Бретонские баллады (fb2) читать онлайн
- Бретонские баллады (пер. Елена Вадимовна Баевская, ...) 345 Кб, 40с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Автор неизвестен
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Бретонские народные баллады: «Барзаз Брейз»
Пророчество Гвенхлана[1]
I
Закат горит, прибой шумит,
А я пою, во тьме сокрыт.
Я с песней прожил жизнь свою,
Теперь я стар, но все пою.
Звучат напевы день и ночь,
Но песней зла не превозмочь.
Я не утешусь никогда,
Так велика моя беда.
Нет, надо мной не властен страх:
Я пожил, я уже в годах.
Нет, надо мной не властен страх:
Не страшен мне могильный прах.
Кто не искал меня — найдет,
Кто ищет — ввек не сыщет тот.
Так будь что будет: все равно
Свершится то, что суждено.
Тремя смертями все умрем,
Пока навеки не уснем.
II
Вот вижу — из лесу кабан
Идет, шатается от ран.
На нем живого места нет.
Он слаб от старости и сед.
Ведет он малых кабанят,
Они от голода вопят.
Ему навстречу конь морской
Несется вихрем над волной.
Он бел как снег, а надо лбом
Рога сверкают серебром.
Огонь летит из-под копыт
Так, что морская гладь кипит.
Толпа коней за ним видна —
Стеснились возле кабана.
— А ну-ка, силы не жалей!
Кабанью голову разбей!
(Уже ступни скользят в крови...)
Врага копытом раздави!
(Я вижу, кровь течет рекой...)
Бей! Бей сильнее, конь морской!
(Вот по колено плещет кровь...)
Бей без промашки вновь и вновь!
Бей, не жалей! Чего ты ждешь?
Устал? Наутро отдохнешь!
Еще сильней! Да не робей!
Кабанью голову разбей!
III
В могильной тьме я крепко спал
И крик орлиный услыхал.
Своих орлят в полночный дол
На вольный пир зовет орел:
— Слетайтесь, птицы, сей же час,
Не падаль поджидает вас,
Кругом полег крещеный люд,
Ужо полакомимся тут.
— Что тащишь, ворон, в темный дол?
— Я голову вождя нашел.
Он заточил тебя, певец,
Он ослепил тебя, слепец,
Лечу теперь в лесную тьму,
Чтоб очи выклевать ему.
— Лисица, что ты тащишь прочь,
Чем поживилась в эту ночь?
— Я сердце изверга несу,
Чтоб растерзать его в лесу.
Он был, как я, хитер, жесток,
На гибель он тебя обрек.
— Чего ты, жаба, чутко ждешь?
Зачем к устам злодейским льнешь?
— Исторгнет душу мертвый рот,
Пускай она в меня войдет.
Вождю такой сужден конец
За то, что не придет певец
Уж ни в Рокх-Аллас, ни в Порзгвенн —
За то злодею смерть и тлен!
Затонувший город Ис[2]
I
Кто не слыхал с былых времен:
Был город Ис богат, силен
И правил в нем король Градлон.
Сказал ему святой мудрец:
"Любовь погубит ваш венец,
Пиры разрушат ваш дворец.
Кто рыбой лакомится, тот
На дне пристанище найдет
И в пищу рыбам попадет.
А тот, кто пьет и пьет вино,
Тому набраться суждено
Воды, когда пойдет на дно".
II
И вновь у присных пир горой,
Король качает головой:
— Я удаляюсь на покой.
— Неужто вечеру пропасть?
Вы утром отоспитесь всласть,
А впрочем, сударь, ваша власть.
Дружок принцессы тут как тут,
Покуда все едят и пьют:
— Достань заветный ключ, Дахут!
— Что? Ключ? Ах, если дело в нем,
Мы ключ тихонько умыкнем
И вмиг колодец отомкнем!
III
Кто 6 видел, как король Градлон
Спит, сединою осенен,
Тот, верно, был бы восхищен.
Пурпурной мантией покрыт,
Король могучий крепко спит,
Цепь на груди огнем горит.
А был бы в спальне часовой,
Он увидал бы в час ночной,
Как дочь вошла в его покой.
Скользнула к ложу босиком
И, наклонившись над отцом,
С него снимает цепь с ключом.
IV
Все спит да спит король Градлон,
А над равниной взвился стон:
— Потоп! Вода со всех сторон!
Проснись, король! Беда, разор!
В седло! Скачи во весь опор!
Пучина рвется на простор!
— Лесник, лесник, поведай мне,
Видал ты в этой стороне
Градлона на лихом коне?
— Нет, я не видел короля,
Я слышал, как дрожит земля
И стук копыт летит в поля.
— Рыбак, всю правду мне открой,
Ты девы не видал морской,
Златоволосой, над водой?
— Была здесь девушка одна,
Как пела жалобно она!
И песне вторила волна...
Мерлин[3]
1. Мерлин в колыбели
Тринадцать месяцев я сплю,
В лесу тенистом я дремлю.
Спи, дитя родное мое,
Спи, дитя, усни!
Соловушка слетел ко мне,
Я сплю и слушаю во сне.
Спи, дитя...
Так сладко, тоненько поет,
Так нежно, как ручей течет.
Спи, дитя...
Я чарам песен поддалась
И вдаль за ними подалась.
Спи, дитя...
Спешу, не ведая куда, —
Ах, как была я молода!
Спи, дитя...
Спел соловей: "Твоя краса
Свежа, как вешняя роса.
Спи, дитя...
Тобой любуется рассвет,
Тебя, принцесса, краше нет.
Спи, дитя...
Чарует всех краса твоя —
Кого ты выберешь в мужья?"
Спи, дитя...
"Молчи, бесстыжий соловей,
Не слушаю твоих речей,
Спи, дитя...
Ты про рассвет щебечешь зря:
Я жду Небесного царя.
Спи, дитя...
Пускай я всем подряд мила,
Мне не нужна ничья хвала.
Спи, дитя...
Сосватай лучше, говорю,
Меня Небесному царю!.."
Спи, дитя...
Напев меня все дальше влек,
Я шла вперед, не чуя ног.
Спи, дитя...
Я в лес пустынный забрела,
Поспать под дубом прилегла.
Спи, дитя...
И крепкий сон меня сморил,
Тот сон всю душу мне смутил.
Спи, дитя...
Мне снится, что попала я
В дом корригана у ручья.
Спи, дитя...
Ушел хозяин, я одна,
Гляжу беспечно из окна.
Спи, дитя...
И невзначай издалека
Я вижу в небе голубка.
Спи, дитя...
Он просится в хрустальный грот
И клювиком в окошко бьет.
Спи, дитя...
Стучится грудью о хрусталь...
Мне голубочка стало жаль.
Спи, дитя...
И я его впустила в дом.
Он вьется, носится кругом.
Спи, дитя...
И все-то норовит спорхнуть
То на плечо мне, то на грудь.
Спи, дитя...
Ушко три раза клюнул мне,
Взлетел и скрылся в вышине.
Спи, дитя...
Ему-то смех, а мне-то стон:
Будь проклят мой волшебный сон!
Спи, дитя...
Я со слезами и тоской
Качаю зыбку день-деньской.
Спи, дитя...
Желаю нечисти лесной
Томиться в бездне ледяной!
Спи, дитя...
Недобрый глаз меня сгубил,
А сон лукавый в руку был!
Спи, дитя...
И тут, смеясь, младенчик мой
Мне слово молвил, как большой.
Спи, дитя...
"Ты слезы, матушка, не лей,
Себя и сына пожалей.
Спи, дитя...
При мне отца не проклинай
И нечистью не называй.
Спи, дитя...
Как ясный месяц, мой отец
Сияет из конца в конец.
Спи, дитя...
Отец мой любит бедняков,
Он им помочь всегда готов.
Спи, дитя...
Храни, о Боже всеблагой,
Отца от бездны ледяной!
Спи, дитя...
Зла никому не сделал он:
Я для добра на свет рожден,
Спи, дитя...
На благо всей моей стране,
Дай, Боже, сил и ей, и мне!"
Спи, дитя...
Мать в восхищеньи замерла
И чудо сердцем приняла.
Спи, дитя родное мое,
Спи, дитя, усни!
2. Мерлин-кудесник
— Мерлин, куда ты, мальчик мой?
И черный пес бежит с тобой!
Йо-йо-йо! Йо-йо-йо!
— Вчера я у прибрежных скал
Яйцо морской змеи искал.
И нынче побегу опять
Яичко красное искать.
А после на лугу сорву
Заветную разрыв-траву,
Поглубже в чащу забреду,
Омелу на дубу найду.
— Мерлин! Мерлин! Остановись,
Душою к Богу обратись.
Омелы не ищи в листве,
Не торопись к разрыв-траве,
На побережье под скалой
Оставь яйцо змеи морской.
Мерлин, узри Господен свет,
Иного света в мире нет!
Йо-йо-йо! Ио-йо-йо!
3. Мерлин-бард I
— Пойти мне, бабушка, позволь
На праздник, что дает король.
Там будет рыцарский турнир
И для гостей веселый пир.
— Не только нынче — никогда
Я не пущу тебя туда.
Нет, путь туда тебе закрыт:
Всю ночь проплакал ты навзрыд.
Нет, не ходи, сиди при мне:
Всю ночь проплакал ты во сне.
— Дозволь мне, матушка, пойти,
На праздник сына отпусти!
— Ты с песнями покинешь дом —
Смотри, наплачешься потом.
II
И вот гнедого жеребца
Он подковал у кузнеца,
Взнуздал его и снарядил,
Попоной легкою покрыл,
Хомут, седло ему нашел,
А в хвост цветные ленты вплел
И поскакал во весь опор
В то место, где назначен сбор.
На поле выезжает он —
Рога трубят со всех сторон.
Гарцуют кони там и тут,
А зрители начала ждут.
Ограда поля высока.
— Чей конь, не сбросив седока,
Ее в прыжке перемахнет —
Возьмет принцессу в жены тот.
Гнедой конек лишь услыхал —
И загорелся, и заржал,
И разогнался побыстрей,
Дохнуло пламя из ноздрей,
Земля летит из-под копыт,
Сторожкий глаз огнем горит, —
И вот он, вырвавшись вперед,
Преграду трудную берет.
— Король, ты помнишь уговор?
Отдай мне дочку Альенор.
— Тебе принцессы не видать,
И мне такой не нужен зять.
Тебе отказываю я:
Не нужен мне колдун в зятья!..
Там был один седой старик,
Он к уху короля приник;
Бела седая борода,
Глаза как синих два пруда;
Плащ шерстяной на старце том
Расшит донизу серебром;
Он рядом с королем сидит
И тихо что-то говорит.
Король послушал, а потом
Три раза стукнул в стол жезлом.
Он трижды стукнул в стол жезлом,
И приумолкли все кругом.
Сказал король: — Уж так и быть,
Попробуй арфу мне добыть,
Что у Мерлина в головах
Висит на четырех цепях,
Сними ее да принеси,
Тогда о свадьбе и проси.
III
— Подай мне, бабушка, совет,
Без Альенор мне счастья нет.
Скажи, родная, как мне быть,
Чтоб арфу дивную добыть.
— Эх, понапрасну ты, внучок,
Советом бабки пренебрег.
Но не горюй и слез не лей —
Ты снимешь арфу с тех цепей.
Не плачь, внучок любимый мой,
Вот видишь — молот золотой:
Не устоит ничто пред ним,
Все разлетится в прах и в дым.
IV
И в скором времени юнец
Вернулся с арфой во дворец.
Он арфу вносит напоказ:
— Король, я выполнил приказ!
Но королевский сын хитер:
С отцом затеял разговор,
Кивнул король и храбреца
Вновь отсылает из дворца:
— Мне перстень барда раздобудь,
Желаю на него взглянуть.
Сумей тот перстень мне достать,
И будешь мне желанный зять!
Заплакал юноша, и вот
Он снова к бабушке идет:
— Меня властитель обманул,
Он не исполнил свой посул!
— Ну ничего, не плачь, внучок:
Заглянем в бабкин сундучок.
В нем ветку я приберегла,
Семь лет назад ее нашла,
В лесу искала семь ночей,
Двенадцать листиков на ней.
Чуть в полночь пропоет петух,
Скачи к пещере во весь дух,
Припрячь лишь ветку на груди
И смело к спящему входи...
Едва петух в ночи пропел,
В седло садится наш пострел.
Петух еще не откричал,
А парень с перстнем прочь умчал.
V
Вот он на утренней заре
Вновь появился при дворе.
Король смущен и поражен,
Глазам не смеет верить он,
Ему придворных вторит хор.
— Да, ты достоин Альенор! —
Изрек и вышел в тот же миг,
С ним вместе принц и тот старик.
Затем вернулись в тронный зал,
И юноше король сказал:
— Я соблюду наш уговор:
Да, ты достоин Альенор.
Но просьба есть еще у нас,
И это уж в последний раз.
Коль просьбу выполнишь мою,
На равных ты войдешь в семью
И будешь властью облечен
Над всей провинцией Леон!
Доставь на свадьбу поутру
Мерлина-барда ко двору!
VI
— Скажи, откуда, бард Мерлин,
Ты в рубище бредешь один?
Куда собрался ты босой
И с непокрытой головой?
Из остролиста посошок
Подспорье ли для старых ног?
— Я арфу милую ищу,
Я сердцем без нее грущу.
Пропала арфа на беду,
И перстня тоже не найду.
— Мерлин, все это не беда,
Твой перстень взят не навсегда,
Ты перстень снова обретешь
И арфу дивную найдешь.
Мерлин, не нужно горевать,
Войди в мой дом, к столу присядь.
— О нет, с пути я не сверну
И в дом к тебе не загляну.
И не могу я сесть за стол,
Покуда арфы не нашел.
— Мерлин, послушайся меня
И все найдешь к исходу дня.
Мерлин поверил, входит в дом,
Садится перед очагом.
Вот ввечеру приходит внук
И озирается вокруг.
Едва он глянул на очаг,
Так и попятился на шаг:
Объятый непробудным сном,
Сидит Мерлин перед огнем.
Юнец в испуге был бы рад
Бежать куда глаза глядят.
— Не бойся, милый, проходи,
Он спит, смотри не разбуди.
Три яблочка я испекла
И гостю нашему дала.
Он съел все яблоки — и вот
Теперь за нами он пойдет.
VII
Проснулась королева-мать,
Ей шум и крик мешают спать.
— Что там творится за окном?
Весь город ходит ходуном!
Скажите, почему с утра
Несутся крики со двора?
Что там за празднество чуть свет?
А камеристка ей в ответ:
— Не зря ликует весь народ,
К нам во дворец Мерлин идет,
Старуха в белом рядом с ним
И зять ваш, цел и невредим...
Король выходит из дворца,
Все видит и зовет гонца:
— Проснись, глашатай, не зевай,
Скорей беги из края в край
И разгласи на все края:
Выходит замуж дочь моя!
Через неделю на весь мир
Я свадебный устрою пир.
Зову на свадьбу всю Бретань,
Да прекратит вражду и брань,
Пусть рыцари на пир придут,
Судейский и церковный люд,
И графы, свет моих очей,
Жду бедных я и богачей.
Скорее из конца в конец
Лети, надежный мой гонец!
VIII
— Эй, расступись, честной народ,
Я королевский скороход!
Король до каждого из вас
Доводит ныне свой указ.
Идет принцесса под венец,
Все поспешайте во дворец.
Через неделю наш король
На праздник ждет всю знать и голь,
Он призывает всю Бретань
Раздоры позабыть и брань;
Пусть рыцари на пир придут,
Судейский и церковный люд,
И графы, свет его очей;
Он бедных ждет и богачей
И вдоволь всем сулит добра,
И золота, и серебра,
И вдоволь хлеба и вина,
И меда сладкого сполна;
Всем хватит места у стола,
Проворным слугам нет числа,
Свиней заколют сто голов
И сто откормленных коров,
И нетелей пятьсот голов,
По сотне коз из всех лесов,
Заколют белых сто быков
И черных столько же голов,
А шкуры тут же раздадут,
И всех гостей подарки ждут:
Священникам сулит указ
Сто белоснежных новых ряс,
Всем кавалерам — по кольцу,
Накидки — барышням к лицу,
А уж для самых бедняков —
Полтыщи новых пар штанов.
Ста музыкантам день и ночь
Играть прикажут во всю мочь,
Придет Мерлин на свадьбу ту
Восславить юную чету —
Ну, словом, это будет пир,
Каких еще не видел мир.
IX
— Эй, повар, что притих дворец?
Неужто пиршеству конец?
— Все яства съедены давно,
До капли выпито вино.
Пятнадцать дней была гульба —
Веселье, пляски, похвальба.
Король гостей благословил,
Всех на прощанье одарил,
А молодых супругов он
С почетом отпустил в Леон.
Все рады, все благодарят,
И только сам король не рад:
Мерлин неведомо куда
Ушел — и сгинул без следа.
Вран в плену[4]
I
Скорби, Леон, плачь, Керлоан:
В сраженьи ранен храбрый Вран,
Сын Врана-старшего; и вот
Его противник в плен берет.
Тесним врага и там и тут —
А Врана за море везут,
А Врана за море свезли,
В темницу на краю земли.
Скорбит он в башне: "Милый дом,
Ты полон светом и теплом!
Кто смог бы матушке моей
Письмо доставить поскорей?"
Нашелся вестник в добрый час,
И Вран дает ему наказ:
— Надень тряпье, как нищеброд,
И так ступай себе вперед,
А доберешься в отчий край,
Мой перстень матушке отдай.
Скажи, что сын в плену — и мать
Он умоляет выкуп дать.
Захочет — в знак ее любви
Под белым парусом плыви,
А нет — Господь ее прости! —
Ты черный парус распусти.
II
Вот прибыл вестовщик в Леон —
Находит в замке даму он:
Она сидит со всей родней,
Играют арфы, пир горой.
— Меня послал ваш сын тайком
Вот с этим перстнем и письмом,
Вот этот перстень, вот письмо —
Все скажет вам оно само!
— Пускай арфисты замолчат,
Печаль и горе к нам стучат,
Печаль и горе входят в дом,
А мы не ведаем о том.
Мой сын пленен врагом лихим
Я поутру плыву за ним!
III
Наутро, ослабев от ран,
С постели спрашивает Вран:
— Взгляни-ка, стражник, по волнам
Не следует ли судно к нам?
— Нет, не видны мне паруса,
Всё океан да небеса.
И в полдень, ослабев от ран,
С постели спрашивает Вран:
— Взгляни-ка, стражник, по волнам
Не следует ли судно к нам?
— Нет, вижу на небе одних
Сюда летящих птиц морских.
И вновь, без сил от смертных ран,
Под вечер спрашивает Вран:
— Взгляни-ка, стражник, по волнам
Не следует ли судно к нам?
В ответ коварный часовой
Проговорил с ухмылкой злой:
— Да, вдалеке, по краю вод,
Корабль под парусом плывет.
— Какой ты парус разглядел?
Скажи, он черен или бел?
Могу поклясться, сударь: он
Черней, чем ночью небосклон!
Ни слова узник не сказал,
А сам бледнее смерти стал
И на тюремном топчане
Затих, оборотясь к стене.
IV
Вот дама на берег сошла
И слышит: бьют колокола.
— С чего, скажи мне, добрый люд,
Колокола так громко бьют?
Прохожий старец ей в ответ:
— Сегодня поутру, чуть свет,
В тюремной башне городской
Скончался пленник молодой...
Едва умолк седой старик,
Как дама к башне в тот же миг
Пустилась, плача на ходу,
Всем сердцем чувствуя беду.
Ей ветер волосы встрепал,
Дивились все, и стар и мал,
На чужестранку, что с тоской
Бежала к башне городской.
Была толпа удивлена:
Откуда гостья? Кто она?
А дама громко в дверь стучит,
В слезах привратнику кричит:
— Скорее открывай замок!
Мой сын! Мой сын! Где мой сынок?..
Открыта дверь, и к сыну мать
Бежит, чтоб мертвого обнять,
Спешит, чтоб мертвого обнять,
Чтобы самой уже не встать.
Под Керлоаном, в месте том,
Где встретился Эвен с врагом,
Где он саксонцев разгромил,
Поднялся дуб — и даль затмил.
На ветви дуба, под луной,
Садятся птицы в час ночной,
Их грудь бела, крыло черно,
Над клювом алое пятно.
Летит ворона сквозь туман,
С ней вороненок, юный вран.
Летят, усталые, они
Над морем, тьме ночной сродни.
Запели птицы — громко, в лад,
Лишь вран с вороною молчат.
Но молвил ворон молодой
— Свистите, пойте в час ночной,
Как ни свистеть вам, как ни петь —
Дано вам дома умереть!
Возвращение из Англии[5]
Везде — в приходе Плуарет,
в приходе Пулдеграт,
Копыта бьют, мечи звенят,
полным-полно солдат.
Их юный герцог в бой зовет —
сынов и их отцов
Со всей Бретани он собрал,
со всех ее концов.
Зовет их герцог на войну
в заморскую страну,
И оставляет Сильвестик,
мой сын, меня одну.
Спешит единственный мой сын
за герцогом вослед,
Копыта бьют, мечи звенят —
и вот их нет как нет.
Я спать легла, да мысли мне
покоя не дают.
Вдруг слышу: дочери Керлаз
под окнами поют.
Не про тебя ли, Сильвестик?
Тоски не побороть.
Где ты теперь, в каком краю?
Храни тебя Господь!
Быть может, ты за сотни лье
в чужой земле погиб,
А может быть, на дне морском
ты стал добычей рыб.
Когда б остался ты при нас,
при матери с отцом,
Уже ты был бы обручен,
ходил бы ты с кольцом,
Уже ты был бы, Сильвестик,
давным-давно женат
На несравненной Маннаик
из замка Пулдеграт.
Ты жил бы с нами и с детьми,
и шум от их проказ
Уже стоял бы день-деньской
под крышею у нас...
Живет голубка у меня
который год подряд,
И на холме среди камней
выводит голубят.
Я лентой свадебной своей
ей шейку обвяжу
И в эту ленту письмецо
тебе, сынок, вложу.
— Лети, голубка, улетай,
лети, голубка, ввысь,
Лети, лети в далекий край,
над морем поднимись,
Лети, лети на край земли,
сквозь тучи, напрямик,
Лети, голубка, и узнай,
где сын мой Сильвестик?
Быть может, встретишь ты его
там, где мечи звенят;
Быть может, весточку о нем
ты принесешь назад?
— Голубка матери моей,
скажи: не ты ли там
Над нашей мачтою кружишь,
летишь вослед волнам?
— Да, это я, я много дней
летела вам вослед,
А здесь, под лентой, вам письмо,
и дома ждут ответ.
— Три года минет, день пройдет,
поход свершится мой,
Три года минет, день пройдет —
и я вернусь домой!..
Два года минуло, и три —
ждет не дождется мать:
— Прощай, мой мальчик, Сильвестик,
тебя мне не видать!
Когда б я косточки твои
на берегу нашла,
Я их прижала бы к груди,
слезами облила...
Едва промолвила она —
вдруг видит, вся в слезах:
Бретонский парусник плывет,
качаясь на волнах.
Разбиты мачты у него,
и палуба пуста,
И бьются волны то в корму,
то в мертвые борта.
Корабль был полон мертвецов,
и кто сказать бы мог,
Откуда он приплыл — и как
был путь его далек.
И среди них был Сильвестик...
Но ни отец, ни мать,
Никто уже не мог его
к своей груди прижать.
Жена крестоносца[6]
— Мне надобно идти
на долгую войну,
Но как покинуть мне
любовь мою одну?
— Брат, посели жену
под кровлею моей,
В покое девичьем
найдется место ей.
В покое девичьем
найдется место ей,
Иль нет, у знатных дам
ей будет веселей.
В той зале, где они,
пускай себе живет,
И что сготовят им,
то с ними ест и пьет.
И вот уже сигнал
по всей округе дан —
В именье Фауэ
сеньер собрал дворян,
Все со знаменами
сошлись из разных мест,
И правое плечо
им алый метит крест.
Еще недалеко
успел уйти отряд,
А платье алое
уже ей снять велят:
— Вот белый балахон —
его теперь надень!
Господский скот пасти
ты будешь целый день!
— Какую я вам, брат,
обиду нанесла?
Доныне отроду
овец я не пасла!
— Ну, если до сих пор
ты не пасла овец,
Тебя копье мое
научит, наконец!
Вот за семь лет она
слезами изошла,
А после стала петь,
как прежде, весела,
И рыцарь, что с войны
скакал во весь опор,
Услышал голосок,
звеневший среди гор.
— Помедли, юный паж,
попридержи коня:
Хрустальный голосок
донесся до меня,
Тот нежный голосок
меня очаровал,
Семь лет прошло — день в день, —
как я его слыхал.
— Пастушка, в добрый час!
Ты весело поешь,
Наверно, оттого,
что сладко ешь и пьешь?
— Да, слава Господу! —
она ему в ответ. —
Краюшка черствая —
чем плох такой обед?
— Пастушка милая,
ты здешняя, видать,
Вон в том имении
нельзя ль заночевать?
— Да, сударь, на ночь там
найдете вы приют,
А ваших лошадей
в конюшню отведут.
И пухом, и пером
вам выстелют кровать —
При муже-то и мне
там было мягко спать!
Не ночевала я
в хлеву среди скота,
Не ела хлебова
с собаками тогда.
— Где муж твой? На тебе,
красавица моя,
Не обручальное ль
колечко вижу я?
— Мой муж давным-давно
в поход ушел, увы,
Он белокурый был,
совсем такой, как вы.
— Ты говоришь, как я,
был белокур твой друг?
Ну, приглядись, дитя:
не я ли твой супруг?
— Да, сударь, вы мой муж,
мой друг и рыцарь мой,
В именье Фауэ
я вам была женой.
— Оставим здесь овец!
В именье поспешим:
Я брата навещу
и потолкую с ним.
— Привет, любезный брат!
Ну, где моя жена?
Не загрустила ли?
Здорова ли она?
— Здорова и бодра!
Присядьте, милый брат.
Зазвали в Кемперле
ее два дня назад.
На свадьбу в Кемперле
уехала — и вот
Вернется, а ее
в именье радость ждет.
— Ты лжешь! Не ты ли сам
послал семь лет назад
Ее, как нищенку,
со стадом в горы, брат?
Ты лжешь! Ты лжешь! И глаз
не прячешь, лиходей:
Здесь, в двух шагах, она
рыдает у дверей.
Сгинь с глаз моих долой!
Ступай, проклятый брат,
Бесчестьем славен ты
и подлостью богат.
Будь здесь не отчий дом,
не родовой чертог —
Уже в твоей крови
омыл бы я клинок!
Соловей[7]
За окнами светлым-светло,
Рыдает дама в Сен-Мало,
Рыдает, бедная, навзрыд:
— Увы! Мой соловей убит!..
— Ты, благоверная жена,
Со мной делить постель должна,
Но почему-то что ни ночь
Ее покинуть ты не прочь,
И исчезаешь без конца,
Босая, не надев чепца.
— Супруг мой, уверяю вас,
Я просыпаюсь в поздней час.
Чтобы увидеть, как сюда
Плывут заморские суда
— Постой жена, зачем ты лжешь?
Нет в этом правды ни на грош:
Одна соседская стена
Видна из нашего окна;
Стена да небо над стеной,
Луна да звезды под луной.
Нет в этом правды ни на грош —
А ну жена, зачем встаешь?
— Да, покидаю я кровать,
Чтобы ребенка укачать!
— Ребенок мирно по ночам
Лежит — не то, что вы, мадам.
Довольно сказок! Вот беда:
Зачем встаешь ты и куда?
— Супруг мой, вас не обхитрить —
Скажу я правду, так и быть.
Да, покидаю ложе я,
Чтобы послушать соловья.
Не сплю я ночи напролет —
Уснуть мне песня не дает.
Молчит прибой, а соловей
Поэт — и нет его звучней!..
Послушал женушку старик
И призадумался на миг.
И призадумался на миг,
И так себе сказал старик:
— Ну, птичка, правда или ложь,
Но больше ты не запоешь!
Он в сад спустился в ранний час,
А там садовник был как раз.
— Поди-ка, мой дружок, сюда:
есть у меня в тебе нужда.
Завелся соловей в саду —
Поет, проклятый, на беду,
Поет все ночи напролет,
Уснуть хозяйке не дает.
Поймай его — получишь су.
Садовник молвил: — Принесу! —
И в тот же миг расставил сеть —
За деньги можно порадеть!
Он соловья поймал — и вот
Сеньору пленника несет.
А тот певца за горло — хвать!
И ну от счастья хохотать!
И, задушив беднягу, он
Отвесил женушке поклон:
— Вот вам, сударыня, певец,
Он мне попался наконец.
Он больше не принудит вас
Вставать с постели в поздний час!...
На улице темным-темно —
Нет, не откроется окно.
— Прощай! Прощай! — вздыхает тот,
Кто милую напрасно ждет. —
Не будет больше соловей
Нам петь двоим в тиши ночей...
Бледнолицая Азенор[8]
I
Невестой стала Азенор,
В супруги взял ее сеньер;
Нет, не избраннику она
Навеки в жены отдана.
II
Пришла однажды Азенор
Собрать букет в тенистый бор.
Звенел ручей у самых ног,
Она рвала душистый дрок:
Ей сердцем в суженые дан
Причетник в замке Мезлеан.
Как желтый шелк на ней красив!..
Но ехал мимо знатный Ив,
Сеньер из рода Керморван,
Скакал, гордыней обуян.
Пустил коня во весь опор
Да глянул вскользь на Азенор:
— Не жить отныне мне и дня,
Коль ты не выйдешь за меня!
III
А в Мезлеане той порой
Грустил причетник молодой:
— Где взять гонца, чтоб с ним я смог
Послать любимой пару строк?
— Гонец найдется, — говорят, —
Да вот поспеет ли навряд.
— Служанка, что в письме, ответь?
— Самой вам лучше посмотреть.
Вот вам письмо — а я сама
Не знаю чтенья и письма.
Вот вам письмо — на нем печать,
Самой вам лучше прочитать...
Вот Азенор письмо взяла,
Читает, вся белым-бела,
Не может буквы разобрать —
Мешают слезы ей читать.
— Коль эта весточка не лжет,
Избранник мой вот-вот умрет!
IV
Вслед за служанкою она
Спустилась вниз, как смерть бледна.
— Скажи, кого мы нынче ждем?
Ты видишь вертел над огнем?
Ты видишь вертел над огнем,
Большой, и маленький при нем?
Кого мы ждем? Зачем толпой
Спешат арфисты к нам домой?
Зачем стекаются, скажи,
К нам Керморвановы пажи?
— Затем спешат они к крыльцу,
Что вам с утра идти к венцу.
— А коль с утра идти к венцу,
Мне будет белое к лицу,
Мне будет саван в самый раз:
Проснусь — чтоб умереть тотчас...
Вот солнце осветило двор —
Служанка входит к Азенор.
Служанка входит к Азенор
И за окно бросает взор:
— Клубится пыль из-под копыт,
К нам туча всадников летит.
Ив Керморван их всех собрал —
Чтоб шею он себе сломал!
За ним из замка Керморван
Спешит сюда толпа дворян.
Под ним танцует белый конь,
Сверкает сбруя как огонь,
Сверкает сбруя, легок шаг,
Алеет бархатный чепрак.
— Будь проклят день и час, когда
Ив Керморван пришел сюда!
Проклятье вам, отец и мать, —
Мне счастья из-за вас не знать!
V
Из замка путь до церкви скор —
В слезах увозят Азенор.
Вот Мезлеан — и у ворот
Невеста пуще слезы льет:
— Позвольте, сударь, по пути
Хотя б на миг сюда зайти!
— Нет, не сегодня; в этот дом
Зайдете как-нибудь потом!
Рыдает Азенор навзрыд —
Никто ее не утишит.
Никто ее не утишит —
Одна служанка к ней спешит:
— Не плачьте, милосерден Бог,
Он вас утешит, дайте срок.
Рыдает в полдень, ясным днем,
Невеста перед алтарем.
Так сердце бедное стучит,
Как будто колокол звучит.
— Подайте руку, дочь моя,
И вам кольцо надену я.
— Нет, назовет меня женой
Один на свете милый мой!
— Вот кто на свете вам один
Отныне муж и господин:
Богат и славен Керморван,
Не то что нищий Мезлеан!
— Пусть беден тот, кто мной любим,
Я буду нищей вместе с ним!
VI
А в Керморване у ворот
Уже свекровь невестку ждет.
— Позвольте сразу мне узнать,
Где буду я сегодня спать?
— Вот в этой спальне спит сеньер,
А рядом — ваша, Азенор.
Осталась в комнате она
Перед распятием, одна,
Простоволоса, вся в огне: —
Господь, будь милостив ко мне!
VII
— Где, матушка, моя жена?
Она с гостями быть должна!
— Осталась в комнате своей,
Советую подняться к ней.
Едва к жене вошел супруг —
Вдовец! Вдовец! — он слышит вдруг.
— С чего, едва из-под венца,
Вы видите во мне вдовца?
— Да, вы мне муж, но пробил час,
И как вдовца помянут вас.
Вот платье, — молвила она, —
Ему немалая цена,
Я в нем венчалась нынче днем —
Пускай служанка ходит в нем:
Из Мезлеана письма ей
Пришлось носить немало дней!
Тот плащ, что мне соткала мать,
Кюре велите передать:
Пускай помолится Творцу
За ту, что он склонил к венцу.
А вам — нательный крестик той,
Что вы желали звать женой,
Чтоб не забыть вам с этих пор
О вашей свадьбе с Азенор!
VIII
— Что там стряслось? О чем звонят
Колокола весь день подряд?
— Жена сеньера умерла,
Та, что была лицом светла...
В Энане, в замке родовом,
Мы сядем за большим столом;
В Энане, за большим столом,
Мы вам балладу пропоем:
Пусть барышня, со слов певца,
Ее запишет до конца.
Женевьева из Рюстефана[9]
I
Янник-пастушок
овец охранял —
Он пастырем стать
вовек не мечтал.
— Монахом, кюре
вовек мне не быть:
Пригожих подруг
хочу я любить!
Но молвила мать:
— Оставь-ка овец,
Я вижу, сынок,
ты просто хитрец,
Я вижу, тебе
свобода не в прок —
Поедешь в Кемпер
учиться, сынок.
Ты выучишь там
немало наук
И выкинешь вон
из сердца подруг!
II
В округе не счесть
девиц молодых,
Но дочки Фау
красивей других.
И в нашем краю,
и в дальнем краю
Не сыщешь милей
гордячек Фау.
Да, были они
милее подруг —
Так ярче луна,
чем звезды вокруг.
Когда в Порт-Авен
к обедне они
На белых конях
скакали одни,
На белых конях
по праздничным дням —
Звенела земля
вослед их коням.
Искрящийся шелк,
зеленый наряд,
Цепочки огнем
на шеях горят,
А младшая дочь
прелестней принцесс —
С ней ходит Янник
из замка Керблез.
— Четыре дружка
ходили в наш дом,
Стал каждый из них
духовным лицом.
Янник ар Флешер
им всем не в пример —
Мне сердце разбил
Янник ар Флешер.
III
Вот сан принимать
пора настает —
Дружка Женевьева
ждет у ворот,
Дружка Женевьева
ждет у ворот,
Свои кружева
печально плетет.
В них нить, серебром
сверкая, кружит
(Покров на потир
искусно расшит!).
— Поверьте же мне,
Янник ар Флешер, —
Не нужен вам сан,
к чему вам Кемпер?
Не нужен вам сан,
кюре вам не стать,
Упущенных лет
вам не наверстать.
— Но я не могу
вернуться назад —
Меня проклянут
за это стократ!
— Неужто же вы
забыли о том,
Как мы, не таясь,
шептались вдвоем?
Неужто же вы
забыли тот миг,
Когда я кольцо
Дала вам, Янник?
— Расстаться пришлось
мне с вашим кольцом:
Он в церкви, ваш дар, —
он взыскан Творцом.
— Янник арФлешер,
вернитесь домой,
Немало добра
возьмете за мной.
Янник, мой дружок,
вернитесь домой,
Я стану навек
вам верной женой.
Вернитесь назад,
молю вас опять,
Чтоб вам не пришлось
меня отпевать.
— Увы, я собой
не властен владеть:
Я предан Творцу
отныне и впредь.
Ведет меня Бог
стезею своей,
Мне сан принимать
пора поскорей.
IV
Срок минул — и вот
кюре молодой,
Покинув Кемпер,
вернулся домой.
— Поклон вам, сеньер,
поклон вам и мир!
Приветствую вас,
и паства, и клир!
Да выпадет всем,
кто стар и кто мал,
То счастье, что я
навек потерял!
Кто стар и кто мал —
всех в нашем краю
Прошу я прийти
на мессу мою.
— Отец мой, придет
к вам весь Рюстефан,
Я первым войду
среди прихожан,
И двадцать экю
на церковь я дам,
А десять экю
подарит мадам,
Супруга моя,
вам — крестная мать,
Чтоб впредь вам нужды
и горя не знать!
V
И я, услыхав
о новом кюре,
Отправился в путь
еще на заре.
Пройдя Пенн-аль-Ленн,
сошел я с тропы,
Завидев поток
шумящей толпы.
— Эй, матушка, что
за гомон и крик?
Что, мессу уже
закончил Янник?
— Нет, мессу свою
он начал, сынок,
Да только ее
продолжить не смог,
Ни слова не смог
он больше сказать —
По милой своей
он начал рыдать...
Рыдал и стенал
кюре молодой,
И слезы из глаз
катились рекой.
А дочка Фау
стояла, бледна,
И в ноги ему
упала она.
— О Боже, Янник,
постойте, молю:
Вы губите жизнь
и душу мою!
VI
Мессир Ян Флешер
имеет приход —
В Низоне ему
внимает народ.
А я, что сложил
балладу о нем,
Я слышал не раз,
как ночью и днем,
Я слышал не раз,
как плачет старик
Там, где схоронил
невесту Янник.
Наследница из Керула[10]
I
Наследница из Керула
Была юна и весела,
Съезжались гости ввечеру
И в кости с ней вели игру.
Но той игре пришел конец:
Скончался девушкин отец,
И вот родня заводит речь,
Что деньги надобно беречь.
— С отцовской стороны родня
Сжила бы со свету меня:
Они семейному добру
Наследники, коль я умру.
II
— Уж то-то нынче весела
Наследница из Керула!
Вся в белом с головы до ног,
А в косах золотой цветок.
Обычных башмаков, небось,
И мерить ей не привелось:
Она на праздник в Керула
В атласных туфельках пришла! —
Так в зале говорит народ,
А девушка плясать идет.
Маркиз де Мель явился в дом,
С ним мать, и рыцари при нем.
— Когда б голубкой я была
Под крышей замка Керула,
Мне удалось бы разобрать,
О чем маркизу шепчет мать.
Ох, гости не к добру в дому,
Где дочь — наследница всему!
Из Корнуайля путь далек...
Чем замок наш гостей привлек?
Маркиз и знатен, и богат,
Но мне другой милей стократ:
Я в Кертомаса влюблена,
Ему навек я предана...
И Кертомас, гостям не рад,
Вперил в маркиза хмурый взгляд.
Давно в наследницу влюблен,
Давно твердит украдкой он:
— Я стать хотел бы соловьем
И петь всю ночь в саду твоем:
Как выйдешь собирать цветы,
Так на меня посмотришь ты.
Нырком я стал бы у пруда,
Где ты стираешь иногда,
Чтоб там в волне плескаться, где
Ты шла босая по воде.
III
А ближе к ночи, в тот же день,
Когда легла на землю тень,
На вороном своем коньке
Примчал Салаун налегке.
Он постучался у ворот
И видит — нищим хлеб несет
Наследница из Керула;
Она ворота отперла.
— Я думал, здесь гостей, родни
Полно у вас... Но где они?
— Псов повели поить на пруд.
Спешите следом: вас там ждут.
— Нет, чтобы ваших псов поить,
Не стал бы я сюда спешить:
Я езжу ради вас одной —
Ах, будьте ласковей со мной!
IV
Девица матери твердит:
— С тех пор, как здесь маркиз гостит,
Сударыня, с того же дня
Разбито сердце у меня.
Мне должен вскорости ужель
Супругом стать маркиз де Мель?
Коль жить со мною вам невмочь,
Отдайте за другого дочь!
Иль Пеннарен бедней других?
А чем Салаун не жених?
Но всех милей мне Кертомас,
И любит он бывать у нас...
— Как в Шатогале вы без нас
Гостили, милый Кертомас?
— Что ж, погостил, и очень жаль:
Не по душе мне Шатогаль.
В прибежище семьи де Мель
Ворота сорваны с петель,
Везде гуляют сквозняки,
Черны от сажи потолки,
А у разбитого окна
Служанка дряхлая одна
Заместо зерен каплунам
Крошила сено — стыд и срам!
— Зачем вы лжете? Все подряд
Вам скажут, что маркиз богат.
Дом у него набит добром,
Горят ворота серебром,
А окна золотом горят.
Жених подобный — сущий клад!
— Пускай он, матушка, богат, —
Не льщусь я на подобный клад!
— Не спорьте больше, дочь моя,
С маркизом сговорилась я,
Ему вы станете женой,
Так будет лучше вам самой.
Вот так хозяйка Керула
Отпор наследнице дала,
В надежде: дочь долой, мол, с глаз —
Самой желанен Кертомас.
— Доверил мне в недобрый час
Цепочку с перстнем Кертомас;
Сперва с улыбкой их брала,
Потом — слезами облила...
Я вас прошу назад принять
Цепочку, перстень и печать —
К чему мне дольше их держать?
Ведь нашей свадьбе не бывать!
V
Все горько плакали окрест,
Когда приспел ее отъезд,
Когда, белее полотна,
Поцеловала дверь она:
— Прощай, именье Керула,
Просторный дом, где я росла,
И все соседи и друзья, —
К вам не вернусь вовеки я!
Взглянув на нищих бедолаг,
Она их утешала так:
— Умерьте все свою печаль,
Я жду вас в замок Шатогаль.
Я буду бедным помогать:
В неделю трижды получать
Все будут вдоволь от меня
Овса, пшеницы, ячменя.
Маркиз де Мель, ее супруг,
Ей возражает: — Нет, мой друг,
Не смейте — я не так богат,
Чтоб оделять нам всех подряд.
— Я ничего у вас в дому,
Мессир, для бедных не возьму;
Но если не творить щедрот,
Кто нас в молитве помянет?
VI
Прошло два месяца, и вот
Наследница пажа зовет:
— Я к матушке хочу писать,
Но с кем письмо мне переслать?
Ей отвечает юный паж:
— Я сам приказ исполню ваш,
Домчусь быстрее, чем стрела,
Из Шатогаля в Керула.
Письмо готово — госпожа
Торопит юного пажа:
— Скорее в Керула скачи
И матушке письмо вручи.
Гонец явился в Керула,
Хозяйка в зале, у стола,
Пирует, потчует гостей,
И Кертомас сидит при ней.
Прочла письмо и в тот же час
Вскричала дама: — Кертомас!
Седлать велите! Нынче в ночь
Поедем мы проведать дочь!
Въезжают в замок Шатогаль,
А в замке горе и печаль,
И видят: въезд в господский дом
Обтянут черным полотном.
И слышат: — Ночью умерла
Наследница из Керула...
— О, если умерла она,
Я знаю, то моя вина.
Твердила бедная не мне ль,
Что ей не люб маркиз де Мель,
Не говорила ль мне она,
Что в Кертомаса влюблена?..
Ушел в монахи Кертомас,
И мать от мира отреклась.
Ударом сломлены, они
В монастыре скончали дни.
Маркиз де Геран[11]
I
— Мир дому вашему и свет!
А Аннаик, я вижу, нет?
— Эй, не шумите под окном!
Спит наша дочка сладким сном,
Спит Аннаик, и вам не след
Ее теперь будить, сосед...
Но юный клирик в тот же миг
Уже поднялся к Аннаик,
Поднялся быстро прямо к ней,
Сел подле суженой своей:
— Эй, Аннаик, довольно спать,
Пошли в Эр-Нёв потанцевать!
— Нет, не хочу идти в Эр-Нёв:
Сеньер там грозен и суров,
Меня преследует, злодей, —
Подлей не сыщется людей!
Пусть так, но нам, в конце концов,
Стыд опасаться наглецов,
И даже сотня наглецов
Не преградит нам путь в Эр-Нёв!
Нам нет запрета танцевать
В местах, где веселится знать...
Она оделась — и с дружком
В Эр-Нёв отправилась пешком.
II
У постоялого двора
Маркиз кричит уже с утра:
— Хозяин!.. Слышишь?.. Не могу
Я нынче отыскать слугу!
— Прошу прощения, сеньер,
О ком ведете разговор?
— О ком?.. Черт побери!.. О ком!..
Да речь о клирике моем!
— Его я видел! Налегке,
Он шел в Эр-Нёв рука в руке
С подружкой славною своей —
Не сыщешь парочки милей!
Он в шляпе был с большим пером,
Цепочка белым серебром
Сверкала на груди его —
Ей-ей, он шел на торжество!
На ней наряд — услада глаз:
Расшитый бархат да атлас.
Ей-богу, шли они вдвоем
Точь-в-точь невеста с женихом!
III
Покинув постоялый двор,
Маркиз помчал во весь опор
В Эр-Нёв на рыжем скакуне.
— Что, женишок, попался мне?
Ты, клирик, парень боевой, —
Давай поборемся с тобой!
Давай снимай камзол скорей —
Посмотрим, кто кого сильней!
— Ваш вызов не могу принять,
Сеньер маркиз: я — смерд, вы — знать,
Вы рода знатного Геран,
А я всего лишь сын крестьян.
— Да, ты, конечно, нищ и гол,
А вот красавицу нашел!
— Пускай сеньер простит меня,
Но Аннаик нашел не я,
Не я, сеньер маркиз, но Бог
Мне отыскать ее помог...
Она стояла чуть жива
И вслушивалась в их слова:
— Пойдем, не будем возражать,
Иначе нам несдобровать!
— А не желаешь ли со мной
Пофехтовать разок-другой?
— Сеньер, я шпагу не ношу,
Я только с посохом хожу.
— Мне говорили, ты храбрец —
Ну, где ж твой посох, наконец?
— Сеньер маркиз, но посох мой —
Ничто пред шпагою стальной.
В грязи мой посох, как ни жаль, —
Зачем вам пачкать вашу сталь?
— А если так — ее верней
Ты кровью вымоешь своей!..
И, увидав, как острие
Пронзило милого ее,
В полубезумьи Аннаик
К маркизу бросилась — и вмиг
Злодею в волосы впилась
И, уровнив убийцу в грязь,
Поволокла его, крича:
— Сгуби, о Боже, палача!..
IV
Вернулась Аннаик домой,
Ее глаза полны тоской.
— Для дочки, матушка, своей
Постель стелите поскорей.
Пусть будет мягкою кровать,
Чтоб мягче было умирать.
— Вам надо меньше танцевать,
Чтоб с устали не умирать!
— Нет, матушка, не в том беда —
Прощаюсь с вами навсегда:
Злодей-маркиз нас погубил,
Он моего дружка убил!
Когда могильщики придут —
Пусть, им скажите, подождут:
Пришел и мой последний час,
Пусть вместе похоронят нас.
Еще не спали мы вдвоем —
Теперь навек вдвоем уснем.
В миру нас не венчал кюре —
Бог обвенчает нас горé.
Сиротка из Ланьона[12]
Случилось это в шестьсот
девяносто третьем году —
Никто у нас в городке
не ждал такую беду.
На постоялом дворе,
известном на весь Ланьон,
Служанкой была сиротка
Перинаик Миньон.
— Хозяйка, пора к столу!
Неси нам сюда скорей
Баранину да рубцы,
да в кружки вина подлей!
И каждый выпил вина
и съел свой сытный обед,
И каждый кинул на стол
десяток-другой монет.
— Считай, хозяйка, денье —
сполна мы оплатим счет,
И пусть служанка с огнем
проводит нас до ворот!
Когда за служанкой вслед
пошли они от крыльца,
То стали между собой
шушукаться без конца.
— Дитя, — сказали они, —
как зубки твои ровны,
А кожа твоя бела,
как пена речной волны!
— Увы, я в ваших словах
нескромный слышу намек.
Но я родилась такой,
какой меня создал Бог.
Да будь я краше стократ,
стократ милее, чем есть,
Казалась бы и тогда
вам вздором девичья честь.
— Ты так говоришь, дитя,
как будто умных речей
Наслушалась в городке
у клириков-ловкачей;
Ты так говоришь, дитя,
как будто в монастыре
Тебя обучал монах,
иль в Божьем храме — кюре.
— Ни в школу, ни в монастырь
я не ходила, и там,
Поверьте, мне не пришлось
учиться мудрым речам.
Однако у очага,
в родимом доме моем,
Частенько случалось мне
подумать о том о сем.
— Поставь-ка лампу, дитя,
нам вовсе не нужен свет,
Да вот тебе кошелек:
проверь — он полон монет!
— Нет, я не из тех девиц,
которые по углам
За восемнадцать денье
готовы отдаться вам!
К тому же мой брат — кюре:
когда бы он слышал вас,
От горя сердце его
разорвалось бы тотчас!
Не опозорьте меня!
Я вас молю об одном:
Уж лучше сразу, месье,
лежать мне на дне морском!
Не опозорьте меня!
Я вас молю об одном:
Уж лучше сразу, месье,
заройте меня живьем!
Была у Перинаик
хозяйка сердцем добра —
Она служанку ждала
и спать не шла до утра.
Она служанку ждала,
а Перинаик все нет.
И час пробило, и два —
уже за окном рассвет...
— Вставайте же, сенешаль!
Проснись, беспечный народ!
Там девушка вся в крови —
она лежит у ворот!
Ее нашли у креста,
на улице, в ранний час,
А в лампе ее огонь
горел — и не гас, не гас...
Мельничиха из Понтаро[13]
В приходе Банналек — закон:
Крадет невесту, кто влюблен.
К мельнице иди,
Дига-дига-ди,
Где шумит вода,
Дига-дига-да.
Среди лесов и на полях
Там парни скачут на конях.
У них на шляпах — перья птиц:
Чем не приманка для девиц?
Горбатый Гвиллуик сражен:
Пропала дочь его Фаншон.
— Да не кручиньтесь вы, портной, —
Вернете вашу дочь домой!
А как — разведайте хитро
У мельника из Понтаро.
— Эй! Открывай скорей, наглец,
Верни мне дочку наконец!
— Я видел милую Фаншон
Всего лишь раз, как дивный сон,
Там, у запруды, впереди,
С пунцовой розой на груди.
А чепчик был на ней такой,
Что вам не снился, мой портной,
И черный бархатный корсаж,
Небось, подарок, — да не ваш.
Ах, как была она мила —
Корзинку с фруктами несла,
Такие фрукты — их не счесть! —
Лишь у барона в замке есть.
Гляделась в воду, не дыша, —
И в самом деле, хороша!
И пела, наклонясь к ручью:
— Я жить на мельнице хочу!
Хочу, чтоб из моей муки
Пекли барону пирожки!..
— Не смейся, мельник, надо мной,
Пускай вернется дочь домой!
— Платите мне пятьсот монет —
И порешим! А нет — так нет.
А нет — так нет. Пускай барон
Порукой будет, что Фаншон
Мне станет славною женой:
Мы с ней обручены, портной!
Все знает мой сеньер Гевин —
Он праведный христианин!..
Уж эти парни! Вот народ!
Мошенник мельник знай поет,
Поет — ему и горя нет:
— Горбушка с маслом! Вот обед!
Горбушка с маслом! Вот обед!
Да в кошельке чуть-чуть монет!
Чуть-чуть монет — и стол с вином!
А уж девиц — полно кругом!
К мельнице иди,
Дига-дига-ди,
Где шумит вода,
Дига-дига-да.
Серебряные зеркала[14]
Недавно песню я слыхал —
Послушайте и стар и мал.
Все, что бывали в Керглюйяре,
Все Маргериту восхваляли.
Она — всех девушек милей,
Утеха матери своей.
— Ах, матушка! Что красота мне,
Коль сердце ваше тверже камня?
Вот у подружки мать так мать —
И замуж дочь спешит отдать.
Как только яблоко созрело,
Его с ветвей срывают смело.
— Дитя, утешься! Через год,
Глядишь, и твой черед придет.
— А если я умру до срока?
Как сердце матери жестоко!
Но если вправду я умру —
Меня оплачьте поутру
И положите над могилой
Охапку роз и лавр унылый.
Пусть их три юноши возьмут,
Когда к могиле подойдут,
И скажут с грустью и тоскою:
— Она могла бы стать женою,
Но смерть у бедной отняла
Серебряные зеркала...
Они уйдут путем окольным —
Колокола по колокольням
Не зазвонят за упокой,
И ангел не слетит за мной.
Крест у дороги[15]
Щебечет пташка меж ветвей,
Головка синяя у ней,
А крылышки желтым-желты,
Щебечет пташка с высоты.
С утра молился я, и вдруг
Она в окошко стук да стук
И в дом влетела сей же час.
— Что ищешь, пташечка, у нас?
Она мне спела сладких слов
Поболе, чем в саду цветов:
— Мой друг, подружка вам нужна,
Утешит сердце вам она!
Я в понедельник неспроста
Шел по дороге близ креста:
Я встретил там свою любовь
И не дождусь увидеть вновь!
Я в воскресенье в божий храм
Схожу, найду ее хоть там;
Она похожа на святых
И краше всех подруг своих.
Небес прозрачней синий взгляд,
А зубы перлами блестят,
Ее лицо, ее рука
Белей и чище молока.
Будь я маркиз де Понкалек
И денег не считай весь век —
Без этой девушки, друзья,
Все ж бедняком останусь я.
Пускай бы прямо из земли
Златые цветики росли,
Будь у меня их полный двор —
Все б отдал я за милый взор.
Всему на свете свой закон,
Вода стекает под уклон,
Ложится на траву роса,
А пламя рвется в небеса.
Голубка страждет без гнезда,
Мертвец — без гроба и креста,
Душа — без райского житья,
Я — без тебя, любовь моя.
Я на коленях побреду
Вновь к придорожному кресту,
И я по слову твоему
Какой угодно крест приму.
Ласточки[16]
Тропинка узкая бела —
Она в деревню к нам вела,
Вела из замка прямо в дол,
Боярышник вдоль тропки цвел,
Был бел боярышник и был
Сеньеру молодому мил.
Была бы я цветку под стать —
Сеньер бы мог меня сорвать
Своей рукой, что так легка,
Рукою, что белей цветка.
Была бы я цветок лесной —
Меня бы он унес с собой,
Унес, пока идет зима,
Пока стучится к нам в дома.
А он во Францию спешит,
Так ласточка на юг летит:
Но возвращается весна,
И возвращается она.
Взошел овес; приходит срок —
И зацветает василек,
И коноплянка все звучней,
А вот и зяблик вторит ей.
К весенним праздникам домой
Спешит сеньер наш молодой.
Я с ним хотела бы смотреть
На луг, что начал зеленеть,
На праздники, что нас манят,
На ласточек, что к нам летят.
Хочу я видеть их полет
В конце пути, в конце невзгод.
Рай[17]
Исус! Вот дней венец —
В любви к Тебе, Творец,
Перед Тобой предстать.
Вот Божья благодать!
Чтó для меня беда,
Чтó тяготы — когда
Представлю, как в раю
Блаженство познаю;
Когда подъемлю взор
В заоблачный простор:
Взлетел бы я в зенит,
Как голубок летит...
Когда мой час пробьет,
Взойду на небосвод,
Покинув эту плоть,
Ничтожную, Господь.
О мой последний путь —
Скорей бы мне взглянуть
На ту обитель грез,
Где ждет меня Христос!
Едва в юдоли сей
Избавлюсь от цепей, —
Горé, вослед лучу,
Как ласточка взлечу.
Все горние пути
Смогу пешком пройти,
Куда б меня ни вел
Господний ореол.
Но, будучи вдали
От горестной земли,
С небес увижу я
Тебя, Бретань моя!
Скажу: "Прощай, мой край,
Мой тяжкий крест, прощай,
Прощай, страна скорбей,
Печаль души моей!
Прощай, моя нужда,
Прощай, моя беда,
Прощай, мой страх, мой грех, —
Я покидаю всех!
И мне дается впредь
Лишь святость лицезреть,
Дается благодать
Себя не потерять.
Доселе плоть моя,
Как судно без руля,
Вела меня равно
Сквозь дождь и ветер — но
Стук похоронных дрог,
Как стук у врат в чертог:
Снаружи волны бьют,
Здесь — гавань, здесь — приют".
Прощайте, скорбь и грусть!
Куда ни обернусь,
Везде — во мне, со мной —
Блаженство и покой.
Ко мне от райских врат
Архангелы слетят,
Святые в вышине
Придут навстречу мне.
И вот войду я в храм
И буду принят там
Всей Троицей — во всем
Величии своем.
Я встречусь наконец
С Тобою, Бог-отец,
С Тобой, Бог-сын, с Тобой,
Пресветлый Дух Святой.
Исполненный щедрот,
Исус ко мне сойдет —
Короною в огне
Чело украсит мне
И скажет: "Поспеши
Сокровища души,
Цены которым нет,
Как клад, явить на свет.
Вы все в моем саду,
Как лилии в цвету,
Как стебли белых роз, —
Так скажет мне Христос. —
Вы все в моем Раю,
Как розы, что свою
Теряют красоту,
Чтоб снова быть в цвету".
За легкий смертный час,
За то, что принял нас,
Хвала Тебе, Творец,
Наш истинный отец.
Исполнен красотой
Вид Девы Пресвятой:
Двенадцать звезд подряд
В ее венце горят.
И с арфами в руках,
Спускаясь на крылах,
Сонм ангелов споет
Хвалы Творцу щедрот.
И будет свет и смех,
И мы увидим всех
Отцов и матерей,
Сынов земли моей;
И мы увидим их,
Всех дев и всех святых,
Всех жен и вдов — с челом,
Украшенным венцом.
И хоры горних чад
Над нами зазвучат,
И ангелочков рой
Взлетит над головой,
Взлетит над головой,
Как мелодичный рой
Благоуханных пчел,
Весной летящих в дол.
О Божья благодать,
Лишь ты способна дать
Покой душе моей
Среди земных скорбей!
Последние комментарии
7 часов 41 секунд назад
12 часов 45 минут назад
13 часов 51 минут назад
14 часов 49 минут назад
15 часов 4 минут назад
1 день 14 минут назад