Я не помню, как провел лето [Владислав Янович] (fb2) читать онлайн

Янович Владислав Я не помню, как провел лето

Глава 1

— Что значит, "не помню", Иванов? — Марьстепанна вопросительно изогнула бровь.

— Просто не помню и все, — набычившись, ответил я. С разных сторон донеслись короткие смешки.

— Так, тишина в классе! — Марьстепанна обвела учеников построжевшим взглядом и вновь обратила все свое педагогическое внимание на меня, — Давай разберемся, Иванов. Ты болел? Тишина, я сказала!

— Нет.

— Все каникулы провел в городе?

— Нет.

— А куда ты ездил?

— К бабушке в деревню.

— Вот! — воскликнула Марьстепанна, словно этим ответом я полностью разоблачил себя и свою хулиганскую сущность, — В деревню! Это же так интересно! Правильно, дети? — учительница привычно потребовала подтверждения у… у враждебной толпы, в которую вдруг превратились одноклассники.

Но я продолжал упираться:

— Ничего интересного в деревне нет.

— Ну, как это нет? — с фальшивым участием спросила Марьстепанна, — Посмотри, как ты загорел, вытянулся, окреп…

— В огороде каждый день пахал, — буркнул я, но учительница словно и не слышала.

— …Наверное, каждый день на речку бегал?

— Там нет реки.

— А лес есть?

— Да, — и, упреждая вопрос об "увлекательных" походах за грибами и прочими ягодами, пояснил, — Но я туда не ходил.

— Почему?

— В лесу клещи, — и, подумав, прибавил аргумент повесомей, — И волки.

Марьстепанна молча пожевала губами, как всегда делала, если наши вопросы или ответы загоняли ее в тупик. И ожидаемо ухватилась за привычный спасательный круг:

— А книги ты в деревне читал?

— Читать книги — это не лето. Книги можно и зимой читать, — парировал я.

— Так! Иванов! — потеряла педагогическое терпение Марьстепанна, — Не пытайся сорвать урок! Ты получил задание написать к пятнице сочинение, вот и будь добр — напиши. А то посмотрите на него: весь класс готов рассказать, как он провел лето, и только у Иванова амнезия, — Марьстепанна, видимо, поняла, что слегка перегнула палку, — Опиши, как ухаживал за растениями на бабушкином огороде.

— Там не было растений. Только овощи и сорняки, — увы, я и сам сознавал, как жалко прозвучали мои возражения.

Сочинение я конечно написал. И, разумеется, получил за него двойку. Потому что все сочинение на тему "Как я провел лето" состояло из одного слова: "Никак".

* * *

Сколько себя помню, каждый год я почти три месяца — все лето — проводил у бабушки, у маминой мамы. В глухой деревне. Где даже электричество появлялось, только если запустишь маленький бензиновый генератор. "Дырчик", как его почему-то называли.

Сначала ездил с мамой, а потом, когда… когда мама умерла… — один. Отец на те же три месяца уезжал в свои вечные геологические экспедиции.

В детстве мне это даже нравилось. Во-первых, мама. Была… Во-вторых? А много ли надо ребенку для радости? Да простое наблюдение за подрастающими цыплятами способно наполнить твою жизнь смыслом и приключениями на две недели. Минимум.

Повзрослев, я из долгожданного гостя незаметно превратился в работника. Что-то где-то вскопать-прополоть, что-то где-то подправить-спилить — дел хватало. Главное, выдержать первые несколько дней, а потом рутина непрерывной работы вгоняла в некоторое подобие транса.

Собственно, никаких других развлечений в деревне и не было. На пять десятков домов набиралось десятка два жителей, если не меньше. И все, скорее, ровесники моей бабушки, а не мои.

Нет, вру. Одно развлечение было: поход в соседнюю деревню к бабушкиной подруге Тете Лизе. Случалось это ежегодное путешествие примерно на десятый день. Иногда чуть раньше, но никогда позже. Бабушка с вечера собирала маленький рюкзак гостинцев, а на следующее утро мы выдвигались. Добирались почему-то не по грунтовке, а напрямик через лес, узкими кривыми тропинками. Часа два-три.

Тетя Лиза всегда необычайно удивлялась и радовалась при виде нас. Маленькая, полная с пышными, кудрявыми и совершенно седыми волосами, которые вспыхивали на солнце золотистым облаком, она даже немного забавно смотрелась рядом с моей высокой статной бабушкой, чьи длинные и абсолютно черные волосы всегда были стянуты в толстую косу.

И еще. У Тети Лизы не было огорода. Вокруг дома и за ним вместо картошки и лука-укропа росли цветы. Какие-то уже цвели, на других только-только появлялись бутоны… Я не большой знаток и любитель цветов. Просто огуречная завязь и молодые капустные кочаны мне кажутся гораздо менее симпатичными взору.

Кроме того, Тетя Лиза замечательно пекла всякие плюшки-печенюшки, коими я объедался, как удавчик стадом слоников.

— Ой, да у тебя уже глазки слипаются. Пойдем-пойдем, — начинала суетиться Тетя Лиза. И это была не раздражающая, а какая-то убаюкивающая суета.

— По закону Архимеда, после сытного обеда полагается поспа-ать… Пойдем, я тебя на перину положу. Помнишь, как тебе всегда нравилось на перине спать?

И вот я, закончивший восьмой класс лось, послушно плетусь за маленькой, по сравнению со мной, Тетей Лизой на второй этаж.

— Рубашку-то со штанами скидывай — тело дышать должно. Вот, ложись…

И Тетя Лиза, словно нанося последние штрихи, слегка подвзбивала почти метровой толщины пуховую перину, падать на которую, наверное, лучше с небольшой вышки, какие ставят в бассейнах…

Знаете, я как-то со всем этим смирился. С тем, что у меня не было лета. Ну, такого, как у моих одноклассников. С морскими и океанскими пляжами, с туристическими походами и поездками. Даже на обидную кличку "крестьянин" из случайно подслушанного разговора девчонок мне было, по большому счету, наплевать. А куда деваться? Кстати, на образ "крестьянина" работала и внушительная коллекция шрамов по всему телу. У "городских" таких не бывает, а вот если обращаться с фуганком, молотком, пилой и топором учишься, образно говоря, на собственных пальцах… Ну, а как? "Для самых тупых объясняю на пальцах," — сказал дровосек.

Хотелось ли мне, чтобы это "лето сурка" закончилось? Очень. И оно все-таки закончилось.

Бабушка всегда, словно заранее, знала, когда отец привезет меня "на побывку". А тут: дым из трубы не идет, не слышно тарахтения "дырчика", да и бабушки на веранде не видно…

В город мы вернулись в тот же день. Еще в дороге отец созвонился со своими знакомыми, и бабушку положили в лучшее кардиологическое отделение лучшей больницы.

В кои то веки я на лето остался в городе. И отец, в кои то веки, отказался от экспедиции. Бабушку навещали по очереди. Таскали какие-то "витаминные наборы" и специальные лекарства, читали ей вслух ее любимые книги… А в начале августа я подслушал разговор отца со знакомым врачом:

— Там не только сердце, Саня. Я бы даже сказал — не столько…

В тот раз мы с отцом почему-то пришли вдвоем. В последний, как оказалось, раз.

— Александр, — бабушка называла своего зятя только полным именем, впрочем, меня, внука, тоже. — Обещай, что расскажешь Алексею. Я знаю, тебе это никогда не нравилось, но обещай…

— Когда придет время, — через силу дал согласие отец. (На что? О чем рассказать?)

— Время всегда приходит, — улыбнулась бабушка, — Алексей, нагнись, дай я тебя поцелую.

На кладбище мы с отцом тоже были только вдвоем. Ну, не считая деловитых мужичков из агентства ритуальных услуг и как бы смотрящего от кладбищенских сторожей.

Похоронили бабушку, как она и просила, рядом с дочерью. Место было. Наверное, папа для себя оставлял.

На свеженасыпанный холмик сторож, разогнав ритуальщиков, принялся собственноручно устанавливать табличку с заламинированной фотографией бабушки.

— А может быть, пока какой-нибудь памятник попроще поставить? Временно, — видимо, папе не понравилась "просто табличка".

— Земле успокоиться надо, — отказал в просьбе сторож, — А временно, отец, только пломбы ставят.

Осень-зима-весна прошли в обычных делах и заботах. Я учился, сдавал ЕГЭ, бегал по вечерам и выходным подрабатывать якобы сисадмином в компьютерный игровой клуб. Отец работал, преподавал на горном факультете универа и составлял наполеоновские планы на грядущую летнюю экспедицию. В общем, суета сует всяческая.

Однако, успешно сдав экзамены в универ, (и нет, не на горный факультет, а на радиотехнический, прости, папа) я словно в стену уперся. Или замер над пропастью, ага. В ожидании листочка со списком поступивших и моей там фамилией. И ждать надо было почти две недели. Две. Недели. Ждать. Они издеваются?

Перебрав немногочисленные варианты того, на что угробить время, я выбрал самый странный, и на следующий же день с рюкзаком за спиной шагал на автостанцию.

Сам. По собственному желанию я ехал в бабушкину деревню! Самому смешно.

Но побродил по участку, повыдергивал по старой памяти обнаглевшие сорняки, кое-что подправил в доме и сарайке, и… И решил навестить тетю Лизу.

Так получилось, что когда мы устраивали в деревне нечто вроде поминок, тети Лизы на них не было.

— Дорогу развезло — не проехать, — отговорился отец.

— А лесом?

— А лесом я ни разу не ходил, да и ты сам-то уверен, что не заблудишься? И вообще, мне к вечеру надо быть в городе. К Елизавете Петровне я потом заеду.

Не знаю, сдержал отец слово или нет, впрочем, это уже не важно. Я-то ведь так ее и не навестил.

Смутно узнаваемая узкая и кривая тропинка то пропадала под рыжим слоем опавшей хвои, то ныряла под непонятно откуда взявшиеся буреломы, и стоило огромного труда вновь отыскать ее. Мягкое августовское солнце, этак по-левитански, пронзало сосновый лес. Запах нагретой смолы чуть кружил голову, которой я вдобавок вертел из стороны в сторону, потакая детским страхам. "Эй, Леха! — обратился, наконец, я сам к себе, — Тут видимость метров на сто или двести — ни один клещ незамеченным не подберется, не говоря уж о волках!"

Увидев меня, Тетя Лиза, кажется, даже испугалась:

— Лешенька? Это ты? Один?

— Один. Отец в экспедиции, как всегда. Здравствуйте, Тетя Лиза.

Звуки моего голоса, даже не смысл моих слов, а сами звуки внезапно успокоили старушку. Она даже присела на крыльцо. Теперь уже я испугался.

— С вами все в порядке?

— Все хорошо, Лешенька. Сейчас в дом пойдем… Жарко что-то. Уф! Жаль, что Сашенька не с тобой — давненько его не видела.

Тетя Лиза еще что-то говорила про то, как ей хочется повидаться с моим отцом, но мне почему-то подумалось, что, спрашивая "один ли я?", она не его имела в виду.

— Уф! Пошли в дом, я самовар поставлю, — Я протянул руку, помогая подняться. — Ух, какой ты сильный стал! Тебе же двадцати-то нет?

— Восемнадцать.

— Смотри-ка! И лес сам прошел, не заблудился. Сам ведь прошел? — Тетя Лиза неожиданно сильно сжала мой локоть.

— Сам, — удивленно ответил я.

— Какой молодец! — похвалила Тетя Лиза, чуть ослабив хватку, — А как на маму похож!

Чаепитие с плюшками-печенюшками традиционно закончилось на… точнее, в перине. Только перед этим я сходил в душ, смыл нагревшейся за день водой грязь и паутину. И когда только изгваздаться успел? Вроде бы, шел — не падал.

Проснулся я, судя по теням, минут через десять, хотя, по ощущениям, проспал несколько часов. Да, по тем еще ощущениям! Тело ватное, во рту Сахара, а в голове словно перина гнездо свила, и мысли с эмоциями где-то там вяло барахтаются, не в состоянии пробиться на волю.

У Тети Лизы были гостьи. За столом, на котором вместо ожидаемого самовара стоял квадратный штоф темного стекла, сидели сама Тетя Лиза, очень красивая с точеным, алебастровой бледности лицом величественная женщина и еще кто-то. Разглядеть третью гостью у меня не получилось: над спинкой стула торчал только пучок зеленых волос.

— Уже выспался? — удивилась Тетя Лиза.

Алебастроволикая одарила меня пристальным взглядом, а обладательница оригинальной прически ловко изогнулась и посмотрела на меня сбоку от спинки стула. Мда уж! Если бы не перина в голове, я бы вздрогнул. Или вскрикнул. Или еще как проявил эмоции. А так? Ну, старушка. Ну, как огурчик. То есть, реально зелененькая и реально в бородавках-пупырышках. А то, что улыбка от уха до уха, да в стосорок игольчатых зубов — так ведь доброжелательная улыбка. Я как-то сразу понял, что доброжелательная. Будь иначе, между зубов сейчас были бы кусочки моей плоти и осколочки костей.

— Это и есть Лелин внучек? — спросила зеленая старушка.

— Да, — ответила Тетя Лиза, — Сын Ланы.

— Да уж вижу, что не дочь, — сварливо произнесла Мисс Хэллоуин, — Ка-акой молоденький!

— Между прочим, сам прошел. С первого раза! — непонятно похвасталась моим непонятным подвигом Тетя Лиза.

Алебастроволикая удивленно вскинула брови, а старушка-зеленушка громко щелкнула языком.

— Ух, ты! Сам? Какой везучий!

— Он сын Ланы, — бархатным голосом произнесла алебастроволикая, словно это все объясняло. — И он год пропустил.

— Лизка, а чего он глазами лупает и молчит? Нешта немой?

"Это я молчу и глазами лупаю,"- подумал я, но желания заговорить или, на худой конец, зажмуриться, не возникло. А может быть, и возникло, но увязло в перине вместе с эмоциями.

— Э-э, да он сомлел с непривычки! — догадалась… а вот назову ее кикиморой!

— Лешенька, — коснулась моей руки Тетя Лиза (это когда она из-за стола выбралась?), — Сходи, погуляй. Развейся. На речку сходи. Помнишь, где речка?

— О, точно! Слушай, что Стражница говорит. Текучая вода хорошо хмарь оттягиват, не то, что болото. Мне ли не знать! — кикимора довольно заухала.

Все той же ватно-пуховой сомнамбулой я вышел на улицу. Предвечерний шелковистый свет озарял… какого черта! Откуда тут горы? Я вообще где?!

Каплей, переполнившей чашу, соломинкой, переломившей спину верблюда пофигизма, оказался высоченный горный хребет, прилавки которого начинались чуть ли не от западной околицы деревни Тети Лизы.

В полном обалде… смятении чувств я смотрел на неизвестно откуда появившиеся горы… Кикимора-алкоголичка — это ерунда, люди и не до такого состояния упиваются, а вот горы…

— Ал! А-ал! Эй, очнись! Я тут! Ау-у! — услышал я чей-то настойчивый зов.

С трудом оторвав взгляд от круч и высей, я посмотрел вниз. Миниатюрная стройная девушка в коротких шортах и футболке, хорошенькая, словно котенок, нетерпеливо подпрыгивала, в стремлении перекрыть собой горы.

— О! Наконец-то! Я его аукаю, аукаю, а он будто не слышит! Привет, Ал!

— Привет, — автоматически отозвался я.

— Ты чего такой? — девушка вдруг потянулась ко мне всем телом, даже на носочки встала, и, по-кошачьи дергая носом, принюхалась. — О, да ты только сегодня прошел, да?

— Да, — подтвердил я.

— А кто тебя провел? Ведь бабушка Леля…, - девушка смущенно оборвала фразу.

— Са… кхм!.. Сам.

— Са-ам?! — возмутилась девушка, — Ты совсем дурак, Ал?

— Нет.

— Не совсем? А чего тогда… Ай, толку сейчас с тобой разговаривать! Ты чего на улицу вылез?

— На речку иду.

— На реч… а, правильно! Текучая вода хмарь оттягивает… Эх, я бы с тобой пошла, но мне некогда! — и начала размеренно, чуть ли не по слогам, словно ребенку или иностранцу, втолковывать, — Сей-час и-ди на ре-ку. А пос-ле за-ка-та при-хо-ди на на-шу по-ля-ну. По-ни-ма-ешь?

— Понимаю, — в груди ворохнулось раздражение (не люблю, когда меня за идиота держат… о! эмоции прорвались!), — Я тебя и раньше понимал.

— Да? — недоверчиво спросила девушка, — Тогда скажи, как меня зовут?

— Э-э, не помню.

— Во-от! Короче, после заката на нашей поляне. У костра посидим… Серый обещал птичек настрелять. Пожжаримм! — девушка в предвкушении облизнула губы острым язычком, — Не забудешь? После заката…

— На нашей поляне, — послушно подтвердил я свою относительную вменяемость.

— Умочка! Ладно, пока.

Девушка резко развернулась и быстрым шагом направилась… ну, туда, куда она спешила до того, как заметила меня. Мой все еще подторможенный взгляд переместился на красиво покачивающиеся бедра и не менее красиво покачивающийся пышный хвост. ХВОСТ?! Такой… кошачий… Челюсть моя непроизвольно отвисла, и тут, словно подгадав момент, девушка обернулась. Оценила степень моей остолбенелости, подмигнула и пошла дальше, виляя попой с запредельной амплитудой. Как же ее зовут?

Деревню я прошел насквозь, больше никого не встретив. Или не заметив, потому что постоянно пялился на горы. На сверкающие снегом вершины, ледники, уступы и изломы.

Уже за околицей, почти на берегу неширокой, но бурной (ибо горной!) речки стояла кузница. Такая, как в кино. С распахнутыми широкими воротами, дымом из квадратной высокой трубы, отблесками пламени в темной глубине, глухими и звонками ударами металла о металл. И с тем, что могут показать только в виртиграх: горьковатым запахом горящего угля и каким-то ванильным запахом раскаленного железа.

Внезапно грохот прекратился и из кузницы вышел коренастый паренек в суконной робе и длинном кожаном фартуке, слегка топорщащимся на аккуратном пузе. Парень подошел к невысокой бочке, стоящей у стены, скинул фартук с рубахой и с блаженным хеканьем по пояс окунулся в бочку. Выпрямился, растирая воду по потному телу. На его руках и груди перекатывались внушительные мышцы, и даже "аккуратное пузо" оказалось гипертрофированно раскаченным прессом. Тут парень заметил меня и замер, словно не веря своим глазам.

— Ал, это ты что ли? — осторожно спросил парень.

— Вроде я.

— А батя сказал, что тебя теперь долго не будет.

— Вот, пришел.

— Сам, что ли?

— Ага.

Лицо парня расплылось в радостной улыбке.

— Са-ам?! Ну, ты даешь, бродяга! Э-э, ты куда смотришь? — удивленно поинтересовался парень.

А дело в том, что мое внимание продолжало плавать, и сосредоточиться на чем-то одном было практически невозможно. Вот и сейчас я отвлекся от разговора, принявшись разглядывать несколько особняком стоящую гору с округлой, покрытой снегом вершиной, тремя темными скальными выступами, напоминающими глаза и нос, и длинным языком ледника…

— На Старика, что ли?.. А помнишь, как мы туда залезть хотели, когда драконов заметили? Хотели яйцо из гнезда скрасть?..

"Тут есть ДРАКОНЫ?"

Ох, нам батя мой тогда и всыпал…

"Меня, похоже, тут били. И сильно. Хорошо, что я ничего не помню."

Два дня на животах спали, пока баба Леля мазь нам не приготовила…

"Бабушка терпеть не могла, когда ее называли "баба Леля"!"

— Баба — это то, чем сваи в землю заколачивают! — я постарался скопировать интонацию.

Судя по хохоту парня — удачно.

— Эй, бездельник! — громыхнул бас из темных глубин кузни, — Ты чем там занимаешься? Работать кто за тебя будет?

— Ой, батя! Все, Ал, я побёг. На поляну-то придёшь?

— Приду, — кивнул я, даже не пытаясь объяснить, что пока понятия не имею, где эта поляна находится. Просто мне казалось, что внутри моей головы висит маленький серый экран, по которому медленно ползет голубая полоска: "Процесс разархивации будет завершен через…"

Поскорей бы. А то что-то много у меня вопросов.

Я сидел на берегу горной речки: смотрел на мутно-белую талую воду, смотрел на густые вечерние тени, выползающие из-под гор, и чувствовал, как под свежим ветерком редеет и тает туман, так долго окутывавший мою память. Однако главное я уже знал — каждый год у меня все-таки было лето.

Глава 2

— О-о! — в экстазе простонала Аука, — О-о! Кеклики! Жи-ирненькие-е!..

Кеклики, или горные куропатки, действительно были на удивление крупными — нагуляли мяска к августу.

— Раз, два, три, — Аука рядками выкладывала их перед собой, облизываясь на каждого, — Д-девять! М-м! Всем по-парочке и одну на собачку-драчку, м-м!

Добывший птичек Серый, четвертый член нашей невеликой кампании, ничем не показал, что доволен услышанным, только слегка прянул заостренными ушами. Ровно конь стоялый, подумал я с не совсем понятным мне ожесточением. Ну, не ревную же я Ауку к этому… недоэльфу? Серый… он вполне оправдывал свое прозвище. Вроде бы и высокий, и жилистый, и на морду не урод. Грива роскошных волос до лопаток — и вовсе причина для комплексов. Причем волосы на вид седые, но при этом мягкие, как у девчонок. Оценил, когда Серый, как бы случайно, маханул мне ими по лицу. Хех! Похоже, наши чувства с ним взаимны, вспомнить бы еще, из-за чего… Так вот, при всех своих "выдающихся" (ага, особенно уши!) внешних достоинствах, Серый почти сливался с фоном. Случайный взгляд мог невозбранно скользнуть по нему, чтобы остановиться на чем-нибудь действительно интересном. Например, на… да на что угодно интереснее смотреть, чем на Серого!

Костер, разведенный в неглубокой яме, почти прогорел. Осыпались белесым пеплом мелкие веточки, пряча от зрителей рдеющие долгим внутренним жаром угли: будто занавес опустился на сцену, и, наконец-то, можно отвести зачарованный взгляд, и, вздохнув, вернуться в обычный мир.

Кольцо темноты, окружавшее костровище, утратило непроницаемую, глушащую посторонние звуки плотность, и сквозь него проступили контуры гор и древесных крон, послышался ленивый стрекот цикад и треск ломаемых сучьев.

— Ма-арс! — крикнула на шум Аука, — Хватит уже.

— Сейчас, — отозвался невидимый Марс, — Тут…

Объяснение кузнеца, переквалифицировавшегося в дровосека, прервал какой-то особенно громкий хруст и звук падения чего-то тяжелого.

— Ма-арс? — через паузу спросила у внезапно притихшей темноты Аука, — Ау! Марс? Ты там цел?

— Цел, — прозвучало в ответ, — Хотел же топор взять…

— Нельзя тебе топор, — назидательно произнесла Аука, когда Марс появился у костра, волоча за собой здоровенную сухую ветку, больше похожую на полноценное дерево. — Кто в прошлый раз среди ночи стал дрова рубить? Всю деревню разбудил!

Сидящий напротив меня Серый криво ухмыльнулся и его лицо, из-за багровых отблесков и теней, на мгновение превратилось в какую-то весьма мерзкую маску — я даже вздрогнул. И поспешил переключиться:

— Как птичек запекать будем? В глине? — я где-то когда-то читал о таком способе готовки, не требующем долгого и муторного ощипывания. Просто обмазываешь тушку…

— Бе-е! — немедленно отреагировала Аука, — Там же кожицы не будет! Фу, Ал! Ты бы еще сварить предложил!

Упс! Косяк! Аука, или, если официально, Аукария, терпеть не может вареной или печеной дичи. И рыбы. И мяса. Только жареха. На огне или углях. И обязательно с хрустящей корочкой-кожей. Золотисто-коричневой, ломкой, истекающей с изнанки вкуснейшим прозрачным жирком… А за слово "холестерин" можно и в лоб огрести, да.

Хм, память, вроде бы, вернулась, но… Все равно, что войти в библиотеку и начать прохаживаться вдоль стеллажей с книгами, брошюрами и свитками. Это, кажется, читал, и это, и это… Так, о чем там было-то? А-а! Точно!

Наверное, состояние моих мозгов можно сравнить с тем, как организм адаптируется к новым условиям. Вроде бы все функционирует, но, как любят говорить тренеры всех видов спорта: "Три дня на акклиматизацию."

Несколько часов медитации на берегу речки под невысоким деревом, похожим на джиду своими узкими серебристыми листьями и, особенно, кисло-сладкими ягодами со словно спрессованными из пыли косточками, помогли в одном: я успокоился. Появилась уверенность в том, что на все странности и непонятности у меня есть ответы и объяснения, надо просто немного подождать. А пока принимать все, как должное. И отключение мобильника, и отсутствие любых электроприборов в доме Тети Лизы. Притом, что одежда на всех встреченных мной, скажем так, разумных была вполне привычной и современной: шорты, джинсы, футболки, сандалеты и кроссовки. Или "горный" камуфляж и берцы Серого. (И стреляющий шариками арбалет с пластиковым ложем, ога! Кстати, настоящее имя Серого довольно странное для недоэльфа — Рейнгард.)

Заодно принять и то, что все это находится не на планете под названием Земля…

— А-ал! — донесся до меня знакомый призыв одной неугомонной девчонки, — Опять завис? Кинь обдиралку?

— Что кинуть? — не понял я.

— За тобой лежит.

— Вот это? — я вытянул из-за спины кожаную торбу непонятного назначения.

— Кидай.

Ловко схватив торбу, Аука набила ее тушками кекликов, затянула горловину и принялась потряхивать "обдиралку", как бармен — шейкер с коктейлем. Периодически Аука прекращала трясти и заглядывала внутрь, что-то проверяя.

— Чего так долго? — не выдержал Марс, ковыряющийся в костре, — Угли остынут.

— Разрядилась, — Аука активнее затрясла торбу, — Уф, все, вроде.

Аука начала доставать птичек, придирчиво осматривая каждую. Птичек без перьев! Опустошив мешок, Аука перекинула его мне, и я, конечно, не преминул раскрыть горловину: пусто, ни пушинки, ни перышка. Только маслянистая на вид то ли ткань, то ли кожа.

— Руку внутрь не совай, — догадливо предупредил меня Марс.

Хм! Больно надо!.. Еще будет время…

Аука, между тем, обратила внимание на самого молчаливого.

— Серенький, — начала она, скорчив умильную мордашку.

— Давай, выпотрошу, — Серый, не ломаясь и не выпендриваясь, собрал кекликов и двинул в темноту. Туда, где шумела на перекатах река. А ведь я только сейчас сообразил, что легкий фоновый шум все это время был не у меня в голове, а снаружи.

Пока Серый потрошил кекликов, Аука припрягла меня с Марсом на обустройство дастархана. Причем, постоянно вмешивалась и поправляла, чтобы стрелки джусая и помидоры лежали строго по фэнь-шую, а лепешки ровной стопочкой.

Но вот уже все готово. Распластанные вдоль кеклики обмазаны нужными травками, нанизаны на шампуры и запущены в последний полет над багровеющими углями. Воздух наполнился изумительным предароматом шашлыка — это когда ты только-только поместил мясо над мангалом, и появляется самый-самый первый легкий запах. Робкий и соблазнительно нежный, пока только намекающий, вызывающий не аппетит, а предвкушение…

И от этого "предаромата" сама Ночь, как мне показалось, отступила. Словно поняла, что можно бороться с костром и углями, можно бороться с фонарями и лампами, но как бороться с запахом шашлыка, который проходит сквозь тьму, не замечая сопротивления и уловок, лишая силы страхи, мистические фантазии и суеверия…

Хм! А мне ведь не показалось — на поляне действительно стало светлее. Я даже сначала подумал, что взошла Луна, или что здесь вместо нее. Но нет. Ничего дополнительного на непривычно малозвездном небе не появилось. Зато над горами развернулось и заиграло переливами света нечто похожее на северное сияние.

Завороженный внезапным представлением неведомых сил, я в который раз на время выпал из реальности, а когда очнулся…

— А-ал! Ау! — неожиданно серьезная Аука перестала махать у меня перед глазами ладошкой и поторопила, — Собирайся. Пошли.

— Что? Что случилось? — я в недоумении уставился на друзей, — А где?..

В неверном дрожащем свете небесной вакханалии я увидел, что на поляне произошли, так сказать, радикальные перемены: разобран дастархан, все вещи и продукты упакованы в мешки и сумки, над залитыми водой углями вяло струится умирающий дымок.

— Хватай свой рюкзак, бродяга, — со вздохом сказал Марс, — Пошли в деревню… Ау, кидай сюда кекликов, что ты с ними обнимешься? — Марс растянул горловину обдиралки.

— Но…

— Не тормози, подруга. Все равно их теперь только варить. Кидай. Хоть обдиралка подзарядится.

Аука рефлекторно попыталась спрятать за спиной "букетик" недожаренных птичек на палочках-шампурах, но тут же, печально поникнув, протянула тушки Марсу.

— Да что случилось?! — разозлился я, — Чего вы вдруг, как на похоронах?

— Сам не видишь, что ли? — скривился в очередной гримасе Серый и кивнул на горы.

И тут меня, как стукнуло: никакое это не "северное сияние". И летом подобного, как правило, не случается. Только поздней осенью и зимой, когда закрыты перевалы, а в деревне из жителей не одни старики и молодежь вроде нас и младше. Немного успокаивает, что свечение над горами не означает непременных грядущих проблем. По крайней мере, у нас. Но проблемы все равно будут. Иначе бы это фальшивое северное сияние не называли неприятным словом "пробой".

Сначала это были сказки на ночь. Рассказываемые мамой. И почти во всех главными героями были путешественники. Причем, не колобки и лягушки, а люди (или не совсем люди). А их дороги пролегали не между городами и странами, а между мирами. Даже про приключения Синбада-Морехода мама рассказывала по-своему: "Разразилась ужасная буря. Волны вздымались выше самой высокой мачты. Трех матросов Синбада смыло за борт, а одного придавило сорванными бочками. Внезапно яркий свет озарил тучи и волны. Такой яркий, что Синбад на мгновение ослеп. Когда же зрение к нему вернулось, бури как не бывало. На чистом небе сияло солнце, отражаясь в спокойной воде… Спишь?" "Нет, — мужественно подавив зевок ответил я, — А Синбада опять в другой мир забросило?" "Да. Спи уже." "А в какой?" "В мир гигантских птиц… Все, хватит спрашивать." "Ну ма-ам, один-один вопросик еще!" "Ну, если "один-один"…" "А как корабль без портала в другой мир забросило? Ты же говорила, что всегда надо портал строить? И…" "Это уже не "один-один". А забросило… Иногда бывает и так. Случайный пробой…"

Потом это были уроки, а точнее, лекции бабушки. Которые не казались мне чем-то нужным.

— Я ведь все равно все забуду.

— Ты ошибаешься, Алексей. Знания останутся, просто будут доступны в конце третьего круга крови, то есть, после того, как тебе исполнится двадцать лет и твой энергетический каркас полностью сформируется. А пока — да, только на время пребывания здесь, но об этом я тебе уже говорила.

"Здесь" — это в Междумирье. Странном переходном пространстве, которое невозможно миновать, если путешествуешь между мирами с различной энергетикой. То есть, при любом путешествии между мирами. И не важно, используешь ты искусственный или естественный портал, или попал в случайный пробой. Без того, что сделает с тобой Междумирье, тебя просто разорвет на кварки или случится еще какая пакость. И речь идет не только о банальном "выравнивании потенциалов": Междумирье преобразует твое "громкое" в "стеклянное", а "печальное" — в "хрустящее".

Каюсь, когда бабушка приводила мне эти примеры, я с идиотским апломбом заявил, что не вижу особой разницы и предложил грохнуть о стену стеклянный стакан. Бабушка в ответ взъерошила мне волосы: "А ты сможешь так разбить стакан, чтобы он остался целым?"

Еще более непонятными были лекции об энергии миров. Никакой строгой классификации, типа периодической системы Менделеева: потому что кроме атомарного веса, скажем, водорода, огромное значение имело "молодой" это водород или "старый", "любопытный" или давно пребывающий в стагнации… Бредово звучит, да? Впрочем, как и любые попытки "объять необъятное". Живет же человечество без "единой теории поля" и ничего: в космос летает, из водорода бомбу сделало. А кот Шредингера с удовольствием жрет "Вискас".

Когда мы добрались до деревни, "северное сияние" почти выдохлось. Что-то похожее на зарницы еще периодически вспыхивало над горным кряжем, да изредка простреливали небо наискосок беззвучные молнии, похожие на перья жар-птицы.

Перед домом Тети Лизы было людно. Кроме самой Тети Лизы, алебастроволикой и кикиморы подошли несколько незнакомых старушек, и прикатил на своей коляске отец Марса.

Женщины о чем-то негромко и вполне спокойно беседовали, иногда поднимая головы: мол, как там катаклизм, не закончился? Наверное, успели все обсудить и принять какие-то решения, а потом просто задержались поговорить о вещах действительно важных, а не сиюминутных, типа апокалипсиса. Даже представил, как Тетя Лиза, указывая на особенно яркий всполох, вздыхает: "Красиво. Вот такие бы цветочки посадить." А ей вторят: "Попробуй медную стружку под кустом закопать." Словно в небесах не зловещие знамения а обычный салют по незначительному поводу.

Зато отец Марса переживал за всех, наворачивая круги по двору. Мощная рама коляски, казалось, гнулась на резких поворотах и дымилась резина широких колес. Хотя… вру. Это ведь у Дяди Викела привычка такая. Когда о чем-то задумывается. Были бы ноги — ходил из угла в угол, а так — вот, на коляске…

Само собой, именно Дядя Викел нас первым и заметил. И наехал. Во всех смыслах.

— Это куда это вы собрались, а? В поиск?! Марисел, это что за..! Я тебя спрашиваю!

— Бать, да ты чо? — ужавшийся раза в три Марс попытался укрыться за маленькой, но несокрушимой спиной Ауки.

— Дядя Викел! Дядя Викел! — отважно распушив хвост, бросилась на защиту друга Аука.

— О, ты смотри, они еще и вооружились! А ну, давай сюда арбалет! — это уже к Серому.

— Да Дядя Викел! — крикнула Аука и даже ногой притопнула, — Мы никуда ни…

— Чего кричишь? — на мгновение отвлекся отец Марса, одновременно протягивая могучую руку Серому. Ладонью вверх. Чтобы, значит, вкладывать арбалет было удобнее. И пальцами эдак пошевелил. Повелительно.

Посеревший Серый (хех! каламбурчик, однако!) отчаянно затряс головой из стороны в сторону и начал мелкими шажками отступать со двора.

Тут, как кавалерия из-за холмов, налетели бабушки. Для начала они хором перекричали и заставили успокоиться отца Марса. Затем бабушки Аурики и Рейнгарда надавали внучкам и внукам подзатыльников. (Ха! А мне-то не перепало! Тетя Лиза только встала рядом, контролируя.)

Наконец, дело дошло до вопросов "какого рожна?" и "куда, собственно?".

— Да никуда! — всплескивала руками Аука, — НИ-КУ-ДА!

Марс при этом тяжко вздыхал, понимая, что его отца сейчас не переубедить. Не объяснить, что никуда они собирались уходить, а наоборот — вернулись. Раз уж батя почему-то решил, что "великолепная четверка" наладилась в поиск, то все — любые доводы и доказательства отметаются с ходу, а любые эмоции только отягощают вину и увеличивают наказание.

От спанья на перине я отказался, хоть это было и нелегко.

— Опять на чердак свой хочешь? — все-таки сдалась Тетя Лиза, — Ведь просквозит тебя там. О-хох! Створки-то до конца не открывай…

— Хорошо, — я послушно кивнул, — Спокойной ночи.

— Да уж, спокойной… Ладно, иди давай. Утром из Города должны подъехать — как раз вся эта катавасия закончится. О-хох! Я там тебе верблюжье одеяло положила, если зазябнешь — укройся…

Глава 3

Эх, какие у меня были планы на "подробный анализ происходящего и выработку конструктивных решений", пока я поднимался на чердак типа мансарда, а потом крался вниз на кухню с целью немного покусошничать на сон грядущий — ведь жареных кекликов сегодня в моей жизни так и не случилось… Увы, едва голова коснулась подушки, а сытое тело — матраса…

Рассвет в горах, наверное, самое красивое, что я видел. Даже роскошные пейзажи виртмиров с ним не сравнятся.

Сначала первые, еще слегка розоватые, лучи Солнца зажигают ледники на вершинах. Пламя медленно движется вниз, и видно, как ровная, словно проведенная по линейке, полоса терминатора, четко разделяющая вчера и сегодня, приближается к подножью. Остывший за ночь воздух струится вдоль склонов, искажая восприятие, и кажется, что горы начинают дышать, потягиваться, переминаться и пританцовывать.

Почти с головой укрытый колючим толстым одеялом — только глаза и холодный нос наружу (а "холодный" — значит "здоровый", хе!) — я в который раз через проем чердачного окна смотрел на никогда не надоедающее представление.

Неожиданно поймал себя на том, что не ощущаю привычного тихого восторга. И причина вовсе не в банальных утренних намеках организма насчет "заодно и умыться". Сегодня я не просто наблюдал за восходом Солнца — я использовал "наблюдение за восходом", как веский повод не вставать. Нечто подобное бывало во время сдачи ЕГЭ. Словно, пока ты не вылез из-под одеяла, день экзамена формально еще не наступил…

Та-ак, интересно. Это у меня интуиция проснулась, что ли? Это с чего бы? Судя по вчерашним обмолвкам Тети Лизы, нам повезло: пробой, если и случится, то к северу от Города, а мы с юга. Да и малые концентраторы гораздо устойчивее в работе. Тем более, что скоро должна приехать дежурная дозорная группа. А там и дружинники "оружны и бронны", и несколько опытных проводников с перевозчиками. (Так то до восьми, но, думаю, будет четверо.) Короче, не о чем волноваться. Не о чем.

Решительно откинув одеяло, я вскочил с лежака и принялся торопливо одеваться, уже ни о чем не думая и не беспокоясь. Холод и переполненный мочевой пузырь — лучшее средство от рефлексий.

Вот так, навскидку, даже и не скажу, сколько самых различных спортивных секций, клубов и школ я посещал в осенне-зимние периоды своей жизни. Их было… много. Из меня последовательно и вразнобой не вышло фигуриста-шахматиста-биатлониста и хоть какого-то легкоатлета. Разумеется, я побывал и в рядах 'единоборцев': бегал в 'чешках' по снегу с адептами 'русбоя', неделями махал черенком от лопаты, притворяясь 'ушуйником'. Мне иногда казалось, что отец составил список спортивных секций Среднекамска и педантично пробовал пристроить меня хоть в какую-то из них. Зачем? Я не спрашивал. Догадывался, конечно, но не уточнял. Так было проще и мне, и ему. И, кстати, отец при этом не пытался меня заставить продолжить заниматься, например, боксом, если я говорил, что больше не буду учиться 'порхать, как бабочка, и жалить, как пчела'.

О большинстве спортсекций я забывал, едва переставал их посещать, из других уходил с неохотой. Но уходил. В основном, потому что приближалось лето и такое манящее слово 'сборы' таяло и пропадало в зловещей тени слова 'деревня'. Ну, как-то так.

Впрочем, хоть я и не стал спортсменом, вполне могу называть себя 'физкультурником'. Ведь, как доказали неугомонные британские ученые: "Занятия физкультурой продлевают жизнь на время, потраченное на занятия физкультурой." Другими словами, bonus-time, господа-товарищи, юзайте на здоровье! Вот я и "юзал": абонемент в бассейн, нечастые, но регулярные пробежки и дважды в день по полчаса посвящены анохинской "гимнастике для лентяев". Нет, так-то она называлась "волевая гимнастика Анохина" и была очень популярна в России в начале 20-го века.

Главной особенностью этого комплекса является то, что каждое упражнение выполняется с максимальным, почти предельным усилием. Что, как уверял нас тренер по "русбою", идеально соответствует нашим "национальным особенностям".

— Вот не можем мы подобно японцам тихо-тихо ползти к вершине какой-нибудь там Фудзи. Мы, скорее, будем долго-долго валяться у подножия, пялясь на облака, а потом рванем изо-всех сил.

Когда же кто-то из новичков что-то вякнул про "медитативную составляющую гимнастики", типа, как в тайцзи-цюань, тренер только криво ухмыльнулся, став в это мгновение похожим на брата Валуева:

— Когда начнешь выполнять упражнения как положено — с максимальным усилием — ты даже не заметишь, как войдешь в свой любимый транс. И не надо часами пялиться на пупок или вяло махать руками. Почему так происходит, объясню позже, а сейчас — побежали!

Занятия "русбоем" не сделали из меня "машинку смерти". Просто потому, что "разные суперские приемчики" мы должны были начать отрабатывать летом… летом… А пока: ОФП, ОФП и опять ОФП… Ха! Между прочим, на одной из тренировок выяснилось, что кое-какими навыками я уже обладаю.

На третьей, примерно, неделе, когда из нашего набора уже отсеялись явно случайные и чересчур ленивые, тренер вдруг решил выяснить, кто чем увлекался до…

— Кто там следующий? Ага, Иванов. Алексей, да?

Я кивнул и, помявшись, признался:

— Танцами.

Народ в строю захихикал. Ну да, не привыкать. Хотя… про шахматный клуб я, все же, решил промолчать…

— Какими танцами? — продолжил допытываться тренер, — Бальными?

— Нет. Народными.

Смешки, естественно, стали громче.

— И чего ржем? — нахмурился тренер, — Между прочим, танцы, особенно — народные танцы и боевые искусства практически близнецы-братья. Ритм, координация, непрерывность движения… Про бразильскую капоэйру, надеюсь, все слышали? А про, прости Кадочников, "боевой гопак"? Так что ж вы думаете, русские народные танцы пацифисты придумали? Да там одни названия чего стоят: трепак, коленца руками и ногами, бешеная, бычок, матаня, ломание. А дробушки? Иванов, сможешь дробушки показать?.. Во, видали! Да правильно поставленной серией боевых дробушек плюсны стоп врага можно в пыль размолотить… это ж понимать надо…

Термин "троллинг" я узнал гораздо позже, а тогда даже как-то возгордился собой. Чему опасливо-уважительные взгляды от некоторых особо впечатлительных сокомандников зело способствовали…

За всеми этими самопроизвольными мемуарами — словно кто-то внутри меня перестал доверять памяти (и ведь есть за что, есть!) и то и дело запускает тестирование — я выбрался из дома на задний двор, где у меня давно была оборудована полянка для рукомашества и ногодрыжества. А что? Мы ведь с бабушкой почти по два месяца в Междумирье гостили. Обычно я проводил на "физкультурной полянке" около часа, но сегодня разные смутные предчувствия хором советовали поторопиться. Поэтому, скоренько размявшись и прогнав анохинский комплекс, я поспешил обратно. И опоздал.

За столом, обложившись какими-то кондового вида журналами сидел полноватый парень лет двадцати пяти в явно новом, еще не обмятом и мешковато сидящем горном камуфляже, и с брюзгливой высокомерностью выговаривал стоящей перед ним Тете Лизе:

— Почему отсутствуют записи о проверке состояния концентратора? Или вы их не проводите?

— Дак как же не провожу? Обязательно провожу? Я каждую декаду… обязательно… как же без этого?

— Здесь, — парень сжал губы в куриную гузку, двумя пальцами левой руки за уголок слегка (наверное, чтобы не утомляться сверх меры) приподнял раскрытый том и повторил, — Здесь это не отражено.

— Дак, если все хорошо, чего ж зазря писать? — виновато лепетала Тетя Лиза. На нее жалко было смотреть. Лицо покрылось алыми пятнами, пальцы безостановочно теребили фартук. Слегка испачканный мукой. Наверное, пекла что-то, когда заявился этот… а это вообще кто такой?

* * *

Ениох Стуриз, младший советник

"Я не для того четыре цикла учился, чтобы опять с арбалетом по горам бегать! — раздраженно думал младший советник Ениох Стуриз, шагая опустевшими коридорами управы к выходу во внутренний двор. — Пусть с ними носятся те, у кого мозг — это еще одна мыщца, типа икроножной, только в голове… Пустота побери этот пробой!"

Ениох надеялся, что его, как и во время прошлых пробоев, включат в группу координаторов или даже аналитиков при оперативном штабе. Может быть даже "старшим аналитиком" или "старшим координатором". А что? Знаний хватает, опыт есть — пора расти. Увы. На пути карьерных устремлений Ениоха практически непреодолимой стеной воздвигся новый глава департамента радения, господин старший советник Эстос Расида де Фойя. Обладатель двух неприятныхспособностей: тихий шаг и острый слух. Нет, трех. Еще мстительность. Точнее, злопамятность. Ибо с высот главы департамента мстить какой-то мошке в ранге младшего советника как-то даже неприлично. А вот запомнить некоторые уничижительные высказывания подчиненного, а потом заставить о них пожалеть раз-другой… пятый-десятый — это уместно.

"Радение" — очень емкий термин. И если раньше для Ениоха он означал вдумчивую и неторопливую аналитическую работу, составление пространных и, скажем честно, невнятных планов развития или оптимизации, то теперь "радение" обернулось для несдержанного на язык младшего советника постоянными командировками по всему домену в качестве простого инспектора, участием в многочисленных инвентаризационных комиссиях и никому не нужными работами в архиве по оптимизации складирования пыльных папок и журналов на стеллажах.

И надо отдать должное господину де Фойя: у сослуживцев Стуриза каким-то непонятным образом сложилось мнение, что его готовят на место заместителя главы департамента. Отчего и так натянутые отношения с коллегами окончательно испортились.

Вот и сейчас, проведав, что Ениох, вместо привычного сидения в оперативном штабе по преодолению чрезвычайной ситуации, назначен командиром мобильной группы, понимающе кривили губы и качали головами: "Понятно-о! За уши по карьерной лестнице тянут. Так то любой бы смог. А вот попробуй-ка без мохнатой лапы наверх пробиться!"

Нет, формально, формально такое назначение, да с записью в личном деле — еще какой "плюс". Если только…. Вот-вот, если только все пройдет гладко и без проблем.

Младший советник Ениох Стуриз излишне резко толкнул дверь, ведущую во внутренний двор управы, и увидев, кого господин де Фойя включил в группу, сразу понял, что не в этот раз. В смысле, "гладко и без проблем" — не в этот раз. С гарантией.

— О, смотри, каких орлов я тебе в группу подобрал! — с нарочитым административным пафосом произнес, обнаружившийся тут же, господин старший советник Эстос Расида де Фойя.

Проводить пришел, не иначе. И позлорадство… напутствовать.

— Были орлами, господин старший советник. Были, — поправил де Фойя хмурый тучный старик, опирающийся, словно на костыль, на огромный пошарпаный арбалет, — Из нас уже давно песок сыплется.

— Золотой, позволю себе заметить. Учитывая ваш опыт — золотой песок, — снисходительно уточнил господин старший советник, причем, "ваш" прозвучало, как "наш". Ведь де Фойя как бы и не постарше был, чем… чем дядя Йося…

"Пустота, за что?!" — мысленно взвыл Стуриз.

Третьего и последнего члена своей команды Ениох заметил около древнего грузового паровика. (Паровика! Вся управа уже сто циклов назад на антигравные мобили пересела!) Точнее, Стуриз увидел только колонноподобные ноги и могучий зад обтянутые вылинявшими камуфляжными штанами, остальное тело скрывалось от взора в моторном отсеке паровика. Впрочем, для опознания хватало и этого. Еще один ученик, соратник и товарищ деда — Вадис Стогович. К которому Ениох тоже (вот совпадение!) привык обращаться "дядя"…

Господин старший советник Эстос Расида де Фойя выдержал небольшую паузу, видимо, ожидая, что "дядя Вадис" соблаговолит обернуться и засвидетельствовать… Не соблаговолил. Может быть, и хорошо, что не соблаговолил. Особенно, учитывая, как дядя Вадис всегда отзывался о господине старшем советнике…

Де Фойя нервно поддернул кружевные манжеты, выглядывающие из рукавов великолепно пошитого камзола глубокого синего цвета и с непременной золотой искрой — наверное, тем самым песком бесценного опыта обсыпало… Тут дядя Вадис чем-то громыхнул в недрах паровика, а дядя Йося гулко откашлялся в кулак. Де Фойя резко развернулся и уже в дверях ратуши бросил через плечо:

— Стуриз, не забудьте зайти в канцелярии за пакетом с приказами и… да, в обязательном порядке получите на складе полевую форму… И не затягивайте. Ваша группа последняя осталась — все уже выдвинулись…

Дождавшись убытия высокого начальства, дядя Вадис наконец-то выбрался из моторного отсека:

— Привет, Ёня. Так, стал быть, тебя к нам в начальники определили?

— Назначили, — не поддался Стуриз, — "Определяют" мальчиков на побегушках, а начальников — назначают.

— О как!

— Вадя, кончай балаган, — вмешался дядя Йося, — Что по машине скажешь?

— Тебе честно или культурно?

— Кратко.

— Справлюсь.

И, разумеется, в кипе приказов/распоряжений/накладных обнаружилась бумажка, предписывающая дополнить сформированную оперативную группу усеченного состава до штатной численности за подписью, само собой, вовсе не де Фойо. Кто бы сомневался!

Были там и требования на получение амуниции и спецсредств. Прочитав, что и в каких количествах получать, Стуриз решил на склад ехать на паровике, пусть склад и был неподалеку от управы. Точнее, склады, под которые городской совет отвел внушительное здание старой казармы обережного полка, сокращенного до батальона по окончании "мутных времен".

Ожидая, когда дядя Вадис оживит древний паровик, бывший младший советник, а ныне временный командир мобильной группы усеченного состава Ениох Стуриз с тоской размышлял о том, что де Фойя не просто из вредности поставил под его начало двух отставников.

Собственно, любые ветераны, выведенные в резерв второй очереди, тот еще кошмар для командира, а если они тебя чуть не с пеленок знают, но проблемы не только с подчиненностью и единоначалием. Дело в том, что любые действия Ениоха на посту командира группы легко можно будет подать наивыгоднейшим образом. Для де Фойя — наивыгоднейшим. Так, если возникнут проблемы, которые Ениох блистательно разрешит — скажут, что это заслуга опытнейших Йоси с Вадисом. А если не справится (ну, мало ли), то "два опытнейших ветерана" превратятся в гири, которые используют, чтобы его гарантировано утопить. Потому что "несмотря на присутствие в группе" и тому подобное… Получается, самый лучший для Стуриза вариант — это если за время командировки вообще ничего не случится. Ни плохого, ни хорошего. Тогда единственным итогом будет полезная запись в личном деле о назначении командиром мобильной группы оперативного контроля при ликвидации последствий пробоя. Вот только "ничего не случится", как говорилось, уже не светит. Потому что две огромных проблемы уже здесь…

"Кстати, а почему это только мне должно быть плохо?" — подумал Ениох.

— Дядя Вадис… — ("Тьфу, какой-такой дядя?!") — Старший перевозчик Стогович!

— Чего хотел, Ёня?

— Кхм… Не забыли, как получать на личный состав подразделения вещевое и прочее довольствие?

— Ёня, будь проще.

— Вот, держите приказ и накладные, а мне надо срочно в… В общем, исполняйте. Склады там, — Стуриз махнул рукой и, пряча злорадную усмешку, поспешил сбежать.

Заглянул в штаб поинтересоваться текущей ситуацией Его успокоили, что пока ничего экстраординарного, а парочка провалившихся в спонтанные порталы динозавров не в счет. Главное, серьезных сбоев в сети концентраторов нет. Может и обойдется.

Попутно Ениох заскочил еще кое-куда. Вот сок в буфете он допить не успел — у крыльца заревел гудок паровика.

— Это что? — едва сдерживая гнев, спросил Стуриз, стоя перед битком набитым кузовом.

— Вещевое и прочее довольствие группы. Получено согласно твоего приказа, Ёня, — прикинулся шлангом дядя Вадис.

— Группы усеченного состава. Усеченного. Ты хочешь сказать, что на нас троих на половину декады тебе выдали вот это все?

О том, что группу требуется довести до штата, Ениох решил пока не сообщать.

— Сколько выдали — столько и взял. Не отказываться же… Да ты не переживай так, Ёня. ЧС все спишет. Если что, мы с Йосей подскажем, как оформить. О, у меня даже парочка требований осталась. Держи, пригодится.

Из кабины паровика с кряхтением выбрался дядя Йося.

— Слышь, Вадя, они на последних моделях кабины уменьшили, что ли? Не повернешься. Может, ты за руль сядешь?

— Не могу. Движок на кристалл почти не реагирует. Приходится самому канал держать… Ёня, что ты там все высматриваешь?

А Стуриза вдруг заинтересовал характерный силуэт в глубине кузова, очень напоминающий миниатюрный паровик, часто используемый в качестве лодочного мотора. Ага. И что за резиновый тюк вдоль борта теперь тоже понятно…

— Дядя Вадис, — с укоризной вздохнул Стуриз.

— Что, Ёня?

— Надеюсь, ты получил не только то, что "выдали", но и то, что нам может потребоваться?

— Обижаешь, Ёня, — ухмыльнулся тот, — Обещаю, ты будешь приятно удивлен.

— Так я не понял, — вмешался дядя Йося, — Рулить-то кто будет?

И старики выжидательно уставились на командира. Пришлось кивнуть.

— Поведу. Хоть это и нарушение.

— Точно. Проводник за рулем — преступник, — хохотнул дядя Йося, — Между прочим, твой дед тоже любил баранку покрутить. Как сейчас…

— Йося, если ты начнешь трындеть о "старых добрых временах", я тебя пришибу, — проворчал Вадис.

— Хо-о! Не боись — не начну. Потому как времена, если честно, были совсем не добрые. Хреновые, если честно, были времена, и мне их не только возвращать — вспоминать тошно. Одно хорошо: мы были молоды, и мир был огромен…

— Ну-ну. И кабины паровиков тоже были большими. Лезь в кузов — выдвигаться пора, как говорит господин старший советник.

Усаживаясь за руль, Ениох еще услышал: "А, между прочим, помнишь, как мы вдесятером…" Но окончание истории обрезала захлопнутая дверь.

Первые метры грузовик двигался с неприятными рывками, мешая сосредоточиться на управлении. Проводники должны ездить исключительно в качестве штурманов или пассажиров. Потому что все обучение проводников, все их рефлексы заточены на поиск безопасной и кратчайшей дороги. Во что это может вылиться, понятно. Например, где, скажите, безопасней передвигаться на грузовике: в потоке других машин или по пешеходной полосе? А?

В соответствии с приказом, группе надо было выдвигаться в сторону южных предгорий. Там, неподалеку от деревни с невнятным названием (Ениох его даже не пытался запомнить: нашел на карте и ладно), располагался малый концентратор, работу которого и предстояло контролировать ближайшие пять суток. Не узловой и, тем более, не средний концентратор — просто малый. Да что с ним может случиться?! То-то старики расслабились…

Выбравшись за стены — на воротах даже не досматривали, только тупо скалились, разглядывая пыхающий паром драндулет — Ениох слегка прибавил скорость. Не помогло. Настроение портилось все больше и больше. Во-первых, жесткий ворот лежалого комплекта камуфляжа натер шею. Да и был он на два размера больше… вот не верилось, что других не осталось на складе, не верилось… Во-вторых, Стуриз так и не решил, что делать с забившим кузов барахлом (еще неизвестно, что они там кроме лодки напихали). К счастью, из Города выезжали через северные ворота, а просить сделать крюк до озера и, соответственно, своего дома дядя Вадис не рискнул.

С натугой крутя тяжелую баранку паровика, Ениох, в конце концов, просто отмахнулся от мелкой (на фоне ожидаемых) проблемы: "Ладно, плевать. Посмотрим, как оно пойдет. Может, и порадую стариков. Как говорится, все будет зависеть от их поведения. "

Поселение, рядом с которым и был нужный концентратор, располагалось почти на границе домена, у самых гор. К тому же, концентратор работал только в автоматическом режиме, а потому никакого специального оператора в поселении не было. Вернее, был до недавней оптимизации. Тогда все малые концентраторы перевели на удаленное управление и смогли сократить штат операторов аж на шестнадцать единиц. Стуриз, кстати, тоже при этом отметился. В частности, по его предложению, часть обязанностей операторов возложили на стражей проходов: их ведь не сократишь, а все малые концентраторы во всех доменах Древние Предтечи почему-то устанавливали неподалеку от постоянных проходов. И это тоже могло доставить проблем, ведь оплаты за дополнительные обязанности проектом предусмотрено не было, чем многие стражи долго возмущались и писали бесполезные письма. Лично Стуризу особенно неприятно было то, что стражи проходов "каким-то неведомым образом" прознали, кому они обязаны увеличением нагрузки. Так что, если страж прохода в поселении Малая-как-ее-там из этих… из возмущенцев, то…

"А ведь мне еще группу до штатного расписания доводить! — вдруг вспомнил Ениох, — А это плюс четверо, причем, проводников не менее двух. И как? И из кого?"

Проезжая по центральной улице поселения, она же сквозная, она же единственная, Стуриз заметил только каких-то старух, провожавших паровик долгим и не сказать, что добрым взглядом. Еще, кажется, пара-тройка подростков мелькнула. И все!

"Это мне что, детей в группу набирать?" — обескуражено подумал Ениох.

Между прочим, в кипе, выданных в канцелярии бумаг, были и рекомендации по укомплектованию группы согласно требований штатного расписания. Ага, "при необходимости, допускается включение в состав мобильной группы лиц, прошедших обучение, но не прошедших инициацию, в количестве не более двух на одного обученного и инициированного…"

"Не прошедших инициацию! Писали бы прямо: подростков… Замечательно, просто замечательно! И что это будет? Детский сад при доме престарелых?" — Стуриз коротко хохотнул. И, наверное, смешок был так себе, потому что во взгляде резко повернувшегося дяди Йоси явственно читались тревога и сочувствие.

Наконец Ениох остановил облегченно вздохнувший паровик около крайнего дома поселения, где, судя по карте, проживал страж прохода (а с недавних пор и страж, точнее, "сторож" концентратора), и некоторое время сидел и тупо пялился на горы. Наверное, минут через пять его бы и отпустило, но…

— Слышь, Ёня? — заглянул в кабину дядя Вадис, — Тебе тут надолго? — и, не дожидаясь ответа, уведомил, — Мы пока с Йосей до одного старинного приятеля пройдемся. Вроде, он здесь живет, если не помер. Не теряй нас.

Захлопнувшаяся дверь заглушила зубовный скрежет, да и вряд ли он произвел бы хоть какое-то впечатление на Вадиса с Йосей.

А вот Ениох испугался. Сам себя, ага. Даже проверил языком зубы на предмет отколовшейся эмали. И — странное дело — успокоился. Выбрался из кабины. Охлопал и одернул топорщащийся там и сям камуфляж, придал лицу давно натренированное "инспекционное" выражение и решительно зашагал к дому стража.

Глава 4

За все годы, что я знаю Тетю Лизу, я видел ее веселой и грустной, усталой и переполненной энергией, раздраженной (моими выходками), спорящей на грани перебранки (с бабушкой и дядей Викелом) — всякой. Но вот такой: беспомощной, испуганной, заранее признающей любую напраслину, любой выговор — никогда. Хотя… был один разговор… давно. Бабушка тогда очень возмущалась чем-то, что сделала или не сделала Тетя Лиза. Как же она сказала? "Ты, Елизавета, никогда не умела поставить себя перед начальством. Причем любым. Ну, как так можно? Вот что тебе стоило… Алексей, не подслушивай взрослые разговоры. Иди во дворе поиграй…" Точно. Я тогда еще не понял, что означает "поставить себя". Получается, Тетя Лиза так этому и не научилась. Плохо… Я уже совсем, было, собрался вмешаться (причем, наверняка сделал бы только хуже), как жирдяй в камуфляже обратил на меня внимание. Целую пантомиму разыграл, артист административного жанра: и прищурился близоруко; и лоб поморщил в попытках опознания меня и осознания того, кто я и что тут делаю; и на Тетю Лизу посмотрел грозно и вопросительно — и все это в веском молчании. Талант просто!

— Это… это племянник мой. Гостит вот. У меня, — торопливо забормотала Тетя Лиза, чуть не заискивая, — Лешенька, — это уже ко мне, — иди пока на заднюю веранду. Я там тебе завтрак…

— Кхм! — вдруг закашлялся жиртрест, и взгляд его на мгновение вильнул, — Вы тоже можете пока идти, — сказал он Тете Лизе, ведя толстым волосатым пальцем по стопке журналов, — Учебные планы… есть. Учет посещения и сдачи зачетов… вижу, — и вяло помавал на нас тыльной стороной ладони, — Идите, идите.

Никогда бы не подумал, что теплые сырники с ягодным взваром придется насильно в себя запихивать. Наверное, если бы вчерашние гостьи — кикимора и алебастроволикая — не уехали в свои, как я вспомнил, домены, они бы… Меня же Тетя Лиза пока не воспринимает, как взрослого, как способного помочь… защитить… Отвечать на вопросы и что-либо объяснять она отказалась — просто отмахнулась, мол, не до тебя сейчас — и как задержалась у дверей в дом, так там и простояла, прикрыв рукой рот и прислушиваясь.

Смотреть на то, как она сама себя изводит я не мог, поэтому, судорожно проглотив последний сырник и буркнув спасибо, смотался на улицу… И буквально тут же позабыл обо всем

У крыльца передней веранды дома Тети Лизы стояла… стоял… стояло нечто. Словно взяли обычный грузовик-полуторку, типа "Газели: бескапотная и словно дополнительно сплюснутая кабина, недлинный кузов под тентом, четыре широких колеса с, как говорится, выраженными грунтозацепами — взяли и разрубили поперек. А потом воткнули между кабиной и кузовом метровой ширины железную корзину, в которую потом без особого порядка запихнули кучу гнутых латунных трубок, проводов или шлангов в оплетке и латунный же огромный бак с торчащей из него трубой. Бак, кстати, был водружен на металлический короб с дверцами, страшно похожий на кухонный шкафчик — даже откидную сидушку к стенке корзины перед шкафчиком приделали.

Хэх! Это же паровик с питанием от кристаллов! А Марс, уверял, что у них сейчас только глайдеры на антигравах. Все планировал, как мы с ним в Город сбежим, а там у него в гараже Совета какой-то родственник… Ух, говорил, накатаемся! Как раз на прошлое лето должны были…

— О, Алек, ты-то мне и нужен! — неожиданно раздался голос дяди Викела.

За всеми этими разглядываниями чуда автопрома, я не заметил, как он и еще два старика подошли-подъехали к паровику.

— Давай-ка, сбегай — позови дружков своих: Ауку и Рейна. Скажи, чтобы срочно топали сюда. Если спят, разбуди и все равно скажи. Марик уже в курсе… Давай-давай, ноги в руки и бегом. Вопросы потом задашь.

Заинтригованный и, отчасти, предвкушающий грядущие события, я не стал препираться, благо, где живут Аука и Серый, я уже знал (или вспомнил?).

Двое сопровождавших дядю Викела старика в линялом камуфляже с каким-то напряженным интересом разглядывали меня, словно ждали, что я их узнаю. Были они чем-то трудноуловимым схожи между собой, как сводные братья. Оба среднего роста с коротко остриженными седыми волосами, полные… Кстати, полнота их все-таки отличалась. Если один был словно мяч для медбола (…ну, знаете, такие — тяжеленные, под пять кило, но упругие мячи — с ними еще любят играть борцы и боксеры…), то второй напоминал начавшую оплывать квашню. И нет, я их не узнал.

Перед забегом я присел на крыльцо перешнуроваться.

— Это ведь Еленин внук? — вдруг послышался из-за грузовика негромкий вопрос.

— О! Ты ж его только вот таким видел! — удивился дядя Викел наблюдательности которого-то из стариков.

— И как она? Все такая же?

— Умерла она. Год назад.

— Как?!

И такое горе было в почти хором прозвучавшем коротком возгласе, что я тихо поднялся и, стараясь чтобы меня закрывала машина, поспешил прочь. Все-таки я им чужой человек, пусть они и видели меня "еще вот таким", чужой. А еще я был им благодарен за их горе, как это не странно звучит. И… и я обязательно постараюсь их вспомнить.

* * *

Ениох Стуриз, младший советник

Дорога от деревни к малому концентратору оказалась в гораздо лучшем состоянии, чем можно было ожидать. Да и прошло все гораздо лучше. Проще. За что, Ениох был вынужден признать, надо сказать спасибо Йосе с Вадисом, так выбесившим его своим: "Не теряй, мы в самоволку." Стуриз сомневался, что смог с такой же легкостью решить вопрос с пополнением группы. Нет, он бы, конечно, справился, но нервы ему тот же безногий кузнец за сына помотал. Да и стражница непременно вступилась. Это она только с виду клуша-клушей… Хотя, ее племянника Ениох и так брать не хотел — наглый он какой-то. "Я тоже еду!" Да кто его спрашивает?!

С другой стороны, три полноценных смены — это очень неплохо. Еще бы как-то дядю Йосю с дядей Вадисом "построить" — так и вовсе славно было бы, но, как говорится, мечтать не вредно. Ениох хмыкнул с куда более оптимистичными интонациями.

* * *

Паровик на удивление бодро катил по прилавкам. Длинноходовая подвеска успешно справлялась с неровностями дороги. (Хе-хе!) Мы вчетвером и "упругий" старик удобно расположились в кузове на каких-то мягких тюках, а "квашнеобразный" со вздохом забрался в корзину к движку и пристроился на откидной сидушке. Нормальные, кстати, деды оказались. "Упругий" сразу объявил: "Меня зовите Йося, его — Вадис. Никаких "уважаемых" и прочей х… в общем, так и зовите." В отличии от Того-Кого-Нельзя-Называть иначе, чем "господин Стуриз" или "господин младший советник". Поэтому я словил… как его?.. когнитивный диссонанс, когда "господин" полез в кабину на место шофера. Впрочем, может у него прихоть такая — водилой у подчиненных подрабатывать? А разных специальных обращений, навроде "ваше благородие" и прочих "лэров" и "сэров", тут нет, как нет и корейско-японских суффиксов — общество не сословное и не патерналистское. Хотя, может быть, это только в нашем домене так сложилось? К сожалению, учебу по экономической и политической географии я пропустил — так, что-то услышал, что-то додумал, по аналогии. Наш домен, считающийся малым, нечто вроде вольного баронства, только без барона, потому как управляется Советом. Не "старейшин", а просто Советом. Выборным, кстати. Есть чиновники и небольшая обережная дружина. А, к официальным лицам, все-таки, обращаться принято по имени или должности с добавлением "господин" — ну, этакая отрыжка патернализма присутствует, ага. Что еще? Наш домен — это горная долина примерно ста километров в поперечнике, а с прилавками и сто пятьдесят наберется. Есть город. Единственный. Почти два десятка деревень-поселений и сколько-то хуторов. Озеро есть. Тоже единственное, но большое, в отличие от города. Из озера можно выплыть в море, если умудришься пройти целый каскад водопадов и немереное количество порогов. Пока ни у кого не получилось, хотя находились психи, как без них? С другими доменами-долинами, в том числе, с "большими" и "центральным" связь только через перевалы. И это не намного проще, чем "через водопады". Зимой так и вовсе никак. Разве только в Лесной и Болотный, откуда к Тете Лизе приезжали в гости алебастроволикая и кикимора… А ведь много я знаю — даже странно. О! О главном-то! Концентраторы! Сеть концентраторов! Как и почти во всех малых доменах, в долине один-единственный Большой Концентратор. Как раз недалеко от единственного города. Два средних и шестнадцать малых, четыре из которых узловые. Такая вот незамысловатая топология. Да у нас в "Логове Лута" и то сложнее! Эх, даже что-то на ностальгию пробило! Так вдруг захотелось ненадолго оказаться в родном подвальчике, пристроиться на удобную кушетку, надеть виртшлем… Как назло, грузовичок сильно тряхнуло на кочке. Гадство! Только задремал!

Оглядевшись, к своему дополнительному неудовольствию понял, что разбудило только меня. Марс нагло завалился на мешки и довольно похрапывал. Дед Йося спал тихо и как-то настороженно, что ли? По крайней мере, я был точно уверен, что незаметно к нему подобраться не удастся. А ведь хотелось, не скрою. Особенно, чтобы поближе разглядеть его арбалетище, который не изящная хай-тековская поделочка, как у Серого, а, говоря словами классиков, "добротное боевое устройство в стиле маршала Тоца, короля Пица Первого". Серый, вон, даже спит, напыжившись… а, ему на плечо Аука голову пристроила, ну-ну… Э-эх!.. Да, концентраторы! Кто и когда их построил в доменах — неизвестно. Этакие местные Предтечи и Древние в одном флаконе. Зачем? Ну, это как раз понятно. Как однажды высказалась бабушка: "Нас, разумных, в какую одежду не обряди, всегда найдем куда пришить кармашек, чтобы складывать деньги." Вот концентраторы — такие кармашки и есть.

Мне иногда интересно: как выглядел этот Аспект Междумирья, когда в него проникли первые Древние Предтечи? На что были похожи тогдашние домены? Такие же, как сегодняшние: странные, неправильные и обособленные экосистемы? На первый взгляд, они созданы искусственно, но при этом необъяснимо устойчивые. Вот, например, в нашем домене совсем нет змей и хищников крупнее лисы — и словно так и надо; а в том же Болотном — змей превеликое множество, но нет комаров. Вот как так: болото и без комаров?

Одно время я был уверен, что вся флора и фауна принесена (или создана?) Древними Предтечами, а до них тут были только туманы, клубящиеся над бесконечными барханами бесцветного песка, состоящего из мельчайших кристаллов, чьи острые грани способны иссечь и прорвать саму Ткань Мироздания… Хех! Довольно пафосно и невнятно, но… Песок-то есть. И туман исправно клубится над ним. Правда, сейчас это происходит в пределах концентраторов, а кроме песка стабильно появляются и кристаллы. Точнее, создаются. Это как с золотом: есть золотой песок, есть самородки, а есть стандартные казначейские слитки. С одним небольшим, но принципиальным отличием: золотой песок не испаряется. Устойчивы и долгоживущи только созданные концентраторами или самообразовавшиеся кристаллы. Ну, пока вы их не используете. Ведь, по сути своей, и песок и кристаллы — овеществленная энергия, та самая количественная и качественная дельта или разница в энергетике миров, между которыми образовался портал. Ну, и небольшой "посреднический процент" заложенный Древними Предтечами, чтобы работающий "в ноль" Аспект Междумирья начал приносить прибыль. Другими словами, Древние Предтечи удачно захватили "почту", слегка автоматизировали процесс и подняли расценки на доставку — все равно затраты миров некому контролировать… наверное.

Сколько продержался этот "бизнес" тоже неизвестно, как и то, почему его однажды свернули, отключив, заодно, функцию создания кристаллов. Предки нынешних обитателей доменов долго разбирались в предназначении концентраторов, перезапускали и учились регулировать их работу. Попутно выяснилось, что все разумные, попавшие в этот Аспект Междумирья могут использовать энергию кристаллов (их еще называют "кристаллы равновесия" или КР) особенным образом. Тогда-то и возникло разделение на проводников, перевозчиков и стражников… О, приехали, кажется!

* * *

Ениох Стуриз, младший советник

Не успели добраться и начать разгрузку палаток, спальных мешков и прочего, как дядя Йося отозвал Ениоха в сторону:

— Ёня, тут такое дело, пару дней назад в Болотном видели собирателей.

— И что? — не понял тот, — Этих крыс где только не видели. Охота им в грязи ковыряться — пусть ковыряются…

— Ёня, включи голову. От Болотного до нас рукой подать, а у нас, между прочим, пробой…

— Дядя, повторяю: и что? Или ты думаешь, они могут напасть? Вот сроду не нападали и вдруг…

— Все когда-нибудь случается в первый раз.

— Дядя, давай без бытовой философии, ага? Тем более, что это не аргумент. Смысл собирателям нападать? В чем смысл?

— Я тоже не сразу сообразил, — дипломатично начал Йося, — Вот как приехали, осенило.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул Стуриз, получив в ответ полыхнувший раздражением взгляд. Впрочем, дядя Йося сдержал характер, и это Ениоха немного встревожило: неужели это не просто старческая паранойя?

— Скажи, Ёня, что происходит с малыми концентраторами, когда рушится сеть и даже узловой становится недоступен?

— Переходят в автомат… Стоп, они и так в автоматическом режиме! — Стуриз начал догадываться, куда клонит дядя.

— В автономный режим они переходят, в автономный! Чему вас только учат?

— И открывают доступ к хранилищу готовых кристаллов, — подхватил Ениох и сморщился, словно откусил что-то горькое.

— Понял теперь?

— Нет, погоди-погоди! Операторы на Центральном должны были сразу включить режим экстренного сбора. Еще в начале пробоя.

— Это если они, как обычно, ушами не прохлопали.

— Ну, а что им мешает потом…

— Ёня-а, — вздохнул дядя Йося, — Никакого "потом" нет и быть не может. Конечно, если оператор не хочет вылететь с работы.

— Это почему? — не сообразил Стуриз.

— Да все просто. Когда у тебя за спиной собралась толпа начальников, никто не станет запускать процедуру, которая, между прочим, уже должна быть выполнена.

— Не знаю, не знаю, — протянул Ениох, — Как-то мне твои… как-то мне не верится.

— Тогда такой момент: вспомни, на сколько отличаются затраты по сбору КР согласно экстренному и стандартному протоколам и что будет, если по журналу — только что и "экстренный", а на самом деле — через пару дней и "стандартный". Ай, чего гадать — пойдем контрольку глянем. Между прочим, когда плановая пересылка?

Ениох припомнил недавно просмотренные документы:

— Дня через три… Пустота тебя подери, дядя, если ты окажешься прав!

* * *

Есть такие сувенирные игрушки: чего-нибудь там в снегу. Прозрачная полусфера, наполненная водой, с каким-нибудь домиком на плоском дне, засыпанным пенопластовой крошкой. А когда встряхиваешь… ну, все видели. Теперь мысленно увеличьте игрушку до размеров половины футбольного поля. Засыпьте его мелким белым песком, который и не песок вовсе. В качестве ограждения установите по периметру восемь шаров диаметром около метра, спрессованных из того самого песка, который не песок, а в центр, вместо замка-домика-эйфелевой башни, водрузите шар побольше, гораздо "побольше", и слегка встряхните конструкцию — примерно так и выглядит малый концентратор.

Между тем, я опять "завис", уставившись на поле белого непеска. Даже, скорее, непыли. Потому что не может песок вести себя словно жидкость. Даже, скорее, как жидкое масло, типа "веретенки".

Непрерывное, иногда еле уловимое глазом движение песка завораживало. Мелкая рябь, дрожь, мгновенно возникающие и тут же пропадающие водовороты, невысокие робкие волны вдруг накатывающие на купол и шары периметра. Нечто похожее на клочья густого тумана, блуждает над непеском, скрадывает, искажает контуры громадного центрального шара, который из-за этого кажется парящим над…

Из внезапного транса меня вывел Марс. Ну, как "вывел"? Хлопнул своей кувалдоподобной дланью по спине:

— Не спи — замерзнешь! Давай, помогай паровик разгружать.

Пока мы под руководством Вадиса доставали из кузова нужное, Йося отозвал в сторонку "господина начальника", и, похоже, сообщил что-то не очень приятное. Я бы даже сказал очень НЕприятное, иначе с чего бы его так перекорежило.

На ходу доставая из внутреннего кармана какой-то большой белый амулет, "господин начальник" подскочил к ближайшему шару периметра… К "контрольке". Их называют "контрольки" — вдруг вспомнил я очередную порцию когда-то вложенных в мою бедную голову знаний. "Контрольки". Или "терминалы удаленного доступа" — если в привычных терминах… словах.

Имея специальный амулет, с них можно управлять работой концентратора. Настраивать, программировать, тестировать. Причем, для амулетов никакого разделения по уровням допуска нет — только по типу концентратора: малый, средний и большой. Нет личной привязки или хоть какого-то "пароля". Более того, амулет сработает в любом домене… Какие-то они были наивные и доверчивые, Древние Предтечи. Может быть, поэтому и вымерли, как мамонты. Или не вымерли? Что-то мне бабушка про это…

— Зырь, Ал, у него амулет! — жарко зашептал мне в ухо Марс, — Вот бы увести на денек, да?

— Зачем? — не понял я.

— Ты что?! — приглушенно взвыл Марс, — С ним же можно портал в нулевой Аспект открыть! Кристаллов, правда, уйдет куча…

— Что за нулевой аспект? — продолжал тупить я.

— А-ал! Нулевой Аспект Междумирья — это же Мир Перекрестка Миров!

— Мир Перекрестка или Перекресток Миров, — автоматически поправил я и тут же вытаращился на приятеля, — А он что, реально есть, что ли?

Ответить Марс не успел, потому что от "контрольки" донесся горестный вопль "господина младшего советника":

— Твою же пустоту, дядя Йося! Твою же пустоту! Хранилище битком!

Глава 5

Обустройство лагеря много времени не заняло, все-таки место было достаточно обжитое: расчищенные и выровненные площадки для установки палаток, обложенное диким камнем кострище типа очаг и даже грубосклоченный стол с лавками под навесом — этакая корчма "Ветерок". До купола концентратора метров сто — ближе, как вспомнилось, нежелательно. Купол хоть и экранирует всякие вредные излучения-эманации и непрерывный шорох песка глушит, но что-то неприятное сквозь него все равно проникает. Особенно во сне. Марс однажды на спор (со мной, конечно же, с кем еще?) ночь проспал около "контрольки", так потом полдекады снулой рыбой проходил. Примерно, как я вчера, но ему и речка не помогала. Даже дядя Викел, оценив состояние сына, за ремень взялся только когда Марс более-менее очухался. "Иначе, не в коня корм", — сказал. У меня к тому времени все зажить успело…

Когда уже почти закончили, Йося вытащил из своей с Вадисом палатки какой-то мешок и, прихватив Серого, зашагал куда-то в горы.

— Сигналки ставить пошли, — задумчиво произнес Марс, заодно ответив на мой невысказанный вопрос. — Зачем?

— От зверей? — предположил я, — Всяких там хищных тварей из диких гор?

— Смешно, — не оценил Марс, — А если серьезно?

— Если серьезно, то, я думаю, нам скоро и так все расскажут. Иначе бы деды Серого с собой не взяли.

* * *

Ениох Стуриз, младший советник

"Так и знал, что какая-нибудь гадость непременно произойдет! Очередная, в смысле, гадость. Еще одна!" — выяснив, что хранилище концентратора под завязку набито кристаллами, а сам концентратор "не видит" сети, Ениох с каменным лицом проследовал в "командирскую" палатку и только там дал себе волю. Кусочек "воли". Потому что ему хотелось орать и крушить, а не сидеть на складном тряпичном табурете, покачивая торсом и кусая губы.

Самое во всем этом паршивое — он ничего не мог сделать. Доложить о нарушении? Так он себе не враг: операторы Большого Концентратора та еще банда, и не младшему советнику Стуризу их разоблачать… Если оно еще будет, "разоблачение". Спишут на растерянность, усталость, приступ болезни… в итоге, могут даже премии не лишить, будто никто не знает, как это делается!

Так что остается только ждать и круг над головой рисовать, чтобы пронесло. Одно радовало: уровень песка почти у нижней границы. Не зацепил пробой зону концентратора, стороной прошел, иначе — страшно представить, чем бы обернулось превышение уровня при забитом хранилище. И не факт, что Ениох смог в ручном режиме удержать зону.

"И все же так это оставлять нельзя! — подвел итог размышлениям, покачиваниям и губокусаниям Стуриз, — Если нельзя официально — найдутся другие способы объяснить операторам, для чего инструкции пишут. Я им такие инспекционные тренинги устрою — взвоют!"

* * *

К великому моему удивлению "господин начальник" поставил меня на дежурство. В паре с Вадисом. Мне казалось, что из-за взаимной антипатии с первого взгляда он меня в какие-нибудь вечные дневальные засунет, а он вот так решил. Непонятно.

Удивление поменьше вызвало то, что Аука оказалась в смене Йоси. Я думал "госпонач" ее к себе в помощницы "назначит": видел я, какие он взгляды на нее кидал… Серый аж раздувался от ревности… Ха! Зато Серенький у нас ни к кому не попал! Хм, а все-таки, почему? С этим я и пристал к Марсу.

— Он же почти чистый стражник, забыл что ли? — в недоумении уставился на меня приятель.

— Не "забыл", а просто не успел вспомнить, — отговорился я, — И что?

— Дык, в смене обязательно проводник быть должен, иначе можно пропустить формирование кокона.

Угу, то еще объяснение. Вопросов только больше стало. Марсу бы статьи в википедию писать — цены б ему не было. Проводник нужен, стало быть. Ага. Чтобы чего-то там вовремя заметить. Ага. Ну, Аука у нас точно проводник. От нее фиг спрячешься. Проверено. Мы из-за этого в детстве в прятки не играли: от Аучки фиг спрячешься, а Серого фиг найдешь… А в вышибалы мы уже из-за Марса не играли… Суровое такое детство у меня было. Оказывается.

— Значит, "господин младший советник", Аука и Вадис — проводники? А…

— Не, бродяга. Вадис, как и я, перевозчик. Это ты у нас проводник.

Чего?! Я? Проводник?

— Слабенький, правда. Как и все универсалы.

Вот нельзя так. Нельзя! Инфа должна всплывать медленно и печально. В час по килобайту. Шур-шур, скрип-скрип, как через модемчик старенький. А тут, словно пароль к гиговому архиву подобрали или мешок с семечками ножом полоснули.

Только что казавшиеся не совсем понятными слова вдруг обрели объем, смысл, значение и историю.

"Проводник", "перевозчик" и "стражник" — три основных таланта… м-м… нет, не таланта. Профессии? Угу, генетически обусловленных профессии. Атрибута?.. Перка?.. О, класса! Три основных класса обитателей Междумирья. Есть, конечно, и другие, да и почти не бывает так, чтобы кто-то был только "стражником" или только "перевозчиком". Обычно, всякого разного намешано. Конечно, если заморочиться, составить евгеническую программу, можно за десяток-другой поколений получить "чистого", скажем, проводника. Можно. Но никому нафик не нужно.

Вот Марс, в основном, перевозчик и немного стражник. Серый — наоборот. Аука — проводник и тоже стражник. Я, как выяснилось, универсал. Ладно, хоть не избранный.

Какие способности/умения у стражников — понятно. Оружие, рукопашка — вот это вот все. Плюс обостренное чувство опасности. В общем, вполне привычные навыки.

Перевозчики — иное. Это уже специфический класс Междумирья с уникальными возможностями. Если кратко и упрощенно, то перевозчики — это грузчики-носильщики, только грузы они таскают не от вагона до такси, или от такси на девятый этаж, а между мирами и доменами. А "грузом" при этом являются не только баулы и ящики, но и телеги или паровики, на которые сложены баулы и ящики. Самое главное и важное умение перевозчиков — обволакивать груз своей… не знаю… аурой, что ли? Создавать этакий защитный кокон вокруг перевозимого. Иначе при переходе с грузом может случиться все что угодно. Причем, случиться может исключительно плохое. Все что угодно плохое. Да.

Конечно, подобными свойствами обладают ауры всех жителей Междумирья, но тут надо помнить, что размер все-таки имеет значение, и если ауры слабенького стражника хватит только на рюкзак и арбалет, то опытному перевозчику и колонну из десятка паровиков защитить под силу.

Увы, не бывает "плюсов" без "минусов". Даже графически "плюс" — тот же "минус", только зачеркнутый. Самым неприятным "минусом" перевозчиков и стражников является то, что без проводника в переходах между мирами или доменами их органы чувств, образно говоря, сходят с ума. Зрение, слух, осязание и обоняние начинают выдавать такое и в таких количествах, что бедный мозг зависает, будучи не в состоянии обработать этот бред. Кстати, для перевозчиков-стражников и стражников-перевозчиков купола над концентраторами вовсе не кажутся прозрачными. Если рядом не стоит проводник, они видят просто молочно-белые полусферы.

И вот мы плавно подобрались к третьему киту. Или слону. К "проводнику". К тому или той, кто способен найти дорогу там, где ее по определению нет, не было и быть не может. "Пойди туда, не знаю куда" русских сказок для "проводников" — четко и конкретное целеуказание. Дорожная, блин, карта. Угу. А "принеси то, не знаю что" — это уже к "перевозчикам".

* * *

Зондар, свободный собиратель

В детстве Зондар часто мечтал: вот бы ему родиться циклов на двадцать раньше, чтобы застать Славные Годы хотя бы подростком. Ух, он бы тогда развернулся! Обычно, подобное желание накатывало, когда удавалось подслушать разговоры отца с приятелями. Пьяные, само собой, разговоры. А других и не было, да.

Как же он завидовал отцу и его собутыльникам! Хм, да, завидовал. Этим вечнопьяным, тупым скотам, упустившим уникальный шанс… сотни, тысячи уникальных шансов! Просравших все, что только можно, кроме ошметков своих никчемных жизней.

Особенно Зондару нравилось, когда под воздействием спиртного мозги отца и его гостей полностью утрачивали и без того слабую связь со временем и реальностью. То, что происходило после, уже нельзя было назвать воспоминаниями. Поддатые уроды похвалялись друг перед другом давними событиями так, словно те произошли, буквально только что, а некоторые завершатся лишь на следующей пьянке.

О чем были рассказы? О! О разном. О том, кто, чего и сколько выпил. Или съел. И как ему было от этого плохо. Или о том, кто, как и кому сделал плохо, чтобы разжиться деньгами на жратву и выпивку. И на сколько плохо. И как бы было хорошо, если бы получилось сделать плохо тому и тому или там и там. И как бы они это отметили в лучших притонах Перекрестка Миров!

Юному Зондару именно эти истории казались самыми интересными и важными, но, повзрослев, он припомнил и кое-что другое, что сохранила цепкая и неразборчивая детская память. Порой это были просто оговорки-поговорки, какие-то старые шутки для своих. Но из этого мусорного месива постепенно сложилась достаточно четкая картина жизни отца и его приятелей в Славные Годы. Которые все вокруг называли "мутными" и даже "страшными".

Угу, сложилась картинка. Еще как сложилась! В этом помогли и уроки новейшей истории, которую Зондару и еще двум десяткам подростков вдалбливали на курсах операторов Больших, Средних и Малых Концентраторов. Зачем будущим операторам знание истории никто так и не объяснил. Но вдалбливали серьезно и спрашивали на экзаменах строго. А как не нами сказано: во многих знаниях… и далее по тексту.

Вот тогда-то чувство брезгливого презрения к отцу сменилось в душе Зондара ненавистью. Брезгливой ненавистью, если так можно выразиться. Его, Зондара, ограбили собственные родители, еще до рождения украв и пропив его счастливое детство, его надежды на сытую и радостную жизнь, его мечты… Хотя, мечты еще остались, но вот родителям места в мечтах Зондара уже не было.

Это же представить невозможно: два! Два домена в Славные Годы подгребла под себя банда, в которой не на последних ролях подвизались мать и отец Зондара. Не самых богатых домена, но с хорошей, устойчивой сетью концентраторов. И чем все закончилось? Ничем! Сначала эти уроды осторожничали и соблюдали порядок, оставляя в хранилищах необходимый резерв кристаллов. Потом они отключили пересылку КР в узловые концентраторы. Кристаллы стали собирать специальные бригады, разъезжающие по доменам на понтовых паровиках, купленных в Мире Перекрестка. При этом, конечно,подворовывали. Да и сами супернавороченные паровики кристаллы грызли, как голодный гырх кости. Но этим все было мало. Хотелось больше, больше! Концентраторы перевели на форсированный режим, а хранилища стали выгребать подчистую, не оставляя запаса даже на случай пробоя.

Что случилось потом, Зондар узнал на практическом занятии "Схлопывание концентратора и обвал сети в результате неправильных действий оператора".

Как отец с матерью и еще несколькими подельниками смогли сбежать, спрятаться от вошедших в захваченные домены обережных войск свежеизбранного Великого Князя, Зондар не знал. Об этом во время пьянок почему-то не вспоминали.

Мать умерла, когда Зондар писал выпускную работу этих гырховых курсов операторов. Курсов! Это было больше похоже на военное училище, а не школу по подготовке мирных специалистов. Два цикла жизни в казарме. Отвратительная кормежка. Муштра. Драки с обитателями других казарм и стычки с соседями по койкам за… да за все! И постоянно. Непрерывно. Все два цикла.

А спасибо за курсы надо было сказать матери. Она туда Зондара запихнула, хотя он чуть не в ногах валялся, просил отдать его учиться на управление дальнобойными паровиками: его таланта перевозчика вполне хватало на перемещение паровика с прицепом между доменами. Впрочем, Зондар и проводником мог стать неплохим. Если бы родители ему, например, объяснили, что оператором быть лучше, престижнее и денежнее, чем водителем паровика. Сказали, что гордятся таким разноталантливым сыном, похвалили… не знаю… по голове погладили. Увы, не в этой жизни. Мать только недовольно скривила губы да кивнула отцу: "Объясни своему сыну, что родителей надо слушаться."

Позже, когда Зондар отлеживался после побоев, мать все-таки подошла: "Ты потом поймешь, зачем я тебя на эти курсы отправила. Еще благодарить будешь, — мать помолчала и решила добавить, — Чтобы одно дело провернуть, оператор нужен. Хороший. И лучше, если он из нашей семьи будет. Большего пока тебе знать не стоит. Вот выучишься — поговорим." "А ты сама? — не сдержался Зондар, — Ты же рассказывала, что тоже была оператором." "Была рОхла, да вся сдОхла! — вдруг вызверилась мать, — Не твое дело, кем я была! Тебе сказано выучиться на оператора — вот и учись. Да не Малого Концентратора, а хотя бы Среднего. Понял меня? А? Я спрашиваю, понял меня, щенок?"

Мать больно выкрутила ухо Зондару и нагнулась к сжавшемуся от страха мальчику. Зрачки побелевших от бешенства глаз матери, казалось, пульсировали в такт сердцу. Впрочем, а было ли сердце у этой женщины?

На похороны Зондар отпрашиваться не стал.

Зато отца Зондар хоронил лично. Ну, то, что от него осталось после разговора. По душам, ага. С сопутствующим членовредительством. Нет, сначала Зондар хотел именно что поговорить. Ну, может быть, поугрожать немножко. Без рук, без ног и раскаленной кочерги. Ведь именно это и называется "беседа". Увы, не получилось. До спутанного и фрагментарного сознания почти спившегося отца слова просто не доходили. Пришлось помогать. Подручными средствами. А после добивать. Из жалости. Отец все-таки. Какой-никакой.

Зато теперь Зондар знал, зачем матери понадобился "семейный оператор". И что имел в виду отец, когда в пьяном угаре бывало орал: "Мы еще подымемся! Мы еще зажжем! Только тс-с! Никому, понял? Понял, я тебя спрашиваю?!"

Да, теперь Зондар знал. И теперь у него был план. План и небольшой сундучок из очень легкого и очень прочного материала. Удивительного материала. Такого больше не делают. Вот как Древние Предтечи пропали, так и не делают.

* * *

Пока я разбирался с так некстати всплывшими воспоминаниями, в лагере что-то произошло. И продолжало происходить. На краю обжитого пространства господин младший советник о чем-то яростно спорил с дедами, а Марс, Серый и Аука, как-то настороженно нахохлившись, сидели на лавочке под тентом и делали вид, что не пытаются подслушать.

— Всё! Всё, я сказал! — неожиданно рявкнул господин младший советник, — Сейчас я разгружаю хранилище и вы увозите кристаллы в город!

— Ёня, послушай…

— Нет! Нет, нет и нет! Вы меня не убедили. В конце-концов, я здесь начальник! — господин младший советник решительно зашагал по направлению к концентратору.

— Ты, Ёня, ты, — синхронно вздохнули старики, шаркая следом, — Значит, сворачиваемся?

— Зачем? — господин младший советник даже остановился и обернулся.

Толстый дед, который назвался Вадисом, покачал головой:

— Ёня-Ёня! Если ты вдруг забыл, то я напомню: у нас нет контейнера для перевозки кристаллов, а такое количество, которое сейчас в хранилище, будет сиять на весь домен.

— И что?

— А то, что на пробой сюда наверняка сползаются собиратели.

— Думаете, попробуют напасть?

— Почему нет? — пожал плечами дед со страховидным арбалетом, Йося который. — Я бы за такой куш рискнул… э-э, если бы я был на их месте, м-да.

Спор разгорелся по-новой. Только теперь нам, а я тихонько тоже пристроился на лавочку рядом с приятелями, не надо было напрягать слух — старики тормознули начальника как раз около "столовой".

Второй раунд оказался намного короче и закончился полной победой начальственного самодурства над голосом лени и здравого смысла. Деды, бухтя и пыхтя, двинулись к паровику, господин младший советник продолжил свой путь к концентратору, мы потянулись за ним. Но не сразу, потому как я потребовал от Марса, Серого и Ауки объяснений-пояснений: чего это было и из-за чего сыр-бор?

Если отбросить разные малоинформативные высказывания (типа марсового: "Да у нашего начальничка кое-что жим-жим сделало!"), и пропустить эпизод с попытками Ауки дать Марсу воспитательный подзатыльник, то все очень просто. Когда случается пробой, то обычно он проходит в две волны. Первая — сильнее, но уже фронтом. Тут нам повезло: область, контролируемую нашим концентратором, даже краешком не зацепило. Вторая же волна наоборот — слабее, но обширнее. И здесь уже надо бояться, так как концентратор с забитым под завязку хранилищем, да еще в автономном режиме… Хм, и все. Больше мне ничего не сказали. Наверное, о возможных последствиях и так все знают. Угу, все. И я тоже знаю. Просто пока не помню того, что знаю. К господину младшему советнику, что ли, с вопросом подкатить? Попозже. Тем более, что меня с Аукой сопровождать ценный груз не берут, а пока Марс с Серым и дедами будут кататься на паровике, время на пару-тройку ответов у господина Стуриза, думаю, найдется.

Выгрузка изрядного количества кристаллов равновесия много времени не заняла. Пока дед Йося подгонял паровик задом к защитной полусфере концентратора, господин Стуриз чего-то пошаманил со своим медальоном, и огромный центральный шар вдруг стронулся с места и подкатился аккурат к заднему борту паровика. Да так подкатился, что на четверть выставил свой бок за пределы защиты. Мутноватые, некрупные (с детский кулачок), совсем невзрачные кристаллы перекидали из раскрывшегося шара в кузов, туда же с кряхтением забрался дед Вадис, чем-то там погремел, бормоча. Неожиданно, стоявшая рядом со мной Аука, шумно выдохнула:

— Уф-ф! Закрыл! Еще б чуть-чуть и я б ослепла, — девушка достала носовой платок и принялась промакивать заслезившиеся глаза.

— Ты чего это? — удивился я.

— Ай, дура — вот чего! — отмахнулась Аука, — Захотела посмотреть, как такая куча кристаллов выглядит в поисковом зрении. Чуть не ослепла, представляешь! И, главное, отключиться не могу.

— Так зажмурилась бы. Или отвернулась, — наугад предложил я, не вполне понимая, что за "поисковое зрение" такое.

Аука отчего-то засмущалась и засуетилась.

— Эй, подруга! — прищурился я.

— Ну, а чего? Надо же мне было попробовать самой отключиться! — буркнула девушка.

— И отключились бы. От сенсорной перегрузки. Очень скоро и надолго, — веско произнес незаметно подкравшийся господин младший советник, — Вас разве не учили правилам безопасности в режиме поиска?

Аука покраснела и промолчала. Я тоже. В смысле, промолчал. Потому как пока не вспомнил… как же все это бесит!

От чтения заготовленной нотации господина Стуриза отвлек дед Йося.

— Ладно, Ёня, мы двинули. Надеюсь, здоровяк удержит канал и не запорет движок, иначе мы к утру никак не обернемся.

Я с дедом Йосей и господином Стуризом посмотрел на "здоровяка". Бедолага Марс! Хоть он и уступал в габаритах деду Вадису, но в клетушке между кабиной и кузовом разве что Аучка могла устроиться с комфортом.

— Не, так-то парнишка толковый, — произнес дед Йося, — но долго держать концентрацию дело не самое простое… М-м, может, эльфеныша все же здесь оставить? Хоть какой-никакой стражник с вами будет?

— Говорили уже об этом, не начинай заново, — поморщился господин Стуриз, — Езжайте уже, не тяните.

— Как скажешь, Ёня, как скажешь, — вздохнул дед Йося, — И это…

— Ну, что еще?!

— Сигналки, что мы вокруг расставили… — дед Йося отчего-то замялся, — Так себе сигналки-то. Почти списанные.

— Что значит "почти списанные"?

— Ну, нас попросили… получить такие… никто ж не думал…

— Езжайте уже, — скривился господин Стуриз и поспешил перебить деда, — Да понял я, понял: на сигналки не надеяться, а надеяться, что все как-нибудь и так обойдется. Езжайте, говорю! Не хватало еще…

Господин младший советник не договорил. Неопределенно махнул рукой и зашагал прочь.

Глава 6

Зондар, свободный собиратель

Выбрать домен для претворения в жизнь своего плана ("Нет! Не так! ПЛАНА!" — нашептывает графоманское альтер эго.) Зондару, как ни странно, помогли школа и курсы операторов. Точнее, уроки истории и географии, самых, казалось бы, скучных и ненужных предметов. А еще контурные карты. Вот кому и когда пригождались в жизни контурные карты? Скажи — не поверят.

Все это "богатство" (учебники, конспекты лекций и контурные, цензура, карты) спокойно валялось на чердаке, пока Зондар не принялся наводить хоть какой-то порядок перед продажей дома. Он тогда еще не решил, куда поедет. Еще прикидывал и раздумывал, еще подбирал критерии, по которым намеревался искать подходящий тихий уголок, в котором можно будет вырыть небольшой персональный омут.

Как это всегда случается, когда долго и упорно думаешь об одном и том же, мир начинает исподволь подкидывать намеки и подсказки, как бы вознаграждая за усилия. Тут важно вовремя спохватиться и понять, что это именно намеки и подсказки. И действовать, конечно, как без этого?

Контурные карты уже упоминались? Вот за них-то Зондар и зацепился взглядом. Хмыкнул, полистал, разглядывая блеклые рисунки, весьма условно изображающие очертания доменов. Попытался расшифровать/разгадать многочисленные пометки, которые сам же когда-то и написал, плюнул, скомкал и… замер. Вот же оно! Решение! Вот же критерии!

В дополнение к мятому альбому контурных карт из мусорной кучи были выкопаны учебники и тетради с лекциями. О наведении порядка и о предстоящей продаже дома было забыто.

Как все мы когда-то знали и учили, география бывает не только физическая, но и политическая, и экономическая. А история — древней, средней, новой и новейшей. При этом надо понимать, что школьная история, по большому счету, есть история войн. Будто в доменах за все эти сотни и тысячи циклов больше ничего интересного и важного не происходило. Впрочем, Зондару именно это и было нужно: узнать, кто с кем, когда и из-за чего воевал. И какие княжества и вольные союзы доменов чаще всего удостаивались упоминаний в учебниках по этому поводу. Их территории Зондар заштриховывал красным.

Черным были помечены самые богатые и самые бедные домены из оставшихся. Бедные — понятно, а вот богатые пришлось исключить по другой причине. Высокое благосостояние остается высоким, пока на его охрану выделяют достаточно средств. А сильная дружина — это не только порядок и покой в поселениях, но и контролирующие территорию егерские дозоры и… впрочем, и этого достаточно. Вычеркиваем.

Сложнее было с теми параметрами "тихого уголка", которые подпадали под определение "физическая география", то есть, климат, рельеф — вот это все. Потому что домены, по сути, не являются самостоятельными и самодостаточными экосистемами, а есть некое отражение тех миров, связи которых в Междумирье проходят через области, контролируемые тем или иным доменом. Так если домен представляет собой пустыню, или весь домен одно большое болото, то это означает, что исходные миры тоже сплошь пустыни или болота. "Мономиры" — так их называл преподаватель на курсах. Кристаллы равновесия, получаемые с концентраторов в таких доменах, обычно чистого цвета, почти прозрачные и обладают каким-нибудь ярко выраженным свойством, специфической особенностью. Чаще всего, малополезной.

Ко всему прочему, в мономирах очень редко появляется разумная жизнь. Очень-очень редко. А наличие разума весьма положительно сказывается на доходах. Ничто так не меняет энергетику мира, как наличие обладающих разумом обитателей, соответственно, растут расходы на согласование межмировых связей. Компенсацию той самой "дельты", кусочки которой "откусывают" возведенные Древними Предтечами концентраторы. При этом кристаллы равновесия образуются мутные и неказистые (и чем развитее цивилизации разумных, тем мутнее и неказистее), зато универсальные. Вот как в том домене, где на окраине единственного города в свое время поселились родители Зондара.

Зондар застыл, парализованный осознанием собственного идиотизма. Это ж надо было провернуть такую работу, затратить столько времени на выискивание крох нужной информации, когда достаточно было оглядеться и подумать. Подумать, почему родители купили дом именно здесь. Именно в этом домене. Именно на окраине.

Когда Зондар наконец отмер, его первым желанием было спалить на заднем дворе все учебники географии, все учебники истории, все тетради с конспектами и все, побери их пустота, контурные карты. Впрочем, подуспокоившись, не стал этого делать. Мало ли, как оно там сложится. Вдруг он ошибся? У родителей ведь уже не спросишь.

Зондар собрал в аккуратную стопку учебники, тетради и… и другие учебные пособия, удивляясь тому, что совершенно не помнил, когда успел их раскидать по гостиной. Возможно, они еще понадобятся. Маловероятно, но возможно. А пока, пока пора приступать к выполнению второго пункта ПЛАНА.

* * *

— А почему, все-таки, Древние Предтечи исчезли, вы как думаете? — неожиданно спросила Аука.

Господин младший советник озадаченно потер лоб:

— Вообще-то, спрашивая, есть ли вопросы, я предполагал, что они будут не столь глобальны.

Мы стояли около одной из граничных сфер защитного купола концентратора, на которой с помощью амулета и странных пассов господин Стуриз оформил нам гостевой допуск с правом единоличного осмотра. Для этого мы с Аукой по очереди возлагали руки на белый шарик и тупо ждали, пока начальник отшаманит ритуал. При этом я, например, нигде никаких изменений не замечал и не чуствовал.

— Проверяйте, — сказал господин младший советник, отступая на пару шагов.

Мы с Аукой переглянулись и я, как мальчик, первым прикоснулся к шарику. Ого! А вот сейчас сработало!

Мутная круговерть накрытого мутноватым куполом песка исчезла, словно ее и вовсе не было. Вернее, бурлящее облако песка больше не мешало взору. Да и не песок это был теперь, а ровная, гладкая, белая поверхность чего-то среднего между мрамором и пластиком "под мрамор", в которую были слегка притоплены граничные и центральная сферы.

— Запроси состояние, — подсказал начальник.

— Как?

— Как угодно. Можно вслух, можно мысленно.

— Запрос состояния, — послушно произнес я.

Из граничного, вполне материального шарика вдруг мыльным пузырем выплыл шарик виртуальный, диаметром раза в два побольше. Попереливался радужно-нефтяной пленкой потом помутнел, и на нем проступили значки и символы, соединенные в нечто подобное древу навыков из какой-нибудь эрпэгехи. Как оно и положено, большинство пиктограмм были серыми, лишь несколько в нижних рядах радовали глаз легким разноцветным сиянием. За спиной восторженно пискнула Аука.

— Руку со сферы не убирай! — одернул меня господин младший советник, — Если нет амулета, контакт должен быть постоянным.

Потом нас с Аукой учили управляться с виртуальным шаром (тем самым странным пассам, которые недавно совершал господин Стуриз, оформляя нам допуск), показывали, как воздействовать на пиктограммы для вывода нужной информации и объясняли, какая именно информация о работе концентратора нам нужна. И как часто ее считывать за время двухчасовых дежурств, чтобы не пропустить начало второй волны пробоя или формирования кокона спонтанного перехода, которые довольно часто случаются именно между первой и второй волной. Все это господин младший советник проделывал/проговаривал, словно хороший опытный препод. С удовольствием и даже с некоторым изяществом. И куда только делось его былое высокомерие? В общем, я оценил.

Аука, та и вовсе прониклась: глазки сияют, ушки подрагивают, хвостик крендельком завился, словно она не кошкодевочка. Я, кстати, на аукины уши и хвост как-то сразу перестал реагировать. Ну, хвост и хвост — подумаешь! Вот улыбка у нее — это нечто! Хм, а чего это Аучка так восхищенно-мечтательно улыбается, слушая господина Стуриза? У нас так в школе некоторые дурынды на географа скалились… Ох, Серый, не ту ты профессию избрал, не ту. Тебе бы на учителя выучиться, а не с арбалетом по кушарам шорохаться… Намекнуть, что-ли, когда они с Марсом вернутся? Или не вмешиваться?

Выбрать я не успел, потому как господин младший советник закончил инструктаж/обучение и поинтересовался, есть ли у нас вопросы.

— И все-таки, почему? — повторила Аука.

— Хм, а чем вас не устраивает официальная версия ухода Древних Предтеч?

— М-м! — Аука задумчиво постучала пальцем по губам и наивно захлопала ресничками, — Наверное, тем, что ее нет?

Господин младший советник невольно улыбнулся, а я закатил глаза и покачал головой. Серый, Серый, ждет тебя неприятное известие, ой, ждет!

— Знаете, это разговор долгий…

— А мы же никуда же…

— …поэтому продолжим его позже… Скажем, завтра, — все же сжалился господин Стуриз, видя проступившее на мордашке Аучки огорчение. — Вот могу вам посоветовать хорошую книгу на эту и другие подобные темы. Автор Кройц. Называется "Универсальный универсум". В библиотеке города точно есть. Я ее сам там читал.

— А она про что? Если кратенько? — и глазками хлоп-хлоп-хлоп.

— Про все, — опять (опять!) улыбнулся господин младший советник Ёня. — Там и разбор теории множественности аспектов Междумирья. И о том, почему между мирами возникают связи и переходы. И…

— А почему Древние Предтечи исчезли там есть? — тайная фамилия Ауки — Настырная.

— Кройц считает (и я с ним в этом согласен), что Древним Предтечам просто стал не нужен и не интересен наш аспект Междумирья.

— Почему? — с обидой за родной аспект спросила Аука.

— Ну… Кройц приводит аналогию с тем миром, из которого пришел. Там по мере развития промышленности менялся способ получения энергии. Сначала, например, тепловую энергию получали сжигая дрова. Потом — уголь. Позже — нефть.

— Сжигая?!

— Да, вот такой странный и забавный мир.

— У них, что, не было кристаллов?

— Нет. Не перебивайте, пожалуйста. Потом сами все у Кройца прочитаете. А сейчас уже надо… Ладно, не смотрите так! — господин начальник вздохнул, — Понимаете, при сжигании угля можно получить куда больше энергии, чем при сжигании дров. Соответственно, можно организовать более мощное производство. Нефть еще эффективнее в качестве топлива, а когда люди (это их самоназвание — люди), так вот, когда люди научились использовать энергию ядерного распада…

— Но нам ведь этого не нужно? У нас ведь кристаллы есть?

— Да, в доменах и в производстве, и в быту используют энергию, получаемых в концентраторах кристаллов. И нам ее хватает, как когда-то людям хватало угля. Причем, сначала уголь добывали открытым способом, потом стали зарываться в землю, чтобы получить доступ к более богатым месторождениям. А потом… — господин младший советник сделал драматичную паузу, — А потом люди прекратили добычу угля. Уголь, как топливо, стал неэффективен и невыгоден и от него отказались. Закрыли/запечатали шахты и покинули города, которые возникли около угольных месторождений… Аналогия понятна?

Аука смотрела на господина младшего советника приоткрыв рот, а в глазах у нее мелькало что-то, что я бы назвал разочарованием. И мне кажется, я ее понимаю: вот так вдруг услышать, что ты всю жизнь прожил… ну, пусть не на помойке или свалке, но где-то в том районе. Обидно. Так, надо Аучку как-то отвлечь…

— Господин младший советник! — нарочито громко произнес я таким специальным "солдафонским" туповатым голосом, — Так эта, получается, что вот эти вот концентраторы, — я не преминул потыкать пальцем в сторону концентратора, от которого мы стояли в пяти шагах, а то вдруг кто не заметит. — Вот эти самые концентраторы они у Древних Предтечей типа угольных шахт были, что ли?

Краем глаза я следил за Аукой и с удовлетворением заметил, что девчонка встрепенулась.

— Хм! — кривовато ухмыльнулся начальник, — Не совсем так. Концентраторы — это скорее такие автоматические кирки… э-э… проходческие комбайны. А "угольные шахты" — это сами наши домены и есть. Вот как-то так.

Такого ответа я не ожидал. Как и Аука. Она даже опять рот приоткрыла. Я хотел было пошутить, мол, закрой, а то ворона влетит. И накаркал. Внезапно послышался негромкий хлопок и в землю, аккурат между нами, что-то ударило. И взорвалось шумом и светом. Я почему-то не ослеп и не оглох сразу, а потому успел заметить, как тряпичными куклами падают Аука и господин начальник. "Наверное, мне тоже надо? — подумалось вдруг, — Для маскировки." Я расслабил тело и кулем вальнулся рядом.

Между прочим, это весьма непросто: расслабить тело и вальнуться кулем или тряпичной куклой. Хорошо и естественно такое получается только у маленьких детей и в умат пьяных организмов любого возраста. Ну, еще актеры некоторые могут. После долгой тренировки. Однако мне отчего-то не пришлось особо напрягать лицедейские таланты. Пусть и слабее, но грохот и вспышка на меня все же подействовали. Свое тело я ощущал как отсиженную ногу: вроде бы моя, но и чуть-чуть чужая. Да и наступать боязно — того и гляди подломится в любой момент. Хуже дело обстояло с головой. Ну, как хуже? Неоднозначнее. Да, шоковая граната (или что там нам подкинули?) не отправила меня в рауш, как господина начальника с Аукой, но воздействие на сознание оказала. Да еще какое!

Несмотря на долгую медитацию у реки, сон в недрах обалденной перины, кучу событий и впечатлений, некоторая часть моих воспоминаний была словно убрана в нишу. И занавеска задернута. Причем, где эта ниша и как занавеску откинуть — я совершенно без понятия. Темно в чертогах разума моего, ага.

И вдруг: БЭМЦ!

Свет включили.

Сразу все видно, все доступно и понятно. Ясность — кристальная. Все воспоминания моей жизни — только руку протяни.

Эх, мне б в таком состоянии ЕГЭ сдавать!

Но сейчас оно как-то не ко времени. Некогда мне сейчас. И беспокоиться о том, что уйдет это состояние — тоже не ко времени. Тут вопрос выживания на повестке дня, как любит говорить отец, собираясь готовить ужин.

Неподалеку послышался негромкий шорох камней. Словно кто-то осторожно спускался с каменной осыпи, которая, как мне помнится, метрах в двадцати от концентратора. Нет, не один спускается — двое. Подошли, остановились над нами. Еле сдержался, чтобы не приоткрыть глаза и не посмотреть. Рано. Ждать надо.

— И что это было? — злым голосом спросил один из подошедших другого.

— Это то? Это был махонький кристаллик из Болота. Чутка доработанный мною с брательником. Не без того, ага, — самодовольным тоном ответил второй, — Само то, что надо, особенно для проводников! Бах! И пишите письма.

Автоматом отметил, что и голос у второго погрубее, и интонации глумливые, и сама речь такая… гоповатая.

— Ты совсем идиот? — прошипел первый, — А если бы я за гребнем не спрятался?

— Дык я ж сказал тебе сховаться. И глаза ушами прикрыть, штоб не пострадать за компанию. Давай, делай, что надо, а я пока огляжусь. Вдруг у них тут чего ценного.

Я почувствовал, как чьи-то руки грубо ворочают мою тушку и охлопывают карманы.

— Эй, ты там поосторожней! — буркнул первый, — Еще очнутся.

— Не, фирма гарантирует. До утра с ними что хошь делай — не очухаются. Пустой пацанчик, — меня оставили в покое, — Опа! Девка! Я сразу-то не понял, а как пощупал — девка. Жопастенькая! Хвостатая, правда, но мы его в сторонку…

Меня будто током пробило от осознания того, что сейчас произойдет, а в живот словно воткнули громадный ледяной шуруп и принялись наматывать на него кишки. И как мне потом жить? Как в глаза Ауке смотреть?.. Если, конечно, нас… Да нет, хотели бы убить — не оглушали.

В голове, один за другим, проносились тысячи вариантов того, как справиться с уродом. И каждый я успевал рассмотреть со всех сторон, выбрать что-то подходящее, отбросить ненужное. Вот и пригодилась "ясность сознания необычайная", век бы ее не обретать!

Параллельно составлению плана последнего, наверное, боя, я прислушивался к разгорающемуся скандалу. Отчего-то первому бандиту очень не понравились действия второго, и он об этом сказал. Второму бандиту, в свою очередь, весьма не понравились ни форма, ни содержание претензий, о чем он также высказался… И пусть лаются, уроды! Мне бы еще минуты две…

Часто напрягая и расслабляя мышцы, я пытался вернуть контроль над телом. Хоть какой-то. Мне много не надо. Мы ведь и так находились рядом с концентратором, а уроды, ругаясь, еще к нему приблизились. Так что мне будет достаточно простого рывка на пять-шесть шагов, а там захватить второго и провалиться с ним сквозь защитный купол.

Такой вот незамысловатый план. Вполне реальный, как мне кажется. Во-первых, второй бандит совсем не выглядит громилой. Даже первый на полголовы его крупнее, хотя тоже не баскетболист. Но резкий — этого не отнять. Поэтому мой рывок должен быть именно рывком, а не… Во-вторых, неожиданно получив полный доступ к собственной памяти, я вспомнил, что однажды рассказывала бабушка о некоторых особых возможностях универсалов. Таких, как она. Как я. И моя мама.

Там много всякого было, но сейчас важно одно: универсалы, то есть те, кто одновременно и проводники, и перевозчики, и стражники, и так далее — своего рода ходячие амулеты оператора. Вернее, мы что-то вроде универсальной дистанционки, которой можно управлять любым телевизором или музыкальным центром. Надо только настроить. Вот меня господин Стуриз и "настроил", когда наделял правом "единоличного осмотра". Поэтому защитная полусфера меня пропустит. И граничного камня касаться не обязательно — достаточно мысленного запроса. А там, как пустота даст. (О, у меня уже и местные поговорки на автомате всплывают!)

Теперь о том, что будет, когда… именно КОГДА!.. я с уродом в обнимку упаду на окружающий центральный шарик концентратора песок, который и не песок вовсе.

Он нас поглотит. Не сотрет в межмировую пыль (я же все-таки универсал, то есть человек-дистанционка), а поглотит и выкинет на случайную Тропу. Ага, бабушка так и говорила. Тропа с большой буквы "Т". Надеюсь только, что не на одну случайную Тропу, а на две разных, но тут уж как повезет. Урод не проводник ни разу, поэтому Тропа для него просто Черное Ничто, а у меня будет шанс выбраться. Куда-нибудь. Когда-нибудь. Так, все. Хватит мандражировать. Пора. Я начал сильно и глубоко дышать, словно хотел потоком воздуха растопить ледяной шуруп, продолжающий терзать внутренности.

Только бы Второй, который Первый, не вмешался!

Десять. Девять. Восемь. Семь…

На цифре "три" меня сбил со счета внезапно прозвучавший новый голос. Рядом прозвучавший.

— Что за шум, а драки нет? Братка, чего ты опять не поделил с нашим атаманом?

Несколько мгновений я наивно полагал, что мои дыхательные упражнения остались незамеченными, но сильный удар в затылок лишил меня и надежды, и сознания.

* * *

Зондар, свободный собиратель

Перегруженный антигравный мобиль еле тянул, периодически чиркая днищем по земле и оставляя четко видимый след. Казалось, что привод на последнем издыхании, что только каким-то чудом эффекторы антиграв-волны еще работают, но вот на этом-то пригорке поле точно схлопнется, и мобиль окончательно грохнется на камни, разваливаясь на части. Угу. Только ключевое слово здесь — "казалось".

К сожалению, Зондар слишком поздно понял, что братья Лас и Дэк мастера изображать "хромую утку".

Недорогая, в меру потрепанная, но еще добротная одежда. Малоэмоциональные лица, вялые жесты и словно припорошенные пылью глаза людей давно во всем разочаровавшихся и махнувших на все рукой. При этом тела у братьев были, как говорится, поджарые и легко было заметить, что силы и ловкости у них достаточно. Другое, что приложить им свою силу и ловкость некуда. Не осталось у них иных целей и желаний, кроме как прожить день, за ним другой. Так, глядишь, и цикл пройдет, десять циклов, двадцать, а там и помирать время наступит. Ну, так казалось.

Был бы Зондар поопытнее, он бы обязательно обратил внимание на то, что вооружены братья слишком хорошо для обычных бродяг-собирателей. Полуопустившихся, ага. Были и другие тревожные звоночки-намеки, проигнорированные Зондаром. Тут, надо признать, повлияло еще и наличие у братьев собственного антигравного мобиля. Весьма неказистого на вид, но рабочего. А собственный мобиль, да еще антигравный — это же мечта детства! Отвратительного полунищего детства, которое только вот такие пустые мечтания и могли раскрасить во что-то не серое, черное или коричневое.

К тому же Зондаром все больше и больше овладевало нетерпение. Хотелось наконец-то приступить к воплощению в жизнь последних пунктов ПЛАНА. Сколько можно ждать и готовиться?!

Цикл (Целый цикл!) Зондар проработал простым оператором на большом концентраторе. Тут ему, конечно, повезло с внезапной вакансией: так-то планировалось пристроиться на средний, и лишь потом, как-нибудь, перевестись в город, на главный концентратор домена. Собственно, Зондару было без разницы, где начинать работать, главная цель — попасть в архив. В закрытый архив, где хранились все журналы операторов всех концентраторов домена за множество циклов.

Просто так простому смертному туда ни за что не попасть, но это если по собственной воле, а вот сослать работника в качестве наказания туда могут запросто. Надо только в ненужное время оказаться в ненужном месте. Ну и повести себя соответственно.

И вот в один прекрасный день начальник, построив бригаду операторов и сурово насупив кустистые брови, начал пристально разглядывать подчиненных.

— Довожу до вашего сведения, — начал начальник, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок, — что на ближайшую четверть цикла один из вас, согласно вашему добровольному заявлению, будет переведен на работу в архив. Добровольца разрешаю выбрать самим… Задача понятна? — внезапно рявкнул начальник, за почти два десятка циклов на гражданской службе так и не забывший свои армейские привычки. Ха, "не забывший"! Да он их холил и лелеял — эти привычки! Надраивал до блеска, полировал и отшлифовывал. Ежедневно!

Зондар вдруг притворно раскашлялся. Он, конечно, провел определенную работу в трудовом коллективе, чтобы коллеги со стопроцентной вероятностью и единогласно назначили его добровольцем, но решил подстраховаться.

— А ну, прекратить кашлять в строю! — возмутился начальник, на что Зондар ответил еще более сильным кахыканьем.

Результатом долгих архивных поисков стали сведения о нескольких перспективных мирах с цивилизациями на самой "вкусной" стадии развития: переход от электрики к электронике. Технологических мирах, что важно, ведь там очень не сразу приходят к пониманию того, что любая планета (со всей органикой и неорганикой, флорой и фауной, атмосферой и литосферой) есть единая система, в которой все взаимосвязано, взаимоувязано и взаимозависимо. Понимание-осознание не у отдельных разумных, а на межгосударственном, всеобщем уровне. Таковое обычно случается (если случается) когда планете уже нанесен значительный, а порой и непоправимый вред.

Потому так и ценятся миры с технологическими цивилизациями на ранних стадиях развития. Участившиеся катаклизмы и всякие природные бедствия (например, пресловутое "глобальное потепление") там невнятно объясняют "деструктивным влиянием человека" и бессильно разводят руками, мол, на данном этапе развития, на современном научно-техническом уровне мы ничего исправить не можем, нужна многолетняя упорная работа… и прочие бла-бла-бла. Самое забавное, что эти объяснения часто оказываются недалеки от истины, только фразу "деструктивное влияние человека" надо понимать не только как "промышленная деятельность человечества", но и буквально. А операторам, задравшим коэффициент съема энергии до максимума пропускной способности каналов, порой даже выговор делают и премию уменьшают.

Впрочем, Зондару выговор и лишение премии не грозили. Да и пропускная способность у сверхмалого или полевого концентратора, комплект для установки которого и находился в том самом замечательном сундучке, не так велика, чтобы на планете-доноре случились какие-нибудь глобальные проблемы. Даже не на планете, а в одном островном государстве, которое, в итоге, выбрал Зондар.

Пока все шло в соответствии с ПЛАНОМ. Даже то, что имеющихся у Зондара кристаллов (накопленных и вырученных от продажи дома) недостаточно для запуска концентратора и установки канала не оказалось неприятной неожиданностью. Всего лишь очередная проблема, решение которой продуманно и предусмотрено в ПЛАНЕ.

Вот только с наймом "бригады опытных собирателей" для добывания нужного количества кристаллов и нахождения потаенного места (лучше — пещеры) для развертывания полевого концентратора Зондар поторопился.

* * *

Машину подкинуло на очередном ухабе, и я проснулся. Тело затекло от неудобной позы, во рту стоял дикий сушняк, как всегда бывает, если уснул в авто… Стоп! Я не проснулся! Я очнулся после удара (или пинка?) по затылку. А тело затекло не только потому, что валяюсь в кузове чего-то вроде грузового пикапа, а еще и потому, что меня связали. И кляп засунули! А рядом со мной, тоже связанные, Аука и "господин начальник". Все еще без сознания. А! Уроды ведь говорили, что они до утра не очнутся. Старый урод еще хотел Ауку…

Я чуть не застонал от ярости и бессилия. Сдержался. Даже дергаться не стал. Не надо уродам знать, что я опять в себя пришел. Машину снова тряхнуло. Какие-то странные ощущения. Словно мы стоим на месте, а земля периодически трясется. А ведь мы едем, я точно вижу, хоть и стемнело.

Блин-оладушек! Это же мобиль с антигравом, Марс говорил про такие! Только чего у этого мотор подвывает, словно у "жигуля" какого?

Неожиданно "завывание" стихло, машина резко повернула и, плавно ускоряясь, полетела совсем в другую сторону.

Меня вдруг охватила апатия: я один против трех уродов. И что я им сделаю? К тому же, связанный. Впрочем, я и без этого совсем не супербоец. Ага, мастер стиля дождевого червяка. Или гусеницы? Что круче?

Как там пел один из любимчиков бати? "Поплачь о нем, пока он живой." Точнее, поплачь о себе, пока еще жив.

Стоп еще раз! А почему я решил, что нас непременно убьют? Вон, даже с Аукой, тьфу-тьфу-тьфу, все в порядке. То есть, она, конечно, в отключке и связана, но одежда целая. Не похоже, чтобы ее…. тьфу-тьфу-тьфу еще раз!.. Так зачем нас убивать, а? Хм, а увозить зачем? Бросили бы там. Мало информации. Надо ждать.

Антигравный чудо-пикап бесшумно куда-то летел в вечереющем воздухе. Три сидящих в кабине урода не проявляли никакого интереса к нам, лежащим в кузове. Аука и господин начальник так и пребывали без сознания, а я, поерзав, начал осторожно "гонять волну". Вспомнил вдруг полезное упражнение по развитию контроля над внутренней энергией. Его еще бабушка показывала и требовала, чтобы я все лето, ежедневно, утром и вечером… Вдо-ох. Всем телом, каждой порой. Вдо-ох. Пауза на осознание внутренней наполненности. Прочувствовать, как каждая мыщца, каждая кость, каждое сухожилие радуются переполняющей их силе. Вы-ыдох. Всем телом, каждой порой. Пауза. Прочувствовать пустоту внутри себя. Восхитительную, всеобъемлющую пустоту. Вдо-ох.

Постепенно уменьшилась, покинула затылок и растворилась в пустоте пульсирующая боль. Сосуды на руках и ногах, казалось, насмерть пережатые тонкой, но прочной веревкой опять заработали, о чем мне тут же сообщили тысячи иголочек, вонзившиеся в кожу с изнанки. Однако все это было еще не то. Не то, что я хотел. И что давным-давно показывала бабушка.

Я тогда раскапризничался, не понимая, зачем мне это упражнение, какая от него польза. "А тебе, Алексей, обязательно нужно, чтобы была польза? — улыбнулась бабушка, — Ну, например, однажды ты сможешь сделать так…" Бабушка показала мне обычную пластиковую стяжку (которую — это я сейчас понимаю — специально принесла) и одним движением затянула ее на запястье. Достаточно туго, чтобы нельзя было снять. Дала убедиться, что никакого подвоха нет — ладонь в петлю не проходит, на секунду прикрыла глаза, а потом, на выдохе просто встряхнула рукой. И стяжка упала на пол. "Это что, фокус такой?" — недоверчиво прищурился я. Бабушка взъерошила мои волосы: " Нет, Алексей, это не фокус. Это… — бабушка наклонилась и прошептала мне в ухо, — …вол-шеб-ство."

Я не успел. Не хватило времени настроиться — все-таки два лета я, считай, пропустил, не тренировался, а избавляться от пут также ловко и быстро, как бабушка, у меня и раньше не получалось.

Повезло еще, что в глубокий транс не впал, как иногда случалось, поэтому смог почувствовать изменения: ослаб встречный ветер, чуть иначе зазвучал двигатель, причем, появилось какое-то эхо.

Я приоткрыл глаза. Мы на маленькой скорости ползли по узкому тоннелю. Возможно, по старому руслу подземной реки. Горящая на крыше кабины лампа (именно лампа, похожая не мигающий проблесковый маячок, а не фара или прожектор) освещала близкие стены и низкий потолок. Практически не обработанные, только кое-где на камнях были заметны свежие сколы.

Тут машина выбралась в довольно просторную пещеру, замерла и опустилась на пол. Я поспешил притвориться бессознательной тушкой.

Хлопнули двери кабины.

— Эй, ты куда? А разгружать кто будет? — послышался недовольный голос Второго.

— Сам и разгрузишь. Не переломишься, — буркнул в ответ Первый.

— Спокойно, Дэк. Спокойно, я сказал! — вмешался Третий.

Ага, Второго зовут Дэк.

— Лас, что ты меня останавливаешь? Ты не видишь? Этот щенок совсем берега потерял! Ему надо раз и навсегда…

— Заткнись, Дэк… Я сказал: заткнись!.. Зондар, подойди ненадолго.

Третий — Лас, а первый — Зондар. Запомним.

— Зондар, не смотри на меня так. Не надо. Мы же, вроде, уже обо всем договорились. Так давай соблюдать. Дэк! Отойди от мобиля!

— Да я тут эта, — забубнил прямо над моей головой второй урод, который Дэк.

— Знаю я, что ты "эта"! Оставь девку в покое. Она нам для другого нужна.

— А "эта" другому не помеха! — хохотнул Дэк.

— Братка, — громко вздохнул тот, который Лас, — Вот не сейчас. Девка нам нужна для другого. И именно в том виде, в каком она есть.

— Ха, типа она испортится, если я ее немного того.

— Испортится, Дэк. Ты удивишься, но испортится. Не веришь, спроси… И вообще, выберись-ка ты наружу. Посмотри, как там. А главное, когда вторая волна пойдет. Это важно, братка. Без второй волны нам канал не стабилизировать. Тут даже девка не поможет. Неиспорченная… Что, Зондарушка, удивляешься? Думаешь, откуда мне такие ваши операторские хитрости известны? Так ты не первый проводник с которым мы работаем, да, братка?

— И даже не второй, — опять гыгыкнул Дэк. Судя по звуку, все-таки отойдя от пикапа.

— Ну что, Зондарушка, есть смысл опять обсудить наше соглашение?

— Да чего с ним обсуждать?!

— Братка, сердцем тебя прошу — иди. А мы тут пока спокойно подготовимся и поговорим.

— Лас, я, может, тоже поговорить хочу. А то мне интересно, что этот…

— Братка, вот где ты, а где спокойно?

Дэк самодовольно хохотнул и все же поплелся на выход из пещеры.

Какое-то время я почти не прислушивался. Так, выхватывал отдельные фразы. В основном, я безуспешно пытался войти в состояние "пустоты", как его называла бабушка. Или "бесплотности", каким я его считал.

Очень мешало то, что параллельно я упорядочивал и анализировал подслушанное.

Пока получалось, что урод по имени Зондар где-то разжился убер-артефактом от Древних Предтеч, с помощью которого можно заиметь личный персональный концентратор, прицепиться к одному или нескольким межмировым каналам (или самому организовать такой канал), а после спокойно сидеть в кресле и слушать, как в кубышку капает денежка в виде кристаллов равновесия. Это примерно как взять в аренду метр госграницы и поставить калитку. Чего-то большого не протащишь, но и на мелочевке будешь неплохо жить. И если бы у Зондара было достаточно кристаллов для развертывания, настройки и стабилизации концентратора, он был бы в полном шоколаде. Увы, начального капитала для успешного старта уроду не хватило, поэтому он решил связаться с парочкой других уродов, которые как раз и занимались свободным сбором кристаллов, которые и помимо концентраторов в доменах образуются. Обычно, где-нибудь на отшибе. В ебенях, короче. И что-то там еще было, еще какая-то причина связаться с бригадой побирушек. Я пока не понял.

Однако с братьями урод Зондар здорово промахнулся. Лоханулся даже. Потому что есть рабочие бригады, а есть такие, как у Ласа с Дэком. Бандитские. Братья-уроды не столько сами собирали кристаллы, сколько грабили других собирателей. Осторожно грабили. Так, что ни следов, ни свидетелей. Разумеется, они и с Зондаром поступили по привычной схеме: отвезли подальше от города, дали по башке, забрали убер-артефакт от Древних Предтеч… А потом, плюясь и ругаясь, стали дожидаться, когда лопух-Зондар придет в сознание. Ибо лох-то он лох, но артефакт к себе привязать не забыл, и теперь на двадцать циклов…

— Знаешь, Зондарушка, мне все больше и больше нравится мысль разорвать наши договоренности. Окончательно разорвать, понимаешь меня? А потом просто подождать, когда спадет привязка к внезапно почившему прежнему владельцу. Мы с браткой к тому времени как раз войдем в возраст, когда стоит задуматься о спокойной старости. Найдем в партнеры оператора посговорчивее, да и…

Зондар хмыкнул:

— Поздно, уважаемый партнер. Раньше надо было меня убивать. А теперь поздно, да и смысла нет.

— Поясни, — после короткой паузы потребовал Лас.

— Концентратор активирован по стандартному протоколу. Другие мне не доступны.

— И? — поторопил Лас.

— Стандартный протокол, — повторил Зондар чуть снисходительно, — Если ты такой знаток "операторских хитростей", то тебе, конечно, известно, что по стандартному протоколу автономный режим работы концентратора надо периодически подтверждать. Иначе начнутся попытки установить связь с сетью домена, а при невозможности… — голос Зондара звучал почти издевательски, — При невозможности, мой дорогой партнер, концентратор какое-то время будет посылать аварийный сигнал, а примерно через четверть цикла запустит процедуру свертывания. При этом… хэх!

Я услышал глухой звук удара, сопровождавшийся "хэканьем" Зондара.

— Полежи пока. Подумай… И я подумаю, — совершенно безэмоционально произнес Лас (но я почувствовал, как от этого равнодушного тона по мне побежали испуганные мурашки).

Недолгое молчание, разбавленное судорожными вдохами Зондара, прервал быстро приближающийся топот.

Дэк, а это, конечно же, был он, крикнул:

— Братка, началось! Вторая волна пошла! Опа! А чего этот валяется?

— Разговор не сложился, — ответил Лас.

— Ну, так-то оно и у меня "не складывается"… Хэх! "Спокойно поговорим", да?

— Ну, мы же братья.

— А ты его не того? А то там вторая волна. Он вообще сможет?

— Что?

— Ну, эта… канал стабилиризировать?

— Стабилизировать? С тремя-то донорами? Сможет, сможет. Зондар, хватит валяться — работать пора, долю свою отрабатывать! Партнерскую. Мы же с тобой… Да, братка, ты там снаружи ничего такого не заметил?

— Не, все спокойно, прям как здесь! — и братья коротко хохотнули.

На меня тихо и неотвратимо накатывала безнадега. Освободиться я не успел… Да и успел бы, толку-то? Против двух вооруженных уродов? С голыми руками? И ногами, ага. Боевыми дробушками их по плюснам стоп, как тренер советовал.

Сейчас они вытащат нас из кузова, и я наконец-то узнаю, зачем нас сюда привезли. "Неиспорченными". Что делать?! Делать что?!

Признаюсь, я боялся. Дико, до дрожи боялся того, что сейчас произойдет. Еще я боялся, что уроды увидят мой страх. А кроме того, я радовался, что Аучка так и не пришла в себя, а значит, ничего не почувствует и не узнает. Хотя, как можно "узнать", что тебя убили?..

Мою начинающуюся истерику купировал негромкий сдвоенный хлопок. Такой, металлический. И тут же словно два мешка с деревяшками и железками на пол упали. И тишина. Тишина! Я еле удержался, чтобы не присесть и не выглянуть поверх борта. Что там происходит? Зондар чем-то вырубил уродов?

Ага, вырубил. Но не Зондар.

— Не-не-не, ты, парниша, так и лежи, где лежишь, — услышал я такой знакомый, такой восхитительно знакомый насмешливый говорок дяди Йоси, — Только лапки свои в стороны вытяни. И верхние, и нижние. Вот так, молодчага. И, прошу, не дергайся, а то у меня парализующие стрелки закончились. Придется, если что, тебя с арбалета стрелять. Ну что, не будешь дергаться? Ты не молчи, ответь, когда спрашивают.

— Не буду, — сдавленно просипел Зондар.

— Что не будешь? — надавил интонацией дядя Йося.

— Дергаться. Дергаться не буду.

— Вот и умница. Вот и полежи спокойненько, пока я осмотрюсь в этом вашем бандитском логове.

Наверное, от эйфории, вызванной внезапным чудесным появлением замечательного старикана Йоси, в моей голове родился дурацкий план: я продолжу притворяться лежащим без сознания, а когда супердядя Йося начнет меня развязывать, я открою глаза и… и чего-нибудь скажу. Такого. Соответствующего моменту. (О том, что во рту у меня кляп я как-то подзабыл.)

Вот. Йося подходит. Как он тихо двигается, даже завидно. Остановился. Смотрит, наверное.

А потом дядя Йося произнес парочку фраз, и я понял, что план-то мой, конечно, дурацкий, но в данной ситуации — наилучший. По крайней мере, первый его пункт.

— Я так понимаю, вы их болотным кристаллом оглушили? — Зондар что-то утвердительно промычал, — Агась. Так, значит… И они еще не скоро в себя придут… К утру, скорее всего… Ну, пусть полежат пока. Только вот эту штучку приберу.

Я рискнул приоткрыть глаза. Дядя Йося — а это несомненно был он — повернул набок тело господина начальника и что-то вытащил у него из-под воротника куртки. Однако показывать, что я в сознании не стал. Потому что не понял, что означают слова старика "пусть полежат". Он на чьей стороне вообще?

Как позже стало понятно — на своей.

Отойдя, так нас и не развязав, от мобиля, дядя Йося продолжил беседу с Зондаром.

— Ты, парниша, тоже пока лежи. Не холодно на камнях-то? Я сейчас твоих бандитов-подельников свяжу и мы поговорим… Эх! Что за жизнь у меня! Все кругом лежат-отдыхают, один старый Йося все на ногах, да на ногах. А ты знаешь, парниша, каково в моем возрасте по горам за мобилем гоняться? А? Чего спросить хочешь?

— Как вы нас нашли?

— Во, видал? Знаешь, что это?

— Тревожный маячок?

— Хм, знаешь. Я, парниша, и в молодости был немного параноиком, а к старости так и вовсе гадостей от судьбы каждое мгновение ожидаю. Вот перед отъездом я на Ёню маячок и прицепил, агась… А потом и вовсе слез с грузовоза и обратно вернулся. И не зря ведь! Не зря, как считаешь?.. Что? Опять у тебя вопрос в глазах горит? Экий ты любопытный, парниша! Ну, задавай свой вопрос, может и отвечу, кто знает.

— Почему вы не спрашиваете, что мы тут делаем?

— Хо, парниша, а зачем? И так все ясно. Ведь что мы тут имеем? Братья-разбойники Лас и Дэк — это раз. Хитрый контейнер, один в один как те, в которых у Древних Предтеч хранились переносные сверхмалые концентраторы. А ты в курсе, что частным лицам владение этими штуками строжайше запрещено? Ага, вижу, в курсе. Ну, что еще? Место для активации вы, конечно, хорошее подобрали: на самой границе домена, да еще рядом с проходом в Болотный. Да под землей. Такой концентратор случайно не засечешь, не заметишь. Ну да братья-бандиты не дураки были, не дураки. И у тебя, гляжу, тоже глаза умные. И опять в них вопрос!

— Почему братья "были"?

— Эх, ошибся я, похоже. Или освещение подвело — показалось, что глаза у тебя умные. Ну, сам подумай. Судя по количеству песка в зоне концентратора, канал не стабилизирован. Настроен хоть?

— Настроен.

— Ладно, поверим. О, а гырха я и не заметил! И зачем вы такую симпатичную девчушку в стазис-кокон запихнули? Кстати, парниша, ты бы уже назвал себя. И хватит валяться на холодном — почки застудишь, а тебе еще канал стабилизировать, я правильно понял?

— Но… там же, в мобиле… ваши, — растеряно пролепетал Зондар.

— Ты совсем дурак? — удивился Йося, — А чем тебя братцы-разбойники не устраивают?

— А-а!.. Зондар.

— Чего "зондар"?

— Зовут меня так. Зондар.

— Угу, понятно. А вот скажи мне, пар… Зондар, я правильно понимаю: эта девчулька в стазис-коконе якорь?

— Да, — неохотно подтвердил Зондар.

— А с той стороны кто? Мать?

— Нет, сестра-близнец.

— И за что их так? Молоденькие ведь совсем.

— Сироты они, а эта… Хима, кажется, еще и больная.

— Больная? Чего ж тогда лечебный модуль на капсулу не поставили?

— Опекун отказался оплачивать. Дорого.

— Вона как. Ладно, отказался и отказался. Кстати, а чего ж ты не говоришь, куда канал ретранслируется?

— На Перекресток.

— А там кому? Что мне из тебя каждое слово, образно говоря, клещами надо вытаскивать? Хотя, стоп, потом поговорим. В подробностях. Давай, хватай своих подельников. Пусть хоть напоследок пользу принесут.

Разговор прервался. Зондар с Йосей что-то проделывали с телами Ласа и Дэка, отчего желтоватый и не особенно яркий свет лампы, так и продолжающей гореть на крыше пикапа, перебивали короткие белые вспышки.

Осуждал ли я "дядю Йосю", как его называл наш начальник? Странно, но нет. В конце-концов, он же нас реально спас. А то что потом равнодушно оставил валятся связанными и принялся что-то крутить с уродом Зондаром и нелегальным концентратором, так это… его дело. Немного жалко "господина начальника": он ведь Йосю искренне дядей называл, а тот оказался "дядей в кавычках"… Еще минут пять я мысленно мусолил эту тему, но так ничего внятного не надумал и как-то незаметно переключился на неизвестную "девчульку в стазис-коконе". На, Химу… Впрочем, Зондар чуть позже оговорился, что это, кажется, не имя, а титул. Он не вникал.

Хима, Хима… титул… а ведь есть такой! Только произносится "химэ". Так девчулька у нас, получается, принцесса японского клана? Уничтоженного клана, если они с сестрой сироты. Да ну нафик! Это ж не анимэ!

Между прочим, я очень хорошо запомнил, что девушка смертельно больна, но к стазис-кокону можно присоединить лечебный модуль. Еще бы знать как! И где его раздобыть.

Но местонахождение пещеры я тоже запомнил. Ну, то что сказал "дядя в кавычках". Еще попытался высмотреть какие-нибудь приметы, когда нас повезли в лагерь. Чтобы потом (если это "потом" случится) можно было бы сориентироваться. Рулил пикапом Зондар — Йося все-таки еще не доверял "партнеру". Ехали мы не быстро, но плавно — антигравный привод это нечто! Небо почти погасло, только где-то с краю еще слабо сияли обрывки полупрозрачных разноцветных лент — остаточные следы прошедшей "второй волны".

Вот, разглядывая их, я и уснул. Связанный, с кляпом во рту, только что чудом избежавший смерти. И уснул. Самому смешно.

Эпилог

— Не понимаю, зачем обязательно вывешивать списки? Им что, трудно было инфу о зачислении на телефоны скинуть? Или они тут древнее мамонтов и не знают, что такое мессенджеры? Да хоть на мыло! — бухтел мой бывший одноклассник Димка, пробиваясь сквозь толпу к прикнопленным на доску объявлений листам с фамилиями поступивших в универ.

Его и полузнакомого парня из параллельного я увидел, когда они с недовольным видом разглядывали толпу, колготящуюся перед доской объявлений. Ну, а когда Димон бешеным ледоколом рванул на прорыв, тихо пристроился в кильватер. Не самому же пихаться.

— О, Лёха, здарова! — наконец-то заметил меня Димка, только что бурно отрадовавшись обнаружению своей фамилии в списке.

— Привет, — отозвался я, досадуя, что не догадался смыться раньше.

Полузнакомый парень ограничился полукивком.

— Лёх, ты чего такой кислый? Не прошел?

— Прошел.

— А чего тогда… Слышь, давай отсюда выберемся, а то тут дышат нечем! Расступись, абитура, студент идет! — жизнерадостно заорал Димка.

— Ну, чего-как, рассказывай! — потребовал бывший одноклассник.

— Что рассказывать? — не понял я.

— Как провел лето! — Димка заржал, потом принял серьезный вид и пафосно воздел палец, — Между прочим, последнее лето детства! Давай, колись, как?

Я на мгновение задумался, ухмыльнулся и ответил:

— А знаешь, замечательно!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Эпилог