Окна напротив (СИ) [N.Milena] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

После тяжелого дня в Министерстве магии полностью обессиленная, но до одури счастливая Гермиона Грейнджер аппарировала в свою квартиру в один из магических районов Лондона. Она сбросила туфли, повесила пиджак на спинку старого деревянного стула и поставила чайник. В холодильнике стоял вчерашний суп и запеканка недельной давности, о которой Гермиона благополучно забыла после прихода Джинни с приготовленной едой Молли.

Вытянув тарелку с тефтелями и поставив ее в микроволновку, Гермиона впервые позволила себе бросить короткий взгляд на соседние окна. Свет по-прежнему не горел. Она попыталась не выдать свое разочарование и поспешила выключить кипящий чайник. Зеленый чай всегда успокаивал, но сегодня был особенный вечер, поэтому она достала с верхней полки горячий шоколад, щедро насыпала три чайные ложки в кружку и залила кипятком. Обычно она не позволяла столько сладкого на ночь, но этого дня Гермиона ждала несколько недель. Звякнула микроволновая печь. Ей не нужно было пользоваться бытовыми приборами, у нее была магия, но такие обыденные вещи позволяли расслабиться и чувствовать себя чуточку легче.

В соседней комнате громко и настойчиво зазвонил телефон. Гермиона знала, что это была Джинни — лучшая подруга, которая каждую пятницу приглашала ее на семейный ужин в дом Уизли. Маленькая традиция, родившаяся сразу после победы над Волдемортом, которую Гермиона третий раз за все время решила нарушить. Она скинула вызов на автоответчик.

Не многие из ее друзей пользовались телефоном, но Поттеры были одними из них. Когда Гарри впервые познакомил Джинни с этим чудом техники, она не могла поверить своим глазам и каждые десять минут звонила Гермионе, чтобы убедиться в работоспособности чудаковатого магловского прибора.

Джинни была лучшей. Она поддержала Гермиону, когда та решилась порвать с Роном и перебраться в отдельную квартиру. Она была той, на чьем плече рыдала Гермиона после трех или четырех неудачных свиданий с парнями из Министерства, которые бросали ее со словами: «Прости, ты классная, но я не думаю, что мы подходим друг другу». Джинни успокаивала ее тем, что они первоклассные идиоты, которые боялись Гермиону из-за ее большого мозга и стремления быть во всем первой. Одним словом — неудачники. Благодаря Джинни она впервые попробовала что-то крепче сливочного пива; благодаря ее поддержке Гермиона стала заниматься тем, что действительно приносило ей удовольствие.

Она мысленно извинилась перед Джинни и пообещала себе прислать Молли сову с черничным пирогом из магазина за углом.

Взять сейчас трубку означало выслушать многочасовую мотивационную речь и несколько укоризненных предложений о ее стремлении побыть дома в полном одиночестве, а заодно и предложение выбраться из тесной квартиры в местечко попросторней вместе со своими друзьями. Гермиона могла бы сказать ей, что встречалась с ними на вечеринке в своей квартире неделю назад и не было необходимости видеть их снова так скоро. Но у нее мало времени. Часы пробили шесть.

Поужинав, она устроилась в гостиной на небольшом диване, допивая вторую кружку какао, пока ждала истинную причину, по которой осталась сегодня вечером дома.

Пять месяцев назад

Гермионе нравилась ее спокойная и размеренная жизнь. Она работала в книжном магазине в Косом переулке, раз в несколько месяцев ходила на неудачные свидания, кот — Живоглот — встречал ее с порога и вел на кухню за порцией влажного корма. У нее был книжный шкаф, цветы на подоконнике и теплый плед, который согревал холодными ночами.

Она брала много сверхурочных смен, чтобы заполнить свободное время, и это тоже было нормально. У нее хорошие друзья, которые появлялись всякий раз, когда чувствовали, что склонность Гермионы теряться в книгах на выходных длилась слишком долго. Ее родители были живы и здоровы.

Ее квартира находилась на шестом этаже в спокойном жилом районе, неподалеку от перехода в Косой переулок. Она заехала сюда сразу после расставания с Роном, ей повезло, что хозяин квартиры позволил оставить всю мебель и разрешил жить с животными. Предыдущий жилец всегда держал окна закрытыми, а шторы опущенными, из-за чего комнатные растения погибали от нехватки дневного света. Гермионе нравился свежий воздух, именно поэтому она часто сидела у окна или держала его нараспашку. Соседний дом располагался практически вплотную, но окна квартиры напротив всегда оставались закрытыми.

Гермиона не смела жаловаться.

Однажды вечером после смены в книжной лавке Гермиона вернулась домой, как всегда пошла открывать окна и замерла с недоуменным видом. В соседнем окне на подоконнике появилась комнатная роза, шторы распахнуты, а сама квартира была заставлена коробками и мебелью. Она посмотрела в сторону центральной улицы и сквозь небольшое пространство между домами заметила огромный грузовик. Кто-то переезжал. У нее появился сосед.

Спустя минуту Гермиона решила, что было не очень вежливо заглядывать в чужие окна с кружкой зеленого чая в руках и в одной пижаме, поэтому опустила шторы и принялась за ведение рабочего журнала. Это продлилось недолго. Вся ее сосредоточенность улетучивалась, когда из окна доносились громкие звуки и разговоры рабочих. Гермиона никогда не отличалась любопытством, но усидеть спокойно тоже не могла, поэтому время от времени поднимала голову в ожидании увидеть своих новых соседей.

Рабочими командовал высокий парень с невероятными платиновыми волосами и таким дорогим костюмом, что Гермиона никак не могла представить его в тесной квартирке с узкими коридорами. Она встала, подошла поближе и не поверила глазам, когда увидела своего школьного врага, причину всех истерик Гарри и нервных срывов Рона. Ее давнюю и забытую школьную любовь — Драко Малфоя.

Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся, и выражение его лица сменилось на растерянное. Его глаза очень медленно спустились к ее голым ступням, затем поднялись к макушке. Он разглядывал ее будто редкий экспонат. Казалось, что его взгляд сдергивал с нее остатки жалкой одежды, оставляя совершенно голой. Их глаза встретились, и на его губах заиграла лукавая усмешка.

Гермиона могла поклясться, что слышала его голос в своей голове, произносящий: «А ты так и не изменилась, Грейнджер». И это была правда.

Раздраженная внезапной встречей, она сердито закрыла окно и дернула шторы, спасаясь от насмешливого слизеринского взгляда. Ее спокойной жизни пришел конец.

Да, Драко Малфой был ее первой любовью, и она до сих пор так и не призналась друзьям, почему голова отключалась каждый раз, когда они встречались в школьном коридоре. Часто оставаясь одной в спальне девочек, Гермиона пробиралась сквозь пробные прикосновения к самоисследованию и часто мечтала о том, чтобы Драко хотел ее и показал другую сторону жизни. Глупые и несбыточные мечты. Он даже не смотрел в ее сторону и пресекал все возможные попытки наладить общение после возвращения в Хогвартс.

В конце концов, когда Гермиона преодолела болезненный период своей влюбленности и начала двигаться дальше, последний год школьной жизни стал для нее счастливым.

А теперь Малфой жил напротив.

Черт. Черт. Черт.

Гермиона стала осторожнее относиться к своей спокойной и размеренной жизни, купила новые шторы, более затемненные, и повесила их только тогда, когда убедилась, что Малфоя не было дома. Но он, казалось, с их первой встречи не обращал на нее никакого внимания. Ему было плевать, во сколько она возвращалась домой, кто приходил к ней в гости и во что она была одета. Он игнорировал ее, как и все восемь лет учебы.

Тогда Гермиона немного осмелела.

Она позволяла себе все чаще и чаще смотреть в его дом, а иногда даже не стеснялась и нагло пялилась на заваривающего себе кофе Малфоя в махровом зеленом халате. Да, Малфой пил кофе и делал его сам. Без помощи магии. Это был первый факт, который она узнала о нем после школьной жизни.

После окончания Хогвартса Гермиона часто видела на страницах «Пророка» его вечно недовольную физиономию в компании Астории Гринграсс напротив восстановленного поместья Малфоев. Они выглядели красивой парой, которая удачно ушла от всех обвинений после войны. Гарри был одним из тех, кто свидетельствовал в пользу Малфоя и его матери в суде. Гермиона пересекалась с ним пару раз в Министерстве, но он упорно игнорировал каждого, кто хотел с ним поздороваться или задать парочку вопросов.

Еще было несколько громких провокационных статей от Риты Скитер о разрыве с Асторией и женитьбе на ее старшей сестре — Дафне Григрасс, а затем две статьи с опровержением информации и одна большая на всю страницу о статусе Малфоя как официального холостяка.

Не то чтобы Гермиона следила за его жизнью, вовсе нет, просто обстоятельства практически всегда складывались так, что время от времени они пересекались в определенный период ее жизни.

Лежа в своей кровати, Гермиона видела его широкий дубовый стол из красного дерева, на котором иногда появлялись стопки бумаг, небольшой диванчик у подножья кровати, где часто сидел Малфой, разговаривая по телефону. Телефону, святой Мерлин! И это был второй удивительный факт.

Благодаря одинаковой планировке, Гермиона со своей гостиной видела его гостевую, где он периодически читал утреннюю газету и выкуривал по меньшей мере две сигареты. И это был третий факт о Малфое.

Казалось, они никогда не смотрели друг на друга с того самого первого дня.

В чем Гермиона была абсолютно уверена, так это в том, что ей нравилось наблюдать за Драко, а ее сердце приходило в движение всякий раз, когда она видела его в соседнем окне. В свободное от работы время она наблюдала, как он ел, заполнял документы, одевался или читал «Ведьмин досуг».

Несколько раз Гермиона пыталась привлечь его внимание оголенным верхом, в бюстгальтере, конечно, но, чтобы решиться на такое, ей требовалось выпить несколько бокалов вина. Только это не работало. Он никогда, никогда не смотрел в ее сторону.

Иногда, лежа в своей кровати, Гермиона ловила обрывки его разговоров с матерью и, судя по количеству нецензурных слов, с Забини. Так ей удалось узнать некоторые подробности его жизни. Например, Драко перебрался в этот район, потому что устал от назойливых писем с приглашением на романтические свидания.

Иногда Малфой допоздна задерживался на работе, а бывало и вовсе не ночевал несколько дней. Но его окна всегда оставались открытыми, и Гермиона позволяла себе смотреть дольше, разглядывая каждый угол его квартиры.

У Гермионы не было к нему чувств. Никаких. Школьная влюбленность давно прошла. И не то чтобы Гермиона постоянно находилась дома и следила за ним, нет. Она все еще встречалась со своими друзьями и даже сходила на свидание с постоянным покупателем, который, как оказалось, даже не читал те книги, что она ему предлагала. Они вместе провели ночь, и это было впервые, когда Гермиона сама бросила парня.

Зато в библиотеке Драко она часто находила свои любимые книги и старинные издания, за которые готова была продать душу.

Драко никогда не приводил женщин.

Возможно, Гермиона просто не слышала, потому что он использовал Заглушающее заклинание, а может, он был тише мыши, и ему требовалось подарить свисток, чтобы его спутница была уверена, что он все еще жив.

В один из таких вечеров, когда Гермиона выпила на ночь чай и легла спать, свет в окне напротив загорелся, а затем послышался долгий, протяжный женский стон. Ее окна были открыты, и Гермиона успела пожалеть, что решила на ночь проветрить комнату. Обычно она взмахивала палочкой, но по какой-то неизвестной причине (что было самым настоящим враньем) она решила не делать этого. Ей вспомнились школьные годы, когда она представляла заботливо нависающего над ней Драко, как он вжимался в нее ноющим членом, прижимался своими губами к ее и умолял позволить прикоснуться к ней.

Она задыхалась от ревности, вцепившись в простыни побелевшими костяшками, но жадно вслушивалась в каждый стон и каждый шлепок. А потом ее охватило собственное возбуждение. Ей так хотелось оказаться на месте той девушки, провести руками по оголенному телу Драко, которое она видела десятки раз, впустить его в себя и сделать все, лишь бы он довел ее до кульминации. Именно это желание вызвало у нее потребность между ног и необходимость коснуться себя.

Гермиона потянулась вниз, когда услышала хриплый стон Драко, и это моментально произвело отрезвляющий эффект. Она сжала кулак, нащупала у прикроватной тумбочки палочку и, взмахнув ею, с треском захлопнула окно.

На следующий день Гермиона проснулась в плохом настроении. Она уверенно поднялась с кровати, распахнула окно, чтобы рассказать Малфою лекцию об использовании Заглушающих чар, но его квартира оказалась пуста. Судя по беспорядку, он собирался в спешке.

Помимо того, что теперь Гермионе регулярно приходилось терпеть вечерние приходы данной девицы к Малфою, она стала замечать, как он словно специально задерживался у окна чуточку дольше. Чуточку дольше после того, как выходил из душа и расхаживал по квартире в белом полотенце на бедрах. Чуточку дольше, когда возвращался домой, ослаблял галстук и скидывал рубашку. Гермиона позволяла себе полюбоваться изгибами его тела, бледностью кожи и теми жалкими моментами, когда он поворачивался к ней и демонстрировал худой подтянутый пресс. А еще у нее появилось ощущение, что за ней тоже наблюдали.

Иногда вечерами в выходные дни Гермиона сидела на диване в гостиной и смотрела, как Драко читал книгу в очках, которые ему чертовски шли. И хотя они никогда не смотрели друг другу в глаза, Гермиона видела легкую улыбку на губах Драко и задавалась вопросом, предназначалась ли эта улыбка ей.

Все ее аргументы отказываться от свиданий, которые любезно устраивала Джинни, накрылись медным тазом, когда подруга решила прийти в гости и обнаружила Драко Малфоя в окне напротив в том самом полотенце. И тогда он, Мерлин всемогущий, впервые повернулся в сторону окон Гермионы, махнул Джинни кружкой кофе в знак приветствия и мазнул по Гермионе быстрым взглядом. Ее сердце рухнуло в пятки и уже оттуда трусливо стучало.

Это было впервые. Впервые за полтора месяца, когда он посмотрел на нее после переезда.

— Теперь я понимаю, какого черта ты отказывалась от всех парней. Если бы напротив моего окна расхаживал полуголый Драко Малфой, я бы подала на развод с Гарри.

Это была шутка, конечно, но ревность неприятно уколола в сердце. И она согласилась на одно проклятое свидание, только чтобы доказать самой себе, что у нее не было привязанности к Драко.

Это был полный провал.

Ей нужно было срочно отвлечься, поэтому она ушла гулять с друзьями, где дважды пыталась завести новое знакомство и трижды приняла крепкий напиток за счет парня. Она вернулась домой поздно ночью. Одна. Легла в холодную постель, подцепила большим пальцем ноги ремешок туфли и сбросила ее, потом повторила все то же самое со второй.

Ей хотелось спать, голова слегка кружилась, а свет напротив до невозможности отвлекал. Гермиона распахнула с помощью палочки окна, чтобы пустить в комнату летнюю прохладу, и от наслаждения закрыла веки. Она только начала засыпать, когда услышала стон Драко.

У нее перехватило дыхание. Она не собиралась опять прислушиваться в ожидании стонов девушки и перевернулась на бок, прикрыв уши подушкой, когда это повторилось снова. Это был Малфой. Один. И он ласкал себя.

В животе у Гермионы образовался тугой горячий ком. Она сглотнула и перевернулась обратно на спину, удивленная тем, что он действительно был один.

Через какое-то время стоны стали громче и отчетливее. Сердцебиение Гермионы участилось, и на этот раз она не смогла устоять. Кончики пальцев скользнули по внутренней стороне бедер, щекоча и дразня так, что Гермиона оказалась в еще большем отчаянии, чем могла признаться себе. Она приподняла край юбки, раздвинула ноги немного шире и позволила пальцам скользнуть по влажной ткани трусиков. Еще один протяжный стон заставил Гермиону сделать глубокий вдох и представить, как Драко садится между ее ног, прижимает пальцы к ее рту, а она открывает губы, позволяя ему прижаться подушечками к ее языку.

Между ног возникло давление, когда воображение услужливо нарисовало Малфоя, прижимающего головку члена к ней, обволакивая себя ее влажностью, и она стонала вокруг его пальцев, толкаясь навстречу и мечтая почувствовать их в реальной жизни.

Сбоку донесся еще один стон, долгий и протяжный, наполненный чем-то таким, отчего у Гермионы подогнулись пальцы ног.

«Я собираюсь сделать тебе хорошо, Грейнджер», — его голос низкий и хриплый от удовольствия звучал у нее в голове.

Гермиона колебалась всего мгновение, прежде чем проникла в жар как можно глубже. Она заглушила стон в подушку, в то время как Драко ускорился, очевидно приближаясь к кульминации.

Она не могла поверить, что представляла Малфоя, лаская себя, пока он занимался самоудовлетворением в доме напротив.

Задыхаясь от чувств и желания оказаться рядом с ним, Гермиона продолжала мечтать о том, как Драко прикасался к ней, его мягкие и теплые руки на внутренней стороне ее бедер, когда он раздвинул ее ноги, чтобы проскользнуть между ними. Это так хорошо — дразнить себя, воображая, что Малфой делал то же самое с ней, шептал на ухо похвалу дерзким, самоуверенным голосом, который он использовал в школьные времена. Мысль об этом заставила ее скользить рукой вниз ко входу, поддразнивать себя и погружать туда кончики пальцев. От этого давления она тяжело дышала в подушку.

Ее юбка и простыни стали влажными, пока Гермиона представляла, как Драко подтягивал ее за бедра, насаживал на себя и двигался так быстро, что в глазах начинало темнеть от удовольствия. Она знала, он так умеет. Она слышала стоны девушки.

В мыслях Гермионы Драко смотрел на нее сверху вниз, его влажные светлые волосы падали ему на глаза, когда он наблюдал за ней. Как он наклонился к ее уху, и его грубый, глубокий и насыщенный голос прошептал: «Хорошая девочка, Грейнджер».

Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы Гермиона вышла из-под контроля, и она, издав длинный и громкий стон в подушку, крепко вжала руку между ног. Стоны за стеной тоже стихли. Она дрожала, и ей потребовалось несколько долгих мгновений, прежде чем мысли прояснятся, и она, наконец, повернула голову в сторону окна и еще долго всматривалась в темноту в надежде разглядеть малфоевские глаза. Знакомое чувство смущения уже начинало зарождаться на задворках ее разума, и Гермиона изо всех сил старалась не думать о серых глазах и шепчущем похвалу Драко Малфое.

Ей было стыдно. Гермиона тосковала по малфоевским шуткам. Она хотела подойти к нему, но, судя по разговорам с Забини, его интересовали только случайные связи.

Утром понедельника, когда Малфой заваривал кофе и читал газету, опершись о кухонный стол, она предприняла еще одну попытку модного показа и прошлась на кухню в капроновых колготах, юбке карандаш и черном бюстгальтере, нарочно распустив волосы. К ее огромному сожалению, когда она повернулась, чтобы мельком взглянуть на него, Малфоя уже не было.

Вечером она пролежала в постели, наглухо задернув шторы, читала книгу и слушала оживленный голос Драко. Он с кем-то громко спорил, пытаясь доказать, что ему еще рано съезжать с квартиры и он не окончил все свои дела. Затем наступила тишина, и через мгновение кулак Драко впечатался, скорее всего, в стену. Звук был настолько громким, что Гермиона тут же вскочила, распахнула окно и встретилась с его серыми глазами.

Ее взгляд метнулся к его разбитым костяшкам, а затем вернулся к лицу. Ей пришлось набрать в легкие как можно больше воздуха, чтобы выдавить из себя несчастное:

— Ты в порядке?

— В порядке.

Его голос оказался таким же, как она помнила. Таким же, как в ее мечтах. Сладкий озноб и череда мурашек прокатились по ее позвоночнику, и Гермиона переместилась с ноги на ногу в тщетных попытках унять дрожь. Она не знала, что еще сказать. Они не разговаривали несколько лет, и теперь Гермиона чувствовала себя полной дурой со своим гриффиндорским желанием проявить заботу.

— Спасибо, Грейнджер, — первым нарушил неловкую тишину Драко и, заметив ее недоуменный взгляд, добавил: — Теперь я буду знать, что если со мной что-то случится, то у меня есть охренеть какая заботливая и любопытная соседка, готовая помочь мне в любую секунду.

Гермиона недовольно нахмурилась.

Придурок.

Ни капли не изменился.

Она резко закрыла окно и задернула шторы, хотя комната проветрилась недостаточно, и только когда пришла на кухню за кружкой чая, она услышала тихий смех Драко.

Гермионе стало ясно, почему ее сердце не было ни на одном из свиданий. Она сдерживала себя. Из-за ожидания чего-то, что никогда не случится. Из-за одержимости недостижимым парнем.

Чтобы немного отвлечься от дневной рутины, Гермиона решила пригласить в гости друзей, а заодно и Майкла Корнера.

Гермиона давно заметила, что он уделял ей внимание, когда она работала в Министерстве, и стал чаще появляться в Косом переулке, покупая новые книги для бабушки. Гермиона знала, что у них ничего не получится, но ей катастрофически нужно было отвлечься.

Сидя вместе с Майклом на диване и слушая рассказ Джинни о неудачном свидании Рона, Гермиона вовсю хохотала, все сильнее пьянея, и постоянно соприкасалась руками с Майклом. Покрасневший Рон пытался остановить сестру, но она ловко перепрыгнула через диван и, оказавшись на противоположной стороне от брата, продолжила историю о том, как на свидании Рон хотел показаться кавалером, но вместо плаща своей спутницы по ошибке накинул ей на плечи чужую норковую шубу, а потом целый вечер пытался объяснить лондонской полиции, что сделал это не специально.

Майкл открыто флиртовал с Гермионой, искал повод коснуться или быть ближе. Вечерние посиделки проходили шумно, и ближе к десяти она впервые посмотрела на темные соседние окна. Это было странно. Чаще всего в такое время Драко находился дома, читал книгу или занимался бумажной волокитой, но сегодня шторы плотно задернуты в каждом окне. Попрощавшись со всеми, кроме Майкла, который решил предложить помощь в уборке, Гермиона принялась собирать бокалы, но запуталась в собственных ногах и упала ему на колени. Его руки обвились вокруг талии Гермионы и усадили ее поудобнее.

У Гермионы появилось ощущение, словно за ней наблюдали. Она подняла голову и посмотрела в окно спальни Драко, заметив одну странную вещь — шторы открыты, хотя Гермиона была точно уверена, что видела их опущенными.

Руки Майкла скользнули по ее спине, зарылись в каштановых кудрях и скользнули к груди. Гермиона попыталась улыбнуться. Она ведь для этого пригласила Майкла, разве нет?

Еще один взгляд на темную квартиру напротив, и ей показалось, будто она увидела вспышку разъяренных серых глаз Драко, но всего на секунду. Это ее беспокоило. Ласки Майкла больше не приносили удовольствия, и Гермиона, извинившись, слезла с его колен и попрощалась.

Прежде чем лечь в постель, она какое-то время простояла у окна, вглядываясь в темноту напротив в тщетных попытках отыскать малейшую подсказку на пребывание Драко в комнате.

========== Часть 2 ==========

Когда на следующее утро у нее зазвонил телефон, Гермиона неохотно подняла трубку, морщась от головной боли после похмелья.

— Джинни, — сквозь сон замямлила Гермиона, — это может подождать до вечера? Я чувствую себя так, словно меня пожевали и выплюнули.

На другом конце послышался тихий смех, и она, скривившись, едва ли не поддалась соблазну отключить телефон к чертовой матери. Навсегда.

— Это не смешно, — простонала Гермиона. У нее было похмелье всего один раз в жизни, после свадьбы Гарри и Джинни, и ей тогда пришлось напиться в хлам, чтобы провести ночь с парнем из Отдела тайн, лишь бы в очередной раз доказать и себе, и Рону, что она двигалась дальше. Это была худшая ночь в ее жизни. Гермиона просто надеялась, что у нее осталась парочка флаконов антипохмельного зелья. — Мои ноги меня не слушались, и я упала на колени Майклу.

— Неужели ваши отношения сдвинулись с мертвой точки?

— Нет, — отчеканила Гермиона, поднимаясь с кровати и бросая короткий взгляд на соседние окна. Все также зарыты. — Я отправила его домой.

— Гермиона Джин Грейнджер, — разозлилась Джинни, — я для чего подыскиваю тебе идеальных парней? Чтобы ты приглашала их на вечеринку, заводила и отпускала неудовлетворенными домой? Может, я чего-то не понимаю, или… Стой! Погоди минутку, ты уже с кем-то встречаешься? Ах ты грязная сучка! Я так и знала, что у тебя кто-то есть. И ты молчала? Я думала, мы подруги!

Гермиона клацнула на плите чайник, достала из холодильника остатки эклеров Молли и встала напротив окна, тяжелым взглядом всматриваясь в темноту напротив.

— Мы подруги, Джинни, и у меня никого нет.

— Тогда все дело в красавчике Малфое, который живет рядом с тобой, и ты каждый день созерцаешь его невероятное тело? Что такое, Гарри? Не нужно закрывать мне рот, дай поговорить с Гермионой. Дорогая, он отбирает трубку, я тебе перезвоню.

Гермиона вернулась к своему привычному распорядку дня. Она выпила последний флакон зелья от похмелья, привела себя в порядок, позавтракала и приступила к уборке квартиры. Она могла бы использовать магию, чтобы закончить пораньше, но ей требовалось время подумать о том, что случилось прошлой ночью, и о том, что она видела в окне.

Гермиона была абсолютно уверена, что окна и шторы оставались закрытыми. Она всегда отличалась наблюдательностью, легко управляла фактами, анализируя и управляя ими, поэтому заинтересовалась новым соседом и стала подмечать те детали, которые многие упускали из виду. Она видела ту сторону Драко, о которой никто не подозревал. Больше никто не знал, что он был счастливым и расслабленным после разговоров с матерью. Никто не видел, что утром он пил две кружки кофе, из которых делал ровно двадцать шесть глотков. Никто не видел его помятую рубашку и ослабленный галстук, когда он возвращался после тяжелого рабочего дня. Или как он дергал ногой, когда читал одну из ее любимых книг. Или о том, как он раз в три дня поливал домашнюю китайскую розу на подоконнике у себя в комнате. Малфой позволял ей это видеть.

Почему?

Это был Драко Малфой, бывший Пожиратель смерти, ученик своей сумасшедшей тетушки Беллатрисы Лестрейндж и сын умной и хитрой волшебницы Нарциссы Малфой, а это означало, что он знал о мерах безопасности и как обеспечить конфиденциальность. Подростком Драко был невероятно закрытым и имел всего несколько близких друзей, он редко с кем-то общался, помимо слизеринцев, и пошел на Святочный бал со своей лучшей подругой — Пэнси Паркинсон.

Сложив воедино весь пазл, она пришла к шокирующему выводу — Гермиона видела ровно столько, сколько Драко позволял узнать о себе своей любопытной соседке.

Но теперь его окна закрыты. Гермиона предположила, что дело во вчерашней вечеринке, что Драко ревновал ее к Майклу, и это зажгло новую надежду в ее сердце. Гермиона воодушевленно решила, что обязательно предпримет еще один шаг к налаживанию отношений с ним, когда он успокоится.

Однако окна не открывались.

В понедельник после работы Гермиона надеялась увидеть хотя бы приподнятые шторы, во вторник также не произошло никаких изменений, и тогда она решила, что, возможно, он уехал на несколько дней. Газеты никогда не писали о его работе, но Гарри упоминал, как видел Драко в Министерстве магии вместе с министром за обедом и слышал, что они обсуждали доходности инвестиций недвижимости Малфоев.

В среду она аппарировала в магазин за углом, где продавались самые вкусные черничные пироги во всем Лондоне, и купила на всякий случай второй, если вдруг Драко появится дома. Она могла бы пригласить его на ужин, извиниться за свое любопытство и предложить попробовать себя на десерт.

Что за чушь?

Она тряхнула головой, сбрасывая назойливые мысли, но воображение услужливо рисовало картинки той ночи, когда она слышала Драко и не смогла сдержаться. Это было грязно. Неправильно. Запретно. Но очень приятно.

Шагая по улице к дому в приподнятом настроении, Гермиона увидела объект своих желаний, идущего на другой стороне. От неожиданности сердце задрожало как осиновый лист на ветру. Это был ее шанс исправить ошибку. Она смело остановилась, чтобы улыбнуться и поздороваться, но лицо Драко оставалось отстраненным и равнодушным, когда он перешел дорогу, не удостоив ее взглядом. Ошеломленная Гермиона медленно последовала дальше и смотрела, как он шел с ровной спиной к своему дому, открыл ключом дверь и уже собирался зайти внутрь, но остановился. Его голова слегка повернулась в ее сторону, словно он собирался что-то сказать, но медлил из-за нерешительности, а потом все же скрылся в дверях.

Гермиона не видела его несколько дней и почти что стала забывать. Забывать, как он выглядел, как говорил, как поправлял во время чтения очки. И как двигался его кадык, когда он сглатывал. Даже лежа на смертном одре, Гермиона никогда бы в жизни не созналась, что с этим было связано слишком много эротических фантазий в школьные годы, когда она садилась напротив него в Большом зале и подолгу наблюдала.

Гермиона возмутилась. Она не сделала ничего плохого! Ей ведь тоже приходилось слушать девицу Малфоя, которая выглядела чудо как хорошо, но, по сравнению с ним, Гермиона не смогла переступить через себя и поддаться соблазну. Просто не могла.

Может быть, сейчас самое подходящее время для признания? Может, ей стоило решиться на такой безумный и отчаянный шаг? Хоть раз в жизни.

Гермиона, сердце которой билось как птица в клетке и рвалось вслед за Малфоем, все же заставила себя отвести взгляд от двери и грустно усмехнулась.

Нет, лучше не стоит.

Она отправила второй черничный пирог Молли в благодарность за эклеры.

На следующий день Гермиона чувствовала себя разбитой, подавленной и к тому же по уши влюбленной глупой девчонкой. Даже спустя два дня гнев так и не отпустил ее, и Гермиона металась по книжной лавке с таким сердитым лицом, что ей без лишних слов дали несколько выходных.

Вернувшись с работы в пятницу, сбросив пиджак и поставив чайник, она заметила напротив открытые окна с приподнятыми занавесками. Сердце от радости запрыгало довольным зайцем. Драко стоял перед зеркалом, зачесывая волосы назад, как делал это последние несколько лет, и все в выражении его лица кричало об ожидании предстоящего свидания.

— Придурок, — фыркнула под нос Гермиона, и именно в этот момент Драко развернулся к ней, прошелся по телу тем самым нагло-путешествующим взглядом и ухмыльнулся.

Она возмущенно открыла и закрыла рот, явно желая еще что-то добавить, но вместо этого окинула Драко свирепым взглядом, освободила волосы из тугой резинки, задернула шторы и направилась на кухню. И услышала его смех. Гермиона, чувствуя раздражение и непривычную бодрость, прислонилась пылающим лбом к холодной стене и глубоко задышала. Почему-то она неожиданно осознала, что это была не последняя стычка, и надежда замерцала в душе разноцветными бликами.

Этим же вечером Гермиона не смогла усидеть дома. Она позвонила Джинни, пригласив провести вечер перед выходными в пабе с переходом в Косой переулок, переоделась, накрасила губы красной помадой, чего раньше никогда не делала, и вышла из дома. Джинни встретила ее широкой улыбкой и заулюлюкала на всю улицу при виде оголенных грейнджеровских плеч, отчего Гермиона смутилась и зло шикнула на нее.

— Прекрати!

— Вот это я понимаю женская месть. Раз уж ты накрасила свистульку, значит Малфой сильно напортачил.

Гермиона непонимающе уставилась на нее, думая, что ей это послышалось.

— Дело не в Малфое. Мне нужно отвлечься.

— Как скажешь, дорогая, — хитро подмигнула Джинни. — Пойдем.

Как только они вошли в паб и расположились на высоких стульях за стойкой, Гермиону не покидало чувство, что за ней пристально наблюдали, и она, развернувшись через плечо, быстро оглядела помещение. Кажется, у нее развивалась паранойя. Бармен любезно налил им светлого имбирного эля и удалился.

— Ну, — начала, наконец, Джинни, — и что у вас происходит?

— Я же тебе сказала, что дело не в нем.

— О, конечно, — протянула Джинни, — я очень ценю твое умение врать, но мне до ужаса хочется знать правду, черт возьми! Ты уже успела стащить с него полотенце? Школьные слухи правдивы?

Гермиона несколько раз отрыла и закрыла рот. Она ничего не знала о школьных слухах!

— Послушай, Гермиона, я ни за что не поверю, что Малфой случайным образом поселился в доме напротив и щеголяет перед тобой практически голым. С его стороны это было бы очень подло. Нельзя же так с девушками! Предлагаю тебе сегодня же решить проблему раз и навсегда.

— Как?

— Ты можешь ненавидеть Малфоя сколько угодно, писать о нем гневные тирады в своем блокноте, но тебе нужно узнать, какого черта он оставил все на Забини и переехал в это Мерлином забытое место. Поговори с ним, в конце концов.

— Ты вообще разговаривала с Малфоем? — спросила Гермиона. — Как ты себе это представляешь? Прыгающая поганка интереснее, чем он.

— Кажется, ты не понимаешь, насколько мне наплевать на твои слова, — фыркнула Джинни. — Да он же в школе с тебя глаз не сводил.

— Это не смешно, Джин.

— По мне видно, что я смеюсь? — она указала пальцем на свое серьезное лицо. — Я не шучу, Гермиона, поговори с ним. Да и, к твоему сведению, наблюдать за вами в Хогвартсе было самым тоскливым моментом в моей жизни.

Гермиона сделала большой глоток и позволила элю скользить по ее горлу. Вкус оказался не таким отвратительным, как предполагалось. Она постучала пальцем по барной стойке, давая понять, что ей нужна еще порция и свежая бутылка сливочного пива, затем снова ненадолго огляделась.

Возможно, Джинни была права и ей следовало расставить все по своим местам. Проживая напротив, у нее были все шансы наладить более дружелюбные отношения, чем когда они учились в школе. Драко, судя по всему, не собирался первым идти ей навстречу. Он вообще игнорировал ее. Она могла бы, например, позвать его прикрутить лампочку или помочь поменять занавески. В любом случае, о чем бы Гермиона его ни попросила, Малфой, в силу своего раздутого эго, точно не смог бы отказать. Мысль медленно разворачивалась перед ней, как рулон старого пергамента.

Время за разговором летело незаметно. Молодые люди время от времени угощали их выпивкой, но желудок Гермионы не готов был справиться с таким количеством эля, поэтому она любезно отказывалась, хотя Джинни не упускала возможности угоститься за чужой счет. Она растерянно слушала подругу, пытаясь собраться с мыслями, и сделала большой глоток. Между лопатками неприятно зудело от ощущения чужого взгляда, но, каждый раз оборачиваясь, Гермиона не находила никого подозрительного.

Проблема с Малфоем состояла в том, что она не могла перестать о нем думать.

Но она очень старалась.

— Мне нужно выйти, — неожиданно произнесла Гермиона, когда Джинни делилась еще одним неудачным свиданием Рона.

— Все в порядке?

— Да, просто дай мне минуту.

Отмахнувшись от встревоженного взгляда Джинни, Гермиона поцеловала ее в щеку и потащилась к выходу из паба. Кого она пыталась обмануть? Ей не интересны очередные попытки Рона найти девушку своей мечты, она больше не могла слушать о тренировках по квиддичу, где Гарри и Джинни проводили все свое время. Она устала ходить на свидания и отказываться от новых знакомств. Гермиону накрыла такая печаль, что она тяжело и глубоко вдохнула вечернюю прохладу, подставляя покрасневшие щеки легкому ветру.

Проклятый Малфой.

Гермиона перевела на паб тяжелый взгляд. За круглым обшарпанным столом в укромном месте сидел не кто иной, как Драко со своей спутницей, и спасительная полутьма надежно укрывала их от посторонних глаз. Симпатичная брюнетка смотрела на Драко такими очарованными глазами и так откровенно пыталась задеть его руку своей, подбираясь по столу аристократичными пальчиками, что у Гермионы перехватило дыхание, а в животе завязался один большой узел. Вот кто был причиной ее паранойи. Гермиона перевела взгляд, наполненный смесью ненависти и страха, на Драко, боясь увидеть ту самую лукавую ухмылку, которую он использовал при общении с ней, и неожиданно удивилась случившейся перемене — его лицо оставалось спокойным, слегка отстраненным, губы плотно сжаты в тонкую линию, а взгляд обращен на то место, где минутами ранее сидела сама Гермиона.

Глупое сердце растаяло и тихо запело.

Ей нужно было успокоиться, прежде чем идти обратно, но стоило представить, как Малфой после вечерних посиделок приведет эту девицу к себе в квартиру, будто специально откроет нараспашку окна и будет вытворять с ней те вещи, о которых Гермиона могла только мечтать, как злость накатывала волнами и топила в море разочарования. Прислонившись лбом к стене, ей хотелось выть от беспомощности. Кровь гулко стучала в ушах.

— Долго собираешься стоять здесь и кормить комаров? — Малфой, неожиданно оказавшийся рядом, почти улегся ей на спину. — Уизли начинает беспокоиться.

Почему-то сейчас ее совсем не волновала дистанция, и Гермиона, слегка повернув голову в его сторону, почувствовала малфоевское дыхание на своей щеке.

— Уходи, Малфой, — пробормотала она. — Видеть тебя не могу.

— Уверен, это из-за того, что ты не сводишь глаз с моей квартиры. Ты хотя бы спишь ночами?

Гермиона резко развернулась и уставилась на самодовольную индюшиную рожу Драко. Она готовилась услышать от него насмешки, поэтому смущенно отвела глаза в сторону, размышляя, как давно он знал о ее пристрастии. Вот только внезапно довольное выражение лица Драко сменилось искренним любопытством, а в серых глазах промелькнуло нечто такое, отчего коленки Гермионы едва не подогнулись. Он не пытался над ней подшутить, только терпеливо ждал ответа, и Гермиона смущенно ляпнула:

— Только когда ты не водишь своих девиц.

На губах Драко вновь появилась ухмылка.

— Существуют Заглушающие чары, Грейнджер. Их изучают на четвертом курсе.

— Вот именно, Малфой. Если бы ты меньше пытался насолить Гарри при каждом удобном случае, то, может быть, смог бы выучить их на расширенном курсе, раз знал, что в будущем они тебе пригодятся.

Челюсти Гермионы сжались так сильно, что стало больно.

— А ты забавная, Гермиона, — хмыкнул Драко. Ее имя в его устах прозвучало как оскорбление. — Первые дни я думал, что мне показалось, но когда ты стала расхаживать в нижнем белье перед окнами, при этом так соблазнительно покачивая бедрами, я пришел к выводу, что это приглашение.

— Приглашение? — фыркнула Гермиона, хотя от волнения ее бедное сердце ускорилось. — Да я лучше поцелую жабу, чем тебя.

— После школы ты так и не научилась врать.

Из Гермионы словно вышибли весь воздух. Платье стало тесным и слишком сильно сдавливало грудь. Стоило наклониться, как ее подружки любезно поздороваются с Драко. Как бы Гермионе ни хотелось остаться еще ненадолго, она понимала, что была не в состоянии нормально разговаривать с ним, и процедила сквозь сжатые зубы:

— Тебя ждет спутница. Хорошего вечера.

Внутри клокотала настоящая ярость. Как же она ненавидела этого идиота. А еще бешено ненавидела все, что заставляло ее испытать такое унижение перед ним. Драко нагло схватил ее за руку, пытаясь остановить, резко развернул к себе, тревожно вглядываясь в ее лицо.

— Почему с тобой так сложно разговаривать? Я пытаюсь наладить соседские отношения, но ты стала куда более упертой, чем Поттер. Всегда знал, что твое общение с ним до добра не доведет.

Не обращая внимания на то, как ее сердце забилось от его прикосновения, Гермиона выдернула руку из крепкой хватки, но вместо того чтобы уйти, как намеревалась, сделала шаг на его территорию.

— Может быть, это потому, что ты эгоцентричный сноб?

Сердце Гермионы забилось еще сильнее, когда ее оскорбление заставило Драко наклониться, глядя на нее сверху вниз. Она попыталась сопротивляться, но предательские глаза скользнули и остановились на приоткрытых для ответа губах.

— А ты — безумно упрямая ведьма, которая не знает, что такое личное пространство.

— Гад! — Гермиона с силой толкнула его в грудь, но приставучий кретин одним ловким движением, наверняка натренированным на слизеринских девчонках, притиснул ее к кирпичной стене, удерживая запястья. — Пусти!

Гермиона с ненавистью смотрела в ледяные глаза в тщетных попытках найти пути отступления, но он только крепче прижал запястьем чуть выше грудной клетки, навалившись всем телом. Одна часть лица скрывала тень, а другая — подсвечивалась мягким светом уличного фонаря. В темных зрачках отражалось ее испуганное лицо, и Гермиона, невольно засмотревшись в знакомые черты, еще больше разволновалась. Она мечтала об этом со времен школы. Драко стоял так близко. Такволнующе близко.

Ее дыхание сбилось. Она абсолютно не понимала, что происходило с ее бедным сердцем.

— Ты ведь умная и могла догадаться, что я бы никогда на свете не позволил постороннему человеку вторгаться в свое личное пространство.

Его слова подтвердили догадку.

— Зачем ты переехал в эту квартиру? — с трудом выдохнула она.

— Я работаю с недвижимостью, если ты не знала.

— Только частично.

Гермиона нахмурилась. Это был еще один факт о Драко. Рука съехала вниз, но Гермиона все еще не могла пошевелиться. Или не хотела.

— Мне предложили продать ее по низкой цене, но в последний день я узнал, что в доме напротив снимает жилье Гермиона Грейнджер, и выкупил эту квартиру.

— Для чего? Поиздеваться? Ты восемь лет игнорировал меня в школе! С чего вдруг такой интерес? — Гермиона хотела, чтобы ее последние слова звучали грубо и равнодушно, но получилось скорее жалко и обиженно.

— Вдруг? — ладонь вновь пришла в движение, очертила линию ключицы и расположилась на грудной клетке. Сердце Гермионы запрыгало быстрее, потому что вместе с рукой опустился и взгляд Драко. — Восемь чертовых лет ты всеми способами игнорировала меня, таскалась по Хогвартсу с Поттером и Уизли, ходила на свидания и расхаживала по дому в белье для Корнера.

— Для Корнера? — глуповато переспросила Гермиона. — Ты думаешь, он прятался в моем шкафу, пока я устраивала модный показ?

Затаив дыхание и чувствуя, как вся злость постепенно испаряется, потому что они два идиота, Гермиона в ответ смотрела на его губы, молясь лишь о том, чтобы Драко не слышал, как сильно билось сердце ему в ладонь.

— Я хотела привлечь твое внимание, но ты ни разу не посмотрел в ответ.

Его губы замерли на расстоянии поцелуя, пальцы на груди вырисовывали незамысловатые узоры, пока вторая рука плавно опустилась на ее бедро, медленно притягивая к себе, словно предоставляла шанс на отступление.

Гермиона, сердце которой звучало так громко, что заглушало все внешние звуки, толкнулась к нему навстречу, ощущая дыхание Драко на своей щеке.

— Ты никогда не проявлял внимания, не подавал ни малейшего знака, отмахнулся от меня в последний год, когда я попросила тебя помочь с приготовлениями к выпускному балу. Ты прошел мимо, когда я, простояв в очереди сорок минут, купила проклятый черничный пирог и думала о том, как было бы неплохо пригласить тебя на ужин. И сегодня ты пришел на свидание с девушкой, которая стонет хуже умирающего тюленя. Ты полная задница, Драко Малфой, раз думал, что я должна разгадать твои намерения!

Гермиона произнесла все это на одном дыхании. Она даже не потрудилась поднять на него глаза и, кажется, даже не моргала — уставилась в одну точку.

Воцарившаяся неловкость внезапно оборвалась мужскими голосами, и Драко навалился еще сильнее, скрывая их от посторонних глаз, прижался так близко, что невозможно было сделать ни вдох, ни выдох. Они дождались, пока пьяный галдеж стихнет, и только тогда Драко медленно отодвинулся, а Гермиона смогла выдохнуть воздух, застрявший в груди. Оголенные лопатки все также прижимались к холодному камню и служили единственным источником ее опоры, потому что она знала — стоило ей сделать шаг, как тут же свалится в его объятия.

— Прости, — пробормотал Драко, хотя Гермиона видела, с каким трудом ему дались слова.

— Мне нужно идти, — Гермиона сама не верила собственному голосу. — Там Джинни… она пьяна, и Гарри меня убьет, если она аппарирует домой одна. Я должна ее вернуть, ее ждут дома, а я…

— Тебя ведь никто не ждет?

Сердце Гермионы замерло. Она грустно улыбнулась, отворачиваясь в сторону.

— Мой кот — Живоглот. Больше никого. Я слишком долго влюблена в одного парня, чтобы быть с кем-то еще, — она расправила плечи, отталкиваясь от стены. — Извини, я пойду.

— Поттер уже забрал Уизли. Она попросила меня сказать тебе об этом.

Он проговорил так быстро, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы переварить информацию. Это не Малфой захотел выйти за ней, это Джинни его попросила. Сердце рухнуло вниз, а в горле встал ком, который она так отчаянно пыталась протолкнуть.

— Подожди, — он преградил ей путь к отступлению. — Подожди минутку. Я знаю, о чем ты подумала. Вообще-то, это не Уизли попросила, она едва перебирала языком. Это сделал Поттер после того, как я решил вывести ее на улицу.

— Ты…

— А сейчас я сделаю это, — тихо продолжил Драко.

Она подняла глаза, и их взгляды встретились.

— Что сделаешь?

— Поцелую тебя.

Сердце подпрыгнуло и остановилось. И он действительно ее поцеловал. Медленно, осторожно, словно боялся спугнуть, но даже если бы Гермиона хотела уйти, она бы не смогла.

Его поцелуи нежные, плавные, он едва касался губами, щекотал дыханием и притягивал к себе с такой осторожностью, что у Гермионы на глаза наворачивались слезы. Каждый новый поцелуй освобождал от мыслей. Каждое новое касание заставляло трепетать. Она слегка приоткрыла губы, впуская Драко, и он, издав то ли стон, то ли вздох, прижался к ней всей силой, касаясь языком.

Прикосновение из необходимого стало интимным. Это была химия. Это было притяжение. Это было то, что она не могла понять.

— Держись крепче, — сказал Драко, и Гермиона притянула его к себе, обнимая за талию и прижимая к себе чуть сильнее положенного. — Я аппарирую нас домой, — сбивчиво шептал Малфой, перемешивая слова с теплыми поцелуями, перемещаясь губами по шее вниз.

Гермиона совершенно не понимала, отчего ее вело: от желания близости, напряженного тела или аппарации.

Когда они оказались в его доме, Драко подхватил ее под бедра, усаживая на тот самый письменный стол из красного дерева, который она видела в окне каждый божий день. Ему хватило секунды на то, чтобы сбросить папки и бумаги на пол. Его колено скользнуло между ее ног, руки уперлись в стол по бокам, и Гермиона ощутила разряд электричества в тех точках, где соприкоснулись их тела: ноги, грудь, плечи. Зарывшись пальцами в волосы Драко, Гермиона почувствовала, что они такие же мягкие, как она себе представляла.

— Ты уверена? — спросил Драко, наклоняясь к шее и покрывая поцелуями чувствительную кожу за ухом. — Мы можем сначала поужинать или…

— Мы только что ужинали.

— Да, я подумал…

Гермиона чувствовала, как он задержал дыхание.

— Прекрати думать.

— Да. Точно. С радостью.

Гермиона издала невероятный звук одобрения, обнимая Драко за плечи, когда он слегка прикусил кожу на ее плече и тут же залечил его поцелуем. Ей так хотелось сказать ему, какой он идиот, но, к своему стыду, не могла вспомнить ни одного слова.

От его поцелуев сбивалось дыхание, а сердце стучало так громко и быстро, что Гермиона боялась умереть от счастья прямо здесь, в его руках. Она столько лет мечтала об этом моменте, но теперь совершенно не понимала, что должна делать. От волнения сжималось горло и скручивало живот, и Драко, словно читая ее как открытую книгу, слегка отстранился и заправил непослушных вихор за ухо.

— Мы можем не торопиться, — его голос звучал низким от удовольствия. — Если ты скажешь…

Она опустила руки на широкие плечи и неторопливо стала развязывать тугой галстук, а затем расстегнула первую пуговицу, вторую, третью, и так до самого низа, пока Малфой внимательно наблюдал за каждым ее действием.

— Я всего лишь слегка волнуюсь, — тихо прошептала Гермиона, и Драко жадно поймал сорвавшийся ветерок из ее губ. — И до сих пор не могу поверить…

— Я тоже, — перебил он ее, зарываясь пальцами в волосы у самых корней, притягивая к себе ее губы и оставаясь всего в дюйме от них. — Когда Кормак прикоснулся к тебе… Проклятье, я думал, выбью окно к чертовой матери. А заодно и все его зубы.

Гермиона ахнула и замерла, когда рука Драко пришла в движение, накрыла ее грудь, очерчивая контур, и скользнула ниже, туда, где хотела почувствовать его больше всего на свете. Губы Драко растянулись в ухмылке. Он осторожно коснулся ее бедер и плавно провел по ним ладонью, с каждым движением продвигаясь дальше. Гермиона откинула голову назад, вытягивая шею и наслаждаясь прикосновениями. Ощущая покалывания щетины, прикосновения рук к обнаженной коже и то, как широкие малфоевские плечи заслоняли ее, Гермиона думала о том, что ничего подобного раньше не испытывала.

— Мне казалось, я с ума сходила, — сбивчиво прошептала она. Драко неспешно гулял по ее телу, запоминал каждый изгиб и каждый сантиметр, пока Гермиона, прикрыв глаза, расслаблялась и наслаждалась его прикосновениями. — Мне постоянно… постоянно слышались разные звуки.

— Звуки? — шепнул Драко в районе уха, отчего кожа покрылась мурашками.

Гермиона кивнула, не в силах ответить, когда пальцы Драко практически достигли цели. Она сделала глубокий вдох в ожидании продолжения, но его рука вернулась к коленке.

— Когда ты был один, — ответила Гермиона. — И открытое окно… а потом ты… Малфой, пожалуйста, — ее голос задрожал, но в ответ Драко только улыбнулся.

— Продолжай.

Его руки вернулись обратно ко внутренней стороне бедра, и Гермиона по инерции толкнулась вперед, но Драко, будто не замечая собственной эрекции, лишь продолжал заботливо путешествовать по ее телу.

— Я лежала в комнате, когда услышала, что ты… — его пальцы оказались так мучительно близко, что Гермиона, поддавшись порыву, слегка скользнула вперед и замерла от прикосновения. Она чуть не застонала от удовольствия, с готовностью подставляясь под его ласки, и судорожно задышала, когда он скользнул под резинку белья. — Мерлин… Малфой, я так долго ждала… пожалуйста.

— Когда ты услышала что? Что, Грейнджер? — он проигнорировал ее просьбу.

— Когда услышала… — вместе с пальцами в действие пришли губы, и Гермиона еще крепче вцепилась в ткань несчастной рубашки на плечах, так сильно сжимая кулаки, что завтра наверняка останутся следы.

Его язык чертил дорожку от скул к уху и обратно, слегка задевая носом мочку уха. Это заводило и одновременно будоражило, потому что она прекрасно осознавала, какое влияние имел на нее Малфой. Она любила его столько лет, мечтала очутиться на месте девушек, с которыми он проводил время, и тщетно пыталась забыть всякий раз, когда он внезапно появлялся в ее жизни. А теперь Гермиона была перед ним, полностью раскрытая, податливая и до невероятного смущенная. Он отвлекал ее и пытался расслабить разговорами, от которых становилось только жарче.

— Услышала, как ты ласкал себя, — все же произнесла она.

Гермиона почувствовала, как губы Драко растянулись в улыбке.

— Тебе понравилось?

— Да. Очень.

Его дыхание защекотало ее кожу, и Гермиона, коротко вдохнув, прижалась своими губами к его, проталкиваясь языком внутрь, и, не разрывая поцелуя, стянула рубашку, а после провела ладонями на напряженным мышцам живота.

А Драко не спешил. Дорожкой из поцелуев спустился к ключицам, свободной рукой стянул с плеч бретельки платья, поцеловал ложбинку и двинулся дальше, пока Гермиона плыла и стонала. Даже в самом прекрасном сне Драко не был с ней так нежен. Пока он покрывал ее тело поцелуями, Гермиона чувствовала, как бешено колотилось ее сердце от осознания того, что намеревался сделать Драко.

Его палец аккуратно скользнул внутрь, и она громко ахнула, выгибаясь навстречу. Фейерверк взорвался перед глазами, когда он вышел, прошелся по теплым складкам и вошел обратно.

— Драко… — Гермиона распахнула глаза и задохнулась от новых ощущений, одновременно пытаясь привести сердце в порядок и в то же время послушно насаживаясь в такт движениям.

Она пришла в себя только тогда, когда почувствовала, как его щетина царапала верхнюю часть внутренней стороны ее бедер. Он беззвучно опустился на колени, поднял глаза и встретился с ней взглядом. Драко сидел напротив нее. Был под ней.

Гермиона уже не первый раз отмечала, что Драко совершенно не такой, каким она его себе представляла и каким он показывал себя в свете. Однако чувствовать его так близко, ощущать в нем огонь, власть и сдерживаемые чувства под идеальным внешним глянцем, видеть в нем того, кого она всегда хотела получить, — все это вызывало в Гермионе совершенно невероятные чувства.

Его пальцы исчезли, и она почувствовала разочарование.

У нее перехватило дыхание, когда Драко коснулся губами ее икр. Поцелуй, который он оставил, оказался невообразимо нежным, словно он был полностью очарован тем, что развернулось перед его глазами, и боялся внезапного исчезновения. Напряжение в воздухе стало почти невыносимым — Гермиона едва дышала, когда он медленно раздвинул ее ноги пошире и оттянул в сторону белье. Его серые глаза смотрели на обнаженное тело, будто он хотел запомнить каждую деталь.

Палец вновь проскользнул и продолжал уверенно двигаться внутри нее, пока Драко второй рукой скользил по ее лодыжкам, останавливались на ремешке туфель.

— Драко… — повторила Гермиона.

— Скажи мне остановиться.

Она не была уверена, спрашивал он или приказывал, но его глаза блестели от возбуждения, на щеках проступил румянец, а обнаженная грудь тяжело поднималась и опускалась.

Гермиона ничего не сказала.

Она тяжело сглотнула, увидев его стоящим на коленях, и это было так естественно, словно он находился на законном месте.

Драко скинул сначала правую туфлю, затем левую, пробежался пальцами по ступне, вызывая у Гермионы тихий смех, и стал целовать каждый участок на ноге, с каждым поцелуем продвигаясь все дальше и глубже.

Малфой пристально вглядывался в ее лицо, и это было так приятно и стыдно, что Гермиона окончательно засмущалась и прикрыла веки, ощущая на коже его улыбку. Казалось, что все внутри горело и изнывало от желания.

От малфоевской щетины ее разрывало и сносило крышу. Она задержала дыхание как раз в тот момент, когда его язык опасно близко очертил контур и осторожно коснулся влажных складок. Острая волна пробежала по позвоночнику вдоль ее тела. Она сразу же откликнулась на ласки: впилась руками в его волосы, захватывая целую прядь, и подалась навстречу так, что оба застонали. Каждый взмах языка заставлял ощущать эйфорию, а еще злость за все годы ненависти вперемешку с любовью, которые, как она знала, всегда были в ней. Они накаляли ее изнутри, и Гермиона буквально чувствовала, что сходила с ума. Нетерпеливо подаваясь к нему бедрами, она вцепилась за край стола одной рукой, словно это могло удержать ее от падения.

— Мерлин всемогущий, Драко… это…

От каждого нового движения у нее от наслаждения кружилась голова. Осторожно потирая носом чувствительную точку, он скользнул языком внутрь, и Гермиона громко ахнула. Драко тихо застонал, когда Гермиона, не в силах больше сдержаться, стала медленно двигаться к нему навстречу и тереться о его лицо. Она больше не могла контролировать себя и сжала волосы Драко в кулаке, направляя так, как ей всегда хотелось. Ей никогда прежде не доставляли удовольствие так, что чувства поглощали ее целиком, когда язык Драко касался каждого дюйма между ее ног. Бросив взгляд вниз, она встретилась с его горящими глазами, наслаждаясь зрелищем того, как Драко терял над собой контроль и позволил себе быть с ней настоящим проклятым развратником из ее снов.

— Я не могу больше, Малфой, — Гермиона дернула его на себя, приоткрывая влажные губы, и застонала, когда Драко провел по ним языком, жадно целуя. Она бывала с парнями, которым не нравилось целоваться с ней после этого, но, судя по тому, каким глубоким оказался поцелуй, Драко упивался этим.

Она жадно вцепилась в пряжку его ремня, повозилась с застежкой немного дольше, чем хотелось. Часть ее здравого смысла, которая еще функционировала, ожидала, что Драко остановит и предложит не торопить события, а вторая часть невероятно радовалась, что он позволил ей слегка проконтролировать ситуацию. Когда пуговица на его брюках распахнулась и Гермиона провела по выпирающей ткани, скользнув рукой под резинку, Драко просто… впервые в жизни он не мог спокойно мыслить. Он чувствовал, что с каждой секундой все больше и больше терял контроль.

Драко остановился. Прижался к ней влажным лбом и прикрыл глаза. Гермиона почувствовала, как разрывало грудную клетку от чего-то такого нежного и родного, обхватила его лицо ладонями и произнесла:

— Я сдаюсь.

— Сдаешься?

— Да, сдаюсь. Я по уши в тебя влюблена.

Губы Драко растянулись в улыбке.

— Это потому, что я сделал тебе куннилингус, достойный мировой премии?

— Это потому, что ты полный придурок! — фыркнула Гермиона, и Драко, поцеловав кончик носа, вошел в нее одним плавным движением.

Они замерли, тяжело дыша. Драко медленно покрывал влажными поцелуями лоб, виски, щеки, спустился к подбородку и провел носом по линии челюсти, пока Гермиона, задыхаясь от ощущений, двинула бедрами, требуя продолжения.

— Грейнджер, — выдохнул Драко, как будто это ему больно. Он медлил в нерешительности, и Гермиона ласково скользнула по его плечам.

— Ну же, Малфой, я не стеклянная.

Как же прекрасна она была в гневе, и Драко, целуя ее в губы, наконец отпустил себя и начал двигаться быстрее. Собственнически скользнув по бокам, он прижал вспотевшие ладони к оливковой коже Гермионы, направляя ее и насаживая так быстро, как она хотела. Бесстыдно, грубо, властно. Тяжелые стоны заглушали влажные шлепки. Жар окутывал их оголенные тела, и Гермиона, уже совершенно ничего не соображая, уронила голову ему на плечо и позволила делать с собой все, что ему заблагорассудится. В их движениях больше не было нежности. Только страсть и животный инстинкт удовлетворить потребность, в которой они так долго нуждались.

Малфой исступленно двигал бедрами, желая подчинить ее себе, привязать, окутать, спрятать от каждого мужского взгляда. Хотел заклеймить ее, доказывая каждому, что теперь Гермиона Грейнджер — его. Только его. Гермиона громко и хрипло стонала, и этот звук сводил его с ума.

Руками обхватив ее бедра, он притянул ее ближе, хотя, казалось, куда уж ближе. Их губы снова встретились, язык Гермионы ловко скользнул во рту Драко, и он готов был поклясться, что его сердце чуть не разорвалось от бешеного ритма. Драко дурел от нестерпимого желания кончить и зарылся пальцами в ее каштановые кудри. Что-то перевернулось в его груди — что-то, чего он слишком избегал и держал внутри.

— Ты восхитительная ведьма, — простонал Драко, чувствуя, как его накрыло волной удовлетворения.

Он смотрел на лицо Гермионы и представить себе не мог, что они потеряли столько времени. Ее выражение было настолько мягким, а губы изгибались в счастливой улыбке, что Драко слышал, как невольно произнес тихим голосом:

— Наконец-то ты моя.

Он держал ее в объятиях какое-то время, пока Гермиона не почувствовала силу в ногах и не заставила себя двигаться. Ее сердце гулко стучало, смешиваясь со рваным дыханием Драко.

— Не могу поверить, — выдохнув, сообщила она, выпуская Драко из кольца своих ног. — Я думала, ты меня ненавидишь.

Драко издал то ли сердитое, то ли насмешливое фырканье, поправил брюки и провел ладонью по влажным волосам.

— Я думал, ты бы предпочла поцеловать скорее жабу, чем меня.

— Ты неисправим! — воскликнула Гермиона и слезла со стола. Ее ноги все также дрожали, и она нашла опору в его руках. Платье соскользнуло по лодыжкам и упало на пол. — Мне нужно в душ.

— Найдешь дорогу сама или тебя провести?

— Сама, и мне нужно что-то из одежды.

Драко щелкнул пальцами в воздухе, и из шкафа вылетело два белоснежных полотенца и махровый красный халат.

— Оно ждет тебя в ванной.

— Надо же, ты обо мне подумал, — язвительно протянула Гермиона.

Лицо Драко стало серьезным, он шагнул к ней, откинул мокрые пряди со лба и тихо прошептал:

— Я всегда думаю о тебе.

На следующий день они проснулись вместе. В его постели. Под его одеялом, и Грейнджер в его рубашке. Она лежала свернувшись калачиком у него под боком. На спине проступал позвоночник в виде маленьких бугорков, которые внезапно оказались очень мягкими, когда Драко осторожно притрагивался к ним, чтобы не разбудить Гермиону. Лежа сзади, он накрыл их обоих до самой шеи, прижимая ее к себе максимально близко: плечом к плечу, бедром к бедру. Их руки соединены, ладони покрывали друг друга. И это лучший сон Драко за последние несколько лет.

Они долго лежали в объятиях, наслаждаясь ласками и затяжными поцелуями. Драко имел Гермиону неторопливо, словно это их последний раз, дрожащие и задыхающиеся, с влажными губами и мокрыми телами, лежа на атласном зеленом покрывале и проклиная себя за такое клише. Гермиона позволяла сделать Драко все медленно, простонав имя Мерлина столько раз, что, кажется, вся комната пропиталась святым духом. Затем они провели еще час, пытаясь унять дрожь, и Драко благоговел перед выражением удовлетворения на ее лице, легонько касаясь ее ключиц, лодыжек, внутренней стороны ладони и ямочки на шее. Рука Драко собственнически покоилась на ее бедре, его губы неутолимо чертили дорожку из поцелуев. Он становился таким слабым, когда дело касалось Гермионы.

— О чем ты думаешь? — негромко спросила она, и Драко, приподнимая голову, поцеловал ее соленое плечо.

— О том, что никогда раньше не просыпался в постели с другой девушкой.

— С девушкой? — весело поинтересовалась Гермиона, переворачиваясь в его руках на живот. — Значит, парни…

— Грейнджер, — с вызовом начал Драко, прижимаясь к ней всем телом, — твой острый язык с ума меня сводит.

Она громко рассмеялась, пряча голову в подушках. Драко чувствовал себя самым счастливым, наблюдая, как Гермиона ерзала под одеялом, чтобы улечься поудобнее, как порхали ее ресницы, когда она смотрела ему в глаза и завороженно моргала. Как приоткрывались ее губы, прежде чем она собиралась что-то сказать, и как мелкие каштановые прядки крутились у ее лица после долгого сна.

Он с трудом заставлял себя не пялиться на нее, чувствуя себя счастливым как никогда. Малфой снова прижался к боку Гермионы, но несильно, словно дразнил, словно просто не мог отказать себе в удовольствии прикоснуться к ней еще раз.

Спустя какое-то время Драко выкупил квартиру Гермионы, объединил аппарирующие чары, перенес свой цветок на ее подоконник, и они стали жить вместе. Гермионе нравилось возвращаться домой после дополнительных смен, заваривать чересчур сладкий какао и дожидаться Драко вместе с Живоглотом в своей старой комнате. Она всегда встречала его с улыбкой, всегда разогревала еду в микроволновой печи, а потом они пили вручную заваренный кофе и ели черничный пирог.

Ей нравилось, что Драко с ней всегда разный — от уютного и домашнего до охваченного страстью, а порой злой и зажатый, так что Гермиона помогала ему расслабиться и привести себя в порядок. Ничего так не выводило Драко из себя, как ее желание доказать свою правоту и нестерпимое грейнджеровское упрямство. Их отношения оказались опьяняющими и непредсказуемыми. Драко любил вызовы, а Гермиона… Мерлин всемогущий, Грейнджер была для него настоящим вызовом. С ног до головы, с самого первого дня в Хогвартсе и до самого конца.

Иногда Драко приходилось отлучаться по работе на несколько дней, и тогда Гермиона брала свои любимые книги из его домашней библиотеки, усаживалась в маленькой гостиной на диванчике, укрывшись старым родительским пледом, и дожидалась хлопка аппарации. Они не виделись несколько недель, и за это время Гермиона успела истосковаться по нему каждой клеточкой своего тела. Несмотря на то что вечера она проводила на его стороне, днем ей нравилось оставаться на своей территории, вспоминая те моменты, когда она могла только мечтать о нем, наблюдая из окон. Гермиона просто не могла отказаться от этой квартиры.

У нее перед глазами пронеслась целая жизнь: знакомство с родителями, никаких неловких взглядов и дополнительных рабочих смен. Понимающие друзья и Драко, улыбающийся на подушке рядом с ней в лучах утреннего лондонского солнца. Все словно встало на свои места. Счастье просачивалось в самую глубину ее груди и разливалось там, как умиротворяющий бальзам.

Гермиона знала, что сегодня Драко вернется домой, и они вновь смогут до беспамятства любоваться друг другом теперь уже вблизи.