На расколе миров [Алиса Некрасова] (fb2) читать онлайн

Целитель. На расколе миров

Глава 8. Ацель

Лес по Уиллоубрук все ещё был оцеплен. Местных жителей это не устраивало. Пару дней назад по главной дороге можно было проехать, предъявив документы, подтверждающие личность. Сейчас же, в связи с последними событиями, дорогу перекрыли совсем, дабы предотвратить перемещения инопланетян в столицу и другие близлежащие города. К счастью, от центра Станвелла до дома Габриэль вела другая дорога. Точнее говоря, это была и не дорога вовсе, а просто напросто продавленная шинами земля между перелеском и полем для выгула скота.

После случая с БСВПК и офицером Фицманом, из-за которых Габриэль и Адам попали в их «черный список», серебристый «Фольксваген» нехотя прокручивал колесами грязь каждый раз, когда его водителю требовалось попасть в центр города. Как бы то ни было, ксионец не имел при себе никаких документов. Девушка полагала, что они тоже хранятся где-то в зелёном чемодане. Ведь у космических путешественников точно должны быть водительские права и какое-то подобие загранпаспорта. Но даже если и так — подтверждали они лишь то, что Адам Дэвисон — это не Адам Дэвисон, а пришелец с планеты Ксион.

Лужи на импровизированной дороге образовывались

быстро и обильно, а потом ещё долго плодили на своей поверхности комаров и водомерок, пока летнее солнце как следует не пропекало почву. Тогда земля превращалась в окоченелые отпечатки недавнего прошлого: следы резиновых сапогов и редких вмятин маленьких лисьих лапок; накладывающиеся друг на друга ленты различной ширины, при взгляде на которые можно было высчитать габариты транспорта. Пройдет год, и эта тропа наверняка превратится в болото.

16 июня

15:00

Какой-то человек переступил очередную лужу. Его высокие черные сапоги приобрели коричневато-зеленоватый оттенок.

Жидкие волосы, коротко остриженные сзади, почти полностью закрывали глаза в солнечных очках растрепанной челкой.

Мужчина выглядел уставшим и раздраженным: уже почти сутки он находился в пути. Автомобиль увяз в болотистой жиже, и человек не смог вытолкнуть его в одиночку.

Наверное, вы уже догадались, о ком идёт речь. «Терра» называет таких, как он — огонами. Но и у огонов есть имя. Его имя было Ацель.

Когда космический корабль потерпел крушение, Ацель обнаружил, что что-то неправильно. Разумеется, крушение — это всегда неправильно. Но тут было нечто другое. Его корабль начал принимать с незнакомой планеты противоречащие сигналы. Например, температурные показатели колебались в резких перепадах от проливного дождя до «ясно без осадков». Причем, один из показателей всегда соответствовал действительности. Тоже касается и информации, транслируемой по радио и телевидению. Взломанные камеры тоже двоились: сначала картинка показывала пасмурное станвеллское утро и толпу, прячущую свою индивидуальность под зонтами; а потом вдруг — солнце и полураздетых человеческих особей с прохладительными напитками.

Но самое странное — это то, что космический корабль стал, в буквальном смысле, невидимым! С одной стороны, это позволяло подолгу прятаться в лесу с меньшей вероятностью обнаружения. Но с другой — пришлось основательно запомнить местность и сделать понятные только ему пометки, которые помогали не потерять корабль и вход в него.

Раньше Ацелю не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

Его товар слабел от голода и неблагоприятных условий содержания. А ведь шкура с гниющих тушек резко уменьшается в цене!

Два дня назад на его корабль проникла девушка с чемоданом ублюдков из организации «Терра». Их агенты не так уж и плохи, раз так быстро сумели отыскать невидимый корабль. Думал он.

Девушка сбежала, но Ацель заполучил ее чемодан: настоящая сокровищница для любого космического бандита. Даже если живой товар пропадет, содержимое чемодана окупит все убытки.

Но есть одна проблема…

«Терра» предусмотрели абсолютно все. Материал, из которого изготовлен чемодан — их секретная разработка. Что только не перепробовал Ацель! Ни один инструмент, ни одно известное ему оружие (а оружие его превосходило по мощи многие технологии Планетарной Войны — войны, которая ведётся в галактике Спруд уже многие-многие тысячилетия подряд) не способно было сломать корпус. На чемодане, конечно же, имелся замок. Но как не ищи — отыскать его и понять, как он работает — казалось невозможным.

Этим утром Ацель оглушил какого-то маленького бородатого человечка — водителя жёлтого «Мерседеса» — и угнал его машину. Сбив несколько пешеходов и расцеловав капотом парочку столбов, пришелец кое-как приноровился к поездкам на неказистых транспортных средствах здешних обитателей.

Первым делом, он выяснил о самом известном жителе Станвелла — о профессоре Нортоне Лэрде. Интернет помог пришельцу узнать подробности о жизни старика. Он перерыл кучу его научных статей, опубликованных на сайте «Учёные Великобритании», узнал о его профессиональной деятельности и даже нашел группу на Фейсбуке, созданную в его честь. Сам старик не сидел в социальных сетях, а вот его личность отрывалась там по полной! Знал бы он, какие сплетни про него распускает молодежь! По счастливому стечению обстоятельств среди постов про профессора, Ацель наткнулся на фотографию с Габриэль. Улыбчивая студентка стояла вместе со стариком, показывая в камеру грамоту, на которой было написано: «Участнику международной художественной конференции 'Красота дизайнерской мысли' — Габриэль Остин Феннис».

Что было дальше — вы уже знаете: пришелец заманил профессора в «Мерседес», подчинил разум с помощью его собственной новейшей разработки, и… потерпел неудачу. Да, Ацель не планировал превращать старика в монстра! План заключался в том, чтобы приманить и заставить агента «Терра» сесть в жёлтый автомобиль, где их поджидал Ацель со своими шприцами, наполненными различными жидкостями, начиная от мутагенных веществ и заканчивая обычным ядом и снотворным. Ацель вместе со своим рабом должен был вколоть в Габриэль парализующий яд и выудить всю необходимую информацию. Идеальный план! Так ему казалось. Но вещество, которое он испробовал на старике почему-то вышло из-под контроля. Наверное, разум этой человеческой особи в какой-то момент вступил в борьбу с самим собой, отчего в организме произошла странная химическая реакция. Ранее опыты Ацеля удручались успехом. Что же пошло не так?

Ещё один факт об Ацеле — он трус. Всю жизнь он полагался на мозги, а личные стычки с врагами отчаянно избегал.

На темных планетах пришелец заслужил уважение. Многие существа просились присоединиться в его команду. Ацель отказывал всем. Конечно, у такого огона, как Ацель, без сомнения, лучшая команда в семи галактиках: зачем ему ещё кто-то? Такие ходили о нем слухи.

Но в действительности всегда мрачный и суровый Ацель занимался своими грязными делами в полном одиночестве. Он до жути не любил болтовню и прекрасно знал свою слабую сторону. Пусть лучше все думают, что он горделивый капитан несменной команды, чем смеются над молчаливым и трусливым пришельцем.

Ацелю в жизни никогда не везло. Когда он родился, его продали на темной планете в качестве раба. Он существовал изо дня в день, мучаясь от голода и смрада, который его окружал. Третий факт об Ацеле — он очень брезглив. А теперь представьте, как тяжело жить грязной рабской жизнью чистоплюю? Грязь для него была даже хуже, чем голод. Иногда он ставил хозяину условие, которым самолично отказывался от съестных крох в замен на корыто с водой, в котором он мог постирать вещи или помыться сам.

Когда Ацель подрос, он сбежал и долгое время скитался по мертвой планете. На ней не было ни растений, ни животных, ни насекомых. Дожди там не шли, и солнце не грело. Повсюду — кривые коричневые дюны и пыльные ветра. Он бродил по пустырю несколько дней, пока совсем не лишился сил.

Ацель никогда не забудет тот день, когда к нему подошёл высокий пришелец в шлеме. Его широкие плечи покрывал длинный серый плащ. Шею обматывал песчаного цвета шарф.

Он величественно стоял посреди бури и смотрел на умирающего ребенка, будто решая — спасти его или не стоит?

Ацель лежал на животе и кашлял от песка, забившего лёгкие.

— На темных планетах опасно бродить без защиты от пыльных бурь, — сказал пришелец. Он достал флягу с водой, напоил Ацеля и обмотал вокруг его лица свой шарф, чтобы обезопасить органы дыхания.

— Меня зовут Онгэ, я с планеты Д’арнсиль, галактики Асмодея. Как твое имя? — представился он.

— Ацель, — прокашлялся мальчик. — Планета Сондэс, галактика Спруд.

— Спруд? Ребенок войны, значит. Тебя продали в рабство?

Мальчик кивнул.

— Ты бы хотел работать на огонов?

— На огонов? Они же преступники! — возмутился Ацель.

— Да, ты прав, — грустно ответил Онгэ. — Ты жертва огонов. Тебя продали. Но в нашем мире только так: либо — ты, либо — тебя. Ты никогда не выберешься с этой мертвой планеты. Тебе некуда идти, кроме как вернуться к своим хозяевам. И никто, кроме огонов сюда не прилетит. А мне, мальчик мой, нужны рабочие руки.

— Вы тоже… огон? — удивился Ацель.

Онгэ не нуждался в подтверждении своих слов.

— Ну так что? Вернёшься к рабской жизни?

— Нет! — закричал тот. — Я никогда не вернусь!

Так Ацель вступил в ряды огонов… Онгэ отмечал любознательность мальчика и в какой-то момент по-отцовски занялся его воспитанием. Он всеми способами подпитывал страсть Ацеля к знаниям, и вскоре тот создал целую химическую лабораторию, где экспериментировал и искал способы усовершенствовать имеющиеся оружейные разработки.

Шли годы, мальчик вырос и снова остался один: Онгэ убили на месте агенты «Терра», а остальных членов команды — схватили и казнили публично. И только трусливый Ацель выжил, потому что в последний момент, когда все так нуждались в нем… он сбежал.

Пришелец задумался и случайно наступил в лужу. Его ботинок почти полностью погрузился в грязь, и вода стремительно просочилась через швы на подошве. Ацель выругался:

— Чертова грязная планета!

Поморщившись, он вытянул ногу из густой жидкости и еле-еле удержался, чтобы не упасть.

Пока пришелец был увлечен грязью, к нему подъехала машина с большими колесами. Из транспорта выглянул молодой парень с длинными русыми волосами, собранными на затылке. Он сочувственно улыбнулся Ацелю и сказал:

— Дружище, тебя подвести?

— Не стоит. Сам дойду, — рявкнул тот.

— Что-то я сомневаюсь, — водитель обвел взглядом скользкую почву. — Ты вообще куда путь держишь?

— Не твое дело.

— Может нам по пути!

— Смеёшься? Разве не видишь, что я иду в противоположную сторону?!

— Если ты в лес, спешу тебя огорчить: сегодня туда налетели, наверное, все войска Британии. Если ты грибник — лучше дождись осени. А если гость из других миров — забудь туда дорогу: поймают и на опыты отдадут!

Ацель насторожился и на свою глупость спросил:

— Откуда ты знаешь, что я из другого мира?

— Угадал, — удивился тот собственной догадливости. — Так ты реально пришелец? Крутяк! Хотя, — немного расстроенно добавил парень, — я думал, что ты будешь зеленым…

Водитель подвинулся на соседнее сидение и открыл дверь, продемонстрировав салон автомобиля. Пришелец лениво перевел взгляд со своих грязных ботинок в сторону человека. И в этот момент его глаза, влюбленные в чистоту, забрезжили светом великого счастья: изнутри транспорт сиял, словно его только-только почистили!

Ацель сделал свой выбор.

— Меня зовут Эдвард. Человек, — довольно представился парень, нажимая на газ. Транспорт тронулся, мягко покачиваясь на ухабах.

Ацель проигнорировал вопрос. Он осознавал, что очень рискует, разрешая представителю незнакомой расы подвозить его. Что если эту человеческую особь подкупил агент «Терра»? Всё-таки странно, что он так быстро понял, что Ацель — не человек.

— Эй, да не парься ты! Я на твоей стороне. Я никому не сдам тебя.

Ацель вздохнул и небрежно отвернулся.

— Ладно-ладно, ты имеешь полное право не доверять мне. Так где мне тебя высадить?

— Не имею понятия.

— Блин, точно же! Ты же не местный! Ну в космос моя машина не полетит, уж прости!

Ацель немного рассудил и рискнул спросить:

— Ты случайно не знаешь Габриэль Остин Феннис?

Эд задумался:

— Хм… Габриэль… Феннис…хм… Даже не знаю. Вроде имя на слуху, но лично я с ней не знаком.

— А кто это, если не секрет?

— Неважно.

— Твоя девушка?

— Нет, — отстраненно ответил пришелец, наблюдая за комьями взбитой земли, вылетающими из-под колес машины.

— Она когда-то отправилась в путешествие и пропала, а теперь ты ищешь ее по всей Вселенной, не теряя надежды на то, что она все ещё жива? Как грустно! — тронутый собственным сочинением, Эдвард залился слезами.

«Ненормальный какой-то», — смутился пассажир.

Парень не успокаивался в течение четырех минут, и из-за этого постоянно отвлекался от дороги и не мог ровно удержать руль дрожащими руками.

Колеса заскользили и машину тряхнуло. Но водитель не обратил на это внимания.

— Не переживай! — сказал он, положа руку на сердце. — Я помогу тебе!

— Лучше на дорогу смотри!

— В конце концов, это моя обязанность как представителя человеческой расы!

— Да не нужна мне твоя помощь!

— Мы станем командой лучших друзьяшек! — и Эдвард снова не сдержал слез.

— Хорошо-хорошо! Только не бросай руль!

Таким вот необычным образом Ацель нашел себе сообщника среди жителей Земли. Конечно, сотрудничать с таким сентиментальным типом — сомнительная затея. Однако Ацель никогда не встречал существ, проявляющих инициативу в оказании безвозмездной помощи. Как можно заниматься чем-то, что не представляет никакой выгоды? Так или иначе, человеческая особь лучше ориентируется на местности и имеет свой транспорт. А если что-то пойдет не так, у Ацеля с собой достаточно ампул с веществом, способным превратить парня в раба или, на крайний случай, убить.

— Если тебе интересно, заговорил водитель, — я направляюсь в восточную часть города. Там, на Волкер-стрит, я снимаю квартиру. Если хочешь, временно устроим наш штаб у меня, — серые глаза Эда возбуждённо полыхали.

Хорошо, — согласился Ацель, а про себя подумал: «Только попробуй что-нибудь учудить, человек». Пришелец на всякий случай ощупал сумку со своими химическими разработками, висящую у него на поясе, и удовлетворённо выдохнул.

Глава 1. Случайная встреча

13 июня

5:00

Случайности не случайны.

Вследствие одной случайности случается другая случайность, а за ней еще и еще…и так до тех пор пока последствия первой случайности не достигнут апогей и не начнут новую цепочку случайностей. Но вот что самое удивительное в случайностях — так это то, что события ими порожденные совершенно безупречно структурированы, взаимосвязаны, словно звенья пищевой цепи или система органов. Иначе говоря, случайности не способны существовать друг без друга.

Самый элементарный пример тому — старый добрый Большой взрыв. Когда-то почти четырнадцать миллиардов лет назад, совершенно случайным образом, в мире, где отсутствовала материя, что-то громко бабахнуло, что привело в свою очередь к расширению известной Вселенной и образованию коллабораций галактик, туманностей, звезд, планет… И так получилось, что все они случайно выстроились в таком порядке, чтобы появилась — а в дальнейшем жила и развивалась — чудесная сине-зеленая планета с чудесными ее обитателями…и людьми.

Случайности — это проект гениального ума, часть Великого Божьего Плана. И даже если вы атеист, агностик или просто скептик, когда оно случится вы не будете отрицать существования неведомого. Потому что в тот самый момент огромная, возможно, бесконечная (это ещё не доказано) Вселенная станет невероятно маленькой, тесной, точно квартира в коммуналке.

История, которую я хочу вам рассказать, уже случилась…где-то… когда-то… Или случится в будущем… А может она происходит прямо сейчас… И даже если эта история покажется вам абсурдной и глупой, смешной и неправдоподобной, безумной выдумкой фанатика научной фантастики, убеждаю вас, — она реальна. Потому что в такой Вселенной, как эта — истории не бывают выдуманными.

Случайности не случайны. Напоминала себе Габриэль Феннис, сидящая за рулем новенького серебристого «Фольксвагена» и взирающая на простелающуюся впереди полупустую дорогу с таким упорством и рвением, будто гонщик «Формулы один», вырывающийся на финишную прямую.

Случайности не случайны. Повторила она и случайно опрокинула быстрорастворимый кофе, купленный в какой-то случайной забегаловке. Возможно, это даже был не кофе, потому что от него как-то нехорошо поплыло в глазах. Эта мысль мимолётно просвистела сквозь общий поток куда более важной информации, которая гудела и звенела в ее голове, словно соседская дрель в воскресенье утром. А потом Габриэль вспомнила, что просто забыла дома очки, и ее дальнейшие думы о тревожащей душу ВУС (Великой Утренней Случайности) больше ничто не прерывало.

Был июнь. Солнечный теплый июнь, подпорченный серыми клочьями облаков, которые сонно растягивались по еще пару часов назад синему небу. Их содержимое скудно и вяло вываливалось наружу, разбиваясь о намытое до блеска переднее стекло автомобиля.

Девушка вздрогнула, часто заморгала и, не отрывая глаз от дороги, окруженной лесополосой, пробежалась пальцами по радио.

«Щелк».

— Зачем инопланетяне посетили нашу планету? Можно ли…

«Щелк».

— Одни? После этого кто-то еще убежден, что мы…

«Щелк».

— Это не случайность!

Габриэль замерла, и мурашки пробежали от пят до самых корней волос.

— Это вторжение! Я их видел! Я действительно их видел! — надрывался испуганный мужской голос. — И я не психопат!

— Пожалуйста, успокойтесь! — доброжелательно и весело отозвался голос ведущего. — Мы вам верим. А я напоминаю тем, кто к нам только что присоединился. Сегодня у нас в гостях очевидец крушения НЛО над лесом по Уиллоубрук этой ночью. Итак, — обратился он к гостю, — вы и другие свидетели загадочного космического корабля утверждаете, что видели его падение? Но ведь нельзя исключать вероятности того, что мы столкнулись лишь с космическим мусором или крупным метеором, сгорающим в атмосфере.

«Щелк»

Габриэль отключила радио.

— НЛО? — она задумалась, вглядываясь в ровные стволы и макушки деревьев. — Причем здесь НЛО? Это не относится к моей проблеме! — застонала девушка и забарабанила руками по рулю, как разочарованный рождественским подарком ребенок.

Серебристый «Фольксваген» мчался по Уиллоубрук. А еще, пересекая воздушное пространство вязких ленивых туч, над уиллоубрукским лесом мчался серебристый космический корабль. Точнее он падал (Но падал очень стремительно, поэтому глагол «мчался» тоже подойдет). Корабль обтекаемой формы, напоминающий две склеенные пули, лучился красными аварийными огнями. Эти огни означали что-то вроде: «Лучше уйди с дороги, мой инопланетный друг, потому что все системы моего корабля сдохли, да и вообще все здесь ни к черту… Пойду-ка я выпью чего покрепче чая». (Хотя все мы знаем, что пришельцы чай не пьют, до тех пор, конечно, пока не попадают в местечко под названием Великобритания)

НЛО пролетело прямо над транспортом Габриэль и, сделав в небе совсем не радужную дугу, рухнуло в гущу зеленых крон. Однако девушка этого не заметила, потому что именно в этот момент захрипел и забулькал мобильный телефон, на который оказывается случайно пролился быстрорастворимый кофе, купленный в случайной забегаловке. Это привлекло все ее внимание и всю нецензурную брань, что Габриэль разучила за двадцать шесть лет пребывания в сложном мире социальных взаимодействий.

— Да, слушаю! — раздраженно ответила она, перед этим неуклюже обтерев гаджет о джинсу.

— Габби, лапушка, что за новости посетили меня сегодня! — досадно качала седой головой тетушка Мэй на другом конце провода. — Робин плакался мне только что по телефону, что якобы ты разорвала помолвку ни с того ни с сего! И это за неделю до свадьбы! Я так расстроена! Сколько денег мы угрохали на платье, боже упаси!

Габриэль молчала. Девушка даже не скрипела зубами и не закатывала глаза, как обычно она делала при разговорах с тетушкой. (Потому что выражать протест словами в ее компании было также бесполезно, как пытаться резать ножницами воду из-под крана) И такой стойкой ее сделал не внутренний рост, а та самая проблема ВУС, которая переворачивала ее привычное представление о реальности с ног на голову.

Дело в том, что сегодня Габриэль проснулась очень рано утром, или очень поздно вечером — тут, как посмотреть. Ей вдруг стало совсем не по себе, нехорошо, неправильно физически и душевно, словно подступило дурное предчувствие: ее подташнивало, а сердце упало куда-то в живот, мысли беспорядочно путались. Она очнулась в холодном поту, и тут начались странности.

Первая странность была обнаружена Габриэль сразу же, как она доползла до ванной комнаты и заглянула в круглое зеркало.

— Какого черта! — вскричала девушка, обескураженная тем, что ее длинные медово- рыжие волосы вдруг оказались такими короткими и взъерошенными, словно она сунула голову в газонокосилку. Отчаянные старания уложить лаком непослушные лохмы не дали никакого результата. (За исключением грязного блеска и приторного запаха)

Пока руки судорожно ощупывали голову и трепали волосы, отыскалась еще одна не менее пугающая странность. На безымянном пальце Габриэль (той самой Габриэль, которая всегда скептически и даже немного презрительно относилась к мужчинам) вдруг засверкало аккуратное колечко из белого золота с красиво окаймленным бриллиантом.

Девушка в ужасе швырнула кольцо в раковину и отошла как можно дальше, будто узрев главное чудовище своих ночных кошмаров.

Несколько долгих минут она молчаливо раздумывала над произошедшим в надежде уловить хоть малейшую ниточку логики, которая бы рассудила и объяснила все это. Но ниточка, увы, оборвалась этой ночью.

Габриэль натянула черные джинсы и красную майку с надписью «Нам всем дорога в ад», которая всегда заставляла улыбку тетушки искривляться под странными углами. Сверху она накинула свободную блузу из атласа темнейшего из всех оттенков синего, водрузила ступни в серые оксфорды и выскользнула из дому, так и не обнаружив главную странность этого утра — чудесное возрождение из мертвых схороненной вчера тетушки Мэй.

— Тетушка… — оборвала болтовню той недоумевающая Габриэль.

— Так ты объяснишься? — настойчиво требовала тетушка.

— Тетушка!

— Ну что-что?!

— Это ведь ты, тетушка? — уточнила девушка, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, хоть и была уверена на все сто процентов, что это — та самая тетушка Мэй, которая должна бы сейчас сидеть на облаках, а не тараторить о чужой личной жизни по телефону.

— Ну, конечно же, я! Что за глупые вопросы!

— А… — Габриэль сглотнула. — А можно приватный вопрос?

— Если ты о Говарде, то нет, мы не любовники.

— Нет, тетушка…

— Ну что тогда?

— Где ты сейчас?

— Я же говорила, дорогая, что какое-то время меня не будет в городе, потому что я уехала по делам в Лидс.

— Но ты не можешь быть сейчас в Лидсе! Ты должна лежать в могиле!

— Что?! — тетушка прокашлялась и заверещала что-то о нынешнем невоспитанном поколении и деградации общества. А потом приплела ко всему Библию и беднягу Иисуса, легонько намекая на свою страдальческую судьбу.

Габриэль вздохнула, отключила мобильник и швырнула его на заднее сиденье.

Больше всего ее сейчас утешала мысль о встрече с мистером Нортоном Лэрдом — добродушным пожилым профессором, с которым девушка связалась первым делом, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию — так называемый Великий Утренний Случай.

Мужчина лет шестидесяти с водруженными на выдающийся нос круглыми очками сидел в одном из «вечных» — как он их обзывал — ресторанов. Такое нескромное название профессор давал только самым стабильным заведениям в Станвелле, чьи стены, меню и даже работники неизменны, словно застыли во времени.

Несмотря на свою худобу и дряхлость мужчина был одет, так сказать, с иголочки: каждый день новая выглаженная рубашка и начищенные до блеска классические туфли. Также неизменно он зачесывал редкие белесые волосы назад и не менее неизменно ежедневно облаивал неграмотную молодежь. И хоть эти привычки и выдавали в нем человека ушедших времен, в одном он несомненно превзошел всех стариков города, а может и всей Великобритании. Он слыл настоящим гением, мудрецом, эдаким Гендальфом современного мира, к которому обращались за советом как малые дети, так и люди старше его самого.

Когда-то, не так давно, профессор Нортон преподавал в Университете Центрального Ланкашира, в котором пыталась (надо сказать, неудачно) учиться Габриэль. Она была смышленой, очень талантливой, — как говорил профессор — но, к сожалению, ей не хватало задора и усердия. Так они познакомились и стали хорошими друзьями, несмотря на разницу в возрасте.

Мужчина помахал девушке костлявой рукой, когда та спешно ворвалась сквозь стеклянные двери с непривычным огнем в глазах, которого ей так не доставало в студенческие годы.

Первой фразой, зачавшей диалог, было не «Здравствуйте!», не «Как жизнь?» и даже не «Позвольте мне спросить…». Отнюдь, первой фразой был беспардонный вопрос:

— Профессор, вы не замечали ничего странного сегодня?

Тот нахмурился и придвинул в со сторону усевшейся напротив девушки книжку меню. Габриэль не отреагировала.

— Странного?

— Да.

— Хм-м… — протянул мужчина с видом человека, решающего сложное уравнение. — Когда ты мне позвонила и попросила обсудить «нечто немыслимое», я посчитал, что ты имеешь ввиду инопланетян. Но отчего же тогда твой вопрос столь загадочный и размытый, будто ты говоришь о чем-то чего я не знаю?

— Инопланетяне? Что? Нет! — воскликнула та, в недовольстве ухватившись за меню.

— Теперь я еще больше недоумеваю. А я не люблю недоумевать. Это портит мою репутацию.

Мужчина почесал короткую седую бородку и подозрительно сузил зрачки карих глаз.

— Я, человек науки, на полном серьезе заявляю об инопланетных существах, а ты даже бровью не повела. Какую же странность обнаружила ты?

Габриэль вздохнула большую порцию воздуха и рассказала о ВУС, которая изменила ее жизнь не совсем понятно в какую сторону.

— Интересно… — протянул профессор. — Хочешь сказать, что мир сегодня изменился, но об этом помнишь только ты?

— Да, именно так!

— Забавно! — хмыкнул он.

— Что забавного? Тетушка Мэй восстала из мертвых! Это же зомби-апокалипсис!

— Нет, нет, дорогая, я имею ввиду, что весьма забавное совпадение…

— А?

— Инопланетяне, Габ!

— Габ… Габ? Не называйте меня так!

— Ох, да, прости, увлекся! — хихикнул профессор, будто ВУС его совсем не напугала.

— И вообще, причем тут инопланетяне? Почему все говорят… — девушка запнулась. Ком осознания медленно наматывал круги в ее рассудке, все увеличиваясь и увеличиваясь до тех пор, пока его не заполнил.

— Стоп… Что? Инопланетяне? — испугалась она.

— И забавно то, что изменение мира и «вторжение» инопланетян оба случились сегодня. Случайность ли? — мечтательно протянул тот, уставившись на тихие окрестности Станвелла, расстилающиеся под проясняющимся от неказистых туч полуденным небом.

— И что мне делать?

— Секундочку, — спокойно отозвался профессор и не спеша, со вздохом засидевшегося на одном месте, поднялся из-за стола, размеренно шагая в сторону барной стойки. Он пошушукался с барменом, и тот с почтением на лице защелкал пультом в направлении маленького квадратного экрана под потолком.

«Станвелл притягивает НЛО. Эта самая обсуждаемая новость дня. Как так получилось, что такое спокойное местечко в Великобритании стало центром инопланетного вторжения? — уверенно говорил мужчина с квадратным лицом по новостному каналу. — Сегодня в пять утра было зафиксировано крушение НЛО. Однако следов крушения не было обнаружено. Не успел город успокоиться, как около получаса назад недалеко от места, где зафиксировали НЛО, разбился еще один корабль из космоса. На этот раз его падение привело к возгоранию массивов леса Уиллоубрук. В эту самую секунду пожарные, полицейские и специальные службы Великобритании прочесывают лес в поисках обломков. Объявлена чрезвычайная ситуация. Станет ли это прорывом человечества, или же грядет вторжение? Этот вопрос теперь волнует не только уфологов и сторонников теории заговора. А сейчас прогноз погоды…»

Профессор Нортон самодовольно улыбнулся, затянул только что отобранный у бармена мартини и вернулся к столику у окна. Его спутница сидела в недоразумении, вопросительно уставившись на старика.

— И что вы предлагаете мне делать? Поискать инопланетян и попросить им помочь мне? — раздраженно спросила она.

— Это моя первая рекомендация.

— Серьезно?

— Да. Только помогать будешь ты им, а не они тебе, понимаешь? — на полном серьезе заявил старик, беззаботно играя с квадратиками льда в прозрачном стакане.

Габриэль замялась.

— С чего бы мне им помогать? Они захватывают наш мир, а я должна похлопать их по плечу?

Мужчина удивленно выпучил глаза и через несколько секунд визуального осуждения сказал:

— Захватывают мир? Два малюсеньких космических корабля разбились над Станвеллом, а вы, люди, поговариваете о вторжении?

Девушка промолчала.

— Представь, что ты попала на чужую недружелюбную планету, где все вокруг так и норовят сделать из тебя сенсацию. Одинокое, вероятно, серьезно раненое инопланетное существо, не уверенное, что твой народ найдет тебя на этой неразвитой планетке! Разве тебе их не жаль? Если эти инопланетяне воспитанные ответственные космические граждане (А они должны быть таковыми, потому что, я уверен, у них существуют определенные нормы поведения в космосе), то на твою помощь они ответят взаимностью.

— Если…

— Вот поэтому, — укоризненно оборвал ее мужчина, — ты не пройдешь мимо!

Все это время Габриэль мрачно теребила пуговицу на блузе, пока не почувствовала, что та вот-вот оторвется, и нехотя прекратила манипуляции. Она посидела без движения ровно одну целую четыре сотых и две десятых секунды, и руки потянулись к новой жертве — бумажной салфетке, которую она старательно принялась скручивать в трубочку.

— А вот моя вторая рекомендация… — выпрямился профессор, будто готовый зачитать целую лекцию. — Поброди по окрестностям, поищи последствия ВУС, поспрашивай людей — не видят ли они изменений? Из твоего повествования мне ясно, что мир изменился вокруг тебя. Но изменился ли он вокруг других людей?

Габриэль смяла салфетку и поднялась из-за стола, не зная даже, что возразить. Теперь она ещё больше запуталась.

— Уже уходишь? Может останешься выпить?

— Нет, благодарю, профессор. Инопланетяне, спасение мира, то-се…

— Понимаю, — старик облегченно потер ладони с видом человека исполнившего свой долг и уставился в меню.

Девушка повернулась к столику спиной и уже было открыла рот, чтобы попрощаться, как вдруг на нее упала чья-то длинная тень, и слова так и застряли в горле. Габриэль оглянулась.

Силуэт, укутанный в длинный черный плащ, полностью скрывающий все тело, стоял неподвижно, загораживая собой раскаленный шар земного светила. Капюшон покрывал темно-каштановые девичьи волосы, заостряясь на переносице, словно птичий клюв. На капюшоне была нарисована пара птичьих глаз.

Как бы Габриэль не пыталась, — нельзя было определить возраст девушки: ее немигающие светло-голубые глаза с полуприкрытыми веками казались древними, по-мудрому спокойными, а маленькое круглое лицо с аккуратными чертами и небольшой рост — выдавали в ней ребенка.

Если бы Габриэль могла отвести глаза и посмотреть вниз, она бы обнаружила, что плащ, достигая земли, растекается по ней, словно вода в холодной темной пещере.

Странное создание продолжало безразлично пялиться на ту сквозь стекло, пронизывая насквозь, будоража и напуская холодный сумрак в кокон ее души. Оно ощущалось как что-то возвышенное, то есть — нечто, чем люди обычно пугаются и восхищаются одновременно.

— П…профессор! — с придыханием воскликнула Габриэль.

— Да-да? — весело отозвался мужчина, пытаясь сделать сложный выбор между соевым соусом, соусом «тартар» и «якитори».

— Взгляните! — подступила к нему девушка, бессовестно захлопнув перед ним меню. — Видите?

Палец Габриэль уткнулся в сторону окна.

— Ну и что? — оскорбленно повиновался тот. — Что я должен увидеть?

— Ничего… — неуверенно протянула девушка, потому что черного силуэта за окном уже не было. — Наверное, привиделось.

Старик многозначительно хмыкнул:

— О, дорогая, в такой день, как сегодня не стоит недооценивать видения! — и позволил своей спутнице удалиться в задумчивом молчании, с привкусом тайны на губах.

Земля — местечко недружелюбное. Так думают многие пришельцы, поверьте мне! А они довольно часто посещают нашу планету. Им с легкостью удается скрываться среди нас, потому что «homo-sapiens» слишком заняты поеданием бургеров и звонками ворчливых тетушек, чтобы заметить пару-тройку инопланетян с красными глазами или дополнительными конечностями и головами. Белая горячка! — поставят диагноз врачи исключительному наблюдателю, даже если он трезвенник. А может вам стоит проверить зрение?

Земля — местечко недружелюбное. Но если вас утешит — сама Вселенная по своей сути недружелюбна. А связано это с тем, что инстинктивно все (или почти все) живые существа страшатся всего нового и неизведанного. Их естественной реакцией на химический процесс в организме, вызывающий страх, становится нападение.

К счастью, Габриэль за это утро успела порядочно попугаться, и была абсолютно убеждена, что заработала пожизненный иммунитет. Так что нападать на пришельцев она не думала. Оставалось только надеяться, что у тех денек начался не лучше.

13 июня

10:00

Лес горел. Вертолеты сотрясали воздух над местом крушения НЛО, пока пешие службы что-то выкрикивали друг другу через рупоры. Серпантин пепла кружился над Уиллоубруком, и Габриэль почуяла дым еще задолго до того, как на дороге встретилась первая пожарная машина.

— Я ищу инопланетян, — сказала она вслух, с трудом веря в свои собственные слова. — Ха!

Девушка немного сбавила скорость, продолжая вертеть головой по сторонам и вглядываться в пространство вокруг. Простое наблюдение казалось проблематичным. Мало того, что дым протискивался между стволами и с каждым метром сгущался вдоль дороги, ухудшая общую видимость, — так еще и эта близорукость! Вот нужно было забыть дома очки! Не то чтобы Габриэль носила их всегда и везде — нет, вовсе нет. Ей даже нравилось жить в расплывчатом мире… По крайней мере, она никогда не жаловалась. Однако с тех пор, как девушка приобрела долгожданный «Фольксваген» и получила права, пара стеклянных линз на переносице стали ее постоянными спутниками в дороге.

Вскоре дым стал еще плотнее и проворливее. Он заструился через трещины в окнах и по-своему поздоровался с водителем. В ответ Габриэль зажмурилась и закашляла. (Не очень-то вежливо с ее стороны!) На какой-то момент она отвлеклась от дороги.

А дальше было хуже — девушка непроизвольно вскрикнула, с силой нажала на тормоз и пополнила лексикон своего языка совершенно новыми словами. В толковых словарях такого точно не пишут.

Что-то ударилось о капот ее машины.

Первой приличной фразой было:

— Господь милостивый, я сбила человека!

Мысленно Габриэль уже обдумывала какую татуировку сделает себе на зоне. Может дракона? Нет, слишком банально. А может инопланетную тарелку? Будет потом всем рассказывать, что убила человека, пока искала в Станвелле инопланетян. А потом ей представилось, как она выходит на свободу — морщинистая, но мускулистая. Сидит себе вечерами на лавочке и пугает молодежь…

— Боже, боже, боже! — опомнилась девушка и вылетела из машины на трясущихся ногах.

На дороге перед слегка помятым «Фольксвагеном» распластался человек. Он корчился от боли, а его помятая и подкопченная одежда была запачкана свежей кровью.

— Вы…вы… э-э-э… Ради бога, только не умирайте! Я не хочу за решетку! — взмолилась она, помогая мужчине подняться. — Давайте я отведу вас в больницу! Только прошу, прошу вас! Не… не обращайтесь в суд, если выживите! Да и если не выживите — тоже не обращайтесь! Я заплачу! И даже закрою глаза на помятый бампер.

Лицо Габриэль озарила самая натянутая, самая кривая улыбка из всех, на которые была способна ее мимика.

Затолкав пострадавшего на заднее сиденье, девушка поспешила захлопнуть дверцу. Однако раненый пешеход не позволил этого сделать, выставив из транспорта ногу.

— Я пытаюсь помочь! — перешла на писк спасительница. — Я даже не стану говорить о том, что вы пачкаете мой салон! Моя машина — одна из тех редких вещиц, что не изменились сегодня!

После упорных попыток противостоять мужчине, Габриэль оставила дверцу в покое.

— Ну что? Что не так?

Человек молчал, продолжая издавать болезненные стоны.

Девушка осмотрелась в поисках проблемы и увидела на обочине зеленый чемодан, заметенный дорожной пылью.

— Чемодан? Он твой? — догадалась она.

Тот одобрительно закивал головой.

— Я с ума чуть не сошла из-за этого долбанного чемодана! — закричала Габриэль. — Чего ты сразу не сказал?

Тишина.

Габриэль со вздохом подобрала собственность сбитого пешехода, из-за которого было столько паники.

— Доволен?

Согласное молчание.

«Фольксваген» издал свой привычный рев.

— Я только разверну машину и поедем в больницу, — спокойно пояснила девушка, поправив водительское зеркало.

Человек внимательно посмотрел на нее.

— Ты вообще говорить умеешь?

Улучив момент, когда водитель перевел взор на дорогу, мужчина поднял рукав и набрал какой-то код на устройстве, напоминающем электронные часы.

— Серьезно… — продолжала говорить та, — это уже начинает действовать на нервы.

Пока из уст девушки звучала речь, пострадавший терпеливо удерживал указательным пальцем левой руки какую-то кнопку на браслете «часов». Затем он одарил данные на циферблате изучающим взором и провел рукой по круглому датчику, скрытому под странно-серебристого цвета волосами на правом виске.

— Эй! — тревожно напомнила о себе Габриэль. — Ты че там делаешь?

«Соединение установлено, — раздался электрический голос. — Язык объекта определен как: «Земной английский». Чтобы узнать подробную информацию о языках планеты — нажмите один. Информацию о координатах планеты, о ее климатических особенностях — нажмите два. Найти ближайший общепит — нажмите три. Чтобы связаться с оператором — нажмите ноль или дождитесь окончания гудка: Пип-пип-пи…»

— Что это? — спросил любопытный водитель.

— Э-э-э…

— О, знаю, знаю. Смарт-часы? Моя подруга целое состояние на них угрохала! Ну как состояние! Для нее — это «пфф», а для кого-то, конечно, «ого-го». Никогда не понимала этого. Зачем часы, если есть телефон? Как считаешь? Хотя, о чем я? Ты же себе такие прикупил… Ах, забудь, — досадно закончила она. — Эм… Ты что-то хотел сказать? Прости, я перебила?

— Э-э-э, все в порядке!

— О, так ты все-таки говорящий! — радостно воскликнула Габриэль. — Как твои раны? Выглядишь уже лучше.

— Неплохо.

— Да?

— Разве что ты сломала мне плечо и пару ребер, — спокойно подметил мужчина. — Ты сломала мне плечо и пару ребер! Где ты училась водить корабль?! — опомнился пострадавший, вновь ощутив тупую боль.

— Корабль? — не поняла собеседница. — Ох, сильно же тебя торкнуло!

— «Торкнул-О»?

— Ну ладно, ладно, «торкнул-А». Каюсь, — виновато отвернулась девушка.

— Куда ты меня везешь?

— Я же сказала — в больницу.

— Нет, поворачивай! — приказал пассажир.

— Вот надо же быть таким ворчуном! Хуже моей тетушки!

— Поворачивай!

— У тебя вся рубашка в чертовой крови! — захлопала глазами девушка.

— Я в порядке!

— А кости?

— Срастаются?

Габриэль скептически хмыкнула.

— «ОГСПССИР-Терра» позаботились о том, чтобы спонсировать внедрение «рега-ботов» в своих работников, — объяснил мужчина.

— А?

— «Объединенная Галактическая Служба По Спасению, Сохранению И Распространению Единичных Особей — Терра». Это организация, которая занимается…

— …Спасением, сохранением и распространением…

— Да, — согласился пострадавший, — …единичных особей…

— Единичных?

— Да.

— Типа… э-э-э… «Гринпис?»

— Эм… если так понятнее…

— Это в Америке? — предположила девушка.

— Почему в Америке?

— А почему нет?

— А что за «нано-боты»? — зацепилась та за другой непонятный термин.

— «Рега-боты», — поправил тот, — это миниатюрные роботы, которые вживляются в организм с целью ускорения регенерационных процессов.

— О… Значит, Япония?

— Почему Япония? — взвился пассажир.

— А почему нет?

После новых пяти минут бессмысленного диалога и сотен высказанных пострадавшим контраргументов к идее посещения больницы, серебристый автомобиль неуклюже развернулся и помчался назад.

Распалившееся солнце выпаривало всю влагу в салоне, отчего в нос бил резкий металлический запах крови. Габриэль отдала последние капли воды раненому человеку, и все ее тело жадно изнывало по живительной влаге. Жалкого подобие кислорода не хватало даже, чтобы издать отчаянный вздох.

Затуманенное сознание путников потревожил писк свистка полицейского.

— Попрошу ваши документы, — сурово потребовал полноватый человек в форме с вьющимися усами.

— Извините, — выглянуло из приоткрытого окна страдальческое подобие лица водителя «Фольксвагена», — где я опять наложа…то есть… что я нарушила?

— Не переживайте, мисс. Обычная проверка. Меры безопасности. Вы ведь вкурсе про инопланетян?

Габриэль вяло кивнула.

— Что с ними?

— Нам велели проверять всех, кто въезжает или покидает охраняемую зону.

Полицейский противно хрюкнул.

— Ох, хах, смех да и только! Представляете, они считают, что инопланетяне могут маскироваться под людей или даже выглядеть, как мы! Разве не глупо? Человек создан по образу и подобию Божьему, а пришельцы — маленькие зеленые уродцы с антенками! Это даже ребенку известно! — прохихикался он, а потом вдруг состроил серьезное лицо и молча помолился, сложив руки всоответствующем жесте.

Полицейский вернул права водителю и обратился к пассажиру на заднем сиденье. Завидев кровь он часто заморгал и еще раз помолился то ли за здоровье ближнего своего, то ли за свое психическое здоровье.

— Он… он, — очнулась девушка, — он косплеер! Мы с фестиваля. Из Лондона. Ну… заблудились… немного, — заикаясь, пояснила она.

— Понятно, — опасливо ответил тот.

— Простите, а почему вы охраняете место крушения? — озадаченно заговорил спутник Габриэль.

Полицейский гордо расправил плечи.

— Полиция Британии охраняет человечество от вторжения!

— Почему вы решили, что это вторжение?

Мужчина погладил усы и задумался.

— Хм… А почему нет?

Габриэль засмеялась, но, поймав на себе недоверчивый взгляд служащего полиции, тут же взяла себя в руки и серьезно добавила:

— Простите.

— И что вы будете с ними делать, когда найдете?

— О! — оживился тот. — Арестуем и отправим на опыты, разумеется!

Пассажир «Фольксвагена» скривился.

— А если инопланетяне добрые? — с надеждой уточнил он.

— Не бывает добрых инопланетян! — уверенно отозвался полицейский. — Что ж, проезжайте дальше, миссис Феннис…

— Мисс! — резко поправила Габриэль.

— Ох, мисс Феннис, простите и… мистер… — человек в форме многозначительно уставился на мужчину в кровавых одеждах.

— Имя… Скажи ему имя, — подсказала девушка с дурацкой улыбкой и румянцем на щеках.

Пассажир встрепенулся:

— Ах, да-а… — его странно-фиолетовые глаза в панике забегали по салону и остановились на бейджике, что висел на груди у полного полицейского.

— Э-э… Адам Дэвисон… — неуверенно протянул он и невинно улыбнулся.

— Боже! — возрадовался тот. — Какое совпадение! Меня тоже зовут Адам Дэвисон! Это хороший знак!

С благоговейным видом он отпрянул назад и показал рукой на дорогу, пропуская автомобиль.

— Эй, — тихо произнес Адам Дэвисон, когда «Фольксваген» отъехал на несколько метров от набожного полицейского. — Габриэль… мисс Феннис, давайте-ка лучше уедем отсюда… — предложил он.

— Можно просто Габриэль, — вздохнула девушка, и машина вновь повернула на сто восемьдесят градусов, покидая задымленный Уиллоубрук под радостные напевы полицейского, который так уверовал в благое знамение судьбы, что даже не услышал рев мотора.

Глава 2. На новом месте

13 июня

21:15

Пенни Уоткинс, родом из Сассекса, была девушкой красивой, но очень самокритичной. С работой у нее никогда не ладилось. И дело не в том, что она неумеха или дурочка. Все было намного сложнее…

Работодателям она нравилась, они ее обожали! За доброту, милое личико и пышные округлости там, где они были к месту. Но куда бы она не устроилась, через неделю-две ее стабильно ожидало увольнение.

Как так вышло?

Ранее было упомянуто, что Пенни — особа самокритичная. И так случалось, что на очередной новой работе она не переставала ругать себя — ругать буквально за малейшую осечку, за собственную неловкость и не точно высказанное слово. Она врывалась в кабинет начальства с красными глазами и отчаянными воплями: «Я не заслуживаю здесь работать! Увольте меня!»

На все попытки успокоить работницу — та лишь ревела пуще прежнего, дополняя стенания угрозами самоубийства. Владельцу компании приходилось выполнять не укладывающиеся в его голове условия, и отправлять девушку так сказать, восвояси, — наперекор своим эротическим фантазиям.

Пенни Уоткинс возвращалась домой и долго плакалась матери о несправедливости мира. А потом она звонила на новое место трудоустройства, и там все начиналось сначала.

После многолетних попыток найти себя, девушке предложили поработать официанткой в одном прокуренном баре.

Была не была — сказала себе Пенни и не ошиблась. Новую служащую приняли на ура (Впрочем, как и всегда). Грузные потные мужчины в кожаных куртках постоянно хвалили ее, говорили комплименты. И никто из них ни разу не сделал ей замечание, потому что после пары пинт крепкого алкоголя все посетители «Вялой кобылы» обычно лежали лицом в своей собственной блевотине, не способные сказать что-либо членораздельное. Пенни была счастлива.

На славу отработав очередной день, девушка поспешила в каморку для работников — собирать вещи.

Она переоделась, поправила макияж, и вдруг в дверь постучали.

— Войдите! — отозвалась она.

Сутулый силуэт владельца заведения «Вялая кобыла» протиснулся через приоткрытую дверь.

— Пенни, свет моих очей!

— Да, сэр? Что-то не так? — побледнела она.

— О, нет, нет, все чудесно, — нервно сглотнул он и отвел глаза, — я бы сказал лучше и быть не может!

— О, боже, не томите! — девушка закрыла лицо ладонями. — Скажите сразу, что я ужасна! Это будет куда более милостиво с вашей стороны!

Мужчина замахал руками и подошел ближе:

— Пенни, милая Пенни, я просто хочу, чтобы ты обслужила одного клиента.

— Правда? — удивилась та.

— Правда-правда!

— Но смена же кончилась! Я так опоздаю на последний автобус!

— Не переживай, я тебя подвезу! — начальник стер со лба пот.

— А почему я?

— О, Пенни, прекрасная Пенни! Никто не достоин обслужить такого, — запнулся он и криво улыбнулся, — важ-но-го посетителя! И только ты, ты, Пенни Уоткинс из Сассекса, способна сделать это!

Девушка заискрилась гордостью:

— Я справлюсь! — уверовала она и выскочила в бар.

Мужчина облегченно выдохнул, поправил галстук и произнес себе под нос:

— Как же хорошо, что не дошло дело до премиальных! Еще бы чуть-чуть… еще бы чуть-чуть…

За пустой барной стойкой сидел человек. Он внимательно пялился в покрытый помехами экран телевизора, который обычно использовали только для просмотра бокса или как мишень для метания забредавших в бар «дохлых сосунков» (То есть всех, чье тело не покрывали необъятные бугры мышц). На посетителе были черные узкие брюки из какой-то новомодной ткани похожей на джинсу и голубой пиджак с нашивкой на груди: «3.998.060.-13». Так отметила про себя Пенни Уоткинс, смутившись под давлением выглядывающих из импровизационных укрытий испуганных глаз ее коллег.

Она подошла ближе и открыла рот, чтобы сказать «Добрый вечер, сэр, чего изволите?», но промолчала.

Человек досадно вздохнул, не отрываясь от монитора:

— Почему они нашли обломки только одного корабля?

— Простите? — вежливо улыбнулась та, стараясь не думать о бордовом пятне, под которым, вероятно, когда-то была белая рубашка.

— Только один космический корабль! Но ведь я летел прямо за ним! Был у него на хвосте! Он должен быть там, понимаете? — нервно прикусил губу человек.

— Что вам принести? — после неловкой паузы спросила Пенни.

— Что? — отвлекся тот, наконец, обратив на официантку внимание. — Ах, да… простите… Да… эм… Можно мне воды и чего-нибудь поесть?

— Разумеется, — успокоилась девушка. — Чего-нибудь конкретного?

— Я не уверен, что разбираюсь в земной еде… Что-нибудь на ваш вкус!

Пенни Уоткинс записала в блокноте «Попить и поесть подороже» и побежала на кухню, чтобы отдать заказ напуганному повару.

Для единственного посетителя накрыли целый стол: несколько мясных блюд, тарелка пожухлых фруктов, самые отвратные, но дорогие напитки — ну знаете, из тех, что берут только брендом.

Мужчина молча выпил стакан какой-то жидкости со льдом, опустошил одну тарелку с тушеным мясом и овощами и аккуратано, словно не замечая множество глаз, пристально следящих за ним, вытер лицо и руки салфеткой.

Пенни Уоткинс, понимая, что трапеза кончилась, воспарила со своей самой ангельской миной, ожидая оплаты и чаевых. Не хватало только нимба.

Мужчина потянулся к своему зеленому чемодану с такими же гравированными числовыми знаками, что и на его пиджаке.

Работники «Вялой кобылы» задержали дыхание.

К дальнейшему их облегчению, человек всего-лишь достал свою карту оплаты. Он протянул ее официантке.

— Что это? — разглядывала карту девушка.

— Галактическая валюта!

— Что?

— Валюта, признанная единой в галактиках разряда X-zep-ww-50398600.41. То есть на Земле ее тоже должны принимать.

Пенни Уоткинс посмотрела на мужчину, затем перевела взгляд на закипающих от гнева коллег, покраснела и со слезами на глазах выбежала вон из бара с криками:

— Я не заслуживаю работать в «Вялой кобыле»!

На следующий день Пенни Уоткинс уволили.

14 июня

00:15

Габриэль дремала на маленьком сером диване с пачкой недоеденных хлопьев в руках. Пару часов назад, когда солнце в очередной раз покинуло Станвелл, уступив место холодной луне, девушка распрощалась с Адамом Дэвисоном.

— Высади меня где-нибудь, где есть «устройство для наблюдения за охраняемой зоной», — попросил он, и Габриэль свернула в сторону ближайшего заведения, где имелся телевизор. Им оказалась «Вялая кобыла».

— А что будешь делать ты? — спросил мужчина, вытягивая зеленый чемодан из машины.

Девушка вздохнула. Она подумала о том, что живет на другом конце города, но из-за переменчивых решений пассажира возвращаться назад было поздно. Станвелл хоть и тихий городок, но ночные поездки через затуманенный дымом лес, в котором где-то бегают инопланетяне, отпечатывалось в ее голове картиной из «Сайлент Хилла». Нет уж, спасибо!

Габриэль хотела высказать мужчине некоторые неприятные для слуха выражения, но передумала. В конце концов, она его чуть не убила. Девушка прикинула сколько миль намотала за этот долгий день и помолилась, чтобы бензин к утру подешевел.

— Я? Я переночую у подруги. Она как раз живет неподалеку — за углом.

Габриэль поискала номер Розетт в телефоне и, не обнаружив, набрала его по памяти. Никто не отвечал.

«Что ж, мы с ней дружим с пеленок. Уверена, она поймет», — успокоила себя девушка и постучала в дверь одноэтажного домика из красного кирпича.

Розетт Смит — рослая девушка, с кучерявыми каштановыми волосами, большим ртом и широким лбом. Она находила свое отражение в таких фразеологизмах как «плечо, в которое можно поплакаться» и «рука помощи» — лучше подруги и пожелать нельзя!

Габриэль постучала еще пару раз, но поприветствовать ее Розетт видимо не спешила.

«Да, точно поймет! — убедила себя Габриэль и достала из-под дверного коврика ключ. — Так и знала! Она все еще хранит его под ковриком! Я же говорила, что это небезопасно! По крайней мере сегодня я ее проучу!» — хитро усмехнулась незваная гостья.

По-хозяйски осушив полбутылки газировки из холодильника, стянув неначатую пачку медовых хлопьев, девушка уселась в гостиной. Там она и задремала.

Ей снилось, что она идет по Уиллоубрук. Ее ноги утопают в густом тумане. Белые маленькие рыбки выныривают, зависают в воздухе и вновь исчезают в этих сплетающихся волнах, которые зародились на стыке двух противоборствующих температур.

Габриэль затопталась на месте, позабыв, где оставила машину. Паника подступала к сердцу, заставляя ладони потеть.

Внезапно лунный диск осветил девушку своим голубым сиянием. Она подняла голову к небу и увидела, как из света возникают маленькие черные силуэты, похожие на обезьян. Это была не луна, а летающая тарелка — как та, что показывают в фильмах.

Пришельцы столпились вокруг заблудшей путницы, и на их черных плоских мазутных мордах вспыхнул звериный оскал. Они все наступали и наступали, сверкая слюнявыми клыками и облизываясь длинными лягушачьими языками.

А потом раздался голос откуда-то из-за деревьев: «Он не тронет тебя, пока ты не представляешь угрозы… Поторопись».

Звон.

Со всех сторон взвились цепи. Они плясалицом Габриэль, закручиваясь вокруг шеи и конечностей пришельцев, кружились в безумном кровавом танце и с ненавистью бились об асфальт, поднимая в небо пыль и пепел проклятой дороги.

Габриэль проснулась в холодном поту и услышала разговор на пороге дома Розетт:

— Дорогой, звони в полицию! — тревожно воскликнула женщина. — Кажется, в нашем доме кто-то есть!

Незваная гостья вдруг вспомнила о Великом Утреннем Случае, и ужас охватил ее нутро. Как же она могла забыть?! О, этот самоназванный Адам Дэвисон с его сломанными костями и зеленым чемоданом! Нужно было учесть, что изменения ВУС могли коснуться и ее подругу. На обновленной Земле Розетт Смит здесь не живёт.

Габриэль бросила пачку хлопьев и, спотыкаясь, побежала к выходу на задний двор. Она ловко перепрыгнула стол с матовой бледно-розовой вазой, открыла стеклянную дверь и оказалась на террасе. В этот момент свет в гостиной включился и полная женщина, обнаружив на полу «готовый завтрак», заорала что есть мочи:

— Вор! Люк, нас обокрали!

Габриэль Феннис не бежала — она скакала короткими тропами прочь, словно подстреленная лань. Пожалуй, последний раз ей приходилось так бегать в детстве на физкультуре, когда девочка отчаянно пыталась скрыться от надзирательного взгляда учителя где-нибудь в тени парка с книгой в руках.

А знаете, обидно, что тебя обзывают вором — незаслуженно вешают клеймо, а потом, наверняка, сидят себе проклинают. И ведь ладно бы было за что! Ну проникла в чужой дом, ну закусила немножко казенными продуктами… Что же теперь — за решетку сразу?

Огромный ком недовольства пульсировал в груди Габриэль. Она согнулась, оперлась руками в колени и, жадно хватая воздух, огляделась. Ноги притащили ее в узких переулок, до которого почти не добирался скудный ночной свет. Стены были расписаны граффити. На одной из таких рисунков художник изобразил перечеркнутую летающую тарелку и красную надпись: «Смерть Неопознанным Летающим Объектам!».

Телефон в кармане Габриэль запищал. Когда-то давно девушка поставила на звонок главную тему из фильма «Убить Билла» и сейчас особенно жалела об этом, поскольку побег и неприветливый ночной переулок совсем не располагали к подобному сочетанию.

На экране засветился знакомый номер, по которому она уже звонила сегодня.

— Да! — радостно воскликнула девушка. — Розетт! Это я — Габриэль!

Из динамика раздался заплаканный голос пожилой женщины:

— Ты! Да как ты смеешь звонить ей после всего! Моя бедная Розетт! Как же я тебя ненавижу, Габриэль Феннис! Если бы не ты, она была бы жива!

Габриэль остолбенела:

— Как? О чем вы? — искренне недоумевала та.

— Никогда больше не звони по этому номеру! Гореть тебе в адском котле! Бог мне свидетель!

Трубку бросили.

Девушка еще долго смотрела на телефон. Кошмар ли это? Если так — нужно только проснуться! Габриэль ущипнула себя за локоть — не помогло. Смачно хлестнула себя по щеке — нет, все еще спит. Тогда она попробовала технику, которую вычитала в каком-то развлекательном журнале. Если это действительно сон, то количество пальцев на ее руке будет искажаться при подсчете.

Она подняла правую руку — хм, вроде пять… А ну еще раз — один, два, три, четыре, а это еще что за… один, два, три, четыре, семь, да сколько же вас!

Девушка отвлеклась от пересчета пальцев и начала считать движущиеся к ней тени.

Люди в черных худи вошли в переулок. Их лица скрывали капюшоны. Плоские мазутные лица и злобные ухмылки, прямо как в недавнем сне, наступали со всех сторон. Габриэль попыталась бежать, но один человек из компании грубо прижал ее к стене. Девушка вскрикнула, больно ударившись спиной.

— Смерть Неопознанным Летающим Объектам! — прошипел он ей в лицо.

— Но я не неопознанная! — возразила жертва.

— Я тебя не знаю. Для меня ты неопознана, — серьезно ответил тот. Силуэты одобряюще загудели.

— Ладно. Справедливо. Но! Я точно уж не летаю! Ха! Как вам такой аргумент?!

— О, если будешь действовать мне на нервы, то, поверь мне, полетишь вон в те помои, словно птичка! — заржал человек.

Габриэль скисла. Аргументы кончились.

— Еще возражения?

Девушка задумалась.

— Да… пожалуй имеется еще одно… — протянула она.

— Ну? — тот нетерпеливо вдавил жертву в стену.

Габриэль перенесла всю свою силу в правую ногу и пнула человека в колено, тем самым высвободившись из его хватки.

— Ха! Как тебе такое?

Девушка метнулась в сторону, но ее тут же оцепили две новые пары рук. Габриэль сопротивлялась несколько минут, пинаясь, брыкаясь и кусаясь, как дикарка из джунглей.

Ее пыл остудил вид перочинного ножа, который достал из кармана третий нападающий.

Сбитый с ног главарь банды «Смерть НЛО» поднялся, сопровождая свои движения проклятьями и угрозами в сторону девушки.

— Реж ей горло! — гаркнул он.

Тот сплюнул, давая понять предводителю, что понял его.

Габриэль затрясло.

Если вы любите загадки — полюбите Вселенную. Потому что несмотря на периодически выныривающие глупости и абсурдные вещи, она сложнее самых сложных загадок, которые существуют внутри нее. Но если вы любите решать загадки, то тут вам делать нечего. Либо забудьте о решении и наслаждайтесь одним лишь фактом их существования, либо…вам будет несладко.

В созвездии «Лошадиная голова» на планете Олоноскал существует одна прежде мудрая газообразная форма жизни, среди народа которой известна легенда о «круглой Вселенной и Боге».

Когда-то их предки познали внетелесные путешествия сознания. Этой методике посвятили жизни олоноскалские ученые-монахи. Добившись такого состояния, они отправляли свои разумы бороздить далекие миры Вселенной со скоростью не уступающей скорости света. Миллиарды поколений олоноскалцев пытались обнаружить конец Вселенной, но ничего не получалось, поскольку любопытство сбивало их с намеченного курса. Новые галактики, планеты, созвездия — все это казалось для них слишком привлекательным. Тогда один из мудрецов по имени Урос сказал: «Я полечу прямо сквозь Вселенную и не поверну головы в сторону манящих светил. А когда я умру — мой путь продолжат мои дети, и дети моих детей, и дети детей моих детей… и так до тех пор, пока не найдет олоноскалский народ конец Вселенной». Современные олоноскалцы до сих пор задаются вопросом… как он умудрился заделать детей, прибывая всю жизнь в состоянии транса? Но сейчас не об этом.

Спустя бесчисленные годы путешествия одного-единственного поколения, юный потомок мудреца Уроса известный как Гиил, завидел впереди галактику похожую на его родной дом.

Среди знакомых звезд и планет в пространстве вакуума висела маленькая планета Олоноскал.

Народ встретил его со словами: «В смысле ты пролетел Вселенную по кругу?»

Так олоноскалцы доказали теорию «круглой Вселенной». Однако любопытство их было неутолимо. Жажда познания заставила спросить самих себя: «Если Вселенная круглая, то что находится за ней?» Гиил подумал: «Наша вода под воздействием гравитации принимает форму шара, планеты и звезды — тоже шарообразные. Даже ядра наших газовых клеток не имеют углов. Все в мире стремиться к форме шара. Однако эти объекты существуют внутри чего-то большего».

«Что ты там про клетки сказал? — задумался старый ученый-монах. — А что, если Вселенная — лишь ядро громадной клетки ВВО — Великого Вселенского Организма? Нужно это проверить!»

И они проверили. Ну… попытались. Ученые-монахи создали устройство разрывающее материю Вселенной, чтобы покинуть предполагаемое «ядро клетки ВВО» и углубить свои знания.

Так появились черные дыры.

К сожалению никто из олоноскалцев так и не вернулся из путешествия, а их газообразные тела развеяла старость. Никто. За исключением одного потерявшего рассудок ученого-монаха. Когда он очнулся, его лицо было безмятежно мудрым.

«Я видел Бога», — сказал он.

«Как он выглядел?» — столпился народ.

«Он выглядел, как я», — ответил олоноскалец и совершенно спокойно уничтожил всех ученых-мудрецов и их технологии.

С тех пор ни один житель Олоноскала не стремиться познавать мир, а олоноскалцы были признаны самой тупой расой во Вселенной.

Габриэль зажмурилась, морально настраиваясь ощутить холодное лезвие на шее, а затем — острую боль и вкус собственной теплой крови на языке.

Звон. Знакомый из сна звон цепей.

На одной из крыш возник черный силуэт, закрывая собой украдкой подсматривающую из-за кирпичных строений луну. В блеклом свете силуэт казался пятном без рук или ног. И только светлые глаза блестели посреди мрака в своем ненормальном спокойствии. У подола растекающегося плаща поднимались в воздух маленькие подвижные шарики, похожие на капли ртути. Они сталкивались, объединялись и вновь разлеплялись.

— Ты еще кто? — человек в худи опустил нож, бросая панический взгляд то на силуэт, то на своего главаря.

Незнакомец легко спрыгнул с крыши, приземлившись с нечеловеческой мягкостью. Шлейф из черной ртути поднялся в воздух и обрызгал асфальт. Но следы клееобразной жидкости тут же исчезли.

Голубые глаза уставились на человека с ножом. Последовал взмах рукой где-то за плащом, и тонкие пальцы ухватились за крепкую блестящую цепь.

— Что ты такое? — заорал предводитель «Смерть НЛО».

— Это определенно Неопознанный Летающий Объект, — сказал один.

— Точно, точно! Мы его знать не знаем! А еще он летает! — сказал третий.

— Так он же не летел, а просто спрыгнул? — предположил кто-то.

— Ну и че? — огрызнулся главарь. — Когда это мешало не считать объект нелетающим?

Голоса засовещались, издавая звуки одобрения.

— Смерть НЛО! — закричал человек с ножом.

— Смерть НЛО! — вторили остальные.

Только-только их ноги в стоптанных кроссовках оторвались от земли, чтобы наброситься на незнакомца в плаще, — десятки новых цепей помчались на тех со скоростью недоступной для восприятия людскому глазу. Ступни бандитов не успели коснуться асфальта, а враг уже крепко-накрепко связал каждого из них.

Спасенная жертва группировки фанатиков опиралась о расписанную уличными художниками стену, потому что колени предательски дрожали.

— Эй, ты же… Я знаю тебя! — воскликнула она трепетно. — Я видела тебя сегодня утром!

Загадочная девочка не удостоила ту своим вниманием.

Цепи звякнули, окончательно обездвижив людей в капюшонах. Те в свою очередь закряхтели, давясь собственной слюной. Их лица, все как один, посинели. Они задыхались.

Габриэль стало дурно.

— Ладно, давай я вызову полицию! — предложила она.

Девочка в черном плаще сжала цепь еще сильнее, и тонкие красные полосы заструились по телам пленников.

— Прошу, остановись! Ты же убьешь их! — ужаснулась девушка, с досадой подмечая, что ноги совсем уж ослабели. Она решила, что надо бы присесть, а то мало ли — еще упадет. Но потом Габриэль передумала: не будет ли это невежеством — отдыхать, пока сверхсущество убивает толпу разбойников? В конце концов, какую историю она расскажет своим внукам? «Ох, в молодые годы со мной случилось такое…» А они потом спросят: «Бабушка, бабушка, а что ты делала в этот момент?» «А я… — вздохнет старушка Габриэль, — присела отдохнуть…» «Хм…» — только и ответят разочарованные лица. И умрет Габриэль от того, что никто не подаст ей стакан воды.

— Эй, послушай! — настойчиво повторила она. — Я благодарна тебе за спасение. Правда, очень благодарна! Но я здесь жертва, и мне решать, как поступить с врагом. Разве как жертва я не имею такого права?

Наконец, голубые глаза посмотрели в ее сторону. Это был прогресс. По крайней мере существо понимает человеческую речь (Наверное).

Минуту они статично созерцали Габриэль, словно пытаясь что-то прочитать в ее образе, мозгах, сердце, душе.

Цепи пали, и члены банды «Смерть НЛО» разбежались кто куда, хромая, всхлипывая, всхрюкивая, как стадо свиней.

Девушка выдохнула, и изнеможденно съехала по стене. Когда она опомнилась, черный силуэт уже стоял на крыше, обдуваемый внезапно поднявшимся южным ветром. Звезды вмялись куда-то в серую массу дождевых облаков, и только луна продолжала величественно просеивать свой искрящийся свет сквозь призрачную туманность.

— Подожди! — попыталась подняться Габриэль, но вместо этого лишь немного отдернула торс от опоры за спиной. — Кто ты? Я имею ввиду… Ты какой-то… ну… супергерой?

Глаза цвета голубой луны в пугающем спокойствии смотрели на девушку, давая той понять, что подобные титулы для спасительницы ничего не значат.

— Ты пришелец? — не унималась Габриэль.

Девочка в плаще незаинтересованно отвернулась. Ее облик зарябил, исказился, словно помехи в телевизоре, и она исчезла, не проронив даже скромного «прощай». Черное пятно вспыхнуло в далеке на макушке одного из деревьев. Больше девушка ее не видела.

— Боже! Поверить не могу! — вздохнула Габриэль, оставшись совсем одна в мрачном переулке. Она прикрыла веки, отдышалась, провела мысленную самодиагностику и, убедившись, что дрожь почти спала, медленно и шатко приняла стоячее положение. Так же медленно и так же шатко заковыляла она вдоль переулка.

На соседней улице бодро прогудели полицейские машины.

— Вот же шь черт! — выругалась девушка, уверенная, что те ищут ее.

Чуть быстрее, но еще более шатко, чем прежде, Габриэль побежала в обратную сторону.

Вдруг что-то резко вынырнуло из-за угла, и девушка инстинктивно закричала. Потом — испуг заменил гнев, а следом за ним — благоговейное облегчение.

— Габриэль!

— Что б тебя! — взвилась она. — Ты меня до чертиков напугал!

Адам Дэвисон стоял перед ней в знакомой окровавленной рубашке, с зеленым чемоданом в руках. Он тоже казался обеспокоенным.

— Взаимно! Но я все равно рад тебя видеть! — он мягко улыбнулся.

— Что ты здесь делаешь?

— Это ты меня спрашиваешь? Что ты здесь делаешь?

— Я? Я убегаю! — опасливо оглянулась через плечо Габриэль.

— Какое совпадение! А от кого?

— От полиции!

— Я тоже!

— А ты что натворил? — поразилась девушка.

— Не заплатил за ужин.

— Всего-то?

— Ну и разбил окно.

Габриэль не выдержала и разразилась истерическим смехом.

— Зачем? — хваталась она за живот.

— Они не выпускали меня через дверь! — с искренним возмущением воскликнул Адам. — А ты что сделала?

— Да так! — комически отмахнулась та, прерываясь в дальнейших фразах всплесками хохота. — Просто… Проникла… в чужой дом! Хах! С кем… не бывает! Ха!

Мужчина в недоумении наблюдал за истерическим приступом подруги, раздумывая над тем, нормально ли это для жителей Земли. Его раса была весьма сдержана в проявлениях эмоций. Обычно подобные выражения на его планете расценивали как серьезное психическое отклонение. Увы, рассудить ситуацию было некому, кроме него самого, поэтому пришелец тактично спросил:

— Ты в порядке?

— Нет! — весело отозвалась девушка.

— Ты не в порядке? — поменял он сущность вопроса.

— Нет!

Мужчина впал в ступор. Его знания о разумных существах Вселенной предусматривали всего два моральных состояния — «нормальное» (оно же — «хорошее») и «плохое». «Должно быть, у людей существует некое «дополнительное» состояние, о котором мне неведомо, — пришел к выводу Адам Дэвисон. — Выходит, земляне куда-более многогранные создания, чем я предположил поначалу. Неплохая идея для статьи в «Ксионский научный журнал».

«Ксионский научный журнал» — наиболее читаемый среди издаваемой публицистики на планете Ксион — родной планете Адама Дэвисона. Это довольно крупная планета в маленьком тусклом созвездии, известном человеческими астрономами как созвездие «Сектант». Если глядя в ночное небо, вы как следует напряжете зрение, то, возможно, даже увидите его. Оно там, прямо подо «Львом». Но ежели вы не можете найти даже «Льва» — лучше бросьте это дело. Оно того не стоит.

Габриэль вытерла набежавшие на глаза слезы. Что было причиной этих слез: истерика, нервы, пережитый страх или наплывшая тоска? Адаму остается только гадать.

Двадцать минут спустя они уже сидели в серебристом «Фольксвагене», доживая остатки ночи. Девушка задумчиво взирала сквозь стекло на бесцветное небо, бесщадно затягивающее в свою пустоту печальный спутник Земли. В ее голове проносились неоднозначные события сегодняшнего дня, от которых мысли спутывались, словно сотни нитей разноцветных клубков. «Убийца!» — злостно кололи сердце слова женщины из телефонной трубки, оплакивающей Розетт Смит. «Если бы не ты…» Неужели мир настолько изменился, чтобы она, Габриэль Феннис, вдруг стала убийцей?

Среди удушливой тишины и безрадостного стрекотания кузнечиков раздался один продолжительный вздох.

— Слушай, — сказала девушка, повернувшись к пассажиру на заднем сиденье, — а как твое имя?

Адам Дэвисон отвлекся от суетливых картин своего воображения и настороженно переспросил:

— Как мое имя?

— Да.

— Адам… — не успел закончить он.

— Нет, твое настоящее имя. «Адам Дэвисон» — ты прочел это на бейджике того странного полицейского. Как тебя зовут по-настоящему?

Мужчина минуту перебирал в памяти варианты.

— Пенни Уоткинс, — уверенно ответил он.

Габриэль засмеялась:

— Пусть лучше будет «Адам Дэвисон»! — смирилась она. — А можно еще вопрос?

Тот кивнул в знак согласия.

— Это звучит немного странно… — протянула девушка и снова отвернулась, — но все же спрошу… Как ты думаешь, может ли мир измениться за один день?

— Да, — коротко ответил мужчина.

— Даже не задумался? — поразилась та.

— Мир меняется каждый день, — пояснил он. — Одни звезды рождаются, другие — гаснут. И среди бесконечного безрассудства Вселенной — это самое нормальное, что может произойти с миром.

Габриэль улыбнулась.

— Ты прав. Я не очень хорошо знакома со Вселенной, но, думаю, ты прав.

Адам Дэвисон вновь погрузился в себя. А через пять минут безмолвия внезапно спросил:

— Почему люди невзлюбили инопланетян?

Габриэль осеклась, но быстро нашла ответ:

— Не то чтобы они их не любят или ненавидят. Просто, мне кажется они боятся…

— Вторжения?

— Вероятно, люди и сами так считают. Однако, думается мне, боятся они совершенно другого.

Пассажир вопросительно моргнул.

— Я думаю, — продолжила та, — люди просто бояться оказаться глупее кого-то еще.

Пришелец нахмурился, ничего не ответив.

— Эй, — заметила это девушка, — не переживай ты из-за них!

— Из-за людей? Или из-за инопланетян? — уточнил он.

— Из-за инопланетян, конечно.

— Прости, не могу. Из-за них у меня могут возникнуть проблемы. «Хотя из-за людей их возникает еще больше». — добавил пришелец про себя.

На самом деле Адам имел ввиду исчезнувший прямо перед его носом космический корабль, который он преследовал с важной целью. Но Габриэль, видимо, неправильно его поняла.

— Не хотела говорить, — вздохнула она, — но — кто знает! — вдруг это поможет? Сегодня я встретила пришельца.

Пассажир «Фольксвагена» встрепенулся:

— Неужели? Как он выглядел?

— Это была девушка. Совсем еще ребенок. Поначалу я решила, что в Станвелле объявился супергерой. Но ты же знаешь этих киношных супергероев? Они болтливы и самовлюбленны! А она не такая. Поэтому я отбросила этот вариант. Тем более, в связи с настоящими событиями, куда разумнее предполагать, что она — пришелец! Что думаешь?

— Да… — расстроился Адам Дэвисон, и огонек надежды в его странно-сиреневых глазах потух также искрометно, как и возник. Это точно не тот, кого он ищет. И все же… любопытно!

— И что в ней особенного? — поинтересовался он.

— О, она очень необычная! Носит черный плащ и сражается цепями! А еще она странно появляется и исчезает, словно телепортируется! Представляешь? Я не уверена на чьей она стороне. Борется ли она за добро? Или за справедливость? Или за то и другое? Да и можно ли бороться за справедливость, не проявляя доброты? Добрые герои всегда проявляют к врагу милосердие. А справедливые? Они просто сражаются за равновесие в мире! Что заслужил — то и получишь, — увлеклась Габриэль в своих рассуждениях. — Наперед разрушу твои сомнения… Один мой хороший друг сказал, что быть пришельцем на чужой планете — это очень-очень страшно и очень-очень одиноко. Когда мы встретились, я, следуя его совету, искала инопланетян. Знаю, глупо! — упрекала она себя. — И не вздумай смеяться!

— Зачем ты их искала? — отреагировал тот, без тени улыбки.

— Мой друг сказал, что я должна помочь им, понимаешь? Еще утром я видела в этом выгоду, а сейчас готова и на безвозмездную помощь…

— Почему?

Габриэль Феннис резко развернулась, и ее лимонно-желтые глаза показались Адаму Дэвисону солнцем, разогнавшим мрак ночи.

— Почему? — удивилась она. — Чем ты вообще слушаешь? Говорю же… Застрять на планете полной журналистов, фанатиков и съехавших с катушек ученых с комплексом бога — это не круто! Вот почему. Должна же я хоть попытаться уравновесить здешнюю жестокость? — Габриэль ударила руками по рулю. — Не думай, что быть героем — это моя прихоть. Просто иногда быть героем необходимо.

Глава 3. Помощь

Лондон заливал дождь. Птицы, пролетая над городом, каркали и гадили на мельтешащие по тротуару «инопланетные тарелки» — тенты невзрачных зонтов, под которыми прятались лица суетливых прохожих, чьи мозги заполонили надуманные ничегонестоящие проблемы. Они убедили себя, что их озлобленные прокисшие мины никто не видит. Но они ошибались…

Он видел. Видел их все. Заглянул в каждое из них.

Он был простым котом: беспородным, неприметного темно-бурого окраса — самое то, чтобы слиться с лондонской грязью. Местные коты называли его «Мяау», дети «Кися», скромняги робко шептали «Кис-кис», а торговцы величали его «Пшелвонкотяра!» Ни одно из этих имен — считал кот — ему не подходило. Ну знаете, — не отражало его истинную сущность! Поэтому он предпочитал оставаться «Безымянным Бездомным Котом». По крайней мере, если кто-то при знакомстве услышит это имя, то тут же поймет, что ничегошеньки от такого, как он не наберешься (Разве что блох). И не будет тогда обмана и предательств, обёрнутых целлофаном лицемерия, который настолько метафорический, что его даже нельзя пожевать. Этой универсальной истиной он жил долгие восемь лет — рекордный срок для бродяги. Иногда Безымянный Бездомный Кот жалел, что не родился человеком. Ему казалось, что он мог бы стать выдающимся философом или героем, или, возможно, даже премьер министром. «Вот в следующей жизни…» — сетовал Кот, но каждую новую жизнь вновь рождался простым котом, и — что самое обидное — каждый раз бездомным. Сегодня он прозябал девятую жизнь — последнюю невычеркнутую из списка.

Безымянный Бездомный Кот нашел убежище от дождя в старой коробке из-под какой-то бытовой техники, среди мусорных баков в мрачном ущелье между двумя магазинами. В такие пасмурные летние периоды в Лондоне, момент, когда ночь встречается с еще не разгоревшимся солнцем, самый неприятный: холодный и слякотный, как мокрые носки.

Кот поджал под себя лапки, пристально провожая взглядом толпы британцев. Иногда он жалобно мяукал, чтобы привлечь к себе внимание.

Безымянный Бездомный Кот прикрыл глаза. В животе громко заурчало, и он облизнулся, вспоминая, что не ел уже три дня. Коробка могла спасти его от дождя и ветра, но никак не от голода. «Нужно найти еду», — подумал он, слишком усталый, чтобы исполнить план.

Кот задремал. Он давным-давно привык не видеть снов — с тех самых пор, как люди бросили его маленьким котенком. Но Безымянный Бездомный Кот радовался и бесцветным пустотным дремам, часам бездумья и забвения. Хотя однажды ему привиделось, что он — профессор, вещающий гениальные лекции по философии многомиллионным слушателям.

«Мяу мяау мур мя мяяа», — рассказывал профессор Безымянный Бездомный Кот. Или лучше — «Гениальный Профессор Кот»? Это имя ему понравилось: скромное и звучное.

Толпа двуногих аплодировала ему, фиксируя в толстенных блокнотах каждое слово.

«Великолепно!» — плакали лучшие умы человечества.

«Я люблю вас!» — вздыхали девушки.

Кот приоткрыл один глаз, почуяв вкуснейших аромат. Он принюхался. Ага! Говядина. И совсем близко — прямо у его картонного домика. Безымянный Бездомный Кот открыл второй глаз, поднялся и осторожно выглянул из коробки.

Еда. Она лежала прямо там. Целая кучка мясных кусочков в нежном желе. Кот посмотрел по сторонам — никого из двуногих поблизости не было. Это показалось ему весьма странным, потому что обычно добродетели ошиваются поблизости, улыбаясь, издавая жуткие звуки — как они считают — умиления и беспардонно наблюдая за столь интимным процессом, как прием пищи.

Безымянный Бездомный Кот тот час бы бросился к ноутбуку и написал об этом загадочном явлении целую диссертацию! К сожалению, он не умел пользоваться ноутбуком, да и писать тоже. А даже если бы и умел, то все равно не смог бы, потому что… у него лапки.

14 июня

16:45

— Когда мы найдем инопланетян, что мы им скажем? — опомнилась Габриэль Феннис, осторожно перешагивая обломленные ветки. — Типа, эй, как делишки? Наверное, плохо! Вам помочь?

Они выдвинулись в путь почти три часа назад, припарковав «Фольксваген» в нескольких милях от охраняемой зоны. План заключался в том, чтобы подобраться к месту крушения как можно ближе и незамеченными, а это становилось возможным лишь при условии, что путники зайдут в лес с не оцепленного края, откуда-нибудь из глубины, сторонясь дороги. Им предстояло долгое и утомительное пешее путешествие, но то была идея Габриэль, поэтому, несмотря на намозоленные ноги, она не жаловалась. А ее друг… казалось его это вообще не волновало.

Адам Дэвисон внимательно следил за показаниями какого-то чудо-устройства с вертящимися в разные стороны антенками, кнопками и рычажками, которое он достал из зеленого чемодана, когда они попали, как он расчитывал, в охраняемую зону. Белки и ящерицы расступались перед ним, словно море перед Моисеем. Нет, их пугала не его запятнанная кровью рубашка, ставшая прошлой ночью причиной переполоха в «Вялой Кобыле», — ее он предусмотрительно заменил на новую хлопчатую, купленную здесь на Земле. В действительности звери шарахались от мерзкого писка, исходившего от «технического чуда» в руках пришельца. К счастью Габриэль, он звучал на частоте, не воспринимаемой человеческим органом слуха, и девушке повезло не оглохнуть от наипротивнейшего из существующих во Вселенной звуков (Хотя, конечно же, — это метафора. Во Вселенной найдутся звуки и похуже, скажу я вам).

— Ты только сейчас об этом думаешь? — спросил он, не отрывая глаз от панели с бледными светодиодами.

— А стоит ли мне помахать им рукой? Ну знаешь, в приветствии, — девушка помахала правой рукой, репетируя дружеский жест. — Вдруг у них так не принято, и они решат, что я им угрожаю? А улыбка? Стоит ли улыбаться им? Может физиология их лиц отличается от нашей, и, когда они — как нам может показаться — улыбаются, в действительности они очень расстроены? — Габриэль переступила через горку муравейника. — А что если! — воскликнула она, схватившись за голову.

— Что если что? — вздрогнул мужчина от неожиданности.

— Что если у них нет лиц?

Адам скептически уставился на ту.

— Нет лиц?

— Да! Они же инопланетяне!

— Ты слишком возбуждена, — диагностировал мужчина. — И думаешь не о том.

— Но где у них нос? А рот? А глаза? Как они… Боже, как они дышат? И, — девушка остановилась, — чем? Что если наш кислород им не подходит? Голова кругом! Столько всего надо было продумать, прежде чем отправляться на поиски инопланетян, — пришла к выводу она. — Кстати, а почему ты согласился мне помочь? Мне показалось, ты недолюбливаешь пришельцев.

Мужчина искоса взглянул на нее. Да, он преследовал свои собственные цели: найти вражеский корабль, обезвредить его капитана, придумать способ вызвать помощь, переместить на борт спасательного судна весь нелегальный груз и, наконец, вернуться в организацию «Терра», получить премию за успешновыполненое задание, а там — можно и выходной взять. Точно. Выходной. Вот чего ему не хватает.

— Считай, что я проникся твоими речами о героизме. Только и всего, — ответил он. И это не было ложью. Напротив, слова Габриэль его действительно тронули. Кроме того, она казалась ему забавной, а забавная компания — никогда не будет лишней.

Толстые стволы возвышались к небу цвета мокрого бетона: живые столпы, дома и убежища для мелких животных и птиц, строительный материал и пища для насекомых. Если бы Габриэль попросили описать деревья в уиллоубрукском лесу тремя словами, она бы сказала: «Красивые, молчаливые, полезные». Иначе говоря — ее полная противоположность.

Девушка отвлеклась от рассматривания лесных красот и поняла, что отстает от своего спутника. Она перешла на легкий ковыляющий бег, нагнала мужчину и выровняла шаг.

— А что ты делаешь? — наконец, обратила она внимание на дивное устройство в его руках.

— Ах, это? — мужчина демонстративно потряс предмет. — Это… Это просто бесполезный неработающий хлам, — расстроился он и растряс «бесполезный неработающий хлам» еще сильнее. Один черный рычажок отвалился.

— Что делает эта штуковина?

— Делала, — поправил он. — Ибо больше «штуковина» ни на что не годится.

Если вам интересно, «штуковина» носила название «Локус Рассеянной Потенциальной Энергии» и обладала множеством полезных функций, таких как: определение телепортационной, химической, вакуумной, гравитационной и других видов энерго-колебаний, а также — оценка радиуса их действия и вероятной продолжительности активности. Короче говоря, парни из «Терра» весьма предусмотрительны.

Адам Дэвисон положил «ЛРПЭ» обратно в чемодан, а на вопрос подруги «Почему ты его не выбросишь, если оно сломалось?» он важно ответил: «Эта «штуковина» способна развязать войну».

Габриэль Феннис снова не поспевала. Прошло еще около часа пути, и усталость давала о себе знать. Девушка, заглядевшись, споткнулась об очередную деревянную палку и растянулась на траве, получив в подарок от какого-то камня круглый сиреневый синяк на левом колене.

— Я так не могу! — застонала она. — Откуда только столько веток?!

Мужчина протянул спутнице руку.

— Не знаю, — вздохнул он, и девушка поняла, что ее друг тоже на пределе.

— Нет, правда! Их тут целая куча! Хоть шалаш строй! — Габриэль схватила его ладонь и поднялась, скрипя суставами. — Вроде бы, урагана не было. Да и ветер не настолько сильный, чтобы обломать ветки.

— Ты права, — осмотрелся Адам. — Это странно.

Мужчина поднял голову к небу, высматривая что-то среди зеленых крон.

— Габриэль, смотри! — вскричал он, хлопая по плечу девушку, старательно отряхающую одежды от земли и пыли.

— Что здесь произошло?

— Макушки деревьев поломаны!

— Я вижу.

— Что-то здесь явно пролетало. Судя по всему, второй корабль не обнаружили потому, что он не достиг земли. Если бы «ЛРПЭ» работал, я бы смог поймать остаточный след! — с сожалением хлопнул себя по лбу пришелец.

— Не достигземли? — не понимала та. — Но он же падал?

— В этом и загвоздка! Что-то произошло до того, как он коснулся поверхности.

— Телепортация?

— Все возможно, — протянул мужчина.

— О! — засияла девушка. — Значит та девочка в плаще, о которой я тебе рассказывала, как-то связана с этим. Она же… того… телепортировалась!

Адам мягко улыбнулся, тронутый наивным порывом подруги, вспыхнувшим в сердце той, словно супернова.

— Возможно, — подтвердил он и вытащил из ее волос пожухлый лист.

Офицер Гарри Фитцман хмуро следил за своими солдатами, раскуривая очередную сигарету в надежде притупить нервное возбужение. Не помогало. Он был озлоблен на подвернувшуюся работенку, на людей, на вечноорущих птиц, на дождливую погоду и даже на траву, которая, как ему чудилось, колыхалась у его ног слишком громко. Вы слышали об обсессивно-компульсивном расстройстве? Так вот, в случае Гарри оно могло стать летальным для всех, кто подойдет слишком неосторожно или заговорит слишком резко. А уж если человек ему не понравится — пиши пропало. Дело в том, что одна из свободных рук мужчины всегда держалась за пистолет. По этой незамысловатой причине солдаты подступали к своему командиру с божьей аккуратностью.

— Дурацкие инопланетяне, — сплюнул он.

— Да, сэр, — отозвался стоящий рядом с ним солдат в черном шлеме и в бронированном жилете — член БСВПК: «Британской Секретной Военной Организации по Проблемам из Космоса»

— Чтоб их…

— Да, сэр.

— Как же я устал…

— Да, сэр.

Гарри Фитцман с презрением взглянул на того.

— Ты, блин, другие слова знаешь?

— Да, сэр.

— Скажите начальству, что я умер, потому что я сваливаю, — мужчина бросил сигару и раздраженно затоптал окурок.

— Да, сэр.

— Д-а, сэр! — передразнил он и отправился к другой части разбитого космического корабля, к другим безмозглым солдатам.

— Сэр! — отдал честь молодой солдат.

— Чего тебе?

Прежде чем тот заговорил, Гарри Фицман самостоятельно узрел проблему. В паре метрах от него двое других солдат вели за собой странного мужчину с зеленым чемоданом и молодую девушку. Первый шел смирно, обхаживая глазами место крушения, а вторая — дергалась и обливалась нервным потом, явно не готовая к такому повороту событий.

— Мы обнаружили в лесу двух гражданских, — отчеканил он. — Утверждают, что журналисты.

Когда их поймали, Габриэль Феннис и Адам Дэвисон наблюдали за работой солдат из естественного укрытия, которым для них послужили обгоревшие стволы деревьев, повалившиеся на бок из-за столкновения с ними массивного космического корабля. Пожар потушили, но запах гари все еще поднимался в воздух в непостоянных скачках лесного ветра. Корабль Адама глубоко вошел в грунт правым бортом, и пришелец с ужасом осознал, что, если бы он тогда находился в навигационной рубке, ему бы грозила верная смерть. И никакие рега-боты тут уже не спасут!

Пока солдаты сторожили звездолет, другие специалисты из БСВПК в тяжелых защитных костюмах с помощью лазерной пилы и других инструментов пытались вскрыть корпус. Корабль не успел остыть после входа в атмосферу, и горячий пар, исходивший от него, поднимал температуру воздуха в радиусе полумили.

— Настоящий! — потрясенно выдохнула Габриэль.

— Да, — тихо согласился ее друг.

— Как ты думаешь, инопланетяне еще внутри? — восторженно шипела она ему на ухо.

— Нет.

— Откуда ты знаешь?

Мужчина замялся. Он знал о том, что звездолет пуст, потому что кроме него и пары роботов-рабочих там никого не было.

— Ну, — хотел было объясниться тот.

— Эй, что вы здесь делаете? — заприметил их солдат. — Вам нельзя здесь находится!

— Это плохо! — паниковала девушка. — Это очень-очень плохо!

— Выходите с поднятыми руками!

Адам Дэвисон повернулся к Габриэль и быстро полушепотом проговорил:

— Когда я подам сигнал, ты побежишь, поняла?

— Да, — закивала головой девушка с лицом человека, который не понимает, что происходит.

— Я отдам тебе чемодан, и ты побежишь с ним, ясно?

— Да.

— Ни при каких условиях не дай ему оказаться в чужих руках!

— Да!

— И не смей его терять, слышишь, — повторил он, — не смей терять мой чемодан!

— Поняла!

Не выказывая сопротивления, мужчина встал и медленно вышел из укрытия. Он поднял только одну руку (В другой был чемодан). Габриэль неуверенно последовала за ним, но для пущей убедительности подняла обе руки.

Солдат стремительно настигал их. Девушка побледнела. Что такого важного в этом зеленом чемодане? А вдруг во время побега ее безжалостно расстреляют? Стоит ли так рисковать? Они же, в конце концов, не преступники, а просто любопытные добропорядочные граждане. Так ведь? Кроме того… Подождите-ка, а какой именно сигнал он подаст ей? Как она поймет, когда нужно бежать? И куда вообще бежать? К ужасу девушки, спрашивать об этом Адама было уже поздно. Человек в грозном обмундировании, похожий на спецназовца, стоял не более, чем в десяти футах от путников.

— Это закрытая зона, мать вашу! — накинулся Гарри Фицман на двух нарушителей, которых он уже ненавидел всем сердцем. Хотя сам Гарри считал, что сердца у него нет. — Какие к черту журналисты?

Адам Дэвисон выудил из всего своего существа всякую имеющуюся в нем уверенность и старательно улыбнулся. Получилось вроде даже неплохо.

— Подержи-ка мой чемодан, — обратился он к спутнице. — Прошу простить нас, но мы правда журналисты…

— Да хоть Иисус Христосе, мне плевать! — взвизгнул Гарри, и его пальцы сжали рукоять пистолета, висевшего у него на поясе.

Солдаты тут же вспотели.

— Сэр, — тихонько прошептал солдат, зашатавшись под строгим взглядом командира. — Пусть они, с вашего дозволения, покажут документы, и, если они действительно журналисты, я попрошу сопроводить их прочь из охраняемой зоны, — он сглотнул и добавил:

— Сэр!

— Да! — гаркнул он, подняв пистолет вверх и стрельнув в воздух. — Да!

Солдаты затряслись.

— Ах, да… — протянул пришелец, притворяясь, что ощупывает свой пиджак в поисках удостоверения, — документы… Да, сейчас… Габ, — имитировал он рассеянность, — кажется, они в че-мо-дане?

— Габ? Серьезно? — тормозила девушка.

— Чемодан…

— Ах, да… — дошло до нее. — Документы… да… — глупо улыбнулась она, не понимая, как же ей бежать, когда все на нее смотрят.

Адам Дэвисон вновь обратил взор на взвинченного Фицмана, и, напрягая все свои театральные жилы, воскликнул:

— О! Это еще что такое?

Его слова прозвучали так естественно, с таким неподдельным удивлением, что Гарри Фицман и все его солдаты одновременно повернулись к объекту, спровоцировавшему такие живые эмоции. Что ж, это было лучшее театральное выступление Адама. Лучшее и единственное, потому что обычно он таким не увлекался.

— Где девушка? — закричал менее любопытный из солдат.

Злобные взгляды и грозные дула автоматов все как один уставились на Адама Дэвисона.

Ветки то и дело залезали в штанину, царапали кожу и тянули назад, словно поговаривая: «Тебе не убежать, Габриэль». Проклятый зеленый чемодан оказался очень тяжелым и сильно замедлял ее и так нерасторопный бег. Какое-то время девушка боялась остановиться или оглянуться назад. Ей мерещились преследователи. От каждой треснувшей под ее подошвами палки Габриэль вздрагивала и отпрыгивала, словно от взрывающейся бомбы. В кино она видела, как беглецы запутывают следы или петляют в разные стороны, будучи в роли мишени. Но чтобы запутать следы, нужно знать, как их запутать. А чтобы знать, как их запутать — нужен план действий. Однако как можно придумать план, когда ты на бегу с чемоданом в руках весом, наверное, в стоун? Габриэль решила, что киношные побеги не для нее и продолжила делать, что делала — просто бежать.

Лес поплыл. Размазался. Растянулся в волнообразных искажениях. Сначала девушка подумала, что проблема именно в деревьях. А потом голова сильно разболелась, и все на свете погасло, превратилось в черную блямбу ничегонесуществования.

Девушка шумно грохнулась на скользкий холодный пол, вежливо принимающий ее объятия.

Когда зрение вернулось, Габриэль смогла осмотреться. Да, это был пол. Коричневато-черный, блестящий, отражающий ее убитое вспотевшее лицо.

Пол заканчивался восходящими к невысокому потолку вогнутыми красными стенами с большими круглыми светящимися бледно-желтым пластинами по всему периметру.

Прямо перед Габриэль располагалась огромная полуовальная гладкая панель с кучей мониторов и кнопок, которая гармонично вписывалась в шарообразный дизайн космического корабля. Да, это, определенно, был он — космический корабль. Более того — командный центр.

Девушка подошла к одному из рабочих мониторов, по которому вещали самые обычные человеческие новости. Вот уж, британское ТВ среди инопланетных технологий — меньшее, что ожидаешь увидеть на звездолете. Габриэль немного разочаровалась. В конце концов, попасть на капитанский мостик космического корабля, чтобы посмотреть «BBC one» — такое себе приключение.

— А вот это уже странно… — подметила девушка, слушая «Мировые происшествия».

Адама Дэвисона грубо затолкали в машину, перед этим заботливо сковав руки двумя металлическими браслетами. По крайней мере, смотрелись они неплохо. Но даже прелестный блеск наручников не был способен избавить мужчину от тягостных дум. Теперь он официально пленен человечеством и сразу на несколько шагов ближе к препарированию. Ему велели ждать офицера Фитцмана, и пришелец никак не мог понять зачем о таком вообще велеть, если никакой свободой выбора здесь и не пахнет. Лучше бы просто поставили перед фактом, чем все так усложнять.

Адам послушно ждал, разглядывая сползающие по переднему стеклу транспорта редкие слезы чужого неба. Он был очень взволнован, но об этом знал только он сам. Такие уж они, ксионцыь— приучили себя внешнему спокойствию, потому что однажды поняли, что никому в этом жутковатом мирке нет дела до их переживаний. Нытьем и жалобой проблему не решишь — повторял народ из столетия в столетие, словно молитву.

Но он же сейчас не на Ксионе, верно? Может немного можно? Хотя о чем он думает? Жаловаться нужно «кому-то». Жаловаться «никому», выходит, и не жаловаться вовсе.

Прошло сорок минут. Все это время радио в машине беспрерывно верещало. Одна из историй Адаму понравилась. Это была, так называемая, «скандальная передача», в которой бились во мнениях приверженцы противоположных точек зрения. В ней говорилось о толпах бездомных, которые якобы «нашли своего Бога». Этот новый «Бог» дарует голодающим по всему миру воду и пропитание.

Пока пришелец слушал и тихо радовался за других, дверца служебного автомобиля открылась, и худощавый седеющий мужчина с запечатленной хмуростью на выдающемся лбу ввалился внутрь.

Он уселся на соседнее сиденье, лениво потянулся, не спеша зачать диалог, закурил сигарету и протянул Адаму Дэвисону бутылку с газированной водой.

— На вот, глотни, — сказал он спокойно.

— Спасибо, — неуверенно отозвался тот. Ему действительно очень хотелось пить. Он отвинтил крышку, облился, подивился пузырькам, сделал глоток, прокашлялся, вернул бутылку офицеру.

— Ну и дела… — сомнительно сощурился Гарри Фицмэн, изучая плененного журналиста. — Ну, ты не переживай. Все хорошо.

— Что?

— Хорошо все, говорю.

— К чему вы это говорите?

Фицман нервно вздохнул, и глаз его непроизвольно задергался.

— К ТОМУ… — старался контролировать он гнев. — К тому, что ты можешь все мне рассказать. Я не причиню тебе вреда.

Адам Дэвисон ничего не понимал.

— А?

— Я СКАЗАЛ… Я сказал…

— Я слышал, что вы сказали. Просто не могу понять, почему вы вдруг так… добры ко мне? В чем подвох?

— Ты плохо меня знаешь… э-м…

— Адам. Адам Дэвисон.

— Ты плохо меня знаешь, Адам Дэвисон, — с самообладанием объяснился он. — А теперь, будь и ты добр ко мне, расскажи все, что ты и твоя подруга скрываете… Я знаю, что вы не журналисты. Мы ведь обещали вас отпустить, так? Почему же она сбежала? Да еще и с чемоданом? Что в нем?

Последовала пауза.

— Мои личные вещи, — выдал мужчина.

— Да ты что?

— Я купил их в… э-э-э… Японии, — вспомнил пришелец разговор с Габриэль. — Они мне дорого обошлись.

Гарри Фицман издал смешок.

— В Японии!

Сделав очередную затяжку, он вдруг рассмеялся, и Адам почувствовал, что ничего хорошего этот смех не предвещает.

Брови офицера сползли к переносице, обезобразив все черты его и так не особо приятного лица сотней гневных морщин. Он резко дернулся и схватился всеми свободными пальцами за зеленый галстук пришельца.

— ТЫ, ЧЕРТОВ ЗАСРАНЕЦ, ХВАТИТ МНЕ ЛАПШУ НА УШИ ВЕШАТЬ! — заорал он, что есть мочи.

Адам Дэвисон прикрыл глаза и попытался вдыхать меньше воздуха, потому что запах перегара и сигаретного дыма с непривычки резал по всем органам чувств.

Он не собирался что-то говорить или доказывать. Все равно с таких, как офицер Фицмен все взятки гладки. Здесь проще перетерпеть.

— Я знаю, кто ты, — неожиданно перешел на шепот мужчина. — Ты не человек, да, Адам Дэвисон? Так, кто же ты? Пришелец? А девушка? Она тоже пришелец?

Адам промолчал, хоть и сердце его панически ускорило ритм.

— УБЛЮДОК! — вновь вскричал офицер и смачно ударил пленника в нос.

Пришелец схватился за лицо, но не издал даже писка. Тогда Гарри Фицман опять потянул его за галстук. Он набрал в легкие новую порцию дыма, но в этот момент их потревожил солдат.

— Сэр! — отдал он честь. — Мы поймали девушку!

Офицер ухмыльнулся и выдохнул сигаретное облако в лицо Адаму Дэвисону.

Габриэль была спокойна настолько, насколько Габриэль вообще может быть спокойна. Другими словами — совсем не спокойна. Ее толкнули в машину и пообещали устроить им обоим ад, если никто из них не признается. Точнее, Гарри Фицман пообещал. Солдаты лишь виновато пожимали плечами, мол, они в этой игре только пешки.

— Адам!

— Габриэль? Где мой чемодан? — взволнованно поприветствовал подругу мужчина, завидев, что руки ее пусты.

— Что с тобой случилось? — ужаснулась девушка крови на его лице.

— Все нормально, — успокоил он ту. — Меня допрашивали.

— Почему?

— Они считают, что мы пришельцы.

— Ну это же смешно! — криво улыбнулась она.

— Не очень. Где мой чемодан?

— Но мы же не инопланетяне! Да, ведь?

— Ты сомневаешься?

— Нет, нет, — покачала девушка головой. — Мы точно люди.

Адам Дэвисон издал короткий нездоровый смешок.

— Эй, ты чего? Что это только что было?

— Люди… — протянул он.

— Разве нет?

— Думаю, сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать тебе кое-что, — Адам выпрямился.

— Сказать кое-что… — Габриэль задумалась.

— Я давно собирался признаться, но не был уверен, что ты поймешь…

Он смущенно опустил странно-сиреневые глаза.

— Признаться? — девушка поняла, что бесповоротно краснеет. Неужели он хочет признаться ей… в этом…ну… в этом самом? Сознание Габриэль уплыло куда-то за границы настоящего. Где-то в своей голове она уже сыграла свадьбу, нарожала детей, все еще сомневаясь, хочет ли этого. Это ведь такая ответственность!

Однажды, когда Габриэль было двенадцать, тетушка Мэй уехала по делам на пару недель и доверила ей поливать цветы. Четыре дня все шло неплохо. Девочка набирала свежую воду из-под крана, отстаивала ее пару часов и поила растения. На пятый день она, как обычно, подготовила воду для полива и заглянула в первый горшок. Смесь отвращения и ужаса привели неокрепшую психику девочки в аффектное состояние. Дело в том, что в земле из-за большого количества влаги завелись маленькие белые червячки. Такое Габриэль видела впервые. Но это было полбеды. С испуга девочка отскочила в сторону и повалила остальные цветы, стоявшие на красивой золотистой подставке в виде куста розы, которая, кстати, тоже пострадала после падения. Суп из грязи и личинок вылился Габриэль на голову. Непроизвольно она схватила край дорогой шелковой шторы цвета бутона лилии на закате и обтерлась ей. Короче говоря, у девушки имелся отрицательный опыт с «ответственностью».

— Эй, Габриэль? — вырвал ее из мира грез знакомый голос. — Ты в порядке?

— Да, да, я… слушаю, — заикаясь отозвалась она.

— В общем…

— Д-д-аа?

— Я…

— Да?

— Я не с этой планеты.

— Ч…что?

— Я не с этой планеты, — повторил мужчина, сбитый с толку странным выражением лица подруги.

— Что?!

— Я пришелец! — громче сказал он.

— ЧТО? — перешла на крик та.

— Я НЕ С ЭТОЙ ПЛАНЕТЫ! ПРИШЕЛЕЦ Я, ПОНИМАЕШЬ?

Габриэль поспешно заткнула ему рот.

— Тссс! Нельзя о таком орать, — прошипела девушка.

Адам смутился, обдумывая неловкости недающегося обеим сторонам диалога.

— Так, — отпустила она пришельца, — давай уточним, ты хотел мне признаться в том, что ты…не человек?

— Да. А ты что подумала?

— Ничего, — смущенно отвернулась та.

— Ты в порядке?

— Да, в порядке.

— Ты мне веришь?

— Да.

— Хорошо.

Наступила продолжительная пауза.

— Габриэль?

— Да?

— Где мой чемодан?

Девушка опомнилась:

— Ах, чемодан! — весело воскликнула она. — Ну смотри, — приступила она к объяснению, — у меня две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

Адам скрестил пальцы.

— С хорошей… — неуверенно протянул он.

— Я потеряла твой чемодан на космическом корабле!

— Ты считаешь, что это хорошая новость?! Какая же тогда плохая?

— Плохая? Ну…эм… Я его потеряла, — уныло вздохнула девушка.

— А в чем разница?!

— В контексте!

— Ничего не понимаю, — озадаченно прикрыл глаза мужчина.

Габриэль прокашлялась и с лицом заядлого рассказчика поведала другу о своем странном приключении. — …Я бежала-бежала, и вдруг все потемнело. А потом я проснулась на звездолете. Я сразу поняла, что это корабль инопланетян, потому что там все было такое…ну, инопланетное. А еще была куча мониторов и на одном из них крутили наше ТВ, представляешь? В новостях говорили о том, что с тех пор, как в Станвелле объявились пришельцы, во всех магазинах мира начали пропадать продукты питания и — вот, что странно — корма для животных! Кому пришло в голову красть корм для животных?

— Хм… Я слышал по радио о «Боге бездомных». Якобы он кормит нуждающихся по всему миру, — вспомнил Адам.

— Серьезно? — засияла девушка. — Это точно инопланетяне! Ой, — запнулась она, — ты ведь тоже один из них. Прости, забыла.

— Я не один из них! Я — это я, ни больше ни меньше, — возразил пришелец. — В любом случае, я ничего не знаю. Давай вернемся к чемодану?

— А, да… чемодан. В общем, потом я услышала шаги из закрытого коридора. Я попыталась бежать, но не успела. Дверь открылась, и пришелец выстрелил в меня из крутого бластера, но я ловко выставила перед собой чемодан, прямо как щит!

— Как что? — побледнел Адам Дэвисон.

— Смертельный луч ударил по чемодану, и тот вылетел у меня из рук. А потом я сделала шаг, и снова очутилась в лесу. Звездолет исчез.

Пришелец сделал глубокий вдох:

— Как такое возможно?

— Не знаю. Просто исчез. Словно мираж или типа того.

— А как выглядел инопланетянин?

— Как человек. Мужчина средних лет. Чёрное пальто. Черные волосы. Симпатичный…

— Возможно, это тот, кого я ищу, — промямлил пришелец себе под нос. — Как бы то ни было, — прибавил он голос, — нам нужно выбраться отсюда. Тебе-то хорошо — ты человек. А меня препарируют.

— Есть идеи?

— Да… Имеется одна.

Офицер Фицман нервно махал кулаками, разговаривая по телефону со своим начальством, которое сидело где-то в Лондоне и попивало чаек, пока он тут отдувался за все человечество. Для солдат это была минута свободы. Пока тиран под тяжелой рукой другого тирана, у них есть шанс перевести дыхание и отдохнуть. Именно этим они и были заняты. Одни оживленно болтали, другие — отошли покурить.

Все было спокойно. Ничего не предвещало проблем… Как вдруг раздался женский крик:

— ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! ПОМОГИТЕ! ЕМУ ПЛОХО!

Давненько Габриэль так не кричала. Даже в горле пересохло. А все тому причиной очередной странноватый план ее странноватого инопланетного друга. Тот предложил сымитировать свою собственную смерть. Подробностей Адам не стал раскрывать. Да и времени на расспросы и объяснения не оставил — сразу приступил к исполнению. Габриэль могла понять, если бы он притворился, что ему плохо: сердце там прихватило, сознание теряет. Она бы и сама попробовала. Но сымитировать смерть? Кем он себя возомнил?

Его пальцы активировали соединенный с ЦНС датчик на правом виске. Пару секунд мужчина вдумчиво считывал какую-то информацию, которую видел только он: она была воспроизведена прямо на сетчатке его странно-сиреневых глаз. Потом пришелец установил соединение со «смарт-часами» на его руке. На экране появились полосы и всякие черточки, расположенные по кругу и мигающие ядерно-красным светом. Он вновь прикоснулся к виску и повалился на бок. Часы вспыхнули, помигали и отключились вместе с ним.

— ПОМОГИТЕ! ОН УМИРАЕТ! — вопила Габриэль, громче, чем ее дед на футбольном матче.

Солдаты недовольно повыплевывали сигареты и побросали одноразовые стаканчики с чаем, которому было суждено безнадежно остыть, смешавшись с холодной дождевой водой, так цинично выплевываемой разрастающимися серыми сгустками неба.

— Что случилось? — всполошились они при виде бессознательного тела.

— Он… он просто… Ему стало плохо, и вот… — растерянно пояснила девушка, мысленно торжествуя, когда те поспешно сняли с Адама наручники и вытащили из машины. У дежурного врача, наконец, появилась работа. Человек в белом халате подбежал к мужчине с серебристыми волосами. Первым делом, он прощупал пульс на запястье пациента.

— Странно… — на лбу у врача выступил пот. Он встревожился и достал стетоскоп.

— Что такое? — спросил один солдат, пока Габриэль с любопытством наблюдала за происходящим из транспорта.

— Сердце не бьется…

Тишина. Все были озадачены неожиданной смертью молодого человека.

— Как не бьется? — не понимала девушка. Нельзя же сымитировать смерть вот так — с настоящей остановкой сердца? Все ли идет по плану? А что… если нет?

— Мне жаль… — протянул врач. — Но он мертв.

Габриэль побледнела. Сейчас ей бы сбежать. Да, дверь автомобиля не закрыта! И хоть она еще скована наручниками, ноги ее свободны, а мышцы напряжены в предвкушении рывка. Все ради этого момента.

А с ним все будет хорошо…

Девушка сорвалась с места и пронеслась мимо толпы солдат.

— Эй! Куда? — спохватились они.

— Она убегает!

— Догнать ее?

— У меня такое чувство, что это не последняя наша встреча, — фыркнул офицер, когда Габриэль скрылась между толстыми стволами деревьев.

Глава 4. Просьба

15 июня

8:15

Профессор Нортон встречал очередное утро среди сонной молодежи и симпатичных официанток в белых фартуках в кафе на окраине города. Он любил это место по понедельникам, потому что кофе здесь было такое же крепкое и горькое, как и этот день недели, но достаточно бодрящее, чтобы устоять на ногах. Профессор давно не работал, но ненависть к понедельникам отложилась у него в костях, словно толстый сталактит. Хотя если бы вы спросили, работает ли он, старик бы не задумываясь ответил: «Да, больше прежнего. Каждый день видеть лица людей и выслушивать чужие проблемы — тот еще труд».

Профессору, наконец, принесли кофе. Он сделал глоток и поморщился — и правда, вкус, как у понедельника.

— Простите… — обратился к нему мужской голос.

Сэр Нортон поднял голову и встретился глазами с молодым человеком в солнцезащитных очках и кожаных перчатках. Черные волосы небрежно спадали на лоб, а длинный плащ почти касался пола. Мужчина брезгливо перешагнул пятно от пролитого кем-то сладкого чая, сверкнув носами чистейших ботинок. «Какой чудак», — подумал профессор, не имея ничего против компании чудаков.

— Доброе утро.

— Доброе, — как-то приглушенно отозвался незнакомец. — Простите, что прерываю ваш завтрак… Вы ведь профессор Нортон?

— Я, как вижу, вы пришли за советом? — догадался тот, восседая на пластмассовом троне с видом бессмертного мудреца.

«Паренек явно не здешний», — подметил старик, не припоминая его лица среди станвеллских жителей.

— Да, за советом. Точнее… за просьбой, — скромно поправил он. — Меня зовут Гордон Уильямс. Дело в том… Видите ли… это весьма личное… Мы могли бы поговорить наедине? Здесь как-то многолюдно сегодня.

Профессор вздохнул. На секунду он поверил, что его ожидает чудесная история, возможно, сверхъестественная, что-нибудь про инопланетян или «Бога бездомных». Мир просто кишит событиями, но отчего-то все продолжают искать у него советов лишь в любовных делах. Даже Габриэль молчит. Интересно, разобралась ли она с Великой Утренней Случайностью? Нашла ли пришельцев?

Они направились к машине Говарда Уильямса. Это был «Мерседес» абсолютно не сочетающегося с мрачным образом водителя солнечного желтого цвета. Вмятины на капоте казались свежими синяками, говорящими о твердой руке мужчины — «твердой» в самом худшем смысле.

— Я встретил одну девушку, — начал незнакомец свой рассказ, как только дверца автомобиля захлопнулась. — Она открыла мне глаза, привнесла ясность в мое дело, а потом убежала…

— Да уж, женщины они всегда так, — с досадой вспоминал свою юность профессор. — Сначала проливают свет в твою пещеру, а потом закрывают выход булыжником, оставляя тебя навеки-вечные в темноте.

— Вы поможете мне, профессор?

— Чем смогу, — устало рассмеялся тот. — Что именно вы хотите от меня услышать?

— Найдите ее.

Старик пришел в ярость от такого нахальства:

— Ну и задачка! Я помогаю советами, мистер Уильямс! Слишком уж я стар, чтобы заниматься поисками. Да и был бы молод — не сдвинулся бы с места! Я вам не частный сыщик!

— Это будет не сложно, — упрямился Говард. И на его белом, словно новехонькая бумага лице сверкнула издевательская ухмылка. — Вы знаете ее. Очень и очень хорошо. Девушка по имени Габриэль. Габриэль Остин Феннис.

— Ох, что ж, тогда сочувствую. Она грубовата и упряма. Если ее что-то не устраивает, она разворачивается и хлопает дверью, при этом позаботившись о том, чтобы на двери висело как минимум с десяток замков. Вот вам мой совет, — серьезно произнес профессор Нортон, — забудьте о ней!

Говард Уильямс неприятно расхохотался, обнажив голливудскую улыбку.

— Вы сделаете, что я говорю.

— С чего бы это?

— У вас нет выбора.

Старик нервничал, но не подавал виду. Мышцы его лица напряглись, затвердели, превратились в камни под кожей. Он осознавал, что незнакомец не адекватен и может представлять опасность как для него самого, так и для Габриэль.

— Извините, но я не стану вам помогать, — отрезал он своим самым суровым тоном. Его пальцы ухватились за рычажок дверцы. Он потянул — заблокировано!

— Я вас еще не отпускал, профессор!

Старик замер в ужасе, когда Говард Уильямс схватил его за шею.

15 июня

9:20

Свет робко струился через просветлевшие после ночного ливня облака, сквозь ветви влажных и оттого искрящихся листьев каштанового дерева, сквозь полуприкрытое окно одноэтажного домика на Гарденфилд, сквозь трепыхающиеся занавески из нежно-розового шелка в просторной гостиной. Он украдкой коснулся лица Габриэль и вновь спрятался в ожидании ответной реакции.

Девушка услышала мелодию, звонкую, совсем рядом, где-то справа. Кажется…это Корелли? Неплохо. Хотя «Фоллиа» на скрипке ей нравилась больше.

Точно. Фортепиано. Ее старенькое фортепиано. Одна клавиша заедает. Корпус расцарапан из-за того, что на музыкальный инструмент многие годы ставили посуду. Вроде бы там до сих пор стоит кружка с трехдневным кофе. Наверняка, прилипла, и теперь будет след. И звук у фортепиано такой пыльный. Ну конечно, его давно не использовали по назначению.

Значит… она у себя дома?

Габриэль с усилием приподняла веки, чтобы посмотреть на талантливого музыканта, который без всякого чувства стыда проник в чужое жилище.

— Ты? — прошептала она, еле-еле шевеля губами.

Девочка в черном плаще сидела у музыкального инструмента, прикрыв глаза, и пальцы ее с профессиональной легкостью скользили по черно-белым клавишам.

— Эй, — Габриэль приподнялась на локтях. — Что ты… В смысле… как я… как я попала домой? Ничего не помню!

Девочка не реагировала.

— А, наручники! Куда они делись? Мне же не приснилось? — девушка присела, потирая красные следы на запястьях.

— Не приснилось, — ответила она сама себе. — Это ты помогла мне?

Та даже не посмотрела в ее сторону.

— Я помню, что бежала в лесу… — Габриэль вскрикнула. — Адам! Он… Ты не знаешь, где он?

Но девочка продолжала молчать.

— Ну почему ты такая молчаливая?

Девушка поднялась и осторожно приблизилась к странной пианистке. В последний момент она решила сохранить дистанцию, потому что не хотела, чтобы инопланетянка снова убежала.

— Мое старое фортепиано… С девятнадцати лет за него не садилась. А ты неплохо играешь. Я бы сказала… великолепно играешь! На твоей планете тоже есть музыка?

К удивлению Габриэль девочка лениво открыла глаза и взглянула на хозяйку дома боковым зрением. На красивом детском лице растянулась спокойная улыбка, которую кто угодно мог бы принять за ухмылку.

— Музыка есть везде, — наконец, заговорила она. — Музыку нашептывает ветер, трава. Музыка живет в журчании воды, в переменчивом небе, в мерцании звезд. Музыка живет в самой Вселенной и в каждом ее порождении. Эту мелодию я услышала в чьей-то одинокой душе.

— Так ты… ты… ты говоришь! Почему ты раньше молчала?

— Я не тот, кого ты хочешь слышать, — спокойно ответила та.

— В смысле?

— Он неразговорчив.

— «Он»? О ком ты?

— Словами сейчас не достигнуть понимания. Он говорит только с теми, кто безвозвратно лишился всего.

— О ком ты говоришь? Я не понимаю! — закипала девушка от недосказанности.

Не выдержав, она сделала еще шаг и протянула руку к инопланетянке, чтобы убедиться в том, что та не призрак и не галлюцинация. Ноты развалились, гневно взревели, когда руки девочки ударили по клавишам. Странная пианистка вскочила, словно уклоняясь от смертельного выстрела, и в мгновение ока очутилась у открытого окна с привычным ледяным безразличием в голубых глазах.

— Нет-нет-нет! Не уходи! Я ничего такого не хотела! — взмолилась Габриэль, продолжая держать перед собой свою дрожащую руку.

В дверь постучали. Девушка вздрогнула и машинально повернулась на стук.

— Кто-то пришел, — констатировала она очевидное. — Подождут.

Полупрозрачная занавеска оживленно танцевала на ветру под мелодию Корелли, которой до сих пор дышала комната. Но этот танец больше некому было с ней разделить.

— Ушла… — с досадой вздохнула Габриэль.

Снова стук из прихожей.

Девушка тихо подкралась к двери, переживая о том, что это могут быть полицейские. Открыть или нет?

Опять постучали, на этот раз настойчивее.

— Не открою, — пробубнила она себе под нос. Человек за дверью постучал ещё раз, не дождался и просто ушел.

Девушка выдохнула, постояла пять минут в тишине, прислушиваясь к звукам снаружи, убедилась, что никто ее не потревожит и прошла в ванную, чтобы, наконец, хорошенько отмокнуть после всей этой инопланетной несуразицы и пробежек по грязным лесным тропам.

Музыка есть везде. На планете Кванбларм доминирует религия «музицинизма» (кванблармцы семью руками за двусмысленность), в которой принято считать, что в начале было не слово, а мелодия. Одна нота (конкретно — нота «до») родилась из хаоса. Она сталкивалась с пустотными шумами, разрозненными формами, черно-белыми красками; билась о проявления уродства в поисках идеального звука. И так до тех пор, пока не зазвучала вторая, третья нота… и не появилась музыка (конкретно — акустический рок). Была она настолько прекрасной, что перестраивала молекулы несовершенства в нечто гармоничное, создавая из каменных глыб планеты, из мрака — свет, из мертвого — живое. И если прислушаться, то можно услышать эту мелодию абсолютно во всем, в том числе и в самом себе. Красивая легенда. Правда планета, на которой ее взяли в основу религии славится наиужаснейшими рок-балладами. И когда думаешь о том, что под музыкой они подразумевали «это», поневоле становишься атеистом. Ну ничего, главное, что кванблармцам нравится.

Габриэль лежала в горячей ванне и все думала о музыке. Она водила пальцами по мутной и вспененной жидкости, изо всех сил напрягая слух, чтобы услышать музыку в «журчании воды». Вода, как вода: булькает себе и все. Может вода из-под крана не всчет? Да и вообще, допустим, музыка и есть во всем на свете… но не «Фоллиа» же, в конце концов! Почему она играла именно Анжелло Корелли? Это, конечно, классика, но что-то сомнительно, что на других планетах он популярен.

Не успела Габриэль расслабиться, как в гостиной раздался звон бьющегося стекла, что очень испугало девушку. Она тут же выключила воду и прислушалась. Стоило ожидать, что Великая Утренняя Случайность не собирается оставлять ее в покое и обязательно повлечет за собой что-нибудь еще. Ведь, если помните, в этом и заключается главное свойство случайностей.

Габриэль Феннис набросила халат и осмотрелась в поисках орудия защиты. К сожалению ничего тяжелого, чем можно было бы оглушить противника, в ванной не нашлось. Поэтому, недолго думая, девушка схватила баллончик с лаком для волос и медленно высунула голову из-за двери. Холл, прихожая, справа — кухня. На горизонте чисто. Габриэль на цыпочках прокралась к стене, отделяющей ее от гостиной, и приняла боевую позицию. Какое-то время она не решалась выглянуть из тени.

Девушка точно знала, что там кто-то есть — она слышала шаги. Человек передвигался не спеша, с долгими остановками, словно расхаживая по великой выставке в Хрустальном Дворце. Правда, на что он там любовался? На полки с научно-фантастической литературой? На коряво выполненные ею эскизы безымянных прохожих и парков Ланкастера? Господи, стыдно-то как! Грабитель уверенно приближался к выходу в холл, к месту, где притаилась Габриэль.

Совсем близко. Еще один шаг, и придется атаковать.

Девушка выпрыгнула из-за угла с воплями война, который отринул все, что у него было и бросился под кавалерийский огонь. Она кричала и распыляла перед собой лак для волос, предварительно закрыв глаза, чтобы самой не попасть под «атаку».

— Ай! Потише! Потише! — услышала девушка. — Габриэль! Агх! Хватит!

Хозяйка дома открыла глаза. Морщась и кашляя перед ней стоял Адам Дэвисон собственной персоной.

— Ты…

— Что я сделал?

— Ты…

— Меня пугает то, как ты скрипишь зубами, когда произносишь «ты».

— Ты идиот! — наконец, закончила она свою мысль. — Как ты умудрился умереть, а потом восстать из мертвых?

— А, это… — Адам смущенно почесал затылок. — Это все «Терра». Они включили в мой набор функцию «внутренний анабиоз» на случай, если нужно будет временно умереть. Я посылаю искусственный сигнал центральной нервной системе о том, что я умер, а рега-боты замораживают все мои вутренние органы, чтобы они не омертвели. Главное не забыть установить таймер.

— Опоссум! — недовольно воскликнула девушка и вновь пустила вход оружие.

— Гхм-гм, ну, правда… что я сделал? И почему опоссум?

— Ты притворяешься дохлым, как чертов опоссум!

— Я уверен, что я не опоссум!

— Как ты попал в дом?

— Через окно, — он пальцем ткнул себе за спину. — Я стучал, но ты не открывала. Поэтому я вошел через задний двор. Прости за разбитое окно, — нервно сглотнул пришелец,

и его взгляд метнулся вправо — туда, где небрежно валялись среди осколков белые бутоны, обрызганные мутной застоявшейся водой. — И за вазу тоже прости…

Габриэль скривилась.

— Ах, да… Я пока пытался сюда пролезть порезался, поэтому… за кровь на ковре тоже…

Новое облако лака для волос вылетело в лицо Адаму, прервав его сердечные извинения.

— Лучше тебе закончить список! Я все-таки вооружена! — предупредила Габриэль.

— Вооружена? Лаком для волос?

— Это лучше, чем притворяться мертвым, опоссум!

Спустя какое-то время, когда нелепая перепалка завершилась, Адам и Габриэль устроились в маленьком садике на заднем дворе. Молодое деревце каштана уже почти отцвело, отряхивая со своих пышных соцветий ослабшие бело-розовые лепестки. Они падали на прозрачный столик, за которым сидел ксионец, и прилипали на необсохшую стеклянную поверхность. Под навесом стройной тени стояла девушка с глупой прической, оставленной ей в качестве подарка от ВУС.

— Ну?

— Что ты хочешь от меня услышать? — насторожился мужчина.

— Чего я ещё о тебе не знаю? Ну… помимо того, что ты пришелец, который напичкал себя какими-то инопланетными штуками, вроде функции «Опоссум»? — усмехнулась Габриэль.

— Это называется «внутренний анабиоз»!

— Если ты такой умный и знаешь все названия, то, будь добр, скажи мне на милость, как называется вся эта глупая ситуация, в которой я оказалась?

Уши и щеки девушки горели, будто цветы бальзамина, которые стояли в своих маленьких темных горшках, пытаясь напомнить своим увядающим видом о поливе.

— Габриэль, успокойся! Мне тоже сейчас нелегко, между прочим, — спокойно заявил тот. — Я бы не хотел раскрывать все карты, но раз уж ты так просишь…

Девушка выпрямилась и уселась на деревянные самодельные качели. Ветка прогнулась под ее весом, потому что имела в себе достаточно сил, только чтобы выдержать худощавого ребенка не старше десяти лет.

Адам Дэвисон воспринял это как знак о том, что сейчас же обязан начать свой рассказ.

— Помнишь я говорил тебе о «Терра» и… защите единичных особей? — спросил он осторожно.

— Да! «Гринпис»!

Ксионец махнул головой и продолжил:

— Моя работа — предотвращать вмешательство в распространении редких или исчезающих животных. «Терра» сообщили мне о том, что на планете Гесокс появились огоны.

— Огоны? — не поняла девушка.

— Так мы называем тех, кто охотится и продает редких животных на темных планетах.

— Что-то вроде «черного рынка»?

— Думаю, можно назвать и так. Темные планеты — это планеты, на которых жизнь, как таковая, по тем или иным причинам не способна себя воспроизвести, — уточнил ксионец.

— Поняла! — возбуждённо вскочила на ноги девушка. — Мертвые планеты!

— Многие беженцы искусственно заселяют такие планеты и высоко ценят любой животный продукт — будь-то мясо или шкура, потому что естественным путём на них невозможно ничего вырастить.

— Ужасно! Я и подумать не могла, что Вселенная так… испорчена. Честно говоря, я всегда представляла, что, если инопланетяне существуют, то они умнее, благоразумнее и духовнее нас. Это… — запнулась Габриэль Фенис, опершись спиной о ствол дерева.

— Расстраивает? — прочитал ее мысли мужчина. — Я тебя понимаю. Когда я впервые узнал Мир, я тоже расстроился. Я всегда стремился покинуть Ксион. Я правда надеялся, что за пределами моей планеты все по-другому. Но на какую бы планету я не прилетел, все повторялось раз за разом: огоны, войны, преступность и просто аморальные индивиды.

— А как разбился твой корабль?

— Я преследовал одного из огонов. Он пролетал мимо вашей планеты. Возможно, сбился с курса, возможно, — пытался запутать меня. Но ни с того ни с сего он исчез с радаров! Сначала я было решил, что пропустил межпространственный скачок, но приборы не засекли никаких следов! Я потерял управление. А когда опомнился — мой корабль уже вошёл в гравитационное поле Земли. Потом я упал и ударился о панель управления, лишившись сознание на какое-то время. Когда я очнулся, то понял, что потерпел неудачу. Ты даже не представляешь, какими тяжёлыми будут для меня последствия! — Адам Дэвисон схватился за голову и уткнулся лбом в холодное стекло садового столика.

— А потом тебя сбил мой «Фольксваген»? — закончила девушка.

— Меня сбил не «Фольз…сваген», а ты за рулем «Фольс…»

— «Фольксвагена»! Ну да, ну да! — виновато улыбнулась та.

— Когда ты убежала в лес и… потеряла мой чемодан…

— О, помню!

Габриэль попыталась улыбнуться, но прочитала в странно-сиреневых глазах фразу «Этот чемодан очень важен! Ты его потеряла, и теперь только посмей выудить из своего маленького обезьяньего мозга бессовестную шутку!» и помрачнела.

— Ты сказала, что была на космическом корабле, — продолжил мужчина.

— Да! И потом он исчез. Ты думаешь этот тот самый… огон?

— Уверен, — уточнил ксионец.

Габриэль сразу поняла к чему клонит ее инопланетный друг:

— Хочешь вернуться?

Ксионец многозначительно посмотрел на девушку:

— Ты ведь сможешь вспомнить то место?

Девушка отвернулась в сторону деревянных качелей и молча застыла.

— Габриэль?

— Я… — дрожащим голосом отозвалась она и сделала шаг назад.

Ксионец насторожился странным поведением подруги и непроизвольно поднялся:

— Что с тобой? Тебе нехорошо?

— Я… только что поняла, — Габриэль повернулась к собеседнику, и лицо ее было бледным, как самая качественная бумага, — раньше этих качелей здесь не было.

Глава 5. Красная нить

15 июня

10:10

Маленькое белое существо просвистело у ног высоких двуногих созданий, отчаянно пытаясь не попасть под тяжёлые грязные подошвы.

Острый красный носик, словно у сказочной лисицы, оживлённо втягивал и анализировал чужие запахи. В маленьких глазах, залитых красным свечением, возрастала паника.

Странный зверёк видел мир совсем не так, как его видим мы. Все живые существа были для него разноцветными душами, по цвету которых он с лёгкостью определял уровень угрозы, который таит в себе представитель того или иного вида.

Очень полезная способность! Особенно если ты очень-очень маленький, очень-очень наивный, а единственный твой талант — очень-очень мило улыбаться.

Зверёк завернул в улочку между домами и без раздумья прыгнул на мусорные баки. Словно белка, он проскакал по каждому баку и, в конце концов, вернулся к самому первому. Среди всех зловоний, покоящихся в этом темном местечке, только в одном из баков зверёк унюхал что-то съедобнее, чем потные носки.

Он с упорством пытался поддеть крышку бака своим носиком, но тот оказался не самым лучшим инструментом для подобной работы. В ход пошли тоненькие лапки с игольчатыми красными коготками. Зверёк бесился, скребся, тыкался носом, пищал — все бестолку!

Вдруг его большие уши уловили шаги: какой-то рослый человек направлялся к мусорке. Зверёк спрятался за баками изамер. Человек подошёл к тому самому ведру, над которым тот так долго работал и — о, чудо! — поднял крышку с такой лёгкостью!

Пакет с мусором полетел в глубокую черную дыру, на дне которой лежал недоеденный бургер. Четыре ловкие пары лап помогли зверьку стремительно проползти незамеченным через узкую щель, пока рука человека опускала крышку. Зверёк плюхнулся на пакет, который неприятно вонял пластиком.

Бургер был совсем рядом! Вот же он: источает свой прекрасный аромат!

Клыки воткнулись в размякшую от сырости булку с кунжутом. Зверек быстро закончил с трапезой и только тогда осознал свою ошибку: бак был очень-очень глубоким, плотно закрытая крышка — очень-очень тяжёлой, а ничего нового, помимо прыжков, скребления и писка, он придумать не смог.

К счастью, зверек был не единственным в этой истории, кто оказался очень-очень маленьким, очень-очень наивным и умел очень-очень мило улыбаться.

Говорят, что судьбы людей связаны невидимой красной нитью. Но это не совсем точное выражение: люди связаны не только между собой, но и между животными, пришельцами и странными зверьками.

В нашем случае красная нить тянулась от очень-очень маленького, очень-очень наивного, но с очень-очень милой улыбкой зверька к очень-очень маленькой, очень-очень наивной с очень-очень милой улыбкой девушке по имени Пенни Уоткинс.

15 июня

10:10

Пока зверёк встречал свою судьбу, Габриэль Феннис и Адам Дэвисон продолжали обсуждать насущные проблемы. Качели, появившиеся во дворе дома, послужили толчком для нового разговора, посвященного Великой Утренней Случайности.

— Почему ты раньше не рассказала? Это даже куда более странно, чем появление инопланетян в твоём городе! — удивился ксионец. — Я имею ввиду, что на твоём месте я был бы озабочен только этим случаем!

— Это даже звучит безумно! — взвыла девушка, тыкая пальцем в детские качели. — Как о таком можно рассказать?

Габриэль присела на край стула напротив Адама и глубоко вздохнула:

— Я, конечно, рада, что в своем уме… Однако даже если наши случаи связаны, ВУС лишь все усложняет.

— ВУС?

Габриэль улыбнулась:

— Великая Утренняя Случайность. Так я называю то, что случилось со мной. Но думаю, твой случай тоже можно приписать к одной из разновидностей ВУС. Если хочешь…

— Что это за звук? — насторожился ксионец.

Девушка поморщилась:

— Надо бы уже поменять мелодию звонка!

Габриэль вытащила из кармана телефон. «Профессор» — высветилось на экране.

— Да, профессор Нортон.

— Габриэль! — раздался встревоженный голос старика. Девушка нахмурилась:

— Что-то случилось, профессор?

— Ты не представляешь, что со мной произошло! На меня напал безумец! Я уверен, это — пришелец!

Услышав слово «пришелец», ксионец вскочил со своего места и подошел ближе, чтобы лучше слышать разговор.

— Что? Он… Он вас не ранил? — по-настоящему испугалась девушка.

— Слава Господу, я почти не пострадал! Но я боюсь, что он вернётся!

— Профессор, где вы сейчас? Я… я приеду!

— Ох, Габриэль! Ты уверена? Это может быть опасно!

— Я приеду! Не переживайте! Я приеду с другом! — Габриэль бросила на Адама утвердительный взгляд, который не предоставлял ксионцу выбора. Но тот и сам уже мысленно прибыл на место, отыскал свой чемодан, взял под арест огона и — самое приятное! — получил свое вознаграждение за успешное исполнение миссии!

15 июня

11:20

Серебристый «Фольксваген» затормозил у коттеджа с высоким черным забором. Как-только Габриэль Феннис и Адам Дэвисон вышли из машины, голосистая псина принялась озлобленно пускать слюни и греметь цепью.

— Кажется здесь, — задумчиво протянула девушка. — Я однажды бывала в гостях у профессора, когда судьба случайно свела нас на одной из улиц Станвелла. Кто бы мог подумать, что мы оба поселимся в этом городе? Может это своего рода судьба?

Ксионец все ещё сидел наполовину в машине, вздрагивая от самых надрывистых попытках кабеля облаять чужаков.

Габриэль надменно улыбнулась:

— Боишься собак? Как непрофессионально с твоей стороны!

— Да нет же! — возмутился тот. — Просто… Когда я впервые ступил на эту планету, одно из таких животных вгрызлось мне в ногу!

— Не переживай! Это сенбернар по кличке Бони — громила с добрым сердцем!

Ксионец сомнительно моргнул, но доверился словам подруги.

Девушка подошла к воротам. В тот момент она, наверное, как-то неправильно вдохнула воздух, отчего ее артикуляционный аппарат издал звук, напоминающий стон умирающей кобылы со стрелами в крупе. Кончики пальцев легонько толкнули ворота, и те со скрипом открылись.

— Не заперто…

— Возможно, он ждал нас, поэтому оставил ворота открытыми… — предположил мужчина.

Девушка ответила тому растерянным взглядом, но, ощутив его мысленное одобрение, сделала осторожный шаг вперед.

Внезапный удар повалил ее на землю, не давая возможности организму запустить естественный химический процесс, вызывающий у людей испуг.

— Бони, это я!

Сенбернар навис над гостьей, продолжая судорожно лаять. Его черная шерсть с рыжими вкраплениями пятен пахла испорченным мясом и травой. Из открытой пасти высовывался толстый мокрый язык. Хвост плотно прижимался к телу — это сигнализировало о том, что сенбернар был напряжён.

— Я же говорил! — запаниковал Адам.

— Сними его с меня!

— Как ты это представляешь? Он… громадный!

— Отзови его!

— Иди сюда, Бони! Бони, Бони!

Пёс заинтересованно обернулся.

— Габриэль! Теперь он хочет убить меня!

Девушка вытерла рукавом обслюнявленное лицо:

— Сорвался с цепи… Бони чем-то очень обеспокоен. Ты ведь вкурсе, что животные хорошо чувствуют беду?

— Ты мне поможешь или как? — проворчал пришелец, пытаясь уклониться от летящей на него туши.

— Бони, ко мне! — воскликнул профессор Нортон, появившись на пороге своего дома. — Оставь моих гостей в покое! Да-да, хороший мальчик!

Сенбернар умчался в объятия хозяина и позволил вновь посадить себя на цепь. Пес уже не лаял, а скулил. Он считал себя обязанным подчиниться, несмотря на тревогу, которая скребла его преданное сердце кошачьими когтями. А что может быть для собаки хуже кошачьих когтей, да ещё и в таком интимном месте!

Если вы теперь восполнились решимостью разглядеть ту самую красную нить и отыскать того, кто ждёт вас на другом конце, — умерьте свой пыл и спросите себя: «Давала ли Вселенная гарантию на то, что судьба обязательно связывает меня с моим будущим другом или второй половинкой?» Помните, красная нить может привести вас и к вашему будущему злейшему врагу! О, не расстраивайтесь! Это вовсе не значит, что вам не повезло. Никто ведь не говорил, что красная нить всего одна! Поэтому, прежде чем искать свою судьбу, которая — не сомневайтесь! — тоже активно ищет вас, подумайте несколько раз: «Стоит ли неизвестность того, чтобы так торопить события?» Лучше заварите себе крепкого чая. Он то вам точно не навредит.

— Профессор! Как я рада, что

вы в порядке!

Профессор Нортон радушно провел Адама и Габриэль в гостиную и дал им время осмотреться. В центре комнаты стоял большой стол, вокруг которого извивался угловой кожаный диван.

— Прошу присаживайтесь! — увидел старик их нерешительность, возвращаясь с кухни с чайным набором. Девушка робко улыбнулась, делая вид, что не замечает его трясущихся рук. Чай расплескивался по подносу, но профессора, казалось, этого не сильно беспокоило.

— Я так понимаю, это и есть твой друг? — спросил он, сверкнув очками.

— Да, это Адам Дэвисон. Он… Ну знаете, фанат инопланетян!

Ксионец с нескрываемым скептицизмом поднял бровь:

— Обожаю инопланетян, — поддразнил он.

— О, так вы тоже человек науки?

Габриэль Феннис поспешно отхлебнула горячий напиток и издала неприличный смешок:

— Если научно-фантастические книги и сериалы можно назвать наукой, то — да!

— Не слушайте ее! К вашему сведению…

Девушка беспощадно отдавила ногу своему оппоненту, давая понять, кто здесь главный. Тот послушно замолчал.

— Итак, что произошло? — перешёл к делу мужчина, не желая больше участвовать в споре и страдать от агрессивных замашек Габриэль.

Профессор Нортон добавил в горячий напиток два кубика сахара, продолжая по-доброму улыбаться. Возможно, он просто не хотел вмешиваться.

Старик сделал несколько обжигающих глотков, отодвинул свой чай, снял очки и скрестил пальцы. Он рассказал о том, как какой-то подозрительный человек попросил у него любовного совета, а потом вышел из себя и чуть не задушил.

— Не смотрите на меня! Я понятия не имею, что это за мужик такой! Я с ним не встречалась! — возмутилась девушка. — Никогда в жизни!

— Ты сама сказала, что мир для тебя изменился? Может всё-таки…

— Боже, нет! Ни в каком из миров!

— Мистер Дэвисон, а вы что думаете? — старик наклонил голову в любопытстве, будто бы почувствовав в молчании ксионца что-то большее, чем задумчивую хмурость.

Адам уверенно встретил вызывающий взгляд профессора Нортона и отчего-то понял, что друзьями они с ним точно не станут.

— Простите… вы забыли рассказать нам самое важное…

— Правда? — моргнул тот.

— Как… выглядел этот пришелец?

Габриэль Феннис поежилась от напряженного холода, который стремительно скапливался вокруг их компании.

— Да, точно. Как я мог забыть! — На нем были солнечные очки, черные перчатки… Да и одет, в целом, он был во все чёрное.

Девушка вопросительно посмотрела на Адама, вспомнив об инциденте на исчезнувшем космическом корабле. Ей вдруг показалось, что что-то вот-вот взорвется, если ее собеседники не перестанут так смотреть друг на друга. И, знаете, интуиция не подвела. Из глубины дома раздался грохот: словно где-то упал шкаф.

— Что это? — испугалась Габриэль.

— Я, пожалуй, пойду взгляну, — поднялся мужчина. — С вашего позволения, конечно.

Старик кивнул и, наконец, прекратил сверлить пришельца своим подозрительным взглядом.

Габриэль Феннис неловко улыбнулась:

— Наверное, что-то упало! Такое бывает. Может быть, кот пробрался в дом? Или белка! Ко мне в спальню тоже недавно запрыгнула белка. Я забыла закрыть окно, и…

Старик сердито фыркнул:

— Ты можешь помолчать?!

Девушка была в шоке. Этот добродушный старик никогда не использовал в разговоре с ней таких грубых выражений.

Габриэль сомкнула губы и поспешила сменить позу, поскольку почувствовала, что дрожит.

— Я… — выдохнула она следующую фразу и прервалась.

Профессор Нортон молча сидел и внимательно смотрел в сторону — туда, куда ушел ксионец.

В комнате стало очень-очень тихо.

— Профессор!

— Ну чего тебе? — гаркнул старик, и все его черты выразили отвращение.

Девушка покрылась мурашками, но всё-таки спросила:

— Профессор… А как вы убежали от пришельца?

— Габриэль Феннис, — мерзко улыбнулся он, нанизывая очки на крючковатый нос, — я и не убежал.

Адам Дэвисон осторожно двигался вперёд по ступенькам на второй этаж, и мысли его в сомнении петляли по кругу.

Профессор Нортон не внушал доверия. Не было ли ошибкой оставлять Габриэль с этим подозрительным стариком? А если это ловушка?

С другой стороны, когда раздался грохот, в мутных глазах профессора на долю мгновения пробудилось искреннее удивление и даже страх.

Внесём немного ясности… Да, ксионец плох в борьбе на ближней дистанции. Да, оружейные разработки темных планет мощнее, чем у «Терра», ведь при их создании не ставятся вопросы этичности. И да! — все оружие пришельца покоится в его зелёном чемодане, которого сейчас не было у него под рукой. Единственное, на что он мог рассчитывать — это то, что кухонный нож в его вспотевшей ладони не пригодится.

На втором этаже было несколько спален. Чуткий слух ксионца четко наметил область, из которой доносились загадочные звуки. Сейчас он шел, ясно осознавая, что нечто ждёт его за самой дальней дверью.

Адам посмотрел на свои дрожащие руки и поругал себя за трусость не приемлемую для агента «Терра». Он набрался смелости и толкнул дверь.

— Закрыто? — со стыдливым облегчением выдохнул мужчина. Седьмое чувство кричало ему о том, что должно произойти что-то нехорошее. Но где именно? Здесь, наверху? Или внизу? С какой стороны на них нападут?

Крик Габриэль застал Адама врасплох.

— Профессор! Профессор! — кричала она, уворачиваясь от тяжёлых ударов. — Что с вами? Это же я!

Когда мужчина спустился, то не сразу понял, почему девушка называет «профессором» громадного уродливого монстра. Тело его было вытянутым, а зазубрины на затылке, напоминающие костяные пластины стегозавра, скребли штукатурку на потолке. Стол и диван, на котором они сидели несколько минут назад, превратились в кучку обивки, щепок и разодранной кожи.

— Габриэль!

Чудовище зашипело и развернуло свою длинную змеиную шею. Вот тогда все встало на свои места… Морда зверя выглядела… как лицо старика… Те же глубокие морщины на лбу, зачесанные назад редкие седые волосы, аккуратные очки на переносице…

Адам опомнился, когда полка, сорванная когтистой лапищей, прилетела ему в правое плечо, выбив из ладони единственное средство защиты.

— Адам!

— Габриэль! Беги на улицу! Я отвлеку его!

— Это профессор Нортон! — слезно воскликнула она, прижимаясь спиной к стене.

Лапа размером со взрослого человека с лишним весом замахнулась на мужчину. На этот раз тот был сосредоточен и успешно отпрыгнул назад. Половицы перед ним затрещали и раскололись от удара.

«Был бы при мне мой чемодан», — подумал ксионец, стараясь предугадать движения монстра.

От очередной неудачи чудище взвыло. К удивлению Адама оно резко развернулось и направилось к окну. Поначалу казалось, что зверь хочет сбежать. Он поднялся на задние лапы и плотно прижался животом к стене. Поры активно начали выделять полупрозрачную слизь.

Монстр вдруг начал стремительно подниматься на потолок. Теперь он с легкостью перемещался по всем стенам, покрывая поверхности вязкой жидкостью.

— Черт! Адам, не наступай на слизь! — предупредила девушка, когда ее нога намертво прилипла к полу.

Монстр обездвижил одну из своих жертв и теперь мчался к ней, выставив вперёд свои острые когти.

Адам Дэвисон не растерялся. Да, боец из него никудышный! Но и что теперь? Некоторые безнадёжные вещи стоят того, чтобы попытаться.

Острие ножа вонзилось в заднюю ногу монстра.

— Нож всё-таки пригодился!

— А если ты его разозлил?

— Я вообще-то тебя пытаюсь спасти! — ксионец все ещё внимательно следил за зверем, который теперь крутил шеей из стороны в сторону и мычал от боли.

— Можешь вытащить ногу? — Адам подбежал к Габриэль и потянул ее на себя. Безрезультатно.

— Видишь же, что не могу! Ай! Ты мне ногу оторвешь!

— Был бы здесь мой чемодан!

— Была бы здесь моя катана!

— Что?

— Что? Я пытаюсь пошутить!

— Сейчас не до шуток!

— У меня хотя бы шутки имеются! А где твой чемодан? Что, нечего ответить?

Это был панический юмор. Ну знаете… как в состоянии аффекта! Правда это не тот случай, когда аффект делает человека выносливее, сильнее или быстрее. Бесполезная разновидность аффектного состояния — «глупые аффектные шуточки», над которыми, конечно же, никто не смеётся. Даже автор этой книги.

Пока Габриэль несмешно шутила, монстр вытащил слабыми человеческими челюстями нож и навис над своими врагами длинной черной тенью.

Да, теперь они были не просто жертвами! Зверь воспринял действие Адама как угрозу, нападение. Он по-настоящему взбесился.

Красная нить судьбы подвела.

Глава 6. Целитель

13 июня

В ту ночь небо было пурпурным, а луна оранжевой. Жители планеты Земля давно уже спали. И только люди с бессонницей, гуляки и именинники, возможно, обратили внимание на волшебное явление природы. А может они сидели дома, смотрели телевизор и пили алкогольные напитки? Кто знает? Но одна человеческая душа точно видела это небо.

Ее босые ноги, покрытые мозолями и воспаленными порезами, медленно и с перерывами ступали по отсыревшему асфальту. Она тяжело дышала, потому что устала убегать.

Девочка — всего десять лет от роду — не знала, что значит жить. Каждый день она пыталась выжить: своровать пару монет или буханку хлеба на рынке, найти укрытие, чтобы переждать ночь и непогоду, соорудить из изношенных кем-то тряпок теплую одежду к зиме.

Девочку звали… Никто этого уже не помнил. Даже она сама. Она была такая же, как Безымянный Бездомный Кот, но в отличие от него — совсем не умела мечтать.

Ее лёгкие мучительно горели. Кашель становился невыносимым.

И девочка сдалась. Она упала прямо на тротуаре, около какого-то подъезда, ощутив щекой рифленую поверхность камня.

Грозное пурпурное небо опустилось, чтобы навсегда забрать с собой девочку. Луна — это небесное око. Так показалось ей. Но в нем не было любви, не было жалости. И девочке стало страшно.

Костлявые ноги подарили нелюбимой никем душе опору для пары шагов. Но этого было недостаточно.

«Спасибо тебе, тело. Ты сделало все, что могло», — подумала она и потеряла равновесие. В этот момент рука какого-то взрослого человека крепко схватила девочку, и та лишь немного прогнулась в коленях, сохранив вертикальное положение.

— Что с тобой? — спокойно спросил мужской голос.

— Я… уми…раю… — выдохнула та из последних сил.

— Хочешь я сыграю тебе на скрипке?

Девочка не могла разглядеть лицо того человека, потому что свет в ее глазах почти угас.

Она кивнула.

Человек поднял почти невесомое тело на руки, а сам уселся на скамью у подъезда. Он вытащил из сумки блестящую лакированную скрипку и на секунду замер вместе со смычком. Девочка лежала на скамейке на коленях у скрипача и уже ничего не понимала.

«Почему он не помог мне? Не дал еды? Так хочется кушать… Так холодно… Так…»

В это мгновение струна дернулась, и полилась музыка: уверенная, звонкая, бессмертная. Пурпурное небо вдруг засветилось. Цвета поплыли, будто краски акварели. Звёзды закружились и посыпались вниз игривыми светлячками.

Девочка видела все это четко и ясно; чувствовала, как смычок плывет по струнам, как ноты выпархивают из-под него белоснежными бабочками. Эта мелодия была грустной, но в тоже время веселой. Она была запотевшим стеклом, которого касается чья-то горячая ладонь. Она была… живой.

— О чем…она…эта…мелодия…

— О муках… И о любви… — ответил скрипач. — Ты прошла через многое. Но теперь ты обретёшь любовь. Ты согласна отдать жизнь мне, а не Смерти?

— А ты…разве не… Смерть…?

— Нет, я Целитель.

— Цели…тель…

— Пойдем со мной, и я исполню любое твое желание.

— Хорошо… Я… согласна. Сыграешь как-нибудь… мне на скрипке… ещё…ещё…раз?

— Ты желаешь этого?

— Да… — улыбнулась девочка.

— Хорошо.

На утро молодого музыканта нашли мертвым.

Нельзя отрицать, что некоторые вещи в нашей жизни случаются только благодаря удаче. Но что такое эта «удача»? Божье благословение?

Люди издавна считали, что удача — это дар, чудо. Сколько было придумано амулетов и талисманов, чтобы приманить удачу!

Но все намного проще: удача — это случайность. Да-да! Точно такая же случайность, коей является и обратное удаче явление — «неудача». И никакая подкова или божья коровка вам не помогут. Случайность — она, как кошка: сама по себе. Однако, вы же помните, что мы говорили о случайностях?!

15 июня

2:34

Габриэль Феннис и Адаму Дэвисону повезло. Когда монстр замахнулся на них, чтобы превратить в фарш, прогремел звон цепей. Стекла повылетали из рам, и невысокая проворная тень пронеслась под потолком.

Зверь попытался развернуться, но цепи туго обмотали того со всех сторон. Он выгибался, шипел, плевался, вытягиваясь всем весом вперёд. Его огромная лапа застыла в воздухе, и только пальцы с острыми когтями нервно подергивались. С каждым рывком к свободе, черные цепи причиняли все больше боли. Вены, обтянутые бледно-серой кожей, вздулись. Лицо старика искривилось в агонии, сосуды в глазах полопались. Выглядело это так, будто его голова вот-вот взорвется.

— Это она? Та инопланетная девочка, о которой ты рассказывала? — вспомнил мужчина, но ответа не получил.

— Остановись! — вдруг вырвалось из уст Габриэль. — Это же профессор Нортон! Ты убьешь его!

— Это уже не профессор! — в голосе ксионца чувствовалась досада.

Девушка посмотрела на того широко распахнутыми глазами, в которых поселилось недоумение.

— Почему ты так говоришь?

Мужчина ничего не ответил, сделав вид, что увлечен происходящим. Хотя на самом деле смотреть на предсмертную агонию живого существа — пусть даже беспощадного монстра — претило ему. Но он знал, что дальнейшему разговору мог сопутствовать лишь очередной спор.

Девочку в черном плаще было почти не видно за тушей монстра. Она стояла где-то в районе ключиц, и отчего-то тянула со спасением. По крайней мере, так показалось Адаму.

— Не убивай его! — повторяла девушка.

Мужчине это не нравилось. Если загадочная спасительница отпустит цепи, им всем, однозначно, крышка.

Конечности чудища стали менее скованы в своих движениях. Он замахал лапами над головами своих врагов, и близость победы сделала его яростнее. Пришелец понял, что цепи ослабли.

— Не отпускай его! — крикнул он.

— Не убивай его! — кричала Габриэль.

И монстр вырвался.

Адам успел пригнуться и прикрыть собой подругу, которая все ещё была не в себе и не осознавала своей ошибки.

Девочка в плаще отпрыгнул назад, оттолкнулась от стены и в тот же миг оказалась у затылка зверя. Его хвост все это время следовал за ней, бил по обоям, рассекал воздух.

Спасительница стояла на длинной шее, обмотав голову монстра цепью. Это была идеальная позиция, в которой чудище не имело и шанса дотянуться до нее своими короткими лапами. На некоторое время он потерял интерес к Габриэль и Адаму.

— Габриэль! Она слушает только тебя! Прикажи ей убить его!

— Может… Может можно его ещё спасти?

— Я не… Я не знаю.

— Но ты же пришелец! — почти озлобленно закричала девушка.

— Это не делает меня всемогущим! Я такой же, как ты. Только с другой планеты!

— Это все из-за тебя! Если бы я не стала тебе помогать… — скрипела она зубами.

Адам застыл, не имея при себе верных слов, чтобы ответить на возмущение. Ему и в голову не приходило, что он втянул в свою опасную и грязную работу жителя совершенно чужой планеты, только чтобы покрыть свои эгоистичные порывы и слабости.

Холодная тень в очередной раз коснулась его спины. Он молчал.

Девочка медленно моргнула, и Габриэль поняла, что только что самолично отказалась от собственного спасения.

Адам Дэвисон поклялся бы тысячу раз, что видел тогда самодовольную улыбку монстра.

Сначала когти рассекли ему спину и прижали к полу, а потом — он перестал ощущать твердь под ногами. Чудище подняло пришельца в воздух, и маленькое человеческое лицо профессора Нортона приблизилось к нему, с минуту приглядываясь, принюхиваясь, ухмыляясь.

Адам Дэвисон был готов принять смерть. Он заслужил. Единственное, что его беспокоило — Габриэль. Из-за него у этой молодой человеческой особи не будет будущего. Не монстр, а он — самоназванный Адам Дэвисон — он украл его.

И тогда Габриэль отдала приказ:

— Убей его.

Она произнесла это очень тихим хриплым голосом, но девочка все поняла. Из-под черного плаща вылетело множество цепей.

В этот раз монстр попытался убежать, но комната была слишком мала, чтобы уклониться такому громадному существу.

Рывок — и конечности зверя захрустели, неестественно согнувшись к спине.

Монстр завопил, и отпустил ксионца.

— Адам! — воскликнула девушка, не зная, как ещё может поддержать друга, пострадавшего из-за ее наивности. — Мне очень жаль…

Монстр был обездвижен. Он лежал и иногда дёргался, словно рыба выброшенная на берег. Лицо профессора Нортона искажала боль, но именно в этот момент за треснувшими линзами очков блеснула человечность. И он улыбнулся. Нет, не так, как он улыбался Адаму — теперь его улыбка действительно принадлежала ему, а не чудовищу, в которого его превратил огон.

— Габриэль, — мягко позвал он.

— Профессор Нортон! — заплакала девушка, дёргая свою прилипшую ногу изо всех сил.

Девочка заметила это, и из-под подола ее плаща потянулась черная ртуть. Она растягивалась и пляса в воздухе, как червяк, пока, наконец, не обвилась вокруг ступни Габриэль. Вязкая слизь исчезла, и теперь девушка была свободна.

— Профессор! — подбежала она к изуродованному старику.

— Габриэль, как я счастлив, что не навредил тебе! Ну же, ну же, не плачь! Ты ни в чем не виновата, — профессор перевел взгляд на ксионца, который уже поднялся на ноги, но все ещё морщился от боли, что причиняли ему три открытых пореза на спине. — Никто не виноват. Никто… Но Габриэль! Он ищет тебя! Беги из города, пока не поздно. Спасай свою жизнь…

— Профессор!

Но старик не отвечал. Это были последние слова профессора Нортона.

— Спасибо, — обратилась Габриэль к девочке, которая остановилась совсем рядом с той и пустым взором вглядывалась в ее заплаканное лицо, — что позволила мне попрощаться с ним.

Девочка прикрылась руками, будто ей нездоровилось. По ее телу разлилась колкая дрожь. А когда она снова обнажила лицо, глаза ее изменились. Они оставались все такими же светло-голубыми, настойчивыми, мудрыми. Но теперь в них забрезжил какой-то новый оттенок. Нет же, это был свет! Так горят глаза живых людей.

— Да уж, он становится сильнее. Но и я тоже, — улыбнулась девочка.

— Кто ты? — настойчиво спросил пришелец. — С какой планеты? Как ты связана с огоном? Что ты сделала с космическим кораблем?

— Слова, слова, слова… — протянула в ответ та, и мужчина замолчал под настилом внезапно возникшего стыда.

— Габриэль Феннис, поспеши… Он собирается убить тебя. Я пытаюсь контролировать его, но… — девочка схватилась за голову, — это очень непросто. Я хочу помочь, но он…

— Кто «он»? — осторожно спросила девушка.

— Кто? Целитель! Так он себя называет!

— Целитель? А что ему нужно от меня?

— Он… он… — внезапно девочка замолчала, и свет в ее взгляде потух. Она снова смотрела на присутствующих в комнате со знакомым девушке безразличием и даже пренебрежением. Габриэль почувствовала себя полным ничтожеством в ее тени. Девочка вспорхнула к потолку, не удостоив тех прощальным словом, и облик ее исказился в белых помехах, как и в ночь, когда она спасла Габриэль от секты «Смерть НЛО».

— Ты видел? — девушка повернулась к Адаму, который остался в неменьшем непонимании обстоятельств.

— Да… — задумчиво отозвался он. — Целитель? Хм…

— Ты что-то понял? Что это за «целитель» такой?

— Я, конечно, могу ошибаться… Но мне кажется, что Целитель живёт в ее теле и контролирует ее разум.

— Раздвоение личности?

— Можно и так сказать.

Габриэль Феннис подошла к покойному профессору Нортону, сняла с его носа очки и провела ладонью по бледному лицу, чтобы прикрыть веками безжизненные глаза.

— А ведь знаешь, Адам, — девушка вытерла набежавшие слезы, — глаза Целителя такие же… «мертвые».

Ксионец воздержался от обсуждений. И дело не в том, что он не был согласен с утверждением подруги. С каким-то ноющим в животе чувством, напоминающим проглоченный кирпич, мужчина понял для себя, что считает точно также.

В этом понимании не было облегчения, не было и толики ясности, которой жаждало его природное любопытство. И, определенно, — в этом не было ничего хорошего ни для него, ни для Габриэль.

Глава 7. Пенни и Кикки

17 июня

16:28

С той поры минуло всего двое суток, а Станвелл уже успел превратиться из тихого городка в шумное городище: будто библиотеку арендовали для вечеринки подростков. Перемены остро ощущались во всех сферах жизни британского общества. СМИ без перерыва обсуждали смерть профессора Нортона. Правительство скрывало новость об обнаружении подвергнутого метаморфозам тела профессора. Однако проворные журналисты и глазастые безработные то и дело писали провокационные статьи и постили в социальных сетях размытые фотографии монстра. Скептики вертели головой, мол, это — фотошоп. Параноики, фанаты научной фантастики и сторонники теории заговора — все как один понадевали себе на головы многослойные шапочки из алюминиевой фольги.

Туристы слетались в город на сочные сплетни, а Станвелл поднялся на продаже сувениров в виде их прославленного пришельца, которым они гордились, словно мамочки своим чадом. Фантазёры и любители внимания с нежностью вспоминали о том, как повстречали зелёных человечков. Одни предпочитали героику, другие — клялись, что занимались любовью с рептилоидами прямо в открытом космосе!

Бог бездомных продолжал одаривать обездоленных едой. Люди уверовали в своего Спасителя настолько, что стали рисовать и вешать на стены своих квартир и домов иконы с изображением «святого». Это привело к новым спорам, касаемо облика их божества, ведь очевидцы расходились во мнении о том, как выглядит Бог бездомных. Вероятно, никто в действительности и не видел его.

Некоторые твердили, что помогает Он только хорошим людям, а также животным, ибо те — априори безгрешны. Но с каких пор все бездомные попадают в рай?

Атеисты голосили о том, что никакого Бога нет, а все это — выдумка, чтобы отвлечь народ от суеты вокруг инопланетян. Многие, кстати, придерживались версии о том, что Бог бездомных — это пришелец, прибывший на Землю, чтобы спасти или уничтожить человечество.

Католики, христиане, протестанты и некоторые другие религии возмущались, агитируя не идти на поводу у Бога-новичка. Администрация магазинов и торговых центров полностью поддерживала их, предупреждая о том, что с такими темпами вся экономика рухнет, и настанет мировой кризис.

Тем временем, секта «Смерть НЛО» активно собирала подписи, чтобы выдвинуть своего главаря на место Премьер Министра. Хотите — верьте, хотите — нет, они одерживали победу.

— Два дня прошло, — стучала по столу пальцем неудовлетворенная ситуацией Габриэль, а мы так мне сдвинулись с места.

Адам Дэвисон разложил на столе какие-то механизмы, которые он получил из разобранных инопланетных часов, радио и ещё чего-то, что купил этим утром на местной барахолке. Галактическую валюту по-прежнему никто не принимал в качестве оплаты, и ему пришлось потратить добрых четыре часа, чтобы уговорить девушку вложить пару долларов в «спасение».

— Чем ты, черт возьми, занимаешься? Мы пришли в общественное место, чтобы обсудить наши планы, а не для того, чтобы я беседовала сама с собой, пока ты ковыряешься отвёрткой в каком-то мусоре!

— Прости, — отстраненно ответил мужчина, продолжая заниматься своими делами.

— Ну и отлично! — Габриэль демонстративно громко встала и пересела за другой столик.

Последние дни отношения между ними не ладились. Девушка злилась на апатичное поведение пришельца, противоречащее ее страстному желанию отомстить за профессора Нортона и поскорее разобраться с Целителем, который — по словам голубоглазой девочки — собирался ее убить. Она была предупреждена о том, что нужно поспешить. Но с чем? И как можно «поспешить», если единственное существо, которое способно посодействовать ей, — бесцеремонно сидит на другом конце дешёвой забегаловки и не слушает ее?!

Официантка с белым передником скромно спросила то, что обычно спрашивают официанты, когда видят нового посетителя:

— Вы уже выбрали?

Габриэль хмуро ответила:

— Отбивную с грибами и жареный картофель.

Молодая официантка вздрогнула от сурового взгляда посетительницы. Блокнот в ее руках затрясся, и девушка пропищала себе под нос:

— Хо…хорошо!

— И красного сухого вина, — добавила та. — Какого-нибудь недорогого.

— По…по…поняла!

Шариковая ручка упала на пол и закатилась под столик. Растерянная официантка наклонилась, чтобы поднять ее, но посетительница опередила.

— Вот! — сказала она, дружелюбно.

— Простите! — всплакнула та и расстроенно зашаркала прочь.

Адам Дэвисон был очень сосредоточен. Его «смарт-часы» от организации «Терра» повредились во время схватки с «профессором-монстром». Так он в тайне от Габриэль называл то бедное создание, с которым ему пришлось столкнуться. В этом прозвище не было ничего оскорбительного. Для него. Но девушка бы точно взбесилась!

Ксионец не был зол на свою человеческую подругу. Да, она чуть не скормила его неудачному эксперименту огона. Но в конце концов — уверовал мужчина — он сам во всем виноват.

Благодаря рега-ботам, раны на спине давно зажили. Образовавшиеся шрамы периодически ныли, напоминая о том, что нужно торопиться. И он делал все возможное! Габриэль не могла этого понять, вот только разбитые часы в его руках и старое радио постепенно превращались в мощное устройство связи, с помощью которого Адам собирался вызвать подмогу. Это значило бы провал миссии и последующее позорное изгнание. Но он был готов покинуть «Терра» и вернуться на Ксион ради спасения этого мира.

— Вы уже выбрали?

— Да-да! — ответил он, не поднимая глаз. — Мне тоже что и ей.

Официантка в панике захлопала длинными ресницами:

— Эм…

— Да?

— То же что и… кому?

— Габриэль, скажи ей. Я занят, — устало протянул он. — Габриэль? Габ…риэль…

Ксионец осмотрелся вокруг и поймал с дальнего столика надменный взгляд девушки.

— Когда она успела? — осекся он. — А, неважно! Мне… чаю, пожалуйста, — озадаченно вздохнул мужчина и вернулся к работе.

— А вы…

— Что ещё? Я же сказал — чай.

— А чем вы будете платить? Надеюсь, не…не галактической валютой?

— Только не говорите, что и вы не принимаете гала…! Стойте… Вы пока что единственный человек, который знает… — Адам, наконец, обратил внимание на молодую официантку.

— О, мы уже встречались? Пенни Уоткинс, кажется?

Девушка криво улыбнулась и, вспоминая случай в «Вялой кобыле», предусмотрительно отстранилась.

— Д-да, так и есть. У вас…у вас хорошая память на имена, мистер…эм…

— Адам Дэвисон.

— …Мистер Дэвисон.

— А что вы здесь делаете? Я думал вы работаете в «Вялой кобыле»? — спокойно поинтересовался ксионец.

Пенни поправила подол юбки и незаметно отошла от столика опасного посетителя ещё на полшага.

— Так я же… уволилась. Благодаря вам, кстати говоря.

— Ах, неужели? Это из-за разбитого окна?

— Ну-у…

— Из-за того, что я не заплатил?

— Эм-м…

— Ох, мисс! Я виноват! Мне очень жаль, что испортил вам карьеру.

— Ничего… Все равно карьерой это назвать трудно.

— Как я могу загладить свою вину? — сердечно распереживался мужчина.

— Нет- нет, все нормально. Я привыкла к такому, — покраснела Пенни.

— А? У вас частенько разбивают окна и не платят за заказ? — удивился тот.

— Нет! Я имею ввиду работу… Я немного неумеха. Не могу ни с чем справится. Даже если я что-то и умею или в чем-то хорошо разбираюсь, мое волнение превращает меня в безрукую дурочку, — понурила голову девушка. — Кстати! Вы ведь…

Пенни взбудоражено склонилась над столиком и с озорством прошептала:

— Вы ведь инопланетянин?

— Э-э… А почему вы спрашиваете?

— Ну… Просто интересно.

— Тогда нет.

— А Галактическая валюта?

— Это в Японии!

— А что вы делаете? Что-то инопланетное?

— Нет! Это…это… — Адам не успел придумать ответ. Диалог становился похожим на блиц-опрос.

— А ваши глаза?

— Что с ними?

— Они сиреневые!

— Да! Очень редкие.

— Адам Дэвисон.

— Да?

— Это точно ваше имя?

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы! — настойчиво возразил тот.

Это высказывание показалось Пенни достаточно грубым, чтобы в очередной раз загнать себя в угол самоосуждением.

— Простите, — ссутулилась она. — Из меня ужасная официантка! Наверное… наверное, мне не стоит работать с людьми!

Ксионец вяло улыбнулся и попытался сказать что-то, чтобы поднять той самооценку. Но всякая похвала, всякие попытки взять слова обратно, — возымели обратный эффект: Пенни разревелась.

— Ну вот, Адам, ты придурок! — возникла рядом с ними Габриэль, сочувственно обнимая молодую официантку. — Что ты ей сказал?

— Ничего.

— Ничего?

— Ничего… такого.

— Все хорошо… — вступилась Пенни и коротко объяснила ситуацию. — Это все моя вина. Я ужасный человек! Не стоило мне говорить про инопланетян.

— Погодите-ка… Вы обсуждали инопланетян…без меня? — яростно сверкнула глазами Габриэль, отчего бедная официантка окончательно раскисла.

Посетители, медленно жующие свои обеды, осуждающе уставились на тех. Габриэль это ничуть не смутило.

— Я тут пытаюсь что-то придумать… А вы! Вы!

— Габриэль, успокойся! Она лишь спрашивала, — под внимательными взорами чужаков мужчина понизил голос до шёпота, — обо мне.

— Ты знаешь о том, что Адам пришелец? — удивилась девушка, чересчур громко.

— Кажется тут жарковато! — покраснел тот. — Я, пожалуй, пойду выйду воздухом подышать, — ксионец отодвинул стул, чтобы подняться, но Габриэль резко задвинула его обратно.

— Никуда ты не пойдешь!

Любопытные глаза заинтригованно вспыхнули. Бесстыдные сплетни и дискуссии начали переливаться с одного столика на другой, как приторный сок.

— Меня, между прочим, собираются убить! Поэтому никто никуда не пойдет, пока я не получу объяснений!

— Габриэль, ты куда быстрее умрёшь, если продолжишь кричать!

— Ты ещё не слышал, как я кричу!

— Простите, конечно, но он прав, — пропищала Пенни, аккуратно вытирая глаза пальцами, чтобы не испортить макияж. — Скажу честно, я не просто так подняла…эту тему…

— Ты что-то знаешь? — насторожился ксионец.

— Можно и так сказать.

— И что же? — наседала Габриэль, схватив девушку за плечо.

Молодая официантка зажмурилась и отвернулась.

— На нас все смотрят, — прошептала она. — Я бы рассказала вам, мисс…

— Габриэль Феннис.

— Да, очень приятно. Я — Пенни. Я бы рассказала, мисс Феннис. Но боюсь вы огласите мою тайну на весь ресторан. Давайте я лучше напишу?

Габриэль немного смягчилась и согласилась на предложение Пенни, потому что прекрасно знала себя.

Она отпустила официантку, и та достала из кармана передника свой блокнотик и ручку и начеркала фразу: «У меня дома инопланетянин».

— Вот, — Пенни вырвала листочек и робко показала его двум посетителям.

Габриэль успела набрать в лёгкие побольше воздуха:

— У тебя дома… — уже было вырвалось у нее. Но имеющаяся капля выдержки — скудная и иссохшая — в последний момент опередила болтливый язык. — Ой, молчу.

Пенни пришлось удержать подробности, поскольку посетители начали возмущаться, и хозяин заведения намекнул, что пора бы заканчивать разглагольствования и вернуться к работе. Молодая официантка расстроилась, но слез не проронила — была слишком взбудоражена мыслью о пришельцах. Договорившись встретиться после окончания смены, Габриэль и Адам распрощались с девушкой и занялись каждый своими делами: Габриэль вернулась домой, чтобы поспать, а ксионец — устроился у нее во дворе, чтобы доделать свое изобретение. Он просидел там до темна и опомнился только тогда, когда девушка бросила в него апельсин.

Если вам интересно, как мужчина умудрился заниматься такой кропотливой работой в сумраке — вот вам ответ: здесь опять постаралась организация «Терра»!

Дело в том, что в стандартный набор функций агента «Терра» (он имеется у всех агентов, начиная с самого низшего ранга, к которому, кстати говоря, относится наш ксионец), помимо функций «Трансляция языка носителя», «Рега-боты», «Внутренний анабиоз», входит такая нано-разработка, как «Ночное видение».

«Ночное видение» представляет собой модификацию гена, управляющего ростом клеток сетчатки глаза. Новый ген увеличивает их плотность и светочувствительность. Это позволяет агенту четко различать цвета и ориентироваться в ночной местности. Кроме того, в глаз вживляются многослойные линзы, которые дополнительно фокусируют световые потоки на сетчатке. Нано-частицы концентрируют в себе свет, поэтому даже в полной темноте агент «Терра» сможет хорошо видеть в течение пятнадцати минут. Кто-то скажет, что это — короткий срок. Полагаю, вы никогда не бывали во мраке!

17 июня

21:22

Пенни Уоткинс стояла у дверей ресторана «Лосось Сомнений». Последнее время в ее жизни много глупых названий: «Вялая кобыла», «Галактическая валюта», а теперь ещё «Лосось Сомнений». Девушка изо всех сил старалась не добавлять к этому списку свое имя. Не получилось.

Вечер всегда сваливался неожиданно: падал с неба — стоило только моргнуть! Может быть, Пенни слишком долго моргает? А может, ей стоит меньше смотреть в свой блокнотик с заказами и чаще — в окно? Когда-нибудь, боялась девушка, она в очередной раз будет возвращаться с работы, поднимет голову к небу, но…ничего не увидит. Когда-нибудь… Но что если «когда-нибудь» наступит уже завтра?

— Хей! — Габриэль опустила окно водительского сидения. — Запрыгивай!

За девятнадцать лет Пенни ни разу не сидела в машине. Даже такси ей вызывать никогда не приходилось. Все ее передвижение — маршрутка.

— Спасибо, что подвезли меня, мисс Феннис.

— Не за что! — озорно улыбнулась та. — Можно просто Габриэль! Симпатичное платье у тебя. Будто из пятидесятых. Мне нравится. Оно идёт тебе куда больше, чем форма официантки.

Пенни смущённо заправила кудрявые светлые волосы за аккуратные уши. Это белое платье в крупный розовый горошек она донашивала за мамой и слышать комплимент ей было странно. Тем более, что Габриэль одевалась куда интереснее. В мисс Феннис, подумалось Пенни, был какой-то твердый стержень, до которого ей самой бесконечно далеко. Габриэль подчеркивала свою твердость небрежным стилем: протертыми джинсами и широкими пестрыми рубашками или блузами. Пенни решила, что хочет с ней подружиться.

Квартира молодой официантки находилась в бедном районе Станвелла — где-то между новым кварталом и парком «Соцветие». Волкер-стрит тянулась через недостроенные многоэтажки, через дороги и тротуары, засаженные по обочинам вязами, грабами и березками, настолько юными, что их макушки с трудом дотягивались до плеча семилетнего ребёнка. А ведь когда-то здесь раскидывали широкую тень многовековые дубы, а солнечные зайчики озорно прыгали по ярким крышам двухэтажных домиков. Сейчас же от этих мудрых растений остались только пеньки.

Ко всему прочему, из-за неудобногорасположения, Волкер-стрит и соседние улицы перестали пользоваться популярностью среди жителей Станвелла. Люди покидали дома, перемещаясь все ближе и ближе к центру города. Район начали называть «неблагополучным» и «бедным», несмотря на прекрасный сосновый парк. По этой причине старые улицы смели и начали активную застройку панельными многоэтажками. Цены на жилье сильно упали, отчего небогатая часть населения Британии с удовольствием рассматривали предложения риэлторов.

Троицу встретила Хелен Уоткинс — мама Пенни. Женщина была больше похожа на старшую сестру девушки, нежели на мать: молодая, ухоженная, активная. Миссис Уоткинс подготовилась к визиту, разложив на столе скромные угощения. Кроме того, как оказалось, она знает очень многое об Адаме, об инопланетянине у них дома и о всевозможных сплетнях, начиная с крушения в уиллоубрукском лесу и заканчивая профессором Нортоном.

— Вы, кажется, Адам Дэвисон? — прощебетала Хелен Уоткинс, возбуждённо пожимая тому руку.

— Кажется… — протянул он предвзято. — В смысле, да — это я.

— Ну что, сначала ужин или пришельцы?

— Честно говоря, я был бы непрочь сначала…

— Пришельцы, конечно! — бодро перебила Габриэль, не желая прислушиваться к выбору мужчины.

— А вы, — короткие светлые волосы весело подпрыгнули на голове миссис Уоткинс, — сразу к делу! Мне нравится! Как ваше имя?

— Габриэль Феннис!

— Очень-очень приятно! Я мама этой прекрасной девушки. Можете называть меня Хелен.

— Хорошо, миссис Уоткинс, давайте уже ближе к делу. Где там этот ваш пришелец?

Мама Пенни ни капли не сочла манеры Габриэль грубыми, что заставило ксионца раздражённо закатить глаза.

— Он в моей комнате, — мягко улыбнулась Пенни.

Вся толпа последовала за девушкой. Ее комната, выдержанная в пастельном розовом и жёлтом тонах, оказалась такой же спокойной и уютной, как и сама Пенни.

Девушка подошла к небольшой картонной коробке из-под зимней обуви, в которой были проделаны маленькие круглые отверстия для вентиляции.

— Он там, — сказала она.

Габриэль Феннис и Адам Дэвисон переглянулись.

— В этой коробке? — растеряла энтузиазм девушка. — Такой маленький?

— О, я понял! Это какой-то зверёк? — заинтересовался ксионец. Что-что, а в животных он разбирался.

— Верно. Это зверёк!

Пенни осторожно приоткрыла коробку. С первого взгляда мужчина определил вид, к которому тот принадлежал.

— «Доманцовый кропус». Я так и думал!

— Да ладно?! — скептически обвела его взором Габриэль.

— Кто ещё это мог быть!

— Эй, не умничай, а! Выкладывай все, что знаешь!

— Когда Пенни сказала, что у нее дома пришелец, то я сразу приметил для себя парочку вариантов. Сперва я решил, что это кто-то из сообщников огона. Но этот вариант тут же отпал — кто в здравом уме станет помогать убийце? Даже если, допустим, он воспользуется хитростью, сомневаюсь, что такая скромная девушка, как Пенни приютит у себя дома подозрительного мужчину. Разумеется, пришельцем должен был оказаться кто-то безобидный и маленький, тот, кого огон привез с планеты Гесокс.

— О, я не совсем поняла, но…звучит интересно! — светлые глаза хозяйки инопланетного питомца искрились любопытством.

Габриэль подошла к коробке поближе и присела на корточки, чтобы лучше разглядеть существо из далёкого космоса своими близорукими глазами.

Зверёк с четырьмя парами лап мирно дремал.

— Он похож на какого-то маленького лисёнка, хорька и кота одновременно. Забавный!

— «Доманцовый кропус» — это разновидность кропусов, обитающая в южных лесах Гесокса. Сейчас этот вид находится под защитой местного штаба «Терра», — объяснил мужчина. — Именно ради них я и прилетел сюда. — Пенни, где ты его нашла?

Пенни Уоткинс присела на край кровати и обняла большую розовую подушку в виде кошачьей мордочки.

— Вчера я возвращалась с работы, — задумчиво вспоминала она. — Я уже подходила к дому…как вдруг услышала в темном закоулке какой-то шорох. Или скорее — скрежет. Было очень страшно! Но мне будто бы нужно было это сделать! Как бы объяснить… Что-то потянуло меня туда. Может… судьба? Звук доносился из мусорного бака. Я подняла крышку, и этот малыш запрыгнул ко мне на руки!

— Видимо, он дружелюбный, — улыбнулась Габриэль.

— Да, мне тоже так кажется. Я назвала его Кикки, потому что он издает такие забавные звуки…

Зверёк услышал, что его обсуждают, лениво приоткрыл один красный глаз и подтвердил слова хозяйки писком:

— Ки! Ки!

— Именно так, — засмеялась Пенни, культурно прикрыв рот рукой.

— Ну так что, мистер Дэвисон, — напомнила о себе Хелен Уоткинс, — он действительно не опасен?

— Если вы не намерены навредить ему, то — да! Кропусы могут видеть цвет души.

— Цвет…души? — удивилась Габриэль. — Души имеют цвет?

— Нет точных доказательств этому. Возможно, кропусы просто очень хорошо чувствуют настроение живых объектов, а их мозг создаёт для каждого эмоционального состояния цветовую ассоциацию. Связано ли это с тем, что душа имеет цвет? — я не знаю. Но так они обезопашивают себя.

— Хочешь сказать, они могут с первого взгляда понять кто — добрый, а кто — злой?

— Поэтому он меня не укусил!

— воскликнула Пенни.

— И значит, я могу его потрогать?

Ксионец кивнул.

Девушка осторожно протянула руку к Кикки и погладила холку. Зверёк широко распахнул глаза и напрягся. Когда пальцы Габриэль в очередной раз дотронулись до его спины, кропус резко развернулся и ударил по длинному рукаву клетчатой рубашки. Красные когти распороли плотную дымчатую ткань, и девушка почувствовала жгучую боль у основания запястья.

Габриэль отдернула руку и закричала:

— Ты говорил, он не опасен!

Мужчина выглядел ошарашенным. Уоткинсы пооткрывали рты. Ксионец был уверен в своих знаниях и никак не ожидал, что исход будет таким. Всполошенный, он подбежал к сидящей на полу подруге, подвернул рукав и спешно осмотрел рану.

— Миссис Уоткинс, у вас есть хлорид натрия и хлористый натрий?

— Что, простите?

— Соль! — воскликнула Пенни. — Мама, неси соль!

Хелен подскочила с места и побежала на кухню. Она вернулась с целой пачкой соли.

— У нас только йодированная, пойдет?

Ксионец молча схватил упаковку и щедро насыпал белый порошок на место пореза.

— Подержи немного. Должно помочь.

— От чего? — сдвинула брови Габриэль.

— От… яда, — деликатно ответил тот, со страхом ожидая реакции.

— От яда?!

— Да, забыл сказать, что в когтях кропусов находится яд.

В этот момент его лицо загорелось от мощной пощечины.

— Показалось ему! Ха! — Габриэль вскочила на ноги, а Адам так и остался молчаливо сидеть на полу рядом с коробкой: бледнолицый и пристыженный.

Захлопнулась входная дверь, и Пенни вздрогнула.

— Простите, это все из-за меня.

Глава 9. План

18 июня

0:41

Габриэль вышла из себя. Опять не смогла сдержаться. И теперь она сидела на ступеньках подъезда многоэтажного дома между четвертым и пятым этажами. Через стеклянные стены можно было увидеть стройку, поглощаемую глубокой полуночной темнотой. От этого вида девушку затошнило: безжизненные черные вмятины окон, обведенные белыми рамами, напоминали ей мертвые глаза Целителя на бледном девичьем личике.

В приоткрытую форточку насвистывал ветер, а ореол луны бледно проявлялся через призрачную вуаль облаков.

Габриэль ненавидела свои слезы, но не могла прекратить плакать. Запястье чертовски болело. Соль разъела тонкую кожу, и девушка не совсем понимала, отчего белое вещество окрасилось в малиновый цвет: от яда или от крови?

Пока она бежала вверх по ступенькам, большая часть соли рассыпалась, и Габриэль переживала: достаточно ли того, что осталось на руке, чтобы избежать летального исхода или гангрены? Да и как вообще действует яд кропусов? Эх, надо было спросить у Адама, прежде чем убегать!

Жёлтый свет лампы приманил ночного мотылька, и тот кружился вокруг, обжигая крылья — слишком глупый, чтобы учиться на своих ошибках.

— Дурачина, тебе жить надоело? — девушка осторожно заключила бабочку в ладони. — Хотя ты, наверное, не думаешь о жизни и смерти. Завидую я тебе.

Когда Габриэль посмотрела на мотылька, тот лежал неподвижно на боку.

Ее сердце дрогнуло:

— Нет! Я же была аккуратной! Почему же ты умер…

Крылья и тельце бабочки быстро чернели и рассыпались в порошок прямо на глазах у девушки. Очередной поток ветра с улицы сдул горстку пыли, опустошив ладони Габриэль.

— Что это? Как такое возможно?

Девушка вздрогнула. Холод скопился у ее ног, и она ощутила присутствие чего-то неживого.

Тень поднималась с нижних этажей — медленно, но настойчиво.

— Ты пришел убить меня, Целитель? — спросила Габриэль, боясь обернуться. — Это связано с мотыльком? Я убила его? Тогда в моем сне я слышала голос девочки. Она сказала, что ты не тронешь меня до тех пор, пока я не представляю опасности. Вот что она имела ввиду, да?

Девушка рванула вверх по этажам. Она не слышала шагов Целителя, а посмотреть за спину не решалась. Ноги автоматически перескакивали по две-три ступеньки сразу, но каким-то чудом, Габриэль ни разу не споткнулась.

Ещё немного и последний этаж — тупик. Что же делать? Подниматься на крышу? Нет, он этого и хочет. Хочет, чтобы девушка убила себя. Целитель умеет телепортироваться. Поэтому куда бы она не бежала, где бы не пряталась — он везде отыщет ее. Габриэль прислонилась к стене, жадно вдыхая воздух. Теперь она слышала его шаги… чувствовала, как он тянет к ней руки…

— Габриэль!

— А… Адам, — обернулась девушка, ощутив у себя на плече теплую ладонь пришельца. — Ты меня до чёртиков напугал! Как ты вообще меня нашел? — она нервно отряхивала со своей одежды налипшие пылинки ужаса и прах мотылька.

— По следам красной соли. Ты… в порядке? Выглядишь не очень…

— Ты свою смазливую рожу то видел? — ухмыльнулась девушка, победоносно скрестив руки на груди.

— Я смотрю твои шутки к тебе вернулись. Значит — все не так плохо, как кажется, — улыбнулся ксионец. — И все же… Что произошло?

— Ничего.

— У тебя такой вид, будто ты убегала от кого-то.

— Нет! — отрезала та.

— Яд кропусов может вызывать галлюцинации. Говорю, чтобы ты не пугалась, — Адам устало присел на ступеньки. — Я… не хотел, чтобы так вышло, — виновато промямлил он.

— Я знаю. Так или иначе, считай, что кропус меня не ранил!

— Я не только о кропусе говорю…

Габриэль заинтересованно уселась рядом:

— О чем тогда?

— О том, что втянул тебя во все это… Ты была права, если бы ты отказалась мне помогать, то все было бы хорошо.

— Так! — стукнула его по плечу девушка. — Мало ли что я там сказала! Когда тебя пытается сожрать монстр — и не такое скажешь! Тем более, я помогала пришельцу, а не тебе! Кто же знал, что им откажешься ты? Профессор Нортон был прав — никто не виноват.

— Думаешь?

— Да, — кивнула та. — Ты ведь и сам предложил мне свою помощь, забыл? Хотя, наверное, я чуть-чуть виновата. Но совсем чуть-чуть. И извиняться не буду, — она игриво улыбнулась.

Если бы в тот день Габриэль не сбила пришельца на дороге, они бы никогда не встретились, и Профессор Нортон не стал бы жертвой огона. Но на Великую Утреннюю Случайность это бы никак не повлияло. Габриэль вполне довольствовалась тем, что в ее жизни появился хоть кто-то с такой же странной проблемой. Она могла открыто делиться переживаниями и не бояться быть непонятной и неразумной. Имеет ли девушка право обвинять Адама в чем-либо?

— Я и не ожидал от тебя извинений.

— Эй!

Ксионец вытащил из внутреннего кармана пиджака неказистое устройство, обмотанное изолентой. По сути это было маленькое радио с синей панелью от инопланетных «часов».

— Я закончил! — торжественно и одновременно печально объявил он. — Я вставил в радио свой усилитель космических волн, добавил удобную панель, чтобы ввести координаты нужной галактике, кое-что починил, и… получилось это. Не думаю, что смогу связаться с главным штабом на Ксионе, поэтому попробую поймать их частоту в соседней галактике.

— Ты что, изобрел космическое радио?

— Да, но мощности хватит только на одно сообщение. Я отправлю код подмоги, а они уже свяжутся с моей администрацией.

— Отлично! — воскликнула Габриэль, немного сожалея о том, что приключение подходит к концу.

«Что ж, останется одной проблемой меньше, — вздохнула она. — Ну хоть у Адама все будет хорошо».

Пришелец задумчиво уставился на свое изобретение. Его странно-сиреневые глаза не выражали восторга от грядущей победы над огоном. Он как-то томно вздохнул, что совсем не понравилось девушке.

— Что не так?

Адам посмотрел на Габриэль и грустно сообщил:

— Они защитают это как провал миссии.

— Ой, подумаешь! Сегодня не повезло, в другой раз — повезет!

— Я должен рассказать тебе кое-что о себе…

Девушка хмуро согнулась и подперла голову рукой, готовая слушать. Пришелец так редко о себе говорил, а тут вдруг — откровение! Да и несмотря на внешнее не сильно развитое любопытство к космосу, в душе Габриэль по-настоящему жаждала услышать любую крупицу информации о секретах Вселенной. Просто, знаете, человеческое общество не сильно то и ценит тех, кто помешан на подобных темах. Как известно, если хотите потерять друзей — почаще обсуждайте с ними научную-фантастику.

— Дело в том, что я попал в «Терра» совсем недавно и ещё состою на испытательном сроке. Более того… — замялся он, смущённо отвернувшись к стене. — Это мое первое настоящее дело. Если я провалю его, то меня выгонят. А я столько денег потратил на то, чтобы стать полноправным членом организации и вживить в себя стандартный набор функций! Мне придется придется вернуться на Ксион и пожизненно горбатиться на какой-нибудь ферме, чтобы оплатить долги «Терра».

В первые обычно спокойный и даже немного убаюкивающий голос Адама вибрировал от раздражительности. Габриэль хотела колко пошутить, как она делала это обычно, чтобы разрядить обстановку, но сдержалась.

— Что ж… В таком случае, — девушка ловко выхватила из его рук космическое радио и подняла у себя над головой, чтобы пришелец не так быстро отобрал устройство, а у нее было время закончить фразу, — не отправляй сообщение!

— Ты не понимаешь! — Адам был поражен подобным решением. — Это единственный способ исправить все!

— Нет, это не исправит «все»! — Габриэль поднялась на ноги. — Ты эгоист, Адам!

— Эгоист?

— Конечно! Ты собрался улететь, оставив меня наедине с Великой Утренней Случайностью! Ты подумал о том, что твой план не решит мою проблему?

Пришелец задумчиво промолчал.

— И до тех пор я не позволю тебе использовать космическое радио! Понял?

Адам Дэвисон неохотно выпрямился и подошёл к Габриэль.

— Разве я могу с тобой спорить? — вздохнул он. — Но это, — ксионец вцепился в свое изобретение, — я все равно заберу.

Габриэль не стала противиться.

— Только обещай не использовать его без моего разрешения!

— Да, мэм, — улыбнулся тот, пряча космическое радио обратно за пазуху. — Однако в таком случае тебе придется придумать план.

— Мне? — растерялась девушка.

— Ну так ты же капитан!

Свет лампы в сером подъезде зарябил, подталкивая Габриэль к раздумьям.

— Хорошо! — наконец, решилась она. — Дай мне сутки! И я придумаю самый лучший план!

— Ловлю тебя на слове!

Получив нагоняй от какой-то старушки, набросившейся на на них с костылем со словами «Ну сколько можно болтать! Третий час ночи! Чёртова алкашня!» Адам и Габриэль вернулись в квартиру Уоткинсов. Пенни любезно разрешила им переночевать у нее. Пришелец разместился в комнате миссис Уоткинс и долго не мог уснуть из-за сотен почти одинаковых фотографий, с которых Хелен внимательно наблюдала за гостем, улыбаясь в зубы. А приторный аромат ее духов, которым пропитались все предметы мебели, всю ночь пытался его удушить.

Самой миссис Уоткинс пришлось отправиться в комнату дочери, потому что места там было на одного, а Пенни очень хотела устроить девичник со своей новой, как она надеялась, подругой.

— Итак, чем займёмся? — восторженно спросила она, когда все разошлись.

— Эм… будем спать? — сонно протянула Габриэль, запрыгивая под узорчатый плед на диване.

Пенни скисла, как молоко, забытое на столе в летнюю ночь.

— Я думала мы поболтаем, — девушка сидела на коричневом кресле, подогнув под себя ноги.

— О чем?

— Ну… о разном…

Пенни стало стыдно за свой неопределенный ответ. Такой скучный и заурядный человек, как она — никогда не станет объектом интереса энергичного и странного (в хорошем смысле) человека.

Габриэль задумчиво посмотрела на потолок, не имея в голове ни малейшего намека на план. А тут ещё с ней хотят поговорить! Как же хочется просто уснуть! Но Пенни была так добра с ними… Будет некультурно и жестоко оставить ее без ночного диалога, о котором она так просит.

— Пенни…

Та сразу преобразилась в лице и покрылась румянцем.

— Д…да?

— Помоги мне придумать план! — Габриэль нацелилась на двух зайцев сразу.

На удивление гостьи Пенни согласилась без раздумий. Причем с таким воодушевлением, будто бы ее позвал присоединиться к приключениям сам Индиана Джонс!

Около часа они обсуждали пришельцев, ВУС и все, через что прошла Габриэль за прошедшие несколько дней (Кроме Целителя. Эту историю она пока пожелала умолчать). И теперь, когда Пенни была в курсе событий, можно было приступить к сочинению «самого лучшего плана».

— Знаю-знаю! — растянув на своем лице «мамину улыбку», хозяйка была готова выдать очередную затею. — Почему бы нам не переманить на свою сторону офицера? Ты сама сказала, что он ненавидит инопланетян. Мы подговорим его провести нас в охраняемую зону!

— Так мы же теперь в «черном списке», забыла? Он даже меня считает пришельцем! А уж Адама — на месте убьет, учитывая его выходку «смотрите-я-опоссум»!

Пенни звонко рассмеялась, и Габриэль подумала о том, насколько общение меняет людей: из стеснительной неуверенной в себе официантки девушка превращалась в настоящего энтузиаста, когда дело доходило до инопланетян.

— У вас есть козырь!

— А?

— Я!

— Ты?

— Офицер не знает меня, так?

— Так.

— Тогда что если я сообщу ему о том, что наткнулась на инопланетян, а потом вышлю фотографии с тобой и Адамом. А для пущей убедительности — добавим Кикки. Так он точно заинтересуется!

Габриэль одобрительно кивнула и даже переползла в сидячее положение, подперев спину подушкой.

— Неплохая мысль! Ты попросишь о личной встрече, а там — в дело вступим мы! Уговорим офицера нам помочь!

— Да! И так мы спокойно отыщем корабль ого…ог…негодяя!

— И будет время, чтобы спокойно починить корабль Адама и решить мою проблему! Возможно, все ответы имеются у нашего врага! — Габриэль победоносно спрыгнула с дивана, закружившись с Пенни в радостном танце.

18 июня

утро

Заря рано разлилась сквозь прореди многоэтажных домов и тонкоствольных деревьев, которые ровно выстроились вдоль всех дорог: одинаковые и неврачные. И пока солнце разгоралось, позволяя редким волнам белых облаков налипать на свет кудрявыми прядями, Габриэль Феннис не торопилась открывать глаза. Кто-то уже проснулся: она слышала шаги и голоса в перемешку с остатками своих сновидений. Тем не менее, утро девушки началось позже, чем у остальных.

Габриэль разблокировала экран телефона и посмотрела на время. Уже десять. Пора вставать. Ночь была недолгой и беспокойной: об этом напоминал стук в висках и слабость в конечностях.

Когда Габриэль вышла из комнаты, ее встретила Пенни, которая выглядела куда более свежей и энергичной.

— Пенни, доброе утро. А где все?

— Доброе! Мама ушла в магазин прикупить Кикки чего-нибудь поесть. Адам сказал, что еда со стола не подходит. В природе кропусы питаются цитрусовыми, — объяснила девушка. — Кикки стал каким-то ещё более вялым, чем обычно. Я переживаю за него. — Надеюсь, земные цитрусы подойдут…

— А где Адам?

— Он тоже ушел. Но куда и надолго ли — не сказал.

Габриэль затревожилась. Неужели он что-то замышляет? Что-то в тайне от нее?

— Я рассказала ему наш план, — прошептала Пенни, спрятав руки за спиной и наполовину развернувшись лицом к двери комнаты, где сейчас спал инопланетный зверёк. — И он сказал, что план… плохой.

Габриэль закипела от гнева:

— Чем ему не понравился наш план?

— Я не знаю. Но он не сильно впечатлился моим рассказом, да и слушал в пол уха. А потом резко встал и ушел. Даже свой завтрак бросил.

Габриэль хмуро провела все утренние процедуры: хмуро помылась, хмуро поела, хмуро наложила на раненое запястье соленую повязку, от которой рука безперерыва зудела, и хмуро уселась на полу рядом с виновником ее мучений.

Вскоре вернулась миссис Уоткинс и принялась кормить Кикки. Зверёк настолько ослаб, что лежал у нее на коленях и почти не шевелился, медленно вытягивая из апельсина сок вместе с кусочками мякоти.

— Совсем плохой, — причитала Хелен. Чувствительная Пенни ничего не говорила — только потирала красные глаза и иногда гладила мягкий загривок.

— Интересно, — корила себя Габриэль, вспоминая прошедшую ночь, — почему кропус посчитал меня плохой? Я ведь лишь хотела потрогать его.

Девушка вспомнила Розетт и тот телефонный звонок полный лютой ненависти. «Убийца!» — воспоминание выстрелило в голове Габриэль слишком ясно и звонко, будто жестокие слова вновь прокричали ей на ухо.

— А может… Кикки знает то, чего не знаю я?

Адам Дэвисон почти не спал. Он слышал весь разговор Габриэль и Пенни, и уже тогда понял, что план провальный.

Нужно было спешить. Но у него не было идей. А идея Габриэль — плоха. «Будет время» — это самая фатальная ошибка. Времени не будет. Целитель уже ходит за ней по пятам. Он знает это. Тогда в подъезде Адам тоже его видел…

Ни он, ни Габриэль, ни Пенни и уж тем более никакой офицер Фицман — не справятся с этим существом, имея нынешний багаж познаний. Однако у «Терра» есть отличные специалисты, учёные, которые придумали бы решение. На лекциях пришелец слышал о том, что во Вселенной существуют паразитирующие бестелесные создания, состоящие из чистой энергии. Они вселяются в ослабших жертв, берут под контроль разум, а ДНК клеток перестраивают в особый состав, который позволяет телу сохранять физическую форму, но при этом спокойно перемещаться сквозь любую материю.

Называют этих паразитов — «Вии». Их почти невозможно одолеть. И во Вселенной виев не так много. Но Адам прекрасно помнит одного из агентов старшего уровня, который получил повышение до капитана отряда новобранцев за уничтожение вия во время одной из миссий. Этим капитаном был агент под номером 3.45890134.14 — А. Сокращённо — 3.4-А. Да, как вы уже догадались, агенты «Терра» не называют себя по имени. Все данные о личности агента засекречиваются. В каком-то смысле, вступая в отряд, ему приходится отказаться от своей прошлой жизни и забыть все то, кем он являлся и кого любил.

Работа агента — опасна не только для него самого, но и для его родных и друзей: они — возможность для шантажа и трещина в неприкосновенности организации.

3.4-А — самый молодой капитан, под предводительством которого сейчас работает Адам и ещё несколько новичков. На него мужчина и лелеял свои умыслы. Поэтому он счёл провал своей миссии необходимой платой для спасения Габриэль. Ведь Целитель очень подходил под описание вия. Единственное, чего не мог понять ксионец — это причина, по которой тот выбрал в качестве своего нового тела земную девушку. Он упрямо утешал себя мыслью о том, что просто не располагает достаточным количеством информации. В принципе, так оно и было: по всей Вселенной об этих загадочных существах известно ничтожно мало. А то, что известно — перемолотые догадки, легенды и лишь щепотка фактов.

По крайней мере, теперь становилось ясным, почему Целитель появлялся и прислушивался к Габриэль, когда той грозила опасность: он спасал не ее, а свое потенциальное новое тело.

Адам Дэвисон провел около часа, молчаливо расхаживая по окрестностям. Он не был заинтересован в том, чтобы любоваться местной флорой и фауной, хотя пару раз отвлекался на птиц. Красноклювые овсянки прыгали с ветки на ветку, внимательно провожая взглядом задумчивого пришельца. Их яркие клювики издалека напоминали сочные ягоды клюквы. Они просвистели что-то друг другу и перелетели на соседнее дерево, навязывая свою компанию Адаму. Возможно, птицы догадались, что по их зеленой планете бродит гость из далекого космоса. И судя по задорным распевам — их это более чем устраивало.

Мужчина размышлял о том, что скажет Габриэль. Простит ли она его за то, что он сейчас сделал? А стоит ли вообще говорить ей об этом? Пришелец мог бы рассказать о вие, что устроил на нее охоту, но это лишь напугает и ослабит девушку. Именно этого и добивается любой паразит — отыскать хозяина, чей организм достаточно слаб физически и морально, чтобы не сопротивляться. В конце концов, даже капитан 3.4-А не гарантировал успех. Поэтому… может быть… запасной план не помешает?

— Ну и что тебе не понравилось в нашем с Пенни плане? Он же всяко лучше твоей идеи с космическим радио?

Габриэль встретила его в дверях. Ее нога нервно отбивала частотный ритм ярости, а руки были готовы в любой момент влепить новую пощечину.

Ксионец напрягся, но не подал вида. Он бесцеремонно прошел в квартиру, будто не замечая чёрной ауры раздражения, заплетающей вокруг девушки тугие узлы.

— Эй! Чё за игнор! — слова врезались ему в спину, словно отравленные стрелы.

— Ах, прости! Не признал твое распухшее лицо.

— Я просто плохо спала!

— Ну я вот вообще не спал. Благодаря множествам лиц миссис Уоткинс, кстати говоря.

— Прекрасного много не бывает! — прогремел откуда-то голос Хелен.

— Ладно-ладно! Я рада тому, что ты научился шутить.

— У меня был хороший учитель.

— Спасибо, конечно…

— Правда я уже не помню его имени.

— Эй! Ты уходишь от ответа! — Габриэль сникла, повторив вопрос без перехода на крик: — Чем тебе не понравился план?

Мужчина задумался. К его утешению в придуманном ею плане была ещё одна прореха, которую он не боялся озвучить.

— Каким образом ты собралась заставить офицера перейти на нашу сторону?

— Ну это я ещё не придумала, — смущённо отвернулась та. — Главное убедить его в твоей доброте.

— Доброте? Хочешь, чтобы я ему каравай испёк и по головке погладил?

— Ну не знаю я пока!

— Такой человек, как Гарри Фицман никогда в жизни не доверится мне! Для него мы все враги: и я, и огон, и даже ты!

— Ну это лучше, чем ничего! — девушка умоляюще посмотрела на подругу, которая вместе с мамой подслушивала разговор из своей комнаты. — Скажи ему, Пенни!

Пенни покраснела и робко вышла в холл к остальным.

— Ага-ага! Стоит хотя бы попытаться!

— Хорошо! Но если офицер решит всех нас застрелить, я спасать вас не стану!

Габриэль победоносно переглянулась с подругой и улыбнулась, обнажив белые зубы:

— Ха-ха! Ты бы лучше за себя переживал, пришелец!

Адам Дэвисон согласился, хоть многого от этого плана и не ждал. В конце концов, у них ещё есть время до прибытия подкрепления и капитана 3.4-А, а отвлечься от Целителя Габриэль не помешает.

Глава 10. Демон

18 июня

15:10

— Габриэль, хватит улыбаться! Ты не выглядишь подозрительной! — Пенни стояла на пожарной лестнице на высоте второго этажа с фотоаппаратом в руках, чтобы создать естественный ракурс, который она называла «папарацци».

— Хорошо-хорошо! — Габриэль помахала ей снизу рукой. — Мне сделать лицо такое, — девушка бросила в камеру загадочный взгляд, — или такое?

— Ты пытаешься изобразить злость? — догадался Адам, стоящий справа от Габриэль с кропусом в руках, который чувствовал себя значительно лучше, чем утром. — Выглядит так, будто ты откусила лимон.

— Сам-то! Сам-то! — та возмущенно замахала руками. — Ты должен выглядеть осторожно-настороженным!

— Так? Или так?

— Твое лицо ни капли не меняется!

— Я все свои театральные силы вложил на то представление перед офицером и его людьми. Так что, простите.

— А…Ты про опоссума!

— Да не опоссум я! — покраснел тот.

— Габриэль, не надо скрещивать руки! Вы вроде идете и что-то ищите! — Пенни попробовала взять другой ракурс.

— Куда мне тогда их деть?

— Может возьмёшь в руки Кикки?

— Никогда в жизни! — отчеканила Габриэль, побледнев при одном воспоминании о том, что случилось между ними.

Пенни резко отдернула камеру и замычала, словно ребенок, которого не пускают гулять. Она быстро прискакала к своим «моделям» и громко отчитала их:

— Вы безнадёжны! Вы оба! Вы что никогда не смотрели триллеры?

Девушка отобрала у мужчины кропуса и посадила себе на плечо. Габриэль и Адам пооткрывали рты: скромная и нерешительная Пенни вдруг вошла в образ, преобразив свое детское личико в лицо настоящего хищного зверя. Глаза ее погасли и смотрели на своих друзей отстраненно и пренебрежительно. Светлые локоны создавали загадочную тень, подчеркивая взгляд и зрительно угрубляя мягкий рельеф ее скул. А когда растянулась зловещая ухмылка, пышные розовые губы немного запали внутрь и стали казаться чуть тоньше, придавая ее образу скрытности.

— Страшно, — высказал свое мнение ксионец.

— Ага-ага! Чудище! — посинела Габриэль. — Верни нашу Пенни, пожалуйста.

— Вот этого я и хочу от вас! — Пенни мило улыбнулась. — А теперь попробуем ещё разок! Не подведите меня!

Спустя пару часов фотосессия у дома Уоткинсов завершилась, и все вновь собрались в комнате Пенни. Хелен тоже присоединилась. Она принесла Кикки тарелку очищенных фруктов и убедила других в том, что без ее присутствия зверёк плохо ест. Кропус опровергающе пискнул. На самом деле миссис Уоткинс простом хотела поучаствовать в задумке дочери и ее друзей.

— Мама, а разве ты не должна быть сегодня на работе? — вспомнила Пенни.

— Нет-нет, дорогая, я уволилась!

— Мама, ты что?! Ты…ты… серьезно?

— Пенни отвлеклась от компьютера, на котором Габриэль прокручивала сегодняшние фотографии.

Миссис Уоткинс надула щеки:

— Как я могу работать, когда вокруг инопланетяне!

— Мама! Мы не протянем на мою зарплату официантки!

Пока девушка скакала перед своей матерью, которая бессовестно распласталась на кровати дочери и подъедала апельсины Кикки, Габриэль не могла сдержать слез обиды, глядя на снимки.

— Уродина! И здесь уродина! Что это за нос вообще? А здесь у меня бедра жирные! Уродина, уродина, уродина… А это что?! — глаза девушки округлились, а курсор мышки автоматически потянул фотографию к «корзине». — Уничтожить! Уничтожить! Уничтожить!

Пенни подбежала на крики и перехватила устройство.

— Не смей, Габриэль!

— Отдай мне «мышку», Пенни! Я сделаю это! И вообще, закройте все глаза! Никто не должен этого видеть!

Утомленный недавним занятием ксионец сидел на подоконнике, лениво провожая глазами прохожих. Заинтересовавшись реакцией Габриэль, он тоже подошёл к компьютеру.

— Нормальная фотография.

— Выколи себе глаза, Адам! — оттолкнула его Габриэль.

— Адам, помоги мне! — отчаянно боролась с той белокурая девушка.

— Нет, Адам! Только попробуй — не прощу!

— Не буду я никому помогать. Ваш план — вы и разбирайтесь, — сонно зевнул мужчина и устало присел на край кровати — от всей этой ругани у него разболелась голова. Кроме того, на его состоянии сказывалась сегодняшняя бессонная ночь.

Он поднял глаза на настенные часы в виде кошачьей головы. Вечером состоятся похороны профессора Нортона. Так сказала Габриэль. Учитывая известность старика — провожать его в последний путь придет весь Станвелл. А вдруг их кто-нибудь видел в тот злополучный день? Народ взбудоражен. А пустые разбирательства Адаму сейчас ни к чему. К Габриэль, наверняка, будет много вопросов. Они ведь с профессором Нортоном общались достаточно тесно. Стоит ли вообще туда идти?

— Адам! Почему ты меня не слушаешь? Я же теперь, капитан, забыл? — голосила девушка.

— Габриэль, не тяни провод так сильно! А то порвешь! — не отступала Пенни.

Миссис Уоткинс, также как и Адаму надоело слушать спор, и она сделала то, что сделал бы на ее месте нормальный взрослый человек: подошла к компьютеру и…

— Фотография и правда ужасная, — …удалила снимок.

— Вы моя спасительница, миссис Уоткинс!

От обиды Пенни покрылась румянцем и разревелась:

— Из меня… ужасный фотограф!

Теперь Габриэль и Хелен сочувственно гладили девушку по голове, приговаривая: «Ну же, ну же! Не плачь!»

«Что за детский сад…» — вздохнул ксионец про себя и напомнил о предстоящих делах:

— Габриэль, нам пора на похороны. Пенни, тебе — на работу.

— Точно же! — воскликнула официантка, выползая из объятий. — Я и забыла!

— Как быстро пролетело время! — почесала затылок Габриэль.

— Уж прости, что не смогу пойти с вами. Как плохо, что именно сегодня я работаю во второй половине дня…

— Ничего! Зато мы выполнили первый пункт нашего плана.

— Да!

— Ты уверена, что сможешь достать костюмы к завтрашнему дню?

Адам Дэвисон слушал со стороны и не понимал, о каких костюмах идёт речь.

— Конечно! Я уже созвонилась с девочкой из актерской студии. Она сказала, что у нее есть все, что нам нужно. А веера я поищу у себя! Я купила их в интернет магазине, когда ещё училась в школе. Ну знаешь — для театрального кружка. Правда, я так и не выступила — не смогла перебороть страх сцены. Кажется, они лежат где-то в кладовке.

— А сейчас не боишься?

— Почему-то с тобой я ничего не боюсь! — Пенни мило рассмеялась.

У Адама непроизвольно задергался глаз:

— Костюмы? Веера?

Девушки его проигнорировали.

— А что с песней? И движениями? — совершенно серьезно спросила Габриэль.

— Я скину тебе сегодня все материалы на электронную почту, не переживай!

Подруги распрощались, и Адам, наконец, облегчённо выдохнул.

— Ну что, мы идём? — задорно подкралась к ним миссис Уоткинс, приобняв обоих со спины.

— Нет, миссис Уоткинс, вы с нами не идете, — напрягся пришелец.

— Почему это? Может я тоже любила профессора!

— Правда? — засомневался тот.

— Вообще-то… Я даже не знаю, кто это.

— Вы сама прямолинейность, миссис Уоткинс.

— А то, пришелец!

— Это не комплимент.

Хелен, как обычно, пропустила все колкости мимо ушей, продолжая сверкать улыбкой. А поскольку рот у нее был большой — улыбка занимала более половины лица.

Адам, наконец, освободился из объятий женщины, но та вновь схватила его и с наигранным разочарованием покачала головой:

— Не уж то ты собрался идти на похороны…в этом?

— Ну…да.

— А как же траур? Никто не ходит на похороны в такой праздничной рубашке! — миссис Уоткинс потянула пришельца за собой в гостиную комнату, где стоял шкаф с ее вещами.

— Габриэль, спаси меня, — жалостливо простонал Адам.

— Ну, — та лишь повела руками, — наши традиции диктуют присутствовать на похоронах только в черном!

Женщина обернулась:

— Для тебя у меня тоже есть платье!

— Нет, спасибо, миссис Уоткинс! Я взяла с собой сменную одежду, — девушка ехидно улыбнулась ксионцу, подняв какой-то красный фирменный пакет у себя над головой.

Адам молча стоял и ждал, пока Хелен не найдет то, что ищет. Он хотел ее поторопить, но передумал: испугался вступать в диалог. Кто знает, в каком направлении унесет человека безобидная фраза?

— Вот! — миссис Уоткинс, довольная собой, вручила ксионцу классический костюм.

— Спасибо, — Адам собрался развернуться и уйти, но женщина, к его огорчению, заговорила.

— Это костюм моего мужа. Надеюсь, он тебе подойдёт. Когда Луиз его носил, он был примерно такой же высокий и худой, как ты. Но после рождения Пенни его так разнесло! — Миссис Уоткинс захихикала. — Такое чувство, что это он рожал, а не я!

Мужчина мучительно улыбнулся в ответ, чтобы не выглядеть сильно невежественным.

— А где сейчас мистер Уоткинс? — спросил он, предпочитая неприятному смеху женщины ее слова. Хотя, конечно, лучший вариант — молчание.

Хелен задумчиво посмотрела в окно:

— Он ушел, когда Пенни было три года. Она даже не помнит его.

— Сочувствую.

— В любом случае, Пенни справилась и без него. Ей всего девятнадцать, но она уже успела на несколько лет раньше окончить школу и получить высшее образование.

— У вас замечательная дочь, миссис Уоткинс, — искренне похвалил мужчина. — И вы тоже замечательная, раз смогли воспитать ее.

— Спасибо, Адам. И все же…она слишком напоминает мне своего отца: неуверенная в себе, чувствительная, быстро сдается.

Пришелец удивился:

— Ах, миссис Уоткинс, разве вы не видели, как горят ее глаза, когда мы говорим о других мирах? Я уверен, эта девушка ещё покажет себя!

18 июня

17:40

Адам Дэвисон оказался прав — на кладбище собралось более тысячи человек. Все эти люди были мрачны в своих черных облачениях. Он и сам сейчас походил на них благодаря миссис Уоткинс.

Ближе всего к могильной яме стояла кучка заплаканных людей — близких родственников профессора Нортона. Пришельцу стало не по себе. Серьезные лица присутствующих заставляли его нервничать.

Традиции Земли и Ксиона сильно разнятся. На родной планете Адама, например, нет такого понятия, как «траур». Ксионцы отдают тела погибших похоронным службам, которые расчленяют труп на удобные кусочки и скармливают животным. Родственники при этом не присутствуют вообще. Разумеется, они грустят, тоскуют и плачутся по ночам. Однако сильно демонстрировать свою печаль, как и любые другие эмоции, — считается плохим тоном. Никто не посочувствует тебе, никто не похлопает по плечу и не разделит с тобою рюмку дешевого спиртного.

Им не удалось пробиться в первые ряды, однако обзору это не сильно мешало.

Габриэль стояла слева от Адама, а Хелен — справа. Пришельцу было странно видеть подругу в платье. Оно было почти в пол, с длинными узкими рукавами и полупрозрачными рюшами на запястьях, через которые просвечивалась белая повязка, покрывающая плохо заживающую рану.

— Гроб закрытый, — вдруг произнесла девушка.

Адам посмотрел туда, куда ложился ее взор. Гроб из красного дерева блестел в искрах засыпающего солнца, пока четверо мужчин в шляпах погружали его в прямоугольный вырез в земле. Какая-то полноватая женщина с проседью в волосах, принадлежащая кучке родственников, упала на колени и разрыдалась в голос, словно дитя.

— Ещё бы, — сердце пришельца непривычно сжалось, при виде этой картины, — ведь тело профессора изуродовано.

— Нет, ты не понимаешь! — глаза Габриэль вспыхнули, словно ядро планеты, отразив упавший на ее лицо луч оранжевого светила. — Неужели ты думаешь, что в гробу лежит тело профессора? Наверняка…наверняка его забрали на опыты британские службы! Дай бог — оставили хотя бы разбитые очки! Но даже в этом я сомневаюсь!

Габриэль стояла заплаканная и злая. И настроение ее ощутили не только Хелен и Адам. Толпа начала с неприязнью поглядывать на ту, а некоторые — шептаться. Но только у одного человека лицо исказилось сотней морщин искренней ненависти, а водянистые глаза визуально раздирали Габриэль на куски.

Адам машинально выступил вперёд, закрывая лысеющему мужчине обзор. Тот фыркнул и вернул свое внимание церемонии похорон.

— Ты тоже это видел? — разделяла мысли пришельца миссис Уоткинс.

— Да, — протянул он, — странный тип.

— Габриэль, ты… Адам, где Габриэль?

— Ушла? — удивился тот, не обнаружив девушку на прежнем месте.

— Да вижу, что ушла! Но куда?! И почему она ничего нам не сказала?

Адам, — миссис Уоткинс легонько ударила того по спине, — иди давай, найди ее! Я послежу за этим уродом!

— А я смотрю, вам это начинает нравиться.

— Что значит «начинает»? — не сдержала женщина улыбку энтузиаста.

— Вы прямо, как Пенни!

— Как Пенни? — переспросила Хелен — скорее себя, чем ксионца.

Адам вышел из сборища сутулых фигур и сразу же отыскал подругу. Она успела отойти от основной толпы лишь на несколько шагов. Но и здесь собралось немало народу. Наверное, — обычные зеваки, туристы и фанатики инопланетян, которые надеялись встретиться с чем-нибудь сверхъестественным или сделать снимки для новой статьи.

— Габриэль? — окликнул он осторожно.

Девушка остановилась и медленно развернулась в его сторону, попытавшись стереть страх со своего лица сломленной улыбкой.

— А, Адам, я… Эм… Я…

В этот момент какой-то широкоплечий человек прошел мимо и, будто просто не вписался в пространство, целенаправленно толкнул Габриэль.

— Ты! — проскрипел он зубами. — Чтобы глаза мои тебя больше не видели!

Это был тот самый человек из толпы. Но за что он презирал девушку?

— Габриэль, ты знаешь его?

— Адам, все нормально? — подбежала к ним с оправданиями миссис Уоткинс. — Я заслушались некролог и…потеряла из виду этого мужика. Простите. Но теперь я немного представляю себе этого вашего профессора. Забавный был старик, судя по всему!

Пришелец вцепился взором в широкий силуэт, отбрасывающий на них длинную-длинную тень, напоминающую ствол древнего дуба.

— Миссис Уоткинс, присмотрите за Габриэль. Мне нужно кое с кем встретиться…

Хелен не потребовалось объяснений. Она послушно кивнула головой и придвинулась поближе к оцепеневшей девушке, чтобы приобнять ту в утешающем жесте.

Земное солнце уже наполовину погрузилось за горизонт, разбрызгивая на все свои владения теплые оранжевые краски. Адам Дэвисон ступал по пятам за неприятелем Габриэль. Салатовая трава хрустела под ногами, поднимая в небо незыблемую свежесть вместе с невидимыми пузырьками воздуха. Этот сладковатый аромат заставлял ксионца беспокоиться. И это, вполне, объяснимо. Как известно, запах смерти подобен скошенной траве. И это не просто красивая метафора. Тело начинает разрушаться до того, как в дело вступают бактерии, — еще живые клетки берутся переваривать самих себя, в результате чего выделяется большое количество гексанала — летучего вещества, придающего характерный аромат свежескошенной травы. А поскольку смерть издревле пугала людей и других гуманоидов, наши организмы вполне реально научились распознавать запах смерти. Возможно, в этом также кроется разгадка мистического поведения домашних животных, которые не отходят от своих хозяев в последние часы жизни тех. К сожалению, котики — не эсперы, а просто высокочувствительныеребята с большим мурчащим сердцем.

Но вот что действительно странно — так это то, что многие причисляют аромат свежескошенной травы к наиболее приятным человеку запахам. Значит ли это, что мы подсознательно любим смерть и тянемся к истокам? Что ж, главное не паникуйте, когда в следующий раз возьмете в руки газонокосилку. И ни в коем случае не думайте о том, что вы беспощадно убиваете наших братьев и сестер по гексаналу, пока травушка осуждающе смотрит на вас.

— Ну и долго ты ходить за мной будешь? — прохрипел мужчина раздраженно, собираясь пригубить сигарету.

— Пока вы не объяснитесь, — не скрывал своих намерений Адам.

Лысеющий мужчина опять фыркнул:

— Пф, объясняться? — он с прищуром повернул голову. — Перед тобой, что ли? Ты кто вообще? Новый дружок этой стервы?

Ксионец нахмурился: такая реакция была ожидаема. Поэтому он не стал разжигать скандал, а сдержанно спросил, проигнорировав прозвучавший вопрос:

— Почему вы ее оскорбляете? Что она вам сделала?

— А ты не знаешь?

Адам отрицательно повел головой.

— Эта тварь убила мою дочь! — гневно вскрикнул мужчина.

— Глупости!

— Глупости, да? Ты уверен, что так хорошо ее знаешь? Эта… Габриэль! — произнес он с отвращением. — Они с Розетт дружили с самого детства, хоть и жили на разных концах города. Все было хорошо! Все ведь было так хорошо! — он сглотнул. — А два месяца назад, — его голос задрожал, — Розетт, Габриэль и Робин отправились вместе отмечать день рождения моей дочери. И… в ту ночь она умерла — упала с крыши многоэтажки. Суд доказал, что это было самоубийство. Свидетели той ночи подтвердили алиби Габриэль и Робина: в момент падения они не присутствовали на крыше, потому что спустились вниз к курьеру, который доставил их общий подарок для Розетт. Но моя дочь никогда бы себя не убила! Она же христианка! — мужчина сделал паузу, чтобы втянуть в лёгкие табачного дыма. — Когда я встретился после этого с Габриэль, она сама призналась мне…призналась в том, что убила ее!

— Никогда в жизни не поверю в такую чушь! — Адам побледнел и впервые за свою жизнь сорвался на крик. — Вы разносите клевету по всему Станвеллу! Из-за вас все так смотрели на нее!

— Из-за меня? А что насчет смерти ее сестры? И отца? Они тоже закончили жизнь самоубийством с периодичностью всего в неделю, спустя месяц после смерти Розетт! Могу поклясться Богом — это Габриэль убила их! А профессор Нортон? Он достаточно тесно общался с ней! И что теперь? Он тоже в могиле!

— Бред!

— Она — демон! Даже родная мать отвернулась от нее! Моя жена проводит каждый день в слезах перед фотографией дочери! Еще немного — и она лишится рассудка! А несколько дней назад эта твоя Габриэль посмела позвонить на телефон Розетт! Как у нее совести хватило! Поэтому, — человек выплюнул сигарету и со стиснутыми и от злости желтыми зубами растоптал окурок, — вот тебе мой совет: держись-ка ты подальше от этой девки, если жизнь дорога…

Отец Розетт втянул руки в карманы брюк и шатающейся походкой ушел прочь, не заинтересованный в ответной реакции Адама.

— Я уверен, что вы ошибаетесь! — воскликнул ему в след пришелец, незаслуженно ударив кулаком ствол вяза. Но мужчина его уже не слышал.

18 июня

1:15

Миссис Уоткинс настояла на том, чтобы сесть за руль: «Я не думаю, что в твоём состоянии можно водить. Точнее, водить то можно. Вопрос только в том: насколько качественно?»

Габриэль согласилась.

Только теперь девушка осознала, что Розетт действительно больше нет на этом свете.

— Габриэль, — тихо поинтересовался пришелец, — а кто такие Розетт и Робин?

— Розетт… — вздохнула та, пристально обозревая мелькающие за стеклом объекты города, стремительно выцветающие без солнечного света, — это моя подруга детства. Он…рассказал тебе о том, как она умерла?

Мужчина молча кивнул.

— И как же?

— А ты разве не знаешь?

— До Великой Утренней Случайности, — девушка бросила траурную ухмылку, — Розетт была жива. Поэтому — нет, я не имею ни малейшего понятия.

— Я так и знал, — удовлетворенно выдохнул пришелец.

— В смысле?! — такой неоднозначный ответ заставил Габриэль отвлечься от окна.

— Я знал, что ты не убийца и не демон.

— Демон?!

— Этот человек сказал, что дорогие тебе люди обречены на смерть. Ну знаешь… какой-то антинаучный нонсенс, который связан с религиозным мировоззрением семьи, я полагаю.

— Как проклятье? — поразилась девушка. — Получается он ещё про кого-то говорил? Про…моих родителей, да?

Габриэль скрестила руки и крепко впилась ногтями в рукава своего черного платья, продрогнув от холодящего душу предчувствия. Хотя термометр в салоне автомобиля показывал двадцать шесть градусов тепла.

— Габриэль? — насторожился ксионец.

— Знаешь, когда случилась авария… и выжила только я одна… В мою голову закрадывались такие мысли…

Адам Дэвисон стал похож на человека, из которого выкачали всю кровь. Эти две истории двух разных людей имели очевидные несоответствия. Что если Великая Утренняя Случайность затронула жизнь Габриэль куда сильнее, чем они думают? Что если Габриэль до ВУС — абсолютно другой человек?

— Подожди… — мужчина взялся за голову. — Авария?

— Да, мои родители и старшая сестра разбились в семейной поездке на дороге в Брайтон, когда мы только-только покинули Кован-Бридж. Почему ты…почему ты так удивлен? Только не говори мне, что… — сердце девушки было готово выпрыгнуть из груди и ускакать далеко-далеко в лес, чтобы потеряться там навсегда.

— Он сказал мне, что твои отец и сестра покончили с жизнью, а твоя мама… она ушла…потому что боится тебя…

— Моя мама…жива?

— Я мало что понимаю, — вмешалась миссис Уоткинс, которая все это время внимательно вникала в разговор, — но разве это не напоминает вам сюжет фантастического фильма о параллельных мирах?

— Да, я думал об этом… — протянул Адам с лицом философа.

— Думал? А почему мне ничего не сказал? — в возмущёнии выпрямилась Габриэль.

— Потому что у меня нет решения. Даже если бы я рассказал — это бы только расстроило тебя.

— Неужели ты думаешь, что гипотеза расстроила бы меня сильнее, чем незнание?

— Да.

— Но почему? — девушка нервно растирала костяшками пальцев спинку водительского сидения.

— Потому что… сейчас ты проживаешь чужую жизнь.

— Я и так это понимаю!

— Ты все время говоришь, что хочешь разобраться с ВУС.

— Ну конечно!

— А скажи мне, Габриэль, ты хочешь вернуться… «домой»?

— Да!

— Ладно, — вздохнул пришелец, — не правильные я задаю вопросы: сможешь ли ты отказаться от того, что приобрела? Сможешь ли вернуться к прежней жизни? К жизни без инопланетян, загадок и…всего остального?

Габриэль остолбенела. Она ведь даже не думала в таком направлении. Несмотря на опасности, которые стали их постоянными спутниками, — с самого первого дня ей было чертовски весело.

Девушка вновь отвернулась к окну, давая Адаму понять, что он совершенно прав, и что-либо обсуждать больше ни к чему.

— Вот и я… не смогу… — выдохнул тот.

— Блин! — надулась Хелен. — Теперь мне тоскливо от вас!

Адам Дэвисон тоже отвернулся и увидел в стекле свое собственное лицо. Уже совсем стемнело, и освещение в салоне мешало разглядеть улицу. Однако ксионец увидел, как машина проехала мимо стройки.

— Сегодня снова ночуете у меня! — приказала женщина.

— Миссис Уоткинс, я не вынесу ещё одной ночи с вашими фотографиями!

— Ну прости, пришелец, сегодня я поняла, что знаю о ваших приключениях очень мало. Поэтому! — подмигнула она, — нас ждёт длинный разговор.

Среди всей троицы Габриэль плелась где-то сзади, пока они поднимались на второй этаж. Ее ноги давно не были такими тяжёлыми. Словно бы ей снова четырнадцать, и она проходит реабилитацию после аварии.

Возможно, девушка пережила бы тот день ещё раз, если бы не крики миссис Уоткинс:

— Пенни! Ее похитили! Мою дочь похитили!

Глава 11. Похищение

Ацель провел в квартире человеческой особи несколько дней. Первым делом он устроил на кухне химическую лабораторию. Вопрос Эдварда «Почему именно кухня?» пришелец закрыл тем, что отсюда будет проще провести газ и воду, которая понадобиться ему в его экспериментах.

Лишнюю посуду он выкинул, оставив только все то, что могло послужить рабочими инструментами. Это были ножи, переплавленные ложки и некоторая стеклянная посуда. Отдельный ящик Ацель выделил для препаратов. На кухонном столе крепились штативы в виде четырехугольных деревянных брусков для пробирок и бюретов. Блестящие баллоны, колбы, стаканы, склянки, пипетки, ветвящиеся трубочки, через которые блуждали разноцветные вещества, — заставляли душу человека трепетать в восхищении. Теперь на кухне все время пахло горькими химикатами и железом, что совсем не прибавляло аппетита. Последнее — результат экспериментов с человеческой кровью. Ацель против воли произвёл забор жидкости из пальца Эдварда и поместил в несколько пробирок. Сейчас он медленно подогревал кровь, чтобы проверить температурный порог денатурации белков, непрестанно фиксируя малейшие изменения. Но парень не смог разобрать ни одну известную ему химическую формулу среди писанины из смешных символов и незнакомых букв. Огон ухватил пипеткой каплю бесцветного реагента и развел ее в одной из пробирок. Кровь приобрела ядовито-зеленый оттенок.

— А что ты, собственно, делаешь? — как-то раз спросил Эдвард.

— Мой последний эксперимент показал, что одно из веществ дает положительную реакцию не со стопроцентной вероятностью. Поэтому я пытаюсь отыскать этот изъян, — объяснил пришелец, увлеченный рабочим процессом.

— Ты уже двое суток сидишь здесь! Даже не рассказываешь про свои приключения! А я бы так хотел узнать о том, какой же этот недоступный нам, простым людям, космический горизонт! — мечтательно вздохнул Эдвард.

— Ты про горизонт событий?

— Какой ты не романтичный, Ацель! — парень отошёл в сторону окна, чтобы немного проветрить помещение.

— Не загораживай свет, пожалуйста. И не открывай окно, — предугадал его действия Ацель, — сегодня ветрено — может помешать действию реактивов.

— Но ты же тут задохнешься!

— Эдвард — кажется, так твое имя? — Я очень занят. Иди побрынчи на своей гитаре.

— О, так ты слушал? — обрадовался тот. — И как тебе моя игра?

— Не знаю. Я в музыке не разбираюсь.

Эдвард был студентом второго курса технического колледжа. Он любил музыку, но не любил учиться. Эти два дня прошли для него самым обычным образом, отчего ему становилось смешно: ну как можно готовиться к сессии или играть «the Beatles», когда у тебя на кухне проводит безумные эксперименты самый настоящий пришелец?! По крайней мере, он имел уважительное оправдание для своих провалов. Конечно, такое оправдание не примут ни преподаватели, ни приятели по сформированной в минувшем году музыкальной группе. Но так Эдвард мог хотя бы оправдаться перед самим собой — для него это было не менее важно.

Помимо музыкального таланта у парня имелась особая страсть к чистоте, которая, порой, перерастала в одержимость. Из-за этого сокурсники усмехались над ним и всячески подкалывали: нарочито пачкали его вещи, разрисовывали парту мелом, обливали куртку липким сиропом или просто шутили, вроде: «Эй, у тебя ботинки запачкались!» Эдвард им не просто верил, но ещё и благодарил за замечания! А те, в свою очередь, получали ненормальное удовольствие, наблюдая, как парень судорожно натирает обувь до блеска.

Однако именно эта черта объединяла Эдварда с Ацелем: пришелец никогда бы в жизни не сделал штаб-квартирой не идеально чистое помещение и ни за чтобы не оставил подле себя неряшливое существо.

Парень старался не мешать гостю из космоса, лишь изредка захаживая на кухню, чтобы налить чаю или заварить лапши. Краем глаза он наблюдал за работой Ацеля, задавая только самые тревожащие любопытство вопросы.

— А почему ты все время в солнечных очках? — как-то спросил он.

— Из-за того, что я долгое время жил на темной планете, у меня начались проблемы со зрением.

— На темной планете? — восторженный Эдвард непомерно громко поставил кружку на стол.

Химическое оборудование пошатнулось, и одна вытянутая пробирка выпала из штатива, пролив какую-то синюю жидкость. Пришелец еле-еле сдержался, чтобы не воткнуть в горло человека бутыль с быстродействующим ядом.

— Ой, — только и сказал Эдвард.

— На многих темных планетах, — Ацель сделал глубокий вдох, — почти всегда неистовствуют пылевые и песчаные бури. Если не носить шлем или какую-либо защиту для глаз и органов дыхания, можно ослепнуть или умереть от болезней лёгких. Как видишь…мне ещё повезло.

— Ты хорошо говоришь по-английски, — заметил человек.

— Я быстро учусь, — пожал плечами тот.

— А почему ты всегда в перчатках?

— По той же причине, что и ты, — пришелец взглянул на руки Эдварда — они тоже были в перчатках, только в хозяйственных. Парень неосознанно натягивали их, когда нервничал. — Ненавижу микробы.

18 июня

14:00

Эдвард тихонько прокрался на кухню, очень-очень осторожно взял свою кружку и беззвучно включил тоненькой струйкой холодную воду. Теперь осталось дождаться, когда кружка не наполнится.

Парень по привычке посмотрел в окно и улыбнулся.

— Вода уже бьёт через край, — спокойно напомнил Ацель.

Эдвард вздрогнул и поспешил убрать кружку и выключить воду: он и не почувствовал, как холодная жидкость растекалась по его руке.

— Прости-прости — засмотрелся! — он смущённо почесал затылок. — Не хотел отвлекать тебя.

Эдвард действительно ожидал услышать вопрос «И на что же ты отвлекся?», но пришелец, видимо, не посчитал, что человеческие интересы стоят его внимания.

— Если тебе интересно (хотя вряд ли)… я засмотрелся на одну прекрасную девушку!

— Мне плевать.

— Ее зовут Пенни! — не слушал тот. — Она живёт в соседнем доме. Я как-то раз бывал у нее в гостях, когда приглашал друзей на вечеринку в честь моего дня рождения. Надеялся, она тоже придет…

— И она не пришла… — Ацель закатил глаза. — Как неожиданно!

— Да… Но зато пришла ее мать. Пришла и испортила вечеринку! Выпила весь алкоголь, а потом около часа гоняла с моей гитарой, вообразив себя звездой рок-н-ролла! Все струны порвала!

— Что ж, ладно, такого я не ожидал.

— Ты только посмотри! Они решили устроить фотосессию? — Эдвард нахмурился. — Не видел раньше тех двоих! Ее новые друзья? Кто вообще фотографируется на фоне стройки? Но Пенни выглядит счастливой… С улыбкой она ещё прекраснее! — мечтательно вздохнул он. — А у того парня такие странные волосы! Хотя у девчонки рядом — не лучше! Как будто она из восьмидесятых! А еще у них там какой-то зверёк. Впервые такого вижу. У него четыре пары лап, или мне кажется?

Ацель насторожился:

— Четыре пары лапы? А какого он…цвета?

— Белый с красными пятнами.

Пришелец вскочил и подошел к Эдварду. Его правая рука напряженно сжала внутренний откос окна. Пальцы другой — сомкнулись в кулак. Неужели сама Судьба свела его с врагом?

— Что такое? Ты их знаешь? — удивился Эдвард.

— Знаю…ту девушку. Габриэль Остин Феннис.

Парень неконтролируемо залился слезами:

— Так это… она? Ты искал ее?

— А, да.

— О Боги, на моих глазах случилась любовь! — улыбался тот сквозь слезы.

— Что?! Нет!

— Иди же к ней!

— Ты не… Ты не так понял! — пришелец задернул короткие шторы и прижал Эдварда к холодильнику. Сначала у Ацеля промелькнула мысль убить человека. Но потом он обмозговал и пришел к выводу, что настал тот самый момент, чтобы по-настоящему сделать того своим сообщником!

— Слушай сюда! Эта девушка, Габриэль, — опасная преступница. Я прилетел на вашу планету, чтобы ликвидировать ее! — соврал Ацель.

— Но она выглядит милой!

— Внешность — обманчива! Мне ли тебя этому учить, Эдвард?

— Она тоже инопланетянка? Только злая?

— Ты все правильно понял!

Эдвард должен был беспрекословно поверить Ацелю, чтобы тот смог включить парня в свое дело. Именно поэтому пришелец надавил на слабое место:

— Ты же не хочешь, чтобы она похитила Пенни?

— Нет! Только не Пенни! Она ещё и людей похищает?

— Да! А потом — продает на темных планетах в качестве рабов!

— Тогда, — случилось именно то, что и планировал Ацель, — мы должны спасти ее! — человек сам предложил себя в качестве соучастника.

— Не переживай, Эдвард! — натужно улыбнулся пришелец. — Именно для этого я здесь!

Эдвард взял на себя роль караульного: он стоял у окна несколько часов, дожидаясь, когда Габриэль и ее предполагаемый союзник покинут Пенни Уоткинс. Парень почти не дышал, не разговаривал, не моргал и не отводил взор от подъезда девушки.

Наконец, он произнес:

— Они ушли! Что теперь?

Ацель довольно подтянул перчатки. Он был готов к исполнению плана. В рукавах он запрятал несколько дротиков со смертельным ядом, парализующим веществом и снотворным.

— Теперь нам необходимо взять в заложники Пенни, чтобы перейти к шантажу.

— Но…

— Если эта инопланетная преступница выбрала жертву — она не отступит, уж поверь мне на слово! — предупредил тот дальнейшие возмущения Эдварда. — Габриэль обязательно придет за ней! «Насколько я понял, так устроены люди», — мысленно договорил Ацель.

— Ладно, — закивал парень, — я доверяю тебе. И что потом? Схватим их?

Ацель прикрыл глаза в сладостном предвкушении, которое трепетало в его груди, словно первая любовь.

— Просто делай то, что я тебе говорю.

Пенни Уоткинс только-только проводила свою мать и друзей, и теперь спешила собираться на работу. Девушка радостно приплясывала по комнате, складывая в сумку недавно постиранную и выглаженную форму официантки. Ее губы смыкались и размыкались в беззаботной мелодии, которая так легко рождалась в голове! Сейчас Пенни была похожа на маленькую птичку, порхающую нежным весенним утром над розовеющими кронами вишни. Рутина, обычно изнуряющая мелкими, но липкими проблемами, обернулась чем-то незначимым и второстепенным.

Раздался стук. Ничего не подозревающая Пенни в припрыжку подбежала к двери, уверовав в мысль о том, что мама в последний момент передумала посещать похороны незнакомого ей старика и вернулась домой: это было так похоже на нее!

— А, — удивилась она, резко переменившись в лице, — это…здравствуйте… — голос Пенни утихал с каждым слогом.

— Эм… привет! Помнишь меня? — Эдвард смущенно протянул руку в качестве приветствия.

Девушка отстранилась и отрицательно покачала головой.

— Что…что вы хотели?

Пришло время выйти на свет Ацелю. Он расслабленно шагнул вперёд, через порог, и экстравагантно взмахнул рукой, точно фокусник.

— А теперь смотри, как надо знакомиться с девушками!

Пенни даже не успела испугаться — острие дротика воткнулось ей в шею. Это было похоже на укол медицинской иглой: холодная, мимолётная боль, с пульсирующим послевкусием. Девушке захотелось спать. Настойчивое желание быстро вытягивало все силы: тело ослабло и начало стремительно падать, будто ствол срубленного дерева. Эдвард успел подхватить Пенни, испытав колючие чувства жалости и сожаления.

— С ней все будет хорошо?

— Конечно, — безразлично ответил Ацель. — Простое снотворное. Не переживай, — заметил он тревогу на лице Эдварда, — это ради ее же блага.

Парень понимающе кивнул и прошептал:

— Надеюсь, она не возненавидит меня…

— За что? — ухмыльнулся тот. — За спасение?

— Да, ты прав. Ты прав…

Пришелец по-хозяйски заглянул в каждую комнату, но кропуса нигде не нашел. «Чертов зверёк!» — заругнулся он, представляя, как сворачивает ему шею.

— Ты что-то ищешь? — догадался парень.

— Нет-нет, просто осматриваюсь, — продолжал сыпать ложью тот. — Вдруг преступники — ну не знаю — оставили улики?

Кикки тем временем все слышал. Он забился под выемку между ножками в письменном столе и наблюдал. Глаза-бусинки выклевывались из темноты, как две маленькие лампочки на электрической гирлянде, передавая мозгу цветовое послание. Красная душа — предвестник неминуемой гибели. Сиди тихо и не шевелись!

Ацель попросил Эдварда написать записку. И тот послушно выполнил приказ:

«Если хотите вернуть Пенни, приходите сегодня в полночь по адресу: Зеленая аллея-8».

Глава 12. Карнавал жестокости

На фоне имеющихся проблем новые проблемы, казалось, не должны выбивать человека из колеи. Ведь его телега и так на последнем издыхании перемалывает густые слизняки грязи. Куда ещё хуже?

Миссис Уоткинс смотрела на Габриэль с истинной материнской тревогой — так смотрят дикие птицы, млекопитающие и даже рептилии, когда в их гнездо пробирается враг.

— Мы спасём ее, миссис Уоткинс, — а что ещё она могла сказать?

— Нам нужно оружие, — серьезно задумалась та и посмотрела на Адама.

— Не смотрите на меня! Все мое оружие в чемодане.

— У меня дома есть катана, — вспомнила девушка. — Японский клинок, — тут же пояснила она, поймав непонимающие взгляды.

— У нас нет времени ехать на другой конец города! — возразила женщина. — Я поищу что-нибудь у себя!

Хелен оставила Адама и Габриэль у гардероба, а сама побежала на поиски. Ее мягкие и частые шаги узнал Кикки. Он покинул свое укрытие и выбежал навстречу. Зверёк радостно пищал и вертелся у нее под ногами, словно странноватый щенок болонки.

— Кикки! — миссис Уоткинс взяла кропуса на руки и прижала к груди. — Это был он? Огон? Он ведь и тебя похитил с родной планеты!

Адам ответил вместо зверька:

— Это точно он. Но… — пришелец пристально вглядывался в записку, — когда огон успел научиться писать?

— А ведь и правда! — выхватила записку Габриэль. — Почерк очень аккуратный. Это… странно.

— Да, даже если бы он выучил грамоту, — чтобы выработать такой подчеркьнужно долго набивать руку. Вы хоть понимаете, что это ловушка? Скорее всего, он нашел себе сообщника среди людей.

Девушка кивнула и услышала… страх. Тысячи муравьев пробегают внутри, оставляя во рту кислый привкус. Так описала бы Габриэль это чувство.

— Вот твое оружие! — Хелен вручила мужчине молоток.

— Эм…молоток?

— Это лучшее, что я могу предложить.

Адам Дэвисон представил, как он избивает этим тяжёлым орудием огона.

— Не самая лучшая идея, — побледнел он.

— Да ладно тебе! — воскликнула женщина. — Я же не заставляю тебя задолбить его на насмерть! Просто припугни.

— Да, Адам. Считай, что это для самозащиты, — согласилась девушка. — А я возьму ваш зонт, можно, миссис Уоткинс?

Габриэль схватила длинный синий зонт, который висел над обувной полкой, и на вытянутой руке вознесла его к потолку, будто легендарный «Экскалибур».

— Может я тоже возьму зонт?

— Прости, Адам, зонт только один, — соврала Хелен. — Да и если мы придем все с зонтами… Огон посмеётся и отправит нас на тот свет. Поэтому не раздражай меня, пришелец! Я разгневанная мать и не отвечаю за свои поступки! И если будет выбор между жизнью Пенни и этим ублюдком — ты без раздумий убьешь его, понял?

Миссис Уоткинс не шутила. И Габриэль, и Адам ясно осознавали это. Ведь такие задорные люди, как Хелен не умеют злиться неискренне. И не нужно разбираться в человеческой психологии, чтобы это увидеть.

«Фольксваген» рвался вперед по темной дороге, бесстыдно превышая допустимую скорость. Деревья натянуто приветливо кивали головами и махали костлявыми руками на фоне как никогда черного неба. А ветер насмешливо дышал путникам в спину.

— Габриэль, — поинтересовалась миссис Уоткинс, которая в этот раз сидела рядом с водителем, — ты точно знаешь, куда мы едем?

— Да, не переживайте. Насколько я помню, на Зелёной Аллее когда-то стояла церковь. Я давно там не была. Вроде бы, говорили, что она сгорела или что-то типа того.

Пока девушка отвлеклась на рассуждения, пролетающая мимо летучая мышь решила покончить с жизнью, разбившись всмятку о лобовое стекло серебристого автомобиля.

— Черт! — выругалась Габриэль, резко надавив на тормоз и развернув транспорт к обочине. Машина проскользила несколько метров по траве, выцарапав полосатый след.

— Черт! — девушка чувствовала что вот-вот расплачется.

Миссис Уоткинс тоже вскрикнула при столкновении. Однако теперь вид размазанной по стеклу кровавой массы ее не сильно волновал.

— Габриэль, ты куда? Это всего лишь летучая мышь! Габриэль?

Габриэль вышла из машины. Сердце ее стонало в ужасном предчувствии. Она ведь знала, что так случится! Отец Розетт был прав — она демон! И дело даже не в Великой Утренней Случайности. Из всего что та могла оставить, она оставила только это?! Если многомировая интерпретация не просто научная гипотеза, — существует ли мир, в котором никто не умер? Или проклятье следует за ней сквозь Вселенную? А ведь проклятье — это тоже всего лишь череда случайностей! Плохих случайностей. И кто бы что не говорил, — не найдется в мире ведьмы способной прервать эту цепочку. Красные нити судьбы хоть и незримо тонкие, но порвать их — невозможно.

Габриэль никак не могла систематизировать разрозненное течение мыслей, — вьющихся, ползучих, словно усы виноградной лозы. Она сделала пару неуверенных шагов. От запаха примятой шинами травы кружилась голова. Девушка опустилась на мягкую землю и впилась пальцами в пыльные сорняки.

— Простите, простите меня, — причитала она, бессильно роняя слезы. — Теперь Пенни тоже умрет! А потом и вы, миссис Уоткинс, и ты, Адам… И даже Кикки. Я… — девушка изо всех сил стиснула зубы, — я убью вас! Простите…простите меня!

Внезапно, трава, которую она сжимала в ладонях, почернела и раскрашилась, будто прах крематория. Габриэль подняла глаза и увидела, как скукоживается пырей и вянет одуванчик, как пористая земля умирает и каменеет. Это снова происходит! Сначала мотылек, затем трава. Кто же будет следующей жертвой?

Пустые глаза Целителя светились во мраке. Он стоял и наблюдал, а его черный плащ бесшумно развевался на ветру.

— Целитель, — прошептала девушка, не в состоянии отвести взгляда от маленького силуэта. — Ты…пришел, чтобы убить меня?

Габриэль сделала глубокий вдох и прикрыла веки — она была готова отдать свою жизнь.

Но чья-то рука сдавила ее плечо:

— Что случилось? — голос Адама звучал наигранно спокойно.

Девушка посмотрела сначала на пришельца, а потом — туда, где секунду назад стоял Целитель.

— Ты тоже его видел, — догадалась Габриэль.

— Ну…

— Это не вопрос! — девушка поднялась на ноги. — Я поняла это по твоим глазам!

Габриэль плюхнулась на заднее сидение, дав миссис Уоткинс понять, что за рулём теперь она.

— Это ещё что за чудо-юдо такое? — руки Хелен тоже дрожали.

Женщину проигнорировали.

— Тогда… в подъезде… ночью… ты тоже его видел? — Габриэль была похожа на волка во время охоты.

Мужчина ответил той многозначительным взглядом.

— Почему тогда ты соврал мне? Соврал о том, что мне привиделось? Скажи-ка, Адам, яд кропусов действительно вызывает галлюцинации?

— Нет, — честно признался пришелец.

— Великолепно, Адам! Ты опять солгал мне!

— Я просто…

— Что? Не хотел пугать меня? Что ещё ты знаешь?

— У меня есть теория, но…

— Ты знаешь, кто такой Целитель? — казалось, что девушка вот-вот оскалит клыки и вцепится ему в горло.

— Нет, Габриэль! — сорвался ксионец. — Это просто теория! Целитель собирается убить тебя, и если он тот, о ком я думаю, шанс, что я смогу тебя спасти — невероятно мал!

На Ксионе мужчину бы уже давно поругали за слишком бурную жестикуляцию. «Человечество, — подвёл он итог, — заразило меня своей нервозностью».

— Так, хватит! — вмешалась Хелен. — Какие же вы эгоисты! Вы оба! Моя дочь похищена злобным пришельцем, а вы сидите и доказываете друг другу, кто же из вас умней! — пристыдила их она. — Вот вам мое мнение: вы два идиота! Одна вместо того, чтобы попросить помощи — истерит, как ненормальная! Другой — скрывает все и вся, будто плохая правда хуже хорошего вранья! Повзрослейте уже, наконец!

Слова миссис Уоткинс вновь удачно заткнули Адама и Габриэль. Теперь они сидели тихо, открывая рты только тогда, когда женщина задавала конкретный вопрос.

— Куда теперь поворачивать?

— Налево, — послушно ответила девушка.

— Далеко еще?

— Езжайте в глубь улицы. Видите, дорога немного уходит вверх. Там на выступе должна стоять разрушенная церковь.

Миссис Уоткинс проехала мимо заправки, оставила позади коттеджные постройки и, наконец, завернула между двумя многоэтажками, которые все ещё не спали и игриво подмигивали водителю светом из окон. Эта часть города была оживленнее: все чаще встречались машины и голосила пьяная молодежь. Бары, круглосуточные рестораны и магазины быстрого питания попадались через каждый квартал.

«Фольксваген» затормозил.

— Выглядит… пугающе, — высказалась Хелен, когда на фоне темного пейзажа прорисовались очертания маленького каталического храма. Белые стены фасада потемнели. Единственная башня обуглилась от удара молнии, и ноющие шрамы в виде трещин на стенах, расползались от купола, точно лапки пауков-птицеедов. Витражное стекло розетки — центрального круглого окна над главным входом — мрачно переливалось разноцветными лучами, уподобающим лепесткам распустившейся розы.

Адам и Габриэль взяли свое оружие, уговорив женщину остаться в машине.

— Если мы не вернёмся… — попытался сказать мужчина.

— Вот ещё! Только попробуйте там умереть! Вытащу вас с того света и ещё раз убью, — миссис Уоткинс закончила фразу неожиданно нежной улыбкой. — Будьте осторожны.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Они беззвучно вошли внутрь. Было очень темно, и Габриэль пару раз споткнулась о предполагаемые останки скамьи.

— Я включу фонарик, — предупредила она и достала телефон. Бледного света хватило, чтобы разглядеть помещение.

По сторонам от них действительно стояли разрушенные скамьи. Пол, когда-то восхищающий молящихся золотистыми плитами, сейчас напоминал глаза Целителя. Эта мысль непредотвратимо закралась в голову девушки, заставляя рыжие волосы страптиво дыбиться.

Габриэль и Адам двигались дальше, к возвышению алтаря, над которым все ещё висело распятие. Ему повезло сохранить свой блеск, и шар света таинственно и непостижимо скользнул по кресту. Сцены из Ветхого Завета и из жизни Христа мистически оживали на фресках по мере движения фонаря.

— Ты уверена, что это то самое место?

— Да, вроде… — засомневалась девушка.

— Так «да» или «вроде»?

— Ты слышал? — Габриэль выставила зонт перед собой.

— Что именно? Пауков, осыпающих нам на головы штукатурку? Или мышей, разбегающихся по углам от света твоего фонарика?

Девушка резко развернулась, взмахнув зонтом.

— Габриэль! Здесь никого нет. Пока что…

Но та вновь попыталась ударить кого-то в темноте. Зонт просвистел перед лицом Адама, и тот ловко схватил сомнительное оружие.

— Прости, — виновато улыбнулась девушка. — Наверное, воображение разыгралось. Такое чувство, что за нами следят тысячи любопытных глаз.

— Я же сказал, это — мыши.

— Да, ты прав. Мыши, — успокоилась та. — Что-что?! Ты видел мышь?

— Только не говори, что ты боишься мышей? Знаешь ли ты о том, что они живут не только на планете Земля? — пришелец прошел вперёд.

— Очень интересный факт. Спасибо. Теперь мне намного лучше.

— Правда?

— Нет, конечно! Теперь точно не полечу в космос! — поежилась Габриэль, продолжая озираться по сторонам, чтобы не наткнуться на мышь.

— Ты и так туда не полетишь, — мужчина смахнул пыль с амвона.

— Почему это?

— У тебя нет космического корабля.

— Но у тебя же есть.

— Во-первых — я не знаю, смогу ли вообще его починить. А во-вторых — когда мы со всем разберемся, ты вернёшься в свой мир, в котором — как вы выражаетесь — «НЛО» не потерпело крушение.

— Да заткнись ты уже! Итак знаю, — насупилась девушка. — Я вообще-то пытаюсь шутить! А ты все портишь!

Адам не успел извиниться. Откуда-то из-под пола до них донёсся девичий крик.

— Кажется это снизу! — предположил мужчина.

Габриэль подняла телефон вверх, чтобы разглядеть ступеньки, ведущие к балкону, который полудугой растягивался под потолком в противоположной алтарю части храма.

— Зачем мы поднимаемся вверх, если кричали снизу?

— Адам послушно следовал за капитаном, переступая разрушенные ступеньки и упавшие с потолка деревянные балки.

— С балкона можно будет спуститься в подвал, — пояснила та.

Наверху действительно была дверь и крутая лестница, стремительно ведущая в темноту. Бедного света телефонного фонарика не хватало, чтобы увидеть самое дно.

— Габриэль, осторожно!

— Сама знаю!

— Пенни, Пенни, ты там? — окликнула она подругу. — Она не отвечает! Я спускаюсь!

— Подожди! Они только и ждут этого!

— А что ты предлагаешь?

— Давай лучше я пойду. У меня хотя бы молоток есть, — мужчина демонстративно покрутил в руке орудие. — К тому же, я хорошо вижу в темноте.

— Что, правда? Ты не перестаешь меня удивлять! — улыбнулась девушка. — Но всё-таки… я тоже пойду. В конце концов, все наши проблемы из-за меня. — она вздохнула.

Габриэль пропустила Адама вперёд и крепко схватилась за перила. Когда они спустились на несколько шагов, то вновь услышали испуганный голос Пенни:

— Габриэль! — отчаянно звала заложница.

Девушка рванула вперёд, каким-то чудесным образом перелетев несколько ступенек и не споткнувшись о рассыпанный под ногами мусор, который притащили обитатели заброшенного здания (И я имею ввиду не только мышей и бродячих животных).

Габриэль вбежала в какое-то темное помещение и почувствовала, что ей в шею воткнулось что-то холодное и острое.

Адам не сразу понял, что произошло. Он видел, как ему навстречу несётся отравленный дротик, и как-то бездумно уклонился. Прежде чем телефон выпал из рук Габриэль, и единственный источник света погас, — мужчина успел заметить, как девушка грохнулась на пол.

— Минус один! — ухмыльнулся Ацель, подбросив к потолку маленький светящийся шар, который, достигнув высоты, шумно разлетелся всплеском белых пятен. Высвободившееся вещество зависло в воздухе, слабо вибрируя, словно пузырьки лавовой лампы. Теперь ксионцу не нужно было «Ночное видение», чтобы оценить ситуацию.

— Ты… огон? Что ты сделал с Габриэль? — побледнел он, грозно выставив вперёд молоток.

— А у тебя неплохая реакция для человека! Дротик, который предназначался для тебя, был пропитан смертельным ядом, от которого ты бы мгновенно умер в страшной агонии. Агенту «Терра» повезло больше.

Огон стоял посреди развалин. А его блестящие ботинки и чистейшее пальто сильно выделялись на фоне осыпающихся стен, покрытых черной плесенью и пыльной паутиной.

— Агенту «Терра»? — мужчина проследил взгляд Ацеля и догадался о том, что произошла ошибка.

— Как хорошо, что благодаря моим «солнечным» (как выразился мой друг) очкам я вижу в темноте не хуже!

— Не хочу тебя расстраивать… Но эта девушка не агент «Терра».

— Да что ты знаешь? Она была на моём корабле с этим… зелёным чемоданом.

— И тебя ни капли не смутили ее человеческие рефлексы? — спросил Адам, краем глаза посматривая на парня, робко выглядывающего из комнаты, где когда-то находился приходской офис. «Вероятно, именно там держат Пенни», — подумал он.

— Что ты хочешь мне сказать? — прищурился тот.

— Что если ты ошибся?

Ацель был не глуп и понимал, как складывается ситуация. Вопросами он растягивал время, пока длинные пальцы незаметно вытягивали из рукава парализующий дротик. Если этот мужчина — один из агентов, его нельзя убивать. Пока что.

— В таком случае… — протянул Ацель и взмахнул рукой.

Адам не терял бдительность и успел отскочить к каменному выступу у входа. Дротик ударился об стену и потерялся где-то в обломках храма. Ксионец, недолго думая, схватил самую широкую доску и отразил ей следующее нападение, выскочив из укрытия.

Теперь у него был «меч» и «щит», и он мог более менее перемещаться в подвале. Его странно-сиреневые глаза следили за каждым движением огона, чтобы вовремя отреагировать на следующую атаку.

Ацель медленно отступал назад.

— Собираешься убить меня? — нервно хихикнул он. — Вы ведь всегда так делаете? Убиваете огонов, не предоставляя им даже шанса!

— Что с Габриэль? — проигнорировал его слова Адам.

— Парализующий яд. Не переживай… У нее, — тот задумался, — ещё минут пятнадцать в запасе, прежде чем паралич достигает лёгких и сердца, — огон довольно улыбнулся. Шантаж — работает всегда: на любых планетах, с любыми существами. Безотказный метод.

— Ах, ты! — Адам стиснул зубы. — Дай сюда противоядие!

— А в чем мне выгода? Ты все равно меня убьешь!

Ксионец прыгнул в сторону врага и попытался ударить огона по рукам.

— Стой! — между ними возник Эдвард. — Сначала тебе придется сразиться со мной!

— Не буду я с тобой сражаться! — остановился тот. — Ты ведь человек, да? Ты хоть знаешь за кого заступаешься?

— Это Ацель — мой друг!

— Ты подружился с мошенником и убийцей?

— Мы украли Пенни, чтобы выманить вас.

— Кого «нас»? — Адам хотел, чтобы парень самостоятельно сделал выводы.

Эдвард замялся:

— Эм… преступников?

— Организация «Терра», на которую я работаю, занимается тем, что охотится на огонов (это я о твоём дружке, кстати говоря), которые продают вымирающих животных с разных планет — говоря вашим языком — на «черных рынках», чтобы их шкуры и плоть использовали для своих нужд преступники в бегах! — быстро поведал ксионец. — Поэтому не мешай! Иначе на твоей совести будет смерть представителя твоего же вида!

Эдвард выпучил глаза и ошарашенно отковылял в сторону. Он прижался спиной к стене. Грязь его сейчас не пугала. Куда страшнее — им опять воспользовались и выставили идиотом.

— Эдвард, не верь ему! Он врёт! — попытался оправдаться Ацель.

— Отдай мне противоядие! — повторил Адам. — Иначе… — он направил на врага молоток.

— Что? Иначе что? Какую казнь вы готовите для меня, а, «Терра»? Казните публично, как моих приятелей? Или убьете меня здесь и сейчас, как когда-то убили Онгэ?

— Огоны заслуживают… — задумался ксионец.

— Смерти?

— Вы убиваете животных!

— А вы убиваете разумных существ!

— Нет! Мы убиваем преступников! — возмутился Адам. — Тот кто не способен разглядеть в животном личность — не имеет права называть себя разумным существом! Они такие же, как и мы. Мы все родились из космической пыли. Неважно в какой галактике, на какой планете мы живем: страх и боль все чувствуют одинаково!

— Назови мне хоть одну причину, почему я должен спасти эту человеческую особь?

Ксионец неожиданно схватил Ацеля за горло и приставил молоток к его виску.

— Ты меня не слушал. Я сказал, страх и, — он сделал многозначительную паузу, — боль… все чувствуют одинаково.

Огон, к своему стыду, скукожился от ужаса. Рука агента «Терра», напротив, была тверда. Мужчина на полном серьезе был готов вынести врагу мозги. Ацель попытался вытащить дротик, но пальцы мятежно не слушались и выронили оружие.

— Отдай мне противоядие, — ровным голосом приказал ксионец, впиваясь ногтями все глубже и глубже в шею мерзавца.

— Ты все… все равно… убьешь меня… — прохрипел тот. — Так… давай же. Убей меня и забери то, что просишь. Только… тебе придется угадать… какая из бесцветных жидкостей…противо… противоядие… а какая… яд, — огон подло улыбнулся.

Эдвард подошел к ним с широко распахнутыми глазами:

— Я… я, — он взглотнул, — я знаю какой флакон с противоядием. Твои уроки химии, Ацель, — парень грустно посмотрел на того из-под полуприкрытых век, — прошли не зря.

Огон побледнел.

Адам ещё крепче сжал рукоять молотка. Всего один удар — и враг повержен. Почему же он не может пошевелиться? Времени почти не осталось. Если не принять решение сейчас же, — Габриэль умрет!

— Черт! — закричал мужчина, вложив этот крик всю свою горечь.

Молоток ударился об пол, и ксионец, неожиданно для себя, отпустил врага.

Ацель был удивлен:

— Ну и… почему ты оставил меня в живых? — спросил он, потирая шею.

Вместо ответа Адам вспомнил о своем детстве и о том, почему он покинул родную планету:

— Я родился в семье фермеров. Моя мать и отец зарабатывали на жизнь тем, что выращивали и убивали животных, чтобы продавать свежее мясо на рынке.

— О нет, флешбеки, — скривился огон. — В такой момент?

— С самого детства, — продолжал тот, — перед моими глазами мелькали расчлененные туши. Когда я стал достаточно силен, чтобы держать в руке топор, — Адам сжал кулаки, — мои родители заставили меня работать с ними. Они хотели, чтобы я продолжил их дело. И когда я отрубил голову моему лучшему другу, я понял, что не могу больше так жить! Той же ночью я сбежал из дома. Многие годы я бесцельно скитался по планете в поиске такого места, где я не видел бы жестокости. Но она была повсюду! Куда бы я не пошел… чьи-то страхи и чья-то боль следовали за мной, словно тень. Но однажды я узнал об организации, которая занимается спасением животных по всей Вселенной. Я думал — вот она справедливость! Дело, которым я мог бы отпустить свой грех! — он прискорбно усмехнулся.

Ацель посмотрел на противоядие, которое держал в своей ладони. Эта история напоминала ему кого-то, кто был предан, кого-то, кто был рабом, кого-то, кто ненавидел свою жизнь, но был слишком труслив, что бы умереть.

— Но ты прав, Ацель! — ксионец опустился на землю. — Если я убью тебя, я лишь присоединюсь к этому бесконечному карнавалу жестокости…

— Держи, — вдруг произнес тот.

Адам оглянулся.

— Ты отдашь мне… противоядие?

— Ну, — огон почесал затылок, — если только ты не сдашь меня своим «друзьям».

— В любом случае, — мужчина грустно улыбнулся, — я провалил миссию ещё вчера, когда отправил «Терра» сообщение.

— Так они уже знают? — испугался Ацель.

— Я лишь сказал им, что упустил тебя и мне нужна помощь с куда-более серьезной проблемой, — Адам поднялся. — Я не был полноценным агентом «Терра» и проходил испытательный срок. Поэтому… я уже не работаю на них. Я просто скажу капитану, что ты утонул где-нибудь в болоте. Но, — его лицо стало серьезным, — кропусов и твой корабль я все равно конфискую.

— Я не смогу улететь с этой планеты?

Адам промолчал, ожидая окончательного решения Ацеля. «Миссис Уоткинс, если «плохая правда» несработает, виноваты в последствиях будете вы», — подумал он.

— Хорошо, — огон вручил пришельцу долгожданную ампулу и шприц.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его мужчина и поспешил к Габриэль, которая недвижимо лежала на спине, но все прекрасно слышала. Ее глаза были открыты, и она напрягла все силы, чтобы нахмурить брови.

Адам вколол противоядие в плечо девушки. Через минуту-другую она уже могла шевелить пальцами.

— Наконец-то, — промычала Габриэль, и слабая пощёчина встретилась с лицом спасителя. — Это тебе за «космическое радио».

— Справедливо.

— Мы ещё поговорим об этом.

— Да, — улыбнулся мужчина и притянул девушку к груди.

Габриэль услышала, как бьётся его сердце. «Слишком часто, — скользнула в голове мысль. — Так и должно быть? Он же пришелец, в конце концов!»

Никто не ожидал того, что случилось дальше. Пока Габриэль и Адам отвлеклись, огон наметился нанести удар в спину. «Я не останусь на этой недоразвитой планете!» — вопил он внутри себя. Ацель замахнулся и собрался атаковать своим привычным способом.

— Сзади! — воскликнула девушка, заметив намерения врага.

К их счастью, огон пошатнулся сам. Его рука держалась за шею.

— Ты… — пробурчал он и повалился наземь.

Эдвард немного отошёл назад, чтобы пыль, которая поднялась из-за падения (точнее — приземления) не запачкала его свежие джинсы.

— Прости, — парень смущённо улыбнулся. — Всего лишь снотворное!

Что касается Пенни… Девушка действительно находилась в бывшем приходском офисе. Она сидела в углу, обездвиженная веревками. Действие последней дозы снотворного почти прекратилось.

— Пенни! — Габриэль с трудом волочила ноги. — Как ты?

— Все хорошо, — ее взор уставился на похитителя.

— Сейчас развяжу!

Эдвард почувствовал себя лишним.

— Прости, Пенни, — пролепетал он себе под нос, не решаясь посмотреть в глаза своей жертвы.

Девушка ничего не ответила.

— И что же нам с тобой делать? — вздохнул ксионец.

— Думаю, — Габриэль хитро прищурилась, — у меня есть идея.

Когда они покинули католический храм, на горизонте уже вовсю багровела заря.

В качестве наказания Эдварда заставили присматривать за пленником. Но парень считал, что это не наказание, а задание, которое поручили ему как члену команды, тем самым, продемонстрировав доверие. Теперь он обязан выложиться на полную! В конце концов, есть ли лучший способ заслужить прощение прекрасной Пенни?

Тюрьмой для Ацеля стала квартира его бывшего соучастника. Пришельца привязали к батарее. Очки и опасные препараты Адам конфисковал, чтобы потом предоставить их в качестве доказательств того, что враг был прямо у него на крючке, когда случился несчастный случай в лесу. Да, ксионец все ещё собирался сообщить начальству ложные сведения и спасти незадачливого злодея от публичной казни.

— Что ж, Ацель, привыкай к жизни на Земле, — сказал ему мужчина перед тем, как покинуть дом. — И советую тебе вновь подружиться с Эдвардом. От его настроения теперь зависят условия твоей жизни.

— Не переживай, Ацель, — улыбнулся парень. — Я не стану тебя пытать!

— Вот уж спасибо, — уныло прохрипел тот.

— Зато у нас будет много времени поговорить о космических горизонтах!

— Нет, только не разговоры!

Услышав намечающиеся диалог, в комнату прискакала миссис Уоткинс:

— О, космическая болтовня! — довольно прощебетала она. — Я тоже не прочь послушать! А то от этого, — ее подбородок кивнул в сторону Адама, — одно слово двадцать минут выуживаешь!

— Я тоже вас люблю, миссис Уоткинс! — махнул рукой ксионец и удалился.

— Нет, подожди! — закричал ему вслед огон. — Только не оставляй меня с ними! Хотя бы забери женскую особь!

— Эй, следи за выражениями, пришелец! — возмутилась та. — Теперь я точно заболтаю тебя до смерти!

Где-то на краю Млечного Пути пролетал космический корабль. Он был похож на белый бублик. По всему периметру корабль пересекала черная полоса — стекло иллюминатора. На борту корабля находились маленькие синие существа с антенками. Они не носили одежду, потому что совсем не были похожи на нас с вами. На горбатой спине росли черные шипы. Грудная клетка занимала семьдесят процентов всего тела. Какие же необычные органы скрывали ребра? Что ж, остаётся только воображать!

— Капитан, смотрите! — сказал один из членов бортовой команды на непонятном языке, напоминающем помехи на радио.

Самый круглый инопланетянин лениво покинул капитанский мостик и подошёл к монитору, на который тот тыкал своей ластой.

— Мы поймали странный сигнал.

— Расшифруйте!

— Да, сэр! — инопланетянин отдал честь. — Тут написано: «Н». «Е». «Т». — выдал он через минуту.

— Хм, — задумался капитан, — что бы это могло значить?

Глава 13. Родной дом

12 лет назад…

Графство Ланкашир, Кован-Бридж.

— Габриэль? О чем ты опять задумалась? — женщина с огненно-рыжими локонами легонько ущипнула девочку-подростка.

— А, прости, мама, — вздрогнула та. — У меня такое странное чувство…

Габриэль сидела в прихожей на большом черном чемодане, в котором лежали аккуратно сложенные вещи. Девочка не часто покидала свою родную деревню — Кован-Бриджт— и ее несчадно пугали мысли о том, что следующие двенадцать дней она будет есть недомашнюю еду и спать на чужой кровати, на которой провели ночи неизвестно сколько человек. Но отец и мать так долго копили деньги и с таким трудом отыскали и согласовали в своем плотном рабочем графике время для семейной поездки! Нет уж, она обязана перебороть все неудобства и позволить другим насладиться летним отдыхом! Как говорит Элли: «Хватит надумывать проблемы!»

Габриэль обычно дулась на подобные изречения старшей сестры и отвечала какой-нибудь грубостью. Очень сложно любить того, кто постоянно критикует тебя.

— Что за хмурый вид? Разве ты не рада, что мы, наконец, вырвемся из города? — миссис Феннис заканчивала последние сборы. Она обвела родинку на подбородке черным карандашом для глаз и повертелась перед зеркалом.

— Просто… мне немного неуютно, — честно ответила девочка, играясь со своими длинными косами.

— Элли! — воскликнула женщина. — Ты готова?

Элли была старше сестры всего на два неполных года. Однако когда она выбежала из своей комнаты в коротеньком красном платье с глубоким декольте, Габриэль непроизвольно фыркнула.

— Тебе ещё шестнадцати нет, — скривилась она, — а одеваешься, как…

— Как кто?

Та загадочно поманила девушку пальцем, мол, подойди ближе — не хочу, чтобы мама слышала.

Элли догадывалась, что комплимента от сестры она никогда не дождется. Тем не менее, интерес возник.

— Выглядишь, как, — зашипела Габриэль на ухо Элли, — шлюха.

— Ах, ты! А ты… ты тогда уродина! Одеваешься, как мальчик. И ведёшь себя также!

Габриэль рассмеялась:

— Это лучше, чем быть… такой, как ты!

Миссис Феннис подлетела к дочерям, прихлопнув обоих по спине:

— Девочки! Хватит ссориться! Ну-ка улыбнулись друг другу и бегом на улицу! Отец нас заждался!

Дети вместо улыбок показали друг другу языки. Ожидаемая реакция подростков.

Может ли человек являться плохим от рождения? Над этим вопросом ломали голову многие философы. Габриэль придерживалась мнения о том, что плохой сестрой ее сделали семейные отношения. Где-то в душе она, наверняка, любила Элли. По крайней мере, на это надеялась и Элли, и она сама. Но доказательства некоторым особо утаенным чувствам проявляются только в некоторых особо неожиданных обстоятельствах. Габриэль убедилась в этом на личном опыте.

В те дни девочка не задумывалась над марками автомобилей, и все автомобили вокруг, в том числе и автомобиль отца, она нарекала именем «машина». Иногда, конечно, Габриэль дополняла существительное до словосочетаний «красная машина», «машина с кузовом», «большая машина», «наша машина» и все в этом роде. Поэтому и я, пожалуй, опущу излишние подробности. Скажу лишь только, что тот злополучный автомобиль был траурного черного цвета.

Пока транспорт уносил Габриэль прочь от родного края, она до последнего цеплялась взглядом за привычный пейзаж: маленький квадратный домик, обросший зеленью виноградника, дряхлый просевший забор с редкими зубчиками и высокое синее-синее небо, над которым кружили силуэты птиц. Будет ли небо завтра таким же синим? Думала девочка. А машина отдалялась все дальше и дальше, пока, наконец, кроны деревьев не спрятали за собой старый мир, открывая дорогу совершенно новому — пугающему неизвестностью.

Автомобиль завернул на большую дорогу. Габриэль слышала, как родители и сестра возбуждённо перешептываются, фантазируя о том, что будет дальше.

— Как ты думаешь, мама, а море такое же синее, как на картинках и в фильмах?

— Ох, надеюсь на это, Элли!

— Ну, — почесал бороду реалист-отец, — главное, чтобы не было, как в этих передачах о природе, когда тебе показывают ночное небо, усыпанное мириадами звёзд, туманностей, полное розово-фиолетовых красок, да ещё и с чудесным видом на Млечный Путь! А в реальности — чернота и плевки какие-то, а не звёзды!

— Просто человеческий глаз не способен увидеть все величие небес! — вмешалась Габриэль. — А в передачах снимают с помощью мощной аппаратуры. Может быть, когда-нибудь генная инженерия достигнет прогресса в этом направлении, и тогда, — девочка мечтательно подняла глаза к небу, загадочно возвышающемуся над цветущими полянами, — мы увидим Млечный Путь своими собственными глазами, а не линзами телескопов!

— Думаю, к тому времени мы умрем, — пришел к заключению мистер Феннис.

— Ты даже на море не решалась поехать! — ухмыльнулась Элли. — А уже решила, что сделаешь себе волшебные глаза!

— Да ну тебя! Я не про себя говорила. Это — наука, Элли.

— Поправочка — «научная-фантастика». Вот поэтому у тебя нет друзей — ты не только уродина, но ещё и за-ну-да! — пропела она по слогам.

— А ты — шлюха! — Габриэль разозлилась и ударила сестру кулаком.

Удар был не сильный, но Элли разревелась, а шокированная мать дала негодяйке затрещину.

— Ещё подобная выходка, и я…

— Вымоешь мне рот с мылом?

— Для начала, разверну машину и верну тебя домой!

— Я думала, ты хочешь меня наказать? — Габриэль надменно приподняла бровь.

— Скажи ей, дорогой! — женщина возмущённо толкнула локтем водителя. Мужчина с неохотой обернулся, чтобы прочитать очередную нотацию. Он всего на мгновение отвлекся от дороги. Но этого мгновения хватило, чтобы случиться беде…

Следующее, что помнит Габриэль — крики, стук собственного сердца и нестерпимая боль, разъедающая нервы по всему телу. Что-то горячее и мокрое растекалось по лицу. Мир перевернулся. Теперь земля оказалась наверху. И небо — все такое же синее — безразлично купало в своих ветрах стрекоз и пчел.

Девочка открыла рот, чтобы позвать родителей и Элли, потому что доступный взору кусочек неба стремительно угасал, превращаясь в черную-черную бездну, и Габриэль стало по-настоящему жутко. Она не знала — слышал ли кто-нибудь ее слова. И даже не была уверена, что говорит. Но никто ей тогда так и не ответил…

Девочка проснулась в больнице. Голова кружилась, а зрение никак не могло сфокусироваться на предметах. В течение нескольких часов (по ощущениям — тысячелетий) Габриэль поднимала веки и тут же вновь погружалась в бесцветные незапоминающиеся сны. Иногда она пыталась пошевелить рукой или ногой, но ничего не получалось. Такое чувство, что ее пригвоздили к земле. Ступни мёрзли. Мозги — кипели. И девочка не могла даже пожаловаться на это.

А потом ее вдруг охватила агония. Сложно было понять характер этой боли. Ведь она пробирала каждую клетку кожи, мышц, внутренних органов, будто тебя посадили на электрический стул.

Габриэль испугалась собственного крика.

— Что со мной? Где я? — плакала девочка, пока врачи вкалывали ей обезболивающее.

Какой-то пожилой врач закрыл собою свет электрической лампы, задумчиво проверяя рефлексы пациентки.

— Вы помните свое имя?

— Да, Габриэль, Габриэль Феннис! Где я?

— Вы в больнице, — успокаивал ее тот. — Помните, что произошло?

— Я не знаю! Не знаю! Мы ехали в машине, а потом… — девочка ревела без остановки. — Где мои родители? Где Элли?

— Хорошо! — выдохнул врач, обратившись к медсестре. — Мозг не поврежден.

— Где они? — повторила Габриэль, но врач продолжал ее игнорировать, обсуждая что-то с коллегами. Наконец, он обратил свое внимание на пациентку:

— Вам нужно поспать, — сказал он и надел на нее полупрозрачную маску. Сознание Габриэль опять ускользнуло.

Когда девочка открыла глаза в следующий раз, за окном была ночь.

Теперь она реальнее ощущала происходящее. Авария. Больница. Ей не приснилось.

Габриэль по очереди подняла руки, чтобы оценить свое состояние. Все в порядке: синяки, ссадины, но кости не сломаны. На лбу была тяжёлая повязка. Девочка ощупала рельеф своего лица: глаза, нос, тонкие губы, острый подбородок — на месте. Значит — все не так плохо.

Габриэль сбросила с себя одеяло. Левая нога в гипсе. Печально, конечно, но перелом — это не конец света!

Девочка попыталась пошевелить здоровой ногой, но не смогла. Паника обмоталась вокруг горла режущей нитью. Почему ноги не двигаются? Она больше… не сможет ходить?

Габриэль в голос разревелась, потревожив покой спящих в соседних палатах.

— Что со мной? Что со мной? — не унималась она.

Врач вздохнул и по отцовски обнял пациентку.

— Мне жаль, но из-за травмы тебя парализовало ниже спины. Но не переживай, если ты будешь выполнять все рекомендации, то, возможно, пойдешь на поправку.

Габриэль потеряла дар речи. В утешающей фразе слово «возможно» разбивает всякие надежды.

— Что с моими родителями? И сестрой?

— Ну… — опустил он глаза, — мне очень-очень жаль…

Из уст врача девочка узнала о том, что мистер и миссис Феннис погибли на месте, а Элли — скончалась этим утром на больничной койке из-за кровоизлияния в мозг.

В один день Габриэль лишилась семьи. Тогда же — она возненавидела небо и научную-фантастику, которые послужили причиной разгоревшейся ссоры.

Девочка росла и боролась. В этом ей помогала сестра отца — тетя Мэй. Несмотря на разгульный образ жизни, эта женщина изо всех сил старалась оказывать племяннице должную поддержку на сложном и долгом пути восстановления.

И только после трагедии, Габриэль осознала то, насколько сильно ей не хватает Элли и ее вечных упрёков. Быть честным перед собой — это значит принять свои недостатки. Девочка так и сделала, признавшись себе в том, что всю свою жизнь завидовала сестре.

В конце концов, Габриэль стала той, кем она является сейчас: обычной девушкой, схоронившей внутри себя свои способности, сердечные увлечения и главные сожаления за глупыми шутками, грубостью и неискренним желанием не выделяться из толпы.

19 июня

17:20

— Это был сон… — Габриэль проснулась в холодном поту.

— Габриэль! — радостно поприветствовала ее после пробуждения Пенни. Девушка сидела на кресле и дремала от скуки, одновременно приглядывая за подругой по просьбе Адама.

— Что… произошло? Я… — девушка осмотрелась, — я дома?

— Ты отрубилась ещё в машине и проспала весь день. Хочешь кушать?

— А… нет, спасибо. Позже, может быть.

Солнце уже багровело. Восточная часть Гарденфилд-стрит проваливалась в вечернии тени. Но судя по горящей вывеске хозяйственного магазина, стрелки часов ещё не перешагнули шести вечера.

Спальню освещала одноногая напольная лампа с оранжевым абажуром, отбрасывая свой ореол на прямоугольный бежевый ковер у кровати.

— А где Адам?

— Адам тоже спит. В гостиной. Он до последнего держался, пока я не предложила сменить его, — улыбнулась та.

— Сменить в чем? — Габриэль потерла разболевшуюся голову.

— Он не хотел оставлять тебя одну.

— Правда? — девушка смущённо отвела глаза. В груди стало непривычно горячо.

— Сказал, что ты проснешься очень злой и попытаешься его убить. И будет лучше, если рядом будет он, а не кто-нибудь другой. Неправильно, если из-за ваших распрей пострадает невинный человек.

— Так и сказал?

— Ага.

— Я что для него монстр какой? — нахмурилась Габриэль.

Пенни захихикала:

— Я думаю, он пошутил.

— Тоже мне шутник! А где миссис Уоткинс?

— Мама решила устроить «вечеринку с расспросами»! Поэтому она у Эдварда — «забалтывает до смерти» пленника. Ах, да! — вспомнила девушка. — Я одолжила маме ключи от твоей машины, ты не против?

Габриэль закивала головой, мол, конечно, без проблем! Тем более, до завтрашнего утра она вряд ли найдет в себе силы, чтобы садиться за руль и кого-то спасать. «Господи, пускай до восхода солнца в мире будет покой и порядок!» — помолилась девушка.

Вечер тянулся бессовестно долго. Габриэль выспалась и не знала, чем себя занять, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей. Они с Пенни немного поболтали, обсудили произошедшее в храме и даже сумели взрастить на почве этой невеселой истории некоторые неприличные шутки.

Адам Дэвисон открыл глаза. Он слышал, как хохочут девушки, и на душе у него сразу стало тепло.

Пришелец осторожно прошел в ванную комнату, плеснул себе в лицо холодной водой и глубоко вздохнул. Следующая встреча с Габриэль не предвещала ничего хорошего. Сейчас она смеётся. Но стоит показаться ему — и ее острые густые брови станут ещё острее, словно копья королевской стражи в каком-нибудь средневековом замке.

Мужчина выключил воду. Его взор случайно захватил что-то маленькое и блестящее. В раковине лежало обручальное кольцо. Вода искрилась на миниатюрном бриллианте множеством крупиц света. «Наверное, это принадлежит Габриэль», — подумал ксионец, не имея представления о том, что это за кольцо, и для чего оно предназначалось.

Адам вошёл в ее комнату со стаканом апельсинового сока.

— О, Адам! — на удивление задорно пропела девушка. — Что, решил задобрить меня соком?

— Нет! — побледнел тот — его раскусили.

Габриэль многозначительно промычала и вежливо попросила подругу оставить их одних, потому что — объяснила она — намечающийся разговор может быть неприятен для ушей простого смертного.

Когда Пенни закрыла за собой дверь, девушка переменилась в лице. Улыбка исчезла. Остались только разразившиеся недовольством жёлтые глаза.

— С чего начнем?

Мужчина замялся, подбирая слова.

— Наверное, я должен извиниться, — протянул он.

— Наверное?!

— А, прости! Я, определенно, должен извиниться, — он немного помолчал. — Извини, что наврал тебе.

Габриэль одобрительно кивнула.

— В любом случае, что сделано — то сделано, — она поставила стакан на подоконник. — И… когда прилетит подмога?

— Точно не уверен. Но… думаю, дней через пять.

— Пять дней? — напряглась та.

Девушка осторожно присела на край кровати. Несколько секунд она выглядела растерянной и напуганной, словно студент, который узнал, что экзамен уже завтра, а не через неделю, как он полагал.

— Ладно! Пять дней… значит! Целых пять дней! За это время можно многое сделать! — Габриэль вдруг криво улыбнулась. — Наш план ведь ещё в силе?

— Мы, конечно, «ликвидировали» огона, и теперь, вполне, можем заставить его отвести нас на корабль. Но охрана, насколько я знаю, усилилась, и в лес так просто уже не попасть. Мы также могли бы дождаться моих людей. Они бы разобрались во всем. Однако кропусы долгое время находятся на корабле без еды и воды. Сомневаюсь, что они выдержат так долго.

— Ну вот! Наш план не так бесполезен, признай!

— Да… — задумчиво протянул ксионец, — я даже немного виню себя за то, что забыл о кропусах. Ты всю голову мне забила, Габриэль!

— В каком это смысле? — осеклась та.

— Последние дни я только и думаю о том, как спасти тебя от Целителя. Если бы «Терра» разузнали о моей халатности, то я бы провалил миссию ещё до того, как отправил сигнал тревоги.

— Ну уж прости, что меня хочет убить какой-то клоун в плаще, да ещё и в теле десятилетней девочки! — обиделась Габриэль, высушив за раз стакан с соком. — Кстати, — вспомнила девушка, — когда мы видели Целителя, ты говорил о какой-то теории! Давай, выкладывай, что ты там «наумозаключал»?

— Никто так не говорит!

— Не переводи тему!

Адам Дэвисон послушно поведал о «виях». Однако девушка однозначно опровергла гипотезу о том, что Целитель — паразит, который просто ищет себе новое тело.

— Честно говоря, после того, как я увидел картину в полном объеме, я сам засомневался. Ты уничтожила часть земной растительности. Это очень странно.

— Девочка, телом которой овладел Целитель, как-то сказала мне, что тот на моей стороне до тех пор, пока я не представляю угрозы. Сомневаюсь, что паразит сказал бы такое…

— Эм, ты права! — насторожился ксионец. — Почему ты сразу мне об этом не сказала?

— Странно слышать подобные претензии от тебя! — напомнила Габриэль о его патологической лжи. — У тебя теперь родилась новая теория?

— Да! — восторженно согласился Адам.

— Быстро ты! И как… эти слова подтолкнули тебя к ней?

И мужчина приступил к длинному объяснению:

— Целитель возник в тот же день, что и НЛО, и ВУС, так?

— Так.

— Он не вредил тебе, а, напротив, спасал. И только теперь, когда ты неожиданно начала медленно и необратимо разрушать мир, Целитель встал против тебя. Я считал, что это вий пытается уберечь твое тело, чтобы вселиться в него в нужный момент. Но если поразмыслить… Может быть, Целитель и вовсе не желает никому зла? Что если ВУС случилась не из-за пришельцев, не из-за Целителя, а из-за тебя?

— Из-за меня?

— Если ты попала в параллельный мир… вероятно, это послужило причиной возникновения разлома в пространстве. Это также объясняет, почему корабль огона стал невидимым, и почему во время падения пострадали только макушки деревьев! Корабль просто напросто попал в разлом и застрял между двумя параллельными мирами!

— Подожди! Что? Я во всем виновата?! — ошарашенно хлопала ресницами девушка. — Что я сделала?

— Я не говорю, что виновата ты. Но то, что произошло с тобой напрямую связано с проблемой ВУС. И если это так… то Целитель, наверное, хочет закрыть разлом.

— Но он не может этого сделать из-за космического корабля?

— Возможно. Хотя ранее он взаимодействовал с физическими объектами. И судя по всему, его тело и способность к телепортации работают по такому же принципу, что и у вия. Поэтому странно, что такому мощному существу не под силу вытащить корабль из разлома.

— А мы сможем это сделать? — спросила Габриэль, сортируя в голове кучу информации.

— Я могу использовать детали моего корабля, — пояснил тот.

— И когда мы вытащим корабль из разлома, — девушка на миг задержала дыхание, и глаза ее заискрились надеждой, — Целитель отпустит меня?

— Надеюсь на это, — вздохнул Адам.

Габриэль в задумчивости повернулась к окну.

— А я… я тогда смогу остаться в этом мире?

— Ну… как-бы… — неуверенно протянул тот.

— Тогда! — резко развернулась девушка. Ее глаза пронзительно пылали, а щеки горели румянцем.

— Тогда у меня есть ещё один план! — Габриэль подбежала к мужчине и сжала его ладони в своих. Адам необратимо покраснел.

— Габ… Габриэль?

— Давай сбежим?

— Сбежим? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Починим корабль огона и подадимся в бега от организации «Терра»!

Пришелец очень медленно выдохнул в попытке успокоиться. Он осторожно притянул подругу и прижал ее к сердцу, прекрасно понимая, что сказанное им далее девушке не понравится.

— Габриэль… Это — невозможно, — тихо произнес он. — Целитель такого не допустит.

Габриэль застыла в его руках, и горячие слезы беззвучно потекли по щекам, сворачиваясь кипящим комом в груди. Можно было отшутиться, ляпнуть грубость и убежать, но тело не подчинялось воле. Странно признавать, но несмотря на горесть, сейчас ей было слишком уютно и тепло, будто бы она, наконец, нашла свое место. Родной дом — это не дом, это — люди.

Объятия — это, без сомнения, хорошо. Но тут важно соблюдать меру. Затянутые объятия могут случайно выдать человеку, которого ты обнимаешь, твои истинные чувства. Адам к такому не привык. Поэтому он попытался ускользнуть от нарастающей неловкости.

— Эм, Габриэль, я тут вспомнил. — мужчина нащупал у себя в кармане кольцо. — Это твое?

Девушка напряглась:

— Где ты его нашел?

— В ванной. Выглядит дорого. Я подумал…

Габриэль выхватила кольцо из рук:

— Мне его Робин подарил. Кажется.

— Робин? Ты так и не рассказала мне про него.

— Тебе то какое дело?! — посмотрела она из-под лобья. — Это моя личная жизнь! Тебя она не касается! Через пять дней ты меня больше не увидишь!

Девушка развернулась и вылетела из комнаты, чуть не сбив с ног Пенни, которая бессовестно подслушивала разговор.

— Что я такого спросил? — вздохнул ксионец.

Пенни развела руками, молча радуясь тому, что никто из них не обратил внимание на ее назойливость.

Глава 14. На твоей стороне

20 июня

10:20

Утром миссис Уоткинс подъехала на Гарденфилд. Пенни ещё вчера поведала матери свежие сплетни по телефону, поэтому та не приставала с лишними расспросами. Тем более, что ей и самой было что рассказать.

— Вы не представляете! — широко улыбалась она — румяная, с сияющими глазами, словно только вернулась с Монтекатини-Терме. — Мы болтали до трёх ночи. И я столько всего узнала о космосе, химии и темных планетах!

Габриэль получила обратно ключи от «Фольксвагена», и они всей толпой завалились в квартиру Эдварда, где их должен был ждать привязанный к батарее пленник. Однако ожидания не всегда оправдываются. Особенно, если вы сделали ответственным за них слабохарактерного человека.

— Какого лешего здесь происходит? — обомлела Габриэль.

Огон лежал на кровати и слушал музыку в наушниках, дирижируя свободной рукой в такт мелодии. В другой — он держал яблочный сок в маленькой упаковке, который не спеша потягивал из полосатой трубочки.

— Я ведь не одна это вижу? Эдвард! — обратилась она к парню, который сидел на полу возле шкафа и прятался от гостей за обложкой томика седзе-манги. — Почему он занял твою кровать?

— Ну, — обливался потом напуганный Эдвард, — мне стало его жалко и…

— Он тобой манипулирует! — ксионец почувствовал, как у него начинает дергаться бровь. — Ацель, тебе жить надоело?

Тот лениво приоткрыл мутный глаз и вытащил один наушник:

— Эд, мне послышалось, или кто-то

говорил? Ах, да! — не нуждался он в ответе. — Мои хозяева пришли!

— Эдвард, принеси нашей великолепной четверке что-нибудь выпить! — махнул он своему новоиспеченному слуге. — А мне — ещё сок.

— Да, Ацель, — послушно закивал парень и попытался встать, чтобы последовать на кухню. Адам его схватил за плечо и вновь пригвоздил на место.

— Не слушай его! — возмутился мужчина.

— Мистер Дэвисон, я знаю, что вы злитесь, — оправдывался тот, — но Ацель почти ничего не видит без своих очков!

— Он прав! — вступилась миссис Уоткинс. — Ацель не так плох, как вы думаете! Он через многое прошел… — женщина сочувственно положила руку на сердце.

— И вы туда же?! — удивилась Габриэль.

— Бедный Ацелюшка! — Эдвард не сдержал слез. Хотя уже до этого он был готов расплакаться вместе с главной героиней «Йоны на заре». По крайней мере, никто не узнает о том, что он проливает слезы над девчачьими комиксами. Утешал себя парень.

— Пенни, ты то хоть на нашей стороне?

— Конечно, я на стороне Габриэль!

Неконфликтная Пенни стояла в дверном проеме, скрестив пальцы в надежде на то, что ее не втянут в диалог. Лучший метод борьбы с конфликтами — милая улыбка.

— Доченька, я думала тебя тронул мой вчерашний рассказ! — надулась Хелен.

— Мама, и тебя я люблю! — глупо улыбалась Пенни, прокручивая дверную ручку.

— Уходишь от ответа!

— Хватит! — прикрикнул Адам, поразившись тому, каким громким стал его голос за эти несколько дней на Земле. — Он вам мозги промыл, разве не понимаете?

— «Ацелюшка», Эдвард, серьезно? — негодовала Габриэль. — А вы, я погляжу, сблизились!

Ацель расплылся в ехидной улыбке:

— И вы тоже, хм?

Девушка залилась краской, поймав себя на том, что неосознанно держит Адама за руку. Она отскочила в сторону и затрясла кулаками, пока разожженная кровь превращалась ее в помидор:

— Ты же вроде слепой, а?

— Чтобы видеть некоторые вещи, глаза не нужны! — поэтично объявил тот.

— Ты бредишь, огон! — девушка скрестила руки на груди. — Скажи ему, Адам!

— Короче говоря, мы хотели попросить у тебя помощи, Ацель, — ксионец перешёл к делу, бестактно притворившись, что ничего не произошло.

— Эй! Что за игнор?

Огон вытащил второй наушник как знак о том, что он весь во внимании.

— Завтра мы отправимся к месту крушения. Сможешь отвести нас к своему кораблю? Насчёт охраны не беспокойся. Это дело мы берём на себя.

— Понятно, — уныло отозвался огон и снова потянулся к плееру. «Да, человеческая музыка стоит того», — убеждал себя он.

— Так ты… поможешь? — не понял Адам.

— А у меня есть выбор?

Огон был прав — выбора ему не предоставляли. Не так давно ксионец и сам сетовал на ложное чувство возможности принять собственное решение, которое не задумываясь внушают пленнику. Нужно говорить прямо. Решил он.

— Выбора у тебя нет, — подтвердил мужчина. — Завтра ты покажешь дорогу.

Ацель как-то нездорово засмеялся и даже немного отлепился от подушки за его спиной.

— Ого! Какой суровый взгляд! Я впечатлен. Прямо как тогда, когда ты держал передо мной молоток. Я то уж было начал думать, что мне привиделось. Но в тебе есть стержень, молодец!

— Ты меня сейчас похвалил или унизил?

— И то и другое! — воскликнул тот. — Но сперва, — огон поднялся с кровати и продемонстрировал раскрытую ладонь, — будь добр, отдай мне мои очки. Или ты думаешь, я по запаху буду искать корабль?

Тот засуетился в сомнениях. Действительно ли очки — это просто очки, а не какой-нибудь опасный «козырь в рукаве»?

Ацель стоял в своем длинном пальто и терпеливо поглядывал белесыми глазами из-под небрежных прядей, закрывающих лицо.

Адам вздохнул и достал имущество врага из кармана потрепанного пиджака. Однако он медлил его отдавать. Мужчина решил проверить, что это за очки. Таких он раньше нигде не видел. Слишком уж обычные линзы для почти слепого пришельца. Адам надел их на себя и почувствовал в глазах невыносимо жгучую боль.

— Черт! — он сорвал их с носа и бросил на кровать. — Что это?

Ацель не сдержал подлый хохот:

— Ну ты и болван! Эти очки фокусируют огромное количество света, чтобы я мог… видеть! У…умора! — держался он за живот, пока мужчина растерянно потирал глаза.

— О чем ты думал, а, агент «Терра»? Такое количество света для тебя подобно лазерному лучу! Или ты забыл про «ночное видение»? Опасное… сочетание получилось!

— Ублюдок! Откуда ему было знать! — заскрипела зубами Габриэль.

— На ошибках учатся! — язвительно ответил тот.

Адам расстроенно присел на кровать. Нано-частицы, скорее всего, повредились, потому что четкость картинки, транслируемой в мозг с помощью «ночного видения», заметно ухудшилось. К счастью, естественное зрение не пострадало.

— Ну и как? — повернулся он к Хелен и Эдварду, которые с широко распахнутыми глазами наблюдали за происходящим. — Вы ещё доверяете ему?

Миссис Уоткинс поправила подол своего жёлтого приталенного платья и с абсолютно серьезным лицом произнесла:

— Ацель! Ты только что лишился тридцати процентов моей любви! — в ее голосе чувствовалось искреннее сожаление.

— Всего тридцати?! — открыла рот Габриэль. — Вы в своем уме?

— Ну может… тридцати пяти?

Огон отвернулся, чтобы спрятать свою ухмыляющуюся мину.

— Хватит ржать! — девушка заметила это. Ее кулаки жаждали битвы. Она воинственно подвернула длинные рукава зелёной рубашки и подлетела к наглому пришельцу.

— Слушай сюда! — закричала она Ацелю в лицо, схватив того за шиворот. — Ты думаешь это шутки? Может быть, мы и не представляем для тебя угрозы! Однако я знаю человека, которому ни капли не претит вынести мозги такому инопланетному ублюдку, как ты! Ваша встреча состоится завтра! Только от тебя зависит — убьет он тебя или нет! И слезы Эдварда тебя не спасут! Даже если ты действительно встанешь на нашу сторону, я тебя никогда не прощу! Ты убил профессора Нортона!

Девушка ощутила наплыв животной ненависти. Все чего ей сейчас хотелось — разорвать Ацеля на части, разодрать его плоть самым аморальным способом, который только возможен. Почему? Почему ее друзья простили этого убийцу? И может ли она считать друзьями тех, кто предал ее чувства? Габриэль смотрела на пришельца, и слезы нахлестывали на покрасневшие глаза, слово морские волны, гневно разбивающиеся белой пеной о холодные скалы во время шторма. Ненависть — это чума. А предательство — война. Когда наш мир сталкивается с войной, ненависть охватывает людские чувства. Ненависть к человеку порождает месть. А месть расползается и задевает тех, кто рядом. Подобно брошенному в воду камню, ненависть — это тысяча колец мести.

Огон побледнел:

— Я понял, — тихо ответил он.

— Забирай! — Габриэль подняла очки с кровати и кинула ему в лицо. — Доволен?

В комнате воцарилась тишина. Несмотря на знакомый всем холеристический тип темперамента девушки, никто не успел морально подготовиться к этой вспышке. Чувствительная Пенни даже испугалась, спрятавшись за дверцей платяного шкафа.

— Адам, — сказала девушка, не оборачиваясь ступая к выходу, — пойдем.

Лишенный дара речи, как и все в этой комнате, мужчина молча последовал за Габриэль. Хелен и Пенни нерешительно затоптались на месте. Они понимали, что совершили глупость. Чувство вины выстроило перед ними невидимую стену. Самую крепкую и высокую.

— Теперь Габриэль нас ненавидит, — всплакнула Пенни и возненавидела себя.

Оставшуюся часть дня они провели, занимаясь подготовкой к завтрашней встрече с офицером. Напряжение сбивало девушек с рабочего ритма. Принуждало миссис Уоткинс держать рот на замке. Пенни периодически бегала в ванную — подавлять наступающие слезы и всхлипывания шумной ледяной водой.

Ксионец перестал понимать, что происходит. План выглядел абсурдным. Впрочем, другого он не ожидал. Ему казалось, что он видит грозовые молнии вокруг Габриэль. Желто-зеленые. Прямо как ее глаза. Мужчина больше не мог наблюдать за всем этим и в какой-то момент просто покинул комнату.

Когда он хлопнул дверью, Пенни в очередной раз возвращалась из ванной комнаты.

— Что случилось, Адам? Выглядишь подавленным, — девушка попыталась улыбнуться.

— Кто бы говорил… — протянул тот, намекая на ее опухшие глаза.

Пенни поняла, что была раскрыта.

— Адам! Она нас ненавидит? Габриэль нас ненавидит? — закричала она навзрыд.

— Это невыносимо! — вынес вердикт пришелец и демонстративно громко распахнул дверь.

— Габриэль, может хватит? Пенни из-за тебя целый день плачет!

В комнате играла назойливая песня, совсем не вписывающаяся в атмосферу раздора. Если конкретно — это был k-pop. Да, это тоже часть плана. Корейская музыка сыграет немаловажную роль в этой истории (На самом деле нет).

— Не надо было защищать этого ублюдка! — накричала она в ответ, сложив свой восточный веер. — Все! Репетиция окончена! Пенни, ты знаешь, что делать дальше! Увидимся завтра!

— Но Габриэль! — девушка перехватила подругу в дверях. — Я думала, что мы друзья! Я правда на твоей стороне! Пожалуйста, прости меня!

Габриэль чувствовала, как у нее дрожат руки.

— И это самое ужасное, Пенни! — сорвалась та. — Если бы мы не были друзьями, то я закрыла бы на все глаза! Дружба предполагает слепое доверие. А если это лишь мое наивное предположение, то пусть она летит к черту! Пусть все летит к черту! В конце концов, скоро наша дружба потеряет всякий смысл!

Габриэль выбежала из квартиры.

«Фольксваген» одиноко прятался за развесившей пряди ивой. Небо потяжелело, налилось свинцовым светом. Оно было на ожидание. Когда видишь такое небо, понимаешь, что погода испортится не на один день.

Девушка упала на кожаный руль и сжалась в комок, рыдая отчаянно и безутешно. Ещё со вчерашнего вечера сердце ее было не на месте. Оно болезненно сжималось каждые пять минут. Потому что каждые пять минут она возвращалась к мысли о том, что ей придется покинуть этот мир навсегда. То что раньше вызывало смех — теперь убивало ее. Как можно спокойно реагировать на милую улыбку Пенни? Как смеяться над шутками миссис Уоткинс? Подкалывать Адама по любому поводу и наслаждаться его растерянной реакцией? Как?! Когда ты знаешь, что все это вот-вот закончится!

Внезапно в кармане рваных джинс зазвенел телефон. Наверняка, это Пенни беспокоится. У Адама нет телефона. Но если бы был — он бы, наверное, тоже попытался связаться. Так ей хотелось думать.

Девушка вытерла рукавом слезы и вытащила устройство. На экране мигало всего четыре буквы: «мама».

— Мама? — удивилась она, так и не догадавшись пролистать список имеющихся контактов. Конечно же, у Габриэль из этого мира сохранен номер родной матери! Пусть даже та и отдалилась от нее. Она ведь и сама боялась удалить номера погибших родителей. Спустя двенадцать лет после трагедии — они все ещё разбивают девушке сердце, каждый раз когда она набирает чей-то похожий номер.

— Привет, Габ, — из динамика вырывался развязный мужской голос.

— Кто… Кто это? Почему вы звоните с номера мамы?

Человек на другом конце провода притворно вздохнул:

— Мне очень жаль.

— О…чем? — сердце девушки колотилось, как сумасшедшее.

— Миссис Феннис… она… умерла. Я звоню, чтобы передать ее посмертные слова. Цитирую, — мужчина прочистил горло. — «Как ты можешь так поступать с родной матерью? Ты…действительно — демон!» — театрально распел он.

— Что? — не находила слов девушка. — Что ты несёшь? Где моя мама? Кто ты такой?

— Всегда есть что-то, Габриэль! — трагично качал головой тот. — Что-то, что заставляет людей отварачиваться друг от друга! А потом… потом они умрут. Из-за тебя, Габриэль! Все из-за тебя!

Незнакомец закончил осуждающую речь печальным вздохом и обиженно бросил трубку.

Ветер усиливался. Низкие ветви ивы заскреблись о крышу автомобиля, размазывая по поверхности пузырьки дождевой воды. Девушка сидела сгорбившись и пялилась в телефон, дисплей которого уже погас. Что это только что было? Логичного ответа не существовало.

Габриэль почувствовала эмоциональное опустошение. Она устало разлеглась на два кресла. «В тот роковой день именно ты стало причиной ссоры, небо», — подумала девушка, глядя на то, как целлофановый пакет поднимается вверх вместе с дорожной пылью, словно бутофорский воздушный шар.

Ветер завывал, стучал капотом. Габриэль спала. Точнее, это было кошмарное путешествие по сонному бреду. Большинство ее снов уже давно стали такими.

Недолгую дрёму потревожил звук бьющегося стекла и взволнованный голос Адама. Девушка в недоумении тряхнула ногой, чтобы убрать осколки.

— Габриэль! — пришелец просунул руку через разбитое окно и открыл автомобильную дверцу.

— Надеюсь, я сплю и мне снится, как ты ломаешь мою машину! — взялась за голову та, когда остатки сна улетучились.

— Ты в порядке? — мужчина выглядел напуганным. — Я звал тебя, но ты просто лежала и не двигалась. Я… — он осекся. — Ты просто спала?

— Неужели дошло?

— Прости.

— Ничего. Все равно, это машина другой Габриэль. Мой настоящий «Фольксваген» целый и невредимый в моем мире. Надеюсь, — вздохнула она.

Ксионец убрал осколки с сидения и расположился рядом с девушкой. Ветер теперь свободно врывался в салон автомобиля. Он растрепал серебристые волосы Адама, и Габриэль не удержалась от мысли о том, что ее инопланетный друг чем-то напоминает ей отца: нерешительный, но очень заботливый.

— Спасибо, — улыбнулась она, — что заботишься обо мне. Я это…ценю.

— Что я слышу? Слова благодарности… от тебя? — сымитировал он удивление.

— Эй!

— Шучу. У меня был хороший учитель, забыла?

Девушка прикрыла веки и замахала рукой, мол, уже не актуально:

— Да-да, но ты не помнишь его имени!

— Да! То есть…нет-нет, подожди, — подыгрывал пришелец. — Вспомнил!

— А?

— Моего учителя звали Габриэль Феннис, — закончил он с улыбкой.

Девушка смущённо переместила свой взор на невзрачный подъезд белесого дома Уоткинсов.

— Я вообще-то хотел поговорить с тобой о…

— О Пенни и миссис Уоткинс? — догадалась она. — Они тебя подговорили?

— Вовсе нет.

— Они проявили жалость к убийце моего старого друга. Я не знаю, как мне простить их за это, — Габриэль впилась ногтями в черную кожаную обивку салона. Нервная дрожь вновь возвращалась.

— Они любят тебя.

— Как они могут любить меня, если даже элементарно не способны понять, что я чувствую? — кровь пульсировала в висках.

Адам задумчиво посмотрел в размякшее от дождевых облаков небо и сказал:

— Люди никогда не поймут тебя полностью. И это нормально. Ты должна смириться с этим. Потому что ты точно такая же. Мы все понимаем друг друга не больше, чем на половину. Но иногда мне начинает казаться, что это к лучшему. Каждый из нас чем-то напоминает Вселенную. Мы постоянно открываем все новые и новые галактики, созвездия, туманности, черные дыры, пульсары и нейтронные звёзды. Но этого всегда недостаточно. Вселенная непостижима. И наши чувства тоже. Будь все иначе — любые человеческие отношения просто напросто потеряли бы всякую ценность.

— Странно слышать рассуждения о человеческих чувствах от пришельца, — не сдержала улыбку та.

— На всех планетах чувства одинаковы, — промолвил он, задумчиво отведя взгляд.

Адаму не доводилось пересекать всю Вселенную вдоль и поперек. И он не был полностью уверен в своих словах. Но все те существа, что встречались ему на его жизненном пути были так похожи друг на друга своими страхами и тревогами, надеждами и печалью! Не важно: сладкие или соленые, мутные или прозрачные, твердые или жидкие… слезы — это слезы. Никак иначе.

— Ладно, я поняла тебя, — вздохнула Габриэль с таким выражением лица, будто бы она — хулиганка, которую отчитывает учитель. — Наверное, я и вправду была чересчур груба с Пенни.

Девушка нахмурилась и принялась листать что-то на сенсорном экране телефона.

— Так и знала, что не приснилось, — пробубнила она.

— Прости?

— Случилось что-то очень-очень странное…

Ксионец удивлённо поднял бровь:

— Странные, чем ВУС,пришельцы и Целитель?

Габриэль смотрела на слово «мама», которое сохранилось у нее во входящих вызовах. Как же давно она не видела эти два простых слога среди списка «живых» номеров!

— Поверь мне, это достаточно странно…

— Что ж, — сложил руки тот, — я весь во внимании!

Девушка рассказала другу о загадочном звонке и невнятных угрозах, поступивших в ее адрес от какого-то кривляки.

— Я сначала решила, что это был глупый сон! Как ты думаешь, что это вообще такое? Он пытался напугать меня, когда говорил, что моя мама… умерла? Или она… — девушка ощутила, как дрожит ее сердце. Миссис Феннис из этого мира — не ее мать. Габриэль это понимала. Но представьте, что родной человек, который давным-давно ушел на тот свет, возможно, ходил недавно по той же траве, дышал тем же воздухом, закупался продуктами в том же магазине, что и ты — настоящее навождение! Какая прическа сейчас на миссис Феннис? Какие туфли? Сколько морщин растянулось на ее лице за эти двенадцать лет?

— Перезвони ему, — предложил Адам.

— Пере…звонить…

— Это всего лишь звонок, не переживай. Может, это шутка такая? В конце концов, лучше сразу все выяснить.

Гудки. Эти звуки знакомы всем. Они всегда неизменно сопровождают любой телефонный звонок и каждый раз пробуждают в человеческой душе разные эмоцит: тоска, страх, гнев, порывы мечтаний и надежд, сладостное предвкушение счастья, горе, сожаление…

Сейчас Габриэль казалось, что она звонит в преисподнюю самому Дьяволу.

— Ало-ало! — весело ответил голос. — Желаете, что-то уточнить, мисс Феннис? Или вы не верите моим словам?

Девушка замялась:

— Ты… сказал…

— Может вам нужен мой ценный совет? Мои советы всегда самые ценные, — театрально озвучил он, — потому что за них приходится платить высокую цену!

Голос мерзко захихикал. Словно клоун-неумеха, впервые вышедший на сцену детского утренника с уверенностью в том, что он — звезда большого театра.

— Кто ты, черт возьми?

— Кто я? Странно слышать это от человека, который даже не в состоянии понять, кто он!

Габриэль заскрипела зубами:

— Я прекрасно знаю, кто я! Хватит вешать мне лапшу на уши!

— Ой-ой! — удивлённо воскликнул тот. — Что это… Что за запах, хм? — «клоун» начал по-собачьи принюхиваться. — Это что… пришелец? Кажется…м-м-м, — притворившись, что пробует что-то на язык, — Адам? Так он себя называет?

Девушка побледнела. Ногти царапали экран телефона в ее затвердевших от напряжения пальцах. Она судорожно буравила взглядом салон «Фольксвагена» в поиске скрытых камер.

— Ты что установил камеры в моем автомобиле? Тебе хоть известно, что это — незаконно?

— Камеры? Пф! — обиженно фыркнул голос. — За кого ты меня принимаешь?

Мужчина видел, что толку от такого диалога ровно столько же, сколько в попытках утолить жажду сахарным сиропом. Он решил сам поговорить с шутником.

— Кто ты такой? И что тебе нужно от Габриэль?

Из динамика раздавались шорохи и помехи, невнятные шуршания, будто копошение маленьких таракашек под отклеивающимися обоями какой-нибудь запущенной квартиры.

Пришелец решил, что связь прервалась и, пожав плечами, вернул телефон девушке.

— Эй! — возмущенно заголосила она, приложив телефон к уху. «Клоун» не спешил бросать трубку.

— Может быть, может быть, — продолжал голос с энтузиазмом психбольного, — ты убьешь его? Или ещё рано? Нет-нет! Не люблю тянуть!

Адам легонько толкнул Габриэль и встретил ее вопросительный взор с негодованием, которое та растолковала как просьбу включить громкую связь.

— Мне уже не терпится! — безумно восклицал «клоун». — От одной мысли о том, что будет, я впадаю истерику!

— Так, или ты объясняешься, или я вызываю полицию! — пригрозила та.

— Все-все! У меня полно дел! Хватит меня отвлекать! — он отключился.

— Ты хоть что-нибудь понял? Как

считаешь, он испугался? — девушка развела руками.

— Габриэль?

— А?

— Я не слышал никакого голоса, — растерянно ответил ксионец.

Габриэль Феннис была в замешательстве.

— Только не говори мне, что я сошла с ума и слышу голоса у себя в голове?

— И в мыслях не было!

Адам серьезно обдумывал происходящее. У него возникло два варианта: либо это пришелец, который замешан в проклятии девушки, либо — человек, владеющий некой инопланетной технологией, который замешан в проклятии девушки. В обоих случаях — ничего хорошего.

— Только этого нам ещё не хватало, — вздохнул он, протерев лицо ладонями.

— Почему все черти лезут ко мне? — задалась вопросом Габриэль.

— Действительно! Почему все крутится вокруг тебя? Ты точно обычный человек? Может, что-то произошло в тот день, когда раскололись миры?

— Ну, — девушка прикрыла глаза, вспоминая, — тетю Мэй похоронили. Она умерла от сердечного приступа. У нее всегда были проблемы с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Я же тебе говорила. Не уверена, что тетя так много значила для Вселенной, чтобы привести, — она нарисовала перед собой невидимый круг на вытянутых руках, чтобы обозначить масштаб, — к таким последствиям!

— И больше ничего? — с надеждой спросил тот.

— Нет! Самый. Обычный. День.

Дождь во всю задолбил по капоту. Остывший воздух наполнял салон автомобиля, вычищая грузные выбросы паники и пошатнувшихся нервов. Иногда, когда все катится к чертям, дождь помогает остужать закипающие котлы. Однако бывает и такое пламя, которое испаряет дождь. И оно — в головах.

— Адам, можно кое-что спросить? — обратилась она к другу, пока в ее голове разгоралось это самое пламя. — Что заставит тебя возненавидеть меня?

— Это тебе наш шутник сказал? — догадался тот. — Никакие слова, никакие поступки — не изменят мое отношение к тебе, Габриэль. Чтобы не случилось дальше — я всегда буду на твоей стороне.

Габриэль захлопнула за собой дверцу «Фольксвагена» и засеменила следом за Адомом обратно в квартиру Уоткинсов. Она всецело покрылась кирпично-белыми пятнами, буквально чувствуя, как волосы на макушке стремительно седееют.

— Не переживай, — заметил это пришелец. — Все будет хорошо.

— Опять врёшь, — девушка прижала подбородок к груди, наблюдая за тем, как светлый асфальт неравномерно зачерняют капли дождя.

Адам остановился. Несколько секунд он без слов взирал на подругу.

— Да, ты права, — наконец, вымолвил он. — Я соврал.

Габриэль округлила глаза:

— Так и знала.

Пришелец вздохнул, как-то неловко пошатнулся и вплотную подошёл к девушке. Он осторожно опустил руки на ее плечи и стиснул пальцами рукава зелёной рубашки.

— Я должен был сказать, — Адам стыдливо согнулся, — что сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Но некоторые проблемы, к сожалению, невозможно исправить даже ценой жизни.

Глава 15. Офицер Фицман

21 июня

Британская военная служба открыла «горячую линию», по которой любой свидетель инопланетян мог сообщить о своих наблюдениях. К сожалению, девяносто девять и девять процентов звонков представляли собой результаты перевозбудившейся фантазии. Самые популярные истории начинались со слов: «Мой сосед ведёт себя странно» или «Мне кажется, что моя жена (муж) изменяет мне с пришельцем». На второе место выходили параноидальные бредни, вроде: «Я думаю, в меня кто-то вселился», «Я слышу голоса рептилоидов под землёй на своем участке». И, конечно же, не забывайте про восприимчивых бедолаг, которые каждые две минуты плевались клятвами о том, что представители внеземной цивилизации являлись им во сне с пророчествами об Армагеддоне.

Очередной звонок потревожил британские службы. Уставшая женщина не спеша подняла трубку, ожидая очередную пустую проповедь про НЛО. В ее руке болталась бутылка с минеральной водой, которую она периодически взбалтывала, чтобы прогнать хандру.

— «Горячая линия» британской службы. Слушаю вас, — эта заученная фраза была произнесена ею уже не первую сотню раз.

— Здравствуйте! — голос Пенни Уоткинс немного дрожал.

Девушка потратила полтора часа, чтобы дозвониться, поскольку линия была постоянно занята болтливыми фантазерами. Такой внезапный ответ заставил Пенни растеряться. Ей потребовалось пару бесконечно долгих секунд, чтобы собраться с мыслями.

— У меня есть…э-эм… информация про инопланетян! — наконец, сказала она.

— Я вас слушаю, — настойчиво повторила та.

— А, только… только мне нужен личный номер офицера Фицмана. Я буду говорить только с ним.

— Офицер занят. Вы можете рассказать нам все, что знаете, — женщина закатила глаза, но ее речь оставалась безэмоциональной и заученной.

— Я буду говорить только с офицером! — Пенни повысила голос, поймав от друзей одобряющие взгляды.

После вчерашней ссоры, Габриэль Феннис кое-как извинилась. Всем было ясно, что слова ее прозвучали не от самого сердца. Но Пенни довольствовалась этим. В конце концов, она сама навязала дружбу, осознавая все свои недостатки. Чудо уже то, что Габриэль просто общается с ней.

— М’эм.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — перебила девушка. — Разве вы не обязаны принимать абсолютно любую информацию? Я записываю наш разговор! — прибегла она ко вранью. — Вы хотите, чтобы у вас были проблемы? А если я знаю что-то очень-очень важное? Что-то от чего зависит выживание всей человеческой расы! Что тогда?

Женщина побледнела, промямлила извинения и послушно огласила личный номер Гарри Фицмана.

— Ну ты даёшь! — Габриэль восхищенно похлопала подругу по плечу. — Пенни, ты просто великолепна!

Девушка порозовела и смущённо улыбнулась. Получить похвалу от такого человека, как Габриэль, — дорого стоит. Теперь она снова ощущает себя нужной. Теперь она добьется абсолютного прощения. Пенни Уоткинс — супергероиня, на которую можно положиться!

Офицер Фицман тоже не торопился отвечать на звонки. Его телефон стоял на беззвучном, потому что плевать он хотел на все происходящее. Так он сам говорил.

Обдумав свое положение, Пенни, Габриэль и Адам решили, что лучший вариант — отправить «загадочные» фотографии без каких-либо комментариев. Ведь не все люди умеют выслушивать чужое мнение или опыт, и наиболее действенный способ донести до них информацию — перейти сразу к аргументам.

Офицер находился в своем штабе, которым для него служил микроавтобус со всеми минимальными условиями для проживания. Так образом, у него имелся и душ, и холодильник. Его печальный стол цвета грязного камня стоял в самом углу — там, где солнце не раздражало своими лучами и не засвечивало мониторы, на которые транслировалось изображение с камер, установленных по периметру обнаруженного инопланетного корабля. Солдаты вскрыли корпус и с опаской осматривались, не решаясь ничего трогать до тех пор, пока не убедятся в отсутствии на борту живых существ.

Он отключил закипающий чайник от портативного аккумулятора и растворил в кружке бурлящей водой два сахарных кубика. Пакетик черного чая размяк и окрасил жидкость в коричневатый цвет.

Теперь можно отдохнуть и согреться. Ведь погода не предвещала тепла. Хотя тепло Гарри не любил. И холод тоже. Он в этой жизни вообще ни к чему не пристрастился за эти серые и бессмысленные — по его мнению — пятьдесят шесть лет.

Офицер поднес кружку к потрескавшимся губам, подул, чтобы отогнать обжигающий пар и, наконец, потянулся к телефону.

Глаза чуть не повылетали из орбит, а чай расплескался прямо на жёлтую руку.

— Чёртовы пришельцы! Так и знал, что они не журналисты! — Гарри ударил кулаком по столу, вновь разлив свой напиток.

Он тут же перезвонил Пенни со словами: «Где эти ублюдки?». Девушка, конечно, осеклась: с ней не часто начинали разговор с таких слов. Вернее — никогда.

Пенни Уоткинс поведала офицеру Фиуману о том, что видела этих двоих (Габриэль и Адама) возле ее дома. Ей показалось странным их поведение. Кроме того, на руках у мужчины-пришельца сидел странный зверёк, не похожий ни на кого-либо ранее виденного ею. Девушка убедила Гарри в том, что обманом заставила инопланетных гостей зайти к ней на чай. Поэтому тому стоит поспешить, пока они не догадались о ее намерениях и не сбежали.

Офицер Фицман бросил все дела, сел в белый фургон «Шевроле» и отправился по указанному адресу. Он предусмотрительно перезарядил пистолет и спрятал его во внутренний карман военной формы — черной куртки с зелёными погонами и застёжкой, а также мордой пришельца клишированного дизайна на спине и надписью БСВПК.

В квартире Уоткинсов все замерли, прислушиваясь к тяжёлым шагам военного. Офицер подошёл к двери, попытался постучать, но дверь заскрипела и открылась сама. Пистолет тут же слетел с предохранителя и принялся дулом обнюхивать пространство вокруг, словно мокрый нос служебной овчарки. Гарри Фицман не любил животных. Его сердце согревало холодное оружие.

Конечно, сорокалетний опыт работы на опасной должности уже где-то на уровне интуиции подсказывал ему, что делать. Дверь открыта — готовься стрелять. Немного гиперболизировано… но да ладно!

Офицер бесшумно ступал по коридору. Его чутье подсказывало, что цель близка. Он резко распахнул центральную дверь и открыл рот. Да, это было удивление. Оно присуще даже такому зануде, как Фицман. Но… то было злое удивление. Далее вы поймёте почему.

Две девушки в красно-желтых кимоно и белых масках, разрисованных яркими румянами, задвигались в такт восточным напевам. Одна девушка — самая высокая и худая — постоянно путалась в движениях, спотыкаясь о собственные ноги и сбиваясь с ритма. Ее белокурая коллега, отнюдь, не танцевала, а плыла, словно неразрывно существуя в этой далёкой песне непонятной для человека старой закалки, коим и являлся Гарри Фицман.

— Что. Это. За. Херня? — закричал он, выделяя каждое слово скрежетом зубов.

Эдвард, который прятался в шкафу, сменил мелодию на корейского исполнителя, и танец девушек тоже радикально изменился. Они синхронно сняли маски, какое-то время скрывая свои лица за красивыми резными веерами. Габриэль вышла вперёд и на последних нотах сложила веер, загадочно сверкнув лимонными глазами.

План девушек состоял в эффекте неожиданности. А резкая смена медленного традиционного танца на быстрый современный должна была рассмешить офицера. Когда человек попадает в нелепую ситуацию, с ним проще договориться. К сожалению, Гарри Фицман не ведал о том, что такое «смех» и совсем не умел смеяться. Он компенсировал это упущение тем, что был отличным стрелком.

— Прекратить балаган! — проревел он тоном истинного лидера и тут же спустил курок. Пуля пролетела прямо над головой Габриэль и пробуравила стену, сбив с гвоздя рамку для фотографий.

Пенни рефлекторно присела на пол, защищая голову руками. Своим тихим всхлипыванием она была похожа на маленькую одинокую девочку, потерянную в зловещем лесу.

Габриэль Феннис стояла и сжимала кулаки — бледная, напуганная, но готовая броситься в бой. Колени тряслись, слабость подступала к груди.

— Что вы творите? — закричала она.

— Инопланетная тварь, заткни свой хавальник и слушай меня! — офицер направил дуло прямо на девушку. — Это был предупредительный выстрел. Следующий — будет на поражение.

Габриэль взяла себя в руки, медленно выдохнув и расслабив верхние конечности.

— На самом деле мы позвали вас, потому что у нас есть к вам просьба. Я знаю, что вы ненавидите пришельцев, но… — девушка отвела взгляд в сторону, потому что Фицман посмотрел на нее с невиданной яростью, — нам очень нужна ваша помощь.

— Так ты признаешься в том, что ты не человек?

— Нет-нет, я человек! — замахала рукой та. — Но я знаю кое-кого, кто прибыл на Землю из далекого космоса. И он очень хороший, — Габриэль сморщилась, ожидая холодное касание пули и горячую боль в мозгах.

— Эта тварь с тобой? — он ткнул пистолетом в сторону Пенни, скукоженную посреди гостиной.

— Она вам звонила. А, и она человек, если вы об этом.

— Где белобрысый? Который сдох? — приказным тоном допрашивал он.

Реакция Габриэль дала ответ на все вопросы. Девушка вздрогнула, а глаза ее непроизвольно метнулись за спину военному. Гарри Фицману больше не требовалось доказательств. Он ловко развернулся, и дуло пистолета встретилось с Адамом Дэвисоном.

— Ты только посмотри, какой живучий? — ухмыльнулся офицер. — Сколько пуль мне придется выпустить в твою голову, чтобы ты точно подох?

Ксионец не поднял рук. Никакой белый флаг уже не переубедит этого упрямого человека. Мужчина должен был запереть дверь комнаты и ждать снаружи, пока его не позовут. Он знал, что план провальный. Поэтому изменил стратегию.

— Да, офицер Фицман я не с вашей планеты. И да, я живой. Видите ли, я симулировал свою смерть. Но мне не нужно вашего доверия. Как и вам моего, верно? — Адам насквозь видел человеческую особь и его грязные мотивы. Устал от жизни. Ненавидит работу. Презирает других.

Однако с вероятностью девяносто процентов офицер Фицман любит комфорт. Люди подобные ему находят в нем свое утешение. И как правило — они очень алчны.

— Давайте заключим сделку.

— С выходцем из космоса? Смеешься надо мной? Вы обманули не меня! Вы все! — офицер покрутился и каждого присутствующего выжег осуждающим взором. — Вы обманули Ее Величество и всех граждан Великобритании. Целого мира! Вас расстреляют, как предателей!

Эдвард постарался дышать в своем темном шкафу потише, приняв слова военного слишком близко к сердцу. Умирать ему не хотелось. Столько чувств еще не раскрыто… Столько песен еще не написано… Столько манги не прочитано!

Адам Дэвисон твердо надумал продолжать:

— Помните тот зеленый чемодан?

— Что там? — офицер сразу перешел к сути.

Ксионец мысленно выдохнул — именно на это он и рассчитывал.

— Я заставил свою подругу спрятать его на другом космическом корабле.

— На том корабле, что мы так и не нашли, — Фицман показал свою осведомленность, — продолжай.

— Это был лучший способ утаить от вашей расы наше оружие и технологии. Они в тысячи раз превосходят ваши. Попади они вам в руки — вы смогли бы изменить мир. Думаю, стоили бы они всех земных богатств… плюс-минус парочка долларов.

— Предлагаешь мне этот чемодан в обмен на помощь? — подытожил тот.

— Мне всего то нужно починить корабль и улететь отсюда. Я больше никогда вас не потревожу.

Адам прекрасно понимал, что согласие Гарри Фицмана не гарантирует абсолютно ничего.

— По рукам! — воскликнул тот и уважительно убрал оружие.

Габриэль и Пенни переглянулись. Хоть и не без заминок, но план сработал.

— Даю вам пятнадцать минут на сборы! — объявил офицер и бесцеремонно покинул квартиру.

Адам тут же подошел к девушкам:

— Вы в порядке? Не ранены?

— Все хорошо! — Габриэль отрицательно замотала головой. — Благодаря Пенни мы уже сегодня спасем кропусов и, возможно, даже починим корабль и вытащим его из разлома!

Мужчина улыбнулся и подтвердил ее ожидания кратким «да». Ну вот. Он опять соврал. Только бы им не пришлось пожалеть обо всем этом.

Офицер Фицман не стал церемониться с «детишками» (Так он их обозвал. Хотя Хелен была не против) и сразу поставил свои условия:

— Вы поедете в моем фургоне, ясно? — совсем недоброжелательно сказал он, когда Габриэль потянулась к дверце «Фольксвагена».

Адам и Ацель переглянулись, понимая, что тем самым они все теряют наиболее приемлемый вариант отступления. Случись в лесу перепалка с военными — на своих двоих покинуть оцепленную территорию леса будет непросто. Нет, конечно, рано или поздно они ее покинут. Но вот в какой комплектации — это вопрос.

Миссис Уоткинс как самой неподозрительной предложили (заставили) сесть рядом с водителем. Остальные — разместились на оставшихся четырех сиденьях в закрытой части фургона с тонированными стеклами. В транспорте было уютно и чисто. Поэтому Ацель и Эдвард были не против тесниться с другими. Пенни порадовалась тому, что в салоне было тепло, ведь солнце второй день не показывалось из-за туч. Девушке не досталось места, и она разделила сиденье с подругой. Какая удача, что Габриэль такая компактная!

— Тебе очень идет этот бежевый плащ, Габриэль! — заметила она, стесняясь своих широких бедер. — Ты в нем похожа на героиню какого-нибудь детективного романа.

— Спасибо, — безрадостно протянула та.

Гарри Фицмэн не любил болтовни, поэтому вместо объяснений он просто помахал пистолетом. Никто из солдат не возникал. И женщину рядом приняли как должное.

Фургон остановился, и офицер объявил:

— Приехали! Дальше пешком.

Несмотря на конфликт двух разумных рас, лес по-прежнему оставался спокойным. Такие мелочи, как инопланетяне или деньги его не волновали. Он просто жил, дышал, подрагивая тоненькими ветками на от шелеста птичьих крыльев или податливо прогибаясь под порывами могучих ветров, таких как сегодня. Безмятежный, неизменный, с благодарностью принимающий свое существование.

Кто-то скажет, что быть лесом — скучно. Но это неправда. В лесу кипит жизнь: суета белок, бесконечные путешествия насекомых, ежедневные концерты птиц и эпичные сражения хищников. Даже сейчас они все там — мигают маленькими глазенками, наблюдая за происходящим. Для людей лесной пожар — это просто огонь. Но для жителей леса — это трагическая история жизни и смерти. Пенни думала обо все этом, пока почерневшие сучья трескались под ее туфлями — не самый подходящий выбор обуви для пешей прогулки по лесу. Ситцевое кофейное платье постоянно цеплялось о кусты дикой ягоды, и девушка вздыхала с каждой новой затяжкой на воздушном подоле. Пенни любила лес. Несмотря на холодный ветер, от которого не защищала даже куртка непрактичного белого цвета. Наперекор жгучим поцелуям крапивы, оставляющим неприятные следы на ногах. Он был свеж и прекрасен. Шрамы от огня не делали его уродливее. Они лишь доказывали его силу.

У всех сейчас были свои собственные мысли. Мысли полные тревоги и страха за себя и за друзей. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на полотно из тончайших нитей, сшитое по образу полярной звезды. Влажное от дождя — оно блестело и искрилось, а ветер заставлял его дрожать. Паутина — скажет кто-то. Искусство — подумает Пенни.

Габриэль Феннис вырывалась вперед, ступая по следам офицера Фицмана. Адам воспользовался моментом и замедлил шаг, чтобы выровняться с Ацелем и перехватить его на разговор. Тот молча следовал за толпой, иногда кривя мускулами на лице из-за путающихся под ногами сорняков и клопов.

— Ацель, можно поговорить, — тихо обратился мужчина, убедившись, что Габриэль его не слышит.

— Чего тебе?

— У меня к тебе просьба.

— Опять? — пленник закатил глаза.

— Я собираюсь пойти с офицером к твоему кораблю. Один. Я надеюсь, ты понимаешь к чему я веду? — ксионец разделил с пришельцем вызывающий взгляд.

— Ну я же не идиот. И что тебе нужно от меня?

— Можешь присмотреть за Габриэль, Пенни и миссис Уоткинс?

— Я уже это говорил, но повторюсь: у меня есть выбор? — развел руками Ацель и снова спрятал их в карманы черного пальто.

Адам нахмурился и остановился.

— Теперь да.

— Прости? — удивился тот и тоже застыл на месте.

Мужчина заговорил очень быстро:

— Скорее всего, Фицман попытается меня убить, как только получит свое. Но мы обязаны вытащить твой корабль из разлома.

— Разлома?

— Да, твой корабль застрял между двумя мирами, и из-за этого странное существо охотится на Габриэль, — пояснил Адам.

— Планируешь взять его в заложники?

— Да. В случае успеха — я отправлю сигнальную ракету. У тебя ведь на борту есть сигнальные ракеты?

— Позволь уточнить, — Ацель зашагал, чтобы сильно не отставать от команды. — Ты берешь в заложники офицера, сигналишь мне, я объявляю всем о том, что их глава у нас: либо подчиняйтесь, либо ему конец, так? А если вызовут подмогу? И почему идешь ты, а не я? Я лучше знаю свой корабль.

— Насколько я понял, главный военный штаб основан в Лондоне. У вас будет несколько часов, пока они прибудут. А в лес иду я, а не ты или кто-либо еще, лишь потому что Фицман убежден, что я единственный пришелец в нашей компании. Он вспыльчив и угрожал нам всем. Но не думаю, что его начальство разрешит стрелять по гражданским.

— Какая забота! — ухмыльнулся Ацель.

— В каком состоянии твой корабль? — ксионец переступил через неглубокую яму.

— Фюзеляж, вроде, не сильно поврежден. Но некоторые силовые установки отказали. Я пытался что-то сделать, но ничего не вышло. Их уже давно требовалось заменить.

— Можем использовать детали моего корабля, — предложил тот. — Если все получится… Если мы починим корабль и освободим кропусов, — можешь улетать куда пожелаешь. Ты свободен.

— А если нет?

— Займи мое место, — серьезно произнес Адам.

— О нет, я не стану водиться с твоими друзьями.

— Я, наверное, слишком многого прошу. Но ты все, что у меня есть!

— Как романтично!

— Ты умен и хитер, — мужчина проигнорировал сарказм. — Ты сможешь защитить Габриэль. Я доверяю тебе.

— Ну ладно-ладно, я понял! — отмахнулся Ацель, пропуская того вперед.

Какое-то время они шли без разговоров. Адам был настроен серьезно, и это отчего-то забеспокоило огона.

— Эй! Постой! — позвал он не очень громко.

Ксионец оглянулся, и Ацель протянул ему руку.

— Э, рукопожатие? — смутился мужчина.

— Болван! — огон сжал его ладонь.

— Откуда это? — на ладони Адама появился дротик. — Когда ты… когда ты успел?

— Пока вы моргали.

— Я серьезно.

— Я тоже! — ощерился тот. — Это вещество подчинит твоей воле разум офицера. Я постарался исправить несовершенства формулы.

— Это яд, который ты вколол профессору? — мужчина смотрел на маленькое, но мощное оружие в своей руке. Мог ли он подумать о том, что однажды прибегнет к методам врага?

— Больше никаких монстров, — уверенно произнес тот. — Не пойми неправильно… Просто не хочу, чтобы ты сдох и обрёк меня на жалкое земное существование.

— Спасибо, — Адам улыбнулся своей самой искренней улыбкой. — Я рад, что мы подружились.

— Вот только не надо так смотреть на меня! Мы не друзья! — огон скривился и поспешил удалиться.

Эдвард, нерешительно переминающийся где-то между основной толпой и своим лучшим другом, встретил того подозрительным прищуром:

— О чем это вы там шептались?

Ацель погладил парня по голове, словно заботливый папочка.

— Взрослые дяденьки обсуждали важные вещи. Тебя это не касается, — он ухмыльнулся, довольный реакцией Эдварда.

— Я не ребенок!

— Ну судя по тому, как похотливо ты смотришь на девушку — думаю, да.

Парень покраснел:

— Просто Пенни слишком прекрасна!

— Особенно вид сзади.

— Да иди ты!

Ацель рассмеялся и тут же замолк: один из солдат, возникший из-за ствола дерева, облил его суровым взглядом.

— Что ж, думаю, мы пришли, — предположил он.

Глава 16. Терра

Суровые на вид солдаты оказались весьма дружелюбными. Они не спрашивали лишнего, не трясли автоматами, чтобы продемонстрировать свое моральное или физическое превосходство, как это делал тот же Гарри Фицман. Среди военных было много юношей, которые с интересом поглядывали на Пенни, попивающую чай из одноразового стаканчика. Эдвард фыркал, но ничего не предпринимал. Адам Дэвисон сказал им быть здесь и не разбредаться. Поэтому Пенни и Эдвард оба сидели на краю открытого микроавтобуса и ждали каких-нибудь распоряжений. Ацель стоял рядом и молча наблюдал за офицером. Хотел бы он слышать его диалог с ксионцем. Судя по выражению лица, добродетель для Фицмана — пустой звук.

Накрапывал дождь. Грязь пачкала ботинки. Габриэль о чем-то резво болтала с миссис Уоткинс. Три самые ненавистные вещи в мире. Ацель издал звук раздражения. Он изо всех сил преодолевал желание снять и протереть очки, заляпанные пузырьками воды. Но он знал, что его белесые глаза могут вызвать кучу опасных вопросов. Все что ему оставалось — нервно смахивать со лба налипшие волосы и протирать рукавом струйки дождя, разливающегося по щекам.

— Ацель! — Габриэль предстала перед ним с озадаченным видом. — Почему Адам пошел один? Мы так не договаривались!

Огон проводил глазами силуэты, удаляющиеся в глубину затуманенного леса и деловито похлопал девушку по плечу:

— Да, забыл сказать! Адам попросил тебя охранять его корабль и присматривать за всеми нами, — он на ходу придумывал убедительное враньё.

— Почему он не сказал это мне?

— Потому что ты бы отказалась, разве нет?

Габриэль сморщила лоб:

— В этом есть смысл. Тем не менее, я придерживаюсь собственного плана! — она дернулась с места, но огон перегородил ей дорогу.

— Разве в обязанности капитана не входит ответственность за членов команды?

— Адам сказал, что я капитан? — довольно сложила руки та.

— Он ошибся?

— Нет-нет! Так и есть!

Габриэль Феннис сдалась. Можно было бы сказать, что она «признала поражение», но чувство самодостаточности противоречило этому словосочетанию.

Девушка волновалась. В конце концов, она не настолько наивна, чтобы принять злобный оскал Фицмана за улыбку. Но если Адам распредил такие роли — ничего не поделаешь. А подвести его доверие к ней как к капитану она просто не могла.

— Можно мне тоже чаю? — обратилась Габриэль к солдату слева от нее. Тот, вроде бы, кивнул что-то в знак согласия, но за напитком так и не пошел.

Хелен сильно отвлекала внимание военных своими звонкими шутками. Ее дочь тоже скромно посмеивалась, хоть и слышала эти истории много сотен раз. В какой-то момент они принялись обсуждать космические корабли.

— А можно заглянуть внутрь? — загорелась идеей Пенни.

— Нет! — ответил за тех Ацель, не спуская глаз с застенчивых крон. Светящиеся каналы напоминали ему трещины в каменистом грунте темной планеты, где он провел свое детство. Огон терпеливо ждал сигнала.

— Но Ацель! Мы ненадолго! — Эдвард посчитал это верным способом расположить к себе девушку его мечты. Он энергично вскочил и подошёл к другу, выпучив полные надежды глаза.

— Нет! — настойчивее повторил тот, не поворачивая головы.

Пенни и Эдвард обменялись взглядами и впервые посодействовали друг другу, ведомые общей целью.

— Ацель! — заныли они, нарушая личное пространство пришельца. — Ну пожалуйста!

Миссис Уоткинс тоже не отступала. Побывать в настоящем космическом корабле — как удержаться?

— Ацель, я как самый старший человек в нашей команде согласна взять ответственность на себя!

— Отлепитесь от меня! — пришелец посинел, пытаясь отодрать чужие пальцы от своего пальто.

— Гхм! — вступилась Габриэль, ехидно улыбаясь. — Напомни-ка, кто здесь капитан?

Ацель скривился:

— Это жульничество! Ты пользуешься своим положением! — молодежь продолжала атаковать.

Габриэль Феннис развернулась кругом и поманила всех за собой, удовлетворенная растерянностью в чертах ее злейшего врага.

Атака прекратилась, и огон удручённо фыркнул, отряхивая одежды от налипших микробов.

— Прости, Адам! — ссутулился он. Ему оставалось только преследовать остальных мрачным призраком.

Космический корабль «Терра» все ещё был погружен в землю одной из одноуровневых частей (Мы назовем их: линия «А» и линия «В». Разумеется, агенты организации использовали для обозначения первые две буквы своего алфавита. А поскольку основателями «Терра» является ксионская раса — за основу взят их международный язык).

Из-за плотной стыковки обнаружить главные люки невооруженным глазом становилось трудной задачей. По этой причине фюзеляж продырявили в рандомном месте, там где прощупывались на стук пустоты. Именно эта прямоугольная дыра послужила входом и выходом для военных и их гостей. На корабле было три палубы: верхний ярус — командный центр, средний — навигационный и, наконец, — трюм. На нижней палубе — центр стыковки для выхода в открытый космос и оборудование со спасательными капсулами. Главные палубы корабля представляли собой несколько сквозных кают, среди которых в носу и в задней части корабля распологались основные рубки: роботизированная навигационная и командный центр. Чтобы попасть на капитанский мостик требовалось преодолеть ряд помещений. Энер-двери между ними объединялись короткими площадками полного вакуума. Они позволяли сохранить воздух в случае пробоины или скинуть в открытый космос целую секцию при объявлении карантина. Двигатели находились под навигационными рубками. Оружейное оборудование — над рубкой управления, соответственно. Поэтому после взброса, уцелевшие секции соединялись магнитной тягой, и корабль мог продолжить свое странствие. Симметричные линии А» и «В» объединяла обзорная площадка со сплошным иллюминатором, через который можно было наблюдать за звёздами. Таким образом, космический корабль напоминал огромную букву «Н».

Из-за того что судно наклонилось, попасть на борт было непросто. Пришлось подтянуться на руках и попытаться устоять на полу.

Группа Габриэль успешно преодолела препятствие, но, сожалению, трепет их ожиданий не оправдался. Квадратное помещение размером с небольшую комнату пустовало, облитое холодной металлической темнотой. На внутренней части стены можно было рассмотреть необычный рисунок: сотни квадратиков, будто выцарапанных твердым инструментом. Когда каюту ликвидировали, они перестраивали фюзеляж так, чтобы состыковаться с обзорной, сохраняя герметичность. В конце концов, любая каюта могла стать связующей секцией.

Двери были закрыты с обеих сторон. В помещении не было ничего примечательного. Это объясняло, почему военные позволили подняться на борт гражданским.

Габриэль тоже смутилась. Эхо ее спокойных шагов уносились к сердцу корабля, и девушка догадалась, что под ними имеются другие этажи.

— Почему вы пробили дыру здесь? — поинтересовалась она, подняв подбородок вверх в попытке понять, что же это за тонкие белые трубочки на потолке: проводка? какой-то вид освещения?

— Мы изначально планировали проникнуть в кабину управления, но «антиастероидное» стекло или — черт знает, что это за материал, — не поддалось ни одному оборудованию, — пожал плечами военный с выдающимися скулами.

— И вы никак не можете открыть двери? — Эдвард расстроенно вздохнул. — Что за облом?

— Мы даже не смогли определить, где в этой стене дверь! — захихикал другой солдат помоложе.

— Да, верно, — безрадостно подтвердил тот. — Возможно, люк располагается где-нибудь… в полу?

Ацель вытащил руки из карманов и вплотную подошёл к стене. Он задумчиво погладил ее ладонью в черной перчатке, потом — прислонился ухом, постучал и прислушался к звуку, наполнившему недоступную секцию.

— Ну, господа, плохие новости! — объявил он, собираясь сказать что-то ещё.

— Хмм… — Габриэль присоединилась к ощупыванию двери, не совсем понимая, в чем цель ее действия. Она коснулась стены, и под ее пальцами вспыхнули зелёные искры, быстро разбежавшись по всей стене тоненькими светящимися трещинами. Странные квадратики (такие же, как на стене справа) то появлялись, то — исчезали. Со стороны это напоминало огромную схему какого-нибудь компьютера переростка.

Обычно энер-двери космического корабля «Терра» автоматически открывались (или сказать — расщеплялись, ведь работали они по принципу воссоздания твердой материи из энергии: поэтому и получили такое название), после сканирования зарегистрированного пассажира. Занимала эта процедура меньше секунды, но обеспечивала безопасность. Особенности регистрации капитан корабля устанавливал самостоятельно. Но в случае «тревоги» все двери блокировались. И только он мог «привести в чувства» свой межгалактический транспорт.

— О, надо было просто дотронуться рукой? — перед девушкой на много метров растянулись каюты и площадки вакуума.

— Как ты это сделала? — у Ацеля от такого поворота событий разболелась голова.

Довольный военный ударил себя по лбу:

— Черт возьми! Надо было снять защитные перчатки!

Остальные утвердительно закивали.

Весь абсурд случившегося перемешивал логику лишь в голове огона. За долгие годы в бегах от «Терра» он выучил одну вещь — это так не работает!

Теперь двое военных, марширующих впереди, приобрели куда более суровый вид. Они разрешили гостям остаться, но предупредили, чтобы те ничего не трогали без разрешения.

Группа шла, прослеживая удивлёнными взглядами красные светящиеся трубочки под потолком. Очевидно, что по ним текла какая-то алая жидкость. Они напоминали оголённые нервы неведомого существа, вызывая одновременно чувство восторга и ужаса. Словно в комнате страха. Пенни озиралась по сторонам, прибившись поближе к подруге. Из-за того что дневной свет почти уже полностью рассеялся за их спинами, спустя три секции ей начали мерещиться зловещие тени.

— Как-то тут невесело, — уныло произнесла миссис Уоткинс.

— И пусто, — продолжил мысль Эдвард.

Ацель лишь хмыкнул, будто ему был противен и разговор, и само космическое судно.

Невзрачные помещения не имели ничего общего с жилыми каютами или кубриками: белые столбы в форме призмы тянулись от потолка к полу, пронизывая все палубы. Судя по булькающему и сопящему звуку — по ним тоже двигалась какая-то жидкость. Габриэль притронулась к одному из столбов и почувствовала слабое тепло. Возможно, это вид отопления? Военный хмуро отчитал ее своим выражением лица, и девушка недовольно отошла от столба.

Четвертая секция заполняла свою скучную пустоту полуовальными зеленым столом и такими же стульями. Стены покрывали выступы той же необычной формы, только в цвет корабля. Их дополняли толстые ножки. Пенни они напомнили грибы с перевёрнутыми шляпками. Наверное, — ящики хранения или шкафы? Интересно, их тоже можно открыть касанием?

Габриэль подмигнула Пенни и приложила руку к одному из выступов. Зелёные гнутые линии загорались один за другим, словно креативный значок заряда батареи. Крышка ящика бесшумно поднялась вверх.

— Черт возьми! — прошептала девушка, еле сдерживая хихиканье.

— Это что… лапша быстрого приготовления? — Пенни засмеялась. — Лапша на космическом корабле!

— Эй, там! — старший военный грозно прикрикнул. — Я же сказал ничего не трогать.

Девушки вернули упаковку в контейнер, и тот захлопнулся.

— Извините, — с трудом сдержала улыбку Габриэль.

Следующее помещение, скорее всего, подразумевалось комнатой отдыха: с обеих сторон двухъярусные светло-голубые диваны из какой-то кожи или хорошего заменителя. На второй ярус вели салатовые ступеньки — очень удобно. Напротив каждого дивана к потолку прижимались магнитные столы. При необходимости их можно было спустить и заставить парить на любом удобном уровне, поменяв полярность «магнитной дорожки». «Эти ксионцы всегда были избалованной», — позавидовал огон. К сожалению, остальные гости космического корабля не осознавали всей прелести технологических достижений «Терра».

Наконец, они достигли командного центра. Поскольку в аварийном положении иллюминатор защищала от внешних атак дополнительная бронированная крышка, сейчас капитанский мостик освещался только искусственно.

Главный компьютер, с которого происходило управление кораблем и контроль секций и палуб линии «А» и «В», напоминала букву «W», только задом наперед и с более вытянутыми ножками, плавно сливающимися со стенами. На центральном треугольнике панели располагалось множество разнообразных рычажков, сенсорных панелей и кнопок. Ацель догадывался, что вместо мониторов используются голографические экраны. В данный момент они были выключены.

Нижнюю часть корпуса «Терра» оснастили круглыми лампами в качестве основного освещения. Обычно они светили бледно-зеленым, голубым или белым светом в зависимости от предпочтений капитана. Между лампами проходили трубочки с жидкостью, как и в предыдущих секциях: аварийное освещение.

Пол здесь тоже выглядел необычно. Его покрывал нескользящий темно-серый материал. К панели управления вели две широкие ступени. Кресло капитана не было предусмотрено — все манипуляции капитан осуществлял стоя. К счастью, по бокам возвышались по две одинарные ступеньки, которые, вполне, можно было использовать как место, чтобы посидеть. По крайней мере, так решил Эдвард, устало плюхнувшись на такой «стул».

— Вот теперь я понимаю — «космический корабль»! — восторженно снял шлем со вспотевшей головы молодой солдат. — Ну что, попробуем вскрыть корпус компьютера?

— Да подожди ты! Тебе лишь бы компьютеры! — воскликнул второй.

Военные ощупывали и осматривали каждый дюйм командного центра. Внезапно, под панелью управления что-то затрещало.

— Похоже, замкнулся энергоблок, — Ацель присел на одно колено и постучал по крышке, которая прятала процессор.

— Да ты шаришь? — озорно подскочил к нему военный со шлемом в руках.

Огон побледнел, испугавшись того, что его личность вот-вот раскроют:

— Да нет, просто предположил!

— Сможешь вскрыть? — лицо того не излучало агрессии или подозрительности — одно чистое любопытство.

— Возможно, — неоднозначно ответил пришелец. — Вы не найдете для меня что-нибудь, чем можно открутить шурупы? — обратился он к людям Фицмана.

— Шурупы? — возмутился старший. — Вот тебе и высокие технологии!

Габриэль что-то хихикнула. Когда военные повернулись спиной, Ацель грубо схватил девушку за руку, потянул вниз и приложил ладонь к крышке компьютера.

— Эй! Что творишь? — возмутилась она.

Все удивлённо уставились на пришельца, который с интересом рассматривал процессор главного компьютера. Хотя, конечно же, сравнивать ксионский компьютер с земным — не совсем правильно. Внутри пульсировали мерзкие пузырьки, а трубки пронизывали что-то мягкое, живое, но бесформенное.

Солдаты ни в чем не заподозрили Ацеля, занятые открыванием своих ртов в неподдельном удивлении. Старший военный тоже снял шлем, и его лысина в аварийном свете блеснула разгорающимся костром.

Эдвард и миссис Уоткинс подошли поближе.

— Ого! Выглядит жутко! — заметила женщина.

Одна из трубок прорвалась, и светящаяся алая жидкость растекалась по внутренностям процессора. Ацель рискнул попробовать вещество на вкус, подцепив немного указательным пальцем.

— Фу! — поморщилась Хелен.

— Ацель? — почувствовал тревогу Эдвард. — Что…это?

— Кровь… — тихо протянул огон, обомлев от собственных слов.

— Только не говори, что… — молодой солдат почесал коротко стриженный затылок.

— Да, аварийное освещение — это натриевая соль люминола в окислении с железом… Очень похоже на… — пришелец резко замолчал. — Забудьте, показалось! — вскочил он, веселопотерев руки. — Просто какое-то люминесцентное вещество. Ой… как-то мне нехорошо, — Ацель согнулся в притворных муках, немного переигрывая.

Миссис Уоткинс это поняла и навела панику в своем лучшем стиле, уведя за собой лысого военного.

Второй солдат беспокойно подбежал к пострадавшему. Огон незаметно вытянул из своего рукава дротик со снотворным и вколол тому в шею. Молодой военный закатил глаза.

— Когда ты проснешься, то будешь думать, что распереживался и потерял сознание, — убаюкивающим голосом пропел пришелец.

— Теперь, остаётся надеяться на то, что дар этой женской особи забалтывать людей отмерит нам немного времени.

Эдвард растерянно пожал плечами, переводя взгляд от Ацеля к военному и наоборот.

— Давай без вопросов! У нас тут и так вопрос жизни и смерти, — огон сделал паузу и добавил, — жизни и смерти Адама.

— Хочешь сказать он в опасности?

— Да! От того что я обнаружу в сердце процессора, зависит: убью я его или нет! — сжал кулаки тот.

— А где, — опомнился парень, — Пенни и Габриэль?

Ацель проигнорировал вопрос:

— Помоги мне. Видишь две точки здесь? Нажми на них одновременно по моей команде, — быстро скомандовал он.

Эдвард присел на корточки и поставил пальцы на позицию со своего края вытянутой рифленой коробочки, которую высвободил от красных трубочек пришелец.

— Раз, два, жми! — воскликнул тот, зажимая две плоские кнопки с противоположной стороны.

Ацель убрал коробочку, и Эдвард рефлекторно отскочил назад.

— Проклятье! — выругался пришелец.

«Сердце» процессора действительно оказалось сердцем. Настоящим. Живым. От него исходили те самые светящиеся трубочки.

— Что это такое? — Эдвард в ужасе прикрыл рот.

— Это сердце гуманоида, в кровь которого входит гемоглобин.

— Э-э, чело…человеческое?

Огон помотал головой:

— Нет, не думаю. Для человека оно слишком большое. Это может быть кто угодно, чья кровь имеет красный цвет… — он погрузился в свои мысли, перебирая в памяти образы товарищей, погибших от руки организации. — Это мог быть и Бустор, и Сендин, и… Онгэ…

— Ацель, смотри! — парень схватил друга за плечо, чтобы вернуть того из мира воспоминаний.

Сердце процессора отчего-то забилось быстрее. Во много раз быстрее! Оно наливалось цветом, будто что-то давило на него изнутри. В конце концов, сердце разорвалось и размякло, как растаявшее клубничное мороженое.

Ацель увидел… нечто. Из останков органа вверх поднималось маленькое светло-синее облако, окропленное сотнями мерцающих розово-фиолетовых и желтых точек. Словно кто-то вырвал кусочек космоса. Красивое зрелище! Но красота не всегда предвещает собою что-то хорошее. Очень часто, красота сулит опасность. Самые красивые насекомые — ядовитые, а самые красивые растения — несъедобные.

— Оно лопнуло? — смутился парень, не замечая надвигающейся беды.

— Ты не видишь его? — удивился Ацель.

— Прости? Я вижу лопнувшее сердце! Этого недостаточно?

Огон сразу понял в чем дело. Очки! Их подарил ему Онгэ, когда Ацель в юном возрасте почти лишился зрения. Данная технологическая разработка увеличивала светочувствительность сетчатки глаза и позволяла не только видеть в темноте, но и различать оттенки световой энергии различного диапазона. Адам Дэвисон тоже так может. Или мог. Как там его «ночное видение»?

Облако плыло, беспрерывно меняя форму: то растягиваясь, то сплющиваясь. Оно закружилось над головами Ацеля и Эдварда, словно вынюхивая что-то… или кого-то.

— Эдвард, в сторону! — закричал огон, когда нечто стремительно начало опускаться к тому.

— В какую именно сторону? И зачем? Я ничего не вижу! — парень был в замешательстве, непонимающе выслеживая по взволнованному взору друга опасного призрака.

Огон схватил крышку от компьютера и замахнулся ей, когда существо приблизилось к нему. Это не возымело никакого эффекта. Ударить свет — невозможно. Однако нечто поменяло свою траекторию, вновь вернувшись под потолок. Оно кружило там несколько секунд, а потом… будто упало вниз! Его движения становились непредсказуемыми и резкими.

Призрак опять устремился к Эдварду с такой невероятной скоростью, что Ацель ничего не успел сказать. Парень не сможет уклониться. Пришелец знал это. Нужно действовать. И действовать быстро.

Огон оттолкнул Эдварда и упал на колени. Он слышал, как чей-то голос, чья-то речь без слов, шепчется у него в голове с его же собственными мыслями, путая их, размывая воспоминания, навязывая чужие чувства и ощущения. Голод. Голод. Голод.

— Ацель, что с тобой? — Эдвард плакал, окончательно растерявшись.

— Кровь… горит… — прохрипел тот, царапая пальцами собственную грудь.

Нечто выбрало Эдварда. Вселиться в тело пришельца — не входило в его планы. Оно истошно завопило, осознавая свою ошибку.

Огон сопротивлялся изо всех сил. Несмотря на свои недостатки, Ацель оказался достаточно сильным, чтобы укротить призрака внутри себя.

Голоса замолкли.

— Я в порядке… теперь я в порядке… — сказал он, отдышавшись.

— Я думал… ты умираешь! — всхлипывал парень.

— Честно говоря, я тоже… — Ацель попытался подняться, однако Эдвард неожиданно обхватил его руками.

— Нет, только не объятия! — закатил глаза пришелец, но сопротивляться не стал.

***

— Ох, господи, и вы называете себя военными? Как вы могли допустить это? — миссис Уоткинс настолько вошла в роль, что ее покрасневшие щеки заблестели от слез. — А если он умрет? Что скажет офицер?

Военный плелся рядом, мысленно переживая возможные последствия, идеи которых подкидывала ему женщина.

— Ки! Ки!

— Что это за звук? — насторожился солдат.

— Это мои всхлипывания! — Хелен громко разревелась, заглушая своими наигранными стонами писк кропуса. Все это время зверёк дремал в тепле, за пазухой ее широкой куртки. Теперь он проснулся и ощутил голод, легонько скребясь когтями.

Наконец, они вышли из космического корабля на свет.

— Ки! Ки!

Женщина активно принялась имитировать кашель.

— Кхи! Принесите мне воды! Кажется, я тоже сейчас умру!

Мужчина помог миссис Уоткинс спуститься и усадил ее на землю, потому что та театрально рухнула в полуобморок.

— Я сейчас! — военный подбежал к остальным членам британской службы, которых привлекли плач и драматические возгласы.

Миссис Уоткинс улучила момент и выпустила Кикки на свободу:

— Беги! — подтолкнула она его. — Помоги Адаму!

— Ки! Ки! — ответил зверёк и убежал прочь, раскидывая жженые ветки и траву короткими лапками.

Глава 17. Земля

— Ты там как, жива? Ой! — Габриэль попыталась подняться на ноги, но неудачно ступила с выступа не до конца опустившегося лифта в металлический мрак космического корабля. Плоская квадратная площадка застряла всего в четырёх дюймах от пола, словно шуруп с потрепанной резьбой. Вероятно, предназначалась она для перемещения одного человека (капитана) между рубками. Девушка полетела вперёд, вытянув руки, чтобы избежать ушиба грудной клетки и сломанной челюсти.

— Все нормально, — невесело отозвалась Габриэль, не спеша подниматься.

— Что произошло?

— Кажется, мы на нижнем этаже.

***

Габриэль и Пенни попали в навигационную рубку совершенно нелепым путём. Пока Ацель и солдаты Фицмана исследовали панель управления, Габриэль дулась на наглость огона в своей лучшей манере.

— И что это было? Использовать меня как ключ? Неужели он настолько брезглив, чтобы снять перчатки ради большого дела?

Пенни задумчиво промычала:

— Ага…

— И это все, что ты скажешь? А как же дружеское подбадривание?

— Угу…

— Ну я же извинилась за тот случай! — девушка развела руками. — Я правда простила тебя за то, что, — последние слова прозвучали со скрипом Эбенизера Скруджа, — ты поддержала огона, зная о его деянии.

— М-м…

— Пенни! — Габриэль, наконец, обратила внимание на подругу, хаотично похаживающую неподалеку с круглыми с глазами и опущенным почти до самой груди подбородком. — Ау! — она раздраженно хлопнула в ладоши.

Пенни вздрогнула и прекратила шагать.

— Ой, прости, — белокурая девушка улыбнулась. Это была взбудораженная улыбка. Не смущенная, не виноватая, совсем не такая улыбка, которая появляется на лицах людей в подобных ситуациях. Округлые щеки Пенни надулись кровью и стали ещё более округлыми.

— Что это за блеск в глазах? — насторожилась Габриэль.

— Посмотри под ноги.

— Эм, хорошо… — опасливо согласилась та, медленно опуская взгляд к собственным ступням. — И что я должна увидеть?

— Надпись.

— Над…пись?

Пенни одобрительно кивнула.

Габриэль пригляделась: поверхность пола отличалась в некоторых местах, словно покрытая бледным узором. Однако в этом узоре не было ритмичности. Девушка прошлась взад-вперед и сделала для себя открытие. У них под ногами действительно что-то написано. Гигантские буквы образовывали знакомое слово.

— «Терра»… — наконец, прочитала она.

— Именно.

— И что в этом такого? Это название организации, в которой работает Адам. Логично.

— Я думала, что слово «Терра» на языке ксиона просто созвучно с латинским словом «Terra», — объясняла свою позицию Пенни.

— Латынь. — догадалась та. — Латинские буквы. С латинского «Terra» означает…

— «Земля».

— Получается, корабль Адама называется… «Земля»?

Присутствующие вовсю дивились «сердцу» космического корабля, но звуки омерзения не достигли девушек. Габриэль ощутила таинственную тошноту. Конечно, называть тошноту «таинственной» чересчур романтизировано, учитывая насколько неприятное это физическое явление. Но это была именно такая тошнота. И будь тайны едой — от них пренепременно бы тошнило. Если, конечно, вы не Шерлок Холмс или Элькюр Пуаро. Ведь тайны, как известно, — пища для гурманов.

Недомогание привело к тому, что Габриэль прильнула к стенке в наименее освещаемом углу. Пенни, взволнованно подлетела к той, не изменяя своей заботливой натуре. Так случилось, что ладонь Габриэль Феннис в потемках коснулась панели активации лифта, и подруги в обнимку провалились вниз.

***

Навигационная рубка на первый взгляд не сильно отличалась от рубки управления. Такое же просторное помещение с кучей панелей. Только без пьедестала капитана. Понравившихся Эдварду «стульев» здесь тоже не наблюдалось. Вместо них — огромные белые шары размером с десятилетнего ребёнка или голову некрупного дракона.

Габриэль насчитала четыре шара. Они просто лежали в неглубоких выемках, неподвижно, будто мячи для гольфа, забитые в лунку гольфистами-великанами.

— И что же все это значит? — Пенни не прекращала размышлять о странном выборе названия для космического корабля. — Тебе не приходило в голову, что Адам очень похож на нас?

— Твои выводы весьма логичны… но ведь Ацель тоже выглядит, как человек, — девушка обошла по кругу один из шаров. — Думаю, это просто совпадение. Как ты считаешь, что это за шары? Смотрятся…бесполезными.

— Чудаковатый замысел дизайнера? — предположила та. — Бьюсь об заклад, если бы ты закончила университет, то творила бы вещи и постраннее!

— Ты считаешь меня странной? — Габриэль развернулась вполоборота.

— Я просто хочу узнать тебя получше, — ответила та с легкой улыбкой, игриво наклонив голову.

— Не совсем улавливаю…

— Мы вешаем клеймо «странный» только на то, что плохо знаем. Поэтому, мне кажется, называя вещи «странными» мы подсознательно желаем узнать о них больше информации. Именно поэтому странности нас привлекают, разве я не права?

Один из уголков губ Габриэль приподнялся вверх:

— Природное любопытство?

Девушки одновременно посмотрели на шар, возле которого стояла Габриэль. Затем их взгляды снова встретились, и они обменялись хитрыми искринками ребячества.

— Природное любопытство, — Пенни задорно прикусила нижнюю губу.

Габриэль Феннис осторожно приложила ладонь к шару, и тот ожидаемо загудел, а шов наверху разъехался в стороны, словно скорлупа грецкого ореха и спрятался где-то в «лунке».

Он поднялся на двух тонких ногах, похожих на лапы роботической курицы и теперь навис над испуганной Габриэль, раскручивая на триста шестьдесят градусов своё тело с выпучившимися множествами глаз.

— Доступ разрешен, — искусственным голосом проговорил робот и остановил свет взора центрального ока на разбудившей его гостье.

— Доступ… к чему? — тактично поинтересовалась девушка.

Однако тот не спешил отвечать. Роботы не бывают невежественными до тех пор, пока не обнаружат угрозу нарушения протокола. Именно эти три слова и вырвались из невидимых уст нашего робота. Глаз покраснел и уставился на молчаливую Пенни Уоткинс.

— Необходима ликвидация враждебного объекта.

— Это вы…про меня? — девушка в ужасе прижалась к стене, наблюдая как огромное инопланетное нечто перешагивает Габриэль, словно маленькую лужицу. В какой-то момент девушке действительно показалось, что она превратилась в лужу — пот обильно стекал по её бледному лицу.

— Стой-стой-стой-стой! — закричала Габриэль, обхватив руками ногу робота. — Не трогай её!

Нога поднялась вверх, и девушка вместе с ней. Красный свет аварийного освещения ударил по глазам, окрасив её волосы и кожу в недружелюбный лиловый. Дурной аттракцион стремительно опустился вниз, потянув за собой Габриэль, чьи руки крепко обнимали холодную конечность робота, отнюдь не от любви. Девушка хотела отцепиться, но нога двигалась слишком быстро.

— Я приказываю — сто-о-й! — прорычала она в отчаянии.

Робот послушно остановился. Его нога застыла на самом верху своих двигательных возможностей:

— Фух, пронесло…

Девушка посмотрела вниз — высоковато.

— Пенни, ты как?

— Лучше не бывает! Не хочешь спуститься вниз?

— Ну…

— Прикажи ему. Этот робот слушает тебя.

До Габриэль Феннис дошло: робот действительно остановился по её приказу. Но почему?

— Опусти меня вниз как можно быстрее, — не очень громко сказала она.

— Будет сделано, — послушно отозвался тот, втянув свою ногу в туловище. Девушка вдруг поняла, что её руки пусты. Конечность выскользнула из вспотевших ладоней, и теперь ничто не удерживало ее от липких лап госпожи гравитации.

— Спаси меня!

Робот быстро отреагировал и схватил Габриэль за голень.

— А теперь медленно опусти меня на землю, — исправилась та.

Девушка ступила на твердь, перевела дыхание и тут же пожурила своего «слугу»:

— Ты чуть не убил меня! Я же могла разбиться!

— Вы высказываете недовольство? — безэмоционально отреагировал робот.

— Да!

— Насколько?

— Что?! — Габриэль затрясла кулаками.

— Насколько вы не удовлетворены моими услугами. Оцените работу по десятибалльной шкале.

— Ноль!

— От одного до десяти, — уточнил робот, рассматривая человеческую особь глуповатым взглядом.

— Иди в задницу!

— Что такое «задница»?

Отходчивая в некоторых ситуациях Пенни (в основном только тех, что касаются инопланетян) стояла в своём углу и тихонько посмеивалась в кулак, будто бы позабыв о смертельной угрозе.

Габриэль, поймав её настроение, тоже смягчилась, позволив себе еле-еле заметную смешинку.

— Итак, — Пенни деловито потеряла руки и подошла к подруге, — «доступ разрешен».

Габриэль кивнула головой, понимая намек:

— «Доступ разрешен» к чему? — обратилась она к роботу.

— К информации навигационного центра.

— И что же это за информация? — девушки переглянулись.

— Навигационный центр — это система космического корабля организации «Терра», за который отвечают ИИ модели 3.341.- BGA. Навигационный центр располагается на втором ярусе. Навигационные датчики считывают информацию с рубки управления, а ИИ направляют корабль к месту назначения по наиболее короткой и безопасной траектории с учётом пожеланий капитана. ИИ беспрерывно сканируют информацию со всего корабля и за его пределами и передают её в рубку управления. ИИ могут ответить на любой ваш вопрос.

— Почему вы подчиняетесь мне? — не долго думала над вопросом Габриэль.

— У нас имеется необходимая информация, — холодный голос замолчал.

— И?

— Информация недоступна.

Девушка раздраженно ударила себя по лбу:

— Издеваешься, да?

— Ответ отрицательный.

— Почему все на этом корабле реагирует на касание Габриэль? — вступила Пенни Уоткинс, заставив ту пошевелить мозгами. Робот проигнорировал вопрос. Нет, это тоже не невежество. Просто он был так запрограммирован. В подтверждении своим словам белокурая девушка дотронулась до ближайшего спящего шара.

— Не реагирует, — огласила результат эксперимента Габриэль. — Я открывала двери, я активировала лифт. Даже те ящики хранения с лапшой…

— И панель управления, — добавила Пенни. — Ацель сразу это понял, поэтому и использовал тебя в качестве ключа. Дело вовсе не в брезгливости.

— Что все это значит? Почему корабль реагирует на мои прикосновения?

— Информация недоступна.

Габриэль напряглась:

— Но почему? — прокричала она.

— Потому что информация скрыта.

Получить ответа на поставленный вопрос так и не удалось. Робот продолжал твердить, что располагает запрашиваемой информацией. Вот только оглашать ее не хотел ни в какую и причину тому не называл. Девушки были настроены серьёзно и не собирались возвращаться на поверхность с пустыми руками (или точнее сказать — головами). К счастью, вопросов у них завелось даже с излишком.

— Что означает слово «Терра»? — недосказанность лишь разжигало любопытство Габриэль.

— «Терра» — это название организации.

— Да, но что оно означает?

— Ничего, — ответил робот.

— Окей… — расстроенно вздохнула девушка и вопросительно посмотрела на подругу. Пенни повела плечами, но тут же прошептала на ухо той новую идею.

— Спроси его об Адаме.

Точно. Адам — капитан этого космического судна, и, наверняка, через его личность можно многое узнать об организации. Правда, какая-то частичка Габриэль призналась себе, что личность Адама её интересует немного больше, чем «Терра». Опять же, назовём это «природным любопытством».

Девушка сменила позу, переместив вес своего тела на левую ногу и сложив руки на груди. Поигрывая указательным пальцем с большими чёрными пуговицами на рукавах пальто, она, произнесла с долей неловкости:

— Кто такой Адам?

— Вопрос некорректен.

— Точно… Это же не его имя, — пробубнила себе под нос девушка и изменила вопрос. — Кто капитан этого корабля?

— Агент 3.998.060.-13, — отчеканил робот. Его центральный глаз засветился, словно прожектор, выводя прямо перед собой голографическое изображение капитана. Девушки вскрикнули от неожиданности.

— Круто, — только и сказала Пенни.

Габриэль Феннис осторожно приблизилась к силуэту и встала напротив. Адам Дэвисон был на голову выше её. Он не двигался и просто смотрел сквозь Габриэль, космический корабль и, возможно, что-то ещё. Девушка подумала о том, что вообщем-то никогда особо не присматривалась к нему. Отрешенный взор странно-фиолетовых глаз и низко расположенные брови придавали его лицу печальный, но добрый вид. Габриэль взяла себя в руки и повернулась к ИИ.

— Но это… просто набор чисел! — возмутились она от обиды за друга. Такое «имя» её не устраивало.

— Это личный код, — объяснил робот.

— Что такое «личный код»?

— «Личный код» — это уникальное имя, которое присвается всем агентам «Терра». Оно обеспечивает безопасность организации.

— Что ж, «Адам» все же получше будет.

— И попроще, — добавила Пенни с улыбкой.

Габриэль Феннис открыла рот, чтобы задать новый вопрос. Но её губы резко сомкнулись, произведя на свет звук, который заставил поволноваться Пенни.

— Что с тобой? — девушка проследила за тем, как подруга в торопях загибает рукав. Кровь стекала по её запястью, петляя по складкам ладони, образуя тёмные тяжелые капли на кончиках ногтей. Пенни незамедлительно помогла разорвать повязку.

— Укус кропуса! — пояснила та, скривившись от омерзительного зрелища. Что-то шевелилось у неё под кожей, раздирая почти затянувшуюся рану. Чёрный жук размером с подушечку мизинца вырвался наружу, постучал лапками друг о друга, явно не оценив жгучие кристаллы соли, и спрыгнул вниз, разбрызгивая вокруг себя горячую красную жидкость.

— У вас кровь, — заметил робот, проследив маленькими глазами траекторию жука (его главное око было занято трансляцией голограммы Адама Дэвисона). Выполняя свой программный долг, он беззвучно связался с другими ИИ. Шарообразные роботы один за другим поднимались из своих «лунок», отбрасывая створки корпуса.

Один из роботов подошёл к Габриэль, и его основной глаз начал проецировать приятный лазурный свет.

— Поместите на свет место ранения, — проговорил он.

Девушка опасливо перевела взгляд с робота на Пенни, затем почему-то на голограмму Адама, потом снова на Пенни. Подруга нерешительно кивнула.

Как только запястье Габриэль окунулось в область света, ИИ закричал своим искусственным голосом «Передача данных!», заставив всех роботов засуетиться. Они принялись метаться из стороны в сторону, покачиваясь, будто пьяницы. Пока Пенни ошарашенно наблюдала за странным поведением механизмов, кровь из укуса кропуса сочилась вверх длинными извилистыми нитями под притяжением какой-то силы. Они сплетались друг с другом в свете ока единственного робота-лекаря, который исправно выполнял свое предназначение, несмотря на панику в десятках других глаз на собственном теле.

Габриэль понимала, что процесс заживления пошёл не поплану. Рана стала ещё больше, а жуткая боль оцепила её конечность по самый локоть. Вены вздулись, а суставы побелели от напряжения. В какой-то момент девушка попыталась закричать, но не смогла. Все её существо как-будто бы превратилось в камень.

Трубочки аварийного освещения под потолком вспучились и полопались в некоторых местах, отчего люминесцентная жидкость стремительно вытекала наружу. Светящиеся красные пятна рисовали на полу кляксы, струйками подтекали в невидимые дефекты — царапины — или швы, соединяющие стальные пласты внутренней отделки корабля.

ИИ метались по навигационной рубке, и механические звуки, которые выходили из их нутра, напоминали предсмертные хрипы туберкулезника вперемешку с детским плачем.

В конце концов, робот-лекарь сдался и бросил пациента, разразившись точно таким же воплем. Весь этот панический хор был настолько громким, что глушил собою всякие попытки Пенни докричаться до подруги. Она сама себя не слышала.

Длинноногие роботы то и дело сбивали девушку, грозясь растоптать насмерть. Габриэль Феннис тоже не была исключением. ИИ забыли и думать о своём долге и о хрупких маленьких людях, что боролись за жизнь у них под ногами.

Габриэль все ещё стояла на одном месте, а кровь продолжала струиться ввысь.

Пенни Уоткинс опрокинула стальной мрак и крепко обняла подругу со спины, вовремя вытащив ее из падающей тени роботической ступни в форме распятия.

— Габриэль! Очнись, Габриэль! — взмолилась она, ужаснувшись застывшему на лице той выражению. Нижняя челюсть опустилась вниз, губы — запачканы свежей кровью. Глаза — широко распахнуты, а зрачки — расширены, как от наркотического эффекта.

Через несколько долгих минут все закончилось. Роботы почти одновременно попадали, больше не подавая никаких признаков своей искусственной жизни.

Пенни Уоткинс, наконец, услышала биение собственного сердца, что оповещало о наступлении тишины. Без светящихся глаз ИИ помещение окунулось почти что в пещерную тьму. Лишь люминесцирующие капли красной жидкости дарили девушкам возможность использовать свои глаза по назначению.

Габриэль Феннис заморгала. Прежде чем что-либо понять, её лёгким потребовалось сделать несколько глубоких вдохов.

— Габриэль! — слёзы щекотали скулы.

— Пенни? — тихо уточнила та, не имея сил повернуть голову. — Что произошло?

— Я не знаю! Я не знаю!

— Я видела странный сон… Там было много людей в золотых одеяниях и капюшонах. Свет был приглушённый, и все казалось каким-то золотисто-бронзовым. Я стояла в самом освещаемом центре помещения без окон. А из мрака на меня пялились сотни глаз, — девушка задумчиво прикусила губу и поежилась от металлического вкуса. Она приподнялась на колени и вытерла кровь рукавом. — Ты что плачешь?

Пенни прошептала:

— Я испугалась! Так испугалась за тебя!

Габриэль Феннис ничего не оставалось, как поделиться своими объятиями. Девушка вцепилась ногтями в пальто подруги и трагически прорыдала:

— Я постоянно думаю о том, что будет дальше. Когда ты уйдёшь. Что будет со мной? Я продолжу работать официанткой в грязных барах и ненавидеть себя за каждый нерешительный шаг!

— Пенни! — поразилась та.

— Я знаю, что так и будет! Даже если ты подружиться со мной из другого мира — это буду не я!

Габриэль заботливо заключила её лицо в окоченелые ладони:

— Нам всем будет нелегко. Но я не забуду ни единого слова из этой жизни! Если конечно, сама останусь жива…

— Тогда у меня всего одно желание, — серьёзно заявила та. — Прошу тебя, не умирай!

В тишине глухо застучали шаги. По мере приближения они становились громче. Это были уверенные шаги, не предвещающие ничего хорошего. Девушки обернулись в сторону лифта. Круглый свет фонарей шумно нырнул в навигационную рубку.

— Руки за голову! — заявил грубый мужской голос. — Любое сопротивление с вашей стороны карается смертью.

Глава 18. Победа и поражение

В узкой пепельно-серой комнате на космическом корабле под самым потолком находился гамак. Он отвис от тяжести чьего-то тела и изредка подергивался от похныкиваний и скрежета зубов. Тот кто лежал сейчас в гамаке, очевидно, не спал. До этой части космического пространства время сна еще не добралось. Да и вообще, в открытом космосе нет дня и ночи, а значит спать можно в любое время. Никто не обзовет тебя лентяем. Наверное.

Разбитые склянки и сосуды с химическими веществами были разбросаны по исцарапанному полу, отражающему круглые огоньки большой лампы в виде двух полумесяцев. Эти два ночных светила олицетворяли одну не сильно развитую планету в галактике Спруд и служили напоминанием о бесконечной войне, перемешавшей в сознаниях жителей многих миров понятия добра и зла. Полумесяцы действительно выглядели, как два скрещенных в бою меча войнов Сондэсиан, к расе которых принадлежал и хозяин этой комнаты.

Двери в секцию распахнулись и на пороге появился высокий широкоплечий мужчина. Он прошёл вперёд, пригнувшись, чтобы не задеть головой арку. Одной лапой пришелец сдернул длинный шарф и повесил его на рогатую вешалку, а другой — снял внушительный квадратный шлем со скошенной лицевой частью. Белый мех на щеках и шее тут же вырвался наружу и встал торчком, из-за чего голова пришельца казалось ещё крупнее.

— Ну и как это понимать? — осекся мужчина, разглядывая через пышные брови останки химической лаборатории.

— Уходи! — голос раздраженного ребенка прозвучал надрывисто и хрипло. Пришелец догадался в чем дело:

— Ацель! Ты что…опять плакал?

— Не твоё дело, Онгэ! Отстань от меня! — мальчик выпустил из своих объятий подушку и бросил в пришельца. Онгэ даже не моргнул. Вытянутая челюсть распахнулась, и горячий пар углекислого газа вышел из его лёгких в очередной хандре.

— Помнишь, я говорил, что найду способ? И ты пообещал мне, что перестанешь плакать!

Мальчик вскочил. Его темные волосы были взъерошены от ерзанья в гамаке, иссиня чёрные чешуйки на рептилоидном лице приподнялись, словно шерсть на кошачьей холке.

— Я уже совсем ничего не вижу и больше не могу заниматься экспериментами! — он гневился и ревел, раздирая когтями ткань гамака.

— В таком случае, я вовремя, да? — Онгэ улыбнулся. На его клыках и подбородке стали заметны бордовые потеки крови. Ацель принюхался:

— Ты опять дрался с организацией?

— Не переживай, мой товар им отнять не удалось.

— Кто-нибудь погиб?

— Э-э… Всегда кто-нибудь погибает, ты же знаешь.

Мальчик вытер слезы рукой.

— Эй! — Онгэ порылся лапой во внутренних карманах своего многослойного кожаного одеяния по типу джалабии и вытащил сразу два предмета. — Подарочки! — пропел он, словно рождественский папочка.

Ацель ловко спрыгнул вниз и протянул руки. Он почувствовал, как мужчина уложил на его ладони два лёгких предмета.

— Что это?

— Это моя главная добыча!

Онгэ присел и помог водрузить на змеиную морду чёрные очки, и мальчик сразу же повеселел:

— Я вижу! — довольно воскликнул он. — Как это работает?

— Без понятия! Ты же здесь умный — иди и разберись!

Ацель посмотрел на второй подарок:

— Перчатки? — удивился он.

— Это не просто перчатки, — гордо сложил лапы на груди белый волк. — Они тебе пока великоваты, но помяни моё слово — однажды они спасут тебе жизнь.

Мальчик крепко и по-детски нежно обнял двухметрового громилу и почувствовал себя самым счастливым ребёнком во Вселенной.

— Спасибо тебе, отец!

Около часа назад…

Дождь накрапывал осторожно, не решаясь задействовать все свои силы. В лесу было сыро. Туманная серость прикрывала собою дальние виды, а к запаху взмокшей почвы все обильнее примешивался запах размякших хвойных веток. То был специфический аромат, который источали срубы древесины. Для Адама это стало ориентиром. Они с Габриэль уже как-то проходили здесь. В тот день им посчастливилось впервые познакомиться со скверным характером офицера Фицмана. Кстати, о Фицмане… Ксионец шёл впереди и не смотрел в его сторону, но ясно чувствовал затылком, как с каждой пройденной лигой лицо мужчины искривляется в сомнениях и гневе, а рука в кармане служебной формы поглаживает чёрное дуло пистолета.

Адам высматривал у себя под ногами обломанные ветки, одновременно изучая макушки деревьев. Он знал, что они близко, но не был уверен насколько.

— Ты заблудился, — пренебрежительно заметил офицер.

Ксионец остановился, спешно придумывая оправдание. Надо было предполагать, что так будет: он заблудится, и вопросов с контекстом ультиматума «либо я сейчас увижу корабль, либо ты — труп» избежать не удастся. Ну как же Адам не догадался сочинить умную отговорку заранее? Теперь, чтобы он не сказал — слова будут звучать фальшиво и неубедительно.

Ксионец медленно обернулся. Фух! — пистолет все ещё в кармане. Значит, в ближайшие десять секунд ему не грозит пуля. Пока Адам думал об этом, он вдруг осознал, что десять секунд прошли. Чёрт!

— Почти-что на месте, — наконец, произнёс он, мысленно поругав себя за неуверенность в голосе, а также за то, что сказанная им фраза не более, чем клише. Может приправить её улыбкой? Нет-нет! Это же Фицман! Он презирает улыбки.

— Это был не вопрос, — Фицман присвистнул, и глаза его маниакально блеснули. И тогда ксионец понял одну простую вещь об этом человеке… Конечно, мечтал офицер получить двух зайцев одним выстрелом. Но будь то только деньги или только убийство врага — любой расклад его вполне устроит. И это делало Гарри Фицмана в разы опаснее, чем он предполагал. — У тебя пятнадцать минут, — гаркнул мужчина, пнув носком ботинка лесную грязь, — или я похороню тебя в этой земле!

Адам проглотил ком:

— Я понял. Ээ, — осмотрелся он, — туда.

Перешагнув крапиву, ксионец замер, прислушиваясь к пению леса. Краем уха он уловил знакомый писк.

— Ки-ки! — тихо прозвучало справа от него. Адам пригляделся. Трава под кривым деревом двигалась неестественно, будто пританцовывая. «Кропус?» — удивился он.

— Ну? — офицер постукивал пистолетом по ладони левой руки в угрожающем ожидании.

Ничего не ответив, ксионец решительно двинулся туда, где спрятался кропус. Зверек снова пискнул и быстро пробежал сквозь заросли ежевики. Благодаря коротким лапкам тельце кропуса почти волочилось по земле, что позволяло даже достаточно низкой траве надёжно прятать его от чужих взоров. К счастью, Гарри Фицман никогда не обращал внимание на жизнь, что царствовала у него под подошвами или выше его головы. Птицы, белки, насекомые — все это он считал недостойным, лишней тратой времени. Адам облегченно вздохнул. Офицер слишком занят крупной добычей, и маленький инопланетный зверек для него сейчас подобен любому другому зверю.

Ксионец быстро следовал за кропусом, который перебегал от куста к кусту, карабкался по тенистым стволам, осыпая влажную листву густых крон, словно Гензель и Гретель хлебные крошки. В конце концов, Адам Дэвисон окончательно убедился в намерениях зверька — он показывал ему дорогу. Вскоре обломанных веток стало больше, и мужчина объявил:

— Мы пришли.

Гарри Фицман посмотрел на того с прищуром:

— Издеваешься?

— Ах, да! Забыл предупредить. Мой корабль, — он все же улыбнулся, — немного… невидимый.

— Ну так сделай его видимым! — раздраженно закричал офицер, выставив перед собой оружие в качестве альтернативы.

— Если бы я знал как! Но я уверен, что он где-то здесь! Нужно просто… поискать.

Гарри Фицман пренебрежительно фыркнул и принялся бесконтрольно обстреливать все вокруг. Адам Дэвисон прикрыл голову руками и пригнулся, посчитав, что мужчина просто окончательно спятил. Однако во время продолжительной стрельбы, он вдруг услышал металлический стук. Пуля попала в цель. Офицер прошёл вперёд мимо заложника, обошел несколько деревьев и застыл.

— Вот же шь чертовщина, — сплюнул он.

Адам тоже поспешил подойти и увидел пулю висящую в воздухе в паре футов от земли. Она не воткнулась в фюзеляж корабля, как рассчитывал Фицман, а просто отрикошетила и упала на невидимые трап одного из выходов. Обычно они выдвигаются вручную, и только тогда, когда двери открыты. Неужели, огон, покидая судно, забыл их заблокировать?

Кропусы — зверьки маленькие и не очень умные. Так принято считать. Ибо обдурить их — проще простого! Любимое лакомство затмевает инстинкты самосохранения, а внимание сосредоточено только на одном конкретном действии. Если кропус занят поглощением пищи — он открыт, как футбольные ворота без голкипера.

Кикки не был исключением. Однако попав в плен огона, все его существо помещалось на одной единственной проблеме… Как же спасти свою пушистую белую шкуру? Зверек умудрился потеряться на корабле. Он прятался в тени и наблюдал. Шныряя по вентиляционным туннелям, соединяющим все секции корабля с капитанским мостиком, он изучил строение вражеского судна. Самым большим и опасным помещением был центр управления. Именно там большую часть времени находилось существо с красной душой. Выход наружу оттуда был только один. И тот — под сложным замком. Зато прямо из капитанского мостика можно было попасть в другие секции поменьше. Одна из таких секций послужила в качестве тюрьмы для его сородичей. Некоторые секции тоже имели двери. Когда корабль потерпел крушение на Земле, Кикки увидел, что одна из таких дверей в задней части корабля, там где располагались силовые установки, лишилась защитного поля из-за повреждения. Зверек взволнованно ползал по стене и совершенно случайно набрал на блокировочной панели верный пароль, а также совершенно случайно нажал на рычаг и выдвинул ступенчатую платформу. Конечно, сигнал тревоги тут же поступил в центр управления. К счастью, капитан уже давно покинул судно. Какая удача! Или может быть Кикки все-таки не настолько глуп?

Когда Адам и офицер зашли внутрь, вокруг них будто магическим образом нарисовалось помещение, окутанное темнотой и пропитанное искусственным жаром и металлическим запахом. Фицман даже приоткрыл рот от молчаливого удивления — что было странно. Ведь обычно оно исходило от него в виде потока нечеловеческой ругани. Человек вряд ли бы разглядел что-то, кроме мигающих лампочек на устройстве двигателя. Конечно, инстинкты военного заставили офицера перейти в наступление. Он мгновенно сориентировался и на всякий случай приставил дуло пистолета к голове Адама. Таким образом, Гарри Фицман обезопасил себя и обеспечил послушание заложника.

Ксионец разочарованно моргнул, но спорить не стал. В какой-то момент он порадовался своему «ночному видению» (которое все ещё работало, хоть и с некой периодичностью) и потерял бдительность.

Они медленно двигались вперёд, мимо компрессоров огромных ионных и гиперпространственных двигателей, которые большим своим объемом прятались в нижней части космического корабля. Адам Дэвисон отметил «опасное» состояние установок. Ацель был прав. Теоретически, при профессиональном вмешательстве корабль мог преодолеть гравитационное поле и выйти на орбиту Земли с пятидесятипроцентной вероятностью. Однако более двух астрономических единиц в открытом космосе ему не потянуть.

Ксионец иногда слышал голос кропуса. Зверек стучал лапками по вентиляционному туннелю у них над головами. Его белый хвостик мелькал между решетками, и Адам догадывался, что тот ведёт его к сородичам.

«Прости, малыш, сейчас не до тебя», — мужчина подумал о дротике с веществом, способным подчинить волю человека и нервно вздохнул.

В кабине управления освещение тоже страдало. Но включенные по периметру круглой комнаты мониторы позволили Фицману вновь довериться своим глазам. Адам оглянулся и увидел квадратные колонны. Они могли стать неплохим укрытием во время стрельбы.

У мужчины возник план.

— Где чемодан? — прервал его офицер.

— Мне нужен доступ к компьютеру, чтобы открыть хранилище, — наврал тот почти-что без колебаний.

Фицман разрешил пришельцу подойти к компьютеру. Однако сам властно навис позади, пока его оружие неуклонно целилось заложнику в затылок. Он сдвинул мохнатые седые брови и внимательно наблюдал за работой ксионца. К везению того, старый офицер разбирался только в тех вещах, что касаются войны, убийства и презрения. Компьютеры для него были подобны квантовой физике — много теории, но мало толку.

Наконец, Адам нажал большую красную кнопку (куда же без них!), и все мониторы погасли. Гарри Фицман рявкнул, словно бешеная псина и предсказуемо выстрелил, но в заложника не попал. Все шло точно по плану пришельца. Он намеренно лишил центр управления единственного источника света. Как только первый пункт был выполнен, мужчина тут же пригнулся, предугадав реакцию офицера.

Нет, не все сказанное Фицману было ложью. Адам действительно проверил хранилище, изучил карту космического судна и следующим пунктом своего плана поспешил вернуть себе чемодан.

Офицер метался в темноте, не затыкая свой рот, из которого обильно выливалась нецензурная брань. Наконец, он додумался достать телефон. На нем не было фонарика, но света дисплея хватало, чтобы передвигаться по кораблю. Пришельца из виду он упустил и теперь озлобленно рычал, высматривая того среди чёрных пятен.

— Простите меня за грубость, офицер, — голос Адама эхом отскочил от стен, и Фицман растерялся, — но советую вам бросить пистолет. Я тоже вооружен. А ещё… я неплохо ориентируюсь в темноте. Как видите, у меня больше шансов одержать победу в перестрелке.

— Чего ты от меня хочешь? — тот напрягся, но оружие не отпустил.

— Всего одно условие: прикажите вашим людям помогать нам.

— Серьёзно? И предать человеческую расу?

— Это не предательство. Мы попали на вашу планету случайно. Мы не собираемся начинать войну. Однако скоро прибудут мои люди, — припугнул он для пущей убедительности, — и от вашего решения зависит — останется ли наше примирение в силе.

— Я не верю ни единому твоему слову, инопланетный ублюдок! — взревел Фицман, чувствуя, как кровь закипает у него в груди. — Давай! Выходи! Хватит прятаться, ты, инопланетная крыса! — он сделал несколько выстрелов по сторонам, однако все пули отрикошетили от стен и посыпались на него. Офицер выругался. Пули его не ранили, но изрядно подпортили боевой дух.

Последний пункт плана Адам выдумал ещё задолго до двух предыдущих. Он заключался в том, чтобы любой ценой заставить Гарри Фицмана перейти на его сторону. Теперь пришла пора использовать секретное оружие.

Ксионец напал на врага сзади, пока тот перезаряжал оружие для «ближнего выстрела». Так он собирался поступить: ударить пришельца, когда тот будет в зоне досягаемости.

Но в силу своей молодости и нечеловеческой сущности Адам Дэвисон оказался проворнее офицера, хоть и не настолько, чтобы забросить отравленный дротик с расстояния, как это проворачивал огон.

Фицман попытался вырваться, но химическое вещество уже проникло в его кровь. Ксионец ослабил хватку, довольствуясь успешно проделанной операцией. Офицер почувствовал это и воспользовался моментом. Он развернулся и заломил руки Адама ему же за спину, сменив позицию жертвы на позицию атакующего.

— Что ты мне вколол? — заорал он во все горло, максимально контролируя своё замутненное сознание.

Пришелец промолчал.

— Отвечай! — ледяное дуло пистолета зарылось мужчине в волосы.

— Это яд! Смертельный яд! Если вы отпустите меня, я дам вам противоядие.

— И почему я должен тебе верить? Ты уже обманул меня!

— Да бросьте! Вы прекрасно знали, что я собираюсь вас обмануть. Разве нет? У вас нет выбора! Либо вы умрете, либо получите пятидесятипроцентный шанс остаться в живых. — мужчина вспомнил Ацеля и его грязный шантаж в храме. Кто бы мог подумать, что он поведет себя точно так же?

Офицер обратил внимание на свои руки. Они тряслись и вот-вот были готовы подвести его. Адам выскользнул из смертельных объятий, прильнув к стенке.

— Думаешь, ты победил? — бывалый военный развел руками и рассмеялся.

— Что смешного?

— Я никогда не позволю одержать верх мерзким пришельцам! — офицер развернулся, пронзительно взирая на того из-под лобья. Его лицо снова искривилось в ненависти. Не долго думая, он нажал спусковой крючок. Ксионец отпрыгнул в сторону и тоже выхватил оружие, висевшее у него на поясе.

— Стреляй, ублюдок! Стреляй! — под воздействием химического вещества Фицман был похож на пьяницу: ноги подкашивались, речь искажалась. — Давай сразимся, как солдаты! В последний раз! Если и умирать, то только от пули!

Новый выстрел ударился об металлическую обшивку корабля. Адам снова уклонился. Он обеими руками держал рукоять оружия, напоминающего пистолет с утонченным дулом, и делал вид, что целится. Но высокоэнергичные пучки электрочастиц пролетали нарочито мимо. Мужчина не собирался кого-либо убивать. (Ну разве, что время). Ещё немного, и разум офицера будет открыт для внушения.

Адам терпеливо ждал, подыгрывая спятившему военному.

— Ки-ки! Ки-Ки-Ки-Ки-Ки! —кропус с криками ворвался в игру, принимая сторону пришельца. Зверек проскакал по потолку, ловко избегая череды выстрелов, которой не мог пренебречь Гарри Фицман, и соскочил вниз, вцепившись тому в лицо.

— Ты ещё что за чёрт? — офицер одной рукой стряхнул с себя кропуса. Кикки отпрыгнул назад, зарычал и взъерошился, словно дикая кошка.

Ксионец с волнением наблюдал за происходящим. Этот малыш явно не из робкого десятка. Думал он, вспоминая лекции по териологии. Кропусы редко атакуют животных крупнее их самих. Обычно они просто убегают, поджав хвост. Адам зажмурился от очередного звона пули, пролетевшей в каком-то дюйме от зверька.

Пришелец не мог больше на это смотреть и вышел из тени, переманив внимание Фицмана на себя. Офицер слишком быстро сменил мишень, словно предугадав реакцию мужчины. Пока тот занимал свою нынешнюю позицию, военный нажимал на спусковой крючок. Адам растерялся, осознав, что вот-вот последует выстрел. Однако кропус уже спешил на помощь. Он пробежал между враждующими сторонами, проскользил под широко расставленными ногами офицера и вскарабкался по спине.

— Ах, ты, мелкий! — закричал тот, развернув локоть вперёд. Пуля врезалась в колонну.

Он со всего размаху ударил зверька рукояткой пистолета и с презрением улыбнулся, чувствуя как когти болезненно отцепляются от его шеи. Несмотря на собственное полуобморочное состояние, офицер жаждал добить жертву. Он развернулся к бессознательному телу неравного по силе противника и нацелился на него.

— Стойте! — Адам в ответ приставил к голове Фицмана своё оружие. — Бросьте, пистолет!

— Хорошо.

Ксионец не ожидал такой реакции и с сомнением наблюдал за тем, как военный разжимает жёлтые мозолистые пальцы.

— Я не вижу твоего лица, пришелец, но, думаю, ты удивлён, — он устало рассмеялся.

— С чего бы это?

— Такая простая добыча, да? — оружие с грохотом ударилось об пол. — Давай же, убей меня.

Адам промолчал. Он представил, как нажимает на курок и проделывает в голове человека источающую кровавыми сгустками дыру. От одной мысли его затошнило.

— Не можешь, да? У тебя есть оружие. И думается мне, не одно. Но сколько пало от твоей руки, м? Скольких ты убил?

— Это не ваше дело, — ксионец проследил взглядом оклемавшегося от сражения Кикки, который хрипя поднимался на ноги, чтобы покинуть опасное место.

— Ты только играть в солдата горазд! У тебя были все шансы пристрелить меня. Сам же говорил. Но ты не смог, — Фицман пошатнулся.

— Да, я не убийца, представьте себе!

Офицер расхохотался, ухватившись за живот. Тем самым он дал Адаму понять, что не считает его угрозой. Фицман медленно повернулся к нему лицом и обхватил своими ладонями внеземное оружие вместе с руками ксионца. Он улыбался. Тени на его лице уплотнились, зловеще подчеркивая впалые глазницы.

— Запомни-ка кое-что, сынок, — офицер притянул пришельца к себе и прошептал ему на ухо, — ты проиграл с самого начала.

Пульс Адама подскочил в предвкушении чего-то плохого. Он плотно сжал побледневшие губы, не понимая в чем же просчитался. Все что случилось дальше… отняло у Вселенной не более двух секунд. Первой секундой военный воткнул себе в рот дуло бластера, а второй — вышиб мозги.

Брызги горячей крови оставили печать на полу и на нижней части белой колонны.

Адам Дэвисон оцепенел. Он все ещё держал ионный пистолет, продолжая целиться. Но Фицман был уже мёртв. И это никак не укладывалось у пришельца в голове.

В ушах звенело от резко воспламенившейся тишины. Мужчина слышал чьи-то голоса, но они не задерживались в его сознании: «Стоять! Ни с места!», «Руки за голову!», «Обыщите корабль!»

Яркие вспышки света замигали в глазах, и пришелец повержено пал на колени.

Глава 19. Друзья и враги

Туннели вентиляции могли бы напомнить вам ваш ночной кошмар — лабиринт, где глазу не за что зацепиться. Кикки же, напротив, считал это место очень уютным и безопасным. Там он отсыпался около получаса, восстанавливая силы после битвы с красной душой. Он так старался привести белую душу в темницу своих сородичей в надежде на помощь. Вот надо было этому старику все испортить!

Кикки нравилась Пенни, миссис Уоткинс и Адам. Их души были светлые и очень плотные, почти непрозрачные. Инстинкты говорят о том, что таким существам можно безоговорочно доверить свою жизнь. Душа Ацеля была кроваво-красного цвета, тоже достаточно плотная. Значит, это существо представляет некую опасность, но не безрассудную, как у бледной красной души Гарри Фицмана, а такую, что исходит из целесообразности поступка. Проще говоря, — поменьше контактируй с такими и будешь в безопасности. Эдвард обладал самым простым типом души — белой и блеклой. При виде таких характеристик, кропусы выдыхают: скорее всего это существо относится к отряду «жертва», а значит не стоит бить тревогу. Однако доверять таким душам тоже нельзя — у них слабая воля.

А вот душа Габриэль вызывала у Кикки неподдельный интерес и тихий ужас. Она была похожа на бананово-смородиновое желе: белая с неказистыми чёрными пятнами. Зверек знал — черный цвет окропляет души умирающих. Вот только инстинкты сообщали о том, что пятна всегда статичны. Но в случае с Габриэль, они появлялись и исчезали с невероятной скоростью, что очень напугало Кикки в их первую встречу.

Кропус потянулся во сне и зевнул. Множественные синяки на спине и боках болезненно покалывали, а содранные кожные покровы на лапках — зудели. Зверек приподнялся и принялся зализывать раны. Он ощущал озноб и хотел свернуться в клубочек и снова уснуть, но его большие уши тревожно дернулись. На корабле зашевелилось что-то живое, что-то огромных размеров. Кропус слышал его хриплое дыхание. Тяжелые движения эхом отталкивались от стен и поднимались вверх через вентиляционные туннели. Кикки вздрогнул. Красный носик высунулся из решётки, беззвучно подергиваясь. Из центра управления доносился запах гнили и химических препаратов.

***

— Отпустите нас! — Габриэль Феннис воинственно брыкалась, пока два человека с каменными лицами тащили её прочь от корабля. Среди военных Фицмана можно было отчётливо отличить главного. Это был высокий коротко стриженный мужчина с длинным крючковатым носом и впалыми щеками. Его лидерство в текущей ситуации проявлялось в виде сигареты во рту и постоянных командных выкриков, вроде «Прихлопни её уже!», «Тебя смерть совсем не страшит, а?». Большая часть этих высказываний, конечно же, посвящалась Габриэль.

Бледная и напуганная Пенни покорно двигалась в нужном направлении, ни на секунду не забывая об автомате за ее спиной. Иногда она открывала рот, чтобы сказать подруге что-нибудь ободряющее, но её тут же затыкали грубым словом.

Вскоре их обоих привели к фургону офицера и, не проявив ни капли тактичности, швырнули на землю к остальным членам команды «пришельцев». Ацеля привязали веревками к стволу дерева, приставив к нему вооруженного солдата. Эдвард, миссис Уоткинс и Адам были немного в ином положении. Они сидели на земле, подняв руки в жесте повиновения, пока трое военных (по одному на каждого) ожидали приказа.

Хелен непонимающе взирала по сторонам. При виде дочери она разрыдалась.

Эдвард тоже казался растерянным и шарахался от каждого движения солдата, стоящего напротив него.

Единственным кто не поднял головы, когда к ним присоединились девушки, был Адам Дэвисон. Он выглядел самым подавленным и контуженно-бледным. Странно-сиреневые глаза смотрели из-под полуприкрытых век на миниатюрный клочок земли. Как-только мужчину привели сюда и поставили на колени, это было первое, что охватил его взор. И с той минуты он не нашёл в себе сил перевести взгляд на что-то другое.

— Адам! — окликнула его Габриэль, игнорируя претензии военных. — Что происходит?

Пришелец промолчал. Хотя сердце его забилось чуть быстрее, кровь немного прилила к голове, прояснив туман неясных мыслей. Он медленно поднимал взгляд, чтобы посмотреть в лицо девушки, но прервался на полпути. Запястье и кисть правой руки Габриэль были запачканы кровью. Это обеспокоило его.

— Что…у тебя с рукой? — охрипшим голосом спросил мужчина.

Девушка поймала на себе любопытные взгляды и нелепо рассмеялась, не зная какой ответ обеспечит им безопасность. К счастью, голос незаинтересованного главного военного начал совсем другой разговор:

— Итак, — он выплюнул сигарету, — все в сборе. Можно начинать.

— Начинать «что»? — Габриэль недоумевающе приподняла бровь.

Военный раздраженно прикрыл глаза и повернулся к той:

— Сейчас вопросы… задаю я!

— Вы хоть понимаете, что угрожаете нам, простым людям — тем, кого вы должны защищать! Я могу подать на вас в суд! — девушка приподнялась и ударила держащего ее солдата ногой в колено, но тот даже не пискнул и тут же попытался вернуть заложницу на место.

— Руки прочь! — тогда Габриэль поспешила ударить мужчину в живот.

Перепалка закончилась тем, что девушку привязали рядом с Ацелем и даже заткнули ей кляпом рот. Недовольное мычание не замолкало ни на минуту.

— Офицер Фицман, — продолжал главный, — отдал мне приказ: проследить за тобой, белобрысый, чтобы засвидетельствовать твоё нечеловеческое происхождение. А также… — он самодовольно улыбнулся, — в случае обнаружения космического корабля и других космических объектов

— оккупировать их и не дать возможности пришельцам сбежать. Кроме того, офицер сказал, что если он не вернётся в течение тридцати минут — смело штурмовать корабль. Думаю, — военный присел на корточки напротив Адама, — дальше ты уже все знаешь…

Эдвард и Хелен переглянулись, перебарывая желание задать вопрос.

— Ну так что, ты сам дашь признание? Или… мне прибегнуть к методам «плохого полицейского»?

Пришелец закрыл глаза и тихо сказал:

— Он сам выстрелил себе в голову.

— Что? — военный сделал из руки локатор, прислонив её к правому уху. Мужчина прекрасно все слышал. Но таким ответом он не удовлетворился и теперь передразнивал заложника этим смехотворным жестом.

— Я сказал, — повторил Адам чуть громче, — моей вины здесь нет!

Главный военный демонстративно громко захохотал. Ксионец знал, что будет дальше. Его лицо исказит ненависть, а руки окаменеют в желании ударить. Этот человек точно такой же, как Гарри Фицман. Упился дарованной властью (в его случае — временной) и теперь выделывается: ни сколько перед другими, сколько — перед самим собой. Воспитанный на примере тоталитарной власти военного строя… пытается повысить свою самооценку и значимость, поменять свое положение в иерархии. Точно такой же военный, с которыми Адам сталкивался в своих странствиях. Точно такой же псевдогерой своей родины: уже и не помнит, ради чего вступил в эти ряды. А ведь, возможно, будучи ребенком, он читал комиксы про супергероев и грезил о справедливости.

— Мне известно, что тебя нашли с оружием внеземного происхождения в руках, — солдат щелкнул зубами, как голодная акула и замахнулся на пришельца рукоядью пистолета, — напротив тела офицера Фицмана!

Рассеченная щека тут же распухла, выступила кровь, но Адам перетерпел боль. Он не спешил забрать слова обратно, ведь они были его единственной защитой. Безобидного пришельца отправят на опыты, а пришельца-убийцу — уничтожат на месте, направив останки в какой-нибудь уфологический институт, который, наверняка, секретно сотрудничает с британскими службами.

Главный солдат поднял брови, отчего на его лбу прорисовались три глубокие складки:

— Что ж, — удивлённо произнёс он, — второй вопрос можно уже не задавать. Спасибо за честный ответ.

Адам не сразу понял за что мужчина благодарит его, пока не увидел такое же выражение лица у Хелен. Пальцы женщины непроизвольно коснулись собственной щеки, и пришелец вспомнил о рега-ботах, что заботливо залечивали даже самые тяжелые раны всчитанные минуты. Что уж говорить об обычной «царапине»!

— В вашей компашке есть ещё инопланетяне? — спокойно спросил солдат. — Ну, кроме тех зверьков, что мы обнаружили на невидимом корабле.

— Нет, — отчеканил тот ещё до того, как собеседник поставил точку. — Больше никого.

— Мы нашли два космических корабля. Где же остальные твои друзья, а?

Ксионец молча принял новый удар по голове.

Солнце опускалось на запад, превращая тени деревьев в длинные чёрные полосы. Из-за них Габриэль казалось, что все присутствующие здесь, в этот час, всего-напросто заключенные, пленники кого-то более могущественного, чем военные, люди и инопланетяне. Редкие облака все-еще угрюмо смотрели на происходящее свысока. Освободившись от сияния дневного светила, они уже не выглядели грозно и были сравнимы, разве что, с теплым дыханием в морозный день.

Габриэль устала мычать и дергать веревки, теснившие живот и руки. Никто из солдат не реагировал на её действия, увлечённые тем шоу, что сейчас происходило между Адамом и их временным командиром. Ацель тоже молчал. В какой-то момент девушка даже решила, что он уснул.

— Мммммм? — спросила она.

Огон фыркнул, словно враждебно настроенная лиса и устало прошипел:

— Заткнись, прошу тебя. Голова болит от твоего мычания.

— Мммм!

— Смирись, мы проиграли.

— Мм! Мммммм… Ммм?!

— Я не знаю, что произошло, — каким-то образом пришелец догадался о сути вопроса. — Офицер — мёртв. Даже если Адам и не убивал его, он не сможет опровергнуть этого. А теперь, когда военным известно о его происхождении… — Ацель замолчал.

— Ммм?

— Он труп. Но, знаешь, учитывая последние события… я не против такого исхода.

— М! — Габриэль ущипнула огона за руку.

— Ай! Прекрати! Ты понятия не имеешь, что творят агенты «Терра»! — огонь произнёс эти слова максимально тихо и максимально нервно.

Габриэль замотала головой в отрицании и прерывисто замычала, но теперь уже не от исходящей речи, а от слезных всхлипываний.

Пока девушка плакала, Ацель размышлял о возможном будущем, сливаясь своим чёрным обличьем с тенистой полосой дерева, к стволу которого они оба были туго привязаны.

Он не целенаправленно вглядывался в мрачные силуэты растительности до тех пор, пока что-то не отвлекло его от меланхолических мыслей. Это был доманцовый кропус. Он медленно мигал круглыми глазками, подергивая белым хвостом, будто кошка на охоте. На самом деле, такое поведение говорило о настороженности зверька. Но Ацель не ведал о привычках кропусов и убедил себя в том, что видит в этом взоре неподдельное злорадство.

— Усмехаешься надо мной, да?

Габриэль что-то вновь промычала, но огон перестал додумывать вопросы девушки, и все последующие звуки, исходившие из её закрытого рта, — открыто игнорировал.

Трава размеренно шевелилась из стороны в сторону, словно метроном. Хвост зверька старался не отставать.

— Ты прав. Теперь я тоже пленник. Но, знаешь…мне не впервой. Я много лет бегал от «Терра» и бывал уже в заключении. Правда меня всегда выручал Онгэ, — Ацель язвительно улыбнулся, насмехаясь над самим собой. — Но теперь уже никто не придёт. Так что…пожалуй, ты имеешь право злорадствовать, чертов корпус. Если бы я мог повернуть время вспять, я бы, определенно, отдал свою жизнь и спас его. Я должен был умереть ещё тогда… рабом на тёмной планете…

— Ки-ки! — кропус что-то ответил на своём языке, но перевести животную речь в слова — так же как он делал это мычанием Габриэль — Ацелю не удалось.

— Ты ведь даже не понял, о чем я, м? — он вздохнул. — Глупое ты животное…

Кикки пригнулся так, чтобы полностью спрятаться в траве, и подполз ближе к пугающим его гуманоидам.

— Пш! Уходи! — огон, к своему удивлению, забеспокоился о том, что белая шерсть кропуса сильно контрастирует с циановыми пятнами теней.

Зверек не послушал предостережения и продолжил пробираться все ближе и ближе. Он удачно пересек коричневый горбик земли, взбудоражив сонных муравьев, и нырнул под выступающий над поверхностью корень того самого дерева.

— Что ты… — огон не договорил.

Кикки осмотрелся, убедился в своей безопасности и быстро перескочил на веревку. Он принялся активно разгрызать нить за нитью маленькими челюстями.

— Думаешь, если раны на тебе заживают, сразу крутой? — военный уже двадцать минут пытался выдавить из Адама хоть слово. Он потянул мужчину за волосы и коленом ударил в живот. — Что? Боли ты тоже не чувствуешь?

Солдаты передали в руки командиру зелёный чемодан, и тот поставил его перед ксионцем.

— Это мы нашли неподалеку от места убийства. Это твое?

Адам открыл глаза и посмотрел на свой чемодан.

— Мы не смогли его открыть. Понимаешь намёк, хм?

Главный военный вышел из себя. Он хотел избить пришельца до полусмерти, но не имел такого права. Самое главное сейчас — информация. Довести важный образец до предела, когда тот не сможет говорить физически, значило бы противиться приказу начальства и поставить крест на самом себе. Он не мог этого допустить, поэтому, направив свой гнев в кулак, почесал костяшками пальцев ствол ближайшего дерева. «Да, он способен к самоисцелению, — думал военный, — но можно ведь и переборщить». Внутри же командир перебарывал желание проверить — сколько пуль пришелец способен принять на себя. И самое удручающее — это то, что Адам прекрасно понимал, что просто так его не убьют. Конечно, до тех пор, пока он не проявит агрессию, что было совсем не свойственно ксионцу. Военный тоже это правило. И тогда в его отравленную жестокостью голову пришла другая идея:

— А может, мне пострелять по твоим друзьям?

Все (в том числе и солдаты) настороженно переглянулись.

— Разве…разве можно стрелять по гражданским? — воскликнула Габриэль из-за дерева.

— В случае агрессивного поведения — можно.

— Но мы же… мы же даже не сопротивляется! — подхватила Пенни.

Миссис Уоткинс и Эдвард тоже вмешались, подкидывая возмущенные фразы.

— У вас нет доказательств! Британские службы поверят мне, если я немного привру.

— Немного? — Габриэль Феннис развела руками. — Алкоголики тоже так говорят, прежде чем выпить три бутылки водки.

— Подожди… — командир замер с пистолетом в руке, — я же…заткнул тебе рот.

Прежде чем мужчина обернулся, боковым зрением он заметил, как его подчиненные падают на землю.

— Кажется, они решили «немного» вздремнуть! — Габриэль стояла возле дерева и победоносно улыбалась.

Военный опустил взгляд к её ногам. Разгрызанные веревки валялись на земле. Второго пленника не было на месте.

— Где…второй? — он приготовился к выстрелу, но голос сбил его с толку:

— Эй! Кого-то потерял!

Это был Ацель. Он прятался в тени, и его чёрный плащ помогал ему в этом.

— Ты это сотворил? С моими людьми…

Огон очень быстро перемещался, и военный не мог определить какое из чёрных пятен леса его враг.

— Да, брось! «Твоими» людьми? Ты не капитан! И даже не офицер, как этот твой Фицман. Я знал настоящего капитана, и поверь мне, тебе до него расти и расти.

Пока Ацель и командир разбирались между собой, Габриэль помогла Адаму подняться. Они почти скрылись за деревьями, но пришелец вдруг затормозил.

— Стой! — он отпустил руку девушки. — Чемодан!

Габриэль закатила глаза, но все-таки позволила ксионцу вернуться за зелёным чемоданом, который, видимо, был для того ценнее какой-то там жизни. Уоткинсы и Эдвард терпеливо ожидали воссоединения среди теней.

— А ну стоять! — главный военный быстро отреагировал и выстрелил несколько раз в сторону Адама. Пришелец успел схватить своё имущество. Он прижался спиной к одному из стволов, до того, как превратиться в решето.

— Ацель, чего ты ждёшь? — закричал Эдвард.

— Ацель, ублюдок! — Габриэль сморщилась в гневе.

Огон ничего не предпринимал. Черствое чувство ненависти к агенту «Терра» взвилось в его груди, будто тайпан. Он вспомнил о том, что увидел в центре управления, вспомнил кровь, чье-то живое сердце и искренне пожелал ксионцу погибели.

Военный предусмотрительно связался по рации с ближайшим штабом, который временно дежурил в Станвелле:

— Уллоубрук штабу! У нас внештатная ситуация! Вызываю подкрепление! Повторяю! Внештатная ситуация! Красный код 210! Красный код 210!

Если вам интересно, что же такое «красный код 210», то советую прочитать вам этот абзац. Секретная британская служба, как вы уже знаете, занимается проблемами из космоса, а также загадочными убийствами или исчезновениями, дела которых полиция и детективы не закрыли или «закрыли, но в действительности это просто покрытие интересов общественности». Наиболее опасные ситуации, угрожающие жизни человечеству, обзывают «красным кодом». Всего для него существует 215 вариаций. Например, «210» трактуется очень просто — «бунт небольшой группы пришельцев, который может перерасти во вторжение».

Кикки возник из ниоткуда. Он спрыгнул с ветки и мягко приземлился у ног Ацеля. Сейчас кропус был похож на маленького духа из языческих мифов. Зверёк настырно сверлил огона неморгающими глазами, ожидая решения.

— Не смотри на меня так! — возмутился тот. — Чего ты от меня хочешь?

Кикки моргнул.

— Думаешь, я стану спасать его? Назови хоть одну причину!

— Ки-ки!

— Мы не друзья! У меня нет друзей!

— Ки-ки-ки!

Огон сжал кулаки с такой силой, что кожаная обшивка его перчаток потрескалась.

— Моим единственным другом был Онгэ. Но они убили его! Агенты «Терра» убили его!

Чем больше Ацель всматривался в красные глаза кропуса, тем больше его пугали собственные мысли. Они отделились от него и самостоятельно вели диалог. «Ты сбежал!» — слышалось ему. А может быть, это был голос Кикки?

— Я знаю… Я испугался! Я был тогда ребёнком! Что я мог поделать один против толпы? Я бы хотел стать похожим на Онгэ, но я трус! Трус!

«Ты можешь стать похожим на него прямо сейчас».

— Как?

«Есть те, кого ты хочешь защитить».

Ацель стиснул зубы.

«Иногда, чтобы защитить кого-то нужно чем-то пожертвовать».

Голоса искажались и затягивали огона в его же прошлое. Это было похоже на водоворот, только вместо воды — воспоминания. В конце концов, все разговоры смешались в один единственный голос — голос белого волка.

— Ацель! Скорее убегай! Спрячься где-нибудь! — завопил он, и его огромная лапа замахала, демонстрируя направление.

— Я хочу помочь!

Онгэ хотел что-то возразить, но его клыки вцепились в очередную шею мужчины с зелёным галстуком. Кровь плеснула в лазурные глаза, и волк зажмурился. Когда жертва с изуродованным лицом упала замертво, Онгэ открыл пасть и устало выдохнул:

— Беги! Ты знаешь, что делать!

— Осторожно! Сзади!

Пришелец развернулся и зарычал на нового врага. Некоторые члены его команды были мертвы, большую часть — арестовали и забрали агенты организации «Терра». Онгэ был на последнем издыхании, сквозные раны изувечили его руки и живот. Он знал, что долго не продержится:

— Я сказал тебе — беги отсюда! — в этом возгласе чувствовалась горечь и отцовский гнев.

— Но Онгэ!

— Послушай меня хотя бы раз!

Ацель сдержал слёзы и побежал туда, куда указывал Онгэ. На ходу он надел перчатки, и его облик мгновенно изменился. Сондэсианец стал похож на ксионца. Больше никакой змеиной чешуи и рогов на широкой переносице. Теперь его кожа была мягкая и белая.

Ацель прекрасно знал каждый уголок этого космического корабля и надеялся, что враги не доберутся до тех укромных мест, в которых он привык прятаться от Онгэ, когда тот возвращался с неудачной охоты. Мальчик свернул влево по широкому коридору, но там его встретил стук шагов. Тогда Ацель решил спрятаться в вентиляции. Он подпрыгнул, вцепился одной рукой в решетку, но тут же соскочил. Новые руки были слишком слабы, чтобы поднять вес собственного тела.

— Эй! Ты! — приземистый пришелец подошёл к ребенку, и тот в страхе дернулся прочь. — Что ты делаешь на корабле огонов? — мужчина схватил Ацеля за шкирку.

— Огонов?

— Они что украли тебя? Теперь они и детей Ксиона продают на тёмных планетах? — мужчина поморщился, допустив подобную мысль. Его организм перенасытился отвращением к огонам, и он ударил свободным кулаком по стене.

— Не переживай, мальчик! Теперь они тебя не тронут!

Видение было яркое, цветное, оно быстро прогремело, будто залпы фейерверков, и развеялось — точно дым от снаряда. Ацель вышел из вечернего сумрака, который жадно поглощал последний закатный свет. Глаза его горели из-под чёрных очков двумя полярными звездами.

— Ну что ж, давай поиграем! — сказал он удивленному военному, и тот крепче сжал пистолет.

Адам понял выступление огона как сигнал о том, что можно бежать, и выбрался из укрытия под облегченные возгласы друзей. Ацель дождался, пока компания Габриэль покинет поле боя, и приступил к главному номеру своего дебютного шоу. Он медленно стянул перчатки и бросил их за спину. Трава пошатнулась, и светящиеся песчинки пыли поднялись в воздух.

— Что ты такое? — главный военный ощутил животный страх. Его руки еле удерживали оружие, на лбу выступил пот.

— Я что… тебе не нравлюсь? Какая жалость! — с сатирой воскликнул огон и развел руками. — Ну и ты не в моём вкусе, обезьяна. Без обид.

Чёрная чешуя антропоморфного ящера блестела также, как блестит водная гладь молчаливой ночью. Он был похож на призрака, поднявшегося из болотных глубин, или на демона, приходящего за душами мёртвых в те редкие дни, когда Смерть берет отпуск.

Одним прыжком Ацель преодолел шесть ярдов и возник прямо перед лицом человека. Тот от неожиданности сделал сразу несколько выстрелов, но все они пролетели мимо, продырявив лишь воздух над головой. Кроны задрожали, и ослабленные листья посыпались вниз от крика, высвободившегося из человеческих лёгких. Огон с легкостью свернул запястье военного одной лапой. Кости с треском прорвали кожу, фонтаном заплескала кровь.

— Прекрати! Умоляю, прекрати! — взревел мужчина, выпучив до красна глаза.

Ацель оскалил клыки в дьявольской улыбке:

— Я же сказал, — прошипел он змеиным языком, — ты мне не нравишься!

Миссис Уоткинс и Пенни бежали впереди. Габриэль пыталась не отставать, но из-за того, что она вела за собой Адама, скорость пришлось убавить. «Это все из-за чемодана, — думала она, — он слишком тяжёлый!» Ей и в голову не приходило оглянуться назад до тех пор, пока рука ксионца не потянула её к земле.

— Адам? Что с тобой?

Пришелец согнулся и тяжело дышал.

— Уже устал? Ну ты и слабак! — девушка попыталась отшутиться, но подскочившая тревога не допускала беззаботной улыбки.

Лес затих, и в этой тишине было проще расслышать голоса собственных страхов.

— А куда делся Эдвард? — заметила Хелен, оглядываясь по сторонам. Женщина посмотрела на Адама и Габриэль и обняла дочь.

Ацель стоял над трупом и наблюдал, как сердце в его руке размякает и холодеет. Он вновь вспомнил «сердце» процессора в центре управления и с омерзением сжал орган в кулаке. Кровавые ошметки попадали вниз и запачкали сапоги.

— Какая гадость! — прошипел огон и отряхнулся. Ему действительно было противно все это. Кровь даже хуже, чем болотная грязь. Такого мнения он придерживался. А болотной грязи, уж представьте, Ацель повидал предостаточно. На многих планетах есть болото. Да вся Вселенная — одно глубокое тошнотворное месиво грязи, в котором тонут галактики и планеты вместе с бесконечным множеством микробов, ведущих войны, управляющих государствами, создающих семьи. Люди, сондэсианцы, ксионцы… Болото!

Ящер принюхался и посмотрел в сторону дерева, под которым должны были лежать его перчатки. Он фыркнул, обнаружив пропажу, но не огорчился и не разгневался.

Размеренными шагами Ацель подошёл ближе.

— Верни мои перчатки, Эдвард.

— Как ты…как ты узнал, что это я? — парень побледнел, не решаясь выйти на свет. Представление друга ему не понравилось, потому что походило на сцену из фильма ужасов, а фильмы ужасов он терпеть не мог.

— По запаху.

— По запаху?

— Да, ты пахнешь чистящим средством, — огон вяло улыбнулся.

— Проницательно.

Ацель смахнул волосы с лица и прислонился спиной к шершавому стволу.

— Я… — он вздохнул, — пугаю тебя?

— Ты вырвал у него сердце, знаешь ли. Я теперь это в кошмарах видеть буду.

— Я имел ввиду…мой…

— Что?

— Ничего. Просто…просто…верни мне перчатки, — раздраженно замотал головой ящер. Ему было неуютно демонстрировать своё истинное лицо этому человеку. Понятное дело, Эдварда оно пугало не меньше, чем жестокое убийство.

Парень осторожно выглянул из-за дерева и вытянул руку.

— Держи.

Ацель помедлил.

— Давай уже бери, — парень на мгновение встретился с ящером взглядом и тут же отвернулся. Его рука задрожала.

Чёрные когти сверкнули, как пять кинжалов, и Эдвард непроизвольно отпрыгнул назад. Для Ацеля это стало крайней степенью унижения, и он оскалился:

— Отдай мне уже чертовы перчатки! — тон его речи перемеживался с грудным криком и звериным шипением. Огон не стал дожидаться действий человека и выхватил подарок Онгэ с недовольной миной.

Эдвард проглотил ком. Он был готов разреветься, как ребёнок, но ужас высушил все слёзы до того, как те выступили на глазах.

— Давай! Беги! Беги к своим дружкам-обезьянам, пока я твоё сердце не вырвал!

И Эдвард побежал.

Огон опустился на колени, сжимая когтистыми лапами кожаные перчатки. Он трясся в волнах печали, злобы и кислотных возгласах проклятий, разъедавших оставшуюся с ним наедине тишину уснувшего леса.

Габриэль не верила своим глазам. Вся рубашка Адама была красная. Стало ясно, что усталость здесь не причём. Он был серьезно ранен. Видимо, какая-то пуля все-таки достигла цели.

— Адам… — протянула она на выдохе, продолжая держать пришельца за руку.

Мужчина поднял на неё взгляд. Его лицо выглядело смертельно-бледным. Он стиснул зубы, и девушка поняла, что ему сейчас очень больно.

— Уходи.

— Никуда я не пойду без тебя!

— Все нормально. Ты же знаешь, что раны на мне затягивается быстро. Просто дай мне время. Я вас догоню.

Но Габриэль такое предложение не устроило. Она привычно нахмурила брови и повернула голову в сторону остальных товарищей:

— Пенни, миссис Уоткинс, уходите, я остаюсь с Адамом.

— Но Габриэль! — белокурая девушка распахнула голубые глаза, которые уже светились от слез.

Хелен задумалась и вызывающе прищурилась:

— Никуда мы не пойдём!

— Это не обсуждается! — командным тоном возразила та. — Я здесь капитан, забыли? Это приказ!

Женщина устало прикрыла глаза и принялась рыться в сумке.

— Вообще-то, я здесь самая старшая, поэтому слушаться вы будете меня! — она вытащила целофановый пакет. — В конце концов, мне почти тридцать.

— Мама, тебе сорок.

Миссис Уоткинс осуждающе посмотрела на дочь:

— А выгляжу на двадцать пять!

Адама позабавила ситуация, и он слегка улыбнулся.

— Ну?

Девушки вопросительно переглянулись.

— Знаете, почему вы пропадете без меня? — Хелен самодовольно выпрямилась и пригладила короткие волосы в ожидании всеобщей похвалы и восхищений. — Я единственная предусмотрела такие события и ответственно запаслась медикаментами. Можешь отрицать, но всегда лучше обработать рану. Мы не знаем твоего предела, Адам. Вдруг пуля повредила внутренние органы? Даже если рана затянется — восстановится ли все функции?

— Она права, — Габриэль начало подташнивать. — Твои раны после стычки с… — девушка вспомнила профессора Нортона, и осадок этих воспоминаний сделал её сердце болезненно тяжёлым: оно было готово оторваться от сосудов и упасть в живот, — в общем, у тебя на спине остались шрамы.

Миссис Уоткинс достала спиртовой раствор и приступила к делу.

— Держи его.

Девушка молча выполняла указы Хелен. Она положила руку Адама себе на плечи и помогла женщине отрезать часть рубашки, препятствующей работе. Ранение прослеживалось в области печени. Но самое плохое — это то, что отверстие от не было сквозным, а значит — пуля все ещё внутри.

— Габриэль, — заговорил пришелец и, дождавшись ответного взора девушки, продолжил, — Я такой идиот.

— До тебя только дошло? Кто в своём уме будет рисковать жизнью ради чемодана!

Мужчина мягко улыбнулся:

— Я не об этом.

— М?

— Я… я так долго искал мир, в котором не видел бы жестокости. Но только сейчас понял, что искал его не там. Я смотрел на «целое», а оказывается нужно было обращать на его «части».

— О чем ты? — девушка никак не могла разобрать суть странной метафоры.

— Организации, общества, группировки… Толпа — плодородная почва для худших форм поведения. Даже если эта толпа борется за что-то благое, в ней однажды тоже проявится жестокость. Знай я раньше, что найду вас здесь, — ксионец обвел взором свою маленькую команду, — я бы не вступал в ряды «Терра», а просто накопил бы на космическое судно и стал бы космическим путешественником…

— Все ещё не улавливаю, к чему ты клонишь…

— Мне кажется, я поняла, — Пенни сложила ладони и мечтательно улыбнулась. — Думаю, Адам хочет поблагодарить нас за то, что мы стали его друзьями. В нас он, наконец, обрёл ту самую благоговейную добродетель, которую так долго искал. Иногда одна маленькая душа вмещает в себя в тысячи раз больше доброты, чем бесконечная Вселенная!

— Как приторно, — Габриэль покраснела.

— А по-моему — мило! — Хелен ни капельки не растрогалась, принимая такое откровение как нечто обыденное.

— В любом случае, это точно не про меня.

Миссис Уоткинс закончила врачевать и помогла Адаму подняться. Из-за движения пуля в его теле сместилась, и боль усилилась в несколько раз. Но пришелец не хотел беспокоить друзей и не стал жаловаться.

— Почему, — вздохнул он, — почему ты так уверена в этом?

— Мои родители, Элли… — Габриэль не успела закончить объяснение. Лопасти приближающихся вертолетов тревожили макушки деревьев. Шум становился громче, и свет мощных фонарей кидался из стороны в сторону, настырно разыскивая что-то в уиллоубрукском лесу.

— Они позвали подкрепление с воздуха? — миссис Уоткинс ускользнула под тень низкорослого дерева. — Ух, прям как в кино! Только почему-то мне от такого экшена как-то безрадостно.

Эдвард угрюмо волочил ноги, собирая белоснежными носами конверсов грязь, неуклюжих жуков и омертвевшие следы флоры. Он хотел бы поднимать ноги выше, но те казались невозможно тяжелыми. Парень не устал. Да, он бежал какое-то время, но не более полумили. То что он сейчас чувствовал исходило не от напряжения в мышцах, слабой работы лёгких или сердца… Оно возникло сразу в ногах…на почве тоски.

Эдвард остановился и прислушался. С востока доносился шум вертолетов. Но его смутило не это. С противоположной стороны леса в небо возносится загадочный вой. Холодный и бесчувственный. Волки? В нынешнее время в Станвелле трудно встретить стаю. Из крупных животных — только лисицы. Эдварду приходилось слышать подобный вой. В фильме. К его несчастью, это была не бытовая драма, не сказка про фей и даже не сага о вампирах. Фильм ужасов! Заброшенный особняк, призраки и все в этом роде.

Вой усиливался. Чем громче он становился, тем безумнее шуршала листва. Лес будто ожил и пытался предупредить человека о чем-то страшном. Эта тревога передалась и Эдварду. Он подумал о том, что пора бы уносить ноги, но вы же помните, что они и без того плохо слушались.

Нечто живое раздвинуло кроны головой, продемонстрировав парню свою слюнявую рожу, покрытую гниющими язвами, из которых периодически высовывались хвосты личинок. У монстра отсутствовала нижняя челюсть и нос. Вместо этого — кровавая дыра разлагающейся плоти. Несмотря на изувеченный вид и раздувшееся состоянее, лицо, определенно, было человеческим.

— Офицер… Фицман? — парень от ужаса споткнулся на ровном месте и упал. Рассудком он знал, что умрёт, но физически — был скован неведомой силой.

Голова офицера летала в воздухе, жила своей жизнью. И только через пару минут бесполезного ерзанья среди ветвей, она вытянула из глубины леса своё длинное тело с тысячей кривых, но человеческих конечностей.

Монстр посмотрел на Эдварда и снова прогнулся в рывке атаки. Парень не знал, что будет дальше. Каким образом мутировавший солдат заберет его жизнь? Станет ли он тоже зомби?

Эдвард закрыл глаза, отказываясь верить в происходящее. Он почувствовал, как его схватили две сильные руки и приготовился к боли. Ведь насильственную смерть всегда сопровождает нестерпимая боль. Монстр в очередной раз издал стальной вопль, и Эдвард понял, что тот неистовствует как-то далековато от него. Он удивлённо открыл глаза.

— Ацель?

Огон уже принял привычную человеческую форму и внимательно следил за движениями своего неудачного эксперимента номер два.

— Следующий раз, — бесчувственно заявил он, — я спасать тебя не буду, идиот.

— Прости.

Ацель пренебрежительно фыркнул и сложил руки на груди.

— Нет, правда… — Эдвард виновато понурил голову, — прости.

Огон, казалось, удовлетворился извинениями и сменил гнев на милость:

— В любом случае, — он отдернул друга в укрытие, потому что монстр резко раскрутил к ним часть туловища, — лучше бы нам убраться отсюда поскорее.

— Э? А разве ты не можешь запулить в него ядовитым дротиком?

— Сдурел, что ли? — Ацель скривил лицо. — Он же громадный! У меня нет столько яда!

— А если… Ну…

— Нет! Я не стану этого делать! Я что…похож на супергероя?

— Ага, — Эдвард улыбнулся, но обомлевший взгляд из-под чёрных очков заставил его смущённо отвернуться и перевести тему. — Нужно предупредить остальных.

— Да-а… — задумчиво протянул тот.

— Ладно-ладно! Я пошутил! — парень почесал затылок. — Просто ты снова спас меня. И это было весьма круто, в стиле «Марвел»!

— Кого?

— Потом объясню.

Монстра привлекли огни с вертолетов, и он увлеченно пополз за ними, обматавая собою стволы деревьев, как уродливая многоножка.

— Как ты считаешь, военные вызвали воздушные силы, чтобы найти нас?

— Я думал, ты боишься меня… — удивлённо отозвался пришелец, пропустив вопрос мимо ушей.

Эдвард улыбнулся:

— Да… так и было. Но ты спас мне жизнь, в конце концов. А к твоей рептилойдной форме, думаю, я смогу привыкнуть. Однажды. А теперь — поспешим! Что-то мне подсказывает, что остальные тоже отправились на восток.

Глава 20. Воспоминания

Не все плохие события в нашей жизни случаются для того, чтобы принести огорчение. Иногда они служат мотиватором для совершения чего-то важного, на что в размеренном течении будней мы бы ни за что не согласились.

Планета Земля продолжала вращаться вокруг Солнца, не обращая внимание на суету созданий, облепивших её многослойное тело. Примерно также и мы с вами не задумываемся о тех микроскопических организмах, которые постоянно окружают нас и несут тягость своего пыльного бытия. «Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно. Значит — кто-то хочет, чтобы они были».

И даже все эти загадочные события, побеспокоившие Станвелл, более чем ценны. Как минимум тем, что о них написана эта история.

Небо над Уиллоубруком сдуло последние пушинки облаков, и Млечный Путь осыпался крупицами звёзд, взяв на себя обязанность смотрителя. Именно благодаря слаженной работе этих далеких газовых шаров, Габриэль и её компаньоны могли обходиться и без приторного света воздушной разведки.

— Руки вверх! Выйдите на свет. Вы окружены! — скомандовал грозный голос из рупора. — В случае сопротивления, мы будем стрелять на поражение! Повторяю! Выйдите на свет!

Девушки посмотрели на миссис Уоткинс, видимо, ещё находясь под впечатлением от уровня её ответственности.

— Не вижу смысла показываться им. Они и так собирались нас убить, — пожала она плечами.

— Вы правы, — заговорил Адам, — после нашего бунта они покарают нас как преступников. Скорее всего, вас убьют и скомпрометируют все так, будто это дело рук пришельцев. А меня, ожидаемо, отправят в исследовательскую лабораторию.

Ксионец почувствовал резкую слабость и пошатнулся. Пуля продолжала двигаться внутри него, не позволяя ране до конца затянуться.

— Ты в порядке? — заволновалась Габриэль, ухватившейся свободной рукой за ствол дерева, под которым они прятались. Так она помогла им обоим устоять на ногах.

Адам спокойно кивнул, хотя «порядком» его состояние даже не пахло. Он непроизвольно перевел взор на девушку, проигрывая пелене перед глазами.

— Габриэль! Твоя рука! — затревожился ксионец, хотя и не был уверен до конца, что не бредит.

Чёрный плотный дым поднимался вверх по стволу, иссушая дерево, забирая у него жизнь.

Девушка в ужасе отдернула руку, и дым быстро развеялся. Но на её ладони все еще возникали чёрные шершавые пятна. Они держались на одном месте менее секунды и снова уходи прочь непонятно как и куда.

— Это опять происходит! — Габриэль боялась смотреть в сторону, уцепившись глазами за образ увядающего растения. Листва искореживалась и падала вниз вместе с тоненькими сухими ветками.

Естественно, такое странное явление заметили и сверху.

— Что за чертовщина! — солдат отдернул от лица снайперскую винтовку и передал её товарищу, управляющему вертолетом. — Взгляни! Дерево только что высохло прямо у меня на глазах!

— Да ты гонишь! — тот присмотрелся. — Может так и было?

— Да говорю же!

— Подожди, я кажется вижу цель, — серьёзно заявил мужчина, оттолкнув настырного военного, который уже тянулся за своим оружием. — Наш пришелец и та рыжеволосая девка!

— Я же говорю! Это все они! Решили задействовать свои суперсилы!

— Ты пересмотрел Мстителей!

— Ой, заткнись! Мстители — это тема!

— Давай, подстрели уже эту стерву. Может, послушнее станут, — пилот вернул винтовку снайперу.

Военный обиженно приступил к работе. Его дыхание почти исчезло, руки застыли, будто у восковой фигуры.

— А вдруг я случайно пришельца убью? Может, по ногам стрелять?

— Стреляй уже куда-нибудь, а! Задолбал!

Раздался грохот, и их воздушное судно пошатнулось назад, словно что-то тяжёлое упало на хвост.

— Что за чёрт? — из-за перевеса кабина управления поднималась все выше к небу, что могло привести к опасным последствиям. Конечно, это вызвало панику на борту.

Снайпер попытался взглянуть наружу. Через серую стену потоков воздуха, образованную быстрым движением лопастей, мужчина разглядел на хвосте вертолета какую-то чёрную ткань или вязкую жидкость. Он никак не мог определиться. Военный максимально вытянул шею, и увидел, как извиваясь на него летят толстые цепи.

— Эй, ну что там? — пилот пытался выпрямить воздушное судно. — Эй?

Товарищ неотвечал. Тогда, дабы растормошить зеваку, мужчина дотронулся до его плеча. Снайпер качнулся в сторону и упал на пилота, не проявляя признаков жизни. Да, он был мертв, и причина смерти весьма очевидна — у него отсутствовала голова.

— Западная часть, приём! — заголосила рация на груди пилота.

— Западная часть на связи, — военный еле шевелил языком, но проигнорировать вызов он не мог.

— На вас с востока что-то движется!

— Уинстон… — пилот отступил от формальностей, — я объявляю красный код 213.

— Что? — вместе ответа Уинстон получил смесь помех и грохота. — Эй! Западная часть, ответьте! Что происходит? Приём!

В небе прогремели взрывы. Огненное пятно рассыпалось искрами, распыляя красно-желтый свет над головами беглецов. Обгорелые винты и детали фюзеляжа рухнули вниз, сквозь макушки деревьев, обжигая листву.

— Почему вертолёты взорвались? — Хелен в изумлении открыла рот, наблюдая за тем, как в паре миль от них рушится воздушное судно. Она подумала о том, какая же, должно быть, мучительная смерть настигла пилотов, и сердце её сочувственно закололо.

— Целитель, — выдохнула Габриэль, опустив брови. Сейчас её лицо было такое же, как у Ацеля, когда дело доходит до брезгливости.

Девушка, наконец, узрела уголками глаз своего неприятеля. Существо медленно ступало по траве, не отводя безжизненного взора от силуэта Габриэль. Чёрный плащ оставлял после себя временный след, растекаясь и собираясь вновь, постоянно меняя форму. Целитель остановился примерно в тридцати футах от цели. Из-под его плаща вытянулись цепи. Они петляли вокруг девочки, словно змеи заклинателя. Однако больше Целитель не предпринимал никаких действий.

— Не переживай, Габриэль, он тебя не тронет. Пока что, — Адам внимательно присматривался к могущественному созданию, что за короткий промежуток времени доставило им всем кучу серьёзных проблем.

— Что ещё ты знаешь, чего не знаю я, а? — девушка прищурилась.

— Я заметил кое-что…

— Ближе к делу! — миссис Уоткинс тоже возмущалась.

— Когда Целитель впервые пытался тебя убить (в подъезде дома Уоткинсов), я дотронулся до твоего плеча, и он исчез. Второй раз — на дороге… Я также был рядом с тобой, и он снова исчез. Мне кажется, — Адам продолжал всматриваться в глаза Целителя, пытаясь найти подтверждение своим словам в его мимике, которая, к сожалению, полностью отсутствовала, — он не может нападать, пока я с тобой.

Габриэль вспомнила все те жуткие моменты, когда Целитель приходил по её душу, и удивлённо протянула:

— Пожалуй, ты прав, — она облегчённо выдохнула, убедившись в том, что девочка в плаще не планирует чего-то хитроумного, а просто ждёт удачного момента, прямо как те роботы в навигационной рубке: ее активность бездумна, запрограммирована, существует на уровне инстинктов. — Но почему?

Пенни Уоткинс прикусила губу и отстранилась от матери, широко расправив плечи:

— Целитель не может убивать кого попало.

— Да, но вертолет то он взорвал? Это ведь был он? — возразила Хелен, придержав дочь за руку, на всякий случай.

— Может быть, они хотели пристрелить Габриэль? В Адама они вряд ли начали бы стрелять… Он им дорог как объект научных исследований. А вот Габриэль под лысым деревом — отличная мишень, чтобы припугнуть нас.

Габриэль Феннис только сейчас осознала, что из коряги, в которое превратилось растение, укрытие такое себе.

— Ничего себе припугнуть! — миссис Уоткинс покраснела от ярости. — А я их уже пожалеть успела! Вот блин!

— Получается, — рассуждала белокурая девушка, покусывая большой палец левой руки, — Целитель боялся, что они убьют Адама? Почему же ты так важен? — она перевела взгляд на ослабшего ксионца в обрезанной и перепачканной кровью рубашке. — И почему он тогда допустил твое ранение? Или это всё-таки взыграла совесть девочки, чей разум он подчинил?

— Пенни, ты верно мыслишь! — восхитилась, Габриэль.

— И как долго он будет ждать? — Хелен сложила руки на груди. — Ты сам сказал, Адам, что в прошлые разы Целитель уходил.

— Видимо… — ксионец согласился, — у него кончилось терпение. Или… настал критический момент…

И будто в доказательство этим словам, рука Габриэль вспыхнула чёрным дымом, быстро поднимаясь по локтю к шее.

Почва под её ногами начала каменеть, зелень высыхала, и даже светлячки над головой перегорали, оборачиваясь миниатюрными угольками.

Тело девушки обрастало чёрными пятнами. Конечности коченели, и Габриэль, превозмогая боль в мышцах и суставах медленно согнулась в коленях.

— Адам, отойди от меня, — пепел сгущался и стремительно двигался к левой руке, за которую её держал пришелец.

Ксионец опомнился только тогда, когда его правая конечность начала отсыхать. Он закричал от нечеловеческой боли. Клетки его тела сгнивали, распадались, оголяя белую кость. Этот процесс можно было сравнить с естественным процессом разложения — только в сотни раз ускоренном во времени. Дым поднимался по правой руке и почти уже достиг плеча.

Тогда во взгляде Целителя что-то поменялось, и он тревожно моргнул. Конечно, никто, кроме Пенни этого не заметил. Но то точно был отголосок жизни и человечности, а не просто бездумный инстинкт.

Из-под плаща маленькой девочки вырвались цепи. Они отсекли поврежденную часть руки мужчины и оттащили того на приличное расстояние.

Адам не особо обеспокоился из-за потери. Добавилась новая боль — ну и пусть. А вот его сознание в испуге бежало прочь.

— Отойдите от неё! — воскликнула девочка, разбросав свои цепи вокруг Габриэль.

Было видно, что хрупкое тело работает против воли хозяина. Худые руки тряслись, словно прутики на ветру. Она боролась внутри себя, вскрикивая и ругаясь с чем-то в собственной голове.

— Габриэль, ты… должна вспомнить! Я не хочу тебя убивать!

— Что… что она должна вспомнить? — не понимала Пенни.

Миссис Уоткинс усадила ксионца возле дерева и осмотрела. Из-за особого воздействия чёрного дыма и работы рега-ботов, рана выглядела чистой и сухой, кровопотеря почти отсутствовала. Однако выглядел мужчина не очень. Он был похож на труп. Жизнь в нем выдавало только слабое дыхание.

Душа — это куда больше, чем сгусток энергии. Душа — вполне осязаемое место. И Сьюзи знала это, как никто другой. Да! Сьюзи! Кажется, так ее раньше звали? Это еврейское имя, которое переводится как «цветок». Тот кто подарил ей это имя, вероятно, знал, что однажды она завянет и «цветок» придётся выкинуть. Но в какой момент Сьюзи завяла?

Девочка потянула себя за волосы, зная, что в очередной раз забывает собственное имя.

Это место, эта душа… принадлежит ли она ей? Вряд ли… Возможно, когда-то и принадлежала… Вот только сейчас ее контролируют цепи Целителя. Они были повсюду, запечатав сознание Сьюзи.

Девочка сидела в окружении круглых зеркал. Она не хотела смотреться в них, поэтому постоянно отворачивала лицо. Зеркала возникали из ниоткуда — расширяющиеся чёрные пятна, проецирующие страхи смотрящего в них. Сьюзи же видела в зеркалах свое прошлое: девочку-сироту, злую мачеху, жестоких ровесников. Все это напоминало грустную сказку, в которой не предвиделся счастливый финал.

Сьюзи ударила себя по щеке, пытаясь стимулировать память:

— Ты не должен никого убивать! Это неправильно!

Чёрная сущность всегда приходила на её зов, но редко отвечала. Обычно, она проверяла прочность цепей и удовлетворенно испарялась. Но Сьюзи была не из робкого десятка. Девочка царапала цепи ногтями и кусала зубами. Иногда ей удавалось заставить одно из колец сломаться. Тогда Сознание Целителя слабело, и Сьюзи временно получала возможность мыслить здраво и управлять своим телом.

В этот раз Целитель тоже пришел. Он собрал из частичек своего бесформенного астрального тела две человеческие руки. Они были не совсем стабильны и могли неожиданно поменять положение, искривиться, переместиться на несколько дюймов и затрещать помехами. Целитель медленно проплывал по кругу, поглаживая ладонями цепи. Он не обнаружил повреждений и собрался вновь испариться, демонтируя свои конечности.

Сьюзи щелкнула зубами. Одним рывок — и её маленькая рука вцепилась в широкое запястье.

— Сегодня ты от меня не уйдёшь! — закричала она. — Меня зовут Сьюзи. Я помню! И забывать этого не собираюсь!

Существо подобная выходка не напугала. Оно оттолкнуло от себя девочку и усилило защиту. Теперь цепей стало ещё больше. Сьюзи ударилась спиной на белое пространство, которое не являлось землёй, полом или чем-то ещё, на что опираются наши ноги. Это была пустота, безмерное пространство без глубины, ширины и высоты.

— У нас был уговор, — спокойно произнесла сущность. — Ты продала мне себя за желание. Когда мы расстанемся, я исполню его.

Вокруг Сьюзи образовывались новые зеркала, из которых доносились знакомые фразы: «Мама, я не хочу! Не бей меня!», «Почему ты меня ненавидишь?», «Бесполезная девчонка! Зачем я только взяла тебя!», «Сьюзи! Бомжиха, Сьюзи! Хватит прятаться в туалете! Учитель тебя снова накажет!», «Бей ее! Бей ее!», «Почему ты не кричишь?», «Твои родители выкинули тебя, потому что ты похожа на блохастую кошку!»

Девочка приподнялась на локтях. Она посмотрела на свои синюшные руки и горчичного цвета платье — потрепанное, много раз перешитое, с кривыми заплатками и въевшимися пятнами.

— Почему я выгляжу так? Почему я чувствую боль от твоих ударов? Почему мои руки такие слабые? — задумалась Сьюзи. — Это же не моё настоящее тело. Я — лишь сознание.

Целитель поднялся в высоту, растягивая новые цепи. Стена становилась плотнее, затягиваясь над силуэтом девочки. Когда Сьюзи подняла голову, то обнаружила, что со всех сторон окружена черным коконом.

— Сьюзи, почему ты вся грязная? — девочка увидела в одном из отражений свою воспитательницу. Это была тощая женщина средних лет с высоким пучком крашеных волос. Перерумяненные щеки и красная помада контрастировали со строгим серым платьем. Её треугольное лицо не выглядело злым, скорее — хмурым. Такое же лицо было у всех воспитательниц в детском доме. Несчастливые женщины, вымещающие агрессию на никому ненужных детях. Иногда Сьюзи казалось, что это — главный критерий, в соответствии с которым принимают на данную должность.

— Я упала, — совсем маленькая Сьюзи виновато склонила голову, пряча за спиной синяки и ссадины.

Ребята выглядывали из-за угла бесцветной комнаты отдыха и хихикали, довольные своей выходкой.

— Ты знаешь, что мне придётся тебя наказать, Сьюзи?

Девочка кивнула и смирно последовала за воспитательницей.

Сьюзи оторвала взгляд от зеркала, не желая проживать то наказание снова.

— Я помню, что было дальше. — Она обратилась к другому зеркалу. — И этот момент я тоже помню.

Девочка решила не бежать от самой себя и смело смотрелась в сотни круглых зеркал.

— Я помню все это! И больше не посмею забыть, знаешь почему, Целитель?

Чёрный дым просочился сквозь кокон из цепей:

— Ты не отворачиваешь лицо.

— И никогда больше не отверну! Моя боль делает меня сильнее. Я та кто я есть лишь по одной простой причине… все эти годы я хранила свои воспоминания при себе и ни на секунду не забывала о своей боли. А ты! — Сьюзи указала пальцем на Целителя. — Ты забираешь мою боль!

— Разве, это плохо? Я твой благодетель. Ты должна была умереть в муках. Но я спас тебя от боли и собираюсь исполнить твое посмертное желание.

— А я отменяю своё желание! — девочка топнула ногой, и цепи пошатнулись.

— Это невозможно. Наш договор нерушим.

— Тогда… я сама его разрушу.

— Ты не сможешь.

— Я пожелаю другого.

— Это не сработает.

— Я желаю… — Сьюзи улыбнулась, чувствуя, как сила внутри её астрального тела крепчает, — подчинить тебя, Целитель!

Все зеркала треснули одновременно, и осколки зависли в пространстве. Девочка распахнула ладонь правой руки, и разбитые кусочки зеркал послушно полетели к ней — осколок за осколком, собираясь в нечто новое. Сьюзи стиснула короткими пальцами стеклянную рукоять. Теперь её сила достигла апогей. Расправив спину, девочка замахнулась своим самодельными оружием. Острое лезвие гигантской косы прорезало в коконе большую дыру, и цепи попадали к её ногам, будто дохлые черви.

Сьюзи рассмеялась и закружилась в танце. Все знания, вся сила Целителя теперь были у неё в голове. Горчичное платье, что застряло в её сознании, поменялось на элегантное чёрное, с рюшами, полупрозрачными руковами и огромным кроваво-красным бантом на спине. Сьюзи посмотрела на своё отражение в лезвии косы, и добавила ещё один элемент на голову: алый ободок с брошкой в виде черного черепа.

— А ты неплохо смотришься! — хитро расплылась в улыбка девочка. В глазницах черепа вспыхнуло чёрное пламя. — Не переживай, Целитель, я возьму твою работу на себя.

Сьюзи, наконец, вернула контроль над собственным телом. Она проморгалась и поняла, что её борьба длилась буквально нисколько в рамкой реальной действительности.

— Габриэль, — испуганная девушка непонимающе смотрела на Целителя — точнее, на Сьюзи в облике Целителя — цепляясь за каждое услышанное слово, — твоё нахождение в здесь — ошибочно. Твое сознание изменило линию жизни Габриэль из этого мира. Каким-то образом, вы поменялись с ней сознаниями. Я — Целитель, создание, что рождается с определенной целью и существует до тех пор, пока та не будет достигнута. Я появляюсь тогда, когда в ткани пространства-времени образуются раны — дыры в существующей материи. Большинство ран подобны царапине на физическом теле. Они безобидны, и открыты лишь для мелких астральных сущностей. Люди называют их — привидениями, демонами, духами. Такие раны залечиваются легко и быстро. Также быстро я рождаюсь и умираю. Я редко нуждаюсь в физической оболочке. Но твой случай, Габриэль, заставил меня перебрать несколько тел, пока я не нашёл такое, что выдержит сознание Целителя. То что с тобой произошло — открыло нестабильный портал между двумя мирами. Часть одного и другого мира существуют в нем одновременно.

— Поэтому корабль Ацеля невидимый? — догадалась Габриэль, с трудом различая что-либо под пеленой чёрного дыма.

— Именно. Внутреннее содержимое корабля застряло в этом мире, а наружное — в том, из которого ты явилась, — подтвердил Целитель. — Я не мог закрыть портал, пока ваши сознания перемешаны. А для этого мне нужно было контактировать с тобой.

— Почему же ты раньше все не объяснил? — вмешалась миссис Уоткинс, не отходя от раненого Адама.

Сьюзи загадочно улыбнулась, проигнорировав вопрос.

— И почему ты не убиваешь меня? Кто сейчас говорит? — Габриэль не могла разобраться в облике странного существа. Глаза девочки были по-прежнему безжизненны, но эта улыбка… эта связная речь… Она точно поменялась. Но что послужило тому?

Чёрный дым перекинулся на соседние деревья, и девушка ощутила горечь во рту. Лёгкие перехватило, и дышать становилось все труднее.

Пока Целитель и Габриэль вели диалог, в небе появились новые вертолеты. Они вели обстрел. Пенни и Хелен были удивлены. Ведь стреляли не в них.

— В кого они стреляют? — белокурая девушка подошла поближе к матери. Она помогла той оттащить пришельца в более безопасное место. И дело было даже не в британских службах… Процесс омертвления земли почти растянулся до того дерева, под которым они сидели. Их новым укрытием послужили два молодых, но пышных растения, чьи стволы не эстетично сплелись друг с другом.

Габриэль повысила голос до крика, потому что её органы чувств затупились, погрубели, словно спиленные наждачкой:

— Тогда почему ты не убил меня сразу? Почему не нападал, когда рядом со мной был Адам?

— Да, — кивнула Пенни, — почему? Ты не хочешь ему навредить, так? Он важен. А что насчёт военных? Их ты убила. Неужели их жизни ничего не стоят?

Целитель равнодушно созерцал, как вертолеты кружат над лесом. И ответ на прозвучавшие вопросы издал также безучастно:

— Целитель обычно не убивает. Он — нейтральная сущность. Иначе говоря, он ни на стороне добра, ни на стороне зла… Целитель ждал, когда ты все исправишь сама, Габриэль. Он не умеет взаимодействовать с физическими объектами на уровне коммуникаций. Это претит его природе. Твоё присутствие здесь — ранит Вселенную. И я терпел тебя, наблюдал и спасал тебя до тех самых пор, пока ты не начала открывать новые порталы. Прямо сейчас — ты разрываешь ткань пространства и открываешь еще один нестабильный портал. Я не могу этого допустить. Поэтому должен устранить тебя. Но я этого не хочу…по личным причинам. Догадливая девочка, — Сьюзи обратилась к Пенни, которая сурово сжимала кулаки и краснела, морща лоб. Наверное, девушка думала, что выглядит устрашающе. Но таким образом, она лишь сильнее подчеркивала миловидные черты своего лица. — Габриэль поменяла линии многих жизней. И если бы Адама убили, Вселенная потерпела бы невосполнимую потерю. Мне пришлось выбирать между ним и пилотами.

— Где ты раньше был, — возмутились Хелен, — когда стреляли военные?

— Я не чувствовал реальной угрозы. Скорее всего, его рана не смертельна. Возможно, в перестроенной Габриэль Вселенной, это событие было предопределено.

Адам Дэвисон открыл глаза. Фразы, что он слышал, обрывками прокрадывались к нему в голову. Он не мог понять, что происходит.

— Где…где я?

— Адам! — миссис Уоткинс бережно обняла пришельца, чувствуя себя многодетной матерью. А ведь, если подумать… так оно и было. Габриэль, Адам, Пенни… они ещё такие дети.

— Что с Габриэль? — пришелец посмотрел туда, где последний раз видел подругу. Чёрные сутулые стволы тянулись вверх грозными штыками. На каменном грунте валялись кости мелких грызунов и скелеты птиц.

— И что же теперь? — девушка взвыла. Она уже ничего не ощущала, кроме отчаяния.

Целитель телепортировался поближе к Габриэль и позволил той заглянуть в свои светлые глаза, полные чарующей пустоты.

— Ты должна вспомнить, как это случилось, — Сьюзи смягчилась. — Что заставило ваши сознания поменяться местами?

Что произошло в тот день?

Глава 21. Великая Утренняя Случайность

Похороны тети Мэй затянулись на долгие часы. Во-первых, гроб доставили поздно, и тот неожиданно пришелся не по размеру. Туфли с пятнадцатисантиметровым каблуком, что женщина заранее приготовила на случай своей непредвиденной гибели, было решено заменить на плоские сандалии. Габриэль по-дружески попросила Розетт сбегать в обувной магазин в квартале от них и купить что-нибудь недорогое. Подруга вернулась только через сорок минут, оправдываясь тем, что в магазине проходила ограниченная распродажа, и она не смогла ничего с собой поделать.

Во-вторых, церемонии помешали некоторые гости. Как выяснилось, вокруг вдовы крутились сразу четыре любовника. Они явились в середине бесконечного некролога, полного лживых фактов о личности тётушки (кто его вообще написал?), и устроили разборки, приревновав друг другу мертвое тело возлюбленной. Священник попытался разнять их и попал под горячую руку. Со сломанной челюстью и сотрясением его забрали на скорой. Ожидание нового священника заняло ещё около часа. Многие гости за это время успели разбежаться. Это были в основном обдолбанные женщины с диковинным макияжем и подозрительно немногословные мужчины от тридцати до пятидесяти лет. Габриэль никогда тех не видела и приглашений им не рассылала. Что их связывало с тетей Мэй, и как они так быстро узнали о её смерти — та еще загадка.

Когда Габриэль вернулась домой, она, к своему стыду, ощутила облегчение. Не то чтобы тётя Мэй ей не нравилась… не то чтобы Габриэль была такой эгоистичной и неблагодарной… Конечно, женщина ей очень помогла. Нисколько делами, но оптимистичными монологами, чудесным образом возвращающими любовь к жизни. Сама же Мэй оставалась для племянницы ходячим хранилищем тайн. Она редко рассказывала о себе, а если и рассказывала, — то не гнушалась открытым враньем. Даже такие малозначительные детали, как личные вкусы и предпочтения — постоянно перетасовывались в ее речи и сильно разнились в зависимости от дня недели, погоды, лунной фазы и черт знает чего. Например, сегодня женщина пожалуется вам о том, как ненавидит китайскую кухню, а завтра — с восторженными глазами воспоет димсам и затащит вас в свой любимый китайский ресторан.

Девушка устало рухнула на белую простынь. Она так замоталась, что даже не заправила кровать. В её маленькую спальню дневной свет почти не попадал. Окна выходили на восток, а утреннее солнце загораживал четырёхэтажный дом через дорогу с хозяйственным магазином на первом этаже, двери которого закрывались ровно в шесть вечера. Обычно в это же время с работы возвращалась тётя Мэй. Она жила почти на границе Станвелла, и частенько моталась в Лондон и Лидс на несколько недель. Габриэль не имела ни малейшего понятия, что заставляет женщину по двадцать раз в год посещать эти города. Да и как работодатель отпускает её так часто? Она утверждает, что работает секретарем в какой-то большой фирме, но постоянно путается в названиях. Вот только каждый день точно в шесть ноль-ноль Габриэль на телефон приходило ободряющее сообщение. А в субботу или воскресенье тётя Мэй (если была в городе) стабильно навещала племянницу, осыпая её множеством пустых и одновременно ярких историй. Больше всего на свете девушку раздражало больное стремление женщины отыскать ей вторую половинку. Она беспрерывно скидывала той в соцсетях профили неприятных мужчин, среди которых были и те, кто когда-то близко общался с тетушкой. Такая забота доводила Габриэль до моральной и физической боли (её действительно начинало тошнить).

Девушка обняла подушку и перевернулась на спину. В это же время владелец магазина «Дом и прочее» перевернул на другую сторону табличку с надписью «открыто».

Габриэль разблокировала экран телефона. Шесть вечера. В первые за день у неё в груди что-то кольнуло. Без сообщения от тётушки Мэй на Гарденфилд стало слишком тихо.

Телефон в руке девушки зазвенел. Она испуганно вскочила от напряженной мелодии из «Убить Билла», которую установила шесть лет назад и с тех пор ленилась сменить.

— Да, Розетт, который час?

— Почти семь утра! — бодро воскликнула подруга.

— Серьезно? Надолго же меня вырубило! — сонно зевнула.

— Габриэль! Габриэль! — довольно прочирикала та, — Я нашла тебе новую работу! Ты же любишь научную-фантастику?

— Любила. В детстве… — отмахнулась девушка, повернув голову. Что-то в привычных образах за окном показалось ей странным, но она так и не смогла понять — что.

— Да ладно тебе! — Розетт хихикнула. — Я видела у тебя на полках книги Уэллса и Вейера. Совсем новехонькие издания!

Габриэль Феннис раскраснелась:

— Ну ладно-ладно… Что там за работа?

— На Волкер-стрит-2В открылся магазинчик с Сай-Фай мерчем!

— Где это?

— В новом районе, там ещё стройка вовсю идёт. И полно уродливых многоэтажек.

— Окей, — согласилась Габриэль. — как-нибудь заеду туда.

Розетт Смит взволнованно запротестовала из динамика:

— Нет-нет! Я звоню тебе в такую рань не просто так! Я уже порекомендовала тебя и договорилась, чтобы твоё собеседование состоялось в восемь утра!

— Когда ты успела?

— Вчера вечером. Оказывается, хозяин магазина — мой бывший одногруппник, представляешь? Мир так тесен! — подруга нервно засмеялась. — Я хотела сказать тебе вчера, но ты была так расстроена из-за смерти тети!

— И это я слышу от человека, который предпочел моему горю распродажу!

— Ограниченную распродажу! — поправила Розетт. — Давай, собирайся, я жду тебя!

Габриэль быстро привела себя в порядок, схватила старый рюкзак и вышла в холл. Она прошла мимо зеркала и остановилась. Конечно же — забыла причесаться! Девушка достала расчёску, но длинные и пышные волосы отказывались слушаться. Они стояли торчком, будто у ведьмы. Что ж, детские дразнилки оправдали себя. Тогда ей взбрело в голову завязать высокий хвост. Спустя долгие десять минут Габриэль убрала руки от головы и неудовлетворенно вздохнула. Хвосты ей совсем не идут. Она стянула резинку, пожалев потраченное понапрасну время, и выключила в доме свет.

Волкер-стрит — не самое приятное место для прогулок. Отовсюду слышались запахи стройки, а голые панельные здания белели, как черепа в раскопанных могилах. Этот район — кладбище с большим скоплением небогатых приезжих, студентов и расписавшихся по глупости молодоженов. Однако сегодня на улице было непривычно пусто. Стройка тоже стояла. И так было не только на Волкер-стрит. Габриэль поняла это, пока ехала через центр Станвелла.

Небо только-только начинало светлеть. И девушка вдруг поняла, что же ей тогда показалось странным в образах за окном. В общем-то, с образами как раз-таки все было в норме! Дома как дома! Деревья как деревья! А вот небо… В июне солнце встает рано. В семь утра оно уже вовсю разгорается зарей. Но в день Великой Утренней Случайности земное светило сильно опаздывала на свою смену. Впрочем, Габриэль — тоже.

Девушка даже засомневалась во времени и, на всякий случай, посмотрела в телефон. Все правильно — 7:55.

— Уже так поздно? Я же опоздаю! — она ускорила шаг.

Габриэль проскакала по запыленному строительной пылью тротуару, перешла узкую дорогу и свернула между двумя высотками.

— Девушка, девушка! — какой-то мужчина окликнул её. — Не подскажите время?

Габриэль Феннис обернулась. Весёлый молодой человек в кепке с перевёрнутым козырьком помахал ей рукой. В нем не было ничего примечательного — каштановые волосы, рваные джинсы. Скорее всего, он — студент. Но несмотря на дружелюбную улыбку, девушка инстинктивно почувствовала страх.

— Почти восемь, — спокойно ответила она.

— Спасибо-спасибо! Я уж подумал, что мои часы сломались, — мужчина взглянул на циферблат наручных часов.

Габриэль развернулась к незнакомцу спиной, чтобы уйти, но тот вновь заговорил:

— Может быть телефончик дадите?

— Я спешу. Извините.

— Всего минуту.

— Что? — девушка осеклась. — Минуту для чего?

Мужчина посмотрел на свои часы:

— А! — рассмеялся он. — Уже все! Можете идти! У меня у самого есть дела, знаете ли… — последнее предложение прозвучало обиженно.

«Ну и чудак!» — подумала Габриэль и продолжила путь.

Девушка очутилась прямо в центре всей строительной деятельности. Она присмотрелась. Дом, который ей был нужен стоял прямо перед ней. Со всех сторон его затеняли безжизненные высотки. Однако никакого магазина Габриэль не нашла. Да и здание, едва ли, было обжитым.

— Наверное, я что-то попутала, — девушка вытащила из кармана телефон и набрала Розетт. Гудки тянулись. Это не было похоже на ту. Обычно, девушка тотчас поднимала трубку. Иногда Габриэль даже смеялась: «Ты хоть когда-нибудь откладываешь мобильник?» Розетт хитро подмигивала и на полном серьезе заявляла, что просто имеет совершенную интуицию и талант к предсказаниям. Хотя в других ситуациях — разводила руки и сетовала на непредсказуемость жизни.

Габриэль отложила телефон. Она заметила, что её тень растягивается и приобретает прямоугольную форму. Девушка не успела закричать, позвать на помощь или отпрыгнуть от летящей на неё плиты. Тупая боль ударила в затылок и опустилась вниз по позвоночнику. И тогда асфальт выскользнул у неё из-под ног, утащив за собою утренний свет.

— Я вспомнила, — побелевшие губы Габриэль дрожали на каждом слоге. Она измученно посмотрела на Целителя. Лимонно-желтые глаза не справлялись с потоком слез, вздувшись и покраснев, словно два побитых яблока. — На меня упала строительная плита. Думаю, я… — Габриэль решила закончить фразу шепотом, потому что последующие далее слова и без того громозвучны, — …умерла в тот день. Вот что произошло. Моя смерть.

Сьюзи сочувственно обняла девушку:

— Мне жаль. Мне жаль, что я так и не смог тебя спасти.

— Ты не виноват, — все мышцы на лице Габриэль обмякли. Она опустила голову, ощущая на себе тревожные взоры друзей. Миссис Уоткинс что-то кричала. Пенни плакала. Адам… он молчал. Габриэль переборола несчадно бьющееся сердце и встретилась с ним взглядом. У мужчины был не менее страдальческий вид. Девушка хотела бы сейчас бросился к нему в объятия и никогда не отпускать, рассказать о чувствах, что созрели в её душе, и просто уйти из этого злополучного леса, чтобы провести с друзьями хотя бы ещё один день. Но это было невозможно.

— Простите меня, — выдохнула она, но раскаяние прозвучало слишком тихо, чтобы быть услышанным.

— Габриэль, ты должна вернуться. Просто пожелай этого, — торопил Целитель.

— Позаботься о них, прошу, позаботься об Адаме, Пенни и Хелен. Позаботься о них для меня.

— Хорошо.

— Пообещай, пообещай, что всегда придёшь на их зов, всегда поможешь в беде и никогда-никогда не оставишь их! — Габриэль вытерла слёзы. — И тогда… тогда я вернусь!

Сьюзи мягко улыбнулась и погладила девушку по голове. Эта улыбка, наполненная теплотой, немного успокоила сердце Габриэль. Наверное, такое же выматывающее облегчение испытывают люди на смертном одре, когда к ним спускается ангел смерти.

— Я обещаю, — тихо произнёс Целитель и поцеловал девушку в лоб. — Я исполню твоё желание.

Ацель и Эдвард потеряли чудовище эксперимента из виду. Уж слишком тот был бесцветный и тонкий — ему ничего не стоило зарыться в листве или невидимкой застыть посреди голого ночного неба, пропитываясь его темными красками. Вся эта неразбериха с монстрами напоминала Эдварду сюжет «Франкенштейна».

— Никогда не думал, что буду общаться с доктором Франкенштейном, — он усмехнулся.

— Прости?

— Да нет, забудь! Мысли вслух.

Ацель нахмурился и вновь погрузился в свои мысли.

— Вот блин! — парень ударил себя по лбу, в очередной раз перебив цепочку идей и догадок, что огон так упорно выстраивал у себя в голове.

— Что теперь?

— Я только что вспомнил, что завтра — экзамен по философии.

— Как ты можешь думать о таких мелочах, когда вокруг тебя вот-вот разразится планетарная война? Люди все такие?

Эдвард остановился и серьёзно ответил:

— Я просто говорю то, что думаю, — он сказал это с толикой гордости, — А вот ты, Ацель, о чем ты сейчас размышлял?

Огон не заинтересованно обошел того и только тогда грубо промычал:

— Тебе то какое дело? Ты все равно не поймёшь.

Эдвард тоже зашагал:

— Это и есть твоя главная ошибка. Нельзя решать проблемы в одиночестве, когда ты работаешь в команде.

— И что ты хочешь, чтобы я на это ответил?

— Ничего. Можешь ничего не отвечать, — парень недовольно отвернулся. — Ты прав. Я мало что понимаю. Но если ты продолжишь молчать, я ещё больше буду не понимать и не смогу тебе помочь.

Они прошли минуту в тишине, прислушиваясь к движениям впереди, прежде чем огон решился открыть свои мысли. Он начал диалог с раздраженного вздоха:

— У меня все никак не выходит из головы то, что я увидел на корабле Адама. Хотя, конечно, это даже не его имя…

— Ты про «сердце»?

— Этот ксионец строит из себя святого, но так ли это на самом деле? Что если организация «Терра» на первое место ставит вовсе не охрану животного мира? Что если они даже хуже меня?

Эдвард улыбнулся:

— Не такой уж ты и плохой, Ацель.

— Да брось! Ты ничего не знаешь о моём прошлом, кроме того, что я позволяю тебе знать.

— Ну, — тот задумчиво закатил глаза, — мне ты ничего плохого не сделал. Я знаю, что для Габриэль ты враг. Впрочем, как и для многих других, кому ты навредил. И вряд ли ты когда-либо искупишь перед ними свою вину. А без прощения невозможно стать хорошим человеком. Однако ты прожил менее половины своей жизни, и впереди тебя ждет целое будущее — сотни чистых страниц. Только от тебя зависит, чем ты их заполнишь. И когда твоя жизнь подойдёт к концу, история, что ты сотворил, будет скорее хорошей, нежели плохой. А значит и ты станешь более чем на половину хорошим человеком…

— Впечатлен, что твой маленький мозг выдал что-то разумное, — огон был удивлён и озадачен, и это смешанное чувство бесило его, — Но я не собираюсь прислушиваться к такому сопляку, как ты. Я прошёл через ад, который ты и представить не можешь! Поэтому, помолчи, пожалуйста, и не перебивай, раз уж сам захотел меня выслушать.

Эдвард опустил голову и молча последовал за сондэсианцэм. У него в груди образовался ком, который прочно сидел на месте и сдавливал лёгкие. Это был ком обиды.

— Знаешь, Ацель, моя жизнь тоже не сахар.

Огон хотел возразить. Он повернулся, открыл рот и сразу же его закрыл. У этого человеческого ребенка был точно такой же взгляд, как и у него самого в детские годы. Тогда… дни, что Ацель разделял с Онгэ часто омрачились пустыми скандалами, в которых виноват был лишь он сам — глупый, эгоистичный, вечно раздраженный мальчик. Почему Онгэ вообще его терпел?

— Я рос без отца, — Эдвард вяло начал свой рассказ. — Моя мама была пьяницей и часто оставляла меня одного. Я никогда не забуду запах её перегара, когда она ругалась и била меня, не объясняя причин, просто так — когда ей было грустно, плохо или скучно. Наверное, отвращение к алкоголю и грязи, в которой она засыпала, будто свинья, и воспитали во мне чувство брезгливости.

Я ничего не знал о своём отце, и мама тоже боялась его упоминать. И в качестве утешения я выдумал себе сказку… в которой мой отец был супергероем. Он боролся за справедливость, и среди злодеев у него было много врагов. Из-за этого он оставил меня и маму. Он просто боялся, что мы пострадаем, — парень вытер глаза рукавом синей спортивки. — И я до тринадцати лет верил в это. Одноклассники взрослели и смеялись над моей наивностью. Однажды я вернулся из школы и увидел, как моя мать режет себе вены. Она лежала на своей кровати и плакала, пока кровь окрашивала её простыню в красный цвет. Я бросился к ней, с криками: «Мама, перестань! Я не хочу, чтобы ты умирала!» Но та лишь оттолкнула меня и сильнее вдавила лезвие в вену. Она собирать уйти и, наконец, поведала мне обо всем, что так тщательно скрывала. Оказывается, до моего рождения мама работала в борделе. И мой отец — один из сотен пьяниц, завсегдатаев заведения…а никакой не супергерой. Мой мир рухнул. Тогда я понял, что моё существование — ошибка. Никто меня не любил и никогда не полюбит! — Эдвард не мог сдерживать ком в своей груди, и тот разросся в громкий отчаянный плач. — Неудивительно, что я не нравлюсь Пенни. Я и сам себя ненавижу!

Ацель был в ступоре. Он знал, что у парня проблемы с контролем эмоций. Но нынешние слёзы — куда более глубокие, чем раньше, словно вода под землёй. Они не высохнут просто так.

— А мы с тобой похожи сильнее, чем я думал, — сондэсианец подошел к Эдварду и крепко его обнял. Примерно также Ацеля когда-то обнимал белый волк: с отцовской теплотой и полным принятием, — прости.

Над их головами прогремели взрывы. Огненные цветы распустились в небе. Но в этих цветах не было ничего прекрасного, и пахли они смертью, сталью и обгоревшей плотью.

— Что это? — парень быстро пришёл в себя.

— Кажется мы опоздали на вечеринку, — к ногам Ацеля упала отрубленная человеческая голова. Он поморщился и прикрыл ладонью глаза Эдварда.

— Эй? Что ты делаешь?

Огон пнул голову ногой, и та улетела в кусты:

— Так то лучше, — он убрал руку.

— Ты только что пнул…э…мяч?

— Ага.

— Мяч в лесу?

— Ага.

— Что в лесу делает мяч?

Ацель приподнял бровь:

— Самому интересно.

Сьюзи осторожно уложила тело Габриэль на землю и повернулась к остальным. Выражение её лица вновь очерствело. Флора и фауна были необратимо мертвы, и эта черная брешь в зеленом одеянии природы смертельно уродовала уиллоубрукский лес. Но опасный дым ушёл, развеялся, и Габриэль уже не представляла угрозы.

Миссис Уоткинс и Хелен вскочили, не совсем понимая, что произошло.

— Стойте, — Адам не поднимал глаз, — это больше не Габриэль, — сокрушенно объявил он.

— Ты прав, — Целитель кивнул. — Габриэль, которую вы знали, здесь больше нет.

— Что с ней? Она вернулась…вернулась…домой? — Пенни с надеждой сложила руки на груди. — С ней все в порядке? Она жива?

Сьюзи промолчала.

— Ответь же! Ответь же мне, чёрт возьми! — девушка знала ответ, но продолжала вопрошать, дергая себя за волосы. — Габриэль! Что с ней стало?

Военные не оставили товарищам времени на тоску. Они окружили их, пока те отвлеклись на свои чувства, и нацелили автоматы. Кто-то без приказа открыл стрельбу и выпустил всю обойму, яростно стреляя в спину Целителю. Вероятно, девочка в чёрном плаще напугала их своей выходкой, и её признали как ООНО (Особо Опасный Неопознанный Объект), подлежащий немедленному уничтожению.

Пенни от неожиданности закашляла, подавившись слезами. Миссис Уоткинс посмотрела на свои руки — они тряслись. Она глубоко вдохнула пропахший порохом воздух и приобняла за плечи застывшую в ужасе дочь.

Военные затихли. Все ждали — когда же девочка упадёт? Но Сьюзи не намеревалась умирать. Она утомленно выдохнула, точно древний старик, которого достали гиперактивные внуки, и пролепетала:

— Неплохая попытка, ребятки, — Целитель неспешно развернулся, тряхнул плащом, и десятки пуль попадали к его босым мозолистым стопам. Он развернулся к неприятелям и развел руками, сверкая зловещей улыбкой. — Раунд второй, хм?

Солдаты открыли огонь, и Уиллоубрук оглох в шуме перестрелки и звоне цепей.

Сьюзи отбивала пули как нечего делать. Кто-то сразу отступил, другие — храбро продолжали сражаться. Каким-то образом ни одна пуля не пересекла образовавшийся вокруг Пенни, Хелен и Адама круг из цепей. Однако ни миссис Уоткинс, ни её дочь этот факт не успокаивал, ведь те и понятия не имели о возможностях Целителя и о его обещании, данному Габриэль Феннис.

Сьюзи почти не двигалась, предугадывая направление каждой выпущенной пули неким седьмым (а может и восьмым) чувством. Она подумала о том, что отлично справляется с работой Целителя. «В отличие от тебя, — девочка погладила брошь на ободке, — я исполню её желание и желания тех, кто нуждается во мне».

Сьюзи подняла подбородок и увидела, как с дерева на дерево перепрыгнуло чудовище. Оно на секунду застыло в полёте, позволив полной луне залить белым светом полупрозрачное уродливое тело. От этого сияние земного спутника не только не затмилось, а, наоборот, усилилось, как в гранях самоцвета.

Мутант проскользил по стволам и веткам, словно змея и неуклюже развалился посреди поля битвы.

Разумеется, военные отреагировали на это неожиданное появление дружной стрельбой. Чудище завыло, и из размозженного горла попадали комья гниющей плоти и внутренних органов. Новому Фицману больше не требовались органы. Его существование поддерживала странная прозрачная жидкость внутри, которая из-за выстрелов помутнела и стала грязно-белой, как затоптанный снег. Вещество струйками выходило наружу через отверстия и, достигая земли, шипело и пенилось.

Мутант с воем изогнулся и нырнул в сторону Пенни. Девушка закричала и прикрыла лицо руками. Чудище вытянуло передние конечности и попыталось ее схватить. Оно жаждало крови, но из-за отсутствие рта поглощение пищи казалось невозможным. Мутант старался распахнуть несуществующую пасть, и, в очередной раз терпя неудачу, завывал, изрыгая ненужные части офицера и сгустки собственной крови. Немощность и неутолимое чувство голода бесили его. Он мотал головой, сверкая дырой в затылке, и издавал вопли, которые подразумевали озлобленное рычание.

— Стой! — Эдвард размахнулся и смело метнул в чудище камень, удачно попав прямо в открытую рану. Монстр отпрыгнул прочь, царапая руками морду и сдирая последние напоминания о своей человеческой природе: кожа отслаивалась, точно старые бумажные обои, обнажая красное мясо и мышцы. — Да! Так тебе! — он довольно потряс кулаком.

— Спасибо, — Пенни устало улыбнулась, и парень оцепенел от счастья. Это была первая милая улыбка прекрасной девушки, предназначенная только ему.

— Эм, Пенни… твое плечо, — Эдвард побледнел. На плече и шее той созревал большой ожог.

Пенни Уоткинс хотела что-то ответить, но за её спиной раздались новые выстрелы, и мать поспешила отвести дочь туда, где ей казалось безопаснее — к Адаму. Скорее всего, она просто следовала принципу «держаться вместе».

— Да тут и без нас весело, — Ацель присвистнул. — Может нам уйти?

— Она мне улыбнулась! — Эдвард восторженно посмотрел на огона, проигнорировав его шутку. — Я так испугался! Но скажи, я же был крут? Теперь Пенни точно влюбится в меня!

— Конечно, — Ацель сдержал насмешку. — Она перед тобой не устоит.

Сьюзи понимала, что происходит. Мутант, чье тело достигало мили в длину, был заполнен опасной жидкостью — кислотой. Ну или, по крайней мере, чем-то похожим на неё.

— Не стреляйте! — закричала она, обматывая цепями чудище.

Целителю не составляло труда разорвать монстра на кусочки. Но в таком случае — галлоны кислоты расплескаются на всех присутствующих здесь и нанесут значительный ущерб уиллоубрукской флоре и фауне.

Военные продолжали стрелять, и Сьюзи приходилось не только контролировать направление пуль и присматривать за друзьями Габриэль, но и защищать провальный эксперимент огона. Да, тот выглядит угрожающе, но его тело — достаточно слабое. В любой момент оно может взорваться из-за внутреннего возмущения: кислота, латунь и свинец вступали в химическую реакцию, шипение воздействовало на внешнюю оболочку, отчего та раздувалась пузырями.

Мутант поднял голову вверх и хрипло завыл на луну.

— Эй ты, с цепями! — Ацель догадался, что существо по какой-то причине тянется к свету. Это инстинктивное стремление уже проявлялось у него ранее, когда он завороженно преследовал светящиеся вертолеты. — Ослабь хватку, дай ему то, чего он хочет!

Целитель перевёл взгляд на огона и нахмурился. Что-то в Ацеле казалось ему странным. Однако спасение людей сейчас было на первом месте, и Сьюзи кивнула в знак понимания. Она подарила мутанту немного свободы в движениях, и тот в вожделении оттолкнулся от земли и взмыл в небо. Звеня цепями, он на мгновение задержался на верхушке дерева, и там сделал новый ещё более мощный рывок. Целитель стоял у мутанта на спине. Кислота из его ран обжигала ноги и плащ, шипела на детском личике, клочьями сдирая кожу.

— Вот так! — Сьюзи даже не моргнула. Боль она оставила далеко-далеко в прошлом, когда тело еще было способно что-либо ощущать. А атомы после телепортации вскоре соберутся вновь, не оставив и следа от увечий.

Целитель посмотрел вниз, и неудовлетворенно вздохнул. Существо движется вертикально и скоро начнет падать из-за снижения потенциальной энергии. Если он убьет мутанта сейчас, его содержимоепрольётся смертельным дождём.

Сьюзи перебежала на шею чудища, оттолкнулась и потянула цепи на себя.

Целитель не мог перемещаться сквозь пространство во время битвы. Цепи — объекты, что он собирал из атомов карманной вселенной, которая пряталась у него под плащом. Когда цепи протягивались между мирами, телепортация становилась затруднительной.

Пока Сьюзи сражалась с монстром наверху, военные, не теряя времени, арестовали всех, кто был на земле. Ну почти всех… Ацель бессовестно бросил товарищей (хотя их он таковыми не считал) и захватил с собой Эдварда, несмотря на бурные протесты.

История о Великой Утренней Случайности могла бы на этом закончиться: все мертвы, Сьюзи нарушила обещание, а Ацель и Эдвард жили долго и счастливо, иногда мучаясь совестью… (Хотя последнее — скорее только про Эдварда) Но случилось именно то, что что должно было случиться. Все случайности, объединенные ВУС, наконец, сошлись в одном времени и месте. Сейчас вы поймёте, что я имею ввиду…

По совершенно загадочному стечению обстоятельств в самый разгар перепалки человечества и сторонников внеземной цивилизации в небе возник, загораживая лунный свет, корабль «Терра». Он выглядел точно также, как и судно Адама: огромный, вытянутый, в форме буквы «Н». Только будучи в рабочем состоянии, корабль смотрелся куда-более сурово и таинственно. В основном, конечно, благодаря ослепительному лазурному свету, направленному на жителей Земли.

Другой луч света обратили на мутанта. Тот на секунду завис в воздухе и рассыпался на атомы, без каких-либо опасных последствий. «Терра» не заметили Сьюзи, потому что не намеревались её увидеть. Так работала маскировка. Целителя могли наблюдать только те, кого он сам выбирал и те, кто стремился его отыскать. Ну и, конечно, сложно было оставаться незамеченным во время драк.

Сьюзи исчезла вместе с чудищем…

— От имени Ксиона, Гарсии и «ОГСПССИР-Терра», правами данными нам межгалактическим советом, обращаемся к жителям планеты пятого уровня и галактического разряда X-zep-ww-50398600.41 «Земля» с требованием бросить оружие и вернуть агента 3.998.060.-13 живым и невредимым, — громкий голос с корабля диктовал свои условия. — Отказ будет означать войну. Просим выйти на свет капитана или иное лицо, ответственное за существование вашего вида.

Военные испуганно переглядывались, шептались, пожимая плечами. В конце концов, многие бросили автоматы.

Миссис Уоткинс улыбнулась:

— Ну что ж, болтовню я люблю!

— Мама! — ресницы Пенни удивлённо запорхали.

— Да не переживай ты так! Сама же слышала — им нужен кто-то ответственный. Пока что, — она сомнительно прошлась глазами по присутствующим, — я здесь больше не вижу подходящих кандидатур.

Женщина вошла в пятно света и сделала глубокий вдох:

— Я, Хелен Уоткинс, готова говорить от имени человечества, — голос разливался снизу и вверх и обратно, слоился далеким эхом.

— Каков ваш ответ?

— Мы вернем вам Адама… то есть вашего агента. Но сперва пообещайте, что с ним все будет хорошо!

Спустя десять секунд задумчивого молчания «Терра» подтвердили:

— Мы согласны на ваши условия.

— Это значит «да, обещаем?»

— Да.

Несколько минут назад…

Ацель тянул за собой Эдварда, который неподатливо брыкался и оставлял на траве тормозной след. Его кеды за эти несколько часов износились, пропитались желто-зелеными соками растительности, а фирменная звезда «Converse» покрылась корочкой засохшей грязи.

— Отпусти меня! — по слогам процедил он, в жалких попытках оторвать пальцы пришельца от своего запястья. — Мы не можем уйти! Там же Пенни!

Огон, не оборачиваясь, шёл вперёд, периодически проявляя своё раздражение через скрежет зубов.

— Это ради твоего же блага! Мы все равно уже ничего не сможем сделать.

— Я не оставлю Пенни одну!

Ацель остановился:

— Она лишь улыбнулась тебе, а ты уже потерял голову?

— Дело не в этом! Уйти просто так — эгоистично! Они же… наши друзья! — парень перестал дергаться, надеясь на благоразумие огона, ну или на то, что тот — отвлечётся диалогом и ослабит хватку.

— И в какой такой момент вы успели подружиться? — к разочарованию Эдварда, Ацель только сильнее сжал его руку.

— Ну…

— Ну? Что не припомнишь? Вот и я тоже! Если ты не заметил — им плевать на тебя!

Парень поморщился — не от злости, от какого-то другого кислого чувства. В глубине души у него проросло сомнение, которое он тут же выбросил, отрицательно помотав головой. Ацель, конечно, прав — ни Адам, ни Габриэль, ни, что самое обидное, Уоткинсы, — никто из них не воспринимал его всерьёз и не обращался с ним как с другом. Но Эдвард не хотел терять надежду. Если Пенни ещё раз ему улыбнётся — риск оправдан.

— Я не хочу поступить также, как ты, Ацель.

— В каком смысле?

— Убежать сейчас и жалеть об этом всю жизнь… Я так не могу…

Пришелец сомкнул губы и промычал:

— Не сравнивай мою ситуацию и то, что происходит сейчас! Я рассказал тебе лишь часть истории. Поэтому… не смей!

Эдвард сверкнул пасмурно-серыми глазами и предпринял крайнюю меру: чтобы заполучить освобождение, он укусил огона за руку. Ацель зашипел, хотя и не был в своей истинной форме.

— Я ценю твою заботу, — спокойно заявил парень, отскочив на приличное расстояние, — но ты заблуждаешься.

— В чем?

— Ты мне не отец. И я не ребенок.

— Я не…я и не думал, — сондэсианец осекся, журя себя за то, что действительно допускал такие мысли.

Не совсем ясно, что послужило триггером, но Ацель вдруг согнулся от яростной боли, исходящей из его груди. Нет, не все так драматично, как вы подумали. Кровь пришельца закипала, и он узнал это чувство. С ним уже такое случалось — на корабле Адама, когда нечто вырвалось из живого сердца в панели управления и ненадолго захватило его сознание. Видимо, паразит все ещё сидел у него внутри и набирался сил.

— Ацель, что с тобой? — Эдвард позабыл о разногласиях и подбежал к склонившемуся над землёй огону.

И тогда, буквально из ниоткуда, сопровождая своё прибытие гулом, напоминающим рев динозавра, и струей лазурного света, ныряющего в кроны деревьев, в небесах возник космический корабль.

— Он…он похож на корабль Адама!

— Да… — протянул Ацель, попутно борясь с голосами в голове, — «Терра»…

«От имени Ксиона, Гарсии и «ОГСПССИР-Терра», правами данными нам межгалактическим советом, обращаемся к жителям планеты пятого уровня и галактического разряда X-zep-ww-50398600.41 «Земля» с требованием бросить оружие и вернуть агента 3.998.060.-13 живым и невредимым…»

— Это они про Адама? — предположил Эдвард. Он внимательно слушал речь, но звон цепей прогремел где-то в правом ухе и отвлёк его.

— Так и знал… — Целитель мягко ступал по траве по направлению к сондэсианцу. — С тобой точно что-то не так.

— Спасибо, — бросил тот скрипящим голосом, — я как-то и без тебя догадался.

Сьюзи издала что-то вроде ухмылки, но на размякшем лице эта эмоция отразилась черезчур вяло, будто мимолетная судорога. Серо-желтые круги под выразительными глазами омрачились двумя синими полосками тени. Над покрытой капюшоном головой нимбом расплывалась луна. На Целителе не осталось следов от ожогов — кожа, как и ожидалось, собрала себя по крупицам.

Сьюзи грубо схватила своей детской ладонью горло Ацеля и приподняла его подбородок так, чтобы их взгляды встретились.

— Что ты делаешь? — Эдвард собирался вмешаться, решив, что девочка в плаще пытается задушить его друга. Цепи ударили парня по ногам, сообщая о том, чтобы тот не лез ни в своё дело.

— Твоё ДНК переписывается. Вот что мне показалось в тебе странным, — он отпустил пришельца и развернулся спиной, словно потеряв интерес.

— Что…со мной? — огон протянул руку, чтобы задержать Целителя, но подол плаща просочился сквозь его пальцы, точно песок. Девочка в капюшоне растворилась в ночном воздухе.

— Ацель, ты как?

— Забудь про меня, — пришелец поднялся на ноги, потирая горло.

— Но Ацель!

— Я сказал — забудь! — сондэсианец подтянул перчатки, уставившись на космический корабль с видом глубоко оскорбленного человека.

Эдвард опустил голову:

— Прости… За то что сказал, — виновато прошептал он, — Я не подумал.

— Ты никогда не думаешь.

— Это так, но… — парень зашмыгал носом, — Я правда беспокоюсь за тебя. И за Пенни. И тот факт, что я слаб и беспомощен — убивает меня. Если есть хоть что-нибудь, что я могу сделать для тебя, что-нибудь, чем я могу помочь, — просто скажи…

Не отрывая взора от космического корабля, Ацель задумчиво произнёс:

— Пожалуй, есть кое-что…

— Правда?

— Постарайся больше не идти на поводу у своих эмоций.

— Но как это тебе поможет? — надулся тот, посчитав высказывание очередной издевкой.

— Избавит меня от лишних хлопот и подарит время на поиск решения моей проблемы, — огон улыбнулся. — Такой помощи от тебя мне вполне хватит.

Агент 3.45890134.14 — А., он же 3.4 — А, он же капитан, вышел из своего космического судна в окружении дюжины других агентов с впечатляющими пушками. Сам же он — непричастно попивал из прозрачного стакана какой-то холодный напиток. Несмотря на впечатляющую речь, внешние черты и жесты пришельца впечатлили разве что своей несерьезностью. Пенни подметила, что все ксионцы были одеты точно так же, как и Адам в их первую встречу в «Вялой кобыле»: голубые пиджаки с нашивками и зелёные галстуки.

Капитан осмотрелся. Он перевёл взор с Пенни на миссис Уоткинс, прошарил глазами ряды озадаченных военных и громко хлебнул напиток. Кажется, человечество его взаимно не впечатлило.

Капитан покрутил запястьем, не прерывая процесс распития. Не получив понимания со стороны глупых обезьян, он закатил глаза и раздраженно пояснил значение своего жеста:

— Ну и где он?

Миссис Уоткинс закивала и указала куда-то за плечо агента. То развернулся и неспеша двинулся к дереву, возле которого сидел (или скорее полулежал) изувеченный и разбитый морально Адам Дэвисон.

Капитан вновь пригубил напиток и присел на корточки:

— Жалкое зрелище, — сказал он в стакан. — Что там с огоном?

Адам открыл глаза, не выражающие ничего живого.

— Он мёртв.

— Как? — вопрос был максимально короткий.

— Утонул в болоте… — он сделал паузу из-за внезапного удара боли, и его голос стал звучать ещё более хрипло, — когда я преследовал его.

— Доказательства?

— Нет.

Капитан вздохнул и присвистнул своим людям. Те без слов распознали приказ и помогли Адаму подняться.

— Ты ведь понимаешь, что ждёт отступников?

— Да, — ксионец опустил глаза и испугался возможной проницательности капитана. Осталось надеяться, что тот не прочитал всей правды в его неуверенном взоре.

Агенты повели Адама за собой. У него совсем не осталось сил, и последнюю каплю он истратил на то, чтобы повернуть голову:

— Прощайте, Пенни… Хелен…

— Адам… — миссис Уоткинс смотрела, как двое мужчин уводят того под руки, и заливалась слезами вместе с дочерью. — Береги…себя.

— А я смотрю ты подружился с ними, хм? — сказал капитан, когда они поднимались по трапу на корабль.

— Капитан…

— М-да? — безразлично спросил тот.

— Почему на лекциях никогда не говорили о планете «Земля» как о плане пятого уровня, хотя в протоколах она имеется?

— Может ты плохо слушал? — капитан прищурился.

— Я бы ни за что не прослушал информацию о планете, чьи жители так похожи на нас…

Когда энер-двери закрылись, и Адам с другими агентами погрузились в бледно-голубоватое освещение центра управления, капитан схватил пришельца за ворот рубашки и натужно улыбнулся:

— Ты ведь помнишь, что по завершению миссии информацию строго запрещено оглашать кому-либо, кроме капитана и вышестоящих?

Адам хотел возразить, но удар в живот заставил его замолчать.

После этого, «Терра» конфисковали с космического корабля огона доманцевых кропусов и все, что они посчитали нужным. К сожалению, слишком юные или старые особи не пережили заключения. Зато оставшимся — тут же оказали должный уход!

После некоторых раздумий, капитан решил не тягать через космос поломанные судна, а сэкономить топливо и поскорее доставить спасенных животных обратно на Гесокс. Поэтому он ликвидировал корабли: расщепил на атомы, чтобы любопытные обитатели планеты Земля не копались в технологиях чужой цивилизации и случайно не вовлекли «Терра» в какую-нибудь глупую ситуацию с правами и ответственностями.

Среди членов БСВСПК было много возражений. Однако все средства связи внезапно отказались работать («Терра» глушили радиосигналы, в том числе мобильную сеть). Для сохранения статуса безопасности было предпринято придерживаться тактики вынужденного отступления и красного кода «51», который звучал так: «Все очень плохо, но вы держитесь».

— Что ж, жители планеты «Земля»! Надеюсь, я вас больше не увижу, — высокомерно пропел капитан, собираясь покинуть трап. Ксионец сделал уверенный шаг и почувствовал, как чей-то настырный взгляд щекочет ему затылок. Ацель стоял, сложив руки. Его белесые глаза, не моргая, пялились на капитана через солнцезащитные очки.

— Ну и ну, — ухмыльнулся тот самому себе, застыв вполоборота, — где же я тебя видел?

Миссис Уоткинс не смогла отыскать тело Габриэль. «Наверное, Целитель отнес его туда, куда посчитал нужным. Если, конечно, сам остался жив после смертельного луча», — рассуждала она, возвращаясь домой. Ей ещё многое предстоит обмозговать и со многим придётся смириться. Но одно она знала наверняка — ничто уже не будет прежним: ни Станвелл, ни Пенни, ни она сама. Военные задержали Уоткинсов на несколько часов, чтобы убедиться в том, что те — действительно люди, пока главный штаб не приказал отпустить их, после подписания кучи бумаг о неразглашении «военной тайны».

Пенни и Хелен покинули Уиллоубрук на рассвете. Когда они вышли на дорогу, на плечо женщине запрыгнул Кикки. Он возбужденно топтался, имея свои причины быть счастливым. Пенни поругала мать за безответственность, хоть и признавала, что самой ответственной в этой истории была как раз-таки она. «Зачем ты взяла с собой Кикки? А если бы он погиб?» — скулила девушка, волоча ноги по серой бесконечной дороге.

Станвелл постепенно приходил в себя, сомневаясь в истине и приукрашивая слухи. Такова человеческая природа — они всегда ищут подвох там, где его нет, а в лицо странностям смотрят со скептицизмом.

Кто-то продолжал бунтовать, кто-то все также воспевать «Бога бездомных» и делиться выдуманными историями на тематических форумах. Для Британии Станвелл превратился в легенду, и, кажется, всех это вполне устраивало.

Глава 22. Расколотые миры

Космический корабль покинул орбиту Земли, быстро отдаляясь от сине-зеленого шара. Великобритания превратилась в незримую точку, укутанную туманами облаков. Более семи миллиардов людей продолжат вставать в семь утра на не любимую работу, распускать интимные сплетни и тратить часы на телефонную болтовню, не определившись с тем, верить ли в станвеллские легенды. И в тоже время — не прекратят создавать шедевры искусства и совершенствовать научную мысль, в надежде докопаться до истины. Кто бы мог подумать, что на таком малюсеньком камне всего с одним единственным солнцем капошаться столько многогранных созданий!

Совсем скоро «Терра» активирует гиперпространственные установки, звездолет перепрыгнет через половину галактики, и планета Земля утонет в космическом пространстве. И пока Вселенная расширяется, раскол между двумя мирами будет увеличиваться с каждым прожитым днём, и, возможно, однажды — они окончательно потеряют друг друга за горизонтом событий.

Адама Дэвисона (хотя так его вряд ли теперь кто-нибудь назовет) поместили на плоский стол и опустили широкую квадратную лампу, свет которой напомнил ему земную луну — холодный и неприветливый. Помещение пропиталось стерильными запахами, от которых кружилась голова. Лучших ксионских врачей специально взяли на корабль, предугадав последствия провальной миссии агента-новичка 3.9.-13.

Адам плохо слышал чужую речь — сейчас его органы чувств были притуплены. Все что он понял из диалога двух серьезных врачей — его операция откладывается на несколько минут.

Энер-двери затянулись, не оставив швов, и помещение превратилось в прямоугольную секцию для панических атак клаустрофоба с плакатами, призывающими следить за своим здоровьем и гигиеной.

Пришелец медленно выдохнул, потому что дышать быстро и безболезненно — не получалось. Он прикрыл веки, но для искусственного света они не стали препятствием. Адам прислушивался к тишине, которая с каждой секундой усиливалась и неприятно звенела в его ушах. К счастью, свою партию начала первая струна скрипки, подрагивая в трагичном вибрато. Стойте… Скрипка на космическом корабле?

Ксионец открыл глаза и увидел, как Целитель беспечно водит смычком по музыкальному инструменту.

— Я думал, ты умер.

Сьюзи как-то по-доброму ухмыльнулась, не прекращая игры. Ее мелодия поднималась, достигала самых высоких нот и плавно погружалась в ровное течение печали и тоски, иногда возносясь над унынием решительным всплеском волн.

— Зачем ты пришёл? — Адам отчего-то не хотел слушать мелодию до конца.

Целитель остановился и спрятал скрипку под плащом:

— А зачем вообще кто-то к кому-то приходит?

— Чтобы…поговорить?

— Или… — Сьюзи хитро улыбнулась, — вручить подарок. И вообще…я здесь, чтобы исполнить последнюю просьбу Габриэль.

Адам ощутил, как дрожь расползается по его телу, заставляя сердце мучительно давиться кровью. Он прикрыл уцелевшей рукой глаза и промычал сквозь зубы:

— Пожалуйста, не произноси…это имя.

— Почему? — Целитель вопросительно наклонил голову в бок. — Оно делает тебе больно? ГабриэльГабриэльГабриэль, — быстро отчеканила девочка в плаще.

Пришелец схватил первое, что попались ему под руку (это оказалась компактная книжка «Терра. Советы на случай ЧП») и швырнул это в гостью.

— Зачем ты это делаешь?

Сьюзи телепортировалась поближе к Адаму. Теперь она сидела на краю операционного стола и размахивала короткими ногами, напомнив мужчине о том, что он имеет дело с ребёнком (Хоть и обладающим невероятными способностями).

— Я просто хотел немного тебя взбодрить. Как видишь, — Целитель взглянул на распластавшееся корешком вверх пособие, — у меня получилось. Ах, да! — девочка вытянула из-под пазухи конверт. — А вот и твой подарок.

— Письмо?

— Да, от Пенни и Хелен. Я уже навестил их. Мне передать что-нибудь им?

— Нет.

— Они будут переживать.

— Просто исчезни, пожалуйста.

Сьюзи попыталась вручить пришельцу письмо, но тот напрочь отказался его брать:

— Я не хочу это читать, — заявил он трепетно. — Я бы…предпочел обо всем забыть.

Целитель спрыгнул со стола и разжал ладонь Адама.

— Это ты сейчас так говоришь.

— Уходи, — мужчина сжал бумагу в кулак.

— Грубиян, — Сьюзи вздохнула. — Ну и ладно. Я и так собирался уходить. В мире так много тех, кто нуждается в помощи. Например, бродячие собаки. Я обещал принести им говяжьих котлет, — девочка загадочно улыбнулась и в то же мгновение исчезла.

***

Габриэль очнулась мокрая от пота. Она в панике осмотрелась: белая комната, светлые занавески, натертые до блеска скромный шкафчик и стол. Из ее рук, посиневших от уколов, тянулись прозрачные трубочки с бесцветной жидкостью. Девушка была подключена к аппарату жизнеобеспечения. Прибор, отслеживающий пульс, умеренно попискивал, сообщая о том, что сердце все еще бьётся.

На тумбочке рядом стояли свежие ромашки. Ровные срезы стеблей покрылись пузырьками воздуха, упираясь в дно обыкновенной стеклянной банки. Свежий воздух свободно проникал в палату. К сожалению, и его, и аромат цветов — заглушал стойкий запах хлорки.

Девушка попыталась подняться, и взвыла от острой боли в затылке и шее. Неконтролируемые слёзы защекотали глаза.

Она ощупала онемевшими руками голову, и ей стало по-настоящему дурно. Волосы были полностью сбриты. Их заменили белые плотные бинты. Шею сдавливал тугой гипс.

— Кто-нибудь! — пропищала Габриэль. Не получив ответа, девушка напряглась и со второй попытки присела на край больничной койки. В глазах все плыло, а мысли путались, усложняя понимание происходящего.

— Что вообще произошло? — ей чудилось, что голос звучит откуда-то со стороны.

Девушка встала на ноги и, шатаясь, направилась к двери. Капельница потянула ее назад, и Габриэль пришлось тащить не только своё тело, но и эту бандуру. Хорошо, что на ней предусмотрели колесики.

Когда она вышла в коридор, ее заметила медсестра. Женщина в белом халате обеспокоенно подбежала к пациентке и, прижав обе руки к груди, удивлённо воскликнула:

— Мой Бог! Я сейчас позову врача! И обрадую ваших родственников!

— Родственников? Но у меня больше никого нет…

Через десять минут явился главный врач. Он топтался взад-вперед и что-то объяснял. Из его затянувшейся речи Габриэль выяснила, что после несчастного случая она впала в кому и прогнозы по ее состоянию были неутешительны. Проведя быстрое обследование и несколько тестов на память, мужчина ушёл.

Девушка снова осталась одна. На закате ее разбудил знакомый голос. Старик с короткой седой бородкой стоял в дверях. Дряблые пальцы сжимали букетик полевых цветов.

— Профессор?

— Я знал! — довольно развел он руками, отчего васильки колыхнулись, и капли дождевой воды обрызгали носы его начищенных классических туфель. — Я верил в твоё выздоровление!

Профессор Нортон пополнил букет ромашек влажными васильками и придвинул к больничной койке табурет.

— Так это ваших рук дело? — улыбнулась Габриэль, указывая на стеклянную банку.

— Я каждый день приносил тебе цветы из своего сада, чтобы ты проснулась и немного порадовалась.

Девушка смущённо рассмеялась:

— Вы представились моим дедушкой?

— Да ладно тебе! Я не настолько стар! — старик широко улыбнулся и сжал в своих больших ладонях бледную руку Габриэль. — Как ты себя чувствуешь?

— Они реально меня побрили? Меня же теперь от парня и не отличить!

— Ну, — старик почесал затылок, — врачи, можно сказать, собрали твой череп по осколкам. Но не переживай, Габ, ты и без волос прекрасна! — он подмигнул.

— В любом случае, хорошо, что Адам меня сейчас не видит!

— Адам? Кто это?

Габриэль осеклась, напуганная незнакомыми мыслями.

— Эм… я не…я не знаю, почему назвала это имя… Само собой как-то вырвалось, — побледнела она.

— Ты в порядке?

Девушка молча кивнула, но ее глаза раздулись в паническом страхе.

— Все нормально, — старик был серьёзен. — Учитывая твоё состояние, нет ничего удивительного в потере памяти.

— Дело…дело не в этом! Скажите, что произошло в тот день? И где мой телефон?

Профессор Нортон отпустил Габриэль и выпрямил спину. Он выдвинул первый ящик тумбочки, нащупал телефон и передал его той.

— Здесь что-то не так! — девушка судорожно двигала пальцем по сенсорному экрану, изучая список исходящих и входящих звонков, не совсем понимая для чего она вообще это делает. — Странно…

— Странно то… — добавил старик, — что тебя нашли на Волкер-стрит в пять утра. Что ты делала на стройке в пять утра?

— В пять утра?! — Габриэль схватилась за голову. — Так и знала, что со временем было что-то неправильно!

— Со временем? — профессор начал подумывать о том, чтобы позвать врача.

— Смотрите! — девушка возбужденно продемонстрировала старику журнал звонков. — Видите?

— Э…Нет.

— Вот и я не вижу!

— Ты не могла бы объяснить? — нахмурился профессор, который ненавидел недоумевать.

— Утром тринадцатого июня в семь утра мне звонила Розетт. И я звонила ей… где-то в восемь. Но у меня в телефоне последний звонок отметился за двенадцатое июня. Кто-то лазил в моём телефоне! Кто-то перевёл время! Это был не несчастный случай! Я уверена, меня хотели убить!

Профессор Нортон все-таки вызвал врача, что глубоко оскорбило девушку. Она повозмущалась, но вскоре снова уснула.

Ее следующее пробуждение было поздним. За окном сияла убывающая луна, а в палатах мирно сопели больные.

Габриэль отправилась в уборную в обнимку с капельницей. Она медленно переставляла ноги, изредка останавливаясь, чтобы опереться об стену и передохнуть.

Впереди на зеленом диване из искусственной кожи сидела старушка с тростью. Из-за тремора верхних конечностей палка в ее сморщенной руке выбивала невротический ритм на дымчатой плитке пола. Взгляд у старушки был мутным и пустым то ли от мечтательной задумчивости, то ли от прогрессирующей деменции.

Девушка прошла мимо, дернувшись от звонка публичного телефона, который висел на стене рядом с диваном. Это показалось ей странным. Кто, в конце концов, будет звонить на публичный телефон?

На обратном пути в палату, Габриэль обнаружила, что телефон все ещё звонит, настойчиво вызывая кого-то из пациентов больницы.

— Бабушка! — девушка подтянула свою капельницу. — Вы ведь тоже это слышите?

— Слышу что, дорогая?

Габриэль напряглась:

— Телефон звонит.

— Ах, да! Телефон звонит. Это так. И все благодаря Александру Беллу! — старушка продолжала постукивать тростью. — Великий человек! Когда мы впервые с ним познакомились, его звали Майкл. А потом он разбил мне сердце! Ах, бедная Мия, моя бедная, Мия!

Девушка скривилась. Судя по всему, старушка была не в себе. Габриэль вздохнула и осторожно подняла трубку:

— Ало.

— Ну наконец-то! Почему так долго, Габриэль? — резвый мужской голос ударил ей в ухо.

— Кто вы? Откуда вы знаете моё имя?

— Ты уже забыла? Мы же созванивались недавно!

— Что? Нет! Вы меня с кем-то путаете!

— О нет, Габриэль Остин Феннис! Я тебя ни с кем не спутаю! — мужчина противно рассмеялся. Его голос ломался от ровного низкого к мерзкому писклявому, точно у клоуна.

— Ах, знаю-знаю! — девушка услышала, как тот захлопал в ладоши. — Ты уже нашла мой подарок? Думаю, он поможет освежить тебе память!

— Подарок?

— Да, в верхнем ящике твоей тумбочки. Ну что ж, увидимся! — незнакомец бросил трубку.

— Ах, бедная Мия! — продолжала причитать старушка.

Габриэль вернулась в палату. Какое-то время она нерешительно ходила по кругу.

— Это какой-то пранк! Но вдруг… он — мой потенциальный убийца!

Девушка задрожала, чувствуя, как сердце повторяет ритм трости безумной старухи. Она резко выдвинула ящик и отпрыгнула назад, почти повалив на себя капельницу. Убедившись, что оттуда не выползет монстр, Габриэль аккуратно заглянула внутрь. В ящике лежала одна единственная вещь — обручальное кольцо из белого золота.

— Кольцо? — она дотронулась до подарка. Воспоминания ураганом взбудоражили чувства, и ноги ослаблено согнулись в коленях. Голова кружилась, душа колыхалась, словно полевая трава. Габриэль стиснула пальцами рукава белой пижамы и в голос разревелась. — Как я…могла забыть…

— Мия, моя бедная Мия, — вздохнула старушка, и трость выпала из ее рук.

Оглавление

Глава 8. Ацель

Глава 1. Случайная встреча

Глава 2. На новом месте

Глава 3. Помощь

Глава 4. Просьба

Глава 5. Красная нить

Глава 6. Целитель

Глава 7. Пенни и Кикки

Глава 9. План

Глава 10. Демон

Глава 11. Похищение

Глава 12. Карнавал жестокости

Глава 13. Родной дом

Глава 14. На твоей стороне

Глава 15. Офицер Фицман

Глава 16. Терра

Глава 17. Земля

Глава 18. Победа и поражение

Глава 19. Друзья и враги

Глава 20. Воспоминания

Глава 21. Великая Утренняя Случайность

Глава 22. Расколотые миры