Кровать для троих [Милорад Павич] (fb2) читать онлайн

Милорад Павич Кровать для троих

Краткая история человечества

Интерактивный показ моделей одежды с пением и стрельбой

Белград

XX–XXIвек

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лилит (Эмпуза) — красивая молодая женщина с волосами до пят. Немного заикается в решающие минуты. Постоянно подбрасывает лимон, словно это маленький мячик.

Капитан Адам — ее супруг, красивый молодой человек. Военная форма ему очень идет.

Ева — ее сестра.

Майор Бейли — ее любовник, на самом деле демон; очень крупный, никогда не смеется и в течение всего спектакля передвигается по сцене в направлении противоположном движению Снглфа.

Первая и вторая девочки — дочери Лилит и Адама, две юные и красивые школьницы.

Снглф — продавец шуб, на самом деле ангел. Время от времени без видимой причины начинает говорить слишком быстро, словно ускоренная звукозапись или робот, но тут же, извинившись, повторяет тот же текст нормальным голосом и в обычном темпе.

Анубис — египетский бог.

Тот — писец, служащий у египетских богов.

Кроме того, заняты манекенщицы, двое полицейских, слуга, зрители.

При покупке билетов зрители должны выбрать, через какой вход — мужской или женский — они предпочитают попасть в зал. Это никак не связано с полом самих зрителей. Зрительный зал внутри разделен на две части: левую — женскую и правую — мужскую, словно это мужская и женская церковь. В таком случае можно представить себе, что на сцене не один занавес, как обычно, а два. Первый, подвижный, отделяет сцену от зрительного зала, а второй, виртуальный, разделяет и зрительный зал, и сцену на две половины — женскую и мужскую. И вместе эти два занавеса представляют собой нечто вроде креста. Нечто похожее на «золотое сечение».

На сцене роскошный меховой салон с подиумом для демонстрации моделей, рядом располагается гардеробная, где развешаны шубы и переодеваются манекенщицы. В углу огромное зеркало.

Для зрителей, купивших «мужские» билеты, спектакль начинается немного раньше, их впускают в «мужскую» часть зрительного зала первыми, и первую сцену спектакля видят только они, а уже после ее окончания в зал, точнее, в его вторую, «женскую» половину впускают зрителей с «женскими» билетами. Асимметричность спектакля должна сохраняться.

В середине зрительного зала находятся ступени, по которым из зала можно подняться на сцену.

В «женской» части зала мест для зрителей меньше, чем в «мужской», потому что там перпендикулярно центральному проходу, ведущему к сцене, имеется еще один проход от бокового входа в зал.

АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

В различных традициях герметизма Лилит — это воплощение женщины особого типа. В астрологии она выступает как обозначение альтернативной судьбы Человека. В греческой мифологии двойником Лилит является Эмпуза. В соответствии с еврейской традицией Лилит — это первая жена Адама. Из-за неравенства между Лилит и Адамом (особенно в постели) Лилит бросила Адама. Бог послал трех ангелов, одного из которых звали Снглф, чтобы они убедили Лилит вернуться к Адаму, который очень тосковал по ней. Ангелы пригрозили Лилит, что, если она не вернется к мужу, все ее дети, сколько бы их ни было, погибнут. Лилит не послушалась ангелов и стала жить с богом подземного мира Белиалом, а после него и с другими любовниками. Все ее дети действительно погибли. Возможно, следы истории об исчезнувших детях Лилит и Адама сохранились в мифе об Атлантиде.

Во всяком случае, человечество появилось только благодаря второму браку Адама, браку с Евой. Соперничество между Лилит и Евой достигало космических масштабов.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена I

Эту сцену смогут увидеть только те зрители, которые находятся в «мужской» части зрительного зала, которые должны войти в него на десять минут раньше, чем остальные. Слышна музыка, появляются три манекенщицы, раздеваются и надевают на себя шубы, смотрятся в зеркало, а потом уходят типичной для манекенщиц походкой за занавес, который отделяет гардеробную от той части, где расположен подиум. Находясь в гардеробной, они словно не знают, что видны зрителям, и ведут себя весьма вольно и развязно. После того как манекенщицы уходят из гардеробной, чтобы приступить к демонстрации шуб, в левой части сцены, в гардеробной, появляются до сих пор прятавшиеся среди шуб две девочки со школьными ранцами на плечах — они пробрались сюда втихаря прямо из школы. Одна из них подглядывает из-за занавеса за тем, что происходит в левой части сцены.

Первая девочка. Что они там делают? Говорят про нас?

Вторая девочка (выглядывая). Я бы не сказала. У них там что-то вроде показа мод.

Они обе тоже быстро напяливают шубы и, подражая манекенщицам, прохаживаются по гардеробной.

Первая девочка. Я открою тебе одну тайну!

Вторая девочка. Какую?

Первая девочка. Папина математика неправильная!

Вторая девочка. Та самая математика, которой нас учат в школе?

Первая девочка. Да, та самая.

Вторая девочка. А как это можно доказать?

Первая девочка. Очень просто. (Поднимает растопыренную пятерню.) Сестренка, пересчитай-ка это множество. Ты скажешь «пять». И будешь права. А теперь (поднимает вверх только один палец) подсчитай единичность! Ничего не получается. Единичность лишена всякой количественности. Ее нельзя подсчитать. Потому что в таком случае можно было бы подсчитать и Бога. А вот возьми точку и попробуй, если у тебя получится, определить ее ширину, длину или глубину. Не можешь? Конечно не можешь. Точка — это точка. И точка! (Показывает на настенные часы.) Слышишь? Чем питаются часы?

Вторая девочка. Тиканьем!

Первая девочка. Откуда мы знаем, который час, если часы постоянно клюют одно и то же. Сей-час! Сей-час! Сей-час! А всякое «сейчас» неизмеримо мало, хотя только в этом «сейчас» мы и живем. Теперь видишь, что наш отец Адам и его математика опираются на единичность, точку и настоящий момент, то есть на вещи, которые нельзя измерить. Как же можно верить таким подсчетам? И можно ли с помощью такой математики сделать пирамиду? Нельзя.

Вторая девочка. Я тебе тоже открою одну тайну.

Первая девочка. Какую?

Вторая девочка. Одетая в чужую смерть, ты выглядишь сногсшибательно.

Первая девочка (смотрит на шубу, в которую она одета). Фу!

Вторая девочка. То, что сейчас на тебе, раньше было морским котиком. Пока его не убили.

Первая девочка с ужасом и отвращением сбрасывает с себя шубу.

Снова появляются манекенщицы, девочки прячутся за зеркалом. Манекенщицы быстро переодеваются и опять исчезают за занавесом на «женской» части сцены.

Сцена II

После окончания первой сцены, которую видели только зрители «мужской» части зала, в зал впускают остальных зрителей. Пока они заходят, на сцене, в роскошном салоне, где продаются самые дорогие меха, идет демонстрация шуб, сопровождающаяся тихой музыкой. В углу расположен прилавок, за которым в качестве служащего этого салона стоит Снглф. После того как все войдут и займут места в «женской» части зала, начинается продажа шуб.

Снглф. Добрый вечер, добрый вечер, дорогие дамы. Добро пожаловать. Начинаем первый показ мод этого сезона, во время которого мы предложим вам великолепные шубы. Мы представим вам модели из горностая, соболя, каракуля, норки, шиншиллы, песца, куницы и каракульчи. Шубы на любой вкус. Наша шуба согреет вас, если на сердце холод!

Звучит музыка, на подиум одна за другой выходят манекенщицы, демонстрируя шубы, у каждой в руках флажок в форме звезды.

Кого заинтересовал вот этот экземпляр из шкуры жеребенка? Цена всего лишь восемь тысяч. Если хотите примерить, пожалуйте на подиум! Чувствуйте себя свободно, дорогие дамы, все, что вы здесь видите, — для вас! Оденьтесь так, чтобы каждому захотелось вас раздеть! Что, продано?

Вдруг слышится голос из зала.

Лилит. Я хочу купить шубу

На сцену из зрительного зала поднимаются Лилит и Ева.

Лилит (уже стоя на сцене, повторяет). Я бы купила шубу!

Снглф. Прошу вас!

Ева. Ты действительно хочешь купить шубу?

Лилит. Почему бы и нет? (Обращаясь к Снглфу.) Неизреченный, дай мне крылья!

Снглф. Простите?

Лилит (мечтательным тоном, обращаясь к продавцу). Этой ночью мне снилось, как мы с тобой сидим в камине и ужинаем под потрескивание поленьев в огне… Ты помнишь?

Снглф (заметно смущенный). Госпожа, вы очень любезны, но при всем моем желании я никак…

Лилит. Забудь… Как твое имя, ангелочек?

Снглф. Снглф.

Лилит (расхохотавшись вместе с Евой). Да он глотает все гласные. Съел половину своего имени. Теперь ты сыт, Снглф?

Снглф. Госпожа сказала, что хотела бы шубу?

Лилит и Ева удобно располагаются в стоящих на сцене креслах.

Лилит. У тебя тут найдется шуба, которая стоила бы дороже всего этого салона? И дороже сидящей возле меня моей сестры Евы и всех остальных, кто здесь находится? Шуба из таких, за которые расплачиваются золотыми карточками?

Ева и Лилит хихикают.

Снглф. Разумеется, госпожа, разумеется, сейчас мы вам покажем.

Одна из манекенщиц надевает на голое тело шубу и выходит на подиум.

Лилит. Это она! (Не сводя глаз с шубы, выскакивает на подиум и срывает ее с ошарашенной манекенщицы, которая остается совершенно нагой и несколько смущенной. Лилит надевает на себя шубу и триумфально прохаживается перед Евой.) Что скажешь, хороша девчонка или нет? Взять ее, а? Что скажешь?

Ева. Зачем тебе еще одна шуба?

Лилит. Я еду с любовником в Киев провести там медовый месяц. Сейчас это страшно модно — ездить в медовый месяц в Киев.

Ева. Ты шутишь?

Лилит. Нисколько. Женщины никогда не шутят. Да и как станешь шутить, если от любой шутки может получиться ребенок?

Ева. Но некоторые как раз этого и хотели бы. Например, я! Только, к сожалению, умереть может каждый, а вот родиться — не каждый. Самые лучшие так и остаются не рожденными.

Лилит. Ты это говоришь, потому что у тебя нет детей. А я знаю то, что знаю.

Ева. Что же это ты знаешь? Твой муж самый прославленный человек всех времен. Прачеловек Адам! И у тебя от него дети. А тебе этого мало.

Лилит. От него и от его славы мне никакого толку. Да, он прославленный, он держит ноги в ящике письменного стола и отмывает деньги, а я должна быть у него и уборщицей, и кухаркой, и сиделкой, и шикарной валютной шлюхой, и одновременно трепетной матерью его дочерей. Я всем этим сыта по горло! С меня хватит!

Ева. А что же ты будешь делать с вышеупомянутыми дочерьми? С двумя твоими сладкими атлантками?

Лилит. Их я оставляю мужу.

Ева. Но тут есть небольшая проблема…

Лилит. На то они и небольшие эти проблемы, чтобы с ними было легко справиться. (Рассматривает на себе шубу, резко распахивает ее, а потом, довольная, запахивает.) Что это за проблему ты выдумала?

Ева. Это Адам, твой муж.

Лилит. Тут ты права. Это действительно небольшая проблема… А с чего ты так беспокоишься из-за моего мужа? Если хочешь, я оставлю его тебе в наследство, но, правда, тебе придется ждать не менее ста двадцати лет. Он не спешит лизать, да торопится пролить.

Ева. Если Адам, твой муж, не согласится купить тебе эту шубу, а я готова поспорить, что не согласится, и если ее тебе купит твой любовник, ты не сможешь в ней показаться на глаза мужу, ты даже не сможешь просто внести ее в дом.

Лилит. Ты так думаешь? Дорогая моя, именно оттого, что ты так думаешь, у тебя нет ни мужа, ни любовника. Ни детей. У тебя снова появилась дурная привычка умничать. Это вредно. (Обращаясь к продавцу.) Сколько стоит эта шуба?

Снглф (с готовностью). Пятьдесят тысяч, госпожа.

Лилит. Отлично. Я ее беру, но послушай внимательно, что я тебе скажу… Снглф… Так ты сказал? Снглф?

Снглф. Да, глубокоуважаемая госпожа.

Лилит. Итак, Снглф, я хочу с тобой кое о чем договориться, но в наших с тобой общих интересах этот договор должен остаться между нами.

Снглф. Если госпожа считает, что цена слишком высока…

Лилит. Госпожа не была бы госпожой, если бы считала, что цена слишком высока. Когда мне хочется поторговаться, я торгуюсь с другими и о другом… Впрочем, давай посмотрим. (Поднимает вверх два пальца, кладет их Снглфу на темя и, задержавшись взглядом на его волосах, собранных на затылке в хвостик, заставляет его повернуться перед ней на триста шестьдесят градусов.) Неплохо, Снглф, неплохо, но ленточка сюда не очень подходит. Лучше возьми цепочку, Снглф, волосы будут красивее лежать… Ну, перейдем к делу, ангелочек! Я беру эту шубу и плачу за нее не пятьдесят тысяч, как ты сказал, а шестьдесят… Ты меня слушаешь? Шестьдесят тысяч.

Снглф. Разумеется слушаю, госпожа. Слушаю, но не понимаю. Я понял только про цепочку, а то, что вы говорите насчет цены, не понимаю.

Лилит. Сейчас поймешь. Я приду сюда со своим другом. Не с мужем, а с другом. Ты ему скажешь, что шуба стоит шестьдесят тысяч, и он мне ее купит за эту цену, то есть за шестьдесят тысяч. Это все. И не задавай лишних вопросов.

Снглф. Мне все совершенно ясно, госпожа! Желаю вам приятно провести сегодняшний день.

Сцена III

Лилит и Ева уходят. Начинается демонстрация моделей. Манекенщицы под вокальную музыку показывают шубы. Снглф из-за прилавка объявляет цены шуб, и их действительно можно купить после спектакля. «Продано даме из пятого ряда!» и т. д. и т. п. Цены нет только у той шубы, которую выбрала Лилит. Если кто-то из публики спросит, нельзя ли купить и эту шубу, Снглф ответит, что можно, но что она оставлена для дамы, которая только что покинула салон, и что если дама из зрительного зала настаивает, то она может ее примерить и подождать, пока не вернется та, для которой шуба оставлена. А если она не вернется в ближайшие двадцать секунд, то шубу продадут даме из зрительного зала. Снглф начинает считать до двадцати. И не успевает он дойти до десяти, как появляется Лилит со своим любовником майором Бейли. Вместе с ними Ева.

Снглф (обращаясь к даме из зрительного зала, если таковая вступала с ним в вышеупомянутый диалог: «Мне очень жаль, милейшая госпожа!» — а затем обращается к пришедшим). Драгоценнейшие дамы, добрый вам день, добрый день, уважаемый! Присаживайтесь, прошу вас. (Жестом предлагает им три кресла.) Чем могу служить?

Лилит. Угадай, кто я, ангелочек, а потом мы все тебе скажем.

Снглф. Госпожа задает непростые вопросы. Не могу вспомнить.

Лилит. Я — женщина. Имя мое — сон. Я первая Ева, по имени Лилит, мне было известно имя Бога, и я рассорилась с Ним. С тех пор я парю в Его тени среди семисмысленных значений Книги.

Снглф (продолжает ее текст, как во сне). Я создана из смеси Истины и Земли, у меня три отца и ни одной матери. И я не смею сделать ни шагу назад… Так, да?

Лилит. Откуда ты знаешь это, Снглф?

Снглф. Это знают все ангелы. Но я не знаю, чего ждет от меня госпожа.

Лилит. Ну это-то как раз самое легкое. Если ты поцелуешь меня в лоб, я умру.

Бейли (цепляет Снглфа за ногу ручкой зонта и прерывает диалог). Но ты этого не сделаешь. Потому что ты здесь продавец, а дама — покупательница шубы.

Лилит (обращаясь к Бейли и как бы продолжая начатый ранее разговор с ним). Это то самое место. Здесь я нашла эту шубу. Она просто божественная. Хочешь посмотреть ее, майор?

Бейли. Хочу, только не на вешалке, а в натуре.

Лилит. Отлично! Ева, будь добра, продемонстрируй нам шубу, как мы с тобой договаривались. Господин Бейли сгорает от желания увидеть ее…

Ева уходит в заднюю часть салона, раздевается и надевает шубу. Потом появляется перед сестрой, Бейли и продавцом. Лилит хлопает в ладоши.

Божественно… А какая у нее подкладка? (Лилит распахивает шубу на сестре прямо перед Бейли, так что становится видна ее пышная обнаженная грудь. Ева вскрикивает и быстро запахивается.) Прости, милая, мне надо было еще раз проверить, как она выглядит изнутри. Фиолетовая! Я так и думала… (Обращаясь к Бейли.) Ну, что скажешь? Кто красивее — шуба или моя сестра в шубе? Кого бы тебе больше хотелось иметь?

Бейли. А нельзя ли узнать, какова цена?

Лилит. Можно. Но если ты спрашиваешь про мою сестру, то это вопрос ко мне, а если про шубу, то спроси у господина с хвостиком.

Ева, рыдая, убегает за занавес.

Бейли. Ну вот, и ее обидела, и я не увидел, как сидит на тебе шуба.

Лилит. Что поделаешь, майор, у каждого свой чертик на плече, причем этот чертик всегда противоположного пола. Всегда противоположного. Как мы с тобой. Мой чертик мужского пола, а твой женского… Но ты не волнуйся. Пусть твой чертик купит шубу моему чертику, вот ты и увидишь, как она сидит на мне. (Обращаясь к Снглфу.) Теперь твой ход, ангелочек!

Снглф. Пролети быстро сквозь мрак моей комнаты!

Лилит (вздрогнув, словно от удара, бросает взгляд на Снглфа). Что ты сказал?

Снглф. Не покидай мужа. Пострадают ваши дети. Всегда страдают именно дети.

Лилит. Кто ты, Снглф?

Снглф. Ангелочек, как сама госпожа изволила сказать.

Бейли (обращаясь к продавцу, холодно). Сколько стоит тот мех, который показала нам юная дама?

Снглф. Шестьдесят тысяч, господин.

В этот момент входит Ева, уже без шубы, в своей прежней одежде. Бейли усаживается, скрестив ноги, не спеша раскуривает трубку и пускает кольцо дыма. Некоторое время все молчат. Лилит вдруг начинает безудержно хохотать, почти истерически, продавец обескуражен. Наконец он отваживается спросить.

Прошу прощения, господин, вы что-то решили?

Бейли. Извините?

Снглф. Намеревается ли господин купить шубу?

Бейли. Намереваюсь ли я купить шубу? (Достает из нагрудного кармана платок и, выпустив в него кольцо дыма, возвращает его на место.) Я жду, чтобы ты ее упаковал, а моя карточка лежит у тебя на прилавке!

Снглф (изогнувшись в поклоне). Простите, я что-то сегодня не в себе. Один момент — и с формальностями будет покончено.

Уходит и тут же приносит роскошный пакет, в который уложена шуба, и золотую кредитную карточку майора Бейли. Бейли целует Лилит и передает шубу ей в руки. Лилит целует Еву.

Лилит. Ее поцеловать больше некому, а тебя я поцелую позже, из шубы.

Уходят. Затемнение.

Сцена IV

Две манекенщицы под музыку показывают шубы. Демонстрация моделей продолжается. Снглф стоит за прилавком. Возле него лотерейный барабан с шариками или прозрачный куб с билетиками. На шариках или билетиках написаны номера мест в зрительном зале.

Снглф. Уважаемые дамы и господа, салон мехов (приводится название спонсора показа мод) вручает сегодня вечером приз-сюрприз одной из зрительниц, присутствующей на демонстрации новых моделей. Прошу девушку в шубе под номером восемь подойти ко мне и достать билетик с местом, на котором сидит зрительница, она сейчас станет счастливой обладательницей этого приза.

Манекенщица в шубе под номером восемь подходит к барабану, извлекает один шарик и протягивает его Снглфу. Снглф зачитывает номера ряда и места.

Прошу показать нашу уважаемую гостью с названного места.

Зрительницу освещают прожектором.

Благодарю. И поздравляю! (Если оказывается, что это мужчина, Снглф добавляет: «Надеюсь, у вас есть кому подарить эту шубу!») Ваш приз дает вам возможность купить со скидкой в пятьдесят процентов шубу под номером восемь, которую вы видите на барышне, стоящей рядом со мной! Но до этого вам еще придется ответить на один короткий вопрос. И если ответ окажется правильным, приз тут же будет вручен вам. В течение сегодняшнего вечера я буду иметь удовольствие задать вам этот вопрос.

Лилит входит, держа в руках пакет с шубой.

Лилит. Итак… Я же велела тебе, Снглф, вместо ленточки взять цепочку. А ты не послушался… Итак, переходим ко второй части нашего договора. Сколько ты получаешь в год?

Снглф. Госпожа наверняка догадывается, что не слишком много.

Лилит. Отлично. Сейчас мы это немного подправим. Несколько минут назад ты продал господину майору эту шубу за шестьдесят тысяч, хотя стоила она пятьдесят. Правильно?

Снглф. Совершенно верно, но разве милостивая госпожа не требовала от меня именно этого?

Лилит. Все так и есть. Но теперь смотри, что будет дальше. Я возвращаю тебе шубу, ты вернешь мне пятьдесят тысяч, сколько она и стоила, а десять тысяч оставишь себе как гонорар за оказанную мне услугу. Идет?

Снглф (растерянно). Госпожа шутит?

Лилит. Госпожа никогда не шутит. В противном случае она не госпожа. И ты смотри не вздумай случайно пошутить. Так что, согласен или нет на десять тысяч?

Снглф (вздрогнув, словно очнувшись). Один момент, посмотрю, имеется ли в кассе достаточно наличных, чтобы вернуть вам, госпожа… К счастью, деньги есть, вот ваши пятьдесят тысяч. (Быстро забирает шубу, отсчитывает Лилит пятьдесят тысяч, а свои десять сует в карман.)

Лилит. Так-то, мой ангелок. Сейчас я пойду купить своей новой шубе новые духи. Новая шуба требует и нового аромата. Кажется мне, что сюда больше всего подходят Issey Miyake… Как ты думаешь?

Снглф. Я не понимаю, о какой шубе вы говорите, госпожа?

Лилит. О той самой, которую я тебе только что вернула. Смотри только не продай случайно эту шубу, не то тебя змея укусит. Сегодня, Снглф, я еще раз появлюсь в вашем салоне. Около полудня, вместе со своим мужем Адамом. И он купит мне ту же самую шубу. Без этого я не смогла бы в ней не только ходить, но даже просто внести ее в дом, как и сказала моя сестра Ева… Ты меня слушаешь?

Снглф. Слушаю, но не понимаю.

Лилит. Как это не понимаешь? Ты кладешь в карман десять тысяч, я — пятьдесят, да еще к тому же получаю бесплатно шубу, которую покупает мне муж. Что тут понимать? Главное — не продай эту шубу какой-нибудь из этих соплячек! И кроме того, имей в виду, для моего мужа цена шубы должна быть такой, как обозначено в вашем прейскуранте, то есть пятьдесят тысяч… Все-таки он мне муж… По крайней мере пока…

Сцена V

Затемнение. Снова меховой салон. Манекенщицы под музыку демонстрируют шубы. Входят Лилит и Адам.

Лилит. Ты, Адам, заперт в своей осуществившейся любви, как в клетке.

Адам. Кто спит с дьяволом, поздно встает и яблоки жует… В какой еще любви?

Лилит. Как это «в какой»? Разве ты не был влюблен в меня до женитьбы? Был. А разве ты не получил того, что хотел? Получил. У тебя есть две чудные дочки, две симпатичные засранки. Две настоящие атлантки.

Адам. Нелегко тому, кто двумя дорогами ходит. Но разве не получила то же самое и ты?

Лилит. Получила, да не с тем, с кем хотела. Знаешь ли ты, Адам, что во сне я все еще невинна? Уже десять лет, когда я ночью лежу рядом с тобой в постели, мне постоянно снится, что я девушка. И снится, как теряю невинность с кем-то другим, а вовсе не с тобой. Во сне меня лишили невинности не менее двухсот мужчин.

Адам. Но тех, что сильнее меня, и в пекле сильнее будут мучить.

Лилит. Ну а теперь я хочу получить то, что хочу. Я хочу шубу, про которую тебе рассказала. Вот здесь я ее и нашла, в этом салоне. И влюбилась в нее… (Обращаясь к Снглфу.) Я просила вас отложить для меня одну шубу… Теперь мы пришли, чтобы мой супруг купил мне ее.

Адам. Дьявол не пашет и не копает, а только во мрак манит. Ты прекрасно знаешь, Лилит, что ты гораздо богаче меня. Ты можешь купить ее себе, а я ее купить не могу. Небо высоко, а земля тверда.

Лилит. Но, если я куплю ее себе сама, это же совсем другое дело. Я хочу, чтобы ее купил мне ты. Или чтобы ты ее украл для меня… (Обращаясь к Снглфу.) У вас здесь можно красть шубы? (Оба хохочут.) Сейчас я ее примерю. Под пальто у меня нет ничего, кроме духов Jacomo de Jacomo Anthracite… Хочу попробовать на голое тело. Чтобы ощутить ее. Так же как ты иногда хочешь ощутить меня. И будь добр, улыбнись. Будущее видит нас только через улыбку. Улыбнись, Адам, иначе будущее тебя просто не заметит! (Уходит за занавес, разделяющий сцену, сбрасывает пальто, надевает шубу и через пару секунд появляется в ней.)

Адам. Нечестивый не дремлет! Я вижу, это его происки, это его волосатая лапа! Лилит, прошу тебя, не надо! Лилит, давай пойдем домой! Прекрати эту комедию! (Обращаясь к покупателям в салоне и к публике в зрительном зале.) А вам еще не тошно сидеть здесь и смотреть на все это? Не стыдно, не срамно? Хвалиться друг перед другом лисами, да соболями, да собачьими шкурами, кичась праздностью и высоким положением?

Лилит. Так что, снять шубу?

Адам. Не снимай! Лилит, заклинаю тебя и Богом, и святым Яничием-чудотворцем! (Обращаясь к Снглфу.) Сколько стоит это чудо?

Снглф. Пятьдесят тысяч.

Адам. Пятьдесят тысяч? Словно на ладони горящие угли взвесил!

Лилит. Тебе не нравится? Тогда я ее верну! (Обращаясь к публике.) Кто даст больше? (Собирается снять шубу, распахивает ее и становится видно, что под шубой она голая.)

Адам. Ну хватит воду из моря в колодец переливать! Не надо. Заверните пальто, дама останется в шубе. Нечего телеса перед публикой проветривать! (Адам расплачивается.)

Лилит с видом победительницы позирует перед зеркалом. Снглф запаковывает пальто, которое Лилит тут же сует мужу.

Лилит. Это тебе на добрую долгую память. А теперь простимся. Когда дети вырастают, брак женщине становится вреден. Прощай, Адам!

Адам. Недаром говорят, что надо быть готовым к буре и в ясную погоду! Что это значит, Лилит?

Лилит. Это значит, что перед Богом и перед всем честным народом я покидаю тебя, Адам. И тебя, и твои прокуренные усы. И тебя, и твоих детей. Если бы они были от кого-нибудь другого, может быть, я и смогла бы их полюбить. (Обращаясь к публике.) Если кто-то из вас видит этому какое-либо препятствие, выкладывайте сразу, а нет — замолчите навсегда! (Открывает дверь.)

Снглф. Постой! Постой! Не входи и не выходи! Ничего от тебя, и ничего в тебе…

Адам. И темнота страдает оттого, что в ней ничего не видно! Лилит, вернись, куда ты, Лилит! (Потрясенный, направляется за ней.)

Лилит (уже на выходе оборачивается). Я еду в Киев. У меня медовый месяц с новым любовником. Сейчас это в моде — ездить в Киев в медовый месяц. А без жены тебе будет даже лучше. Жена рано или поздно заставит тебя быть храбрым некстати и трусливым не к месту. (Выходит.)

Снглф (подбежав вслед за ней к двери). Оглянись, оглянись, море ревет, волны зовут тебя…

Адам (ничего не понимая, стоит посреди салона). Ё… ная дверь!.. (Валится в ближайшее кресло.)

Снглф (с беспокойством подбегает к нему). Господин, господин, вам плохо? Госпожа наверняка еще пожалеет. Пожалеет из-за своих детей…

В салон входят дочери Адама и Лилит, две девочки со школьными ранцами на спинах. Они подбегают к отцу.

Одна из девочек. А где мама?

Адам. В Киеве. (Самому себе, скорчившись в кресле.) Властелин мира, жена, которую Ты дал мне, улетела!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На переднем плане на сцене огромная брачная кровать с латунными ножками, застеленная белым шелком. На кровати, как на обеденном столе, накрыт роскошный ужин на пять персон. Тарелки с серебристыми и синими цветами, салфетки вдеты в сияющие кольца. Слуга расставляет стаканы и подсвечники.

Снглф (кричит из темноты). Петр!

Слуга. Seichas! (Берет один подсвечник и идет на другой конец сцены. Там стоит большая бронзовая ванна в форме цветка. Ванна расположена в огромном полуосвещенном зале с восьмью готическими окнами, верхняя часть которых теряется в вышине. Это библиотека, у одной из заполненных книгами стен стоит передвигающаяся винтовая лестница. В наполненной горячей водой ванне, развалившись, лежит Снглф; он, громко прихлебывая, пьет чай и курит трубку.)

Снглф. Принеси еще этого чая из крапивы. Но смотри, чтобы он был ледяной, и положи меда.

Слуга. Sejchas! (Приносит доску, на ней лежат деревянный молоток, расческа и кувшин. Ставит доску на края ванны, ловко заплетает волосы Снглфа в косу и начинает отбивать ее на доске, чтобы выжать воду и придать волосам волнистость. Потом перебрасывает через доску белое полотенце, подвигает доску к Снгфлу, словно это стол, и подает чай в хрустальной с серебром посуде. При этом он очень высоко поднимает чайник, потом и сам вместе с ним приподнимается на метр над полом и, паря в воздухе, с высоты шумной струей наливает в чашку чай. Крыльев у него нет.)

Снглф. Теперь добавь в ванну немного горячей воды и соли… Привел ее?

Слуга. Привел.

Снглф. Что говорят о ней в городе?

Слуга. Что ей семнадцать лет. Талия такая, что может волоском перепоясаться. Между ее грудями можно налить вина и выпить как из стакана, не пролив при этом ни капли. На известное дело она легка, как на слезы. Особенно подходит мужчине среднего роста, с узкими бедрами, широкими ладонями, который извергает не слишком много семени, такому, который привык к тому, чтобы женщине было с ним хорошо чаще, чем ему с ней.

Снглф. Петр, я спрашиваю тебя не про Еву, а про другую, про ее сестру — Лилит. Она сегодня придет сюда?

Слуга. Budiet zdes cherez minutochku.

Снглф. Отлично. (С этими словами он резко встает в ванне, расплескивая воду. Он совершенно наг. На спине у него мокрые крылья, и он отряхивает их примерно так же, как собака отряхивает хвост. Полового органа у него нет. С помощью слуги Снглф одевается в дорогой костюм фирмы «Армани».) Теперь впусти их сюда.

Роскошная кровать, на которой накрыт ужин, снова освещена. Снглф ведет себя как господин и хозяин. Обстановка никак не соответствует его скромному заработку продавца в салоне мехов. В комнату входят гости: майор Бейли в нарядной военной форме, Адам, тоже в форме, но более скромной, а после них, к их общему удивлению, — Лилит. Выглядит она великолепно. Вокруг кровати расставлены стулья, по два с каждого бока и еще один спинкой к зрительному залу. Все садятся. Место возле Адама, обращенное спиной к зрителям, остается пустым, потому что Лилит не хочет садиться рядом с ним. Снглф сидит у стены, с правой стороны кровати-стола, рядом с ним Адам, а напротив Бейли и Лилит. Слуга подходит к сервировочному столику и стоит в ожидании приказаний. Все, что потом происходит, и общим тоном, и грубостью поведения и выражений резко контрастирует с роскошью и блеском интерьера и убранством стола.

Снглф. Ну а сейчас, дорогие мои, немного пьяного хлебца, а потом положим глаз на супчик. Потом порция седой травы с уксусом и вареным языком, потом два раза по миске горячих божьих слез, один «взгляд в панировке», тот, что из горьких, из тех, что тут же стареют, да с лимоном… Приступим.

Адам (неожиданно вскакивает, всячески изображая услужливость, берет у слуги тарелку с едой и несет с сервировочного столика к кровати. С тарелкой в руках, стоя спиной к гостям, вдруг громко выкрикивает). Эта тарелка кому?

Снглф. Мне. Чтобы пить захотеть, как поем.

Адам. Грех не в том, что ешь, грех в том, что делаешь! (Ставит тарелку перед Снглфом и отбегает к сервировочному столику, снова поворачивается спиной к гостям, закрывая очередную тарелку, которую передал ему слуга.) А кому это-о-о? (И сам отвечает.) Старому господину, чтобы хлеб его на чужом пороге не заночевал! (Ставит тарелку перед Бейли, который явно недоволен, что его назвали старым.) А это? Нашей гостье, на счастье! (Ставит тарелку перед Лилит.) Отцы кислые сливы ели, а у детей оскомина!

Лилит. Оставь в покое моих детей!

Адам (ставит тарелку перед Лилит и снова подбегает к столику, чтобы взять у слуги следующую тарелку). Коль мы сыты, можем и попоститься! Это кому? Как самого себя не похвалить? Это — мне! (Садится и тут же начинает громко хлебать.)

Снглф. Дорогая госпожа Лилит, я уверен, вы догадались, что мы собрались здесь сегодня на ужин примирения, примирения вас и вашего супруга Адама. Это было не просто желание Адама, но прежде всего и больше всего Того, Кто создал Адама и Кто вас, дорогая Лилит, безмерно любит. Надеюсь, что теперь вы займете пустующее место возле вашего супруга, помиритесь с ним и покоритесь ему.

Лилит. Знаешь что, Снглф, помнится мне, в прошлый раз в меховом салоне я посоветовала тебе скреплять волосы цепочкой, а ты меня не послушался. Тебе бы это больше пошло. Так почему же теперь ты считаешь, что я должна послушаться и покориться?

Снглф. Так думаю не я, а Тот, Кто меня послал. Неужели вы в ссоре и с Ним, с собственным Отцом? И почему? Говорят, что и ваши дочери в ссоре со своим отцом Адамом. Говорят, что они отвергают математику своего отца. И утверждают, что его математика не годится. Что она неточна. По их мнению, Адам не может сосчитать до трех.

Лилит. Точно!

Снглф. Что «точно»?

Лилит. Точно, что математика Адама неточна. И что это знают мои дочери.

Адам. Не мое это дело — болезни лечить и запутанные узлы распутывать.

Снглф. Неужели вы не хотите вернуться к своему мужу и детям только потому, что не сходится какое-то уравнение? Адам, ты хочешь получить назад свою жену?

Адам. Если раскроешь тайну, и сам станешь тайной. Или большой тайной, или маленькой. Конечно хочу! Да и кто бы такую не захотел?

Снглф. Лилит, а вы хотите вернуться к своему мужу Адаму?

Лилит (зевает). Ни к Адаму, ни к Бейли, с меня достаточно на все оставшиеся времена. Достаточно и тебя, ангелочек, я тебя больше слышать не могу. Вытекла вода. Больше не осталось. Хватит на ужин, считай — это много. Скажи мне, зачем ты меня позвал?

Снглф. Как вы узнаете, зачем я вас позвал, если я не скажу и если вы меня не выслушаете?

Лилит. Если ты пригласил меня для занудных разговоров, плати за каждый мой зевок по десять долларов! А я буду расстегивать пуговицы, чтобы нам не сбиться со счета. (Зевает и тут же расстегивает одну пуговицу на платы. Потом протягивает руку, и изумленный Снглф дает ей банкноту.)

Снглф. Хорошо, но только думается мне, что вы сейчас перестанете зевать.

Делает знак рукой слуге, и тот вводит в комнату, где они ужинают, Еву. Ева садится не сразу, некоторое время продолжает стоять, хотя при этом не отказывается от бокала, который подносит ей слуга.

Предлагаю всем приветствовать юную барышню Еву.

Лилит (вскакивает со стула и в упор смотрит на Еву). Ты чуток постарела, сестричка. И тебя не особенно поливали взглядами, чтобы ты расцвела.

Адам. Женщина и рыба старыми не бывают.

Лилит. Если только не рассматривать их шею.

Адам (растерянно). Шею?

Лилит. Разумеется. Посмотри, например, на Еву!

В это время Ева пьет, по-прежнему стоя, так как ей еще никто не предложил сесть.

Именно по шее, пока человек пьет, легче всего сосчитать его годы, и видно, сколько осталось до смерти, а сколько прошло от рождения. И наоборот.

Ева резко перестает пить, потому что видит, как все уставились на ее шею. Потом садится рядом с Адамом и с вызовом смотрит на Лилит.

Адам, ты только что говорил, что рядом с тобой пустое место, которое ждет меня. А теперь? Что теперь скажешь?

Адам (едва успел вцепиться зубами в куриную ногу, сейчас резко отбрасывает ее. Лилит расстегивает еще одну пуговицу). Одно бросил, до другого не дотянулся.

Снглф протягивает деньги, но Лилит их отвергает.

Снглф. Что такое?

Лилит. Эту пуговицу я расстегнула не от скуки, а от жары. Здесь так жарко. Оставь эти деньги себе. А ты, Адам, когда ляжешь на Еву, посмотри на ее шею и увидишь, какой ты мужчина! Мужчина ты никакой. Это я могу сказать тебе и не глядя на Евину шею. И никуда от этого не денешься.

Адам внимательно смотрит на Евину шею, потом начинает обгладывать куриную ногу. В это время Снглф вытаскивает из кармана банкноту и протягивает ее Лилит за миг до того, как она зевает. Лилит зевает, берет деньги и расстегивает еще одну пуговицу. Теперь они почти все расстегнуты.

Снглф. Значит, вы, госпожа Лилит, уступили свое место на брачном ложе рядом с Адамом барышне Еве?

Лилит. Ангелочек мой, дело здесь вообще не в месте! Существует огромное, бесконечное пространство, в котором ни вы, ни Адам, ни Ева не обладаете никакой властью. Проникнув в это пространство, я могу, стоит мне только этого пожелать, добраться до Адама и взять у него немного мужского семени для наших будущих детей, если мне вдруг захочется их иметь. Для новых атланток.

Ева. Интересно, что это за пространство?

Лилит. Это пространство — кровать для троих. И сны, которые в ней снятся. Над ними не властны ни Бог, ни черт, ни война и никакая индюшачья шея вроде твоей, дорогая моя. Я и сейчас иногда прихожу к Адаму в сон и пью, когда мне захочется, его мужское семя. То самое семя, которого так хочешь ты для себя и своих детей, которых у тебя нет! Так что если ты заберешься все-таки к Адаму в кровать, то попадешь в (тут Лилит начинает заикаться) к-к-кровать для троих.

Ева. Заикаешься, сестричка, заикаешься.

Снглф. Это не страшно. Заикание часто возникает в решающий момент.

Лилит. Почему это мои дети так кому-то мешают? Чем мои девочки плохи?

Снглф. Это, госпожа Лилит, и есть, как мы только что сказали, решающий момент. Если вы останетесь в браке с Адамом, не исключена возможность, что у вас с ним появятся и сыновья, а следовательно, род Адама будет иметь продолжение. В том же случае, если вы к нему не вернетесь и не родите сыновей, может случиться беда.

Лилит. Какая еще беда?

Снглф. Ваши дочери, две маленькие атлантки, могут со временем стать такими же непокорными, как и вы, их мать. Подумайте сами, ведь они уже сейчас собираются отменить отцовскую математику. Если так пойдет дальше, они могут отречься от своего отца Адама и создать из собственного ребра совершенно иное, чем он, существо. И тогда будет положено начало новому, другому человеческому роду. Роду, ведущему начало от матери, а не от отца… Род по молоку…

Лилит. Это было бы отличным решением… А ты, Снглф, должен еще кое-что объяснить мне. Что вы все так навалились на меня и Адама? Почему бы вам по вопросам потомства не обратиться к кому-то другому? Неужто во всем мире никого нет, кроме нас? Поди, не все мужики такие, как Адам, с грыжей или бесплодные, как майор Бейли? Хоть у кого-нибудь здесь есть яйца? В чем проблема? Ты меня просто за нос водишь, Снглф. (Зевает, снова начинает расстегиваться, но тут же быстро застегивается и машет рукой.)

Снглф. К сожалению, вопрос стоит не совсем так, как кажется, что он стоит.

Лилит. Вот и я этого опасаюсь. Но ведь если он не стоит так, как стоит, это значит, что не стоит вовсе.

Снглф. К сожалению, это именно так… Однако позвольте вам кое-что показать, раз мне до сих пор не удалось вас убедить… (Подводит Лилит к рампе и показывает на зрителей.) Если вы не согласитесь примириться, то вот так будет выглядеть потомство Адама и Евы.

Лилит. Вот эти?! Фу, какие противные!

Снглф. И это лишь капля в море. Их будет гораздо больше.

Лилит. Да кто же их всех прокормит? Господи боже мой, ты только представь их всех за завтраком! Каждое утро кофе с молоком и накрошенная в него булочка! Батоны и крендельки с маком, оладьи, венгерские ватрушки, русские пирожки и турецкая пахлава, бисквиты, лепешки с яйцом или с каймаком, хлебцы с морской солью, от которой худеют ноги, и оладьи на постном масле, от которых растут волосы и сиськи, лепешки на конопляном меду и пампушки, пряники печатные и фигурные, медовые и мятные, дрожжевые лепешки с укропом, плюшки, бублики и сушки, гречишники и овсяники, рулеты кто смел, тот и съел, пироги с требухой и тухлятиной, пирожки-внучата, пропитанные запахом печки, дрожжевые подушечки, запеканки с чем угодно, разварухи, слоеные пирожки и пирожки с зеленым луком, клецки, жаворонки с двумя и тремя крылышками, заварные медовики и хлебцы на кислой воде, все, что хочешь, из теста дрожжевого и песочного, слоеного толстого и тонкого, с огурцами и икрой, кнедлики и вареники со сметаной, булки из рыбной муки на горячем вине, чесночные пирожки на жару и пирожки с перченой крапивой, коржики-пердунки, блинчики-заикунчики и сухарики-подрыгунчики, кровяные лепешки на взбитом твороге, кислые калачи, караваи-зуболомы, коврижки и ржаные лепешки, от которых в заднице свербит, — все это, что едят как хлеб и вместо хлеба, чему числа нет, где это все держать? И кто… кто… кто вымесит столько теста? А ты, Снглф, еще выступаешь против детей женского пола! Что же будет со всеми ними, если в один прекрасный день прекратятся дожди? Кто их всех пе… пе… перемоет? (Обращается к одной из зрительниц, сидящих в зале.) Как ты думаешь, сестренка, неужели мне из-за детей возвращаться к мужу, хотя я его не люблю? (Независимо от того, что та ей ответила.) Нет? (Обращаясь к Снглфу.) Вот видишь! (Теперь обращается к зрителю.) Ну а ты, козел, что ты думаешь об их угрозах моим детям? Хорошо это или нет? Да? Или нет? (Обращаясь к Снглфу.) Нет! Вот, ангелок, видишь!

Снглф (смеется). Э-э, дорогая госпожа, их вы не спрашивайте! Их мнение ничего не значит. Они не в счет.

Лилит. Это почему же не значит?

Снглф. Да потому что все они, все, кто сидит перед нами, не настоящие. Они все искусственные. Симуляция. Своего рода пособия для наглядного обучения или те, что в театре людей изображают. Здесь, на этом свете, дорогая моя госпожа Лилит, живыми и настоящими человеческими существами являетесь только вы с Адамом, две ваши дочери-атлантки и барышня Ева. Все остальные — симуляция.

Лилит. Неужели все они симуляция? И покупатели в меховом салоне, и голозадые засранки-манекенщицы?

Снглф. Да. Все они не настоящие.

Лилит. А Бейли? Кто же он, Снглф?

Снглф. Неужели вы не знаете? Вы же с ним спали. И сами прекрасно знаете. (Издевательским тоном.) Тви, тви! Иди паси белых кобыл! (Показывает у себя на лбу пальцами рога.) Вот кто он.

Лилит. А Париж? А мои новые духи? Понюхай! Jacomo dejacomo Anthracite! (Протягивает руку Снглфу. По всему зрительному залу распространяется запах «Антрацита».)

Снглф. Вы разве не чувствуете, что запах вообще не чувствуется?

Ева. А Париж?

Снглф. Симуляция. И это симуляция.

Лилит. А ты и твой слуга? А пирамиды?

Снглф. Нет,видите ли, мы и пирамиды не в счет. Мы не лжецы. У нас другая роль. Я и мой слуга призваны воспрепятствовать размножению твоих дочерей партеногенетическим путем, впрочем, не в названии дело. Это стало бы катастрофой. Это означало бы возникновение нового альтернативного человечества, отличающегося от потомства Адама. Что-то вроде человечества Атлантиды. Но не могут существовать одновременно два вида людей, две математики, два человеческих рода, происходящих один от вас и Адама, а другой от Адама и Евы. Возможно или одно, или другое. Именно поэтому мы и собрались здесь. Если вы откажетесь помириться с Адамом, то ваши дочери вместе со всей Атлантидой будут устранены и будет предпринята вторая попытка, с Евой. Это решение не от хорошей жизни, но у нас нет выхода.

Лилит. Да, Ева — это действительно решение не от хорошей жизни, какая уж тут хорошая жизнь! Но не следует перегибать палку. Почему бы и Еве не лечь в постель? Например, в постель для троих.

Бейли. Дело вовсе не в Еве, а в Адаме. Ты знаешь, что у него грыжа. И это еще большой вопрос, сможет ли он, тоскуя по тебе, оплодотворить Еву. Я думаю, что не сможет.

Лилит. Я тоже так думаю. Но эта проблема не моя, а ваша с Евой.

Снглф. Нет, это глобальная проблема. В наших делах нельзя допустить промаха. В том числе и промаха в вашем с Адамом браке.

Лилит. В таком случае у вас действительно проблема. То человечество, которое ты показал мне там, в темноте, и вправду может не родиться, а может родиться и оказаться ошибкой. Но не моей. Весьма сожалею. Адам, не будь груб с моей сестрой. И береги наших дочерей…

Лилит встает из-за стола. Ева, как набитый мешок, плюхается на стул рядом с Адамом.

Снглф. Что касается вас, барышня Ева, то госпожа Лилит права и вам следует принять во внимание все последствия, которые вытекают из вашего присутствия в кровати для троих. Потому что вы должны иметь в виду, что кровать для троих — это постель, в которой после ухода госпожи Лилит. Адам нашел только двух своих маленьких дочерей. Кровать для троих — это и то, где вы, барышня Ева, окажетесь с двумя чужими детьми, если вступите в брак с Адамом. В кровати для троих вам придется спать рядом с Адамом, которого во сне будет навещать Лилит и верещать ему в уши. В кровати для троих, кроме вас с Адамом, может оказаться и еще какой-нибудь мужчина. И т. д. И т. д. Так что не спешите с решением, Ева!

Лилит (аплодирует). Браво, ангелочек! Хочешь, красавчик, я скажу тебе, что ты сейчас думаешь?

Снглф (заинтересовавшись, тоже встает из-за стола). Скажите, уважаемая госпожа.

Лилит. Ты думаешь, что я, зевая, ободрала тебя как липку. Так или нет?

Снглф. Так.

Лилит. А вот и не так. Забирай назад сорок долларов. Это ровно половина того, что ты отдал мне за зевки… (Передает ему деньги.) А хочешь, я скажу, что ты думаешь теперь?

Снглф. Я не против, только что получилось совсем неплохо.

Лилит. Теперь ты думаешь, что это ты меня ободрал как липку. Чтоб сюда добраться, пришлось за такси больше отдать. Так или нет?

Снглф. Так, госпожа.

Лилит. Ох, Снглф, снова не так. Вторые сорок долларов дал мне кое-кто другой, тот, кто не хотел, чтобы я сюда приезжала.

Снглф. Кое-кто другой?

Лилит (зевает). Ангелочек, не будь таким несообразительным. Хочешь, чтобы я опять начала Расстегиваться?

Снглф. Кто он, этот другой, бесценная госпожа?

Лилит. Это некто из присутствующих здесь, некто, кто, так же как и ты, Снглф, хочет устранить моих дочерей. Что же вы, остальные мужчины, примолкли? Что скажешь на это ты, Бейли? Я слышу угрозу за угрозой. Что ты здесь делаешь? И на чьей ты стороне? И почему не защищаешь меня?

Бейли. Хм, кто его знает, может, здесь и есть какая-то реальная подоплека?

Лилит. Какая еще подоплека, Бейли? Может быть, ты знаешь больше, чем я?

Бейли. Как тебе сказать. Может, и знаю. Спецслужбы, контрразведка, дипломатические каналы, строго секретная переписка… В конце концов, я с тобой спал, так что знаю…

Лилит. Адам тоже со мной спал, а ничего не знает…

Адам. Знаю. Маленькая тайна — это тайна дьявола.

Лилит (обращаясь к Бейли). Так что же ты знаешь?

Бейли. Я думаю, ты не сможешь иметь детей мужского пола ни с кем другим, кроме Адама. Даже со мной у тебя сыновей не получилось. В таком случае, если нет мальчиков, не будет и войн, а значит, исчезнет мое ремесло. Ясно как день. Одни сплошные девочки. С Адамом, если ты к нему вернешься, у вас, возможно, родятся и мальчики. Тогда будут и войны. Человеку следует обо всем позаботиться заранее.

Лилит. А ты, дорогой мой, считаешь себя человеком? Я была твоей любовницей и видела, как ты спишь и как ты плачешь. Ты не человек, ты другое, то самое. Родился на мосту, не умеет читать, а писать умеет, причем хвостом! Вот что ты такое!

Бейли. А твои дочери? Две твои сладкие атлантки? Что же такое они? Разве они люди?

Лилит (швыряет свою салфетку в сторону тарелки майора Бейли). Почему ты меня не защитишь? Продай свою душу Богу и защити меня. Подпишись, что с моими дочерьми не случится ничего плохого. Подпишись. Немедленно, пусть даже и хвостом!

Бейли.

(Обычным голосом.) Возьми салфетку, Лилит, вытри губы! (Протягивает ей салфетку, не подписавшись на ней.)

Лилит (глядя на Бейли). Если такой вцепится тебе в подол, отрежь подол свой!

Адам (хватает Еву за руку и силой заставляет ее освободить стоящий рядом с ним стул). Не верь черту! Так и должно быть, Лилит! Я чувствую это. Мы словно кому-то на подол наступили в темноте. Забыли, где пуп земли, вот нас и трахают по расписанию и душу бреют под музыку. Вспахиваем собственную тень и поливаем ее потом, чтобы проросла, а взойдет у нас только трава на языке да репьи в ушах, если не послушаемся. Подумай о наших детях, Лилит.

Снглф. Да, хорошо Адам сказал, подумайте о ваших детях, госпожа Лилит! Ведь именно о них мы и ведем речь. Обе ваши дочери окажутся в смертельной опасности, если вы отвергнете то, что вам предлагают, и не покоритесь своему мужу.

Лилит. Имейте в виду, что мои дочери живут со своим отцом Адамом. Пусть он их и стережет. Для меня это дело закончено. (Лилит продвигается к выходу.)

Ева. Постой! Постой! Не входи и не выходи! Ничего от тебя, ничего в тебе…

Лилит. А ты все сказки рассказываешь, сестричка. Что ты еще от меня хочешь?

Ева. Хочу, чтобы мы все увидели, что теряет и что приобретает Адам, если ты уйдешь.

Лилит. Теряет детей от тебя. Детей, которых ты, такая, как ты есть — никакая, не сумеешь родить.

Ева. Откуда ты знаешь?

Лилит. А как же мне не знать? Я тебе сестра, по пятницам вижу твои сны вместо своих. Так что я знаю, что ты собой представляешь.

Ева. А ну-ка посмотрим, что собой представляешь ты! Кто научил тебя заикаться? Это каждый знает: ты спала с самим дьяволом, он и научил. А теперь рассмотрим твою шею!

Сдергивает с ее шеи шейный платок. Потом принимается за одежду, срывая предмет за предметом. Лилит, взбешенная, отвечает ей тем же. Так они полностью раздевают друг друга и остаются нагими, во всем блеске своей красоты. Обе несколько удивлены. Грудь Евы выглядит просто великолепно.

Ева. Вот так я буду приходить к Адаму в постель!

Лилит. Вот так я буду приходить к Адаму в сон!

Затемнение. На авансцене остаются освещенные и нагие Лилит и Ева.

Лилит. Хочешь, я скажу тебе, сестренка, что ты сейчас думаешь?

Ева. Скажи.

Лилит. Ты думаешь, что это твоя победа.

Ева. Разумеется. А разве нет? Ты уходишь, а я остаюсь с Адамом.

Лилит. А теперь послушай меня внимательно. Любой победитель неизбежно превращается в недоросля. Стоит только выиграть войну, как начинаешь вести себя незрело и не по-взрослому. Перестаешь понимать, кто ты, где, с кем ты живешь. А окружают тебя те, кто благодаря поражению достиг совершеннолетия, они хорошо знают, что им делать, кем они являются и на что можно, а на кого нельзя рассчитывать. Но и это еще не самое страшное. А вот если кто-то примет свое поражение за победу, тому уже не спастись. Он непременно угодит в постель для троих. (Уходит со сцены.)

Затемнение. Потом становится виден выход из виллы Снглфа, которая стоит на мосту с арками. От входной двери ступени ведут на середину моста, где горит фонарь. Этот мост, где расположена вилла, является частью улицы. Ночь. Горит фонарь. Из виллы выходит Лилит. Она одна. Торопливо идет в левую сторону. Потом из виллы выходит Ева. Ева останавливается на середине моста, облокотившись на перила.

Ева. Мне снилось, что моя кровать стоит на сцене, что она освещена ярким светом. Но не этим обычным светом, который приходит и уходит, а каким-то необыкновенным, таким, который можно набрать в рот и проглотить, словно воду. А вокруг постели незнакомая, чужая тишина, такая, словно быстро молчишь на английском. Тишина, которой можно умыться. Но я не могу спать. От страха не могу спать в этой кровати. Это страшно, когда не можешь спать во сне. Я боюсь. Боюсь победы. Что, это победа? Моя победа? Какой будет моя победа?

Из виллы выходит Адам. Адам подходит к Еве и грубо овладевает ею сзади. Затемнение.

ХОРЕОГРАФИЧЕСКИЙ НОМЕР

Две очень молодые и красивые танцовщицы, девочки со школьными ранцами на спинах, атлантки, дочери Лилит и Адама, танцуют. На них темно-синие платья. Они выглядят как неземные существа. Словно они явились из космоса. За сценой слышится выстрел из пистолета и сразу за ним второй. Одна и за ней вторая девочка падают. Обе мертвы. Продолжает звучать музыка.

Освещенный прилавок в салоне мехов, за ним Снглф, сам салон в темноте, он не виден.

Снглф. Ну вот, наконец и пришло время задать наш вопрос счастливой потенциальной обладательнице шубы под номером восемь. Прошу вас, назовите нам месяц вашего рождения, нас интересует четный он или нечетный. И будьте готовы подтвердить это документом. Если месяц четный, шуба ваша, и на этом мы закончим и показ моделей, и этот спектакль, а вы отправитесь домой в шубе, которая досталась вам за полцены. Если же месяц нечетный, то вы остаетесь без шубы, но зато и вы, и все остальные зрители получат от нас в подарок кое-что другое. Итак, прошу, вам слово!

Если зритель или зрительница, о которой идет речь, ответит, что месяц четный, например февраль, апрель или т. п., то ему (ей) торжественно вручается шуба, затем сцена погружается в темноту, после чего на ней освещается мост, на мосту стоит Бейли, который заканчивает спектакль следующими словами:

Бейли. Лилит требовала, чтобы я подписался под тем, что с ее дочерьми не произойдет ничего плохого. Вы видели, что с ними произошло. Поэтому я и не мог дать ей свою подпись. Но вам я ее дам! (Расстегивает штаны и вытаскивает огромный член, который на самом деле не член, а хвост с кисточкой на конце. Перебрасывает его через перила моста в сторону зрителей и начинает этим хвостом мочиться, фигурно, словно ставя свою подпись.) Чего ждете-то? Все в порядке, вы спасены, все родитесь. Не волнуйтесь! А теперь расходитесь по домам!

Конец в первый раз

Если выяснится, что месяц нечетный или что зритель (зрительница) не хочет покупать шубу за полцены, спектакль продолжается и актеры играют третье действие. В этом случае Бейли не появляется, а Снглф объявляет о продолжении спектакля.

Снглф. Итак, мы слышали, что дама родилась в нечетный месяц, а значит, шуба от нее уплыла (или: что даму не интересует покупка шубы), но и она сама, и наши зрители в таком случае получают в подарок компенсацию — еще одно, третье действие спектакля, цена которого не входит в стоимость билета, так что у вас сейчас будет возможность бесплатно узнать, кто же убийца. Но сначала мы сделаем небольшую паузу.

АНТРАКТ

(На тот случай, если спектакль продолжается)

В «мужской» части зрительного зала действительно начинается антракт, и зрители выходят из зрительного зала. В «женской» части тоже вроде бы как начинается антракт, но неожиданно туда из боковой двери под полными парусами вплывает египетская «солнечная лодка». Она сделана не из твердого материала, а из ткани и держится только благодаря толстым нитям. В лодке два небольших ящика, похожих на египетские саркофаги фараонов, в которых лежат фигурки, подобные мумиям. Это мумии дочерей Лилит и Адама. Кроме того, в лодке находятся (для того чтобы взвесить на весах души убитых девочек) бог Анубис и его писец с головой ибиса — Тот. С реи мачты свисают огромные весы с двумя чашами. За лодкой шагают Адам в полной парадной форме и Ева с чемоданом в руке, — видимо, только что с дороги. Лодка останавливается на середине поперечного центрального прохода, так что саркофаги хорошо видны из партера. Зрители должны вести себя так, словно они на похоронах, то есть встать и собраться вокруг лодки и саркофагов, чтобы следить за развитием действия.

Ева (с чемоданом в руке стоит рядом с Адамом и словно читает надписи на надгробьях). Бедные девочки. Прожили пять отцовских лет, по два свои года и по девять материнских месяцев. Страшно. Сладкие маленькие атлантки. Дайте мне на вас еще разок посмотреть. Я им тетка, а вот уж даже и не помню, как они выглядели.

Подходит к саркофагам и хочет посмотреть через отверстия для глаз, которые находятся в крышках. Тот останавливает ее.

Тот. Нельзя. Эти отверстия сделаны для того, чтобы они смотрели на нас, а не мы на них. Но они были красивыми.

Ева. Да, они были красивыми, и их было легко любить. Но не это главное. Было в них что-то более важное, чем это. Они могли любить нас. Они мечтали стать другими и не быть похожими на нас. Мечтали по пять раз родить девочек-близняшек, которые выстроят бессмертный город, опоясанный кольцами воды и земли, мечтали одарить его горячими и холодными источниками и двумя урожаями в год, выстроить там храм, в который смогут заплывать корабли, а вокруг него насадить сады, обильные фруктами, которые с одной и той же ветки дают и еду, и питье, и масло для помазания, мечтали устроить возле воды купальни для женщин, королей и коней, мечтали о равноправии четных и нечетных чисел и на Земле и во Вселенной, мечтали о темно-синих одеждах — одеянии праведности, мечтали о нежности и рассудительности в трудные дни, мечтали о том, что их род еще долго не скрестится с родом смертных и человеческая природа не сможет перевесить их природу… Мечтали, а теперь больше не мечтают… А ведь могли придумать математику, отличающуюся от ошибочной математики Адама. Могли быть Богом даже много раз в течение одной жизни… Могли из самих себя породить новый мир… Гораздо лучший, чем наш… А их мать теперь попадет под дождь, чтобы добраться до них…

Анубис. Сейчас посмотрим, верно ли то, что ты сказала о них, женщина, посмотрим, какими они были на самом деле. Взвесим их души. (Совершает необходимые действия, сопровождая их комментарием.) На одну чашу весов кладем их сердца, на другую одно перо. Если сердца перевесят, значит, они тяжелы от грехов. Если перо окажется тяжелее двух их сердец, писец богов Тот запишет, что в их сердцах греха нет.

Происходит египетский погребальный обряд взвешивания душ (с помощью сердец и пера), при котором присутствуют бог Анубис и писец богов Тот. Перо перевешивает, и тогда через отверстия в крышках саркофагов из глаз мумий девочек вырываются вверх пучки света, которые на потолке рисуют божественные картины.

Ева. Что это? Заклинаю тебя светом, скажи, что это?

Тот. Сейчас мы видим то, что они видят в своей смерти. Это те пространства, которые они сейчас преодолевают.

Слышна погребальная мелодия, а потом солнечная лодка с богами и двумя саркофагами уходит вниз через открывшийся в полу люк, как в крематории. Адам и Ева поднимаются на сцену и садятся в кресла.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Квартира Адама. Адам и Ева сидят в креслах. В углу большой комнаты, в нише, огромная трехспальная кровать. В комнате неописуемый беспорядок и крайнее запустение. На стене в черной раме фотографии двух покойных дочерей Адама.

Ева. Ты, Адам, не можешь поймать ни одной своей мысли, словно это мухи.

Адам. А зачем мне их ловить? Каждый знает, на что мухи сами ловятся.

Ева проницательно смотрит на него, и он непроизвольно стирает ее взгляд со своего лица.

Ева. Что обтираешься? Словно у меня взгляд грязный! Хочешь сохранить наследие отца, а не в состоянии сохранить даже собственных дочерей. Смотри не вздумай сопли распускать! Где были мои глаза, когда я пошла за тебя. Разведенный, да к тому же и глупый.

Адам. Это тебя сестра прислала сказать мне такое? Что же она сама не приехала похоронить своих цыплят? Спит с дьяволом и поздно встает?

Ева. Почему ты ей не сообщил?

Адам. Я подумал, делать нечего — жми дальше и терпи молча. Ты же меня знаешь. Печаль не у всех соразмерна разуму.

Ева. Не у всех, уж это точно.

Адам. Нет. И я, и полиция предприняли все возможное, но безуспешно. Высоко небеса, и тяжки наши телеса.

Ева. Муж сестры — это такой персонаж, с которым рано или поздно ляжешь в постель или вообще никогда не найдешь общего языка. В моем случае оказались актуальными оба варианта… Просто не понимаю, как моя сестра могла за тебя выйти. За одного-единственного под сводом небесным, который был не в состоянии ее любить. Потому что ты не можешь любить никого. Ты, Адам, просто какой-то студень из слизняков. А хуже всего то, что потом и я за тебя вышла. Но я — это не ты. Я всегда все тут же беру в свои руки. Есть подозреваемые?

Адам. Пока нет. Но у Бога и дьявол в слугах ходит.

Ева. Был ли майор Бейли?

Адам. Все мне очень сочувствовали, один только он держался так, словно знать ничего не знает. Но видит Бог говнюка даже через облака.

Ева. А оружие?

Адам. Какое оружие?

Ева. Ну и вопрос, Адам! Оружие, которым совершено преступление, полиция напала на его след?

Адам. Нет. Поэтому тайну оружия попытался разгадать я.

Ева. И видимо, как всегда, ты не добился успеха в разгадке этих твоих больших и маленьких тайн…

Адам. Не знаю. Сижу я тут как-то на террасе и курю. И думаю: вот и от тебя сбежал жеребец удачи и счастливой судьбы. Думаю я так, бог знает о чем, но при этом совершенно точно знаю и чувствую, что мои мысли вовсе не в голове рождаются, а вроде рыб роятся и нерестятся в воде реки. Возможно, убийца выбросил оружие в реку.

Ева. Ну конечно, в таком случае тебе больше не над чем было бы ломать голову.

Адам. Так, подумал я, если у него было мало времени, может, ему пришлось спрятать оружие совсем рядом с местом преступления… Так, подумал я, откуда воды истекают, туда они в конце концов снова и возвращаются.

Ева. Таковы людские мысли. Умеешь искать, но, когда найдешь, не понимаешь, что нашел. И что же, долго ты так курил, чтоб тебе неладно было?

Адам. Не знаю. Но только на следующий вечер почувствовал я, что с реки мысли мои переселились в этот сад, где пахнет липами, и падают на ветки, словно птицы. Обрадовался я, чуток полегчало, ну, думаю, похоже, на правильную дорогу выбираюсь, туда, где и земли, и звания раздают… Взял старую перчатку и спустился в сад. Подошел к дереву и начал его ощупывать рукой в перчатке. Глядь — дупло.

Ева. И тут, в дупле, глядь — птичье гнездо… Где только у нас глаза были, когда мы решили с тобой связаться, словно ты единственный на свете мужчина. Сначала Лилит, а теперь вот и я… Значит, гнездо, говоришь?

Адам. Точно. Гнездо. Сунул туда руку и нащупал в гнезде какую-то твердую штуковину, замотанную в тряпку… Если откроешь большую Божью тайну, станешь маленькой тайной, потому что это не суммируется, Божье и человеческое не суммируется. Но обрати внимание, если откроешь маленькую тайну, тайну дьявола, станешь двойной тайной, потому что маленькие тайны суммируются. Маленькая человеческая тайна и маленькая дьяволова тайна всегда соединяются в одну Двойную тайну. (Встает и, вынув из выдвижного ящика, приносит завернутый в тряпку пистолет.) Вот что я нашел. Это военный пистолет. Из него после употребления вынута и выброшена обойма с патронами. Совершенно профессионально, гарантирую.

Ева (с ужасом глядя на оружие). И ты не передал его следственным органам?

Адам. Пока нет. Но сказал себе, дверь твоя ё…ана: почему бы мне, артиллерийскому офицеру, не проверить сначала все самому и не снять отпечатки пальцев, если они есть на оружии?

Ева. Просто не могу поверить. Ужас. А это именно тот пистолет, из которого убиты…

Адам. У меня нет никаких сомнений. На оружии отпечатки пальцев убийцы. Ясно, что дыма без огня не бывает.

Ева. И об этом ты тоже ничего не сказал полиции! Но я, не сойти мне с этого места, скажу, причем немедленно! (Встает, но он движением руки останавливает ее.)

Адам. Погоди, не спеши. Падших лошадей не подковывают. Сейчас я солю и приправы добавляю. Я каждый вечер приглашаю в гости своих однополчан, ведь кто друзей забудет, тому глаз вон, и снимаю со стаканов отпечатки их пальцев. Гостям я обычно наливаю виски, а себе чай. Цвет одинаковый, так что никто ничего не подозревает. Они думают, что я хочу в стакане горе утопить. А стоит мне закрыть за ними дверь, тут же бросаюсь сравнивать их отпечатки с отпечатками убийцы. И я буду искать, пока не найду.

Ева. Так, значит, до сих пор ты его не нашел?

Адам. Нет. Но Бог и с закрытыми глазами видит. Есть еще два подозреваемых, которые пока здесь не были и у которых я не мог взять отпечатки. Но они из тех, кому палец в рот не клади, так что с ними придется действовать осторожно.

Ева. Кто же это?

Адам. Я тебе уже сказал. Майор Бейли. Этот сам кого хочешь в свои чертовы сети заманит. Он может появиться в любой момент. Как дождь. (Адам приносит стаканы, бутылку с виски без наклейки и бутылку с чаем, открывает, нюхает, чтобы не ошибиться, где что, и снова закрывает). И Снглф. Но этот не пьет, а только воду решетом берет, так что его отпечатки мне получить не удастся.

Ева. Ты развлекаешься баллистическими изысканиями, а убийца разгуливает на свободе.

Слышится звонок в дверь. Адам, заметно напуганный, идет открывать. В дверях появляется Снглф в костюме от «Армани», с огромными, прекрасно расчесанными крыльями.

Снглф. Мои соболезнования, господин Адам! Позвольте выразить вам мои глубочайшие соболезнования. (Поворачивается к Еве.) Надеюсь, что не помешаю вам ни секунды.

Ева. Ты, ангелочек, уже давно стал в этой семье помехой! Конечно, ты похож на фреску из монастыря Манасия, но здесь, на Земле, трудно разобрать, кто ты такой. Нас слезы лить заставил, а сам окрылился! Хорошо, что ты явился на место преступления. Это кое о чем говорит.

Снглф. Но, госпожа Ева, вы же знаете, такие, как я, не убивают.

Адам. Ева, ну ты и хватила, побойся Бога! У тебя всегда так: чем выше глядишь, тем глупее говоришь! Садитесь, пожалуйста, господин Снглф.

Снглф (садится). Премного благодарен!

Ева. Вот именно, садитесь, усаживайтесь. Так и должно быть — перед нами подозреваемый, а здесь и присяжные, которые решат, виновен господин Снглф или нет.

Адам. Какие присяжные, Ева? Для этого нужны люди с горячими сердцами, добровольцы…

Ева. Это не проблема, таких мы в мгновение ока наберем. Посмотри сюда (показывает рукой на зрительный зал). Вот они, наши присяжные. (И тут же обращается к публике, словно они действительно присяжные.) Считаете ли вы, что присутствующий здесь господин Снглф, который в салоне мехов, а затем во время ужина неоднократно угрожал дочерям господина Адама и госпожи Лилит, может считаться подозреваемым в убийстве этих детей? Если вы ответите утвердительно, он будет помещен в камеру предварительного заключения до окончательного выяснения и доказательства вины. Если против него не найдут достаточно улик, его выпустят на свободу. Правильно или нет? Итак, что считают присяжные, имеются ли в данном случае основания подозревать присутствующего здесь господина Снглфа в преднамеренном убийстве? Да или нет? Что думает эта дама? (Показывает на женщину из публики и громко повторяет ее ответ, каким бы он ни был.) Хорошо, а этот господин? (Снова показывает на кого-нибудь из публики, снова громко повторяет ответ.) Отлично! Нужно, чтобы высказался еще один человек из числа присяжных. А как голосует этот господин? Есть ли еще здесь кто-нибудь, кто думает, что подозреваемый виновен? Поднимайте руки, что вы все, окоченели, что ли? (Повторяет ответ и подводит итог: «Да, присяжные считают, что он виновен»'. Или: «Не виновен». В зависимости от голосования публики. Если возобладает мнение, что Снглф невиновен, он спешит попрощаться с Адамом и Евой и покидает их жилище. Если окажется, что он виновен, из зала на сцену выходят двое полицейских и арестовывают его.)

Молодой полицейский (подходит с наручниками к Снглфу). Ты арестован в качестве подозреваемого в преднамеренном убийстве… (Смущенно обращается к старому полицейскому.) А куда ему наручники надевать?

Старый полицейский. Как это куда, болван?

Молодой полицейский. Так у него же крылья. Что толку от наручников на руках. Вместе с ними и улетит.

Старый полицейский. И точно! (Почесывает в затылке.)

Снглф. Да не улечу я. Внесу залог и выйду из твоей кутузки раньше, чем ты домой попадешь.

Старый полицейский. Прикрепи ему крыло к ноге!

Молодой полицейский надевает Снглфу наручники на ногу и крыло, и в таком виде его уводят. Тут снова раздается звонок в дверь. Ева, держась за виски, уходит в соседнюю комнату. Входит майор Бейли.

Бейли. Извини, похоже, я жутко опоздал. Сожалею. Вот-вот дождь начнется. (Он быстро расстегивает ремень на шинели, шинель падает на пол. Запасная пистолетная обойма с патронами падает и катится в угол комнаты. Смущенно обращается к Адаму.) Что ты на меня так смотришь, словно у меня оба уха прогорели? Ну запыхался… Годы летят, словно дни, а месяц все никак не кончается. (Вешает шинель на вешалку, а обойму мимоходом сует на полку для щеток. После этого выпрямляется во весь рост, прижимает Адама к груди и страстно целует в губы. Поцелуй длится слишком долго, он должен шокировать зрителей, но при этом не выглядеть комично.)

Оба удобно устраиваются в кресла. Майор вытаскивает из кармана трубку.

Адам. Виски?

Бейли. Можно. Лучше всего пить, когда дождь идет.

Адам наливает гостю из одной бутылки, а себе из другой.

Как мне жаль девочек… Ты кого-нибудь подозреваешь?

Адам. Пока нет.

Бейли. А не заметил ли ты чего-нибудь, из чего следовало бы, что можно было ожидать такого исхода? Какие-то предчувствия, беспокойство, ну что-нибудь в этом роде?

Адам. Нет. Ничего похожего. За исключением одной странной вещи.

Бейли. Какой странной вещи?

Адам. В те времена, когда Лилит все еще была со мной, я время от времени в глубине души слышал, как моя жена причитает, словно кого-то оплакивает. Словно слезы ее через Божьи ладони текут. И пока она внутри меня взывала о помощи, я со страхом в ушах гадал, с кем же это и что могло случиться. Мне казалось, будто это Бог порезался и стонет, но стонет не из-за Себя Самого, а из-за других в Себе, ибо так оплакивают только мертвых или попавших в столь ужасную беду, которую даже трудно себе представить.

Ева (входя из боковой комнаты). Теперь ужасную беду представить уже нетрудно. Не правда ли, господин майор?

Бейли (встает, приветствуя ее). Примите мои глубочайшие соболезнования. Госпожа Ева, если я не ошибаюсь? Сестра несчастной матери и тетя бедных девочек?

Ева. Майор, вы прекрасно знаете, кто я такая. Вы даже сиськи мои видели, это было в тот далекий день в салоне мехов. Помните, когда вы покупали Лилит шубу… Что же вы стали таким забывчивым? Похоже, старые друзья пришли выразить соболезнования последними? Я уже задалась вопросом…

Бейли. Какие у вас могут быть вопросы, госпожа Ева? Имеет ли мое поведение какие-то особые причины? Я бы сказал, что имеет, но о том — потом. Предлагаю вернуться к рассказу Адама.

Все рассаживаются.

А откуда ты знал, что этот голос принадлежит именно твоей жене?

Адам. Что ж я, не знаю голоса своей жены?

Ева. Ты хотел сказать, своей бывшей жены.

Бейли. Значит, говоришь, как бы оплакивала… А ты не мог понять кого? Может быть, она оплакивала тебя?

Адам. Меня? Так я же не покончил с собой, чтобы меня оплакивать. Правда, не стану скрывать, подумывал об этом.

Бейли (словно обрадовавшись). А значит, ты думал о том, чтобы покончить с собой?

Адам. Мысль не конь, ее не обуздаешь. Она в сердце сидит, словно черный буйвол. Но кто, скажи, об этом не думает? Все думают — от кита до скорпиона. Вот, спроси этих (показывает рукой в сторону зрительного зала). Пиф-паф — и готово!

Бейли. Да, пиф-паф!.. Скажите, а после этих оплакиваний не случалось ли чего-то особенного?

Адам. Чаще всего ничего… А иногда начинался дождь.

Бейли. Дождь?

Адам. Дождь… когда он с небес на землю льется, в нем нет ничего особенного — вода и вода. Но на растения, на древеса различно действует: что размягчает, а что скрепляет, что сладит, а что загорчает, Цветом богатит, запахом и ароматом цветы и травы наделяет, убеляет, зеленит, желтит, краснит, чернит, подсиняет и узорами расписывает. Яблочко подслащает, а полынь горечью наполняет, а куда-то и кислинки подбавляет. Всему, что под землей, от живых к мертвым дар свой и привет вода передает…

Бейли. А сама-то твоя жена, как она вела себя в те периоды, когда у тебя происходили эти звуковые, если можно так выразиться, фата-морганы?

Ева. Она сама была в то время безумно влюблена.

Бейли. В кого?

Ева. Как «в кого»? В вас, господин майор, в вас. В том-то все и дело. Может быть, она оставила вас, а вовсе не мужа и детей. Упорхнула вместе со своим огромным наследством. Так что у вас был мотив, господин майор. Даже двойной мотив. Это называется месть из ревности и корыстолюбия! Потому что не следует забывать и о двух ее дочерях, богатых наследницах. Они были для вас препятствием на пути к ее деньгам. А может, вы о них и не забывали никогда, господин майор? Не вы ли их устранили? Как только вы купили ей шубу, она от вас ушла. И улизнула в этой шубе с кем-то третьим. Прямо в Киев. А вам так хотелось, чтобы она осталась с вами. Но золото не всем в руки дается. Вот вы и решили, как по приговору трибунала, — пиф-паф!

Бейли (хлопает в ладоши). Браво, госпожа Ева! (Вынимает из кармана яблоко и протягивает его Еве. Ева быстро кладет его в блюдо на столе.) Позвольте рассказать вам одну историю об этом яблоке. Бог сотворил вас, Ева, и Адама как одно существо. Чтобы оно не чувствовало себя одиноким, он расщепил вас на две части, но тогда еще не было разницы, кто из вас мужчина, а кто женщина, кто Адам, а кто Ева. Тут появился дьявол и соблазнил вас, предложив откусить от упомянутого яблока. Тот, кто откусил первым и сделал в яблоке выемку, стал женщиной, то есть вами, госпожа Ева, а тот, кто откусил от яблока потом и попробовал его семя, стал Адамом… А это, госпожа Ева, означает, что ваша старшая сестра Лилит, которая сделана не из той же глины, что и вы, стала женой Адаму и вам еще до яблока, то есть до того, как вас разделили, поэтому оплодотворили ее вы вдвоем. Ведь вы тогда были единым существом. Таким образом, не только Адам, но и вы, Ева, являетесь отцом дочерей Лилит. Задумайтесь над этим…

Ева молчит, пораженная.

Ева. Да ведь ты нечестивый!

Бейли. Ответь я «да», это означало бы, что нет. Вернемся, однако, к Адаму. Ты любил свою жену?

Ева. Нет. Он никогда никого не любил. Он этого не умеет. Когда Лилит его бросила и он остался один с двумя малышками на руках, знаете, что он сделал? Рявкнул: «Ё… ный потолок!» — и принялся чистить сапоги. Так дело было, а, Адам?

Адам (смущенно). Ну, не совсем так… Я сказал не «ё… ный потолок», а «ё… на дверь».

Бейли. Но ты испытывал страх, слушая эти стенания, или, как ты их называешь, оплакивания?

Ева. Да, он боялся, боялся. Ему и сейчас страшно. Он, даже когда спит, боится из сна нос высунуть, словно мышь, в норку забивается… А при этом в кармане у него лежит улика против убийцы. Улика, завернутая в тряпку. Но он боится ее предъявить.

Бейли. Что это за улика?

Ева. Может быть, вы тоже боитесь, господин майор?

Адам (словно не слыша замечания Евы). Конечно же, я пугался всякий раз, как слышал плач Лилит, я начинал метаться по дому и чаще всего Думал, что произошло несчастье с нашими детьми. А потом выяснилось, что все эти оплакивания были совершенно беспредметными.

Ева. Сейчас, однако, выясняется, что они вовсе не были беспредметными. (Пристально смотрит на Бейли.) Ведь именно девочки убиты. Причем из армейского пистолета.

Бейли (время от времени выпускает дым длинными струями, концы которых беззвучно взрываются, целясь ими то в стенные часы, то в стаканы на столе. Иногда принимается трубкой чесать ухо). К сожалению, не были беспредметными, согласен с вами, госпожа Ева. А теперь я вам кое-что скажу (словно внезапно решившись на важный поступок). Народ считает, что умирающая не рожавшая женщина — это женщина, которая никогда не умирала, с тех пор как существует мир, и которая в момент смерти умирает в первый раз. Все ее предки-женщины, те, что рожали, приходят к ней, чтобы умереть в ее смерти. И их долгая-предолгая дорога после бесчисленных тысячелетий непрерывной жизни и рождений неминуемо завершается в этом месте и в этот час, в час смерти не рожавшей женщины. Оставим пока в стороне второстепенные ответвления этого женского древа и согласимся с тем, что совершенно ясно: один из рукавов многоликой жизни здесь навсегда угасает и подходит к концу в смерти не рожавшей.

Ева (неожиданно начинает рыдать). Вы просто чудовище! Мы и без того потрясены смертью наших девочек, а вы еще рассказываете эту жуткую историю о смерти не рожавших женщин. Ведь и я до недавнего времени была не рожавшей!

Адам. Означает ли это, что смерть вовсе не цельное явление, как ее трактует классическая медицина? А просто сукно с подкладкой или яблоко, состоящее из двух половинок? (Разламывает пополам лежащее на тарелке яблоко.)

Бейли. Да, Адам. В твоих дочерях, которые умерли, не успев родить, умерла и их мать Лилит, которая еще жива и которая одну церковь открыла, а другую прикрыла, так что от тебя у нее детей больше не будет… Умерла в них и мать твоей жены, которая черту муку, а Богу мякину отдала, и ее мать — сладкоречивая прабабка твоих дочерей, которая с мертвыми венчалась и на кофейной гуще гадала, и ее мать, которая попа в дьякона обращала, да так, что молоко в ней плакало… Умерла в твоих дочерях и их незаконная прапрапрабабка Амалия, которая словари улыбок читала и собственного мужа замуж отдавала, умерла и мать этой красавицы Амалии, Евдокия, которая, наевшись досыта, постилась и от добра добра искала… И ее мать Паулина, которая шла куда глаза глядят, а куда идет, не смотрела… Умерла и ее мать, которая сладко ела, да муж ее оскомину набил, умерла и мать ее Анка, которая знала: с помощью часов никуда не успеешь, потому что часы ходят по кругу… Умерла в твоих дочерях и благороднейшая госпожа Мелания, может быть самая известная в этой родословной по молоку вашей семьи, которая, выходя из церкви с венчания, пошла мелкими шажками, потому что за каждый ее шаг свекор ей под ноги по дукату бросал. Умерла в твоих дочерях и мать этой госпожи Мелании, и бабка ее, и прабабка, и мать прабабки, и прапрапрабабка, и все предыдущие матери и бабки, прабабки и прапрабабки, прапрапрабабки и прапрапрапрабабки, и еще их мать, у которой сиськи были размером с задницу… Но не буду продолжать, все, кто существовал с самого начала и зачатия человеческого рода и вашего женского древа, явились сюда несколько дней назад, чтобы умереть в смерти твоих дочерей. Эта смерть, смерть твоих девочек, Адам, имеет космические размеры, и она больше себя самой в тысячи раз. Она представляет собой угасание целого рода человеческого, рода по молоку… Того самого рода, который мог бы пойти от тебя и Лилит.

Во время рассказа Бейли капитан внимательно доливает стаканы, очевидно не заинтересованный его рассказом, а Ева тихо всхлипывает.

Ева (вдруг встрепенувшись). Неправда! Он лжет, Адам! У Лилит и у меня не было матери, у нас есть только отец!

Майор, словно не слыша Еву, внимательно наблюдает за Адамом, потом резким движением выхватывает пистолет, быстро щелкает предохранителем и засовывает ствол себе в рот. В этот момент Ева, повернувшись к Адаму, вскрикивает.

Что я тебе говорила? Это он! Он с самого начала был против этих детей! Он подкупил Лилит, чтобы она не приходила к Снглфу мириться с тобой и чтобы была причина устранить детей! А она взяла у него деньги и все равно пришла! Он убийца! И он сам себя накажет, как и сказал тогда Снглф!

В этот миг майор спускает курок. Вместо выстрела раздается слабый щелчок, и майор начинает наигрывать на стволе пистолета, как на флейте. Мелодия протяжная и грустная, похожа на звуки пастушьей свирели в горах, где пасут овец. Хозяева еще не успевают понять, что же произошло, как он бормочет неразборчивое «извините!», прячет пистолет в карман и выпускает в лицо Адаму струю дыма, причем ясно, что это дым от его трубки, а вовсе не от пистолета.

Ева. Вон отсюда! Убирайтесь вон! Нашли место для развлечений! Убирайтесь! Вот каково ваше соболезнование! Задай ему, Адам, чего ждешь, задай этому выродку!

Ева в бессильной ярости и отчаянии выбегает из комнаты. Оба мужчины встают, нерешительно смотрят друг на друга и направляются к входной двери.

Адам. И какой же вывод мы можем сделать из всего, этого, майор? Что мне делать, брат мой Божий, раз приходится море в колодец переливать?

Бейли (идет к вешалке, надевает шинель, не снимая ее с крюка, создается впечатление, что вешалка придерживает его шинель, помогая ему одеться, потом, уже одетый, чуть подпрыгнув, снимает шинель с крюка, говорит Адаму «спасибо!», словно это он помог ему одеться, и идет к двери. У двери озирается, смотрит на свою забытую обойму от пистолета, полную патронов, но не берет ее, а, указав на нее пальцем, направляется к двери). Что нам делать? Нам нужно отдавать себе отчет в том, что твои дочери умерли самой тяжелой из всех видов смерти. И в соответствии с этим нам и следует поступать во всем остальном, так сказать, равняться на это.

И снова показывает пальцем на оставленную обойму с патронами. Адам смотрит на обойму, трогает ее пальцем, но не бежит вслед Бейли, чтобы вернуть ему обойму. Он возвращается в комнату и достает из выдвижного ящика стола круглые банки с приспособлениями и веществами для снятия отпечатков пальцев. Подходит к столу и начинает заниматься стаканами.

Ева (появляется в дверях комнаты в ночной рубашке. Она очень бледна, смотрит на него с изумлением). Что это ты делаешь? Моешь стаканы?

Адам. Снимаю отпечатки пальцев со стаканов. Я найду убийцу по рисунку его пальцев. Сейчас посмотрим, что за змею мы пригрели на груди. Это твой стакан. Ты пила лимонад.

Ева. Да что же ты такое говоришь, Адам, побойся Бога! Неужели ты собираешься сравнивать и мои отпечатки?

Адам. А почему нет? Руда сама в земле не сверкнет, пока ее не выкопаешь. У тебя тоже был мотив.

Ева. Какой мотив? Опомнись!

Адам. Не умеющий слушать ума не наберется. Затяни поясок покрепче да послушай.

Ева (испуганно). Говори же!

Адам. Тебе, Ева, с самого венчания не давала покоя мысль о том, что наследниками всего мира должны стать твои дети, а не дети твоей сестры Лилит. То есть все дело в наследстве. А это отличный мотив. Речь идет не о домах и коровах, а о целом роде по молоку, о целом «альтернативном человечестве», как назвал его Снглф. Целая ветвь по молоку потечет в таком случае от тебя и до скончания века, от тебя, а не от Лилит, потому что ее дети мертвы и потому что именно ты, Ева, заняла место Лилит в моей постели. Поэтому ты так же ревновала к ней и ее детям, как она к тебе! Но видит Бог е… ка и через облака! (Обращаясь к зрителям.) Соберите все вместе свои мысли и выскажитесь, как будто вы судебные присяжные: был или не был у присутствующей здесь Евы мотив уничтожить девочек? И говорите все как есть, а не то придется вам отсюда без порток бежать!

Ева. Ты просто чудовище. А вы, пусть только кто-нибудь пикнет! Я ваша праматерь! Я знала, что на потомков надежда плоха. Внуки, правнуки, праправнуки, пчелки белые и так далее и тому подобное. Все сплошь пройдохи и склочники! А кто поручится, что это не вы прикончили девочек? Разве не вы своими билетами оплатили это убийство? Это могли быть и выстрелы из зрительного зала. И у вас был мотив. Особенно у тех, кто сидит на «мужской» стороне. Останься девочки живыми, сейчас не вас, а таких, как они, было бы столько. А теперь, пожалуйста, на мамочку вину сваливать! Прародительский грех! Благодарю покорно! Нас с Адамом даже еще из рая не изгнали. Мы еще и яблока этого не пробовали. (Берет с блюда свою половинку яблока, которое дал им Бейли, и, как ручную гранату с сорванной чекой, швыряет в «мужскую» часть зала. Там раздается взрыв.)

Адам. О мужчины, о женщины, всех вас дьявол напичкал враждой и злобой. Проклятие на проклятии. Надеюсь, никто не ранен… Но не беспокойтесь, здесь еще неизвестно, кто платит, а кто заказывает музыку. Евины отпечатки, как это и видно, ничего не дали. (Показывает результат сравнения отпечатков пальцев.) С пальцами убийцы не совпадают… Так что, господа, не будем плевать в колодец, Ева не виновна. И напрасно она швырялась яблоками. Идем дальше. Здесь у меня отпечатки с того стакана, в который я наливал чай. Потому что я пил чай. И они тоже с образцом не совпадают. Значит, и я не имею к этому отношения.

Ева. Тебя послушать, так к этому никто не имеет отношения.

Адам. Теперь рассмотрим тот стакан, из которого пили виски. Виски пил Бейли. Сравним его отпечатки. Так-так! Долгомне пришлось ждать, чтобы на них наконец пролился свет… Теперь не отдам ягнятину за ослятину! (Замолкает, окаменев.)

Ева (подходит к нему совсем близко и смотрит вместе с ним). Так я и думала!.. Что? Скажи, наконец! Что ты молчишь, словно язык проглотил?

Адам. Он! Посмотри сама. Солнце грязью не замажешь, а правду ложью не скроешь! Это человек с двуличной верой, хвостатый язычник! С таким ни есть, ни пить не садись! На стакане с виски и на пистолете одни и те же отпечатки пальцев. Его! Майора Бейли!

Ева (резко отскакивает в сторону). Адам, ты пьян! Что ты несешь, Адам, ведь это ты пил виски. Это твои пальцы, а не пальцы Бейли оставили следы на стакане! Твои! (Едва выговорив эти слова, Ева застывает, прикрыв рот рукой. Оцепенев от страха, она напряженно ждет, что сделает теперь Адам.)

Адам (подходит к шкафу, вынимает оттуда сверток, кладет на стол, разворачивает и достает пистолет. Ева вскрикивает). Не бойся, он не заряжен, я же говорил тебе. А теперь внесем ясность. Для этого нужен опытный и острый взгляд. Сравним отпечатки на оружии с моими, тогда и посмотрим, кто здесь пьян. Я или ты. А правда, будь она и с волосок толщиной, видна будет, хоть в иглу ее вдевай! (Сосредоточенно снимает отпечатки, сравнивает, рассматривает. Потом садится за стол, берет с блюда свою половинку яблока и начинает медленно есть.) Вот так номер!

Ева. Что ты делаешь, Адам, у тебя душа есть? Яблоко жуешь? Что ты увидел, скажи же, ради бога?!

Адам резко встает из-за стола, одним движением сбрасывая все стаканы на пол.

Уничтожаешь улики?

Адам. Они мне больше не нужны. Как всегда и бывает, убийцу схватил убийца. Вот эти отпечатки! (Показывает растопыренную правую руку.) А грязи и дерьма на земле больше, чем золота и жемчуга. О, моя зрячая слепота! Отпечатки на пистолете и на моем стакане совпадают. Камень мне в зубы, это я их убил! Ни сыт ни голоден! Ужас! Теперь даже припоминаю… из-за какой-то ошибки в расчетах. Да, да… (Берет пистолет со стола и идет к Еве.)

Ева (взвизгивает). Что ты задумал, Адам? Не тронь меня! У меня под сердцем твои дети — Каин и Авель! Я никому ничего не скажу!

Адам проходит мимо Евы, словно не замечая ее, в прихожую, направляется к полке со щетками, где лежит «забытая» обойма с патронами майора Бейли. Привычным движением вставляет в пистолет обойму и поворачивается к Еве. Момент полной неизвестности. Ева и зрители видят за стеклянной входной дверью за спиной у Адама майора Бейли и еще двух военных. Адам их не видит. Он решительным движением засовывает ствол пистолета себе в рот, и в этот момент его пальцы начинают перебегать по стволу, словно он собрался играть на нем, как на флейте. Тут же нажимает на курок. Раздается выстрел. Адам падает. Одновременно в комнату входят Бейли, Снглф без крыльев и без наручников и военный патруль, который привел Бейли. Ева бросается в объятия майора Бейли.

Мы были к нему несправедливы! Все-таки он любил ее, мою сестру. Должно быть, он ее просто безумно любил. Ее всегда все любили. И ты ее любил… А мои дети, Каин и Авель, никогда не увидят собственного отца!

Тут из-за сцены слышатся причитания и вопли приближающейся Лилит, она заикается и прерывисто стенает, именно так, как описал это Адам. Лилит медленно выходит на сцену в роскошной шубе на фиолетовой подкладке, которую мы видели в первом действии, однако теперь шуба перепоясана веревкой с привязанными к ней коровьими бубенчиками. На спине к шубе приделано зеркало. Видно, что под шубой у Лилит нет никакой одежды. В руках у Лилит две длинные палки, а на голове высокая черная маска с козьими рогами. Рога обвиты ветками с зелеными листьями. Пока она идет через сцену, напевая песню с припевом «Ой, Додо, Додола!..», все стоят окаменев, словно в шоке. Раздается удар грома, на сцене становится темно, начинается дождь, он льет и на сцене, и в зале. Потом в зале зажигается свет, но дождь не прекращается и заставляет публику бежать из зала.

Конец во второй раз

Оглавление

АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ХОРЕОГРАФИЧЕСКИЙ НОМЕР

АНТРАКТ

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ