Меч Кощея Бессмертного [Юрий Глебович Панов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог

Светлана, Тамара, Михаил и Борис стояли у лестницы к Хопру в санатории Пады, расположившегося в имении Нарышкиных. Они уже побывали на могилах Моисейкиных и Дорониной и теперь вспоминали 1994 год…

– А ведь не зря «Пады» с греческого переводится как «царские развалины»… – тихо произнесла Светлана. – Ведь нынешнее состояние усадьбы как нельзя более точно соответствует ему…

Они знали, что в настоящее время за усадьбой никто не следит – санаторию нельзя, а федералы никак не доберутся до балашовской глуши, поэтому все здания усадьбы находятся на грани полного разрушения, однако в первозданном виде сохранились ещё общая структура и планировка усадьбы.

Дорога, отделяющая село Пады от внешнего мира, сама могла бы считаться туристическим маршрутом, правда, для любителей экстрима. Асфальтовая полоса препятствий превращается в деревенскую улицу и ведет прямо к усадьбе, но упирается в ворота санатория. Чтобы увидеть этот памятник, нужно разрешение руководства, которого, как правило, нет на рабочем месте.

Сама же усадьба «Раздолье» со временем все больше становится похожей на старинный заколдованный замок: по сторонам еловой аллеи (это бывший парадный подъезд к господскому дому) пестреют разноцветные корпуса советской постройки, старинные здания – в глубине парка. По сравнению с вековыми дубами двухэтажные особняки кажутся миниатюрными.

Когда-то в имении была огромная каменная оранжерея, фруктовый сад с шпанскими и других сортов вишнями; были персики и абрикосы, лимонные и померанцевые деревья с плодами. «Здесь было сосредоточено все необходимое для проживания высокородного вельможи», – писал декабрист Александр Беляев (его, отбывшего каторгу и солдатчину, владельцы пригласили на должность управляющего).

Слева расположился особняк с башней, который хозяева называли «мужской» дом. Здесь жил глава семьи Нарышкиных. Когда-то в танцевальном зале играл молодой Сергей Рахманинов, в 1890-х годах приезжавший в Пады в гости.

Сейчас недалеко от дома расположилась табличка «Опасная зона». Боковые стены дома обвалились, внутри – месиво кирпича, металла и почерневших досок.

Дом с мезонином отводился для хозяйки усадьбы. Оранжерея, соединявшая покои супругов, исчезла давно. Двери и окна заколочены, но сказочная деревянная резьба на крыльце еще цела. Справа – длинный флигель, где, по одним сведениям, жили дети с няньками, по другим данным – это было жилище управляющего. Крыша домика провалилась, изнутри тянется вверх молодое дерево…

Но дворцовые развалины не единственные здесь. Чуть в стороне от главной аллеи громоздится гигантский недострой – новый корпус санатория, начатый в начале перестройки.

Исторические здания, построенные во времена и на деньги Нарышкиных, стоят по всему селу. Бревенчатый домик, выкрашенный в веселенькие зеленый и желтый цвета, – бывшая метеостанция, теперь здесь работает краеведческий музей. Не только выставленные прялки и люльки, но и высокие пороги, тяжелые двери с щеколдами, запах дерева и старого полотна – как любят нынешние туристы, «аутентичные», полуторавековой давности. Туристов немного, в основном бывшие выпускники с друзьями, приезжающие на малую родину в отпуск.

Рядом кирпичный дом дореволюционного торговца Бакурского: дом был таким добротным, что именно его коснулось первое постановление установившейся в селе советской власти (в постановлении говорилось о национализации).

Вот кирпичные ворота школы, отпраздновавшей в этом году 103-й набор первоклассников.

На другом красивом месте была больница, выстроенная в конце XIX века на средства Нарышкиных. Врач Михаил Соколов происходил из крестьян, за счет владельцев имения получил образование в Петербурге и прошел стажировку в Варшаве. При больнице действовал настоящий роддом, что было на тот момент большой редкостью: деревенские повивальные бабки, не желая терять клиенток, всячески интриговали против земских акушерок. Супруга Нарышкина Феврония Павловна сделала беспроигрышный ход: объявила, что станет крёстной для всех детей, появившихся на свет в роддоме, и подарит каждому младенческое приданое. Ровно через 100 лет, в 1998 году, больницу в Падах «оптимизировали» и растащили на кирпичи.

Они стояли на берегу Хопра и понимали, что на каждом квадратном сантиметре в Падах имеется готовый сюжет, пригодный если не для кино, то для туристического проекта.

Часть 1. На царских развалинах, 1994 год

Глава 1.Следствие на развалинах имения Нарышкиных

1.

Хмурое утро из окна Балашовской прокуратуры не предвещало ничего хорошего тем, кто находился внутри этого здания…

Следователь Балашовской районной прокуратуры Светлана Владимировна Белавина смотрела в окно своего кабинета. Почему-то её взгляд упёрся в хлебный киоск, который стоял с другой стороны улицы лицом прямо к ней. Очередь из молодых и старых мужчин и женщин за хлебом растянулась на несколько метров.

– Думаешь, почему нам разрешили ходить на работу не в форме? – напомнил о себе внутренний голос и тут же ответил. – Да потому, что народ власть, нас, милицию и армию возненавидел! Того и гляди поубивают из-за наличия дефицита во всём!

Светлана молча смотрела на бурлящую очередь.

Из динамика радио доносился голос Игоря Талькова, который хоть как-то скрашивал нездоровое настроение Светланы.

– А чего ты хотела? – это внутренний голос неожиданно включился в немой разговор. – Перестройка… Думаю, Советский Союз существует уже последние дни… Сама видишь: жизнь ухудшается прямо на глазах… Вон, даже у хлебного киоска огромная очередь! А в магазинах-то вообще полки пустые! Улицы превращаются в стихийные рынки, можно купить все: от буханки хлеба до пулемета. Население страны катится к нищете…

– Ну, ты дал! – возразила Светлана своему внутреннему голосу. – Не всем так плохо! Вон, фанерщики, наши звёзды эстрады, миллионами свои деньги считают!

– Я, надеюсь, ты Игоря-то Талькова к ним не причисляешь? – у внутреннего голоса послышалась едкая интонация.

– Нет, Игорь – наш человек! – возразила Светлана. – Он честно отрабатывает своими песнями!

– Вот-вот… – не сдавался внутренний голос. – Да песни-то его не простые… Как бы что не случилось с ним!

– Да ну, тебя! Вечно каркаешь… – возмутилась Светлана, и всё же, немного подумав о тех людях, которые могли убить Игоря, кивнула головой. – Этой заразы развелось много…

Почему-то сразу вспомнилось, что с января этого года цены на хлеб прыгнули в два раза, а доходы снизились ниже прожиточного уровня… Хоть и были массовые выступления преподавателей и студентов против ухудшения материального положения, но они кончились ничем. Радио говорило о забастовках шахтёров Воркуты, Подмосковья, Канско-Ачинского бассейна в связи с задержкой выплаты зарплаты…

Но и весна с летом оказалась не лучше: забастовки, приватизация и недовольство людей от такой деятельности власти, МММ и массовый обман населения финансовыми пирамидами от того, что с этим никогда не сталкивались, вывод войск из Германии, Эстонии и Латвии…

Осень года оказалась ещё хуже: многократное падение рубля к доллару, многотысячные митинги и демонстрации в Москве… Но хуже всего – началась Чеченская война с огромными потерями солдат и офицеров, местных жителей и разгромом домов в Грозном…

Новая правительственная программа углубления экономических реформ ставила своей задачей стабилизировать экономическую ситуацию в стране, чтобы войти в рыночную экономику, через отказ от централизованного руководства, регулирования через банковскую систему и разгосударствление.

При этом все считали, что жить будет лучше, если в условиях дефицита экономика станет рыночной. И началась структурная перестройка промышленности, массовая приватизация госсобственности, либерализация цен…

Не успели и охнуть, как оказались за дверями закрытых заводов, а цены колоссально прыгнули в 25 раз, что заставило балашовцев перейти на потребление с личных и дачных участков.

В сельском хозяйстве вроде бы появились фермеры, сельхозкооперативы, крестьянские хозяйства, только размер их уменьшился почему-то от 1,5 до 4 раз, что делало эти хозяйства убыточными при самом успешном ведении и многие разорялись.

Почему-то мотор российского экономического роста не завёлся…

2.

Невольно воспоминания отбросили её на много лет назад…

… Светка подошла к дому бабы Маши.

– Кыш-кыш, огло-еды! – кричала баба Маша, хворостиной погоняя соседских кур и котов. – Вот нет на вас со-баки!

Светку словно хлестнули той самой хворостиной, что держала в руках баба Маша. – Как?! Моей бабе Маше нужна собака, а я и не знаю?

И сама не поняла, как вдруг вспомнила, что видела молодую собаку у одного из домов по улице, на которой жила сама. Ноги словно подслушали её мысли и понесли её к этому дому.

– Светка, ты куда? – вдруг услышала она Мишкин голос.

– Никуда… – отмахнулась Светка: всё её существо сейчас было там – у собаки.

– Стой, я с тобой! – крикнул Мишка и, выбежав из калитки, пошёл рядом с ней.

Так молча и шли они, пока за забором дома не услышали. – Светка, Мишка! Вы куда?

– Никуда… – почти одновременно ответили те, тут же заразив своей тайной Борьку, который с этим мириться вовсе не собирался.

– Ага… И без меня?! – произнёс он, присоединяясь к друзьям. То же было и с Томкой.

И только у дома, который покинули хозяева год назад, они увидели у калитки тощую собаку, которая ждала своего хозяина.

– Бабу Машу задолбали соседские куры и коты… – наконец, произнесла Светка. – Она хотела бы иметь хорошую собаку!

– А эта – хорошая! – произнёс Мишка, показывая на лежащую перед ним собаку. – Хозяин год назад помер… А она всё его ждёт и ждёт!

– Точно, хорошая… – подтвердил Борька, обращаясь к Светке. – Давай, отведём её к бабе Маше!

– Ага, а вдруг она не захочет? – Светка смотрела на собаку, которая, чувствуя свою беспомощность перед жизнью своего хозяина, лежала, закрыв глаза. Только дёргающиеся уши показывали, что она слышит то, о чём говорят дети.

– А ты попробуй поговорить с ней! – вдруг произнёс Мишка. – Мне бабуля говорила, что собаки нас понимают… Только сказать ничего не могут!

– А вдруг родственники хозяина будут против… – с сомнением произнесла Светка.

– Да ты чё? – вмешался Борька, приглядываясь к собаке. – Здесь никто не живёт уже с год… У кого ты будешь спрашивать?

– Но я же не знаю, как её звать? – тихо попыталась отмахнуться Светка, но тут же рукой махнула и присев к собаке, вдруг обняла её.

– Знаешь, подружка, мы… Тут пришли… К тебе… – на ходу придумывая слова, которые смогли бы как-то подействовать на собаку. – Тут бабе Маше нужна верная собака, такая как ты…





К удивлению Мишки и Борьки, да самой Светки собака вдруг подняла голову и посмотрела на Светку, а потом на её друзей и снова опустила голову на лапы.

– Пойдём к бабе Маше! – ласково улыбаясь, произнесла Светка и уткнулась носом в рыжую гриву собаки. Собака тут же подняла голову.

Мишка и Томка упали на живот перед собакой. Мишка пододвинул свой нос к носу собаки, руками касаясь её рта, а Борька, как настоящий джентльмен, тут же упал на одно колено и присел, улыбаясь. Томка молча смотрела на него.

– Пойдём, моя хорошая… – ласково, с некоторой хитрецой произнесла Светка и взяла собаку за ошейник. Та даже не дёрнулась, вверяя себя в распоряжение Светки. – Баба Маша хорошая… Она тебе понравится! Ты будешь гонять кур и котов с её огорода, а она о тебе заботиться…

К удивлению Светки, собака вдруг встала. Вся четвёрка тут же вскочила на ноги. Светка шагнула в сторону дома бабы Маши и собака пошла рядом, слегка качаясь от голода. Борька с Мишкой переглянулись и, встав по обе стороны собаки, пошли молча с улыбкой. Томка пошла сзади.

Баба Маша, увидев Светку, собаку и её эскорт в виде друзей Светки, только руками всплеснула. – Это ку-да же вы её?

– К тебе, баба Маша! – улыбаясь, ответила Светка. И посмотрела на товарищей. – Она верная… Целый год ждёт своего умершего хозяина… Родственники уехали в Балашов… А она всё ждёт и ждёт! Вот мы и подумали: тебя соседские куры и коты задолбали… А она их быстро отвадит!

– И как же зо-вут эту кра-са-вису? – баба Маша присела перед собакой, посмотрела ей в глаза и ласково спросила. – Пой-дём ко мне жить? Ты мне нуж-на, а я те-бе!

К удивлению Светки и её товарищей, собака тут же опустилась на лапы и, начав ими перебирать землю, вдруг замерла, положив голову на лапы.

– Лад-ная ты моя… – улыбнулась баба Маша, погладив по голове собаку и взяв из рук Светки повод. – Вот и будешь Лада!

Светка, Мишка, Томка и Борька даже захлопали в ладоши – так им понравилось имя собаки.

– Пой-дём-ка, Лада, я тебя по-корм-лю! – произнесла она как всегда нараспев и направилась к дверям. Собака послушно пошла рядом. Баба Маша в дверях повернулась к четвёрке друзей и произнесла. – Спа-си-бо, вам, Свет-ка, Миш-ка, Том-ка и Борь-ка за Ладу-шку мою!

Друзья махали ей руками, пока она не скрылась из вида…

Вздохнув, Светлана отошла от окна и села за стол, закрывая дело очередного следствия.

3.

– Светлана Владимировна… – раздался из телефона голос районного прокурора. – Зайдите ко мне! У нас очередной убитый…

– Вот-вот… А я что говорил? – отозвался внутренний голос. – Очередной! Только в этом месяце уже третий и там же! Они что там все, совсем очумели?

– Хорошо, Дмитрий Васильевич! – не обращая внимания на ворчание внутреннего голоса, ответила она своему начальнику. – Сейчас буду!

Собрав со стола документы и спрятав их в сейф, а также взяв с собой новую папку с чистыми листами, она пошла в кабинет к прокурору.

В кабинете прокурора подполковника Дмитрия Васильевича Беловолодова собралась практически вся команда Светланы, которая досталась ей после отправки «жреца Веденея» в отпуск. Поздоровавшись со всеми, она села на своё место, поближе к прокурору.

– Ну вот, кажется, собрались все! – улыбнувшись на мгновение, прокурор стал снова серьёзным. – У нас очередной убитый… Нашли на берегу Хопра в Нарышкинском имении… В руке у него была какая-то бронзовая штуковина… Так что, вам надо ехать в Пады! Это, раз…

– Интересно, а что же будет два? – ехидно отозвался внутренний голос Светланы.

В это время открылась дверь в кабинет прокурора, и в неё вошёл среднего возраста мужчина в подполковничьих погонах, направившись прямо к прокурору. Тот тут же встал, улыбаясь вошедшему, и протянул ему руку.

Пожав её, повернулся к команде, и представил вошедшего. – Вот, познакомьтесь, подполковник Буданов Трофим Михалыч, ваш новый прокурор! А я ухожу на пенсию… Так что, прошу его любить и жаловать!

– Ну, скажи, что ты не знала об уходе нашего Беляка на пенсию? – ехидно усмехаясь возникшей неожиданности, произнёс внутренний голос. – Ведь знала же?!

Светлана кивнула головой внутреннему голосу. Однако старый прокурор это заметил.

– Светлана Владимировна, вы что-то хотели бы сказать? – обратился он к нахмурившейся Светлане. И, увидев, что она, подняв чуть-чуть обе кисти рук вверх, и головой замотала отрицательно, усмехнулся и, повернувшись к вошедшему новому прокурору, произнёс. – Вот, Трофим Михалыч, познакомьтесь: старший лейтенант Светлана Владимировна Белавина, наш лучший женский следователь… А это команда «жреца Веденея», предоставленная ей на время его отпуска: криминалист капитан Павел Николаевич Ведагоров и два оперативных работника: капитан Виталий Викторович Буеславов и лейтенант Иван Николаевич Ярославлев.

Все, кого Беляк представлял новому прокурору, вставали по очереди. Новый прокурор, усевшись в освобождённое прокурорское место, только кивал головой на представление команды.

– Кстати, Трофим Михалыч, я уже сообщил команде, что им предстоит новое расследование человека, убитого в Падах – Нарышкинском имении…

– Ну, что же… Если нет вопросов, прошу всех выехать на место происшествия! – новый прокурор встал, показывая всем, что разговор окончен. – С каждым из вас я познакомлюсь в ходе расследования!

Все, кроме старого прокурора встали и направились к двери…

– Ну, что молчишь? Язык проглотил? – разговор с внутренним голосом Светланы продолжился в коридоре по пути к милицейскому уазику. – Как тебе наш новый прокурор?

– Я бы дал по первому впечатлению ему кличку Будан… – неожиданно напомнил о себе внутренний голос и ехидно добавил. – А как он сладострастно посмотрел на тебя? Я, думал, тут же слюну пустит!

– Ну и чё, пустил? – усмехнулась Светлана. – Да брось ты его! Лучше думай о том, что за штучку нашли у убитого!

– Вам, бабам, только что-нибудь блескучее, духи да губную помаду подавай! – сердясь, проворчал внутренний голос. – Ты бы лучше подумала, откуда взялся именно сейчас этот копатель в Падах? И кто его убил?!

– Вот приедем в Пады, осмотрим убитого… – озабоченно произнесла Светлана. – Смотришь, что-то поймём…

– А твой-то Серёга… Чего это он у тебя не появляется? – внутренний голос задел за больное: вот уже трое суток её Серёга Бочаров отделывается только звонками. – Тебе не кажется, что у него какая-то уж очень странная стала работа? То дома валяется сутками, то исчезает на несколько дней…

– Такое время сейчас… – ответила Светлана своему внутреннему голосу и усмехнулась. – Хотелось бы, конечно, мне знать, где он пропадает…

– А чё он тебя замуж не зовёт? – удар был нанесён в самое сердце. – Или новая любовница появилась?

– Да отстань, ты! Ну, обещал жениться… И что с того? – разозлилась Светлана. – Откуда я знаю, когда он это сделает! И сделает ли вообще…

И сердито посмотрела на дорогу, которая, как и её сердце, была изрыта ямами…

Как-то невольно её взгляд через зеркало на переднем стекле уазика водителя упал на озабоченное лицо старшего опера Буеславова, когда они все переезжали на другую сторону через новый мост на реке Хопёр.

– Интересно, о чём это так задумался наш Виталий? – подумала Светлана и перевела взгляд на криминалиста, который сидел рядом. – А вот Павел Николаевич совсем не озабочен!

Она перевела взгляд на молодого здоровяка Ивана, который просто дремал, слегка опустив голову, и улыбнулась. – Молодец, Ванюшка! Чего заранее изматывать себе нервы?!

– Ну, наконец-то я услышал нормальную речь! – усмехнулся внутренний голос Светланы. – И тебе бы, голубушка, не мешало бы также подремать!

Прислушавшись к разумной речи, Светлана закрыла глаза, пытаясь хоть немного подремать: до Падов надо было ехать, как минимум, ещё полчаса по разбитой ямами дороге…

В голову как-то незаметно поползли воспоминания…

– Сколько же ты не была в Падах? – напомнил о себе внутренний голос.

– Да уж давно… – пытаясь ответить на вопрос внутреннего голоса начала считать в уме Светлана. – Сейчас мне двадцать пять. Из Падов родители уехали на Урал, когда мне было всего семь лет. В Падах я училась в школе в первом классе вместе с Мишкой, Борькой и Тамаркой. Родители на Урале работали на заводе. Потом, уже когда выросла, поступила на юридический и отучилась ещё пять лет… Затем была направлена сюда для работы в прокуратуре, но в Падах ни разу не была… Это чё же, получается пять лет?

– Как-то странно ты считаешь… – ехидно усмехнулся внутренний голос. – Вот она, женская логика! Если тебе сейчас двадцать пять, а уехала ты из Падов в семь лет, значит, в Падах не была восемнадцать лет! И узнаешь ли ты свои Пады? Ведь то, что видела в семь лет, ты едва ли вспомнишь сейчас!

– Посмотрим… – усмехнулась Светлана. – Интересно, подружка моя, Томка, а также Мишка и Борька там ещё или нет? Небось, тоже куда-то уехали с родителями?

Между тем асфальтированная дорога на подъезде к посёлку Смычке, повернула направо, позволяя Светлане рассматривать два пруда слева и справа.

– Рыбу разводят… – неожиданно включился в разговор внутренний голос. – Но тот пруд, который слева, значительно больше… Рыбачить можно…

– А мне оно надо? – отозвалась Светлана, утвердительно кивая головой.

Меж тем водитель, странно улыбаясь, посмотрел на неё и вдруг спросил. – Светлана Владимировна, вы любите рыбачить?

– Алексей, да ты посмотри на неё: разве она рыбачка? – усмехнулся старший опер. – Да она даже не знает, с какой стороны к удочке подходить!

– Неправда! – громко возмутилась Светлана. – А вот и знаю! Чай с отцом удить на речку ходила…

Все заулыбались, представив с удочкой светловолосую миловидную Светланку.

4.

Ещё минут пятнадцать команда молчала, по-своему переваривая детские впечатления от рыбалки с отцом.

Но как только уазик повернул направо по дороге почти под девяносто градусов и началось село Пады, все почему-то начали внимательно осматривать каждый дом, как будто это и был объект их расследования.

Тем не менее, как только они подъехали к ограде бывшего имения Нарышкиных, в котором теперь размещался санаторий, так сразу же к ним подбежала старая бабка, заглянула в окно уазика, всплеснула руками и побежала открывать двери.

– До конца езжайте, но на берег по лестнице не ходите! – крикнула она им в окно. – Направо идите, направо! Там, на крутизне у берега и найдёте!

– Ты что-нибудь понял? – неожиданно старший опер спросил у водителя.

Но, не дождавшись его ответа, услышал от Светланы. – Езжай, Алексей, езжай! Я скажу тебе, где надо остановиться!

И уазик двинулся дальше, оставив перекрестившуюся охранницу на середине дороги.

Когда же уазик, миновав аллею из сосен и елей, остановился у кирпичной башни, почему-то Светлане, собственно, как и другим членам команды, на мгновение выходить не захотелось.

Закрыв глаза, она представила, как к дому подъезжает экипаж, из которого выходит изящная молодая женщина в пышном платье, а ее встречает статный мужчина с усами и бородкой во фраке. «Добро пожаловать, Февронья Павловна!», – говорит он, протягивая ей руку. И они удаляются в особняк, откуда звучит фортепианная музыка…

Помотав головой, чтобы сбросить наваждение, Светлана Владимировна открыла дверь уазика и ступила на землю. Наваждение тут же исчезло…

Оставив облупившуюся кирпичную башню с резным деревянным узором на втором этаже слева, команда, озираясь по сторонам и причмокивая от восхищения губами, двинулась по тропинке вниз, где у края берега их ждала молодая девушка с небольшой собачкой на руках.

– Пойдёмте сюда! – её рука показала на лежащее тело мужчины с раскинутыми руками. – Я вас здесь с утра жду… А вы всё не едете и не едете! Мне же собачку кормить надо …

– Скажите, девушка, кто-то кроме вас здесь ещё был? – спросила Светлана, сразу же показав, кто здесь следователь и кого надо слушаться.

– Нет! Утром, как я нашла его, никто не подходил… – невольно начав оправдываться, она даже подняла вверх брови. – Я тут же позвонила в милицию и осталась сторожить труп, как мне сказали. И ничего не трогала!

– Вот и молодец! – похвалил девушку криминалист, погладив её по плечу, но недолго, так как заметил ревнивый взгляд её собачонки и зубы в оскале. – Светлана Владимировна, я, наверное, начну осмотр трупа, следов и территории!

Кивнув ему головой в качестве согласия, следователь обратилась к операм. – Ну, что… Вам, наверное, придётся заняться опросом всех жителей санатория! Может, что-то и удастся узнать…

Она, повернувшись к девушке с собачкой, произнесла. – А я, если не возражаете, займусь вашим опросом…

Как оказалось, это была Оксана Сергеевна Королёва, одна из отдыхающих в санатории по путёвке на месяц. Больше половины срока она уже погасила и никуда пока не собиралась уезжать. Наоборот, Светлана, прощаясь, попросила её, если это возможно, ставить прокуратуру в известность обо всём, что здесь произошло или будет происходить, когда ей будет известно.

Между тем, криминалист сфотографировал всё, что было возможно около трупа, снял отпечатки и ощупал сам труп, осмотрев его и одежду, и начал оформление досмотра.

– Ну, что могу сказать, Светлана Владимировна… – начал он свой доклад. – На отдыхающего он не похож: уж слишком много на нём глины и песка! Скорее всего это копатель кладов… Об этом говорят остатки глины и песка на рваных рукавах и штанах его. Остатков золота на одежде я не нашёл, но вот на пальцах что-то есть… Надо посмотреть, что это! И ещё: сюда его приволокли! Вон там примятая трава, да и открытых участков глины здесь нет, хотя песка много внизу, под обрывом… Следы обуви тащившего я загипсовал…

И он рукой показал, где видел следы и песок.

– А что за бумага у него под рукой? А в руке – артефакт?

– Да-а-а, это карта кладоискателя… Только карта какая-то странная… – задумавшись, произнёс криминалист. – Но что он здесь указал, и что это за артефакт, надо разбираться отдельно… И вот ещё что: убитый-то у нас – иностранец!

– То есть как иностранец? – удивилась Светлана Владимировна. – С чего это ты взял?

– А вот, товарищ следователь, извольте получить! – и криминалист передал Светлане книжечку в корочках, на которой было оттеснено «Паспорт».

Открыв её, Светлана прочитала. —Херман Эрих, США.

– Подумаешь, американец! – начал успокаивать её внутренний голос. – Их щаз у нас наверху пруд пруди!

– Да вот то-то и оно, что наверху… – возразила ему Светлана. И, почувствовав некоторое волнение, добавила. – Ой, что-то мне не нравится всё это!

– А как пальчики? – Светлана показала на бумагу, которую держал в перчатках криминалист.

– Здесь я всё обработал… – ответил он. – Отпечатков несколько. Но точно скажу после лаборатории… В принципе, можно звонить в морг за доставкой! Заодно там и остальные части тела его хорошенько просмотрим во время судебно-медицинской экспертизы…

К лестнице Светлана не пошла, а наоборот, повернулась в противоположную сторону начала спускаться по тропинке вниз к реке, у которой и остановилась, и стала рассматривать берег Хопра.

─ Надо же, как Хопер своим изгибом подъел берег… ─ напомнил о себе внутренний голос. ─ А когда-то ни одного наклонившегося дуба здесь не было…

Кивнув головой, Светлана прошла берегом к одному из таких дубов, песок из корней которого осыпался вверху, внизу был частично вымыт рекой.

Заглянув под обрыв, где обнажились корни дуба, она неожиданно увидела что-то коричневато-чёрное, перевивавшееся с корнями, к которым шли следы… Протянув руку к этому неизвестному предмету, Светлана тут же ощутила внутренний трепет и лёгкое жжение на плече.

– Тебе не кажется, что здесь находится что-то очень важное? – насторожился внутренний голос. – И вообще… Ведь когда-то это место было далеко от берега… Здесь берег Хопра изгибается, и вода постепенно вымывает берег. Интересно, за какой срок обрыв мог переместиться к этому месту?

– А, может, это оставшиеся корни дуба… – возразила ему Светлана и невольно начала чесать своё плечо, как раз там, где обнаружила жжение. Потом подумав, добавила. – Если останется время, и здесь посмотрим!

Она поднялась наверх и с некоторой грустью посмотрела на наклонившийся дуб…

Из морга Светлане сообщили, что машина к ним уже выехала…

Оформив необходимые документы для производства судебно-медицинской экспертизы, и отдав их криминалисту, следователь Белавина решила проследовать за трупом к месту, откуда шёл неглубокий след волочения.

Как это ни странно, но следы вели не к той самой резной веранде, мимо которой они проходили, а к входу в это полуразрушенное здание.

Из трёх возможных мест проникновения в башню были: во-первых, отверстия, забитые досками крест – накрест, когда-то бывшие арочными окнами, а теперь имевшие дыры между полусгнившими досками; во-вторых, дыра в окне, находящаяся по центру здания, была расколочена и доски тут же лежали на земле. Но следы, как это ни странно, вели не к ней, а к третьему месту, что располагалось в противоположной части полуразрушенного здания, дверь которого была открыта.

Протиснувшись в проём, Светлана и криминалист вошли в зал (точнее, в то, что было когда-то залом), пройдя короткий промежуток дверного проёма.

Всюду на полу находились разбросанные хаотически доски, которые когда-то были половыми, стены оказались ободранными от бывших когда-то обоев. Даже кафель на одной стене был подвергнут обдиранию вместе с кирпичом.

Между тем в двух углах у окон были видны следы копания ям, глина которых выбрасывалась прямо на разбросанные половые доски.

– Интересно, почему ям всего две, а не четыре? – невольно включился в разговор внутренний голос. – Ведь угла-то четыре… Выходит, копатель знал, в каком углу лежат сокровища…

– Но не точно, ведь копал-то он в двух углах, а не в одном… – возразила ему Светлана. – А это значит, что копателем может быть кто угодно, услышавший какой-то разговор…

– А вот и лопата! – Светлана, услышав голос криминалиста, повернулась к нему. В руках он держал лопату с оставшейся глиной. – Возьму-ка я её с собой: а вдруг там пальчики чьи-то окажутся!

И начал аккуратно упаковывать её в свой мешок. Кивнув головой, Светлана вновь вернулась к теперь уже яме, около которой была обнаружена лопата.

– А это что? – неожиданно напомнил о себе внутренний голос. – Вон там, где под доской торчит какая-то одёжка? А вдруг она нужна?

Криминалист, поймав взгляд Светланы, ринулся к этой одежде и, рванув её с силой на себя, выдернул из завала.

– Ба, да это же как раз то, что мне и надо! Нож! – довольно складывая нож, ранее завёрнутый в одежду, в свой пластмассовый мешочек, произнёс он. – Ну и глаз у вас, мадам!

Светлана улыбнулась, видя, каким довольным остался криминалист.

– А тебе не кажется, что мы что-то здесь упустили? – как всегда ложку дёгтя в ведро удовлетворения от её работы внёс внутренний голос.

– Например? – Светлана и не скрывала то, что было внесено сомнение в её следствие.

– Например, странный предмет в корнях дуба… – внутренний голос тут же подверг сомнению её достижения. – Или мы так и не узнаем, откуда пришли эти господа? Откуда взялась эта бумажка? Чья она? А артефакт? Похож на зеркальце женское… Такие были у древних сарматов! Интересно, как им пользовались древние люди и, вообще, древнее ли оно? Кто его сделал? Ну, и наконец, кто был убийца, и каковы были его мотивы?!

Хорошее настроение Светланы быстро переменилось на противоположное от таких вопросов. Чтобы помочь криминалисту, она начала ещё более внимательно осматривать комнату. Ничего не найдя, вышла из развалин и начала осматривать всё снаружи. В какой-то момент, находясь на самом краю тропинки из-за разросшихся кустов ивы, она оступилась и упала, сильно ударив ногу и руку.

– Вот, зара… – она даже не договорила ругательство, увидев, что руки её коснулся какой-то острый предмет, а рядом появилась красная узкая полоса, оставленная лежащей на земле керамикой.

Это было острое ребро древней вазы из керамики, внутри которой было что-то темновато-серое, с небольшой горкой в середине разбитого сосуда. Рядом было много примятой травы и поломанных молодых кустиков ивняка.

– Пал Николаич! – крикнула она, забыв напрочь о своей ране. – Пал Николаич! Иди сюда! Я тут что-то нашла…

– Ну, мадам, вы сегодня просто не отразимы! – как всегда восхищаясь своей неординарной начальницей, криминалист Павел Николаевич Ведагоров называл её «мадам», нисколько не стесняясь этого. – Ну, что на этот раз?

Подойдя к Светлане, он сначала от восхищения чуть не захлопал в ладоши, увидев, сколько здесь есть всего интересного, и выпалил начальнице, уставившись на вещ доки. – Замри и не шевелись!

Аккуратно подняв с земли какой-то кристалл, он нагнулся к вазе. Только потом, вспомнив, что его любимая начальница по-прежнему стоит практически на одной ноге, застыв в той позе, которая была в начале его приказа, добавил. – Дайте-ка мне вашу руку, мадам!

Вытащив её на тропинку за протянутую руку, улыбаясь, добавил, уже разговаривая сам с собой. – Вот сюда его и потащил убийца… Ещё бы кровь где-то найти…

Светлана, увидев, что для криминалиста её персона больше не существует, вспомнила про рану и невольно провела по ней рукой. Увидев, что глаза криминалиста уставились на её руку в крови, услышала жесткий повелительный голос криминалиста. – Ты бы, матушка, пошла отсюда куда-нибудь подальше! Мне ещё и без твоей кровушки здесь работы хватит…

5.

Выполняя приказ криминалиста не мешать его работе и, перевязав ранку чистым носовым платком, она поднялась к машине, около которой стояли и курили только подошедшие к ней опера.

– Светлана Владимировна, я опросил всех отдыхающих… – начал свой доклад Виталий Буеславов, внимательно глядя в глаза следовательши. – Никто посторонних, кроме опрошенной барышни, здесь людей не видел…

– А ты, Иван, что скажешь? – слегка недовольная из-за зудящей ранки, спросила Светлана.

– А у меня есть один свидетель! – улыбаясь тому, что его начальник так опростоволосился перед следовательшей, чувства к которой не скрывал, ухмыльнулся Иван. – Я опрашивал всех работников недалеко отсюда… Так вот пекарь Иван Иваныч Моисейкин видел рано утром, как кто-то из мужиков выше среднего роста тащил что-то длинное к берегу. Это было от его пекарни метров за тридцать! Лица тащившего он не рассмотрел, так как рассвет только-только начинался. Этот мужик притащил труп к тому месту, где мы нашли его, вложил какой-то предмет ему в руку и крадучись, ушёл к реке. Любопытный пекарь видел, как тот после этого ушёл по берегу прочь от этого места.

– Ну, хоть один свидетель есть! – подвёл итог внутренний голос, поднимая настроение Светлане.

– Молодец, Иван! – произнесла Светлана, видя, как его начальник недовольно отвернулся в сторону санатория. – Так ты говоришь, пекарь?

– Да! И он сейчас находится в пекарне… – невольно проглотив слюну, произнёс Иван, и, посмотрев на начальницу, тихо спросил. – А, может, я, этот, как его, опрос сделаю?

– Ты чё не видишь, что он проголодался! – вмешался внутренний голос Светланы. – Потому и опрос просится делать!

– Я сама хотела бы поговорить со свидетелем, а ты сбегай-ка в пекарню… – она усмехнулась, видя, как вспыхнули глаза Ивана при упоминании о пекарне. – Спроси, может, нам продадут булочку своего свеженького хлеба?

– Понял! – нескрываемая радость отразилась на лице Ивана. – Ну, так я пошёл?

И, не дожидаясь ещё чего-то, тут же повернулся и пошагал к пекарне.

Не успела Светлана открыть дверь пекарни, как на неё пахнули сладкие запахи свежевыпеченного хлеба, которым когда-то в детстве подкармливали её соседи дядя Ваня с бабой Машей, когда она приходила к ним.

– Светка, это ты што-ли? – до боли знакомый говор дяди Вани ударил по сердцу Светланы так, что из глаз невольно выбежали одна за другой две слёзки.

– Я, дядь Вань… Я… – с трудом произнесла Светлана также, как когда-то в детстве, когда приходила к ним, и улыбнулась, ладонью смахнув набежавшие слёзки, в том числе и накатившие на глаза.

– Вот ты, какая стала… – дядя Ваня улыбался, а по щекам его текли слёзы радости.

Как когда-то, будучи совсем маленькой, Светлана шагнула к измазанному мукой старому пекарю и положила свою голову ему на плечо. Бурей нахлынули тут же чувства, связанные с воспоминаниями…

Они так и стояли, вызывая удивление у Ивана, расположившегося недалеко с раскрытым ртом, в котором ещё совсем недавно был откусанный им кусок хлеба от большого каравая.

– Это ты што ли следователь? – дядя Ваня отстранился и посмотрел критическим взглядом снова на свою Светку и улыбнулся. – Ты, разбойница… Ты! Молодец, што пришла… Давай, проходи!

И отошёл, пропуская её вовнутрь, качая от восхищения головой. – Вот ты, какая стала… Красавица!

– Ну, дядь Вань, ты скажешь! – смущённо произнесла Светлана, возвращаясь в настоящее время. И спохватившись, тут же добавила. – А как там баба Маша?

– А вот не скажу, пока не пообещаешь, что придёшь нас проведать! – дядя Ваня наклонил голову то на одну сторону, улыбаясь, то на другую, и покачал довольно головой. – Красавица… Вот какая стала наша маленькая крестница!

Не зная, что сказать своему любимому крёстному, Светлана смотрела на него мокрыми от слёз глазами, текущими тихонько по щекам, и улыбалась.

– Скажи крёстному, что он нисколько не изменился… – начал подсказывать внутренний голос. Но Светлана махнула головой, показывая ему, чтобы отвязался.

– А ты, дядь Вань, нисколько не изменился… – она внимательно осматривала его поседевшую овальную голову. – Вот только сильно поседел…

– Дак я ужо ведь давно на пенсии… – усмехнулся крёстный. – Да вот не отпускают… Говорят, некому так хлеб печь! Ведь рецепт-то ишшо тот, Нарышкинский…

Он придвинул к ней стул, рукой показывая, чтобы села. – Садися!

И сам пододвинул к себе стул, садясь на него. – Как там мама, папа…

– С ними всё нормально… – улыбнувшись, ответила Светлана. – Здоровы… На заводе работают… Постарели вот тоже…

– А ты? Замуж-то ещё не выскочила? – усмехнувшись, улыбнулся дядя Ваня.

– Нет… Да и когда мне? – теперь уже по лицу Светланы проползла ехидная улыбка. – Вот, следователем работаю… А мужики нынче пошли вон какие… Их рыночная экономика поманила… Копни хорошенько: то бандит, то пьяница! Хорошие-то мужики в Афгане… На войне гибнут…

– Это ты про Мишку говоришь? – вмешался внутренний голос. – Так он без вести был… Забыла?

Светлана осторожно помотала головой, но крёстный всё же увидел.

– Вот и Мишка-то наш, соседский… – дядя Ваня внимательно посмотрел на крестницу, помнит ли она своего дружка, с которым в детстве часто гонялась по Падам. – Думали, без вести пропал… Где-то в Афгане… А вот ведь нашёлся: недавно пришёл из армии! Кузнечит топерича у отца…

Он положил свою тёплую руку Светлане на плечо, от которой ей как-то сразу же стало легко на сердце. Вздохнув, она вернулась в настоящее.

– Дядь Вань… Ты уж меня извини… – Светлана положила свою руку ему на сердце, придвинувшись к лицу. – Опрос мне надо с тебя провести… Ведь ты оказался свидетелем по нынешнему убийству!

– Ну, дак чо… Ты жо топерича следовательша! – он улыбнулся, как будто каждый день у него следователь проводил опрос. – Раз надоть… Давай, проводи! Чо знаю – скажу!

Вытерев мокрые от слёз глаза, она кивнула головой и достала свои бумаги. Записав, то, что нужно было по протоколу, спросила. – Скажите, Иван Иванович, вы знаете того, кого видели убегающим?

– Темно ешшо было… – вздохнув, начал отвечать дядя Ваня. – Глаза-то ужо не те стали… Не разглядел… Вроде, высокого роста он был… И, кажись, даже слегка прихрамывал… Пошёл он по берегу на мостик деревянный… Может, на другу сторону Хопра собралси?

…Уазик следователя Белавиной неторопливо бежал по разбитой асфальтовой дороге обратно в прокуратуру.

В голове Светланы всё смешалось: и преступление, и крёстный, и детство, и Мишка, и Серёга…

Старший опер насупившись, сидел и смотрел на то, как пробегают деревья в окне. Младший опер, опустив голову, сидел и дремал после вкусного хлеба. Криминалист, обняв обеими руками мешок с добытыми доказательствами для судебно-медицинской экспертизы, улыбался, довольно похлопывая по мешку и предчувствуя большой объём работы…

6.

Светлана шла на остановку автобуса. Настроение её сильно испортилось после того, как умываясь утром, она обнаружила у себя татуировку странного тигра на том самом плече, где вчера было жжение. Но, так как плечо перестало чесаться, она быстро забыла про это.

Невольно вспомнился её крёстный, который умудрился в последний момент отрезать краюху от своего каравая и затолкнуть её в карман крестницы. Именно им она и позавтракала сегодня с чаем, так как большую часть своей итак небольшой зарплаты она отправляла отцу с матерью. Улыбнувшись своим воспоминаниям о партизанских действиях крёстного, она с удивлением рассматривала целое столпотворение людей на остановке.

– Это чё такое? – коварным вопросом напомнил о себе внутренний голос. – А где автобусы?

– Где… Где… – проворчала Светлана, пытаясь хоть как-то ответить на вопросы внутреннего голоса. – Нигде!

– Люди! – услышала она голос какой-то женщины, подошедшей к толпе. – Не ждите автобусов! Их сегодня не будет…

– А где они? А почему не будет? – послышались эти и другие вопросы, на которые никто не собирался отвечать.

– Ну, что? Пошли пешком? – внутренний голос попытался хоть как-то помочь своей хозяйке. – Если пойдём по сокращённому пути, то к началу, может, и успеем!

Кивнув головой в знак согласия, Светлана, проскочила по свободным промежуткам в очереди людей, решивших дожидаться автобусов, и пошла по сокращённому пути, ведущему её между домами.

Самое страшное – это потерять своё место в очереди: обратно пробиваться приходится с боем. Особенно это было заметно по очередям в магазинах и в автобусах.

Она не понимала такую метаморфозу: государство внезапно отпускает цены, и магазины наполняются изобилием продуктов. Однако изобилие обманчиво – эти товары просто не по карману: цены быстро растут, поднимаясь в сотни раз, а зарплаты – лишь в десятки. Советские рубли ходили до апреля и параллельно с ними запустили купоны, которые стали лёгкой добычей для фальшивомонетчиков, так как не имели никакой защиты. Инфляция стала бешенная, а деньги обесценились в две тысячи раз.

Конечно, немецкие марки были у фальшивомонетчиков в большом фаворе: подделать их сложнее, но отдача – значительно больше. Да где их взять? То же было и с долларом…

Однако, как ни пыталась она проскочить толпу людей у зданий машиностроительного завода прицепов, уже с утра начавших торговать тем, что имели, ничего у неё не получилось.

– Кому женские сапоги! – подняв один сапог прямо перед носом Светланы, истошным голосом закричал мужчина средних лет в спортивной шапочке. – Целые… Один раз ношенные… Продаю со скидкой!

– Кому шоколадку? Кому хлеб? Кому пепси? – неслось отовсюду.

– Пошли отсюда скорей… – напомнил внутренний голос. – А то не успеем!

Толкаясь корпусом и локтями, Светлана то там, то здесь слышала голоса торговцев одеждой, или спичками, а то ещё чем-нибудь.

– И чё их милиция не разгоняет? – рассердился внутренний голос от того, что вместе со Светланой получил хороший толчок в грудь от очередного крикливого продавца.

– Просто их теперь не могут разгонять, потому что милиция потеряла законные на то основания… – пробормотала Светлана ответ своему внутреннему голосу.

Наконец она выбралась из огромной толпы у рынка и зашагала к прокуратуре: нужно было привести всё, что они сделали вчера, в надлежащий вид, чтобы показать новому прокурору.

7.

Меж тем, в комнате нового прокурора зазвонил телефон. Как только он взял трубку, тут же услышал недовольный голос. – Тхофим Михалыч, а ты шо-то не звонишь таки! Я все дыхки на штанах пхотёх!

– Да что вы, Константин Захарыч, разве так можно? – как виновный школьник, сделавший что-то предосудительное, смущенно и виновато начал оправдываться новыйпрокурор.– Я только-только разобрался с делами старого прокурора…

– Ну ладно… – с чувством собственного достоинства произнёс тот, который был на другом конце провода. – Я даю тебе ещё сутки… И мне таки надо от тебя получить шо-то интехесное. Иначе с чем же я пойду в Политбюхо? Или ты больше не хочешь никакого пходвижения по службе?

– Да что вы, Константин Захарыч, такое говорите? – с показным подобострастием ответил новый прокурор. – Кто же этого не хочет? Чую, что-то надвигается… Мои люди работают как ищейки… Вот только как станет ясно что-то, так я сразу!

– Ну, хохошо… – довольным голосом ответил протеже, и тут же напомнил. – Сутки тебе… Сутки…

И отключился. А новый прокурор осторожно положил трубку и, думая о команде Светланы, жестко произнёс. – Ну, я… вас! Ищейки называются…

И, выйдя в свой предбанник, без эмоций, но прищурив глаза, обратился к секретарше, которую вчера посадил на это место. – Сонечка, вызови-ка ко мне следователя Белавину вместе со своей командой!

Сонечка, маленькая полненькая секретарша, напоминавшая собой молодую тёлку с рыжими вьющимися волосами, толстыми розовыми губками на маленьком ротовом отверстии, голубыми глазками с густыми чёрными бровями и большими полными грудями, тут же встала, показав ему все свои прелести, вильнув при этом круглым задом, и кивнула головой.

Вздохнув от того, что звонок протеже испортил ему всё наслаждение этим милым существом, прокурор повернулся и пошёл в свой кабинет…

… Однако не один новый прокурор получил важный звонок в это утреннее время. Чья-то волосатая рука с перстнем на пальце и в красном пиджаке подняла трубку зазвонившего телефона.

– Суховей… Это я, Кент! – послышалось в ней. – Иностранец-то наш, похоже, того, тронулси… Его нигде нет!

– Ты што, сдурел? Надо же… «Иностранца» потерял… Ищщи Кафеля…Ищщи, Кент! – рассердился хозяин. – Или ты не станешь борзым!

И положил трубку.

– Ишши… Ишши… – пробормотал человек на другом конце недовольным голосом, кладя телефонную трубку на место. – А борзости-то всё не даёт…

Но был и третий важный звонок, о котором никто из следствия даже не догадывался. И там было всего-то несколько слов. ─ Нашёл серебряные блюдца… Вокруг снуют менты…

И в ответ ему прозвучало. ─ Смывайся так, чтобы тебя никто не видел…

8.

Когда в кабинет прокурора вошли Светлана, криминалист и два опера, прокурор недовольно поднялся со своего места со словами. – Почему вчера не доложили?

– Поздно приехали… – спокойно произнесла Светлана и добавила. – Мы итак по шестнадцать часов в сутки работаем… Да и добытые сведения нужно было переварить…

– А что, есть что переваривать? – уже более добродушно произнёс прокурор и показал вошедшим на стулья, чтобы те сели. Они так и сделали.

– Светлана Владимировна, начнём с вас! – произнёс прокурор с каменным лицом. – Что вы узнали?

– Нас встретила девушка с собачкой: они гуляли по берегу и наткнулись на мёртвого человека с артефактом в руке да бумагой рядом. Опрос её зафиксирован. Практически больше того, что я уже сказала, она ничего не знает. И этот человек ей не известен…

– Что ещё? – прокурор был явно недоволен. – Место осмотрели?

– Да! – включился в разговор криминалист. – Я осмотрел тело убитого, его одежду, артефакт и многое другое, но пока не успел всё это и экспертизу проделать… Могу пока только сказать, что это американец и им был выкопан клад…

– Американец? Клад? – в голосе прокурора послышалось сильное удивление и явная заинтересованность. – И где же клад?

– Не знаем… – ответила Светлана. – Ни в руках, ни рядом его не было… А иностранец – у нас в морге…

– Плохо! – резюмировал прокурор. – Ну, вы хоть опрос персонала и жителей делали?

– Я делал! – кивнув головой, ответил старший опер. – Но никто из них ничего не видел.

– А я осмотр делал рабочих помещений и опрос работников санатория … – подняв руку, что бы ему дали слово, произнёс младший опер. – И свидетеля обнаружил…

– Ну, вы хоть опрос свидетеля провели? – прокурор опять обратился к Светлане.

– Да, провели! – улыбнулась Светлана, вспомнив своего крёстного и то, как он тихонько засунул ей хлеб в карман. – Но он только из-за темноты раннего утра видел то, как кто-то оттащил труп к берегу реки и бросил его, а сам по берегу пошёл к лестнице, думаю, собрался на другой берег Хопра.

– Да, не много же вы накопали! – произнёс хмуро прокурор, и посмотрел в окно, думая о чём-то своём. – К обеду представить мне донесение о полученных вещ доках! Да, и готовьтесь к новой поездке в Пады… Идите!

Светлана с командой переглянулись, усмехнувшись такому общению прокурора с ними, и вышли…

– По-моему, новый прокурор считает, что мы уже совсем относимся к его барской вотчине… – произнёс внутренний голос Светланы, приводя её в полное замешательство. Вздохнув, она незаметно качнула головой в знак согласия…

– Светлана Владимировна! Светлана Владимировна! – через некоторое время в кабинет следователя влетел криминалист, держа в руке какую-то бумагу. – Это ерунда какая-то получается…

– Пал Николаич, давай, докладывай всё по порядку, что у тебя получилось!

– А то и получилось, Светлана Владимировна, что убитый-то не только в нашей стране, но и на Украине, и в Туркестане, и в Крыму известен как копатель не то клада, не то какого-то меча… Только не одно это он там искал, а ещё какой-то артефакт! – тыча пальцем в бумажку, криминалист отдал её следователю. – А по отпечаткам пальцев убитого, получается, что это не копатель, а один из известных воров, пальчики которого есть в нашем архиве!

Светлана, взяв в руки лист с результатами криминалистической экспертизы, начала внимательно читать результаты, там, где только что находился палец криминалиста.

– Ну? Тут чётко написано «Данные отпечатки пальцев принадлежат Херману Эрику, гражданину США, который в воровских кругах имеет кличку «Кафель».

– Жалко, что не Кощей Бессмертный… – едко заметил внутренний голос. – Смотришь и трупа бы сейчас у нас не было…

«Этот человек был ранен ударом тяжелого керамического предмета, содержащего пепел человека, в лобную часть головы, и позже убит ножом». – прочитала она то, что было написано в бумаге, и посмотрела на криминалиста, сбоку уголками глаз демонстрируя скептическое настроение. – Так это что же? Убийство? Или копка клада? Ничего не пойму!

– Вот и я тоже! – уже успокоившийся Ведагоров с лёгкой улыбкой смотрел на следователя, показав ей свою ладонь, чтобы та убедилась в его правоте. – Как прочитал эту бумагу, даже засомневался в работоспособности компьютера… Прочитал ещё раз… А потом подумал: а почему я решил, что это копатель? Потому, что на нём остались следы пепла, глины и песка? Да, так я и думал! Так и подтвердила экспертиза… А когда получил результаты осмотра головы и раны, оказалось, что он не погиб от удара тяжелым керамическим предметом в виде вазы с пеплом, а получил смертельный удар ножом, который был нанесён неизвестным лицом! А если его специально намазали глиной и пеплом?

– Так ты думаешь, что это не копатель? – её брови поднялись, образовав морщины на лбу, глаза расширились, а приоткрытый рот приобрёл круглую форму. – Тогда кто копатель? И как он попал в Пады?

– Кто убит – это мы сейчас знаем… – ухмыльнулся криминалист, видя растерянность Светланы Владимировны. – А вот как он туда попал и почему, теперь надо разбираться!

Видя хитрую улыбку криминалиста, Светлана подошла к нему и взяла за руку. Брови её немного приподнялись, а веки слегка сузились. – Пал Николаич, давай колись! Ведь вижу, что-то ещё важное знаешь!

– Ну, Светлана Владимировна! Так не честно… – смущённо признаваясь, начал тот. – Ну, я же ещё не всё оформил…

– А ты скажи мне то, что уже получил… – следователь крепко вцепилась в руки криминалиста, показывая, что не оторвётся, пока тот не скажет.

– Ладно, скажу… – сдался на милость победителя криминалист. – Тут на штанине убитого было капель на целых три группы крови… Так вот: есть капли не убитого, и принадлежат человеку с первой группой крови резус отрицательный… Много крови принадлежит человеку со второй группой крови резус положительный на груди рубахи… И несколько капель третьей группы крови резус отрицательный был обнаружен на рукаве рубахи…

Светлана замерла, уголки глаз её приподнялись: нечто очень важное сейчас должно произнестись криминалистом…

– Так вот: человек со второй группой крови – это и есть тот самый вор, что был убит! – криминалист, видя с какой улыбкой смотрит на него следователь, даже махнул рукой, подчёркивая важность открытия.

– А те двое? – с кривой улыбкой, означающей, что она по-прежнему контролируемо нервозна, произнесла она.

– Надо дальше ковыряться в вещ доках… – криминалист опустил голову, отвёл взгляд в сторону, а глаза устремил вниз. И с горечью в голосе добавил, стыдясь того, что не всё сделал. – Ну, не успел я дальше! Мне же время надо…

– То есть, там их было трое? Ну, Пал Николаич, ты гигант! – покачав головой вверх-вниз, произнесла Светлана свой вывод. – А к обеду успеешь? Ведь барин наш после обеда собирается вновь нас в Пады отправить…

– Нет, всё не успею…– произнёс, нахмурясь, криминалист.

– Ну, сколько успеешь, столько и ладно! – положив руку на плечо криминалиста, произнесла Светлана, и кивнула ему головой в знак согласия.

Пал Николаич поклонился, наклонив голову, повернулся и ушёл…

Глава 2. Странные бумаги

1.

Криминалист ушёл, оставив Светлану в несколько смятённом состоянии.

– Ну, и что же мы имеем? – это внутренний голос напомнил о своём существовании. – Убит вор, представленный копателем. Или сам копатель… Так? Ведь и в других местах он искал какой-то меч… А также какой-то артефакт! Был там и убийца… Кроме того, был ещё один человек, который оттащил убитого на берег Хопра… Итого, их было трое!

– Так… – согласилась Светлана.

– Но копатель-то был… И он даже в двух местах копал…Даже нашёл древнюю керамику и артефакт… – продолжил внутренний голос, рассуждая логически. – Так? Значит, этот копатель не есть Херман Эрих, а кто-то другой!

– Так… – мотнула головой Светлана.

– Предположим, что когда кто-то, допустим, Эрих, захотел у копателя отобрать клад, тот в него запустил найденную древнюю керамику и попал Эриху прямо в голову… – рассуждал внутренний голос. – Об этом говорят результаты криминалистической экспертизы… Так?

Светлана снова кивнула головой, подтверждая правильность его рассуждений.

– Керамика разбилась, часть её и пепел вылетели на улицу … – подвёл итог своих рассуждений внутренний голос. – Так?

Кивнув головой, Светлана напряглась: пора было делать вывод.

– Он упал… Вор и без оружия? Этого не может быть! – с большим сомнением произнёс внутренний голос Светланы. – А когда он схватился за нож? И почему был им или кем-то другим убит? Непонятно!

– Но ты забываешь, что в других местах вор искал какой-то меч и артефакт… – заметила Светлана. Вдруг её глаза заблестели. – А если это тот самый артефакт, что мы нашли в его руке?

И, ехидно усмехнувшись, добавила чисто по-женски. – Ага, мужику – и женское зеркало?! Он что, смотреться в него станет? Какие у меня губки… Какие у меня глазки?

– Не смотреться, а смотреть! – внутренний голос с интересом добавил. – Ты же смотришь телевизор? Или по компьютеру ищешь что-то… А вдруг этот артефакт для него инструмент для поиска того самого меча? Кстати, пока непонятно, что это за меч и какие у него возможности?

– Ишь, как повернул! – усмехнувшись, Светлана кивнула головой: что-то в его рассуждениях было хорошее.

–Выходит, копатель, убив ножом и переодев вора в свою одежду, с кладом смылся! – сделал окончательный вывод внутренний голос. – Вот только непонятно, откуда взялся ещё один человек, и почему он оттащил Эриха с места убийства? И при этом ничего не взял! Ушёл на другой берег…

Светлана вздохнула: если первая часть рассуждения была ей понятна, то вторая пока ничего не разъяснила…

Звонок секретарши прокурора прервал её рассуждения. – Светлана Владимировна, вас вызывают к прокурору!

Изложив прокурору результаты криминалистической экспертизы, она поведала ему свои рассуждения. И удивилась: у прокурора поднялись брови от приятного удивления, глаза расширились, а рот то и дело чуть заметно издавал цокающие звуки.

– Ну, это уже какие-то результаты… – довольно произнёс он, и тут же спохватился. – Надо выяснять, куда девался клад? У Нарышкиных всегда было много денег! Так что, надо снова съездить в Пады…

– Пады… Пады… – проворчал внутренний голос, помогая Светлане быстрее покинуть прокурорский кабинет.

2.

Новый прокурор вздрогнул, от того, что зазвонил телефон. Закрыв на мгновение глаза, он дрожащей рукой взял трубку телефона.

– Тхофим Михалыч, дохогой! – раздалось в трубке. – Я, как и обещал, звоню… Ты таки узнал то, шо я пхосил?

– Конечно, Константин Захарыч, узнал! – на лице нового прокурора появилась подобострастная улыбка, а на лбу – капельки выступившего от страха пота. – Оказывается, на усадьбе Нарышкиных в Падах были копатели, искавшие клад…

– И ты таки можешь сказать, шо клад у тебя? – в голосе протеже послышалась сладкая нотка.

– Да в том-то и дело, что клад упустили! Копатель сбежал, убив иностранца, и, думаю, клад прихватил с собой!

– Вот этого, я от тебя, Тхофим Михалыч, не слышал… – на том конце трубки голос стал таким жестким, что зазвенел громко-громко, отдаваясь в ушах. – Иде хош, но клад мене достань!

И отключился.

Пот ручьём побежал по лбу нового прокурора. – Вот, сволочь! Клад ему подавай!

Не зная, куда положить трубку, продолжавшую пикать в руке, он завертелся волчком, продолжая ворчать. – Думаешь, мне этот клад не нужен? Или я совсем дурак?

Положив, наконец, трубку на место, он начал думать уже по делу. – Надо срочно отправить команду Белавиной в Пады… И поискать копателей… Ведь кто-то же копал в Падах? И где этот чёртов клад?

– Сонечка, скажи Белавиной, чтобы ехала срочно со своей командой в Пады и искала, куда девался клад! – уже без всяких эмоций отдал команду новый прокурор. Вытерев пот со лба платком, он без сил упал на стул, прошептав. – Что же будет? Что же дальше со мной будет?!

Собрав свою команду, Светлана снова поехала в Пады…

Меж тем, волосатая рука с дорогим перстнем и в красном пиджаке, подняла трубку зазвонившего телефона.

– Суховей… Это я, Кент… – послышался голос в трубке. – Следаки увезли мёртвого Кафеля к себе в морг… У него ничего не нашли!

– А где клад?

– Суховей, ты и про клад знаешь? – удивился Кент.

– Ты за кого меня принимаешь? – возмутился Суховей. – Да, если бы я надеялся только на тебя, давно был бы в заднице! Ищи клад! Пошёл вон, бездельник!

– Ага… Бездельник… – пробормотал Кент, положив трубку на место. И, показав язык трубке и сморщив отвратительно при этом рожу, добавил. – И где я возьму этот клад, ежели его нету?

В это же время главврач Падовского санатория вызвал к себе главного инженера.

– Геннадий Иваныч… – обратился он к главному инженеру. – Как у тебя дела со строительством семиэтажки?

– Да хреново, Семён Аркадич, одним словом! – ответил тот, не особенно задумываясь над тем, что говорит. – Цемент-то твой совсем полное дерьмо оказался… Плохо застывает, трещины повсюду даёт!

– Ну, ты, сам понимаешь, денег-то итак нет… – деланно улыбаясь, главврач пытался хоть как-то воздействовать на своего подчинённого. – А я хотел ещё у тебя денежек поиметь…

– Да ты что? – возмутился главный инженер. – Развалить всё собрался? А как потом отчитываться будешь?

– Тут такое дело… – начал главврач. – Следаки были… Труп обнаружили… А также клад Нарышкиных кто-то из копателей нашёл!

– А откуда ты про клад знаешь? Может, его и вовсе не было? – произнёс главный инженер, позабыв про свои проблемы.

– Знающие люди сказали, что нашли следаки золотую и серебряную пыль, а также древнюю бумагу… – главврач почесал затылок. – Вот я и подумал… Не сократить ли нам расходы на строительство? Пошли-ка парочку своих рабочих покопать в двух других углах… Найдём клад, деньги на строительство будут!

– Но ведь у нас бетон… А он требует срочной и постоянной работы! – возразил главный инженер.

– А ты всего двух человечков направь…

– Дак, у меня итак мало людей! – возразил главный инженер. – Едва с бетоном поспеваем работать! А тут ещё твоё недавнее сокращение…

– Да ты не спорь… Не спорь! – главврач железным голосом показал главному инженеру, что нужно делать. – А то ведь я могу и тебя сократить!

– Ну, гляди! – вздохнув, главный инженер повернулся, чтобы уйти. – Ты будешь за такое качество в ответе!

– А ты за меня не беспокойся, я как-нибудь отвечу… – произнёс главврач и добавил в спину уходящему. – И штоб сегодня было на месте двое копателей, понял?

Главный инженер, опустив голову, только рукой махнул…

3.

Команда Белавиной тряслась по разбитой дороге в Пады. Оба опера безучастно смотрели в окно на убегающую вдаль природу, криминалист о чём-то напряженно думал, а Светлане мечталось об одном – быстрее бы увидеть бабу Машу и деда Ваню…

Через ворота санатория их пустили сразу же, как только они приехали. Подъехав к дому Нарышкиных, Светлана сразу же отпустила оперов на поиск кладокопателя, а сама с криминалистом вошла в полуразвалившуюся вотчину Нарышкиных.

– Как мне всё это надоело… – вдруг услышала она в одном из углов комнаты разговор двух мужчин. – А мне, думаешь, не надоело? Вчера бетон делали, как положено, а сегодня – как попало…

– Да я не об этом… – это первый из копателей продолжал возмущаться. – Ну, хрен с ним, с бетоном… Но копать клад я не нанимался!

– Да и я тоже… – вторил ему другой, и, неожиданно повернувшись на треск сломанной доски под криминалистом, произнёс. – Ой, смотри-ка, кто-то пришёл!

– Эй, ты кто? – поинтересовался первый мужичок, явно довольный тем, что временно не придётся копать глину.

– Нет, это вы кто? – спросила Светлана, доставая книжечку документов. – Я – следователь прокуратуры Светлана Владимировна Белавина, а вы кто? И прекратите копать!

Работники, довольные тем, что им больше не нужно копать глину, начали вылезать один за другим из ям.

– Вы как здесь оказались? – Светлана с удивлением рассматривала перемазанных глиной рабочих.

– Да это самые настоящие строители, ты, что не видишь? – это внутренний голос напомнил о себе после долгого молчания.

Теперь уже сама Светлана увидела рабочую форму строителей и с удивлением ждала, когда они выберутся из ям.

– Здравствуйте, товарищ следователь! – улыбаясь Светлане, произнёс перемазанный глиной парень выше её на голову. – Ну, нас тут главврач заставил копать какой-то клад, а вас-то что занесло сюда?

– Главврач, говоришь? – переспросила Светлана.

– Он, он… – подтвердил второй молодой рабочий примерно одного с ней роста. – Сами не понимаем, зачем нам этот клад нужен! Там бетон на семиэтажке твердеет… Что с ним потом будем делать?

– Вот что, мужики… – это уже криминалист вступил в разговор. – Идите-ка вы к себе на стройку! А мы со Светланой Владимировной как-нибудь с вашим главврачом и этим кладом разберёмся!

– Вот, спасибо вам! – довольно улыбаясь, строители взяли свои лопаты, и пошли к строящейся семиэтажке.

– Я, думаю, надо идти к главврачу… – тихо произнёс криминалист. – Ох, уж эти новые предприниматели… И врачи – туда же пошли! Тоже предпринимателями стали!

– Пойдём… – усмехнувшись, произнесла Светлана. – Тут нам больше делать нечего… А вот и нож!

Она нагнулась за ножом и аккуратно за конец взяла, передавая его криминалисту…

Когда она подходила к зданию санатория, ей показалось, будто на втором этаже у окна кто-то стоял и внимательно смотрел на неё. Оставив криминалиста ещё раз провести осмотр и комнаты и территории, она шла к главврачу.

Апартаменты главврача санатория предусматривали наличие секретарши, которая, словно служебная собака тут же встала в стойку.

– Вам кого? – обратилась она к вошедшей Светлане Владимировне, одетой в этот раз не по форме. – Семен Аркадич сейчас занят!

– Я сожалею, но мне придётся его потревожить… Я, Светлана Владимировна Белавина, следователь прокуратуры! – произнесла Светлана, показав своё удостоверение и шагнув вперёд.

Секретарша тут же повернулась, и, постучав в дверь, зашла вперёд, на ходу произнеся. – Семен Аркадич! К вам тут … из прокуратуры!

И отошла в сторону. Как и предполагала Светлана, главврач санатория стоял у окна как раз там, где его и увидела Светлана.

– Я вас ждал… – почти обреченно произнёс он, рукой показав секретарше, чтобы та исчезла.

– Семен Аркадич, как вас понимать? – показав свой пропуск в прокуратуру, произнесла Светлана холодным официальным голосом. – Скажите, пожалуйста, кто вам разрешил копаться там, где проводятся следственные действия?

– А я и не знал, что там проводятся… – бодро мотнув головой, как молодой козлик, быстро ответил он, давно придумав для себя отмазку. – Может, это мой главный инженер что придумал? Это же его люди!

– А мне они сказали, что по вашему распоряжению копают! – продолжала наступать Светлана, рассматривая покрасневшее лицо главврача, по которому глаза забегали из стороны в сторону от стыда. – Так что не врите! А вот за то, что нарушили законодательство, вам придётся выплатить штраф! И не ищите больше кладов, а то как бы и в тюрьму сесть не пришлось… Не забудьте, на вашей территории найден убитый человек!

Брови Семёна Аркадича поднялись, глаза расширились, рот раскрылся, а губы задрожали. Он даже как-то весь обмяк, видя, как следователь быстро оформляет какую-то бумагу.

– Вот, получите штраф! – Светлана оторвала бланк от корешка, передавая ему бумажку, на которую ему смотреть было страшно. Повернулась и пошла к двери. – И никаких работ на подследственной территории!

– Коза… драная… – услышала она еле слышный шёпот.

– Я всё… слышу… – ровным голосом произнесла она и добавила. – Постарайтесь уплатить сегодня же!

И вышла. Настроение Светланы от встречи с таким трусливым и вонючим козлом было препротивным…

4.

Светлана шла по улице к Моисейкиным и воспоминания сами собой будоражили её память. Дойдя до поворота, она снова увидела прудик, опоясанный валом выше человеческого роста.

– Не пойму… – тихо произнесла она, остановившись у прудика, заполненного множеством гусей и уток. – Он что, так уменьшился с тех пор?

– Нет… Это ты, голубушка, так выросла, что когда-то большой пруд стал маленьким! – напомнил о себе внутренний голос. – А вот твоего дома и вовсе не стало! Уже кто-то другой себе дом построил на этом месте…

Она с сожалением посмотрела на то место, где когда-то стоял их старенький дом, а затем начала невольно искать небольшой зелёный дом Моисейкиных. Пройдя ещё несколько шагов, показался и долгожданный дом бабы Маши и деда Вани.

Так с набежавшей слезой на глазах и вошла она в калитку.

Сделав несколько шагов, она услышала высокий голос бабы Маши. – Цып-цып-цып! Ну-ка смотр-ите, что я вам при-не-сла!

Светлана так и замерла на месте, стоило ей только выйти на свет из-за дома и показаться во всей красе. Она так и стояла с улыбкой на лице, переваривая бесконечно дорогой голосок бабы Маши.

Но тут сама баба Маша повернулась и, поправляя свои круглые очки, приблизилась к ней, качаясь во все стороны.

– Не пой-му… – запричитала она, поворачивая набок то влево, то вправо свою голову. – Све-тка ты, что ли?

– Я, баб Маша… Я…. – слёзы счастья брызнули из глаз Светланы, напрочь унеся её в то далёкое детство, когда крёстная её не только подкармливала свежим хлебом, но и спасала от простуды и болячек, нещадно хлеща в бане. И к удивлению Светланы, то ли простуда и болячки боялись её, толи знала она какие-то свои хитрости, но так или иначе, Светка быстро выздоравливала.

– Ну, дак чё ты там сто-ишь-то? – запричитала баба Маша. – Да-вай, про-хо-ди!

Так, согнувшись и переваливаясь с ноги на ногу как маятник, зашагала она домой, на ходу медленно по слогам говоря. – Ва-ня-то мне го-во-рил… Буд-то ты объя-ви-лася… Да я не по-ве-рила! А он го-во-рил, сле-до-ва-те-лем ра-бо-ташь…

– Работаю, баб Маша, работаю… – синхронно шагая маленькими шажками за бабой Машей, она мотала головой всем слогам, вылетавшим изо рта хозяйки.

– Све-тка, исть-то бушь? – повернувшись всем корпусом к Светлане, баба Маша продолжала действовать так же, как много лет назад.

– Ой, спасибо, баба Маша, я поела… Потому не хочу! – немножко растягивая слова на манер бабы Маши, Светлана замахала руками.

– Ну, дак чо… Тол-ды лад-но… – она села за стол, как когда-то это делала, когда кормила Светку, и посмотрела на усевшуюся Светлану пристально. – Миш-ку-то, раз-бой-ника, дав-но не ви-де-ла?

– Так, говорили, будто без вести пропал в Афгане… – ответ сам выскочил из Светланы, невольно вызвав слезу.

– А ты не ве-рь… Бре-шут лю-ди… – подумав, произнесла баба Маша, потому что Мишку любила, хоть и был он соседский. – Го-во-рят, виде-ли ево на куз-не!…

– А я и не верю… – тихо произнесла Светлана, но баба Маша услышала.

И, встав, подошла к бабе Маше и поцеловала её в щёку. – Мне пора идти!

– Про-шшай, доч-ка… – обняв Светлану, баба Маша тихо на ухо ей произнесла. – А Миш-ку-то… Ишши…

Не в силах победить откуда-то взявшуюся тоску, Светлана встала и быстро вышла, на ходу вытирая слёзы…

5.

– Светлана Владимировна, гляньте! – криминалист позвал её рукой, приглашая к берегу реки, когда та вернулась. – След-то здесь не простой!

– И чем же он не простой? – усмехнулась Светлана, которая совсем недавно отошла от воспоминаний детства.

– А то, что один слабее другого… – улыбаясь, ответил криминалист. —Похоже, человек прихрамывает! И обувь-то какая-то древняя… Или самодельная!

Светлану словно иглой в сердце кольнуло от вопроса внутреннего голоса. – А может?

– Нет… Такого не может быть! – начала сама себя успокаивать. – Слишком много времени прошло…

– Но это не всё… – криминалист торжествовал. – Вы гляньте сюда!

И его палец показал довольно большой след от ботинка. – А вот и наш копатель! Я даже слепок сделал… Чуете, каков небольшой след? Такой запросто не смог бы керамикой угробить любого террориста!

– И что это нам даёт? – сомневающаяся во всём Светлана никак не могла успокоиться.

– Вот теперь наши опера и смогут поискать их! – криминалист довольно улыбался. – Хоть какие-то зацепки появились…

А те словно почуяли, что их помощь нужна: с разных сторон, но один за другим появились из-за домов усадьбы. Услышав объяснение криминалиста о том, что нужно сделать, они понимающе кивали головами.

Скоро их уазик трясся по дороге в Балашов, которая была в ямах, как после бомбёжки…

6.

Однако дома их ждал сюрприз: стоило только войти в свой кабинет Светлане, как зазвонил телефон.

– Это следователь Белавина? – несмотря на какой-то треск в трубке, голос женщины был хорошо слышен. – Это прокуратура?

– Да, это прокуратура… И я – следователь Белавина! – ответила Светлана, стараясь через трескотню услышать слова женщины. – Говорите!

– Это из районной больницы… К нам… тут.. пациент поступил с пробитой головой… Хочет видеть кого-нибудь из прокуратуры!

– Хорошо, щаз буду! – подумав, ответила Светлана, но расспросить не смогла – трубку положили.

– Ну, и что ты думаешь по этому вопросу? – как всегда внутренний голос вместо конкретной помощи только сбивал с мысли. – Плюнь… Стоит ли ехать? А что, ежели каждый больной будет требовать следователя?

– Нет… Здесь что-то важное… – Светлана уже собиралась на встречу, интуитивно чувствуя, что это надо сделать…

В больнице её встретила молодая женщина в белом халате и как-то странно посмотрела на неё раз, другой, ведя в палату. Потом, видимо не удержавшись от любопытства, спросила. – Вы Белавина? Не Светлана ли? Не из Падов ли? Что-то в вас есть знакомое от моей подружки Светки Белавиной! Мы вместе с ней на одной парте в школе сидели!

Светлану как током ударило по нервам: она остановилась, повернулась к женщине, и, увидев знакомую улыбку подружки, сама не понимая, вдруг произнесла на одном дыхании. – Томка? Ты ли это?

– Я, Светка… – женщина бросилась к Светлане, целуя её и обнимая. – Где же ты так долго была, подруга моя, любимая?

Слёзы ручьём текли по щекам и закрытым глазам Светланы, которые целовала Томка, а она всё представляла свою подружку маленькой и шустрой…

– Ты, Томка, совсем не изменилась… – только и произнесла Светлана, открывая глаза и обнимая свою потерянную подругу. А из уст сами вылетели слова. – А у меня, кроме тебя, так никогда и не было другой подруги!

Вздохнув и вытерев глаза и щёки, подруги улыбнулись и, отстранившись ненамного, посмотрели друг на друга: вот мы какими стали!

– Если меня не найдёшь в ближайшее время, сама найду и убью! – пригрозила Томка пальцем, улыбнувшись, и, взяв подругу под руку, повела в палату.– Теперь я знаю, где ты работаешь!

Светлана кивнула головой и, вошла в палату, накинув белый халат на плечи…

Она почти не удивилась, увидев невысокого и худого мужчину, обычные ступни которого были прикрыты одеялом. Голова его была забинтована полностью, кроме глаз и рта, а он даже чуть приподнял голову, чтобы приветствовать следователя.


Светлана посмотрела на Тамару и взглядом показала ей, чтобы та здесь больше не задерживалась. Кивнув ей головой, подруга удалилась с сожалением на лице.

Усевшись напротив больного, Светлана спросила. – Чем могу быть полезной?

– Меня звать Борис… Фамилия – Сомов! – представился больной вымышленной фамилией, чтобы замести следы, и закрыл на мгновение глаза. Брови его свелись вместе, а внешние углы губ опустились вниз, выражая скорбь. – Я знаю, вы ищите убийцу… Это я… Вазой! А он на меня с ножом… Я тогда руку завернул, а он упал на свой нож… Я выкопал клад Нарышкиных по карте, которую сам составил на основе расчётов…

Глаза его закрылись, а из них выбежала одна за другой две слезы на бинты. Придавив их рукой, он продолжил.

– Это та самая карта, что была рядом с рукой убитого? – Светлана представила своего криминалиста и то, как тот мучается, разгадывая эту тайну. – А почему вы вложили её ему в руку?

– Да я не вкладывал никакой карты! Я в него запустил вазой… И ножом не ударил! – копатель отвернул голову в сторону, стыдясь глядеть в глаза Светланы.

– Ладно, это итак понятно: для большей вероятности, что его примут за копателя, вы намазали его одежду и сунули ему свою карту и артефакт, так?

– Не совсем так… – согласился больной.– Я, видать, измазал его глиной и песком, когда тащил к двери…

– А для чего «спираль Фибоначчи»? – неожиданно спросила она и увидела огромные от удивления глаза копателя.

– А как вы узнали про спираль Фибоначчи? – прошептал он, с восхищением рассматривая сидящую перед ним женщину. – Про это никто, кроме меня не знает!

– А наш криминалист сразу её узнал… – усмехнулась Светлана, вспомнив про Пал Николаича. – Только остальные значки ему не понятны пока…

– Так вот из-за этой-то карты я и позвал вас… – усмехнулся копатель. – Дело-то в том, что её я составил на основе изучения имения Нарышкиных… Другая, похожая на неё, но без спирали Фибоначчи, была мной найдена в керамической вазе с чьим-то прахом и медным зеркалом…

Он вздохнул и закрыл глаза, но скоро открыл, хитро прищурив их.

– Но сначала я составил для себя такую же карту на основе изучения потайных комнат дворца Нарышкиных в Санкт-Петербурге… И применил к ней спираль Фибоначчи… Видите ли, я в душе математик… И мне захотелось разгадать эту загадку. Сначала долго искал, в каком имении закопан этот клад, а потом, по какой математической формуле можно найти его. Но, когда по спирали Фибоначчи я открыл во дворце потайную комнату, то понял, что труды древних архитекторов не врут: они свои потайные комнаты располагали именно так!

Неожиданно он даже приподнялся, внимательно вглядываясь в лицо Светланы. Но потом, вдруг поник и даже отвернулся.

– Когда же дошёл до имения Нарышкиных в Падах, то понял: клад именно здесь и спрятан по спирали Фибоначчи! – произнёс холодным голосом без всяких эмоций. – Вот и стал разрабатывать разные варианты… Начал проверять реальность расчётов и в одном месте спирали нашёл керамическую вазу, карту и несколько блюдцев. А тут этот бандит… Как вдарил меня по голове доской! Пришлось запустить в него керамику…Он на меня с ножом! Ранил… Я завернул ему руку, как нас учили, с его же ножом! А он упал прямо на руку с ножом… Я испугался… Потом измазал его глиной и песком, когда тащил до двери… Но не смог вытащить из дома на улицу… А когда очнулся – он оказался на берегу…

Он вздохнул.

– Но я ничего не взял: когда очнулся, найденные блюдца я перенёс в другое место… Там оказался подвал и какой-то ящик! Кстати, при этом я убедился в том, что мои расчёты соответствуют расчётам тех, кто закапывал когда-то этот клад…Мне, кажется, в другом месте тоже имеется клад! И он должен быть намного важнее того, что был выкопан мной…

Светлана быстро записывала за ним всё, что говорил он, изредка поглядывая на него.

Он вдохнул больше воздуха: было видно, что ему трудно говорить.

– Вы не заметили, куда упал тот нож? – спросила она, понимая, что имеет дело с честным человеком.

– Там тряпок старых было много… Ищите нож там! – продолжая бормотать, ответил он. – Я видел, как разломалась керамическая ваза… Как из неё вылетело медное зеркало и карта… И пепел….

Видно было, что ему доклад даётся с очень большим трудом, так как он то и дело тёр лоб и глаза. Но тут он открыл их и посмотрел на Светлану.

– Я блюдца и ложки спрятал в подвале, в одном месте… – произнёс он, снова в уже бреду повторяя уже сказанное, и закрыл глаза.

Вошедшая в это время Тамара, подошла к Светлане, и, положив ей руку на плечо и тихо сказал. – Прости, подруга, но ему больше нельзя разговаривать…

Светлана встала, и, повернувшись, пошла к двери. В голове снова всё перемешалось…

– Стойте! – больной поднял руку. – Вот это возьмите…

Светлана повернулась и подошла к больному: в руке его была свёрнутая карта.

– Светка! Здесь главный клад… Нужно разобраться… Сохрани! – он прохрипел из последних усилий. – Успей… До Суховея…

И отключился.

Тамара начала приводить его в чувство, а Светлана уже шла по коридору…

На то, что больной назвал её «Светкой», она даже не обратила внимания, думая, что это была Тамара…

7.

Меж тем к воротам Падовского санатория подкатила иномарка, из которой вышел аккуратно одетый мужчина средних лет с чёрной папкой под мышкой.

Вежливо распрощавшись с охранницей, он проследовал в санаторий, где в кабинете главврача незаметно подсунул под книгу посетителей большую шоколадку, чем совсем подкупил Сонечку.

– Сонечка, доложите Семен Ахкадичу, что к нему адвокат Бехгман! – распорядился он, повернувшись к зеркалу и поправляя свой красный галстук.

Сонечка, услышав такую обходительную речь, да ещё обеспеченную шоколадкой, немедленно выпорхнула из-за своего стола и полетела к своему патрону. Через секунду она воротилась и с обворожительной улыбкой, произнесла. – Шеф ждёт вас!

Посетитель важно прошёл к столу главврача, сел напротив него и молча уставился на главврача, который нервно теребил чистую бумажку.

– Семён Ахкадич… – ехидно улыбаясь прямо в лицо главврачу, посетитель произнёс. – Я от Суховея…

И тут же поправился. – Я от Бермятова Митрофана Ильича!

Главврач чуть не подпрыгнул от имени вора в законе, которого в Балашовском районе знали все уголовники, политики и кооператоры.

– У тебя в имении был убит человек, который ему инвестировал определённую работу… – услышал главврач то, что с одной стороны ласкало его слух (это фраза о том, что имение Нарышкиных стало его вотчиной), а с другой (это то, что был убит бандит Суховея) – пугало.

– Ну, так, вот, Суховей хочет получить плату за то, что в вашем санатохии его лишили дальнейших инвестиций в хазвитие… – нисколько не смущаясь, адвокат излагал требование Суховея. – Я бы хотел знать, ты как собихаешься отдавать: баш на баш… Или – бабками?

– Но я к этому не имею никакого отношения… – начал выкручиваться главврач санатория. – И территория имения Нарышкиных государственная…

– Суховея это совсем не интехесует… – адвокат постучал по полированной поверхности стола своим пальцем с ногтем, смотря прямо в глаза главврачу. – Так что же мне сказать Суховею? Баш на баш? Или бабки?

– Что значит «баш на баш»? – попытался выкручиваться главврач. – Кто-то убил вашего человека, а я, выходит, должен рассчитываться… И чем?

– Телом, соответственно… – адвокат внимательно посмотрел на главврача. – Нет Кафеля, не будет и тебя… Или, может, бабки?

– А сколько? – главврача уже просто трясло от страха: брови его поднялись, на лбу появились морщины, глаза расширись, рот открылся…

– Ну, вот! – обрадовался адвокат. – Это совсем дхугое дело!

И, не давая опомниться главврачу, добавил. – С тебя, Семен Ахкадич, всего-то один лимон! Или «баш на баш»? А то я пхямо сейчас скажу хебятам… Они здесь, в иномахке!

– Нет! Нет! Нет… – главврача уже просто трясло от страха. – Я заплачу… Но только не скоро…

Адвокат, оперевшись ладонью о стол, встал с чувством исполненного долга, и, направившись к двери, обернулся. – Схок тебе даю один месяц, понял?

Главврач без сил упал на стол, как только адвокат Суховея вышел из кабинета, и прошептал. – Придётся бросить строительство семиэтажки…

8.

Меж тем, волосатая рука с дорогим перстнем и в красном пиджаке, подняла трубку зазвонившего телефона.

– Суховей… Это я, Кент… – послышался голос в трубке. – Следаки нашли копателя в райбольнице при смерти… Оказывается, Кафель-то наш, его всё-таки порезал…

– А где клад он им сказал? – недовольно пробормотал Суховей.

– Мне про это ничего не доложили… – удивился Кент. – Может его потрясти самому? Про клад-то!

– А ты чего ещё здесь стоишь? – возмутился Суховей. – Ты должен был раньше следаков там оказаться! А ты? Ищи клад! Пошёл вон, бездельник!

На другой звонок не обратил внимания никто, однако там прозвучало. ─ Редька, что-то наши друзья зашевелились… В Пады их зачем-то потащило…

В ответ получил. ─ Ты бы сначала выяснил, что и как, а потом уж звонил мне!

─ Моё дело доложить свои сомнения, да получить указания… ─ произнёс первый и положил трубку…

Светлана пришла к себе в кабинет, села, открыв карту, лазила-лазила по ней, но всё безуспешно. Тогда и позвонила по телефону своей команде, став их дожидаться. Когда все собрались, она всё ещё обдумывала, что и как им сказать.

– Я была в районной больнице… – начала она свой рассказ. – Туда привезли больного… Его ударил Кафель доской по голове, а он кинул вазу в ударившего его доской. Тот ударил его ножом, а он извернулся и ударил Кафеля его же ножом. Кафель упал. Тогда копатель начал его вытаскивать из дома. Говорит, что из-за карты и вызвал меня!

Все напряглись: теперь понемногу становилось понятно, почему она сидит в таком удручённом состоянии!

– Он назвался Борисом Сомовым… – и тут же ткнула пальцем в младшего опера. – Ваня, ты бы поискал среди копателей, есть ли такой? Ведь при нём документов не было…

Вздохнув, продолжила. – Ну, так вот он сказал, что копал в двух разных местах по своей карте… Собственно, мы только одно обнаружили, а другое – в соседнем доме в подвале…

Она повернулась к криминалисту и произнесла. – Кстати, Пал Николаич, что у нас с этим артефактом? Не пора ли нам познакомиться с ним поближе?

– Заканчиваю… – ответил тот, кивнув головой. – Пальчики на карте Кафеля есть, это точно! Я бы после этого назвал Кафеля Кощеем Бессмертным! Ведь теперь его имя записано в документах…

Все сидящие вдруг заулыбались. А криминалист продолжил. —А на артефакте есть и другие, но чьи – непонятно… К моему удивлению и радости в карте использована спираль Фибоначчи! Давно ничего такого не видел… Да, документы на имя иностранца у Хермана оказались поддельными!

– Так это потому, что копатель наш, оказывается, в душе математик! – Светлана ухмыльнулась и весело посмотрела на криминалиста. – Оказывается, он нашёл в дворце Нарышкиных в Санкт-Петербурге одну потайную комнату, но не решился её открывать! Вот и решил применить свои математические способности в Падах… С помощью спирали Фибоначчи в имении Нарышкиных в Падах, он вычислил и считает, что в том самом углу разваливающегося здания имения Нарышкиных в Падах под номером «один» закопан самый маленький клад, а в месте под номером «два» – очень важный клад.

Она посмотрела на криминалиста, который с восхищением слушал её речь и на Ивана, который просто сидел с открытым ртом, и спохватилась. – Да, оказывается, свой первый клад в виде нескольких блюдцев он зарыл на месте второго угла этой комнаты. А вот в соседнем здании есть подвал. Таким образом, копатель считает, что там есть клад, и он больше, чем первый!

– Да сюда олигархи помчатся рекой… – тихо произнёс Виталий, нахмурившись и опустив голову. – А ведь это государственная собственность!

Светлана порылась в столе и достала карту, которую передал копатель.

– Вот, посмотрите на эту карту! – произнесла она, передавая её криминалисту. – И скажите свои предложения!

– А что означают эти слова на обороте карты «ярусность, разнородность структуры и декоративной отделки, двойственный масштаб – сочетание мощной вертикальной башни и миниатюрных узорных деталей»? – поинтересовался криминалист.

– Не знаю… – замотала головой Светлана, внимательно смотря то на криминалиста, то на оперов. – Потому и позвала вас!

– Может, надо спросить у копателя? – поинтересовался Пал Николаич. – А, может, есть ещё больший клад, только для этого надо восстановить весь исторический комплекс имения Нарышкина в Падах? Текст-то современный на обороте, сильно отличается от давнишнего…

– Хотелось бы… Да в больнице он был без сознания! – ответила Светлана, но уже с большей радостью, чем было до этого.

– А про то, чей нож вы не спрашивали его? – поинтересовался опер Буеславов.

– Да, я спрашивала, чей нож… Более того, он сказал, что нож принадлежит нападавшему на него, а блюдца копатель спрятал в другом углу комнаты… – Светлана на мгновение опустила голову, повернула покрасневшее лицо в сторону. – Ну, нож мы нашли… Но, к своему сожалению, я место так и не нашла на карте! Здесь мне понадобится ваша помощь…

– И ещё… – она прямо посмотрела на свою команду. – Перед тем, как ему стало плохо, он отдал мне эту карту и попросил успеть до какого-то Суховея…

– Суховей… Суховей… – задумавшись на мгновение, произнёс тихо криминалист. – Это не наш ли местный отец бандитов? Борутов Митрофан Ильич?

– А ты, Пал Николаич, ждешь, чтобы сюда чужой отец бандитов пожаловал? – подал свой голос старшийопер. – Конечно свой…

– А чё, сразу обоих и возьмём! – улыбаясь, произнёс младший опер.

– Обожди, нам ещё с одним горя хватит… – пообещал криминалист, строго посмотрев на младшего опера, и благосклонно – на Светлану. – Давай-ка, голубушка, рассказывай дальше…

– Вернёмся к той карте… – Светлана достала из ящика карту с какими-то пометками и спиралью Фибоначчи. – Смотрите сами!

И передала её криминалисту, к которому тут же вытянули свои шеи опера.

– Да тут чёрт ногу сломает! – возмутился криминалист. – Сроду таких обозначений не видал, кроме спирали Фибоначчи…

Оба опера согласно закачали головами.

– Слушай, матушка… – криминалист поднял указательный палец правой руки вверх. – А что, если показать эти знаки черным копателям? Может, они знают, как эти знаки расшифровываются?

– Ну, давай, им эту карту покажем… – брови старшего опера опустились, нос сморщился, нижняя губа выдвинулась вперёд, словно он собрался сплюнуть какую-то гадость. – Ты думай, Пал Николаич, что предлагаешь? Да они тут же её и запомнят! И раскопают клад без нас…

– А если эти значки срисовать на отдельный лист? – улыбаясь, не сдавался криминалист. – Тогда совсем будет другое дело: и значения узнаем, и карта у нас будет!

Светлана и младший опер улыбнулись.

– А он не зря про Суховея вспомнил… – задумавшись, произнёс старший опер. – Пока вы будете тут значки разгадывать, он из больницы возьмёт этого копателя и найдёт этот клад! Или прикончит, чтобы никому не достался…

– Верно! А я об этом совсем не подумала… – произнесла Светлана, с уважением посмотрев на старшего опера. – Может, Виталий, вы с Иваном его покараулите в больнице? Или его перевести к нам поближе?

– Хорошо, мы прямо сейчас туда слетаем и всё узнаем… – заверил старший опер. – Только чую я, раз Суховей взялся за это дело, одним бандитом всё это не обернётся…

– Типун тебе на язык! – произнёс криминалист. – Мне и от этого бандита дел до хрена… Никак не управлюсь… Да ещё с ножом…

Команда разошлась озабоченная, однако все признались, что мёртвое дело стронулось с места.

Глава 3. Суховей и другие

1.

Мысль навестить старого прокурора пришла совсем неожиданно и, поддавшись ей полностью, Светлана отправилась к нему, как лучшему советчику в самых запутанных случаях.

Дмитрий Васильевич оказался дома и с раскинутыми руками, улыбаясь, встретил её прямо перед порогом. – Какие люди! Какие люди… Я уж думал… Всё! Забыли!

– Дмитрий Васильевич… Вы уж извините за беспокойство! – пробормотала Светлана, раздеваясь. – Нужда заставила…

– Вот и хорошо! – произнёс он отеческим голосом, провожая её. – Давай, проходи на кухню! Сначала чаёк, а потом уж все дела…

Заглянув в комнату, негромко крикнул. – Маша! Ты погляди, кто к нам пришёл!

На его призыв откликнулась жена, вышедшая из соседней комнаты.

– А-а-а, Светочка! – улыбаясь Светлане, произнесла она. – Проходи на кухню, щаз чайком угощу!

Светлана неожиданно почувствовала себя так, как будто оказалась дома.

– Ну, давай, рассказывай! – Дмитрий Васильевич пошевелил свой серо-седой ёршик волос, показывая на табуретку у стола.

– Дима… – укоризненно посмотрела на мужа Марья Сергеевна. – Ну, дай ты Светочке сначала хоть чаю попить! А потом и расспрашивай!

И хозяин засуетился, выставляя на стол пряники, сушки, сухари и масло, о котором Светлана уже перестала мечтать. А он, улыбаясь, со словами: «Потом съешь мой гостинчик!» начал складывать в её карман сушки и пряники…

Незаметно в руках её оказался стакан с горячим чаем, и маленькая ложечка с сахаром. Марья Сергеевна, понимая, что при такой пустоте магазинов и безденежье, Светлана никогда не решится сама положить себе сахар, тут же положила его три ложки в её стакан.

Нарезав хлеба и намазав три куска маслом, хозяин уселся напротив Светланы и стал ждать, когда та закончит пить чай.

– Спасибо, Дмитрий Васильевич, Марья Сергеевна! – улыбаясь, Светлана встала, поклонилась им в пояс и произнесла своё фирменное изречение. – Не дали помереть бедной крестьянке!

Марья Сергеевна встала из-за стола, показывая им, что теперь могут вести свои деловые разговоры, и начала убирать со стола.

– Ну, давай, рассказывай, что у тебя стряслось… – как это было обычно при ежедневных разборах происшествий, произнёс он, как бы открывая ей возможность рассказать всё. – Итак, вы поехали в Пады и нашли там человека на берегу реки Хопёр…

– В руке у него было медное зеркало, а под рукой – карта… – начала Светлана. – Пал Николаич с ней сейчас работает… Картина там была такая: некто Борис Сомов начал копать клад по вот такой карте…

И, порывшись в своей папке, она подала своему шефу карту копателя со спиралью Фибоначчи.

– Нападавший (по паспорту – американец, а по всем повадкам – кто-то из наших) по кличке «Кафель» напал на него, ударив по голове доской, когда тот в первой яме (на карте она обозначена цифрой «один») выкопал керамическую вазу да некоторое количество серебряных и золотых блюдцев… Сомову ничего не оставалось, как запустить в него керамической вазой… Из вазы посыпался пепел, вывалилось медное зеркало и карта, прямо в голову бандита.

Но бандит ударил его ножом, а Сомов, извернувшись, закрутил ему руку и ударил Кафеля его же ножом. Такую же карту он сделал в Санкт-Петербуге для дворца Нарышкиных. Он считает, что даже нашел одну из потайных комнат дворца…

Она вдохнула больше воздуха и продолжила.

– Вот эта карта… – Светлана подала своему шефу старую карту, которую тот сразу же начал рассматривать, хотя знаком показал продолжать свой рассказ. – Кафель после того, как упал на свой нож, умер, а Сомов начал вытаскивать его из дома на свежий воздух. Но тут ему самому стало плохо и он отключился. Когда же очухался, бандит лежал на берегу с зеркальцем и картой в руке. Нож нашли среди досок пола. А Сомов, очнувшись, взяв золотые и серебряные блюдца, их спрятал в то ли во втором углу той же комнаты, то ли в подвале другого дома, и говорил о кладе, пометив место захоронения на своей карте под номером «два». Сам же Сомов через несколько дней вызвал меня в райбольницу и всё рассказал. А также отдал эту карту, считая, что Суховей скоро до неё и клада доберётся…

– Светлана Владимировна, а ты охрану к нему приставила? – вдруг спросил Дмитрий Васильевич.

– Да в том то и дело, что Буданов нас то и дело отправляет в Пады чуть ли не искать клад! Чё он ему дался, никак не пойму… – возмутилась она, одновременно оправдываясь. – Я только сегодня отправила оперов к Сомову в больницу….

– Да, это плохо… – произнёс бывший прокурор, думая о чём-то своём. – Суховей может опередить… Так чем я тебе могу помочь?

– Как расшифровать эти значки? – Светлана посмотрела с надеждой на своего руководителя. – Никто в команде не знает этого… Вот я и пошла к вам!

– А как же убитый оказался у реки? А карта – в его руке?

– Мы нашли свидетеля, который в условиях раннего утра видел, как кто-то оттащил его из дома Нарышкиных на берег реки и вложил ему медное зеркало и карту в руку… – Светлана видела, как хозяин внимательно рассматривает значки на карте. – И почему-то после этого по берегу перешёл по мосту на другую сторону Хопра… Пал Николаич говорит, след правой ноги у него был какой-то особенный… Вот такие у нас дела!

– А что говорит Трофим Михалыч?

– Да ну его! – возмутилась Светлана. – Какой-то ненормальный… Дай ему клад и больше ничего! Ни совещаний, ни рекомендаций, ни указаний… Всё время где-то пропадает! Один раз только заслушал доклад…

И она с надеждой посмотрела на Дмитрия Васильевича.

– Да-а-а… Суховей всё, что связано с кладом на его вотчине, не упустит… – усмехнувшись, произнёс бывший прокурор.

– А как насчёт значка клада? Может, что посоветуете?

– Был у меня только один случай, когда пришлось иметь дело с кладоискателями… – воспоминания отразились на его лице. – Вот тогда и пришлось мне заняться изучением таких значков…

– А что касается клада, который оставил Сомов, наиболее заслуживают две точки на карте Сомова: вот эта! – и он показал пальцем на мелкий значок с номером «один» на карте. – И вот эта точка под номером «два»! Увы, никогда нельзя в таких делах быть уверенным на все сто процентов… И раздели дела на части: одно – по убийству уголовника, другое – про клад… Возможно, придётся открывать дело по убийству бандита… Не забудь: у тебя ничего не известно про беглеца, и про нож!

Вздохнув, Светлана встала, прощаясь…

– Слушайте, Светлана Владимировна… – хозяин вдруг хитро улыбнулся. – Вызову – ка я тебе на помощь моих друзей с Свердловской области… Они помогут тебе разобраться с твоими артефактами!

– Ой, да это было бы очень хорошо! – улыбнулась Светлана и, поклонившись хозяевам, добавила. – Спасибо вам, люди добрые!

– Приходи, Светочка, ещё! – это хозяйка, смущённо улыбаясь, прощалась с ней, а прокурор отделался только кивком головы…

2.

Не успела она войти в свой кабинет, как её догнал опер Буеславов со словами. – Светлана Владимировна, мы Кента поймали! Он Сомову яд в капельницу закапал!

– То есть, как это «поймали»? – ещё не веря в то, что услышала, тихо произнесла она.

– Вечером того дня, как вы были у него, Сомова откачали… – Буеславов наклонился к ней поближе, чтобы тихо произнести. – Когда мы пришли в райбольницу, Иван остался снаружи, а я спрятался под соседней кроватью. И не зря: Кент пришёл разодетый как доктор… Парик, усы… То да сё! Иван-то его пропустил, а я уже однажды с ним встречался… До сих пор на ноге шрам от пули имеется…

Он вздохнул и невольно дёрнулся рукой к левой ноге, добавив. – Хитрый мужик…

– Ну? – само собой выскочило у Светланы.

– И здесь только по говору и узнал! – Наумов улыбнулся. – Ты представляешь, эта гадина уже в капельницу яд через шприц начала впрыскивать! Ну, я и вдарил ему по шее… Иван на грохот влетел… Ну, мы и скрутили его!

– А где он сейчас? – поинтересовалась Светлана.

– В ментовке… Мы его спрятали так, что Суховей не достанет…

– Суховей… – тихо произнесла Светлана. – Всё же это его человек… А прокурор знает?

– Нет! – усмехнулся старший опер. – Пока никто не знает… Кроме вас, естественно… Но и Сомов исчез: сбежал из больницы! Теперь он так спрячется от Суховея, что мы вряд ли его найдём… Если останется жив… У копателей так бывает: клад нашёл – жди смерти!

Зазвонил телефон. Светлана взяла трубку, из которой тут же донёсся женский голосок. – Светлана Владимировна, вас к прокурору!

Прокурор Буданов сидел за своим столом и о чём-то сосредоточенно думал настолько, что приветствие следователя просто, а, может, сознательно, не заметил.

– Светлана Владимировна… – холодный голос прокурора ничего хорошего не предвещал. – Когда вы закроете это дело?

– Да хоть сейчас! – дерзко ответила Светлана и рассмеялась, увидев страх в глазах прокурора.

– Не понял?! – лицо прокурора побелело от злости.

– А чего тут не понять? – усмехнулась Светлана. – Мы нашли человека, убитого на берегу Хопра в Падах. Это уголовник из банды Суховея по кличке «Кафель» с поддельными документами иностранца. Он напал на человека, раскапывающего клад Нарышкиных, но был убит защищавшимся копателем. Бориса Сомова, копавшего там, мы нашли в райбольнице при смерти от полученных от Кафеля ранений головы. Сегодня на него напал другой уголовник из банды Суховея по имени Кент, закапав яд в капельницу. Кента поймали и арестовали на месте преступления. Копатель, воспользовавшись ситуацией, исчез, и в больнице его больше нет. При этом в больнице он был при смерти. Всё! У нас нет ни убитого, ни убийцы, плюс есть человек из банды Суховея, покушавшийся на убийство копателя… Можно закрывать дело!

Прокурор смотрел на своего следователя, моргая глазами.

– И это всё? – только и произнёс он.

– Да, с убийством уголовника всё! – твёрдо произнесла она. – Всё в соответствии с законодательством!

– А как же клад? – наконец, не выдержал Буданов.

– Поиски клада в нашу компетенцию не входят! – твёрдо произнесла Светлана. – А вот покушение на убийство Сомова требует открытия нового дела!

– Как? Копатель исчез? – прокурор схватился за голову, наконец, поняв, что произошло. – Как же так? Как же теперь найти клад?

– Повторяю, копателя хотели убить умышленно люди Суховея, прямо в больнице. К нему приходил переодетый врачом убийца и влил яд в капельницу. При этом я сама перед этим проверяла, Сомов был при смерти! – без всякой эмоции Светлана чеканила каждое слово, доводя до изнеможения Буданова. – Так что я приостанавливаю первое дело и открываю новое дело по отношению к покушению на убийство Сомова, которого ещё надо найти!

– Ой! Иди ты Белавина, куда хочешь! – замахав руками на Светлану, истерически закричал Буданов. И тихо добавил. – Всё пропало! Всё пропало…

Светлана встала, усмехнувшись, и вышла, оставив прокурора сидеть с руками, обхватившими свою голову.

3.

У секретарши прокурора Буданова зазвонил телефон.

– Это адвокат Бехгман! – произнёс мужской голос на другом конце провода. – Мне нужен прокурор Буданов по личному делу.

– Щаз… – грубо, но со страхом ответила секретарша и тут же вежливо и с любовью произнесла. – Трофим Михалыч… Тут вас адвокат Бергман добивается…

– Дай мне его… – безразличным голосом ответил прокурор. И тут же был переключён на разговор.

– Это Тхофим Михалыч? – раздалось в трубке.

– Да, это Балашовский прокурор Трофим Михалыч Буданов! – представился прокурор. – А я с кем имею честь?

– Это Бехман, Абхам Исакович, адвокат Бехмятова Митхофана Ильича, беспокоит… – раздалось в трубке. – Так вот, Тхофим Михалыч, у Бехмятова Митхофана Ильича есть пхосьба встхетиться в личной обстановке…

– И где предлагаете? – после небольшого обдумывания спросил прокурор.

– В начале соснового боха пхи повохоте на Хомановку… – и, чтобы успеть заинтриговать прокурора, тут же добавил. – Надеюсь, не пожалеете!

– Когда? – прокурор сделал паузу, прежде чем спросил.

– Давайте сегодня в двадцать вечеха… Лесок слева на выезде из Балашова пехед повохотом на Хомановку… – адвокат снова стал ждать ответа.– Пхиезжайте один… Безопасность гахантихована!

– Хорошо, сегодня, в двадцать… – произнёс Буданов и осторожно положил трубку.

– Интересно, что же Суховею от меня надо? – тихо произнёс он и посмотрел на часы. – Так-так… Личная встреча… Нужно ли подстраховаться? А, может, он за своего человечка похлопотать хочет? Едва ли: послал бы своего адвоката! Тогда что?

Понимая, что в этом случае всё может пойти не так, Буданов решил подстраховаться магнитофоном, посмотрел на часы и вздохнул: до встречи оставалось целых четыре часа.

– «Если не вернусь, ищите меня у Бермятова». Написал он на бумаге и, поставив дату и время, положил её прямо на стол…

Стемнело. Буданов посмотрел на часы, поправил магнитофон и сел в машину. Через полчаса он уже подъезжал к сосновому лесу перед поворотом на Романовку. Притормозив, он свернул налево и поехал по лесной дорожке. Скоро его фары высветили иномарку, прижавшуюся к лесу. Стоило ему остановиться и выйти, как к нему подошел человек среднего роста.

– Здравствуй, Трофим Михалыч! – произнёс он. – Это я, Бермятов Митрофан Ильич, будем знакомы! Предлагаю пройтись… Есть разговор!

Протянутая рука и мирный тон встречавшего человека, тут же дали понять прокурору Буданову, что прямой опасности для него пока не существует. Кроме того, осторожно включив магнитофон, он решил перестраховаться.

– Хорошо… – ответил прокурор, протягивая руку Бермятову. – Но только недолго!

– Трофим Михалыч, вы арестовали моего человека… Да и один погиб от руки копателя клада Нарышкиных… – Суховей вдохнул больше воздуха, чтобы продолжить. – Я хотел бы возместить вам затраты по этому вопросу… Вы прекращаете дело, а я выплачиваю вам лично за это десять лямов!

– Ваши люди пытаются убить больного человека, а вы считаете, что этого достаточно для прекращения дела? – деланно возмутился Буданов.

– Трофим Михалыч, побойтесь бога! – Суховей усмехнулся: торг оказался возможен. – Я понимаю, вы – человек высокого полёта… Меня поставили здесь смотреть за порядком… Да, мой человек перестарался… Но копатель жив, хотя и нарушил порядок, предусмотренный нашими предками, по которому никому, кроме потомков Нарышкиных, клад копать нельзя… Мой человек будет мной наказан! Я же предлагаю вам пятнадцать лямов и поддержку в продвижении по служебной лестнице!

Сердце Буданова ёкнуло от такой перспективы.

– Допустим, я соглашусь… – произнёс Буданов, с трудом сдерживая улыбку. – И как вы собираетесь это сделать?

– Не буду раскрывать своих секретов, но вы останетесь от всего этого в стороне… – произнёс Суховей. – И пойдёте на повышение со счетом в банке… А, как вы распорядитесь деньгами, это меня совсем не интересует…

– Скажите, зачем вам это надо? – не удержавшись, спросил Буданов.

– Я ведь уже сказал… – ухмыльнулся Суховей. – Меня поставили смотрителем в Балашовский и другие районы… И в первую очередь, за усадьбами Нарышкиных… А их у них было около тридцати… И ни каких раскопок! Вот так…

– И кто поставил? – Буданов всё же задал вопрос, который вертелся у него в мозгу.

– Я же не спрашиваю, кто вас сюда направил! – жестко отреагировал на данный вопрос Суховей, но, смягчившись, добавил. – Такие же люди, как и вас… Или, может, нужно, чтобы был звонок сверху?

Разом сообразив, что в этом случае он потеряет хорошую сумму в деньгах, Будановв быстро ответил. – Ну, зачем же сверху? Мы и так договоримся! Я согласен на ваши условия…

– Ну и хорошо… – Суховей протянул прокурору руку. – Итак, пятнадцать лямов на ваш счёт в банке и поддержка в продвижении, а вы не предпринимаете никаких усилий. Всё произойдёт само собой! Рад был с вами пообщаться!

Буданов ещё постоял немного в одиночестве, видя, как машина Суховея медленно скрылась за поворотом, сел в машину и направился домой. То, что он узнал сегодня, выворачивало всё наизнанку…

4.

Не успела Светлана занять своё место за столом, как голосом Сонечки прокурор Буданов распорядился немедленно прибыть к нему для получения новых распоряжений.

Чувствуя, что на этот раз Будан (так с этого момента про себя стала называть его Светлана) придумает что-то особенно паршивое, с отвратительным настроением, взяв с собой документы, она пошла в кабинет прокурора.

– Так, Светлана Владимировна, ты закрыла дело по убийству Суховеевского человека? – в голове Будана зазвучала нотка презрения.

– Закрываю… – холодно отозвалась Светлана.

– А что по делу копателя? – он сморщился и наклонил голову, вспоминая, как зовут копателя. – Как его?

– Бориса Сомова… – подсказала Светлана.

– Вот-вот, Сомова? – повысив голос, небрежно спросил Будан.

– Открыла… – без всяких комментариев, холодно отозвалась подчинённая.

– Значит, так! – образовалась пауза, при которой Будан отвернулся к окну, чтобы не выдавать своего личного отношения к данному делу. – Кента, то есть Бочарова Андрея Викторовича, выпустить, а дело закрыть!

– То есть, как это выпустить? – возмутилась Светлана. – Имеется покушение на убийство, а я должна выпустить?

– Ты, вот что, Белавина… – смягчился в голосе Будан. – Займись другим делом! Что, у тебя других дел нет? Прицепилась к одному и занимаешься им! А другие дела в это время стоят!

Светлана хотела возразить, даже рот открыла, соображая, что же задумал Будан.

– Знаешь, что… Пожалуй, оставь это дело мне… – в голосе Будана прозвучала просьба, что немало удивило Светлану. – Я сам им займусь! И иди, Белавина, не нервируй меня!

Светлана положила на стол дело Бориса Сомова с грохотом, выражая своё отношение к распоряжению прокурора, на что Будан ответил ангельским голоском. – Ну, что стоишь, Белавина? Иди, давай! Работай… У тебя других дел, что ли нет?

Светлана вышла, до конца не понимая, почему Будан так поступил.

– Думаешь, пожалеть тебя решил? – напомнил о себе внутренний голос.

– Ага, держи карман шире! – ответила ему Светлана, ехидно улыбнувшись в адрес Будана.

Скоро ей сообщили, что по распоряжению Будана Кент вышел на свободу, поскольку его дело было закрыто…

5.

Всё бы было хорошо, да резкий звонок испортил благостное настроение.

– Светлана Владимировна, это я, Оксана Сергеевна Королёва… – в трубке образовалась пауза, а потом снова раздался мелодичный голосок девушки с собачкой из Падов. – Я тут сегодня снова по берегу прогуливалась…

– Ну и что? – невольно ядовито вырвалось у Светланы. – Снова на дорожке лежит убитый? Или у него теперь в руке топор?

– Да что вы? Совсем не это! – начала оправдываться Оксана. – Вы же сами сказали мне, чтобы я наблюдала… Вот я и наблюдала!

– Ну, и что увидела?

– Вы знаете… Мне, показалось, что кто-то ходит по ночам в соседнем доме рядом с тем, где был обнаружен копатель… – сомневаясь, неуверенно произнесла она.

– Так показалось или ходит? – злясь на себя и Будана, Светлана невольно резко разговаривала с ни в чём не повинным человеком.

– Я днём дважды заходила туда… Такое впечатление, что там яма стала глубже… – снова тем же голосом произнесла девушка. – И там появилось небольшое отверстие…

– Так это же мог сделать Борис Сомов! – вмешался внутренний голос. – Скажи спасибо этой девушке, а не лай на неё, как собака!

Неожиданно внутренний голос отрезвил и вернул Светлану в нормальное состояние.

– Спасибо тебе, Оксаночка! – уже человеческим голосом произнесла Светлана, добавив. – Продолжай наблюдать! Твои наблюдения очень полезны нам…

Когда та положила трубку, внутренний голос вдруг спросил. – А что, если Борис Сомов очухался и сам потихоньку начал там копать во втором месте? Мы думаем, что он сбежал куда-то далеко, а он там? И что будет, если Суховей об этом узнает?

– Что будет… Что будет… – проворчала Светлана. – Новое нападение на него будет! Труп будет, вот что!

Представив себе, чем это может обернуться, она вызвала для совещания свою прежнюю команду. Коллеги дружно поддержал её мысль о том, что надо ехать в Пады и ловить Сомова до того, как это сделает Суховей.

Узнав, что Будан куда-то укатил, она сама приняла решение отбыть одной на автобусе в Пады…

Дорога в Пады на автобусе Светлане показалась короткой.

─ Что боишься? Не знаешь, как разговаривать с Мишкой? ─ напомнил о себе внутренний голос.

─ Не знаю… ─ честно призналась себе Светлана. Она смотрела на убегающие деревья. А страх перед неизвестностью упорно съедал её сердце. Брови её поднялись, через лоб прошла горизонтальная морщина, глаза расширились, а рот немного приоткрылся. ─ А вдруг возьмёт и пошлёт куда надо! Я с ним вон сколько лет не общалась…

И невольно начала было считать годы, но тут же бросила. Почему-то в голову опять влез Серёга.

─ Да пошёл ты… Предатель! ─ брови её опустились и снова поднялись, демонстрируя сначала отвращение, а потом презрение, нос сморщился, а нижняя губа невольно выдвинулась вперёд. ─ Надо же, сколько лет на него потратила! Не могла раньше эту гадину разглядеть!

Дорога извернулась как змея, соглашаясь с её мыслями и показывая ей, что жизнь в реальности вовсе не такая прямая дорога…

─ А Мишка? Какой он стал? ─ и неожиданно ей стало стыдно, что вот так приходится идти на поклон к нему. Голова её опустилась, глаза начали бегать от одного промелькнувшего деревца к другому. Это новая мысль обухом ударила по голове. ─ А вдруг у него семья? А я тут лезу со своими делами…

─ То есть как это со своими? ─ это внутренний голос спасал свою хозяйку, подкидывая ей очередной круг. ─ Ты же едешь к нему, в первую очередь, как классному кузнецу, а во вторую – как другу!

─ Точно! ─ облегчённо вздохнув, подтвердила она, спрятав глубоко – глубоко свои личные переживания: теперь это была деловая женщина, которая сделала опору на давнишнюю дружбу. И дальше она хладнокровно распределяла то, что нужно было делать…

Дом Мишки она хорошо знала ещё с детства и верно шла к нему по самой короткой дороге через проулок. И всё-таки рука её дрогнула, когда появилась необходимость дёрнуть за верёвку от щеколды, закрывавшей дверь. Но к её удивлению и радости дверь быстро открылась. Пройдя несколько шагов до последнего окна перед дверью, она постучала в него, как это делал почтальон в её детские годы.

Светлана не сразу же узнала лицо Мишки, так он изменился с тех детских пор, когда они были одной командой. Но что-то в ней говорило – это он.

Михаил, увидев Светлану, даже на какое-то время забыл, зачем выглянул в окно.

─ Светка… ─ только и произнёс он, по глазам узнав её, и тут же вылетел на крыльцо.

Светлана стояла и смотрела на высокого мужика с густой бородой и усами.

─ Что, мало в этом мужике осталось от того паренька, с которым ты дружила? ─ тут же подъел внутренний голос свою хозяйку, которая молча стояла и смотрела, не отрываясь от того, кто стоял перед ней, и улыбался, не говоря ни слова.

Светлана, невольно увидев улыбку Михаила, тоже начала улыбаться, забыв, зачем пришла.

─ Светка… ─ донёсся до неё густой басок бородача, который от волнения рукой тёр свою бороду. ─ Ты ли это?

─ Ты чё молчишь – то? ─ это внутренний голос начал свою разъяснительную работу. ─ Так-то он подумает, что ты вообще говорить не можешь!

─ Я… ─ сглотнув накопившуюся слюну, произнесла давнишняя подруга Михаила, поражаясь его внешности, которая почему-то ей всё больше и больше начинала нравиться.

─ А я… Вот здесь… Кузнецом работаю… ─ произнёс бородач, начиная приходить в себя.

─ Ну, хоть бы посадил тебя куда-нибудь! ─ напомнил внутренний голос.

И Михаил, словно услышал его, вдруг засуетился, очищая скамейку от хозяйского хлама рукой. ─ Садись!

Светлана смотрела на него и удивлялась. ─ Вообще, тот ли Мишка этот мужик?

Перед ней стоял высокий, крепкий и широкоплечий мужчина, с опалённым огнём лицом и волосами, который как-то не совсем плавно двигался, пока очищал скамейку, да и при выходе она заметила некоторую странность в походке.

─ Уж не тот ли это человек, который оставил на берегу у Нарышкиных неравномерные следы? ─ вмешался внутренний голос, охладив её любование кузнецом.

И Светлана невольно начала трезветь от нахлынувших воспоминаний.

─ Михаил… ─ осторожно произнесла она имя, которое почему-то боялась произнести. И, рубанула сразу. ─ Это ты был на берегу у Нарышкиных?

─ Я! ─ улыбаясь преображению девушки в следователя, твёрдо и ничего не боясь, произнёс он, кивнув головой. ─ Когда увидел, что Борька попал в такую передрягу…

─ А ведь ты невольно стал соучастником убийства! ─ осторожно подбирая слова, произнесла Светлана уже как следователь.

─ Ну и што? ─ ухмыльнулся Михаил. ─ Мы с Борькой в Афгане и не в таких ситуациях были! Там без помощи друга не выжить! А здесь… Тем более, што он защищался!

─ А ты сам это видел? ─ спросила она, внимательно смотря Михаилу в глаза.

─ Конечно видел: он мне сам сказал, што пойдёт копать клад. ─ спокойно произнёс Михаил. ─ Хоть я ему и не советовал это делать… Но ведь Борьку не отговоришь! Это-то я за много лет дружбы хорошо усвоил… Поэтому и пришлось учинить проверку…

Он вздохнул, сел спокойно рядом с ней, достал папироску и закурил.

─ Прихожу, а там драка: какой-то неизвестный доской его по голове… Трах! Борька не растерялся и вазой в его голову! Тот вытащил нож и кинулся на Борьку… А он перехватил руку с ножом приёмом, которому нас учили в армии, и его же рукой и направил его в живот! Тот и упал… ─ Михаил снова затянулся. ─ Борька потащил его к выходу, да, видно, от удара, а, может, от копания-то весь выдохся… Отключился! Ну, я тогда не мешкая, взял нападавшего под мышки и задом к берегу реки… Сунул ему бумагу, да какую-то медную хреновину, што выпали из расколовшейся вазы в руку убитому… Так што Борька-то не виноват…

Он снова затянулся и какое-то время сидел молча, а потом легонько локтем её толканул. ─ Мне говорили, будто ты следователем работаешь, да я не верил… А по твоим вопросам вижу, это правда!

─ Ну и что? ─ слегка возмутившись, и с некоторой ехидцей спросила Светлана. ─ Так из-за этого и поговорить со мной нельзя?

─ Да нет, конешно… ─ смутился Михаил и по-новому посмотрел на свою давнюю подружку, у которой отлегло от сердца от того, что не придётся садить неповинного друга в тюрьму.

В тот день они о многом разговаривали… Назад Светлана вернулась загадочно улыбаясь.

6.

− Может, не будешь садиться? – садистски издеваясь над уставшей хозяйкой, напомнил о себе внутренний голос. – Всякий раз, как ты садишься утром на своё рабочее место, звонит телефон…

−Отстань! Лучше бы подумал над всем этим? Откуда оно взялось и что даёт… − ответила ему хозяйка и уселась на своё рабочее место.

Не успела она провести рукой по спустившимся на лицо волосам, чтобы убрать, как зазвонил телефон.

− Ну, я же говорил! – торжествующе заявил внутренний голос, но тут же смолк: хозяйка никак не хотела реагировать на его слова.

− Да… Я слушаю… − произнесла она ровным голосом стандартные слова.

− Светлана Владимировна, здравствуйте… − раздалось в трубке. – Это я, Беловолодов… Помните, я вам говорил, что приглашу на консультацию моих старых друзей Павлину Порошину и Глеба Дубовцева? Это очень сильные специалисты по гипнозу. Возможно, они вам смогут как-то помочь…

− Здравствуйте, Дмитрий Васильевич! – обрадовалась Светлана. – Конечно, помню!

− Ну, так вот, они приезжают сегодня в десять утра поездом. Сможете в это время у нас быть?

− Хорошо, я постараюсь… − произнесла Светлана, а про себя подумала. – Как хорошо, что Будан в Саратов укатил!

− И ещё… Светлана Владимировна, если не затруднит, прихватите с собой те артефакты, про которые и с помощью которых вы хотели бы узнать нечто новое о них!

− Хорошо, я так и сделаю! – ответила Светлана.

− Ну, тогда я жду вас у вокзала… До свидания!

− До свидания… − успела ответить Светлана, прежде чем он отключился, а своему внутреннему голосу возразила. – Вот так! Не сядь я сегодня на своё рабочее место, смогла бы я поговорить с нужными людьми, пока Будана нет? Что же мне надо взять с собой? У Пал Николаича возьму медное зеркало… Хорошо бы найти меч, но где он лежит, никто не знает!

Она начала перебирать в памяти, ища то, о чём бы хотелось узнать, но так и не нашла больше ничего.

Пал Николаич вытащил из шкафа медное зеркало и без проблем отдал его Светлане, даже не спрашивая. Он хорошо знал Светлану.

─ Да, и вот этот камешек возьмите! ─ добавил он, подавая ей найденный там же кристалл. ─ Может, пригодится…

Увидев на вокзале Дмитрия Васильевича, она обрадовалась, что ещё есть время немного поговорить. Поздоровавшись с ним и усевшись на свободную скамейку, она не спеша начала рассказывать о ходе расследования…

Поезд немного запаздывал, но этого как раз хватило для того, чтобы Светлана обстоятельно и обо всём ей известном доложила своему прокурору, который то и дело кивал головой, считая, что она всё сделала правильно.

Павлина и Глеб вышли с третьего вагона и почти сразу же наткнулись на Дмитрия Васильевича и Светлану. Подарив Павлине цветы и пожав руку Глебу, он представил им Светлану и пригласил всех к старенькому Москвичу. Так через минут сорок они уже были перед дверью прокурорской квартиры.

− Маша! Ты погляди, кто к нам пришёл… − пропуская всех вперёд, Дмитрий Васильевич держал дверь распахнутой.

− Павлиночка, Глеб, Светочка! – только и произнесла Марья Сергеевна, улыбаясь и вытирая руки о фартук. – Проходите, проходите, гости дорогие! Небось, проголодались с дороги? А тут уже вас дожидаются…

Поздоровавшись с Тамаркой, Борькой и Мишкой, пришедшие прошли в коридор и начали раздеваться, а Марья Сергеевна тут же убежала на кухню…

Накормив всех, в том числе и Светлану, она начала собирать со стола, а Дмитрий Васильевич пригласил гостей и Светлану в свой кабинет, где одна стенка почти полностью была занята шкафом с книгами.

− Светлана Владимировна, покажи гостям, что за артефакт тебя интересует?

Светлана достала медное зеркало и кристалл. Невольно коснувшись при этом рукой Павлины, она тут же увидела слегка прищуренный её взгляд.

− А тату в виде Гепарда не чешется? – вдруг спросила та, смотря Светлане прямо в глаза.

− Сначала чесалось, но теперь перестало… − не отводя глаз, произнесла Светлана.

− А что бы ты хотела узнать? – переспросила Павлина, переводя взгляд с глаз Светланы на медное зеркало и кристалл.

− Если честно, то меня больше всего интересует, как сюда к нам попал меч Кощея Бессмертного, и чего можно ожидать от него… − как робот произнесла Светлана, по-прежнему глядя на Павлину.

− Хорошо… − ответила Павлина. – Постарайся сама узнать об этом!

И усадив Светлану в кресло, она дала ей в руки медное зеркало с кристаллом, а сама расположила свои руки около висков с разных сторон.

─ Светочка, закрой глаза и слушай внимательно то, что буду говорить и постарайся это выполнять! ─ произнесла Павлина. ─ Твоя цель: не вмешиваться в развитие событий, а только их фиксировать и сообщать нам. Ты мне доверяешь?

─ Да! ─ тихо ответила Светлана.

─ Куда бы ты хотела попасть? ─ Павлина внимательно посмотрела на Светлану.

─ Мне важно узнать, как к нам попал Меч Кощея Бессмертного, это зеркало медное, кристалл, а также то, что они из себя представляют! ─ тихо произнесла Светлана.

─ Давай сразу же договоримся: как только ты услышишь моё указание, так ты немедленно начнёшь возвращаться назад в это время. Согласна?

─ Да! Обязуюсь беспрекословно выполнять ваши указания! ─ твёрдо ответила Светлана.

Глеб подошёл к Светлане и направил со спины обе руки на уровень сердца.

─ Внимание, Светлана! ─ низким голосом произнесла Павлина. ─ Ты направляешься во время, где были медное зеркало, кристалл и меч Кощея бессмертного! Если сможешь, постарайся прочитать мысли тех, с кем будешь общаться или в кого попадёшь!

Часть 2. Меч Кощея Бессмертного

Глава 1. Белава, 371 год

1.

– А-а-а! – вскрикнула Белава, открывая глаза и садясь на своей постели. Руки сами собой сжались в кулаки. – Опасность!

– Ты чего, доченька… – высунула голову мать, чтобы хоть как-то помочь любимой восемнадцатилетней дочери.

– Ничего… – тихо ответила Белава, внутри себя переживая увиденное во сне.

– Ну, ты чего? И вправду отцу с матерью ничего не скажешь? – начал мучить её внутренний голос. – А вдруг это правда? И сон предупреждает тебя?!

– Скажу… – нахмурилась Белава. И тихо прошептала. – Отцу скажу… Зачем матушку тревожить?

Заглянув в окно и увидев красный рассвет, ещё больше встревожилась и прошептала. – Ой, не к добру приснился мне этот сон!

Между тем, небо на горизонте толстой красной полосой ограждало светло-оранжевую часть, никак не хотело уступить небольшим полоскам света, веером выбивавшихся из-за тёмных туч.

– Ой, не к добру приснился мне этот сон! – снова повторила про себя Белава, протирая кулаком свои глаза.

Умывши глаза и лицо холодной водой из кадки, она взяла другую кадку в руку и вышла босая на улицу из дома. Набрав воды из колодца в обе кадки, она зашла в специально отведённый угол дома, чтобы никто её не видел, и резким движением рук скинула ночнушку. Оставшись голой, вылила всю холодную воду из кадки прямо на себя…

– Ну, ты чо, совсем оборзела? – внутренний голос, дрожа от холода, попытался привести её в чувство. Но это, как ни удивительно, произвело обратный эффект: перестав дрожать, Белава хитро усмехнулась. – А я ещё разок тебя повеселю!

И вылила на себя вторую кадку. Крякнув от удовольствия и от того, что поборола себя, Белава начала растираться полотенцем. Сначала было вытерто не совсем белое лицо, а потом и умеренно-белокурые волосы с рыжеватым отливом. В свои восемнадцать лет Белава была достаточно высока ростом и пропорционально сложена. Зная это, она не торопилась одеваться, растирая своё крепкое тело полотенцем.

– И что, опять наденешь брюки и длинную рубаху, как мужик? – это внутренний голос решил её хоть за что-нибудь зацепить, хотя прекрасно знал, что почти все девушки данного поселения одевались в мужские брюки и длинную рубаху, подпоясывая её верёвкой, как мужчины. Лишь по особым праздникам им разрешалось носить длинное платье для красоты. И то сказать: платья эти были белого цвета, но украшались красными вышивками, бисерными обшивками на груди, рукавах и подоле, бусами, пуговицами. А шились они из доморощенного льна или шерсти.

Хмыкнув, Белава кивнула головой в знак согласия и пошла в сени за кадками для молока от коровы и коз – это была её прямая обязанность после подъёма. Соответственно, подъём нужно было делать не позже рассвета…

Подоив корову и коз, она отнесла молоко на кухню, где уже трудилась мать, которая приветливо кивнула ей головой. – Поставь, Белавушка, кадки на скамейку! Я займусь ими, как освобожусь…

Белава, поставив кадки на широкую скамейку, поклонилась ей и вышла: она знала, что до завтрака ещё есть ещё некоторое время.

Во дворе, посмотрев на отца, который в конюшне чистил одного из трёх своих коней и приветливо махнул ей рукой, она в глубоком поклоне приветствовала его. При этом волосы предательски свалились вниз, напоминая ей о том, что их пришла пора заплести в косу. Поскольку брата во дворе не было, она решила, что на этот раз отец не отправит её на зарядку.

– Доченька, Белавушка… – что-то в ласковом голосе отца насторожило её и не напрасно. – Не пора ли тебе на зарядку уже сейчас? А Ярьку я отправлю, как только он проснётся!

– Я так и знал… – как всегда в критические мгновения, вмешался внутренний голос. – Каждый раз… На зарядку… Нет, чтобы сказать: «Доченька, Белавушка, тебе сегодня не надо бежать на зарядку!»

– Хорошо, батюшка! – Белава ещё раз поклонилась отцу, и, повернувшись, направилась к дверям, огороженным острыми кольями вверх от врагов заставы, в которой кроме дома отца с матерью по кругу расположились ещё около тридцати домов, наполовину вросших в землю.

Автоматически заплетая косу руками, глаз её невольно начал искать того, кто в последнее время постоянно тревожил сердце. – Где же мой любимый? Где ты, сердце моё? Почему не показываешься? Или я тебе уже не нужна? Другую встретил?

Белана угрожающе нахмурила брови, ноздри её расширились, а губы плотно сжались, спрятав стиснутые зубы. – Ну, зараза… Только попадись! А ещё обещал жениться…

Меж тем на заставе кто-то доил коров и коз, кто-то обслуживал коней, кто-то готовил завтрак, совершено не обращая на неё внимания и не понимая, чем так раздосадована одна прекрасная особа… Так или иначе, застава оживала, но молодёжи, почему-то, кроме неё пока не было.

Место для заставы было выбрано особое: нигде ни вниз, ни вверх по течению Великой Вороны, кроме этого места, не было возможности подобраться к реке из-за болотистой тайги на день пути. Лишь здесь, поскольку это место оказалось на холме намного выше уровня реки и болот настолько, что с него открывалась степь на полдня езды галопом. Именно такое расположение, когда у заставы сзади была река, справа – болото, спереди – овраг, выходящий на поверхность площадки заставы, а слева – лес немного ниже уровня заставы, и послужило основанием для выбора расположения её.

Когда была основана сама застава здесь, Белава не знала. И, если бы кто-то спросил её об этом, она, не моргнув глазом, тут же бы ответила: «Давно!», так как ни отец, ни мать тоже этого не знали. Но для чего? Это знал каждый из тех, кто здесь жил. И он ответил бы так. – Для охраны сокровищ древних жрецов и хутора, что был на другой стороне реки чуть ниже по течению!

Когда основывали на этом месте заставу, то им не нужно было слева рыть глубокий ров в два человеческих роста в глубину и в ширину, да такой же ров делать на выходе оврага спереди, потому что сама застава была на возвышенности. Там же были посажены два дуба, которые теперь возвышались над заставой на пять человеческих ростов. Именно к ним, не мешая расти ещё одному дубочку в человеческий рост, была прикреплена лестница вверх, завершавшаяся площадкой для наблюдения за степью и дорогой, по которой время от времени ходили караваны, а также рекой. Около дороги в ограждении и были сделаны ворота.

Негромко хлопнув задвижкой, Белава открыла ворота настолько, чтобы могла проскользнуть в образовавшийся проход, и аккуратно закрыла за собой двери. Замотав на голове волосы в одну большую шишку и, завязав её концами косынки, чтобы не раскрутилась, она побежала по своей тропинке, выводящей её на крутые холмы, с которых их полуземлянки жильцов были как на ладони.

Однако в этот раз, красноватый цвет зари несколько насторожил её, осветив склон со стороны реки.

– А ты знаешь, что здесь захоронены древние жрецы и жрицы-амазонки? – внутренний голос ещё больше усилил её тревогу, сообщив ей такую информацию. – И мне кажется, что одна часть склона их захоронения почему-то сползает… Как раз, когда тебе приснился такой сон!

– А ты не мог бы заткнуться? – в голосе Белавы послышалась тревога. – Мне как раз туда надо будет бежать…

– Ну вот! – не сдавался внутренний голос, давя на интерес. – Давай посмотрим, что там такое!

Почему-то дрожь в руках после этого сама собой прошла, а вместо этого загорелся внутри огонёк интереса. – Ладно, посмотрим… А то я так к завтраку опоздаю!

До склона Белава пробежала довольно быстро, удивляясь сама себе, но вот когда она увидела сползающий склон, открывший ей что-то в виде норы, то остановилась, чтобы отдышаться.

– Вползи в могильник жриц-амазонок… – услышала она тот самый голос, который предупреждал её во сне о предстоящем нападении готов.

Вздрогнув, она хотела наоборот уйти подальше от этой дыры, но ноги сами её повели к норе, не подчиняясь её воле…

Дыру она проползла свободно и оказалась в невысоком бревенчатом срубе, разделённом на части с двух сторон. Свет зари высветил ближайшую к краю могилу. Подойдя к ней и согнувшись, она вдруг увидела блеск чего-то, на миг ослепившего её так, что она тут же закрыла глаза.

– Возьми медное зеркало из рук жрицы Амаги и уходи! – раздался снова тот самый ужасный голос в приказном тоне, ослушаться который у Белавы не оказалось сил.

Совершенно автоматически, не думая ни о чём, она взяла медное зеркало, которое тут же блеснуло в её глаза, из руки скелета женщины, и как автомат, ничего не понимая, что делает, выбралась наружу, где, наконец, вдохнула воздуха полной грудью, а от яркого света зажмурила глаза…

Только когда Белава открыла их, к своему удивлению никакого сползшего оврага, и тем более – отверстия, уже не увидела…

– Держи зеркало всегда при себе, и никому не показывай, пока не придёт время! – глухой низкий голос даже как-то потеплел, произнося это. ─ Я – Амага, жрица зороастрийцев! Теперь ты – моё продолжение на этом свете…

– Хорошо… – дрожа от страха, пролепетала Белава и, стиснув зеркало в руке,повернулась к заставе, забыв, что должна была делать зарядку. Только у ворот она пришла в себя и с удивлением рассмотрела зеркало, которое держала в руке.

– Ты не забыла то, что надо его хорошо спрятать? – подсказал внутренний голос, напоминая ей, что всё вернулось в прежнее состояние.

Белава тут же нашла на поясе специально пришитый мешочек и сунула туда найденное зеркало, затянув его, чтобы случайно не потерять его. Вздохнув, тут же обрадовалась, что всё самое страшное прошло, невольно снова взглянула на тот самый склон, который, сползя, открыл ей вход в могильник жриц.

– Ты гляди-ка, что делается! – приятно удивлённым внутренним голосом оценила она то, что никакого сползания почему-то теперь не было. – Это что же, для тебя специально открывали вход в могильник?

– Выходит так… – Белава сама себе поражалась, невольно ощущая какие-то изменения. Вот и сейчас, она нисколько этому не удивилась…

Завтрак всей семьи прошёл как обычно: поклонившись отцу с матерью за приготовленный завтрак и сказав благодарственные слова богу Роду, Белава с Ярькой пошли на боевую тренировку…

2.

Тренировка с длинным мечом в этот раз как-то необыкновенно легко прошла под руководством отца: все удары мечом отца были своевременно и хорошо отбиты, за что он немедленно похвалил Белаву. Дружинники Ведагор и Буеслав, Камай и Даромысл тренировались мечами между собой, Ярослав осваивал короткий меч, и получил за такую тренировку не один выговор от отца.

Когда же пришло время тренировки стрельбы из лука, то здесь Белава даже превзошла саму себя в несколько раз: если раньше ей удавалось попадать только в «молоко», то в этот раз все стрелы её легли в центр очерченного отцом круга. Получив очередную похвалу отца и ликующий взгляд брата, которому с трудом удавалось достреливать до цели, Белава ощутила некоторое жжение на правом плече.

Обучение езды на коне ей тоже легко далось. Конь теперь беспрекословно её слушался, приводя Ярьку в полное восхищение своей сестрой. К сожалению Белавы, он опять свалился с коня. Отец, видя работу дочери, довольно хмыкнул, но сына ругать не стал, видя его слёзы…

Солнышко дня летнего солнцестояния стояло в зените, когда Белаве всё-таки удалось искупаться в реке вдали от заставы и от людей. Накупавшись, она шла к берегу, когда что-то в правом плече вдруг кольнуло её. Открыв ворот рубахи, она увидела на плече татуировку не то рыси, не то тигра, не то какого-то другого животного из их семейства.

– Но раньше у меня этого не было! – удивлённо пробормотала она, закрывая воротом татуировку.

– А теперь есть! – возразил внутренний голос. – Ты же взяла в руки медное зеркало?!

– Ну, взяла… И чё с того? – Белаве была непонятна связь между татуировкой и зеркалом. – На зеркале не было такого изображения!

– А ты протри его! – предложил всезнающий внутренний голос. – Может, что и получится…

Белава, усевшись на траву, достала из мешочка медное зеркало.

– Фу, какое оно грязное… – брезгливо произнесла она и невольно начала мокрой рубахой протирать все части зеркала…

Однако, стоило ей протереть какой-то острый бугор на обратной стороне зеркала, как он тут же сверкнул на солнце, заставив Белаву зажмурить глаза.

Она и сама не поняла, что произошло, но чётко услышала свист, который издают конники-разбойники на лошадях, нападая на кого-нибудь. Открыв глаза и перевернув зеркало своей гладкой поверхностью к себе, она вдруг увидела в нём тех самых воинов, которые ей приснились. Их было несколько десятков. Конники имели кольчуги, копья и прямые мечи, издавая этот нестерпимый крик… А ещё её поразили их шлемы: у одних были они с двумя крылами, у других – с двумя рогами, у третьих – один большой выступ с чем-то чёрным, а так же черная борода и усы.

Но больше всего её удивил один человек в чёрном халате, перевязанном верёвкой: он ходил среди убитых воинов и не то крестил их, не то провожал в последний путь небольшим крестиком…

– Эти разбойники не наши… – услышала она свой внутренний голос. – И почти у всех красные или коричневые плащи на плечах… Нет, это не разбойники, это – воины!

Белава уже с интересом вглядывалась в незнакомых воинов.

– Это точно не разбойники… – включился в рассуждения внутренний голос, и, видя, как разом конники повернули на всём скаку куда-то правее, добавил. – Это какие-то конные воины! Ишь, как целыми группами слушаются команды…

Белава качнула головой, соглашаясь с ним.

– И скачут они сюда! – вдруг сделал вывод внутренний голос. – Смотри, солнышко у них осталось слева…

И только тут Белава поняла, о какой опасности с утра ей талдычил внутренний голос. – Опасность! Сюда скачет целая сотня каких-то неизвестных воинов!

Резко поднявшись, она быстро оделась и поспешила на заставу…

3.

– Батюшка, воевода Малин! – поклонившись отцу, произнесла она. – Мне привиделось, что на нас движется целая орда неизвестных воинов! С запада… И, почему-то, кибиток с ними нет! Нужно предупредить вождя Беловолода!

– А ты не ошибаешься? – серьёзно спросил он. – И какие они из себя?

– Лошадки у них такие же, как у наших воинов… И сами они высокие, не грязные… Копья, прямые мечи, красно-коричневые плащи на плечах… Но, самое главное, больше всего меня поразили их шлемы: у одних были они с двумя крылами, у других – с двумя рогами, у третьих – один большой выступ с чем-то чёрным…И таких воинов было много! И они отрядами подчиняются чьим-то командам…

Невольно пришло сравнение её отца, мужика довольно высокого роста, имеющего стройное и крепкое телосложение, светло-голубые большие глаза и волосы – русого оттенка, с такими же воинами. Кроме того, её отец носил прическу "под горшок" с узкой лентой-повязкой, а те были лохматыми и не стриженными. Аккуратные усы и борода на белом лице отца сильно отличались от лиц «гостей», на котором в разные стороны торчали чёрного цвета густые волосы. Злые глаза и горбатый нос довершали облик неизвестных и непрошенных воинов с запада…

– Так-так… – нахмурившись, тихо произнёс воевода Малин, услышав сравнительное описание воинов. – Похоже, это готы! Эти никого не пожалеют…

Белава от удивления даже открыла рот.

– Спасибо тебе, дочка, за такое предупреждение! – он тихо похлопал Белаву по плечу и встал, смотря куда-то вдаль. – Надо готовиться к серьёзной обороне… Эти воины слишком опасны!

Белава видела, как всё вокруг закрутилось: забегали женщины и дети, на смотровую вышку полезли готовые к бою в кольчугах воины, начали одеваться в кольчуги сами мужчины и как некоторые женщины с детьми забирались в лодки и отчаливали на хутор молодой жрицы Веданы.

– Хотите ли поехать на хутор к жрице Ведане?

Белава и Ярослав тут же замотали отрицательно головами.

– Ладно, Белава, ты можешь остаться, а ты, Ярослав, поплывёшь с соседями на хутор к жрице Ведане! – строго произнёс отец Белавы. – Собирайся и иди к лодкам!

– Белава, Ведагор и Буеслав, идите сюда: будем одеваться для боя с готами! – крикнула ей мать, обнимая и прощаясь с Ярославом. Подтолкнув его к двери, она начала вытаскивать из ящика кольчуги с большими накладными пластинами.

– Даро! – крикнул жене воевода Малин. – Осталась последняя лодка: забирай детей и поезжайте на хутор к жрице Ведане!

– Никуда я не поеду! – ответила ему Даро. – Ты же знаешь, я всегда в таких случаях была рядом с тобой! А теперь пусть Ярослав едет, а Белава и старшие сыновья будут рядом! Хоть кто-то из наших останется…

– Даро, подумай хорошенько, это очень опасные воины… – пытался убедить жену воевода. – Погибнет много наших…

– Малин! Подумай сам, как я буду без тебя жить? – возразила ему жена, надевая кольчугу и доставая оружие. – А у ребят я спрашивала… Они не хотят ехать на хутор, но Ярослава я всё-таки отправлю! Белава будет здесь со мной, с тобой и братьями защищать нашу заставу!

Воевода, понимая, что своих ему не уговорить, грустно улыбнулся, внутренне прощаясь с ними. Последняя лодка отчалила, увозя Ярослава…

– Готы! – крикнул наблюдатель с площадки на дубах. – Около десяти сотен будет…

Воевода в шлеме, кольчуге и плаще с луком и мечом, расставивший воинов и воительниц в кольчуге и с оружием по местам на ограждении, с сожалением подумал, что его воинов будет меньше в тридцать раз, чем готов, крикнул. – Постоим за Родину! Не пустим врагов на нашу землю-матушку!

Ждать сильно долго не пришлось: они налетели как мошкара, падая вместе с конями в естественный ров при поднятом вверх мосте, который быстро наполнялся ими и их конями.

Всадники в металлических шлемах, кольчуге с желтыми пластинками, закрывавшими плечи и грудь всадников, пускавших по защитникам заставы тучи стрел, волнами подходили ко рву, стреляли и уезжали куда-то, уступая место новым, но уже с зажжёнными стрелами.

Белава прицелилась и выстрелила из лука по второму человеку, идущему по болоту. Он склонился, схватившись за лицо.

Жуткая боль в левом плече и сильный удар по шлему сбросили Белаву с площадки ограждения, расположенного у реки, с которого она стреляла по готам, обошедших заставу по краю болота слева.

– Интересно, как же они смогли пройти по болоту? – подумала она, прежде чем получила удар стрелой по шлему. – Если тропинку, по которой можно пройти, знают единицы?

Теряя сознание, она всё-таки успела прошептать. – Прощайте, матушка и батюшка…

4.

Очнулась Белава от того, что сильно болели голова и плечо, а ещё от того, что была зажата чем-то тяжёлым. Неприятный дымный воздух, который периодически попадал в лёгкие, заставил закашляться и открыть глаза: что-то сильно мешало и давило сверху, не позволяя поднять голову.

Однако, очнувшись, несмотря на боль в плече и голове, Белава уже не могла себе позволить просто так лежать, зная, что идёт битва на заставе. И, извиваясь, как уж, начала ползти назад. Сначала это ей не удалось, но постепенно, раскачивая всё то, что лежало на ней, она образовывала некую щель, в которую и пыталась выползти…

Когда же ей удалось выбраться из-под нескольких окровавленных тел, лежащих на ней раненными и убитых, слёзы сначала начали застилать глаза, а потом ручьём потекли по щекам от того, что она увидела, как ходил один человек в чёрном халате, перевязанном верёвкой. Он перемещался среди убитых воинов и не то крестил их, не то провожал в последний путь небольшим крестиком…

Когда-то высокое и красивое ограждение заставы со стороны съёмного моста и от реки уже догорало, оставляя небольшие пеньки. Колья заставы у реки торчали в земле под разным углом от горизонтального до вертикального, а один кол вообще у реки лежал отдельно, вывороченный прямо из земли. Везде были разбросаны трупы готов и защитников заставы. Из полуземлянок шёл огонь с дымом. Площадка на дубах догорала, обрушиваясь огнём на землю…

Но живых ни защитников, ни готов пока нигде не было видно.

– Побили всех наших и укатили! – жестко сделал вывод внутренний голос, показывая ей, что она возвратилась в своё нормальное состояние. – А чё им здесь больше делать? Барахла-то ни у кого на заставе не имелось!

Сняв шлем и кольчугу, Белава вздохнула, наконец, всей грудью. И тут же увидела стрелу и кровь на левом плече, ощутив резкую боль на этом месте. Кое-как вытащив стрелу и оторвав широкую полоску от рубахи, она туго перевязала плечо на руке.

– Где же моя матушка и батюшка, братья? – это был первый вопрос, который задала себе уже пришедшая в чувство Белава, и тут же начала осматривать людей, произвольно лежащих на земле.

Слёзы её уже перестали бежать, их сменило чувство безысходности и полного безразличия. Как тень она шла от одного человека в кольчуге к другому, переворачивая их, если в том была нужда, пытаясь найти своих родителей и братьев.

И, наконец, возле дубов она нашла сначала мать, лежащую на боку и обнимающую отца, голова и шея которого была в крови и обезображена стрелами готов. У матери в спине торчали три стрелы… От боли в сердце Белава без сил упала рядом с любимой матушкой…

– Батюшка… Матушка… – слёзы рекой лились из её глаз вместе с соплями, проникая в рот и горло, но она упорно шептала молитву прощания с самыми близкими людьми. – Благодарю тебя, Род всемогущий, что сделал их смерть быстрой…

Только после этого, ощутив некоторое облегчение от внутренней боли, Белава смогла встать. Через некоторое время она увидела раненного вождя Беловолода, а затем и дружинников – Ведагора и Буеслава. Чуть позже нашлись ею Камай и Даромысл. Кроме неё и другие женщины искали своих близких или друзей и находили живыми или мёртвыми. И начала перевязывать им раны.

– Тебе не надо матушку и батюшку хоронить… – наконец услышала она свой внутренний голос. – Помни о культе мёртвых у зороастрийцев и не прикасайся к ним! Для этого существует целый обряд, который проведёт жрица… Да и остальные защитники заслуживают того…

– Иди на хутор и предупреди жрицу Ведану о том, что здесь видела… – приказал Белаве вождь Беловолод.

Она поклонилась ему, отцу с матушкой и пошла к реке.

Попутно зашла к себе в землянку и увидела, что в ней всё перевёрнуто вверх ногами.

─ Хорошо, что ожерелье Амаги захоронили вместе с ней ─ мысль, что именно его и искали, обожгла душу.

Бросившись к месту, где раньше хранилось оно, Белава увидела пустое место…

Невольная слеза потекла по щеке. Выйдя из землянки, она направилась к реке.

Только после этого, столкнув в реку тот самый кол, что лежал близко от реки в воду, Белава легла на него, как смогла, и поплыла к хутору жрицы Веданы…

5.

Она очнулась от того, что перестала укачиваться водой реки. Открыв глаза, Белава обнаружила, что её кол лежит на узкой песчаной косе, образованной рекой. Это место она знала: всего в версте на север по тропинке среди дремучего леса можно было быстро пройти к хижине жрицы-амазонки Веданы.

Поправив мокрую и сползающую с плеч одежду, с трудом Белава встала и, поклонившись реке со славами благодарности за её спасение, начала подниматься тропинкой по пологому склону дремучего леса. Голова и рука болели, но девушка упорно продолжала идти вверх по тропинке, пока почти на самом верху ей не перегородило путь упавшее дерево.

Неожиданно она услышала грозное и глухое: «Р-р-р!». Подняв голову, Белава увидела рысь, которая открыв свою пасть и показывая большие клыки, предупреждала рычанием, что человек вторгается в её владения.

Однако, дальше начало происходить то, о чём потом ей было стыдно рассказывать даже своему брату: вместо того, чтобы повернуться и уйти, она опёрлась своими руками на ствол упавшего дерева, открыла свой рот и тоже зарычала: – Р-р-р!

Неожиданно рысь прижала свои уши к голове, а голову опустила к лапам. Вместо того, чтобы прыгнуть на оскорбившего её своим неповиновением человека, она вдруг прижалась телом к земле и начала отползать, удивляя этим Белаву, хотевшую всего-то передразнить большую кошку, так как сил уходить назад уже не было.

Тем не мене, рысь, отползя на несколько шагов назад, вдруг приподнялась, повернулась и побежала от Белавы, которая, поправляя сползшуюся одежду с плеч, без сил уселась на перегородившее тропинку дерево.

Сколько вот так сидела на стволе Белава, безразлично уставившись куда-то вдаль, она не знала. Но в какой-то момент ясно услышала приказ. – Вставай и иди к жрице Ведане!

Вздохнув горько и не раздумывая над тем, кто ей приказал и сколько ещё придётся идти, она встала и, подобрав палку, захромала по тропинке…

К полуземлянке жрицы Веданы она добралась, когда в лесу стало совсем темно, и упала прямо перед дверью…

Очнулась она только тогда, когда услышала голос молодой жрицы Веданы, усердно трудившейся над её раной. – Очнулась, голубушка! Молодец… А я уж думала, всё напрасно делаю… Уж очень хотелось узнать, как там наши дела на заставе!

– Нет заставы… Разрушена готами!– из глаз Белавы полились слёзы: она вспомнила всё, что увидела после того, как выбралась из-под трупов – Но погибли не все: жив Беловолод, Ведагор и Буеслав из тех, кого видела сама! А застава сгорела…

– Ну, раз ты жива и другие, значит, не все погибли! – усмехнулась Ведана. – Да и застава жива!

Такой подход Веданы к случившемуся сразу же вернул на место всё, что произошло.

Тем более, что Ведана, бывшая примерно такого же возраста что и Белава, увидев на плече девушки татуировку, следом спросила. – А откуда у тебя татуировка Гепарда?

– Это какого ещё Гепарда? – удивленно спросила Белава, но, увидев палец жрицы, указывающий на её татуировку, добавила. – Это этого, что ли?

– Этого… Этого… – качая головой вперёд-назад, утвердительно произнесла жрица. – Так, откуда у тебя она?

И Белава рассказала честно всё, как это было. И про зеркало, и про рысь, которую встретила по дороге к жрице.

– Так-так… – задумчиво произнесла Ведана. – Значит, всё это не просто так… Значит, ты и у меня оказалась не просто так, а по велению жрицы Амаги…

Она какое-то время смотрела куда-то вдаль, а потом произнесла. – Будем заниматься… Я хотела бы сделать из тебя новую жрицу-амазонку!

И, улыбнувшись Белаве, добавила. – А сейчас – ужинать и отдыхать! К утру отправимся на заставу, найдём твоих братьев и Беловолода, а вы с братом будете у меня жить и учиться, каждый своему делу…

Так судьба Белавы сделала новый поворот…

6.

Утром следующего дня Белава узнала, что женщины и мужчины хутора на лодках собираются плыть к заставе и отправилась с ними заниматься похоронной процессией в соответствии с культом мёртвых.

В соответствии с этим культом, после того как человек умер, к трупу могут прикасаться только особо подготовленные люди и носильщики. Чтобы изгнать злые силы, в комнату или на территорию, где лежал труп, вводили собаку, а затем очищали помещение или место с помощью огня.

Огонь не мог располагаться ближе трех шагов к мертвецу. Носильщики на специальных носилках из железа переносили труп к месту погребения. Это делалось ночью и только в сухую погоду (чтобы не осквернить воду).

В отдалении от заставы поставили дакмы – высокие башни цилиндрической формы, на вершине которых находились три желоба: для мужских трупов, женских и детских. Внутри дакмы концентрическими кругами поднималась лестница. Носильщики поднимали труп на вершину, снимали с него всю одежду и оставляли на какое-то время для воздействия ветров, дождей и солнца.

Вокруг дакм (башен молчания, как их часто называли) кружились стаи коршунов и воронов. Высохшие тела и кости, после того, как были сожжены, прахом впоследствии сваливались в колодец, а сама дакма должна была по прошествии многих лет быть разрушена. Однако в этот раз почему-то Ведана часть праха поместила в керамическую вазу и спрятала её.

Таким образом, от покойника не оставалось и следа. За это время, согласно религиозным правилам зороастрийцев, никакие «чистые» стихии не соприкасались с мертвым телом. Каждую ночь вокруг «башен молчания» бесилась, плясала, пировала и пила огромная свора чертей.

Такое отношение к телу умершего отнюдь не означало, что о его душе не беспокоились родственники и близкие. В его честь шли красивые и торжественные богослужения, которые должны были помочь душе покойника переместиться в рай…

Ярьку привели к Белаве, которой пришлось рассказать ему о смерти матушки и батюшки. Уткнувшись в грудь Белаве, Ярька тихо оплакивал родителей, прощаясь с ними…

В тот же день жрица с Белавой и Ярькой, отправившись на заставу, недосчиталась по трупам на заставе троих мужчин, а Белава – отсутствие зеркала в мешочке…

– Эх, ты, потеряла… – расстроенно произнёс внутренний голос. – Такую вещь и потеряла! И что же ты собираешься делать теперь? Пойдёшь на заставу искать его?

– Конечно, пойду! – решила Белава, но сомнение опять взяло своё. – Вот только найду ли его?

Горько вздохнув, она опустила голову, вдруг ощутив, что зеркало стало чем-то родным ей.

За те три дня, что отпевала и хоронила жрица погибших воинов, Белава не могла найти себе место и готова была сама искать зеркало, если бы не Ярька: потеряв отца и мать, он совсем стал другим… И, чтобы не потерять ещё и брата, она теперь всё время была рядом с ним. Однако, понимая, что для этого одного её присутствия ему мало, придумывала какие-нибудь занятия.

– Белава, голубушка… – обратилась к ней Ведана, когда они приплыли с заставы. – Почему-то я не досчиталась трёх человек – Боруту, Бермяту, и Бочара… Их нет среди мёртвых… И нет среди живых! Ты не видела ли их? А между тем, кто-то отрыл захоронение амазонок и побывал там!

– Матушка Ведана… – Белава сразу же испугалась того, что сделала, взяв зеркало. – Это я! Это я там зеркало нашла…

– Нет, это не то… – Ведана задумалась. – Зеркало само тебя нашло, а потом дверь сама закрылась и засыпалась… Здесь другие люди были! И я начинаю подозревать, кто сюда готов специально направил!

– А я зеркало потеряла где-то… – Белава начала рукой вытирать слёзы, набежавшие от потери зеркала.

– Найдётся… – Ведана прижала Белаву и Ярьку к груди, погладила Ярьку по голове, ничего не понимающего из их разговора про зеркало, но, от того, что у сестры появились слёзки, и ему стало жалко её. – Вот начнём заниматься и найдётся!

7.

Положив Ярьку спать, Белана и Ведана направились в лес, где на большой поляне зороастрийцы проводили свои обряды.

– Человеку нужен огонь! И это правда… – заговорила Ведана, лишь только они вышли на поляну для поклонения огню. – Но без огня он не может долго жить в этом мире: это и тепло, и свет, и жизнь. Поэтому его нужно беречь и охранять!

Когда они подошли, на поляне, огороженной земляным валом, на земле уже сидели несколько человек. В центре святилища находилась большая и круглая чашевидная яма, где располагалось место для костра и лежал убитый жеребёнок. Для приветствия жрицы Веданы, увидев её, они молча встали и поклонились. Белава и Ведана ответили им тоже поклоном.

Ведана, подойдя к месту для костра, взяла пук сухой травы, сжала его и, обратившись к присутствующим, произнесла. – Уважаемые! Сейчас каждый из вас положит руку на эту сухую траву и пожелает себе то, что хочет!

Произнеся эти слова, жрица начала обходить каждого человека, пришедшего на обряд поклонения огню. Он или она клали свою руку на представленный им пучок сухой травы и молча, чтобы никто не слышал, говорили про себя пожелание, которое должен был выполнить огонь.

Когда пришло время в этой церемонии поучаствовать Белаве, она про себя сказала. – Батюшка Огонь, больше всего я хотела бы разобраться в том, что произошло на заставе и почему погибли батюшка и матушка, а вместе с ними и остальные защитники!

Жрица что-то прошептала в сухую траву, затем положила её на место, где всегда горел костёр, и подожгла её. Сухая трава быстро загорелась. Подкинув на неё сухие ветки, она видела, как быстро огонь разгорается. Остальные тоже не стояли просто так: практически каждый из них подошёл к костру и жеребёнку, так скоро над костром образовался своеобразный чум из веток.

Белава ударила молотком в большое било и громкий звон начал проникать в уши всех, находившихся на поляне. Между тем, с каждым ударом била количество людей на площадке стало увеличиваться. Встав, они образовали плотный круг вокруг костра.

Огонь, охватив все ветки, устремился вверх, а Ведана, подкинув в костёр несколько веток конопли с зёрнами, начала звонить сначала в два меньших била, а потом и в третий, образуя какую-то одной ей известную мелодию…

Было уже темно, и костёр пылал ярким светом, когда она снова ударила в первый, самый большой и звучный било, звук которого проникал прямо в сердце… Но вот к нему прибавились три предыдущих била и в голове Белавы всё закружилось и, казалось, что с каждым ударом большого била, какая-то неведомая сила пронизывает её от головы до пят и уходит снова к голове.

Постепенно частота ударов большого била в сопровождении трёх малых начала увеличиваться…

Белаве невольно вспомнился тот день, когда на заставе начали готовиться к защите… Как вспышка промелькнули воины, отец и мать, занявшие свои места на ограждении… С души, казалось, свалился какой-то камень.

Она видела, как окружение костра становится более ярким и видимым среди темноты леса…

Между тем, большой било начал звучать всё медленнее и медленнее, позволяя отдыхать голове от сильного звука. Она видела, как люди в круге начали выполнять колебательные движения в такт ударам била.

Наконец, подчиняясь неведомой силе, люди взялись за руки и начали сначала поднимать их в такт ударов, а потом, повернулись телом, но по-прежнему держась за руки, начали делать шаги в такт ударам…

Наконец удары большого била прекратились и вместо него начали звучать три малых. Однако и на этом движение не остановилось – прекращение колокольного звона было заменено жрицей на звучание её жалейки. Скоро к ней присоединились ещё две дудочки, а люди в хороводе начали выплясывать, что и как хотели. Руки людей рассоединились, и теперь каждый плясал под музыку, что хотел и как хотел…

Незаметно пролетело время. Небо начало из чёрного превращаться в синее… Но люди не расходились: снова взявшись за руки, они организовали уже два хоровода, в котором они двигались вокруг костра в разные стороны под звук волынки.

Неожиданно, в одном месте второй круг разорвался и из него выделился третий круг. Мерно и свободно шагая с улыбающимися и просветлёнными лицами, взявшись за руки, они шли вокруг костра…

Но вот третий круг разорвался и опять образовались два круга, однако при этом никто не произнёс ни слова… Казалось, такое движение будет бесконечно. Однако музыка прекратилась и движение остановилось. Удар в бубен подтвердил это.

Ведана, мерно ударяя в бубен, шла по кругу, подкидывая время от времени ветки конопли в костёр, и, сделав полный круг, повернулась, продолжая мерно стучать в бубен, пошла обратно. Однако в конце своего круга ритм её ударов изменился – он стал реже и громче. Но вот он начал убыстряться и вдруг она, перестав стучать в бубен, подняла обе руки вверх вместе с бубном.

Все тоже подняли руки вверх и выкрикнули. – О-о-о!

Ведана опустила руки с бубном и все повторили её движение. Положив бубен на землю, она взяла за руки тех, кто стоял ближе всех. Те тоже начали организовывать круг. Сделав шаг по движению солнца, она запустила движение хоровода. Кто-то запел, и его песню подхватили все остальные. Следом образовался и второй хоровод…

Костёр затухал, светало, но песня продолжалась, объединяя всех в единое целое…

Удар большого била остановил всех. Вскоре его заменили три маленьких. Люди стояли и молча слушали звон, но это был уже один народ… Между тем костёр догорал: он свою работу выполнил на все сто процентов…

Ведана, взяв в руки большой мешок, начала обильно посыпать землю красной глиной, в обилии находившейся в здешних оврагах.

В какой-то момент Ведана подошла к Белаве и положила свою руку ей на голову.

– Смотри внимательно, где потеряла своё зеркало! – глядя ей прямо в глаза, произнесла она.

Неожиданно, всё в глазах Белавы сжалось до чёрной точки и тут же раскрылось.

– Вижу берег… Здесь у хутора… Зеркало падает на песок у коряги… Засыпаю его наполовину песком от ноги… – каким-то отстранённым голосом отвечает Белава.

– Ну, вот и хорошо… – усмехнулась Ведана. – Утром сходишь и найдёшь!

На лице Белавы появилась улыбка…

Ведана подняла руки и, обращаясь ко всем, крикнула. – Заклинаю вас духом мёртвых и предков: каждый человек, способный в руках держать хоть какой-то инструмент, должен привести заставу воеводы Малина в порядок, чтобы враг не смог напасть на нас в очередной раз!

Все присутствующие, вместе с Веданой, поклонились догорающему костру…

Как только костёр догорел, люди стали расходиться. Белава шла рядом с Веданой и чувствовала себя частью чего-то большого-большого…

8.

Утром Ведана с Белавой и большим количеством мужчин и женщин направились к берегу, чтобы плыть на заставу воеводы Малина (на «Малиновку», как теперь стали звать её). Помня о том, что она должна найти своё зеркальце, Белава отправилась к реке раньше других и без труда нашла его там, где засыпала невольно, когда двигалась наверх.

Проверив отсутствие дырки в том мешочке, который заново пришила к поясу, она положила зеркало в него и периодически трогала, на месте зеркало или нет.

Ведана, пришедшая с Ярославом на берег реки, тут же поинтересовалась, нашла или нет Белава зеркало. Узнав от неё, что всё в порядке, она дала команду жителям хутора грузиться в лодки и плыть к заставе…

Поняв, что на приведение в порядок заставы уйдёт целый месяц, Ведана подозвала к себе Белаву.

– Белавушка, у меня из головы не выходит то, что произошло тогда на заставе… – думая о чём-то своём, произнесла Ведана, приглашая присесть Белаву на берегу реки вдали от всех, приводящих в порядок заставу. – Как же это могло произойти? И кто из наших способствовал этому? Может ли твоё зеркальце нам дать хоть какую-то информацию?

– Вот, возьми его! – Белава вынула из мешочка зеркальце и подала его Ведане. – Может, ты сможешь его заставить рассказать нам об этом?

– Нет, управлять им должна хозяйка, раз оно само к тебе пришло. И это ты! – Ведана положила руку на плечо Белаве, притянув её к себе. – Я лишь подскажу, как это делать…

И начала шептать ей слова на ухо.

– Повтори! – приказала Ведана, смотря ей прямо в глаза.

Та, как автомат без ошибок повторила за ней слово в слово.

– Запомнила? – улыбаясь, спросила Ведана.

– Нет… – честно ответила Белава, придя в себя.

– Хорошо… Давай снова… – произнесла Ведана, поняв, что невольно гипнотизировала Белаву, не позволяя ей запомнить слова включения зеркала в работу в обычном состоянии. И отвернулась от глаз, снова приблизившись к уху Белавы. Теперь, запинаясь, Белава после трёхкратного повторения всё же смогла произнести правильно текст включения зеркала в работу.

– А теперь это же скажи зеркальцу! – распорядилась Ведана, отодвинувшись от неё, чтобы не мешать процессу включения.

Медленно произнося слова включения зеркала, Белава с волнением смотрела на него, не очень-то веря в то, что это возможно. Однако что-то щёлкнуло, и в зеркальце появился светло серый с зеленоватым отливом дым.

– Я хочу знать, как готы смогли пройти по болоту, чтобы зайти в тыл со стороны реки! – произнесла Белава, не очень-то веря в происходящее.

К её удивлению, дым тут же рассеялся… Вместо него появилось изображение человека с небольшой густой чёрной бородой, усами, волосами, стриженными «под горшок», а также с длинной палкой в руках, которой он тыкал в болото, отыскивая проход. Одет он был, как и все воины на заставе воеводы Малина, но к удивлению Белавы и Веданы, никто из готов в шлемах, одетых в коричневые кольчуги с нажитыми жёлтыми накладками, даже и не собирался нападать на него. Мало того, они шли за ним, как типичные аланские охотники по болоту «след в след».

– Это кто-то из наших… – произнесла Ведана. – Но не разберу кто: изображение маленькое!

– Так это что же, нас предал кто-то? – не удержалась Белава.

– Выходит, предал… – ответила Ведана. И вдруг её глаза заблестели. – А прикажи-ка зеркалу поближе показать его!

– Я хочу, чтобы зеркальце показало близко-близко первого человека, идущего по болоту… – произнесла Белава.

И тут же первый человек, идущий по болоту, приблизился так, что его лицо заняло всю площадь зеркала. Неожиданно тот повернул к ней своё лицо.

– Да это же Бочар! – удивлённо произнесла Белава. – Вот и шрам на щеке от моего меча…

– Так это ты, что ли, с ним дралась? – теперь уже удивлённо произнесла Ведана: в свои восемнадцать лет она не забыла, как сама дралась на мечах с молодыми мужиками.

– Было дело… – созналась Белава. – Только это случайно получилось…

– И как раз в то время, когда набирался новый состав защитников на заставу… – покачала головой Ведана, понимая, почему его не приняли в дружину. – Раньше он с друзьями нёс службу, ел, пил, спал, красовался перед девицами, жил… А тут кого-то приняли в дружину, а его – нет. И всё из-за того, что проиграл в бою с девицей… Вот он, видно, и решил отомстить… Как же, его так жестоко обидели!

– Да он – настоящий урод… – не выдержала Белава. – Из-за него столько людей погибло!

И вдруг из глаз её побежала слеза. Губы её искривились, и из них вылетело. – А ещё в женихи набивался…

Глаза её превратились в щёлочки, на щеках забегали желваки.

– Так вот ты какой?! Не я тебе была нужна, а место возле отца моего и драгоценности! Мстить решил… Кому? – качая головой, зло и жёстко процедила Белава. – Пусть только встретится ещё… Убью!

– Ну, две причины мы с тобой выяснили: месть и моральное уродство… – усмехнулась Ведана. – Но есть ещё и третья – вмешательство каких-то важных и не предвиденных мотивов!

Тут они увидели, как стрела Белавы попала в правое ухо первого гота, идущего за Бочаром. Кровь окрасила его чернобородое лицо…

– А это как? – удивилась Белава.

– Может, это – готы? Их нападение?! Но чего им здесь делать? Ни золота, ни рабов на заставе никогда не было… – Ведана задумалась над своими словами. – Они поставили его перед выбором здесь и сейчас, а он сделал не правильный выбор и теперь будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь в своих реинкарнациях… Кстати, а где он сейчас? Почему его нигде не видно?

– Вот вы, уважаемая Ведана, напомнили мне, что на заставе нет ни золота, ни рабов… – обратилась Белава к жрице. – Но ведь это может быть в захоронениях жриц? Или, например, из-за зеркала? Ведь оно само ушло из захоронения… Правда, с моей помощью…

– То есть ты хочешь сказать, что готы искали это зеркало? – задумчиво произнесла Ведана. – Потому и пришли сюда?! А, не найдя его, разрушили и поубивали всех, кроме тебя, на заставе?!

Белава кивнула головой, соглашаясь с рассуждениями жрицы.

– А, что… Хороший вариант! – на лице Веданы начали распрямляться морщины, которые образовались от напряженного размышления. – Ведь кто-то же разрыл захоронения Амаги и других жриц?! А с другой стороны, откуда они узнали о зеркале и его магической силе?

– А если опять попросить зеркало нам помочь и показать, кто именно разрыл захоронения? – вдруг выдала Белава, обращаясь к жрице.

– А что, хорошая идея! – согласилась с ней Ведана. – Попробуй повторить то, что я тебе показала! Только в конце попроси показать, как и кто разрывал захоронения жриц-амазонок!

Белава уже пожалела, что выдала такую идею, но теперь уже отступать было поздно. И, посмотрев на Ведану, начала проговаривать заклинание включения зеркала…

И они стали ждать, когда же в зеркале появится тот самый светло серый дым с зеленоватым оттенком, который когда-то так напугал их…

… В этот раз знакомый обрыв кургана почему-то не очень обрадовал Белаву. Возможно, это было из-за того, что там вовсю хозяйничали двое мужиков: они подсмотрели, где побывала Белава и теперь уже сами разрывали песок кургана.

– Попроси зеркало показать их поближе… – Белава услышала голос Веданы с большим удовольствием, так как сама хотела посмотреть, кто же это был, и начала что-то шептать зеркалу.

Зеркало, словно живое, услышав Белаву, изображение тут же увеличило сначала на одном, потом на другом.

– Да это же Бермята! – воскликнула Белава, показывая на толстого здоровенного мужика, у которого почему-то никак не росла борода. Девки от него шарахались как от зачумлённого, поэтому он в свои тридцать три года так и остался холостяком.

– А это Борута… – глаза её нахмурились, ноздри расширились, губы плотно сжались, а зубы стиснулись, выражая гнев. – Ах, ты, гад такой! Так вот кому понадобились золото и драгоценности! И он где-то узнал про магическое зеркало…

Борута в свои двадцать семь лет был полной противоположностью Бермяты: маленький лысый, но бородатый (и без усов, за что его мужики дразнили) хитрый упрямец, одержимый поиском магических талисманов и драгоценностей в курганах, оскверняя захоронения предков.

При этом, словно подтверждая то, что произнесла Белава, Борута показал Бермяте место, где нужно копать и стоял, дожидаясь, когда же тот раскопает захоронение.

– И Бермята ему был нужен только для того, чтобы сделать самую чёрную работу… – с презрением произнесла Ведана, приподняв правую бровь и покачивая головой. – Это он-то и следил за тобой!

Они видели, как Борута нырнул в узкую дыру кургана, долго там был, а потом, выбравшись на волю с каким-то длинным предметом, напоминавшим две нити с драгоценными камнями, оставил Бермяту дожидаться кого-то, а сам, усевшись на коня, поскакал на юг.

– О, горе нам! – Ведана вскинула обе руки вверх, обращаясь к своему богу. – О, Ахура Мазда! Не дай ему отдать ожерелье жрицы Амаги врагам нашим!

А, повернувшись к Белаве, со слезами на глазах, произнесла. – Если мы не вернём ожерелье, быть несчастьям!

И опустила голову, обливаясь слезами. А зеркало, меж тем, продолжало показывать происходящее при нападении.

…Прибывшие готы большей частью устремились на заставу, но часть из них, бывшая в более дорогом убранстве, подъехала к Бермяте. Что они говорили, было не понятно, но скоро Бермяту скрутили и бросили в повозку. Несколько небольшого роста готов с черными бородами нырнули в дыру и через некоторое время вернулись, держа в руках бусы, ожерелья и золотые украшения. После того, как всё это было отобрано у искателей, готы на конях повернулись и поскакали к заставе, которая уже пылала огнём со всех сторон… А там один человек в чёрном халате, перевязанном верёвкой ходил среди убитых воинов и не то крестил их, не то провожал в последний путь небольшим крестиком…

Глава 2. Начало разведки

1.

Сильный туман простирался над Великой Вороной1 в это утро. Круги на воде говорили о том, что рыбёшке было всё равно, что творилось на душе у людей, которые оказались на хуторе. Туман, застилая всё вокруг, не давал возможности видеть перспективу, как бы намекая людям то, что пришли изменения, но вам знать о том, что будет в ближайшее время не дано…

Как-то так получилось, что в это раннее утро Беловолод2 собрал для особого совещания Белаву3 с Буеславом4, Ведану5, Камая6 с Даромыслом7 и Ведагора8 именно у реки, чтобы не беспокоить остальных жителей хутора.

– Друзья! – обратился он к сидящим на берегу хуторянам, и усмехнулся, видя перевязанные головы, руки и ноги. – Только нужда заставила меня это сделать, так что простите заранее…

Беловолод вздохнул и посмотрел, как реагируют собравшиеся, начиная понимать, что им выпала какая-то особая миссия, и продолжил. – Как вы знаете, мы входим в обширное племя гуннов, расположенное восточнее и севернее нас не только до реки Итиль, но и за ней. Так уж получилось, что нам приходится волей-неволей защищать наше племя гуннов от вражеских нападок, как с юга, так и с запада…

Кто-то из собравшихся посмотрел на него с ожиданием чего-то нового, кто-то просто смотрел на воду, кто-то думал о своём… А Беловолод никак не решался сказать им то, ради чего собрал их здесь. И вот, набрав полную грудь воздуха, он произнёс. – На нас напали готы! Они уже образовали своё государство на правом берегу реки Танаис… А теперь им понадобились и наши земли!

– Уважаемый Беловолод! – обратилась к нему Ведана, невольно прервав его патриотическую речь. – Это что же, война?

– Да! Судя по всему, это предвестники войны! – ответил он Ведане, глядя прямо в глаза. – Если наш великий князь Белояр узнает о том, что на нас напали готы, начнётся с ними война!

– А если это был кто-то другой? И он решал свои собственные цели… – неожиданно выпалила Белава то, что накопилось в голове за эти дни. – Например, раскопать мёртвый курган и достать оттуда древние драгоценности жрецов? И, хуже того, волшебные вещи…

– И ты можешь это доказать? – спросил Беловолод.

– Пока могу сказать, что среди наших хуторян были предатели… … – неуверенно произнесла Белава, посмотрев на Ведану, которая ей ответила кивком головы. – Они и сообщили кому-то о том, что в мёртвом кургане много древностей, которые имеют большую цену, как на западе, так и на востоке

– Ты можешь доказать это? – спросил Беловолод.

– Во-первых, курган разрыт, во-вторых, его разрыли наши предатели Борута, Бермята с нападавшими… А Бочар даже …– произнесла Белава и увидела палец Видавы, прижатый к губам. – Ведь их среди хуторян почему-то нет!

– Так, Ведана подаёт знак, чтобы я не всё рассказывала… – подумала она, кивнув ей в ответ.

– Да… Курган разрыт, это точно! – заметил Беловолод. – Но то, что нет на хуторе Боруты, Бермяты и Бочара, ещё не говорит о том, что они предатели!

– Ладно… Не спорю… – Белава не стала говорить о том, что они с Веданой видели из медного зеркала. – Но, прежде чем толкать Великого князя гуннов на войну с готами, может, следует во всём этом хорошо разобраться?

– Вот с этим я абсолютно согласен! – улыбнулся Беловолод, обращаясь сначала к Белаве, а потом – ко всем остальным. – Именно для этого-то я и собрал вас здесь!

Все сидящие, проснувшись от спячки, неожиданно посмотрели на Беловолода.

– Все вы, кроме Веданы, участвовали в отражении нападения и хорошо запомнили тех, с кем сражались… – начал он, хитро улыбаясь. – Что вы о них думаете? Вот ты, Ведагор?!

– Ну, лично мне показалось, что это не совсем готы… – неожиданно произнёс Ведагор, поправив повязку на руке. – Я с мирными готами в своей жизни встречался не раз…Они в целом очень похожи на нас… Но эти, почему-то были с чёрной вьющейся бородой и усами, а у тех готов, в основном, были волосы рыжие! И носы у большинства этих были горбатые… А у наших готов – обычные, как у нас!

И все почему-то начали смотреть на свои носы и соседей. Беловолод нахмурился – речь Ведагора вызвала у него подозрение. – Ты, думаешь, это подстава?

– А почему бы и нет? – спокойно ответил Ведагор. – В наше время всё возможно… А вдруг кто-то очень хочет нашей войны с готами? Чтобы мы друг друга уничтожили… А им достались драгоценности наших предков, и земля!

Неожиданно на берегу Хопра среди собравшихся воцарилась такая тишина, что каждый из них услышал жужжание комаров, в обилии собравшихся попить кровушки людей: каждый обдумывал то, что сейчас сказал Ведагор, который пользовался на хуторе особым уважением за свою наблюдательность.

– Да, и климат меняется в худшую сторону… – подтвердил Камай, вспоминая своих родственников. – Повсюду идут перемещения населения! Особенно – с Севера и Запада, накапливаясь на Юге…

– Вот-вот… – кивнула головой ему Белава. – Очень похоже на подставу… Но кто?

– Вот это-то вы и должны узнать! – Беловолод даже обрадовался тому, что всё само собой получилось. – Поэтому слушайте моё распоряжение: все выпоедете на разведку в южном направлении! В команду Ведагора войдут Белава, Ведана и Буеслав. Вам надо побывать в городище на реке Итиль, городищах Дербент, в Таматархе и Херсонесе. Проведёте разведку и постарайтесь вернуть то, что возможно. Понятно?

Он задумался на мгновение и, подняв палец вверх, добавил. – Всем одеть кольчуги под мирную одежду, запастись пищей и водой, взять коней и какого-нибудь барахла для продажи и денег, так как всем вам, возможно, придётся побыть торговцами… Ехать на конях с караванами, которых теперь по степи перемещается множество… Ищите Боруту, Бермяту, Бочара, а также выясняйте, кем могли быть напавшие на нас воины. Действуйте по обстановке… Жду вас здесь через два месяца! А мы пока будем восстанавливать заставу…

Так началась их особая жизнь…

2.

– Белава, подожди! – услышала Белава, выезжая рано утром из заставы и оглянулась: к ней приближалась Ведана. – Тебе же к аланам, так нам по пути!

Белава остановила своего коня, дожидаясь подругу. Но не успели они начать движение, как услышали. – Эй, Бела, Ведана, обождите! Мне с вами по пути!

Подруги, переглянувшись между собой, повернулись на голос и увидели Буеслава.

– Ладно, возьмём с собой Славку! – решили они, усмехнувшись…

– И я с вами… – произнёс хмуро Ведагор. – По моим сведениям, прямой путь на запад сейчас очень опасен!

Бирюзово-прозрачное небо без единой тучки провожало своих любимиц, а то, что с ними едет ещё молодец и опытный воин, развеселило подруг. Ударив ногами по бокам своих коней, они не стали дожидаться Славку, а двинулись к накатанной дороге. Дубы и кустарники, стоящие редко, были для них ориентиром движения по степи с её невысокой травой, местами занятой плантациями высокой травы красно-коричневого цвета вперемешку с желтыми колючками, возвышавшимися над ними. Но, поскольку тропинка их обходила, то особого вреда вся эта травка не приносила.

Славка же их догнал быстро и теперь радостно улыбался, довольный тем, что только ему из всех мужиков досталось общение с девицами. Правда, зная, что обе девицы не очень-то охочи слушать его болтовню, поэтому довольствовался тем, едет в их окружении. Ведагор же всю эту дорогу не проронил ни слова. Всё начиналось не так, как было запланировано Беловолодом…

– Белава, откуда пришли на хутор твои родственники? – неожиданно спросила Ведана, увидев, что Белава постепенно погружается в себя, чтобы немного оживить путь-дорогу.

– Мои предки жили с восточной стороны Репейских гор на реке Иртыш. В тех местах река Иртыш чем-то похожа на Великую Ворону, только раза в три-четыре глубже, шире и течение в ней было более сильное. Окруженная со всех сторон сосновыми и кедровыми деревьями, во множестве растущими вокруг и по горам, река многократно извиваясь, имела рыбы достаточно, чтобы прокормить большое количество народа. В лесу было много зверья, а в горах – медной и железной руды, даже драгоценных каменьев. А у реки было много пустого пространства, которое и заселяли люди… – взгляд её был направлен куда-то далеко-далеко.

– Туда, к Иртышу улетела… – подумала Ведана, представляя вместе с Белавой лес и реку.

– Племена, которые жили по обеим берегам Иртыша пришлыми назывались уграми… – Белава посмотрела на Ведану, которая тут же ей кивнула головой. – Хотя в основном это были белолицые светловолосые люди достаточно высокого роста, крепкие и жилистые. Детей в семье было немного, но их воспитывали в любви к природе с самого детства.

Ведана переглянулась с Буеславом, который только и делал, что кивал головой.

– Люди жили в полуземлянках, внутри которых была печь, с помощью которой готовили пищу… – подумав, произнесла она и другое. – В пристройке у нас были две коровы, две лошади и несколько коз, обслуживало которых женское население дома, а в подвале хранились запасы. Но мой дед мог делать керамику из желтой глины, которой в некоторых местах было большое количество, когда охотой обеспечивал семью на неделю, месяц, а то и больше, убив косулю, лося, кабана, оленей или другого зверья. У нас для всех было правило: «Убивать на охоте можно было столько, сколько нужно было для того, чтобы прокормить семью на несколько дней»…

Буеслав снова кивнул головой в знак согласия.

– Жили мы в городище, очень похожем на нашу заставу: она была огорожена высокими и толстыми кольями с воротами и рвом, через который был перекинут мостик… – Белава даже махнула головой, чтобы сбросить это наваждение. – Оказывается помню ещё что-то…

– В нашем городище был один только кузнец: он подковывал лошадей, делал кольчуги, мечи и копья, а также ножи для домашней работы. – она раскрыла рот и проглотила слюну, невольно показывая, что устала вспоминать.

– Ну, а ваши люди торговали с кем-нибудь? – пришла ей на помощь Ведана.

– Вот это-то и плохо! – оживилась Белава, поняв то, что хотела узнать у неё Ведана. – Была дорога на юг, в степи… Туда, где шла дорога караванов по Великому шёлковому пути… Целое ответвление было к нам: даже караванщики устроили нечто вроде базара! Ох, и хитрые были эти караванщики… Они ввозили бусы из полудрагоценных камней, одноцветного и многоцветного стекла, личные украшения, бронзовые зеркала, шелковые ткани, гончарная керамика, продавая это дорого, а у наших по дешёвке скупали керамику, медные и железные изделия! Не гнушались и мехами, пушниной и кожей…

– А как было с неравностью населения? – поинтересовался Буеслав.

– Да, как и здесь: вождь и дружина, жрец или жрица, остальное население… – спокойно ответила Белава.

– Тогда почему ваша семья оказалась здесь? – ухмыляясь, спросил Буеслав.

– Я неоднократно спрашивала у матери, почему мы оказались здесь, рядом со степью, а не в тайге… – невольно у Белавы из глаз выбежала слеза. – Она всё время отвечала: «Пришлось…» и молча плакала…

Смахнув слезу, Белава продолжила через некоторое время. – Потом отец рассказал, что сначала к нам в городище приходили торговцы, а потом приехали воины… Много воинов! Они защищались, но тех было больше… Тогда дед мой приказал отцу взять всю нашу семью и через запасной ход спрятаться в тайге, а потом идти через Рипейские горы на заход солнца. Переплыть через Итиль и идти туда, где лес встречается со степью…

– А как ты думаешь, почему он так сказал? – спросила Ведана.

– Отец тогда даже воспротивился, желая помочь деду отбиваться от южных воинов с узкими глазами… – Белава вздохнула с грустью о любимом человеке, каким был дед у неё. – Но дед сказал ему следующее: «Холод идёт с севера… Всё равно уходить надо будет! Так чего ждать? Вон куманы уже племенами уходят с насиженных мест на заход солнца, переходя через Рипейские горы… Идите и живите там, где я сказал!»… Отцу пришлось выполнить его волю!

– А что с ними стало? – Ведана сама отвела лицо в сторону: по её лицу бежали слёзы.

– Мы из леса наблюдали… – слеза одна за другой выбежали из глаз Белавы, мешая говорить. Она даже чуть не поперхнулась, невольно двигая кадыком. – Они погибли все до единого… Многие сгорели вместе с забором, как и у нас…

3.

– И наши тоже… – тихо произнесла Ведана, но Белава и Буеслав всё же услышали.

– Ну, так расскажи… – хлюпая носом, произнесла Белава. – Легче будет…

– Как я поняла, предки моих предков жили на севере Рипейских гор ближе к востоку, на склонах гор… – она смотрела куда-то вдаль, и, казалось, видела то, о чём говорила. – Как рассказывала мне моя бабушка, шаманка, даже летом можно было видеть вдали снег на главном хребте Рипейских гор… Ёлки – большие и маленькие, которые в обилии росли в восточной долине, пихты, невысокие сосны и кедры, и всюду – непроходимая тайга! На земле повсюду мох и камни и пустынные земли, на которых ничего больше не росло… И повсюду – горы, горы, горы…

На её лице блуждала улыбка от видения чего-то огромного и надёжного… Как-то вместе с ней Белава погрузилась в те горы, которые её семья переходила, когда спасалась от злых и несправедливых людей, которые на всю жизнь её отложили свой отпечаток.

Буеслав тоже о чём-то своём думал и не мешал Ведане возвратиться в своё прошлое.

– Большое количество железа и меди, серебра и золота, которое можно было найти среди камней или в холодных ручьях, текущих с гор, привело к тому, что у нашего народа ещё издревле были в ходу кузнецы и рукоделы… – усмехнулась Ведана и посмотрела на Белаву. – Но больше всего меня удивляли игрушки, которые мне давали на руки! Это сейчас я понимаю, что играла золотыми поделками, а тогда…

– А на что похожи они были? – спросила Белава. – Мне тоже давали играть какими-то круглыми игрушками, но были они из дерева!

– Сейчас мне трудно вспомнить все, но две я помню хорошо, потому что про них мне бабушка рассказывала сказки! – улыбнулась Ведана, вспомнив лицо своей бабушки и свою нелюбимую игрушку. – Это была моя самая нелюбимая игрушка – тёхголовый Змей Горыныч! Хоть и страшная эта была сказка, но мне нравилась, потому что всегда в ней его побеждал наш богатырь. Я же тогда не знала, что Змея Горыныча из золота наши умельцы сами сделали! И как будто знали, что деньги и золото – это и есть человеческий Змей Горыныч!

Белава и Буеслав согласно кивнули головами, а Ведагор как-то странно посмотрел на Ведану.

– Но ты сказала, что у тебя была любимая игрушка… – поддел её Буеслав, усмехнувшись.

– Да, и это была серебряная птица с лицом на туловище… – улыбнулась Ведана, вспомнив своего друга. – Сокол мой ясный! Охранники души богатырей и защитников нашей души!

– Странно, как-то… – удивился Буеслав. – Игрушки… Золото… Серебро… А ты, случаем, не сильно загибаешь? У нас-то, в основном, игрушки были деревянные!

– А как ты думаешь, наше племя называлось? – усмехнулась на его замечание Ведана. И, увидев его отрицательное мотание головой, добавила. – Сихиртя! А переводится это слово на нормальный язык как «хранители золота и серебра»… Вот так! Так что я не вру…

Увидев открытый от удивления рот Буеслава, усмехнулась и добавила. – Но не это было главное. Главным было то, что почти в каждой семье имелись свои ведуньи и шаманки! И эти знания передавались от матери к дочери! Вот так и меня учили… А, чтобы научилась различать Добро и Зло, дали мне эти две игрушки: Змей Горыныч был зло, а Сокол Ясно Солнышко – Добро.

– Интересно-то, как… – таинственно взглянув на Ведану, прошептала Белава и улыбнулась, видя, как Буеслав поднял брови вверх, не меньше удивляясь словам Веданы.

– А как же огонь? – усмехнулся Даромысл, чтобы хоть как-то оправдать своё удивление. – Ведь ты же шаманишь с огнём?

– «Благая вера почитания Мудрого»… – вот то, чем я занимаюсь! – спокойно и без всяких вывертов произнесла Ведана название одной из древнейших религий на земле – зороастризма. – Так говорил пророк Заратустра. В основе его учения– свободный нравственный выбор человеком благих мыслей, благих слов и благих деяний…

Она подумала-подумала и спросила Буеслава. – А ты-то сам, как думаешь, от чего зависит судьба человека?

Когда тот просто пожал плечами, она повернула голову к Белаве. – А ты?

– Как от чего? – удивилась Белава. – Да любой из наших тебе скажет: от честности, справедливости, любви к людям…

Буеслав тут же кивнул головой словам Белавы.

– Я не спорю, это действительно так мы думаем… – она качалась в такт движения коня и смотрела куда-то вдаль. – А вот бог Ахура Мазда, наш творец, говорит: мы живём в духовном мире, где есть два духа Добро и Зло… Так вот от того, какому духу служить будешь, зависит твоя судьба в этом мире… Ахура Мазда установил везде Закон справедливости, совести и гармонии. И те, кто выбрал службу духу Добра, должны поддерживать этот закон!

– А те, кто не выбрал этого духа? – ухмыльнулся Буеслав.

– А вот из-за тех, кто не выбрал этого духа, мы теперь вынуждены идти в разведку и искать предателей! – выручая подругу, громко произнесла Белава.

– Так ты тоже служишь Ахуре Мазде? – подначил Буеслав Белаву.

– Нет, Ахуре Мазде я не служу, но тоже выбрала для себя путь справедливости, совести и честности! – огрызнулась Белава, начиная сердиться на Буеслава. – А также духу огня, воды, воздуха, земли и всего зелёного… А ты-то сам?

– Я ещё не определился… – честно признался Буеслав. – Но за предательство кое-кому с большим удовольствием морду бы набил!

– Предательство, особенно за деньги – это самое гнусное, что есть в человеке… – согласилась Ведана, включившись в разговор. – А вы обратили внимание, что раньше такого не было?!

– Было… – отметила Белава. – Только мы не замечали, потому что нас это не касалось… За нас расплачивались наши бабушки и дедушки, отцы и матери!

– Да, пожалуй, ты права… – согласилась Ведана, и, переключив разговор, чтобы исключить ссору Белавы и Буеслава в вопросах веры, спросила Буеслава. – А твои-то как на хутор попали? Мои – из-за Рипейских гор, а твои?

4.

– Не поверите… – оживился Буеслав, усмехаясь. – Сначала я хотел, чтобы Беловолод меня послал на север, где будины – мои предки. А потом, подумав, что там я итак всё знаю, решил, что нужно ехать туда, где ещё я не был! А уж, когда меня в Тавриду отправил, был на седьмом небе!

– Но ведь мы-то там, у твоих будинов, не были ни разу… – строго произнесла Белава. – Так что, давай, колись!

– Ладно… – посчитав, что спорить с этими упёртыми барышнями бесполезно, он начал говорить и невольно даже увлёкся этим, вспоминая своих родственников и знакомых. – В тех краях земля покрыта густым лесом разной породы: есть и дубы, и осины, но есть сосны и ели. Вообще, будины – это большое и многочисленное племя, живущее на большой территории на северо-западе отсюда. Большинство мужчин имеют светло-голубые глаза и рыжевато-светлые волосы…

– Как у тебя? – ехидно поинтересовалась Белава.

– Ну, и как у меня… – уже спокойно подтвердил Буеслав, особо не придавая этому значение. – Кроме скотоводства, они занимались охотой и рыболовством…

– Мои предки бежали сюда много лет назад, когда царь персов Дарий напал на скифов… – продолжил Буеслав. – Так что мои дедушки и бабушки перебрались сюда уже с берегов Танаиса, большой реки, спасаясь от набегов разбойников, которых в большом множестве развелось там… Как и раньше, они стали здесь заниматься земледелием, скотоводством и рыбалкой… Вот и всё!

– Да, немного ты нам рассказал! – подцепила его Белава, но он только хмыкнул, улыбаясь.

Эту ночь у костра дежурил Ведагор, который за всё это время не проронил ни слова…

Два следующих дня они скакали без остановки до вечера. Во вторую ночь дежурил Буеслав, а в третью – опять Ведагор: своих барышень они жалели…

Четвёртый день начался с того, что впереди замаячил хутор на дороге Великого Шёлкового пути, и они переключили своё внимание на то, чтобы отыскать необходимый караван. К их радости, через час-другой должен был отходить большой караван по маршруту: перевалка «Итиль – Танаис – Саркел – Херсонес». Решили, что до перевалки они могут ехать вместе. После перевалки до Итиля Ведана едет с небольшим караваном, а Буеслав, Ведагор и Белава – с остальной частью каравана до Саркела. После Саркела Буеслав и Ведагор едут до Истра, а потом один Буеслав с остатками каравана – аж до Херсонеса.

Вклинившись в хвостовую часть каравана и оплатив дорогу, они спокойно и не торопясь (потому что в караване большую часть животных составляли верблюды) продолжили движение. При посторонних вести личные разговоры они не решились…

5.

Караван с путешественниками приближался к волоку из Меотидского моря в Итиль. К сожалению, им здесь необходимо было расставаться в первый раз. Сдружившись за время путешествия, расставаться было трудно и нерадостно.

– Всех торговцев к себе вызывает караванщик! – прокричал несколько раз подросток, подбегая к каждому торговцу в караване. То же он крикнул и друзьям.

– Как ты думаешь, почему караванщик собирает всех? – спросила Белава Ведану, когда та подошла к ней, раньше Буеслава и Ведагора.

– Наверное, что-то изменилось… – уклончиво ответила та, смотря на переднюю часть каравана. – Думаю, надо идти!

Когда вокруг караванщика оказалось человек тридцать, он поднял руку.

– Уважаемые! – произнёс он и поклонился собравшимся. – Я собрал вас, чтобы посоветоваться…

Все насторожились и прекратили между собой разговоры, слушая только то, что собрался сообщить им караванщик.

– Я только что узнал, что к аланам на Саркел и в Тавриду дорога закрыта самими аланами… – он внимательно обошел всех взглядом, соображая, стоит ли им раскрывать все карты, и решился сказать. – Дело в том, что аланы опасаются возможной переправы гуннов на левый берег Итиля и могут направиться прямо на Танаис, уничтожая всё на своём пути. У них уже есть случай, когда передовой отряд гуннов нападал на их заставы…

– А как же нам быть? – произнёс пожилой торговец откуда-то с севера Итиля. – Мы везём заказ в Херсонес…

– Вы, наверное, не обратили внимание на то, что мы совсем недавно проехали остатки разрушенного караван-сарая, на котором вас должны были ждать другие караванщики… Это раз. Кроме того, там же должны были быть волоки кораблей торговцев, а их нет! Это два! – он потёр подбородок, думая, что же делать. – Так вот, у нас остаётся один путь – ехать до Итиля, а там формировать караван, исходя из имеющейся обстановки кому куда: кто-то поедет на Тавриду, кто-то – на юг, а кто-то в Итиле останется!

Торговцы зашумели, переговариваясь между собой. Белава, между тем, посмотрела на Буеслава, который склонился и улыбался в кулак. Ведагор был спокоен.

– Ты чо лыбисси? – толкнула легонько локтем его и посмотрела на Ведану, которая открыто улыбалась. – Да вы чо?

– А мне это нравится… – вдруг заявила Ведана. – Вместе веселее! Тем более, что такие опасности вокруг!

– Да, ладно… – смутилась Белава. – Пожалуй, так даже и лучше: поедем все до Тавриды!

– Время у нас трудное… – начал оправдываться караванщик. – Нужно быстро приспосабливаться к окружающей обстановке. Так что, по местам!

Тут к нему склонился тот самый глашатай, оповещавший всех собираться, и что-то сказал. Караванщик выпрямился и, сложив руки в рупор, крикнул. – Скоро за горой мы увидим волок водного Шёлкового пути из Танаиса9 в реку Итиль10! Вот корабельщики уже перестроились!

И друзья, сидя на своих конях двигающегося каравана, настроились на встречу с волоком.

Между тем, то, что они увидели на волоке, сильно подняло их боевой дух.

– Глядите, кораблей-то много у них… – Белава показала на вымощенную круглыми брёвнами длинную дорогу, по которой волоком двигали люди корабли. – Один, два, три…

– А ты не сосчитала четвёртый, выглядывающий из-за кургана! – возразил Буеслав. – Интересно, как они тянут ладьи? Молодцы, а они брёвна-то поливают водой!

– Да где ты это увидел? – спросила Ведана, и тут же отметила, что и Белаву этот вопрос интересует, только она смотрит не на последнюю ладью, а на ту, которая уже пересекла дорогу каравана и приближается к реке Итиль.

Это была деревянная ладья примерно в семь человеческих ростов длинной с поднятыми вверх острыми носами, внутри которой уложили вёсла паруса и мачты. Один из рабочих, одетый в зеленовато-серую рубаху, подпоясанный коричневым поясом, в зелёных штанах и коричневых сапогах держал в руках одну бадью и поливал брёвна перед ладьёй до того места, как подходил ко второй бадье… Когда же кончилась вода и во второй бадье, он бежал к реке, чтобы налить их снова, а на смену ему приходил другой рабочий в коричневой рубахе, такого же цвета штанах и сапогах. Впереди тащили ладью веревками шесть рабочих, а по бокам, впереди, в средине и сзади, не давая опрокинуться ладье, с обеих сторон двигали ладью ещё шесть человек. Сзади у носа ладьи двигали ладью ещё два человека. Сбоку наблюдал за этим бородатый мужчина в шапке и в красном плаще, в сиреневой рубахе, такого же цвета штанах и сапогах, время от времени давая какие-то команды всем остальным…

– А я даже не знала, что так бывает! – призналась Белава, глядя на Буеслава и Ведану, у которой на глазах навернулись слёзы. Ведагор молча наблюдал происходящее.

– Ты чего? – удивилась Белава.

– Хорошо… – обрадовалась Ведана. – Что мы вместе… И мне теперь не придётся быть одной…

– Да ладно тебе! – Белава прижалась к Ведане. – Теперь нам не скоро придётся расставаться! Но через два месяц мы должны быть дома!

Буеслав лишь ехидно улыбался, видя, как радуются подружки, не желая расставаться…

6.

Караван друзей двинулся к реке Итиль и городищу хазаров, а Ведана, перенервничав из-за того, что нужно было бы прощаться с друзьями, незаметно погрузилась в воспоминания об Амаге, жрице и колдунье, создавшей необычную жизнь медному зеркальцу жрицы…

– Как странно, прошло уже много лет, а я помню бабушку Амагу всё такой же молодой и красивой… – подумала Ведана, вспоминая свою любимую бабулю, которая занималась с внучкой всё свободное время, видя её способности к своему делу и желая передать ей свои знания и умения.

Мерное раскачивание коня, идущего в караване, только усиливало желание возвратиться в то далёкое время, когда было создано магическое зеркало…

– Светлое одухотворённое лицо; большие тёмные глаза с густыми бровями одной чертой с разрывом на переносице; аккуратный нос и губы; тёмные волосы, спрятанные под небольшой обшитой серебром плоской шапочке, надетой на белый платок… – Ведана видела свою любимую бабулю молодой и здоровой. – Чёрный сарафан с серебряными блёстками до пола, и кожаная обувь… И её знаменитое ожерелье…

Ведана вздохнула: так было жалко без времени погибшей бабули! И время опять вернулось к созданию медного зеркала…

Однажды отцу Амаги – Баломиру подошёл Светозар – муж Амаги, кузнец и охотник ходить по пещерам Рипейских гор11, любитель изготавливать нечто такое, от чего простые люди Сихиртя приходили в полный восторг. Вот и в тот раз он предложил Баломиру посетить одну из пещер на середине Рипейских гор. Недолго думая, Баломир согласился, и они ушли. Вернулись назад через три месяца, усталые, заросшие, но чрезвычайно довольные.

Когда Амага спросила отца. – Скажи, батюшка, почему вы такие довольные?

Отец ответил. – Светозар в одной из пещер нашёл твёрдый прозрачный камень, медную жилу и красную глину, из которых хочет сделать что-то интересное… А ещё он нашёл много зеленых, розовых, даже красных прозрачных камней, из которых хочет сделать ожерелье своей любимой жене!

На этом, казалось, всё бы и закончилось, если бы не Светозар: он несколько дней не выходил из кузницы своей, а Амага носила ему еду и питье, пока не принёс красивое медное зеркальце, на обратной стороне которого был вставлен негранёный алмаз и целое ожерелье из разноцветных камней.

– Это тебе, Амага, мой подарок! – просто произнёс он, отдавая ей медное зеркало и ожерелье. – Тело им я сделал, но душу ввести в них мне не под силу… Если сможешь, дай им её!

– Я постараюсь! – ответила та, принимая с величайшей осторожностью зеркало, обрамлённое в зверином стиле и с алмазом на обратной стороне и ожерелье.

Светозар как-то странно попрощался с Амагой и ушёл без отца снова в те же пещеры, и, к сожалению, больше не вернулся, как потом ни искал его отец Амаги… Но всё было бесполезно!

Амага целый месяц не выходила из своей комнаты и ничего не знала о пропаже мужа, колдуя над зеркалом и ожерельем. Когда же она вышла из комнаты, её никто не узнал: вместо цветущей женщины среднего возраста из комнаты вышла седая сморщенная старуха, довольная тем, что смогла вдохнуть жизнь в медное зеркальце и ожерелье.

Узнав о том, что муж пропал где-то в пещерах Рипейских гор, она прямо при всех достала своё медное зеркало и, обратившись к нему, спросила. – Зеркальце моё, скажи, где сейчас мой муж? Жив ли он?

Неожиданно из зеркальца повалил зеленовато-белый дымок и появилась пещера, где на большом камне лежал Светозар, а в голове её послышался металлический голос. – Он ещё жив… Но упал в пещеру…

– Где он? Как его отыскать? – снова спросила она.

– Ищи в Кунгурской ледяной пещере… – ответило зеркальце и дым исчез.

– Отец, я иду в Кунгурскую ледяную пещеру! – произнесла она отрешенно, повернулась и пошла в свою комнату.

– Я с тобой! – крикнул Баломир, быстро собирая всё необходимое для работы в ледяной пещере: он был теперь уверен, что зеркальце им поможет отыскать Светозара…

… Через месяц они вернулись уже втроём. Светозар был спасён и лежал ещё больной на телеге, которой правил Баломир. Амага сидела возле мужа и держала его руку для контроля его состояния. Выглядела она на свои года, за исключением волос – они были белые!

– Вот так из черноволосой моя бабуля превратилась в совершенно беловолосую! – подумала Ведана. – Такую цену она заплатила за то, чтобы медное зеркальце стало помогать людям…

Так, вспоминая то, как жила среди народа Сихиртя, она вместе с караваном и приехала к городищу реки Итиль…

7.

Ведана, Белава, Ведагор и Буеслав молча шли по городищу, которое называлось Хамлых, что в переводе означалось как «ханская ставка», перенесённая из Семендера подальше от военных действий для торговли с Востоком и Югом.

Первое, на что обратила внимание Ведана, было то, что данное городище в отличии от других ей известных, было разделено на три части ветвями реки, которую все здесь называли Итиль. Сообщение между частями городища осуществлялось на лодках.

Как потом выяснили друзья, на центральном острове размещались самые богатые деревянные дома, среди которых явно выделялись два дома – резиденции кагана и бека. Весь остров считался административным, содержал военный гарнизон и царский двор. Его по самому краю обрыва окружала деревянная стена из частокола, в которой было четверо ворот, из которых две выходили к стоянке судов слева и два – справа.

Для контроля торговли по речному Шёлковому пути севера служил выход в море по дельте реки Итиль в виде судовой стоянки. Восточная часть данного городища служила этой торговле и представляла собой обширный транзитный рынок из войлочных юрт, шатров и полуземлянок, торговых складов и бань, как попало расставленных между собой.

Местных жителей, представленных в этой части городища (кстати – неогороженного) все называли аорсы, что в переводе означало – «белые русы». В целом же население этой части было представлено мусульманами, аорсами, китайцами и выходцами с южных Рипейских гор и язычниками Сибири.

Правая часть городища, находящаяся с западной стороны, так же, как и левая, служила для торговли, но здесь в большей степени были представлены иудеи, ромеи-христиане и аланы, представляющие большинство населения. Им, как и населению слева, не разрешалось строить деревянные дома, поэтому точно также, как и слева, всюду хаотично были расположены вьючные юрты, шатры и полуземлянки аланов, торговые склады и бани.

Всех их привлекало то, что в этом месте разрешалось быть разным религиозным общинам, справедливость и безопасность. Постепенно сюда переселились все те, кого преследовали либо на Западе, либо – на Востоке. Из язычников особо выделялись русы и славяне, которые составляли отдельную торговую колонию в восточной части, и мусульмане, расположившиеся в обеих частях.

Ромеи, как заметил Ведагор, с самого начала захватили самые лучшие места в центральной части. Они были ближе всех к руководству городища и большая часть их занималась взиманием натуральных налогов с западной и восточной частей городища.

Местное население занималось скотоводством и земледелием: собранный урожай доставлялся в городище на лодках и телегах в ту часть городища, к которой была приписана.

Друзья, разойдясь, ходили по рынкам и смотрели, кто торгует изделиями, похожими на те, которые были украдены из могильника. Однажды вечером Ведана набрела на одну из общин зороастрийцев и даже провела с ними мессу. А, познакомившись с некоторыми из них, даже узнала, что некоторые богатые представители иудеев часто общаются со своими и греками из Таврики…

Но больше всего её удивило то, что сообщил ей их жрец. – В прошлом году летом целая сотня аланов напала на заставу племени гуннов. В то же время некоторые из одноверцев сообщили, что и на аланов нападала сотня гуннов…

Ведана сразу же вспомнила всё про нападение готов на свою заставу и стала внимательно слушать и запоминать всё, что говорил ей жрец.

– Они поубивали много защитников, пролили крови… – жрец бы явно недоволен таким поведением аланов. – Но больше всего меня возмущает то, что они разрыли курганы, где были захоронены наши жрецы, и разворовали их ценности!

– А откуда они взялись там? Ведь Итиль – большая река… – явное совпадение поведения нападающих здесь и у неё на заставе вызвало подозрение, что это были вовсе не аланы, а те, кто их подставлял.

– Как сказали мои одноверцы, прибыли они с юга по реке на небольших судёнышках… – ответил жрец. – На них же и уплыли…

– А не было ли в их поведении, одежде, виде, того, чтобы заставило усомниться, что это были аланы? – поинтересовалась Ведана.

– Несколько человек мне рассказывали, что среди нападавших было много черноволосых и чернобородых людей… А у аланов в основном имеются волосы и бороды светлые и рыжие… – жрец вспоминал всё, что говорили ему прихожане. – И ещё: некоторые видели, как ходил среди убитых аланов человек в чёрном халате, перевязанном верёвкой! Не то крестил их рукой, не то провожал в последний путь крестом…

– Так-так… – тихо произнесла Ведана и, поклонившись жрецу, вышла из круга.

8.

Довольные тем, что в этом городище они не нашли своих предателей и изделий, украденных из могильника, друзья хотели уже покинуть его, чтобы успеть к назначенному времени сбора, назначенного караванщиком, однако именно в этот момент Белава увидела, как к одному из торговцев в богато украшенной лавке подъехал не кто иной как Борута.

Оглянувшись по сторонам, как будто чувствовал, что кто-то за ним следит, он осторожно слез с коня. Так постояв некоторое время и понаблюдав за теми, кто сновал вокруг него и успокоившись, он привязал коня к дереву.

─ Это он! ─ воскликнула Белава и закрыла себе рот, чтобы её личный враг, бессовестно присвоивший ожерелье жрицы Амаги, ничего не заподозрил.

Однако, мгновенно оценив всё происходящее, друзья стали наблюдать за человеком, который предал их всех.

─ Чего ждём? ─ Буеслав сжал до боли кулаки. ─ Хватать его надо!

─ Успеем… ─ сжав губы, прошептал Ведагор. ─ Надо узнать, зачем он здесь!

─ И кто же туда пойдёт? ─ разозлился Буеслав. ─ Ты, что ли?

─ Давайте, я туда пойду… ─ тихо произнесла Ведана. Она опустила голову, сняв с волос какие-то заколки так, что они все образовали нечто вроде копны волос. Выпрямившись, волосы сразу же приняли облик молодой цыганки. ─ Белава, давай быстро делай из меня цыганку! А вы с разных сторон обойдите этот шатёр и смотрите, чтобы он не сбежал!

Словно ветер Белава начала собирать из того, что было под ногами, то, что могло окрасить лицо Веданы. Ведагор и Буеслав, переглянувшись, жестами показали друг другу, где должны занять наблюдательные позиции.

─ Ну, как я? ─ не утерпела Ведана, спросив Белаву, которая угольком раскрашивала её глаза.

─ Да, молодец, подруга… ─ произнесла Белава, в очередной раз поплевав на уголёк. ─ Только удастся ли тебе обмануть того, который итак всех обманул? Я бы лучше его прямо здесь и пристрелила из лука!

─ Да и я бы тоже… ─ ответила Ведана, терпя то, как Белава её раскрашивала щёки чем-то розовым.

─ Ну, вот что-то такое… ─ произнесла Белава, разглядывая свою подругу. ─ Только не знаю, на кого ты теперь похожа…

─ То есть как это на кого? ─ улыбаясь, ответствовала ей Ведана. ─ На сибирскую цыганку!

И тут же начала кружиться и вилять задом, как когда-то видела движения цыганок…

Боруты у шатра не оказалось. Посмотрев по сторонам внимательно, она стремительно вошла в лавку, виляя задом, как это делали настоящие цыганки.

─ Кому погадать? ─ громко произнесла она, внимательно осматривая каждый метр шатра: Боруты и здесь не было!

─ А тебе, зараза, што здесь надо? ─ крикнул на неё торговец и, пригрозив палкой, добавил. ─ А ну пошла, отседа, вонючка!

─ Вонючка… Вонючка… ─ Ведана скорчила рожу и высунула торговцу язык, прежде чем выскочила из лавки.

Вздохнув, она отрицательно помотала головой, прежде чем произнесла. ─ Нет его там… Смылся, гадёныш!

И уже обычным шагом направилась к Белаве, на ходу стирая всё то, что намалевала Белава. Ведагор и Буеслав только руками развели, показывая, что и в этот раз Борута всех провёл…

На место сбора караванщиков друзья пришли с отвратительным настроением…

– Друзья! – обратился к собравшимся караванщик. – Как я ранее сказал, путь через Саркел оказался невозможным… Но, как оказалось, и обычный участок движения по Шёлковому пути через Бабалобву – Кубачи – Азепт – Шемаху – Фати оказался в сфере нападений арабов на все караваны…

– Ну, и что? Теперь здесь сидеть и ждать, когда война арабов закончится? – крикнул кто-то из торговцев.

– Есть ещё один путь… – караванщик почесал затылок, соображая, говорить о нём или нет. – Я только один раз по нему водил караван… Это путь по горной стране аланов…

– Да хоть по чьей! – возразил тот же нетерпеливый торговец. – Скажи, а мы будем в Таматархе и Херсонесе?

– Будем… – кивнул головой караванщик. – Если поедем немедленно!

Торговцы зашумели, радостно улыбаясь. Только один караванщик нервно постукивал ногой: он-то хорошо знал опасности этого секретного пути!

Через час караван тронулся на Дербент…

Глава 3. По секретному Шёлковому пути

1.

Прошло четыре дня движения по степи, прежде чем показался Дербент.

– Ведана, тебе не кажется, что городище Дербент очень похоже на городище Хамлых! – произнесла Белава, видя множество торговцев, снующих между юртами.

– Только рек-рукавов нет… – улыбнувшись, ответила Ведана.

– И для хана дома строятся из камня… – заметил Буеслав, показывая стройку в центре города, вокруг которой стояла охрана. Ведагор кивнул головой.

Они шли по городищу, устав от езды на конях и однообразия востока с его торговцами, криком привлекавших к себе покупателей, местных воров, которые занимались своим промыслом, нисколько не смущаясь иностранцев.

Неожиданно, в еврейском квартале они заметили того самого торговца, который совсем недавно повлиял на выбор нового пути.

– Ты, глянь-ка, тот самый торговец… С нашего каравана… Направляется к какому-то торговцу… – произнесла Белава, кивая Ведане на него, а Буеслав уже сам приглядывал за ним. – Не нравится мне он почему-то…

─ А это кто? ─ неожиданно в поле зрения Белавы попал Борута собственной персоной и без коня. ─ Борута?!

Столько радости и удивления было в её голове, что все сразу же посмотрели туда, куда был устремлён её взгляд.

─ Он самый… ─ проворчал Буеслав. ─ Может мне…

Но тут Ведагор прижал палец к губам, показывая, что и на этот раз его услуги не понадобятся. ─ Он нам нужен живой, а не мёртвый! Тебе скажи, так ты ему тут же башку свернёшь! Нет, нам надо понаблюдать за ним, поучиться у него его приёмчикам смываться от всех…

– А давай я снова подойду к нему поближе! – произнесла тихо Ведана.

– Нет уж! Ты слишком заметна своей цыганской красотой… – произнесла Белава, намекая на то, как Ведана была в роли цыганки, и накручивая на свою голову тёмный тюрбан. И улыбнувшись, повернулась к ней. – Ну, как я?

– Ну, совсем как заморская красавица… – произнесла та, улыбаясь.

– Только шальваров не хватает… – заметил Буеслав, неодобрительно качая головой.

– Вот и я пойду их искать! – усмехнувшись, ответила Белава. – А вы меня здесь дожидайтесь!

И пошла по ряду еврейских торговцев к интересующему её объекту…

– На Великой Вороне всего пять укрепленных застав… – слышала она голос Боруты, стоя к нему спиной и не привлекая его внимание тем, что перебирала руками какие-то тряпки, ища шальвары. – Из них заставу Малина готы сожгли… Их отец Иаким проводил убитых в последний путь, и они вернулись к своим… Оставшиеся заставы примерно такие же и не могут быть проблемой для них… Но, почему-то гунны никак не отреагировали на то, что целая застава была ими сожжена! Кстати, благодаря нам… Мы же помощники…

Белава даже кулаки сжала при слове «помощники».

– Удалось и нам хорошо почистить захоронения… – довольным голосом произнёс Борута.

– А зехкало Амаги? – вдруг спросил еврейский торговец. – Зехкало Амаги они нашли?

– Интересно, почему это медное зеркало так заинтересовало торговцев? – подумала Белава и облегчённо вздохнула от того, что перед отъездом запрятала его в лесу, там, где встретилась с рысью.

– Нет… – Борута опустил голову, как виновный, произнося это.

– Ах, мать вашу… – заругался торговец, ударив кулаком в стол, который стоял рядом. – Да ведь их же за этим, в пехвую очередь, и посылали!

– А, может, оно находится на других заставах? – произнёс Борута, несколько успокаивая взорвавшегося торговца. – Да и чем таким оно привлекательно?

– Зохоастхийцы говохят, что его можно оживить, зная опхеделённые слова… – произнёс торговец-еврей, успокаиваясь. – И тогда никакой хазведки не надо: оно само всё скажет! Ты пхедставляешь, какую цену можно запхосить за него?

– Да никто из наших даже не знает, что это такое! – оправдывался Борута. – Из захоронения, вроде бы, мы всё выгребли… Даже ожерелье жрицы Амаги я взял!

─ А ну, покажи! ─ торговец-еврей не поверил Боруте. ─ Знаю я вас… Болтать все гохазды…

Борута покопался за пазухой и достал ожерелье жрицы Амаги.

─ Ха! ─ начал издеваться торговец-еврей. ─ Да ты смеёшься надо мной?! Кому эта безделушка приглянется? У неё даже камни не огранены!

И кинул ожерелье Боруте, который, поймав его, тут же засунул его за пазуху.

─ Не хошь, не надо! ─ обиделся он на торговца. ─ Продам тому, кто понимает, что это…

– А куда напхавляесси сам? – торговец-еврей вздохнул, успокаиваясь.

– Как куда? – Борута удивился такому вопросу. – Как обычно, в Херсонес, к вашим!

– Ну, ладно… – торговец-еврей покопался в карманах, и звякнули монеты. – Иди и узнавай всё! Мне сообщишь на обхатном пути…

Увидев чёрные шальвары, Белава какое-то время рассматривала их, и купила бы, но вдруг обнаружила, что Боруты-то рядом нет! И как-то машинально тут же направилась к своим.

– А ведь он, кроме вора, оказался разведчиком! – выпалила Белава, как только они отошли от еврейского квартала, направляясь к месту формирования своего каравана. – Вот, сволочь, опять смылся! Даже ожерелье продавал, да еврей не купил его. Видите ли, камушки оказались не огранёнными…

─ Дак это же как раз нам и надо! ─ возразила Ведана.

Она нервно дёргала узду, отчего её конь начал дёргаться из стороны в сторону и только вмешательство Даромысла сделало его послушным. – Он, за деньги, рассказал то, что на Большой Вороне находятся пять застав, и что нашу заставу они сожгли!

Слёзы невольно выступили из её глаз, показывая друзьям, что она приняла это всё близко к сердцу.

– А ты что, думала, одни торговцы в караванах едут? – жестко отреагировал Ведагор на её слова. Тон, с каким он произнёс это, быстро отрезвил Белаву.

– Так вот… Они, оказывается, даже искали зеркало Амаги! – от презрения к Боруте правая бровь её приподнялась, лицо вытянулось, а голова даже как-то поднялась, возвысив подбородок, словно она смотрит на него сверху вниз. – Оказывается, оно стоит у них дорого! И всё это для того, чтобы использовать его в качестве информатора-разведчика!

– А что ещё узнала? – брови Буеслава немного приподнялись, а веки глаз слегка сузились, ожидая новой информации.– А куда он едет?

– Да, туда же, куда и мы, в Херсонес! – ответила Белава, успокаиваясь.

– Так-так… – тихо произнёс Буеслав. – Надо бы за ним приглядывать в пути!

Подруги закивали головой, соглашаясь с ним: только сейчас они начали понимать, в какую игру ввязались. А впереди их ждали три дня напряженной езды по проторенной дороге среди гор…

2.

Городище Магас встретило путешественников каменной оградой, через ворота которой они и въехали. Тому, что всюду были торговцы, никто уже не удивился. Тем не менее, получив указание от караванщика, чтобы запаслись провиантом и водой на девять дней, они пошли в город на рынок.

Повсюду были разговоры о том, что зловещие «гунны» скоро могут добраться и до них, несколько возмутил Белаву.

– Как им объяснить, что «хунну» – это не «гунны»? – обратилась она к Ведагору, который куда-то внимательно смотрел.

Услышав вопрос Белавы, он повернулся к ней и ответил. – А зачем?

– То есть как это зачем? – удивилась Белава. – Пусть знают разницу между «хунну» и «гуннами»: «хунну» – это пришельцы из Китая, а «гунны» – это наши земляки из Алтая и Южных Рипейских гор. И они не хотят воевать!

– Пока не хотят… – заметил Ведагор. – Но и я бы не хотел их будить! Ох, и наломают же они тогда дров!

Он покачал головой, по-прежнему наблюдая за одним человеком, находящимся недалеко. Белава, следуя по его взгляду, быстро вычислила в толпе старого знакомого – Боруту.

– Опять он? – тихо спросила она Ведагора, позабыв уже про «хунну». – И с кем?

– По-моему, это византиец… – тихо произнёс Ведагор и встал к ним спиной. – Послушай, о чём они говорят!

– Византиец спрашивает Боруту о том, нашли ли они волшебное медное зеркало? Тот отвечает: не нашли. Возможно, оно находится на хуторе, с другой стороны Большой Вороны недалеко от заставы…– ответила Белава, внимательно прислушиваясь к разговору, заговорила дальше. – Это хутор зороастрийцев, говорит византиец… Вы не трогайте их, это наша вера…

Ведагор незаметно кивнул ей головой.

– А как вели себя наши воины? Спросил византиец. Много ли погибло? – Белава тихо шептала, смотря на губы говоривших. Ведагор же всё запоминал.

– Заставу Малина мы спалили, но и потеряли часть воинов. Они подумали, что это готы! – шептали её губы, заставляя Ведагора очень внимательно относиться к информации, которая влетала в его ухо. – А почему бы вам не заиметь новое медное зеркало? Спрашивает Борута и продолжает: у китайцев здесь можно приобрести такое же…

– То прошло колдовские обряды, а эти – нет! Жрицу зороастрийцев, которая проводила колдовские обряды, арабы убили. Отвечает ему византиец и продолжает. Мы бы давно купили… А других таких жриц нет… Может, у гуннов есть?

– Я там не был, не знаю… Говорят, среди народа «сихиртя» такие бывают…

– А что это за народ такой? – спрашивает византиец.

– Какой-нибудь сибирский северный народ… – отвечает Борута. – Я таких никогда не встречал!

– А драгоценностей взяли много? – спрашивает византиец.

– Я бы не сказал, что много… – отвечает Борута. – В несколько раз меньше, чем мы добывали в курганах аланов и хазар! Естьодно ожерелье…

– Покажи! – требует византиец. Борута показывает ожерелье и другие драгоценности из захоронения. Византиец смотрит на ожерелье и возвращает Боруте его назад. – Говорит, такое мне не надо!

– Он передаёт несколько золотых монет Боруте за некоторые драгоценности, которые взял и уходит… – тихо говорит Белава. – Борута тоже уходит…

Ведагор молча переваривал то, что узнал, затем взял Белаву за руку и отвёл в сторону, подальше от снующих торговцев, показывая ей пальцем, что сейчас нельзя разговаривать.

– Так что же это получается? – не вытерпела Белава. – Переодетые воины готами были византийцы?

– Это ещё нужно проверить… – Ведагор сомнительно покачал головой. – Ты не заметила, закусывал ли губы византиец? Или Борута?

– У византийца я не видела, так как он стоял от меня в полоборота, а Борута… Тот да, в какой-то момент закусывал… А что это значит? – не выдержала Белава, с интересом поглядывая на Ведагора.

– А то, что словам Боруты следует не полностью верить… – ответил Ведагор. – Проверять надо то, что говорят оба!

– Значит, надо ехать до Таматархи12… Там византийцы хозяева и ничего не боятся говорить открыто… – пробормотала Белава, соглашаясь со словами Ведагора.

3.

Уже сутки как караван, пройдя перед Кавказом равнину, вошёл в долину реки Асса. Теперь, идя по берегу реки, сплошь состоящую из камней разной величины, караван снизил скорость. Однако караванщик, идущий впереди, то и дело заставлял всех передвигаться как можно скорее.

Лошади наших путешественников, не привычные к передвижениям в горах, то и дело соскальзывали или подгибали колени, вынудив ещё в самом начале мужиков соскочить с них, оставив только провизию и воду на всех, которую они взяли и у женщин, по-прежнему сидящих на конях.

К удивлению всех мужиков, наши Белава и Ведана не подчинились общему правилу и наравне с Ведагором и Буеславом соскочили со своих лошадей, оставив им только воду и продовольствие. Такое отношение к своим лошадям, конечно, вызвало у мужиков большое уважение. Правда, не у всех: некоторые торговцы считали, что везя женщину, они берегут свой товар. И таких было немного.

Так верста за верстой в этой непростой местности покорялись нашим путешественникам и их лошадям…

Уже несколько часов караван шёл по долине реки Асса. Белава и Ведана, да Ведагор с Буеславом с восхищением смотрели на то, как рядом со скалистыми горами в долине при каждом возможном случае прорывалась жизнь в виде травы, деревца или кустарника, растущих у подножия гор.

– Как у нас… – не выдержала Ведана, показывая на это чудо. – Не сдаётся жизнь! У нас степи не дают ей жить, а здесь – горы!

– Точно… – согласилась Белава, а Ведагор и Буеслав согласно покачали головой.

– Недолго это чудо здесь было… – заметил Буеслав, рукой показывая на то, что горы, сужаясь, становились всё более отвесными. Шум воды становился более громким. Караван входил в ущелье…

Проскочив это опасное место, Белава облегчённо вздохнула: пока шли по ущелью, сверху то и дело слетали какие-то камушки. Но могли бы слететь и большие, а при таких отвесных скалах, они слетели бы прямо на них. И вот снова солнце! И опять зелень начала осваивать подножие скал…

Как оказалось, и Ведана тоже испытывала те же чувства. Настроение Белавы и Веданы снова поднялось. Особенно после того, как шум воды заметно снизился.

Однако рано они радовались: через несколько часов горы опять сблизились, заставляя их испытывать неудобства из-за опасности… И так было несколько раз! Но с каждым разом чувство опасности у них почему-то снижалось.

Новый прилив удивления у них вызвало громадное отверстие в скале. Это был овал в два или даже в три человеческих роста, с мелкими камушками на входе и темнотой внутри.

– Ведана, глянь, что это? – Белава удивлённо помотала головой и хотела заглянуть вовнутрь, но тут же услышала окрик караванщика и, изобразив сожаление плечами и всем своим видом, вернулась на место.

Ведана, Ведагор и Буеслав тут же расхохотались.

К концу дня горы вдруг развернулись, составив пологие склоны, а на одном из них показалась четырёхгранная башня с какими-то строениями рядом. Именно к ней и направился караван.

Расположившись, кто, где придётся, наши путешественники обратили внимание, что их здесь ждали: получив по охапке сена для лошадей и, определившись с местом, Белава не стала отдыхать, как это сделали все, кроме неё и Ведагора.

Конечно, она понимала, что Ведагор отправился с ней не из любопытства, как это сделала она, а для охраны: мало ли что?

– Ведагор, как ты считаешь, сколько вёрст мы прошагали? – спросила она, смотря сверху на пройденную ими часть дороги.

– Я, думаю, двадцать… – ответил тот. – Вот видишь, это сторожевая башня… В ней твоих ростов будет десять-двенадцать! А наверху – открытая площадка с бойницами. Такие башни по рассказам одного путешественника на Кавказе стоят друг от друга в двадцати верстах. В зависимости от местности они могут быть ещё выше…

– Тогда не пойму, как это всё работает? Они что, сигналы друг другу передают? – удивленная Белава внимательно осматривала башню, находя её прекрасно сложенной.

– Так и работает: как кто-то может напасть на караван, так и зажигают огонь. Вон, видишь человека на самом верху башни? – и Ведагор показал пальцем на охранника, внимательно глядевшего по очереди во все стороны. – Сверху ему хорошо видно… Так он охраняет караван!

Но не прошла она и двух шагов, как откуда-то сверху прилетела стрела, не задев Белаву и ударившись о каменную скалу. Мгновенно Белава повернулась в ту сторону, откуда прилетела стрела. Ей даже показалось, что из одной бойницы мелькнуло человеческое тело и исчезло.

– Что это было? – удивлённо спросила она Ведагора, который поднимал сломавшуюся стрелу с земли и внимательно рассматривал.

– Похоже, это привет от Боруты… – тихо произнёс он и, закрыв собой Белаву, начал доставать свой лук и стрелы, внимательно осматривая каждую бойницу на стене.

– Пойдём-ка отсюда… – голос Ведагора не сулил ничего хорошего, тем более, что он одной рукой тихонько перемещал Белаву в зону недосягаемости стрельбы. – Надо быть теперь очень осторожными: Борута понял, что мы за ним следим!

Белава, получив такое разъяснение, кивнула головой. Успокоившись, она повернулась и пошла к Ведане и Буеславу, которые, присев на сено, друг к другу спиной, дремали. Потом, уже на ночь, они так и уснули на сене…

Утром, умывшись, позавтракали, и с восходом солнца караван продолжил своё движение. В этот раз им удалось пройти две сторожевые башни и к концу дня оказаться у хорошо укрепленного комплекса с тремя боевыми башнями, под прикрытием которых стоял храм огнепоклонников. Две его боевые башни были окружены очень высокими заборами с бойницами, при этом каждая из них образовывала достаточно большие дворы, предназначенные для загона караванов.

Ведана в сопровождении Буеслава пошла в храм к огнепоклонникам. Теперь и у Белавы в сопровождении Ведагора появилась возможность хорошенько рассмотреть сторожевую башню и строения для караванов.

Башня, которую рассматривала Белава, оказалась типичная для этих мест башней. На небольшом основании в три человеческих роста возведены высокие наклонные стены. Ее вершина перекрывалась сводом стрельчатого сечения, похожим на ступенчатую пирамиду. У заостренного завершения здешних башен было, как правило, одиннадцать уступов. Внутри башни, над вторым ее уровнем, выкладывался внутренний свод по гуртам (перекрестным аркам). Наверх можно было попасть только через устроенный в нем люк. Верхние ярусы перекрывались настилом, положенным на деревянные балки. С этажа на этаж перемещались с помощью переставных лестниц. На всех четырех стенах имелись небольшие выносные балкончики, служащие для прикрытия защитников от стрел, пущенных снизу.

– Ведагор, ты, я вижу, что-то знаешь про эти башни… – Белава заметила лукавый взгляд Ведагора. – Давай, колись!

– Ну, кое-что мне рассказывали друзья, побывавшие на Кавказе… – ухмыльнулся он. – Но я не знаю, понравится тебе это или нет…

– Ты рассказывай, а я сама решу, понравится это мне или нет! – жестко ответила Белава.

– Ну, хорошо… Слушай! – произнёс Ведагор и вдохнул побольше воздуха. – Как-то раз с одним из караванов на берега речки Ассы в Таргимскую котловину пришли монахи-строители и, помолившись, начали обустраиваться. Набрать работников из числа полуголодных и диких горцев было далеко не просто. Дело в том, что постоянная нехватка земли вынуждала многих местных жителей промышлять грабежами и разбоем. Особую же угрозу могли представлять воинственные языческие племена – хевсуры, жившие южнее этих мест. Именно поэтому бойницы, как боевых башен, так и храмов были устроены с тем расчетом, чтобы можно было контролировать подходы к поселению с юга…

Белава, слушая Ведагора, продолжала внимательно рассматривать башенный комплекс.

– В самом начале строительства монахи набирали из местных жителей крепких мужчин для охраны. Они должны были следить за местностью и в случае малейшей опасности предупреждать о предстоящем нападении. – продолжил Ведагор, посматривая на Белаву, чтобы вовремя прекратить своё повествование. Однако та заинтересованно продолжала слушать.

– Пока шло строительство, они сначала селились рядом временно, но затем, обзаведясь семьями, оседали в этих местах навсегда. – Ведагор посмотрел на Белаву и продолжил свой рассказ.

– Когда случался очередной разбойничий набег, все находящиеся за пределами башни люди залезали в нее по приставной лестнице, затем поднимали ее внутрь и накрепко закрывали все входы. – он усмехнулся, увидев удивлённые глаза Белавы. – Надо сказать, что такое укрепление взять штурмом было невозможно, как и взять измором засевших в нем людей. Пущенная снизу стрела, долетев до стоящего на верхней площадке башни сигнальщика, теряла свою убойную силу, а вот направленная на неприятеля сверху увеличивала ее многократно. Именно поэтому при сооружении крепостей принималась во внимание не толщина стен, а их высота. Возведенное на максимальную высоту укрепленное сооружение являлось для здешних мест идеальным типом крепости…

– Да… – Белава посмотрела на Ведагора, который внимательно рассматривал сигнальщика на башне. – Значит, пока опасности нет!

Ведагор кивнул ей головой.

Словно не соглашаясь с ним, совсем рядом с Белавой просвистела стрела откуда-то сверху и, ударившись о камень, тут же переломилась пополам. Ведагор, словно чувствуя нападение, слегка толкнул Белаву в сторону и вторая стрела пролетела мимо.

– Вот паршивец! – прохрипел Ведагор, отправляя свою стрелу туда, откуда она прилетела. – Никак не уймётся…

Больше стрел не последовало…

Ведана, вернувшись из храма только и произнесла. – А здешние монахи не только работают на караван-сарае, но мессы неплохие проводят!

– Это что же, здесь монахи и купцы – это обслуживающий персонал караван-сарая? – удивилась Белава.

– А чему удивляться? – возразил Ведагор. – Ты ведь берёшь со своих подопечных подношения?! Значит, ты тоже купчиха!

– Ничего я не беру! – возмутилась Ведана. – Это моё служение!

– Ну, а вот они берут! – усмехнулся Ведагор. – Потому и купцы!

Недовольная тем, что её сравнили с купчихами, Ведана отвернулась к стене, чтобы побыстрее забыть своё посещение храма…

4.

Белава смотрела вдаль, где синей полоской виднелось Колхидское море13.

– Белава, ты представляешь, ведь мы уже полторы недели, как выехали из Магаса! – Ведана смотрела на свою подругу, которая, как она, стояла у своего коня с поднятыми руками вверх и смотрела на небо, которое ласково освещалось солнышком.

– Белава, ты что, меня не слышишь? – возмутилась Ведана.

– Слышу… Слышу…. – Белава опустила руки и повернулась к подруге. – Я тоже считала эти дни, что мы ходили по горам! А теперь, когда, наконец, я вижу море, ты мне про эти горы напоминаешь!

– Да, напоминаю… – Ведана посмотрела на мужиков, просто стоявших на ногах и смотрящих на море. Вдруг вся сжалась и как маленькая девочка спросила Белаву. – Ты когда-нибудь на каком-нибудь море была?

– Да не была я ни на каком море! – сердито отозвалась Белава и посмотрела на побережье справа. – Нам ещё до Гермонассы скакать и скакать…

– Два дня скакать… – отозвался всезнающий Ведагор. – Если ехать будем тем же темпом, что и по горам…

– А если поскачем быстрей? – не унималась Белава.

– Ну, полуторо дней, как пить дать… – ответил Ведагор.

– А потом? – Белаве очень хотелось всё знать заранее.

– А потом надо будет как-то переправляться к Херсонесу, и искать предателей! – спокойно ответил Ведагор.

– Ну, что же… – Белава запрыгнула на своего коня и направила его по дороге, идущей вдоль побережья. – Тогда – вперёд!

Друзья сделали то же самое и скоро они скакали по хорошей дороге…

… Городище Гермонасса встретило их шумом торгового города. Белава, насмотревшаяся хазарских и аланских торговых городищ, уже ничему не удивлялась. Несомненно, про себя Белава выделила то, что городище было аккуратно построено уже в камне, было похоже на прямоугольник, растянувшийся вдоль высокого и ровного берега моря. Имея основные ворота, выходящие в порт, и запасные ворота, выходящие в степь, она отметила ещё и то, что стенки домов являлись одновременно и стенами городища с бойницами, расположенными или к морю, или к степи. В центре был расположен большой базар, который имел стационарные места для торговцев. Множество людей толпилось в центре базара и в порту, где стояло несколько десятков небольших судов.

– Мы будем обходить базар? – спросил Ведагор Белаву, которая невольно в ходе путешествия была всеми признана командиром.

– Чтобы не терять много времени, предлагаю всем разделиться по сторонам городища… – по-деловому предложила Белава. – Ведагор возьмёт на себя сторону у моря, Даромысл – сторону у степи, Ведана – левую сторону от выхода к морю, а я – правую. Встречаемся в порту!

Друзья кивнули головами и разошлись в разные стороны.

Как оказалось, Белава, сама того не зная, выбрала себе административную часть, где в основном располагался Вождь с дружиной и Жрец.

Делая вид, что ищет кузницу для того, чтобы подковать коня, Белава пошла к дружинникам, которые стояли в стороне и разговаривали.

– Как ты думаешь, те варвары, что напали на Таматарху, на нас не нападут? – спросил один другого.

– Интересно, про кого это они говорят? Про Аланов или Хунну? – подумала Белава, прислушиваясь к разговору.

– Ну, пока что нет огня со сторожевой башни… – ответил второй, показывая на степь. – Но, говорят, варвары настоящие звери… И их много!

– Значит, хунны уже сюда дошли… – подумала она, прислушиваясь к разговору.

– Ну, а византийцы, нам помогут? – снова спросил тот, что был моложе.

– Да кто его знает… – подумав немного, ответил старший. – У них с приплывшими ромеями какие-то дела имеются…

– А что и ромеи к нам приплыли?

– Не к нам, а в Херсонес! – усмехнулся старший. – На пяти кораблях… С воинами!

– Ну, значит, помогут! – обрадовался молодой. – Раз с воинами…

– Если бы к нам, то давно бы тут были… – почесав затылок, заметил старший. – Чай уже два месяца прошло, а их здесь всё нету… А варвары уже близко!

– А что думает наш Архонт? – наступал молодой.

– А ты у него спроси, что он думает! – старший встал и, махнув рукой молодому воину, чтобы тот шёл за ним, направляясь в казарму дружины.

Белава озадаченно встала, перестав чистить подковы своего коня, и пошла дальше по своей линии. Из головы её не выходил разговор, оставляя после себя множество вопросов. Купив пития и еду, она, пройдя свою часть задания, направилась к порту.

Скоро к ней присоединилась Ведана, а потом и Буеслав. Последним подошёл Ведагор. Друзья поели, уединились на берегу моря и решили подвести итоги похода по Гермонассе.

–Давайте поговорим о том, что узнали. – предложила Белава, и посмотрела на Ведану. – Что ты, Ведана, узнала?

– На моей стороне были в основном греческие храмы и ремесленники… – начала свой доклад Ведана. – Здесь, как выяснилось, их не так много, как в соседней Фанагории. В эти места они прибыли от того, что на старых местах жительства прокормиться им стало трудно, а здесь проживали в основном язычники. Места хорошие, торговые и греки организовали свою колонию из нескольких городищ. У них организовались дружины и выбирались ими архонты – вожди по-нашему…

Ведана вдохнула больше воздуха и продолжила. – У них есть царь, который живёт в Пантикапеи и командует всеми архонтами и дружинами… Есть рабы – местные или пленные, которые всё делают и которых они при ненадобности продают… Наших предателей я здесь не видела!

– Фу, как это противно… Рабы! – невольно произнесла Белава, после того Ведана закончила свой рассказ.

– Давай, Буеслав … Твоя очередь! – и Белава кивнула Буеславу.

– На той стороне, что у степи, в основном живут ремесленники: они постоянно что-то делают из кожи, меди… Кузнецов я не увидел… – казалось, Буеслав торопится всё сразу изложить. – Но больше всего разговоров у запасных ворот, где почти все говорят о нападении неизвестных и жестоких варваров! Даже сигнальщики постоянно дежурят, чтобы видеть огни на сторожевых башнях Пантикапеи… Предателей и я не видел!

– Мне досталась сторона к морю… – включился в разговор Ведагор, не дожидаясь указания Белавы. – Как я понял, здешняя власть наибольшую прибыль имеет от хлебной торговли, которой повсеместно покровительствует и берёт крупную мзду. Важнейшими статьями вывоза кроме зерна являются рыба, кожи, рабы и мёд.

Вдохнув воздуха, Ведагор продолжил. – Как я понял, Римская империя находится в кризисе, приходя в упадок, и теперь, чтобы выжить, она должна ослабить готов и гуннов! Наших предателей я тоже не видел в порту…

Сообщение Ведагора про кризис Римской империи как вспышка молнии обожгло Белаву, и она рассказала то, что услышала от дружинников.

– Так, может, это римские легионеры переоделись в готов и напали на нас? – произнёс Ведагор, прищурив глаза от внезапно пришедшей шальной мысли. – И им надо было перессорить между собой своих самых крупных и сильных противников!

– Но тогда нам надо обязательно плыть в Херсонес! – предложила Белава, которой тут же пришла интересная мысль. – А, если это они кормили наших предателей?

– То они должны быть в Херсонесе! – закончил её мысль Ведагор. – И нам надо плыть в Херсонес!

Ведана чуть не захлопала в ладоши от того, что всё встало на свои места.

– Ну, что же… Херсонес, так Херсонес! – подвела итог Белава.

И все начали готовиться к плаванию по морю…

5.

Как по заказу стояла утренняя хорошая погода и волны моря были небольшими. Трёхмачтовый парусник медленно вёз по морю людей с лошадьми, товары, рабов, скрытых внутри парусника и даже воинов… Наши путешественники тоже были среди них. Все они хотели попасть в Херсонес и в большинстве своём стояли у бортов судна.

Однако недолго судьба баловала их: как это всегда бывает на юге, к обеду небо из лазурного постепенно стало серым, поднялся ветер и судно начало изрядно качать.

Белава неожиданно почувствовала, как что-то неприятное начало подступать к глотке и появилось желание срыгнуть его. Закрыв рот рукой, она склонилась над бортом раз, другой… Но, в какой-то момент это желание стало настолько сильным, что она не сдержалась и выплюнула изо рта рвоту…

Оглядевшись по сторонам, она увидела, что не только она нарушает спокойствие граждан своим таким поведением, но и другие, располагавшиеся, в основном на корме и носу парусника.

– Это ещё что! – успокоил её Ведагор, глядя на Ведану и Буеслава, которые ещё не прошли то, что осталось позади у Белавы. – Мне довелось плыть на корабле, когда волны были больше человеческого роста… Так почти все пассажиры это делали! Так что вам ещё повезло…

– Разве… это… повезло… – произнёс Буеслав, извергая из себя то, что накопил перед заплывом.

– Ага… – мотая согласно с ним головой, произнесла Ведана. – Когда же… всё это… кончится?

Ведагор посмотрел на восток и, показывая на синюю полоску вдали на небе, произнёс. – Потерпите… Скоро это всё закончится!

Все заулыбались… И правда, через некоторое время, когда они уже приближались к Херсонесу, погода снова наладилась.

– Вот мы от караванщика услышали слово «Херсонес», так и говорим – «Херсонес», а ведь у нас это городище некоторые зовут совсем иначе… – произнёс Ведагор, рассматривая крутой берег Таврики.14

– А мне, дак, всё равно: хоть Херсонес, хоть не Херсонес… – медленно произнёс Буеслав, вытирая рот. – А кто здесь живёт?

– Насколько мне известно, его основывали греки… – произнёс Ведагор и тут же показал на изящные опоры какого-то храма. – Но, в настоящее время, здесь хозяйствуют византийцы и римляне…

– А ведь у них городище каменной стеной огорожено! – произнёс Буеслав, показывая на длинную высокую каменную стену, идущую вдоль всего берега и переходящую в степь.

– Смотрите, а в порту стоят пять больших парусников… – произнесла Белава, указывая на корабли, к которым приближалось их судно.

Все сразу же обратили свой взор на корабли, пришвартованные в бухте вместе с другими, но меньше и просто судёнышками.

Однако Ведагор обратил своё внимание на другое и тут же тихо шепнул Белаве. – Смотри, они римских воинов сгружают на берег!

– А на берегу их ждут пять человек в чёрных одеждах… – заметила Ведана.

– Совсем как тот, который провожал своих воинов в последний путь на нашей заставе…

Белава увидела, как один за другим воины и их кони по трапу спускались на берег, сразу же становясь в строй. Вдали уже стояли четыре такие же колонны, и пять человек в чёрных одеждах.

– А почему ты сказал «римские воины»? – заметила Белава. – Да это же наши воины! И чёрные бороды. И стрижка в горшок!

– Только корабли почему-то римские… – не удержался от ехидного замечания Ведагор и вдруг хлопнул себя по лбу. – Гребцы-рабы, метательные орудия как у ромеев…А что, если они снова…

– Ты хочешь сказать: «готовят нападение, но теперь на какую-то заставу готов?» – подхватила его мысль Белава и вдруг кивнула головой, а кривая улыбка появилась тут же на её лице. Корпус её подался вперёд, а руки упёрлись в бёдра. – Да они же новую подставу собираются сделать!

– Вот только против кого? – размышляя, тихо произнёс Ведагор.

– Но ты же видишь, провокация против нашей заставы и других ничего, кроме драгоценностей предков не дала… Гунны не захотели воевать… – вслух размышляла Белава. – Значит, они должны повторить её против готов, переодев римских воинов в гуннов! И тогда между готами и гуннами война обязательно начнётся!

– Точно! – кивнул головой Ведагор. – Вот только как нам доказать это? Ведь никто из наших не поверит!

– А, по-моему, не наших надо предупреждать… – Белава озадаченно посмотрела на Ведану, Буеслава и остановилась на Ведагоре, у которого нахмурились брови и поднялись.

– Ты хочешь сказать, готов? – глаза его расширились, а на лбу образовались морщины. Рот немого приоткрылся и округлился, а взгляд заблестел от того, что это означало новое опасное приключение. – И как ты это видишь?

– Честно говоря, не знаю… – она закусила губы и скривила рот в одну сторону, переживая за то, что не нашла хороший путь решения новой задачи. – Но, то, что здесь всем заправляют монахи, меня сильно беспокоит!

– Да ладно тебе! – он положил руку на её плечо. – Такие задачи быстро не делаются! Надо изучить всё… Подумать… Нас ведь четверо, что-нибудь придумаем!

Белава кивнула и начала успокаиваться…

6.

Они шли на пирс, ведя в поводу своих коней, где сходили римские воины с корабля.

Неожиданно Белава схватила узду своего коня и спряталась за его голову.

– Ты чего? – удивился Ведагор такому поведению Белавы.

– Там… Там… У стены… Смотри! – и Белава показала рукой на человека, который стоял с конём у стены. – Это же Бочар! Вон и шрам на щеке от моего меча… Ну, держись, гад! Ты у меня сейчас и второй шрам получишь! А у коня другого кто? Да это же Борута!

Но, к собственному удивлению, особой мести и злости к Бочару и Боруте сейчас, пройдя такие испытания, Белава не почувствовала.

Ведагор схватил её за руку, приложил палец к губам, присмотрелся и тоже попятился к коню, сделав знак Ведане и Буеславу не выдавать себя Бочару и Боруте.

– Здесь оба наших предателя… – тихо произнёс он. – Ещё неизвестно ничего… Где-то же есть третий? Давайте отойдём так, чтобы за ними издалека понаблюдать!

И они осторожно вклинились в толпу торговцев, снующих по пирсу, переместившись так, чтобы видеть предателей, а они их не видели.

Через некоторое время Борута, повертев головой во все стороны и не заметив подозрительных лиц, осторожно юркнул в проход и пошёл по узкой улочке вверх к горам. Бочар не пошёл вслед за ним и остался на месте.

– Давайте схватим его! Он один… – прошипел Буеслав. – Уйдёт ведь!

– Никуда не денется! – зорко наблюдая за Борутой, произнесла, улыбаясь, Белава. – Я наблюдаю за ним! И вообще, давайте разделимся и обойдём его с двух сторон…

– Ну, как знаете! – засомневался Буеслав. – А я бы его щаз поймал и надавал бы ему как следует! За всё… Ну, а делиться? Место нам не знакомое, мы сами можем заплутать и без него!

– И ты думаешь, он от нас прячется? – усмехнувшись, произнёс Ведагор. – Плохо ты знаешь Боруту… Он бы тебе так наврал, что ты сам бы оказался схваченным! И всё это показалось бы тебе правдой…

Меж тем Борута, всё время оглядываясь и боясь чего-то, начал подниматься в горы, время от времени изучая свою тропинку: видать, чуял, что кто-то за ним следит… Команда Ведагора, не выпуская его из виду, шла другой тропинкой, которых в этой местности было много.

В какой-то момент Борута, исчезнув прямо перед пещерами, перестал больше появляться.

– Неужели упустили? – не выдержала Белава. – Может, ты, Ведана, видела своим потусторонним зрением?

Ведана, кивнув Белаве, порылась где-то в самых потаённых местах своей одежды и достала чётки. Отвернувшись от всех так, чтобы солнышко не попадало на чётки, произнесла какие-то свои заговорные слова, которым научила её бабушка. Когда же она села и отключилась от всего, тихо спросила. – Уважаемые чётки, скажите, куда идёт Борута?

Все члены команды Ведагора, зайдя в тень от горы, замерли. Ведана, после того, как дымок в закрытых глазах рассеялся, сразу же увидела Боруту.

– Он осторожно спускается в одну из соседних пещер. Пока было светло, он шёл просто так, но стоило темноте сгуститься, как он зажёг факел, и уже с ним шёл вниз. – произнесла Ведана каким-то низким голосом.

– Давайте захватим его и ожерелье на выходе! – предложил Буеслав, увидев, что факела у них нет. – Подождём и захватим!

– А если он пойдёт другой дорогой? – возразила Белава. – Или того хуже, оставит ожерелье где-то в пещере?

– Будем идти за ним! – распорядился Ведагор. – А сушняка для факела по ходу наберём!

И все, кроме Веданы, начали собирать сухую траву, палки и ветки, чтобы потом сделать из них факел. Найдя нужную пещеру, вошли в неё вслед за Борутой, на ходу создавая факелы.

Периодически садясь прямо на пол, Ведана наблюдала за поведением Боруты, описывая его своим товарищам. Но вот она вдруг остановилась и подняла палец вверх. – Всем тихо! Идти на цыпочках… Он что-то заподозрил!

И вправду, Борута, как раненный зверь, вдруг начал оглядываться, прислушиваясь к окружающей обстановке: в пещере, как в резонаторе, было слышно каждое движение. Подумав, что отзвуки шагов были только его, он продолжил своё движение.

Ведана с друзьями осторожно двигалась вслед за ним на некотором расстоянии, мягко наступая только на носки ступней.

Наконец, дойдя до места назначения, Борута остановился и снова прислушался. Ведана подняла палец вверх, и вся команда замерла, внимательно ожидая её разрешения на движение.

Ведана, сидя на холодном полу, видела, как Борута, отодвинув несколько камней, достал ожерелье и положил его на камни, но при этом нагнулся за факелом, который закрепил между камней. Любуясь красотой ожерелья, он двинулся по влажным камням. Неожиданно, поскользнувшись, попытался сохранить равновесие и махнул при этом ногой, невольно ногой зацепив самый большой камень из ожерелья.

– А-а-а… – вдруг разнеслось по пещере. Ноги его подкосились, и он рухнул прямо на ожерлье, убившее его.

– Что это? – Буеслав и все остальные смотрели, не отрываясь, на Ведану.

Она, что-то шепнув на прощание чёткам, мрачно, но обыденным языком произнесла. – Он убит… Сам себя убил, наступив на ожерелье!

– Похоже, что так… – покачала головой Белава. – С таким ожерельем опасно так поступать! Оно может защитить, но и убить человека, неправильно обращающегося с ним… Думаешь, почему все торговцы спрашивали про то зеркало? Да потому, что зеркало может подсказать, как надо обращаться и с ожерельем и с мечом… Вон, только ногой ударил Борута его… И всё… Конец! А если бы он вообще уронил его?

– Ну и что? – усмехнулся Буеслав. – Как уронил бы, так бы и поднял!

– А чётки меня предупредили: будьте осторожны! Это ожерелье, как и меч победы в бою, и за свою работу потребует человеческих жизней! – произнесла Ведана, осторожно переступая ногами по ступенькам и спускаясь в пещеру. Вспомнив про чётки, которые продолжала держать в руке, остановилась и поклонилась им. – Спасибо вам, уважаемые! Вы очень помогли нам!

Словно услышав её слова, чётки чуть слышно прошелестели.

– А что ещё говорили чётки такого, что надо знать при обращении с ожерельем, которое мы ищем? – вдруг произнёс Ведагор, обращаясь к Ведане.

– Ну, кроме того, что это ожерелье жизни или смерти, мне известно и то, что будучи однажды использованным, оно потребует чьей-то жизни… – произнесла Ведана, аккуратно пряча чётки в надёжное место на груди.

– Да… Это очень важно… – согласился с ней Буеслав, добавив. – Это ожерелье не простое!

– Потому и зовут его ещё волшебным… – усмехнувшись, произнесла Ведана. – И, чтобы оно нас не поссорило между собой, среди нас есть только один человек, которому принадлежит ожерелье жрицы Амаги и его можно доверить… Это Белава!

И все посмотрели на Белаву, которая за всё это время, находясь рядом с Веданой, не проронила ни слова: опустив голову, она молча спускалась вместе со всеми в пещеру.

Дойдя до конца, как и рассказывала Ведана, они увидели Боруту, лежащего мёртвым на камнях, а рядом лежало ожерелье, из камней которого шло лёгкое свечение.

Осторожно перевернув Боруту и освободив ожерелье, Белава, поклонившись ему вместе с друзьями, произнесла. – Уважаемое ожерелье жрицы Амаги! Позволь доставить тебя в место твоего захоронения!

Ожерелье, словно поняв то, что произнесла Белава, отреагировало, убрав полностью свечение со своих камней.

– Доставлять бы его надо не к Беловолоду, а к Белояру, князю гуннов! – произнес Буеслав.

Но Белава тут же ответила. – Начать войну не хитрое дело. Тем более, что мы даже не знаем все их задумки… А ожерелье нужно спрятать на месте так, чтобы никто не знал! Только так мы сбережём человеческие жизни…

– Да, это так… – согласилась Ведана, видя как заворачивала Белава ожерелье в часть своей одежды, а все остальные закивали головами в знак согласия с её словами.

– Ну, что ж! Задание Беловолода мы выполнили, пора и честь знать. Едем домой! – распорядился Ведагор, окончательно решив, что они будут делать.

И все замолчали, обдумывая про себя то, как вернуться домой, потихоньку поднимаясь вверх. Скоро ясное небо радостью отозвалось в сердцах каждого из них.

– А если не заниматься этой ерундой, а посмотреть на всё по-другому… – произнес Ведагор, когда они подошли к своим коням. – Мы уже сейчас обнаружили, что римляне, руководимые христианскими монахами, готовят очередную подставу готам и гуннам, чтобы начать новую войну между готами и гуннами… Тогда что же здесь главное?

– Главное – это возможность начала войны между готами и гуннами! – уверенно произнёс Буеслав. И все кивнули головами, соглашаясь с ним.

– Мы четверо увидели то, что евреи-христиане толкают византийцев и ромеев на эту войну, а те провоцируют готов и гуннов… – Ведагор соображал вслух. – Если нам четверым не поверят, то и одному Бочару тоже не поверили бы!

– Значит, правильно, что мы не стали готовить операцию по захвату Бочара! – продолжила его мысль Ведана. – А надо постараться как-то сообщить нашему князю о том, что готовится провокация со стороны византийцев и ромеев!

– Тогда чего мы здесь стоим и ждём чего-то? – произнёс Буеслав. – Надо ехать… Вот только куда?

– Как мне сообщил жрец на реке Итиль, и на аланов, и на гуннов нападал кто-то переодетый соответственно в соседей… – произнесла Ведана. Все взгляды устремились на неё. – Как я теперь понимаю, это были византийцы и ромеи со своими монахами-христианами. Аланы, приготовившись к войне с гуннами, никого через свои земли не пустят. Так что ехать по южному берегу Меотиды15 бесполезно!

– Если поедем прямо к готам, нас могут самих принять за провокаторов. – произнёс Ведагор. – Ведь они нас не знают!

– Так что же? Выходит, всё мы выяснили… – Белава посмотрела на Ведагора, Ведану и Буеслава. – Едем назад?

– А если ехать домой, но не назад, а через северную часть Меотиды, выше алан, обманув остроготов? – произнёс Ведагор. – Их ещё никто не провоцировал. Да и там живут наши, славяне. Я, думаю, им-то не зачем нас арестовывать?!

– Да и такой путь может быть быстрее: ведь все-таки это не горы, а лесостепь! – согласился с ним Буеслав.

– Итак, едем по лесостепи? – Белава посмотрела на своих друзей, которые кивнули головой в знак согласия.

Набрав провизии и воды они двинулись на север Таврики по восточному берегу…

7.

Солнышко медленно поднималось над горизонтом без единого облачка, позволяя ветру дуть так, что серо-зелёный ковыль, во множестве растущий на сопках, сгибался к земле…

Движение между сопками к перешейку Таврики несколько снижало силу ветра, но, поскольку его направление постоянно менялось, путешественникам и от него доставалось.

Несмотря на рекомендации, полученные у торговцев о том, как через перешеек выйти из полуострова, сомнений было очень много, внося тревогу за дальнейшее передвижение.

Так было до того, как солнышко встало прямо над их головами, и им не попался раненный человек, с трудом державшийся на коне, двигаясь им навстречу.

– Ведагор, смотри! Раненный человек! – вскричала Белава, показывая рукой на него, и тут же направила своего коня к нему. – Надо ему помочь! Ведана, есть у нас что-нибудь, чтобы остановить его кровь?

– Есть, Белава! – ответила Ведана, доставая свой мешок и направляя коня к раненному человеку.

Ведагор внимательно рассматривал раненного: на вид ему было лет сорок – сорок пять, невысокий, светловолосый. Белая рубаха была испачкана на правом плече и сбоку кровью. Сам он, склонившись к небольшому мешку, перекинутому через коня, с трудом управлял им. И, если бы не долины между сопками, направленные на юг, конь едва бы попался им навстречу.

Тем временем, Буеслав помогал Белаве снимать его с коня, а Ведана готовила какое-то снадобье для раненного. Положив его на ковыль сопок, Ведана начала хлопотать вокруг него, а Белава – помогать ей. Буеслав, взял всех коней за ремешки, чтобы не дать им разбежаться в разные стороны. Лишь Ведагор не участвовал в этой работе: он, поднявшись на самую высокую сопку, внимательно рассматривал всё вокруг.

Прямо перед ним разливалось море светло – голубым цветом, над которым летали чайки. Справа вдали виделся тот самый перешеек, к которому они стремились. Слева виднелся сильно выдвинутый в море полуостров, между ним и материковой землёй протекало море, в виде большой реки…

Спустившись вниз к друзьям, Ведагор обнаружил раненного, перебинтованного Веданой. Над раной в боку его она делала какие-то движения ладонями. Неожиданно тот открыл глаза.

– Кто вы? – прошептал он и облизал губы. ─ И откуда?

– Друзья! – ответила Белава и дала раненному воды из своего мешка. ─ Мы – с Великой Вороны…

Жадно сделав несколько глотков, он вновь, посмотрев на Ведану и Белаву, а также на коней, смотрящих в сторону перешейка, с трудом произнёс. – Вам туда не надо… Там разбойники-остроготы!

– Так это они тебя так? – спросила Белава, убирая мешок с водой на место.

Раненный только кивнул головой, а потом тихо добавил. – С полуострова идите по воде… Там можно!

Тут силы покинули его и он отключился, и, если бы не усилия Веданы, то друзья так бы и не узнали самого главного. Однако, стоило ему открыть глаза, как он тут же из последних сил произнёс. ─ Возьмите меч Турфинг короля готов Гермонариха, этого Кощея Бессмертного… Я бы его ударил им за то, что он сделал с моей сестрой! Спрячьте его у себя так, чтобы никто и никогда не нашёл его… Видно я сам этого уже никогда не сделаю… Прощайте, я умираю…

Друзья похоронили его, взяли меч, замотанный в тряпку и привязали его к седлу.

– Ничего не пойму… – тихо произнесла Белава. – Куда надо ехать?

– Зато я понял всё! – произнёс Ведагор, который сразу понял, о чём им говорил раненный в качестве благодарности за их беспокойство о его жизни и помощь. – Прямо перед нами находится морской залив. Слева от нас – перешеек, куда мы ехали и где на человека напали разбойники-остроготы. Справа от нас находится полуостров, у которого море сужается до крупной реки. Там разбойников нет. Вот туда и направлял нас раненный!

– А откуда мы знаем, что там можно переправляться? – сомневаясь, произнёс Буеслав.

– И я сомневаюсь… – брови Ведагора немного понялись, а на лице его появилась лёгкая улыбка. – Но никто нам не запрещает это проверить! Да и торговец сказал, что это можно сделать… Но там, по крайней мере, мы не найдём на свою голову разбойников-остроготов!

Все переглянулись, Белава даже кивнула Ведагору головой, соглашаясь с ним…

… Когда они подъехали к концу узкого полуострова, то к своему удивлению застали там трёх косуль. Даромысл даже снял лук, чтобы подстрелить хотя бы одну из них на ужин. Но не так-то было: увидела его одна из косуль, видно, сторожевая, пока две других пили воду. Метнувшись к полуострову, две других, тут же увидели четверых всадников и, будучи наученными от подобных встреч, побежали в воду на другую сторону…

Белава с замиранием сердца следила, как косули переходили по воде на другую сторону: на самом глубоком участке вода им дошла до шеи, а потом стала уменьшаться. Скоро они выскочили из воды на сушу…

– Дак это же другое дело! – произнёс Буеслав и направил коня в воду, но через несколько шагов остановился. – Надо слезать – кони в иле вязнут!

Так, ведя коней в поводу, они и перебрались на тот берег: в самом глубоком месте вода им дошла но пояса.

Теперь перед ними простиралась лесостепь, по которой двигались караваны, к одному из которых и присоединились путешественники.

8.

– Второй день едем шагом по лесостепи… – заворчал внутренний голос Белавы. – Тебе не надоело?

– Если скажу «надоело», то отвяжешься? – Белава сердилась: молодое тело требовало другого вида передвижения после скачек по степи на последнем этапе южного похода. Но чувство опасности диктовало осторожность…

Уже три раза их догоняли группы верховых людей на конях и, обгоняя, вызывали у неё чувство зависти…

Она ехала на своём коне и, расслабившись, дремала под музыку какого-то усыпляющего мотива. Степь, покрытую травой, неназойливо меняли одинокие невысокие деревья с редкими птицами и неглубокие лощины, покрытые травой с ковылём…

Обычно, было так: наступал вечер и караван останавливался, образовывая круг из повозок. Лошадям связывали ноги верёвкой, а самих – длинной верёвкой, и пускали пастись, дав воды. Люди жгли костры, собираясь у деревьев на ужин и отдых. Караванщик всегда оставлял двух дежурных, чтобы следить за лошадьми и лесостепью…

Но в этот раз караванщик подвёл всех близко к берегу реки Великая Ворона, которая впадала в реку Танаис. И все люди как-то зашевелились, мотая головой в разные стороны, любуясь красотой этих мест. Пока караванщик организовывал свой круг безопасности, некоторые мужчины и женщины, не участвующие в этом процессе, решили приблизиться к реке, кто-то даже зашёл в неё.

Белава и Ведана, передав уздечки в руки Ведагора, тоже пошли на берег реки. Трава и невысокий кустарник позволили им свободно пройти по пологому песчаному берегу.

– Ну, и что, здесь Великая Ворона стала больше, чем у нас? – включился внутренний голос, задевая самолюбие Белавы.

– Конечно больше! – тихо ответила Белава ему. – Она стала шире раза в два!

– Но у нас правый берег выше в несколько раз! – не сдавался внутренний голос.

– Да, здесь более полого с обеих сторон… – согласилась Белава, осматривая правую сторону, густо поросшую кустарником и деревьями….

Потрогав рукой теплую воду реки, она набрала полный курдюк, чтобы напоить свою лошадь. Вроде бы ничего не предвещало опасности, но всё же что-то мешало Белаве отдыхать. Солнышко вот-вот должно было закатиться за горизонт деревьев возле правой стороны реки Великая Ворона, невольно притягивая взор к какому-то предмету, почему-то по цвету и форме отличавшемуся от деревьев и кустарника.

– А что, если это лодка? – не унимался внутренний голос, почувствовавший, наконец, что с ним начинают считаться. – И на ней приплывут разбойники?

Заложив в голову Белавы тревогу, внутренний голос успокоился. Зато сама Белава, улучив момент, подошла к Ведагору.

– Ведагор, слушай… – она задумалась, чтобы правильно изложить свою тревогу. – Я на той стороне реки увидела что-то необычное… Похоже – это лодка. Как ты думаешь, кто бы это мог там быть?

– Ты хочешь сказать, это разбойники? – быстро сообразив, о чём тревожится Белава, ответил Ведагор.

– А почему бы и нет? – глаза Белавы заблестели. – Караван прошел впадение реки в Танаис, и остановился у брода, где впадает в неё речка Савала… Расположился на берегу… Ночью вот так… Неожиданно!

– Ты об этом никому не рассказывала? – вопрос Ведагора ошарашил Белаву ещё более страшной мыслью. Она посмотрела в его прищуренные глаза, и сама прищурила свои, пытаясь угадать его мысли.

– Ты, думаешь, караванщик с ними заодно? – неожиданно спросила она.

– А почему бы и нет? – ответил он её же любимой фразой, кивая головой и ехидно улыбаясь.

– Тогда надо отсюда смываться… – тихо произнесла Белава, оглядываясь.

Тревога на время поселилась в её голове. Тем более, что Ведагор кивнул головой.

– Вот что… – его брови немного поднялись, по лбу пролегли неглубокие морщины. – Ты бери-ка свои пожитки и коня, да скажи потихоньку Ведане про нашразговор, и идите назад этак за версту в деревья, что там растут. Я с мужиками подойду попозже… Огонь не разводите!

– Ясно! – ответила Белава и пошла к Ведане. Скоро они незаметно, будто решили попоить коней, отошли к месту, на которое указал Ведагор. Как только стемнело, к ним прибавились Ведагор, Даромысл, Камай и Буеслав…

Неожиданно среди ночи они услышали крики, удары мечей о мечи, ржание коней, яркие вспышки костра и отдельных огоньков…

Белава даже захотела пальнуть из лука, но Ведагор её рукой удержал на месте. Как только начало светать, они, продремав, кто как смог, пошли на место трагедии.

Люди со стрелами в груди начали попадаться ещё метров за двести до костра. У стоянки лежали перевёрнутые телеги и много людей: это были в основном, те, кто ехал этим караваном. Но были и чужие: их рыжий цвет волос, красно-чёрное одеяние и дикорастущие волосы в разные стороны об этом прекрасно говорили. Однако, как ни искала Белава, среди убитых караванщика не было…

– Ну, и что теперь скажешь? – подначил внутренний голос свою хозяйку.

– А то и скажу, что ехать караваном на восток – это убийство заранее! – произнесла тихо Белава, но Ведагор это услышал.

– Что ж, ты, пожалуй, права… – произнёс он громко и все повернулись к нему.

– Белава, да и я, считаем, что ездить на восток с каким-нибудь караваном очень опасно… – произнёс он, показывая рукой на погибших людей. – Нас шестеро, а это уже команда. Я предлагаю двинуться рысью самим, избегая опасных мест, где могут нас поджидать разбойники!

По кивающим головам он понял, что вся команда с ним согласна. – Что ж, тогда вперёд! Но по правому её берегу…

И, прыгнув на своего коня, повернул его и рысью поскакал к броду…

В отличии от Великой Вороны речка Савала оказалась небольшой, шириной в пять-шесть человеческих ростов. Вокруг неё редко встречались деревья или вообще их не было. По сути это была водная змея, текущая по степной траве, в изобилии растущей на ней. Была и дорога, по которой, спрямляя изгибы реки, ездили путники и отдельные караваны. Поскольку степь хорошо просматривалась на большое расстояние, возможность нападения разбойников здесь была невелика.

– Потому караванщик и провёл наш караван дальше, к впадению Великой Вороны в Танаис… – произнёс Ведагор то, что вертелось в умах каждого из них. – Но всё же, давайте проскачем его, чтобы не давать повода другой банде напасть на нас!

И подхлестнул коня на север, направляя его к горизонту, на котором узкой полосой виднелся не то лес, не то кустарники…

Ночевали они в неглубокой балке, выставив наблюдателя сверху, пока горел костёр, и готовилась пища. С этого момента каждую ночь начались дежурства у мужчин. Как ни настаивала Белава о включении их в дежурство, Ведагор не разрешил ни ей, ни Ведане быть дежурными. Зато обязанности на кухне на них свалились в полном объёме.

Летописцы не ошиблись: первые леса, двигаясь на восток, они увидели бы через семь дней, если бы шли с караваном. А так, пуская коней рысью и переходя на шаг там, где трудно было ехать, первые леса они увидели через трое суток.

– Стой, кто идёт! – услышала Белава голос из леса, прикрытого густым кустарником.

– Кто, кто… – крикнула она в кусты. – Мы идём! А ты бы, вместо того, чтобы прятаться как разбойник, взял да вышел к нам, как человек!

К её удивлению из кустов вышел молодой широкоплечий молодец в белой рубахе, окаймлённой красным узором на плечах и вокруг шеи, и здоровой дубиной в руках.

– Ну на… Смотри… – наклонив слегка голову, чтобы лучше рассмотреть остановившихся шестерых странников, он о чём-то соображал.

Пока тот соображал, Ведагор первым спрыгнул с коня, и все остальные сделали то же самое. Повернувшись к молодцу, он поклонился ему. Все остальные снова сделали то же самое.

– Ты не сердись на нас, молодец… – начал Ведагор, внимательно смотря на то, как реагирует на его слова местный охранник. – Домой нам надо… Здесь мы в первый раз и не знаем, где оказались…

– В Карае вы… – произнёс молодец, улыбаясь, и опёрся на опущенную им дубину. – Только мы никаго, кроме сваих, к нам не пускам!

– А мы и есть сваи… – вперёд Ведагора вышел Камай, и, улыбаясь, тоже начал разговаривать, акая в словах. – Я – эрзя! И ты, па говару, пахоже – эрзя… Ишь, как акаешь!

– Ить чё? Кажись оне наши! – улыбаясь, пошёл навстречу Камаю молодец, бросив свою дубину и раскрыв свои объятья. – Иди-ка сюды!

И, обнявшись, трижды поцеловал его в щёку. Белава и вся команда, улыбаясь, смотрела на то, что происходит. Затем Ведагор спрыгнул со своего коня и поклонился. В след за ним то же сделали и все остальные.

– Тебя как завут? – отстранившись, спросил Камай защитника. – Меня – Камай, а тебя как?

– Вастан16… – ответил молодец и повернулся к Ведагору. – Слушайте, мужики, а ведь вас нам придётся до речки даставлять!

– Вот и хорошо! – улыбаясь, ответил Ведагор. – Наш воевода об этом говорил…

– А чего? – заинтересованно посмотрел Вастан на Ведагора. – Ну, харашо… Тады пашли!

– Может, сядешь на коня? Быстрей будет… – поинтересовался Ведагор, показывая коня, на котором команда везла походные принадлежности и еду.

– Ну, харашо… – Вастан нагнулся, взял в руки дубину, попытался забраться на коня, но тут же упал. Отряхнувшись, он посмотрел на Ведагора и сказал. – Пушшай лучче моя дубинка едеть!

– Ну, дубинка, так дубинка… – усмехнулся Ведагор, махнув рукой всем остальным, чтобы тоже не садились на коней. Они так и пошли: Вастан и Камай шли впереди, а все остальные – сзади их.

– Готы-то нападают? – не удержалась Белава.

– Нападают… – ухмыльнулся Вастан. – Только и они поняли, что завоевать нельзя тех, у которых и народ, и князья, и жрецы – это одно целое! Вот так у нас и ведётся уже много лет…

Белава кивнула головой, полностью согласная с таким народом. У речки они попрощались…

Шёл седьмой день их скачки по лесостепи рядом с Великой Вороной…

С утра погода не задалась: было пасмурно. По серому небу гуляли синие тучки, готовые обдать путешественников сильным дождём.

Но не только на небе было пасмурно – плохое настроение всё больше охватывало Белаву, а её взгляд невольно опускался к земле, видя знакомые очертания деревьев перед Великой Вороной.

– Что же я такого сделала, чтобы настроение испортилось? – спрашивала и спрашивала она себя, но никакого ответа так и не находила.

– Белава, ты чего? – поинтересовалась Ведана, увидев угрюмость на лице подруги.

– Отстань! И без тебя тошно… – раздраженно ответила Белана, отворачиваясь от Веданы.

– А я знаю, почему ты психуешь! – усмехнулся Буеслав, чем сразу же привлёк внимание к себе обеих подружек. – Ты просто боишься, что Беловолод тебя заругает!

– А чего это он меня должен ругать? – продолжала нарываться на ссору Белава, теперь уже с Буеславом. – Я чо одна во всём виновата?

– Постой-постой… А в чём это мы, по-твоему, виноваты? – Буеслав продолжал нарываться на скандал.

– А хотя бы в том, что не привезли ни одного предателя, как это велел сделать Беловолод! – глаза её сузились, а ноги невольно ударили коня по бокам. Он чуть не подпрыгнул, устремившись вперёд, но Белава тут же натянула вожжи: конь, не понимая, чего хочет от него хозяйка, слегка заржал.

Ведагор и Буеслав улыбнулись.

– Ты, наверное, забыла, что Беловолод нам дал право самим принимать решения в сложных ситуациях… – усмехнулся Ведагор, вспомнив то, как она лихо успокоила коня. – Вот мы и приняли такое решение! И не ты одна в этом случае виновата, а все мы… Или я, как старший… Так что успокойся!

И действительно, такие слова подействовали на неё успокаивающе.

– Ты лучше посмотри вон туда. – Ведана показала рукой на появившуюся ограду заставы. – Наши то… Пока мы путешествовали… Почти всю ограду построили!

И действительно, после такого утомительного и опасного приключения, вид родного места подействовал как ложка мёда – на лицах всех путешественников расцвела улыбка…

Видно, не они одни увидели родную заставу, но и люди на заставе увидели их и позвали Беловолода. Он встречал их, нервно теребя рубаху и штаны.

– Здравствуй, батюшка Беловолод! – произнесли Белава, Ведана, Ведагор и Буеслав, спрыгивая с коней и поклонившись ему в пояс.

– Здравствуйте, здравствуйте, дорогие гости! – ответствовал им Беловолод на таком расстоянии от подъёмного моста, чтобы их разговор был не слышен остальным. – Какие вести привезли? Давайте присядем! Путь-то, наверное, оказался далёким и нелёгким…

Путешественники переглянулись, присели на краю холма, невольно решая, кто из них будет отвечать.

– Будете говорить по ходу действия… – усмехнулся Беловолод, понимая их заминку. – Говори ты, Ведана!

– Хорошо, я скажу то, что наш путь вовсе оказался не тем, как ты, Беловолод, указал нам. Но я скажу про то, что выяснила в устье реки Итиль.

– В устье реки Итиль оказалось городище под названием Хамлых, что означает «ханская стоянка». – она вдохнула больше воздуха и продолжила. – Народу там всякого намешано много и с чужими они не делятся сведениями. Но мне повезло, в третьей части, где живут аорсы, я набрела на общину зороастрийцев. Так вот, в прошлом году целая сотня аланов напала на заставу племени гуннов, что стояла на берегу Итили у волока. С другой стороны реки Итиль в это же время и на заставу аланов, что находилась на волоке судов по Шелковому пути, тоже напали всадники. Но это были гунны. И те, и другие поубивали много защитников, пролили много крови, и разрывали курганы захоронений жрецов и вождей, разворовали их ценности…

На лице Беловолода поднялись брови, сморщился лоб, а глаза в какой-то момент расширились, но потом снова приобрели прежнюю форму.

– Так это же и у нас было… – тихо прошептал он, но путешественники это услышали и улыбнулись: они уже давно прошли эту стадию.

– Самое интересное было то, что приплыли они на ладьях с устья реки Итиль и потом туда же уплыли, бросив своих убитых…– усмехнулась Ведана. И тут же добавила. – Да, убитых своих, как рассказывали видевшие это люди, крестил рукой и крестом человек в черном балахоне, подвязанный верёвкой!

– Как и у нас…– прошептал Беловолод, нахмуриваясь всё больше и больше, но ещё сомнение жило в его душе. И он посмотрел на Белаву.

–Сразу скажу, побывать у аланов на Танаисе нам не дали… И пришлось нам перебираться через горы по секретному Шёлковому пути! – произнесла Белава, вспоминая все особенности их движения. – Но в Дербенте мне удалось подслушать разговор одного торговца из нашего каравана, который рассказал всё то, что произошло у нас на заставе…

Руки её сжались в кулаки от желания как следует ударить этого торговца, но она, как и в прошлый раз привела себя в порядок.

– И разговаривал он с еврейским торговцем! – она внимательно посмотрела на Беловолода, выясняя, понял он её или нет. – Так этот еврей заинтересовался в первую очередь моим медным зеркалом! Оказывается, оно у них в большой цене! Он даже заругался на торговца-разведчика… И сказал, что их в первую очередь именно за этим посылали!

Она посмотрела на Беловолода, который непонимающе смотрел на неё.

– А разведчик еврейский отбрехивался тем, что, возможно, это зеркало находится на других четырёх заставах, на которые их посылали! – усмехнулась Белава, но рассказывать, куда спрятала зеркало даже Беловолоду не стала. – И сказал, что нападавшие на нас воины отправились в Херсонес, к ромеям!

– Так это, значит, были ромеи? – удивлённо спросил Беловолод. – Вот это да!

– Но мы-то должны были удостовериться во всём… – произнесла Белава. – Потому и подались через горы в Херсонес!

Белава посмотрела на Ведагора, чтобы тот продолжил свой рассказ.

– В Магасе мы следили за этим разведчиком и не напрасно… – начал он своё изложение произошедшего. – Дело в том, что разведчик сразу же пошёл искать византийца-ромея. – Он доложил ему, что заставу Малина они спалили, а мы подумали, что это были готы. Опять у византийца возник вопрос волшебного медного зеркала. Разведчик снова сказал, что его не нашли в заставе Малина. Про драгоценности он сказал, что взяли в несколько раз меньше, чем у аланов и хазар. Потом передал золотые монеты и ушёл…

– Так-так… – размышлял Беловолод. – Всё-таки византийцы-ромеи…

Он повернулся к Буеславу. – А ты что скажешь?

– В порту Херсонеса мы видели, как с пяти больших кораблей выходили римские воины на пирс, где их уже жали четыре сотни… – начал доклад Буеслав – Кроме них, на берегу их ждали пять человек в чёрных одеждах… Совсем как те, которые провожали в последний путь убитых готов у нас на заставе… Только в этот раз воины были одеты по-разному: кто-то в готскую, а кто-то в гуннскую форму…

– Ты хочешь сказать, что ромеи снова готовят новую провокацию… – Беловолод прищурил правый глаз, будто готовился выстрелить из лука. – Только в этот раз сразу по готам и гуннам?

– Да, мы так и подумали… – произнёс Буеслав. – Если провокация против нас ничего им не дала, то готы и гунны могут по-другому отреагировать…

– Спровоцировать войну готов против гуннов? – ухмыльнулся Беловолод. – Или наоборот… И что?

– Первоначально мы хотели предупредить готов… – осторожно произнёс Буеслав.

– И они бы вас схватили, а ромеи бы обвинили вас в обмане! – усмехнулся Беловолод.

– И мы отказались… – продолжил Буеслав. – И от захвата предателей, одного из которых мы нашли у них… Тоже отказались…

– И правильно! – кивнул головой Беловолод. – Вас бы схватили, и я ничего бы тогда не узнал…

– Вот и мы так же решили… – кивнул ему Буеслав. – И поскакали по степи домой!

– Ну, ребята, вы молодцы! – произнёс Беловолод, вставая и пожимая каждому руки. – Такая разведка… Такие факты!

Вздохнув, произнёс. – Давайте, идите по домам…Отдыхайте: скоро вам путь будет на север! А мне надо хорошо обо всём подумать…

– Ведана, пойдём на хутор и там спрячем на берегу меч! – предложила Белава, взяв за руку Ведану, когда они остались вдвоём.

– Если ты позволишь, я сделаю захоронение одна, а тебе доложу! – как никогда серьёзно произнесла Белава. – Иначе этот меч нас поссорит!

– Пожалуй, ты права! – согласилась Ведана, когда они оказались на берегу Великой Вороны у своего хутора. Закрыв глаза и отвернувшись от Белавы, она легла на землю и постаралась забыться.

Устав за день, Белава легко погрузилась в сон. Разбудила её Ведана уже когда начало темнеть. Где захоронила подруга волшебный меч и ожерелье, Ведана так никогда и не узнала. И желания такого узнать никогда не испытывала…

Однако поступок подруги оценила правильно и решила тоже закопать медное зеркало Амаги, чтобы никто не смог узнать, где закопан меч Кощея Бессмертного. Для этого она подошла к краю берега Великой Вороны, посмотрев на небо нашла Северную звезду, взяла направление на север и пошла, считая шаги.

– Шестьдесят девять… Семьдесят… Семьдесят один! – произнесла она, найдя подходящее место. – Вот тут и зарою!

Зарыв медное зеркало на возвышенном берегу Великой Вороны, там, где она делает два поворота, изгибаясь буквой М, и от острия буквы на север семьдесят один шаг, Белава произнесла. – Спи, волшебное зеркало Амаги! И не раскрывай тайну меча Кощея Бессмертного кому попало!

И, прошептав заклинание, повернулась и пошла к своему брату, который давно дожидался её дома.

В это время два предательских глаза из-за дуба на небольшой возвышенности рядом с ней наблюдали за каждым движением Белавы, а рот тихо считал каждый шаг. – Шестьдесят девять… Семьдесят… Семьдесят один!

Когда Белава ушла, Бермята хотел сразу же выкопать медное зеркало и по нему найти меч Кощея Бессмертного, как это делала раньше Белава. Но не успел: раздались шаги и голоса девушек с юношами, идущих к берегу.

Поняв, что в этот раз ему не удастся осуществить свой план, Бермята взял нож, отрезал большой кусок бересты от рядом стоящей берёзы, и нанёс на неё ножом направление на север, изгиб реки Великой Вороны в виде буквы М и точки от берега до места захоронения медного зеркала с указанием количества шагов. Так появилась карта захоронения медного зеркала Амаги…

9.

Трое всадников ехали по лесостепи на северо-восток, туда, где с рекой Итиль сливается река Кама и река Белая, придерживаясь проторённой караванами дороги в городище Тура-Тау. Именно там находилась ставка царя гуннов Баламира. Беловолода сопровождали Белава и Камай, которые были выбраны им потому, что когда-то их предки уже бывали в этих местах, перемещаясь из Сибири через Каменный Пояс в те места, где оказались в настоящее время. Прибившись к одному из караванов, двигающемуся в том направлении, которое было наиболее пригодно для них, они могли спокойно анализировать те изменения, что произошли за это время.

Переправившись на другой берег реки Итиль, они распрощались с караваном, с которым уже больше недели были вместе. Теперь им предстояло самим добираться до городища Тура-Тау. И именно здесь они начали отмечать изменения, произошедшие за тот промежуток времени, что они жили в лесостепи у реки Великой Вороны.

─ Камай, тебе не кажется, что в этих местах стало сильно много народа? ─ поинтересовалась Белава у рядом едущего спутника. ─ Причём таких, которые поставили свои юрты рядом с полуземлянками? И ещё: у юрт огорожены лошади и бараны, их стрегут собаки. А в огороженных полуземлянках имеются коровы, свиньи, бегают куры, имеются сараи…

─ Чего тут думать? ─ отозвался Камай. ─ И дураку ясно: те, которые живут в юртах, прибыли сюда недавно, а те, что живут в полуземлянках – живут здесь давно!

─ А ещё надо отметить то, что ограждения-то территории у них разное: у одних давнишних поселенцах большие, а у приезжих – малые… ─ подключился к разговору Беловолод, тоже заметивший перенаселённость здешних мест.

Проезжая мимо хозяйств в полуземлянках, Беловолод даже увидел нечто похожее на кузницу, рядом с которой стояли готовые плуги, сохи, мотыги и другие инструменты.

─ Да они здесь не только кочевой деятельностью занимаются… ─ произнёс Беловолод, показывая Белаве на плуги. ─ Да у них тут земля обрабатывается новыми орудиями!

Белава и Камай, которые тоже отметили это, молча кивнули головой. Подошедшая на звук голосов женщина, подозрительно посмотрела на них, но ничего не сказала. Замолчав на время, они так и проехали это поселение, за которым на небольшом промежутке следовало новое поселение.

Тем более, что им навстречу вышли десятка два мужчин и женщин из местного населения, хоронивших какую-то богатую женщину, сожженный прах которой был помещён в котлообразную вазу, которую несли на троне двое высоких светловолосых мужчин. Рядом лежали сарматские и привозные предметы из серебра и золота: ожерелья, браслеты, флаконы для благовоний, золотая диадема, к верхнему краю которой прикреплены фигурки козлов, оленей и изображения деревьев. Диадема украшена была гранатами, жемчугом, цветным стеклом и барельефом, изображающим женскую головку. Центром этой композиции являлось священное дерево, олицетворяющее Великую Мать – богиню плодородия. На высокое положение погребенной женщины указывал трон, который собирались поместить в могилу.

Путешественники, посторонившись, пропустили траурную церемонию, молча. Лишь отъехав на значительное расстояние, Белава произнесла. ─ И они тоже сжигают свои трупы, как и мы…

Беловолод и Камай только головой кивнули на её реплику, проезжая это поселение и съезжая в лес с горок, на которых строились поселения. Так, двигаясь по проторенной тропе, то поднимаясь на пригорки с травой, то опускаясь в долины, где в большом количестве росли деревья, от поселения к поселению они, встречая большое количество повозок с людьми, едущими на юго-запад к реке Итиль, всё реже и реже удивлялись происходящему. Правда, всякий раз, когда им встречалось большое перемещение людей военных, они отмечали их разноплеменность и вооружение.

Сидя вечером у костра и готовя для себя еду, им волей-неволей приходилось разговаривать между собой. И тут им на помощь приходило то, что они видели или замечали, сравнивая с собой, так как теперь тоже в некоторой степени входили в их группу. Особенно отмечали они нравы людей, которым с некоторых времён относили и себя.

─ Как вы думаете, этими северными и южными племенами, славянами и антами может управлять один человек? ─ неожиданно спросил Беловолод Белаву и Камая.

─ Я, думаю, это очень трудно делать одному повелителю… ─ ответила Белава. ─ Во-первых, они, так же как и мы, ориентируются на только одного бога: у них это Тенгри, у нас – Род. И тот и другой – великий творец всего и владыка. Ему приносят жертвы и совершают священные обряды… Во-вторых, Судьбы они не знают и не признают, как и мы, хотя христиане считают, что она имеет какую-то силу. В-третьих, если им, как и нам грозит смерть, они дают богу обещание принести жертву за свою душу, а избежав её, обязательно ему жертву приносят. В-четвёртых, они, как и мы, почитают и берегут реки, леса и озёра, принося им жертвы и гадая на них… Поэтому счастье и несчастье в жизни считается делом общим! Нам и им нужна власть народа…

─ А ты что скажешь? ─ обратился Беловолод к Камаю.

─ Я обратил своё внимание на другое: живут они в полуземлянках, как и мы, потому, что часто воюем, а они меняют место жительства. ─ Камай подумал-подумал и произнёс. ─ Интересно и то, что большинство идёт на врагов своих со щитами и дротиками в руках, кольчуг не одевая, с голым торсом и только в штанах…Вот что удивительно! Ведь мы так не одеваемся, идя на войну или на опасное дело. Может от того, что большинство из них имеет очень высокий рост и широкие плечи?

Беловолод опять кивнул Белаве.

─ Я бы ещё отметила то, что они, оставаясь зачастую грязными, не являются людьми злобными, которых в большинстве своём мы видели на Кавказе и Тавриде. И готовы всегда оказать помощь другим людям… ─ Белава смотрела куда-то вдаль, вспоминая случаи встреч с людьми юга. ─ А помыться им можно и в бане после похода…

Беловолод усмехнулся словам Белавы и кивнул Камаю.

─ Мне кажется, что по образу жизни они схожи с нами, любят свободу и не терпят рабство… ─ Камай вспоминал всё, что сформировал о славянах, антах и племенах, входящих в союз гуннов. ─ Их семьи многочисленны, а сами они выносливы. Легко переносят жар, холод, дождь, наготу и недостаток в пище…

─ А ещё они ласково относятся к прибывающим иноземцам, оказывая им знаки своего расположения, даже охраняют при необходимости… ─ это Белава включилась в разговор без особого приглашения Беловолода. ─ А находящихся у них в плену, они не держат как рабов на юге, предлагая им работу или выкуп себя, чтобы вернуться к своим, находясь на положении свободных людей или друзей…

─ А я ещё отметил то, что они любят гречку, грибы и земные плоды… ─ добавил Камай. ─ Да и сам лес, реки и озёра они тоже любят, беря от них ровно столько, сколько нужно для пропитания…

Белава и Камай посмотрели на Беловолода: мол, мы всё сказали, что узнали…

─ Ну, и как вы считаете, таким людям нужна война, на которую их провоцируют ромеи и византийцы? ─ спросил Беловолод своих друзей и сам тут же ответил. ─ Конечно, нет! Ни нам, ни им…

─ Но кто-то может и сорваться… ─ вдруг произнесла Белава. ─ Их всё больше и больше прибывает в эти места из-за того, что на севере Каменного пояса и Сибири погода не даёт развиваться нужной им живности. Ведь потому готы и попёрлись в степь! Даже на аланов пошли и победили… А что будет, если этих крепких ребят доведут до ручки?

─ Что будет… Что будет… ─ проворчал внутренний голос. ─ То и будет, что пойдут воевать! Ведь большую семью кормить надо!

Так, сравнивая себя и встречающихся людей из разных племён, а также видя, как целые подразделения воинов, а за ними множество повозок едут на юго-восток, они двигались к городищу Тура-Тау для встречи с гуннским царём Баламиром…

Городище Тура-Тау, находящееся на высоком мысу, с одной стороны обмываемое рекой Белой, а с другой – рекой Уфой, окруженное оврагом и с напольной стороны – рвом и валом, основание которого было обложено обожжённой глиной, было окружено множеством небольших селищ. По валу были сооружены ограды в виде плетня, укрепленного двумя рядами столбов, врытых в массив вала, а пространство между ними засыпалось землей. По краю городища воздвигались изгороди. Внутри городища, по периметру треугольной формы площадки, располагались жилища—полуземлянки, имевшие в длину от семи до тринадцати метров, в ширину – до шести и в глубину около метра.

Как правило, в центре жилища находился примитивный очаг. Односкатные крыши из толстых колотых досок и плах сверху засыпали землей. В летнее время жилищами жителям городища Тура-Тау служили легкие шалаши.

На центральной площадке городища располагалась большая полуземлянка, служившая общественным помещением для проведения религиозных обрядов. Рядом имелся идол, а вокруг идола располагались жертвенники.

Именно к центральной полуземлянке и направился отряд Беловолода.

─ Скажи, если вдруг Баламир решит, что надо воевать с готами, ты скажешь ему про меч Кощея Бессмертного? ─ вдруг внутренний голос задал вопрос, на который Белава никак не могла для себя ответить, видя значительные массы перемещающихся людей. ─ Ведь с этим мечом ему будет легче победить и готов, и аланов…

─ Я ведь не знаю, какой он, этот царь Баламир?! ─ сомнение всю дорогу одолевало её. ─ Тогда ведь это я буду в ответе за смерть множества людей, которые могут погибнуть в результате войны…

─ Но они всё равно погибнут, если война начнётся… ─ внутренний голос продолжал давить. ─ И это могут быть люди, как с той, так и с этой стороны! Тебе их не жалко?

─ Ещё как жалко! ─ отвечала молча Белава своему внутреннему голосу. ─ Потому и молчу…

─ Но ведь готы могут победить гуннов и захватить ваши земли! ─ внутренний голос наступил на самое больное место.

─ Наши никогда не отдадут своей земли! ─ резко ответствовала Белава то, что всегда считала правильным. ─ Они быстрее погибнут!

─ А тебе этого хочется? Ведь, имея меч Кощея Бесмертного, они могли бы однозначно победить… ─ внутренний голос шаг за шагом убеждал Белаву в чём-то нехорошем, которое она никак не могла постигнуть, но нутром чувствовала, что поступает правильно, никому не сообщая место захоронения меча.

─ Я поклялась Всевышнему, что никому и никогда не покажу то место, где захоронила меч! ─ сжав зубы, чуть ли не произнесла это вслух Белава. ─ Пусть даже погибну…

Камай подозрительно посмотрел на Белаву, на мгновение расширив от удивления глаза, но его больше в это время интересовали люди, которые семьями на повозках двигались по дороге. Поэтому терзания Белавы им было отмечено лишь как случайное.

Возле центральной землянки стояли два воина с копьями в руках, и стоило Беловолоду, спрыгнувшему с коня, подойти к ним, как они тут же скрестили копья. ─ Кто таков и зачем к царю Баломиру?

─ Вождь Беловолод с южной заставы, что на Великой Вороне с докладом царю Баломиру! ─ произнёс Беловолод и поклонился полуземлянке.

─ Подождите… Мы должны доложить о вашем прибытии! ─ с этими словами один из стражников вошёл в полуземлянку.

Белава, Камай и Беловолод привязали своих коней к специально предназначенному для этого горизонтальному бревну, находящемуся недалеко от полуземлянки и подошли к двери.

─ Царь Баломир ждёт вас! ─ произнёс стражник, пропуская их внутрь полуземлянки.

Царь Баломир сидел в центре полуземлянки и, улыбаясь, смотрел на пришедших. Пока Беловолод докладывал о результатах разведки, Белава рассматривала царя гуннов.

─ Полное круглое лицо, обычные глаза и нос, густые брови, усы, спускающиеся вниз, слегка желтоватая кожа… ─ отмечала она лицо царя, ища какие-нибудь особенности с востока. ─ Всё как у нас… И совсем он не монгол, как болтали некоторые из наших!

─ Но одежда-то у него совсем не наша, а ближе к сибирской! ─ ответил ей внутренний голос. ─ Ты сама не один раз богатых людей в Сибири видела… И рога какие-то рядом с троном…

─ Ну, ты не забудь, ведь здесь и шаманы свои танцы для бога Тенгри исполняют вместе с людьми! ─ настаивала Белава, объясняя происхождение некоторых культовых предметов.

─ И одёжка у него чёрная, каким-то чудовищем расписана… ─ внутренний голос не сдавался.

─ А ты хотел, чтобы одёжка у него была как у нас: белая, с красным узором? Он ведь царь… И таких как мы у него должно быть много… Видно так ему у гуннов и положено! ─ отвечала Белава. ─ И вообще, он нормальный мужик! Вишь, как спокойно разговаривает с Беловолодом…

Меж тем, Беловолод доложил Баломиру и ждал от него вопросов, но тот лишь произнёс. ─ Хорошо! Пока никуда не уезжайте… У меня сейчас должен состояться курултай, на котором нужно принять очень важное решение: быть войне или не быть!

─ Но это значит, что вы попались на провокацию византийцев! ─ воскликнул Беловолод. ─ Они с готами только этого и ждут!

─ К сожалению, вы не знаете, что сами готы Гермонариха вычудили… ─ на лице его появилась печаль, потом он встрепенулся и снова посмотрел на Беловолода. ─ Они напали на антов, наших друзей, и убили их царя Божа! А в таком случае, нам, хочешь-не хочешь, а придётся развязывать войну против готов… Вот, жду, что скажут вожди наших племён по этому вопросу… Потому и прошу вас немного подождать…

Беловолод, Белава и Камай поклонились царю Баламиру и вышли.

─ Выходит, он сам не хочет воевать, а его вынуждают? ─ это внутренний голос Белавы напомнил о себе.

─ Выходит, что так… ─ согласилась с ним Белава. ─ Будем ждать…

Ждали полдня, находясь неподалёку у одной из полуземлянок на скамейке. Когда прибывшие вожди племён начали срочно покидать полуземлянку царя Баломира, Беловолод и его друзья встали, ожидая приглашение царя.

─ Царь Баломир ждёт вас! ─ объявил стражник и пропустил их внутрь.

Царь Баломир сидел на троне, опустив голову.

─ Придётся воевать! ─ грустно произнёс он. ─ Так решило большинство… Уж очень сильно некоторых наших вождей задел поступок готов по отношению к вождю антов! А вам нужно возвращаться на заставу и готовиться к войне! Людей с пограничья в основное войско я трогать не буду, но вы, всё-таки, готовьтесь к войне на вашей территории… Неизвестно, как всё может обернуться!

Показав рукой, что совещание окончено, Беловолод с Белавой и Камаем вышли. Молча сели на своих коней и поехали к своей заставе…

Лишь через некоторое время проснулся внутренний голос. ─ Это хорошо, что ты не рассказала про меч и то, где он находится…

─ Никому и никогда не скажу это! ─ подвела итог Белава и почувствовала, как огромная тяжесть ушла куда-то с души её. Улыбнувшись солнышку, она снова стала прежней…

Глава 4. Меч Кощея Бессмертного

1.

Король готов Гермонарих, тощий, больной и седой стоял на балконе своего дворца, расположенного на берегу моря, предавшись воспоминаниям…

─ Сколько же лет я прожил? ─ он невольно начал считать годы. ─ Так, родился я в 265 году, а сегодня – 375 год. Выходит, сто десять… Не зря же меня зовут «Кощей Бессмертный»!

И он был прав: в это время средний возраст мужчин из-за того, что шли часто войны с кем-нибудь, составлял пятьдесят шесть лет, а на него из-за возраста пальцем показывали и говорили. ─ Бессмертный!

Ухмыльнувшись тому, что ещё, будучи юношей, он сообразил, что королём царства готов ему не бывать до тех пор, пока не будет он иметь какой-нибудь волшебный меч.

─ Мало того, что его отец король Одульф кроме него, самого последнего сына, имеет ещё трёх сыновей старше него, так ему и самому скоро будет сорок лет… ─ думал молодой Гермонарих, недавно которому исполнилось девятнадцать лет. ─ У меня теперь есть совершеннолетие, и я могу сам принимать решения о своей судьбе. А что, если я поеду учиться военному делу бескерков на юг Понтийского моря, к нашим родственникам?

О том, что готы рода Амалов, которыми командовал король Гунуил, приплыли с юга Понтийского моря, он слышал от отца и деда Атала. Вот они-то, ещё в детстве, и поведали ему о том, что у них где-то спрятан волшебный меч Турфинг, который передаётся по наследству вместе с короной.

─А что это за меч Турфинг? ─ тогда не удержался от расспросов маленький Гермонарих, сидя на коленях у отца.

─ Самые сильные мечи, как и всё волшебное оружие, изготавливают карлики, гномы или эльфы. Они самые искусные мастера в этом деле. ─ отец Одульф гладил по головке мальчика, думая, что к совершеннолетию тот совсем забудет эти рассказы. ─ Говорят, они свои мечи делают из чистого железа с большой примесью того, что прилетает к нам с неба по распоряжению бога Одина… Кроме этого необходимым элементом при плавке является чистое серебро, которое потом добавляется. При изготовлении меча они производят различные заклинания: одни – для того, чтобы меч был всегда острым, другие – против ржавения и для гибкости, третьи, чтобы были стойкими к вешним воздействия, четвёртые – должны были повышать стойкость мечей к внешним воздействиям, как от магии так и от разрушения нечисти одним прикосновением меча. Особенно ценится способность меча самому выбирать себе хозяина, а также светиться по разным причинам…

─ Как это так? ─ удивлённо спросил Гермонарих, с трудом понимая то, о чём рассказывал ему отец. ─ А разве у остальных воинов не такие мечи?

─ Волшебные мечи имеют своё имя и свой характер, который придают ему волшебники… ─ отец посмотрел на сына, который напряженно переваривал каждое его слово. ─ На них даже пишутся руны, чтобы сохранить заклинания…

─ А у тебя есть такой волшебный меч? ─ маленький Гермонарих внимательно посмотрел на отца: правду ли он говорит?

─ Есть… И зовут его Турфинг – меч победителей! Но есть правило: если ты вытащил его из ножен, он не даст себя вложить назад, пока не прольётся кровь тех, против которых его вынули… ─ смутившись от такого вопроса, и посчитав, что сын этот разговор со временем все равно забудет, ответил. ─ У каждого меча свой дух… И, если он признаёт своего хозяина, он тут же откликнется… Он же друг!

─ А как Турфинг сделали? ─ не унимался малец.

─ Когда-то давно прадед моего деда оказался в горах и увидел гномов, сидящих на камне спиной к нему. Наставив на них свой меч, он воскликнул: «Смерть вам или волшебный меч!». Гномы, поняв, что по-другому остаться живыми у них не получится, согласились выковать ему волшебный меч. И выковали, дав ему имя Турфинг. Но ковали они его не по своему желанию, а по принуждению, и наложили ему своё проклятие. Это был меч победы над любым противником до тех пор, пока меч не убьёт трёх хозяев из нашего рода… ─ отец Гермонариха замолчал, опустив голову.

─ И сколько уже наших было убито мечом? ─ тихо спросил Гермонарих, затаив дыхание.

─ Этого я не знаю… ─ спрятав от сына глаза, произнёс отец.

Почувствовав, что итак в этот раз рассказал слишком много такого, что могло заморочить голову маленькому сыну, которого больше всех любил, он больше никогда об этом не рассказывал. Так Гермонарих узнал, что есть в нашей жизни нечто необыкновенное…

Шли годы. Он под руководством учителей осваивал нужные для жизни знания и навыки, но разговор о волшебных мечах больше никогда не заводился. Даже когда он задавал эти вопросы своим учителям, они только пожимали плечами. Так Гермонарих понял, что есть такие темы, о которых не со всеми, даже с братьями, можно говорить. И постепенно он замкнулся. Как-то услышав от родственников о берсерках и ульфхеднарах, юный Германарих в детстве не отращивал волосы и бороду до совершеннолетия, но затем стал их отращивать. Однажды, оказавшись в одной из пещер и встретившись с жрецом, узнал, что его тотемом является волк. Так он для себя решил, что станет ульфхеднаром. И не ошибся: ульфхеднары были гораздо более редки, чем берсерки.

И, если берсерк, одержимый духом медведя, являл собой всесокрушающую мощь, то его волкообразный «брат» был более ловким, более жестоким (хотя куда уж больше) и более сообразительным. Короче говоря, волчара был как бы более опасным, чем берсерк.

Как олицетворение зверя Одина воины-волки были «более угодны» верховному божеству скандинавов. В отличии от берсерков, ульфхеднары практически все могли контролировать свою «звериную ипостась» (ну, по сравнению с берсерками). То бишь в неконтролируемый приступ боевого бешенства волчары впадали гораздо реже своих медведеобразных собратьев.

Их объединяло одно – и те и другие воины во время боя впадали в священную ярость (амок, боевой транс, боевое бешенство) и сражались, подобно диким животным, многократно превосходя обычного воина в силе, реакции, скорости и нечувствительности к боли. А вот с самоконтролем у воинов Одина было плохо. Плохо было до такой степени, что они становились изгоями в предельно милитаризованном обществе викингов. Даже воины-волки контролировали себя намного больше. Поэтому и получалось так: вроде бы мегавоин, но не уважают его собратья по оружию, почему-то не уважают и все тут.

Ульфхеднар – древнескандинавский воин-волк или «волкоголовый», сражаясь бок о бок с берсерками («медведеподобные», воины-медведи), оставлял о себе сведений совсем мало, стараясь быть незаметным. Воинов-волков, как и воинов-медведей, отличало от остальных воинов умение входить в особое состояние, транс, – «ярость зверя», в котором они полностью отождествляли себя с животными.

В бою такие воины очень ценились, они были бесстрашны, невероятно сильны и не чувствительны к боли, они искусно владели оружием и даже без оружия были чрезвычайно опасны.

Разница между ульфхеднаром и берсерком была лишь в том, что свою ярость они использовали по-разному. Берсерк впадал в неконтролируемую ярость и выходил из этого состояния только полностью израсходовав все силы. Это своего рода «форсаж», который не мог длиться долго. Берсерки засыпали сразу после боя. Ульфхеднар же контролировал свою ярость, при этом оставаясь думающим воином. Он был менее эффективен в бою, чем берсерк, однако мог руководить и применять различные тактические приёмы. Расходуя «ярость» более рационально ульфхеднар был более универсальным сверх-воином того времени и стоил дороже.

А по достижении совершеннолетия Гермонарих отпросился у отца на поездку в северные края…

Получив солидный золотой запас на дальнейшую жизнь, он направился к известному воину-ульфхендару для обучения, когда приехал на север. А через пять лет, освоив всё, что должен был уметь ульфхендар, вернулся домой.

И здесь его ждала важная новость: его отец Одульф умер, а его трон достался старшему брату Ансиле. Два средних брата – Эдиульф и Вультульф стали приближёнными Ансилы, а места для Германариха не оказалось. Вскоре Вультульф напал на Германариха с ножом, чтобы убить его, из-за того, что тот начал искать меч Турфинг. Однако, он не знал возможностей Гермонариха, который легко убил его своим же ножом.

Ансила, опасаясь иметь рядом такого воина, дав ему золота для приобретения корабля и сотню воинов, направил его на северное направление водного Шёлкового пути для грабежа караванов. Так Германарих попадает в леса и реки Гардарики…

Первым местом базирования его корабля на водном Шёлковом пути становится земля на берегу моря Викингов.

Так на древней реке, по которой викинги нападали на караваны из Китая, появился серьёзный конкурент из готов, который захватил земли вендов и ободритов, а также гревтунгов, наладил контроль и плату за проезд по реке, как китайцев, так и викингов. Все попытки викингов напасть на землю конунга Гермонариха, которые теперь захватил Гермонарих где силой, где хитростью, где волчьими повадками, оканчивались безрезультатно. И Гермонарих знал почему: дело в том, что уезжая на земли моря викингов, он прихватил с собой меч Турфинг, который всё-таки нашёл. Единственное, о чём хотел он узнать: это сколько волшебной силы в нём осталось?

Поэтому старался не обнажать его, обходясь теми знаниями, которые получил как ульфхендар. Постепенно расширяя свои владения на восток по водному Шёлковому пути до реки Итиль, он становился всё жестче и богаче.

Прошло двадцать лет. Конунга Германариха известили, что король Ансила загадочно умер, а его трон теперь принадлежит его брату – Эдиульфу. Никакого разговора о том, чтобы передать корону Гермонариху, который увеличил королевство готов в несколько раз, даже не было!

И Гермонарих продолжил увеличивать королевство готов… Скоро список покорённых им народов зазвучал так: племена гольтескифов (Golthescytha), тиудов (Thiudos), инаунксов (Inaunxis), васинабронков (Vasinabroncas), меренс (Merens), морденс (Mordens), имнискаров (Imniscaris), рогов (Rogas), тадзанс (Tadzans), атаул (Athaul), навего (Navego), бубегенов (Bubegenas), колдов (Coldas) и другие.

2.

Однажды к нему привели славянского жреца, который рассказал ему сказку…

… В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя было три сына, все они были на возрасте. Только мать их вдруг унес Кощей Бессмертный. Тут старший сын и испросил у отца благословенье искать мать. Отец благословил; он уехал и без вести пропал. Тогда средний сын пождал-пождал, тоже выпросился у отца, уехал,– и тоже без вести пропал.

Тогда приходит малый сын, Иван-царевич, и говорит отцу. – Батюшка! Благословляй меня искать матушку…

Отец не пускает, говорит. – Тех нет братовей, да и ты уедешь: я с кручины умру!

– Нет, батюшка, благословишь – поеду, и не благословишь – тоже поеду. – младший сын говорит.

Ничего не поделать, отец благословил.

Пошел Иван-царевич выбирать себе коня: на которого руку положит, тот и падет! Так и не смог выбрать себе коня.

Идет себе дорогой по городищу, повесил голову. Ниоткуда взялась старуха, спрашивает. – Что, Иван-царевич, повесил голову?

– Уйди, старуха! На руку положу, другой пришлепну– мокренько будет!

Тогда старуха обежала его другим переулком, идет опять навстречу, и говорит. – Здравствуй, Иван-царевич! Что повесил голову?

Он и думает. – Что же это старуха меня спрашивает? Не поможет ли мне она?

И говорит ей. – Вот, баушка, не могу найти себе доброго коня.

– Дурашка, мучишься, а старухе не кучишься!– отвечает старуха.– Пойдем со мной.

Привела его к горе, указала место. – Скапывай эту землю.

Иван-царевич скопал, видит чугунную доску на двенадцати замках. Замки он тотчас с нее сорвал и двери отворил, вошел под землю. Видит: тут прикован на двенадцати цепях богатырский конь. А тот, видно, услышал ездока по себе, заржал, забился, все двенадцать цепей порвал.

Надел Иван-царевич на себя богатырские доспехи, надел на коня узду, черкасское седло, дал старухе денег и сказал. – Благословляй и прощай, баушка!

Сам сел и поехал. Долго ездил, наконец, доехал до горы. Преболышущая гора, крутая, взъехать на нее никак нельзя. Тут и братья его ездят возле горы. Поздоровались, поехали вместе. Доезжают до чугунного камня пудов в полтораста. На камне надпись: «Кто этот камень бросит на гору, тому и ход будет».

Старшие братовья несмогли поднять камень, а Иван-царевич с одного маху забросил его на гору – и тотчас в горе показалась лестница.

Он оставил коня, наточил из мизинца в стакан крови, подает братьям и говорит. – Ежели в стакане кровь почернеет, не ладите меня: значит, я умру!

Простился и пошел. Зашел на гору; чего только он не насмотрелся! Всяки тут леса, всяки ягоды, всяки птицы! Долго шел Иван-царевич, дошел до дому: огромный дом! В нем жила царска дочь, котора была утащена Кощеем Бессмертным.

Иван-царевич кругом ограды ходит, а дверей не видит. Царская дочь увидела человека, вышла на балкон, кричит ему. – Тут, смотри, у ограды есть щель, потронь ее мизинцем, и будут тебе двери.

Так и сделалось. Иван-царевич вошел в дом. Девица его приняла, напоила-накормила и расспросила. Он ей рассказал, что пошел доставать мать от Кощея Бессмертного.

Девица говорит ему на это. – Трудно доставать мать, Иван-царевич! Он ведь бессмертный – убьет тебя. Ко мне он часто ездит… Вон у него меч в пятьсот пудов, поднимешь ли его? Тогда ступай!

Иван-царевич не только поднял меч, а еще и бросил кверху. Сам пошел дальше. Приходит к другому дому, двери знает, как искать. Вошел в дом, а тут его мать! Обнялись, поплакали. Он и здесь испытал свои силы: бросил какой-то шарик в полторы тысячи пудов.

Время приходит быть Кощею Бессмертному. Вот мать и спрятала его.

Вдруг входит Кощей Бессмертный в дом и говорит. – Фу, фу! Русской коски слыхом не слыхать, видом не видать, а русская коска сама на двор пришла! Кто у тебя был? Не сын ли?

– Что ты, бог с тобой! Сам летал по Руси, нахватался русского духу, тебе и мерещится. – ответила мать Ивана-царевича.

А сама поближе с ласковыми словами к Кощею Бессмертному, выспрашивает то или другое и говорит. – Где же у тебя смерть, Кощей Бессмертный?

– У меня смерть в таком-то месте. – говорит он. – Там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце моя смерть.

Сказал это Кощей Бессмертный, побыл немного и улетел.

Пришло время – Иван-царевич благословился у матери, отправился по смерть Кощея Бессмертного.

Идет дорогой много время. Не пивал, не едал, хочет есть до смерти и думает. – Хоть кто бы на это время попался!

Вдруг – волчонок. Он прицелился, хочет его убить. Выскакивает из норы волчиха и говорит. – Не тронь моего волчонка, я тебе пригожусь.

– Быть так! – и Иван-царевич отпустил волка. Идет дальше, видит ворону.

– Постой. – думает.– Здесь я закушу!

Зарядил стрелу, хочет стрелять. А ворона ему и говорит.

– Не тронь меня, я тебе пригожусь.

Иван-царевич подумал-подумал и отпустил ворону. Идет дальше, доходит до моря, остановился на берегу. В это время вдруг взметался щучонок и выпал на берег. Он его схватил, есть хочет смертно.

– Вот теперь поем! – думает.

Ниоткуда взялась щука, и говорит. – Не тронь, Иван-царевич, моего детища, я тебе пригожусь!

Он и щучонка этого отпустил.

– Как пройти море? – сидит на берегу да думает. Щука ровно знала его думу, легла поперек моря. Иван-царевич прошел по ней, как по мосту. Доходит до дуба, где была смерть Кощея Бессмертного, достал ящик, отворил – заяц выскочил и побежал. Где тут удержать зайца!

Испугался Иван-царевич, что отпустил зайца, призадумался, а волк, которого не убил он, кинулся за зайцем, поймал и несет к Ивану-царевичу.

Он обрадовался, схватил зайца, распорол его и как-то оробел: утка спорхнула и полетела. Он пострелял, пострелял – всё мимо!

Задумался опять. Ниоткуда взялась ворона с воронятами и ступай за уткой, поймала утку, принесла Ивану-царевичу. Царевич обрадел, достал яйцо, пошел, доходит до моря, стал мыть яичко, да и выронил в воду.

– Как достать из моря? Безмерна глубь! – закручинился опять Иван-царевич.

Вдруг море встрепенулось. Это щука принесла ему яйцо, потом легла поперек моря. Иван-царевич прошел по ней и отправился к матери.

Приходит, поздоровались, и она его опять спрятала. В это время прилетел Кощей Бессмертный и говорит. – Фу, фу! Русской коски слыхом не слыхать, видом не видать, а здесь Русью несет!

– Что ты, Кощей? У меня никого нет! – отвечала мать Ивана-царевича.

А Кощей опять и говорит. – Я что-то не могу!

Иван-царевич пожимал яичко: Кощея Бессмертного от того и коробило.

Наконец Иван-царевич вышел, кажет ему яйцо и говорит. – Вот, Кощей Бессмертный, твоя смерть!

Тот на коленки против него упал и говорит. – Не бей меня, Иван-царевич, станем жить дружно! Нам весь мир будет покорен!

Иван-царевич не обольстился его словами, раздавил яичко! Кощей-то Бессмертный и умер!

Взяли они, Иван-царевич с матерью, что было нужно, пошли на родимую сторонку. По пути зашли за царской дочерью, к которой Иван-царевич заходил вперед, взяли и ее с собой. Пошли дальше, доходят до горы, где братья Ивана-царевича все ждут и ждут.

Девица и говорит. – Иван-царевич! Воротись ко мне в дом: я забыла подвенечное платье, брильянтовый перстень и нешитые башмаки!

Между тем он уже спустил мать и царскую дочь, с коей они условились дома обвенчаться. Братья приняли их, да взяли спуск и перерезали, чтобы Ивану-царевичу нельзя было спуститься. Мать и девицу как-то угрозами уговорили, чтобы дома про Ивана-царевича не сказывали.

Прибыли в свое царство; отец обрадовался детям и жене, но только опечалился об одном Иване-царевиче.

А Иван-царевич воротился в дом своей невесты, взял обручальный перстень, подвенечное платье и нешитые башмаки; приходит на гору, метнул с руки на руку перстень.

Явилось двенадцать молодцов и спрашивают. – Что прикажете?

– Перенесите меня вот с этой горы на землю.

Молодцы тотчас его спустили. Иван-царевич надел перстень – их не стало. Пошел он в свое царство, приходит в тот город, где жил его отец и братья, остановился у одной старушки и спрашивает. – Что, бабушка, нового в вашем царстве?

– Да чего, дитятко! Вот наша царица была в плену у Кощея Бессмертного. Ее искали три сына, двое нашли и воротились, а третьего, Ивана-царевича, нет, и не знают, где! Царь кручинится об нем. А эти царевичи с матерью привезли какую-то царскую дочь. Большак жениться на ней хочет, да она посылает наперед куда-то за обручальным перстнем или велит сделать такое же кольцо, какое ей надо. Уж кличут клич, да никто не выискивается.

– Ступай, баушка, скажи царю, что ты сделаешь, а я пособлю.– говорит Иван-царевич.

Старуха в кою пору скрутилась, побежала к царю и говорит. – Ваше царское величество! Обручальный перстень я сделаю.

– Сделай, сделай, баушка! Мы таким людям всегда рады. – говорит царь. – А если не сделаешь, то голову на плаху!

Старуха перепугалась, пришла домой, заставляет Ивана-царевича делать перстень, а Иван-царевич спит, мало думает, перстень готов. Он шутит над старухой, а старуха трясется вся, плачет, ругает его.

– Вот ты сам-от в стороне остался. – говорит. – А меня, дуру старую, подвел под смерть!

Плакала, плакала старуха и уснула. Иван-царевич встал поутру рано, будит старуху. – Вставай, баушка, да ступай понеси перстень, да смотри: больше одного червонца за него не бери. Если спросят, кто сделал перстень, скажи: сама! На меня не сказывай!

Старуха обрадовалась, снесла перстень. Невесте он понравился.

– Такой, – говорит, – мне и надо!

Вынесла ей полно блюдо золота; она взяла один только червонец.

Царь говорит. – Что, баушка, мало берешь?

– На что мне много-то, ваше царско величество! После понадобятся – ты же мне дашь!

Пробаяла это старуха и ушла. Прошло там сколько время – вести носятся, что невеста посылает жениха за подвенечным платьем или велит сшить такое же, какое ей надо. Старуха и тут успела (Иван-царевич помог), снесла подвенечное платье.

После снесла нешитые башмаки, а червонцев брала по одному и сказывала. – Эти вещи сама делаю!

Слышат люди, что у царя в такой-то день свадьба; дождались и того дня. А Иван-царевич старухе заказал. – Смотри, баушка, как невесту привезут под венец, ты скажи мне.

Старуха время не пропустила. Иван-царевич тотчас оделся в царское платье, выходит. – Вот, баушка, я какой!

Старуха в ноги ему. – Батюшка, прости, я тебя ругала!

А он. – Бог простит!

Приходит в церковь. Брата его еще не было. Он стал в ряд с невестой: их обвенчали и повели во дворец.

На дороге попадается навстречу жених – большой брат. Увидал, что невесту ведут с Иваном-царевичем, побежал со стыдом обратно.

Отец обрадовался Ивану-царевичу, узнал о лукавстве братьев и, как отпировали свадьбу, больших сыновей разослал в ссылку, а Ивана-царевича сделал наследником царства…

– А ты знаешь, жрец, о ком эта сказка? – вдруг спросил Гермнарих.

– О ком, батюшка… Да о тебе! – ответил жрец. – Ты, ведь, у нас Кощей Бессмертный. Шестьдесят пять тебе годков, а ты всё воюешь! Может, хватит?

– За то, что ты сказку мне рассказал, пожалею тебя! – произнёс Гермонарих. – А за то, что рассказал, где ждёт меня смерть, помилую тебя! Иди…

Так Гермонарих узнал, что в народе его кличут Кощеем Бессмертным.

3.

А тут и новость пришла: умер король готов Эдиульф. И Гермонарих занял его место, сразу же начав расширять свою державу…

Постепенно Германариху подчинились языги, карпы, вандалы, тайфалы. Были окончательно покорены и «росомоны» – «люди рос». И была повержена Русколань.

В подданство Германариха перешел и Боспор. Получив от этого огромную выгоду, теперь люди Гермонариха сбывали сюда рабов, захваченных в походах. Долго сопротивлялись приазовские герулы, племя воинственное и высокомерное. В большей части они были перебиты, но все равно не хотели подчиниться.

С 360 года у готов начались их столкновения с аланами. Причиной войны стала откуда-то взявшаяся агрессия Германариха. Аланы являлись сильным противником, у них были мощные крепости, великолепная панцирная конница…

Но около 370 гола разыгралась трагедия, приведшая к конфликту с росомонами, вероломным народом и виновниками всех готских несчастий. У Гермонариха было много жён: так было принято для скрепления союза побеждённого с победителем.

Но этот случай оказался не обычным: росомонка, являющаяся такой женой Гермонариху, изменила ему с его сыном. Ее братья находились при дворе императора и знали об измене. Ведь Германарих был язычником-многоженцем. И можно вспомнить обычай подобных ему завоевателей – собирать гарем их знатных представительниц всех покоренных народов, чтобы одновременно служили и заложницами. И Сунильде по понятным причинам отнюдь не нравилось быть в числе жен поработителя. Тем более старика, с перспективой в скором будущем быть отправленной вместе с ним на тот свет. В ситуации надвигающейся войны с гуннами она решилась бежать, но неудачно.

Казнь он назначил жесточайшую, считавшуюся у германцев самой страшной и позорной для женщин. Жертву, раздетую догола, вывели перед сборищем всего народа, привязали к диким лошадям и пустили их вскачь, волоча приговоренную по кочкам и камням и раздирая на части. Братья Сунильды Сар и Аммий возмутились и решили отомстить – на ближайшем приеме у императора ударили его в бок мечом Турфингом. Одного из них – Аммия – убила стража, а второй, Сар, оказавшись легко раненным, притворился убитым. Германарих остался жив, но от полученной раны начал тяжело болеть, выпустив из рук управление. Ночью, зная, где запрятан Турфинг, Сар снова выкрал его и ускакал к перешейку Таврики. Но и там ему не очень повезло – он нарвался на разъезд готов, которых убил, но и сам оказался тяжело раненным.

Вот тогда-то и встретил он команду Белавы. Ведане, которая оказала ему помощь, им и был передан Турфинг, потому что Сар прекрасно понимал, что готы когда-нибудь его поймают и отберут меч Победы. Так волшебный меч оказался в команде Белавы и был доставлен в места, о которых никогда бы не догадался Гермонарих…

Вот и сейчас, изнемогая от боли, Германарих решал для себя только один вопрос, обращаясь к мечу Турфингу, которого разыскивали готы. ─ Скажи, Турфинг, ты угробил всех своих врагов-хозяев? Осталась ли в тебе волшебная сила, чтобы быть мечом Победы?

И начал вспоминать.

─ Перым ты убил Свафрлами, твоего первого хозяина, с помощью Арнгрима, бескерка… ─ Гермонарих загнул палец на руке.

─ Ангатюр Первый, внук Свафрлами, который вынул меч из ножен, был убит Оддом Стрелой с твоей помощью… ─ и Гермонарих загнул второй палец на своей руке.

─ Хервер, дочь Ангатюра, дева – воительница, выкопавшая тебя из кургана отца… ─ Гермонарих замер, вспоминая и морщась от боли в боку. ─ Была убита… Но вынимала ли она тебя из ножен? Это большой вопрос! Не понятно… Ко мне ты перешёл, но я тебя ни разу не вынимал из ножен… Уж очень хотелось быть Кощеем Бессмертным!

Гермонарих так и не успел принять окончательное решение. Вбежал придворный слуга с криком. ─ Баламбер напал на аланов и скоро будет здесь!

─ Так был или нет третий убитый Турфингом из нашего рода? ─ рассуждать на эту тему времени больше не оставалось. Понимая, что расстаётся с Турфингом навсегда, он махнул рукой и побежал искать коня.

И Гермонариху пришлось срочно бежать из дворца, несмотря на большую боль в боку.

Через некоторое время Кощей Бессмертный умрёт смертью обычного человека в старой деревянной хижине на берегу моря…

Глава 5. Червлёный яр. 1241 год. Попытка найти меч для победы в Ледовом побоище

1.

Европейский крестьянин, согнувшийся под грузом повинностей перед своим хозяином, отважился вторгнуться в непокорные леса. Он вырубал деревья, расчищал землю от кустарника и осушал болота, добывая дополнительные пашни.

Вдохновляемые высокой идеей освобождения гроба Господня и себя от повинностей перед хозяином, обуреваемые жаждой богатств и земель новые хозяева шагнули на восток…

Так начинался новый европейский «натиск на восток», в котором селяне, и в первую очередь искусные городские мастера, опытные торговцы, а так же рыцари начали появляться в славянских странах, стали расселяться и обживаться там.

С одной стороны, это способствовало подъему хозяйства, общественной и культурной жизни восточно-европейских стран, но, с другой стороны, порождало проблемы, создавая соперничество и противостояние пришлого и коренного населения.

Особенно большая волна переселенцев хлынула из германских земель, где правители Германской империи поддерживали «натиск на Восток».

Вскоре взгляд европейцев упал на Прибалтику. Ее уже давно воспринимали, как лесную пустыню, слегка заселенную дикими литовскими и угро-финскими языческими племенами, не признающих государственную власть. Здесь еще издревле сохранилось влияние Руси и скандинавских стран. Так постепенно европейцы колонизировали пограничные к себе районы и обложили местные племена данью.

Между тем, Русь еще во времена Ярослава Мудрого построила за Чудским озером в земле угро-финнов-эстов свою крепость, назвав её Юрьев по крещённому имени Ярослава Мудрого.

Шведы, в свою очередь, в это время продвигались во владения финнов, и пока не достигли рубежей земли карельской, контролируемой Новгородом.

Как обычно, первыми на лакомый кусок приходили монахи, стараясь местных жителей обратить в христианство. При этом методы их не отличались разнообразием: если простыми уговорами местные аборигены не понимали важности принятия христианства, то на их место приходили рыцари – крестоносцы, чтобы добиваться убеждения с помощью меча, а затем обосноваться на новом месте.

Так, монах Бертольд, убеждая непокорных славян в необходимости принятия христианства, всякий раз используя своих друзей рыцарей, помог создать в Риге в 1201 году Орден меченосцев. Этот орден в качестве своего символа веры использовал меч в форме длинного креста. Но это был не меч! И это очень сильно не нравилось рыцарям, поэтому количественно Орден разрастался очень медленно. Так в голове у монаха Бертольда появилась заноза. И заноза эта была не простая…

Когда-то, ещё в четвёртом веке, родные монаха Бертольда жили на реке Великая Ворона, там, где степь встречается с лесом и рекой. Единственное, что осталось в памяти монаха, было то, что его предок, которого звали БЕРмята, сбежал от своего дикого народа в просвещённую Европу на БЕРег Германского моря. Там он и стал основателем германских БЕР-мужиков…

И ещё в памяти БЕРтольда сохранилось то, что от его предка осталась какая-то карта. А вот чего? Занимаясь своей «просветительской миссией» Бертольд совсем забыл наставления своего лесостепного предка.

Однако, появившаяся в его мозгу заноза помогла вспомнить своего предка. Поэтому, забросив свою миссионерскую деятельность, монах отправился на поиски карты, предварительно испросив на это разрешение своего папы.

Поиски были недолгими и, благодаря помощи своих родственников, вскоре у него на руках была карта из бересты, где жирным крестиком было помечено место захоронения медного зеркала жрицы Амаги. Как сказали памятливые родственники, это зеркало может показать место захоронения меча Кощея Бессмертного.

Естественно, одно только название «меч Кощея Бессмертного», о котором он заговорил перед своим папой Ордена, было способно выдать ему из казны Ордена достаточно денег для закупки водки в большом количестве, чтобы в тех краях стать торговцем и путешествовать в ту странную местность, в которой живёт дикий народ, не знающий о том, что у него под боком находится меч Победы…

2.

Так, в июле 1241 года на земле, где сходится степь с лесом, а границей является река Великая Ворона, появился странный мужичок в казачьем зипуне и штанах, заправленных в сапоги по имени БЕРмятка… Никто из местных не знал, когда и откуда он появился здесь, поэтому большинство из них стало относиться к нему с большой осторожностью до тех пор, пока не поняли. ─ Да это ж торговец хмельным питиём!

И ему быстро простили проблемы в говоре, одежде и поведении. Бермятка скоро нашёл общие темы с простыми казачками, среди которых у него появились двое пьянчужек – Утка и Бочка, готовых на всё, лишь бы получить от него хотя бы маленькую порцию хмельной водички.

Бермятка смотрел на приходящих к нему казачков-чигов и незаметно качал головой, так ненавистен ему казался этот народ! Собственно, ему было с чем сравнивать: западное его родное рыцарство, прославившееся грабежами, насилием и угнетением мирного земледельческого люда, ничего общего с идеей казачества не имело.

Следует отметить, что такое пьяное казачество стояло за свою свободу, за права обиженных и угнетенных, за свои земли и за свою веру, никому не навязывая ее и насильно не обращая в нее неверных, в то время как его родное рыцарство, наоборот, имело цель совсем другую, а именно – порабощение мирных и беззащитных граждан и распространение католицизма мечом не только среди славян и литовцев, но и среди диких славян-русичей!

Ему было не понятно, почему здесь, в самом непригодном для красивой жизни месте – сухой степи с одной стороны и непроходимыми болотами – с другой, при постоянном нападении то половцев, то татар, то ещё кого-нибудь, живут и радуются люди, бежавшие от таких, как он угнетателей, и зовущие себя казаками или просто – чигами или бродниками.

И он иногда (пусть сдохнет эта зараза!) добавлял в хмельные напитки местную травку под названием конопля. А они пили и не дохли! А наоборот, завидев банду половцев, прыгали на своих коней и с дикими криками неслись с саблями на них!

Правда, не все казаки были с ним в хороших отношениях. Особенно ему не нравились казаки хутора «Раздолье» атаман Белой и его команда: две казачки Белавка и Веданка, да три казака – Славка, Камайка и Дарька, с самого начала почему-то слишком подозрительно относящиеся к его занятиям.

─ Может это потому, что я часто хожу по берегу Великой Вороны? А они – бродники, охраняющие брод на другую сторону у Змеиной горки? ─ думал он, ища тот самый изгиб буквой М, чтобы можно было, встав лицом на север, отшагать семьдесят шагов и откопать нужное ему зеркало.

Бермятка ошибался: бродники свободно разгуливали в придонских степях и по найму служили то тем, то другим владельцам, в сущности, никому не подчиняясь и управляясь избранными из своей среды головами или воеводами (атаманами). Следовательно, под словом «бродники» все местные люди разумели «свободных, вольных людей», «бродивших» в придонских степях, а не карауливших броды реки.

Эти закаленные в боях воины – казаки, затерявшиеся среди чуждых им иноплеменников, все необходимое для себя добывали войной, охотой и рыбной ловлей. Неблагоприятные условия жизни не позволяли им возводить дорогих построек и иметь большие многолюдные города: почти полукочевой образ жизни требовал от них возможно меньше уделять времени на подобные сооружения.

Да они их и строили лишь для защиты от холода и непогоды в виде полуземлянок и кухни из плетней и камыша. Зато, они не отказывали своим женам и дочерям в изысканных нарядах: их жены украшали голову, подобно француженкам, и опушивали низ своего платья белками, выдрами (поречной живностью) и горностаями. Мужчины одевались скромнее; летом и зимой они носили высокие, черные бараньи шапки и кафтаны. При этом следует отметить, что они исповедовали старую веру.

Бермятка же, будучи орденским агентом и располагавший денежными средствами Ордена меченосцев, готов был обещать местным жителям, которые ему будут помогать, всякие льготы, но из-за этой их ненормальной жизни никак не мог найти себе других сторонников, кроме Утки и Бочки.

Как это ни странно, но именно Белавку и Веданку он сразу же выделил почему-то из всех остальных.

Возможно, это из-за того, что обе они, будучи подругами, одевались в белое платье, вышитое красными узорами на груди и плечах, а также по краю низа, так, что их безупречные фигуры были видны даже издали.

Возможно, из-за их беспредельной весёлости и голосистости при исполнении песен при каждой возможности и движении. Возможно и из-за того, что на них обращали внимание абсолютно все мужики. Некоторые даже пытались приставать, но тут же получали отпор. Говорят, был даже случай, когда Белавка вступила в драку с каким-то казаком, решившим, что её можно полапать без разрешения хозяйки, и даже вышла победителем из этой драки. Так что, облизываясь на сладкий фрукт, не всякий решался его попробовать!

3.

Между тем, сама Белавка тоже внимательно наблюдала за приезжим мужиком-торговцем и многое в нём ей не нравилось.

─ Скажи, батька-атаман, ты как атносишься к Бермятке? ─ неожиданно спросила она отца своей подруги, акая при каждом удобном случае, как это делали все на их хуторе.

─ Да никак! ─ ответил батька-атаман Белой. ─ Таргует себе хмелем, ну и пушшай таргует!

─ А тебе не кажется, что он кем-то падослан? ─ прищурив глаза, высказала свою мысль Белавка. ─ Ходит, что-то высматривает, примеривает, прикидывает…

─ Ну, вот вам с Веданкой щаз делать нечего, ват и присматрите за ним… ─ ухмыльнулся батька-атаман. ─ Да и выведать можно!

Так две казачки получили прямое указание своего батьки-атамана на слежку за тограшом хмельными напитками…

Звон сторожевого колокола всех поднял на ноги: несмотря на раннее утро через несколько минут на площади хутора Раздолье стояли три колонны конников в боевом снаряжении по сто человек. Есаулы каждой колонны докладывали о своей готовности батьке-атаману.

─ Хлопцы – казачки, братья маи радные! ─ обратился к ним батька-атаман. ─ Апять полавцы прискакали нас пашшупать… Так вы уж там дайте-ка им как следавает! А то ишь павадилися… Жить нашим жёнам и детям не дають… Пните-ка их под зад, да харашенько! Любо?

─ Любо, батька-атаман! Любо! ─ закричали в ответ ему конники.

И, понимая, что это самый подходящий момент для того, чтобы дать нужный отпор половцам, вынув саблю из ножен, есаулы крикнули. ─ Вперёд!

И все построившиеся колонны одна за другой, быстро направились к броду…

─ Обормоты! ─ прошипел Бермятка, говоря о половцах и выглядывая из окна полуземлянки, даже покрутил головой по сторонам, как бы кто не услышал его возмущение. ─ Целых три дня где-то моталися… Так я весь хмель быстро распродам! А мне ишшо надоть енто чудно зеркало найтить!

─ Это про какое такое чудное зеркало он говорит? ─ подумала Белавка, подслушивая Бермятку за углом полуземлянки. Вихрь возмущения пронёсся в её молодой головушке. ─ Что он задумал? И как он знает, когда должны были напасть половцы?

И тут ей в голову влетела шальная мысль. ─ Да он сам с ними связан!

Довольная тем, что её подозрение оправдалось, тихонько подалась назад и быстро исчезла в леске на берегу реки, не теряя полуземлянку Бермятки из виду. Получив указание от батьки-атамана следить за Бермяткой, она сегодня даже одёжку подобрала соответствующую – серовато-зелёный кафтан и такого же цвета шаровары, которые когда-то носил отец. В ней она всегда ходила в лес за грибами. Даже обувь сменила: вместо красивых сапожек намотала на ноги портянки и нацепила лапти.

Ждать пришлось недолго: Бермятка выбрался из своей полуземлянки, держа в руках какую-то бересту.

─ Что это у него такое? ─ подумала Белавка, внимательно следя за ним из-за куста. ─ Похоже, это береста! Так – так… Берёстами уже давно никто не пользуется… Ежели надо, на тряпке пишут! А тут береста… Когда это наши люди берестой пользовались?

Задумавшись на минуту и не выпуская Бермятку из своего поля зрения, Белавка смотрела, как Бермятка, держа бересту двумя руками, медленно шёл вперёд, поворачивая голову то влево на реку, то возвращаясь к своей бересте.

─ Так-так… ─ Белавка попробовала сделать то же самое: она выдвинула обе руки вперёд, имитируя держание бересты, затем повернула голову влево и посмотрела на реку, потом – опять на то место, где должна быть береста. ─ Ничего не понимаю… Что он ищет?

Осторожно передвигаясь по самому краю берега, она снизу смотрела на Бермятку, который то шёл вперёд, то останавливался.

─ Да где же эти чёртовы изгибы в виде буквы М? ─ воскликнул он, опуская руку с берестой и почёсывая затылок другой.

─ Изгибы в виде буквы М? ─ удивилась Беланка, не понимая о чём тот говорит. И тут до неё дошло. ─ Так он ищет изгибы реки в виде буквы М!

И, повернув голову к реке, тут же поняла. ─ Вот она, левая ножка буквы М! Затем идёт изгиб и вторая ножка буквы М…

Однако, то, что она сейчас лежала на берегу реки как раз в том месте, где река собирается менять направление, вдруг осложнило её дальнейшее передвижение – склон берега станет виден Бермятке. ─ Меня тут же обнаружат!

Конечно, хотелось ей также близко к Бермятке находиться и подслушивать его, но этого больше делать было нельзя. И наша разведчица решила спрятаться за кустиками и деревьями уже не на склоне берега реки, а на самом берегу.

Возможно именно то обстоятельство, что она не передвигалась какое-то время, даже выручило её. Дело в том, что Бермятка, пройдя несколько шагов вперёд и увидев второй изгиб реки, посчитал его за другую ножку буквы М. Поняв, что ему нужна серединка между этими ножками, он повернулся и пошёл назад. Если бы Белавка в это время шла по склону берега, Бермятка тут же бы её и обнаружил…

В свою очередь, увидев из своего места, как Бермятка возвратился назад, она облегчённо вздохнула… Но скоро начала улыбаться: Бермятка подошёл к краю обрыва, там где река делает свой поворот, и сделал шаг в сторону. Затем сделал два шага обратно и остановился. Посмотрел на бересту и снова сделал два шага в сторону.

─ Он что, решил танцевать на обрыве? ─ ехидно улыбаясь, она смотрела на то, как Бермятка никак не мог решить, где на местности находится точка перегиба буквы М. ─ Ну-ну, давай! Тра – ляля, тра – ляля, тра – ляля…

Но Бермятке в это время было не до смеха: поворот реки выходил на линию в три-четыре шага! Но по плану бересты, это должна быть точка перегиба, а фактически – несколько метров. Что-то высказав нехорошее и плюнув от досады по поводу реки, которая изменила свое местоположение с того времени, когда был произведён чертёж, он выбрал середину расстояния, и посмотрел на небо… Но не увидел Полярной звезды!

Подняв руки вверх и смотря на небо, вдруг обратился к богу. ─ Господи, Иегова, помоги найти Полярную звезду!

─ Кого он позвал? Иегова? ─ от удивления её рот раскрылся и сразу же расплылся в улыбке. ─ Да ты, у нас, милок, еврейчик?! Ну-ну, давай, продолжай… Посмотрим, что ты скажешь, когда наши узнают, что ты еврей!

─ Стоп, по коре можно узнать, где север! ─ произнёс он и начал осматривать дубы, которые по одиночке стояли на берегу реки.

─ Ха, да он по коре решил искать север… ─ усмехнулась Белавка. ─ Видать не помог тебе твой еврейский бог!

А Бермятка между тем начал считать свои шаги.

─ Девять, десять, одиннадцать… ─ громко произносил он свои шаги, чтобы не спутаться.

─ Шестьдесят девять, Семьдесят… Семьдесят один… ─ произнёс он и остановился прямо перед дубом, который по ширине был таков, что даже если бы и попытался он его обхватить, ничего бы не получилось.

─ Ерунда всё это! ─ произнёс он и в сердцах бросил на землю свою бересту, повернулся назад и пошёл к берегу, понурив голову.

─ Что я скажу папе нашего Ордена меченосцев? Как я найду меч Кощея Бессмертного? ─ чуть ли не выкрикнул он, вытирая слёзы на глазах. ─ Да они меня сразу же и прикончат там же!

─ Орден меченосцев? Меч Кощея Бессмертного? ─ тихо пробормотала Белавка, как только Бермятка прошёл мимо. ─ Это что такое? И причём здесь какой-то Орден?

Только через полчаса после того, как Бермятка прошёл мимо, она отважилась покинуть своё убежище и незаметно пробраться домой. В голове её было столько всего, что на месте она, как бы ни хотела, никак не смогла усидеть. И её повело к Веданке, её лучшей подруге…

─ Ай, Веданка, выйди! ─ Белавка постучала в окно полуземлянки. ─ Поговорить надо!

─ Тиха ты, громагласная! ─ Веданка выглянула в дверь, чтобы не дать Белавке снова постучать, и тут же приложила палец к губам. ─ Тиха! Тебе чего?

─ Говарю, дело есть… ─ прошипела Белавка, понимая, что спит дома маленький братец Веданки: их в семье Веданки было пятеро и это считалась только средняя семья.

─ Щаз… ─ прошипела Веданка и исчезла. Минут через пять она появилась.

─ Ну, говори, чего тебе? ─ подружки сели на свободную скамейку рядом с домом, чтобы Веданка могла одновременно пообщаться с подругой и проследить за сном маленького братика и остальными братьями и сёстрами.

─ Ай, подружка, чё я узнала… ─ и Белавка рассказала подружке всё, что видела и слышала.

Какое-то время Веданка сидела молча с открытым ртом от удивления, но потом закрыла его и спросила. ─ А если его кто-то прислал?

─ Ты думаешь, евреи? ─ только потому, что эта мысль уже появлялась у Белавки, она ничему не удивилась. ─ Тады скажи, зачем? Зачем ему искать какой-то меч Кощея Бессмертнова по бересте? А я тобе скажу – клад! Да не простой, а волшебнай…

─ А он точно бросил ту бересту? ─ переспросила Веданка. ─ Могёть, по ней нам поискать?

─ Мы с тобой даже не знам, чё искать… ─ ответила ей Белавка и покачала головой. ─ Думаю, надоть нам ишшо посмотреть за ём… Могёть, чё новоё узнам!

─ Слушай, а давай погутарим с нашим волхвом? ─ Веданка даже оживилась от такой идеи: волхв Ведагорка пользовался у казаков большим почётом. Веданка даже у него училась первой помощи казакам при получении травмы, которые в большом количестве бывали у казаков после упражнений с саблями или учебных боёв.

Казак Ведагорка был в почтенном возрасте и в боях уже не участвовал. Он, как и большинство казаков, верил в православного Христа и крестился двумя пальцами. Следует отметить, что на хуторе Раздолье народ был разный, православный и веротерпимый. Главными считались Вера в Христа и Святую Троицу, а крестишься ты двумя или тремя пальцами, мало кого интересовало. Мало того, язычник ты в душе или ещё кто-то по древней вере, тебе никто ничего не скажет. Но, если ты иудей, который приехал откуда-то или оказался хазарским потомком, жди беды! И лучше беги отсюда, пока тебе не переломали кости… Почему так? Никто не знает.

На хуторе Раздолье мирно жили бок о бок всякие народности, чуть не со всего света выходцев: украинцев, поляков, литовцев, белорусов, великорусов, донцев, болгар, волохов, черногорцев, татар, турок, калмыков, грузин, немцев, французов, итальянцев, испанцев и англичан… Но не евреи!

Однако, при отборе в казачество во времена его становления основной упор делался на профессиональные качества, личное желание и стремление к данному роду деятельности. Особого внимания на национальность не обращалось. Вместе с тем, вероисповедание у казака в любом случае должно было быть православным.

Почему же казаки были очень жестоки к евреям часто остаётся загадкой… Хотя многие считают, что причиной такого поведения было то, что именно евреи были главными кредиторами казачества, в большинстве своем разорившегося. В уплату долгов казаки ставили своих кредиторов управляющими православными приходами и деревнями. Чтобы вернуть долги, евреи вводили новые платежи уже с населения этих деревень и с православного духовенства. Поэтому ненависть к ним росла постоянно – что и вылилось впоследствии в крайнюю жестокость по отношению к ним.

Существует и другое мнение: казаки и евреи никогда не уживались между собой, никогда не соседствовали, никак не взаимодействовали между собой. На хуторе Раздолье было не так. Значительное число евреев держали постоянно лавки на хуторе, причем снабжали казаков не только горилкой, но и порохом. Многие из них были ценной агентурой во вражеском тылу или наоборот, пользовались значительными привилегиями и льготами за свою деятельность от торговли, подрядами и извозом. Здесь нелюбовь к евреям вызывалась наличием у них денег от торговли и бедность окружающих казаков главным образом тогда, когда, например, возникали гражданские войны.

4.

Между тем, подружки не знали, что Бермятка был совсем не прост: так, заметив за собой слежку, он быстро скрылся с глаз Белавки и залёг. А когда та прошла мимо него, просто стал следить за ней. Так он узнал о том, что ему, как еврею грозит опасность, а также то, что на хуторе есть волхв, который владеет волшебными техниками и может подсказать, где найти зеркало или, возможно, и сам меч.

─ Ах вы, паразитки! Меня решили отдать казакам на растерзание? ─ возмутился он, чувствуя опасность. ─ Да я сам вас…

Не придумав, что с ними сделает, он остановился, в том числе и потому, что нужно было действовать, а не сидеть и слушать кого-то.

─ Надо идти к волхву! ─ решил он, вставая из своей засады, но тут же замер. ─ А что я ему скажу?

Мысли одна за другой быстро менялись в его хитрой голове, но ничего подходящего пока не появлялось.

─ Пойду искать этого волхва, а там будет видно! ─ решил он и начал вспоминать, что когда-нибудь от своих пьянчужек слышал. И тут ему в голову пришла простая, но надёжная мысль. ─ Ежели что, просто куплю его за деньги!

Полуземлянка волхва Ведагорки стояла на возвышенной части берега реки Великая Ворона с краю хутора Раздолье и никому не мешала, с одной стороны, но видна была издали, с другой стороны.

Сам же Ведагорка был седой с длинной бородой и усами, часто сидел возле костра, уставившись на огонь. О чём он думал, никто не знает! Только тогда, когда вокруг него собиралось много мальчишек и девчонок, он, гладя свою седую бороду и усы, рассказывал им сказки или былины про старину. Ребятам это нравилось, и они бурно реагировали на каждое его слово.

Вот и сегодня, собравшиеся мальчишки и девчонки вокруг его костра слушали его сказку про Кощея Бессмертного.

─ … Вдруг входит Кощей Бессмертный в дом и говорит. – Фу, фу! Русский дух слыхом не слыхать, видом не видать, а русский дух сам на двор пришел! Кто у тебя был? Не сын ли?

– Что ты, бог с тобой! Сам летал по Руси, нахватался русского духу, тебе и мерещится. – ответила мать Ивана-царевича.

А сама поближе с ласковыми славами к Кощею Бессмертнаму, выспрашивает то или другое и говорит. – Где же у тебя смерть, Кощей Бессмертный?

– У меня смерть в таком-та месте. – говорит он. – Там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце мая смерть.

Сказал эта Кощей Бессмертный, побыл немного и улетел…

─ А как так могёть так быть: яшшик, в ём заяс, в зайсе-утка, а в утке – яйсо… ─ не утерпел с вопросом небольшой белобрысый мальчонка. ─ В яйсе смерть Кощея…

Он усмехнулся и добавил. ─ А в яйсе – желток вкуснай…

Все засмеялись, а мальчонка засмущался.

─ Это же сказка! ─ пришёл ему на выручку волхв. ─ Так вот смерть Кощея была от иглы с острым концом, а сама иголка была спрятана в яйцо, чтобы никто не достал это яйцо…

─ А-а-а… ─ смущаясь, произнёс мальчонка. ─ Енто как матрёшка у нашей Фроськи!

Все опять засмеялись.

─ Точно! Как в матрёшке куклы… ─ улыбнувшись, подтвердил волхв. И встав, сказал. ─ Перерыв! Вечером продолжим нашу сказку…

С гоготом мальчишки и девчонки разбежались кто куда. А волхв сел на своё место и произнёс. ─ Не прячься, уважаемый… Я все равно вижу!

Удивлённый тем, что его заметили, Бермятка встал и направился к старцу.

5.

─ Скажи, уважаемый, ты мог бы сказать, что изображено на этой бересте? ─ хитрый Бермятка не стал прямо спрашивать старца, а решил подсунуть ему свою бересту, которую незаметно поднял, увидев, что за ним кто-то наблюдает.

Старец взял бересту, внимательно посмотрел, пощупал, погнул конец, закрыл глаза и сказал. ─ 371 год, береста одного из здешних деревьев. Показано место захоронения магического зеркала Амаги…

И, посмотрев прямо в глаза Бермятке, произнёс. ─ А ты, мил человек, зря его ищешь… Оно тебе никогда не дастся!

─ Это ты о ком? ─ Бермятка повертел головой, подозревая, что эти две подружки уже здесь.

─ О тебе, мил человек, о тебе… ─ старец смотрел прямо в глаза Бермятке и слегка усмехался.

Как увидел Бермятка, что старый казак над ним насмехается, говоря такие вещи и не выдержал: рука сама метнулась к кинжалу и нанесла удар старцу прямо в живот.

─ Никогда ты не найдёшь меч Кощея Бессмертного… ─ только и успел произнести старец, как нож Бермятки вновь нанёс удар, после которого старец рухнул к ногам убийцы.

─ Что же я наделал! ─ начал было причитать Бермятка, да вовремя вспомнил, что нужно как можно скорее убегать с этого места.

Но не успел он и шагу ступить, как получил сильный удар в челюсть. Брыкнув ногами, он без памяти плюхнулся в шаге от Белавки, которая тёрла левой рукой кисть правой ударной руки, произнеся. ─ От, гадюка какая… Успел-таки напакостить! Вяжи его, Веданка!

Бермятка и слова не успел сказать, как был повязан казачками…

─ В темницу его! ─ это дал команду батька-атаман, выслушав их. ─ Приедуть хлопци, Круг решит, шо с им делать!

На следующий день вернулись казаки, прогнав половцев со своих степей. А тут их ждала новость. ─ Еврейчик обнаружился! Да не простой…

Пропировав победу над половцами, казаки решили созвать Круг на следующий день, чтобы не омрачать победу.

Между тем, к Бермятке под вечер прокрались Утка и Бочка.

Увидев их, Бермятка тут же распорядился. ─ А ну, быстро освобождайте меня, а не то не получите и капли хмельного напитка!

Утка и Бочка, кое-как перенесшие отсутствие хмельного напитка в своих животах, готовы были ради хмельного напитка сделать всё, что угодно… А тут? Всего-то надо было освободить Бермятку!

Так Утка и Бочка, освободив Бермятку и получив за это бочку хмеля, забыв обо всём, быстро напились хмельного напитка и отключились. Бермятка же, собрав всё, что наторговал у чигов, поместил это на коня, тихо его вывел через брод на другую сторону Великой Вороны и поскакал через небольшой лесок. Спрятав бересту у себя на груди, он подумал. ─ Ну, в этот раз не получилось, получится в другой!

Подумав, что сейчас не время показываться перед папой Ордена меченосцев, он повернул коня к Тавриде, где таких как он было достаточно много…

Папа Ордена меченосцев, так и не получив долгожданный меч Победы, со своими конными рыцарями 5 апреля 1242 года был разбит Александром Невским, опиравшимся только на пехоту…

Это был первый случай в военной истории, когда пехота победила вооруженную до зубов конницу…

Глава 6. Червлёный яр. Имение Нарышкиных. 1775 год

1.

Из-за страха перед усилившейся после Семилетней войны (1756–1763 гг.) Россией правительства Франции и Австрии убедили Османскую империю выступить против неё. Австрия даже пошла на сговор со своим врагом Турцией, став ее союзником в этой войне. Турки же хотели отодвинуть границы своего государства на север до линии Киев – Астрахань. В начавшейся в 1768 г. войне первые успехи турецкой армии сменились поражениями.

Для императрицы Марии-Терезии, правящей в Австрии уже тридцать пятый год, длительная война с Фридрихом II Прусским была тяжела. Дело было в том, что прусский монарх не признавал права Марии -Терезии на наследство Карла VI и заявил о намерении освободить от католической Австрии половину силезского населения, которая исповедовала протестантизм. Король Пруссии напал на Силезию без какого-либо формального повода или объявления войны, что противоречило принятым международными нормам. Так началась продолжительная борьба между Пруссией и Австрией за господство в Центральной Европе.

Туркам, как и Австрии, кровь из носу нужна была победа… И тут кто-то из магических толкователей вдруг вспомнил про меч Турфинг Гермонариха, который был им утерян. Поиски магов среди воспоминаний древних жрецов привели к тому, что появилась версия нахождения его на Хопре. Так в эти места были высланы два разведчика – немецкий и турецкий, независимо друг от друга, но с одной целью – отыскать Турфинг.

«Перестройка» первой четверти XVIII века встряхнула огромное государство, многое изменив кардинально. Главное же она дала мощные импульсы к развитию государственности, хозяйства, культуры.

Социально-политическая обстановка того времени, природные факторы Прихоперья стали одной из основных причин насаждения поместного земледелия в регионе.

Указ Петра III от 18 февраля 1762 года, предусматривающего сокращение срока службы для дворянского сословья до 25 лет, а затем и отмена обязательной службы, дворянами был встречен с большим одобрением. Поскольку Екатерина II подтвердила данные ранее привилегии дворянам, её меры перестройки ими были встречены на «ура».

Оставив государственную службу, многие дворяне разъезжались по своим вотчинам, желая заниматься сельским хозяйством и возведением «резиденций».

Так усадьбы стали главным местом пребывания дворян и помещиков.

Одна из таких усадеб, являвшаяся имением Нарышкиных в селе Пады Балашовского уезда Саратовской губернии получила название «Раздолье».

Настоящее раздолье было у Нарышкиных, так как за ними числилось только в Саратовской губернии 19 сёл, столько же деревень и 9 хуторов общей площадью в 90363 десятины 126 сажень.

Всю свободную землю Нарышкины разделили на три экономии: Песчаную, Александровскую и Ирининскую (главную в с. Пады). В отдельную экономию было выделено и лесничество.

Несмотря на то, что постоянно Нарышкины проживали вПетербурге, с наступлением весны они перебирались в имение с помощью 35 троек. Содержание такого количества лошадей обходилось хозяину в 1500 рублей в день. В зимнее и осеннее время имением руководил управляющий, который имел 12000 рублей жалования в год.

Имение с трех сторон было обнесено мощным высоким кирпичным забором, а с северо-восточной стороны омывалось водами Хопра. Въезд в имение осуществлялся через огромные кованые ворота с родовыми гербами на стояках, по главной аллее, по обеим сторонам которой выстроились величественные ели. Дорожка была вымощена боем кирпича и была обозначена цветным бордюрным стеклом. Замыкал аллею фонтан, окруженный дубами, который был так же украшен цветным стеклом, в котором преломлялись солнечные лучи, выдавая гамму красок, придавая им несравненную красоту.

Усадебный парк формировался из ясенелистного клёна, европейской плакучей ели, акации и сирени. Была здесь и единственная в Саратовской губернии группа из нескольких деревьев черной сосны.

Украшали парк так же клумбы с различными видами цветов, резные беседки, лужайки и полянки, куда выносили столы для летнего чаепития и отдыха. Яркие впечатления оставляли посетителям имения ели и дубы, достигающие 40-50-ти сантиметров в обхвате комеля. Культурные насаждения парка плавно переходили в лесной массив.

2.

Червлёный Яр устоял после разгрома Екатериной Второй Запорожской Сечи из-за восстания Емельяна Пугачёва. Дело в том, что хоть Пугачев и послал на Дон воззвание, где, обещая донцам всяческие вольности, повелевая им стать на его сторону, но на Дону воззвания Пугачева не имели успеха.

Атаман Сулин объявил по войску, что тому, кто поймает злодея, будет выдано 25000 рублей и золотая медаль. Так на Дону стали собираться казаки для наведения порядка. Начальствовать ими было поручено полковнику Алексею Иловайскому. Но на Дону трудно было собрать большое войско: почти все способные носить оружие казаки находились на войне с турками, в Крыму и в Турции.

Собиравшиеся казаки приходили с дурным вооружением и на плохих лошадях. Отряды устраивались в Скуришенской и Арчадинской станицах. Составилось три отряда – одним командовал полковник Луковкин, другим – Максим Янов и третьим – Андрей Вуколов. Эти силы должны были отразить казачество Пугачева, с громадною толпою надвигавшегося на Дон со стороны Камышина. То же самое, но только в меньшей степени, происходило и на хуторе Белавин.

В августе месяце самозванец ворвался в пределы Донского войска. Одна партия бунтовщиков пошла по берегам реки Медведицы, другая – по Иловле и третья – по Хопру. Мятежники на своем пути разоряли и сжигали все, что попадалось под руку. Жители хуторов без большинства казаков, участвующих на войне, не могли им оказать никакого сопротивления. В станицах оставались только старики, женщины и дети, которые спасались в лесах и болотах, оставляя все имущество пугачевской толпе.

Так 14 августа Пугачев разорил станицы: Березовскую, Малодельскую, Заполянскую, Орловскую и Раздорскую на Медведице. В Березовской станице мятежники потребовали станичный конный табун и выбрали из него самых лучших лошадей, в Малодельской – повесили несколько казаков, а в Заполянской – жестоко избили станичного атамана и двух стариков за то, что они не могли их снабдить овсом и сеном.

Хутор Белавин отчаянно сопротивлялся беспределу мятежников, так как основную массу его защитников составили крестьяне Нарышкиных, которым потом за проявленную храбрость сам Нарышкин предоставил свободу.

Когда Пугачев пошел по Волге к Черному Яру, перешедшие на его сторону донцы быстро начали понимать, что он из себя представляет. Несмотря на то, многие из них считали его своим донским казаком, но, когда узнавали, что он себя представляет государем, начали уходить от него и скоро ни одного донского казака уже не было с Пугачевым.

Так сомнение в том, что делает Пугачёв, и зародилось в головах казаков и казачек Червлёного Яра. Стали рассказывать, что во время переговоров с царицынцами один донской казак, знавший его ещё по службе хорунжим, стоя на валу, кричал Пугачеву: «Здорово, Емельян Иванович!», на что Пугачев стал сторониться донских казаков и, проходя мимо них, даже отворачивался.

Особенность земель Червлёного Яра в эти годы заключалась в том, что незаметная для наблюдателя борьба крестьян со своими угнетателями выливалась в побеги, а часто и в вооруженные конфликты. Как ручейки сливаются в большую реку, так и эти вооруженные столкновения вырвались на поверхность российской действительности грандиозной крестьянской войной. Именно закрепостительные тенденции политики государства и послужили основными причинами недовольства широких крестьянских масс, а учитывая то, что за множество лет появилось и место, куда стекались угнетённые – это была лесостепная зона, где исстари обосновалось казачество. Именно поэтому хутор Белавин, в котором Нарышкины предоставляли своим крестьянам достаточно много свобод, сильно выделялся среди других казачьих слобод.

3.

В 1691 году Лев Кириллович Нарышкин, будучи дядей Петра 1 получил от него во владение огромные земли на Узе, Вороне, Хопре, Медведице и Елани, а также многочисленное «крещёное имущество», т.е. крепостных. Следом за Львом Кирилловичем в Червлёном Яру получили земли и другие Нарышкины.

Лев Кириллович не прогадал: будучи полноводным Хопёр в те годы имел широкие весенние разливы, особенно в устьях рек Кариана и Вороны. По весенней полой воде вниз на Дон ходили барки с зерном и прочими товарами. Круглый год то в одном, то в другом селе бывали шумные многолюдные ярмарки. Богата река была рыбой, водоплавающей птицей, бобрами.

Но больше всего Льву Нарышкину приглянулся хутор Белавин, в котором давно жили казаки. Привезя крестьян из своих подмосковных вотчин в 1721 году, Нарышкин начал строить первую деревянную помещичью усадьбу с хозяйственными постройками.

В 1733 году имение перешло по наследству ко Льву Александровичу Нарышкину (1733-1799 г. г.), придворному кавалеру, камергеру и шталмейстеру двора Великого князя Петра Фёдоровича и обершталмейстера Екатерины-II.

1775 год даже для Нарышкина оказался не простым – началась губернская реформа через преобразование провинциального управления, а они, как правило, в Белавине бывали только летом, зимой проживая в Петербурге в своём дворце.

Дело в том, что манифест 1775 года осуществлял различие между купеческим и мещанским сословием. По Городовому положению в городовую обывательскую книгу вписывались: «имя и прозвание всякого гражданина, в том городе дом, или строение, или землю имеющего, или в гильдию и в цех записанного, или мещанским промыслом промышляющего».

В первую часть книги вносились по алфавиту «состояние и имена настоящих городских обывателей» (т.е. тех, «кои в том городе дом, или иное строение, или место, или землю имеют»).

Вторая часть предназначалась для внесения записавшихся в гильдии.

В четвертую часть требовалось заносить «иногородних и иностранных гостей по алфавиту».

Пятая часть предназначалась для записи именитых граждан (также по алфавиту).

Шестая часть служила для внесения «посадских», под которыми имелись в виду «в том городе старожилы, или поселившиеся, или родившиеся, кои в других частях книги… не внесены, промыслом, рукоделием или работою кормятся в том городе».

Проблема казаков Червлёного Яра, во-первых, заключалась в том, что они считали себя свободными от всех учётов, а, во-вторых, у них были только имена, да у некоторых – прозвища, а как образовывать фамилии, им было непонятно и неприятно. В третьих, у многих из них были полуземлянки, а данный документ не говорил, считать или не считать их домом. То же касалось и земли, которую они обрабатывали. Но следует и учесть, что с 1718 года на хуторе Белавин многих казаков при первой переписи донских казаков записывали по имени и отчеству, а некоторых по имени и прозвищу. Поэтому присвоение фамилий у них осуществлялось по отчеству и прозвищу, что значительно уменьшило недовольство казаков хутора.

Обывательские книги должны были храниться в региональных архивах (фонды шестигласных дум, управ благочиния). Законодательство того времени предусматривало выдачу документов, подтверждавших состояние каждого в отдельности городского обывателя и его семьи. Так «по внесении в обывательскую книгу» каждая семья должна была получать «лист», подтверждающий их состояние, подписанный в Депутатском Собрании «с приложением печати городского общества». Ремесленники, имевшие право на постоянную приписку к цеховому состоянию, получали свидетельства на звание ремесленников.

Полицейская деятельность в уезде – охранение благочиния, порядка и приведение в исполнение решений высших присутственных мест, совершенно непонятная казакам и их семействам, была вверена нижнему земскому суду (исправникам и трём заседателям), появились суды, которые непонятно чем занимались, по мнению казаков, поэтому за порядком они смотрели сами.

Из-за того, что Нарышкины привезли сюда много крестьян, казачий хутор Белавин, ставший потом селом Раздолье, а через некоторое время – селом Пады, более-менее без особых трудностей вписался в новую реформу.

4.

Эрцгерцогиня Австрии Мария – Терезия пригласила к себе на аудиенцию барона Германа фон Лихтенштейна. Тот, появившись перед правительницей, изысканно поклонился и произнёс. ─ Чем могу служить вам, ваше величество?

Пригласив его присесть на стул, она спросила. ─ Правильно ли я осведомлена, барон, что твой далёкий предок Гермонарих имел волшебный меч, дающий ему победу во всех войнах?

─ Правильно, ваше величество! Но когда это было? В четвёртом веке от рождества Христова. Уже четырнадцать веков прошло! ─ отозвался Герман.

─ А что известно о судьбе того меча? ─ взгляд эрцгерцогини прямо впился в глаза барона.

─ Насколько мне известно, меч исчез вместе с братом его жены и больше в истории войн никогда не использовался… ─ ответил Герман и поспешил на помощь своей владычице. ─ Позволю себе поинтересоваться, а почему вас этот предмет заинтересовал?

─ Дело в том, что недавно в ходе русско-турецкой войны и оказания нами помощи России, был пойман в Тавриде один еврей, который утверждал, что его предок чуть-чуть не нашёл этот меч… ─ она усмехнулась, прищурила глаза, чтобы видеть реакцию своего посетителя, и продолжила. ─ Не где-нибудь, а в Червлёном Яру на территории усадьбы Нарышкиных 534 года назад!

─ Не может этого быть! ─ удивлению и радости барона не было конца: он вдруг заёрзал на стуле, не позволяя себе подпрыгнуть. ─ Неужели Турфинг жив?!

─ Может, ещё как может! ─ пятидесятивосьмилетняя правительница давно не видела такие откровенные эмоции у своих подчинённых. ─ Мало того, он показал старинную бересту, по которой его предок выполнял задание для Ордена меченосцев…

Ей было интересно смотреть, как поджаривается от её слов барон.

─ И даже искал его… Но только ошибся… И всё из-за того, что река за время от начертания бересты до проведения этих поисков несколько изменила своё положение! ─ Мария-Терезия продолжала интриговать своего подчинённого, зная его любовь к приключениям.

─ Искал и не нашёл? Да я бы… ─ от возмущения барон чуть не подпрыгнул, ограничившись только тем, что ударил ладонью себе по колену от досады.

─ Вот и я тоже подумала… А что бы вы сделали на его месте? ─ Марии-Терезии уже нравилась игра, которую она затеяла.

─ Да я… ─ барон запнулся, посмотрел налево, потом направо, потом прямо перед собой и повторил. ─ Да я бы… Я бы всё перелопатил, чтобы его найти!

─ Между прочим, тот еврей искал волшебное зеркало жрицы Амаги, по которому можно было узнать место захоронения меча Турфинга… ─ Мария-Терезия потихоньку подкидывала всё и новые вводные, ещё больше разогревая аппетит барона.

─ А что, можно даже так? ─ глаза барона сначала округлились, брови на лбу поднялись, образуя морщины, а рот округлился.

─ Можно, если знаешь, где оно закопано! ─ Мария-Терезия уже просто издевалась над несчастным бароном, наблюдая нетерпение.

─ Ну, так пошлите меня за зеркалом, а я через него найду вам меч Турфинг! ─ почти крича, он уже упрашивал хитрую Марию-Терезию, которой теперь не нужно было тратиться чем-то или деньгами.

И она сделала паузу, чтобы проверить, правильно ли она всё сделала.

─ Да я вот думаю, можно ли вам это дело доверить… ─ замах у ней был хороший, да и удар получился что надо.

Барон упал на колени и прошептал умоляюще. ─ Ведь это меч моего предка… И он в чужой стране! Умоляю, дайте мне возможность вернуть его в нашу страну…

─ Хорошо, я вам дам такую возможность! На всё про всё даю тебе всего один месяц! ─ она встала, показывая вскочившему барону, что аудиенция закончена. ─ Всю дополнительную информацию возьмёте в этом пакете!

И показала на пакет, одиноко лежащий на столе. Барон схватил пакет, прижал его к груди и, пятясь, согнувшись в поклоне с подобострастной улыбкой, покинул кабинет Марии-Терезии.

Выйдя из кабинета эрцгерцогини, он выпрямился, выдохнул всё, что накопилось, и открыл пакет с инструкцией…

5.

Был конец апреля 1775 года, когда карета Германа фон Лихтенштейна достигла в Червлёном Яру села Пады. Остановившись у ворот имения Нарышкиных, он выглянул в окошко и, увидев на дорогах грязь, произнёс, сморщив нос. ─ Фу, какая гадость!

Сидевшие напротив него турок Беркер и еврей Бермятман, сделали вид, будто ничего не слышали, и сидели, вспоминая то, как были доставлены в Санкт-Перебург к какому-то барону, развлекавшемуся с Нарышкиными в их дворце.

─ Покажи мне бересту, по которой твой предок искал в имении Нарышкиных медное зеркало жрицы Амаги! ─ без промедления произнёс барон, стоило только Бермятману оказаться в покоях, отведенных барону Нарышкиными.

Бермятман, порывшись, достал тугой свёрток и подал барону. Тот тут же начал его развёртывать, ощутив значительную трудность в его разворачивании, и про себя заметив, что это действительно древний документ. С трудом различимая буква М, стрелка на север и цифра 71 тоже угадалась им. Он отпустил одну сторону бересты и она мгновенно скрутилась в трубку.

─ Готовьтесь к выезду, завтра с утра! ─ распорядился он, кладя бересту в карман к себе, не смотря на Бермятмана, который протянул за ней руку. Повернувшись, барон забыл, что к нему приехали эти двое, которых сопровождали его двое разведчиков, которых он щедро вознаградил за проделанную работу.

Идя к Нарышкиным, он с улыбкой вспоминал, как сделал так, чтобы войти в доверие к этим недоверчивым хозяевам.

… Карета с женой и ребёнком Нарышкиных только проехала некоторое расстояние по дороге из дворца, как на неё напали двое неизвестных мужчин в масках и стали отбирать ребенка у Нарышкиной и её служанки… Закричав «Помогите!», хозяйка имения Нарышкиных в Падах, стала отбиваться от назойливых хулиганов. Но тут она услышала сначала хлопок кнута, резко опоясавшего сначала одного нападавшего, отчего тот даже спрыгнул с подножки, потом другого, бросившего держать ребенка и начавшего защищаться самому. Щелчки хлыста слышались тут и там до тех пор, пока оба грабителя не бросились наутёк.

─ Скажите, любезный человек, кто вы? ─ Нарышкина выглянула в окно и увидела мужчину среднего возраста, укладывающего свой хлыст в футляр. ─ Я буду молиться за ваше здоровье! Вы спасли нашего ребёнка от этих грабителей!

Увидев молодую барышню, он раскланялся, улыбаясь и стараясь всячески понравиться ей, произнёс. ─ Барон Герман фон Лихтенштейн, к вашим услугам!

Повернувши голову в сторону грабителей, он добавил. ─ Не беспокойтесь, мадам, эти больше не нападут!

─ Не могли бы вы сегодня осчастливить нас своим присутствием? ─ поинтересовалась хозяйка. ─ Мы с мужем хотели бы вам выразить наше восхищение тем, как вы спасли нашего ребёнка от бандитов! Ждём вас к девятнадцати вечера!

─ С большой радостью, мадам! ─ ответил спаситель. ─ Буду обязательно!

Поклонившись барыне, он дождался, когда тронется карета и пошел в ту же сторону, куда убежали грабители. Там, зайдя во двор, он увидел обоих и, подойдя к ним, дал каждому из них по золотому. Больше он никогда их не видел…

В целом барон не ошибся, впервые глянув в синие глаза с длинными ресницами хозяйки дворца: как потом оказалось – это наследственное. Не смотря на то, что особой европейской красоты у неё не было, но зато была особая величавая походка, идеально-ровный ряд здоровых зубов (и так до старости), маленькие стопы, ушки и маленькие кисти рук.

Особо выделялась её фигура в виде гитары. Длинная шея с густыми и чистыми волосами без европейской вони, великолепная кожа на круглом лице выделяли её среди чего-то добивающихся барышень дворца.

Если к этому добавить щепетильное, можно даже сказать, безупречное отношение к одежде, рассудительность, способность к творческой мысли и интеллигентность во всём. Порядочность, верность семье, людям и идеям, твердость духа, слова и дела сильно отличали её от распущенной екатерининской знати, поэтому она сильно тяготилась общением с ней и стремилась пораньше вернуться в своё имение в Падах.

Герман, оказавшись в тот же день вечером у Нарышкиных, как-то заговорил об отдыхе на весенней реке и тут же получил приглашение в их имение на реку Хопёр. Не позволяя себе расслабиться, барон принял приглашение и сообщил, что готов в ближайшее же время туда приехать. Получив письменное разрешение и указание для управляющего обеспечить хороший отдых в имении, барон удалился…

6.

Проехав по аллее, барон сразу же отметил порядок, который царил в имении, и это ему понравилось, как немцу. Его острый взгляд отметил и то, что срубы всех строений усадьбы, жилые и хозяйственные, стояли на каменном фундаменте, покрытом листовым железом и были обложены кирпичом. Исключение составляла только баня – она была целиком деревянная.

Дом хозяйки имения был выполнен в три этажа с деревянным резным балконом, а к двухэтажному дому хозяина примыкала четырехэтажная башня с винтовой лестнице внутри.

Барону отвели покои в доме хозяина. Количество комнат в доме хозяина больше походило на лабиринт, в котором можно было заблудиться, так много было дверей, расположенных напротив друг друга. Зато такая планировка не давала воздуху в доме застаиваться и обеспечивала хорошую вентиляцию.

Одной из самых больших комнат в доме хозяина имения была гостиная. Высота потолков в ней достигала примерно трех метров. Затейливая лепнина и большая хрустальная люстра украшали гостиную. На всех окнах висел красивейший тюль. Картины и семейные фотографии украшали стены её. Между оконными проемами стояли кресла и ломберные столики, на которых были расставлены вазы с накладным серебром. Однако главным украшением гостиной был камин, по обе стороны которого стояли мягкие обтянутые материей диваны.

Не менее важным помещением в доме хозяина являлся кабинет. Вдоль стен кабинета стояли диван и большие книжные шкафы, выполненные из черного и красного дерева, украшенные резьбой и фигурами. Ближе к окну располагался огромный резной письменный стол с принадлежностями, за которым стоял мягкий стул. На стене напротив стола висели часы. Окна кабинета так же были убраны темно-коричневым тюлем.

Местом для сбора семьи и гостей служила столовая, где стояло несколько ореховых раздвижных столов накрытых гербовыми скатертями, вокруг столов стояли стулья с гербами. Освещала столовую бронзовая люстра.

Столовая мебель состояла из буфетного шкафа с резьбой и стеклами, сквозь которые просматривался зеленый сервиз из 145 предметов, десертные тарелочки с зелеными краями живописные на 43 персоны. В шкафу с выдвижными полками, изготовленный из черного дерева стоял белый сервиз с золотой каемкой и гербом из 260 предметов.

Критически оценивая всё, на что ложился взгляд, барон всё-таки надеялся, что точка на бересте ну никак не попадёт на эту красоту…

Если барон Герман фон Лихтенштейн любовался красотой имения Нарышкиных, то турок Беркер и еврей Бермятман совсем по-другому смотрели на всё это: турок злился, что их войска так и не дошли до этого места, а еврей не понимал, как его далёкий предок мог бежать отсюда, оставив столько возможностей разбогатеть на земле, народе и природе, в то время как ему приходилось ютиться на небольшом кусочке земли Тавриды, оставшейся от его непутёвого предка, так и не воспользовавшегося информацией из бересты.

Поэтому еврей первым делом пошёл на берег Хопра, помня данные из бересты на память и прикидывая, где может быть точка поиска. Однако, как ни старался Бермятман, ничего не получалось: вместо одной единственной точки, которую должна была дать река своим поворотом, было дорожка метров на двадцать. И где находится точка поворота, теперь можно было только гадать…

7.

Как это ни странно, но ни барон, ни турок, тщательно изучавший стратегические возможности усадьбы Нарышкиных, чтобы потом передать турецкому командованию, ни тем более еврей, не могли знать, что и за ними приглядывают всё время две пары глаз, которые, как это ни странно, разместились на трёхярусной башне…

О том, что на усадьбу должен прибыть барон Герман фон Лихтенштейн собственной персоной, батька-атаман Беловолодов узнал от прискакавшего гонца за сутки до появления там барона и двух его сопровождающих, один из которых турок, а другой – еврей.

Собрав своих подчинённых казаков, оставшихся в селе Пады после отправки казаков на русско-турецкую войну, а также молодых казачек, захотевших в военное время помочь в охране своим друзьям или родным, батька-атаман сказал. ─ Родные мои! Когда ваши близкия сражаются на русско-турецкой войне не покладая сил за Родину, к нам едет какой-то немецкий барон со своими подручными турком и евреем, шобы отдохнуть здеся, как это значится в его документах. А я же щщитаю, шо энто брехня! И немцы и евреи выступили в этой войне на стороне турок, которым мало стало своёй земли, так теперича оне хочуть и нашу отобрать. Не бывать этому! Не дадим и пяди нашей родной земли!

─ Любо, батька-атаман! Любо! ─ понеслось со всех сторон. Даже казачки, стоя в отдельном строю, тоже кричали. ─ Любо!

─ Думаю я, шо приехали эта троиця не отдыхать, а на разведку! Шобы выведать усё… ─ махнул он рукой, охватывая всё вокруг себя. ─ А потом донести туркам!

Он посмотрел на своё войско и сделал небольшой шаг вперёд.

─ А ещё, казаки, пришла к нам и другая напасть: Емелька Пугачёв с Волги к нам идёть со своими дружками! ─ он сжал кисть правой руки в кулак и поднял его для убедительности. ─ Неужели мы поддадимся на уговоры Емельки, когда наши казаки воюют с турками, и отдадим Емельке наш хутор? Позволим ему тут со своими дружками хозяйничать? А шо потом нам скажуть те, кто пришёл с войны? Мол, не смогли навести порядок на хуторе? Позволили, кому попало, здесь хозяйничать?

─ Нет! Не позволим! ─ разнеслось повсюду. ─ Не дадим Емельке хозяйничать на хуторе!

Батька-атаман, улыбнулся, получив то, что хотел, поклонился казакам и сказал. ─ Любо, братцы… Любо! Не дадим позорить нас перед нашими казаками, вернувшимися с войны!

─ Любо! Любо! ─ раздалось отовсюду.

Батька-атаман крикнул. ─ Разойдись!

И строй распался. Однако скоро к нему подошли две девушки, стоявшие в строю.

─ Тебе чего, Анька Белавина? ─ батька-атаман нахмурил брови, зная, что эта девушка была заводилой местных казачек.

─ Батька-атаман Беловолодов, позволь нам с Ксюхой Веданиной посмотреть за этими приезжими! ─ произнесла одна из них, кивая на другую. ─ Мы имение Нарышкиных хорошо знаем и быстро поймём, что задумала эта троица. А вам будем ежедневно докладывать!

Батька-атаман Беловолодов всё предусмотрел, чтобы не допустить Емельку с друзьями на земли хутора, но как проследить за этой троицей, ничего не придумал. А тут Анька со своим предложением! Конечно, он согласился, тем более, что от казачек будет ежедневный доклад.

─ Любо, Анька, любо! Иди и делай то, шо щитаешь нужным, но не забудь про доклад! Я ведь за язык тебя не тянул!

Так на башне хозяйского дома обосновались две пары глаз…

8.

─ Анька, смотри, чё тот, который барон, делаеть? ─ Ксюха дёрнула Аньку за руку, чтобы та обратила внимания на её объект.

─ Да некогда мне: тут турак и еврей меряють дарожку… ─ отозвалась Анька, акая как и большинство на хуторе. ─ Ват только не пайму, зачем эта им надать…

─ Ват-ват… ─ отозвалась Ксюха. ─ Дак то барон имя заданью дал! Вишь, он раскрутил не то бумажку, не ишшо чё та… К тваим идёть!

─ Вижу… Точна, идёть… И в руках… ─ вдруг Анька замолчала, а потом рукой себя по лбу ударила. ─ Ох, и дура я, Ксюха… Дак ента жа берёста! Помнишь, нам мая бабка быль рассказывала, пра то, что многа лет назад кто-та вот также здеся искал меч Кашшея Бессмертнава? А чё, ежели снова?! Помнишь, как она говарила, будта по бересте адин еврей искал валшебно зеркало жрицы Амаги? Он ишша берег мерял, патом север искал…

─ Енто не тот, чта нашева старава ведуна убил? ─ поинтересовалась Ксюха.

─ Да.. Тот самай… ─ Анька задумалась. ─ Дак ча получатси… Апять меч ишшуть? Затем и приехали?! Дак ить надоть батьку-атамана предупрядить!

Они посмотрели друг на друга и кивнули головами.

─ Давай-ка, Ксюха, беги к батьке-атаману… ─ Анька взяла Ксюху за руку и посмотрела ей в глаза. ─ Да обскажи ему всё!

Ксюха, кивнув ей головой, задом начала ползти к выходу, понимая всю важность происходящего…

Батька-атаман выслушал Ксюху, подумал-подумал и говорит ей. ─ Вот што, девоньки мои удалые… Нет у меня казаков, штобы ловить их! Емелька с казачками подбирается к хутору! Но вам я дам в помощь двух ребят – Мишку да Борьку… Вы их знаетя! Так што управляйтеся тама своими силами…

Отправив казачку Аксинью за двумя юношами-казачками, он не сомневался, что эта четвёрка справится с заданием.

Ксюха нашла подростков на хозяйском дворе, где они запрягали своих коней, собираясь в составе группы идти на Емельку Пугачёва.

─ Чё те надоть от нас? ─ возмутились они словам Ксюхи. ─ Не пойдём мы с тобой! Нам к сраженью надоть готовитьси…

─ Нет, батька-атаман приказал вам с нами идти! ─ возмутилась Ксюха, перейдя на крик. ─ Там бароновы помошники чё-то копають на земле именья! Я Аньку одну с тремя здоровыми мужиками оставила! А вдруг чё будеть?

─ Ладно, не ори! ─ уже соглашаясь с её словами, Мишка махнув рукой другу. ─ Пошли, Борька, ежели так… Да давай оружьё прихватим! Кто занеть, чё енти евреи придумають…

Так четвёрка вновь собралась, но уже на башне дома Нарышкиных…

─ Аньк, ты чё нас пазвала? ─ Мишка нетерпеливо постучал кулаками по своей груди.

─ Тихо, ты… Сматрите, чё оне делають! ─ Анна пальцем показала на барона, который вышагивал по дороге, перемеривая расстояние и не доверяя результатам Бермятмана. Хитрый турок ходил по дорожке, заглядывая во все кусты. ─ Ишь ты, нас высматриваеть… Точно, волшебно зеркало ишшуть!

─ Ксюх, а Ксюх, а на што имя зерькало понадобилося? ─ поинтересовался Борька у Аксиньи.

─ Ну, ты чё, Борька, пра меч Кашшея Бессмертнава не слыхал? ─ удивилась Ксюха, вертя пальцем у своего виска.

─ Да, правда, не слыхал… ─ пожав плечами, ответил ей Борька. ─ А ентат… Как ево… Кашшей Бессмертнай чё здеся делал? И на хрена ему меч, ежели он и так многа людёв мог погубить?

─ Ну, дак с мечом-та ен мог больше ба пагубить, понял?

Последний довод Ксюхи был настолько убедительным, что все, кроме Борьки, заулыбались.

─ А енти-то чё? Тожа меч ишшуть? ─ Борька не сдавался и продолжал искать истину.

─ Тиха! ─ Анька резко махнула рукой, показывая, что начинается что-то очень важное.

И действительно, в нескольких метрах от того дома, где они находились, барон, отсчитав семьдесят один шаг, приказал своим помощникам начать копку ямы. Помощники, заскучав от безделья, рьяно начали копать яму…

Но Аньку встревожило вовсе не это.

─ Тиха! ─ она смотрела совсем в другое место, где Хопёр делал поворот и изгиб к лестнице.

Там раздавались какие-то крики. И, словно для того, чтобы ответить на безмолвный вопрос Анны, неожиданно появились два струга. На первом из них стоял в красном кафтане и коричневых штанах бородатый мужик, который, увидев лестницу для подъёма в имение Нарышкиных, показал на неё. Струг послушно направился к ней.

─ Да енто жа Емелька Пугачёв! ─ удивлённо прошептала Анна и, вспомнив, что обещала информировать обо всём батьку-атамана, обратилась к Аксинье. ─ Ксюха, давай беги к батьке-атаману, да скажи, што Емелька Пугачёв со стругами причалил к берегу! Того и гляди скоро тут будет!

Аксинья, закрыв от волнения рот рукой, другой прихватила подол сарафана и побежала к батьке-атаману с докладом. Все остальные замерли от того, что происходило у них на глазах.

Тем временем, яма, которую рыли помощники барона, значительно углубилась и расширилась. Однако, звуки, идущие от поднимающихся по лестнице казаков, становились всё громче и громче.

Емельян Пугачёв первым вступил на дорожку имения Нарышкиных, поднявшись по лестнице, и увидел трёх человек, чем-то занимающихся возле дома.

─ Эй, вы чё тута, клад ишшите? ─ со смехом произнёс он низким голосом, показывая пальцем на барона. Его друзья звонко расхохотались.

Когда же он ещё ближе подошёл к копателям, то барон Герман фон Лихтенштейн сильно обиделся, увидев неподобающее приветствие незнакомца.

─ Ти кто такая? Какой ти род-племя мне мешать? ─ выкрикнул он высоким голосом, чуть ли не подпрыгнув.

Турок и еврей, увидев казаков и Пугачёва, мгновенно перестали копать, чуя что-то нехорошее, что может произойти сейчас. Возможно, это были отзвуки интуиции, которая подсказывала то, что именно казаки не любили ни турков, ни евреев, постоянно воюя с ними.

Но барон, никогда не встречавшийся с казаками, вел себя совсем иначе: разом охрипнув, он бросился с кулаками на Емельяна Пугачёва, бывшего на две головы выше его и шире в плечах.

─ Ты на кого, пёс немецкий, бросился с кулаками? ─ закричал Пугачёв, выставив вперёд свой здоровенный кулак.

Барон, нарвавшись на кулак с рукой, превышавшей его руку раза в полтора, продолжал махать по воздуху, так и не достигая тела Пугачёва. Турок и еврей, видя, как развиваются события, побросали свои лопаты и начали вылезать из ямы. Однако, стоило им вылезти, как четверо казачков быстро скрутили им руки, подозревая, что они бросятся на помощь своему повелителю. Но те, быстро сообразив, что им грозит, головами показали, что воевать с казаками не намерены.

Тем временем, барон, намахавшись бесполезно кулаками, опустил их, как плети, и тут же получил в лицо здоровенный кулак другой руки Пугачёва. Охнув, он рухнул прямо в яму, Но при этом из его руки выскочила береста и, сделав небольшой полукруг в воздухе, упала недалеко от отпущенного казаками Бермятмана, изначально устремившегося к дому. Осторожно присев, тот нащупав берёсту, замер на коленях около дома.

─ Достаньте его! ─ показывая на барона, приказал Пугачёв двум казакам, стоящих рядом с ним. И когда барона подняли, закричал на него. ─ Ты как стоишь перед государем вся Руси?

В это время турок, наконец, сообразил, кого чёрт прислал. Толкнув стоящего рядом казака, он устремился к берегу реки, чтобы спрыгнуть с высокого утёса прямо в реку.

Кто же из казаков выстрелил ему в спину, Анна так и не увидела, так как всё её внимание было сосредоточен на Емельке Пугачёве.

─ Готов… ─ тихо произнёс Михаил, имея ввиду турка.

Пока все смотрели в сторону убегающего турка, Бермятман на карачках переползая в сторону дома, умудрился спрятаться там.

─ Ви не хосудар Руси! ─ пролепетал барон, имея ввиду, что императрицей является Екатерина – женщина.

─ Что-о-о? ─ крикнул Пугачёв и вытащив из-за пояса пистолет, выстрелил немцу прямо в грудь. Тот, вскинув руки, упал прямо в яму, которую недавно выкопали его помощники.

─ Казаки! ─ крикнул кто-то из свиты Пугачёва. ─ Бежим! Это не наши!

Пугачёв и те, кто его окружал, быстро повернулись и побежали к лестнице…

Скоро струги Емельяна Пугачёва продолжили движение по реке Хопёр в сторону Дона.

В то же время группа казаков во главе с батькой-атаманом высыпала на берег, но уже струги Емельки скрылись за поворотом.

─ Что же здеся было? ─ спросил батька-атаман у Анны.

И когда та рассказала подробно обо всём с добавлениями остальных членов боевой четвёрки, он спросил. ─ Но вы сначала сказали, что их было трое… Барон лежит в яме убитый, на берегу – турок, а где ещё один?

─ Сбежал, гадёныш… ─ чуть слышно произнесла Анна, имея ввиду Бермятмана, разом затерявшегося на хуторе…

Вечером того же дня непонятно почему загорелась деревянная баня…

Бермятман, в последний раз окинув взором горящий результат своей мести земле, которая имея клад, второй раз не поддаётся его родне, ухмыльнулся – он был доволен и тем, что устроил пожар…

Когда доложили Марии-Терезии об исходе операции «меч», как она её окрестила, она вздохнула, а через несколько дней подписала мирный договор. Победоносной войны так и не состоялось…

Когда по приказу Екатерины II казнили Емельяна Пугачёва, ни сама императрица, ни Нарышкины даже и не вспомнили Германа фон Лихтенштейна, погибшего от руки казака…

Единственно, кто немного пожалел, что была вновь утеряна береста с чертежом для поисков медного зеркала жрицы Амаги, были две молодые казачки, которым показалось маловато приключений, выпавших на их долю…

Глава 7. Русско-Турецкая война за Крым, 1787 год

1.

Екатерина II стояла у окна и нервно теребила пальцы, вызвав на доклад своего верного помощника Григория Потёмкина, который должен был появиться здесь с минуты на минуту.

Громко стуча башмаками по императорскому полу, Григорий прошёл сразу к ней.

─ Ты, мой друг, что-то перестал торопиться, когда тебя зовут! ─ не преминула укусить лишний раз Потёмкина Екатерина, чтобы тот не задавался. Отодвинув от себя Григория, императрица не особенно-то надеялась на проявление своей любви к нему.

─ Прости, матушка… ─ Григорий поцеловал протянутую императрицей руку и, увидев кивок, означающий, что он может говорить, произнёс. ─ Наше противостояние с Турцией не прекратилось после войны 1768 – 1774 годов, несмотря на то, что последний крымский хан Шагин-Гирей отказался от власти, а его ханство было присоединено к вашей империи…

─ Я что-то до сих пор его не вижу среди чиновников… ─ едко усмехнулась императрица, невольно делая виновником самого Потёмкина. ─ А что Турция?

─ Султан Селим III сравнил своё государство с домом, у которого сорвали дверь с петель! ─ Григорий слегка улыбался, найдя способ сделать ей комплимент: его старая любовь к Екатерине почему-то никак не уходила. ─ Он продолжает активно готовиться к новой войне с нами за Крым. Теперь ему в этом помогают Англия, Пруссия, Швеция и Франция…

─ А Англии-то что надо? ─ возмутилась Екатерина.

─ Это тебе за Декларацию о вооруженном нейтралитете! ─ усмехнулся Потёмкин и продолжил. ─ Пруссия стремится ослабить российское влияние в Польше, а Франция ей помогает. Швеция мечтает отнять у ослабленной войной России свои потерянные земли…

─ Понятно… Я бы тоже так делала… ─ Екатерина была недовольна сложившейся ситуацией. ─ А как военная реформа?

─ А что реформа? ─ спокойно ответил Потёмкин. ─ Усилилась специализация рекрутов, была введена новая, не стесняющая движений военная форма: широкие куртки и сапоги, теплые шаровары, каски, отменены парики и косы. Солдатам стали стричь волосы. Офицерам теперь запрещается избивать новобранцев. Определенные изменения произошли и в структуре вооруженных сил – увеличилось число егерей, драгун, артиллерийских и других подразделений…

─ А сам Селим-то верит, что в этот раз победит? ─ Екатерина повернулась и посмотрела в глаза Григорию.

─ Я, думаю, не верит… ─ Потёмкин смотрел прямо в глаза Екатерине и не отводил глаз.

─ Значит, не верит… ─ сделала вывод она, прищурив глаза. ─ Но на что-то он всё же надеется? Ведь войска-то собирает… Может, на помощь европредателей?

─ Вот-вот, как раз на предателей-то он едва ли надеется… ─ Потёмкин посмотрел куда-то вдаль, отключившись тот всего. ─ Но на что? Вот это-то я бы и сам очень хотел знать!

─ Ну, так давай, шпионов к нему засылай… Разведчиков! ─ взрыв негодования опять напал на неё. ─ Я что это сама за всех буду делать? Чего ждать-то?

─ Да я уже это сделал давно… ─ усмехнулся Потёмкин. ─ Вот только что-то ответа никак не дождусь…

─ Ну, так ещё зашли… И не только к туркам… ─ у Екатерины поднялись брови, через лоб проскочила одна горизонтальная морщина, мышцы лба, сдвинулись вовнутрь и вниз, создав угрожающее выражение глаз, а губы плотно сжались. ─ Мне что, надо учить вас, как это надо делать ?! Иди и работай!

Потёмкин повернулся, поклонившись, и пошёл, постукивая башмаками, к двери. А Екатерина, сильно теребя пальцы рук, повернулась к окну…

2.

Султан Селим III сидел на своём кресле и рассуждал. ─ Почему русские такие тупые? Я им, понимаешь ли, письма пишу, на арабском языке, а они? Они что, не понимают важности арабского языка? У меня все люди считают его сакральным, языком Аллаха и Корана! Даже мусульмане неарабского происхождения в Тавриде, для которых этот язык стал магическим и священным, признают это… Так могу ли я так просто их отдать на растерзание русским? Конечно, нет! Ведь я не просто султан, но и халиф, то есть тень Аллаха на земле…

Он посмотрел куда-то вдаль и неожиданно произнёс, хлопнув в ладоши. ─ Эй, там, позовите ко мне моего астролога!

Ждать долго не пришлось, в зал вошёл придворный астролог Али ибн Сахиб и тут же упал на колени, воздав руки вверх.

─ О величайший из великих… ─ начал он восхваляющую часть приветствия, но султан быстро его прервал. Тогда астролог его просто спросил. ─ О чём душа болит?

─ Вот, скажи мне, Али, почему я, имеющий разные обереги и талисманы, делающий всё с учётом правильных и неправильных дней, которые показывают астрологи, проиграл войну с Россией в прошлый раз?

─ Ты делал всё правильно… ─ хитрый астролог понимал, что от его речи зависит, останется жить он или нет. ─ Но у России больше оберегов!

─ Это про что ты говоришь? ─ удивился султан, столкнувшись с такой речью подчинённого. ─ Так, значит, вы не обеспечили мне защиты?!

─ Да дело не в нас… ─ уже просто произнёс Али. ─ Думаете, меня это не беспокоило? Беспокоило… Да ещё как!

Он на минуту замолчал, вспоминая что-то очень важное из своей жизни и уже понимая, куда клонит султан.

─ Как-то в горах встретился мне один маг… Так, отвечая на этот мой вопрос, он ответил: «А что ты хотел? У Русов в земле лежит меч Победы ещё их далёких предков. Вот потому их никто и не может победить!» ─ Али вздохнул, очень сожалея о том, что завёл этот разговор. ─ Я тогда его спросил: «А можно ли его найти?»

Астролог посмотрел куда-то вдаль, не шевелясь, какое-то время.

─ Ну, так что же ответил тебе маг? ─ султан сидел на своём кресле, ерзая туда-сюда, дожидаясь ответа астролога.

─ А ничего он мне не ответил, махнул рукой и пошёл дальше… ─ произнёс безразличным тоном астролог, понимая, что смерть его совсем близко.

─ А что бы ты сделал на его месте? ─ вдруг спросил султан астролога.

─ Не знаю… Может, отправил бы знающих людей на поиски его в Россию… ─ Али помолчал, помолчал и вдруг добавил к своим словам. ─ Ведь кто-то же должен был оставить после себя хоть какой-то след?

─ Может, ты и прав… ─ мрачно произнёс султан, опустив голову.

Какое-то время в зале стояла тишина, и каждый из них думал о чём-то своём.

─ Скажи, астролог, день-то сегодня какой – правильный или неправильный? Я ведь это хотел спросить у тебя в первую очередь, а что получилось? ─ казалось, султан возвратился в настоящее время и ожил.

─ День-то правильный… И решения принимать в этот день можно, они будут результативными… ─ как-то отрешённо ответил Али, смотря куда-то вдаль.

─ А, может, джинн какой тот меч у руссов охраняет? ─ вдруг спросил султан, неожиданно вернувшись к той теме, зная, что Коран существование джиннов не отрицает.

─ Может, и охраняет… Только мы не знаем… Где этот меч находится? Что это за джинны? Как на них найти управу, и какие слова им надо сказать… ─ Али весь унёсся в какую-то даль и слова султана воспринимал как-то отдалённо. ─ Это уже волшебство… Наука здесь бессильна! А что, если джиннов потревожишь? Они стали вон какие: чуть что не так, сразу наказывают…

─ А, может, заказать амулет против тех джиннов, и снова вернуться к войне с Россией? ─ султан искал способ вернуться к войне с Россией.

─ Это, конечно, выход, но он очень спорный: а вдруг джинны, охраняющие меч Победы, окажутся сильнее ваших, как было в недавнем прошлом? Тогда – опять поражение в войне! ─ Али тоже начал рассуждать как султан.

─ А можно сделать такой амулет, чтобы он победил тех джиннов? ─ у султана даже слюни потекли от идеи, высказанной им.

─ Что-то я не знаю таких… ─ откровенно произнёс Али, не зная, что этим спасает собственную жизнь.

─ Ну, ладно, ты не знаешь, так, может, другие знают! ─ произнёс султан и хлопнул в ладоши. ─ Всё, можешь идти!

Ещё не веря, что после такого разговора с султаном остался жив, Али поднялся и, пятясь, как можно скорее стал исчезать из опасного места для жизни…

Султан же не оставил внезапно пришедшую мысль сделать такой амулет, чтобы он победил всех джиннов меча Победы русских, и начал двигаться в этом направлении…

Кто только из магов не перебывал у него по отдельности. Устав от их бредовых мыслей, он решил создать из них команду. Поэтому, собрав всех турецких магов вместе, он объявил своё решение. ─ Я собрал вас для того, чтобы вы мне сделали амулет такой, чтобы он победил джиннов меча Победы руссов! Даю вам полгода на всё! И чтобы к этому времени такой амулет у меня был! Не будет – ваши головы слетят с плеч, ясно? Будет сделан – награжу!

И маги начали стараться, разделившись на группы. Одна группа занималась футляром, другая – пирамидой, третья – молитвой и заклинанием. Сначала они сделали футляр в форме треугольника, внутри которого должна быть спрятана молитва. Одни делали футляр, другие писали молитву – суру или заклинание, которую потом должны были спрятать в футляре.

Другие создавали магическую пирамиду и рисунок для джинна, составленный из арабских букв. Поскольку каждая буква имеет своё цифровое значение, к этой работе были привлечены и астрологи. В сумме должна была получиться такая цифра, которая имела бы какое-то большое значение по знаку зодиака.

В треугольнике над пирамидой помещался также голубой глаз, который, излучая здоровую энергию, согласно древней традиции, отражал воздействие дурного глаза человека или джинна, что соответствовало понятиям о русских.

Здесь же имелись защитники – змеи, под которыми понимались джинны султана, стерегущие его энергию и сокровища, клады султана. Под ними располагались заклинания, включающие имя Аллаха, приносящее амулету силу и успокоение.

Окончательно изделие изготовлял самый сильныйколдун, называя себя ходжой, имея рядом Коран. Так было и с этим амулетом.

Когда султан Селим III увидел свой новый амулет, он ему понравился с первого взгляда. Надев на себя оберег в виде треугольника, внутри которого был и глаз, излучающий силу, и пирамида его достоинств, защищённых заклинаниями, он произнёс. ─ Бойся меч моего ятагана!

О том, что султан считал ятаган легендарным видом холодного оружия, которое олицетворяет собой мощь армии Османской империи, знали изготовители амулета и нисколько не удивились таким словам своего султана. Получив вознаграждение по мешочку золотых монет, они удалились.

А довольный султан воскликнул, оставшись один. ─ Ну, вот теперь можно начинать новую войну с Русью!

3.

Он стоял на высоком берегу моря и смотрел, как волны, одна за другой, накатывали на песчаный берег. Хмурая серо-голубая пелена неба над морем только ухудшила его настроение. Невольно на ум пришли воспоминания о его детстве, юности и взрослении…

Фридрих Вильгельм II по характеру совсем не походил в детстве на своего отца: если отец считал, что сын должен держаться только реального (что означало иметь хорошее войско, много денег, обеспечивающих славу и безопасность государя), подтверждая это пощёчинами, то сын так вовсе не считал. И причиной этому были те, кто его обучал. Отец выбрал ему грамотную француженку для обучения французскому и немецкому языкам, умного и храброго офицера разностороннего образования, дядек – прусских офицеров для военного воспитания. Таким образом, Фридрих одновременно получал французскую образованность и прусский милитаризм…

Развился Фридрих очень рано и ему очень нравились знания о древних, нарушая волю отца к практике военного дела, хотя мать и сестра в этом ему потакали. Когда же учебные годы Фридриха закончились, он попал под жесткие требования своего отца. Задумав получить больше свободы, он поехал в Англию к своим родственникам вместе с отцом, и совершил попытку к бегству, за что был наказан, но постарался выпутать из судебного дела своих пособников.

Сам же Фридрих заявил на суде, что не признаёт себя человеком, нарушившим долг чести, а жизнью не дорожит, хотя и попросил прощения у короля, который посчитал его изменником. За него ходатайствовали перед прусским королём и заступились родственные иностранцы. Решение судей было милосердным, и Фридрих был освобождён из заключения. Но отец в качестве наказания заставил его пройти все должности чиновника, что в целом ему было интересно и дало много знаний, благодаря опытным учителям, в коммерческих и финансовых вопросах ведения хозяйства…

Фридрих вздохнул, вспомнив, что после этого был вынужден жениться на выбранной отцом невесте – принцессе.

А вот после женитьбы, получив в своё распоряжение целый полк и поместье, он смог распоряжаться по собственному усмотрению своим временем…

Однако, суровая школа, пройденная им в детстве и юности, отразилась на его характере: он стал остроумным и насмешливым философом, но при этом логично рассуждаемым и проверяющим всё с помощью математики. По мере того, как Фридрих теперь знакомился с хозяйственным управлением и военной силой Пруссии, он всё более и более проникался уважением к своему отцу.

После смерти своего отца, он вступил на трон, и скоро в Пруссии исчезла пытка при судопроизводстве, появилась веротерпимость, а также образованные и учёные люди при дворе…

Две войны (сначала за австрийское наследство, а потом – семилетняя) позволили ему прославиться как хорошему полководцу, увеличившего свою державу новыми землями, за счёт того, что грамотно разобрался с теми, кто и зачем вёл их, правильно принимая соответствующие меры.

Теперь же он, в основном, предпочитал грамотную дипломатию вместо ведения войн, способствуя росту своего авторитета и государства. Но Пруссия, поставленная теперь среди сильных монархий, нуждалась в армии и деньгах, после того как с помощью управления отца и своим, которыми было увеличено государство, ставшее уважаемым среди своих соседей.

Он стоял и смотрел на море, на небо, в котором появились большие дыры с чистым небом.

─ Вот и у меня в государстве наведён порядок в армии… ─ подумав о том, что уже успел сделать во внутренней среде государства и в армии в частности, Фридрих был доволен тем, что не давал чиновникам притеснять крестьянство, хотя бюрократическая машина уже глубоко внедрилась в нравы общества. А ещё тем, что наполнил казну деньгами, создал отрасли промышленности, как мог, боролся с монополиями и разного рода авантюристами. Хоть школы и не давали нужных денег, но всё же понимал, что это нужно для населения…

─ Нужна ли мне ещё одна война? ─ в последнее время часто задавал себе он этот вопрос. И отвечал. ─ Нет! Понадобится много денег… Другое дело, если участвовать косвенно, как дипломат…

4.

Густав III Шведский король, моду на французский язык в обращении соблюдал неуклонно, и это привело его к тому, что собственным языком он владел гораздо хуже, чем французским, стараясь быть «просвещённым монархом». Вот и сейчас, внешне отдаваясь театру, который обожал и даже пытался сочинять пьесы для него, всё же какой-то частью думал о том, что происходит в Европе. Его любимая фраза «Весь мир – это подмостки сцены, а все мужчины и женщины – это актёры» запомнилась многим, хотя бы потому что жизнь Густава напоминала трагикомическую оперетту.

В возрасте двадцати пяти лет умирает его отец. Ещё в юности, изучая саги, он узнаёт о том, что когда-то существовал легендарный меч Победы Турфинг, но готский король Гермонарих, которого все называли Кощей Бессмертный, пользуясь этим мечом, получает смертельное ранение от него и теряет его где-то в России… Так, ещё в юности Россия становится его врагом, хотя бы только из-за того, что не вернула в Швецию её легендарный меч, а сама потеряла.

Получив возможность стать королём, что же делает Густав III? В первую очередь, он обращается к Франции и получает большую субсидию. Организовав государственный переворот и арестовав всех членов правительства, Густав под дулами пушек вынуждает принять пакет новых законов, существенно расширявших власть короля, а правительство Швеции становится совещательным органом. Теперь ему никто и ничто не мешает начать подготовку к войне с Россией. Правда, есть Турция, которая сама хотела бы напасть на Россию, но и она тоже выделила Густаву огромную субсидию.

Король Густав III, сидя в театральной ложе, усмехнулся: поскольку это были лишь тайные приготовления, внешне он продолжал вести себя достаточно любезно с Екатериной II, даже в 1783 году получил подарок в 200 тысяч рублей. Между тем у императрицы в окружении короля были свои глаза и уши, поэтому она знала, к чему готовится Густав…

Вот и сейчас, сидя в ложе, он думал о том, кого же послать в Россию за Турфингом…

─ Если я пошлю за мечом лидера «колпаков» Туре Рудбека и привезёт его, то он опять вернёт власть правительству… ─ думал Густав, прикидывая то, во что обойдётся ему использование группы «колпаков», имевших большинство в правительстве и продолжавших вести политику, направленную на поглощение Швеции Россией. ─ Нет, эти сразу же сдадут Швецию Екатерине…

─ Если же я пошлю за мечом лидера «шляп» Якоба Магнуса Спренгпортена и он привезёт его, то первое, что он сделает, отберёт у меня всю власть, передав её правительству… ─ подумав, и сделал вывод. ─ Нет, это очень опасно для меня!

─ А если я пошлю за мечом своего младшего брата Карла? ─ король вздохнул и ударился в воспоминания. ─ Во время переворота он был со мной рядом и какого-то желания приобрети власть не испытывал… А что, пошлю-ка я брата?!

Так, участь Карла была решена, и очень скоро он с двумя подручными Густава отправился в Россию, но был не сразу представлен Екатерине.

─ Что же ищет в России твой любимый брат, Густав? ─ мучаясь догадками о цели пребывания Карла Шведского, она не забывала о том, что ей докладывали разведчики в стане шведского короля. И вдруг её осенило. ─ Турфинг! Вот что ищет Густав!

Идиотская мысль посмеяться над Густавом III пришла как бы сама собой, стоило только вызвать Льва Александровича Нарышкина. Пока тот где-то ходил, эта мысль приняла совершенно новые очертания. ─ Густав хочет Турфинг? Я дам ему Турфинг… Но, не настоящий!

Вызвав к себе Григория Потёмкина, она что-то шепнула ему на ухо, от чего он сначала поднял брови, а потом ехидно улыбнулся, уходя от неё.

Карл Шведский был приглашён к Екатерине вместе с Львом Александровичем Нарышкиным, который полчаса им остроумно рассказывал о чём-таком, что оба «брат» и «сестра», которая родилась в Пруссии, долго смеялись.

Наконец, императрица, увидев расположение Нарышкина к Карлу, произнесла. ─ Вот, что, Лев Александрович, отвези-ка ты Карла отдохнуть на Хопёр! Пусть покупается, с нашими казачками пообщается… А то ведь кроме своих северных фьёрдов он нигде не был!

Лев Александрович Нарышкин, не успевший высказать всё то, что наболело у него при слове «Европа», мгновенно оценил предложение своей императрицы и, взяв Карла Шведского под ручку, повёл из зала императрицы. Один только раз он оглянулся и, увидев озорные глаза Екатерины и её напутственный кивок, уже не опасаясь ничего, вышел из зала.

А через месяц карета Нарышкина с гостем и двумя его помощниками уже въезжала в имение Нарышкиных. Как и положено, на входе с ними вежливо раскланялась охрана и, открыв ворота, пропустила в имение.

Карл, отдохнув и покушав, решил пойти и посмотреть реку, о которой слышал от хозяина. Не успел он пройти нескольких шагов, как услышал девичий смех. Повернувшись на этот звук, он увидел двух девушек в белых с красными узорами кофтах и коричневых с белыми узорами юбках. Они стояли, скрестив на локтях руки и улыбались. При этом, одна из них имела светлые волосы, а другая – коричневые. И обе были круглолицыми, совсем не такие, как у них в Швеции. Он остановился и уставился на них обеих, причём на светловолосую смотрел больше.

─ Аньк, а ты этому шведу больше нравишься… ─ тихо произнесла девушка с коричневыми волосами.

─ Да ну тебя, Ниська! ─ ответила подружка и толкнула её в бок. ─ Ты, давай, улыбайся, а то батька-атаман нам чё скажеть?

─ А чё? Мы – ни чё! Улыбаемси… ─ подружка посмотрела на Аньку, а потом через зубы процедила. ─ Ты лучче скажи, как нам с ним разговаривать?

─ Да откуда я знаю? ─ Анька, улыбаясь, смотрела на Карла, который растерялся: у них в Швеции девушкам так себя вести не разрешалось! Не понимая, как ему объяснить хоть что-то, она повела глазами и головой в сторону Хопра и снова посмотрела на него.

Швед молча смотрел на девушек и слегка улыбался.

─ Он чё, немой? ─ улыбаясь, процедила Ниська и сделала такое движение, как и её подружка.

Швед перестал улыбаться, смотря на них, и растерялся: никто и никогда так себя с принцем не вёл и таких движений не делал.

Между тем, переглянувшись, обе казачки сделали к нему навстречу пару шагов и остановились. Швед, подумав, что его здесь ждёт опасность, сделал один шаг назад.

Девушки молча улыбнулись, протянули к нему одну из своих рук, и сделали шаг вперёд. Швед остался на своём месте и молча наблюдал за тем, что происходит.

Девушки снова сделали шаг навстречу, швед остался на месте. Между ними осталось расстояние в один шаг. Тут девушки снова повторили своё движение головой и вновь протянули к нему руки. Швед, поколебался и вдруг протянул свою руку Аньке. Та взяла её и пожала, потом повернула его к реке и сделала первый шаг. Швед осторожно двинулся за ней, перебирая ногами, но так, будто это был один из французских танцев.

Ниська уже смеялась открыто в кулак, довольная, что не ей досталась эта странная картина, а Анька шла за шведом своим обычным шагом к реке, подтягивая его рукой. Наконец он остановился, улыбаясь, и что-то сказал по-шведски, а потом – по–французски.

Казачки переглянулись, не понимая того, что он им говорит.

─ Он спросил, вы кто такие? ─ улыбаясь над всем, что происходило, перевёл речь шведа хозяин, который подошёл только-только к ним, напугав при этом обеих казачек, так как они, увлекшись шведом, его не заметили. Меж тем казачки, повернувшись к нему лицом, поклонились, покраснев, переглянулись и бросились бежать…

─ Ну, как тебе наши девушки? ─ по-шведски спросил Нарышкин гостя.

─ Я не знал, что в России есть такие красавицы! ─ ответил Карл, провожая взглядом убегавших казачек.

─ Да, у нас такие девушки! ─ довольный произведённым эффектом, подтвердил Нарышкин, провожая его по дорожке к мостику вниз к реке. Затем они спустились к реке по мостику. Хозяин видел восхищённое лицо Карла и не стал его в чём-то переубеждать или расспрашивать, ожидая, что тот сам задаст вопрос, если понадобится.

Карл долго водил рукой по непривычно тёплой воде реки и с ужасом смотрел, как хозяин, раздевшись, окунулся в воду, а потом, приглашая шведа сделать то же самое, махнул рукой.

Карл, испугавшись от того, что в Швеции редко кто себе мог позволить окунуться в ледяную воду, помотал головой. Нарышкин же, накупавшись вдоволь, вышел на берег и стал одеваться. Они вернулись в дом, пили вино и о чём-то долго разговаривали… Своих помощников, напоминавших ему о деле, ради которого он приехал сюда, в этот день не видел. Так прошёл первый его день.

На второй день, сопровождаемый Нарышкиным, он ездил по его хозяйству и снова не видел своих помощников. Так было всю неделю, а потом – ещё одну… За это время он познакомился с теми двумя казачками, которые первыми встретили его здесь, научился купаться в Хопре и ни разу не вспомнил, зачем его сюда отправил старший брат…

Лишь на пятнадцатый день он неожиданно для себя обнаружил, что у него есть помощники и то лишь после того, как сам Нарышкин спросил, сидя с ним на ступеньках лестницы и смотря на Хопёр, чем занимаются его помощники.

Растерявшись, Карл, не успев придумать что-нибудь для отмазки, сказал прямо. ─ Нам надо найти Турфинг! А что это такое, я не знаю…

Усмехнувшись, хозяин сразу понял, что время настало. Включённый Потёмкиным в данное мероприятие ещё до отъезда, хозяин имения по приезду нарисовал на бересте карту поиска меча. Карлу же он, услышав его признание, рассказал следующее…

─ Был конец апреля 1775 года, когда карета Германа фон Лихтенштейна достигла в Червлёном Яру села Пады. Естественно, на наших-то дорогах было грязно и полно воды, что сильно раздражало приехавшего господина. Рядом с ним сидели турок и потомок одного из наших, составившего карту поиска на бересте…

─ А что, есть даже карта поиска? ─ поинтересовался Карл.

─ Была… ─ с неким сожалением произнёс Нарышкин и тут же добавил. ─ Может, даже и есть… Только мы не знаем где!

И продолжил свой рассказ, увидев, как расширились зрачки Карла, когда тот узнал, что есть возможность найти карту поиска. ─ Ну, одним словом, фон Лихтенштейн отобрал бересту у своего помощника и решил найти клад сам. Наших предков тогда ещё в имении не было, и им никто не мог помешать начать раскопки того, зачем приехали, кроме казаков, которые охраняли усадьбу…

Карл почему-то при слове «казак» вспомнил тех двух приятных русских казачек, с которыми почему-то ему больше не удалось встретиться.

─ Между тем казаки приняли приехавших неизвестных за разведчиков неприятеля, так как в это время шла Русско-Турецкая война… ─ Нарышкин видел, что Карл заинтересовался всем, что происходило, и продолжил. ─ А тут ещё одна напасть: Емелька Пугачёв подбил Яицких казаков на восстание, и агитировал других, передвигаясь по Хопру. Но Хопёрские казаки не поддались его агитации.

─ А что было с теми, приезжими? ─ было видно, что Карл это спрашивает не просто так, а примеривает на себя.

─ Батька-атаман к ним за доглядом приставил двух казачек… ─ усмехнулся Нарышкин.

Но тут он, услышав тихий голос Карла, усмехнулся. ─ Вот бы мне так…

─ Турок и еврей меряли дорожку, выбирали точку по карте и направление на север… ─ Нарышкин видел, как от нетерпения у Карла задёргались губы и добавил. ─ В нескольких метрах от дома получилась по шагам точка, где надо было копать. Ну, турок и еврей и стали копать…

─ И что? ─ от волнения Карл закусил губы. ─ Нашли?

─ Не успели… В это время подплыли казаки Емельки Пугачёва… ─ ехидно усмехаясь, Нарышкин наблюдал, как Карл нервно проглотил слюну.

─ И что было дальше? ─ нетерпеливо спросил он.

─ А дальше всё было просто: Емелька принял их за копателей клада… ─ Нарышкин сознательно затягивал конец рассказа. ─ Казаки их побили-постреляли, причём так, что одна береста улетела куда-то возле угла моего дома, а другую прихватил еврей, который быстро спрятался в кустах…

─ И что, никто эту бересту не искал? ─ волнуясь, произнёс этот важнейший вопрос кое-как Карл.

─ А кому этот меч нужен? ─ Нарышкин явно тонко издевался над психикой шведа. ─ Нашим предкам? Или нам? Мы – люди практичные, нам хозяйствовать на земле надо, а не воевать! Лежит, где-нибудь там, ждёт своего часа…

Он посмотрел на небо, поднялся и сказал. ─ Ну, ты, наконец, сможешь поговорить со своими помощниками, а мне надо заняться своими делами!

И ушёл, оставив Карла сидеть и смотреть на то, как бежит вода в Хопре. Чем больше тот смотрел на лестницу, тем больше, после рассказа Нарышкина, у него появлялось желание найти ту самую бересту, о которой говорил Нарышкин. Он поднялся и решительно стал искать своих помощников. Это было недолго: поняв, что пока не нужны хозяину, они не торопились что-то самостоятельно делать и загорали у самого дома на траве. Причём хитрый Густав нашёл для него и турка и еврея, как это было давным-давно.

Рассказав то, что услышал от Нарышкина, Карл с удивлением обнаружил, что еврей часто кивает головой во время его рассказа.

─ Ты чего кивал головой? ─ рассердившись на еврея, спросил он.

─ Мои предки рассказывали то же об этом случае… ─ просто ответил тот, не подозревая, что своим подтверждением, делает рассказ Нарышкина достоверным.

─ Так пойдём искать ту бересту, про которую говорил мне хозяин! ─ Карл распинал их одежду, требуя немедленного исполнения распоряжения.

Они не знали, что с башни за ними наблюдают два глаза…

Облазив кусты, они всё-таки нашли у одного из них бересту, свёрнутую и перевязанную красной ниткой. Подняв её, Карл чуть не запрыгал, а турок смутился, будто это он нашёл бересту, и его хвалят, а еврей оглянулся посмотреть, не наблюдает ли кто-то за ними.

На лице, которое имело эти два глаза, которые наблюдали за ними, появилась ехидная улыбка…

Карл с помощниками вышли к дорожке и встали.

─ Так, как все у них начиналось… ─ пробормотал Карл, вспоминая рассказ Нарышкина. ─ Нужно встать на средину дорожки…

И он, отойдя к лестнице, начал считать шаги вдоль дорожки, пока она не кончилась. ─ Один, два… шестьдесят один, шестьдесят два!

Карл повернулся к лестнице и сказал. ─ Нужно шестьдесят два разделить на два…

Турок тут же отвернулся, как будто не слышал то, что сказал Карл, а еврей подумал и произнёс. ─ Тридцать один!

Карл отсчитал тридцать один шаг и повернулся к дому Нарышкина. ─ Теперь нужно идти на север!

─ Я бы пошёл домой… ─ проворчал турок.

─ Правильно, пойдём к дому! ─ произнёс Карл и добавил. ─ Нужно сосчитать до семидесяти одного…

Они шли и хором считали его шаги, когда же счёт закончился, Карл остановился.

─ А теперь надо повернуться так, чтобы правое плечо было на север и отсчитать ещё семьдесят один шаг! ─ дал команду Карл и повернулся к лесу.

Он шёл вперёд пока на счёте семьдесят один не упёрся в большое дерево.

─ Копайте! ─ дав команду своим копателям, Карл отошёл в сторону и начал оглядываться, не видит ли кто-то из хозяйских людей их действия.

Неожиданно, еврей лопатой ударился во что-то твёрдое. Карл, услышав этот звук, крикнул. ─ Стойте! Вы так у меня всё перерубите! Тихонько, аккуратненько…

─ Есть! ─ воскликнул еврей, вытаскивая из земли меч в ножнах.

─ Отдай сюда! ─ турок схватился за меч и начал тянуть к себе, а еврей – к себе. Так они дёргали меч какое-то время, пока не вмешался Карл.

─ А ну, стоять! ─ крикнул он, вытащив свой пистолет. ─ Кто шевельнётся, убью!

С этими словами, он нагнулся и выдернул меч за ножны из рук копателей, добавив. ─ Вылазьте и яму зарывайте! А я пойду, спрячу находку! И мне тут не шуметь, оглоеды! Иначе без денег останетесь, понятно?

Зло копатели смотрели друг на друга, пока выбирались из ямы, но, когда закончили забрасывать яму, вздохнули, что находка досталась не им, и пошли собираться к отъезду.

… Утром хозяин не успел умыться, как к нему прибежал слуга, крича что-то про убийство и показывая на комнату, где расположился Карл. Нарышкин, не понимая, что произошло, побежал вместе со слугами к шведу в комнату. Однако, зайдя в неё, тут же увидел раненого Карла, который, протягивая руку, прошептал. ─ Турок… Меч…

И правда, в комнате его помощников, лежал убитый еврей, а турка не было! Карла обследовал местный знахарь и, поняв, что рана не смертельная, взялся за лечение больного местными травами.

Карл уезжал из усадьбы вместе с хозяином на карете, ещё в бинтах, но к концу поездки уже был совсем здоров благодаря снадобьям местного знахаря…

Екатерина II, качая головой и провожая домой в Швецию Карла, произнесла следующее. ─ Турки… Они такие!

Потом усмехнулась, кивнув Нарышкину, который ей незаметно кивнул…

А Карл, почему-то, покидая Россию, вспоминал не меч, а фигурку одной из казачек, которую втайне от всех по ночам навещал, пока был в усадьбе Нарышкиных…

Султан Селим III, получив меч Победы, небрежно кинул мешочек золотых монет своему разведчику. Тот, получив мешочек, попятился назад, кланяясь султану по пояс, а султан, посмотрев на одного из охранников, кивнул головой, показывая на разведчика…

Крика разведчика он не слышал, но, когда охранник принёс ему назад мешочек золота обратно, тихо произнёс. ─ Разве может у меча Победы быть два хозяина? Вот теперь я могу начинать войну… Берегись, Екатерина!

Конечно о том, что этот меч сковали в московской кузне, он не знал…

Решив, что фортуна в этот раз не на его стороне, король Густав III развязывать войну против России не стал…

5.

Георг III король Великобритании сидел перед зеркалом и смотрел, как придворный парикмахер наводил ему макияж и причёску.

Из зеркала на него смотрел молодой мужчина высокий лоб которого плавно без глубокой ямки переходил в длинный без горбинок нос. Густые брови вначале и редкие в конце огибали два близко посаженных тёмно-серых глаза, опускаясь вниз. Довольно пухлые губы, из которых нижняя выделялась вперёд с раздвоенным подбородком, заканчивали портрет человека, которому досталась нелёгкая участь руководства страной, которая разваливалась на части.

В первую очередь, это относилось к выбору первых министров, на который влияли господствующие в парламенте партии тори или виги, а также уже многолетняя война с колониями, которые требовали свободы от колониального рабства. Америка при этом была одной из самых сильных и требующих независимости от Британии и вмешательства Франции.

─ Что же делать? ─ король Англии даже не заметил, что вокруг него вертятся уже два парикмахера, которые удивлённо посмотрели на него.

─ Ваше высочество… ─ насмелился сказать что-то один из них, услышав слова короля. ─ Вам надо узел завязать…

─ Как ты сказал? ─ очнулся король на слова парикмахера, который показывал на две не завязанные части банта, который должен быть у него на груди. ─ Узел?

Парикмахер растерялся, думая, что сейчас его отправят на растерзание большим королевским собакам, которых любил и разводил Георг.

─ Узел… Узел… Узел… ─ как ненормальный повторял одно и то же король, смотря в зеркало и, одновременно, в никуда. Наконец, он очнулся, улыбнулся парикмахеру, кивком показывая, чтобы тот завязывал ему бант на груди.

─ Точно, узел… ─ уже улыбаясь, шепнул себе король, наблюдая как на груди у него разместился белый шёлковый бант. ─ И я знаю, кого нужно связать в узел!

Надев на себя всё, что положено монарху, он пошёл в церемониальный зал и уселся на королевское кресло.

Вызвав к себе первого министра, он торжественно произнёс. ─ Мы вновь допустим к власти герцога Графтона, в узел завяжем вигов и усилим корону!

Однако однажды, новый первый министр лорд Фредерик Норт, как будто случайно, произнёс. ─ Наш сосед, шведский король Густав отправлял в Россию своего брата искать меч Турфинг, но перед обратной дорогой у него выкрал меч турок, ранив самого брата короля…

─ Ну, и что дальше? ─ поинтересовался король Георг.

─ А то, что теперь султану Селиму III ничто не мешает развязать войну с Россией и отвоевать назад свои земли!

─ Так надо подержать султана! ─ вскричал король Георг. ─ И позаботиться о том, чтобы и нам от завоеваний султана что-то досталось!

Так Англия выразила свое одобрение и желание поддержать султана в войне с Россией, но сама выступать не стала. Как это ни странно, но в дальнейшем такое поведение у правителей Англии и США вошло в привычку…

Султан Селим III, развязав войну, всё же проиграл её, несмотря на то, что несколько раз вытаскивал меч Победы из ножен…

Но он, почему-то, сражения никак не выигрывал даже тогда, когда меч был вынут из ножен. Вспоминая нехорошим словом своего разведчика, добывшего не тот меч, он утопил его в Чёрном море…

А турок, знавший, где располагалось имение Нарышкиных, в сопровождении ещё двух специалистов, устроили в имении такой пожар, о котором ещё много лет говорили все вокруг…

Султан Селим III, узнав об этом от своих подчинённых, был доволен – месть за обман Нарышкиных была соответствующей, а если учесть то, что его турок-разведчик, получивший за меч мешочек золота, почему-то утонул в Чёрном море, то была и вполне удовлетворительной…

Нарышкин, получив от Екатерины субсидию в солидном размере, вместо деревянных домов построил каменные, и тоже был доволен…

Екатерина II и Григорий Потёмкин, узнав всё это от души посмеялись, когда к ним пришли послы от турок с просьбой заключить мир. Так меч Победы превратился ещё и в меч Мира…

Глава 8. 1 мировая война, 1914 год

1.

Разразилась ли первая мировая война случайно или была специально разыграна, вероятно, только в России задумывались наиболее дальновидные люди. Так, в феврале 1914 года бывший министр иностранных дел Пётр Дурново написал записку на имя царя, в которой считал, что скоро должна разразиться первая мировая война как следствие мирового конфликта. Инициатором её он считал Великобританию, которая находилась в состоянии кризиса из-за потерь политического, экономического и военного характера, среди которых была потеря гегемонии в мире. Второй аналогичной державой, готовой поддержать Великобританию, были Соединённые Штаты Америки.

Главной задачей инициаторов первой мировой войны была необходимость стравить Россию, ослабленную после войны и революции 1905 года, но начинающую набирать экономические обороты, с Германией, которая находилась в аналогичном состоянии, вызвать войну между ними, заставить их набрать как можно больше кредитов и ослабить их экономики до такого состояния, чтобы в той и другой стране появилась возможность разбудить социальные революции, а на этой основе раздробить их, распределить земли и природные богатства между собой, чтобы снова стать великими державами.

Второй задачей инициаторов развязывания мировой войны являлось несомненное соперничество между выходящими на международный уровень США и оставляющей мировые позиции Великобритании и смена мирового лидера.

Третьей задачей инициаторов (главным образом – США) являлась необходимость стравливания отступающей Великобритании с растущими Германией и Россией, а так же всех их между собой.

Четвёртой задачей англо-саксов для установления своей гегемонии во всём мире была задача отстранения золота как валюты и переход на плавающий валютный курс, желательно – доллара. Для этого и была создана Федеральная резервная система США, чтобы начать формировать однополярный мировой порядок.

Между тем, инициаторы первой мировой войны, ставя себе задачу закамуфлированного перехода от прямого феодализма к капитализму под лозунгом «полной свободы», не заметили, что рождают очень сильного международного противника в виде терроризма…

Желание господствовать над той или другой территорией наблюдалось у многих стран, которые постепенно к началу первой мировой войны не собирались идти кому-нибудь на уступки, а готовились воевать, сформировав два союза: первый состоял из Германии, Австро-Венгрии и Турции, а в союз под названием «Антанта» входили такие страны, как: Россия, Франция, Великобритания, Сербия, США и Япония.

Была и ещё одна причина, толкающая страны к войне: у европейских государств, таких как Германия, были малые площади, а население в них быстро росло. Оно требовало продовольствия, а его не хватало. Пока Германия набрала силу, мир уже был поделён, и никто не собирался добровольно отдавать обетованные земли. Напрашивался только один выход – отобрать лакомые куски силой и обеспечить своему капиталу и народу достойную благополучную жизнь.

2.

Кайзер Вильгельм II с нетерпением смотрел в окно своего дворца, ожидая барона Эриха фон Лихтенштейна, банкира и крупного промышленника, вызванного им для беседы.

─ Ваше высочество, вызывали? ─ произнёс барон, пройдя пару шагов от двери и кланяясь.

─ Ну, что вы, барон… ─ голос кайзера излучал такую ласку и благожелание, что будь на месте Эриха кто-то другой, не сталкивавшийся с железным характером кайзера Вельгельма II, совсем поверил бы ему и расслабился. Но барон уже сталкивался со своим кайзером и знал, чем ласковее начинается разговор, тем жёстче он может быть закончен. ─ Я вас приглашал только к разговору…

─ О чём, ваше высочество? ─ не позволяя себе улыбаться при общении с главой государства Германии, барон Эрих внимательнейшим образом следил за словами и мыслью, которую они означали.

─ Уважаемый Эрих… ─ кайзер Германии подошёл совсем близко к барону и смотрел зорко в глаза, следя за каждым их движением, как это делал в тех случаях, когда проверял благонадёжность того, кому доверял. ─ Если я не ошибаюсь, сто тридцать девять лет назад ваш предок барон Герман фон Лихтенштейн искал в России некий меч… Его ещё называли Турфингом… И ещё мечом Кощея Бессмертного…

─ Да, ваше величество… ─ барон кивнул головой, подтверждая то, что говорит кайзер, но подспудное чувство опасности начало всё сильнее напоминать о себе. ─ Его ещё называют мечом Победы…

─ Вот-вот об этом-то я и хочу с вами поговорить! ─ кайзер рукой пригласил барона. ─ Садитесь, пожалуйста!

Барон, чувствуя, что предстоит какая-то необычная беседа, с каменным лицом сел на предложенный стул.

─ Барон, а не могли бы вы рассказать более подробно об этом случае с вашим предком?

─ Ваше величество, я могу об этом рассказать только то, что дошло до меня в виде преданий и не больше! ─ Барон засуетился, меняя то и дело место ног, стоящих раньше просто рядом.

─ Ну, что ж, расскажите то, что вам известно! ─ лицо кайзера, лишённое всяческих эмоций ещё больше напугало барона.

─ Насколько я помню, мой далёкий предок оказал какую-то неоценимую услугу жене и ребёнку графа Нарышкина, который пригласил его к себе в усадьбу на реке Хопёр… ─ барон, внимательно следя за глазами своего государя, для себя сейчас решал одну задачу. ─ Говорить ему про зеркало и меч или нет?

Заметив, что тот прищурился и напрягся, тут же произнёс. ─ Там он хотел найти меч Турфинг, неизвестно как оказавшийся в имении Нарышкиных…

─ Дальше! ─ голос кайзера не предвещал барону ничего хорошего.

Поэтому, чтобы исправиться, барон быстро продолжил. ─ Он с собой прихватил двух помощников – турка и еврея, с которыми и поехал в имение Нарышкиных. Предок еврея когда-то жил в этих местах и сделал карту поиска медного зеркала жрицы Амаги, которое способно было указать место захоронения меча Турфинга…

─ Ну, что, мне из тебя клещами всё вытягивать? ─ начал сердиться кайзер, который любил всякие такие истории.

─ Одним словом, у него ничего не получилось! ─ выпалил барон, сразу ставя крест на всей истории. ─ То ли ему местные казаки не позволили, то ли Емелька Пугачёв… А, точно, Емелька его и застрелил, прямо в грудь! Вот так всё и закончилось… Тело его потом императрица Российская прислала для захоронения домой…

Кайзер встал и подошёл к окну, какое-то время стоял неподвижно, потом повернулся и, подойдя к барону, который из вежливости встал, произнёс. ─ А не хотите повторить попытку вашего предка?

─ А у меня есть выбор? ─ понимая, куда клонит кайзер, барон всячески оттягивал момент, который может навсегда изменить его судьбу, которая до этого сложилась совсем неплохо, обеспечив ему большое богатство и безбедное существование.

─ Думаю, у вас выбор есть! ─ усмехнулся кайзер. ─ Либо меч, либо тюрьма! Так что?

Понимая, что в России у него хоть какой-то шанс есть, он глухо произнёс. ─ Меч…

─ Ну, вот и хорошо… ─ усмехнулся кайзер. ─ Я вас за язык не тянул!

Барон опустил голову: впереди его ждала полная неизвестность и, возможно, смерть.

─ А помощников я вам найду! ─ продолжал напирать кайзер. ─ Тут мне разведка доложила, что в соседней Австро-Венгрии живёт один еврей по фамилии Бермятман, предок которого благополучно скрылся с места раскопок медного зеркала жрицы Амаги… Не возражаете, если он с вами поедет?

─ Нет… Не возражаю… ─ пролепетал барон, понимая, что его сытая спокойная жизнь закончилась.

─ И второго помощника я вам найду… ─ голос кайзера ласково лился из уст, отзываясь смертельным холодом в голове барона…

3.

В то же время король Великобритании Георг V вызвал к себе министра иностранных дел сэра Эдварда Грея.

Войдя в кабинет короля, министр иностранных дел поклонился и вежливо спросил. ─ Вызывали, ваше величество?

─ Сэр Эдвард Грей, до меня дошли слухи, что канцлер Германии Вильгельм II занялся исследованием тайны исчезновения древнего меча Турфинга… ─ король встал напротив своего министра и стал внимательно прислушиваться к ответам своего подчинённого.

─ Ваше величество… ─ министр иностранных дел, понимая, что такой ответ как «я ничего не знаю по этому поводу» может стоить ему как минимум места, не моргая ответил. ─ Я уже с неделю изучаю этот вопрос. Появление в нашем распоряжении такого древнего артефакта, каковым, несомненно, является меч Турфинг, мог бы значительно укрепить наше положение на международной арене…

─ И как вы собираетесь обогнать в этом вопросе Германию? ─ король сомневался, что его министр иностранных дел действительно в курсе всех событий.

─ Ваше высочество, ещё в 1909 году Френсис Уолсингем создал агентурную сеть на всех континентах и во всех без исключения странах. И хотя он создавал собственно королевскую Службу безопасности (Security Service), но в неё вошли разведка и контрразведка… ─ министр произнёс это и тут же поклонился королю.

─ Значит, ты знаешь, зачем мне понадобится меч Турфинг? ─ король нервничал, в том числе и из-за того, что его министр иностранных дел себя ведёт так спокойно.

─ Предполагаю, ваше высочество… ─ министр наклонил голову и снова поднял. ─ Англия потеряла Америку и множество своих колоний. Приобретение меча Победы, или как его ещё в России зовут «мечом Кощея Бессмертного», даст значительное преимущество перед остальными странами при развязывании войны!

─ Так чего же ты стоишь? ─ король, нервничая, мял беспорядочно кисти рук. ─ Или у тебя нет своих агентов в России?

─ Есть агенты, ваше высочество… ─ замялся министр, затем решился и произнёс. ─ Но никто не знает, где он!

─ А канцлер Германии, выходит, знает? ─ король уже зло смотрел на своего министра, не проявляющего никаких эмоций.

─ И канцлер Германии тоже не знает… ─ спокойно ответил министр. ─ Поэтому собирается заслать туда группу своих разведчиков из трёх человек…

─ И ты даже знаешь, кого? ─ король ехидно улыбался, считая, что, наконец, уел своего министра.

─ Во-первых, это барон Эрик фон Лихтенштейн. ─ будто загибая пальцы на руке, министр спокойно перечислял, называя членов засылаемой группы. ─ Во-вторых, это еврей Ганс Берметман. В-третьих, это немец турецкого происхождения Ульрих Брэдман.

─ Я что-то не пойму, а барон Лихтенштейн то зачем? ─ удивился король. ─ Ему чего, собственных денег не хватает? Он же в золоте купается!

─ Ваше высочество, когда-то в далёкой древности, этот меч принадлежал королю готов Гермонариху… ─ ровным, бесящим короля Англии голосом, министр продолжал просвещать своего монарха. ─ Так вот этот Эрик фон Лихтенштейн и есть потомок короля Гермонариха! Именно поэтому канцлер засылает именно его, а не кого-то другого…

─ Ты, думаешь, что-то там ещё связано с нечистой силой? ─ уже встревоженно спросил король, удивляясь знаниям своего министра.

─ Всё там совсем не просто… ─ своим размеренным голосом продолжал министр. ─ Где зарыт этот меч на территории имения Нарышкиных в России может сказать только медное зеркало жрицы Амаги. А где оно зарыто, указано на старинной бересте Ганса Берметмана. Но и там есть проблема: карта составлялась по берегу реки в далёкой древности, а сейчас берег реки далеко удалился от прежнего расположения…

─ Ну что, нельзя попытаться… ─ в голосе короля чувствовалось разочарование.

─ В тысяча семьсот семьдесят пятом году делалась попытка отыскать зеркало Амаги… ─ брови министра чуть-чуть поднялись, а уголки губ слегка опустились. ─ К сожалению, в России в это время и в этом месте произошло восстание Емельки Пугачёва, который застрелил предка Эрика фон Лихтенштейна, а его помощников разогнал…

─ Ну, а теперь, надеюсь, в России ничего не случится? ─ раздраженно произнёс король.

─ Не могу ничего гарантировать, ваше высочество. Россия – непредсказуема! ─ после этих слов министр иностранных дел поклонился королю, а тот, топнув ногой, уставился в окно, нервно перебирая пальцы рук.

Так он стоял какое-то время.

─ И что, ничего нельзя сделать? ─ повернувшись, почти умаляющим голосом произнёс король.

─ Практически, ничего… ─ подтвердил министр, и слегка усмехнулся. ─ Если…

У короля от удивления даже глаза расширились. ─ Если?!

─ Если дать возможность Германии попытаться, а потом у них отобрать… ─ усмехнувшись, произнёс министр. ─ Но это будет трудно сделать…

─ Да как же трудно? Если мы всегда так делали! ─ в голосе короля зазвучали радостные нотки. ─ Значит, так… Собирай команду разведчиков в Россию и пусть они следят за немцами, а как те раздобудут меч, его надо забрать!

Так в Англии сформировалась ещё одна команда охотников до меча Турфинга…

4.

1913 год для Нарышкиных был удачным: всей земли в Саратовской губернии у них было более 77 тыс. десятин, в том числе леса, расположенного по реке Хопру, свыше 6,5 тыс. десятин. Почва имения черноземная. Имение разделено на одно лесничество и 6 экономий; причем последние в свою очередь разделены на 3-4 хутора каждая.

Ими была установлена система севооброта, многопольная с травосеянием, четырёх и трехпольная с удобрениями, при этом последняя использовалась на землях, лежащих вблизи хуторов.

Зерновых хлебов ими засеивалось ежегодно за счет имения свыше 15 тыс. десятин. Ввиду такого большого посева в имении содержится до 2000 волов и до 500 голов рабочих лошадей.

Особого почтения Нарышкиных удостаивается овцеводство, которое состоит из стада: летом свыше 50 тыс. и зимою в 42-43 тыс. голов мериносовых овец. За качество шерсти падовское овцеводство на Парижской всемирной выставке 1900 г. премировано большою золотою медалью. Кроме того, из всего падовского стада ежегодно на Московском рынке продается около 6000 голов.

Свиней йоркширской и беркширской пород в имении содержится до тысячи голов, которые откармливаются на мельнице для продажи партиями.

Кроме этого, Нарышкины занимаются и переработкой зерна, построив на реке Хопре три водяные мельницы. При станции Пады у Нарышкиных имеется паровой маслобойный завод, перерабатывающий более 1000 пудов подсолнечника в сутки. Мельничные продукты – мука всех сортов – сбываются в С.-Петербурге, Москве, Ростове, Новочеркасске и в среднем российском регионе, а в 1900 г. был открыт сбыт в Сибири, в районе Омска, а отруби отправляются в Кенигсберг, Данциг и другие места Европы.

Само имение Нарышкиных с трех сторон обнесено мощным высоким кирпичным забором, а с северо-восточной стороны омывается водами Хопра. Въезд в имение осуществлялся через огромные кованые ворота с родовыми гербами на стояках, по главной аллее, по обеим сторонам которой выстроились величественные ели. Дорожка вымощена боем кирпича и обозначена цветным бордюрным стеклом. Замыкал аллею фонтан, окруженный дубами, с такими же украшениями из цветного стекла, в которых преломлялись солнечные лучи, высвечивая гамму красок и придавая им несравненную красоту.

Усадебный парк представлен ясенелистным клёном, европейской плакучей елью, акациями, сиренью и единственной в Саратовской губернии группой из нескольких деревьев черной сосны.

По-прежнему украшен парк был так же клумбами с различными видами цветов, резными беседками, лужайками и полянками, куда выносили Нарышкины столы для летнего чаепития и отдыха. Яркое впечатление оставляют ели и дубы, достигающие двух-трех метров в обхвате комеля. Культурные насаждения парка плавно переходят в лесной массив.

О размахе и роскоши Нарышкиных можно судить и по основным сооружениям усадьбы. Фасады дома Февронии Павловны и Василия Львовича украшены крылечками, построенные в виде беседок с двускатными крышами, резными столбами. Особенно нарядно выглядят фронтоны, карнизы, причелены и наличники окон, выполненные в технике прорезной резьбы.

Следует отметить, что срубы всех строений усадьбы, жилые и хозяйственные, стояли на каменном фундаменте, покрытом листовым железом и были обложены кирпичом. Исключение составляла только баня – она снова после пожара была сделана деревянной.

Дом Февронии Павловны был выполнен в три этажа с деревянным резным балконом, а к двухэтажному дому хозяина примыкала четырехэтажная башня с винтовой лестнице внутри.

Количество комнат дома больше походило на лабиринт, в котором можно было заблудиться, с большим числом дверей, расположенных напротив друг друга. Такая планировка не давала воздуху застаиваться и обеспечивала хорошую вентиляцию.

Одной из самых больших комнат была гостиная в доме хозяина имения. Высота потолков достигала примерно трех метров. Его украшала затейливая лепнина и большая хрустальная люстра. На окнах висел красивейший тюль. Стены украшали картины и семейные фотографии. Между оконными проемами стояли кресла и ломберные столики, на которых были расставлены вазы с накладным серебром. Главным украшением гостиной конечно же был камин, по обе стороны которого стояли мягкие обтянутыематерией диваны. В углу у окна – пианино.

Не менее значимым помещением являлся кабинет. Вдоль стен стояли диван и большие книжные шкафы, выполненные из черного и красного дерева, украшенные резьбой и фигурами. Ближе к окну стоял огромный резной письменный стол с принадлежностями, за ним мягкий стул. На одной из стен висели часы. Окна кабинета так же были убраны тюлем.

Обычно, местом для сбора семьи и гостей служила столовая, где стояло несколько ореховых раздвижных столов накрытых гербовыми скатертями, вокруг столов стояли стулья с гербами. Освещала столовую бронзовая люстра.

Столовая мебель состояла из буфетного шкафа с резьбой и стеклами, сквозь которые просматривался зеленый сервиз из ста сорока пяти предметов, десертные тарелочки с зелеными краями живописные на сорок три персоны. В шкафу с выдвижными полками, изготовленный из черного дерева стоял белый сервиз с золотой каемкой и гербом из двухсот шестидесяти предметов.

Внутреннее и внешнее убранство зданий в имении Нарышкиных, которое они теперь называли «Раздолье» не сравнится с той аристократической роскошью особняков Петербурга и Москвы, но все же для глубинки, глуши Саратовской губернии, где жизнь шла, размерено и спокойно это был своеобразный центр культурного развития провинции.

Это был мир, где преимущество отдавалось ценностям культурного и духовного развития. Здесь идеям и идеалам подчинялась повседневность, здесь создавалась неповторимая гармония.

Февронья Павловна – жена Василия Львовича жила в зеленом домике. Она любила забираться на высокий второй этаж своего домика и проводить время на красивой резной веранде.

По соседству с ней располагался детский домик, в котором жили дети с няньками, а в доме с башней жил барин. Он любил следить за тем, как идут дела в его усадьбе со смотровой башни, взбираясь туда по винтовой лестнице. Оттуда можно было видеть, как работают крестьяне в поле или на Хопре. Здесь же, в барском доме, устраивались увеселительные мероприятия для господ – слушали певчих крестьян, принимали гостей из столицы, среди которых были знаменитые писатели, поэты и музыканты того времени, такие как Рахманинов.

Никакого желания развязывать войну Нарышкины не имели, то же можно было сказать и про царя Николая II.

5.

Банкир США Яков Шифф, узнав через свою разведку в начале 1913 года о том, что Великобритания и Германия собираются найти меч Турфинг, попросил встречи с Джоном Рокфеллером.

Тот, пригласив банкира, к себе в кабинет и услышав от него подробный рассказ о намерениях руководства двух самых важных государей Европы, рассмеялся.

─ Уважаемый Яков! ─ Джон Рокфеллер, ухмыльнувшись, успокоил банкира. ─ Зачем нам искать какой-то старинный меч. Ведь кто его знает, работает он в нынешних условиях или нет?

─ Уважаемый Джон! ─ банкир пристально посмотрел на Джона Рокфеллера, который всегда имел за пазухой что-нибудь этакое. ─ Но ведь они же решили это делать… Значит, меч ещё работает!

─ Дружище, зачем нам искать какой-то меч, если мы имеем другой инструмент, который может любое государство поставить на колени перед нами? ─ хитрая улыбка не сходила с уст Джона, когда тот произносил эти очень важные слова.

─ Но я не понимаю, Джон, о чём ты сейчас говоришь? ─ на лбу банкира образовались морщины.

─ Так это же очень хорошо! ─ как всегда непонятно отозвался Джон. ─ Если ты, такой умный банкир, сколотивший в современных условиях огромный капитал, не понимаешь то, о чём я говорю… Так это значит, что и четыре императора Германии, России, Австро-Вернгрии и Турции тоже пропустят мимо ушей одно наше нововведение… Давай-ка создадим в США Федеральную Резервную Систему, которая не будет принадлежать государству, а будет принадлежать нам и станет нашим мечом Турфинга! Это будет всемирный банк, который будет всем странам давать деньги в долг под проценты с тем, чтобы они возвращали долг золотом, и станет влиять на их жизнь: захотим – уничтожим, разделим на маленькие государства, захотим – дадим жить!

─ Ну и что дальше? ─ предложение явно заинтересовало банкира.

─ А дальше следующее: уже сейчас и Германия, и Россия, и даже Британия, а уж мелкие государства, те тем более… Все они у нас в долгах, как в шелках… ─ он, улыбаясь, посмотрел на банкира. ─ Нам осталось совсем немного – их стравить между собой в войне! А к кому они побегут? К нам! На войну-то требуется много денег… Так что, какой-то старинный меч Турфинг нам совсем нет необходимости искать…

Так в 1913 году в США была создана Федеральная Резервная Система, которая тут же начала работать на себя и на первую мировую войну…

6.

Накануне первой мировой войны в селе Пады Балашовского уезда, если из всех казаков вычесть действующих и подлежащих мобилизации, то хромых и увечных, а также молодёжи останется пшик да маленько. Вот в таких условиях, исполняя предписания властей о наведении порядка, казачий есаул Богомолов, хромающий на левую ногу после госпиталя, принимает решение о включении в свои ряды казачек, чьи возможности позволяют им нести службу.

Так две подружки Машка Белавина и Верка Веданова попали на службу в казачий разъезд. И той и другой было по девятнадцать, здоровья вполне хватало, а, поскольку своих любимых казачков они могли встретить лишь в донских казачьих бригадах, располагавшихся в это время по границам государства, то свободного времени у них было хоть отбавляй. Поэтому решение казачьего есаула Богомолова о призыве женщин на службу, восприняли очень даже положительно. Хитрый есаул не прогадал – женщины любили поговорить о том – о сём и знали всех жильцов села как облупленных. Появление кого-то постороннего мгновенно вычислялось ими…

Однажды летом 1914 года, находясь у Змеиной горки, обе подружки сверху просматривали движение по реке Хопёр и по дороге к имению Нарышкиных. Шум, свист кнута и грохот колёс по дороге сразу же привлёк внимание Марии.

Сев на коней, они поскакали к повороту на село и здесь стали дожидаться карету. Когда карета подъехала, Мария остановила её поднятием руки.

─ Предъявите документы! ─ потребовала она сидящим в карете троим мужчинам.

─ Что это такое? ─ возмутился один из них, сидящий отдельно и прилично одетый. ─ Я – барон Эрих фон Лихтенштейн! Меня знает вся Европа, а здесь, в каком-то маленьком селе требуют у меня документы!

─ Вы, барон, не сильно-то возмущайтеся… ─ спокойно произнесла Мария. ─ Здеся вам не Европа. Будитя кричать, отвезу вас к есаулу Богомолову! А уж он как решить… А вы, граждане… Чего сидитя? Давайтя свои документы!

Появление высокого роста и крепкого телосложения казачки с красной повязкой на левой руке, за плечами которой красуется винтовка Мосина в сопровождении другой такой же, нетерпеливо постукивающей плёткой по ноге, произвело должное впечатление на пассажиров. Первым подал свои документы тот, который ругался.

─ Барон Эрих фон Лихтенштейн, переработка сельскохозяйственной продукции… ─ прочитала Мария. И тут же спросила. ─ С какой целью к нам пожаловали?

─ Хотел бы договориться с Нарышкиным о переработке и реализации его продукции в Германии… ─ ответил барон, улыбаясь так, чтобы обаять этих двух невозмутимых казачек.

─ Хорошо! ─ Мария возвратила документы барону и тут же спросила других пассажиров. ─ А вы, господа?

Те мгновенно передали ей свои документы.

─ Ганс Бермятмен, учёт и отчётность… ─ прочитала она и неприязненно посмотрела на сидящего в углу неприметного мужичка, подумав. ─ Еврей, наверное…

─ Они оба со мной… ─ произнёс барон, кивая на своих помощников, но Мария даже не взглянула на барона, взяв в руки второй документ.

─ Ураз Оманов… ─ прочла она и взглянула на второго мужика, спокойно смотрящего куда-то вдаль. ─ Охрана…

─ Ладно, езжайте! ─ крикнула она вознице и махнула рукой. Потом повернулась к напарнице и произнесла тихо. ─ Ой, подружка… Не нравятся мне эти гости почему-то…

─ Да ладно, пушшай едуть… ─ ответила ей Вера, и, показав на Змеиную горку, произнесла. ─ Давай на место дежурства… Неспокойно мне чево-то сёдни…

И, словно в подтверждение её слов, к вечеру она заметила лодку, которая прячась под берегом, проплыла через открытое место, где стояли казачки.

─ Маш, а Маш… ─ Вера всё же заметила эту странную лодку. ─ Смотри, лодка какая-то странная… То ли прячется от нас под берегом, то ли боится выплывать на середину Хопра!

Мария тоже заметила лодку.

─ Да они же не хотят, чтобы мы у них проверяли документы! ─ вдруг вылетело из уст Марии.

Казачки посмотрели друг на друга и без разговоров прыгнули в сёдла своих коней. Скоро они уже были на изгибе реки возле имения Нарышкиных. Лодка показалась неожиданно.

─ Эй, на лодке! ─ крикнула Мария, доставая пистолет из-за пояса, которым снабдил девушек есаул Богомолов, предварительно научив стрелять из него. ─ А ну, приставать, а не то стрелять буду!

Двое сидевших на вёслах, увидев двух высоких девушек в казачьей одежде и с пистолетами в руках, растерялись и перестали грести. Невольно течение реки их выбросило на песчаную отмель. Полный бородатый мужик тут же от страха начал махать руками.

─ Вот мои документы! ─ толстячок показал бумагу и подал её Марии.

─ Израиль Лазаревич Гельфанд… ─ прочитала она. ─ Учёный биолог… Это што, такому надоть по реке кататьси?

─ Изучаю флору и фауну… ─ ехидно отозвался тот.

─ А ну, выходь из лодки, живо! ─ приказала Мария. ─ Я те покажу… Баб изучать собралси! Учёнай… Да знашь, сколь у нас таких учёных?

─ Вы, барышня, меня, наверное, не поняли… ─ приподнявшись со своего места, начал оправдываться Гельфанд. ─ Это не бабы, а рыбы, птицы, деревья, вода… Это по-научному называется флора и фауна…

─ Так, а вы кто такия? ─ строго спросила Мария, уже испугавшихся дохлых мужиков.

─ Я – Джон, по вашему – Иван, а енто Сэм, по вашему Семён… ─ пробормотал один из них, протягивая ей две бумаги. ─ Помощники мы у сэра Гельфанда…

─ Джон… ─ прочитала Мария первое слово, которое можно было разобрать в первой бумаге, так как оно было написано по-русски, а остальное – по-английски. Потом взяла вторую, такую же и прочитала. ─ Сэм…

─ Так, а куда плывёте? ─ с интересом, прищурив глаза, спросила она круглолицего с усами и бородой.

─ К Нарышкиным… ─ ответил тот бодро, забирая бумаги из рук Марии.

─ Странно… И первый и второй… Оба к Нарышкиных… ─ подумала Мария, махнув рукой учёному, чтобы плыл дальше. ─ У них чё там? Сборишше?

─ Верк, а Верк… ─ повернулась Мария в подруге. ─ Странно как-то… И те и другие – к Нарышкиным… Одни приехали в карете, а другия – на лодке… Подозрительно!

─ А давай, съездим к Нарышкиным, да посмотрим! ─ тихо, но жёстко, произнесла Вера. ─ А вдруг там порядок нарушать вздумають?

─ Ты права, подруга… ─ произнесла задумчиво Мария. ─ Чё-то не нравютси мене енти люди!

И они, взяв лошадей под узцы, осторожно пошли к имению Нарышкиных…

7.

Феврония Павловна и Василий Львович удивлённо переглянулись между собой, услышав, что к ним приехал барон Эрик фон Лихтенштейн.

─ Ну, ладно, пусть войдёт, раз уж приехал! ─ махнув рукой обречённо, произнёс Василий Львович слуге.

─ Это кто? ─ удивлённо наблюдая за мужем, произнесла Феврония Павловна.

─ Один из приближённых германского кайзера Вильгельма II… ─ лицо его разом стало суровым, глаза сузились и прищурились. ─ Это один из «ястребов», толкающих кайзера на войну с нами… Интересно, что ему надо? И что теперь мне скажет император Николай II?

─ Так, может, прогнать его? ─ Феврония Павловна говорила то, что думала.

─ Нет, этот человек из тех, кто никогда не скажет, зачем приехал… ─ подумав, хозяин покачал головой. ─ Надо его послушать… И посмотреть, зачем в действительности приехал!

Барон Эрих фон Лихтенштейн вошёл в дом и, увидев хозяина и его супругу, словно бывалый кавалер, мгновенно превратился в одну большую улыбку и устремился к хозяйке.

─ Феврония Павловна, голубушка… ─ сквозь его широко открытый рот просвечивались все тридцать два зуба. ─ Это вам!

И как иллюзионист, он вытащил из-за спины букет красных роз и преподнёс их растерявшейся хозяйке, которой тут же поцеловал ручку.

Феврония Павловна, вдруг сообразив, что имеет возможность покинуть мужчин, которые будут вести свой разговор о чём-то, повернулась и вышла, дав им понять, что есть необходимость поставить цветы в воду.

─ Василий Львович, наше почтение… ─ барон деланно наклонился в поклоне.

─ По какому случаю имею честь вас видеть у себя дома? ─ ответив в поклоне, нейтральным голосом ответил хозяин дома, приглашая гостя сесть за стол.

─ Я наслышан о ваших экономических успехах по сельскому хозяйству и хотел бы заключить договор о переработке некоторых продуктов… ─ произнёс барон заранее заготовленную речь. ─ Вот и решил лично засвидетельствовать вам своё почтение…

─ Насколько я информирован, вы занимаетесь изготовлением вооружения, а не переработкой продуктов сельского хозяйства… ─ без всяких обиняков произнёс Нарышкин.

─ Это, конечно, так… ─ не ожидавший от Нарышкина такой осведомлённости о его роде деятельности, барон срочно искал хоть какое-то оправдание. ─ Ну, не всё же время будет война! Нужно и для простой жизни что-то делать…

─ Так-так… Вот ты и проговорился! ─ подумал хозяин, зная, что все слова барона надо воспринимать наоборот. ─ Но что же ты такое нашёл у меня?

Решив, что надо будет проследить за ним, он произнёс. ─ Ну, что ж, барон, сегодня отдыхайте, погуляйте по имению… А завтра тогда поедем к тому, что вас так заинтересовало! Я распоряжусь, чтобы вас поместили в хорошем месте…

─ Если можно, пусть это будет недалеко от реки! ─ нахально улыбаясь, произнёс барон.

─ Ну-ну… Интересно, что же там тебе надо? ─ подумал хозяин и стал мысленно перебирать разные варианты.

Позвонив в колокольчик, он сказал слуге. ─ Подготовьте комнату барону в моём доме!

Барон ушёл, а хозяин имения по-прежнему сидел долго в раздумье и ощущении чего-то очень важного и опасного…

8.

Солнце клонилось к деревьям на горизонте, когда барон и двое его помощников вышли на берег Хопра на дорожку, ведущую к реке. В это же время с той стороны, где солнышко собиралось садиться, три человека наблюдали за ними, положив рядом пистолеты. Однако никто низ них не знал, что со стороны лестницы, ведущей вниз к реке, две пары женских глаз, положив рядом винтовки Мосина, внимательно следили за тем, как развиваются события на берегу возле дома хозяина имения.

─ Ганс, или как вас там! ─ нервно крутя соломинку во рту, крикнул барон своему первому помощнику. ─ Где ваша береста? Вы ещё долго будете ходить туда-сюда по берегу?

─ Так на бересте показана точка, а по-настоящему берегу тридцать шагов… ─ ответил Ганс Берметмен, пытаясь определить место, откуда надо исчислять нужное количество шагов.

─ Чего тут думать? ─ крикнул ему барон. ─ возьми и отсчитай половину!

─ Хорошо! Но вы теперь сами будете виноваты, если у нас ничего не получится! ─ произнёс Ганс и, отсчитав пятнадцать шагов, остановился. ─ А теперь, где взять направление на север?

─ Ты где учился, если этого не знаешь? ─ возмутился барон, не собираясь уходить со своего места, где ему было всё хорошо видно. ─ Вон видишь яркую звезду на небе? Это Полярная звезда. И это направление на север! Считай сколько надо шагов…

Ганс, взглянул на небо, нашёл звезду, на которую показал ему барон и начал отсчитывать шаги. На счёте семьдесят один он остановился, упершись прямо в дорожку фонтана.

─ Всё! ─ крикнул он барону, который, кусая соломинку в зубах о чём-то напряженно думал.

─ А теперь вернись на десять шагов! ─ распорядился барон, нервно выплюнув соломинку изо рта.

Ганс, вернувшись на десять шагов, упёрся теперь в угол дома хозяина. Там так и стоял, пока к нему не подошли барон и охранник.

─ Ну, чего стоите? Копайте! ─ он отошёл к фонтану и уселся на его ограждение.

Меж тем две группы наблюдателей с обеих сторон, увидев, что объект интереса сместился и вышел из зоны наблюдения, сами переместились и залегли возле деревьев. Причём казачки засекли группу Гельфанда, а те – нет.

Яма стремительно расширялась и углублялась, заставляя барона теперь уже грызть ветку чего-то горького, которую он умудрился сломать, не отрывая взгляда от копателей.

─ Есть! ─ лопата Ганса ударилась обо что-то, когда глубина ямы достигла его шеи. Он осторожно копнул ещё и вдруг вытащил свёрток из кости, в которой что-то было зелёное. ─ Есть! Я нашёл!

На крик Ганса барон чуть ли не бежал, так ему было удивительно и так хотелось на это посмотреть. В несколько больших шагов он преодолел то расстояние, что отделяло его от копателей. Протянув руку, взял кость и увидел в ней вмонтированный плоский предмет. Повернувшись к дорожке фонтана, чтобы найти твёрдый камень и расколоть кость, он вдруг увидел пистолет Гельфанда, направленный на него. Двое помощников Гельфанда направили свои пистолеты на копателей.

─ Как… вы здесь… оказались? ─ от страха и желания хоть как-то изменить ситуацию, барон начал заикаться.

─ Смотреть лучше надо по сторонам, барон! ─ с лёгкой насмешкой произнёс лжеучёный. ─ Дай-ка мне эту штуку!

─ Не дам! Это моё! ─ крикнул барон, прижав к груди кость.

─ Было твоё, а теперь – моё! ─ произнёс Гельфанд и выстрелил прямо в грудь барону. Тот начал медленно опускаться.

В это время один из копателей запустил своей лопатой прямо в живот одному из помощников Геольфанда, тот согнулся от боли и начал падать в яму. Но второй тут же выстрелил в обоих копателей, которые медленно начали опускаться в свою яму.

─ Иди и ты вслед за ними! ─ прошептал Гельфанд, выстрелив в своего помощника. ─ Мне свидетели не нужны!

Пока он разламывал кость, которая почему-то никак не хотела выпускать медное зеркало, и увлёкся этим так, что перестал наблюдать за окружающими, две казачки с разных сторон окружили его и направили свои винтовки на него.

Наконец, разломав кость, он извлёк медное позеленевшее от сырости зеркало. И тут увидел две винтовки, направленные на него.

─ Дай-ка сюды, енту хренотень! ─ Мария не стеснялась в выражениях.

─ Не дам, это моё! ─ Гельфанд даже не думал, что автоматически повторяет ту же фразу, за которую он застрелил барона. ─ Я нашёл!

─ Щаз дашь! ─ произнесла Мария и что есть силы ударила его тыльной частью приклада своей винтовки прямо по шее. Что-то хрустнуло и Гельфанд, как был, так и завалился на землю, прижав к груди медное зеркало жрицы Амаги.

Отобрать зеркало из ослабевших рук Гельфанда было делом одной минуты.

─ Слышь, Маш, а ты знаешь, как его надо запускать? ─ спросила Вера подругу, которая с любопытством смотрела на необычную вещь.

─ А чё, его ещё надоть запускать? ─ усмехнулась Мария. ─ Тобе чё нормальнова зеркала не хватаеть?

─ Хватаеть… ─ грустно ответила Вера, поняв, что спектакль закончился. ─ Чё далать-то бум?

─ Чё-чё… ─ Мария подобрала кости, вложила на своё место медное зеркало Амаги, замотала кость какой-то тряпкой, оказавшейся под рукой, и хотела бросить в яму, куда столкнула и Гельфанда, сказав. ─ Бери лопату, да давай захороним убитых…

В это время кто-то взял её за ту руку, в которой была кость с зеркалом. Мария удивлённо повернулась – это оказался Василий Львович Нарышкин.

─ Вот что, барышни… ─ он посмотрел на смущённых казачек и тут же добавил. ─ Предлагаю вам закопать эту кость не с этими людьми, а отдельно и в другом месте. В соседнем доме есть подвал. Вот одна из вас спустился туда с лопатой и зароет его там, где захочется! А людей надо отсюда отвезти на кладбище… Не дело зарывать их здесь в имении! А яму я зарою…

Маша спустилась в подвал и, недолго думая, зарыла кость с зеркалом в одном из углов рядом с фундаментом. Вера её караулила снаружи. Нарышкин оставался возле ямы и не собирался узнавать, куда они спрятали медное зеркало.

Быстро подали им двуколку, на которую они и сложили все трупы.

─ Доложите есаулу обо всём, что видели! ─ на прощание крикнул им Нарышкин и помахал рукой.

Так закончилась ещё одна попытка найти меч Кощея Бессмертного…

Объяснив есаулу, что барон с помощниками и ещё трое таких же, как они, перестреляли друг друга при попытке найти что-то очень важное, обе казачки направились домой, так как завтра им нужно будет снова следить за порядком в селе.

Нарышкины, посоветовавшись друг с другом, решили ехать в Петербург и там готовиться к войне, так как считали, что надо попрятать всё самое дорогое в потаённой комнате своего дворца…

Между тем, уже вовсю начал действовать другой меч Кощея Бессмертного – финансовый! Но об этом никто тогда и думать не мог…

Глава 9. Великая Отечественная война, 1941 год

1.

Декабрь 1941 года. Идёт Великая отечественная война. Гитлеровские войска ведут ожесточённые бои на огромной территории от Ленинграда до Крыма. Решается судьба Москвы – немцы стоят в тридцати километрах от неё.

В это время армией «Центр» командует фельдмаршал Фёдор фон Бок, потомственный немец с русским именем и греческими корнями. Мать фон Бока имела древнерусское имя, но была скандинавского происхождения – Ольга. У неё в роду и были русские корни. Однако это не помешало генералу фон Боку стать фельдмаршалом нацисткой армии и возглавить наступление на Москву.

Неожиданно фон Бок получает очень странную директиву Гитлера: «Запрещаю любые обстрелы и авиабомбардировки в пятикилометровой зоне вдоль Оки от Рязани по направлению к Мурому и в Балашовском районе в зоне села Пады. Обеспечить надёжное прикрытие двум специальным поисково-археологическим группам организации «Аненербе», которые будут заброшены в эти зоны».

Фон Бок возмущён (до Москвы осталось совсем маленько – рукой подать!), но приказ передал по назначению: дело в том, что он уже неоднократно извещал Гитлера о том, что холод деморализует армию, имеются случаи дезертирства, и просил обеспечения армии тёплой одеждой. А вместо этого, какие-то экспедиции?!

Аненербе – переводится как «Наследие предков». Эта организация была создана по указанию Гитлера в середине 30-х годов XX века, непосредственно для изучения духа, традиций, деяний, наследия нордической расы. В «Аненербе» достаточно серьёзно занимались древними мистическими культами. Это было одно из основных направлений деятельности этой организации. Во всех зданиях организации находились священные алтари, где проводили определённые обряды. В 1937 году она была включена в структуру СС, руководителем которой был Генрих Гимлер.

Гимлер был первым заместителем Гитлера по вопросам жизни и смерти в прямом смысле. Имперский комиссар по консолидации германской нации руководил «германизацией» восточных земель, то есть освобождением места для заселения этнических немцев посредством убийства миллионов представителей низших рас в Польше, СССР и других славянских странах. Если перевести на русский, термин, которым пользовалось немецкое командование, обозначая эти массовые убийства, получится странное слово «обезлюживание», то есть очистка территорий от заселявших их людей. Гитлер так и ставил задачу Гимлеру: «Мы должны развить технику «обезлюживания», где под обезлюживанием имеется в виду устранение целых расовых единиц». И этот человек, специалист по «обезлюживанию» руководил организацией «Аненербе».

Вся символика нацистов была основана на рунических символах. Сам символ СС – «двойная молния» – являлась руной победы, до свастики. Специальные охранные руны, разработанные мистиками «Аненербе» наносились на всю военную технику фашистов, на танки, на самолёты, даже на каски солдат. Предполагалось, что это сделает их неуязвимыми.

В сентябре 1940 года, «Аненербе» было вынуждено сузить круг своих исследований, и все свои усилия направить на поиски неких артефактов, которые когда-то упоминались в мифах и легендах, чтобы дать Третьему Рейху новое оружие, которое помогло бы выиграть во Второй Мировой войне…

Сохранилась стенограмма телефонного разговора фон Бока и главного адъютанта Гитлера полковника Шмундта, состоявшегося поздно вечером 16 декабря 1941 года. Фельдмаршал убеждал собеседника: «Фюрер должен решить: или группа Армии остаётся на этих рубежах, что влечёт за собой опасность её разгрома, или она должна отойти, что так же таит в себе опасность. Так как в связи с нехваткой горючего и обледенением дорог я лишусь моторизованных соединений и артиллерии на конной тяге».

При таком положении дел оттягивать силы на прикрытие «Рязанской и Балашовской миссий» «Аненербе», учитывая, что Красная Амия уже к тому моменту прорвала фронт, было бы смерти подобно. Это хорошо понимал Фёдор фон Бок. Понимал ли это Гитлер? Возможно. Но вряд ли это его могло остановить. Ведь зимой 1942 года фюрер собирался послать эмиссаров «Аненербе» в Гималаи на поиски мифической подземной страны Агарти, якобы управляющей судьбами человечества.

А в это время голодная, и оборванная армия генерала Паулюса уже полгода стояла под Сталинградом. Её потери приближались к миллиону человек, и недалёк был день её полного разгрома. Значит, результаты расследования спецотрядов были для фюрера важнее сиюминутных побед и сохранения войск…

Говорят, информация о том, что в Рязанской и Балашовской земле сокрыты бесценные мистические реликвии, была взята из библиотеки «Аненербе» на основе каких-то древних документов…

2.

Зима 1941 года. Генрих Гимлер сидел за столом в своей рейх канцелярии и смотрел в окно: ветер с крупными снежинками кружил вокруг веток деревьев и постепенно оседал на нижней части рамы окна.

Один за другим в его кабинет, постучав, вошли пять человек. Произнеся обычное приветствие с поднятием руки «Хайль Гитлер» они посмотрели на Генриха Гимлера. Тот не спеша встал, вяло поднял руку, произнеся «хайль Гитлер» и встал против них.

─ Я недавно был у Гитлера… ─ начал он, думая о чём-то и смотря в пол. ─ Попросил исключить бомбардировку двух мест в пятикилометровой зоне вдоль Оки от Рязани по направлению к Мурому и в Балашовском районе в зоне села Пады… Думаете зачем?

─ Я могу сказать, мой господин… ─ Герберт Янкун, стоящий в шеренге пятым, выбросил руку вперед в приветствии.

─ Ну, и что ты можешь сказать? ─ Генрих Гимлер любил этого несуразного и полоумного учёного, который ради идеи готов был идти куда угодно, не спрашивая ничего.

─ Насколько мне известно, в Рязанской земле запрятан Агриков меч, а в Балашовской – меч Турфинг… ─ произнёс Герберт Янкун. ─ И наши войска приблизились к этим местам…

─ Да… Ты прав! ─ довольный тем, что не придётся рассказывать что-то людям, которые больше его знают о всяких артефактах, кивнул головой Гимлер. ─ И вам придётся разделиться на две группы: Эрнст Шеффер со своими двумя поисковиками и Отто Раном без сопровождении группы СС пойдут искать Агриков меч, а Герберт Янкун, Карл Керстен и барон фон Зеефельд со своими поисковиками тоже без сопровождении группы СС пойдут искать меч Турфинг!

Видя кивающие головы, Гимлер, ведомый любопытством, подошёл поближе к Герберту Янкуну и произнёс. ─ А как ты узнал про меч Турфинг? Ну, ладно… Про Агриков меч знает большинство из нас, но про Турфинг?

─ Мой господин, я давно увлечен историей короля готов Германариха и его меча Турфинга… ─ произнёс Герберт Янкун. ─ И старательно отслеживал все случаи поиска его. А то, что экспедиция Эрика фон Лихтенштейна в Пады закончилась его гибелью, только подтверждает все аналогичные случаи. Кроме того, эта земля, как и Рязанская, практически всегда была свободной!

─ И в чём же ты видишь ошибку предыдущих экспедиций? ─ теперь самому Гимлеру стало интересно, что скажет его любимец.

─ На мой взгляд, мой господин, они допускали одну и ту же ошибку: меч волшебный и никого, не владеющего магическими практиками, не допускает! ─ он посмотрел на Гимлера и слегка улыбнулся. ─ Мы же, наоборот, с уважением относимся к таким артефактам и допускаем к ним только людей, владеющих магическими практиками и лозоходцев…

─ Ну, что же… ─ Гимлер о чём-то задумался. ─ И сколько времени вам понадобится на поиски?

─ Я, думаю, за пару недель мы справимся… ─ бодро произнёс Герберт Янкун, добавив. ─ Если погода нам позволит!

Гимлер посмотрел на других исследователей, половина из них почему-то опустила головы.

─ Эрнст Шеффер, а вы, я вижу, не совсем согласны с нашим оптимистом? ─ вдруг спросил Гимлер первого в шеренге стоящих исследователей, опустившего голову.

─ Мой господин, Россия – непредсказуемая страна… ─ произнёс тот без всякого энтузиазма. ─ Погода может нам помешать… Люди любопытны от природы… Да и СМЕРШ… Так что всё возможно!

─ Так-так… ─ Гимлер задумался. ─ Вот что… Действуйте по обстановке и берегите себя! Если обстановка становится смертельно опасной, возвращайтесь назад! Вы мне ещё не раз понадобитесь… Понятно?

─ Да, мой господин! ─ почти хором произнесли они, улыбаясь, так как хорошо знали, что вероятность раскрытия тайн, которыми они занимались, очень маленькая…

3.

Герберт Янкун, назначенный старшим во второй команде, осторожно ногой попробовал лёд на реке Хопёр. Лёд не затрещал и он первым начал переходить на другую сторону Хопра, где с начала 1941 года в бывшем имении Нарышкиных разместился эвакогоспиталь для лечения бойцов Красной Армии. Молодые женщины и девушки села Пады ухаживали за раненными. Многих бойцов выхаживали их заботливые руки.

Как-то так получилось, что для командования фронтовой полосой, село Пады вместе с госпиталем не представляло интереса в смысле их защиты, а потому и охрана госпиталя всего составила шесть человек вместе с сержантом, которые разместились на входе у шлагбаума.

Первым на земли бывшего имения Нарышкиных ступил Герберт Янкун, как и положено старшему. Оглядевшись через бинокль, он увидел множество простыней после стирки, развешанных по всему полю до домов Нарышкиных и после до самой реки.

─ Это хорошо… ─ подумал он. ─ Менее заметны мы будем!

Рассказ о бересте, которая погубила одного из самых успешных Лихтенштейнов, он хорошо знал и помнил, однако не пошёл по этому пути, предпочитая лозоходство. Поэтому, взмахом руки призвав к себе лозохода, сказал. ─ Иди осторожно вдоль развешанных простыней и смотри показания лозы. Как пройдёшь одну линию, переходи на вторую, потом на третью и так до домов. Мы тебя там будем ждать! Ни с кем не разговаривать! Опасайся русских женщин – это самые коварные существа на свете! Понял?

Лозоходец кивнул головой, вытащил две проволоки, взял их в руки и пошёл вдоль развешанных простыней. Все остальные осторожно лесом начали передвижение по кромке берега в лесок, обхватывающий справа эвакогоспиталь, где и замерли, ожидая лозоходца.

Тем временем лозоходец, несмотря на то, что его руки превратились в два красных кулака, методично проходил одну за другой линию развешанных простыней. Когда же он подошёл к Герберту Янкуну, обе руки были белыми, а проволоки и он сам покрылись слоем инея.

─ На выпей! ─ чтобы хоть как-то облегчить участь первого лозоходца, а хитрый Герберт, зная, что такое русская зима, взял к себе в команду двух таких лозоходцев, открыл ему рукой дрожащий рот и влил туда четверть бутылки водки.

Лозоходец сразу же обмяк и повеселел, перестав дрожать. Кивнув головой Карлу Керстену, чтобы тот занялся им вплотную, он поманил к себе второго лозоходца и сказал. ─ Видишь развешанные простыни?

Тат молча кивнул ему головой.

─ Так вот пойдёшь вдоль линий и будешь искать в земле меч! Понятно? ─ лозоходец, приученный немецкой дисциплиной, молча кивнул головой, а Герберт тут же дал команду. ─ Пошёл!

Через несколько минут вернулся Карл Керстен и тихо произнёс. ─ Готов…

─ Ну, ты хоть спрятал его труп в сугроб? ─ вздохнув, спросил Герберт.

Карл кивнул молча, наблюдая за лозоходцем из окна башни.

─ А если не найдём на свободной территории имения Нарышкиных? ─ тихо произнёс Карл.

─ Вскроем пол в домах Нарышкиных… ─ спокойно ответил Герберт.

─ А, может, нам туда уже сейчас с бароном пойти? ─ нетерпеливо предложил Карл.

─ В принципе, можно и сейчас! ─ подумав, ответил Герберт. ─ Давай, сходи к барону и скажи, что можно начинать… Видать зимой русские не очень охочи до поисков!

─ Понял… ─ Карл быстро исчез, также, как и появился.

Вскоре обозначилось некоторое движение у двух домов, при этом барон выбрал себе первым объектом дом хозяина, а Карл – дом хозяйки.

В это время две крупные и высокие девушки, которые занимались в эвакогоспитале стиркой простыней, набрав очередную порцию, которую нужно было развешать, шли к свободным верёвкам, на которых весели их последние простыни. Ни Зоя Белавина, ни Настя Веданова не знали, что их ждёт впереди…

Прошло час или два, когда лозоходец вдруг оказался там, где Настя развешивала простыни, а Зоя стояла и держала в руках таз с мокрыми простынями.

─ Ты кто? ─ удивлённо спросила Настя, увидев невысокое существо с трясущимися белыми руками, в которых торчали две какие-то проволоки. Всё существо было покрыто инеем, из одной полоски на голове смотрели на неё два глаза, а из отверстия, где располагался рот, временами шёл пар.

─ Дамен… ─ прохрипело существо, дрожа как осиновый лист.

─ Шпион! ─ крикнула Настя Зое, которая, не раздумывая, подняла тазик с простынями над головой и с силой опустила на голову шпиона.

Тот даже не ойкнул, на подкосившихся ногах, рухнул рядом с ними.

─ Чё бум делать? ─ брови у Насти поднялись, а глаза расширились от того, что приключилось с ними.

─ Чево… Чево… ─ Зоя воткнула в освободившиеся руки шпиона тазик с оставшимися простынями, а сама взяла обмякшего шпиона руками под мышки и потащила в эвакогоспиталь. ─ СМЕРШу сдадим!

Герберт, который услышал крик Насти, сразу же понял, что их лозоходец обнаружен, и в бинокль увидел, как одна из женщин ударила лозоходца по голове тазиком и тот тут же упал.

─ Я же говорил, что опаснее женщин у русских нет ничего! ─ ругаясь, произнёс он, сбегая с башни к Карлу, который уже разломал почти половину пола.

─ Бросай всё! Бежим! ─ крикнул он Карлу, а сам побежал к барону. Крикнув ему то же самое, Герберт добавил. ─ К лестнице! Я же говорил, русские бабы – это самое страшное оружие!

…Генрих Гимлер, увидев трёх своих исследователей в изорванных и перемазанных костюмах, мгновенно понял, что экспедиция по поиску Турфинга не удалась.

─ Сейчас отдыхать, а через неделю полетите в Египет, искать следы древних готов… ─ приказал он своим лучшим исследователям, но, не удержавшись, всё-таки спросил. ─ Кто помешал?

─ Дамен… ─ ответил, на ходу засыпая Герберт Янкун.

─ Тогда понятно… ─ ухмыльнулся Гимлер, посчитав достаточно серьёзным причину неудачи…

Зоя, притащив шпиона в место стирки простыней, оправила Настю к единственному НКВДешнику, деду Гавриле. Тот, прибежав посмотреть на лежащего шпиона с проволокой в руках, потрогал его пульс и сказал, улыбаясь. ─ Готов! Зойка, ты, небось, его своими ручишшами похладила?

─ Ну, я… ─ оправдываясь, тихо ответила Зоя. ─ А чё он выскочил ниоткуда… Вот я и стукнула… Тазиком…

─ Ладно… ─ уже мирно произнёс дед Гаврила. ─ Бросьте ево в угол! Позвоню начальству, пушшай оно и решат, чё с им делать! А вы идитя, работайтя… Ишь обрадовалися, шпион появилси!

Часть 3. Продолжение расследования. 1994 год

Глава 1. Любовь Светланы

1.

Глеб убрал руки со спины и отошёл в сторону, позволяя Светлане постепенно возвращаться в настоящее время.

─ Скажи, Светлана, откуда на твоём плече образовалась татуировка? ─ спокойно спросила Павлина Светлану.

─ В 371 году моя прапрапрабабушка из захоронения жриц в Малиновке спасла это зеркало. Как только она его взяла, сразу же на её плече образовалась татуировка Гепарда…

Подумав немного, Светлана произнесла. ─ Тогда же она со своими друзьями сумела раздобыть этот меч и ожерелье жрицы Амаги, и спрятать его на территории хутора, где жила. Недавно это зеркало было изъято из земли, где оно было захоронено. Причём, очень неаккуратно: драгоценный камень, который хранил информацию и позволял зеркалу общаться с хозяйкой, был утерян…

─ Всё! Возвращайся в настоящее время! ─ произнесла Павлина и убрала руки от головы Светланы.

Светлана, открыв глаза, с некоторым недоумением посмотрела на всех.

─ Но как теперь с ним работать я не знаю… ─ произнесла она, всё ещё находясь где-то в пространстве времени.

─ Да, к сожалению, хоть ты и хозяйка его по татуировке Гепарда, но без этого алмаза оно работать не сможет! – усмехнулась Павлина. – Думаю, поэтому-то нас и вызвал сюда Дмитрий Васильевич!

С удивлением от того, что узнали сегодня из рассказов Светланы, все начали расходиться…

Утро следующего дня Светлана встречала в одиночестве.

─ Ну что ты нашла в этом Серёге? ─ как всегда внутренний голос смотрел в корень. ─ Маленький, волосы коротко стрижены, уши на растопырку… А смотрит как? Прищурился… Один глаз меньше другого! Рот перекошен… Бреется один раз в три дня! Не иначе как шифруется…

─ Ну чё ты к нему пристал? ─ отвечала Светлана, любуясь фотографией Сергея Бочара. ─ Мужик как мужик… А я?

─ Ну, ты другое дело! ─ внутренний голос опять запел свою любимую песню. ─ Волосы соломенные, длинные… А брови? Как коса у твоего деда: у основания большая, а к концу – тонкая! А глаза… Нет, глазищи! Один глаз больше другого… А рост? Метр восемьдесят! Разве много таких, как ты?

─ Ну, ты, знай свою меру… ─ Светлана ухмыльнулась. ─ Глаза-то у меня одинаковые!

─ Да я не про то… ─ внутренний голос опять запел свою, когда-то любимую, песню. ─ А губки? Верхняя больше нижней, ротик небольшой… И чё это мужики не видят такой красоты!

─ Как, а Сергей? ─ Светлана подняла свои длинные брови. ─ Разве он не проявляет своих чувств? Это его деликатная сдержанность, может, он стесняется проявлять себя с этой точки зрения! Он – настоящий романтик…

─ Ну-ну… Скажи ещё, что он домосед! ─ послышалось хмыканье внутреннего голоса. ─ Может, у него отсутствует аппетит? Или что? Чего ж он торчит всё время в этих забегаловках?

─ Просто он достаточно практичный человек… ─ Светлана красила свои губы и одновременно разговаривала со своим внутренним голосом. ─ Если хочешь знать – он потрясающий любовник! И мне Сергея одного вполне хватает!

─ Достала ты меня со своим Сергеем! ─ возмутился внутренний голос. ─ Если хочешь знать, Петух твой Сергей: сидит сейчас где-нибудь в баре с бутылкой пива и ищет очередную курочку! Но не тебя…

─ А чем я хуже? ─ Светлана встала во весь рост перед зеркалом и стала осматривать свою фигуру, поворачиваясь во все стороны. ─ И рост сто восемьдесят, и грудь – третий номер, и пресс есть, и бёдра широкие… Чего ещё надо?

─ Вот и я говорю, чего ещё надо мужику с такой-то барышней? ─ усмехнулся внутренний голос. ─ А он всё ищет и ищет себе новых курочек!

─ Да много ты знаешь?! ─ начала сердиться Светлана. ─ Наговаривать на других легче всего, а доказать?

─ А чё доказывать? Это легче лёгкого… ─ внутренний голос явно вводил в сомнение. ─ Позвони ему на работу!

─ И позвоню! Думаешь, мне это трудно? ─ начала заводиться Светлана, сама не зная почему. Взяв трубку, набрала номер его работы впервые.

После долгого молчания кто-то из мужчин взял трубку. ─ Вам кого?

─ Извините, пожалуйста, мне бы Сергея Бочара к телефону… ─ как можно вежливее произнесла она.

─ Такой у нас не работает! ─ грубо ответил мужчина и положил трубку.

─ Ну что? Обманул?! ─ внутренний голос ликовал.

─ Может, я не тот номер набрала… ─ Светлана начала листать свою записную книжку. ─ Вот ещё один номер!

Но и там произошло то же самое.

─ Может, он дома, и сегодня не работает?! ─ не сдаваясь, произнесла она. ─ Всё-таки сегодня воскресение, а кто у нас по воскресениям на работе?

Телефон долго никто не брал, наконец, молодой женский голос отозвался в трубке. ─ Вам кого?

─ Мне Сергея… ─ уже понимая, что говорит с любовницей, холодным тоном отозвалась Светлана.

─ Серый! Иди… Тут тебя очередная курица дожидается! ─ услышала Светлана удаляющийся голос любовницы, потом шлепок, женский хохоток, звук падающего стула и, наконец, голос Сергея. ─ Да, я слушаю!

─ Предатель! ─ разом обидевшись на того, кого считала человеком постоянным в любви, и получив такой удар. ─ Всё развлекаешься со своими курочками?

─ Это кто? ─ отрезвев, Сергей попытался угадать ту, которая позвонила.

─ А ты угадай, мерзавец! ─ Светлана сжав кулаки со слезами на глазах, готова была ударить его этим кулаком, но в том-то и была беда, что рядом-то его не было!

─ Томочка, это ты? ─ ласково спросил он.

─ Не угадал, паршивец… ─ сурово ответила Светлана.

─ Леночка…. Ну, как же я сразу-то не узнал тебя?!

─ И в этот раз ты ошибся… ─ что-то произошло внутри Свеланы: её слёзы разом прошли, кулаки разжались и она становилась готовой к новой увлекательной любовной игре – «кошки-мышки»…

─ Ну, как же я сразу-то не подумал? ─ его голос сразу же стал обычным, даже немного пожалевшим обо всём. ─ Это ты, Света… Но не думай, у меня нет ничего подозрительного – это моя сестра со мной! Приехала из Саратова…

─ Что? Сестра? Какая я тебе сестра, урод! ─ услышала она в телефонную трубку. ─ Да ещё из Саратова!

Пока её любовник-предатель обдумывал, что сказать Светлане, её внутренний голос вдруг надоумил. ─ Да ты скажи ему, что он самый посредственный из всех парней, что были до него…

─ Слушай, урод! Ты больше ко мне не приходи! ─ она вытерла рукой накрашенные для него губы, и с жаром произнесла. ─ Знай, что ты из всех моих парней был самым хреновым!

И положила трубку… Телефон зазвонил снова, но она подняла и опустила трубку. И так – два раза. Пошла в ванную, умылась, стёрла все краски, что приготовила для Серёги и вернулась в комнату.

Неожиданно, телефон зазвонил снова. Сама не поняла почему, она схватила трубку и заорала на неё. ─ Я же сказала тебе, урод, больше не звони мне, понял?!

─ Извините, Светлана Владимировна, я, видимо, не вовремя… ─ и голос положил трубку.

И тут Светлана по голосу поняла, что это не Серёга, а Пал Николаич.

Набрав номер своего криминалиста, она произнесла. ─ Извините, Пал Николаич, я думала, что это мой бывший ухажёр… Что там… У нас?

И тут, произнеся слово «бывший», с её души словно слилась вся грязная вода, что накопилась, пока она была в отношениях с Сергеем…

Глава 2. Борис

1.

Борис, накрывшись клочком брезента, который нашёл возле ямы, лежал на деревянных досках, валявшихся в большом количестве в помещении. Домой к родственникам он идти боялся, разумно считая, что Суховей первым делом сунется туда. На место копания, обнесённое желтой верёвкой – едва ли…

Он был доволен: с одной стороны, нож бандита, поранивший ему бок, аккуратно завернутый им в какую-то тряпку, валявшуюся здесь, попал к криминалисту и следовательше, которая, как ему показалось, чем-то похожа на его одноклассницу Светку; с другой стороны – никак не выходила из головы мысль о Мишке,который так быстро исчез после того, как помог ему оттащить труп к берегу…

Особых беспокойств по поводу исчезновения Мишки, конечно, не было: ведь он знал, что Пады тот знает, как свои пять пальцев, и найдёт, где можно спрятаться. Тут было другое – неясно, почему Мишка не появляется…

Немного успокоившись, Борис весь устремился в воспоминания…

– Что же мне про шестнадцатый год рассказывал дед? – начал вспоминать Борис, безучастно рассматривая в окно плывущие по небу облака.

… 1916 год. Обычно в Падах крестьянский двор представлял собой четырёхугольник, обнесённый со всех сторон высоким забором. В правом углу передней стороны строилась изба на улицу фронтоном. Рядом с избою строились ворота, иногда с калиткой. С боку или спереди ставили крыльцо с сенями или клетью. Окна обязательно смотрят на улицу. На заднем дворе размещаются погребицы, хлева, иногда сараи для разной поклажи.

Все строения села деревянные, бревенчатые.

Горницы, клети разных размеров делались из мелкого кругляка без печи и полу. Сараи и дворовые заборы оббивались горбылями досок или были плетнёвые. Все крыши делались соломенными.

У некоторых жителей села ещё уцелели старинные избы из огромного толстого дубового леса. Раньше зажиточные крестьяне для изб покупали в Саратове сословные брусья. Бедные же строили из мелкого домашнего леса: ольхи, дуба и ветлы.

Внутренний интерьер изб был примерно одинаков. Посередине капитальной стены из сеней была входная дверь. Слева около этой стены, находилась лавка в виде ларя, называемая – коником. От неё во весь левый бок избы располагалась красная лавка. Между ними в углу, называемом переднем, была наличка, в виде треугольного шкафчика, без дверец, где стоят иконы, напротив них имелся стол.

Печь большая и широкая, на которой чаще всего спали дети, располагалась всегда в диагонально-противоположном углу с передним, обращенным лицом к двери. По стене от печи к красной лавке намощен закут. Это тоже лавка, только широкая, являлась кроватью и ступенькой на печь.

От лица печки на правой стороне избы стояла узкая лавка, называемая судною, для разной посуды, употребляемой при стряпне.

Над красной лавкой строились два или три окна. Над судною тоже было окно, только маленькое, называемое "волоковым".

Печи сбивают или просто клали из глины или сырцового кирпича без фундамента. Не более чем в половине домов села есть трубы, остальные топят по-чёрному. Для топки преимущественно употреблялась солома, которую заботливые хозяйки вили жгутами, другие же просто набивали в печь. Некоторые жители запасали кизяк. Торф в качестве топлива в селе не использовали. Дровами топили только для праздничной стряпни или свадьбы.

Освещение избы создаёт лучина, либо трава – бастыльник (кулина). Иногда зажигали ночник из сала или жира. Свечей же в постоянном употреблении не было.

Из хозяйственных и домашних принадлежностей в то время считались необходимыми: телега, фура для перевозки снопов, сани, конская сбруя, земледельческие орудия, топор, стряпаная посуда и разные мелочи, которые можно оценить в тридцать-тридцать пять рублей серебром.

Одежда мужчины однообразна. Как правило, это длинная рубаха и портки из грубого льна или посконного холста. Зимой – это малахай с наушниками, нагольный полушубок и тулуп из овчины. Полушубок подпоясывался кушаком, тулуп надевался поверх него на распашку, а сверху портков надевались суконные штаны.

Обувь, как правило, представляла собой суконные онучи и лапти. На руках носились голицы с варьгами. Летом одевалась шляпа обыкновенная, коротайка и длинный халат из домашнего серого или бурого сукна, онучи посконные и лапти. У более богатых были валенки зимою и летом – сапоги.

Одежда женщин была также однообразна. Как правило, это была длинная рубаха льняного или посконного холста с рукавами, вытканными красной бумагой. На голове носились высокие кички с рожками наверху. Многие просто подвязывали волосы. Девушки, чаще всего, покрывали голову платками, завязывая их сзади. Коса, как правило, выпускалась наружу и украшалась лентой или бисерной кистью.

Все и женщины, и девушки носили сарафаны из синего холста, обшитые спереди и по подолу ситцевой каймой. Подпоясывался такой сарафан длинным поясом с большими кистями. Запан носился из ситца изредка и вместо сарафана. На женщинах были понёвы, а старухи вообще заменяли их сукманами.

К верхнему платью женщины относили летом короткий зипун из домашнего сукна (иногда синего). Зимой – это была шуба овчинная. Из обуви чаще всего носили онучи и лапти. У более богатых были валенки или коты, называемые ещё чевчуры.

Несмотря на край, обильный хлебом и благоприятный для разведения скота, жители села имели очень незавидный стол: щи, по большей части пустые и безвкусные; каша пшённая с молоком или квасом. Коровье масло берегли на продажу, подсолнечное вообще не покупалось. Квас представлял собой кислую и мутную воду, так как варить его в селе никто не умел.

Летом в пищу чаще всего шли огурцы, арбузы, лук с хлебом и квасом. На зиму огурцы и арбузы солились, некоторые запасали понемногу картофель.

Домашнюю птицу и яйца употребляли только в праздники, в основном берегли на продажу. Собираясь летом на поля, иногда на неделю и более, крестьяне брали с собой хлеб, пшено и котёл. Из немытого пшена варили жидкую кашицу, сливали воду и ели её как суп, потом употребляли и саму кашу. Такой же стол сопровождал почти каждого мужика в дороге, так как, часто проехав более 200 вёрст, не было возможности ни разу не остановиться на постоялом дворе.

Другое дело было в редкие праздники и на свадьбах! Хлеба ржаного, хлеба пшеничного, блинов и пирогов с пшеничною начинкой нарезалось напротив каждого гостя горой. Стол покрывался большой скатертью. Затем подавались студень с квасом и хреном, щи, покрытые жиром, варёная говядина или свинина, лапша мясная и молочная. Потом три жаренных блюда: гусь, поросёнок и говядина. За ними каша пшеничная и сдобный пирог с курицей. Перед каждым кушаньем хозяин обносил гостей вином, сначала из большой кружки, потом из маленькой. Хозяйка угощала всех домашней брагой.

Следует отметить, что вследствие неурожаев или несчастных случаев классы крестьян резко меняются, и исправные крестьяне становятся бедными. Труд и терпение были самыми важными добродетели крестьянина – ими оценивается крепость сил и богатства.

В Балашовском уезде существовало три способа пользования землёй. Это крепостное владение, несколько летняя аренда и кратковременный съём. К крепостному владению землёй относятся все государственные удельные и помещичьи крестьяне, работающие на хозяев, владеющих землёй в вечном пользовании. Несколько летней арендой пользуются малоземельные помещики, дворяне и чиновники, не имеющие своей поземельной собственности, а также зажиточные крестьяне. Кратковременный съём земли относится к мещанам и крестьянам.

Цены населённых имений, продаваемых в вечное владение не за десятину, определяется от 120 до 200 рублей серебром за душу. Ненаселенная земля в среднем стоила 14-18 рублей серебром. В аренду сдают землю, исходя из срока аренды, величины участка, качества земли и др. и составляет в среднем от 1,5 до 3 рублей серебром за десятину в год (разумеется, земля, не заселенная). Цена кратковременного съёма составляет для пашни от 5 до 7 в год, для покоса от 1 до 3 в лето, для гуртов от 20 копеек до 1 рублей серебром.

Управление в селе было предоставлено так называемому сходу. Старосты были выборными. Они заведовали сбором податей, являлись блюстителями порядка и безопасности, смотрителями общественных хлебных магазинов. Также они ведали пожарным инвентарём. От старост требовалось, чтобы у каждого дома стояла сороковая бочка, всегда наполненная водой. Следили за мирской запашкой и господскими работами. Были хранителями мирской кассы. Кроме своих внутренних, сельских обязанностей, староста выполнял предписания конторы – оповещал крестьян о выходе на работу, когда наступало время уборки села или хлебов.

Дед Бориса, Даромыслов Семён Васильевич и был старостой в селе Пады в то время. А потом прекрасно влился в партию большевиков и снова был на высоте. Так что его семья и внук Борька избежали прелестей жизни в изгнании, как это произошло с Мишкой и Светкой – его друзьями…

2.

Борис повернулся на другую сторону, но сон не шёл…

… О том, что перед своей смертью в 1967 году рассказал ему Семён Васильевич, дед Бориса, пройдя Гражданскую и Отечественную войны, на костылях вернувшийся с войны без одной ноги, о том, что участвовал в сопровождении привезённого имущества в 1916 году в Нарышкинское имение. И даже показал своему внучку крестик, на котором были нацарапаны цифры «1-1-2-3-5-8-13». Эти цифры он увидел на бумаге ротмистра Сомова, тогда, в 1916 году, когда казаки привезли эти мешки в дом.

– Внучек, храни этот крестик! Он тебе пригодится, вот увидишь! – попросил дед внука, передавая ему этот крестик. – Это моя последняя воля!

Но Борька, даже и не придал этому крестику никакого значения, тем более нацарапанным каким-то цифрам…

И не вспомнил бы о них, если бы не вмешательство дефицита в его жизнь после армии…

Когда после армии Борис Даромыслов зашёл в Балашовский магазин, он испытал сильнейший шок – пустые полки! Как потом ему сказали это новое слово – «дефицит»! Дефицит – это движитель существования человека. А человек – это такое животное, которое хочет что-то достать, он хочет жить так, как ему мерещится, или то, что прочел в журнале или газете…

Рынок – другое дело! Вот здесь есть всё, что тебе хочется… Достал кусочек удовлетворения – и побежал дальше, снова на рынок, чтобы еще достать. Да и качество было замечательным! И как только возникало удовлетворение от обладания дефицитом, так захотелось делать что-то возвышенное…

Бывая в разных магазинах, Борис начал понимать, что уровень товарного дефицита в разных регионах и магазинах сильно различался.

Не сразу, но достаточно быстро Борис понял, что каждый населенный пункт в СССР, а потом и в РФ, был отнесен к одной из «категорий снабжения». Всего их было четыре: особая, первая, вторая и третья. К особой и первой категориям относились Москва и Ленинград, крупные промышленные центры, а также такие союзные республики, как Литва, Латвия, Эстония и курорты союзного значения, например, Кавказские Минеральные Воды. Жители этих промышленных центров имели право получать из фондов централизованного снабжения хлеб, муку, крупу, мясо, рыбу, масло, сахар, чай, яйца в первую очередь и по более высоким нормам.

В РФ, как и в СССР, потребители особого и первого списков составляли примерно 40% от всех снабжаемых дефицитом, но при этом получали львиную долю государственного снабжения – 70–80%. Если не считать городов-миллионников, то в среднем хуже всего продуктами питания и промышленными товарами снабжалось именно население мелких городов, сёл и деревень РСФСР.

Не сразу до Бориса дошло, что таким образом КПСС в центре покупала лояльность союзных республик. Удивляясь абсурдности плановой распределительной экономики, обильно снабжающей союзные республики даже тем, что им было не нужно, при том, что тем, кто жил в небольших городах, приходилось довольствоваться весьма скудным перечнем товаров. То же происходило и там, где располагались крупные фабрики и комбинаты: до жителей города, по крайней мере, простых смертных, продукция часто просто не доходила, так как её распределяли по другим городам области, относившимся к более высокой «категории снабжения».

– Где же был более высокий уровень жизни? – этот вопрос Борис задавал себе очень часто. И постепенно у него сформировался ответ. – В республиках Закавказья и Прибалтики!

– А как же его тогда можно повысить? – задавая себе этот вопрос, Борис наблюдал за уровнем жизни разных людей и скоро у него появился ответ. – Чем выше человек продвигался в иерархии той системы, в которой он работал (совсем не обязательно нужно было вести речь только о КПСС), тем больше возможности в этом смысле у него появлялось. Так доступ к дефициту стал одним из главных стимулов в советской системе продвижения… Особенно, если появлялась возможность выехать за границу!

– И кто же из нас имеет особый доступ к дефицитным товарам? – вопрос, который в последнее время частенько мучал Бориса. По его наблюдениям получалось, что. – Особый доступ к дефицитным товарам имели люди, которые смогли продвинуться по служебной лестнице в той или иной области или степени. Это в большинстве своём были писатели, актеры, ученые, руководители предприятий, отраслевые управленцы, функционеры. Так или иначе, их подключали к своим спецмагазинам и спецпайкам. Конечно, формально к борьбе с дефицитом подключались профсоюзы, но и они снабжали родные коллективы сгущенкой, тушенкой, колбаской и шпротами – по красным дням календаря, а еще и марокканскими мандаринами, и шоколадными конфетами – под Новый год и к «октябрьскому празднику». Обычно, глава профсоюза сочинял письмо на бланке предприятия в райпищеторг с просьбой отоварить ударников и передовиков производства продуктами с приложением списка товарищей…

– А можно ли на этом заработать? – такой простой вопрос иногда ставил в тупик Бориса, потому что напрашивался однозначный ответ. – Можно! В то время, когда одни страдали из-за хронического товарного дефицита, другие на нем зарабатывали. Нехватка определенных товаров, а также разница между регулируемыми госценами и ценами черного рынка, создавали чудовищные диспропорции в товарном обмене…

3.

Постепенно Борис начал весь дефицит, о котором мечтал любой советский гражданин, условно делить на две основные категории. Первая категория – это товары советского производства той или иной степени повседневной необходимости, начиная от колбасы и заканчивая туалетной бумагой, которую в обиходе обычно заменяли резаными газетами.

Он с ужасом внимал на то, как в те годы скупались подчистую почти все товары, включая даже те, которые в глазах современного потребителя могут показаться экзотичными.

Так в семидесятые годы была распространена мода на книги, хрусталь и фарфор. Однако при этом книги в красивых твердых переплетах покупали в основном для того, чтобы заполнять дефицитные же «стенки» (мебельные гарнитуры), придавая им «престижный вид». Зачастую дефицит имел конкретное название – модно было иметь дома товар какого-то конкретного производителя – так, в промтоварных магазинах охотились именно за чешским хрусталем, гэдээровским сервизом «Мадонна» или люстрой «Каскад» с псевдохрустальными висюльками.

С другой стороны, появилась другая категория дефицита – разного рода импортные «излишества», символы, как ее называли тогда, «красивой жизни». Это были джинсы, импортная аудиотехника, кожаные изделия. Произведенные на Западе товары в силу своей недоступности и хорошего качества повсеместно фетишизировались. Неудовлетворенный потребительский спрос доводил ситуацию до того, что советские люди (конечно, далеко не все) заполняли свои серванты пустыми, но красивыми бутылками из-под виски, жестяными пепси-кольными банками и опустошенными сигаретными пачками с изображением ковбоя Мальборо. Эти артефакты в лучших «туземных» традициях с благоговением демонстрировались родственникам и друзьям, которые зачастую не только рассматривали их, но и обнюхивали. Если человек, к примеру, появлялся на публике в импортных джинсах, он неизменно вызывал у других повышенное внимание и даже почитание.

– Понимают ли власти возникшую проблему дефицита? – не раз спрашивал себя Борис, и, видя, что творится с продуктами питания, отвечал себе. – Понимают и пробуют рядовых советских граждан обеспечивать элементарным набором товаром и услуг…

Делались масштабные закупки продовольствия, утверждалась «Продовольственная программа», ставившая задачу ликвидации нехватки мяса и, особенно, говядины, так как в пересчете на душу населения в год на советского человека приходилось 58 кг мяса, рациональная норма – 82–85 кг, по утверждению медиков.

– И что же? Смогли ли наши руководители ликвидировать проблемы продовольствия другими способами, кроме закупок? – ища ответ на такой вопрос, Борис отметил, что в какой-то степени им удалось что-то сделать. – Так ликвидация проблем с продовольствием должна была поспособствовать, и либерализации дачного строительства по мнению Горбачёва. Дачные наделы (по 3–6 соток земли) советским гражданам разрешили тогда приобретать в бессрочное пользование. Выращивать там клубнику, картошку, огурцы – в общем, заниматься «собирательством».

– А, пообещав, что к 2000 году в соответствии с Жилищной программой «каждая советская семья» будет жить в отдельной квартире или доме, Горбачёв задумал ликвидировать еще один дефицит…– усмехнулся Борис, доставая из памяти случаи из реальной жизни. – А пока граждане записывались в очередь и стояли в ней десятилетиями в надежде получить «хрущевку» – жилье эконом-класса. Не справившись ни с дефицитом продуктов, ни с дефицитом жилья, Горбачев в итоге ликвидировал страну…

4.

Афган, май 1988 года… Уже четвертый год Борис Даромыслов в составе группы войск контролирует дороги, участвует в засадах, а иногда вступает в открытый бой…

Для того, чтобы обезопасить себя от обстрела противника, практически большая часть подразделений полка были рассредоточены сторожевыми заставами и выносными постами в радиусе 2-3-х километров от штаба полка. Казармы для личного состава полка, а также все объекты полка (штаб, столовые, клуб, лазарет, мастерские, склады и т. д.) по сути представляют собой низкие укреплённые постройки наподобие землянок и блиндажей. В буквальном смысле слова – «полк был вкопан в землю». Фактически в тёмное время суток 682-й мотострелковый полк каждый раз оказывался на осадном положении. Огневые контакты с противником на сторожевых постах происходили ежедневно. Также часто происходили обстрелы территории полка реактивными и миномётными снарядами противника.

По существу, периметр военного городка полка являлся передовой линией обороны. Подобного неординарного прецедента в истории вооруженных сил СССР, когда полк фактически оборонял собственный пункт дислокации в состоянии непрекращающегося соприкосновения с противником столь длительное время – тогда не имелось.

Впервые после долгого перерыва Борис Даромыслов и Михаил Камаев встретились в январе 1988 года и не сразу узнали друг друга.

И Борис, и Михаил надолго запомнят день 7 января 1988 года… Они тогда только сменились с засады на высоте 3234 и, склонившись в три погибели на полусогнутых ногах (чтобы моджахеды не узнали), двигались к месту отдыха…

Мирно перемалывая кости своим знакомым и родственникам, они разошлись каждый по своим подразделениям: Борис – в 9 роту, а Михаил – в свою разведроту…

Тогда они ещё не знали, что афганские моджахеды предприняли атаку на высоту 3234 с целью сбить сторожевое охранение с господствующей высоты и открыть себе доступ к дороге Гардез-Хост.

Но в 15:30 на себе почувствовали это: был начат массированный обстрел высоты противником из безоткатных орудий, миномётов, стрелкового оружия, гранатомётов. Также было выпущено несколько десятков реактивных снарядов.

Противник, используя террасы и скрытые подступы, подошёл, не замеченный наблюдателями, на расстояние до 200 метров к позициям 9-й парашютно-десантной роты.

В 16:30 с наступлением сумерек, под прикрытием массированного огня моджахеды пошли в атаку с двух направлений. Борис и весь состав роты быстро заняли боевые позиции. Спустя 50 минут атака была отбита: 10-15 моджахедов были убиты, около 30 – ранены. Ближе 60 метров к основным позициям моджахеды подойти не смогли. Во время атаки погиб младший сержант Вячеслав Александров – командир расчёта крупнокалиберного пулемёта «Утёс». Пулемёт был выведен из строя.

17:35. Началась вторая атака, которая велась на участке позиции ослабленной в связи с потерей крупнокалиберного пулемета. Артиллерийский корректировщик Иван Бабенко под конец атаки запросил поддержку артиллерии (кроме полковой артиллерии 3-му пдб были выделены в усиление артиллерия от мотострелкового соединения).

19:10. Началась третья атака. Под прикрытием массированного огня из пулемётов и гранатомётов мятежники, не считаясь с потерями, моджахеды шли в полный рост. Атака была отбита.

23:10. Началась четвертая, одна из самых ожесточённых атак за высоту. Используя мёртвые пространства, под плотным огнём моджахеды подошли к склонам высоты с трёх направлений, в том числе через минное поле. На западном направлении моджахедам удалось приблизиться на расстояние 50 метров, а на отдельных участках – на бросок гранаты.

С восьми вечера до трёх ночи всего было девять атак.

3:00. Последняя атака, двенадцатая по счету, была наиболее критической по складывавшейся обстановке. Противнику удалось приблизиться к позициям на 50, а на отдельных участках – на 10-15 метров. К этому моменту у защитников фактически закончились боеприпасы. Офицеры готовы были вызвать на себя огонь артиллерии.

В критический момент к позиции 9-й пдр с боями пробился разведывательный взвод 3-го парашютно-десантного батальона под командованием старшего лейтенанта Алексея Смирнова, в котором был Михаил, доставивший боеприпасы.

– О-о-о, да это мой ангел-спаситель пришёл! – смеясь, крикнул Михаилу раненный Борис, принимая боеприпасы к автомату Калашникова.

– Поменьше болтай! – поливая из своего автомата моджахедов, ответил Михаил.

Получив боеприпасы, оставшиеся в живых вместе с разведчиками, открыли бешеный огонь по моджахедам. Это позволило им перейти в контратаку и окончательно решило исход боя. Моджахеды, оценив изменившийся расклад сил, прекратили атаку и, забрав раненых и убитых, начали отступление.

В отражении атак большую роль сыграла артиллерия, в частности три гаубицы Д-30 и три самоходные установки «Акации», которые произвели около 600 выстрелов. Корректировщик, старший лейтенант Бабенко Иван, в критические моменты вызывал огонь орудий вплотную к своим позициям.

Тогда они не знали, что за ходом боя на отдалённой высоте пристально следило командование, включая командующего 40-й армии генерал-лейтенанта Бориса Громова, которому систематически докладывал обстановку командир 345-го полка гвардии подполковник Валерий Востротин.

В результате двенадцатичасового боя захватить высоту не удалось. Понеся потери, моджахеды тогда отступили.

В 9-й роте погибло 6 военнослужащих, 28 человек (в том числе и Борис Даромыслов) получили ранения, из них 9 тяжёлые. Из разведывательного взвода два человека получили ранения (в том числе и Михаил Камаев – дважды в ногу).

Вместе они оказались потом в полевом госпитале, откуда и были отправлены на Родину…

После постоянной опасности в Афгане быть убитыми, Борис и Михаил в госпитале расслабились и погрузились в воспоминания, которыми начали делиться между собой. У Михаила было прострелено бедро и повреждена ступня правой ноги. У Бориса было прострелено плечо и грудь. Впереди предстояло долгое лечение, тем более, что информация о положении в Афгане им нравилась – всё шло к тому, чтобы выводить советские войска…

Вскоре, узнав о том, что их служба, наконец, закончилась, после выписки из госпиталя остро встал вопрос о том, чем дальше заниматься: свою Россию, которую когда-то покинули для службы в армии, они не узнавали…

Тогда и решились держаться друг друга: в Пады Борис не хотел возвращаться и решил остановиться в городе Балашове, а вот Михаил – это другое дело… Тем более, что работать он решил именно в кузне отца…

5.

– Что же получается? – задавал себе неоднократно этот вопрос Борис, пока не сформировал собственный ответ на него. – При Горбачеве советская власть фактически объявила о своей неспособности обеспечить граждан элементарным набором товаров и услуг. Обвал нефтяных цен сократил возможности для импорта, а развитие самой советской экономики только замедлялось. Было принято решение развивать «кооперативное движение» – другими словами, разрешили вкладывать в экономику нелегальные капиталы, накопленные за годы распределительной экономики тем, кто имел доступ к дефициту. Эти деньги были инвестированы в производство «вареных джинсов», закупки импортных компьютеров и видеомагнитофонов, скупку недвижимости на тогда еще абсолютно черном рынке. Почти все отечественные олигархи, владеющие сегодня миллиардными состояниями, – это выходцы из этой перестроечной эпохи…

Очередь – это была очень большая проблема… Потерять своё место в очереди было самым страшным, так как обратно пробиваться приходилось с боем.

Хоть цены первоначально где-нибудь отпускались и в магазинах появлялись продукты, но это было ненадолго. И само изобилие было обманчиво – эти товары просто не по карману. Сами цены быстро росли, поднимаясь в сотни раз, а зарплаты – лишь в десятки.

Наивные представления Бориса, считавшего когда-то, что со временем преступность в нашей стране исчезнет сама собой, к сожалению, так и остались социалистической утопией.

Так в жизни Бориса появился Суховей…

Однажды, по рецепту бабки Алёны Борис сделал несколько литров самогона и решил продать его на рынке, разлив в поллитровые бутылки. Сначала всё шло хорошо: бутылки активно продавались, поскольку он их продавал по цене, меньшей, чем была на рынке. Однако, когда их осталось одна или две, к нему подошли два крепких мужика.

– Суховей, смотри-ка, этот урод решил самогон продавать… – обратился невысокий, но коренастый парень в чёрной спортивной куртке к более высокому мужику в зелёной с красными полосами куртке. Затем повернулся к Борису и произнёс. – Этот рынок наш и тебе за продажу самогона надо с нами поделиться!

– А чё это я буду делиться? – Бориса задел нахальный голос парня. – Я вас не знаю и знать не собираюсь!

– Ладно… – тихо произнёс нахал. – Щаз узнашь!

И, схватив Бориса за руку, лихо нырнул под неё, вывернув ему руку за спину. А чтобы тот почувствовал, кто здесь хозяин, рванул её вверх. Резкая и сильная боль от выворачивания плечевого сустава заставила Бориса застонать.

– Ну, как, теперь ты нас узнал? – спросил Суховей, усмехаясь.

– Узнал… Узнал… – прохрипел Борис. – Чего вы от меня хотите?

– Вообще, мы берём только четверть с выручки… – произнёс Суховей. – Но, раз ты про нас ничего не знал, тебе придётся отдать половину…

Новый рывок руки вверх, и Борис прохрипел. – Ладно, Суховей, половину…

Рука помощника Суховея залезла в карман Бориса и достала всю выручку. Он отсчитал половину, а остальные деньги засунул Борису за пазуху. Повернулся, отдал деньги Суховею, и пошёл не спеша к другому продавцу самогона, который спешно готовил деньги.

– Торговать – торгуй, но не забывай платить! – усмехнувшись, произнёс Суховей и пошёл к соседу…

Так Борис на себе узнал, что такое рэкет…

Интересуясь «рэкетом» у знакомых, он узнал, что большинство «наездов» на кооператоров со стороны бандитов были довольно спонтанными и порой приводили к конфликтам между обеими сторонами. Кое-кто из кооператоров, не сдаваясь им, как это сделал сам Борис, пытался сопротивляться, отказываясь платить дань рэкетирам, поэтому главными орудиями Суховея и других таких же, в то время были раскаленный утюг и другие пыточные инструменты.

Однако затем ситуация стала благополучно разрешаться в пользу того, чтобы улаживать все возникающие проблемы полюбовным соглашением, и конфликт между большинством кооператоров и рэкетирами практически сошел на нет. Кооператоры стали исправно платить деньги за то, чтобы бандиты оберегали их от «наездов» других «бригад» или заезжих «гастролеров».

После того, как участковый милиционер уменьшил его выручку ещё на четверть, Борис задумался. – А стоит ли связываться с алкоголем и рынком? Может, поискать какую-нибудь другую работу?

Но и тут, решив устроиться на железную дорогу в Балашове каким-нибудь ремонтником, Борис узнал, что их переводят на хозрасчёт и часть работников придётся сократить, так что ни о каком приёме новых работников и речи быть не может…

На многих предприятиях, которые почему-то вдруг стали убыточными, руководство объявило либо о сокращении персонала, либо о закрытии вообще.

Попытка устроиться на «Балтекс» закончилась провалом – несмотря на то, что комбинат плащевых тканей был градообразующим предприятием, на нём тоже начались сокращения персонала. Но в Пады Борис возвращаться не хотел и работу перехватывал, где придётся…

6.

– Что же делать? – этот вопрос сам собой невольно встал перед Борисом. – Закупать и торговать автомобилями?

Да, тогда личный автомобиль был мечтой любого советского человека. Хотя в СССР легковые автомобили выпускали ГАЗ («Волга»), завод в Тольятти («Жигули») и АЗЛК («Москвич»), просто так машину было приобрести нельзя. Но заводы СССР не могли удовлетворить спрос населения, к тому же автомобили были предметом экспорта и продавались как в развивающихся, так и в капиталистических странах Европы. Продавать спиртное ему уже не хотелось, помня о встрече с Суховеем…

Как-то, проходя мимо недавно открывшегося магазина на Центральном Балашовском рынке, он увидел объявление о том, что магазину требуется работник, который занимался бы обеспечением товарами – экспедитор. Кто такой экспедитор он не знал, но то, что он способен обеспечить товарами магазин, был уверен. И, к его удивлению, в отделе кадров получил утвердительный ответ! Так Борис стал работать экспедитором…

Постепенно жизнь Бориса налаживалась: работу экспедитора он освоил достаточно быстро и неожиданно для себя понял, что если постараться, то можно самому, используя мощности магазина, привозить и реализовать товары для других людей…

Как-то, будучи в Санкт-Петербурге, он оказался около старинного особняка на улице Чайковского, который в народе именовался «домом Нарышкиных». Красивый особняк запал в душу Бориса тем, что он хоть как-то был связан с Нарышкиными, о которых в Падах Борис имел достаточно большую информацию от деда и друзей. Тогда это были одиночные сведения, но сейчас, связав их с этим особняком, Борис получил в голову большую занозу.

7.

И начал интересоваться Нарышкиными. Однажды, невольно в его памяти всплыл давнишний разговор с дедом о каком-то захоронении… С этого момента он старался найти всё то, о чём когда-то говорил дед.

Вспомнить о своей профессии, полученной на первом курсе физмата пединститута, Борису пришлось после того, как он узнал при встрече от своего профессора о спирали Фибоначчи, которой пользовались архитекторы средневековья, планируя свои потайные комнаты в дворцах самых богатых людей России и Европы.

Интерес к изучению спирали Фибоначчи возник у Бориса, как цунами: он и сам не понял, что это? Изучение высшей математики, которое было начато ещё в институте, захватило: он читал, считал… Даже тогда, когда ездил за товарами в автомобиле с водителем. Так, наконец, спираль Фибоначчи была побеждена.

Однако на этом интерес Бориса к математике не закончился: каждый раз, бывая за товарами в Санкт-Петербурге, он обязательно и основательно изучал расположение комнат в особняке Нарышкиных. Так, изучая комнату за комнатой, он постепенно наносил на карту расположение их, составляя план для составления спирали Фибоначчи.

Так, после нескольких попыток, на плане особняка Нарышкиных появилась спираль Фибоначчи, которая, пересекая стену особняка в углу помещения перед парадной лестницей, показывала то место, с помощью которого должна открыться потайная комната.

Однако рычаг, с помощью которого потайная комната должна была открыться, нашёлся не сразу: пришлось делать несколько попыток… Но Борис уже остановиться не мог… И особняк сдался!

Восторг от того, что открытие потайной комнаты, хоть и небольших размеров (всего 6 квадратных метров при высоте 2 метра!), всё-таки произошло, был не долгим: как оказалось, Бориса в большей степени интересует сам процесс разгадки и исследования, а не то, что там лежало!

Поэтому, разгадав расположение потайной комнаты в особняке Нарышкиных в Санкт-Петербурге, Борис загрустил… И лишь случайно встретив одноклассницу Тамарку Веданову, работающую в Падовской райбольнице, он вспомнил о том, что ему рассказал дед перед смертью.

Теперь, умея рассчитывать и составлять на плане спираль Фибоначчи, он стал частенько посещать Пады, в которых ещё жили его друзья и родственники. Дома у родственников он искал то, что оставил ему дед, а на земле санатория – составлял план для расчётов. Когда же всё было готово для расчётов, неожиданно нашёлся и крестик с цифрами, которые точно соответствовали его спирали.

Так была составлена спираль Фибоначчи и для имения Нарышкиных.

И опять наступило время грусти: загадки были разрешены! Но продолжалось это недолго: как-то, прихватив с собой свою карту со спиралью Фибоначчи для имения Нарышкиных в Падах, он начал копать в углу того самого здания (точка 1), где его спираль пересекалась с зданием.

Копал он недолго и скоро нашёл керамическую вазу и несколько блюдцев. Потом, для того, чтобы удостовериться в правильности его гипотезы, связанной со спиралью Фибоначчи, он начал копать в соседнем углу, однако ничего не нашёл…

Однако его радость прервал грубый голос мужика, непонятно как оказавшегося там. – А теперь, морда, отдавай-ка сюда мои денежки! Иначе тебе конец!

Удар вражеской доски о его голову вызвал у Бориса неудержимый страх.

От страха за свою жизнь, а также, увидев нож в его руках, Борис кинул в него вазу… Удара ножа в бок он ощутил не сразу. Схватив его руку и вывернув её так, что острие ножа оказалось направлено на тело бандита, он ударил ногой по ножу…

И к его удивлению, бандит, выронив нож и схватившись за голову, рухнул к его ногам…

Не понимая того, что делает, начал вытаскивать бандита из дома, взяв его сзади под мышки и пятясь наружу. Запнувшись пяткой обо что-то, Борис упал и испугался: слёзы полились по его щекам…

Он так и сидел, держа на себе убитого бандита и жалея свою уже потерянную жизнь, пока кто-то над ним и сбоку не произнёс. – Борька? А тебя-то как сюда занесло?

Знакомый голос неожиданно возвратил в нём надежду и Борис, повернув в сторону, вдруг увидел Мишку Камаева, друга и товарища по армии!

– Мишка… – прохрипел он пересохшим горлом. – Я не хотел… Он на меня напал!

Быстро сообразив, что произошло, здоровенный Мишка подхватил бандита под мышки и поволок вниз к дорожке по берегу. Больше Борис Мишку не видел… Однако, сообразив через некоторое время, что надо бандита представить копателем, намазал его штаны глиной, а в руку вложил свою карту и медное зеркало.

Страх гнал его прочь от этих мест к Тамарке… Однако, он вернулся и закопал блюдца в подвале, где была цифра 2. И быстро снова – к Тамарке…

Глава 3. Тамара

1.

Тамара Васильевна Веданова смотрела развёрнутый доклад о состоянии здравоохранения в РФ, представленный в газете, и делала свои комментарии, злясь на руководство не только страны, но и Балашовского района.

– А кто спорит, что население уменьшается больше всего в настоящее время? – сердилась она, вспоминая то, что видела в городе и деревнях. – Снизился до предела уровень жизни населения, появилась неуверенность в завтрашнем дне! А цены как растут? И никто о повышении зарплаты даже не почешется! Так какой же дурак в такое время будет рожать? Тех бы, что есть, вырастить…

– «За 1992 г. численность безработных увеличилась почти в 10 раз…» – прочитала она и тут же высказалась. – Мать с Балтекса уволили, а отца – предупредили! Это вообще безобразие! Люди семнадцать лет на одном предприятии проработали… И на тебе! Работай добросовестно! А за это тебя уволят!

– «Число умерших заметно повысилось практически от всех наиболее распространенных причин смерти и особенно от причин, ведущих к преждевременной смертности»… – неожиданно она вспомнила, что недавно умерла её бабушка, жившая в Падах. – Травмы и отравления алкоголем, бандитизм и убийства, туберкулёз, сокращение охвата населения профилактикой заболеваний… Конечно, посмотришь на всё это – жить не захочется!

– А введение платы за многие виды высококвалифицированной помощи для многих семей сделало ее малодоступной…– она даже отложила в сторону газету. – Никто же не приходит! Дурость какая-то… Где им взять столько денег? Вон лежит у меня девочка с моих же Падов, а я не могу ей даже диагностику на новом оборудовании провести! Как узнать, что у неё болит? Она смотрит на меня и плачет… Сердце разрывается от жалости, и ничего не могу сделать: начальство не разрешает! А я всё-таки проведу… Тайно!

– А вода какая стала? – она невольно посмотрела в ту сторону, где протекает Хопёр. – Кругом по средствам массовой информации кричат: «В Хопре самая чистая вода!» А нальёшь – вонь идёт, да так, что пить нельзя! Чистить надо через специальный фильтр…

Поняв, что руководства всех уровней в очередной раз обманывают простых людей, Тамара захлопнула страницы газеты и выбросила её в урну.

Нужно было как-то успокоиться…

2.

В декабре этого года в их райбольнице ввели должность директора больницы, который должен быть одновременно и юристом, и экономистом, и менеджером, но не врачом.

─ И что? ─ проворчала тихо Тамара, идя на работу утром. ─ Полгода никто не соглашался стать директором! А почему? А потому, что нас учили лечить больного и не учили управлять больницей! Хотя нужно отметить и то, что некоторые из наших тут же подали заявления в институты, кто – на юрфак, кто – на экономический, а кто-то и на управленческий… Но кому нужна такая больница? Ведь при этом резко сократились поставки медицинского оборудования, лекарств… Покупать? А на чьи средства? И цены стали вон какие: в несколько раз стали больше, чем раньше…

Тамара видела, как опустив от стыда за то, что не могут оказать простую помощь населению по тем же причинам, шли на работу её сослуживцы.

─ Ломать – не строить… ─ в её голову пришла старинная пословица, которая сейчас была как нельзя кстати. ─ С кем теперь просто посоветоваться? Плати деньги! И вообще, теперь это значится как медицинская услуга… Только какая же это услуга, если мы охраняем здоровье каждого человека? А как тогда охранять здоровье тех, кто сразу же стал безденежным и заплатить за услугу не может? Вон сколько заводов встало… Того и гляди закроются! Где ему взять деньги на услугу?

Она шла на работу, и невольно ворчала на всё, что происходило вокруг неё.

─ Не спорю. Раньше были свои недостатки, например, постоянная заработная плата… ─ она остановилась, рассуждая по поводу зарплаты, невольно сравнивая то время с нынешним. ─ Конечно, мотивации к интенсивному труду не было, но зато была гарантия, что ты вообще получишь зарплату… А что сейчас? Деньги решают всё! Ни совести не надо, ни чести, ни достоинства… А где ответственность? Нет денег, нет ответственности!

Она, увидев знакомое лицо, поздоровалась с ним и снова погрузилась в свои рассуждения.

─ Хорошо, допустим, приходит ко мне больной, жалуется на голову… ─ она вдруг вспомнила, как спасала Бориса. ─ Ему надо сделать исследование с помощью дорогого оборудования, а его нет, потому что нет у райбольницы денег! А в Саратове? Какой-то богатенький буратино открывает клинику: оборудование у него государственное, врачи – по договору, а лечение стоит миллионы! Это справедливо? Да и откуда какой-то рабочий найдёт миллионы?

Она посмотрела на часы, убедилась, что не опаздывает и пошла дальше. Рассуждения вновь полезли в голову.

─ А что будет, если откуда-то возьмётся эпидемия? ─ она вздохнула и тихо прошептала: «Господи, не дай нам этого!». А рассуждения лезли и лезли в голову, создавая множество вопросов. ─ Ведь на сложнейшее лечение населения понадобится множество лекарства! А цены, которые в соответствии со спросом должны взлететь в сотни раз? Кто будет оплачивать? Только богатенькие буратины! А остальные просто вымрут? И что это за такое здравоохранение, если народ вымрет? Нет, здесь что-то не так!

Она наморщила лоб, не понимая необходимость применения того, что с ними делают и рыночной экономики.

─ А с другой стороны, чтобы получать большую зарплату, по законам рыночной экономики, мне нужно было бы насаждать заболеваемость своих пациентов… ─ она чувствовала всю абсурдность того положения в котором оказалась. ─ Ведь здесь всё просто: больше человек лечишь, больше получаешь! А кому не хочется иметь хорошую зарплату? Выходит, я своей подружке Светке, или Борьке с Мишкой, должна давать такое лекарство, чтобы они снова заболевали… Но тогда какое же это здравоохранение?

Она подошла к лестнице с несколькими ступеньками, где открывалась дверь райбольницы.

─ Нет, нужно возвращаться к тому, что было при социализме! ─ решила Тамара и взялась с облегчённой душой за ручку двери в райбольницу.

3.

1990 год. Тамара Веданова пришла в кабинет поликлиники, где ей сегодня предстояло проводить медицинский осмотр тех, кому нужно было устраиваться на работу. Поздоровавшись со всеми, она села на своё место и приготовила медицинские инструменты. Посмотревшись в зеркальце, она поправила светло-коричневые волосы так, чтобы были видны её желтые серьги, поправила губную помаду и, тихонько кхыкнув, убрала зеркальце.

– Вот теперь я готова! – подумала она и положила руку на руку, как это делала когда-то в школе.

Вошёл первый посетитель. Мельком взглянув на него, Тамара достала журнал и записала дату.

– Среднего роста, тощий… Как-то странно сложил руки в два кулака и держит перед грудью… – подумала она о посетителе сощурив глаза, который сел прямо перед ней и чему-то улыбался. – Не брит… Причёска старая… Вот глаза… Что-то в них есть!

Вчера у неё был тяжелый день: работа в райбольнице всегда задевала душу и сердце, особенно, когда приходилось спасать детей и стариков. Вот вчера как раз пришлось разбираться с лечением девочки из Падов, диагностируя её втайне от всех и невольно вспоминая их дружную компанию из Светки, Борьки, Мишки и её…

– Где вот они теперь? – память высветила дорогие лица друзей и снова отправила в темноту, вызывая нездоровую обиду. – Друзья… Разве так поступают настоящие друзья? Ни разу никто не написал… Вот где они теперь?!

– Томка, это ты? – хрипло произнёс от волнения пациент. – Вот те раз!

Тамара снова вгляделась в незнакомое лицо, которое нахально улыбалось и смотрело на неё знакомыми глазами.

– Ну, ты чё, меня не узнаёшь? – ехидно пробормотал молодой мужик, улыбаясь.

Тамара снова вгляделась в него, чувствуя что-то знакомое. – Но что? Глаза? Где я видела эти дурацкие глаза?

И вдруг память обожгла. – Борька! Сидит на колене и смотрит на неё, вот так же как сейчас, ехидно улыбаясь, когда она была занята рассмотрением собаки для бабыМаши!

– Борька, это ты, што ли? – едва выдавила она из себя, не веря в то, что говорит.

– Я… – ухмыляясь тому, что заставил подругу детства смущаться, процедил он. – А ты забыла… Забыла, как мы вчетвером к бабе Маше верную собаку отводили?

– Ни чё я не забыла! – оправдываясь, отрезала Тамарка, и вдруг рассмеялась, закрыв глаза ладонями. – Ну и гад же ты, Борька! Нашёл время детство вспоминать…

И тут же перешла в наступление. – Ты где был столько времени? Я уже всех вас перезабыла!

– Да я в Афгане с Мишкой был… – начал оправдываться Борька. – Потом в госпитале валялся… А щаз на работу хочу устраиваться… Светка от нас после первого класса на Урал уехала… Ты-то сама, когда в Балашов переехала, забыла? Мы все тогда четвертый класс закончили…

– Вы, чё, правда, с Мишкой в Афгане были? – удивилась она и уже по-другому, с уважением к бывшим друзьям начала относиться. – И ранения были?

– Были… – добродушно усмехнулся Борька. – После госпиталя нас и уволили из армии… А ты не знаешь, где Светка? Что-нибудь про неё слышно?

– Нет, не знаю… – и тут в её голову вошёл чисто женский вопрос. – А ты женился?

– Да куда там! – улыбнувшись, хмыкнул он, игриво посмотрев на неё. – А ты?

– Парней-то, прошедших Афган, осталось мало…– усмехнулась она, посмотрев куда-то в сторону. – Всё больше алкаши да кооператоры… Где они, нормальные мужики? А ты куда устраиваться собрался?

– Этим, как его, э-э-э… – Борька нахмурил брови, вспоминая новое слово в своей жизни. – Одним словом, доставщиком продуктов.

– Экспедитором, што ли? – усмехнулась она, а потом мотнула головой. – Щаз экспедиторы нужны…

И, взяв его руку, начала мерить давление…

Вечером Борька с документами экспедитора дожидался её по адресу, который она указала…

4.

1994 год, лето.

Тамара только прошла обходом своих подопечных, как по телефону услышала сопящий голос Бориса. – Томк… Мне хреново… Я, похоже, человека убил… У меня вся башка в крови…

– Что? – удивление, смешанное с ужасом и разочарованием, прозвучало в её голосе. – Ты где?

– Перехожу по деревянному мосту Хопёр в Падах… – услышала она хлюпающий слезами голос Бориса.

– Чё, опять копался? – от неожиданности, она пыталась быстро понять, что же произошло и как надо с этим бороться. Ворчание, смешанное с негодованием, тут же послышалось в её голосе. – На кой чёрт ты с этим связался, горюшко моё луковое!

– Томка… Помоги… – раздалось в трубке. – Кровища из башки так и хлещет…

– Чёрт! Надо как-то смыться с работы…. Да забрать его! Ведь без моей помощи не выберется… – подумала она, перебирая в голове все способы остановки крови, а вслух, пытаясь не ругаться, произнесла. – Ты там видишь лопух поблизости? Ну, такое растение с большими листьями? Вот возьми этот лист… Он ещё с такой белизной с другой стороны… И приложи к тому месту, откуда кровь бежит и держи! И спрячься, там, у моста! Я скоро буду…

В голове её начал формироваться план спасения своего непутёвого мужа. – Так, надо уйти с работы…. Это договорюсь с Машкой! Надо взять из гаража отцовский «Москвич-412» и к Борьке… А там разберусь по месту! Да, надо взять бинтов, одёжку какую-то чистую для Борьки… Вот, морда, опять вляпался! И далась ему эта спираль… Как её? Фиганачи…

Она быстро договорилась на работе, чтобы её подменили на пару часов, и побежала в гараж: благо год назад сдала на права и теперь могла свободно ездить по дорогам, а отец дал ей ключи от своей машины.

Всю дорогу она только и делала, что ругалась сначала на Борьку, потом – на бандитов, а в конце – на жизнь Балашовскую. Так что за время дороги успела хорошенько эмоционально изложить своё мнение по разным житейским вопросам, что позволило ей не напасть с кулаками на своего непутёвого гражданского мужа…

Машина легко справилась с просёлочной дорогой, так что через пару часов Тамара была у самодельного деревянного моста через Хопёр в Падах.

Борька вышел на дорогу, услышав знакомый звук Томкиной машины.

– Борька, чёрт сиволапый! – заругалась Тамарка, выскакивая из остановленной ею машины. – Что с тобой? Покажи, где кровь?

Увидев, что кровь больше не бежит, она опустила разом руки и села без сил на дорогу.

– Томка, ты чего? – Борька удивлённо присел рядом и смотрел на жену, не понимая того, сколько жизненных сил она истратила из-за его дурацкого поведения.

– Идиот… – только и произнесла она, обхватив руками его окровавленную голову, которую тут же начала целовать. – Живой… Чертяка…

– Да живой я, живой… – оправдывался Борька, даже не пытаясь с ней спорить.

Она отпустила его голову, глубоко вздохнула, и начала вставать, отряхиваясь от налипшей на платье всякой лесной трухи. Молча пошла к машине, достала водки, бинтов и начала дезинфицировать рану. Закончив это, достала из машины Борькину чистую одежду и подала ему со словами. – Переодевайся…

На ругань больше у неё сил не осталось…

Положив камень в грязную одежду из Падов, она подошла к реке и далеко забросила её в Хопёр. Вернувшись, начала перебинтовывать ему голову. Когда всё это было сделано, тихо сказала. – Борь, ты садись сзади и попытайся отдохнуть. Сейчас мы поедем в райбольницу и я туда тебя положу на обследование… И не спорь! Тебе надо спрятаться хорошо от бандитов. Они будут тебя искать! И надо связаться со следаками: ты ведь защищался?!

Борис, понимая, что она во всём права, молча сел сзади в машину… Так в райбольнице появился новый больной, а Тамара позвонила в прокуратуру и договорилась со следователем о встрече.

5.

Как это было ни странно, но звонок в прокуратуру и голос женщины, ответившей ей, навёл Тамару на воспоминания о том, как они вчетвером уговаривали бездомную и покинутую хозяевами собаку…

Ещё, когда в здание райбольницы вошла молодая женщина, Тамаре показалось, что она уже когда-то и где-то видела её. Невольно присматриваясь к вошедшей женщине, она даже на мгновение забыла, зачем та пришла: воспоминания о детской Падовской жизни четвёрки вдруг захлестнули её. Она посмотрела на следовательшу раз, другой, третий, ведя её в палату к Борису…

Потом, видимо не удержавшись от любопытства, Тамара спросила. – Вы Белавина? Не Светлана? Не из Падов? Что-то в вас есть знакомое от моей подружки Светки Белавиной! Мы вместе с ней на одной парте в школе сидели!

Женщина остановилась, повернулась к той, у которой рот раздвинулся до ушей. – Неужели это её любимая подруга детства?

Моргнув несколько раз от удивления, она вдруг произнесла на одном дыхании. – Томка? Ты ли это?

– Я, Светка! – Тамара и сама не понимала, что с ней творится: радость в душе бушевала от того, что, наконец, она видит свою подругу, которую так давно и, казалось – безвозвратно, потеряла. И, бросившись к Светлане, стала целовать её и обнимать, приговаривая. – Где же ты так долго была, подруга, любимая?!

Она видела, как слёзы ручьём текли по щекам и закрытым глазам Светланы, которые она целовала, представляя свою подружку маленькой и шустрой…

– Ты, Томка, совсем не изменилась… – только и произнесла Светлана, открывая глаза и обнимая свою потерянную подругу.

Но дороже всех денег на свете для Тамары оказались её слова. – А у меня, кроме тебя, так никогда и не было подруги…

Вздохнув, Тамара вытерла глаза и щёки от счастливых слёз, улыбнулась и, отстранившись ненамного, посмотрела в глаза подруги, прошептав еле слышно. – Вот мы какими стали…

Вдруг страх того, что вот сейчас Светлана поговорит с Борисом и уйдёт опять неизвестно на сколько, охватил её. И из её души вылетели слова. – Если меня не найдёшь в ближайшее время, сама найду и убью!

Увидев счастливую улыбку подруги, говорившую ей о том, что её страх является напрасным, решила перестраховаться и погрозила Светлане пальцем. – Теперь я знаю, где ты работаешь!

Охватив руку подруги обеими руками, прижалась к ней, как защитнице, как это было когда-то в детстве, довольная, повела в палату.

Светлана кивнула головой и, вошла в палату, накинув белый халат на плечи…

По сигналу Светланы она покинула палату, хотя и очень хотелось узнать, о чём той поведает Борис. В какой-то момент даже захотелось прильнуть ухом к щели в дверях, но всё же смогла пересилить себя и отошла к окну на всякий случай. – Мало ли что…

И не напрасно: через некоторое время она услышала крик Светланы. – Врача!

И поспешила в палату: там Борис, поднявшись на локте в бреду повторял. – Я блюдца и ложки спрятал в подвале, в одном месте… Это цифра 2 на моём плане… Я блюдца и ложки спрятал в подвале, в одном месте… Это цифра 2 на моём плане…

Всадив в руку шприц с успокаивающим лекарством, она обратилась к Светлане. – Прости, подруга, но ему больше нельзя разговаривать…

Видя, что та уже направляется к двери, хотела с ней попрощаться, но в это самое время Борис, очнувшись от бреда, вдруг, подняв руку с какой-то бумагой, крикнул Светлане. – Стойте! Вот это возьмите…

И тут Тамара услышала его тихий голос. – Светка…

– Неужели и он узнал нашу подружку? – приятно удивилась Тамара, но тут же услышала совсем чужой его голос, прежде, чем он отключился. – Здесь главный клад… Нужно разобраться… Сохрани! Успей… До Суховея…

Светлана взяла карту и, удивлённо посмотрев на Тамару, которая активно начала приводить его в чувство, кивнула ей, и пошла из палаты…

До пота боролась Тамара с Борисом, пока не привела его в чувство, решив, что будет постоянно контролировать состояние Бориса…

6.

– Скажите, где у вас лежит Борис Сомов? – вопрос оперативников удивил Тамару, вызвав множество вопросов. – Почему «Сомов», когда его фамилия другая – «Даромыслов»? Выходит, он, почему-то даже Светке назвал себя вымышленной фамилией? Значит, боится чего-то? Или – кого-то? И это тот самый Суховей, про которого он говорил Светке? И вот теперь его защищать пришли опера?!

Показав операм, палату, где лежал Борис, она стала пуще прежнего (даже осталась ночевать в больнице) контролировать его палату.

На приход постороннего доктора она не обратила внимания: ещё с утра говорили, что должен приехать какой-то важный доктор из Саратова для консультации по какому-то больному. Когда он зашёл в палату к Борису, даже вздохнула с облегчением. – Теперь к Борису придёт долгожданное здоровье!

На шум и крики, раздавшиеся в палате, сильно удивилась, особенно после того, как доктора опера вывели в наручниках. Однако, ещё больше была удивлена тогда, когда с него сорвали усы, бороду и парик, под которым оказался хитрый бандит!

Не в силах больше терпеть это, Тамара с помощью двух санитаров погрузила спящего Бориса вместе с капельницей в машину скорой помощи и повезла в Хопёрское, где жила в собственном доме. Взяв несколько дней за уходом, теперь она никуда не выходила, пока не привела в чувство Бориса.

Довольная результатами своей работы через пару дней, Тамара поехала на работу, чтобы обзавестись лекарствами. Однако, приехав домой, Бориса уже не нашла…

– Вот, зараза… – со слезами усевшись за стол, она увидела под блюдцем кончик бумаги.

Выдернув бумагу из-под блюдца и раскрыв её, Тамара прочла. – Томочка! Прости, любимая… Но я должен довести дело до конца!

– Ну и гад же ты, Борька! – улыбаясь сквозь слёзы, произнесла она, вываливая коробки с лекарствами на стол. – Ну чё с вами, такими мужиками, делать?

С одной стороны, ей стало гораздо легче, поняв, что её Борька не достался бандитам, а с другой стороны, страшнее, потому что её рядом теперь с ним не будет…

– Светка! – мысль всё рассказать подруге, тут же обожгла её разум. – Точно! Всё расскажу ей… Может, поможет чем…

Глава 4. Американский учёный

1.

Меж тем у прокурора Балашовского района зазвонил телефон. Взяв трубку, он услышал. ─ Прокуратура? Это глава администрации Балашовского района говорит…

─ Да, это прокуратура… ─ облегчённо вздохнув от того, что это не надоедливый Константин Захарыч, отозвался прокурор.

─ Трофим Михалыч… ─ раздалось в трубке. ─ Тут такое дело… К нам приехал Эрих Херман, американский научный работник… Он откуда-то узнал, что в Падах нашли древнее медное зеркало. А он по этой части специалист… Ты уж дай ему поизучать… это зеркало!

─ Как я могу ему дать его? ─ возмутился прокурор. ─ Оно же находится среди предметов следствия! Это не законно…

─ Да знаю, что не законно! ─ голос в трубке почти умолял прокурора. ─ Но, ты же знаешь, что американцы у нас в высших эшелонах власти советниками! И что будет, если этот Херман завтра пожалуется своим? Наши с тобой головы полетят!

Новый прокурор вздрогнул и закрыл от страха глаза, представив, что вместо повышения по службе вылетит неизвестно куда. Дрожащим голосом он произнёс. ─ Хорошо, я подумаю…

─ Подумай, голубчик, подумай… ─ и на другом конце провода голос умоляюще дрожал. ─ Уж очень не хочется этого…

Звонивший отключился, а новый прокурор по-прежнему стоял по стойке «смирно», держа руку с телефоном у уха, о чём-то своём соображая.

─ А переведу-ка я стрелки на Белавину! ─ хитро улыбаясь, прошептал он, найдя в этой непростой ситуации козла отпущения…

2.

─ Так, Белавина? Зайди-ка ко мне! ─ услышала противный голос Будана в трубке Светлана и ничего не сказала ему в ответ, положив трубку на место.

Вздохнув, начала собирать бумаги в папку, которую решила взять с собой…

─ Ты, Белавина, почему бросила трубку? ─ закричал на неё прокурор, размахивая руками, чтобы ещё страшнее казаться, когда она вошла. ─ Это ещё что такое? Ты где этому научилась? Ей звонит начальник, а она бросает трубку!

Светлана, молча без всяких эмоций, смотрела на своего начальника. Увидев, что его выпад остался без внимания, прокурор остановился.

─ Ты, Белавина, того… Меня слышишь? ─ не понимая её реакции, вдруг спросил он.

─ Слышу… ─ тихо произнесла Светлана, но начальник всё же её услышал.

─ Ну, так чего же так себя ведёшь? ─ недовольно спросил он, уже переходя от визга к нормальным эмоциям.

─ Жду, когда вы успокоитесь… ─ по-прежнему без эмоций произнесла подчинённая, тут же вызвав на лице прокурора бурю эмоций: он нахмурился, губы сжал, потом открыл рот. Посмотрел на Светлану и, махнув рукой, закрыл рот.

Усмехнувшись, Светлана подлила масла в огонь. ─ Ну, вот теперь можете говорить, зачем позвали!

─ Ну, Белавина, ты и нахалка! ─ уже усмехнувшись в кулак, новый прокурор сказал нормальным тоном. Потом посмотрел на неё и, улыбнувшись, добавил. ─ Разрешаешь?

Светлана, нахально, кивнула головой. Меж тем прокурор подошёл к ней совсем близко.

─ Послушай, Белавина… ─ начал мяться он, не зная с чего начать. ─ Тут такое дело… К нам приехал один учёный из Америки… Ищет антикварное медное зеркало, что ты нашла со своей командой в Падах…

Светлана удивлённо посмотрела на него, ничего не говоря.

─ Ну, так ты отдай его ему! ─ наконец, из его рта вылетело то, что было так важно.

─ Да не отдам я ему это зеркало! ─ без промедления отрезала Светлана. ─ Это предмет следствия, и я не хочу из-за этого садиться в тюрьму!

─ Да я знаю… ─ его физиономия как-то даже смялась, как будто это был бумажный ком. Прокурор даже голову опустил, не зная, как быть дальше. ─ Но глава администрации просит…

─ А мне-то какое дело до главы администрации? ─ дерзко ответила Светлана, пытаясь посмотреть прокурору в глаза. ─ Вам с главой надо, вот вы и отдавайте!

─ Белавина, подумай сама: как это мы можем сделать, если ведётся следствие? ─ ещё на что-то надеясь, жалобно произнёс он, пытаясь перевести стрелки. ─ Ты же у нас следователь по этому вопросу…

─ И что? Раз я следователь, значит, могу нарушать законы государства? ─ уже по-настоящему рассердилась Светлана, слыша это от прокурора. ─ И кто из нас двоих в первую очередь должен следить за законностью? Пишите бумагу на разрешение, и я отдам!

─ Да знаю я… ─ вздохнув, махнул рукой прокурор. ─ Забудь, что говорил… Иди…

Повернувшись к окну, он, шатаясь, медленной походкой направился к нему…

Светлана тоже повернулась и пошла к двери.

─ Слушай, что это за зеркало такое, что прокурор готов был нарушить закон? ─ напомнил о себе внутренний голос. ─ Или это американец такой, ради которого он пытался заставить тебя нарушить закон?

─ Ты прав… ─ Светлана остановилась у двери криминалиста. ─ Надо посмотреть, что же такого особенного есть в этом зеркале?!

Потянув ручку двери на себя, она открыла дверь. Криминалист сидел на своём месте и изучал что-то под светом настольной лампы.

─ Как успехи, Пал Николаич? ─ произнесла Светлана обыденным голосом, будто не было у неё только что горячей встречи с начальником.

─ А-а-а, Светлана Владимировна… ─ не отрываясь от микроскопа, поздоровался криминалист. ─ А я как раз сам к вам собирался идти…

─ Ну, и из-за чего? ─ Светлана встревожилась: как правило, после таких слов следовало ожидать какой-нибудь пакости от следствия.

─ А вы сами посмотрите сюда! ─ улыбаясь от того, что опять произвёл на Светлану впечатление, пригласил её к микроскопу, уступая своё место.

Светлана, нехотя, села. Прищурившись, стала осматривать поверхность зеркала.

─ Вы видите ямку на обратной стороне, у которой имеются выступы? ─ спросил он, наклонившись к ней. ─ При этом, некоторые из них явно сломаны… Это значит, что здесь был закреплён какой-то кристалл. Скорее – вот этот кристалл. А держаться ему не за что!

─ То есть как это нет? ─ удивленно Светлана посмотрела на криминалиста. ─ И где эти держалки?

─ Не знаю… ─ усмехнулся тот, пожав плечами. ─ Поломались, наверное, когда разбилась ваза…

─ А вот тут, чуть выше, я обнаружил изображение Гепарда… ─ усмехнувшись, улыбнулся он. ─ Вам это ничего не говорит?

─ Да ты не тяни, говори, что думаешь? ─ улыбнулась Светлана, зная привычку криминалиста задавать вопросы, на которые только он и знает ответ.

─ А думаю я, Светлана Владимировна, что это не простое медное зеркальце, а зеркальце какой-то жрицы… ─ лицо его было как никогда серьёзно. ─ А камушек из него нужно обязательно вставить, иначе оно не будет работать!

─ Да, не ко времени всё это, а тут ещё американец… ─ вспомнив, какую трагедию для неё разыгрывал прокурор, она криво улыбнулась. ─ А ты поработай с ним повнимательнее: приехал какой-то американец и очень хочет его получить!

Увидев удивлённое лицо криминалиста, довольная Светлана повернулась и пошла к себе…

3.

Не успела она появиться на своём месте после обеда, как зазвонил телефон.

─ Светлана Владимировна, это я, Оксана! ─ тут раздалось в трубке. ─ Вы просили меня наладить контроль берега и помещений рядом с ним… Так вот что я вам скажу: у нас тут появился новый труп!

И тут же поправилась. ─ Может и не труп ещё вовсе, но какой-то неизвестный лежал как раз там, у входа того же дома, где раньше производились раскопки…

─ Ну, ты хоть скорую помощь вызвала? ─ поинтересовалась Светлана.

─ Вызвала! Вызвала! ─ волнуясь, ответила Оксана. ─ Только у него вся голова разбита. И сумка какая-то осталась!

─ А сам то он живой? ─ не удержалась Светлана.

─ Был живой… А щаз не знаю… ─ ответила Оксана как-то сомневаясь. ─ Скорая его отвезла куда-то…

─ А сумка? ─ не удержалась Светлана.

─ А сумку-то я забрала! ─ по уверенному голосу Оксаны стало понятно, что с сумкой всё в порядке. ─ А он всё бормочет и бормочет что-то не по-нашему…

─ Спасибо, Оксана! ─ поняв, что больше информации от Оксаны она не получит, добавила. ─ Ничего не трогай! И никому сумку не отдавай! Мы скоро приедем!

─ А если это Херман Эрих? Или Борис Сомов? ─ как всегда в трудную минуту вмешался внутренний голос. ─ Что тогда?

─ Наш Будан забодает тебя окончательно! ─ произнесла тихо она, но криминалист услышал и удивлённо посмотрел на неё. ─ Быстро собираемся и мчимся в Пады! Похоже, там недавно дело чуть не дошло до трупа!

─ Интересно, кто это на этот раз? ─ произнёс криминалист, собирая свои инструменты.

─ Да какая нам разница кто… ─ донёсся голос старшего опера Буеславова. ─ Он хоть живой?

─ Сейчас узнаю… ─ ответила Светлана, набирая номер телефона скорой помощи. ─ Это скорая? Скажите, пожалуйста, к вам больного из Падов не привозили?

Ещё какое-то время она дожидалась ответа и, наконец, услышала. ─ Да, привозили… Какой-то нерусский. Бормочет что-то…

─ Привозили? ─ на лице Светланы появилась улыбка. ─ Ну, слава богу, жив! А то наш Будан загрызёт нас совсем!

С этими словами она начала быстро собирать свои инструменты для следствия в сумку, которую закинула на плечо, догоняя уходящую команду…

Минут через сорок они уже были у ворот санатория. Сторожевая охранница, зная их всех в лицо, без промедления пропустила на территорию. У угла здания, где лежал больной, их уже дожидалась Оксана с собачкой на руках.

─ Ну что же вы так долго? ─ не удержалась она, высказывая свое отношение к делу. ─ Моей же собачке бегать надо, а я её держу и держу…

─ Оксаночка, извини! Мы, как могли, ехали быстро. Сама знаешь, какие дороги у нас тут плохие! ─ оправдывалась Светлана, внимательно осматривая каждый сантиметр одежды Оксаны. ─ Ты говорила, какая-то странная сумка осталась?

─ Да осталась… ─ она наклонилась и откуда-то вытащила небольшую сумку с карманами на молниях. ─ Я не смотрела, что там внутри…

─ Ну и молодец! ─ пока она разговаривала с Оксаной, сумка из её рук перекочевала к криминалисту, который тут же начал её осматривать. ─ Оксаночка, нам понадобятся твои отпечатки пальцев, чтобы потом их изъять из общих! Поэтому не тяни, и отметься у Пал Николаича!

Кивнув ей, Оксана протянула обе руки криминалисту, который тут же снял её отпечатки. Надев перчатки, он заглянул в сумку и достал конверт, лежащий сверху. Открыв его, криминалист достал первую фотографию с изображением карты России, на которой толстым зелёным карандашом обведен путь от Волгограда через Ульяновск и Рязань к Волгограду.





─ Что это? ─ удивлённо произнесла Светлана. ─ Не понимаю… Достань остальные. Может, они нам подскажут что-то?

─ Похоже на дерево… ─ улыбаясь, ответил он. ─ Вон, даже корешки есть…

─ Да ну тебя, Пал Николаич! ─ смутившись от чего-то, махнула рукой она.

─ А что… Вполне похоже на дерево! Вон, даже внизу корешки его видны… ─ высказал свою точку зрения внутренний голос.

И криминалист в перчатках начал доставать остальные фото, не давая их в руки никому. На какое-то время наступила минута молчания: все смотрели друг на друга ничего не понимая. Криминалист их выложил на стол для общего обозрения.

─ Так-так… ─ какая-то идея начала крутиться в голове Светланы. ─ Обратите внимания, фотографии расположены следующим образом: что-то такое изображено с какими-то отростками вниз на первом фото. Причём, выделен участок Волгоград – Саратов – Ульяновск – Саранск – Рязань – Тамбов – Волгоград. Это вам ни о чём не говорит?

─ А что, даже очень похоже на дерево… ─ продолжил свою мысль внутренний голос.

Одни переглянулись, ехидно улыбаясь, другие просто отрицательно замотали головой.

─ Ладно, обратите внимание на второе фото… ─ произнесла Светлана задумчивым голосом.

На втором фото опять на карте была обведена другая территория.

─ Вот смотрите, на этот раз имеет место территория Борисоглебск – Саратов – Пенза – Тамбов… Балашов где-то по середине снизу… ─ задумчиво произнесла Светлана оглядывая своих помощников. ─ Есть идеи?

Реакция была та же: теперь все недоумённо смотрели на неё.

─ Давай следующее фото! ─ усмехнувшись, тут же добавила. ─ Интересное сочетание… А, главное, одна территория на фотографии включает другую…

Криминалист достал следующее фото из конверта и положил на стол.





─ А здесь уже Балашовский район… ─ подсказал внутренний голос.





─ А это похоже на зайца… ─ вдруг выпалил Иван и засмущался, увидев обращённые на него взоры всех остальных.

─ А что, очень даже заяц… ─ неожиданно вмешался внутренний голос Светланы в её рассуждения. ─ А если это просто образы?

─ Ладно, пусть заяц… ─ кивнула головой Светлана криминалисту. ─ Давай следующее!

─ А это, похоже, гусь… ─ смущаясь, произнёс старший опер.

─ Скорее, утка… ─ повертев головой влево – вправо, сказал Иван и добавил, оправдываясь. ─ У него шея, по-моему, коротковата для гуся…

─ Утка как кусочек зайца… ─ намекнул внутренний голос.

Следующей на стол легла другая фотография.





─ И почему-то обведен именно санаторий Пады… ─ раздался голос криминалиста, который, уже не дожидаясь команды Светланы, достал из конверта следующее фото: это тоже была фотография со спутника, но только в этот раз в большем масштабе.

В центре её белым карандашом был сделан эллипс, в котором была основная территория Падовского санатория.

─ Как яйцо… ─ прокомментировал фото внутренний голос.

Очередную фотографию уже ждали все без исключения. И не ошиблись!








Белая стрелка своим острым концом упиралась как раз туда, где и было найдено в вазе старинное зеркальце!

─ Вот это да! ─ первым не выдержал Иван, удивляясь разложенным фотографиям.

─ Тебе не кажется, что эта последовательность уже встречалась в русских народных сказках? ─ вмешался в рассуждения её внутренний голос. ─ Если не ошибаюсь, в одной из них, про Кощея Бессмертного, была такая, например: смерть Кощея находится на дубе, внутри дуба имеется сундук, в котором сидит заяц. Внутри зайца находится утка, у которой есть яйцо. Внутри яйца находится игла, на кончике которой расположена смерть Кощея!

─ Только первая и вторая фотографии почему-то совсем не соответствуют этой последовательности… ─ подумала Светлана.

Но тут же услышала внутренний голос. ─ А если у первой внизу это корни? А у второй – выровнять стенки сундука? А вместо стрелки – игла?

─ Да, тогда очень даже похоже… ─ пробормотала она. ─ Как там зовётся наш иностранец?

─ Эрих Херман… ─ подсказал внутренний голос. ─ Но можно и по-другому: Херман Эрих или Херманэрих… Так когда-то звали короля готов, которого прозвали Кощеем Бессмертным?

─ Ну, ты и загнул! ─ произнесла тихо Светлана, почему-то посмотрев на Ивана. ─ Когда это было? В начале новой эры!

Все удивлённо посмотрели на неё, а потом – на Ивана, у которого от удивления поднялись брови и открылся рот, услышав это от своей начальницы.

─ Оксана, а где копался тот самый иностранец, которого увезли на скорой помощи? ─ произнесла Светлана, повернувшись к удивлённой девушке со своей собачкой.

─ Вот в этом углу… ─ ответила та, показав на самое острие стрелки и угол того же старого здания, в котором была найдена ваза с медным зеркальцем.

─ Ну, что? Я же прав! ─ внутренний голос торжествовал, всё больше утверждая Светлану в правильности её мыслей.─ Он искал медное зеркальце, с помощью которого хотел узнать, где зарыт меч!

─ А эта странная последовательность? ─ невольно эту фразу она произнесла вслух, и сама испугалась.

─ А я вспомнил, где была похожая последовательность: дуб – сундук – заяц – утка – яйцо – игла… ─ вдруг произнёс Пал Николаич. ─ В сказке про Кощея Бессмертного. Вот только не пойму, что это нам даёт! Может, поискать другой камень для зеркальца?

─ Ну, иди, поищи… ─ о чём-то своём, задумавшись, ответила Светлана. ─ Я не против!

─ Обратите внимание, если последовательность пройти обратно, то получится: игла (место захоронения зеркала) находится в яйце (Падовский санаторий), яйцо – в утке (село Пады), утка – в зайце (несколько сёл по Хопру), заяц – в сундуке (Тамбов – Пенза – Саратов – Борисоглебск), а сундук – на дубе (Рязань – Саранск – Ульяновск – Саратов – Волгоград)! ─ торжествуя, произнёс внутренний голос. ─ Всё точно! Это из сказки про Кощея Бесмертного… Кощеем Бессмертным звали короля готов Гермонариха, и этот американец зовётся Херманэрих. Вывод: он ищет медное зеркало, чтобы найти меч! Вот только для чего ему меч?

─ А для чего Германариху нужен был меч? ─ тихо произнесла Светлана, и все повернулись к ней. ─ Чтобы завоёвывать других…

─ Ты хочешь сказать – нас? ─ наступал внутренний голос, вгоняя Светлану в смущение.

И она кивнула головой, чтобы не выдать вслух свои нелепые мысли.

Пока она думала, а все остальные, кроме криминалиста рассматривали странные фотографии, Пал Николаич расстроенно коснулся руки Светланы.

─ Светлана Николаевна, голубушка… ─ начал он, смущённо перебирая пальцы. ─ Я ведь так и не нашёл никакого другого камня… А, может, я ошибся? И никакого другого камня на зеркале не было? Или давно потерялся… Где мы его теперь найдём?

И столько горечи и страдания было в его глазах, что Светлана кивнула ему и произнесла. ─ А, может, всё так и было! А мы тут ищем что-то непонятное…

─ Это ты правильно сказала криминалисту… ─ вмешался в упавшее состояние души своей хозяйки внутренний голос. ─ Зачем отдавать потомку Гермонариха зеркало, которое работает? Вот пускай найдёт свой меч зеркалом, которое не работает, и без камня! И мы ему поможем…

Услышав это от своего внутреннего голоса, Светлана неожиданно вдохнула свежий воздух всей грудью и чуть не произнесла вслух. ─ А вот пускай!

И на душе её стало хорошо и весело, представив, как это американец попытается делать…

4.

Меж тем, новый прокурор, зная, что в райбольницу привезли американца Хермана Эриха, и, поинтересовавшись его здоровьем, решил непременно навестить его лично. Как бы засвидетельствовать ему своё почтение: а вдруг, да и понадобится для повышения по службе!

Когда он оказался в Балашовской райбольнице, вокруг американца, лежащего в одиночной палате, сновали самые красивые и молодые медсёстры, возглавляемые главврачом – бородатым мужиком в белом халате. Тут же нашли какую-то медсестру, которая более-менее переводила по-английски то, что бормотал американец.

─ Ну, как он? ─ тихо поинтересовался Буданов, головой показывая на иностранца, голова которого была забинтована.

─ Да всё нормально… Спит! ─ доложил главврач прокурору, улыбаясь. ─ Есть кровь на голове: видно кто-то доской по ней ударил, несколько ссадин на ногах… И то из-за того, что свалился в погреб, что был давно выкопан! Доски-то там старые… Вот одна или две и не выдержала его веса!

─ Ну, хорошо! ─ прокурор ласково коснулся плеча главврача. ─ Ну, вы тут… За ним… Повнимательнее!

И, кивнув на прощание головой главврачу, вздохнув облегчённо, повернулся и пошёл к двери на выход.

Однако, стоило только Светлане появиться на месте, как голосом Сонечки прокурор Буданов призвал её к себе.

─ Ну, что скажешь, Белавина? Ездили в Пады? ─ нетерпеливо произнёс прокурор.

─ Да, ездили… ─ спокойно произнесла Светлана. ─ Американец всего лишь провалился в погреб, в котором не был наш копатель. Я распорядилась забить его… Вдруг ещё кого-то потянет на поиски клада!

─ Так, ты готова отдать зеркало американцу? ─ раздраженно произнёс прокурор.

─ А чё не отдать? Напишу расписку… ─ ухмыльнувшись, произнесла Светлана, лукаво посмотрев на позеленевшего от страха начальника: пока ехала домой, она нашла выход из создавшейся ситуации. ─ А, если сделать так: пусть американец возьмёт меня с ребятами на время своих экспериментов! И зеркало будет у меня, и делать мы станем то, что он скажет! И вашим, и нашим!

─ Ну, Белавина, ты голова! ─ прокурор вдруг понял, что в такой ситуации ему никто ничего не сможет плохого сказать, и, что самое главное, на его продвижении это может сказаться даже положительно! Он улыбнулся Светлане, но тут же вспомнил, что она его подчинённая и, нахмурив брови, произнёс. ─ А ты, Белавина, чего тут стоишь? Давай, иди! У тебя теперь столько работы!

Светлана, ухмыльнувшись, повернулась и пошла на своё место: и правда, работы впереди было ещё много…

А в голове её уже начали появляться коварные мысли… И первой была. ─ А что, если…?

Мысль была настолько необычной, что она даже испугалась продолжать её…

5.

Неожиданный звонок отвлёк Светлану от этих мыслей.

─ Светлана Владимировна, вас к прокурору! ─ голос Сонечки почему-то не предвещал ничего хорошего.

─ Иду… ─ отозвалась Светлана, и, вздохнув, направилась к прокурору.

Будан стоял спиной к вошедшей Светлане и смотрел куда-то на улицу.

─ Как вас понять, Светлана Владимировна? ─ психуя и едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на следовательшу с кулаками, произнёс он, не поворачиваясь к ней. ─ Как вы допустили, что видный американский учёный Эрик Херман оказался в больнице с раной в голове?

─ Да я чё его охранять обязана? ─ возмутилась Белавина таким словам прокурора. ─ Да и никто не просил его к нам приезжать!

─ Ты что такое говоришь, Белавина? ─ прокурор повернулся к Светлане и погрозил пальцем. ─ Тут, понимаешь ли, в какие-то веки видный учёный приехал к нам, а ты?

─ Ну, приехал и приехал… ─ безразличным голосом отозвалась Светлана на возвышенную речь прокурора. ─ Нам-то что из этого? Вон, пускай идёт к другим таким же учёным и с ними общается… Нет, попёрся один в Пады… Упал в яму… Поранил голову… Мы-то тут причём?

─ А при том, Белавина! Нужно чуять, откуда ветер дует! ─ прокурор вертел пальцем, поднятым вверх чуть ли не у самого носа Светланы. ─ Это ведь не наш простой обыватель, а иностранный гражданин!

─ Чё, боитесь, что вышестоящий начальник из-за этого вам головомойку устоит? ─ неожиданно вылетело из крашенных алым цветом уст Светланы.

─ Да… Ты… Как смеешь такое говорить своему начальнику? ─ с испуганными глазами произнёс, заикаясь, прокурор. ─ Ты, Белавина, выговор желаешь получить?

─ Да хоть бы и выговор… ─ грубо ответила Светлана. ─ Лишь бы не видеть, как такие как вы, пресмыкаются перед паршивыми иностранцами!

─ Да… Ты… ─ неожиданно прокурор повернулся, поднял руки вверх, потом опустил, сделал несколько шагов и сел на своё место, охватив голову руками.

─ Ой, Белавина… Иди, Белавина, куда хочешь… Только иди! ─ тихо произнёс он.

─ Так вы меня зачем вызывали? ─ нахально произнесла Светлана. ─ Я так и не поняла… А в Пады я ездила, посмотрела место происшествия… Моё медное зеркало он искал! Ну, кто-то его по башке доской и стукнул… Доски-то те старые, рану сильную дать не могут… Так что скоро он снова туда направится, вот только девчонок наших пощупает всласть…

─ Медное зеркало? ─ вдруг оживился прокурор. ─ Что за медное зеркало такое?

─ При первом вызове в Пады, когда был найдено тело раненного иностранца по имени Эрик Херман, мы нашли артефакт – медное зеркало… ─ медленно, чтобы до прокурора дошли её слова, произносила их Светлана, вызывая неподдельное удивление на лице прокурора.

─ А почему я об этом ничего не знаю? ─ Будан неожиданно вытянул шею и повернул слегка голову как страус, насмешив Светлану.

─ Ну как же! ─ откровенно улыбаясь, произнесла Светлана.─ Я вам во втором докладе говорила…

─ Странно, но я почему-то этого не помню… ─ с сомнением, говоря об этом, он вернулся к обычному состоянию. ─ Ну, и чего даёт этот артефакт?

─ Да ничего он не даёт! ─ усмехнулась Светлана. ─ Может, этот иностранец маг какой-нибудь? Или волшебник? Только сколько ни тёрли мы поверхность зеркала, сколько ни просили, ничего не помогает!

─ Так чё ж ты за этот артефакт уцепилась? ─ усмехнувшись, произнёс прокурор.

─ Да я даже такое же медное зеркало в одном из наших детских магазинов видела… ─ улыбаясь, произнесла Светлана. ─ Не понимаю, чего в него вцепился… И, если бы не запись о нём в опросе, я бы тут же сдала его в детский магазин!

─ Детский? Говоришь, видела такой же? ─ какая-то интересная мысль пробежала по его лицу. Но он тут же взял себя в руки и строго посмотрел на Светлану. ─ Вот что, Белавина, давай-ка, как следует, займись делом второго Хермана!

Кивнув ему, Светлана продолжала стоять и ждать приказаний.

─ Иди, Белавина, иди! ─ прокурор сделал вид, что начал писать, хотя вместо ручки взял карандаш остриём вверх.

Усмехнувшись, Светлана повернулась и пошла к себе на рабочее место.

─ Пойду-ка я в магазин детских игрушек! ─ улыбнувшись чему-то непонятному, подумала она.

И действительно, в этом магазине она увидела похожее медное зеркало.

─ А давай подсунем этим копателям вот это зеркало… Или даже два! ─ выдал идею внутренний голос. ─ Им нужно медное зеркало, так давай дадим его всем, кто хочет!

И Светлана купила два зеркала, как подсказал внутренний голос «про запас».

Недолго думая, Светлана села на автобус и уже через несколько минут была в райбольнице. Найти Тамарку ей не составило большого труда.

─ Привет, подруга! ─ обнявшись с удивлённой Тамаркой, улыбаясь, тут же добавила. ─ Борька у тебя?

Ничего не понимая, та кивнула головой. Светлана вынула из кармана детское медное зеркало и подала Тамарке.

─ Скажи Борьке, чтобы зарыл в Падах вот это зеркало в том же месте, где нашёл вазу… Поняла? ─ и обнявшись ещё раз, посмотрела на неё. ─ Да не бойся! Ничего Борьке не будет!

Увидев странно качавшую головой подругу, улыбнулась и попросила. ─ Том, только это надо сделать как можно быстрее!

И, махнув на прощание рукой, крикнула. ─ Борьке передай привет… А Мишка не знаешь где?

Увидев хитрую улыбку подруги, улыбнувшись, махнула ей рукой.

6.

Не успела Светлана сесть на своё рабочее место, как зазвонил звонок.

− Тебе не кажется, что всякий раз, как ты садишься на своё место, так тут же просыпается звонок? – ехидно проскрипел внутренний голос.

− Кажется… − усмехнувшись, ответила Светлана, и добавила. – Может, мне рядом поставить ещё один стул? Думаешь, перестанут звонить? Очень сомневаюсь…

И, подняв трубку, услышала. – Светлана Владимировна, это я, Оксана… Тут опять труп! Приезжайте скорее! Бардак какой-то… Это не отдых, а какой-то полигон… Стрельба вокруг…

− Хорошо, Оксаночка, скоро приедем! – трубка легла на своё место, а в душе Светланы образовался провал: хотелось ругаться, как это сделала Оксана.

− А ты сама знала, куда шла! – внутренний голос отрезвил душевные волнения Светланы, но горечи не снял. Взяв документы, она пошла к прокурору.

− А вас, Светлана Владимировна, прокурор не вызывал! – пропела своим тоненьким голоском Сонечка, качая головой.

− Знаю… У нас новый труп в Падах! – холодно произнесла Светлана, не обращая внимания на знаки Сонечки. – Так что придётся идти…

− Тогда я предупрежу его… − выскочив из своей территории, она помчалась к прокурору, а через пару минут выскочила, молча открыв дверь Светлане.

− Что, Белавина, опять труп в Падах? – видно было, что прокурор сегодня явно не в себе. – И когда это у тебя, Белавина, кончится? Никак не можешь разобраться с простым делом! Небось, пришла за разрешением ехать в Пады?

Светлана молча кивнула головой.

− Дак уж сама могла бы сообразить… − прокурор явно был недоволен. – Езжай!

Светлана молча повернулась и пошла к выходу.

− И после Падов, обязательно ко мне! Поняла, Белавина? – услышала она вдогонку. − А то совсем разболтались, понимаешь…

На дорожке Светлану ждала Оксана как всегда со своей собачкой.

− Светлана Владимировна, Светлана Владимировна! – Оксана подошла к самой двери машины, из которой первой вышла Светлана. – Ещё один! И опять там же, где был первый…

− Успокойся, Оксаночка, щаз разберёмся… − Светлана положила руку на плечо Оксане.

− Ага, вы всё не едете и не едете! – укоризненно произнесла она. – Ведь я же не одна, со мной моя Булечка… А ей бегать хочется!

− Спасибо, Оксаночка, тебе за бдительность! – Светлана строго, как будто награждая, посмотрела в глаза Оксаны и как важный начальник произнесла. – Благодарю тебя, Оксана и тебя, Буля, за бдительность и службу Отечеству!

Оксана тут же смутилась, опустив голову и смотря в землю, мило произнесла, улыбаясь, подняв голову и слегка наклонив её в сторону. – Мы с Булечкой служим Отечеству…

Все приехавшие в машине, заулыбались, наблюдая за тем, что происходило прямо на их глазах. Потом, спохватившись, пошли прямо в дом Нарышкиных.

Рядом с ямой, которую кто-то углубил, лежал человек на спине, держа лопату в руке. На груди его расплылось большое пятно крови, а на животе, рядом с брюками, лежало удостоверение. Нагнувшись, Светлана взяла его в руки и прочитала. – «Эрик Херман. Гражданин ФРГ»

− Да какой это Херман! – возмутился Буеславов. – Это же Кент собственной персоной! Добегался, бродяга… А как замаскировался?!

− А почему ты решил, что это Кент? – спросила Светлана, поворачиваясь к старшему оперу.

− Светлана Владимировна, думаете я Кента с кем-то другим спутаю? – возмутился Буеславов. − Да его по одному запаху уже чую, не то, что по одёжке! А тут… И усы с бородкой новые… И одёжку какую нацепил… И очки…

Усмехнувшись, Светлана хотела ещё что-нибудь проверить у убитого, но путь ей преградил киминалист. – Ты бы, матушка, Светлана Владимировна, не мешала мне осматривать труп!

Подумав, что Пал Николаич, как всегда, прав, Светлана повернулась и пошла к выходу, привлекая раскинутыми руками к выходу всех остальных…

Отправив оперов искать и опрашивать свидетелей, они с Оксаной скоро остались вдвоём.

− Светлана Владимировна! – она повернулась на окрик криминалиста. – Смотрите, что я нашёл во рту убитого!

И криминалист протянул ей бумагу, уложенную им в прозрачный пакет. В записке неровными крупными буквами было написано: «Кент! Пацаны-спортсмены на тебя в обиде. Ты залез не на свою территорию. И Суховей – тоже! Так и передай Суховею»

− Так-так… − подумала Светлана. – Нам только этого не хватало!

Если блатные (их еще называли «законниками» за то, что они жили по понятиям старого воровского мира) являлись представителями криминальной общности со сложившимся правилами поведения в преступной среде, беспрекословно соблюдавшимися ими как на воле, так и в тюрьме, то «спортсмены» (в некоторых случаях их звали просто «бандиты») никаких правил не придерживались.

− Так-так… − проворчала тихо Светлана. – Мало нам воров в законе, иностранца Хермана, так теперь появились бандиты, убивающие блатных в облике Хермана… Интересно, что же скажет нам Пал Николаич?

Пал Николаич, как всегда, уже наполовину сформировал свой традиционный мешок, но продолжал отовсюду выбирать нужные ему вещи.

− Ну, что, мадам, вы думаете по этому поводу? – подняв голову и посмотрев в глаза Светланы, произнёс криминалист. – Похоже, у нас новые подозреваемые…

Светлане ничего не осталось, как кивнуть ему головой…

− Что же получается? Неожиданно, этот клад понадобился сразу трём группировкам: Суховею, американцам и бандоте… − напомнил о себе внутренний голос. – Ну, Суховея и бандоту интересуют только деньги… А вот американцам-то чего надо? Жили – жили, не тужили, и вдруг вспомнили про меч Кощея Бессмертного?!

И вдруг её будто кто-то по голове ударил новой мыслью. – Американцы хотят новую войну развязать!

− Ну, уж не-е-ет! – возмутился внутренний голос, а сама Светланапокачала головой в разные стороны. – Ишь, чего захотели? Меч Кощея Бессмертного! Потому и мозги нам пудрят…

Словно какой-то свет дальний включили ей – сразу стало всё понятно! И вместе с тем в голове появилось много новых вопросов…

Вернувшиеся опера доложили, что свидетелей убийства они не нашли и никто ничего нового не сказал. Как только криминалист доложил, что набрал необходимые вещ доки, команда двинулась в Балашов.

7.

Не успела Светлана со своей командой прибыть на рабочие места, как её тут же вызвали к прокурору.

− Так, Светлана Владимировна, докладывайте, что вы там нашли! – сухо и жестко произнёс прокурор Буданов, смотря только в свою записную тетрадь, в которой делал какие-то пометки.

− Нашли новый труп там же, где нашли первого копателя. – без всяких эмоций сухо начала докладывать Светлана. – При нём были обнаружены документы на имя Хермана Эрика. Несмотря на то, что копатель был одет соответствующим образом, старший опер Буеславов в нём тут же признал Кента – помощника Суховея. Криминалистом была обнаружена во рту Кента записка следующего содержания: «Кент! Пацаны-спортсмены на тебя в обиде. Ты залез не на свою территорию. И Суховей – тоже! Так и передай Суховею». Остальные вещ доки требуют обработки. Доклад закончен.

− Мало, Белавина, мало! – прокурор по-прежнему не собирался смотреть ей в глаза, думая о чём-то своём. – Идите, и работайте!

Светлана повернулась и пошла к двери. Уже закрывая дверь, она неожиданно услышала слегка заискивающий голос прокурора. – Митрофан Ильич?

Волна чего-то противного прокатилась изнутри, заставляя её закашляться.

− А наш-то?! Во даёт! – тон, каким это произносил внутренний голос, заставил Светлану быстро рукой потянуться к платку, лежащему в кармане и поднести его ко рту. И, если бы не Сонечка, удивлённо смотрящая на следовательшу из-за своего рабочего места, Светлану бы, наверное, вырвало только от одной мысли, что прокурор, который управляет ими, так преклоняется перед ворами в законе.

− Хорошо, что я не высказала ему свои выводы о группировках! – решила она. И эта мысль тут же вернула её в рабочее состояние. Выпрямившись, как стрела, она твёрдой походкой направилась на своё рабочее место.

Хмыкнув перед своей дверью, она произнесла. – Ну, вот, теперь и Суховей узнает про содержание записки, которую засунули в рот Кенту!

Не успела она сесть на своё рабочее место, как зазвенел телефон.

– Да что это за день-то такой! – возмутился внутренний голос. – Своими делами не дают заняться человеку!

– Это Доброжелатель. Сегодня в 10.00 на старом Балашовском мосту будет забита стрелка между Суховеем и бандотой. А в 12.00 там же планируется стрелка между Суховеем и Херманом. А в 14.00 там же будет забита стрелка между бандотой и Херманом. – произнёс голос в трубке и отключился.

– Вот это да! Не зря я отметил, что день сегодня не простой… – напомнил о себе внутренний голос. – Надо что-то делать! А то они перестреляют друг друга и конец…

– Да уж лучше бы перестреляли друг друга! Мне меньше забот… – ответила ему Светлана, записывая информацию на страничку календаря. И подумала. – Пойти к Бадану и сообщить ему о стрелках?

– Да-да, иди-иди… Он тут же сообщит об этом Суховею! – огрызнулся внутренний голос. – Смотришь и тебя поставят в охрану Суховею… Или лучше – Херману выставит! А вдруг Америка войну из-за Хермана развяжет?

– Это хорошо, что ты про войну напомнил… – задумчиво отозвалась Светлана. Почесав на затылке рукой, вдруг решила. – Пойду посоветуюсь с Пал Николаичем!

И направилась к криминалисту в кабинет.

Пал Николаич, будучи, как обычно, в добром здравии и хорошем настроении, даже присвистнул, узнав о стрелках. Потом сел на стул и внимательно посмотрел на следовательшу.

– Мы знаем, где и кто организовывает стрелку, у нас ещё есть время, чтобы узнать, о чём они собираются потолковать между собой… – прищурив глаза и слегка усмехаясь, произнёс он. – Так что же нам мешает поставить там пару видеокамер и записать все их переговоры?

– Точно! – Светлана чуть не подпрыгнула от такой идеи. – Поставить там пару видеокамер и будем знать всё об их переговорах!

– А кто, по-твоему, будет это делать? – как всегда ложку дёгтя в бочку мёда внёс внутренний голос. – Ты?

– Пал Николаич, дорогой… – Свелана вдруг стала ласковой и даже заморгала глазками как Сонечка прокурору для убедительности, рукой проводя по плечу криминалиста. – Ну, ты же знаешь… Никто, лучше тебя не справится с этой задачей!

– Ой, матушка, так и знал… – вздохнув, произнёс криминалист. – Ладно, пойду выставлю… Так когда у них сегодня стрелки? В 10, 12 и 14 часов? Время ещё есть… Пойду, выставлю…

8.

Криминалист, не теряя времени даром, выставил, замаскировав, две видеокамеры с разных сторон старого моста через реку Хопёр и тут же исчез, зная, что где-то за полчаса с той или с другой стороны реки Хопёр соперники выставят своих киллеров, а быть их первой жертвой ему почему-то не хотелось. Да и нужно было быстрей добраться к своему рабочему месту, чтобы настроить аппаратуру для просмотра и записи встреч…

Расположившись в кабине простой машины криминалиста, которую они поставили в квартале от места встречи, он и Светлана, затаив дыхание, ждали первых ласточек.

Первыми приехали спортсмены – «бандота», как их звал Пал Николаич. Один из них, с накаченными бицепсами и трицепсами, в спортивной куртке, подошёл к перилам и посмотрел на воду. Потом, повернулся и сел в машину. А те двое так и остались на мосту.

Машина Суховея прикатила чуть позже, как это и было положено по статусу смотрителя за территорией Балашовского района. Из неё тут же вышли двое крепких парней, а водитель, открыв дверцу, дал возможность Суховею важно выбраться из машины.

К Суховею осторожно подошёл здоровяк от бандоты.

─ Это кто? ─ осторожно спросила Светлана.

─ Как это кто? Это – вожак нашей бандоты… ─ ответил криминалист и уткнулся в компьютер.

– Это ваши моего Кента в Падах прикончили? – без всякого приветствия, грубо нахмурившись, как на провинившегося ребёнка, произнёс Суховей.

– Ты, Суховей, зря зашёл на нашу территорию… – произнёс здоровяк.

– Здесь вся территория моя! – грубо прервал его Суховей. – А вы – шишка на ровном месте! Гнать вас надо отсюда к чёртовой матери!

– А ты бы Суховей поделился территорией! – спокойно ответил здоровяк. – А вам слишком жирно одним стало…

– Да как ты смеешь, сопляк, мне это говорить? – Суховей сжал кулаки и нахмурил брови.

– Ты лучше не дёргайся, Суховей… – дерзко ответил здоровяк. – А то возьму и подниму руку. Или ты или кто-то из твоих вытащит пукалку… Тогда – пук! И не будет тебя! Да и всех твоих людей!

Суховей испуганно начал вертеть головой во все стороны.

– Да не кипишись так! – ухмыльнулся здоровяк. – Мои ребята за тысячу метров в пятак попадают… Лучче давай поговорим по делу!

Суховей, поняв, что ему ничего не грозит, вздохнув, кивнул головой.

– Ну, так я о чём толкую… – здоровяк ухмыльнулся. – Ты про клад – то Нарышкиных забудь! И давай поделим территорию: за тобой остаётся Балашов, а всю остальную территорию района мы забираем себе… Понял?

Суховей молча кивнул головой, ещё раз быстро пробежав глазами влево и вправо.

– Ну, вот и дело… Я тебе кивну головой, когда можно будет уходить! – улыбнулся здоровяк и пошёл к машине, у двери посмотрел на стоящего там же Суховея, и кивнул ему головой.

Только теперь Суховей повернулся к машине и даже как-то сгорбился…

– Пал Николаич, а кто этот здоровяк? – снова поинтересовалась Светлана.

– А ты чего, его не знаешь? – удивился криминалист. – Дак это же наш чемпион страны по рукопашному бою Василий Редькин. У него даже кликуха есть – Редька… А ты чего про него вспомнила?

– Как чего? – удивилась Светлана. – Пал Николаич, ты чего, забыл? Ведь у нас есть труп Кента… И эти ребята – первые подозреваемые!

– Знаешь, матушка, давай-ка обождём до второй и третьей стрелки! Уж очень мне интересно стало, о чём же с Херманом наши господа бандиты будут говорить…

– Ладно, Пал Николаич, жди меня к двенадцати! – улыбнулась Светлана, встала и пошла в прокуратуру на своё рабочее место, даже не видя кивок криминалиста.

Без пятнадцати двенадцать Светлана уже сидела на том же месте в кабине машины криминалиста в готовности узнать, что же произойдёт на стрелке Суховея и Хермана. Пал Николаич, увидев интерес в глазах Светланы, не стал долго томить и включил видеокамеру.

И вовремя: простые люди, увидев две шикарные машины, подъезжающие к мосту, тут же разбежались от греха подальше в разные стороны и мост быстро опустел. Из машин вышли четыре человека и быстро осмотрели всё, что окружало место встречи метров на пятьдесят. Удостоверившись, что никто посторонний им не помешает, двое из них уселись в машины, а двое так и остались, встав с разных сторон первой машины.

Ровно в двенадцать к ним подъехала машина, из которой выбрался Херман Эрик и направился к машине Суховея. Тот, увидев Хермана, вылез из своей и, поправив свой малиновый пиджак и золотую цепочку, пошёл к нему навстречу.

− Слушай, уважаемый… − произнёс по-русски Херман, внимательно рассматривая пиджак Суховея и его атрибуты. – Как я понимать, вы – смотреть за эта территория?

− Да, я смотрящий! – гордо ответил Суховей и расслабил свой галстук, сильно сдавивший горло. – Объясни мне, какого чёрта ты сюда притащился? Чего тебе в твоей Америке не доставало?

− Моя искать меч Хермонарих… − ответил тот, несколько смутившись от такой вежливости Суховея. – Много сотни лет назад меч попала сюда… Имение Нарышкина… Моя находить меч и уезжать назад в Америка!

− А я тебе разрешал его искать? – Суховей, важно, как петух, уперев руки в бёдра, встал перед Херманом. – И ты заплатил за то, что будешь искать? А за сам меч заплатил?

− Наша люди советники у власти… − начал оправдываться Херман. – Нам не нада спрашивать… Нам всё разрешаться!

− Это может твоим советникам в Москве всё разрешается у власти! – строго произнёс Суховей. – А здесь мы хозяева! Понял? Хочешь меч искать? Плати и ищи!

− Моя ничего не понимать… − произнёс Херман, наморщив брови так, что на лбу появились морщины. – Что это такой? Наверху – власть один, на низу – другой!

− Сами виноваты! – Суховей даже не собирался что-то говорить в своё оправдание. – С вашей подачи в 1991 году власти разделили территорию на город и район. Вот и мы тоже разделились, как хозяева, на верх и низ… Получите, что состряпали вы и наши правители с государством! Ещё раз повторяю: не заплатите двадцать лямов долеров – не видать вам своего меча! Я понятно говорю?

Херман тут же согласно закивал головой. – Моя через банк получать и платить…

− Нет! Плати сейчас! – потребовал Суховей.

Херман, вздохнув, полез в карман и достал две пачки денег. Покачав головой, он с большой неохотой расставался с деньгами…

− Ну, вот и хорошо! – Суховей поднял руку к своему уху и чуть-чуть наклонил голову, произнося. – Как там у вас… Это… Орейвидерчи!

И, повернувшись, направился к своей машине. Херману ничего не оставалось делать, как тоже повернуться и зашагать к своей машине, стоящей неподалёку. Сделав пару шагов, он произнёс. – Бардак! Всюду бардак! Власть говорить одно, внизу говорить другое… Кто здеся хозяина?

Светлана посмотрела на криминалиста, у которого рот расплылся в улыбке. Не успела она кивнуть ему головой, как бы говоря: «Ты чего?», как он положил левую руку на сгиб правой, кисть которой сжал в кулак и придавил правой левую руку, произнеся. – Во, видел, америкашка?!

Светлана встала, вышла из кабины машины криминалиста, и только закрыла в кабину дверь, как тут же сделала то же самое движение, что и криминалист, со словами. – Во, видел, америкашка?!

И, посмотрев по сторонам и не увидев никого, довольная пошла в свой кабинет…

Быстро пообедав, она пришла в кабину машины криминалиста, чтобы узнать продолжение всей этой истории. Пал Николаич уже включил аппаратуру для работы с видеокамерами и тоже с нетерпением ждал продолжения приключений Хермана.

Ждать долго не пришлось: к мосту подъехали две машины «копейки» завода ВАЗ, из которых вообще никто не выходил, пока не появилась машина Хермана. Он с удивлением выбрался из своей машины, ничего не понимая. Но вот из первой машины вышел здоровяк в спортивной куртке и таких же штанах.

Они встретились на середине отрезка между машинами и встали на расстоянии двух-трёх метрах.

− Как вы смеять? – с нахмуренными глазами строго спросил Херман здоровяка. – Я уже платить вашим людям!

− Ничего ты нам не платил… − просто произнёс здоровяк. И тут до него дошло, что Суховей, возможно, уже почистил этого америкашку. – Чего тебе надо у нас?

− Моя здесь искать меч Хермонарих… − начал объяснять Херман.

− Это территория наша! – твёрдо заявил здоровяк. – Ищи тут хоть чёрта, но сначала заплати тридцать лямов долеров за то, что будешь искать! А за меч тебе придётся десять лямов отдать дополнительно, понял?

− Что? – возмутившись, Херман, даже поднял руку вверх.

− Ты, вот что… − здоровяк даже слегка наклонился к Херману и, поднеся руку к губам, тихо снова произнёс. – Ты, вот что… Руками-то не маши! А то мои люди неправильно тебя поймут… Ты у них давно на мушке! Они за тысячу метров в монету попадают… У нас ведь не так как у Суховея… С тобой даже никто и разговаривать не будет! Мы работаем по принципу «есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы!» Понял? Так что давай сюда деньги и иди ищи, что хочешь! Иначе отсюда и шагу не отойдёшь, как попадёшь в могилу! Понял?

Он порылся в кармане и, достав коробок спичек, поднял его на вытянутую руку вверх. Что-то тихо хлопнуло непонятно где, но коробок, сбитый пулей, тут же свалился на землю.

Дрожащими руками белый от страха Херман собрал необходимую сумму денег и отдал её здоровяку. Тот, улыбаясь Херману, произнёс. – Ну, вот! Копай теперь сколько хочешь! Но меч чтобы взял только один, понял?

Херман быстро закивал головой, повернулся и, шатаясь на подгибающихся ногах, поплёлся к своей машине. Сил у него от страха даже на то, чтобы высказать что-то, не осталось…

Здоровяк, спокойно повернувшись к нему спиной, зашагал к своей машине. И скоро обеих машин не стало. А машина Хермана ещё долго стояла, дожидаясь, когда её хозяин придёт в себя…

− Вот так тебе, америкашка! – выкрикнул Пал Николаич и снова показал свой запретный жест стоящей машине с Херманом.

Светлана вроде бы улыбалась, а по щекам её текли слёзы гордости за наших русских ребят…

Глава 5. Поиски Херманом и конкурентами зеркала и меча

1.

Павлина посмотрела на сидящих рядом друзей и произнесла. ─ Если я правильно поняла всё тобой изложенное, то получается, что в 371 году прапрапрапрабабка Светланы вместе со своей подругой – прапрапрабабкой Тамары привезли сюда меч Турфинг короля готов Гермонариха и захоронили его где-то на берегу Хопра. Меч Турфинг – это меч победителя, который имеет свои особенности. Первая – если его вынуть из ножен, то он может возвратиться в качестве победителя только после пролития крови. Вторая – перед возвратом в ножны он убивает своего хозяина. И третья – после того, как он убивает третьего хозяина, волшебная сила его пропадает…

Павлина вздохнула, увидев странные лица сидящих рядом товарищей, и добавила. ─ Я так и не смогла из рассказа Светланы выяснить, у меча Гермонариха, которого все звали Кощеем Бессмертным, осталась ли волшебная сила или нет?

─ Если я правильно поняла… Это значит, что Херман Эрих пытался найти меч Кощея Бессмертного, чтобы развязать войну? ─ с удивлёнными глазами произнесла Светлана. ─ С кем? С нами?

─ Да, выходит с нами… ─ произнёс Дмитрий Васильевич, смущённо потирая лоб. ─ Они нам навязали рыночную экономику, помогли с распадом Советского Союза… Теперь у нас полный упадок экономики… Чего же не развязать войну, зная, что мы слабы?

Все почему-то задумались, а их лица даже почернели.

─ И что же, у нас нет никакого выхода? ─ не сдаваясь, Светлана посмотрела на Павлину.

─ Почему же, конечно есть! ─ слова Павлины, словно живительная влага, так подействовали на всех, что многие даже заулыбались. ─ Я слышала, что у вас есть местный математик, который приспособил для поисков спираль Фибоначчи… И ведь даже нашёл потайную комнату в дворце Нарышкиых! Так, почему бы нам ещё разок не попробовать его способности?

Все дружно посмотрели на Бориса, который от смущения даже опустил голову, а Михаил, который всё это время неотступно смотрел на Светлану, хитро посмотрел на него.

─ А чё? Я ничего… ─ пробормотал что-то Борис в добавок и пожал плечами. ─ Ежели надо… Так сделаю…

─ Надо, Борь.. Надо! ─ ласково глядя на своего мужа, произнесла Тамара и взяла его за руку, чтобы поддержать в такой момент.

─ А ещё пусть кто-то на бересте ножом вырежет изгиб Хопра в виде буквы М, от средины изгиба на север укажет цифру 71: это столько шагов надо сделать! Там будет лежать артефакт Светланы без алмаза, который так и не нашли… ─ Павлина, усмехнувшись, добавила. ─ Всё это нужно зарыть, аккуратно срезав верхний слой, чтобы потом положить его на место! Пусть думают, что зарыто давно…

Затем взяла бумагу и нарисовала на ней то, о чём говорила.

─ Это что получается? ─ Дмитрий Васильевич хитро посмотрел на своих подчинённых. ─ Дёргаем тигра за его усы?

─ Точнее: ведём тигра за усы туда, куда нам надо! ─ усмехнулась Павлина, видя улыбающиеся лица всех остальных.

─ Ну, тогда за дело! ─ произнёс свою фирменную фразу Дмитрий Васильевич, как когда-то, когда был прокурором Балашовского района.

При этом пара глаз встретилась и несколько секунд никак не расставалась.

2.

─ Господин Херман… Господин Херман! ─ Будан переходил с места на место, чтобы представиться американцу в самом лучшем виде, хотя тот, выходя из райбольницы, совсем не испытывал желания кого-то видеть. Наконец Будан решился и, хлопнув себя рукой по груди, произнёс волшебную фразу. ─ Я – прокурор Балашовского района Буданов Трофим Михалыч!

Только тогда Херман Эрих удостоил его своим вниманием, повернувшись к нему лицом.

─ Какая бардак район! Кто мне вернуть деньги? ─ выкрикнул он ему в лицо, подходя к машине, вызванной им.

─ Я знаю, вы ищете медное зеркало… ─ крикнул Будан через головы зевак. ─ Я помогу его найти!

Последние слова так заинтересовали американца, что он повернулся на голос и согнутым пальцем разрешил ему приблизиться. Расталкивая зевак, Будан бросился к американцу.

─ Вы поможете мне… Вы поможете мне приблизиться к верховной власти? ─ неровно дыша, Будан произнёс в открытую дверь машины, куда сел американец.

─ Йез, оф коз! ─ улыбаясь, ответил ему Харман, зная, что никакой ответственности за свои слова не несёт. ─ Да, помогать!

─ Я вам пришлю нашу бригаду… ─ прохрипел Будан в дверцу, задыхаясь от нехватки кислорода. ─ Они помогут вам найти то, что вы ищете и обеспечат вашу безопасность!

─ О, спасибо… ─ ответил американец. ─ Я радоваться…

─ Меня вы найдёте в прокуратуре… ─ довольный тем, что всё-таки удалось сделать задуманное, Будан закрыл дверь машины и долго наблюдал, как машина Хермана удалилась к гостинице.

Светлана, как обычно, пришла на работу в свой кабинет и долго не хотела садиться на свой стул: сегодня всю ночь ей снились глаза Михаила и он сам в самых неприглядных позах, из-за чего она не выспалась. Именно поэтому и не хотела садиться на свой стул, чтобы не звонил телефон. Даже к Пал Николаичу пошла… Однако, когда села на стул, телефон зазвонил!

─ Светлана Владимировна, вас к прокурору! ─ прозвенела Сонечка и положила трубку.

─ К прокурору… К прокурору… ─ проворчал внутренний голос, проснувшись. ─ Эх, какая ночка была… А тут опять идти…

Прокурор, как всегда, встречал Светлану спиной, смотря на улицу.

─ Вот что, Белавина… ─ произнёс он, специально затягивая главный вопрос. ─ Тут, в качестве интернациональной дружбы, надо американскому учёному Эрику Херману помочь в отыскании древних артефактов… И не спорь! Я даже спиной вижу, как это ты собралась не делать!

─ Да ладно… ─ как-то вяло отозвалась Светлана, удивляя сама себя. ─ Мне-то чё…Как изволите!

─ Ты, Белавина, брось эти свои штучки! ─ прокурор повернулся к ней, чтобы понять, что опять задумала его подчинённая. ─ Опять что-то задумала? Смотри у меня!

И, сделав перерыв, чтобы показать ей важность задуманного, произнёс. ─ Отвези его в Пады, помоги ему найти то, что ищет! И не спорь! Когда приедешь, доложи, поняла?

Светлана, кивнув головой, направилась к двери…

3.

─ Светлана Владимировна, а тут уже кто-то опять копает! ─ голос Оксаны прозвучал как призыв к действию. Объявив тревогу, она побежала к машине…

Через минут сорок её и машина сопровождения уже были у ворот санатория в Падах. Без слов открыв ей ворота и махнув остальным, чтобы проезжали, охранница стояла и ждала, когда они проедут.

Бойцы из соседней машины, выскочив по команде старшего, быстро окружили дом, на который указала им охранница. Сама же Светлана с операми побежала к входу со словами. ─ Когда же всё это кончится!

Рядом с ямой, лицом вниз и окровавленной головой лежал человек. Прямо на нём валялся паспорт, который уже посмотрел кто-то. Светлана, взяв его в руки, прочла. ─ Херман Эрик, гражданин США.

─ Так это же Суховей! ─ воскликнул криминалист, перевернув на спину лежащего человека. Потрогав пульс, тотчас добавил. ─ Нет, не всё! Ещё не добегался… А я уж обрадовался!

Дав команду старшему оперу, чтобы отпустил домой бойцов, Светлана вызвала скорую помощь, взяла документы и, кивнув криминалисту, вышла на улицу. Вслед за ней вышел и второй опер.

Посмотрев на Светлану, оба почти одновременно произнесли. ─ Ну, мы пошли опрашивать народ…

Кивнув им головой, Светлана плюхнулась на соседнюю скамейку и замерла, закрыв глаза.

Разбудил её Иван, дотронувшись до плеча.

─ Светлана Владимировна, вот эта барышня видела, как один молодой человек спортивного телосложения и таком же костюме, пробежал вниз по лестнице и исчез на берегу Хопра. Больше она никого не видела…

─ Скажите, вы лицо этого спортсмена видели? ─ спросила Светлана девушку, которая стояла рядом с Иваном.

─ Нет, он был далеко… Высокий такой, широкоплечий… ─ произнесла девушка, затем задумалась о чём-то и только потом, помотав головой, добавила. ─ Это всё!

─ Иван, оформи опрос девушки по полной форме! ─ произнесла Светлана, а девушке сказала. ─ Спасибо вам!

Подъехавшую скорую вместе с Суховеем сопровождал Иван в больницу, чтобы тот не сбежал. Вместе с ними в своей машине уехали и остальные.

Вечером ей позвонил домой Иван и сообщил, что Суховей сбежал из больницы…

4.

Утром следующего дня Буданов через Сонечку отправил всю команду Светланы в Пады, предупредив, чтобы взяли с собой Хермана, от греха подальше…

Они так и приехали: машина с прокурорскими и машина Хермана. Ехидно усмехнувшись, охранница открыла двери и в низком поклоне проводила их словами. ─ Зараза, вот понаехали… Сначала бандюги, потом Суховей… А теперь и прокуратура с Херманом! Ищут и ущут, а найти ничего – не могут!

─ Вы чего тут выстроились? ─ удивлённо наблюдая две шеренги молодых ребят с автоматами и пистолетами, стоящих у своих машин, Светлана вышла из машины. Но никто ей даже не ответил: все смотрели на Хермана и своё начальство.

Херман вышел из машины, кивнул сначала бандоте, а потом Суховею с забинтованной головой и спокойно направился вслед за группой Светланы.

Между тем, Светлана подала Пал Николаичу бересту, которую собственноручно изготовил Дмитрий Васильевич и отдал вчера Светлане.

─ Эта что такой? ─ Херман пальцем показал на бересту.

─ Артефакт, найденный нами на месте копки клада… ─ ответила она, не смотря на американца.

─ Пал Николаич… ─ Светлана посмотрела на криминалиста и подозвала его к себе. ─ Нам что, на берег реки надо идти?

─ Думаю, надо… ─ ответил ей Ведагоров, пальцем водя по бересте. ─ Это река, изогнувшаяся в виде буквы М… Правда, изгиб её стал другим! Был резким, и теперь вон целая дорожка…

─ Ну и как быть? ─ Светлана бесцеремонно отвела в сторону голову Хермана, который решил посмотреть, о чём эти двое говорят.

─ Давайте посчитаем по шагам длину этой дорожки и разделим пополам… ─ предложил Пал Николаич. ─ Столько времени прошло… Русло реки сильно изменилось!

И начал мерять дорожку шагами, ища её середину.

─ А от этой точки, надо искать направление на север! ─ Светлана посмотрела на небо и, увидев Полярную звезду, произнесла, показывая направление на север. ─ Есть!

─ Теперь необходимо сделать семьдесят один шаг! ─ произнёс криминалист для Светланы, видя как удивлённо все – И Суховей, и бандота, и Херман – смотрят на них.

─ Один, два, три… ─ Светлана шла, выбрав направление на север, и видела, что путь её пролегает как раз через яму, в которой и нашли настоящее зеркало.

─ Как ты думаешь, Борька успел зарыть зеркало, которое ты купила в детском магазине? ─ напомнил о себе внутренний голос.

─ Думаю, зарыл… ─ с некоторым сомнением тихо произнесла Светлана.

Посмотрев по сторонам, она в группе любопытных вдруг увидела Павлину с Глебом, бывшего прокурора, Томку, Мишку и Борьку. И не зря: Борька ей кивнул головой.

─ Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят, семьдесят один! ─ произнесла она громко, рукой подзывая к себе оперов, стоящих с лопатами, и криминалиста.

Подбежав, они начали копать яму, а Светлана увидела как все три группы «наблюдателей» быстро начали перекочёвывать к месту копки ямы.

Лихо разбрасывая глину с песком, опера всё ближе и ближе подходили к самому главному, при этом волнение Светланы становилось всё больше и больше.





─ Есть! ─ вдруг радостно закричал Иван, бросив лопату и руками начав разгребать, а потом и вытаскивать свёрток из бересты. Отряхнув от земли, он подал его Светлане, которая осторожно вынула из него медное зеркало.

─ Пал Николаич, гляньте, что ребята нашли! ─ произнесла она, незаметно подмигнув ему.

Вдруг поняв её задумку, он хитро усмехнулся и вполне серьёзно произнёс. ─ Да! Это настоящий артефакт! Упаковывайте его, матушка, хорошенько…

─ А тут ещё что-то есть… ─ произнёс старший опер, стукнув лопатой о что-то твёрдое.

И начал разгребать песок с глиной. Так на свет божий была вытащена деревянная плоская коробка, обёрнутая в бересту.

─ А вот ещё что-то… ─ произнес он, подавая коробку в бересте Светлане.

Та молча взяла находку, отодрала бересту и раскрыла коробку – в ней лежала сложенная вчетверо береста с каким-то рисунком.

─ Ну, Борька… Ну, придумщик! ─ восхищался её внутренний голос. ─ И с зеркалом классно придумал, и со спиралью Фибоначчи!

Раскрыв сложенную вчетверо бересту, она подозвала криминалиста. ─ Пал Николаич, я что-то никак не пойму, что здесь нарисовано!

Одного этого было достаточно, чтобы Херман даже быстрее криминалиста оказался на месте раскопок.

─ Что ты, матушка, не видишь, это же спираль Фибоначчи! ─ приятно удивляясь, произнёс он.

─А что нам даёт она, эта спираль? ─ хитро спрашивая криминалиста, хотя Светлана уже видела, что он давно играет на её стороне.

─ Так-так… ─ он поправил свои очки, почесал на затылке, рассматривая рисунок. Потом, взяв в обе руки бересту, начал сверять данные по карте и на местности. Две головы – Светланы и Хермана – неотлучно делали то же, что и криминалист, который пальцем водил по карте и искал этот предмет в действительности. Так, проверив информацию, он ткнул пальцем в какую-то точку на бересте и, найдя её в действительности, подошёл к месту, где когда-то был фонтан, встал на ней, и начал медленно двигаться по ходу спирали, которая мысленно представлялась им на местности.

─ Один… ─ произнёс он, сделав полуоборот по спирали. Остановился и, наметив точку на земле в два шага, начал продвигаться к ней. Вместе с ним, параллельно его шагам с разных сторон шли Светлана и Херман.

─ Два! ─ произнёс Пал Николаич, сам увлекшись редчайшим занятием поиска по спирали Фибоначчи.

─ Три! ─ произнёс он, сделав ещё один полуоборот и выбравшись за пределы лесопосадочной полосы центрального сквера.

─ Пять! ─ почти хором произнесли они втроём, оказавшись снова на центральной аллее.

─ Восемь! ─ слово криминалиста вызвало крики удивления людей, наблюдавших за их перемещением, от того, что они снова оказались у угла соседнего дома, где был обнаружен второй лжеХерман.

Но искатели на этом не собирались сдаваться. Продвигаясь по мнимой спирали, они вдруг оказались прямо на дорожке, которая шла вдоль берега Хопра.

─ Тринадцать! ─ произнёс криминалист, потоптавшись на месте, где была предпоследняя точка спирали. Затем он чуть развернулся, чтобы выбрать направление по карте и пошёл по дуге.

Они шли, огибая деревья и останавливаясь, сверяя своё местонахождение с картой, и, наконец, он громко произнёс. ─ Двадцать один!

Между тем в числе наблюдателей любопытных был один человек, который мотнув согласно головой и смотря на свой медальон, произнёс. ─ Один, один, два, три, пять, восемь, тринадцать, двадцать один! Всё, как надо!

Между тем, оказавшись на конечном месте, Светлана, повернувшись к операм, крикнула. ─ Эй, мужики! Давай сюда! Здесь копать надо…

Опера Светланы, восторженно глядящие на свою следовательшу и подозревающие, что она тайно ведёт какую-то свою игру, давно решили, что будут в любом случае игрывать на её стороне. Поэтому без промедления приступили к раскопкам…

5.

Лопата Ивана, ударившись о что-то твёрдое, издала глухой звук. Но и этого было достаточно, чтобы к яме приблизились обе группировки, а Херман и Светлана вытянули свои шеи настолько, насколько смогли.

Между тем Иван, нагнувшись, начал руками разгребать что-то длинное, обёрнутое берестой и перевязанное верёвкой.

─ Меч! ─ невольно вылетело у Светланы.

─ Меч! ─ произнёс Херман, протянув руки за ним.

─ Э-э, нет, уважаемый! ─ ответил его жесту Иван, протягивая находку Светлане. ─ У меня есть свой начальник!

Стоящие в нескольких метрах бандиты и законники согласно закивали головой, понимая поведение Ивана и считая его правильным.

─ И это правильно! ─ на голос Буданова тут же повернулись все головы: когда он прошёл сюда, никто не видел. ─ Так, Белавина! Находку я изымаю как государственную собственность… Понятно?

И тут же, выхватив находку из рук Светланы, повернулся и направился к своей машине при полном молчании обеих группировок и наблюдателей.

─ Это… моя… меч! ─ вдруг возмутился первым Херман, увидев то, что произошло. Он повернулся и побежал за прокурором к его машине. Что ему сказал прокурор, никто из оставшихся так и не услышал: таким неожиданным оказался исход раскопок.

Первыми очухались спортсмены: их Редькин загнул такой мат, что все начали быстро отходить от оцепенения. Соответствующее продолжение мата наблюдатели, улыбающиеся происходящему, услышали уже от Суховея, над которым теперь открыто смеялись спортсмены…

Через несколько минут никого, кроме команды Светланы и наблюдателей возле раскопок не оказалось.

─ Ну, Светлана Владимировна, теперь ты можешь нам сказать, что это был за спектакль, в котором мы участвовали? ─ произнёс Пал Николаич, усевшись на лежащее рядом бревно упавшего дерева.

─ Простите, друзья… ─ произнесла Светлана. ─ Спасибо, что помогли их разыграть… Но об этом – молчок! Никто не должен об этом знать…

Улыбаясь каждый по-своему, они, понимая её игру, качали согласно головой.

─ Ты, матушка, и дальше можешь на нас рассчитывать! ─ произнёс Пал Николаич, посмотрев на оперов. ─ Но не я сказал, а ты, что потом нам всё расскажешь!

Светлана кивнула головой: только сейчас она поняла, что одна из её самых опасных задумок, осуществилась…

6.

К удивлению криминалиста и оперов к ним подошли Павлина, Глеб, который тут же положил в карман скрытую камеру, Михаил, Тамара и Борис.

─ Ну, как? ─ хитро усмехнувшись, спросил Борис. ─ Мы с Мишкой всё правильно сделали?

Криминалист и опера переглянулись между собой, начиная понимать, кто участвовал в подготовке спектакля.

─ Молодцы! ─ улыбаясь, произнесла Светлана. ─ И снова мы вместе!

─ Правда в расширенном составе… ─ добавила Тамара, показывая пальцем на команду и Павлину с Глебом.

─ Это тоже наша команда! ─ усмехнувшись, произнесла Светлана, представляя их. ─ Знакомьтесь: это Павлина и Глеб! Михаил сковал меч, Борис с Тамарой провели все расчёты и захоронения… Вот так, друзья!

─ Теперь осталось навести у нас порядок с этими бандитами, ворами в законе и коррупцией в наших рядах… ─ пробормотал Пал Николаич, но Павлина всё же услышала.

─ Да, это так… ─ согласилась с ними Павлина. ─ Вот и дадим возможность Глебу Дубовцеву этим заняться! Ты всё заснял на камеру?

─ Конечно… ─ усмехнулся Глеб, увидев радостные улыбки всех остальных. ─ Но не всё сразу…

Светлана подошла к Павлине, почёсывая плечо с татуировкой, когда все потихоньку начали собираться домой.

─ Скажи, Павлина, а как же быть с настоящим мечом? ─ неожиданно спросила она то, что давно тревожило её душу.

─ Его тебе нужно снова захоронить… Да-да, именно тебе! Ведь ты у нас одна являешься доверенным лицом жрицы Амаги: об этом говорит твоё плечо с татуировкой Гепарда… ─ усмехнулась Павлина, тихо шепнув ей на ухо. ─ Ну, во-первых, меч Кощея Бессмертного больше не Волшебный: в свой последний раз им был нанесён удар по самому Кощею Бессмертному. Потому Гермонарих и умер, гунны победили готов, а меч лишился свой силы навсегда, убив третьего хозяина! Именно поэтому ты, случайно коснувшись острия меча, осталась жива…

─ Что-то я не помню, чтобы я касалась меча! ─ возразила она, прогуливаясь с ней по дорожке к лестнице на берег Хопра.

─ Ну как же? ─ усмехнулась Павлина. ─ А кто коснулся тёмного предмета в корнях дуба?

─ Так это и был меч Кощея Бессмертного? ─ удивлённо произнесла Светлана и даже попыталась посмотреть в корни дуба, у которого они остановились. ─ То-то мне он каким-то странным показался!

─ Да, это и есть меч Кощея Бессмертного… ─ улыбнувшись, произнесла Павлина.

─ Достань-ка из корней меч! Ему больше нельзя здесь оставаться… ─ улыбаясь, произнесла Павлина.

Кивнув, Светлана быстро спустилась к корням дуба и достала меч Турфинг. Когда они прошли к лесу, Павлина произнесла. ─ Иди и захорони его! А я не буду смотреть на это…

Но Светлана, повернувшись к Хопру, пошла вниз по дорожке до самой бровки реки, размахнулась и забросила на середину реки меч Кощея Бессмертного.

─ Наш Хопёр надёжнее всего сохранит тебя… ─ произнесла она, усмехнувшись…

Когда Светлана пришла, Павлина потрогала руку Светланы. ─ А татуировка тебя больше не беспокоит?

─ Да я уже привыкла к ней… ─ она открыла плечо и удивлённо посмотрела на Павлину. ─ А её больше нет! Даже как-то жалко…

К этому времени у домов Нарышкиных собрались все остальные. Светлана поднявшись на дорожку к Павлине, увидела, что им машут рукой, чтобы шли к ним…

─ Светлана Владимировна, матушка, скажи, что же это было? ─ произнёс Пал Николаич. ─ Ты отдала им Турфинг?

─ Тогда что же взял Будан? ─ удивился Иван, увидев, как отрицательно качает головой Светлана.

─ Будан взял меч, который за одну ночь сковал Михаил по картинке, которую нашёл Борис в тайной комнате дворца в Петербурге… ─ произнесла Тамара, довольно похлопав по плечу улыбающегося мужа. И, повернувшись, к Михаилу, вдруг сказала. ─ Мишка, ты чего стоишь? Ведь она опять куда-нибудь сбежит надолго!

Мужики расступились. Перед Светланой стоял Михаил с букетом цветов. Встав на одно колено перед Светланой, он произнёс. ─ Света! Я давно люблю тебя. Будь моей женой!

─ Да, да, да! ─ невольно вырвалось у Светланы. ─ И я…. Тебя!

7.

Через три недели, оказавшись за своим столом, Светлана тут же услышала звонок. Подняв трубку, она услышала Сонечкин голосок, который произнёс. ─ Светлана Владимировна, вас к прокурору!

Войдя к прокурору, она увидела рядом с ним высокого прилично одетого мужчину средних лет с военной выправкой.

─ Белавина, к тебе пришли! ─ без всякого предисловия или представления неизвестного, заявил он и отошёл к окну.

─ Скажите, Светлана Владимировна, что вам три недели назад на дорожке сказала Павлина Порошина? ─ произнёс он ровным голосом автомата.

─ К сожалению, я вам этого не могу сообщить, это наш женский секрет! ─ произнесла Светлана то, что считала необходимым, зная теперь, с кем имеет дело.

─ Белавина, ты знаешь, что бывает, когда перестают работать с органами? ─ произнёс прокурор, повернувшись к ней лицом, и Светлана вдруг увидела, что оно просто пылает счастьем. ─ Или их обманывают? Ты хоть знаешь, какой скандал закатил немец, узнав, что меч оказался поддельным?

─ Знаю… ─ тихо произнесла она, прямо смотря в глаза Будану. ─ А вы, наверное, хотели, чтобы началась третья мировая война?

─ Ты уволена! ─ радостным голосом произнёс Будан и пошёл к столу. ─ Свободна!

8.

Светлана со спокойной душой собирала свои вещички, которые когда-то располагались на её рабочем месте, когда в кабинет ворвался Пал Николаич.

─ Не понял… ─ взволнованно произнёс он. ─ Я думал, это шутка… Но ты же…

─ А я действительно уволена, как не справившаяся со своей работой… ─ собирая остатки вещей со своего стола, спокойно произнесла Светлана.

─ Забудь! ─ и, приложив палец к губам, показала, что эти разговоры прослушиваются.

─ А дальше? ─ криминалист откровенно вздохнул, понимая всю свершившуюся несправедливость.

─ Найду другую работу… ─ улыбнувшись, произнесла она, застёгивая сумку. Усевшись прямо на стол, обвела всё вокруг взглядом и, остановившись на криминалисте, произнесла. ─ Мне, Пал Николаич, было хорошо с тобой работать!

─ И мне, матушка, с тобой тоже… ─ он подошёл и обнял Светлану, повернулся и, слегка согнувшись, тихо произнёс. ─ Что делается… Что делается… Лучших людей…

Месяц, который ждали Светлана и Михаил по регистрации брака прошёл быстро и бурно: откуда-то наехавшие воины с оружием арестовали всех «спортсменов» и бандитов.

Суховей с радостью возвращался в тюремную жизнь, бывшей ему родной и где его права вора в законе никто не смел ущемлять.

Будану пригрозили тюрьмой за коррупцию, но не уволили со службы, так как его протеже кому-то успел капнуть что надо. Но вот откуда пришла эта гроза никто из них так и не понял…

Дмитрия Васильевича Беловолодова хотели восстановить в прежней должности, но он отказался. Дубликат меча Кощея Бессмертного перекочевал в запасники артефактов в Москве. Херман Эрик, потративший много денег на приобретение меча Кощея Бессмертного, долго и бесполезно добивался от руководства страны возмещения ущерба. Войну Германия и её сателлиты во главе с США так и не смогли развязать. США было довольно тем, что, наконец, Советский Союз распался, поэтому в необъявленной войне они оказались победителями…

В этот день с утра шёл дождь.

─ Это хорошо: сама судьба благословляет ваши союзы! ─ произнёс Иван Иванович, помогая выбраться из машины своей жене.

В комнате Светланы после того, как прошёл месяц, собрались на две свадьбы: её и Михаила, а так же Тамары и Бориса, которые так и не удосужились расписаться вовремя, а так же все те, кто участвовал в этой кампании.

─ Слово предоставляется Моисейкиным Ивану Иванычу и Марии Фёдоровне! ─ произнёс Дмитрий Васильевич, сидевший рядом с женой и взявший на себя организацию этого очень важного мероприятия.

Иван Иваныч поднялся, махнув рукой жене, чтобы Мария Фёдоровна сидела на месте.

─ Скажу от нас обоих… ─ произнёс он, посмотрев на жену, которая тут же кивнула ему головой. ─ Когда-то много лет назад две девчонки и два мальчишки, жившие в Падах по соседству с нами, спасли собаку, оставшуюся без своих хозяев и много дней продолжавшую охранять дом без людей. Тогда эта четвёрка уговорила собаку продолжить свою миссию среди живых людей и привела к нам её. Собака верно и до конца своей жизни охраняла нас… Теперь эта четверка разделилась на две пары. И пусть верно и до конца своей жизни охраняют они наш покой, народят нам своих детей, таких же, как они! Светлана и Михаил, Тамара и Борис, встаньте! Горько!

Удивленные и обрадованные Тамара и Борис, вместе со Светланой и Михаилом, переглянувшись, поклонившись Ивану Иванычу и Марии Федоровне, поцеловались…

Громкий стук в дверь заставил всех повернуться туда. Вошедший Глеб Дубовцев с женой и Павлина Порошина с мужем радостно приветствовали всех собравшихся. Поздравить молодожёнов с цветами пришёл и Пал Николаич…

Эпилог

Хмурое небо не предвещало ничего хорошего: недавно прошёл дождь, и вокруг было множество луж.

Провожали Глеба с женой и Павлину с мужем все, кроме Ивана Иваныча и Марии Фёдоровны, которые уехали к себе в Пады, на железнодорожном вокзале.

Когда подошёл их поезд, Глеб и Павлина подошли к Светлане.

─ Светлана Владимировна… ─ как-то почти официально, произнёс Глеб. ─ А, почему бы вам не организовать розыскное агентство под крышей ФСБ?

─ Я бы даже назвала его «Турфинг»… ─ улыбаясь, произнесла Павлина то, что им с Глебом недавно пришло в голову. ─ У вас есть хорошие способности к этому…

─ И люди хотели бы с вами работать… ─ усмехнулся Глеб. ─ И мы… Тоже… А вокруг тайн стало столько, что все их не перечесть! А, между тем, их кто-то должен разгадывать… Тем более, пока у нас во власти много таких как Будан…

Переглянувшись с Павлиной, Светлана вдруг сказала. ─ А почему бы и нет?

Потом, подумав, добавила. ─ Но, только руководителем у него должен быть такой руководитель, как Дмитрий Василььевич!

Поезд увозил уральцев к себе домой, а Дмитрий Васильевич и Светлана ещё долго махали вслед им руками…

Однако к обеду следующего дня, в который, наконец, Светлана позволила себе не просыпаться так рано, как это делала обычно, когда работала в прокуратуре, её разбудил звонок телефона.

Взглянув в окно, она увидела сияющее солнышко, слепящее глаза, и ни одного облачка на голубом прозрачном небе.

─ Светлана Владимировна! ─ специфический голосок Сонечки Светлана узнала бы и ночью. ─ Вас вызывает прокурор!

─ Да я у вас больше не работаю… ─ бурная ночь с Михаилом требовала ещё сна, поэтому Светлана открыто проворчала.

─ Так для этого вас и вызывает новый прокурор!

─ То есть как это новый? ─ сон Светланы как рукой сняло.

─ То есть это не новый, а старый… ─ донеслось из телефона.

─ Соня, ты меня совсем запутала! ─ возмутилась Светлана, ничего не понимая. ─ А где же Будан? То есть, Трофим Михалыч?!

─ А Трофима Михалыча ещё вчера вечером перевели в Москву куда-то… ─ грустно произнесла Сонечка. ─ А вместо него снова назначили Дмитрия Васильевича Беловолодова, что был здесь раньше… Вот он и вызывает вас, что бы вы продолжили работу следователем!

─ Так ты что ж мне это сразу не сказала?! ─ обрадованнопроизнесла Светлана. ─ Передай ему, что скоро буду!

И положила трубку…

Так решилась судьба нового, так и не открывшегося, розыскного агентства «Турфинг»…


Черновой вариант в ПРОЗА.РУ:

© Copyright: Юрий Панов, 2018


Свидетельство о публикации №218052000549

Для оформления обложки и иллюстраций использована художественная работа автора

Примечания

1

Великая Ворона – одно из первых названий реки Хопёр

(обратно)

2

Беловолод – тот, чья власть священна

(обратно)

3

Белава – белая

(обратно)

4

Буеслав -напористый

(обратно)

5

Ведана – ведающая всё

(обратно)

6

Камай – надёжный

(обратно)

7

Даромысл – думающий

(обратно)

8

Ведагор – ведающий

(обратно)

9

Танас – река Дон

(обратно)

10

Итиль – река Волга

(обратно)

11

Рипейские горы – Уральские горы

(обратно)

12

Таматарха – древнее название Тамани

(обратно)

13

Колхидское море – древнее название Чёрного моря

(обратно)

14

Таврика – одно из древних названий Крыма

(обратно)

15

Меотида – берег Азовского моря

(обратно)

16

Вастан – встречающий

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Часть 1. На царских развалинах, 1994 год
  •   Глава 1.Следствие на развалинах имения Нарышкиных
  •   Глава 2. Странные бумаги
  •   Глава 3. Суховей и другие
  • Часть 2. Меч Кощея Бессмертного
  •   Глава 2. Начало разведки
  •   Глава 3. По секретному Шёлковому пути
  •   Глава 5. Червлёный яр. 1241 год. Попытка найти меч для победы в Ледовом побоище
  •   Глава 6. Червлёный яр. Имение Нарышкиных. 1775 год
  •   Глава 7. Русско-Турецкая война за Крым, 1787 год
  •   Глава 8. 1 мировая война, 1914 год
  •   Глава 9. Великая Отечественная война, 1941 год
  •   Глава 2. Борис
  •   Глава 3. Тамара
  •   Глава 4. Американский учёный
  •   Глава 5. Поиски Херманом и конкурентами зеркала и меча
  • Эпилог
  • *** Примечания ***