Фиолетовые кружева [Зульфия Талыбова] (fb2) читать онлайн

Зульфия Талыбова Фиолетовые кружева

Пролог

Вчера соседка по палате подарила мне необычный сувенир – ярко-красный цветок из бисера.

Минут десять я разглядывала алые лепестки, которые твердо держались на крепком зелёном стебле.

Внезапно я схватила ручку и дневник, куда записываю свой рацион, и начала строчить, чтобы отвлечься. Так я спрячусь от приближающегося приступа, что словно чудище растопчет остатки моей никчёмной воли. Но письмо не лучший вариант для успокоения: ручка давит на израненные пальцы, которые еще не успели зажить. Живот скрутило спазмом. Он как будто очнулся и яро запротестовал.

Я перевернула несколько страниц. Еще вчера я наугад открыла тетрадь приблизительно на середине и нарисовала то самое чудовище, что убивает меня.

Живо закрыв рисунок безобразной старухи чистыми листами, я вновь поглядела на алый цветок. Я буду писать медленно, и пальцы не станут болеть.

Итак.

Лепестки. Стебель.

Глава 1 Маковая улица

Теплое июньское солнце ласковыми лучами обогрело узенькую тропинку Маковой улицы, по которой короткими шажками брела очень странная старушка с клюкой.

Вдруг она остановилась перед небольшим особняком, из окна которого доносились девичьи крики.

Улыбаясь, бабушка присела на скамеечку. Крики все не прекращалась.

Ох, и чудная это была улица! И дело не только в ее необычном названии.

По размерам она могла сравниться с немаленьким городом – чтобы проехать из одного конца на другой, нужно было сесть на поезд!

При въезде стояла очень высокая, самодельная скульптура мака, вырезанная из дерева, на которую были навешаны красные рваные тряпки (олицетворяющие алые лепестки цветка), но больше походила она на уродливое пугало. И оно (пугало) замечательно справлялось со своей задачей: немногие люди захаживали в здешние края.

С высоты птичьего полета улица с домиками, закоулками и тропинками напоминала стебель с листьями, завершавшийся лесом – цветочной чашечкой. Осенью, когда листья становились багряно – красными, название улицы полностью себя оправдывало.

Жители Маковой делились на два «лагеря»: жившие в Лепестках – богатые, и в Стебле – бедные.

И никогда маковцы, грубо говоря, «не смешивались»; пока не случилось неслыханное – в младшую дочку бедного учителя литературы влюбился наследник приличного состояния – сын известного художника.

Препятствовать счастью молодых не стали, и Татьяна – дочь учителя – стала женой художника Алексея Малеровского, который навсегда забрал девушку из нищеты Стебля в сказочные Лепестки.

Родители невесты места не находили от радости.

Но у Тани была сестра – прехорошенькая Милена. Она оказалась менее проворной и вышла замуж за обычного работягу.

Много лет прошло с тех пор.

Милена с мужем жили душа в душу, а женские крики, которые услышала старушка, издавали их дочери. Девочки были разными, как мать и тётя – сдержанная Арина и взбалмошная Леся.

– Противная, мерзкая девчонка! Читалка проклятая! – кричала Леся. Ей не понравилось, что старшая сестра заняла книгами последнюю полку в шкафу.

– Да, сестрёнка! Я много читаю! И горжусь этим! Сто раз скажу, если угодно! – Арина спокойно разбирала рюкзак, пока Леся высказывала претензии.

– И других унижаешь! Этим меряешься?! Кучка страниц, а за душой высокомерие!

– Я хоть как-то выделяюсь из серой массы!

– Ага. Мрачной физиономией и тощей фигурой.

Арина спокойно выдохнула.

– Если в человеке нет капли мозгов, он ничто! Считаешь это высокомерием?! Тогда нам не о чем говорить! Тем более, ты на днях сказала, что всё отдашь, лишь бы перебраться к тётке в Лепестки! Давай! Скатертью дорога!

Арина быстрыми шагами подошла к двери и резко распахнула.

– Вперёд, сестрёнка! – она деланно засмеялась. – Что же ты стоишь?!

Леся, сдвинув брови, хмуро глядела на сестру.

Она тихо что-то бормотала, будто насылая проклятья.

Затем резко двинулась и, схватив первую попавшуюся книгу с полки, запустила в сестру. Та успела поймать.

Глянула на название – "Кентервильское привидение" Оскара Уайльда. Арина простила бы сестре выходку. Но поднять руку на английского классика – непристойно!

Аккуратно положив книгу на стол, она кинулась на сестру, словно взбесившаяся кошка. Наверное, ей удалось бы победить Лесю, ведь та не ожидала внезапной схватки, но сестра была намного крупнее, и потому быстро заломила ей руки за спину. Арина громко вскрикнула, но резко вырвалась из тисков.

– Бог мой! За нами баба Зита наблюдает! – возмущённо произнесла она, глядя в окно.

– Где?! – Леся подскочила к подоконнику и бесцеремонно оттолкнула сестру. – Вот чёрт! Противная бабка! И чего ей надо?!

Она, грозно сдвинув брови, глядела старушенции прямо в глаза.

Та наблюдала с прежним спокойствием. Лесю это возмутило ещё больше. Она скорчила смешную рожу и поспешно закрыла шторы.

– Дочь, на улице день-деньской, почему солнце не пускаешь в комнату?

Девушки одновременно вздрогнули. Милена зашла так тихо и неожиданно, что сестер чуть не хватил удар.

– Что с вами?! – ахнула мать.

Лесины волосы стояли дыбом, будто их долго расчесывали против роста, она походила на пушистого перса, который нечаянно наступил на оголенный электропровод.

Арина же резко спрятала руки за спину: рукава были безнадежно разорваны. Ее щеки залились краской, напоминая свеклу в разрезе, да и сама походила на отважную деревенскую девицу, что не жалея сарафана, старательно рубила дрова.

Милена, ошарашенная, разглядывала дочерей. Потом брови ее резко нахмурились.

Девочки не раз видели подобные перемены в мимике матери.

Обычно, ничего хорошего это не сулило, но мать не стала причитать, а лишь обессилено опустила руки.

Яблочный бисквит залежался в духовке, потому, громко жалуясь господу богу на любимых, но недружных дочерей, она спустилась на кухню – спасать выпечку.

Сестры облегчённо посмотрели друг на друга.

Леся подошла к окну и одернула шторы. Баба Зита ушла.

* * *

Две сестры. Ариадна и Александра. Арина и Леся.

Что мешало им быть дружными и терпимыми друг к другу?

Милена каждый день задавала себе этот вопрос, правда, ответа не находила. С самого детства сестры не ладили.

Леся была младше Арины на три года.

Рослая, крупная, в ней не было той грации, которой обладала ее мать. Ведь глядя на Милену, с трудом верилось, что она жена рабочего.

Но у Леси были другие достоинства.

Она славилась характерной славянской красотой. О таких говорят «кровь с молоком», «коня на скаку остановит и в горящую избу войдёт».

Ее тяжелые, светло-русые волосы доходили до талии, а зелёные лисьи глаза и нежная улыбка на широком круглом лице, очаровывали местных мальчишек.

Обаяние, которое излучало ее улыбающееся лицо, не оставляло равнодушным никого, и у Леси было очень много друзей. Всегда общительная, весёлая, жизнерадостная – девушка-огонек.

Чего не сказать об Ариадне.

Молчаливая и задумчивая старшая дочь могла минут тридцать смотреть в одну точку, забыв о времени и обязанностях.

Рисунок на ковре, хрустальные сосульки на люстре, узор на обоях, зола в печке и другие, неприметные с первого взгляда вещи, занимали Ариадну.

В простых вещах она замечала мистическое, волшебное и таинственное.

Часто что-то вспомнив, девушка улыбалась, напевала давно забытую мелодию, читала вслух стихи, чем ужасно бесила младшую сестру.

Арина была не от мира сего, чего Леся не хотела ни понимать, ни принимать.

Каждый божий день Ариадна читала. Открыв книгу, она отправлялась в незабываемое приключение по страницам.

Ни на отца, ни на мать она не была похожа. Уродилась чистой копией прабабки по отцовской линии: тоненькая, темноволосая, ее всегда хотелось обогреть и накормить. В ее карих глазах читалась лёгкая грусть истинного меланхолика, который искренне любил и ценил жизнь и находил прекрасное в обычных вещах.

Леся, участливая и заботливая, подкармливала бездомных кошек, возилась с домашней птицей и даже частенько присматривала за соседскими собаками, по просьбе хозяев, пока те были в разъездах, Ариадне же было интереснее бродить в одиночестве по безлюдной дороге и, запрокинув голову, искать фигуры зверей и птиц в облаках. Неудивительно, что у Арины не было друзей: вряд ли бы нашлись единомышленники.

Училась Арина в психолого-педагогическом университете, который находился далеко от Маковой улицы. Поэтому она жила в общежитии и приезжала домой несколько раз в месяц. Пока она была на учебе, в семье царили тишина и покой: Лесе не с кем было ругаться.

Арина мечтала окончить учёбу и помогать людям. Леся же учиться не хотела вовсе.

С трудом она закончила десятый класс. Целью ее жизни было выйти замуж за обеспеченного мужчину и поселиться в Лепестках. И пусть девушка не могла похвастаться большими знаниями в литературе, но была хорошей хозяйкой. Она всегда помогала матери по дому и стремилась к готовке, пока Арина читала ночи напролет.

Но так ли прекрасны были те Лепестки, о которых самозабвенно мечтала Леся?

Есть такой десерт – розовая пастила. Она настолько красива, что даже выглядит искусственно! Невольно задаешься вопросом – неужели она съедобна?! Но так хочется ее попробовать! Жуть, как хочется! И вот откусываешь лакомый кусочек, прожевываешь и понимаешь – да это обычный зефир! Зефир даже вкуснее.

С кислой миной проглатываешь чудесное лакомство и не понимаешь, а где волшебство-то?!

Может, и в Лепестках не было ничего удивительного? Что там хорошего, кроме прекрасного леса? Неужели в той части улицы солнце светит по-другому, и небо не синего цвета?!

Но даже будь там цветы инопланетные и огромная радуга, по которой можно было скакать и плясать, Лесю это не так интересовало, как богатство тамошних обитателей.

Милене достался отцовский дом в наследство, да и родители мужа неустанно баловали внучек и помогали, чем могли. Леся с сестрой не были обделены, как большинство жителей Стебля. Но все же детям «лепестковых» родителей повезло намного больше! Поэтому Леся все ждала, когда же тетка пригласит ее в гости, и кто-нибудь красивый и богатый заметит ее, а дальше будет как в дамском романе.

Но мы отвлеклись. Сейчас у сестер летние каникулы. На дворе начало июня.

Это было испытанием для родителей. Особенно для Милены. Ведь отец семейства Дмитрий трудится с утра до вечера, а потому дочерей видит лишь за поздним ужином.

Сегодня сестры опять поссорились и даже подрались.

Возможно, если бы не любопытная старушка баба Зита, они бы поубивали друг друга.

На самом деле, бабу Зиту звали Зинаида Никаноровна, но настоящее имя было слишком сложным для простецов, живущих в Стебле.

Баба Зита – одинокая старушка, жившая в старом заброшенном доме.

Она часто таскала коробки из-под овощей и фруктов, которые брала на базаре. Торговцы с радостью их отдавали за ненадобностью.

Бабушка в них очень нуждалась – она застилала ими земляные полы в своем разваливающемся доме.

Баба Зита была абсолютно безобидной и спокойной старушкой, и если бы не своеобразный стиль в одежде, к ней бы относились не так настороженно.

Она закутывалась в старые простыни и пододеяльники, как в индийское сари. Они были самых разных цветов и, бывало, с такими забавными рисунками, что без смеха не взглянешь. О причинах чудаковатого вкуса в одежде никто не знал, может, старуха под старость лет из ума выжила (все предпочитали думать именно так), может, не было средств на нормальную одежду.

Старушка же особо не тревожилась о мнениях соседей.

Наряды ее менялись каждый день и редко, когда повторялись. Многие удивлялись – сколько у нее в запасе постельного белья?! Стилю старушка не изменяла ни летом, ни зимой, просто в холодное время года простыней и пододеяльников надевалось больше.

Длинные седые волосы она окрашивала хной, отчего они приобретали яркий красно-оранжевый цвет.

Она любила болтать сама с собой и наблюдать за жителями Маковой. Одних это раздражало, как, например, сестер Вивьяновых, других вовсе не волновало. А иногда она любила исчезать из Стебля на несколько месяцев, а потом появляться, как ни в чем не бывало.

Вот такая она была. Баба Зита.

*  *  *

Вечером того же дня семья сидела за кухонным столом.

Неожиданно отец семейства встал и вышел в прихожую, задержался на минутку, и, вернувшись, вручил Милене конверт.

– Родная, сегодня муж твоей сестры передал письмо. Надо было сразу тебе отдать, да так устал на работе, что запамятовал.

– Что это?! – она смотрела удивленными глазами.

– Я же говорю, муж твоей сест…

– У меня нет сестры! – вскрикнула Милена.

От неожиданности Арина пролила ложку супа на скатерть, а Леся с жадным любопытством глядела на белоснежный конверт. Он из самих Лепестков! Ей, как никому, было интересно узнать его содержание!

– Ешь суп! – строго сказала Милена, заметив, что глаза у дочери загорелись как лампочки на рождественской гирлянде.

– Но…

– Суп!

– Хорошо. – Буркнула Леся и уткнулась в тарелку.

– Я не собираюсь его читать! – невозмутимо сказала Милена и встала из-за стола. Аппетит пропал у всех, но чтобы не накалять обстановку, которую и сейчас спокойной не назовешь, все кроме матери семейства делали вид, что заняты трапезой.

– Милая, не будь ребенком. – Начал отец. – У тебя есть сестра, а у наших дочерей тётя.

– Да, которую мы не разу не видели. – Ляпнула Арина.

Поняв, что совершила глупость, она стала поспешно доедать суп, будто это последняя еда на планете.

– Девочки, выйдите, пожалуйста. Нам с мамой нужно поговорить.

– Но нам тоже интересно узнать, что там написано! – жалобно произнесла Леся.

– Девочки, выйдите, пожалуйста. – Хором потребовали родители.

Тон заметно повысился, и Арина и Леся быстро удалились.

Впрочем, это не помешало все услышать: родители разговаривали громко.

Сестры стояли за закрытой дверью и подглядывали через замочную скважину.

Послышался тяжёлый вздох отца и уставшим голосом он произнес:

– Родная, я все понимаю. Вы живёте на одной улице, но не виделись лет двадцать… Мы не раз делали попытки к сближению, но без успеха. Не знаю почему, может, потому что мы живем в Стебле. Но Алексей сам пришел, лично передал письмо и говорил не свысока. Жизнь заметно его потрепала. Чувство тоски и затаенной боли засели в глазах. Не знаю, что случилось, раз он так изменился… Какая вина его терзает, что он ступил на бедную землю нашей улицы? Но похоже жизнь никого не щадит, и я это понял, взглянув в глаза Алексея.

– Что ты хочешь от меня? – спросила Милена. – Чтобы прочитала это проклятое письмо? Хорошо, но большего не требуй.

Наступила тишина.

Прошло несколько минут. Потом мама громко охнула и, судя по звукам, села на стул.

– Ты слишком громко дышишь, я ничего не слышу! – прошептала Леся.

– А ничего и не происходит. – Тихо сказала Арина, подглядывая в замочную скважину.

– Почему они замолчали?! Что там в письме?! Почему так тихо?!

– Леся, заткнись, пожалуйста, иначе мы вообще ничего не услышим!

– Я сейчас тебе… – младшая сестра сжала руки в кулаки, когда взволнованный голос матери произнес:

– Они… Она… Они… приглашают девочек в гости на каникулы.

Из гостиной послышался грохот: Леся от неожиданно свалившегося счастья упала ничком прямо на пол.

– Девочки, все хорошо? – обеспокоенно спросил отец.

– Да-да, все замечательно! – громко отозвалась Арина, пока Леся поднималась с пола.

Дмитрий открыл дверь.

Сестры с невинными лицами стояли возле порога.

Окинув дочерей подозрительным взглядом, он не стал закрывать дверь. Теперь девочки с чистой совестью могли участвовать в разговоре.

– Никогда в жизни! – твердо сказала Милена. – Никогда наши дочери не ступят на чертовы Лепестки! От них беды! Они забрали сестру. Дочерей не отдам!

– Дорогая, ты слишком драматизируешь. К тому же девочкам решать ехать или нет, но не тебе! – Заметил отец и выхватил письмо из рук жены. Бегло пробежав глазами, он сказал:

– Они приглашают Арину и Лесю для отдыха и знакомства с кузиной! Девочки! – он улыбнулся, обращаясь к дочерям, – у вас есть двоюродная сестра!

– Ура! Наконец-то! – радостная Леся с дикими воплями закружилась по комнате.

– У нас есть кузина, и она, наверное, ровесница Леси, но узнали мы только сейчас! Да уж! – Арина поджала губы и укоризненно покачала головой.

– Милая, ты ведь старшая. – Дмитрий подошёл к жене и нежно положил руки на плечи. – Будь мудрее. Они идут на сближение. Пусть между нами существует недопонимание, но дети не должны страдать: они родня. Пусть хотя бы познакомятся. Подумай о девочках. Когда они ещё выберутся из нищего Стебля?

– Мне хорошо и здесь! – тихо ответила старшая сестра.

Леся ткнула пальцем Арине в ребро. Та, ожидавшая чего-то подобного, стерпела болезненную выходку сестры.

Леся светилась от счастья и предвкушения захватывающего приключения. Ее энергией можно было осветить весь дом. Ее лучистое лицо контрастировало с недовольной физиономией Арины. Со стороны смотрелось комично. Родители выглядели похоже, правда, контраст был не такой яркий: отец довольно улыбался, мать взволновано теребила письмо в руках. Но настроение Арины поднялось, когда она вспомнила про лес, о красотах которого все говорят. Появилась возможность его посетить!

Милена тоже смягчилась, прислушавшись к словам мужа.

Все решено. Девочки отправляются в Лепестки.

Глава 2 Фиолетовые кружева

Добираться до Лепестков не ближний свет!

Семья встала ранним утром, чтобы успеть на первую электричку.

Вещи собрали с вечера.

Арина неспешно завтракала, пока Леся вспоминала, не забыла ли чего из одежды. Ее наряды занимали намного больше места, чем у старшей сестры. Платья, сарафаны, сандалии, всего по десять штук, и все необходимо, и ничего убрать нельзя. Ведь Леся все решила – вряд ли она вернётся из Лепестков. Сказочный принц заждался ее.

– Арина, ты выпила витаминки? – обеспокоенно спросила Милена.

– Конечно, мам. Каждое утро.

– Я знаю, знаю, моя хорошая. – Она поцеловала старшую дочь в макушку. – Просто волнуюсь, как бы ты не забыла.

– Я всегда помню, – уверяла Арина.

Милена слабо улыбнулась. Потом вспомнила про младшую дочь.

– Леся! – позвала она. – Иди сюда!

Та пыталась запихать что-то пестрое в огромный чемодан, но, похоже, его тошнило от этого «чего-то», а Лесе как с гуся вода. Она решила, во что бы то ни стало «скормить» самый яркий сарафан чемодану, у которого напрочь пропал аппетит. Наконец, она оставила его в покое: не ответить на материнский зов гораздо хуже, да и опаснее, чем капризы дорожной сумки.

– Да, мамочка? Что ты хотела? – проворковала Леся.

– На. Выпей. Это витаминка.

– Боже, я и так здоровая, зачем мне витамины?!

– Давай, давай, едите к черту на рога, неизвестно какая там погода.

Отец загружал багаж, мать и сёстры одевались в прихожей.

Милена села в машину, а девочки почему-то не спешили. Оказывается, баба Зита внезапно появилась и пристально наблюдала за семейным отъездом.

Сегодня она закуталась в огромную простыню, бледно-розового «поросячьего» цвета, до самого подбородка. Присмотревшись на ткань, девочки заметили крупные лепестки розы, а голова бабы Зиты по смешному совпадению находилась в центре лепестков, как будто распускающийся бутон!

– Ха-ха-ха, глянь, сестрица, ее башка символизирует розу! – шепотом произнесла Леся и тихо засмеялась.

Арина еле сдержала улыбку.

На голове у старухи был повязан огромный ярко-розовый ленточный бант размером с небольшой кочан капусты. Наверняка, и он символизировал распустившийся цветок. Баба Зита заулыбалась и хотела что-то сказать, но недовольный голос Милены прервал:

– Девочки! Мы опоздаем на поезд! Поторопитесь!

Сестры побежали к машине. На ходу Арина извинялась перед старухой:

– Здравствуйте, Зинаида Никаноровна! Простите, нам нужно ехать!

Старуха с пониманием кивнула и произнесла:

– Удачной поездки! Увидимся в «Фиолетовых кружевах»!

Арина с Лесей, наконец, уселись. Машина тронулась.

– Что сказала эта сумасшедшая?! – удивленно спросила Милена.

– «Увидимся в Фиолетовых кружевах»?! – усмехнулась Леся.

– Она старая женщина, к тому же одинокая, что с нее взять! – пожала плечами Арина и, удобно устроившись на сиденье, загляделась в окно.

Все понимающе кивнули.

На станцию прибыли вовремя.

Большая часть поездки прошла в полном молчании.

Арина читала книгу, Милена периодически переглядывалась с Дмитрием. В ее глазах читалось волнение за дочерей, отец же мысленно подбадривал.

Леся мечтательно улыбалась и про себя спорила сама с собой – через, сколько дней после знакомства прекрасный принц сделает ей предложение?

– Мама, а почему ты нас не знакомила с тетей? – спросила она.

Ариадна уронила книгу на колени и посмотрела на мать. Сестра затронула запретную тему. Вряд ли Милена устроит истерику в поезде, но Арина заметила, как окаменело ее лицо. Молчаливый холод гораздо красноречивее слов, и будь в вагоне цветы, они непременно бы завяли от мороза, который исходил от Милены.

Девушка перевела взгляд на Лесю.

Та по-детски хлопала ресницами, не понимая, отчего такая враждебная реакция. Видимо, мечты о зефирном будущем окончательно затмили ее разум.

– Тётя не интересовалась вами! – Сказала внезапно оттаявшая Милена.

Она решила, что дочери имеют право знать предысторию об отношениях родственников, если пробудут у них несколько недель.

– Ваша бабушка говорила, что огромный особняк, в который ее увез муж, заколдованный и оторвал Татьяну от семьи. – Продолжала мама. – Эти небылицы она внушала вам малюткам. На самом деле, все гораздо проще. Золото Лепестков затмило глаза вашей тетке. Она стала полноправной хозяйкой богатого дома, а что творится в Стебле – ей плевать. Но вы девочки, не забывайте – прекрасные Лепестки держатся на пресловутом Стебле, который все не любят. Труд людей, живущих в Стебле, питает их. За счёт этого они и держатся, так что не надо его недооценивать.

Милена задержала взгляд на младшей из дочерей.

– Неужели тётя ради знати и богатства предала семью? – спросила Леся.

– Ее семья теперь в Лепестках. – Холодно сказала мама.

– До сегодняшнего дня. – Заметил отец и ласково погладил руку Милены. – Люди меняются. Время все расставило на свои места. Пусть и много лет прошло, но они готовы с вами познакомиться, девочки.

– Но я всё равно не понимаю! Неужели из-за богатства можно бросить отца и мать? Я, например, вас не брошу, когда перееду в Лепестки! – заявила Леся.

Арина засмеялась едким смехом.

– Что тут смешного?! – сдвинув брови, спросила младшая сестра. – Или у тебя есть своя теория, почему нашу тётю испортили Лепестки?

– Пожалуй, есть. – Ответила та.

– Ну, скажи, нам интересно.

– Кхе-кхе. – Откашлялась Арина. – Что ж, пожалуйста.

Она отложила книгу, закинула ногу на ногу и с важным видом произнесла речь:

– Если человек изменился под влиянием благ, то правильно сказать не «испортился», а показал истинную сущность, но ничего плохого в этом нет. Я не осуждаю, ведь все стремятся к лучшему. Наша тетя, скорее всего, всегда была амбициозной, думаю, ты пошла в нее!

Арина замолчала, саркастически улыбнулась и уткнулась в книгу.

– По-твоему тётя Таня с рождения алчная? Просто это было незаметно, а когда подвернулась удача, сняла маску?

– А ты умеешь мыслить. Но алчная – не значит плохая. Она же не обманывала никого! – Пробубнила Арина из-за книги.

– Да, – добавил папа. – В данном случае больше подходит другое слово… скажем, дальновидная, сообразительная и…

– Изворотливая! – злобно вставила мама.

– Я все равно не алчная! – с вызовом сказала Леся.

– Милая, не реагируй так на слова сестры. – Спокойно сказал отец. – Арина высказала мнение, и я его тоже разделяю, но речь все же о твоей тётушке. Ты не причем.

– Но я тоже буду жить в Лепестках! Я хочу, но не брошу вас! Вот выйду замуж!

– Ха-ха-ха! – засмеялась Арина, вновь откладывая книгу. – За кого?! Думаешь, ты кому-то понравишься в Лепестках? Всяк сверчок знай свой шесток!

– Наша тётя сломала эту пословицу! Почему бы и нет?! И вообще, тебе-то какой интерес, что я выйду замуж?! Почему ты такая злая!? Сама-то только с книгами и общаешься, и на меня свои комплексы вешаешь!

– Да мне все равно! Нет у меня никаких комплексов! – Арина вспыхнула, зарделась, пристыженная словами сестры, но, страшась встречаться с негативным чувством, яро взбесилась. Но злость только обличила ее: сестра открыла горькую правду.

– Я красивая в отличие от тебя! Ты худая, тощая, к тому же умная! Таких не любят!

Вот-вот и Арина бы взорвалась от несправедливых слов Леси, но снисходительные взгляды родителей остановили бурю в ее груди. Стыдливость прошла, но другое противное грустное чувство вдруг кольнуло в живот – зависть. Ведь она не такая красивая и уверенная как Леся. Вон, как она настроена на счастливую жизнь в Лепестках! Арина мельком глянула на мать. Она тоже завидует своей сестре Татьяне! Это невооруженным глазом видно! Какой кошмар! Не самое лучшее наследство Арине досталось: повторить семейный сценарий своей, вроде бы счастливой, но и как будто не до конца реализовавшейся в жизни ворчливой матери!

Может у Леси действительно все сбудется? Арина мысленно уже поздравила ее со свадьбой и искренне пожелала счастья, но вслух произнесла:

– Нам следует прекратить этот разговор, ведь у нас разные мнения на эту интереснейшую тему! Мирной беседы априори не получится, боюсь, я не вытерплю и начну обзываться плохими словами, потому что мне лень придумывать остроумные, но необидные ругательства!

Она вновь углубилась в чтение.

Леся скрестила руки на груди и надулась словно шар.

Родители с облегчением переглянулись: ссора миновала.

Напряжение длилось недолго – судя по пейзажу за окнами, поезд доехал до Лепестков. Девочки забыли про обиды и восторженно охали, любуясь окрестностями.

Путешественники сошли с поезда и увидели стремительно приближающегося к ним человека в форме.

Это оказался слуга из дома тетки. Несколько минут он разглядывал сестер и их родителей, едва заметно хмурился и как будто что-то вспоминал.

После нескольких минут сомнений лицо слуги расплылось в улыбке, и он спросил громким уверенным голосом:

– Полагаю, передо мной чета Вивьяновых? Дмитрий и Милена, и, если не ошибаюсь, ваши прелестные дочери Ариадна и Александра?

Улыбнувшись шире, он остановил взгляд на смущённых девушках.

– Меня зовут Владимир. Я мажордом из особняка четы Малеровских – Татьяны и Алексея. Прошу за мной.

Говорил он очень учтиво и был сдержанным, пока гости из нищего Стебля смущались и приходили в себя от непривычной обстановки и стеснялись от неожиданного внимания к своим скромным персонам.

Мажордом усадил гостей в машину и повез в особняк Малеровских.

Роскошные дома, идеально выстриженные газоны, ухоженные клумбы и фонтаны; казалось, даже птицы здесь невиданной красоты, и пение их ни с чем несравнимо.

Постепенно домов становилось все меньше, их заменяли парки и рощи.

Вскоре мажордом сообщил, что они уже едут по владениям его хозяев.

Кустарники розово-сиреневой гортензии, местами уже увядающая сирень, клумбы с гиацинтами и лилиями – Арина заворожено смотрела на открывшийся ей чудесный мир. Они попала в сказку, но в какую-то странную сказку. Тут промелькнула аккуратная клумба в виде ручейка из фиолетовых роз, и Арину начало мутить. Разве бывают фиолетовые розы?!

– Глянь, дерево с розами! Розовое дерево! – Леся толкнула сестру в бок.

– Это рододендрон! – сдавленно сказала Арина, хватаясь за больное место.

– Он красивый! Тут все красиво! Господи, здесь как в сказке! – восхищалась Леся.

Тошнота Арины усилилась: слишком много фиолетового! Это, безусловно, очень красиво, но жутковато.

Что с головой хозяина дома?! Какие мысли у человека, окружившего себя всем этим однообразным великолепием? Арине стало ещё хуже. Чутье подсказывало – все неспроста. Кто-то уже намекал на необычные вкусы их дяди!

Она нахмурилась и вспоминала, от кого могла услышать намек?

Но, возможно, и намеков не было, просто ее меланхоличная душа везде искала подвох, чего не сказать о Лесе. Та с улыбкой от уха до уха искренне восхищалась окружающими красотами. Родители тоже пребывали в состоянии эйфории.

Наконец, распахнулись гигантские ворота, и машина въехала во двор.

Отец, мать и сёстры находились в состоянии лёгкого шока – прямо перед ними возвышался величественный особняк, должно быть перестроенный из старого замка.

– Фиолетовый! – ахнула Леся. – Цвет художников!

– … и шизофреников. – Кисло вставила Арина. Ее неутешительная реплика, подействовала на остальных, словно ложка дёгтя в этой гигантской бочке с медом: Леся закатила глаза, а родители стыдливо опустили головы.

Тут ее разум прояснился. Ну, конечно! Как она могла забыть! Баба Зита! Старуха каким-то образом знала, куда они едут!

Как же она сказала? Увидимся в фиолетовых кружевах? Здесь же все фиолетовое! Неужели, это просто совпадение?

Леся не успела ответить на реплику сестры про шизофреников, но очень хотела.

Перебил слуга:

– Друзья! Добро пожаловать, в поместье «Фиолетовые кружева»!

Арина на мгновение окаменела. Откуда старуха знала об этом?

Но через пару минут посмотрев на лица родных, не заметила, что те встревожены тем же.

Родители и Леся восторгались замком, который, по мнению Арины, походил на красивую психушку в готическом стиле.

Его украшало большое количество башенок с остроконечными шпилями, а вокруг был разбит красивый сад. Правда, и она не стала отрицать – пусть особняк пугал, устрашал, но и завораживал.

Скажи Арине, что в замке живут привидения, она все равно бы пошла.

От особняка веяло таинственностью, от его мрачной романтичности сердца гостей забились чаще.

Величественный, замок как будто тянулся в небо. От него веяло средневековой мистичностью, романами сестер Бронте и устрашающим великолепием.

Леся глядела на замок и восхищалась безупречным вкусом.

Арина же смотрела с благоговением.

Никто не встречал их. Это странно, так как хозяева знали, когда приедут гости.

Наверное, следовало обидеться на не очень гостеприимный прием, но семейство Вивьяновых прибывало в состоянии эстетического шока.

Слуга, естественно, заметил отсутствие хозяев, однако виду не подал, а сам проводил гостей в особняк, рассказывая о его убранстве.

Семья оказалась в прихожей.

Их встретила пожилая женщина, судя по форменному платью, скорее всего, экономка.

Рядом с ней стояли младшие слуги. Все приветливо улыбались, но хозяев до сих пор не было.

Арина заметила, что слуга, который их встречал, переглянулся с экономкой. О чем-то договорившись с ней взглядами, он пригласил гостей проследовать за ним.

Пройдя по темной плитке прихожей, разрисованной какими-то немыслимыми абстрактными орнаментами, они зашли в просторную гостиную.

У дальней стены располагался большой камин, расписанный готическими и кельтскими узорами.

Гости разглядывали красивую обстановку, пока слуга терпеливо и, словно растягивая предложения, (Арине показалось, что он тянул время) рассказывал о замке. Медленно, они обошли первый этаж. Прошли мимо рабочего кабинета их дяди, посетили оранжерею с экзотическими растениями и познакомились с садовником.

По широкой мраморной лестнице гости поднялись на второй этаж.

Там находились спальные комнаты, огромная библиотека, (которая, со слов мажордома, вмещала несколько тысяч книг), полюбовались на картины известных художников в галерее.

Больше всего сестер привлекли балконы слева и справа нависающие над холлом первого этажа. На каждом из них стояла горгулья, высеченная из темного камня. Впечатлительная Леся испугалась, Арину же мрачный облик чудищ заворожил.

На третьем этаже находились гостевые комнаты, в них и расположились родители и сестры.

На последний этаж – четвёртый – подниматься не стали, мажордом сказал, что там нет ничего, кроме старой мебели.

В убранстве особняка преобладали оттенки фиолетового, мажордом подчеркнул, что это цвет духовной зрелости и мудрости. Но заметил, что в интерьере так же присутствуют алые, синие, чёрные и вишнёвые краски.

Далее всех привлек сложный растительный орнамент на стенах.

Любуясь арочными окнами с металлическими переплетами, коваными люстрами на низких подвесах, напольными подсвечниками, Арина и Леся почти поверили, что очутились в давно забытом рыцарском романе.

Усиливали ощущения яркие витражи на окнах: свет, проходя через них, таинственно играл, создавая причудливые блики и тени.

Мажордом водил гостей по особняку не менее часа, но хозяева так и не появились.

Паника среди слуг нарастала, она сквозила даже в массивной фигуре мажордома, но тот хорошо держался, как и полагается человеку с подобным статусом. Он проводил семейство в столовую, где был уже накрыт стол к обеду.

Неожиданно, послышались шаги. Как минимум, три пары ног спускались со второго этажа по мраморной лестнице.

Алексей, Татьяна и их дочь Полина, наконец-то, соизволили присоединиться к гостям.

Арина тихонько хихикнула, увидев какое облегчение мажордому принесло внезапное появление хозяев.

Он нервно вытер пот со лба и вновь улыбнулся широкой добродушной улыбкой.

Невольно Арина задалась вопросом:

Что они делали, пока Владимир знакомил их с домом? Просто сидели в спальне?

Первым подал голос дядюшка:

– Простите за опоздание. Полина сегодня не в духе. Она плохо спала ночью. Наверное, жара сказывается… – улыбнувшись настолько доброжелательно, насколько возможно, он произнес:

– Добро пожаловать! Мы очень рады гостям!

Сестры тепло обнялись, отцы семейств пожали друг другу руки.

Ариадна усмехнулась – возможно, для лепестковых жителей опоздание на час не моветон вовсе, а комильфо?

Наконец, все уселись за пышный стол.

Глава 3 Плач

Застолье продолжалось больше часа.

У родственников, которые давно не виделись, неожиданно нашлось много тем для разговора.

Какими изысканными яствами угощали гостей!

Видимо, хозяева заручились целью так накормить бедных родственников, чтобы никто не вышел худым из-за стола.

Но никто из гостей и хозяев не страдали чревоугодием.

Скорее всего, гости стеснялись съесть лишнее, чтобы не показаться невоспитанными обжорами.

Татьяна с Миленой общались, словно не было вражды.

Алексей и Дмитрий тоже нашли общий язык. Все шутили, смеялись, веселились.

За исключением Полины.

В этой юной пятнадцатилетней девушке можно было (если очень постараться) найти общие черты с Ариадной.

Леся считала сестру не от мира сего, и полагала, что более странной девушки попросту не существует, но таковая нашлась. И ею оказалась двоюродная сестра.

При знакомстве, когда Арина и Леся приветливо улыбались, та и бровью не повела. Лишь коротко кивнула и опустила взгляд, разглядывая пол. Наступила неловкая пауза, которую исправила Татьяна. Словно оправдываясь, но с вызовом, она заявила, что Полина молчит с двенадцати лет.

Почему? Никто не решился спросить. Татьяна дала ясно понять, что говорить об этом не желает.

Внешне Поля, наверное, показалась симпатичной, будь она опрятнее.

У нее были длинные распущенные волосы, тусклые и тонкие, не расчёсанные и не завитые. Они падали на щеки, прикрывая шею и плечи, лезли в лицо, рот и нос, мешали есть, но она не убирала их назад. Это смотрелось не только некрасиво и неопрятно, но и странно.

Правда, ее бледно-розовый сарафан был идеально выглажен.

Пока Полина стояла, руки она держала скрещенными сзади, а когда все сели за стол, быстро поела и спрятала их под скатерть.

Из-за волос, падающих на щеки, с трудом, но всё-таки были заметны немного отекшие веки, как будто она долго плакала перед тем, как предстать перед гостями.

Вид ее был настолько отрешенный и печальный, что невольно мог вогнать в глубокую тоску. Леся подумала, что ее хватил бы удар, заметь она кузину ночью на кладбище. Она будто страдалица-актриса из страшного кочующего цирка, нечаянно забытая в фиолетовом замке.

И Арина, разглядывая Полю, удивлялась. Разве такие, как эта несчастная, живут в замках! Вокруг веселье, красота и шедевры мировой живописи, но кузина оставалась в своей реальности – страшном театре, откуда даже зрители давно сбежали.

После обеда Алексей проводил гостей в картинную галерею.

Ариадна с большим интересом слушала его речи, и даже Леся, далекая от искусства, не могла оторвать глаз от картин. Это и понятно – любое живое существо жаждет познать прекрасное.

Затем гости и хозяева разделились – Дмитрий и Алексей играли в шахматы, Милена с Татьяной о чем-то увлеченно болтали, Леся и Арина рассматривали антикварные сувениры, мельком наблюдая за Полиной, которая стояла немного в стороне.

Руки, как всегда, кузина держала сзади.

Арина обратила внимание, что кузина, почти не моргая, смотрела в одну точку.

Она проследила за взглядом, и не заметила ничего не обычного. Полина пристально глядела на мольберт, стоявший в самом дальнем углу мастерской.

Арина хотела предложить Лесе сходить в оранжерею и послушать интересную лекцию садовника об экзотических растениях, но заметила, что та смотрит туда же, куда и Полина. И сестра, и кузина, словно зачарованные, глядели на проклятый мольберт! Только Леся смотрела с живым любопытством, а Поля с угрюмой тоской и грустью.

– Пошли в оранжерею! – громко позвала Арина и потащила сестру к выходу. – Полина, ты не проводишь нас?

Кузина встрепенулась, словно ее разбудили среди ночи и, улыбнувшись одними губами, коротко кивнула и пошла впереди. Сёстры надеялись, что наконец-то увидят руки, которые та непонятно зачем прячет, но Полина быстренько переместила их на живот. Для сестер сомнений не осталось – она действительно что-то скрывала.

Пробыв около часа в оранжерее, девушки вернулись в галерею искусств. Отцы до сих пор играли в шахматы, и, по-видимому, не собирались останавливаться.

Незаметно прошел день и наступил вечер. После сытного ужина родители Арины и Леси готовились к отъезду.

Милена взяла слово с дочерей, что те будут отвечать на каждое письмо. В десятый раз просила девочек не забывать про витамины, задерживая взгляд на старшей.

Попрощавшись с родными, обменявшись кучей теплых слов, родители Леси и Арины уехали на автомобиле радушных хозяев.

Сестрам выделили просторную комнату с двумя почти царскими кроватями, каждую украшал плотный балдахин на четырёх колоннах.

Леся обрадовалась, когда увидела высокий деревянный шкаф, стоявший возле кровати – все наряды поместятся! Такой же был и в противоположном конце комнаты.

В комнате ощущался цветочный запах.

Преобладающими оттенками были, естественно, лавандовые и сиреневые, но разбавленные прохладным воздухом.

У изножий кроватей стояли окованные сундуки с резьбой в виде нежных узоров. Несколько минут Арина тихо восторгалась. Затем она занялась вещами.

Леся закружилась по комнате, счастливо смеясь, и рухнула на кровать.

– Тебе не показалось странным? – спросила она.

– Хм, что именно?! – усмехнулась Ариадна.

– Я имею ввиду нашу кузину. – Леся села на кровати.

– Она угрюмая. – Пожала плечами Арина.

– И все?! Только это заметила?! Впрочем, я не удивлена, вы ведь похожи!

– Разве?!

– Да, но речь не о внешности. Она замкнутая и молчаливая. Как ты.

– Неправда. Я просто говорю по делу и не болтаю без умолку, как некоторые. – Арина недовольно взглянула на сестру.

– Ну, не обижайся, Ариша! Между вами действительно есть сходство…

– Может, потому что мы родственники?

– Да, наверное! – согласилась Леся.

Она решила больше не говорить на эту тему во избежание ссоры.

Но Арина сама задала вопрос:

– Можно узнать, на что ты глядела в комнате искусств? И Полина тоже! Я проследила, но не увидела ничего кроме скучного мольберта! Что ты там разглядывала?

– Как будто только ты видишь необычное! – фыркнула Леся. – За мольбертом стояла картина, покрытая шелковым покрывалом. Полина на нее смотрела, не отрываясь.

– Неужели?!

– Да.

– Интересно, что на ней нарисовано?

– Я тоже об этом думала, но у меня, к сожалению, нет дара телекинеза, чтобы незаметно стянуть это проклятое покрывало.

– Нужно просто незаметно пробраться туда и посмотреть, что там нарисовано! – предложила Арина.

– И это говоришь ты?!

– А что тут такого?! Это же не авантюра! Не поверю, что тебе нелюбопытно, что там под тряпкой!

– Мне любопытно другое. Почему кузина на нее так таращилась?! И именно поэтому мы должны узнать, что на ней изображено!

– Да-да. – Согласилась Арина.

Потихоньку сестры готовились ко сну.

Уже лёжа в кроватях, они долго не спали, а все болтали и делились впечатлениями.

– Заметила, как мама с тетей разговаривали? «Как будто и не было вражды!» – заметила Леся.

– Мне так не показалось… по-моему, я почувствовала фальшь.

– Господи! Ты когда-нибудь можешь чувствовать по-другому?! Все время какие-то сомнения! Портишь идиллию! Все было замечательно! А какой дядя красивый! Интересно, у него есть симпатичные племянники? Я бы непременно познакомилась хоть с одним!

– Леся, а ты когда-нибудь можешь не думать о замужестве и парнях?

– Нет! Я в этом неисправима, как ты в вечной меланхолии и сомнениях.

– Замечательно! Тогда я ложусь спать! Приятных снов! Ах, да, не забудь сказать: «На новом месте, приснись жених невесте». – Проворчала Арина и закуталась в одеяле, как в коконе.

– Обязательно скажу! – Леся показала язык старшей сестре, но та не увидела.

… Прошло минут тридцать, а, может, час, когда задремавшая Ариадна услышала голос младшей сестры:

– Арина!

– Что? Лесь, я только засыпать начала. Отстань! – она перевернулась на другой бок.

– Ты слышишь?!

– Да, слышу… твой противный голос! – пробурчала Ариадна.

– Да нет же! Кто-то рыдает! Внизу!

Арина закатила глаза:

– Лесь, это слишком банально. Придумай что-нибудь оригинальное.

– Что?! Ты действительно не слышишь?!

– Леся! Если мы находимся в готическом замке, это не означает, что здесь живут привидения! А даже если они действительно здесь есть, (что маловероятно) я их искать не пойду! – проворчала Арина и натянула одеяло на уши.

Вдруг едва слышные рыданияплавно переросли в громкий вой.

Арина вскочила в кровати. Дремота вмиг слетела.

– Что это?! Что это, чёрт побери?! – испуганно пролепетала она.

– Иди сюда! Послушай! – сестра с облегчением вздохнула – наконец-то Арина ей поверила.

Ариадна, закутавшись в одеяло, на цыпочках подошла к кровати Леси, мельком взглянув на часы – десять вечера.

Сестра сидела на корточках в самом углу и внимательно слушала.

Арина села рядом. Как назло, вой (если он вообще был) прекратился.

– Лесь, наверное, это был ветер.

Осторожно и плавно, словно заиграла печальная скрипка, то ли рыдание, то ли вой вновь раздались.

Сестры, словно онемевшие, слушали тоскливый, но жуткий, пробирающий до костей, плач.

Без сомнения, рыдала женщина.

Девушки так увлеклись, что не услышали, как открылась дверь.

– Барышни, добрый вечер!

Арина и Леся хором вскрикнули и, одновременно вскочив, стукнулись лбами.

– Боже, я не хотела вас напугать! Простите, умоляю! – щебетала ключница. – Вам что-нибудь нужно?

Пару минут назад вряд ли бы что-то понадобилось, но благодаря такой бесшумной прислуге, лёд не помешал бы, иначе на лбах появятся шишки.

– Нет, спасибо, ничего не нужно! – кое-как выдавила Арина, держась за лоб.

«Лед не нужен, только уйди отсюда!» – подумала она.

– Ну, в таком случае, я пойду. Спокойной ночи, барышни!

– Спокойной ночи! – хором сказали девочки.

Экономка почти вышла за порог, но любопытная фраза слетела с языка:

– Ах, простите мою любознательность! Но что вы там делали?! – женщина глядела на сестёр, изображая невинную овцу.

– Э-э-э… Искали заколку для волос! – резко и неправдоподобно наврала Леся.

– Да-да, заколку! – подхватила Арина.

– О-о! Все понятно! Доброй ночи!

– Доброй ночи!

Двери захлопнулись.

Арина подбежала к огромному шкафу и прислонилась лбом. Лёгкий холодок приятно обезболил ушибленное место. Леся сделала то же самое на другой стороне комнаты.

– Вот противная тётка! «Простите мою любознательность!» – передразнила младшая сестра. – Кстати, ты заметила, что плач прекратился?!

Сестры вновь подошли к злосчастному углу.

Они простояли минут пять. Леся уже начала думать, а был ли плач вообще?

Ничего не услышав, сестры легли спать, но сон не шел.

Леся устала ворочаться в постели и села, опустив ноги.

– Это точно был плач. Не ветер. «Правда?» – спросила она.

– Да, верно. «Только от этого не легче», – сказала Арина и сильнее закуталась в одеяле. – Интересно, что находится этажом ниже?

– Не знаю… Пошли, посмотрим?

– С ума сошла?! – воскликнула Арина. – Уже, наверное, пол-одиннадцатого! Я в это время предпочитаю спать!

Переворачиваясь с одного бока на другой несколько минут, она вдруг выпалила:

– А впрочем, почему бы и нет?! Скорее всего, это всё-таки ветер! Или бездомная кошка забралась в особняк и застряла в подполье. И орет, потому что выбраться не может. Или это…

– Арина! – громко перебила сестру Леся. – Мы идём или нет?!

– Конечно, идём! – внезапно почувствовав себя храброй и отважной принцессой, Арина вскочила с кровати.

– Возьмём с собой лампу? – спросила Леся.

– Зачем?! – нервно расхохоталась Ариадна. – Ты ещё свечу предложи! Ха-ха-ха! Везде бра горят, она нам не понадобится! Пошли!

Мягкие тапочки при ходьбе не издавали звуков, что обезопасило сестер. Вряд ли их услышат.

Осторожно открыли дверь. В коридоре было пусто и тихо. Хозяева и слуги давно разошлись по своим комнатам.

В ночное время особняк менее походил на вычурное готическое сооружение. Арина с Лесей почувствовали себя заложницами в огромной и холодной крепости и от испуга прижались друг к дружке теснее.

Наконец, сестры спустились на второй этаж. Они приблизительно вспомнили, где находится их спальня. Оказалось, что прямо под их комнатой находился… чулан.

Арина в недоумении глядела на маленькую дверцу в стене.

Что там может быть необычного?! Зачем вообще туда забираться, чтобы выть? Или плакать? Это можно сделать в любом другом месте. Более безопасном. Интересно, там открыто?

Ее рассуждения нарушил визг сестры, которая вцепилась в ее худенькую руку ещё крепче.

– Леся! – громким шепотом произнесла Арина. – Закрой рот, иначе нас кто-нибудь услышит!

– Посмотри туда! Балкон открыт! Посмотри, там кто-то огромный!

Арина силилась разглядеть в темноте, кого так испугалась сестра.

Вглядываясь и щурясь, девушка, наконец, поняла и тихо рассмеялась, пока Леся дрожала, как лист на ветру.

– Почему смеёшься? Хватит! Неужели тебе не страшно?!

– Лесь, это горгулья! Всего лишь горгулья!

– О, Господи! – выдохнула она с облегчением. – Тьфу ты! Пошли спать!

Только произнесла девушка, и кто-то дернул за ручку изнутри чулана.

Сестры приросли к полу.

В коридоре стояла такая тишина, что, наверное, было слышно, как кровь с бешеной скоростью бежала по сосудам.

Внезапно шок прошёл, и сестры опрометью кинулись на третий этаж. Пробегая по коридору, обе услышали, что из чулана кто-то вышел.

Забежав в комнату, они бросились на кровать и укрылись с головой одеялом.

Первую ночь в «Фиолетовых кружевах» сестры спали вместе.

Глава 4 Скелеты в шкафу

Было утро следующего дня. Сестры спустились к завтраку.

Дядя, тётя и Полина уже ждали их.

Девушки поздоровались и уселись за стол. Все было тихо и ровно, пока дядя не начал речь:

– Девочки! – сказал он улыбаясь. – Вчера к нам вечером приехала гостья! Время было позднее, потому не стали тревожить вас, уставших, чтобы познакомить с ней. Поэтому сделаем это прямо сейчас. Прошу любить и жаловать! Моя любимая тётушка Зинаида Никаноровна!

После такой торжественной речи Леся невольно подняла руки, чтобы аплодировать, но вдруг резко опустила, потому что вышла… баба Зита!

– Баба Зита?! – невольно вырвалось у Леси. – Ой, простите! Простите, пожалуйста, я, кажется, вас перепутала с одной… э-э-э милой женщиной…

Леся стыдливо опустила голову, чувствуя на себе удивлённые взгляды сидящих.

Арина тихонько стукнула сестру носком туфель. Впрочем, было поздно. Слова сказаны, но старуха, кажется, виду не подала. Наоборот, она расплылась в широкой улыбке и, подойдя к Лесе совсем близко, почти на ушко шепнула:

– Здесь я Зинаида Никаноровна!

Леся посмотрела на нее взглядом полным раскаяния, а старуха весело подмигнула. И Леся расслабилась: она прощена.

Завтрак продолжился.

Арина мельком подглядывала за бабой Зитой. Ведь про себя она может называть ее, как хочет!

Баба Зита полностью преобразилась.

От образа ополоумевшей старухи не осталось и следа. Правда, вряд ли новый облик говорил о ее уравновешенности. Дух старушенции-чудачки все еще жил в ней, но баба Зита поменяла стиль.

Сегодня на ней не было простыни. Она надела платье и очень красивое.

Её седые длинные волосы стали кричащего оранжево-красного цвета, словно перезревшая морковка; она собрала их в гигантскую очень высокую гулю почти до самого лба, как у балерины!

Редкие ресницы были окрашены тушью в несколько слоев. Они казались такими толстыми и тяжёлыми, что непонятно, как вообще старухе удавалось открывать и закрывать глаза. Щеки баба Зита сильно нарумянила, а губы накрасила ярко-малиновой помадой, причем так усердно, что покрасила заодно и зубы. Это было заметно, когда она улыбалась.

Но Арина заметила большую бородавку – словно жирный клещ присосался, – на подбородке новой бабы Зиты, у прежней ничего такого не было.

Осмотрев меланхоличную кузину с висящими тусклыми волосами, бабу Зиту с малиновыми зубами в новом образе свихнувшейся прима-балерины, давно вышедшей на пенсию, Арине вновь почудилось, что она находится в дурдоме.

Она тихонько хохотнула и взглянула на Лесю. По ее выражению лица поняла, что сестра думает так же.

– А чем занимаются юные особы? – вдруг спросила старуха, остановив взгляд на Арине.

– Э… я студентка…

Баба Зита одобрительно кивнула.

– Александра ещё школьница. – Быстро ответила за Лесю Арина.

– А я очень люблю путешествовать! – громко воскликнула старуха.

«Значит, в Стебле она никогда и не жила, а путешествовала?!» – ахнула про себя Леся.

– Да, чем сейчас мы и займёмся! – сказал дядя. – Девочки, мы отправляемся в лес!

*  *  *

Пробыв неделю в «Фиолетовых кружевах», сёстры заметили очевидный факт:

Полина почти всегда была предоставлена сама себе.

Даже когда родители сидели рядом, устраивали пикники, походы в музеи, выставки, она всегда была отрешенной – в своем выдуманном мирке. Тетка и дядя выманивали ее оттуда всевозможными обещаниями и посулами, Полина, несмотря на ухищрения родителей, не спешила покидать иллюзии. Мать с отцом, словно сильно провинились перед ней, а теперь пытались исправиться.

Арина все больше и больше чувствовала, что они с сестрой здесь лишние.

Даже странная баба Зита относилась к ним намного теплее и приветливее, чем родная тётя. Она всегда шутила, пусть и не смешно, но любое внимание к девочкам, оказавшимся в чужом доме, было очень ценно и приятно.

Сестры почти с первых дней поняли – тётя к ним абсолютно равнодушна.

Они врали в письмах родителям, дабы не встревожить и не испортить приятное впечатление, произведенное богатыми родственниками.

Каждую ночь сестры слышали чьи – то рыдания и настолько привыкли, что удивлялись, если плач и вой слышались позднее обычного. Они не ходили на второй этаж, чтобы подсмотреть за тем, кто осторожно выходит из чулана. Бывало, за целый день они так уставали от различных поездок и развлечений, что спали мертвым сном.

Поведение Полины не менялось.

Она не расчесывала волосы, не убирала их в прическу, никогда не улыбалась и прятала руки.

Сестры строили догадки. Леся вообще высказала мысль, что кузина скрывает шрамы от порезов на запястьях, поэтому и прячет руки.

Арина предположила, что это такой своеобразный стиль. Ведь некоторые любят сидеть, положив ногу на ногу, так и Поля любила держать руки сзади. Наверное…

Однажды произошло неприятное и пугающее событие. В тот вечер все собрались в большой гостиной. Дядя с бабой Зитой играли в нарды, и последняя, судя по довольной физиономии, выигрывала.

Арина восхищалась огромным томом романов Джейн Остен, который Зинаида Никаноровна взяла из библиотеки и дала почитать.

Леся без дела сидела на диване и болтала ногой, а Татьяна стояла возле застывшей Полины, которая ещё больше прикрыла лицо волосами, словно хотела отгородиться от мира. Рука Татьяны коснулась ее волос:

– Милая, почему ты не хочешь их убрать? Тебе намного лучше с собранными волосами…

Полина внезапно закричала, да так страшно и неожиданно, что, испугавшись, баба Зита вспомнила всех богов, каких только знала.

Полина отмахивалась от материнских рук, как от стаи назойливых мух. И часто мотала головой, что означало «нет» – она не хотела заплетать волосы.

– Хорошо, Поленька, я больше не дотронусь до твоих волос! Прости меня, пожалуйста… – извинялась тётка надрывающимся голосом.

Поля перестала мотать головой и убежала в свою комнату.

Арина и Леся переглянулись и поняли друг друга без слов – загадок стало больше. Полина не только руки прячет, но и прикосновений не переносит. И этот крик – уж очень он похож на ночные рыдания.

За неделю пребывания в «Фиолетовых» кружевах, Арина убедилась, что меланхолия Полины не просто плохое настроение. Она была тяжело больна. И их тётка, как только не плясала, чтобы хоть немного помочь дочери.

«Посмотри, это Ариадна! Посмотри, это Александра! Твои кузины!» —

Эти речи были равносильны словам:

«Посмотри, каких новых кукол мы тебе подарили! Разве они не прекрасны?!»

А Поля с равнодушным выражением лица тупо смотрела и не находила ничего прекрасного и необычного.

Увлечения, поездки, походы – все для дочери. А кузины – бедные родственницы, группа поддержки.

Татьяна спасала Полину, только непонятно от чего. Приглашение племянниц – один из пунктов в тщательно продуманном плане. Но план провалился, Поля, как была живым трупом, так и осталась.

Арина расстроилась, вспоминая свои слова, сказанные в поезде. Люди не меняются, и тетя, какой была, такой и осталась. Дело даже не в богатстве: и, живя в Стебле, она оставалась бы холодной и безучастной. Насколько же снизошла тётка, раз приютила в своем дворце племянниц из нищего Стебля?! Впрочем, ее чувства можно понять – она спасала дочь. Но что произошло между матерью и дочерью?

Поля не доверяла матери, а та кидалась из крайности в крайность, лишь бы угодить ей.

«Неспроста это все. Попробую разгадать загадку!» – подумала Арина.

Леся была с сестрой заодно и, наконец, сняла розовые очки, перестав мечтать о прекрасном принце, который и не спешил к ней.

Первым делом сестры решили незаметно пробраться в галерею искусств и подглядеть, что за картина скрывается под темным шелковым покрывалом.

Глава 5 У страха глаза велики

На выходных Алексей и Татьяна решили устроить пикник для дочери.

Подходящее время, чтобы пройти в галерею искусств и посмотреть, что спрятано под покрывалом!

Естественно, Арина и Леся тоже должны были отправиться на природу, но сестрам удалось убедить дядю с тёткой и остаться дома.

Было два часа дня. Сёстры обедали на кухне.

Слуги общались приветливо. С челядью было гораздо приятнее разговаривать, чем с лицемерными родственниками.

Отобедав, Арина и Леся решили не терять зря время, а прямо сейчас сделать задуманное.

Оглядываясь, словно шпионки, они проникли в галерею искусств и, предусмотрительно закрыв дверь, сразу побежали к картине.

Они не знали, что Зинаида Никаноровна в последний момент тоже решила отказаться от пикника.

Не успели сестры сбросить покрывало с картины, как вошла баба Зита.

– О-о! Я тоже давно хотела на нее взглянуть! – сказала она громко, чуть ли не со слезами на глазах.

Арина и Леся остолбенели.

– Что же вы застыли?! – баба Зита подошла к девушкам. – Да, бросьте! – она махнула рукой. – Я никому не скажу, что мы здесь делали!

Сестры неуверенно сняли покрывало.

– Боже, как они прекрасны! – умилительным тоном проворковала старуха.

Пара слезинок скатилась по ее напудренным щекам.

На картине были изображены две девочки: одна похожая на Полину, только младше, другая маленькая, лет восьми. Обе улыбались, лицо Полины лучилось от счастья. Теперь сестрам удалось нормально разглядеть кузину. С аккуратно уложенными волосами, яркими щёчками и улыбкой на лице, Поля была настоящей красавицей.

Баба Зита дрожащей рукой дотронулась до того места, где изображалась незнакомая Лесе и Арине девочка.

– Ксения… – прошептала она.

Старуха шмыгнула носом и смахнула непрошенные слёзы.

Ситуация была очень неловкая, и сестры чувствовали себя лишними, но Арина очень осторожно спросила:

– Зинаида Никаноровна… кто эта девочка?

Та внезапно встрепенулась, заморгала накрашенными ресницами, заулыбалась и сказала:

– Что?! Разве вы не знаете?! Это же Ксения! Младшая сестра Полины и ваша кузина!

Арина и Леся в недоумении пожали плечами.

– У Полины есть сестра?! – спросила Арина, выходя из шока.

– Да… Была. Сестра… Ксюша умерла, к сожалению…

Баба Зита перекрестилась и что – то прошептала.

Арина и Леся с ужасом переглянулись. Вряд ли они могли ожидать, что узнают сегодня подобное.

– Но как?! Когда?! – спросила Леся.

– Уже три года прошло. Ей было девять.

– Что случилось? – не отставала Леся.

– Потом, девочки. Все потом. Приходите ко мне завтра после обеда. Я вас приглашаю. Мои покои на третьем этаже. Я расскажу вам одну сказку…

Баба Зита развернулась и ушла.

Сестры поставили картину на место и, аккуратно завесив покрывалом, бесшумно вышли из галереи.

*   *   *

– Честное слово, мне надоел этот вой! – возмущалась Леся.

Шел одиннадцатый час ночи. Сестры ложились спать.

– Я не понимаю, неужели, никто не слышит?!

– Возможно, – предположила Арина, переодеваясь в пижаму.

– То есть?! – не поняла Леся.

– Ты не думала, что если бы дядя или тётя слышали его, то давно бы прекратили?

– Но как они могут не слышать! Здесь так хорошо слышно!

– Вот именно, – щёлкнула пальцами Ариадна. – Ключевое слово – здесь! И то не во всей комнате, а в дальнем углу, возле твоей кровати. Ещё прислушиваться надо.

– Боже мой! Ну, конечно! Это же комната для гостей! Вряд ли до нас тут кто – то жил, а если и гостил, то очень давно. Я думаю, они после смерти дочери вообще никого не принимают.

– Да, я тоже так считаю… – сказала Арина и легла в постель.

– Выходит, кто-то воет в чулане не один год! И никто не знает! Жуть, какая!

– А ты обратила внимание, этот голос – очень похож на крики Полины?

– Да. Тоже заметила?

– Угу, – пробубнила Арина, укутываясь в теплом одеяле. – Если честно, мне стало так жутко и страшно! За неделю я привыкла, что Поля всегда молчит, а тут этот жалобный крик. Мне показалось, еще чуть – чуть, и она разрыдается. Так жаль ее…

– Думаешь, это она каждую ночь ходит в чулан и рыдает? – спросила Леся.

– Да, я уверена.

– Но зачем?!

– А вот этого мы пока не знаем.

Арина недовольно фыркнула – она уже успела согреться в постели, но пришлось встать, чтобы закрыть окна: начиналась гроза. Разгневанный дождь уже успел намочить белоснежный тюль. Ариадна расправила занавеску и закрыла окно. Тонкие ветви деревьев, словно острые когти проснувшейся болотной ведьмы, царапали стекло. Арина представила, как ведьма хватает ее и тащит в самое сердце грозы. К утру, непогода стихнет, но Арина не вернется: уродливая ведьма не отпустит ее.

С чего вдруг такие мысли?!

И прямо сейчас в голове всплыл карандашный рисунок какой-то уродицы! Уж очень она походила на выдуманную болотную ведьму! Арина была уверена, что рисунок принадлежал ей, но не могла никак вспомнить, когда она рисовала его?! Возможно, это было во сне?

Арина зажмурилась и помотала головой, потом быстро, на ощупь добралась до постели и тесно завернулась в одеяле.

Лесю же болотная ведьма не пугала, да и вряд ли сестра бы заметила в ветвях деревьев сходство с когтями какой-то кикиморы. Арина вновь искренне позавидовала непосредственности младшей сестры.

Та же спать и не собиралась, она села в кровати по-турецки:

– Я думаю, что все очевидно!

Арина перевернулась на живот и легла, опершись на локти.

– Что же тебе очевидно?!

– Может, это не Полина?

– А кто ещё?!

Леся смотрела укоризненно.

– Неужели непонятно?! Вдруг, это Ксения!

Арина взорвалась от хохота.

Как бы любопытная челядь не прибежала узнать, что здесь творится! Благо шум грозы заглушал звонкий смех.

– Что смешного?! – с обидой спросила Леся. – Все сходится. Вряд ли девятилетняя девочка умерла своей смертью, наверное, кто-то ей помог! И ее неупокоенная душа ходит-бродит по особняку, плачет и рыдает в чулане. Нужно узнать, почему именно там? Ну, конечно! Наверное, она там умерла!

На лице Леси было столько восторга и радости, словно сделала открытие.

Арина вскочила с кровати.

– Давай, вставай, сестрица!

– Что?! Куда?!

– Вниз! На второй этаж! Я докажу, что это не Ксения!

Леся с радостью согласилась.

Сестры осторожно вышли в коридор.

Почему-то вся радость разом покинула Лесю. В комнате она была защищена, а теперь коридор и замок казались страшнее, чем в ночь, когда они впервые спускались на второй этаж.

Леся взглянула на Арину. У той тоже храбрости поубавилось. Она крепко вцепилась в руку сестры.

Сестры медленно спустились на второй этаж.

Леся вдруг задрожала, потому что дверь в чулан была приоткрыта.

Откуда-то дул сильный ветер, и гром был слышен гораздо громче. Скорее всего, где-то было открыто окно. Но оказалось, что двери балкона настежь распахнуты!

Там кто-то был.

Арина почувствовала мурашки по всему телу, потому что рядом со статуей горгульи виднелась фигура в длинном одеянии.

Вдруг ударила молния, и на миг балкон осветило.

Тоненькая, в длинной полупрозрачной сорочке, девушка стояла неподвижно и смотрела на горгулью. Она глядела на скульптуру, словно на живое существо. Промокшая сорочка еле-еле держалась на тоненьких бретельках, а подол, грязный и тяжелый опутал ноги. Девушка плавно опустилась на корточки и нежно обхватила руками горгулью. Сестрам показалось, что девушка слилась с горгульей, растворившись в скульптуре! Та словно поглотила ее!

Сестры вскрикнули.

Это было гораздо страшнее, чем выдуманная болотная кикимора!

На трясущихся ногах, прыгая через ступеньки, Леся побежала на третий этаж, пока Арина, остановившись, что-то подбирала возле приоткрытой двери чулана.

Влетев в комнату, запыхавшаяся Леся прыгнула под одеяло и укуталась в нем.

– Я не усну, пока буду знать, что там стоит это! – испуганно бормотала она из-под одеяла.

Арина приложила руку к груди и мысленно пыталась усмирить бешеное сердцебиение. Она несколько минут ходила кругами по комнате, пытаясь успокоиться.

Подойдя к кровати сестры, стянула с нее одеяло.

Та в позе зародыша лежала и тряслась как брошенный щенок.

– Леся! Перестань! Посмотри, что я нашла! Ну!

Арина всеми силами пыталась растормошить сестру.

Наконец, любопытство взяло верх, и Леся села в кровати, чтобы посмотреть, что нашла Ариадна. Та держала исписанный лист бумаги.

– Готова? – спросила она.

– Д-да! – стуча зубами, сказала Леся.

Арина начала читать вслух.

… Мне очень страшно. Я бегу от нее, но она везде. Она мерещится во всех уголках дома. За что она так со мной? Боже, пусть отстанет от меня. Прошу, сжалься! Я сама не могу противостоять ей. Она набрасывается, словно демон. Она победила… мои силы иссякли… Еле – еле передвигая ноги, я иду в ее объятия… Она наконец – то убьет меня. Пусть убьет, потому что я устала страдать… А если она вновь будет играть со мной, я сама себя убью… 

Арина сложила лист бумаги и положила на тумбочку.

– Что это может значить? – спросила Леся. – Где ты его нашла?

– Возле чулана. Наверное, она нечаянно выронила его.

– Кто?

– Полина, – просто сказала Арина. – Мы с тобой только что видели Полину.

– Неужели?! – недоверчиво спросила Леся.

– Да, сестрёнка, именно Полину. Прости, но на покойную Ксюшу та, которую мы так испугались, не похожа.

Арина с деланной грустью поджала губы.

– Так это была Полина? – ещё раз спросила Леся.

– Угу!

– И это она была в чулане?

– Да.

– И она там что-то писала, и нечаянно выронила, пока шла на балкон?

– Да.

– А зачем она шла на балкон?!

– А вот это предстоит выяснить!

– Но… Я так испугалась, мне показалось…

– Я знаю, что тебе показалось! – улыбнулась Арина. – Мне тоже почудилось, что там призрак. И ещё гроза гремела, и молния сверкала – хоть кино снимай!

– Но… О ком написанное? Неужели она зовет Ксюшу и рыдает по ней каждую ночь? Если ничего не изменится, она и в самом деле… убьет себя… – пролепетала испуганная Леся.

– Этого нельзя допустить.

– Ее руки! Зачем она их прячет? Я уверена, что они в порезах!

– Мы вряд ли сможем проверить, – отозвалась Арина, – Но, кажется, все становится понятным… У Полины умирает сестра. Она страдает и долго не может оправиться с утратой. Мучительная тоска съедает ее… Она скучает и просит сестру забрать ее с собой…

– Да-да, так и есть! – подхватила Леся. – Все ясно и понятно, как божий день! Мы разгадали загадку! Скелета в шкафу больше нет!

– Не знаю… – с сомнением произнесла Арина. – Слишком много вопросов остаётся. Например, зачем Полина пошла на балкон? Неужели просто посмотреть на грозу?! Нет! Она обняла горгулью! Она как будто с ней разговаривала! Ты обратила внимание?

– Она сумасшедшая. – Коротко сказала Леся, подводя итог.

– Почему она молчит с двенадцати лет? – продолжала Арина. – Наверное, это связано со смертью Ксении, но почему умерла сама Ксения? И если в письме Полина пишет о сестре, то почему упоминает о какой-то игре? Получается, если умершая сестра почему-то «вновь» будет с ней играть, Полина убьет себя. Почему вновь? Что это значит? О какой игре она говорит? Почему Полина никогда не убирает волосы с лица? Почему она прячет руки? И самый главный вопрос: что она делает в чулане? Каждую ночь, в одно и то же время она уходит туда, а затем мы слышим рыдания. Что же она там делает?!

– Может, она ведьма?! – предположила Леся. – Может, она там колдует?! У нее там кабинет?!

– Лесь, вряд ли Полина ведьма, – поморщилась Арина.

Она подошла к своей кровати и легла.

– Спокойной ночи.

– Спокойной! – Леся закуталась в одеяле так сильно, словно оно могло защитить ее от Полининого колдовства.

Глава 6 Пропавшие сладости

Левой рукой я крутила тоненький стебелёк красного цветка из бисера, а правой гладила по животу. Скоро обед, но я радовалась, что в желудке пусто. Как приятны эти ощущения: лёгкость и чистота. После обеда я почувствую себя подавленной и переполненной едой. Омерзительно! Но как приятно ощущать приближающийся голод и урчание в желудке!

Я бегу от тягостных воспоминаний, но не могу не замечать царапины на своих израненных пальцах. Правда, они успешно заживают и стали почти не заметны, но я помню, сколько боли они мне принесли.

Я вспомнила один из своих кошмаров наяву. Удивительно, но мой желудок тогда был буквально заполнен простыми углеводами, что приносят счастье, но большей опустошенности и горя я не испытывала, наверное, никогда. Рядом стояло чудовище – омерзительная старуха-ведьма – корень моего безумия. Она ликовала, а мой желудок ныл от наполненности, я же изнывала от одиночества и пустоты. И такое бывает…

Арина открыла глаза. Ей было трудно дышать: во сне правой кистью она прикрыла рот и нос. Резко убрала руку и почувствовала тошноту и ощутила желание засунуть два пальца в рот, чтоб вызвать рвоту.

Это было не ее желание! Осмыслив странный порыв, Арина вскрикнула и яро замотала головой, прогоняя наваждение. Тошнота отступила, но теперь она отчетливо почувствовала, как кто-то вцепился в ее стопу и тянет с кровати. Арина осторожно высунулась из-под одеяла и в свете ночника разглядела расширившимися от ужаса глазами уродицу-ведьму – точь-в-точь как на карандашном рисунке из сновидения! Старуха костлявой зеленоватой кистью, что напоминала острые ветви поросшего мхом дерева, схватила ее за отяжелевшую стопу и уверенно тащила к себе. Арина закричала и задергалась в кровати.

– Арина?! – Леся подскочила в кровати. – Что с тобой?!

Она подбежала к сестре и стала ее тормошить. Ариадна, закутавшись в одеяле, отбивалась от Леси.

– Ариша, это я! Я! Я! Твоя сестра!

Арина замерла и выбралась из-под одеяла. Леся испуганно таращилась на нее. Ариадна поглядела туда, где пару минут назад стояла уродица-ведьма. Она исчезла, но девушка так перепугалась, что живо спряталась за спину ничего не подозревающей Леси. Минуту она не высовывалась. Потом все же решилась осторожно выглянуть. Но уродица испарилась, словно и вовсе не появлялась! Тут Арина почувствовала, что в стопе, за которую ее тянула ведьма, началось покалывание: во сне, видимо, от непривычной позы она онемела, а сейчас кровь разливалась по оцепеневшим сосудам и разогревала затекшие мышцы. Чтобы усилить эти действия, девушка стала быстро растирать ногу.

– Арина, что с тобой? – наконец, тихо-тихо спросила Леся.

– Кошмар приснился! – Арина принялась расхаживать по спальне, пока из головы не выветрится ужас.

– Везёт тебе! А я ещё и уснуть не успела! После жуткого письма кузины и ее объятий с горгульей не так-то просто это сделать!

– Везёт?! – Арина резко остановилась и злобно глянула на сестру. – Мне Полина приснилась!

– Ого! И что она делала? Она разговаривала во сне или была немой?

– Нет… Я была ею!

– Как так?! Сестрёнка, а ты часом не…

– Я не свихнулась!

– Нет-нет, просто…

– Я в порядке! Все дело в этих «Фиолетовых кружевах»! Мои мозги как кружева с тех пор, как мы приехали сюда! – Арина схватилась за голову и сильно сдавила ладонями.

– Какие кружева?! – Леся любопытно огляделась. – Что ты имеешь ввиду?!

– Название этого дурдома! – Арина вдруг обозлилась на сестру, которая в важный момент тормозила больше обычного.

– О-о! Так бы сразу и сказала! – обиделась Леся.

– Я и говорю!

– Я уже поняла! – съязвила Леся. – Расскажи, что кузина-молчунья делала в твоей голове?!

Арина начала вспоминать сон, с трудом подбирая слова:

– Там было все белое. И какое-то… неживое…

– Как это?!

– Как будто не дома, а где-то в не очень уютном и холодном помещении… где немного мебели, и она какая-то скучная…

– Скучная?!

– Да, такую в дом не купишь. Она была холодная и белая…

– Как в больнице?

– Да! Это была больница! И у Полины почему-то болел живот!

– Скоро и у меня живот заболит, если Полина не перестанет выть по ночам! – заметила Леся.

– А, может, у нее и в самом деле живот болит?! Поэтому она и плачет!

– Ха-ха-ха! Надо бы сказать тётке, пусть даст ей таблетку!

– Погоди! – нахмурилась Арина. – Я что-то вспомнила! Во сне я не чувствовала боль в животе именно в тот момент, но она ощущалась как отголосок!

– Что?! – Леся глядела на сестру, словно та говорила на китайском.

– Во сне я вспоминала, как у меня, то есть у Полины, когда-то дико болел живот, но он не болел на тот момент!

– И? Что это нам даёт?! И почему он не болел на тот момент?!

– Он был… пуст! – Арина охнула и, прикрыв рот ладонью села на кровать. – Он был пуст и поэтому не болел!

Арина вдруг навзрыд расплакалась.

– Он был пуст, пуст, пуст…

Леся подскочила к сестре и стала утешать:

– Ариша, сестрёнка, ты чего?! Почему ты плачешь?!

Арина прижалась к сестре и сквозь слёзы, не умолкая, лепетала:

– Он был пуст, наконец-то он был пуст и поэтому не болел…

Тут она отпрянула от Леси и с ужасом поглядела на свои руки.

– Они у неё были в царапинах!

– Руки?! У Полины?!

– Да! Во сне!

Леся вся съежилась и испуганно поглядела на сестру.

– Поэтому она их и прячет! – опешила она.

– Да…

Арина вытерла слёзы и легла на кровать.

– Тебе лучше? – тихо спросила Леся.

– Я не понимаю, почему она мне снится… – едва слышно произнесла Арина, игнорируя вопрос сестры.

– Наверное, потому что ты постоянно думаешь об этом. Тебе так важно спасти ее, но я тревожусь за тебя. Если хочешь, давай уедем!

– Нет, – Арина приподнялась в кровати. – Со мной все в порядке. К тому же баба Зита обещала какую-то сказку рассказать, она явно что-то знает о странностях этой семьи.

– Ладно, – легко согласилась сестра. – Но если тебе так плохо, зачем терпеть?

Арина отмахнулась:

– Здесь просто слишком много фиолетового! Вот меня и мутит!

– Послушай, мы ведь предположили, что Полина воет из-за сестры! Теперь твой сон, и вопросов стало еще больше! – заметила Леся. – При чем тут живот?! Может, твой сон не имеет отношения к настоящей Полине?

Леся с надеждой поглядела на Арину. Та, ничего не ответив, улеглась в постель, укрылась с головой одеялом и пробурчала «спокойной ночи».

Но уснуть, долго не получалось. Она обхватила себя руками и тихонько покачивалась, тщетно пытаясь успокоиться. Только что в голове всплыло другое, но очень похожее на сегодняшнее, сновидение. Оно приснилось еще до того, как они приехали! Еще до письма, которое отец получил от дяди! В том сне тоже была больница, и, до настоящего момента, неизвестная девушка! Теперь ясно, что ей снилась Полина, но тогда Арине чудилось, что это была она сама, только младше! Тут Ариадна закрыла ладонью рот, дабы не закричать и вновь напугать сестру. Она вспомнила, откуда в ее голове родился карандашный рисунок уродицы! Из того же сна о кузине! Она его и нарисовала! А Ариадна-то подумала, будто это рисунок ее! А сегодня перед сном она «заметила» уродицу в окне, обозвав болотной ведьмой!

Все еще запутаннее и запутаннее. При чем тут больной живот и ведьма?! Или она имеет какое-то отношение к больному животу Полины?!

Что же несчастной кузине нужно от Ариадны?! Пусть идет вон из ее головы!

Тут Арине пришла совсем безумная мысль: что если кузина, за неумением говорить, таким чудаковатым образом, пытается просить у нее помощи?! Сколько еще серий с кузиной в главной роли Арине придется посмотреть в сновидениях, прежде чем понять, чего та добивается.

Но тряслась в испуге она не от вопросов. Во снах ее – Арины – не существовало вовсе! Была только Полина, и она – Ариадна – ею и являлась!

Девушка чувствовала, как страшные фантазии, словно кружева, тесно окутывали ее разум. Глаза медленно-медленно слипались, и даже почудилось, что вокруг нее парят атласные ленты. Они падают и падают, а она задыхается, но не может даже выбраться из них: тяжеленные, они утопили ее. Арина медленно засыпала. Последняя мысль успела промелькнуть в задремавшем мозгу:

А что если она никогда не проснется, а навсегда останется во снах Полиной?! Тогда исчезнет реальность, Маковая улица и все, что с ней связано, да и самой Ариадны не станет, и, получается, никто не вытащит кузину, то есть ее, из пропасти отчаяния и силков уродицы!

«тогда никто не спасет меня…» – прошептала Арина и погрузилась в сон.

* * *

Утром на кухне разразился скандал.

Татьяна обвиняла повариху в краже.

Уже несколько месяцев кто-то воровал еду из столовой. Конечно, в первую очередь, нужно допросить тех, кто там чаще всего находился.

– Думаешь, я не вижу, что здесь творится?! Я знаю точное меню на завтрак, обед и ужин! Я сама, чёрт побери, его составляю! Сама! Я знаю, сколько продуктов уходит на каждое блюдо! Сознайся сразу и уходи вон, подобру-поздорову, если не хочешь быть опозоренной на все Лепестки! А я это могу устроить!

Крики Татьяны и рыдания обвиненной поварихи охватили весь особняк. Она клялась и божилась, что чужого никогда не брала и не возьмёт, но Татьяна, по-видимому, все решила.

Домашние во время разбирательств сидели в гостиной.

И, о странность!

Арина и Леся заметили, что впервые, не считая случая с волосами, за полторы недели их пребывания в Фиолетовых кружевах, Полина вела себя несколько иначе.

Пока ее мать истошно орала на повариху, она сидела в кресле и заметно нервничала. Руки спрятала в юбках платья, но было заметно, как они трясутся. На ее безжизненном лице застыли страх и волнение. Даже тусклые волосы, падающие на щёки, казалось, отпрыгивали от лица, потому что его мышцы судорожно подергивались от ужаса!

Чего так испугалась Полина? Громких криков? Или дело в причине, по которой мать отчитывала повариху?

Арина и Леся не понимали, что происходит, но у них созрел небольшой план.

Когда все утихомирилось, сестры незаметно прошмыгнули на кухню.

Повариха Настасья со слезами на глазах, напоследок, убирала рабочее место.

Увидев сестер, она встрепенулась и, фальшиво улыбнувшись, поздоровалась:

– О, девочки! Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста! Хотите чаю?

– Нет-нет, не беспокойтесь! Мы просто посидим здесь немного. «Разрешите?» – осторожно спросила Арина.

– Конечно. Кто я терпеть здесь? Никто…

Наступил подходящий момент, и Арина сразу приступила к расспросам:

– Расскажите, пожалуйста, что здесь произошло? Вы такая добрая и внимательная. За полторы недели пребывания мы хорошо узнали вас и, конечно, не верим в ужасные обвинения! – подмаслилась она.

– Да-да, это ужасно несправедливо! Вот так без разбирательств унизить и оскорбить человека! – укоризненно покачала головой Леся.

– Ах, девочки! – разрыдалась повариха. – Спасибо большое, что верите мне, мои хорошие!

Грязным платком она вытирала лицо от слез. Арина искренне сочувствовала прислуге. Да и вряд ли Малеровские найдут лучшую замену: Настасья была прирожденной кухаркой и знала здесь каждую трещинку на блюдце! Да и сама она напоминала праздничную пузатую чашку, от которой несправедливо решила избавиться жестокая хозяйка сервиза!

Через несколько минут, повариха, успокоившись, начала рассказ:

– На самом деле я виновата! Я! Но, конечно, не в воровстве! Боже упаси! – и перекрестилась три раза. – Я виновата в том, что надо было сразу сказать о пропаже продуктов хозяйке. Ведь это продолжается уже несколько месяцев!

Сестры переглянулись. Может быть это связано с Полиной?

– Сначала пропадала вся сдоба, которую я на ночь оставляла на столе в хлебнице, потом другие продукты. Однажды зайдя утром на кухню, я не обнаружила несколько коробок конфет! У меня даже была мысль, не спать ночью и выследить вора, но, честно говоря, я так устаю за день, что еле-еле дохожу до кровати и, едва ложась, засыпаю мертвым сном. Следовало сразу сказать хозяйке, тогда не произошло бы беды. Но я намекала, что стоит закрывать кухню на ключ, а она сказала, что нет необходимости, и вообще все комнаты в ее доме открыты. А сегодня утром, – повариха всхлипнула. – Сегодня утром хозяйка решила сама разрезать пирог, который заказала в кондитерской лавке. Она заглянула в холодильник, и что вы думаете?! Ничего не обнаружила! Было семь часов утра! Ещё поздно вечером он лежал, а утром исчез! Только крошки остались! Его кто-то разрезал и стащил. Но зачем вору оставлять коробку?! Неужели нельзя забрать с ней! Не понимаю!

– Скажите, пожалуйста, а он был тяжёлый? Пирог? – прервала повариху Арина.

– Ну, килограмма два. Большой, классический медовый пирог. А что?

– Просто интересно. И что же, хозяйка даже не стала слушать вас?

– Нет, – всхлипнула повариха. – Сразу начала кричать. Обвинять в воровстве… Ну, остальное вы слышали. Говорила, что и раньше догадывалась, что продукты пропадают, но терпела до последнего, пока не обнаружила пропажу целого пирога!

Сестры как смогли, утешили несчастную женщину, и вышли из кухни. Они решили полчаса прогуляться во дворе, пока дядя не отвезёт их в город. Сегодня намечалась веселая программа с кино и другими развлечениями.

Тётка уже гладила яркий сарафан для Полины – пестрая расцветка замаскирует ее вечную меланхолию.

– Повариха ни в чем не виновата, ты же понимаешь? – спросила Арина.

– Да, она не воровка, – согласилась Леся.

– Я, кажется, знаю, куда делся пирог.

– Думаешь, Полина его забрала?

– Да, и она несколько месяцев воровала еду ночью, а затем тащила в чулан.

– Но зачем?! Неужели, там кто-то живёт? Неужели, она кого-то растит?

– Не знаю! Все еще более запутанно и непонятно! – Арина тяжело вздохнула. – Я устала. В голове все спуталось и заплелось в гигантский клубок кружев. Сплошные кружева. Фиолетовые. – Заметила Арина, взглянув на особняк. – Наверное, будет неплохо, если мы подольше задержимся в кино.

Сестры увидели, как из дома вышла баба Зита. Она сделала шишку из волос ещё выше. Вокруг нее суетился дворецкий. Сегодня он был за шофёра.

– Володя! Едем!

– В ювелирный? – шутливо предположил мажордом, увидев, как Зинаида Никаноровна потирает свободные от золотых перстней пальцы.

– Мой бог! Владимир, не будьте так мелочны! Конечно, в книжный!

Она хотела сесть в машину, но, увидев сестер, сказала:

– Девочки! Сегодня поболтаем после ужина! – старуха подмигнула сестрам и, наконец, уселась в машину.

– Это и понятно. – Пробормотала Арина.

– Да, и мы, наверное, вернёмся только к вечеру. – Сказала Леся. – Я никогда не перестану удивляться бабе Зит… кхе-кхе, я хотела сказать Зинаиде Никаноровне.

– Почему? – спросила Арина.

– Здесь гигантская библиотека! Там столько бесполезной бумаги, а она ещё за макулатурой поехала!

– Знаешь, Лесь, я тоже никогда не перестану удивляться! – резко заметила Арина.

– Почему же?! – невинно спросила та.

– Как ты, хроническая невежда, можешь быть моей кровной родственницей?!

Арина нахмурила брови и быстрым шагом направилась в особняк.

– Ариша!!! – жалобно заскулила Леся и поковыляла за старшей сестрой.

…

День пролетел незаметно. Домой возвращались под впечатлением и с нетерпением ждали разговора с бабой Зитой.

Полина весь день была не в своей тарелке. Всю поездку она кусала губы, теребила пальцы под юбкой, постоянно оглядывалась по сторонам. Арина пригляделась к ней и заметила, что веки ее стали более отекшими по сравнению с днем приезда. Девчонка была серьезно больна, и Ариадна чувствовала, что от безысходности и незнания, у нее потихоньку сдают нервы. Она очень хотела помочь кузине. Но как?! Если даже родная мать не знает причину ее состояния?

Лесю же, казалось, устраивала версия о призраках, и она оставалась абсолютно спокойной.

После ужина, сестры поднялись на третий этаж и, найдя комнату бабы Зиты, осторожно постучали.

– Да-да, входите! – послышался звонкий голос старухи.

Арина медленно, будто чего-то боясь, открыла дверь. Они зашли в бабкины покои. В нос ударил приторно-сладковатый запах, такой резкий и неприятный, что в ту же секунду захотелось выбежать вон.

Пахло церковными свечами, какой-то травой, скорее всего, лавандой и валерианой, а завершал этот благовонный коктейль легкий едва уловимый запах табака. Если Зинаида Никаноровна хотела оградить свои покои от нечистой силы, ей это явно удалось: муха сдохнет уже через минуту пребывания в этой удушающей богадельне!

Зинаида Никаноровна сидела за туалетным столиком и красила губы. Волосы ее были распущены – идеально прямые, гладкие и огненно-красные. Они были настолько длинные, что доставали до пола! Казалось, что старуха пылала в вечном огне, который все никак не мог ее сжечь!

На ней была шелковая сорочка бордового цвета и полосатые шерстяные носки с огромными дырками на пальцах! Через них были видны ногти на больших пальцах, такие толстые и длинные, что больше напоминали острые когти хищной птицы с кровью на самом кончике – отголоски некогда красивого алого педикюра.

Обстановка в комнате была очень странная, как и сама хозяйка.

Покои представляли вычурное и ужасно безвкусное место. В интерьере было намешано несколько стилей. Как будто в одну кастрюлю накидали фрукты с овощами, ягоды с рыбой, мясо с творогом, а сверху аккуратно положили лавровый лист.

С первого взгляда сестрам казалось, что они очутились в мрачной комнате старой, выжившей из ума ведьмы (и что-то общее с бабой Зитой определение явно имело), но, приглядевшись, они предположили, что это покои избалованной девчонки богатых родителей. Мебель, вещи и предметы совершенно не гармонировали друг с другом: все перемешано, все с бухты-барахты и, по отдельности, смотрелось бы неплохо, но вместе получилась комичная безвкусица и вульгарщина.

Гостьи долго осматривались, пока не услышали:

– Садитесь. Ярасскажу вам сказку.

Глава 7 Балконное чудище

– О двух девочках, сестрах, как и вы. И с разницей в возрасте как у вас – три года. Только одной было двенадцать, другой девять.

Родители часто оставляли детей одних. Они были очень богаты, и барышням дозволялось делать абсолютно все. У них была масса развлечений, игр и всего, что душа пожелает, но они были лишены внимания родителей. Холодная мать подсовывала дочерям мягкие игрушки и кукол в надежде, что те восполнят брешь в нежности и ласке. Сестры жили в роскоши и достатке, оставаясь, в каком-то смысле, сиротами при живых родителях.

И вот однажды, старшая сестра решила поиграть в игру.

На балконе их дома жило чудовище – ужасное и отвратительное. Казалось, все болезни мира поселились на его гигантском, безобразном теле.

Чудищу были нужны невинные души. Беспризорные, лишенные любви девочки – легкая добыча. Помани – и добыча сама придет прямо в лапы.

Старшая сестра почти подружилась с чудовищем. Его смрадный запах, гнойные раны не вызывали в ней страха и отвращения. Она принимала отвратительную внешность чудища как данность. У кого-то голубые глаза, у кого-то карие, у одних прямые волосы, у других курчавые. У балконного чудища не заживают болячки, а, например, у какого-нибудь чуланного чудища непременно заживают.

Злые люди крадут детишек, родители которых не втолковали чадам, что разговаривать с незнакомцами нельзя. Таким «злым дядей» и оказалось балконное чудище.

С каждым днём оно все сильнее порабощало старшую сестру. В воображении девочки «балконная друг» постепенно превращался в добрую нянюшку, в милую фею-толстушку в легком платье. Вместо гнойных ран распускались живые цветы, над ними порхали бабочки.

Однажды няня-фея заплетала косы девочке, и та расплакалась и поделилась, что мама никогда не расчесывает ее волосы, не дружит с ней и не делится секретами. Заботливая нянька предложила помощь.

Оказывается, она знала, что надо сделать. Нянька-фея долго ходила вокруг да около, но ничего толком не говорила, лишь постоянно твердила, что ее воспитанница слишком слаба и не сможет сделать то, что заставит маму с папой обратить на нее внимание.

Старшая сестра плакала и уверяла фею-толстушку, что она храбрая и сильная.

Чудище улыбнулось зловещей страшной улыбкой и поделилось секретом:

Нужно всего лишь устроить голодовку и терпеть несколько недель!

Девочка обрадовалась – что может быть проще?! Она спросила, сколько точно дней нужно продержаться?

Няня сказала, что мама сама подойдёт и накормит ее; тогда они будут вместе навсегда: «Смотри же, никому не рассказывай о нашем уговоре! Иначе не сбудется». Фея рассказала ещё один секрет: оказывается, все мамы ждут момента, когда им можно будет покормить своих изголодавшихся дочерей!

Полина перестала есть. Поначалу было тяжело. Ужасно кружилась голова, и в животе болело от голодных спазмов, но потом она привыкла. Ей даже понравилось. Добрая фея хвалила ее. Говорила: «ты не единственная моя воспитанница, зато самая сильная и храбрая».

Прошла неделя. Родители так и не появились, но девочка терпеливо ждала. Она терпела ещё неделю. Завтрак, обед и ужин незаметно выбрасывался.

Маленькая Ксюша наблюдала за старшей сестрой и заметила, как та постоянно пропадала на балконе.

Ей стало интересно, и она решила подсмотреть. Тихонько, на цыпочках, девочка дошагала до балкона. Двери его были приоткрыты, и она осторожно заглянула внутрь.

Ксюша подумала, что Поля завела щенка или котика, устроила ему домик на балконе, потому и пропадала там, но разочарованная девочка не заметила ни щенка, ни котенка. Лишь сестра сидела напротив горгульи и странно улыбалась. Ксения удивилась необычному виду Полины и испугалась! Старшая сестра разговаривала с кем-то невидимым и очень страшным.

У малышки Ксюши началась привычная одышка. Она хотела убежать, но вдруг услышала, как сестра что-то сказала. Ксения старалась дышать как можно тише, лишь бы подслушать обрывки фраз.

– Значит, мама сама меня накормит? Нужно поголодать всего несколько недель, но потом мама будет со мной навсегда? – услышала она.

Ксюша ждала ответную речь. Ведь если кто-то задаёт вопросы, значит, на них отвечают!

«Иначе, зачем их произносить, если никого рядом нет?!» – рассуждала девятилетняя девочка.

Ксения вся обратилась в слух, но был слышен только голос Полины:

– Спасибо, милая няня-фея! Я потерплю ради мамы! Я поголодаю столько, сколько нужно, зато потом мы будем вместе навсегда!

Ксении этого оказалось достаточно. Она тоже любит маму, тоже хочет ласки и внимания. И она тоже устроит голодовку, как и ее любимая старшая сестра. Она всегда хотела быть на нее похожей.

Игра продолжилась. Прошла еще неделя.

Уже слуги начали замечать неладное: Ксюша, и без того худенькая, слабая девочка, переболевшая ревматизмом, в буквальном смысле, таяла на глазах.

Полина заметила, что сестра тоже голодает. Нет, она не могла допустить, чтоб любовь мамы разделилась. Она заставляла сестру есть, но та отказывалась…

Постепенно речь бабы Зиты становилась все медленнее, она говорила тише, растягивая каждое слово, зловеще разглядывая сестер.

– Мама все не приходила, Ксюшина одержимость пугала Полину, – продолжала она, – и она предложила сестре прекратить игру. Маму она любила, но и сестру тоже, и видела, в каком та состоянии от голода. А доброе чудище не хотело просто так сдаваться! Оно поработило их на-всег-да! – последнее слово старуха произнесла намного громче, отчеканив каждую букву.

Леся от неожиданности пискнула.

– Они решили бросить игру на полпути, но чудовище уже распорядилось их судьбами. И пусть ей нужна была лишь одна, она оказалась не прочь полакомиться обеими. – Зинаида Никаноровна глухо с издёвкой засмеялась. – У них что-то закоротило в мозгу! – она жутким взглядом присматривалась к сестрам, остановив пристальный немигающий взор на Арине. – И они не могли есть! Ха-ха-ха!!!

Злобный ведьмовской смех пробирал до костей. Сестры перепугались не на шутку, особенно впечатлительная Леся.

Казалось, откуда-то звучала зловещая музыка, сопровождая безумный рассказ старухи. Сейчас ее аккорды притихли, но готовы внезапно взреветь двойным форте, чтобы волосы сестер поседели от ужаса.

Но Арина, взяв себя в руки, уверено спросила:

– Почему они не могли есть?!

Ее бесстрашный голос прозвучал внезапно и отрезвил сестру.

Старуха откашлялась, словно муха залетела в рот, заулыбалась, засмеялась и вышла из роли обезумевшей:

– Чудище свело с ума Полину!

Громко произнесла Баба Зита и со всей силы ударила кулаком по столу, вновь примеряя образ сумасшедшей.

Леся жалобно вскрикнула. Ей почудилось, что это чудовище сейчас выскочит из-за штор и сожрёт ее. Она боязливо схватила Арину за руку. Той же бабкин цирк порядком надоел. Она громко вздохнула и закатила глаза:

– Ясно. Но почему они не могли есть?

Баба Зита неожиданно поднялась и подошла вплотную к Арине. Та чуть не закашлялась, когда приторный запах каких-то зловонных духов ударил в нос.

– Потому что они вовремя не остановились! – почти выкрикнула безумная старуха.

– Что это значит?

– Она убила их! Младшая сестра умерла! Слуги, наконец, заметили ее полуобморочное состояние. Она была истощена. Ее пытались кормить даже через трубку, но она не принимала пищу. Все шло обратно. Организм перестал работать!

– Но такого не может быть! То есть, конечно, может, но всё-таки не за одну неделю!

– Милочка! – противным сладким голоском произнесла бабка, как будто обращаясь к последней тупице. – Мы говорим о девятилетней девочке, которая с рождения была слабой и хилой, перенесшей тяжёлую форму ревматизма с последующими тяжелыми осложнениями!

Вдруг она ошарашено вытаращилась на Арину:

– Да она была копией ты! Такая же дохлая!

Старуха так и стояла лицом к лицу, но вдруг по-новому стала разглядывать Арину, при этом принюхиваясь, словно ищейка. Не обнаружив ничего необычного, она отошла от девушки и вновь уселась в кресло, взяла крекер из хрустальной вазочки.

– Чудище раздавило ее как мышь! – она повысила тон на последнем слове и одновременно раскрошила печенье в костлявой ладони.

– А что со старшей? – не отставала Арина.

Баба Зита сладко улыбнулась:

– А с ней ещё хуже.

– Хуже?! Что может быть хуже смерти?

– Чудище осталось с ней навсегда. Навсегда!! Правда, исчезло платье с бабочками и живыми цветами. Оно возвратилось в прежний истинный облик – уродливого смердящего монстра. Ксения умерла в больнице, а Полину положили в дурдом. Из нее не могли вытащить ни слова, потому что чудище велело молчать и не открывать секрет. Девочка круглыми сутками сидела, держась за коленки, и раскачивалась взад-вперед.

– Как же ее кормили? Насильно? Через трубку?

– Да. Чудовище вцепилось в нее острыми когтями и поработило разум. Ей было не спрятаться от него… – старуха вдруг замолкла и, странно улыбаясь, задержала взгляд на Арине. Та судорожно сглотнула. – А иногда, – продолжала бабка, и Арина почувствовала в ее голосе восхищение. – Оно бывает очень изощрённым и приводит друзей.

Баба Зита благоговейно и мечтательно заулыбалась.

– Точнее друга. Одного. Я бы сказала – сестру.

– И от него не избавиться?

– Нет. Чтобы избавиться, не нужно начинать, барышня.

– Полина вылечилась! Не знаю, что сейчас ее мучает, но чудище, как вы выражаетесь, исчезло.

– Может быть, не буду спорить…

– Но откуда вы все знаете? Такие подробности? И что помогло Полине прийти в себя? Ведь… ведь она до сих пор молчит!

Баба Зита ехидно улыбнулась:

– Не похоже, чтобы Полина страдала от недоедания. Она ест и на завтрак, и на обед, и на ужин.

– Ответьте на вопрос! Откуда вы все знаете? Ведь Полина молчит с двенадцати лет!

– Чудовище частенько приводит сестру, а в этом доме есть… два балкона. – Зловеще шептала старуха.

Наступила пауза.

Баба Зита пристально смотрела на Арину. Та как могла, гнала жуткие мысли, на которые вдохновляла и бабка, и комната.

– Что ж, было очень интересно, но нам пора, – пробормотала она.

Взяв за руку Лесю, которая еле стояла на ватных ногах, она потихоньку потащила ее к выходу. Это нелегко, ибо Леся была гораздо крупнее и упитаннее.

– Чудище всегда побеждает. Всегда! – Услышала Арина напоследок.

Сестры вышли из комнаты, но тут Ариадну озарило. Она пулей залетела обратно, а Леся в недоумении побежала за ней.

– Она дождалась, да? – срывающимся голосом спросила девушка.

– Что именно? – как ни в чем не бывало, произнесла старуха.

Она даже не удивилась, что сестры так бесцеремонно вернулись, наверное, ожидала этого.

– Полина ест самостоятельно, и она не в больнице. Значит, дождалась маму, верно?

Лицо бабки расплылось в улыбке.

– Да, спустя полгода. Полгода Полина молчала! Ее кормили насильно через зонд. Пока вконец измученная мамаша не подошла к ней и не встала на колени, слезно предложив покормить ее. Думаю, понимаете, как удивилась ваша тётка, когда Поля кивнула в ответ.

Четыре раза в день Татьяна кормила дочь. Начиная с одной ложки, по чуть-чуть. Та ела с хорошим аппетитом. С того момента чудище исчезло. Полина поправлялась, но она, как и прежде, не говорила, правда, начала писать и очень много.

Доктор, естественно, прочитала записи, и из них и стало известно о «чудище» в мельчайших подробностях. Девочка описывала все.

Врач ознакомилась с последними письмами. Полина отметила, что чудище больше не преследует ее. Оно исчезло, как только мама предложила покормить ее.

Было решено девочку отпустить домой, но, естественно, под строгим контролем. Все было неплохо, но последние месяцы Поля вновь начала замыкаться. Она не подпускает к себе никого даже мать. Она питается, как и прежде, но что-то случилось.

– Подождите, я не понимаю… – перебила Арина.

– Что?

– Почему чудище сказало Полине не есть? Почему именно это?

Баба Зита возмущенно хмыкнула и театрально подняла подбородок:

– У Полины в далеком детстве были пухлые щечки, и родители постоянно дергали за них и умилялись. Хотя бы внимание уделяли! Но Полина выросла, а родители перестали умиляться ее круглому личику. Видимо, поэтому она и решила показать мамаше, как тосковала по ее тисканьям, что аж скулы от голода появились!

– Почему же ее не отправляют на лечение?

– Родители как-то говорили об этом, но Полина, услышав подобные речи, стала чаще улыбаться и делать вид, что все нормально.

– Делать вид?

– Вы же видите, что это не так. Но мать с отцом поверили. В конце концов, Полина ела по часам, а ее плохое настроение решили затмить различной мишурой. Вас, например, пригласили.

Сестры возмущенно переглянулись.

– Успокойтесь, девочки. Вы же понимаете, все делается для Полины. Относитесь к этому проще. Вы всю жизнь не знали родни и ещё всю жизнь не знали бы.

– В таком случае, нам пора уезжать: мы здесь явно лишние, – твердо заявила Леся.

Ариадна кивнула.

– Да, бросьте! Неужели вам неинтересно узнать, что случилось с кузиной?

– Это не наше дело! – не веря самой себе, ответила Арина.

– В этом доме есть два балкона, – вновь повторила старуха. – Идите, и не делайте глупостей.

Глава 8 Чулан

Сестры вышли из покоев бабы Зиты. Леся уже было направилась в спальню, но Арина потащила ее вниз – на балкон. Та, нехотя плелась сзади. Арина подошла к горгулье и стала пристально разглядывать. Леся же опасливо озиралась по сторонам.

Ариадна тщательно изучала каменную «фею-толстушку». Она остановила взгляд на морде горгульи. Прямо под ноздрями в том месте, где у человека находится губной желобок, были накарябаны какие-то слова.

– Голодная Сия… – вслух прочитала Арина.

– Что? – не поняла Леся. – Это… это имя…

– Феи-толстушки!

– Помнишь, Полина ее обнимала, когда мы ночью следили за ней! А в письме она боялась ее! Это горгулья преследовала ее повсюду! – Леся испуганно попятилась. Каменная горгулья не шевельнулась. – Зачем тогда ее обнимать!? Не понимаю!

Арина ничего не ответила сестре, только стала еще задумчивее.

– Пойдем отсюда, – она взяла Лесю за руку и увела с балкона.

Поднявшись в свою комнату, сестры быстро переоделись и улеглись по кроватям. Они не спешили обсуждать страшную сказку. Каждая думала о своем. Леся, дабы отвлечься, громко напевала какую-то песенку из старого мультфильма.

… Баба Зита сидела на кухне. Весь стол был, буквально, выстлан пышными блинами! Тихонько вошла Ариадна, и старуха пригласила ее к столу.

– Нет, спасибо! Я не хочу.

– Почему же?!

– Потому что! – неожиданно озлобилась Арина.

«Может мне ещё эссе на пять листов написать о причинах моего нехотения?!»

– У меня с блинами плохие отношения, – смягчилась она.

«Боже, это я сказала!? Зачем?! Откуда вообще эта мысль?!»

Старуха усмехнулась:

– Э-э-э… как это?! Какие вообще могут быть отношения с блинами!? Их просто едят и все! Эгоистично и не спрашивая их разрешения!

– А если я чувствую вину, когда поедаю их?

«Что за дурацкий вопрос?! Откуда он взялся?!»

– Милочка, да вы серьезно больны! – баба Зита уже было преподнесла ко рту свернутый блин, обмазанный сгущенкой, но внезапно отшвырнула, разбрызгивая сгущенку, и шарахнулась, словно блин ожил. Взглянула с опаской: – Ладно, живи! – проворчала и положила блин на тарелку. – Насилие какое-то получается!

Она запрокинула голову, раскрыла рот, обнажая золотые коронки, и залилась ведьмовским смехом. Потом резко пришла в себя и ненароком бросила взгляд на Арину:

– Эй, девочка, что с тобой? – спросила она, заметив отрешенность гостьи. Старуха легонько потрясла ее за плечо. – Ты, случаем, не уснула?!

Ариадна заморгала часто-часто и уставилась на Зинаиду Никаноровну. Глаза у нее расширились от удивления: гигантская бородавка на лице бабы Зиты исчезла, а вместо нее появилась родинка! Вполне себе симпатичная! Арина глухо вскрикнула, а старуха яро заорала и выскочила из-за стола.

– Господи, да, что с тобой?!

Арина вновь поглядела на бабу Зиту и съежилась: сиюминутное волшебство испарилось, и родинка вновь обернулась бородавкой.

– Этот дом проклят! – лепетала старуха. – Девицы Малеровских сходят с ума! Даже их кузина! Но Полина хотя бы молчит! Да, что у вас творится в головах?!

Тут баба Зита замолчала и, крадучись, подошла к Арине.

– А, может, ты в Полину превращаешься?! Скоро замолчишь, как она! – прошипела старуха прямо ей в лицо.

Ариадна вмиг пришла в себя, словно очнулась от очередного кошмара:

– Нет! – вскочила она.

Стол опрокинулся прямо на бабу Зиту! Ее завалило горячими жирными блинами! Она отмахивалась от них, словно от ядовитых скатов!

– Я не Полина! Не Полина! – вопила Арина, топая ногами.

Баба Зита, отряхнувшись от «скатов», удивленно уставилась на нее и хотела ещё что-то сказать, но Арина выскочила из кухни.

Она бежала так быстро, что замечала только сиренево-фиолетовые пятна мелькающие вокруг. Пятна смешались в темное месиво. Оно густело и густело, потом и вовсе стало сужаться, и Арина почувствовала, как ее тело сплющивается в его силках! Она учуяла, что месиво пахло лавандой, запах назойливо лез ей в нос. Она отбрыкивалась от него руками и ногами, боясь задохнуться, как вдруг услышала звук разрываемой ткани.

Арина распахнула глаза и… стянула с себя фиолетовый пододеяльник!

Во сне она так быстро удирала из «Фиолетовых кружев», что разорвала постельное белье!

Леся тут же примчалась на помощь к сестре.

– Ненавижу лаванду! – бурчала Арина, выбираясь из пододеяльника, который, буквально, пьянил запахом лавандового кондиционера! Чудилось, что и в одеяло набили сушёную лаванду!

– Ненавижу фиолетовый! – продолжала ворчать Арина, безуспешно пытаясь выбраться.

Леся распутала сестру и помогла вырваться из силков пододеяльника.

– Тебе опять приснилась кузина?! – испуганно спросила она.

– Хуже! – с сарказмом произнесла Арина, усевшись по-турецки на кровати. – Баба Зита с родинкой! И токсичные отношения с блинами!

Ариадна распласталась на кровати и залилась истерическим смехом.

Леся и не знала, как реагировать:

– Ну, надо же! Чем дальше в сны, тем… чудесатее снаружи! – тихонько хохотнула она и зажала рот ладошкой.

Арина залилась смехом еще громче:

– Чуде… что?! Ха-ха-ха! Оригинально звучит! В самую точку!

Насмеявшись до изнеможения, она вскочила с кровати и глянула на часы. Оказывается, она проспала всего каких-то полчаса!

Леся пристально глядела на нее. Наконец, она задала самый волнующий вопрос:

– О ком говорила баба Зита? Я имею ввиду, явь, а не твой сон! Что это такое?! Какое-то огромное страшное чудовище, которое заставляет голодать девочек?! И оно на самом деле существует?! – испуганно начала она.

– Ну, что ты! – Арина уселась в кровати. – Чудовище ограничивается лишь разумом Полины! Баба Зита просто раздула из этого спектакль!

– Она же на самом деле его видела! Это чудовище! Это уродливая горгулья на балконе? Еще и имя ей дала! Голодная Сия. Мне сразу она не понравилась, кого хочешь с ума сведет!

– Лесь, не оскорбляй произведение искусства! Просто Полине было так одиноко, что она ее оживила! В своей голове, конечно! Ей было плевать, что скульптура уродлива и страшна: горгулья стала ее матерью. О ней и писала кузина на том листке бумаги. Счастливая девочка до такого не додумается, но разуму Поли достаточно было один раз увидеть, а больные фантазии лишь дорисовали и приукрасили.

– Жуть, какая!

– А баба Зита умудрилась нам втолковать, что странная болезнь Поли – это реальное чудовище! Конечно, изначально это сделала Полина, но старуха будто подыграла ее нездоровым фантазиям и устроила нам жуткий цирк!

– Но почему чудовище сначала было заботливой нянькой, но потом свело кузину с ума? Что за болезнь скрывается под выдумкой?!

– Интересный вопрос! – задумалась Арина. – Спросить бы кузину!

– Она ведь тебе снится! Представь, что ты Полина! Что бы она ответила? – с воодушевлением предложила Леся.

– Но я могу только фантазировать! – заметила Ариадна. – Это, в любом случае будут мои мысли!

– Но ты говорила, что во снах ты становишься ею! Представь это прямо сейчас!

Арина недоверчиво глядела на сестру. Почему бы нет?! Всего лишь эксперимент!

– Говори любой бред, что идет в голову! – с радостным волнением сказала Леся. – Того и гляди, выудим из него ценную информацию! Ведь не зря она тебе снится! Нужно взять из фиолетовых снов максимальную пользу!

Арина по обыкновению стала расхаживать по комнате и, размышляя, бубнила себе под нос:

– Почему нянька обернулась чудовищем? Почему нянька обернулась чудовищем? Почему оно двулико?

Леся, обняв подушку, не моргая, наблюдала за старшей сестрой.

– Потому что я, то есть Полина, изначально знала, что чудовище двулико!

– Как это?!

– Потому что Полина не псих какой-нибудь, она всегда знала, что выдуманная нянька, то есть болезнь, опасна! Баба Зита нам пересказывала лишь мысли Полины, естественно, она сама и придумала ее двуликость!

– Но, что это значит?

– Что это значит? Что это значит? – повторяла Арина, потирая виски. – Поняла!

Она резко остановилась посреди комнаты.

– Одна сторона чудовища – заботливая нянька! То есть на какое-то время она спасла Полину от одиночества и даже принесла радость! На время. Но, чем дольше Поля играла с ней, тем слабее становилась (пока голодала). И тогда наша кузина поняла, что чудовище – болезнь поработила ее. Полина думала, что руководит ею, но потом случилось обратное! Чудовище превратило ее в марионетку! Поля стала зависима от нее!

– Как наркоманка?!

– Э-э-э… выходит так!

– Но чудовище не подсыпало ей белый порошок!

– Нет… оно подчинило ее и лишило еды! Вот и другая страшная сторона: несвобода, зависимость!

– Но что с ней происходит теперь?

– Это пока остаётся загадкой… Хотя…

Она вновь стала ходить из угла в угол:

– Что сказала старуха? Ты помнишь? Напоследок?

– Что именно? Она много чего говорила! – Леся села в кровати и свесила ноги. Она с недоумением наблюдала за старшей сестрой.

– Она сказала: «в этом доме есть два балкона»!

– Да, я помню. Но что это значит?

– А что мы знаем о балконах?

– Только то, что на них живут уродливые горгульи!

– Старуха намекала, что… – Арина резко остановилась и вскрикнула: – ну, конечно! Господи! Это же очевидно! Все сходится! Я поняла!

– Что? Что поняла? – Леся опешила от радостных воплей сестры.

– «В этом доме есть два балкона»! То есть два чудовища! Первое – уродливая нянька – Голодная Сия, которая заставляла Полину голодать!

– И-и-и? – протянула Леся.

– И Голодная Сия все-таки привела свою сестру! И если первая велела кузине не есть и молчать, то вторая…

– Те записи, что мы читали, не о Голодной Сии! – Перебила Арина. – Ведь она покинула Полину, когда тетка предложила накормить ее!

– А о ком тогда? Неужели о… – залепетала Леся.

– Сестре Голодной Сии!

– И она оказалась еще страшнее, раз Полина обнималась с горгульей!

– Что творит с ней ее сестрица, раз кузина тоскует по фее-толстушке, забравшей Ксюшу?

– А, может, на втором балконе, на горгулье тоже написано имя? Посмотрим? – неуверенно предложила Леся, застучав зубами, хотя холодно не было.

Но Арина вдруг сделалась отрешенной и задумчивой. Она вспоминала один из фиолетовых снов с кузиной в главной роли. Самый первый.

– Я что-то рисовала! Кого-то! – вдруг ожила она.

– Что? Где рисовала?

– Во сне! То есть не я, а Полина!

– Что же это было?! Думаешь, это имеет отношение к чудовищам?

– Да! Но я не очень помню рисунок…

Арина вдруг замолкла на полуслове. Она ведь очень хорошо представляла нарисованную уродицу, более того, она чувствовала, как ведьма тащила ее за стопу. Арина видела ее так же ясно, как сейчас видит Лесю! Неужели ведьма на самом деле существует?!

– Я, точнее, Полина, боялась смотреть на изображение, поэтому быстро перелистнула страницу! Но на рисунке была она – сестра Голодной Сии!

– И она мерещится ей во всех уголках особняка! – испуганно ахнула Леся, вспоминая записи кузины. – Что такое она заставляет делать Полину?!

Арина, не ответив, потащила сестру в коридор. Леся идти боялась, поэтому отстала. Ариадна уже стояла возле второго балкона, но она все не решалась подойти к чудовищу.

Леся запыхавшись, остановилась за ее спиной. И Арина шагнула к изваянию. Она быстро нашла накарябанные в том же месте слова – имя второго чудища. Прочитав их, она резко отпрянула от горгульи, словно от гниющего трупа, и на трясущихся ногах медленно отступила. Глаза ее совсем не моргали, и ужас застыл в груди. Натолкнувшись на Лесю, глухо вскрикнула.

– Что? – шепотом спросила Леся. – Что там написано?

Арина молчала, а Леся, видя ее испуганное лицо, расхотела услышать ответ.

Взявшись за руки, сестры направились к чулану. На часах не было и десяти. Значит, Полина еще не пришла.

Мысленно подбадривая себя, Ариадна осторожно открыла дверь чулана. В нос ударил запах старой мебели и одежды.

Чулан оказался очень тесным и маленьким. Вряд ли здесь Полина коротала вечера.

– Леся, здесь где-то должен быть вход в другое помещение. Невидимая дверь. Нужно найти ее.

Сестры, пробираясь сквозь груды всякого пыльного старья, добрались до стены. Ощупывая каждый сантиметр, они искали трещины или неровности, но все было гладко. Арина отчаялась. Сердце бешено стучало. Ещё чуть-чуть, и у нее начнется паника.

Что делать?! Неужели, Полина каждую ночь приходила не сюда?

От безысходности Ариадна резко развернулась к выходу из чулана и споткнулась обо что-то. Если бы Леся не удержала ее, она бы упала.

– Здесь что-то есть, – Арина резко подняла пыльный ковер.

– О боже! – Леся от удивления прикрыла рот рукой.

Ариадна споткнулась о ручку люка. Сестры схватились за нее и потянули. Крышка нехотя поднялась. Внизу показались каменные ступеньки. Тускло горел свет. Скорее всего, тайная комната находилась где-то на середине между первым и вторым этажом.

Сначала спустилась Арина. Лесе пришлось кое-как просунуть руку в щель между полом и крышкой люка, чтобы натянуть на нее ковер, иначе Полина заподозрит неладное.

С большим трудом справившись с этой задачей, сестры спустились вниз.

Помещение напоминало маленький подвальчик.

Здесь не было ни окон, ни дверей.

Под потолком горела маленькая лампа, выключателя не наблюдалось.

В одном углу валялась сломанная мебель: какие-то тумбочки, ёлочные игрушки, разбитый фарфор, подсвечники, побитые вазы.

В другом – старый письменный стол, на котором лежала гора мятой бумаги. Именно на такой бумаге были написаны странные мысли Полины.

Так как помещение проветрить было невозможно, вонь стояла невыносимая – кислая, гнилостная – будто здесь хранились пищевые отходы.

– Мы словно в желудке у гигантского кита! – затыкая нос, заворчала Леся.

– Как Пиноккио! – безрадостно промолвила Ариадна, стараясь не застучать зубами. – И еще живы…

В противоположном углу лежал мусор.

Арина подошла ближе и остолбенела.

Здесь были фантики от конфет, коробки из-под печений, фольга из-под шоколада. Валялись кусочки еще свежего и до боли знакомого по описанию медового пирога…

«Сестра няньки-толстушки куда изощреннее, ведь она заставляет Полину…»

Арину замутило. Даже в мыслях она страшилась признать очевидное. Противный комок тошноты подкатил к горлу.

– Что с тобой, Ариш?! – испуганно завопила Леся.

– Все нормально, сестра. Все хорошо…

Арина села на корточки и глубоко задышала. Тошнота постепенно проходила.

Леся испуганно озиралась по сторонам. Она хотела уйти.

Вдруг послышался грохот. Сестры одновременно вздрогнули. Это пришла Полина, и сейчас она спустится сюда.

Арина резко встала с корточек.

И почему дикий страх так охватил их обеих? Сюда спускается пятнадцатилетняя молоденькая девушка, почему им так жутко от этого?! Ведь можно прямо сейчас уйти! Но сознание их сильно сузилось до размеров тайного подвальчика, и ничего кроме него не существовало! Придется остаться здесь, раз уж она, Ариадна, затеяла это.

Она схватила Лесю за руку, затащила за плотную пыльную штору.

Ариадна чувствовала страх сестры. Паника все нарастала и в ней. Ужас порабощал с каждой минутой, и она еле-еле сдерживала дрожь в теле. Зубы стучали, и Арина плотно стиснула челюсти. Тут к страху присоединилось другое ощущение, и вскоре оно вообще вытеснило другие эмоции. Дрожь прошла, и Арине почему-то стало стыдно за то, что они пришли сюда! Она представила себя на месте кузины, и почувствовала ее стыд перед ней и Лесей, будучи застигнутой на «месте преступления». Арина онемела. В голове всплыл образ из ее недавнего сна: больничные стены, и она в теле кузины гладит живот и радуется, потому что он пуст.

Арина зажмурилась от внезапной догадки – она не хотела слушать, что сейчас здесь произойдет. Она знала, что будет, словно когда-то уже делала подобное!

Этот стыд был невыносим. Лучше бояться! Нет худшей эмоции, чем всепоглощающее и всепожирающее чувство стыда! Это был не тот стыд, что ограничивает людей от гнусных поступков. Это чувство было разрушительным и уничижительным: когда ты настолько плох и омерзителен, что проще умереть, чем терпеть себя самого.

Арина сейчас в нем утопала, будто была самой Полиной!

Она завидовала Лесе: та понятия не имела, что сейчас будет происходить…

Сверху слышался шорох: Полина открыла крышку люка. Леся подавляла рыдания, и Арина крепко сжала ее руку.

– Тише, сестрёнка. Нужно чуть-чуть потерпеть.

Поля спустилась по ступенькам. Слышалось ее частое прерывистое дыхание. Судя по звукам, она что-то несла с собой. Пакет? Она положила его на пол. Арина чувствовала, что кузина возбуждена и очень спешит.

– Давай, давай быстрее… – услышала Арина незнакомый голос.

Девушка мельком взглянула на Лесю. Она будто и не услышала чужака, но так же стояла, испуганно замерев. Ариадна же перестала дышать от ужаса. Кто помимо них появился в подвале? Неужели Полина кого-то привела? Это могла быть только сестра феи-толстушки. Почему Ариадна услышала этот мерзкий голос, не то мужской, не то женский, булькающий, вылетающий со свистом, словно из дырявой груди! Он приказывал кузине поторопиться.

Послышались шуршащие звуки, как будто освобождают продукты от обёртки.

К затхлому запаху помещения примешался едва различимый аромат земляничного кекса. Далее присоединились другие звуки. Стало понятно, что Полина начала поглощать еду с нечеловеческим аппетитом: резко, быстро, не с желанием утолить голод, но с дикой страстью заполнить бездну внутри. Словно еда – это единственное счастье и любовь, которую она за всю жизнь не видела, но сейчас хотела восполнить брешь за секунды! Она силилась заткнуть ее порцией сладостей!

Арина была уверена, что бездна Полины была настолько глубокой, что даже резь в желудке от его наполненности не уменьшит ее! Она поглощала так отчаянно, что нужны были нечеловеческие усилия, чтобы остановить это. Например, связать Полине руки и закрыть рот.

Лесю трясло. Одной рукой она крепко-крепко сжимала руку сестры, а другой зажала рот, чтобы не заплакать.

Она слышала мерзкие звуки, от которых волосы на затылке встали дыбом. Леся даже поверила, что Полина кого-то грызет. Она и не догадывалась, что происходило за шторой.

Арина же знала – ужасное впереди.

Некто-чужак ликовал и глухо смеялся и даже зааплодировал.

Резко наступило затишье. Слышалось только частое поверхностное дыхание Полины. Затем шуршание пакета – началось самое отвратительное…

Полина наклонилась над пакетом и извергала содержимое желудка, глубоко засунув два пальца в рот.

Звуки стояли омерзительные.

Теперь Арина убедилась чем, помимо старой мебели, пахло в подвальчике – плохо переваренной пищей.

Леся неожиданно вытащила руку, которую сжимала Ариадна и зажала обеими конечностями рот, чтобы ее саму не вырвало.

Судя по звукам, Полина вытошнила все, что было поглощено пару минут назад.

Некто-чужак с издевкой нахваливал Полину.

Несчастная кузина зарыдала, вскрикивая, с глухим, отчаянным стоном.

Слышать отдаленный плач, осторожно навострив уши, сидя на корточках в углу теплой уютной спальни – ничто по сравнению с этим плачем.

Полина рыдала так сильно и громко, что Арина не смогла сдержать слез. В один миг Лесе почудилось, что они находятся на скотобойне, где жестокие мясники уродуют животных, а те издают душераздирающие вопли.

Затем к плачу присоединились другие звуки – звуки ударов. Полина била себя по животу.

Арина чувствовала, как Полина сейчас мучается от вины, поэтому бьет себя. Пока кузина не вызвала рвоту, чувство вины было гораздо сильнее. Освободившись от еды, она заметно уменьшилась, но проснулась боль от бессилия: Полина была неспособна разорвать круг зависимости. Она испытывала дикую злость на сестру Голодной Сии, но выражала, избивая себя.

На мгновенье Арине почудилось, что она наблюдала за собой со стороны. Иначе откуда она так явно ощущала эмоции кузины? Или она прирожденный эмпат?!

Терпеть все это было невозможно. Одними губами Арина приказала Лесе не выходить из-за штор. Сама же осторожно и тихо выбралась из убежища.

Полина сидела на коленях к ней спиной.

Вокруг валялась гора обёрток и большой пакет с рвотными массами.

Зрелище не из приятных.

Хрупкие плечи кузины сотрясались от горьких рыданий. Маленькие кулачки били по животу.

Арина вздрогнула: на ступеньках стояло чудовище и наблюдало.

Оно было высоким и очень худым и напоминало древнюю неизлечимо больную старуху, которая многие месяцы лежала в кровати: в пролежнях, с атрофированными суставами и шершавой зеленоватой кожей. На ее иссохших плечах висела дырявая ночная сорочка, вся в желто-зеленых мокрых пятнах. На груди не осталось кожи и мышц, а ребра торчали наружу. По ним текла та же мерзкая жидкость гнойного зеленого цвета. Поэтому и голос чудища свистел и булькал: с дырявой грудной клеткой иначе говорить не получится. И весь облик чудища, буквально, утопал в отвратительной жиже, а кожа на кистях рук облезла, словно оно засунуло их в кислоту. У Полины были такие же пальцы: засовывая их в рот, чтобы вызвать рвоту, она ранила их о зубы и обжигала в желудочном соке.

Арина поняла, почему кузина еще тогда на балконе обнимала Голодную Сию: лучше голодать, чем встречаться с ее омерзительной сестрой. Намного легче оберегать свою пустоту, чем безуспешно заполонять ее сиюминутным псевдосчастьем, а потом вырывать с кровью и болью.

Ариадна все разглядывала чудовище и больше не боялась его. Это ведь не первая их встреча: именно такой она-Полина изобразила свою болезнь в тетрадке. Только теперь Арине удалось лучше разглядеть ее, а ведь в грозу за окном и около кровати она приняла ее за болотную ведьму!

Вот такая она оказалась – Ненасытная Мия – сестра Голодной Сии.

Арина, подойдя к Полине сзади, опустилась на колени и осторожно обняла ее.

Кузина сначала встрепенулась, испугалась, но потом, увидев, кто перед ней, разрыдалась сильнее.

Арина убаюкивала ее словно младенца, а та впервые за несколько лет, не переставая, твердила:

– Помоги мне, помоги мне, мне страшно…

Ариадна убирала волосы с ее лица и повторяла:

– Я помогу тебе, не бойся. Я рядом. Теперь все хорошо.

Арина мельком взглянула на ступеньки – Ненасытная Мия исчезла.

Глава 9 Домой

Баба Зита сидела на диване и подслушивала разговор хозяев с Ариадной. Забавно, как племянник с женушкой рассыпались в благодарностях перед обычной девчонкой.

Из разговора, помимо бесконечных благодарностей, удалось разобрать, что, оказывается, перед поварихой Настасьей извинились. Попросили вернуться. Та, конечно, согласилась.

Наконец, Малеровские удалились.

Баба Зита пригласила Арину сесть рядом.

– Вы ведь раньше нас догадались? Но как? – спросила она.

Баба Зита загадочно улыбнулась и сказала:

– В углу моей комнаты тоже можно кое-что подслушать.

Арина с недоумением смотрела на нее:

– Что?! Вы тоже слышали рыдания? Но почему кроме нас никто? Это странно, не находите?

– Из-за расположения комнат, – объяснила старуха. – В той, что спали вы, слышно лучше всего, а спальни родителей и слуг находятся в другой стороне. Хотя, даже если бы хозяева спали в вашей комнате, они ничего бы не услышали. Уже как три года после смерти дочери они сидят на мощнейших снотворных. Пьют по определенной схеме, чтобы не было привыкания. Даже игра симфонического оркестра останется для них незамеченной!

– Но почему вы молчали? Это подло! – возмутилась Арина.

– Было бы только хуже! Помнишь, я говорила, что при упоминании о клинике, Полина притворялась здоровой? А упечь ее насильно, боюсь, не осмелились бы: девчонка вредила бы себе еще больше! А теперь она сама помощи попросила! О ней позаботятся.

– Все равно, это неправильно! – не унималась Ариадна. – Она могла убить себя! Мы читали ее записи! И пусть Голодная Сия больше не властвовала над ней, но Ненасытная Мия могла ее убить! Я сама видела, как она уродлива и страшна! Почему вы раньше не рассказали? Я вас не понимаю!

Зинаида Никаноровна была само спокойствие:

– Я рассказала, чтобы вы провели расследование! И у вас получилось… – она слегка наклонилась: – Арина, вы же двоюродные сестры. Почти ровесники. Посмотри, как Полина к тебе потянулась!

– Все сделали нашими руками? Свалили ответственность!

– Да, можно и так сказать! – хитро улыбнулась старуха.

Она еще наклонилась почти к самому уху Арины и произнесла:

– Я была уверена, что ты ей поможешь.

– Откуда такая уверенность? – удивилась девушка.

– Не знаю. – Пожала плечами баба Зита. – Просто уверена и все. Между вами есть что-то общее, а что – не могу объяснить. Наверное, тебе виднее.

– Мне?!

Баба Зита удовлетворенно кивнула:

– Ну, мне пора идти, – она поднялась с дивана и напоследок спросила:

– Арина, а как же ты могла видеть Ненасытную Мию? Я вам рассказывала лишь о её сестре! В любом случае, ожившие горгульи жили только в голове несчастной девочки! Чтобы увидеть одну из них наяву, нужно быть самой Полиной…

Старуха ушла, не дождавшись ответа, а Ариадна так и осталась стоять в немом изумлении.

*  * *

– Ну, что собираемся домой, сестра?! – радостно спросила Арина.

– Конечно! Наконец-то, уедем из этих проклятых Лепестков! – радовалась Леся.

– Боже мой, какие речи я слышу из твоих уст! А кто хотел найти богатого супруга?!

– Перестань! – обиженно буркнула сестра.

Когда они собирали чемоданы, Леся, не сдержалась:

– Арин…

– Что?

– Она долго будет там лежать?

– Не знаю. Но, думаю, пройдет немало времени, прежде чем Ненасытная Мия покинет ее разум.

Леся вздрогнула.

– И Голодная Сия, и Ненасытная Мия – вроде бы разные, но взаимосвязь есть, – задумчиво произнесла Арина.

– Какая же?

– Скажем, пару месяцев Полина обнималась с Голодной Сией, потом происходил срыв, и вот она уже в тисках омерзительной Ненасытной Мии… Наверное, затягивает как наркотик…

– Она чертова наркоманка! – возмущенно воскликнула Леся.

– Не совсем. Наркоманки житья близким не дают! Да и окружающим! Они оторвы изначально! Сестриц-уродиц такие не интересуют! Им хороших и послушных девочек подавай: перфекционисток, умниц и отличниц. Такие, чтобы удобные были и делали, что скажут и особо не доставали просьбами и вопросами. А лучше, чтоб вообще не дышали! Тогда-то у них и прорывает от безвольной жизни, вот и идут в лапы к сестрам-уродицам…

– То есть Полина – послушная девочка? Откуда ты знаешь? Может, та еще оторва! – Леся с силой захлопнула крышку чемодана и навалилась, чтоб застегнуть.

– Ага, как же!

Ариадна вдруг обозлилась и стукнула кулаком по кровати.

– Ты чего это, Ариша?!

– Не знаю… – переводя дыхание, тихо сказала Арина. – Вдруг разозлилась на твои слова!

Леся недоверчиво поглядывала на сестру.

– А что же было с ее руками? И лицом?

– За спиной она прятала израненные зубами пальцы рук. Когда Полина вызывала рвоту, неизбежно их травмировала, а за волосами скрывала опухшие щеки, отекшие веки и воспалённые, израненные губы.

Наконец, сестры собрали чемоданы, и в последний раз уселись на кровать.

– Как же призраки и привидения? – переспросила Леся.

Арина улыбнулась:

– Ну, готический особняк подтолкнул наши умы на поиски отгадок. Согласись, были бы мы в пряничном домике, вряд ли вздумали искать скелет в шкафу… Хотя, погоди. – Арина засмеялась звонким смехом. – Неудачный пример: в пряничном домике была старуха-людоедка, которая вначале себя за добродетельную бабулю выставляла… Но не суть. Ты меня поняла.

– Да, конечно! Я очень-очень надеюсь, что у Полины будет все хорошо!

– Даже не сомневайся, сестрёнка. Она сильная. Она справится.

Неожиданно Ариадна переменила тему разговора:

– Ой, Леся, а ты пропила витамины, которые мама давала?

Она виновато помотала головой.

– Я эту баночку нечаянно выбросила из сумки вместе с мусором!

Арина засмеялась.

– Ничего страшного. Маме скажем, что ты все выпила.

– Хорошо! А ты, что каждый день не забываешь про них?

– Конечно! И сейчас тоже!

В доказательство Арина вытащила таблетку и быстро проглотила.

– Ну, тогда дай мне одну что ли! – попросила Леся и потянулась к коробочке.

– Нет-нет-нет, сестрёнка! Это только мои пилюли! Тебе мое нельзя!

– Почему это?! У тебя желудок, что ли золотой?! – повторила Леся любимую фразу.

Арина засмеялась.

– Ну что ты! Просто у меня все посчитано!

– Ладно! Чёрт с ними! Нам пора спускаться!

– Позовешь Владимира, чтобы он помог вынести багаж?

– Конечно!

Леся, весело подпрыгивая, вышла из комнаты.

Я вертела в руках баночку с таблетками. Нужно отдать бабе Зите должное – она меня почти изобличила. Я вспомнила странный сон про блины и чувство вины при их поедании. Казалось, старуха сразу все поняла! Хотя это было во сне!

«Она навсегда порабощает. Она – цунами, которое смоет тебя и твою волю».

Но я научилась плавать и дождалась штиля, а очень скоро и «витаминки» мне не понадобятся. Шах и мат, уважаемая баба Зита!

Тут я задумалась: а в чем, собственно, меня изобличила старуха? В том, что я тоже жертва сестер Сии и Мии или в том, что я…

«А, может, ты в Полину превращаешься?!»

Разве это не одно и то же?

Эпилог

Я открыла глаза.

Ничего фиолетового. Лишь белыйхолодный потолок давил, словно движущаяся стена. Я села в кровати. Моя соседка Леся Вивьянова уже проснулась. Подмигнув мне, она продолжила грызть большое зелёное яблоко, да с таким усердием, что капельки сока летели мне в лицо.

Я встала и умылась. Усевшись за стол, открыла дневник, куда записываю, что съела, когда и в каком количестве.

Сегодня десятое марта.

Последнее, что я написала в дневнике: Лепестки. Стебель. Маковая улица, Лепестки для знати, Стебель для челяди…

Что это?

Я огляделась вокруг. Взгляд упал на тумбочку. На ней стоял красивый яркий цветок-папавер, сделанный из бисера.

Папавер – густомахровый мак.

Я громко охнула и схватилась за голову.

Вчера вечером у меня чуть не случился приступ. Насмотревшись на подаренный сувенир, я взяла ручку и начала писать о некоей Маковой улице, огромной как город, со странным распределением жителей: Лепестки для знати, Стебель для челяди. Дальше рассказ обрывался.

Притупив приступ бредовой писаниной, я ушла спать, и мне все приснилось. Я видела себя со стороны, и я была гораздо старше. Мне было девятнадцать лет. Я училась в психолого-педагогическом университете. У меня была сестра. Я посмотрела на кровать, стоящую напротив.

Леся Вивьянова – моя соседка по палате. Леся. То есть Олеся. При чем тут Александра?!

«Чем дальше в сны, тем чудесатее снаружи!» – пронеслась в голове мысль моей названной сестрицы из сновидения.

Меня начало трясти. Нужно срочно поговорить с Зинаидой Никаноровной.

Она мой лечащий врач. Куда же еще чудесатее!?

Я пролистала дневник и вырвала лист, где была нарисована Ненасытная Мия. Взяв рисунок с собой, я отправилась к врачу.

*  *  *

– Во сне я была такой сильной, такой умной, такой независимой! Я почти поверила в нее. В ту девушку Ариадну. Я была ею, а маленькая Полина моим бледным отражением. Как хочется, чтобы то была явь! И я не больная Полина, а здоровая Ариадна.

– Полина, так кем ты была во сне? – спросила врач.

– Девушкой, которая сумела избавиться от Ненасытной Мии. Она убила ее в себе навсегда. Ее звали Ариадна.

– Избавиться от кого?

– Ненасыт… – я поперхнулась на полуслове. – Ненасытная Мия – олицетворенное чудовище – нервная булимия. Голодная Сия – ее сестра – нервная анорексия.

– Как интересно! Так, значит, во сне ты была Ариадной. А кто же Полина?

– Кузина Ариадны.

– То есть ты в теле некоей Ариадны, которая победила булимию, наблюдаешь за собой со стороны, но, конечно, во сне ты этого не понимаешь. В этом мы разобрались с тобой сейчас. Во сне ты, естественно, только Ариадна.

– Да.

– Как я поняла, что-то в твоём сне было из реальности? Что именно? И да, пока опустим некую Ариадну. Сейчас мы говорим о тебе, как о Полине. Расскажи о Полине из твоего сна.

– Моя болезнь. Мое молчание с двенадцати лет. Все про анорексию и булимию, правда. То есть, конечно, не сами действия, которые происходили во сне. Естественно, этого наяву не было. Но все те чувства, что я ощущала, были моими. Их поместили в красивую, но очень странную сказку с совершенно незнакомым сюжетом, за исключением анорексии, повлекшей смерть сестрёнки… И действительно, что Сия и Мия представлялись мне в образе чудовищ, но вряд ли в виде горгулий… Наверное, на сон сказалось, что нам с девочками недавно показывали Нотр-Дам де Пари… Про булимию правда лишь то, какие эмоции я ощущала во время приступов и какая я была чисто внешне. Полина из сна – это я настоящая до лечения. И облик Ненасытной Мии, как на моем рисунке. – Я положила на стол вырванный лист бумаги. – Остальное, конечно, плоть воображения.

– То есть, во сне ты не разговаривала?

– Нет… Но до одного момента. Во время очередного приступа булимии, я так сильно рыдала и ненавидела себя. Но вдруг сзади, со спины, подошла Ариадна. Она обняла меня, а я от неожиданности и испуга молила о помощи. Ненасытная Мия стояла рядом и глумилась надо мной. Я твердила, не переставая: помоги мне, помоги мне, мне страшно…

– Хорошо, Полина. А что ещё было общим между сном и реальностью?

– Мои родители те же, что и наяву. Отец известный художник. Только мы не живём в готическом особняке… И еще… – я виновато посмотрела на Зинаиду Никаноровну.

Взгляд задержался на ее подбородке – на нем была большая красивая родинка. Я почувствовала, как щеки заливает густой румянец.

– Странная старуха, очень похожая на вас… только вы значительно моложе.

Врач по-доброму улыбнулась.

– И ещё. Соседка по палате Леся Вивьянова была моей сестрой. Это и понятно, ведь мы так сдружились, пока лежим здесь, а во сне мы постоянно ссорились… И большинство людей из персонала, санитарки и санитары тоже присутствовали. Они были слугами моих родителей.

– Хорошо. Что-то еще?

Я наморщила лоб от усилий:

– Приблизительно к половине сна, реальность будто стала просачиваться сквозь эту фиолетовую мазню! Там все было фиолетовое! Я-Ариадна стала понимать, что у меня много общего с Полиной. А однажды баба Зита, то есть вы, прямо в лоб и спросила: «Может, ты в Полину превращаешься?»

– Выходит, я даже во сне старалась завлекать тебя в осознанность! – шутливо улыбнулась Зинаида Никаноровна.

– Да! – я робко улыбнулась. – И еще… я постоянно завидовала Лесе. Во сне мы были антагонистами: я-Ариадна – противный книжный червь и зубрила, а она легкая наивная кокетка, полагающаяся лишь на чувства…

– Почему же ты завидовала ей? Наяву ты испытываешь те же чувства?

– Да… – тихо промолвила я. – Но это зависть не как злость, а, скорее, как грусть и тоска.

– Поясни!

– Зависть-грусть о том, что я другая. За неимением свободы и легкости в выражении чувств, я привычно подавляю их, но прячусь за фасадом начитанности и ума. Компенсирую скучную жизнь знаниями. Потому и голодать начала, требуя от себя все больше и больше жесткости и совершенства, а если копнуть глубже, хотела, чтобы на меня обратили внимание. Но однажды меня прорвало, тогда-то и пришла Ненасытная Мия. Я сметала всю еду с полок и даже сухие макароны… Каждый приступ давал мне ощутить непрожитые эмоции. Я нашла способ их выражения, но какой уродливый, болезненный и изощренный! Так убивала себя, но на мгновение чувствовала радость… Леся же свободная, живая, спонтанная: когда весело – смеется, когда грустно – плачет. Я завидую ей, потому что так не умею. Она это умеет, и поэтому ее выздоровление гораздо быстрее моего, а ведь я здесь очутилась намного раньше…

– Полина, а Ариадна в твоем сне была такой же, как ты описываешь сейчас себя?

Я задумалась.

– Не совсем. Она иногда была такой, такой… дерзкой!

– То есть она умела злиться?

– Да, а однажды даже нахамила бабе Зите! – я тут же осеклась.

– То есть мне? – Зинаида Никаноровна мягко улыбнулась.

– Да! – тихо ответила я, вспоминая, как отказывалась от проклятых блинов, которыми так хотела меня накормить старуха.

– Полина, Ариадна – это образ тебя в самых смелых мечтах. Благодаря этой девушке, ты во сне вновь обрела голос. Понимаешь, о чем я хочу сказать?

Ты помогла себе сама. Ведь наяву было почти то же самое. Помнишь, когда я впервые зашла в ваш дом? Ты сидела на полу и била по животу. Вокруг были разбросаны кучи фантиков из – под конфет, фольга из – под шоколада, коробки из – под печений. Зайди я позже, вряд ли обнаружила тебя в куче обёрток. Скорее всего, ты бы сидела над унитазом и под громкий шум включенной воды, насильно вызывала рвоту… Но я успела. Увидев меня, ты зарыдала и умоляла помочь.

Это и было началом выздоровления. Ты и станешь Полиной – Ариадной, о которой так мечтаешь.

– Она лучше меня. Гораздо умнее и сильнее. И даже во сне я обернулась некоей Ариадной, лишь бы не мучиться виной, ведь Ксюша умерла из-за меня.

– Поля, твоя младшая сестра была тяжело больна. Голодание лишь ускорило этот процесс. Ты не виновата. Она просто очень любила тебя и потому повторяла каждую твою выходку. Хотела быть похожей на старшую сестру. Ты голодала, и она заметила, как бы ты не скрывалась, и перестала есть. Она делала это по своей воле. Ты сделала все, чтобы убедить ее принимать пищу, но она с искренней улыбкой играла в забавную игру.

– Да, ведь я ее не заставляла голодать, – тихо сказала Полина. – Она это делала, потому что сама захотела…

– Конечно. Она сама сделала выбор, пусть и роковым он оказался.

Зинаида Никаноровна задумчиво приглядывалась к Полине и произнесла:

– Полина, я думаю, что Леся из твоего сна – это та часть, которую ты в себе подавляешь. Живая, искренняя, кокетливая, легкая, возможно даже наивная. Ты не принимаешь себя такой, отвергаешь, стыдишься, поэтому вечно ссорилась с ней во сне.

– Получается, я дралась сама с собой?! Выходит, во сне я расщепилась на трех разных Полин?! – ахнула я.

– Получается, – кивнула врач. – Ты пыталась угодить и себе, и родителям, стыдившим тебя, и сестре.

– Но ведь сейчас родители не властвуют надо мной!

– Да, но их причитания до сих пор живут в твоих мыслях и постоянно тиранят. Они уже и сами не рады, и горюют, как неосознанно вредили тебе, но, тем не менее, еще довлеют над тобой.

– Но я ведь уже взрослая и сама знаю, когда смеяться, грустить или плакать! Никто не может указывать мне, какие эмоции я могу испытывать, а какие – нет.

– Конечно! – улыбнулась доктор. – И, таким образом, что тебе нужно сделать с воображаемой Лесей-Полиной? То есть с тобой, которая не стесняется выражать все чувства и быть собой – открытой, легкой кокеткой, бессовестно уверенной и счастливой?

– Наверное, мне не нужно с ней ссориться… – неуверенно предположила Полина. – Потому что эти ссоры с чувствами и их подавление и пробуждают Ненасытную Мию!

– Да, так и есть!

– Мне нужно с ней подружиться! – радостно промолвила она. – И тогда Ненасытная Мия уйдет!

– Подружиться и принять ее в себе! Это тоже часть тебя и ее нужно любить и считаться с ней. И Ненасытная Мия обязательно уйдет!

Полина пару минут сидела в немом радостном молчании. Потом, поглядев на рисунок чудовища, с уверенностью разорвала его на мелкие кусочки.

Зинаида Никаноровна ободряюще ей подмигнула.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Маковая улица

Глава 2 Фиолетовые кружева

Глава 3 Плач

Глава 4 Скелеты в шкафу

Глава 5 У страха глаза велики

Глава 6 Пропавшие сладости

Глава 7 Балконное чудище

Глава 8 Чулан

Глава 9 Домой

Эпилог