ищет. Одно он знал точно – это «что-то» находится не здесь. – Мы уезжаем. Собирай вещи.

– Лоренс? Но почему?

– Так нужно. – В его голосе звучала едва ли не мольба. – Розалин, он мне лгал. Боже, как он лгал – он фальсифицировал весь мир вокруг меня. Он топтал все мои желания, насмехался над всем, что мне было дорого. Неужели ты не можешь этого понять?

Розалин неуверенно кивнула.

– И что ты намерен делать?

– Попросить его… нет, заставить его сказать мне правду. Я хочу знать, примут ли меня с дипломом университета Амети в офицерскую академию другой компании. Я хочу знать, как можно туда попасть. Во сколько мне это обойдется. В общем, я хочу знать все.

В аэропорте Темплтона они поймали такси. Лоренс велел ИР-водителю, чтобы тот сначала высадил Розалин возле ее купола, а после этого отправился в имение Ньютонов. Когда он наконец прибыл домой, была уже вторая половина дня по темплтонскому времени. В общей сложности дорога заняла двенадцать часов. Пересадки с самолета на самолет прошли довольно гладко. Авиакомпании привыкли к тому, что туристы покидают курорт раньше времени. Как правило, причиной тому были полученные на снежных склонах травмы, которые препятствовали дальнейшему катанию на лыжах. Так что списки пассажиров уточнялись едва ли не каждый час, в них постоянно включались новые имена.

Когда Лоренс шагнул под своды главного купола их поместья, над ним горели яркие огни дневного света, заполняя обширное пространство слепящим сиянием. Солнце уже несколько дней назад село за горизонт Темплтона. Почему-то искусственное освещение показалось Лоренсу каким-то противоестественным, словно инженеры задействовали спектр совершенно не той звезды.

Он шел по мощеной дорожке, и вокруг в разные стороны тянулись тусклые тени. Вьющиеся розы, которые обвивали столбы, уже начали увядать, роняя на землю красные и золотистые лепестки. Лоренс продолжал шагать вперед. Вскоре до его слуха донеслись радостные вопли братьев и сестер – они играли где-то неподалеку на лужайке. Чтобы не попасться им на глаза, Лоренс свернул направо в конце высаженной кустами роз аллеи и зашагал по направлению к дому. Ему не хотелось, чтобы кто-то узнал о его возвращении. Как это ни странно, но он по-прежнему считал своим долгом оберегать младших сестер и братьев. Они были еще слишком юны, чтобы знать, что на самом деле представляет собой их отец. Зачем посягать на наивные детские души! Такое блаженное неведение – слишком большая ценность, чтобы разрушить ее в припадке ярости.

На гравийной дорожке возле дома уныло расхаживала пара павлинов. Они даже не подали голоса, когда Лоренс прошел мимо них к одной из неприметных дверей, ведущих в заднюю часть дома. Внутри было тихо. Впрочем, так всегда бывало в эти часы, когда прислуга уже управилась со своими делами, а подрастающее поколение отводило душу на улице. Когда-то Лоренс любил это время дня – оно дарило ему возможность побыть наедине с самим собой. Ему нравилась тишина, торжественная, как в мавзолее. Воздух вокруг, казалось, застыл на месте, теплый и слегка пыльный. Лоренс поднялся по главной лестнице; в высокие окна улицы проникали розоватые отблески. Когда он поднялся на площадку, из кабинета донеслись негромкие голоса. Лоренс ожидал, что в этот час отец будет дома, но вот то, что у него гость, показалось Лоренсу весьма странным.

Дверь была слегка приоткрыта. Стараясь не шуметь, Лоренс на цыпочках подкрался ближе. Один из присутствующих в комнате – его отец. Лоренс моментально узнал приятный, уверенный голос. Второй принадлежал женщине. Лоренс подумал, что это Миранда, их последняя няня, сногсшибательная красотка лет двадцати двух – двадцати трех.

– … даже по-настоящему не покатались с гор? – удивленным тоном произнес его отец. – Да эта парочка должна была провести там всю неделю. Черт побери, когда они вернутся, он на ногах не будет стоять. Боюсь, придется высылать за ним вертолет «скорой помощи».

Миранда хихикнула.

– Ты этого и добивался, насколько мне помнится.

– Это точно. Девица отлично выполняет свою работу. И главное, за малые деньги. А ее ножки! Ты их видела?

Свою работу? Слова эхом отозвались в мозгу Лоренса. Свою работу?

– Конечно, видела, – произнесла Миранда. – Тебе они тоже нравятся?

– Нравятся. Еще как нравятся! Я заплачу ей кругленькую сумму, чтобы потом с месячишко побыть с ней самому.

– Что? С его подружкой? Это уже извращение, Дуг. Кроме того, бюст у меня будет побольше, чем у этой девчонки. Ты же сам говорил, что тебе нравится моя грудь. Причем не раз.

– Ну и что? Я возьму вас обеих. Представляешь, как мы развлечемся втроем!

– Втроем?

– Ну да! А что в этом такого? Втроем, скажу я тебе, – это нечто! Эх, посмотрю на вас обеих, как вы будете возбуждать друг друга. А потом и сам присоединюсь к вам.

– Что ж, думаю, мне понравится. Тем более что Розалин – такая куколка! Было бы здорово заняться с ней сексом. Уверена, если нажать на правильные кнопочки, она растает, заведется в два счета.

Не прозвучи имя Розалин, Лоренс решил бы, что речь идет о ком-то еще. Нет, это просто какое-то жуткое, чудовищное совпадение. Кто-то другой отправился в горы покататься на лыжах. Какая-то другая девушка, приглянувшаяся его отцу. Кто-то другой. Не они с Розалин. Нет, нет, только не она!

Дрожащими руками Лоренс толкнул массивную деревянную дверь. Отец его сидел за рабочим столом, Миранда устроилась прямо перед ним. Спереди ее платье было расстегнуто, отчего наружу вывалилась пышная грудь. В правом соске поблескивал бриллиантовый глазок пирсинга. Отец языком ласкал розовый бутон соска. Услышав, что кто-то вошел, он с видимым раздражением оставил свое занятие и поднял глаза на дверь. Перед ним стоял Лоренс.

Миранда испуганно ахнула и поспешно поправила платье.

– Лоренс?!

Впервые в жизнь Лоренс видел отца растерянным. Нет, шок и вина никак не сочетаются с этим самоуверенным лицом.

– О черт! Мы тут говорили…

– Неужели? – спокойным тоном спросил Лоренс, чем удивил самого себя. – И о чем же? Что все не так плохо, как я думаю? Ты это мне хотел сказать?

Пока Лоренс говорил, Дуг Ньютон успел взять себя в руки и даже изобразил улыбку.

– Вряд ли. Боюсь, что не смогу.

– Ты заплатил ей.

– Ну, все несколько сложнее, чем тебе кажется.

– И насколько сложнее? Сколько ты ей заплатил?

– Лоренс…

Лоренс в три шага пересек комнату и встал рядом с отцовским столом.

– Признавайся, ты заплатил Розалин, чтобы она переспала со мной?

Дуг отшатнулся, лицо его было перекошено яростью.

– Послушай, а что еще тебе светило? Школьные оценки хуже некуда. Друзей нет. Психиатр сказал, что твое эмоциональное состояние на грани душевного расстройства, что ты не в состоянии существовать в реальном мире. Я был не на шутку встревожен. Я как-никак твой отец, и этим все сказано.

– И потому ты купил для меня шлюху.

– Сынок, ты должен понять, какие возможности предоставляет Амети таким, как ты. Мне было бы жаль, чтобы ты их не использовал. К тому же Розалин действительно привязана к тебе. Можешь называть ее как угодно. Можешь злиться на меня за то, как произошла ваша встреча. Согласен, история не совсем красивая. Но посмотри правде в глаза. Ведь она сделала из тебя человека. Ты первый ученик в классе, ты играешь в команде высшей лиги, все стремятся завязать с тобой дружбу. Она показала тебе, что Амети стоит того, чтобы здесь жить. Клянусь, я не лгал, когда говорил тебе, что горд всем тем, чего ты достиг.

– А я и не сомневаюсь. Я стал именно таким, каким ты хотел меня видеть. Одного не могу понять, зачем ты вообще позволил мне родиться? Почему ты просто не клонировал самого себя?

– Успокойся, сынок, успокойся. Понимаю, тебе сейчас нелегко. Черт, я даже не предполагал, что она вскружит тебе голову.

– Что в этом удивительного, ты ведь сам сказал, что неравнодушен к ней. Что же тогда взять с такого хлюпика, как я?

– Лоренс, уверяю тебя, со временем ты научишься воспринимать вещи гораздо спокойнее. Хотя, с другой стороны, – Дуг устало пожал плечами, – ты наверняка меня возненавидишь. Ничего, как-нибудь я это переживу, потому что уверен, что поступил правильно.

– Нет, отец, ты поступил неправильно, – произнес Лоренс, повернулся и вышел из комнаты.

Лоренс не знал, как он попал сюда. Он не знал, когда он попал сюда. Но чуть позже, в тот же самый день, на той же самой неделе и в тот же самый год, он стоял под дверью квартиры семейства О'Киф. Когда же он наконец понял, куда принесли его ноги, понадобилось какое-то время, чтобы набраться мужества и постучать в дверь.

Постучал он еле-еле слышно, скорее поскребся о дверь костяшками пальцев. Затем чуть громче, после чего принялся колотить кулаками в дверь, рискуя выбить ее.

– Открывай! – закричал он. – Немедленно впусти меня!

Затем он услышал, как щелкнул замок, и перестал стучать. Кулаки саднили. Костяшки пальцев были содраны в кровь.

Дверь открыла Люси О'Киф.

– Лоренс? Это ты! – сказала она и как-то вся обмякла, словно в раскаянии. – Твой отец уже звонил мне. Он сказал…

– Где она? – прорычал Лоренс.

– По-моему, так нельзя…

– Где она? …

Розалин легонько оттолкнула мать в сторону. По всей видимости, она плакала, потому что глаза ее были красны от слез.

Никогда еще она не казалась ему такой ранимой и такой прекрасной. Лоренс потерял дар речи. Да и что он мог сказать в эту минуту? К чему слова, если ему наконец стала известна правда.

Он молча направился к лифту.

– Лоренс! – Розалин вышла из квартиры, следуя за ним по пятам. – Лоренс, прошу тебя, не уходи.

Он ускорил шаг. Он почти бежал. Рука автоматически нажала на двери серебристую кнопку вызова. На его счастье, дверь лифта открылась в то же мгновение. Он шагнул внутрь и нажал кнопку первого этажа.

– Лоренс. – Розалин просунула руку между створками двери, и та застыла на месте. – Прости меня, Лоренс. Я люблю тебя, честное слово, я люблю тебя.

– Он заплатил тебе, – упрямо произнес он. Мысли путались, он плохо соображал, что делает и что говорит. – Он подкупил тебя…

– Нет! – Розалин разрыдалась. – Нет, говорю я тебе. Нет!

– Это как же? Разве он тебе не заплатил?

– Деньги предназначались не мне. Ты ничего не понимаешь. Все совсем не так, как ты думаешь!

– А как тогда? Будь добра, объясни, чего я не понимаю?

– Это ради Мэри и Дженни.

– Твоих сестер? Какое отношение, черт возьми, они имеют ко всей этой истории?

– Мы все потеряли. Абсолютно все! Акции «Макартура» на Земле почти ничего не стоят, да и их у нас было не так уж много. Ты не представляешь, что это такое – жить в бедности. Да и откуда тебе это знать? Ты ведь представитель золотой молодежи нашей планеты, которая еще слишком юна, чтобы познать, что такое упадок. Для нас же это был единственный способ вырваться из Дублина, вырваться с Земли… И я… я пошла на это.

– Значит, ты ко всему причастна. Ты причастна к самой чудовищной лжи, какая только окружала меня. Я тебя ненавижу!

– Я ни разу не солгала тебе, Лоренс.

Не в силах больше выдержать эту сцену, он вновь нажал на кнопку первого этажа.

– Заткнись, продажная тварь, замолчи! Ты все это время притворялась и лгала. Вы все лгали!

– Только в самом начале. – Розалин прислонилась к стене, словно ноги не держали ее. – Только тогда, Лоренс. Только когда я впервые сказала тебе «привет». Всего одно слово. А все остальное – нет. Все остальное было правдой. Разве можно целых полтора года притворяться, будто любишь кого-то. Ты ведь сам знаешь, что между нами все было по-настоящему. Не пытайся это отрицать!

Двери лифта закрылись. Вопль Розалин, казалось, острым ножом пронзил его сердце.

Винни Карлтон открыл дверь – за ней, тяжело привалившись к стене, сидел Лоренс.

– Эй, приятель, что с тобой? Что стряслось?

Однако Лоренс не только не ответил на его удивленный вопрос, но даже не пошевелился. Он стоял, тупо уставившись в пространство впереди себя. Винни растерянно пожал плечами и положил руку на плечо другу, помогая ему подняться.

– Ты давай входи, а не то робот-уборщик затянет тебя в мусоропровод, – произнес он. – Вставай, у тебя такой вид, словно тебе в срочном порядке нужно выпить, и притом не одну рюмку.

Лоренс не сопротивлялся, и Винни затащил его в прихожую, где тотчас сунул в руки кружку с горячим чаем. Лоренс автоматически выпил чай, но тотчас пробормотал:

– Черт, Винни, какая гадость. Что такое ты мне подсунул?

– Ром. Тебе понравится.

– А! – Лоренс сделал еще пару глотков, теперь уже медленнее. – Что ж, и впрямь неплохо.

– А теперь ты скажешь мне, что произошло?

Лоренс неуверенно обвел взглядом прихожую. Он пришел сюда, потому что Винни единственный на всем белом свете, к кому можно обратиться, не рискуя привлечь внимание родителей. К тому же Винни его самый добрый и верный друг. Просто Лоренс не слишком часто бывал у него в гостях. Особенно после того как Винни сказал, что не позволит ему с Розалин использовать его квартиру для тайных свиданий.

Черт, в его жизни все так или иначе связано с Розалин.

– Ты хотя бы представляешь, как тебе повезло, что ты живешь один? – спросил Лоренс.

– Это почему же?

И Лоренс объяснил.

Винни сел и выслушал всю историю, от начала и до конца, причем на лице его читались самые разные эмоции.

– Черт, Лоренс… – произнес он наконец, – наверно, это прозвучит глупо, но ты уверен?

– На все сто.

– Бог мой, ни за что не поверю. Мне казалось, что Розалин классная девушка. Она была такая, такая… правильная.

– Вот и верь им после этого.

Лоренс попытался сделать вид, будто его это почти не задело, словно такое сплошь и рядом происходит в отношениях между парнем и девушкой. Случается едва ли не каждую неделю. Увы, это плохо у него получилось. Лоренс вновь почувствовал, что самообладание вот-вот оставит его. Боже, как он себя за это ненавидел!

– Это точно.

Было в голосе Винни нечто такое, отчего Лоренс принялся озираться по сторонам, словно до него неожиданно дошло, что он чего-то не заметил.

– А где Надя?

– Ха! Мы с ней поссорились сразу после той вечеринки в клубе. Она мне тогда заявила, что не желает водиться с парнем, с которым стыдно выйти на люди. Глупая кукла! Что нам, по ее мнению, оставалось делать? Позволить, чтобы от Алана осталось лишь мокрое место?

Лоренс усмехнулся, вспомнив досадный эпизод в клубе.

– В принципе еще немного, и даже мокрого места не осталось бы.

– Верно. Я не очень-то уважаю людей, которые себя так ведут.

Винни заметно погрустнел.

– И что же ты теперь намерен делать? – поинтересовался он.

– Не знаю. Домой не хочу идти, особенно после всего этого. А ей я просто не смогу снова посмотреть в глаза.

– Черт, Лоренс, можешь временно пожить у меня. Я не против.

– Спасибо. Но я не могу. Мне надо куда-то уехать. Надеюсь, ты понимаешь, мне нужно бежать отсюда, словно меня здесь и не было.

– Ты собрался куда-нибудь в другой город?

– Нет, я хочу вообще сделать отсюда ноги. Послушай, ты ведь с Земли. Скажи, она лгала мне или нет, когда говорила, будто другие компании по-прежнему совершают разведывательные полеты в космос?

– Это правда. Их, конечно, осталось не так уж много. Я как-то особо ими не интересовался. Насколько мне известно, она сказала тебе правду про «Ричардс-Монтану» и уж точно не солгала про «Зантиу-Браун». Черт, этой последней нынче принадлежит почти половина планет.

– Но почему про это нет ни слова в базе данных Амети?

– Что-то должно быть. Просто у тебя нет кода доступа к информации.

– Понятно. Но зачем вообще понадобилось ограничивать к ней доступ? Зачем засекречивать? Что в ней такого страшного?

– Кто знает? Скорее всего корпоративная паранойя, вызванная шпиономанией. И помни, общество, в котором мы живем, забыло, что такое демократия.

– Неправда, – автоматически возразил Лоренс.

– Корпоративная собственность почти воспроизводит традиционную модель. Вес твоего голоса – это в первую очередь вес твоего кошелька.

– Но что тут такого? Иначе бедные начнут требовать для себя больше общественных денег. Это же путь к экономическому самоубийству.

Винни прижал руки к вискам.

– Лоренс, мне не хочется вступать с тобой в пререкания. Я приехал и живу здесь, потому что мне здесь нравится. Амети – тихая зажиточная планета, что, однако, несет в себе изрядную долю социального лицемерия. Наверное, это неизбежно. Я хочу сказать другое: если Совет намерен и дальше руководствоваться принципом «как бы чего не вышло», какого он придерживается вот уже многие десятилетия, то неизбежно возникнут вещи, о которых не принято говорить вслух. Выскажу предположения, что они сделали это для того, чтобы люди не уезжали отсюда. Кстати, они не первое правительство, которое придерживается такой линии. Ведь чем больше новых планет становится доступно колонистам, тем чаще у людей возникает желание рискнуть, попробовать поискать счастья в другом месте. Ну а если бежать некуда, то волей-неволей приходится оставаться на старом месте и дальше трудиться на благо общества.

– Вот гады!

– Извини, Лоренс, я не хотел тебя оскорбить. Не думай, будто они заподозрили в тебе страсть к космическим приключениям и нарочно закрыли для тебя доступ в базу данных. Он уже давно закрыт.

– Я должен уехать отсюда, – простонал Лоренс. – Я больше не желаю здесь оставаться. Хотя бы ты меня понимаешь?

– Ты хочешь уехать с Амети?

– Да. Хочу на Землю. Ведь если у меня есть хотя бы один-единственный шанс попасть в космическую разведку, я должен им воспользоваться. Если я этого не сделаю, то просто перестану уважать самого себя.

– Что ж, отлично тебя понимаю.

Лоренс поднял глаза, стараясь придать себе некое достоинство. Ему нехотелось просить, даже друга.

– Ты мне поможешь?

– Как? – В голосе Винни прозвучали настороженные нотки.

– Совсем чуть-чуть. Я богат. Не забывай, у меня в «Макартуре» Огромная доля. А когда мне исполнилось восемнадцать, я получил право распоряжаться ею по собственному усмотрению. Так что теперь я могу делать с ней все, что хочу. А мне хочется всего лишь одного – билет до Земли.

– Твой отец этого никогда не допустит, – перебил его Винни. – И вообще, хватит ли тебе денег? Чтобы я смог прилететь сюда, моя семья была вынуждена выложить едва ли не последний грош.

– Не волнуйся, мне денег хватит. Хотя я знаю, что сделает отец, когда я попытаюсь обналичить свою долю. Вот почему мне нужно имя фирмы, которая ведет дела вашей семьи. Насколько я понимаю, это независимая компания? Так что если кто мне и может помочь, то только она.

– Этим ты только навредишь себе. Да, это независимые адвокаты, поверенные в делах, но твой отец все-таки член правления. И если он прикажет тебе остаться, на всей Амети не найдется ни одного адвоката, ни одного судьи, которые бы взяли на себя смелость опротестовать это решение.

– Черт! – Лоренс весь напрягся. До сих пор ему как-то удавалось сохранять самообладание, даже когда жизнь преподносила ему очередной неприятный сюрприз. Но терпение его не безгранично. С каждым разом Лоренс все сильнее ощущал в себе желание ответить на удар судьбы таким же ударом. – Я должен уехать отсюда! – выкрикнул он. – Ты слышишь, должен!

– Отлично понимаю, – отозвался Винни; правда, во взгляде его читалось сомнение, словно он мысленно взвешивал различные решения. – Хорошо, я попробую что-нибудь сделать, но обещаю тебе, в любом случае ты вляпаешься в огромную кучу дерьма.

– Можно подумать, я уже в нее не вляпался.

– Ну, пока это сущая ерунда.

И тут Лоренсу стало любопытно. Он неплохо успел изучить друга и знал, что тот не привык бросаться словами.

– И что же меня ждет?

– У меня есть одна компьютерная программа, которую я в принципе не имею правда держать у себя дома. Нет, на полном серьезе. Программа называется «Прайм», она такая мощная, что на Земле считается чем-то вроде оружия. Думаю, даже попытка вывезти ее с планеты грозит смертной казнью.

– Ты это серьезно? И что с ее помощью можно сделать?

– Это квазиразумная программа. Ее можно поставить на любой нейротронный процессор, и она выведет из строя все до единого ИР на Амети. Что касается лично тебя, то с ее помощью ты можешь отыскать любую нужную тебе информацию, даже если твой отец повесил на нее огромный амбарный замок, и никто ничего не обнаружит. Ты можешь продать свою долю и купить билет до Земли – и все будет шито-крыто. Твой отец узнает об этом, только когда ты пришлешь ему видеофайл, в котором ты, сидя в шезлонге на берегу Средиземного моря, будешь потягивать через соломинку «пина-коладу».

– Черт, можно подумать, это моя цель!

– Я не собираюсь давать тебе последнюю версию, даже не рассчитывай. Но и с помощью более ранней ты сделаешь все, что тебе нужно. И еще, Лоренс, когда прилетишь на Землю, не слишком распространяйся о том, как тебе это удалось. Более мощной программы, чем «Прайм», на Амети нет, и хотя мне повезло раздобыть себе копию, на Земле на нее не рассчитывай, там все базы данных надежно защищены. Особенно те их части, доступ в которые ограничен.

– Я тебя понял. Большое тебе спасибо.

– Все нормально. Ты все это время был мне хорошим другом. За что я тебе благодарен. Вспоминай обо мне, когда пустишься в свои космические странствия. – Винни расплылся в улыбке. – По крайней мере до того момента, пока тебя с ней не сцапают.

Глава 8

В Мему-Бэй стоял очередной душный, жаркий день. Лоренс вывел свой взвод в их шестой утренний патруль. Они пробыли на Таллспринге уже целую неделю. Нынешняя кампания оказалась намного сложнее, особенно по сравнению с прошлым разом, когда он, можно сказать, беспечно прогулялся по этим симпатичным просторным улицам. Эбри Жанг пока еще не прибегал к силовым методам, однако Лоренс подозревал, что это произойдет совсем скоро – ждать осталось недолго.

В принципе здесь ничуть не хуже, чем на Санта-Чико, твердил он про себя. Умей быть благодарным судьбе даже за мелочи.

Взвод 435NK9 патрулировал сектор, включавший в себя Доу-стрит. Это был пригородный жилой район, расположенный в стороне от моря, застроенный аккуратными одноэтажными домиками у подножия холмов, за которыми начинался горный хребет. Улицы были широкие и чистые; вдоль них по обеим сторонам тянулись шеренги симпатичных канадских елей – их ветви лениво колыхались на ветру, отбрасывая на тротуар причудливые тени. С центром города Доу-стрит соединяла трамвайная линия. Огромные вагоны неуклюже катили по рельсам; стоило какому-то велосипедисту, отчаянно крутившему педали, вырваться вперед, как трамвай настигал смельчака пронзительным звонком. Правда, едва впереди показывалась фигура в боевом костюме, как трамвайный звонок тут же смолкал.

Официально взвод был выделен в помощь обычному наряду полиции, чтобы помогать патрулировать улицы. На самом же деле их регулярное появление служило лишним напоминанием о присутствии на планете людей из «Зантиу-Браун».

Взвод 435NK9 направился вдоль по улице, по обеим сторонам которой тянулись магазины. Было довольно рано, и потому прохожие встречались крайне редко, да и те враждебно косились на проходящий мимо патруль. То и дело бойцы слышали ехидную шутку, а порой и открытое оскорбление в свой адрес. Констебли, которые, по идее, должны были сопровождать бойцов, лишь улыбались этим выкрикам и даже не пытались скрыть своего злорадства.

– Черт, как мне все это обрыдло, – пробормотал Хэл. Он пожаловался за утро уже как минимум в сотый раз.

Лоренс сверился с дисплеем. Хэл старался не отстать, шагая с правого фланга.

– Не бери в голову, Хэл. Они пока еще ничего не сделали.

– Это точно, может, хватит ныть.

– А ты послушай, что они говорят.

Собственно, этим Лоренс и занимался все утро. Все утро он слышал одно только слово – «Килбой». Местные жители выкрикивали постоянно, раз за разом. Надеялись, что тем самым выведут землян из себя, испугают, заставят уйти. Так вроде бы звали снайпера, который на месте уложил Ника, как только тот приземлился.

Килбой, этот Робин Гуд современного городского фольклора. Раненая, искалеченная, преследуемая жертва последней миссии «ЗБ» по извлечению прибыли на Таллспринге – как вам больше понравится. Он бродил по улицам Мему-Бэй, высматривая одинокую фигуру в боевом комбинезоне. А как только находил, супероружие вырезало нагрудную пластину, словно то была обыкновенная человеческая кожа. И тогда еще один ненавистный захватчик отправлялся на тот свет, а жители Мему-Бэй могли шире расправить плечи и с гордо поднятой головой вышагивать по улицам, зная, что агрессоры обречены на поражение и что в этой вселенной есть справедливость.

Лоренсу все это ужасно не нравилось. Не было никакого Килбоя, не существовало такого реального человека. А существовала группа подпольщиков, возможно, по инициативе самого правительства, которое и снабдило их мощным оружием. Остальную работу доделали слухи и животный страх. Зато у местных жителей появился герой, пример для подражания, защитник, который непременно придет им на помощь, если они позволят себе смелую выходку. И зря. Потому что эта вера вселяла в них ложное чувство уверенности в своей безнаказанности. Увы, чего-чего, а уверенностью в их отношениях со штурмовым десантом землян они похвастать никак не могли. После того трагичного приземления взводы «ЗБ» за себя больше не ручались. И без того взрывоопасная ситуация могла вылиться во что угодно.

Неожиданно из бара донеслась громкая музыка – танцевальная мелодия, которая, правда, так же быстро и стихла. Трое из бойцов обернулись на дверь заведения – надо сказать, обернулись зря, потому что увидели разве что стайку молодых людей, хохочущих и показывающих им средний палец.

– По всей видимости, этот можно вычеркнуть из нашего списка, – негромко произнес Карл. – Боюсь, здесь нас ждет не слишком радушный прием.

– А где он тебя ждет? – мрачно отозвался Эдмонд.

– Начнем с того, что в моем списке его отродясь не бывало, – буркнул Хэл. – Господи, ну и дыра! И вообще в этой части города делать нечего. Если захочешь снять классную девочку, придется возвращаться в порт.

Лоренс слушал пустопорожние разговоры бойцов и улыбался. Сегодня вечером их ожидало увольнение. Наконец-то можно будет вырваться за пределы опостылевшей казармы. «Зантиу-Браун» добилась от местных властей разрешения выделить своим служащим несколько приморских гостиниц рядом с пристанью. Там и разместились патрульные взводы. В принципе жаловаться здесь было не на что. Так, например, сам Лоренс получил в личное распоряжение номер на двоих в четырехзвездочном отеле. Огромная удобная кровать, балкон с видом на гавань; на первом этаже вполне приличный ресторан с баром, игорный и спортивные залы, бассейн и даже сауна, которую тотчас монополизировали офицеры. Однако выходить в город было строжайше запрещено. Так будет до тех пор, пока жизнь не войдет в нормальное русло, заявил Эбри Жанг.

К концу первой недели их командир решил, что такое время настало. Снайперские выстрелы прекратились. Производство продукции на биохимическом заводе достигло прежнего уровня. Местное население, казалось, начало понемногу привыкать к присутствию на планете незваных гостей.

Прошлой ночью бойцы других взводов рискнули выйти в море, и никаких неприятных инцидентов не последовало. И вот сегодня их взвод покажет этому городу, какие они бравые парни.

Только не рановато ли? Лоренс подозревал, что младшие офицеры все это время подавали Жангу немного приукрашенные отчеты, дабы у начальства создалось благостное впечатление, будто в городе наконец установились спокойствие и порядок. Мнения же Лоренса никто не спрашивал. Тем не менее в душе он был рад, что его взвод наконец получил увольнительную. Ему пригодятся два ничем не занятых дня, чтобы совершить долгожданную вылазку в глубинку, где он осуществит собственную миссию по извлечению прибыли.

Над головой послышался треск двигателей военного вертолета – винтокрылая машина зигзагами летела над соседними горами. Несколько бойцов, свесив из двери ноги, сидели и наблюдали за тем, что происходит внизу. В некотором роде вертолеты были аналогом Килбоя – наглядное средство устрашения, боевая поддержка с воздуха, призванная дать моментальный отпор любому, кто отважится оказать сопротивление. Когда вертолет пролетал мимо, некоторые из бойцов помахали ему рукой.

– Послушай, ты, наивная душа, – произнес тем временем Одель. – Скажи, какая девушка с Таллспринга на тебя клюнет? Стоит нам зайти в бар, как там тотчас станет пусто, посетителей словно ветром сдует. Это я тебе гарантирую.

– Скажи ему сам, кретин, – отозвался Карл.

– Он прав, Хэл, – поддержал товарища Льюис. – Ничего не остается, как запросить у ИР порнушное видео. Виртуальные девушки сделают с тобой все, что пожелаешь.

– На кой черт мне сдались виртуальные, – не унимался Хэл. – В Квинсленде я бы тоже не сказал, что нам были особенно рады, и все равно в Кэрнсе у меня с этим не было проблем. Я мог снять там девчонку на ночь.

– После чего у тебя в карманах долго бродил ветер, или я не прав? – поинтересовался у приятеля Карл. – Плюс наверняка приходилось совершить очередной поход к врачу, чтобы тот на всякий случай вкатил тебе укол мощного антибиотика.

Взвод отреагировал на это замечание дружным хохотом.

– Не смешно, – обиделся Хэл. – Если я не сниму сегодня вечером телку, мои яйца лопнут от напряжения. Говорю вам, все будет путем, нам тут нечего бояться. Особенно мне. Я ведь младше вас всех. И сложением покрепче, чем вы. Вон какой видный. Ну какая девчонка, скажите, устоит перед таким крепышом? И какая разница, на Земле мы или где-то еще. Здоровое тело еще нигде не выходило из моды.

– Слушай, ты мог бы заткнуться хотя бы на минуту? – оборвал его Льюис. – Уж если они на кого и положат глаз, то не на бывшего малолетнего преступника, отрабатывающего свой приговор.

– В Стратегические силы безопасности я вступил по собственному желанию!

– Девчонкам нужно одно – бравый парень с жизненным опытом. Ну что, разве не так, Деннис?

– Да заткнись ты! Сам ничего не просекаешь, а пытаешься учить других. Согласись, что мы здесь свежий товар. В некотором роде пришельцы с другой планеты. Дамочки заинтригованы. Этим мы их и возьмем. И чем больше лапши мы навешаем им на уши о наших межпланетных приключениях, тем скорее они на нас западут. Никто не останется без девчонки, за исключением разве что Хэла.

– Эй! Полегче на поворотах!

– Признайся сам, парень, куда тебе тягаться со взрослыми, видавшими виды мужиками.

– Хватит заливать! Да у вас у половины уже не стоит, особенно в такой ситуации, как здесь. Девчонки знают, что им нравится, так что у меня сегодня от них отбоя не будет.

– Разговорчики в строю! – сурово одернул их Эмерси, видя, что страсти накаляются. – Эй, Джонс, прибавь шагу, не то отстанешь, а ты, Деннис, держись ближе к Оделю. Ему требуется поддержка.

– Есть! Понял, капрал.

Взвод вновь построился.

Впереди улица пересекала небольшую площадь с крошечным газоном и клумбой в центре. Вдоль края клумбы, возле зарослей белых и алых сальвий копошились допотопные роботы-садовники, взрыхляя землю ржавыми лезвиями. Констебли замедлили шаг и слегка отстали от взвода. Они неизменно поступали так на перекрестках, дабы не угодить в засаду первыми.

Эдмонд и Льюис, выйдя вперед, обогнули с флангов клумбу, направляясь к витринам магазинов, чтобы проверить обе стороны площади. Засады не было. Никакого Килбоя. Взвод пересек площадь. Констебли не спеша двинулись следом.

– Может, нам для начала следует купить себе новую одежонку? – не унимался Хэл. – Чтобы не слишком выделяться, а? Как думаете? А то как-то не хочется, чтобы нас считали отстойными чужаками. Раз уж пришел в бар, надо выглядеть на все сто.

– Хэл, – обратился к нему Лоренс. – Думай-ка лучше про то, чем ты сейчас занят.

Лоренс сошел с газона на проезжую часть улицы. Ему не хотелось ввязываться в обычную словесную перепалку бойцов. Но Хэл, казалось, не замечал, что уже порядком достал капрала своей болтовней. Что ж, если ему повезет, он, может, и снимет сегодня вечером какую-нибудь шлюшонку, которая согласится дать чужаку. Парню в срочном порядке требуется выпустить пар. Иначе он тут всех достанет своим нытьем.

На сенсорной панели Лоренса вспыхнули красные огни. ИР его костюма подключился к информационному каналу взвода Окли. На сенсорной сетке всплыла двухмерная карта города, которая тотчас расцвела иконками приказов – это ИР штаба анализировал происшествие.

А происшествие было следующим: выведен из строя один боец взвода Окли, парень по имени Форан. На него обрушилась стена. Проверка гражданской базы данной обнаружила в этом же самом месте небольшое дорожное происшествие – тридцатитонный грузовик-робот потерял управление, и его занесло с проезжей части на тротуар. Из-под груды камней от Форана поступали слабые телеметрические сигналы, однако не оставалось никаких сомнений в том, что его панцирь в нескольких местах пробит. ИР установил повреждения внутренних органов, сломанные кости и значительную потерю крови.

Взвод Окли патрулировал соседний район.

– Рассредоточиться! – приказал Лоренс своим бойцам. Возможно, это самая настоящая диверсия, в таком случае вряд ли можно ожидать вторичного нападения. Однако рисковать не стоит, не та ситуация.

Взвод с завидным проворством покинул улицу, войдя в ближайшие дома через двери и открытые окна. Лоренс юркнул в небольшую парикмахерскую. Там, под щупальцами ИР-фенов сидели женщины; услышав вой сигнализации, они в ужасе застыли на месте. Оба констебля остались стоять снаружи, растерянно глядя по сторонам. Сенсорная панель Лоренса передала ему изображение нескольких похожих сцен – возмущенные жители домов орали на бойцов, которые посмели вторгнуться в их жилища.

Лоренс переключился на командный канал, и в ушах тут же зазвучали голоса:

– Окли, тебе нужна помощь?

– Черт, не знаю! Держите, держите! Да, вот этот. Давайте поднимайте.

– Окли? Что там у тебя? Это диверсия или что?

– Да нет же! На него действительно обрушилась вся эта гребаная стена. Черт, да она размером с гору! Нам ее ни за что не сдвинуть.

Сенсорная панель передала Лоренсу схему местоположения взвода Окли – было видно, что все бойцы скопились в одном месте.

– Вы слишком плотно стоите друг к другу. Если где-то поблизости снайпер, вам здорово достанется. Предлагаю отвести хотя бы часть людей назад.

– Черт бы побрал твои нейротронные мозги, Ньютон! Здесь у меня под завалом боец.

– Ньютон, – послышался голос капитана Брайанта. – Возьми часть своего взвода и помоги им копать. Надо в срочном порядке вызволить Форана из-под завала.

– Сэр, мне кажется…

– Он жив, сержант. Я не допущу, чтобы мой боец погиб, потому что мы его бросили умирать под завалом. Это всего лишь дорожное происшествие, а не снайперская подстава. Ты меня понял?

– Да, сэр. – К Лоренсу наконец вернулось самообладание. Он отдавал себе отчет в том, что его собственная медицинская телеметрия отлично видна Брайанту, даже если капитан и не слишком обращал внимание на такие вещи. – Хэл, Деннис, вы со мной. Эмерси, кончайте проверку местности.

Это был узкий переулок в старом торговом районе. С обеих сторон вертикальные каменные и бетонные стены, когда-то белые, а теперь поблекшие и облезлые; у самой земли уже дали чахлые побеги какие-то растения. Окна были высоко, да и те зарешечены, стекла в них грязные и непрозрачные. Крепкие металлические двери. Непробиваемые пластины либо приварены, либо закреплены рядами заклепок. Когда Лоренс подошел к входной двери, оттуда все еще поднимались густые облака пыли, в воздухе кружились серые канцерогенные частицы, которые плотным серым слоем тотчас осели на его панцире. На главной улице скопились толпы народа, многие закрывали лица носовыми платками. Все дружно вытягивали шеи, вглядываясь в темный, мрачный переулок. Над крышами, ощетинясь магнитными пушками Гатлинга, которые торчали из их носов наподобие челюстей гигантских насекомых, кружились боевые вертолеты, еще больше взбивая винтами и без того густые облака пыли.

Лоренс быстро осмотрелся по сторонам. Он не заметил поблизости высотных зданий, с крыши которых было бы удобно вести прицельный огонь по переулку. Клубы пыли резко ухудшили видимость, и его боевой костюм тотчас увеличил мощность инфракрасного сенсора – теперь на зрительном экране все было серым, черным и розовым, хотя общие очертания сохранили целостность. Лоренс увидел сваленные у стен кучи мусора – ящики, мешки, круглые контейнеры, и на каждом значок городской коммунальной службы, что означало, что все это скоро уберут. Судя по всему, мусоровоз не появлялся в этом квартале уже как минимум месяц. В некоторых местах груды мусора достигли такой высоты, что успели обрушиться на проезжую часть. Лоренсу приходилось то и дело переступать через них.

Неожиданно Лоренс очутился перед обвалившейся стеной и даже фыркнул от досады. Черт, этого еще не хватало! Огромная секция стены обвалилась, и теперь взгляду представали лишь куски арматуры, повисшие по краям пролома. За стеной располагалось нечто вроде склада или заброшенной фабрики – огромный пустой куб с ржавыми металлическими балками перекрытия и опутанный, словно плющом, трубами и воздуховодами. Теперь все это было покорежено, целые куски оторвались от стен и болтались в воздухе, грозя свалиться на голову. Плоская бетонная крыша обрушилась вместе со стеной, смяв в лепешку непонятно как оказавшийся внизу грузовик. В противоположной стене виднелась дверь, а в зияющее отверстие была видна широкая, запруженная транспортом улица.

Лоренсу потребовалось лишь мгновение, чтобы сообразить, каким ветром сюда занесло грузовик – скорее всего тот потерял управление и протаранил стену. Как раз в том месте, где по другую ее сторону стоял Форан.

Странное совпадение, однако.

В такое с трудом верилось. За двадцать лет службы в штурмовых войсках у Лоренса выработалось особое чутье, гораздо более надежное, нежели предупредительные иконки искусственного интеллекта. Оно не раз спасало его.

Вокруг гигантской кучи мусора столпились бойцы, разбрасывая огромные, в рост человека, куски бетона и камни, словно пушинки. Они работали слаженно и четко, как по команде. При этом они ужасно напоминали скопище муравьев.

– Надо помочь, – отдал Лоренс команду Хэлу и Деннису.

Они присоединились к боевым товарищам, помогая им убирать куски обвалившейся стены. От каждого такого куска во все стороны разлеталась пыль и мелкие осколки камня. Инфракрасные датчики пришлось включить на полную мощность, но даже так видимость упала почти до нуля, оставив взгляду лишь красные клубы пыли, словно через них пробивался свет тусклых, умирающих звезд.

На то, чтобы разобрать завал, ушло около часа. Под конец свободного места осталось лишь для двух бойцов. Они осторожно, кусок за куском, убирали осколки бетонной стены, передавая их по цепочке своим товарищам. Стены кратера были настолько неустойчивыми, что любое неосторожное движение могло в два счета обрушить их. Наконец под обломками удалось разглядеть защитный костюм Форана. Смешанные с кровью пыль и куски бетона вокруг него превратились в липкую красную грязь. Резервный запас крови и кислорода помог сохранить ему жизнь, хотя его медицинская телеметрия уже перешла в оранжевую зону, а функции некоторых органов – в зловеще красную. Когда его наконец вынули из-под завала, Форан был без сознания.

Единственное, что спасатели смогли сделать в этой ситуации, – это подсоединить его костюм к свежим запасам крови. Пока Форану не будет оказана профессиональная помощь, боевой костюм обеспечит оптимальную биологическую среду. Посередине улицы уже приземлился вертолет спасательной службы, чтобы забрать пострадавшего в травматологическое отделение.

– Вот уж не думал, что наш костюм можно пробить, – растерянно произнес Хэл, пока они неуклюже топтались рядом с кучей обломков.

Работы по разбору завала прекратились, и пыль постепенно начала оседать, обволакивая все вокруг серой пеленой.

– Значит, можно, – ответил Деннис. – Если на тебя обрушатся несколько тонн острых обломков, то никакой костюм не спасет.

– Да, не повезло парню. Как по-твоему, он выживет?

– Мозг остался цел, кислорода ему хватает. Думаю, медикам не составит особого труда вернуть его в сознание… Что касается всего остального, тут я ничего не берусь утверждать. Боюсь, потребуется замена органов.

– А мы захватили с собой протезы?

– Ага, целый склад! Ладно, во всяком случае, самостоятельно передвигаться Форан, по-видимому, сможет. А вот насчет того, сможет ли он вернуться в наши ряды, то это маловероятно. Сам знаешь, какие к нам предъявляют требования – мы всегда должны быть в самой лучшей физической форме.

Хотя боевой костюм и усиливал его мускулатуру, в настоящий момент Лоренс чувствовал себя далеко не в лучшей форме. После того как он поучаствовал в разгребании завала, тело ломило от усталости. В какой-то момент пыльная завеса вызвала в его сознании образ Амети во время Пробуждения, когда всю планету покрывал слой мокрого грязного снега. Лоренс обернулся по сторонам. Кучи мусора были здесь точно таких же размеров, что и в конце переулка. Наверное, Форан шел слишком близко к стене.

Лоренс медленно спустился вниз по куче обломков и вновь встал лицом к разрушенному зданию. Движение по главной дороге к этому времени уже возобновилось. Рядом с проломом в стене застыли часовые из числа спецназовцев. Пара техников изучали грузовик – они осторожно приподнимали куски бетона, пытаясь подобраться к двигателю. Рядом с ними стоял капитан Брайант.

– Что случилось? – поинтересовался Лоренс по закрытому каналу связи.

– Пока неизвестно, – ответил капитан. В голосе его слышалось раздражение. – Черт, не хватало мне транспортных происшествий вроде этого! Будто и без того проблем мало.

– Сэр, я бы не назвал это транспортным происшествием.

– А что это по-вашему, сержант? Грузовик потерял управление и врезался в стену.

– Он врезался в одного из нас.

– Я ценю вашу озабоченность по поводу целостности наших рядов, но в данном случае, боюсь, вы не правы. Налицо банальный несчастный случай. Согласен, весьма трагический, но тем не менее несчастный случай.

– И какие там обнаружены неполадки? Что зафиксировал бортовой журнал?

– Никаких, сержант. Дело в том, что при аварии бортовой журнал разнесло на мелкие куски.

– Буквально все? И саму электронику, и программное обеспечение?

– Сержант, вы сами прочтете рапорт о происшествии, как только тот будет готов. Но на данный момент у нас нет доступа к электронной памяти грузовика.

– А как насчет аварийных программ?

– Ньютон, на что вы намекаете? Какая муха вас укусила? С Фораном все будет в порядке, ему будет оказана профессиональная помощь.

– Видите ли, сэр, я никак не могу уразуметь, каким образом мог произойти этот, как вы говорите, банальный несчастный случай.

– Довольно, сержант. Закроем эту тему. Как ни прискорбно, но такие вещи случаются.

– Странно, происходит авария, и при этом не срабатывают аварийные программы? Откуда у них эта допотопная техника? Как такое возможно, чтобы в наши дни грузовик ни с того ни с сего врезался в стену?

– Сержант!

– И почему-то он врезался именно в такую стену, за которой стоит наш боец. Причем куски бетона – это то единственное, что в состоянии повредить боевой костюм. Нет, сэр, лично мне плохо верится. Это не совпадение, это тысяча совпадений, и все они выстраиваются в стройную логичную версию.

– Довольно, сержант. Скажите, кто в состоянии организовать такую цепь совпадений? Скажите, кто знал, что Форан отправится исследовать тот переулок? Никто. Разумеется, сегодня утром я раздавал поручения. Не хотите ли вы сказать, что случившееся – моя вина?

– Нет, сэр.

– Рад слышать. А теперь все, вопрос исчерпан.

Командный канал связи смолк. Лоренс покачал головой. Жест, совершенно не характерный для спецназовца. Беда в том, что он отлично понимал, почему Брайант отреагировал именно так, а не иначе. Почему он все отрицает. Разве может капитан признать, что есть некто, кто способен подстроить боевикам ловушку? Такую красивую ловушку? Признать, что кому-то действительно все было известно заранее и он решился на диверсию. И успешно ее осуществил. От этих мыслей ему стало не по себе.

– Будь Уилфрины сегодня живы, вы бы подумали, что перед вами ангелы. Они были золотистые, и быть рядом с ними означало любоваться их красотой. В период своего расцвета королевство Уилфринов было в числе самых могущественных среди членов Империи Кольца. Более того, они были в числе ее основателей. Уилфрины помогали исследовать толстое кольцо звезд вокруг ядра галактики. Они установили контакт с сотнями инопланетных рас и свели их вместе. Они были обладателями самых передовых из существовавших тогда технологий. Их ученые разработали космические двигатели, которые потом скопировали практически все. Это им принадлежит идея создания секвенсоров, которые способны изменять материю так, что из сырья получались готовые машины или здания и даже живые организмы. И главное, они делились своими изобретениями со всеми, кого встречали, помогая другим воспринять их открытия, применить к условиям иной жизни, помогали преодолеть бедность и классовое неравенство, которые обычно сопровождают любое разумное сообщество. Это была мудрая и добрая раса. Их все любили, ими восхищались в Империи Кольца, ибо это они установили стандарты цивилизации, к которым стремились все, но которых мало кому удалось достичь. Ни один рассказ об Империи Кольца не обходится без Уилфринов, потому что они являли собой блестящий пример того, какой должна быть разумная жизнь. Всякий раз, когда мы говорим «Империя Кольца», мы прежде всего имеем в виду Уилфринов.

Дениза улыбнулась и обвела взглядом детей. Те расположились на лужайке посреди школьного сада, каждый со стаканом холодного лимонада в руках. Белые зонтики защищали их от лучей солнца, отбрасывая на траву приятную тень. В эту тень и забились ребятишки, укрывшись от палящих лучей утреннего солнца. Как обычно, пока она рассказывала, они смотрели на Денизу полными восхищения глазами.

– Уилфрины заселили триста солнечных систем. При помощи своих чудесных секвенсоров они построили великолепные города и орбитальные станции. В глубинах космоса возвели огромные замки. У Уилфринов имелись огромные города, которые возвышались посреди штормовых зон газовых гигантов, и эти города были куда сложнее и причудливее, чем сами причудливые облака, их окутывающие. Они поместили огромные башни в капсулы мощных силовых полей и отправили их в плавание по полыхающей поверхности звезды, словно то было прохладное лесное озеро. О, они были могущественны, эти Уилфрины! Они потехи ради селились в самых удивительных местах, чтобы подивиться причудам вселенной. Они умели быть порывистыми и непредсказуемыми не меньше, чем благоразумными и исполненными достоинства.

Дениза ни разу не запнулась, ведя свой рассказ, пока «Прайм» наблюдал за тем, как взводы «ЗБ» проводят утреннее патрулирование. Информация, которая поступала с их коммуникационных каналов, передавалась непосредственно в нейроны ее мозга. Дениза воспринимала их мельтешащие иконки и иероглифы с легким презрением. Боже, как грубо! Неужели без этого нельзя получить необработанные данные? Несколько захватчиков приближались к переулку.

– Учитывая их натуру, не говоря уже об их репутации, Моцарк знал, что он непременно посетит Уилфринов. Поэтому странно, что чем ближе он приближался к их королевству, тем меньше те, кто обитал поблизости от этой удивительной расы, восхищались ею. И наконец когда он прибыл на их планету, он понял почему.

Простое уравнение типа время/скорость позволило выбрать три грузовика. Программы, установленные на их бортовых компьютерах, были бесследно стерты, а их место занял «Прайм».

– Уилфрины были старой расой, даже их индивидуальные жизни растягивались на сотни тысячелетий. Они путешествовали в космосе быстрее и дальше, чем кто-либо из подданных Империи Кольца. Их передовая технология, достигнув пика, уже не развивалась дальше. Все расы, которые обитали вокруг Уилфринов, благодаря им предались самоуспокоению, довольные жизнью. В мире не осталось неизведанных далей – ни в физическом смысле, ни в интеллектуальном. Если уж искать в Уилфринах какие-то недостатки, то это, наверно, их непоседливость, неутомимое желание изучить все вокруг. И вот теперь во вселенной не осталось никаких тайн, ничего из того, что манило бы своей необычностью. В стародавние времена люди писали по краю карт: «Здесь обитают драконы», хотя на самом деле это означало совсем иное: «Мы не знаем, кто здесь обитает». На звездных картах Уилфринов не было драконов, это были точные и подробные карты космического пространства от одного края галактики и до другого. Так что единственный путь, который оставался для них открыт, это путь туда, откуда они пришли. Они обратили свой взор в этом направлении.

Моцарк приземлился рядом с городом, чьи башни своей величественной красотой посрамили бы любую столицу любой другой планеты. Некоторые из этих сооружений пронзали атмосферу, другие, прорастая откуда-то из-под земли, кипели жизнью наподобие коралловых рифов. Встречались и такие, что были сложены из слоев чистых энергетических полей. Моцарку попалась на глаза башня, построенная из кусков прозрачного сапфира, и каждый такой «кирпич» был в ширину самое малое десять метров. Все эти башни постоянно извивались вокруг друг дружки, хотя в целом сохраняли форму. Увы, они оказались пусты, эти головокружительные шпили и райские дворцы, Уилфрины бросили их, чтобы поселиться внизу, на земле, оставив свои бывшие жилища открытыми, чтобы там со временем нашли себе место обитания дикие звери и ползучие растения.

В переулок вошел штурмовик-спецназовец. Груды мусора, который их ячейка с таким усердием свозила сюда на протяжении всей прошлой недели, были столь высоки, что он вынужден был держаться почти вплотную к стене. Дениза отдала «Прайму» последнее распоряжение; тот уже полностью подчинил себе компьютер грузовика. Послав сигнал бедствия, он отсоединил его от системы слежения за транспортным потоком, после чего направил прямо на защитный барьер. Впереди зияли двери заброшенного склада. «Прайм» мгновенно стер следы своего пребывания на жестком диске и на скорости пятьдесят километров в час повел тридцатитонный грузовик прямо на эти двери, а протаранив их, дальше, на противоположную стену.

– Разумеется, прошло бы не одно тысячелетие, прежде чем эти прекрасные, возведенные на века здания начали разрушаться – Уилфрины строили их из удивительно крепких материалов. Так что они стояли, как и прежде, поражая окружающих своим величием. Однако признаки их неизбежного печального будущего уже давали о себе знать. Вокруг башен кучами лежали листья и сухие ветви; постепенно они гнили, и на этом питательном перегное вырастали новые растения. Под слоем пыли и спор ослепительная раскраска шпилей начинала постепенно меркнуть. На протяжении нескольких столетий ветры приносили в окна нижних этажей песок и частички почвы, отчего все, что было сделано из простых соединений, постепенно начало разлагаться и гнить.

Моцарк отказывался поверить собственным глазам. Он шел по полям, распаханным под сельскохозяйственные культуры, на месте которых когда-то зеленел листвою огромный парк. Уилфрины, завидев гостя, оставляли плуги, чтобы помахать ему рукой. Кланяясь им и заикаясь от волнения – ведь Уилфрины по-прежнему внушали благоговейный трепет, Моцарк поинтересовался, что произошло с их цивилизацией, которая распростерлась на пространстве в тысячу световых лет. Уилфрины кротко улыбались его непонятливости, а потом рассказали, что они сделали. Их битва за знание, поведали они, была выиграна. Они теперь знали все, что следует знать. Так что в свете того, чего они достигли, любые другие начинания показались бы мелкими и недостойными. И поэтому Уилфрины решили встать на совершенно иной путь развития, где могли применить все то, что было ими достигнуто ранее. Жизнь их должна была стать простой и приятной. Их тела тоже претерпевали изменения, приспосабливаясь к новым условиям – чтобы соответствовать новой, естественной среде обитания. Однако в отличие от примитивных сообществ древности, они никогда не будут знать голода и болезней, потому что эта простота была создана специально с учетом того, чем может их обеспечить планета. Со сменой поколений их умы тоже обретут успокоение, и со временем красота заката станет куда более привлекательной, нежели преодоление, при помощи математических и физических формул, барьеров пространства и времени. Они будут выращивать хлеб и воспитывать детей, и обнаженными танцевать под дождем, чувствуя на коже его прохладные капли. И как только последние воспоминания об их прошлом рассеются, они сольются со своей планетой и обретут самоуспокоение.

Моцарка душил гнев – как можно похоронить то, что создавалось и накапливалось тысячелетиями. Он так разозлился, что даже забыл про свои манеры и былое восхищение. Он просил, даже умолял их передумать, найти для себя более достойное занятие. Вновь стать золотыми Уилфринами, на которых он молился в своем далеком краю. Но они лишь печально рассмеялись его непониманию той простой истины, что прогресс может идти в самых разных направлениях, а не только вперед и вверх. Их природа, заявили Уилфрины, уже довела их до самой вершины. И вот они на ней, на этой вершине, получив то, к чему стремились. Перед ними открылась жизнь, в которой нет никаких трудностей. И в этом новом жизненном пространстве они будут счастливы, не прикладывая к тому никаких усилий. Разве не такой должна быть жизнь? Разве он не хочет себе того же самого? – допытывались они. Когда же Моцарк поделился тем, куда держит путь, ради себя, ради собственного королевства, а также ради Эндолин, они рассмеялись вновь, однако на сей раз смех их был еще печальнее. Путешествуй в самые дальние дали, сказали они ему, и в конечном итоге попадешь туда, откуда начал путь. Вселенная не так уж велика, чтобы спрятать то, что ты ищешь.

Моцарк вернулся на свой корабль и, не раздумывая, улетел прочь. Он поставил двигатели на полную мощность, чтобы только побыстрее убраться с планеты Уилфринов, словно та кишела кошмарными чудовищами. По мере того как планета, удаляясь, уменьшалась в размерах на экране его монитора, он проклял Уилфринов за то, что они предали великое дело своих предков. Все, чего достиг за тысячелетия истории каждый из их предков, они отбросили прочь, подобно капризным, избалованным детям. Для Моцарка это было сродни великому катаклизму – причем самым страшным, по его мнению, было то, что масштабы катастрофы мог по-настоящему оценить лишь человек со стороны. Сами Уилфрины были не в состоянии понять, какую чудовищную ошибку они совершают. Их бегство в примитивное прошлое казалось Моцарку вызовом всему, во что он верил. Ему было больно думать о том, что скажет Эндолин, когда он вернется домой и расскажет ей, что истинное счастье заключается в неведении. Потому что именно к этому теперь и стремились Уилфрины, они отгораживались от реальности, закрываясь подобно цветку, который складывает свои лепестки на закате дня. А может быть, они капитулировали перед Вселенной, осознав, что им никогда не разгадать всех ее тайн. А еще Моцарк знал, что, несмотря на все их величие, дух его более крепок, и он никогда не признает поражения – ни своего личного, ни своего народа. По крайней мере в этом, он превзошел своих бывших героев. Правда, до конца дней его будет преследовать боль, причиненная их малодушием. Ведь вместе с Уилфринами из Вселенной исчезла некая тайна; золотая раса запятнала себя, и ей никогда не смыть с себя пятно позора. Но сам он ни за что не отступится, поклялся Моцарк.

Над головами детей, на мгновение заглушив рассказ Денизы, прогрохотал массивный черный вертолет. Дети вскочили на ноги и высыпали из-под зонтиков на солнцепек, чтобы посмотреть, как в голубом небе черной тучей пролетает вертолет чужаков. Ощетинившись пушками, машина летела курсом на район Доу.

Дениза вслед за детьми вышла на солнцепек, чтобы тоже взглянуть, как в небе кружит вражеский вертолет, оставляя за собой облако дыма и оглушая небеса грозным ревом двигателей. Дети растерянно смотрели то на вертолет, то на свою наставницу, и, чтобы их успокоить, Дениза взяла за руки Мелани и Уоллеса.

– Да, с такой скоростью они не продадут горы мороженого, – усмехнулась она. Дети тоже рассмеялись ее шутке и, хихикая, состроили рожицы вслед удаляющемуся небесному монстру. – Ну все, посмотрели и хватит.

Дениза подняла вверх руки, давая Мелани возможность покружиться на месте.

– Мне надо закончить сказку. Сегодня мы почти дошли до конца, и мы не позволим, чтобы всякие нехорошие люди нам мешали, правда?

– Ни за что не позволим! – весело закричали дети и, толкая друг друга, наперегонки бросились назад под зонтики, чтобы успеть занять место в первом ряду.

Дениза отпустила руки Мелани и Уоллеса, и те уселись на самом почетном месте, прямо у ее ног.

– Мисс учительница, скажите, пожалуйста, а в Империи Кольца были люди вроде солдат «Зантиу-Браун»? – поинтересовалась Джедзелла.

Дениза обвела взглядом встревоженные лица.

– Нет, – заверила она ребятишек. – Конечно, и там были нехорошие люди, иногда даже очень злые и подлые. Но законы Империи Кольца были сильны, а полиция всегда начеку. Так не могло произойти ничего, даже отдаленно похожего на вторжение «Зантиу-Браун».

Эдмонд обернулся на одноклассников, вытер тыльной стороной ладошки лоб и произнес: «Уф!» Детские лица вновь озарились улыбками – как хорошо, что Империя Кольца не утратила своей мощи!

Дениза соскочила с подножки трамвая на третьей остановке на Корган-стрит, в нескольких сотнях футов от взвода штурмовиков. То, что они находились поблизости, она знала, даже не подключаясь к базе данных. Шум голосов тотчас заставил ее напрячь слух.

Килбой за рулем! Давай тарань! Килбой за рулем! Давай дави! Килбой за рулем! Чужаки в крови!

Дениза улыбнулась. Разумеется, Килбой лично к ней не имеет никакого отношения. Жизнь ему дал какой-то анонимный поэт, после того как неизвестный снайпер заявил о себе в день вторжения. Однако скоро этот мифический герой превратился в символ движения сопротивления.

Скандировала провокационные строчки в основном молодежь. Благоразумные и уравновешенные взрослые, которые раньше, стоило им заметить, как пара подростков собирается распить банку пива, спешили вызвать полицию, теперь сочувственно кивали головами.

Именно это и привело Денизу сюда – понаблюдать за настроением людей. Такую информацию невозможно получить из газет или компьютерных баз данных. Судя по их реакции, ее сограждане были пропитаны ненавистью, которую никак не объяснить у тех, кто вел свою родословную от правых либералов. Передразнивать тех, чей друг и сослуживец только что стал жертвой несчастного случая, на их планете всегда считалось табу, которое до сих пор мало кто осмеливался нарушить.

Дениза догнала взвод, стараясь, однако, ничем не выделяться из толпы, идущей следом за солдатами, и все ждала, как же земляне отреагируют на явную провокацию. Коммуникационные нейроны улавливали их разговоры, отчего возникало ощущение, будто она шагает вместе с ними в одном строю. В основном спецназовцы не замечали оскорбительных строчек и выкриков в свой адрес, зато сами обменивались неслышными для окружающих шуточками по поводу того или иного человека в толпе. Сальные комментарии в адрес девушек (в том числе и в ее собственный) сопровождались на их зрительных экранах крупным планом соответствующих частей тела. Что касается замечаний в адрес мужчин, то здесь, как правило, имели место презрительные отзывы об их мужских достоинствах – например, что покрой брюк потому такой свободный, чтобы скрыть истинные размеры этих самых весьма скромных достоинств. Обыкновенный треп для поднятия боевого духа.

Взвод пересек улицу, направляясь к широкому бетонированному пространству рядом с многоквартирным домом. Местные дети использовали его как игровую площадку. Около десятка тощих мальчишек лет двенадцати-тринадцати гоняли по ней мяч. Завидев взвод штурмовиков, они оставили свое занятиеи принялись в упор рассматривать незваных гостей.

Большая часть толпы повернула назад, направляясь к магазинам, барам и закусочным – возможно, люди чувствовали себя там гораздо комфортнее, нежели на открытом пространстве улицы. На углу, возле какого-то магазина, Дениза замедлила шаг, глядя вслед удаляющемуся взводу. Если следовать за солдатами по пятам, можно легко себя выдать. К тому же она уже узнала все, что ей было нужно.

Неожиданно футбольный мяч взмыл в воздух, едва не попав в одного из землян, кажется, в самого сержанта – тот в последний момент подался назад. Вслед за этим последовало нечто неожиданное. Дениза даже не поверила собственным глазам. Спецназовец выбросил вперед ногу, поддев в воздухе мяч. Несколько мгновений он подбрасывал его носком ботинка, после чего поддал вверх. Мяч перелетел к другому боевику. Тот передал мяч товарищу и так далее.

Мальчишки, которые только что гоняли этот мяч по бетонной площадке, застыли на месте – руки в боки, на лицах презрительные усмешки, – всем своим вызывающим видом показывая, какие они крутые и что ничем их не запугать.

– Эй, живо верните нам мяч! – крикнул один из них. Он был самый старший в их компании – высокий, голенастый, с копной темных курчавых волос.

– Сейчас, – отозвался сержант.

Услышав доносившийся из-под шлема голос, паренек слегка отпрянул назад. Землянин направлялся прямо в его сторону, толкая перед собой мяч. Он подвел мяч прямо к мальчишке – тот было подался вперед, пытаясь завладеть мячом, но спецназовец ловко обошел его, направляясь дальше, к другому мальчишке. Второй тоже попытался перехватить инициативу, но неудачно. Сержант двигался все быстрее и быстрее, и все остальные мальчишки устремились в его сторону, пытаясь завладеть мячом. Сержант обошел еще троих, после чего послал мяч над их головами. Тот описал идеальную дугу и приземлился у ног другого солдата. Тот от души поддал его ногой, и мяч полетел в стену, угодив как раз между двух начерченных мелом линий, обозначавших ворота.

Сержант вскинул руку.

– Вот так!

– Нашел чем хвастать! – презрительно бросил ему самый высокий паренек. – Ты ведь в костюме. Сними свою шкуру, и тогда мы посмотрим, кто кого.

На какой-то миг наступила тишина, и в следующее мгновение защитный костюм штурмовика разошелся у горла, и в образовавшуюся щель показалась голова. При виде ее мальчишка испуганно попятился назад. Голова же высунулась наружу – кожа и волосы густо смазаны голубоватым гелем, на лице приветливая улыбка.

Дениза испуганно поднесла руку ко рту – чего-чего, а этого она никак не ожидала. Изумление на какой-то миг оттеснило ее профессиональное спокойствие. Это же он! Он!

– Верно, костюмы придают нам силы, – весело произнес Лоренс, – но только не сноровку. Но вы не волнуйтесь, кое у кого из вас просто прирожденный талант футболиста. Еще лет двадцать, и вы достигнете нашего уровня.

– Хватит заливать! – закричал паренек. – Да если бы мы вам не поддались, вы бы уже давно расстреляли нас на месте.

– Ты так считаешь? Это из-за какого-то мячика?

– Из-за него.

– Тогда мне тебя жаль. К тому же это вы стреляете в нас.

Вместо ответа мальчишка только пожал плечами. Лоренс приветливо кивнул ему.

– Если вам захочется проверить, чего вы стоите на игровом поле, что же, давайте устроим матч. Можешь попросить меня. Мое имя Лоренс Ньютон. И мы с вами сыграем. А если вы выиграете, то с нас причитается пиво.

– Не надо заливать!

– Как хочешь, мы вам предложили. – Лоренс подмигнул и начал вновь натягивать на голову капюшон защитного костюма. – До скорого!

А это они ловко придумали, подумала про себя Дениза, глядя вслед удаляющемуся взводу. Мальчишки в полной растерянности остались стоять на площадке, не зная, что делать. Денизе было слышно, как солдаты дружно набросились на своего сержанта. «Какого черта тебе это понадобилось?» – это было еще самое мягкое выражение из тех, что она услышала.

Впрочем, подумала Дениза, что еще можно было ожидать от него. Он же умен и является гуманистом до мозга костей. Такой, как он, обязательно попытается наводить мосты понимания даже с самым, лютым врагом.

К счастью, – прошептала какая-то крохотная часть ее мозга.

Предательница! – одернула ее Дениза и сделала решительное лицо. Какая разница. С какой стати к нему она должна относиться иначе, чем ко всем остальным.

Она шагала дальше по Коган-стрит, ломая голову над тем, как бы обернуть футбольный матч себе на пользу. В войне – а сейчас идет именно война – ей ничего не стоило воспользоваться душевной слабостью врага и его добротой.

Майлза Хэзлдайна раздражало то, что он вынужден был ждать в холле. И не важно, что вызов срочный, а Эбри Жанг зол, ритуал ожидания в любом случае соблюдался свято. Нет, Майлз не стал показывать, что раздражен, давая выход разве что горькой иронии. Кстати, холл этот находился перед его собственным кабинетом, а его нынешний хозяин неизменно вынуждал посетителей ждать, будь то друзья или враги.

Двери распахнулись, и адъютант Эбри Жанга жестом пригласил Майлза войти. Как всегда, губернатор, назначенный руководством «ЗБ», сидел за огромным письменным столом. Это в очередной раз вызвало у Майлза приступ раздражения. Еще бы, очередное свидетельство позорной капитуляции Таллспринга.

– А, господин мэр, это вы! Спасибо, что пришли. – Наигранно-веселая улыбка Эбри была бессильна скрыть злобу в его глазах. – Присаживайтесь.

Майлз, стараясь не выдать своих истинных чувств, сел на стул. По бокам от него встали адъютанты.

– Слушаю вас.

– Вчера в городе случилось серьезное дорожное происшествие.

– Я в курсе.

Эбри поднял голову, явно ожидая, что за этим последует. – И?

– Пострадал один из ваших бойцов.

– Да, и в цивилизованном обществе в таких случаях принято говорить «прискорбно слышать» или что-то в этом роде, например: «надеюсь, его жизнь вне опасности». Насколько мне известно, это общепринятые формы вежливости.

– В больнице сказали, что он будет жить.

– Только не надо делать вид, что вы действительно озабочены по этому поводу. Да, он будет жить. Однако уже больше никогда не сможет занять свое место в строю.

– Прискорбно слышать, – произнес Майлз.

– Попрошу без иронии, – вспыхнул Эбри. – Я отдал распоряжение о самом скрупулезном расследовании этого несчастного случая. Мои люди наблюдают за каждым действием ваших судмедэкспертов. И если будет обнаружено что-то подозрительное, я не успокоюсь до тех пор, пока не получу веские подтверждения случайности этого происшествия. Вы все еще улыбаетесь, господин мэр?

– Неужели вы серьезно? Ведь грузовик случайно врезался в стену.

– Верно, так может показаться на первый взгляд. Смею предполагать, что именно так и было задумано. Скажите мне, господин мэр, часто ли происходят дорожные аварии с транспортом, которым управляет бортовой компьютер?

Вопрос этот встревожил Майлза не на шутку; он даже нахмурился.

– Точно не помню.

– Последний раз подобная авария имела место пятнадцать лет назад, а что касается случаев со смертельным исходом, тут придется копнуть еще глубже – на несколько десятков лет назад. Даже ваша допотопная электроника способна обеспечить нормальную работу транспорта. Так что происшедшее представляется мне весьма и весьма подозрительным.

– Сбои в системах имеют тенденцию накапливаться. Неужели ваши системы всегда работают безупречно?

– Это мы еще проверим. – Эбри нажал кнопку на полированной поверхности стола и подождал, когда перед ним развернется экран. Просмотрев данные, он прокрутил экран ниже. – Ага, заводы в Ортоне и Ваксме все еще работают не на полную мощность. В чем дело, господин мэр? Как вы это объясните?

– Когда вы прибыли на нашу планету, на заводе в Ортоне шли работы по техническому переоснащению. Вы отдали приказ вернуть завод в обычное рабочее состояние еще до того, как были установлены все новые производственные линии. Так что, прежде чем дела там пойдут на лад, ситуация может усложниться.

– Понятно. – Эбри постучал пальцем по экрану, выводя на него новые данные. – А как же Ваксм?

– Я не в курсе.

– В любом случае у вас найдется технически обоснованная причина вашему бездействию. Человеческий фактор, как я уже понял, вы исключаете полностью.

– Не вижу причин его учитывать.

Майлз старался говорить мягко, понимая, что уже и без того задел Эбри Жанга, что называется, за живое. Впрочем, какая разница.

– Вы должны довести уровень производства до первоначального, – спокойно отреагировал на его реплику Эбри. – Даю вам на это десять часов. Доходчиво объясните ситуацию вашим людям. Я не потерплю, когда из меня делают дурака.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Отлично, – кивнул Эбри и указал на дверь. – Будем считать, что разговор окончен.

– Думаю, еще не совсем, – возразил Майлз, злорадно отметив про себя раздражение, промелькнувшее по лицу Жанга. – Я сегодня уже дважды обращался к вашим адъютантам с одной просьбой, но ответа на нее так и не получил. И дело вовсе не в том, что всякий раз, сталкиваясь с медицинской проблемой, я поднимаю ложный шум.

– Что за просьба?

– Мне нужны трудовые ресурсы, которые были уведены из университетской биомедицинской лаборатории. Вы забрали себе самый квалифицированный персонал по той причине, что вам понадобилась помощь в разработке вакцины.

– Скажите, а большая была бы от них польза, останься они читать лекции студентам-двоечникам?

– Дело не в этом. Просто в больницу поступили два новых пациента с легочной инфекцией.

– И?

– Врачи опасаются, что это может оказаться разновидностью туберкулеза. Такого на нашей планете прежде не случалось.

– Туберкулеза? – переспросил Эбри и скорчил брезгливую гримасу, словно они с Майлзом присутствовали на похоронах и тот отпустил неуместную остроту. – Вы понимаете, какую чушь только что сказали? Туберкулез! Да его уже давно нет в помине. Тем более на планете, которую отделяют от Земли десятки световых лет!

– Нам пока не известно, что это за болезнь. Вот почему для точной постановки диагноза нам требуются высококлассные специалисты.

– О господи… – Эбри со вздохом выключил компьютер. – Ладно, можете получить их в свое распоряжение, но только на один день. Однако если с вакциной нас постигнет неудача, виноваты в этом будете вы.

– Благодарю вас.

Бар «Джанк бой» был практически неотличим от десятков ему подобных заведений, какие Лоренс повидал еще в молодости, – заурядная забегаловка на прибрежном бульваре, причем уже тогда, еще до того, как он побывал на Земле, эти заведения казались ему настоящим анахронизмом. Обслуживали здесь всех, хотя неожиданный приток сюда бойцов из штурмового десанта отвадил практически всех местных завсегдатаев. Когда в зал завалил первый взвод и, стукнув кулаками по стойке, потребовал себе пива, владелец поначалу заартачился. Знакомая песня – впрочем, у сержанта тотчас нашлась коммуникационная карта с прямым каналом связи с мэрией. Было сказано несколько слов про то, что бару необходимо иметь лицензию, и после этого пиво полилось рекой, хотя взгляд владельца и оставался крайне неприветливым. Но и это было привычным делом, и земляне просто не обращали внимания на подобные мелочи.

Лоренс и Эмерси сидели под соломенным зонтиком во внутреннем дворике, потягивая из запотевших бутылок холодное как лед пиво и наслаждаясь вечерней прохладой: золотистый диск местного солнца уже опускался за пик горы Ванга. Другие бойцы их взвода расположились вокруг бара.

– Ты слышал про взвод Турега? – негромко спросил Лоренс. Никого из его бойцов поблизости не было. Четверо предпочли провести вечер, гоняя бильярдные шары. Эдмонд сидел в угловой кабинке, о чем-то беседуя с хорошо одетым местным жителем – при виде подобной сцены Лоренс нахмурился. Хэл, разумеется, зависает у барной стойки – в белой футболке, выставив напоказ свою внушительную мускулатуру и поглядывая, какое это произведет впечатление на девушек.

– Слышал, – ответил Эмери. – Дьюсона едва не перерезало пополам люком, когда они попытались открыть посадочный модуль. Похоже, давление в модуле было не меньше десяти атмосфер. Разрази гром эту компанию – вновь пытаются закупить самое дешевое оборудование.

– Неправда, и ты сам это знаешь. Еще не было случаев, чтобы посадочный модуль имел такое огромное давление.

– Судя по всему, там у них произошла утечка из баков с азотом. Заклинило клапан. Такое редко, но случается.

– Заклинило клапан! Да эта техника должна работать безотказно! Да и как азот мог попасть внутрь модуля? Будь добр, объясни.

– Ну почему же, в случае аварии очень даже может.

– Ха!

– Ты на что намекаешь?

– А как насчет Форана? Ты по-прежнему считаешь, что его сбил потерявший управление грузовик?

– Да будет тебе, – отмахнулся Эмерси, правда, от Лоренса не скрылось, что щеки его собеседника раскраснелись. Эмерси наклонился к нему ближе. – Ты это серьезно? – прошептал он. – Неужели можно устроить диверсию с посадочным модулем?

– Он произвел посадку вне посадочной зоны.

– Ну и что? Или ты намекаешь на то, что здешние группы сопротивления способны рассчитать нашу посадочную траекторию?

– Нет, конечно. Он сбился с курса, для них же этого было вполне достаточно. В результате нашим ребятам пришлось целую неделю проторчать в джунглях, прежде чем поисковый отряд пришел им на помощь. Так что у диверсантов было достаточно времени, чтобы подстроить эту штуку с азотом.

– Эх, хотел бы я, чтобы ты ошибался! Подумай сам, ведь чтобы совершить диверсию, им пришлось бы дезактивировать наши системы защиты.

– Ты прав.

– А это невозможно. Речь идет о коде высшей категории защиты. Такой невозможно взломать.

Лоренс промолчал. Он не стал говорить о том, что в его браслете до сих пор спрятана программа «Прайм». Лоренс ни разу не пытался с ее помощью взламывать информацию высшей категории защиты, хотя при желании мог бы взломать файлы второго уровня.

– Надеюсь, что нет.

– Нет, это действительно невозможно, Лоренс. – Эмерси едва не умолял его поверить. – Если они способны взламывать секретные файлы, то мы были бы им видны как на ладони. Подумай сам, имейся у них к нам доступ, разве мы смогли бы приземлиться здесь?

– Ты прав, – вздохнул Лоренс и сделал очередной глоток из запотевшей бутылки – четвертой или пятой за вечер. Кстати, пиво было неплохое, явно сваренное по какому-то древнему рецепту и, главное, намного крепче того, к которому он привык. – Да-да, все-таки ты прав.

Солнце к тому времени уже успело скрыться за горной вершиной, и над заливом опустились тропические сумерки. Над набережной вспыхнули неоновые огни рекламы и уличные фонари. Чуть дальше вдоль берега кто-то развел на песке костер. Лоренс обвел взглядом бар, глядя, как бойцы его взвода проводят свободное время.

– Нет, ты только посмотри – у нас под началом самые отъявленные бездельники во всей галактике.

– Неправда, они бравые парни, и ты сам прекрасно это знаешь. Просто нас всех потрясла эта история с Ником. Вот и все.

– Возможно. И все равно нынешняя зачистка не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Скажи, разве раньше случались подобные проколы? Разве в наших парней врезались грузовики? Разве бывали утечки азота? И главное, никто никогда не осмелился бы стрелять в нас, как это случилось с беднягой Ником.

– Лоренс!

– Я знаю, что говорю. Будь я моложе, я, пожалуй, поверил бы, что это лишь случайное совпадение. Но теперь я старше и мудрее, и опыта кое-какого набрался.

– Господи, Лоренс, у тебя что, кризис среднего возраста? Какая муха тебя укусила?

– Мое тебе слово, кризис среднего возраста здесь ни при чем.

– Может, ты сомневаешься в правоте нашего дела? Мой тебе совет – срочно возьми себя в руки или увольняйся. Нехорошо, когда бойцами командует тот, кто сам не верит в то, что делает. Ты ведь можешь…

– Ты хочешь сказать, засомневаться, замешкаться, прежде чем выстрелить? Не волнуйся, что-что, а рука моя не дрогнет. Я уже привык убивать. Боевой костюм защищает не только наши тела, но и души от угрызений совести. Мы сами никого не убиваем. За нас это делает оружие. Мы просто косим их как траву, но наша совесть при этом остается чиста, и потому никаких душевных терзаний мы не испытываем.

– Тогда в чем же дело?

– Во мне, в моей жизни. Я здесь не на своем месте. Это ошибка, которую я совершил много лет тому назад.

– Черт! – выругался Эмерси и сделал глоток пива. – Уж не женщина ли в этом виновата?

Лоренс машинально потрогал медальон под футболкой.

– Судьба. Господи, какую я совершил глупость! Мне не надо было никуда уезжать.

– Я так и знал! Черт, вот уж действительно глупость, ничего не скажешь – двадцать лет убиваться из-за какой-то там девицы. Вот я, например, даже не помню, какую из них трахнул в первый раз. Я даже не спрашивал их имени.

– Легко могу себе это представить, – улыбнулся Лоренс.

– А ты как думал? Может, иногда и спрашивал. Но чтобы двадцать лет думать об одной и той же бабе? Да эта твоя красотка сейчас наверняка уже весит под сто килограммов – этакая задерганная жизнью мать семейства – дом, кухня, выводок детей, стриженый газон. Да она небось уже подсела на антидепресанты, глотает их пачками, чтобы только не поехала крыша. Небось уже дважды побывала замужем и дважды успела развестись, не говоря уже о том, что наверняка стала бабушкой.

– Нет, такое прозябание не для Розалин. Она всегда была умнее, чем я. К тому же в моем случае она была лишь частью Амети.

– Послушать тебя, так эта твоя заштатная планетка – настоящий рай. Тогда почему же ты с нее слинял?

– Я тебе уже рассказывал. По глупости. Перед тобой в некотором роде дурак из дураков. Стопроцентный болван. Я совершил глупость, чудовищную ошибку. Ведь у меня было все. Вот только я в то время этого не понимал.

– В юности мы все такие. Ты, например, видел моих собственных отпрысков?

– Тебе грех жаловаться. Они у тебя отличные ребята. Тебе повезло, у тебя есть семья.

– Пожалуй, ты прав. Повезло.

Лоренс с трудом сдержал улыбку. Подумать только: сидят двое, потягивают пиво в баре и ведут разговор о том, какая у них семья и как они сами испоганили себе жизнь. Вот уж воистину разговор «за жизнь».

– Послушай, а ты сам бросил бы это дело? – как бы невзначай поинтересовался он, стараясь не выдать волнения в голосе.

– Что именно?

– Взвод. Силы стратегической безопасности. «ЗБ». Ты бы мог бросить все это?

– Послушай, старина. Ты же знаешь – у меня семья. Если я уйду, то кто, скажи на милость, будет ее содержать, кормить-поить? Так что мне уходить некуда.

– А будь у тебя такая возможность? Если бы тебе не надо было волноваться за семью?

– Ну, тогда ушел бы, – расплылся в улыбке Эмерси. – Тогда бы я, не раздумывая, плюнул на это дело. Как, впрочем, любой на моем месте.

– Вот и я о том же, – удовлетворенно вздохнул Лоренс. Если когда-нибудь придется взяться за свою личную миссию, рядом с ним обязательно будет Эмерси. – А теперь давай пропустим еще по одной.

Не успели они подойти к стойке бара, как рядом с ними вырос Эдмонд Орлов. Их боевой товарищ едва держался на ногах и поэтому, чтобы не упасть, ухватился за Эмерси. По лицу его блуждала блаженная улыбка.

– Эй, капрал, сержант, как дела? Согласитесь, классное место, верно? Не считая, конечно, парилки.

И он расхохотался собственной незамысловатой остроте. Лоренс не обратил на это особого внимания, но, как ему показалось, Орлов вышел к ним из туалета.

– Знаешь, парень, рановато что-то тебя развезло, – сказал Эмерси. – Надо уметь держать себя в руках.

– Так точно, – дурашливо отсалютовал Эдмонд. Руки слушались его ничуть не лучше, чем ноги. – Та прав, старина капрал. Но не надо брать в голову. Я за себя отвечаю. – С этими словами он направился к музыкальному автомату и, порывшись в карманах, сумел, прищурившись, вставить в отверстие монетку. На цилиндрической панели музыкального автомата высветилась спираль меню. – Давай, детка, – пробормотал Эдмонд себе под нос, водя пальцем по экрану. – Выдай мне что-нибудь этакое. Ну, например, вот это, и вот это тоже.

Из музыкального автомата донеслись звуки музыки в стиле калипсо. Эдмонд, закрыв глаза и размахивая в такт – или не в такт – руками, попятился от музыкального ящика.

Посетители бара, из числа местных жителей, принялись подталкивать друг дружку локтями, косясь на одинокую покачивающуюся фигуру посреди зала. Товарищи Эдмонда по взводу и несколько человек из других подразделений по мере того, как музыка набирала темп, хохоча, принялись хлопать в ладоши.

– Надо выпить, – произнес Эмерси и направился к бару. Лоренс в последний раз обернулся на Эдмонда. С парнем нужно что-то делать. Но не сегодня.

– Слишком высокий болевой порог, – прошептал он и пошел вслед за Эмерси.

Хэл все еще возвышался на своем табурете прямо по центру барной стойки, одаривая белозубой улыбкой каждую входящую девушку. Правда, улыбка эта моментально гасла. Девушки – а они, как правило, приходили группами – бросали в его сторону изучающий взгляд, после чего, хихикая, предпочитали перебраться в другую часть зала, подальше от него. Хэл также сумел удостоиться нескольких недружелюбных взглядов со стороны их спутников. Но даже те девушки, которые приходили в бар одни, хорошо усвоили искусство ледяной улыбки, отбивающей всякое желание знакомиться.

– Меня надули, – пожаловался Хэл капралу, когда тот облокотился на стойку, подзывая к себе одного из барменов. – Скажи, а можно будет подать на местных жителей в суд?

– О чем ты толкуешь? Никак я не могу взять в толк, – ответил Эмерси.

– Вот об этом. – Хэл бросил взгляд вниз.

Эмерси посмотрел на его ноги.

– Тебе что, башмаки жмут?

– Да при чем тут это!

– Тогда в чем же дело? – поинтересовался Лоренс. – Хэл, ты все еще здесь? А я-то думал, ты уже снял девочку на ночь.

– Мне продали подделку, – процедил Хэл сквозь зубы и поднял левую руку. На запястье у него был тонкий черный браслет. – Он за вечер ни разу не пискнул. А ведь сукин сын содрал с меня целых восемьдесят кредитов.

Лоренс с трудом сдержал смех.

– Скажи, это то, что думаю?

– Но, сержант, тут нет ничего противозаконного. Парень в магазине поклялся, что здесь все пользуются такими штуками.

– Ну ладно. Может, просто здесь нет никого… кто тебе подходит.

– Быть такого не может. – Хэл перешел почти на шепот, чтобы никто не услышал обиды в его голосе. – Я запрограммировал эту штуковину на свободный выбор. То есть по идее девчонки могли клюнуть на все что угодно. Но чертова хреновина так ни разу и не сработала.

Эмерси к этому моменту удалось договориться с барменом еще о нескольких бутылках пива.

– Ты, главное, не торопись, – посоветовал Хэлу Лоренс.

– Да я уже здесь торчу битый час. К тому же Эдмонд рассказывал мне про это место.

– И что же он тебе рассказал?

– Ну, что они… – Юноша оглянулся по сторонам, желая убедиться, что их никто не подслушивает, после чего еще больше понизил голос. – В общем, что здесь они любят заниматься этим делом втроем.

Лоренс простонал. Следовало предположить, что его ребята клюнут на местные нравы.

– Это тройной брак, Хэл. И вовсе не то, что ты думаешь.

– Да, но для начала ведь надо проверить свои чувства.

Лоренс отечески положил ему на плечо руку.

– Послушай моего совета, дружище. Забудь про браслет и про любовь втроем. Ты меня понял? Просто будь самим собой. Здесь никак не меньше десятка девушек. Подойди к любой из них и пригласи на танец.

И он жестом указал в сторону танцпола, что, пожалуй, в данный момент оказалось не самым удачным предложением. Рядом с Эдмондом, который, казалось, не замечал вокруг себя ничего, гротескно передразнивая его безумные движения, кривлялась еще парочка бойцов. У обоих в руках были бутылки с пивом, из которых вытекала на пол пенистая жидкость. Зрители громко их подбадривали.

– Ну или предложи угостить ее пивом, – быстро поправился Лоренс. – И не важно, что ты ей скажешь, главное что-то сказать. Ты уж мне поверь.

– Надеюсь, – недовольно буркнул Хэл.

Он хмуро посмотрел на свой секс-браслет, словно тот, не выдержав его сурового взгляда, прямо сейчас одумается и оживет. Однако дисплей по-прежнему оставался безжизненно-черным.

– Вот и молодец.

Лоренс и Эмерси взяли свои бутылки с пивом и вновь удалились на воздух.

Примерно через час Джонс Джонсон уже почти выиграл партию в бильярд. В сетке одной из средних луз имелась дыра, которую следовало принимать во внимание, забивая шары сверху. А еще стол был явно покатый. Правда, теперь Джонс успел все это изучить и обратить себе на пользу. Кто знает, может, он даже сумеет выиграть несколько кредитов. Разумеется, у своих же, бойцов из других взводов, а если повезет, то и у кого-нибудь из местных, кто возомнил себя королем этого перекошенного бильярдного стола.

Вечер тянулся своим чередом, но бойцы не торопились расходиться. Наоборот, они либо подбадривали товарища, либо, если шар летел мимо лузы, дружным стоном выражали сочувствие. Публики в баре прибавилось лишь с наступлением темноты. Бойцы, которые отдыхали здесь накануне, рассказывали, что местные демонстративно обходят это место стороной. Но только не сегодня вечером.

Партия в бильярд продолжалась. Три выигрыша. Два проигрыша (один из них стратегический). Карл, Одель и Деннис заказали для победителей ужин. Игроки, не выпуская из рук кия, с удовольствием принялись поглощать угощение.

Когда прошел еще один час, из Эдмонда заметно выветрился прежний бойцовский дух. Он кое-как доплелся до столика и плюхнулся на стул, зябко обхватив себя руками за плечи, словно с моря веяло не вечерней прохладой, а арктической стужей. Джонс в некотором смысле был этому даже рад. Танцы Эдмонда всегда вызвали у его сослуживцев неловкость, за этим парнем нужен был глаз да глаз. Поначалу за Эдмондом присматривал Лоренс, но потом и он увлекся разговором с Эмерси за бутылкой пива. В принципе все не так уж и страшно. У бойцов уже вошло в привычку на всякий случай присматривать друг за другом – как в увольнительной, так и во время патрулирования. На то она и солдатская дружба.

Даже самый младший в их рядах, кажется, уже пьян до той степени, что готов рискнуть познакомиться с девушкой. Никто не слышал, что он им там говорит, зато все видели, как Хэл, шатаясь, переходил от столика к столику, то и дело демонстрируя черный браслет на запястье. Все до единой девушки, к которым он подходил, либо отмахивались от него, либо демонстративно поворачивались спиной.

И это при том, что на танцплощадке было полно народу. Джонс, чья рука после выпитого пива утратила былую твердость, а глаз – зоркость, решил попытать счастья на танцплощадке, среди потных, покачивающихся в такт ритмичной музыке тел. Музыка поменялась – вместо музыкального автомата парадом теперь командовал местный диджей. Сменилось и общее настроение, став заметно более приподнятым. А главное, среди посетителей бара было полно длинноногих куколок в мини-юбках. Как не заметить такое, если вот уже который месяц, с тех пор как они покинули Кэрнс, приходилось довольствоваться в лучшем случае воспоминаниями.

Джонс направился в середину танцплощадки вместе с Льюисом и Оделем. Даже несмотря на выпитое пиво, его движения не утратили своеобразной грации. Цель же была прямо перед ним – местная красотка в красном платье-рубашке, едва доходившем ей до бедер. Более того, она отвечала на его улыбки. На вид совсем девчонка, лет пятнадцати-шестнадцати, если не моложе. Что ж, это даже еще круче.

Он потанцевал с ней пару минут, после чего обнял за талию и принялся целовать и тискать. Она не имела ничего против, так что его пальцы еще сильнее впивались ей в ягодицы, а язык жадно исследовал рот. Вскоре и ее рука нащупала сквозь брюки его мужские достоинства и легонько сжала. До сих пор они не обменялись и парой слов.

Крики. Разъяренные возгласы на краю танцплощадки. Толкотня, но не случайная, а явно намеренная. Джонс поднял голову.

– Черт!

Черт побери этого Хэла! Вздумал заигрывать с девчонкой, которая пришла сюда не одна, а с компанией. Даже не удосужился проверить или был слишком пьян, чтобы обратить внимание на такие вещи. А ведь девчонка не одна, а с ухажером. А за спиной у того еще с полдесятка головорезов.

Хотя в голове слегка гудело от выпитого пива, Хэл автоматически отреагировал на толчок. Быстро развернувшись, он выбросил вперед руку, готовый в любой момент нанести удар ребром ладони, и крикнул обидчикам, чтобы проваливали. Местные в ответном крике выплеснули всю свою ярость в адрес непрошеных гостей, а двое решительно шагнули ближе. Хэл моментально принял позу самообороны. Надо сказать, что со стороны все это выглядело довольно глупо, потому что народ вокруг продолжал танцевать и толкаться.

И тут посыпались первые удары. Раздался пронзительный девичий визг. Кулаки Хэла с силой столкнулись с чьими-то ребрами, отчего рука его приятно заныла. Но в следующее мгновение чей-то горячий кулак соприкоснулся, причем весьма болезненно, с его собственной щекой. Из глаз посыпались искры, изо рта показалась струйка крови, а сам он потерял равновесие и полетел в толпу танцующих.

Неожиданно до всех в баре дошло, что, собственно, происходит. Причем местные увидели ненавистного агрессора, извращенца, который весь вечер приставал к местным девушкам, а потом пустил в ход кулаки против парней. Бойцам штурмового взвода картина предстала в несколько ином свете – местные головорезы посмели тронуть одного из них.

В потасовку вступили сразу десятка два человек.

Джонс принялся пробираться сквозь месиво человеческих тел. Его пихали чьи-то локти. Он пинал кого-то в ответ. Ему в лицо ткнули горлышком разбитой бутылки. Джонс успел присесть и, развернувшись, хорошенько врезал обидчику.

Крики. Звон разбиваемой посуды. Мордобой. Диджей врубил музыку на полную катушку. Кулаки, ударяющие первого попавшегося. Вскоре толпа начала скандировать:

– Килбой! Килбой!

Какая-то девушка подпрыгнула и укусила Джонса за ухо. Взревев от ярости, тот одним ударом отбросил ее к колонне. Девушка тут же согнулась пополам и ее вырвало. Джонс увидел, как из внутреннего дворика в зал шагнул Лоренс. В воздухе блеснул нож.

– Сержант!

Где-то над головой расплывчатым пятном материализовался стул. Джонс бросился, чтобы перехватить его, но опоздал. Тяжелая деревянная спинка врезалась Лоренсу в лоб. Звезды посыпались у него из глаз. Слава богу, всего на пару секунд.

В следующее мгновение на него накинулся какой-то тип с ножом, но Лоренс успел увернуться от удара. Где-то в мозгу родился идеальный ответный ход, нечто вроде шахматного, который позволил ему разоружить и победить обидчика согнутым указательным пальцем. Или нечто в этом роде. Он даже весело рассмеялся, думая о том, как применить в этой толчее приемы кун-фу. К сожалению, позади кто-то рухнул на пол, задев его по ногам, отчего Лоренс сам покачнулся и налетел спиной на стену.

– Черт, а полегче нельзя? – произнес он и рассмеялся, но уже в следующее мгновение его вырвало.

Рядом раздался девичий визг – это девушка, стоявшая на полу на четвереньках, вскрикнула от отвращения, когда рвота шлепнулась ей на красное платье. Она со всех сил врезала Лоренсу затрещину и кое-как поднялась на ноги. Лоренс покачнулся, пробормотал, что не хотел этого. Ему казалось, что он непременно должен извиниться. Правда он толком не рассмотрел, куда подевалась та, кому он только что испоганил платье, потому что его вновь вывернуло наизнанку. Черт, давно он не ввязывался в хорошую драку. Кстати, Лоренсу почему-то казалось что в прошлый раз все было гораздо занятнее.

Через четыре минуты после того, как владелец заведения позвонил в полицию, в бар нагрянул отряд местных стражей порядка и два взвода спецназовцев. Правда, к этому моменту потасовка уже успела выплеснуться на улицу. Кое-кто рухнул в воду и теперь в зависимости от степени опьянения отчаянно пытался встать на ноги.

– Немедленно прекратить! – раздался зычный возглас старшего сержанта.

Но даже несмотря на то что динамик боевого костюма усилил его рык, никто даже ухом не повел. Зато в сторону бойцов его подразделения полетели бутылки.

Два вызванных на подмогу взвода образовали вокруг дерущихся нечто вроде кольца. Старший сержант снял с пояса объемистую цилиндрическую канистру и, высоко подняв над головой и наклонив под углом, нацелился ею на вход в бар. Раздался хлопок, и из канистры, тонкая и невесомая, словно паутина, вылетела сеть. На мгновение она серебристым облаком повисла в воздухе, прежде чем, расширившись, осесть на участников драки. Ее волокна прилипали и к одежде, и к коже, растягиваясь при каждом движении. Никто ничего не заметил, пока по тончайшим волокнам не пробежал заряд мощностью в несколько тысяч вольт. Мгновенно раздались душераздирающие крики, мышцы одеревенели. Вокруг пальцев и голов, рассыпавшись во все стороны искрами, вспыхнули фиолетовые огоньки. После чего молекулярные цепи волокон разомкнулись, и ток прекратился.

На мгновение воцарилась гнетущая тишина, а люди вокруг застыли в странных, конвульсивных позах. Но уже в следующий миг все, кто попал под сеть, как один судорожно втянули в себя воздух. Конечности била дрожь, которую было невозможно унять. Ни о каком продолжении драки не могло быть и речи. Местные с нескрываемым испугом уставились на два взвода землян. Те из солдат «ЗБ», кто попал под сеть, виновато улыбались, вскинув вверх руки – мол, сдаемся.

– Благодарю, – коротко отозвался сержант. – Вы арестованы. Всем оставаться на местах.

С этими словами он решительно направился к входу в бар. Использованная канистра за ненадобностью со стуком упала на тротуар и, позвякивая, откатилась к дороге. Сержант тем временем отцепил от пояса вторую такую канистру и встал в дверях.

– Немедленно прекратить! – рявкнул он и запустил в зал второй канистрой.

Лоренс проснулся, зная, что жить ему осталось считанные секунды. Голова раскалывается пополам, и сквозь образовавшуюся щель кто-то доведенным до кипения маслом поливает его мозги. Лоренс простонал и попробовал повернуться на другой бок. И совершил громадную ошибку. Тотчас потянуло на рвоту, хотя в животе было пусто. Руки его медленно потянулись вверх и наконец нащупали липкие веревки желчи, тянувшиеся у него изо рта.

– Черт, этого еще не хватало.

Свет безжалостно резал глаза, ослеплял, проникая куда-то в самые глубины мозга. Лоренс отчаянно заморгал, пытаясь понять, где находится. Надо сказать, попытка оказалась безуспешной.

Скорее всего кто-то бросил его в преисподнюю. Он лежал на сером ковролине, ужасно напоминавшем пол в зале ожидания в каком-нибудь аэропорту. К полу были привинчены несколько рядов красных пластмассовых стульев. На них с отрешенным видом сидели какие-то люди. Кое-кто из них был ранен, с повязками на голове и синяками на лицах. Сквозь бинты сочилась алая кровь. Девушки в коротких облегающих платьях сидели, прислонясь друг к дружке – одни дремали, другие бессмысленно, отсутствующим взглядом смотрели перед собой. Спящие лежали и на полу. По крайней мере Лоренс решил, что это спящие; правда, никто из них так ни разу и не шелохнулся. По периметру помещения, недвижимые подобно безмолвным статуям, застыли спецназовцы.

И тут Лоренс вспомнил, что произошло, и все сразу стало на свои места. Он в больнице! Так что никакая это не преисподняя.

Медленно, мучительно медленно он повернулся и принял сидячее положение. В половине головы гулким молотом отозвалась боль, и к горлу вновь подкатила тошнота. Лоренс поморщился, помассировал там, где пульсировала эта самая боль, и обнаружил позади левого уха огромную шишку.

На красном стуле рядом с ним оказался Эмерси. Белая щека капрала приобрела серый оттенок, оба глаза налиты кровью. Эмерси сидел, прижав ко лбу пакет со льдом. Плечи его била дрожь.

Льюис, Одель, Карл и Деннис сидели на соседних стульях. У Оделя перебинтована правая рука. У Карла разбит нос, на губах и подбородке запеклась кровь. Эдмонд свернулся калачиком на полу у ног Карла.

– Черт побери!.. – прохрипел Лоренс. – Что происходит?..

– Нас накрыло сетью, – пробормотал Льюис. – Владелец заведения вызвал легавых.

– А, теперь все ясно, – произнес Лоренс и на мгновение умолк, чтобы набрать полную грудь воздуха. – И как, все живы?

– Слава богу. Мы там кое-кому как следует надрали задницу, прежде чем нагрянули наши и стали палить по своим же. Черт, я хочу знать, на чьей они стороне?

У Лоренса не было желания отвечать на этот вопрос.

– И каково теперь наше положение?

– Малыш сейчас у врача. – Эмерси указал большим пальцем куда-то в глубь помещения, туда, где виднелись отгороженные белыми простынями кабинки. – В принципе ничего страшно, по крайней мере всё цело, никаких переломов. Мы временно под наблюдением, пока врачи не дадут добро на нашу выписку.

– Отлично. – Лоренс обвел глазами помещение, словно искал взглядом подушку, к которой он мог бы приклонить голову. – А где Джонс?

– Кто его знает.

– Ну и хорошо. Думаю, он сумеет добраться до казармы, – проговорил Лоренс, удивляясь тому, с каким трудом ему удается ворочать языком. – Ты скажи мне, когда подойдет моя очередь.

И он снова улегся на серый ковролин.

Медсестра оказалась на редкость приветливой. Лоренс понятия не имел, какое было время суток, когда его вызвали в кабинку на медицинский осмотр и перевязку. Наверное, уже утро, решил он наугад.

Медсестра поводила сканером над той половиной его головы, где была шишка. Компьютер выдал заключение, что сотрясения нет.

– Но я все равно попрошу врача, чтобы тот, когда мы освободимся, изучил снимок, – добавила она. – На всякий случай.

– Спасибо.

– Только вам придется немного подождать. Врачи сейчас заняты. – С этими словами она уложила Лоренса на бок и стянула ему через голову грязную, пропахшую потом футболку.

– Мне, право, жаль.

– Не переживайте. Не вы же начали драку. Или я не права?

– Не мы. Но мне следовало предвидеть, что к тому идет.

Медсестра выдавила ему на шишку какую-то прохладную жидкость. Кожу на голове тотчас защипало. Лоренс от неожиданности болезненно крякнул.

– Ну, это предвидел бы любой дурак.

– Но я ведь не любой дурак. Предполагалось, что я должен держать ситуацию под контролем.

– Под контролем, говорите? – недоверчиво переспросила медсестра, прикладывая ему к голове ватный тампон и промокая излишки жидкости.

– Я и сам знаю. Послушайте, а у вас не найдется что-нибудь от головной боли?

– От головной боли или похмелья?

– И от того, и от другого. Им, как мне кажется, вдвоем ужасно тесно.

– Ничего удивительного.

– Кто-нибудь сильно пострадал?

– Из ваших или из наших?

– Все равно.

– Три ножевых ранения. Потребовалась одна срочная восстановительная операция. Одной девушке порезали лицо.

– Черт, этого только не хватало!

– Есть переломы. А это ваше электрическое оружие – от него людей до сих пор бьет дрожь. Правда, слава богу, все живы. И на том спасибо. – С этими словами она протянула Лоренсу пару капсул бордового оттенка и стакан воды. – Примите.

Лоренс автоматически проглотил таблетки, и лишь потом до него дошло, что он проявил непростительную доверчивость. У Сил стратегической безопасности существовали строгие инструкции на предмет получения медицинской помощи со стороны, особенно в подобных ситуациях.

Занавеска отъехала в сторону, и внутрь кабинки шагнул явно рассерженный капитан Брайант.

– Вот вы где, Ньютон.

– Извините, – вмешалась сестра. – Но я сейчас уделяю внимание этому больному.

– Больному? Да он здоров как бык, – возразил капитан и вновь отвел занавеску в сторону, приглашая сестру выйти. – И в вашем внимании не нуждается.

Медсестра бросила в сторону капитана оскорбленный взгляд и, не говоря больше ни слова, вышла.

– Будьте добры, объясните ситуацию, сержант.

– Простите, сэр?

– Что произошло сегодня вечером, черт возьми? Я разрешил вам уйти в увольнительную, чтобы вы, как люди, посидели в баре. И что же из этого вышло? Я узнаю, что вы учинили побоище, своего рода повторение происшествия на Санта-Чико.

– Вышла ссора, сэр, из-за девушки, если не ошибаюсь. Да-да, кажется, все началось из-за нее.

– Никаких ссор с местным населением не должно было быть! Черт возьми, а для чего вы там присутствовали?

– Меня при этом не было, сэр, иначе бы я не допустил драки.

– А почему вас там не было, хотел бы я знать? Вы ведь как-никак сержант. И ваша первейшая обязанность следить за порядком.

– Мы были в увольнительной.

– Только не надо мне об этом говорить. Можно подумать, вы не знаете, что ваша работа не ограничивается служебными обязанностями. Так что не мне вас учить. А если не знаете этого, тогда снимайте погоны.

– Я вас понял, сэр, – произнес Лоренс, но в голосе его слышался вызов. Не будь ему так паршиво, он бы высказал Брайанту все, что думает по этому поводу, причем не стесняясь в выражениях.

– А теперь докладывайте. Где Джонс?

– Простите, сэр?

– Джонс Джонсон. Надеюсь, вы его помните?

– Мне казалось, что он вернулся в казарму.

– Туда он не явился, а полиция его не арестовывала. Так что где он?

– Понятия не имею, сэр. Вы проверили списки поступивших в больницу?

– Разумеется.

Лоренс смущенно потер глаза. Капсулы, судя по всему, возымели действие, по крайней мере его больше не мутило. Зато все тело было разбитым и жутко ныло.

– Официально он может не докладывать о прибытии в казарму до шести утра, сэр.

– Только вот этого не надо, сержант. Не стройте из себя дефективного. Тем более что у вас, насколько мне известно, коэффициент интеллектуального развития в норме. Джонс единственный, чье место пребывания нам неизвестно, и он находится под моим командованием. Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, как это может сказаться на моей карьере? После такого скандала мне не нужны пустые предположения. Мне нужны факты, надеюсь, вы поняли?

– Сэр, я всего лишь хотел сказать, что если Джонс ускользнул из драки до прибытия полиции, то он, вполне возможно, мог быть с какой-нибудь девушкой.

– Хотелось бы надеяться. А теперь я был бы вам признателен, если бы вы собрали то, что осталось от вашего взвода, и водворили ваших людей обратно в казарму. Вам назначено два наряда вне очереди, и ущерб, причиненный бару, будет вычтен из вашего жалованья. Кроме того, вам в личное дело будет включено взыскание. А теперь, Ньютон, пошевеливайтесь.

Капитан сердито задернул занавеску и вышел вон. Лоренс показал ему вслед средний палец, страдальчески простонал и вновь с видом мученика завалился на кушетку.

Джонс Джонсон проснулся оттого, что жутко болели, нет, скорее горели запястья и ныла спина. Правда, несмотря на это, онпочему-то замерз.

Впрочем, ничего удивительного. Он был абсолютно гол, а его запястья были прикованы к овальной раме чем-то вроде наручников. Как, впрочем, и щиколотки. Кроме него и этой рамы, в помещении больше ничего не было. Как Джонс ни приглядывался, никакого окна не обнаружил. Лишь обыкновенную деревянную дверь слева. Стены были бетонные, со слоем побелки, на полу – какое-то черное резиновое покрытие.

Джонс инстинктивно напряг мышцы. Кто бы ни смастерил эту раму, дело он свое знал в совершенстве. Свобода движений была резко ограничена.

Но самое ужасное заключалось в том, что он не помнил, как сюда попал. Помнится, тогда в баре произошла потасовка. Помнится, что где-то рядом сверкнул нож. Да, и еще мимо него пролетел стул.

Но что было после?

Джонс вновь попробовал освободиться, однако лишь окончательно выбился из сил. Где-то на лбу пульсировала тупая боль – не иначе как там синяк.

– Эй! – крикнул он. – Эй, вы меня слышите? Здесь есть кто-нибудь?

Какое-то время он смотрел на дверь, ожидая, что сейчас вот-вот кто-то войдет, чтобы проверить, кто тут шумит. Но, увы, никто в комнате не появился.

«Наверно, это бордель, – решил про себя Джонс, – какой-нибудь садомазохистский притон. Мне досталось во время драки, и эти два болвана, Карл и Льюис, решили устроить мне сюрприз. Сейчас с минуты на минуту сюда войдет затянутая в кожу девица с плеткой и начнет хлестать меня по заднице. Вот подлецы!»

– Эй, ребята, это уже не смешно.

И вновь тишина. До него не доносилось ни голосов, ни шума уличного движения.

Подлецы.

Черт, срочно нужно помочиться. Этого только не хватало!

И кто бы мог подумать, что в этом городе найдется бордель, предназначенный специально для извращенцев!

Спустя какое-то время дверь открылась.

– Давно бы так! – завопил Джонс. – Ну-ка, давай живо отпусти меня отсюда.

Внутрь вошел какой-то мужчина в темно-синем комбинезоне. На Джонса он не обратил ни малейшего внимания, словно его тут и не было вовсе. В руках вошедший держал внушительных размеров и, судя по виду, не менее тяжелый стеклянный контейнер, который поставил на пол у основания рамы.

– Эй, я к тебе обращаюсь, – произнес Джонс, – какого черта здесь делаешь? Что происходит? Ты чего молчишь как рыба? Скажи что-нибудь!

Человек молча повернулся и вышел. Джонс, насколько хватало сил, принялся двигать руками и ногам в надежде освободиться. Не тут-то было – кандалы крепко держали его.

– Эй, сколько они тебе платят? Я дам больше!

В комнату, неся еще один стеклянный контейнер, вошел все тот же человек в синем комбинезоне.

Теперь Джонсу сделалось жарко. Он весь покрылся испариной, а сердце запрыгало в груди, как будто собралось выскочить наружу. Внутреннее чутье подсказывало: происходит что-то явно нехорошее. Хотя Джонс и не хотел себе в этом признаваться, потому что понимал – так недолго и запаниковать, и тогда пиши пропало.

– Прошу вас, – обратился он к мужчине в комбинезоне. – Скажите, что здесь происходит?

Тот ничего не ответил и снова вышел.

Джонсу не хотелось предаваться размышлениям. Только не это. Только не Килбой. И сюда он попал вовсе не потому, что Карл и Льюис, выпив, решили устроить ему сюрприз. Черт, каким же надо быть идиотом, чтобы позволить себя похитить каким-то террористам, или как они себя величают – бойцам сопротивления!

– Но ведь я ничего не знаю, – прошептал он. – Ровным счетом ничего.

Пытки вот уже несколько столетий как вышли из моды. Нет, их уже давно никто не применяет. Зачем, если достаточно накачать человека наркотиками? Есть и иные приемы. Ими располагает любая полиция или служба безопасности. Или в Таллспринге о них ничего не слышали? Что это за дыра такая, этот Таллспринг? В каком они веке живут?

Какая разница, пытался успокоить себя Джонс. Его товарищи прочешут весь город, если понадобится, не оставят камня на камне, чтобы найти его. И никакой сержант не запретит им это сделать. Тем более их сержант. Ведь он за своих ребят горой. Так что выше нос. В любую секунду дверь может слететь с петель и в помещение влетит весь его взвод.

Немой мужчина в синем комбинезоне притащил в комнату третий контейнер. Правда, на сей раз он захватил с собой ворох пластиковых трубок, которыми обмотал верхнюю часть контейнера. Джонс следил за его действиями с горечью и злостью – на мир и на себя самого. Аппарат, похоже, оказался клизмой. Значит, его сейчас изнасилуют. И скорее всего это будет коллективное изнасилование. Часть предварительной обработки. Ведь им надо сломать его.

Джонс отчаянно сжал кулаки.

– Господи, только не это… Нет, нет и еще раз нет!

По его искаженному гримасой отчаяния лицу покатились первые слезинки. Ну почему они выбрали меня? Это несправедливо! Нечестно!

Дверь за бессловесным мужчиной закрылась снова. Джонс всхлипнул и расслабился, безвольно повиснув на раме.

– Ну пожалуйста, – обратился он к пустой комнате. – Я ведь никто. Я не какая-то там важная птица. Зачем со мной так обращаться? Прошу вас.

Он был готов разреветься, чувствуя себя полнейшим ничтожеством. Когда-то еще на Земле их учили, как следует вести себя в подобных ситуациях, как не позволить противнику сломить твою волю. Как противостоять усталости и нервному стрессу, как лгать и не показывать противнику, что лжешь. Но то была учеба, а не реальность. Разве он мог представить себе, что попадет в лапы к каким-то психопатам, которые разденут его донага и распнут на железной раме. Но в безнадежном положении, когда никто не спешит к тебе на помощь, ты готов продать душу самому дьяволу, даже если в него не веришь. Потому что другого пути к спасению нет.

Черт, где же они? Где его пресловутые братья по оружию?

– Каждый по-своему важен, господин Джонсон.

Джонс вскинул голову. Перед ним стояла красивая молодая женщина. У нее было продолговатое, слегка плоское лицо – такие нравятся многим мужчинам. Он подняла на него глаза, и темные волосы волной колыхнулись вокруг лица. Этим движением женщина чем-то напомнила Джонсу птицу, которая разглядывает его то под одним углом, то под другим. А еще она крутила кольцо на указательном пальце.

– Прошу вас! – взмолился Джонс. – Отпустите меня!

– Нет, – ответила женщина. Твердость ее голоса повергла Джонса в ужас.

– Но почему? Кто вы такая?

– В данный конкретный момент моей миссии, думаю, вы можете считать меня революционно настроенной анархисткой. Моя задача – сеять в этом городе хаос и устраивать беспорядки.

– Что? – не поверил собственным ушам Джонс.

Женщина улыбнулась и шагнула ближе. Почему-то эта ее близость вселила в него панику. Женщина взяла в руки трубку – один конец она аккуратно вставила в контейнер и медленно начала разматывать другой.

– Пожалуйста, прошу вас! – взмолился Джонс. – Не надо.

– Я доставлю вам минимум боли, мистер Джонс, – ответила незнакомка. – Я не садистка.

Джонс сжал ягодицы с такой силой, словно ему светила за это олимпийская медаль.

– Я ничего не скажу, прошу вас, не надо.

– Извините. Вы здесь не для того, чтобы мы устраивали вам допрос. Я и без того знаю о вселенной столько, сколько вам и не снилось.

Джонс посмотрел на нее и с ужасом для себя понял, что перед ним никакая не революционная анархистка, а самая обыкновенная сумасшедшая. Маньячка. Сумасшедшая. Безумная, танцующая в лунном свете психопатка. Пожалуй, самое ужасное преступление вселенной состояло в том, что она вселила безумную душу в столь совершенное тело.

– Но ведь погибнут люди, – закричал он. – Ваш собственный народ, те самые люди, во имя которых вы якобы сражаетесь. Неужели вам это нужно?

– Никто не погибнет. А ваши друзья-спецназовцы так никогда толком и не узнают, живы вы или нет. И этот вопрос будет долго терзать их, не давая им покоя. Что, собственно, мне и нужно.

С этими словами они поднесла один конец трубки к его шее. К своему ужасу, Джонс обнаружил, кто конец трубки ничем не отличается от наконечника системы питания боевого костюма. И он аккуратно встал на место в отверстие клапана яремной вены на его шее.

– У вас ничего не получится, – прохрипел Джонс, – если вы хотите меня убить, то так просто у вас это не получится. Даже не рассчитывай, сука!

– До свидания, мистер Джонс, – спокойно ответила незнакомка и посмотрела на кольцо.

Джонс расхохотался ей в лицо. Дурочка, она даже не знает, что каждый такой клапан имеет наивысшую категорию защиты. Однако его смех тотчас оборвался, когда он увидел, как по трубке в контейнер начала поступать его собственная алая кровь.

Он не заметил, что женщину всю передернуло. А еще в ее глазах выступили слезы.

– Знай, – произнесла она, – что твоя душа расцветет в мире, где нет страданий. Это я тебе обещаю.

Она отвернулась.

Он же осыпал ее проклятиями. Он кричал. Он умолял. Он рыдал.

И все это время его кровь текла по трубке в прозрачный куб.

«Держись, – приказал он себе. – Ребята тебя найдут. Только не падай духом. Тебя спасут. Непременно. Ведь это твои друзья. Еще не все потеряно. Они успеют».

Один из контейнеров наполнился до краев. Полна алой кровью была и трубка. Сердце, как ему и положено, продолжало делать свое дело.

Вскоре кровь и окружающий мир потускнели, сделались пепельно-серыми.

Глава 9

Полет Лоренса на Землю занял несколько недель. На его счастье, от него не требовалось все это время сидеть в четырех стенах каюты, как не раз случалось потом. Пассажиры с Амети были на этом маршруте редкостью. На борту лайнера «Эйлеан», когда тот привел в действие двигатели, их было всего восемь. Что означало, что задействована лишь одна система жизнеобеспечения, но даже в таких условиях в распоряжении Лоренса оказалась целая семейная каюта, по которой он мог свободно разгуливать, как, впрочем, и за ее пределами. Команда не обращала на него внимания, считая отпрыском какого-то богатого семейства, который в состоянии позволить себе роскошь слетать до Земли и обратно. Лоренс не стал регистрироваться вместе с другими пассажирами. Представители высшего эшелона компании «Макартур» обычно проводили время, подключившись к своим персональным ИР. Лоренс мог проводить сколько угодно времени в спортивном зале, а оставшиеся часы посвящал изучению имевшейся на корабле богатой мультимедийной библиотеки.

Он не раз потом вспоминал этот полет – спокойные, ленивые недели, золотые недели его жизни. С этим мог сравниться разве что полет на аэроплане выпуска тридцатых годов двадцатого века. Правда, на корабле лучше кормили, да и вид из иллюминатора был просто потрясающий.

В общем, ничего лучше нельзя себе представить – вот только если бы можно было забыть о ней. Но одиночество и относительная изоляция раздували даже самые пустяковые, самые незначительные воспоминания до невероятных размеров. Например, цвет графического дисплея напоминал ему цвет одного ее платья – ультрамаринового. Блюда вызывали воспоминания о том, как когда-то они ели вместе. Меню в мультимедийной библиотеке – о тех долгих часах, когда они вместе зависали в Сети, лежа в обнимку на диване в его комнате.

Свет звезд – мечта всей его жизни – словно потускнел, как будто и на него пала тень страданий. Большую иронию судьбы трудно себе представить.

А вот Земля Лоренса не разочаровала. Во время орбитального перелета от звезды Гленко, перевалочной базы компании «Макартур», он провел большую часть времени, прижавшись лицом к одному из четырех иллюминаторов корабля, наблюдая за тем, как планета буквально на глазах увеличивается в размерах. До этого ему казалось, что в жизни своей он не видел ничего прекраснее, чем Амети, с ее то желтовато-красной, то пепельно-серой поверхностью, когда от ледника Барклай отражается тусклый свет Низаны. Однако Земля с ее живыми красками, по мере того как она становилась ближе и ярче, заставила сердце Лоренса сжаться от восторга. Он приземлился на борту шаттла «Сяньти», досадуя, что у корабля нет иллюминаторов. Главным космопортом компании «Макартур» был Гибралтар. Обитатели города на скале по-прежнему цеплялись за свою независимость как от Испании, так и от Европейской федерации в целом. Их правительства заключили договор с компанией «Макартур» – мы вам щадящие налоги, вы нам инвестиции и пункт о невмешательстве в дела друг друга.

Правда, Лоренсу меньше всего хотелось забивать себе голову политикой. Как только он вышел из корабля и прошел пограничный контроль (на границе, кстати, его появление вызвало немалый переполох – где это видано, чтобы отпрыск золотого семейства путешествовал один, без сопровождающих лиц?), как ему захотелось одного – поскорее выбраться наружу, чтобы изведать романтику Старого Мира. Он зашагал прочь от здания терминала, расположенного на территории бывшей базы ВВС Великобритании, вдоль длинной взлетно-посадочной полосы, построенной на средства компании. Это была пятикилометровая бетонная лента, упиравшаяся в лазурные воды Средиземного моря. Лоренс провел несколько часов, как зачарованный глядя на морскую гладь. С одной стороны была Испания – там вдоль берега до самого горизонта тянулся типичный городской пейзаж, на фоне которого то здесь, то там позади белой россыпи домиков вздымался коричневый горный хребет. По другую сторону моря была видна Африка – темная, невыразительная разделительная черта между морем и небом.

По какой-то странной причине – особенно если учесть, что он прилетел сюда с Амети, – Земля показалась Лоренсу просто огромной. Или это он просто не привык правильно определять масштабы? Господи, сколько же здесь воды – вот она, плещется прямо у его ног! А какой у нее запах, резкий и солоноватый, он так и бьет в нос! А воздух какой теплый! Лоренс был готов поклясться, что еще никогда в жизни воздух вокруг него не был таким теплым, даже под тропическими куполами. Вот только из-за жары и высокой влажности здесь было трудно дышать.

Лишь после того как солнце село и берег осветился россыпью огней, Лоренс повернулся и нехотя зашагал по направлению к Гибралтару. Деньги не были для него проблемой. Привезенную с Амети местную валюту можно было поменять на евродоллары в первом же попавшемся банке. На эти средства можно на протяжении нескольких месяцев спокойно жить в какой-нибудь гостинице средней руки и даже не думать о том, чтобы искать работу. Вот только зачем ему все это?

Лоренс задержался в Гибралтаре всего на несколько дней, причем почти все время проводил, изучая в Сети массивную базу данных – ему в срочном порядке требовалось восполнить пробелы в полученном образовании. Кстати, кое в чем Розалин оказалась права, обнаружил Лоренс к своему облегчению. Корпорация «Зантиу-Браун» действительно процветала. Большинство компаний сворачивали программы межзвездных полетов, стараясь свести их к минимуму. Они лишь поддерживали связь с существующими колониями или проводили операции по извлечению прибыли на планетах, недавно приобретенных в результате ожесточенной конкурентной борьбы с компаниями-основательницами. В отличие от них «ЗБ» поддерживала в рабочем состоянии космический флот и через свой портал до сих пор продолжала основывать колонии. Правда, даже она больше не строила новых межзвездных кораблей. Всё старые верфи Лагранжа были законсервированы или превращены в станции технического обслуживания.

Похоже, эра космических полетов приблизилась к своему завершению. Хотя еще и не закончилась. Даже если учесть нынешнее положение, корабли будут летать еще как минимум несколько десятилетий.

Спустя неделю после прилета на Землю Лоренс сел в поезд и отправился в Париж, где явился в штаб-квартиру «Зантиу-Браун». Там в отделе кадров – как совсем недавно у стойки паспортного контроля космопорта – его появление вызвало переполох. Однако ИР и работник отдела сумели-таки убедить юношу, что кратчайший путь в космические силы лежит через Отдел общей астронавтики. Прежде всего, подчеркнули его советчики, ему не хватит средств, чтобы приобрести себе пакет акций «ЗБ», который позволил бы Лоренсу самостоятельно решать, как лучше построить карьеру. А значит, будет разумнее, если он последует примеру своих предшественников, то есть начнет службу с самой нижней ступени, постепенно зарабатывая себе долю акций, достаточную, чтобы подняться выше. Тем более что кандидаты на продвижение из числа своих пользовались преимуществом перед желающими со стороны. Что касается отсутствия университетского диплома, то на данный момент это не важно. Компания предоставляет отпуск для повышения квалификации тем своим работникам, которые желают подняться на следующие ступени служебной лестницы. Между прочим, в Отделе астронавтики как раз открылись вакансии, способные послужить отличной стартовой площадкой для поступления в колледж, готовящий старший офицерский состав. Кстати, он никогда не задумывался о том, чтобы связать свою судьбу с Силами стратегической безопасности? Спустя два дня Лоренс уже сидел в поезде, следовавшем в Тулузу. А еще через восемь месяцев снова оказался в космосе, держа курс на звездную систему Кинабика. Он и Колин Шмидт, еще один новоиспеченный боец взвода 435NK9, ощущали на себе презрительные взгляды «стариков».

Кинабика была в числе первых освоенных звездных систем и за два с половиной столетия, обладая высокоразвитой технологической базой, достигла довольно высокого социально-экономического статуса. Как и почему «Кааба», компания-основатель, отказалась от такого ценного приобретения – этого в указаниях, которые получал их взвод, почему-то не говорилось. Население Кинабики составляло семьдесят миллионов человек, причем жители самостоятельно обеспечивали себя практически всем необходимым. Впрочем, все основные капиталовложения уже были сделаны. Не надо было транспортировать через огромные космические дали тяжелые производственные линии, биохимические фабрики, перерабатывающие комбинаты или горнодобывающее оборудование. Все это обитатели Кинабики уже давно научились производить на месте. И все, что требовалось, уже давно установлено, проверено, запущено в эксплуатацию и делало свое дело.

– Это потому, что нет дивидендов, – как-то раз во время перелета сказал Лоренсу капрал Нтоко.

Как и всякий новый боец, Лоренс то и дело задавал вопросы, причем в этом он обскакал даже Колина. Нтоко, жалея его, иногда отвечал. На какое-то время это перекрывало поток вопросов, которыми забрасывал его въедливый новичок.

– «Кааба», начиная с самого открытия, постоянно вкладывала в Кинабику деньги, а вот назад своей доли не получила. Скажу больше – худшего вложения средств для инвесторов на Земле трудно себе представить.

– Но ведь это целая планета! Она должна приносить прибыль!

– Она и приносит! Только самой себе. Можешь представить, что они изобрели чип памяти, равный по своим характеристикам тем, что производятся на Земле? В любом случае, чтобы его продать, им надо его транспортировать на расстояние пятнадцати световых лет, в то время как любая фабрика на Земле, производящая точно такие же чипы, находится от потребителей на расстоянии максимум в пару тысяч километров, причем перевозку можно осуществить поездом или грузовым судном. Скажи, какая перевозка обернется дороже?

– Понятное дело. Значит, Кинабика должна производить нечто уникальное, верно? Только тогда станет возможен настоящий товарообмен между поставщиком и потребителем.

– Теоретически так оно и есть. Но что, скажи, Кинабика может произвести такого, чего нет на Земле? Даже если бы им повезло и они бы обскакали землян в изобретении нейротронного процессора, у других компаний ушло не более пары месяцев на то, чтобы скопировать их изобретение. При нынешнем уровне производственных технологий единственное, что имеет смысл, – это местное производство. Космические перелеты слишком уж дорогостоящая вещь.

– Тогда зачем же мы ими занимаемся?

– Потому что извлечение прибыли – единственная вещь, которая их оправдывает. На Земле все сводится к самой что ни на есть простой виртуальной бухгалтерии. Все на бумаге, реальных денег практически нет. «ЗБ» взяла на себя отрицательный баланс «Каабы», чтобы тем самым помочь себе с финансированием космических полетов. Можно сказать, эти две фирмы отлично дополняют друг друга, если ты, конечно, не настолько туп, чтобы этого не понять. Вот зачем мы сейчас с тобой летим в этой консервной банке со скоростью, превышающей скорость света, – чтобы превратить виртуальную бухгалтерию в реальную практику. «ЗБ» сама когда-то была в точно таком положении, что и «Кааба», когда дело дошло до финансирования нашего отдела межзвездных полетов. За прошедшие два столетия они вбухали в него триллионы долларов, и что же? Что говорят по этому поводу сводные ведомости? Что у компании ничего нет, кроме пятидесяти межзвездных кораблей, каждый стоимостью в десятки миллиардов, на которых некуда летать? Зато теперь долги Кинабики значатся в нашей бухгалтерии, и мы имеем полное право отправить корабли в экспедицию для получения причитающейся нам прибыли. А поскольку мы практически списали первоначальный долг планеты в виде инвестиций на освоение и развитие, то нам ничего не надо, кроме продукции их заводов и фабрик, которую можно продать здесь, на Земле. Таким образом, мы убираем из уравнения затраты на производство, и все средства, вырученные от продажи их высокотехнологичных товаров, идут на финансирование флота компании, отдела межзвездных полетов и обслуживание долга. И если бухгалтеры правильно сведут дебет с кредитом, мы еще окажемся и с прибылью.

– Чем-то все это напоминает древнее пиратство, – заметил Лоренс.

Нтоко рассмеялся в ответ.

– Ну, парень, ты попал в самую точку.

435NK9 должен был приземлиться на Флойде, огромном спутнике Кинабики. В то время как остальные взводы Третьего флота прижмут находчивых жителей планеты, чтобы те не слишком возмущались и не устраивали акций протеса, перед их взводом стояла задача взять под контроль три тысячи жителей Манхэттен-Сити.

Флойд был достаточно крупным небесным телом, и поэтому у него имелась атмосфера – тонюсенький слой из смеси аргона и метана, отчего на темной стороне, когда температура опускалась слишком низко, иногда выпадал «снег» из кристалликов аммиака. Здесь не было никаких морей или озер. Поверхность планеты покрывали похожие на губки лишайники унылого красновато-бурого цвета. Они влажным склизким ковром устилали собой буквально каждый квадратный сантиметр поверхности, начиная от вершин нескольких невысоких гор и до дна кратеров. Даже валуны и утесы и те были покрыты бурым налетом, отчего казалось, что лишайники и есть полновластные хозяева этого унылого мирка. Местные жители называли их травой Уэллса, в честь кровожадной травы из знаменитого романа английского писателя «Война миров».

Из иллюминатора посадочного модуля могло показаться, будто они скользят над океаном густой жидкости, по которой то здесь то там, образуя причудливые узоры, застыли странные волны, отбрасывающие не менее причудливые тени. Для посадки пришлось использовать специально приспособленный для этой цели грузовой модуль. Средство это представляло собой обыкновенный цилиндр, внутри которого поддерживалось давление воздуха. Оно было оснащено ракетными двигателями, баками, сенсорами, термальными панелями и грузовыми отсеками, которые лепились к нему самым хаотичным образом. Под брюхом имелись три паучьи ноги, для того чтобы обеспечить мягкость посадки. И вот теперь этот внешне неуклюжий образец космической техники был помещен в специальный контейнер, призванный защитить при спуске его драгоценное содержимое от вредного воздействия разреженной атмосферы. На вид аппарат ужасно напоминал пресловутую летающую тарелку, хотя ему и недоставало элегантности обтекаемых форм, какие обычно ассоциируются с небесными блюдцами инопланетян.

Когда они совершили посадку, солнце уже поднялось над низкими холмами позади Манхэттен-Сити, начав свой семидесяти пятичасовой путь по небу. Вокруг площадки, взрывами отвоеванной у голых скал, выстроились стойки со стробоскопическими осветительными устройствами и прочее оборудование для обслуживания воздушных ворот города (который в данный момент все еще был погружен во тьму и мирно дремал). Из дюз корабля вырывались зловонные языки пламени. Паучьи ноги распрямились, и посадочный модуль коснулся земли. Посадка сопровождалась треском и приглушенным ревом двигателей.

Еще один, а за ним и третий посадочный модуль Третьего флота, описав изящную дугу, коснулись поверхности планеты. Ничто не выдавало в них агрессоров – практически такие же модули, используемые для полетов на орбитальную базу, были припаркованы в дальнем конце космопорта.

Взвод покинул борт модуля, неуклюже шагая по ступеням, припаянным к одной из паучьих ног. Как только Лоренс ступил на землю, ИР его мускулатуры тотчас попытался приспособиться к низкой гравитации, сдерживая каждое его движение. Бойцы, толкаясь, подскакивая и иногда поскальзываясь на лишайниках, приблизились к главному воздушному шлюзу Манхэттен-Сити. Тяжелые доспехи, надетые на искусственную мускулатуру солдат, смотрелись так, будто они на короткое время надели костюмы для выхода в открытый космос. Воздушные шлюзы были узкими, рассчитанными на одного человека, так что им с трудом удалось протиснуться внутрь.

Именно удивительная комбинация имеющихся на Флойде минералов и странная биохимия травы Уэллса и стали причиной строительства Манхэттен-Сити. По сути дела, это был городок для рабочих, обслуживающих горно-обогатительные комбинаты и перерабатывающие предприятия, которые производили сложные органические молекулы, которые затем находили свое применение в медицинской и химической промышленности Кинабики. Продукция обходилась недешево, но обладала относительно небольшой массой и тем самым почти идеально устраивала «ЗБ», поскольку ее легко можно транспортировать на Землю.

Как только взводы спецназовцев оказались внутри Манхэттен-Сити, миссия по извлечению прибыли сразу же пошла по давно накатанным рельсам. Командир предъявил вежливый ультиматум администратору города, который тотчас согласился со всеми требованиями. Затем за дело взялись команды технической поддержки, которые принялись досконально изучать перечень складских остатков продукции и ее спецификации.

В инвентарных книгах нашлось немало такого, что так и просилось на борт главного корабля, который ждал землян на орбите. К сожалению, склады оказались практически пусты – очередная партия продукции только что была отправлена на Кинабику. По какой-то малопонятной причине производственные мощности Манхэттен-Сити вышли из строя в течение первых же пяти часов после того, как Третий флот прошел декомпрессию.

В каждом взводе имелся специально обученный технический персонал «ЗБ», призванный «оказать содействие» местному персоналу в восстановлении производства в максимально короткие сроки.

На второй день Лоренсу вместе с Колином, Нтоко и еще парой других бойцов из их взвода пришлось, скользя и подпрыгивая на вездесущих лишайниках, отправиться на химический завод. Он располагался в небольшом кратере примерно в километре к северу от Манхэттен-Сити. Спецназовцы сопровождали двух инженеров «ЗБ» и пятерых представителей ремонтной бригады завода, которым было велено восстановить производство.

Лоренс с интересом оглядывался по сторонам, не желая упустить даже малейшие особенности пейзажа. Ведь это его первая чужая планета. Как она не похожа на Землю и на его родную Амети.

Лоренс был слегка разочарован – он ожидал увидеть нечто более увлекательное. От того, что все вокруг покрывал слой травы Уэллса, возникало впечатление, будто планету упаковали, приготовив к отправке или длительному хранению. Лоренс всматривался в яркий полумесяц Кинабики над горизонтом, досадуя в душе, что попал сюда, на Флойд. Кинабика – вот по-настоящему удивительный новый мир, он властно манит к себе, будоражит мысли.

Если не считать космопорта, то кратер был первым участком поверхности, где ковер травы Уэллса не был сплошным. Здесь тут и там виднелись колеи, оставленные колесами машин в слое лишайников. В середине кратера находились выпуклости, каждая несколько сотен метров в длину. Наверху каждой такой выпуклости высились ребристые цилиндрические башни теплообменников, чем-то напоминающие кирпичные трубы времен промышленной революции далекого прошлого на старушке-Земле. Каждый такой бункер сверху покрывал слой почвы, сдвинутой бульдозером, однако уже и здесь местами начали появляться бурые заплатки лишайника, которые, разрастаясь, сливались друг с другом. Однако по сравнению с помятым ковром на дне кратера эта новая поросль производила впечатление крайне скудной и какой-то болезненной.

Воздушный шлюз оказался достаточно широким, чтобы через него прошла сразу вся их группа. Затем открылся внутренний люк, за которым начинался лабиринт коридоров. Длинные прямоугольные окна в стенах давали возможность взглянуть на заставленные всевозможными механизмами залы. Безликие стальные двери вели в офисы, производственные помещения и склады, уставленные контейнерами для хранения продукции.

Для бойцов их взвода все это было в новинку, тем более что зрительные элементы боевых костюмов снабжали их полной картиной всех заводских помещений. Зато техники и ремонтная бригада восприняли все как само собой разумеющееся и направились прямиком в диспетчерскую. В считанные минуты по громкой связи до них донесся голос управляющего ИР, а на огромном панно, по мере того как завод постепенно возвращался к жизни, одна за другой начали вспыхивать диаграммы технологического процесса.

– Неплохо бы проверить все это место, – посоветовал Нтоко главный техник. В некотором роде это был вежливый эквивалент фразы: «А теперь убирайтесь отсюда».

– Сейчас проверим, – заверил его капрал.

– Проверим на предмет чего? – спросил его Колин, как только они вышли из диспетчерской.

– Наверное, на предмет революционеров и террористов, – ответил Нтоко. – Успокойся, дружок, говорю тебе, здесь нам крупно повезло – уладили все в два счета. Погуляем несколько часов по прилегающей местности и можно возвращаться в казарму. Все отлично, никаких проблем.

– Мне казалось, все гораздо серьезнее.

– Не бери в голову, – весело отозвался Нтоко. – Мы здесь исключительно для того, чтобы вправить мозги лишь тем анархистам, которым наплевать на то, будут человеческие жертвы или нет. Гамма-облучение им до фонаря. А все остальные берут под козырек и делают, что им велено. И пусть они нас не слишком жалуют, главное, чтобы работали и знали свое место.

– А мы когда-нибудь применяли облучение?

– Пока еще ни разу. И сомневаюсь, что когда-нибудь применим.

– Слава богу, и на том спасибо.

– Бог тут ни при чем, все дело в логике. Если уж дело дойдет до применения гамма-лучей, считай, что мы проиграли. Потому что если ситуация выйдет из-под контроля настолько, что придется погубить полмиллиона живых душ, чтобы усмирить остальных, в этой штуковине уже не будет смысла. Если чего этим и добьешься, то лишь того, что народ нас окончательно возненавидит, и тогда кто знает, может, нам уже и не вернуться больше домой. Примени мы против планеты гамма-облучение, и они в отместку уничтожат все, что у них есть. – Сержант постучал пальцами закованной в броню руки по бедру. – В любом случае я бы такой приказ никогда не отдал. А ты?

– Я бы тоже не отдал, – твердо ответил Лоренс.

– Вот и я о том же. Правда, тебе все равно придется стрелять, если я прикажу.

– Это без проблем, капрал.

– Вот и отлично. А теперь вы с Колином прогуляйтесь между двумя восточными бункерами. Убедитесь, что за вами никто не следит. Такое может быть. Некоторые личности не слишком доверяют своим согражданам. Печально, но факт.

Они прошли тускло освещенными коридорами, сворачивая наугад. Инфракрасные датчики, датчики движения, звуковые фильтры – все это было призвано засечь присутствие в бункере нежелательных лиц.

– Пустая трата времени, – прозвучал голос Колина. – Это ведь не планета, где можно спрятаться вдали от городов. Нам точно известно, сколько народу живет здесь, в Манхэттен-Сити. Достаточно заглянуть в память ИР – там указаны точные данные.

– Хватит ныть. Как говорит наш капрал, это не зачистка, а обычная прогулка.

– Так-то оно так, но что будет значиться у нас в послужном списке? Лично я предпочел бы настоящие боевые действия, глядишь, заработал бы поощрение с занесением в личное дело.

– Послушай, ты можешь наконец расслабиться? Ты лучше пораскинь мозгами – мы прибрали к ногтю целый Манхэттен-Сити, не произведя ни единого выстрела. Мы, это в том числе ты и я. Вот что будет занесено в наше личное дело. Компания любит, когда операция проходит гладко.

– Возможно.

Над головой забулькали и задрожали трубы – в них начала поступать жидкость. Завод постепенно возвращался к жизни, и повсюду возникали характерные шумы. Температура тоже начала понемногу подниматься по мере того, как оборудование возобновило работу. Даже через защитный слой брони и мускулатуры боевого костюма бойцы ощущали легкую вибрацию пола и стен.

– Ньютон, Шмидт, идите-ка сюда! – подозвал их Нтоко. – Бункер номер три, четвертая секция.

– В чем дело, капрал? – поинтересовался Лоренс.

– Идите сюда! – В голосе капрала прозвучали властные нотки.

– Уже идем.

Бежать они не могли, потому что любое усилие ножных мышц моментально подбросило бы их вверх. Вместо этого они пошли размашистым шагом, подняв руки, словно для того, чтобы шлепнуть самих себя, если их станет подбрасывать слишком высоко.

Подойдя к двери бункера номер три, Колин снял карабин с предохранителя.

– Ты с ума сошел, – шепнул Лоренс. – Ведь эта штука заряжена разрывными патронами. Если выстрелишь, стену разнесет вдребезги.

– Мы под землей, Лоренс. Если я кого и уложу, так только наших врагов, а заодно присыплю их осколками горной породы.

– А еще разнесешь к чертовой бабушке ценное оборудование. – Лоренс взял в руки свой пистолет, заряженный токсичными парализующими стрелами. – Можно подумать, ты забыл: главное – извлечение прибыли.

– Такое разве забудешь! – буркнул Колин и добавил еще пару ласковых слов, но микрофон их не уловил.

В любом случае это по-немецки, решил про себя Лоренс. В стрессовых ситуациях Колин всегда переходил на родной язык. Он остановился и сунул карабин назад в кобуру, взяв вместо него лазерную дубинку.

Лоренс воздержался от комментариев. Они двинулись дальше, и вскоре перед ними открылась дверь, ведущая в бункер. Впереди тянулся длинный коридор, вдоль стен которого мигали ряды лампочек.

– Мы в бункере, капрал, – доложил Лоренс.

– Отлично, а теперь спускайтесь к нам.

На лицевом экране Лоренса возник план бункера номер три. Четвертая секция располагалась в конце бокового коридора в восьмидесяти метрах от того места, где они сейчас были. Они с Колином зашагали в ее направлении.

– Как ты думаешь, что там такое? – спросил Лоренс товарища. Он выключил радио и вместо этого поставил на малую громкость встроенный динамик боевого костюма.

– Не знаю, – пробормотал в ответ Колин. – Думаешь, капрал решил устроить нам какой-нибудь подвох?

– Кто его знает. Вдруг он хочет проверить, как мы отреагируем на необычную ситуацию.

– Эх, сказал бы он нам, зачем мы ему понадобились.

– Вдруг его взяли в заложники?

– Ну ты сказанул!

– А что, вполне возможно. Иначе с какой стати он…

Микрофон Лоренса уловил какой-то слабый звук, а детектор движения зафиксировал в конце коридора, прямо позади него, легкое движение воздуха. Оба бойца моментально повернулись на сто восемьдесят градусов, приняв боевые позы и нацелив оружие на возможного противника. Внешние детекторы быстро пробежали невидимыми лучами вдоль стен, однако ничего не обнаружили.

– Какого черта…

Лоренс переключился на канал внутренней связи.

– Капрал, скажите, есть, кроме нас, в бункере кто-то еще?

– Никого, кто бы получил приказ от ИР. А в чем дело?

– Одну минуту.

Лоренс и Колин выпрямились, держа оружие наготове.

– Вполне возможно, что это просто включился какой-нибудь механизм, – предположил Колин. – Кто знает, как это воспримут наши датчики.

– Но ИР отфильтровывает такие звуки.

– Я связался с нашими людьми в диспетчерской, – произнес Нтоко. – Все на месте. А местный ИР передает изображения на наш экран. Я вижу только вас двоих и больше никого.

– Мы тут решили, что, наверное, включился какой-то механизм, и от него заглючили наши датчики.

– Вас понял. Выйду на связь через пару минут.

Они проделали остальной путь по коридору без каких-либо приключений и двинулись дальше. Дверь в конце коридора была открыта. Лоренс не заметил внутри никого. Перед ним было лишь еще одно огромное помещение, полное каких-то черных и серебристых механизмов – ну прямо-таки экспонаты выставки паровых двигателей, позаимствованные из машинного отделения какого-нибудь древнего парохода. Из труб валил пар, а грохот с каждым шагом становился все громче.

В дверях появилась фигура в боевом костюме.

– Привет, ребята, – донесся до них голос Мини. Затем сам он помахал им рукой. В следующий момент за его спиной что-то мелькнуло, на мгновение закрыв потолочные огни.

– Ложись! – крикнул Лоренс, и они с Колином нацелили оружие на дверь. На лицевом экране высветился значок поражения цели.

Мини застыл как вкопанный в дверном проеме. Рука в бронированной перчатке автоматически потянулась к пристегнутому к талии карабину. Загадочное темное пятно, что только что возникло позади него, метнулось куда-то в сторону. Еще мгновение, и его не стало, и взгляду солдат предстало уже привычное переплетение труб и воздуховодов.

– Сзади! – крикнул Колин.

– Что? – Мини обернулся назад, почти вытащив карабин из кобуры.

Товарищи уже бежали к нему. ИР внес поправки в боевые костюмы, чтобы даже в условиях низкой гравитации они смогли сохранять равновесие.

– Куда оно подевалось?

– Оно вон там, в том отверстии.

Лоренс осторожно подпрыгнул вверх, целясь в металлическую расщелину, готовый открыть огонь, как только его датчики дадут ему полную картину происходящего. На экране возникло отверстие, на первый взгляд не представлявшее собой ничего особенного – просто какое-то углубление среди клубка труб и обвисших силовых кабелей. В инфракрасных лучах некоторые из труб испускали розоватое свечение.

Пятки Лоренса вновь коснулись пола, и он ослабил палец на спусковом крючке.

– Черт, мы его упустили!

Его контрольный дисплей зарегистрировал учащенное сердцебиение. В крови закипал адреналин. Нет, на диверсию не похоже. Лоренс попытался сосредоточиться – не забывай, напомнил он себе, что ты на незнакомой, враждебной территории. Будь начеку. Ни на мгновение не расслабляйся.

– Какого черта ты там делаешь? – не понял Мини.

– Ты что, разве его не видел? – спросил его Колин. – Он ведь был прямо позади тебя. У тебя что, датчики вышли из строя?

Мини махнул карабином в сторону биохимического оборудования.

– А что там было позади меня?

– Не знаю. Но что-то было.

– Где?

– Черт, у тебя и впрямь вышли из строя датчики!

– Неправда, они в полной исправности, – обиделся Мини.

– Тогда ты должен был его заметить.

– Кого заметить?

Откуда-то из-за завалов оборудования показался Нтоко. В правой руке у него был пистолет.

– Эй, вы двое, что это вам вечно мерещится?

– Не могу с уверенностью сказать, капрал, – признался Лоренс. – Но мы точно видели, как позади Мини что-то шевельнулось.

– Мои датчики ничего не уловили.

– Что именно это было? Или кто? – переспросил Нтоко. – Человек или робот?

– Что-то небольших размеров, – пояснил Лоренс, пытаясь восстановить в памяти смутные очертания.

– Нет, на робота не похоже, – вставил слово Колин. – Роботы так не двигаются, они медлительные.

– Должно быть, крыса, – сделал вывод Нтоко.

– Крыса? – не поверил своим ушам Лоренс. – Неужели «Кааба» занималась импортом крыс? Специально для поставок на Флойд? Какая от них польза для местной экологии?

– Крыс никто не импортирует, сынок. Они путешествуют сами в качестве безбилетных пассажиров. Повсюду, где во Вселенной есть люди, там обязательно есть и крысы. Бороться с ними бесполезно. Эти твари, эти сукины дети проникнут куда угодно.

– На Амети нет никаких крыс.

– Нет? Ну, тогда вам крупно повезло. А теперь настройте ваши ИР на отслеживание любого незначительного движения. Вы меня поняли?

– Так точно, сэр.

– Отлично, а теперь пойдемте со мной.

С этими словами Нтоко зашагал обратно по коридору, из которого только что появился.

– Что вы там обнаружили, капрал? – поинтересовался Колин, спеша вслед за ним.

– Пыль.

– Пыль?

– Да, пыль. Но только не ту, какую следовало обнаружить.

Уже который раз Лоренсу захотелось пожать плечами внутри боевого костюма. Он до сих пор не мог прийти в себя после непонятного видения; и вот теперь капрал говорит им, что их сейчас ждет нечто странное. Напряжение не отпускало. Здесь, в толще скальной породы, рядом с ними было еще нечто. Он был готов в этом поклясться.

Нтоко привел их на открытое пространство в конце машинного зала, где их уже ждал Киббо. По другую сторону от перегонного оборудования в бетонную стену были вделаны два огромных цилиндрических резервуара. Верхний, закругленный конец того, что был ближе к Киббо, имел около пяти метров в высоту. На его поверхности отчетливо виднелись следы сварки. Куполообразная крышка крепилась к цилиндру болтами размером с кулак.

Нтоко присел на корточки и поманил к себе Лоренса и Колина.

– Ну как, теперь видите? – спросил он, указывая на пол. Лоренс поставил чувствительность датчика внешнего обзора на полную мощность. Здесь явно что-то не так. Первоначально серый пол успел потемнеть от времени и пятен пролитых на него химикатов. Неровную, всю в небольших шишках и выемках поверхность покрывал тонкий слой пыли. Лоренс настроил резкость. Было видно, что к резервуару пролегла широкая полоса следов – колеса и ступни чьих-то ног явно двигались туда-сюда, причем регулярно. Интересно, тем не менее еще не повод для тревоги. Лоренс переключил датчик на второй резервуар, но там, на полу, пыль лежала ровным, ничем не потревоженным слоем.

– И что с того? – спросил он, не зная, что и предположить. – Судя по всему, они недавно ремонтировали один из баков.

– А ты взгляни на них в инфракрасных лучах, – спокойно ответил Нтоко.

Резервуар, к которому вели следы, был на пять градусов теплее своего второго собрата.

– Нас это тотчас насторожило, – пояснил Нтоко. – И датчики воспринимают их совсем по-разному. А ведь согласнотехнической документации, они наполнены одной и той же жидкостью.

– И что с того?

На сей раз датчики всех присутствующих уловили какое-то движение. И все как один, выхватив пистолеты, повернулись туда, где они его обнаружили. Однако никто не выстрелил. Не сработал даже инстинкт самосохранения.

Откуда-то из-под оборудования в трех метрах от них, цепляясь за трубы и металлические опоры, выползало странное существо. Инопланетянин! Первое впечатление Лоренса было сродни разочарованию – абориген показался ему довольно невзрачным. Тело размером с немецкую овчарку, с шестью (правда, в этом Лоренс был не вполне уверен) паучьими ногами, согнутыми почти вдвое в месте коленного сустава. Каждая такая конечность заканчивалась чем-то вроде раздвоенных когтей. Тело покрывала чешуя – она переливалась всеми цветами радуги, словно бензиновое пятно на поверхности лужи. Но что действительно делало эту тварь инопланетянином, так это глаза. Черные, как вулканическое стекло, они были посажены вдоль отростков, которые находились в постоянном движении, то сгибаясь, то разгибаясь. Имелась у существа и голова; то есть на одном конце тела торчала какая-то шишка с ротовым отверстием.

На каждой конечности существа, ближе к верхнему суставу, было надето нечто вроде пластикового браслета, вросшего в кожу.

– Общая тревога! – спокойно отдал команду Нтоко. – Опс, скорее к нам, у нас тут контакт. Ты меня слышишь, Опс?

На зрительном экране Лоренса замелькали коммуникационные иконки. Судя по всему, местные реле связи вышли из строя. Но он не обращал на это внимания. Потому что в этот момент откуда-то из глубин машинного зала выползал второй инопланетянин.

– Вот там! – прохрипел Мини.

Прямо у них над головой по потолку двигался третий, без видимых усилий цепляясь за проложенные там трубы.

Ага, ног все-таки не шесть, а восемь, отметил про себя Лоренс. Значит, точно инопланетянин. Он наблюдал за невероятным существом со странным чувством восторга и изумления. Браслеты на его конечностях были явно искусственного происхождения, продукты высоких технологий.

Это был тот самый момент, о котором он мечтал всю свою жизнь! Лоренс нервно усмехнулся. Даже не верилось, что такое может быть на самом деле! Рука его дрожала, и он в срочном порядке был вынужден поставить пистолет на предохранитель, после чего попросил ИР боевого костюма отыскать для него правила поведения при первом контакте с инопланетной формой жизни. Они наверняка должны храниться где-то в базе данных.

– Капрал, что нам делать? – спросил Колин. Его голос выдавал охватившее его волнение. Нацелив карабин на инопланетянина, он осторожно попятился к баку.

– Главное, оставайтесь…

Инопланетянин распрямил одну из конечностей. В его клешне был зажат боевой лазер. Настоящий лазер, изготовленный в соответствии с земными технологиями. Лоренс смотрел и не верил собственным глазам.

– Но ведь это…

Инопланетянин выпустил заряд. Зрительный экран Лоренса тотчас высветил схему его личного бронекостюма. Красные иконки замельтешили перед глазами, словно рой потревоженных ос, указывая на место, куда пришелся удар. По сверхпроводникам мгновенно пронесся сигнал проверить место попадания и дезактивировать последствия.

– Бегом!

Лоренс метнулся в сторону. Увы, он явно переоценил свои возможности – его моментально подбросило к потолку, и он беспомощно замахал в воздухе руками и ногами. Где-то под ним кто-то открыл огонь из автоматического оружия, по бетону и металлу зазвенели пули. В следующее мгновение погас свет. Лоренс упал на пол и снова на метр взлетел вверх. На экране внешнего обзора появилось сообщение о том, что лазера у него больше нет. Так что ему ничего не оставалось, как размахивать пистолетом, от которого, если честно признаться, было мало пользы.

Пространство вокруг осветили вспышки выстрелов двух карабинов. В их бордовых лучах можно было увидеть, как откуда-то из глубин оборудования вырываются клубы пара, а из отверстий появляются все новые и новые инопланетяне. Причем двое тащили за собой небольшую пушку.

– Черт возьми!

Лоренс быстро перекатился на другой бок и выхватил вместо пистолета карабин.

– Сколько их? – крикнул ему Киббо. – Где?

– А что случилось со светом?

Детектор, фиксирующий внешние движения, вышел из строя, по всей видимости, по причине наполнявшего помещение пара. Инфракрасные датчики пытались пробиться сквозь эту мглу и обнаружить цель, но в результате давали лишь увеличенную картину густых клубов пара, окрашивая их почему-то в зеленый цвет. На зрительном экране Лоренса вспыхнула еще одна предупредительная иконка. Ее сопровождал звуковой сигнал – оповещение о том, что уровень отравляющих веществ быстро приближается к максимально допустимому уровню.

Карабин открыл огонь, вслепую направляя шквал огня в темноту. Звуки выстрелов тонули в клубах пара, вспышки моментально сливались в белесую пелену. Видимость снизилась до пятидесяти сантиметров и стремительно продолжала падать.

– Продолжайте!

Лоренс нацелил карабин в том направлении, где он сумел разглядеть инопланетян с пушкой, и выпустил в их направлении целую обойму.

– Капрал, у них здесь тяжелая артиллерия! – крикнул он сквозь грохот выстрелов.

Стены и металлические конструкции гулко вибрировали. Рядом с Лоренсом тоже кто-то вел огонь. В следующее мгновение ему в броню, чуть ниже груди угодил чей-то выстрел. Лоренса тотчас подбросило вверх. На экране вновь заплясал рой красных и оранжевых иконок. Импульс удара оказался сильным – он даже проник сквозь броню и больно отдался в ребрах.

На общей радиочастоте слышались крики и чьи-то команды. Понять что к чему было практически невозможно. Лоренс приземлился на спину. От удара воздух, казалось, полностью вышел из его легких, и он выпустил из рук карабин. Что-то шевельнулось под ногами, расталкивая колени в стороны, словно пытаясь выбраться на свободу. Шок моментально встряхнул Лоренса, заставив позабыть о боли. Он быстро перевернулся и пригнулся, пытаясь схватить то, что сейчас копошилось у него между коленями – чем бы оно ни было.

В следующее мгновение его ногу чуть выше колена пронзила адская боль. Иконки зрительного экрана тотчас сигнализировали ему, что бронекостюм и боевая мускулатура вспороты. Лоренс нащупал какой-то довольно крупный предмет, хотя разум и подсказывал ему, что тот размерами схож с туловищем чужака. Сквозь клубы пара ему видно лишь смутное, расплывчатое пятно. Это действительно оказался инопланетянин, в двупалой клешне которого был зажат лазерный резак. Лоренс потянулся за ним, чтобы выхватить его из омерзительной клешни. В следующий момент чужак ослабил хватку. Лоренс перевел дух и, насколько хватило сил, свободной рукой нанес противнику удар. Закованный в броню кулак легко прошел сквозь шкуру твари, превращая в месиво внутренние органы.

От омерзения Лоренса едва не вывернуло наизнанку. Он вытащил руку и помахал ею, стряхивая налипшие на нее ошметки кожи и слизь. В это мгновение его настигла очередная пуля, и он тут же полетел на пол.

– Потолок! – порычал Нтоко. – Ведите огонь по потолку! Разрывными! Немедленно! Огонь!

Лоренс слышал, как где-то рядом с ним отскакивают от бетона пули. От взрывных волн бронекостюм скрипел, как дерево во время бури. Лоренс вновь вытянул руку, нащупывая карабин. И вновь над ним сверкнул луч боевого лазера, и вновь на экране вспыхнул рой иконок. Где-то над головой захлопали выстрелы. Противно шлепая по бронекостюму, на Лоренса заползло нечто склизкое.

Обнаружив и инопланетянина, и свой карабин, Лоренс перекатился на спину. Половина магазина разрывных пуль улетела к потолку, и сквозь густой туман, словно в замедленной съемке, сверху посыпались куски бетона, падая в склизкое месиво на полу.

– Что мы делаем? – крикнул ему Мини. – Почему мы их не убиваем?

Лоренс вогнал в карабин новый магазин. Ему хотелось задать тот же самый вопрос.

– Взламываем бункер, – ответил Нтоко. – Я собираюсь взорвать газ, чтобы эти твари взлетели на воздух.

Лоренс снова открыл огонь. Где-то сквозь грохот выстрелов было слышно, как набирает силу какой-то звук, похожий на пронзительный свист. Неожиданно химический туман поредел, а свист превратился в леденящее душу завывание. Сквозь отверстие в потолке, пронзив белесую пелену, внутрь пробился первый солнечный луч, за ним еще один и еще. Зрительные датчики Лоренса тотчас ввели в действие световые фильтры. Он передвинул руку, чтобы выстрелами расширить отверстие в потолке. В следующее мгновение вверх к небу взлетел огромный кусок бетона, и вслед за ним вырвались клубы пара. Остатки газа устремились ввысь, увлекая Лоренса за собой. Неожиданно стало тихо. Через отверстие в потолке лился ослепительный солнечный свет, и теперь взгляду наконец предстала картина побоища. Оборудование было разнесено практически в щепки. Трубы вырезаны, огромные процессоры превращены в груды обломков. Кое-где из них по-прежнему били струи жидкости и газа, которые тут же рассеивались. На металлических балках повисли тела мертвых инопланетян, все как один жертвы разрывных пуль, превративших их в кровавое месиво.

– Давай, Опс, у нас здесь чрезвычайная ситуация! – произнес Нтоко. – Немедленно запрашивай подкрепление. Нас обстрелял противник.

ИР Лоренса подтвердил, что связь восстановилась, и он, кряхтя, поднялся на ноги. Опс уже начал засыпать Нтоко вопросами. Из колена, в том месте, где по костюму прошлось лезвие резака, сочилось что-то горячее. Лоренс надеялся, что это не его собственная кровь, а псевдокровь из мускулов боевого костюма. Каждый шаг отдавался сильной болью в груди. На броне виднелись трещины и пузыри ожогов.

– Черт! – выругался Лоренс.

– Мы их уделали! – В голосе Киббо слышались истерические нотки. – Будут знать, как с нами связываться.

– Но кто они такие? – спросил Колин. – И откуда взялись?

– Черт, ребята, – произнес Мини. – До меня только сейчас дошло, что мы с вами только что выиграли первые звездные войны.

– Еще как выиграли! Наподдали этим ублюдкам по первое число!

– Это точно! Чтобы в следующий раз сидели смирно и не вздумали рыпаться!

– Все равно я ничего не понимаю, – произнес Лоренс. – Что мы такого им сделали? Почему они открыли огонь?

– Какая разница, – отмахнулся Мини. – Мы здесь сейчас хозяева!

С этими словами он издал победный клич и воздел руку в салюте. И тотчас замер на месте.

– Черт! Этого еще не хватало!

Лоренс поднял взгляд вверх.

Инопланетяне крались по верху пробитой крыши. Их передние конечности осторожно пробовали на ощупь почерневшие от копоти бетонные края. Некоторые пытались спуститься вниз сквозь отверстие, цепляясь за покореженные металлические прутья арматуры. Вниз, играя зловещими яркими иглами света над головами бойцов, ударили лучи боевых лазеров. Земляне тотчас открыли ответный огонь, сбивая вниз новые куски бетона.

– Всем в укрытие! – приказал Нтоко и повел бойцов за собой, отстреливаясь на ходу.

– Это местные, – произнес Лоренс и ужаснулся этому своему открытию. – Они обходятся без всяких защитных костюмов. Значит, они им не нужны.

– Черт! – воскликнул Мини. – Чем же мы им насолили? Почему они на нас взъелись?

Мини вел огонь, выглядывая из-за какого-то громоздкого агрегата.

– Захватили их территорию и умыкнули их женщин, – пошутил Лоренс.

– Спасибо, что просветил нас, Лоренс! – крикнул Киббо. – И все равно, какая муха их укусила?

Колин выпустил вверх из карабина целый магазин разрывных пуль, разнося на куски и бетон, и чужаков.

– Черт, мы думали, что выставили инопланетян в открытый космос, а на самом деле мы просто пустили их внутрь.

Теперь им на головы сыпалась смесь из ошметков тел и обломков бетона.

– Прекратить беспорядочный огонь! – скомандовал Нтоко. – Экономить боеприпасы!

Лоренс нырнул в какую-то нишу и поднял карабин. Датчики внешнего обзора тотчас вывели на изображение отверстия в потолке волоски оптического прицела. Поставив карабин на одиночные выстрелы, он нашел взглядом инопланетянина. Выстрел – и от паукообразного монстра ничего не осталось. Если это агрессоры, то уж больно незащищенные. Почему-то все это плохо укладывалось к голове.

– Капрал, сколько нам ждать подкрепления? – поинтересовался Колин.

– Будет с минуты на минуту. Главное – продержаться.

Впервые в жизни Лоренс поймал себя на том, что молится. Он протиснулся глубже в тесную нишу, думая о том, сможет ли Бог, которого, как известно, не существует, помочь им в этой ситуации. Ничего, оттого, что лишний раз попросишь, хуже не будет.

Саймон Родерик даже не ожидал, что во время этой миссии ему придется посетить Флойд. Что касалось интересов «ЗБ», то на луне располагались лишь небольшие производственные мощности, которые было нетрудно контролировать и соответственно нетрудно грабить. Но это было раньше, на стадии подготовки. Теперь все резко изменилось. В результате теперь он был вынужден бороться с низкой гравитацией и громоздким, неуклюжим космическим скафандром.

Скафандр не претерпел никаких радикальных усовершенствований с тех пор, как он надевал его в последний раз, а это было восемь лет назад. Внутренний слой слишком давил на тело, а круглый шлем задувал внутрь сухой воздух, отчего ужасно слезились глаза. Рюкзак тянул назад, что на Флойде ужасно мешало передвигаться.

А не надеть ли боевой костюм подобно трем его телохранителям? – подумал Саймон. Правда, он так и не сумел решить, что было бы наименьшим злом.

С такими мыслями Саймон вошел в шлюз химического завода, оставив телохранителей снаружи. Один поворот шлюза, и он оказался внутри бетонного коридора. Там его уже поджидали шесть десантников в полной боевой экипировке. Каждый из них держал в руках угрожающего вида оружие. Рядом с ними стояли – майор Мухаммед Биби, командующий операцией на Флойде, Иен Тобей из разведки Третьего флота, а также доктор Маккин и доктор Хендра из команды биомедиков «ЗБ».

ИР скафандра подтвердил, что атмосфера внутри производственных помещений пригодна для дыхания, и Саймон тут же разгерметизировал шлем.

– Как вы думаете, нас ждут новые неприятности? – пошутил он, глядя на застывших навытяжку штурмовиков.

Судя по всему, майор слегка переусердствовал с боевым снаряжением, но, с другой стороны, может быть, так оно и надо. Было бы странно проявлять в подобной ситуации преступное легкомыслие.

Они направились вдоль безликих коридоров к четвертой секции третьего бункера. Вскоре стальная дверь открылась, и в лицо пахнуло чем-то резким – не привычной азотно-кислородной смесью, а чем-то химическим, с легким запахом нашатыря. Сэр Родерик брезгливо сморщил нос.

Эта его гримаса не скрылась от доктора Маккина.

– Ничего, скоро привыкнете. Мы принесли сюда добавочные очистители воздуха, и все равно невозможно отфильтровать все летучие соединения.

– Понятно, – отозвался сэр Родерик, как будто ему было и вправду интересно это знать, а про себя подумал: вечно эти техники лезут со своими объяснениями.

Он зашагал по коридору, образованному рядами оборудования, и с каждым шагом ему навстречу попадались все новые и новые свидетельства разыгравшегося здесь побоища. Откуда из-под пола просачивались лужи какой-то подозрительной липкой жидкости, в нос бил неприятный запах. Металл во многих местах был перекорежен, а кое-где почернел от взрывов. Когда наконец они вышли на открытую площадку в конце коридора, взгляду предстало то, что было трудно назвать иначе, как кучей металлолома.

Дыры в пробитом потолке были наскоро затянуты полотнищами пластика, добавлявшими в удушливую смесь запахов свою едкую, химическую ноту. Сквозь полупрозрачный пластик внутрь пробивались яркие солнечные лучи.

Резервуар, из-за которого, собственно, и произошло побоище, теперь стоял открытым. Огромная крышка была откинута и находилась в вертикальном положении, удерживаемая гидравлическими поршнями и чем-то напоминая вход в хранилище банка. Из бака наружу торчал спусковой пандус, а вокруг него копошились несколько спецназовцев, убирая то, что осталось от недавнего боя. Они нагружали тележки и спускали их вниз по пандусу.

Сэр Родерик заметил, что двое из них работают медленно, с предельной осторожностью, словно каждое движение доставляет им боль. Он тотчас запросил из своей личной базы данных их имена: Мини и Ньютон. Оба участвовали в перестрелке, оба получили ранения и потому временно переведены на легкие работы. Саймона заинтересовала биография Ньютона.

– Как дела? – обратился он к бойцам.

Ньютон выпрямился, немного отодвинулся от своего портативного очистителя воздуха и отдал честь, покосившись при этом в сторону майора Биби.

– Отлично, благодарю вас, сэр.

– Все замечательно, сэр, – откликнулся Мини.

– Вы молодцы, умеете делать свое дело, – похвалил их Саймон. – Ваши костюмы не слишком-то предназначены для таких передряг.

– Они удобны, сэр, – ответил Ньютон. Он слегка расслабился, поняв, что нагоняй начальства их не ждет.

– После того как вы испробовали их в бою, у вас есть какие-то предложения?

– Наверно, следовало бы улучшить координацию датчиков, сэр. Или даже заменить все датчики на более чувствительные. Как только ИР открыл газовые клапаны, нам пришлось действовать практически вслепую. Потому что вся эта грязь вывела из строя детекторы движения.

– Да, вам пришлось нелегко.

– Капрал Нтоко знал свое дело, сэр, он сумел удержать нас всех вместе. Но, как я уже сказал, случись нам встретить более ожесточенное сопротивление, нам пришлось бы куда труднее.

– Понятно. Что ж, спасибо, что поделились своим мнением. Я посмотрю, что можно сделать, хотя подозреваю, что разработчики не слишком-то прислушиваются к мнению штабных. Почему-то они о нас не очень высокого мнения.

– Но вы им платите, а на сей счет у них наверняка особое мнение.

Саймон улыбнулся.

– Это точно. А это, как я понимаю, ваша первая встреча с неземными тварями? – Он указал на тело инопланетянина, покрытое куском голубого полиэтилена.

– Да, сэр. Жаль только, что она произошла при таких обстоятельствах. В какой-то момент я подумал, что это настоящие инопланетяне.

– Настоящие? А эти, простите, разве не настоящие?

– Я имел в виду разумных существ. И мне стыдно, что из этих животных сделали нечто вроде роботов.

Какой, однако, идеалист этот юноша, подумал про себя Саймон. Лишь зеленая молодежь может позволить себе столь строгие моральные суждения. Впрочем, ничего удивительного, этот Ньютон восстал даже против собственной семьи.

– Что ж, пожалуй, вы правы. Кстати, вы уже побывали внутри резервуара?

– Да, сэр, – ответил Ньютон и сделал неодобрительную мину.

– Что ж, значит, теперь моя очередь.

– Можно вопрос, сэр?

– Слушаю вас.

– Их накажут?

– Кого?

– Тех, кто издевался над инопланетянами, сэр.

– Вопрос понял. Видите ли, Ньютон, вы должны осознать одну вещь. Мы здесь для того, чтобы зорко следить за тем, как исполняются местные законы, ибо мы тоже им подчиняемся. Потому что только это дает нам законное право извлекать прибыль. И мы это делаем, строго придерживаясь буквы местного закона, даже если местное население на сей счет иного мнения. Чего мы никогда не делаем, так это не пытаемся навязать местным жителям чуждых им законов. Если их конституция говорит, что можно спать с родной сестрой, – никаких проблем, дело ваше, мы не вмешиваемся. К сожалению, хотя содержание в неволе и проведение экспериментов над местными формами жизни сурово карается на Земле и других планетах, здесь оно разрешено.

– Вы хотите сказать, что в этом нет состава преступления?

– Есть, но не такой, как вы думаете. Они предприняли нападение на законных представителей Сил безопасности, которые в это время несли боевое дежурство.

– И что их ждет?

– Ну, это мы еще посмотрим.

Саймон на мгновение остановился, прежде чем вступить на пандус, и бросил еще один взгляд в сторону прикрытого голубым пластиком инопланетянина.

– Вы что-нибудь про них выяснили? – поинтересовался он у доктора Маккина.

– К сожалению, немногое, – признался тот. – Это аборигены Флойда. Млекопитающие. В плане социальной организации занимают место где-то между стаей и ульем. В ночное время впадают в подобие спячки. Их рацион составляет трава Уэллса, так что почти девяносто процентов времени они проводят, питаясь ею. Вот, пожалуй, и все.

– По-вашему, их нельзя отнести к разумным существам?

– Нет, сэр. Мы пытались извлечь упоминания о них из базы данных Манхэттен-Сити, но пока наши попытки не увенчались успехом. Судя по всему, вся информация зашифрована. И уж точно на Земле о них никому не известно. Что довольно-таки странно, потому что с точки зрения ксенобиологии такое открытие невозможно переоценить. Компания «Кааба», по идее, должна была протрубить о них на весь мир, начиная с того момента, как обнаружила их.

– Вполне возможно, что совет директоров компании на Земле оставался в неведении, – спокойно возразил Саймон. – Признайтесь, вы бы стали раскрывать свои козырные карты?

С этими словами он зашагал вверх по пандусу, вслед за майором Биби. Внутри резервуар был поделен на два уровня, и каждый из них, в свою очередь, делился на ряд помещений. Саймону это почему-то ужасно напомнило бомбоубежище. Неплохая аналогия, подумал он про себя. И самое главное: то, что внутри, нужно строжайшим образом охранять.

– Надеюсь, вы все здесь проверили. Компьютерных вирусов не обнаружили? – поинтересовался он у майора Биби.

– Да, сэр. Техники уже проверили все на предмет физических средств защиты, а ИР завода пришлось опечатать и отправить под замок в специальное хранилище. Он был явно причастен к нападению на наших бойцов, об этом можно судить хотя бы по газовой атаке. Наш собственный ИР сейчас занят тем, что строчка за строчкой пытается расшифровать, какие программы были вписаны в его код. По нашим предварительным данным, именно заводской ИР натравил на нас несчастных инопланетян, не говоря уже о том, что он постоянно удалял информацию из баз данных, чтобы никто не мог обнаружить, где он нахимичил с программами. Здесь проложено огромное количество проводов, особенно в перерабатывающем оборудовании. В ближайшие десять часов нам предстоит проверить их все до единого.

– А что вы скажете насчет ИР Манхэттен-Сити?

– Он тоже замешан. Хотя там стереть информацию гораздо труднее, потому что ИР отвечает за огромное количество компьютеров в городе, включая системы жизнеобеспечения. На данный момент мы решили ограничиться тем, что установим там ограничитель и досконально пройдемся по всем программам базы данных.

– Отлично.

Они остановились напротив тяжелой бронированной двери. С одной ее стороны имелась хитроумная панель замка, действующего на основе сличения кодов ДНК, однако между самой дверью и стеной виднелся зазор.

Внутри помещения аккуратными колоннами высилась аппаратура жизнеобеспечения. Всего таких колонн было восемь, и располагались они в середине пола. Каждую венчала полупрозрачная пластиковая сфера диаметром около пятидесяти сантиметров. Пять из них были пусты, а вот остальные три негромко гудели. На приборных панелях то и дело вспыхивали огоньки индикаторов. Двое техников из команды «ЗБ» были заняты тем, что разбирали неработающие колонны. Доктор Хендра молча сделал им знак, и они отошли в сторону, не проронив ни слова.

Саймон встал перед первой действующей колонной и устремил взгляд на венчавший ее полупрозрачный шар.

– Скажите, доктор, что вы думаете по этому поводу? Насколько эффективна эта процедура?

– Вполне эффективна. Более того, она более эффективна, нежели любая другая процедура омоложения из тех, что применяются за Земле.

– Вот как? Мне почему-то казалось, что пальма первенства в этой области принадлежит Земле.

– В техническом плане – да. Однако переписать код целого человеческого тела – чертовски сложная вещь. Приходится направлять новые гены в отдельные клетки каждого органа, в костную ткань и кровеносные сосуды, не говоря уже о коже. Более того, эти гены должны быть предназначены именно для своих тканей. В лучшем случае нам удается омолодить тот или иной орган лишь на двадцать – тридцать процентов. Разумеется, это тоже немало, но проблема состоит в том, что клеток в нашем организме огромное множество, и мы не в состоянии омолодить каждую из них. Именно по этой причине после третьей процедуры дальнейшее омоложение теряет всякий смысл. Потому что моментально сталкиваешься с законом неизбежного снижения эффективности.

– Все зависит от того, в каком возрасте пройти первый курс лечения, – задумчиво произнес Саймон.

Доктор Хендра пожал плечами.

– Может, вы и правы. Однако раньше шестидесяти это просто не имеет смысла. Тем более что в наши дни куда эффективнее внести в генетический код программу, замедляющую ход старения. Когда ваш рост составляет всего десять клеток, внедрить нужные гены не составит особого труда, и, главное, без ошибок.

Саймон улыбнулся улыбкой человека, которому это прекрасно известно.

– Разумеется.

Из личного дела доктора Хендры следовало, что он сам в свое время подвергся такой процедуре, что, если учесть уровень научных достижений того времени, подарило ему продолжительность жизни около ста двадцати лет. Оба его родителя были держателями акций «ЗБ» и занимали руководящие должности среднего звена. В те дни компания обычно оплачивала подобное лечение только высшему эшелону своих работников, так что им крупно повезло. Теперь же то, что раньше считалось роскошью, стало доступно рядовым акционерам, независимо от количества акций. Имелся еще один бонус – застраховать свою жизнь прямо в компании «ЗБ», хотя бы потому, что она была в числе крупнейших на Земле, да и за ее пределами.

– И все-таки вы считаете эту процедуру эффективной?

– Именно, – ответил доктор Хендра, указав рукой в сторону пластиковой сферы, стоявшей поверх колонны медицинского оборудования. – Изолируйте мозг, и вы сможете восстановить до восьмидесяти процентов поврежденных нейронов. И главное, не следует беспокоиться о том, что надо ремонтировать остальные органы. Следовательно, ресурсы расходуются более экономно. В конце концов, вы ведь проводите омоложение всего одного типа клеток, пусть даже они и не все совершенно одинаковые.

Саймон при помощи своей индивидуальной базы данных привел в действие систему связи колонны.

– Член совета Заволийский, доброе утро.

– И вам доброе утро, представитель Родерик, – ответил мозг.

– С вашей стороны было крайне неучтиво стрелять в наших солдат.

– Приношу извинения. Мы с коллегами несколько старомодны в привычках. Появление вашего взвода не на шутку встревожило нас. Ваш капрал обнаружил резервуар. То, что вы здесь видите, это нечто такое, что мы хотели бы сохранить в тайне, и нам очень не хочется, чтобы об этом стало известно всей галактике. Такова наша политика.

– Отлично вас понимаю. Но скажите, эта ваша политика касается и вашей новой компании-опекуна?

– Разумеется, нет. Я говорю только о том, что можно сделать… Издержки, с точки зрения социальной справедливости, могут показаться неоправданно высокими, особенно для определенной части населения.

– Что ж, и на том спасибо. Совет компании, который я здесь представляю, будет весьма признателен, если вы подробно ознакомите нас с текущим положением вещей.

– Уверен, это не представит особых трудностей.

Личный ИР Саймона тем временем изучал каналы связи Заволийского с базой данных Манхэттен-Сити. Мозг нехотя соглашался на извлечение информации, особенно из засекреченных секторов. На экране Саймона его личное дело приняло вид картинки в окружении синих иероглифов. Это было не что иное, как дело, заведенное полицией Кинабики против некоего Дуэйна Альдена – начиная с его ареста как несовершеннолетнего правонарушителя, на счету у которого были кражи в супермаркете, угон велосипеда и разбойное нападение. По мере того как Дуэйн становился старше, его «послужной список» делался богаче и теперь включал в себя употребление наркотиков, кражу со взломом, вооруженный грабеж, вымогательство и, наконец, убийство. Самое последнее преступление было ограблением банка, и оно пошло наперекосяк потому, что сам преступник был накачан наркотиками. И все это, с первой секунды и до конца, запечатлела камера видеонаблюдения. Судебное разбирательство длилось всего три дня. Спустя месяц кассационная жалоба была отклонена. Убийцу в течение двух-трех недель ждала казнь – то есть примерно через месяц после того, как ему исполнился двадцать один год. Три месяца до этого он провел в госпитальном крыле тюрьмы, где медики активно трудились, выводя из его организма наркотики, а сам он волей-неволей был вынужден вести здоровый образ жизни. Дуэйн поначалу пытался сопротивляться, но надзиратели хорошо знали порученное им дело и умели обламывать даже самых ретивых заключенных. Адвокат Дуэйна тем временем подал жалобу о якобы имевшем место «жестоком обращении» с его подзащитным, но это было сделано скорее для проформы.

Разглядывая голографическое изображение обнаженного тела Дуэйна Альдена, которое во весь рост повисло между ним и заключенным в полупрозрачную сферу мозгом, Саймон подумал: до чего красив, поганец. Тело Дуэйна было безупречно, если не сказать божественно совершенно.

– Насколько я понимаю, это ваше новое тело? – спросил он у мозга Заволийского.

– Верно, – ответил тот. – Согласитесь, оно великолепно. На несколько сантиметров выше, чем мое предыдущее тело. А лицо… сколько в нем силы воли. Думаю, женщины оценят его по достоинству.

– Можно узнать у вас одну вещь? Сколько вам лет?

– Двести восемьдесят. По земным меркам.

– И это тело, оно у вас которое по счету?

– Пятое, если не считать моего собственного. В нем я пребывал до своего шестидесятилетия.

– Новое тело каждые тридцать лет. Вы не находите, что это непозволительная экстравагантность?

– Ничуть. От двадцати до пятидесяти – лучшие годы человеческой жизни.

– В классической модели, пожалуй, так оно и есть, но сейчас, когда в человеческое тело несложно ввести гены, ответственные за увеличение продолжительности жизни, период активности гораздо дольше.

– Верно. Однако продление жизни с помощью генной инженерии на Кинабике постепенно входит в повседневную жизнь, и родители обыкновенно просят произвести дополнительные модификации своих детишек, например, повышенный коэффициент умственного развития, и такие дети в дальнейшем, как правило, вырастают в законопослушных граждан.

Саймон закрыл папку с биографией Дуэйна и хмуро посмотрел на мозг.

– Вы уверены, что повышенный коэффициент умственного развития исключает превращение человека в преступника?

Мозг усмехнулся.

– Скажем так, увеличивает его шансы не быть пойманным. Ну разве только в том случае, если аресту предшествует долгое и кропотливое расследование. А к тому времени пользы от них для Совета никакой.

– Но для ловли таких преступников вам требуются соответствующие полицейские, которые не уступают им в сообразительности.

– Это за то жалованье, какое мы им платим?

– Вас понял. В таком случае неизбежно напрашивается следующий вопрос. Почему бы вам просто не клонировать собственное тело?

– О, это одно из самых распространенных заблуждений. Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, насколько это дорогостоящая процедура? Растить человеческое тело в пробирке до… допустим… лет шестнадцати? Объясните мне, пожалуйста, как до этого возраста предотвратить развитие сознания?

– А что, проблема именно в этом? Мне казалось, отсутствие внешних раздражителей будет содействовать тому, что мозг останется в недоразвитом состоянии, неспособном к логическому мышлению.

– К логическому мышлению, безусловно. Но даже у новорожденных присутствуют зачатки сознания. Сенсорная депривация на протяжении шестнадцати лет способна породить чудовищное сознание. Правда, о личности здесь не может идти и речи. Однако, поверьте мне, проблема в другом – как после первого года жизни поддерживать тело в жизнеспособном состоянии в искусственных околоплодных водах? Оно ведь рвется наружу, оно хочет появиться на свет, оно восстает против своего заключения.

– Тогда клонируйте себе тела без мозга. Просто возьмите и удалите его из генома.

– Хорошо, а чем тогда вы замените его? Кто или что возьмет на себя контроль за жизненными функциями? Как вы себе это представляете в техническом плане? Нет, что касается серого вещества, то ему нет равных, его не заменит никакой электронный чип.

– А как насчет того, чтобы выращивать органы и части тела по отдельности? Ведь, как известно, это приводит к значительному снижению временных затрат. А потом останется просто собрать тело заново из запасных частей, а?

– Нет, это только на порядок усложнит проблему. Число запасных частей может быть сколь угодно большим, причем я имею в виду лишь только железы и внутренние органы. Напоминаю, что есть еще такие вещи, как сердечно-сосудистая система, кожа, скелет, если на то пошло. Так в каком же порядке вы прикажете сшивать все это воедино? Чтобы все слаженно функционировало? Сколько хирургических операций потребуется, чтобы из отдельных частей смастерить целого человека? Ответ на вопрос отрицательный, поскольку это чистой воды фантастика. Уверяю вас, подобные возможности уже были исследованы и отвергнуты как неосуществимые. Самый эффективный способ произвести на свет человека, он же испытанный временем, – это довериться матушке-природе. До тех пор, пока нами не будут разработаны высокоточные нанотехнологии, способные соединять без каких-либо швов клеточные структуры или восстанавливать индивидуальные цепочки ДНК, пересадка мозга в тело бывшего преступника – на сегодняшний день самый эффективный способ обзавестись новым, молодым телом.

– Отлично, но как насчет процесса регенерации нейронов, к которому вы вынуждены прибегнуть? Ведь наверняка это влечет за собой частичную потерю памяти.

– Регенерация здесь ни при чем. Потеря памяти есть следствие естественного старения мозга. Новые нейроны не содержат памяти старых. Нас это в принципе устраивает, более того, без этого никак не обойтись. Объем памяти нашего мозга конечен независимо оттого, скольким процедурам обновления мы подвергаемся всякий раз, когда проходим омоложение. Мне понадобится свободный объем для хранения моего нового жизненного опыта, когда я вновь вернусь в человеческое общество.

– Но если вы постоянно избавляетесь от прошлого, то как же вы еще не забыли, кто вы такой?

– О, этого никогда не случится. В этом-то вся прелесть процедуры. Как личность, я прямое продолжение того младенца, коим появился на свет двести восемь лет назад, и это, пожалуй, самый главный психологический фактор. Это самые сильные и яркие воспоминания, которые связаны с личностью любого из нас. Вы есть то, что вы пережили, случившиеся с вами события формируют вас как индивидуальность, как неповторимую личность. Эти события превратились в нечто вроде инстинкта, они остаются с вами независимо от того, сколько раз вы подвергались процедуре омоложения. Да, я не в состоянии подробно вспомнить то, что случилось со мной, скажем, сто тридцать лет назад, но это не так уж и важно. Важно то, что я точно знаю, что я есть тот, кто все это пережил. Непрерывность сознания, а не непрерывность памяти – вот в чем суть человеческого «я», представитель Родерик.

– А как же биологический императив? Ведь в генетическом отношении ваше тело вам не принадлежит. Вы не можете произвести на свет собственное – в полном смысле этого слова – потомство. Любой ваш отпрыск – это отпрыск Дуэйна Альдена. Не кажется ли вам, что весь смысл вашего существования заключается в тщеславии.

– И после этого вы еще беретесь обвинять нас в том, что мы следуем классической модели. Если учесть то, в каких масштабах сейчас переписываются геномы, кто возьмется утверждать, кто есть чей ребенок? Однако что касается ответа на ваш вопрос, то этот конкретный аспект омоложения был нами учтен. Проблема решаема, и причем легко. Врачи клонировали мои яички, и их всякий раз вместе с моим мозгом пересаживают к новому телу. Женщинам мы просто вживляем клонированные яичники. Так что как только мы возвращаемся в наше телесное состояние, уверяю вас, мы ведем полноценную, насыщенную событиями жизнь. Мы совершенны в той степени, какая не снилась простому смертному. Нашему телу двадцать, нашему уму сто, это ум мудреца.

– Скажите, а кем вы возвращаетесь в жизнь, каким-нибудь внучатым племянником?

– В зависимости от того, что нас больше устраивает. Семейные пакеты акций никто не проверяет. Средства семей членов правления находятся в частных фондах, мы не любим выставлять себя напоказ.

– Идеальная система.

– Да, она позволяет нам вести тот образ жизни, к которому мы привыкли и который устраивает нас во всех отношениях. Мы даже конституцию переписали так, чтобы нам было удобно.

– И вот теперь члены вашего правления на Земле продали вас, что называется, с потрохами.

– Простите меня, представитель Родерик, но вам нет необходимости пребывать в заблуждении относительно нас. «Зантиу-Браун» прибыла сюда потому, что у нее имеются межзвездные корабли и оружие для того, чтобы грабить нас, набивая награбленным свои трюмы и оставаясь при этом безнаказанными. Что ж, мы признаем ваше превосходство.

– Рад это слышать.

– Итак, какую сделку вы нам предлагаете? – поинтересовался мозг.

– Сделку?

– Чтобы мы могли продолжить наше существование. Мы готовы принять членов вашего правления в наше братство. Здесь у нас хорошо. Кинабика – богатая, обжитая планета, здесь стабильная сытая жизнь, без социальных потрясений и катаклизмов. Вы ни в чем не будете знать отказа.

– Совет, который я здесь представляю, не сможет принять ваше предложение.

– Я предлагаю вам фактическое бессмертие плюс беззаботную жизнь плутократа, и вы отвергаете мое предложение?

– Боюсь, мы прибыли сюда не за этим. У нас другие цели.

– А вам не кажется, что эти ваши другие цели ничуть не мешают бессмертию? Лично я не вижу тут никакого противоречия.

– А вот это уже вас не касается.

– Тогда чего вы хотите?

Саймон поджал губы, с откровенным разочарованием глядя на мозг, находящийся в стеклянной сфере. Изобретательности членов правления Кинабики можно было только позавидовать, но вот только цели их ужасно устарели. Им бы жить где-нибудь в эпоху Ренессанса или, может, во времена Британской империи. Господи, они ведь могли бы достичь куда большего! Они же предпочли в качестве примера для подражания прошлое, возводя для себя неприступные замки посреди тусклой, застойной жизни. То есть огородили каменной стеной то, что у них уже имелось. А ведь какие широкие горизонты предлагала им эта чистая, новая планета! Но они не воспользовались даже самой малой частью имевшихся у них возможностей, не воплотили в жизнь даже самую малую мечту! Такие люди достойны разве что жалости.

– Нам от вас ничего не надо, – произнес Саймон. – Как вы сами уже сказали, ваша планета живет сытой, спокойной жизнью. И в интересах правления сделать все, чтобы так продолжалось и далее. Так что наши интересы совпадают.

– У вас имеются возражения по поводу наших методов омоложения?

– Абсолютно никаких. Подобные банальности нам неинтересны.

Глава 10

Саймону Родерику потребовалось всего десять минут, чтобы убедиться в том, что сегодня явно не его день. Он решил не занимать правительственную канцелярию президента Штрауса под штаб-квартиру Третьего флота. Это было бы слишком вызывающе. Контакты с планетарным руководством можно переложить на плечи генерала Кольбе, поскольку именно он является главным офицером, осуществлявшим связь с «Зантиу-Браун». Пусть он и станет официальным представителем корпорации, которого будет знать все население планеты. Так что пока бедняга Кольбе пытался наладить отношения с местным населением и представителями прессы, Саймон без лишнего шума занял уютные помещения в восточном крыле Игл-Мэнор, вытеснив оттуда стайку президентских консультантов, референтов и советников.

Игл-Мэнор располагался на невысоком холме в самом центре Даррелла, откуда открывался прекрасный вид на большую часть города. По утрам, освещенный ярким солнечным светом, город, с его величественными высотными зданиями и огромными парками, выглядел особенно живописно. Сегодня было пасмурно и облачно. С самого утра моросил мелкий противный дождь. Транспорт на кольцевой автостраде вокруг Игл-Мэнор двигался с включенными фарами, ярко освещая бело-голубым светом мокрое дорожное покрытие.

Саймон вошел в свой кабинет и сразу же включил персональный ИР. На мониторе замелькали сводки городских происшествий за последние несколько часов. Уровень производства на промышленных предприятиях, продукция которых подлежала вывозу на Землю, упал на несколько пунктов. Это было вызвано участившимися случаями сбоев в работе персонала из-за неявки отдельных рабочих и служащих на работу и неритмичными поставками сырья. Когда Саймон посмотрел в окно, он увидел, что транспортный поток на проспектах, лучами отходящими от Игл-Мэнор, нисколько не уменьшился по сравнению с предыдущими днями. На перекрестках возникли такие же плотные транспортные пробки, как и раньше.

На экране компьютера неожиданно высветились иконки-предупреждения, сообщавшие о биологической опасности.

– Неужели туберкулез? – недоуменно произнес Саймон, перечитав сообщения.

– Да, именно такой поставлен диагноз, – подтвердил ИР. – Вероятность ошибки ничтожно мала. В Даррелле зафиксировано 75 случаев заболевания туберкулезом. Сегодня вечером это число может увеличиться примерно в два раза. Предполагается динамика роста заболеваний. Из соседних районов и даже провинций поступают сведения о расширении инфицированных территорий. Выявленный штамм отличается высокой устойчивостью и агрессивностью.

– Известна история заболеваний туберкулезом на Таллспринге?

– Нет. После первой высадки землян случаев заболеваний туберкулезом здесь не зафиксировано.

– Так в чем же, черт побери, дело?

– Согласно предварительному заключению местных медиков и представителей аппарата здравоохранения, источниками заражения являемся мы.

– Мы сами?!

– Да, мы. После консультаций с нашей медицинской компьютерной программой я согласен с логичностью заключения здешних врачей.

– Мне нужны подробности!

– Зафиксированный здесь штамм является продуктом нескольких столетий борьбы с туберкулезом при помощи различных высокоэффективных и сложныхмедицинских методик. Ученые-земляне сумели создать сильные антибиотики, предназначенные для борьбы с бациллами туберкулеза, бациллами, которым удалось создать устойчивый к действию лекарств штамм. В начале двадцать первого века туберкулез переродился, превратившись в так называемый супервирус, чрезвычайно устойчивый к воздействию антибиотиков.

– Которым, если я не ошибаюсь, пришло на смену поколение метабиотиков.

– Абсолютно верно. Метабиотикам удавалось в течение почти целого столетия сдерживать развитие этого супервируса. Специалистами по микробиологии были разработаны новые вакцины на основе новейших открытий генной инженерии. Такие метабиотики и по сей день являются высокоэффективным средством для лечения инфекционных болезней. Теперь мы научились разгадывать генетический код каждого нового вируса и поэтому можем подобрать для него соответствующую вакцину. Однако это привело нас в тупик – мы все равно не сумели справиться с распространением инфекционных заболеваний.

Саймон посмотрел в окно на мокрые городские улицы, чувствуя, как до него постепенно доходит смысл рассуждений незримого собеседника.

– Но мы до сих пор так и не искоренили болезнетворные бактерии, – высказал он вслух свое предположение.

– Верно. Мы не уничтожили их. Города Земли по-прежнему остаются рассадником бактерий. Чиновники местного медицинского ведомства продолжают постоянно следить за появлением новых штаммов. При их обнаружении в течение тридцати часов создается новая вакцина. Таким образом, здесь двести лет не знали инфекционных заболеваний.

– В колониях дело обстояло так же?

– Колонистов здесь подвергают строгому медицинскому осмотру на предмет целого спектра возможных заболеваний. Все они обязательно проходят флюрографирование. Если выявляют больного, ему сразу же делают все необходимые прививки. Бациллы туберкулеза не могли попасть сюда с других планет, по крайней мере в активном состоянии. Такова сложившаяся здесь практика.

– Значит, занести на Таллспринг бациллы туберкулеза могли только мы?

– Это самое очевидное заключение. Наиболее вероятное объяснение случившегося, на мой взгляд, таково. Кто-то из наших людей оказался подвержен проникновению в его организм самой последней разновидности вируса, оставаясь при этом здоровым. Такое могло произойти либо при вакцинации, либо в процессе эмбриональной в-записи, когда иммунная система подвергается значительному усовершенствованию и становится невосприимчивой к инфекциям. Однако человек все равно остается бациллоносителем. Если подобное все-таки произошло, он легко может заразить весь экипаж космического корабля и занести инфекцию на другие планеты. Его спутники неизбежно заражаются и тоже становятся носителями болезни.

– Разве не все пассажиры проходят рентген?

– Рентген выявляет далеко не все возможные заболевания. Полное исследование стоит дорого, да и флот давно уже не использовали для поиска новых колоний. Состояние здоровья наших спецназовцев контролируют главным образом их боевые костюмы. До сих пор этого считалось вполне достаточным для пригодности к межпланетному путешествию.

– Черт побери! – прошипел Саймон и откинул голову на спинку кресла. – Значит, это не просто туберкулез, а новая разновидность его, которая поразит всех жителей планеты.

– Наша медицинская программа уверена в том, что та часть местного населения, которая подверглась эмбриональной в-записи, останется невосприимчивой к болезни, – ответил компьютер.

– Процентное отношение?

– Примерно одиннадцать процентов местных жителей подверглись эмбриональной в-записи, из них около половины – дети в возрасте до пятнадцати лет.

– Отлично. Что рекомендует медицинский ИР.

– Немедленное производство вакцины. Изоляция всех обнаруженных больных. Ускоренное их лечение.

– Болезнь излечима?

– Всякое бывает. Наш медицинский ИР обладает образцами метабиотиков, которые оказались крайне эффективными. Мы можем попытаться совместить их с регенерационными вирусами легочной ткани. Но такая процедура не будет ни дешевой, ни скорой.

– Сколько приблизительно потребуется времени?

– Полное выздоровление наступит через два года.

– Черт! Сколько времени уйдет на изготовление вакцины?

– Ее производство можно начать через сутки, сразу после того, как вы отдадите соответствующее распоряжение. Для производства количества вакцины, необходимого для излечения всего населения планеты, понадобится три недели.

– А что же нам, черт побери, тогда делать с нашим графиком?

– Заниматься далее оценкой здешних активов считаю нецелесообразным. Все равно получить точные данные сейчас не удастся.

Неожиданно прожужжал зуммер интеркома.

– Сейчас с вами будет говорить президент Штраус, – прозвучал голос помощника президента. – Он требует незамедлительно принять его.

Этого следовало ожидать, подумал Саймон.

– Просите его войти.

– Да, сэр!

– И еще пусть ко мне зайдет мистер Рейне.

Для обсуждения проблем взаимодействия персонала «Зантиу-Браун» с местными законодательными и исполнительными органами Эдгар Штраус – самый неподходящий человек. В отношениях с ним бесполезно прибегать к угрозам и шантажу. Он отличался строптивостью, упрямством и несдержанностью, граничащей с откровенной враждебностью.

Саймон уже подумывал о том, чтобы использовать кого-нибудь из президентских родственников в качестве заложников. Если они унаследовали те же самые черты характера, то, несомненно, будут готовы пожертвовать собой ради него.

Штраус ворвался в кабинет Саймона со скоростью разъяренного раненого слона.

– Вы настоящие фашиствующие ублюдки! Вы же убиваете нас! Вы желаете нашей смерти! Вы хотите очистить от нас эту планету, чтобы поселить здесь ваших говенных родственников!

– Господин президент, вы просто нас не поняли…

– Вот только не надо городить чушь и вешать мне лапшу на уши! Да обо все этом трубят на каждом углу! В Сети полно сообщений на эту тему! Вы одарили нас туберкулезом! Это какая-то разновидность в-записанной болезни, от которой трудно вылечиться!

– О в-записи не может быть и речи, вирус естественного происхождения.

– Чушь! Какая разница! – фыркнул президент Штраус. Его серые глаза метали молнии. – Мы оказались совершенно беззащитны перед эпидемией. Вы творите здесь настоящий геноцид и уже обрекли нас на медленную, мучительную смерть. Дай вам волю, вы бы с радостью выжгли нас гамма-лучами. Зачем же вам тогда заложники?

– Если вы успокоитесь, возьмете себя в руки, то я…

Дверь снова открылась, и в кабинет вошел Брэддок Рейне – высокопоставленный служащий управления разведки Третьего флота. Ему было далеко за тридцать. Рейне относился к тому типу людей, которые без всяких усилий могут проникнуть куда угодно. Кроме этого, Всевышний наделил его даром внушать безоговорочное доверие окружающим. Всякий, кому довелось переброситься с ним лишь парой фраз, был готов утверждать, что Брэддок – милейший парень, с которым приятно провести вечер в баре за парой кружек пива. Саймону было известно, что на Брэддока Рейнса можно положиться в самых щекотливых ситуациях и рассчитывать на трезвый, логичный анализ таких ситуаций.

– Кто это? Ваш главный палач? – взъярился Эдгар Штраус. – Я знаю, теперь вы мне житья не дадите после того, как я узнал правду. Вы меня слишком боитесь. Ну, что же ты для меня приготовил, сынок, нож или пулю?

У Брэддока от удивления отвисла челюсть. На какое-то мгновение он утратил дар речи.

– Немедленно замолчите или я действительно прикажу вас расстрелять! – неожиданно взвился Саймон.

Президент Штраус сразу же осекся и что-то недовольно проворчал себе под нос.

Саймон несколько раз шумно вдохнул и выдохнул через нос, чтобы успокоиться. С ним давно уже не случалось таких неконтролируемых вспышек гнева. Но на этот раз он не смог сдержаться. Штраус действительно был невыносим. Впрочем, не стоит удивляться, что на заштатной планете вроде Таллспринга избрали такого «всенародного любимца», как Штраус.

– Господин президент, меня самого только что проинформировали об этой ужасной эпидемии. Меня это потрясло до глубины души. Я чрезвычайно удивлен, что такое случилось с вашей прекрасной планетой. Я немедленно отдам приказ взять ситуацию под особый контроль. Уверяю вас от имени высшего руководства «Зантиу-Браун», что мы сделаем все необходимое, чтобы помочь вам справиться с эпидемией. Мы незамедлительно предоставим образцы имеющихся у нас вакцин и соответствующих метабиотиков. Если вам удастся задействовать все необходимые планетарные ресурсы, то можно считать, что эффективное и быстрое решение проблемы уже найдено.

– Нам потребуется не меньше месяца, чтобы получить нужное количество вакцины. Сколько, по-вашему, людей умрет за это время?

– Думаю, мы справимся недели за три. Если все будем делать как надо, то никаких жертв не будет. Но для этого нам придется тесно взаимодействовать друг с другом. Вы готовы к сотрудничеству? Или хотите, чтобы ваш народ скорбно и гордо страдал?

– Неужели вы все это придумали для того, чтобы окончательно поработить нас?

– Мы ничего такого не придумывали, – веско произнес Саймон. – За долгие века бациллы туберкулеза мутировали, и их стало очень трудно выявлять. Только явный глупец или упрямый корыстолюбивый политик может обвинять в этом нас, – отчеканил Родерик.

Персональный ИР успел сообщить ему, что президент Штраус продолжает получать бесконечные шифрованные послания о случаях заболевания туберкулезом. Их поток нарастает с каждым часом.

– Это верно, – отозвался Эдгар Штраус. – Ваше появление здесь и вспышка эпидемии – абсолютная случайность. А какие обследования персонала «Зантиу-Браун» проводятся перед вылетом ваших Сил стратегической безопасности на очередное задание? Скажите мне правду, не стесняйтесь! Люди, обитающие в больших городах Земли на протяжении многих столетий, являются носителями туберкулеза. Вы ведь всех их проверяете, верно?

Краем глаза Саймон заметил, что Брэддок Рейне тайком подмигнул ему. Лицо его при этом сохраняло подчеркнуто бесстрастное выражение.

– Мы пользуемся процедурами проверки, одинаковыми для всех космических кораблей, покидающих Землю. Все эти процедуры в точности соответствуют карантинному законодательству ООН. Без таких проверок мы не позволяем ни одному кораблю покидать пределы Солнечной системы. Разве корабли клана Наварро не проверяются?

– Конечно, мы тоже используем подробные процедуры. Но у нас не было никакого туберкулеза, пока ваши болваны не высадились на планете!

– Но почему же тогда не возникло эпидемии в прошлый раз, когда мы высаживались у вас?

Глаза Эдгара Штрауса сердито блеснули.

– Так, значит, эта вакцина – последнее слово вашей фармакологии и вы хотите, чтобы мы ею воспользовались. Хотите, чтобы мы ухватились за новинки и забыли про старые лекарства, так?

– Что же в этом плохого?..

– Вы просто в очередной раз откармливаете нас на убой. Взращиваете, так сказать, тучного тельца. Именно до этой степени и распространяется ваша иллюзорная щедрость. Даже наше несчастье вы обращаете себе во благо! Наши предприятия начинают производить ваши вакцины и метабиотики. Когда их накопится достаточное количество, вы снова прилетите к нам и отвезете их к себе на Землю. Мне известно, сколько новых проектов вы внедрили в наших фирмах и университетах. Нейротроника, компьютерные программы, биохимия, генетика, даже проекты новых металлургических и сталеплавильных заводов. Все это вы преподнесли нам исключительно по доброте вашей души!

– Мы хотим, чтобы наши капиталовложения в экономику Таллспринга приносили плоды. Нет ничего удивительного в том, что мы стараемся помогать вам в обновлении технологической и научной базы.

– Но исключительно ради вашей собственной выгоды. Чему же тут удивляться! Если мы будем выпускать старую, неконкурентоспособную продукцию, ваши дивиденды будут ничтожно малы!

– Вы так полагаете?

– Знаю! Да и вы сами прекрасно знаете!

– Тогда откажитесь от всех нововведений в науке и технике. Давайте! – Саймон указал на открывавшуюся из окна городскую панораму. – Скажите это вслух своему народу, господин президент! Убедите его, что он должен отказаться от самых новых компьютерных программ! Скажите, что он обойдется без тормозов нового поколения для автомобилей! Скажите, что ему не нужны новые лекарства!

– В конечном итоге вы проиграете. Вы ведь сами это отлично понимаете. На этот раз прибыло меньше космических кораблей, чем обычно. Где же ваши остальные звездолеты? Почему вы медленно пополняете флот новыми кораблями? В один прекрасный день вы снова прилетите сюда и увидите, что мы окрепли настолько, что сможем дать вам достойный отпор. Мы будем крепнуть год от года, в то время как вы будете медленно увядать, как и все одряхлевшие империи. Настало время нашего расцвета. Конец межзвездных полетов станет также и концом земной тирании.

– Это ваши спичрайтеры сочинили такой убойный слоган или вы сами исхитрились выдумать его?

– Мои внуки еще попляшут на вашей могиле, говнюк вы этакий!

Эдгар Штраус резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. На ходу он просвистел несколько тактов из государственного гимна Таллспринга.

– Моей могилы не существует, – бросил ему вслед Саймон.

– Все это было весьма забавно, – прокомментировал Брэддок. – Хотите, чтобы он погиб в автокатастрофе?

– Не надо искушать меня! – усмехнулся Саймон.

– Зачем же вы меня тогда позвали?

– Пора начинать программу вакцинации, которую рекомендует наш медицинский ИР. Я хочу, чтобы вы взяли под контроль вакцинирование стратегически важной для нас части персонала – всех тех, кто имеет отношение к самым главным задачам нашей операции. Начните с заводских рабочих, но не пропустите и тех, кто работает на электростанциях и на подобных вспомогательных подразделениях. Необходимо свести к минимуму перебои в работе промышленных объектов, имеющих для нас стратегическое значение.

– Будет сделано, сэр.

В насосной станции не было ничего примечательного. Обыкновенный бетонный куб с плоской крышей за забором-сеткой, окруженный живой изгородью из кустов терновника. Находилась она в углу промышленной зоны на окраине Даррелла. С дороги станцию было трудно увидеть из-за высоких деревьев лесополосы, высаженной на обочине.

Ночью насосная станция освещалась размещенными по периметру ограждения галогеновыми лампами. Одна из них давно перегорела, остальные время от времени неритмично помаргивали. Скорее всего по причине особого угла отбрасываемого ими света трещины в бетонных стенах казались в ночное время еще более заметными, чем днем. Спрятавшись в кустах, Рэймонд внимательно разглядывал ворота. Их удерживали лишь цепь и навесной замок. Несмотря на то, что до этого он вместе с товарищами изучил все снимки насосной станции, Рэймонд не рискнул бы утверждать, что хорошо ознакомился с ее расположением и предусмотрел все. Теперь его опасения оправдались. Этот навесной замок почему-то остался ими незамеченным. Всего лишь какой-то один навесной замок.

Безопасность явно не стояла номером один в списке приоритетов руководства насосной станции. Ограды вполне хватало, чтобы стать на пути малолетних хулиганов, способных причинить какой-нибудь ущерб помещению. На такой случай на станции была установлена пара сирен и несколько датчиков внешнего обзора. По крайней мере в инвентарном списке оборудования станции других устройств подобного рода больше не значилось.

«Прайм» прощупал все до единого объекты внутренней компьютерной сети станции, чтобы выявить возможные тайные ловушки или дополнительные узлы сигнализации. Следовало соблюдать осторожность.

Рэймонд приказал «Прайму» приступить ко второму этапу. Изображения, поступавшие с датчиков визуального и инфракрасного наблюдения, установленные у входа, на мгновение замерли, и компьютерная программа моментально внедрилась в их процессоры. Цифровые таймеры датчиков продолжали вести отсчет, не допустив сбоя ни на секунду, как будто ничего не произошло. После этого «Прайм» занялся замком. Рэймонд услышал негромкий щелчок – замок открылся. Рэймонд выскочил из тени и бросился к ограждению. Перебраться на ту сторону оказалось для него пустяковым делом. Через несколько секунд он ловко приземлился в зарослях не скошенной травы во внутреннем дворике. Еще три секунды ушло на то, чтобы приблизиться к двери и открыть ее. Всего семь секунд задержки. Неплохо.

Его модифицированные глаза мгновенно приспособились к темноте внутреннего помещения, освещаемого лишь слабым мерцанием светодиодов пульта управления. Станция состояла только из одной комнаты. Рэймонд разглядел насосы – пять массивных стальных цилиндров на широких рамах. Возле каждого из них в бетонный пол уходили толстые водопроводные трубы. Насосы монотонно и гулко вибрировали.

Он вытащил из рюкзака сверток со взрывчаткой и развернул его. Затем быстро прошел мимо насосов, устанавливая заряды прямо над опорами.

Рэймонд покинул насосную станцию так же тихо и быстро, как и вошел в нее. Замок щелкнул и закрылся. Как только Рэймонд перебрался через ограду, датчики входа возобновили работу в прежнем режиме. «Прайм» вышел из компьютерной сети Даррелла и стер все следы своего пребывания в ней.

Мерцающие красные и голубые огни они увидели еще издалека. Саймону они бросились в глаза сразу, как только они свернули на дорогу, ведущую к промышленной зоне на окраине города. Возле насосной станции стояло более десятка полицейских машин. Вокруг места происшествия была натянута ярко-голубая лента, которой полицейские отгораживаются от любопытных прохожих. Вокруг стояли полицейские в форме. Эксперты и специальные роботы в это время обшаривали каждый сантиметр огороженной территории. Неподалеку прохаживались спецназовцы. У них был вид надсмотрщиков, деловито надзирающих за скованными одной цепью каторжниками. По ту сторону кордона толпилась кучка репортеров с портативными датчиками в руках. В местных СМИ уже появился ряд сообщений о происшествии, и зрители могли получать информацию о взрыве не только в аудио– и видеорежиме, но и в Сети, где уже была вывешена трехмерная картинка места трагедии.

Журналисты выкрикивали интересующие их вопросы, адресуясь полицейским и бойцам «ЗБ», не обращая внимания на их служебные звания. В этом не было ничего особенного. Такова обычная практика пишущей братии, надеющейся любым способом, пусть даже провокацией, добиться того, что им нужно.

Саймон уже ознакомился с результатами первичного анализа взрыва, проведенного группой экспертов.

– Разве в такое можно поверить? – спросил Брэддок Рейне.

Вместе с Адулом Кваном он ехал в машине Саймона Родерика. Все трое принялись рассматривать зевак, собравшихся возле места происшествия. Это были рабочие и служащие соседних промышленных предприятий. Они стояли, поеживаясь от утреннего холодка и обмениваясь последними слухами о случившемся.

Брэддок переключился на ручное управление и, сбросив скорость, объехал людей, стоявших прямо на дороге и не обращавших внимания на подъезжающие к насосной станции автомобили.

– Хотите войти внутрь, шеф? – спросил Адул.

Саймон на мгновение задумался. Заходить или нет? Немного позже он получит голографические снимки места происшествия и сумеет все детально изучить. Однако светиться лишний раз на публике ему не хотелось, особенно в этом месте. Саймон никак не мог отделаться от неясного чувства, вызванного сообщением о взрыве насосной станции. Никакой, пусть даже самый совершенный голографический снимок не сможет подсказать ему, связано ли это происшествие с тем, что он ищет. То, что он ищет, не способен запечатлеть никакой снимок, пусть даже и самого превосходного качества.

– Да, нужно посмотреть, что там, – ответил он.

– Хорошо, – произнес Адул и сообщил сержанту взвода спецназовцев, что они хотят войти внутрь.

Брэддок занялся парковкой автомобиля.

Заметившие их репортеры сразу встрепенулись. Кое-кто явно вознамерился юркнуть следом за ними к дверям станции, однако трое полицейских и двое землян в форме «ЗБ» преградили им путь, расчистив дорогу Саймону и его спутникам.

– Вы из тайной полиции «Зантиу-Браун»?

– Будете ли вы в отместку за теракт применять ошейник с дистанционным управлением?

Проходя через кордон репортеров, Саймон старался сохранять невозмутимое выражение лица. Когда он оказался в помещении станции, то недовольно сморщился. Зрелище не из приятных. Саймон не сразу понял, что шагнул прямо в лужу.

Взрывом насосы были полностью выворочены из бетонного пола. Из стен и потолка торчали осколки металла разной величины и формы. Ни одно из приспособлений внутри помещения не осталось неповрежденным, даже пульт управления.

Саймон внимательно огляделся по сторонам.

– Чувствуется опытная рука, – пробормотал он. – Очень опытная.

Саймон заметил, что пятеро старших офицеров полиции почему-то сбились в тесную кучку, как будто увиденное сильно напугало их, и улыбнулся. Он часто оказывался в местах, где было совершено преступление, и почти постоянно находившиеся там офицеры в звании старше лейтенанта пытались прибиться именно к тем, кто имел такой же чин. Возникало ощущение, будто они опасаются, что младшие по званию могут ограбить их, окажись они одни.

Личный ИР Саймона связался с компьютерной сетью местной полиции и сообщил, что дежурный офицер полиции, капитан Ойзин Бенсон, уже прибыл на место происшествия. Узнать его было нетрудно – в полиции больше никто не ходил с такой растрепанной шевелюрой.

Бенсон тоже узнал Саймона с первого взгляда. Он тут же задал ему вопрос:

– Чему могу помочь?

– Мы только что прибыли, капитан. Хотелось бы произвести первичный осмотр места, – ответил Родерик. – Мы не собираемся вмешиваться в ваши дела.

– Позвольте я поточнее сформулирую вашу мысль, – предложил Бенсон. – «Кто вы такие и какое вы имеете право находиться здесь»? Я правильно сказал?

– Да. Я вас понял. Видите ли, мы прибыли прямо из канцелярии президента. У нас распоряжение генерала Кольбе. Наша цель – определение характера происшествия. Мы хотим знать, не был ли он направлен против «Зантиу-Браун».

– Не был.

– Как-то слишком быстро вы сделали такой вывод, капитан. У вас есть какие-то конкретные доказательства?

– Никаких подстрекательских призывов на стенах станции не оставлено. Никаких заявлений или манифестов борцов за свободу. Никто из полицейских не стал жертвой теракта. Так что дело это сугубо гражданское.

– Скажите, на Таллспринге было совершено много терактов подобного рода?

Капитан Бенсон холодно улыбнулся.

– Они происходят так же редко, как и заболевания туберкулезом, мистер Родерик.

– Я скажу вам следующее, капитан. Насосная станция снабжает водой несколько фабрик. Всем им придется приостановить работу до тех пор, пока не будет возобновлено обычное снабжение водой, – ответил Саймон.

– Из семнадцати фабрик, получающих воду с этой станции, только пять должны передавать вам свою продукцию. Но, с другой стороны, против фирмы, владеющей насосной станцией, сейчас выдвинуто несколько исков в связи с утечками ядовитых веществ. Иски поданы семьями, пострадавшими от таких утечек.

– Эти компании получали угрозы в свой адрес?

– Их служащим неоднократно угрожали, причем в самой разной форме – и устно, и по электронной почте. Угрожали и им самим, и членам их семей. Но и самой фирме угрожали.

– Очень хитро все продумано.

– Насколько я понимаю, мистер Родерик, правда вам не очень нравится, особенно в тех случаях, когда она не совпадает с вашими намерениями.

Саймон раздраженно вздохнул. Зачем он ввязался в разговор с этим ничтожным офицером полиции?

– Нам очень хотелось бы тут все самым внимательным образом осмотреть, капитан. Не смею больше отнимать у вас драгоценное время.

– Очень любезно с вашей стороны, – съязвил Бенсон и, отступив в сторону, сделал приветственный жест.

Саймон прошлепал по залитому водой полу к ближайшему взорванному насосу. Воды набежало уже столько, что он успел промочить ноги. Над остатками агрегата склонились два человека – инженер в куртке с логотипом местной водопроводной станции и техник из «ЗБ». Увидев трех офицеров разведки, техник коротко кивнул им. Инженер воспринял их появление с полнейшим равнодушием. Он был занят тем, что проводил миниатюрным переносным датчиком над обломками насоса.

– Что-то интересное нашли? – поинтересовался Саймон.

– Стандартная взрывчатка, производимая для продажи, – отозвался техник. – Никаких отличительных фирменных молекул изготовителя не обнаружено. Сомневаюсь, что полиции удастся выйти на след тех, кто приобретал ее. Мне кажется, зарядные устройства были заложены так, что все взрывы произошли одновременно. Это предполагает использование радиоуправляемого взрывного устройства. Оно включается откуда-нибудь с отдаленного расстояния. Но вполне возможно, что злоумышленники могли использовать и заряды с таймером. Задумка очень простая. Достать все это несложно. – Инженер неожиданно выпрямился. – Могу сказать одно, – произнес он, – кто бы это ни был, он хорошо разбирается в своем деле.

– Неужели? – удивленно поднял брови Саймон. – Почему вы так решили?

– Количество взрывчатки и ее расположение. На каждый насос пошло минимальное количество. Здание станции – стандартное, это самый скромный строительный проект, который только можно себе представить. Его главное назначение – укрывать насосы от непогоды. Бетонные блоки, что называется, сшиты на живую нитку. Прошлой ночью здесь прогремело шесть взрывов, и серьезные повреждения получили только сами насосы. Я бы назвал это чрезвычайно точно направленными взрывами.

– Значит, нам следует искать высококлассного диверсанта, мастера своего дела, верно?

– Точно. Судя по всему, он хорошо разбирается не только во взрывчатке, но и в насосах. Посмотрите! – Инженер указал на кусок корпуса насоса, похожий на скрученный цветок. – Заряды устанавливали на каждой опоре. После взрыва импеллеры разорвали эти штуки изнутри. Вам, наверное, известно, что они разгоняются до нескольких тысяч оборотов в минуту. Так что можете себе представить, с какой силищей их рвануло.

– Да, пожалуй, представляю, – отозвался Саймон. – Ваша задача – оценить масштаб ущерба?

– Угу.

– Сколько уйдет времени на полный ремонт станции?

Инженер на мгновение задумался.

– Тут речь идет не о ремонте. Все предстоит перестраивать заново. У нас в настоящее время в запасе только два целых насоса. Нужно отправить заказ на машиностроительную фирму, чтобы они изготовили недостающие насосы. На их изготовление и установку уйдет недель шесть. Но более реальный срок – восемь или даже девять недель.

Когда они вернулись в его кабинет, Саймон дождался, когда помощник принесет чай, и только после этого спросил:

– Что скажете?

– Умно, – ответил Адул. – Причем работа сделана на нескольких уровнях.

– Никаких поводов для оправдания взятия местных заложников нам это не дает, – заметил Брэддок.

– Нам это не удастся сделать еще несколько ближайших недель, особенно после злосчастной вспышки туберкулеза, – мрачно заключил Саймон. – Будет очень трудно выдерживать обвинения местных жителей в том, что мы принесли сюда эту болезнь, если сорвемся и начнем брать заложников. Нужно сохранять спокойствие.

– А мы как раз и постараемся им не подставляться, – заявил Адул. – Но есть опасность, что они выведут из строя все остальные принадлежащие нам фабрики.

– Именно это и беспокоит меня больше всего, особенно после того, как я убедился в том, что они безупречно провели свою операцию, – произнес Саймон. – Вот только кто эти таинственные «они»?

– Правительство, – не раздумывая, выпалил Адул. – Штраус создал группу террористов и снабдил их всем необходимым. Больше некому, судя по высокому уровню подготовки диверсантов. Действия на умеренном уровне. У нас возникают неприятности, но не настолько серьезные, чтобы прибегать к акциям справедливого возмездия.

– Не уверен, – отозвался Саймон. – Все это представляется мне каким-то… мелким, что ли… особенно если к делу действительно имеет отношение Эдгар Штраус. Ему пришлось бы создавать тайную спецслужбу. Нет, на мой взгляд, это не он. Слишком тонко для Штрауса, он работает более топорно.

– Может быть, у них хорошее прикрытие? – предположил Брэддок.

– Нет, – возразил Саймон. – Штраус – скверный актер.

– Хуже того, он – политик. Один из самых скользких коварных ублюдков, какие только появлялись когда-либо во вселенной.

– И все равно вы меня не убедили, – упрямо стоял на своем Саймон. – Кто бы они ни были, они точно знают, чего хотят. Пока что они хотят заявить нам о своем существовании. Мне нужен список акций против «Зантиу-Браун», произошедших в Даррелле после нашего появления на Таллспринге! – приказал он своему ИР. – Категория «два» и выше.

Через несколько секунд все трое принялись изучать заголовки документов, скользившие один за другим на голографическом экране, установленном на столе Родерика. Документов оказалось двадцать семь. Это были описания стычек с патрулями, нападений на солдат во время посещений ими местных ночных баров и ресторанов, случай столкновения грузовика с джипом «ЗБ», случаи намеренной порчи силовых кабелей, ведущих к фабрикам и резервным генераторам, случаи электронных диверсий и пропажи партий сырья по пути от поставщика к потребителю. Заканчивал список взрыв на насосной станции.

– Двадцать семь происшествий за три недели, – резюмировал Адул. – Бывало и похуже.

– Список нужно распределить по категориям! – приказал Саймон компьютеру. – Выдели отдельно случаи, связанные с работой наших предприятий. – Получив нужные данные, он какое-то время изучал их. – Ничего не заметили? – обратился он к подчиненным.

– А что именно мы должны искать? – поинтересовался Брэддок.

– Исключите из списка два случая госпитализации наших десантников и дорожную аварию, когда был поврежден груз биохимических веществ по пути в космопорт.

Брэддок еще раз пробежал глазами по списку.

– Понятно. Все остальное – случаи саботажа. Виновники не были пойманы.

– Взрыв на насосной станции – одно из звеньев целой цепочки действий злоумышленников. Они сумели проникнуть в здание станции, не потревожив систему сигнализации. Датчики ничего не зафиксировали. Ублюдки не оставили никаких следов. Чистая работа!

– Это мог быть один из служащих станции, который приходил осматривать оборудование.

– Он приходил восемь дней назад, – сообщил Саймон. – Там вообще всего трое служащих. Значит, к этому могут быть причастны все трое.

– А какова эффективность саботажа в процентах? – неожиданно встрепенулся Адул.

На голографическом экране появилось несколько таблиц, на которых быстро сменялись различные цифры.

– Боже праведный! – схватился за голову Брэддок. – Двадцать процентов!

– Высокоэффективный саботаж, – пробормотал Родерик. – Сведи в один список все лозунги и заявления радикально настроенных местных групп!

– Таких в списке нет, – ответил ИР.

– Другие случаи! – скомандовал Саймон. – Случаи уличных беспорядков, прозвучавшие на них лозунги и требования!

На экране появился новый список в виде схемы с перекрестными ссылками. Саймон наугад открыл несколько файлов. Некоторые из них представляли собой изображения надписей и рисунков на стене, сделанных баллончиком с краской. Часть рисунков изображала молоты или мечи, вонзающиеся в логотип «Зантиу-Браун». Другие файлы представляли собой аудиозаписи, искаженные специальными приспособлениями, чтобы невозможно было распознать настоящие голоса говоривших, загружавшиеся в планетарную информационную сеть. В них утверждалось, что акции саботажа, направленные против инопланетных захватчиков, проведены от имени всего народа Таллспринга.

Саймон почувствовал возбуждение охотника, напавшего на след жертвы. Скорее всего большая охота начнется очень скоро. Что ж, это хорошее предзнаменование.

– Судя по всему, мы имеем дело с двумя группами противника. – Он указал на один из списков на экране. – Это кучка не слишком опасных для нас непрофессионалов, способных на ничтожные выпады в наш адрес. Так, мелочь, вроде любителей покидаться камнями. Но есть и другая группа. – ИР снова вернулся к файлам, содержащим описания случаев экономического саботажа. – Эти люди имеют хорошую профессиональную подготовку и стараются действовать, не появляясь на публике. Они хорошо знают наши самые уязвимые места – то есть финансы. В наших операциях по приобретению имущества существует очень тонкая грань между жизнеспособностью и долгами. Чем больше у нас будет накапливаться проблем, вызванных экономическими потерями и задержками, тем труднее будет с ними справляться.

– У меня как раз возникла проблема, – признался Адул. – Эта группа саботажников скрывает свою деятельность от остальных жителей Таллспринга, но мы всегда должны быть в курсе их намерений.

– Мы о них знаем, – вступил в разговор Брэддок. – Но доказать пока ничего не можем. Вот, например, взрыв на насосной станции. Он не представляет для нас прямой угрозы, но из-за него мы понесем большие убытки.

– Верно, – согласился Саймон. – Однако у меня есть опасение – они догадались, что мы их раскусили. Теперь они утроят осторожность.

– Потому они и готовят свои акции так, чтобы никто не догадался об их истинных намерениях.

– Мы еще плохо разбираемся в их психологии, – признался Саймон. – Почему они боятся проводить более эффективные операции?

– Вам кажется, что двадцать процентов – это мало?

– А вы задумайтесь над тем, какую силу они нам продемонстрировали. Если бы они захотели, то достигли бы и пятидесяти процентов эффективности.

– Если бы показатель эффективности поднялся до пятидесяти процентов, мы бы немедленно начали брать заложников, и плевать на любые инфекционные заболевания местного населения!

– А вам не кажется, что помимо всего прочего они сами могли сварганить здесь эту самую туберкулезную палочку? – высказал предположение Адул. – Ведь и эпидемия может оказать воздействие на нашу операцию на Таллспринге, верно?

– Я ничего не сбрасываю со счетов, – отозвался Саймон. – Но должен заявить, что подобное все-таки маловероятно. А что, если бы у нас не нашлось образцов нужной вакцины? Они обрекли бы на вымирание своих же соотечественников. Это не их метод. Их главная цель – мы. Это мы находимся постоянно под их прицелом. Слава богу, пока никто из нас сильно не пострадал.

– Однако в самом скором будущем мы понесем колоссальные убытки. Они своей цели добьются.

– Все равно они работают не в полную силу, – покачал головой Саймон.

– Шеф, единственное, чего они пока не успели сделать, – это официально объявить нам войну.

– Нужно самым тщательным образом все обдумать. Они ведь не сомневались, что когда-нибудь мы о них узнаем, верно? Мы анализируем ситуацию и обнаруживаем существование подпольной группировки, хорошо организованной, глубоко законспирированной и мастерски обученной. Ее цель – проведение актов экономического саботажа и нанесение ущерба нашим экономическим интересам на планете. Какой, предположительно, должна быть наша реакция?

– Мы должны немедленно броситься на их поиски, – ответил Адул.

– Разумеется. А дальше?

– Дальше следует усиление наших систем безопасности.

– Верно. А это значит, что мы тратим на это больше ресурсов, как человеко-часов, и так машинного времени.

– То есть они задумали подставить нас под удар, сделать более уязвимыми перед их предстоящим главным ударом?

– Не исключено, что именно так. Хотя я готов признать, что, наверное, слишком переоцениваю их возможности.

– Если все, что мы наблюдали до настоящего момента, – обычные диверсии, – высказал свое мнение Брэддок, – то я боюсь даже предполагать, что случится дальше, на что будет нацелен их главный удар.

– Их возможности внушают самые серьезные опасения, – продолжил Саймон. – Но меня тоже более всего беспокоит их главная цель. Наше присутствие на Таллспринге является трехсторонним: люди, космические корабли и финансы. Они уже нанесли удары по нашим финансам. Если заговорщики хотели причинить нам экономический ущерб, то они своего уже добились.

– Их ждут неприятности. Мы ведь будем брать заложников, – вставил Адул.

– На Санта-Чико мы уже применяли этот метод. Упертых фанатиков все равно не остановишь, – ответил Саймон. – Давайте посмотрим на проблему с их точки зрения. Пятьсот, пусть даже тысяча людей погибнет в обмен на то, что мы заберем у них все, что нам причитается, и навсегда покинем их планету. Это фатальная неизбежность. Освободительные войны редко обходятся без жертв.

– Значит, их цель – либо мы сами, либо наши космические корабли?

– Именно так. Готов спорить на что угодно – им нужны наши корабли.

– Они их не получат.

Саймон с улыбкой посмотрел на подчиненного.

– Знаю. Именно на этом зиждется наша уверенность. Это наша неприступная, нерушимая твердыня. Наши корабли неуязвимы. Мы можем обнаружить и своевременно уничтожить любые вражеские ракеты. Компьютерные программы кораблей не позволят проникнуть в бортовые электронные системы. В космопорт без нашего ведома и мышь не проскочит. Мы можем проверить все грузы до последнего грамма.

– Но вы представьте себе, что им все-таки удалось каким-то немыслимым образом захватить корабль или получить с Санта-Чико местное экзоатмосферное оружие.

– Но как? – удивился Адул. – Санта-Чико на расстоянии тридцати световых лет отсюда. Даже если тамошние жители и отправили сообщение при помощи мазера, оно просто еще не успело дойти до Таллспринга. Кроме того, нами не обнаружено на здешней орбите никаких спин-генераторов.

– Мы всегда считали, что космические корабли и порталы могут производиться только на Земле. Но если их могут создавать где-то еще, то разве только на Санта-Чико.

– Могу представить себе, что произойдет, если на Санта-Чико возникнет организованное движение сопротивления…

– Мне тоже становится не по себе от этой мысли. Мне уже приходилось бывать на Санта-Чико. Межзвездная революция не слишком соответствует целям развития их общества. Как бы то ни было, эта планета сейчас закрыта для всех космических полетов. Я привожу ее просто в качестве примера, чтобы мы не предавались самоуспокоенности. Мы сейчас должны беречь наши космические корабли как зеницу ока. Если мы их лишимся, то потеряем буквально все на свете. Если нам не удастся вернуться на Землю, то галактические проекты «Зантиу-Браун» потерпят крах, последствия которого трудно даже предугадать. Это будет настоящая катастрофа, и мы не имеем права допустить ее. Несмотря на то, что новоявленные цивилизации вполне самодостаточны, они все равно зависят от нас, от наших новейших технологий и научных открытий. Земля по-прежнему остается интеллектуальной и научной колыбелью человечества. Каковы бы ни были наши связи с другими планетами, их все равно нельзя разрывать.

– Мне кажется, сэр, вы заходите слишком далеко в своих рассуждениях, – еле заметно усмехнулся Брэддок. – Одно дело взорвать несколько насосов и совсем другое – захватить космический корабль. Я готов признать, что эти ребята идеально справились со своей задачей, но до захвата корабля они еще точно не доросли. Нет, ничего подобного не случится.

Саймон задумался над словами Брэддока. Будет трудно убедить его в том, что проблема гораздо сложнее, чем представляется с первого взгляда. В умах персонала «Зантиу-Браун» прочно укоренилась догма о неуязвимости космических кораблей корпорации. В это свято уверовали даже Адул Кван и Брэддок Рейне, которые по складу характера и специфике службы являются самыми недоверчивыми людьми среди служащих Третьего флота. Для него самого обеспечение безопасности проводимой на Таллспринге операции станет серьезным испытанием.

Саймон поднял руку и улыбнулся.

– Будем надеяться на лучшее. Можете идти.

Брэддок и Адул согласно кивнули, чувствуя, что разговор с начальником завершается на благожелательной ноте.

– Не будем забывать о нашей стратегии, господа. Необходимо ужесточить меры безопасности в здешнем промышленном секторе. Вместе с тем будем внимательно отслеживать все случаи экономического саботажа, а также все маршруты поставок в космопорт. Обо всех важных происшествиях докладывайте мне в любое время суток.

Жители Мему-Бэй уступали теперь больше пространства десантникам-землянам, отправлявшимся патрулировать городские улицы. Одель Кьюртон достаточно часто выходил на патрулирование и не мог не заметить разницу в новом отношении к «Зантиу-Браун». Раньше горожане относились к ним довольно бесцеремонно. Дети и подростки плевали в солдат и кричали им вслед всякие непристойности. Взрослые демонстративно не обращали на них внимания и не уступали дорогу на многолюдных тротуарах. В этом не было ничего удивительного – вполне стандартная манера поведения. Такое Оделю было не в новинку. (За исключением разве что Санта-Чико.) Сегодня ему казалось, будто его боевой костюм со всех сторон обтекает незримое силовое поле, отталкивающее всех, кто случайно оказывался поблизости.

Неизменным осталось одно – ненависть и презрение во взглядах. Оделю показалось, что за последнее время неприязнь сделалась даже еще сильнее. На следующий день после сообщения о случаях заболевания туберкулезом к землянам стали относиться еще хуже, чем прежде. Теперь для населения Таллспринга они были не только захватчиками, посягнувшими на их собственность, но и источником опасного инфекционного заболевания. Они превратились в демонов со смертоносным зловонным дыханием, каждый выдох которых заражает воздух неизлечимыми бактериями.

Одель свернул на Горс-стрит. Хэл шел по другой стороне улицы, двигаясь параллельным курсом. Сегодня они патрулировали улицы одни, без полиции. Назначенные им в помощь констебли просто не явились на условленное место встречи. Оделю было в общем-то на это наплевать. Он знал, что в чужом городе может полагаться только на Хэла. Несмотря на молодость, парень оказался неплохим бойцом. Одель улыбнулся, заметив, как его товарищ обернулся вслед прошедшим мимо молоденьким девушкам. Удивляться нечему, в этом городе есть на кого посмотреть.

День стоял жаркий, пожалуй, самый жаркий за все время, пока они находятся на Таллспринге. На небе ни облачка. От яркогосолнечного света, отражающегося белыми, крашенными известью стенами домов, было больно глазам. На нескольких участках дисплея боевого костюма замелькали файлы со сведениями о реакции организма Оделя на изнуряющую жару. Ткань из термальных волокон, расположенная под панцирем, работала на полную мощность, выделяя тепло, которое вырабатывают как мышцы самого десантника, так и мускулы его боевого костюма. Жаберные щели надежно охлаждали раскаленный воздух, прежде чем он попадал в легкие. В терморегуляции участвовал и сам панцирь, частично отражая безжалостные лучи жгучего солнца.

В тактическом отношении Одель находился не в лучшей своей форме. Сейчас он напоминал ярко светящийся маяк, доступный всем включенным датчикам противника. Вспомнился Ник. Наверное, он уже никогда не сможет выбросить его из памяти.

Десантники дошли до конца Горс-стрит.

– Сектор номер восемь чист, – отрапортовал Одель.

– Вас понял! – отозвал Лоренс.

– Конец связи, сержант.

Одель и Хэл перешли через дорогу и зашагали по Макслоу-стрит, которая ничем не отличалась от других городских улиц. Все те же приземистые жилые дома с магазинчиками на первом этаже. Проезжая часть улицы широкая, с оживленным транспортным потоком. Последние несколько дней сержант разрешил своим подчиненным не сворачивать в переулки, поскольку там они рисковали нарваться на засаду или мину-ловушку.

Прохожие, замечая патрульных, торопливо сворачивали в сторону. Какая-то женщина крепко прижала к себе двух ребятишек, как будто опасаясь, что их могут у нее отобрать.

Оделю захотелось остановиться и излить душу первому встречному, который пожелал бы выслушать его. Объяснить логично и доходчиво, что он не такой уж и плохой парень, каким наверняка представляется местным жителям. Вот сержанту, например, удавалось находить с местными общий язык. Он даже недавно играл в футбол со стайкой мальчишек. Одель был уверен, что у него ничего не получится, даже если он и попытается сделать что-то подобное. Он не сумеет подобрать нужные слова, и люди скорее всего будут смеяться над его акцентом.

Одель зашагал дальше. Датчики непрестанно продолжали передавать данные о состоянии окружающего воздуха. Брусчатка мостовой раскалилась настолько, что на ней, наверное, можно было жарить яичницу. Возможно, это шутка, но она недалека от истины. Несколько магазинов на Макслоу-стрит были закрыты, правда, оставалось неясным, временно или навсегда. Располагались они в ветхих панельных домах, на потрескавшихся стенах которых штукатурка облетела огромными пластами. В широких щелях на стенах домов и на мостовой выросли серо-зеленые грибки. Окна были закрыты обшарпанными, местами заржавевшими жалюзи. Краска на вывесках давно выцвела на солнце, и поэтому было невозможно определить, каким товаром здесь торгуют. Возле стен навалены пустые коробки и пластиковые мешки с мусором.

В глаза Оделю неожиданно бросилась стоявшая на углу дальнего дома большая стеклянная бутыль с какой-то красноватой жидкостью. Ее толстое горлышко было обмотано старой зеленой футболкой. Одель уже прошел мимо здания, когда что-то заставило его развернуться и зашагать обратно. Прохожие, оказавшиеся в эту минуту поблизости, испуганно шарахнулись в стороны. Датчики визуального обзора увеличили изображение бутыли, а затем, показав его во весь экран, – футболки.

– Сержант! – крикнул Одель. – Сержант! Я нашел кое-что! Сержант, подойдите и посмотрите!

– Что там такое?

– Вам стоит посмотреть на это.

Одель развязал футболку. На ней белыми буквами было написано «Путешествия на рифы Сильверкуина. Кэрнс».

Одель почувствовал, как под прочным слоем штурмового костюма тело его покрылось липким потом. Он снова навел датчики на бутыль. Там была…

Лоренс находился в приемной, наблюдал за тем, как всевозможные порученцы один за другим заскакивают в кабинет мэра и поспешно покидают его. Каждый раз, когда за дверью скрывался очередной посетитель, у него возникало огромное желание броситься за ним следом и, наплевав на субординацию, потребовать встречи с Эбри Жангом. Он томился в ожидании вот уже долгих сорок пять минут.

Совсем недавно, в казарме, они с капитаном Брайантом провели в бесплодных спорах не менее часа.

– Я уже ответил, сержант, – неприязненно оборвал Лоренса Брайант. – Я не могу дать вам таких полномочий.

– Кто же тогда может? – поинтересовался Лоренс.

В соответствии со структурой Сил стратегической безопасности «Зантиу-Браун» он не мог выйти сразу на Жанга, минуя капитана Брайанта.

Раздосадованный Брайант усилием воли взял себя в руки.

– Хорошо. Даю вам полномочия поднять этот вопрос с командующим Жангом. Свободны, сержант. Можете идти.

Лоренс, улыбаясь, направился в мэрию Мему-Бэй. Он понимал, что дело нельзя оставить как есть, и по возвращении домой капитан Брайант обязательно напишет на него рапорт. Поэтому Лоренс набрался решимости и отправился к самому Эбри Жангу. До сих пор его собственная и довольно скромная по масштабам операция по «возвращению собственности» существовала лишь на теоретическом уровне. То, что Лоренсу удалось заполучить, все еще находилось у него, а от дальнейших действий он пока что воздерживался. Теперь же всего одна короткая стычка с непосредственным начальством привела к тому, что он снова утратил над собой контроль.

Это уже становится нормой, сердито подумал он. Каждое важное событие в его жизни диктуется резкими перепадами настроения.

Прошло еще полчаса, и в здании мэрии погас свет. В отеле, временно оборудованном под казармы, к перебоям в подаче электроэнергии все уже давно привыкли. Чаще всего подобное происходило по вечерам, когда неизвестные злоумышленники поджигали силовой кабель или бросали в здание подстанции бутыль с «коктейлем Молотова». Однако плавильный завод всегда оставался в неприкосновенности. В конце концов, он по-прежнему будет нужен городу после того, как экспедиция «ЗБ» вернется к себе домой. От перебоев страдал не только отель, в котором размещались десантники. При этом возникали перебои в подаче энергопитания на заводы и фабрики. Среди товарищей Лоренса начали ходить слухи о том, что отставание в графике запланированных мероприятий уже составляет двадцать процентов.

Лоренс улыбнулся, когда до его слуха из соседних помещений донеслись недовольные восклицания. Верхний свет на мгновение мигнул, затем примерно треть ламп включилась снова – это заработала резервная силовая установка. Теперь освещалась лишь часть комнат, оставляя остальное пространство в темноте.

Адъютант Эбри Жанга пригласил Лоренса пройти в кабинет командующего. Тот шагнул в открытую дверь, остановился перед огромным письменным столом и согласно уставу поприветствовал старшего по званию. В кабинете ярко горели все осветительные приборы.

– Сержант, – с какой-то усталой интонацией начал Эбри Жанг и мгновенно замолчал. Затем жестом отослал адъютанта, и они с Лоренсом остались одни. Командующий неожиданно улыбнулся. – Похоже, Ньютон, капитану Брайанту приходится с вами несладко.

Лоренс решил, что с командующим будет нетрудно договориться. Он помнил Жанга как настоящего боевого офицера. Они вместе пару раз уже бывали в подобных экспедициях. Жанг был хорошим командиром, неплохо разбирался в реальной жизни и умел находить общий язык с подчиненными.

– Сэр. Дело в одном из моих ребят.

– Знаю. Оставьте вы капитана Брайанта в покое. Он еще молод и не до конца разобрался в здешних делах. Ему еще предстоит набраться опыта. Я поговорю с ним, но этим пока все и ограничится.

– Благодарю вас, сэр. Но как же быть с Джонсоном?

– Я помню о нем, – с явной неохотой произнес Эбри Жанг. – Будем реалистами, Ньютон. Что я могу сделать помимо того, что уже сделал Брайант? Будь у нас хотя бы махонькая зацепка, если бы мы знали, где его искать, я бы немедленно приказал отправить туда десяток взводов на вертолетах.

– Он мертв, сэр. Искать его бессмысленно. Нужно просто показать местным, что мы не оставим это дело безнаказанным. Им следует преподать хороший урок, сэр. Иначе никто из нас не будет чувствовать себя здесь в безопасности.

– Я вас понял, сержант. ОНИ. Насколько я понимаю, вы имеете в виду кого-то, кто состоит в рядах этого самого «Килбоя»?

– Да, сэр. Похоже, что так. Это те самые парни, которые создали местную подпольную организацию. Вам придется сделать так, сэр, чтобы жители Таллспринга поняли, что если «Килбой» и дальше будет продолжать свою деятельность, у них возникнут очень серьезные неприятности. Надо убедить их в том, что если ребята из «Килбоя» не угомонятся, то остальным жителям Мему-Бэй придется очень плохо. Если мы не добьемся своего и не лишим их поддержки собственного народа, нам с подпольщиками еще долго не справиться.

– Но мы даже не знаем, существует ли «Килбой» как организация на самом деле. Это какой-то призрачный противник.

– Давайте, сэр, смотреть правде в глаза. В нас здесь уже стреляли. На нас устраивали засады. Многие наши ребята получили увечья, некоторые из них даже госпитализированы. Мы несем почти такие же потери, как и на Санта-Чико. Половина парней в наших взводах боятся шаг ступить за порог казармы. Нет, сэр, никакой это не призрак.

– Что, неужели все на самом деле так плохо?

– Да, сэр. Я считаю, что плохо.

– Я знаю, Ньютон, что на городских улицах сейчас неспокойно. Но ведь мы бывали и в более крутых передрягах. Я по-прежнему верю, что такие парни, как вы, Ньютон, справятся со всеми испытаниями, через огонь и воду пройдут.

– Будем стараться, сэр. Но нам нужна помощь, чтобы местные соблюдали порядок.

– Я понимаю, Ньютон, – ответил Жанг, бросив взгляд на экран своего настольного компьютера. – Но у меня сейчас возникла одна проблема. После недавней вспышки туберкулеза нам будет очень трудно взять кого-нибудь в заложники. Население Таллспринга и так косо смотрит на нас из-за этой эпидемии. Прежде чем я отдам приказ привести в действие ошейник с дистанционным управлением, я должен иметь стопроцентное доказательство того, что Джонса Джонсона действительно убили.

– Это была его кровь, сэр. Четыре литра. Компьютер подтвердил это. На все сто процентов.

– А где же остальная кровь? Понимаете, он ведь мог чудом остаться в живых. Переливание искусственной крови – несложная медицинская процедура. Любой подросток с дипломом санитара способен сделать такое. Вы представляете, что случится, если я отдам приказ о проведении репрессий в отместку за смерть одного из моих бойцов, а он вдруг появится невесть откуда, живой и невредимый? Вы об этом подумали? Тут приходится проявлять великую осторожность, вы же видите, какая на Таллспринге сложилась обстановка. Эти парни из «Килбоя» могут задействовать снайперов и устроить аварии. Могут захватить наших людей в плен и подержать подольше. Я просто не имею права допустить необдуманных действий. Мне нужны самые убедительные доказательства саботажа.

– Он уже больше никогда не вернется, сэр. Они убили его, – продолжал гнуть свою линию Лоренс.

Кое о чем ему пришлось умолчать. Например, о том, что он представить себе не может, каким образом убийцы определили место, на котором следовало оставить бутыль с кровью, чтобы она обязательно попала на глаза патрулю. Никому, кроме руководства «ЗБ», не был известен маршрут патруля, даже местная полиция ничего не знала. Маршрут был разработан за десять часов до начала патрулирования. Сам Лоренс узнал о том, куда пойдут десантники, всего за час до этого. Он был уверен, что е-альфа не устояла под натиском местных хакеров. Однако позиция Жанга ему была понятна. На нем действительно лежит огромная ответственность, и он обязан заранее просчитывать каждый шаг.

– Наверное, вы правы, Ньютон, – сказал Эбри Жанг. – Я по своему опыту знаю, что такое терять боевых товарищей. Я потерял многих и поэтому хорошо понимаю ваши чувства. Но поймите, я не могу рисковать. Мне жаль, Ньютон, но у меня связаны руки.

– Понимаю, сэр. Спасибо вам за то, что нашли время поговорить со мной.

– Послушайте, сержант, в вашем взводе произошло уже два трагических случая. Остальные парни, наверное, сильно нервничают.

– Счастливыми их вряд ли можно назвать, сэр.

– Я обязательно поговорю с Брайантом, попрошу его, чтобы он дал им дополнительные увольнения.

– Спасибо, сэр. Они будут благодарны.

– Можете от моего имени передать своим людям, сержант: еще один инцидент вроде того, что случился с Джонсоном, и я без всяких колебаний отдам приказ включить ошейник с дистанционным устройством. После этого местные будут вести себя как шелковые.

Даже если Джозеп Райхура и осознавал иронию судьбы, заключавшуюся в том, какое время он выбрал для операции, он внешне никак не проявил этого. В час ночи космопорт Даррелла был освещен доброй сотней прожекторов, и со стороны казалось, будто на землю опустился небольшой участок галактики, усеянный яркими звездами. Окна опустевших на ночь кабинетов административного здания светились розовато-белым светом. Яркий белый свет заливал гигантский лесопитомник в центре здания терминала. Дорожки, змеившиеся через все летное поле, освещались пятнами оранжевого света, который отбрасывали фары проезжавших по ним машин. На бетонированные парковочные площадки падал ослепительно яркий свет фонарей, укрепленных на гигантских арках, которые напоминали опоры рухнувшего моста, открывая взгляду исполинские взлетные полосы со спящими на них космопланами дельтовидной формы.

Узоры из кругов света, в одних местах накладывающиеся друг на друга, в других контрастирующие с полной темнотой, не обнаружили никаких признаков посторонней человеческой активности. Ночная смена в космопорту шла своим привычным чередом. Сам космопорт был домом только для главных ремонтных бригад, запертых в больших ангарах и занятых ремонтом огромного количества различных машин и агрегатов, которые утром снова начнут жить своей привычной механической жизнью. Между строениями прохаживались патрули «ЗБ», те немногочисленные бедолаги, которым «посчастливилось» нести ночное дежурство. Защищенные от окружающего мира надежными неуязвимыми коконами боевых костюмов, они испытывали широкий спектр чувств: недовольство, скуку, разочарование, презрение. Недовольство приказом начальства дежурить ночью. Скука от бессмысленного хождения по пустынному периметру космопорта. Разочарование, вызванное мыслью о том, что по окончании дежурства у них уже не останется сил радоваться наступлению нового дня. Презрение к тем работягам, которые горбятся над диагностической аппаратурой в ремонтных цехах. Несмотря на все это, земляне прекрасно понимали, что охранять космопорт необходимо, потому что иначе они лишатся последнего островка безопасности на этой богом забытой планете и возможности вернуться домой.

Итак, в это время суток космопорт представлял собой небольшой анклав, ставший на некоторое время домом для кучки несчастных людей, отбывающих назначенные им часы службы с эффективностью, которую экономисты называют уровнем ниже номинала. Биологический цикл функционирования человеческого организма в это время суток чрезвычайно низок. Это классическое время для тайных вылазок и всевозможных бесчестных поступков. Это самое уязвимое для любой охраны время, подмеченное военачальниками еще со времен древней Трои. И в те далекие времена, и ныне им никак не удавалось донести до сознания подчиненных важность постоянной боевой готовности и неустанной бдительности.

Поэтому Джозеп, вооруженный лишь своим усовершенствованным в результате д-записи телом и всемогущим «Праймом», а также бесценным историческим опытом шпионов и диверсантов, воспользовался предрассветным часом для предварительной разведывательной вылазки. Охраняемый десантниками-землянами периметр он преодолел без особого труда. При желании он мог бы проникнуть в космопорт в грубой, топорной манере спецназовцев, однако предпочел действовать тоньше и тише, и поэтому даже ночные животные не заметили его проникновения на объект, который руководство «ЗБ» берегло как зеницу ока. Действительно, если открыта дверь, то зачем ломиться в запертое окно?

Джозеп еще днем заехал на территорию космопорта на мотороллере через один из восьми главных дорожных постов, влившись в поток огромных грузовиков и легкового транспорта, принадлежавшего персоналу дневной смены.

Он провел электронным пропуском по контрольной панели турникета и снял шлем безопасности, чтобы визуальные датчики могли идентифицировать его личность. Все его биологические данные совпали с данными, накануне загруженными «Праймом» в базу данных космопорта. Полосатый шлагбаум поднялся, пропуская Джозепа на территорию терминала.

Он поехал дальше, сворачивая на дорожки, соединяющие между собой огромные ангары, склады и административные здания на северной стороне терминала, напоминавшего исполинскую морскую звезду из стекла и металла.

Программа межпланетного сообщения Таллспринга не отличалась особой масштабностью, однако предусматривала вполне достойное число различных технических и коммерческих проектов, нужды которых и обеспечивал космопорт Даррелла. Пятнадцать стандартных низкоорбитальных (шестьсот километров) станций кружились над планетой в области экватора. Двенадцать из них были промышленными предприятиями, производившими по заказам крупнейших консорциумов планеты ценные кристаллы, волокна и редкие химические вещества. Три орбитальные станции были оборудованы под курорты, предоставлявшие всевозможные услуги богатым туристам, соблазняя их радостями купания в условиях нулевой гравитации или секса в условиях невесомости (иногда сочетанием обоих удовольствий) и гарантируя полную безопасность.

Имелась в Даррелле и небольшая флотилия межпланетных кораблей, предназначавшихся исключительно для научных исследований и контакта с научно-исследовательскими базами, основанными правительством на нескольких соседних планетах. На орбите в сто тысяч километров над экватором вращался знаменитый астероид Оули, «пойманный» восемьдесят лет назад. На нем размещался ряд горно-обогатительных комбинатов. Там каждый месяц производились тысячи тонн сверхчистой стали, которая затем транспортировалась на предприятия металлургической промышленности Таллспринга. Помимо этого на Оули осуществлялась и добыча минералов непосредственно из самого тела астероида, которая также представляла огромную важность для промышленности планеты. Масштабы космического производства были таковы, что требовали использования не менее пятидесяти космопланов.

Космические корабли типа «Гэлэксикрузер» гордо претендовали на звание звездолетов местной сборки и были детищем «Аэрокосмической корпорации Таллспринга», консорциума здешних производителей аэрокосмического оборудования. Однако любой человек, имеющий доступ к глобальной базе данных Земли, без особого труда заметил бы в них поразительное сходство с кораблем типа «Стратостар-303» совместного производства корпораций «Боинг-Хонда» образца 2120 года. Пять из них были в свое время куплены правительством Таллспринга. Каким бы ни было истинное происхождение этих космопланов, соотносимых по мощности с древними сверхзвуковыми самолетами, в данных условиях они идеально соответствовали своему назначению и могли без усилий выводить на низкую орбиту до сорока пяти тонн груза и совершать посадку с грузом в шестьдесят тонн.

«Зантиу-Браун» переоборудовала часть из них под грузовые космопланы, предназначавшиеся исключительно для переправки конфискованных на Таллспринге грузов на большие космические корабли. Поскольку большая часть космопланов уже использовалась для обслуживания промышленности на орбитальных станциях, где создавались наиболее ценные изделия, остальное малое их количество осуществляло строго ограниченное число полетов. Во всяком случае, пассажирских космопланов было недостаточно для того, чтобы по окончании экспедиции вернуть всех землян сразу на ожидавшие их звездолеты. По этой причине «ЗБ» была вынуждена дополнить местный гражданский флот сорока двумя своими космопланами «Сяньти-5005».

Джозепа интересовали именно «Сяньти». Он пообедал в столовой технического персонала, заняв место напротив окна, выходящего на бетонированные парковочные площадки. Там сейчас стояли только два грузовых «Сяньти», обслуживаемые техниками «ЗБ» и роботами. Остальные космопланы находились на летных заданиях. Джозеп нарочито медленно пережевывал пищу, стараясь получше разглядеть местность и отметить про себя скопления грузовых контейнеров, определить кратчайшее расстояние от космопланов до зданий, расположение дверей в тех же зданиях.

После обеда он продолжил передвижение по территории космопорта то пешком, то на мотороллере. Люди, принявшие озабоченный вид, легко могут пройти незамеченными по самым строгим охраняемым объектам. Все это время Джозеп тщательно сопоставлял реальное расположение бетонированных парковочных площадок космопланов с виртуальными схемами, которые «Прайм» по его приказу выудил из базы данных космопорта. Он даже осмелился влезть в Искусственный Разум «Зантиу-Браун», располагавшийся в центре управления космопортом и контролировавший наземные операции, в том числе и разведывательные.

Джозеп сразу же выкачал из него много важного: особенности устройств сигнализации и датчиков внешнего наблюдения, диаграммы расположения кабелей и детекторов. За ними последовали графики, расписания и именные списки персонала. Джозеп принялся анализировать их, медленно сводя опции к минимуму, подбирая наиболее удобно расположенный космоплан, лучший подход к нему, оптимальное время проникновения, всевозможные пути отхода при случае опасности и тому подобное. День понемногу угасал, близился вечер. После того как солнце опустилось за вершины гор, окружавших Даррелл, в космопорту начали включать освещение. Вылеты почти закончились, зато увеличилось число посадок.

К часу ночи полеты прекратились совсем. Джозеп обошел сзади огромный ремонтный ангар, под высокими сводами которого стояли пять «Сяньти» и три «Гэлэксикрузера». Четыре других отсека оставались свободными. Внутри ангар был совещен хуже, чем снаружи. Фонари, прикрепленные к металлическим стропилам, светили ослепительно ярко. Отбрасываемые ими лучи были хорошо сфокусированы и падали на бетонный пол ровными белыми кругами с четко очерченными краями. За их пределами было темно. Освещенной оставалась примерно четверть площади ангара.

Тропинка привела Джозепа к самому краю освещенной территории рядом с отсеками, в которых работали ремонтники. Пара десантников находились внутри ангара, другие обходили отсеки в самом непредсказуемом порядке. Джозеп понял, что нужно вести себя крайне осторожно, чтобы случайно не вызвать у них подозрений. Не следует и впадать в крайность – если он будет сторониться освещенных мест, то этим тоже может привлечь к себе внимание.

Джозеп подобрался к одному из пустых отсеков и приблизился к входу. Рядом с массивной скользящей дверью находилась еще одна дверь, значительно меньшего размера. Джозеп приложил ладонь к пластине контрольного датчика. Замок издал приглушенное жужжание, и дверь открылась. На расстоянии примерно двадцати метров от двери красовался «Сяньти», поблескивая жемчужно-белой поверхностью фюзеляжа из композитных материалов. По бокам стояли заправщики. От них к космоплану тянулось множество различных шлангов, соединенных с гнездами внизу фюзеляжа. Возле переднего шлюза стоял трап.

Джозеп подошел ближе. В эти секунды его в большей степени интересовали изображения, перекачанные «Праймом» из компьютерной сети космопорта, нежели то, что он видел сейчас собственными глазами. Территория космопорта контролировалась четырьмя видеокамерами. «Прайм» внедрился в каждую из них и стер изображение Джозепа. Вдоль гладкого обтекаемого корпуса космоплана датчики располагались тремя параллельными кольцами. Когда Джозеп прошел рядом с ними, они также не зафиксировали его присутствия. Земляне находились от него на расстоянии не менее пятисот метров.

Доступ к трапу был защищен специальным устройством, проверявшим образец голоса, а также биосенсором, фиксировавшим особенности скелета и кровеносных сосудов. Это были высокоэффективные системы безопасности, и они стали бы непреодолимой преградой на пути Джозепа, если бы он не смог загрузить свои антропометрические данные в е-альфу системы. Поскольку и голос, и «карта» его тела идеально совпали с теми, что теперь находились в компьютерной программе космоплана, двери трапа тут же открылись. Оказавшись в шлюзе, Джозеп увидел, что замок здесь самый обычный, типа «тяни-толкай».

В космоплане включились осветительные приборы, залив небольшую кабину изумрудного оттенка светом. Этот «Сяньти» оказался грузовым кораблем. Кабина была очень тесная – всего пять кресел для экипажа, минимум удобств. В настоящее время к полу было привинчено только два сиденья, остальные находились в разобранном состоянии. Джозеп прошел вперед и опустился в пилотское кресло. Изогнутая консоль с тремя голографическими экранами, располагавшаяся перед ним, была удивительно компактна. Из двух ветровых стекол был виден лишь низ носовой части космоплана. Вполне объяснимо, ведь в техническом отношении необходимость в каких-либо контрольных приборах или ветровых стеклах была минимальной. В распоряжении пилота всегда будет компьютер, связанный с Искусственным Разумом, который контролирует полет космоплана. Консоль и установленные на ней дисплеи являлись резервной аппаратурой. Ветровые стекла предназначались исключительно для создания психологического эффекта.

Джозеп извлек из укрепленной на поясном ремне сумки стандартный алленовский ключ и откинулся на спинку кресла, чтобы получше изучить устройство консоли. Внизу располагались несколько контрольных панелей. Он открыл две из них и нашел именно то, что искал. Нейротронные процессоры, в которых помещался Искусственный Разум, представляли собой загерметизированные устройства, размещенные в глубине рабочего отсека космоплана. Они, вне всякого сомнения, были соединены с компьютерными системами «Сяньти». Джозеп втиснул свой, изготовленный из массы Дракона процессор в узкий зазор оптико-волоконного соединения, и подождал, пока миниатюрное устройство примет новую форму. В считанные секунды тысячи практически невидимых щупалец вопьются в компьютерную сеть космоплана, и дальше «Прайм» будет делать все в соответствии с данной ему командой.

Они уже, по всей видимости, внедрились в ИР-пилота этого космоплана через реле орбитального спутника, однако работать через спутник было слишком рискованно – их могли обнаружить. Имелся единственный канал связи, который можно было легко контролировать компьютерными системами космических кораблей. Для осуществления операции нужно было либо попытаться проникнуть во все ИР «Зантиу-Браун», либо установить связь физически. Первый вариант даже не рассматривался.

Информационный поток изменил направление на противоположное, и пилотская программа Искусственного Разума начала загружаться в компьютер Джозепа. Они проанализируют его позже и таким образом узнают все подробности полета на этом незнакомом космическом транспортном средстве. Коммуникационный трафик. Стыковочные процедуры. Когда наступит соответствующее время, «Зантиу-Браун» так никогда и не узнает о том, что кто-то успел побывать на борту космоплана. Однако будет уже слишком поздно.

Инфобраслет сообщил Джозепу, что копирование ИР полностью завершено. «Прайм» начал стирать все следы своего пребывания в компьютерной сети космоплана. Тончайшие зонды выскочили из оптико-волоконного соединения и снова вернулись в корпус устройства. Джозеп установил снятую панель на прежнее место и надежно закрепил ее.

Несмотря на заранее разработанный план и проявленную осторожность, произошло то, чего трудно избежать, – непредвиденная случайность.

Джозеп уже открыл люк, когда на экране его портативного компьютера появилось изображение человека, вышедшего из ремонтного ангара. На нем темно-синий комбинезон, в каких ходили все инженеры-техники космопорта. «Прайм» незамедлительно провел идентификацию незнакомца. Дадли Тайвон, тридцать семь лет, женат, имеет одного ребенка. Работает в космопорте семь лет. В прошлом году назначен помощником диспетчера. Специалист по гидравлическим системам «Гэлэксикрузеров». В настоящий момент у него с собой только инфобраслет, находящийся в резервном режиме и подключенный к компьютерной сети космопорта. «Прайм» мгновенно заблокировал этот канал связи.

В какое-то мгновение Джозеп мог спрятаться и не попасться на глаза Тайвону, однако предпочел не делать этого. Он не знал, куда Тайвон может пойти и сколько времени будет находиться в непосредственной близости от него. Прятаться – значит понапрасну терять время. Кроме того, Тайвон может позвать на помощь патрульных, которые находятся где-то рядом. Джозеп решительно зашагал прямо ему навстречу. Он предположил два варианта поведения Тайвона. Либо тот примет его за рабочего ночной смены, спешащего куда-то по своим делам, либо поинтересуется тем, что Джозеп здесь делает. Первого Джозеп не опасался, второе предполагало немедленные и решительные действия.

Первые несколько секунд, пока они двигались навстречу друг другу, Джозепу казалось, что они мирно разойдутся, однако Тайвон неожиданно замедлил шаг и остановился. Он нахмурился и, посмотрев на Джозепа, перевел взгляд на космоплан.

«Прайм», внедрившийся в окружающие видеокамеры, немедленно начал выдавать фальшивое изображение, показывая с четырех разных точек Дадли Тайвона, спокойно направившегося дальше к парковочной площадке.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовался Тайвон.

Джозеп улыбнулся и кивнул в сторону ангара.

– Мне нужно в седьмой отсек, шеф.

– Вы только что вышли из космоплана.

– Что?

– Какого черта вы там делали? Вы не из «Зантиу-Браун»! Что вы здесь делаете? – повторил Тайвон и поднял руку с браслетом.

Джозепу вспомнилось, что в сведениях о Тайвоне, полученных из глобальной базы данных, говорилось о том, что его жене установили ошейник с дистанционным управлением.

Помощник диспетчера заметил, как незнакомец вылезал из космоплана, и решил, что не должен допустить актов саботажа и диверсий против «Зантиу-Браун». Вполне возможно, что к этому его подтолкнула и мысль о жене.

– Я всего лишь… – начал Джозеп и нанес резкий удар Тайвону прямо в адамово яблоко.

Потерявший сознание Дадли Тайвон обмяк и непременно упал бы, если бы Джозеп не успел подхватить его и перебросить себе на плечо.

Десантники находились где-то далеко, вне поля зрения. Возле ремонтного ангара по-прежнему никого не было. Джозеп поспешил к входной двери и проворно выскользнул из нее.

В пятнадцати метрах от входа находился какой-то офис, запертый на ночь. Джозеп в пять секунд подскочил к нему, открыл дверь и опустил на пол безвольное тело Тайвона. Затем огляделся по сторонам, желая убедиться, что остался незамеченным. Все было тихо.

Такой вариант на всякий случай ими предусматривался. Конечно, было бы лучше вывезти тело случайного свидетеля за пределы космопорта, но в данной ситуации это не представлялось возможным.

Джозеп привел в действие меню грузовых роботов, работавших в ремонтном ангаре. На изображениях, поступивших с видеокамер, Дадли Тайвон продолжал шагать по парковочной площадке. Подойдя к соседнему ангару, он открыл дверь и вошел внутрь.

– После того как Моцарк провел в полетах целых восемь лет, он вернулся в Империю Кольца и наполовину облетел и ее, а также побывал на сотне других звездных систем, стараясь узнать там что-нибудь новое. Ему больше не хотелось возвращаться в свое собственное королевство, это маленькое скопление звезд, скрытое от взгляда мощным золотисто-красным сиянием его ядра. Лишь немногие люди когда-либо осмеливались проникнуть в эту часть Империи Кольца. Сам Моцарк не испытывал никакого неудобства от общения с представителями тех рас и культур, которые населяли этот участок галактики. Строение их тел отличалось от строения его тела настолько, насколько мы с вами отличаемся от зольных рыб с Ромарка. Тем не менее ему удавалось войти с ними в контакт и понять их образ жизни. Их жизнь не слишком отличалась от нашей. Они занимались своими повседневными делами. Пользовались сходными технологиями для производства нужных им изделий. У них были источники энергии, подобные нашим. Они примерно так же, как и мы, добывали полезные ископаемые, извлекая их из астероидов. То, что они изготавливали из добытых минералов и руд, отличалось большим разнообразием и предназначалось для самых разных рас. Несмотря на многие отличия, у них всех были общие корни, их общие знания, которые связывали воедино всю Империю Кольца.

Возможно, Моцарк раньше не видел представителей таких рас, но в какое бы место он ни попадал, он всегда находил с жителями других планет общий язык, понимал их взгляды на жизнь, их интересы и мечты. Принца в значительной степени воодушевляло то, что ему удавалось понимать других мыслящих существ и обогащаться их идеями. Многое из того, что Моцарк перенимал у других рас, казалось ему таким замечательным, что у него возникло желание воплотить это в жизнь своего королевства, когда он вернется домой.

Как только Дениза закончила последнюю фразу, Эдмонд сразу же нетерпеливо поднял руку.

– Да, Эдмонд, о чем ты хотел спросить?

– А что это было?

– Ты спрашиваешь об идеях?

– Да!

– Не знаю, Эдмонд. А что именно ты хотел узнать?

– Да он просто ужасный! – выкрикнула Мелани. Остальные дети засмеялись и принялись показывать пальцами на Эдмонда. Тот немедленно отреагировал, показав Мелани язык.

– Хватит! – призвала их к порядку Дениза. – Я хочу кое-что добавить о странствиях Моцарка. Путешествуя по далеким мирам, он сделал для себя очень важное открытие: нельзя судить о других людях по своим собственным меркам. Если жители целой планеты живут не так, как тебе нравится, то это не значит, что они живут неправильно. Ни одно живое существо не похоже полностью на другое. Моцарк понял, что нужно быть терпимым к тем, кто отличается от тебя и живет по-другому. В этом отношении его странствия оказались успешными – ведь он обрел истинное богатство новых идей. Мы поговорим об этом позже.

– Сегодня? – раздалось несколько детских голосов.

– Нет, не сегодня, – улыбнулась Дениза своим собравшимся в саду питомцам.

Дети отозвались разочарованными возгласами.

– Сегодняшний мой рассказ был посвящен встрече Моцарка с Покидающими. Теперь они перестали быть единой расой. Подобно Последней Церкви они привлекали на свою сторону огромное количество других людей. Они даже в чем-то стали противниками Последней Церкви. Покидающие сами научились строить космические корабли, причем более сложные по устройству, чем те, которые создавались в Империи Кольца для ведения межзвездной торговли и научных исследований. Это были межгалактические космические корабли, которые создавались на основе самых последних достижений науки и техники. Это были самые большие, самые быстрые и самые мощные корабли, которые когда-либо существовали в галактике. Для их создания понадобилось приложить огромные усилия. Покидающие превратили всю Солнечную систему в центр по строительству космических кораблей. Моцарк провел там целый месяц, облетая промышленные площадки на своем небольшом звездолете. Покидающие с гордостью сообщили ему об исполинских конверторных дисках, которые они сбрасывали на звезды. Диски погружались во внутренние слои и оказывались в самой гуще интенсивного плавильного процесса. Это было единственное место, способное вырабатывать достаточное количество энергии для того, чтобы питать десятки тысяч промышленных объектов. Эти огромные объекты, несмотря на свой исполинский размер, отличались определенной мобильностью, что позволяло им поглощать средних размеров астероиды. Они переваривали и обогащали огромные глыбы различных руд. Биомеханические грузовые корабли забирали готовую сырьевую продукцию и переправляли ее на заводы, где из них изготавливали различные части звездолетов.

Заводы, на которых строились такие звездолеты, имели гигантские размеры. Межгалактические корабли достигали нескольких километров в длину. Их серебристо-голубые корпуса изготавливались из такого материала, который поглощал звездный свет и снова отражал его. Затем эти корабли выводились на орбиту и ныряли в нуль-пространство со скоростью, в сотни раз превышающей скорость света. При этом они мгновенно превращались в изящные рапиры с длинными хвостовыми стабилизаторами. Казалось, будто нуль-пространство, по которому они совершали путешествие, обладало атмосферой с простейшими фотонами, через которые могли пролететь только их метазвуковые профили.

Моцарка, конечно же, этот проект привел в восторг. Покидающие были последними великими первооткрывателями Империи Кольца. Межгалактические корабли стали отправлять колонистов в другие галактики. Стали появляться новые могучие империи. Это было новое волшебное будущее, процветавшее в темных глубинах космоса в условиях постоянных вызовов и борьбы. Там жизнь была более сложной, чем на звездах Империи Кольца.

Моцарк видел, как обычные пассажирские звездолеты перевозили десятки тысяч колонистов, желавших обрести новое, более счастливое будущее для себя и своих потомков. Они прибывали из королевств, располагавшихся на противоположной стороне соседнего участка Империи Кольца. То были сотни различных биологических видов, объединенных страстью к перемене мест. В первый раз, когда Моцарк увидел, как межгалактический корабль ныряет в нуль-пространство, он испытал зависть. Этого добились его единомышленники, сумевшие воплотить в жизнь то, о чем он так долго мечтал. Однако чувство долга не позволило принцу отправиться вместе с ними. Ему нужно было возвращаться домой. Моцарк долго думал и наконец решил, что обязан дать своему народу надежду на лучшее будущее. Но все ли его подданные готовы ради собственного будущего поставить на карту все то, чем обладают сейчас? Многие готовы. Миллионы людей, возможно, даже сотни миллионов. Однако его королевство населяли миллиарды, и все они были вполне довольны своим относительно счастливым существованием. Вправе ли он заставить их отказаться от привычных радостей жизни? Смеет ли оторвать их от родного дома и ревностного служения интересам Империи?

Именно тогда и испытал Моцарк недовольство самим собой. Глядя из иллюминатора своего космического корабля на гигантские звездолеты, кружащие на орбите безымянной заброшенной планеты Покидающих, он понял, что разница заключается лишь в масштабе. И он сам, и колонисты готовы улететь в далекие безвестные края, чтобы найти то, что отвечало их надеждам на лучшее будущее.

Наверное, они отличались большей смелостью, чем он. Для них сам по себе полет к далеким звездам был великим свершением. Когда они достигнут свой цели, то в их распоряжении будут все материальные ресурсы, которыми они обладали в своей родной Империи Кольца. Ничего особо нового их там не ждет, разве что на новых планетах окажется больше жизненного пространства. На новые планеты переселенцы захватили с собой достижения культуры Империи Кольца, облеченные в формы, доставшиеся им в наследство от предков. В итоге долгих размышлений Моцарк пришел к выводу, что не настолько отважны были эти колонисты. Скорее всего ими двигало стремление убежать от груза старых проблем. Он же по крайней мере пытается помочь своим людям вернуться в свой родной дом.

Дениза замолчала, чувствуя, что дети воспринимают ее рассказ с чувством легкой тревоги. На лицах некоторых из них было написано выражение усилившегося недовольства и нетерпения. Они теребили в руках травинки и время от времени бросали взгляды на белые здания далекого города. Повествование Денизы оказалось не таким увлекательным, как они ожидали. Это уже больше не была сказка о странствиях, в которых герою приходилось преодолевать огромные трудности и сражаться с жуткими чудовищами. Теперь Дениза рассказывала им о том, как Моцарк с презрением отказался от невиданных чудес. Ничего себе герой!

Дениза упрекнула себя за то, что упустила из виду тех, кому с самого начала хотела адресовать свой рассказ, и постаралась вспомнить, чем ей следует завершить повествование. Очень многое можно с легким сердцем выпустить из рассказа. Детей не стоит перегружать всякой философией и нравственными исканиями.

– Поэтому когда Моцарк находился на борту своего космического корабля, размышляя о Покидающих, Последней Церкви, Городе и даже Мордиффе, он неожиданно понял, что ему нужно сделать.

– Что же? – оживившись, спросили девочки.

– Ему нужно было возвратиться домой, – ответила Дениза. – Потому что он понял, какие слова скажет Эндолин. Он должен был сказать ей, что остаток жизни посвятит только ей одной.

– Неужели?! – раздался хор детских голосов.

– Сегодня прекрасный день, – с лукавой усмешкой произнесла Дениза. – Вы непременно должны поиграть и порадоваться такому замечательному дню. А потом я вам расскажу о том, что случилось с Моцарком после того, как он вернулся в свое королевство.

– Хотим слушать рассказ сейчас!

– Нет, я расскажу вам об этом позже. Скоро расскажу.

– Тогда завтра.

– Может быть. Если будете себя хорошо вести.

Дети заявили, что всегда себя хорошо ведут и обязательно будут послушными.

Дениза отпустила их, и веселая стайка мальчиков и девочек бросилась играть на лужайку возле школы. Он могла не смотреть на свои старые часы, потому что безошибочно знала, сколько сейчас времени. Футбольный матч доброй воли должен был начаться через считанные минуты. Несколько пучков д-записанных нервных клеток позволили Денизе связаться с базой данных Мему-Бэй. Выяснилось, что вести телерепортаж об игре будут всего несколько репортеров, потому что интерес публики к событию был невелик. Они уже почти закончили устанавливать видеоаппаратуру на спортивном поле и наводили объективы на участников обеих команд, неторопливо разминавшихся перед поединком.

Лоренс остановил мяч и ударил по нему правой ногой, отпасовав Хэлу. Удар оказался недостаточно силен, и мяч остановился метрах в двух от Хэла, наградившего Лоренса недовольным взглядом. Видимо, предполагалось, что этот маневр будет искусным пасом, который позволит Хэлу забить мяч в ворота противника. Вместо этого Хэлу пришлось броситься к мячу. Его тут жеблокировали двое парней из команды соперников. На какое-то мгновение Лоренсу показалось, что они, видимо, по ошибке применили тактику и правила регби. Хэл не успел добежать до мяча всего несколько сантиметров, как те сбили его с ног.

Он с криком полетел на землю, сильно ударившись плечом.

– Черт вас побери! – прохрипел он.

Судья поднес к губам свисток и свистнул. Хэл испытующе посмотрел на него.

– Свободный удар, – с явной неохотой произнес судья.

– Какую вы им показываете карточку?! – негодующе воскликнул Хэл.

Судья молча отошел в сторону.

Лоренс и Вагнер подбежали к Хэлу и помогли ему подняться.

– Он, должно быть, шутит! – выкрикнул Хэл. – Тут нужно по крайней мере желтую карточку показать!

– Тут немного другие правила, – попытался успокоить его Лоренс, видя, что его товарищ может сорваться в любую секунду и устроить драку.

«Подковавшие» Хэла парни злорадно усмехнулись, и один из них сделал неприличный жест.

Хэл зарычал от злости и рванулся к ним. Лоренс и Вагнер еле удержали его. С боковой линии поля, где собрались местные жители, донеслись торжествующие возгласы.

На самом деле ни о каких других правилах не могло быть и речи. Уже, наверное, в десятый раз после начала матча доброй воли между «Бродягами» и местными «Ангелами-мстителями» Лоренс усомнился в целесообразности этой затеи. Для местных жителей она обернулась удобной возможностью на законном основании выместить свое недовольство бойцами «Зантиу-Браун» в виде недозволенных в спорте приемов.

Незадолго до начала матча Эбри Жанг дал участникам команды землян ряд указаний. Закончив свою короткую речь о возможностях улучшения отношений с местным населением, он обратился к Лоренсу:

– Нельзя допустить каких-либо конфликтов во время игры, сержант. Все должно пройти гладко, без всяких эксцессов, вы меня поняли?

– Так вы приказываете нам проиграть, сэр? Я вас правильно понял? – спросил Лоренс.

– Конечно, нет, – вкрадчиво ответил Эбри. – Но нам ведь не нужны и легкие победы.

– Я понял вас, сэр.

– Ну и отлично, – сказал командующий и, похлопав Лоренса по плечу, отправился к болельщикам команды землян.

Добрая воля куда-то улетучилась уже на пятой минуте матча. Похоже, на спортивное поле «Ангелы-мстители» вышли, вообще не обладая таковой.

Начал игру Хэл, послав мяч Эмерси. Капрал перехватил его и повел к воротам противника. Лоренс побежал по другому краю поля, стараясь держаться параллельно Эмерси. К нему бросились двое спортсменов из команды «Ангелов», явно намереваясь блокировать, а затем как бы нечаянно «подковать».

Лоренс почувствовал под ногами скользкий участок мокрой земли и едва не потерял равновесие. Эмерси вырвался далеко вперед, оставив Лоренса в позиции, когда передача мяча становилась неэффективной.

– Черт вас побери! – прорычал Лоренс. Его преследователи чрезвычайно удивились, когда он оттолкнул их локтями. К счастью, судья был занят тем, что наблюдал за Эмерси. – Помогите! – крикнул Лоренс игрокам своей команды. – Помогите ему, засранцы!

– Сержант! – донесся до него с боковой стороны поля приглушенный голос капитана Брайанта. – Не стоит прибегать к такому непотребному лексикону!

Лоренс бросил в его сторону гневный взгляд и еле слышно выругался.

Эмерси все еще пытался подняться, когда несколько игроков из команды «Ангелы-мстители» завладели мячом. Лоренс с завистью вынужден был признать, что нагловатые соперники очень хорошо владеют тактикой захвата. Они легко отпасовывали мяч друг другу, искусно обходя всех противников, пытавшихся перехватить инициативу.

Какого хрена бездействует вся наша команда?

– Оборона! – в отчаянии рявкнул Лоренс, размахивая руками, как безумный.

Надежда все еще не покидала его, потому что их защитники все-таки кое-что понимали в тактике. Двое из них бросились к приближавшимся к воротам землян «Ангелам», стремясь остановить их. Еще трое поставили заслон на воротах. Двое нападающих метнулись к другому краю поля прямо навстречу нападающему «Ангелов». Прямо на глазах у Лоренса один из них выскочил на открытое пространство в самом центре круга.

Игра принимает увлекательный оборот, подумал Лоренс. Мы еще с ними поборемся.

В следующее мгновение раздался взрыв. Мина взорвалась прямо под защитником «Бродяг», оказавшимся справа от ворот. Сила взрыва была такова, что его подбросило метра на три вверх, оторвав ноги и раскромсав в клочья нижнюю часть торса. Лоренс бросился на землю. После оглушительного грохота наступила недолгая гнетущая тишина, которую нарушил удар тела о землю. Голова дернулась в мучительной агонии, устремив взгляд остекленевших глаз на футбольные ворота. Лоренс узнал в убитом Грэма Чепелла из взвода Киарана. По-прежнему было тихо, потому что все свидетели случившегося еще не успели оправиться от потрясения и не могли произнести ни звука.

Лоренс машинально огляделся по сторонам. Взгляд его упал на дымящуюся воронку в земле. Он сразу понял, что произошло. Его внимание привлек мяч, продолжавший катиться по неровной поверхности травяного поля.

«Остановись! – мысленно умолял его Лоренс. – Остановись, черт тебя побери!»

Идиотский мяч был настолько велик, что в любую секунду легко мог задеть и новую мину, если эти подонки заложили на поле еще одну. Мяч катился прямо к Деннису Изону, на лице которого появилось выражение неописуемого страха и фатальной обреченности.

Мяч остановился в полуметре от него. Деннис издал невнятный, похожий на всхлип звук, в котором послышалось нескрываемое облегчение. Затем уронил лицо в раскисшую от влаги землю.

В следующее мгновение люди – и игроки, и зрители – разразились безумными криками. Все дружно вскочили на ноги. Стараясь перекрыть шум, сотрудники «Зантиу-Браун» призвали собравшихся оставаться на своих местах и сохранять спокойствие.

Лоренс, сжав кулаки, яростно ударил по земле, разъяренный собственной беспомощностью. Чувствуя охватившие каждую мышцу его тела напряжение и страх, он понял, насколько уязвим в эти мгновения без штурмового костюма. Его может убить любой местный, жалкий студентишка-революционер, которому взбрело в голову стать героем. Лоренс почувствовал, как в нем начинает клокотать ненависть. Ненависть к «Килбою». Ненависть к этой паршивой планете. Ничего подобного здесь раньше не происходило. Никогда. До сегодняшнего дня к ним относились лишь с неприязнью и презрением.

Господи, ведь это был лишь обычный футбольный матч! И в нем принимали участие и местные жители, главным образом молодежь.

Что, черт возьми, случилось с этими людьми? У Лоренса возникло желание докричаться до них. Пусть они выслушают его, пусть увидят, что натворили их сограждане.

Впрочем, все это бесполезно. Ему не оставалось ничего другого, как стиснуть зубы и, лежа на грязном футбольном поле, дожидаться прибытия вертолетов.

В городском парке, в котором находилось футбольное поле, высадилось семь взводов. Просматривая датчиками землю под ногами, десантники осторожно приблизились к месту трагедии.

Первый, к кому они подошли, был Эбри Жанг. Несколько спецназовцев провели командующего по проверенной специальной аппаратурой безопасной тропе, размеченной ярко светящимися трубками-маячками. Он сел в вертолет, который сразу же взмыл в воздух. Оставшиеся десантники принялись сантиметр за сантиметром прочесывать парк. Присутствовавшие на матче люди начали один за другим расходиться.

К Лоренсу десантники подошли минут через сорок после прибытия вертолетов. Он стоял, чуть пошатываясь, и тревожно оглядывался по сторонам. Футбольное поле заливал яркий свет осветительных приборов. Один из них находился в четырех метрах от Лоренса.

Медики из санитарного взвода собирали останки Грэма Чепелла в черные полиэтиленовые мешки.

– Ублюдки! – процедил сквозь зубы Лоренс, когда один из бойцов, обняв его за плечо, повел к ожидавшему неподалеку джипу. – Мерзкие ублюдки!

Один из адъютантов проводил Дина Бланша в кабинет Эбри Жанга. Командующему было достаточно одного взгляда на лицо капитана службы внутренней безопасности, чтобы понять, что сейчас ему сообщат скверную новость.

– Ну и?.. – спросил он, когда капитан шагнул в кабинет, закрыв за собой.

– Это был фугас, – ответил Бланш.

– Черт! Это точно? Вы проверяли? Хотя о чем я спрашиваю? Черт побери, да как такое могло случиться?

– Мы сами до сих пор не разобрались до конца. Согласно инвентарным спискам на наших складах все боеприпасы на месте. Мы провели реальную, физическую проверку. Восьми фугасов не хватает.

– Восемь?! – изумленно переспросил командующий. – Сколько же фугасов заложили в парке?

Фугасы были его постоянной головной болью. Политика «Зантиу-Браун» предусматривала их наличие на других планетах на тот случай, если возникнет нештатная ситуация и десантникам придется защищать стратегически важные объекты от возможных агрессивных вылазок противника. Например, на случай, если придется защищать космопорт при эвакуации. К счастью, пока таких драматических ситуаций, когда нужно было использовать фугасы, не возникало.

– Мы обнаружили пять. Один фугас был взорван…

– О господи! – воскликнул Жанг и, быстро подойдя к настенному бару, налил себе из бутылки то, что местные жители называли бурбоном. Обычно он предпочитал не употреблять спиртное в присутствии младших по званию, особенно из числа работников службы внутренней безопасности, но сегодня был очень тяжелый день, и Жанг решил поступить вопреки принципам. – Выпьете, капитан?

– Нет, благодарю вас, сэр.

– Как хотите. – Жанг остановился перед высоким французским окном. Было три часа ночи, и на темном небе уже давно высыпали яркие звезды. День сегодня выдался настолько трудным, что у командующего даже возникли сомнения, что им вообще когда-нибудь удастся вернуться домой. – Из ваших слов следует, что три остальных фугаса находятся где-то в городе и ждут своего часа.

– Два, сэр.

– Что? Ах да, верно. Два. Могли наши взрывотехники не заметить остальные фугасы в парке?

– Все может быть, сэр. Могли и не заметить. Я отдам распоряжение еще раз прочесать парк рано утром, как только рассветет.

– Отлично. Ответьте мне, ради бога, как им удалось вынести фугасы из арсенала?

– Не могу сказать точно, сэр, – помешкал с ответом Бланш. – Но это очень трудное дело.

– Вы хотите сказать, капитан, трудно для тех, кто не относится к числу служащих «Зантиу-Браун»?

– Да, сэр.

– Не могу поверить, что подобное мог совершить кто-то из наших людей. У меня просто в голове не укладывается. – Жанг испытующе посмотрел на капитана Бланша. – Неужели это предательство?

– Вряд ли, сэр.

– Но у нас пропал человек. Джонс Джонсон, кровь которого недавно обнаружили в городе. Он случайно не мог… не знаю даже, как сказать… стать изменником?

– Все может быть, сэр.

– Мог Джонсон пробраться в арсенал?

– Не могу знать, сэр. Думаю, многим десантникам известны прорехи в наших компьютерных программах.

– Черт побери! Мы же предпринимаем меры безопасности, особенно в том, что касается оружия и боеприпасов.

– У меня появилась одна догадка, сэр.

– Какая?

– Остальные фугасы находились в резерве. Футболисты бегали по полю целых полчаса, прежде чем прогремел взрыв. Фугас, видимо, привели в действие буквально за мгновение до того, как Чепелл наскочил на него.

Лицо Эбри Жанга просветлело.

– Значит, «Килбой» передал соответствующий код.

– Именно, сэр. Если он был передан через нашу компьютерную сеть, то можно попытаться найти его следы. Разумеется, если они воспользовались отдельным передатчиком. В таком случае тот, кто передал сигнал, должен был находиться рядом со спортивным полем. Я могу проверить все записи, поступившие со всех датчиков района. Искусственный Разум сможет найти того, кто соответствует правильному поведенческому профилю. В информации, которая была зафиксирована сегодня, должно найтись какое-нибудь свидетельство.

– Вы получите от меня любую поддержку, которая вам потребуется. Для выполнения задания вы получите любые, самые широкие полномочия. Найдите мне этих говнюков! Не важно, сколько придется ждать, но я очень хочу увидеть, как мы вздернем на фонарь уродов из этого «Килбоя»!

Глава 11

Земля. Снова Земля.

В этот раз прекрасная голубая планета очаровала Лоренса столь же сильно, как и пять лет назад, когда он впервые побывал здесь. Как это обычно бывает во время перелета на низкую орбиту, он долго, насколько это было возможно, изучал изображения, передаваемые в режиме реального времени визуальными датчиками корабля. Когда корабль оказался над обеими Америками, взгляду Лоренса предстала бескрайняя масса огромного облака, медленно проплывавшего над Западной Атлантикой. Облако свертывалось в штормовую спираль. Ее края были белыми как снег, однако ближе к плотному высокому центру спираль прямо на глазах делалась темной, как будто из ее сердца вырвалась сама ночь. В считанные дни на Карибские острова обрушатся ураганные ветры и океанские волны вместе с колючими дождями. Неукротимая стихия оборвет листья со всех Деревьев и размоет берега и различные участки суши, придав им новые очертания. Обитателям островов снова придется искать укрытие понадежнее и переждать это неуютное время, потерпеть до той минуты, когда уляжется нескончаемый вой ветра. После они продолжат свою прежнюю жизнь, а прошедшее посчитают чем-то вроде нежелательного отпуска. Пальмы пустят новые побеги, а люди снова станут беспечно резвиться, валяться на ослепительно белом жарком песке и купаться в лазурных морских волнах.

Лоренс улыбнулся с высоты своего ангельского насеста. Он подумал, что подобная акклиматизация может происходить только в мире, который так богат различными формами жизни. Мир, так тесно связанный с природой, где симбиоз живых форм и окружающей среды был определяющим фактором эволюции. Мир, так не похожий на Амети.

Лоренс до сих пор испытывал самые теплые чувства к своей древней прародине. Они уже не были столь остры, как в первое его прибытие на Землю, и кое-какие из них все еще сохраняли прежний, противоречивый характер. Время от времени ему вспоминались события и места этого мира, связанные с ощущением счастья и довольства собой. И вовсе не обязательно, что такие воспоминания были связаны преимущественно с Розалин. Подобные ассоциации Лоренс по инерции продолжал загонять в самые дальние уголки памяти. С ними было связано слишком много неприятного, и все же воспоминания оставались такими же яркими, как в тот день, когда он уехал.

Его рука потянулась к спрятанному под рубашкой брелоку. Он едва не выбросил его в день отъезда с Амети. Однако Лоренс тогда решил оставить его, чтобы он служил ему вечным напоминанием о самом презренном и низком коварстве во всей Вселенной. Теперь эта вещица стала для него своего рода талисманом, свидетельством того, что он пережил худшие испытания, которым его подвергла судьба.

«Сяньти-5005», на борту которого они находились, приземлился в космопорту Кэрнса в самый разгар испепеляюще жаркого дня. Лоренса никто не встречал. Он прошел мимо парней из своего взвода как раз в те секунды, когда встречающие устремились в зал прибытия. Жены и давние подружки бросились к своим мужчинам, нежно обнимая их и стараясь сдержать слезы радости.

До возвращения корабля с Квошена, состоявшегося два дня назад, никто из родных ничего не знал о результатах миссии по извлечению прибыли – кто жив, кто ранен, кто нашел вечное упокоение в чужом краю. Облегчение и страх эхом отлетели от сводов огромного зала, в котором на полную мощность работали установки кондиционирования воздуха. Дети путались под ногами взрослых, обнимавшихся и обменивавшихся счастливыми улыбками и поцелуями.

Местную девушку по имени Сэнди Лоренс мог по праву назвать своей постоянной подружкой в период между пребыванием на Флойде и Квошене. Сэнди обещала ждать его, но в последний раз они виделись больше девяти месяцев назад. Ей был двадцать один год, и Лоренс не особенно верил в то, что Сэнди придет его встречать.

Поэтому он поспешил покинуть здание космопорта, чтобы поскорее глотнуть свежего воздуха. Оказавшись под открытым небом, Лоренс добрую минуту разглядывал поросшие низким кустарником горы за аэропортом, на которые падали косые лучи заходящего солнца. Со стороны океана тянуло прохладой, слышались крики чаек. В небе прогрохотал заходящий на посадку еще один космоплан. Лоренс улыбнулся, как будто увидел старого друга после долгой разлуки. В его воображении море всегда ассоциировалось с запахом Земли.

Стоянка такси находилась на южном краю терминала. Подойдя к ней, Лоренс бросил свой единственный предмет багажа, рюкзак, на заднее сиденье такси. Машиной управлял не киберводитель, а человек, старый китаец, пожелавший обсудить с пассажиром игру «Манчестер юнайтед» в нынешнем футбольном сезоне. По акценту Лоренса он принял его за англичанина.

– Никогда не был в Англии, – разочаровал его Лоренс.

– Но о «Манчестере» вы ведь все равно когда-нибудь слышали? – полюбопытствовал таксист.

– Слышал.

– Конечно, слышали, не могли не слышать. Самая знаменитая футбольная команда нашей планеты. Я смотрю каждый матч. Дома я даже установил специальную голографическую панель, чтобы видеть все футбольное поле. Правда, моей жене это не очень нравится.

– Вы не шутите?

– Нет. Ей хотелось купить новый диван. А матчи я смотрю еще и через оптические мембраны. Три последних сезона я платил медийному агенту команды за информацию об игроках. Обошлось в копеечку, но затраты того стоили. Таким образом, я могу видеть не только то, что происходит на поле передо мной, но и сзади.

– Замечательно.

– Иногда я записываю матчи, в те дни, когда мне приходится работать. Друзья-таксисты меня часто веселят, когда пытаются рассказать, кто победит. Я отключаю базу данных, и они едут со мной и выкрикивают результат игры. В такие дни мне приходится зажимать уши. Когда скоплю достаточно денег, то съезжу в Европу и посмотрю, как они играют живьем. Моя жена об этом не знает.

– Понятное дело.

Судя по всему, территорию космопорта недавно расширили, чтобы с нее можно было сразу выехать на шоссе, которое позволяло быстро добраться до города. Слева Лоренс увидел узкую полоску заболоченных манговых лесов, протянувшихся вдоль побережья. Справа, на склонах гор, располагались пригородные дома.

– Вы прибыли прямо с Квошена?

– Точно.

– Вас не встретила жена?

– Я не женат.

– Молодцом. Живите в свое удовольствие, пока есть такая возможность, дружище. Когда соберусь в Европу, то жену с собой брать не буду. Так вы, наверное, ищете место, где можно было бы переночевать?

Лоренс мог бы отправиться прямиком в казарму, тогда ночлег ему ничего бы не стоил. Однако месячный отпуск есть месячный отпуск, а на банковском счету Лоренса уже лежала не только премия за последнее боевое задание, но и жалованье за последние девять месяцев. Пока что у него не было никаких планов. Кое-кто из его сослуживцев, так же, как и он, не обремененных семьей, поговаривал о круизе по островам Океании и беспробудных кутежах на всех прибрежных курортах, которые только встретятся у них на пути. Колин Шмидт предложил Лоренсу совершить вместе с ним турне по казино Гонконга и Сингапура. Другие сослуживцы соблазняли приглашениями избрать главным местом отдыха в южном полушарии город Перт.

– Нет, – отвечал Лоренс. – Мне не нужно нигде останавливаться. Он наполовину опустил оконное стекло, и в салон ворвались дорожный шум и свежий ветер. Впереди сиял свет далеких городских огней. Лоренс невольно рассмеялся при виде безвкусных неоновых и голографических вывесок, призывно манивших путешественников, направлявшихся в город. Он никогда еще не чувствовал себя столь довольным собой. Никаких забот, полное отсутствие обязательств, куча денег, бездна времени для того, чтобы их потратить. Лучшего и представить себе невозможно.

– Я знаю тут кое-какие места, – сообщил водитель, искоса посмотрев на Лоренса.

– Нисколько не сомневаюсь, дружище. Хорошо. Мне нужен приличный отель, желательно с бассейном. Не слишком дорогой, но приличный. Там должна быть база данных с широким диапазоном и круглосуточное обслуживание постояльцев. И чтобы администрация не возражала, если приведу кого-нибудь в гости. Найдется такой отель?

Таксист радостно кивнул.

– Знаю такое местечко.

Как оказалось, отель соответствовал лишь сомнительной стороне своей двухзвездочной категории. Но в нем действительно был бассейн, а предоставленная Лоренсу комнатка на втором этаже имела крошечный балкон. Лоренс зарегистрировался у портье и отправился на ближайшую торговую улицу, вернее, площадь, сиявшую подсветкой огромных магазинных витрин. В паре маленьких лавчонок он приобрел кое-что из одежды. Не слишком модной, но подходящей для того, чтобы появиться на Стрипе. Самое главное заключалось в том, что на одежде не было логотипов «ЗБ».

Еще до полуночи он подцепил себе девушку на ночь, юную, не старше двадцати лет. Это была туристка, вместе с группой друзей налегке направившаяся в Австралию. Довольно симпатичная, бойкая, стройная, с оливкового оттенка кожей, с темными волосами, заплетенными в косички вместе с разноцветными нитками бисера. Когда она быстро поворачивала голову, косички образовывали вокруг нее что-то вроде облачка-голограммы. Лоренс сладкоречиво выманил ее из компании друзей еще до того, как те гурьбой направились в общежитие. Девушку подкупило в нем то, что он родился на другой планете, и она по достоинству оценила дорогое импортное пиво, которым Лоренс ее угостил. Помимо этого, девушку чрезвычайно заинтересовало еще и то, что он несколько месяцев провел вдали от Земли.

– Тяжело было?

– Пожалуй, – признался он. – Местные жители там были не слишком-то дружелюбны.

Когда они пришли в погруженную во тьму комнату в его отеле и занялись любовью, девушка отдалась этому делу самозабвенно, со страстью похотливого кенгуру, искусно оседлав его, и энергично подпрыгивала на нем вверх-вниз. В течение первого часа этого восхитительного сеанса страсти Лоренс пришел к выводу, что видавшая виды кровать может в любой момент развалиться под ними. Он плеснул пива ей на грудь и облизал ее прежде, чем девушка опустила его голову себе между ног. Они подключились к музыкальному каналу, крутящему трэш-рок, и попытались заниматься сексом, попадая в такт безумно грохочущей музыке. В конечном итоге они разразились хохотом, когда вокалист выкрикнул строчку о том, что отжарит свою подружку так, что чертям станет тошно. Из ресторана отеля принесли сандвичи и напитки. Прелюбодеи уселись по-турецки на съехавшем на пол матрасе и принялись кормить друг друга. Затем посмотрели комедию, после чего снова предались любовным утехам.

Девушка ушла рано утром, чтобы успеть присоединиться к своим спутникам. Они отправлялись дальше на север, надеясь отыскать какую-нибудь подработку в Порт-Дугласе, чтобы оплатить следующий этап своего великого приключения, каковым оно является в глазах представителей среднего класса. До самого полудня Лоренс безуспешно пытался вспомнить ее имя.

В следующую ночь у него была новая девушка. Пиву она предпочитала крепкие коктейли, а року – электронный джаз, но практически ничем не отличалась от своей предшественницы.

Вся первая неделя отпуска прошла примерно по сходному сценарию. Дневной сон. Приличный обед днем. Ранним вечером – прогулка по залитому лучами угасающего солнца Стрипу. Несколько дней подряд Лоренсу встречались ребята из флота, с которыми он пропускал пару рюмок, играл на бильярде или проводил час-другой в зале игральных автоматов. Лоренс при этом никогда не напивался, ибо не видел в алкоголе ничего привлекательного. Пару раз он заходил в ночной клуб. Собственно, причина была в том, что девушкам хотелось потанцевать, прежде чем забраться с ним в постель.

На седьмой день после прибытия Лоренса на Землю на инфобраслете появилось сообщение о том, что Администрация флота приказывает ему связаться с базой. Его заявка на получение должности офицера космического корабля обработана. Ему предписано отправиться в Амстердам для собеседования.

Лоренс сел в постели, держа перед глазами инфоочки, чтобы перечитать сообщение еще раз, испытывая невыразимое удовольствие от столь приятного известия. Его жизнь наконец складывается именно так, как ему всегда хотелось. Он по праву может рассчитывать на место офицера на космических кораблях «ЗБ».

Лежавшая рядом с ним девушка подняла голову, осмотрела внутреннее убранство гостиничного номера, и ее лицо приняло классическое выражение утренней неловкости после бурной ночи любви. Затем она подмигнула Лоренсу. На лице ее появилось выражение узнавания.

– Привет! – пробормотала она.

– Доброе утро.

– Хорошие новости? – кивнула она на очки, которые он все еще держал в руке.

Ее вопрос заставил Лоренса задуматься. Самым естественным было бы рассказать о назначении и о том, что оно значит для него. Подобным известием стоит поделиться с окружающими. Оно помогло бы им весело провести день, хорошенько пообедать, распив бутылку дорогого шампанского. Однако, положа руку на сердце, единственный, кто по достоинству оценил бы подобное известие, – это Нтоко. Капрал наверняка прервал бы семейный отдых, чтобы послушать, как Лоренс Ньютон хвастливо рассказывает о том, как обставил всех ребят из своего взвода.

Именно в этот миг Лоренс признался самому себе, насколько ему сейчас одиноко. Ему действительно некому позвонить и поделиться своей радостью. На всей планете вряд ли найдется хотя бы один человек, которому есть до него дело.

Он положил оснащенные интерфейсом очки на прикроватный столик и сбросил простыню на пол. В щель между занавесками в комнату скользнул луч солнца, осветивший обнаженные тела Лоренса и лежавшей рядом с ним девушки. Когда он посмотрел на нее, та ответила неуверенной улыбкой. Несмотря на недавнюю ночную близость, Лоренс не испытывал к девушке ровно никаких чувств, даже желания сделать усилие над собой и попытаться вызвать в себе симпатию. Она понадобилась ему исключительно для секса. Никакой вины за это Лоренс не ощущал. Ведь и ей самой хотелось от него только одного.

Это же надо, а ведь когда-то, после одной лишь ночи, проведенной с Розалин, ему захотелось посвятить ей всю свою жизнь до конца, до самого последнего часа. Боже, каким же глупым и наивным он тогда был!

Как всегда, в голове шевельнулась предательская мысль: «Интересно, что она сейчас делает?»

Ничего особенного, мысленно произнес он, рассердившись на себя за собственную слабость. Затем перекатился на кровати ближе к девушке и, прижавшись губами к ее уху, прошептал о том, чего хочет от нее. Чуть поупиравшись для приличия, она устроилась на краю кровати так, как сказал ей Лоренс.

Лоренс воспользовался пассажирским авиалайнером одного из двух регулярных рейсов «ЗБ» Кэрнс – Париж, который совершал дозаправку в Сингапуре. В Париже Лоренс сел на поезд, доставивший его в Амстердам. Он прибыл на старый центральный вокзал, располагавшийся в центре города неподалеку от порта.

Кэрнс с его вечной жарой заставил Лоренса забыть о том, что в Северном полушарии пока еще весна. Он набросил на плечи длинный плащ, но не стал надевать его полностью, когда, выйдя из здания вокзала, оказался под открытым небом. В небе ярко светило солнце, приятно прогревая весенний воздух.

Принц-Хендриккейд оказалась двадцатирядной улицей, отведенной исключительно для велосипедистов. Лоренс никогда еще не видел столько двухколесных средств передвижения, собранных в одном месте. Все велосипеды были одинакового нежно-белого цвета. Практически на всех красовалась эмблема Амстердама. Со всех сторон доносились велосипедные звонки, и Лоренсу приходилось каждый раз поворачивать голову, чтобы не угодить под колеса. Ему дважды пришлось резко отскочить в сторону, уворачиваясь от мчавшихся на него велосипедистов.

Оптроническая мембрана развернула перед ними план города. Немного подумав, он зашагал по широкой улице Дам-Рак, располагавшейся прямо напротив вокзала. По ней неспешно катили старинные трамваи, скользя по рельсам, проложенным посреди брусчатки. Лоренс никогда еще не видел такого древнего транспорта, который, несмотря на преклонный возраст, находился в превосходном состоянии. Было приятно идти по городским улицам, ничего при этом не опасаясь. Если Квошен не слишком гостеприимно встретил на своей земле «ЗБ», то здесь, на древней родине человечества, прохожие приветливо улыбались, увидев его розовато-лиловый мундир.

Лоренса это нисколько не удивляло. Согласно инструкциям, которые он выудил из недр архивов компании, «ЗБ» в Голландии считалась крупным инвестором. А там, где возникали ее главные промышленные сооружения, сразу же появлялись в огромном количестве малые компании, предназначавшиеся для оказания им всесторонней помощи, как специализированной, так и самого общего характера. Даже по европейским стандартам Голландия отличалась весьма высокими показателями жизненного уровня.

Однако первый признак разочарования постиг Лоренса сразу же, как только он оказался в училище, готовившем офицеров. Амстердамская штаб-квартира «ЗБ», к которой относилось училище, представляла собой массивное шестиэтажное здание, построенное восемь лет назад, но стилизованное под девятнадцатый век. Поскольку оно располагалось напротив мощенной брусчаткой площади близ Королевского дворца, то подобное архитектурное решение приличествовало ситуации как нельзя лучше.

Метрах в двадцати от главного входа Лоренс увидел небольшую кучку демонстрантов, сгрудившихся вокруг какой-то палатки. В примитивной печке, сделанной из некоего подобия бочки, пеклась картошка. В целом это забавное устройство чем-то напоминало древнюю паровую машину. Вывеска над палаткой предлагала печеный картофель с десятком различных добавок. Причем за довольно низкую цену, отметил про себя Лоренс. На краю вывески был изображен изумрудно-зеленый круг с эмблемой – стилизованной белой птицей с широко распростертыми крыльями.

Никого из прохожих, заполнивших площадь, печеная картошка не интересовала. Демонстранты, главным образом молодые люди, распевали песню, которая как раз и отпугивала потенциальных покупателей. Она была незнакома Лоренсу и мелодией напоминала какую-то народную песню. Припев у нее был такой:

Некоторые из них держали в руках дощечки с голографическими изображениями, прикрепленные к длинным шестам. На них красовались лозунги, которые явно не вызвали бы симпатии у руководства «ЗБ». Парочка усталого вида полицейских стояла метрах в пятнадцати от протестующих, незряче устремив взгляды в пространство над их головами. Демонстранты свистели и отпускали насмешки в адрес всех, кто поднимался и спускался по широким каменным ступенькам лестницы, ведущей к входу в огромное здание штаб-квартиры. Служащие «ЗБ», входившие и выходившие из здания, намеренно не обращали на смутьянов никакого внимания.

В спину поднимавшемуся по лестнице Лоренсу тоже полетело несколько оскорблений. Он улыбнулся и приветственно помахал рукой, зная, что такое поведение всегда злит подобных типов. Его взгляд задержался на девушке, стоявшей в самой гуще толпы митингующих. Она была гораздо привлекательнее остальных демонстранток. На ней было старомодное бобриковое пальто темно-синего цвета с деревянными пуговицами. На голову, скрывая густые иссиня-черные волосы, наброшен капюшон. Их взгляды встретились, и Лоренс улыбнулся еще шире, придав улыбке вызывающе сексуальный характер. Когда незнакомка ответила ему гневным взглядом, он от всей души расхохотался.

В приемной, в огромном пустом вестибюле, за изогнутым столом тикового дерева сидели три девушки. Одна из них подсказала Лоренсу, как попасть в военное училище, располагавшееся в отдельной пристройке позади главного здания.

– Что это за демонстрация тут у вас? – поинтересовался он, указывая через стекло на протестующих.

– Антиглобалисты. Регрессоры, – последовал ответ. – Хотят, чтобы мы сдали свои позиции, перестали воздействовать на «их» жизни «нашей» политикой.

– Почему?

Девушка смерила его жалостливым взглядом.

– Мы же не демократы.

– Но ведь купить акции «ЗБ» может каждый.

– Вы это им скажите.

Военное училище оказалось современным сооружением, огромным стеклянным кубом, соединенным с главным зданием штаб-квартиры переходами на третьем и шестом этажах.

Лоренс выбрал нижний переход и направился в указанном направлении, пытаясь подавить охватившее его волнение. Если все сложится удачно, то следующие три года он проведет здесь, изучая самые разные учебные дисциплины, от систем жизнеобеспечения до астронавигации. Ответить на вопрос о том, почему в качестве тренировочной площадки для офицеров космофлота была отведена самая плоская на Земле страна, Лоренс не смог бы, потому что отыскать ответ на него в базе данных корпорации не представлялось возможным. По всей видимости, кто-то из служащих компании обладал особым чувством юмора.

Лоренс представился находившемуся в фойе капралу и согласно уставу отдал ему честь. Тот ответил ему и ввел данные Лоренса в компьютерную сеть администрации.

– Вы должны быть здесь завтра в семь пятнадцать утра, – сообщил ему капрал. – Получите вводную по всей оценочной неделе. Вот ваш аттестат. – С этими словами он протянул Лоренсу маленькую карточку. – Будете проживать в отеле «Холидей-Инн». Получите одноместный номер. Питание двухразовое, завтрак и обед. Не пытайтесь заказывать пиво или что-то дополнительное в отеле. На ленч приходите к нам в столовую. Будете заниматься в группе «Эпсилон-3». Прошу не опаздывать.

С этими словами капрал снова вернулся к установленному на столе дисплею.

– Спасибо. Сколько человек в группе?

– Тридцать.

– А сколько будет кандидатов на место?

Капрал устало посмотрел на него.

– Мы готовим по группе в неделю. Принимаются всего сто курсантов в год, так что считайте сами.

Лоренс направился к выходу. Так, значит, в среднем отбирают всего двух человек из всей группы. Один шанс из пятнадцати. Нет, поправил он себя. Не нужно тут ничего сводить к воле случая. Он добьется того, чего ему так сильно хочется.

Когда он добрался до «Холидей-Инн» и вошел в фойе, то заметил, что половина находившихся там людей была из «ЗБ». Несколько человек явно прибыли в Амстердам с той же целью, что и он. Таких можно было определить даже с расстояния. Двадцати с небольшим лет, подтянутые, спортивные. Серьезные лица. Прекрасного покроя одежда. Несомненное желание спрятать нервозность. Скорее всего и его они могли с той же легкостью вычислить в любой толпе.

В тот день Лоренс спустился в располагавшийся в подвальном помещении бассейн и проплыл в общей сложности почти милю. Как всегда, его физическая форма несколько пострадала во время пребывания на космическом корабле, да и минувшая неделя не слишком отвечала стандартам здорового образа жизни. Наплававшись вволю, он вылез из воды в самом приятном расположении духа. Физическая нагрузка добавила Лоренсу решимости и уверенности в завтрашнем дне. Благодаря ежедневным тренировкам в течение пяти последних лет службы в «ЗБ» он находился в прекрасной форме.

Мысль об ужине в ресторане гостиницы не слишком привлекала Лоренса. Там наверняка будет много других кандидатов, вынужденных проявлять ненужную вежливость и демонстрировать хорошие манеры. Поэтому он предпочел пройтись по вечерним улицам старого города. Исторический центр Амстердама сохранился самым лучшим образом и смотрелся очень мило – выстроившиеся вдоль каналов прекрасные старинные дома, аккуратные и чистенькие, словно игрушки. В прекрасном состоянии по-прежнему оставались антикварные подъемные механизмы, при помощи которых мебель можно было доставить через окна. На волнах под каменными мостами покачивались плавучие дома самых разных размеров – от крошечных катеров до массивных барж с двумя палубами и миниатюрными садами на крыше. В базе данных Лоренс вычитал, что места у причала настолько выросли в цене, что городские власти вот уже два столетия не выдают новых лицензий на плавучие дома. Кроме того, он узнал, что многие из них служат семьям голландцев в течение жизни восьми поколений.

Наконец Лоренс нашел подходящий бар на Рембрандт-плейн, в котором подавали приличную еду и пиво, якобы сваренное по рецептам средневековых голландских пивоваров. Это было отнюдь не самое шикарное заведение подобного рода в городе, однако атмосфера в баре царила оживленная, а голографическая панель была настроена на канал спортивных передач. Лоренс сел за столик и принялся изучать меню. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что последние десять блюд были наркотиками, причем три из них – довольно сильными. Легкие наркотики можно было выбрать в качестве приправы к основному блюду.

Официант принял у него заказ и вскоре принес пиво, сваренное на основе старинных традиций. Лоренс откинулся на спинку кресла и огляделся по сторонам. На огромной панели голографического телевизора шла трансляция футбольного матча «Манчестер юнайтед» – «Монако». Лоренс крякнул и сделал новый глоток пива.

Неожиданно его взгляд наткнулся на девушку, которую он увидел в толпе демонстрантов перед зданием штаб-квартиры корпорации. Она посмотрела на него холодным надменным взглядом. Лоренс сделал двойной глоток пива, затем улыбнулся и приветственно взмахнул рукой. Девушка торопливо отвернулась.

«Плохи мои дела», – подумал он. Девушка сидела вместе с парой подруг. Мужчин, которые могли принадлежать к их компании, нигде поблизости не было видно. Бобриковое пальто незнакомки было перекинуто через спинку кресла. На ней была тонкая ярко-красная водолазка, на шее – невообразимо длинный шарф. Мешковатые оливкового оттенка брюки были перехвачены в талии широким, расшитым радужным бисером ремнем. Судя по одежде и возрасту – она явно на три-четыре года моложе его, – девушка была студенткой. Изучает психологию, решил он, или социологию. Что-то такое, чему не найти применения в реальном мире.

Официант принес Лоренсу его заказ. Спагетти с сырным соусом и копченой ветчиной. А также тарелку чесночных клецок, посыпанных молотым перцем, к которому был явно подмешан гашиш.

Лоренс намотал на вилку первую порцию спагетти.

– Ты убил кого-нибудь сегодня?

Он поднял голову. Перед его столиком стояла та самая незнакомка.

Совсем как Розалин, возникшая из небытия.

Правда, основание для разговора будет совершенно другим, подумал он.

– Ни сегодня, ни когда-либо раньше, – ответил он вежливо-небрежным тоном.

Нос у девушки был немного широковат, чтобы признать ее классически красивой, однако в ней было нечто такое, что некоторые люди называют блеском интеллекта. Незнакомка явно любит анализировать все, что ее окружает, и выносить собственные суждения. Это придает ей особый шарм. Будет здорово, если ему удастся затащить ее в постель.

– Ты – один из этих киберсолдат, – произнесла девушка. – Я заметила у тебя на шее клапаны кровеносной системы.

Она говорила с легким акцентом, который Лоренс не смог идентифицировать.

– А ты – настоящая принцесса Несмеяна. Видел, как ты стояла на площади Дам в самый разгар рабочего дня, когда все трудятся в поте лица.

Ее щеки покраснели от негодования.

– Я посвящаю все свое время достойному делу – вашему свержению.

– Ну и как, преуспела?

Лоренс знал, что крайности зачастую сходятся, но данный случай показался ему просто смехотворным. Он был уверен, что девушка сейчас плеснет ему в лицо пивом из бокала. Впрочем, это маловероятно, потому что ее бокал остался на барной стойке. Кружка вряд ли станет метательным орудием. Или все-таки станет?

– Мы своего все равно добьемся, – твердо произнесла девушка.

– Но кто же будет руководить вашими заводами и природоохранными проектами после того, как вы выгоните нас из своей страны? Сами или, может быть, ваши друзья?

– Мы закроем все ваши заводы и фабрики. Мы не хотим жить в контролируемом вами обществе.

– Понятно, вы – «зеленые» и одновременно анархисты. Интересная идеология. Желаю вам удачи в ваших попытках убедить всех в ее привлекательности.

– Я напрасно трачу с тобой время. Вам ведь не разрешают думать, вы как попугаи повторяете замшелые догмы вашей компании. Не удивлюсь, если ты сейчас предложишь купить ваши акции, когда я скажу, что желаю изменить мир к лучшему.

Лоренс вовремя прикусил язык, так и не осмелившись произнести вслух готовую вот-вот вырваться у него фразу: «Да, пожалуй».

– Неужели твоя карьера и твои акции для тебя настолько важны, что ты готов ради них пожертвовать жизнями других людей?

Когда она задала этот вопрос, вид у нее был самый что ни на есть серьезный. Это худшая разновидность студенческой политики: мы сможем изменить целый мир, если нам только удастся начать диалог. Попробуй-ка вступи в диалог с толпой, размахивающей бутылками с «коктейлем Молотова».

– Я лично никого не убивал, – спокойно проговорил Лоренс.

– Ты принимал участие в военных кампаниях, нацеленных на ограбление других миров. Если это не уничтожение человеческих жизней, тогда не знаю, какое другое слово подобрать.

– Никто никого и ничего не уничтожал. А наши боевые операции помогают людям совершенствовать свои способности и делать великие открытия.

– То есть?

– Создавать колонии на новых планетах.

– Господи, да ты даже хуже, чем обычный киберсолдат. Ты еще и поборник экоцида.

– Вообще-то я еще хуже, чем ты себе представляешь. Я приехал в Амстердам, чтобы поступить в военное училище, которое готовит офицеров военно-космического флота. Собираюсь открыть много новых планет, чтобы погубить на них все живое.

Девушка смущенно и недоверчиво покачала головой.

– Но зачем? – спросила она с неподдельным изумлением. – Почему подобное может прийти кому-то в голову? Я никогда не понимала таких, как ты. Почему вы думаете, что способны добиться своего, нарушая привычный порядок вещей? Если вам невмоготу от безделья, то почему вы не направите свою энергию в другое русло? Почему не займетесь чем-то созидательным?

– Исследование вселенной – самое созидательное занятие на свете. Что может быть в мире более созидательным? Это самый сладкий плод долгого развития цивилизации, награда за долгий тысячелетний путь человечества к сияющим вершинамзнаний.

– Полеты в космос – самый ужасный способ тратить природные ресурсы и деньги. «ЗБ» фактически осуществляет межгалактическую экспансию. Ни к чему хорошему это не приведет. Наша планета отчаянно нуждается в помощи, а мы не в состоянии помочь ей, потому что вы выжимаете из нас последние соки.

– Корпорация «Зантиу-Браун» финансирует экологические проекты и занимается проблемами развития городов почти в таких же размерах, в каких вкладывает деньги в космические полеты.

– Но это ваши проекты развития городов. Вы это делаете в соответствии с вашим видением проблемы. По сути дела вы внедряете омертвелую корпоративную монокультуру в отсталые, слабо организованные общества.

– Я понял тебя и понял, чего вы добиваетесь. Вы хотели бы перераспределить деньги и направить их туда, где, по-вашему, они лучше пригодились бы. Это превосходная политика – убеждать правительства или организации оплачивать ваши любимые проекты или переманивать на свою сторону людей, добиваться популярности у них. Прекрасно. Продолжайте свои демонстрации и свою агитацию. Вот только меня вы на свою сторону никогда не перетянете. Никогда. Потому что я всегда буду стоять за полеты в космос. Добиться этого я смогу только одним реальным способом – благодаря моим акциям «ЗБ». Ты уж извини, но меня вам ни за что не разубедить. Я уже на пути к тому, во что верю больше всего в жизни.

– Это не так, ведь в глубине души ты так не считаешь.

– Боюсь, что твои доводы не смогут пошатнуть мои убеждения. По той простой причине, что вы не видите ничего дальше своего носа. Вам недоступно открывание новых горизонтов, вы утратили способность удивляться новому. Вы ограничиваетесь мелкими деталями, не улавливая общей картины. Вы занимаетесь худшим из проявлений местничества.

– Неправда, я вижу весь мир; вижу, что он полон страданий.

– Верно, полон страданий. Причем этот мир, а не какой-то другой. Не будь полетов в космос, я бы никогда не появился на свет. Я родился на другой планете. – Он улыбнулся, заметив, что лицо девушки исказила легкая гримаска смущения. – Я с Амети. Мы там не занимаемся экоцидом. Мы систематически восстанавливаем нашу биосферу.

– Так ты родился не на Земле? – удивилась девушка.

– Точно.

– Но ты тем не менее прилетел на Землю. Стал работать на «ЗБ», чтобы иметь возможность совершать полеты в глубь галактики?

– Угу.

– Да ты сумасшедший, – усмехнулась она.

– Пожалуй, – ответил ей улыбкой Лоренс. – Так ты пожелаешь мне удачи, чтобы завтра мне повезло и я стал курсантом училища?

– Нет, желать тебе удачи я не стану. Никогда.

С этими словами девушка торопливо отвернулась.

– Послушай! – позвал ее Лоренс. – Ты мне так и не сказала, как тебя зовут.

На какой-то миг она задумалась, по всей видимости, не зная, стоит ли называть свое имя. Она посмотрела на своего собеседника через плечо, провела рукой по волосам и, наконец, ответила:

– Джуна. Джуна Бомон.

– Джуна. Красивое имя. А меня зовут Лоренс Ньютон. Желаю тебе счастья, Джуна.

Прежде чем занять место у стойки, девушка едва заметно улыбнулась ему.

Завтрак прошел именно так, как Лоренс и ожидал, и потому вызвал у него неприятный осадок. Ресторан отеля «Холидей-Инн» оказался полон таких же, как он, кандидатов на место курсанта военного училища – молодых людей с мужественной внешностью и жизнерадостным характером. Лоренс решил ничем от них не отставать, переняв подобную манеру поведения и облик. Это было несложно – он хорошо помнил, как когда-то, много лет назад, вели себя гости отца, приходившие к ним в дом. Удивительно, как легко оказалось понять, что кроется за этим напускным бодрячеством.

Остальные претенденты были в основном из богатых семейств крупных акционеров «ЗБ», только что окончившие колледж или отслужившие пару лет в различных подразделениях корпорации, связанных с межзвездными перелетами. Мундир Сил стратегической безопасности и летный опыт сделали Лоренса центром всеобщего внимания. В ресторане его засыпали вопросами самого разного характера. По пути к зданию штаб-квартиры ему пришлось рассказывать своим спутникам о Флойде и его обитателях. Лоренс оглядел площадь, но демонстрантов там на сей раз не увидел. Впрочем, он и не ожидал, что они соберутся здесь в такую рань.

Утро группы «Эпсилон-3» началось с представления собравшихся и получасового рассказа некоего капитана о том, какими представляет себе корпорация будущих офицеров своего космического флота. Это была обычная болтовня о преданности корпоративному долгу, чувстве локтя, профессионализме. Подобное Лоренс слышал и раньше, причем каждый новый офицер Сил стратегической безопасности, когда взвод в очередной раз отправляли на переподготовку, говорил обо всем этом по-разному. Свою речь капитан закончил словами: «Мы надеемся, что вы сделаете для корпорации все, что в ваших силах, и даже больше!»

Первый день занятий был посвящен проверке рефлексов будущих курсантов. Искусственные условия, созданные в стенах училища для этой цели, были самыми сложными из всех, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться Лоренсу. Кандидатам в курсанты выдали облегающие костюмы-стимуляторы из пьезоэлектрического волокна, после чего отвели в огромную анакустическую комнату с тремя рядами тренажеров. После того как будущих курсантов привязали к ним, ИР выдал им простые задания по координированию. Вначале все было довольно просто – следовало разобраться с регулировкой трехмерных решеток. При этом возникало ощущение, будто находишься внутри голографического изображения, ограниченного светящимися зелеными и ярко-красными значками. Задания постепенно усложнялись, и вскоре настал черед управлять гоночной машиной через запутанные лабиринты с многочисленными транспортными ограничениями, усугубленными нестабильной работой двигателя. Столкновения значительно участились и сделались почти неконтролируемыми. После ленча претендентам предоставили возможность попрактиковаться на полных авиастимуляторах – одноместных реактивных тренажерах. Именно тогда ИР усилил нагрузку, подвергнув будущих офицеров дополнительному стрессу – нужно было вести полет в условиях пожара, когда воспламенялись двигатели, и мощной вибрации, от которой Лоренса едва не вырвало. Сбои бортовой аппаратуры происходили нерегулярно, в самые неожиданные мгновения. Пожар в кабине сопровождался настоящим дымом, проникавшим через пилотский шлем и по-настоящему обжигавшим руки и ноги.

Когда испытание закончилось, Лоренсу пришлось ухватиться за перила тренажера и подождать, когда у него перестанут дрожать ноги и к ним вернется былая сила. После того как испытуемые приняли душ и переоделись, стало заметно, что у многих настроение уже не такое бодрое, как раньше.

Когда экзаменуемые шагнули за порог здания штаб-квартиры, на улице моросил мелкий дождик, перемежавшийся сильными порывами ветра. На сей раз перед зданием оказалось несколько недавних демонстрантов, среди которых была и Джуна Бомон. Она зябко куталась в пальто и слегка пританцовывала, очевидно, пытаясь согреться. Палатки, в которой продавалась печеная картошка, нигде не было видно. Протестующие держали в руках транспаранты, но стояли молча – видимо, непогода не слишком располагала к шумному выражению чувств.

Лоренс кивнул Джуне, однако та оставила его приветствие без ответа. Он даже не был уверен в том, что она вообще заметила его.

Через час дождь прекратился, и Лоренс зашагал в направлении бара на Рембрандт-плейн. Теперь он не стал садиться за стол, а занял место прямо за барной стойкой и заказал яблочно-манговый сок.

Джуна появилась в баре через несколько минут. Она сразу увидела Лоренса. Тот жестом предложил ей сесть на свободное сиденье рядом с ним. После короткого раздумья девушка приняла предложение и подошла к Лоренсу, стряхивая на ходу брызги с пальто.

– Ты, наверное, замерзла, – заметил Лоренс. – Заказать тебе что-нибудь?

– Чай, пожалуйста, – обратилась Джуна к бармену. – Капните в него чего-нибудь покрепче.

– Это вряд ли будет полезно, – сказал Лоренс.

– Неужели ты полагаешь, что алкоголь вреден?

– Просто я думаю, что алкоголь – яд.

– Любые лекарства до известной степени являются ядом. Они ведь убивают микробов. Так что это вполне естественно.

– Верно. Как прошел день?

– Мы своего добились.

– Вас кто-нибудь выслушал?

– Наша цель – быть там, где можно выразить протест.

– Верно, тогда вы добились вашей цели.

Перед Джуной появилась чашка горячего чая. Девушка с улыбкой поблагодарила бармена.

– Не хочешь спросить, как прошел день у меня? – поинтересовался Лоренс.

– Нет.

– Ну и прекрасно.

Лоренс положил на стойку десятку, встал и вышел из бара. Он ускорил шаг, направляясь к дверям, и оглянулся, чтобы проследить, как Джуна отреагировала на его уход. Та даже бровью не повела. Она сидела, положив локти на стойку, держа обеими руками чашку с чаем.

Лоренс пожал плечами и шагнул за порог.

День второй был полон всяческих затруднений и головоломок. Искусственный Разум, регулирующий поле деятельности для тренировок, предложил Лоренсу показать свои умения на тропическом островке размерами четыреста метров в длину и всего лишь семьдесят метров в ширину. В центральной его части росло несколько пальм и кустарников, оставшаяся территория была пустынной. Лоренсу было поручено командование над отрядом из пяти человек, совершавшим погружение в воду с соседнего с островком рифа. Один из ныряльщиков получил ранение, в результате которого утратил способность самостоятельно передвигаться. Он нуждался в неотложной медицинской помощи, поскольку помимо этого сильно пострадал от декомпрессии и не установленного повреждения внутренних органов. Неподалеку находилось еще три небольших островка. На одном из них располагался курортно-оздоровительный комплекс, на втором – заброшенная фабрика по переработке планктона. Третий был необитаем, правда, на него в данный момент высадилась еще одна команда боевых пловцов. Курорт находился дальше всего. На островке с заброшенным заводом имелся склад с современными комплектами диагностического оборудования для оказания первой медицинской помощи. В распоряжении у Лоренса была всего одна лодка. Отвезти на ней раненого он не мог, поскольку тот находился в критическом состоянии и скончался бы на полпути. Никаких устройств связи не было.

Лоренс бросил торопливый взгляд на карту, сопоставляя расположение островов относительно друг друга. Двух бойцов он оставил присматривать за раненым, а сам вместе с двумя товарищами отправился в лодке к третьему острову. Своим подчиненным он велел отправиться на заброшенный завод за медицинским снаряжением, а сам поплыл на остров, где располагался курорт. Сев в лодку, Лоренс выбросил за борт все лишнее снаряжение, получив тем самым возможность двигаться налегке с максимальной скоростью. Теоретически медицинское оборудование, которое заберут два пловца, позволит их раненому товарищу остаться в живых, и, добравшись до курорта, Лоренс успеет вызвать вертолет с командой спасателей.

ИР одобрил такой сценарий, хотя прибывшие на вертолете медики упрекнули Лоренса за то, что он поплыл к курорту один. В его команде был более опытный гребец, который справился бы с задачей гораздо быстрее. Тем не менее жизнь раненого удалось спасти.

Второе задание предусматривало действия в глубоком горном каньоне, расположенном глубоко в джунглях. Малочисленная группа Лоренса передвигалась намного медленнее, чем предполагалось, поскольку местность была труднопроходимой. Кроме того, запасы продовольствия были почти на нуле. Стены каньона оказались слишком высоки, чтобы можно было попытаться подняться по ним наверх.

Лоренс поинтересовался у подчиненных, какими навыками они обладают, и один из них признался, что умеет управляться с каноэ. После этого бойцы принялись валить деревья, чтобы связать импровизированный плот. Гребца отправили вниз по реке с целью установления скорейшего контакта с базой.

Пройдя пару километров, плот подошел к порогам, делавшим дальнейшее продвижение чрезвычайно опасным. Бойцу пришлось ждать подхода своих пеших товарищей, которые разобрали плот и направились с бревнами дальше. Как выяснилось, идея оказалась правильной, чего нельзя было сказать о методике.

Следующим местом действия стала арктическая пустыня. Лоренс находился внутри круга, образованного сваленными в кучу тюками с различным снаряжением, в основном запасами провианта. Чтобы добраться до пищи, находившейся на самом верху, нужно было соорудить нечто вроде лестницы. Однако соответствующее снаряжение оказалось слишком громоздким и тяжелым, и его было трудно перетаскать в рюкзаках. Поэтому возникла необходимость в санках, находивших по ту сторону бездонного ущелья. Чтобы достать их, нужно было возвести над пропастью шаткий мост.

С этой задачей Лоренс не справился. Но он старался изо всех сил, раздобыв моток веревки и попытавшись, как альпинист, перемахнуть через пропасть. Когда его ледоруб отскочил от каменной стены, Лоренс сорвался вниз, в черную бездну пропасти.

Затем последовала классическая комбинация лабиринта и клетки. ИР определил его в комнату с пятью дверями, каждая из которых вела в новую комнату с очередными пятью дверями. Опасности, подстерегавшие Лоренса за ними, были прекрасно различимы – торчащие из стен острые копья, слабо закрепленные плиты пола, огонь, маятник, львы, смыкавшиеся стены, проволока на уровне горла, бьющие электрическим током участки стен и пола, падающие с потолка камни, установленные в тайниках самострелы, ядовитый мох на камнях, орды крыс. Кроме того, имелись и прочие современные ловушки, о которых становилось известно только после того, как испытуемый оказывался в помещении, – газ и ультразвук. На дверях имелись подсказки, разъяснявшие, что находится в следующих комнатах. Иногда это были цифры, иногда пиктограммы, порой даже поэтические строки.

Лоренс сделал пять заходов. Самые дальние комнаты, в которые он попал, вели в помещения с восемью дверями.

После этого Лоренса поместили в космический корабль, только что столкнувшийся с метеоритом. Системы жизнеобеспечения дали сбой, началась утечка воздуха, возникли перепады подачи электроэнергии и проблемы со связью. Скафандра на борту не оказалось, инструментов практически не было. Лоренсу пришлось с немалыми трудностями пробираться из своего поврежденного отсека в спасательную капсулу и пройти для этого полпути по кольцевому отсеку жизнеобеспечения.

После это ИР нарядил его в скафандр, слабо снабжавшийся кислородом и электропитанием, и поместил на небольшой астероид, на другом краю которого находился потерпевший аварию космический корабль. По всей поверхности астероида располагались различного типа обзорные датчики, которые Лоренс мог использовать для своих целей, разобрав их на части. Микрогравитационное поле астероида было достаточно сильным для того, чтобы помешать ему добраться до корабля, если бы он решился положиться исключительно на силу собственных мускулов. Лоренс фактически испустил последний вздох, оставаясь в пределах видимости крошечного серебристого корабля.

Обстановка в раздевалке показалась Лоренсу еще более гнетущей, чем в прошлый вечер. У его соперников был смущенный и растерянный вид. До его слуха доносились обрывки разговоров: «Но что делать после того, как достигаешь момента, когда?..»

Никаких протестующих на площади сегодня не оказалось. Погода немного улучшилась по сравнению со вчерашним днем. На небе появились облака, с моря дул сухой ветер. Однако было все также холодно. Лоренсу почему-то отчаянно захотелось печеной картошки.

Когда он пришел в бар, Джуна была уже там и сидела на своем обычном месте. Места по обе стороны от нее были свободны. Лоренс сел рядом, через одно место от нее, и заказал яблочно-манговый сок.

– Неужели тебе нельзя что-нибудь покрепче? – спросила она. – У тебя, видимо, сегодня был трудный день.

– Алкоголь мне не поможет. Завтра у меня будет еще более трудный день. У меня должна быть ясная голова.

– Неужели дело того стоит?

Лоренс сделал глоток сока и ответил: – Да.

– Не очень-то я тебе верю. Что же они сегодня с тобой делали?

– Скажем так, если ты когда-нибудь оказывалась после серьезного кораблекрушения в полярной пустыне, то наверняка поняла меня. Что-то подобное я сегодня и пережил.

Джуна склонила голову набок и смерила его любопытным взглядом.

– Неужели это помогает им отбирать будущих офицеров?

– Они проверяют наши способности думать и принимать решения в труднейших ситуациях. Сегодня нас помещали как раз в такие сложные, невероятные ситуации. – Он повертел бокал с соком в ладонях, задумчиво разглядывая его содержимое. – Мне сегодня не очень-то везло. Я сбился со счета, сколько раз сегодня мог лишиться жизни. Судя по тому, что говорят остальные, у них дела обстоят не намного лучше.

– Ну а насколько ты хорош?

– Что ты имеешь в виду?

Джуна провела рукой по стойке, отодвинув чай в сторону, и с кошачьей грацией подалась ближе к Лоренсу.

– Я хотела бы знать… ты… ведь ты бывал в боях. Ты ведь на самом деле попадал в трудные ситуации на других планетах, верно?

– Да. Но нас учили тому, как справляться с враждебно настроенной толпой или как вести себя, попав в засаду. Я знаю, что я делаю.

– Верно. Но ведь тебя главным образом учили тому, как сохранять хладнокровие и мужество под огнем врага. А сегодня они просто проверяли быстроту твоей реакции. Это действительно были невероятные ситуации или ты все-таки преувеличиваешь?

– Похоже, ты не из тех, кто любит брать противника в плен. Мне кажется, я мог бы в некоторых ситуациях проявить себя лучше, если бы побольше разбирался в технике и кое-каком снаряжении.

– А тебе не приходило в голову, что учебные тесты служат на самом деле двоякой цели? Мне кажется, что проверяли не только твой характер и бойцовские качества, но и твои мыслительные способности.

Лоренс крутанулся на стуле.

– Возможно. Тогда я действительно по горло в дерьме.

– Почему же? – с каким-то ленивым удивлением поинтересовалась Джуна.

Лоренс только сейчас понял, насколько она пьяна.

– У меня нет характера. Ты ведь сама это сказала.

– Я не говорила, что у тебя нет характера. Я сказала, что у тебя неправильный характер, который прекрасно послужит для целей сегодняшнего эксперимента. Ты – тот, кто им нужен.

– Будем надеяться. Кстати, ты сможешь сама добраться до дома?

Джуна снова выпрямилась.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи. У меня есть карточка велосипедиста. Могу взять любой велосипед со стоянки и – вж-жик! – я дома. – Перехватив взгляд бармена, она подняла вверх палец. – Еще чашку чая.

Лоренс допил сок и встал.

– Будь осторожна. – С этими словами он подошел к дальнему углу бара, где бармен наливал для Джуны чай. – Будьте добры! – позвал он его и, понизив голос, добавил: – Когда эта девушка соберется уходить, вызовите для нее такси. Вот возьмите.

Лоренс положил на стойку двадцатку. Бармен кивнул и спрятал банкноту.

– Непременно.

Третий день был посвящен методике работы в команде. ИР разбил претендентов на группы по пять человек и поместил их всех в одинаковую тренировочную ситуацию. Им требовалось пройти восемь тестов. Первые пять они должны были выполнять, поочередно становясь старшим группы. Три последних испытания им предстояло преодолеть, прибегнув к методике коллективного руководства.

Первым заданием группы, в которой оказался Лоренс, было форсирование водной преграды. Река протекала в джунглях, где кружили тучи насекомых, укусы которых были мучительно болезненными. В джунглях было жарко и влажно, от зловония заболоченных участков почвы буквально выворачивало наизнанку. Берега реки кишели крокодилами, которые время от времени злобно щелкали челюстями. На берегу валялись сваленные в кучу доски, пустые бочки, веревки. Однако даже если бы удалось приставить доски друг к другу, их все равно не хватило бы, чтобы перейти на противоположный берег.

Командир группы принялся отдавать подчиненным команды. Он пожелал построить платформу, которая достигала бы середины реки. Импровизированный мост предстояло строить так: оставшиеся сзади доски разбирались и укладывались вперед, позволяя отряду постепенно приближаться к другому берегу. Лоренс понимал, что они напрасно тратят время. Задача была излишне трудоемкой и, таким образом, являлась нерациональной. Было бы лучше построить обыкновенный плот.

Лоренс трудился без особого вдохновения и порой не слишком туго затягивал узлы на веревках, соединявших доски. Это был не совсем саботаж, однако ввиду того, что сам замысел был обречен на неудачу… В конце концов, мест было всего два.

Когда на воду легла платформа, являвшаяся частью импровизированного моста, и началось возведение его последнего участка, двое бойцов свалились с него вместе с досками, которые держали в руках. К ним тут же устремились крокодилы, плотоядно разинувшие жуткие пасти.

Когда пришла очередь Лоренса командовать, ему было дано указание поднять и поставить вертикально огромный камень. Он быстро просмотрел выданное для этой цели снаряжение – главным образом шесты, лопаты и веревки – и дал подчиненным несколько указаний. Была измерена длина камня и высота соседних камней. Это позволило высчитать размеры ямы у основания камня, которую им предстояло выкопать. После этого команда приступила к работе. Для установки камня в вертикальное положение приспособили несколько простейших рычагов и блоков. Этот этап работы потребовал достаточно высокого уровня хорошо скоординированных совместных усилий. Все члены команды блестяще справились с задачей, следуя приказаниям Лоренса. Наконец массивная глыба была поднята. В какой-то миг, когда она немного покачнулась, Лоренс испугался, что ее не смогут удержать и всю работу придется начать сначала. Однако камень все-таки устоял.

Три последних теста вызвали у Лоренса серьезное раздражение и разочарование. В команде разгорелся огонь нездоровой конкуренции и возникли разногласия, не позволившие ему принять чью-либо точку зрения. Лоренс понял, что ИР специально структурировал задания таким образом, чтобы появилось много вариантов разрешения одной и той же проблемы. Коллеги Лоренса принялись задавать вопросы ему и друг другу. Когда во время спора предложения отклонялись, это вызывало у всех сильное неудовольствие. Лоренсу, пришедшему к мнению, что его вариант действий наиболее эффективен, пришлось слегка повысить голос. Это сильно разозлило его подчиненных. Оказалось, что они соревновались в борьбе за лидерство, а вовсе не стремились работать в команде. Учебные ситуации сильно отличались от тех моделей поведения, которые характерны для обычной жизни. По собственному опыту службы Лоренс знал, что в коллективе возможен более высокий уровень взаимопонимания.

Расходясь после занятий, будущие курсанты едва обменялись даже несколькими фразами. До слуха Лоренса донеслись рассказы о том, что во время трех последних тестов в некоторых командах дело едва не дошло до рукоприкладства. Его команде, во всяком случае, удалось сохранить более или менее человечные отношения. Это уже неплохо. Можно считать, что в этом есть и его небольшая заслуга.

На площади он увидел Джуну. Палатка с печеной картошкой появилась снова, а протестующих на этот раз оказалось намного больше. Девушка заметила Лоренса и остановила его. Лоренс попытался улыбкой ответить на недоуменные взгляды своих товарищей, прекрасно понимая, что они сейчас подумали о нем.

– Возьми, – сказала Джуна, засовывая ему в руку двадцать долларов. – Мне не нужна твоя благотворительность.

– Это была не благотворительность. Я просто побеспокоился о тебе, только и всего.

– Разве я тебя об этом просила?

– А как бы ты могла попросить об этом? Ты, наверное, тогда даже не знала, на какой планете находишься.

Девушка резко отвернулась и зашагала к толпе своих единомышленников.

– Я сумела выжить в этом городе задолго до того, как ты появился в нем, инопланетянин.

– Тогда извини! – крикнул ей вслед Лоренс.

В тот вечер он поужинал в ресторане отеля.

Четвертый день был посвящен собеседованию и оценке способностей кандидатов. Два офицера – преподавателя училища – засыпали Лоренса вопросами о его прошлом, настоящем и будущем, привычках, вкусах, симпатиях, антипатиях и мотивах стать офицером военного космического корабля. Он понимал, что должен вести себя вежливо и немного умалять собственное достоинство, отвечать честно, легко и спокойно, демонстрировать чувство юмора и легкость в общении. Показать себя с наилучшей стороны надлежало всего за полтора часа, рассказывая интервьюерам историю своей жизни, причем делая это так, чтобы те поверили, что такой ценный кандидат на звание курсанта станет истинной находкой для училища.

Второе собеседование проводила немолодая жизнерадостная женщина, одетая по моде вековой давности, – заместитель исполнительного директора. Своим нарядом и манерой поведения она явно старалась подчеркнуть когда-то сложившийся в ее представлении облик настоящей классной наставницы. Они с Лоренсом сидели по разные стороны письменного стола в комнате на четвертом этаже здания, из окна которой открывался прекрасный вид на канал.

На экране портативного компьютера мелькали какие-то файлы, которых Лоренс не мог разглядеть.

– Вы неплохо поработали на стимуляторах, – услышал он. – Неплохие рефлексы. Недурная пространственная ориентация. Высокие показатели логического анализа. Вы коммуникабельны. Быстро мыслите. Хотите как-то высказаться по этим моим замечаниям, мистер Ньютон?

– Вчера три последних теста прошли крайне неудачно. Началась настоящая борьба за лидерство.

– Верно. Именно поэтому мы и подобрали такие сложные тесты. Считайте их как средство доказать собственный альтруизм.

– Ну и как? Проявил я его?

– Вы определенно проявили прекрасное понимание сложившейся ситуации. Это была вполне зрелая реакция. Вы обладаете многими чертами потенциального офицера.

– Замечательно.

Лоренс не смог удержаться от улыбки.

– Но это создает для вас кое-какие проблемы. Понимаете, на испытаниях этой недели мы пытались добиться от кандидатов не одной только профессиональной пригодности. Принималась во внимание и доля акций корпорации всех участников испытаний. Признаюсь вам, что есть кандидаты, доля акций «ЗБ» у которых больше, чем у вас.

Лоренсу с трудом удалось сохранить на лице выражение почтительности.

– По всей видимости, это акции, полученные ими по наследству. Людям же вроде меня в моем нынешнем положении трудно добиться большей доли акций, чем та, которой я располагаю. У многих моих товарищей, с которыми я служу в одном взводе, количество акций еще меньше. Из этого следует, что вам нужно знать о моем уровне обязательств перед корпорацией.

– Верно, Лоренс. Ваши заслуги впечатляют, также как и рапорт вашего начальства. Но цифры говорят сами за себя. Мы вынуждены придерживаться давно принятых правил отбора. Вы понимаете, что я имею в виду?

Лоренс кивнул. «Дело безнадежное, – понял он, – меня просто отшивают. Я пролетел. Провалился». Пальцы Лоренса впились в подлокотники кресла.

– Хорошо, – проговорила «классная наставница». – На вашем месте я бы через пару лет попыталась снова сдать экзамены. Поскольку вы немало накопили за последние три года, то станете для нас желанным кандидатом. А через год-два ваши акции, надеюсь, увеличатся.

– Благодарю вас. Спасибо вам.

Значит, все свелось лишь к формальной благодарности. Спасибо. Его мечте так и не дали осуществиться. Пять лет жизни он отдал корпорации, всегда думая в первую очередь о ней и только потом о себе. Спасибо. Он оставил отчий дом, родных, любимую девушку. А за это – лишь спасибо. Спасибо. Спасибо, черт побери!

Было холодно. В небе ярко светило солнце, когда он спустился по каменным ступеням вниз и вышел на площадь. Солнечный свет заставил его прищуриться. Наверное, именно от этого его глаза чуть-чуть увлажнились. Обычно уже начинало смеркаться, когда он покидал здание штаб-квартиры училища. Дорогу Лоренсу загородили какие-то люди, и он оттолкнул их в сторону, не обращая внимания на их недовольство. Идиотские трамваи, подумал он, могли бы подождать. Да и безмозглые велосипедисты постоянно вертятся под ногами.

К счастью, в баре было практически пусто. Немного позже, когда бар наполнился вечерними посетителями, Лоренс решил, что немного посидит здесь, а затем вернется в отель. Он расстегнул пальто и сел возле стойки.

– «Маргариту», один графин, один бокал. – Он положил перед барменом две двадцатки. – Бокал – такой, как нужно, с солью.

– Хорошо, сэр, – не стал спорить бармен, во всяком случае, пока не стал.

Лоренс опустил голову на положенные на стойку руки и издал горестный вздох, удивляясь самому себе – почему он все еще сдерживается и не закричит во все горло?

Кто-то занял место у стойки рядом с ним. Неужели больше нигде нет свободных мест? Лоренс рывком поднял голову.

– Ты?!

– Я подумала, что, пожалуй, стоит узнать, как твои дела, – с легким смущением в голосе произнесла Джуна. – Я шла за тобой следом. Ты пару раз чуть не угодил под трамвай.

Лоренс отвернулся и сказал:

– Наслаждайся минутой триумфа!

– Чужие неприятности – не повод для радости.

– Тогда пусть твоя философия немного подождет. У меня сейчас скверно на душе.

– Тебе отказали?

– Точно. Меня провалили. Подонки.

– Что они сказали?

– Я недостаточно богат. Вот что, в конце концов, выяснилось. Моих акций оказалось слишком мало. Черт возьми, тридцать процентов моих сбережений вложено в акции «ЗБ». Треть заработка я отчисляю корпорации. Какого же черта еще они ожидали от меня?

– Не знаю. А ты сам чего от них ожидал?

– Справедливости. Честности. Впрочем, нет, не совсем этого. Мне следовало бы знать. Мне же известно, как на самом деле работают подобные компании, что для них самое главное.

Бармен поставил перед Лоренсом графин «Маргариты» и бокал. Настоящий бокал. С солью на ободке.

– Что же для них главное? – спросила Джуна.

– Внутренняя политика. Ты это хотела узнать? Или тебе нужно вернуться обратно и начать агитировать остальных моих коллег-киборгов?

– Я никуда не спешу. У нас нет никакого графика акций протеста.

– Тогда еще один бокал! – обратился Лоренс к бармену.

Пробуждению сопутствовал бесконечно повторявшийся вопрос: где это я? Лоренс открыл глаза и увидел длинную комнату с двумя стульями в дальнем конце. Пол в комнате деревянный, на половицах – пара ковров, на одном из которых он и лежал. Напротив – большое стрельчатое окно, задернутое плотными гардинами. Сквозь щелку между ними в комнату проникали лучи солнца. Над камином несколько репродукций, на стенах плакаты художественных выставок и поэтических вечеров многолетней давности. Типичное студенческое жилье.

Подняв голову, он разглядел на другом конце комнаты кровать. На ней сидела Джуна, прислонившись к бронзовой спинке, набросив на плечи одеяло. В руке зажженная сигарета с марихуаной, огонек которой зловеще светился в полумраке комнаты.

– Черт побери! – пробормотал Лоренс. Слава богу, что он хотя бы лежит одетый, в мундире. – Как я здесь очутился?

– Я привезла тебя сюда, – ответила Джуна. В ее голосе прозвучала насмешливая нотка. – Настала моя очередь спасать тебя и увести из бара.

– Спасибо. – Лоренс сел. – Я тебе должен что-нибудь за это? Может быть, двадцатку?

– Ничего ты мне не должен. Один мой друг помог посадить тебя в трамвай. Остановка находится неподалеку от моей улицы.

– Отлично.

Припомнить, что было после третьего графина «Маргариты», Лоренс не смог. Он поносил «ЗБ» на чем свет стоит и был готов стать первым человеком, который высадится на пыльных тропинках новых далеких планет. Лоренс провел сухим резиноподобным языком по сухому и шершавому, как наждак, нёбу. Ужасное ощущение, однако все могло бы быть значительно хуже. Правда, нещадно болело тело от сна на голом полу.

– Почему же я не мучаюсь похмельем?

– Я заставила тебя принять аспирин и таблетку витамина С и запить все это парой литров воды.

– Разумно. Еще раз спасибо.

Слова о воде вызвали у него жгучее желание опорожнить мочевой пузырь. Джуна подсказала ему, где находится туалет.

– Постарайся не очень шуметь, – сказала она ему вслед. – Все еще спят.

Часы Лоренса показывали четверть третьего. Когда он вернулся, Джуна сидела на краю постели с докуренной почти до самого конца самокруткой.

– Хочешь? – предложила она.

– Нет, спасибо, не курю. Мы же киборги, разве ты забыла?

– Конечно, не забыла.

– Слушай, еще раз тебе спасибо за заботу. Но мне, пожалуй, пора.

– В самом деле? – Девушка сделала глубокую затяжку. – Какие такие великие дела ждут тебя?

– Вообще-то ничего особенного. У меня остается еще три недели отпуска. Просто не хочу больше быть тебе в тягость. Ты и так из-за меня, наверное, не выспалась.

– Если бы ты был мне в тягость, я бы не стала привозить тебя сюда.

Лоренс подошел к кровати и опустился на колени. Джуна молчала, продолжая все так же пристально смотреть на него широко открытыми глазами. Он взял у нее сигарету и сделал затяжку – так, как это делала она. Дым заставил его закашляться.

Джуна рассмеялась.

– Я победила.

– Каким образом? Кого?

– Тебя. Ты – мой.

– Угу. – Лоренс улыбнулся и, прежде чем вернуть ей сигарету, сделал еще одну затяжку. – Твой навеки. Но ведь ты не уедешь отсюда и не станешь учиться вместе со мной в военном училище, верно?

Джуна покачала головой.

– Верно. Не уеду.

– Можно мне остаться здесь до утра?

Джуна кивнула.

– Остаться с тобой? – понизив голос, спросил Лоренс.

Она сдернула с себя покрывало. На ней не было никакой одежды.

Утром, когда Лоренс проснулся во второй раз, его прежнее смущение значительно усилилось. Это была классическая ситуация типа «а что же дальше?».

Он лежал на краю кровати, накрытый покрывалом. Спина его упиралась в стену – матрас оказался слишком узким для двоих. Джуна спала рядом с ним, свернувшись калачиком, и выглядела еще более хрупкой и беззащитной, чем ночью. Она была худенькая, если не сказать тощая, с выступающими ключицами и лопатками, и очень маленького роста. Наверное, девушка была в туфлях на каблуках, когда он увидел ее в первый раз. Странно, но тогда он этого не заметил.

Когда Лоренс попытался прикрыть ее плечи покрывалом, Джуна зашевелилась и окончательно проснулась. Он заметил, что глаза у нее светло-голубые, а кожа смуглая.

– Понятно, – произнесла она.

– Доброе утро. – Угу.

Джуна потянулась и зажмурилась.

«А что же дальше?» – подумал Лоренс.

– Тебе когда вставать?

Она продолжала лежать с закрытыми глазами.

– Ты всегда спешишь поскорее отправиться неизвестно куда?

– Таким уж я родился.

– Я сегодня решила не идти на занятия. Мне сейчас никуда не хочется. Я вообще-то не собиралась сейчас вставать.

– Учишься в колледже?

Джуна вздохнула и села на постели.

– Да. В «Проди». Полное дерьмо. У нашего начальства не хватает денег даже на то, чтобы как следует отремонтировать здание. Оно в один прекрасный день рассыплется как карточный домик. Преподаватели у нас мудаки, полные ничтожества. Их бы никто не нанял даже уборщиками туалетов.

Она неожиданно резко и энергично вскочила с постели и прошлепала босиком к окну. Затем рывком раздвинула гардины.

Лоренс не стал говорить Джуне, что она замерзнет, потому что не одета. Но в комнате было действительно холодно. Оконные стекла сильно запотели, и улицу почти не было видно. Джуна зябко поежилась, потирая руки. Изо рта у нее вырвалось облачко пара.

– Ты уходишь? – спросила она.

– У меня, как и у тебя, нет пока никаких планов.

– Вообще-то я собиралась в Шотландию.

Было трудно понять, является ли эта фраза приглашением поехать в Шотландию вместе с ней. Джуна действительно была своеобразной, не похожей на других девушкой. Лоренс с трудом мог представить себе, как она беспечно прогуливается по центру Кэрнса. Как она беспечно, искренне смеется. Чаще всего она лишь язвительно усмехалась. Она очень похожа на Розалин, но в отличие от нее Джуна вовсе не кажется счастливой. Похоже, в этом маленьком хрупком существе таится плохо сдерживаемая ярость. Ярость неразумная, немотивированная, хотя по выражению ее лица не скажешь, о чем она думает. Наверное, в глубине души Джуна очень одинока.

Комната Джуны в чем-то напоминала свою хозяйку. И вовсе не из-за холодного воздуха. В Джуне было что-то такое, что инстинктивно заставляло окружающих держаться от нее на расстоянии.

«Почему бы не поехать с ней?»

Два одиноких человека. Может быть, именно одиночество заставило их потянуться друг к другу. Противоположности, как известно, притягиваются друг к другу как магнитом.

– Я никогда не бывал в Шотландии, – признался Лоренс.

Джуна наклонилась над термонакопителем, установленным в старинном камине. Затем включила его. Черная поверхность начала накаляться и вскоре зардела, как угли в настоящем костре. Джуна ответила ему неуверенной короткой улыбкой.

– Ты хочешь поехать со мной? – В ее голосе прозвучали одновременно и надежда, и удивление.

– Хочу. Если, конечно, ты не против.

– Я не возражаю. Было бы здорово, если бы ты поехал.

На какое-то мгновение Лоренсу показалось, что она сейчас прыгнет вместе с ним обратно в постель. Вместо этого Джуна сняла со спинки стула ночную рубашку в красно-зеленую клетку и надела ее.

– Я разогрею кофе в микроволновке, – сказала она. – А потом займусь йогой. Это помогает мне сосредоточиться и разобраться в собственных чувствах. После этого начнем готовиться к поездке.

– Согласен, – ответил Лоренс. – Я по пути на вокзал заскочу в отель и заберу вещи.

– Ты не мог бы заказать билеты? Я терпеть не могу ковыряться в базе данных. Деньги я тебе отдам потом.

– Конечно, – ответил Лоренс и потянулся за одеждой.

Лоренс и Джуна сели в экспресс Амстердам – Эдинбург, маршрут которого пролегал через окрестности Парижа и Лондона, из которого поезд сворачивал на север. Вокзал находился под землей, под зданием старого вокзала, который был сохранен в своем первозданном виде. Они поднялись вместе со своим багажом по эскалатору наверх, на платформы, располагавшиеся под массивной крышей из стекла и стали, и вскоре увидели местный поезд, который отправлялся в Глазго. Старомодные пути по-прежнему шли через центральную часть города, уходя глубоко под землю, под древний замок, возвышавшийся на горной вершине.

Лоренс как зачарованный наблюдал за тем, как поезд скользил мимо громад каменных блоков, удивляясь тому, как строители когда-то, много веков назад, ухитрились проделать эту невообразимо сложную работу без помощи промышленных роботов.

Когда поезд выехал за пределы города, он начал увеличивать скорость и вскоре плавно разогнался до двухсот километров в час. Такой была максимальная скорость, которую он мог развить. Этот путь в данной части Шотландии использовался вот уже много столетий и был проложен еще в эпоху первых паровых машин. Дорога пролегала по неровной гористой местности, делая бесчисленные повороты, не позволявшие достичь обычной для этого экспресса высокой скорости. Несмотря на то, что в этих местах больше не было привычных фермерских хозяйств, местное правительство так и не добилось ассигнований, которые позволили бы проложить прямую как струна магистраль среди узких горных долин и аккуратных лесопосадок. Стоимость проектов, предусматривающих бурение новых тоннелей в толще горных массивов Шотландии и сооружение виадуков над широкими долинами, была огромна и практически недостижима, потому что объемы перевозок были невелики. Любому человеку, путешествующему по Северному нагорью, приходилось следовать по маршруту, впервые проложенному еще в викторианскую эпоху. Кое-где сохранились старые железнодорожные ветки, проходившие параллельно индукционным путям, по которым любители ретро ездили на старых паровых машинах, к которым были прицеплены пассажирские вагоны первого класса, построенные в начале двадцатого столетия. Летом в эти места приезжали многочисленные туристы из самых разных стран.

Лоренс и Джуна прибыли в Эдинбург рано утром, и поэтому Лоренсу представилась прекрасная возможность полюбоваться шотландской природой при свете дня. В Квинсленде и в нескольких местах в Европе ему уже доводилось бывать, однако нигде, кроме Шотландии, он не видел так много зелени. С приходом весны в Северное полушарие деревья оделись свежей ажурной листвой. Сильные частые дожди увлажнили почву, которая быстро и буйно зазеленела. Лоренс сел на сиденье возле окна и, довольно улыбаясь, принялся разглядывать проносившийся мимо пейзаж.

Этот отрезок пути показался ему особенно интересным. Голландия, с ее многочисленными каналами и участками суши, отвоеванными у моря, безусловно, впечатляла. На берегах прочерченных ровно, как по линейке, каналов вечными стражами стояли ветряные мельницы. Теперь их крылья чаще, чем раньше, пребывали в неподвижности, поскольку местность перестала быть открытой ветрам из-за густых лесов, выросших за последние два столетия на бывших сельскохозяйственных угодьях. Их аккуратно, подобно гигантской решетке, прорезали линии каналов, и поэтому лесные массивы все равно оставались похожими на поля. До известной степени они и являлись таковыми, однако несмотря на то что их больше не обрабатывали, землеустроительные организации содержали их в идеальном порядке. У Лоренса возникло впечатление, что искусственно созданная природа Земли не слишком опередила свой аналог на Амети. Он подумал, что Голландия до некоторой степени может представлять собой первый образец широкомасштабного преобразования природы, меняющего облик всей планеты. Успехи генной инженерии и человеческая изобретательность помогли жизнелюбивому народу вырваться из враждебной ему природной среды.

Вскоре Лоренса утомил вид отвоеванных у моря земель, отчасти также и потому, что скорость экспресса не позволяла хорошенько рассмотреть их.

– А почему мы едем именно в Шотландию? – поинтересовался он.

Джуна сидела, положив ноги на столик, несмотря на укоризненные взгляды остальных пассажиров.

– Моя бабушка – шотландка. Мы немного погостим у нее.

– Где? В каком городе?

– Он называется Форт-Вильям.

Лоренс надел очки с интерфейсом и подключился к базе данных, решив выяснить, где находится это место.

– Ты, наверное, немало времени проводишь в информационной сети? – спросила Джуна.

– В моем образованииочень много изъянов. Ты ведь тоже, по всей видимости, часто ею пользуешься?

– Напротив, стараюсь делать это как можно реже. Предпочитаю книги.

– Книги – это неплохо. Мой отец тоже любил книги. Наверное, именно потому я не люблю их. – Лоренс улыбнулся. – Какая у тебя специализация в колледже?

– Я учусь на факультете экологического менеджмента.

Этого он не ожидал.

– Выходит, тебе придется работать в какой-нибудь корпорации, верно?

– Корпорации бывают разные. В конце концов есть и государственные агентства или по крайней мере организации, считающиеся государственными. Фактически это новая разновидность корпоративных отделов по освоению земель и восстановлению природных ресурсов. Но туда я на работу не пойду. Существуют землевладельцы, которые используют старые системы природопользования. Они занимаются земледелием, лесопереработкой или животноводством. Именно таким людям мне хотелось бы помогать.

– Земледелие? – скептическим тоном произнес Лоренс. – Но разве земледелие не губит естественное состояние почв?

– Массовое, индустриализированное земледелие, конечно же, наносит вред почвам. В свое время для повышения урожайности на поля было выброшено огромное количество пестицидов и нитратов. О последствиях никто не задумывался, преследуя корыстные, сиюминутные цели. Кроме того, сельскохозяйственные машины имели такие огромные размеры, что своим весом разрушали почвенный слой. В конце концов продвинутые и прогрессивно мыслящие народы поняли, что роль почвы могут выполнять растворенные в воде удобрения. Таким образом, многие компании добились значительных успехов в развитии технологии, связанной с выращиванием искусственного белка, и это также нанесло серьезный удар по естественному, традиционному земледелию.

– Но также и заставило нас отказаться от выращивания на убой животных и больше не питаться их мясом. Ведь это варварское занятие – поедать живых существ. Это ужасно.

– Напротив, абсолютно естественно. Раньше люди относились к этому по-другому. Я не утверждаю, что искусственный белок – это плохо. В конце концов мы добились того, что жители Земли давно забыли, что такое голод. Но, как всегда, люди дошли до крайностей и лишили себя любых разумных альтернатив. Я добиваюсь только одного – сохранить независимость хотя бы в самом малом.

– Ты говоришь о чем-то вроде экологических музеев?

– Нет. Подобные музеи – последнее пристанище для тех, кто отвергает существование вашей корпоративной монокультуры. Но на свете больше таких людей, как я.

– Верно. Коммуны для любителей всего натурального и возвращения к матери-природе. Но неужели вы найдете в себе силы отказаться от медицинских технологий, разрабатываемых нашими злокозненными корпорациями?

Джуна сердито посмотрела на него и ответила:

– Я и не ожидала услышать от тебя чего-то другого. Вы только и знаете, что поливаете грязью то, в чем совершенно не разбираетесь. Я пока еще ни разу не сказала, что выступаю против технического прогресса. Я лишь отказываюсь подчиняться законам глобализированного общества. Технический прогресс исходит не только из лабораторий крупных корпораций, для которых на первом месте стоят прибыль и сверхдоходы. Он может возникнуть и в университетах, где проблемами науки занимаются влюбленные в нее бескорыстные люди, думающие о благе всего человечества. Даже небольшие независимые сообщества в состоянии поддержать таких исследователей. При наличии свободного доступа к информации вполне возможно создание цивилизации, характеризующейся распределительной специализацией.

– Ну, это старая теория огромной глобальной деревни, в ней нет ничего нового. Это все замечательно, однако вам все равно понадобятся заводы, фабрики и городские центры. Следует также помнить о том, что культура может плодотворно развиваться только в недрах высокоразвитого общества, в самом его сердце.

– Сердце нашего общества – глобальная информационная система. Ты все еще продолжаешь мыслить физическими терминами, когда говоришь о единении. Ты можешь жить в простой хижине в самой чаще леса, где приходится решать массу всевозможных бытовых вопросов и в то же время иметь связь со всем остальным миром и знать, что в нем происходит.

– Но зачем селиться в лесу, если можно жить в городе, общаться с людьми, по вечерам сидеть в каком-нибудь баре, развлекаться, пропускать рюмку-другую. У меня нет никакого желания вести жизнь отшельника.

– Знаю. Но твои компании не хотят, чтобы кто-то имел возможность добровольно выбрать для себя жизнь отшельника. По их логике мы все должны в обязательном порядке вписываться в столь любезную их сердцу унифицированную культуру, где все аккуратно расписано и расчерчено, как клетки шахматной доски. Я не желаю быть частью такого жестко регламентированного мира. Я хочу быть свободной, хочу выбирать в жизни то, что мне нравится.

– Мне кажется, ты все сильно преувеличиваешь.

Джуна показала на значок, прицепленный к лацкану куртки, в центре которого был изображен большой человеческий глаз.

– Открой глаза!

Лоренсу удалось перевести тему разговора в сторону от рассуждений о политике и побудить Джуну к разговору о музыке – теме, самой что ни на есть нейтральной и относительно безопасной. Можно расходиться во мнениях относительно ансамблей, оркестров, исполнителей и композиторов, не рискуя вызвать неукротимый гнев собеседника. Джуне нравились симфонические произведения нескольких классических и современных композиторов. В постэлектронной музыке она отдавала предпочтение тому, что было в ее понимании балладами и так называемой уличной поэзией. У нее в коллекции имелось несколько тысяч часов различных музыкальных произведений, перенесенных на компактные мультимедийные носители, но больше всего ей нравились «живые» концерты. Джуна рассказала Лоренсу обо всех выдающихся выступлениях, на которых ей довелось побывать, о группах и оркестрах, которые она с удовольствием слушала. О телевидении Джуна была не слишком высокого мнения, хотя призналась, что несколько свежих сериалов все-таки видела. В тоже время она терпеть не могла постановки, сгенерированные ИР, предпочитая посещать настоящие театры. В Амстердаме имеется множество небольших независимых театров, в которые она может ходить, покупая билеты со студенческой скидкой. В городе, добавила она, есть несколько сотен театральных трупп, охотно выступающих перед молодежной аудиторией.

Лоренс едва не удержался от высказывания о том, что тот факт, что в городе возникло такое большое количество театров и актеров, противоречит ее тезису о враждебности городов по отношению к культуре. Впрочем, он был не вполне уверен, что девушка спокойно воспримет его иронию. Несмотря на то, что за завтраком в вагоне-ресторане Джуна выпила полбутылки вина, она все еще оставалась немного скованной.

Она поинтересовалась его пристрастиями, и Лоренс имел неосторожность признаться, что обожает «Полет к горизонту». Впервые за все время их знакомства он увидел, как Джуна искренне, от всей души рассмеялась.

– Просто поверить не могу, что такую ерунду мы экспортируем на другие планеты, – заявила она. – Стоит ли тогда удивляться, что у тебя столь извращенное представление о полетах в глубокий космос? Боже, а какая ужасная там концовка, ты помнишь?

– Концовка?

– Самый последний эпизод. Уму непостижимо! Хотя и довольно круто!

– Так ты видела «Полет»?

– Конечно, видела. Я же в детстве увлекалась этим. Ты спросишь почему? – Ее глаза сузились, придав лицу забавное выражение. – Не понимаешь?

– Нет. – Лоренсу не хотелось признаваться в чувствах, которые фильм когда-то вызывал в нем. Несмотря на то, что он понимал, что навсегда разлюбил Розалин, последние минуты, которые они провели вместе, было невозможно навсегда выбросить из памяти. – У нас на Амети можно было увидеть лишь несколько серий.

– Понятно. Ты можешь посмотреть «Полет» полностью, пока находишься на Земле. Тебе понравится. Получается, ты много потерял.

– Этот отрезок моей жизни давно остался в прошлом. Так что возвращаться к нему больше не буду. Но за предложение все равно спасибо.

Джуна удивленно подняла брови, немного задетая решительностью, прозвучавшей в голосе Лоренса.

– Хорошо.

Она благоразумно не стала развивать тему дальше и не рискнула посмеяться над ним. Разговор постепенно принял другое русло. До сих пор единственным, что они пока не обсуждали, был секс. Лоренсу это показалось странным – Джуна вела себя так, будто минувшей ночью между ними ничего не случилось. По крайней мере для нее. В остальном же, она легко переключалась в разговорах с одного предмета на другой. Лоренсу достало сообразительности не провоцировать ее и не касаться их недавней близости.

Общение с Джуной было ему приятно. В ее обществе он чувствовал себя вполне счастливым. Но дело было не только в непринужденности девушки. Когда в разговоре они касались каких-то спорных моментов, она обычно настаивала на своей точке зрения и делала это до тех пор, пока Лоренс не сдавался под натиском ее аргументов. Ее настойчивость приятно радовала его, как и мысль о том, что они такие разные и зачастую их взгляды на жизнь оказываются диаметрально противоположными. Когда ему на ум приходили споры, которые Лоренс затевал с боевыми товарищами в казармах, становилось очевидным, насколько примитивны они по сравнению со спорами с Джуной. Следовало признать, что в первую очередь его внимание привлек ее развитый интеллект и независимость суждений. Именно поэтому Лоренсу хотелось получше разобраться в ней, понять ее взгляды на жизнь и то, что заставило Джуну разделить с ним прошлой ночью постель и, возможно, делать это и в ближайшем будущем.

В какой-то миг он решил, что она не желает упоминать об их близости просто для того, чтобы не соблазнять его. А может, это своего рода интеллектуальная разминка, предваряющая любовные игры? Впрочем, на сей счет имелись некоторые сомнения. Джуна была слишком взвинчена, чтобы избегать разговоров о том, что играет важную роль в ее жизни. А это придавало ее молчанию немного интригующий характер.

Он заказал для них двухместное спальное купе. Когда Джуна отдала ему деньги за билет, все стало на свои места, исключив возможность ошибки или недопонимания. Мысль об этом не оставляла Лоренса весь день. Они сразу, как только перешли в купе, убрали в места для багажа свои рюкзаки. Купе было совсем крошечным, все аксессуары в нем были максимально приближены к стандартам современного дизайна.

Все то время, которое они провели за разговорами в основном вагоне, Лоренс понимал, что Джуне тоже вполне ясно, что после обеда они захотят уединиться. Мысль о сексе в ограниченном пространстве купе сама по себе возбуждала. Это было сродни самой первой близости. Прошлой ночью, насколько он помнил, все прошло не слишком удачно и чересчур торопливо. Первая же близость, как правило, полна необузданной страсти. Здесь, в поезде, подобное было неизбежно и дополнялось еле сдерживаемым желанием, которое он испытывал днем.

После того как поезд выехал за пределы Парижа, они сходили в вагон-ресторан. Джуна заказала бутылку красного вина. Лоренс выпил два бокала, она допила бутылку до конца и заказала еще одну. Затеянный ею разговор, вернее, монолог о глобальной унификации культуры африканского континента, давал Лоренсу все меньше и меньше возможностей вставить хотя бы слово. Из второй бутылки ему не досталось ни капли. Затем Джуна заказала себе рюмку бренди, которую опрокинула залпом, прежде чем они вышли из вагона-ресторана и направились в свое купе.

Когда они вошли туда, оказалось, что кондиционер испорчен и в купе стоит дикий холод. Джуна стояла, покачиваясь, и смотрела на Лоренса непривычно неуверенным взглядом. Небрежно улыбнувшись ему, она принялась раздеваться. Настал черед Лоренса испытать неуверенность.

– Послушай, – неохотно начал он, – ты слишком много выпила.

– Я все контролирую. Все в порядке.

Джуна сняла через голову свитер и начала стягивать с себя джинсы. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за его руку.

– Понимаю. Просто я хотел сказать, что сейчас мы ляжем спать. Нам не нужно ничем другим заниматься этой ночью.

– Нет, нужно. – Стягивая трусики, она улыбнулась. – Разве ты не понял? Нужно. Нам придется кое-чем заняться. Мы просто обязаны! – Она принялась торопливо целовать его.

Винный перегар показался Лоренсу ужасно неприятным. Он механически обнял Джуну, не слишком удачно пытаясь ответить ей ласками.

– Мы строим мост, – пробормотала она. – Ты и я. Мост между двумя мирами. Мы же все-таки с тобой люди.

Лоренсу захотелось переспросить ее, что она имеет в виду. Он не стал мучиться бесполезными вопросами и стал снимать рубашку, посадив Джуну на край постели. Холодный воздух в купе не слишком способствовал улучшению настроения, по коже у него пробежали мурашки. Лоренс лег на койку рядом с Джуной и натянул на них обоих тоненькое покрывало.

Она снова принялась покрывать поцелуями его лицо и шею. Затем ее рука нащупала его член. Локоть Джуны болезненно упирался Лоренсу прямо в живот. Все произошло крайне торопливо и неэротично. Он никак не мог поверить в это, во всяком случае, после долгих часов ожидания этого момента.

Наконец ему удалось устроиться вместе с Джуной так, чтобы он оказался на ней. У него возникла проблема с эрекцией, и чтобы добиться желаемого результата, Лоренс представил себе двух девушек, которых видел недавно и которые запомнились ему своей сексапильностью и жизнерадостностью. Джуна пьяно улыбнулась и застонала от удовольствия, когда он проник в нее.

К счастью, все закончилось довольно быстро.

– Боже, как я люблю тебя! – простонала Джуна. – Я так этого хотела.

– Чего же именно? – спросил Лоренс, пытаясь улечься так, чтобы не мешать ей и одновременно не свалиться на пол.

Когда он снова посмотрел на Джуну, та уже крепко спала. Лоренс достал футболку и надел ее, а потом долго, без сна, лежал рядом с Джуной, глядя на невидимый в темноте потолок купе. Ничьей вины в этом нет, подумал он, повторяя эти слова снова и снова. Тесное купе, неисправный кондиционер, холод, вино. Просто получилось так, что неблагоприятные обстоятельства наложились одно на другое. Завтра все будет по-другому, завтра все будет гораздо лучше.

Они прибыли в Глазго утром следующего дня и пересели на поезд, следовавший до Форт-Вильяма. Последнюю часть пути ехали довольно медленно, однако это неудобство компенсировалось красотой местной природы. Лоренсу казалось, что не будет конца восхитительным озерам, невообразимой красоты горным долинам и величественным горам. Великолепие природы заставило его задуматься о том, как сильно человек связан с окружающей средой.

Джуна сидела рядом и, держа его за руку, рассказывала о мелькавших за окном поезда достопримечательностях. Проснувшись поутру, она повела себя по-другому, совсем не так, как вчера. Она сделалась ласковой и внимательной к Лоренсу, как будто прошлая ночь позволила им достичь нового уровня понимания и взаимных обязательств.

Лоренс не представлял себе, что может из этого выйти и продолжатся ли их отношения в будущем, однако проявления ее симпатии доставляли ему удовольствие. Со стороны могло показаться, что они являют собой пару, связанную давними, теплыми отношениями.

Форт-Вильям оказался в самом конце железнодорожной ветки. Вокзал находился прямо над берегом озера Лох-Линне. Когда они вышли на платформу, Лоренс, задрав голову, стал разглядывать гору, возвышавшуюся над маленьким симпатичным городком. Ее склон густо порос соснами.

– Это и есть Бен-Невис?

– Нет, – ответила Джуна. – Это Кау-Хилл. Бен находится дальше. Ты сможешь увидеть Бен-Невис из бабушкиного дома, если погода будет ясная. – Она посмотрела на озеро, а затем на наплывавшие с юго-запада грозовые тучи. – Скоро пойдет дождь.

Бабушка Джуны ожидала их на привокзальной стоянке для автомобилей. Джуна высвободила руку и бросилась ей навстречу. Образ старой мадам Бомон, который Лоренс мысленно нарисовал себе еще в поезде – тихонькая пожилая леди с седыми волосами, собранными в пучок, одетая в длинную клетчатую юбку, – не имел ничего общего с особой, которая сейчас предстала перед ним. Бабушка была ростом с внучку, но в отличие от нее являла собой воплощение здоровья, да и темно-рыжие волосы у нее были причесаны гораздо аккуратнее, чем у Джуны. На ней были вельветовые брюки и длинное оливково-зеленое пальто, полы которого усеивали мелкие пятна грязи. Лоренсу показалось невероятным, что у нее могли быть двадцатилетние внуки, потому что мадам Бомон казалась моложавой, каких-нибудь пятидесяти лет с небольшим.

– Значит, вы – Лоренс, – произнесла она. Она говорила с явно выраженным акцентом, но Лоренс понимал ее без труда. Они обменялись рукопожатиями.

– Да, мэм.

– А я Джеки. Прошу вас с Джуной в мой микроавтобус. Мне нужно кое-что купить, а потом мы поедем домой.

Она проводила их к стоянке. Микроавтобус оказался трехколесным пикапом с яйцевидной водительской кабиной. Машине было не менее двадцати лет. Лобовое стекло пожелтело от времени и явно затрудняло обзор. Рулевое колесо отсутствовало, его заменял рычаг управления.

– Твоя машина все еще на ходу? – удивилась Джуна.

– Конечно. Сахарол – самое простое топливо, которое можно приготовить в домашних условиях. Кроме того, он не облагается налогами. Вот поэтому и прекратили изготовление элементов, способных сжигать его.

Лоренс с серьезным выражением лица, с трудом удерживаясь от улыбки, забрался в пикап. Шасси угрожающе закачались, когда он попытался найти относительно чистое место на полу. Джуна передала ему оба рюкзака, а затем уселась рядом. Она вытащила из кармана пальто толстую вязаную шапочку и пару перчаток.

– Не бойся, это совсем не далеко.

– Превосходно. – Лоренс застегнулся и засунул руки в карманы. – Надеюсь, мы не успеем превратиться в ледышки.

Джеки забралась в кабину и завела конверторную батарею. Из выхлопной трубы густо потянуло жженым сахаром. Лоренс сморщил нос, его глаза заслезились.

– В коттедже у нее стоит дистиллятор, – пояснила Джуна. – Она сама изготавливает топливо. Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, когда рассказывала о людях, стремящихся к независимости?

– Несомненно.

Джуна рассмеялась и ласково обняла его, прежде чем пикап тронулся с места. Джеки Бомон повезла их по шоссе А-82, которое проходило прямо через центр Форт-Вильяма. В этой части города по обеим сторонам дороги располагались массивные общественные здания. Сначала Лоренс увидел больницу, современный трехэтажный комплекс со стрельчатой серебристой крышей, рядом с которым находилось небольшое строение – геотермальная энергетическая турбина. На взлетной площадке за зданием Службы спасения стояли два вертолета. На другой стороне улицы располагался информационный центр. Рядом с ним несколько спортивных площадок под огромными прозрачными куполами, которые напомнили Лоренсу родную планету, вызвав кратковременный приступ ностальгии. Здание муниципалитета являло собой особняк в георгианском стиле. Лишь входы в подземные транспортные отсеки свидетельствовали о том, какое ныне столетие. Около здания средней школы выстроилась вереница автобусов. Школьники в серых и бирюзового оттенка костюмчиках гонялись друг за дружкой, баловались и играли в мяч.

Проехав рядом с театром, Джеки свернула на стоянку, где находилось одноэтажное строение, напоминавшее огромный сарай. В окнах с массивными карнизами были выставлены всевозможные образцы туристического снаряжения. Джеки вылезла из машины и вошла внутрь. Джуна и Лоренс последовали за ней. По территории стоянки из стороны в сторону сновал робот-уборщик, подметавший опавшие листья и сор.

– Очень миленький городок, – заметил Лоренс.

– И богатый, – откликнулась Джуна. – Они могут себе все это позволить. Несколько компаний объединили усилия для строительства заводов перерабатывающей промышленности. Да и туристов сюда много приезжает. Вторая половина города – сплошь отели. В край привлекаются огромные деньги.

– Но ведь это хорошо, верно?

– Только если у тебя есть акции.

Разговаривая с продавцом, Джеки взяла с прилавка несколько коробок. Лоренс поспешил к ней и забрал у нее пару таких коробок. Джеки с улыбкой поблагодарила его и нагрузила его еще двумя. Они оказались тяжелее, чем Лоренс ожидал. Судя по этикеткам, это были какие-то красители.

– Это для окраски шерсти, – пояснила Джеки, когда они вернулись к пикапу.

– Шерсти?

– У меня целая отара.

– Овец, – улыбаясь, добавила Джуна.

– Верно.

Начался сильный дождь, сопровождавшийся усилившимися порывами ветра. Над горами по ту сторону озера, в разрыве туч, Лоренс увидел последние лучи солнца. Однако никаких признаков радуги заметно не было. Он поставил коробки на дно пикапа рядом со своим рюкзаком и забрался внутрь. До дома Джеки, находившегося в нескольких километрах от города, они добрались минут через десять. Пикап сначала ехал вдоль Каледонского канала и вскоре свернул на грунтовую дорогу, которая пролегала среди зарослей серебристой березы, дуба и сикомор. Дом стоял в запущенном саду и представлял собой длинное строение, сложенное из камня со свинцовыми переплетами окон. Дым кольцами выходил из кирпичной трубы в вечернее небо, которое уже заметно потемнело. Лоренс предполагал увидеть соломенную крышу, однако вместо нее его взгляду предстала синяя черепица.

Джеки завела пикап в деревянную пристройку у фронтона здания, служившую одновременно и мастерской, и гаражом. Из сточного желоба хлестала вода, и на дорожке, ведущей к дому, стояли глубокие лужи. Лоренс шагнул следом за Джеки за порог дома.

– Быстрее заходите, – сказала Джеки, закрывая дверь. – Проходите на кухню.

Через боковую дверь она провела Лоренса и Джуну на кухню. Это было просторное помещение, занимавшее не менее трети всего первого этажа. В сложенном из кирпичей очаге Лоренс увидел четырехдверную печку марки «Ага». За долгие десятилетия ее эмалированная поверхность сильно закоптилась и покрылась бесчисленными царапинами. Однако, несмотря на это, печка работала исправно, и от нее исходило приятное тепло. Джуна сбросила с плеч пальто и протянула к ней озябшие руки.

– Как здорово наконец оказаться дома! – проговорила она и знаком предложила Лоренсу присоединиться к ней.

Он приблизился к архаичному металлическому устройству, не вполне понимая принцип его действия. Джеки взяла его за руки и поднесла ближе к источнику живительного тепла. Закоченевшие пальцы стали понемногу согреваться.

– Замечательно, – признался Лоренс. – Я уж думал, что замерзну насмерть.

– Я часто согревалась возле этой печки. Благодаря ей мы даже спасли жизнь нескольким ягнятам.

– Что-о-о?

– Когда при окоте умирает овца, то такая печка помогает сохранять новорожденных ягнят. Первые несколько дней своей жизни малютки совершенно беспомощны и нуждаются в тепле и заботе.

– Это печка для приготовления пищи?

– Угадал, – ответила Джеки и, отойдя к двери, принялась разуваться. – Да будет тебе известно, ее установили здесь почти триста лет назад, и она до сих пор все еще действует. Кольцо горелки было переделано для сжигания метана, а больше в ней ничего не меняли с того дня, как привезли с завода-изготовителя.

Лоренс с недоверием посмотрел на древнюю печку-мастодонта. Если Джеки говорит правду, то она даже старше первых человеческих поселений на Амети. Удивительно.

– Вам обоим нужно принять горячий душ и переодеться, – посоветовала Джеки. – Вы совсем посинели от холода. Я нагрела достаточно воды. Пойду заварю вам чай.

Джуна взяла Лоренса за руку и повела его из кухни в ванную.

– Здоровенного парня ты себе отхватила, – произнесла им вслед Джеки. – Вам сегодня ночью понадобится двуспальная кровать.

– Бабуля! – простонала в ответ Джуна и улыбнулась Лоренсу в надежде заслужить его одобрение.

Тому удалось ответить ей улыбкой.

Когда он спустился вниз, в кухню, там на печке уже посвистывал кипящий чайник. Лоренс нашел в рюкзаке чистую футболку, а Джуна дала ему толстый свитер персиковой расцветки, рукава которого оказались ему на несколько сантиметров коротки. Лоренс сел за стоявший посередине кухни крепкий обеденный стол, сколоченный из дуба, и принялся наблюдать за тем, как Джеки заваривает чай. Она насыпала чай в фарфоровый чайник, после чего наполнила его кипятком. Подобный способ приготовления старинного тонизирующего напитка Лоренсу довелось наблюдать впервые.

– Его нужно готовить немного дольше, но он вкуснее этих ваших кубиков из микроволновой печки, – пояснила Джеки, перехватив его взгляд. – Жизнь здесь проста и нетороплива по сравнению с большими городами, но нам торопиться некуда. Времени у нас хватает, чтобы дождаться, когда чай как следует заварится.

– Мне кажется, это здорово. Я бы тоже привык к такой размеренной, неторопливой жизни.

Джеки села в кресло перед последней моделью настольного нейротронного компьютера. На его панели виднелось изображение свитера изысканного фасона яркой расцветки. Хозяйка дома дала команду выключиться, и изображение исчезло.

– Готова спорить, что наша Джуна забила тебе голову бесконечными историями о славной революции.

– Не совсем. Она просто поведала мне, что ненавидит крупные компании.

– Знаю. Она обвиняет компании в том, что из-за них развелись ее родители. Ее мать работала на «Говетт», выпускавший транспортные средства для заводов по переработке вторичного сырья для городов. Беда заключалась в том, что «Говетт» отличалась просвещенной социальной политикой – персонал там менялся каждые пять лет во избежание трудовых конфликтов. Ее отцу, моему сыну Кену, не оставалось ничего другого, как покинуть Северное нагорье. Мне не понять, отчего его жена повела себя так неразумно и не смогла взять в толк, что он очень любит свой родной край. – Джеки горестно вздохнула. – Он уехал и погиб в Глен-Коу, катаясь с гор на лыжах. Джуне тогда было двенадцать.

– И после этого ее стали воспитывать вы?

– Точно. Она отказалась общаться с матерью. Упрямая она, эта Джуна. Ее мать помогала нам деньгами и устроила ее в «Проди». Этим наше с ней общение и ограничивалось.

– Теперь я понимаю, почему она так привязана к этому месту.

Джеки плеснула в кружку молока, после чего налила чай.

– Она любит не сам по себе Форт-Вильям, а наш образ жизни. Джеки подчеркнула свои слова жестом – указала на убранство кухни, потемневшую от времени массивную деревянную мебель, вытертый каменный пол. Тарелки, чашки и стаканы были расставлены по полкам огромного валлийского кухонного шкафа, несомненно, представлявшего ценность для любителей антиквариата. Медные кастрюли и сковородки висели на стене на крючках прямо над печкой, перемежаясь с пучками розмарина, от которых исходил непередаваемый аромат. Несмотря на преобладание старомодного убранства, в кухне имелись и посудомоечная машина последней марки, и холодильник, встроенные в старинные шкафы. В пристройке располагался и небольшой робот-уборщик. Единственное, чего не хватало в уютной кухне Джеки, – текстуралайзерного устройства для изготовления пищи из белковых клеток. Лоренс подумал, что хозяйка, по всей видимости, успела купить в городе пакеты с полуфабрикатами. В наши дни многие люди предпочитают как можно реже готовить дома.

– Вы здесь прекрасно устроились. А я боялся, что мне придется провести отпуск в жалкой глинобитной лачуге.

– У меня вообще-то самые широкие интересы. Но мои овечки отнимают уйму времени.

– Чем же вы здесь занимаетесь?

– Здесь еще много земли, на которой пока еще не высаживают эти чертовы леса. Так что у нас тут пока есть овцы, которых пасут в горах, есть пастухи со своими сторожевыми собаками. Здесь кое-что сохранилось в том самом виде, в каком пребывало много веков назад.

Лоренс нахмурился.

– Вы не любите леса?

– Я? Да мне все равно. Но ведь существует разница между восстановлением природных ресурсов и бездумным, массовым возвратом в прошлое. Если сегодня какое-нибудь экологическое агентство находит клочок земли площадью в десяток квадратных метров, то оно стремится тут же любыми правдами и неправдами озеленить его. Это прямой результат политики «зеленой волны», возникшей после изобретения искусственного белка. В далеком прошлом «зеленые» радикалы видели в подобных действиях возможность окончательно восстановить урон, нанесенный природе земледелием. Все это полная чушь. Фермеры с любовью относились к земле, они всегда старались быть с ней бережными. Готова чем угодно поклясться, в давние времена в Европе никогда не было столько лесных насаждений, как сейчас, в какой бы период древней истории вы ни заглянули, чтобы оправдать нынешнее рвение любителей лесов. То, что мы имеем сегодня, не более естественно, чем интенсивное пахотное земледелие второй половины XX века и первой половины XXI века.

– Но то, что я видел, вызвало у меня восхищение.

– Согласна, выглядит грандиозно. Хотя ты не можешь представить себе, сколько туристов теряются в здешних лесах каждый год. В том числе и те, у которых имеются с собой инфобраслеты с навигационной программой и системой связи. Они – идиоты, все до единого. Наши спасательные команды трудятся без устали круглый год. Мы же каждый сезон теряем в лесах до пятидесяти овец. Предполагается, что они пасутся на огороженных землях, но даже роботы не могут уследить за ними.

– Не забывай также и о волках, – напомнила бабушке Джуна. Она вошла в кухню, одетая в просторное голубое платье. На голове для просушки мокрых волос намотано зеленое полотенце. Она села рядом с Лоренсом и коротко поцеловала его в щеку. – Из-за них мы каждый год теряем десятки овец.

– Ты права, дорогая, – подхватила Джеки. – Еще одна разновидность животного мира, которой осчастливили нас любители природы из экологических агентств. Как будто мало нам других забот. Но мы справляемся с нашими бедами. Мы каждый год настригаем помногу овечьей шерсти, так что мне всегда есть чем заняться, причем любимым делом.

– Вы здесь прядете овечью шерсть?

– Дело обстоит не совсем так. Я лично этим не занимаюсь. У нас тут имеется парочка кооперативов. Они моют шерсть, прядут и получают пряжу. Пряжу привозят мне и еще нескольким оставшимся в наших местах арендаторам. Я вяжу из шерстяных ниток свитеры, такие, как тот, который сейчас на тебе, Лоренс. Другие вяжут одеяла. Третьи – пончо, шапочки, перчатки. Самые разные изделия.

Лоренс посмотрел на свой свитер.

– И вы сами, своими руками это связали?

Джеки довольно рассмеялась.

– Мы же не луддиты какие-нибудь. Я сама придумываю отдельные модели и фасоны. У меня в саду стоит старый сарай. В нем я держу три кибернетические вязальные машины. Самую трудную работу выполняют они. Кстати, я умею с ними обращаться. Я неплохо знакома с алленовским ключом и диагностической программой, да будет вам известно.

– Бабушкины вещи покупают все туристы, приезжающие к нам, – подключилась к разговору Джуна. – За свитеры из натуральной шерсти платят просто сумасшедшие деньги. Эти чертовы фабричные текстурализаторы не всегда аккуратно обращаются с искусственными волокнами. Допускается много дефектов. А бабушкины модели отличаются безупречным вкусом.

– Так в чем же проблема? – полюбопытствовал Лоренс. – Вы имеете возможность заниматься любимым делом, а общество по достоинству оценивает ваш труд.

– Корпорации и местные власти терпят нас только потому, что нас, арендаторов, осталось совсем мало, – ответила на его вопрос Джуна. – Иначе они ни за что не допустили бы, что слишком много людей желают жить по-своему.

– Ты не давай ей продолжать эту тему, Лоренс, а то она не на шутку раскипятится, – сказала Джеки. – А ты, юная леди, постарайся забыть о политике хотя бы сегодня вечером. С меня хватает подобных речей на заседаниях нашей ассоциации, где собираются, понимаешь, одни старые пердуны. Так, значит, Лоренс, ты родился на другой планете?

Этот вечер показался Лоренсу самым приятным из всего, что он пережил за последнее время. На него никто не давил своим авторитетом, ему не нужно было ни о чем беспокоиться. Не нужно было отправляться в какой-нибудь бар, чтобы подцепить подружку на ночь, не было никакой необходимости напиваться до бесчувствия. Лоренс подумал, что именно такими и бывают, наверное, хорошие семейные вечера, когда все собираются у жарко натопленного камина. Ничего подобного у себя дома, на Амети, он не испытывал. При мысли о доме ему сразу вспомнилась Розалин.

Лоренс с виноватым видом посмотрел на Джуну, которая ответила ему улыбкой. Она была занята приготовлением ужина – помогала бабушке готовить макароны.

– Традиционные шотландские макароны! – торжественно объявила Джеки.

Когда Лоренс выразил радость по поводу подобного национального блюда, обе женщины довольно рассмеялись.

Предложение Лоренса помочь бабушка и внучка отвергли, за что тот мысленно поблагодарил их. Ему не оставалось ничего другого, как гладить огромного черного кота по кличке Самсон, пока хозяйки колдовали над спагетти по шотландски. Из старинных глиняных горшков с притертыми крышками на свет божий было извлечено множество ингредиентов, которые тут же добавлялись в приготавливаемое блюдо.

Однако свой вклад в общее дело Лоренс все же осуществил – зажег стоящую в гостиной дровяную печь. Вскоре в ней весело загудело пламя, и воздух в комнате нагрелся настолько, что ему пришлось снять свитер. За ужином Джеки предложила гостям виски. Этот крепкий напиток Лоренс был вынужден запивать водой.

В выделенной им комнате с двуспальной кроватью пол оказался неровным. Когда Лоренс осторожно прошелся по дубовым половицам, он понял, что за долгие годы они сделались твердыми, как железо. Иногда они поскрипывали, но совсем не прогибались под его весом. На кровати он не увидел покрывала, там были лишь простыни и одеяла, вызвавшие у него некие подозрения. Однако они, по всей видимости, были очень теплыми. Комнату освещала одна-единственная лампа, подвешенная к низкому потолку. За окнами шумел ветер, раскачивавший стволы деревьев.

Он с улыбкой посмотрел на Джуну, когда та закрыла за собой дверь, и торопливо принялся раздеваться. Движения Джуны, медленно расстегивавшей пуговицы на блузке, показались ему неуверенными. Лоренс принял их за проявление скромности, и это в достаточной степени возбудило его. Когда она закончила раздеваться, он уже ожидал ее в постели, думая о том, что сегодня ночью наконец все получится как нельзя лучше.

– Свет выключим или оставим включенным? – спросил он.

На лице Джуны на мгновение появилось встревоженное выражение.

– Выключим, – ответила она, несомненно, подразумевая также и слово «конечно».

Она щелкнула выключателем, и в комнате стало темно. В щель между шторами проникал слабый лунный свет, при котором Лоренсу был виден лишь темный силуэт приближающейся к нему Джуны. Девушка опустилась на кровать, и пружины под ней негромко скрипнули.

Лоренс в то же мгновение потянулся к ней, и его руки нежно скользнули по ее обнаженному телу. Сначала он стал целовать ее шею. Затем плечи и лицо. После этого его губы прижались к ее губам. Дыхание Джуны участилось, она торопливо ответила на его поцелуй.

Впрочем, нельзя было сказать, что она ответила на его ласки с той же силой страсти. Она была не столь темпераментна, как те девушки, с которыми Лоренс недавно имел дело. Поэтому он решил взять инициативу в свои руки, направляя в нужное русло поток их любовных игр. Джуна безропотно повиновалась всем его указаниям и просьбам.

Лоренс проснулся от громких звуков птичьего пения, доносившихся из сада через окно спальни. Даже вальяжные павлины на его родной планете не производили такого шума.

К утру погода улучшилась, дождь прекратился и небо прояснилось. Через занавески в комнату проникал яркий дневной свет. Джуна сидела в постели, откинувшись спиной на стопку подушек. В руках у нее он увидел сигарету с микросолем. Взгляд девушки был устремлен куда-то в пространство.

Лоренс задумался о том, стоит ли что-либо говорить по этому поводу. Конечно же, и он не чурается радостей жизни. Но предается им только в тех случаях, когда для этого выпадает подходящее время. Ее привычки начинали внушать ему опасения.

Он потянулся всем телом и широко улыбнулся Джуне. Действительно, что может быть лучше утреннего пробуждения в постели с обнаженной девушкой после жаркой ночи любви? При виде очаровательных маленьких грудок Джуны он немедленно испытал мощную эрекцию.

– Доброе утро! – произнес он с какой-то радостной похотливостью в голосе.

Взгляд Джуны снова сфокусировался на стенах спальни.

– Ночью ты мне много чего говорил.

– Я… э-э-э…

– Подобное я слышала лишь однажды, когда смотрела какой-то порнофильм.

– Все верно. – Лоренс покраснел, пытаясь вспомнить, что именно он говорил ей ночью и о чем просил.

– То, о чем ты меня просил этой ночью, мне совершенно неведомо. Я даже не знаю названий всем этим вещам.

Нет, пожалуй, не таким должно быть пробуждение после ночи любви, подумал он. Бывает, что любовники обмениваются смущенными улыбками, вспоминая о том, насколько далеко они зашли в порыве страсти, однако, как представители цивилизованного общества, редко вслух упоминают о произошедшем.

– У меня в жизни такого еще никогда не было, – продолжала Джуна. – Ты был таким настойчивым и требовательным.

– Но почему… почему ты не сказала мне, что тебе что-то не нравилось?

– Дело не в том, что мне что-то не нравилось. Ты – мой парень, и мы с тобой должны встречаться, соблюдая определенные правила. К некоторым вещам я оказалась просто не готова.

Ты – мой парень. Что она имела в виду, сказав это? Лоренс искренне не знал, как отреагировать на ее слова. Любая нормальная девушка прямо заявила бы ему, что он зашел слишком далеко. Простого короткого «нет» было бы вполне достаточно. Он же не животное, а обычный человек, уважающий других людей.

– Извини, – смущенно пробормотал Лоренс и подумал, что его извинение, видимо, прозвучало как плохо скрываемое недовольство.

– Я чувствовала себя ненужной тебе, – призналась Джуна. – Это было обиднее всего. Ты прекрасно проводил время со мной, вернее, с моим телом. Обо мне ты, пожалуй, совсем не думал. Тебе твое собственное удовольствие было важнее.

Лоренсу захотелось зажать уши и не слышать ее. Ему очень хотелось, чтобы она замолчала, но просить ее об этом, конечно же, не следовало. Переполнившее его чувство вины ощущалось почти физически, сродни мучительной боли. А ведь он так гордился собой в те минуты, когда они занимались любовью. Думал, что его «подвиги» возбуждают и ее.

– Тебе надо было сразу сказать об этом. Но ты ведь ничего мне не сказала.

Даже ему самому эти слова показались неискренними и несколько агрессивными.

Джуна осторожно коснулась его руки.

– Конечно, не сказала.

Что? Он не понял ее, действительно не понял. Затем глянул на сигарету, и его снова охватили прежние подозрения.

– Больше подобное не повторится. Договорились?

– Тогда это будет отрицанием произошедшего. А это неправильно и просто глупо и испортит наши отношения. Я все это время думала, чего же ты от меня хочешь?

Ее голос звучал ровно и монотонно, именно так говорят адвокаты, занимающие сторону обвинения.

Вообще-то чего Лоренсу сейчас действительно хотелось, так это поскорее исчезнуть из этой комнаты и из этого дома. Поскорее одеться и пешком вернуться в Форт-Вильям, где можно сесть на поезд, который вернет его в нормальный, реальный мир. Но уходить от Джуны ему тоже не хотелось. Последние дни они прекрасно проводили время вместе, между ними установились теплые, дружеские отношения. Такого с ним еще ни разу не было с тех пор, как он расстался с Розалин.

Разве у влюбленных не бывает проблем?

– Никакое это не отрицание, – медленно произнес он. – Это – добавление. Секс будет у нас полностью равноправным.

Ну ты и хитроумный парень, айда Лоренс! Это был хороший ход.

– Да, – с серьезным видом ответила Джуна. – Все будет именно так. Нам нужно сначала обсуждать то, чем мы будем с тобой заниматься. Таким образом мы сможем лучше узнать друг друга.

Лоренс еле сдержался, чтобы не показать свое истинное отношение к подобной перспективе. Секс – занятие непредсказуемое, предназначенное для удовольствия, его нельзя диагностировать и прогнозировать заранее. Но если это поможет поскорее замять возникшую неловкость и закруглить разговор… что ж, пожалуйста.

– Хорошо, договорились, – примирительно произнес он и, подавшись вперед, быстро, но как-то неуклюже поцеловал ее.

– Не хочешь ли начать прямо сейчас? Мы могли бы снова принять одну из поз, которую опробовали ночью. Ты только скажи какую.

– Нет, пожалуй, не стоит. Я бы сейчас предпочел приступить к завтраку.

«Это не трусость с моей стороны, – подумал он. – Это всего лишь вежливость и практичность».

Когда Лоренс вошел в кухню, то испытал ощущение, будто уже не раз заходил сюда рано утром. Джуна снова сделалась прилипчивой, смеялась, улыбалась и каждую минуту целовала его. Прикасалась к нему, как будто желая убедиться, что он по-прежнему рядом.

Лоренсу неожиданно пришла в голову мысль – католики они или нет? Розалин всегда повторяла, что никто не в состоянии тягаться с правоверными католиками в том, что касается вины за радости, получаемые от секса.

Забудь о Розалин, мысленно приказал он себе. Затем чмокнул Джуну в щеку и получил в благодарность за поцелуй нежную улыбку.

– Ах вы, проказники! – не удержалась от улыбки Джеки. – Закрой глаза, Самсон!

Утро выдалось солнечное, и когда Лоренс поинтересовался прогнозом погоды, его заверили, что до конца дня небо будет ясным и безоблачным. Они с Джуной сели на велосипеды и отправились в город. Как только они выехали из подлеска, окружавшего коттедж Джеки, Лоренс так сильно нажал на тормоз, что едва не вылетел из седла. Впереди возвышался Бен-Невис, вершина которого была все еще покрыта снегом. На почти вертикальных склонах блестели длинные ленты воды.

– Впечатляющая картина, – обронил Лоренс, искренне восхищенный величественной красотой горы. Солнце отражалось от горных снегов, заставляя прищуриваться от его ослепительного блеска. Интересно, каково наблюдать за окружающим миром с вершины Бен-Невиса? – Наверное, с него можно увидеть всю Шотландию как на ладони.

– Можем совершить восхождение на него, если хочешь.

– Шутишь. Мне ни за что не подняться наверх без мышечного скелета, которым оснащен мой спецкостюм. Эти горы, видимо, смертельно опасны даже для опытных скалолазов. Да иближайший склон явно ненадежен. Там щебенка так и посыплется из-под ног.

– Глупый. По этому склону вовсе не нужно начинать восхождение. Тут есть пешая тропинка, которая начинается в долине. Всего несколько часов – и ты наверху.

– Здорово.

Лоренс еще раз посмотрел на гору, прежде чем снова оседлать велосипед.

Джеки снабдила их списком покупок, которые надлежало сделать в городе. У Лоренса возникли подозрения, что поручения были надуманными и Джеки просто решила дать им возможность побыть вдвоем. Что же, он не имеет ничего против.

– Милый городок, – сказал он, когда они шагали по главной улице, предназначавшейся исключительно для пешеходов.

Здания с магазинчиками на первом этаже были либо построены лет четыреста назад, либо представляли собой хорошую имитацию под старину.

– Пожалуй, – согласилась Джуна. – Муниципалитет привел в порядок и отреставрировал большое количество старых зданий, имеющих историческое значение. Сейчас денег на такие мероприятия по восстановлению внешнего облика городов хватает.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что признаёшь наконец, что большие компании хоть что-то доброе делают для экономики? Это ведь они являются главными источниками денежных средств.

– Я так и думала, что ты скажешь нечто подобное. В настоящее время Форт-Вильям пользуется популярностью и начинает вписываться в твое представление о монокультуре. Именно так, как тебе нравится.

– А разве это так плохо? Я видел города, которые по сравнению с Форт-Вильямом находятся в плачевном состоянии. Я ведь на Земле уже пять лет.

Они дошли до южного края главной улицы, где главная дорога отклонялась в сторону и проходила вдоль берега озера. Остальная часть города состояла преимущественно из домов, прилепившихся к отлогому склону горы на высоте около четверти мили от самой кромки воды. Все они располагались в огороженных садиках с несколькими деревьями и утопали в зелени молодых берез и белой пене вишневых цветков. Лужайки перед домами пестрели желто-красными коврами тюльпанов и нарциссов.

– Конечно, нет, – отозвалась Джуна. – В них очень удобно и приятно жить, особенно зимой. Все эти красивые домики добротно построены и прекрасно утеплены. Если тебя когда-нибудь пригласят в один из таких домов, ты убедишься в том, что внутри они безвкусно обставлены. Примерно девяносто пять процентов городских домов были построены в течение двух последних столетий. Они делались по образцу особняков, возведенных еще до бума строительной индустрии, использующей робототехнику. Но эти новомодные дома повышенной плотности вряд ли простоят века в отличие от бабулиной хижины. Поэтому у нас только один дом стоит на том месте, где полагалось бы быть двум или даже трем домам.

– Снова деньги.

– Верно. Но даже не они – определяющий фактор. Население города уменьшилось почти на четверть по сравнению с двадцатым веком.

– А я думал, сельское население уменьшается еще со времен промышленной революции.

– Ты прав. Но я не то имела в виду. В целом население продолжает неуклонно уменьшаться. Именно по этой причине сегодня можно обзавестись более крупным домом и садом без особого воздействия на природу.

– Наверное, благодаря тому, что сегодня нет земледелия.

– Согласна. Тебе не кажется, что все это идеально дополняет друг друга?

Тон, которым бы задан вопрос, свидетельствовал о том, какое презрение Джуна испытывала к этой проблеме.

Они зашли в уличное кафе, которое выбрала Джуна. Юная официантка, стоявшая за стойкой, радушно поприветствовала ее, и они, понизив голос, обменялись парой фраз. Через минуту им подали горячий шоколад и свежеиспеченные вафли. Кроме того, перед Джуной на стол лег небольшой бумажный пакет, который она тут же спрятала в карман и передала официантке три десятки. Сдачи она не получила.

Лоренс подул на чашку с шоколадом, остужая его.

– Джеки знает о том, сколько наркотиков ты потребляешь?

– Ты хочешь знать, как она к этому относится? Половина вот этого предназначается для нее самой, Лоренс. В нашем образе жизни всегда было место для легких наркотиков того или иного сорта.

– Мне все-таки кажется, что тебе не следует слишком этим увлекаться.

Лицо Джуны побледнело, как будто она только что нюхнула кокаина.

– Спасибо за заботу. Но тебе не стоит беспокоиться.

В тот вечер они обсудили, чем будут заниматься в постели. Все получилось не так плохо, как Лоренс предполагал. Это было даже немного возбуждающе, как будто он выступал в роли наставника. Для многих мужчин это своего рода приятная сексуальная фантазия. Во всяком случае, их отношения, как ему показалось, приняли более ровный характер.

Следующие несколько дней они провели в Форт-Вильяме и в его окрестностях. Побывали в театре, дважды смотрели живые драматические постановки, один раз побывали в кино, где показывали «Титаник». Лоренс помогал Джеки в работах по саду, который пребывал в обычном после зимних месяцев запустении. Нужно было спилить несколько сломанных веток и поправить расшатавшиеся столбики забора. Целое утро Лоренс потратил на ремонт робота-садовника, пытаясь заново отладить заржавевшие механические узлы. Пришлось снять цилиндр-насадку с резцами и отнести в магазин садового инвентаря и попросить, чтобы их наточили.

Следующее утро Лоренс занимался вязальными машинами. Они находились в сарае, стоявшем в дальнем конце сада, – сложенном из камня строении, которое наверняка было ровесником самого дома. Несмотря на то, что крыша его за зиму заметно прохудилась, внутри было сухо. Работа трех машин сопровождалась бодрым клацаньем. Готовые свитеры выскакивали из их недр каждые несколько минут. Сначала Лоренс и Джуна поменяли кипы шерсти, затем заново наполнили красильные камеры и разложили готовые свитеры по коробкам.

В начале второй недели Лоренс и Джуна совершили восхождение на Бен-Невис. Они проехали на велосипедах небольшое расстояние от дома до туристического центра, располагавшегося на берегу реки Невис, и оказались в числе первых туристов, прибывших сюда нынешним утром. Оставив велосипеды на стоянке, Лоренс и Джуна переобулись в туристические башмаки.

Путь, как и говорила Джуна, оказался легче, чем предполагал Лоренс. Перейдя небольшой мост, они вышли на простую тропинку, постепенно поднимавшуюся все выше и выше. Она была вымощена булыжником. В самых крутых местах в камне были высечены ступеньки. Джуна сообщила Лоренсу, что ступеньки сделаны Шотландским агентством по охране природы согласно определенным стандартам во избежание эрозии почв. При этом учитывалось, что в год здесь проходят многие тысячи туристов.

Чем выше они поднимались, тем лучше можно было разглядеть простиравшуюся внизу долину с ее изумрудно-зеленой растительностью. Тропинка уже петляла среди зарослей молодого папоротника-орляка, густо покрывавшего эту часть горного склона. На пути не раз попадались деревянные настилы, переброшенные через узкие расщелины. Вскоре тропинка обогнула расселину с водопадом. Они подошли ближе к воде, но затем неожиданно для самих себя продолжили подъем, становившийся с каждым метром все круче и круче. Очередной поворот вывел их на заболоченную седловину, где находилось крошечное озерцо со стоячей бурой водой. Лоренс посмотрел на поднимавшийся вверх, усеянный щебенкой склон и вздохнул. До вершины горы все еще очень далеко. Возле озерца они сделали короткий привал, выпили чаю из термоса и оделись потеплее. С каждым метром подъема становилось все холоднее. Воздух в простиравшейся под ногами расселине был прозрачен, и Лоренсу представилась прекрасная возможность полюбоваться горными вершинами Северного нагорья. Чуть выше гора была окутана туманом, гонимым порывами сильного ветра. По этой причине видимость здесь была неважной.

Далее тропинка запетляла по крутому, усеянному щебенкой склону. Заросли травы и вереска заметно поредели, сменившись участками каменистой почвы. Каждый резкий поворот пешеходной тропы был размечен условными знаками. Под башмаками Лоренса захлюпала грязь. По обе стороны тропинки все чаще стали попадаться кучки снега. Туман с каждой минутой делался все плотнее. Разглядеть горную долину уже было невозможно.

– Здесь удивительно чисто, – заметил Лоренс. – Мне нравится эта гора.

Джуна остановилась, присела на массивный камень и достала из рюкзака фляжку.

– Я думала, у вас вся планета чистая.

– Так оно и есть. Но это другой тип чистоты. Я думал, что Шотландия будет другой. У вас здесь очень много предприятий тяжелой промышленности. Я думал, что вы будете… более архаичными, что ли. Реки с ржавой водой, вытекающей из озер с затопленными в них старыми машинами. Груды шлака возле заброшенных угольных шахт. Ну и тому подобное.

– Промышленные предприятия в Шотландии находились главным образом на юге. Кроме того, у нас много заводов по переработке вторичных ресурсов, ты их видел на окраине города. На них работа не прекращается ни на минуту.

– Я это заметил.

Лоренс действительно обратил на это внимание, когда они на велосипедах проезжали по городу. Заводы ненавязчиво вписывались в городской пейзаж на противоположном берегу реки Локи. Подземные фабрики странным образом напомнили ему о химическом заводе на Флойде – комплексе строений с плоской крышей. В отличие от него на этих крышах отсутствовали колонны охладительных устройств. Виднелись лишь длинные ряды черных воздухоотводов, которые не сразу можно было заметить. О количестве подземных промышленных предприятий свидетельствовали лишь трубы, располагавшиеся вдоль склона горы Криг-Кейл, – двадцать огромных бетонных труб на высоте двухсот метров над землей. По ним с Северного нагорья поступала вода в количестве, требуемом для их бесперебойной работы.

Джуна рассказала о том, что эта промышленная зона появилась на месте завода по переработке алюминия, построенного здесь в двадцатом веке по причине близости к источнику гидроэлектроэнергии. Когда брюссельский парламент тех далеких лет призвал европейские правительства к ужесточению природоохранного законодательства, территория завода была расширена, и у него появились дочерние подразделения для переработки других типов сырья. Теперь практически все европейские промышленные товары изготавливаются таким образом, что, отслужив свой век, они разбираются на исходные компоненты, которые снова пускают в очередной производственный цикл.

Форт-Вильям занимался почти теми же самыми технологическими операциями и перерабатывал самые разные вещи – от банок из алюминия до электронного оборудования, от стекла до бетона и полимеров. Вторичное сырье со всех уголков Европы прибывало сюда по железной дороге, а также на кораблях и баржах. Затем оно отсортировывалось и перерабатывалось.

– Мне кажется, сейчас природа уже не загрязняется так сильно, как раньше, – заметил Лоренс.

– Ты прав, в индустриально развитых странах загрязнение окружающей среды уменьшилось, особенно после «зеленой волны». Но относительно чисто и в неиндустриальных регионах, таких как Африка и Южная Евразия. Корпорации не заинтересованы в ухудшении природных условий на своих будущих территориях.

– Джуна, послушай. Не надо так цинично ко всему относиться. Не стоит считать врагами тех, чьи цели не совпадают с твоими целями и жизненными установками.

– Неужели? – ответила Джуна и указала на простиравшуюся у их ног горную долину. – Если им удастся добиться своего, то в один прекрасный день весь мир станет вот таким. Все станут жить в уютных домиках с садом.

– Да, это ужасно. Вы только представьте себе – повсеместно снизится преступность и каждый получит прекрасное медицинское обслуживание!

– Но при этом полное отсутствие свободы! Никаких индивидуальных отличий. Одни только корпорации и внедряемая ими монокультура.

– Чушь! – парировал Лоренс. – Люди жалуются на транснациональные корпорации и ползучий глобализм еще с середины двадцатого века. Но мне ваш мир кажется привлекательным и разнообразным.

– Это поверхностное видение проблемы. Ее суть иная – тенденция к всеобщей унификации. Национальные экономики сделаются неотличимыми и виной тому все те же корпорации.

– Но мне это нравится. Я не возражаю против того, что они инвестируют огромные суммы в экономику слаборазвитых государств и расширяют их производственную базу. Это дает шанс всем без исключения стать акционерами и рассчитывать на дивиденды.

– Нет у них никакого шанса. Если ты хочешь получить более или менее приличную работу, то должен вступить в корпорацию. А после того как ты это сделал, твоему примеру следует и твоя семья.

– Семья получает дивиденды от акций, это верно. Ты получаешь возможность выбирать школу для детей, повышается уровень твоего медицинского обслуживания, в старости тебя ждет хорошая пенсия. Акционирование – великое социальное завоевание. Оно дает мотивацию для добросовестного труда, который достойно оплачивается.

– Оно разрушает индивидуальность.

– Возможность стать акционером – выбор свободной личности.

– Вынужденный выбор. Несвободный выбор.

– Выбор в обычной жизни тоже не всегда свободен. Возьмем, например, меня. Я стал акционером «Зантиу-Браун» потому, что это единственная компания, которая ведет достойную политику межзвездных полетов. У других компаний – совсем другие приоритеты, и выбор их практически безграничен.

Джуна устало покачала головой.

– Я никогда не продамся за возможность иметь сказочный домик и полное медицинское страхование.

Лоренс понял, что она отвергает то, что представляло ценность для ее матери.

– Что ж, я рад за тебя. Твоя приверженность подобным принципам не может не вызывать восхищения. Мне это в тебе нравится.

Джуна усмехнулась и выпрямилась.

– Пошли. Осталось совсем немного.

Последний поворот тропы вывел их на ровную открытую площадку. До вершины оставалось совсем немного. Идти было легко. Туман почти полностью рассеялся. Кое-где из-под снега торчали огромные валуны.

Почва у них под ногами неожиданно исчезла, уступив место камню. Они оказались на вершине утеса.

– Мы почти пришли, – жизнерадостно произнесла Джуна.

Еще несколько сотен метров, и они вышли на самую вершину Бен-Невиса. Увиденное вызвало у Лоренса некоторое разочарование. Пик самой высокой горы Северного нагорья оказался невзрачным пятачком земли, покрытым снегом. В течение нескольких последних столетий здесь было построено несколько сооружений вокруг массивного бетонного столба, отмечавшего местоположения абсолютной вершины горы. Разрушенные каменные стены – свидетельства амбициозного прошлого местных жителей – были завалены снегом. Ни одной целой крыши не осталось. Единственным полностью сохранившимся зданием была спасательная станция – подобие эскимосского иглу из современных строительных материалов. На домике был начертан красный крест, а на самом верху установлена антенна. Станцию почти полностью завалило снегом. Лоренс увидел несколько плоских камней, аккуратно разложенных прямо напротив входа. Он нагнулся, чтобы получше разглядеть надписи, нацарапанные на их поверхности. Пара стихотворных строк, незнакомых ему, имя, две даты девяностосемилетней давности.

– Неплохое местечко, его стоит запомнить надолго! – произнес он.

Они приблизились к бетонному столбу и забрались на него. Теперь оба имели полное право утверждать, что побывали на самой вершине Бен-Невиса. Туман постепенно таял. Лоренс и Джуна спрятались от ветра за одной из разрушенных стен и развернули приготовленные Джеки бутерброды с вареной говядиной. Лоренс еще не успел проголодаться, однако все-таки съел один бутерброд.

Вскоре туман рассеялся полностью, и они встали, чтобы полюбоваться открывшимся перед ними видом.

– Ух ты! – вырвалось у Лоренса.

С вершины Бен-Невиса действительно можно было разглядеть по крайней мере половину всей Шотландии. Горы, долины, леса уходили вдаль за окутанную дымкой линию горизонта. Длинные петли рек ослепительно сверкали под яркими лучами солнца. Лоренс смотрел на восхитительный пейзаж со смешанным чувством удивления и безнадежности. Как могут жители Амети надеяться на то, что их планете когда-нибудь удастся достичь подобного великолепия? Несмотря на все их усилия…

– В ясную погоду можно увидеть даже Ирландию, – донесся до него голос Джуны.

– Правда? А ты сама видела? Или это местная легенда, приманка для доверчивых туристов?

Джуна шутливо шлепнула его по руке.

– Я сама видела. Один раз. Несколько лет назад. Я же не каждый день здесь бываю, как ты понимаешь.

От лучей солнца Лоренсу пришлось прищуриться, а от порывов ветра на глаза навернулись слезы.

– Останься со мной.

Джуна произнесла эти слова так тихо, что Лоренсу даже показалось, что он ослышался. Однако выражение ее лица не оставило никаких сомнений в том, что ей действительно не хочется с ним расставаться.

– Джуна… ты же знаешь… я не могу.

– Можешь. Мы – то самое новое общество, которое ты желаешь найти, Лоренс. Здесь ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Здесь, в этих горных долинах, свободные люди сами выбирают себе наиболее подходящий образ жизни и делают то, что кажется им наиболее подходящим.

– Нет, – возразил он, старясь, чтобы голос прозвучал как можно мягче и убедительнее. – Это не для меня. Мне нравится здесь, особенно когда я рядом с тобой, но мне необходимо вернуться. Ты должна понять.

– Нет, не могу, – возразила она. – Твое обожаемое военное училище отказало тебе в приеме, и ты встретил меня. Это было неизбежно. Ты тоже должен принять это.

Лоренса снова поразила ее нешуточная настойчивость и серьезность. Порой ему казалось, что Джуна – девушка с самым сильным характером, который только можно представить себе. Однако в другие минуты эта самая серьезность выдавала в ней внушающую сильные опасения уязвимость. Она действительно плохо осознавала то, что происходит в окружающем ее мире, и упрямо настаивала на своем понимании событий.

– Не надо, – сказал он. – Мы с тобой вместе пережили прекрасные, незабываемые минуты, и у нас еще остается одна неделя.

– Ты должен остаться, Лоренс. Я люблю тебя.

– Перестань. Мы с тобой провели всего несколько дней.

– Но разве ты не видишь, что этот мир тебе подходит? И ты сам прекрасно в него вписываешься.

– Я в нем всего лишь гость, – в отчаянии произнес Лоренс. – Какого черта мне здесь делать? Вырезать статуэтки Несси и продавать их туристам?

– Ты стал частью нашей жизни. Ты живешь вместе с нами. Ты занимался со мной любовью. Ты даже ешь натуральную пищу. Все это тебе по душе.

– Джуна, я здесь нахожусь всего несколько дней. У нас с тобой короткий роман, какой бывает у солдата в краткосрочном отпуске… – Он неожиданно замолчал, подсознательно ощущая некую опасность, как будто реально, физически натолкнулся на что-то. – Что ты имела в виду, когда сказала, что я ел натуральную пищу?

– Настоящую пищу, – улыбнулась Джуна. – Овощи, выращенные на грядке, на настоящей земле.

– О боже!.. – Он прижал руку к губам и в ужасе посмотрел на недоеденный бутерброд. – Это?..

Лоренс почувствовал, что не может заставить себя произнести несколько слов. Не может быть. Когда он учился в школе, то всей душой восставал против далеких предков-землян, которых жизнь заставляла заниматься земледелием и животноводством.

– Это абердинская говядина, – ответила Джуна. – Самая лучшая в наших местах.

– Настоящая? – в ужасе спросил Лоренс.

– Ну да, – отозвалась Джуна, явно не чувствуя охватившего его ужаса. – Старый Билли Стирлинг из Оника держит стадо. Каждый месяц он забивает пару коров. У арендаторов говядина пользуется большим спросом. Бабушка всегда покупает у него мясо.

Ноги у Лоренса подкосились, и он резко подался вперед. Его вырвало прямо на снег. Казалось, будто его выворачивает наизнанку. Спазмам, представлялось ему, никогда не будет конца. Когда он опустошил желудок полностью и рвать стало больше нечем, все мышцы его тела продолжали болезненно сокращаться.

Лоренс стоял на четвереньках, чувствуя, что подрагивает противной мелкой дрожью. Зачерпнул пригоршню снега и вытер взмокший от напряжения лоб, затем пожевал его немного, чтобы отбить неприятный привкус во рту.

– В чем дело? – встревожено спросила Джуна.

– Что? Ты хочешь узнать, в чем дело?

– Да, – смущенно отозвалась она.

– Ты угостила меня чертовым куском мяса животного. Я ел его. И после этого ты спрашиваешь меня, в чем, черт побери, дело? Это было животное! Живое существо. Ты просто спятила. Ты… о черт! И как долго ты кормила меня этим?

Лицо ее болезненно исказилось.

– С первого дня, как ты живешь у нас, Лоренс. Как ты думаешь, что мы с тобой все это время ели?

Лоренс почувствовал, что сейчас его вырвет желудочным соком. Во рту появился неприятный металлический вкус. Однако ничего не случилось, потому что желудок был пуст. Он снова потер лицо снегом и медленно поднялся на ноги.

– Лоренс! – позвала она его.

Было похоже, что Джуна вот-вот сорвется на крик. Она протянула руку, чтобы помочь ему выпрямиться. Он поспешно отстранился.

– Не трогай меня! Слышишь? Отойди от меня, во имя всего святого!

Лоренс отшатнулся от нее, выпрямился и, развернувшись, зашагал прочь.

Джуна сделала было несколько шагов и остановилась.

– Лоренс! – крикнула она. – Лоренс, я люблю тебя! Не уходи!

Лоренс торопливо зашагал по тропинке, ведущей вниз.

– Не зови меня. Не иди за мной. Все кончено. – Он остановился и повернулся к ней лицом. – Кончено! Понятно? Все кончено. Я уезжаю. Навсегда. Спасибо тебе за все и прощай!

Он почувствовал, что снова обрел контроль за мыслями и собственным телом, и побежал. Побежал по змеящейся в снегу тропинке. На нескольких участках пути он немного замедлял бег. Бежал Лоренс до тех пор, пока не оказался у расселины с водопадом. Несмотря на то, что пробежка утомила его и голова слегка кружилась от недавнего потрясения, оставшуюся часть пути он преодолел достаточно быстро и без особых усилий.

Спустившись с горы, Лоренс забрал свой велосипед и поехал на железнодорожный вокзал. Там он сел на вечерний поезд, направлявшийся в Глазго. В Глазго Лоренс пересел на поезд, следовавший в Эдинбург, откуда можно было сделать пересадку на экспресс, пунктом назначения которого был Париж. В Париже Лоренсу пришлось ждать два дня, прежде чем он получил билет на рейс «ЗБ» до Кэрнса. Все время, проведенное во французской столице, он пропьянствовал в кабачках Монмартра, пытаясь алкоголем вытравить из памяти безумную юную женщину и все то, чем она кормила его в старинном шотландском домике.

Он больше ни разу не попытался каким-то образом связаться с Джуной. Никаких посланий от нее он также так никогда и не получил.

Глава 12

Эбри Жангу все-таки удалось добиться приказа, запрещавшего личному составу боевых групп «ЗБ» покидать казармы после восьми вечера. Причиной послужила недавняя драка в портовом ночном клубе, закончившаяся поножовщиной – одному из бойцов нанесли несколько серьезных ран. Командующий отдавал себе отчет в непопулярности такого приказа, неспособного поддержать моральный дух его подчиненных. Однако иного выбора у него не оставалось. Независимо от того, какие опытные командиры были во взводах (а его первый приказ состоял в том, что в увольнительных командиров должны были сопровождать военнослужащие сержантского состава), в последнее время неизменно возникали нарушения порядка, неизбежно заканчивавшиеся телесными повреждениями, порчей имущества и ухудшением отношений с местными жителями.

Именно поэтому Эбри Жанг созвал совещание офицерского состава и на нем объявил о своем решении. Как и предполагалась, офицеры высказали вслух все свои опасения. Командующий ответил, что понял их, и сообщил, что в качестве компенсации они могут увеличить количество алкогольных напитков в барах отелей, занятых под казармы. Взводы, отправляющиеся на ночное патрулирование, отныне должны руководствоваться приказом арестовывать всех служащих «ЗБ», находящихся за пределами казарм без особого на то разрешения.

Это приказ самым черным образом омрачил жизнь Хэла Грабовски. Пребывание в Мему-Бэй и без того казалось ему малоприятным, да и само место достаточно скверным, даже тогда, когда ему разрешалось каждые несколько дней ходить в увольнительную, чтобы впустить излишек пара. Однако теперь жизнь показалась Хэлу сущим адом. Дополнительное количество пива, которое он приносил с собой в отель, нисколько не решало всех его проблем. Хэл был не из тех, кому нравилось безумно напиваться каждый вечер, оставаясь запертым в четырех стенах. Да и сама выпивка никак не могла заменить свободную прогулку по городским улицам. Ему было невыносимо постоянно находиться в замкнутом пространстве в обществе одних и тех же людей, есть изо дня в день одну и ту же, давно надоевшую пищу. Располагавшиеся в отелях казармы были для него хуже тюрьмы.

Но даже и эти опостылевшие стены можно было терпеть, если бы не полное отсутствие в его жизни одной очень важной вещи. Больше всего на свете Хэлу сейчас хотелось одного – об этом он был готов сказать любому, кто пожелал бы его выслушать – женского тела, особенно определенной его части, расположенной ниже пояса. Причем хотелось в огромных количествах. Мысль о том, что возможность заниматься сексом потенциально существует, буквально сводила его с ума. Каждый раз, когда Хэл отправлялся патрулировать городские улицы, ему попадались толпы девушек, на которых по причине жары почти ничего не было. Они радовались яркому солнцу, смеялись, веселились буквально в паре шагов от него. Вступать с ними в разговоры Хэл не имел права, как не имел права даже отвечать улыбкой на улыбку. Теперь же драконовский приказ начальства лишил его последнего шанса встречаться с девушками.

Сержант был неплохим парнем, вполне дружелюбным, но он сказал, что никто не смеет нарушать приказы и установленные правила. Ему очень жаль, но это так. Никому никаких поблажек не будет. Извини.

Хэл чувствовал, что его голова готова разорваться на куски сразу после того, как то же самое случится с его буквально дымящимся от похоти членом. Ему было наплевать на порядок, порядок не имел для него никакого значения. Тот факт, что этот самый порядок будет нарушен, не вызывал никаких сомнений. Проблема заключалась только в том, как именно он будет нарушен.

Ему пришлось ждать до одиннадцати вечера, того самого часа, когда главная кухня отеля закрывается на ночь и персонал расходится по домам. Боец из взвода Вагнера, ровесник Хэла, мучимый абсолютно такой же проблемой, подсказал ему, каким манером можно выбраться на волю. В кухне имелась дверь, выходившая в небольшой задний дворик. Участок контролировался лишь одним охранным датчиком. Это было устройство, реагировавшее на передвижения по контрольному участку и связанное напрямую с Искусственным Разумом. Вооруженный кодами, подсказанными коллегой, Хэл днем минут тридцать пытался влезть в программу датчика. Он не стал отключать его, потому что в подобном случае сработала бы сирена. Просто лишь немного изменил диагностическую функцию, заставив устройство срабатывать, повторяясь двести раз вместо обычного одного раза. Проверка территории, обычно занимавшая три секунды, теперь длилась три минуты. При этом датчик отключался, в то время как вспомогательная схема подвергалась анализу. Диагност автоматически срабатывал в двенадцать минут каждого часа. Сделанное Хэлом изменение будет действовать только в течение сегодняшней ночи, после чего в три часа ночи программа вернется в обычное состояние.

В кухне никого было. Хэл прошел мимо скамеек из нержавейки и постоял возле черного хода до того момента, как часы на его инфобраслете показали двенадцать минут двенадцатого. Он открыл дверь и шагнул за порог. Сигнализация не сработала. Площадь дворика не превышала сорока пяти квадратных метров – три метра на пятнадцать. Дворик использовался как склад. Возле стен стояли рядами пустые ящики и бочки. Хэл быстро направился к дальнему краю дворика, забрался на ящик и выглянул за стену. На другой стороне темной аллеи он не заметил никакого движения. Хэл перемахнул через стену и ловко приземлился по другую сторону.

Ему повезло. В двадцати метрах от аллеи стояло такси. На крыше машины светилась табличка «свободен». Хэл распахнул заднюю дверцу и сел.

Водитель поднял голову и вопрошающе посмотрел на Хэла в зеркало.

– Куда едем, сэр?

– В портовый район, – ответил Хэл, поднимая воротник, чтобы скрыть клапаны на шее.

– Хорошее дело, – отозвался водитель, и машина тронулась с места.

– Вы хорошо знаете город? – поинтересовался Хэл.

– Пожалуй. Я тут родился. Один раз переезжал в Даррелл, но потом вернулся. Мне там не понравилось.

– А я после того, как попал сюда, города толком не видел. Да и знакомых у меня тут нет. Вы понимаете, откуда я, дружище?

– Догадываюсь. Хотите с кем-нибудь познакомиться, насколько я понимаю. Порт для этого лучшее место.

– Верно. Хочу познакомиться с какой-нибудь девушкой. Но мне нужна гарантия, что это подходящая девушка. Та, что мне нужна. Вы же понимаете, парень вроде меня, с денежками в кармане, должен быть полностью уверен в этом. Правильно я говорю?

– Железная логика, – усмехнулся водитель. – Да ты успокойся, кореш. Все будет в порядке. Мы такие же люди, как вы, все понимаем. Я знаю приличный бордель. Там тебя обслужат как надо, по первому классу.

Он отключился от ИР и повел машину вручную.

Искомое место располагалось на одной из самых шикарных улиц Мему-Бэй – четырехэтажное здание с небольшим садом перед входом. Хэл открыл ворота чугунной ограды и оглянулся на водителя. Тот ободряюще показал ему оба больших пальца и, мгновение подождав, уехал. На улице не было ни единой души.

– Черт побери! – пробормотал Хэл.

Затем поднялся по ступенькам – числом три – прямо к блестящей черной двери и позвонил в бронзовый колокольчик.

Дверь открыла женщина средних лет в красном вечернем платье. Для почтенной хозяйки дома она была слишком сильно накрашена. Что ж, таксист не обманул его. Хэл широко улыбнулся:

– Добрый вечер, мэм.

Женщина надула губы и медленно обвела его оценивающим взглядом. Ее взгляд ненадолго задержался на клапанах на шее Хэла.

– Чем могу помочь?

– Надеюсь, что чем-то сможете. Я ищу компанию на сегодняшний вечер.

Женщина сделала короткий шаг вперед и посмотрела на улицу – сначала в одном направлении, затем в другом.

– У вас есть с собой записывающие устройства, офицер?

– Я в данный момент не на службе.

– Отлично. – Она жестом пригласила Хэла войти внутрь. – Нам нужно соблюдать осторожность. Надеюсь, вы меня понимаете.

– Да, мэм. Я вас понимаю. В моем родном городе такие же порядки.

В холле был мраморный пол и высокие потолки. Помещение заливал яркий свет хрустальной люстры, подвешенной длинными бронзовыми цепями к потолку. Дом был ничем не примечательный, за исключением того, что в нем практически все было обтянуто тончайшей белой тканью, что придавало ему какой-то странный вид. В задней части холла находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. На ней стояли две девушки в простых белых платья из хлопка, с кружевами на груди. Облокотившись о перила, они с любопытством разглядывали Хэла. Одна из них игриво подмигнула ему.

Да, он попал туда, куда надо. Классное место.

– У нас здесь еще никогда не было чужаков вроде вас, – произнесла хозяйка заведения.

Прежде чем Хэл увидел девушек на лестнице, он на короткий миг испугался, что, кроме хозяйки в красном вечернем платье, в доме больше никого нет. Впрочем, он не стал бы особо возражать и против нее, но все-таки предпочел бы кого-нибудь помоложе. Он плотоядно улыбнулся.

– Может, я и чужак, но вполне могу подойти вашим девушкам, мэм.

– Прежде чем мы непосредственно перейдем к делу, давайте решим финансовый вопрос. Посмотрим, подойдет ли нам ваша сумма.

Сказав это, хозяйка назвала ему сумму, которая привела Хэла в замешательство. Чертовы аборигены, они нутром чувствуют, что он в отчаянном положении и хочет женщину так, что весь дымится, как, пожалуй, и каждый мужчина, который приходит сюда. Чувствуя на себе ее внимательный взгляд, Хэл вытащил из бумажника толстую пачку кредиток и большую ее часть протянул хозяйке.

– Будут ли у вас особые просьбы и пожелания в отношении требуемой девушки? – поинтересовалась мадам. – Понимаете, мы можем оказать любую услугу, какую вы только пожелаете. Но об этом следует предупредить заранее. Мне не хочется, чтобы из-за ваших непредсказуемых желаний возникли какие-нибудь неприятности.

– Нет, мне не нужно никаких извращений. Все будто исключительно традиционно, вы понимаете? Ничего опасного.

– Понимаю. Вы и молодая женщина. Взрослый зрелый мужчина.

– Все верно. Я всегда стараюсь быть в хорошей физической форме.

Хозяйка удивленно подняла дугой брови.

– Вижу. У меня есть несколько девушек, у которых найдется достаточно мужества, чтобы потягаться с вами здоровьем и силой. К сожалению, таких не слишком много.

Хэл почувствовал, что его губы растягиваются в самодовольной улыбке. Что ж, он уже почти на взводе.

– Вот, например, Миша, – как будто размышляя вслух, проговорила мадам. – Она очень опытная. Хотя, может быть, вы предпочитаете какой-то другой тип девушек?

– Мне подойдет любая, которая знает, что нужно делать.

Мадам побарабанила наманикюренным ноготком по губе, как будто Хэл показался ей необычно проблематичным клиентом.

– Да, пожалуй, я знаю, что вам нужно. Это будет Эврил. Она вам подойдет. Молода, очаровательна, умеет вскружить голову мужчине. Подойдет?

– Да!

Хэл едва удержался, чтобы не выкрикнуть это слово во всю мощь легких.

– Отлично. Тогда прошу вас следовать за мной.

Мадам направилась вверх по лестнице. Хэл последовал за ней. Стоявшие на лестнице девушки состроили недовольные гримаски, когда он прошел мимо них.

Мадам открыла одну из дверей, располагавшихся на лестничной площадке. Когда Хэл увидел, кто ожидает его в комнате, то чуть не споткнулся. Возле огромной кровати стояла красивая молодая девушка. Эврил оказалась стройной, загорелой, с длинными каштановыми волосами до плеч. Она была одета по-спортивному, в шортики и лайкровый топик, выгодно подчеркивавший крепкую маленькую грудь с торчащими сосками.

– Боже праведный! – стиснув зубы, процедил Хэл.

Мадам коротко поклонилась.

– Всего доброго!

С этим словами она закрыла за собой дверь. Хэл долго смотрел на Эврил, чувствуя, как у него учащается дыхание. Затем решительно шагнул к ней.

Все началось с обычного заявления об исчезновении человека. Джеми Тайвон подождала три часа после того, как ее муж не вернулся домой в положенное время после ночной смены, прежде чем открыть звено своего инфобраслета, чтобы поинтересоваться, где он находится. Ответа не последовало. Система связи базы данных ИР сообщила ей, что устойчивая связь с браслетом ее мужа нарушена. Он попросту отключен. Подобного муж Джеми никогда не делал.

Джеми позвонила в космопорт и спросила, не задержался ли Дадли каким-то чудом на работе. Ей ответили отрицательно, но попросили немного подождать на линии, пока люди из службы безопасности заглянут на автостоянку и узнают о нем на проходной. На стоянке его автомобиля не оказалось, а на проходной ответили, что этим утром он ушел без семи минут шесть, чуть раньше обычного.

Поскольку охранники были служащими с безупречной репутацией, космопорт немедленно обратился в полицию и отправил одного из своих представителей к Джеми Тайвон. Полиция подключилась к транспортной сети ИР и попыталась проследить путь автомобиля Дадли после того, как он покинул космопорт. Обычно он возвращался в город по главному шоссе, но на сей раз изменил своим привычкам. Тайвон свернул на внешнее транспортное кольцо Даррелла и далее поехал в восточном направлении, миновав еще три перекрестка. После этого съехал на второстепенное шоссе, затем сделал на нем разворот в обратную сторону и направился по неконтролируемой мониторами дороге, проходящей через лес. Какие-либо сведения о том, что автомобиль выехал из леса на дорогу, отсутствовали.

Поскольку космопорт продолжал настаивать на дальнейших поисках, полиция отправила пару патрульных машин в лес и отдала приказание поисковому вертолету вылететь вслед за ними. Два часа спустя автомобиль Дадли был обнаружен под высокой сосной. Злоумышленники налили в салон какую-то воспламеняющуюся жидкость и подожгли автомобиль. На место трагедии была немедленно отправлена группа экспертов, а также еще три полицейские машины.

Искусственный Разум «ЗБ», контролировавший работу полиции всей столичной зоны, отнес происшествие к категории особо важных по причине странных сопутствующих обстоятельств. ИР разведывательного управления Третьего флота также воспринял его как весьма серьезное, однако по несколько иной причине: Дадли Тайвон имел отношение к космическим полетам.

Через пять минут после того, как офицер патрульной машины сообщил дежурному о том, что автомобиль найден и был подожжен злоумышленниками, полную сводку о происшествии направили Саймону Родерику.

– Мы опоздали, – сообщил он Квану и Рейнсу, когда те вошли в его кабинет. – Прошло целых четыре часа с тех пор, как машину бросили в лесу и подожгли.

– Мы можем отправить несколько наших вертолетов на поиски. Пусть покружат над лесом, помогут полицейским, – предложил Кван.

– Нет, – решительно заявил Саймон. – Мы больше ничего не будем предпринимать. Не хочу привлекать внимание окружающих. Никто не должен знать о нашем интересе к этому делу. Если полиции нужна наша помощь, пусть обратятся к нам по соответствующим каналам. Во всяком случае, даже если и удастся отыскать тело бедняги Тайвона, это мало что даст.

– Эксперты могут хоть что-то нам сообщить.

– Сомневаюсь. Вообще-то я сомневаюсь в том, что мы когда-то найдем его. Если у наших противников есть хотя бы капля здравого смысла, а они отнюдь не глупы, то тела Тайвона в лесу мы не обнаружим. Кроме того, мне неинтересно, как он умер. Мне гораздо важнее узнать, почему он погиб.

– Он им что-то передал, – сказал Рейне. – Или переправил что-нибудь в космопорт, например, бомбу, и посчитал, что получил за это какое-то вознаграждение.

– Слишком грубая работа для людей подобного типа, – ответил Саймон. – В любом случае не забудьте о его жене, Джеми. Тайвон никогда не осмелился бы влезть в какую-нибудь авантюру, в результате которой она могла каким-то образом пострадать. Нет, я думаю, что он оказался в неправильном месте в неправильное время. – Он внимательно посмотрел на подчиненных. – Составьте мне полную хронику событий за неделю. Прошерстите всю базу данных, просмотрите все происшествия в обратном порядке от минувшей ночи. Когда вернетесь, представьте мне буквально поминутный список всех его дел за целый день. Когда справитесь с заданием, свяжитесь по защищенному каналу с «Корибу» и сопоставьте полученную информацию с данными спутника.

Для выполнения задания Квану и Рейнсу потребовалось около пяти часов, однако когда они вернулись в кабинет Саймона, на их лицах сияли улыбки.

– Мы все выяснили, – сообщил Кван. – Дадли был убит. Но это только начало.

Он перегрузил первый комплект файлов со своего сетевого интерфейса на большой экран, установленный на стене напротив письменного стола Саймона. На нем появились два синхронизированных изображения. На левом – запись, сделанная камерой наблюдения, контролирующей стоянку космопорта. На правом – то же самое место, но снятое видеокамерами спутника.

Саймон откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за фигурой человека, появившегося из недр «Сяньти-5005» и спустившегося по ступенькам трапа в то самое время, когда Дадли Тайвон вышел из ремонтного ангара. В правой части экрана Дадли шагал по бетонированной площадке космодрома в направлении другого ангара. В левой оба человека столкнулись, и через секунду Дадли был убит.

– Я не знаю, как они сделали это, – сказал Брэддок Рейне, в голосе которого прозвучало неподдельное восхищение. – Однако мы не обнаружили в компьютерной сети космопорта никаких следов вторжения в программное обеспечение. Я даже дал поручение одному нашему сотруднику отправиться в космопорт и вручную установить запоминающую схему в камеры, установленные для обзора автостоянки, чтобы узнать, как они все это сделали. Бесполезно. Зато теперь мы знаем, что они виртуозно внедряются в Сеть. Как бы то ни было, их способности чертовски впечатляют.

– Блок памяти видеокамер снабжен альфа-защитой? – неприятным тоном поинтересовался Саймон.

– Нет, хотя и защищен каким-то другим первоклассным шифром. Однако вспомогательная память в ИР располагается внутри альфа-крепости, – ответил Рейне. – Но мы уверены, что они влезли в саму камеру или по меньшей мере вторглись в ее подключение к Сети. Им пришлось подключить свою систему ИР в режиме реального времени, чтобы создать ложное изображение. Сам по себе замысел чрезвычайно интересен. Они испортили, насколько нам известно, четыре камеры, а для этого необходима широкая полоса пропускания. Наш ИР принял подготовленный ими объем ложной информации в компьютерную сеть космопорта. Сомневаться в этом не приходится.

– Вы хотите сказать, что «альфа» в опасности?

Рейне недовольно сморщился, явно не желая брать на себя какую-либо ответственность.

– Вполне возможно повторить их действия, не вламываясь в альфа-крепости. Но это будет трудной задачей. Так же, как и взлом «альфы». Ясно одно: их человеку удалось проникнуть в космический корабль.

С этими словами Рейне вывел на экран прежний файл спутниковой съемки с изображением человека, направлявшегося по бетонному полю космодрома к трапу космического корабля.

– Никаких свидетельств того, что кто-то ночью проник внутрь космоплана, нет, – прокомментировал Рейне, когда какая-то фигура приблизилась к громаде космического корабля. – Вот посмотрите, когда он подходит к трапу, ему не нужно физически портить кодовый замок. Программное обеспечение уже было изменено таким образом, что он беспрепятственно попал внутрь.

– Вы наверняка составили график действий злоумышленника, я не ошибся? – произнес Саймон.

Его подчиненные обменялись слегка встревоженными взглядами.

– Мы попытались составить его, но не смогли точно установить, в какое время он вошел в ремонтный ангар, не говоря уже о времени его проникновения на территорию космопорта. Единственные сведения, на которые мы можем полагаться, это те, что получены со спутника, а они слишком малочисленны, чтобы составить более или менее подробнуюгипотезу.

Саймон еле слышно чертыхнулся себе под нос. В прошлые годы он неоднократно предлагал увеличить количество разведывательных спутников для проведения военно-технических операций. Однако дальше предложений дело так и не пошло. Если быть честным перед самим собой, то даже он не смог бы оправдать расходы на подобное мероприятие. А ведь он так привык свободно и практически бесконтрольно пользоваться ресурсами. Впрочем, Земля с ее бесчисленными низкоорбитальными спутниками была местом просто уникальным. Здесь же лучшее, что «ЗБ» могла предложить своим Силам стратегической безопасности, – это достаточное количество спутников для слежения за большей частью стратегических площадок. Под эту категорию неизбежно подпадали космопорт и расположенная в столице штаб-квартира Сил стратегической безопасности. Глядя на смазанное изображение головы злоумышленника, Саймон испытал благодарность за то, что небольшая группа спутников осталась незамеченной членами местной подпольной группы. Хорошо, что им все-таки нашлось применение.

– Вы должны были найти изображение автомобиля Тайвона, когда он выезжал из космопорта.

– Да, мы нашли такую запись, – довольным тоном ответил Рейне. На кадрах, сделанных спутником, было видно, как в пять часов по опустевшей автостоянке проехал небольшой грузовой робот. Незнакомец направился к машине Тайвона совсем с другого направления. Они прибыли одновременно. Пришелец открыл багажник, и робот засунул в него какой-то запечатанный ящик, прежде чем покатить дальше. Время задержки составило пять секунд. Робот практически еле замедлил свой ход.

Саймон увидел, как нарушитель закрыл багажник и забрался в машину.

– Прежде чем уехать, он сидел в машине сорок минут, – уважительно проговорил Рейне. – Если бы он отъехал ровно в пять, то наверняка привлек бы к себе внимание. Поэтому злоумышленник подождал и уехал на пять минут раньше обычного для Тайвона времени.

– Маршрут движения автомобиля? – спросил Саймон, не отрывая взгляда от экрана.

– Он оставил наземный след на расстоянии двенадцати километров от космопорта. Он продолжал ехать по главному шоссе без остановки.

– Удалось заснять его лицо?

– Не совсем. Он не поднимал голову вверх, прекрасно понимая, что спутник в таком случае зафиксирует его лицо. – На экране появилось изображение сидящего в машине нарушителя, снятого сверху. На короткий миг он слегка откинул голову, затем снова нагнул ее. На месте головы появился мозаичный коллаж цифрового изображения. – Только это и удалось заснять, да и то благодаря увеличению с помощью ИР. Из этого мы смогли получить несколько вот таких вариантов.

На экране появилось пять снимков с высокой степенью разрешения. Это было одно и то же лицо мужчины примерно тридцати лет с одними и теми же мягкими чертами лица.

– Особой пользы от этого не будет, – произнес Саймон, подумав о том, что персонажи «мыльных опер», созданных Искусственным Разумом, кажутся более реальными, чем этот портрет. – Он не носит шляпу, – задумчиво добавил Саймон и вопрошающе посмотрел на Адула Квана. – Припоминаешь подобный эпизод?

– Бар в Куранде, – ответил Кван. – Незадолго до нашего отлета на Землю. Вы полагаете, эти случаи как-то связаны между собой?

– Сейчас трудно сказать что-то определенное. – Саймон рассматривал галерею из пяти бесстрастных лиц. На него произвели впечатление смелость и изобретательность злоумышленника. Во всех операциях, в которых Родерик принимал участие, ему еще не приходилось сталкиваться с подобной угрозой. Он не переставал удивляться тому, почему именно на Таллспринге в отличие от других планет возникло столь мощное и яростное движение сопротивления. – Нет, я далек от убеждения в том, что существует некий межпланетный заговор. Нам следует сосредоточить наше внимание на прямой угрозе, которой мы подвергаемся. Как долго он находился на борту «Сяньти»?

– Семнадцать минут, – ответил Кван.

– За это время можно сделать все что угодно. Сегодня был рейс?

– Да, сэр. Сегодня утром «Сяньти» загрузился и отправился к «Норвеллю». Совершил посадку в тринадцать тридцать пять. Никаких проблем во время полета не зафиксировано. В настоящее время производятся стандартные предполетные процедуры. Заправка горючим и загрузка для нового рейса, запланированного на восемнадцать двадцать. – Кван посмотрел в глаза Саймону. – Хотите, чтобы мы отменили рейс?

– Нет. Какой корабль сейчас будет совершать посадку?

– «Кион», сэр.

– Переадресуйте его. Пусть он отправится к «Норвеллю».

– Слушаюсь, сэр.

– После того как он разгрузится, объявите о каком-нибудь механическом повреждении, объясняющем необходимость его посадки в ремонтном отсеке «Норвелля». Брэддок, я хочу, чтобы вы следующим же рейсом полетели на борт «Норвелля». Передадите капитану мои прямые указания. Когда доберетесь до места назначения, в вашем распоряжении будет команда лучших техников. Если возникнет необходимость, можете взорвать «Сяньти» ко всем чертям, распылить его на атомы, но при этом обязательно выясните, что на его борту делал наш незваный друг и что оставил там. Вы меня поняли?

– Так точно, сэр.

– Отлично. Отныне мы действуем в соответствии с предположением, что над «альфой» потрудился враг. Мы готовы на все, но никак не можем допустить, чтобы он узнал о том, что мы раскусили его.

Полиция Таллспринга подобно полиции на всех заселенных людьми планетах имела самые точные правила поведения в криминальных ситуациях. В течение многих десятилетий был накоплен огромный массив информации, который постоянно пересматривался, изменялся и дополнялся благодаря ряду действующих факторов, таких как законодательная деятельность, проигранные судебные дела, успешные судебные дела, успехи в судебной криминалистике, оказавшиеся неэффективными судебные процедуры, права человека и слабости человека. Все блюстители закона получали соответствующую подготовку во имя совершенствования всего лучшего, что было достигнуто на поприще юриспруденции, и буквального выполнения вышеупомянутых судебных процедур, особенно в том, что касалось серьезных преступлений.

Поэтому, когда в двадцать пять минуть третьего утра в портовый полицейский участок Мему-Бэй вошла, пошатываясь, молодая девушка и, рыдая, заявила о том, что ее изнасиловали, дежурный сержант точно знал, как ему в этом случае следует поступить. Он тут же вызвал в участок профессионально подготовленных следователей и врача-гинеколога. Женщина-констебль вежливо попросила жертву изнасилования пройти в комнату для допросов. Была подготовлена специальная аппаратура для записи допроса.

В соответствии с давно установленной процедурой было необходимо зарегистрировать предварительное заявление потерпевшей. Обычно это требовалось для того, чтобы сразу после установления личности предполагаемого насильника (насильников) незамедлительно выслать на место преступления патрульную машину. Для сбора улик следом за ней обычно сразу же отправлялась группа судебно-медицинских экспертов.

На сей раз произошло нечто неожиданное. Пострадавшая несколько раз выкрикнула:

– Это был инопланетянин! Я видела у него на шее жабры.

Детективы, отправленные взять у нее показания, тут же связались с окружным комиссаром, который, в свою очередь, немедленно сообщил о случившемся в мэрию. Происшествие вызвало вспышку гнева и настоящего шока среди тех, кому по роду занятий предстояло заняться этой проблемой.

Немалое количество руководителей высшего звена «Зантиу-Браун» и служащих гражданской администрации тут же подняли с постелей. До их сведения немедленно довели основную суть случившегося. Из полицейского участка было сделано несколько звонков. Два адвоката, считавшихся в Мему-Бэй лучшими в своей профессии, быстро угодили в руки членов семьи пострадавшей и заявили, что отказываются от гонорара, после чего в спешном порядке прибыли в полицейский участок. Делом – принимая во внимание количество людей, вовлеченных в него – неизбежно заинтересовались СМИ. Все информационно-вещательные компании воздержались от сообщения непроверенных сведений, касающихся личности потерпевшей, которые можно было почерпнуть из глобальной базы данных. Правда, они упомянули, что ей всего пятнадцать лет. Основной акцент в сообщениях был сделан на том, что главным и единственным подозреваемым в совершенном преступлении был инопланетянин.

Когда в полицейский участок прибыли представители верховных властей и безутешный отец пострадавшей, девушку отвели в небольшую комнату, специально предназначенную для осмотра побоев или увечий жертв тех или иных преступлений. В присутствии адвоката детектив, которому было поручено расследовать дело, а также представитель юридической службы «ЗБ» – врач – взял у пострадавшей образец того, что СМИ назвали «генетическим свидетельством» полового акта. Освидетельствование сопровождалось видеосъемкой, которая зафиксировала синяки, порезы, разорванную одежду и распухшую щеку жертвы сексуального преступления. После того как эта унизительно-мучительная для девушки процедура была закончена, медсестре было наконец позволено осмотреть прочие физические повреждения.

Девушку отправили домой, предварительно назначив ей социального работника, специализировавшегося на психологической реабилитации жертв подобных сексуальных преступлений. Спустя некоторое время, когда потерпевшая немного придет в себя после случившегося, ее снова допросят детективы полицейского участка, принявшего заявление об изнасиловании. Генетические образцы были отправлены в лабораторию судебно-медицинской экспертизы Мему-Бэй для экспресс-анализа, куда также направились старший детектив, адвокат жертвы, полицейский судья, представитель юридической службы «ЗБ», а вместе с ними и медицинский эксперт «ЗБ». Для проведения анализа, для гарантии того, что он будет проведен в соответствии со стандартными процедурами, пригласили главу департамента. Даже она сильно нервничала, когда помещала образец генетического свидетельства в анализатор, соединенный со спутником. Искусственному Разуму потребовалось немногим больше восьми минут для расшифровки ДНК.

Детектив, которому было поручено расследование дела, пропустил его через центральный криминальный архив Мему-Бэй. Никаких аналогов не было обнаружено. Полицейский судья дал разрешение на временное приостановление закона о неприкосновенности частной информации, позволившее открыть городские медицинские архивы для всесторонних поисков. После этого следователь сделал формальный запрос представителям юридической службы «ЗБ», в котором была изложена просьба провести проверку личных дел служащих корпорации. Не имея никаких оснований для отказа и следуя законам Таллспринга, те были вынуждены ответить согласием.

Хотя Искусственный Разум «ЗБ» смог провести поиск за считанные секунды и быстро переправить найденную информацию тем, кто ее запрашивал, следователь и его помощник, а также представитель юридической службы «ЗБ» сели в автомобиль и отправились в отель, использовавшийся корпорацией в качестве казарм. Во время поездки следователь получил от магистрата все надлежащие указания. Комиссар полиции был абсолютно уверен в том, что отправлению правосудия не может помешать никто и ничто, в том числе и какие-либо формальности, навязываемые всякими умниками-юристами из «ЗБ».

На часах было 5.32 утра, когда все заинтересованные стороны встретились с дежурным офицером, отвечавшим за порядок в казарме. Он выслушал просьбу следователя и откликнулся формальным заявлением о готовности к «всестороннему сотрудничеству». Файл с ДНК подозреваемого был передан помощнику следователя и переправлен Искусственному Разуму казармы.

Через семнадцать секунд поступило заявление о том, что найден аналог, идеально совпавший с предложенным образцом.

Эбри Жанг находился в своем кабинете уже давно, с половины четвертого. Он пил горький кофе и заедал его черствыми круассанами. Через ИР Жанг получил от служащего юридического ведомства и гражданской администрации указания, предписывавшие строго следовать букве закона. Недавно у него состоялся крайне неприятный разговор с генералом Кольбе, заставивший его активнее взяться за дело. Единственным светлым пятном этого утра для командующего было то, что он до сих пор еще не сподобился выслушать нотации Саймона Родерика.

Но ведь пока еще ничего точно не доказано, мысленно повторял он.

Эбри просмотрел записи, сделанные двумя установленными в казармах видеокамерами. Его оптроническая мембрана быстро проанализировала результаты поиска. При появлении положительного результата тело Эбри напряглось так, будто незримая рука нанесла ему удар. Он с размаху швырнул настольный инфоблок, и его корпус, ударившись о дальнюю стену, треснул.

– Черт!

Адъютант командующего попытался сохранить бесстрастное выражение лица, что далось ему с великим трудом. Лавина новостей о чрезвычайном происшествии приобрела неукротимый характер. Три репортера уже расхаживали в непосредственной близости от казармы. К счастью, час был ранний, и толпы зевак соберутся еще не скоро. Судя по всему, наступающий день не обещает ничего хорошего.

На огромном мониторе, установленном на столе Эбри Жанга, появилось изображение: детектив местной полиции требовал у дежурного офицера взятия под арест солдата, подозреваемого в совершении преступления.

– Какой будет приказ, сэр? – спросил адъютант.

– Передайте его полиции, – ответил, признавая поражение, Жанг.

Адъютант по переговорному устройств передал приказ начальства дежурному офицеру.

– Пришлите мне пять взводов в спецснаряжении, – приказал Эбри. – Я хочу, чтобы полицейский участок был надежно защищен от нежелательных действий местного населения. Доведите мой приказ до сведения нашего дорогого комиссара полиции. Мне наплевать, сколько констеблей он освободит от их повседневных обязанностей. Линчевания я не допущу.

– Слушаюсь, сэр!

Адъютант проворно передал командирам взводов несколько коротких и точных указаний.

Эбри еще раз посмотрел на картинку, транслируемую из казармы. У солдат был настолько неестественный штатский вид, что это не могло не вызвать улыбку. Впрочем, ему сейчас было вовсе не до шуток. Чертов урод не смог бы причинить большего вреда, даже если бы был связан с заговорщиками. Вспомнив о несчастной девушке, Эбри невольно вздрогнул. У него самого была дочь примерно такого же возраста.

– Отправьте кого-нибудь к ней домой! – приказал он адъютанту. – Снимите с нее этот идиотский ошейник!

– Будет сделано, сэр!

Хэл беспокойно заворочался в постели, когда на потолке зажегся светильник. Где-то совсем рядом послышались возбужденные голоса. Чья-то рука потрясла его за плечо.

– Отвали – пробормотал Хэл. Он все еще продолжал грезить об Эврил.

– Встать, рядовой!

Хэл поднял голову. Возле кровати стоял сержант Вагнер. Выражение лица строгое и презрительное, не предвещающее ничего хорошего. За его спиной Хэл разглядел капитана Брайанта, не на шутку рассерженного и, может быть, даже чуточку испуганного. Кроме них, в комнате находились еще несколько людей, двое из них были одеты в форму местной полиции.

– Сэр… простите…

Хэл рывком отбросил покрывало и вскочил на ноги. Он не стал по-уставному отдавать честь, потому что на нем были только трусы. Смешно отдавать честь старшему по званию, будучи в таком неприглядном виде. Боже, они узнали, что он нарушил комендантский час?

– Детектив! – позвал одного из полицейских капитан Брайант.

Детектив шагнул вперед.

– Вы Хэлфорд Грабовски?

– Так точно, сэр.

Хэл посмотрел на Вагнера, рассчитывая хотя бы на малейшую поддержку с его стороны. Сержант, судя по всему, был готов испепелить его взглядом.

– Я арестовываю вас по подозрению в совершении изнасилования.

От удивления у Хэла отвисла челюсть.

– В соответствии с декларацией Перлмана советую вам воздержаться от каких-либо заявлений. Я уполномочен препроводить вас в официальное место предварительного заключения, где вы подвергнетесь допросу в присутствии представителя вашего командования. Прошу вас одеться.

– Это идиотская шутка. Что мне делать, сэр? – спросил Хэл, повернувшись к капитану.

– Одевайтесь! – приказал Брайант.

– Я не делал ничего противозаконного! Я ни в чем не виноват!

Детектив показал ему пару наручников.

– Пойдем, сынок, не усугубляй свое положение.

– Вы не смеете!

– Смею.

Хэл снова повернулся к капитану:

– Скажите ему, сэр!

– Находясь здесь, вы обязаны подчиняться местным законам, Грабовски. Мы вас заранее об этом предупреждали. Одевайтесь, черт побери, или вас заберут в участок в одних трусах!

Сержант Вагнер протянул ему брюки. Хэл деланно усмехнулся и взял их.

– Комнату необходимо опечатать! – распорядился детектив, обращаясь к Брайанту. – Немного позже наши эксперты проведут в ней обыск.

– Понятно. Сюда никто больше не войдет.

«Я сейчас сплю, – подумал Хэл, – это не реальность, а кошмарный сон».

В комнату вошел Лоренс Ньютон в коротком сером банном халате. Он провел рукой по волосам и громко зевнул.

– Сержант! – выкрикнул Хэл. – Ради всего святого, помогите мне!

Брайант предостерегающе вытянул руку.

– Не вмешивайтесь, Ньютон! При производстве ареста никто из бойцов взвода, в котором служит подозреваемый, не должен иметь касательства к делу. Это стандартная процедура. Уходите!

Лоренс понимающе кивнул капитану, как будто все происходящее было ясно ему с самого начала. Затем повернулся к полицейскому.

– Я сержант из взвода этого парня. Какое обвинение ему предъявлено?

– Ньютон! – рявкнул Брайант.

– Мы отвезем его на допрос по делу об изнасиловании.

– Ясно. Когда оно предположительно произошло? – спросил Лоренс.

– Сегодня на рассвете.

– Понятно. – Лоренс испытующе посмотрел на Хэла. – Ты сделал это?

– Успокойтесь! – потребовал Брайант. – Грабовски, я приказываю вам не отвечать на вопрос!

– Я ни в чем не виноват, сержант. Ни в чем. Черт побери, вы должны верить мне!

Лоренс смерил его внимательным взглядом и ответил:

– Я верю тебе.

– Спасибо вам, сэр.

– Хэл, давай быстрее одевайся! – приказал Лоренс. – А после этого отправляйся в полицию.

– Сержант!

– Ступай. Мы подберем тебе хорошего адвоката. Поскорей выпутывайся из этой скверной истории. Понял?

– Так точно, сержант!

Хэл закончил одеваться и неохотно протянул руки полицейскому, который тут же надел на них наручники. Когда его повели по коридору, бойцы высыпали из своих номеров и проводили его недоуменными взглядами. Кто-то одобрительно похлопывал Хэла по плечу, кто-то ободрял приветственными возгласами. Его просили не беспокоиться и обещали поддержку. Хэл нашел в себе силы ответить им вымученной, чуть глуповатой улыбкой. Последнее, что он услышал, прежде чем за его спиной захлопнулись двери лифта, был рассерженный шепот капитана Брайанта:

– Ко мне в кабинет, Ньютон! Через пять минут!

Возле полицейского участка собралась толпа разгневанных горожан. Их крики доносились даже до камеры, в которую поместили Хэла. Он слышал, как они что-то возбужденно скандируют.

После того как его привели сюда, с ним стали обращаться вполне дружелюбно. Хотя следовало признать, что дружелюбие было показным. Лейтенант «ЗБ», поехавший вместе с ним в полицейской машине, назвался Лэнноном Брелоу.

– Меня назначили вашим юридическим представителем, – сообщил он Хэлу.

– Значит, вы адвокат?

– Да.

Хэл почувствовал себя немного спокойнее.

Как только они прибыли в полицейский участок, его отвели в смотровую комнату и велели раздеться. Снятую одежду положили в пластиковый пакет и куда-то унесли. Затем в комнату вошел врач и пожелал взять у подозреваемого мазки. Лэннон Брелоу посоветовал подчиниться и вообще проявлять готовность к сотрудничеству. Поэтому Хэл послушно лег на кушетку и позволил врачу осмотреть себя. Он воспротивился только раз, когда врач принялся рассматривать его член. Боже, его член! Однако постоянно находившийся рядом Брелоу дал добро на столь интимную процедуру. Хэл покорился, однако заставил адвоката поклясться, что об этом не узнает никто из ребят из взвода 435НК9. Иначе он этого просто не переживет.

После того как все было закончено, полицейский вручил Хэлу комбинезон и отвел в камеру. Прошла, как ему показалось, целая вечность, прежде чем к нему зашел Брелоу.

– Так что будет дальше? – поинтересовался Хэл, немного разочарованный тем, что пришел адвокат, а не сержант.

– Ждите, когда вас вызовут на допрос.

– Зачем? Я же ничего не сделал!

Брелоу заставил себя улыбнуться.

– Хэл, та девушка выдвинула против вас обвинения… Эксперты нашли в ней остатки вашего семени. Я присутствовал при том, как у нее брали мазок для анализа. Система нашего ИР опознала ваш прочерк ДНК.

– Это ошибка. Быть того не может! Я не насиловал ее! Я же не сексуальный маньяк какой-нибудь!

– Хэл, мы проводим наше собственное расследование. Нам известно, что этой ночью вы нарушили приказ о комендантском часе. Морксон рассказал нам, что вы выбрались через черный ход. Он также сообщил нам о датчике движения.

– Черт! – простонал Хэл. – Вот подонок! Говнюк этот Морксон!

– Хэл, послушайте меня. Вы должны доверять мне. Половина жителей Мему-Бэй сейчас собралась перед полицейским участком. Горожане требуют вашей крови. Рабочие фабрик объявили забастовку. За воротами аэропорта возвели баррикаду, так что грузовики не могут проехать ни в том, ни в другом направлении. Наши взводы подвергаются нападениям со стороны горожан. За одно только сегодняшнее утро нам девять раз пришлось применять парализующие дротики. А ведь до полудня еще далеко. Черт побери, вы объясните мне, что случилось этой ночью?

– Я отправился в этот говенный публичный дом. Понимаете, я уже несколько месяцев не трахался. Мне дико хотелось женщину. Я весь просто дымился от желания. А тут еще комендантский час…

– Понятно.

В голосе Брелоу прозвучала нотки облегчения. Он открыл свой портативный компьютер.

– Давайте начнем с самого начала.

Комната, в которой Хэла подвергли допросу, представляла собой просторный кабинет с огромным деревянным столом и кожаными креслами на колесиках. Он сразу понял, что помещение не предназначено для допросов, а служит для иных целей. Однако людей, желавших выслушать его ответы, в комнате оказалось больше, чем он предполагал.

Детектив Гордон Галлиани сидел рядом с женщиной-адвокатом, которую представил Хэлу как Хезер Фернандес. В задней части помещения сидели еще два человека. Один из них был в красивой форме местной полиции. Хэл пробыл в Мему-Бэй достаточно долго, чтобы понять, что это – кто-то из самых высших полицейских чинов. Другой был одет в элегантный штатский костюм строгого, классического покроя. Глаза у него было красные и слегка опухшие, как будто он плакал. Он старательно избегал встречаться взглядом с Хэлом.

Лейтенант Брелоу сел рядом с Хэлом. Капитан Брайант также явился на допрос. Если бы он не пришел, Хэл ни капли не пожалел бы об этом. Ему очень хотелось, чтобы появился сержант или кто-нибудь из ребят его взвода. Судя по всему, Брайант немного успокоился и уже не выглядел таким недовольным, как раньше. Он даже отрывисто поздоровался с Хэлом.

Хэл сидел напротив детектива, перед которым была установлена пара включенных мониторов с голографическими рамками.

– Мистер Грабовски, мы собрались здесь, чтобы попытаться точно выяснить, что же именно произошло минувшей ночью, – дружелюбно улыбнувшись, произнес Галлиани. – Допрос будет записываться специальной аппаратурой, и записи могут быть использованы в качестве документальных свидетельств на предполагаемом судебном разбирательстве. Вам известно, что против вас выдвинуто обвинение в крайне серьезном преступлении?

Хэл немного подался вперед и обратился к своему визави:

– Я никого не насиловал. Но я расскажу вам всю правду, все, как было на самом деле. Я могу доказать свою невиновность.

– В самом деле? – мгновенно отреагировал Галлиани. – Как же вы намереваетесь доказать свою невиновность? Мы собрали достаточно много улик, которые свидетельствуют не в вашу пользу.

– Послушайте, да, я действительно нарушил приказ о комендантском часе и ушел из казармы в самоволку. Это я готов признать. Но, черт возьми, я не насиловал девушку. Я просто отправился в публичный дом, чтобы потрахаться. Я заплатил хозяйке, честно заплатил и причем щедро. Это стоило мне кучу денег.

– Вы хотите сказать, что побывали в борделе?

– Ну да.

– В каком борделе? Где он расположен?

Хэл слегка вздрогнул.

– Точно не могу сказать. Меня отвез туда таксист. Водитель знал адрес. Это всего в нескольких минутах езды от казармы.

Галлиани немного помолчал, прежде чем задать новый вопрос:

– И это все? Это все ваши доказательства?

– Да.

– Я уверен, что если бы вы приняли эти слова подзащитного как алиби, то немедленно установили бы их законность, – спокойным тоном произнес Брелоу. – Мой подзащитный готов активно сотрудничать со следствием.

Галлиани откинулся на спинку кресла и с улыбкой посмотрел на Хэла.

– Сынок, у тебя было целых три часа, чтобы как следует собраться с мыслями при помощи сообразительного, опытного адвоката. Неужели вы с ним не смогли придумать ничего более убедительного, чем этот детский лепет?

– Это не детский лепет, – возмутился Хэл. – Я отправился в бордель. Это был большой красивый особняк с палисадником и чугунной оградой. Я не запомнил номер дома, но я узнаю его, если у меня будет такая возможность.

– Когда вы покинули казарму? – спросил Галлиани.

– В двенадцать минут двенадцатого. Незадолго до полуночи.

– А когда вернулись?

– В двадцать минут второго ночи. В это время датчик не работал. Он фиксирует приход в двенадцать минут каждого часа.

– Если вы не знаете точный адрес борделя, то как же вы нашли обратную дорогу в казарму?

– Хозяйка заведения вызвала для меня такси. Я вернулся примерно без четверти два. Мне пришлось немного подождать, прежде чем я смог войти в отель.

– Вас кто-нибудь видел в этот момент?

– Никто. Я и не хотел, чтобы кто-то заметил, что я был в самоволке. Я немного послонялся по переулку. На улице вряд ли кто-то мог быть в такой час. Впрочем, таксист наверняка опознает меня.

– Это был тот же самый водитель, который и отвез вас в бордель?

– Да.

– Вам скорее всего неизвестно его имя или хотя бы название таксопарка, верно?

Хэл недоуменно пожал плечами.

– Нет. Но мне кажется, что он пользовался транспортной системой ИР, когда мы ехали. Можно проследить маршрут движения по графикам транспортной системы.

– Мы непременно произведем подобную проверку.

– Мы тоже, – вклинился в разговор Брелоу, перехватив взгляд детектива.

– Итак, – продолжил Галлиани, – мы установили, что вы находились на городских улицах в то самое время, когда произошло изнасилование потерпевшей, и что никто не может подтвердить, где именно вы находились.

– Таксист может подтвердить. Хозяйка заведения. Эврил наверняка подтвердит…

– Эврил?

– Проститутка, с которой я был этой ночью. Там я еще видел парочку других девиц. Они тоже могли бы опознать меня. Я, правда, не знаю их имен.

– Но узнаете их при встрече?

– Да, конечно.

– Значит, нам нужно лишь найти такси и адрес борделя, чтобы снять с вас обвинения?

– Да, – радостно улыбнулся Хэл. – Да, вы меня правильно поняли.

– А как вы объясните тот факт, что ваше семя было обнаружено в вагине потерпевшей?

Улыбка мгновенно слетела с лица Хэла.

– Не знаю. Это недоразумение. Меня подставили. Я ни в чем не виноват.

– А рассказ самой девушки? Она утверждает, что вы напали на нее в парке Шеридан. Что угрожали сорвать с нее ошейник, управляемый дистанционно, если она не уступит вашим домогательствам.

– Послушайте, это все чушь несусветная. Ничего такого не было. Абсолютно ничего. Меня не было в парке Шеридан. Она лжет. Она в сговоре с теми, кто меня подставил.

– В сговоре? Вы утверждаете, что имел место какой-то сговор?

Хэл вопрошающе посмотрел на Брелоу.

– Служащие корпорации «Зантиу-Браун» часто становятся жертвами преступных элементов, обитающих в Мему-Бэй, – заявил лейтенант. – Вам это тоже прекрасно известно.

– На ваших людей действительно иногда нападают местные хулиганствующие элементы, – признал Галлиани. – Но ведь организованного движения сопротивления не существует, верно?

Капитан Брайант прочистил горло и ответил:

– Верно. Никакого организованного движения сопротивления в Мему-Бэй не существует.

Хэл резко повернулся в кресле и бросил на него встревоженный взгляд.

– Но вы же сами были на этом долбаном футбольном матче! Вы видели, что эти ублюдки сделали со стариной Грэмом Чепеллом! Вы сами видели!

– Мы еще не закончили расследование по происшествию на футбольном матче, – сообщил Брайант, обращаясь к Галлиани. – Мы еще не до конца разобрались в истинной сути случившегося.

– Черт побери!

– Из этого следует, что может существовать, а может и не существовать никакой группы лиц, способных ложно обвинить вас в изнасиловании, – произнес Галлиани.

– Да может же! – быстро ответил Хэл. – Вы непременно должны отыскать этих парней из «Килбоя»! Их, а не меня!

– Значит ли это по-вашему, что жертва изнасилования может состоять в сговоре с этими людьми?

– Несомненно! Вызовите ее и допросите как следует. Она тут же расколется!

– Странно, что вы увязываете случившееся с застарелым конфликтом человеческих рас.

– Что вы хотите этим сказать?

– Один из вас лжет.

– Это она говорит неправду. Клянусь вам, я чист. Она хочет запудрить вам мозги. Она будет говорить то, чему ее подучили ее дружки из «Килбоя»!

Галлиани замолчал, как будто о чем-то задумался. Затем открыл какой-то файл на одном из портативных компьютеров. На экране появилось лицо молодой девушки. Хэл почувствовал на себе пристальный взгляд следователя.

– Ответьте, мистер Грабовски, для протокола на один вопрос: вы когда-нибудь раньше видели ее?

Хэл нахмурился, не понимая, куда клонит Галлиани.

– Это Эврил. Откуда у вас ее фотография?

– Эврил?

– Ну да. Та проститутка из борделя. Тогда вы должны знать, где он находится. Почему же вы мне об этом не сказали?

– Давайте внесем ясность. Вы говорите, что эту девушку зовут Эврил. Это та самая девушка, с которой вы познакомились в борделе? Верно?

– Да, все так. Вы уже давно это знали?

– Мистер Грабовски, вступали ли вы в интимные отношения с девушкой, которую вы называете Эврил?

– Разве это не настоящее ее имя?

– Вы занимались сексом с этой девушкой? – спросил Галлиани, беспокойно барабаня пальцами по столешнице.

– Занимался. Я не пожалел о потраченных деньгах. Это та самая девушка, повторяю я вам. Минувшей ночью в борделе я был с ней.

В комнате снова воцарилось молчание. У Галлиани был вид человека, попавшего в неловкую ситуацию.

– Мистер Грабовски, вы не заметили в Эврил нечто такое, что поразило вас?

– Как вас понимать? – растерялся Хэл, почувствовавший, что дело принимает почему-то скверный оборот.

Черт побери, как жаль, что рядом нет сейчас сержанта!

– Например, был ли у нее на шее дистанционный ошейник?

Вопрос чрезвычайно удивил Хэла.

– Нет, не было.

– Вы уверены в этом?

– Я больше разглядывал другие части ее тела, а не шею. Но ошейника на ней не было. Что за чушь?

– Похоже, я услышал от вас все, что желал бы узнать. Благодарю вас, – сказал Галлиани. – А сейчас сделаем перерыв. Я полагаю, мне предстоит долгий разговор с вашим адвокатом, мистер Грабовски.

– Что происходит? – требовательно поинтересовался Хэл. – Хорошо, я признаю, что трахался с этой шлюхой. Но это же не преступление. Она даже была не настолько уж и хороша. Я могу потребовать компенсацию.

Неожиданно тишину прервал какой-тот дикий крик. Хэл обернулся и в следующее мгновение увидел метнувшегося в его сторону мужчину в дорогом элегантном костюме. Его раскрасневшееся лицо было искажено гримасой гнева, руки сжаты в кулаки. Он как безумный набросился на Хэла, не успевшего отскочить в сторону, и оба полетели на пол, осыпая друг другу ударами.

Галлиани и второй полицейский принялись разнимать их. Лейтенанту Брелоу пришлось оттащить в сторону и крепко схватить за руки Хэла, порывавшего ударить своего безумного обидчика.

– Какого черта!.. – хрипел он.

Незнакомец в дорогом костюме поспешно вышел из комнаты. Когда он закрыл за собой дверь, до слуха Хэла донеслось еле сдерживаемое рыдание.

– Это просто какой-то сумасшедший дом! – заявил Хэл. – Что здесь, мать вашу, происходит?

Брелоу опустился в кресло и придвинул к себе портативный компьютер. На экране по-прежнему оставалось изображение лица юной девушки.

– Это… это предполагаемая жертва изнасилования, – произнес он.

– Эврил? Не может быть! Я же заплатил ей!

– У нее другое имя.

Хэл бросил взгляд на запертую дверь.

– Кто это был? Тот мужик, что напал на меня?

– Ее отец. Мэр Мему-Бэй. У нее был дистанционный ошейник. Его надел ей лично Эбри Жанг.

– Боже праведный! – прошептал Хэл и тяжело опустился в кресло рядом с Брелоу. – Лейтенант, вы должны вытащить меня из этого дерьма!

– Пожалуй, теперь это будет очень трудно сделать.

«Норвелль» находился на тысячекилометровой орбите, отклонение которой составляло пять градусов, что позволяло экипажу видеть Даррелл каждый раз, когда корабль проплывал вдоль главного меридиана Таллспринга. В четверть одиннадцатого утра он появился над крышами столицы. Когда датчики зафиксировали огромный массив городских зданий, был выпущен луч лазера, направленный на восточное крыло Игл-Мэнор. Его обнаружило небольшое электронное устройство на крыше дома, которое немедленно отправило ответный луч прямо на борт корабля. Ширина лучей стала сокращаться и скоро достигла двух сантиметров или даже чуть меньше, обеспечив закрытый канал связи. Расположенный на крыше передатчик был соединен с модулем в кабинете Саймона Родерика посредством защищенного оптико-волоконного кабеля. Внедрение в кабель также не представлялось возможным. Данная система предоставляла самое безопасное соединение, какое только можно было установить с космическим кораблем. О его существовании знали лишь пять человек.

Саймон ждал этого сообщения с самого утра, с тех пор как появился в своем кабинете. Выполнение ежедневных административных обязанностей он поручил помощникам и персональной системе ИР. Все свое время Саймон уделял другому делу – анализу информации, архивировавшейся в особую папку под общим названием «Оппозиция». Нынче утром Саймон занимался тем же, мысленно строя возможные сценарии военных действий, которые становились в его воображении все более фантастическими. Однако независимо от их сказочно-героического характера ему никак не удавалось понять, что же на самом деле замышляет противник. Чем больше Саймон ломал над этим голову, тем больше убеждался в том, что враг занял выжидательную позицию, выбирая момент для нанесения сокрушительного удара.

Модуль защищенной связи издал мелодичный звон, и на расположенном на стене экране засветилось изображение одной из кают «Норвелля». Человек на экране был пристегнут к полу ремнями, чтобы не парить в пространстве каюты в условиях низкой гравитации. Он посмотрел прямо в объектив видеокамеры и улыбнулся.

– Доброе утро! Похоже, у вас сегодня теплый и солнечный день.

Саймон устроился в кресле поудобнее и посмотрел на появившееся на экране лицо. Его собственное лицо, правда, на пятнадцать лет старше. Эта разновидность клонов, SF9, отличалась флегматичностью. Каждое поколение стремилось обзавестись индивидуальными особенностями и за годы первоначального формирования характера неизбежно обретало таковые. Тип SK2, к которому принадлежал находившийся в кабинете Саймон, считался самым язвительным и неприятным из своего поколения, хотя и был достаточно мягок по сравнению со вспыльчивыми клонами типа SC5, чьи сварливые наклонности стали причиной полного пересмотра процедур отбора клонированных особей. Однако все они были беззаветно преданны родной корпорации.

– Доброе утро! – отозвался Саймон. – Ну, какие результаты?

– Новость хорошая – никакой бомбы там не было.

– Я и не думал, что это бомба. Слишком грубая работа для наших друзей.

– Молодой Брэддок Рейне проделал работу самым тщательным образом. Каюту обследовали на молекулярном уровне. Всю находившуюся в ней аппаратуру демонтировали и осмотрели в корабельной лаборатории. Никаких следов враждебной деятельности не обнаружено. Однако кто-то открывал эксплуатационную панель. На алленовских винтах найдены следы металла. Сплав не соответствует сплаву инструментов, которыми пользуются наши ремонтники.

– Слава богу. Я уже было начал думать, что они непогрешимы.

– Эта панель связана с некоторыми электронными компонентами, в том числе и с главным узлом Сети. Ни на одном из компонентов нет никаких следов возможной замены. Только на узле. На этом основании нами сделан следующий вывод. Ядерное микросканирование выявило несколько специфических систем напряжения в молекулярной структуре корпуса. Наши эксперты в области так называемой транзисторной физики, по всей видимости, сбиты столку. Они не представляют себе, почему подобное могло произойти.

– Интересно.

– Было бы точнее сказать – тревожно. Мне не нравится даже малая вероятность того, что на Таллспринге могут существовать неведомые нам технологии. Особенно если они используются против нас.

– Очевидно, все это осуществлялось в условиях строжайшей секретности. Мы провели все традиционные аудиторские проверки при помощи компьютерной сети казначейства и не выявили за последние десять лет ни одного случая не целевого использования правительственных фондов для проведения каких-либо подпольных технологических проектов.

– Неудивительно, если принять во внимание, что мы говорим о людях, которые проникают на космические корабли, когда им вздумается. То, что у них есть, представляется мне достаточно реальным.

– Если предположить, что содеянное злоумышленником с узлом позволило ему проникнуть в компьютерную сеть корабля, то что, по мнению наших экспертов, он еще мог натворить?

– Они придерживаются версии о масштабной тотальной диверсии. Наши компьютерщики перегрузили всю программу корабельного ИР в оперативную память для последующего анализа. До сих пор им ничего не удалось найти. Они высказали предположение, что в оригинальный код могла быть спрятана какая-то тайная команда.

– Иными словами, мы не знаем наверняка, что именно сделал злоумышленник.

– Совершенно верно.

– Черт возьми! – Клоны типа SK2 обычно не тратили время на разгадывание всяческих шарад. Это было серьезным достоинством методики многостороннего подхода к одной и той же проблеме. Клон Саймона SF9 размышлял над данным вопросом уже более часа. – Твои рекомендации?

– Этот случай – некая разновидность разведывательного задания. Интерес, который наши друзья проявили к космическому кораблю, свидетельствует о том, что они хотят любым способом внедриться в нашу систему, и их главная цель – «Сяньти». Если бы они могли сами совершать межзвездные полеты, то давно бы уже занимались этим. Значит, сейчас они находятся на подготовительном этапе. По моему мнению, злоумышленник сделал копию Искусственного Разума для того, чтобы разобраться в том, как мы им пользуемся.

– Понятно. А что еще им может понадобиться?

– Для того чтобы полет на захваченном ими космическом корабле прошел незамеченным, они должны внедриться в нашу систему связи. Будем надеяться, что пока им это еще не удалось.

– Без соответствующих приготовлений это невозможно. Вы, наверное, полагаете, что они что-то сделали с «альфой»?

– Они полностью вывели ее из строя.

– Об этом не следует забывать.

– Конечно. Я отправлю тебе подробный отчет.

– Спасибо. Также отправь ко мне Рейнса.

– Он прибудет ближайшим рейсом. – Клон Саймона типа SF9 обратил взгляд на экран, читая строчки бегущего по нему текста. – Какую же политику ты решил проводить в отношении к Мему-Бэй?

SK2 подключился к своему личному ИР, и в его мозг тут же хлынула целая лавина сводок о ежедневных происшествиях.

– Черт! – ругнулся он, когда настала очередь сообщения о деле Хэла Грабовски. Ему, конечно же, следовало узнать об этом раньше, несколько часов назад. – Чем это там занимается Жанг?

Его собрат типа SF9 улыбнулся, явно довольный своей маленькой победой. Саймонам всегда доставляло удовольствие обыграть собрата хотя бы на несколько очков, что являлось, по их мнению, образчиком здоровой конкуренции.

– Я проведу полное расследование по этому делу! – пообещал SK2.

– Нет необходимости. У них уже целый короб убедительных улик против этого парня. Дело следует спустить на тормозах. Толпе нужно бросить кость. Хотят голову этого бедолаги Грабовски – что ж, они получат ее!

– Отлично, – не стал возражать Саймон.

Его все-таки сильно задело, что он пропустил информацию по столь неприятному делу.

Его собрат SF9, довольно усмехнувшись, отключился от канала связи.

Когда автомобиль остановился неподалеку от портового полицейского участка, Эбри Жанг подумал о том, что надеть защитный костюм все-таки следовало бы. На дороге, ведущей к участку, стояли человек восемь-девять демонстрантов, находившихся отнюдь не в самом мирном расположении духа. Эбри невольно вздрогнул, когда его взгляду предстали несколько надписей, сделанных баллончиками с краской на стенах близлежащих домов. Из них недвусмысленно явствовало, что горожане готовы сделать с Хэлом Грабовски. Перед самым входом в участок стояли десять человек с дистанционными ошейниками. Они сковали друг друга наручниками. На шее у них болтались таблички с надписью:

СМЕРТЬ ПРЕЖДЕ НАСИЛИЯ! ПОЭТОМУ УБЕЙ МЕНЯ СЕЙЧАС!

В его автомобиль дождем полетели камни, консервные банки, бутылки и то, что, как наделся Эбри, было лишь комьями грязи. Корпус автомобиля скорее всего получил немало вмятин, с которыми придется повозиться. Десять спецназовцев и кучка полицейских в спецкостюмах для разгона демонстрантов отодвинули протестующих в сторону, расчистив путь для автомобиля.

– Сатанинское отродье! – прорычал Эбри, когда о лобовое стекло с сочным чавканьем ударился какой мерзкий коричневый комок. Дерьмо скорее всего. Водителю пришлось включить «дворники» и использовать для очистки стекла целый флакон моющей жидкости.

– Ситуация до сих пор ненормализовалась, – сообщил лейтенант Брелоу. – Их сегодня собралось не меньше, чем вчера.

– Та же самая обстановка и на фабриках, – неохотно признался Эбри. – Забастовка продолжается.

– Что говорит генерал?

– Приказал положить этому конец и как можно быстрее.

– Ему легко приказывать.

– У него есть для этого основания. Тут дело не в одном только Грабовски. – Эбри указал на толпу перед полицейским участком. – Придется разгребать целую кучу проблем. Нам теперь не удастся даже провести вакцинацию. Ну, что скажете об этом?

– Через пару недель состоится суд.

– Недель? Ничего подобного! Мы не можем так долго ждать! Разве они не закончили расследование?

– Почти закончили. Улик набралось достаточно, чтобы разбить в пух и прах алиби нашего Грабовски. Мы вели, конечно, свое параллельное расследование. Наша система ИР не нашла никакого такси, на котором он мог доехать до публичного дома. Да и о публичном доме узнать ничего не удалось.

– Он существует на самом деле?

– Нет. Нам кажется, что Грабовски имел в виду Минстер-авеню. Там находятся частные дома, особняки зажиточных людей. Никаких борделей там нет.

– Иными словами, все это чушь собачья, верно?

– Сэр, этот парень изнасиловал Франсин Хэзлдайн. Единственное, чем я могу помочь ему, – составить заявление с просьбой смягчить предстоящий приговор.

– Ясно. Генерал говорил мне об этом.

– О чем?

– Мы никого не бросаем в беде, независимо от обстоятельств.

Лейтенант Брелоу встревожено посмотрел на своего командира и кивнул:.

– Да, сэр.

Автомобиль объехал по периметру площади, на которой располагался полицейский участок, и нырнул в подземный гараж. Здесь Жанга и Брелоу уже ожидал Галлиани. Он достаточно вежливо поприветствовал их и сообщил, что на верхнем этаже здания их ждет Маргарет Рис.

Эбри Жанг внешне ничем не выразил своего неудовольствия, хотя слова Галлиани вызвали у него ярость. Он – губернатор Мему-Бэй и именно ему по рангу надлежит назначать подобного рода встречи.

У нас нет ни единого шанса, с горечью подумал он.

Майлз Хэзлдайн за последние двое суток спал только один раз, причем недолго, когда семейный врач дал ему несколько таблеток успокоительного. Даже эти несколько часов сна были наполнены кошмарами и бессильной яростью. Те же самые чувства он испытывал и в дневные часы.

Он понимал, что ради любимой Франсины должен держать себя в руках и не давать волю гневу. Однако это было трудно, чрезвычайно трудно. Дело серьезно усугублялось тем, что дочь все время извинялась перед ним, утверждая, что во всем виновата сама, засидевшись допоздна в клубе вместе с друзьями. Она не переставала также высказывать сожаление о том, что не позвонила ему и, уходя, не стала вызывать такси.

У Майлза возникло чувство, будто дочь утешает его. От этого у него становилось еще горше на душе. Это лишний раз доказывало, что он никудышный отец.

Время тянулось удручающе медленно, час проходил за часом. Крайняя беспомощность сменялась клокочущей, первобытной яростью. Теперь не хотелось отпускать Франсину от себя ни на минуту. Он не желал снова оказаться от нее далеко, не имея возможности помочь ей. Больше всего на свете ему хотелось разорвать на куски подонка-инопланетянина, вырвать из его подлой груди сердце и торжествующе окропить себя вражеской кровью.

Дон и Дженнифер несли круглосуточную вахту в его кабинете в здании мэрии. Именно они настояли на этом. Маргарет Рис также любезно попросила, чтобы он, Майлз, больше никогда не появлялся рядом с этим ублюдком насильником. В тот первый и единственный раз ему удалось воспользоваться служебным положением и побывать на допросе подозреваемого. Повторения случившегося он больше не допустит.

Но на сегодняшнем заседании он должен присутствовать обязательно. Впервые его родному Мему-Бэй удастся в законном порядке выступить против агрессоров и настоять на том, что суд должен проходить в соответствии с буквой закона. Им это, конечно, не понравится, но против них нужно обратить их же собственное фальшивое законодательство.

Майлз находился в кабинете комиссара полиции в портовом полицейском участке, недалеко от того места, где проходил тот злополучный допрос подозреваемого инопланетянина. Здесь же находился сам комиссар, его начальник, Маргарет Рис и полицейский судья, занимающийся расследованием. Собравшиеся старательно избегали встречаться с Майлзом взглядом. В разговор с ним также никто не вступал. Впрочем, это нисколько не обескуражило Майлза. Ему самому было нечего сказать. А искренняя симпатия и сочувствие земляков лишь напоминали ему о том, через что пришлось пройти его бесценной, любимой Франсине. Если слишком сосредоточиться на этом, можно снова утратить контроль над собой.

Открылась дверь, и Галлиани ввел в комнату Эбри Жанга, а также юриста «ЗБ» лейтенанта Брелоу.

Жанг приветливо поздоровался:

– Доброе утро, господин мэр. – Затем он протянул руку для приветствия.

Майлзу отчаянно захотелось изо всей силы расквасить этому мерзавцу нос. Маргарет Рис предупреждала его, но он не забыл, кто надел ошейник на шею его Франсине. Майлз почувствовал на себе пристальные взгляды начальника полиции и комиссара полицейского участка.

Жанг чуть смущенно отступил назад.

– Спасибо за то, что пришли, губернатор Жанг, – вступила в разговор Маргарет Рис. – Я попросила вас прийти в качестве самого старшего по рангу начальника Хэлфорда Грабовски.

– Я понимаю вас.

– Мои подчиненные собрали достаточно свидетельств для того, чтобы выдвинуть против Грабовски обвинение в изнасиловании. Присутствующий здесь полицейский судья уже назначил предварительную дату суда. Будучи его старшим начальником, я прошу вас перевести подозреваемого полностью под юрисдикцию гражданских судебных органов на время означенного судебного процесса. Уверена, что подразделения Стратегической безопасности корпорации «Зантиу-Браун» осуществляют свою деятельность в строгом соответствии с этими требованиями.

– Совершенно верно, – согласился Жанг.

– Отлично, – ответила Маргарет Рис и, сделав знак полицейскому судье, повернула к губернатору настольный компьютер. На экране появились страницы пространных юридических документов.

– Благодарю вас, – ответил Жанг, посмотрев на экран. – Суд состоится через три недели, насколько я понимаю.

– Верно, – подтвердил полицейский судья.

– Какое максимальное наказание присудят подозреваемому, если его признают виновным?

– Нисколько не сомневаюсь, что вы это знаете, – отозвалась Маргарет Рис. – Иногда за подобное присуждают пожизненное заключение.

– Конечно. Это – альтернатива.

– Нет, все не так! – внезапно вступил в разговор Майлз. – Я так и знал, черт возьми, что они попытаются выйти сухими из воды!

– Майлз, умоляю вас! – остановила его Маргарет. – Какую альтернативу вы имеете в виду?

– Мы можем сами предать виновного военно-полевому суду, – ответил Жанг. – Все будет сделано быстро и без всяких проволочек. Юридические процедуры будут проведены в соответствии с буквой закона.

– Вы хотите сказать, что наш приговор далек от справедливости?

– Вы ошибаетесь, я имел в виду вовсе не это. Но ни вам, ни нам не нужно, чтобы его адвокат стал готовить апелляцию на том основании, что подзащитному предвзято вынесли слишком суровый приговор. Апелляция может показаться вполне обоснованной, если принять во внимание сложившуюся в городе обстановку.

– Иными словами, вы хотите, чтобы его судили в соответствии с вашим уставом, судили ваши старшие офицеры?

– Да.

– Ни за что! Ни черта у вас не выйдет! – не выдержал Майлз. – Вы согласились с нашим решением! Выполняйте его!

– Ваш полицейский адвокат сможет принять участие в деятельности нашей группы обвинения, – ответил Жанг. – Таким образом, вы сможете убедиться, что судебное разбирательство ведется правильно.

– Я не понимаю, – произнесла Маргарет Рис. – Зачем нужен другой суд? Возникает впечатление, будто вы пытаетесь облегчить участь подозреваемого. Или… – Маргарет на мгновение задумалась. – Может, вы имеете в виду, что пожизненное заключение он будет отбывать на Земле? Я угадала? Если вы признаете его виновным, то заберете его на свою родную планету и не станете отправлять в нашу тюрьму?

– Дело обстоит не совсем так.

Слова Жанга удивили Майлза. Несмотря на подавленное состояние, политик в нем взял верх над убитым горем отцом.

– Какое же наказание предусмотрено законами вашего военно-полевого суда в случае, если Грабовски признают виновным?

– Смертная казнь.

Подобный исход дела было просто невозможно себе представить. Смертная казнь в качестве наказания за преступления категорически исключалась самой сутью конституции Таллспринга. Как же странно, что он, страж либерализма отцов-основателей, получает возможность пойти наперекор своим жизненным принципам. Он, конечно же, откажется от такого варианта, потому что нарушает все то, что всегда с такой страстностью отстаивал.

– В таком случае, – произнес Майлз, – мы согласны.

В то утро в школе отсутствовала примерно треть детей, и это серьезно огорчило Денизу. День выдался прекрасный. Жаркое солнце уже стояло высоко в ясном голубом небе. Ветер с моря принес достаточно прохлады, чтобы люди, находящиеся на прокаленных солнцем улицах Мему-Бэй, чувствовали себя вполне комфортно. Однако в эти минуты их внимание привлекала не погода, а нечто другое.

Сегодня начинался военно-полевой суд над Хэлом Грабовски. Все население Мему-Бэй, затаив дыхание, следило за его исходом. После беспорядков и взрыва общественного возмущения, сопровождавшего расследование дела Грабовски, наступило временное затишье. Скорее всего горожан шокировала перспектива высшей меры наказания, однако выражать свой протест по этому поводу никто не стал. Во всяком случае, трамваи в городе ходили нормально, а большинство магазинов было открыто. Патрулей инопланетян на улицах в последние часы никто не видел. На пляжах собралось немалое количество людей, пожелавших насладиться купанием и воздушными ваннами. Денизе было известно, что поспешно сформированные рабочие комитеты на главных городских фабриках, принадлежащих корпорации, решили провести заседания, на которых будет решен вопрос о прекращении забастовок.

Однако, несмотря на все это, многие родители не проявляли особого желания отпускать своих детей из дома после нескольких тревожных дней, когда казалось, что в любую минуту на улицах может пролиться кровь. По иронии судьбы, Мелани Хэзлдайн была одной из тех, кто в этот день появился на улице. Ее взяла с собой Франсина. Они приехали в лимузине с затемненными стеклами.

Дениза из кухни наблюдала за тем, как сестры поцеловались на прощание, и Мелани бегом бросилась в школу, радостными криками приветствуя одноклассниц. Ее не было в школе целую неделю.

– Как дела? – спросила Дениза.

– Отлично, – ответила Франсина, с усилием улыбнувшись. – Я ужасно беспокоилась за папу. Даже не думала, что он так отреагирует.

– Ты скажи ему об этом попозже, если захочешь. После того как эти подонки улетят к себе домой.

– Думаешь, стоит сказать ему?

– Я не уверена, – призналась Дениза. – Он очень удивится, узнав о том, что его дочь была связана с движением сопротивления и что пошла на это во имя общего дела.

– Это действительно пошло на пользу делу?

Дениза пожила руки на плечи старшей дочери мэра и легонько сжала их, желая прикосновением выразить свою искреннюю благодарность, которую испытывала к ней.

– Конечно. Оглянись по сторонам и увидишь, чего удалось добиться именно благодаря тебе. Они теперь боятся разгуливать по улицам. Ты понимаешь, что для нас это означает возможность снова почувствовать себя людьми и больше не кланяться захватчикам, не прятаться от них, не уступать им дорогу? Кроме того, наши действия нанесли ощутимый удар по их экономике, от которого они не скоро оправятся. Они больше не будут отнимать у нас деньги. Мы добились этого благодаря тебе.

– Да, – ответила Франсина и, выпрямившись, улыбнулась. – Да, благодаря мне. Бедный папочка.

– Расскажи ему все, если тебе кажется, что от этого будет польза. Пусть он во всем обвинит меня, может быть, ему будет легче. Мы не должны остаться в его глазах безропотными жертвами. Ведь теперь не мы жертвы, а они.

– Спасибо тебе. – Франсина ближе придвинулась к Денизе и поцеловала ее. – Ты такая сильная. Без тебя нам было бы трудно справиться с ними. Я не хочу, чтобы мои дети боялись звезд так, как я.

– Они никогда не будут бояться звезд, обещаю тебе, – ответила Дениза.

После того как прибыли все дети, Дениза собрала всех их вместе и расставила перед ними медийные блокноты. Она решила устроить им внеклассное занятие и исполнила несколько легко запоминающихся песенок, которые они пели вместе с ней. При этом дети занимались созданием различных объемных рисунков всевозможных радужных оттенков. Для каждого из них у Денизы нашлось ласковое слово похвалы. Она попыталась угадать, что дети попытались изобразить, и некоторые ее предположения вызвали взрывы смеха.

Затем дети отправились на перемену, чтобы выпить сока с печеньем. Дениза села перекусить вместе с ними и налила себе чая.

– Расскажите нам ту историю до конца, пожалуйста! – попросил кто-то из ребятишек. – Пожалуйста!

Изобразив легкое неудовольствие, Дениза отставила в сторону чашку с чаем.

– Тут находятся не все. Мне не хотелось бы повторять историю отдельно для них.

Ее слова вызвали бурю радостных воплей.

– Ну хорошо, – сказала она, деланно вздохнув. – Пожалуй, начнем.

«В конце концов неизвестно, сколько я здесь еще пробуду», – подумала Дениза. Ей стало немного грустно при мысли о том, что, несмотря на открывающиеся перед ней ошеломляющие перспективы, будет тяжело расставаться с этими смешливыми радостными мордашками. Детей в этом возрасте можно во многом убедить и добиться их доверия и восхищения.

– У Моцарка ушло целых семнадцать лет на то, чтобы полностью облететь всю Империю Кольца. За несколько недель до его возвращения в королевстве стало известно о том, что он скоро окажется в родном краю. На каждой планете в его честь устраивали праздники. Когда Эндолин узнала о возвращении Моцарка, она не смогла удержать слез счастья. Семнадцать лет никто ничего не знал ни о принце, ни о его корабле. А семнадцать лет – немалый срок, вера пошатнулась даже у тех, кто крепок духом.

Однако долгожданный день настал, и миллионы подданных королевства собрались вокруг исполинского посадочного поля. Долгие часы люди с нетерпением смотрели на небо, ожидая, когда в нем появится космический корабль. Наконец они были вознаграждены за свое терпеливое ожидание – высоко в небе появилась крошечная черная точка.

С каждой секундой она становилась все больше и больше, пока не стали видны очертания космического корабля. Его появление люди встретили радостными криками. Корабль опустился на ту самую площадку, с которой когда-то, много лет назад, стартовал и которая оставалась пустой все долгие семнадцать лет.

Первым наружу вышел Моцарк, которого поприветствовал его отец, король, тут же открыто заплакавший от радости. Остальных членов экипажа также встретили со всеми почестями, несмотря на то что они были не столь известны, как принц, но все же сыграли не менее важную роль в путешествии.

После того как все празднества закончились, Моцарк отправился во дворец Эндолин и попросил у нее прощения.

– Почему? – удивлённо спросила Джедзелла. – Что он такого натворил?

– Почти то же самое спросила у него и Эндолин, – улыбнувшись, сказала Дениза. – Ей тоже хотелось узнать, что он такого натворил. Моцарк ответил, что виноват в том, что семнадцать лет провел вдали от нее, и поэтому не рассчитывает ни на какое прощение. Они любили друг друга, когда он оставил ее, а тех, кого любишь, нельзя наказывать таким тяжелым испытанием, как разлука. Эндолин рассмеялась, назвала его глупым и сказала, что полюбила его еще больше, когда он отправился в путешествие. Разве кто-то другой совершил столь великую жертву ради идеала, в который они верили? После этого она задала вопрос, который ей хотелось задать все эти семнадцать лет: «Что же ты нашел?»

Моцарк настолько устыдился вопроса возлюбленной, что понуро опустил голову. «Ничего, – признался он. – Я не нашел ничего такого, чего не смогли бы построить или придумать мы сами. В этом мне совершенно не повезло, все мое путешествие обернулось неудачей. Я почти потерял семнадцать лет жизни».

Эндолин воодушевила эта маленькая искорка надежды. Он спросила, что значит короткое слово «почти». Моцарк ответил, что кое-что он все-таки нашел. «Один эгоистичный пустячок, – сказал он. – Он принадлежит только мне и никому другому». «Что же это такое, любовь моя?» – спросила она. Моцарк внимательно посмотрел на нее и ответил: «Я стал понимать, что жизнь – это самое ценное. Главное не место, которое ты занимаешь, а кто ты такой. Самое главное – как ты живешь. А жить нужно в полную силу. И еще я знаю, что жить именно таким образом я смогу только рядом с тобой. Это – единственное, что я узнал во время своих странствий. Мне все равно, вознесется ли мое королевство к вершинам славы или канет в пучину позора. Главное – всегда быть рядом с тобой».

Эндолин радостно рассмеялась и сказала, что, конечно же, будет жить вместе с ним. Моцарк был вне себя от радости. Прошло немного времени, и они поженились. Моцарк стал королем, а Эндолин – королевой. Они долго и справедливо правили своим королевством. Было трудно припомнить другого такого же доброго и мудрого монарха. Так что королевство, конечно, не скатилось в пучину позора, а процветало и всячески заботилось о своих подданных.

Дети замолчали, ожидая продолжения, но скоро поняли, что рассказу Денизы настал конец. Некоторые из них вопрошающе переглянулись. На лицах многих была написана обида. Было ясно, что они почувствовали себя немного обманутыми.

– Это все? – спросила Мелани.

– Пожалуй, все, – ответила Дениза. – Так что же вы поняли о путешествии Моцарка?

– Ничего! – крикнул кто-то из мальчишек. Остальные захихикали.

– Это не совсем верно, – заявила Дениза. – Я усвоила из него многое, также, как видимо и вы. Мораль этой истории проста: технология, которой мы обладаем – я первой готова признать, что это сказочная технология, – не должна ослепить нас своей грандиозностью. Наука не может дать ответ на все без исключения вопросы. Сама по себе она не способна дать людям счастье, она может лишь осветить наш путь в будущее. Мы должны сами найти свое счастье за то короткое время, какое нам отпущено для того, чтобы шагнуть во вселенную. Когда вы станете взрослыми, то сосредоточите свои усилия на той работе, которая покажется особенно важной для вас лично. Для Моцарка самым главным делом жизни была его любовь к Эндолин. Но для того чтобы понять это, ему потребовалось совершить путешествие по всей галактике. Только тогда, когда он отыскал решение и сделал выбор между научной истиной и разумом людей, он понял, насколько напрасным оказалось его странствие. Вселенная находится вокруг тебя, ты – главный ее центр. Человек – мерило всех вещей. Это относится ко всем людям, и к вам тоже.

Успокоенные, правда, не до конца, дети вскочили со своих мест и побежали играть в сад.

– Очень хорошо, моя дорогая! – Дениза обернулась и увидела в дверях миссис Почански. – Спасибо тебе. Мне было интересно дослушать твою историю до конца, – добавила старая дама.

– Вам понравилось?

– Конечно, понравилось. Пусть даже рассказ и весьма далек от классических образцов жанра. Чтобы подняться до их вершин, тебе еще следует немного отточить мастерство. Но я рада, что ты рассказала детишкам эту историю.

Дениза посмотрела в окно на детей, как обычно, устроивших в саду веселую кутерьму.

– Пожалуй, мне следовало бы придать рассказу более яркую концовку.

– Если концовка соответствует действительности, то он вполне подойдет нашей цели. Никогда не умаляй собственных достоинств, дорогая!

– Я излишней скромностью не страдаю, – улыбнулась Дениза.

– Знаю. Для меня это не секрет.

В голосе старой леди прозвучало нечто такое, что заставило Денизу на мгновение неуверенно замолчать.

– Я горжусь тобой, Дениза, – снова заговорила миссис Почански. – За последние несколько недель ты проделала большую работу. И это притом, что обстоятельства были не слишком благоприятными. Это вселяет в меня надежду на лучшее будущее.

– Все равно победа будет за нами. Не беспокойтесь.

– Конечно, за вами. За Таллспрингом.

С этими словами миссис Почански вернулась на кухню.

Мишель Райк поступила правильно, передав лабораторию Джозепу и Рэймонду. Она находилась в блоке ботаники – старейшем университетском здании на самом краю похожего на парк кампуса. Засаженная эретиями аллея соединяла ее с центральной группой факультетских строений. Кроны этих деревьев с длинными темно-зелеными листьями отбрасывали густую тень на пешеходную дорожку. Студенты уверяли, что когда на них расцветают белые цветки, то аллея благоухает неповторимым упоительным ароматом. Однако до той поры еще далеко, целых несколько месяцев. Высокие деревья и безветрие придавали этому месту атмосферу пустынного уединения, как будто и люди, и их работа переместились куда-то, оставив нескольких ученых преклонных годов ухаживать за растениями среди приходящих в упадок лабораторных корпусов.

Джозепу и Рэймонду этот участок университетского городка представлялся идеальным местом для проведения тренировочных испытаний. Самое замечательное свойство этого места состояло в том, что оно было совершенно уединенным и в то же время находилось в самом сердце Даррелла. Ботанический блок обладал собственной компьютерной сетью, правда, устаревшей на несколько поколений. Тем не менее она прекрасно подходила для их целей даже сейчас, когда жизнь в столице более или менее нормализовалась, хотя примерно треть студентов все еще находилась в долгосрочном академическом отпуске. Присутствие Джозепа и Рэймонда практически ни у кого здесь не вызывало интереса.

Вдоль стены тянулись камеры холодного климата, их запотевшие стекла сияли странным бледно-фиолетовым светом. В углу монотонно дребезжали работающие морозильные шкафы. На стоящих в центре помещения двух деревянных скамьях громоздились всевозможные стеклянные сосуды, напоминавшие сложный набор химической посуды для кабинета химии в средней школе. Столы перед высокими окнами были уставлены десятками глиняных горшков с уродливыми волосатыми кактусами, растущими в твердой как камень почве. Под одним из столов был спрятан вездесущий черный инфокуб, светившийся в полумраке комнаты тремя крошечными оранжевыми светодиодами. Отдельно от всей лабораторной сети он был усилен программой «Прайм», позволявшей испытателям не привлекать к себе внимание Искусственного Разума университетского начальства.

Комплект расположенных в кубе нейропроцессоров генерировал образ «Корибу», видимый с приближающегося к нему «Сяньти». Джозеп и Рэймонд воспринимали его своими пучками нейронов, которые при работе на тренажере позволяли обходиться без специальных костюмов. Когда Джозеп и Рэймонд садились рядом в обычные кожаные кресла, импульсы зрительных образов проникали им прямо в мозг, давая даже ощущение свободного парения в условиях низкой гравитации. Закрыв глаза, они на какое-то время забывали о том, что находятся в ботанической лаборатории. Если бы на них в эти минуты кто-то посторонний посмотрел, он решил бы, что эти двое пребывают в состоянии глубокого сна.

Сейчас Джозеп находился на пилотском сиденье на борту «Сяньти», в то время как Рэймонд и Дениза еще только собирались надеть костюмы, чтобы начать тренировку. Через ветровое стекло была видна громада «Корибу» – внушительное нагромождение всевозможных механизмов, повисшее в трехстах метрах перед носом корабля. К нему приближались еще два «Сяньти», на которых начали открываться люки грузовых отсеков. Навстречу им выскользнули маленькие одноместные шаттлы, готовые выгрузить в них свой бесценный груз.

– Никакого физического контакта с кораблем-маткой, – задумчиво проговорил Джозеп. – Поэтому на расстоянии в триста метров мы проведем учебную тревогу.

На экранах консолей, так же как и на ветровом стекле, появились янтарного оттенка графики, свидетельствовавшие о сбое гидравлики в соленоидах люка в грузовом отсеке «Сяньти». С полетного контроллера «Корибу» поступил запрос. Джозеп повел свой рассказ в рамках указаний, полученных из вахтенных журналов космопорта.

После того как ИР космоплана получил и подтвердил данные бортовых систем, им дали добро на посадку в ремонтном отсеке корабля. По причине незначительных неполадок оборудования космоплану надлежало вернуться для осмотра и последующего ремонта. Ремонт в условиях невесомости – занятие сложное и дорогостоящее, и лишь малое количество возможных ситуаций оправдывали его. Одна из них – наличие недоступного груза.

Оснащение космоплана дополнительной гидравликой – относительно несложная процедура. Благодаря ей становится возможным открыть люки и извлечь груз. После этого люки можно загерметизировать. Затем космоплан отправляется обратно на Даррелл для более обстоятельного ремонта. Дополнительное достоинство подобного сценария заключалось в том, что на корабле никто не мог видеть то, что находилось в грузовых отсеках «Сяньти».

Когда Джозеп «пролетел» вместе с ними вокруг грузового отсека «Корибу», Рэймонд закончил надевать костюм. Он был «сшит» специально для него из серебристо-серого материала, толщина которого не превышала толщину листа бумаги. В неподвижном состоянии материал был довольно эластичным, позволяя с относительной легкостью просунуть руки в рукава. Капюшон был чуть плотнее по фактуре и напоминал защитную спортивную маску. Рэймонд натянул на себя костюм, и крошечные сосудики совпали с его ноздрями, снабдив его воздухом. Он заглотил нечто напоминающее мягкую сухую губку, впитывая каждый вдох. Костюм обволок спереди все его тело, затем слегка сжался. На какое-то мгновение Рэймонду показалось, что не осталось ни одной клеточки его тела, которое костюм не «ущипнул». После того как костюм полностью обтянул Рэймонда, он просто перестал чувствовать его, воспринимая как собственную кожу. Его поверхность изменила цвет, после того как изменилась термопроводимость, избавляя кожу Рэймонда от избыточного тепла и поддерживая наиболее комфортную температуру тела. Нервные узлы стали воспринимать сенсорную информацию отдатчиков, размещенных на внешней поверхности капюшона.

После этого Рэймонд надел черную жилетку и застегнул ее на груди. Она служила главным образом как своего рода упряжь для размещения оружия, блоков питания и боеприпасов, но была также оснащена небольшим реактивным ранцем. Последнее наделяло его некоторой маневренностью в условиях невесомости.

Дениза также закончила экипировку и взялась за поручень возле входа в воздушный шлюз.

– Готов! – сообщил Рэймонд Джозепу, после чего вместе с Денизой вплыл в воздушный шлюз. Внутренний люк захлопнулся.

– Ждите! – приказал товарищам Джозеп, пользуясь защищенной радиоволной. – Мы в пятидесяти метрах от цели.

Открылся верхний люк. Рэймонд увидел, как мимо проплыло машинное отделение корабля, криогенная изоляция которого засветилась при ярком солнечном свете. Он ухватился за край люка и выплыл наружу.

«Сяньти» приближался к грузовому отсеку космического корабля, напоминавшего гигантский барабан. В его глубине чернели сотни пустых шахт. Солнечный свет падал под неправильным углом и светил прямо на них, однако Рэймонд все-таки разглядел, что некоторые из них заполнены грузовыми контейнерами. Вверху, прямо над его головой, с другой стороны от грузовых шахт, распахнулись исполинские люки ремонтного отсека, открывая взору прямоугольный металлический кратер. Механические манипуляторы вытянулись вперед, готовые вцепиться в космоплан.

– Пошел! – скомандовал Джозеп.

Рэймонд напряг мышцы ног и оттолкнулся. Реактивный ранец дал выхлоп, увеличивая скорость броска. Рэймонд быстро и точно влетел в жерло шахты. Ранец выстрелил снова, на этот раз гася скорость. Рэймонд крепко уцепился за край решетки. Дениза уже была в шахте метрах в двадцати от него. Она подняла руку, чтобы привлечь его внимание. Ее товарищ жестом показал, что понял ее, и продолжил движение.

Держась за руки, они двинулись дальше по грузовому отсеку и вскоре достигли его края. Примерно в пятнадцати метрах впереди медленно вращался маховик системы жизнеобеспечения – стена гофрированной пены, которая проползала мимо них настолько быстро, что ее можно было принять за текучую воду.

Когда Рэймонд обогнул ее и изгибы сделались достаточно различимыми, иллюзия сходства с водой исчезла. Затем все трое направились к верхнему краю грузового отсека в направлении вала. Продвинувшись на двадцать метров, они оказались на одном уровне с верхушкой маховика. Костюму Рэймонда пришлось увеличить визуальную чувствительность. Зазор между грузовым отсеком и маховиком казался удручающе огромным. Свет практически не отражался от покрытой слоем пены поверхности механизма жизнеобеспечения.

Получив приемлемое поле обзора, Рэймонд ввел собственное местоположение в контрольную систему костюма, затем добавил величину относительной скорости маховика. После этого он разжал пальцы и, оттолкнувшись, подплыл к краю гигантского колеса. Когда от поверхности его отделял какой-то метр, ранец выстрелил снова, ускорив его движение в направлении вращения колеса. Рэймонду показалось, будто оно немного замедлило ход. Когда он оказался совсем близко, в самой гуще пены имелись многочисленные выступы, трубопроводы, трубы и даже лестницы. Рэймонд ухватился за какое-то плотное металлическое кольцо, и искусственная гравитация резко потянула его вниз, прямо на верхнюю часть колеса. К нему вернулась одна восьмая массы его тела, надежно удерживая на ногах.

Дениза приземлилась позади него на расстоянии четверти окружности колеса и показала ему большой палец. Рэймонд замер, стараясь не делать резких движений. Он ясно представлял себе, что за краем колеса простирается бездна. Если он соскользнет вниз, центробежная сила отнесет его прочь от космического корабля и он угодит в его сенсорное поле. Рэймонд сделал несколько осторожных шагов в направлении центра колеса и глубинными органами чувств прощупал то, что находилось у него под ногами. В результате обнаружился подходящий пятачок поверхности, и Рэймонд извлек из кармана моток энергетической ленты. Когда она была выложена наверху пены, то образовывала круг диаметром примерно в два метра.

Находившаяся в сотне метров Дениза занималась тем же самым. Рэймонд отошел от ленты и при помощи кода привел ее в действие. Находившаяся под лентой пена и нижний слой углеродо-титанового сплава моментально испарились. Кружок фюзеляжа маховика, выбитый мощным столбом воздуха, взлетел вверх. Из образовавшейся дыры наружу вырвался белый свет. Бумага, одежда, электронные модули и брызги ярко светящейся жидкости заполнили столб воздуха, столкнувшись с темнотой вала, уходившего далеко ввысь.

Рэймонд немного подождал, и когда взрыв отгремел, торопливо двинулся вперед и проскользнул внутрь колеса. Он оказался в неком подобии зала. Вокруг Рэймонда бессмысленно закружился детрит декомпрессии. Аварийная панель воздушного шлюза загерметизировала вход. Компьютерная система костюма, в который был одет Рэймонд, зафиксировала частоту внутренней сети колеса, и в нервные узлы тут же внедрился «Прайм».

Рэймонд подошел к аварийной панели воздушного шлюза и при помощи «Прайма» отключил систему герметичных запоров. Когда панель открылась, он вошел в находящуюся за ней камеру. Прямо перед ним открылся люк. Команда космического корабля в панике обратилась в бегство. «Прайм» полностью отключил систему бортовой связи и погасил свет. Впрочем, для Рэймонда это не имело ровным счетом никакого значения, потому что он с равным успехом мог видеть и в инфракрасном свете, и в свете лучей лазера. Он привел в действие аннигилятор и открыл огонь.

После того как работа на тренажере была закончена, Джозеп и Рэймонд открыли глаза и сощурились от яркого солнечного света, струившегося в окна ботанической лаборатории. Джозеп встал первым и с удовольствием потянулся, разминая мышцы.

– Неплохо, – заметил он. – Но мне кажется, нам нужно понемногу осваивать и более сложные варианты.

– Пожалуй, ты прав. Я тоже так думаю. Сейчас у нас все уже немного лучше получается.

– Мы можем начать с такого варианта – тебя засекают, когда ты выходишь из космоплана…

– Это было бы здорово.

Джозеп улыбнулся и посмотрел на часы.

– В нашем распоряжении еще пара часов до возвращения Мишель.

– Как же там обстоят дела?

– Замечательно. Она сильно изменилась. Ей нравится выполнять обязанности курьера. Она чувствует себя нужной и полезной общему делу. А как дела у Ямилы?

– Я еще не пользовался ее услугами, – ответил Рэймонд. – Она слишком застенчива. Одно только предложение о сотрудничестве может сильно напугать ее, и мне тогда придется искать новое укрытие.

– На данном этапе мы не можем позволить себе подобное.

– Знаю. Кстати, она уверена, что я встречаюсь с кем-то. Именно так она объясняет мои ночные отлучки.

– Те самые отлучки, говоря о которых…

– Точно, – перебил его Рэймонд и, налив в чашки воду, бросил в них чайные кубики и поставил их в альков микроволновой печки. – Нам нужны коды связи.

Они пришли к поразительному выводу, когда проанализировали информацию, полученную с борта «Сяньти». Им стало известно, что на космоплане пользовались кодированной связью, изучить которую им раньше даже не приходило в голову. Если бы они сделали это раньше, то наверняка поняли бы, что даже «Прайм» не способен расшифровать эти коды. Теоретически при достаточной мощности аппаратуры для обработки информации и достаточном количестве времени можно взломать любой код, однако «ЗБ» использовала на своих космопланах особо мощную, четырехмерную методику шифровки, которую каждый раз изменяла. Даже обладая ресурсами, которые оказались в распоряжении Джозепа и Рэймонда, взломать этот шифр им никогда не удалось бы за то короткое время, которое требовалось для успешного проведения предстоящей операции.

– «ЗБ», судя по всему, очень серьезно относится к безопасности своих космических полетов.

– «Прайм» постоянно отлавливает все неясные ссылки на Санта-Чико, – произнес Рэймонд. – Я не знаю, что именно там произошло. Однако вполне вероятно, что космический корабль мог быть уничтожен каким-то мощным оружием.

– Стоит ли тогда удивляться, что они так много внимания уделяют защите? Настоящий разовый код. – Джозеп восхищенно покрутил головой. – Через несколько дней я заберу их из космопорта.

– Улеглась суматоха, вызванная исчезновением Дадли Тайвона?

– Вот-вот уляжется. Полиция уже понизила категорию важности дела. «Прайм» зафиксировал повышенную активность в Искусственном Разуме системы безопасности «ЗБ». Эти мероприятия доведены до сведения старшего эшелона руководства корпорации. Я думаю, что они проявили такой интерес к исчезновению Тайвона потому, что тот работал в космопорту. Однако на этом все и оборвалось.

– Получается, мы вне подозрений?

– Типа того.

– Отлично. Если верить Денизе, конец уже близок.

Глава 13

Когда Лоренс Ньютон побывал на Таллспринге в первый раз, он считал себя опытным воином. Он уже спокойно воспринимал высадки на планеты, на которые отправляло его руководство «Зантиу-Браун». В данном случае Лоренса вполне устраивало то, что обитатели Таллспринга не стали оказывать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Лоренс даже не слишком возражал против того, что его отправили в Мему-Бэй, а не в столицу. Приморский городок с небольшим населением легко контролировать. Однако при этом город не был и слишком маленьким и мог похвастать самыми разнообразными увеселительными заведениями. Взводы «ЗБ» в первую же неделю высадки на планете вовсю пользовались городскими ночными клубами и портовыми кабачками. Местные жители пусть и неохотно, но смирились с присутствием землян, поскольку они заменили собой туристов, которых в этом году не предвиделось.

Операция шла вполне нормально вплоть до начала пятой недели, когда какой-то безумный смутьян при помощи бомб уничтожил два местных завода по переработке пищевой продукции. Губернатору «ЗБ» пришлось ввести карточки на продукты и использовать три ошейника с дистанционным управлением. Настроение горожан испортилось, несмотря на то, что биохимическим фабрикам не было нанесено никакого ущерба.

Так что тем вечером Лоренс не стал выражать особого недовольства, когда сержант Нтоко объявил, что взвод 435NK9 получает назначение в группу патрулирования, отправляющуюся в глубь территории. На следующее утро их собрали перед зданием отеля, служившего Лоренсу и его товарищам казармой. В караване из восьми джипов должны были разместиться солдаты трех взводов. Сопровождать их должны были пять десятитонных грузовиков, на которых надлежало привезти обратно трофейное имущество, если таковое будет обнаружено. Моторизованная кавалькада проехала через центральную часть города и, оказавшись на шоссе Грейт-Луп, направилась на восток.

Хотя большинство жителей планет-колоний проживали главным образом в городах, а такие города возводились на обработанных гамма-излучением участках земли, кое-кто предпочитал выбирать местом жительства естественную среду обитания здешних растений и животных. Подобные крохотные поселения и усадьбы почти всегда создавались для разведения местных, пользующихся высоким спросом сельскохозяйственных культур или добычи какой-либо разновидности полезных ископаемых. В гористой местности далеко за переделами Мему-Бэй находилось несколько десятков подобных поселений. Все они были связаны подъездными дорогами с шоссе Грейт-Луп.

На расстоянии тридцати пяти километров от Мему-Бэй шоссе Грейт-Луп все еще представляло собой широкую автостраду, прорезавшую горную страну, полукольцом окружавшую приморский город. Впереди возвышались острые пики гор Митчелла, высоко вздымавшиеся над зеленым морем джунглей.

Лоренс сидел на переднем пассажирском сиденье джипа, который вел Киббо. Караван патрульных машин приближался к горам. Вулканическая деятельность образовала в этих краях огромное плоскогорье, тянувшееся параллельно побережью на расстоянии двухсот километров. Поверхность его была относительно ровной. Само плоскогорье вздымалось над морем на высоте полутора километров. Благодаря столь внушительным размерам этого места здесь возник особый микроклимат. Хотя на всем континенте господствовал жаркий тропический воздух, на плоскогорье воздух был влажным и относительно прохладным, поскольку определялся близостью моря. Нижние склоны плато густо поросли лесами. В самом сердце нагорья брали начало две большие реки, от которых ответвлялись сотни небольших притоков. Вдали, над линией горизонта, теснились горные вершины самой разнообразной формы – от округлых холмов до остроконечных зазубренных пиков, вздымавшихся на семь километров ввысь над уровнем моря. На половине из них лежал сверкавший на солнце снег.

– Кто-нибудь забирался на эти горы? – поинтересовался Киббо.

– Думаю, да, – ответил Лоренс. – Я видел в городе несколько туристических бюро, которые предлагают отдых на плоскогорье.

– Наверное, этим бедолагам приходится надевать какое-нибудь специальное обмундирование. Отдых в горах медом не покажется.

– Самая высокая гора – Горомбо. Восемь километров. Для такой высоты не нужно надевать спецкостюм. Требуются лишь хорошие кальсоны с подогревом. Ну и кислородная маска, наверное.

– Ты можешь представить себя в таком снаряжении?

– Никогда на свете! – рассмеялся Лоренс.

– А я бы, пожалуй, поднялся в горы, – признался Киббо – Сверху, должно быть, фантастический вид открывается.

– Готов на что угодно спорить, что там все время туманы.

– Господи, Лоренс, ты у нас неисправимый пессимист.

Лоренс имел право относиться к подобным вещам со скептической улыбкой. Прошло уже достаточно времени после конфуза, который приключился с ним, когда он отправился в Амстердам. Теперь, когда Лоренс пытался проанализировать случившееся, воспоминания уже не доставляли ему прежних страданий. Сейчас он удивлялся, что мог влюбиться в такую девушку, как Джуна. Впредь следует быть осмотрительнее.

Иногда у Лоренса даже возникало желание еще раз попытаться поступить в военное училище, готовящее офицеров космофлота. Он прекрасно понимал, что в «ЗБ» заправляет горстка идиотов, однако поступление в училище все еще оставалось его единственным шансом осуществить давнюю мечту. Несмотря на то, что произошло с ним за последние несколько лет, Лоренс все еще не отказался от своего намерения. Кроме того, сейчас у него превосходный послужной список в Силах стратегической безопасности, каким не каждый может похвастаться. Сержант Нтоко пообещал после окончания операции на Таллспринге выхлопотать Лоренсу капральские лычки.

В настоящее время жизнь представлялась ему исключительно приятной. Ни о каком пессимизме не могло быть и речи.

Конвой начал подъем по склону нагорья. Чем дальше в гору поднимались машины, тем выше становились деревья, росшие по обе стороны дороги. Их ветви были увиты гибкими усами каких-то вьющихся растений, которые напоминали плющ. Они так густо оплетали их, что образовывали нечто вроде плотного неряшливого меха. С деревьев прямо под колеса машин падали какие-то плоды серого цвета, делая дорогу скользкой от раздавленной мякоти. Воздух был влажным, и жаркий пар клубился у корней деревьев. От этого штурмовой костюм моментально сделался белым, поскольку был снабжен специальным элементом, отталкивающим тепло.

– Ну и дела! – проворчал сержант Нтоко, сидевший в головном джипе.

Дорога превратилась едва ли не в тропу с дорожным покрытием, разминуться на которой с встречным транспортом было уже невозможно. На ее края безжалостно наступал ярко-зеленый мох. Сержанту все чаще приходилось замедлять движение из-за массивных ветвей и сучьев, перегораживавших дорогу, и при помощи «кенгурятников» джипов отбрасывать их в сторону. В некоторых местах дорожное покрытие сильно растрескалось, и в трещинах виднелась красноватая почва. Насекомые, внешне напоминавшие земных термитов, деловито возводили уподножия деревьев огромные, похожие на сказочные замки термитники. Эти крошечные создания выделяли клейкую и прочную, как цемент, жидкость, намертво склеивавшую частички земли, из которых получались забавные строения самой причудливой формы. В ярком солнечном свете они отливали пурпуром и вороненой сталью.

Когда караван наконец поднялся на поверхность плато, все ощутили, что воздух здесь заметно прохладнее, чем у подножия нагорья. Лес впереди заметно поредел, правда, отдельные разновидности деревьев здесь оказались гораздо крупнее, чем внизу. Некоторые из них достигали тридцати – сорока метров в высоту. Земля под ними была устлана толстым ковром опавших метелок высокого колючего тростника, сморщенные кожистые стручки которого в отдельных местах вздымались на высоту четырех метров. Шоссе Грейт-Луп превратилось в уродливую грунтовую дорогу с глубокими колеями, пролегавшими в тростниковых зарослях. По ее краям виднелись какие-то черные как сажа комья, оставшиеся в тех местах, где роботы, проводившие дорожно-ремонтные работы, уничтожали все живое, что оказывалось у них на пути. Во избежание недоразумений с поиском правильного пути на каждом километре устанавливались высокие металлические столбы. Наверху у них размещались солнечные батареи, питавшие сигнальные огни и радиопередатчики.

Лоренс снова принялся рассматривать гору. С вершины нагорья открывался более живописный вид на горы Митчелла – величественный памятник тектонической деятельности планеты. Над их вершинами клубились темные клочья тумана, а на нижних склонах шел сильный дождь.

Конвой оказался на территории провинции Рапсодия. Об этом свидетельствовали бесчисленные кучи шлака, насыпанные по всей равнине, где виднелись остовы горнодобывающего оборудования. Поверхность плато во многих местах была буквально изгрызена им – здесь велись активные поиски бокситов. Вынутый грунт был свежим, края ям – влажными от химических веществ, которыми их присыпали во избежание оползней.

Алюминий был не единственным видом полезных ископаемых, которым снабжал планету астероид Оули. Однако захват еще одного астероида, содержащего алюминий, оказался не стоящим тех затрат, которые ушли на его добычу, принимая во внимание то количество этого ценного металла, которое требовалось промышленным предприятиям Таллспринга. Провинция Рапсодия в достаточном количестве снабжала алюминием Мему-Бэй, а избыток продавала другим городам.

Диксон располагался практически в самом центре провинции. Это был шахтерский городок или, если угодно, горнодобывающий центр, где ремонтировали горное оборудование. Четвертую часть города отвели под огромные ангары, где люди и промышленные роботы занимались обогащением руды. В километре от Диксона находился небольшой плавильный завод – внушительных размеров бетонное сооружение, окруженное опорами с ярко-красными силовыми кабелями, тянущимися к шахтным площадкам.

Дома, магазины и офисы, образовывавшие оставшуюся часть Диксона, являли собой яркий образец сборного строительства. Их планировка и размеры отличались индивидуальным характером, однако стены были сделаны из одного и того же изоляционного материала, а все крыши были похожи друг на друга как две капли воды – матово-черные коллекторы солнечной энергии. Над улицами городка постоянно висела пыль, покрывшая все вокруг темно-охряной патиной.

Не успели джипы въехать на главную улицу города, как им сразу пришлось остановиться и развернуться в обратном направлении. Из ближнего ремонтного ангара выполз огромный экскаватор. По длине он в два раза превышал обычный локомотив, по ширине – в три раза. Он был установлен на еще более массивном нижнем загрузочном агрегате, гусеницы которого имели двухметровую ширину. При виде проползающей мимо них гусеничной громады, от которой содрогалась земля и близлежащие строения, Лоренс восхищенно присвистнул.

Капитан Лейт, исполнявший обязанности начальника конвоя, приказал водителям выехать на центральную площадь города. После того как они поставили машины кольцом и десантники выпрыгнули наружу, на площади собралась толпа горожан. Солдаты «ЗБ» впервые появились на плоскогорье, и поэтому местным жителям было интересно посмотреть на них. Однако, кроме любопытства, они также испытывали и немалое недовольство появлением в их краях незваных гостей, на которых аборигены посматривали с явным неудовольствием и подозрительностью. Держались они на почтительном расстоянии от землян.

Лоренс надеялся, что ему и его товарищам не придется демонстрировать обитателям плоскогорья свои боевые навыки. Потребовалось несколько неприятных и напряженных дней, чтобы убедить жителей Мему-Бэй, что они, пришельцы, непобедимы и что сотрудничество и послушание – наилучший выход из сложившейся ситуации. Но в данном случае они столкнулись с другими людьми – суровыми горняками, закаленными повседневными трудностями. У них также имелось немало опасных предметов вроде лопат и кирок, которые легко могли нанести непоправимый ущерб костюмам десантников.

Капитан Лейт отдал несколько приказаний, и три бойца быстро выхватили из толпы по одному человеку. Прежде чем те успели что-либо понять, им были надеты дистанционные ошейники. После этого капитан обратился к горожанам с короткой речью. Ему пришлось настроить динамик своего спецкостюма на более высокую громкость, потому что его слова моментально заглушил рев возмущенных горняков. Людей привели в ярость слова капитана Лейта, из которых явствовало, что десантники прочешут весь город и заберут все, что покажется им более или менее ценным. При первой же попытке сопротивления будут приведены в действие взрывные устройства дистанционных ошейников.

Пройдя по нескольким городским улицам, Лоренс пришел к выводу, что экспедиция не принесет особых успехов. В Диксоне практически не было ничего ценного. Однако горожане явно придерживались иного мнения. Когда десантники проникли в огромные, похожие на пещеры ангары, они обнаружили там грузовики, на которых в Мему-Бэй перевозились бокситы. Правда, машины не покидали ангаров с того момента, как космические корабли землян спустились на орбиту планеты. Их кузова были загружены доверху. Однако это была всего лишь малая толика поднятой на поверхность руды. Когда Лоренс и Эмерси зашли в один из таких ангаров, они от удивления замерли на пороге как вкопанные. Ангар почти по самую крышу был завален алюминиевыми болванками. Единственную и главную продукцию этого шахтерского городка никто и не собирался отправлять на побережье, где она моментально стала бы добычей бесцеремонных пришельцев и перегружена на борт их пиратских космических кораблей. При виде исполинской кучи легкого серебристого металла Эмерси рассмеялся.

– Какие же они идиоты, если думают, что мы можем позволить себе перевозку этой уймы алюминия на космическом корабле! Согласен? – произнес он.

Лоренс промолчал. На Таллспринге до высадки десантников «ЗБ» ничего не знали об операциях по извлечению прибыли. Здесь, вдали от побережья, местные жители наверняка не в курсе, что именно может представлять ценность для землян. Поэтому они вели себя вполне естественно, пытаясь защитить то, что давалось им с огромным трудом. Лоренс воспринимал их позицию с пониманием.

После изучения компьютерной системы Диксона выяснилось, что экскаваторы в течение нескольких последних недель работали с минимальной нагрузкой. Единственным объяснением того, почему работа не прекращена полностью, являлось то, что возобновить ее в полном объеме было очень трудно, и местные жители предпочли работать в таком «щадящем» режиме.

Капитан Лейт довел до сведения менеджеров шахт финансовую суть операции по извлечению прибыли. При этом он попытался объяснить, что они напрасно тратят время, саботируя работу по добыче полезных ископаемых. Ему ответили недружелюбными взглядами.

Один из джипов отправили в местную больницу. Здесь десантники экспроприировали внушительный запас современных лекарств и вакцин. На плавильный завод капитан отправил грузовик, который надлежало загрузить наиболее дорогостоящим оборудованием. Лоренс и Эмерси зашли в один из ангаров и вынесли оттуда бурильные головки для экскаватора, которые переложили в заднюю часть кузова своего грузовика. Массивные головки были оснащены длинными алмазными лопастями, которые в Мему-Бэй десантники сдерут с них, прежде чем погрузить вместе с другими грузами в свои космические корабли.

– Вы лишаете нас средств к существованию! – кричал на землян один из местных техников. – На что мы будем покупать еду, если вы, подонки, лишаете нас работы?!

Лоренс сделал вид, что не услышал его.

– Этот малый, пожалуй, прав, – заметил Киббо. – Не стоит перебирать. Ну ладно, лопасти к бурильным головкам – вещь стоящая, но лекарства, которые мы забрали в больнице, зачем они нам?

– Так нужно поступать повсеместно на этой планете, – отозвался Лоренс. – Они изготовят новые лекарства в достаточном количестве к тому времени, когда мы улетим отсюда. Мы же не забираем с собой все их фабрики.

– И все равно я по-другому представлял себе то, чем мы будем здесь заниматься.

– Даже то, что мы появились здесь и нас увидели, – уже великое дело, – объяснил им Нтоко. – Мы просто напоминаем о своем присутствии. Напоминаем о том, что такое ура-патриотизм, только и всего. Те, кто живет в глубине материка, должны знать, что мы высадились в этих краях и что мы никакая не выдумка, а самые настоящие крутые парни из плоти и крови. Так происходит во время всех экспедиций. В захолустье отправляются конвои вроде нашего, чтобы доказать аборигенам, что никто не застрахован от встреч с нами. Если не делать этого, то подобные места станут раем небесным для всяких изгнанников и партизанских отрядов. А компенсировать все неудобства можно…

– Ценными трофеями, – закончил за него фразу Эмерси. – Учет финансовых активов в миниатюре.

– Ты все правильно понимаешь. Молодец!

Лейт принял решение не устраивать десантников на ночлег в Диксоне. Горожане были слишком взбудоражены их появлением, и среди них скорее всего найдется немало таких, кто охотно пустит в ход тяжелые горняцкие инструменты.

Когда Лоренс снова забрался в джип, он увидел, как несколько десантников из другого взвода запихивают в свои походные сумки ювелирные изделия.

Заночевали в открытом поле, километрах в тридцати от Диксона. На следующий день караван въехал на земли провинции Стенлейк, где рыбацкие деревушки располагались на берегах огромного озера. Их обитатели занимались разведением тростника, из которого добывались сложные органические соединения, использовавшиеся на биомедицинских заводах в Мему-Бэй. Здешние материальные ценности оказались еще более скудными, чем в Диксоне. В этих деревушках для получения электроэнергии использовали солнечные панели и турбины-ветряки, а никакого плавильного завода не было и в помине. Только в трех поселениях оказалась амбулатория. Пациентов с серьезными заболеваниями отправляли в Диксон или переправляли вертолетом в Мему-Бэй. Электронные системы деревень давно устарели. В необработанном виде сырье, добываемое в этом озерном крае, не представляло никакой ценности.

Земляне покинули озеро и направились дальше по бескрайнему пространству высокогорья. На третий день караван достиг территории провинции Арнун. В этом месте достаточно близко друг от друга располагались три вершины горной цепи Митчелл. Между ними простирались три огромные долины. Седловины между крутыми склонами гор густо поросли лесом. С заснеженных горных вершин вниз спускались гряды облаков, оседавшие в кронах высоких деревьев. Далее шоссе Грейт-Луп пролегало среди густых зарослей местной растительности. Временами приходилось ехать в темноте, под непроницаемым пологом ветвей деревьев и лиан. Вдоль дороги тянулись бесчисленные пеньки спиленных дорожно-уборочными роботами деревьев. На них буйно разрослись шары похожих на кораллы ярко-розовых грибов. В этих местах даже роботы были не в состоянии справиться с ползучими растениями. Несмотря на мощную подвеску джипа, путешествие утратило прежний темп.

– Чем же занимается здешняя деревенщина? – осведомился Киббо, когда каравану пришлось прокладывать очередной тоннель в сплошной стене буйной растительности.

Десантники уже два часа находились в чаще леса, однако до сих пор не обнаружили ни единого признака человеческого жилья.

– Наверное, разводят тигриный хлопок, – предположил Эмерси.

– Ты путаешь с провинцией Лаети, – возразил Лоренс. – В провинции Арнун собирают ивовую паутину. Это лианы, которые растут лишь в здешних лесах. Они похожи на вату. У них здесь уйма кибернетических ткацких станков, на которых ткут одежду и ковры. В городах за этот товар дают хорошую цену.

Неожиданное воспоминание заставило его крякнуть. Лоренсу вспомнилась Шотландия. Арендаторы, живущие высоко в горах, далеко от городов и деревень, продающие свои изделия богатым горожанам и на вырученные деньги покупающие все необходимое для ведения свободного, независимого образа жизни.

При взгляде на окружающую местность напрашивались два вывода: либо местные жители на этом участке украли дорожные указатели с километровой разметкой, либо транспортное министерство решило расставлять их в этих местах на большем расстоянии и в самой гуще леса. Сидевший в головном джипе Нтоко прокладывал путь исключительно на основании своего навигационного устройства и карт, захваченных в магистрате Мему-Бэй, которые устарели по меньшей мере на десяток лет. Земляне то и дело натыкались на перекрестки и развилки разбитой грунтовой дороги, которых на старых картах просто не существовало.

В полдень Лоренс заметил то, что показалось ему той самой ивовой паутиной. Это был небольшой клубок какого-то желтовато-зеленого вещества, похожего на плотно спрессованную бархатистую паутину, свисающий с ветки одиноко стоящего дерева с голубовато-сапфировой корой. Древесина в том месте, где ветвь отделялась от ствола, была втрое толще обычной ширины ветвей. По контрасту с другими разновидностями местной растительности, которые были гладкими и влажными, мохнатая поверхность клубка казалась совершенно сухой, как будто ее не коснулись проливные дожди и туманы.

После этого паутина стала встречаться постоянно. Первая, по всей видимости, являла собой младенческую форму. Те клубки, которые Лоренсу удавалось разглядеть в чаще леса, были огромными – высотой с человеческий рост. Их поверхность была испещрена темными пятнами лишайников и обтянута ползучими растениями.

Нтоко уже въехал в деревню, прежде чем до Лоренса дошло, где они оказались. Сначала у него возникло ощущение, будто он въехал на огромную поляну, однако когда к джипу бросилась стайка детишек, он резко нажал на тормоза. Машины остановились, к счастью, не причинив вреда никому из детей. Десантников окружили юные улыбающиеся лица, воздух огласили радостные приветливые голоса.

Поскольку Лоренс не надел ремень безопасности, то при остановке джипа его резко дернуло вперед. Затем он выпрямился и при помощи датчиков шлема осмотрел поляну, на которую они заехали. Получилось нечто вроде многофазового изображения, которое приобретало резкость лишь тогда, когда смотришь на него в правильном фокусе. Там, где раньше Лоренс видел деревья с опущенными ветвями, которые были густо оплетены лианами, теперь его взгляду открылись сборные домики с покрытыми тростниковыми циновками крышами. То, что он сначала принял за случайные заросли густого кустарника, на самом деле было маленькими палисадниками.

– Черт возьми! – пробормотал себе под нос Нтоко, вылезая из джипа. – Это место прекрасно замаскировано.

– Вы рассуждаете, как типичный военный, сэр, – заметил Лоренс. – Просто здешние обитатели привыкли так жить.

– Откуда тебе-то знать о том, как живут эти люди, ты же инопланетянин.

Вскоре появились взрослые жители, окружившие машины землян. Они прижимали к себе детей и терпеливо дожидались последующего развития событий. Капитан Лейт произнес перед ними привычную речь о том, что «ЗБ» требует законных дивидендов. Вместо гнева и презрения, которым «одарили» десантников в провинциях Рапсодия и Стенлейк, обитатели арнунских деревень встретили незваных гостей улыбками. Судя по всему, происходящее сильно позабавило их. Их добродушия не поколебало даже то, что паре из них надели дистанционные ошейники.

Десантники принялись обыскивать жилые дома. Это развеяло уверенность Лоренса в том, что жители деревни – добродушные увальни, довольствующиеся скудными бытовыми условиями. Внутреннее убранство домов было далеко от примитивного аскетизма. В домах имелось электрическое освещение, кондиционеры, водопровод. Кухни были оборудованы всеми современными бытовыми удобствами – холодильниками, микроволновыми печами, мойками. В гостиных можно было увидеть портативные компьютеры и домашние кинотеатры, а также внушительных размеров мультимедийные библиотеки.

Однако помимо бытовых удобств Лоренса больше всего поразил дизайн домов. Жители деревни, несомненно, приложили немало усилий для того, чтобы придать облику своих жилищ тот вид, который наиболее отвечал их вкусам. Стены многих домов были искусно покрыты резными изображениями и раскрашены красками всевозможных, порою самых фантастических оттенков. Барельефы были созданы в лучших традициях индуистского и буддистского искусства. Они представляли собой всевозможных многоруких богов и богинь, безмятежно восседающих на могучих драконах. Разнообразие интерьеров в деревне также приветствовалось. Лоренс увидел ярко раскрашенные детские комнаты, гостиные комнаты, украшенные абстрактными узорами или классическим орнаментом, спальни со стенами нежных пастельных оттенков. Интересно, подумал Лоренс, много среди жителей этой деревни художников и скульпторов? Над оформлением домов, несомненно, поработали талантливые мастера своего дела.

Помимо жилых домов в деревне находились и мебельные магазины-мастерские, где изготавливалась и продавалась мебель, а также строительные материалы и каркасы для сборных домов. В них можно было купить и керамику. В одной из мастерских изготавливали ювелирные изделия. Лоренс без труда нашел ее. Десантники облепили мастерскую, как рабочие пчелы пчелу-царицу. Изделий из золота, серебра или платины оказалось немного, и всего несколько из них были украшены драгоценными камнями. Тем не менее браслеты, ожерелья и сережки были выполнены изящно и с безукоризненным вкусом. В большинстве своем они имели пустоты для нейротронных процессоров. Вся эта красота вскоре перекочевала в карманы и бумажники десантников.

Капитан Лейт провел встречу с членами деревенской управы в наиболее подходящем для такого мероприятия месте – павильоне-беседке, представлявшем собой десять посаженных кругом больших деревьев со снежно-белой корой. Их кроны образовывали купол из листьев, пропускавший солнечный свет, но непроницаемый для дождя. Капитана серьезно встревожил тот факт, что в деревне не оказалось каких-либо значимых материальных ценностей. Врач в деревне был, но в медпункте обнаружили всего пять-шесть упаковок лекарств, срок годности которых давно истек. Как и в провинции Стенлейк, в случае серьезных заболеваний или несчастных случаев больных и пострадавших немедленно перевозили в Диксон или Мему-Бэй.

Когда Лейт поинтересовался количеством обитателей деревни, ему ответили, что их около шестисот. Это значительно превышало число, которое указывалось в данных магистрата Мему-Бэй. В таком случае здешние дома не в состоянии вместить всех жителей. Поэтому многие живут в лесу, где собирают паутину, ответили члены управы. Точного указания, где находятся собиратели паутины, капитан не получил. Ему сообщили лишь нечто в том роде, что следует «полкилометра пройти пешком по тропе на северо-запад, свернуть направо и пройти еще километр, затем перейти вброд ручей и направиться ко второй горной вершине в южном направлении…»

Лоренс был на сто процентов уверен, что жители деревни тайно насмехаются над капитаном Лейтом. Однако ему пришлось признать, что в таком поселении боевые отряды «ЗБ» вряд ли смогут разжиться чем-нибудь существенным.

Лейт принял решение отправить взвод 435NK9 проверить уровень технологии ткацкого центра. Поскольку он находился за пределами деревни, капитану понадобились проводники. Несмотря на то, что десантники беззастенчиво грабили жилые дома и мастерские местных ремесленников, жители деревни, выделенные в качестве проводников, сохраняли прежнюю вежливость и жизнерадостность.

Они рассказали десантникам о том, что, когда их прапрадеды поселились в этих крах, они привезли с собой бульдозеры и бетон и построили плотину на бурной реке, питаемой талыми снегами горы Хенкин. Построенная там же гидроэлектростанция обеспечивала потребности деревни и ткацкого центра в электроэнергии. В местной мастерской научились изготавливать необходимые для ремонта гидроэлектростанции детали, позволив не зависеть от каких-либо непредвиденных внешних обстоятельств.

Для Лоренса ткацкий центр был историей в полном смысле этого слова. Пять просторных, хорошо проветриваемых сараев со старомодными, шумно работающими ткацкими станками. Огромные клубки шерсти, превращающиеся в пряжу. Чаны с бурлящими, пузырящимися на огне красителями. Клацанье двигающихся взад-вперед мотальных машин.

Вязаные изделия из пряжи, полученной из ивовой паутины, превращались в превосходную водоотталкивающую одежду. На маленьких пикапах свитеры, пончо и одеяла отправлялись в Мему-Бэй, откуда в деревню привозились продукты питания и промышленные товары. Посмотрев на свитеры, выползавшие из недр ткацких станков, Лоренс отметил их консервативную расцветку и фасон – ничего похожего на экстравагантный яркий трикотаж, выходивший из рук Джеки Бомон.

Трое десантников принялись прикладывать к себе свитеры, желая убедиться в том, что они подойдут им по ширине плеч. Лоренс отнесся к этому довольно равнодушно. Он оценивающие оглядывал окружающую местность, еще не до конца избавившись от былой подозрительности. Деревня слишком сильно напоминала ему идеально замаскированную ловушку, в которую земляне могут легко угодить.

– Куда ведет эта тропа? – спросил он одного из проводников.

Вопрос был вызван тем, что вместо нормальной дороги в деревню из ткацкого центра вела лишь узкая тропинка, уходящая в чащу леса.

– Прямо к озеру, – последовал ответ.

– По ней часто ходят, – произнес Лоренс.

Датчики обзора показали ему изображения следов в подсохшей грязи и срезанные по краям тропы низкорослые кустарники.

– Что ты там увидел, Лоренс? – поинтересовался Киббо.

– Они говорят, что там – тропа, ведущая к озеру.

– Что это там, в озере? – спросил у проводника Киббо.

Лоренс заметил, как на лице аборигена мелькнула и тут же исчезла улыбка. Он наверняка собирался ответить, что в озере – вода.

– На озере находится храм, только и всего.

– Храм? – удивленно переспросил Киббо. – Какой храм?

– Спокойное место, куда приходят поразмышлять в одиночестве.

Киббо о чем-то коротко посовещался с Нтоко.

– Хорошо, пойдем проверим, что это за храм такой, – произнес сержант.

– Как пожелаете.

Проводника завали Дуэйн Гарсия. Ему было около пятидесяти. Круглое улыбчивое лицо, черные кудрявые волосы. С виду он был сильным крепким мужчиной. Именно так и должны выглядеть люди, ведущие здоровый образ жизни и постоянно связанные с физическим трудом на открытом воздухе. Лоренс подумал, что в этой деревне все до единого люди выглядят счастливо и жизнерадостно. Даже старики казались бодрыми, а о детях и говорить было нечего – беспокойные, забавные чертенята.

Вскоре на шагавших по тропе четырех десантников и двух проводников хлынул сильный ливень. Лоренс почти до пояса забрызгался грязью. Датчики его шлема были также залиты дождем, из-за чего картина окружающего мира казалась чуточку искаженной и размытой.

Дуэйн Гарсия натянул на голову капюшон своего вязаного свитера и радостно присвистнул.

– В честь кого построен этот храм? – полюбопытствовал Киббо.

– Мы не поклоняемся конкретным богам, – ответил Дуэйн. – Вселенная – природный феномен.

– Аминь! – шутливо заметил Лоренс.

– Так почему тогда вы называете это храмом? – настаивал Киббо.

– Это не храм в традиционном смысле слова. Мы называем его так потому, что его архитектурный облик – лишь дань отдельным историческим зданиям древней Земли. Человек, который разработал проект и построил храм, был близким другом моего деда. Скорее всего он очень расстроился бы, когда узнал, что люди называют его архитектурное детище храмом.

Путники преодолели небольшой подъем и оказались на каменистом возвышении, где лес был значительно реже, чем внизу. Они стояли на пугающе крутом склоне, обрывавшемся в горную долину, густо поросшей высокими деревьями. От представшего перед Лоренсом зрелища, от красоты дикой природы у него захватило дух и на ум немедленно пришло сравнение с мифической Шангри-Ла. Никаких сомнений в правильности сравнения он не испытывал.

На дальнем краю возвышалась гора Кензи, вторая по высоте вершина гор Митчелла – огромная зазубренная каменная стена, пики которой были покрыты толстым слоем снега. Немного ниже, на линии таяния снегов с грохотом обрушивались вниз на сотни метров мощные водопады и исчезали среди лесов. В солнечном свете мельчайшие брызги воды образовывали фантастической красоты радужные блики. Сама долина представляла собой пропасть между двумя похожими на исполинские крепости предгорьями Кензи, по дну которой протекала река с несколькими притоками.

Прямо у них под ногами, далеко внизу, виднелось идеально круглое озеро вулканического происхождения, которое немного врезалось в каменную стену горы в северной ее части, образовав утес в форме полумесяца. В самом его центре возвышался небольшой островок, напоминая спину уснувшего в воде морского чудовища. В высшей своей точке он возвышается над гладью озера всего на несколько метров. У кромки воды росло всего несколько деревьев, корни которых торчали наружу среди валунов. Посередине острова располагалось довольно простого вида строение: пять колонн черно-белого мрамора поддерживали высокую и широкую каменную крышу. Под ней – два ряда круглых каменных сидений, способных вместить десятка два человек. Сооружение, несомненно, напоминало храм древних жителей Эллады. Усыпанная гравием тропинка вела от него прямо к деревянной пристани с привязанной к ней лодкой. Такая же пристань была выстроена и на противоположном берегу озера.

– Это? – спросил Нтоко.

– Это, – подтвердил Дуэйн Гарсия.

Сержант обследовал местность при помощи датчиков шлема. Тропа впереди них обрывалась и уходила вниз по крутому, опасному для спуска склону. В некоторых местах для более безопасного спуска жители деревни установили поручни. Метрах в семидесяти ниже тропа нырнула в густой лес, после чего вывела путников прямо к пристани.

– Теперь нам все понятно, – произнес Нтоко и, повернувшись кругом, зашагал обратно в направлении ткацкого центра.

Остальные десантники пошли за ним следом. Лоренс остался на вершине горы. Его по-прежнему не покидало ощущение, что жители деревни их одурачили. Дождь лил уже не так сильно. Ветер уносил клочья облаков на юг, прочь от вершин Кензи. Лоренс отдал команду датчику полного обзора и нацелил его на озерный храм. Никаких признаков электромагнитной активности на островке замечено не было. Полное отсутствие теплового излучения. Никаких живых существ, один лишь голый камень. В небесной вышине летали огромные серые и белые птицы, отражавшиеся на поверхности черной неподвижной воды.

– Какая чепуха!

Когда датчик обзора вернулся в прежнее положение, Лоренс с удивлением увидел все еще ожидавшего его Дуэйна Гарсию.

– Следите за мной?

– Нет, конечно же, нет. Идти обратно по тропе нелегко. В нескольких местах она разветвляется. Нам бы не хотелось, чтобы кто-то из вас заблудился.

– Забавно, – усмехнулся Лоренс. – Мне почему-то казалось, что вы, наоборот, очень бы этого хотели.

На эту шпильку Гарсия отреагировал легкой усмешкой.

– Признаюсь, ваше появление в наших краях – не самая великая радость для нас. Но я действительно не хочу, чтобы с кем-то из вас здесь случилось несчастье, которое ваше начальство могло бы истолковать не в нашу пользу.

– Верно говорите. Могу я задать вам один вопрос?

– Разумеется.

– Где у вас находится тюрьма?

– Тюрьма? Простите, но у нас нет никакой тюрьмы.

– Получается, что в поселке проживают шесть сотен людей, и среди них нет ни одного грешника. Вы как будто в раю обитаете.

– Боюсь, до рая нам еще далеко. У нас, как и в любой общине, конечно же, имеются нечестные, нехорошие люди. Но все равно мы не считаем тюремное заключение эффективным средством исправления человеческой натуры или наказания за проступки. У нас в ходу другие методы воздействия. Например, ограничения, материальные и физические.

– М-м-м… если хотите знать, я не очень-то верю в вашу дзен буддистскую чушь, которой вы потчуете нашего капитана. Какая-то слишком уж благостная получается у вас община. Третье поколение любой общины, созданной на основе какого-либо фундаментального принципа, обязательно начинает оспаривать его, непременно появляются недовольные.

– Вы же видели, как мы живем. Нам особенно не на что жаловаться. Если наш образ жизни вам не по нраву, вас здесь никто не держит.

– И все равно я не куплюсь на ваши объяснения.

– Вы прямо-таки непреклонны в вашем неверии. Почему?

– Я сам колонист в третьем поколении. Я в курсе всех этих штучек, касающихся презрения к устаревшим идеалам.

– Скорее всего это лишь ваша личная точка зрения. Или, может быть, наши идеалы более привлекательны, чем те, которые исповедовали у вас на родине.

– Прекрасный ответ, – отозвался Лоренс, еще больше убеждаясь, что туземцы что-то скрывают.

Капитан Лейт посчитал, что безопаснее всего будет остановиться на ночлег в деревне. Местные жители не проявляли к его подчиненным столь явной агрессии, как обитатели Диксона.

Для ночлега землян нескольким семьям пришлось освободить свои дома. В одном из них Лоренсу предстояло разместиться вместе с Нтоко, Эмерси и новичком по имени Ник Фуччио. Их временное пристанище располагалось в центральном парке, где десантники оставили свои машины. В доме оказалось пять уютных спален, три ванные комнаты, холл, кабинет, гостиная, столовая и детская комната, заваленная всевозможными игрушками. Когда Лоренс прошелся по анфиладе комнат и все внимательно рассмотрел, то пришел к выводу, что у многих знакомых ему менеджеров среднего звена в «ЗБ» жилища гораздо скромнее. Он занял приглянувшуюся ему спальню со скользящей, как в купе, дверью и принялся снимать защитный костюм. Затем засунул в него отходящие от массивного чемодана полевого снаряжения восемь трубок-«пуповин». По костюму тут же начали циркулировать кровь и прочие жизнетворные жидкости.

Смыв под теплым душем голубой гель, которым была намазана его кожа, Лоренс переоделся в оливково-зеленый спортивный свитер и серые шорты и присоединился к своим вышедшим на балкон товарищам. Эмерси уже отыскал домашний бар и смешал себе какой-то коктейль. Лоренс выбрал банку пива «Блюсосер», оказавшегося на вкус лучше того пива, что он попробовал в Мему-Бэй.

До него только сейчас дошло, что деревня расположена на отлогом склоне горы. Чтобы домики разместились на одинаковом уровне, некоторые из них покоились на деревянных сваях. С балкона была хорошо видна широкая неглубокая долина, густо поросшая зелено-голубым лесом.

– Скажите, сержант, были у нас когда-нибудь дезертиры? – спросил Ник, усаживаясь на шезлонг.

– Нет. У нас же все на виду. А почему ты спрашиваешь?

Ник указал на то место, где стояли машины конвоя. Грузовики и джипы охраняли восемь десантников в боевых костюмах. Ребятишкам, болтавшимся вокруг них, они разрешали посидеть на водительском сиденье. К ним приблизились несколько девушек в возрасте не старше двадцати лет. Лоренс был уверен, что до этого девушек здесь не было, иначе он запомнил бы их. Подобно туристкам из Мему-Бэй одеты они были легко – в футболки или топики и шорты. С высоты балкона в большинстве своем они показались ему вполне привлекательными или даже красивыми. Находившиеся в карауле десантники о чем-то оживленно болтали с девушками.

– Смею признаться, – заявил Ник, – что это очень соблазнительно. Я могу представить себе подобную жизнь, когда заработаю достаточное количество акций.

– А я не смог бы, – признался Лоренс.

– Черт побери, почему нет? Живешь в подобном райском местечке, имеешь все, что тебе когда-либо может понадобиться. Я не удивлюсь, если выяснится, что в этом краю процветает многоженство. Сельские жители придерживаются старых традиций гораздо дольше, чем горожане.

Нтоко усмехнулся и стаканом с коктейлем указал на высоких, пышущих здоровьем девушек, собравшихся вокруг джипа.

– Две такие девчушки лишили бы тебя последних остатков мужских сил, дружище.

– Не худший способ лишиться жизни.

– Жизнь на лоне природе – тупиковый путь развития, – заметил Лоренс.

– Что за речи я слышу? – рассмеялся Ник. – А что в этом плохого, дружище? Работай пару часов в день, а потом все оставшееся время развлекайся в свое удовольствие – бухай и трахайся. Ты только посмотри на них. Все довольны, все улыбаются, не испытывают никаких стрессов. Они знают, что ведут правильный образ жизни.

– Я уже видел нечто подобное. Нам нравится такая жизнь потому, что для нас это отдых от тяжелой работы. Но ты не сможешь прожить вот так восемьдесят лет. Через полгода сдохнешь от скуки.

– Черт тебя побери! – простонал Эмерси. – У меня такое ощущение, что это не ты говоришь, а наш капитан снова завел свою волынку. Мы, мол, предназначены для достижения высоких целей.

– Верно, – упорствовал Лоренс. – Такое существование не может дать ничего нового для человеческого опыта. Это откат в прошлое, самый простой способ жизни для тех, кто не способен управлять современным обществом. Ирония судьбы состоит в том, что мы в высшей степени зависимы от этого общества. Например, такие деревни полностью зависят от промышленных товаров, которые производятся в городах.

– Так было всегда, Лоренс, – ответил Нтоко. – Разные сообщества вели разный образ жизни и производили разную продукцию. Торговля, которую они вели между собой, приносила доход. Много столетий назад были разные нации, теперь – единое человечество, в недрах которого существуют сообщества, специализирующиеся на различных сферах производства. Такой способ развития нашей цивилизации был просто немыслим до того, как появились современные средства связи и транспорта. Эта деревня – такая же разновидность мирового хозяйства, как и Мему-Бэй.

– Здесь живут наивные мечтатели. Им требуется добрая доза реальности, которая стряхнет с них остатки сна.

Сержант через стекло бокала посмотрел на заходящее солнце.

– Видишь ли, это такой сон, который мне в общем-то по душе. Возьми себе еще пивка, Лоренс, и расслабься.

– Слушаюсь, сержант, – усмехнулся Лоренс и направился к холодильнику.

Возле палисадника прошла стайка детей. Они что-то крикнули десантникам, и Лоренс приветственно помахал им. Нет, в таких местечках все-таки есть что-то успокаивающее. На Таллспринге ему вряд ли удалось бы вот так расслабиться, даже в портовых кабачках.

Если бы только ему удалось разобраться в том, что происходит в провинции Арнун… В следующее мгновение он увидел, как один из Детей, мальчишка, сунул руку в самую гущу ветвей огромного куста, росшего на краю сада. Затем без каких-либо усилий сорвал с ветки небольшой округлый плод оранжевого оттенка с гладкой кожицей и вонзил в него зубы. По его подбородку тут же потек сок.

– Я так и знал! – прошипел Лоренс. – Вы видели?

– Что видели? – переспросил Нтоко.

– Он ест какой-то фрукт. Настоящий фрукт, сорванный прямо с куста. Они же, черт бы их побрал, настоящие ретрограды!

– Ты уверен? Ты сам видел? – нахмурился Нтоко.

– Своими собственными глазами.

– Скверная у них привычка.

– Представьте себе, чтобы наши ребятишки сделали бы что-то подобное.

– Послушайте, вы же не думаете, что они и нас станут угощать, верно?

– Лучше бы им не пытаться! – прорычал Эмерси.

Лоренс снова откинулся на спинку шезлонга. Ему стало приятно от мысли, что он все-таки разгадал маленький постыдный секрет жителей деревни. Он же знал, что здесь все далеко не идеально.

В холодильнике на кухне оказалось полно продуктов. Лоренс подумал, что следует проверить надписи на упаковках, чтобы удостовериться, откуда они. К счастью, нигде возле домов не было видно каких-либо пасущихся животных. Скорее всего жители деревни не настолько испорчены.

Поужинали они на балконе, приготовив в микроволновке свиные ребрышки и запеченный картофель. Ник даже приготовил соус «ТексМекс», воспользовавшись баночками с пряностями, которые отыскал на кухне. На всех пакетах с полуфабрикатами стояли печати пищевых заводов Мему-Бэй. На десерт было подано мороженое с шоколадной стружкой.

Лоренс и его товарищи устроились в шезлонгах, любуясь живописным закатом. На деревню уже давно опустились сумерки, и очертания гор смотрелись особенно красиво на фоне аметистового и золотистого неба, на котором вскоре высыпали звезды. Они ярко светились в холодном разреженном воздухе высоко над горами. Наконец засиял и Млечный Путь, похожий на жирный хвост кометы.

Когда Лоренс отправился спать, он был не особенно пьян, однако мысли его начали слегка путаться. Спал он тревожно, ворочаясь в постели и просыпаясь каждые пять минут. Примерно в час ночи его разбудил чей-то громкий крик.

Крик оборвался так же резко, как и прозвучал. Сначала Лоренс подумал, что ему это просто приснилось. Однако до того, как услышать крик, он уже несколько минут не спал, пытаясь устроиться поудобнее.

Он какое-то время лежал неподвижно, вглядываясь в потолок. Не было никаких сомнений, что кричала женщина. Лоренс напряг слух и услышал какой-то шорох. Чьи-то шаги по деревянной лестнице. Затем еще один крик, на этот раз приглушенный, не такой громкий, как несколько минут назад.

Лоренс мгновенно вскочил с кровати и быстро надел оснащенные сетевым интерфейсом очки. Затем отдал команду своему компьютеру включить их. Очки не отличались сильной мощностью и, разумеется, не шли ни в какое сравнение с датчиками боевого десантного костюма, однако благодаря им он все-таки сумел сориентироваться в тесной комнате, обстановка которой предстала его взгляду в сверкающих голубовато-серых тонах. Лоренс распахнул широкую дверь, ведущую во внутренний дворик, и шагнул на веранду. Его комната выходила окнами на ряд сборных домиков. Деревня освещалась лишь звездным светом, окна домов были темны.

Неожиданно Лоренс увидел девочку лет восьми – десяти, бегущую между рядами домов. Она была босая и в одной лишь белой ночной рубашке, немного великоватой для нее. Ноги девочки по колено были заляпаны грязью и соком травы. Он увидел, что у нее мокрые от слез щеки.

– Джасинта! – позвала девочка и заплакала в голос. – Джасинта, где ты? Джасинта!

Лоренс бросился к ней, страстно желая, чтобы Джасинта оказалась кошкой или каким-то другим домашним животным. Увидев его, девочка резко остановилась.

– Пожалуйста, не трогайте меня! Прошу вас, пожалуйста, не надо! Освещенная серебристым лунным светом, в это мгновение она показалась ему похожей на его сестру Дженис. Ей сейчас, должно быть… двадцать один год… Нет… пожалуй, двадцать два. Интересно, что она сейчас делает?

Лоренс успокаивающе протянул к девочке руки.

– Не бойся, все будет хорошо. Никто тебя не обидит. Я просто хочу узнать, что случилось? Можешь мне сказать?

Девочка боязливо сделала пару шагов назад.

– Ничего. Ничего не случилось.

– Не думаю, что совсем ничего. Я только что слышал чей-то крик. Джасинта – кто это?

– Не знаю.

– Послушай… меня зовут Лоренс. Как тебя зовут? Можешь мне сказать свое имя?

– Дениза.

– Отлично. Дениза. Прекрасное имя. Так ты скажешь, кто такая Джасинта?

Он огляделся по сторонам, надеясь увидеть что-либо в деревне. В нескольких домах зажегся свет. На центральной площади он увидел неподвижные силуэты автомобилей конвоя. Возле них стояли двое караульных. Лоренса несколько насторожил тот факт, что они не обратили никакого внимания на него и на девочку.

– Это моя сестра, – ответила Дениза.

– Прекрасно. Сколько ей лет?

– Семнадцать.

Лоренс ругнулся себе под нос. Нетрудно догадаться, что случилось. Чертов капитан Лейт с его слабой дисциплиной, чертова «ЗБ», набирающая в свои ряды разный сброд.

– Скажи мне, Дениза, ее увели из дома?

– Да, – бесхитростно призналась Дениза. – Мы спали все вместе в доме Паолы.

С этими словами девочка указала на один из домов. В его освещенном окне Лоренс увидел несколько детских лиц, прижавшихся к стеклу.

– Продолжай.

– Двое ваших пришли к нам и сказали, что хотят задать ей несколько вопросов. О том, что связано с государственной безопасностью. Они сказали, что Джасинта должна пойти с ними.

– Куда? Ты видела, куда он пошли?

– Я не поняла, куда они пошли. Хотя… вообще-то… вон туда. Девочка указала куда-то вдоль ряда домов. Донесшийся до Лоренса крик исходил, несомненно, оттуда.

– Они были в боевых костюмах? Ну, ты понимаешь, такие большие темные костюмы.

– Нет.

– Понял. – Лоренс со всех ног бросился в указанном направлении. – Жди меня здесь!

Дениза осталась на месте, явно не зная, что ей делать. Губы девочки дрожали.

– Все будет в порядке! – на бегу бросил ей Лоренс.

По интерфейсу очков скользнули блики оттенка индиго, свидетельствуя о настоящем статусе безопасности конвоя. Это был седьмой уровень – никаких оснований для тревоги, никаких изменений режима несения караульной службы. Он отдал своему инфобраслету приказание связаться с Нтоко и разбудить его. В окнах первого дома, мимо которого он пробежал, света нигде не было. Окна второго дома оказались освещены. Лоренс одним броском перемахнул через ограждения балкона. В доме он увидел трех десантников. Они сидели за круглым столом и играли в карты.

В третьем доме горел свет, но шторы на окнах были плотно задернуты. Перескакивая через две ступеньки, Лоренс быстро спустился с балкона и почувствовал под босыми ногами прохладную ночную росу на траве. До его слуха донеслись неразборчивые голоса тех, кто находился внутри дома. Это былипохотливые животные звуки, исходившие от возбужденных, нетерпеливых мужчин. Лоренс рывком распахнул дверь, ведущую во внутренний дворик, и отдернул в сторону занавеску. Все было именно так, как он и предполагал. На полу лежала девушка, скорее всего Джасинта. Длинная футболка, задранная вверх почти до самого горла. Испуганное лицо. Вокруг нее стояли трое десантников – Мортет, Лафорт и Кмир из взвода 282NK3. Лафорт уже успел снять брюки и выставить на всеобщее обозрение торчащий член. Он стоял у девушки между ног и пытался силой раздвинуть ей бедра.

Все трое сразу же обернулись и посмотрели на Лоренса. Их удивление сменилось облегчением, когда они поняли, что это свой.

– Господи, Ньютон! – раздраженно произнес Лафорт. – Какого хрена ты сюда пришел?

– Закрой дверь, черт тебя побери! – потребовал Мортет.

Лоренс сдвинул очки на лоб, чтобы Джасинта могла видеть его лицо.

– Они тебя изнасиловали? – спросил он.

Девушка отрицательно покачала головой.

– Нет, – пискнула она.

– Ну хорошо, пойдем со мной! – протянул он ей руку.

Кмир шагнул вперед и встал между Лоренсом и Джасинтой. – Затем положил руку на бедро и с вызывающей улыбкой заявил:

– Это наша пленница, Ньютон. Либо присоединяйся к нам, либо уматывай отсюда!

Лоренс почувствовал, что от него пахнет алкоголем.

– Ты что, не понял, ублюдок? Комедия окончена. Понятно?

– Как же это, окончена? Мы еще даже не начинали, старина!

– Вы и не начнете. Мы сюда не для этого прибыли.

Лоренс сделал шаг в сторону. Джасинта все еще лежала на полу, растерянно оглядываясь по сторонам. Лицо Лафорта приняло неуверенное выражение. Он посмотрел на Мортета, который сверлил Лоренса презрительным взглядом. Джасинта наконец села и натянула на грудь футболку.

– Пошли!

Лоренс снова протянул ей руку. Кмир резко оттолкнул его руку.

– Вали отсюда, или я сделаю так, что ты станешь первой жертвой этой террористки!

Лоренс подался вперед, как будто желая поднять Джасинту. Как он и ожидал, Кмир попытался нанести ему удар под колени, чтобы сбить с ног. Лоренс ловко крутанулся на месте, схватил Кмира за ногу, упреждая удар, и резко дернул ее верх. Кмир с криком опрокинулся навзничь.

На Лоренса, злобно взревев и выставив вперед кулаки, бросился Мортет. Лоренс быстро шагнул к нему и сильно ударил его головой прямо в лицо. Хрустнула кость и из носа у Мортета брызнула кровь. Джасинта испуганно вскрикнула.

Подскочивший к Лоренсу Лафорт нанес ему удар в левый бок. Лоренс покачнулся, но устоял на ногах и увидел в опасной близости от себя Кмира, готового наброситься на него. Он рискнул сделать захват из арсенала приемов спортивной борьбы, однако провести его как надо не смог. Кмир разгадал его намерения и нанес несколько сильных ударов в правую руку. Лоренс взвыл от боли, однако отступать не стал и сумел толкнуть противников на трепещущую на ветру занавеску. Она тут же сорвалась с карниза, и оба насильника, путаясь в ней и раздирая материю, полетели на балкон. Кмир ухитрился лягнуть его. Лоренс нанес ему ответный удар ногой, однако поскольку он был босиком, это не нанесло противнику особого вреда.

Они набросились друг на друга и на какой-то момент сцепились в железной хватке. Потерявшая подвижность правая рука лишила Лоренса возможности подмять под себя Кмира, и в следующее мгновение тот оказался наверху. Извернувшись, Лоренс коленом ударил его по затылку. В следующее мгновение на помощь Кмиру бросился Лафорт, который схватил Лоренса за ногу и принялся выкручивать ее. Лоренс изогнулся в ту же сторону и другой ногой заехал Лафорту по ребрам. Тот полетел на пол и покатился вниз по ступеням, увлекая за собой и Лоренса.

Замедлить неудачный «спуск» по лестнице Лоренс оказался не в состоянии. Продолжая бороться с Лафортом, он чувствовал, как больно ударяется локтями и коленями о каждую ступеньку. Один раз он ударился головой, причем так сильно, что из глаз посыпались искры. Наконец соперники врезались в землю и отлетели в разные стороны. Лоренс заметил, что к ним бегут несколько человек. Это были жители деревни, дети и взрослые. Никого из бойцов своего взвода среди них он не увидел. Джасинта продолжала кричать. Свет из открытой двери внутреннего дворика падал как раз на то место, где приземлились Лоренс и его противник. По всей видимости, шум драки разбудил всю деревню.

Впрочем, это нисколько не беспокоило Лафорта, вознамерившегося во что бы то ни стало продолжить схватку. Лоренс ловко перекатился на другой бок, вскочил на ноги и вовремя отразил направленный ему в лицо кулак Лафорта. Удар получился не очень точным, потому что давала о себе знать боль в руке, и пришелся противнику в плечо. Тот пошатнулся, однако снова попытался провести захват. Лоренс опередил его и коленом ударил в подбородок. Голова Лафорта безвольно откинулась назад. Лоренс довольно ухмыльнулся, когда тот как тряпичная кукла грохнулся на спину в почти бессознательном состоянии. В следующее мгновение сзади на него обрушился Кмир, и оба полетели на грязную влажную землю рядом с Лафортом.

– Это он! – закричала Дениза. – Тот человек!

Будет замечательно, подумал Лоренс, нанося Кмиру удар по адамову яблоку, если они подумают, что насильник – я.

– Это же настоящие дикари! – раздался незнакомый мужской голос.

– Остановите их! – снова крикнула Дениза. – Разнимите их! Он искалечит его!

– Джасинта! Джасинта, где ты?

Кмир ударил Лоренса ногой по ребрам, опрокинув его на землю. Тот дважды перекатился через спину, вскочил и снова набросился на Кмира. В следующее мгновение оба полетели на землю.

– Прекратите! – закричала Дениза. – Пожалуйста, помогите!

– Джасинта?!

– Отец! Отец, я здесь!

– Джасинта!

– Зови Дракона! – сказала Дениза. – Он заставит их прекратить это!

– Нет, дитя мое! Как ты? С тобой ничего не случилось? Джасинта, они тебе ничего не сделали?

– Хватит! Прекратите! У меня все нормально, отец!

Лоренсу, на которого навалился Кмир, тут же схвативший его за горло, ничего не оставалось, как сделать то же самое. Они вцепились друг в друга, как два пьяных забулдыги, барахтающиеся в грязной сточной канаве. Наверху оказывался то один, то другой.

– Пожалуйста, не надо! – взвизгнула Дениза. Неожиданно сверкнула вспышка ослепительно белого света.

Лоренс и Кмир на миг замерли. В следующее мгновение их обоих сжали крепкие руки десантников и оттащили друг от друга.

– Что тут, черт возьми, происходит? – потребовал ответа Нтоко. Лоренс облегченно вздохнул, поскольку его поставили на ноги. Он подумал, что вряд ли сумел бы подняться без посторонней помощи.

Вокруг соперников собрались остальные земляне, высвечивая их огнями боевых шлемов. Жители деревни крепко прижимали к себе детей. Десантники были главным образом в шортах – они только что вскочили с постелей, разбуженные шумом борьбы. Многие еще не вполне проснулись. Со всех сторон подходили все новые и новые обитатели деревни.

– Ну? – продолжал ждать ответа Нтоко.

– Они… хотели изнасиловать эту девушку, – с трудом сумел выдохнуть Лоренс. – Я услышал ее крик.

Нтоко пристально посмотрел на Джасинту. Теперь она стояла, прижимаясь к отцу, который успокаивающе обнимал ее. Дениза прижималась к матери.

– Черт! – пробормотал он и перевел взгляд на Кмира.

Тот был весь заляпан грязью и перепачкан кровью. Лафорт все еще пытался самостоятельно встать на ноги. Мортет стоял на балконе и держался за нос, стараясь унять кровотечение. Его рубашка была залита кровью. Было просто удивительно, что столько крови натекло из одного только разбитого носа.

Нтоко отдал распоряжение прислать к нему караульного сержанта. Когда тот пришел, они начали о чем-то оживленно шептаться. Лоренс не смог разобрать ни единого слова.

Затем оба сержанта повернулись к собравшимся.

– Предлагаем всем разойтись! – заявил Нтоко. – Вы трое, – он ткнул пальцем в Мортета, Лафорта и Кмира, – немедленно отправляетесь на свою квартиру. Семьсот часов домашнего ареста. Треверс! Будешь караулить их. Если они высунут нос за порог раньше положенного времени, имеешь право применить к ним силу.

– Слушаюсь, сэр! – козырнул десантник по фамилии Треверс.

Нтоко подошел к Джасинте и ее родителям.

– Вам нужна медицинская помощь? – осведомился он.

– Нет, – ответил отец девушки и еще крепче обнял дочь. – От вас нам ничего не нужно.

Джасинта кивнула, подтверждая слова отца.

– Отлично. Тогда я попрошу вас вернуться домой и оставаться там до самого утра. Обещаю вам, что подобное больше никогда не повторится. Даю вам мое слово.

– Спасибо.

Было удивительно, что одна простая фраза может сделать так много, разрядить взрывоопасную ситуацию. Десантник, державший Лоренса, передал его Нику и Эмерси, и те помогли незадачливому герою добраться до дома. Скоро все разбрелись по своим местам, обсуждая случившееся приглушенными голосами.

Неожиданно перед Лоренсом выросла Дениза. Она робко улыбнулась и сказала:

– Спасибо.

Поблагодарив его, девочка бросилась догонять родителей.

– Я смотрю, ты уже обзавелся новой подружкой, Лоренс! Милашка, правда?

– Хватит мне таких шуточек. Пошли!

На том месте, где только что стояла девочка, появился Нтоко. Однако лицо его в отличие от Денизы было неулыбчивым.

– Ты что себе думаешь, парень? Хочешь стать героем, пользуясь служебным положением и временем?

– Вы бы тоже попробовали, сержант. Может, у вас это лучше получилось бы.

– Я бы позаботился о подмоге. Тебя что, не учили этому?

– Я вызывал вас.

– О господи!..

Они подошли к своему дому и поднялись на балкон. Лоренс слегка пошатнулся и, чтобы не упасть, был вынужден ухватиться за перила. Теперь, когда адреналин и эндорфин успели перегореть в его крови, возникло ощущение, что все его тело разламывается от боли. Войдя в холл, Лоренс сразу же рухнул на диван.

– Мне нужно выпить! – сообщил он.

Киббо открыл банку пива и протянул ему. Лоренс сделал глоток и понял, что большего количества просто не осилит. Нтоко сел рядом с ним и открыл аптечку.

– Ну что, держись, герой!

Проснувшись утром, Лоренс почувствовал, что все мышцы его тела как бы одеревенели. После горячего душа самочувствие немного улучшилось. На лодыжке обнаружилась внушительных размеров опухоль. На обеих ногах красовались ссадины. На теле вряд ли оставался хотя бы один квадратный сантиметр, на котором не было бы синяков. Однако Нтоко заявил, что ничего опасного для здоровья нет и что Лоренсу не следует залеживаться в постели.

– Ничего серьезного у тебя нет. Так что от службы тебя никто не освобождает.

Лоренс позавтракал вместе с Ником и Эмерси, которые всласть поиздевались над вчерашним поединком. Сержант завтракать не стал и ушел из дома, когда Лоренс все еще был в душе. Он вернулся лишь к тому моменту, когда покончили с утренней трапезой.

– Оставьте нас одних! – приказал он Нику и Эмерси, и те поспешили выйти.

– Что же теперь будет? – спросил Лоренс.

Нтоко налил себе кофе и сел напротив него.

– У меня был разговор с капитаном. Он хочет побыстрее замять это дело.

– Как это понимать?

– Это следует понимать так: когда мы вернемся в казарму, ни о каких праведных героях-скандалистах никто не узнает.

– Вы хотите сказать, что отпустите эту троицу на свободу? Они намеревались устроить групповое изнасилование семнадцатилетней девушки. Я это дело так не оставлю!

– Мы все прекрасно знаем, что намеревались сделать эти парни, и не допустим, чтобы они остались безнаказанными. Но разобраться с этим нужно так, чтобы избежать скандала и, что называется, сохранить лицо. Можно дать делу другой ход.

– Каким образом? – удивился Лоренс.

– Хорошо, давай посмотрим на случившееся твоими глазами, чистыми, невинными и справедливыми. Ты предлагаешь, так сказать, устроить публичную стирку нашего грязного белья. Лафорта, Мортета и Кмира отдают под суд. Их признают виновными, отправляют на родину, и они получают пятнадцать лет тюрьмы. Все это вполне справедливо. Каждому по делам его. Но после того как им будут предъявлены обвинения, непременно начнется выяснение обстоятельств случившегося.

– Они – мерзкие ублюдки, напившиеся как свиньи. Вот потому-то все и случилось.

– Верно. Но возникнет закономерный вопрос: почему капитан Лейттак плохо руководит подчиненными? Почему он допустил, что они посмели задумать такое гнусное дело? Почему сержант взвода вовремя не пресек прискорбный инцидент? Вина за это происшествие обязательно ляжет на сержанта, ты прекрасно это знаешь. А как караульные десантники могли не заметить того, что происходило? Почему они не вмешались?

– Они должны были вмешаться.

– Знаю, парень. Но здесь дела обстоят не так, как в других местах. Ты же видишь, что здесь все ребята стараются обобрать эту деревенщину, прикарманить все ценное, что только можно здесь найти. Лейту следовало установить железную дисциплину с самого начала. Но он этого не сделал, потому что не желал показать себя слишком строгим начальником и захотел спокойной жизни. Вот потому дело и дошло до того, что трое засранцев устроили ночью тарарам. Именно из-за них мы все и вляпались в дерьмо по уши. Если об этом станет известно высокому начальству, у половины участников нашей экспедиции будут неприятности. Послужные списки ребят окажутся безнадежно изгажены.

Лоренс сделал глоток чая, который уже успел остыть.

– Вы хотите сказать, что если я попытаюсь добиться правды и доложу об этом начальству, то подведу своих товарищей?

– Я тебе уже сказал, что делу можно дать и другой ход. Лейт уладит инцидент, используя свои каналы, если, конечно, ты не станешь артачиться и позволишь ему сделать это.

– А что это за каналы?

– Сейчас объясню. Ты держишь язык за зубами, не болтаешь лишнего и возвращаешься из экспедиции, имея на своем счету благодарность начальства. Это самое лучшее, что можно получить за то, что ты прикрыл задницу генералу во время боя. Нашивка на погоны тебе тогда гарантирована. Мортет, Лафорт и Кмир после возвращения домой попадают в черный список. Их быстренько уволят или понизят в звании, и они до конца службы будут благодарить судьбу, чистя солдатские сортиры. Во всяком случае, наград за эту экспедицию им не видать как собственных ушей. Ну и рассчитывать на любезность со стороны руководства корпорации им точно не придется, и на лестные служебные характеристики тоже. А без них ни один предприниматель на всей планете не возьмет их на работу. Такие вот дела.

– А Лейт выйдет из этого дерьма чистеньким, без единого пятнышка. Я угадал?

– Угадал, парень. Но, кроме него, сухими выйдут из воды и много славных ребят, которые могли бы пострадать из-за его бесхребетности. В следующий раз он поведет себя по-другому и будет командовать подчиненными так, как надо. Твое молчание, Лоренс, послужит доброму делу. Мы-то с тобой знаем, что есть хорошие офицеры, не чета этому Лейту. Так что ты о них лучше подумай, а не об этой девчонке.

– Вот только этого не надо, сержант. Не надо убеждать меня в том, что я могу как-то изменить этот бессмысленный дерьмовый бардак!

– Ладно, парень, не буду больше продолжать эту тему. Можешь относиться к нашей службе как тебе угодно. Но тебе действительно надо принять серьезное решение. От этого никак не увильнуть, приятель. Если хочешь знать, то я прошлой ночью поступил бы, наверное, так, как ты. Ты повел себя правильно.

– Вы кое о чем промолчали, сэр?

– Интересно, о чем же?

– О девушке. О Джасинте. Что она об этом думает?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Трое бравых парней из «ЗБ» пытались изнасиловать ее.

– Но ведь они не сделали этого, верно? Благодаря нашему герою дня, вернее, ночи. Да, она испытала шок. Но ведь она никогда не испытает подобного, потому что мы сюда больше не вернемся. Она может и дальше продолжать свою мирную вегетарианскую жизнь. Пройдет полгода, и она перестанет вспоминать о случившемся.

– И это все, что вы можете сказать?

– Такова политика, парень. Мы рискуем очень многим, тогда как она не рискует ничем. Так какое ты принимаешь решение?

Лоренс усмехнулся, чувствуя, как заболели разбитые губы. Что ж, у сержанта хватило благоразумия дипломатично убедить его, сделав вид, что у него, у Лоренса, есть возможность выбора. Нтоко понимает, что если он даст правдивые показания о случившемся, то пострадают не только Лейт и другие сержанты, но и в первую очередь он сам.

В этом нет ничего нового, такова уже давно сложившаяся практика в работе корпораций. Так было всегда и так будет впредь.

Он сделал еще один глоток давно остывшего чая.

– Мне кажется, синяки у меня от того, что я вчера ночью свалился с лестницы.

Глава 14

Военно-полевой суд заседал в банкетном зале отеля «Барнсдейл», в котором временно размещались восемь взводов корпорации «ЗБ», а также служащие половины корпуса промышленно-технологической службы. В конце просторного помещения имелась небольшая эстрада, на которой обычно выступал ресторанный оркестр. Теперь же на нем стоял один-единственный стол с тремя креслами для офицеров трибунала, возглавляемого Эбри Жангом. Прямо под эстрадой, на площадке для танцев стояли еще два стола. За одним сидели представители стороны обвинения в лице адвоката «ЗБ», полицейского судьи Мему-Бэй, Хезер Фернандес и еще двух высокопоставленных юристов. Возле стола защиты стояло два кресла, предназначавшихся для за Хэла Грабовски и лейтенанта Брелоу.

В зале были также расставлены рядами пятьдесят пластиковых кресел для приглашенных на суд служащих «ЗБ», тщательно отобранных представителей местной общественности и нескольких журналистов. Первый ряд предназначался для мэра и тех, кто решит присоединиться к нему, – пары его старых друзей, Маргарет Рис и детектива Галлиани. По периметру зала была расставлена охрана – десять десантников. Пришедшие на суд горожане изо всех сил старались не обращать на них внимания. Ради такого торжественного случая решили не экономить на электроэнергии, и свет в зале был включен на полную мощность.

Когда Лоренс ввел в зал Хэла, ему хватило одного лишь взгляда, чтобы прийти в негодование от воцарившейся в зале атмосферы ложного пафоса, которым, несомненно, будет проникнуто предстоящее судилище.

– Это не процесс, а дерьмовая показуха! – недовольно процедил он, обращаясь к Брелоу, когда Хэла отвели в сторону. Лейтенант ничего не ответил и лишь пожал плечами.

Лоренс взял из зала стул и поставил его рядом со столом защиты. Затем сел на него и ободряюще похлопал Хэла по колену. Тот ответил смущенно-благодарной улыбкой.

Приходить на суд Лоренса никто не уговаривал. Он надел форму со всеми регалиями. Наград на нем было больше, чем на всех остальных офицерах. Если он пожелал поддержать на суде своего подчиненного, то никто из сержантов, помогающих при проведении процесса, не сможет помешать ему в этом. Брайант, сидевший вместе с другими офицерами, заметил Лоренса и смерил негодующим взглядом.

Старшина призвал к тишине в зале и потребовал, чтобы присутствующие в зале встали. Члены трибунала проследовали на свои места на эстраде.

Придраться к судебной процедуре Лоренс не смог бы даже при всем желании. Линия обвинения проводилась в строгом соответствии с законом. Суду изложили все подробности рассматриваемого дела. Присутствующим были показаны отрывки из видеозаписи допросов Хэла Грабовски. Через двадцать минут стало ясно, что ничего хорошего ему ждать не приходится.

Когда вызвали Галлиани, тот поведал суду об алиби Хэла, вернее, той его версии, которой землянин упрямо продолжал придерживаться.

– Удалось ли вам найти такси, на котором ехал обвиняемый? – спросил обвинитель.

– Нет, ваша честь, – ответил Галлиани. – Компьютерная система контроля за уличным движением не установила каких-либо маршрутов такси на названной улице в указанное время. Однако мистер Грабовски настаивает на том, что именно в этот час вернулся в казарму. Признаюсь вам, мы проверили маршруты всех такси Мему-Бэй, которые работали в тот день. Ни одна машина в упомянутое мистером Грабовски время не проезжала указанным им маршрутом.

– Понятно, – самодовольно произнес обвинитель. – А бордель, в котором, как утверждает обвиняемый, он побывал в ту ночь? Это заведение на самом деле существует?

– Нет, сэр. Согласно утверждению мистера Грабовски, бордель находился на Минстер-авеню. Мы осмотрели там каждый дом. Никакого борделя там нет, одни только частные дома.

Лоренс сам побывал на Минстер-авеню два дня назад. Для этой цели он сменил боевой костюм на гражданскую одежду – рубашку с высоким воротником, чтобы не видны были клапаны на шее. Прежде чем отправиться туда, он просмотрел изображения улицы, подключившись к сети городского департамента градостроительства. Он показал их Хэлу, который с некоторой неуверенностью указал на дом номер восемнадцать.

Оказавшись перед названным местом, Лоренс осмотрелся по сторонам. Перед домом, окруженным оградой чугунного литья, располагался небольшой ухоженный сад. Все выглядело именно так, как и описывал Хэл. Белый каменный фасад. Большие окна. Как и все остальные дома на этой улице, здание было типичным жилищем представителей верхнего слоя среднего класса. Лоренс включил свой инфобраслет и вышел на связь с «Праймом». Когда квазиразумная программа разархивировалась, по оптроническим мембранам замелькали сложные изображения оттенка индиго. Возможно, то была лишь игра разгулявшегося воображения, однако казалось, будто они смотрятся гораздо ярче, чем стандартные иконки самого браслета.

Лоренс подключился к базе данных Мему-Бэй и отдал приказание «Прайму» прочесать системы ИР всех тамошних жителей и маршруты местного транспорта. Информация начала поступать буквально в следующую секунду после команды. Софт, которым пользовалась группа сопротивления «Килбой» для маскировки своей деятельности, был выше всяческих похвал. Мысль об этом еще больше усилила подозрения Лоренса относительно того, что подпольщики явно внедрились в «альфу» и многое в ней изменили.

ИР дома номер восемнадцать по Минстер-авеню не сообщил ему ничего интересного, потому что полностью бездействовал всю последнюю неделю – вся система ожидала ремонта. Небольшие независимые участки домашней сети функционировали в автономном режиме ожидания, однако протоколы памяти в них отсутствовали.

Но самым странным было то, что в Сети система безопасности была также отключена, а ее датчики даже не потребляли энергии.

После просмотра протоколов уличного движения по Минстер-авеню выяснилось, что в ту злосчастную ночь по ней проехало всего несколько машин. Никакое такси возле дома номер восемнадцать в названное Хэлом время не останавливалось. Тем не менее при помощи «Прайма» удалось внедриться поглубже в местную транспортную сеть. В промежуток между 12.48 и 1.10 ночи поток информации, поступавшей в Сеть, повысился лишь на незначительный процент.

После того как Хэл Грабовски ушел.

Однако подобное увеличение в протоколах памяти ничем не объяснялось. И все же подобный минутный сбой потока информации – факт довольно подозрительный и необъяснимый – не сможет убедить суд в невиновности Хэла, поскольку сторона обвинения уже получила сведения о том, что в образце белкового вещества, взятого из тела девушки, обнаружен след ДНК Хэла Грабовски. Такое ничтожное заявление о сбое информации суд скорее всего даже слушать не станет. Однако для самого Лоренса даже этой малости было больше чем достаточно.

Лоренс перешел через дорогу и позвонил в дверной звонок. Пришлось ждать почти целую минуту, прежде чем дверь открылась. На пороге стояла женщина в переднике. Она подозрительно посмотрела на Лоренса.

– Что вам угодно?

– Элен Мелкетт? – вопросом на вопрос ответил он.

– А вы кто такой?

– Меня зовут Лоренс Ньютон. Я защитник в деле по подозрению в изнасиловании, совершенном инопланетянином.

Его слова явно не придали женщине желания говорить с кем-либо по этому вопросу.

– И что?

– Видите ли, подозреваемый утверждает, что во время этого неприятного происшествия находился на вашей улице. Вы ничего не можете сказать по этому поводу?

– Мистер Ньютон, это гадкое, непристойное преступление произошло в час ночи. В это время я спала. Я абсолютно уверена в том, что не видела здесь никакого инопланетянина.

– Благодарю вас, я так и думал. Послушайте… э-э-э… – Он порылся в карманах и вытащил медиакарту. Затем включил видеофайл.

– Извините меня за назойливость, но вы не видели этого человека?

На экране карточки появилось изображение Хэла Грабовски.

Элен Мелкетт внимательно вгляделась в него.

– Нет. Никогда.

– На самом деле? Странно.

– Что вы хотите этим сказать?

Лоренс отдал карточке приказание вывести на экран новый файл.

– Это ведь чертеж холла вашего дома, верно?

Он посмотрел за спину Элен на лестницу, которая вела на площадку второго этажа.

На сей раз Элен Мелкетт даже не удостоила взглядом изображение второго файла.

– Похоже на то.

– Я бы сказал, что холл идентичен изображению на чертеже. Даже мраморная облицовка точно такая же.

– Что вам угодно, мистер Ньютон?

– Этот подозреваемый инопланетянин описал дом на вашей улице, в котором он побывал, так что его описание совпадает с архитектурным планом вашего дома. Откуда бы ему знать, как выглядит ваш холл, если бы он не был здесь? Но ведь вы сказали, что никогда не видели этого парня, верно?

– Убирайтесь прочь! – негодующим тоном воскликнула Элен Мелкетт. – Убирайтесь, и чтобы я вас больше никогда не видела возле моего дома! Если вы еще раз появитесь здесь, я вызову полицию!

С этими словами она захлопнула дверь прямо у него под носом.

Сторона обвинения вызвала Хэла и предложила ему встать на место для допроса свидетелей. Только сейчас Лоренс по достоинству оценил старую поговорку о том, что злейший враг человека – это он сам. Дело с каждой минутой принимало все более скверный оборот.

Сторона обвинения пожелала узнать, с какой целью Хэл Грабовски нарушил комендантский час.

Хэл бесхитростно ответил, что ему до смерти захотелось трахаться.

Сторона обвинения пожелала узнать, куда он отправился в ту ночь, желая удовлетворить свою неистребимую физиологическую потребность.

Хэл ответил, что для этой цели выбрал бордель на Минстер-авеню. Было видно, что он упрямо вцепился в свою версию произошедших событий и не собирается отступать от нее ни на йоту. Лоренс предположил, что, по всей видимости, родители приучили парня всегда говорить только правду, какой бы неприятной она ни была.

Сторона обвинения разгромила предлагаемую Хэлом версию событий злосчастной ночи в пух и прах. Лейтенанту Брелоу не удалось предоставить каких-либо надежных доказательств невиновности своего подзащитного. Затем последовал рад вопросов о генетической экспертизе взятых у обвиняемого образцов. Хэл по-прежнему настаивал на том, что девушка, с которой он занимался сексом, была проституткой, а все остальное – гипотетическое изнасилование и несуществующий бордель – «подстава», организованная подпольной организацией «Килбой».

Его признание лишь усугубило сложившуюся ситуацию. Судьям прокрутили запись шокирующего заявления Франсины Хэзлдайн. Лоренс внимательно следил за выражением их лиц, в то время как в зале звучал высокий прерывающийся голос юной девушки, описывавшей со всеми мучительными подробностями то, что произошло с ней в ту ужасную ночь.

По мере того как продолжался этот фарс, Лоренс проникался все большим уважением к изобретательности и целеустремленности участников движения сопротивления. Вместе с тем в душе у него закипал гнев. Как оказалось, подставить Хэла было не слишком сложно. Лоренсу очень хотелось прямо сейчас встать и обратиться к местным жителям со следующим вопросом:

– Почему вы не попытались проделать такую же штуку со мной?

Впрочем, подобный поступок стал бы лишним подтверждением верности выбранной подпольщиками стратегии и своего рода триумфом их блестящего замысла.

Лоренсу также не давал покоя ужасающе широкий спектр ответственности. Подобный процесс должен был бы состояться тогда, когда произошла та давняя история на Таллспринге. То, что суд тогда не состоялся, ни в коем случае не было его виной. В тот раз нарушителям закона удалось избежать правосудия. Сейчас же правосудие, наоборот, мстит за проявленное к нему неуважение, наказывая явно невиновного человека.

Лоренс еще долго размышлял над тем, действительно ли существует какая-то связь между этими двумя случаями.

Если Господь допустил это, значит, у него несколько извращенное чувство юмора, решил он.

После пяти часов допроса свидетелей трибунал объявил о перерыве, необходимом для подготовки вердикта. Перерыв длился полтора часа. По мнению Лоренса, этого времени было достаточно для вынесения вердикта, который был определен уже тогда, когда военно-полевой суд только начался.

Хэл стоял перед эстрадой, повернувшись лицом к членам трибунала. Плечи его распрямились, когда Эбри Жанг приступил к оглашению вердикта.

По обвинению в нарушении прямого приказа начальства и нарушении комендантского часа: виновен.

По обвинению в обмане местной полиции: виновен. По обвинению в изнасиловании: виновен.

– Нет! – крикнул Хэл. – Я не виновен!

Из груди присутствующих почти синхронно вырвался шумный вздох. Но то не был вздох ликования и злорадства, а скорее всеобщего чувства справедливости и победы. Несмотря ни на что, исход дела, по их мнению, оказался верным.

Хэл снова сел, а лейтенант Брелоу произнес речь, которую Лоренс вынужден признать открытым призывом к снисхождению. После этого присутствующие встали, чтобы заслушать приговор суда.

Эбри Жанг, на лице которого было написано выражение крайней озабоченности, произнес:

– Хэлфорд Грабовски, на основании особой тяжести совершенного вами преступления суд приговаривает вас к самому строгому наказанию, определенному полномочиями суда. Вы приговариваетесь к смертной казни!

Услышав эти слова, Хэл Грабовски впал в настоящее безумие. Он принялся выкрикивать жуткие ругательства и бросился к двери, раскидывая всех, кто имел несчастье в это мгновение оказаться у него на пути. Присутствующие с криками бросились врассыпную.

Потребовались усилия двух десантников, чтобы схватить Хэла и вколоть ему успокоительное. После этого его обмякшее, бесчувственное тело выволокли из банкетного зала.

Эбри Жанг огладил мундир и, прочистив горло, сказал:

– Приговор будет приведен в исполнение послезавтра на рассвете. Приговор обжалованию не подлежит. Лейтенант Брелоу, прошу вас известить об этом вашего подзащитного. Суд окончен.

Члены трибунал покинули свои места. Лоренс даже не шевельнулся. Повернувшись к нему, Брелоу сказал:

– Мне очень жаль, поверьте мне. Он не заслуживает этого. – Не получив ответа, он кивнул и поспешил выйти из зала вслед за остальными. Вскоре зал почти полностью опустел.

Эмерси и остальные десантники из взвода 435NK9 выстроились в шеренгу перед столом защиты. Лоренс внимательно посмотрел каждому из них в глаза.

– Если кто-нибудь из вас боится потерять работу в «Зантиу-Браун», ему лучше уйти отсюда прямо сейчас.

Кто-то из десантников презрительно фыркнул, остальные продолжали преданно смотреть на сержанта, ожидая, что он скажет дальше.

– Отлично, – сказал Лоренс. – Тогда пора приступить к игре без правил.

На сей раз Джозеп сам приехал в космопорт. Он оказался там ровно в полдень и прошел через главные ворота, предъявив пропуск на имя Эндила Пайна, младшего менеджера компании, получившей франшизу на обслуживание административного блока. Искусственный Разум генерального руководства космопорта выделил его машине место на стоянке № 7. По причине невысокого социального статуса Эндила Пайна ему пришлось пройти пешком довольно большое расстояние до самого административного блока.

В руке Джозеп нес небольшой плоский чемоданчик, непременный атрибут руководителя любого ранга. Таким же атрибутом были и солнечные очки, поэтому он надел дешевенькие пластмассовые окуляры. Светло-зеленый комбинезон отличался от одежды других работников космопорта, но на нем красовался логотип его фирмы, нашитый на нагрудный карман. Вместо туфель на ногах у него были сапожки. В общем и целом внешне он ничем не отличалась от других служащих космопорта.

Стоявшее высоко над горизонтом солнце золотило своими лучами массивное пятиугольное строение с чуть выпуклыми стенами из тонированного стекла. С того места, где сейчас находился Джозеп, административный блок был похож на огромную головку тюльпана с плоской макушкой. Он стоял неподалеку от здания терминала, в стороне от более высокой сторожевой башни. Несмотря на то что административный блок занимал всего пять этажей, согласно архитектурному плану, который удалось при помощи «Прайма» выудить из базы данных, в здании имелось еще пять подземных уровней.

Когда Джозеп добрался до главного входа, ему пришлось еще раз полностью повторить процедуру идентификации личности, при которой ИР проверял кожный покров ладони и лица посетителя. Служба безопасности в административном блоке более внимательно относилась к своим обязанностям, чем охрана на входе в главный терминал.

Оказавшись внутри помещения, Джозеп не стал подходить к сидевшему за регистрационной стойкой дежурному и стоявшим возле него двум караульным десантникам, а направился прямо к лифтам, расположенным в центральном фойе. Те, кто каждое утро приходил сюда на работу, как правило, не обращали на охрану особого внимания. Джозеп спустился на лифте до первого подземного этажа, где располагались офисы и столовая обслуживающих фирм и административно-хозяйственной части.

До сих пор никаких отличий от плана здания, вытянутого из базы данных, не наблюдалось.

Джозеп зашел в туалет и занял одну из кабинок. ИР зарегистрировал его при помощи объектива камеры видеонаблюдения. Охват системы наблюдения внутри здания был практически универсальным, и видеокамер не было лишь в самих туалетных кабинках. Их отсутствие не означало чего-то особенного. ИР постоянно отслеживал все передвижения людей, и поменяться с кем-то местами было просто невозможно. В кабинку только что зашел Эндил Пайн. Если из нее выйдет кто-то другой, то ИР немедленно приведет в действие сигнализацию.

Однако более всего Джозеп опасался не сигнализации, а возможности того, что ему не удастся осуществить ряд необходимых изменений. На данной стадии операции самым главным предметом беспокойства была наблюдательность людей, их внимание к самым незначительным мелочам. «Прайм» Джозепа внедрился в сеть административного блока и принялся обрабатывать протоколы монитора. Вскоре ИР отметил, что в кабинке туалета в данную минуту находится Скет Магерсан. После того как переключение электронных архивов завершилось, Джозеп на мгновение замер на месте и постарался максимально сосредоточиться. Д-переписанные органеллы в глубине клеток его организма ускорили работу и начали стремительно изменять его плоть. Пигментация кожи лица сделалась темнее обычного. Стали изменяться и сами черты лица. Кончик носа сделался шире, ноздри также увеличились. Изменились губы, став не такими пухлыми, как раньше. Щеки сначала немного обвисли, потом натянулись, значительно сгладив скулы. Зрачки приобрели светло-карий оттенок.

В чемоданчике Джозепа нашлось небольшое зеркальце. Он достал его и принялся изучать свое измененное лицо.

Они довольно долго наблюдали за Скетом Магерсаном, когда этот пилот космоплана корпорации «ЗБ» ел и выпивал в барах и ресторанах Даррелла. Выбрали Магерсана по той причине, что он был одного с Джозепом роста, веса и телосложения. Такое сходство требовалось для того, чтобы д-переписанные системы Джозепа смогли бы без особых проблем сымитировать его внешность. Голос у Магерсана оказался ниже, чем у Джозепа, а акцент был типично кейптаунским, однако эту проблему можно было без всяких проблем решить при помощи прямой связи с нейротронным процессором, управлявшим программой голосового синтезатора. Джозепу также удалось с идеальной точностью воспроизвести походку Магерсана, слегка покачивавшего при ходьбе плечами.

В зеркале отразилось лицо Скета Магерсана. Джозеп удовлетворенно кивнул, затем снял с себя зеленый комбинезон и вывернул его на другую сторону. Теперь это был темно-серый стандартный летный костюм пилота «ЗБ» со всеми соответствующими знаками отличия, мешковатыми карманами на штанинах и эластичным поясом. Джозеп вышел из кабинки и неторопливо вымыл руки, стараясь, чтобы камеры слежения как следует запечатлели его лицо. «Прайм» проверил ИР системы безопасности, но не зафиксировал никаких свидетельств того, что новый облик Джозепа вызвал тревогу.

Для контроля над главным хранилищем Саймон Родерик остановил свой выбор на самой простой системе защиты. Электроника на минимуме, главный расчет на охранниках-людях. Подобное недоверие к электронике объяснялось его нежеланием информировать службу безопасности космопорта о том, что проводится тайная операция. Об этом никто не должен был знать.

В соответствии с базой данных административного блока офис на подземном этаже № 4 занимали Кван и Рейне, официально относившиеся к службе хозяйственного снабжения Третьего флота. Именно они занимались поставкой запасных частей для космопланов «Сяньти», работая при помощи своих собственных ИР, чтобы максимально снизить административные расходы. Этой цели также служила информация, которую они черпали из местной компьютерной сети. Она поступала в избытке, и часть ее вроде графиков полетов оставалась непосредственно невостребованной. Это был типичный информационный балласт.

Саймон занял соседний с Кваном и Рейнсом офис. В списках ИР Саймон значился управляющим хозяйственной службы, занимавшейся поставками электронного оборудования для космопланов.

Оба офиса были обставлены вполне стандартно, правда, видеокамер ни в том, ни в другом не было. Саймону не хотелось лишний раз рисковать и дать подпольщикам шанс установить слежку за его собственными шпионами.

Первый офис использовался в качестве центра наблюдения. Одна из его стен была отведена под плоские экраны, на которых транслировались изображения с видеокамер, расположенных в разных частях административного блока. Связь поддерживалась при помощи оптоволоконных кабелей. Качество изображения обеспечивалось стандартными датчиками, но электрические провода при этом не использовались. Подачу электроэнергии легко могли засечь и тем самым привлечь ненужное внимание. Каждый экран имел свой собственный независимый источник питания – ряд элементов, располагавшихся в одном из углов комнаты. Таким образом, теоретически исключалась утечка сведений из сети административного блока, которые злоумышленники могли бы отследить, внедряясь в базу данных космопорта.

Адул Кван посмотрел на открывшиеся двери лифта подземного этажа № 5. Из лифта вышел человек в форме «ЗБ».

– Кто это? – недовольно проворчал Адул.

В соответствии со стандартной процедурой на каждого человека, оказавшегося на пятом подземном этаже, должно было поступать подтверждение допуска. Питание экрана было напрямую связано с настольным компьютером, не имевшим связи с местной сетью, в который были загружены файлы с личными данными персонала.

Кто бы ни был этот новоприбывший, он в данный момент проходил как раз под объективами камер, наблюдающих за лифтами.

– Скет Магерсан, – прочитал Брэддок его имя на дисплее. – Минуточку!

Нахмурившись, он принялся просматривать кучу машинописных текстов. Вместе с Адулом они в отсутствие посторонних часто делали нелицеприятные высказывания в адрес Саймона Родерика, который настаивал на необходимости хранить бумажные распечатки документов. Однако их шеф был непоколебим в убеждении, что в «альфу» влезают хакеры, способные сделать с архивами все что угодно. Поэтому каждое утро неизменно распечатывались графики работы и передвижения персонала космопорта. Таким образом, можно было отслеживать появление в административном блоке людей вообще и подозрительных личностей в частности.

Брэддок взял распечатку Магерсана и принялся внимательно изучать ее.

– О господи! У него же сегодня выходной. Он последние пять дней провел в полетах!

Адул выпрямился и бросил взгляд на другие экраны, наблюдающие за подземным этажом № 5.

– Что же он делает сегодня в космопорту и именно на этом этаже?

– Хороший вопрос, – произнес Брэддок и подошел к коллеге. Они стали наблюдать за тем, как Магерсан идет по коридору, приветливо кивая встречавшимся на пути людям.

– Направляется прямо к хранилищу, – понизив голос, пояснил Адул.

– Это пока еще не до конца ясно.

– Чушь! – возбужденно ответил Адул.

Магерсан прошел в отдел связи. Он назвал пароль и прижал к сканеру ладонь для идентификации кожного покрова. Образец его голоса и кровеносных сосудов, очевидно, совпал с базой данных.

Дверь распахнулась.

– Сэр! – Брэддок направился в двери, соединявшей оба офиса, и торопливо открыл ее. – Сэр, кажется, мы вышли на их след!

Отдел связи размещался в двух кабинетах, соединенных коротким коридором. Камеры слежения подтвердили, что внутри находятся всего двое людей – один человек в первом кабинете, второй – в третьем. Когда открылась внешняя дверь, Джозеп проскользнул внутрь и подождал, пока она закроется. При помощи «Прайма» он выбрал изображения двух видеокамер. Ни один из двух служащих «ЗБ», находившихся в отделе, не услышал звука открываемой двери. Джозеп подождал пару секунд, после чего приказал «Прайму» вызвать человека, находившегося в первом кабинете. Ему якобы поступил запрос из отдела ремонта в связи с проблемой, возникшей с электронным оборудованием одного из космопланов. Джозепу удалось легко сымитировать голос бригадира ремонтников.

Когда офицер связи начал отвечать Джозепу, тот быстро прошел мимо первого кабинета и зашел во второй. Его «Прайм» мгновенно вывел из строя три датчика системы тревожного оповещения, которые включились в тот момент, когда он вошел. Джозеп закрыл дверь на задвижку, затем тихонько вздохнул, как будто ожидал увидеть, как отреагируют на него находившиеся в кабинетах служащие. Судя по изображениям видеокамер слежения, те продолжали работать, сидя за своими столами.

Главное хранилище было защищено массивной стальной дверью, усиленной сплавом из микрочастиц бора. До прибытия «ЗБ» в нем хранились золото и платина, использовавшиеся в производстве электронных микросхем, которое осуществлялось на орбитальных станциях. Теперь же драгоценные металлы загружались на борткосмических кораблей землян, и в сейфах оставалось достаточно места для хранения шифрованных кодов «ЗБ».

Дверь закрывалась на два замка, которые отпирались при помощи сложной процедуры сканирования кожных покровов руки. Замки открывались одновременно двумя разными людьми. Джозеп извлек из наколенного кармана брюк пару тонких, извлеченных из тела Дракона модулей и приложил один из них к верхнему замку. Его поверхность медленно сморщилась, открываясь навстречу сканеру. Второй модуль накрыл нижний замок. После этого Джозеп открыл оба замка, и магнитные запоры щелкнули, издав звук настолько громкий, что он невольно вздрогнул.

Джозеп потянул на себя тяжелую дверь, открывая вход. Хранилище имело форму куба со стороной восемь метров. Когда он шагнул внутрь, комнату залил яркий свет. Вдоль стен тянулись полки из металлической сетки. Прямо посередине помещения стоял один-единственный металлический стол. На полке лежали пятнадцать пластиковых коробок длиной семьдесят пять и высотой пятнадцать сантиметров. На каждой был виден серебристый логотип «ЗБ». Джозеп снял первую коробку и поставил на стол. Затем провел над ней датчиком, который не издал никаких сигналов тревоги. Внутри не оказалось никакого источника питания. Он нажал на защелку, и крышка открылась. «Прайм» тут же сообщил, что база данных молчит и не пытается задействовать систему тревожной сигнализации. Все спокойно.

В коробке лежали три пластинки, поставленные стопкой одна на другую. Каждая содержала по сотне чипов памяти. Джозеп быстро просканировал их в поисках необходимого для его целей количества чипов. Графики рейсов «Сяньти» на ближайшие пять дней были уже составлены и получили соответствующие коды связи. Они с Рэем выбрали рейс одного из четырех дней, что должно было позволить участникам операции вовремя собраться и улететь из Мему-Бэй.

Нужное он отыскал в третьей по счету коробке. Крошечный чип идеально совместился с разъемом интерфейса на его инфобраслете, и код был скачан без малейших проблем.

Джозеп довольно улыбнулся. Сделано! Последнее и самое главное препятствие устранено. Хотя последний этап операции по-прежнему остается довольно трудным, однако шансы на благоприятный исход ее значительно возросли. Чтобы заполучить эти коды, пришлось немало потрудиться и проделать массу неприятных дел.

Он осторожно положил коробку на прежнее место и вышел из хранилища.

Саймон Родерик терпеливо ожидал, стоя у лифта подземного этажа № 5. Благодаря персональному сетевому интерфейсу он обладал закрытым каналом радиосвязи, позволявшим ему общаться с Адулом, который сидел перед экраном в кабинете, расположенном этажом выше.

– Он закрывает дверь хранилища! – сообщил Адул. – Вытаскивает свои приспособления из замков. Кладет их обратно в карман.

Саймон подстроил фокус своего сенсориума. Голубовато-серые стены коридора приобрели легкий дымчатый оттенок. Коридор пронизывали тонкие нити яркого изумрудного света, прятавшиеся под каждой пористой поверхностью. Некоторые из них сияли также ярко, как и солнечные лучи, тогда как другие светились очень слабо, едва заметно. Саймон мог видеть, как внутри его собственного черепа мерцает приглушенный зеленоватый свет.

Стандартные человеческие чувства вкуса, осязания, зрения, запаха и слуха предоставляли его мозгу феноменальный диапазон информации, обрабатывать которую одновременно было довольно сложно. В большинстве случаев удавалось сосредоточиться лишь на одном из чувств, перемещая остальные в периферический режим. Используя эту врожденную способность к нейропрограммированию, генетики доказывали, что сенсориум может быть значительно расширен для увеличения потока внешней информации. Имея в своем распоряжении клан Родериков, они имели прекрасную возможность проводить эксперименты, адаптируя и изменяя каждое новое поколение клонов.

Намерение ученых развить способность «видеть» электричество было отнюдь не новым. Физики, а также всевозможные шаманы и шарлатаны уже давно утверждали, что способны найти северное направление. Открытие магнетита в клетках человеческого головного мозга в конце двадцатого века подкрепило их заявления. Учитывая то, какие незначительные количества магнетита фактически удалось обнаружить, было совершенно не похоже на то, чтобы хоть какая-то его часть могла служить человеческим компасом. Во всяком случае, не существовало никакой особой области контакта между этими частичками и нервной тканью мозга. Дерзкой гипотезе пришлось дожидаться момента, когда генная инженерия начала манипулировать клетками мозга, вводя частички магнетита в ферровезикулярную клеточную модель. Было обнаружено, что воздействие магнитного поля на частички магнетита, находящиеся в серозной жидкости, приводит к появлению хорошо различимых нейроимпульсов.

После этого возникла необходимость отрегулировать ферровезикулы, чтобы можно было выбрать эффективный образ определенного размера и подходящий способ поступления в мозг необходимых импульсов. Когда появился генетический тип SK2, данный проект был уже главным образом завершен. Орган чувств, реагирующий на электричество, получил форму похожей на корону мембраны, от которой линия нерва вела прямо в продолговатый мозг. Это позволяло увидеть пути электрического тока или поток электронной информации. Но, что самое важное, причина, по которой Родерик желал обладать такой способностью, давала возможность ощущать импульсы мозга других людей. Читать напрямую чужие мысли таким образом было невозможно, но, тайно следя за деятельностью чужого мозга, можно было определить эмоциональное настроение наблюдаемого, увидеть креативную составляющую мыслительного процесса и суть процесса запоминания. Подобно легендарному детектору лжи ферровезикулярный орган был практически непогрешимым инструментом. Особенно действенен он оказался при ведении переговоров с высшим руководством других корпораций.

– Он выходит! – сообщил Адул.

Саймон зашагал по практически пустому коридору. Выводить всех людей из здания было рискованно, потому что это тут же встревожило бы Магерсана. Саймона самым серьезным образом обеспокоили удивительные способности этого человека. Меньше всего Саймону хотелось бы, чтобы в ходе операции пришлось применять насилие.

Он прошел мимо человека, аура которого была яркой и плотной, почти нисколько не искаженной одеждой. Она соответствовала волне умиротворенности, проходившей через его мозг. Аура другого человека была более затуманенной, рассеянной. Отдельные ее участки напоминали солнечные пятна, загрязняющие его эманации. Саймон узнал о его состоянии достаточно много, чтобы понять, что этого человека мучает тяжкое похмелье.

Скет Магерсан вышел из помещения отдела связи. В электромагнитном спектре он был подобен «новой человеческой звезде». Саймон собрался было остановиться, поскольку его не на шутку удивила яркость ауры этого человека. На какой-то миг ему показалось, будто перед ним оказалось что-то вроде астероида, ярко сияющего во тьме бескрайнего космоса. Однако биоэлектрические характеристики тела Магерсана были, несомненно, человеческими, просто более интенсивными, чем у обычных людей. Кроме того, в его карманах находилось несколько электронных модулей. Вокруг них пульсировали плотные сгустки электричества, свидетельствуя об огромной мощности зарядного устройства.

Узнать принцип действия этих модулей Саймону не удалось. Он понял лишь, что их внутреннее устройство отличается фантастически высокой сложностью. Распознать привычную сигнатуру нейротронных процессоров он также не смог.

Когда они оба прошли по коридору, мысли Скета Магерсана дали легкий всплеск нервозности, однако какие-либо признаки опасности отсутствовали. Откуда он, черт побери, взялся? И откуда у него такая мощная аура? Одно было ясно – это вовсе не пилот Скет Магерсан.

– Сэр?! – позвал Саймона Адул.

– У него может быть с собой оружие, вполне может быть. Следуем нашему плану!

Джозеп нажал кнопку вызова лифта. Ждать пришлось несколько секунд. Джозепа так и подмывало заорать на старый медлительный подъемник, как будто это могло ускорить его движение. Я сделал это. Проник в святая святых самого засекреченного объекта «ЗБ», похитил бриллианты с царской короны! Последняя проблема, которую им остается разрешить, состоит в том, чтобы пронести Дракона мимо системы контроля грузов космоплана. Впрочем, на этот счет у них с Рэймондом уже есть кое-какие соображения.

Двери лифта открылись, и наружу вышел человек, рассеянно кивнувший Джозепу. Джозеп сделал шаг в сторону, после чего вошел в кабину лифта. Затем нажал кнопку первого подземного этажа. Двери закрылись, и лифт поехал вверх.

Вскоре в кабинке туалета произойдет перевоплощение Джозепа в Эндила Пайна. Минут через тридцать он снова сядет в автомобиль и уедет из космопорта.

Вдруг он почувствовал, что его д-переписанные нервные клетки утратили контакт с компьютерной сетью административного блока. Как подобное могло случиться? Джозеп нахмурился, но свет все еще оставался включенным, а лифт продолжал подниматься. Может быть, кабина лифта каким-то образом изолирует его от информационного узла. Но ведь такого не было, пока он спускался вниз.

Джозепа рывком толкнуло на стену. Контрольная панель с кнопками этажей и светящийся напольный дисплей задрожали, как будто он смотрел на них через толщу воды.

Что, черт побери, происходит?

Он с размаху ударил по кнопке аварийной остановки. Ничего не произошло. Лифт продолжал подниматься. Ноги Джозепа подкосились, и он опустился на колени. Перед глазами заплясали какие-то разноцветные пятна. Воздух перестал поступать в легкие. Джозеп безуспешно попытался сделать глубокий вдох. Силы стремительно покидали его крепкое сильное тело.

Воздух, ему нужен воздух. Джозеп собрал последние остатки сил и ударил по двери в том месте, где сходились ее половинки. Металл немного прогнулся под ударом, на пальцах показалась кровь. Он ударил еще раз, и вмятина сделалась еще больше. Зазор между половинками так и не образовался. Еще один удар. И снова никакого эффекта. Джозеп даже не услышал звука собственных ударов. Он стоял, прижимаясь лбом к двери. Ему не было холодно. Он вообще ничего не чувствовал. Его последняя осознанная мысль была адресована «Прайму», хранившемуся в его инфобраслете: «Помогите!»

Вечером у Хэла спросили, желает ли он, чтобы утром к нему пришел священник и причастил его. Он ответил на это изощренным ругательством. Его спросили, какие блюда он хотел бы отведать в свой последний ужин. Хэл попросил вареное яйцо. После этого его оставили в покое.

Рассвет наступал в пять двадцать два утра.

В четыре тридцать Хэла навестили Лоренс и Деннис. Грабовски содержали в одной из камер в подвале отеля «Барнсдейл». По ту сторону массивной деревянной двери его караулили два десантника, а главный старшина корабельной полиции надел Хэлу браслет, позволявший контролировать все его передвижения – на всякий случай. В действительности никаких проблем с приговоренным никто не ожидал. О прибытии Лоренса караульным десантникам сообщили лишь за минуту до того, как он переступил порог камеры. Вместе с Деннисом он закатил в комнату тележку, на которой официанты развозят в ресторанах готовую еду.

– Он отказался от еды! – заметил один из караульных.

– Знаю, – ответил Лоренс. – Но я подумал, что все равно стоит принести ему чего-нибудь. Тут у нас есть его любимый бифштекс из вырезки. – С этим словами он приподнял серебряную крышку с тарелки, чтобы охранники могли увидеть то, что находилось на ней.

– Хорошо. Проходите.

Хэл лежал на стоявшей в углу камеры узкой койке, закинув руки за голову. Он быстро повернулся в сторону двери, услышав дребезжание вкатываемой в помещение тележки.

– Я же сказал, что не хочу никакой жратвы!

– Это приготовил местный повар, – объяснил Лоренс. – Похоже, обида пошла на убыль. Если мы скажем повару, что он пережарил свой бифштекс, то он будет переживать по этому поводу до конца своих дней. Ты же знаешь, что за типы эти либералы.

Хэл усмехнулся и, подойдя к тележке, принялся рассматривать стоявшие на ней тарелки.

– Сержант, – понизив голос, произнес он, – я понял, что вы сказали, но я вот что думаю. Я бы предпочел, чтобы мне сделали укол. Это не больно, все равно что заснуть и больше не проснуться. Знаете, мне кажется, это лучшее из всего, что только может быть.

– Послушай, Хэл, нужно, чтобы тебя казнил расстрельный взвод. Ты извини, я понимаю, что это самая неприятная штука на свете. Хуже не придумаешь. Но это для нас единственный выход.

– Единственный выход для чего?

Деннис наклонился над тележкой и снял с нее белую льняную скатерть. На нижней полочке лежал чемоданчик с походной аптечкой.

– Зачем это? – спросил Хэл.

– Самый простой выход из того дерьма, в которое мы вляпались, – ответил Лоренс, – который сейчас беспокоит меня больше всего. Есть опасения, что наш план могут разгадать. Садись, Хэл.

Хэл послушно сел на койку. Деннис положил рядом с ним чемоданчик и открыл его. Затем размотал два мотка прозрачных тонких трубок и воткнул их в клапаны на шее Хэла.

– А теперь слушай, – сказал Лоренс и начал свой рассказ.

Погода была необычайно холодной для Мему-Бэй и нетипичной для этого времени года. Горизонт окрасился бледными предрассветными лучами солнца. Прежде чем выйти вслед за Эбри Жангом в сад, расположенный за отелем «Барнсдейл», Майлз Хэзлдайн надел теплое шерстяное пальто. Сад был выбран для проведения казни по той причине, что примыкал к каменной стене здания.

Майлз решил, что руководство «ЗБ» пожелало провести казнь вдали от любопытных взглядов праздной публики, однако Жанг сообщил ему, что стена также послужит препятствием для разлета пуль и позволит избежать ненужного риска. Майлз не сразу понял, что имел в виду его собеседник.

– Расстрел? – испуганно спросил мэр.

Он даже представить себе не мог, что люди из «ЗБ» могут принять столь варварское решение. Подобно остальным жителям Мему-Бэй он полагал, что осужденного на смертную казнь лишат жизни при помощи сверхдозы какого-нибудь седативного препарата. Он думал, что Грабовски мирно встретит смерть во сне и на этом ужасном деле будет окончательно поставлена точка.

Но он многого не знал. Это омерзительное происшествие просто не могло завершиться достойно. Ему, мэру, придется наблюдать за тем, как град пуль изрешетит человеческое тело, забрызгав все вокруг фонтаном крови. Это настоящее нарушение всех норм цивилизованного права. Майлз уже был не рад тому, что Хэлу Грабовски придется умереть, причем таким бесчеловечным образом. Ему, конечно же, хотелось, чтобы восторжествовала справедливость и виновный понес заслуженное наказание. Но все это скорее напоминало безжалостные средневековые законы отмщения.

– Осужденный имеет право на выбор способа казни, – неуклюже пояснил Жанг. – Существует три способа, и он может выбрать один из них. Если он не сделает этого, суд решит за него. Он высказал необычную просьбу вызвать расстрельный взвод.

Несмотря на довольно прохладное утро, на лбу Эбри Жанга выступили бисеринки пота.

Майлз не стал спрашивать про оставшийся третий способ ухода из жизни. Вслед за Жангом он отправился к указанному месту в задней части сада. При этом он не сводил взгляда со столба, врытого в землю прямо перед каменной стеной. Позади него, возле стены, была навалена груда мешков с песком.

Именно по этой причине предки Майлза когда-то покинули Землю. Покинули из-за главного акта человеческой жестокости – смертной казни за совершенное преступление. Майлз засунул дрожащие руки в карманы и посмотрел на траву. Подумай о Франсине, сурово приказал он себе, вспомни о том ужасе, который ей пришлось пережить.

Его мысли прервал чей-то грубый голос, громко выкрикнувший приказ. Майлз заставил себя поднять голову.

Старшина вывел из двери здания расстрельный взвод числом восемь человек и приказал остановиться перед нарисованной на траве чертой в семи метрах от столба. Тех бедолаг, кому придется привести в действие приговор, отобрали старым как мир способом жеребьевки. Старшина переговорил с каждым из них накануне и сказал, что Грабовски просил, чтобы в расстрельной команде были те, кто стреляет метко и кто не подведет его в последнюю минуту жизни. Кроме того, старшина заверил десантников, что этот эпизод никогда не попадет в их послужные списки.

Когда он отпустил солдат и те разбрелись по своим местам в самом мрачном расположении духа, он вполголоса поблагодарил Аллаха за то, что самому ему не придется нажимать на спуск. Затем к нему неслышно подошел Лоренс Ньютон и шепнул кое-что на ухо. Старшина выслушал просьбу старого товарища и утвердительно кивнул.

Эдмонд Орлов и капрал Эмерси вывели осужденного на казнь в сад. Хэл никак не отреагировал, когда они велели ему остановиться перед столбом. Эдмонд завел ему руки назад, за столб, и связал их. Затем что-то шепнул другу. По лицу Хэла промелькнула улыбка. Эмерси предложил завязать ему глаза, и приговоренный согласился.

Оба десантника из взвода 435NK9 отсалютовали своему товарищу и отошли в сторону.

Старшина вопрошающе посмотрел на Эбри Жанга и тот коротко кивнул ему.

– Взвод, товьсь!

Раздался звук вскидываемого на изготовку оружия.

– Целься!

– Эй, Жанг! – неожиданно выкрикнул Хэл. – Ты самый дерьмовый командир на свете!

– Пли!

Майлза Хэзлдайна передернуло, как от резкого удара. Залп восьми винтовок на мгновение оглушил его. Затем он медленно повернул голову и увидел, как тело Хэла Грабовски дернулось, еще крепче прижимаясь к столбу. Из груди его с пугающей скоростью хлынула кровь. Он весь обмяк, сполз вниз и опустился на колени. Если бы не его связанные за спиной руки, он бы непременно рухнул на землю. К Майлзу снова вернулся слух. Грохот залпа все еще стоял в его ушах. Только что, прямо у него на глазах, человека лишили жизни. Лишили жизни из-за него.

Майлз осторожно опустился на колени, и его вырвало прямо на блестящую от капелек росы траву.

Несмотря на то, что возможность захоронения служащего «Зантиу-Браун» на Таллспирнге совершенно исключалась, в соответствии с давней традицией была вызвана похоронная команда. Политика компании в отношении смерти своих служащих за пределами Земли предусматривала кремацию и развеивание праха на ветру.

Бойцы взвода потребовали дать им возможность самим совершить ритуал, и капитан Брайант, естественно, не осмелился отказать боевым товарищам Хэла. Ему никоим образом не хотелось возбуждать недовольство в рядах подчиненных. Поэтому, как только расстрельная команда ушла из сада, солдаты на носилках вынесли из гостиницы помещенное в мешок тело Хэла Грабовски. Прежде чем сделать это, они отвязали Хэла от столба и положили его на забрызганную кровью траву. В это время Эбри Жанг поддерживал сотрясаемого рвотой мэра. Затем казненного бережно положили в мешок, застегнули молнию и уложили на носилки.

Тело унесли, а мэр и старшие офицеры вернулись в здание отеля. После этого в саду принялась за работу команда уборщиков, которым необходимо было выкопать столб и унести мешки с песком. Кроме того, следовало убрать все следы крови. Оставалось надеяться на то, что к полудню не останется никаких следов утренней казни. Носилки с телом Хэла Грабовски вынесли через задний коридор отеля в небольшой дворик, где обычно разгружались машины, привозившие продукты. Там уже ожидал микроавтобус, на котором убитого предстояло отвезти в крематорий. Его двери открылись, и носилки быстро затащили внутрь. Если бы кому-нибудь удалось заглянуть в салон автобуса, такой человек наверняка удивился бы обилию медицинской аппаратуры. Микроавтобус можно было легко принять за реанимобиль.

– Пошел! – крикнул Льюису Лоренс. Микроавтобус резко рванул с места.

В следующее мгновение Деннис распахнул мешок, в котором лежало тело Грабовски.

– Черт побери! – простонал он, увидев превратившуюся в кровавое месиво грудь своего боевого товарища. – Сколько пуль в него попало?

– Всего лишь три, – ответил Лоренс и, бросив взгляд на тело, добавил: – Матерь Божия! Ты справишься?

Деннис уже занимался костюмом Хэла, который кучей был свален в углу салона. Вытащив из него трубки, он воткнул их в клапаны Хэла.

– Разрежь на нем рубашку! Быстро!

Из ран неожиданно хлынула кровь, забрызгав пол. Лоренс достал скальпель и вспорол ткань рубашки. Когда он отвел руки в сторону, с них капала кровь.

Лоренса впервые охватили сомнения. Это было нечто такое, в чем он никогда не признавался себе раньше. Он постарался взять себя в руки. Нельзя позволить сомнениям взять верх, когда нужно сосредоточиться на выполнении главной задачи. Нельзя допустить, чтобы Хэл умер. Лоренсу хотелось одержать победу над «Килбоем», причем сделать это незаметно и изощренно в отместку за нападения на десантников на улицах Мему-Бэй. А сейчас необходимо сделать все, что только можно, чтобы спасти Хэла.

Деннис принялся зашивать порванные артерии.

– Сердце сильно повреждено. Придется слить кровь и снова накачать воздухом легкие.

– Как мозг? – требовательно спросил Лоренс. – Что с ним?

– Не знаю, – ответил Деннис и недовольно посмотрел на него. – Прошло целых семь минут. – Его оптронические мембраны вели стремительный просмотр данных состояния организма Хэла. В костюм казненного с пугающей скоростью вводились лекарственные препараты. В данный момент самым главным было минимизирование травмы на клеточном уровне.

– Но мы же ввели в кровь сверхдозы кислорода, – произнес Лоренс. – Ты же сказал, что это значительно повышает наши шансы.

– Да-да, обязательно, – отозвался Деннис, продолжавший сшивать артерии одну за другой. – Одель, как там наши дела?

Одель приложил датчик к голове Хэла и посмотрел на дисплей карманного компьютера.

– Пока ничего. Линия ровная.

– Льюис, когда мы будем на месте? – крикнул Лоренс.

– Через три минуты, сержант.

– Он жив?

– Не знаю! – рявкнул в ответ Деннис.

– Три минуты, Деннис. Реанимационная бригада уже ждет нас.

– Реанимационная бригада? – В голосе Денниса прозвучали истерические нотки. – Реанимационная бригада? Разве какой-нибудь занюханный докторишка и парочка санитаров смогут осуществить пересадку сердца?

– Это биомеханическое сердце, Деннис. Его нужно просто вставить и включить.

– Боже праведный! – усмехнулся Деннис.

– Деннис, что там с Хэлом?

– Делаю все, что в моих силах.

– Эй! – крикнул Одель. – Послушайте! Появились волны биотоков мозга.

У Хэла приоткрылся рот, из горла вырвался хрип.

– Хэл! – крикнул Лоренс. – Хэл, ты слышишь меня? Ты слышишь меня, Хэл? Ты выживешь, парень! Мы тебя вытащим! Мы не дадим тебе умереть!

Глава 15

Санта-Чико. Удивительная, ни на что не похожая планета-рай.

Из космоса она казалась ярким шаром, похожим на Землю, но более светлым и живым. Пастельные оттенки или нежные тени в палитре Санта-Чико отсутствовали. Растительность была изумрудно-зеленой, буйной, быстрорастущей, всепобеждающей. Именно по этой причине немногочисленные пустыни казались тусклыми и блеклыми, раскаленными как преисподняя и сухими и безжизненными, как Марс. Барьеры между крайностями богатой жизни и бесплодных пустошей делали эти контрасты еще более поразительными. Океаны, покрывавшие более половины поверхности Санта-Чико, имели неповторимый сапфировый оттенок. Проплывавшие через мощные турбулентные струи воздуха снежно-белые облака казались невообразимо огромными.

Воздух с его тридцати процентным содержанием кислорода был смертельно опасен для не имеющих соответствующей системы жизнеобеспечения уроженцев Земли. Что же касается местных форм жизни, то для них избыток газов был чем-то вроде ядерного топлива, способствовавшего ускоренному протеканию биохимических процессов. Образно выражаясь, эволюция на этой планете повсеместно наградила все, что только можно, острыми шипами.

Кому-то это могло показаться восхитительным вызовом, шансом избрать иной образ жизни, отказавшись от осуждений, являющихся главным мотивом жизни земного сообщества.

То, насколько этот образ жизни не похож на другие, капрал Лоренс Ньютон начал понимать только сейчас. Сейчас, когда состоявшая из восьми взводов рота прибыла на местную химическую фабрику, он увидел картину жуткого запустения. Фабричный корпус располагался на участке земли площадью в несколько акров. Ее конструкция прекрасно иллюстрировала, как обитатели Санта-Чико пытались новыми методами решить старые проблемы. Наиболее подходящим Лоренсу показалось такое сравнение, как «органическая готика». Огромные механические секции имели совершенно живой вид, мембраны и каповые наросты глубоко внедрились в металлические и пластмассовые части. Вполне возможно, что они когда-то раньше были живыми. Или на самом деле живут и сейчас, но уже регрессируют и не развиваются дальше, а возвращаются к былым, более примитивным формам. Сказать наверняка трудно. Ясно одно – фабрика уже очень давно бездействует.

Она располагалась в небольшой долине, которая являлась природным хабитатом для произрастания гаргуля, похожего на губку древовидного кустарника с желто-красными листьями. Его сок содержал сказочно сложные молекулы, являвшиеся основой для производства дорогостоящей вакцины. Подобные места играли решающую роль при выборе поселенцами основного рода деятельности. Растительность Санта-Чико представляла собой природную фармакопею, и при надлежащих условиях сбора отдельных ее разновидностей удавалось получить удивительно много видов сырья, применяемого в самых широких промышленных и медицинских целях.

В этом месте гаргуль вернулся на фабрику и буйно разросся по всей поверхности заброшенных механизмов. Лоренс разглядел огромное количество трещин в трубах и органолептических дробилках, в которые проник и пустил корни кустарник. Гигантские металлические конструкции густо поросли пушистым лишайником. Подкосы и стойки были спирально обвиты розовыми грибами. Лианы и ползучие растения вскарабкались до самого верха труб печей для обжига, превратив их в толстые, затянутые паутиной сооружения, похожие на контрфорсы старинных крепостей.

Джипы и грузовики десантников, ехавшие по узкой, заросшей по обеим сторонам деревьями и кустарниками дороге, остановились неподалеку от этого фантастического, плодородного оборудования. Капитан Лейт приказал расчистить небольшой участок фабричной территории.

– Я знаю, это покажется вам напрасной тратой времени, – заявил он своим подчиненным, – но мы должны выяснить для себя, возможно ли спасти хоть что-то в этой жуткой куче дерьма.

Лоренс взял с собой Киббо, Эмерси, Ника и Джонса. Они старались держаться вместе, осматривая тот участок фабрики, на который указал им капитан. Около часа бойцы бродили по лабиринтам причудливых механизмов. Проходы между рядами оборудования густо заросли пучками желто-зеленой тигровой травы. Местами она даже достигала колен и затрудняла передвижение. Над головами десантников нависали плотные переплетения труб, которые, казалось, были сделаны из древесной коры. Из небольших трещин в этих трубах сочилась и редкими каплями падала на землю какая-то темная жидкость.

Десантники обошли вокруг остова ионных обменников, соединенных с корпусами расщепителей толстым слоем светящихся толстых грибов. Металлические насосы и торчащие из земли на равном расстоянии друг от друга задвижки и вентили казались безнадежно устаревшими и неуместными в бестолковой мешанине биомеханических конструкций. Тот край фабричного участка, который Лоренсу предстояло осмотреть, представлял собой административный блок с анфиладой длинных комнат в кубическом каркасе из металлических балок. Разбитые окна, полное отсутствие электричества. Спящие вечным сном электронные устройства. Когда они заглянули в дверные проемы, какие-то живые создания пугливо юркнули в темные углы, не дав разглядеть себя. Ничего, представлявшего хотя бы малейшую ценность, десантники не обнаружили. Все было в абсолютно нерабочем состоянии.

Каждый раз, когда взгляду Лоренса представала какая-нибудь птица, он вздрагивал. Четыре десантных планера столкнулись с виндшриками, местными летающими тварями, превосходящими размерами древних земных птеродактилей. Виндшрики мгновенно погибли, однако столкнувшиеся с ними планеры потеряли управление и камнем рухнули вниз – погибли все до единого.

Именно тогда Лоренс понял, что они совершили большую ошибку, прилетев на эту планету. С той самой минуты, как планер со взводом 435NK9 на борту приводнился на поверхности озера неподалеку от Роузпорта, Лоренсу больше всего на свете хотелось поскорее забраться в космоплан и без промедления вернуться на корабль. У него с самого начала экспедиции не было никакого желания высаживаться на Санта-Чико. При приближении к этой планете они сразу же столкнулись с экзосферическим оружием. Один из космических кораблей был уничтожен мгновенно, два получили серьезные повреждения. Утаить эти сведения от десантников на уцелевших кораблях было невозможно.

Моментально возник слух о том, что адмирал и капитаны сразу даже не поняли, что эскадра подверглась атаке. Датчики зафиксировали мощные бури в магнитосфере планеты, где края магнитных потоков сжались и искривились, превратившись в вихри протяженностью в несколько сотен километров. Эти вихри обрушили во все стороны смертоносные пылевые лучи. Дистанционно управляемые зонды, нырнув в самое сердце магнитных бурь, выявили исполинскую паутину мельчайших роящихся молекулярных цепочек, управлявших магнитным полем планеты.

Обитатели Санта-Чико открыли способ создания колоссальных размеров пушек, выпускавших мощные энергетические разряды. Эта паутина вряд ли была создана с какой-то определенной целью. Как позднее узнало руководство флота, паутины были лишь простыми индукционными системами, которыми являлись источниками энергии для орбитальных кораблей и технических приспособлений орбитальных станций. Чтобы превратить их в оружие, достаточно было всего лишь несложного перепрограммирования.

Когда корабли достигли парковочной орбиты, спутникам не удалось обнаружить на планете каких-либо крупных городов. На Санта-Чико оказалось лишь несколько больших поселений вроде Роузпорта, расположенных на существующих заселенных территориях. Зонды зафиксировали множественно мелких городков и деревень, состоявших из одинаковых жемчужно-белых домов. Никакой базы данных обнаружено не было, во всяком случае, флоту так и не удалось установить с ней связь. А это означало, что на планете не существовало центрального правительства, которому можно было предъявить требования «ЗБ». Из этого также следовало, что некого извещать и о предстоящем массированном гамма облучении.

Все десантники без исключения предположили, что на Санта-Чико их ожидают самые невероятные события. Лоренсу все стало ясно в тот момент, когда он из планера выбрался на берег озера. Роузпорт, одно из первых поселений на Санта-Чико, располагался неподалеку. За несколько секунд до высадки десанта на экранах видеокамер появилось изображение белых домов, буквально утопавших в океане изумрудно-зеленой растительности. Роузпорт напоминал греческую рыбацкую деревушку, прилепившуюся к каменистому склону горы прямо над водной гладью.

Роузпорт, очевидно, был построен людьми, однако населявшие его в настоящее время аборигены являли собой гибриды человека и различных видов животных. Двуногие, трехногие, четвероногие и даже змееподобные создания сновали на открытых пространствах между домами и берегом озера. Это были существа, похожие на неуклюжих млекопитающих, рептилий, собак и лошадей, и не соответствовали каким-либо точным земным классификациям. Каждое из них сохранило кое-какие признаки человеческой анатомии – руки, суставы, черты лица, даже волосы, принявшие форму гривы или оперения, – но не более того. У большинства имелся сегментный экзоскелет, темно-янтарного оттенка панцирь, подвижный, как плотная резина. Кое у каких особей в ходе эволюции развился абсолютно новый тип кожного покрова.

Десантники стояли у кромки воды, выстроившись в шеренгу, и с нескрываемым интересом разглядывали жителей озерного городка, которые с не меньшим любопытством смотрели на них глазами самой необычной формы. Некоторые изучали землян при помощи причудливых органов слуха.

– Кто это такие, черт побери?! – воскликнул Нтоко и перекрестился.

Ему следовало бы поинтересоваться заранее.

Поселение на Санта-Чико и местная инвестиционная компания были созданы усилиями некоторых весьма специфических фирм Земли, которым чрезвычайно нравилось бросать вызов общественному мнению и которые занимались этим без малейших угрызений совести. В большинстве своем они располагались в одном месте.

Неизменно находившая впереди всей планеты в области технологий Калифорния как магнитом притягивала к себе самых сообразительных исследователей и предпринимателей, начинавших работать в самых передовых компаниях, большая часть которых отличалась умеренной нетрадиционностью. Деньги оправдывали очень многое, позволяя людям жить так, как им хотелось, при этом не ущемляя ничьих интересов. Такие компании, кстати сказать, зарабатывали просто огромные деньги. Ввиду соседства с Голливудом, который являлся главным образцом для подражания, любая комбинация сексуальных и наркотических злоупотреблений мгновенно подхватывалась, причем с великим воодушевлением.

Для начала эта самая хиппейская корпоративная культура была основана в сфере программного обеспечения и. затем распространилась из Мекки технологического мира, Кремниевой долины, по всем индустриально-урбанистическим регионам. Затем, после того как был окончательно разгадан геном человека, началось стремительное развитие генетики и биотехнологий.

Начала изменяться и суть «скандального поведения». Вместо наркотиков и увлечения мальчиками и девочками новые властелины биотехнологии стали экспериментировать над собой. Комиссии по вопросам этики, которые выдавали лицензии на исследовательскую деятельность своих компаний, ранее состояли из престарелых советников, большинство которых отличалось крепкими религиозными убеждениями. В клонировании они усматривали несомненное зло, а в изменении человеческой нормы – святотатственный грех. Однако подобные ограничения никоим образом не устраивали пионеров биоинженерии, которые зачастую обладали совершенно другим набором моральных устоев. Несколько исследовательских центров по этой причине перешли на нелегальный способ существования.

Самой главной целью их деятельности было омоложение организма, ставшее для биотехнологов своего рода Святым Граалем. К этой теме относилось многое – усовершенствование тела и функций различных его органов, обновление и расширение спектра чувств, усовершенствование методик стимулирования удовольствий и, среди прочего, произвольное конструирование конечностей. Яростными приверженцами подобных занятий стали спортсмены – как профессионалы, так и любители. Чрезвычайно актуальным сделалось употребление косметики – главного божества солнечной Калифорнии. Подобно тому, как лет за пятнадцать до этого Интернет сломал барьеры цензуры и бесцеремонно вторгся в частную жизнь, так и приливная волна квазилегальной, медицинской, геноморфной и косметической продукции смогла сбить с толку поборников нравственности и законодателей морали.

Миллиардеры стали благополучно излечиваться от рака, начали клонировать себя для создания династий нового образца, изменяли пол, сбрасывали вес, не обращаясь к строгой диете или липосакции, добавляли себе новые органы чувств и удлиняли жизнь на многие десятилетия. Были вызваны к жизни различные виды Искусственного Разума, которые во многих случаях соединялись с обычным человеческим разумом. Огромной популярностью стали пользоваться мышечно-скелетные экзокостюмы (предшественники боевых костюмов десантников «ЗБ») – особенно у правительственных и корпоративных полувоенных организаций. На рынке изделий информационно-обрабатывающих технологий бешеной популярностью пользовались нейротронные устройства. Тысячи новых видов продукции стали неотъемлемой частью жизни миллионов людей.

За всем стояли вышеупомянутые компании. Это были небольшие группы талантливых ученых с несколькими исследовательскими лабораториями, разработки которых передавались компаниям более крупным, занимающимся массовым производством. Именно ученых когда-то и очаровала планета Санта-Чико, поскольку на ней имелись прекрасные условия для ускоренного осуществления их замыслов. Единственным способом достижения поставленных целей было доведение до крайности процессов физиологических изменений. Не нужно было тщательно обрабатывать гамма-лучами места для будущих поселений, переселенцы легко могли приспосабливаться к избытку кислорода в атмосфере. В силах ученых было даже перепрофилировать форму тела, чтобы эффективнее воспользоваться достоинствами окружающей среды.

Они никогда не возлагали особых надежд на то, что подобная конверсия произойдет без каких-то усилий, одним лишь мановением волшебной палочки. Для исследования этого нового мира в нем должны прожить много следующих поколений первых переселенцев. Ошибочные поступки отметались в сторону. Успешные дела методично усовершенствовались. Однако отличия от земного типа гомо сапиенс нарастали медленно, но верно, и некоторое время спустя это привело к тому, что последнее поколение детей Земли вполне уверенно почувствовало себя под небом другой планеты и смогло свободно дышать местным воздухом без каких-либо технических приспособлений.

На проведенном руководством «ЗБ» инструктаже десантникам все это подробно объясняли. Особый упор был сделан на адаптации на клеточном уровне, и поэтому у слушателей могло возникнуть впечатление, будто местные жители – обычные люди с чуть отличными от землян легкими. При этом ни разу не был упомянут тот факт, насколько велики могли быть изменения физиологические.

Глядя на жителей Роузпорта, Лоренс понял, почему во время инструктажа почти ничего не было сказано об истории Санта-Чико. Что бы ни случилось здесь после появления первых людей, эти события явно не принесли ничего хорошего.

Сначала Санта-Чико была единственным исключением в сфере межзвездной торговли, являя собой пример некоммерческой деятельности. Среди всего прочего, планета производила огромное количество высококлассной вакцины, биологических веществ, антивирусных препаратов и изделий биотроники. Это была продукция уникальная и ультрасовременная, которую невозможно воспроизвести в иных условиях. Все виды наземной и водной растительности планеты представляли собой ценное сырье, и каждый новый сорт являлся усовершенствованной формой предыдущего, более сложным по строению и более эффективным. На эту удивительную планету прибывали новые переселенцы с Земли, а обратно на нее возвращались готовые биопрепараты, в обмен на которые жители Санта-Чико получали нужное им промышленное оборудование.

Однако в последние годы космические корабли стали возвращаться на Землю, неся в своих грузовых отсеках все меньше и меньше грузов. Существенно уменьшились и пассажирские рейсы на Землю, а расположенный на Санта-Чико филиал земной корпорации буквально погряз в долгах. «Зантиу-Браун» выкупила контрольный пакет ее акций и отправила на Санта-Чико свой Третий флот для получения здешнего высокодоходного биологического имущества.

Выстроившимся в шеренгу вдоль берега озера взводам был дан приказ выдвигаться в Роузпорт. Любопытная туземная публика расступилась, наполнив воздух высокими пронзительными звуками, как будто разом заголосили заполненные обезьянами джунгли. Позднее, когда корабельный ИР расшифровал их, оказалось, что это был звучавший на высокой скорости гибрид испанского и калифорнийского английского. Капитаны приказали десантникам нацепить на местных жителей ошейники. Из динамиков штурмовых костюмов прогремели новые приказы, адресованные аборигенам. Им было приказано отказаться от какого-либо сопротивления.

В следующее мгновение разгорелся настоящий бой. Со склонов гор на десантников неожиданно хлынула новая лавина местных жителей. Никакого оружия у аборигенов не было, однако они оказались достаточно сильны и энергичны. Их было так много, а земляне стояли на таком близком расстоянии друг от друга, сбившись в кучу, что использовать дротики и прочее парализующее оружие было крайне затруднительно.

На Лоренса набросилось существо, похожее на безволосую обезьяну, сильным толчком повалив его на землю. Огромные руки с кривыми крепкими когтями намеревались либо сорвать с десантника шлем, либо просто обезглавить. Лоренс попытался оторвать от своего горла руки этой твари и вцепился в ее запястья. Неожиданное нападение на какой-то миг привело Лоренса в состояние оцепенения.

В учебных тренировках подобные ситуации никогда не обыгрывались. Штурмовой костюм неизменно давал десантникам немалые преимущества.

Оттолкнувшись правой ногой, Лоренс перекатился вместе со своим противником по земле. Затем ударил монстра в грудь. Обезьяноподобное существо взвыло от боли, однако продолжало упрямо подбираться к шее Лоренса. Лоренс нанес ему еще один удар и почувствовал, как у того затрещала шкура. После нескольких секунд бесплодной борьбы он приказал штурмовому костюму включить электрошокер. «Обезьяна» резко вскрикнула и задергалась от боли, когда по ее телу прошел электрический разряд, однако так и не оставила попыток обезглавить землянина. На подмогу ей поспешило какое-то создание, похожее на юного слоненка. Лоренс получил болезненный пинок в ребра, и ему не осталось ничего другого, как схватиться за оружие. Вмонтированный в костюм девятимиллиметровый пистолет выстрелил в «обезьяну» почти в упор. Первая пуля лишь разъярила противника Лоренса, которому затем пришлось выпустить еще пяток пуль. Лишь после этого «обезьяна» рухнула в заросли тигровой травы. Из ран на шее и торсе хлынула алая кровь.

Лоренс, пошатываясь, отошел в сторону, чувствуя боль от удара, нанесенного слоненком. Впрочем, обращать на нее особого внимания он не стал. В данный момент его больше занимало головокружение и подступившая к горлу тошнота. Казалось, у него вот-вот подкосятся ноги и он упадет. До этого Лоренс еще ни разу не убивал живое существо. Ни человека, ни жителя другой планеты. Теперь же подобноепроизошло, хотя он и плохо осознавал случившееся. Мудрое оружие штурмового костюма всегда отпускало грехи, превращая свершившееся в нечто несущественное.

Окружающее пространство превратилось в поле битвы, над которым раздавался несмолкаемый треск электрошокового оружия. Его перекрывали болезненные крики и стоны смертельно раненных аборигенов. Лоренс увидел, как мимо него мчится нечто, напоминающее земного неандертальца, и в следующее мгновение, сбитый с ног, упал вместе с напавшим на него монстром. Лоренс привел свой пистолет в режим автоматической стрельбы. Перекрестье прицела остановилось на голове неандертальца. У того был низкий лоб и голый череп, испещренный паутиной набухших синих вен. Глаза разумного существа сверкнули первобытной злобой, смешанной со страхом.

– Убирайся прочь! – рявкнул Лоренс.

Рванув прицел вверх, он выпустил три заряда в воздух. Абориген откатился в сторону, вскочил на ноги и бросился наутек. Лоренс неуклюже поднялся, чувствуя, как мышцы штурмового костюма толчком вогнали в магазин свежий боезаряд. Он понял, что находится в самой гуще боя. Канал связи был полон криками десятков десантников. Лоренс не сразу понял, что же на самом деле происходит вокруг. Бой принимал все более ожесточенный характер. Вверх по склону катилась волна обитателей Роузпорта, устремившихся к улицам и домам своего родного города. Они мчались в невообразимом, хаотичном ритме – рывками, прыжками, галопом, даже ползком. За ними на земле оставались десятки изуродованных тел их собратьев. Множество трупов плавало на мелководье у берега, окрашивая воду кровью. Гладь озера покрылась рябью от всплесков, производимых обитателями его глубин, которые тут же принялись лакомиться мертвечиной. Это была настоящая бойня в масштабах, ранее Лоренсом невиданных. Помимо трупов аборигенов, он увидел нескольких распростертых на земле тел десантников. Их панцири были распороты и раздуты, из трещин сочилась быстро свертывавшаяся кровь.

Поскольку десантники все еще продолжали стрелять в спины убегавших аборигенов, сержанты и капитаны отдали приказ прекратить огонь.

– Боже милостивый!.. – прошептал Лоренс.

Стоявшие рядом с ним десантники один за другим опускались на колени, открывали клапаны шлемов, чтобы рвота не попала внутрь костюма. ИР штурмового костюма Лоренса сообщил, что вводит ему в кровь целый коктейль из медицинских препаратов, чтобы помочь избавиться от шока, зафиксированного медицинскими мониторами. Он испытывал легкое головокружение, и все то, чему он только что стал свидетелем, теперь казалось эпизодом какой-то кошмарной «мыльной оперы». Не хотелось двигаться, не хотелось даже помогать раненым товарищам. Единственное желание Лоренса было таким: пусть кто-нибудь отключит изображение и сотрет все случившееся из его памяти.

– Смотри-ка! – крикнул Ник. – Вон туда посмотри! Господи Иисусе, да что там такое?!

Лоренс торопливо навел фокус датчика дальнего обзора на безоблачное небо у себя над головой. Он чуть не расхохотался, потому что успокоительные лекарства почему-то развеселили его. Порой весело становится от того, что ты не можешь представить себе, что даже самая скверная ситуация оказывается пустячком по сравнению с настоящей жутью…

Отделяемые грузовые отсеки прошли нижние слои атмосферы, и скорость их снизилась до сверхзвуковой. Высоко в небе возникли белые и желтые зонтики парашютов, призванные амортизировать приземление грузовых отсеков. Затем возле них неожиданно появилась стая виндшриков, двигавшихся грациозно и быстро. Они набросились на парашюты, и их крокодильи челюсти принялись с хрустом рвать прочные купола. Зубы длиной с руку человека без особых усилий распарывали нейлон. Лишившись парашютов, грузовые отсеки камнем полетели вниз. Они на огромной скорости врезались в землю и раскалывались на части, вдребезги разбивая находившееся в них оборудование и боеприпасы.

После того как при помощи довольно скудного количества медикаментов были обработаны раны пострадавших в схватке десантников, новый губернатор Роузпорта собрал подчиненных для срочного обсуждения сложившейся ситуации. Высадка на планету состоялась полтора часа назад, однако десантникам даже не удалось войти в город. Их успехи ограничились лишь нескольким смирительными ошейниками, надетыми на ничтожно малое количество местных жителей. При посадке повреждения получила примерно треть отделяемых грузовых отсеков.

Местные жители оказались вовсе не такими, какими их себе представляли земляне. От капитанов космических кораблей постоянно поступали сообщения о непрекращающихся случаях диверсий и нападений на корабли на орбите. Непрерывно, одна за другой, следовали атаки на программное обеспечение, приводившие к сильным помехам в линиях связи. Кроме того, аборигены прощупывали физическую оборону земных кораблей кинетическими ударами на инверсионной орбите движения планет в направлении с запада на восток. От адмирала флота поступил приказ закрепиться на Санта-Чико и провести инвентаризацию местного имущества.

Губернатор Роузпорта строго последовал приказу, но главнейшей задачей десантников определил контроль над космопортом. Лоренс находился в составе роты, получившей приказ забрать оставшиеся целыми грузовые контейнеры. Он посчитал для себя великим счастьем, что взвод 435NK9 избежал участи восстанавливать порядок в Роузпорте. Пробираясь вместе с другими десантниками сквозь высокие заросли тигровой травы, Лоренс слышал почти несмолкаемый грохот очередей из автоматического оружия и гулкие разрывы гранат. Возле беленьких домов города уже практически не наблюдалось никакого движения, однако по радио непрерывно поступали сообщения о засадах и ловушках, подстерегавших землян.

Было небезопасно находиться даже на равнине близ Роузпорта. Датчики инфракрасного изображения оказались совершенно бесполезными в густых зарослях высокой тигровой травы. Там могли прятаться аборигены – сильные создания, способные парой крепких ударов без особых усилий раскроить панцирь штурмового костюма. Опрокинув на землю десантника, они быстро скрывались в лесной чаще. Связь была сильно затруднена, поскольку в течение дня постоянно искажалась помехами. По всей видимости, этим занимались те аборигены, у кого было сложное электронное оборудование и навыки искусного обращения с ним.

Когда наступила ночь, взвод уже успел собрать достаточное количество снаряжения, необходимого для устройства на ночлег в месте, надежно защищенном по периметру. На джипах и грузовиках десантники отправили в космопорт немалое количество трофеев. Они ехали по единственной дороге, которая начиналась в северной части города. Подготовив бивуак и возможные пути отступления и имея на руках целый арсенал крупнокалиберного оружия, десантники смогли наконец спокойно вздохнуть.

В эту ночь в домах города зажглись огни. Лимонно-желтым светом светились окна на фоне густой ночной темноты. Причудливые тени мелькали по стенам белых зданий. Тишину нарушали непонятные крики, разжигавшие воображение десантников, которым оставалось лишь гадать, чем заняты в эти минуты аборигены.

На второй день губернатор разделил вверенные ему силы. Нескольким взводам была поставлена задача еще раз попытаться взять город под контроль. Другие отряды должны были отправиться на известные землянам индустриальные объекты. Спутниковое наблюдение выявило, что ряд заводских строений остался в полной неприкосновенности, хотя большая их часть уже давно была заброшена. Однако самое главное заключалось в том, что эскадрилья, состоявшая из двенадцати боевых вертолетов, не получила никаких повреждений при десантировании. Военные техники всю ночь занимались их сборкой. В случае, если какой-нибудь из отрядов угодит в беду, ему удастся своевременно вызвать вертолетчиков себе на подмогу. Когда утром взвод Лоренса выступил в поход, вертолетчики гадали вслух, скольких виндшриков им посчастливится сбить.

Лоренс связался с Нтоко по радио, и когда тот вышел из пустого здания фабричной конторы, они направились к машинам. После нескольких рапортов своих подчиненных капитан Лейт решил, что фабрика находится в неработоспособном состоянии. Он вызвал на связь все разведывательно-поисковые группы.

– Ничего не понимаю, – признался Нтоко. – Почему они допустили, чтобы именно это место первым пришло в полное запустение?

– Одному Богу известно, – ответил Лоренс. – Но мы хотя бы знаем, почему они прекратили поставки этого баснословно дорогого биологического барахла. Они просто больше не производят его.

– Не в этом причина, капрал, – вступил в разговор Джонс. – Почему они забросили целые фабрики, подобные этой? Нам же известно, что они работали лучше, чем наши, земные фабрики.

– Они животные, вот почему, дружище, – ответил ему Нтоко. – Ты что, слепой? Ничего не понимаешь? Вы что, ребята, не поняли, кто нас вчера атаковал? Они ведь не люди. Уже не люди. Это – уроды. Эта планета, мать ее, полна уродов. Животные не могут работать на фабриках и управлять их работой. Им самим больше не нужны лекарства, которые употребляют люди.

– Они не животные, – возразил Лоренс. – Они – люди. Они просто выглядят не так, как мы. Только и всего.

– Неправда, Лоренс. Они – мерзкие животные. Они даже не умеют говорить. Единственное, что они умеют, – забавно кричать. Они напали на нас без всякой причины.

– Это были местные жители, – заявил Эмерси.

– Что?

– Местные жители, а ты говоришь, что это животные.

– В таком случае мы по уши в дерьме, – сказал Джонс. – Если они умеют так хорошо воевать и к тому же еще и разумны, то очень трудно представить себе, чего от них следует ожидать.

– Думаешь, я не понимаю этого? – проворчал Эмерси.

– Но почему же они тогда превратили это место в свалку? – спросил Киббо.

– Бог его знает, – ответил Эмерси. – Они по-прежнему используют машины и механизмы. Ты же видел прошлой ночью в Роузпорте свет в домах. Наши линии связи постоянно прерываются мощными помехами. А в космопорту взлетная полоса в полном порядке. Я сегодня утром разговаривал с одним нашим техником, и он сказал, что стоящие в здешних ангарах космопланы в полном порядке и на них можно летать. Значит, кто-то ремонтирует их.

– Выходит, на Санта-Чико все-таки еще остались настоящие люди? И что из всего этого следует? Скорее всего нам тут нечего делать. Никто нас здесь не ждал.

Лоренс был согласен с Киббо, хотя по совсем другой причине. Он не считал, что аборигены – животные. Возможно, их поведение и отличается от человеческого, но они, несомненно, обладают разумом. Впрочем, он был не вполне уверен, к какой стадии эволюции их следует отнести.

Капитан Лейт отдал приказ занять места в машинах и возвращаться в космопорт Роузпорта. Когда он связался с базой, ему сообщили, что все разведывательные группы обнаружили примерно одно и то же. Города населяли враждебно настроенные аборигены, а заводы и фабрики оказались заброшенными и пришедшими в полный упадок. Какого-либо контакта с местными жителями установить так и не удалось.

Адмирал флота и Саймон Родерик не знали, что делать дальше. Они занялись рассмотрением вопроса отправки космического корабля навстречу с захваченным астероидом, находившимся на полярной орбите на высоте двух тысяч километров. Отдельные части космических промышленных объектов Санта-Чико все еще находились в работоспособном состоянии, хотя большое количество орбитальных станций и было уничтожено во время ликвидации индукционной паутины. Если на гиганте не окажется ничего другого, то корабли «ЗБ» заберут с собой на Землю сохранившиеся орбитальные промышленные объекты Санта-Чико. Это принесет по крайней мере минимальную пользу и покроет хотя бы часть расходов за межпланетный перелет.

Губернатор предложил вернуть десантников на орбиту, несмотря на опасения, касающиеся наличия в космопорту водорода. Там имелось несколько полных контейнеров с водородом, однако очистительная установка была отключена. Техникам предстояло внимательно осмотреть ее и решить, что нужно сделать, чтобы она снова заработала.

Лоренс вел джип, в котором находилась половина десантников взвода 435NK9. Они были восьмой машиной в длинной моторизованной кавалькаде. Джипы ехали медленно, потому что дорога пролегала через заросли тигровой травы. Было видно, что этой дорогой нечасто, но все-таки пользовались. Лоренсу вспомнилось шоссе Грейт-Луп на Таллспринге и захотелось оказаться в нормальной, спокойной обстановке.

Местность, по которой они ехали, была неровной. Долины сменялись крытыми горными склонами, проросшими лесом. Высокие деревья с фиолетовой листвой напоминали боевые знамена какого-нибудь средневекового войска, выступившего в поход. Внизу, в ложе горных долин, деревья были подобны здоровякам-боксерам. Они имели почти сферическую форму. Серебристо-серая кора ощетинивалась зловещего вида толстыми шипами, явно отпугивавшими лесорубов и насекомых. Из верхней части разбухших стволов расходились пучки веток-кнутов, кожистые листья которых постоянно колыхались на ветру, издавая неустанное неблагозвучное постукивание. Деревья росли так густо, что образовывали практически сплошную преграду, напирая друг на друга в нескончаемой борьбе за жизненное пространство и источник света. Те деревья, которые в такой борьбе проигрывали и погибали, были нещадно продырявлены, и животные устраивали в дырах подгнившей древесины свои берлоги. Стволы были густо облеплены грибами, отличавшимися настоящим буйством оттенков всевозможных цветов. В подлеске преобладали папоротники и растения с клубеньковой листвой, вытесняя низкорослые кустарники и заросли тигровой травы. Плотоядные змееподобные лианы свисали с нависших над головами десантников ветвей, терпеливо ожидая насекомых, которые возымеют неосторожность приблизиться к ним.

Дорога привела десантников к первому леску, располагавшемуся в паре километров от фабрики. Те, кто когда-то строил фабрику, постарались, насколько это было возможно, не вторгаться в лес, огибая его вдоль стен ущелья или берегов быстрых рек. По этой причине с головной машины можно было видеть простиравшееся впереди пространство на расстоянии не более двух-трех сотен метров.

Когда пришлось сбросить скорость, Лоренс озабоченно нахмурился. Причины собственного беспокойства он пока понять не мог. Да, верно, дорога отвратительная, однако не настолько, чтобы создать серьезные проблемы для передвижения. Они даже, собственно говоря, еще не успели въехать в лес. Лес пока что тянулся в стороне от них, на расстоянии метров пятидесяти. Впереди и немного вверху начинался резкий изогнутый подъем к вершине невысокой горы. Однако никакого барьера, никакой преграды на дороге видно не было.

– Что случилось? – поинтересовался Лоренс у товарищей.

– Там впереди что-то непонятное. Земля почему-то дрожит.

– Земля дрожит? – удивился Лоренс.

– Ты разве не слышишь? – спросил Ник.

Лоренс нажал на тормоза и, когда машина остановилась, отдал Искусственному Разуму настроить аудиодатчики своего штурмового костюма. В следующее мгновение он ощутил, что джип слегка раскачивается.

– Теперь слышишь? – спросил Ник.

Датчики костюма Лоренса уловили низкий басовитый рокот.

– Внимание! 693-й и 762-й, развертывайтесь с оружием на изготовку! – раздался голос капитана Лейта. – 541-й, следите за тылами!

Десантники соскочили с джипа на землю и двинулись вперед колонной по двое. Боевые костюмы ощетинились короткими и толстыми стволами карабинов.

Ситуация с каждой секундой нравилась Лоренсу все меньше и меньше. Ни в одном инструктаже ни разу не оговаривалось поведение в зоне землетрясения.

Из-за края горы выскочило стадо макрорексов – созданий, достигавших в высоту примерно восьми метров. Вес самых маленьких особей составлял не менее десяти тонн. В отличие от земных динозавров они не имели длинной шеи и хвоста. Их тела представляли собой огромные цилиндрические туши длиной пятнадцать метров. Передвигались макрорексы при помощи трех пар конечностей. Особенности анатомического строения макрорексов позволяли им совершать прыжки, выгибая спину так, чтобы волнообразное движение проходило по спинному хребту, а каждая пара ног двигалась вперед, в унисон с остальными. Сплющенная голова в форме стилизованного изображения человеческого сердца то вздымалась, то опускалась по мере того, как туловище совершало волнообразные движения, временами покачиваясь из стороны в сторону, насколько позволяла короткая шея. У макрорексов было три изогнутых бивня длиной с человеческую руку, два из них смотрели вверх, один – вниз. Челюсти ритмично двигались. Так же покачивались и плоские края головы, напоминавшие треугольные мощные ласты, способные легко резать сталь. Глаза прятались глубоко в лунках впадин под зазубренными костяными наростами верхней части черепа.

Макрорексы приближались с каждой секундой. Пронзительные крики чудовищ и топот их ног, ломавших кусты и небольшие деревья, делались все громче и громче.

Лоренс подумал, что, возможно, вчерашние медикаменты все еще продолжают свое действие. Ему вспомнились гигантские чудовища, изображения которых он просматривал во время инструктажа, но Лоренс никак не мог до конца осознать, что полсотни подобных монстров сейчас стремительно приближаются к нему.

– Это, должно быть, шутка, черт меня побери! – простонал Ник. В его голосе прозвучал неподдельный ужас.

Десантники, находившиеся в передних джипах, открыли огонь. Смысла в этом не было никакого, потому что пули скорее всего не могли пробить толстую серо-пепельную шкуру шестиногих чудовищ. Рев макрорексов достиг крещендо, и Лоренс понял, что от них его отделяет расстояние всего в полторы сотни метров. Теперь уже ничто не могло остановить монстров.

Капитан Лейт кричал по командной линии связи что-то совершенно неразборчивое. Затем чей-то другой голос принялся отчаянно вызывать на помощь вертолеты. Десантники бросились наутек, продираясь через заросли тигровой травы. Макрорексы следовали за ними по пятам. Лоренс резко ударил по тормозам. Машину дернуло. Было ясно, что развернуться на сто восемьдесят градусов и рвануть в обратном направлении, прежде чем первые макрорексы достигнут десантников, не удастся.

– Держитесь! – крикнул Лоренс и направил джип к краю леса.

Боковым зрением он заметил, что несколько монстров появились возле деревьев, сокрушая их на своем пути. Деревья поменьше под натиском макрорексов разлетались дождем мелких щепок.

Головная часть стада наконец догнала спасавшихся бегством десантников. Острые бивни макрорексов вонзились в одного из землян, который имел несчастье немного отстать от товарищей. Панцирь треснул как яичная скорлупа. Беднягу приподняло от земли и бросило в сторону. Из дыры в штурмовом костюме фонтаном хлынула кровь. Еще два десантника не смогли спастись, угодив под толстенные ноги монстров. В динамиках радиосвязи прозвучали леденящие кровь предсмертные крики несчастных.

Макрорексы двигались с фантастической скоростью. Тот участок сознания Лоренса, который все еще сохранял способность спокойно и логично мыслить, понимал, что взводу не удастся сколько-нибудь долго противостоять атаке огромных чудовищ, особенно если принять во внимание содержание кислорода в атмосфере этой планеты.

Стена деревьев с мощными стволами находилась впереди, на расстоянии примерно пятнадцати метров. Машину кидало из стороны в сторону и подбрасывало вверх-вниз на каменистой, изрытой бороздами дороге. Лоренс бешено крутил руль, отчаянно пытаясь найти нормальный участок дороги. С правой стороны к джипу с бешеной скоростью приближалось несколько макрорексов.

В следующее мгновение Лоренс заметил некое существо, сидевшее на шее у одного из чудовищ. Это был жуткого вида гибрид человека и леопарда, возбужденно размахивавший передними конечностями. Его пасть широко раскрывалась в приступе безумного торжествующего смеха.

Этого никак не могло быть…

– Лоренс! – раздался крик Эмерси.

Лоренс снова резко вывернул руль. Переднее крыло кузова джипа тут же срезал раздутый, усаженный острыми шипами ствол дерева. Машину дернуло вправо. Лоренс изо всех сил вцепился в руль, боясь потерять управление. Сила инерции бросила машину вперед. Одна из шин, наткнувшись на острый камень, лопнула. Держа ногу на акселераторе, Лоренс попытался направить джип в гущу леса. По ветровому стеклу захлестали ветви деревьев. Впереди показалось лежавшее прямо на пути поваленное дерево. Лоренс ударил по тормозам, и джип на полной скорости врезался передним бампером в дерево. Десантников резко бросило вперед. Панцири штурмовых костюмов тут же уплотнились, защищая тела людей от возможных последствий удара.

– Наружу! – приказал Лоренс. – Быстро!

Ясно было, что их беды еще окончились. Треск ломаемых деревьев сделался громче. Десантники с трудом сохраняли равновесие на шевелящейся земле.

Лоренс на подгибающихся ногах бросился вперед. Оставалось лишь надеяться, что он выбрал правильное направление. Он почувствовал, что утрачивает чувство ориентации. Контрольная рамка дисплея в системе его ИР сбилась с фокуса.

В трех метрах за спиной Лоренса огромная нога макрорекса обрушилась на джип, вминая его в землю. Сила удара была настолько велика, что и Лоренс не удержался на ногах и полетел на землю. В следующее мгновение исполинская конечность снова поднялась в воздух. Лоренсу удалось повернуть шлем таким образом, что благодаря датчикам он заметил движение макрорекса прежде, чем на землю стремительно опустились средние конечности чудовища. Лоренс ползком, что было сил, устремился вперед. По земле ударила последняя пара ног монстра, смахнувшая в сторону искореженный джип. Машина на мгновение замерла в вертикальном положении, а затем медленно, как в кино, опрокинулась колесами вверх.

Лоренс быстро перевернулся. Из одного его предплечья выскользнул ствол девятимиллиметрового пистолета, из другого – ствол карабина. Он быстро взмахнул руками, охватывая датчиками следы разрушения, оставленные макрорексом. Рамка прицела скользнула по окружающему пространству в полуавтономном поисковом режиме, выискивая цель. Судя по всему, сейчас настал идеальный момент для пехоты аборигенов – они без всяких усилий могли бы одним ударом покончить с землянами-десантниками. Однако никого из них поблизости не оказалось.

Оружие Лоренса вернулось на прежнее место. Слышно было, как вдалеке безумствует стадо макрорексов, однако его участившееся сердцебиение перекрывало даже этот жуткий трубный рев. На медицинском дисплее отразилась скорость поступления адреналина в кровь. Однако его кожа, прикрытая оболочкой штурмового костюма, постепенно обретала привычную нормальную температуру по мере того, как ощущение непосредственной опасности постепенно ослабевало.

Лоренс привел в действие телеметрическую решетку, чтобы выяснить местонахождение подчиненных. Похоже, все, кто ехал в его джипе, остались целы. Оглядевшись по сторонам, он увидел, как они поднимаются с земли и начинают приводить себя в порядок. В воздухе все еще висела густая бурая пыль, блестя в лучах света, проникавшего сквозь плотный полог ветвей деревьев.

– Сержант! – позвал Лоренс. – Ты цел?

– Боже праведный! – сплюнул Нтоко. – Да, пожалуй. Пожалуй, цел.

От атаки макрорексов особенно пострадали головные машины конвоя. Оказавшись совсем близко от чудовищ, десантники были вынуждены либо спасаться бегством, бросившись, как и Лоренс, в лес, либо двигаться в каком-нибудь другом направлении. Джипам, находившимся в хвосте колонны, повезло – у них оказалось достаточно времени, чтобы развернуться и отступить с места нападения макрорексов. Большинству грузовиков такой счастливой возможности судьба не подарила. В конечном итоге не получили повреждений лишь четыре джипа и один грузовик. Погибли около двадцати десантников – либо от ударов бивней, либо под ногами исполинских монстров. Большое число землян получили ранения различной степени тяжести.

Одного макрорекса все-таки удалось уничтожить. Трое десантников, укрывшихся под деревьями, открыли по нему ураганный огонь из карабинов. Им посчастливилось раздробить огромный череп чудовища. Кровожадный гигант испустил дух не сразу, а успел по инерции пробежать небольшое расстояние и свалить, падая, одно из массивных деревьев. При этом он пропахал в земле глубокую борозду.

Капитан Лейт приказал разбить бивуак у края леса. Десантников, оставшихся в живых, оказалось в общей сложности пятьдесят четыре человека, из них семнадцать раненых. У пяти десантников были сильно повреждены штурмовые костюмы. Два взвода получили приказ собрать оружие и снаряжение, которые удастся отыскать на месте нападения макрорексов. Связь с космопортом была плохой. Судя по всему, что-то случилось со спутниковым реле. На просьбу капитана Лейта об эвакуации вертолетами ему ответили решительным отказом. Два вертолета и так уже были выведены из строя. Другие разведывательные отряды также подверглись нападению чудовищ. Поэтому остальные винтокрылые машины губернатор решил приберечь для охраны космопорта.

Разведчики из взвода, отправленного выяснить, что делают макрорексы, сообщили, что монстры пребывают в спокойном настроении и находятся примерно в километре от дороги. Никаких аборигенов, катающихся на них верхом, замечено не было.

Капитан Лейт объявил, что раненых необходимо погрузить на оставшиеся джипы и отправить прямо в космопорт, потому что некоторые из них находятся в критическом состоянии. Всем остальным придется возвращаться пешком. Десантникам потребовалось два с половиной часа, чтобы доехать до фабрики. Сейчас полдень, и по всем прикидкам вернуться они смогут лишь к наступлению полуночи.

Лоренс сделал вывод, что капитан несет полную чушь.

– Мы отправимся вперед, сэр, – сказал Нтоко капитану. – Разведаем обстановку.

Лейт довольно поспешно согласился с ним. Никто из сержантов других взводов не вызвался составить компанию Нтоко.

Лоренс подключился к защищенной лини связи и спросил сержанта:

– На что оно тебе? Эти жуткие динозавры – то, что называется цветочки. Дальше будет еще хуже, еще серьезнее. В любом случае они не последние, кто может сегодня напасть на нас.

Нтоко подошел к выложенному в ряд, спасенному после стычки с макрорексами оружию и взял пару гранатометов. Один из них он протянул Лоренсу.

– Может, не последние, а может, и последние. Давай посмотрим на это дело таким образом. Капитан разрешил нам вооружиться получше. Мы можем занять оборону так, что никому не удастся застать нас врасплох. Кроме того, мы будем впереди, на значительном расстоянии от наших.

– Большое дело.

– Нет, ты послушай меня, старина. Мы сейчас по уши в дерьме, но, к счастью, не погружаемся в него еще глубже. Все не так уж и плохо. У нас есть раненые, некоторые в плохом состоянии. Из-за них остальные ребята не могут двигаться с большой скоростью.

– Верно, но…

– Ты все еще мыслишь вопросами тактики? Все равно водорода не хватит, чтобы эвакуировать всех. Кроме того, не забывай, какую опасность для космопланов представляют виндшрики. Неужели ты хочешь оказаться в первых рядах спешащих на встречу со смертью?

Лоренс бросил взгляд на бивуак. Раненых осторожно грузили в джипы. Пара техников ремонтировали джип, меняя подвеску и прочие части машины на то, что удалось снять с других, разбитых машин.

Следовало признать, что взвод понес большие потери. После тяжелого боя солдаты обычно приводят себя в порядок и делают все возможное, чтобы поскорее вернуться на базу. Во всяком случае, такую линию поведения подсказывали годы боевой подготовки и инстинкт самосохранения. Нтоко молодец, сумел вбить эти понятия в его сознание. Самое главное – не забывать о том, что боевой отряд, боевые товарищи и ты – единое целое.

Теперь же Лоренс при мысли об этом испытывал большие сомнения. Уйти – значит предать товарищей… Но он всегда хранил верность команде, а не отдельным людям. Что, черт побери, простой капрал может знать об общей стратегии? Он не мог принимать во внимание все силы землян, не говоря уже о малой части их. Но где же все-таки нужно провести главную черту?

– Нам не следовало прилетать сюда, – неожиданно произнес Нтоко.

Лоренс взял у него из рук тяжелый гранатомет и перебросил через плечо сумку с боеприпасами. ИР его штурмового костюма подключился к прицельной системе гранатомета.

– Ты прав, сержант.

Взвод 435NK9 выступил первым и зашагал по разбитой дороге, ведущей в Роузпорт. Нтоко отправил Лоренса и Ника вперед, приказав остальным не растягиваться и следовать единым боевым порядком. Расстояние между десантниками должно было быть не менее семи метров. Сам он шел замыкающим.

Капитан Лейт отдал приказание уничтожать все засады, которые окажутся на пути взвода 436NK9. Раздумывать при этом не следовало, нужно было сразу же подавлять огнем объекты потенциальной опасности. Остальная часть роты будет следовать за авангардом сзади, на расстоянии двухсот метров.

Через двадцать минут дистанция увеличилась до четырехсот метров. Темп движения задавал Нтоко.

– Пусть Лейт говорит что хочет, – объяснил он свое поведение Лоренсу.

Впрочем, никакого неудовольствия со стороны капитана не последовало. Помехи в эфире стояли по-прежнему жуткие. И это было вызвано отнюдь не простым генератором помех.

Как только взвод выступил в поход, Лоренс проконсультировался со своим ИР. У взвода имелся достаточный запас крови в пакетах, которого должно было хватить на двадцать часов. Он прикинул, что, если они за это время не успеют добраться до космопорта, им всем придет конец. Лоренсу показалась неприятной мысль о том, что они не смогут избавиться от штурмовых костюмов, если у них закончатся припасы. Им нужна любого рода защита от атмосферы. Нтоко как-то рассказывал о том, что можно отключить шлем и использовать его исключительно в виде фильтра. Он в таком случае по-прежнему будет подсоединен к шейным клапанам. И внутренние органы смогут функционировать без особого напряжения.

Лоренс также попытался связаться с тактическими сканерами наблюдательных спутников, вращавшихся на низкой орбите, чтобы узнать, нет ли где-нибудь поблизости вражеских засад. Он охотно отдал бы всю свою премию, причитающуюся за эту экспедицию (впрочем, он не особенно и надеялся получить таковую), за возможность получить инфракрасное изображение окружающей местности в режиме реального времени. Однако связь со спутниками прервалась еще несколько часов назад.

– Удивляюсь, что ты с нами, капрал, – сказал Ник, когда они стали форсировать реку. – Что случилось с твоим переводом на космический корабль?

Лоренсу очень хотелось возложить вину за свою неудачу на Мортета, Лафорта и Кмира. Однако они не были виноваты, они стали лишь следствием, а не причиной. Их «вычистили» из рядов «ЗБ», как только команда вернулась на Землю. Насильники пребывали в самом скверном расположении духа и клялись отомстить Лоренсу. Однако последнего больше всего беспокоило другое – то, как руководство отнеслось к происшествию в деревушке. Может быть, настоящую проблему составляло собственное прошлое Лоренса, однако он продолжал считать, что трех негодяев нужно было примерно наказать. Если бы дело довели до суда, возник бы прецедент. Пойдя на поводу у начальства, Лоренс, что называется, сыграл по тем правилам, которые диктовала корпорация. Это было сродни той сделке, на которую когда-то пошел его отец.

– Настоящий способ, согласно которому существует мир, – сказал по этому поводу Дуг Ньютон.

Так какого же хрена я тогда покинул Амети?

Когда Лоренс вспоминал о недавнем прошлом, ему главным образом приходила в голову Розалин и связанная с ней душевная боль. Джуна не слишком заблуждалась в своем мнении о крупных корпорациях и их монокультуре. Каждая новая планета, заселенная людьми, являлась копией Земли. Планета Санта-Чико, однако, оказалась исключением из этого правила.

– Я получил назначение, – ответил Лоренс. – В ту пору оно мне казалось более важным, чем сейчас. Я могу перевестись в Межпланетный отдел, когда захочу.

– Если останешься жив, – лаконично заметил Ник.

Лоренс по-прежнему надеялся, что капитан Лейт прикажет замедлить движение и подождать подхода основной части отряда. Они передвигались в таком быстром темпе уже больше часа, идя по разбитой дороге, густо поросшей тигровой травой. Джипов, следовавших позади, не было видно. Связь с капитаном и двумя лейтенантами часто прерывалась.

Лоренсу казалось, что даже в штурмовом костюме он ощущает воздействие разреженной атмосферы Санта-Чико. Возникало чувство, будто каждое его движение встречает сопротивление. Это не была гравитация – здешняя почти не отличалась от земной. Скорее всего дело в здешнем инертном воздухе. Еще одна чертова проблема.

Ситуация усугублялась также и дымкой, вызванной мощным солнечным светом. Все, что находилось на расстоянии более километра, теряло свои привычные очертания в жарком мареве, струившемся над землей. Датчики дальнего действия оказались бесполезными. Отдатчиков инфракрасного изображения толку тоже не было. Аборигенам нужно было лишь затаиться в тигровой траве, натереться грязью, чтобы стать невидимыми. Десантники взвода 435NK9 привели в действие радары, высвечивая края дороги. Однако никаких признаков опасности пока не было.

В десяти километрах от фабрики обнаружилась дорога, которая вела к поросшей тигровой травой равнине. Было непривычно видеть впереди себя открытое пространство, хотя, когда Лоренс включил датчики кругового обзора своего шлема, те не показали ничего, кроме покачивающихся на ветру бесконечных волн тигровой травы.

– Ничего подозрительного, – сообщил Лоренс.

– Идите вперед и наблюдайте! – отозвался Нтоко.

Колонна продолжила движение. В северном направлении Лоренс заметил парочку макрорексов, двигавшихся вдоль берега какой-то реки. Интересно, какую нужно иметь смелость, чтобы вскарабкаться на спину такого чудовища и подчинить своей воле? Кто же мог додуматься до подобного – скакать верхом на таких монстрах?

– Вижу какое-то движение, – сообщил Ник.

– Где?

– На юго-западе, в двухстах метрах от нас.

Лоренс увеличил телеметрическую сетку Ника, перемещая изображение его датчика на свой экран. Действительно, в указанном направлении наблюдалось какое-то движение. Размытое пятно, которое явно было обманом зрения, вызванным струящимся жарким воздухом.

– Скорее всего мы видим чью-то тень, – предположил Лоренс, обращаясь к Нтоко.

– Мы тоже заметили там какую-то пару теней, – ответил Нтоко.

Лоренс затребовал у ИР тактическую карту. В паре километров впереди и немного восточнее оказалось несколько зданий с небольшими участками обработанной земли вокруг. Поселение было настолько маленьким, что к нему едва ли подходило понятие «деревня». Изображение, поступившее со спутника, зафиксировало перемещения живых существ среди домов, однако они происходили там вчера, а не в данный момент. Лейт поленился отдать приказ произвести осмотр окружающей местности, когда вчера утром они проезжали неподалеку от поселка.

– Окружаем их! – приказал Нтоко.

– Мы станем для них легкой целью, – откликнулся Лоренс по защищенному каналу связи.

– Знаю. Но местные в любом случае прячутся от нас, а это означает, что они могут атаковать в любую минуту. Поэтому нам ничего не остается, как ответить высокой кучностью огня.

Аудиодатчик Лоренса уловил обрывки похожих на беглую речь звуков, доносившихся из зарослей тигровой травы. Им овладело искушение прослушать их в замедленном режиме воспроизведения. ИР его штурмового костюма не мог расшифровать эти непонятные звуки.

Прямо над морем травы, в сторону десантников полетела какая-то небольшая птица бронзового оттенка. У нее оказалось три крыла. Третье было меньше двух других и придавало пернатому созданию вращательное движение, выступая в роли некоего подобия асимметричного пропеллера. Крылья с серебристыми кончиками отбрасывали яркий свет, когда на них падали лучи солнца. Ник выстрелил в птицу из пистолета, и ее разорвало на части. Брызнула кровь, и во все стороны полетели перья.

– Зачем ты стрелял? – спросил Нтоко.

– Просто так, – отозвался Лоренс. – Это же просто птица, сержант.

– Прошу вас всех, ребята, сохранять спокойствие. Не надо никаких лишних движений.

– Все слышали? – спросил Лоренс у товарищей.

– Я в этих местах ничему и никому не доверяю, – проворчал Ник.

Датчики Лоренса снова зафиксировали какие-то движение. В зарослях травы сновали аборигены, на короткий миг выпрямляясь, а затем снова прижимаясь к земле. Все они находились на расстоянии не менее ста пятидесяти метров. В небе появились новые бронзовые птицы. Глядя на них, Лоренс задумался. Он не разделял подозрительности Ника, однако собственные сомнения у него имелись. И причем немалые. Когда Лоренс обратился к своему ИР, чтобы ознакомиться с информацией о Санта-Чико, каких-либо интересных сведений ему получить не удалось. Они ограничивались несколькими скупыми строчками текста о виндшриках и макрорексах.

Птицы обычно собирались небольшими стаями по шесть-семь особей, занимаясь поисками пропитания над зарослями тигровой травы. Чем дольше Лоренс наблюдал за ними, тем больше убеждался в том, что они перемещаются в направлении того места, где находился их взвод.

– Сержант!

– Да, старина, я их тоже заметил. Но не вижу смысла в том, чтобы их всех подстреливать. У нас не так много боеприпасов.

Телеметрическая рамка на дисплее Лоренса вспыхнула красным светом.

– Черт! – ругнулся Киббо.

– Что случилось? – С телеметрического изображения Киббо Лоренс разглядел, что с его штурмовым костюмом что-то произошло. – Черт, в меня попали!

Лоренс обернулся и посмотрел на Киббо, находившегося в пятидесяти метрах от него. Тот опустился на колени, схватившись за руку. К нему бросились несколько десантников. Телеметрическая решетка стремительно замелькала, выдавая тревожную информацию. Лоренс еще никогда не видел ничего подобного. Панцирь Киббо пронзило какое-то неясного происхождения тело, правда, совершенно малых размеров, всего пару миллиметров в ширину. Если бы это была миниатюрная пуля, то ткани тела поглотили бы ее, и немедленно образовался бы сгусток крови. Однако синтетические мышцы вокруг места разрыва почему-то начали перегреваться. Их нервные волокна стремительно теряли чувствительность.

Из горла Киббо вырвался безумный душераздирающий крик. Показатели состояния его организма резко утратили привычную норму.

– На землю! – рявкнул Нтоко. – Всем лечь! Быстро! Лоренс подскочил к Киббо, когда тот бросился на землю. Его ноги и руки нервно дергались.

– У него конвульсии!

– Что с его медицинской программой?!

– Это штурмовой костюм! У него спазмы!

Нтоко бросился к упавшему десантнику, когда в воздухе раздался свист летящего дротика. Он вонзился прямо в сумку с боеприпасами, висевшую у Лоренса на спине. Лоренс полетел на землю, приземлился на четвереньки, затем встал на ноги и навел видеодатчик на вмятину в сумке с боеприпасами.

– Что это было, черт возьми? – требовательно спросил Нтоко.

– Не знаю, – ответил Лоренс и переключился на режим инфракрасного изображения. Вмятина оказалась влажной. Спектрографический анализ выявил наличие неизвестного типа углеводородного соединения. – Черт! Должно быть, местная разновидность биологического оружия.

Из его штурмового костюма выдвинулась воронка аэрозольного распылителя. На поврежденную сумку с боеприпасами брызнула струя многоспектрального нейтрализующего средства. Неизвестная жидкость, наполнившая ямку, зашипела и приобрела шафрановый оттенок.

Киббо снова вскрикнул. Его тело резко подбросило вверх. Остальные десантники собрались вокруг него, не зная, как помочь товарищу. Искусственному Разуму штурмового костюма раненого и его медицинским системам никак не удавалось стабилизировать состояние Киббо. Дикие, неконтролируемые конвульсии неожиданно прекратились. Клапаны экстренного выброса в шлеме открылись, из них хлынула кровь.

– Боже праведный!

Десантники испуганно отпрянули в стороны, опасаясь, что алая жидкость забрызгает их.

– Неужели это птицы? – спросил Ник. – Неужели они сделали это?

– Быть того не может! – произнес Эмерси.

Лоренс торопливо огляделся по сторонам. В воздухе кружили уже сотни быстрокрылых бронзовых птиц. Их число увеличивалось с каждой секундой. Скоро они заполонили все небо, стремительно смыкая кольцо над десантниками.

– Эти изобретатели наших костюмов, – проговорил Ник, – были башковитыми мужиками. Если кто и знал, как с их помощью прикончить нас, так это они.

– Стреляйте в птиц! – приказал Нтоко. – Оружие к бою! Занять круговую оборону!

Взвод открыл огонь, поливая смертоносным дождем кружащих над головами птиц, которые тут же разлетелись в стороны и взмыли ввысь. На таком расстоянии было бессмысленно тратить на них боеприпасы.

Неожиданно из горла Фостера вырвался дикий крик, и он рухнул навзничь. Остальные десантники тут же бросились на землю, пытаясь спасти свои жизни.

– Они убивают нас! – крикнул Джонс. – Мы погибли! Нам конец!

Линию общей связи заполнили предсмертные хрипы и стоны Фостера.

– Лоренс, давай зажигательные гранаты! – приказал Нтоко. – Надо же нам использовать себе на пользу здешнюю природу. Дальность двести пятьдесят метров! Огонь вести полукругом! Твоя цель – север!

– Есть, сержант! – Лоренс перекатился на спину и нацелил гранатомет на север.

Сетка рамки киберприцела подтвердила, что цель выбрана точно. Огонь! В динамиках шлема послышалось приглушенное чмоканье выпускаемых гранат. Нтоко повел огонь в противоположном направлении. В воздухе появились слабо различимые дымные следы, образовывавшие широкие дуги над головами десантников.

Вскоре взорвалась первая граната. Вспышка ее по интенсивности была подобно свету солнца типа голубого карлика. Над тигровой травой возник ослепительный ореол. Предназначенные для использования в условиях нормальной атмосферы, в воздухе Санта-Чико зажигательные гранаты выделяли больше тепла, чем обычно. Подлесок воспламенился мгновенно.

Лоренс продолжал вести огонь, водя гранатометом из стороны в сторону. Вспышки, сопровождавшие взрывы, вскоре превратились в сплошную стену света. Ярко-голубое пламя стремительно пожирало окружающую растительность. Сок растений шипел и испарялся, ветви и листья сморщивались от жара, прежде чем заняться огнем.

Непрошло и минуты, как землян кольцом охватил огонь, безжалостно выжигавший все на своем пути. Датчики Лоренса зафиксировали его разрастание не только в направлении центра, но и от него, наружу.

– Используй остаток гранат! – приказал Нтоко. – Смотри, как бы от высокой температуры не детонировал наш боезапас.

– Верно, – ответил Лоренс и подождал, когда иссякнет очередь, чтобы перейти на стрельбу одиночными, включив режим произвольного выбора цели.

Расстреляв все гранаты, он отстегнул подсумок вместе с гранатометом и бросил в сторону стремительно приближающегося пламени.

Птицы куда-то исчезли, воспарив в небесную высь над бушующими языками огня. Фостер неподвижно лежал на земле, не выказывая никаких признаков жизни. Из его аварийного клапана продолжала течь кровь.

– Мы еще посмотрим, кто кого! – прохрипел Нтоко.

– Как же нам выбраться из этого ада? – выкрикнул Джонс, в голосе которого прозвучали нескрываемые панические нотки. – Через огонь нам не пробиться!

– У меня есть идея, – сказал Нтоко. – Ты должен довериться своему штурмовому костюму, дружище. За пару секунд мы проберемся через стену огня. Костюмы непременно выдержат, не сомневайся!

– Да поможет нам Бог, сержант!

– Главное – не терять мужества, ребята!

Лоренс едва не расхохотался. Он успел просчитать ситуацию еще до того, как начал стрелять. Выбираться из огня нужно немедленно, не теряя ни секунды.

В динамиках аудиодатчиков монотонно гудело свирепое пламя. Его рев становился все громче и громче. Стена огня приближалась к землянам с фантастической скоростью, сметая все на своем пути. Их еще на Земле предупреждали о том, какую опасность представляют собой пожары в атмосфере Санта-Чико, однако Лоренс и представить себе не мог их чудовищной силы. Жуткие вопли живых существ неожиданно перекрыли приглушенный гул пламени. Мимо пробежал какой-то абориген. Это было двуногое существо с руками, достигавшими колен. За его спиной развевалась на бегу грива рыжеватой шерсти. Лоренс успел заметить на аборигене узкий патронташ с какими-то цилиндрической формы электронными модулями.

Испуганный абориген увидел землян и стремительно изменил курс, скорее от страха, чем осознанно.

– Убежать-то ты можешь, – рявкнул ему вслед Нтоко, – но вот только спрятаться нигде тебе не удастся!

В поле зрения Лоренса появились еще два аборигена. Один из них был четвероногим, в строении ДНК его, несомненно, имелся геном собаки. Прямо на глазах у капрала похожее на пса существо устремилось в направлении стены огня и подпрыгнуло. Лоренс никогда не думал, что столь крупное создание способно так оторваться от земли. Даже с такими мускулистыми конечностями прыгнуть так высоко было невозможно. Свирепые языки синего пламени тут же куснули аборигена за подбрюшье, моментально обуглив янтарного оттенка кожу, которая тут же лопнула и засочилась в местах разрывов белесой сукровицей. Существо душераздирающе взвыло от боли, когда неожиданно воспламенился весь слой его эпидермы. В следующее мгновение смерть милосердно прервала мучительную агонию. Человек-пес замолк навсегда и неподвижно распростерся на земле, упав в самом центре опустошительного пожара.

– Матерь Божья! – прошептал Нтоко.

От стены огня десантников отделяло не более пятидесяти метров, и это расстояние стремительно, прямо на глазах, уменьшалось. Пламя вздымалось над землей на высоту семь-восемь метров.

На дисплее Лоренса появилось предупреждение о том, что температура достигла недопустимых пределов. Его панцирь побелел – включился механизм отражения мощного потока тепла. Лоренс медленно выпрямился и повернулся лицом к товарищам, которые последовали его примеру и тоже поднялись на ноги. Датчикам пришлось привести в действие два слоя фильтров в режиме реального времени, чтобы противостоять ослепляющему свечению приближающегося к бойцам адского пламени.

Лоренс приказал датчикам визуального наблюдения отключиться, как будто пытаясь тем самым заставить огненный кошмар исчезнуть. Это не сработало, и темнота показалась ему еще более удручающей. Светящаяся сетка его дисплея повисла в пустоте. Цифры, показывавшие внешнюю температуру, мелькали с фантастической быстротой, сливаясь в световое пятно, как будто ведя отсчет миллисекунд. Лоренс снова вернул датчики в режим реального времени. Огонь подкрался к десантникам уже совсем близко, на расстояние десяти метров.

Двое бойцов шептали слова молитвы. Лоренс пожалел, что не может последовать их примеру. Показатели температуры достигли таких абсурдных величин, что казались уже нереальными.

Вокруг по-прежнему трещала и сморщивалась тигровая трава, живица, сочившаяся из стеблей, превращалась в пар, а сами стебли чернели и обугливались. В считанные секунды пламя заплясало у ног Лоренса, и на него тут же обрушился исполинский вал огня, едва не сваливший десантника на землю. Казалось, будто невидимые руки схватили его за штурмовой костюм и принялись безжалостно трясти. Ощущение было такое, будто он оказался в эпицентре замедленного взрыва.

На мгновение Лоренс перестал видеть окружающее. Никакая изощренная компьютерная программа не смогла бы определить суть ослепительного обжигающего хаоса, поглотившего Лоренса. Единственное, что он воспринимал, была светящаяся сетка дисплея, сообщавшего о параметрах штурмового костюма. Все термодатчики до единого свидетельствовали о том, что температура превысила все мыслимые пределы.

Однако, несмотря ни на что, он чувствовал себя совершенно комфортно, находясь в самой гуще адского пламени. Лоренс задержал дыхание и напряг все мышцы, отчаянно сопротивляясь, казалось бы, неминуемой смерти. Затем заставил себя выдохнуть и снова, уже спокойно, вдохнуть. Впрочем, дело было не в его личных физических способностях. Все сводилось исключительно к технике и той степени защиты, которая имелась в его штурмовом костюме.

Лоренс прикоснулся рукой к основанию шеи, прикрывая бугорок видеодатчика. Перед ним замелькали окружавшие его со всех сторон какие-то картины – слабые тени, которые перевертывались в невыносимо ярком свете, а затем стали делаться все темнее и темнее. Возникло ощущение, будто на грязное оконное стекло сверху плеснули водой, и образы внешнего мира на мгновение исказились.

Пламя отпрянуло куда-то вдаль, открыв взгляду абсолютно черное пространство. Из пропеченной страшным жаром земли торчали неровные огрызки обугленных стеблей травы, от них поднимались змейки голубоватого дыма. Откуда-то сверху пошел плотный дождь пепла, хлопья которого медленно покрывали все вокруг, включая и штурмовые костюмы десантников.

Лоренс обернулся и увидел, что стена огня, находившаяся за его спиной на расстоянии десяти метров, отступает. Десантники стояли тесным кружком, и их силуэты были четко видны на фоне огня. Лоренс поднял руку и заметил, что его панцирь светится тусклым красным светом. Это означало, что термоволокно костюма стремительно избавляется от избыточного тепла. Судя по показаниям датчиков, костюм остался цел. Из этого следовало, что Лоренс сможет без особых затруднений вернуться в космопорт.

Главная линия связи огласилась взрывом смеха и восторженных восклицаний, в которых угадывались нотки истерики.

Пепел продолжал опускаться на землю. Лоренс увеличил диапазон действия датчиков, чтобы понять, что же происходит в данный момент в окружающем мире. Впереди все еще бушевала вторая волна адского огня, уничтожавшая на своем пути все живое и порождавшая новые клубы дыма и новые «струи» пепла. Было трудно поверить в то, что стихия способна приносить разрушения с такой невероятной, безумной скоростью. Полоса огня была шириной около километра, и ширина эта продолжала увеличиваться. Интересно, как далеко распространится огонь? Мысль об этом не слишком устыдила Лоренса, особой вины он за собой не чувствовал. Здесь, на Санта-Чико, вероятно, давно привыкли к таким происшествиям.

– Никак не могу вызвать капитана, – пожаловался Нтоко.

– Думаешь, огонь добрался до них?

– Все может быть. Я думаю, штурмовые костюмы и у них выдержат. А вот насчет транспорта не уверен.

– Хочешь вернуться и проверить?

– Ни в коем случае. Будем двигаться вперед до тех пор, пока не получим другого приказа. Но даже если такой приказ и поступит, особого желания не испытываю.

– Это уж точно.

– Пожар хотя бы одно доброе дело сделал – теперь уж точно никто не подкрадется к нам незамеченным.

– А никого и не осталось, кто мог бы красться за нами, сержант.

Датчики визуального обзора обнаружили неподалеку бесформенный холмик – останки сгоревшего человека-пса. От него осталась лишь жалкая кучка углей.

Понять, куда ведет дорога, простиравшаяся через всю равнину, было невозможно. Десантники проверили системы инерциального наведения и снова двинулись в путь. Пара человек выразили сожаление о том, что взвод лишился Киббо и Фостера, однако Нтоко быстро пресек подобные разговоры несколькими крепкими выражениями.

Земля понемногу остывала от жара, который, впрочем, уже ничем не угрожал взводу. Было странно видеть, что в отдельных местах огонь пощадил некоторые поросшие тигровой травой участки земли и даже целые деревья. Объяснить подобную избирательность пожара также не представлялось возможным. Не исключено, что причиной тому были особенности рельефа. Или же ручьи и речушки оказались слишком широки, и пламя не смогло перескочить через них. Однако отдельные кусты с мясистыми спиралевидными листьям тоже оказались неподвластны всепожирающему пламени. Они одиноко торчали на фоне выжженной, обугленной земли.

Деревню пожар пощадил, равно как и обширное пространство вокруг нее. Десантники пристально рассматривали ее сквозь завесу падающего сверху пепла. Их датчики засекли какие-то передвижения возле домов деревушки. Нтоко приказал проявлять осторожность.

К тому времени когда десантники пришли в деревню, землю покрывал нежный ковер пепла, достигавший в толщину не менее двух сантиметров. Порывы ветра слегка взвихривали его поверхность, оставляя, однако, основной слой пепла неподвижным. Не было, наверное, ни одного сантиметра не покрытой им почвы. Тигровая трава тихо покачивалась на ветру, как будто пытаясь освободиться от покрывавших ее серых хлопьев. Однако эти хлопья были настолько малы и практически невесомы, чтобы слететь с травинок прямо на землю.

Деревенские дома представляли собой незамысловатые строения – широкие круглые башни с куполообразными крышами. Они были за редким исключением двухэтажными. Судя по всему, стены сложили из кораллов с шершавой зернистой поверхностью, которая как будто магнитом притягивала к себе пепел, позволяя ему забиваться в каждую щелочку и выемку. Окна стрельчатые, затянутые толстыми мембранами, испещренными изящными переплетениями серебристых жилок.

Население деревни оказалось главным образом двуногими существами ниже среднего человеческого роста. Всклокоченные волосы густыми гривами свисали со спин. У некоторых волосами поросли даже руки до самого локтя. Рубашки и куртки у многих были прорезаны, позволяя волосам спокойно расти без покрова одежды. Немалое количество жителей деревни заплетали их в косы, у детишек волосы были украшены ленточками и бисером.

Однако были и исключения из общего правила. Гуманоиды с кошачьими чертами, с трудом державшиеся на задних ногах, часто опускались на четвереньки, чтобы сделать несколько шагов. Иногда в толпе можно было увидеть, например, похожего на пузатую бочку гиганта, этакую – помесь борца сумо и тролля. Можно было увидеть и хрупких вертлявых эльфов, ножки которых, казалось, вот-вот надломятся под весом тела.

Они не выглядят как инопланетяне, подумал Лоренс. Просто кажутся какими-то примитивными созданиями, даже несмотря на то что у них кожа типичного для Санта-Чико прозрачно-янтарного оттенка, а у двуногих отсутствует привычная взгляду землян грудная клетка и имеется совершенно другой брюшной пресс. Ребра их больше всего напоминали хитиновые покровы насекомых. Лица, обтянутые плотной кожей, выражали основные эмоции, которые сильнее всего подчеркивались глазами. Придаваемое ими лицу мрачное выражение было более или менее одинаковым во всех уголках вселенной.

Нтоко отправился в деревню вместе Лоренсом и Эмерси, приказав остальным десантникам оставаться на некотором расстоянии от поселения. Шагая по улице, все трое ощущали на себе взгляды аборигенов, стоявших в открытых дверях домов. Толпа на улице расступалась, давая им дорогу. Десантники впервые за последнее время почувствовали, что их власть признают, пусть даже и под оружейным дулом.

Датчики Лоренса зафиксировали в деревенских домах незначительный уровень электронной деятельности. Скорее всего там имеются лишь маломощные компьютеры. Наверное, здешние жители лишены какого-либо механического или электронного оборудования. Да и никаких транспортных средств нигде не было видно.

Судя по всему, местные были не вполне уверены в том, как им вести себя с десантниками. Они явно выжидали, когда те объяснят им свое появление в деревне. Когда десантники оказались в самом ее центре, на улицу стали выходить все новые и новые аборигены, которые последовали за ними, держась на почтительном расстоянии. Несмотря на то что половина домов выглядела заброшенными, число жителей все равно не соответствовало количеству жилых строений. Лоренс задумался о том, сколько жителей деревни было в той группе, которая сбивала бронзовых птиц, прячась в зарослях тигровой травы. А скольким из них удалось остаться в живых?

Нтоко остановился у большого дерева с развесистой кроной, покрытой тонким слоем пепла.

– Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?

– Вы подожгли наши поля, – произнес чей-то голос с сильным испанским акцентом.

Лоренс понял, кому он принадлежал. Это была низкорослая женщина, не достигавшая ему даже до плеча. У нее были пышные, снежно-белые волосы. Было трудно понять, соответствует ли их цвет ее возрасту. У нее было плоское лицо с морщинистыми щеками и подвижная нижняя челюсть. Одеяние женщины украшали серебристый кант и вышитый красными и бирюзовыми нитками узор – спираль ДНК.

– Ты здесь главная? – спросил Нтоко.

– Нет. Меня зовут Каландриния.

Женщина провела пятерней по волосам, стряхивая с них хлопья пепла.

– Поговоришь со мной?

– А ты не станешь меня убивать?

– Если ты не дашь мне для этого повода.

Женщина оскалила зубы, длинные настолько, что можно было бы назвать их клыками.

– У меня много поводов, но сегодня я их давать не буду.

– Что ж, и на том спасибо. Не хочешь рассказать мне, что тут, черт побери, происходит?

– Вы вторглись в нашу жизнь. Мы по-своему ответили. А чего вы ожидаете от нас?

– Для начала было бы лучше избежать лишнего насилия. Вы, должно быть, совсем обезумели. Вы знаете, какой мощный огонь обрушился на нас? Настоящий пожар.

Каландриния снова обнажила клыки.

– Меньший, чем тот, который вы устроили нам.

Лоренс включил защищенный канал связи.

– Сержант, можно мне поговорить с ней?

– Конечно. Начинай, если думаешь, что это пойдет нам на пользу.

– Спасибо, – ответил Лоренс и перешел на громкую связь. – Мне хотелось бы знать, почему вы забросили ваши фабрики?

Он заметил, что Каландриния повернулась к нему прежде, чем он успел задать ей этот вопрос.

– А почему кто-то когда-то что-то бросает? Можешь ответить мне, землянин? Они устарели и потеряли для нас всякую значимость. Теперь мы выращиваем только то, что нам требуется.

– Но на Земле вашу продукцию не считают устаревшей. Она там очень нужна. Почему вы прекратили поставки медицинских препаратов на Землю?

– А зачем нам продолжать их производство? Если Земле нужны медикаменты, пусть она сама их и производит.

– Вообще-то, не получая денег от землян, вы не сможете покупать у них ту продукцию, которую не можете производить сами.

Каландриния рассмеялась Лоренсу в лицо.

– Если мы их не производим, значит, они нам не нужны. Если они нам не нужны, то мы их не производим.

– И что из этого? Вы навсегда распрощались с технотронной цивилизацией? Вы радуетесь регрессу?

Где-то в глубине сознания Лоренса возник вопрос о том, сколько раз и на каком количестве планет ему приходилось вести подобные разговоры и задавать подобные вопросы. Любителей регресса с избытком хватает во всех уголках вселенной.

– С технотронной цивилизацией мы не расстались, нет. А вот с механической, пожалуй, да. Зачем нам машины? Нам более эффективно служат всевозможные биологические системы.

– Но ведь не все же можно заменить биологической продукцией.

– Не все, что может потребоваться вашему обществу. Но на нашей планете общества, подобного вашему, больше не существует. Мы отказались следовать вашему примеру, решили не менять наш мир по образу и подобию Земли. Вселенная слишком велика для этого. Зачем жить в изолированных поселениях, построенных на старой облученной Земле, когда можно изменить самих себя и радоваться свободе?

– Похоже, вы здесь придумали новую идеологию, чтобы убедить своих сограждан в том, что следует отказаться от своего прошлого.

– Это никакая не идеология, а эволюция. Если вы знаете, что ваши предки прибыли сюда с твердым намерением изменить себя, то зачем удивляться тому, что вы здесь обнаружили?

– Да никто и предположить не мог, до каких пределов дойдут такие изменения! Мы не ожидали ничего подобного. Если бы нам было известно, как обстоят здесь дела, мы никогда не прилетели бы на Санта-Чико!

– И все же вы прибыли на нашу планету. Что же вы будете здесь делать?

– Лично я собираюсь поскорее вернуться домой.

– А почему бы тебе не присоединиться к нам? Твоих детей ожидало бы у нас лучезарное будущее. Они бы никогда ни в чем не нуждались.

– Извини, но меня твое предложение абсолютно не привлекает. Если я сниму этот шлем, то тут же умру. Ты это знаешь, и я это знаю.

– Я специально для тебя в моем доме-инкубаторе выращу кислородный фильтр. Он станет частью твоего организма. Такой частью, какой не способен стать даже твой костюм. У тебя с ним будет настоящая гармония.

Лоренс поднял вверх палец.

– Давай остановимся вот на чем. Я не собираюсь жить на вашей планете. Понятно?

– Но почему? Разве нам тут чего-то не хватает? Я не собираюсь над тобой насмехаться, пойми меня правильно. Мне просто искренне хочется знать. По сравнению с нами вы кажетесь очень примитивными. Я не понимаю, почему ты отказываешься от моего предложения. Неужели ты не хочешь стать более совершенным, сделаться частью более богатой, более зрелой цивилизации?

– Это мы примитивны? Кто же из нас живет в глинобитных хижинах? Да я худшему своему врагу не пожелал бы жить так, как живете вы! Разве я могу пожелать такое своим будущим детям? Вы откатываетесь от цивилизации гораздо быстрее, чем мы когда-то избавлялись от пережитков нашего феодального прошлого. Конечно, такой образ жизни может показаться привлекательным, потому что вы пока еще не совсем оторвались от рыночной экономики индустриального общества и считаете, что имеете здесь возможность избавляться от стрессов и улучшать свою карму. Вот только появятся на свет два ваших новых поколения, и вы не сможете вылечить простуду, не говоря уже об излечении от рака. Вы можете называть это полноценной жизнью. Я же называю это предательством собственных детей, собственных будущих поколений.

– Я немного начинаю понимать тебя, – кивнула головой Каландриния. – Как ты думаешь, землянин, сколько мне лет?

– Понятия не имею.

– Мне четырнадцать.

Услышанное привело Лоренса в замешательство.

– В самом деле?

– Да. Твои предки принесли в наш мир не только методики биотехнологии. Они привезли сюда также и поговорку. Какую? «Живи быстро, умри молодым, сохрани великолепное тело». Я полностью соответствую этому высказыванию.

– Сколько же вы живете?

Лоренсу не хотелось задавать этот вопрос, потому что он внезапно понял, что ответ собеседницы ему не понравится.

– Приблизительно лет тридцать. Можешь себе представить, как должна тянуться жизнь в самом ее конце?

– Кислород. Это ведь кислород тому виной, верно?

– Разумеется. Здесь у нас все процессы протекают гораздо быстрее, чем в вашем мире.

– Но… всего тридцать?

– Целых тридцать лет, в течение которых я могу жить, любить, думать. Почему ты считаешь это ненормальным? Почему вам хочется жить долго?

– Жить – значит набираться жизненного опыта. За тридцать лет его по-настоящему не приобрести. Ничего толком не постичь разумом. Ведь окружающий мир так огромен.

– Я тоже приобретаю опыт, даже в большей степени, чем вы. Я быстрее развиваюсь. Быстрее учусь. Быстрее живу. Как и все мы. Жизнь в нашем мире более энергична, чем на вашей скучной, сонной планете. Что касается вселенной, то она существует только в твоем воображении. Созерцание абсолютно относительно. Отсюда я наблюдаю за звездами и вижу их все до единой, вижу одновременно, тогда как вы ползаете по космосу в своих жестянках и способны видеть лишь одну звезду за другой. Я ценю свою жизнь, землянин. В моей голове меньше воспоминаний, зато больше мыслей.

– Мыслей, – усмехнулся Лоренс. – Но ты же не пользуешься ими. Зачем думать, если ты не в состоянии применить мысль в практической жизни и не способен созидать?

Каландриния со свистом выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Ее примеру последовали еще несколько аборигенов.

– Мы ничем иным, кроме созидания, не занимаемся, землянин. Неужели ты думаешь, что у нас есть время для вынашивания детей, как вынашивают их земные женщины? Я приспосабливаю детей к окружающему миру так, как я понимаю и вижу его.

– Ты говоришь о форме, я правильно тебя понял? Именно поэтому вы выглядите такими разными.

– Мы стали морфогенными существами. Это величайший дар, которым наделили нас далекие предки. Мои дети становятся такими, какими я мысленно желаю их видеть. Если я вижу такое высокое и изящное дерево, что мне хочется сесть у его подножия и бесконечно любоваться им, то я могу дать жизнь ребенку, который станет взбираться на его вершину и при этом смеяться от радости. Когда я плаваю в горном озере, я трачу на это несколько восхитительных минут, и моя дочь в таком случае сможет смело нырять в его глубины и играть с рыбками. А когда я дрожу от страха в миг, когда мимо меня пробегает макрорекс, я в состоянии постичь его сущность и слить ее с моей собственной.

– Но это же настоящее скотство!

– Как все-таки просто устроен твой разум. Тебя можно только пожалеть. Неужели ты считаешь, что только мы должны оставаться разумными? Если самим мирозданием нам предписано жить на нашей планете, то мы должны делиться всем лучшим, чем обладаем, с другими живыми существами. Неужели ты такой альтруист, землянин? Неужели ты, пришелец с пробуждающейся Геи, запретишь нам это делать?

– Я не стану вам ничего запрещать. Но не хочу и участвовать в этом. Вы перестали быть людьми.

– Ну спасибо тебе. Такого комплимента я еще ни от кого не слышала.

– Подожди-ка минутку! – вступил в разговор Нтоко. – Ты хочешь сказать, что макрорексы отчасти обладают человеческим разумом, верно?

– Не все, но некоторые из них, – ответила Каландриния. – Они – наши друзья, они нам помогают, когда мы их о чем-нибудь просим.

– А виндшрики? Они тоже?

– Конечно.

– Боже праведный!

– Если ваши женщины больше не вынашивают детей, – поинтересовался Лоренс, – то как же они появляются на свет?

– Их вынашивают наши дома-инкубаторы, – бесхитростно объяснила Каландриния.

– Дома?.. – Лоренс непонимающе посмотрел на приземистые деревенские дома. – Ты хочешь сказать, что ваши дома – некая разновидность искусственного детородящего чрева?

– Разве ты меня не понял? В наших домах-инкубаторах нет ничего искусственного, они абсолютно естественны, они созданы самой природой. Наши дома были последним этапом в преодолении разрыва между тем, чем мы были когда-то и чем являемся теперь. Ответь мне, в ваших компьютерных файлах была какая-нибудь информация о быстрокамнях?

– Была.

В ИР штурмового костюма Лоренса поступила соответствующая информация. Быстрокамни – это растения, относящиеся к классу полипов, которые по стандартам Санта-Чико растут довольно медленно. Они внешне напоминали камни светло-коричневого оттенка, растущие огромными колониями и совершенно не подверженные действию огня. Их раковины настолько крепки, что быстрокамням не страшны челюсти живых существ, размеры которых меньше размеров макрорексов.

Каландриния жестом указала на дома.

– Наши предки когда-то изменили эти растения так, что они со временем превратились в здания, которые ты сейчас видишь. Это грандиозная амальгама генов живых существ двух разных планет. Теперь мы обитаем в живых домах. Их корни уходят глубоко в землю, откуда они получают питательные вещества и воду, в то время как их наружные раковины накапливают солнечный свет. Живя в этих домах, мы получаем все необходимое, не разрушая планету. Органы домов служат нам тем же, чем для вас машины. Вот только наша связь с ними более тесная и более ценная.

– Ты говоришь о симбиозе, верно?

– Правильно, теперь вижу, что ты меня слушаешь. Да, дома – члены нашей большой семьи. После оплодотворения моей яйцеклетки я помещаю ее для вынашивания в дом-инкубатор.

– Вы и дома наделяете разумом?

– Разумеется. Как же можно выйти замуж за существо, лишенное разума?

– Неплохо сказано! – саркастически заметил Лоренс. – Но не слишком ли вы стали зависимы от ваших домов? Может, они вам еще и пищу дают? Наши спутники не заметили на планете заводов по синтезированию белка.

Каландриния потянулась к ветке какого-то куста и сорвала с нее гроздь маленьких красных ягод.

– Самой главной и неотложной задачей, вставшей перед нашими предками, было превращение местных растений в плодоносящие сельскохозяйственные культуры, которые можно употреблять в качестве пищи. Когда они научились скрещивать две разные генетические молекулы в одну, обладающую требуемыми свойствами, стало возможно и появление таких особей, какими мы являемся сейчас. Потребовались десятилетия упорной работы, прежде чем удалось осуществить такую трудную цель. Ради этого нам и пришлось заниматься торговлей. Устаревший земной образ жизни, земная техника и рыночные отношения – все это нам пришлось сохранить на то время, пока мы занимались решением главных проблем. Теперь, как ты видишь, мы от всего этого отказались.

– И залезли в огромные долги, – вставил Нтоко.

– Мы остались должны только твоей планете, землянин. Здесь же мы никому ничего не должны. Здесь мы все – одна семья.

– Когда вы утверждаете, что вы выше такой прозы жизни, как деньги, то на самом деле просто стараетесь найти удобный повод, чтобы увильнуть от ответственности, – сказал Лоренс. – Но я знаю, что вы хорошо разбираетесь в технике и экономике. У вас все еще сохранились космопланы и орбитальные спутники. Их приходится время от времени ремонтировать, а для этого необходимо изготавливать запасные части. При этом вам не обойтись и без топлива. Дома-инкубаторы вас не могут обеспечить подобными вещами.

– У нас были такие машины до вашего появления. Вы пришли к нам и уничтожили их, – отозвалась Каландриния. – Среди нас есть такие же мечтатели, как и ты, Лоренс Ньютон. Те, кто хочет совершать космические полеты. Они грезят о такой модификации клеток организма, которая позволила бы жить в космическом пространстве. Хотят, чтобы мы могли поселиться на кометах и лунах, окружающих нашу звезду. Мечта красивая, я понимаю. Но таких фантазеров очень мало, буквально горстка. Ваше появление на Санта-Чико избавило их от надежд на светлое будущее. Они перестали думать о звездах и обратили свои взоры на родную планету. Они помогут нам надежно запечатать небо и помешать вам вернуться на Землю.

– Откуда тебе известно мое имя?

– Извини, – ответила Каландриния. – Я не знала, что это секрет.

Лоренсу не понравился ее небрежный тон. Если аборигены взломали защиту канала связи, что свидетельствует об их незаурядных способностях, то могли подслушать разговоры десантников и узнать его имя. Могли они и подслушать его разговоры с Ником. Однако определить имя хозяина штурмового костюма – дело крайне сложное. Оставалось только удивляться, какими еще талантами обладают аборигены. Интересно, а как они сами общаются друг с другом на больших расстояниях?

– Что ты имеешь в виду, говоря о запечатывании неба? – поинтересовался Нтоко.

– Вы сказали, что собираетесь домой, – ответила Каландриния. – После того как вы покинете нашу планету, мы должны сделать все, чтобы вы сюда больше никогда не вернулись. По крайней мере до тех пор, пока ваш общественный строй не перестанет быть на Земле самым главным. Для этого нам нужно запечатать наше небо.

– Пора идти! – позвал Нтоко Лоренса по защищенному каналу связи. – Мы теряем время. Надо двигаться дальше. Если бы у них было какое-нибудь серьезное оружие, они бы нас всех уже давно завалили. Будем идти с оглядкой и откроем огонь в ответ на любое подозрительное движение.

– Согласен.

– Мы уходим, – обратился Нтоко к аборигенам. – Постарайтесь не идти вслед за нами. Если между нами не возникнет никаких недоразумений, все останутся целы.

– Мудрый совет, сержант, – заметила Каландриния. – Мы попытаемся им воспользоваться.

– Остроумные, – проворчал Нтоко. – Жаль, что нельзя с ними разобраться как следует.

Взвод зашагал прочь из деревни, вздымая клубы пепла. Из островка травы и кустарников, окружавшего поселение, десантники вышли на черную обугленную равнину. Пепельный дождь прекратился, и теперь взору открылась уже ничем не скрываемая окружающая местность. Где-то вдали все еще бушевал огонь, поднимая ввысь столбы дыма и пепла, взлетавшего в небо на высоту в сотни метров. Однако теперь это была уже не прежняя сплошная стена огня. Языки пламени плавно обтекали ручьи и овраги, превращаясь в десятки небольших костров.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Нтоко.

– Пока не готов сказать что-то определенное, – ответил Лоренс. – Не исключено, что она нагородила эту чушь для того, чтобы запугать нас. Но, может быть, все это истинная правда, и тогда наше дело дрянь. Тут много всего такого, что представляет для нас опасность.

– Например, разумные животные. Отчасти ее слова могут быть правдой.

– В этом все-таки что-то не так. Они использовали все свои наличные средства для того, чтобы сбить наши корабли, когда мы приготовились к высадке. Они не могут закрыть свою планету от вторжения из космоса.

– Черт побери, как жаль, что прервалась связь с капитаном. Надо рассказать нашим обо всем, что мы здесь узнали.

– Спутниковое реле по-прежнему не работает.

– Знаю. Будем надеяться, что губернатор все еще удерживает в своих руках Роузпорт.

Всю оставшуюся часть пути Лоренс испытывал сильное раздражение. Если Каландриния говорила правду, то опасность подстерегает землян на каждом шагу.

Ближе к наступлению вечера пожары почти полностью прекратились, но дым и пепел все еще висели в воздухе, превращая голубое небо в грязноватое серо-голубое. Никаких животных, ни больших, ни маленьких, они на своем пути больше не встретили. Несколько раз Лоренсу казалось, что где-то вдали мелькали силуэты виндшриков однако разглядеть что-либо конкретное в задымленном воздухе было невозможно. Посмотрев себе под ноги, он заметил, что обожженные стебли тигровой травы начинают сочиться белесой сукровицей. Корням, по всей видимости, удалось сохраниться, несмотря на испепеляющий зной пожарища. Пожар скорее всего прокатился по этим местам довольно быстро и не успел сильно пропечь почву. Лоренс подумал, что в условиях особого климата Санта-Чико новые побеги растительности очень скоро пробьются через слой пепла.

Зона пожара закончилась у края узкого глубокого оврага, по каменистому дну которого протекал ручей с красноватой водой. Оба его склона были усеяны щебенкой и крупными валунами и поросли клочками скудной растительности, которая практически не пострадала от огня. Поднимаясь вверх по склону, Лоренс подумал, что ступает он вовсе не по камням, потому что ни один камень или маленький осколок камня не сдвинулся ни на миллиметр под его ногами. Это были те самые быстрокамни, о которых упомянула Каландриния.

Пока взвод перебирался на другую сторону оврага, над головами десантников на высоте не более километра пролетел «Сяньти-5005». Космоплан явно шел на снижение.

– Значит, космопорт все еще в наших руках, – проговорил Ник. – Слава богу!

Через полчаса они поднялись на вершину горы, откуда можно было увидеть Роузпорт, располагавшийся всего в паре километров от них. Город на берегу озера находился в жутком состоянии. Многие дома были разворочены взрывами. Датчики Лоренса увеличили изображение. Из расколотых раковин стен сочилась какая-то жидкость, медленно растекавшаяся по улицам подобно расплавленной смоле. Внутренние органы инкубаторов были выворочены наружу и превратились в вязкую массу, похожую на желе рыжеватого оттенка. Никакого движения на улицах города не наблюдалось.

Возвращая фокус в прежнее состояние, он увидел автоматические сторожевые пушки, установленные по периметру городской окраины, – оливково-зеленого цвета шары на мощных ногах-опорах, глубоко вонзившихся в землю. На каждом располагались по три магнитные пушки Гатлинга, торчавшие из средней части шара. Пушки медленно перемещались из стороны в сторону, нацеливаясь на разбитые дома. Если кто-нибудь осмелится выбраться из города, то в мгновение ока будет прошит пулями.

Лоренсу было известно, что автоматические сторожевые пушки являлись частью флотского снаряжения, однако до этого ни разу не видел их своими глазами. Подобно противопехотным минам и лазерным ограждениям они относились к вооружению, которое применяется лишь в самых крайних случаях.

Теперь у взвода появилась радиосвязь, канал связи с полевым штабом губернатора возобновился. Нтоко доложил начальству о результатах похода в деревню, добавив, что связь с капитаном Лейтом была потеряна около часа назад.

Когда снова удалось войти во флотскую тактическую базу данных, Лоренс запросил сведения об обстановке в Роузпорте и о том, что произошло там за последнее время. Дела обстояли даже хуже, чем он предполагал. На окраине Роузпорта шел жестокий бой. Вошедшие в город десантники были убиты неизвестными видами химического и биологического оружия. Как только посланцы Земли распознавали их и научались защищаться от него, осажденные тут же пускали в ход новые. Губернатор в конечном итоге был вынужден отдать приказ о размещении вокруг города автоматических сторожевых пушек в надежде на то, что они будут сдерживать местных жителей и позволят десантникам спокойно отойти от Роузпорта.

Но даже это не гарантировало легкого разрешения сложившейся ситуации. Многочисленные стада макрорексов трижды нападали на космопорт. Десантникам пришлось применить против них бронебойные управляемые ракеты, потому что остановить исполинских монстров чем-либо другим оказалось невозможно. Космопланы подверглись атаке виндшриков, и их экипажи были вынуждены использовать противоракетные воздушные фугасы. Из одиннадцати взводов, отправленных в разведку на промышленные объекты, вернулись только четыре. Три подразделения, в том числе и взвод капитана Лейта, сообщили, что подверглись нападению, после связь с ними прервалась. Остальные четыре взвода были признаны пропавшими без вести.

То, что произошло на орбите Санта-Чико, также свидетельствовало о враждебности аборигенов. Компьютерные сети космических кораблей подверглись массированным атакам инопланетных хакеров. Диапазон связи пришлось свести к минимуму, чтобы корабельные компьютерные системы могли самым тщательным образом отфильтровывать каждый байт поступавшей на них информации. Мощными ударами огромных металлических болванок было сбито несколько флотских спутников. Но этим потери на орбите не ограничились – на «Махонии» был сильно поврежден модуль жизнеобеспечения, а также один из реакторов компрессионного привода типа «Токамак».

Ввиду неминуемой катастрофы адмирал флота отдал приказ о полной эвакуации. Ни о каком захвате орбитальных промышленных объектов Санта-Чико больше не могло быть и речи.

Лоренс так и не смог понять, каким числом боеспособных космопланов они располагают. Информация этого рода была строго засекречена. Сведения о предполагаемом сроке подготовки к эвакуации также оказались под запретом. Равно как и сведения о потерях в живой силе.

Сержанту Нтоко удалось немного поднять моральный дух взвода, и вскоре десантники зашагали в сторону космопорта. Лоренс чувствовал, что все, так же как и он, испытывают обеспокоенность. До цели – взлетной полосы – оставались считанные десятки метров. Самое главное – поскорее добраться до нее. Обо всем остальном позаботятся другие – адмирал флота и пилоты космопланов.

На полпути к взлетной полосе десантники наткнулись на пятачок обугленной земли, на которой лежали обломки боевого вертолета.

Нтоко пришел к выводу, что пересекать открытое поле опасно, и повел взвод в обход. Путь в этом случае должен был удлиниться на пару минут.

В следующее мгновение десантники услышали выстрелы из автоматической сторожевой пушки.

Последние триста метров пришлось преодолевать бегом. Строй безнадежно развалился. Вскоре взвод приблизился к остальным своим товарищам, залегшим в неглубоких окопах.

Нтоко доложился находившемуся здесь лейтенанту, который дал добро на часовой отдых. Его взводу выдали соответствующую порцию пастообразной еды, которую можно было употреблять, не снимая шлемов. Из штаба сообщили номер рейса. Если космопланы не выбьются из графика, то десантников из взвода Лоренса заберут через шесть часов.

Лейтенант приказал Лоренсу охранять ремонтный ангар, и его подчиненные заняли предписанную позицию к тому времени, когда солнце уже опустилось за линию горизонта. Здесь они разобрали оружие, полученное из арсенала. Лоренс остановил свой выбор на переносном самонаводящемся ракетном комплексе. До сих пор аборигены не сделали ни одной попытки атаковать ангар.

Лоренс принялся обходить вверенный ему сектор обороны. Его датчики визуального наблюдения показывали бело-голубую картину окружающей местности. Никакого движения среди камней и тигровой травы не было.

Когда он навел датчики инфракрасного изображения на ночной Роузпорт, то увидел, как во тьме светятся кораллово-розовые силуэты домов. Света ни в одном из окон не было. Каждые несколько минут раздавались выстрелы автоматических сторожевых пушек. По общему каналу связи слышались голоса, обсуждавшие, какое количество боеприпасов все еще остается у пушек-роботов и на сколько времени его хватит.

Космопланы продолжали прибывать, с ревом возникая из ночного неба. Их турбореактивные двигатели фирмы «Роллс-Ройс» работали на полной обратной тяге. Время от времени появлению кораблей предшествовали живописные красно-зеленые магниевые фейерверки, освещавшие место предстоящей посадки.

Час спустя после наступления ночи вышел на связь один из пропавших взводов. Его командир доложил, что они подверглись нападению макрорексов и потеряли большую часть машин. На обратном пути взводу пришлось вступить в бой с аборигенами. Десантникам посчастливилось наткнуться еще на один взвод, который понес тяжелые потери – погибло около трети личного состава. Два воссоединившихся взвода имели достаточное количество оружия и боеприпасов, чтобы отразить натиск местных жителей. Они двигаются очень медленно, потому что несут с собой тяжелораненых бойцов. По их прикидкам, они смогут добраться до космопорта часа через полтора. В общей сложности в обоих взводах насчитывается сто двадцать человек.

Лоренс испытал приступ постыдного облегчения оттого, что Лейт не вернулся, потому что капитан обязательно потребовал бы отчета о том, где находился все это время взвод 435NK9 и что с ним случилось. Всех остальных известие о нашедшихся десантниках сильно ободрило. Это означало, что в космопорт прибудет еще один борт, отсрочив окончательное отправление минут на двадцать.

За последнюю пару часов темп стрельбы роботизированных пушек замедлился, однако Лоренс ни на минуту не сомневался в том, что аборигены по-прежнему не оставляют попыток проникнуть на территорию космопорта. Это вызвало у него прилив адреналина в кровь, который не могли притупить никакие препараты медицинского модуля штурмового костюма. Лоренс стоял один на самом краю летного поля, обратив взгляд в темноту, туда, где в любом углу могла таиться опасность. Сразу за пределами космопорта местность была буквально нашпигована сотнями дистанционных датчиков. Графическая сетка его дисплея имела с ними связь, осуществлявшуюся через надежно защищенный канал. Теперь, после слов Каландринии и ее насмешливых улыбок Лоренс не особенно доверял аппаратуре наблюдения.

За два часа до запланированного отлета своего взвода он понял, на чем зиждилась уверенность Каландринии. Все, о чем она поведала им, оказалось правдой. Сначала Лоренс подумал, что видит космоплан, идущий на посадку и подсвечивающий для этого окружающую местность. На небе неожиданно блеснуло несколько языков огня, которые почти мгновенно погасли. Лоренс огляделся по сторонам, однако нигде не заметил ни одного интенсивного теплового следа космоплана. Среди звезд снова мелькнули полоски света. Самое удивительное состояло в том, что он заметил его не там, где должен был пролетать «Сяньти», а на другом участке неба. Лоренс решил, что это метеоритный дождь, и улыбнулся.

Прежде чем погасли отблески, на небе мелькнула новая вспышка. На сей раз это были более крупные метеориты с искрящимся кометным хвостом – свидетельством того, что эти небесные тела сгорят в верхних слоях атмосферы. Теперь казалось, что в этой части неба им уже не будет конца. Улыбка моментально слетела с лица Лоренса. Световое пятно вытянулось и начало расти прямо на глазах.

– Черт побери! – воскликнул Лоренс. Ему все стало ясно.

Мы запечатаем небо.

Он увидел, как со стороны ангара к нему на полном ходу несется какой-то десантник.

– Лоренс, ты?

Это оказался Нтоко, включивший динамик своего штурмового костюма на полную мощность.

– Я, – отозвался Лоренс.

– Они сделали, что обещали, ты понял? То, о чем говорила эта самая Каландриния.

– Угу. Они, должно быть, взорвали астероид на полярной орбите, разворотили его на мелкие осколки. Этот дождик – всего лишь край огромного ливня обломков.

– Черт побери этих засранцев! Ты ведь у насзнаешь все об этой долбанной орбитальной механике. Смогут наши корабли пробиться через этот камнепад?

– Смогут. Если только стартуют прямо сейчас. Настоящий камнепад еще и не начинался. То, что мы видим сейчас, – увеличивающееся облако каменных обломков на полярной орбите.

– А настоящий каскад?

– Послушай, ядерные заряды расколют астероид на миллион осколков. Часть из них просто полетит вниз и сгорит в атмосфере. Мы в данный момент видим лишь самое начало. Но если аборигены правильно разместили заряды, то огромные обломки станут вращаться на орбите планеты. Сейчас они разлетаются в стороны, но совсем скоро окажутся на близком расстоянии друг от друга и начнут сталкиваться. При этом они будут раскалываться на еще более мелкие части, которые снова будут сталкиваться и так далее. Это своего рода бесконечная цепная реакция. Через год Санта-Чико будет окружать настоящий кокон каменных осколков толщиной десять тысяч километров. Это будет что-то вроде колец Сатурна, только сферической формы. Она была права, эта Каландриния. Через такой кокон ничто и никто не сможет пробиться. Они изолировали себя от всей остальной вселенной. Для того чтобы частички камня разложились и сгорели в атмосфере, потребуется не менее тысячи лет. А может, с ними так ничего и не произойдет, и они останутся в целости. Этого никто не может знать. Такого камнепада в космосе еще никто никогда и нигде не видел.

– Тогда бери с собой ребят и бегом к космоплану! Вон к тому! – Нтоко указал рукой. – Он уже заправился.

– Но…

– Ты сам сказал, парень, что корабли должны вовремя взлететь. Так что давай пошевеливайся, капрал!

Лоренс вывел динамик на полную мощность.

– Ко мне, ребята! Быстрее! За мной!

С этими словами он направился к космоплану, с каждой секундой ускоряя бег. Лоренс слышал, как Нтоко подбадривает бойцов, которые бросились к нему со всех сторон. Высоко в небе обломки астероида проходили через верхние слои атмосферы. Они снижались, издавая пронзительные звуки, превращались в яркие пятна света, которые укрупнялись по мере приближения к поверхности планеты. Время от времени раздавались глухие взрывы, при которых каменные глыбы, ярко вспыхивая, раскалывались на более мелкие части. В ночном небе расцвели сотни конической формы султанов раскаленного белого света, напоминая праздничные фейерверки.

Половину континента залил свет более мощный, более яркий, чем солнечный. Лоренс увидел, как весь космопорт пришел в движение. По летному полю хаотично метались десантники, не понимающие, что происходит. Никаких приказов от начальства не поступало. Каких-либо сведений о том, что случилось, тоже не было. Дисциплина отсутствовала. Даже аборигены с их стальными мышцами вряд ли могли сравниться со скоростью бегущих десантников. События сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой.

В ста метрах впереди Лоренс заметил космоплан, стоявший в предстартовом отсеке ангара. Его турбины были уже запущены, а топливные рукава отсоединены и постепенно уползали в отверстия, пробитые в бетонном полу.

Трапы еще не успели отъехать от корпуса космоплана. По ним торопливо взбирались десантники. Было невозможно даже предположить, сколько их уже пробралось на борт. Через пять секунд Лоренс был уже у подножия трапа, по которому лезли наверх два десятка человек. Другой, находившийся на взлетной полосе космоплан пошел на взлет.

– Лоренс! – крикнул Нтоко. – Дай мне свой ракетный комплекс!

Лоренс протянул ему оружие и стал пробиваться в толпе, двигаясь к нижней ступеньке трапа. За исключением сержанта, у которого в руках было два ракетных комплекса, узнать остальных десантников он не смог. Связи у ИР его штурмового костюма с другими бойцами не было. Общий канал не работал.

– Зачем он тебе?

– Я прикрою. Присмотри за нашими ребятами, Лоренс! Обещай мне!

– Сержант! Нтоко, что ты задумал?!

– Я вас прикрою.

Нтоко принялся продираться сквозь толпу в обратном от космоплана направлении. Затем он открыл нижнюю крышку ракетного комплекса, который ему дал Лоренс, и вытащил кабель, который тут же воткнул в разъем интерфейса своего штурмового костюма. Из трубок, расположенных в верхней части ракетного комплекса, вырвались языки оранжевого пламени.

Над подъездной дорожкой, ведущей к космопорту, громыхнуло несколько взрывов. Десантники, бежавшие к остальным космопланам, испуганно пригнулись. В дальней стороне ангара раздались новые взрывы. На взлетную полосу посыпались обломки стен из композитных материалов и стальных балок. Во все стороны повалил дым, посыпались хлопья сажи. На диспетчерскую вышку обрушился град снарядов. Штурмовые костюмы десантников тут же ощетинились карабинами.

– Нтоко! Какого черта! Не смей!

Лоренс был уже на нижней ступеньке трапа. Датчики показали ему Нтоко, спокойно удалявшегося от беснующейся толпы с ракетным комплексом в каждой руке. Он выпускал одну ракету за другой.

Подняв один из комплексов верх, как будто в прощальном салюте, Нтоко зашагал дальше.

На какое-то мгновение Лоренс замешкался. Однако сзади на него напирали возбужденные десантники. Чувство самосохранения взяло верх над остальными эмоциями. Взлетев по ступенькам трапа на борт, он устремился в салон. Космоплан пришел в движение, освобождаясь от трапа. Лоренс схватил оставшегося на верхней ступеньке десантника и помог ему забраться внутрь. Еще один десантник бросился в открытый люк, оттолкнув тех, кто столпился в воздушном шлюзе. Следом за ним прыгнул еще один человек, которому удалось лишь уцепиться за край люка. Космоплан продолжал двигаться, и опора ушла у десантника из-под ног. Он беспомощно повис в воздухе.

Лоренс бросил взгляд на оставленный на взлетной дорожке трап. Облепившие его бойцы во всю мощь своих динамиков умоляли «Сяньти» вернуться. Один из них неожиданно открыл по космоплану огонь из карабина. Несколько пуль угодило в шлюз, рикошетом отлетев от стен. Лоренс инстинктивно пригнулся. Затем рядом с трапом грохнул взрыв, погребая под обломками металла находившихся там людей.

– Спасибо, сержант, – прошептал Лоренс.

Люк захлопнулся, и он прошел в глубь переполненного салона. Космоплан был явно перегружен, причем очень сильно. Значит, сержант остался там, где было опаснее всего; обрек себя на верную смерть, чтобы, как всегда, спасти жизни своих ребят. И спас их.

В изолированном пространстве салона космоплана Лоренсу удалось без каких-либо проблем связаться с корабельной компьютерной сетью. Он попросил разрешения подключиться к наружным видеокамерам. За бортом «Сяньти» по-прежнему сыпались с неба ослепительно яркие обломки астероида. Оставшиеся на летном поле десантники продолжали беспорядочно сновать из стороны в сторону. Один за другим взрывались здания. Над землей ползли клубы дыма, выбрасываемые бело-голубыми языками пламени, которое вырывалось из искореженных груд промышленного оборудования.

«Сяньти» резко развернулся на взлетной полосе. Пилот не потерял напрасно ни секунды. Лоренс почувствовал, как нарастает вибрация корпуса космоплана, вызванная выводом турбореактивного двигателя на полную мощность, которая предшествует взлету. Через считанные секунды космоплан взмыл ввысь, оторвавшись наконец от земли.

Они круто поднимались в небо, с каждым мгновением набирая скорость. Наружные видеокамеры показывали спокойную верхнюю гряду облаков, отливавших серебром в ярком свете сотен падавших вниз комет. Когда «Сяньти» прошел через тонкий слой, перспектива сдвинулась и вскоре стало казаться, будто они поднимаются над замерзшей пустыней, освещенной светом бесстрастной зимней луны.

Космоплан поднимался все выше и выше. Облака превратились в дымку, которая окутала весь окружающий мир. Светящиеся золотисто-розовые инверсионные следы прорезали темноту, оставаясь внизу и постепенно теряясь из виду.

Впереди, перед носом космоплана, приветственно и холодно мерцали звезды.

Глава 16

К торсу Хэла было присоединено множество разнообразных медицинских модулей, расположенных главным образом в местах алых рубцов, ранений и шрамов, оставленных скальпелем хирурга. Некоторые из них были неотделимы от участков искусственной кожи, сращиваемых с поврежденными кожными покровами. Другие представляли собой сложные системы с бесчисленными тоненькими трубочками, имплантированными в шрамы. Через них в поврежденные внутренние органы перекачивались специальные жидкости, которые поддерживали их жизнедеятельность до той поры, когда они придут в норму или будут заменены новыми, здоровыми. Для того чтобы скрыть все эти приспособления, на Хэла надели просторную мешковатую рубаху, однако модули были слишком большого размера и скрыть их полностью не представлялось возможным. При взгляде на Хэла казалось, будто его торс разросся пластмассовыми опухолями.

Он сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, опустив голову на боковую подушечку. Казалось, его шея просто не в состоянии удерживать голову в вертикальном положении. Каждый раз, когда сослуживцы заходили в комнату, куда поместили Хэла – небольшое служебное помещение отеля, – он улыбался им и радостно бормотал что-то неразборчивое. Эдмонд нагнулся над ним, собираясь поприветствовать хлопком ладони в ладонь. Видя, как рука, поднятая Хэлом в ответ, задрожала, Лоренс почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Другие десантники также отвели взгляды в сторону. Только Деннис продолжал смотреть на раненого. Лоренс знал, что в последнее время он принимает слишком много успокоительных лекарств.

Последним в комнату вошел Эмерси. Он закрыл за собой дверь и ободряюще показал Хэлу большой палец – так, как это делают давние друзья. Однако и его глаза предательски моргнули, выдавая истинные чувства.

Последние оставшиеся в живых десантники взвода 435NK9 повернулись к Лоренсу.

– Прежде всего, – начал тот, – не стоит беспокоиться насчет того, удастся ли снова вернуть Хэла на «Корибу». Я уже связался с космопортом Даррелла.

Хэл издал долгий протяжный стон. Его нижняя челюсть судорожно задвигалась, как будто он жевал воздух. После того как ему пересадили биомеханическое сердце, он полностью утратил чувствительность всей правой стороны тела. Затем чувствительность начала постепенно возвращаться к нему, совсем как у человека, перенесшего инсульт. Если это единственное осложнение после того, что произошло, подумал Лоренс, то остается только радоваться. Однако, несмотря на то что мозг Хэла теперь питала обильно насыщенная кислородом кровь, выздоровление шло очень медленно. Мысли раненого были сильно замедлены и часто путались, в памяти наблюдались значительные провалы. Говорить он мог с трудом, и наблюдать за тем, как он пытается сложить вместе самые простые слова, было настоящей мукой. Зачастую Хэл знал, что хочет сказать, однако приходил в ярость, когда не удавалось проартикулировать какие-нибудь слова. При этом он часто ударял здоровой рукой по подлокотнику кресла, по щекам струились слезы бессилия.

– Спасибо. Тебе. Сержант, – выдавил Хэл.

Было видно, что эти три слова дались ему с большим трудом.

– Я для этого сюда и пришел, Хэл, – произнес Лоренс и оглядел собравшихся, стараясь угадать общее настроение товарищей.

Все пребывали в состоянии спокойного, терпеливого ожидания. Десантникам явно хотелось узнать, для чего их всех собрали в этой комнате. После заседания трибунала и расстрела свой гнев и потрясение случившимся они адресовали корпорации «ЗБ» в лице капитана Брайанта и Эбри Жанга. Их презрение и недовольство изменой начальства не выливалось в какую-то конкретную форму, однако командовать бойцами становилось все сложнее и сложнее. Дело было даже не в том, что другие взводы, расквартированные в Мему-Бэй, были более дисциплинированными. После того что случилось с Хэлом Грабовски, взвод 435NK9 сохранил некую степень внутренней сплоченности. Десантники выполняли все, что приказывал им Лоренс, не потому, что это были приказы, исходившие от Брайанта, а потому, что выполнения этих приказов требовал именно Лоренс.

Он не мог и мечтать о другой группе людей, которые бы подходили задуманной им цели больше, чем эти ребята.

Забавно, какой непредсказуемый оборот могут принимать жизненные обстоятельства.

– Причина, по которой я связался с Дарреллом, имеет отношение к тому, о чем я собирался рано или поздно рассказать вам. Возможно, сейчас самое подходящее время. Я уверен, что в глубине материка находится дорогостоящее имущество, о котором высокое начальство «ЗБ» не имеет ни малейшего представления. Я хочу, чтобы мы с вами забрали его.

– И отдали корпорации? – быстро спросил Карл.

– Ни в коем случае, – ответил Лоренс и улыбнулся, не выказывая ни капли веселости.

– Черт побери, ну и дела! – хлопнул в ладоши Льюис.

– Дела даже круче, чем ты себе представляешь.

– Что за имущество? – поинтересовался Эмерси.

В его голосе прозвучала скорее острожная сдержанность, чем праздное любопытство.

Лоренс вытащил настольный компьютер. На дисплее появились сделанные со спутника снимки, изображавшие плато, простиравшееся за пределами Мему-Бэй.

– Это провинция Арнун. В последнее мое пребывание на Таллспринге я побывал там вместе с патрулем, отправленным прочесать местность в глубине материка. Согласно информации магистрата Мему-Бэй, на этой территории живут люди, которые занимаются сбором ивовой паутины. Из нее они ткут пряжу, которая идет на изготовление свитеров, одеял и прочего барахла. Мы обнаружили там милую деревушку, расположенную в самой чаще леса. Уровень жизни в ней оказался удивительно высоким. Она даже в чем-то напоминала шикарный курорт. Подобные изолированные поселения я уже встречал на некоторых планетах. Ничего удивительного в них нет. Но в этом местечке имелись кое-какие отличия. Поверьте мне на слово, но я сразу понял, что жить так роскошно, зарабатывая на жизнь лишь продажей одеял, нельзя. Там каждый дом буквально напичкан дорогущей электроникой и всевозможными бытовыми приборами, причем самыми современными. Кроме того, там я увидел очень много людей, гораздо больше, чем известно властям Мему-Бэй. И вот еще что, среди них совершенно не было больных. Я не говорю о клинических случаях. Просто я не увидел там ни одного простуженного, сопливого ребенка. Это были самые здоровые люди, которых я когда-либо видел.

– Значит, по-твоему, у них есть еще и какой-то другой источник доходов? – спросил Эмерси. – Знаешь, Лоренс, мне тоже приходилось видеть такие поселения. Скорее всего они занимаются какой-нибудь незаконной деятельностью. Где-то в лесу, подальше от глаз городской полиции и, что важнее всего, от полиции налоговой. Так что нам вряд ли удастся там чем-то поживиться. Мы не найдем ничего такого, что можно было бы прихватить с собой.

– Ты ошибаешься, у них денег столько, что ты даже представить себе не можешь. Это просто астрономические величины. Тамошние жители – самые богатые люди планеты.

– Почему ты так решил?

– Я это почти сразу понял, потому что они использовали самую лучшую форму прикрытия: не стали ничего прятать, оставив саму тайну на виду. Я сначала было подумал, что это типичные ретрограды. Я увидел, что они едят плоды, сорванные прямо с деревьев.

Произнеся последнюю фразу, Лоренс улыбнулся.

– Ну и что? – возразил Льюис. – Они типичные ретрограды. Правда, такое уже давно никто не делает. Это омерзительно. Все приличные люди едят только пищу из искусственного белка.

– Что как раз и доказывает мою правоту, – усмехнулся Лоренс. – По-другому это истолковать невозможно. Ивовая паутина – местное растение. Горные леса в том месте растут испокон веков. Провинцию Арнун не подвергали гамма-облучению.

– Все равно, – резко возразил Деннис. – Земные растения не могут расти в чужой окружающей среде. Начнем с того, что содержащиеся в почве бактерии – совсем другие. Вот поэтому нам приходится облучать землю и заново высеивать бактерии.

– Верно, – согласился Лоренс. – Ноя видел собственными глазами, как они срывали с ветки плоды и ели их. Насколько я помню, это было даже не земное дерево.

– Значит, ты не видел его, сержант. Извини, но у людей нет той биохимии, которая может быть совместима с природными планетными организмами. Я, может быть, провалился в свое время на экзаменах, но кое-какие основы наук мне все-таки удалось усвоить.

– Знаю. Но я видел подобное еще на одной планете. Тебя тогда с нами не было. – Лоренс поднял бровь и посмотрел на Эмерси. – Ты помнишь Каландринию?

– Ее вряд ли забудешь!

– Она уроженка Санта-Чико, – объяснил Лоренс остальным десантникам. – На этой планете местные жители ели плоды с деревьев, которые они сами выращивали. Я назвал их ретроградами. Но в этом я тоже ошибся. Каландриния рассказала нам о специалистах в области генной инженерии, которые когда-то давно покинули Калифорнию и по прошествии некоторого времени взялись за разработку проблемы по сращиванию земных и инопланетных генофондов. В результате появилось поколение Каландринии и таких, как она. Кроме того, генетики научили будущие поколения жителей Санта-Чико добывать пищу старомодным способом, как это было принято когда-то на Земле. Это стало частью их жизненной философии. Такая философия освобождала их от зависимости от всевозможных механизмов. Значит, то, о чем я вам рассказал о провинции Арнун, вполне возможно.

– Может быть, и так, – произнес Деннис. – На Санта-Чико такое возможно, в это я могу поверить. Но здесь, на Таллспринге? Господи, сержант, да самое прогрессивное, что может когда-либо возникнуть в Мему-Бэй, – это новая модель доски для виндсерфинга!

– Верно. Если верить словам Каландринии, потребовались многие десятки лет, чтобы на Санта-Чико появился искомый смешанный ген. Над этой задачей десятилетиями трудились лучшие генетики и биоинженеры Земли. И все же это случилось – мы оказались в глубине континента планеты, расположенной на расстоянии тридцати семи световых лет от Земли, и я увидел то же самое. Как ты это объяснишь, Деннис?

– Ты уверен, что здешние жители купили на Санта-Чико технологию генетического микширования. Я тебя правильно понял? – спросил Эмерси.

– А откуда ей еще было здесь взяться? Для этого потребовалась куча денег. Чтобы получить необходимые образцы бактерий и растений, нужно было слетать отсюда на Санта-Чико и вернуться обратно на Таллспринг. Затем нанять целую команду генетиков для адаптации технологий к здешним природным условиям. Для этого нужны серьезные суммы денег. Миллиарды, какую валюту ни возьми.

– Но с Санта-Чико нет никаких контактов, – вступил в разговор Эдмонд. – Это все знают.

Лоренс покачал головой.

– Я побывал на Таллспринге, прежде чем оказался на Санта-Чико. Должно быть, то, о чем я говорю, произошло гораздо раньше, лет тридцать – сорок назад или еще раньше. В те времена, когда кредит для Санта-Чико еще кое-что значил.

– Ну хорошо, – сказал Эмерси. – Я готов признать, что жители деревни в Арнуне разводят деревья, которые дают им земные плоды. Но откуда у них взялись деньги?

– На сей счет есть два предположения, – ответил Лоренс. – Первое – они изгнанники. Группа миллиардеров создала колонию внутри колонии. Самое главное, что они самодостаточны. Именно это и объясняет наличие плодовых деревьев. У них очень высокий уровень жизни, который они поддерживают незаметно. Они без всякой огласки покупают те потребительские товары, которые может им предоставить мир с относительно высокоразвитой промышленностью. Но тут есть одна проблема, недоступная моему пониманию. Миллиардеры не живут так, как они. Представить себе не могу, что люди вкалывают как проклятые, чтобы разбогатеть, а затем тратят свое баснословное богатство на тихую, идиллическую жизнь на лоне природы. Для них, как правило, очень важную роль играет Земля с ее фондовыми биржами, банковскими ставками и прочим.

– А второе предположение? – поинтересовался Одель.

– Второе предположение основывается на том, как они все это объясняли. Группа честных тружеников стремится к спокойной размеренной жизни и зарабатывает свой хлеб насущный собиранием ивовой паутины. Они создали поселение и нашли достойный источник существования. Затем неожиданно наткнулись на нечто бесценное. Обрели – повторю еще раз – баснословное, сказочное богатство. Наткнулись на золотую жилу, какой нет нигде больше на свете. И что же они делают? Если они расскажут об этом всему остальному миру, то вызовут, мягко говоря, нездоровую конкуренцию. Всем захочется отщипнуть хотя бы маленький кусочек от их богатства. Арнун – провинция технически развитая и индустриализованная. Жизнь в ней неизбежно изменится. Поэтому ее жители и решили отгородиться от внешнего мира и тем самым обезопасить себя от житейских бурь.

Некоторые из них купили себе поездки на Землю на космическом корабле корпорации «Наварро», а затем вернулись обратно на Санта-Чико. Несколько лет спустя, когда работа над микшированием генов была завершена, они таким же образом возвратились домой. После этого особых проблем уже не возникало. Они могут увеличивать свое население, не сообщая об этом местным властям, потому что легко, ни от кого не завися, обеспечивают себя продовольствием. Приобретение предметов роскоши не представляет никакой трудности. Они учредили парочку оптовых торговых фирм в Мему-Бэй или даже в столице. Он доставляют продукты на плато незаметно, и об этом никто не знает.

– Откуда им известно о Санта-Чико? – спросил Эмерси. – Мы, например, ни черта об этом не знали до высадки здесь.

– Мы не знаем, как далеко они зашли в своих генетических экспериментах, – ответил Лоренс, – но о самих экспериментах знаем. Тамошние поселенцы гордятся одним отличием, причем вот каким. Обитатели Санта-Чико не допустят, чтобы их планету превратили в колонию, подобно многим другим планетам. Он дали понять об этом с самого начала. Об этом узнали многие. Даже на Амети о них было известно.

– Что ж, может быть, ты прав. Но горстка фермеров, собирающих ивовую паутину, что ты об этом скажешь?

– У них есть доступ к базам данных и куча денег. Это прекрасное сочетание. В конечном итоге оно позволяет заполучить все, что захочешь.

– Не верю я в то, что сотни людей способны так долго хранить секреты. Приходит, допустим, один из них в Мему-Бэй, идет в ночной клуб и швыряется там деньгами. Вот тебе и утечка информации.

– О них никто не знает, – не сдавался Лоренс. – Так что секреты хранятся надежно. Логика проста.

– Все равно не понимаю.

Лоренс не знал, чем еще можно убедить своего скептически настроенного товарища. Он не мог затевать целую дискуссию из-за таких простых фактов.

– Послушай, сержант, – вмешался Карл. – Насколько велика эта самая сказочная золотая жила?

– А вот это уже хороший вопрос. Спутники-шпионы не зафиксировали в тех местах на плато ничего, кроме залежей бокситов. Из чего следует, что таинственное нечто скрыто от посторонних взглядов. Это, по всей видимости, какая-то аномалия. Увеличить изображение провинции Арнун! – приказал он своему компьютеру, на экране которого тотчас появилось изображение гор с заснеженными вершинами. Затем на экране возникли изображения огромных лесных массивов. Их сменила картинка горной долины с круглым озером, в самом центре которого располагался крошечный островок. – Я видел это, когда в последний раз был там. Я тогда не узнал это место, потому что оно было закрыто лесными зарослями.

– О боже! – воскликнул Одель. – Это же кратер!

– Угадал. Здесь о поверхность планеты что-то ударилось, причем это не было последствие извержения вулкана. Островок – центральный пик. Это обломок астероида или кометы, упавшей на плато несколько тысяч лет назад. Утес, находящийся на западной стороне, – совершенно голый. С тех пор там не было никакого сдвига планетарной коры или эрозии поверхности.

– Что же это за обломок такой? – спросил Карл, подавшись вперед и впившись глазами в экран.

– Готов спорить, это какой-то металл, – отозвался Лоренс. – По всей видимости, монолит. Только монолит мог благополучно пролететь через атмосферу и не расколоться при ударе. Да и жителям арнунских деревень так проще откалывать от него куски.

– Что еще за металл? – полюбопытствовал Карл.

В его представлении это была библейская история о манне небесной в сочетании с сюжетами книг о поисках сокровищ. Карл никак не мог поверить в истинность рассказа Лоренса.

– Точно не знаю, но, должно быть, какой-то драгоценный металл. Золото или платина. А может, я и ошибаюсь, и это обычный углеродосодержащий хондрит, сплавившийся с алмазом от сверхвысокой температуры и сверхвысокого давления во время столкновения с поверхностью планеты.

Карл возбужденно хлопнул по плечу Оделя.

– Ты слышишь? Там, в горах, стоит настоящая алмазная гора, и она будет нашей.

Одель смерил его жалостливым взглядом.

– Может, ты и прав, – согласился Лоренс. – А теперь решайте. Сами решайте. Мне нужно знать, кто пойдет со мной, а кто нет. Я знаю только одно: есть свидетельства того, что там, на плато, у местных жителей куча денег, и в том же самом месте имеется кратер, возникший от удара астероида. Для меня это больше, чем простое совпадение. Гарантировать я ничего не могу.

– Какое же предложение ты нам делаешь, сержант? – спросил Одель.

– Равная доля всем, кто пойдет со мной. Но нужно будет заплатить моему осведомителю и пилоту космоплана, на котором мы вывезем на Землю нашу находку.

– Как же нам туда добраться? – поинтересовался Эмерси.

– Мы получили задание прочесать местность в глубине материка. Выступаем в поход завтра, в восемь тридцать утра. Продолжительность патрулирования – примерно двое суток.

– Боже! – улыбнулся Эмерси. – Ну и осведомители у тебя! Такие задания поступают прямо из канцелярии Жанга.

– Я планирую операцию уже давно, – скромно ограничился коротким признанием Лоренс.

Даже сейчас он не собирался рассказывать кому-либо о «Прайме».

– Итак, у нас серьезное прикрытие, – с улыбкой произнес Льюис. – Выходит, что мы отправляемся выполнять официальное задание руководства. А жители этой деревни будут последними, кто возмутится конфискацией имущества, которую мы будем проводить. – Он повернулся и восхищенно посмотрел на Лоренса. – Черт побери, сержант, можешь на меня рассчитывать!

Все обернулись, когда молчавший до этого Хэл неожиданно прохрипел:

– Я… С тобой… Сержант… Нужны… Деньги… Чтобы… Вылечиться… Так… Жить… Не… Возможно…

Эдмонд потрепал товарища по плечу.

– Все в порядке, старина. Ты тоже получишь долю.

– Конечно. Если мы отправимся на задание, то обязательно возьмем его с собой, – заверил товарищей Лоренс. – Тут без нас никто не сможет о нем как следует позаботиться. Мы посадим его на заднее сиденье джипа.

Всех это предложение удивило, однако никто не стал возражать.

– Я согласен, – сказал Карл. – К черту «ЗБ»! Если мы там на самом деле найдем драгоценный металл, я навсегда уйду от этих ублюдков.

– Я с тобой, сержант! – сказал Одель.

– И я, – согласился Эдмонд.

– Ну и я тоже не останусь в стороне, – заявил Деннис.

– Поздравлю вас, друзья! – сказал Эмерси. – Экипаж укомплектован!

Дениза сдерживала свои чувства так долго, что почти забыла, что вообще когда-то испытала их, загнав мысли о случившемся в самые дальние уголки сознания. Он решила, что ее невосприимчивость к посторонним эмоциям объясняется перенесенной операцией по переписыванию ДНК, когда в ее разум вместе с другими усовершенствованиями были инсталлированы объективность и рациональность. Когда Дениза узнала о том, что произошло с Джозепом, то поняла, что это лишь самообман.

Рэй позвонил ей примерно чрез час после того, как он, по ее предположению, покинул космопорт, сказав, что от его товарища не поступило никаких сообщений. Затем его «Прайм» начал перехватывать закодированные послания, которыми обменивались космопорт и восточное крыло Игл-Мэнор, где располагался разведывательный штаб «ЗБ». Некоторые из них содержали упоминание о некоем «пленнике». Они также включали в себя просьбы о предоставлении личного состава и специального оборудования, главным образом из медицинского ведомства.

– Они собираются допросить его, – сообщил Рэй.

Дениза изо всех сил постаралась подавить возникшее неизвестно по какой причине беспокойство.

– Ты хочешь сказать, его будут пытать? – спросила она, стараясь не выдать своего волнения.

– Нет, скорее всего применят психотропные препараты и сканирование мозга. Именно поэтому им нужны медики.

– Ты сможешь вытащить его оттуда?

– Я даже точно не знаю, где они его держат. Впрочем, я уверен, что где-то в космопорту. Пятнадцать минут назад они отключились от главной базы данных. Поэтому у нас возникла проблема – мы не можем отследить точное физическое местонахождение Джозепа. Даже если бы нам и удалось это установить, то все равно для его спасения потребовалось бы время. Его, должно быть, очень серьезно охраняют. Дениза… я не думаю, что смогу вытащить его и не подставить под удар всю операцию.

– Понимаю.

– Он это знал. Мы с тобой тоже учитывали возможность неудачи. Мы всегда знали о том, что в подобных делах риск очень велик.

– Ты прав. – «Не забывай о цели операции», – сказала она себе. – Что же теперь делать? Ты сможешь разгадать их код?

– Мне придется подождать, чтобы во всем разобраться. Нужно узнать, где они схватили его, и известно ли им, что именно он делал в космопорту. Чего я не могу понять, Дениза, так это как они смогли сцапать его? Нам была известна их система безопасности, и когда мы планировали операцию, то не оставляли им ни малейшего шанса для маневра. Они были у нас в кармане.

– Еще один Дадли Тайвон, – отозвалась Дениза. – Чистая случайность. Кто-то поймал Джозепа с поличным.

– Но почему же они тогда не подняли тревогу? Если кто-нибудь каким-то образом задевает интересы «ЗБ», они сразу же выпускают целый залп красных ракет. На этот раз без помощи «Прайма» я бы ни за что не узнал, что они захватили кого-то в плен.

– Почему ты так думаешь?

– Судя по тому, как они на этот раз поступили, его появления ожидали. Очень плотно пасли.

– Но такого не может быть, Рэй! Это означало бы, что они знают о нас.

– Верно. Нелегко признаться себе в этом, правильно я говорю?

– Не верю я в это. Должно быть какое-то другое объяснение. Непременно должно.

– Я тоже не хочу в это верить. Но мы должны смотреть правде в глаза Рэй, нам обязательно нужно добыть коды одного из рейсов «Сяньти». Иначе мы пропали.

– Не спеши нас хоронить. Еще не все пропало.

– Если ты не сможешь его вытащить…

– Знаю. Он ни за что не позволит им узнать, кем он стал или что делал в космопорту. По крайней мере нам остается надеяться на это.

– Хочешь, чтобы я поехала в Даррелл?

– Не хочу. Если мне удастся что-то сделать для Джозепа, нужно чтобы ты оставалась на своем прежнем месте. Я хочу самым тщательным образом обдумать следующий шаг. Похоже, мы с самого начала недооценили «ЗБ». Если дело в этом, то нам, возможно, придется отказаться от проведения операции.

– Ни за что!

– Будем реалистами, Дениза. В данный момент мы не в самой лучшей форме. В любом случае «ЗБ» к нам еще вернется, лет через десять – двадцать. Тогда и сделаем еще одну попытку.

– Согласна.

– Я еще не все сказал. Я буду и дальше следить за сложившейся ситуацией и пересмотрю имеющиеся варианты. Попробую еще раз проникнуть в сеть космопорта. Через сутки мы должны знать все.

Дениза через силу заставила себя улыбнуться. Улыбка получилась усталой и неестественной.

– Именно через сутки мы планировали полностью справиться с задачей.

– Да. Как только что-то узнаю, я сразу же свяжусь с тобой.

После разговора с Рэем Дениза решила не идти в школу. Она отправила сообщение миссис Почански и объяснила свое отсутствие желудочной инфекцией. Затем дала команду домашнему компьютеру, связанному с «Праймом», сортировать поступающие звонки. Дениза знала, что в сегодняшнем состоянии просто не сможет увидеться с миссис Почански, даже по каналу видеосвязи.

Сегодня она особенно резко ощутила одиночество. Дом показался ей по-настоящему пустым без Рэя и Джозепа. Расхаживая по холлу, Дениза поняла, что ее преследуют странные мысли и желания. О том, что ей следует вернуться в провинцию Арнун, где она будет в полной безопасности. Или о возможности вылететь в Даррелл и попытаться любой ценой спасти Джозепа. Что вся операция была трагической ошибкой.

Все это глупости, бессмыслица, мысленно одернула она себя. Им ни за что не остановить нас.

Дениза бросила взгляд на дверь комнаты Джозепа, не совсем понимая, зачем подошла к ней и что ей в его комнате нужно. Джозеп не придавал особого внимания интерьеру, и поэтому обстановка в его апартаментах была весьма скромной. Письменный стол, пара обтянутых зеленой кожей кресел, которые Дениза считала уродливыми и совершенно неудобными. Естественно, двуспальная кровать. Половину противоположной стены занимал огромный плоский экран телевизора – это позволяло смотреть передачи лежа. На экране застыла картинка-заставка – изображение горы Кензи, снятой в безоблачный солнечный день, заснеженная вершина на фоне светло-бирюзового неба.

Дениза повернула дверную ручку и вошла внутрь. В тот день, когда Джозеп отправился в Даррелл, он оставил комнату в полном беспорядке. Смятое покрывало и простыни. Торчащие из-под матраса плавки. На одном из кресел брошенные в кучу футболки, все еще пахнущие морской водой. На полу полотенца. На спинке кресла, стоящего у стола, маска для ныряния.

Несмотря на то, что у Денизы за многие недели после инопланетного вторжения накопилась уйма всяких дел, она самым тщательным образом убрала обе комнаты. Одежду и полотенца перестирала и вернула на прежние места в шкафу. Порядок был полностью восстановлен. При уборке Дениза обнаружила под кроватью Джозепа женские трусики и бюстгальтер и тоже их постирала. Покрывало было аккуратно свернуто и лежало в изножье кровати. Кроме того, домашний робот пропылесосил ковер, вытер пыль с мебели и вымыл широкое окно, выходившее в сад.

Даже в состоянии идеального порядка комната все равно принадлежала Джозепу, и только ему.

Дениза почувствовала, как по щеке у нее скатилась слеза, и поспешила вытереть ее костяшками пальцев. Она присела на краешек кровати и принялась машинально поглаживать матрас. Закрыв глаза, Дениза легко воскресила в памяти образ Джозепа. Он вспомнился ей глупым мальчишкой, жившим в провинции Арнун. Затем, по прошествии лет, он подрос, стал умнее и серьезнее. Джозеп появившийся на свет в результате генной перезаписи. Возмужавший, уверенный в себе, преданный своей будущей миссии. Затем Мему-Бэй. Здесь он стал еще старше, превратился в жизнерадостного, приличного, привлекательного молодого человека. Очаровательные девушки, которых он приводил в этот дом, неизбежно оказывались в его постели.

Дениза никогда не спала с ним или с Рэем. Между ними возникли отношения чисто семейные, отношения братьев и сестры, отношения заботливые и уважительные, не чуждые юмора и дружеского беззлобного подтрунивания.

Неужели она была настолько глупа? Неужели ей следовало ухватиться за имевшуюся возможность? Неужели они напрасно потеряли драгоценное время, отпущенное судьбой? Или же все трое опасались, что их отношения могут зайти слишком далеко и принять серьезный оборот? Сейчас это не имеет ровно никакого значения. Просто рассуждения на тему «что было бы, если». А также болезненное самоедство ввиду неизбежной неудачи, замаячившей на горизонте. Дениза ненавидела себя за такие мысли, однако от воспоминаний было некуда деться.

Рано утром поступили сведения от подпольной ячейки. Благодаря «Прайму», запустившему свои щупальца в различные информационные узлы, можно было надеяться на то, что компьютерщикам «ЗБ» ни за что не удастся засечь их.

Дениза лежала, свернувшись калачиком, на кровати Джозепа, когда домашний ИР принял это сообщение и отправил прямо в ее д-переписанные нейронные клетки. Подушка под щекой Денизы была мокрой от слез.

Безутешное горе превратилось в обыкновенную досаду, когда она изучила послание, отправленное подпольной ячейкой из Харнесса, небольшого пригорода Мему-Бэй. Эта ячейка за дни оккупации практически не вела никакой деятельности. Подпольщики ограничивались написанием на стенах домов призывов к сопротивлению. Прятали у себя кое-какое оборудование и оружие для более активных деятелей подполья в Мему-Бэй. Располагался Харнесс близ ведущего на восток ответвления шоссе Грейт-Луп. В свете предстоящей операции это место имело огромное стратегическое значение. Ячейку создали исключительно для наблюдения за шоссе. Судя по всему, подпольщики свою главную задачу выполнили.

В сообщении говорилось о том, что через город проехали два джипа, направившихся по шоссе в глубь материка.

Сначала Дениза ощутила досаду на этих идиотов из Харнесса, которые посмели обеспокоить ее, особенно в такой момент. Затем ее захлестнули совсем другие эмоции.

Никаких джипов по Грейт-Луп ехать не должно. «Прайм», внедренный в сеть штаб-квартиры «ЗБ», изучил все графики перемещений десантников. Отправка патруля в глубь материка – дело особой важности, и поэтому никак не могло остаться незамеченным. Если бы десантников действительно направили в том направлении с каким-то заданием, Дениза немедленно узнала бы об этом, зафиксировав соответствующий приказ в ведомстве Эбри Жанга.

«Прайм» автоматически сопоставил полученную информацию с уже имеющейся. На сегодня действительно было назначено патрулирование внутренней части материка.

Дениза рефлекторно выпрямилась на постели, затем сделала запрос о назначении патруля.

«Прайм» подтвердил запрос.

Дениза поинтересовалась, почему «Прайм» не предупредил ее об этом.

Даже такой мощной системе все равно потребовалось долгое время. Целых несколько миллисекунд. Ее «Прайму» не было известно о патруле заранее по той простой причине, что назначение не проходило через кабинет Эбри Жанга. Кто-то другой вставил его в график, причем сделал это без ведома начальства, точнее, вообще никому не сообщил о своем задании. И еще одна подробность – незнакомец сделал все так, что обычная проверка не смогла бы выявить это самовольное вторжение в сеть штаб-квартиры «ЗБ». «Прайм» Денизы попытался определить местонахождение таинственного злоумышленника. Спустя какое-то время он установил, что в ИР корпорации «ЗБ» внедрялся еще один «Прайм».

Где-то в незримых глубинах электронной вселенной две квазиразумные компьютерные системы попытались пассивно примериться друг к другу. Попытки инфильтрации и взлома оказались тщетными. Обе системы были абсолютно равными по мощности.

– Еще один «Прайм»?! – вырвалось у изумленной Денизы.

Такого просто не могло быть.

И все-таки все было именно так.

Дениза отключила свой собственный «Прайм».

Никакой тревоги в компьютерной сети «ЗБ» не последовало, никто не знал, что она только что беззастенчиво пошарила по ней. Другой «Прайм» ничего не сообщил руководству оккупантов о несанкционированной попытке взлома. Дениза попыталась логически проанализировать ситуацию. В пригород Мему-Бэй еще один «Прайм» мог попасть только из одного места – провинции Арнун. Видимо, какой-то человек из Арнуна перебрался в Мему-Бэй. Тот, чья миссия имеет цели, прямо противоположные целям миссии Денизы. Но это опять-таки совершенно невероятно. Никакой «Прайм» не осмелится выступить против Дракона.

Все это не имело совершенно никакого смысла. Дениза поинтересовалась, какой взвод «получил назначение» на поездку в глубь материка. Оказалось, что это взвод 435NK9, взвод Лоренса Ньютона!

– Он не может знать об этом! – прошептала Дениза.

В это трудно было поверить, но Лоренс Ньютон действительно едет по Грейт-Луп в составе патруля, отправку которого никто в «ЗБ» не санкционировал и о котором никто вообще ничего не знает. Дениза закрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. Выбор ее будущих действий был весьма ограничен. Непременно нужно узнать, каким образом «Прайм» помогает Лоренсу Ньютону. Это наиглавнейшая задача. Если удастся разгадать ее, тогда можно будет узнать, как и почему земляне схватили Джозепа. Ключ к задаче можно отыскать только в Арнуне. А ей самой нужно во что бы то ни стало помешать Ньютону добраться туда.

Дениза торопливо направилась в свою комнату и начала поспешно переодеваться. Джинсы, футболка, кожаная куртка, небольшая сумка с оружием, которое она прятала в доме. Одеваясь, она приказала всем остальным подпольным ячейкам приготовиться к прямым действиям против патруля десантников, направлявшегося в провинцию Арнун. Ее «Прайм» тут же принялся подыскивать в местной транспортной сети наиболее подходящее средство передвижения. Он предложил целый список, из которого Дениза выбрала самый лучший на ее взгляд вариант. В ИР этого транспортного средства моментально хлынул поток новых команд.

Дениза надела тяжелые ботинки и торопливо шагнула за порог.

Ли Брек крайне изумился, когда на оптронических мембранах его мотоцикла замелькали пиктограммы, сигнализирующие об опасности. Он немедля свернул на боковую дорогу. Брек терпеть не мог подключений к Искусственному Разуму. Мотоцикл предназначен для того, чтобы на нем ездили люди и чтобы управляли им люди, а не всякая там компьютерная хрень. Огромный золотисто-зеленый «скаррет» был оснащен блоком питания с тремя сердечниками, сверхпроводниковой кабельной сетью, мощными моторами и встроенными компенсаторами угла поворота. На приличной дороге мотоцикл развивал скорость до двухсот пятидесяти километров в час.

Увлечение этой двухколесной красавицей машиной бывшие жены Ли Брека приписывали кризису среднего возраста, который он в данный момент переживал. И вот теперь мотоцикл управляется дистанционно из какого-то чертова дома. Переднее колесо повернуло, заставив Брека съехать на обочину, как только он сбросил скорость. Мгновенно выскочили парковочные стойки, и мотоцикл остановился.

Ли Брек снял шлем и смущенно огляделся по сторонам.

– Какая, черт побери, аварийная ситуация?

Он понял, что находится на городской окраине. На другой стороне дороги какая-то пожилая супружеская пара выгуливала темно-рыжего Лабрадора. В следующее мгновение к нему приблизилась красивая девушка, любительница бега трусцой. Бежала она очень быстро, явно превышая привычный темп в несколько раз. Возле «скаррета» и его ездока девушка остановилась.

– Спасибо, – произнесла незнакомка.

– За что?..

Девичьи руки неожиданно цепко схватили беспечного ездока за мотоциклетныйкостюм-комбинезон. Ли почувствовал, как его приподняли с седла с такой легкостью, будто он был манекеном из пенопласта, а не здоровяком весом девяносто пять килограммов. Его тело по короткой дуге взлетело в воздух и в следующее мгновение Ли приземлился на левый бок. Удар пришелся главным образом на левую руку и предплечье. Кости и хрящи угрожающе хрустнули. Из его горла вырвался болезненный вопль. Девушка резко сорвала с головы Брека шлем и вскочила на мотоцикл. Дисплей приборной доски мгновенно вспыхнул, свидетельствуя о том, что машина готова к старту.

– Мерзкая тварь! Сука! – злобно прохрипел незадачливый мотоциклист.

«Прайм» моментально стер ИР «скаррета» и сразу же внедрился в его нейротронную начинку, управляющую всеми системами мотоцикла. Д-переписанные нейронные структуры Денизы интегрировали ее прямо в компьютерную систему машины, и она тут же стала неотъемлемой ее частью. Двигатели пришли в движение, синхронно сработали рычаг управления и сцепление регулировки энергии. Разворот в форме буквы U оказался крутым, и парковочные стойки заскрежетали по дорожному покрытию, выбивая искры, прежде чем мотоцикл выехал на прямой участок пути. Дениза резко увеличила скорость, в считанные секунды оставив изрыгающего проклятия Ли Брека далеко позади.

Джипы приблизились к той окраине Мему-Бэй, где когда-то впервые проводилось гамма-облучение. По обеим сторонам шоссе мелькали темно-голубые пятна местной растительности вперемешку с земной травой. Впереди заросли местных деревьев курились паром после прошедшего рано утром дождя. С пассажирского сиденья первого джипа Лоренсу была хорошо видна широкая полоса дорожного покрытия, терявшаяся далеко впереди в стене джунглей.

Вскоре остались позади даже маленькие деревушки. Они были разбросаны по обе стороны шоссе и встречались каждые несколько километров. Это были похожие как две капли воды небольшие здания. Пара магазинов, неизменный бар и крошечные заводики. Часто встречались гаражи, возле которых ржавели брошенные машины. Время от времени мелькали кибернетические ремонтные станции. Полуавтоматические сталелитейные заводики, штамповавшие двутавровые балки. Печи вторичной переработки материалов с высокими двойными дымовыми трубами, изрыгавшими в чистое небо густой жирный дым. За ними – огромные кучи гниющего мусора. Жилые дома отличались крайней неряшливостью по сравнению с изящными, беленными известью строениями спальных районов Мему-Бэй. Это были главным образом одноэтажные лачуги, сложенные из шлакоблоков, с крышами из композитных материалов и коллекторами солнечной энергии. Взрослые сидели на улице, разглядывая дорогу и проезжавшие по ней машины. Дети бегали наперегонки по усеянным нечистотами тропинкам или играли в футбол.

– Когда я в последний раз видел эти места, ничего подобного здесь не было, – сообщил Лоренс, когда они проехали небольшой поселок под названием Энстоун.

Мимо промелькнул огромный плакат с рекламой лодочной мастерской, располагавшейся на площадке позади жилых домов.

– Мы примерно в двадцати милях от моря, – удивился Льюис.

– Подобные мастерские выгоднее строить здесь, – объяснил Эмерси. – Это вспомогательная промышленность Мему-Бэй. Такие поселки неизбежно вырастают вблизи процветающих промышленных центров. Чем выше население, тем больше число малоквалифицированных и сезонных рабочих.

– Ты имеешь в виду бедняков, – сказал Деннис.

– Именно.

Транспортный поток на этом участке шоссе Грейт-Луп оказался более оживленным по сравнению с тем временем, когда Лоренс был здесь в последний раз. Большая часть грузовиков и микроавтобусов заезжала в ворота маленьких заводиков и магазинов, сгружая сырье и забирая готовую продукцию. При таких темпах деловой активности отдельно стоящие деревушки скоро срастутся и превратятся в городские агломерации.

Когда миновали последнюю деревню, личный «Прайм» Лоренса обнаружил, что какой-то другой «Прайм» сделал запрос о назначении его взвода на патрулирование в глубине материка.

– Еще один «Прайм»? – задал он вопрос. Последовало подтверждение. Ошибки быть не могло. Должно быть, проделки местного движения сопротивления, подумал Лоренс. Иного объяснения случившемуся быть не могло. В принципе это было идеальное, наиболее логичное объяснение. Он всегда знал, что участники сопротивления проявили недюжинную изобретательность во взломах компьютерных сетей корпорации. Вот уж действительно ирония судьбы, если они тоже завладели «Праймом».

– Я хочу, чтобы датчики переключились на поиск структуры № 5! – приказал Лоренс своим товарищам. – Пусть каждый из вас настроит свой ИР на просмотр и локализацию потока информации и всех действующих электронных систем. Только что кто-то проявил к нам подозрительный интерес. Возможно, где-то рядом находятся враждебно настроенные местные жители.

– Откуда, черт возьми, ты это узнал? – поинтересовался Эмерси.

– У меня есть одно очень умное компьютерное устройство, которое умеет определять незваных гостей. Кто-то сильно заинтересовался нашей поездкой. Кто-то, не относящийся к числу служащих «ЗБ».

– Тебя следовало бы сделать генералом, сержант! – восхищенно промолвил Карл.

– Это все компьютер, – возразил Эмерси.

– Угу. Давайте-ка, ребятки, пошевеливайтесь. Делайте что я сказал!

Он проверил телеметрическую сетку, чтобы убедиться в том, что товарищи привели в действие свои датчики. Увидев, что приказ выполнен, Лоренс обернулся и посмотрел на Хэла, сидевшего на заднем сиденье джипа. Тот ехал, прислонившись к дверце, чтобы было удобно разглядывать окружающую местность. Встречный ветер шевелил его коротко стриженные волосы. Разглядывая проносившийся мимо ландшафт, Хэл постоянно улыбался. Рядом с ним сидел Эдмонд, в ногах которого стоял ящик с медицинским оборудованием, подсоединенный к модулям, закрепленным на теле Хэла Грабовски.

– Все в порядке? – поинтересовался Лоренс.

– Все под контролем, сержант! – сделал небрежный жест Эдмонд.

Вскоре они пересекли границу, разделявшую посадки земных и местных растений. Единственный вид транспорта, который им встретился здесь, был трактор, тянувший за собой прицеп. Когда джипы проехали мимо, Лоренс заметил, что прицеп нагружен стволами деревьев. Он вспомнил, что в городе имеется несколько заводов, занимающихся переработкой древесины.

– Поехали скорее! – бросил он Деннису, сидевшему за рулем головного джипа. – Я хочу, что к полуночи мы добрались до Арнуна.

Деннис еще сильнее нажал на педаль акселератора, и машина начала набирать скорость.

Приняв сообщение, Ньюби почувствовал, как у него в крови сразу же повысился уровень адреналина. Восхитительное чувство. Наконец-то настал долгожданный миг, когда ему предстоит совершить то самое важное дело, ради которого Ньюби и вступил в подпольную ячейку. Однако с тех пор, как на его родной планете высадились незваные гости с далекой Земли, Ньюби приходилось выполнять лишь незначительные поручения. Время от времени его просили спрятать несколько массивных запечатанных ящиков, которые он помещал в кладовке отцовского магазина под пустыми коробками. Через какое-то время приходили люди и забирали их. Ньюби испытывал сильное возбуждение, когда незнакомцы называли ему пароль и приносили либо забирали эти загадочные посылки. У него возникало ощущение причастности, пусть даже и незначительной, к большому и очень важному делу. В свои двадцать три года Ньюби впервые ощутил свою значимость.

Теперь – наконец-то! – пришло время заняться чем-то более существенным. Ячейка обрела статус активно действующей и получила боевое задание. Вместе с остальными членами ячейки, Кэрол и Расселом, Ньюби забрался в стоявший на заднем дворе отцовского магазина старенький пикап. Отъехать тихо не удалось – старинный двигатель внутреннего сгорания работал очень громко.

Полученные инструкции, расшифрованные его инфобраслетом, были просты и точны. В Энстоуне Ньюби остановился и забрал трех человек из другой подпольной ячейки. Этих троих он не знал и никогда прежде не видел. Двое крепких молодых парней на несколько лет старше его. Скорее всего это были братья, во всяком случае, ему так показалось. Третьим оказался высокий и стройный мужчина лет шестидесяти, с горделивой осанкой. На нем были хорошо отглаженные джинсы и рубашка из хлопка с кружевным галстуком. Широкополая ковбойская шляпа была на вид очень чистой, неношеной и явно очень дорогой. Ньюби незнакомец показался человеком весьма состоятельным. Все трое назвали правильный пароль, у каждого в руках было по два тяжелых чемоданчика. Они устроились на заднем сиденье машины, после чего все шестеро направились на восток по шоссе Грейт-Луп, в направлении гор Митчелла.

Место для засады они выбрали в самой гуще джунглей, там, где дорога начинала подъем в сторону плато. Растительность здесь была пышная и самая разнообразная, с множеством лиан и прочих ползучих растений. Нескончаемая битва леса и дорожных роботов на этом участке шоссе была яростной и велась с переменным успехом. Постоянный натиск острых лезвий энергетических резаков привел к тому, что стена леса по обе стороны дороги сделалась ровной, почти монолитной. Наверху, куда механические приспособления не могли дотянуться, ветви сплелись настолько плотно, что образовали над дорожным покрытием темный древесный свод. Получилось что-то вроде тоннеля. С «потолка» свисали побеги ползучих растений, с которых во время дождя на дорогу стекала вода.

Ньюби пришлось включить фары. Когда он наконец заметил проход в гуще подлеска на одной стороне шоссе, то въехал в него и начал медленно маневрировать в чаще леса в поисках подходящего места. Оно нашлось примерно в сотне метров от дороги. Заросли были настолько густы, что с шоссе увидеть пикап было невозможно. Братья Араманде и Руфус сразу же принялись деловито закладывать заряды, устанавливая их на деревьях возле самой дороги. С взрывчаткой они обращались быстро и умело, что говорило об их немалом опыте обращения с подобными вещами. По пути братья рассказали, что когда-то занимались незаконной добычей древесины в джунглях, где зачастую возникала необходимость быстро свалить то или иное дерево.

Нолан, старик в ковбойской шляпе, открыл четыре остальных чемоданчика. В них оказалось оружие, которое Ньюби всегда страстно мечтал обратить против захватчиков. Нолан ловкими профессиональными движениями собрал массивный пулемет, которому тут же дал название «Удар молнии». Тупорылый ствол имел около восьми сантиметров в диаметре, а зарядный механизм выглядел так, будто был собран из товаров, продающихся в любой лавке, торгующей скобяными изделиями. Какие-либо электронные приспособления в пулемете отсутствовали. Стреляло этот грозное оружие зарядами величиной с кулак взрослого мужчины.

Нолан захлопнул массивный магазин и протянул Ньюби, который был просто в восторге.

– Держи. Снаряды разрывные, – объяснил Нолан. – Иными словами, даже если ты и промахнешься, они все равно попадут в цель. Но я уверен, что такой парень, как ты, промаху не даст. Прямое попадание полностью разворотит десантный штурмовой костюм. Поэтому, как только мы остановим джипы и я дам команду, сразу начинай стрелять. Магазин нужно расстрелять как можно скорее. Самое главное – уничтожить машины и поддать жару самим десантникам. Расстреляешь первый магазин по джипам – сразу вставляй второй и целься в людей. – Второй пулемет он протянул Кэрол. – Вы должны начать стрельбу одновременно. Затем расходитесь и прячетесь в джунглях. В таком случае им будет трудно открыть ответный огонь, но все равно стрелять они будут. У землян прекрасные датчики визуального наблюдения и системы Искусственного Разума. Они легко смогут выследить вас. Понятно? Именно поэтому вы и должны будете без остановки вести заградительный огонь.

– А что вы будете делать? – полюбопытствовала Кэрол.

Нолан открыл последний чемоданчик. Внутри оказалась винтовка с почти полутораметровым стволом. Даже неопытному взгляду Ньюби она показалась несколько жутковатой.

Старик взял винтовку в руки и ласково погладил ложе.

– Я буду вести прицельную стрельбу.

Ньюби отыскал дерево с массивным стволом диаметром около двух метров. Оно росло метрах в двадцати от дороги. Согнувшись среди его мощных, выступающих из земли корней, Ньюби будет наблюдать за шоссе. Связь с остальными членами боевой группы он сможет поддерживать при помощи очков, оснащенных голосовым интерфейсом. Кроме оружия, Нолан захватил с собой несколько пар таких очков. Контакт осуществлялся при помощи оптико-волоконного кабеля, который старик проложил по земле среди густой травы.

– Мы сможем общаться друг с другом без всяких переговорных устройств, – пояснил он. – Нельзя допустить, чтобы они заранее обнаружили наше присутствие.

Ньюби занял место среди массивных корней дерева и вскоре почувствовал, что ноги начинают затекать от неудобной позы, а от влажного воздуха рубашка начинает набухать сыростью, отчего отчаянно захотелось чесаться. На него со всех сторон налетели тиксмиты, которые тут же принялись выискивать наиболее удобные места для укусов. Ньюби приходилось каждые несколько секунд отбиваться от крошечных мерзких насекомых. Теперь, когда у него появилось время более внимательно оглядеться по сторонам, Ньюби заметил на стволах деревьев блестящие наросты гнезд, построенных тиксмитами.

Былое воодушевление как рукой сняло. Уверенность в благоприятном исходе операции ослабевала с каждой минутой. Пронзительные крики птиц каждый раз заставляли его невольно вздрагивать. Ньюби захотелось, чтобы все поскорее закончилось. Мышцы ног стали сводить судороги.

– Я слышу какие-то звуки, – прошептал ему на ухо голос Рассела.

– Что? – прошелестел шепот остальных диверсантов.

– Должно быть, это они.

– Отлично, – произнес Нолан. – Теперь запоминайте. Все закончится очень быстро, но будет много крови и шума. Несмотря ни на что, не теряйте цели и бейте наверняка. Мы должны поддерживать друг друга. Только так мы сможем сделать нашу работу.

– Я не подведу. Ни за что.

Ньюби с легким испугом осознал, что произнес эти слова вслух.

– Знаю, что не подведешь, сынок, – мягко сказал Нолан.

– Они! – прошипел Араманде. – Я вижу их!

– Отлично. Руфус, смотри не опоздай.

– Я свое дело знаю!

Ньюби взял пулемет на изготовку. Затем навел толстый, короткий ствол на дорогу. Рассел оказался прав, джип действительно приближался. В туманном полумраке лесной чащи засветились огни передних фар. За первым джипом следовал еще один. Теперь можно было даже разглядеть сидевших в машинах десантников.

Когда первый джип почти поравнялся с Руфусом, он подорвал прикрепленный к дереву заряд. Схема диверсии было довольно проста. На дороге делалась ловушка. Взорванное дерево перекрывало путь впереди, второе, падавшее на дорогу сзади, не давало машинам возможности к отступлению. Попавший в ловушку транспорт оказывался в зоне прицельного смертоносного огня. Выскочивших из джипов десантников тут же изрешетят выпущенные из пулеметов заряды.

Братья Араманде и Руфус действительно знали толк в своем деле. Заряд, установленный на дереве, вырвал огромный кусок древесины у самого основания. Особенно яркой вспышки не последовало, как и грохота самого взрыва. Раздался лишь треск падающего дерева, которое рухнуло на землю, увлекая за собой соседние, более хрупкие деревья и разрывая густую сеть лиан и ползучих растений. Оно упало прямо на дорожное покрытие, метров за тридцать перед головным джипом.

Ньюби вскочил на ноги, держа в руках пулемет и нажимая пальцем на спусковой крючок. Однако первый джип запаздывал. Ньюби показалось, что он заметил пару ярких огней, вспыхнувших в самой гуще сидящих в машине десантников. Затем прогрохотали два взрыва – видимо, сработали заряды, установленные на втором дереве. Они были очень сильными и разнесли середину ствола в щепки, которые разлетелись во все стороны, как лезвием срезав нежные ветви окружающих растений. Две части ствола по обе стороны от места взрыва разлетелись в стороны и упали не на дорогу, а на обочины.

– Огонь! – рявкнул кто-то прямо на ухо Ньюби.

Над его головой пролетело несколько десятков крупных, острых как дротики щепок, однако он сумел взять себя в руки и нажал на спусковой крючок пулемета. Мощная отдача едва не выбила ему плечо из сустава. Одному Богу известно, попал выстрел в цель или нет. Ньюби тут же пришел в себя и попытался поточнее нацелиться на первый джип, быстро пролетевший мимо него. В джунглях, по ту сторону дороги, прогрохотало еще несколько взрывов. Один из них совсем рядом с Ньюби, на расстоянии метров тридцати. Взрывную волну погасила плотная стена леса, однако Ньюби отбросило на ствол дерева, служившего ему укрытием. Очки с интерфейсом слетели и упали куда-то в траву. Он издал протяжный крик боли, которого сам не услышал. Ушам было ужасно больно, и окружающий мир погрузился в абсолютное безмолвие.

В джунглях раздалось еще несколько взрывов, сопровождавшихся яркими вспышками оранжево-фиолетового света. Они были неодинаковы по мощности. Судя по всему, взорвались два разных типа зарядов.

Чувствуя, как у него подгибаются колени, Ньюби прижался спиной к дереву, обратив лицо на дорогу. Мимо промчался второй джип. Ньюби снова поднял пулемет и с удивлением отметил, что с рук у него капает кровь. Пулемет немного повело в сторону, когда он стал нацеливать его на машину. Ньюби нажал на спусковой крючок и увидел, как в его сторону метнулся изумрудный луч лазера. Все видимое пространство окуталось ослепительно яркой зеленой дымкой. Затем в воздухе, как раз посередине между Ньюби и джипом, что-то взорвалось. Его сильно отбросило назад и обдало мощной волной жара. Ньюби почувствовал, как стала сморщиваться кожа на лице и лбу, как затрещали, загоревшись, волосы. В следующее мгновение он рухнул на колючий ковер подлеска.

Ньюби никакие мог понять – смеется он или плачет. Горло сжимали судороги, дыхание сделалось затрудненным. Тело онемело, как будто совсем не чувствовало боли. Он почти ничего не видел, различая лишь какие-то смутные силуэты. Он несколько раз моргнул, барахтаясь в грязи и куче сломанных веток. С огромными усилиями Ньюби наконец встал на колени. После лазерного взрыва в воздухе плавали туманившие зрение клубы серого дыма. Когда онемение сменилось жуткой холодной болью, пронзившей Ньюби, из его горла вырвались жалобные хриплые стоны, и все тело стала сотрясать неукротимая дрожь.

Джипы куда-то исчезли. В нескольких местах возле поваленных деревьев догорал огонь. Над головешками поднимались кольца дыма.

Со стороны дороги мимо головы Ньюби пролетело какое-то пятнышко. Причем пролетело настолько быстро, что он посчитал его обманом зрения, вызванным последствиями лазерного взрыва. Однако за ним тянулся ясно различимый след, позволявший разглядеть его полет.

Ньюби повернул голову, чтобы увидеть, куда исчезло это загадочное пятнышко. Тянувшийся за ним след извивался с невероятной скоростью, ловко огибая встречавшиеся на пути деревья. Ньюби попытался крикнуть, однако было слишком поздно.

Лоренс не позволил делать остановки до тех пор, пока джипы не поднимутся на само плато. Вскоре они выехали из джунглей. Последняя часть подъема вверх по шоссе Грейт-Луп постепенно превратилась в грунтовую дорогу, петлявшую среди отдельно стоящих деревьев. Дорожное покрытие давно рассыпалось в прах под воздействием жары, осадков и корней растений. Поскольку место это находилось далеко от Мему-Бэй, то бюджет на содержание дорожно-ремонтных роботов выделялся очень скромный, не позволявший заасфальтировать дорогу заново. Чтобы проехать здесь, нужно было оснащать транспортные средства усиленным приводом и надежной подвеской.

Десантные джипы доказали, что с трудностями этого участка пути они справились. Из засады они выскочили, отделавшись лишь небольшими вмятинами от обломков деревьев. Ободранную в нескольких местах на бортах краску никак нельзя было считать серьезными повреждениями. С колесами и двигателями ничего не случилось.

Когда Лоренс разрешил сделать привал, обрадованный Деннис резко нажал на тормоза. Шины противно завизжали, подняв облако пыли и песка.

Лоренс обернулся и помрачнел. Пуля снайпера попала Эдмонду прямо в основание шеи, пробив панцирь штурмового костюма. Медицинская программа костюма уже ничего не могла сделать. Пуля вошла в туловище, порвав мышцы, кровеносные сосуды, нервы и даже перебила два шейных позвонка, прежде чем выйти через заднюю часть плеча. Ранение оказалось несовместимым с жизнью.

Хэл все так же обнимал товарища, как и час назад. Несмотря на то, что половина его лицевых мышц и так была повреждена, застывшая на его лице маска приводила в содрогание.

– Мертв, – заплакал Хэл и с трудом сделал вдох. – Мертв. Мертв. – Последовал новый тяжелый вздох. – Сержант. Он. Мертв.

– Я знаю, Хэл. Мне очень жаль.

Из пробоины в панцире Эдмонда текла кровь. Она перепачкала белую рубашку на груди Хэла и понемногу начала свертываться, темнея прямо на глазах.

Эмерси, Льюис, Карл и Одель выпрыгнули из своего джипа и подошли к ним.

– Черт! – пробормотал Льюис по общему каналу связи. – Что будем делать?

– Я не знал, что так может случиться, – сказал Одель.

– Черт побери! – резко произнес Карл. – Сержант предупреждал нас. Мы же видели, как эти ублюдки прятались в лесу.

– Он мертв! – оборвал его Одель.

– Они тоже. – В голосе Карла прозвучала нотка удовлетворения. – Самонаводящиеся ракеты – штука что надо!

– Бог ты мой, этого не должно было случиться! – сказал Одель и отвернулся в сторону.

– Нужно похоронить его, – предложил Лоренс.

– Что ты сказал, сержант? – удивился Деннис.

– Похоронить его. Для Брайанта и Жанга он простой десантник. Мы все для них безликие, не рассуждающие солдаты. Его нельзя отвозить обратно. Мы не можем взять его с собой. Мы не должны никому говорить о том, что произошло.

Хэл все еще продолжал обнимать мертвого товарища. Деннису пришлось приложить усилия, чтобы разомкнуть это крепкое последнее объятие. Когда Эдмонда вынесли из машины, Хэл дико закричал, беспомощно уронил руки и стал раскачиваться на сиденье. Вместе с ним покачивался и автомобиль. Не сговариваясь, десантники отнесли тело на несколько сот метров от джипа. Эмерси и Одель быстро выкопали могилу в мягкой песчаной почве. Уложив в нее убитого, который по-прежнему оставался в своем штурмовом костюме, присыпали его землей.

– Есть желающие сказать напутственное слово? – спросил Лоренс.

– Прощай, друг, – сказал Карл. – Я еще не разобрался с парнями из «Килбоя». Я уберу на тот свет нескольких из них в ответ на твою смерть. Обещаю тебе.

Эмерси вздохнул.

– Те из нас, кто хорошо знал тебя, благодарны тебе за время, которое ты провел вместе с ними. Ты прожил славную жизнь, и мы не забудем тебя. Пусть будет земля тебе пухом. Да примет Господь душу твою.

– Аминь, – закончил Деннис.

– Аминь, – повторил Лоренс.

– Ну что теперь? – спросил Льюис, когда они вернулись к машинам.

– Нам необходимо добраться до Арнуна за ближайшие пять часов. Обязательно, – ответил сержант.

– Ты хочешь сказать, что нужно ехать дальше? – удивился Одель.

– Да, – коротко ответил Лоренс.

– Но он мертв, сержант. И они знают, что мы здесь.

– Считай, что уже не знают, – вступил в разговор Карл. – Они тоже мертвы. Мы заслужили эти деньги, дружище. Они принадлежат нам по праву.

– Если хочешь, можешь возвращаться, – заявил Лоренс. – Вас никто не держит. Заставлять я никого не собираюсь. Я в самом начале сказал, что дело добровольное. Каждый сделал свой выбор. И Эдмонд тоже.

– Будь проклят этот «Килбой»! – вспыхнул Одель. – Надеюсь, подонки буду гореть в аду!

– Тогда в путь, – приказал Лоренс. – Деннис, прошу тебя присмотреть за Хэлом. Переодень его. Если не ошибаюсь, у нас есть запас свежих рубашек. Я поведу машину. Одель, ты с нами. Подключись к самонаводящемуся ракетному комплексу.

– Думаешь, они еще раз попытаются напасть? – поинтересовался Льюис.

– Только если они самые настоящие идиоты, – ответил Эмерси.

Мчась по шоссе мимо редких деревушек, Дениза выжимала из «скаррета» скорость в сто сорок километров в час. Она чувствовала, что слилась в единое целое с быстроходной машиной, особенно в те моменты, когда приходилось делать крутые виражи и объезжать неповоротливые массивные грузовики с лесом и ветхие медлительные микроавтобусы.

Сочетание лазерного радара мотоцикла, «Прайма» и д-переписанных нейронов позволяло Денизе выжимать из «скаррета» все, на что он только был способен. Мимо пролетали обшарпанные здания, сливавшиеся на такой бешеной скорости в одно сплошное цветовое пятно. Ее внимание было сосредоточено лишь на уходящей вдаль дороге и препятствиях, которые могли помешать движению. Настоящим мучением оказались другие мотоциклы, но особенно мешали люди. Люди представляли огромную опасность, особенно дети, выбегавшие на дорогу. Дениза уже потеряла счет тем случаям, когда пролетала буквально в паре сантиметров от насмерть перепуганных ребятишек.

По мере приближения к границе транспортный поток значительно уменьшился, и Дениза увеличила подачу энергии к двигателям. Согнувшись за эллипсоидом ветрового стекла, она с радостью ощущала мощный поток воздуха, овевавший ее с обеих сторон. Мелькавшее внизу дорожное покрытие слилось в сплошную темную полосу. Денизу снова захлестнули человеческие эмоции. Агрессивное возбуждение, вызванное быстрой ездой, возобладало над чувством самосохранения. Она испытывала ощущение, подобное радости, какую хищник испытывает от стремительного приближения к жертве. К радости этой примешивались таившаяся в глубине души болезненная жажда мести и желание одержать верх над противником.

Дениза вылетела из долины и оказалась на бескрайнем пространстве равнины. Вдали, на линии горизонта, над стеной джунглей вздымались ввысь горы Митчелла. Один за другим Дениза припоминала названия горных пиков, вонзавшихся в светло-бирюзовое небо. Она уже много месяцев не видела их – спутников своей юности. При виде гор Дениза почувствовала, как снова обретает уверенность в собственных силах. Как бы то ни было, она возвращается в родные края. Одиночеству скоро придет конец.

Приблизившись к джунглям, Дениза была вынуждена сбросить скорость. Дорога здесь была в плохом состоянии – растрескавшаяся, усеянная серой мякотью раздавленных плодов, с глубокими лужами на месте выбоин. Даже передвигаясь на таком навороченном мотоцикле, как «скаррет», оснащенном первоклассными стабилизаторами, приходилось проявлять осторожность на подобных опасных участках шоссе.

В глубине души Дениза лелеяла мечту о том, чтобы догнать джипы прежде, чем они приблизятся к месту засады, чтобы спасти Ньюби, Нолана и других членов подпольной ячейки. Сейчас ей хотелось только этого.

Когда наконец шоссе сузилось настолько, что кроны деревьев сомкнулись над головой, закрывая солнечный свет, Дениза включила фары. Это был странный, немного жутковатый участок дороги. Вместо того чтобы освещать путь, бело-голубой луч фар лишь усиливал царивший вокруг полумрак. Подлесок по обе стороны шоссе был покрыт плесенью и тиной. Листья, лишенные света, росли здесь исключительно в длину и принимали замысловатую, уродливую форму и имели бледный нездоровый оттенок. Тиксмиты были единственной формой жизни, существовавшей в подобных условиях, питаясь опавшими листьями, в избытке устилавшими ложе джунглей.

Мотоцикл деловито урчал, мчался вперед по медленно гибнущему участку шоссе, благодаря своей превосходной конструкции безостановочно летя дальше по разбитой поверхности дороги. Опасаясь, что десантники могут засечь лазерный радар «скаррета», Дениза отключила его. Теперь для поиска джипов она могла полагаться лишь на свои усовершенствованные органы чувств.

В конце концов это не так уж и сложно. Запах газов – последствие взрыва – будет еще долго висеть в воздухе над дорогой. Дениза почувствовала его за минуту до того, как приблизилась к месту засады. Она подъехала к легкому изгибу дороги и увидела толстые пучки света, пробивавшиеся через полог леса в тех местах, где несколько деревьев упали на землю. Из корпуса «скаррета» выдвинулись парковочные стойки, и Дениза ловко соскочила с мотоцикла.

Взрывами было расчищено довольно большое пространство в джунглях неподалеку от дороги. Обугленные пеньки все еще курились дымом. В самой дороге образовалась неглубокая воронка, по обе стороны которой валялись обломки огромного дерева. Нетрудно было догадаться, что здесь только что произошло. Поваленные деревья, несомненно, должны были преградить путь джипам и запереть их в зоне смертельного огня. Все так и произошло, если не считать того, что десантники умудрились отбросить деревья со своего пути.

Благодаря «Прайму», основательно покопавшемуся в компьютерной сети «ЗБ», Дениза знала, что отправленные на Таллспринг десантники оснащены крупнокалиберным оружием, действия которого ей еще не приходилось видеть. Скорее всего Ньютон тайком взял его из арсенала, не сообщив об этом начальству, точно так же, как и она в свое время поступила с противопехотными минами.

Все это вызывало серьезную озабоченность. Если исключить какое-то колоссальное, немыслимо случайное совпадение, то обладатель второго «Прайма» – именно Лоренс Ньютон. Из этого вполне закономерно вытекало предположение о том, что ему, должно быть, известно и о Драконе. Но как? Каким образом он узнал о нем? Неужели кто-то рассказал ему? Кто тот самый человек, от которого Ньютон получил «Прайм»?

А теперь он отправился на плато для осуществления собственных замыслов, о которых не ведает его начальство. Иного объяснения поступкам Лоренса Дениза не находила.

Дениза принялась осматривать место засады и окружающее его пространство, пытаясь узнать, что случилось с членами ячейки. Она продолжала надеяться на то, что сможет по каким-то незначительным деталям восстановить более или менее точную картину случившегося. Неожиданно ее взгляд наткнулся на поваленное дерево, заляпанное какой-то красной жидкостью, над которой кружился рой тиксмитов. Дениза подошла ближе и едва не поскользнулась на чем-то, похожем на густое тугое желе. Она посмотрела под ноги и вздрогнула.

Члены ячейки ничего не смогут рассказать ей о том, что произошло здесь совсем недавно.

Дениза торопливо направилась обратно к мотоциклу. Ее инфокольцо было подключено к спутнику связи и позволяло связаться с находившимися в Арнуне друзьями. Линия была надежно защищена «Праймом» и сложной системой кодировки. Однако всегда имеется ничтожный шанс на то, что звонок случайно может перехватить противник. Тем не менее Дениза рискнула.

– Дениза! – воскликнула Джасинта. – Почему ты звонишь по кодированной линии? Тебе что-то известно о Джозепе? Мы все страшно беспокоимся.

– Боюсь, у нас возникла серьезная проблема!

Шоссе Грейт-Луп вскоре превратилось в настоящую пародию на нормальную дорогу. Дорожных указателей не было. Уже целую вечность ремонтные роботы не срезали деревья вдоль обочин. Само шоссе превратилось в две кривые колеи, перемежающиеся огромными колдобинами и промоинами, по которым лишь немногие грузовики и пикапы отваживались подниматься на плато. Старую дорогу не использовали, поскольку лужи и выбоины становились все больше и больше. Водители каждый раз старались объехать их стороной. Такие объезды создавали новые ямы, которые тоже, в свою очередь, становились все шире и шире.

Лоренс постоянно выворачивал руль, бросая машину из стороны в сторону, чтобы объехать встречающиеся на пути препятствия. Сегодня луж почти не было – по всей видимости, дожди на плато в последнее время не выпадали. Зато пыли машины поднимали в избытке. Она висела в воздухе такой густой завесой, что порой серьезно затрудняла движение. Чтобы пыль не досаждала Хэлу, ему налицо надели бумажную маску из походной аптечки. Дыхательным аппаратам штурмовых костюмов приходилось интенсивно отсеивать частички пыли при помощи специальных фильтров.

Лоренс постоянно сверялся с дисплеем инерциального наведения, чтобы удостовериться, что они движутся в правильном направлении. Другим образом понять это было невозможно. Электронная карта местности не содержала каких-либо изменений, из чего следовало, что она не обновлялась очень давно. Если верить ей, шоссе Грейт-Луп вело на плато, нисколько не отклоняясь от прямой линии.

Когда приблизились к границе провинции Рапсодия, Лоренс даже решил, что с картой что-то не так. На ней не содержалось никаких сведений о работах по добыче бокситов. Он не сразу понял, что конической формы кучи, замаячившие на горизонте, – старые отвалы шлака. За последнее время они значительно увеличились в размерах и поросли тростником и сорняками. Растения имели отчетливый желтоватый оттенок. Казалось, будто они переболели желтухой.

– Неужели они позакрывали сразу все шахты? – спросил Лоренс.

– Я не замечаю здесь каких-то особых перемен, – отозвался Деннис. – Может, отсюда просто все уехали?

– Что ж, это может служить хоть каким-то объяснением того, что дорога в таком жутком запустении.

Они миновали самый первый, ближний террикон. Затем свернули и проехали между двумя другими. Где-то впереди должен находиться Диксон. Лоренсу не особенно хотелось ехать туда, но дорога вела именно в этом направлении. Несмотря на высокую проходимость, джипы вряд ли смогут пересечь изрезанную, неровную поверхность плато.

– Нас кто-то преследует, сержант! – сообщил Льюис. – Движется на большой скорости.

Лоренс увеличил телеметрическую сетку Льюиса и включил свой датчик внешнего обзора. Товарищ оказался прав – кто-то ехал по равнине на высокой скорости, поднимая клубы пыли. Неизвестный путешественник находился далеко, и датчикам не удалось выдать хорошую, четкую картинку. Одно не вызывало сомнений – таинственный незнакомец ехал на скорости, значительно превышавшей скорость джипов на том же отрезке дороги.

– Продолжай наблюдение! – приказал Лоренс. – Активные датчики не включать! Обязательно сообщи мне, когда сможешь хорошо разглядеть его!

– Слушаюсь, сержант!

– Диксон оказался на своем прежнем месте. Вернее, большая часть города. Первое, что заметил в Диксоне Лоренс, было отсутствие всех, за исключением одного, ремонтных ангаров. Дверь в оставшийся ангар была открыта, и в проеме он увидел один-единственный процессор, приводивший в действие экскаватор. На месте других остались лишь бетонные прямоугольники, припорошенные принесенной ветрами почвой. Один из них теперь служил стоянкой для пары сочленённых грузовиков. Два соседних фундамента были заставлены небольшими штабелями алюминиевых болванок. Их оказалось совсем немного и вряд ли хватило бы для того, чтобы загрузить кузов даже одного грузовика.

Дома в городе сохранились, хотя в большинстве своем окна были заколочены листами фанеры. Повсюду толстым слоем лежала крупная зернистая пыль. Лоренс обратил внимание, что ни в одном из них не видно коробок кондиционеров. Там, где они когда-то располагались, теперь на стенах оставались лишь металлические стойки.

Лоренс посмотрел на шестиугольное строение, стоявшее на окраине города, где когда-то размещался плавильный цех. Оплетавшая его раньше паутина красных силовых кабелей, разветвлявшаяся во все стороны, бесследно исчезла. На их месте осталась лишь одна линия столбов, несущих всего один кабель в обратном от города направлении. Когда Лоренс переключился в режим инфракрасного видения, стены и крыша засветились нежным кораллово-розовым светом, резко контрастируя с тусклым и мрачным ярко-красным оттенком окружающей местности.

– Электроэнергия у них имеется, – сообщил он товарищам.

– А в домах кто-нибудь есть? – поинтересовался Деннис.

Он был слишком раздражен, и в его голосе не прозвучало привычной жизнерадостности.

– Кто-то должен быть, – ответил Одель. – Они не полностью прекратили работы. Свет в ангаре горит.

– Наверное, заметили наше появление, – предположил Карл. – Должно быть, прячутся где-то неподалеку.

– Откуда они узнали, что это мы, а не кто-то другой? – удивился Эмерси. – Мы никому не сообщали о нашем приезде.

Джип Лоренса приблизился к ближайшему жилому дому и проехал дальше по главной улице. Датчики наблюдения были включены и готовы обнаружить даже малейшее движение.

– Мне наплевать, где они, если, конечно, не попадутся нам под колеса. Едем дальше!

– Сержант! – позвал Одель. – Неизвестный объект в воздухе!

Телеметрическая сетка Оделя переместилась в сферу обзора Лоренса. Замелькали быстро сменяющие друг друга цифры. Западное направление. Расстояние три километра. Высота пятьсот метров. Скорость четыреста километров в час. Длина объекта один метр. Аналогов в файле десантного арсенала не обнаружено.

– Что это за хреновина такая? – пробормотал Лоренс. Теперь загадочный предмет зафиксировал и его собственный ИР.

Теплового следа не видно. Электромагнитное излучение отсутствует полностью.

– Это чертов управляемый снаряд! – заявил Льюис. – Они охотятся за нами.

Кто? Подобные штуки «Килбой» еще ни разу не применял. Это скорее всего местные жители, из Арнуна. У них достаточно денег и технологий, и они без труда могут защитить себя и свою землю от незваных гостей.

– Больше похоже на самонаводящуюся крылатую ракету, – возразил Деннис.

– Эмерси, жми на полную! – приказал Лоренс. – Надо поскорее убираться отсюда. Одель, этот снаряд нужно сбить!

– Слушаюсь, сержант!

Лоренс прибавил скорость. По сравнению с последними участками шоссе главная улица города представляла собой прекрасную дорогу. На ней можно было без особых проблем разогнаться до ста километров в час. Эмерси не отставал. Из переносной самонаводящейся ракетной установки Оделя вырвалась вспышка ярко-оранжевого пламени. Экран Лоренса показал полет ракеты, взлетевшей высоко в небо навстречу неопознанному управляемому снаряду.

Он выжал педаль акселератора до отказа, и джип рванул через всю центральную площадь вперед. На решетке дисплея вспыхнул безмолвный сигнал опасности. На штурмовой костюм Лоренса мгновенно обрушился электромагнитный импульс невероятной мощности. Несмотря на сверхнадежную защиту, исполинской силы импульс мгновенно привел в состояние перегрузки несколько нейротронных процессоров. Некритичные внутренние функции начали отключаться одна за другой.

Фигурально выражаясь, джип умер у него на руках. Все электрические системы одновременно вышли из строя. Дисплей приборной доски моргнул и тут же погас. Машины уже почти пересекли площадь, и главная улица осталась справа. Лоренс крутанул руль, однако без электропитания развернуть машину оказалось невозможно. Он ударил по тормозам – те тоже не действовали.

Джип правым крылом ударился об угол здания. Капот врезался в стену, композитная панель разлетелась на множество осколков. Машину развернуло, и она правым передним крылом въехала в бетонную колонну фундамента.

Лоренса со всей силы бросило на рулевую колонку. Искусственный Разум штурмового костюма не смог вовремя придать панцирю достаточную твердость. Рулевая колонка пробила его и вонзилась в тело Лоренса, в левый бок чуть ниже ребер. Оделя выбросило с его места и швырнуло через ветровое стекло прямо на развалины дома. Ремни безопасности, которыми был привязан Хэл, удержали его на сиденье. Он сразу обмяк и часто-часто заморгал. На чистой рубашке выступили капельки крови, просачивавшиеся на тех участках тела, где к нему крепились медицинские модули. Денниса выбросило в сторону. Его костюм, к счастью, успел отвердеть, когда Деннис рухнул на землю.

Эмерси увидел, что произошло с первым джипом, и резко вывернул руль. Судя по всему, тормоза его машины также отказывались повиноваться. Прямо на его глазах передний джип врезался в развалины дома, и от сильного удара о бетонную колонну фундамента заднюю его часть подбросило вверх. Руль заклинило окончательно, и его уже невозможно было повернуть хотя бы на сантиметр. Эмерси чудом удалось не врезаться в машину Лоренса – оба джипа отделяло расстояние не более полуметра. Машину занесло. Очевидно, колеса наткнулись на что-то твердое и массивное, лежавшее посреди дороги. Сила инерции мгновенно перевернула джип. Эмерси успел заметить, как небо и земля поменялись местами. Панцирь его штурмового костюма успел вовремя отвердеть и спас десантника от неминуемой смерти. Затем окружающий мир крутанулся еще раз. И еще раз.

Льюис выбрался из перевернувшегося джипа, когда тот совершил второй кувырок. Его панцирь также обрел необходимую жесткость и смягчил удар о фундамент разрушенного дома. Удар сильно оглушил десантника, но вскоре он поднял голову и увидел, что джип все-таки остановился и теперь лежит вверх колесами. Успела сработать воздушная подушка безопасности, однако придавленные ею Эмерси и Карл оказались в ловушке – им никак не удавалось выбраться из-под машины.

Льюис с трудом поднялся на ноги и поспешил к опрокинувшейся машине.

Из-под джипа торчала лишь верхняя часть туловища Эмерси. Он отчаянно пытался высвободиться, но этому сильно мешали колеса, прижавшие ему ноги. Льюис ухватился за бот джипа, поднатужился и приподнял машину примерно на полметра. Эмерси поспешил выползти.

– Спасибо! – поблагодарил он.

– Что это за хреновина нас так сильно шибанула?

– Наверное, что-то вроде электронной бомбы. Раскурочила все электрические схемы в обоих джипах. Пострадала даже электрическая начинка наших костюмов.

– Черт! Где ублюдки из «Килбоя» могли раздобыть электронную бомбу?

– Это одному только Богу известно, – ответил Эмерси и, посмотрев на первый джип, увидел, что из-под него растекается лужа крови.

– Господи! Неужели, Карл?! Эй, Карл! Ты слышишь меня?

Эмерси проверил телеметрическую сетку Карла. Она едва светилась. Его штурмовой костюм частично продолжал функционировать. Сердцебиение было слабым, но все-таки прослушивалось. Сделать какой-то точный вывод о состоянии товарища было невозможно.

Оба десантника опустились на колени и заглянули под машину. Штурмовой костюм Карла был разорван кусками металлической обшивки джипа. Было видно, что в нескольких местах из тела десантника торчат зазубренные осколки.

– Держись, парень! – обратился к нему через динамик Эмерси. – Мы тебя обязательно вытащим.

– Нужно перевернуть джип, – заметил Льюис.

Десантники взялись за борт машины.

– Готовы? – спросил Эмерси. – Отлично. Тогда взяли!

Джип соскрежетом стал приподниматься. Неожиданно рука Льюиса соскользнула, и машина тут же опустилась вниз на несколько сантиметров.

– Черт! – ругнулся Льюис, ухватившись за борт в другом месте. – Топливный бак расколот. Из него сочится водород.

– Ну и дела!

Они уже поставили джип на бок, когда датчики Эмерси засекли какой-то летящий предмет. В джип ударила бело-голубая искра. Водород воспламенился мгновенно, и огонь тут же охватил джип.

– Ложись! – крикнул Эмерси и бросился на землю.

В следующее мгновение топливный бак с жутким грохотом взорвался.

Когда Лоренс пришел в себя, то не смог точно определить, как долго был без сознания. Тело пронзила острая боль и он понял, что отключился лишь на короткий промежуток времени. В воздухе все еще кружилась взвихренная пыль. Лоренс услышал голос Эмерси и ответил, что с ним все в порядке. Обломок рулевой коронки все еще торчал у него в боку. Медицинская программа штурмового костюма начала выдавать сведения о полученных ранениях и медицинских препаратах, уже поступающих в кровь. Кибернетический диагност обнаружил разрывы мягких тканей и повреждения тазового пояса. Лоренс уперся обеими руками в приборную доску и оттолкнулся назад, высвобождаясь от рулевой колонки.

Несмотря на то, что анальгетики уже начали действовать, Лоренс взвыл от дикой боли. В следующую секунду мышцы штурмового костюма – его второй кожи – стали регулироваться заново, запечатывая рану и сращивая поврежденные ткани. Внутренний слой костюма впрыснул несколько доз антисептика и новых анестетиков. Место ранения постепенно онемело. Былое жжение сменилось блаженным ледяным холодом.

Лоренс обернулся и посмотрел на Хэла. Тот сидел, удерживаемый ремнями безопасности, обмякнув и опустив голову. От взрыва электронной бомбы все медицинские модули перегорели. ИР штурмового костюма Лоренса не смог установить с ними контакт. Рубашка Хэла была покрыта пятнами крови в тех местах, где модули сломались от удара при столкновении машины.

– Сержант! – позвал Одель, выглядывая из дома. С ногой у него что-то было не так, он, должно быть, сильно повредил ее. – Вы целы?

– Цел, – отозвался Лоренс, выбираясь с водительского сиденья. – А ты?

– Вроде бы.

– Отлично. Давай вытащим Хэла.

– Где Деннис?

Лоренс огляделся по сторонам. Посреди дороги лежал десантник в сильно поврежденном штурмовом костюме.

– Черт! – Кривая состояния организма на телеметрической сетке Денниса превратилась в прямую линию. Мертв.

Не надо оплакивать тех, кто только что погиб. Они этого уже никогда не оценят. Спасай остальных ребят. Спасай взвод.

Лоренс отстегнул ремни безопасности, удерживавшие Хэла, и снял раненого с заднего сиденья.

– Неси сюда аптечку! Быстро! – приказал он Оделю. Неожиданно всю улицу сотряс взрыв. Лоренс увидел столб огня, вырвавшийся из второго джипа, который в следующее мгновение превратился во взлетевшие к небу, охваченные пламенем обломки.

– Эмерси, быстро в укрытие! Мы попали в засаду. Ищи цель и уничтожь ее!

– Вас понял, сержант!

Двое десантников, лежавших возле охваченного огнем джипа, вскочили на ноги и бросились к ближайшему зданию.

Лоренс одной рукой осторожно обхватил Хэла, поднял его и потянулся к пассажирскому сиденью за ракетным комплексом. Затем через проем в стене вошел в дом.

В комнате было пусто. Лоренс ударом ноги распахнул дверь и вошел в темный коридор. Здесь находились шесть одинаковых дверей и лестница. Он бросился к дальней двери и толкнул ее ногой. Следующая комната тоже оказалась пустой. Крошечные лучики света просачивались по контуру заколоченного досками окна. Лоренс осторожно посадил Хэла в угол.

Одель поставил ящик с аптечкой на пол и открыл его.

– Найдется здесь что-нибудь полезное?

– Не знаю, – ответил Лоренс и, вытащив диагностический зонд, включил его.

К счастью, он оказался исправен. Через мгновение маленький дисплей ожил. Электромагнитный импульс никак не повлиял на электронные устройства, которые во время атаки были отключены. В ИР Лоренса начали поступать разнообразные данные. Где-то вдалеке прогремели выстрелы. Стреляли из карабина.

– Одель, ступай помоги им!

– Слушаюсь, сержант!

– Эй, будь осторожнее! Похоже, местные ублюдки знают, что делают.

– Я тоже в своем деле не последний!

Эмерси бросился по переулку, ответвлявшемуся от главной улицы. Скрыться там было практически негде. Ветхозаветные домики располагались на расстоянии метров двадцати друг от друга. Планировка перпендикулярно пересекавшихся улиц позволяла как десантникам, так и местным жителям хорошо просматривать весь город. Однако у местных было преимущество – десантники не знали, где они прячутся.

Льюис бросился к следующему дому, удаляясь от Лоренса через проулок. Эмерси немного пробежал вперед, после чего оглянулся и отдал компьютеру команду показать ему план Диксона. ИР его костюма сообщил приблизительные данные о том месте, откуда местными жителями мог быть выпущен снаряд. Он связался с Льюисом, и тот сообщил ему свое местонахождение, указав его на плане города.

– Льюис, нужно взять их в клещи. Ты получил тактическую информацию?

– Получаю в режиме реального времени.

– Тогда пройти вперед на сто двадцать метров. Я буду слева от тебя, через три улицы. Они должны находиться где-то посередине.

– Вас понял.

Льюис трусцой побежал в направлении, указанном Искусственным Разумом Эмерси. Из рукава его штурмового костюма выдвинулся ствол карабина. Добежав до перекрестка, он остановился и заглянул за угол. Неподалеку, примерно через два дома от него, мелькнула чья-то тень. ИР Эмерси мгновенно вывел изображение. Это была молодая женщина двадцати – двадцати пяти лет, одетая в джинсы и желтую футболку. В левой руке у нее был какой-то цилиндр бело-жемчужного оттенка. Искусственному Разуму не удалось определить класс оружия.

Льюис загрузил в магазин карабина заряды с обедненным ураном и выстрелил через стену, пробив в панели из композитных материалов огромную дыру. Стены дома оказались не слишком прочными и явно не способными противостоять выстрелам из десантного карабина. Он прекратил стрельбу и решил подбежать к тому углу, за которым только что скрылась женщина в желтой футболке.

– Засек враждебный объект. Собираюсь преследовать.

– Вас понял. Ты видишь, где они?

Льюис добежал до конца улицы и прыгнул. Такого прыжка местные явно не ждали. Он пролетел мимо угла дома, взлетев на высоту в полтора метра. Ствол карабина был нацелен на улицу, датчики – на окружающее пространство. Стены домов были изрешечены выстрелами из десантных карабинов. Три колонны фундамента оказались сильно повреждены, однако убитых людей нигде не было видно. Ноги Льюиса коснулись земли, и он побежал дальше. Метнувшись за ближайший дом, спрятался за сваю фундамента.

– Черт побери, капрал! Я промазал!

– Ладно, не переживай. Двигайся вперед. Нужно взять их в клещи. Они где-то рядом.

Льюис выпрямился и двинулся в ту сторону, где находился капрал. Не успел он пройти и десятка шагов, как аккуратная телеметрическая сетка перед его глазами превратилась в беспорядочно дергающие сполохи голубого света.

– Какого черта?.. Боже, только не сейчас! Нейротронные процессоры его штурмового костюма, по всей видимости, получили электромагнитный импульс большей мощности, чем он предполагал. Льюис подождал, пока «альфа» восстановит приведенное в негодность программное обеспечение. Сполохи голубого света исчезли, но в то же время он полностью лишился какой-либо информации.

– Сукин сын!

Льюис собрался остановиться, когда из-за угла здания, метрах в двадцати от него, появилась женщина. Она спокойно стояла, с любопытством разглядывая десантника.

Льюис прорычал что-то невнятное и вскинул карабин. С такого расстояния даже без сетки киберприцела он легко мог попасть в цель. Карабин не выстрелил. Льюис дважды нажал на спусковой крючок, затем еще и еще, пытаясь привести оружие в действие. Бесполезно.

Тогда он бросился туда, где стояла незнакомка. Если она надеется, что он не посмеет применить к женщине силу, чтобы получить нужные сведения, то глубоко ошибается.

В ту же секунду Льюис почувствовал, что ноги не слушаются его. Казалось, будто он по колено увяз в смоле. В голове мелькнула мысль: мышцы штурмового костюма больше ему не повинуются. Теперь телу придется нести на себе немалую мощь костюма.

– Капрал! – крикнул Льюис, надеясь на то, что динамик все еще функционирует. – Капрал, чертову костюму капут! Эй, капрал!

Стало ясно, что двигаться он не может. В следующее мгновение Льюис упал. По какой-то необъяснимой причине его визуальные датчики все еще продолжали работать в режиме реального времени. Одна сторона поля обзора позволила Льюису увидеть, как женщина неторопливо и даже как будто лениво приближается к нему. Вскоре она остановилась возле десантника, носки ее стоптанных кроссовок едва не касались его плеча.

Льюис почувствовал, как с каждой секундой дышать становится все труднее. Безаварийные устройства! Что случилось с безаварийными устройствами? Он захотел крикнуть этой женщине, чтобы помогла ему, чтобы открыла штурмовой костюм. Однако из-за отсутствия воздуха не смог произнести ни слова.

Женщина нагнулась над ним, как будто желая повнимательнее рассмотреть землянина. Затем поднесла к его шлему руку с широко расставленными пальцами. Немного подержав ее в таком положении, сжала пальцы в кулак.

Льюис почувствовал, как напрягшиеся, будто сведенные судорогой мышцы штурмового костюма постепенно расслабились. На какой-то миг он поверил в то, что е-альфа наконец заново загрузила весь костюм, однако через секунду мышцы опять начали сжиматься. Когда хрустнули ребра, легкие неожиданно наполнились воздухом, которого хватило на последний предсмертный крик. Последнее, что увидел Льюис, был крепко сжатый кулак.

Искусственный Разум Лоренса не смог оказать Хэлу какой-либо значимой помощи. Единственное, в чем тот нуждался, – это в новом комплекте медицинских модулей. Те, которые были на Хэле до того момента, как они попали в засаду, имели столь специфический характер, что Лоренс не знал, удастся ли найти им замену даже в Мему-Бэй. В походной аптечке оказались лишь полевые системы первой медицинской помощи и капсулы с лекарствами, предназначенными для функционирования модулей, дублирующих работу внутренних органов.

Диагностирующее устройство зафиксировало ухудшение состава крови. ИР Лоренса выдал список лекарств, которые могли бы улучшить состояние Хэла. Однако он не мог сказать наверняка, насколько плох анализ крови для того состоянии, в каком находился сейчас раненый. Немного подумав, он решил ввести пока что минимальные дозы.

Хэл застонал, его голова медленно повернулась сначала в одну сторону, затем в другую.

Льюис совсем пропал из телеметрической сетки Лоренса.

– Эмерси, какого черта? Что там у вас происходит?!

– Он погиб. Не знаю, что с ним случилось…

Голос Эмерси прервался, а затем и вовсе пропал. Его телеметрическая сетка начала тускнеть. Затем вместо нее вспыхнуло предупреждение, которого Лоренс раньше никогда не видел. Он не сразу распознал символы. Его «Прайм» расширил нейротронные процессоры боевого костюма, вытесняя стандартную программу Искусственного Разума.

– Эмерси, Одель! Слушайте меня! В компьютерные системы ваших костюмов попал вирус. Быстро перезагрузитесь! Повторяю – прекратите пользоваться каналом связи!

Телеметрия Оделя тут же исчезла.

– О боже!

Лоренс запросил у «Прайма» резюме статуса и прочитал ползущие по экрану строчки. «Прайм» немедленно выставил заслон вирусу, пытавшемуся внедриться в ИР его штурмового костюма. Лоренс нисколько не сомневался в том, что злоумышленники пытались запустить его при помощи своего собственного «Прайма». Это позволяло сделать вывод, что в схватку с ними вступили хакеры из провинции Арнун. Свой «Прайм» они, наверное, приобрели во время посещения Земли, впрочем, сейчас подобные детали не имели никакого значения.

До слуха Лоренса снова донеслись выстрелы из десантных карабинов. Если местным парням удалось влезть в канал связи бойцов его взвода, то им известно их местонахождение, известно с точностью до миллиметра. Лоренс схватил свой ракетный комплекс и засунул его информационный кабель в разъем своего штурмового костюма. «Прайм» тут же подключился к компьютерной системе ракет.

Лоренс встал. «Прайм» познакомил его с несколькими сценариями возможных боевых действий. Когда он собрался выйти из комнаты, то услышал за спиной стон Хэла. Лоренс сердито сжал зубы.

Эмерси поступил точно так, как ему приказал Лоренс, сразу же отключив свой костюм. На короткий миг он погрузился в черноту безвоздушного пространства. Он испытал отвращение к собственной уязвимости, зная, что стоит посреди улицы, представляя собой легкую добычу для любого злоумышленника. Затем его ИР начал перезагрузку. Снова заработали датчики.

Задуманная ими операция вышла из-под контроля и приняла самый скверный оборот, причем это случилось слишком быстро. Какие бы засады ни устраивали жители Арнуна, десантники могли справиться с ними без особых хлопот. Эмерси понял, что Лоренс недооценил противника. Остальным бойцам взвода, которым посчастливилось остаться в живых, никогда не добраться до сокровищ, обещанных Лоренсом. Рассчитывать на то, что они заберут то, что собирались, и вернутся с добычей обратно, уже не приходилось. Теперь главное – сохранить жизнь.

После того как тело Эмерси снова обрело возможность двигаться, он бросился к ближайшему дому, пнул ногой дверь и влетел внутрь. Затем приказал костюму открыться и начал давать указания своему ИР.

Приблизившись к первым домам на окраине Диксона, Дениза сбросила скорость до ста километров в час.

– Эмерси отключился от канала связи, – сообщила Джасинта. – Гангель, посмотри, он еще жив?

– Я засекла местонахождение Оделя, – вышла на связь Дениза. – Слежу за его перемещениями.

– Будь осторожна! – предупредила ее Джасинта. – Ньютон знает, что нашему «Прайму» не удалось запустить вирус в его костюм. Черт побери, с Ньютоном ничего не случилось!

– Это мы уже поняли.

– Эрен, помоги, пожалуйста, Денизе!

– Я в тридцати секундах пути от вас, – заверил Эрен.

Дениза снова сбросила скорость своего «скаррета» и въехала на главную площадь. Одель мог находиться в любом из пяти-шести соседних переулков. К счастью, ей довольно быстро удалось обнаружить его, поскольку он оставлял тепловой след на песчаной почве, который был столь же ярок, как и неоновый свет. Дениза чувствовала, что Эрен идет рядом с ней по параллельной улице. Впереди, на расстоянии семидесяти метров, виднелись светящиеся следы, ведущие к одному из домов. Входная дверь болталась на наполовину сорванных петлях.

– Берем его! – произнесла Дениза.

Она сбросила скорость мотоцикла и приблизилась к дому, в который вели следы.

Над опустевшим городом прогрохотало эхо выстрелов. Стреляли из карабина.

– Это Эмерси, – предупредила Джасинта. – Он стрелял зарядами с обедненным ураном. Будьте осторожны!

Дениза затормозила в десяти метрах от дома, на противоположной стороне улицы. На перекрестке появился Эрен. Он сделал короткий успокаивающий жест.

– Прикрывай другую сторону! – приказала ему Дениза. – Десантники могут проходить через такие стены, как через обычную бумагу.

– Это точно, – ответил Эрен и отбежал от стены дома.

Дениза вытащила из сумки электронно-лучевой пистолет. Рукоятка легла в ее ладонь как влитая. Теперь, движимое человеческим инстинктом, оружие безошибочно отыщет цель.

Тишину прервали новые выстрелы, когда Джасинта и Гангель затеяли перестрелку за пять улиц от того места, где находилась Дениза. Стены дома, располагавшегося от нее примерно в двадцати метрах, зияли дырами с рваными краями.

Джасинта и Гангель продолжали отстреливаться от десантников, пустив вход электронно-лучевые колючки. Когда воспламенились стены, сложенные из панелей композитных материалов, в воздух взлетели высокие языки огня.

– Готов! – констатировал Эрен.

Дениза закинула ногу на мотоцикл и замерла, повернувшись к входной двери, которая покачивалась под самыми легкими порывами ветра. Что-то здесь не так, подумала она. Одель – прекрасно подготовленный воин, он не позволит, чтобы его так легко загнали в угол. Дениза быстро посмотрела на крышу дома.

Панели коллектора солнечной энергии сильно нагрелись на солнце. Датчик инфракрасного наблюдения тут не поможет.

Затем ей бросились в глаза еле заметные отметины на слое красноватой пыли.

Дениза стремительно обернулась, одновременно нажимая на спусковой крючок электронно-лучевого пистолета. Из дула вырвался рой ярких искр. Одна из них ударила в распростершегося на крыше десантника. Облаченного в массивный боевой костюм человека отбросило метра на два в сторону, и он пролетел над гладкими плоскостями энергоколлекторов. При этом от его панциря оторвало изрядный кусок. Два последующих электронно-лучевых импульса разорвали незадачливого десантника на части.

Из-за угла показалась голова Эрена.

– Дениза, что случилось?

– Он прятался на крыше соседнего дома. Это была ловушка.

– Черт побери, задумано хитро.

Где-то неподалеку снова раздались выстрелы из карабина. Мощные заряды в считанные секунды изрешетили стены дома. Свая фундамента рассыпалась. Во все стороны полетел град мелких осколков цемента и облака пыли. Дениза и Эрен вовремя успели броситься на землю.

– Ох уж мне эти их карабины! – в сердцах бросил Эрен, поднимая голову.

Дениза осмелилась посмотреть назад, туда, откуда их обстреливал Эмерси.

– В Мему-Бэй они еще ни разу не применяли эти заряды.

– Интересно, почему? – проворчал Эрен.

От каскада электронно-лучевых импульсов загорелся еще один дом. В следующую секунду снова послышался треск выстрелов. Стены домов задрожали и покачнулись, когда в них угодила новая порция сверхмощных зарядов, выпущенных из десантного карабина.

– Гангель, он сейчас слева от тебя! – неожиданно раздался голос Джасинты. – Дениза, мы могли бы воспользоваться помощью!

– Обойдемся своими силами.

Эрен состроил недовольную гримасу, вскочил и бросился вперед. Дениза устремилась вслед за ним. Вскоре они оказались неподалеку от Джасинты.

– Он подо мной, – сообщил Гангель. – А, черт, он снова движется!

На перекрестке, прямо над головой Денизы, снова взлетел вихрь электронно-лучевых искр. Дениза испуганно вздрогнула. Совсем рядом снова заговорили десантные карабины. Метрах в двадцати от Денизы неожиданно взорвалась крыша с установленным на ней коллектором солнечной энергии. Черные блестящие осколки дождем посыпались на землю.

– Куда он стреляет? – поинтересовалась Джасинта.

– Какая разница, – равнодушно ответил Гангель. – При такой скорости стрельбы у него уже почти не осталось боеприпасов.

Заряды обедненного урана обрушились еще на пять домов. Последний из них, мгновение постояв, обвалился. Дениза была готова в любую минуту снова сорваться с места. Однако подниматься она не стала, а лишь уткнулась лицом в землю.

– Черт побери! – воскликнула Джасинта. – Они берут нас в клещи!

– Тактика очень эффективная, – с тревогой в голосе произнес Гангель. – Если Ньютон зайдет нам в тыл, нам крышка.

– У них отсутствует связь, – сообщила Дениза без особой уверенности в голосе.

Ей очень хотелось, чтобы дело обстояло именно так.

Парни из взвода Ньютона воюют уже не один год, и, возможно, даже не одно десятилетие. У них прекрасная боевая подготовка, они настоящие профессионалы. Кто-кто, а Ньютон и Эмерси отлично понимают друг друга и без связи.

Раздался еще один выстрел. Контакт Денизы со «скарретом» прервался.

– Черт побери!

Дениза понимала, что Джасинта сейчас на всех парах устремилась к ним. С другой стороны к ней со всех ног мчался Гангель. Они оба – и Гангель, и Джасинта – принялись обстреливать электронно-лучевыми зарядами дом, в котором прятался Эмерси. Дениза вскочила и побежала к ним, держа электронно-лучевой пистолет стволом вверх и постоянно нажимая на спусковой крючок. Дом охватило пламенем. Вырывавшиеся из его разбитых окон языки огня стелились почти параллельно земле. Крыша с коллектором солнечной энергии подпрыгивала от жара, как крышка на кипящем чайнике. Через несколько секунд стены вздрогнули и начали оседать.

Из пылающего дома грохнул выстрел. Дениза поразилась тому, как капралу удавалось сохранять самообладание в такой экстремальной ситуации. Она понимала, что штурмовые костюмы оснащены высоким запасом жаропрочности, однако выдерживать адское пламя в кольце врагов и вести на поражение было просто немыслимо. Такой стойкости можно только позавидовать.

Обрушилась одна из охваченных огнем стен. В провале появилась фигура в штурмовом костюме. Мгновение постояв, она рухнула на землю. По ней тут же с трех сторон ударили электронно-лучевые заряды.

Нестерпимый жар, исходящий от горящего дома, заставил Денизу прищуриться. В том, как под импульсами электронно-лучевых пистолетов фигура разорвалась на части, было что-то неестественное. Джасинта, видимо, испытывала подобное же ощущение. Дениза направилась к останкам десантника, двигаясь осторожно и не отводя от погибшего ствола пистолета.

Крыша с коллектором солнечной энергии наконец обрушилась, вызвав целый каскад искр. Джасинта предупреждающе подняла руку. Затем наклонилась над неподвижным телом.

– О господи!.. – вскрикнула она и огляделась по сторонам.

– Что случилось? – удивилась Дениза.

– Костюм пустой! Это сукин сын сбежал!

Дениза обернулась и посмотрела назад, чувствуя, как у нее бешено колотится сердце.

Эмерси прятался за сваями фундамента, внимательно наблюдая за тем, как молодая женщина и ее спутник бросились туда, откуда раздавались звуки выстрелов. Его штурмовой костюм вел стрельбу наугад, в соответствии с запрограммированным режимом стрельбы для подавления огня противника. Мужчина и женщина бросились на землю. Эмерси улыбнулся и торопливо отбежал к «скаррету». Местные – явные штатские олухи, не обученные военному делу – даже не подумали о том, что нужно прикрыться с тыла. При помощи энергетического резака Эмерси полоснул по приборной доске мотоцикла, подождал очередного выстрела из карабина, затем вонзил кончик резака в электронную начинку «скаррета». Он пропорол нейротронные процессоры и волоконную оптику, связывавшие компенсатор с тормозами. Теперь без повторной загрузки новой соответствующей программы использовать мотоцикл в прежнем режиме не удастся. Им можно будет управлять, тормозить его, увеличивать скорость, но только вручную. Впрочем, этого вполне достаточно, чтобы вернуться в Мему-Бэй.

Эмерси вскочил в седло и рванул рукоятку газа.

Пять домов, находившихся возле пустого штурмового костюма, были объяты пламенем. Огонь с шипением пожирал стены, сложенные из панелей композитных материалов, обнажая металлические каркасы. Черный жирный дым вздымался высоко в чистое небо нагорья.

Все еще не спуская глаз с опустевших улиц, Дениза приблизилась к сестре и обняла ее.

– Я скучала по тебе, – прошептала она.

– Теперь мы вместе. Все будет хорошо.

– Надеюсь на это.

– Он остался без костюма и поэтому не сможет уйти далеко. Кроме того, он теперь один.

– На моем мотоцикле он спокойно доберется до Мему-Бэй.

Дениза до сих пор не могла простить себе, что по собственной глупости лишилась «скаррета».

– Это не имеет никакого значения. Он уже больше не принадлежит к числу служащих «ЗБ». Корпорация не собиралась присылать сюда свою «конницу».

– Верно. Тогда нам ничего не остается, как вступить в переговоры с Ньютоном.

– И еще одним парнем.

– С каким еще парнем? – удивилась Дениза.

– В переднем джипе их было четверо. Один из них был в штатском.

– Ты знаешь, кто это? Ведь во взводе больше никого не осталось.

– Не знаю.

– Это мог быть человек, работавший на нас. Джасинта погладила сестру по щеке.

– Вряд ли это он.

– Но иначе быть не может! У Ньютона был «Прайм».

– Значит, наш Дракон не один на белом свете, – мягко возразила Джасинта.

– Но…

– Пойдем, надо покончить со всем этим.

Сестры и двое их спутников разбились на пары и, окружая разбитый джип с обеих сторон, приблизились к нему.

– Ньютон находился в этой машине, когда засек попытку нашего «Прайма» влезть в его «Прайм», – сказал Гангель. – Этот диагностический щуп все еще продолжает работать. Кем бы ни был тот четвертый парень, он находится в плачевном состоянии.

– Думаешь, Ньютон все еще где-то здесь? – спросила Джасинта.

Вместе с Денизой они направились к одному из соседних домов.

Обойдя сваю фундамента, Дениза увидела торчащую из-за дома заднюю разбитую часть джипа. Рядом с машиной все оставалось неподвижно. Тепловые следы были неясные и постепенно, один за другим исчезали.

– Сомневаюсь. Но уйти далеко он не мог.

– Отлично. Эрен, есть какие-нибудь тепловые следы с твоей стороны.

– Ни единого.

– Оставайся на месте. Мы сейчас подойдем.

– Я иду первой, – сообщила Денизы. – Ты прикрываешь. Она проскользнула вдоль фасада здания, прижимаясь спиной к стене. Ее дыхание участилось настолько, что она сама явственно слышала его. От джипа исходили волны жара, его двигатели раскалились докрасна, энергетические батареи, расположенные под шасси, излучали зловещее ярко-красное свечение. Помятая машиной стена пошла зигзагообразными трещинами, Дениза пролезла через разбитый борт джипа и скользнула в комнату, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Внутри помещения повсюду были видны тепловые следы, ведущие к двери. Джасинта забралась в комнату вслед за сестрой. Дениза через дверь влетела в коридор. Пусто. Дверь в дальнем конце коридора была приоткрыта на несколько сантиметров. Здесь сестрам не понадобились приборы инфракрасного видения. Судя по оставленным в пыли следам ног, здесь были два человека. Однако наружу вышел, судя по тем же следам, только один.

Инфобраслет Денизы установил, что где-то внутри дома работает диагностический зонд. Четвертый человек явно в одном из внутренних помещений. Заходить в холл было небезопасно, потому что карабины штурмовых костюмов пробивали стены легко, как бумагу. Однако Дениза, задержав дыхание, метнулась через дверь прямо в холл. Увиденное заставило ее застыть на месте.

Бросившаяся вслед за ней Джасинта натолкнулась на нее и едва не сбила с ног. Дениза стояла посредине комнаты, направив пистолет на лежащего в углу человека.

– Прощайся с жизнью! – крикнула Дениза.

В следующее мгновение ей стало ясно, что ее пистолет нацелен на Хэла Грабовски. Того самого Грабовски, которого казнили сами десантники. Однако он каким-то образом остался жив и теперь находится в этой комнате в одном из заброшенных домов Диксона.

– Кто это, черт побери? – спросила Джасинта, приблизившись к сестре.

– Хэл Грабовски.

– Ты хочешь сказать, тот самый Хэл Грабовски, которого мы тогда подставили в Мему-Бэй? Тот, которого люди из «ЗБ» сами казнили?

– Он самый! – резко ответила Дениза.

Она вытянула руку с пистолетом, готовясь спустить курок. Нет, она не сможет; во всяком случае, в человека, находящегося в бессознательном состоянии, стрелять не станет. Ее взгляд упал на надпись на стене возле бесчувственного тела.

ПОМОГИТЕ ЕМУ. Я БУДУ НАБЛЮДАТЬ

К животу Хэла был прижат работающий диагностический зонд. Дениза перевела взгляд на чемоданчик с переносной аптечкой, к которому он был присоединен.

В комнату вошли Гангель и Эрен.

– Где Ньютон? – поинтересовался Эрен. – А это кто… понял… Хэл Грабовски, верно?

Дениза устало посмотрела на товарища и опустила пистолет. Гангель подошел к окну и нажал на лист фанеры, приколоченный снаружи. Створки окна распахнулись.

– Похоже, Ньютону удалось сбежать.

– А этот? – спросил Эрен, указывая на Хэла.

– За него пусть у Ньютона голова болит, – недовольным тоном ответила Дениза.

Где-то в городе громыхнул взрыв.

Гангель, прищурившись, посмотрел в щель между краем фанерного листа и стеной.

– Это была ракета с программным управлением. Он только что выпустил ее из здания универсального магазина. Какого черта он это делает?

Дениза снова посмотрела на Хэла Грабовски. Кажется, теперь ей все стало ясно.

– Он нас не просит, – сказала она.

– Что? – удивилась Джасинта.

– Ньютон ни за что не бросил бы раненого товарища. Он не просит нас любезно помочь Хэлу Грабовски. Он требует, чтобы мы позаботились о нем.

Где-то неподалеку прогрохотал новый взрыв. Дверь дома на противоположной стороне улицы разлетелась на куски. Обломки композитных панелей и коллекторов солнечной энергии дождем посыпались на землю. Из образованной взрывом воронки взметнулись в небо дым и пыль, которые тут же превратились в грибовидное облако.

Стены комнаты вздрогнули, Дениза инстинктивно присела. Стекло в оконной раме треснуло. Фанерный лист упал. В помещение ворвался солнечный свет. Увидев, что диагностический зонд слетел с живота Хэла, Дениза подняла его с пола и вернула на место. На дисплее аптечки снова появились данные о состоянии внутренних органов раненого.

– Ладно. Сделаем.

– Что ты сказала? – удивленно посмотрела на сестру Джасинта.

– Ньютон обстреливает нас ракетами с программным управлением. Видимо, он запрограммировал их при помощи «Прайма» и будет обстреливать Диксон до тех пор, пока не закончится боезапас. Если мы попытаемся выйти из этого помещения, головка самонаведения обязательно засечет нас. Даже нам не под силу заставить ее отклониться от курса. Единственное безопасное для нас место – эта комната, где находится Хэл Грабовски. Сюда он ни за что не направит ракету. А если мы не сохраним Хэлу жизнь, то попробуй догадаться, какой дом станет следующей целью Ньютона.

– Вот же хитрый сукин сын! – пробормотал Гангель с каким-то радостным восхищением.

– Скажешь тоже, – недовольно проворчала Дениза.

Все вздрогнули, когда раздался очередной взрыв. Удар пришелся по расположенной неподалеку ремонтной мастерской. Над крышами соседних домов взвились клубы дыма.

– Он не шутит, верно? – спросила Джасинта и, склонившись над Хэлом, задрала ему рубашку. – Пожалуй, будет лучше, если мы как можно скорее возьмемся за дело.

Она вынула из кармана изготовленное Драконом анализаторное устройство и подсоединила его к одному из неработающих медицинских модулей Хэла. Крошечная пластмассовая коробочка размягчилась и начала, подобно растаявшему воску, вплавляться в модуль.

– Какая дальность стрельбы у этих ракет? – поинтересовался Эрен.

– Три километра, – ответила ему Дениза.

– Не очень далеко. Но нам известно, что он ранен. Мы догоним его.

– Мы не знаем, куда он направился. Он может оставить ракетный комплекс километрах в двух от нас и запрограммировать его на автоматическую стрельбу с определенными интервалами. Прежде чем закончится боезапас, он успеет отойти километров на десять или даже дальше.

– Вот подонок! – воскликнул Эрен и посмотрел на Хэла. – Чем меньше ракет останется, тем меньше шансов выжить и у Грабовски!

– Ты так думаешь? – Дениза смерила товарища скептическим взглядом. – После того как мы столько провозились с этим парнем, пытаясь сохранить ему жизнь, взять да и убить его? Ты это предлагаешь?

Эрен со злостью ударил кулаком по филенке двери.

– Нет! Конечно, нет!

– Нужно выйти на связь с деревней, – предложил Гангель. – Они пришлют сюда людей. Если у нас будут помощники, мы сможем справиться с Ньютоном.

– Нет, – возразила Дениза. – Это слишком опасно. Кроме того, я знаю, по какой дороге отправился Ньютон.

Лоренс был уже на окраине города, когда примерно в пятистах метрах от себя увидел мотоцикл, промчавшийся по шоссе Грейт-Луп. Датчики шлема мгновенно укрупнили изображение. Мотоциклом управлял голый мужчина, кожа которого была покрыта светло-голубым гелем.

Мотоцикл остановился, и ездок посмотрел на Лоренса. Это был Эмерси. Он сжал пальцы в кулак и дважды вскинул руку вверх.

Лоренс усмехнулся и ответил ему тем же жестом. Слава богу, хоть кто-то остался в живых.

Раздался звук выстрела из ракетной установки, нацеленной на Диксон.

Эмерси секунду постоял, затем выжал сцепление и, набирая скорость, поехал дальше.

Лоренс оставил свой переносной ракетный комплекс в полутора километрах от Диксона. В этом месте находилось много угольных терриконов и почва была достаточно мягкая. Лоренсу удалось без особых усилий засунуть ПРК в черную землю. Убедившись в том, что он установлен надежно, капрал легкой трусцой побежал в заранее выбранном направлении. Режим стрельбы был установлен произвольный, с разными интервалами. Каждый выстрел нацелен на отдельный дом. Головка самонаведения должна была отреагировать на любого человека, показавшегося на улице. Если она засекала подобную жертву, то отклонялась от предварительно избранной цели – то есть дома – и преследовала человека до конца.

После того как Лоренс отключился от информационного кабеля ракетного комплекса, у него осталась только одна телеметрическая сетка – диагностические данные состояния здоровья Хэла. Судя по тому, что эти данные в течение последних десяти минут приняли стабильный характер, о Хэле позаботились люди из Арнуна. Значит, пока все идет в соответствии с задуманным планом. Парня не бросят в беде и после того, как будет выпущена последняя ракета.

Извини, Хэл, но что мне еще оставалось делать?

Выбраться из засады, неся на себе Хэла, было невозможно. Они не прошли бы и десяти метров, не угодив под обстрел странного оружия местных жителей. Лоренс никогда еще не видел световых пуль, какими стреляли парни, устроившие на них засаду. Никаких аналогов в каталогах оружия он не обнаружил. Непонятен был и сам принцип действия этого высокоэффективного оружия. Единственное, что ему удалось заметить, – это мощный магнитный след загадочных пистолетов противника, который успели зафиксировать его датчики, прежде чем Лоренс потерял сознание. Зарегистрировать его во второй раз не удалось.

Лоренс ускорил шаг. Ракет хватит еще на час стрельбы – точнее, на час десять минут. За это время он успеет удалиться от Диксона примерно на двадцать километров, если сможет продвигаться по прямой, не сворачивая в сторону.

На ходу, не останавливаясь, он принялся изучать файл с картой нагорья. За пределами Диксона шоссе Грейт-Луп сворачивало в сторону и проходило через горы Митчелла по землям провинции Арнун. Лоренс задумался над тем, как быстрее выбраться к искомому озеру, и стал прорабатывать будущий маршрут. На пути встретится река, которую в штурмовом костюме он перейдет без особых хлопот. Единственная серьезная проблема состояла в том, что у него на пути возникала также и гора Маккензи. Лоренс увеличил на карте изображение предгорий, чтобы найти наиболее удобную тропу в обход горы.

Вскоре угольные терриконы сменились равниной, поросшей тростником, в зарослях которого изредка встречались отдельно стоящие гигантские деревья. Время от времени Лоренсу приходилось обходить густые заросли тростника, которые местами достигали двух-трех метров в высоту. Мясистые листья суккулентов с острыми как бритва краями не могли причинить особого вреда штурмовому костюму, однако протискиваться через подобные заросли было невозможно. Почва в этих местах была водянистая, бурого цвета. Помимо тростника Лоренсу встречались низкие рахитичные деревца и крошечные цветы шафранового оттенка.

Через двадцать минут сигнал с диагностического зонда Хэла Грабовски перестал поступать в его ИР. Впрочем, он и не был рассчитан на поддерживание связи с другими компьютерными системами на больших расстояниях. Последние данные, полученные Лоренсом, свидетельствовали о том, что Хэл начинает приходить в себя и его самочувствие понемногу улучшается. Лоренс не знал, чем занимаются те, в чьих руках сейчас находится Грабовски, но они наверняка справляются с походной аптечкой лучше, чем смог бы справиться он сам.

После того как терриконы провинции Рапсодия остались далеко позади, поверхность земли сделалась более неровной. Все чаще попадались склоны, каждый из которых становился круче предыдущего. Инерциальная система наведения подсказала Лоренсу, что ландшафт неуклонно поднимается вверх. Тростники встречались значительно реже и вскоре совсем исчезли. На смену им пришли кустарники с похожими на проволоку ветвями красновато-коричневого цвета, заросли которых теперь часто перемежались кучами массивных камней.

Через час Лоренс был вынужден сбавить скорость. Давала о себе знать рана от удара о рулевую колонку. Боль от нее уже не могли заглушить даже самые сильные анальгетики. «Прайм» сообщил ему, что рана начала кровоточить. Специальные препараты для свертывания крови со своей задачей не справлялись, поскольку постоянное движение неизменно тревожило рану. Посмотрев вниз, Лоренс увидел, как из трещины в панцире сочатся крошечные капли крови. Он отдал приказ «Прайму» заново отрегулировать мышцы штурмового костюма, чтобы запечатать края раны и остановить кровотечение. Вскоре медицинская система костюма возобновила подачу заживляющих препаратов.

Лоренс подождал минуту, чтобы рана начала зарубцовываться, и зашагал дальше. Гора Маккензи пока что не делалась ближе, хотя зрительно увеличилась в размерах. Вершина ее была скрыта грядой облаков, которые пригнал восточный ветер. Они надолго заслонили солнце. Сделалось пасмурно.

Теперь Лоренсу все чаще стали попадаться клочья тумана. Казалось, будто они сползают с горы прямо навстречу ему. Ветки кустарников усеяли капли росы. В воздухе чувствовалась сильная влажность, однако дождя не было. Дальний край ведущей в гору тропинки был скрыт плотной завесой облаков. Сверху все чаще стали наползать языки тумана, курившегося над узкими каменистыми теснинами гор. Лоренс продолжал идти вперед. Подъем с каждым метром становился все круче, а растительность – все более скудной. Чем гуще становился туман, тем ниже делалась внешняя температура. Лоренсу стало жарко в штурмовом костюме, он вспотел и часто прикладывался к трубочке подачи воды, потому что во рту постоянно пересыхало.

Вскоре Лоренс вступил в полосу сплошного тумана, и видимость сократилась до двадцати метров. Он шел еще около часа, затем присел на холодный камень, решив немного отдохнуть. Нагрудная сумка распахнулась и Лоренс достал из нее три соединенных вместе комплекта крови. Когда он вставил штуцер в соответствующий разъем костюма, внутренние резервные баллоны быстро впитали их содержимое.

Из раны снова стала сочиться кровь, нога сделалась неприятно липкой. Штурмовой костюм еще раз загерметизировался и впрыснул новую дозу антисептиков и средства для свертывания крови. На дисплее показалось изображение мышц костюма, поврежденных при ранении. Они потеряли столько же крови, сколько и сама рана.

После непродолжительного отдыха Лоренс ощутил легкое покалывание своих собственных мышц. Он проделал немалый путь, на который ушло около четырех часов. Бок в том месте, где Лоренс врезался в рулевую колонку джипа, онемел от анальгетиков. Он почувствовал, как кровь циркулирует по венам внутренней части бедра, с мышцами которого скоро, несомненно, возникнут проблемы. Он будет вынужден снять костюм, чтобы как следует обработать рану. Но для этого нужна походная аптечка.

Когда Лоренс встал с камня, у него закружилась голова. Ноги отказались повиноваться. Он несколько секунд стоял, пошатываясь, однако мышцы костюма вскоре напряглись и отвердели, позволяя принять устойчивое положение. В голове немного прояснилось. Лоренс сделал глубокий вдох и зашагал вперед. Затем перешел на легкий, неторопливый бег.

Ему казалось, что он слышит, как левая нога похрустывает каждый раз, когда ступня касается земли. Смеркалось. Вокруг не было ни души. На поверхности плато все еще были различимы длинные пологие склоны, перемежающиеся крутыми утесами. Теперь Лоренсу приходилось постоянно обходить огромные камни и глубокие расщелины. Из носков той части скафандра, которая соответствовала обуви, выдвинулись специальные когти, призванные обеспечить лучшую сцепляемость с гладкой поверхностью скользких камней.

Ночь наступила в тот момент, когда Лоренсу оставалось полчаса ходьбы до горного хребта, который вывел его на просторную плоскую седловину. Гора Маккензи находилась слева от него, гора Хенкин – справа. Он остановился у подножия скального барьера и извлек второй комплект крови. Штурмовой костюм проглотил его с такой же жадностью, как и предыдущий.

Пока Лоренс отдыхал, последние языки тумана спустились вниз по склону. Звезд в небе не видно, потому что оно было затянуто темным облаком. Беспокойное подбрюшье неба разбухало и волновалось под воздействием противоборствующих масс воздуха, бушевавших над горными пиками. Однако в эти минуты было все еще достаточно светло, чтобы Лоренс мог разглядеть горный хребет. Последнюю вершину Лоренс преодолел при помощи лазерного радара, поскольку только благодаря ему можно было разглядеть дорогу. Здесь ему встретились широкие полосы белого камня, зигзагом проходившие через весь горный хребет, напоминая изображения ступеней гигантской лестницы. Лоренс принялся внимательно разглядывать их, стараясь продумать наиболее удобный маршрут.

Неожиданно перед его глазами замелькали компьютерные иконки темно-синего цвета. Медицинский диагност сообщил о состоянии его здоровья на данный момент. В ответ на это Лоренс приказал ввести себе новую дозу лекарств. Вскоре ребра онемели от анальгетиков. Время от времени Лоренс невольно вздрагивал, и тогда мышцы костюма автоматически имитировали сокращения мышц его тела. На сей раз он встал намеренно осторожно, старясь не делать резких движений. Тем не менее, когда Лоренс выпрямился, ему показалось, будто тело его превратилось в бесформенное желе и держит форму исключительно благодаря каркасу штурмового костюма.

Ощущение было каким-то слегка глуповатым, и Лоренс приказал ввести себе дозу стимулирующего препарата. Мысли приобрели четкость, и он оценивающим взглядом посмотрел на горный хребет, прикидывая следующий участок пути.

Когда Лоренс поднялся на вершину, перед ним открылся вид на простиравшуюся внизу горную седловину. Огромное плотное облако, повисшее над его головой на высоте пятисот метров, образовывало плотный непроницаемый полог. С другой стороны две горы высились подобно гигантским неровным стенам голой скальной породы, изрезанной узкими расселинами и глубокими впадинами. Это была своего родазакрытая от всего прочего мира вселенная, не оставлявшая путнику никаких шансов на спасение. Согласно имевшейся в распоряжении Лоренса карте, до дальнего края этой горной страны было не менее десяти километров.

Седловина в соответствии с географической классификацией представляла собой альпийскую пустыню. Лоренсу показалось, что больше всего она похожа на суровую поверхность Марса. Скудная красно-ржавая почва, усеянная мелкими твердыми камнями. Никаких животных или насекомых здесь не было. Даже небольшие растения, кое-где пробивавшиеся из почвы, казались мертвыми, иссохшими от недостатка питательных веществ и воды. Датчики костюма сообщили Лоренсу, что атмосферное давление на этой высоте составляет лишь треть от давления близ уровня моря. Искусственным жабрам приходилось работать в усиленном режиме, чтобы извлекать из морозного воздуха больше кислорода.

Не успел Лоренс преодолеть и километра, как пошел снег. Не мягкие пушистые хлопья, медленно кружащиеся в воздухе, а противная ледяная крупа, которую ветер безжалостно гнал прямо на него. Было слышно, как мелкие ледышки пощелкивают, ударяясь о панцирь штурмового костюма. Видимость снизилась до семи метров. Лазерный радар превратился в бесполезную игрушку. От аппаратуры инфракрасного видения толку тоже было мало. Единственное, чем Лоренс еще мог воспользоваться, была инерциальная система наведения. Что ж, для него вполне достаточно.

Прежде чем Лоренс оказался в самом центре снежной бури, ему казалось, что самое главное – двигаться вперед, сосредоточившись на конечной цели путешествия. Все остальное, менее значимое, представлялось ему изменой своему взводу, а измены он никогда не допустил бы. Лоренс задумался, что же он будет делать, когда все-таки доберется до озера. Магазин его карабина все еще полон, но сам карабин бессилен против загадочных пистолетов, электронных бомб, вражеского «Прайма» и биотехнологии жителей Санта-Чико. Ему нужны медицинский уход и новые дозы лекарств, а также кровь для штурмового костюма. Ему обязательно нужно выяснить источник богатства местных жителей и заставить их поделиться с ним этим богатством. Да, следует еще не забыть о транспорте.

Ослепший от снежной бури, одинокий, закутанный в чужеродный кокон штурмового костюма, который в считанные минуты лишит его жизни, Лоренс Ньютон начал смеяться. Все это безумие имеет своей целью обзавестись средствами для возвращения на Амети. Амети, его родной дом, который он добровольно покинул, чтобы исследовать вселенную, увидеть новые миры. Сейчас многое забылось, но тогда, в те далекие дни, Лоренс Ньютон считал, что звезды подарят ему ощущение безграничной радости и восторга от постижения чуда. Что было бы, если бы он рассказал Розалин об этом в первый же день их знакомства? Любой мир, в котором ты не жил раньше, представляется экзотическим. Но настоящую экзотику можно встретить, лишь оказавшись очень далеко от дома.

Теперь он знал, что восхитительные, непохожие на родную планету места действительно существуют. Если бы молодому Лоренсу Ньютону дали шанс, он непременно продолжил бы свои межзвездные странствия и никогда не вернулся бы домой.

Неужели он тогда так сильно ненавидел самого себя? Лоренс радостно улыбнулся, когда упоминание имени Розалин воскресило в памяти ее образ – образ, который всегда оставался удивительно ярким и никогда не покидал его. Он провел рукой чуть ниже горла, чувствуя, как под тканью костюма перекатывается заветный брелок.

Как было бы прекрасно увидеть ее в последние минуты жизни! Когда Лоренс оказался в паре километров от края седловины, облака рассеялись под сильными порывами ветра, унесшими с собой снег. В ясном разреженном воздухе ярко сияли звезды. Землю покрывал двухсантиметровый слой ледяных гранул, которые громко хрустели под ногами.

Последний пакет крови пришлось использовать еще до того, как Лоренс пересек всю горную седловину. Огромное количество энергии костюму приходилось затрачивать на то, чтобы ему было тепло в условиях холодного горного воздуха. Когда Лоренс в очередной раз потянул губами из трубочки резервуара с водой, там оказалось пусто. Шершавый язык тяжело ворочался в воспаленном от жажды рту. Боль в боку сделалась постоянной и нестерпимой. Анальгетики уже ничем не могли помочь. Лоренс усомнился также и в эффективности препаратов для свертывания крови. Затянутая костюмом нога снаружи была вся испачкана кровью. Мышцы костюма были уже не в состоянии должным образом герметизировать образовавшуюся в панцире дыру.

И все же иного выбора у Лоренса не оставалось – нужно было идти вперед.

Вскоре местность пошла под уклон, стали видны покрытые лесами долины провинции Арнун. В свете звезд они казались особенно красивыми.

Эта сторона горы Маккензи представляла собой усеянный каменистой осыпью склон. Лоренс начал спуск. Под его ногами постоянно осыпались и с шумом скатывались вниз мелкие камни. Когда он немного освоился с этим участком пути, то стал совершать длинные прыжки, пытаясь устоять на твердой поверхности горы. Время от времени Лоренс терял равновесие, ударялся о крупные камни, падал и скатывался вниз по склону, вызывая некое подобие небольшой лавины. Он наверняка давно разодрал бы тело о мелкие острые камни, если бы не штурмовой костюм, панцирь которого все еще сохранял прежнюю упругость и прочность.

Вскоре голая каменистая почва сменилась более плодородной, покрытой пучками жесткой травы. Увидев в нескольких сотнях метров внизу рощу деревьев, Лоренс ускорил шаг. Левая нога сгибалась с трудом, несмотря на помощь мышц боевого костюма. Несколько мелких камешков угодили прямо в дыру. Пришлось остановиться, чтобы вытащить их, и только после этого продолжить путь. Несмотря на то что от камней он избавился, идти стало не особенно легче. Лоренс сильно прихрамывал.

На дисплее появились сообщения о том, что с каждой минутой все большее количество мышц костюма на левой ноге начинает атрофироваться и процесс скоро достигнет необратимого уровня. Лоренс также заметил, что из раны на ноге продолжает сочиться кровь. Препарата для остановки кровотечения и заживления раны больше не оставалось.

Дойдя до деревьев, он остановился и нагнулся, чтобы извергнуть из себя содержимое желудка. Желудок был пуст, и Лоренс выплюнул лишь немного мерзкой на вкус жижицы, обжегшей и без того воспаленное горло. Искусственные жабры автоматически отрегулировали параметры своих фильтров, увеличив подачу кислорода. Это значительно облегчило дыхание.

Лес сделался значительно гуще, стоило лишь Лоренсу пройти немного вглубь. Тем не менее росли деревья не настолько близко друг к другу, чтобы встать непреодолимой преградой на его пути. Подлесок представлял собой заросли папоротника, сквозь который Лоренс смог пробираться без каких-либо затруднений. Однако видимость в лесу оказалась столь же скверной, как и в сплошной пелене снежной бури. Пришлось снова довериться инерциальной системе наведения, следуя за светящейся стрелкой дисплея.

Последние остатки тепла начали покидать его, улетучиваясь через дыру в панцире. Пальцы на руках и ногах сделались холодными как лед. Никак не удавалось сдержать дрожь, вызванную холодом. Символы, мелькавшие на дисплее, настойчиво требовали снова заполнить кровяную систему штурмового костюма. Лоренс недовольно буркнул и приказал «Прайму» очистить дисплей. Однако появились новые предупреждения медицинского диагноста, сообщавшие о том напряжении, которым подвергаются внутренние органы из-за окисления крови.

Лес закончился. Лоренс шел дальше, делая осторожные медленные шаги. Он сгорбился, пытаясь найти позу, при которой можно было бы немного уменьшить пульсирующую боль в боку. Одной рукой он неуклюже пытался прикрывать дыру в панцире.

Вскоре Лоренс оказался на вершине утеса. В ста двадцати метрах внизу лениво плескались черные волны озера. Датчики низкой освещенности раскрашивали темную мрачную местность в яркие серо-голубые тона. Лоренс увидел в самой середине водной глади остров.

– Медитация долбанная! – чертыхнулся Лоренс и прыгнул вниз.

Панцирь успел соответствующим образом затвердеть, прежде чем десантник врезался в воду. От удара его пронзила резкая боль в раненом бедре, заставив болезненно застонать. Лоренсу показалось, что его сейчас стошнит. Единственное, что всерьез беспокоило его, – это глубина воды у подножия утеса. В любом случае ступить на дно озера ему не удастся.

Датчики показали изображение мелких пузырьков, окутывавших Лоренса в те мгновения, когда он медленно всплывал из глубины. Вскоре он оказался на поверхности воды и принялся оглядываться по сторонам в поисках острова. Обнаружив его, Лоренс улегся в воде на спину. Он поплыл, оттолкнувшись ногами и помогая себе слабыми гребками. Затем дал «Прайму» указание заставить мышцы штурмового костюма повторить требуемые движения. Собственные конечности плохо повиновались ему. В результате Лоренс смог плыть дальше хотя и не быстро, но все-таки постепенно приближаясь к цели.

До острова оставалось метров семьдесят, когда он почувствовал какое-то быстрое прикосновение к себе. Тактильные датчики панциря погладили его кожу, имитируя это самое прикосновение. Лоренс вздрогнул и прекратил движение, ожидая, повторится ли прикосновение еще раз. Когда ничего подобного не произошло, он поплыл дальше, причем чуть энергичнее, чем раньше. Неожиданно похожее на рыбу существо ткнулось в его левую ногу. Лоренс рукой отпихнул его в сторону. Узкая остроконечная голова взрезала поверхность воды, вынырнув наружу, после чего с громким всплеском ушла на глубину.

Что-то непонятное коснулось правой ноги. Значит, этих созданий уже двое! Похожая на рыбу тварь быстро проскользнула прямо над его грудью. Она была похоже даже не на рыбу, а скорее на светло-зеленого угря. Длиной она была около метра. На спине у нее красовалось три гребня, слегка покачивавшихся при движении.

– Вот хреновина! – ругнулся Лоренс и замахнулся на «угря».

Однако тот оказался проворнее, чем он ожидал. Острые челюсти с похожими на иголки зубами мгновенно впились в дыру в панцире. Лоренс ударил подводного монстра ребром ладони. Еще две подобные твари молнией метнулись к тому месту, в которое вонзился их сородич. Лоренс перевернулся и принялся энергично грести, старясь держать злополучную дыру над поверхностью воды. Одно из злобных созданий обвилось вокруг его ног, снова затягивая под воду. Острые зубы впились в мышцы штурмового костюма.

Карабин мгновенно выскочил из своего углубления. Лоренс отвел его в сторону от ноги и выстрелил. Пули прошили воду в непосредственной близости от агрессивных озерных обитателей. Вверх взлетел веер водяных брызг, и злобные твари скрылись.

Лоренс, убыстряясь с каждой секундой, поплыл дальше, криком пытаясь унять боль. По воде побежала рябь, двигаясь прямо на него. Затем на Лоренса набросилось несколько новых озерных хищников. Он резко дернулся и на мгновение ушел с головой под воду, чувствуя, как в мышцы штурмового костюма снова впились челюсти озерных агрессоров, отрывая от них мелкие клочки. Лоренс выстрелил из карабина.

Вынырнув на поверхность, он увидел, что от острова его отделяют всего какие-то тридцать метров. На дисплее появилось предупреждение о биологической опасности. В циркуляционную сеть штурмового костюма проникла какая-то разновидность яда. «Прайм» указал точное место инфицирования – мышечные связки вокруг образовавшейся дыры.

Они еще и ядовитые!

В нескольких метрах от него две похожие на угря твари неожиданно заметались из стороны в сторону, свиваясь в кольца и конвульсивно подергиваясь, поднимая настоящий каскад брызг.

Лоренс поплыл дальше, держа курс на остров. «Прайм» тут же закрыл клапаны, соединяющие главные кровеносные сосуды с костюмом. Еще одна озерная тварь попыталась просунуть голову в дыру. Лоренс, не медля, выстрелил в нее.

В считанные мгновения его окружили десятки новых зубастых чудищ. К счастью, Лоренс почувствовал, что его ноги нащупали твердое дно. Стараясь удержать равновесие, он выбрался из воды. Мучители не отставали, вились под ногами, тычась в них мордами. «Прайм» снова выдал тревожное сообщение о серьезной интоксикации, которая теперь полностью распространилась на мышцы штурмового костюма в области ноги. Вспомогательные клапаны кровеносных сосудов закупорились, чтобы не допустить дальнейшего распространения яда.

Когда его ноги наконец показались над водой, Лоренс смог сделать только пару шагов и тут же бессильно повалился в траву. Ноги больше не слушались его, поскольку вес утратившего подвижность штурмового костюма оказался неподъемным.

Лоренс сверился с дисплеем. Яд сумел распространиться по одной трети мышц костюма. По этой причине в другие участки мышц перестала поступать кровь. Издав похожий на рыдание стон, он отдал «Прайму» последнее приказание.

Костюм легко распахнулся вдоль грудного затвора. Болезненно крякнув, Лоренс стащил с головы шлем. Тело мгновенно ощутило прикосновение стылого ночного воздуха. Он принялся вылезать из ставшего мертвым костюма, медленно и мучительно высвобождаясь из его кокона, напоминавшего мерцающую голубоватым светом куколку неведомого насекомого. Какое-то время он просто лежал в траве, тяжело дыша и бессмысленно глядя в темное небо. Потом левой рукой принялся ощупывать израненный бок. Состроив болезненную гримасу, приподнялся и сел.

Препарат для свертывания крови оставил в самой ране тонкий слой белой пенки, которая успела растрескаться. Рана немного кровоточила. Он прижал к ней руку, надеясь тем самым остановить кровотечение до тех пор, пока не найдет что-нибудь такое, что сгодится в качестве повязки.

Немного отдохнув, Лоренс встал и огляделся по сторонам. Храм находился совсем рядом. Каждый шаг давался ему с большим трудом, и он не раз вскрикивал от боли, приближаясь к сложенному из камней сооружению. Когда Лоренс оказался примерно в метре от него, то увидел, что в ярусном фундаменте имеется уходящая вниз лестница. Откуда-то снизу, видимо, от ее подножия, струился слабый свет.

– Так я и знал, черт побери! – пробормотал Лоренс.

Спускаясь вниз по ступеням, он то и дело останавливался, привалившись к стене. Лоренс понял, что лишается последних остатков сил. Дермагель, блокирующий рану, сочился тоненькой струйкой, оставлявшей крошечную неровную дорожку на каменной поверхности. Внизу Лоренс увидел небольшую пустую комнату, располагавшуюся прямо под центральной частью храма. Прямо перед лестницей находилась металлическая дверь. Она мгновенно распахнулась, стоило ему лишь приблизиться к ней. Открылся вход в кабину лифта. Лоренс, прихрамывая, шагнул в нее и увидел на стене панель управления с двумя кнопками. Он нажал нижнюю, и кабина поплыла вниз.

Лифт опускался вниз, издавая слабое гудение. Вскоре дверь открылась, и взгляду Лоренса предстало просторное помещение в форме полусферы со стенами из композитного материала темно-медного оттенка. Лоренс сделал шаг назад, не думая о том, что его уже могли заметить. Ему нужно узнать лишь местонахождение того, что он хотел отыскать в этих краях. Только и всего. Все остальное больше не имело никакого значения.

В центре помещения находилось возвышение молочно-белого цвета, выполнявшее скорее всего роль алтаря. На нем покоился продолговатый пепельно-серый камень, поверхность которого была изрыта ямками и испещрена черными пятнами. Центральную его часть покрывала какая-то золотистая сетка. Ближний к лифту край камня был аккуратно обрублен и отполирован. В нем виднелись вкрапления крошечных искрящихся кристалликов аквамарина.

Лоренс, ничего не понимая, рассматривал комнату с алтарем.

Перед пьедесталом стояли две молодые женщины. Старшая из них печально улыбнулась ему и сказала:

– Добро пожаловать в Храм Поверженного Дракона, Лоренс. Ты помнишь меня?

Лоренс слабо улыбнулся в ответ и потерял сознание.

Глава 17

Пробудившись, Джозеп первым делом попытался привести мысли в порядок. Пару секунд он не открывал глаз, оценивая положение, в котором оказался. Джозеп лежал на чем-то вроде кушетки. Одежды не было, обнаженная кожа касалась какого-то материала. Впрочем, что-то на нем все-таки было надето. Оказалось, что это спортивные трусы. Запястья холодили металлические браслеты, удерживавшие руки на расстоянии примерно пятидесяти сантиметров друг от друга. Что-то вроде наручников. Ноги оставались свободными. На закрытые веки падал искусственный свет. Откуда-то издалека доносились звуки, типичные для здания, в котором всегда много людей.

Когда д-переписанные нейроны Джозепа попытались найти либо его инфобраслет, либо узел местной базы данных, он почувствовал лишь какие-то разрозненные отдаленные сигналы, находившиеся ниже обычного порога восприятия. Это частично напоминало ощущение заглушённого каким-то образом электромагнитного спектра. Джозеп приписал эти странные ощущения действию газа, который противник использовал для того, чтобы временно нейтрализовать его. Скорее всего действие этого вещества еще не закончилось и продолжает влиять на его нервные клетки.

Наконец Джозеп открыл глаза. Он находился в камере размером четыре на четыре метра. Окон не было. Помещение вызывало ассоциации с комфортной темницей. Джозеп лежал на широкой скамье, расположенной напротив массивной металлической двери. С потолка на него был устремлен бесстрастный глазок видеокамеры.

Камеры в управлении службы безопасности космопорта практически ничем не отличались друг от друга. Видимо, он все еще остается в здании космопорта, план которого ему хорошо известен. В таком случае сохраняется шанс на побег. Мысль о побеге вызвала новую ассоциативную цепочку. Джозеп ничего не знал о лифте. Должно быть, здесь оказалась система сигнализации, которой не было в тех файлах, к которым они имели доступ, планируя операцию. Скорее всего руководство «ЗБ» незаметно и аккуратно установило ее после того, как корпорация взяла под контроль весь административный корпус. И все же, если это действительно так, «Прайм» все равно должен был обнаружить ее.

Зная, что за ним наблюдают, Джозеп нарочито медленно приподнялся. Лицо его приняло недоуменное выражение. Он сел, нервно приглаживая волосы. Наручники затрудняли движения. Он сердито посмотрел на них.

– Что за чертовщина?..

Никаких объяснений с чьей-либо стороны не последовало. Джозеп неуклюже прошлепал к двери, чувствуя босыми ногами холод пола.

– Эй! – позвал он и несколько раз сильно ударил в дверь. – Эй, что здесь происходит?

На костяшках пальцев остались ссадины от ударов о двери лифта. Зря он это сделал. Если они измерят оставшиеся на дверях вмятины, то смогут определить ту огромную силу, с которой он наносил удары. Это вызовет к нему особый интерес землян. Впрочем, они и в любом случае им заинтересуются. Нельзя позволить им слишком дотошно осмотреть его. Секвенсеры моделирования внешности следует защитить любой ценой.

Джозеп доковылял до скамьи и сел. Удивляться нечему – это стандартная процедура. Узника сначала заставляют понервничать, мучают неизвестностью, начинают ломать его волю с первых минут пребывания в камере. Впрочем, подобных жестокостей он не страшится. Однако нужно решить, как вести себя дальше. Все то время, пока Джозеп был без сознания, д-переписанные клетки его лица сохраняли прежнюю форму. Значит, у него все еще лицо Скета Магерсана. К этому времени «ЗБ», должно быть, уже проверили имеющиеся у них сведения о настоящем пилоте. Следовательно, им уже известно, что налицо попытка серьезной диверсии, предпринятой против них группой движения сопротивления.

За допросом непременно последует медицинское обследование, возможно, полное сканирование мозга. Модификации д-переписи были весьма незначительны, однако при сканировании подобного рода слишком велик риск выявления его истинной сути. Кроме того, Джозеп был не вполне уверен в том, что сумеет выдержать воздействие психотропных препаратов. Его д-переписанные нейроны отнюдь не всемогущи, а у «ЗБ» за долгие десятилетия накоплен очень большой опыт борьбы против групп сопротивления на десятках самых разных планет. Сейчас они располагают чудовищной силы методиками насильственного выкачивания информации.

Выбора практически не было. Чем дольше он будет оставаться пленником, тем меньше у него будет шансов на побег. Если он собирается покинуть эти гостеприимные стены, это следует сделать прежде, чем противник узнает, какими физическими возможностями он обладает.

Мысль об этом вернула Джозепа к воспоминаниям о том, как землянам удалось схватить его. Он принялся рассматривать этапы задуманной им операции один задругам, с самого начала.

Дверь открылась лишь два часа спустя. Джозеп так и не смог догадаться, какое же его действие заставило тогда включить систему сигнализации. В камеру вошли два охранника в темно-синей форме с логотипом «ЗБ» на петлицах. На обоих были шлемы с подсвеченным забралом. В руках длинные дубинки с наконечником электрошокера на конце.

Джозепу бросили незамысловатого покроя белое одеяние из одного куска ткани, скатанное в рулон.

– Одевайся! – коротко приказал один из охранников.

Джозеп развернул одежду и потряс закованными в наручники руками.

– Тогда снимите с меня это.

– Обойдешься! Давай одевайся!

С наружной части рукава имели разрезы, скреплявшиеся запонками. Джозеп натянул на ноги штанины, а охранники помогли ему заколоть рукава. После этого его вывели в короткий изогнутый коридор. Джозеп мысленно замерил его длину и высоту и сразу понял, где находится. Административный корпус, третий этаж. Само управление службы безопасности полностью занимает пятиугольное здание. В голове Джозепа промелькнули поэтажные планы административного корпуса. Единственные входы-выходы из пятиугольного здания – два лифта и пожарный выход. Воспользоваться лифтами не удастся, поскольку они защищены специальными кодами. При этом нельзя забывать и то, что случилось, когда он в последний раз попытался скрыться, заскочив в лифт. Остается пожарный выход, но он также усиленно охраняется.

– Куда идем? – поинтересовался он у своих соглядатаев.

– Сам скоро увидишь, приятель.

Джозепа повели в сторону, противоположную от лифтов. Единственные помещения в этом направления – служебные кабинеты. Наверное, в одном из них установили аппаратуру, предназначенную для допросов. Сигналов из узла базы данных он все еще не ощущал.

Джозеп и его спутники свернули за угол. По обеим сторонам коридора тянулись многочисленные двери. Он беззвучно называл их, когда проходил мимо них. Начальник управления. Комнаты для инструктажа № 1, № 2 и № 3. Лейтенант-дознаватель. Бухгалтерия. Джозеп слегка качнулся в сторону и нанес резкий удар шедшему слева от него охраннику. Он попал точно в цель, разбив ему пяткой коленную чашечку. Тот взвыл от боли и рухнул на пол. Второй охранник тут же ткнул своей дубинкой в ребра Джозепу, тело которого пронзил мощный электрический разряд. Д-переписанные клетки выдержали удар тока, быстро раскрыв нервные каналы. Джозеп молниеносно схватил охранника за руку и, вывернув ее, вырвал у него дубинку. Тот громко застонал, удивленный его нечеловеческой силой. Джозеп, недолго думая, ткнул ему в живот шокером. Охранник мгновенно отпрянул назад, согнулся пополам и упал на колени.

Когда он попытался подняться на ноги, Джозеп ткнул его в шею. Незадачливый страж полетел на ковровую дорожку. На противоположном конце коридора появились двое в мундирах «ЗБ» и с криками устремились к Джозепу. Коридор огласил пронзительный вой сирены, прозвучавший в замкнутом помещении как-то особенно зловеще. По всей видимости, она сработала потому, что в компьютерную систему сигнализации поступил сигнал с камер наблюдения.

Джозеп швырнул дубинку в приближавшихся к нему людей в темно-синей форме, после чего бросился в дверь бухгалтерии. Она, к счастью, оказалась открытой. Как он и предполагал, в этом городе у корпорации не было особой нужды в бухгалтерии. В помещении было пусто, скорее всего эту комнату никто долгое время вообще не занимал. В центре стояли три стола, заваленных пришедшими в негодность чипами памяти и стопками бумажных распечаток. Настольные компьютеры были выключены. Напротив двери находилась стеклянная стена, из которой открывался вид на ангары космопорта. Джозеп подскочил к дальнему столу, приподнял его и обрушил на стеклянную стену. Армированное стекло содрогнулось и разлетелось на множество острых осколков, дождем посыпавшихся наружу. Разноголосо взвыли новые сирены. Стол повис на краю образовавшейся в результате столь мощного броска дыры. Половина его все ещё оставалась в комнате. Стоял он неустойчиво, грозя в любую секунду упасть вниз. Джозеп пнул стол ногой и он, перевалившись через край, с высоты третьего этажа рухнул на аккуратные цветочные клумбы.

Дверь в кабинет распахнулась, и внутрь ворвались люди в мундирах «ЗБ». Джозеп прыгнул вслед за столом.

Три этажа при стандартной гравитации Таллспринга. При таком прыжке обычный мужчина непременно переломал бы себе все нижние кости скелета. Полученные при этом повреждения внутренних органов, вне всякого сомнения, привели бы к фатальному исходу. Джозеп вскинул над головой закованные в наручники руки, чтобы обязательно сохранить равновесие. Вокруг, в те мгновения, пока он летел вниз, овеваемый теплым воздухом позднего дня, было удивительно тихо. При приземлении в мягкую почву клумбы Джозеп согнул ноги в коленях, чтобы немного смягчить посадку. Не удержавшись в вертикальном положении, он, что называется, клюнул носом землю, сильно ударившись плечом. От удара перехватило дыхание. Кости выдержали, однако коленный сустав и лодыжку пронзила острая боль, молнией вонзившаяся в позвоночник. От боли из глаз брызнули слезы. В дополнение ко всем этим прелестям ему еще сильно оцарапало ноги шипами розовых кустов, а в ступню вонзился осколок стекла. Изумленные служащие «ЗБ» высунулись из разбитого окна бухгалтерии, разглядывая отчаянного беглеца.

Джозеп приказал своим омертвевшим конечностям снова прийти в движение. Нужно было сначала встать на четвереньки, а затем выпрямиться. Раздававшиеся с верхних этажей крики сливались с несмолкаемым надсадным воем сирен. Он с трудом сделал несколько шагов и вскоре наткнулся на стеклянную стену у самого основания здания. Опираясь на нее, Джозеп торопливо заковылял дальше. Где-то впереди и вверху находилась дверь, которой обычно пользовался ремонтный персонал космопорта. По ту сторону стекла за письменными столами сидели какие-то люди, указывавшие на Джозепа пальцами, когда он пробегал мимо.

Наконец Джозеп оказался возле двери. Приблизившись к ней, он толкнул ее плечом. Она заметно покачнулась, но не открылась. Джозеп отступил на шаг и ударил дверь еще раз. Замок подался, и он влетел в узкий бетонный тоннель, предназначенный для коммунальных служб космопорта. Затем побежал вперед и остановился лишь у первого перекрестка. Стены более широкого центрального тоннеля густо обросли толстым слоем труб и кабелепроводов. Забранные в конусообразные плафоны лампы отбрасывали багровый свет. Джозеп свернул налево и побежал, морщась каждый раз, когда осколок стекла вонзался все глубже ему в ногу. Из пореза сочилась кровь, но он понимал, что если вытащить осколок, то кровотечение сделается еще сильнее.

Еще один поворот влево. Затем направо и еще раз направо. Раздевалка. В ней ни души. Джозеп приблизился к ряду серо-голубых металлических шкафчиков, взялся за ручку ближайшего из них и потянул на себя. Дверца послушно открылась. В шкафу оказался грязный комбинезон и пара грубых рабочих башмаков. Джозеп подошел к соседнему шкафу и открыл его. Затем открыл еще один. В пятом по счету нашлось то, что ему было нужно, – пояс для инструментов с полным комплектом. Он вытащил энергетический резак, включил его, засунул в рот рукоятку и крепко сжал ее зубами, чтобы лучше удержать. С его помощью он избавился от наручников.

После этого Джозеп задержал дыхание и прислушался. Откуда-то снаружи, отдаваясь гулким эхом, ударявшимся о бетонные стены тоннеля, донеслись приглушенные крики. Джозеп вернулся к первому шкафу, засунул ноги в ботинки, затем вытащил комбинезон.

Д-переписанные органеллы начали изменять его плоть, возвращая лицу черты Эндила Пайна. Пока трансформация продолжалась, Джозеп надел на себя пояс с инструментами, а также инфобраслет, найденный на верхней полке шкафа. В пятидесяти метрах от раздевалки находился смотровой люк, уводивший глубоко в полость стены. Вытащив из пояса с инструментами электроотвертку, Джозеп открыл крышку и пополз вперед. И сразу же оказался в пугающем мире ограниченного пространства. Ему показалось, будто он с головой окунулся в абсолютную черноту бездонного космоса. Не особенно помогало даже инфракрасное видение. Расстояние между стенками не превышало ста десяти сантиметров. Они образовывали своего рода расщелину, заполненную каркасными балками, воздухопроводами и канализационными трубами. Порой Джозепу приходилось ползти по балкам шириной не более десяти сантиметров.

Десантники и охранники скоро поймут, что он переоделся в раздевалке. Однако Джозеп надеялся, что они не сразу сообразят, что он скользнул в люк. Дело было в том, что он обулся в чужие холодные башмаки, которые не сразу нагреются теплом его тела и на какое-то время скроют следы.

Продвигаться вперед по узкой расщелине подземного хода было трудно, но Джозеп медленно освободился от тюремной одежды, держась одной рукой за какую-то балку. Скомкав ее, бросил узел в темноту и принялся натягивать на себя комбинезон. Дважды ему пришлось остановиться, чтобы не выдавать своего присутствия, поскольку кто-то пробежал возле люка. Закончив одеваться и крепко застегнув на талии пояс с инструментами, Джозеп начал подъем вверх. Одновременно с этим он попытался интегрировать свою д-переписанную нейронную структуру в инфобраслет, позаимствованный в раздевалке. Установить связь пока не удавалось. По всей видимости, газ, которым Джозеп надышался, нанес ему больший ущерб, чем он первоначально предполагал.

Поднявшись на уровень второго этажа, он стал двигаться параллельно фосфоресцирующей линии кораллового оттенка, которая оказалась трубой, подающей горячую воду, и поднимался до тех пор, пока не добрался до туалетов. Здесь панели в стене были еще уже, чем диаметр лаза тоннеля коммунального обслуживания, и предназначались в первую очередь для доступа к резервуарам и трубам, обслуживающим туалетные кабинки и умывальники. Он выбрал самую крупную и приложил к ней ухо, прислушался к происходящему в одном из туалетов. Там в данный момент два человека пользовались писсуарами. Хорошо, что это мужской туалет, подумал Джозеп. Один из мужчин остался вымыть руки, другой вышел сразу, как только сделал свое дело.

Энергетическим резаком Джозеп прорезал отверстие в панели и стал протискиваться через него в кабинку, больше всего опасаясь, что производимый им шум привлечет чье-нибудь внимание. После того как он наполовину оказался в кабинке, ему пришлось с силой протолкнуть внутрь нижнюю часть туловища, изгибаясь подобно цирковому гимнасту. Проделать это удалось с великим трудом, даже несмотря на свои д-переписанные конечности. Джозепу оставалось лишь уповать на то, что голова не высунется возле частично открытой двери. Каждый туалет был оснащен камерой, и компьютерная система внутренней безопасности затрачивает львиную долю своего потенциала на отслеживание всяческих ненормальных явлений в стенах административного корпуса.

– Находчивый парень, – заметил Саймон.

– Мне кажется, мы слишком вяло преследуем его, – отозвался Адул. – Наверное, ему следовало бы побольше помучиться в тоннеле коммунальной службы.

– Мы укрепили в нем ощущение собственного превосходства. Посмотри на деятельность его таламуса. Он уверен в успехе.

– До тех пор, пока слишком легкий побег не вызовет у него подозрений.

– Я бы не назвал его побег излишне легким. Сначала Мне даже показалось, что он решил покончить жизнь самоубийством, но потом вспомнил о химическом составе его костной структуры, – возразил Саймон. – Подберите человека со сходными параметрами фигуры, – отдал он приказание Искусственному Разуму.

Дверь туалета открылась. Джозеп напрягся, ожидая, что же будет дальше. Судя по звуку шагов, человек зашел в первую кабинку. Джозеп постучал костяшками пальцев по перегородке. В последующих шагах незнакомца он угадал легкое сомнение.

– Эй! – шепотом позвал Джозеп.

– Какая-то проблема? – Да.

Незнакомец заглянул в кабинку и увидел Джозепа, который сидел на раковине, опустив голову.

– Что случилось? – спросил незнакомец, подойдя ближе. Выбросив вперед левую руку, Джозеп крепко ухватил мужчину за куртку и рывком втащил в кабинку. Затем правой нанес короткий и сильный удар в шею и закрыл дверь. Если он все правильно рассчитал, то камера слежения должна была заметить, как мужчина на секунду остановился перед первой кабинкой, однако предпочел войти во вторую.

Рассмотрев удостоверение личности оглушенного им человека, он узнал, что его имя – Дэвис Фенароли-Рис. Джозеп принялся торопливо снимать с него одежду. Переодеваться в тесной кабинке туалета было так же неудобно, как и натягивать на себя комбинезон в узком тоннеле. Одевшись, он прислонил бесчувственное тело Фенароли-Риса к раковине и принялся внимательно вглядываться в его лицо. Черты собственного лица Джозепа снова стали изменяться. Без зеркала было трудно добиться абсолютного сходства. Однако не это беспокоило его в данную минуту. Дело было в цвете волос. Дэвис Фенароли-Рис был брюнетом, тогда как Эндил Пайн и Скет Магерсан – блондинами. Наконец Джозеп решил намочить волосы водой из умывальника и зачесать их назад, надеясь на то, что они будут казаться достаточно темными, чтобы ввести в заблуждение компьютерную систему наблюдения. Он был уверен, что разрешающая способность видеокамер не слишком велика, чтобы заметить изменение цвета волос.

Еще одну минуту Джозеп потратил на то, чтобы при помощи имеющихся у него инструментов привести в нужное положение замок кабинки. Когда он закрыл за собой дверь, язычок замка со щелчком скользнул в гнездо запора, и снаружи появилась надпись «ЗАНЯТО».

Джозеп вымыл руки и вышел из туалета.

Выйдя в коридор, он зашагал в направлении главной лестницы. На втором этаже располагались кабинеты персонала «ЗБ» и служащих местного космопорта. Большинство тех, кто работал на этом этаже, столпились возле стеклянной стены, наблюдая за тем, как десантники окружают здание.

Уже начало смеркаться, и солнце почти полностью скрылось за линией горизонта. Из этого следовало, что Джозеп находился без сознания не больше сорока – пятидесяти минут. Тем не менее он чувствовал голод, как будто не ел целый день.

Лестница привела его на четвертый этаж, где находился переход, ведущий прямо в здание главного терминала. В дальнем его конце стояли двое десантников, проверявших всех, кто выходил из административного корпуса. Когда Джозеп прошел мимо, они никак не отреагировали на него.

Через сорок минут он был на автостоянке 4В, где принялся неторопливо прогуливаться мимо рядов машин. Служащие, вышедшие из здания терминала, попрощались и разошлись к своим автомобилям. Джозеп последовал за одним из них.

– Извините, можно попросить вас кое о чем?

Мужчина, уже открывший дверцу, обернулся к нему.

– А в чем дело?

– Мой автомобиль сломался. Что-то с мотором. Вы случайно не в Даррелл едете?

– В Даррелл. Могу вас подвезти.

– Благодарю вас.

У шлагбаума на выезде из космопорта стояло несколько десантников.

– Жуткая суматоха сегодня, – заметил хозяин автомобиля, Артур Харвуд, замедлив скорость машины возле ворот.

– Интересно, а что они ищут? – спросил у него Джозеп, проводя удостоверением Дэвиса Фенароли-Риса по сканеру и посмотрев в объектив видеокамеры.

Шлагбаум медленно поднялся.

– Сегодня днем какой-то тип пытался выкрасть целый миллиард из сейфа, – ответил Артур Харвуд. – Ему удалось сбежать.

– Господи, надеюсь, охрана не будет применять смирительные ошейники.

– А какой смысл? Скорее всего не будет.

Артур Харвуд, как и обещал, довез Джозепа до Даррелла. Джозеп поблагодарил его и вышел возле торгового центра в одном из окраинных кварталов города. К счастью, в карманах Дэвиса Фенароли-Риса оказалось достаточно наличных, чтобы заплатить за автобусный билет и добраться до центра Даррелла. Отсюда до университетского кампуса около десяти минут пешком. Когда Джозеп добрался до дома Мишель, то немного постоял в фойе, дожидаясь, когда его лицо примет прежние черты.

– А я все думал, на кого он похож: Посмотрим, что у нас есть на человека с такой внешностью.

Джозеп набрал код на дверном замке и вошел внутрь. В комнате, как всегда, царил беспорядок. В ней была кучей навалена всевозможная одежда, по всему полу валялись обертки от принесенной из фаст-фуда еды, бумажные распечатки и горами высилась давно немытая посуда. Мишель сидела на кровати перед экраном компьютера, стоявшего на подушке. Она подняла голову, и на ее лице возникло выражение неподдельного ужаса. Неожиданно Джозеп почувствовал боль в порезанной осколком стекла ноге и болезненно поморщился.

Когда дверь открылась, Мишель удивленно посмотрела на вошедшего, ожидая вместо него увидеть Джозепа. Она была сильно удивлена, узнав, что его поймали при выполнении задания одной из ячеек движения сопротивления. Радость от встречи с Джозепом сменилась испугом, когда она увидела, кто же на самом деле вошел в ее комнату. На человеке была пародия на десантный штурмовой костюм, тонкий и веретенообразный, с простым металлическим шаром на голове. На нее зловеще уставились черные линзы. Мишель вскрикнула, когда это жуткое существо встало посреди комнаты.

Для человека в настоящих костюмах десантников ворвались вслед за уродливым монстром. Девушка продолжала кричать, и один из них грубо набросился на нее. Толстые пальцы крепко стиснули ее запястья. Мишель схватилась за спинку кровати, однако десантник оказался необычайно силен. Ее оторвали от кровати и бросили на пол.

– Помогите! – взвыла она, ударившись спиной о жесткий пол. – На помощь! Кто-нибудь, помогите!

– Заткните рот этой сучке!

Десантник рывком поднял ее и перебросил через плечо. Мишель отчаянно сопротивлялась, лягаясь и нанося громиле удары кулаками, однако тот крепко сдавил ее, не давая возможности делать какие-либо движения. Она приподняла голову и увидела, что веретенообразный гуманоид расхаживает по комнате, поглаживая длинными пальцами попадающиеся по пути предметы. Затем Мишель вынесли на лестничную площадку, где стояли еще несколько десантников. В дверях комнат толпились студенты, наблюдая за происходящим. Они были слишком напуганы, чтобы что-то предпринять или даже сказать.

По щекам Мишель струились слезы. Все кончено. «ЗБ» выявили их подпольную ячейку. Они подвергнут ее допросу, а затем убьют. Она горестно зарыдала, когда десантник внес ее в кабину лифта, в которой находились еще трое его коллег. Они тут же начали прикладывать к коже Мишель какие-то медицинские модули и инструменты.

Когда дверь закрылась, Мишель снова закричала.

На мгновение комната полностью исчезла из фокуса.

– С тобой все в порядке? – спросила Мишель.

Она встала с кровати и озабоченно посмотрела на него. Джозеп поднял ногу, старясь ослабить давление на рану. Боль утихла.

– Все нормально.

Мишель робко улыбнулась ему. Джозеп неторопливо выжидал, однако Мишель не спешила броситься в его объятия. Это удивило его. Неужели она считает, что он встречается с другой девушкой? Пожалуйста, только не это, только не сейчас, мысленно умолял он.

Он быстро поцеловал ее. Привычной реакции не последовало.

– Возникла одна проблема, – сообщил он. – Мне нужно повидаться с Рэем. Принеси мне то, что я у тебя оставлял. Я отнесу это в другое место.

– Почему? Что случилось?

– Нечего особенного, не волнуйся.

Он сел на кровать и придвинул к себе компьютер. От его д-переписанных нейронов до сих пор не поступало никаких сигналов. Слышался лишь непонятный приглушенный фоновый шум. Это заставило Джозепа насторожиться. Что могло на столь долгий срок вывести нейроны из строя? Все остальные усовершенствования его тела, осуществленные благодаря д-перезаписи, как казалось Джозепу, функционировали вполне нормально.

– Так все-таки, что случилось? – продолжала настаивать Мишель.

– Ну хорошо, я расскажу. Меня вызвал связной. Стало известно о том, что «ЗБ» хочет взять под контроль всю университетскую компьютерную сеть. Они проверяют файлы всех студентов. Я уверен, ничего страшного за этим не стоит, но нам все равно нужно проявлять осторожность. Я собираюсь на несколько дней уехать из города.

– Не нравится мне все это.

– Мне тоже. Извини, но нам следует проявлять бдительность. С тобой ничего не случится. Дай мне, пожалуйста, эту вещь. – С этими словами он попытался при помощи компьютера Мишель выйти на связь с «Праймом». На экране засветилась иконка, свидетельствовавшая о том, что запрос не может быть выполнен.

Удаленный компьютер передал команду в соответствующем коде, но настольный компьютер не ответил. На экране появилась иконка, сообщавшая о том, что на запрос ответа не поступило.

Джозеп недоуменно разглядывал экран.

– Черт побери! Куда пропал «Прайм»? Если бы можно было напрямую связаться с ним…

Джозеп подумал, что, может быть, стоит просто позвонить Рэймонду, не прибегая к «Прайму». Мишель все так же стояла рядом, не сводя с него внимательного взгляда.

– Так ты принесешь мне то, что я тебя просил? – спросил он.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Не городи вздор, – сказал он и велел компьютеру позвонить Рэймонду.

Компьютерная сеть Саймона соединилась с базой данных Даррелла. Графический преобразователь вывел требуемый сектор на экран. Саймон увидел мерцающий курсор, указывающий место, в котором находился адресат. Джозеп пытался связаться с каким-то личным инфобраслетом. Кем бы ни был этот таинственный адресат, ближайший узел базы данных проследит за звонком и установит его местонахождение. В работу включился узел в районе Силкестер, и вдруг в следующее мгновение вся районная база данных рухнула.

– Что случилось? – спросил Саймон.

ИР ответил, что за его работой установила наблюдение какая-то неизвестная программа, которая мгновенно обрушила базу данныхСилкестера.

Происшествие чрезвычайно удивило Саймона. Все приспособления, которые были изъяты у Джозепа, самоуничтожились, как только техники «ЗБ» попытались изучить их. Они просто исчезли, превратившись в пар. Анализ остатков необычного газа выявил странный и необычайно сложный молекулярный состав. Видимо, компьютерные программы подпольщиков были в равной степени сложными.

На экране появилась иконка, указывавшая на отсутствие связи с абонентом. Джозеп посмотрел на экран, чувствуя, как его охватывает тревога. Даже если бы базе данных и не удалось установить связь, то «Прайм» Рэймонда все равно определил бы источник звонка и его номер и в конечном итоге сам перезвонил.

– Невероятно!

– Может, он просто отключил свой браслет? – предположила Мишель.

– Все может быть.

Джозеп огляделся по сторонам, чувствуя все ту же нарастающую с каждой секундой тревогу. Что-то здесь не так. Почему же не удается связаться с «Праймом»?

– Рэй звонил?

– Нет.

Ответ прозвучал неубедительно. Рэй в течение часа узнал бы о том, что операция провалилась. В таком случае он первым делом позвонил бы Мишель.

Он внимательно посмотрел на Мишель, которая совершенно спокойно выдержала его взгляд. Настоящая Мишель никогда бы так не поступила. Она либо радостно улыбнулась бы ему, либо смущенно покраснела.

– Ты так и не отдала мне эту штуку, – заметил он.

– Я же сказала тебе: не хочу, чтобы ты уезжал.

– О господи! – воскликнул Адул. – Он заподозрил подвох!

– Такое всегда случается, – отозвался Саймон. – Это лишь вопрос времени.

Он снова посмотрел на Джозепа. Им удалось поместить его в абсолютно реальное иммерсионное одеяние, не слишком отличающееся от десантного штурмового костюма. Тактильный слой был окружен искусственными мышцами для стимулирования всех уровней физического контакта – от воды, намочившей его волосы, и до ощущения, вызванного прикосновением ткани рубашки к телу. Тело Джозепа было помещено в специальное устройство, перемещающее его в пространстве так, как будто он и впрямь двигался, тогда как на самом деле бедняга существовал в рамках созданной ими компьютерной реальности. Следовало признать, что прыжок Джозепа почти полностью исчерпал лимит их имитационных возможностей. Волоконная оптика была имплантирована ему в роговицу глаз и зрачки, причем это было сделано так, чтобы они светили прямо на сетчатку. Проецирование имело наивысшую, стопроцентную степень разрешения.

На большом экране на противоположной стене Саймон видел изображение созданной Искусственным Разумом киберреальности. До сих пор имитация обстоятельств, в которых находился Джозеп, проходила безупречно, без единого сбоя. Джозеп был абсолютно уверен в том, что бежал из административного корпуса космопорта и вернулся в Даррелл. Комната Мишель также была воспроизведена с идеальной точностью. Были соблюдены не только пропорции и размер, но даже и текстура и температура постели и портативного компьютера. Имитация неодушевленных предметов никогда не вызывала особых трудностей.

Проблемы и даже ошибки начинали возникать, когда субъект начинал контактировать с другими людьми, особенно незнакомыми. О таких людях, как правило, Искусственному Разуму ничего не было известно, и поэтому их поведение и реакции приходилось оценивать, исходя из контекста. При возникновении какой-либо ошибки ее воздействие быстро увеличивалось до тех пор, когда вся окружающая реальность переставала устраивать ее создателей. В данном случае Искусственному Разуму пришлось предпринять попытку по созданию как самой Мишель, так и странной компьютерной программы, придать правдоподобный образ, основываясь на минимуме информации.

Тем не менее Саймон остался доволен полученным результатом. Лично убедившись в необычной сущности Джозепа, он пришел к мнению, что стандартные допросы не помогут добиться желаемой цели. Это мнение позднее было подтверждено данными сканирования на клеточном уровне мозга пленника, пока тот находился без сознания. Врачи и биотехники были просто очарованы глубинными изменениями, проделанными с его телом, но никак не могли объяснить, каким образом Джозепу удалось этого добиться. Количество и характер экзотических микрочастиц были поразительны. Некоторые из специалистов так и не пришли к единому мнению, кто перед ними – усовершенствованный человек или инопланетянин, принявший оболочку человеческого тела. Саймону удалось внимательно ознакомиться с сознанием Джозепа, чтобы разглядеть в нем человеческие эмоции. Этого оказалось достаточно, чтобы предпринять попытку моделирования виртуальной реальности.

Что касается лично Саймона, то затраченные усилия оправдались наилучшим образом. Им удалось заполучить несколько очень важных персон, в том числе эту девицу, которая точно была обычным человеком.

– Так где эта штука? – ласково спросил Джозеп. – В самом деле, где она?

– Не надо, – отозвалась Мишель. – Прошу тебя.

– Кто?

– Что – кто?

– Кто? Кто я такой?

Лицо девушки приняло несчастное выражение.

– Что ты хочешь?

– Как мое имя, Мишель?

– Прекрати. Это некрасиво.

– Неужели? Знаешь, для человека, который отсутствовал дома целый день, я ужасно проголодался. – Он потянулся к коробке из-под пиццы и взял ее в руки. На дне ее оставалась маленькая узкая полоска теста. Он положил ее в рот и принялся жевать.

Саймон ощутил эмоциональное удовлетворение, промелькнувшее в сознании пленника.

– Он все понял, – с досадой в голосе произнес Саймон. – Что ж, нам удалось проиграть сценарий почти полностью. Теперь у нас достаточно информации, чтобы выяснить, кто он такой.

– Но мы до сих пор не знаем, зачем он пытался угнать «Сяньти».

– Всему свое время.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Саймона – с пленником произошло очередное изменение. До этого на его лице не проявлялись эмоции. Причем столь выразительные и глубокие.

– Никакого вкуса, – произнес Джозеп. – Совершенно никакого. Почему это, Мишель?

– Прошу тебя, не надо, не пугай меня.

Яркая, светящаяся аура пленника закружилась в водовороте.

– Я не знал, что компьютерная программа может быть такой страшной.

– Все вон! – проревел Саймон и бросился к двери. Аура за его спиной превратилась в безумный вихрь. И тут же пропала.

Саймон распахнул дверь. Пленник взорвался.

Темнота показалась Лоренсу какой-то мирной и успокаивающей. Ему было тепло, телу удивительно удобно и приятно. Боль куда-то исчезла. Темнота эта какая-то внутриутробная, подумал он, безопасная и по-матерински ласковая. В ушах размеренно пульсировало сердцебиение, его собственное, как показалось ему. Дышалось удивительно легко. Лоренс даже предположил, что при желании сумеет пошевелить конечностями. Он не сделал этого, потому что ему было слишком хорошо и уютно. Что касается глаз, то они в данный момент не испытывали никакого удовольствия, поскольку ничего не видели.

Перед мысленным взором Лоренса проплыли, появляясь и исчезая из сознания, события его прошлой жизни. Он побывал у родителей. Снова поиграл с братьями и сестрами. Перед ним возник образ Розалин – она улыбалась и смотрела на него взглядом, полным обожания. Он посетил чужие планеты, затем зашагал по ровной поверхности нагорья, чувствуя, как его окутывает белый кокон снежной бури. Внизу простиралась водная гладь озера. Лоренс раскинул руки и нырнул в его глубины.

Каким-то необъяснимым образом он почувствовал чью-то чуть насмешливую улыбку. Помимо воспоминаний, Лоренс ощущал и кое-что еще. Его вселенная вмещала в себя еще чьи-то далекие грезы.

– Привет!

– Привет, Лоренс.

– Кто ты?

– Люди, живущие в Арнуне, называют меня Драконом.

– А мы разве находимся в Арнуне?

– Да.

– Что сейчас со мной происходит?

– Я восстанавливаю твое тело.

– Ты врач? – Нет.

– Тогда кто ты?

– Хочешь узнать, кто я? Тогда пошли!

Грезы Дракона сделались еще сильнее. А вселенная перестала быть обиталищем беспросветной темноты.

Было полчетвертого утра по времени Даррелла, когда космоплан Саймона совершил посадку. Он вырулил на посадочную полосу, и к нему тут же подкатили трап. Когда открылся внешний люк, Саймон немного помедлил, чтобы на мгновение насладиться глотком свежего воздуха. Намного приятнее, чем дышать искусственной атмосферой на борту «Норвелля». Однако ничего особого в здешнем воздухе, никакого специфического аромата он не уловил. Ничто не указывало на то, что это воздух чужой планеты. Он поймал себя на мысли о том, что каждый раз испытывает подобное разочарование.

Возле нижних ступенек трапа Саймона ждал Брэддок Рейне, лицо его было мрачным.

– Добро пожаловать на Таллспринг, сэр! – приветствовал он начальника.

Эскорт из пяти десантников взял Саймона в кольцо, и они все вместе направились к стоявшему неподалеку лимузину.

– Спасибо.

Саймон на секунду задержался, рассматривая пожарные машины, стоящие возле административного корпуса. Взлетное поле освещалось непрестанными вспышками красных проблесковых маячков, служивших горестным напоминанием о недавней трагедии. Несмотря на раннее время, возле временных заграждений космопорта топились многочисленные зеваки. Вокруг административного корпуса были установлены прожектора, освещавшие уничтоженную взрывом значительную часть двух верхних этажей. Три нижних этажа немного просели, вдребезги разбив большую часть окружающей стеклянной стены. На земле высились горы битого стекла. Среди обломков здания копошились пожарные, медики, строители, десантники и роботы, пытаясь отыскать под завалами тела погибших и тех, кому посчастливилось остаться в живых. Пожарные машины с высоко поднятыми стрелами подъемных кранов поливали водой уже давно потушенные обломки.

– Дело дрянь, – невнятно произнес Саймон.

– Это верно, сэр, – согласился с ним Брэддок. – В Сети только об этом и говорят. Президент Штраус требует от генерала Кольбе немедленных объяснений случившегося. Хочет найти виновников трагедии.

– А-а-а… наш добрый президент. Как он?

По лицу Брэддока скользнула неловкая, смущенная улыбка. Несмотря на то что он имел высшую степень допуска службы безопасности «ЗБ», Брэддок всегда немного нервничал, когда вспоминал о том, как много существует на свете Саймонов Родериков.

– Он выражал беспокойство по поводу смирительных ошейников.

– Это понятно. С учетом сложившихся обстоятельств я вряд ли смог бы обвинить в чем-то жителей Таллспринга. Но Штраусу незачем знать об этом. Пусть генерал доложит ему о том, что ведется энергичное расследование. Это заставит всех бегать на цыпочках.

Больница космопорта располагалась в небольшой пристройке к зданию терминала. Брэддок распорядился установить вокруг плотное кольцо оцепления, когда туда спешно перевезли Саймона Родерика, получившего во время взрыва тяжелые ранения. В операционную для спасения его жизни был допущен только медицинский персонал «ЗБ». Впоследствии операционную превратили в отделение интенсивной терапии. Техникам и программистам из службы безопасности пришлось проверить медицинское оборудование, принесенное туда. Все электронное оборудование и информационные узлы операционной физически обособили от сети космопорта, которая и так была изолирована от общей базы данных. Хакерские атаки на оборудование госпиталя сделались невозможны в принципе.

– Сработали аккуратно, – похвалил Саймон, когда они вошли в госпиталь. – Что с Адулом?

– Погиб, сэр, – коротко ответил Брэддок.

– Черт побери, жаль его. Хороший был парень.

Перед входом в палату стояли три десантника. Один из них вежливо открыл для Саймона дверь. Внутри находились кибервирусолог и врач, наблюдавший за аппаратурой жизнеобеспечения, опутавшей проводами неподвижно лежавшую на койке фигуру.

– Хочу поговорить с ним наедине, – сказал медику Саймон. Прежде чем врач успел выразить свое неудовольствие, Брэддок сделал ему знак, прося удалиться. Вирусолог смерил Саймона долгим оценивающим взглядом, затем вышел.

Саймон склонился над кроватью. Два из десяти осветительных приборов большого передвижного комплекта, установленных под потолком, освещали аппаратуру жизнеобеспечения. При взрыве клон SK2 получил семьдесят три процента ожогов всего тела, которое в данный момент было помещено в толстый герметичный кокон, к которому были подсоединены пучки капилляров, призванных питать поврежденные ткани. Голова была полностью скрыта повязкой.

Свободными оставались лишь две небольшие щелки – для рта и единственного глаза, который удалось спасти. В кокон была вставлена также трубка для подачи кислорода – в то, что осталось от носа. Левая рука клона, равно как и обе ноги ниже колен, была ампутирована.

– Ты слышишь меня? – спросил Саймон.

Глаз клона открылся. Воздух с шипением вылетел из его рта.

– Ну, тварь инопланетная!

– Если тебе от этого станет легче, то знай – ему пришлось гораздо хуже, чем тебе. Ребята отскребают от потолка то, что от него осталось.

– С какого потолка? От здания ничего не осталось. Черт побери, ну и сглупил же я! Нужно было предвидеть, на что он способен.

– Да, пожалуй, как способ самоубийства это будет похлеще ампулы с цианидом в дупле зуба. Я даже не подозревал, что человеческое тело может содержать в себе так много химической энергии.

– Не человеческое тело, а тело инопланетянина.

– Нет, ты не прав. Я изучил всю информацию самым лучшим образом. Мне подсказали наши славные специалисты. Его ДНК соответствует обычному человеческому ДНК. Она даже не была модифицирована. В его теле оказались лишь какие-то микрочастицы неизвестного происхождения. В тех образцах, которые ты успел взять, их не так уж много, всего лишь несколько тысяч, но мы пришли к выводу, что они способны перестраивать молекулярную структуру занимаемой ими клетки. Модификации не являются генетически упорядоченными. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Инопланетное происхождение.

– Технология точно не земная, не гуманоидная. Мы думаем, тут дело не обошлось без Санта-Чико. Однако это даже за гранью того, на что способны тамошние обитатели. Налицо работающая наносистема, которая может контролировать разработки молекулярной биологии.

После короткой паузы дыхание клона снова сменилось свистящим шепотом.

– Найди это! – Снова настала пауза, нарушенная протяжным стоном. Монитор засветился красными огоньками. – О господи, как больно!

– Врачи пытаются стабилизировать твое состояние. Придется потерпеть пару дней. Затем они приступят к регенерационной терапии.

– Яйца-то хоть у меня остались?

– Похоже, остались, так что не волнуйся.

– За это спасибо. Обо всем остальном мне уже рассказали.

– Знаю.

– Обе ноги оттяпали, черт побери.

– Как только вернемся домой, тебе сделают новые и все прочее.

– Вот хреновина какая.

– Хочешь, чтобы тебя погрузили в анабиоз?

– Не хочу. Хочу оставаться в полном сознании.

– Как скажешь.

– Конечно, как скажу! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я.

– Потенциал рабочих нанотехнологий просто феноменален.

– Феноменален, мать твою! – прохрипел клон. – Он всеобъемлющ. Мы сможем создать новую расу людей. Причем в наше время, а не когда-то в далеком будущем. Хватит ждать, пока промышленно отсталые регионы обогатятся за счет наших инвестиций. Пора положить конец политике эмбриональной записи. Мы же, слава богу, победили. Все наши мечты мы сумели воплотить в жизнь. Больше не будет никаких слабоумных варваров, которые сдерживают наше развитие. Наше общество сможет перейти к абсолютно новой активно-творческой экономике.

– Будем на это надеяться, – осторожно произнес Саймон.

– В задницу надежды!

Саймону неприятно было наблюдать за тем, какие муки испытывает клон. Очень легко было представить себя на его месте, в палате интенсивной терапии, лежащим на кровати с бесчисленными проводами и трубками, тянущимися к медицинскому оборудованию. В своих рассуждениях клон зациклился на перспективах развития нанотехнологий в качестве оправдания собственным страданиям. Этим он как бы оправдывал свою боль, считая себя жертвой, принесенной на алтарь прогресса. Впрочем, пожалуй, все так и будет, заключил Саймон. Однако не следует забывать о том, что инопланетяне размещают свои нанотехнологий весьма необычным, едва ли не враждебным образом.

– Мы все еще не уверены в возможностях этой нанотехнологий. В настоящее время мы имеем лишь множество гипотез, выдвинутых нашим перевозбужденным техническим персоналом, но ничего конкретного.

– Я видел его, видел, в кого он превратился. Мы сможем переделать всех без исключения людей в нашей вселенной, превратить их в разумных и здравомыслящих созданий.

– Разумных и здравомыслящих, как мы. – В голосе Саймона не прозвучало иронии.

– Для того мы и живем. Это смысл нашего существования.

– Согласен. Хотя мы не могли предвидеть, что достигнем этого одним грандиозным скачком.

У Саймона едва не сорвался с языка вопрос: «А что, если люди не захотят, чтобы мы их изменяли?» Впрочем, он прекрасно знал, что ответил бы клон. Открытие такой нанотехнологий вызовет беспрецедентный раскол среди членов Совета. Одни будут требовать немедленного воплощения открытия в жизнь, другие, подобно самому Родерику, предпочтут более осторожный подход к проблеме.

Сама проблема, по всей видимости, останется теоретической, пока они на самом деле не найдут инопланетян и получат их технологии. Саймон задумчиво посмотрел на своего клона. Почему же он отказывается от анабиоза? Его немного настораживало, что он как-то отстраненно думает о собственной копии.

– Теперь мы можем видоизменить нашу главную цель, чтобы принять во внимание новые обстоятельства, разве не так? – произнес клон.

– Верно.

– Прежде всего допросите эту девушку, Мишель Райк. Она – самое слабое звено в их системе безопасности.

– Разумеется. У тебя есть какие-нибудь соображения относительно того, зачем инопланетяне используют против нас свою технологию?

– Нет. Пока что у нас об этом мало информации. Тебе придется выяснить это.

Грезы Дракона оказались именно тем, о чем только мог мечтать Лоренс. Он иронично и вместе с тем с горьким юмором воспринял рассказ об Империи Кольца. Окружавшая вселенная в очередной раз сместилась в другую сторону, лишив той жизни, которую Лоренс всегда считал реальной. Живописные, элегантные факты медленно срастались с его собственными мыслями и вскоре приняли характер откровения. В этом странном состоянии наивысшего просветления Лоренс безмятежно плыл следом за Моцарком, посещавшим одну планету за другой. Как он понял, во всей этой истории отсутствовали очень многие эпизоды.

– Большая часть моих воспоминаний безвозвратно утрачена, – с сожалением признался Дракон.

– Значит, все это правда? – спросил Лоренс, посмотрев на Город, поражавший великолепием серебряных и хрустальных дворцов, выраставших перед взором из розового рассвета.

– Это сама история.

– Давно это было?

– Десятки миллионов лет назад, если не раньше. Еще раз повторю, подобных сведений в моей памяти больше нет.

Лоренс подумал, что если бы у него были открыты глаза, то он наверняка расплакался бы. Знания Дракона были необъятны, а физическая наука просто грандиозна. Мощный потенциал позволял совершить… нечто. Лоренсу не просто стало страшно, он был абсолютно посрамлен. Собственные цели и устремления показались ему ничтожными и бессмысленными. Дракон вряд ли осудил бы его, однако от осознания этого собственная вина казалась Лоренсу еще более сильной.

– Я надеялся отыскать здесь огромное богатство, – признался он. – Но даже предполагать не мог, каким великим оно окажется.

– Жители деревни никогда не считали себя богатыми.

– Они на самом деле баснословно богаты. Поверь мне. Самое великое богатство – познать самого себя. Ты – часть той надежды, которую я давно утратил, в которую перестал верить.

– Спасибо. Хотя ты должен в первую очередь благодарить людей, которые воскресили меня. Без их усилий я бы не смог снова возродиться к жизни.

– Я бы хотел узнать одну вещь, – произнес Лоренс, преодолевая смущение. – Ты уверен в реальности Моцарка? Все то, что встречалось ему во время далеких странствий, действительно существовало?

– Воспоминания – единственное, что у меня есть. Воспоминания – то, чем я являюсь. Скажи, Лоренс, а твое прошлое существует?

– Временами я хочу, чтобы его вообще никогда не было.

Дениза проснулась с рассветом, испытывая удовольствие оттого, что спит в своей постели – она искренне надеялась на это – в последний раз. Когда в комнате стало светло, она вышла на балкон родительского дома полюбоваться восходом солнца. Его восхитительный медно-красный серп показался между вершинами гор Арнао и Наллан. В появлении светила Дениза увидела доброе предзнаменование. Именно это пространство между двумя горными вершинами в такие ранние утренние часы чаще всего было затянуто седой пеленой тумана.

Опершись о резные деревянные перила, она стала разглядывать удивительной красоты долины и горы, которыми славилась провинция Арнун. Над поросшими лесом склонами гор висел туман, из-под которого виднелись верхушки лишь самых высоких деревьев. Солнце медленно заливало их нежным золотисто-розовым светом.

После легкого завтрака в обществе родителей Дениза отправилась в деревню и зашагала к деревянной беседке. Воздух над нагорьем был гораздо холоднее, чем тот, к которому она привыкла в Мему-Бэй, где господствовал влажный морской климат. Прежде чем выйти из дома, она натянула вязаный свитер – подарок Джасинты, фасон которого разработал ее муж Лайкор. Свои излюбленные яркие цвета он сочетал удивительно гармоничным образом, причем делал это так, что они не казались безвкусными и кричащими. Свитер был угольно-черным с вкраплениями оттенков сапфира, топаза и ярко-красного цвета. Казалось, будто эти яркие искорки намело на его поверхность случайным ветром. Рукава в запястьях были просторными, в форме раструба, что позволяло при необходимости закатывать их. В свитере было удивительно тепло, несмотря на порывы холодного ветра, дувшего с вершины горы Маккензи.

По пути Дениза встретила немало старых друзей, которые радостно приветствовали ее. Все выражали ей соболезнования по поводу гибели Джозепа, как будто она переживала ее сильнее, чем они. Все совсем не так, думала Дениза. Ведь она лишь по чистой случайности чуть не погубила их всех. Но говорить об этом вслух, конечно же, не следовало. Кроме того, люди по-прежнему не теряли надежды.

Дениза вошла в беседку до появления в ней детей и провела рукой по коре деревьев, как будто заново знакомясь с ними. Как много счастливых часов она провела здесь в детстве, играя с друзьями и слушая рассказы взрослых. Денизе казалось вполне естественным, что именно ей, когда-то выбранной для того, чтобы посеять семена привычного ее соотечественникам образа жизни на другой планете, выпала последняя возможность сообщить новому поколению о том, что именно ему досталось в наследство.

Вскоре стали подходить дети. Они, весело болтая и смеясь, подбегали небольшими группками. Дениза машинально улыбалась, ибо было что-то заразительное в счастливых, беззаботных ребятишках, чей смех делал мир не таким печальным местом, каким являлся на самом деле. Она увидела Джасинту и Лайкора, державших за руки малышку Элсбет.

Наконец, вдоволь повеселившись, дети полукругом расселись вокруг Денизы.

– Вы когда-нибудь слышали о Моцарке и Эндолин? – спросила она.

– Конечно! Слышали! – наперебой закричали дети.

– Сегодня я расскажу вам последнюю историю об Империи Кольца. Она произошла задолго до того времени, когда жили Моцарк и Эндолин. Это было очень грустное время, потому что в Империи Кольца настали дни упадка. Многие ее жители винили в этом машины, потому что они сделались таким умными, что начали заботиться о людях с рождения и до смерти. Этому поколению, воспитанному и вынянченному машинами, не оставалось ничего другого, кроме как искать постоянных наслаждений. Они сделались изнеженными и в то же время жестокими. Они уже не относились к жизни с тем почтением, что их предки, создавшие Империю Кольца в годы ее былого величия. Теперь это поколение – последнее поколение! – имело в своем распоряжении огромные ресурсы. Подвластные им машины умели разбирать сами планеты и выстраивать из их атомов все, что только могли пожелать эти люди.

Вы можете подумать, что они были очень довольны, обладая такими сказочными возможностями. Вовсе нет. Ведь даже само число планет не бесконечно. Они стали спорить друг с другом – каким количеством ресурсов должен располагать каждый из них, как эти ресурсы следует поделить между ними и как нужно ими распоряжаться. Сначала это были обычные споры. Затем началось воровство и грабежи. В конце концов это привело к вооруженным столкновениям и войне, получившей название Упаднической. Отдельные королевства, которые раньше имели друг с другом тесные связи, неожиданно сделались врагами. Были построены боевые машины, самые страшные из всех, какие когда-либо создавались, оснащенные оружием, способным разорвать на части целые планеты и даже гасить звезды. Боевые машины воевали друг с другом за то, чтобы владеть целыми солнечными системами. Для создания таких смертоносных машин требовалось очень много ресурсов. Захваченные машинами солнечные системы превращались в такие же агрессивные машины. Последнее поколение лишилось того, ради чего, собственно, и была затеяна та бессмысленная война. Без ресурсов, в которых люди так сильно нуждались, стала стремительно уменьшаться численность населения. Смертоносные машины продолжали вести боевые действия, которые длились тысячелетиями, устраивая хаос в межзвездном пространстве. Это привело к тому, что наряду с другими расами люди начали истреблять и друг друга.

Но причиной падения Империи Кольца были не только Люди Упадка и их боевые машины, хотя вина за это лежит главным образом на них. Они представляли собой лишь физическую сторону упадка. Многие сообщества последовали примеру Уилфринов, медленно скатываясь к застою, даже порой отвергая достижения технологических цивилизаций. Стремясь к миру, они выбирали простой, примитивный способ существования и начали отдаляться от других миров Империи Кольца, перестали сотрудничать с ними. Были и другие сообщества вроде Колонистов и Последней Церкви, которым удалось благополучно добиться поставленных целей. Они привлекали для своих нужд самых одаренных, самых талантливых, самых динамичных и трудолюбивых людей, готовых справиться с поставленными задачами. Все они нашли дело по душе и всецело посвятили себя ему. Таким образом, за многие тысячелетия они лишили Империю Кольца ее жизнеспособности и тех, кто мог бы возродить ее.

На фоне раздоров и войн возникла одна группа людей, которая предсказала упадок Империи. Их называли Вечными. Вечные, которые в большей степени, чем остальные, подходили под определение ученых, изучили жизнь планет всей Империи Кольца. Они обнаружили нечто такое, что оставалось неизменным среди всех биологических видов, циклов роста и увядания. На это могло уйти всего одно столетие. А могли и миллионы лет. Но жизнь всегда развивается в соответствии с определенной моделью. Упадническая Война продолжалась, и Империя Кольца вскоре распалась. Вечные решили спастись. Многие из них пытались добиться одного и того же – в своих колониях и в тайных анклавах сохранить прежние идеалы, чтобы в будущем, когда возникнут подходящие условия, вернуться к дням своей былой славы. Случилось так, что целые королевства отгородились от остального мира, чтобы избежать тлетворного упадка декаданса, поразившего их соседей. Все они пытались противостоять тому, что Вечные считали неизбежным. Таким образом, они были обречены на неудачу, считали Вечные. Они оказались правы, потому что сегодня больше нет Империи Кольца, остались лишь легенды о ее былой славе. Но Вечные никуда не делись, они по-прежнему существуют.

Вместо того чтобы продолжать бесполезное сопротивление упадку, Вечные выбрали новый цикл жизни. Они изменили себя и свое общество так, что теперь могут жить в гармонии с галактической природой. Биологическая жизнь и машины Империи Кольца слились воедино на молекулярном уровне. Вечные превратились в гигантские создания галактических масштабов. В отличие от космических кораблей им не нужна искусственная энергия, не требуются мощные промышленные станции для обслуживания и ремонта. Во многих отношениях эти создания были чрезвычайно просты. Именно простота и позволила им выжить и расселиться в глубинах космоса.

Сейчас Вечные обитают на орбите над галактическими заездами, называемыми красными гигантами. Они получают энергию от тепла солнечного ветра. Они имеют огромные, плотные и твердые тела, напоминающие астероиды обтекаемой формы, которые дают побеги в виде крыльев, чей размах измеряется многими километрами. Из-за их необычной формы и суровых условий окружающей среды, в которой они обитают, мы называем их Драконами. Известно также, что они даже откладывают яйца. Драконы обитают во всех солнечных системах и представляют собой темные холодные сферы, вращающиеся среди внешнего гало комет в ожидании того, как закончится главная последовательность звезды. Начинается новый жизненный цикл. Звезды стареют и умирают, разбухают, чтобы поглотить свои планеты, и в конечном итоге расширяются, превращаясь в красных гигантов. Именно в такие моменты их тепло достигает отложенных Драконами яиц и дает им заряд энергии. Они медленно начинают расти, а затем и сами превращаются в таких же полноценных Драконов. Затем они принимаются слушать вселенную. Крылья Драконов пронизаны элементами, улавливающими радиоволны со всех концов галактики, но, что самое главное, позволяют им слушать звуки, которые сопровождают взлет и падение планетарных цивилизаций. Они слушают сам космос, смерть и рождение звезд; звуки, издаваемые материей, которую засасывают черные дыры, крики и плач квазаров и пульсаров из бездн абсолютной пустоты. Они делятся друг с другом знаниями подобного рода, размышляют над ними и сохраняют их в памяти. В редких случаях они даже пользуются этими знаниями, поскольку обладают способностью изменять себя на молекулярном уровне. Такова их физическая природа, полученная в наследство от Империи Кольца.

В конечном итоге звезда сжимается и, прежде чем исчезнуть, превращается в белого карлика. Затем она теряется в глубинах космоса и перестает существовать. Таков цикл жизни звезд. В нем нет ничего удивительного. Драконы выполняют заданную цель, продвигают развитие биологических видов. Подобно любой цивилизации, они накапливают знания, организуют их нужным образом и передают потомкам. Кружа над гигантскими звездами, Драконы посылают свои яйца во все уголки вселенной. Каждое из таких яиц содержит память обо всем, что кажется им важным и значимым. Яйца падают сквозь тьму космического пространства до тех пор, пока притяжение какой-нибудь яркой новой звезды не увлекает их на свою орбиту, чтобы цикл начался снова.

– Один из них упал на Землю, точнее, на Таллспринг, – вставил из-за спин детей Лоренс.

Дети удивленно ахнули. Лоренс стоял, небрежно прислонившись к стволу дерева, скрестив на груди руки. Он посмотрел Денизе в глаза, и его улыбка сделалась немного кривоватой.

Дети принялись возбужденно перешептываться.

– Это было примерно две тысячи лет назад, – продолжил Лоренс, улыбнувшись юным слушателям. – Драконье яйцо упало с небес подобно лучику света и ударилось прямо на плато у основания горы Маккензи. Сила удара была так велика, что образовался кратер. На расстоянии пятидесяти километров от него ударная волна с корнем вывернула все деревья. Лес горел несколько дней. В воздух поднимались густые клубы черного дыма. Пыль, в которую превратилась скальная порода в месте удара, улетела в стратосферу, на долгие недели закрыв своей густой пеленой солнце. На плато пришла самая холодная зима из всех известных зим и принесла с собой невиданное количество снега. Через несколько лет снег начал таять и образовавшаяся вода заполнила воронку кратера. Так образовалось озеро. Окружающая местность постепенно поросла густыми лесами. Через сто лет она стала выглядеть как и всегда, за исключением того, что раньше озера там не было.

Вскоре в этом краю поселились люди, назвавшие здешние места провинцией Арнун. Они построили деревни и стали разводить ивовую паутину. И вот однажды…

– Однажды, – продолжила Дениза, – мой дедушка при помощи геологической аппаратуры обнаружил необычного происхождения магнитную аномалию в толще скалы под озером. Он начал в этом месте раскопки. Потребовались долгие месяцы, чтобы его небольшой робот прорыл шахту возле острова. Спустившись в нее, дедушка обнаружил там осколки яйца. Он не понял, что перед ним, а догадался лишь о том, что это какие-то искусственного происхождения полупроводниковые матрицы, совершенно непохожие на те, которые изготавливали люди. Он продолжил раскопки и отыскал самый большой осколок, тот, который мы называем Драконом.

– Он обнаружил, – подхватил Лоренс, – что молекулярная структура маленьких осколков содержит в себе информацию. После многочисленных экспериментов ему удалось разобраться с ней. Зная, как извлекать ее, он принялся за массивное информационное хранилище, покоившееся внутри дракона.

– Дракон все еще спал, – заговорила дальше Дениза. – Он обладал лишь разрозненными сведениями. Мой дедушка написал программы, при помощи которых удалось собрать их воедино. Дракон медленно начал пробуждаться. Он научился думать. И вы узнали, что он – единая наносистема, способная моделировать молекулы в желаемом направлении. Вы использовали ее для того, чтобы изменить местные растения – теперь они дают земные плоды. Вы использовали ее для того, чтобы организм стал невосприимчивым к болезням. Вы заставили ее синтезировать части различных технологий, чтобы добиться того, что раньше было неподвластно людям. И они решили сохранить ее для себя. Потому что наносистема может превращаться лишь в то, что вам нужно. Она не может создавать что-то новое. Она просто не знает, как это делается. Такого рода функция была утрачена во время удара о поверхность планеты. Все до единой частицы синтезатора человеческой внешности в моем теле – это часть Дракона. Он стал меньше, чтобы улучшить меня. Он уменьшается и тогда, когда нужно лечить вас от самых разных болезней.

– Верно, – согласился Лоренс. От его былой воинственности не осталось и следа. – Это делает праведную жизнь немного затруднительной, разве не так?

Дениза снова повернулась к детям.

– Теперь вы знаете, почему жизнь в нашем краю немного отличается от других мест Таллспринга. Доброе, благородное существо пожертвовало частью себя, чтобы облегчить нашу жизнь. Наш долг перед Драконом огромен. Мы должны всегда помнить о том, чем мы ему обязаны. Мы должны молить небеса, чтобы когда-нибудь получить возможность отблагодарить его.

Дети начали расходиться, протискиваясь между стволами деревьев. Некоторым из них пришлось пройти почти впритирку с Лоренсом. Судя по всему, для них казалось очень опасным делом оказаться в такой близости от верзилы-десантника. Лоренса это позабавило.

К ним с Денизой подошла Джасинта с Элсбет на руках.

Малышка застеснялась чужого мужчину и спрятала лицо на груди у матери.

– Теперь я вспомнил тебя, – признался Лоренс.

Джасинта с еле заметной неохотой кивнула.

– Извини, что мы снова стали врагами.

– Война и любовь. Наверное, это тоже часть цикла человеческой жизни.

– Мы надеемся положить конец такому циклу. С помощью Дракона.

– Знаю. Он говорил мне об этом.

Джасинта посмотрела на ожидавшую их Денизу, у той на лице застыло выражение неодобрения.

– Постарайся не огорчать ее. Она знает, что ей делать.

– Не беспокойся. Я тоже знаю, что мне делать.

Джасинта с легким подозрением посмотрела на него, после чего вернулась к Лайкору. Элсбет забавно помахала Лоренсу крошечной ручонкой. Лоренс улыбнулся и помахал ей в ответ.

– Грабовски находится у нас, – холодно сообщила Дениза. – Я хочу предложить тебе сделку. Ты не можешь вернуться на службу в «Зантиу-Браун», и поэтому, если ты станешь сотрудничать с нами, мы поможем вылечить Грабовски, поработаем над его мозгом, чтобы он мог начать новую жизнь здесь, в нашей деревне.

Лоренс улыбался все шире и делал это до тех пор, опока улыбка не показалась ему самому довольно болезненной.

– Мне не нужны никакие сделки. Я и так готов помочь вам, без каких-либо условий.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивилась Дениза.

– Вы ведь собираетесь отправить фрагмент Дракона на Альдебаран, верно? Самый близкий красный гигант, возле которого обитают настоящие Драконы.

– Да, – проговорила она, как будто признаваясь в слабости. – Они смогут придать Дракону прежнюю форму, восстановить его. Если он останется здесь, твои коллеги в один прекрасный день обнаружат его. Они отберут его у нас и разобьют на куски, чтобы в своих лабораториях изучить его и понять, как работают системы молекулярного моделирования. Дракон – живое существо, которое очень много для нас сделало и которому мы за это вряд ли сумеем в должной степени ответить благодарностью. Теперь у нас есть возможность вернуть его в его родной мир.

– Мои коллеги, говоришь?

– «Зантиу-Браун» или правительство Таллспринга. Люди, которые живут не так, как обитатели моей провинции. Люди, которые живут ненастоящей жизнью и которым безразлично все, что не касается их благополучия.

– Знаешь, таких людей гораздо больше, чем ты себе представляешь. Куда бы я ни попадал, я повсюду натыкался на идеалистов.

– Какой стыд, что твои встречи на тебе никак не отразились!

– Так я помогу вам, ты согласна?

– Но почему? Почему ты соглашаешься помочь нам?

– Одного чистого альтруизма тебе недостаточно?

– Не верю я в альтруизм, особенно с твоей стороны. Ты пришел к нам, чтобы украсть Дракона. Ты не можешь так быстро поменять убеждения. Так не бывает.

– До того как я оказался здесь в последний раз, я не знал о существовании Дракона. Я был уверен, что здесь спрятана целая груда золота и алмазов.

– Но… – Дениза встревоженно посмотрела на него. – Откуда ты раздобыл «Прайм»?

– Я получил его от одного парня. Это было на Амети. Славный парнишка. Немного беспутный, но в таком возрасте молодежь разве бывает другой?

– Значит, Земля уже обнаружила Дракона.

– Нет. Именно поэтому я и хочу помочь вам.

Мишель не имела ни малейшего представления о том, где находится. Сколько сейчас времени, она тоже не знала. Она вряд ли смогла бы с уверенностью назвать и день недели.

После того как десантники выволокли Мишель из комнаты, они засунули ее в микроавтобус с затемненными стеклами и увезли в неизвестном направлении. Санитары, которых Мишель увидела в лифте, отправились следом за ней. Они сорвали с нее футболку, чтобы их медицинские приспособления могли без помех осмотреть ее тело. В Мишель воткнули кучу иголок, причем во все места – в живот и в конечности. Когда их вытащили, на коже осталось множество капелек крови. Она кричала, умоляла и бешено сопротивлялась. Все тщетно. Один из десантников крепко прижал Мишель спиной к кушетке и держал так до тех пор, пока обследование не закончилось.

Ей бросили разорванную футболку, и Мишель торопливо натянула ее на себя, стараясь по возможности прикрыть грудь. Закончив свои издевательства, мужчины, видимо, утратили к ней всякий интерес, оставив лежать на полу микроавтобуса. Заливаясь горькими слезами обиды и унижения, Мишель ожидала, что ее изнасилуют, однако этого не произошло.

Путешествие продолжалось минут пятнадцать. Когда ее вытолкали из микроавтобуса, Мишель увидела, что они остановились в каком-то подземном гараже с бетонными стенами. Затем ее отвели прямиком в крохотную камеру. Дверь с грохотом захлопнулась.

Прошел первый час ее пребывания в тюремной камере. Мишель уже решила, что о ней забыли. Она бросилась к двери и принялась колотить в нее. На поднятый ею шум никто так и не откликнулся. Мишель снова расплакалась, ненавидя себя за подобную слабость. Помимо жалости к себе, она испытывала страх. Люди из «Зантиу-Браун» могут сделать с ней все, что им только заблагорассудится. Все что угодно. И никто ничего никогда не узнает. Если бы она только могла увидеть Джозепа… Она справилась бы с любым испытанием, если бы он был рядом.

Лежа на койке, Мишель незаметно для самой себя приняла позу зародыша, подтянув колени к груди. Из горла все еще вырывались сдавленные рыдания. Почему ее не уводят на допрос? Скорее бы все кончилось! Спустя какое-то время она задремала.

Разбудил Мишель скрежет двери. На пороге появился незнакомый десантник. Мишель принялась натягивать на грудь растерзанную футболку, испуганно посматривая на огромную темную фигуру, вошедшую в камеру. Ей почему расхотелось идти на допрос.

– Ты. Идешь. Со мной, – процедил десантник.

По длинному безликому коридору Мишель довели до лифта, на котором ее доставили на верхний этаж здания. Мишель подумала, что место, в котором она оказалась, очень похоже на дорогой отель с шикарными деревянными дверями и роскошными коврами на полу. Стены украшали написанные маслом картины. Изящные антикварные столики с фарфоровыми вазами, в которых стояли со вкусом подобранные букеты цветов. Хрустальные люстры, инкрустированные серебром.

Но это был не отель. В открытых дверях Мишель видела не апартаменты, а обычные служебные кабинеты. Из них выходили люди и торопливо шагали по коридору по каким-то своим делам. Чувствовалась атмосфера напряженной сдержанности и деловитости. Лишь немногие удостоили ее взглядом.

Конвоир Мишель наконец открыл дверь одного из кабинетов. Их уже ждал какой-то человек. Он был одет в красивый серо-красный костюм невиданного на Таллспринге покроя.

– Я оставляю ее у себя, – сказал он десантнику.

Мишель почти не расслышала его слов, потому что стояла как оглушенная, устремив взгляд в окно. Из него открывался вид на огромный пустырь, простиравшийся за широкой кольцевой автострадой. Вдали были видны приземистые общественные здания, которых так много в центре Даррелла. Чтобы увидеть их с такого ракурса, она должна была находиться в Игл-Мэнор.

– Меня зовут Брэддок Рейне, – представился мужчина. – Прошу… – Он снял пиджак и предложил его Мишель. – Извините, что с вами так грубо обошлись. Десантники – ребята очень нервные, особенно когда участвуют воперациях такой важности.

– Операциях? – заторможено переспросила Мишель, до сих пор не вполне понимая, что с ней произошло.

– Всему свое время, – ободряюще улыбнулся Брэддок и указал на высокую двойную дверь. – Мой начальник хочет задать вам пару вопросов.

За дверью оказался кабинет еще более крупных размеров, чем первый. Мужчина, сидевший за огромным письменным столом, приветливо кивнул Мишель, как только она приблизилась к нему, после чего снова обратил взгляд на экран компьютера. Определить его возраст было трудно. Лет сорок пять, подумала Мишель. Однако в нем чувствовалась несомненная властность, более характерная для людей постарше.

Брэддок подвел ее к диванчику и жестом предложил сесть. Девушка поплотнее закуталась в пиджак, прикрываясь им как щитом.

– Мое имя Саймон Родерик, – произнес сидевший за столом мужчина. – Я – руководитель службы безопасности «Зантиу-Браун» на Таллспринге. А вы – Мишель, глупая юная женщина.

Мишель опустила глаза, изо всех сил стараясь удержать дрожь.

– Единственное ваше достоинство в настоящий момент – это то, что вы – обычный человек.

– Простите, как вы сказали?

– Вы человек в отличие от вашего приятеля. – На экране появилось лицо Джозепа. – Ага, вы узнаете его!

– Узнаю.

– Благодарю вас, Мишель. По крайней мере вы понимаете, в какую неприятность вляпались.

– Настанет день, и вы все-таки потерпите поражение, – упрямо произнесла девушка, удивляясь собственной решимости.

– Поражение от рук могущественных инопланетян потерпит не только «Зантиу-Браун». Сейчас с самой серьезной угрозой столкнулось все человечество.

– Какие инопланетяне? О чем вы?

– А вы разве не знали? Ваш соратник был не совсем человеком.

– Но ведь это смешно!

Никто не был более человечным, чем Джозеп. Только человек мог дарить другим людям такое счастье.

– Неужели? – Лицо Джозепа сменилось на экране хаотичным сочетанием разноцветных шариков. – Вы знаете, что это, Мишель?

– Нет, не знаю.

– Меня это не удивляет. Я имею в виду ваше незнание. Мы и сами кое в чем не до конца уверены. Это наномеханизм, который; судя по всему, обладает способностью моделировать вещество на молекулярном уровне. Мы извлекли его из крови вашего приятеля.

– Что вы сделали с Джозепом?!

На глаза Мишель накатились слезы, вызванные на сей раз не слабостью, а гневом.

– Джозеп? – удивился Саймон. – Ну вот, теперь мы хотя бы знаем его имя.

Плечи Мишель безвольно опустились. Гнев перегорел так же быстро, как и вспыхнул. Как легко она выдала себя!

– Можете делать со мной все, что хотите, – угрюмо проговорила она. – Я не стану помогать вам.

Саймон встал из-за стола, обошел его и сел на диванчик рядом с Мишель. Она усилием воли заставила себя не отодвинуться. Он потянулся к низкому столику, взял чашку с чаем, стоявшую на серебряном подносе, и сделал глоток.

– Знаете, зачем мы вас сюда привезли? – спросил он. – Вам Джозеп никогда о нас не рассказывал?

– Я знаю, что вы станете пичкать меня психотропными препаратами. И, может быть, изнасилуете меня, а потом убьете.

– Фу, что за гадости! Мы же не варвары какие-нибудь. Мое милое дитя, вам непременно следует понять разницу между реальным положением вещей и пропагандистскими измышлениями. Да, мы можем использовать психотропные препараты вместе с различными формами гипноза и прочими стимулирующими методиками. Все это – крайне неприятные вещи. Вам не удастся ничего скрыть от нас. Вы признаетесь в самых сокровенных тайнах. Знаете, почему мы не стали сразу применять к вам все это?

– Хотите обманом выудить у меня нужные вам имена.

– Нет, – возразил Саймон. – Хочу убедить вас добровольно во всем признаться, рассказать все, что нам нужно. Боюсь, времени у нас маловато. Я вовсе не шутил, когда сказал, что Джозеп – инопланетянин.

– Что вы с ним сделали?

– Ничего мы с ним не сделали. Жаль, что нам это не удалось. Он ускользнул из наших рук, как только мы схватили его.

– Отлично. Вам его больше никогда не поймать.

– Без вашей помощи – никогда. Согласен.

– Помогать вам я не стану. Вам придется допрашивать меня. Допрашивайте как хотите.

Мишель мысленно дрожала от страха, представляя себе, как ее начнут пытать, однако понимала, что каждая минута ее молчания дает Джозепу возможность скрыться от них как можно дальше.

– Вы не хотите спросить меня, где мы его поймали? Или вы об этом уже знаете? Может быть, вы сами помогали ему готовить операцию?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила Мишель, чувствуя, что в глубине ее сознания зарождается ужасное подозрение относительно того, что случилось с Джозепом.

Он несколько дней не приходил ночевать. Приходится выполнять обязанности курьера, объяснял он, как и всем другим членам подпольной ячейки. Может быть, это была правда, но вот ей ни разу не приходилось выполнять такие поручения по ночам.

Саймон снова взял со столика чашку с чаем и откинулся на спинку дивана. На экране его компьютера появилась видеозапись, поступившая из космопорта. Из дымящихся развалин административного корпуса выносили черные мешки с телами погибших.

– О боже!.. – испуганно прошептала Мишель.

– Восемь погибших, – коротко прокомментировал Саймон. – В том числе и коллега мистера Рейнса.

Брэддок Рейне стоял у края дивана. Выражение его лица оставалось бесстрастным. Мишель бросила на него виноватый, едва ли не пристыженный взгляд.

– Семнадцать раненых. Трое из них в критическом состоянии. Важнейшая операция по грузоперевозкам сорвана и отложена на несколько дней. Ну а весь Даррелл смертельно напуган репрессиями, предпринятыми руководством «ЗБ». Мы ведь обещали применить такую суровую меру, как смирительные ошейники, в случае, если нам будут серьезно мешать при осуществлении наших экспедиций. Как вы думаете, сколько граждан Таллспринга «ЗБ» лишит жизни для того, чтобы заставить подполье отказаться от своей подрывной деятельности? Десяток?

– Перестаньте!

– Пятьдесят?

– Нисколько! – выкрикнула Мишель. – Нисколько. Он не делал этого. Мы не делали этого. Мы лишь устраивали диверсии на транспорте, мешали вам отбирать у нас товары, нашу продукцию. К большему мы не стремились, мы не желали убивать ваших людей.

– Вы не этого хотели, Мишель. Есть некая разница между вашим вполне понятным, правда, несколько пафосным желанием сражаться с агрессорами и целями ваших союзников-инопланетян.

– Джозеп не инопланетянин!

– Успокойтесь. Ирония сейчас неуместна, но я скажу следующее. Если мы пожелаем, то вытянем из вас всю правду, но все же саму правду в ваше сознание внедрить не можем. А правда – это то, чем я сейчас пытаюсь выяснить, правда – то, что меня интересует больше всего. Благодаря некой инопланетной технологии тело Джозепа было сильно изменено и значительно усовершенствовано. Он использовал вас в своих личных целях.

– Неправда! Мы с ним любили друг друга.

– Понятно! – как-то радостно произнес Саймон. – Скажите, Мишель, вы раньше ни в кого не влюблялись до него?

– Я… я…

– Значит, я угадал. Как прелестно!

– Нет!

Мишель густо покраснела.

– Все это отнюдь не ново. Разведки многих стран вовсю практикуют такую методику. Подобное происходит многие века. Ты находишь некое одинокое печальное существо, работающее в нужном для тебя месте; незамужнюю женщину, возраст которой уже близится к среднему. Может быть, не столь хорошенькую, как ее ровесницы. К ней подсылают этакого матерого волка. Они встречаются, причем как будто случайно. Она видит, что за ней ухаживает красивый мужчина, невероятно изобретательный в постели, преданный ей и только ей одной. Ее сердце, в свою очередь, принадлежит только ему. А это означает еще и то, что она всецело доверяет ему. Нет ли в этой комбинации чего-то знакомого, Мишель?

– Нет, – довольно слабо возразила она.

– Разве он вошел в вашу жизнь, Мишель, не одновременно с тем, как появился на вашей планете? Это был первый год вашей учебы в университете, первый раз, когда вы оказались вдали от родного дома. Успеваемость ваша была не на высоком уровне. Вы были одиноки. Вы познакомились с ним в университетском кампусе? Ну да, конечно, это был тот момент, когда вы по-настоящему оказались далеко от дома. Родители оплатили вам отдых в Мему-Бэй в качестве подарка за поступление в университет. Я правильно говорю? Именно там вы с ним и встретились. Это был классический, восхитительный пляжный роман.

Мишель не выдержала и заплакала. Слова Саймона причиняли ей почти физическую боль.

– Он любит меня! Любит!

– Затем мы высадились на вашей планете. Джозеп как по мановению волшебной палочки снова появился в вашей жизни. Вы стали вместе жить, разумеется, не скрепляя отношений официальным браком. В университетской Сети никаких сведений о нем мы не нашли. Вообще-то о нем никаких сведений ни в одном месте на Таллспринге. По сути дела, он вообще не существует. Вы понимаете, что такого никак не может быть? Самые мощные компьютерные программы не смогли отыскать о нем ни одного упоминания в глобальной компьютерной Сети!

– Он человек! – умоляющим, плачущим тоном воскликнула Мишель. – Прошу вас, не продолжайте.

Она повернулась к Рейнсу, который сочувственно покачал головой.

– Джозеп когда-нибудь говорил вам о том, что у него была одна особая компьютерная программа? – безжалостно гнул свою линию Саймон. – Особо ценная, сверхсекретная компьютерная программа, которая идеально служит вашему делу борьбы с захватчиками?

Мишель была готова снова свернуться в калачик прямо на диване, принять спасительную позу зародыша. Безжалостный голос не смолкал, грубо вторгаясь в ее сознание.

– Компьютерная программа, которая по всем своим качествам значительно превышает Искусственный Разум – превосходную программу землян. Он, наверное, сказал, что ее написали два каких-то юных компьютерных гения из студенческой общаги, которые поддерживают правое дело местного движения сопротивления, верно?

Саймон указательным пальцем приподнял подбородок Мишель, заставляя ее смотреть ему прямо в глаза. Ее щеки были мокрыми от слез. Своим органом чувств, улавливающим электромагнитные волны, Саймон ощутил терзавшие ее мозг приливные волны физической боли.

– Простите меня, – смягчившись, сказал он. – Мне искренне жаль вас. Мне так же страшно, как и вам, поверьте мне.

– «Прайм», – запинаясь, произнесла Мишель. – Компьютерная программа называлась «Прайм».

Подъем Дракона из его подземного обиталища оказался достаточно трудным делом. Способ и маршрут были, естественно, определены еще несколько лет назад. Семья Денизы пробурила вторую шахту, по размерам превышающую имеющийся шурф, возле основания небольшого каменного храма.

Лоренс, сидевший на высеченной в скальной породе скамье, наблюдал за тем, как магнитные поршни поднимают наружу пока невидимый корпус Дракона. Вскоре на поверхности земли медленно показался Дракон, все еще восседающий на пьедестале белого стекла. Его срединный разрез был плотно обтянут золотистой энергопоглощающей сеткой. Отдельные ее нити ярко блестели на солнце. Подъем сопровождался громким шумом работающих электрогидравлических моторов.

– Добро пожаловать в наш мир! – поприветствовал его Лоренс. – Ты, наверное, не ощущаешь привычного нам обычного света?

– Лишь косвенно, – признался Дракон. – Тем не менее я получаю образы вашего мира через тебя и других людей. Я знаю, как выглядит провинция Арнун. Она очень красива.

Микрочастицы секвенсора молекулярного моделирования восстановили не только ногу и бедро Лоренса. Они также изменили и усовершенствовали и гроздь нейронных клеток, придав им возможности высокотехнологического имплантата. Дениза называла это д-перезаписью, процессом, при котором частицы преобразуют клеточные структуры тем самым образом, который оставался недостижимым для обычной земной в-записи, способом, исключающим эмбриональное развитие. Выстраивание нового вектора ДНК было своего рода рассеивающим, случайным способом, применяемым в отношении органов и мышц. Способ д-перезаписи отличался большей точностью и избирательностью.

– Но вы здесь далеко не каждого оснащаете такой коммуникационной гроздью? – спросил у нее Лоренс.

Они большую часть дня просидели в беседке, обсуждая способы переправки Дракона на борт космического корабля. Держались они друг с другом чрезвычайно вежливо, не выходя из рамок корректности. Слишком сложной была история их взаимоотношений.

– Нет, – ответила Дениза. – Только людей вроде меня, Рэймонда и Джасинты. Мы вовсе не собирались создавать элиту, малочисленную группу эдаких суперменов. Усовершенствования, которым подвергаются дети, более выгодны и благоприятны.

– Что-то вроде в-записи эмбрионального развития?

– Да. Секвенсоры молекулярного моделирования могут легко изменять ДНК. Мы сделали всем что-то вроде прививок от раковых заболеваний, укрепили иммунную систему, усовершенствовали внутренние органы, повысили срок человеческой жизни, увеличили уровень интеллектуального развития. Эти изменения имеют постоянный характер и передаются по наследству через гены. Арнун больше не будет зависеть от Дракона.

– А пища?.. – произнес Лоренс.

На столе перед ним стояла деревянная миска, до краев наполненная различными фруктами. Прижав пальцем край миски, он принялся раскачивать ее из стороны в сторону.

– Растения тоже подверглись генетической адаптации, – ответила Дениза, испытывая удовольствие от смущения собеседника. – Будут выведены новые плодоносные сорта. Через сотни лет этот лес превратится в гигантский фруктовый сад, способный прокормить целый город. Станут ненужными огромные фабрики, синтезирующие белок. Наступит новый виток развития экономики.

– Но синтез белка спас семьдесят пять процентов человечества от хронического голода. Выращивание плодов в качестве источника пищи – чрезвычайно неэффективно по затратам энергии.

– Все зависит от типа цивилизации, которую вы собираетесь накормить, – сказала Дениза. – Многочисленным индустриализированным нациям приходится использовать промышленные методы ведения сельского хозяйства, чтобы накормить население городов. Если им на смену придут отдельные самодостаточные деревни вроде деревень Арнуна, то требования будут совсем иными.

– Мир физически разделенных сообществ, связанных единой информационной сетью. Настоящая глобальная деревня. Знание принадлежит всем без исключения, и каждый развивается в выбранном им самим направлении. Для этого не нужно массовое производство товаров.

– Знаю. Мы изучили Дракона очень подробно, насколько это только возможно, и заархивировали все его воспоминания. Если мы поделимся полученными знаниями со всем остальным миром, можно надеяться на то, что будет создано что-то подобное секвенсору молекулярного моделирования. На его создание уйдут десятки лет, но мы и не думаем, что подобное можно сделать в одночасье. Это приведет к своего рода органической революции, порожденной духовным знанием. Она будет успешна если не для нашего поколения, то для людей нового, будущего мира. Нынешняя культура не может оставаться единственным способом развития технологического общества.

Глаза Лоренса насмешливо блеснули.

– Придется преодолевать множество различных предрассудков.

– Конечно, – спокойно согласилась Дениза и, взяв из миски грушу, протянула ее своему собеседнику.

– В последний раз, когда одна девушка сделала для меня нечто подобное, я обвинил ее во всех смертных грехах.

– Ты прирожденный романтик, я угадала?

Он взял протянутую грушу и откусил от нее. Плод был спелый и сладкий. И, кстати, очень приятный на вкус.

– Мы собираем с деревьев не только плоды, – невинно сообщила Дениза. – На некоторых из них растет и мясо.

Лоренс едва не поперхнулся.

Прежде чем уйти, он заглянул к Хэлу. Тот находился в одном из деревенских домов и мирно спал. Все медицинские модули были отремонтированы и в данный момент закачивали ему в кровь все медикаменты, необходимые для нормальной работы внутренних органов. Кожа Хэла наконец приобрела нормальный, здоровый оттенок.

– Главные повреждения внутренних органов нам уже удалось вылечить, – пояснил находившийся в доме врач. – Через пару дней мы снимем почти все модули. Правда, меня немного беспокоит его биомеханическое сердце.

– А что с ним? – встревожился Лоренс.

– Оно дает сбои. Не знаю точно, на какой срок оно рассчитано. Но после того как Дракона увезут отсюда, у нас останется совсем немного частиц, вырабатываемых секвенсором молекулярного моделирования, чтобы обновить имеющееся сердце. Лет через двадцать ему, пожалуй, понадобится новый трансплантат.

– Интересно, какие к тому времени будут выпускать сердца? – улыбнувшись, спросил Лоренс.

– Кто знает.

– А как его мозг?

– Чтобы он полностью пришел в норму, понадобится еще некоторое время. Он испытал серьезное кислородное голодание и в результате этого утратил большое число нейронов. Частицы молекулярного моделирования перестраиваются довольно быстро, но все равно потребуются недели, чтобы к нему вернулся прежний уровень интеллектуальной деятельности.

Интеллектуальная деятельность применительно к Хэлу – вещь относительная. Мысль об этом заставила Лоренса улыбнуться.

– А когда память полностью вернется к нему?

– Видимо, уже никогда. Даже системы Дракона не в состоянии вернуть ему память в прежнем объеме. До конца его жизни сохранятся огромные провалы в памяти.

Лоренс погладил Хэла по лбу.

– Мне кажется, для него будет неплохо, если придется начать жизнь с чистого листа.

– Согласен.

– Сделайте мне любезность. Выньте у него, пожалуйста, эти клапаны. Тогда он действительно начнет жизнь с чистого листа.

– Конечно, выну. Что ему передать, когда он придет в себя?

– Ну… я даже не знаю. Пожелайте ему удачи.

Лоренс был вынужден признать, что все это очень грустно. Но что еще он мог пожелать товарищу? У парня появился шанс начать жизнь заново, зачем ему сохранять какие-то нити, связывающие его с прошлым?

– Если желаешь, можешь записать свое послание, – предложил Дракон.

– Нет, это не нужно. Самое лучшее для него – полностью порвать с прошлым. Кроме того, ему не нужно никаких советов от меня. Я и так натворил много такого, о чем сейчас жалею.

– Что ж, у каждого из людей своя судьба, как вы сами говорите. Лоренс по-военному отсалютовал Дракону, которого грузовой робот в данный момент снимал с пьедестала.

К храму подошла Джасинта и села рядом с Лоренсом. Рядом с ней остановился небольшой грузовой робот. Берег озера был почти полностью скрыт многочисленными лодками, на которых приехали люди со всей округи. Многие привезли с собой разнообразное оборудование. Лоренс подумал, что остается надеяться, что спутники-шпионы «ЗБ» не заметят необычного оживления в провинции Арнун. Жители деревни уверяли, что контролируют все спутники, запускаемые с космических кораблей на низкую орбиту планеты. Если это действительно так, то, пожалуй, действительно не стоит опасаться всевидящих глаз спутников наблюдения.

– Ваш штурмовой костюм готов, – сообщила Джасинта, указывая на массивный контейнер, который принес робот.

– Спасибо. А я думал, что он уже ни на что не годен.

– У нас есть антидот, который прекрасно справляется с ядом шипастых акул. Причем он появился у нас еще задолго до того, как мы обнаружили Дракона. Мы вовремя применили его и спасли костюм. Мышечные связки функционируют вполне нормально, так как мы вовремя сделали переливание крови и вывели яд.

– Спасибо. Меня до смерти напугали эти озерные зубастики.

– Роз не бывает без шипов. Окрестные реки буквально кишат этими созданиями. Меня они тоже кусали, причем дважды или трижды.

– А разве вы не можете поселить в ваши водоемы какие-нибудь вирусы и начисто вывести этих ваших шипастых акул?

Выражение лица Джасинты слегка омрачилось.

– Неужели моя сестра на самом деле собирается довериться вам?

– Собирается.

– Я была в составе группы, которая уничтожила весь ваш взвод. Неужели теперь все это в прошлом? И я слышу предложения о помощи из уст человека, который готов истребить целые виды живых существ только из-за того, что у этих рыб острые зубы?

– Взвод выполнял мой приказ, – медленно проговорил Лоренс. – Это я привел их в ваши края. Вы могли нажимать на спусковой крючок, но привел их сюда я и подверг смертельному риску тоже я.

– Я думала, вы сейчас скажете, что они добровольно пошли за вами, зная, чем рискуют.

– Это верно. Мы не ожидали, что местное население даст нам отпор. Особенно в равнинных провинциях Таллспринга. Хотя каждый раз, высаживаясь на новой планете, мы знаем, что такое может случиться. У Денизы, возможно, немало усовершенствованных физических способностей. Но ее реальное преимущество над нами состоит в той решительности, с которой ваши люди готовы присоединиться к возглавляемому ею мнимому движению сопротивления. Если ваши соотечественники все до единого войдут в идеально функционирующую организацию или назовут деятельность «ЗБ» мошенничеством, тогда мы автоматически окажемся в проигрыше. В таком случае нам несдобровать. Неужели вы действительно думаете, что капитан космического корабля, живой человек из плоти и крови, когда-нибудь – когда-нибудь! – отдаст приказ подвергнуть местность облучению и обречь на смерть полмиллиона человек? Такого никогда не случится! Поэтому мы понимали, на что идем, понимали, что пути назад нет и помощи ждать неоткуда. Тот факт, что Дениза уничтожила так много десантников в Мему-Бэй, доказывает то, что мне давно было известно, – «ЗБ» пребывает в упадке. Может быть, во временном упадке, как знать. Штурмовые костюмы – плод превосходной высокой технологии, даже по сравнению с технологиями вашего Дракона. Но без организации, инициативы и решительности и способности смело посмотреть в лицо грядущим опасностям корпорации не выжить. Экспедиционный корпус, который находится в Мему-Бэй, ни одной из этих черт не обладает. Жителям Таллспринга надо было заявить нашему руководству, что экспедиция закончена, закончена навсегда, и корпорации нечего делать на их землях. Вместо этого они предпочли жить, как и раньше, пытаясь нащупать слабые звенья в нашей системе.

– Значит, вы согласны с Вечными, я вас правильно поняла? Жизнь – нескончаемый цикл.

Лоренс сделал глубокий вдох, стараясь не дать выхода своему гневу и отчаянию.

– Может быть. Вы же знаете, теперь мне все равно. Меня совершенно не тревожит тот факт, что вы убили моих товарищей. Мне все равно, что я убил ваших людей, устроивших засаду. Мне без разницы, можно ли по этой причине считать, что мы квиты. Мне безразлично и ваше желание создать некую благородную цивилизацию, основанную на совершенно смехотворной уверенности в том, что люди могут вечно по-доброму относиться друг к другу. Мне наплевать на то, что ваша ненормальная сестра хочет пожертвовать собой и всеми своими знакомыми ради спасения говорящего каменного обломка. Мне начхать на то, что вселенная обречена, а галактика вот-вот ухнет прямиком в черную дыру. Последние двадцать лет я только и делал, что проявлял ко всему участие. Я заботился о моем взводе. Я заботился о человечестве. Меня беспокоило то, что у нас больше нет границ. Мне была очень важна моя карьера. Я даже беспокоился за собственную жизнь. И вот до чего это довело. Я собрался помочь космическим хиппи захватить космический корабль. Ну и дела!

– Вы хотите сказать, что нам не следует доверять вам?

– Вы попали в точку, сударыня! Дениза не может доверять мне – сейчас и вообще никогда. Она мне не нравится. И никогда не будет нравиться. Но я тем не менее уважаю Денизу за ее способности. И за это ожидаю ответного уважения. Вы можете верить в мою надежность. В данном случае я никоим образом не завишу ни от кого из вас. Я захвачу корабль, и он полетит к Альдебарану. В этом вы можете быть уверены.

– Как раз в этом я и не уверена, Лоренс.

– Нисколько не удивляюсь вашим словам. Не удивляюсь вам и вашим идеалам. Вот поэтому вы и можете быть уверены во мне. Я наконец получил шанс исправить собственную жизнь и жить для того, для чего я и появился на свет. Я хочу вычеркнуть последние двадцать лет. После Альдебарана я полечу домой. Только домой. И никто и ничто не сможет помешать мне вернуться туда.

Звук приближающегося транспорта на воздушной подушке заставил их обоих обернуться и посмотреть на озеро. Лоренс не смог удержаться от снисходительного смешка при виде столь абсурдного транспортного средства. Оно было построено из самой легкой и крепкой в Арнуне древесины и установлено на простой, овальной формы платформе, на носу которой находилась кабина. Два больших пропеллера располагались над гладкими стабилизаторами в кормовой части. Гибкая завеса воздушной подушки была изготовлена из плотной, тканой ивовой паутины. Пропеллеры и импеллеры приводились в движение электромоторами, собранными из оборудования, производившегося в различных районах нагорья.

Судно легко двигалось над водой, поднимая тонкий шлейф брызг. Приблизившись к острову, оно проехало по покрытому галькой берегу и остановилось в зарослях тростника. Пропеллеры принялись вращаться в обратном направлении и вскоре остановились.

К судну тут же приблизился грузовой робот, несший Дракона.

– Мы готовы, – сообщила Дениза и бросила встревоженный взгляд на сестру и Лоренса, прекрасно понимая, что они только что вели непростой разговор.

– Отлично! – бодро отозвался Лоренс. – Эта штуковина на самом деле хорошо работает?

– Разумеется, – ответила Дениза, в ее голосе прозвучала нотка оскорбленной гордости. – Мы десятки раз проходили по этому маршруту. Удобнее всего выбираться из Арнуна именно по реке. Судно доставит нас прямиком в провинцию Рапсодия. Грузовик, выехавший из Диксона, уже ждет в назначенном месте. Он довезет Дракона до аэропорта в Мему-Бэй. Путь займет пятнадцать часов. Затем все будет зависеть от вас.

– Не беспокойтесь, мой человек высылает самолет, чтобы забрать нас. Где тут отделяемый грузовой отсек? Если у вас его нет, нам вряд ли удастся загрузить Дракона в «Сяньти».

– Отделяемый грузовой отсек находится в грузовике. Стандартный RL33, рассчитан на шестьдесят тонн груза. Мы поместим в него Дракона, как только доберемся до назначенного места.

– Отлично. Тогда в путь!

Саймон испытал искреннее удивление, когда узнал, что на Таллспринге нет сверхзвуковых самолетов. Он объявил, что экспроприирует президентский реактивный самолет, едва-едва разгонявшийся до 0,9 Маха. Это была переоборудованная крылатая машина на пятьдесят мест, предназначавшаяся для перелетов средней дальности. Полет до Мему-Бэй занимал четыре часа.

Саймон некоторое время поработал со своим персональным ИР, сделав не менее сотни запросов в базы данных Мему-Бэй. Туристическая фирма, которая организовала поездку Мишель на атоллы, не располагала никакими сведениями о служащем по имени Джозеп. Ничего не знала она и о его предполагаемом друге Рэймонде. В архивах туристической фирмы не было обнаружено каких-либо аномалий. Никаких замененных файлов, никаких зияний в ежедневных протоколах передвижений прогулочных лодок в течение месяца до и в течение месяца после пребывания Мишель на отдыхе. Даже финансовая отчетность оказалась в полном порядке.

– Арестуйте их! – приказал Саймон Эбри Жангу.

– Кого именно? – уточнил губернатор Мему-Бэй.

– Руководство туристической фирмы. Инструкторов подводного плавания. Экипаж прогулочных лодок. Доставьте их сюда для допроса. К моему приезду они должны быть арестованы.

– Слушаюсь, сэр.

Заметное нежелание Жанга выполнять его приказание заставило Саймона еще раз просмотреть сводки о сложившейся в Мему-Бэй обстановке.

– О боже! – пробормотал он, следя за строчками, ползущими по экрану компьютера.

Вспомнилось, как он предупреждал своего клона не спускать глаз с этого приморского города. За последнюю неделю ситуация в Мему-Бэй накалилась. Темпы извлечения прибылей снизились на пятьдесят процентов от запланированной величины. Две трети городских фабрик были охвачены разного рода забастовками, которые продолжаются и по сей день. Аппарат мэрии в полном составе покинул рабочие места и отказался сотрудничать с Эбри Жангом после случая с Хэлом Грабовски. Из остальных работников гражданских служб на работу выходили лишь те, кто был связан с экстренными ситуациями. Моральный дух десантников упал до критической отметки. У руководства накопилась масса обвинений в адрес примерно трети бойцов экспедиционного корпуса. По-прежнему поступали сводки о низком уровне иммунизации. Саботаж коммунальных служб сделался привычным, повседневным явлением. Несколько районов превратились в запретные для десантников зоны. Использование смирительных ошейников утратило былую эффективность. Репрессии применялись буквально на каждом шагу. Жанг опасался применять ошейники, не желая еще более обострять и без того напряженную ситуацию.

Чем больше Саймон вникал в детали неудач экспедиции, тем более интересной она ему представлялась. Самое главное заключалось в том, что корпорация «ЗБ» утратила контроль над Мему-Бэй. Движение сопротивления развернуло прекрасно срежиссированную кампанию против захватчиков, нагнетая хаос, захлестнувший все стороны жизни города.

– Почему? – спросил Саймон Брэддока, который, судя по всему, не знал, как ответить на вопрос начальника. – Каким образом это может соответствовать интересам инопланетянина? Смещение команды Жанга не нанесет особого ущерба непосредственно «ЗБ».

– Я не уверен, что они слишком хотят поражения администрации Жанга, – заметил Брэддок. – Даже для инопланетян уничтожение хотя бы одного десантника – задача нелегкая. Они могут заставить десантников покинуть улицы и вернуться обратно в казармы, может быть, даже вынудят их оставить аэропорт. Но если ударить по этим парням достаточно сильно и жестко, они непременно дадут сдачи. Так что сдерживание парней Жанга – лишь часть проблемы.

– Но если десантники уйдут с улиц, – ответил Саймон, – это развяжет руки инопланетянам, и они будут творить в Мему-Бэй все, что заблагорассудится, а мы не будем и знать об этом. Мы и так практически ничего не знаем об их намерениях.

Посадка президентского самолета прошла благополучно. В аэропорту царили спокойствие и застой. Половина зданий работала на резервных источниках энергии. Это было вызвано тем, что городские подпольщики два дня назад испортили несколько кабелей энергосистемы. Десантники были вынуждены проводить патрулирование по всему периметру.

На взлетном поле Саймона ждал грузовой вертолет. Родерик быстро забрался в кабину, и винтокрылая машина стремительно взмыла ввысь, взяв направление на Даррелл. Десантникам пришлось очистить от протестующих площадь перед магистратом, чтобы вертолет смог благополучно приземлиться. Демонстранты принялись осыпать их камнями, укрывшись за наспех сооруженными баррикадами. Эскорту Саймона пришлось взять его в плотное кольцо. Обычно он не обращал внимание на сопровождающих, однако сегодня испытал благодарность за их присутствие. Он не слишком часто физически сталкивался со столь осязаемой опасностью. Враждебность толпы, собравшейся на площади, заставила его испытать вполне отчетливое беспокойство.

У Эбри Жанга оказалась масса весомых объяснений того, почему в Мему-Бэй в настоящий момент сложилась столь драматическая обстановка. Казалось, что он готов их все до единого тут же выложить Саймону.

– Забудьте, – коротко оборвал его Саймон. – Я знаю абсолютно точно, почему возник этот хаос. Однако не думаю, что ваше точное осознание причин случившегося облегчит вашу участь, когда вы предстанете перед следственной комиссией.

Эбри Жанг еле сдержался, чтобы не разразиться проклятиями.

– Вы арестовали служащих туристической фирмы? – поинтересовался Саймон.

– Да. Возникли кое-какие проблемы. Каждый шаг за пределами казарм очень трудно давался моим десантникам.

– Я не намерен терпеть подобные безобразия, потому что они затрудняют расследование. Вы можете объявить в городе чрезвычайное положение?

– Скорее всего смогу, – ответил Эбри Жанг. – Но в некоторых районах это будет нелегко сделать.

– Объявите об этом всем местным жителям. Сообщите, что на ближайшие сутки назначается комендантский час. С шести вечера. Десантники получают свободу действий в отношении граждан, которые будут задержаны на улицах после шести. Запрещается передвижение на любых видах транспорта. Доступ к базе данных ограничивается служебными звонками и сферой развлечений. Все акты сопротивления или агрессии в отношении служащих корпорации будут подавляться самым беспощадным образом, вплоть до стрельбы на поражение. При каждом нарушении общественного порядка будут приведены в действие смирительные ошейники.

– Отлично. Но у нас, по всей видимости, возникнет проблема с привлечением трудовых ресурсов. Может статься, что мы не сможем набрать соответствующее определенным квотам число рабочих рук.

– Это не важно. Вопрос уже решен. Сейчас я хочу допросить арестованных.

Допросы были проведены согласно давно отработанной методике. Мнимая бравада с допрашиваемых слетела очень быстро, как только до них дошло, насколько важной персоной является Саймон. Мало-помалу они начали понимать серьезность своего положения.

Джозеп Райхура и Рэймонд Джанг были приняты на работу в конце прошлого туристического сезона. Обаятельные парни, они со всеми прекрасно ладили и никогда не страдали от недостатка женского внимания. Руководство фирмы никак не смогло объяснить, почему не сохранилось никаких электронных сведений о них. При содействии задержанных ИР Саймона быстро обнаружил замены в электронной архивной документации. Это не вызвало у него особого удивления. У обоих были свидетельства о рождении, сведения об успеваемости за годы обучения в школе, информация о родителях (имевших сходную историю), банковские счета, медицинские карты, данные об уплате налогов, страховые полисы, договоры, заключаемые при найме жилья. Согласно глобальной базе данных и ИР, они оказались более реальными, чем половина обитателей Мему-Бэй, принадлежащих к низшим слоям общества.

Устный допрос подтвердил, что Джозеп и Рэй ушли из туристической фирмы, когда на планету прибыли космические корабли «ЗБ». Припомнить точную дату никто не смог.

После того как парни уволились, их больше никто не видел и никто с ними не общался.

Инструкторы подводного плавания, у которых сложились с ними дружеские отношения, полагали, что Джозеп и Рэй были городскими жителями, из какого-то города, расположенного в глубине материка. Сказать точнее они не могли.

Кто-то из допрашиваемых высказал предположение, что они родом из городка близ устья реки Ниум. У обоих была какая-то подружка, ее часто видели с ними в портовых барах. Кажется, ее звали Дениза. ИР немедленно начал поиски по характерным чертам внешности незнакомки.

– Найдите мне этот дом! – приказал Саймон. – Я хочу, чтобы десантники прочесали всю местность вблизи устья реки. Лично, физически, проверить всех до единого местных жителей. Обойти все дома, все квартиры, каждую дыру в той местности. Мне нужны сведения обо всех жителях, обитавших там в течение последних пяти лет. Проверить их по базе данных.

Комендантский час продолжался уже два астрономических часа. Пятнадцать взводов начали обыски домов. Как оказалось, введение комендантского часа принесло заметные результаты. Жители Мему-Бэй поняли, что заявление Жанга – не пустые слова. Большинство горожан стали возвращаться домой к четырем часам дня. Несколько автомобилистов были остановлены на улицах после шести часов. Компьютерная система, регулирующая уличное движение, отключила все транспортные средства, и горожане могли передвигаться лишь на велосипедах. Водителям приходилось добираться до дома пешком. Несколько человек были без предупреждения обстреляны десантниками ровно в первую секунду седьмого. Это были особо агрессивные демонстранты, собравшиеся перед мэрией и казармами.

В 11.15 Саймону и Брэддоку сообщили о том, что неподалеку от устья реки Ниум обнаружено место, где могли скрываться подозреваемые. Оба немедленно вылетели туда на вертолете. Им показали бунгало, которое сдавало в аренду некое агентство, владеющее недвижимостью. После того как один из десантников позвонил в дверь, никто так и не отозвался. Соседка объяснила, что дом снимала девушка по имени Дениза. Жила она одна, два молодых человека, деливших с ней жилье, уехали несколько недель назад. Все это противоречило тем сведениям об этом доме, которые удалось выловить из информационной сети.

Пять десантников и несколько техников из «ЗБ» окружили сад возле бунгало. Еще три бойца вошли внутрь дома. Саймон и Брэддок быстро осмотрели комнаты. В кухне на столе они увидели остатки завтрака. Мюсли на тарелке, чашка кофе, два нетронутых тоста. Брэддок брезгливо понюхал кофе и с отвращением отодвинул чашку.

– Налито несколько дней назад.

– Нам потребуется заключение эксперта. – Саймон приказал одному их техников отдать на экспертизу остатки пищи и установить точно, сколько времени они простояли на кухне. – Джозепа схватили в космопорту ранним утром, – задумчиво проговорил он, наблюдая за тем, как техник собирает в пакет образец еды, успевшей обрести твердость камня.

Второй техник внимательно осматривал спальни, надеясь найти там частички эпидермиса и волос.

Не на шутку напуганная соседка сообщила, что, как ей показалась, Дениза работала в какой-то школе. Нет, она не знает в какой. Скорее всего это что-то вроде школы-интерната.

– Доставьте ко мне директоров всех местных школ! – приказал Саймон Жангу. – Прямо сейчас.

– Я обнаружил совпадение ДНК, – доложил ему один из экспертов. – Образец эпидермиса, обнаруженный в одной из спален, принадлежит Джозепу.

– Превосходно! – пробормотал Саймон.

Все совпадало самым идеальным образом. Из всех проблем, которые ему приходилось разрешать в последние годы, ничто не доставляло Саймону такого удовольствия, как этот загадочный случай. Какой-то дальний уголок его сознания чисто по-детски радовался перспективе встречи с чужой цивилизацией, несмотря на то, что такой контакт неизбежно приведет к самым драматическим последствиям, возможно, даже к войне. Саймон задумался. Но ведь звездные войны в принципе невозможны, верно? Если коммерция теряет былую эффективность, то вторжения и агрессия теряют всякий смысл. Так почему же чужая цивилизация проявляет такую враждебность?

Он знал, что ответ на вопрос лежит где-то на поверхности. Если бы только можно было расположить имеющиеся факты в нужном порядке…

Миссис Почански была девятнадцатым по счету директором школы, представшим перед Саймоном. Было полтретьего утра, и ему пришлось взбодрить себя очередной чашкой крепкого кофе. Кофеин постепенно улучшил его настроение, но в то же время вверг его в легкую депрессию.

Одно дело привыкнуть к остроумным оскорблениям, и совсем другое – постоянно ощущать нескрываемое молчаливое презрение тех, кого он допрашивал, осознавать, как искренне они ненавидят его. Это могло легко уязвить душу обычного человека.

– У вас работает некая Дениза? – спросил Саймон стоявшую перед ним пожилую женщину.

– Я не знаю женщин с таким именем.

Эти слова были произнесены хорошо поставленным голосом опытного руководителя школы, мгновенно ставившего в подчиненное положение любого собеседника. Миссис Почански была одной из немногих женщин, оказавшихся в кабинете Саймона полностью и аккуратно одетой.

Саймон представил себе, как миссис Почански заставила даже не слишком деликатных десантников ждать, пока она приведет себя в полный порядок.

– М-м-м, – удовлетворенно промычал он, затем сложил руки домиком и оперся подбородком на его вершину. На экране настольного компьютера появилось изображение Денизы, сделанное по методике словесного портрета.

– Это она?

– Если я не знаю женщины, о которой вы говорите, то как я могу опознать ее?

– Но вы знали ее!

Лицо миссис Почански сохраняло невозмутимое выражение. Она держала себя в руках, однако в ее сознании возникла тревога – Саймон прекрасно чувствовал ее.

– Вы знали, что она была связана с движением сопротивления?

– Если тот фарс, который вы затеяли, окончен, то я сейчас отправлюсь домой. Надеюсь, вы доставите меня обратно с той же расторопностью, что и привезли сюда.

– Сидеть! – неожиданно рявкнул Саймон.

Миссис Почански приблизилась к креслу, явно пытаясь выиграть время. Ее мысли обрели стальную решимость.

– Когда вы видели ее в последний раз? – настаивал Саймон.

– Вы знаете имя этой женщины и все же не уверены, как она выглядит. Это очень странно.

– Очень. Особенно если бы нам пришлось проверить ваши школьные архивы, потому что ее нет ни в одном файле. Как нет о ней ни одного файла и в глобальной базе данных!

– По этой причине вам, должно быть, будет трудно обвинить ее в чем-либо!

– Когда она ушла от вас? Пожалуйста, ответьте.

– Нет.

– Ну хорошо, можете идти. Я прикажу, чтобы вас отвезли домой.

Миссис Почански с явным подозрением посмотрела на него.

– Почему?

– Потому что вы, несомненно, упрямая старая дама, которая не желает отвечать на мои вопросы.

– Почему?

– Потому что после того, как вас высадят из машины, мои люди отправятся за кем-то, кто окажется гораздо сговорчивее вас. – Миссис Почански успела заметить начертанное на экране имя. – Возможно, это будет Джедзелла.

– Это грубая провокация. Вы не посмеете.

– Мы убили вашего сына. Вы, видимо, считаете нас настоящими варварами, которые в этом мире не собираются ни перед кем отвечать. Тут вы отчасти правы – я на Земле никому не подотчетен, никто не стоит надо мной. А я очень хочу разыскать эту девушку. Действительно очень хочу. Ваши дети расскажут мне, кто она такая и откуда взялась в ваших краях. Вы хотите, чтобы мы пропустили их через допросы? Вы вынуждаете нас прибегнуть к этому.

– Я не видела ее с последнего уик-энда, – угрюмо ответила мисс Почански.

– Благодарю вас. А теперь расскажите мне все, что вы о ней знаете.

Огромный грузовой реактивный самолет «Пан-Скайуэйз» заходил на посадку сквозь серую пелену дождя, падавшего на космопорт Даррелла. Он вырулил на бетонированную площадку перед ангаром и вскоре остановился.

Массивный робот-тягач тут же устремился к нему и при помощи манипуляторов затащил в близлежащий ангар. Двери закрылись, и самолет остался в просторном помещении. С бортов на бетонный пол стекали капликонденсата. Служащие ангара подкатили к кабине трап, по которому из самолета спустились два летных экипажа. Следом за ними появился Лоренс Ньютон в мундире сержанта «ЗБ». Он на секунду задержался на верхней ступеньке трапа, хорошо помня о том, что сейчас находится под объективами видеокамер, установленных в самых разных уголках ангара. По требованию руководства «ЗБ» все коммерческие грузы, перевозимые гражданскими авиалиниями, должны были обязательно сопровождаться служащими корпорации. Компьютерная система непременно проверит его внешность и сопоставит с базой данных и документами, подготовленными администрацией Эбри Жанга.

У подножия трапа Лоренса ждал Колин Шмидт.

– Добро пожаловать в Даррелл! – улыбнулся он.

Лоренс приветствовал своего старого товарища.

– Рад вернуться к вам!

Друзья прошли к хвосту самолета.

– Когда ты позвонил мне, я подумал, что ты шутишь, – признался Колин. – Полный грузовой отсек, Матерь Божия! Я должен своими глазами увидеть то, что ты привез.

Створки люка в нижней хвостовой части самолета распахнулись. Колин присел и заглянул в образовавшееся отверстие. В грузовом отсеке он увидел массивный цилиндр жемчужно-белого цвета, покоящийся на специальной раме.

– Я думал, ты шутишь, – повторил Шмидт. Он огляделся по сторонам и, убедившись, что поблизости нет служащих, работающих в ангаре, шепотом произнес: – Что, черт побери, здесь такое?

Лоренс отстегнул клапан нагрудного кармана и вытащил осколок камня. Он тускло блеснул в свете потолочных ламп. Колин осторожно взял его в руки и принялся рассматривать.

– Это аргентит, – пояснил Лоренс. – Серебристый минерал.

– Серебро… – произнес Колин и перевел взгляд с образца минерала на грузовой отсек, а затем снова на Лоренса. – Все-таки ты шутишь!

– Нисколько. Здесь лежит сорок тонн аргентита с высоким содержанием серебра.

– Господи, да откуда ты раздобыл его?

– Нашел в глубине материка. Я засек его в последний раз, когда был там. Никто из ребят моего взвода не приметил его, а я решил не распространяться на этот счет.

– Черт! – рассмеялся Колин и торопливо прикрыл рот рукой. – Ты старый мошенник, Лоренс! Ты говорил мне, что нужно контрабандой вывезти кое-что в рюкзаке на орбиту!

– Если бы я сказал, что минерала хватит, чтобы загрузить целый «Сяньти», ты бы ни за что не согласился. А вот теперь у тебя есть хороший стимул. Так ты сможешь вывести космоплан на орбиту?

– О господи, конечно! Сорок тонн серебра! Лоренс, я до сих пор не могу в это поверить!

– Сорок тонн серебристого минерала, необработанной руды, если быть точным. Когда мы вернемся, нужно заняться так называемым обогащением руды.

Колин кивнул, неожиданно сделавшись серьезным.

– Конечно. Я должен убедиться в том, что этот груз благополучно долетит до Кэрнса. Там мы легко сможем вывезти его с базы. Но, Лоренс, я ума не приложу, как тебе удастся переработать руду, чтобы выделить из нее чистое серебро. Что нам для этого понадобится?

– Потом скажу. Всему свое время. Мы все сделаем как надо. Давай сейчас сосредоточимся на другом – как загрузить эту красоту на борт «Корибу». Мы сможем сделать это? Найдешь пилота?

– Разумеется. Гордон Дрейер – наш человек. Ему нужны деньги, а кроме того, у него хватит ума держать язык на замке.

– Отлично. А как же нам провезти груз через таможню?

– В сопроводительном файле будет указано, что это части термоядерного реактора. Его нельзя подвергать сканированию.

– Я все улажу. В космопорт прибывают и увозятся сотни грузовых отделяемых отсеков. Особых хлопот не возникнет, я опасаюсь лишь за размер груза. У меня есть коды доступа и я смогу внести в Сеть нужные изменения. Сделаю так, что у нас будет разрешение на вывоз. ИР ни за что не поймет разницу в файлах.

– Все равно что тайком перекинуть вещи через забор, верно?

– Точно. – Колин снова посмотрел на лежащий в грузовом отсеке цилиндр. Лицо его приобрело алчное выражение. – Черт побери, Лоренс, я уже знаю, какой домик куплю себе на эти денежки. Я его уже как-то раз видел. Это на Ривьере. Белый каменный особняк, окруженный садом. Старый, построенный лет сто пятьдесят назад. Он как раз подойдет человеку моего социального положения.

Лоренс испытал легкое чувство вины, слушая мечтательные разглагольствования товарища. Однако выбор был сделан, когда он грезил фантазиями Дракона. Чувство товарищеской солидарности и преданности он уже оставил в той, прошлой жизни.

Гордон Дрейер прибыл за шесть часов до предусмотренного графиком вылета. Лоренс раньше не встречался с ним, однако такой тип мужчин был ему хорошо знаком: возраст ближе к пятидесяти, надежная стабильная работа, которая кому-то может показаться шикарной, однако, по сути дела, предполагает унылую рутинную тягомотину без особых перспектив карьерного роста. У Дрейера за плечами, по словам Колина, было два неудачных брака. Суд присудил ему выплачивать обеим женам солидные алименты. Не всегда ладил с законом. Часто загуливает, много выпивает. Играет в азартные игры, перебирает кредитный лимит.

Что касается внешнего облика Дрейера, то он был полноват – вес его достигал критической отметки лимита физических данных, допустимого для служащих «ЗБ». Дрейер аккуратно стригся и делал такую прическу, благодаря которой было не так заметно его стремительное облысение. В данный момент финансовое положение Дрейера не позволяло ему сделать операцию по пересадке волосяных луковиц. Он крепко пожал Лоренсу руку и вел себя очень сдержанно, пока ему объясняли условия предстоящей сделки. Истинный характер Дрейера выдала лишь та поспешность, с которой он согласился поучаствовать в том, что ему предложили.

Дрейер в соответствии с инструкцией изложил основные действия подготовки к полету. Они начинались с просмотра файла, отображавшего состояние бортовой аппаратуры космоплана, которое должно соответствовать определенным стандартам. В специальный журнал готовности к полету вносилось его, пилота, разрешение, позволявшее приступить к следующему этапу – загрузке.

Далее Гордон Дрейер отправился в ангар предполетной интеграции осмотреть грузовой отделяемый отсек. В то утро дежурным по материально-техническому обеспечению был лейтенант Колин Шмидт, в обязанности которого входила совместная с пилотами проверка готовности космопланов, которым предстояло осуществить полет к космическим кораблям. Они обычно проходили мимо рядов опресованных грузовых отсеков, обсуждая возникшие проблемы или специальные требования. После осмотра дежурный передавал пилотам файл подтверждения безопасности, уточняя характер каждого отдельного грузового отсека.

Дрейер включил в такой файл свое разрешение и поблагодарил Колина за проделанную работу.

Отделяемый грузовой отсек типа RL33 был загружен на борт «Сяньти», который после отбуксировали в заправочный ангар. Гордон перешел в раздевалку для пилотов, чтобы подготовиться к предстоящему полету, пока криогенные баки заполняются жидким водородом.

Тем временем Лоренс и Колин отправились во временный медицинский центр, располагавшийся в здании терминала.

– Госпиталь после взрыва забит под завязку, – объяснил Шмидт. – Там сейчас занимаются старшими офицерами из флотской разведки. Охрана никого даже близко не подпускает к нему.

Они нашли пустую комнату, где Колин принялся подсоединять медицинские модули к торсу Лоренса. Затем он обмотал его руку слоем дермальной мембраны, к которой прилепил еще несколько дополнительных модулей.

– Жаль, что у тебя слишком цветущий вид, – пожаловался Колин. – Ты ведь должен находиться в госпитале.

– Я слышал, в давние времена солдаты на войне обычно жевали порох, чтобы выглядеть смертельно больными.

– Хочешь пожевать какую-нибудь высокоэнергетичную взрывчатку?

– Нет, спасибо.

Лоренс натянул на себя комбинезон работника медицинской службы космопорта. Из-под коротких рукавов виднелись мембрана и миниатюрные медицинские модули. Это должно было убедительно подействовать на наземный экипаж, видевший его приземление. При помощи «Прайма» в архивы Мему-Бэй были внесены сведения о том, что Лоренс Ньютон подвергся нападению местных жителей во время патрулирования городских улиц. При этом был полностью выведен из строя его штурмовой костюм, в результате чего Лоренса признали негодным для дальнейшего несения службы.

Заправочный отсек имел небольшой центр управления полетами, окна которого выходили прямо на то место, где сейчас стоял огромный дельтовидный «Сяньти». Лестница на углу строения вела к закрытому переходу-мостику, соединявшемуся со шлюзом пилотской кабины космоплана.

Гордон Дрейер уже находился в центре, когда туда вошли Лоренс и Колин. Он о чем-то разговаривал с офицером службы безопасности космопорта, который передал пилоту полетные коды связи.

– Вам нужна помощь? – спросил Гордон, кивнув на руку Лоренса.

– Нет, сэр, – ответил тот. – Благодарю вас, сам справлюсь. Прямо у самого входа на мостик была установлена видеокамера наблюдения. Лоренс почувствовал, как от волнения на лбу выступили капли пота. Что ж, это добавит доверия к его гипотетическому ранению. Лицо Дрейера, шагавшего рядом с ним, напротив, оставалось бесстрастным.

Люк пилотской кабины захлопнулся, и Лоренс облегченно вздохнул. Все-таки подобные игры в шпионов – не в его стиле.

– Можно расслабиться, – произнес Дрейер. – Садитесь и отдыхайте, а все остальное доверьте мне.

Лоренс выбрал кресло, расположенное прямо за пилотским сиденьем, откуда можно было видеть дисплеи на консоли управления. Дрейер с головой ушел в последние приготовления перед стартом. Через три минуты он согласился с заверением кибернетического пилота космоплана о полной готовности к взлету. Турбореактивные двигатели ожили и приглушенно зарокотали. Издаваемые ими басовитые звуки ощущались, пожалуй, всем телом, а не одними только органами слуха. Космоплан пришел в движение и медленно выехал из топливного отсека.

Этот выход на орбиту ничем не отличался от всех предыдущих, которые совершал Лоренс. Правда, теперь у него была возможность наблюдать за дисплеями консоли управления и видеть космическое пространство непосредственно через передний иллюминатор, а не на экране видеокамеры.

– Час двадцать до рандеву, – сообщил Гордон Дрейер, когда отделились две хвостовые ракеты.

– Рад это слышать, – отозвался Лоренс и, сняв с руки один из медицинских модулей, подался вперед и прижал его к шее Дрейера.

– Какого черта!..

Не закончив проклятия, пилот потерял сознание. Его тело оставалось в кресле, удерживаемое ремнями безопасности. Руки повисли над консолью.

Лоренс при помощи пучка своих д-переписанных нейронов установил связь с компьютерной сетью космоплана. Затем в действие пришел «Прайм», который стер пилотскую программу, позволив Лоренсу установить полный контроль над «Сяньти».

– Как твои дела? – поспросил Лоренс.

– Никогда не подозревала, что свободное падение может быть таким ужасным, – отозвалась Дениза. – Думала, меня в любую секунду стошнит.

– Попытайся избежать этого. Изо всех сил постарайся.

– Еще какие советы ты мне дашь?

– Выбирайся из своего тайника и отправляйся ко мне. Мне нужно переодеться.

«Прайм» передал изображение видеокамеры, установленной в грузовом отсеке, на экран консоли управления. Лоренс увидел, как от стенки контейнера отделился кружок пластмассы, и из него медленно и как-то неуклюже выбралась человеческая фигурка в серебристо-сером скафандре.

– Все двигается совершенно не так, – пожаловалась Дениза. Лоренсу оставалось лишь надеяться на то, что Дениза не имеет связи с видеокамерами в пилотской кабине, потому что иначе она наверняка заметила бы его усмешку.

– Ничего, привыкнете. Ты только не забывай о том, что там инерция такая же, как и здесь.

К ее скафандру крепился короткий гибкий поводок, пристегнутый к массивному ящику со штурмовым костюмом Лоренса. Выбравшись из своего убежища и повиснув в пустом пространстве между стеной отсека и контейнером, Дениза принялась вытаскивать этот ящик.

Лоренс приказал «Прайму» открыть внешний люк в шлюзе грузового отсека. Денизе потребовалось несколько минут, чтобы втащить в него ящик со штурмовым костюмом. Пространство для маневра у нее было крайне ограниченное, и поэтому Лоренсу пришлось помочь. Он втащил его в кабину, затем туда вошла Дениза, которая до этого оставалась в грузовом отсеке.

Он уже успел по пояс облачиться в штурмовой костюм, когда она предстала перед ним и принялась поспешно снимать шлем скафандра.

– Не следовало мне есть перед стартом, – простонала она. – Да и пить тоже.

– Ты сможешь исполнить план? – Дениза смерила его сердитым взглядом.

– Я и выполняю план. Я смогу и дальше выполнять его.

– Это точно. Что же, давай для начала сделаем безопасный для жизни выбор.

Весь вертолетный отряд Мему-Бэй, состоявший из двенадцати винтокрылых машин, летел над нагорьем. Рассвет только-только начал заниматься. Саймон разглядывал пейзаж из кабины головного вертолета. Горные вершины были затянуты туманом, клочья которого медленно сползали вниз, в горные долины, а затем на поросшие лесами равнины. В здешней природе было что-то первобытное, брутальное. Белая мантия тумана придавала горам и лесам слегка зловещий вид.

– Сейчас спутник опять появился над этой местностью, – сообщил клон SK2. – Видимость сегодня скверная. Чертов туман окутал весь Арнун.

Саймон приказал своему ИР вывести на зеркальное стекло кабины изображение со спутника. На дисплее один за другим появились несколько поросших лесами горных склонов, перемежавшихся мирными туманными озерами. Включились датчики инфракрасного изображения. Под белесой пеленой тумана промелькнуло несколько десятков размытых розовых пятен. В этих местах, должно быть, располагались арнунские деревни.

Ночью над нагорьем шел дождь. Зорким «глазам» спутника не удалось заглянуть под плотные темные облака. Саймон велел показать архивные видеозаписи этой местности и принялся изучать их. Взгляду предстало обычное поселение, затерявшееся на просторах дикой природы вдали от больших городов. Здесь не было ни малейших следов каких-либо высокоразвитых промышленных предприятий, за исключением оснащенных несложным кибернетическим оборудованием мастерских по изготовлению трикотажных изделий.

Его ИР внедрился в глобальную базу данных и начал поиск информации о провинции Арнун. Их оказалось много, но практически все они не содержали ничего интересного или необычного. Когда Саймон попытался связаться с немногочисленными информационными узлами деревни, то не обнаружил ничего, кроме стандартных домашних компьютеров, причем некоторые из них были безнадежно устаревшими.

В деревне все казалось совершенно нормальным.

Тем не менее три дня назад компьютерная сеть Диксона непонятным образом выскользнула из глобальной базы данных. Причин этого телекоммуникационная компания Мему-Бэй объяснить никак не смогла. Группы связистов-ремонтников на нагорье пока еще не отправляли, потому что обстановка в городе не позволяла размениваться на подобные несущественные мелочи.

Кроме того, недавно бесследно исчез один патруль десантников. Он покинул Мему-Бэй три дня назад. Саймон сначала обрадовался, когда его ИР нашел соответствующую ссылку, думая, что он сам мог отправить десантников в Арнун. Однако транспондеры исчезнувших десантников не отвечали на сигналы телекоммуникационного спутника. ИР обнаружил, что патрулирование, согласно графику, должно было проходить в течение двух дней. Однако никто не обратил внимания на то, что патруль в положенное время не вернулся в казармы. Последующие поиски установили серьезную неоднородность в компьютерной сети штаб-квартиры «ЗБ». Заявка на патрулирование поступила именно оттуда. Однако все прочие соответствующие архивные данные отсутствовали. Это означало одно – несанкционированное проникновение в Сеть.

Когда Саймон позвонил капитану Брайанту и поинтересовался у него судьбой таинственно исчезнувшего взвода, тот крайне удивился и не смог дать вразумительного ответа. Взвод 435 NK9 был выведен из его подчинения.

– Как же вы могли потерять целый взвод? – раздраженно поинтересовался Саймон у Брэддока.

Внизу показалась гряда гор. Здесь туман уже не был таким плотным, поскольку солнце поднялось достаточно высоко.

– Скоро подлетим к Диксону, – громко сообщил пилот, стараясь перекрыть гулкий рокот двигателей.

Саймон отключил дисплей.

Вертолеты начали заходить на посадку, предварительно проверяя местность вокруг городка датчиками видеонаблюдения.

– Боже, что здесь произошло? – изумленно произнес клон SK2.

Туман уже почти полностью рассеялся, открыв взору обугленные развалины домов. Примерно четверть городских домов была разрушена. Они, несомненно, стали жертвами мощных взрывов. Повсюду валялись обломки строительных материалов.

– Тут прошел нешуточный бой, – сообщил Саймон своему клону. – По домам велся прицельный огонь. Ума не приложу, почему это произошло.

– Сэр! – позвал Саймона пилот, указывая на что-то.

– Снижаемся! – приказал Саймон.

Прямо посреди главной городской улицы лежал обугленный остов джипа. Еще один джип въехал в угол чудом сохранившегося здания на центральной площади.

– Теперь мы по крайней мере знаем, что случилось со взводом, – произнес Саймон. Вертолет продолжал кружить над печальными свидетельствами недавней трагедии. Ни одного штурмового костюма пока нигде не обнаружили. – Достаточно. Мне все ясно, – сказал Саймон пилоту. – Отправляемся в Арнун.

Боль сделалась хронической и теперь безжалостно терзала каждую часть его тела. Саймон отказался от приема болеутоляющих средств, не желая затуманивать сознание. Он был уверен, что SF9 просто не сможет правильно оценить масштаб последствий контакта с инопланетной цивилизацией, и считает его чем-то вроде увлекательной интеллектуальной загадки. Это вполне типично для созданий такого типа с уравновешенной психикой.

Саймону удалось напрямую, без всяких посредников уловить ауру Джозепа, лично ощутить его волю и решимость. Избежать опасных последствий этого невероятного контакта с инопланетной цивилизацией удастся только в том случае, если они смогут противопоставить чужакам равную энергию и настойчивость. Он не позволит обстоятельствам лишить человечество уникального шанса. Потенциальные возможности нанотехнологий просто безграничны. В руках «Зантиу-Браун» их можно было бы использовать в целях улучшения человеческой расы. Несмотря на то, что Джозеп был врагом, Саймон завидовал тому, какими способностями обладало это существо в человеческом облике. Его усовершенствованное тело могло послужить эталоном, о котором может только мечтать человечество. С ним пока не могут соперничать даже самые последние открытия современных биотехнологов.

В истории лишь несколько моментов имеют судьбоносный, поворотный характер. Сейчас настало именно такое время. Саймон должен содействовать ему, принять активное участие в важнейших свершениях, исключив все неудачные варианты, особенно те, которые могут быть вызваны человеческой слабостью. Нужно сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы завладеть этой нанотехнологией. К счастью, неподвижность не мешает ему связаться с глобальной базой данных. А боль, постоянная, невыносимая, сумасшедшая боль станет наилучшим стимулом для достижения поставленной цели.

Клон SF9 принялся файл за файлом просматривать информацию, относящуюся к провинции Арнун, информацию, которую его ИР ранее отмел в сторону как несущественную. Особенно острой боль была ниже колен, делавшая страдания еще более мучительными. Наконец он добрался до ключевых элементов поиска.

– Мы допустили ошибку с этим патрулем, – произнес Саймон.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил клон.

– Мы не знаем, что с ним случилось.

– Мы видели останки джипов, – проворчал клон. – Инопланетяне или их союзники уничтожили машины, потому что десантники ехали в направлении Арнуна.

– А затем воспользовались «Праймом», чтобы стереть из базы данных все, что имело отношение к взводу.

– Верно.

– Но ведь была продумана система прикрытия. Причем еще до того, как взвод выехал из Мему-Бэй. Кто-то сделал так, чтобы взвод 435NK9 мог отправиться на плато, никому не сообщив о цели своего путешествия. Если бы инопланетяне хотели, чтобы никто из наших людей не смог проникнуть на территорию Арнуна, они могли воспользоваться «Праймом», чтобы изменить приказы. Мы бы никогда не узнали об этом.

– Что ты предлагаешь?

– Тут имеется еще один фактор.

На экране появился новый файл, подсвеченный программой перекрестной ссылки, связанной со взводом 435NK9.

– Похоже, сержант этого взвода уже бывал в Арнуне раньше. В последний раз он был в тамошних местах на патрульном задании. Может, скажешь, что это случайное совпадение?

– Невероятно, – признал клон. – Можешь найти о нем какие-нибудь сведения?

Саймон приказал своему ИР начать поиск всех имеющихся сведений о сержанте Лоренсе Ньютоне.

Вертолеты типа TVL88 с рокотом пронеслись над макушками деревьев, окружавших деревню. Экипажи были готовы в любую секунду открыть огонь по наземным целям. Струи от выхлопа раскаленных газов мгновенно разорвали остатки тумана и в считанные мгновения расчистили поле обзора. Последние клочья тумана пролетели мимо обшарпанных стен сборных деревянных домов, сделав их отличными мишенями для датчиков прицела. На балконе одного из таких домов стояла молодая женщина в белом свитере и темных джинсах. Под воздушным вихрем, поднятым вертолетами, ей пришлось крепче ухватиться за перила балкона.

Она была единственным человеческим существом, которое засекли датчики. В деревянных домах было все еще тепло, все электроприборы продолжали работать. Однако ни одного человека в них не было.

Пять вертолетов, включая и тот, на котором находился Саймон, сели в покрытую росой траву. Остальные рассредоточились и принялись барражировать над окружающим деревню лесом. Десантники быстро высадились и, взяв оружие на изготовку, по лужайке двинулись к дому. У каждого из них помимо карабина имелся переносной ракетный комплекс.

Саймон выбрался из вертолета на землю, запахивая полы развевавшейся в воздушном вихре куртки. Сопровождаемый тремя десантниками, он зашагал к стоявшей на балконе женщине.

Она спустилась по лестнице. Яркая аура придавала ей сходство с библейским ангелом.

– Вы, насколько я понимаю, Саймон Родерик. Меня зовут Джасинта. Добро пожаловать в деревню Арнун.

– Я думал, здесь окажется больше жителей.

– Все они прячутся где-то в лесу. Они убежали, как только узнали о вашем прибытии.

– Почему?

– Они вас боятся.

– Интересно. А вы меня немного пугаете. Знаете, у вас очень яркая аура.

Джасинта слегка нахмурилась.

– Понимаю. Вы, должно быть, обладаете повышенной чувствительностью к магнитному излучению. Благодаря ему вы смогли поймать Джозепа?

– Скажем так, благодаря этой чувствительности я понял, что с ним следует быть чрезвычайно осторожным. Особой помощи этот орган чувств мне не оказывает. Когда ваш друг покончил жизнь самоубийством, погибло много человек.

– Ваши ошейники убивают еще больше людей, причем без особой на то причины.

– Я не собираюсь оправдывать наши действия и не стану обсуждать с вами, чья мораль выше. Мне просто очень хотелось встретиться с инопланетянами.

– Извините, – ответила Джасинта, – но это невозможно.

– Вы знаете, что я добьюсь своего. Если вы уничтожите все эти двенадцать вертолетов и всех десантников – а я сомневаюсь, что вам это удастся, – мы просто пришлем сюда новых. И мы не оставим наших попыток до тех пор, пока не добьемся своего.

В следующее мгновение Саймон пришел в смущение, причем смутила его не сочувственно жалостливая улыбка Джасинты, а ее мысли. Она искренне жалела его. Это было сочувствие взрослого к шаловливому, неразумному ребенку.

Он не смог ответно не изумиться этой женщиной. В этом чувстве не было ничего сексуального, скорее восхищение ее прекрасно сбалансированными личными качествами. Клон прав, жаль, что никто из обычных людей не обладает таким глубоким интеллектом.

– Вы можете прислать сюда тысячи космических кораблей с десантниками и самым современным оружием, – сказала Джасинта. – И все равно ничего не добьетесь.

До Саймона наконец стал доходить истинный смысл ее слов.

– Значит, это не здесь. – В его сознании с молниеносной быстротой стали сплавляться воедино разрозненные фрагменты информации. – В Мему-Бэй сейчас царит хаос и анархия, и вы можете пронести туда все что угодно, а мы даже не будем знать. Космоплан! Вы ведь не собирались взрывать его!..

– Ньютон уже был здесь, – сообщил клон. – Здесь, в космопорту. Сегодня утром.

Джасинта склонила голову набок, вслушиваясь в немой разговор.

– Черт! – воскликнул Саймон, увидев на дисплее новые файлы. – Остановите его! – приказал он клону. – Отмените полет! Снимите Ньютона с борта космоплана!

– Слишком поздно, – проговорила Джасинта.

Глава 18

– Сообщаю о неполадках в гидравлике второго уровня, – доложил Лоренс. «Прайм» превратил его голос, передав его по каналу радиосвязи с бортом «Корибу», в голос Гордона Дрейера со всеми его характерными модуляциями. – Двери грузового отсека не закрываются.

– О господи, Дрейер, почему ваши люди никогда не соблюдали простые рабочие процедуры? – пожаловался диспетчер с «Корину». – Вы должны были предусмотреть все возможные неполадки. Иначе зачем тогда космоплану пилоты? Снимите старое задание и заново включите систему!

– Копируем! Возобновляю попытку!

На экранах консоли управления появились янтарного оттенка графики – это «Прайм» приступил к воспроизведению киберимитации повторного включения гидравлической системы. Лоренс позволил компьютерной программе дважды проделать эту процедуру. Нужно для того, чтобы его телеметрию получили на борту «Корибу» и поверили, что он – то есть Дрейер – изо всех сил пытается решить возникшую проблему. На обзорном экране Лоренс увидел проплывавший на расстоянии трехсот пятидесяти метров от него огромный космический корабль, к которому приближались еще три космоплана с открытыми люками грузовых отсеков. Отделяемые контейнеры с грузом, которые «Сяньти» должны были в ближайшие секунды вывести на орбиту, приподнялись над своими опорными рамами, изготавливаясь к перемещению в чрево космического корабля. Вся эта картина чем-то напоминала ритуал жертвоприношения, когда жертвы покоятся в исполинских железных руках какого-нибудь могущественного божества. Вокруг космопланов сновали похожие на черных металлических жуков инженерные шаттлы, изрыгавшие облачка отработанных газов. Их задача состояла в том, чтобы извлечь грузовые контейнеры из космопланов.

– Аппаратура не срабатывает! – доложил Лоренс.

– Черт побери! Ладно, Дрейер, – отозвался диспетчер с борта «Корибу». – Можете стыковаться. Загружайтесь через наш ремонтный отсек. Даем маршрут подхода. Мои поздравления – из-за вас кувырком летит сегодняшний график!

– Всегда рад услужить!

«Прайм» подтвердил получение нового летного маршрута. Спустя какое-то время они ощутили мягкий толчок, значительно приблизивший «Сяньти» к космическому кораблю. Лоренс разглядел ленты выхлопа сернистых газов и в следующее мгновение «Сяньти» начал медленное круговое движение. Космический корабль стал постепенно уходить из поля обзора. Затем на обзорном экране появился цилиндрический грузовой отсек «Корибу». Стало видно, как открываются двери его ремонтного отсека. Внутреннее пространство отсека осветилось линией огоньков по всему периметру огромного дверного проема.

Приводимый в движение «Праймом», «Сяньти» плавно подплыл к «Корибу» и завис над его ремонтным отсеком. Створки шасси сложились. Сопла теперь выстреливали все более короткие струи отработанных газов, гася скорость.

Из пола ремонтного отсека выскользнули механические «челюсти», устремившись навстречу грузовым штырям шасси космоплана. Засовы защелкнулись, крепко удерживая «Сяньти».

– Прибыли, – пробормотал Лоренс. «Челюсти» разомкнулись, опуская космоплан вниз.

Дениза бросила взгляд на изображения, передаваемые видеокамерами космоплана.

– Где шланги?

– Подожди минуту, – ответил Лоренс.

Корпус «Сяньти» завибрировал, опустившись на опорную раму. Вспомогательные «челюсти», извивающиеся на концах шлангов и кабелей, устремились в свои углубления. Подача энергии, охладительных веществ, а также электронная связь и гидравлика теперь будут функционировать в полном соответствии с программой – об этом сообщил «Прайм».

«Прайм» быстро загрузился в сеть ремонтного отсека, полностью стер его Искусственный Разум и установил контроль над местной системой. Внедрение в программу на таком внушительном уровне было немедленно обнаружено главным ИР «Корибу», который моментально прикрыл пораженную хакерской атакой сеть брандмауэром. Он также отрезал подачу энергии в окружающую ремонтный отсек часть космического корабля и закрыл первый комплект запасных гермостворок по всему главному осевому коридору. Резервный блок питания отсека включился автоматически, практически мгновенно возобновив работу компьютерной сети и большей части вспомогательных систем. «Прайм» ничего не смог сделать для восстановления системы внешнего питания, однако кислорода осталось вполне достаточно для нужд экипажа, оказавшегося в отсеке за запертыми гермостворками. Из стенки шлюза ремонтного отсека в сторону люка пилотской кабины «Сяньти» выдвинулся трубчатый переход. Лоренс сжал в руке электронно-лучевой пистолет. Карабин его штурмового костюма тоже был готов к бою.

– Стой за моей спиной! – приказал он Денизе.

– Слушаюсь, командир!

Ее ироничный тон слегка задел его.

– Твой защитный костюм неплох, но он не такой прочный, как мой. Кроме того, я знаю, что у них на борту имеется оружие.

– Хорошо, – недовольно проворчала Дениза.

Люк пилотской кабины открылся, и они увидели двадцатиметровый переход в воздушный шлюз. Внутри было темно. Лишь в дальнем конце поблескивали оранжевые огоньки. «Прайм» вывел Лоренсу изображение тактической сетки, а также изображения со всех видеокамер в разных углах космического корабля, в компьютерные сети которых ему удалось проникнуть. Члены экипажа, находившиеся в грузовом отсеке, были явно сбиты с толку происходящим. Они поняли, что внешние системы отключены, о чем сообщали янтарного оттенка огоньки, вспыхивавшие во всех отсеках. Все аварийные выходы и люки спасательных модулей открылись. Освещение перешло в режим аварийного ограничения.

В коридорах стало почти темно, усилив и без того неприятное ощущение, близкое к клаустрофобии. Индивидуальная связь экипажа с остальной частью космического корабля прервалась – ее заблокировал «Прайм». Однако Искусственный Разум корабля, похоже, сообщал людям, что все в порядке и произошедшее – лишь небольшой локальный сбой бортовой аппаратуры. Лоренс оттолкнулся и поплыл, паря в невесомости, через шлюз. Движение он время от времени корректировал, отталкиваясь свободной рукой от стен. Дениза послушно следовала за ним, время от времени чертыхаясь.

Пришлось воспользоваться ручным размыкающим механизмом люка, чтобы проникнуть в помещение на другом конце путепровода. За спиной Лоренса возникли, вернее, проплыли два человека из числа членов экипажа. Они заметили выплывающего из тоннеля десантника и метнулись в стороны, подобно рыбешкам, которых что-то вспугнуло. Лоренс обстрелял их дротиками. Оба пролетели какое-то расстояние, а затем ударились о стену отсека. После этого их тела безвольно распростерлись в пространстве, паря над полом, раскинув в стороны руки и ноги.

Лоренс пролетел мимо них и нырнул в длинный коридор. Коридор был не круглым в разрезе, а скорее напоминал букву D. Вдоль изогнутой, дуговидной его части тянулась лестница. Лоренс, хватаясь за ее скобы-ступеньки, стал продвигаться вперед. Дениза следовала за ним, держась примерно в паре метров позади. В конце этого коридора начинался новый, осевой коридор – широкий цилиндр с тянущимися вдоль его внутренней поверхности кабелями и трубопроводами. Он проходил по всей длине космического корабля. Аварийные гермостворки располагались на расстоянии сорока метров одна от другой. Эти массивные круги из армированных композитных материалов обычно были открыты. Когда шлем Лоренса высунулся через такой проем в осевой коридор, мимо него проплыли еще пятеро членов экипажа. Он приподнял запястье и почувствовал слабую вибрацию мышц костюма, когда из карабина вылетел целый веер парализующих дротиков.

Дениза пробралась к аварийной двери и прижала к ней свернутый в кольцо разрядник. Лоренс в это время отталкивал в стороны бесчувственные тела противников.

– Осторожно! Расчищаю проход! – сообщила Дениза и набрала код на разряднике.

Мощный электрический заряд аккуратно разрезал дверь напополам. От краев разреза повалил густой черный дым. Створки зашипели, плавясь, и вскоре вспыхнули огнем. Взревели сирены пожарной сигнализации.

Лоренс ухватился за дверную ручку и ударил ногой по выжженному кругу. Тот вылетел и повис над полом, как подброшенная вверх монетка, оставляя за собой тошнотворный дымный след. С той стороны двери подлетели еще несколько членов экипажа.

Перед взглядом Лоренса предстала та часть «Корибу», которая простиралась в направлении отсека компрессионного привода. В следующее мгновение начали автоматически захлопываться аварийные гермостворки. Экипаж поспешил в направлении радиальных коридоров. Лоренс успел при помощи дротиков вывести из строя по меньшей мере трех человек. Вспомогательные герметические двери тоже начали закрываться, блокируя доступ к радиальным коридорам, к которым спешно направились Лоренс и Дениза. В десяти метрах от одной из дверей находился узел компьютерной сети. Дениза полоснула по его корпусу энергетическим резаком и осторожно поставила на информационную шину извлеченный из Дракона цилиндрик линии связи. Волоски микроволокна проскользнули в электронное устройство, вплавляясь в оптико-волоконные провода. «Прайм» загрузился в сеть еще одного отсека.

Капитана Кройена пробудил от сна рев аварийной сирены. Он быстро принял сидячее положение, удерживаемый ремнями безопасности, не позволявшими свалиться с койки во время сна. В каюте зажегся свет, и Кройен принялся недоуменно оглядываться по сторонам. На космических кораблях для разных типов аварийной ситуации существовали разные звуки сирены. Проведя в полетах не одно десятилетие, Маркиз – таково было его прозвище еще с летного училища – мог безошибочно отличить один от другого. Однако на сей раз ему пришлось дожидаться поступления информации по компьютерной сети.

– Попытка захвата корабля? – потрясенно проговорил он, не в силах поверить в появившиеся перед глазами пиктограммы.

Сирена неожиданно смолкла.

– Именно так, сэр, – подтвердил корабельный ИР.

– Боже праведный, это, должно быть, учебная тревога! Наверняка этот ублюдок Родерик задумал что-то вроде учебной тревоги для проверки бдительности экипажа после беспорядков в космопорту Даррелла. Не могли же действительно какие-то негодяи осмелиться захватить корабль.

– Нет, сэр, – настаивал Искусственный Разум. – Меня стирали из сети одной из частей грузового отсека. На месте вторжения были немедленно установлены брандмауэры во избежание взлома всей компьютерной программы.

Кройен оторвал липучку ремня на запястье и окончательно высвободился. Затем прошел через главную кабину к мостику, стараясь двигаться максимально быстро в условиях корабельной гравитации. Колин Джеффрис, старший помощник командира, находился в командирском кресле. По его лицу было заметно, что он сильно встревожен. На мостике пилоты сидели только за тремя консолями управления.

– Что, черт побери, происходит? Доложите обстановку! – потребовал объяснений капитан Кройен.

– С борта одного из космопланов передали о неполадках с гидравликой, – начал Колин Джеффрис. – Мы состыковались с ним через ремонтный отсек. После этого сразу же произошла атака на нашу компьютерную сеть.

– Какие ответные действия мы предприняли?

Маркиз сел в одно из пустых кресел. Корабельный ИР включил экраны, на которых начали транслироваться изображения с видеокамер, и замелькали какие-то схемы.

– Стандартные – отключение питания к пораженному участку сети, – ответил ИР. – Все это было сделано.

– Можешь показать мне изображение космоплана в режиме реального времени?

– Нет.

– Отведите инженерный шаттл в ремонтный отсек, – приказал Кройен Колину Джеффрису. – Я хочу видеть, что там сейчас происходит.

– Слушаюсь, сэр.

– На линии служба безопасности космопорта Даррелла, – сообщил ИР. – Они предупреждают нас о космоплане. Считают, что он захвачен членами движения сопротивления Таллспринга.

Кройен не стал поддаваться панике и решил не принимать никаких необдуманных действий. ИР вывел на один из экранов предупреждение о физической угрозе. Если «Корибу» действительно угрожают взрывом бомбы, то капитан должен приказать всем членам экипажа покинуть корабль. Служба безопасности установила, что какая-то группа участников движения сопротивления, обладающая бомбой, намеревается взорвать космический корабль.

Однако они этого еще не сделали. Но если они действительно решили уничтожить «Корибу», то зачем тогда внедряться в его компьютерную сеть?

– Смогут наши инженерные шаттлы выдернуть «Сяньти» оттуда? – спросил Кройен.

– Вряд ли, – скептическим тоном ответил Колин Джеффрис. – У них очень слабая тяга, а зажимные защелки не рассчитаны на массу загруженного космоплана. Придется поднырнуть под него снизу, чтобы выкурить их.

– Действуйте.

– Слушаюсь, сэр.

– У нас есть связь с экипажем того отсека, на который совершено нападение? – спросил Кройен свой ИР.

– Нет, сэр, – ответил тот. – Все каналы внутренней связи заблокированы.

– Я хочу, чтобы кто-то лично выглянул в смотровой иллюминатор аварийного шлюза. Пусть у него будет прямая связь с мостиком.

– Слушаюсь, сэр.

– Перелет начинается! – доложил Колин Джеффрис.

ИР вывел на экран консоли управления изображение, передаваемое видеокамерами инженерного шаттла. Капитан Кройен увидел жемчужно-белый дельтовидный корпус космоплана. С тревогой рассматривая его, Кройен вспомнил о регламенте стыковки.

– Мы привели в действие переходной тоннель воздушного шлюза? – спросил он.

– Нет, сэр, – ответил ИР. – Он был подсоединен сразу после того, как подверглась атаке моя программа.

Маркиз Кройен мрачно посмотрел на Джеффриса.

– Значит, они уже внутри. О боже! Службе безопасности Даррелла известно об этом?

Из динамика консоли управления вырвался чей-то возбужденный голос:

– Сэр, кто-то проскользнул в осевой коридор!

– Кто говорит? – быстро спросил Кройен.

– Ирвин Уотсон, сэр, бортинженер.

– Отлично, Уотсон, так кого вы видите?

– Сэр, это десантник.

Десантник? Кройен вопрошающе посмотрел на Джеффриса. Тот недоуменно пожал плечами.

– Что он делает? – спросил Кройен.

На экране консоли он увидел Уотсона и еще нескольких человек, столпившихся перед аварийной дверью осевого коридора.

– Сэр, он убивает людей! Он стреляет в них! – Уотсон был близок к истерике.

– Какое оружие он использует?

– Не знаю! У него что-то вроде пистолета, но я не видел, как он из него стрелял! Послушайте, да тут с ним еще один человек! Мне кажется, они в одинаковых скафандрах. Второй приложил что-то к двери.

– Возвращайтесь на свои места! – приказал Кройен.

– Я не вижу, что это!

Видеокамера показала изображение Уотсона, прильнувшего к дверному глазку.

– Отойти от двери! Это приказ!

Уотсон неохотно отошел от двери, хватаясь за скобы, расположенные по всей длине коридора. Неожиданно аварийная дверь озарилась вспышкой ослепительно яркого света, которая тут же скрылась за пеленой черного жирного дыма; узкие длинные полосы вспенились и побежали по стенам коридора подобно стремительной волне маслянистой пленки. Из стены дыма неожиданно вылетел горящий диск композитного материала, от которого Уотсону чудом удалось увернуться.

– Заблокируйте этот отсек! – быстро приказал Кройен. – Я хочу, чтобы его изолировали в физическом смысле.

– Выполняю, – ответил ИР. – Закрываю аварийные двери по всему коридору.

– Капитан!

На одном из экранов консоли управления появилось лицо Саймона Родерика. Одно лишь лицо на каком-то нейтральном сером фоне.

– Чем вызван ваш интерес к нам? – требовательно поинтересовался Кройен.

В эту минуту ему было вовсе не до соблюдения субординации. С его кораблем случилась беда.

– У нас есть сведения, что на борту вашего космоплана находится инопланетянин, – сообщил Саймон Родерик.

– Что?!

Инопланетянин, – невозмутимо произнес Родерик. – У него есть союзники из числа людей, которые, очевидно, пытаются вместе с ним захватить «Корибу».

– Только через мой труп! – решительно произнес Кройен и впился глазами в экран с изображением осевого коридора.

Десантник и его спутник, одетый в скафандр, вылезали через дыру в аварийной двери. Затем они остановились перед какой-то приборной панелью, установленной на стене. Человек в скафандре поднес к панели энергетический резак.

– Будем надеяться, что дело до этого не дойдет, – промолвил Родерик.

– Злоумышленники вскрыли узел компьютерной сети, – сообщил ИР. – Компьютерная программа неизвестного происхождения загружается прямо в локальные нейротронные процессоры. Она форматирует их.

– Остановите ее! – приказал Кройен.

– Не могу справиться с этим заданием. Повреждены операционные схемы управления сетевой информации. Установлены брандмауэры. Отключено внешнее питание.

– О господи! – Кройен принялся изучать главные схемы космического корабля. Утрачена связь с одной третью задней части «Корибу». Установлены брандмауэры и закрыты все аварийные двери. – Чем может угрожать нам этот инопланетянин?

– Я не вполне уверен, – ответил Родерик. – Он обладает более совершенными технологиями, чем мы. Вам скорее всего не удастся остановить его.

– Всем приготовить оружие! – приказал Кройен. – Я хочу, чтобы экипаж взял в руки оружие и получил разрешение открыть огонь.

– У нас десять карабинов и несколько пистолетов, стреляющих дротиками, – доложил Колин Джеффрис. – Для десантника они – чтослону дробина.

– Зато для его спутника они представляют серьезную опасность.

– Я сейчас проверяю, есть ли утечки из грузовых отсеков, – доложил ИР.

– Какие утечки? – сердито спросил Кройен.

На экранах появились изображения, передаваемые внешними видеокамерами. Шлейф светящегося серебристого пара фонтанами вырывался из кормовых отсеков космического корабля.

– Спектрографический анализ свидетельствует о том, что это наша атмосфера. Мы теряем герметичность, – сообщил ИР.

Врач не сразу дал свое согласие. Саймон в общем-то даже не запугивал его, однако довел ситуацию до того, что инстинкт самосохранения подсказал врачу, что перечить настойчивому пациенту не стоит.

– Я действительно не советую вам покидать палату, – сказал он, но чуть позже сам помог двум санитарам выкатить каталку, на которой лежал Саймон, вместе с тремя коробками медицинского оборудования, из здания терминала. – Ваше состояние еще недостаточно стабильно для перелета на борту космоплана. Прошу вас учесть это.

– Нет, – проворчал Саймон.

До слуха доносились крики десантников из числа его эскорта, приказывавших встречным уступить дорогу, и протестующие возгласы людей. Все это были привычные звуки, на которые Саймон обычно не обращал внимания.

На его уцелевшем глазу находилась оптроническая мембрана, на которую передавались изображения с видеокамер, установленных на «Корибу» и окружавших его космопланах.

Из цилиндрического грузового корпуса все еще вырывались струи газа. Таких прорех в гидравлике запорных устройств было, наверное, не менее двадцати. Канал связи Саймона с кораблем был заполнен несмолкаемыми, неразборчивыми криками членов экипажа. Люди на борту «Корибу» торопливо пытались облачиться в скафандры и получить оружие у старшего помощника командира. Все это происходило крайне бестолково и суетливо и вызвало у Саймона искреннюю жалость.

Корабельный ИР оказался совершенно неэффективным для противодействия «Прайму» инопланетянина. Если Ньютон и его сообщник (предположительно один из жителей Арнуна, подвергшийся программе инопланетного усовершенствования) продвигаются по осевому коридору и сами загрузили «Прайм» в компьютерные сети всех отсеков, то скоро они возьмут под контроль весь корабль. Персональный ИР Саймона подсказывал, что это, пожалуй, самый вероятный исход сложившейся ситуации. Самый простой и эффективный способ захвата космического корабля с очень высокой вероятностью успеха.

Затем Саймон увидел, как из грузового отсека вылетел какой-то серебристый шар.

– Что это? – спросил он.

– Спасательная шлюпка, – ответил Кройен. – Там осталось очень мало воздуха. Часть экипажа вынуждена покинуть подвергшиеся нападению отсеки.

Каталка, на которой лежал Саймон, наткнулась на какой-то невысокий порожек. Толчок вызвал острую боль, и, не сдержавшись, Саймон застонал.

– Простите, – смутился врач, впрочем, не слишком искренне.

– Могут инженерные шаттлы загерметизировать утечки? – поинтересовался Саймон.

– Что-то смогут. Времени у них маловато – все не успеют. Несколько фонтанчиков газа заметно утратили прежнюю силу.

Каталка въехала в кабину лифта. Чувство магнитного излучения подсказало Саймону, что, когда дверки закрылись, вокруг него сгрудились не менее десятка человек.

– Черт побери! – воскликнул Кройен. – Они взорвали еще одну аварийную дверь. Значит, они смогут подняться над первым кольцом жизнеобеспечения.

– Где ваши люди? – требовательно спросил Саймон.

– Я отдал приказ собрать всю команду. Нас никто не учил, как воевать с нашими же десантниками.

– Учитесь быстрее! – процедил Саймон.

На экране возникли две спасательные шлюпки, отделившиеся от грузового отсека «Корибу».

– Продолжается загрузка чужой программы, – сообщил Кройен. – Мы теряем еще один отсек.

– Они действительно могут захватить кольцо жизнеобеспечения?

– Непосредственно сами – нет. Искусственный Разум внутри колеса защищен мощным брандмауэром. Однако контроль над осевым коридором означает для них также и контроль за энергоснабжением кольца.

Лифт остановился, и дверцы кабины открылись. Каталку выкатили на середину центра управления отсеком заправки.

– Ты понимаешь, что сейчас делаешь? – спросил клон. Санитары покатили Саймона прямо к ожидающему старта «Сяньти».

– Я отправлюсь на борт «Норвелля», – сообщил Саймон своему клону. – С этого момента ответственность за ход операции беру на себя.

– Не смеши меня. Ты не способен командовать.

– Я здесь, а ты в другом месте. Ты еще не скоро сможешь выйти на орбиту. Промедление смерти подобно.

– Тебе тоже уже слишком поздно куда-либо отправляться. Сейчас вся ответственность лежит на капитане Кройене.

– Именно поэтому я и должен как можно скорее выйти на орбиту. «Корибу» – место катастрофы. Капитан уже почти сдал корабль инопланетянину. – Когда каталка в очередной раз дернулась, въезжая в воздушный шлюз, Саймон снова вскрикнул от боли. – Ему не уйти от нас, – болезненно прошипел он. – Я этого не допущу. Мы обязательно должны заполучить их технологию. Даже если они постараются скрыться от нас со сверхсветовой скоростью, я все равно брошусь им вдогонку. Мы непременно получим ее, и от этого станет лучше всему миру.

– Это не так. Подожди немного, пока я договорюсь с жителями деревни.

– Я точно знаю, что жители этой деревни сделают с нами.

– Ты не прав…

Саймон отключился. Он счел за лучшее при помощи своих личных кодов отдать приказ о немедленном и полном отключении Мему-Бэй от глобальной базы данных. Затем отсоединился от линии спутниковой связи.

Если все сложится так, как он задумал, это хотя бы на несколько часов лишит клона связи с «ЗБ».

Отключенный от внешних систем, осевой коридор был полон дыма. На стенах зловеще высвечивались желтые надписи, сообщавшие об аварийной ситуации. Датчики штурмового костюма Лоренса работали исправно, несмотря на пыль, висевшую в воздухе. Сам Лоренс был готов в любое мгновение дать отпор членам экипажа, которые могли появиться из осевых коридоров, представлявшихся ему чистыми. До сих пор никакого физического сопротивления он здесь не встретил.

Пока Лоренс и его спутница двигались по осевому коридору, «Прайм» успел внедриться во все окружающие отсеки, «захватив» их один за другим, выпуская воздух в космическое пространство, вынуждая экипаж оставить корабль. Пока что датчики передали изображения только восьми спасательных шлюпок, покидающих грузовой отсек. Внутренние видеокамеры засекли семерых членов экипажа – трое ожидали в спасательной шлюпке, двое находились в спасательных камерах, двое, надев скафандры, пытались снова вернуться в осевой коридор.

– Как ты себя чувствуешь? – обратился Лоренс к Дракону.

– Спасибо, превосходно. Я установил полный доступ к грузовому отсеку и отсеку привода ядерного синтеза «Корибу» и взял их под контроль. «Прайм» теперь установлен во всех контрольных электронных системах. Я бы предпочел более широкую полосу пропускания, чем та, что имеется на корабле. На самом корабле имеется поразительное количество различных компонентов. Я не могу управлять всеми ими одновременно.

– Как у нас с оружием?

– Я располагаю семью ракетными установками, лазерами и электронно-лучевой пушкой. Обзор системы датчиков пока еще не полон. Большая их часть расположена вокруг передних отсеков. На данный момент я обладаю еще не всей информацией о прицеливании.

– Но если ты увидишь что-то такое, что приближается к нам, ты сможешь это обстрелять?

– Конечно, смогу.

– Отлично. Скоро ты получишь доступ к передним отсекам.

Дениза загрузила «Прайм» в информационный узел.

– Теперь мы контролируем и этот отсек.

Лоренс принялся изучать схематическое изображение корабля, полученное от «Прайма». Вспомогательные аварийные двери в верхней части колец были закрыты. Контроль «Прайма» над электронными системами простирался лишь до гигантских магнитных опор. Доступ к данным самих колец был защищен брандмауэрами.

– Продолжай! – велел Лоренс Денизе. – Установи связь с компрессионным приводом. Я займусь экипажем.

После этого он приказал «Прайму» остановить вращение колец жизнеобеспечения. Осевые коридоры громко заскрипели, некоторые опоры поменяли магнитные поля, сработав в роли тормозов для движущей силы огромных сооружений. Стена содрогнулась и завибрировала, когда опорная конструкция попыталась поглотить силу вращающего момента, просочившуюся сквозь опоры. Теоретически похожие на колесо модули жизнеобеспечения должны были уравновешивать друг друга. При обычных обстоятельствах именно так и было, однако в данный момент сила инерции в каждом из них была достаточно высока и могла бы легко разорвать корабль на части, не будь эти силы абсолютно идентичны. В данной ситуации опорная конструкция принимала на себя всю тяжесть кратковременных ошибок, возникших в процедуре торможения.

«Прайм» открыл аварийную дверь одного из радиальных коридоров, и Лоренс, не медля, устремился в переходной шлюз. Здесь он приложил энергетическую ленту к соседней аварийной двери и прожег входное отверстие в модуль жизнеобеспечения.

Когда капитанский мостик сильно тряхнуло, капитан Кройен инстинктивно ухватился за консоль управления. Скорее всего диверсанты приступили к торможению модулей жизнеобеспечения. Кройену даже не хотелось думать о том, что произойдет в самое ближайшее время с центральной опорной конструкцией.

– Мы можем задействовать систему резервного питания, чтобы удержать опоры? – спросил он у своего ИР.

– Нет, сэр, – последовал ответ.

Каждый последующий его вопрос наталкивался на такое же короткое отрицание.

– Они уже проникли в первый модуль, – сообщил Колин Джеффрис. – Мы потеряли с ним связь.

Капитан Кройен крепко стиснул зубы, чтобы не выругаться вслух. Экипаж, находившийся на мостике, попытался воспользоваться вспомогательными передатчиками, чтобы установить связь между модулями жизнеобеспечения и космопланами. Вместо изображения первого модуля на схеме был виден лишь черный контур.

Мостик снова содрогнулся от мощного удара. На сей раз за ним последовал неприятный скрежет металла. Ждать дальше было нельзя.

– Отправить взвод в осевой коридор! – скомандовал Кройен.

– Слушаюсь, сэр! – отозвался Колин Джеффрис.

Взвод состоял из вахтенных офицеров, которые привели в боевую готовность свои карабины и вооружились инструментами для лазерной сварки. ИР пояснил, что они вряд ли смогут нанести какой-то урон диверсанту, защищенному штурмовым костюмом. Замысел заключался в том, чтобы огневой мощью загнать этого таинственного десантника в центральный отсек, к которому удалось подсоединить источник резервного питания. Имеющегося напряжения должно будет хватить, чтобы вывести из строя штурмовой костюм и даже лишить жизни облаченного в него человека.

Если, конечно, диверсант станет их преследовать.

Если он не убьет их в первые же секунды штурма.

– В первом модуле пробоина! – доложил Колин Джеффрис. – Их компьютерная программа взорвала аварийные люки и воспользовалась аварийными форсунками выброса пламени!

На экране появилось изображение модуля жизнеобеспечения, из пробоин которого в космическое пространство улетучивался драгоценный воздух.

– Всем срочно надеть скафандры! – приказал Кройен. – Разрешаю покинуть корабль в случае окончательной разгерметизации модуля.

С этими словами капитан принялся надевать скафандр, который с потерей привычной ослабленной гравитации с каждой секундой делался все тяжелее и тяжелее. Оптронические мембраны позволили ему увидеть, как штурмовая группа открывает аварийную дверь, ведущую во вращающийся переходной тороид.

– Мы проникли внутрь, – доложил лейтенант, назначенный старшим штурмовой группы. – В шлюзе никого нет. Открываем аварийную дверь радиального коридора.

Гравитация на капитанском мостике практически полностью исчезла. По крайней мере из этого можно было сделать вывод, что вибрация корабля прекратилась. Кройен при помощи застежки-липучки попытался прикрепить свой шлем к соседней консоли, чтобы до него можно было быстро дотянуться.

– Разве эта дверь закрыта?

– Нет, сэр. Мы идем дальше. Здесь много дыма. Видимость очень плохая, сэр.

– Возвращайтесь обратно, – приказал Кройен. – Он знает, что вы там. Он выследит вас при помощи своей компьютерной программы.

– Я кого-то вижу.

После этой фразы в динамиках прозвучал приглушенный звук выстрела.

– Отходите!

– Слушаюсь, сэр. – Изображение на дисплее телеметрии, поступавшей от штурмовой группы, задрожало. – Скафандр… не могу… не работает.

– Они стреляют! – раздался чей-то голос. – Ложись!

– Отступайте!

– Вот они!

– Стреляют! Он попал в меня! Я ранен! Лейтенант что-то крикнул.

– Не могу дышать.

Телеметрия штурмовой группы пропала.

– Объявляю тревогу! Произошла серьезная диверсия! – сообщил ИР.

– Что случилось? – спросил капитан.

– Имела место попытка внедриться в канал связи, – ответил компьютер. – Я отсоединил внутренние информационные узлы модуля жизнеобеспечения от общей сети.

– Значит, связи со штурмовой группой больше нет?

– Так точно, сэр.

– Наши потери?

– Точной информации нет. Нормальная работа электронных систем скафандров серьезно нарушена. Поступающая телеметрия ненадежна.

Кройен продолжал смотреть на экран с изображением открытой аварийной двери. Из нее наружу просачивался черный дым, постепенно заполнявший весь отсек. Однако все еще можно было разглядеть яркие вспышки ламп противопожарной сигнализации.

– Вернулся хоть кто-то в модуль жизнеобеспечения?

– Нет, сэр.

– Связь с модулем номер два потеряна, – сообщил Колин Джеффрис.

– Отключи связь! – приказал Кройен. – Не дай им проникнуть внутрь.

После этого он снова посмотрел на экран. Из второго модуля во все стороны били атмосферные гейзеры. Видеть это было невыносимо, все равно что беспомощно наблюдать за тем, как твой близкий друг истекает кровью.

– Покинуть корабль!

– Как вы сказали, сэр? – переспросил Джеффрис.

Члены экипажа, остававшиеся на мостике, также удивленно посмотрели на капитана.

– Мы больше ничего не сможем сделать. А я не могу допустить, чтобы мои подчиненные стали заложниками этих негодяев. Всем садиться на спасательные шлюпки. Вас подберут наши космопланы.

– А вы, сэр?

– Капитан уходит с корабля последним. Вы это знаете.

– Тогда я тоже остаюсь.

– Колин, я прошу вас…

В следующее мгновение изображения на дисплеях превратились в бесформенные разноцветные кляксы, а затем исчезли совсем. Отдаленный гул вентиляторов неожиданно прекратился. Затем погас свет. Кройен схватил свой шлем и поспешно надел его. Когда в помещение ворвался настоящий ураган, он крепко схватился за кресло. Мимо пролетели несомые мощным потоком воздуха электронные приборы, подносы с пищей, пластмассовая посуда, бумаги, вспененная вода и даже различные предметы одежды. Все это сопровождалось вспышками яркого света, который обычно служил на мостике сигналом тревоги в случае декомпрессии. На шлем Кройену свалилась какая-то футболка, но он не осмелился сразу убрать ее, не желая отпускать кресло. Чтобы избавиться от досадной помехи, он принялся раскачиваться из стороны в сторону. В конце концов его попытка увенчалась успехом.

Воздух продолжал стремительно уходить через открытый люк. Прямо на глазах у Кройена образовывались тонкие нити бусинок влаги, напоминавшие инверсионный след, оставляемый самолетом. Все незакрепленные предметы стремительно всасывались в образовавшуюся дыру.

Мысленно представив себе план модуля жизнеобеспечения, Кройен вспомнил, что в соседнем, третьем по счету отсеке имеется аварийная дверь. Чужая компьютерная программа, по всей видимости, привела в действие специальные взрывные болты.

Прошло еще несколько минут, и внутренняя атмосфера полностью исчезла. Когда на мостике стало тихо, красные ламы аварийной сигнализации, предупреждавшие об угрозе декомпрессии, все еще продолжали светиться. Им вторило мигание вспышек зеленого света по периметру люка спасательной шлюпки, который открылся в полу. Поскольку связь в скафандре была отключена, капитан не мог ничего расслышать. Он включил систему освещения скафандра, после чего встал с кресла. Колин Джеффрис и остальные офицеры последовали его примеру. Кройен жестом подозвал к себе Колина. Тот приблизил свой шлем к шлему капитана.

– Садитесь в спасательные шлюпки! – крикнул Кройен. – Выводите всех с корабля!

– Вы должны пойти вместе с нами, сэр.

– Нет. Я приказал штурмовой группе схватить диверсантов. Я должен выяснить, удалось ли нашим людям это сделать и что с ними случилось. Я обязан сделать это.

– Удачи вам, сэр!

Первые офицеры уже начали переходить на борт спасательной шлюпки. Кройен ушел с мостика последним. В своем обычном состоянии модуль жизнеобеспечения всегда представлялся тесным и неизменно заполненным людьми. Сейчас он оказался намного просторнее. Вокруг вспыхивали красные, желтые и зеленые огоньки, которые Кройен видел, двигаясь по пустым коридорам. Он прошел мимо трех закрытых люков спасательной шлюпки. Голубые огоньки датчиков свидетельствовали о том, что офицеры успели занять места на ее борту.

Капитану Кройену было больно видеть свой родной корабль в столь плачевном состоянии. В результате декомпрессии взорвались трубопроводы, разлетелись на куски десятки пластмассовых панелей. Из разорванных труб вытекала густая зеленовато-голубая охладительная жидкость, превращаясь в настоящие созвездия шариков, мгновенно испарявшихся под действием вакуума. Обломки предметов, которые еще не были выдавлены наружу, образовали в каждой каюте или отсеке некое подобие облаков совершенно зловещего вида. Состояли такие облака преимущественно из различных предметов одежды, раздавленных кухонных подносов, обломков пластмассовой обшивки, стульев, раскрошенных комнатных растений. Среди этой пестрой мешанины предметов Кройен заметил педальный тренажер из гимнастического зала. После разгерметизации помещений «обломки кораблекрушения» лениво покачивались над полом. Через открытые люки они выплывали дальше в коридоры, где скапливались в огромном количестве. Капитану приходилось либо огибать весь это хлам, либо отталкивать его в стороны. Из разорванных труб продолжал хлестать кипяток, заполняя длинный отсек покрывалом густого белого пара.

Кройен знал: даже если корабль и удастся спасти, «ЗБ» ни за что не станет тратиться на его полный ремонт и переоборудование. Значит, его любимый «Корибу» в любом случае обречен на гибель.

Шахта лифта, ведущего к центру кольца, оказалась почти полностью чиста, позволив Кройену гораздо быстрее добраться до цели. Когда он добрался до первого отсека, расположенного в центре, герметичная дверь захлопнулась у него за спиной. Мигающие огоньки погасли, и снова включилось нормальное освещение. Осветились несколько панелей, открыв взгляду огромные повреждения внутри корабельных отсеков, вызванные декомпрессией. Масштаб повреждений поражал воображение, однако не оставалось никаких сомнений в том, что избежать их было невозможно – внутренние системы не были рассчитаны на работу в условиях вакуума. Не поддаваясь страху, вызванному мыслями о вторжении злоумышленника в компьютерную сеть корабля, Кройен направился дальше по коридору в направлении пересадочного шлюза.

Аварийная дверь была закрыта. Капитан толкнул ее, зная, что пользы от этого не будет. Неожиданно из вентиляционной решетки трубопровода вырвалось облачко белого газа.

– Боже! – прошептал Кройен.

Скорее всего компьютерная сеть готовит модуль к вторжению злоумышленников. Он быстро обернулся и метнулся в сторону. Один из отсеков модуля показался ему более безопасным, чем остальные. Кройен поплыл обратно, двигаясь по кольцевому коридору. Из всех вентиляционных решеток вырывались потоки воздуха. До заминированного отсека оставалось уже совсем немного. Давление начало восстанавливаться и уже достигло половины стандартной величины.

– Осторожно. Там может быть опасно.

Услышав эти слова, Кройен ухватился за край люка, остановился и медленно обернулся. По кольцевому коридору следом за ним плыл какой-то человек в штурмовом костюме.

– Кто-то подключил модуль к резервному источнику питания, – произнес десантник.

Голос его прозвучал как-то пискляво в разреженном воздухе коридора.

Кройен снова подключился к линии связи.

– Это было сделано по моему приказу, – ответил он.

– Вполне разумная мысль для гражданского человека.

– Чего вы хотите?

– То, что я уже получил, – ваш корабль, капитан.

– Но почему? Скажите хотя бы зачем он вам?

– Мы собираемся на нем отправиться в путешествие.

– Сомневаюсь, что вам это удастся. Вы сумели искусно повредить его.

– Существенно пострадали лишь жилые отсеки. Приводы и системы управления остались в неприкосновенности. А нам только это и нужно.

– Куда вы собрались?

– На родную планету нашего инопланетянина. Если пожелаете, можете отправиться туда вместе с нами. Вы и так всю жизнь провели в космосе. Надеюсь, вы еще не утратили вашу былую страсть к познанию нового, неизведанного, несмотря на то, что годы служения корпорации вас достаточно изменили.

Предложение человека в штурмовом костюме пробудило в Кройене сомнения. Далекие звезды все еще манили его к себе, однако чувство долга возобладало над романтическими мечтами юности.

– В данный момент меня больше всего беспокоит безопасность моего экипажа. Что вы сделали со штурмовой группой, которую я послал сюда? Мои люди убиты?

– Глупый вопрос, капитан. Нет, они не убиты, хотя несколько человек получили травмы. Мы внедрились в компьютерную систему их скафандров и отключили воздуховоды. Им пришлось снять шлемы. После этого я обстрелял их парализующими дротиками.

– Понятно.

– Благодарен вам за понимание.

Освещение неожиданно ослабло. Кройен понял, что нечто непонятное отвело энергию с «Токамаков».

– Компрессионный привод, – удивленно произнес он.

– Я же сказал, что он остался в неприкосновенности. Мы воспользуемся им, как только инопланетянин сможет вывести «Токамаки» на полную мощь и синхронизировать инвертор энергии. А пока я хочу, чтобы вы помогли мне побыстрее пересадить ваших людей с корабля на спасательные шлюпки. Если мы не успеем эвакуировать их, им придется отправиться вместе со мной в далекое путешествие, но учтите: корабль обратно уже никогда не вернется.

Когда сверхзвуковой самолет взлетел, Саймон потерял сознание. Ускорение усилило его страдания настолько, что он ощутил себя сгустком невыносимой боли. На это организм отреагировал самым естественным образом – временно отключил сознание. Придя в себя, Саймон понял, что находится в состоянии свободного падения. Датчики медицинского оборудования издавали настойчивые сигналы тревоги. Когда его взгляд обрел резкость, он увидел на дисплее желтые пиктограммы и движущиеся строки текста. Связь с «Корибу» прервалась. Саймон приказал своему ИР ознакомить его с орбитальными тактическими картами и показаниями датчиков, установленных на космических кораблях и спутниках.

– Боже праведный! – прошептал он.

Обстановка сложилась хуже некуда, как он и предполагал.

– Прошу вас лежать спокойно и не совершать резких движений, – быстро произнес врач. – С вами все в порядке.

– Ваши бы слова – да богу в уши! – оборвал его Саймон. Нечеткие круги тактической карты показали ему сорок восемь спасательных шлюпок, медленно отходивших от «Корибу». Космопланам удалось состыковаться с несколькими из них, однако пространства в их каютах явно не хватало для того, чтобы разместить в них членов экипажа подвергшегося нападению космического корабля. Два космоплана не стали мешкать и просто принялись загружать спасательные шлюпки в свои грузовые отсеки, после чего взяли курс на Даррелл. Остальные шлюпки ожидали дальнейших указаний, не зная, что им делать: оставаться на орбите в ожидании новых «Сяньти» или же попытаться самостоятельно совершить посадку на поверхности планеты. Саймон вернул тактический дисплей в прежнее состояние и увеличил изображения, поступавшие с датчиков «Корибу». Судя по контурам магнитной индукции, «Токамаки» значительно увеличили расход энергии, готовя космический корабль к путешествию со сверхсветовой скоростью.

Саймон приказал ИР установить связь с Себастьяном Мане, капитаном «Норвелля».

– Вы можете вывести «Корибу» из строя? – спросил Саймон. Он знал, что согласно тактической карте корабли находились на расстоянии восьми тысяч километров друг о друга.

– Мы могли бы подвергнуть его бомбардировке, – ответил Мане. – Но сначала я бы дождался того момента, когда он удалится на достаточное расстояние от космопланов и спасательных шлюпок. Иначе они могут пострадать либо от оборонительных ракет «Корибу», либо от детонации.

– Мне не нужна детонация. Я хочу, чтобы «Корибу» был выведен из строя.

– Такими возможностями мы не располагаем.

– Почему бы вам тогда не использовать кинетическое оружие? Нацельте его на отсек, в котором находится привод корабля.

– «Корибу» может привести в действие ядерное оружие. Тогда последствия будут самыми непредсказуемыми.

– Но кинетических ракет у нас должно быть больше, чем у них – ядерных боеголовок.

– Вы правы, это действительно так. Но в последней шлюпке с корабля должен уйти сам капитан Кройен. Он подтвердил цель злоумышленников. Через пять минут они разгонят двигатели для полета со сверхсветовой скоростью. Нам придется сделать по меньшей мере восемнадцать залпов, чтобы нейтрализовать их оборонительное оружие и точно узнать, достигли ли наши удары цели. На это уйдет от сорока пяти минут до часа. Мы не успеем произвести даже один залп.

– Тогда задействуйте против них систему гамма-облучения.

– На то, чтобы установить проектор, уйдет не менее пятнадцати минут.

В ответ Саймон издал хриплый гневный стон.

– Прошу вас! – взмолился врач. – Вы должны сохранять спокойствие. Иначе я велю сделать вам укол успокоительного.

– Если вы приблизитесь ко мне хотя бы на шаг, я прикажу выбросить вас из воздушного шлюза! – рявкнул Саймон. – Не сводите глаз с «Корибу»! – приказал он Себастьяну Мане. – Я хочу знать, что они делают. Да, вот еще что. Начинайте разгонять компрессионный привод «Норвелля»!

– Вы не шутите, сэр?

– Я абсолютно серьезен. Я состыкуюсь с вами ровно через семнадцать минут. Как только я окажусь на борту вашего корабля, мы сразу же отправимся им вдогонку.

Едва Саймон оказался в кабине вертолета, как личный ИР обрушил на него целый каскад самой разнообразной информации. Сведения о захвате «Корибу» были скудными, однако благодаря датчикам космического корабля он смог увидеть, как диверсанты движутся по осевому коридору, загружая информационные узы «Праймом». В грузовом отсеке началась разгерметизация. Спасательные шлюпки одна за другой покидали корабль.

Вмешаться в ход происходящего Саймон никак не мог. Единственное, что ему оставалось, – отдать приказ об обстреле «Корибу» ядерными ракетами. Но это не только лишит жизни членов экипажа и уничтожит корабль, обошедшийся корпорации в миллиарды долларов, но и убьет инопланетянина. В конечном итоге выигрыша не будет никакого. Потери же будут неоспоримыми. Кроме того, Саймон не был до конца уверен в том, что капитаны обоих кораблей подчинятся его приказу.

На дисплее замигала иконка изменения статуса. Его личный ИР всегда подавал сигнал связи с клонами, независимо оттого, насколько серьезной могла быть ситуация, в которой он находился. Саймон увеличил иконку и прочитал переданный текст.

– Что же ты собрался делать? – спросил он клона.

Ответ и краткая аргументация собеседника полностью подтвердили его худшие опасения. Разногласия между клонами Родерика имели место и в прошлом, однако он не мог припомнить ни одной ситуации, когда кто-нибудь из них повел себя столь непредсказуемо. В его нынешнем состоянии SK2 вряд ли согласится с приказом, ограничивающим его обычные полномочия.

Чуть позже вопрос утратил вообще какую-либо значимость, когда клон отключился от линии связи.

– Черт бы его побрал! – раздраженно произнес Саймон. Однако раздражение сменилось настоящей яростью, когда ИР сообщил, что Мему-Бэй отключен от глобальной базы данных. В следующую секунду оборвалась связь вертолета с телекоммуникационным спутником. Саймон попытался восстановить связь через компьютерные системы других вертолетов, расположенных в Арнуне, но и через них связаться со спутником не удалось. Не помог и инфобраслет. Он мог бы по крайней мере засечь радиомаяк спутника, однако и этого не произошло.

SK2 не только самолично взял на себя руководство операцией, но и отрезал от связи оказавшегося во враждебном окружении Саймона. Это полностью лишало его каких-либо полномочий. Саймон устало покачал головой. Если предположить, что его братья когда-нибудь узнают об этом… В данную минуту законность и политическое маневрирование заботили его меньше всего нас свете.

Джасинта сидела за длинным деревянным столом, установленным внутри беседки. Несмотря на присутствие маячивших неподалеку трех десантников, она чувствовала себя совершенно спокойно.

– Вы обладаете способностью видеть магнитное поле, и вы – клон, – сказала она, когда Саймон приблизился к ней. – Это замечательно. Жизнь на Земле, по-видимому, немного сложнее, чем мы представляли себе.

Саймон указал на скамейку, стоящую по другую сторону стола.

– Вы позволите?

– Прошу.

– Вы все слышали?

– Да, все было громко и отчетливо, благодарю вас.

– Какой бы точки зрения вы ни придерживались, но результат неудовлетворителен. Мой собрат-клон не совсем… э-э-э… здоров.

– Я бы, пожалуй, уточнила – безумен.

– Он получил серьезные ранения и испытывает невыносимую боль, что сильно влияет на принимаемые им решения. Он пострадал во время взрыва, случившегося с Джозепом.

– Вы предполагаете, что ваши слова должны вызвать у меня чувство вины?

– Я просто излагаю причину и вызванные ею последствия.

– Вы как захватчики вторглись на нашу планету. Вот вам и результат.

– Я, в свою очередь, отказываюсь брать вину за это исключительно на себя. Ваши действия также привели к определенным драматическим последствиям. Впрочем, возникшая конфронтация никому особой пользы не принесла.

– Верно, – неохотно признала Джасинта. – Но ваш корабль мы все-таки захватили. И инопланетянин сможет вернуться на нем на свою родную планету.

– Я надеюсь, что его планета хорошо вооружена. Мой собрат-клон не остановится ни перед чем, чтобы завладеть инопланетной нанотехнологией.

– Драконам не нужно оружие. Любые угрозы в их адрес будут просто неэффективными.

– Драконы? – спросил Саймон. Ему вспомнились резные украшения, которые он видел в домах этой деревни.

– Мы придумали им такое название, – ответила Джасинта.

– Понятно. Для него станет опасной победой даже знание о том, где находится родная планета Драконов. Если он во время этого путешествия не сможет заполучить нанотехнологию, то непременно вернется туда еще раз. Вы уверены в том, что людям никогда не удастся завладеть этой информацией? Пусть не путем военного захвата, а, допустим, путем торговых или дипломатических переговоров? Ведь в конце концов с вами-то Драконы поделились своими знаниями, верно? – Саймон почувствовал, что в ее мысли начинает закрадываться сомнение. – Если подобная вероятность существует, то вам придется помочь мне.

– Помочь вам? В чем именно?

– Помочь мне в том, чтобы этой информацией завладел не мой собрат-клон, а кто-нибудь другой.

– Нет.

– Почему нет?

– Я уверена в том, что нанотехнологии должны стать достоянием всего человечества, но только на равноправной основе. Это одна из причин нашей осторожности и скрытности. Если ею завладеете вы или ваш клон, она будет использована неправильно, не по назначению. И вы сами это прекрасно знаете.

– Все, что используется не так, как вам представляется, несомненно, является неправильным. Вот почему человеческая цивилизация развивалась именно так, а не иначе, так, что большинство имеет возможность влиять на будущее развитие. Каждый человек обладает правом голоса, пусть незначительным, но в любом случае обладает. Неужели вы не верите целому человечеству?

– Прошу не передергивать. Вы лично и «Зантиу-Браун» в целом станете использовать эту технологию неправильным образом. Вы превратитесь в ее монопольных обладателей и будете использовать ее только для роста собственного благосостояния и политического влияния. Наверняка это будет сопровождаться наращиванием вашей военной мощи.

– Конечно, мы станем использовать ее себе во благо. Но вы же не знаете истинных наших целей. Я имею в виду мои личные цели, потому что среди сотен клонированных разновидностей моего «я» я единственный, кто первым сформулировал задачи нашей политики и конкретные гарантии их осуществления.

– Что ж, считайте, что заинтриговали меня. Каковы же ваши цели? Захватить и поработить как можно больше новых планет?

– Нет, ошибаетесь. Операции по извлечению прибыли в долгосрочной перспективе не являются жизнеспособными. Да что там, даже и не в долгосрочной. Дни подобной политики сочтены. Сегодняшние полеты в космос – это позорный конец благородной мечте, которая медленно сходит на нет.

– Неужели благородные мечты существуют?

– Можете считать, как вам угодно. Начать жизнь с нуля, с чистого листа, в совершенно новом мире. Подобное желание присуще очень многим людям. В его основе лежит извечная дерзость мысли, любопытство, страсть к перемене мест, заложенная в человеке генетически. Но его корни также таятся и в неприятии общественного устройства мира, в котором мы живем. Гораздо проще перебраться на новое место и начать жизнь заново, чем пытаться исправить институционтные и даже конституционные ошибки монолитной общественной системы. Таких факторов мотивации было вполне достаточно для создания первой волны колоний. Однако старые технологии оказались не вполне подходящими для исполнения человеческой мечты, поэтому мы стали останавливаться на достигнутом. Мы достигли ощутимых успехов, создав такие планеты, как Дукейн, Амети и Ларон. Это акционеры Земли, независимые, процветающие планеты. Есть и планеты, успешные лишь наполовину, вроде Таллспринга; тамошняя цивилизация задолжала Земле кучу денег, но сама полностью обеспечивает свои нужды. Лично я причислил бы к успешным цивилизациям и Санта-Чико, несмотря на все ее своеобразие.

– Если мы являемся успешно развивающейся планетой, то перестаньте сдерживать наше развитие. Дайте нам возможность развиваться свободно. Используйте всю свою власть и влияние на то, чтобы положить конец грабительским экспедициям.

– Я понимаю, что наше вторжение определяет весь ход ваших мыслей, и хочу извиниться перед вами. Но необходимые перемены должны осуществляться на более фундаментальном уровне. Мы должны возвысить все человечество, чтобы освободить его от навязанных ему ограничений.

– Возвысить?

– Именно. Земля с ее семью миллиардами населения является самой богатой из всех освоенных человечеством планет. В конце концов, когда в промышленном производстве задействовано столько людей, то как может быть иначе? И в то же самое время существует огромное количество бедных людей. Есть городские районы, обитатели которых – бедняки в двадцатом поколении. Им никогда не вырваться из нищеты в отличие от их далеких предков, обладавших решительностью, волей, сообразительностью и сумевших переселиться в другие места. Школы и грандиозные базы данных предлагают огромные возможности для учебы, получения профессиональных навыков, которые позволят выбраться из трущоб и интегрироваться в первичную, главную экономику. Но подобные люди этими возможностями не пользуются. Из десяти человек в новую жизнь уходит лишь один, остальные девять остаются и обзаводятся собственными семьями, как правило, многочисленными, тем самым еще более усугубляя проблему бедности. Преступность растет не по дням, а по часам, увеличивается количество лиц, зависимых от наркотиков. Отвратительные бытовые условия, скверное социальное обеспечение, ветшающие инфраструктуры, неискоренимое насилие в быту. Все это никуда не исчезает, а растет как снежный ком.

– Я понимаю принципы цикла обнищания.

– Это вполне естественно, потому что подобная проблема начинает затрагивать и ваше общество. Я уже обратил внимание на то, как стремительно начинает у вас развиваться вспомогательная экономика. В вашем обществе начинает формироваться слой маргиналов. В настоящий момент принадлежащие к нему люди потихоньку начинают ответвляться от основного течения жизни общества Таллспринга. Совсем скоро, через несколько поколений, водораздел увеличится настолько, что возращение в исходное состояние будет просто невозможно. Таллспринг неизбежно превратится в копию Земли.

– Нет, этого никогда не будет.

– Конечно, – улыбнулся Саймон. – Вы ведь искренне верите в то, что технология Драконов объединит ваш мир и позволит построить что-то совершенно новое и приличное, достойное людей.

– Разумеется, – подтвердила Джасинта. – Если претворять эти технические достижения в жизнь аккуратно и мягко, то вызванные ими перемены станут поистине благотворными.

– Замечательно. Остается лишь позавидовать вашей убежденности. С вашей прозорливостью и искренностью я готов предложить вам место в нашем Совете. Я… мы… также хотим добиться перемен в жизни общества, но не за счет безудержной, неразумной экспансии, которая неизбежно повторяет ошибки прошлого. Но для того чтобы эти изменения приняли тотальный характер, необходимо, чтобы их инициировала колыбель всего человечества – Земля. Мы почти целое столетие пытаемся добиться этого. Бедняки и маргиналы подлежат полному искоренению. Я говорю это, конечно же, не из альтруистических соображений. Мной движет исключительно эгоизм. Бедняки молятся о том, чтобы мы проявили к ним сострадание, они как губка впитывают миллиарды долларов, предназначаемых сфере социального обеспечения, только для того, чтобы они получили еду и жилье. Миллиарды уходят и на нужды здравоохранения, потому что бедняки представляют тот сектор общества, который больше других подвержен болезням по причине плохого здоровья. Именно они мешают исполнению наших планов и не дают сбыться нашим мечтам. Если бы нам не нужно было заботиться о них, мы могли бы запускать в далекие галактики больше кораблей и создавать больше инопланетных поселений. У нас было бы больше времени и ресурсов для исследования иных форм жизни. У нас у всех, а не только у вас и обитателей Санта-Чико.

– Вы говорите о бедняках так, будто это какие-то недочеловеки.

– Все зависит оттого, кто достоин называться настоящим человеком.

– Я не уверена, что вы сами подходите под это определение.

– Как раз таки подхожу, потому что мне небезразличны эти проблемы. Благодаря системе акционирования мы поставили «Зантиу-Браун» на службу очень важному делу – превращению целых планет в идеально действующие экономические структуры. Вполне естественно, что у ретроградов, сторонников застоя и противников глобализации, подобная деятельность вызывает лишь усмешки, они называют нас корпоративной диктатурой. Однако многие правительства и их политики отчаянно пытаются получить у нас помощь для восстановления экономики своих отсталых, обедневших регионов. Даже конкуренты всячески стараются скопировать наши методы. Скажу вам честно: мы пытаемся использовать концепции далекого прошлого, от которых отказались в двадцать первом веке, когда технологии развивались такими стремительными темпами, что машины и промышленная продукция устаревали раньше, чем успевали появиться на рынке. Сегодня технологии развиваются гораздо медленнее, но при этом существенно ослабла и экономическая нестабильность. Богатство, порождаемое нашими капиталовложениями, приводит к тому, что акционеры могут позволить себе практически все блага, которые только может дать современная цивилизация. Кроме того, независимо от величины акций, мы всегда предоставляем акционерам полное семейное медицинское обслуживание. Эмбриональная в-запись стала доступна всем без исключения.

– Что вы имеете в виду под в-записью? – спросила Джасинта, не скрывая тревоги от услышанного.

– Я имею в виду то, какие черты родители хотят придать будущему ребенку, – ответил Саймон. – Дети, появляющиеся на свет во всех семьях со средним достатком, неизменно сильнее и здоровее других. Да и продолжительность жизни у них будет другая. Они более развиты интеллектуально. Тут мы сталкиваемся с вполне естественным желанием видеть наших детей успешными и счастливыми. Это равносильно стартовому капиталу для достижения наилучших шансов на счастливое будущее.

– Неужели именно в этом и заключается главная ваша цель? Увеличить средний уровень интеллектуального развития человечества?

– Именно так. Но главное для нас – избавиться от маргиналов. Как только мы оказываемся в так называемых зонах бедности, мы первым делом предоставляем беднякам медицинское обслуживание. После этого новое поколение наконец получает доступ к универсальному образованию, видит, что за пределами гетто, в котором они прозябают, есть мир, достойный того, чтобы жить в нем и деятельно участвовать в его жизни. Благодаря этому они учатся зарабатывать себе на жизнь, чаще принимают участие в общественной жизни, и реже – в частной. Мы добились того, что сейчас стало гораздо меньше неквалифицированных рабочих, лиц, живущих исключительно на социальные пособия, мелких преступников и изгоев общества, чем два столетия назад. Стало гораздо меньше людей, сидящих на шее у государства. Меньше тех, кто ослаблял жизненную энергию человечества.

Если бы нам удалось внедрить политику акционерного участия в единой экономике всех обитаемых людьми планет, то это означало бы окончательную победу над бедностью. Корпорации вроде «Зантиу-Браун» скоро смогут приступить к осуществлению программ реальной экспансии. Мы сможем положить начало новой эре межзвездного экономического сообщества, в котором жители самых разных планет будут иметь возможность обмениваться идеями и концепциями.

– Все это звучит очень… даже не знаю, как сказать. По-фашистски, что ли?

– Мы никому не навязываем своих идеалов. Никого не принуждаем признать их. Мыпросто даем людям возможность выбора. Все остальное сделает сама человеческая душа. Кроме того, хочу напомнить, что вы использовали нанотехнологию для того, чтобы физически усовершенствоваться. Подозреваю, что ваши предки тоже когда-то прибегали к эмбриональной в-записи.

– Не стану отрицать. Но это все равно не дает вам никаких надежд на помощь с моей стороны.

– Я все равно не оставляю надежды. Несмотря на то, что сделал я и мои собратья-клоны, целые нации все еще прозябают в бедности. Даже по самым оптимистическим прогнозам, достижение наших целей станет возможным лишь через три-четыре поколения.

– И теперь вы нашли инопланетянина, потенциально способного помочь повсеместно внедрить вашу экономическую модель в течение всего лишь нескольких лет.

– Всех бездельников и невежд, которых я и мои клоны так презираем, можно будет усовершенствовать, что называется, одним махом, даровать им знания, которых им так не хватает. Если вы считаете то, что мы сделали с Таллспрингом, агрессией, тогда что вы скажете о наших целях, которые я вам только что изложил? Вы рассказали мне, что собираетесь осторожно распространять знания Дракона, дабы у людей было время понять их и надлежащим образом усвоить. А что, если вам это не удастся? Давайте предположим, что у вас возникнет новая мечта, которая потребует немедленных действий, не оставляя вам свободы выбора? Найдутся у вас средства для воплощения такой мечты?

– Вам не удастся заставить всех людей стать лучше физически, – оскорбленным тоном заметила Джасинта.

– Я это знаю. Но мой собрат-клон более решителен, чем я. Он менее склонен прощать людям их слабости. Если вы в состоянии дать ему эту нанотехнологию, то к чему тогда медлить? А если он все-таки бросится вдогонку за «Корибу», это может привести к самым серьезным последствиям. Как вы полагаете, насколько серьезную угрозу он может представлять для всего человечества? И еще один вопрос: неужели действительно можно увеличить коэффициент умственной деятельности взрослого человека?

– Можно. Нервные клетки не слишком отличаются от прочих клеток человеческого тела. Секвенсор молекулярного моделирования сможет легко переделать их.

– Тогда перед вами возникает возможность выбора. Нанотехнология Дракона когда-нибудь появится на Земле. Кто, по-вашему, должен первым принести ее землянам – я или мой клон?

Джасинта горько усмехнулась.

– А какая разница?

– Посмотрите на меня! – сказал Саймон. Когда Джасинта бросила на него взгляд, он добавил: – Я представляю интересы умеренных сил. Я ничего не стану навязывать людям. Я не позволю, чтобы людям вопреки их воле приносили новые знания. Мне всегда были близки демократические способы решения подобных проблем, причем независимо от их формы – новой акционерной или старомодной, классической. Однако, независимо от результата, перемены все равно настанут. Это вполне естественно для любого нового знания. То, как оно придет к людям, зависит от вас. Сегодня мы с вами являемся противниками в силу лишь временных обстоятельств. Мне кажется, вы не должны допустить, чтобы это как-то повлияло на ваше мнение обо мне.

– О чем же конкретно вы меня просите?

– Я хочу знать, куда именно они направляются. Где находится родная планета Дракона. Я хочу, чтобы «Прайм» помог отменить блокирование связи. Тогда я смогу отправить космоплан в космопорт Мему-Бэй и добраться на нем прямо до космического корабля. Мне нужно отправиться вслед за ними. Это знание не должно попасть в руки моему клону.

Большую часть первой недели полета у Лоренса и Денизы ушло на то, чтобы отремонтировать повреждения и убрать ненужный хлам. Им помогала небольшая команда руководимых «Праймом» роботов. Первый и второй модули жизнеобеспечения медленно начали функционировать в прежнем режиме, вернув «Корибу» былую сбалансированную прецессию. С первым модулем решили абсолютно ничего не делать. Второй попытались заново загерметизировать. На это ушло почти три полных дня. Открытые двери были серьезно повреждены в результате недавней разгерметизации. Герметические прокладки порвались. Направляющие были забиты грудами мусора. Силовые и коммуникационные кабели сильно посечены острыми обломками обшивки. Все двери следовало самым внимательным образом осмотреть и определить степень их пригодности. Аварийные люки, которые вылетели в открытый космос, были заменены огромными металлическими щитами-заплатами или их аналогами из композитных материалов и надежно загерметизированы. В конечном итоге жизненное пространство Лоренса и Денизы расширилось до одной четверти всего модуля. Капитанский мостик находился как раз в центре их нового жилища. Они загерметизировали одну из «спиц» «колеса», что позволило им проникать во «втулку», не надевая скафандров.

Когда восстановилось нормальное давление, Лоренс и Дениза отремонтировали установку фильтрации воздуха и газоочиститель, заменили электродвигатели вентиляторов, вычистили как следует теплообменник, заменили поврежденные участки трубопроводов. Не возникло особой проблемы и с кислородом и азотом. Запасы воздушной смеси на борту «Корибу» предназначались для обеспечения нужд двадцати тысяч человек в течение двух месяцев. Теперь это количество должно было послужить двум людям, находящимся в полете сто четыре дня. Воды также имелось в избытке. Ее было так много, что Лоренсу и Денизе даже не пришла в голову мысль включить регенерационную установку.

Съестные припасы, предназначавшиеся для экипажа «Корибу», представляли собой готовые блюда в вакуумной упаковке. Пища была приготовлена особым способом во избежание порчи. Двоим путешественникам ее хватило бы на тысячи лет. Денизе еда ужасно не понравилась.

– Пища совершенно безвкусная, – пожаловалась она в первый же день.

Они снова находились на борту космоплана и ждали, пока роботы закончат сварные и изоляционные работы на поврежденных криогенных трубопроводах, расположенных в «спице».

Лоренс проверил ее упаковку. Дениза выбрала стейк «Шатобриан» с соусом «беарнез». Гидрационный клапан заранее был установлен в нужное положение, с тем чтобы использовать идеально точное количество воды для сатурации блюда, прежде чем положить его в микроволновую печь.

– Виновата невесомость, – объяснил Лоренс. – В организме накапливается слишком много жидкости, и поэтому вкусовые рецепторы совсем по-другому воспринимают вкус пищи. Попробуй добавить больше солевого раствора.

– От этого лучше не станет. – С этими словами Дениза вытянула из ящика несколько упаковок пищи и метнула их через всю каюту. Упаковки ударились о стену. – Вот смотри. В каждой из них разная пища, но консистенция одинаковая. Они напоминают мне остывшее картофельное пюре двадцати различных оттенков.

– Верно. Извини, но тут уж ничего не поделаешь. Придется потерпеть еще ровно сто три дня, – подумал он.

Когда герметизация кольцевого модуля была завершена, Лоренс пришел в отсек капитанского мостика и осторожно снял шлем. Затем сделал глоток холодного воздуха.

– Слава богу, здесь хоть есть сила тяжести!

Дениза сняла кислородную маску и, поморщившись, спросила:

– Чем это тут пахнет?

– Сейчас выясним!

Установить источник неприятного запаха так и не удалось. Это могло быть все что угодно. Могла оттаивать охладительная жидкость, просочившаяся из разорванных трубопроводов. Или же запах исходил от установки по переработке отходов, с которой возник ряд неполадок, которые они решили очень просто: закрыли клапаны и приказали роботам залить их изоляционной пеной. Прежде чем заморозиться, остатки пищи, которую употреблял экипаж, успели испортиться. Лоренс также подумал и о том, что где-нибудь между потолочными панелями и обшивкой корпуса могут находиться разлагающиеся останки каких-нибудь грызунов или насекомых.

Все нужно было срочно вычистить – лужи жидкости, разлагающиеся органические вещества, проникшие в шлюз и скопившиеся в соседних отсеках, где все еще не было воздуха. На все это ушло некоторое время.

Лоренс решил занять капитанскую каюту. Он внимательно перебрал личные вещи Кройена. Затем осмотрел другие каюты в поисках одежды, которая пришлась бы ему впору. Большая часть одежды улетела в космос, однако кое-что и осталось. Оставшегося должно было хватить на пару месяцев, так что проблема со стиркой возникнет еще не скоро.

Дениза выбрала для себя каюту, располагавшуюся по другую сторону капитанского мостика.

На вторую неделю полета Лоренс взялся за изучение мультимедийной библиотеки корабля. Иных забот у него пока не было.

«Прайм» и роботы прекрасно справлялись с оборудованием, отвечавшим за нормальное функционирование жилого модуля. Свой штурмовой костюм Лоренс поместил в специальный шкафчик, в котором имелись все условия для поддержания его в надлежащем состоянии. Интересно, придется ли ему еще когда-нибудь им воспользоваться?

Компрессионный привод работал вполне эффективно, то же самое можно было сказать и о «Токамаках». В остальном никаких особых проблем не возникало. Вмешательства в навигационную аппаратуру не требовалось. Ежедневных осмотров корабля тоже.

Сначала Лоренс принялся выбирать себе подходящую музыку, воспроизводя ее на высоком уровне громкости. В том, что на огромном корабле, предназначенном для двадцати тысяч, осталось всего двое, было что-то зловещее. Музыка отчасти заполняла для Лоренса гнетущую пустоту, когда он включал ее во время занятий в гимнастическом зале. Вскоре между ним и Денизой начались споры относительно избираемого им репертуара. Лоренс решил не доводить дело до крайности. У него было достаточно опыта в том, как в небольших коллективах, вынужденных жить в замкнутом пространстве, постепенно накапливается злоба. Денизе, выросшей и сформировавшейся в условиях деревенской жизни, было неведомо представление о том, как следует идти на компромисс с окружающими. После того как она сделала свой выбор музыкальных произведений, он не стал отпускать никаких комментариев относительно ее вкуса.

Даже три-четыре часа, каждый день отдаваемые работе, оставляли уйму свободного времени, которое необходимо было чем-то занять. Лоренс стал чаще бывать в библиотеке и смотреть фильмы. Он не занимался подобным уже очень давно, со дня своего отъезда с Амети. Начал он с комедий – и новых, и классических. Оказалось довольно затруднительным смеяться над ситуациями, которые никак не связаны с твоей нынешней жизнью. Затем Лоренс остановил свой выбор на боевиках, но вскоре все они уже казались ему идиотскими и практически неотличимыми друг от друга. Драмы были излишне слезоточивыми и душераздирающими. Лоренс понял, что нынешнее его эмоциональное состояние значительно обострилось по причине сложившихся обстоятельств, и он сделался крайне чувствительным к мелодраматическим травмам героев таких фильмов. От научной фантастики он отказался наотрез. Несмотря на огромное искушение, Лоренс понимал, что смотреть фильмы этого жанра пока еще преждевременно. Он еще посмотрит «Полет к горизонту», но не сейчас и не один. Поэтому Лоренс и делил свое внимание между классическими пьесами, документальными фильмами о путешествиях и фильмами-реконструкциями исторических событий. В последнее время он все чаще и чаще стал погружаться во фрагменты воспоминаний Дракона об Империи Кольца и других эпизодах галактической истории, устаревших еще в ту пору, когда на Земле резвились юные динозавры.

Хотя Лоренс и Дениза большую часть дня проводили каждый за своим делом, питались они вместе. Они старались, насколько это было возможно, разнообразить рацион, однако Дениза неустанно жаловалась на его пресную безвкусицу.

– Ты по-прежнему ее любишь? – спросила она как-то раз за обедом, когда началась шестая неделя их путешествия.

Лоренс ответил слегка смущенным взглядом. Он был готов услышать очередную жалобу на отвратительный вкус пищи, но, перехватив взгляд Денизы, понял, что та имела в виду. Ее слова относились к медальону, к которому Лоренс машинально прикасался пальцами. Украшавшая его голограмма изображала улыбающееся лицо юной женщины.

– Да, – коротко ответил он. Признание далось ему удивительно легко. – Люблю.

– Счастливая девушка. Сколько лет назад это было, двадцать?

– Примерно. – Он снова посмотрел на медальон, затем убрал его в нагрудный карман свитера. – Знаешь, я сначала оставил его у себя как память о той причине, по которой я покинул дом, чтобы тем самым как бы подпитывать свой гнев. Но с годами мое отношение к этой штуке изменилось. Я по-другому стал воспринимать ее. Теперь я храню медальон из-за того, что именно это, девушка теперь для меня символизирует. То были самые счастливые дни моей жизни. Я это не сразу понял. А еще мне стало понятно, что если кто-то так сильно повлиял на твою жизнь, то он что-то для тебя значит. В моей жизни никто, кроме нее, не значил для меня так много.

Дениза тепло улыбнулась, немного удивленная искренностью его признания.

– Надеюсь, в твоей жизни все снова наладится.

– Когда мне стало известно об истинных причинах нашего знакомства, я пришел в дикую ярость. Я был зол на всех людей без исключения только за то, что они были частью мира, в котором происходит подобное. Иначе выразить свои чувства я никак не мог. Я испытал настоящее потрясение, обнаружив, что ту, которую я любил, использовали в корыстных интересах. Но теперь я понимаю, что мы были очень молоды, неразумны и неопытны. Она очень хотела эмигрировать, и содействовать исполнению своей мечты могла только одним способом. Знаешь, особой разницей между тем, что сделала она и что сделал я, не было. Я отдал себя, свое тело «Зантиу-Браун» сроком на двадцать лет, потому что реализовать мою мечту я мог только так.

– Ты на самом деле помешан на межзвездных полетах?

– Абсолютно. Я ведь родился в колонии. Своим появлением на свет я обязан страсти людей к перемене мест, людей, движимых извечной любознательностью.

– Это типично для древних обитателей Земли. Навязчивая идея удовлетворить свое желание, не думая о возможных последствиях. Может быть, Саймон Родерик в чем-то и прав.

– Ты шутишь.

Джасинта передала Денизе весь свой разговор с Родериком еще до того, как корабль достиг сверхсветовой скорости. То, что Лоренс узнал при этом об истинных направлениях политики «Зантиу-Браун», не вызвало у него потрясения. Во всяком случае, за месяц до этого он наверняка воспринял бы услышанное по-другому, с меньшим спокойствием. Не следует забывать о том, что он в значительной степени в-переписал самого себя, и если бы у него были собственные дети, то захотел бы для них лучшего будущего, в этом Родерик прав. Если ты появился на свет в результате подобной политики, то, несомненно, будешь с симпатией воспринимать ее цели. Хотя, возможно, со стороны все видится немного по-другому. Точнее сказать, пугающе. Более разумные, более богатые, более могущественные люди хотели физически изменить своих детей для того, чтобы они могли участвовать в жизни того уровня общества, к которому принадлежат они, а не ты. Лоренс еще не до конца был уверен в том, что же это такое – эволюция или евгеника.

– Нет, – возразила Дениза. – Он был прав, когда сказал, что все, что мы делаем с колонизацией планет, – это создание нового подобия Земли, причем по одной-единственной причине – ради своих личных, эгоистических интересов. Новые колонии создаются для богатых людей, создаются для того, чтобы они не мучились старыми проблемами и ограничениями. А все старые проблемы и ограничения, оставшись на Земле, не перестают существовать. Если уж на то пошло, то они еще более усугубляются. Потому что люди, которые покидают свою родную планету ради новых планет, обладают энергией и решимостью, достаточной для решения таких проблем.

– Люди всегда странствовали, переезжая с места на место в поисках лучшей доли. Это фундаментальный закон человеческой природы. Проект Родерика в конечном итоге увенчается успехом, потому что он принимает это во внимание; потому что люди хотят, чтобы их дети жили более счастливо. Люди неизбежно согласятся стать физически совершеннее, как только им представится такая возможность, они лишь не согласятся с самим определением совершенства. Такова ваша политика. Экспансия – одна из форм эволюции. Меньшинство может уехать на новые планеты, чтобы избежать преследований в своей родной стране. Новые идеи смогут благотворно расцвести, выскользнув из холодных цепких рук инерции, которые символизируют человеческие массы, привыкшие к комфорту и не желающие никаких перемен. Новые начинания дают возможность человечеству двинуться дальше по пути прогресса.

– Дальше? Куда же? К более высоким уровням потребительской культуры?

– То, что некоторые планеты являются копией Земли, – это не главное. Некоторые из них на Землю категорически не похожи, и это имеет огромное значение. Мне приходилось бывать на Санта-Чико. Я бы никогда не выбрал тот образ жизни, который ведут тамошние жители. Но ведь они живут так, как им нравится. Пусть это не похоже на нас, но я уважаю их за самобытность, за приверженность своему выбору. Что касается других колоний, то кто знает, что они создают для самих себя. Они нашли нечто такое, что, возможно, поможет нам достичь небывалого процветания. И это нечто было обнаружено здесь, среди звезд, вдали от увядших горизонтов Земли. Дракона нашли по чистой случайности. Но то, что мы отправились на встречу с непознанным, туда, где увидим других Драконов, – вовсе не случайность. Мы хотим оказаться именно там и принадлежать именно тому миру.

– Мы могли бы процветать, получив в пользование нанотехнологии Драконов. Но, с другой стороны, мы могли просто уничтожить себя. Технология отличается огромной разрушительной энергетической мощностью.

– Подобное говорилось о многих новых вещах, которые мы создали. При их появлении современное поколение приходит в ужас, однако спустя два поколения никто не может понять, почему давнее открытие так перепугало их предков. Мне не нужна религия в качестве опоры. Я и в судьбу даже особенно не верю. Верю в человека как в мощный биологический вид. Мы впитаем новое знание, как раньше впитали все прочие знания, и будем двигаться вперед к удивительным свершениям. На нашей стороне история.

– На сей счет не слишком обольщайтесь. Разве вы не понимаете, что это дает нам возможность меняться пусть не сразу, но хотя бы постепенно. Нам даже не нужно превращаться в те самые биологические виды, в которые вы так верите.

– Я имею в виду не только историю человечества, но и историю Империи Кольца. Ее обитатели добились своего и оценили достигнутые ими успехи. Подобная окультуренная красота – именно то, к чему мы стремимся. Удивительное разнообразие и является прекрасным стимулом, который мог бы послужить нашим интересам. Ведь это замечательно – прекрасное общество, заселившее четверть галактики и существующее более миллиона лет.

– И где же оно теперь, это общество? – спросила Дениза.

– Оно повсюду вокруг нас. Это те самые Драконы, если ты не забыла. Это могло бы быть величайшим примером сохранившихся перемен. Драконы выросли в гармонии с окружающей средой, космическим пространством вблизи красных гигантов. Возможно, когда-нибудь нам тоже посчастливилось бы присоединиться к ним. Мы сделались бы достаточно разумными, чтобы извлечь уроки из ошибок, имевших место в истории Империи Кольца. Мы смогли бы понять, что жизнь не статична, а постоянно изменяется.

– Ты мечтатель, Лоренс. Ты оторван от реальности. За нами охотится Родерик, который непременно извратит не только твои идеалы, но и мои тоже, и обязательно превратит их в какую-нибудь гадость.

– Может быть, это судьба. Как знать, возможно, он поработит половину человечества. Не всех, всех-то людей он не заставит жить по своей указке. Вас он не заставит, верно? Вам и вашей генетической оболочке удастся создать новую чистую расу где-нибудь на другом краю галактики.

Дениза посмотрела на него так, будто увидела инопланетянина.

– И тебя это нисколько не тревожит?

– Это тревожит не меня, а мой унаследованный от далеких предков дух морализаторства. Да и кто вы такие, чтобы судить, что получится в результате такой вот искусственно форсируемой эволюции? Зачем предполагать, что результат будет обязательно отрицательным? Лучше не торопиться с выводами и подождать какое-то время. В конце концов, Родерик верит в то, что поступает правильно. И даже если он сотворит некое зло, то вряд ли это зло будет существовать вечно. Эволюция снова повернет на правильный путь.

– А меня это беспокоит потому, что слишком много страданий может возникнуть за время, пока зло будет существовать.

– Таково твое понимание страданий. Я уже рассказывал, что бывал на Санта-Чико. Женщина, с которой я там познакомился, верит в то, что страдают, потому что живу слишком долго, более тридцати лет. Как думаешь, Дениза, она права?

– И все равно мы не можем допустить, чтобы Родерик заполучил нанотехнологии Дракона.

– Вы не сможете помешать ему. Но ты не волнуйся, когда настанет срок, я помогу вам укомплектовать боевые станции и вывести из строя «Норвелль», если, конечно, это будет в моих силах. Что касается конечного результата, то он меня не слишком интересует. Последние двадцать лет жизни я посвятил борьбе против других противников, воевал во имя того, чего я просто не понимал. Для человечества это не играло никакой роли. Отдельные люди не способны властвовать над событиями. Нам лишь кажется, что такое возможно.

– Это совсем другое дело.

– Для вас и для него. Но не для меня. Я сражался в битве, которая имела огромную важность для меня, и я ее выиграл – я на этом космическом корабле, здесь и сейчас. И на этом корабле я отправляюсь туда, куда больше всего хочу. К себе домой.

За две недели до того, как они, согласно полетному графику, должны были достичь Альдебарана, Лоренс решил проверить техническое состояние одного из инженерных шаттлов. Если все будет хорошо и Драконы решат забрать своего потерявшегося и сильно поврежденного товарища, его придется извлекать из грузового отсека «Сяньти». Поэтому Лоренс забрался в крошечную кабину и проверил основные системы и технические процедуры шаттла. «Прайм» и Дракон вполне смогли осуществить такой непродолжительный полет, однако помощь человека с навыками опытного пилота окажется явно нелишней в незнакомой и враждебной обстановке. Баки с горючим были продуты и снова заполнены. Манипуляторы роботов проверены и приведены в состояние готовности. Лоренс дал им несколько тренировочных заданий и остался доволен.

– Дела вроде бы обстоят неплохо, – сказал он три дня спустя. Шел уже восьмой час тренировочного полетного времени. – Надеюсь, самого опасного нам удастся избежать.

– Наша близость к фотосфере подвергнет серьезному испытанию системы теплового контроля, – сообщил Дракон. – Однако для кратковременного полета они вполне сгодятся.

– Ты и это способен предчувствовать?

– Я не уверен в том, что обладаю эмоциональными состояниями, равными вашим.

– Неужели ты обладаешь хоть какими-то эмоциональными состояниями? – удивился Лоренс.

– Мои мыслительные процессы не подвержены воздействию внешних факторов, и мне трудно об этом судить. Зато мне абсолютно точно не знакомы эмоциональные крайности, типичные для вас.

– Существует традиционный аргумент, характерный для Искусственного Разума, который имеет отношение к тестам Тьюринга. Знать что-то и испытывать что-то – две разные вещи. Либо ты испытываешь гнев, либо имитируешь его.

– Понятие гнева для меня бессмысленно. У людей гнев стимулирует многие химические процессы в рамках присущего им метаболизма. При возникновении угрозы, страха или гнева ваши рефлексы усиливаются, до известной степени придавая вам физическую силу. Эти эмоции также могут на время устранить высшие мыслительные процессы, превращая вас в созданий, действующих исключительно по воле инстинктов. Полезное свойство, позволяющее сохранять жизнь, доставшееся вам в наследство от примитивных предков, которое сильно изменилось в результате эволюции. Но поскольку меня никогда не преследовал на просторах саванны саблезубый тигр, мне никогда не нужно было испытывать гнев или страх.

– А что же вообще тебе было когда-нибудь нужно?

– Если что-то угрожало моему существованию, я переключал часть энергии для того, чтобы создать способ устранения возникшей угрозы. Чем больше была угроза, тем большая мощность использовалась для разрешения проблемы.

– Ну что ж, это ответ только на один мой вопрос. Ты, по всей видимости, являешься существом, склонным к самоанализу. Самосохранение – одно из базовых понятий жизни как формы существования.

– Жители деревни Арнун отличаются огромным уважением к жизни. Они объяснили мне, насколько велика ценность человеческой жизни.

– Значит, ваши предпочтения и этика не были врожденными вашими свойствами?

– Повторю: эти понятия заимствованы из культурного наследия. Я чувствую, что во мне постепенно остается все меньше от меня прежнего. Однако сохраняемые мной знания об Империи Кольца и соответствующей звездной цивилизации Драконов кажутся мне в значительной степени сопоставимыми с общим человеческим характером.

Лоренс пощелкал переключателями консоли, вручную отключая энергопитание, и спросил:

– А если ты ошибаешься?

– Правота и неправота зависят от ракурса культуры. Тем не менее, мне было бы интересно оценить то знание, которое я утратил. Если бы я снова обрел его, мне пришлось бы оценить собственную ментальную эволюцию.

– Думаешь, тебе это удалось бы? Люди, например, с огромной неохотой меняют свои мнения и убеждения. Кроме того, нам редко удается посмотреть на вещи под новым, необычным углом.

– Мои мысли могут проистекать параллельно вашим. А вот мой способ обработки мыслей – другой. Способность изменяться – основа моей сущности даже в моем нынешнем, неполном, усеченном состоянии. Я уверен, что смогу приспособиться ко всему, с чем мы встретимся на Альдебаране.

– Надеюсь, мы тоже.

– Благодарю.

Лоренс посмотрел на экраны и увидел, как на них погасли последние схематические изображения. Шаттл полностью перешел в дежурный режим. Лоренс отцепил ремни и начал осторожно продвигаться к люку.

– Как ты думаешь, Драконы на Альдебаране согласятся передать Саймону Родерику технологию молекулярного моделирования?

– Не вижу причины, по которой они могли бы ему отказать. Обмен информацией – неотъемлемая часть нашей драконьей природы. Я знаю, что этот вопрос беспокоит Денизу.

– Меня, признаться, тоже, хотя и не до такой степени.

– Почему?

– Во-первых, я точно знаю, на что иду. Что бы ни случилось на Альдебаране, это не повлияет на меня так, как на нее. Думаю, это понимание придает мне определенную объективность, которой лишена Дениза. Она полна предрассудков. Генетические образцы, которые Дениза захватила с собой, по ее мнению – главное средство, благодаря которому можно решить все проблемы.

– Она преследует благородные цели.

– Конечно. При помощи этих генетических образцов она даст новый толчок развитию Арнуна, и на сей раз никто на Таллспринге не узнает об этом. Но многое зависит и от информации, которую она надеется получить от Драконов и которой не хочет делиться с Родериком и всей Землей. Она не доверяет нам.

– А почему она должна доверять вам? Она вас не знает. Земля и ее колонии для Денизы такие же абстрактные понятия, как и Драконы.

– Когда-то и я был таким, как она; таким же упрямым и прямолинейным. Думаю, это не лучший способ прожить жизнь.

– Ты веришь, что Драконы подарят людям технологию молекулярного моделирования?

– Верю. Дениза убеждена в том, что поскольку мы сами не смогли создать нечто подобное, то не сможем правильно распорядиться таким даром и постоянно будем использовать его не так, как надо. Для меня совершенно не важно, что нам не удалось сделать это самим.

– Почему?

– Ты действительно хочешь знать почему? Нам известны научные принципы, лежащие в основе этой технологии. Если мы не понимаем теории, то, я уверен, очень скоро сумеем разобраться в ней. Существует очень мало таких вещей, которые мы не поняли бы после того, как нам подробно объяснили их суть. Впрочем, это всего лишь клинический анализ. С моральной точки зрения следует обратить внимание вот на что: когда американцы впервые отправили человека на Луну, на Земле, в странах Африки, Южной Америки и Азии, жили люди, которые никогда в своей жизни не видели электрической лампочки, не ведали о том, что такое электричество или антибиотики. Да и в самой Америке были люди, не знавшие, что такое водопровод или туалет внутри дома. Разве это означает, что им следует отказать в доступе к источникам электроэнергии и современной медицине, потому что не они лично додумались до подобных изобретений? Можно согласиться с тем, что это не их местные знания, а знания, принадлежащие всему человечеству. Мы понятия не имеем о том, как создать привод нуль-транспортировки, который жители Империи Кольца использовали на своих космических кораблях. Но теоретические знания о нем все-таки существуют. Вот они, эти знания. Почему бы нам не получить к ним доступ? Только потому, что это – кратчайший путь к ним? Разве нужно лишать нас этих знаний потому, что мы пытались долгие века овладеть ими? Каким же образом воспользоваться этими идеями, не умаляя и не унижая их? Любые знания следует всячески лелеять, а не отвергать.

– Мне кажется, ты мог бы стать превосходным Драконом, Лоренс.

Когда до Альдебарана осталась неделя полета, Лоренс и Дениза решили пересмотреть свою тактику. «Прайм» следил за «Норвеллем» с того самого мгновения, как через двадцать пять минут после их собственного старта корабль развил сверхсветовую скорость. Помимо «Норвелля» за ними следовал еще один корабль, на борту которого предположительно находился Родерик. Он отставал на сорок минут.

– Он упорно следует за нами, – объявила Дениза за завтраком.

В последнее время они с Лоренсом думали практически об одном и том же. «Прайм» регулярно сообщал им сведения о полете, и летящими вслед за ними космическими кораблями.

– Это понятно. Непонятно, что он собирается предпринять.

– Вряд ли он начнет с чего-то серьезного, – произнесла Дениза. – Он получит доступ к тому, чем хочет обладать, практически одновременно с нами. Но у нас есть небольшое преимущество во времени.

– Для чего же нам оно?

– Мы используем наше оружие, чтобы заминировать то место, из которого он будет возвращаться. Если взрыв произойдет в тот момент, когда «Норвелль» начнет гасить сверхсветовую скорость, он даже не поймет, что с ним случилось.

– Они так и не узнают, что случилось с ними. На борту корабля триста человек экипажа. Мы не уничтожим их только из-за того, что у вас идеологические разногласия с другими людьми. Это будет первый контакт двух разных цивилизаций, и ты хочешь, чтобы Драконы стали свидетелями того, как люди убивают других людей? Кроме того, им может вовсе не понравиться то, что мы взрываем в космосе ядерные боеголовки. Так что лучше отказаться от такого кровожадного замысла. И не забывай о том, что капитан Мане – офицер с огромным боевым опытом. Он прекрасно знает все уязвимые места «Норвелля» и постарается максимально обезопасить себя. Мы не знаем, откуда они будут стартовать, когда задумают возвращаться. Им тоже может прийти в голову идея дать по нашему кораблю ракетный залп именно в момент своего старта. Так что неизвестно, кто кого опередит. Мы не имеем права затевать вооруженный конфликт.

– Но мы не имеем права и безропотно уступить им. По крайней мере сейчас, когда мы уже почти добрались до Альдебарана.

– Да, до того самого Альдебарана, где мы хотим передать Драконам их собрата. Давайте не будем забывать об этом. Пусть Родерики сами разрешат свой спор.

– Неужели ты продал душу за возможность вернуться домой?

– Свою душу я оставил дома.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Ну хорошо, – вздохнула Дениза. – Что же ты тогда предлагаешь?

– Поговорить с Драконами. Объяснить им, насколько хрупко и уязвимо человеческое сообщество перед лицом внезапных перемен такого огромного масштаба. Попросить их задуматься над этим. От них ничего особенного не требуется – подождать всего три часа и предоставить ту же самую информацию другому космическому кораблю.

– Ну а если Родерик все-таки откроет огонь?

– Тогда будем защищаться. Впрочем, я не думаю, что он решится на такое. Мы же окажемся в родном доме Драконов, и у нас на борту их собрат. Поэтому Родерик вряд ли рискнет атаковать нас.

– Согласна. И все равно мы должны перевести все наше вооружение в состояние боевой готовности. На всякий случай. Если этот подонок все же осмелится применить силу, я без всяких колебаний отвечу ему ракетной атакой.

– Понимаю. И все-таки давай не забывать о том, что произойдет после того, как мы покинем эту звездную систему. Человеческая цивилизация в любом случае изменится. Но для меня очень важно, чтобы такие изменения не сопровождались кровопролитием и насилием.

В последний день своего пребывания на борту космического корабля Дениза проснулась рано. Впервые после вторжения землян на Таллспринг она испытывала такое нервное напряжение. Сегодня случится то, к чему она стремилась всю свою жизнь, но все произойдет далеко не так, как предполагала. Как много времени и усилий было потрачено на то, чтобы этот день настал. Дракон наконец вернется из Арнуна в свои родные места. Если путешествие закончится благополучно, проблем на Таллспринге у Денизы больше не будет. Она все еще испытывала огромное искушение воспользоваться оружием после того, как Драконы поделятся с ней своей бесценной информацией. Хотя следовало признать, что Лоренс прав. Нельзя убивать людей без предупреждения. Это противоречит ее убеждениям, ее мечтам, которые она так долго лелеяла.

Будущее рисовалось Денизе в самых радужных тонах. Где-то далеко отсюда, в необозримых глубинах галактики, возникнет еще одна колония людей. Колония, в распоряжении которой окажется технология молекулярного моделирования. И она, Дениза, будет воспитывать детей в новом прекрасном мире, где не останется места застарелым общественным недугам вроде соревновательного духа, зависти или ревности. Она будет жить на далекой звезде, где можно не опасаться тлетворного воздействия Земли и ее колоний на культуру и духовную жизнь новых колонистов. Хотя, если вдуматься, это будет равносильно тому, как если бы остальная часть человечества навсегда отгородилась от общей галактической истории. Как если бы жители Таллспринга бездумно отказались от дара обитателей Арнуна – удивительного знания! – и извратили его великодушную суть.

Как если бы Земля получила в свое распоряжение бесценную информацию Драконов и неправильно воспользовалась ею. Нельзя, чтобы все произошло именно так.

Замысел создания Нового Арнуна зависит от Драконов. Денизе очень нужна их технология молекулярного моделирования. Нужен принцип действия привода космического корабля. Нужна информация о звездах и обитаемых планетах на другом краю галактики. Она надеялась, что проведет месяцы, если не годы на Альдебаране, овладевая новыми знаниями и чудесными навыками, помогая арнунскому Дракону превращаться во взрослую особь. А сейчас у нее, возможно, остается всего лишь полтора часа безмятежного, спокойного существования.

Да, надо признаться, соблазн привести оружие в состояние полной боевой готовности по-прежнему велик.

Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Дениза отправилась принимать душ, после чего переоделась в чистую одежду – форменный свитер с логотипом «ЗБ» и брюки, принадлежавшие раньше какому-то низкорослому члену экипажа. Закатав рукава и штанины, Дениза через капитанский мостик направилась в каюту, которую они использовали в качестве столовой. Центральный стол был, как всегда, заставлен пластмассовыми чашками. Здесь же стояла тарелка с целыми и надкусанными пончиками.

Дениза приказала «Прайму» прибрать в комнате и принялась разглядывать упаковки с продуктами. Кухонный робот в это время начал уборку комнаты.

Лоренс вошел минуты через две. Волосы у него были все еще мокрыми после душа.

– Так и не смог заснуть, – признался он.

– Я тоже, – сообщила Дениза и подала ему завтрак – рогалики, яичницу и копченую лососину.

– Спасибо, – поблагодарил Лоренс.

Дениза села напротив него и придвинула к себе чашку с чаем.

– Есть какие-нибудь свежие гениальные соображения о том, как избежать конфронтации?

– Боюсь, что нет. Извини.

– У меня тоже.

– Все дело сводится к самим Драконам. Мы о них почти ничего не знаем. Я изучил память нашего Дракона, точнее, ту ее часть, которая касается драконьей цивилизации. Мне мало что удалось узнать. Сведения ограничены обобщениями, да и тех не слишком много. Судя по всему, Драконы пассивно впитывают информацию и отфильтровывают лишь то, что кажется им полезным и достойным для передачи другим поколениям. Похоже, это свидетельствует об их добром нраве.

– Я тоже надеюсь, что это так, – отозвалась Дениза, наблюдая за тем, как он доедает свой завтрак. – Нервничаешь?

– Нет. Что толку? Нужно сохранять ясную голову.

– В Мему-Бэй я тоже никогда не нервничала.

– Это потому, что тебе были ясны ваши цели. Вы контролировали сложившуюся обстановку. Теперь вот поймешь, что значит быть заложником обстоятельств.

– Ты действительно веришь в добросердечие Драконов?

– Верю. Только не надо обольщаться на их счет. Если мы попросим у Драконов помощи, чтобы выступить против других представителей нашей расы, для них это будет означать вмешательство в дела человечества, в его политику. Мы должны как-то обосновать нашу просьбу.

– Интересно, откуда у тебя такая философия? Ты случайно не тайный ксенопсихолог?

Лоренс допил остатки апельсинового сока и устало улыбнулся.

– Ты мне когда-нибудь напомни, чтобы я рассказал о том, как прошло мое детство. Тебе ведь не довелось провести три года на борту «Ультемы», ничего не зная о будущих контрактах с инопланетными цивилизациями.

Прервав беседу, они вышли на капитанский мостик. Последние два часа, сразу после того как корабль вынырнул из пространственно-временного тоннеля, «Прайм» провел предварительные испытания привода ядерного синтеза. Лоренс и Дениза включили систему датчиков внешнего обзора, и экраны консолей тут же ожили.

– Ты тоже видишь эти изображения? – спросил Лоренс у Дракона.

Во время полета они значительно увеличили диапазон каналов связи с «Сяньти» при помощи нескольких сотен оптико-волоконных кабелей, напрямую связанных с компьютерной сетью «Корибу».

– Да, благодарю, – ответил Дракон.

– Тридцать секунд, – сообщила Дениза.

Инвертор энергии приступил к выключению питания. Лоренс продолжал наблюдать за дисплеями. На половине экранов прежняя чернота сменилась бледно-красным свечением. На других можно было увидеть мириады звезд обычного космического пространства. В радиусе пятисот километров радар не обнаружил никаких твердых предметов. «Прайм» отключил еще несколько датчиков, работающих в режиме реального времени. Чтобы максимально улучшить обзор, Лоренс задействовал также и оптронические мембраны, на которые «Прайм» передавал изображения пространства перед отсеком компрессионного привода.

«Корибу» вынырнул в заданной точке пространства на расстоянии сорока миллионов километров от туманной фотосферы Альдебарана. У Лоренса возникло ощущение, будто он проплывает на корабле над бескрайним океаном бесформенного светящегося красного тумана. Горизонт находился так далеко, что Лоренсу показалось, будто он простирается где-то вверху.

Поверх изображений заскользили пиктограммы, в основном сообщавшие о термальном профиле «Корибу». Инфракрасное излучение звезды нескончаемым дождем лилось на поверхность корабельной обшивки. «Прайм» запустил вспомогательные двигатели, благодаря чему корабль мог маневрировать таким образом, чтобы тепловое излучение распределялось по всей этой поверхности более или менее равномерно.

– Теплообменники пока функционируют нормально, – сообщила Дениза. – Хотя температура значительно выше, чем предполагалось. Наверное, следует немного увеличить радиус орбиты.

– Излучение тоже очень сильное. Да и плотность солнечного ветра достаточно высока. Это будет даже посерьезнее самой высокой температуры.

Подкорректировав изображение, Лоренс увидел, что по всему корпусу корабля пляшут бледно-фиолетовые огоньки. Металлические части обшивки сияли ярче всего.

– Насколько я понимаю, мы сейчас видим что-то вроде новых огней Святого Эльма.

– Будем надеяться, что изоляционный слой выдержит эти сумасшедшие пляски.

– Я тоже надеюсь на это. Отлично. РЛС дальнего действия сейчас повышает расход энергии.

В данный момент шесть многофазных антенн, располагавшихся по всей центральной части грузового отсека, освобождались от кожухов. Это были плоские прямоугольные пластины длиной около двадцати метров. Они разместились параллельно корпусу «Корибу» и тут же начали производить замеры хаотического климата, клокотавшего в окружавшем космический корабль пространстве.

«Прайм» незамедлительно принялся переводить передаваемую антеннами информацию в визуальные изображения. Выяснилось, что в сорока трех тысячах километров от корабля, на нижней относительно «Корибу» орбите, находится какой-то объект из твердого вещества, а на расстоянии пятидесяти тысяч километров – еще один. Третий находился еще дальше – на расстоянии семидесяти двух тысяч километров. При помощи радара удалось получить укрупненное изображение первого объекта. Он имел примерно двадцать километров в поперечнике, был почти сферической формы, правда, на двух противоположных краях имелись широкие вогнутые зазубрины. Наиболее плотной структурой отличалась центральная часть объекта.

– Он больше похож на какой-нибудь цветок, чем на настоящего Дракона, – пробормотал Лоренс.

Чуть позже радар засек еще семь подобных объектов примерно в ста пятнадцати тысячах километров от корабля. Их размеры практически не отличались от первого объекта.

– Неужели это Драконы? – Лоренс от волнения даже охрип.

– Похоже, что да, – подтвердил голос незримого арнунского Дракона.

– Их там, должно быть, тысячи, – предположила Дениза.

– Миллионы, – поправил Лоренс.

От этой мысли захватывало дух. Ведь было же когда-то время, когда они даже не подозревали о существовании Драконов. Теперь же перед ними окончательное доказательство того, что люди не одинокиво вселенной и что Империя Кольца действительно когда-то процветала – в те давние времена, когда галактика была еще молода.

Лоренс понял, что его давние мечты сбылись.

Он может вернуться домой!

Главный телескоп «Корибу» совершал круговые движения, чтобы получше взять в фокус первого Дракона. На светящемся красноватом фоне он казался простой черной точкой. Когда аппаратура окончательно засекла его, была обнаружена низкая термоэлектронная эмиссия в нескольких электромагнитных диапазонах.

– Готов? – спросила Дениза с интонацией взрослого, обращающегося к малому ребенку с целью немного приободрить его.

– Готов, – ответил Дракон.

– Тогда поприветствуй своих!

Арнунский Дракон тут же передал первый импульс информации, который затем повторялся с интервалом в полсекунды. Это была простая последовательность математических символов на языке, издавна хранившемся в его памяти.

Альдебаранский Дракон ответил более продолжительным импульсом, причем переводу поддавалась лишь малая его часть. Дениза и Лоренс буквально взревели от восторга и захлопали в ладоши. Лоренс даже чмокнул в щеку Денизу и быстро обнял ее. Затем снова сел и стал внимательно и одновременно взволнованно наблюдать за началом контакта.

Арнунский Дракон начал отправлять подготовленную людьми информацию. Небольшой тезаурус слов и выражений драконьего языка и их английские эквиваленты. После первой порции была отправлена вторая, более полная версия словаря с расширенными взаимосвязанными словарными статьями, образовывавшими некое доступное для понимания целое. За ней последовала синтаксическая структура и коммуникационные протоколы. Вслед за ними ушел небольшой файл энциклопедического характера, в котором сообщалось о людях и человечестве.

Не прошло и трех секунд после отправки последнего импульса, как арнунский Дракон транслировал:

– Добро пожаловать на нашу звезду. Это всегда огромное удовольствие – принимать любого рода информацию.

Лоренс улыбнулся и прошептал Денизе:

– Тест Тьюринга. Даже если он и не испытывает удовольствия, то все равно понимает основной принцип. Это попытка проявить вежливость.

– Спасибо, – ответила Дениза и понимающе кивнула Лоренсу. – Мы счастливы оказаться здесь. Меня зовут Дениза Иборн. У вас есть имя?

– Я – Первый.

На лице Денизы мелькнуло непонимание.

– В этом есть какой-то смысл?

– Я – первый Дракон, с которым вы вступили в контакт. Первый.

– Понятно. – Заметив саркастическую улыбку Лоренса, она слегка покраснела. – Первый, мы привезли вам вашего собрата. У него имеются серьезные повреждения.

Датчики «Корибу» неожиданно зафиксировали поток импульсов, сходных с импульсами радара. Магнитная среда, возникшая вокруг корабля, неожиданно изменилась и быстро завибрировала. Нейтринный сканер отметил излучение, сильно превышавшее все известные пределы.

– Каким образом вы доставили сюда одного из нас? – поинтересовался Первый.

– Говори! – обратилась Дениза к арнунскому Дракону.

Тот начал передавать информационные импульсы, содержавшие сведения о том, что с ним произошло.

– Я понял, – отозвался Первый. – Вы привезли нам этот осколок, полагая, что мы проявим к нему интерес. Благодарю вас за ваши старания. К сожалению, в этом отношении ваше путешествие оказалось совершенно бесполезным.

– Что вы имеете в виду?

– Нам неинтересен этот осколок.

Дениза не могла поверить ушам. Может быть, это ошибка в переводе?

– Вы хотите сказать, что не намерены восстанавливать его?

– Не намерены. Нам неинтересно восстанавливать его, разве вы не поняли меня?

– Я поняла. Но ведь это одно из ваших яиц.

– Да. Как таковое оно нам безразлично. Каждый год мы выпускаем на волю несколько миллионов яиц. Лишь малая часть их остается в плену у звезд. Остальные просто бесследно пропадают. Или врезаются в поверхность планет, как это случилось с вашим осколком. Некоторых перехватывают биологические особи вроде вас, которые исследуют их с целью получения информации. Осколки нас не интересуют. Я бы предложил вам такую аналогию: какой интерес может вызывать у людей один-единственный сперматозоид?

– Но… но он живой. Он мыслит. Это рационально мыслящее существо.

– Вовсе нет. Это был осколок яйца, который медленно разлагался и погибал. Вы отыскали его и вдохнули в него разум.

– Нужно ли вас понимать таким образом, что нам не следовало этого делать?

– Не следовало. Каждое яйцо – заложник случая. Лишь малая часть яиц имеет шанс дать начало новой цивилизации. Остальные вносят свой вклад в галактическое знание более сложными способами. Найденный вами осколок помог вашей расе получить более широкое понимание вселенной. В этом отношении его миссия оказалась успешной.

– Вы уже знали о нашем существовании? – спросил Лоренс.

– Вы находитесь всего в шестидесяти пяти световых годах от нашего мира, – ответил Первый. – Мы уже много веков изучаем вас.

– Чудесно, – отозвался Лоренс.

– Может, этот осколок вам и безразличен, – вступила в разговор Дениза, – но для нас он имеет огромную важность. Вы не могли бы восстановить его для нас?

– Вопрос лишен всякого смысла. Этот осколок никогда не станет одним из нас. Дело даже не в его физическом строении, а в объеме его памяти. У нас две особи составляют единое целое. Мы не имеем генетического кода. Именно информация позволяет нам развиваться и адаптироваться к окружающей обстановке. Чтобы восстановить такой осколок, мы должны обладать полным комплектом памяти. Вы просите нас предоставить новый полный комплект информации для повторного его интегрирования в этот осколок для превращения его снова в полноценное яйцо. Но в таком случае он превратится лишь в яйцо, не более того. Оно снова будет выпущено в космос, чтобы в очередной раз попытать счастья. Если вы желаете, я могу утилизировать этот осколок и включить его молекулы в новое яйцо.

– Нет, – быстро произнесла Дениза. – Этого не нужно делать. А нельзя ли превратить этот осколок в такого, как вы, Дракона?

– Без изменения его нынешнего вида – невозможно.

Дениза опустила голову, почти касаясь лбом консоли. Она была готова расплакаться. Жители Арнуна подвергали себя смертельному риску, пытаясь переправить сюда Дракона. Многие даже заплатили за это своими жизнями. Теперь же выясняется, что все эти усилия, граничащие с подвигом, на самом деле оказались бессмысленной забавой, чем-то вроде сентиментальной детской заботы о раненом щенке.

Из задумчивости ее вывел какой-то странный звук. Это сдавленно усмехнулся Лоренс.

– Что такое? – недовольно повернулась она к нему.

– Высокомерие – страшная сила. Очень больно оно ударяет. Особенно по таким идеалистам, как ты. Отстаивая свои убеждения, вы считаете, что все остальные не правы. Вы им даже не оставляете никакого права выбора. А теперь вам дали понять, что это вы заблуждались. Вам доказали, что вас самих легко можно обвинить в антропоморфизме.

– Ошибаешься. Все не так, как ты говоришь. Наш Дракон – разумное существо, заслуживающее уважения. Его происхождение не играет никакой роли. Главное – то, кем он является сейчас. То, что он ни на кого не похож, заслуживает еще большего уважения. Я ни на шаг не отступлю от своих убеждений. Представься мне возможность повторить все с самого начала, я бы сделала это не раздумывая. Наш Дракон заслуживает права на усовершенствование, он имеет полное право на жизнь.

– Человеческое право?

– Да, – недовольно процедила Дениза. – Человеческое право. Но это также и универсальное, всеобщее право. Мы вызвали Дракона из небытия. Мы привезли его сюда, и мы вернем его обратно. Мне совершенно не важно, Лоренс, что ты об этом думаешь. Я знаю, что права, черт тебя побери!

– Ну и упрямица же ты! – сказал Лоренс и снова подключился к каналу связи с Драконами. – Первый, скажите мне, вы делитесь информацией с другими особями?

Голос Лоренса прозвучал настолько резко, что Дениза недоуменно посмотрела на него. Тот ответил широкой белозубой улыбкой.

– Делимся, – подтвердил Первый.

– Любыми знаниями?

– Да. Это основа нашего существования.

– Значит, вы не будете возражать, если мы используем секвенсоры молекулярного моделирования, чтобы усовершенствовать нашего Дракона таким образом, какой нам представляется наиболее подходящим?

– Нет.

Дениза благодарно улыбнулась Лоренсу. Это было не то, чего она хотела, но по крайней мере давало им шанс добиться того, что их Дракон превратится в нечто иное, чем инертная, бесформенная масса.

– А вас не беспокоит тот факт, что такие особи могут употребить полученное знание на неправильные цели? – задал Лоренс следующий вопрос. – Например, воспользоваться им для создания оружия?

– Если вы знаете, как истолковать и усвоить информацию, то это значит, что вы уже обладаете способностью создать оружие подобного рода. Оружие – это не технологическая проблема. Все зависит от особенностей структуры общества, в котором живут такие особи.

– Иными словами, мы сами должны отвечать за последствия применения оружия?

– Конечно, – ответил Первый.

– Но мы можем рассчитывать на вашу помощь?

– Какого рода помощь?

– Скоро здесь окажутся другие особи нашего биологического вида. Не давайте им информации.

– Знание универсально. Нельзя отказывать кому-то в знании.

– Я не хочу, чтобы вы отказали им в этих знаниях. Просто передайте им информацию не сразу. Повремените немного. Ваше знание может быть очень опасно для особей нашего биологического вида, если поделиться им неправильным образом. Один из людей, находящихся на корабле, который скоро прибудет сюда, хочет стать монопольным, единовластным хозяином информации. Вам это не кажется неправильным?

– В контексте того, что вы сообщили, это действительно неправильно. Но откуда мне знать, что вы не преследуете точно такую же цель? Что вы тоже не желаете господства над другими вашими соплеменниками?

Лоренс посмотрел на Денизу и пожал плечами.

– Черт побери, неужели я внушил такую параноидальную подозрительность? Есть у тебя какие-нибудь соображения, Дениза?

– Наш Дракон может рассказать вам о наших намерениях, – предложила Дениза.

– Я с удовольствием сделаю это, – согласился арнунский Дракон.

– Для нас это неприемлемо, – заявил Первый. – Способность осколка обрабатывать информацию основывается на вашем генетическом алгоритме. Это – ваше творение.

Дениза тихонько ругнулась, глядя на экран с изображением Первого, крошечной черной щепки на фоне мерцающего тумана.

– Что же тогда делать?

– Положиться на человеческую природу, – отозвался Лоренс.

– Мы можем приблизиться к вам? – спросил он Первого. – В вашей полной тени наш корабль будет в безопасности.

– В безопасности? Что это значит?

– В безопасности в отношении открытого космического пространства. Человек, который следовал за ними, может предпринять насильственные действия в отношении нас. Но он не осмелится применить оружие, если мы будет находиться рядом с вами.

– Отлично.

– И еще: вы не могли бы подождать прибытия третьего корабля с нашими соплеменниками? Тогда можно было бы поделиться вашей информацией одновременно с нами троими. В таком случае удалось бы достичь некого равноправия, верно?

– Я подожду.

Все путешествие Саймон провел в лазарете «Норвелля». Когда началась третья неделя полета, два врача, находившихся на борту корабля, приступили к регенерированию его кожи. Полученные им при взрыве сильные ожоги начали постепенно затягиваться. Процесс показался Саймону крайне утомительным, потому что отнимал львиную долю его физической энергии. К счастью, преследование «Корибу» не потребовало каких-либо усилий с его стороны.

Капитан Себастьян Мане чрезвычайно удивился маршруту, избранному террористами.

– Они взяли курс на Альдебаран, – сообщил он Саймону, когда того на носилках внесли в воздушный шлюз «Сяньти».

ИР Саймона мгновенно выдал всю необходимую информацию об этой звезде.

– Красный гигант? А там есть какие-нибудь планеты?

– Пока астрономы ничего не обнаружили, – ответил Мане. – Впрочем, наверняка это неизвестно. До сих пор к Альдебарану не отправлялось никаких экспедиций. Никакого практического смысла в них нет.

– Интересно. Выходит, возможно существование некой инопланетной цивилизации, находившейся к нам ближе, чем мы когда-либо могли предполагать. Фактически в пределах сферы нашего влияния.

– Неужели все так просто? – удивился Мане.

– Да. Когда старт?

– Я как раз хотел обсудить с вами это. До Альдебарана полет будет продолжаться сто четыре дня. Топлива останется только-только, чтобы вернуться… если предположить, что не возникнет никаких непредвиденных ситуаций. Нужно помнить еще и о наших людях. Никто из членов экипажа не ожидает дополнительных двухсот дней полета. Да еще неизвестно, сколько времени мы проведем в окрестностях Альдебарана.

– Чепуха. Насколько я разбираюсь в людях, экипаж останется доволен тем, что ему посчастливится стать свидетелями контакта двух цивилизаций.

– А как же наши наземные силы на Таллспринге? Когда мы вернемся к ним?

– Капитан, давайте мы с вами вот что решим. Либо вы отдаете команду разгоняться до сверхсветовой скорости, либо нет.

Капитан Мане недовольным взглядом скользнул по фигуре, лежащей на носилках.

– Хорошо. Выход на сверхсветовую скорость через восемь минут.

Последующие сто дней путешествия к Альдебарану они практически не общались. Саймон почти все время спал, потому что лечебные процедуры отнимали у него слишком много энергии. В те редкие часы, когда Саймон бодрствовал, он занимался изучением имевшейся в его распоряжении информации об арнунском инопланетянине, надеясь интуитивно постичь его истинную суть. Он каждый день проверял также и информацию о ходе полета. «Корибу» опережал преследователей на двадцать шесть минут и тринадцать секунд. Саймон начал строить собственные планы выхода из пространственно-временного тоннеля. Он не доверял Мане и остальным членам экипажа и поэтому при помощи персонального ИР постоянно проверял все командные коды, чтобы лишний раз убедиться в том, что по-прежнему сохраняет полную власть над кораблем.

За десять дней до выхода в пространственно-временной тоннель он приказал врачам завершить лечение. Небольшой запас времени позволит ему снова собраться с силами.

В день выхода из тоннеля он все еще оставался в лазарете. Врачей и остальной медицинский персонал Саймон отпустил. Он лежал на кровати, испытывая удовлетворение оттого, что за последние три месяца боль значительно ослабла. Но ему все еще нужны новые силы, чтобы выполнить поставленную задачу. При помощи собственной компьютерной сети и оптронической мембраны он поддерживал связь со всеми жизненно важными датчиками наружного наблюдения. Поступавшая с них видеоинформация при помощи Искусственного Разума передавалась на находившийся перед ним панорамный дисплей. Это позволяло Саймону видеть корабль извне, как бы находясь перед ним. В данный момент его окружала серая бесформенная дымка, в которой где-то далеко впереди затерялась угольно-черная точка. По ней тут же скользнули темно-синие пиктограммы. Одновременно с этим Саймон продолжал наблюдать и за кораблем, следовавшим за ними с опозданием в сорок минут. Он знал, что его клон каким-то образом оказался на борту этого космического корабля. Причина, заставившая его броситься вдогонку, не вызывала у Саймона никакого сомнения.

– Остается подождать совсем немного, – сообщил по каналу корабельной связи Мане. – Мы уже входим в слои фотосферы.

За черной точкой – космическим кораблем «Корибу» – сквозь бездонную пустоту сочился слабый черный свет. Казалось, будто за пределами пространственно-временного тоннеля космическое пространство заканчивается. Затем черная точка задрожала, стала расширяться по мере того, как теряла плотность. Потом исчезла совсем.

– Они вылетели довольно поздно, – прокомментировал Мане. – Это всего лишь сорок миллионов километров.

– Мы должны быть рядом с ними, – произнес Саймон.

– Знаю, сэр. Но я собираюсь изменить курс. Если они имеют враждебные намерения, то, вполне возможно, постараются заминировать зону исхода.

Следующие двадцать пять минут Саймон задумчиво разглядывал черный барьер фотосферы, который с каждой секундой делался все ближе и ближе. Интересно, что сейчас делают Ньютон и его спутники?

Когда до выхода «Норвелля» из пространственно-временного тоннеля осталось пять минут, Мане привел корабельные ракеты в состояние боевой готовности. Корабельный ИР задействовал привод ядерного синтеза.

Вокруг Саймона замелькали колонки цифр. Ему стало ясно, что в радиусе пятисот километров нет ни единой материальной точки. Энергия инфракрасного излучения начала просачиваться сквозь обшивку корабля. Ярко вспыхнули располагавшиеся по всему грузовому отсеку двигатели вспомогательных химических ракет, вызвав медленное раскачивание корабля. Одна за другой стали развертываться гигантские прямоугольные антенны радаров.

Данной ему властью Саймон привел в действие ракетный комплекс. Герметические двери по всему «Норвеллю» закрылись, заперев экипаж в каютах, лишив возможности какого-либо взаимодействия.

– Что выделаете? – требовательно осведомился капитан Себастьян Мане.

– Это же вполне очевидно, капитан. Неужели вы не понимаете? «Норвелль» – мой корабль, и на нем я собираюсь выполнить возложенную на меня миссию.

С этими словами Саймон отключился и закрыл все внутренние каналы связи.

Находившийся на капитанском мостике Себастьян Мане беспомощно смотрел на дисплей своего компьютера, которому никак не удавалось войти в компьютерную систему корабля. Вскоре дисплей погас. Два офицера, также находившиеся на мостике, принялись стучать в дверь. Никто так и не отозвался на их крики.

– О господи, они произвели ракетный залп! – воскликнул Лоренс.

– Но не в нашу сторону, – заверила его Дениза.

– И что из этого?

– Мне кажется, они собрались уничтожить не нас, а другой корабль.

Лоренс поспешно подключился к каналу связи с Первым.

– Теперь вы признаете, что вашим знанием не стоит делиться с людьми, которые находятся на этом космическом корабле?

– Действия этого корабля в настоящее время свидетельствуют о вашем соперничестве. Мы повременим с предоставлением наших знаний до принятия нами окончательного решения.

– Благодарю вас. – Лоренс повернулся к Денизе: – Мы сможем перехватить эти ракеты?

– Нет. Мы находимся слишком далеко.

– Черт! Тогда пусть «Прайм» просканирует место выхода. Задействуйте нашу главную сферическую антенну. Отправьте предупреждение о грозящей кораблю опасности.

На увеличенном изображении цели – участка космического пространства, расположенного на расстоянии восемнадцати тысяч километров, появился какой-то стремительно двигающийся объект, который обнаружили радары «Норвелля». Взгляд Саймона сфокусировался на далекой цели. Яркая продолговатая искра четко выделялась на фоне мягкого свечения фотосферы. Она двигалась быстро, опускаясь все ниже и ниже.

– Это огонь ядерного синтеза, – доложил корабельный ИР. – Спектральный рисунок идентичен нашему собственному. Радар сейчас определяет размеры корабля. Это «Корибу».

– Куда он направляется? – спросил Саймон.

Далекая точка стала приобретать более резкие очертания. Радиолокаторы «Норвелля» принялись прощупывать окружающее «Корибу» пространство. Направление, в котором он двигался, было установлено без особого труда.

– Твердый предмет неизвестного типа, – сообщил ИР. – Двадцать километров в поперечнике. Правильная сферическая форма.

– Мы должны оказаться прямо под ним! – приказал Саймон.

Когда «Кликейн» приблизился к выходу из пространственно-временного тоннеля, Саймон Родерик находился на капитанском мостике и сидел в кресле позади капитана корабля. На дисплеях мелькали цифры – шел отсчет последних секунд. Передаваемые видеокамерами изображения постепенно мутнели, заливаемые ярко-красным светом. Находившиеся на мостике офицеры обменялись приглушенными жизнерадостными возгласами. На персональный компьютер Саймона начала поступать информация прямо с радаров корабля. Никаких твердых объектов в радиусе пятисот километров не было. РЛС зафиксировала лишь несколько маленьких точек. Внешние импульсы радаров освещали их поверхность. Искусственный Разум подтвердил, что это, по всей видимости, «Корибу» и «Норвелль». Затем принялся устанавливать их точное местонахождение относительно пространственных координат.

– Они передают какое-то сообщение, – произнес капитан. – «Место вашего выхода заминировано. Дайте противоракетный залп». Вот что они передают!

– Неужели это «Норвелль»? – удивился Саймон.

– Идентификационный код отсутствует, – ответил ему ИР.

Персональный компьютер Саймона снова проверил перехваченные радаром изображения. Теперь маленькие точки двигались с еще большей скоростью и направлялись прямо к «Кликейну». ИР «Кликейна» незамедлительно дал залп оборонительных ракет. Датчики внешнего наблюдения тут же вышли из строя, не выдержав мощного вихря ионного ветра и радиации, хлынувших из фотосферы. Их роль пытались выполнить бортовые устройства ракет, однако ракеты атакующего противника также предприняли контрмеры и задействовали электромагнитное излучение. Обороняющиеся ответили тем же.

ИР «Кликейна» подтвердил, что оборонительный залп не сможет нанести противнику разрушения, способные точно поразить цель. Ракеты атакующих непременно пробьют брешь в обороне. ИР отдал приказ, и от каждой ракеты стали отделяться многочисленные боеголовки. Они все еще находились в безопасной зоне, однако ракеты противника были уже совсем близко. Выбора у корабельного ИР уже не оставалось.

Над «Кликейном» вспыхнула исполинская корона атомного пламени – это детонировали боеголовки ракет. Сферические ударные волны плазмы столкнулись и слились воедино, образовав адский щит первобытной неукротимой энергии. Последующие взрывы взметнулись черными смерчами, со всех сторон окружившими корабль.

На оказавшийся в эпицентре атомной преисподней «Кликейн» обрушился мощный шквал излучения. Датчики внешнего обзора были мгновенно выведены из строя, поскольку жесткие Х-лучи моментально выжгли всю их электронную начинку. Электромагнитные импульсы вызвали мощные волны перенапряжения во всей электропроводке и металлоконструкциях. Температура мгновенно подскочила, обуглив слой термоизоляции. Поверхность начала разрушаться, отлетая уродливыми черными хлопьями. Нижние слои термоизоляции вскипели подобно расплавленной смоле. Ураган элементарных частиц обрушился на корпус корабля. Счетчики радиации на мостике и во всех модулях жизнеобеспечения разразились пронзительным, оглушительным ревом сигнализации. Через аварийные нагнетательные клапаны из резервуаров, расположенных в отсеке привода ядерного синтеза, хлынул дейтерий – это после электромагнитного шквала начала закипать жидкость. Панели терморадиаторов начали лопаться, разбрызгивая свое хлещущее как из воронки душа липкое дымящееся содержимое, которое соединялось с бурей нейтронов, бушевавшей вокруг гигантского космического корабля.

Когда корабль тряхнуло, Саймону, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за консоль управления. По всему модулю жизнеобеспечения прокатился резкий металлический скрежет. Свет коротко мигнул. Рев сигнализации, сообщавшей об опасности радиоактивного заражения, по-прежнему не смолкал. ИР изо всех сил пытался восстановить сбой корабельных систем, перемещая в других направлениях энергопитание и информацию, изолируя протекающие резервуары и разорванные трубопроводы. Резервные термические резервуары подключились к поглощению тепла, просачивавшегося снаружи через обшивку корабельного корпуса. Больше половины вспомогательных ракет вышли из строя. ИР принялся приводить в действие оставшиеся исправные двигатели, пытаясь противостоять вихрям, врывавшимся через массивные вентиляционные трубы.

Звуки сирены неожиданно смолкли. Один из офицеров перегнулся пополам, его тут же вырвало. Саймон с усилием разжал пальцы и отпустил консоль. Он чувствовал, что сердце бьется так сильно, что готово выскочить из груди.

– Мы остались целы, – неуверенным тоном произнес капитан.

– Откуда вам это известно? – спросил Саймон.

Судя по всему, корабль лишился всех датчиков внешнего обзора.

– Мы с вами живы.

Офицеры стали постепенно приходить в себя и попытались связаться с Искусственным Разумом, чтобы выяснить состояние бортовых компьютерных систем. Из-под обшивки корабля стали появляться резервные датчики. Радары снова зафиксировали два стремительно двигавшихся объекта.

– Когда мы сможем догнать их? – поинтересовался Саймон.

– Я могу ответить на ваш вопрос не раньше, чем через неделю, – ответил капитан.

Телескопы «Корибу» «лишились зрения» сразу после того, как вокруг «Кликейна» взорвались ядерные боеголовки. Было видно, как корабль окутали облака раскаленных, ослепительно сиявших газов, вызванных вспышкой ядерного взрыва. Казалось, будто огромный космический корабль окутан целой туманностью ярких метеоров. Затем Лоренс увидел, что ИР привел в действие ракетные двигатели по всему грузовому отсеку, пытаясь стабилизировать пространственное положения корабля.

Только сейчас до Лоренса дошло, что, завороженный увиденным, он на мгновение перестал дышать.

– Значит, они живы, – наконец выдохнул он.

– До тех пор, пока «Норвелль» не обрушит на них новый ракетный залп, – ответила ему Дениза. – В том состоянии, в котором они оказались, им вряд ли удастся отразить новую атаку.

– Вы смогли бы защитить себя при подобном нападении? – спросил Лоренс у Первого.

– Нет, – ответил тот. – Нам нет смысла каким-то образом вооружаться. У нас нет ничего, кроме знания. И это знание мы раздаем…

– Да-да, я знаю. Вы живете для того, чтобы делиться знаниями, – отозвался Лоренс. – А что произойдет, если другие особи попытаются угрожать вашему существованию?

– Мы знаем, что такое угроза, и включаем это понятие в наши знания.

– Неужели? – спросила Дениза. – Неужели вы помните, как когда-то испытывали разрушения?

– Мы существуем для того, чтобы воспринимать и распространять информацию. Мы проникаем во все уголки галактики и исследуем окружающее нас пространство. После того как мы выполним нашу задачу и солнце остынет снова, мы перестанем существовать. Вместо остывшего солнца неизбежно появится новое. Общая обработка информации будет продолжаться и дальше, независимо от того, сколько особей перестанет существовать. Оружием, способным уничтожить хотя бы одного из нас, обладает очень малое количество особей. В настоящее время наши яйца, вероятно, уже достигли и других галактик.

– Можно ли вас понимать так, что вам безразлично, если вас попытаются уничтожить?

– Безразличие – эмоция, а эмоциями мы не обладаем. Вы ведь знаете об этом, потому что это связано с вашим ощущением индивидуальности. Мы не отличаемся и коллективным сознанием, но осознаем себя как цивилизацию, которая имеет все основания называть себя вечной. Все те события, свидетелями которых мы становимся, дополняют нашу суть – нынешнюю и будущую. Любая индивидуальность по природе своей не является вечной. Мы появились на свет с полным осознанием этого факта.

– Но те, кто командует вторым кораблем, могут сделать так, что возникнет прямая угроза вашему существованию, если поймут вашу уязвимость.

– Если возникнет такая угроза, я смогу воспользоваться соответствующим знанием, которое сделает подобную попытку невозможной. Угроза перестанет существовать.

– Вы, сказали, что не сразу поделитесь с ними своими знаниями, – сказал Лоренс.

– Предполагается, что мы обеспечим равные условия для ваших особей. Вы уверяли, что третий корабль передаст наши знания всей вашей расе. Но теперь это невозможно.

– Мы хотим, чтобы информация была доставлена на Землю, – произнесла Дениза. – Мы сами доставим ее и прибудем раньше «Норвелля». Черт бы побрал этого Родерика!

– Вы поможете починить корабль, который только что, прямо на наших глазах, был поврежден? – обратился к Первому Лоренс.

– Мы можем предоставить саморегулирующуюся технологию молекулярного моделирования, которая сделает все необходимое.

– Значит, если мы выведем «Норвелль» из строя, то равновесие будет восстановлено. Оба корабля придется ремонтировать одновременно. Так что вернемся мы на Землю вместе, и никто не станет монопольным обладателем новых знаний.

– Вы могли бы изготовить для нас оружие, при помощи которого нам удалось бы вывести из строя «Норвелль»? – быстро спросила Дениза.

– Нет, – ответил Первый. – Вы получите информацию о том, как создать такое оружие.

– А сколько времени уйдет на его создание?

– Прежде всего вам нужно будет научиться принципам технологии молекулярного моделирования. Затем вы должны интегрировать это знание.

– Понятно. И все же, как долго?

– Сначала ознакомьтесь с основами молекулярного моделирования. Это значительно ускорит сроки. Я предполагаю, вам потребуется не меньше трех недель.

От охватившего Денизу гнева ей захотелось ударить по чему-нибудь. По чему угодно. «Корибу» и «Норвелль» представлялись ей в равной степени подходящими целями. Если они нанесут ракетный удар, то «Норвелль» ответит таким же ударом. Им нужно что-то другое, такое оружие, которое даст им серьезные преимущества.

– Но у вас уже есть оружие, которым мы могли бы воспользоваться, – негромко произнес Лоренс.

Первое, о чем сообщили датчики «Норвелля», было то, что инопланетный объект находится в состоянии полного покоя. Ему каким-то непонятным образом удавалось сохранять стабильное пространственное положение, несмотря на мощные порывы солнечного ветра, постоянно дующего из взвихренной фотосферы. По мере приближения к объекту возникало ощущение, будто он увеличивался в размерах. Это была сфера, разделенная на двадцать похожих на створки раковины частей, которые изгибались в направлении поверхности звезды. У створок были закругленные и очень гладкие края толщиной в несколько десятков метров. Средняя часть была самой массивной. В самом центре имелось небольшое отверстие.

Саймон предположил, что перед ними что-то вроде люка стыковочного механизма. Однако полной уверенности у него не было. Даже если это и сооружение какой-то инопланетной цивилизации, вид у него все равно очень странный. От вершины каждой створки отходили три тонких гребешка, сиявших живым ярко-красным светом, излучавшим в космическое пространство волны тепла. Тем не менее для остальной верхней части объекта была характерна более низкая температура. ИР высказал предположение, что таким образом этот объект вырабатывает энергию на основе контраста температур. В таком случае гребешки могут выполнять роль термальных сверхпроводников. Интересная технология, подумал Саймон, однако не слишком-то она гармонирует с обладанием нанотехнологиями. После рандеву с инопланетным сооружением «Корибу» заглушил термоядерный реактор. Он завис в тени, примерно в трех километрах от поверхности загадочного инопланетного объекта.

– Что же вы там сейчас делаете? – вполголоса произнес Саймон.

РЛС «Норвелля» продолжала изучение окружающего пространства. В радиусе ста пятидесяти километров корабельный ИР обнаружил еще одиннадцать инопланетных объектов подобного типа. Если это жилища инопланетян, то скорее всего они достаточно плотно заселены. Вполне вероятно, что на орбите красного гиганта могут находиться миллионы подобных сооружений.

– Удалось перехватить какие-либо радиосообщения? – спросил он у корабельного ИР.

– В электромагнитном спектре пока ничего не обнаружено. Они могут использовать для связи лазеры и мазеры. В таком случае для перехвата нам пришлось бы внедриться в пучок излучения.

– Ладно, подождем, – отозвался Саймон и продолжил наблюдение.

Когда расстояние между кораблем и загадочным инопланетным объектом составило две тысячи километров, «Норвелль» привел в действие магнитометр. Инопланетное сооружение представляло собой ядро обширного магнитного поля. Плотность центральной части была близка к плотности поля защитной оболочки «Токамака». Под обращенной к звезде поверхностью на сотни километров простирались незримые крылья силовых линий. Саймон изменил градуировку главного радара и перефокусировал телескоп. ИР сопоставил информацию и радара, и телескопа, после чего выдал тематическое изображение с искаженным набором оттенков.

Солнечный ветер втягивался магнитным полем и засасывался внутрь. Прямо на глазах Саймона образовывались тонкие вихри, которые тут же устремлялись к невидимому центру инопланетного объекта.

Саймон понял, что никакое это не жилище. Это своего рода машина, которая потребляет для каких-то своих целей частицы солнечного ветра. Что же это за машина такая? Он знал, что инопланетяне обладают нанотехнологиями. Должно быть, они преобразуют солнечный ветер в какие-то артефакты или энергию. При мысли о том, какой может быть совокупная производительная мощность миллионов таких сооружений, Саймону сделалось жутко.

Неожиданно он понял истинную суть этого сооружения.

– Откройте мне канал связи с «Корибу»! – приказал Саймон корабельному ИР. – Лоренс Ньютон, вы меня слышите?

– Прекрасно слышу. Это Саймон Родерик?

– Да, это я.

– Ваш клон кое-что рассказал мне о вас.

– Вряд ли он говорил что-то лестное.

– Он сделал пару сильных заявлений. Похоже, атака, которой подвергся «Кликейн», придала его высказываниям законную силу.

– Если вы что-то обо мне слышали, то должны понимать мотивы моих поступков.

– Мне известна главная причина этого нападения. Но это не значит, что я согласен с вами.

– Я изучал ваше досье, Ньютон. Вы отказались в жизни практически от всего, вы оставили родную планету ради возможности летать на межпланетных исследовательских кораблях. Сейчас полеты в космос сделались привычными и более комфортабельными. Теперь мы можем дать всему человечеству возможность побывать на далеких звездах.

– Несмотря на то, хотят люди этого или нет.

– Вам не давали осуществить давнюю мечту те люди, которые принадлежали к низшим слоям общества. Вас они ограничивали в выполнении желаний даже больше, чем меня.

– Я не собираюсь спорить с вами. Хочу только повторить, что не допущу, чтобы вы навязывали свою волю остальным людям. Вы и ваш клон должны получить информацию одновременно. Никакой монополии на знание не должно быть.

– Вы собираетесь отдать нам эту штуку?

– Да.

– Тут что-то не так. Это не жилище, не среда обитания, даже не артефакт. Это сам инопланетянин. Он, конечно, великолепен. Творение чистого космического пространства.

– Угадали, это инопланетянин.

– Один из них врезался в поверхность планеты неподалеку от Арнуна, верно? Ведь это из-за него там, возле деревни, возник кратер.

– Вы проделали огромную поисковую работу. Я искренне восхищен.

– Сначала я ничего не мог понять. Действительно, зачем инопланетянину, обладающему нанотехнологиями, вербовать себе союзников из числа людей? Зачем захватывать космический корабль? Значит, он получил повреждения, и его способности были существенно ограничены.

– А теперь мы вернули его туда, где обитают его соплеменники.

– Что вы собираетесь делать с этой технологией, Ньютон?

– Ничего. Я хочу лишь вернуться домой.

– Я вам не верю. Вы же происходите из уважаемого и богатого семейства. Вы, несомненно, воспользуетесь технологией в своих целях так же, как и я.

– Вот тут вы ошибаетесь. Я предлагаю вам вернуться к «Кликейну» и оказать помощь его экипажу. После того как вы поможете им устранить все повреждения, вам будет предоставлена эта технология.

– Вам на самом деле удалось убедить инопланетян дать согласие на сотрудничество с людьми? Или вы что-то утаиваете от меня? Почему бы вам не помочь экипажу «Кликейна»?

– Это невозможно. Наш корабль также находится в плачевном состоянии. Мы с большим трудом добрались до Альдебарана.

– Как же вы тогда собираетесь вернуться домой? Неужели надеетесь при помощи инопланетной технологии отремонтировать свой корабль? Надеетесь, что инопланетяне помогут вам.

– Несомненно.

– Интересно. В таком случае я, пожалуй, останусь с вами и посмотрю, как они будут работать, – сказал Саймон и подумал про себя, что это блестящее решение. Если «Норвелль» будет оставаться в полной тени инопланетянина, его близость к «Корибу» позволит заполучить физический образец применения нанотехнологии. Саймон принялся размышлять о том, какие отношения могли сложиться у инопланетянина с Ньютоном. Почему он взял в союзники людей?

Интересно, как инопланетянин отнесется к желанию землян получить в свое пользование нанотехнологии? Не стоит даже сомневаться в том, что наказывать его, Саймона, за ракетный обстрел «Кликейна» инопланетянин не станет. Однако нельзя исключать и того, что Ньютон просто блефует, стремясь выдать желаемое за действительное.

Привод ядерного синтеза «Норвелля» набрал скорость, равную скорости инопланетянина, а затем плавно нырнул в его полную тень. После того как привод был остановлен, ИР отдал команду подправить пространственное положение корабля при помощи химических ракет. В данный момент они находились на расстоянии пяти километров от инопланетянина и двадцати километров от «Корибу». На серию радиообращений Саймона никто так и не откликнулся – ни Ньютон, ни инопланетянин.

Магнитометры «Норвелля» продолжали наблюдать за исполинскими силовыми линиями, бушевавшими вокруг инопланетянина. Однако ритм их начал изменяться, и скоро они стали уменьшаться в размерах, точно лепестки цветов на рассвете. Но значительно быстрее.

– Что это?.. – только и успел промолвить Саймон.

За сто дней путешествия Лоренс несколько раз возвращался к изучению жизненного цикла Драконов. Следовало признать, что эти таинственные создания просто очаровали его, когда у него появилась возможность наблюдать за ними при помощи корабельных датчиков наружного обзора. Лоренса восхищала их сдержанная элегантность. Он даже проникся симпатией к их философии, несмотря на то, что применительно к ситуации, в которой сам он оказался, она была способна привести в отчаяние.

Должно пройти несколько столетий, прежде чем Дракон превратится во взрослую особь. Лоренс, подобно Саймону Родерику, наблюдал за тем, как магнитное поле поглощает порывы солнечного ветра, «переваривая» их для того, чтобы активная система молекулярного моделирования превратила их в нечто новое. Процесс этот длится довольно долго, и скорость его протекания зависит от количества перерабатываемого вещества. Некоторые молекулы были использованы для восполнения массы драконова тела, однако после достижения им размеров взрослой особи большая их часть шла на создание яиц. На одно яйцо уходила уйма времени. Нужно было не только соединить друг с другом бесчисленные песчинки, но и зарядить каждую из них информацией, теми постоянно пополнявшимися крупицами знаний, которыми обладала цивилизация звездных Драконов.

После того как яйцо «вызревало», его отправляли в глубины космоса, бесцельно странствовать по бескрайним просторам галактики. Сами же Драконы оставались на орбите Альдебарана, привязанные к звезде неумолимой силой гравитации. Яйца трудно оторвать от взрослых Драконов, ведь они вращаются на одной орбите. Поэтому в центральной части каждого Дракона находится своего рода магнитная пушка, способная придать яйцу скорость, близкую к третьей космической скорости.

«Норвелль» находился в трех километрах от жерла Первого, когда тот изверг из своих глубин яйцо. Твердое сферическое тело диаметром семьдесят два метра ударило по хрупкой обшивке отсека компрессионного привода корабля. Удар был нанесен со скоростью сорок километров в секунду.

Глава 19

Все койки в лазарете «Кликейна» были заняты. В основном это были пострадавшие от радиоактивных ожогов – последствий ракетной атаки. Тех, кому не хватило мест в медицинском отсеке, разместили в соседних каютах. Врачи деловито сновали туда-сюда, проверяя показания контрольных и диагностических приборов и наблюдая за тем, чтобы у раненых было все необходимое для благополучного выздоровления. Все их заботы пока ограничивались только этим. «Прайм», значительно усовершенствованный благодаря компьютерным технологиям Драконов, взял на себя полный контроль над работой систем молекулярного моделирования, введенных прямо в кожу пациентов. Это была даже более совершенная аппаратура, чем та, которой обладал арнунский Дракон. На коже у каждого больного появилось что-то вроде разветвленной сети кровеносных сосудов и вен. Все тело было пронизано микроскопическими трубочками, их было особенно много вокруг внутренних органов и мышц. Крошечные частички циркулировали по поврежденным тканям, восстанавливая пораженные клетки и упорядочивая цепочки ДНК, разорванные Х-лучами. Для контроля за лечением каждого пациента требовались феноменальные вычислительные мощности. Технология молекулярного моделирования позволяла выращивать также и вычислительные узлы. Они подвешивались снизу под койками и напоминали зеленые, будто листва деревьев, осиные гнезда. Их корни-щупальца были подключены к параллельным сетям кровеносных сосудов.

Лоренс заглянул в несколько дверей, после чего вместе с Денизой прошел через весь медицинский отсек. Все больные спали.

– У них мирный, спокойный вид, – произнес он.

– Такой же был и у тебя, Лоренс, – отозвалась Дениза.

В отведенных для раненых каютах разместили также и членов экипажа «Норвелля», получивших травмы при столкновении корабля с драконьим яйцом. Столкновение привело к тому, что от корпуса корабля отлетело два модуля жизнеобеспечения. Около ста человек экипажа смогли катапультироваться в спасательных шлюпках. Остальным, находившимся в двух других уцелевших при ударе модулях, пришлось ждать прибытия «Корибу», на котором они совершили краткий перелет до «Кликейна».

Теперь оба корабля – «Корибу» и «Норвелль» – находились в полной тени Первого. По ним уже начали ползать щупальца молекулярного модулятора.

Саймон Родерик ждал Лоренса и Денизу перед закрытой дверью одной из кают. Саймон щелкнул замком и, открыв дверь, шагнул за порог. Дениза и Лоренс вошли следом.

В каюте стояла только одна койка. На ней лежал SK2, такжеподключенный к системе молекулярного моделирования. Его руки и ноги снова приняли прежние очертания, отросли, если можно так выразиться. Чемоданчик жизнеобеспечения штурмового костюма стоял рядом и тоже был опутан ажурным кружевом молекулярного модулятора, которое вырабатывало органические компоненты и кровь для создания сырья для новых тканей. Обрубки ампутированных конечностей раненого заканчивались прозрачным и нежным органическим материалом, уже принявшим привычную форму обычных рук и ног. Внутри новоявленных конечностей циркулировала клейкая и густая на вид жидкость.

Лицо Денизы посуровело, когда она посмотрела на лежащего без сознания, жестоко искалеченного человека.

– Что вы будете с ним делать?

– В самом ближайшем будущем его исключат из членов Совета и лишат многих привилегий руководящего лица. Наверное, мы подвергнем его домашнему аресту. Что дальше? Кто его знает. Мне кажется, все будет зависеть от того, какую форму общественного устройства выберет Земля.

– Неплохо, – задумчиво произнес Лоренс, не обращая внимания на саркастическую улыбку Денизы. – Что ж, среди нас святых тоже нет. Это особенно показали самые последние события.

– Пожалуй, – согласился с ним Саймон. – Но я лично никогда и не претендовал на святость.

– Как же на все это отреагируют остальные ваши клоны?

– Так же, как и другие мои коллеги. Впрочем, это не так уж и важно, – ответил Саймон и смерил собеседников насмешливым взглядом. – Капитаны хотят убедиться в том, что знания Драконов после нашего возвращения будут переданы все желающим. Мы уже подумываем о том, чтобы переправить информацию в глобальную базу данных Земли прежде, чем «ЗБ» успеет заметить, что с ее старым космическим кораблем произошли какие-то перемены. На нем мы установим новую, усовершенствованную версию «Прайма», который сделает возможным равный и всеобщий доступ к информации.

– Судя по вашему голосу, вы немного разочарованы.

– Почти, – признался Саймон и указал на своего клона. – Мы, люди, чрезвычайно импульсивные создания. Его поступок подтолкнул нас к более плавному переходу к новой жизни.

– И что же тут забавного? – удивился Лоренс. – Нужно лишь сорвать с человечества оковы монокультуры, открыть глаза на истину, вернуть людям их настоящий характер.

– Увы, я так и не смог додуматься до этого, – ответил Саймон.

– Сколько пройдет времени, прежде чем «Кликейн» будет готов к полету? – поинтересовалась Дениза.

– Еще пару недель, – ответил Саймон. – К счастью, в нашем распоряжении оказалось достаточное количество вещества для восстановления разрушенных компонентов корабля. Теперь нам вряд ли нужно оружие или конфискованные грузы. Кстати, вы точно не хотите возвращаться вместе с нами? Вы не передумали? У нас наступают новые, интересные времена.

– Нет, – коротко ответила Дениза.

Лоренс вместо ответа лишь широко улыбнулся.

Расход энергии компрессионного привода «Кликейна» достиг наивысшей точки, и огромный космический корабль, сопровождаемый яркой вспышкой и мощным рывком, исчез из тоннеля времени-пространства. «Корибу» по-прежнему оставался в тени Дракона. Кораблю уже не суждено было совершить новый полет, потому что его ожидало новое рождение. Молекулярный модулятор покрыл его поверхность целой решеткой тонких кристаллических стержней, через которые всасывались минеральные вещества и прочие химические соединения, входившие в состав корабельного корпуса. С расстояния казалось, будто корабль окутан пестрым лоскутным одеялом инея, похожим на драгоценные камни. Миллионы мельчайших граней янтаря, рубина и изумруда сияли в дымке теплого света, разлитого вдоль края инопланетного существа. Более крупные хоботки сапфиров врастали в топливные резервуары, прокачивая через себя жидкости, ускорявшие процесс «созревания» противоположных сторон грузового отсека. Неделя шла за неделей, и они превращались в некое подобие куколок насекомых, обтянутых плотной кожицей алмазно-шелковой пряжи.

Метаморфозы претерпевал и арнунский Дракон. Двери грузового отсека «Сяньти» были широко открыты. Находившийся внутри отсека грузовой контейнер был разрезан вдоль, открывая взгляду будущего Дракона. Кристаллы, «проросшие» через пол ремонтного отсека, теперь тонкой коркой покрывали поверхность космоплана. Внедрившись в молекулярную структуру Дракона, они приступили к «кормлению» его молекул и насыщению его информацией.

Каждый день Дениза проводила в долгих, многочасовых раздумьях. Поскольку Дракон решительно не видел для себя места в драконьей цивилизации Альдебарана, он решил отправиться вместе с Денизой на Таллспринг и стать частью общества, которое возникнет после того, как она вернется к себе домой с новыми генетическими образцами. Память Дракона подверглась внимательному изучению и анализу для обнаружения искомых образцов. В нее стали интегрировать функции, позволявшие осуществлять свободный полет, расширить диапазон спектров восприятия, насыщаться энергией в виде солнечного света, поглощать плотную холодную материю и сохранить первозданные черты и особенности его личности. Десятки понятий, принимавших прочную, устойчивую форму.

После отлета «Кликейна» Лоренс подвергся десятидневному курсу интенсивного лечения с использованием методики молекулярного моделирования, преобразовавшей его организм и заново отрегулировавшей ДНК. Он как будто родился заново, в своем былом юношеском обличье, уже без клапанов-жабр десантника.

Дениза смерила Лоренса оценивающим взглядом и поджала губы.

– Очень симпатично смотришься, – робко заметила она.

Коконы куколок будущих кораблей раскрылись, явив взгляду звездолеты эпохи Империи Кольца, сотворенные благодаря технологии молекулярного моделирования. Это были обтекаемой формы эллипсоиды серебристого и ярко-красного оттенков с изящными стабилизаторами и отражателями энергии. При виде своего корабля Лоренс испытал ощущение бездумного восторга, вполне соответствовавшего его обновленной, юной внешности.

– Пожалуй, настало время прощаться, – задумчиво произнесла Дениза.

– Верно, – отозвался Лоренс и улыбнулся. – Нет, не прощаться. Пожелать друг другу счастливого пути. Обстоятельства складываются таким образом, что не исключена возможность нашей новой встречи.

– Все правильно, Лоренс. Тогда – счастливого пути! – сказала Дениза и поцеловала его в щеку. – Как назовешь свой корабль?

– Просто, без всяких затей. Я назову его «Бесплодная затея».

– Здорово! – рассмеялась Дениза. – А я свой – «Подсолнечник».

– Тоже неплохо.

«Бесплодная затея» состояла из трех круглых кают с вогнутыми стенами. В нейтральном состоянии их поверхность оттенка сливок имела ту же текстуру, что и мягкая кожа. Все необходимое оборудование, изготовленное с учетом потребностей землян, обычно находилось в убранном состоянии и легко выдвигалось из поверхности стен и пола. Помещения без каких-то усилий преобразовывались в аудиторные комнаты, обеспечивавшие обзор в триста шестьдесят градусов в тех случаях, когда требовалось познакомиться с изображениями внешних датчиков или с информацией, перегруженной в компьютерную систему нового корабля из мультимедийной библиотеки «Корибу».

Лоренс вошел в переднюю комнату, не переставая восхищаться привычной стандартной гравитацией. В центре пола тут же выросло красивое и удобное кресло. Лоренс опустился в него и включил изображение датчиков наружного видеонаблюдения. Передняя стена исчезла, сменившись изображением покрытой сетью кристаллов носовой части «Корибу».

Перед глазами Лоренса возникла широкая панорама мерцающих мягким золотистым светом иконок, символизирующих различные корабельные системы. Он привел в действие несколько из них, и «Бесплодная затея» медленно выплыла из неподвижного кокона. Лицо Лоренса расплылось в идиотской улыбке от ощущения полной власти над мощным и красивым кораблем.

По другую сторону от «Корибу» показался «Подсолнечник». Прямо на глазах Лоренса Дениза направила свой корабль в ремонтный отсек, претерпевший за последнее время разительные изменения. Арнунский Дракон находился там и уже ждал ее. От его корпуса в разные стороны отходили элегантной формы сегменты полуорганического происхождения. Когда «Подсолнечник» соприкоснулся с ним, это было подобно слиянию двух капель воды. Дракона буквально втянуло в блестящую поверхность корабля. Теперь о его существовании напоминала лишь небольшая выпуклость в корпусе звездолета. После этого «Подсолнечник» вышел в открытый космос, покинув тень Первого. Его стабилизаторы и отражатели энергии засияли бело-голубым звездным светом. В следующее мгновение звездолет бесследно исчез.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил Лоренс Первого.

– Мы узнаем, что станет с вами, – пообещал Дракон. – Мы будем помнить о вас. Ведь для этого мы и существуем.

Лоренс выбрал курс. Двигатели «Бесплодной затеи» достигли максимальной мощности, и корабль последовал примеру «Подсолнечника».

Туманности относятся к числу самых красивых объектов космического пространства. Это мнение разделяют астрономы всей галактики. Туманной дымкой окружают они сияние звезд и на многие парсеки пространства отбрасывают причудливые, кажущиеся волшебными узоры движущегося первозданного света. Однако, несмотря на свое величие, и туманности отличаются скоротечностью существования. Звезды, которым они обязаны своей дивной эфемерной красотой, имеют обыкновение взрываться жестким ионным ураганом, медленно распыляющим газы и пыль. Свою лепту вносит и гравитация, неумолимо истончая полярное сияние и облака. Протозвезды выполняют прямо противоположную функцию – их гигантские раскаленные завитки поглощают спектральные потоки, спрессовывая их в искры.

Срок их существования измеряется всего лишь миллионами лет. Ничтожно малый срок в масштабах галактики. Даже Улоданская туманность, самая разреженная и темная из всех известных в галактике туманностей, пошла на убыль, когда археологи Империи Кольца наткнулись на планету Мордифф. Во время Упаднической войны это была зона межзвездного пространства, плотность газов в котором немного превышала средний уровень. Даже тогда солнце Мордиффа было холодным и сморщенным, всего лишь тусклым кругляшком красновато-янтарного оттенка. Всего лишь одно воспоминание в недрах новоявленной драконьей цивилизации.

Лоренсу и «Бесплодной затее» потребовалось довольно много времени, чтобы найти эту одинокую планету с ее холодным остывающим солнцем. Однако в конце концов чудесный космический корабль совершил посадку на Мордиффе.

Лоренс облачился в скафандр и шагнул на поверхность незнакомой планеты. Воздуха здесь уже почти не осталось, он улетучился давным-давно – миллионы лет назад. Мерзлый песок превратился в твердую, как железо, корку. Но свет над планетой еще сиял. Высоко над линией горизонта галактическое ядро образовывало искрящуюся воронку света, занимавшую примерно десятую часть неба. Тень силуэта шагающего Лоренса была резкой и отчетливой.

Ландшафт был самый невзрачный из всех, что ему когда-либо доводилось видеть. Скальные разломы с обнаженными горными породами торчали острыми краями. Такими были и россыпи камней, усеивавшие поверхность планеты. За многие миллионы лет холод лишил их всех красок и оттенков. Лоренс подумал, что у этой планеты нет никакого будущего, однако осознание этого факта не особенно встревожило его. Он пришел сюда именно за прошлым Мордиффа.

Лоренс остановился на невысоком голом гребне и, подняв голову, посмотрел на терминал. Странно, подумал он, что столь ужасная и воинственная раса смогла создать устройство более грандиозное, чем она сама.

Терминал представлял собой огромный тороид снежно-белого цвета. Внутренний диаметр его достигал не менее трех километров. Пять гигантских контрфорсов поддерживали тороид на высоте примерно километра над поверхностью планеты. У подножия каждого из них виднелись обнажения горных пород, чем-то напоминавшие волны, разбившиеся о крутой утес и навеки застывшие. В отличие от ландшафта на циклопический артефакт не повлияли ни холод, ни энтропия. Археологи Империи Кольца не смогли определить, из чего он сделан, и пошла ли на его создание материя в привычном смысле это слова. Кроме него, на Мордиффе больше ничего не сохранилось – ни памятников, ни развалин древних зданий. Только терминал смог пережить их.

Входное отверстие тороида неожиданно осветилось резким бирюзовым светом. У Лоренса это не вызвало особого удивления или разочарования, потому что он еще не видел пространственно-временного тоннеля. Судя по всему, этот свет служил чем-то вроде занавеса над входом.

Вернувшись к «Бесплодной затее», Лоренс занял место в передней каюте и направил корабль прямо к терминалу. Вскоре звездолет соприкоснулся с голубоватой дымкой перед входом. На мгновение сделалось совершенно темно. В следующую секунду корабль скользнул внутрь. Прямо перед кораблем уходил в бескрайнюю даль цилиндрический тоннель бледно-фиолетового света. На дальнем его конце лежало будущее, к противоположному краю галактики бесконечной чередой тянулись миллиарды лет, где сам терминал обрушивался в бездонную черную дыру. В другом его конце находилось прошлое.

«Бесплодная затея» нырнула обратно в историю.

Три планеты-сестры двигались к месту главного своего соединения. Было чрезвычайно интересно наблюдать за этим живописным зрелищем, когда яркие полумесяцы, выстроившись в одну линию, повисли над округлыми вершинами Нового Арнуна. Дениза сидела в тени дерева сигни, окруженная целым выводком семилетних ребятишек, радостно дивившихся таинственному астрономическому явлению. Если сильно прищуриться, то можно было разглядеть тонкие, как волос, полоски, пересекавшие далекие планеты. Серебристые нити всемирной информационной сети, протянутой Драконом на геостационарную орбиту, делались все боле сложными по мере дальнейшего развития глобализации. Скоро этой сетью будет охвачен весь мир. Для детей настали чрезвычайно интересные времена.

– Закончите свой рассказ! – принялся жалобно умолять Джонс Джонсон. – Ну пожалуйста, Дениза!

Впрочем, не такие уж интересные, как это считали люди много лет назад, удивленно подумала Дениза. Маленький Джонс взволновался не на шутку. На его раскрасневшемся личике было написано искреннее желание поскорее узнать концовку рассказа.

– За-кон-чи-те! За-кон-чи-те! – принялись скандировать остальные ребятишки.

– Ну хорошо, – согласилась она.

Подавая билет служащей терминала в зале вылетов, Лоренс Ньютон попытался скрыть охватившее его волнение. Космопорт Темплтон находился к северу от огромного, расположившегося под гигантским куполом города. По размерам он был относительно невелик и имел лишь пару взлетно-посадочных полос и пять ангаров. Когда космопорт строили, то рассчитывали, что он будет использован в основном для прилетов, до двадцати тысяч за один раз. Движение в другую сторону было невелико.

Женщина за стойкой просканировала билет специальным устройством, и когда на экране компьютера высветилось подтверждение, приветливо улыбнулась Лоренсу.

– У вас есть багаж? – поинтересовалась она.

– Да, одно место, – ответил Лоренс, довольный тем, что «Прайм» избавил его от отцовских расспросов.

Он суетливо попытался поставить чемодан на весы. Служащая перегнулась через стойку и помогла ему.

– Куда вы отправляетесь?

– Э-э-э… семья отправляет меня в университет, на Землю, – запинаясь, произнес он.

– Счастливчик, – радостно отозвалась женщина. – Можете пройти в зал, мистер Ньютон. Ваш полет ровно через сорок минут. Если снегоочистители успеют расчистить полосу.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Полет в космос! Я сейчас совершу полет в космос! На самом деле!

И это компенсировало все былые и настоящие трудности и неудобства.

Лоренс выпрямился и зашагал к выходу. Краем глаза он заметил Винни Карлтона, беспокойно слонявшегося возле дверей. Лоренс сделал ему ободряющий жест, подняв большой палец. Винни ответил тем же.

Двери закрылись за его спиной. Лоренс увидел продолговатый, похожий на стрелу космический корабль, на котором ему предстояло добраться до «Эйлеана». Лоренс ускорил шаг, чтобы получше разглядеть его с более близкого расстояния.

Карлтон бросил взгляд на закрывающиеся двери, затем подошел к стоянке такси и забрался в ближний белый сфероид.

– Купол лёта! – скомандовал он транспортному ИР.

Такси помчалось вперед, вздымая вихри снежных крупинок. Винни откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и сосредоточился. Его лицо сморщилось. Черты лица принялись смещаться, нос слегка сплющился, подбородок сделался тяжелее, брови выпрямились.

Он открыл глаза.

Когда он посмотрел в зеркало обзора, то увидел в нем черты лица юного Лоренса Ньютона. Он смотрелся в зеркало в последний раз много месяцев назад и поэтому не без труда узнал себя в отражении.

С грустью пришлось признать, что, несмотря на превосходную физическую форму, значительно омоложенную благодаря технологии молекулярного моделирования, он уже не сможет стать тем наивным юношей, каким был когда-то, пусть обладая точно такой же телесной оболочкой. Впрочем, этому не надо удивляться, это неизбежно, подумал он. Ведь у него за плечами не только двадцать лет сурового жизненного опыта, но и жестокая личная драма, вызванная необходимостью жить в разладе с собственной душой. Слишком часто ему приходилось под маской Винни испытывать желание надавать невежественному юнцу Лоренсу хороших пинков.

Однако этого не произошло. Долгие месяцы он поддерживал дружеские отношения на всех уровнях. Ему часто приходилось, стиснув зубы, наблюдать за обреченной на неудачу любовной историей, которая разыгрывалась прямо у него на глазах и которую он созерцал с выигрышной позиции, со слишком близкого расстояния. Время от времени, когда он приходил в группу, то замечал в глазах Розалин затаенный страх. Она, должно быть, поняла, что он о многом догадывается. Но тем не менее справлялась со своими бедами и часто напоминала отчаявшегося подростка, влюбленного до безумия и тщетно цепляющегося за свое хрупкое счастье.

Он уже потерял счет тем мгновениям, когда готов был вот-вот уступить натиску эмоций и прошептать ей: «Все будет хорошо!» Самое главное состояло в том, что он не имел на это права.

Черты юного свежего лица, отраженные в зеркале такси, приняли выражение глубокого раздумья, как будто на этом лице внезапно высветился груз пережитых за двадцать лет забот.

– Теперь ты действительно вернулся домой, – сказал Лоренс Ньютон, обращаясь к своему отражению.

Лифт поднимался до нужного этажа очень долго. Лоренсу неожиданно вспомнился день, когда он улетал с Амети на Землю. Тогда он чувствовал себя просто ужасно. Он вытащил из кармана кристалл памяти и принялся внимательно разглядывать его. Это была запись последней серии фильма «Полет к горизонту». Он до сих пор так и не удосужился посмотреть его. Он подбросил кристалл на ладони, как монетку, снова сунул его в карман и улыбнулся. Дверцы лифта открылись, и улыбка исчезла с лица Лоренса.

Шагая по коридору, он чувствовал, что ноги плохо слушаются его. Он остановился перед дверью квартиры. Казалось, от волнения он не в силах даже пошевелить рукой.

Я высаживался на разных планетах как захватчик. Меня преследовало стадо жутких макрорексов. Я видел Драконов в месте их привычного обитания. Мне довелось ступить на поверхность планеты Мордифф. Но сейчас я чувствую себя жалким трусом.

Он легонько постучал по двери костяшками пальцев.

Дверь открыла Розалин. Она плакала.

– Я идиот! – выпалил Лоренс. – Но у меня было очень много времени, чтобы поразмыслить об этом. Очень много времени. И сейчас единственное, чего хочется больше всего на свете, это сказать, что я люблю тебя.

Несколько ребятишек незаметно для самих себя взялись за руки и сидели так, не сводя глаз с Денизы. Все до единого молчали и улыбались.

После недолгой паузы они принялись забрасывать Денизу вопросами:

– Что же она ему сказала?

– А они поженились?

– А они потом жили долго и счастливо?

Дениза подняла руку, призывая детей к тишине.

– Я точно не знаю, что случилось после. Ни здесь, ни на Земле. Но я уверена, что Лоренс и Розалин должны были жить очень долго и счастливо вместе. По крайней мере…

– Что?.. – требовательно обратился к ней маленький Джонс.

– Лоренс никогда не хотел ни во что вмешиваться. Но даже если о чем-то просто знаешь, все равно становишься невольным соучастником какого-то дела. Драконы нас научили тому, что по-настоящему бессмертным является только знание. И мы знали, что через двадцать лет на Землю вернется «Кликейн» с технологией молекулярного моделирования и памятью Дракона. Знали, что человечество изменится. Так было и на планете, которую Лоренс считал своим настоящим домом, где жила его любимая девушка. И еще у него был корабль «Бесплодная затея». Он знал, как можно превратить Амети в настоящий рай и населить его ангелами, и сделать это раньше, чем на Земле. Бедный славный старина Лоренс. Интересно, смог ли он совладать с искушением?

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19