Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Утро. Мне — шестнадцать. Я иду на Москву-реку. Несколько дней назад я научился плавать и — радостный, бодрый от ощущения того, что умею еще что-то, — я иду купаться.
Солнце только-только взошло, и воздух чист и прохладен, как бывает лишь в самое раннее утро томительного жаркого летнего дня. Пересекаю шоссе, прохожу сквозь знаменитый Кунцевский парк с его вековыми деревьями и по крутому, с глинистыми обрывами, берегу спускаюсь к реке.
Недалеко от меня — две девчонки лет по четырнадцати. Они пришли, видимо, недавно: разделись и, тоненькие, стройные, нерешительно стоят у воды. Наконец, одна из них, в черном тугом купальнике, пробует пальцами ноги воду.
— Ой, как молоко! — говорит она.
И вот они уже, решившись, с визгом, с разбегу вспахивают реку, и брызги летят далеко, и несколько прохладных капель падает на меня.
А я все это время серьезно, сосредоточенно, делая вид, будто мне совершенно безразлично присутствие каких-то девчонок, раздеваюсь, поправляю плавки и мужественно, не дрогнув, вхожу в воду. Затем, вытянув перед собой руки, отталкиваюсь от дна и плыву на ту сторону — деловито, словно плаваю я давно.
Лишь на середине реки, когда и тот и другой берег непривычно и жутко далеки, а девчонок из-за волн я не вижу, — лишь в этот момент я чувствую стыдную неуверенность и думаю, что сейчас обязательно наглотаюсь воды или вот-вот сведет ногу… Но вот и берег близко — я пытаюсь встать на дно, но дна нет, тогда взбалтываю ногами еще несколько раз, и — вот она, победа!
Часто бьется сердце, но я счастлив — все-таки переплыл! — и оборачиваясь назад, я вижу две маленькие фигурки…
Но что это? Девчонки одеваются — значит, накупались и собираются домой, — и мне вдруг становится очень тоскливо, со страхом думаю, что надо ведь плыть обратно… Да, вот они оделись и, балансируя, карабкаются по обрыву.
— Эй, подождите! — хочется крикнуть им. — Посмотрите, как я поплыву назад! Видите, я научился плавать…
А они уже взобрались и потерялись среди вековых деревьев парка.
Я стою еще некоторое время — мне холодно, кожа покрывается зябкими пупырышками, — захожу в теплую воду, отталкиваюсь от дна. И мне по-настоящему страшно теперь: кажется, будто совсем не приближается берег, а я устал, и сейчас уж наверняка начнет сводить ногу…
Усталый, грустный, полный непонятной обиды, я вылезаю на берег и медленно бреду домой. И словно бы никакой радости нет от того, что впервые в жизни я переплыл большую реку.
Последние комментарии
1 час 49 минут назад
2 часов 9 минут назад
2 часов 34 минут назад
2 часов 38 минут назад
12 часов 8 минут назад
12 часов 12 минут назад