Дурмар (СИ) [Исиль_____] (fb2) читать онлайн

- Дурмар (СИ) 700 Кб, 172с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - (Исиль_____)

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== История первая. “Голос янтаря”. 1 ==========


Что есть судьба? Люди так часто говорят о ней. Неужели они действительно верят в судьбу? Каково верить в то, что каждый наш шаг, каждое решение, каждая встреча предрешены? Тогда нужно лишь плыть по течению, ведь все известно заранее. Или нужно бороться? Но тогда наша борьба тоже предрешена. Кому быть спасителем, а кому предателем, кому убийцей, а кому защитником? Кому дана власть это решать? Разве не мы сами творцы своей судьбы? Секунда за секундой, действие за действием выстраиваем мы собственный путь. Размеренно и неторопливо идем мы по этой дороге, ведомые логикой и желаниями. Никто не может знать, кто встретиться им, или куда приведет это путь. Будущее сокрыто, а это страшит. Все боятся неизвестности, но человек сильный духом найдет в себе храбрость, в то время как слабый будет уповать на судьбу. Вверяя себя божественному провидению, находят те в нем спасение.

Он был не такой. Найдя в себе храбрость, шел он одиноко своим путем.

***

В лесу пахло сыростью. Изумрудные листья трепетали при легком дуновении ветра. Его потоки незримо просачивались между стволами, играя в верхушках деревьев. Ветви раскачивались в такт, но не нарушали непостижимую тишину лесной чащи. Казалось, даже птицы, незримо за ним наблюдавшие, хранили молчание. Тишина его не смущала. Он к ней привык. Она давно стала его спутником.

Аккуратно подавшись вперед, фигура осторожно припала к земле. Достав кинжал, она выверенным движением срезала несколько стеблей, растущих по соседству. Расправившись с ними, мужчина огляделся — еще несколько выбивались среди зарослей яснотки и пролесника. Пожитник рос здесь в больших количествах. Собрав достаточно, он вложил кинжал обратно в ножны, висевшие на поясе. Добыча была бережно спрятана в один из многочисленных ящичков огромного деревянного короба. Последний раз осмотревшись, фигура плотнее запахнулась в плащ и водрузила короб на спину. Пора было идти.

Почти незаметно зеленый плащ вилял между деревьев, направляясь прочь. Корни, извиваясь, то и дело пытались схватить его за ногу, сбивая со следа и не давая пройти. Это бесполезно — он прекрасно ориентировался в лесу, поэтому уловки не работали. Уже спустя полчаса фигура вышла к проторенной тропинке, пронизавшей лес. Дальше идти стало намного свободнее.

Пройдя немного, он остановился. Даже густые кроны были не в силах скрыть следы увядающего солнца. Плавясь, оно постепенно скрывалось из вида, распыляя на прощание последнее тепло. С каждой секундой солнце пряталось за кронами все больше, оставляя фигуру в набегающих сумерках.

— Кажется, уже не успеваю. Придется заночевать здесь.

Пройдя еще немного вдоль тропинки, силуэт стал озираться. Мешкая, он свернул налево, скрываясь под нависающей листвой. Отсюда идти нужно было почти в сумерках — стена из листьев надежно защищала от остатков света. Чувствуя себя как дома, фигура юркнула вглубь. Пройдя немного, она вышла к подножию раскатистого граба. Остальные деревья, словно расступившись, образовывали поляну.

— Здесь подойдет.

Мужчина удовлетворенно хмыкнул. Осторожно сняв короб, поставил его у дерева, после чего стал неторопливо осматривать поляну. Выцепляя взглядом из темноты что-то, он наклонялся, поднимал это с земли, потом переходил к следующему. Скоро в его руках уже оказалась груда небольших камней. Расчистив территорию в центре поляны, он выложил камни по кругу. Затем собрал листья и мелкий хворост. Аккуратно свалив горючее в центр будущего костра, он вернулся к коробу. Безошибочно открыв один из многочисленных ящиков, вынул маленькую склянку, содержащую несколько граммов черного порошка. Вернувшись к костру, мужчина откупорил ее и резким движением перевернул. Вместо порошка из нее посыпались искры, расчерчивая тьму красными дорожками. Поначалу казалось, что ничего не происходит, но уже через несколько мгновений сухие листья стали тлеть, а потом и вовсе разгорелись. Потянулась небольшая струйка дыма. Придвинувшись к пламени, мужчина стал его раздувать. Усилия окупились довольно скоро. Лист за листом, веточка за веточкой, языки пламени пожрали костер. А спустя еще пару минут, приятно потрескивая, огонь разгорелся достаточно, чтобы наполнить поляну теплым светом.

— Нужно еще.

Запасов, найденных на поляне, было явно недостаточно, чтобы их хватило на всю ночь. Требовалось гораздо больше. Долго искать не пришлось. То там, то здесь можно было увидеть ветки, утопающие в побегах черноголовки. Охапка за охапкой, горстка дров увеличивалась. Осталось немного. Склонившись, словно ищейка, фигура хищно выискивала добычу.

По мере приближения ночи мрак становился более густым, скрывая пеленой все, куда не достигал свет костра. Снова порывшись в коробе, мужчина выудил на этот раз флакон. Сделанный из мутного стекла, он имел довольно необычную форму, напоминавшую каплю, сверху и снизу обитую железом. С каплей роднило и то, что внутри была вода. Держа его одной рукой за цепочку, прикрепленную к основанию, мужчина вытянул флакон вперед. Вода, повинуясь мановению, дрогнула. Поначалу она струилась, вторя шагам, но по мере того как мужчина отходил от костра, становилось видно, что жидкость испускает свет. Синие переливы, струясь в воде, рассеивали мягкий прохладный свет, разгонявший тьму.

Освещая себе дорогу, мужчина двинулся вперед в поисках сушняка. Поднося светоч к земле, он собирал одну ветку за другой, когда тихий шорох заставил его остановиться.

Тело напряглось, словно струна, готовая порваться в любой момент. Рука, сжимавшая хворост, рефлекторно потянулась к кинжалу. Расслабленный до этого, он превратился весь в слух, но звук исчез так же быстро, как появился, оставляя после себя тишину. Положив руку на рукоять кинжала, фигура резко развернулась. Никого. Вытянув фонарь вперед, мужчина поводил им по сторонам, пытаясь выследить возможного неприятеля. Шорох повторился. На этот раз не мешкая мужчина двинулся в сторону источника. Уже через несколько шагов свет фонаря выхватил из темноты руку, лежащую на земле.

Стараясь действовать тихо и не наступая на сухие листья, которые в любой момент могли предательски хрустнуть, фигура стала медленно подкрадываться к владельцу руки, скрытому за небольшой порослью бересклета. Подобравшись вплотную, он, словно дикая рысь, кинулся на врага. Однако сила не понадобилась — враг вряд ли был в состоянии даже стоять.

Тело, распластанное среди молодой яснотки, лежало лицом вниз. Фигура, нагнувшись, с трудом перевернула его, но тут же отшатнулась, как от прокаженного.

— Солдат Имперской армии. Нужно уходить!

Попятившись, мужчина резко развернулся и бросился прочь, ни разу не оглянувшись. Добежав до поляны, уже прогретой костром, он взвалил на себя короб со всеми пожитками, сделал несколько шагов, сначала быстрых, почти летящих, но потом замедлился, пока и вовсе не остановился. Чувство опасности кричало: «Беги!», но чертова совесть не позволяла. Еще пару минут прошли в тягостной, незримой внутренней борьбе, пока совесть не взяла верх. Мужчина тяжело вздохнул.

— Ну об этом я еще пожалею, — и нехотя двинулся обратно.

Оставив вещи на прежнем месте, он вернулся к телу. Черная форма с металлической броней, надежно защищавшей грудь, плечи и ноги, безошибочно выдавала в нем солдата Империи. Фигура вгляделась в лицо, пытаясь уловить признаки жизни. Ни мускул, ни вздох не выдавали хоть малой ее толики. Протянув руку, силуэт взялся за горло, проверяя пульс. Время замерло в настороженном ожидании. Пару секунд было тихо, и уже казалось, что эту тишину ничего не нарушит, когда раздался тихий стук, а спустя несколько долгих секунд еще один, слабый, но различимый. Солдат был жив. Хотя сложно было сказать «жив» — пульс настолько слабый, что в любой момент был готов оборваться. Смерть была уже близка.

Испустив еще один тяжелый вздох, фигура, без особого энтузиазма, взяла мужчину за руку, сильно напряглась, потянула и взвалила на плечо.

— Вот же…

Фигуру сильно повело в сторону, и она чуть не потеряла равновесие — пострадавший оказался намного тяжелее, чем казалось ранее.

— Да сколько же в нем веса? Килограммов сто, что ли?

Прогибаясь под непомерным грузом, она медленно и очень осторожно, стараясь не упасть, двинулась к костру. Каждый шаг сопровождался кряхтением, но фигура упорно не сдавалась, и уже через несколько минут, по возможности бережно, свалила грузное тело на землю.

Только теперь в свете костра стало видно, что и без того светлая кожа приобрела настолько бледный оттенок, что сложно было поверить в то, что человек действительно жив, а черные волосы делали этот контраст еще разительнее. Болезненность выдавал еще и пот, покрывающий все лицо.

— Похоже, ранение, только раны не видно.

Имперская форма целая и не носила признаков борьбы: начищенная кираса блестела, на сюрко тоже не было каких бы то ни было следов оружия. Внимательно смотрев доспехи, мужчина не нашел повреждений.

— Придется снимать.

Доспехи никогда не защищали владельца полностью. Ушлые враги знали, куда лучше колоть, чтобы вогнать меч или даже небольшой нож между пластин. Да и никогда не знаешь, куда может попасть предательская стрела. Покопавшись немного с ремнями, мужчина первым делом отстегнул наплечники и горжет. Дальше было сложнее.

Пострадавший оказался высоким и крупным даже по меркам людей. И сами доспехи, очевидно выкованные умелыми кузнецами Брогана, были прочными и крайне увесистыми. Расстегнув ремешки, соединяющие части, мужчина принялся стягивать кирасу вместе с сюрко, которое то и дело старалось запутаться. Спустя несколько минут активной борьбы тяжелая броня наконец-то поддалась. Под ней оказалась кольчуга. Ее уже мужчина снимать не стал. Внешне она, как и остальные латы, казалась новой. Звенья, плотно скрепленные друг с другом, явно демонстрировали отсутствие повреждений. Ни стрел, ни их обломком тоже не нашлось.

Не найдя ран, мужчина продолжил дотошный осмотр. Вся броня, этому мешавшая, была снята и свалена неподалеку, однако ни руки, ни ноги не были ранены. В замешательстве он перешел к голове. Несмотря на то что солдат был явно из Имперских, шлем, который был таким же обязательным, как и перчатки с поножами, отсутствовал. Повертев в руках голову, пропустив сквозь пальцы коротки волосы, он убедился, что и здесь все в порядке.

— Может, это внутреннее?

Он приподнял голову и открыл ей рот, но тут же ужаснулся — зубы было видно плохо, все покрыто кровью. Схватив фонарь, лежавший неподалеку, он придвинул его вплотную ко рту. Мягкое голубоватое сияние осветило то, что с трудом можно было назвать ртом — внутри была глубокая рана, сильнее всего поврежден язык — часть которого и вовсе отсутствовала. Кровь в большей степени уже спеклась, налипнув темным налетом, но была и та, которая сочилась тонкой струйкой. Было очевидно, что рана еще кровоточила.

Уложив солдата обратно, силуэт кинулся к своей поклаже. Открывая ящик за ящиком, достал целую дюжину банок и склянок. В последнюю очередь на свет был вытащен небольшой котелок и кипа чистых тряпок. Действовать нужно было быстро. Выхватив глиняную флягу, он вылил воду в котел, наспех воткнул две рогатины и подвесил котел между ними на перекладине. Содержимое одной из банок, мелко измельченный тысячелистник, он высыпал в плошку, а затем залил кипятком. Когда отвар настоялся, мужчина промокнул в нем ткань и аккуратно, стараясь не причинять боли, залез ею в рот, вытирая кровь. Процедуру пришлось повторить не единожды, чтобы смыть все и обработать. Теперь можно было четко видеть язык, а точнее, небольшой отросток, который уже вряд ли когда будет языком.

После дезинфекции рану стоило прижечь. Вынув кинжал из резных ножен, мужчина положил его так, чтобы кончик лезвия раскалился. Ждать пришлось недолго. Уже скоро стальное лезвие раскалилось достаточно. Взяв мужчину за голову и приоткрыв рот, фигура аккуратно просунула клинок внутрь, а в следующую секунду приложила его к обрубку. Безвольный до этого мужчина внезапно пришел в себя. Боль заставила его очнуться даже на краю гибели. Рывком он схватил фигуру за руку, держащую кинжал. Тот, от неожиданности, чуть было не полоснул рот изнутри, обрывая страдания бедняги, но в последний момент сдержал себя. Хватка была крепкой, выдавая в солдате бойца, но уже в следующее мгновение ослабла, и тот снова потерял сознание.

Закончив с манипуляциями, фигура вынула лезвие изо рта. От ожога язык сильно припух, но кровь уже не бежала. Очистив кинжал от крови и вернув его в ножны, фигура припала к пострадавшему. Многие не выдерживали сильного болевого шока, а такой ослабленный организм совсем не внушал доверия, поэтому, положив руку на шею, он снова прослушал пульс. Слабый раньше, теперь тот был беспокойным, выдавая в своем владельце яростную борьбу за жизнь.

Не дожидаясь того, чем все закончится, фигура принялась за новый отвар. Смешав сушеные корень барбариса и кору дуба, он залил их водой, а после, поднеся плошку с отваром ко рту, заставил пострадавшего насильно выпить. Булькая и то и дело выливаясь, жидкость с трудом попадала в глотку.

Больше ничего нельзя было сделать. Оставалось только ждать.

Мужчина оставил бедолагу в покое. Усевшись рядом в изнеможении, он, словно страж, наблюдал. Было уже далеко за полночь, но он старался не спать, чтобы не пропустить малейшего изменения состояния. Несколько раз тихое дыхание замирало, тогда мужчина, резко вскакивая с места, нависал над раненым, вслушиваясь. Было подозрительно тихо, но потом, неизменно, тишина нарушалась легким, едва различимым вздохом.

Уже под утро, когда редкие лазоревки просыпались в глубине леса, тревожа своими криками, спокойное состояние солдата сменилось беспокойной лихорадкой. Лицо покрылось бусинами холодного пота, а тело бросило в мелкую дрожь. Начался жар. Обтерев от пота лицо, дозорщик накинул на раненого свой добротный шерстяной плащ. Дрожь заметно утихла, и солдат снова погрузился в лихорадочный бред.

Изменений больше не было, но мужчина все равно не отходил, наблюдая. Весь день он сидел рядом, отвлекшись только на то, чтобы достать себе из запасов воды да сушенных слив и насобирать еще немного хвороста, но пострадавший так и провалялся весь день, не очнувшись. Довольно быстро наступила ночь, снова поглощая лес, ложась туманом у корней. Вновь призывно затрещал костер, источая тепло, которое, прогревая воздух, расползлось по поляне. Изнуренного дозором мужчину разморило, настоичиво стало клонить в сон. Еще секунда, и он, даже не заметив как, уснул.


========== 2 ==========


Комментарий к 2

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Проснулся он от слабых трелей горихвосток, раздававшихся в отдалении. Костер, который еще до недавнего времени ярко пылал, теперь был грудой пепла. Только тогда мужчина заметил, что уже давно рассвело. В последние пару дней поспать не удавалось, поэтому, когда его все-таки сморило, он забылся сном на всю ночь и утро.

Придя в себя, оглянулся проверить как там раненый, но с ужасом обнаружил, что его нет. Тут же вскочил, оглядывая поляну, но кроме него не было никого. Чувствуя нарастающее беспокойство, первым делом хлопнул себя по поясу — омоньер с монетами был при нем. Тут же его осенила еще одна, более страшная догадка. Он бросился к коробу — здесь хранились вещи, которые были ценнее его небольшого денежного состояния. Да что там его, они были намного ценнее всего состояния некоторых властителей. Но что еще хуже — опаснее в незнающих руках.

Открывая ящик за ящиком, он начал в панике рыться среди бесконечных колбочек с разноцветными порошками, с жидкостями разной вязкости, мешочками, наполненными камнями разных размеров и форм, сушеных и свежих трав. Досмотр, который сопровождался попеременным позвякиванием, не выявил пропажи — все было на своих местах и ничего не пропало.

Мужчина, находясь в замешательстве, снова огляделся и только теперь заметил, что латы, которые он стащил с раненого, все также свалены в кучу, и лежат там же, где их и оставили, что значит, воин не мог уйти, бросив свое снаряжение.

Его размышления прервал шорох шагов. Рука привычно легла на рукоять квилона. Мужчина резко развернулся, в любой момент готовый пойти к атаке. Солдат, вышедший на поляну, в изумлении замер на месте.

— Так, медленно покажи, что у тебя в руках.

Тот, по возможности плавно и не спеша, поднял обе руки вверх. В одной была крепко зажата куропатка, а в другой бурдюк, который при движении ответил звонким всплеском воды.

— Ээо еои уоааа и оа…

Отступив, но не убирая руки с кинжала, мужчина вернулся на свое место.

— Тебе не стоит говорить. Я, конечно, язык прижег, но будешь говорить, и рана снова откроется.

Приняв это за разрешение, воин присел у костра и неторопливо начал ощипывать добычу. Погрузившись в работу, он, казалось, даже не замечал, как пристально его осматривали, сидя у дерева неподалеку и не спуская глаз. Хоть раненый и очнулся, и даже был способен раздобыть еды, кожа все еще была бледной — потеря такого большого количества крови не могла пройти бесследно. Покончив с ощипыванием, солдат также искусно выпотрошил куропатку и насадил ее на острую ветку.

— Ээ!

Он показал на то, кто когда-то было костром. Собрав несколько веток, которые уже заготовил и свалил неподалеку, солдат положил их в центр кострища, присыпав сухими листьями.

— Э!

— Что? Разжечь?

Тот, не пытаясь больше говорить, утвердительно кивнул. Мужчина поднялся и, стараясь не поворачиваться к воину спиной, шагнул к коробу, достал маленькую колбу все с тем же черным порошком, подошел к сваленным веткам и, откупорив, вытряхнул содержимое, которое так же, превратившись в потоки искр, упало на листву.

Солдат от неожиданности отшатнулся. Видимо, он хотел еще вскрикнуть, но изо рта вырвалось только неразборчивое мычание.

— Все в порядке. Это безопасно.

Пригнувшись, факир раздул костер, затем, вернув уже пустую колбу на место, сел. Солдат, все еще в ужасе, боязливо поглядывал на костер, но голод оказался сильнее, поэтому, недолго мешкая, он воткнул ветку в землю, подвесив куропатку над огнем. В нерешительности поглядывая то на костер, то на мужчину, не выдержав, спросил:

— Ы аии?

Сопровождая вопрос жестами, он тыкал пальцем то на мужчину, то на костер.

— Да, я алхимик.

На этот раз мужчина понял его без лишних вопросов. Тот, в свою очередь, стараясь скрыть ужас, сосредоточил все внимание на приготовлении еды. Видимо, делая это далеко не в первой, он то и дело прокручивал палку, чтобы куропатка лучше пропеклась. Уже спустя минут десять воздух наполнился манящим запахом, а на птице проступила аппетитная корочка.

Когда добыча была полостью готова, воин стянул ее с импровизированного вертела и отломил ногу, впившись в мясо зубами. Оставшуюся часть протянул алхимику.

— Что ты хочешь?

Солдат снова протянул мясо.

— Это мне?

Тот кивнул.

— Спасибо, не нужно. Но, если можно, я бы не отказался от воды. У меня почти не осталось.

Солдат снова кивнул, протягивая бурдюк со свежей водой. Алхимик открыл его и вылил воду в лежавший неподалеку котелок, а затем поставил его на огонь. Сам же вытащил из короба несколько трав для нового отвара. Добавив пару щепоток размолотых листьев земляники, крапивы и всыпав немного сушеной облепихи, он залил смесь кипятком, а потом, когда отвар немного остыл, протянул его солдату.

— Вот, выпей.

Тот с опаской взглянул на содержимое плошки.

— Не бойся. Здесь только земляника, крапива и облепиха. Ты потерял много крови. Наверное, все еще чувствуешь слабость. Выпей. Это поможет. Почувствуешь себя лучше.

Воин, взяв отвар, взглянул на алхимика, оценивая, стоит ли тому верить или нет, а потом, решив, что раз тот его уже один раз спас, залпом выпил, даже не поморщившись.

— Аио!

— Не понимаю, что ты говоришь. Буду надеяться, что ничего плохого.

В подтверждение его слов солдат кивнул.

— Ну хорошо. Не знаю, как ты лишился языка, но от него мало что осталось, даже я не смогу что-то с этим сделать. Хотя, знаешь, на севере есть люди, которые разработали специальный язык для таких, как ты. Слышал о таком?

В растерянности солдат мотнул головой.

— Так как ты язык использовать не можешь, то придется говорить с помощью рук. Есть несколько вариантов. Можно каждую букву показывать знаком. Вот, смотри.

С этими словами мужчина сжал кулак.

— Это буква «А». А это…

На этот раз он обвил средним пальцем указательный.

— Это «Б». Понимаешь? Если хочешь, могу показать тебе и остальные, так ты хоть говорить сможешь.

Солдат с энтузиазмом закивал.

Изящно складывая пальцы, алхимик принялся объяснять. Воин внимательно следил, пытаясь не упустить ни одной детали, повторяя каждое замысловатое движение. Снова и снова он неуверенно пытался сложить свои неуклюжие пальцы, которые явно привыкли больше держать меч, в определенный знак. Получалось неловко, и он то и дело путался, но алхимик не торопил. Объяснял неспешно, а видя, как солдат сбивается, повторял все заново, тщательно показывая каждую букву. Хоть у того получалось не очень искусно, зато схватывал солдат на лету, так что уже через два часа запомнил все символы.

— Ну вот. Вроде, ничего сложного. Главное, запомнить. Попрактикуешься и будешь говорить быстро. Так ты сможешь называться и свое имя. Кстати, какое оно?

Неуверенно взглянув на руки, солдат начал складывать один знак за другим.

— «Г-р-й». Нет. «Г-р-и-в-а-л-ь». Тебя зовут Гриваль, да?

Солдат, не скрывая радости, кивнул, но сразу же снова начал что-то показывать.

— «А к-а-к т-е-б-я з-о-в-у-т?»

— Точно. Кроме самих букв есть знаки, которые обозначают целые слова. Например, так.

Сначала он сложил пальцы в кулак, выставив вверх указательный и средний. Потом сложил всю ладонь в кулак, а затем снова выставил те же пальцы.

— Этот знак значит «как». После чего указываешь на человека ладонью. Это значит, ты говоришь «твое». А имя нужно показывать так, — алхимик поднял кулак с выставленным вверх большим пальцем, а потом погладил его указательным пальцем другой руки.

— Все запомнил? Или повторить?

Вместо ответа солдат начал повторять, после чего взглянул прямо на алхимика, повторяя вопрос.

— Й`оль. Так меня зовут.

Гриваль задержал на нем удивленный взгляд. Имя было диковинным. Здесь, на землях Империи Угмар, такого имени никто не носил. Оно бы больше подошло дикарю. Хотя Й`оль и был чем-то на него похож. Виной тому были волосы. Длинные, они караковой гривой торчали во все стороны. Часть из них была уложена в косы с заплетенными в них причудливыми украшениями из металлов и полудрагоценных камней. Рассматривая Й`оля, он не заметил, как тот поднялся.

— Что же. Вижу, тебе уже лучше, значит, я с чистой совестью могу идти дальше. Главное, не усердствуй физически и говори поменьше — рана полностью затянется. Повторяй символы и сможешь нормально общаться, а мне уже пора. Я и так тут засиделся.

С этими словами он сложил все пожитки обратно в короб, нацепил его на спину и уже двинулся в путь, когда почувствовал, как его что-то сильно дернуло за табард. От неожиданности он развернулся, и вовремя: Гриваль до конца не оправился и, резко поднявшись и схватив алхимика, пошатнулся, готовый упасть, а Й`оля потянуть за собой. Но спохватился вовремя, выпрямился.

— Я же сказал не усердствовать! Кровь еще не восстановилась, тебе бы вообще полежать пару дней.

В изнеможении Гриваль снова плюхнулся на землю. В голове звенело, а в глазах двоилось. Подождав пару секунд, пока все пройдет, он начал говорить.

— «К-у-д-а т-ы и-д-е-ш-ь?»

— В Вамор. Мне нужно купить там несколько вещей. Но путь не близкий, поэтому я зайду в несколько деревушек по дороге.

— «Я н-е з-н-а-ю, г-д-е я».

Устав складывать знаки, он размял затекшие пальцы, сжав их в кулак несколько раз, после чего продолжил.

— «Т-ы н-е-м-о-г б-ы д-о-в-е-с-т-и м-е-н-я т-у-д-а?»

— А я ведь так и знал, что еще пожалею…

— «Д-е-н-е-г у м-е-н-я н-е-т, н-о я м-о-г-у з-а-п-л-а-т-и-т-ь, к-о-г-д-а п-р-и-д-е-м в г-о-р-о-д».

Й`оль смотрел внимательно. Гриваль был намного крупнее и мог легко воспользоваться этим преимуществом, но не стал, предпочел просить. Имперские солдаты, которых представлял себе Й`оль, так бы делать не стали. Гриваль был другим. Он смотрел решительно и открыто, чувствовалось, что он человек чести.

— Хорошо. Только тогда пойдем на рассвете, тебе еще нужно отдохнуть.

В ответ Гриваль только благодарно улыбнулся.

Еще полдня и еще одну ночь провели они на своей обжитой поляне, но уже наутро выдвинулись в путь.


========== 3 ==========


Комментарий к 3

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

— Нет, неправильно. Смотри, как нужно. Сначала показываешь указательный палец, потом отгибаешь мизинец и большой палец, показывая на собеседника, а потом ладони обеих рук разводишь в стороны. Получается «Что у вас случилось?» Попробуй еще раз.

Осознав свою ошибку, Гриваль поторопился ее исправить.

— Да, на этот раз правильно. Кстати, ты за эти три дня стал объясняться намного лучше. Теперь тебя довольно просто понимать. Осталось поработать над скоростью, но она придет с опытом.

От такой высокой похвалы Гриваль пришел в восторг, выразившийся в легкой улыбке. Но радоваться действительно было чему. Всегда отличавшийся трудолюбием, он каждую минуту тратил на изучение нового слова и фразы. Учиться заново говорить поначалу давалось ему с трудом — непослушные пальцы порой подводили. Иногда даже казалось, что они физически на это не способны, но, глядя на то, как искусно делает это Й`оль, он не сдавался, раз за разом повторяя ненавистный знак, пока пальцы не запоминали. Теперь же он говорил намного быстрее и был способен на пару-тройку десятков несложных фраз.

Перекинув на другое плечо сюрко, завязанное на манер мешка, со сваленными внутрь тяжелыми латами, он не теряя времени продолжил повторять заученные фразы, но тут же чуть не напоролся на Й`оля. Тот внезапно остановился, разглядывая что-то неподалеку, потом молча сошел с ухабистой дороги и направился к побегам каких-то растений.

Гриваль последовал за ним. Подойдя вплотную, заметил, как Й`оль склонился над зеленой кущей. Среди невысоких зарослей травы выбивался небольшой куст высотой около метра. Крупные ярко-зеленые листья покрывал серебристый мучнистый налет, а верхушку украшал молодой прицветник яркого сиреневого цвета.

Поставив кладь неподалеку, Й`оль, нагнувшись, начал рвать листья, после чего, собрав достаточно, положил их в короб. Он еще несколько минут озирался в поисках других ростков, но не нашел, поэтому снова вернулся на дорогу. Догнав, Гриваль тронул его за плечо.

«Что это было?»

— Ты о чем?

Не зная символа для обозначения травы или растения, Гриваль ткнул пальцем в короб, а затем в место, где росла трава.

— Ах, это. Это марь. Такое растение.

«Зачем?»

— Ее много где используют. И как лекарство, и как еду. Можно засушить, а потом пить как отвар при болезнях. Можно просто пить, заливая кипятком. Но не советую — вкус не каждому понравится. Лучше ее так съесть. Не поверишь, но она вкусная. Какие с ней блюда замечательные делают. Особенно со свеклой. Или даже засолить. Тогда и попозже съесть можно будет. А главное — сорняк. Растет почти всюду. Бери — не хочу.

«Ты много знаешь об этом».

От этого замечания Й`оль смутился: обычно он был молчаливым, но о растениях был готов разговаривать вечно.

— О растениях? Да разве это много. Растений столько — не сосчитать. А, главное, каждое особенное. Это при лихорадке поможет, а это при боли. От одного аппетит улучшится, а от другого и вовсе пропадет. Некоторые виды полезные — сил придают, а есть те, которые и убить могут. Ну разве растения не прекрасны? Жалко, только люди этим не пользуются. Для них все сорняк. Под ноги не смотрят, а если и смотрят, то не видят.

«Расскажи еще».

— О чем?

«Про эти…»

Гриваль снова тыкнул на короб.

— Да, точно. Знак растений. Чтобы сказать «растение», нужно поставить руки ладонями друг к другу и двигать пальцами.

Гриваль сразу же повторил. Это уже вошло в привычку — каждый увиденный жест он тут же заучивал, а затем снова складывал спустя время снова и снова, пока он на получался естественно. Повторив несколько раз, он спросил:

«Как будет растение?» — и снова указал на марь.

— Трава? Точно так же. Говорил же, людям все растения на одно лицо.

На этом Й`оль демонстративно отвернулся — он и так сказал уже слишком много.

Остальную часть пути они шли молча.

Дорога, утопающая в зелени, еще долго их вела, пока на смену лугу не пришли поля черной плодородной земли. На пахотных пластах то и дело стали встречаться крестьяне, занятые делом. Работа была в самом разгаре, поэтому на них мало кто обращал внимание — не отрываясь от мотыг, работающие рыхлили почву — приближалась пора сеять репу. И только когда они подошли поближе, один из крестьян, тянувший лошадь, запряженную в рало, остановился, снял каль, вытирая со лба пот, и проводил их любопытным взглядом, но уже через минуту снова вернулся к работе.

Скоро на пути дороги замаячила и деревушка, не отличавшаяся ничем от других деревушек Империи — группа домишек из глины с соломенными крышами. Между лачугами то и дело сновали люди, но все они были при деле — кто-то тащил бочку, другой с мотыгой плелся в сторону поля, были и те, кто, не глядя по сторонам, мастерили, сидя на порожке жилища.

По мере приближения воздух стал полниться звуками. То и дело слышался гогот гусей, прерываемый иногда кудахтаньем. Где-то в глубине деревни раздавался мерный стук, выдавший кузницу. Но громче всего были дети, обступившие их со всех сторон. Они, играючи, бегали неподалеку, не решаясь подойти. Те, что поменьше, жались за юбками своих нянь, которые были немногим старше. Детей взрослее лет десяти видно не было — они, видимо, уже помогали на полях.

Пройдя немного, Й`оль огляделся. Поодаль он заметил рыбака, который, судя по улову, возвращался домой.

— Добрый день.

— Добрый, коль вы так говорите.

Рыбак осмотрел Й`оля с головы до пят, задержав внимание на его расшитом табарде, явно диковинного покроя, и длинных волосах, которых в Империи никто не носил. Невольно скривившись, он перевел взгляд на Гриваля, но, не найдя в нем ничего странного, снова посмотрел на Й`оля, спросил:

— А вы, милость, кто будете?

— Я травник. Иду издалека. Вот проходил мимо вашей деревни. Кстати, что это за место?

— А я-то смотрю, что ты поди не отсюда. Как же не знать? Это ж Фузар. Мы вон, у Вамора-то под боком. Невидаль.

— Скажите, а есть тут трактир или иное место, где можно на ночь хоть комнату найти?

— Трактир, говоришь… Мы хоть от Вамора-то недалеко, но деревенька у нас тут небольшая. Даже церквушки — и той нет.

— Неужели и переночевать негде?

Хитро оскалившись, рыбак добродушно продолжил:

— Да как негде, есть место. Да хоть у меня. Но сам понимаешь, дом-то маленький, мы комнату выделить можем, а самим придется со скотом ютиться. Но вот за пять агмаров…

— Пять агмаров, так пять агмаров, только тогда и ужин горячий, и наутро ломоть сыра.

— Вижу, что ты бывалый, так просто не проведешь. Так и быть! Идем за мной.

— Как твое имя?

— Мое? Да все Авором просто кличут. Я ж не регент там какой.

Рассмеявшись своим словам, он повел их вдоль улочек, но деревня была и правду маленькой, так что уже через пару минут они стояли перед домом, таким же глиняным и неказистым, как и все здесь.

Авор прошел мимо нехитрого плетенного забора и по-хозяйски нырнул внутрь своей лачуги. Внутри было темно: в просторные сени свет проникал лишь из двух небольших окон, представлявших собой не что иное, как ничем не затянутые отверстия. Понадобилось какое-то время, чтобы глаза привыкли к царившему внутри сумраку. Но смотреть тут было особо не на что: печь, прямо посреди комнаты, кровать со свалянным сеном, добротный стол, несколько полок с глиняной посудой разных форм и размеров да несколько скамей. Одна такая скамья стояла у окна. На ней сидела женщина, судя по возрасту, жена рыбака.

Услышав шаги, она обернулась и перестала прясть. На изможденном нелегким трудом лице появилось недоумение. Она растеряно глянула за спину мужа, пытаясь рассмотреть незнакомцев.

— Это Шавар, жена моя. А ты, жена, чего сидишь? Не видишь, что ли, что у нас гости?

— Да я-то вижу, только больно странные они.

— Да травники это. Не из наших земель пришли.

В разговор решил вступить сам алхимик.

— Все, как ваш муж и говорит. Я травник. Ищу ночлег. Мы здесь ненадолго — завтра утром мы пойдем дальше.

Сощурившись, Авор вдруг спросил:

— Мы да мы. А этот что, не говорит, что ли?

— Нет, он немой.

Рыбак в мгновение ока посуровел.

— Преступник? Нам такого не надо. Проваливайте!

Гриваль растерялся, явно не ожидая такого отношения, но Й`оль не сдвинулся с места, похоже, для него такое обращение было не впервой.

— Эх вы, как вы могли такое подумать. Вы только гляньте на него — это же солдат Империи. Лишился языка в сражении, а вы…

Й`оль врал искусно. Таким Гриваль его еще не видел. Всю дорогу Й`оль обычно шел молча, только изредка показывая очередную фразу жестами, но больше не говорил ничего: ни о себе, ни о том, зачем он вообще идет в Вамор. Гриваля он тоже не расспрашивал. Й`оль всегда был холоден, безразличен, словно камень, которому и дела нет до людей. Судя по всему, трава, да вообще любая растительность, было единственным, что разжигало в нем хоть какой-то интерес, поэтому то, что он мог общаться как обычные люди, и даже не просто общаться, а врать, казалось чем-то странным и даже нереальным. Гриваль был поражен, но постарался скрыть удивление, согласно кивнув.

— Дак что ж вы сразу-то не сказали! Не стойте в дверях, проходите! Как звать вас-то?

— Я Й`оль. Он Гриваль.

— Жена, а ты что еще сидишь, иди на чердак, соломы там наложи.

Послушно поднявшись, Шавар быстро засеменила прочь. Когда она скрылась из вида, Й`оль снова заговорил.

— Авор, дело у меня к тебе есть.

— Какое-такое?

— Сейчас все на полях, но к вечеру они вернутся. Ты в деревне расскажи, что я у тебя ночую. Если им травы нужны или болит что-то — пусть ко мне приходят. Понял?

— Та, дело легкое.

— Ну вот и ладно. А мы тогда на чердак пойдем, а то устали с дороги. Держи свои пять агмаров.

С этими словами алхимик запустил руку в омоньер, порылся и достал горсть монет. Отсчитав ровно пять медных монет, с квадратным отверстием в каждой, он высыпал их в протянутую руку Авора.

— Идите-идите, а о делах не волнуйтесь. Уж я-то всем расскажу.

Еще раз поблагодарив рыбака, Й`оль и Гриваль пошли наверх. Хлипкие ступеньки заканчивались деревянной дверью, за которой скрывалось небольшое помещение с одним окошком с виднеющимися в том лугами, служившими пастбищем для деревенских коров. По краям пол был покрыт соломой, по-видимому, служившей постелью для детей Авора и Шавар. Сейчас их видно не было — они, наверное, были слишком малы для работ, поэтому проводили весь день в играх с детьми. Других вещей в комнате не было, но и так в любом случае лучше, чем спать в лесу, укутавшись в плащ.

Оглянув комнату, Гриваль бросил свое сюрко с завернутыми внутрь латами на пол, а затем плюхнулся и сам. Меч, покоящийся в ножнах на поясе, он далеко откладывать не стал. За ним последовал и Й`оль, бережно опустив свои тяжелые пожитки.

По-весеннему теплый ветерок доносил до их слуха тяготы крестьянской работы, прерываемые звонким детским смехом. Все это навевало сон, но уже скоро стало не до этого — пришли посетители.


========== 4 ==========


Комментарий к 4

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

В небольшом помещении чердака раздался стук, возвещающий о первом посетителе.

— Войдите.

Й`оль сидел в расслабленной позе, опершись о солому, полностью отдаваясь отдыху, но, услышав стук, он напрягся и приподнялся, придавая своей позе более солидный вид, после чего разрешил войти.

Шаткая деревянная дверь отворилась, прорезав воздух скрипом, и в проеме показалась сначала голова. Неуверенно, она просунулась в комнату, огляделась, после чего так же неуверенно спросила:

— Можно войти?

— Да, входите.

После этого протиснулось и тело. Девушка зашла, но остановилась, не зная, куда себя деть. Бросив на нее беглый взгляд, Й`оль махнул рукой, приглашая присесть около него, и только тогда девушка двинулась с места, опустилась на пол и спустя пару секунд заговорила:

— Это правда, что Вы травник? В деревне все только об этом и говорят.

— Правда. Какое дело Вас ко мне привело?

— Дело в том, не знаю, можете ли вы мне помочь, но… У моей матери кашель. У нас тут лекаря нет, а в город идти дорого. Мы думали, оно само пройдет, но кашель продолжается уже месяц, и мы не знаем, что делать.

Со стороны могло показаться, что Й`оль слушал селянку небрежно и не обращал на нее внимания, как не обращал он его на людей вообще, но от взгляда Гриваля не укрылось, как сосредоточенно алхимик слушал все, что девушка говорила. Пусть Й`оль и был молчалив и даже нелюдим, но к работе относился со всей серьезностью.

— Не переживайте, этому делу легко помочь. У меня есть травы, которые могут облегчить кашель. Я продам их за семь агмаров.

Недолго думая, она сразу же полезла в кошель, выудила несколько звонких монет и охотно протянула их алхимику. Тот взял плату и подошел к коробу. Открыв ящички, он несколько минут в них рылся в поисках необходимых ингредиентов, после чего вернулся, держа в руках небольшой мешочек и корешок.

— А теперь послушай меня внимательно. Видишь это? — с этими словами он вытянул вперед то, что Гриваль принял за веточку.

— Это корень солодки. Его нужно будет мелко нарезать. После чего залить водой и поставить на огонь. В этом мешочке еще травы: шалфей и чабрец. Добавь их к солодке. Затем, когда все закипит, перелей в горшочек, закрой и поставь в темное место на несколько часов, а лучше на ночь. Утром добавь ложку меда и подогрей. Отдай это матери, пусть выпьет. Ей станет лучше.

Все это время крестьянка слушала затаив дыхание, внимая каждому слову, не прерывая, боясь задать лишний вопрос.

— Ты все поняла? Или объяснить еще раз?

Словно очнувшись от транса, девушка резво замотала головой.

— Нет-нет. Все поняла. Спасибо!

Все также неуклюже она взяла из рук алхимика травы, сунула корень солодки в мешочек к чабрецу и шалфею и поторопилась к выходу. Уже у двери обернулась, снова поблагодарила и скрылась снаружи, но не прошло и пары секунд, как дверь снова отворилась, впуская грузного мужчину.

— Так это ты-то травник?

Не дожидаясь ответа, он прошел в комнату, придирчиво оглядываясь по сторонам, но, не найдя ничего занимательного, просто опустился на пол.

— Да, я травник.

Несмотря на такое развязное отношение, Й`оль и бровью не повел. С присущей ему холодностью он взглянул на мужчину: хоть покрой его одежды и не отличался от деревенской, шоссы были сильно запачканы грязью. А легкий загар, не свойственный для весны, доказывал, что мужчина был пахарем или вертоградарем.

— Раз травник, то должен и о растениях всяких знать, так?

— Так и есть. Чем могу помочь?

— Да дело у меня есть.

— Я слушаю.

Крестьянин покосился на Гриваля. Говорить при нем ему явно не хотелось, но, поняв, что тот никуда уходить не собирается, притих. Какое-то время мялся, не решаясь. Но, после того как Й`оль его уверил, что Гриваль не собирается никому ничего говорить, мужчина наконец начал.

— Ты, верно, слыхал про нашего регента?

— Нет, я пришел не отсюда, поэтому ничего о нем не знаю.

— Провинцией нашей регент Гирон заправляет. Уже как лет пять. Оброк ему нехилый плати, но это ладно. Так окромя этого, он нас еще на барщину посылает. Работы ему разные делать. То каменщиков заставляет стены своего замка чинить, то кузнецам велит лошадей подковать. Всякие работы.

Вертоградарь бросил еще один недоверчивый взгляд на Гриваля. Обсуждать регентов было не положено, особенно в присутствии имперского солдата. За такое могли инаказать. Конечно, казнить бы его никто не стал, но вот один-два удара розгами он мог и получить. Поэтому он придвинулся к Й`олю ближе, заговорщически продолжив.

— Регент-то он строгий, да и веселиться любит. Тратит румары налево да направо. То пир устроит, то охоту. Взбрело ему недавно сад разбить. Поговаривают, что он на кого-то глаз положил, а она, видите ли, сад хочет. Так он из кожи вон лезет. Я на барщину ему сажаю цветы всякие, да только все мало. А главное, взбрело этой его даме, чтобы в саду «бешенное яблоко» росло. Мы сажаем, а оно того — не растет. Он и говорит, что если кто выведет растение, тому и румар целый даст. Если у меня целый румар будет, да я и лошадь купить смогу! Но что я только не пробовал, толку нет. Вот услышал, что травник в деревне, так и решил спросить.

Й`оль дослушал, после чего нахмурился.

— Баклажан значит. Хм…

Посетитель разочаровано прокряхтел:

— Что, не знаешь? Говорила мне жена — не ходи, а я, дурак, понадеялся.

— Не спеши. Я просто думал, что для баклажана лучше будет. Есть один способ.

Мгновенно просияв, мужчина вернулся на место.

— Ну вот. А я знал, что уж травник посоветует чего. Это жена моя — вечно ерунду городит. Ну, говори. Что делать то?

— Один вилар и пять агмаров.

— Что? Пятнадцать агмаров? Да ты с ума сошел! Я если этот треклятый… Как его там! И выращу, то мне один румар дадут, а это всего сто агмаров, а ты пятнадцать требуешь!

Не теряя спокойствия, Й`оль вперил решительный взгляд в побагровевшее лицо.

— Ну не хочешь — как хочешь. Я продам только за один вилар и пять агмаров. За меньшее и не соглашусь.

От злости и без того красное лицо заалело еще сильнее. Кровь бурлила, но мужчина помнил, что в комнате находился и Гриваль, а лежащий рядом с ним меч действовал лучше любого успокоительного. Вертоградарь процедил что-то сквозь зубы, а затем достал несколько медных монет: одну побольше, с квадратным отверстием, и пять с круглым, поменьше, и кинул их к ногам Й`оля.

— А теперь говори!

Алхимик неспешно наклонился, собрал монеты, пересчитал, после чего также неторопливо стал объяснять.

— Тебе понадобится рыба. Попроси у рыбаков остатки свежего улова: голову, внутренности, чешую и скелет. Измельчи это все, а потом, как будешь закапывать саженцы в землю, добавь к ним и рыбу.

— И это что, совет?!

Посетитель смотрел на Й`оля как на полоумного.

— За свои советы я ручаюсь. Сделай так и убедись. Или у тебя есть претензии?

С этими словами алхимик как бы невзначай положил руку на квилон. Мужчина, проследив за его взглядом, попятился. Претензий он явно не имел. Он бросил напоследок злобный взгляд и поспешил покинуть чердак. Как только он ушел, самопровозглашенный травник протяжно вздохнул. Гриваль тронул его за руку.

«То, что ты ему сказал… хорошо?»

— Сработает ли? Да. Как ни странно, но в чешуе и внутренностях рыб много полезного, особенно для пасленовых, к которым принадлежит баклажан. Так что если послушается моего совета, то получит свой румар. Говорю же, я в своих советах уверен.

Поговорить еще им не дали — на пороге показался новый посетитель.

Весь оставшийся день до самого вечера Й`оль был занят тем, что подбирал различного рода травы. Складывалось впечатление, что у него есть лекарство от каждой хвори. Гриваль все подмечал. Наблюдать было в высшей степени любопытно. Сам он никогда не придавал травам особого значения. В Ваморе, где он родился и вырос, были лекари. Они, без сомнения, славились своими знаниями, но к травами прибегали редко. Обычно практиковали кровопускание или другие процедуры. Теперь же, смотря на Й`оля, он понимал, как много упускал из вида и сколького он не знал.

Вскоре его наблюдения прервал голос Авора, донесшийся снизу — пора было есть.

Закончив с посетителями, они спустились вниз, где на столе их ждала горячая еда. За столом уже было людно: самое заметное место занимал сам глава дома, по бокам от него расселись дети, слишком голодные после работы. Не дожидаясь гостей, они начали набивать рот, жадно отрывая от лепешек по увесистому куску. Шавар суетилась неподалеку, расставляя миски и ложки.

Блюд было немного: кроме грубых просяных лепешек, на столе почетное место занимал горшок, от которого шел дым. Й`оль и Гриваль тоже заняли свои места. Для каждого уже была подготовлена деревянная миска, в которую вывалили ячменную кашу с брюквой. Шавар не переставала сновать и уселась за стол только после того, как налила всем немного вина.

Наконец-то началась трапеза, но она то и дело прерывалась вопросами. Авор даже не пытался скрыть любопытства, все расспрашивая, но Й`оль мастерски уходил от ответа, ограничиваясь только общими фразами. Рассказывать о себе он явно не хотел, а рассказывать о его познаниях в алхимии было и вовсе рискованно. Й`оль не зря был так осторожен — опасность была даже ближе, чем он мог подумать. Не успели они набить животы, как в дверь настойчиво постучали. Чтобы не отрывать главу дома от еды, открывать дверь пошла Шавар, но отворив, сразу же отскочила в сторону — на пороге стоял монах Иварского ордена.


========== 5 ==========


Комментарий к 5

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Комната застыла в оцепенении.

Первой очнулась Шавар. Она отошла в сторону, пропуская монаха внутрь, смиренно опустила голову и сложила руки в крепкий замок, выказывая тем самым свое повиновение. Даже не взглянув в ее сторону, священник прошел внутрь, но тут же чуть не споткнулся об упавшего перед ним на колени Авора. Тот, неловко подскочив со стула и едва не перевернув стол, бросился к почтенному гостю, а уже через секунду, сложив руки так же, как и жена, плюхнулся перед священнослужителем.

— Да славится Ивар!

Опустив на крестьянина скучающий взгляд, монах повторил:

— Да славится Ивар!

Только теперь Авор поднял голову, но подняться сам так и не решился.

— Встань, сын мой.

Голос священника бархатно отозвался в скромной лачуге. Внемля этим словам, Авор встал на ноги, продолжая смотреть на гостя в нерешительности.

— Святой отец, я и не знал, что Вы в нашей деревне!

— Всё в порядке, сын мой. Я был в пути, когда начало темнеть, поэтому решил переждать в этой деревне ночь.

— А где Вы остановились?

— Благородный кожевник предложил заночевать у него.

— Понимаю. Благодарю Ивара, что Вы почтили нас своим присутствием. Ой!

Лебезящий Авор вдруг выпрямился, хлопнув себя со всей силы по седеющей голове.

— Что ж это я держу такого человека на пороге?! Проходите, проходите. У нас тут, конечно, бедная лачуга, но что имеем. Вот сюда, мы только сели есть.

Рыбак проводил священника, уступив ему свое место во главе стола. Тот, осторожно ступая, чтобы ни на кого не наскочить и по-возможности ни к чему не прикоснуться, протиснулся за стол и плюхнулся на любезно поставленную Авором скамью, но тут же сморщился, глядя на остатки еды. Это не ускользнуло от главы дома, и он тут же зашипел на жену, чтобы та достала их лучшие глиняные миски. Услышав наказ, Шавар поспешила открыть ларь, вытащив из него глиняную утварь, бережно завернутую в сукно. Выхватив из ее рук миску, Авор наполнил её доверху кашей и придвинул к монаху, но тут же бросился за чашей, чтобы доверху наполнить и её. Его жена в это время потянула за руку, вытаскивая из-за стола, одного из детей — девочку лет тринадцати, взирающую с интересом на незваного гостя. После чего скрылась где-то в углу на скамейке, утащив с собой и дочь — есть за одним столом с монахом Иварского ордена женщинам было запрещено.

Закончив обхаживать гостя, Авор наконец-то занял свое место.

— Еды тоже небогато, но вы отведайте. Особенно вино. Это наше, местное. Всем окрестных деревням нравится, они все пытаются выведать, как мы его делаем.

— Спасибо, сын мой.

Только теперь, расположившись, монах обвел присутствующих взглядом. Гриваль с готовностью сложил руки в замок, неохотно Й`оль последовал за ним.

Авор, достававший вопросами Й`оля, теперь переключился на монаха.

— Простите моё любопытство, святой отец, но расскажите нам, кто вы и куда вы путь держите?

Монах не спешил отвечать на вопросы. Его блуждающий взгляд размеренно переходил с грязных стен на потрепанную рыбацкую одежду, со скудного стола на кашу, не вызывавшую в нем никакого аппетита.

— Братья зовут меня Берголь. Всю жизнь я жил Ваморе, но ордену из Вобара потребовалась помощь, поэтому меня отправили туда.

— Да благослови Ивар Ваш путь!

Не обращая внимания на любезности рыбака, Берголь продолжил.

— Но уже вечерело, а я так удачно забрёл в эту деревню, решил тут переждать ночь. К тому же заночевать мне предложили так благородно, что я не мог отказать. А тут ещё…

Берголь секунду помедлил, посмотрев на Й`оля. Его глаза сузились, а рассеянный взгляд мгновенно стал острым, словно хищная птица, впивающаяся в добычу.

— Мне тут сказали, что в деревне есть травник. Что за совпадение. Стало так любопытно, что я не удержался, решил зайти, посмотреть, пообщаться. Узнать, кто таков. Добрые жители деревни сказали, что он остановился в этом доме, и вот я здесь. Простите мне мое любопытство.

Авор, сыпавший вопросами, замолчал. Даже он почувствовал нависшее напряжение, от чего его болтливый язык, о котором знала вся деревня, прилип к небу. Не решаясь что-либо сказать, он как рыба вытаращил глаза, открывая и закрывая рот.

— Ну что? Вы хоть представьтесь, а то негоже незнакомцам за одним столом сидеть.

— Я Й`оль, а он Гриваль.

— Й`оль значит. Какое интересное имя. Неместное. Позвольте узнать, откуда Вы будете?

— Издалека.

Берголь приторно улыбнулся. Его ухмылка, сладкая как мед, не предвещала ничего хорошего.

— Вот как. Не хотите рассказывать о себе. Понимаю. Может, тогда расскажете о своей работе. Значит, вы травник: травы и сборы продаете?

— Все так. Травы и сборы.

— Вот дела. А я-то думал, что все торговцы разговорчивые как на подбор.

С этими словами священник еще шире оскалился.

— Полагаю, люди разные бывают. Ну что ж, засиделся я у вас. Уже и стемнело, пора.

Хотя с прихода гостя не прошло и получаса, он все также грузно поднялся и, не съев и ложки каши, вышел из-за стола.

— Спасибо за угощение.

Опешивший от такой внезапности Авор едва успел отодвинуться, чтобы дать священнику пройти.

— Святой отец, как же так, я надеялся, Вы с нами отужинаете!

— Есть на ночь вредно. Да и нам пристало больше поститься.

— А Вы у нас надолго?

— Дела ордена не ждут, но деревенские просили меня остаться, так что я останусь на день, а послезавтра снова в путь.

На этот раз Авор удовлетворился ответом и на прощание встал в традиционную позу, соединив руки в замок. Заметив это, к нему подошел Берголь. Он коснулся своего лба двумя пальцами, а затем этими же пальцами коснулся лба рыбака.

— Да благослови тебя Ивар.

После этого монах развернулся и, даже не взглянув на Шавар, скромно сидевшую в углу, вышел.

Остаток трапезы прошел в молчании: Авору отбило все желание задавать вопросы и он уже жалел, что впустил травника на ночлег. Уже давно бы его выгнал, но пять агмаров приятно грели карман. Шавар была слишком голодной, чтобы разговаривать. Й`оль был угрюмее, чем обычно. Сидя над опустевшей миской, он медленно потягивал вино. И только Гриваль вместе с детьми пребывали в молчаливом замешательстве.

Покончив с едой, Й`оль и Гриваль поднялись к себе. Посетителей больше не было, и уже скоро настала ночь. Прохладный весенний воздух неощутимо задувал в окно, и Гриваль поглубже забурился в солому. Было поздно, и алхимик тоже готовился отойти ко сну, но перед этим оставалось еще кое-что, требующее завершения.

Й`оль достал из короба две небольшие склянки, плотно заткнутые крышками. В любопытстве уже почти задремавший Гриваль привстал, разглядывая, что же алхимик делает. Тот достал тонкую веревку и обмотал ее вокруг горлышек обеих склянок, вынул тугие крышки, чтобы сидели не так плотно, а затем расставил их по обеим сторонам от входа. Гриваль внимательно рассмотрел склянки — кроме прозрачной жидкости в них ничего не было, но само сооружение, без сомнения, напоминало простейшую ловушку. В темном пространстве чердака веревка была едва заметной, а склянки и вовсе не было видно по бокам, так что любой, кто войдет, обязательно их перевернет.

«Что это за жидкость?»

— Тебе этого знать не нужно.

Й`оль был явно в плохом расположении духа.

«Что будет?»

— Лучше тебе не знать.

Алхимик сказал резко, показывая, что не намерен вести бесед, но Гриваль не сдавался — он прямо и бесстрашно смотрел на Й`оля, давая понять, что не отступит. Этот пронзительный взгляд не давил, но и не просил. Благородный и честный, он ждал объяснений. Ему не мог противиться даже Й`оль. Смягчившись, он объяснил:

— Это ловушка от ночных посетителей, если вдруг кому вздумается сюда прийти. В сосудах два вещества. По отдельности они безвредны и даже полезны, но если их смешать, то пойдет густой дым с резким запахом. Если сюда кто-то норовит войти, он перевернет сосуды, и они вступят во взаимодействие. Обычного человека это отпугнет, а мы проснемся, учуяв запах.

«Дым плохо?»

— Дым не ядовит, но дышать им долго не стоит. Лучше сразу убираться. Понял?

Гриваль согласно кивнул.

Закончив приготовления, Й`оль тоже улегся на солому, потеплее укутавшись в плащ. Кинжал зажал в кулак. Он знал, что там, где священники, не может быть безопасно. Алхимик еще долго пытался заснуть, но чувство опасности не отпускало — осознание того, что между ним и возможным нападающим есть ловушка, притупляло беспокойство, но ничто не могло заставить его исчезнуть насовсем. Спустя пару часов усталость все же сломила Й`оля, и он заснул.

Наутро проснулся первым, вскочив со своей импровизированной кровати. Пахло сыростью, о противном запахе нашатыря думать не приходилось. Сосуды тоже были на месте — не тронуты. Повертев головой, он точно уверился — ночью здесь никого не было.

Ворочания алхимика разбудили и Гриваля.

За окном уже рассветало — утренняя марь сменилась сероватой дымкой. Несмотря на ранний час, снаружи слышались голоса первых крестьян, шедших на работы. На первом этаже лачуги было на удивление тихо: ни голоса Авора, ни детских потех, ни возни Шавар, ни копошения немногочисленного скота.

Гриваль неспешно поднялся, отряхиваясь от соломы. Й`оль уже давно встал и убирал хитроумную ловушку обратно в ларь. Полностью собравшись, они распрощались с чердаком и спустились вниз. Слух не обманул — внутри было пусто. Отсутствовали как Авор, так и обещанный им ломоть сыра. На столе было пусто, в кладовую Й`оль залезать не стал, но и хозяина ждать было некогда — пора было идти. Поэтому, недолго думая, Й`оль вышел наружу, но сразу остановился: около лачуги собрался народ. Были здесь и Авор с семьёй, и пахарь, которого алхимик приметил на деревенских полях, и ещё местные, которых он не знал, а во главе сборища стоял он — Берголь.

— Вот и вы. А мы заждались.

Обступившие его крестьяне жались друг к другу. Почти все они смотрели под ноги, а Й`олю прямо в глаза избегали. Но он точно знал, в чем была суть.

— Святой отец, могу я узнать, в чем причина этого собрания?

Берголь сильно выделялся на фоне крестьян. Не столько своим чёрным хабитом из дорогой шерсти, сколько тем, что только он смотрел прямо в глаза, и в его взгляде читалось превосходство.

— Ну что же, думаю, тебе, как никому, известна причина, и нам бы не мешало ее обсудить, но сначала тебе бы стоило снять свой короб и отойти от него. На всякий случай.

Не успел священник озвучить свою «просьбу», как в разговор вмешался Гриваль. Сделав шаг, он вышел вперед, и, позабыв о том, что лишился языка, стал о чем-то оживленно мычать. По всей видимости такое отношение вывело даже его из себя. Но не успел он закончить свою гневную тираду, как к его горлу приставили вилы. Так просто отпускать их никто не собирался.

— Как тебя, кажется, Гриваль? Деревенские сказали мне, что ты солдат империи, а если так, то ты, как никто, должен знать про алхимиков. Ведь так?

Аккуратно, насколько позволяли вилы, Гриваль кивнул.

— Хитрые, изворотливые, коварные, скрытные. Они живут среди нас и кажутся безвредными, но это не так! Они прельщают нас своими речами, предлагая свои темные знания! Но мы, люди света, люди Ивара, не должны поддаваться их соблазнам! Ивар и его учение — это единственное наше спасение! Как только узнал, что в деревне остановился травник, я сразу заподозрил неладное, а пообщавшись, уверился, что передо мною, монахом ордена, не кто иной, как алхимик! Скольким из вас он уже успел продать свои зловещие смеси и зелья? М? Несчастные! Вот ты!

Прохаживаясь перед пристыженными крестьянами, он вдруг запустил в толпу руку, выхватывая кого-то из толпы. Потянув, вытащил вперед девушку, пришедшую за травами для матери.

— Ты! Тебе он тоже что-то продавал? Не бойся, дитя, говори, он тебе ничего не сделает.

— Я только… Травы… От кашля.

— Ничего-ничего. Просто признайся. Тебе ничего не будет. Ты же знаешь, Ивар всемилостив. Он простит тебя.

— Но я…

Отвечать дальше она не смогла — просто начала рыдать. Понимая, что от нее уже ничего не добиться, Берголь выпустил ее дрожащую руку, которой она поторопилась прикрыть лицо.

— Ну ничего. Не она, так кто-то другой. Я выясню, что здесь происходит. А пока снимай этот проклятый сундук, алхимик, посмотрим, что внутри. И чтобы без выходок!

Лицо монаха дернулось и исказилось злобой. А селяне, услышав слова священника, боязливо стали подходить к Й`олю, держа наготове оружие, заключающееся в мотыгах и косах.

— Хорошо, только не советую его открывать — на нем механизм, который могу открыть только я. Если кто-то посторонний попытается это сделать, из ящика пойдет яд, а несчастный сгниет.

Берголь недоверчиво всмотрелся в лицо Й`олю, но сказать по нему, было ли сказанное правдой или нет, было невозможно: спокойное и безэмоциональное, оно не выражало ничего. Колеблясь в нерешительности, священник все же позволил алхимику открыть сундук самому. Й`оль аккуратно снял короб и повернулся, открывая один из ящичков.

— Если хочешь, можешь остаться тут.

Шёпотом, почти неслышно, он сказал это Гривалю, стоящему неподалеку. Воин в растерянности посмотрел на алхимика, но уже в следующее мгновение услышал щелчок.

— Эй! Что это был за звук! А-ну повернись! Что ты там сделал? Отвечай!

Неспешно, под крики монаха, Й`оль обернулся. В руках он держал небольшой круглый шар, к которому тянулся короткий подожженный шнур.

— Святой отец, вам лучше закрыть уши.

С этими словами алхимик подбросил шар высоко вверх. Священник, как и все крестьяне, запрокинули головы. На секунду шар завис в воздухе, но уже в следующее мгновение взорвался с оглушительным треском.


========== 6 ==========


Комментарий к 6

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Шар высоко подлетел, после чего, оказавшись ровно над толпой, гулко взорвался, окрасив небо красными искрами. Вырываясь из остатков ядра, они алыми огненными змейками расползлись по небу, шипя и потрескивая, распадаясь на еще большее количество огней.

— Алхимик! Он алхимик!

— Спасайтесь, назад!

В панике крестьяне стали разбегаться кто куда. Спотыкаясь о друг друга и падая, неуклюже пытаясь вставать, они бежали не разбирая дороги. Кто-то был настолько испуган, что, упав на колени, в ужасе закрыл уши руками, зажмурясь. Были и такие, кто, не понимая, что творят, нелепо хватались и тянули за хабит монаха, приговаривая:

— Спаси меня, Ивар! Молю!

От страха перед неизвестным они побросали немногочисленное оружие. Сейчас их больше беспокоили свои жизни, чем мотыги. Й`олю это было как раз на руку. Воспользовавшись паникой, он накинул на плечи веревки, служившие коробу лямками, и, быстро развернувшись, бросился прочь. Гриваль едва его заметил.

«Если хочешь, можешь остаться тут».

Теперь он понимал слова алхимика. Не было нужды им идти вместе, но, оставшись, он как пособник наверняка бы привлек внимание ордена. Сейчас Гриваль этого позволить себе не мог — его ждали в Ваморе. Он должен был как можно скорее вернуться туда. От этого зависела жизнь. Нельзя было медлить. Поэтому отпихнув нескольких крестьян, он насилу протиснувшись прочь, вырвался из толпы. Среди то и дело мелькавших повсюду работяг вдалеке маячил короб, подрагивавший от бега — алхимик, несмотря на тяжелую поклажу, бежал стремительно. Покрепче схватив сюрко с латами, Гриваль изо всех сил бросился вдогонку. Бежать пришлось долго. Но когда он все-таки догнал Й`оля, они уже покинули пределы деревни.

Алхимик лишь взглянул на Гриваля, но бежать не прекратил. Бегство длилось еще долго, пока Й`оль в изнеможении не остановился. Задыхаясь, он пытался ухватить хоть немного воздуха, но вместо этого изо рта вырывались только сиплые хрипы. Гриваль чувствовал себя не лучше. Хоть в во времена учебы ему и приходилось много тренироваться, но даже для него такая долгая пробежка не далась легко. Все пытаясь нормализовать дыхание, Й`оль обернулся. Погони не было.

— Это ты зря, — в попытках отдышаться, алхимик покосился на Гриваля.

«Что? О чем ты?»

— Бежать со мной. Это было плохой идеей.

«Почему?»

— Теперь у тебя будут проблемы с орденом. Этот монах, Берголь, он тебя запомнил. Если он нас не догонит, так поверь мне, напишет в орден Вамора.

«Сейчас это не волнует».

— Ха-а-а? С ума сошел? Это же орден. Тебя в лучшем случае попросят со службы, а в худшем… Сам знаешь, что эти фанатики могут сделать.

«Не важно».

Лицо Гриваля посуровело. Стиснув зубы, он повернулся к Й`олю спиной. Широкие плечи опустились, а могучая спина словно сгорбилась. Й`оль прикусил язык. Гриваля он хорошо не знал, да и, если честно, знакомств заводить не хотел, уж тем более лезть в чью-то жизнь, поэтому упорствовать не стал. Но и без расспросов было понятно, что говорить об этом больше не стоит.

— Ладно, как хочешь — дело твое, но оставаться здесь нельзя. Убежали мы, конечно, далеко, но не думаю, что нас так просто отпустят. Берголь наверняка заставит крестьян преследовать нас на лошадях. На них-то нас точно догонят.

Гриваль обернулся в сторону уже такой далекой деревни. Никого не было видно, но он знал, что Й`оль прав. Так просто их не оставят.

«Что делать?»

— Нужно бежать дальше. Отсюда недалеко проходит граница Гриванской провинции. К вечеру мы должны быть уже на их территории. Туда крестьяне точно не пойдут. У регента Гривана свои правила, свои законы. На его землях никто не посмеет ловить преступника без разрешения. Нужно только туда добраться.

Солдат был согласен. Регент, конечно, подчиняется императору, но на своей территории он верховный правитель, который вправе делать все, что ему заблагорассудится. Все под его контролем: налоги, торговля, барщина и оброк, суд, а потому никто не станет устраивать произвол на землях соседней провинции. Бежать туда — верное решение.

Наконец отдышавшись, они продолжили побег. Идти по дороге было глупо — с лошадьми они тягаться не могли, поэтому единогласно было решено с нее сойти и пробираться лесом, раскинувшимся вдоль пути. Пробившись сквозь густой подлесок, сообщники вскоре оказались в спасительной лесной темноте. Маневрируя между деревьями, они как можно быстрее убрались прочь.

Продираться было тяжело: ветви клетры то и дело норовили исцарапать лицо, а ботинки скользили по сочной траве, но останавливаться было нельзя. Затхлая тишина леса нарушалась только хрустом веток и громким дыханием. Еще пару раз они останавливались, прислушивались: только белки боязливо разбегались по сторонам. Так продолжалось весь день: ни об обеде, ни о привале речи не шло. К вечеру, полностью вымотавшись, пересекли границу. Теперь они были в безопасности.

Для большей безопасности они прошли вглубь еще несколько гиров, но больше сил идти не было — ноги не слушались. Выйдя на более менее сносное для ночлега место, не сговариваясь, без сил рухнули на землю. Все тело гудело и покалывало, а потому они еще долго так сидели неподвижно — сделать хоть малейшее движение казалось слишком тяжело. И уже через полчаса тишину нарушил рык: животы, пустые еще с утра, давали о себе знать.

Нехотя Гриваль поднялся. Без еды он мог бы обойтись и несколько дней, но силы были нужны как никогда. Хоть они и сбежали, но кто знает, на что мог пойти Берголь, а защищаться сейчас Гриваль вряд ли смог бы. Поэтому, оставив тяжелые латы, он двинулся вглубь леса. Мягко ступая, насколько позволяло могучее тело, он пошел между деревьев, высматривая почти незаметные отметки. Всех в академии учили идти по следу. Для солдата Империи было бы позором, не смоги он ориентироваться в лесу. Острый взгляд Гриваля подмечал все: свежую землю, отпечатки птичьих лап, узкие норы у корней каркаса или куст дрока, где могла бы прятаться добыча. Но вскоре даже зоркие глаза следопыта стали бесполезны — между деревьев залегли тени. Здесь, в сени крон, ночь наступала намного быстрее и идти по следу идти было уже невозможно, а плутать без ориентиров и того глупо.

Убедившись в бесполезности поисков, Гриваль повернул назад. Он уже был готов смириться с отсутствием ужина, когда что-то светлое привлекло его внимание — корни липы были усеяны дюжиной желтоватых грибов. Их вытянутые шляпки были покрыты дырами так, что казалось, они просто изъезжены животными. Но Гриваль знал, хоть грибы и выглядят необычно, а многие и вовсе считают их ядовитыми, они съедобные. Опустившись у дерева, он срезал их под корень и набрал в руки. Немного, но на ужин хватит. Теперь можно и возвращаться.

На небольшой прогалине уже вовсю трещал огонь. Задорно потрескивая, он так и манил поближе. Около него сидел алхимик. Его лицо хищно играло в свете. Пригнувшись, он что-то усердно нарезал, складывая все в уже знакомый котелок.

— М?

Оторвавшись от занятия, Й`оль проследил взглядом туда, куда кивал Гриваль.

— А, это? Будет похлебка. Выменял немного овощей в деревне.

Секунду помешкав, Гриваль подошел и протянул кулак с зажатыми в нем грибами.

— Что это?

Воин настоятельнее протянул руку.

— Это мне? Сморчки? Хорошо. Сварю и их. Спасибо.

Взяв нехитрую добычу, алхимик вернулся к нарезанию овощей. Когда приготовления были завершены, влил к ним воду и поставил на огонь. Вторя костру, вода вскоре задорно забурлила, а еще через пятнадцать минут в воздухе стал тянуться возбуждающий аппетит аромат. Живот немедленно отозвался на запах новым рыком. Подождав еще немного, Й`оль снял котелок с огня и, налив похлебку в одну из мисок, протянул ее Гривалю, а затем налил и себе. Воин взял еду и благодарно поклонился, уже начав, было, есть, но заметил, что в миске не только грибы. Она была наполнена до краев. Гриваль хотел было вернуть ее и протянул обратно, но Й`оль даже не обратил на это внимания. Облокотившись о короб, он неспешно, то и дело дуя, уплетал похлебку.

Вместе они никогда не ели. Фактически Гриваль только ловил себе дичь, жаря ее на костре. Он всегда предлагал и алхимику, но тот непременно отказывался, довольствуясь овощами или сушенными фруктами. Гриваль ни разу не видел, чтобы его знакомый ел мясо. Похоже, он его не ел совсем. На этот раз в похлебке тоже были одни только овощи. Гриваль снова взглянул на алхимика. За время недолгого знакомства воин уже понял, что несмотря на молчаливость и показное безразличие, у Й`оля было доброе сердце. Еще раз мысленно его поблагодарив, Гриваль наконец принялся есть. Но немного отпив, с удивлением уставился в миску — ничего необычного не было: репа, бобы, лук и сморчки, но вкус был незнакомым. Такого Гриваль еще не пробовал. Было здесь что-то острое и терпкое, от чего даже простая еда казалась в разы вкуснее. Он снова прильнул к миске. Похлебка была еще горячей, но, не обращая на это внимание, Гриваль принялся жадно есть. Не успел он заметить, как миска опустела, но он был уже сыт.

Набив живот, солдат развалился прямо на траве. От еды по всему телу разлилось приятное тепло. Впервые за день можно было расслабиться, но Й`оль не спешил. Покончив с едой, он принялся сновать по бесчисленному множеству ящичков, то вытаскивая что-то наружу и проверяя на свет, то подсчитывая количество. Порой он доставал и мешочки, развязывал, заглядывал внутрь, иногда нюхал. Как догадывался Гриваль — проверял наличие. Многое из увиденного представляло собой всевозможные травы, в основном сушенные. Но некоторые склянки и их содержимое вызывало у Гриваля беспокойство: порой цвет содержимого отливал чем-то неестественно ярким. Были и прозрачные жидкости, но Гриваль был уверен, что это вовсе не вода. Пару раз он краем глаза видел порошки, о свойствах которых он мог только гадать. Неудивительно, что алхимик все проверял — для него один из этих порошков мог спасти жизнь или помочь сбежать, как в деревне. Сейчас Гриваль и сам был бы не прочь позаботится о своем оружии. Хоть и точил клеймор всего пару недель назад, сейчас, не зная, что его ждет в Ваморе, ему бы хотелось заточить его еще раз, но, к глубокому сожалению, ни оселка, ни масла при нем не было. Вспоминая о взрыве, воин все никак не мог перестать смотреть на порошки, пытаясь представить, для чего они нужны. Он даже придвинулся к огню, чтобы было лучше видно, но, не выдержав, все-таки спросил:

— Э?

— Что?

«Деревня».

— Что с ней?

Не зная, как выразить жестом взрыв, Гриваль пытался показать его руками как мог.

— Пытаешься показать взрыв? Если так, то неверно. Смотри, как нужно. Сначала сжимаешь ладони в кулаки и перекрещиваешь руки, а потом разводишь их в стороны.

«Что это был за взрыв?»

— Крепче знаешь — лучше спишь.

«Что это?»

— Послушай, будешь так упорствовать, и любопытство тебя когда-нибудь погубит.

Гриваль невольно рассмеялся, но, встретившись с ясными глазами Й`оля, замолчал — взгляд был до ужаса серьезным, и это даже пугало. Было похоже, что алхимик действительно знает, о чем говорит, и это предостережение не пустые слова. Но что-то в Гривале не позволяло ему отступить. Возможно, дал о себе знать бойкий нрав покойной матери или тяжкая учеба в академии, кто знает, но перед трудностями он не пасовал никогда. Снова заглянув в глаза Й`оля, он со всей серьезностью, на которую был способен, ответил:

«Скажи».

— Как хочешь, но меня потом не вини. Это называется фейерверк. Некоторые народы запускают такие снаряды в небо, где они и взрываются.

«Зачем?»

— Для красоты. Не у каждой вещи должна быть полезная цель, иногда вещи служат только для красоты.

«Почему взорвалось?»

И Гриваль снова показал только что выученный жест.

— Почему? В основе фейерверка селитра, древесноугольный и серный порошки. По сути это черный порох — взрывоопасная смесь. На территории Империи ее еще не изготавливают, но есть места, где такой порох уже давно известен. Его заворачивают в бумагу и поджигают.

«Я не видел, как ты поджег».

— Это простой колесцовый замок, по сути то же самое, что простое огниво, но поменьше. Но довольно расспросов! Я и так сказал больше, чем было необходимо!

Алхимик вернулся к осмотру запасов, оставив Гриваля наедине со своими мыслями. Было уже поздно, но, несмотря на усталость, в сон не клонило. Погрузившись в раздумья, Гриваль еще долго наблюдал за Й`олем. Что-то его тревожило. Живя в Ваморе, он всегда был под покровительством церкви. Она спасает и дарит облегчение. Создатель мира — Ивар, единственный верный Бог. Как говорили Отцы, алхимия — зло, а алхимики не люди. Они всегда хотят извратить учение Ивара, очернить души людей. До этого Гриваль никогда не встречал алхимиков лично и по описаниям Святых Отцов представлял их совсем иначе. Сейчас перед ним был просто человек. И он не сделал ничего, за что его можно было бы послать на костер. Ведь он спас его, Гриваля, хотя мог просто уйти. Или помог жителям деревни. Солдат понимал, что они знакомы недолго и он просто может не знать всего, но что-то подсказывало ему, что Й`оль не способен причинить вред. Мать наверняка бы снова его пожурила за простодушие, но он был уверен, что не ошибается. А если и ошибается, ведь всех людей создал Ивар, а, значит, и алхимиков тоже. И разве не учит ли он состраданию? Все это еще долго не давало Гривалю покоя, и голова уже шла кругом.

«Ты злишься?»

— Злюсь? На кого?

«Люди из деревни».

— Нет.

«Почему?»

— Ты ведь не злишься на дураков, которые по воскресеньям просят подаяния у храма? Для меня люди такие же глупцы. А на таких не сердятся. Они просто люди. Людям нужна вера. Всех культов не сосчитать. Те крестьяне веруют в Ивара. Пусть так. И делают они лишь то, что он велит. С этим я ничего поделать не могу.

«А монах?»

Немного помолчав, Й`оль все же ответил:

— С монахами все сложнее. Они всегда трактуют веру так, чтобы с этого выгоду поиметь. Делают все только в угоду Империи, достатку, да хоть животу, но никак не людям.

Й`оль не на шутку разгорячился, но вовремя замолчал. Хотя и без слов Гривалю стало ясно, что о Берголе спрашивать больше не стоит.

«А ты во что веришь?»

— В себя.

Й`оль не задумался над ответом ни секунды. Гриваль хотел спросить еще что-то, но не успел — алхимик выудил небольшую дудочку, приложил ее к губам и заиграл. Прерывать мелодию воин не смел. Потрясенный, он замер. Алхимик невесомо перебирал пальцами по немудренному инструменту, извлекая из него звуки. Переплетаясь, те сливались один с другим, танцуя. Опустившись поудобнее на землю, Й`оль закрыл глаза, полностью отдаваясь музыке. Гриваль видел такую флейту впервые, и мелодия, хоть и была весьма простой, казалась волшебной. Переливаясь, она рисовала пейзажи, полные свободы. Но было в этой мелодии что-то еще. Он тоже закрыл глаза, вслушиваясь. За красотой звуков скрывалась тоска.


========== 7 ==========


Комментарий к 7

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Солнце нещадно палило. Вздымаясь на безоблачном небосводе, оно прогревало воздух, щипля кожу. Если бы не ветреница, разросшаяся вдоль дороги, можно было подумать, что давно лето. Но мелкие белые цветы не обманывали — только начало мая. От жары не спасал и ветерок. Он поднимался только изредка, едва ли покачивая травостой.

Й`оль грузно шагал по изъезженной дороге, то и дело вытирая лоб. Свой добротный плащ он уже давно запихал подальше в скарб, но это не сильно помогало. Длинные волосы, ниспадающие на плечи, были немногим хуже шерстяного плаща. А кроме этого, все осложнял короб. Хоть его и сделали по специальному заказу, и он был сильно облегчен, обилие всевозможных банок и порошков делали короб ощутимо тяжелее, от чего алхимик еле плелся. Гривалю приходилось идти в разы медленнее, чтобы не уйти далеко вперед. Не выдержав очередной запинки, Гриваль все же спросил:

«Может, мне понести короб?»

— А? С ума сошел?

Алхимик, конечно, запыхался, но на колкий ответ силы у него нашлись.

— Да чтобы я и отдал тебе мой короб? Да ни в жизнь. Никому не позволяю его трогать.

Невольно Гриваль рассмеялся. Лицо Й`оля было по-настоящему угрожающим — он не шутил, но при этом он едва мог говорить, отдуваясь. От такого странного сочетания улыбка невольно расползалась сама.

— Ты чего там смеешься?

Гриваль не ответил. Они были в пути уже с неделю, и за это время он хоть немного, но лучше узнал Й`оля. Тот был грубым. Настоящий дикарь. Молчаливый и отрешённый, но за словом в карман не лез. Но хоть он и был порою циничным и бесцеремонным, говорил без злого умысла. Поэтому Гриваль быстро понял — не стоит принимать грубости за чистую монету. В ответ он только поднял руки, как бы обозначая отказ на притязания.

«Тогда, может, привал?»

— Нет, нужно идти. Мы уже близ Вамора. По моим расчетам, если продолжим идти так, то завтра утром уже будем там.

Воин критически оглядел попутчика.

«Ты уверен?»

— Да. Просто пошли уже.

И, взвалив тяжелый груз обратно, алхимик снова двинулся вперед. Но не прошло и часа, как Й`оль снова взмок. Тогда уже пришлось прерваться. К тому же солнце было в зените, а желудок требовал еды. Долго рассиживаться не стали. Преломив уже порядком засохшие лепешки и запив все водой, они немного передохнули, пережидая полдень, после чего снова двинулись в путь.

К вечеру зной спал, сменившись духотой, однако при приближении заката становилось прохладнее, и Й`оль уже не волочился. Быстро ступая, он нагонял время, упущенное днем. Сегодня последняя ночь — завтра они уже войдут в Вамор.

По мере приближения к городу прохожих становилось все больше: купцы, размеренно восседающие с возницей на груженных телегах, крестьяне, которые тащили свои немногочисленные товары. Попадались и нелюди. Они по большей части передвигались группами — приходить по одиночке в человечий город было небезопасно, но это не останавливало. Вамор был негласной столицей торговли. Сюда стекались люди, и не только, почти со всего мира. Бывало, можно встретить и диковинки, завезенные издалека. Поэтому хоть город и был еще далеко, но людно было даже на подступах. Многие шли и из города, непременно с поклажей, в которой наверняка было что-то, купленное не за один вилар.

Миновав еще гир, Й`оль и Гриваль остановились в тени крушины — до заката нужно было пройти минимум еще гир, когда с ними поравнялась группа мужчин. Задорно болтая и подначивая друг друга, те, не спеша, брели вдоль дороги, но, завидя Й`оля, подошли. Один из них — явно негласный главарь — был самым бойким, он-то и начал говорить.

— Простите, люди добрые.

Й`оль, стоящий у сваленного на землю короба, неохотно вышел вперед.

— Да, чем можем помочь?

— Да вот неловко говорить, но мы только из Вамора. Вот, вышли вчера, а воды взять с собой забыли. Уже ушли далеко. Не возвращаться же? Вот мы и думали, абы есть в мире добрые люди, не поделитесь водой? Просим!

Большую часть речи говорившего Й`оль пропустил мимо ушей. Его здорово волновали остальные. Пока один просил, прочие как бы невзначай обошли Й`оля вокруг. Двое стали позади. Всего их было пять. Алхимик не оборачивался. Осторожно оглядываясь, он оценивал ситуацию. Пятеро на одного — не лучший расклад. С тремя он бы справился, но пять — это уже перебор. Действовать нужно быстро — как-то отвлечь, а там… Сохраняя ледяное спокойствие, Й`оль судорожно вспоминал, что из порошков могло пригодится именно сейчас. Рука привычно легла на кинжал.

— Эй, добре. Вы меня слушаете?

Главарь расплылся в сальной улыбке. Ситуация его явно забавляла.

— Что насчет воды? А, может, тогда поделитесь и виларом-другим? Вижу, у вас вон какой сундук. Торговцы? Везете что-то? Да вы не стесняйтесь. Если вилара нет, то мы и товаром взять можем. Мы не брезгуем.

Не дожидаясь ответа, мужчина глумливо рассмеялся. Его приспешники тоже как по команде загоготали. Нужды скрываться больше не было. Главарь вытащил из ножен меч. Судя по виду оружие было явно не из дешевых. Остальные этим же похвастаться не могли. Они были вооружены вразнобой тем, что смогли достать. У двоих позади были только топоры, еще один тоже был с мечом, явно не отличавшимся высоким качеством. Опаснее всего был тот, что справа, с арбалетом. Точно сказать нельзя, с хорошим или нет. Хороший мог пробить и латы, но с такой дистанции даже плохой был смертельным. Факт оставался фактом: с близкого расстояния вряд ли можно промахнуться, а судя по самодовольной роже лучника промахиваться он не собирался.

Действовать было опасно, но что Й`оль не любил, так это когда его загоняют в угол. Все-таки дикарские корни в нем были. Он сделал шаг, не выпуская из рук эфес, но тут же влетел в руку Гриваля.

— Что ты…

Ютившийся до этого в тени, Гриваль наконец шагнул на свет, преграждая Й`олю путь. Сложно было сказать, о чем он думал, но судя по лицу, искривленному злобой, ситуация ему отнюдь не нравилась. Выйдя вперед, он остановился. Оглянув разбойников, медленно поднял руку, вынимая из наплечной перевязи меч. Вытянув, Гриваль властно поставил его перед собой острием на землю. Это возымело эффект. Несколько мужчин вздрогнули, а тот, что с дешевым мечом, отступил на шаг назад. Но тут же пожалел: главарь бросил на труса уничижительный взгляд, явно показывая, что от него тому достанется многим больше, если посмеет сделать еще хоть шаг. Приспешник послушноостановился, снова воинственно подняв меч. Разбойники не сбежали, но Гриваль заметно поумерил их пыл. Они уже были не так уверены в себе. Грозная фигура Гриваля была сама по себе устрашающей, и, глядя на увесистый двуручный меч, бандиты понимали: чтобы орудовать таким, нужна недюжая сила. Но их все еще было больше. Это не давало им сбежать без добычи.

Разбойники стали смыкать круг, хотя пока никто не решался напасть. Гриваль озирался, ожидая нападения.

Первым не выдержал арбалетчик. Воздух разрезал громкий свист — стрела, сорвавшись с ложа, устремилась к Й`олю, но инстинкты Гриваля были быстрее. Он в мгновение ока вцепился в одежду алхимика и толкнул назад. Й`оль от неожиданности сделал несколько шагов, напоровшись на короб, и чуть не упал, но был спасен — стрела просвистела совсем рядом. Арбалетчик в замешательстве уставился на воина — такого он явно не ожидал. Но главарь медлить не стал, не давая Гривалю опомниться, он уже занес над ним меч. Дернув рукоять, Гриваль умело парировал удар. Лезвия соприкоснулись всего на секунду, но клеймор тут же изменил траекторию, от чего главарь неуклюже шагнул вперед, теряя опору. Но тут же наскочил на колено, услужливо подставленное Гривалем, и, болезненно сморщившись, завалился назад.

Следующей целью стал арбалетчик. Пришедший в себя, он бросился натягивать тетиву, но явно разволновался, та никак не хотела вставать на место. Не раздумывая, Гриваль выверенным движением полоснул мужчину по руке. Тот взвыл. Этого было достаточно, чтобы он бросил оружие, отшатнувшись назад. Разобравшись с теми, что окружали неподалеку, Гриваль нервно обернулся. Й`оль тоже не стоял без дела — скрестил кинжал с мечником. Не похоже, чтобы ему нужна была помощь, поэтому Гриваль развернулся назад. И кстати — двое оставшихся уже бросились вперед. Судя по тому как они управлялись с оружием, было ясно, что они не солдаты. Вероятнее всего, крестьяне, которых прельстила идея легкой жизни, а потому топорами они владели неумело, занося их сверху. Такой удар отбить было проще простого. Перехватив рукоять одной рукой и положив вторую руку на лезвие, Гриваль блокировал сразу оба топора. Не успели мужчины опомниться, как Гриваль резко повел рукой в сторону, в мгновение выбивая топоры из их рук, а уже в следующий момент, мастерски опустив меч вниз, прошелся обоим по груди. На месте рассеченных котт тут же выступила кровь.

Переведя дух, Гриваль оглянулся — все нападавшие лежал на земле. Хватаясь кто за что, они, извиваясь, подвывали. Й`оль, уже расправившись со своим противником, выпрямился. Услышав шевеление, они вдвоем обернулись на звук — главарь шайки, сваленный Гривалем, неуверенно поднялся и уже был готов ринуться в бой, но осмотревшись, помедлил. Он остался один, а, памятуя о столь быстром проигрыше, драться один на один он явно не хотел. Кинув на Гриваля последний злобный взгляд, он поспешил скрыться. Приспешники, поняв, что их бросили, тоже убрались. Все были ранены, но ссадины были легкими, поэтому, покряхтывая, они бросились вдогонку за незадачливым главарем.

Начинать погоню Гриваль не собирался. С разбойников было уже достаточно. Хватит и того, что он нарушил их планы. К тому же на них не было времени — в Ваморе Гриваля ждали слишком важные дела, не терпящие отлагательств. Равнодушно посмотрев разбойникам в след, он обернулся на Й`оля. Тот выглядел как обычно, но не лишним было убедиться.

«Как ты?»

— Я в порядке. За кого ты меня принимаешь? Уж с парой людей-то я могу справиться!

Но подумав с минуту, Й`оль все же добавил:

— Спасибо за помощь.

Гриваль только простодушно улыбнулся.

Остальная часть пути прошла без происшествий, и на следующий день они уже были у города. Несмотря на расчеты Й`оля, они пришли только к обеду, когда город уже проснулся и вовсю гудел. Это было слышно даже издалека. Впрочем, первое, что они увидели — бесконечные шпили огромных зданий. Они возвышались над городом на многие десятки лимов. Кое-где острые шпили сменялись круглыми сводами храмов. Немногим ниже были и всевозможные богато украшенные арки, разбросанные по городу. Вокруг Вамор был покрыт сетью акведуков, обрамляющих его со всех сторон, словно стеной. Даже издалека Вамор слишком выделялся: отделанный белым камнем, он сильно отличался от бедных деревушек с их однотипными глиняными домами. При взгляде на все это величие становилось очевидным, что город процветал.

Чем ближе Й`оль и Гриваль подходили к городу, тем выше удлинялись здания и массивнее выглядели арки. Сколько бы раз Й`оль здесь ни был, Вамор все также поражал своей монументальной величавостью.

На подступах к городу уже было не протолкнуться. Аккуратно продираясь через толпу и стараясь не попасть под очередной обоз, они наконец-то вошли в город, попадая под пристальное внимание. По обеим сторонам от входа всех приезжих встречали статуи. Огромные бронзовые рыцари, облаченные в латы, принадлежали первым правителям Вамора. Кафран и Сигдум окидывали взором всех проходивших мимо. От их грозных бронзовых лиц Й`олю всегда становилось не по себе, но, кажется, кроме него на это никто не обращал внимания.

Маневрируя между людьми, они прошли дальше, оставляя статуи далеко позади. Й`оль хотел пойти вперед, когда его руку потянули.

«Идем со мной».

— Куда?

«Я хочу продать свои латы».

— Продать? Зачем?

«Я обещал тебе заплатить. У меня нет денег, но если продам латы, смогу расплатиться».

— Да ладно, забудь. Мне не нужны деньги.

Гриваль недовольно всплеснул руками.

«Я обещал отдать, значит, должен заплатить».

— Какой правильный. Ну ладно. Отдашь как-нибудь потом при следующей встрече.

Й`оль равнодушно огляделся.

— К слову, мы уже в Ваморе, и у меня здесь дела. У тебя, кажется, тоже, так что я, пожалуй, пойду. Приятно было познакомиться. Бывай.

С этими словами, не дожидаясь ответа, Й`оль развернулся и поплелся по направлению к одной из оживленных улочек, оставляя растерянного Гриваля одного. Не успел тот опомнится, как короб алхимика исчез среди толпы. Гриваль еще какое-то время помялся в нерешительности — отпускать алхимика без оплаты ему не хотелось, но он помнил о том, что должен сделать, и терять драгоценные минуты было нельзя. Поэтому он двинулся в другом направлении.


========== 8 ==========


Комментарий к 8

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Снова в Ваморе. Гривалю не часто доводилось бывать в других городах, но он точно знал, что именно Вамор может назвать домом. Хоть тот и был только вторым по величине городом Империи после столицы, людей здесь было столько, что не продохнуть. Шумный и суетливый, он скорее напоминал улей. Голоса здесь не стихали ни на минуту. У того, кто здесь впервые, нередко от всего этого гама начинала болеть голова, но для бывалых все крики торговок, зазывал, болтовня менял, работа цехов и галдеж толпы сливался в тонкий звук, не громче жужжания комара. Гриваль уже давно привык к этому шуму. И даже больше — без него всегда казалось, что чего-то не хватает. Тишина порой угнетала. Но после общения с Й`олем молчание уже не было столь удручающим, он с этим свыкся. Здесь, в Ваморе, Гриваль не был чуть больше месяца, но, вернувшись, оторопел — рев города больше не казался таким привычным, раздражал. Сейчас он бы лучше провел время в безмолвии, чем в ревущей толпе.

Пройдя вглубь города, Гриваль нырнул в людской поток, который через некоторое время выплюнул его в сердце Вамора — на рынке. Тот был настолько огромен, что, скорее, было похоже, что город возник вокруг рынка, нежели наоборот. За нагромождением лотков и палаток сложно было даже увидеть здания. Все сливалось в пестрое полотнище.

Гриваль уверенно двинулся вперед. Рынок был поистине огромен, но потеряться тут для Гриваля было невозможным — именно здесь он провел детство, помогая отцу распродавать еще горячие лепешки, снуя по всей округе. Ловко уворачиваясь от всевозможных торговцев и зазывал, Гриваль втиснулся среди нагромождения прилавков, прокладывая себе путь.

Сначала на пути попадались лишь палатки с едой, хлебом и элем, но уже скоро начали тянуться лотки с экзотическими товарами. Диковинные продукты, ткани и даже вещицы, предназначение которых невозможно было угадать. В бывалые дни Гриваль мог подолгу их рассматривать, заваливая продавцов вопросами, но сегодня он лишь равнодушно прошелся по ним взглядом и, даже не задержавшись, пошел вперед. То там, то здесь были и лотки нелюдей. В отличие от некоторых крупных городов здесь торговать можно было всем. Поэтому, вывалив свои диковинные вещицы, нелюди, ничем не отличаясь от людей, кричали во все горло, зазывая прохожих заглянуть к ним.

Не обращая на них никакого внимания и отмахиваясь от назойливых торгашей, как от надоедливых мух, Гриваль искал лавку, где можно было продать латы. Конечно в Ваморе все знали, что лучшие доспехи можно было купить у Броганских мастеров, которых по броской вывеске с вычурным шлемом можно было найти в самом центре города. Но идти к ним сейчас было нельзя — Гриваля там знали. Его могли найти. К тому же латы были не его. Нет, он их, конечно, носил, но они оставались собственностью господина, не кого иного как регента Ваморской провинции и, по совместительству, главы города.

В другой ситуации Гриваль бы так не поступил. За пять лет на службе у господина он смог скопить кое-какие деньги, но сейчас они были дома, а идти туда было не просто глупостью, но самоубийством. Поэтому ничего не оставалось, как продать то, что имеешь.

Гриваль поозирался. Среди ярких прилавков с фруктами и овощами иной раз встречались и ткани и посуда, но доспехов или хотя бы чего-то кованого видно не было. Он потратил еще какое-то время, безрезультатно бродя между рядами, пока наконец не заметил скромную палатку, крытую навесом, внутри которой что-то позвякивало. И точно — она принадлежала скупщику. Низкорослый аят, развалившись на подстилке, неспешно полировал меч, бесспорно предполагавшийся к продаже. Перед ним прямо на земле уже лежало кое-какое оружие и броня, но, судя по состоянию, весь товар был далеко не новый. Моргенштерн не отличался прочной рукоятью, а на блестящей поверхности нагрудника были видны глубокие царапины. И все же это было уже хоть что-то.

Гриваль, пригнувшись, влез в импровизированную лавку. Аят только оторвался от немудреного занятия, недовольно чихнул в спутанную бороду, после чего все так же недовольно пробурчал:

— Чего надо?

Не обращая внимания на дикий нрав, Гриваль начал складывать пальцы, но владелец лавки не обратил на это внимания.

— Ты что, глухой? Надо тебе что? Если ничего не надо, то проваливай.

— Э!

Вместо слов Гриваль просто протянул свое сюрко. Отвлеченный звуком, продавец все же оторвался от дел и недоверчиво взглянул на поклажу, но, поразмыслив, все-таки протянул клешню.

— Хо, что тут у нас? Вот так вещица.

С этими словами он вывернул содержимое наружу. Тяжелые латы с громким звоном упали на каменную площадь. Поочередно подняв каждую деталь доспеха, аят скептически ее оглядел. Пару раз потер и даже постучал. Чего он этим хотел добиться, Гриваль не понимал, но ему было все равно, главное, получить звонкую монету. Закончив осмотр, скупщик критически глянул на Гриваля.

— И где ты такую вещь взял?

Отвечать Гриваль не собирался. Только подошел к скупщику ближе, показывая, что задавать вопросы не стоит. Но аят всего лишь ухмыльнулся. Продавая оружие, нужно быть готовым ко всему, так что грозный вид Гриваля его не пугал. В ответ он лишь невзначай погладил лежащий неподалеку топор.

— Я понял, понял. Не горячись ты так.

Гриваль нетерпеливо дернул головой.

— Вот молодежь, все вам быстрее надо. Так-с. Что тут у нас? Доспехи отменные. Видно, довольно новые. За такие могу дать, ну, скажем, румаров десять.

Гриваль невольно задохнулся от негодования. Он яростно ткнул в сторону лат, а потом показал на пальцах семнадцать. Все это время аят только спокойно наблюдал.

— Да-да. Новые, может, и будут столько стоить, но эти уже явно не вчера от кузнеца.

Гриваль только яростнее показал семнадцать.

— Я тут никого не держу. Если что-то не нравится — скатертью дорога. Иди ищи кого-то другого.

Скупщик, не дожидаясь ответа, затолкал все обратно в импровизированный мешок и протянул обратно. Гневно взглянув на него, Гриваль вздохнул, но мешок не взял. Показал шестнадцать.

— Много, говорю тебе. Проваливай.

Пятнадцать.

— Убирайся.

Критически взглянув, Гриваль взял сюрко и, развернувшись, вышел. И даже успел пройти пару шагов, когда сзади все же раздалось.

— Ладно. Постой. Так и быть. Куплю за тринадцать.

Гриваль обернулся. Тринадцать было слишком мало, но сейчас деньги были нужны, да и времени не так много. Он и так уже не один час слонялся по рынку. Пойди он искать другого скупщика, все еще сильнее бы затянулось, поэтому, чуть поразмыслив, Гриваль все же вернулся. Уже через пару минут в руку приятно легли тринадцать увесистых серебряных монет и он, оставив скупщика разбирать приобретения, двинулся прочь.

Но он не прошел и пары минут, как снова сделал остановку. На этот раз у нарядного мужчины, который, тут же взяв Гриваля под руку, повел показывать ему всевозможные платья. Гриваль даже не слышал, что тот говорил. Все его внимание было поглощено нарядами. Выбор был и впрямь огромен. Шоссы всевозможных цветов, шапероны разных форм, остроносые пулены и широкий выбор платьев как мужских, так и женских. Здесь были как простые сюркотты из грубой ткани, так и уппланды с вычурными фестонами, подбитые горностаем. Нечеловечьей одеждой не торговали.

Гриваль бесстрастно покосился на шелка и меха. Эксцентричные наряды его не привлекали никогда, а яркие цвета были слишком броские, поэтому взгляд невольно искал что-то неприметное. Потянувшись, Гриваль выудил из глубин темное платье. Он недоверчиво приложил блио к себе — ему редко подходила готовая одежда. Из-за высокого роста довольно часто приходилось шить на заказ, от чего отец всегда шутливо сетовал, что семья скоро разорится на услугах портного. Это же блио было гигантским. Гриваль сразу попробовал его натянуть. К его удивлению, оно оказалось подходящим. Торговец, видимо, портной, продававший остатки одежды, хотел еще что-то подшить, но Гриваль был категорически против. С трудом отмахнувшись от навязчивого продавца, он поозирался еще. Свои могли узнать. В городе небезопасно. Поэтому Гриваль выбрал еще и худ неизменного черного цвета. Наскоро бросив продавцу серебряную монету, Гриваль поспешил убраться, пока тот не успел начать восхвалять какие-нибудь бомбарды.

Поглубже засунув румары в мошну и натянув худ, Гриваль двинулся прочь с рыночной площади. Уже спустя несколько кварталов людской поток поредел. Пройдя еще вдоль каменных помещений цехов, Гриваль нырнул в неприметный переулок. Здесь уже случайных прохожих не было. Только пара краснолицых мужиков проводили Гриваля оценивающим взглядом. Не обращая на них внимания он прошел дальше, пока не уперся в массивную дверь.

Поблизости никого не было. Если бы он не знал, что это за место, то легко бы мог подумать, что этой дверью никто не пользуется, а переулок не ведет никуда, но это было не так. Несмотря на отсутствие вывески или каких-либо других опознавательных знаков, за дверью ютилась таверна. Сам Гриваль здесь не был никогда: к алкоголю он был безразличен, а деньгам всегда находил иное применение, чем тратить их так бездумно, но не раз слышал, как другие служивые приходили скоротать вечерок-другой именно сюда. Судя по рассказам место было не самое примечательное — находилось почти в подвале, да и цены завышали втридорога, поэтому Гриваль никогда не понимал, почему многие предпочитали приходить именно сюда, но, открыв дверь, все понял. Вместе с голосами из-за двери вырвался голубоватый дым. Без сомнения эльмиум. На территории Империи он был запрещен. За продажу можно было легко попасть за решетку. Теперь было понятно, почему всем так полюбилось это место.

Сделав последний глубокий вдох, Гриваль сделал шаг. Поглощенный тьмой он прищурился, пытаясь рассмотреть куда идти, но был виден лишь мерцающий смог курева. Разглядев наконец столы и сидящих повсюду посетителей, Гриваль протиснулся внутрь и занял стол в самом углу. Тот был слишком мал для веселой компании и находился вдали от очага — единственного источника света, потому пустовал. Не успел Гриваль сесть, как к нему подскочил проворный прислужник хозяина таверны. Обтерев руки о грязный фартук, он, не церемонясь, спросил:

— Чего изволите?

Не поднимая на него взгляд, Гриваль просто указал на то, что с удовольствием клал в рот пьянчуга за соседним столом. Прислужник так же бесцеремонно удалился, но уже через пару минут притащил миску, наполненную горячим жарким, и варту пива. Гриваль рассчитался, и его наконец оставили его в покое.

Теперь он мог спокойно осмотреться. Глаза уже привыкли к полумраку и с легкостью подмечали посетителей и даже тех из них, кто так же, как и он, предпочитали укрыться подальше от глаз. Публика была разношерстной: большинство все же были людьми, но также было много и тех, кто на людей не походил. Кто-то пришел сюда явно веселиться и, опрокинув не первую варту пива, что-то задорно рассказывал соседу, которому не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте. Была пара компаний. Рассевшись за большими столами, приятели делились новостями. То и дело из-за столов доносились взволнованные возгласы, но что именно они обсуждали, утопало в общем гомоне. Но было много и таких, кто, сидя в одиночестве, покуривал трубку, выпуская голубоватый дым, который, повисев пару минут в воздухе, начинал неспешно таять. Эти пришли сюда явно с одной целью. Откинувшись на стуле, а порой растянувшись прямо на полу, они курили, не замечая, кажется, никого. Во всяком случае глаза их были пусты. Курильщики были так заняты процессом, что забывали даже моргать. Только открывали время от времени рот, чтобы впустить внутрь очередную порцию дыма. Чем дольше на них смотрел Гриваль, тем более мерзкими они казались, напоминая чем-то полудохлых рыб, вытащенных на берег. Женщин среди посетителей не было. Они в такие места не ходили. В такую таверну могла зайти только дешевая блудница, мнящая себя гетерой. По рассказам бывалых, они обитали выше по улице, но и сюда нередко заходили, чтобы найти клиентов. Зайди сюда обычная девушка, ее бы точно зажал в углу какой-нибудь каменщик, а то и несколько, и не вышла бы отсюда, не обслужи она парочку опьяневших работяг.

Расправившись с рагу, Гриваль тянул пиво. Те, кого он ждал, еще не пришли. Хотя глупо было надеяться, что в первый же день сюда кто-нибудь и заглянет, но получить информацию проще было именно здесь. Как бы медленно Гриваль не цедил пиво, вскоре закончилось и оно. Он заказал еще одну варту, но уже и та подходила к концу. В таверне не было окон, поэтому сложно было сказать, сколько сейчас времени, но по расчетам Гриваля, был уже поздний вечер. Он был готов заказать еще одну варту, как наконец в новоприбывших узнал тех, кто был ему так нужен. Одного из них он знал, второй был незнаком, но, судя по аккуратно остриженным волосам, он тоже был солдатом.

Приятели вальяжно вошли. Помощник хозяина таверны натянул свою самую любезную улыбку. Похоже, он видел их уже не впервой, а, значит, двое были завсегдатаями. Удобно расположившись за столом, они, не теряя времени, приступили к трапезе. После того как цесарка исчезла в их бездонных животах, они принялись пить. Судя по тому, что заказали целый бочонок вина, завтра на службу они не спешили. Через час, порядком повеселев, они начали болтать громче, и даже Гривалю было слышно все, что обсуждалось.

— Представляешь?

— Да ну! Не может быть!

— Да говорю тебе! Хочешь верь, а хочешь нет, но Марион — это что-то!

— Да там же сто зирумов веса! Такая и раздавить может.

— А знаешь, что? Плевать! Зато опытная. Стоит всех виларов, что я заплатил.

— Даже если так, не могу я. Как вспомню ее поросинную морду, аж в дрожь бросает!

— Да, есть такое.

Не сдерживаясь, приятели расхохотались, чуть не разлив остатки вина.

— Другое дело кьянатка.

Гриваль невольно дернулся и подался вперед.

— Да с такой бы и я не прочь.

— Н-да, нам, простым смертным, остается только мечтать.

— А что?

— А, ты ж в Гибарскую крепость-то не ходишь. Да там поговаривают, что глава города сам к ней приходит. Ночью. Известно, что они там делают.

— Да иди ты!

— Да чтоб меня тьма пожрала, правду говорю!

Гриваль, до этого внимательно слушавший, яростно сжал кулак. Первым желанием было встать и ловким взмахом руки покончить с этими разговорами, но он не стал — это бы ничего не решило. Гриваль сдержался, но оставаться не стал. Поднявшись с места, он, никем не замеченный, покинул стены душной таверны.

Улица встретила его прохладой — как он и думал, уже была ночь, — но город, окутанный темнотой, не спал. В центре, как и днем, кипела жизнь: искусные блудницы зазывали на ночь шатающихся без дела мужиков, шествующих из одного увеселительного заведения в другое. Кроме них были еще. Сложно было сказать, были ли те людьми — запрятавшись подальше от фонарей в глубинах улиц, они проворачивали свои, неведомые Гривалю дела. В былые времена Гриваль часто ходил по этим улицам, дежуря. Увидь они его доспехи с гербом хозяина, поспешили бы скрыться. Но сейчас до Гриваля им было ровно никакого дела.

Голоса начали стихать, когда он миновал центр города. Пройдя еще улочками, Гриваль оказался в полной ночной тишине — сюда мало кто захаживал. Этому была причина — Гибарская крепость. Старая крепость была здесь еще со времен Кафрана. В начале она была задумана как замок, по сути так и было. При Сигдуме замок обнесли стеной в десять лимов и башенками по периметру. Прошло немало времени, прежде чем город, разросшийся рядом, не поглотил замок. Сейчас он ютился между соседними каменными зданиями, почти превосходившими его по высоте.

Несмотря на то что местами камень уже начал давать сколы, крепостью все еще пользовались. Особенно ценились ее подземелья. Именно поэтому замок уже давно превратился в тюрьму, куда стаскивали всех неугодных. Здесь была и она.

Пройдя вдоль стены и миновав массивную дверь, Гриваль двинулся к башне, которая примостилась в углу стены. Он был здесь не раз. Для всех посетителей можно было войти только через главный вход. Идти туда было бы глупо. Меч был при нем, но стражников там слишком много. Поэтому, миновав башенку, Гриваль юркнул в едва заметный проход, обошел строение и оказался у едва заметной двери. Хоть это и крепость, но она, как и все, нуждалось в обслуживании. Простой люд, который посылали в крепость для работ, через главные ворота не пускали. Им приходилось довольствоваться этим. Но, хоть это и был проход неприметный, за ним наверняка тоже была охрана.

Припав к двери, Гриваль прислушался — были слышны голоса. Как минимум пара. Вряд ли на посту мог остаться лишь один, поэтому Гриваль не стал ждать. Резко открыв дверь, он ввалился в небольшую комнату. Пара стражников лишь успели оглянуться и неуклюже потянуться за мечами, покоящимися в ножнах. Гриваль был проворнее. Быстрым движением он схватил одного из низ за шлем и приложил о каменную стену. Охранник безвольно упал на пол — сознание его покинуло надолго. Второй был немногим быстрее — он сумел схватиться за эфес, когда Гриваль перехватил его руку, не давая сделать задуманное. Другой рукой он зажал охраннику рот, чтобы тот не смог даже вскрикнуть. Поняв, что вырваться ему не удастся, стражник прекратил попытки. Гриваль медленно убрал руку с меча и запустил ее в мошну, вытащив две серебряных монеты. Охранник вопросительно на них взглянул. Кричать он уже не планировал, решил Гриваль, а потому отпустил его лицо, позволяя спросить.

— Ч-что ты хочешь?

Вместо объяснений Гриваль коротко показал сначала на себя, потом на проход, ведущий вглубь башни, а затем на охранника и выход. Требования были понятны и без слов.

— Нет! Я не могу! Мне голову отрубят, если узнают…

Время разговоров прошло. Гриваль потянулся и достал меч охранника из ножен, а затем приложил его тому к шее, давая понять, что если тот не уберется, то расправа произойдет гораздо раньше. Гриваль не шутил, и дозорный это чувствовал. Он судорожно кивнул. Гриваль отступил, и стражник не долго думая схватил монеты и ринулся прочь.

Времени было мало. Охранник мог легко сдать Гриваля, а потому действовать нужно было быстро. Стараясь ступать бесшумно, Гриваль ринулся вперед. Как он и помнил, башня соединялась крепостной стеной, а оттуда можно было запросто пробраться и в саму крепость. Медленно продвигаясь и не привлекая внимания дозорных, Гриваль направился от одного коридора в другой. Пару раз все же пришлось вырубить докучливых солдатов, но пока все было спокойно. Миновав дозор, Гриваль спустился ниже, потянуло сыростью — отсюда уже начинались подземелья.

Каменные подвалы были почти не освещены. Здесь оставалось царство сумрака. Гриваль ступал осторожно, чтобы не нарушить подземной тишины. Проходя мимо клеток, он вглядывался, выискивая знакомое лицо. В некоторых темницах кто-то был, но они, забившись в угол, никак не реагировали: одни уже сошли с ума, а другие потерял волю к жизни. Некоторые клетки были отделены от остальных за дверьми — в них, видимо, держали самых буйных и опасных. Гриваль отворил дверь первой — ключи, так любезно оставленные охранником, были как нельзя кстати. К третьей он уже стал сомневаться, что все же она здесь. Хоть те, в таверне, так и сказали, беспокойство его не покидало, но оно моментально пропало, сменившись радостью, когда из темноты раздался знакомый голос.

— Гриваль…? Нет! Беги!

Вместо слов он припал к прутьям клетки, но тут же почувствовал удар — его уже ждали.


========== 9 ==========


Комментарий к 9

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Гриваль открыл глаза, но не увидел ничего — все было черным-черно. Он осторожно поморгал, от чего темнота немного качнулась, а глаза заболели. Гриваль снова их зажмурил. Немного придя в себя, он привстал, но тут же об этом пожалел — голову пронзил новый укол боли. Осторожно, стараясь не вызвать еще один спазм, Гриваль приподнялся. Сил встать не было, поэтому он сел удобнее. За спиной почувствовал что-то холодное. Руки легли на шероховатую поверхность камня. Повернувшись, Гриваль откинулся спиной на стену и только сейчас позволил себе перевести дух.

К этому времени глаза немного привыкли к темноте, но она все равно была настолько густой, что в ней едва можно было разглядеть слабый свет масляной лампы. Другого освещения не было. Но было кое-что, что заметить было довольно просто. Между Гривалем и лампой вырисовывались прутья клетки.

Память тоже постепенно возвращалась. Он помнил, как нашел ее, а потом удар по голове. Похоже, его тоже бросили в одну из огромного числа клеток крепости.

Рядом послышался шорох.

Не ожидавший этого Гриваль повернул голову в сторону, чем вызвал еще одну резкую боль. Сокамерника видно не было. Если бы не звук, то Гриваль бы даже не заметил, что он не один. Теперь же он весь обратился в слух. Неизвестно, кого могли бросить в темницы этой крепости. Нужно было быть начеку.

Судя по звуку неизвестный встал. Гриваль напрягся. Оружия при нем не было, поэтому оставалось уповать на кулаки. Но сокамерник двинулся не к нему. Пройдя немного, силуэт вырос у прутьев клетки. Слабое пламя, подрагивавшее на кончике фитиля, высветило сначала темно-зеленые одежды, а затем лицо, обрамленное гривой волос.

Гриваль от удивления беззвучно открыл рот. Для пущей убедительности протер глаза. Они его не обманывали.

— Тебе не кажется. Давно не виделись.

Гриваль радостно наклонился вперед, намереваясь встать, но передумал — пульсация все не унималась.

— Советую тебе не делать резких движений. Тебя довольно сильно приложили по голове. Еще пару дней как минимум будет болеть.

Согласившись, Гриваль вернулся в прежнее положение. Повернув голову, он вгляделся в то место, где только что был Й`оль. Никаких шорохов больше не было.

— Если ты ищешь других, то зря — мы здесь вдвоем. А если короб, то тоже зря. Когда меня схватили, его куда-то уволокли. Поэтому извини, никак не могу помочь с болью.

Гриваль хотел было покачать головой, но, вовремя остановившись, просто снова взглянул на Й`оля. Несмотря на то что свет утопал в темноте и видно было плохо, запекшаяся кровь контрастно выделялась на его бледном лице. Даже во мраке было заметно, как сильно оно избито. Гриваль был уверен, что завтра на нем появятся акониты синяков.

— Э.

— Что?

«Как ты здесь оказался?»

— Хм. Это довольно забавная история.

Й`оль усмехнулся, но сразу болезненно поморщился.

«Расскажешь?»

— Да рассказывать особо нечего. Если кратко, то было примерно так.

Й`оль развернулся и поплелся по направлению к одной из оживленных улочек, оставляя растерянного Гриваля одного. Люди, не задерживаясь на месте ни секунды, спешили по делам. Осторожно прокладывая пусть, Й`оль прошел выше по улице ближе к центру города. Людей заметно прибавилось. Большинство из них шло в сторону рынка, раскинувшегося неподалеку. Даже отсюда было слышно крикливых торгашей, на разный лад воспевавших свой товар. Й`оль не имел желания покупать ни Кригорский эль, ни лошадей, ни тем более мех. Возможно, только немного еды перед тем как уйти. Но сейчас он торопился — было место, куда стоит зайти в первую очередь.

Й`оль дошел до конца улицы, которая упиралась в пивоварню. Внутри был слышен хор веселых голосов. Алхимик свернул направо. Он прошел еще немного вдоль каменных зданий, принадлежащих чеканщикам, снова повернул. Зевак поблизости не было — все они стекались к рынку. Здесь же были рабочие кварталы, но хоть народу и поубавилось, все равно мимо шныряли ремесленники. Поплутав, алхимик наконец остановился. Словно невзначай оглядевшись, он приметил на углу здания едва заметную метку, слегка вытесанную на камне. Сомнений не было — семиконечная звезда указывала путь. Й`оль подошел к пересечению улиц и свернул еще раз вправо, туда, куда указывал знак. Вскоре, прохаживаясь по небольшой улочке, наполненной маленькими магазинчиками, его внимание привлекла вывеска — деревянная кованая дощечка уже давно потеряла цвет. С трудом можно было заметить бутылек с лекарством, который обвивала змея. Он на месте. Й`оль дернул за дверь и протиснулся внутрь.

После солнечного городского дня здесь было слишком темно и тихо. Хоть в помещении и были окна, но через них почти не пробивался свет, от чего хозяин лавки разжег свечу, водрузив ее на прилавок. Сам владелец стоял за ним. Седовласый старик в нелепом тюрбане молча поклонился. Й`оль подошёл поближе. Кроме него никого не было. Алхимик был окружен только стеллажами, заполненными всевозможными банками, свертками и чем-то, что не поддавалось никакому описанию. Несмотря на цветастый тюрбан, такой же нелепый, как и платье, фигура лекаря казалась жуткой в стенах лавки.

— Добрый день. Чем могу быть полезен?

— Здесь довольно темно, но даже в таком мраке родится свет знания.

— И пусть свет знания укажет Вам путь.

Прищурив глаза, лекарь оглядел Й`оля с головы до ног, и все же выскользнул из-за прилавка, прошел к двери и закрыл ее на засов. После чего так же молчаливо вернулся на свое место.

— И чем же я могу быть полезен алхимику?

Вместо слов Й`оль протянул лекарю бумагу. Взяв ее, тот медленно заскользил по ней глазами, после чего недоверчиво покосился на алхимика.

— Все это? А деньги-то у тебя будут?

Не тратя времени на слова Й`оль достал и положил на стол несколько румаров. Лекарь внимательно взглянул на монеты, после чего взял одну и, придвинув ее к заплывшим глазам, внимательно осмотрел. Удостоверившись в подлинности, положил ее назад.

— Ждите.

Забрав с собой бумажку и свечу, лекарь развернулся и шагнул вглубь магазина.

Й`оль знал, что там находится еще одно помещение — он здесь уже был. Ждать пришлось долго. То и дело из темноты раздавались звуки: тихое позвякивание стекла, шуршание чего-то сыпучего, переливание жидкости, а вскоре к ним добавилось противное бульканье, но не прошло и пары минут, как оно прекратилось. Й`оль не торопил — в таком вопросе спешка не нужна. Прошел не один час, когда все шорохи стихли, а лекарь вернулся, притащив с собой целый ворох различных порошков и жидкостей. Больше задерживать его Й`оль не стал. Быстро осмотрев содержимое многочисленных емкостей, он аккуратно засунул их в короб, и, немного поклонившись, двинулся на выход.

Солнце было еще высоко, едва ли пройдя зенит. Взвалив на спину потяжелевшую поклажу, Й`оль двинулся обратно. Нужно было еще зайти на рынок, перед тем как покинуть город. Оставаться тут дольше он не планировал. Повернув на уже знакомую улочку, он поплелся назад. Но не успел дойти до рабочих кварталов, как заметил, что пара стражников идут следом.

Й`оль прервался.

Где-то вдалеке послышался гулкий скрежет открываемой темницы, который разнесся на многие лимы. Грубо заговорил голос. Ему начал вторить еще один — высокий, но явно мужской. Раздался удар, а вслед ему жалобный плач. Стражник остался непреклонен. Судя по громкому глухому звуку пленника волочили. Вскоре плач заметно усилился, стал отрывистым и то и дело прерывался свистом. Видно, орудовали хлыстом. Прислушиваться уже не было нужды.

Отвернувшись, Й`оль продолжил рассказ.

Невольно алхимик обернулся еще раз. Пара стражников в доспехах с эмблемой Империи неспешно шагали следом. Й`оль перешел на противоположную сторону улицы. Протрусил еще немного, обернулся. Солдаты тоже изменили траекторию. Сомнений не осталось. Алхимик ускорил шаг. Вскоре вдалеке показалось полотно крытых лотков, а воздух завибрировал от криков зазывал. Дойдя до рынка, Й`оль неспешно стал прохаживаться у первой палатки с фруктами. Солдаты приостановились несколькими лимами позади. Й`оль взял грушу, повертел в руках, но уже в следующую секунду, бросив фрукт, резко протиснулся в толпу. Расталкивая руками дотошных покупателей и медлительных зевак, алхимик, не сбавляя темп, бежал так быстро, насколько позволял ему короб. Продираться с ним было тяжело — он то и дело задевал людей, от чего повсюду стали разноситься недовольные выкрики, но, не обращая на них внимания, алхимик несся вперед. На повороте он все же оглянулся. Подозрения подтвердились — солдаты, также расталкивая люд, двигались следом, высматривая беглеца. Заметив Й`оля, они с удвоенной силой ломанулись к нему. Алхимик поспешил скрыться, нырнув в первый закоулок, но тут же запнулся, заметив перед собой еще пятерых Имперских. Мгновенно повернувшись, он дернулся назад, но не успел — в переулок ввалились преследователи. Долго раздумывать Й`оль не стал, он знал, как происходит охота: охотники делятся на группы, первые сооружают ловушку, а вторые загоняют в нее добычу, и сейчас Й`оль не сомневался, что добыча — он. Вытащив свой верный кинжал, алхимик рванулся вперед, не давая стражникам даже сообразить. Первым ударом он полоснул одного из них по лицу: бить в другие места было бы глупо — кинжал не пробил бы Броганские латы. Пока один из солдат схватился за лицо, алхимик всадил второму кинжал в бедро, туда, где заканчивалась кираса, оставляя прореху. И только он оттолкнул раненного со своего пути, как его схватили сразу несколько рук, потянув назад, а в следующее мгновение приложили алхимика о белый камень стены.

— Ну, в общем, вот я и здесь. Говорил же: с несколькими я справиться могу, но семеро — это уже многовато.

«Все равно не понимаю, почему ты?»

Й`оль, поморщившись, усмехнулся:

— А вот это уже самое простое. Стражники были очень любезны и объяснили, что получили послание с крестьянином от некого уважаемого и нам обоим известного монаха. Который выразил надежду на то, что доблестные стражи города задержат опасного преступника, а он, как приедет в город, его допросит. Не сегодня-завтра будет здесь.

«Что тогда будет?»

— Не знаю. Наверное, как обычно допросят, а потом суд.

«Но ты ведь ничего не сделал!»

— Не будем обо мне, ты как здесь оказался? Я не ожидал увидеть тебя.

Гриваль в миг помрачнел и опустил руки. Й`оль внимательно на него взглянул.

— Ну не хочешь рассказывать — не рассказывай. Это не мое дело.

«Не могу здесь оставаться».

— Ну, знаешь, не ведаю, в чем тебя обвиняют, но тут тебе не постоялый двор. Нельзя так просто взять и уйти.

Гриваль лишь потупил взгляд. Сейчас он был далеко в своих мыслях. Их прервал лязг двери, отделявшей их от всего остального мира. В проеме показался дозорный. Отворив небольшое окошко в клетке, он пропихнул внутрь две плошки, до краев чем-то наполненных. Одна из них, проскользив по каменному полу темницы, брякнула и почти перевернулась. Большая часть содержимого при этом расплескалась. В меню сегодня была луковая похлебка.

— Смотрите не помрите тут. На вас еще есть планы.

И, прихрюкивая своей остроумной реплике, охранник вышел обратно, не забыв запереть дверь на ключ. Ни Й`оль, ни Гриваль не спешили взять еду. Конечно поразительным было уже то, что ее дали. Видимо, они были ценными пленниками. Но они были не голодны. Однако вскоре Й`оль все же склонился над мисками, но есть не стал. Потом поднялся, и начал прохаживаться по темнице, попеременно наклоняясь и ощупывая углы. Не прошло и десяти минут, как он выудил на свет совсем небольшую, но довольно прочную палку. Судя по ней, раньше это было древком какого-то инструмента, скорее всего для пыток или для успокаивания особо буйных, но теперь оно лежало вместе с остальным мусором. Наконечника у древка не было. Использовать его как оружие не представлялось возможным, но по всей видимости не для Й`оля. Покрутив палку в руках, он подошел к прутьям клетки и подергал их. Они издали противный лязг, растворившийся в тишине подземелья. Наконец прекратив эти странные действия, Й`оль обернулся, взглянув на Гриваля.

— Знаешь, возвращаясь к нашему последнему разговору…

Его глаза изучающе прошлись по телу Гриваля, задержавшись на крепких руках.

— Я согласен. Оставаться тут нельзя. Видишь ли, не знаю, что будет с тобой, но меня ждет совершено пренеприятнейшая встреча с Берголем, а я совсем этого не хочу. Так что, кажется, мне пора.

Гриваль удивленно поднял на Й`оля взгляд, но тут же застыл в замешательстве. Алхимик потянулся к поясу и, немного повозившись со шнурком, развязал его. Зеленые, богато украшенные ткани табарда свободно распахнулись, обнажая нижнюю шелковую рубашку.

— Если не собираешься тут гнить, или еще чего похуже, то иди сюда. Помоги мне.

Все еще не разобравшись, чего алхимик хочет, Гриваль поднялся и подошел к нему. Хоть немного, но он Й`оля понимал. Даже если Гриваль не знал, что именно происходит, что-то подсказывало, что у алхимика есть план. И он не ошибся. Й`оль пригнулся и положил свой пояс в одну из мисок, а после некоторого времени достал. Тот был насквозь мокрым. Алхимик обернул мокрый пояс вокруг двух смежных прутьев решетки, после чего привязал к поясу найденную палку.

— Иди сюда. Держи эту палку. Тебе нужно ее повернуть несколько раз. Смотри не отпускай.

Не имея возможности говорить, Гриваль вопросительно посмотрел на Й`оля.

— Не волнуйся. Доверься мне. Это простой рычаг.

Неуверенно Гриваль прокрутил древко несколько раз. Пояс натянулся, а ветхие прутья старой решетки заскрипели.

— Еще. Не бойся, ткань не порвется. Это Иянский шелк, хотя на шелк это и мало похоже, слишком плотный, но ткань очень эластичная.

Гриваль провернул еще и еще. Затем это стало делать значительно труднее, и ему приходилось прикладывать свою недюжую силу. Неудивительно, что Й`оль так пристально его осматривал — сам бы он вряд ли смог. Конечно алхимик был далеко не слаб, но здесь нужна была сила воина.

Прутья снова застонали. Старый метал начал поддаваться, и уже скоро в решетке образовалась брешь.


========== 10 ==========


Комментарий к 10

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Первым выбрался Й`оль. Ему это не составило особого труда. Для Гриваля все оказалось куда сложнее. Он осторожно подошел к погнутой решетке, встал боком и попытался проложить себе путь. Грудь упорно не хотела протискиваться. После нескольких попыток Гриваль попробовал другое положение, развернувшись, но даже так все было безрезультатно. Пришлось потрудиться еще. Смоченный водой пояс уже трещал из последних сил. Даже Иянский шелк не выдерживал, но, хоть на немного, прутья удалось прогнуть еще. И на этот раз было достаточно. Извернувшись в неестественной позе, Гриваль с трудом, но все же вылез из камеры.

От остальных помещений крепости их отделяла только дверь, запертая на ключ.Открыть ее без хоть каких-либо средств и порошков было невозможно. Гриваль все же несколько раз подергал сидевшую в сплошном дереве намертво ручку. Возможно, получилось бы ее выбить, но это привлекло бы слишком много внимания, поэтому оставалось ждать. Раз приносили еду, это значит, что убивать их пока не хотели. Был шанс, что охранник вернется с новой порцией вонючей похлебки. И даже если он и придёт, чтобы забрать их отсюда для пыток или суда, ему все равно придется отомкнуть дверь. А там уже дело за малым.

Гриваль, словно поняв ход мыслей Й`оля, стал позади двери. Действовать нужно было быстро, чтобы охранник не успел поднять шум. Гриваль сосредоточенно застыл, но вскоре расслабился. Не похоже было, что кто-то собирается войти. Оставалось ждать.

Как Гриваль помнил, попал он сюда еще вечером, но, видимо, был без сознания до самого утра. Сложно было определить, сколько сейчас, но, судя по ощущениям, время перевалило за обед. Никто так и не зашел. Очевидно, обедом их удосуживать никто не собирался. Так, незаметно, день начал угасать.

Ожидание тянулось долго. Гриваль словно окаменел. Он вслушивался в каждый шорох. В подвале было слышно только шипение слабого огонька. Время от времени за этим потрескиванием можно было разобрать еле различимое шуршание щетинистых клешней, неспешно исследовавших паутину под потолком.

Пару раз мимо раздавались мерные шаги. Гриваль невольно замирал в напряжении, готовый как кобра броситься на добычу, но звук шагов, постепенно нарастающий, достигал своего пика, а потом неспешно начинал удаляться, снова оставляя их в тишине. Бездействие сильно затягивалось. От сосредоточенности начинало сводить мышцы, и стоять становилось все труднее. Уже должен был наступить вечер, или так могло только мниться. Но вскоре терпение оказалось вознаграждено. Очередные шаги, гулко отдающиеся эхом от стен, приблизились к двери, остановились. Громко звякнула связка ключей, после чего брякнул замок.

Солдат непринужденно зашел внутрь, держа в руках порцию знакомой еды и воду, но уже через секунду он дернулся, схваченный Гривалем, и дурно пахнущее содержимое разлилось на пол. Гриваль обвил рукой его горло, не давая произнести и малейшего звука. Охранник отреагировал моментально, потянувшись к мечу, но тут его перехватил Й`оль, вытащивший меч раньше. Но так просто солдат сдаваться не собирался — сжав кулаки, он попытался достать ими Гриваля, но ни один удар не достиг цели — алхимик, отложив меч, надежно его держал. Трепыхания длились недолго — уже скоро солдату стало не хватать воздуха и он ослабел. Заметив, что охранник без сознания, Й`оль и Гриваль аккуратно уложили его на землю, стараясь не привлекать внимания бряцанием доспехов. Когда с этим было покончено, беглецы наконец-то перевели дух. Свобода была намного ближе.

— Что будем делать?

«У меня есть план».

— Выкладывай.

«Мы можем выйти так же, как я сюда зашел — не через главный вход».

— Что значит «не главный»? Не припомню здесь такого.

«Я здесь был. Знаю».

Й`оль с сомнением взглянул на Гриваля, но его черные глаза смотрели все так же прямо и честно. За время странствий алхимик видел многих людей и привык им не доверять. Он был уверен, что доверие глупость, которая ведёт лишь в могилу, но как-то Гриваль заставлял эту уверенность слегка пошатнуться. Перебрав в голове немногочисленные варианты, Й`оль все же отважился положиться на соузника. По большей части решение все же было прагматичным — в отличие от Гриваля, Й`оль понятие не имел о том, как устроено все внутри, а броди он без плана, его наверняка схватят.

— Ладно. Что за план?

«Доспехи. Надень их. Ты будешь охранять меня».

— В смысле, я сыграю роль солдата, а ты моего пленного? А потом? Учти, мой короб здесь и без него я уходить не собираюсь.

«Хорошо. Я знаю, где хранят вещи».

— Знаешь, где изъятое? А это очень даже хорошо. Но как мы выберемся? Даже если вход и не главный, как мы пройдем мимо стольких дозорных?

Гриваль сложил руки в кулаки, скрестил их, а потом развел.

— Что? Взрыв? О чем ты говоришь?

Показав на Й`оля, Гриваль повторил знак.

— Я? Взрыв? Погоди-ка, кажется я понял. Ты имеешь ввиду черный порох, фейерверк. Это должно отвлечь стражу?

Гриваль энергично закивал.

«Мы пройдем к вещам, возьмем их. Ты достанешь фейерверк и бросишь во внутренний двор. Охранники будут бегать далеко от нас. И мы убежим».

— Ну, скажу я тебе, звучит не так уж безнадежно. Тогда идем.

Й`оль уже потянулся к латам, лежавшим перед ним, но рука Гриваля его остановила.

— Что еще?

«Я проведу с одним условием».

Алхимик сразу посерьезнел. Он знал, когда разговор начинается именно так — ждать от него хорошего не приходится.

— Что же у тебя за условие?

«Мы освободим еще кое-кого».

— Пленного? Отсюда? А все так хорошо начиналось…

«Без этого пойду сам».

— Хорошо-хорошо, я не говорил нет.

Цокнув, Й`оль все же начал стягивать латы с солдата. Не прошло и часа, как он, не без помощи Гриваля, натянул их на себя.

— Вот же какие тяжелые. И как вы только видите через эти отверстия в шлеме? Ничего же не разобрать. Ладно. Идем.

Осталось только одно. Й`оль вытащил веревку — то, без чего не выходил на службу ни один дозорный. Гриваль, изображая заключенного, вытянул вперед руку, на которую Й`оль набросил бечевку, затянул. Узел получился совсем не крепкий. Такой шнуровку легко было сбросить самому, но это должно было обмануть сторожей старых развалин.

Взявшись за веревку, Й`оль потащил за нее, и Гриваль, вторя пеньковой цепи, двинулся следом. Снаружи их ждал такой же каменный проход и, как и все вокруг, он был мало освещен. Только старомодные факелы на стенах провожали их мрачными тенями. Коридор то и дело ветвился, разделяясь на такие же одинаковые проходы, но Гриваль молчаливо направлял, таянул за веревку то влево, то вправо. В глубине очередного проема послышались отдаленные шаги. Й`оль не сбавил шаг, но сердце забилось чаще.

Шаг. Еще один. Каждый новый становился все ближе. Звук, накатывая, разносился все более гулко, словно майский гром, который, рождаясь в далеком поднебесье, накрывает тебя за пару минут, застигая врасплох, заставляя дрожать от каждого раската. Вскоре из полумрака показалась и фигура. Владелец шагов ничем не отличался от Й`оля — все такой же доспех, черное сюрко с позолоченным гербом Империи.

Еще пара шагов.

Стражник был уже совсем близко. Его шлем немного дернулся вверх, когда он взглянул на Й`оля. На секунду мелькнул блеск глаз, но уже в следующее мгновение стражник остался позади. Сердце Й`оля замерло, а, снова забившись, зашлось в бешенном темпе. Гроза была позади. Больше стражники им не попадались. Только несколько раз было слышно далекое позвякивание их лат, но на пути те не встречались.

Они прошли очередной поворот, когда Гриваль потянул веревку, тормозя Й`оля. Быстро скинув путы, он потянул за ручку двери, которая была неподалеку. Та не поддалась. Тогда Гриваль, взяв связку ключей, начал засовывать в скважину один ключ за другим. Ни первый, ни второй не подходили. Это стало очевидным после попыток ключи провернуть. Алхимик настороженно огляделся — бряканье могло привлечь внимание, но вскоре раздался заветный щелчок. Не медля, Гриваль дернул дверь и ввалился внутрь.

Эта камера ничем не отличалась от их заточения: прутья, отделявшие пленника от свободы, масляная лампа с едва уловимым свечением. Кто был внутри — Й`оль не видел, но Гриваль был уверен, что не ошибся. Он начал подбирать ключ к двери клетки. На этот раз это заняло куда меньше времени, и, немного погодя, он уже пробрался внутрь. Й`оль подождал еще с пару минут. В полумраке раздавались лишь шорохи, потом из темноты шагнул Гриваль, неся что-то на руках. Это «что-то» было явно пленником, но все же кто это — разглядеть не удалось: Гриваль бережно закутал его в свое блио. Все, что мог понять Й`оль — это женщина. Судя по тому, как легко Гриваль держал существо всего одной рукой, другого быть не могло. Но сейчас это не имело значения. Пора было убираться.

— Веди к коробу.

Они снова вышли в коридор. Скрываться сейчас было уже невозможно, поэтому Й`оль только двинулся вслед за Гривалем, который шел вперед, безошибочно виляя по таким похожим коридорам.

Вскоре перестало тянуть подвальным холодом, и коридоры сделались гораздо светлее — подземелья остались позади. Факелов заметно прибавилось, но их тепла не хватало, чтобы согреть ночной воздух. Чтобы не выдать себя, приходилось останавливаться у каждого поворота, но пока было чисто. Они не спешили. Прокравшись вдоль стены, Гриваль остановился у ничем не примечательной двери, кивнул. Хранилище было здесь. Й`оль хотел было открыть дверь, но Гриваль сделал это первым. Он плотнее прижал пленного к себе и, коротко рванув дверь, вошел.

Внутри было несколько. Все, что успел увидеть Й`оль, это то, что первый противник уже отлетел назад. Следующему удар пришелся по незащищенной ноге. Тот, не ожидая, подкосился и грохнулся на колени. Третий хотел было зайти со спины, но Й`оль не дал ему этого сделать — он изо всей силы толкнул его, ударив о стену.

Гриваль осторожно положил ценный груз на пол, освободив руки, и уже был готов ринуться в драку. Й`олю оставалось только смотреть. Гриваль был безжалостен. Солдаты были в латах, почти полностью их защищавших, поэтому, воспользовавшись заминкой, Гриваль сдернул в них шлемы. Наполненный яростью удар следовал за ударом. Даже их общие попытки сделать хоть что-то были бессильны, и солдаты просто распластались на земле.

Не останавливаясь, Гриваль поднял веревку и, заламывая руки то одному то другому, сцепил их вместе, предотвращая дальнейшее сопротивление. То же он проделал и с ногами. Последним в ход пошел кляп. Надорвав их одежды, Й`оль запихнул каждому в рот по увесистому клочку.

Когда солдаты были устранены, Й`оль смог осмотреться. В просторной комнате было светло, но довольно захламлено. Сюда, по всей видимости, стаскивали все, что удалось изъять у многочисленных пленников. Здесь были и легкие доспехи, просто сваленные в кучу, и целая груда всевозможных мечей. Особо ценные находки оружия покоились на стенах. Были и довольно необычные вещицы из числа тех, которые изымали у арестованных, но, по каким-то причинам, причисленные к опасным. Долго искать короб не пришлось — его размеры сильно выделялись.

Й`оль в нетерпении подошел ближе и заглянул внутрь — все было на месте. Похоже, никто не стал рисковать и вытаскивать содержимое. Найти меч Гриваля тоже не составило труда — солдаты Империи пользовались стандартным полуторными. Даже для Империи двуручный клеймор был неординарным оружием. Такой использовали, но доверяли единицам, только тем, кто был наделен такой же неординарной силой.

Но пора было переходить к следующей ступени нехитрого плана.

— Ну так куда мне идти?

Й`оль достал из короба небольшой сверток, который уже был Гривалю знаком.

«Слушай внимательно. Выйди, поверни налево. Дойди до самого конца. Там будет лестница. Она ведет наверх. Поднимись по ней и окажешься вверху».

— Вверху? На боевой ход?

«Да. По нему можно идти вдоль стены. Со нее будут видны весь внутренний двор и главные ворота. Пройди немного и брось фейерверк ближе к воротам, а потом иди сюда. Я буду здесь».

Поздно было уже думать и искать другие пути, оставалось только довериться. Поэтому, взяв фейерверк в руки, алхимик отправился совершать обманный маневр. Как только его шаги стихли, потянулись томительные минуты ожидания. Было тихо. Ни топота, ни криков. Гриваль уже начал было волноваться, но послышался отдаленный гул. Вскоре крепость заполнилась шумом спешащих на звук солдат. Прошло еще немного времени, прежде чем в комнату ввалился запыхавшийся Й`оль.

— Давай скорее. Сейчас самое время.

Латы снимать было слишком долго, поэтому Й`оль натянул короб поверх них. От тяжести покачнулся, но тут же взял себя в руки. Гриваль снова поднял свой ценный груз на руки и вышел из комнаты. Й`оль последовал за ним.

Гриваль шел привычным путем, поэтому скоро оказался у знакомой башни. Вчерашних стражников не было, их давно сменили новый дозор, но и эти оказались бессильны. Гриваль не останавливался ни перед чем, поэтому, наскоро разобравшись с противниками, наконец выскользнул на свободу.

Улица встретила их прохладой. После затхлых подземелий воздух казался особенно свежим.

— Что теперь? Предлагаю проваливать из города как можно скорее. Здесь нас рано или поздно найдут.

Гриваль дернул головой вбок.

— Куда ты киваешь? Знаешь, куда идти? Повторюсь, в городе оставаться небезопасно, но если ты знаешь, где можно укрыться вне города, тогда так и быть — веди.

Короткий кивок, и они продолжили побег.

Гибарская крепость осталась далеко позади, а с ней пропал и шум. Полночный город не спал, но гуляки толпились лишь у входов в трактиры, распевая заезженные песни или толкаясь в пьяных попытках начистить неприятелю рыло. До беглецов им не был дела. Остальной город спокойно спал, не подозревая о побеге. Стражи тоже видно не было, и бывшие пленники, никем не замеченные, благополучно проскользнули. Только взгляды Кафрана и Сигдума казались суровее обычного, но и те остались позади.

— Куда теперь?

Но, не удосуживая бывшего сокамерника ответом, Гриваль двинулся дальше по изъезженной дороге. Й`оль уже стал выбиваться из сил, когда на их пути возникла стена леса. Лес! Он снова дома! Алхимик сразу почувствовал облегчение. Послышался хруст — Гриваль продирался сквозь подлесок. Его ноги утопали в живущей траве, но он даже не собирался останавливаться.

— Постой! Да подожди, говорю!

Гриваль все же послушался, нетерпеливо взглянув через плечо. Й`оль достал свой неизменный фонарь. Голубая вода мягко трепыхнулась внутри, осветив Гриваля, напрочь погрязшего в высокой траве. Двигаться стало значительно легче, но идти пришлось все равно долго. Й`олю показалось, что они прошли не меньше нескольких гиров, прежде чем Гриваль, последний раз свернув, остановился. Й`оль поднял фонарь повыше. Из темноты показался свод небольшой пещеры.


========== 11 ==========


Комментарий к 11

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

В голубом свете контрастно выделялся вход в пещеру, но уже через несколько лимов мерцание угасало — так далеко во тьму оно пробиться не могло. Судя по всему пещера была довольно глубокой и в то же время узкой. Й`оль с сомнением покосился на едва приметный вход, но Гриваль, не дожидаясь товарища, подошёл к нему, повернулся боком и аккуратно протиснулся, исчезая в темноте. Последовав его примеру, Й`оль тоже оказался внутри.

Какое-то время приходилось пробираться сквозь довольно узкую расщелину. Алхимик с его коробом едва вмещался и уже был готов повернуть назад, когда проход начал расширяться, становиться все больше, пока и вовсе не расступился, превратившись в широкую пещеру. Й`оль выдохнул с облегчением и положил единственный светоч на землю. Переливы воды расплескались по сводам пещеры, достаточно широкой для их троих.

Гриваль уложил пленника и, раскутав, начал над ним хлопотать. Й`оль решил не вмешиваться, но все же спросил:

— Эй, слушай, мы ушли довольно далеко, около нескольких гир, да и пещера довольно надёжная. Думаю, тут будет безопасно развести огонь, как считаешь?

Нехотя оторвавшись от пленного, Гриваль все же кивнул.

Пытаясь не встревать не в свои дела, Й`оль стянул с себя тяжёлые даты и решил их покинуть, отправившись за хворостом. Долгого времени это не заняло, и уже скоро по холодным сводам заплясали тени горячих всполохов пламени.

Все это время Гриваль не отходил от раненого. Порой Й`олю казалось, что он слышит тихую речь, но вскоре она пропала, что заставило Гриваля засуетиться. Видимо, пленный ослабел настолько, что уже не мог говорить, поэтому, бросив попытки позаботиться о нем самостоятельно, Гриваль поднялся и подошёл к Й`олю.

«Прошу, я не знаю, что делать. Не понимаю, что нужно. Я заплачу монету, осмотри».

В подтверждение своих слов он достал серебряный румар, но Й`оль недовольно на него покосился. Одна из вещей, которую он ненавидел — быть втянутым в чужие проблемы. Й`оль глянул на монету. Да, деньги, конечно, были ему нужны, но проблемы, стоявшие за кусочком серебра, были несоразмерно больше. Спертый воздух пещеры прорезал болезненный хрип. Алхимик перевел взгляд на источник — раненому было явно плохо.

— Кажется, с того момента, как я тебя встретил, проблемы так меня и преследуют. Но так и быть.

Хоть сложности он и не любил, но оставить нуждающегося без помощи не мог. Й`оль придвинулся к пленнику и откинул край широкого блио. От удивления его бровь взметнулась вверх. Кьянатка. Он их не видел уже очень давно. Длинные волосы, собранные в косы, были непривычно растрепаны. Некоторые и вовсе обрезаны. Й`оль откинул платье в сторону. Традиционная кофта, покрытая узорами, уже мало походила на одежду. Разорванные рукава свисали грязными лохмотьями. Местами кофта была изрезана и испачкана желтоватой кровью. Кьянатка была сильно изранена, но точнее можно было сказать только после осмотра.

— Так…

Гриваль взволнованно перевел на алхимика взгляд.

— Слушай меня. Она ранена, но пока я не могу сказать, насколько серьезно. Ты должен помочь. Будешь делать все, что я скажу. Понял?

Дважды повторять не понадобилось.

— Я позабочусь о ней настолько — насколько смогу, но мне нужна вода. Той, что мы забрали из хранилища, будет мало. Нужно еще. Я не знаю хорошо этих мест, но тут наверняка есть, где взять воду. Ты знаешь окрестные территории? Вот и займись этим. А я пока сделаю что возможно.

Уже через пару минут над костром расположился котелок, в который вылили почти все запасы воды. Забрав пустой бурдюк и флягу, Гриваль, еще раз взглянув на кьянатку, поспешил прочь.

Вода вскипела быстро. К ней алхимик добавил сушенный тысячелистник и чистотел. Такой настой лучше всего подходил для того, чтобы обработать раны. Й`оль достал из запасов несколько чистых тряпок. Когда вода немного остыла, он вымочил в ней ткань и аккуратно разрезал кофту. Под нею оказалась рубаха, которая, как и кофта, была сильно испачкана. Й`оль распорол и ее, но тут же поморщился — тело было сильно исполосовано, но все раны были небольшими и неглубокими. Такими не убивали, ими пытали. Стараясь не потревожить ссадины, Й`оль начал аккуратно протирать кожу, смывая побуревшую кровь. С грудью и руками было покончено. Алхимик снова взял кинжал и надрезал штаны. Они были не в лучшем состоянии, чем рубаха, поэтому поддались легко. Й`оль стянул их, но, взглянув на кьянатку, поджал губу — дозорные явно не брезговали ей развлекаться. Так же бережно алхимик оттер запекшуюся кровь и омыл кожу, испещренную рубцами.

Половина дела была сделана. Судя по тому, что Й`оль успел увидеть, повреждений было много, но вряд ли они были серьезными. Скорее кьянатка была просто истощена. Но останавливаться на этом алхимик не планировал. Он вынул небольшой пузырек, наполненный вязким содержимым, откупорил его. Воздух сразу наполнился резким запахом полыни. Эту мазь он сделал сам. Горькая полынь обладала заживляющим эффектом, поэтому была идеальным сырьем для лечебной мази. Достав немного содержимого, Й`оль нанес его на порез. Девушка невольно поморщилась, но не пришла в себя. Рана за раной Й`оль обработал их все. Мази едва хватило. Теперь можно было перевести дух. После процедуры алхимик замотал кьянатку обратно в платье, вылил грязную воду, и, вытерев взопревший лоб, наконец обессилено развалился вблизи огня.

Дни выдались нелегкими — слишком много всего произошло. Теперь Й`оль был абсолютно изнурен. Ноги еще болели от бега, живот сводило от голода, а лицо пылало от ссадин. Пошарив и найдя немного сушенных фруктов, он начал их жевать, в попытках заглушить утробный рев. Было бы неплохо позаботится и о своем лице, но воды не осталось. Нужно было дождаться Гриваля. Прошло уже довольно много времени, давно перевалило за полночь, но его все не было.

От сушенной сливы Й`оля отвлек шорох. Блио, сваленное у костра, пошевелилось, и из него показалась тонкая желтоватая рука.

— Гриваль.?

Й`оль придвинулся ближе, но тут же пожалел — увидя его, кьянатка вскрикнула, пошарила рукой, схватив склянку, до недавнего времени наполненную мазью, и запустила ею в алхимика. Тот едва смог увернуться. С диким треском стекло разбилось о каменную стену. Кьянатка хотела было запустить чем-то еще, но поблизости ничего не оказалось.

— Погоди ты, сумасшедшая!

— Кто ты? И где Гриваль? Я помню, он был здесь…

— Он ушел за водой, скоро вернется!

Та недоверчиво скосила глаза, но все же глянула вокруг, в поисках чего-то, чем можно было запустить еще.

— А ты кто?

— Я… его друг, друг.

— Не верю. Ты выглядишь… подозрительно.

— А ты выглядишь как громадный источник проблем, но Гриваль попросил о тебе позаботиться.

— Хм-м-м… И что же он сказал?

— Ну, технически, ничего. Говорить-то он без языка не мастак.

— Ну что же, кажется, что ты хоть что-то знаешь.

— Что, больше драться не собираешься?

— Нет. Но ближе не подходи.

— И за что мне это все…

Разговаривать кьянатка была не намерена. На несколько часов повисло тягостное молчание, которое прорезало бурчание живота. Девушку явно давно не кормили, и она была голодна, но просить еды не торопилась. После нескольких протяжных завываний Й`оль не выдержал.

— Послушай, я тебя не съем, ладно? У меня есть сушенные фрукты. Будешь?

Девушка заметно колебалась, но все же решила, что выгоднее согласиться. Уже через пару минут она впилась маленькими зубками в твердую мякоть. Когда с пригоршней фруктов было покончено, желудок наконец замолчал. К кьянатке вернулось немного сил и, приподнявшись, она стала с любопытством рассматривать Й`оля.

— Что? Скоро дыру прожжешь.

— Ты на местных не похож.

— И что же меня выдает?

— Волосы длинные, да и одежды явно не местные.

— Может, я просто купец какой.

— Нет. Характер слишком дикий.

— О как.

— Вот мне и интересно стало, откуда это Гриваль с таким, как ты, знаком?

Й`оль устало посмотрел на девушку. Сейчас он бы предпочел молчание ненужным беседам.

— Да вот сыпятся мне на голову. То ты то он. Подобрал его в лесу, когда он сознание потерял. Он тогда языка как раз и лишился.

Кьянатка переменилась в лице, что не ускользнуло от внимания алхимика.

— Вот как? И что, он рассказывал тебе что-то об этом?

— Он? Нет. Но, видимо, ты об этом знаешь больше.

Девушка невольно прикусила язык, но не успела она что-то сказать, как со стороны входа послышались шаги. Й`оль опустил руку на кинжал и наклонился вперед, готовый в любой момент напасть. Шаги приближались, и в свете костра показалась длинная тень — Гриваль наконец вернулся. Войдя внутрь, он сразу покосился на блио, и, заметив кьянатку, высунувшуюся из него, бросился к ней. Упав на колени, он сгреб ее в охапку и держал до тех пор, пока она мягко не оттолкнула его, болезненно морщась. Гриваль бережно взял ее за руку и еще долго не мог от нее оторваться.

— Эй, я вам тут не мешаю, нет?

Только тогда Гриваль наконец вспомнил о цели похода. Он встал и, подойдя к Й`олю, отдал ему ценный груз.

«Скажи, как она?»

— Раны вроде не глубокие. Пока сложно сказать. Но я их обработал. Нужно будет еще несколько дней посмотреть.

«Я рад. Спасибо! Спасибо! Я не знаю, как тебя благодарить».

Й`оль хотел было сказать еще что-то грубое, но слова Гриваля и его счастливое лицо были настолько искренними, что он только промямлил:

— Не за что.

— Кажется, вы и правда знакомы.

— А что, думала, я вру?

— Конечно, кто бы поверил?

— И то верно.

«Точно, я же вас не представил. Й`оль, это Юэй — моя подруга детства. Юэй, это Й`оль. Он… травник».

— Хм, травник, как необычно. И где же ты с ним встретился?

«После того, как… Ну в общем он меня спас, когда я был ранен. Я обязан ему жизнью».

— Не может быть! Поразительно. Что ж, тогда я бы тоже хотела поблагодарить…

— Весело, конечно, тут с вами болтать, но мне уже пора.

«Что? Ты уже уходишь?»

— Не глупи. Уже утро. В тюрьме наверняка нас хватились. Скоро начнут переворачивать город с ног на голову в поисках, а когда не найдут, начнут прочесывать лес. В лучшем случае найдут нас завтра утром, а если они умнее, чем я думаю, то уже к вечеру сегодняшнего дня. Так что желаю всего доброго. Рад был познакомиться.

Не дожидаясь ответа, Й`оль начал запихивать свои вещи обратно. От такой неожиданности Гриваль замешкался, но все же пришел в себя.

«Постой!»

— Что еще ты от меня хочешь? Я уже сделал все, что мог.

«Ты же сам сказал, что нужно еще пару дней за ней присмотреть».

— Извини, конечно, но в няньки я не нанимался. Помочь — помогу, но сидеть у кроватки и кормить молочной кашей не собираюсь.

«Но у меня есть деньги!»

— Моя безопасность стоит дороже одного румара или даже нескольких.

«Я все понимаю. Я не пытаюсь тебя заставить или еще что».

— Ну вот и славно.

«Куда ты направишься?»

— Подальше из Империи. Я здесь уже слишком долго. Пора и честь знать.

«В какую сторону пойдешь?»

Й`оль подозрительно сверкнул глазами.

— С чего такие вопросы?

«Если нам по пути, то, возможно, ты все же согласишься идти вместе, заодно присмотришь за ней. Так каким путем ты идешь?»

Поняв, что так просто от них не избавиться, Й`оль сдался.

— На запад. Лесами до границы. А там уже видно будет.

Гриваль бесхитростно улыбнулся.

«Нам тоже на запад, так ведь?»

Он вопросительно взглянул на кьянатку.

— Да. Точно сказать не могу, но определенно на запад.

«Прошу, Й`оль».

Тот в нерешительности взглянул на Гриваля, а потом на Юэй. За ней действительно стоило присмотреть. Хоть раны и неглубокие, но мало ли что могло произойти. Но тащиться с раненной, когда за тобой в любой момент могли послать погоню…

— Она будет тормозить, слишком слаба. Нас догонят.

— Не такая уж я и слабая. Я смогу идти.

«Я смогу ее понести. Й`оль!»

Алхимик сомневался, но вскоре обреченно вздохнул.

— Ладно.

Совесть взяла верх. Опять.

Сборы прошли быстро. Гриваль только успел подобрать вещи и затушить костер, а Юэй подвязать длинное блио на странный манер, и вот уже через пару минут они были готовы. Сразу выдвинулись в путь.

Шли лесом, сторонясь дороги. Сначала двигались, опасливо поглядывая по сторонам, выискивая малейшие признаки погони, но было чисто. Пока округу еще не обыскивали. Поэтому, осмелев, пошли быстрее, но то и дело приходилось останавливаться — хоть Юэй и старались идти вровень со всеми, она была слишком измождена. Временами, несмотря на протесты, Гриваль взваливал ее на спину и нес. Юэй это явно не нравилось, но она понимала, что так и вправду быстрее, а потому соглашалась.

Не успели они заметить, как рассветная прохлада сменилась дневным зноем, а тот, в свою очередь, стих, давая ночи вступить в права. Прервавшись на недолгий сон, отдохнули, но поутру продолжили идти. Сложно было сказать, сколько уже гиров их отделяет от Вамора, но боль в ногах подсказывала — много. Пока сбавлять темп было рано, и попутчики, почти не прерываясь на привал, все шли и шли. Обширные леса вокруг Вамора надежно защищали их как от возможных преследователей, так и от полуденного солнца, но то и дело Юэй останавливалась, припадая к дереву. Ее дыхание становилось все тяжелее, а скорость все меньше, пока в очередной раз, остановившись передохнуть, она не рухнула навзничь, зарывшись лицом в лапчатку.


========== 12 ==========


Комментарий к 12

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Гриваль, шедший с Юэй неподалеку, отреагировал первым. Дернувшись, он подскочил и перевернул ее на спину. Услышав шум, Й`оль обернулся и, в растерянности взглянув на кьянатку, подошел ближе. Лицо Юэй было покрыто испариной, а она сама судорожно дышала, пытаясь вобрать как можно больше душного воздуха. Гриваль обеспокоенно покосился на Й`оля. Даже без слов его паника была понятна по лицу. Й`оль положил руку девушке на лоб. Слишком горячая. Плохой знак.

— Мне нужно ее осмотреть. Найди место.

Гриваль заозирался, но, не найдя подходящего близко, вскочил на ноги и бросился на поиски. Пока Гриваль отошел, Й`оль легонько ударил кьянатку по щеке, но та почти не реагировала. Тогда алхимик бесцеремонно залез под блио, осматривая голую кожу. Как и тогда, когда он проводил осмотр прежде, кожа была усеяна ранами, но сейчас они выглядели лучше. Закончив проверять беспокойно вздымающуюся грудь, Й`оль перешел к ногам, задрав платье как можно выше. Долго осматривать не пришлось — один глубокий порез, рассекающий бедро, сильно опух, покрывшись белесым гноем. Напряженно всматриваясь в рану, Й`оль не заметил, как кьянатка приоткрыла глаза.

— Что, так плохо?

Оторвавшись, алхимик поспешил вернуть платье на место.

— Не говори чепухи.

— Лжец из тебя и правда хороший, но я чувствую.

Их пререкания прервал запыхавшийся Гриваль. Он ткнул пальцем в сторону, не дожидаясь вопросов, поднял Юэй на руки и двинулся туда, куда показал. Й`оль поспешил следом. Гриваль привел их к оврагу. Мелкий, тот упирался в невысокую скалу, которая, нависая, давала небольшое укрытие. Со стороны этот овраг порос высоким тальником, защищавшим его от любопытных глаз. Укрытие было не из лучших, но искать другие времени не было.

После того как Юэй уложили на плоский камень, служивший полом, Й`оль вернулся к осмотру. Гриваль, заметив воспаленный порез, ужаснулся, но под ногами мешаться не стал. Алхимик закончил проверять другие раны — воспалений не было. К этому моменту в овраге было расчищено место и разведен костер. Дневная духота была невыносима, а с огнем стало еще хуже, но он был нужен.

— Гриваль, я один не справлюсь, мне нужна твоя помощь.

«Что ты собираешься делать?»

— Для начала нужно удалить гной.

— «Потом…»

При этом Гриваль изобразил странный жест, проведя ладонью по сгибу руки.

— Кровопускание.?

Й`оль посмотрел на Гриваля как на полного идиота. От этого взгляда Гриваль смутился и беспомощно опустил руки, но все же попытался оправдаться.

«У нас всегда так делают».

— О, в этом я и не сомневался. Нет, нужно удалить гной и обработать рану.

«Разве это не опасно?»

— Без этого станет только хуже. Я займусь этим, а для тебя у меня будет другое задание.

«Какое? Я сделаю что угодно!»

— Мое поручение может показаться странным, но, поверь мне, это лучшее, что мы можем сейчас сделать.

«Говори».

— Мне нужны личинки.

На секунду Гриваль дернулся. Он уже не раз видел то, что не поддавалось его пониманию, но это… Гриваль не мог решить, хорошая ли это идея, или все это время он слушал полоумного.

— Не волнуйся. Делай, как он говорит.

Юэй мягко сжала руку Гриваля, придавая тому уверенности.

— Согласен?

Кивок.

— Хорошо. Мне нужны опарыши мух. Их легко найти в лесу, достаточно наткнуться на мертвое животное. Собери с его тела личинки, чем больше, тем лучше, и скорее неси сюда. Понятно?

Гриваль встал и бросился прочь. Й`оль угрюмо проводил его взглядом.

— Нам тоже пора начинать.

— И много раз ты уже это делал?

Й`оль стал еще угрюмее.

— Я не врач, поэтому опыта у меня не так много, но я постараюсь сделать это как можно лучшее.

— Ну, это обнадеживает.

— …Но есть проблема похуже.

Кьянатка встревоженно подалась вперед.

— Так уж вышло, что у меня нет ничего, чем можно было бы обезболить. Закончилось. А в этом лесу таких трав нет. Придется резать по живому.

— Имперские делали со мной и не такое. Переживу.

Юэй явно храбрилась, что не ускользнуло от наблюдательных глаз.

— Тогда не будем терять времени.

Быстро приготовив уже знакомый обеззараживающий настой, алхимик уложил девушку на последний кусок чистой ткани, после чего достал из ящичка ланцет и на время окунул его в отвар. После этого спрыснул отваром бедро кьянатки и собственные руки. Юэй только удивленно наблюдала за его действиями — такого ей видеть еще не доводилось, но вопросов она не задавала. Что-то подсказывало ей, что Й`оль знает что делает.

— Ты готова?

Грубый голос Й`оля оторвал ее от наблюдений. Она обескураженно взглянула на него и, поняв, что дальше откладывать нельзя, захорохорилась.

— Действуй.

Й`оль сглотнул и придвинул крохотное лезвие к ране, проведя вдоль края. Юэй выгнулась, но не дернулась. Следя за ее реакцией, алхимик продолжал. Кьянатка хрипела, хватаясь руками за ткань, но ни один крик не сорвался с ее тонких губ. Так продолжалось не меньше часа. Й`оль все не останавливался, аккуратно иссекая гной, стараясь не углубить рану и не задеть еще живые ткани. Юэй уже начало казаться, что это никогда не закончится, когда Й`оль наконец отодвинулся. Девушка облегченно вдохнула. Омыв рану, алхимик принялся убирать все ненужное. После чего взял остатки кипятка и бросил в них немного ягод шиповника. Когда напиток заварился, отдал его девушке.

— Это придаст сил.

Она приняла его без вопросов. Й`оль снова потрогал ее лоб — жар не проходил, поэтому он затушил костер и дал кьянатке тряпку, смоченную в прохладной воде. Гриваля все еще не было. Без опарышей сделать еще что-то Й`оль не мог, поэтому он устало развалился, опершись о каменистую насыпь оврага.

— Опаздывает.

— Он придет.

— Похоже, ты сильно в него веришь.

— Да. Такой уж он.

Помолчав с минуту, девушка с любопытством взглянула на Й`оля. Ее взгляд проницательно блуждал по алхимику, пытаясь проникнуть внутрь, добраться до самых потаенных уголков. Как-то по особенному тоскливо выдохнув, она вдруг заговорила.

— Знаешь, я хотела бы кое-что рассказать.

Й`оль молчаливо продолжил смотреть на одиноко покачивающийся стебель тальника.

— Я познакомилась с Гривалем уже очень давно. Мне тогда только исполнилось десять. Мы с нашим народом всегда жили здесь, неподалеку. Мы, Кьянаты, обычно довольствуемся малым: сами выращиваем еду, шьем одежду, и деньги нам мало нужны, но все же есть то, что мы не способны сделать, поэтому иногда мы приходили в город, чтобы продать свои продукты и купить то, чего нам не доставало. Хоть сейчас к нелюдям относятся лучше, все равно по одиночке не отпускали. Тогда я была ребенком, но мать всегда брала меня с собой, когда шла в Вамор. Там мы с Гривалем и познакомились. У его отца была пекарня, и хоть она и была небольшой, но хлеб там получался отменным. Гриваль в то время часто помогал отцу в лавке, а я непременно туда заходила за лепешками. Они всегда были такими свежими и еще теплыми. А Цуорн, отец Гриваля, тот еще добряк, часто давал пряник бесплатно. Эх… Хорошие были времена. Мы тогда часто играли вместе. Сновали по рынку, рассматривали всякие побрякушки или просто гуляли по городу. Все было так просто.

Юэй замолкла. Она смотрела вперед, но мысли были далеко. На секунду она снова ощутила запах свежего хлеба, шум толпы, глухой стук ног по мощенным улочкам и такой далекий смех, беззаботный и счастливый, такой, какой бывает только в детстве. Но вскоре взгляд ее зеленых глаз помутнел, и девушка снова заговорила.

— Мы тогда не особо задумывались о том, чего хотим. Просто дурачились. Хотя Гриваль, наверное, всегда был таким. Однажды он с другими детьми пошел на речку, тут, неподалеку, и одна девочка начала тонуть. Гриваль и сам то толком не умел плавать, а все туда же. Вытащил ее, спас. Наверное, так все и началось.

— Началось что?

Невольно Й`оль все же втянулся в разговор.

— Знаешь ведь, что у Империи сильная армия. Иные ходят туда, куда их сам Император пошлет, а многие просто порядок поддерживают. Бродят по городу, высматривают всякое. Особо опасных вот в темницы сажают. Иногда и другие поручения выполняют, да только Гривалю все одно — решил пойти в военные. Говорил, что они людям помогают, и он таким быть хочет. Цуорн как узнал, так обомлел. Он думал, что Гриваль в него пойдет — станет пекарем, в лавке работать будет. Но Гриваль не захотел. Честно говоря, я тоже была против — я-то о Имперских не только хорошее слышала, но его было не переубедить, и я смирилась.

— Но разве это возможно?

— Стать военным? Сложно, конечно. В рыцари ему не светило, тут только вельможа какой сподобится. Да и в обычные солдаты не всех берут. Сначала нужно было показать, что достоин. Вот он в Военную школу и пошел. Тяжело ему там пришлось. Утром ни свет ни заря он в лавке отцу помогал, а потом в школу шел. Ох их там и гоняли. Физические упражнения заставляли выполнять, законы зубрить, испытывали по всякому. Потом и до оружия допустили. С новичками, особенно если они из низших, там не церемонились. Помню, он постоянно в синяках ходил. Я бы и рада была его остановить, но видела, как он из кожи вон лезет, а потому поддерживала. Никогда его таким счастливым не видела, как в тот день, когда его в солдаты приняли наконец. Светился, как золотой суар. Прошло уже лет пять с того дня. Оставили его в городе служить, и я уже даже успокоилась, думала, все будет хорошо, раз его не посылают никуда. Но, видишь, правду мне значит про Имперских говорили.

Й`оль выжидающе на нее посмотрел. Было не похоже, чтобы Юэй хотела рассказывать дальше, и он не стал давить, но, собравшись с силами, кьянатка все же продолжила.

— Случилось это пару недель назад. Ты, наверное, слышал, что отношения между Империей и Народом Кьяната далеко не лучшие.

— Да, но подробностей я не знаю.

— Все довольно просто. Когда-то давно мы и люди жили здесь на одной территории. Мы лесные жители. В лесу мы живем и из него почти не выходим. Тут для нас есть все, что нам нужно для жизни. А люди издревле селились у рек. Раньше здесь было много людских поселений, и мы жили в мире. Они у реки, а мы в лесу. Но потом численность людей стала расти. Их становилось все больше и больше, потом Кафран и вовсе основал здесь город. Вамор появился вблизи Туазы. А вскоре по реке стали часто сновать и суда, и Вамор быстро превратился из небольшого города в центр торговли. Так у нас рассказывают. Я этого своими глазами не видела, было давно, но все, что знаю я, так это то, что Империи не нравилась наша жизнь тут, по соседству. Здесь всегда были леса, но в окрестностях Вамора стало слишком много людей, и они стали рубить лес. Вырубят, настроят домов, засеют поля и думают, что это их земля. А нас вытесняют все дальше и дальше. Сначала Кьянат терпел, но потом уже не стали молчать. Так начали происходить стычки, а потом Империя и вовсе стала на нас нападать, чтобы прогнать. А уйти мы никуда не может — жить мы можем только здесь. Если уйдем — это верная смерть. Чтобы избежать столкновений, наш народ ушел глубже в лес, и мы перестали появляться в Ваморе.

Юэй усмехнулась.

— Мы знали, что мир ненадолго, и вскоре все снова вернется на круги своя. Так думали все и я, но не Гриваль. Он до последнего надеялся, что между нашими народами будет заключен мир. Ну не дурак? В последнее время мы с ним почти не виделись, но пару недель назад он со мной связался. Мы встретились на нашем месте, в лесу, где часто гуляли. Гриваль сказал, что Имперские нас наконец нашли. Солдаты давно нас искали, думали выловить, но мы скрывались. И не зря. Империя не глупа. О том, что Гриваль общался со мной, стало кому-то известно, и они устроили ловушку. Пустили слухи о том, что мы попались, Гриваль забеспокоился, разыскал меня. Он не знал, что за ним следят. Когда нас поймали, я только успела предупредить своих.

— Злишься на него?

— Нет. Гриваль не виноват. Это все Империя.

— Понимаю. В Империи и не на такое пойдут.

Юэй бросила на алхимика удивленный взгляд и, не удержавшись, хмыкнула.

— Вижу, тебе от них тоже крепко досталось.

Й`оль предпочел не отвечать, поэтому Юэй продолжила.

— Когда нас схватили, стали допрашивать на месте. Все допытывали, где сейчас прячется Кьянат. Я, конечно, говорить не собиралась — их бы просто убили. Гриваль точно не знал, где мы прячемся. У нас он никогда не был — приводить чужих в общину не дозволено -, но он знал, где нас искать. Только Гриваль нас не выдал. Тогда у тех, ктонас схватили, кончилось терпение. Оба мы были им не нужны. Поэтому нам дали выбор: они приставили мне к горлу нож и объяснили, что если он не скажет, то меня убьют. Он бы и рад был что-то сделать, но тогда даже у него не хватило сил, нужно было действовать быстро, и он сделал то, что только ему пришло бы в голову — отрезал себе язык. Видел бы ты лица тех Имперских! Он ведь писать не мог, а теперь и говорить, так что он-то никак рассказать не смог. Осталась только я. При таком раскладе мне бы жизнь точно сохранили. Я сразу поняла, чего он добивается. Ударила того, кто держал меня, солдаты отвлеклись. Этого хватило, чтобы он сбежал, но я знала, что он придет. Он бы не бросил. Слышала от дозорных, что Гриваль возвращался, как оправился, только меня уже забрали в Вамор. Но даже там я ждала.

Сидевший все это время неподалеку Й`оль терпеливо ждал окончания рассказа. Со стороны могло показаться, что он слушал равнодушно, но Юэй чувствовала, что это не так.

— Интересная, конечно, история, но зачем ты мне все это рассказываешь?

— Ты же сам рану видел, еще и жар. Уже поздно делать хоть что-то. Мне осталось недолго.

— Еще ничего.!

— Прекрати! Я рассказывала все это не для того.

— Что же ты хочешь?

— Ты ведь помог ему тогда. Да и в крепости вы были вдвоем. Даже тогда, в пещере, ты мог спокойно уйти. Почему остался?

Этот вопрос застал Й`оля врасплох и он растерялся, не найдя, что ответить.

— А я тебе скажу. У тебя доброе сердце.

От таких слов Й`оль смутился еще сильнее и так и замер, широко распахнув глаза. Это был уже второй раз, когда кто-то говорил ему подобное.

— Можешь считать меня отвратительным человеком, но мне все равно. Я воспользуюсь твоей добротой. Гриваль для меня очень важный друг и я молюсь всем богам, чтобы его ждало только счастье. Знаю, что для него я тоже дорогой друг, а еще я знаю, что он наивен, и если так все оставить, он совершит много ошибок.

— Ошибок? О чем ты?

— Не знаю. Мстить. Или еще чего похуже. Хочу оградить его от этого.

— Не понимаю, при чем здесь я?

— Останься с ним?

— Ты в своем уме?!

— Хотя бы ненадолго. Присмотри за ним вместо меня.

— Я не нянька. Ты просишь слишком многого.

— Знаю. Но я все равно прошу тебя.

По ее фасеточным глазам было сложно сказать, куда именно направлен взор, но Й`оль был уверен — Юэй посмотрела ему прямо в глаза. Не зная, что ответить, Й`оль все смотрел в них, но его спас Гриваль, неожиданно показавшийся из зарослей. Алхимик облегченно выдохнул.


========== 13 ==========


Комментарий к 13

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

По сбившемуся дыханию Гриваля было ясно — времени он зря не терял. Когда подошел поближе, стало заметно, что он сжимает в руках свернутый лист лопуха, внутри которого, без сомнения, были опарыши. Передав лекарство алхимику, он присел на землю, ожидая дальнейших распоряжений. Но Й`оль только взял сложенный лист, раскрыл его и высыпал содержимое в остатки отвара, затем засунул туда руку и аккуратно перемешал.

— Ложись.

Резко скомандовав, он вытащил уже чистые личинки наружу и придвинулся к кьянатке. Та лишь беспрекословно подчинилась. Й`оль уже был готов положить паразитов на загноившийся порез, когда Гриваль дернул его за руку.

«Что ты делаешь?»

— А ты что, не видишь? Лечу.

«Этим?!»

— Да.

«Я думал, ты добавишь их к чему-то, высушишь или сделаешь из них суп. Но так… Они ведь едят… трупы».

— Ты ошибаешься. Личинки едят только мертвые ткани, живыми тканями они не питаются. Если положить их на рану, они съедят только гной, но саму Юэй не тронут. Я, конечно, удалил часть гноя, но я не врач, так ювелирно очистить рану не смогу, а они смогут. Без гноя ей должно стать лучше.

Гриваль недоверчиво посмотрел на белые шевелящиеся личинки и с отвращением поморщился. Если Й`оль говорил правду, то это поможет. Сейчас все средства хороши. В любом случае если что-то пойдет не так, то он, Гриваль, сможет это остановить. Поэтому тот кротко склонил голову.

Получив разрешение продолжать, Й`оль поднес руки к ране и разжал их. Маленькие извивающиеся паразиты, неповоротливо двигаясь, заползали по бледной коже. Сначала они бесцельно копошились, но вскоре, учуяв запах лакомства, придвинулись ближе к гною. Одна за другой личинки стали присасываться к ране, стараясь добраться до еды.

Гриваль смотрел на это с отвращением. Он не раз видел, как эти твари пожирали трупы собак или диких животных, но сейчас было другое, сейчас перед ним был тот, кто был ему дорог, и смотреть на это было жутко. Казалось, стоит моргнуть, и опарыши начнут пожирать заживо. Й`оль же был спокоен. Убедившись, что опарыши держатся около раны, он безучастно отодвинулся, давая им закончить начатое.

Личинки еще долго ерзали по ране. Прошло не менее нескольких часов, прежде чем Й`оль их убрал. Порез стал выглядеть значительно лучше — гноя уже не было. Только желтоватое открытое мясо с припухшей по краям кожей. Гриваль, все это время наблюдавший неподалеку, тоже наклонился и взглянул на результат. От удивления его лицо вытянулось. Он никогда бы не подумал, что простые насекомые способны на такое. Теперь можно было облегченно вздохнуть.

Время уже клонилось к вечеру. Й`оль все еще занимался Юэй. Поверх чистой раны он наложил лекарств, способствовавших заживлению. А поскольку он был занят, все хлопоты по поводу ужина легли на Гриваля. Пройдясь по округе и лишний раз убедившись в отсутствии погони, он набрал столько съестного, сколько нашел. Немного грибов и фруктов. В обычной ситуации Гриваль бы поймал себе кого-нибудь и зажарил мяса, но кьянаты животных не ели, да и Й`оль тоже, поэтому сегодня была только легкая еда.

Вернувшись с находками, Гриваль нарезал фрукты и грибы. Как он и думал, такая еда была слегка не по нем, но он все же съел свою порцию. Юэй и Й`оль были довольны заметно больше и быстро расправились с нехитрыми блюдами. После того как последние ягоды кизила были съедены, решили отдохнуть. Все заметно устали, поэтому уже вскоре заснули.

— Ты хорошо справился. Вижу, не терял зря времени. Но не стоит останавливаться только на этом. Возьми еще и вот что.

Неясная фигура протянула Й`олю что-то прямоугольное, что при ближайшем рассмотрении оказалось книгой, испещренной написанными от руки округлыми буквами.

— Что это, учитель?

— Мои записи. Тебе пригодятся. Прочти их. Ты должен и сам в них разобраться.

— А Вы?

— Мне нужно уйти по делам.

— Сейчас в округе довольно опасно, не нужно. Останьтесь.

— Не глупи. Я скоро вернусь.

— Не уходите!

— Й`оль.

Знакомый голос стал постепенно растворяться.

— Не…

Еще пара мгновений — и он исчез. Й`оль судорожно поморщился и только теперь заметил, что плечо ужасно саднит.

— Что.?

В полумраке вырисовалась фигура, стоящая над ним. Прогоняя остатки сна, он прищурился. Встревоженный Гриваль снова тряхнул алхимика за плечи. Это заставило последнего наконец проснуться.

— Да что такое?

Гриваль повернулся и ткнул пальцем в сторону. Проследив за направлением, Й`оль понял, что Гриваль указывает на кьянатку.

Было темно. Солнце еще не поднялось, и дымка сумрака только слегка подернулась синевой. Поэтому Й`оль придвинулся к девушке вплотную, чтобы понять, что происходит. Но даже при беглом взгляде стало ясно.

Приложив руку к ее лбу, Й`оль удостоверился — жар не спал, а наоборот, заметно усилился. Глаза были полузакрыты, от чего казалось, что она в бреду. Гладкая кожа блестела от пота. Юэй жадно хватала воздух, но ее сбившееся дыхание время от времени прерывали хрипы, от которых она то и дело заходилась кашлем.

Й`оль бегло осмотрел рану. Несмотря на состояние кьянатки, рана выглядела лучше, чем вчера. Но это уже было не важно. Алхимик взял кусок тряпки и, окунув в воду, коротая за ночь стала прохладной, положил его Юэй на лоб. От внезапного озноба она поморщилась и открыла глаза. Юэй напряжено взглянула на Й`оля, но не произнесла и слова — она все понимала.

Алхимик обессиленно плюхнулся рядом с ней. Гриваль, стоящий неподалеку, нервно перевел взгляд с подруги на Й`оля, после чего жестко дернул того за руку. От этого внезапного рывка алхимик безвольно пошатнулся и почти упал. Вцепившись в рукав табарда, Гриваль силой приподнял его, отрывая от земли, но тут же, разжав руку, заставив того больно плюхнуться назад.

Й`оль спокойно посмотрел на Гриваля.

«Лечи!»

Й`оль не двинулся ни на паш. Только болезненно поджал губу.

«Лечи! Ты что, не слышишь меня?»

— Гриваль…

Тонкий голос заставил Гриваля замереть.

— Не докучай ему.

«Но…»

Собрав силы, Юэй состроила сердитое лицо. Она явно дурачилась, но сейчас Гриваль был не способен подыграть.

— Ты и сам должен понимать. Когда такой жар… Уже вряд ли.

На секунду воцарилось молчание, после чего Гриваль тоже опустился на землю. Силы его покинули. Он с мольбой поймал взгляд Й`оля. Алхимик запнулся. Он уже не раз видел такие глаза — глаза, в которых теплился последний огонек надежды. Й`оль аккуратно подбирал слова.

— Тогда ее ранили. И в этот порез попала грязь, из-за чего он воспалился. В таких случаях помогает удаление гноя и лечение травами, но иногда…

Й`оль приложил еще одно усилие. Хоть он и делал уже это не единожды, но привыкнуть он так и не смог. Конечно алхимик знал, что поделать уже ничего нельзя, но говорить об этом кому-то еще, кто не смирился, кто ждет и верит, было невыносимо.

— Иногда грязь попадает в кровь, а оттуда уже не достать. С этим тело уже справиться не может. Я сделал все, что знал, но больше я ничего сделать не могу.

Алхимик видел, как с каждым сказанным словом пламя надежды угасало, становилось все слабее, пока наконец не погасло. Черные глаза мрачнели, и взгляд, такой живой, стал почти безжизненным. Й`оль неловко отвернулся. Они просидели какое-то время в тишине, пока Юэй снова не заговорила.

— Гриваль…

— Не нужно говорить. Побереги силы.

— Зачем?

Не найдясь, что ответить, Й`оль промолчал.

— Гриваль. У меня есть к тебе просьба.

Словно оторвавшись от своих мыслей, Гриваль рассеяно на нее взглянул. Говорить Юэй было явно сложно, и она прикладывала усилия, чтобы закончить каждую фразу. Гриваль не торопил. Он спокойно ждал.

— Это важно, поэтому послушай меня. Я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделал.

Не дожидаясь, пока она озвучить просьбу, Гриваль уверенно кивнул.

— Дурак, ты даже не знаешь, что я прошу.

Юэй хотела было рассмеяться, но снова зашлась кашлем. Прочистив горло, она продолжала.

— Народ Кьяната ушел глубже в лес, но это ненадолго. Он не стерпит. Вернется. Мы народ гордый, а гордость порой глупа. Империя сильнее. Кьянат пойдет на смерть. Не дай им…

На лице Гриваля проступили удивление и неприкрытое замешательство.

«Но как я? Что я могу сделать?»

— Останови. Найди их и останови. Ты сможешь их убедить уйти.

«Но как? Я даже не знаю, где они».

— Я тоже. Только знаю, что они, должно быть, двинулись на запад, но точнее не знаю. Но, Гриваль, прошу.

«Хоть ты так говоришь, но как я.? Они меня даже слушать не станут».

— Возьми.

Кьянатка немного приподнялась и потянулась рукой к волосам, густыми косами обрамлявшими небольшую головку. Покопавшись немного, она подцепила ткань, перевязывавшую тугую прическу, и вытянула ее, от чего косы, больше ничем не сдерживаемые, каштановыми волнами рассыпались по плечам. Среди копны волос что-то блеснуло и со звоном выпало, ударившись о каменистую землю. Гриваль аккуратно поднял посверкивающий желтизной камень. Округлый кусочек янтаря игриво блеснул.

«Это же…»

— Да. Это из моих бус. Когда меня схватили, их порвали, но хоть кусочек мне удалось спрятать.

«Как это поможет?»

— Все Кьянаты носят бусы из янтаря. Каждому новорожденному родители надевают такие на шею. Чем старше кьянат, тем большее количество янтаря надевается на бусы. При смерти их отдают агве — главе. Отнеси их моему народу, они узнают это янтарь. Это докажет, что ты говоришь от моего имени. Передай им мое желание.

Гриваль тяжело посмотрел на камешек в своей руке. Кусочек был совсем небольшой, но бремя было тяжелее. Просьба была несложной, но принять ее значило принять и то, что она была для Юэй последней. И все же Гриваль кивнул. Кьянатка слабо улыбнулась.

— Спасибо.

Й`оль поморщился — уже начал заниматься рассвет.

— Я схожу за едой. Нам всем нужно поесть.

Алхимик деликатно удалился, оставив Гриваля и Юэй наедине. Им наверняка еще было о чем поговорить.

После еды Й`оль не раз подходил к кьянатке, чтобы проверить ее самочувствие, но, как он и думал, ей становилось только хуже. Гриваль неотрывно сидел с ней, участливо держа за руку. Его сгорбленная спина казалась особенно хрупкой, но он не уходил.

К обеду Юэй стало хуже, и уже не оставалось сил, чтобы даже поесть. Й`оль хотел было оставить эту идею, но Гриваль, приподняв кьянатке голову, осторожно вкладывал ей в рот кусочки сочных фруктов. Девушка подолгу смаковала каждый кусочек, не в силах прожевать. Гриваль ждал, мягко сжимая ее руку. Й`олю оставалось лишь наблюдать со стороны.

Вечером началась горячка, и кьянатка уже перестала кого-либо узнавать. Она лежала в бреду, то и дело ворочаясь и дергаясь. Видеть Юэй в таком состоянии для Гриваля было нестерпимо, но, сжав зубы, он все же не ушел, остался.

Навалившись на свернутый плащ, Й`оль был неподалеку, но молчал. Да и что можно было сказать в такой момент? Тишину прорывал только неясный бред. Порой Юэй бормотала что-то на общем языке, а иногда издавала странные звуки, больше похожие на язык ее народа. Алхимик не знал, что она говорит, но был уверен, что слова бессвязны. Некоторые фразы девушка пропевала почти шепотом, а иногда вскрикивала, от чего ее голос становился высоким и резал слух. Так продолжалось долго, пока Й`оль устало не провалился в тягостную дрему.

Тени все шептали его имя. Иногда среди них можно было заметить силуэт учителя, который тут же развеивался, доформировывался, превращаясь в другой, до боли знакомый. Он что-то говорил, но Й`оль уже не понимал — этот язык он почти забыл. Запах благовоний навевал воспоминания. От этого сладкого дыма тошнило, казалось, он проникает повсюду, даже под кожу. Голоса усилились, сливаясь в унисон. Й`оль обернулся, и они исчезли, оставляя его в пустоте. Й`оль испуганно огляделся, но никого не было. Даже запах исчез. Вместо этого к горлу подкатила паника, но она исчезла в мгновение ока — на плечо легла теплая рука.

— Отец.

Тень улыбнулась и, обойдя Й`оля, остановилась прямо перед ним. Рука, едва видимая на фоне пустоты, взметнулась вверх. Последнее, что заметил Й`оль — это блеск метала.

Алхимик судорожно вдохнул. Кошмар был почти реальным, но утренняя прохлада быстро приводила в чувство. Успокоившись, он заметил широкую спину Гриваля. Тот сидел неподвижно, все также сжимая руку кьянатки. Й`оль хотел было его позвать, но передумал — в овраге царило безмолвие. Бреда, еще ночью резавшего тишину, не было. Й`оль присмотрелся — грудь кьянатки не вздымалась. Девушка уже была мертва.


========== 14 ==========


Комментарий к 14

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Алхимик осторожно поднялся, но Гриваль даже не обратил на это внимания. Тогда Й`оль подошел ближе. Как он и думал — все уже закончилось. Алхимик опустился рядом и прикоснулся к девушке. Кожа, еще ночью источающая жар, была непривычно холодной.

Й`оль неуверенно взглянул на Гриваля. Тот сидел неподвижно, вперив взгляд к какую-то, одному ему ведомую, точку. Мыслями он был явно не здесь. Алхимик немного подождал, пока тот придет в себя, но этого все не происходило. Минуло не менее часа, но Гриваль, казалось, и не думал двигаться. Й`оль положил руку ему на плечо, но даже это не помогло. Тогда уже алхимик было заволновался и тряхнул Гриваля со всей силы. И это возымело эффект — тот удивленно повернул голову, похоже, Й`оля он заметил только сейчас.

Еще какое-то время они провели в молчании — ни один не решался нарушить этот момент. Они просто сидели, вслушиваясь в утреннюю тишину, но уже вскоре ее стала нарушать просыпающаяся ото сна природа. Гриваль не издавал и звука, но от Й`оля не укрылась краснота его глаз.

Первым заговорить решился Й`оль.

— Уже… пора. Я не знаю, как народ Кьяната хоронит своих, но в любом случае я помогу.

Гриваль спорить не стал. Даже не поднял головы, но едва заметно кивнул, а после паузы все же сложил знаки:

«Костер».

— Вот как. Тогда я пойду, насобираю…

Гриваль отрицательно покачал головой.

«Я сам. Позаботься обо всем здесь».

— Хорошо.

С трудом поднявшись и отпустив наконец руку Юэй, он двинулся вперед и исчез, поглощенный тальником. Й`оль остался один. Что именно делать, он понятия не имел, но тело в любом случае нужно было привести в порядок. Алхимику почему-то подумалось, что каждому бы хотелось выглядеть красиво на смертном одре, чтобы люди, которым ты не безразличен, запомнили тебя именно таким. Поэтому он неспешно протер тело, смывая пот, после чего распустил растрепанные волосы и заплел их обратно в аккуратные косы, а затем, найдя ткань, стянул их в прическу, которую носили все кьянаты. Настала очередь блио. Тут мало что можно было сделать, но Й`оль постарался, чтобы оно напоминало платье.

Приготовления были завершены, но Гриваля долго не было. После полудня Й`оль забеспокоился. Прошло уже слишком много времени, а Гриваль все не появлялся.

— Шельма, не нужно было отпускать его одного. Ну не дурак ли я? И что мне теперь делать?

Первое, куда бы мог отправиться Гриваль — обратно в Вамор. Если он вышел утром, то нагнать его вряд ли получится.

— Да с чего я вообще должен? А с ней как быть?

Й`оль напряженно забарабанил пальцами по земле, обдумывая, как лучше поступить, но не успел он собраться с мыслями, как тальник расступился, пропуская фигуру.

— Ну и где ты.?

Й`оль хотел было сказать все, что было на душе, но вовремя прикусил язык — не время и не место.

«Все готово».

— Идем.

Гриваль бережно подхватил Юэй на руки и неспешно понес, прижимая к груди так, если бы она была нежным цветком, невесомые лепестки которого он боялся повредить. Й`олю оставалось лишь последовать за ними. Идти пришлось долго, но Гриваль уверенно прокладывал путь среди яркой зелени. Они прошли еще с несколько десятков лимов, прежде чем лес разверзся, открывая опушку, обложенную лугом. Среди пестрого былья уже ждал костер, сложенный из сухого дерева.

Гриваль не мешкая прошел прямо к нему, уложив кьянатку поверх снопа жухлой листвы. Все это время плетшийся позади Й`оль подходить не стал — это был слишком личный момент. И правда, Гриваль еще какое-то время стоял рядом, прощаясь, но уже вскоре отошел, давая Й`олю закончить дело. Алхимик понимал, что от него требуется. Он приблизился вплотную. Юэй лежала спокойно, не шевелясь, но ее фасеточные глаза, не видя, смотрели вперед. Было в них что-то пустое, а от осознания, что они наблюдают, становилось жутко. Й`оль напряженно сглотнул и посмотрел на Гриваля. Тот едва ли кивнул. Стараясь не вглядываться в эти огромные мертвые глаза, Й`оль вытянул вперед пузырек с жидким огнем, как его называл Гриваль, и одним резким движением перевернул. Железный порошок высыпался, загораясь в воздухе, и осыпая Юэй градом огненных искр. Отпрыгнув назад, Й`оль отошел на безопасное расстояние и воззрился на пожар, в мгновение ока охвативший костер. Тело скрылось в ярких всполохах. Спустя некоторое время потянулся запах жженого мяса, но не прошло и получаса, как он исчез вместе с силуэтом в костре.

Все было закончено, но уходить они не собирались, наоборот, утомленно развалились на траве. Еще только был вечер, и солнце не спешило завершить свой ход, а потому до темноты было время, спешить возвращаться было ни к чему. Так они и сидели, разглядывая безоблачное небо и одинокой костер, который казался лишним в этом море жизни. Сухие поленья лиственницы трещали, разнося звуки по бескрайнему лугу. Им вторила иволга, звонко напевая свою трель. Даже деревья весело покачивали своими ветвями, ловя солнечные блики. Все это казалось таким неправильным, жестоким, словно весь мир продолжал жить в этот погожий весенний денек, и никому не было дела до смерти Юэй.

Костер быстро догорел, оставив после себя серую пелену. Солнце начало закатываться, разлившись на западе красноватой дымкой. Пора было поворачивать назад, но Й`оль не знал, как лучше об этом заговорить, когда его дернули за рукав.

«Знаешь, она сказала мне тебя не винить».

— А ты? Ты винишь?

Гриваль тяжело промолчал.

«Не знаю. Ответь мне на вопрос».

— Какой?

«Ты сделал все, что мог?»

Й`оль гневно вспыхнул, но повернув голову, уперся в прямой взгляд черных глаз, и его ярость сразу сошла на нет. Вместо этого, ответив на взгляд также прямо, уверенно сказал:

— Да! Я сделал все, что мог, большего сделать было нельзя!

Глаза Гриваля прожигали насквозь, выуживая ложь, но Й`олю скрывать было нечего, потому, не найдя и толики обмана, Гриваль отвернулся, удовлетворившись ответом.

«Тогда не виню».

Снова воцарилась тишина, но провисела она недолго — в тишине Гриваль снова и снова возвращался в свои мысли, которые терзали, поэтому, спасаясь от них, он говорил.

«Мы позавчера много разговаривали. И я кое-что понял».

— Что?

«Я был таким дураком».

— Почему?

«Сколько себя помню, я всегда хотел стать солдатом Империи. Не помню точно, когда это началось».

На несколько секунд Гриваль погрузился в воспоминания, размышляя, но вернувшись, продолжал.

«У моего отца была своя пекарня. Он много работал, чтобы скопить денег, а когда наконец открыл ее, был так счастлив. Ему нравилось печь. Моя мать ему помогала. Стояла за прилавком. А мне поручали разносить. Рынок Вамора всегда был многолюдным. Туда стекался разный люд. Хлеб отца очень любили — он был хорош. Вот я и носился по рынку, продавая. Туда же часто заглядывали и городские солдаты. Они прислуживали мэру, выполняли его наказы, в том числе охрану города. Ходили отрядами, ловили нарушителей, самых буйных забирали с собой. Я все смотрел на них и думал: «Хотел бы и я так же». Я об этом долго размышлял — не хотел оставлять отца одного в его пекарне, но желание было сильнее. Вот я и пошел в Военную школу. Я сказал Юэй об этом первой, но она меня сразу дураком назвала. Рассказывала, что солдаты вовсе не такие уж и хорошие, как я их рисую. Просила одуматься, но я упорствовал, она и сдалась. Я еще тогда думал, что она глупости говорит, я-то солдат каждый день вижу, знаю, какие они, а она все выдумывает. Дурак я, да?»

— Ты не знал.

«Все я знал!»

Гриваль гневно всплеснул руками.

«Все я знал. Думаешь, сколько уже Империя и Кьянат не ладят? Раньше еще сносно было, но как назначили нового мэра, он за Кьянат крепко взялся. Не раз к ним солдат посылал. Это всегда хорошо не заканчивалось. А я-то, дурак, все думал, что солдаты ни при чем. Они же только приказ выполняют. Это все мэр. А как его винить? Он же для нас, для горожан старается. Думал, что не может же все вечно продолжатся. Вот сядут за стол, поговорят как следует, составят договор. Наивный. Никому это не надо. У мэра армия, ему проще все силой решить, а Кьянат гордый, он свои территории не отдаст так просто. Я знал, что так все и будет, но надеялся, глаза закрывал, оправдывал. Нужно было сразу Юэй слушать! Правду про Имперских говорят!»

Закончив рассказывать, Гриваль сжал руки в кулаки, от чего костяшки побелели. Й`оль настороженно на него взглянул. Глаза, еще пустые минуту назад, стали осознаннее, напряженнее. Алхимик видел, как в них разгораются отблески уже потухшего огня, как гнев начинает полыхать. Ничего кроме глаз не поменялось, казалось, Гриваль был спокоен, но Й`оль знал, что за этой маской безразличия ненависть.

«Как они могли… Использовали меня, чтобы через меня добраться до Кьяната. Пытали ее, измывались… Юэй сказала забыть, но как можно? Это они. Они убили ее. Я найду этих солдат. Непременно. Но нет… Дело не только в них. Они ведь только выполняют приказы, да? Это мэр поручил. Но это не все. Вся эта Империя. Прогнила. Идет по головам. Но ничего, это мы еще посмотрим. Так я этого не оставлю, запомни».

Хоть Гриваль и говорил это Й`олю, но было ясно, что уверял он, скорее, себя. Обещание, рождавшееся глубоко в сердце. Алхимик знал это как никто — когда-то давно он дал такое же. Со временем желание мести утихло, но совсем не пропало, еще теплилось где-то внутри, сжигало, ранило. Й`оль видел, как это пламя рождалось и в Гривале. Он все понимал, помнил слова Юэй — Гриваль мог наделать ошибок, погибнуть. И он, Й`оль, был единственным, кто мог того спасти.

— Что ты будешь делать с камнем?

Й`оль постарался увести разговор в другое русло. Гриваль от неожиданного вопроса вздрогнул. За своими мыслями он почти забыл о нем. Мужчина достал из мошны янтарь. Тот едва ли мерцал в свете заходящего солнца. Покрутив его в руке и спрятав обратно, Гриваль продолжил.

«Ты прав. Сначала нужно отнести его. Но я даже не знаю, куда мне идти. Наверное, пойду на запад, а там буду искать».

Смотря на Гриваля, алхимик еще пару минут колебался. Снова ввязываться в неприятности совсем не хотелось, но и оставлять Гриваля одного сейчас было опасно. Обещаний Юэй он, конечно, не давал, но не они двигали Й`олем, а сердце.

— Ну, если хочешь, конечно, я мог бы помочь.

Гриваль в удивлении уставился на товарища.

«Помочь? Ты? Как?»

— Я же говорил, что мне идти тоже на запад. Вот по дороге могу и помочь.

«Но как?»

— Видишь ли, интересный это народ — Кьянат. Есть у них одна особенность — они предпочитают селиться близ одного растения. Дерево это не везде растет, для него специальные условия нужны: места, почвы. Но если мы найдем его, то Народ Кьяната будет неподалеку. Пойдем на запад, а точнее я скажу.

Лицо Гриваля немного просветлело — план был неплохим. От облечения напряженная спина расслабилась, давая вдохнуть полной грудью.

«Спасибо».

— Пока не за что.

«Кстати, я же с тобой так и не расплатился, ни тогда в Ваморе, ни после».

— Как-нибудь потом. Темнеет. Пора уходить.

«Да».

Поднявшись с остылой травы, двое мужчин последовали назад в лес. Меж корней уже залегла густая темнота, и передвигаться было сложно, но добраться до уже знакомого оврага для них не составило труда.

Выдвигаться договорились с утра, но спать не хотелось, поэтому Й`оль вытянул висл и заиграл. Уже не раз Гривалю доводилось слышать эту мелодию, но отчего-то именно сегодня она звучала печальнее. Под жалостливую трель он вскоре заснул. Алхимик последовал за ним.

Тени прошлого не давали спать и сегодня. Все говорили, нашептывали, заставляли вспоминать. Как ни отгонял их Й`оль, они все возвращались. Очередной образ заставил его проснуться. С трудом разлепив глаза, он с опаской покосился на Гриваля — тот еще спал. Кажется, волновался зря — он не ушел один. Немного подождав, пока Гриваль проснется, алхимик приготовил все к уходу, а когда тот в конце концов проснулся, они отправились в путь.


========== 15 ==========


Комментарий к 15

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Гриваль тяжело опустился на землю. Это был первый привал с утра. После нескольких дней почти непрерывной ходьбы ноги ощутимо потяжелели. Отдыхали мало — лишь ночью. Днем делали остановки, только чтобы поесть. Гриваль спешил — Имперские могли найти Кьянат раньше. Й`оль не отставал, уж лучше идти в этом быстром темпе, зная, что Гриваль здесь и не делает глупостей.

Дни в дороге летели незаметно. Однотипный лесной пейзаж не менялся — несмотря на то что они шли уже столько дней, лес все не кончался. Гриваль был хорошим следопытом, поэтому, не сбиваясь, шел лишь на запад, туда, куда указала Юэй. Прежнее место обитания Кьяната, которое он помнил, осталось уже далеко позади. Отсюда вслепую двигаться было бессмысленно, поэтому, опустившись на голую землю, Гриваль окликнул Й`оля.

— О.

— М?

«Мы уже ушли достаточно далеко. Отсюда искать нужно тщательнее. Пригодится эта твоя помощь. Ты что-то говорил про растение, объясни толком».

— Ясно. И правда далеко. А что касается растения…

Алхимик не долго думая, умостился у корней. Хоть он и молчал, но его ноги тоже давно саднили.

— Как я и говорил, Народ Кьяната — удивительный народ, впрочем, как и все остальные. Все люди, как и нелюди, отличаются друг от друга. Порой это заметно и внешне, но все гораздо глубже. У каждой расы свое уникальное строение тела. Даже органы могут отличаться. Есть отличия и в мелких деталях. Ну, например, как и у животных. Те же личинки мух едят мертвые, гнилые ткани, но человеку есть это и в голову не придет. И наоборот. Есть куча вещей, которые могут есть только люди, но не едят другие расы, а для некоторых это может быть и вовсе опасно. Так вот, о чем это я? А да, Кьянат. Как ты знаешь, они не употребляют в пищу животных, но для них едой служат другие продукты: насекомые, даже мелкие птицы и много растений. И есть одно такое, без которого им не выжить.

«Как это так?»

— Как для тебя без воды. Если они не будут есть это растения, то начнут болеть, слабеть, а там и до смерти недалеко. И это одна из причин, почему они селятся именно в этих лесах. Сколько я странствую, нигде не видел, чтобы это дерево свободно росло в таких количествах. В других странах его труднее найти, да и так бурно оно там не растет. Только здесь.

«Что это за дерево?»

— Я слышал, что многие называют его сиренью.

«Ни разу о таком не слышал».

— Я не удивлен. Хоть тут его растет и больше, но найти все равно сложно.

«Как ты сказал? Си…»

— Сирень. Смотри, как показать. Знак сложный, поэтому запоминай. Сначала проведи рукой несколько раз около лица, прижав пальцы левой руки к локтю правой.

Гриваль незамедлительно повторил.

— Да. Вот так. А потом покажи несколько букв, входящих в слово знаками.

Пальцы Й`оля перетекали из одного знака в другой, и хоть Гриваль был сосредоточен на движениях, глаза не поспевали за изящной быстротой. Поэтому алхимику пришлось сложить знак еще не раз, пока Гриваль не смог повторить.

«И правда, сложно. Сирень, говоришь. Значит, они ее едят?»

— Да. Только листья.

«Значит, найдем сирень — найдем Кьянат?»

— Именно.

«Но ты сказал, что найти сложно. Как же тогда искать?»

— Все и сложно, и просто одновременно. Что ты знаешь о растениях?

Гриваль с сомнением покосился на товарища, но тот явно ждал ответа. Что-то подсказывало Гривалю, что так просто рассказать он не согласится, а судя по тому, что вечно безразличные глаза алхимика сгорали от нетерпения, можно было понять, что грядет еще одна лекция. Усмехнувшись про себя, Гриваль все же ответил.

«Растения… Зеленые, растут из земли. Нужна вода. Что еще?»

— Вот именно. Растут из земли, но знал ли ты, что почва может быть различна.

«Как?»

Й`оль торжественно поднял флягу с водой и, приоткрыв, налил жидкости на землю, после чего зачерпнул немного влажной грязи прямо рукой. Гривалю оставалось только удивленно наблюдать за происходящим.

— Смотри. Это влажная земля. Сейчас я скатаю этот ком в шар, а потом вылеплю из него вытянутую палочку.

Каждое слово он не забывал сопровождать действием, и уже вскоре из бесформенной грязи масса превратилась в вытянутую.

— А теперь самое главное.

При этом Й`оль согнул палочку, и она, не выдержав, разорвалась на несколько частей.

— Вот так просто можно определить, что это за почва. Если, как сейчас, она просто распалась, значит, в ней содержится слишком много песка. В некоторых случаях она вытянется, но не порвется. Это будет значить, что почва глинистая. Если палочка потрескается, но не поломается, значит, здесь есть и песок, и глина. Каждая почва сильно отличается. Например глинистая очень тяжелая. Она плотная и не пропускает воду, от чего местность может заболачиваться. Внешне тоже можно понять, что это именно такая земля — после дождя поверхность идет трещинами. Каждому растению нужна своя особая почва. Некоторые могут выжить и на песчаных, другие только на глинистых. Понимаешь?

Внимательно слушавший до этого Гриваль напряженно кивнул.

— То же самое и с песчаной. Она легкая и рыхлая, но из-за этого плохо держит в себе влагу. Самой хорошей считается та, где всего вдоволь. Именно на такой почве растут большее количество растений. Есть еще болотистые и каменистые. Такую землю ни деревья, ни трава не любят. Сирень растет только на хорошей почве.

«Таких деталей я не знал. Но что мы будем делать? Останавливаться и проверять землю каждый раз?»

— Все может быть проще. Как я и сказал, разные растения любят разные почвы. Есть множество признаков, по которым можно определить, что это за почва, кроме тех, о которых я рассказал. Вот, смотри.

Привстав, Й`оль потянулся к небольшим зарослям травы, прячущих в крупных листьях тонкий стебель, усыпанный белыми мелкими цветами.

— Это майник двулистный. Он растет только в лесах. Его не найти в горах или на лугах. Также он любит довольно влажные почвы. И так с каждым деревом или лишайником. Мы пойдем еще дальше на запад, но теперь я буду смотреть по растениям. Если будут встречаться такие, которым нужна та же почва, что и сирени, мы остановимся и обследуем территорию. Не найдем — двинемся дальше.

«В растениях ты, конечно, разбираешься, но, должно быть, найти так будет непросто».

— У меня глаз уже наметан. Только сам понимаешь, наука эта не точная — придется осматривать.

«Уж лучше, чем ничего».

— Тогда идем?

Нехотя, но они поднялись. До заката еще было много времени. Теперь двигались медленнее. Алхимик шел впереди, глядя под ноги, приглядываясь к самому незначительному кусту. Порой он останавливался, присаживался, чему-то хмыкал, после чего они прохаживались, проверяя окрестности, но, не найдя ничего, следовали дальше. Хоть осматривались и часто, но к вечеру ничего не нашли. Даже зоркий глаз Гриваля не заметил знакомых следов тонких кьянатских лапок. Темнота неизбежно прерывала поиски, заставляя следопытов отдохнуть, но первые лучи увлекали снова в путь.

Прошел не один день, но сдаваться было еще слишком рано. Снова и снова они осматривали лес, но все было тщетно, пока Гриваль удивленно не остолбенел. Й`оль вгляделся в то, на что так пристально уставился Гриваль.

— Не понимаю, что ты видишь?

«Вот. Посмотри сюда. Видишь это? Это след лапки».

Й`оль напряженно исследовал то, что было не более чем оттиском в рыхлой земле. О животных алхимик, конечно, тоже имел познания: следы лисы от волка он отличить бы смог, но эти он видел впервые. Да и на следы это мало было похоже, но Гриваль стоял на своем. В этом вопросе Й`оль спорить с ним не стал. В Военной Школе солдат обучают не только тому, как держать меч. Для хорошего солдата нужно знать многие дисциплины, в том числе читать землю. Хороший следопыт мог легко увидеть то, что другие старались спрятать, найти тех, кто скрывался ото всех.

Нагнувшись, Гриваль пристально рассмотрел следы, после чего поднялся и двинулся вперед, сверяясь с видимым только ему компасом. Шаг за шагом, то находя отметки, то ненадолго их теряя, они медленно потянулись вдоль деревьев.

Сначала идти было сложно — след был только один. Он был едва заметен на сухой земле. Иногда владелец ступал и по траве. Тогда Гриваль внимательно озирался, ища, где метки снова появлялись. Но вскоре идти по следу стало легче — к нему добавились и другие. Стало очевидно — они ведут в одно место, в селение.

Только сейчас Й`оля охватило волнение. Он знал, с какой целью они идут, но как их встретят… Очевидно, Народ Кьяната людей недолюбливал, а потому их могли и не слушать, а то и вовсе убить на месте. Алхимик положил руку на кинжал, но уже в следующее мгновение убрал — они шли не драться, а его готовность могли воспринять враждебно. Потому Й`оль достал черного пороха. На всякий случай.

Чем дальше они шли, тем более густым становился лес. Деревья недружелюбно обступали их, словно отрезая путь к бегству, но Гриваль, казалось, даже не обращал на это внимание. Что-то подсказывало, что он на верном пути.

Й`оль тихо ступал следом, когда еле слышимый хруст позади отвлек его. Алхимик хотел было обернуться, но следующее, что он почувствовал — слабый укол, от которого потянулся странный жар. Судорожно схватившись за шею, он нащупал крохотное древко — дротик. Он сразу понял, что это значит. Й`оль позвал Гриваля, но было поздно — яд успел растечься по телу, от чего его острый язык перестал слушаться. Он попытался выдавить из себя хоть что-то, но ни один звук не выходил. Алхимик присел и поставил короб на землю. Должно быть хоть что-то… Но стоило ему потянуться к ящикам, как ноги подкосились, и он грузно рухнул в траву. Сознание еще не покинуло его, но тело уже не слушалось, оно словно оцепенело. Это было ненадолго — спустя пару секунд сознание стало меркнуть. Отдаленно он слышал, как Гриваль что-то неразборчиво крикнул. Хоть он и хотел ответить, это было невозможно. Веки все тяжелели, а разум угасал. Он уже не понимал, что происходило вокруг. Единственное, что приковало остатки его внимания — это стройная фигура, облаченная в просторную кофту. Ее зеленые глаза едва ли выделялись среди листвы. Й`оль открыл было рот, чтобы ее позвать, но провалился в темноту.

Покой давил приятным грузом, разливаясь по тяжелому телу. Казалось, каждая частичка тела налилась им, но время от времени сладостный сумрак пронзали всполохи сознания. На долю секунды сквозь дымку Й`оль видел и других кьянат, маячивших по сторонам. Иногда тьму разрывали острые звуки кьянатского говора, а иногда казалось, что его что-то держит, но не успевал алхимик понять, что происходит вокруг, как все снова заволакивало, утягивая обратно.

Еще несколько раз он чувствовал, как по его телу блуждают руки, как кинжал, покоящийся на поясе, медленно соскальзывает. Й`оль постарался не дать забрать его, но его руку с легкостью отбросили. Потом наконец его отпустили, свалив на землю, от чего тошнота немного уменьшилась. Следом он почувствовал, как рядом грохнулось что-то тяжелое. Видимо, Гриваля тоже схватили. Не успел он подумать, что же делать, как снова канул в небытие.

Резкий рывок заставил его сознание встряхнуться. Й`оль судорожно открыл глаза. Окружающий полумрак подсказывал, что это очередной сон, но глаза вылавливали тонкие нити солнца, пробивающиеся сквозь окружающую толщу. Следующими стали вырисовываться фигуры, стоящие неподалеку. Одна из них все еще держала Й`оля за ворот.

— Откуда у вас это?

Где-то позади, откуда, по всей видимости, исходил голос, колыхнулась тень.

— Ты понимаешь меня? Смотри сюда!

Й`оль повернул голову в сторону тени. Силуэт приподнял руку, в которой что-то блеснуло.

— Янтарь? Это…

Алхимик хотел было что-то сказать, но желудок неожиданно дал о себе знать. Остатки скудной еды выплеснулись наружу. Кьянаты не придали этому значения — похоже, яд действовал на всех одинаково, и они к последствиям уже привыкли. Й`оля вывернуло еще несколько раз, пока от еды не осталось и следа. После этого полегчало, и мутить перестало. Й`оль сел, осмотревшись. Перед ним стояли трое. Без сомнения, все кьянаты. Оружия при них не было, но это было и не нужно — со связанными за спиной руками он вряд ли что-то смог бы. Рядом на земле лежало грузное тело Гриваля. По всей видимости, жив, но пока еще не очнулся. Как он и чувствовал — кинжал отобрали и короба поблизости не было, поэтому сопротивляться не стоило.

— Это раньше принадлежало кьянатке.

— Как ее имя?

— Юэй.

— Где она сейчас?

— Мертва.

Кьянаты разъярённо зароптали что-то между собой. Даже по переливам фасеточных глаз было явно — они вне себя. В повиснувшем напряжение было слышно, как мышцы под складками широких кофт сокращаются, извлекая из руки острое жало.

— Хочу сразу сказать: убил ее не я. И не он.

Солдаты лишь презрительно зыркнули на алхимика свысока.

— Вы вторглись на нашу территорию! Скажите спасибо, что вас неубили на месте! Вас спасло только то, что вы не из Имперских. А откуда у вас этот камень, это уже другой вопрос, и задавать его будем не мы, так что приберегите свои слащавые речи для других! Завтра вы предстанете пред агвой, и если ваши ответы ей не понравятся — вы пожалеете.


========== 16 ==========


Комментарий к 16

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Остаток дня прошел в томительном ожидании. Кьянаты, которых видел Й`оль, больше не приходили, как и остальные. Его вместе с Гривалем оставили одного. Алхимик огляделся. Сложно было понять, где они находятся. С уверенностью утверждать можно было только одно — это какая-то постройка. И одно можно было сказать наверняка — она была не из камня. Сквозь тонкие щели в стене пробивались слабые отголоски солнца, но увидеть хоть что-то еще было невозможно, как бы Й`оль ни пытался. Вскоре и этот слабый свет стал утихать — близился вечер.

К ночи очнулся и Гриваль. Судя по тому, как долго он не приходил в себя — ему досталось больше. Как и Й`оля, его рвало, но как только содержимое желудка выплеснулось наружу, наступило облегчение. Гриваль был рад пуститься в расспросы. Его стрелки связали тоже, затянув узлы покрепче сзади.

— Можешь даже не пытаться. Нас схватили.

— О?

— Мы сейчас где-то в селении. Похоже. Я видел кьянат. Они нас схватили. Точнее сказать не могу. На нас использовали какой-то яд. Ничего не помню, с того момента как в меня попали. Наверное, ты тоже.

Гриваль подтверждающе кивнул.

— На наше счастье, убивать не будут. Пока. Завтра нас ждет встреча с агвой, так что тебе лучше продумать, что ты собираешься говорить, или мы не жильцы. Так что не подведи уж там. Не знаю, как ты, а я пока умирать не планирую.

Спутники переглянулись. Гриваль отчетливо видел в непоколебимом лице Й`оля нарастающее волнение. Ему и самому было не по себе. Кьянат, конечно, не Империя, но все же агва, насколько он помнил, это верховный правитель, каким бы он ни был. О поведении он тоже особо ничего не помнил. Как следует себя вести? Что сказать? Волнение передалось и Гривалю. Он еще раз взглянул на Й`оля, от чего что-то внутри неприятно и тревожно сжалось. И зачем он только позволил Й`олю идти с ним? Из-за него алхимика могут тоже убить. Нужно все обдумать. Откинувшись, он отрешенно затих, погрузившись в задумчивость. Й`оль остался один.

Было тихо. Только к ночи послышался неясный шорох. Несколько кьянат, по всей видимости дозор, расположились неподалеку снаружи. Их Й`оль не видел, но иногда они издавали едва различимый, свойственный только кьянатам звук. Похоже, им приказали только охранять. Й`оль расслабился. Бессмысленно сейчас о чем-то переживать. Все решит завтра.

Ближе к обеду дозор зашевелился. Судя по звукам шагов, пришел еще один, обменявшийся стрекотанием с дежурившими ночью, после чего они, открыв дверь хлипкой тюрьмы, выволокли пленных наружу.

Мягкий свет, царивший в сени крон, ослепил глаза, но уже через пару секунд потускнел, нарисовав лесной пейзаж. Обступившие воины крепко держали их под руки — видимо, опасались побега, но Й`оль не сопротивлялся. Вынуть жало они могли быстрее, чем он сделал бы и пару шагов. Больше никого видно не было, и уже начало казаться, что само селение далеко, но стоило пройти несколько десятков лимов, как на пути стали появляться и другие кьянаты, удивленно поворачивающие головы на тонких шеях им вслед. Хоть одеты все были одинаково, различать мужчин и женщин было просто: женщины были крупнее. Тела же мужчин явно тоньше и меньше ростом, но, судя по тому, что все дозорные были мужчинами, по силе они были ничуть не слабее.

Время от времени мелькали и совсем маленькие дети, но тех, кто любопытно высовывался, чтобы посмотреть на плененных, тут же тянули назад, укрывая за хрупкой спиной. Заключенным явно не доверяли, а некоторые и вовсе побаивались, не осмеливаясь подойти ближе. В поднимающемся ропоте витала неуверенность, никто не понимал, что с пленными делать. Похоже, сомнения могла разрешить только агва.

Проследовав вдоль толпы, они наконец вышли к крупной поляне, которая разверзлась, раздвинув высокие деревья. Воины, шедшие рядом, встряхнули, останавливая, после чего грубо пнули под колени, заставляя Й`оля и Гриваля неуклюже осесть. Руки предусмотрительно развязывать не стали и, предупреждая побег, остались стоять позади, наблюдая.

Постепенно стали стекаться жители. Сначала неуверенно они подходили к поляне, а затем, привыкнув и поняв, что им ничего не угрожает, начинали занимать места. Садились прямо на землю, образовав вокруг Й`оля и Гриваля тесное кольцо. То и дело они бросали на них любопытные взгляды, после чего, наклонившись, начинали что-то приглушенно обсуждать с соседом. От тихих перешептываний воздух зазвенел стрекотом.

Народа становилось все больше и больше. Те, кому не хватило места в первом ряду, занимали места дальше. Вскоре алхимик заметил, что на шеях всех нелюдей болтался янтарь. Иногда всего несколько камешков, а порой и вся грудь была покрыта нитями украшений. Причем те, у которых их было больше, сидели исключительно в первом ряду, а остальным приходилось ютиться позади. Несложно было догадаться, что места в первом ряду принадлежали только знатным кьянатам.

Прошло еще немало времени, пока вдалеке не послышался слабый шорох, который по мере приближения все нарастал, заставляя разговоры стихать. И уже вскоре воцарилась тишина, в которой этот звук остался единственным. Все головы повернулись к нему. Вслед за звуком показалась и сама глава народа. Внешне она сильно отличалась от остальных: ее кожа была светлее, и, несмотря на то что она все так же туго обтягивала череп, была испещрена целой сетью глубоких морщин. Изящная трость, от которой и исходил звук, также говорила о ее почтенном возрасте.

— Агва…

Как только она остановилась, все окружающие кьянаты почтительно склонились к земле, практически ложась. Хоть руки Й`оля и были неудобно связаны сзади, он наклонился, имитируя поклон настолько, насколько позволяли путы. Гриваль тоже не остался безучастным.

— Вижу, вы имеете хоть какое-то понятие о манерах.

Голос, несмотря на старость, звучал жестко, а чтобы заключенные могли ее понимать, агва говорила на общем языке. Товарищи, немного расслабившись, приняли вежливую позу.

— Мы не хотим показаться неучтивыми.

От его слов по нелюдям пошли шепотки.

— Молчать!

Прикрикнув, агва ударила тростью по земле, и хоть звука почти не было, все мгновенно замолкли.

— Вот как. Вторглись на наши территории и говорите, что не хотите быть неучтивыми. Может, вы хотите еще сказать, что пришли сюда не для убийства?

— Это так.

Агва недоверчиво взглянула на них сверху вниз.

— И что же могло понадобиться здесь таким, как вы? — старейшина даже не пыталась скрыть презрения. — Таким, как вы, здесь не рады.

— Если бы это было возможно, мы бы постарались избегать этих мест, но мы пришли сюда с целью.

— Говори!

— Юэй просила отнести кое-что Вам.

После этих слов поляна снова утонула в гомоне. Кьянаты переговаривались, не скрывая возбуждения, и старейшине пришлось снова призвать всех к порядку.

— Вы имеете в виду это?

Скользнув в широкий рукав, она вытащила на свет кусочек желтого камня.

— Да, это.

— Я узнаю этот кусочек, он действительно принадлежал одному из нашего народа.

— Как я и говорил, он принадлежал Юэй.

— Это я уже слышала. Почему говоришь только ты? Камень был не у тебя, а у него. Почему же он молчит?

Глава народа неторопливо подошла к Гривалю, окинув его испытывающим взглядом.

— Видимо, ему нечего сказать.

— Он не может. Он нем. Развяжите ему руки, и он расскажет все, что Вы хотите узнать.

Гвалт не заставил себя ждать. От такой дерзости некоторые даже вскочили на ноги, но, поймав на себе недовольный взгляд старейшины, поспешили снова сесть.

— Что ж. Развяжите ему руки.

Стража в нерешительности переглянулась.

— Развяжите! Если подумает о побеге, можете не медлить.

Кротко кивнув, воины поспешили исполнить приказ. Выверенным движением из плоти выдвинулось острое жало, которое пошло в дело. Гриваль потер затекшие руки.

«Этот янтарь из ее бус».

— Назовись.

«Мое имя Гриваль».

— Я помню твое имя. Юэй рассказывала о тебе. Мальчишка. Сын пекаря.

«Все так».

— Вы были дружны.

«Это так».

— Но еще я помню, что ты выучился на Имперского Солдата.

Й`оль ждал, что после этих слов все снова заголосят, но он ошибся — на этот раз стояла гробовая тишина.

«Да».

— А ты смел, раз признаешься в этом.

«Нет, я был глуп, раз не послушал Юэй и стал воином».

— Какие речи. Хочешь заслужить доверие?

«Все не так! Я говорю правду! Это я виноват в том, что произошло с Юэй».

— Ты?

Голос агвы, и без того холодный, стал практически ледяным, а вслед за общей речью из ее рта вырвалось еще несколько звуков, от которых истуканы дозорных снова пришли в движение, приложив заостренное жало к шеям заключенных.

«Нет! Не впутывайте Й`оля. Это только моя вина! Он не сделал ничего плохого!»

Агва на секунду остановилась, с интересом разглядывая Гриваля, после чего снова что-то сказала своим, и они убрали от шеи Й`оля оружие.

— Вижу, кишка у тебя не тонка. Тогда говори, что произошло.

«В рядах людей мэра пошли слухи, что место, где скрывается Кьянат, наконец найдено и они готовят нападение. Когда я узнал об этом, связался с Юэй, но это была ловушка, и ее схватили. Я не мог тогда Юэй вызволить, позволил ее забрать. Потом… ее пытали. Когда я наконец пришел за ней и освободил, было уже поздно, и она умерла в пути».

— Вернулся, значит.

«Да, но если бы я сделал это раньше, она была бы жива. Это моя вина. Поэтому, если это потребуется, Вы можете наказать меня. Й`оль к этому непричастен. Наоборот, он ее лечил».

— Ты? Ты лекарь?

— Скорее травник.

«Поэтому прошу…»

— Довольно!

Старейшина нетерпеливо перебила его, не дав договорить. Было похоже, что она уже устала от всего этого и с удовольствием предпочла бы присесть где-то в тишине, а не слушать очередные пылкие речи.

— Я о тебе наслышана. Юэй не раз рассказывала о тебе. Особенно, как ты помогал нашим в городе. Помогал избежать лишнего досмотра, проводил через стражу. Было такое?

«Да, пару раз я…»

— Предположим, я тебе верю, и ты Юэй не убивал. Зачем тогда ты пришел сюда?

«Юэй просила отнести янтарь сюда. Он из ее бус. Знаю, это очень ценно у вашего народа».

— Это так. Если это все, то вы свободны. Вам здесь делать нечего. Вам закроют глаза и выведут отсюда, чтобы вы не смогли вернуться. Но если вас снова увидят неподалеку — убьют. Если это понятно…

«Это не все».

Дерзость Гриваля заставила старейшину смешно разинуть рот, но, быстро взяв в себя в руки, она гневно вспыхнула.

— Не все? Ты хоть слышал, что я тебе сказала? Тебе дарована жизнь, ты свободен, а ты так безрассудно хочешь с ней расстаться?

При этих словах жало, все еще находящееся у шеи Гриваля, угрожающе к ней придвинулось.

«Я сожалею о своей неучтивости, но я должен сказать то, что передала Юэй. Она просила вас уйти. Бежать из леса».

И без того старческое лицо яростно сморщилось, подернувшись новыми бороздками, а дряхлая рука впилась в навершие трости с такой силой, что Й`олю показалось, что еще мгновение — и оно треснет.

— Ты, человеческое отродье… Что ты знаешь, чтобы так говорить? Эти территории, эти леса — это наша земля! Мы были здесь рождены! Здесь появились на свет наши предки и предки наших предков. Эти территории принадлежат нам, а вы… Возомнили, что они ваши! Селитесь здесь, и все вам мало! И считаете, что каждый камешек, каждое дерево должно принадлежать вам! Ну уж нет! Мы их не отдадим! Нас теснили, убивали. Мы все бежали! Бросали свои дома, оставляли позади трупы наших родных, но больше бежать мы не намерены! Мы никуда не уйдем!

Агва, запыхавшись, замолчала, тяжко вбирая воздух. На поляне царила тишина — никто не хотел сказать и слова, чтобы не навлечь на себя кару, но вскоре один из кьянат, сидящих неподалеку, уверенно поднялся.

— Яэр. Есть что сказать?

Мужчина, не поколебавшись, заговорил.

— Да. Все Мы знали Юэй. Многим она была близка. Мы, как никто, знаем, как умна она была. Кроме того, она была одной из тех, кто выходил в город. Она лучше многих из нас знала, как сильна Империя. Мы не можем игнорировать ее слова. Сколько лет мы уже сражаемся с Империей? И чего мы достигли? Нас ждала только смерть. Скольких родных мы похоронили? Мы должны были давно понять, что…

— Трус! Даром считаешься сильнейшим! Ты хочешь лишь бежать!

— Именно потому что я воин, я знаю, как много потерь мы несем!

— Яэр, прекрати.

Слева поднялся еще один пожилой кьянат.

— Мы уже обсуждали это, и не раз. Почему мы должны бежать? Это наш дом. Мы должны сражаться за него. Да, было много потерь, но это место стоит того, чтобы за него сражаться.

— Позвольте и мне сказать несколько слов.

Грациозная женщина неспешно поднялась, приковав внимание всех присутствующих. Изящно отряхнув льняные штаны, она продолжила речь.

— Кажется, мы все стали забывать, по какому поводу здесь собрались. Мы уже не раз обсуждали, как нам поступить, но здесь и сейчас важно другое. Эти люди пришли сюда, подвергнув себя опасности, чтобы почтить память Юэй. Они передали ее слова, которые, без сомнения, нужно принять к сведению, но обсуждать их мы будем не здесь и не сейчас. Важно другое. Хоть они и люди, но они выполнили просьбу одного из нашего народа, кроме того, я также наслышана о Гривале и его помощи ранее. Поэтому я считаю, что мы обязаны позволить им остаться до свершения Прощания. Они имеют право присутствовать.

— Ты что, хочешь оставить их здесь? На сколько? Немыслимо!

Пожилой кьянат был готов надуться от возмущения.

— Прощание состоится через несколько дней. Я считаю, до этого времени мы должны позволить им остаться здесь.

— Но они ведь люди!

— Они помогали нам.

— А что, если они сообщат своим, где мы находимся?

— Они пришли сюда, зная, что могло их ждать. Они не раз помогали прежде. Кроме того, если бы люди хотели напасть, они бы уже давно это сделали.

— Глупости!

— Агва Эмю. Прошу прислушаться к моим словам. Больше мне сказать нечего.

С этими словами кьянатка все также изящно опустилась обратно на лапки. После этого поднималось еще несколько жителей, богато обвешанных бусами, которые высказывали свое мнение. Агва, хоть и недовольно, но выслушала их, после чего удалилась, обдумывая все сказанное. Кьянаты остались послушно сидеть, ожидая возвращения старейшины. Время тянулось долго, прежде чем она вернулась, шаркая слабыми лапками.

— Мне понадобилось много времени, чтобы обдумать все, что было сказано здесь сегодня. Для начала хочу сказать, что, как бы ни прискорбно было то, что они люди, но они все же помогли одной из нас, поэтому нам стоит проявить больше любезности. Посему я позволяю им остаться в нашем поселении до конца обряда Прощания, после которого их сопроводят из селения. Прощание с Юэй пройдет через два дня. До этого времени гости останутся здесь, но их будут сопровождать, чтобы мы были уверены, что мы поступаем правильно, разрешив им остаться. Также я благодарю всех, кто посчитал нужным высказаться сегодня, в том числе о том, что нам стоит делать в дальнейшем. Я приняла во внимания и то, что хотела бы сказать Юэй, но хочу напомнить, что мне, и только мне как агве решать, что нам делать. И я, как и раньше, говорю, мы не будем бежать. Мы не трусы. Мы отстоим то, что нам дорого. Здесь мы в безопасности. На этом сегодняшнее собрание закончено.

И, не дожидаясь реакции, старейшина развернулась, двинувшись прочь. Снова все присутствующие сделали глубокий поклон. Й`оль напряженно выдохнул.

— Ну, кажется, пронесло.


========== 17 ==========


Комментарий к 17

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Освобождение не заставило себя ждать. Тугая веревка, сковывавшая Й`оля, упала, разрезанная лезвием. Наконец-то можно было встать и размять затекшие ноги. Но не успели Й`оль с Гривалем подняться и осмотреться, как позади них возникла уже знакомая фигура.

— Как и сказала агва, вам позволено здесь остаться, но на эти несколько дней сопровождать вас буду я. Лично.

Й`оль оглядел мужчину. Несмотря на то что он, как и остальные, был значительно ниже, чем женщины, по его суровому лицу и, хоть и богатой, но изношенной одежде было видно, что он прошел через многое и шутить не намерен.

— Яэр, кажется.

— Да, так меня зовут. Я самый сильный воин Кьяната. Остальные воины подчиняются мне. Поэтому я сам прослежу, чтобы вы не делали ничего, что могло бы плохо сказаться на нашем народе.

Спорить не стали. Яэр коротко кивнул страже, и они, ответив таким же кивком, поспешили уйти. Остальные кьянаты, кидая заинтересованные взгляды, тоже стали расходиться, оставляя Й`оля и Гриваля наедине с Яэром.

— Таки куда мы теперь?

— Полагаю, вы давно не ели. Пройдемте со мной.

Развернувшись, Яэр повел их подальше с глаз, скрывшись среди куп фотинии, но долго идти не пришлось — у очередной липы вырисовался домик. Ни Гриваль, ни Й`оль никогда еще не видели домов Народа Кьянат. Небольшое строение расположилось у корней, но затем, возвышаясь, оплетало ствол у основания. Чем-то оно явно походило на глинобитный сельский дом. Небольшие палки, служившие каркасом, были обмазаны каким-то материалом, который даже Й`оль видел впервые.

Он подошел поближе и потрогал стену. Опалубки крепко соединялись между собой чем-то, похожим на саман, от чего стены, которые с первого взгляда выглядели ненадежно, были довольно крепки. Й`оль оглядел домишко еще раз. Крыши не было. Строение закруглялось, больше походя на кокон. Повертев головой, алхимик приметил невдалеке еще несколько таких же домов, прильнувших к стволам.

Не задерживая Яэра, Й`оль прошел вслед за Гривалем. Внутри дом оказался таким же простым, как и снаружи. На полу, прямо поверх бурной лесной травы, были набросаны циновки. На окнах, пропускающих в дом немного света, не было даже занавесей. Помимо стола и нескольких лавок, сделанных из того же материала, что и стены, не было ничего. Й`оля и Гриваля обступили неприветливые голые стены.

— Здесь довольно пусто.

— Дом новый. После того как мы бежали с прошлого места, прошло не так много времени. Все дома, что здесь есть, построены недавно. Есть и необжитые, как этот. Вы останетесь здесь на эти пару дней.

«Мы будем здесь одни?»

— Я буду здесь с вами. Так, на всякий случай.

Пока Гриваль прохаживался по незамысловатому дому, осматривая обстановку, в помещение боязливо вошла девушка, в нерешительности взглянув на Яэра.

— Эшю, ты вовремя. Гости давно не ели. Раздобудь для нас немного еды.

Поспешно дернувшись, девушка, не проронив и слова, ушла.

— Располагайтесь. Скоро вам принесут еду.

Яэр протянул рукой вдоль лавок, также присев на одну, подальше от стола.

«Я не вижу здесь печи или какого-то огня».

Осмотревший помещение Гриваль наконец сел за стол, присоединившись к Й`олю.

— Нам она и не нужна. Мы едим обычно свежую еду. На огне готовим редко. Если вам нужно что-то из вашей, человечьей еды, можете приготовить на костре снаружи.

«Нет. Все в порядке».

Уже вскоре девушка, которую Яэр назвал Эшю, вернулась с несколькими другими, несшими, по всей видимости, еду. Все так же боязливо они начали накрывать на стол. Впрочем, многого времени это не заняло. Перед Й`олем и Гривалем поставили две маленькие деревянные миски, приложив к ним нехитрый прибор, похожий на маленькие вилы. Кроме них на столе возник небольшой чан. Бурая жижа, неприятно хлюпнув, вылилась девушками в миски. Гриваль взял вилку и недоверчиво поводил по мутной жидкости, но та натолкнулась на препятствие. Вытянув прибор, Гриваль поморщился: между остриями вил что-то намоталось. Он покрутил вилку, но это «что-то», извернувшись, еще сильнее обмоталось вокруг. Не имея возможности спросить, он перевел взгляд, наполненный смесью удивления и отвращения, на Й`оля. Тот, в свою очередь, придвинулся поближе, желая рассмотреть.

— Не может быть. Это что, личинки зофобаса? Никогда не видел настолько крупных!

— Да. Они. Мы издавна разводим их. Наши в разы крупнее диких.

— Поразительно!

— Ничего удивительного. Угощайтесь. Они довольно вкусные.

Тешивший до этого надежду Гриваль замер, в нерешительности поглядывая на коричневое извивающееся тельце, но затем, осмелев, разом засунул насекомое в рот. Быстро работая челюстями, он старался прожевать склизкую личинку. Расправившись с ней, сразу же сглотнул. Подождав пару секунд, Гриваль бросил взгляд на свою миску, где, барахтаясь, шевелился еще целый ком насекомых, а затем решительно отодвинул лакомство.

— Да, большое спасибо за угощение. Не хочу показаться неучтивым, но я не ем живое. Для моего друга, это, кажется, тоже слишком.

Яэр презрительно ни них покосился, но все же кивнул все еще стоящим неподалеку кьянаткам, которые, также шустро подхватив миски, унесли их.

— А я уже и забыл, какой слабый у людей желудок.

Долго Эшю ждать не пришлось — не прошло и пары минут, как она вернулась, неся в руках небольшой сверток. Она, быстро положив его на стол, удалилась. Внутри оказалось что-то зеленое. Й`оль взял тонкую пластину и покрутил ее против слабого света, льющегося через окно.

— Это листья гравилата в панировке. Надеюсь, понравятся больше.

Яэр, развалившись на лавке, ухмыльнулся. Под его тяжелым взглядом даже напускная вежливость выглядела как насмешка.

Прекратив пялиться на еду, Й`оль и Гриваль положили листья в рот. Те смачно захрустели. Сначала нерешительно, приятели начали есть, но, к их удивлению, листья оказались вкуснее, чем они могли себе представить, поэтому, лист за листом, они съели их все до последней крошки.

«Это было вкусно. Благодарю».

— Не стоит.

— Нет, Гриваль прав, вы очень добры, раз позволили нам остаться.

— Это решение агвы, согласны мы или нет. К тому же это всего на несколько дней.

— Говоря об этом, агва сказала, что мы можем остаться здесь до Прощания. Что это?

— Так мы называем день, когда прощаемся с умершим.

«С Юэй?»

— Да, раз мы теперь знаем, что она мертва, и ее янтарь вернулся к нам, мы можем провести обряд.

«Как он будет проходить?»

— Делать вам ничего не придется. Соберутся все, чтобы проводить. Сами все увидите.

«Я хотел еще кое-что спросить».

— Что?

«Тот янтарь, который остался от Юэй, могу я получить его назад?»

— Нет.

«Почему?»

— Ты не понимаешь, человек. Для нас это не просто камень. Первый янтарь ребенку дают родители при рождении. Кьянаты всегда верили, что этот камень защищает. Это оберег. Потом на каждый прожитый год добавляется еще один. Если ты будешь делать что-то для народа, агва дарует тебе еще. Считается, чем больше нанизано на бусы, тем больше чести. Когда кьянат умирает, его бусы отдают агве, а она присоединяет их к остальным, чтобы умерший мог воссоединиться со своим народом. Если кьянат умрет, а его оберег не добавят к остальным, он вечно будет скитаться по земле, не найдя покоя. Поэтому-то тебя здесь и приняли, человек. Если бы не ты, дух Юэй не смог найти покоя.

«Этого она мне не рассказывала».

— Люди редко понимают наши обычаи.

— Нам нужно быть здесь до самого Прощания?

— Агве нужно подготовится. Но если не хотите, вы вправе уйти.

«Нет. Мы останемся».

— Как скажете.

— Тогда, может быть, нам вернут наши вещи?

Яэр снова неприятно усмехнулся.

— Вы, конечно, гости, но ваше оружие вам не вернут до момента, пока не уйдете.

— И что же нам до этого момента здесь делать?

— Вы можете остаться здесь, или я могу показать окрестности. Конечно не во все места вам дозволено ходить, поэтому я буду сопровождать.

— Честно говоря, у меня уже давно ноги затекли сидеть, так что можно и осмотреться. Как считаешь?

«Согласен».

— Ну вот и договорились.

Расправившись с условностями, Яэр повел их по селению, хотя город или даже деревню это мало напоминало. Неприметные домики опутывали стволы деревьев, прикрывая могучие корни. Гриваль заметил, что домиков было не особо много, но точно сказать было сложно — почти незаметные, они порой искусно прятались в тени деревьев или зарослях густого хмелеграба.

«Здесь только дома».

— Да, раньше у нас было много построек. Некоторым были сотни лет, но они разрушены. Здесь и сейчас мы не строим ничего кроме жилых домов. Кто знает, как долго мы здесь пробудем.

Гриваль понимающе промолчал. Все это было ужасно рационально. Проходя мимо простых времянок на скорую руку, он все гадал, какими же были те здания, построенные так давно. Юэй не раз рассказывала, как они поглощали все дерево и переходили с одного крепкого растения на другое, образуя целые замки. Древние постройки настолько срастались с деревом, что уже сложно было отличить одно от другого. Глядя на эти крохотные хибары, сложно было поверить в то, что они могли быть настолько большими, что их можно было принять за крепость.

— А что там?

Поглощенный своими мыслями Гриваль посмотрел туда, куда указывал Й`оль. В нескольких десятках лимов расположилось причудливое строение, состоящее из нескольких крытых амбаров. В каждом отдельном пуне находились с несколько десятков ящиков. Неподалеку, оживленно переговариваясь между собой, столпилась группа кьянат. Они, по всей видимости, были заняты каким-то делом. Открывая ящик, что-то внимательно осматривали. Иногда вытаскивали, складывая находящееся внутри в корзину.

— Здесь мы выращиваем зофобаса.

— Я могу посмотреть?

С минуту Яэр оценивающе рассматривал Й`оля, размышляя, но потом, приняв решение, наконец сказал:

— Думаю, вреда это не принесет.

Получив одобрение, алхимик подошел к кьянатам. Те удивленно оглянулись. Заметив Яэра, почтительно поклонились и отошли в сторону, давая Й`олю подойти. Отодвинув один из ящиков, он заглянул внутрь. На дне, покрытом опилками, ползало несколько десяток личинок.

«Эти не настолько большие, как те, что были в супе».

Гриваль тоже любопытно заглянул через плечо.

— Эти еще молодые. Через пару недель они вырастут довольно, чтобы их можно было съесть.

— А в остальных?

— Тоже зофобас. В разных ящиках мы держим личинки разного возраста. Крупных съедаем и выращиваем новых.

«А как вы их готовите?»

Яэр беззвучно прыснул от смеха, а потом, протянув длинную руку, выудил одну из личинок и, насмешливо взглянув на Гриваля, отправил ее в рот.

— Они вкуснее всего еще живыми. Людям не понять. Ну не будем задерживаться.

Кьянаты безоговорочно вернулись к работе. Старясь не мешаться им под ногами, Й`оль и Гриваль проследовали дальше за Яэром. Все встреченные кьянаты все так же вежливо кланялись при виде Яэра, а тот, лишь едва двигая головой, молчаливо шел вперед. Она ужасно подходила его суровому лицу. Да и разговаривать было особо не о чем. По отсутствию протоптанных дорог, скудным зданиям и изможденными лицам было понятно, что здесь они недавно, а все, что у них было и чем они владели, они оставили где-то там — позади. И сейчас кроме этим пожитков у них нет ничего.

— Нужно развернуться. Дальше мы не пойдем.

«А что там?»

— Это уже не ваше дело. Поворачиваем назад.

Но не успели они отойти от видимой только воину границы, как позади раздались голоса. Несколько кьянат, выступивших на свет из кущей луносемянника, окликнули Яэра.

— Как все прошло?

— Тихо. Пока тихо.

Окинув всех вновь прибывших взглядом, Яэр заглянул в корзины, которые несколько мужчин несли в руках.

— Вижу, собрали довольно много.

— Да, в этот раз много нашли.

— Ну хорошо. Идите отдохните.

Те, поклонившись, двинулись к своим.

— Это кто?

— Сборщики. На одних жуках мы не проживем. Нужна еще еда. Ее здесь не так много.

«Зачем собирать группой?»

— А то ты не знаешь!

Воин злобно оскалился. Слова, вязкие и горькие, с трудом выходили из его рта.

— Это место… Здесь нет ничего. А за едой идти сейчас опасно. И люди каждый день шныряют неподалеку — ищут. Не сегодня, так завтра нас найдут.

«Почему же вы не идете?»

— Здесь решаю не я.

«Но есть же способ убедить!»

Горько вздохнув, Яэр двинулся к лагерю.

— Идем назад.

Не прошло и пары часов, как они, обогнув поселение по периметру, вернулись назад. Их, казалось, никто особо не замечает — все были чем-то заняты. Даже дети, которых отличал только рост, бегали взад и вперед, помогая с мелкими поручениями. Несколько раз Й`оль и Гриваль проходили мимо строек. Шустро связывая опалубки, и женщины, и мужчины крепили каркасы будущих домов. Никто не слонялся без дела, и жизнь здесь была похожа скорее на большой муравейник, чем на город.

Время от времени Й`оль останавливался у занятых трудом жителей, с интересом наблюдая. Многого он до этого не видел, а потому не скрывал интереса. Больше всего его заинтересовала группа девушек. Они, сидя на широких ступенях около дома, напевая, расшивали рубахи, вырисовывая на льняном полотне диковинные узоры. Заметя Яэра, девушки почтительно стихли, не прерывая работы. Й`оль какое-то время наблюдал, как своими тонкими руками они выводят стежок за стежком, но долго разглядывать Яэр не позволил. Хоть он и показывал все гостеприимно, но людям не доверял. Гриваль все это время шел следом, едва ли проявляя интерес. Его голова была забита другими, куда более важными вещами.

Закончив прохаживаться, они вернулись к тому же дому и, легко поужинав, отправились спать. Яэр все это время оставался неподалеку, зорко наблюдая. На следующий день так же все, что им дозволялось — гулять. Гриваль быстро охладел к этому занятию, проводя в доме почти все время, обдумывая. А Й`оль же, напротив, не упуская возможность, выходил наружу, чтобы лишний раз понаблюдать за жизнью, столь отличной от его собственной. Поэтому несколько дней прошли быстро, и день Прощания наступил довольно скоро.


========== 18 ==========


Комментарий к 18

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

В назначенный день стало заметно взбудораженнее. Сонмы нелюдей суетливо шныряли по округе, от чего воздух дрожал от напряжения. С самого утра стоял небывалый для этого места гомон. Все старались как можно быстрее завершить дневную работу, чтобы к вечеру прийти на Прощание. Й`оль и Гриваль, не обремененные работой, спокойно выжидали положенного времени. Уже после обеда, постепенно заканчивая трудиться, кьянаты оставляли рабочие места и, выскользнув из домов, отправлялись в путь. Сначала это было малозаметно, но постепенно селение опустело, оставив после себя лишь размеренное шуршание листвы. Пришли и за ними. Несколько солдат, подойдя к Яэру, что-то тихо прошептали ему, после чего тот, кивнув, обратился к людям.

— Идемте за мной.

«Куда мы идем?»

— Увидите. Это особое место для нас всех. Так что ведите себя там достойно.

— Нам нужно что-то еще знать?

— Нет. Агва все объяснит.

И, не желая продолжать диалог, Яэр отвернулся и пошел вслед за солдатами, приглашая Й`оля и Гриваля проследовать за ними. Шли уже знакомыми тропками, которые теперь выглядели непривычно покинуто. Никого из жителей видно не было. Похоже, они все уже были на месте. Миновав жилые лачуги, прошли за невидимую границу, которую раньше Яэр не пересекал. Само селение осталось уже далеко позади, но они держали путь ещё дальше. Никаких знаков видно не было, да и тропинкой это было сложно назвать, но Яэр безошибочно шел вперед, ведомый чем-то незримым. Вскоре и они это почувствовали. Время от времени струи свежего ветра, гулявшие среди деревьев, стали доносить сладковатый аромат. Сначала уловить его было сложно: принесший его порыв так же скоро утекал, унося запах с собой, но чем дальше следовал Яэр, тем все чаще можно было его учуять. А уже вскоре весь воздух пропитался этой приторностью, кружа голову. Не оставалось сомнений — Яэр ведет их к источнику благоухания. Лим за лимом запах становился все гуще, а Й`оль и Гриваль все взволнованнее. Отодвинув прутья вейгелы, Яэр отошел, пропуская их.

Гриваль прошел вперед, но подняв взгляд, остолбенел. Такое он видел впервые. На широкой прогалине, расчищенной от других деревьев, высилась она. Гриваль понял сразу — это сирень. Невысокое, но пышное дерево располагалось по центру. Вокруг уже сидели кьянаты, все так же развалившись прямо на земле. Но до них Гривалю сейчас не было никакого дела. Он их даже не замечал. Его внимание приковала она. Все многочисленные ветви сирени были усыпаны гроздями лиловых цветов. Покачиваясь на тихом ветру, они распыляли пьянящее амбре даже от легкого дуновения. Гриваль никак не мог заставить себя сдвинуться с места. Среди лип и хмелеграба сирень казалась нереальной. Обилие бисерных цветов превращало ее в розоватое узорное облако, контрастно выделяющееся в изумрудной зелени. И только Й`оль, подтолкнувший в спину, заставил его наконец ступить вперед.

Кьянаты, как и прежде, расселись по кругу. Яэр, проведя рукой, молчаливо указал на их места, затерявшиеся с края. Сам же он, ювелирно протиснувшись между сидящими, занял, как и прежде, место в первом ряду. Когда все уселись, агва держала речь. Только теперь стало видно, что она незаметно примостилась впереди дерева, у корней. Поднявшись и заговорив, она дала понять, что обряд начался.

— В последнее время мы часто сходимся у нашего Великого Древа. Многие наши погибли, отдали жизнь. Собираясь здесь, мы только можем проводить их в путь. Туда, где они смогут вернуться к своим родным, к своим любимым, увидеться с родителями и встретиться с предками. Сегодня пришло время попрощаться с еще одной из нас.

Спокойный голос агвы едва подрагивал, вибрируя. Даже среди звонкого шелеста листвы было слышно, как тяжко ей это говорить.

— Мы все, я в этом уверена, знали Юэй. Сегодня здесь нас собралось как никогда много. Все потому, что Юэй была дорога многим из нас. Отложив все дела, мы пришли сюда, чтобы в последний раз вспомнить ее.

Пока старейшина медленно говорила, взвешивая каждое слово, среди рядов началась едва приметная возня. Безмолвно оборачиваясь, кьянат вкладывал свою руку в руку сидящего рядом. Для этого слова были не нужны — каждый знал, что следует сделать. Скрепив руки, они вновь поднимали глаза к агве. Один за другим сидящие по кругу связывали друг друга невидимыми узами: любовник с любовником, друг с другом, сосед с соседом, образуя невидимую связь. Такие разные, сейчас они были едины. Вскоре очередь дошла до сидящих рядом Й`оля и Гриваля. Ближняя от алхимика девушка обернулась к нему и, сначала немного боязливо, но затем, набравшись смелости, протянула ему тонкую кисть. Не раздумывая, Й`оль вложил в нее свою, а затем также сомкнул руки и с Гривалем. Такое простое действие сейчас казалось чем-то священным. Хоть только и сейчас, но их приняли, позволили прикоснуться к сакральному, тому, что так защищали и берегли от чужих, давая почувствовать себя частью чего-то большего. Невольно ладони стали потеть, а во рту пересохло. Слова агвы тонули, растворяясь где-то вдали. Лишь розовые ветви сирени раскачивались, переливаясь сиреневым на ветру.

— Многие помнят ее отзывчивость. Она не раз помогала мне, выполняя различные поручения. И здесь Юэй тоже никогда не слонялась без дела. Всегда было то, что Юэй могла сделать, то, чем она могла помочь остальным. Нельзя не упомянуть и ее храбрость. Немногие из нас отваживались ходить в город. Но она была не такой. Она не боялась, беря на себя ответственность.

Кьянаты молчаливо склоняли головы в единодушном согласии. Старейшина говорило то, что лежало у каждого на сердце.

— Но не это многие из нас запомнят. Несмотря на свой дерзкий и порой упрямый характер, она всегда помнила о том, что главное — не унывать. Звонкий смех — вот что останется в нашей памяти. Мы запомним ее улыбчивой. Хоть ее смерть — это утрата для нас всех, мы, как никто, знаем, что она отправится в лучший мир, воссоединившись с предками. Но до этого, если вы хотите что-то сказать — сейчас лучшее время.

Где-то слева раздался приглушенный мужской голос. За головами соплеменников его не было видно, но это было и не нужно.

— Я хотел бы рассказать. Возможно, для кого-то это и покажется мелочью, но все же я хочу поведать. С несколько лет назад я пошел за водой. Взял я, значит, два ведра. Старый я уже, да и сил маловато. А как все ж помнят, у ручья хоть яр и пологий, но скользкий. Так я на камне, значит, и поскользнулся. Ведро у меня из рук и выпало. Понесло его по течению. Я уж думал все, прощай ведерце. А оно новое было. Я сначала хотел сам за ним пойти, да течение бурное. А тут сморю, она и бросилась, чай, неподалеку была, видела. Вытащила ведерце мое, помогла воду донести. Вроде мелочь. Чего там, ведро какое-то, но нам тогда всякая тряпка, всякое корыто важно было. А она даже не задумывалась. Сразу помогла.

Закончив нехитрую историю, он притих. Но уже сразу за ним с другой стороны раздался еще голос. Один за одним, каждый хотел рассказать какую-то свою историю. Почти все они были малозначительные: обычные, житейские, но в них всегда появлялась Юэй. Старые голоса, молодые, мужские и женские. У всех было что-то свое. Незаметно Юэй затронула жизнь каждого. Прошло немало времени, но истории не кончались. Никто не плакал. Вспоминая о Юэй с благодарностью, они словно рассказывали о друге, который вовсе не умер, который просто сейчас не здесь. Многие улыбались, прощаясь.

Украдкой Й`оль взглянул на Гриваля. Тот, склонившись, молчал. Было не похоже, что он тоже собирается высказаться. Хоть они и были друзьями, но многое из сказанного он слышал впервые. Каждая история будоражила в нем что-то свое. И хоть кьянаты и не плакали, провожая в последний путь, для людей это было слишком. Для них, прощаясь, было принято горевать, но здесь каждый верил, что прощание не продлиться долго, и там, в мире предков, все снова встретятся вновь.

Лучи, проглядывающие сквозь кроны, начали наливаться краснотой, озаряя сирень яркими всполохами, когда наконец истории иссякли.

— Если больше ни у кого нет, чего добавить, тогда мы можем перейти к обряду.

С этими словами старейшина подняла над собой руку с зажатой в ней веревкой, на которой болтался одинокий янтарь. В отблесках солнца он налился светом, ярко сияя, как насыщенный дягилевый мед. Все присутствующие подняли к нему глаза и только теперь разъединили руки. Агва подошла к одному из кьянат. Тот, все также молчаливо, протянул свои руки вверх и взял в ладони обретающийся камень, после чего приник к нему лбом. Стоявшая над ним старейшина только наблюдала, как мужчина, склонив голову, что-то неслышно забормотал. После пары секунд он отпустил камень, и агва перешла к сидящему рядом. Он, все также приподняв руки над собой, вложил в них камень и тоже зашептал. Все проделывали одно и то же. Словно Юэй все еще могла слышать, кьянат прощался с ней, вкладывая слова в камень. Старейшина переходила от одного существа к другому, стараясь не задерживаться, но многие все же подолгу удерживали камень у себя — столькое нужно было сказать.

Нескоро, но все же черед дошел и до них. Й`оль повторил обряд. Приложившись к янтарю, он пробормотал про себя несколько слов. Гриваль не сразу протянулся к камню. Все это давалось ему слишком тяжело, но все-таки он нашел в себе силы сказать «прощай».

Кьянат за кьянатом янтарь обошел всех. После этого агва повернулась к сирени и подошла к нависшему суку. Высоко подняв янтарь в последний раз, она водрузила веревку с ним на ветвь.

— Юэй воссоединилась с предками. Обряд совершен.

«Еще нет».

Й`оль опешил — еще секунду назад смирно сидящий Гриваль резко подскочил, прерывая витавший в воздухе дух спокойного умиротворения.

— Т-ты… Что ты себе позволяешь?!

«Юэй не сможет уйти с миром, пока ее последнее желание не было услышано!»

— Да как ты смеешь! Я была так великодушна, что позволила тебе остаться, а тывот как платишь? Прерываешь священный ритуал! Чего вы ждете? Взять его!

Растерявшиеся солдаты подскочили со своих мест, начав с трудом протискиваться к Гривалю. Тот и не собирался бежать. Подняв руки, он принял стойку, готовый даже с пустыми руками ринуться в бой, но этого не потребовалось.

— Стоять!

Грубый голос Яэра прозвучал еще громче обычного. Вслед за ним показался и владелец — невысокий мужчина тоже поднялся со своего места. Опешившие воины завертели головой, не понимая, чей же приказ им выполнять. Агва не унималась.

— И что это должно значить?! Уже примкнул к людям?

— Нет! Но им хотя бы хватает смелости говорить!

— Это не смелость, это глупость! Схватить их!

— А я сказал нет!

— Идешь против воли своей агвы?!

— Я изъявляю волю народа! Многие из нас, не один я, согласны с Юэй. Нам нужно уходить!

— Это уже обсуждалось, и не раз! Решение было принято!

— Чье? Чье это решение?

— Мое, агвы, которую избрал народ!

— Да, мы избрали Вас, но это было давно. С тех пор многое изменилось.

— Но я все еще агва, а значит, мне решать!

— Агва — это тот, кто изъявляет нашу волю, кто принимает решения. Агва наш защитник, наш покровитель. Именно такую агву мы и избирали, теперь же она не слышит народ!

По нелюдям пошло опасливое шушуканье. От таких громких слов многие и вовсе застыли в ужасе, не зная, как поступить. Но было немало и тех, кто открыто кивал, поддерживая слова Яэра.

— Вместо того, чтобы найти более пригодное место подальше отсюда, мы вынуждены гнить здесь. Не хватает еды! А чтобы достать немного травы или воды, приходится рисковать своими жизнями!

— Вскоре все изменится! Нужно только немного подождать и выбрать момент…

— Он не наступит! Не сегодня-завтра нас выследят и убьют! Довольно!

— И что ты предлагаешь? Бросить все и уйти в неизвестность? А что нас ждет там, на чужой земле?

— Там хотя бы есть шанс!

— Шанс?! Ты уже забыл? Без сирени мы погибнем. Только благодаря ее листьям мы живы! Если мы не будем их есть, мы будем слабы, а со временем и вовсе умрем! Сколько раз мы пытались пересадить ее на новое месть? Все в пустую! Она не может расти где-то еще, только здесь! Что мы можем сделать? Заготовить листья впрок? На сколько нам этого хватит? На сезон? На два? А потом? Ты обрекаешь нас на мучительную смерть! Уж лучше остаться здесь и сразиться с честью, чем мучительно умирать в чужой земле!

— Не хотелось бы влезать в ваши споры, но с этим я, возможно, могу помочь.

Все взгляды тот час устремились на поднявшегося Й`оля.

— Кто бы сомневался. Коли один не может смолчать, то что и от второго взять?

— Пусть скажет, что хотел.

— Как уже говорил, я травник. В зелени всякой разбираюсь. Да и о сирени много знаю. Видел раньше.

— Ты-то? Думаешь, что знаешь лучше нас, тех, кто столько лет пытался?

— Уж не знаю, как и что вы делали, но сирень — та еще привереда, не всякая приживается на новом месте. Тут особые хитрости нужны.

— Рассказывай, не томи.

— Для начала известно, что холод она плохо переносит. Если уж ее и перевозить, то только ближе к югу. Лучшее место для нее будет на землях Ёран. Еще ей много солнца нужно. Нельзя, чтобы она в тени росла. Похиреет.

— Это-то мы знаем. Другого, видно, ничего сказать и не можешь.

Процедив слова сквозь зубы, старейшина, совершенно не подобающе своему положению, дерзко вскинула оплетенную седыми косами голову.

— Есть еще. Нельзя ее переносить зимой. Да и весной и летом нежелательно. Лучше всего делать это осенью, до наступления холодов. Но и это не все. Нужно на почву смотреть. Каждой былинке своя земля нужна. А этой привереде только черную, самую плодородную подавай. Нужно искать. Найти легко, если знать, как искать. Но и тут я могу показать. Не ошибетесь.

Некоторые, обильно обвешанные бусами, многозначительно переглянулись. Видно, на такое они внимания мало обращали. Немудрено было приметить, какая трава у реки, а какой куст в горах растет, но по почве судить — тут умение нужно.

— Да и помимо этого, много всякого есть. Нельзя больное дерево рассаживать. Если на нем листья повяли, срезать их надо, а корни гнилые — подрезать. Поливать обильно нельзя. Если перелить — зачахнет. Да и вообще, сажать только взрослые надо. Маленькие деревца не приживутся, слабые слишком. Что-то там еще в книгах про это писали. Дайте-ка вспомнить… — Й`оль на минуту задумался, пытаясь вытянуть частички давно забытых знаний, которые он в былые дни так охотно черпал из нагромождений книг, сваленных в беспорядке по всему дому. А в это время кьянаты переваривали уже сказанное. Даже агва призадумалась, позабыв о споре.

— Ах да, точно. Известно, что корни не нужно чистить от старой земли, нужно пересаживать с ней. Так для растения проще будет. После ухаживать надо. Для начала почву сверху рыхлить. А потом у корней рвать сорную траву. Она дереву только мешает. Точно. Чуть самое-то главное не забыл. Растения — они же тоже живые. Им питание нужно. Поэтому, когда пересадок в новую землю переносят, к корням удобрения кладут. Для сирени лучше всего подсыпать золы. Ну и можно, если будет, удобрить почву перегноем.

— Это еще что такое?

Й`оль тактично прокашлялся.

— Может, вы замечали, что там, где росли и сгнили растения, новые растут все гуще? Дело в том, что в них содержится много полезных вещей. Вам вон и самим они нужны. Не зря же вы листья сирени едите. Так вот, когда растение умирает, эти элементы никуда не пропадают. Они перегнивают и уходят в землю. От того-то на этой земле все так хорошо и растет.

— Есть в твоих словах правда, травник. И что же ты предлагаешь? Гнилых листьев под дерево подсунуть?

— Нет. На то он и перегной. Листья, да и другая растительность сначала перегнить должны. И не только это. Есть еще и другие… Кхм… Способы. Могу рассказать, если будет нужно.

Так долго молчавшая старейшина наконец подала голос:

— И что, вы собираетесь слушать этого чужака? Человека? Да это обман, и думать не надо! Пришел сюда, чтобы заставить нас убраться. Посеять надежду! Изнутри. Только этого людям и нужно!

— Нет, Яэр прав. Оставаться здесь нельзя.

Среди толпы раздался приятный голос, вслед за которым поднялась уже виденная Й`олем женщина.

— Оставаться здесь слишком опасно. Нужно уходить. А если все так, как говорит господин травник, то это дает нам надежду.

— Надежду на что? На то, чтобы заманить нас в ловушку?

— Пускай и так.

Раздумывавший до этого Яэр грозно сверкнул фасеточными глазами, заставляя даже агву утихнуть.

— Если все так, как Вы, старейшина, говорите, то что здесь нам нужно будет сражаться, что идти в ловушку, в неизвестность, и сражаться там. Так лучше умереть с надеждой там, чем остаться здесь на растерзание!

По хранившим до этого молчание сельчанам прокатился одобрительный рокот, который с каждой секундой становится все громче, затмевая все остальные звуки. Не выдержав, большинство вскочило на лапки, больше не скрывая свои голоса. Однако остались и те, кто продолжил демонстративно сидеть, выказывая пренебрежение к столь непочтительному поведению. Но и они больше не сидели молча. Один за другим и они стали втягиваться в перепалку, пытаясь отстоять свое мнение, которое находилось в меньшинстве. Буря негодования охватила всех, и уже никто не мог оставаться в стороне, напрочь позабыв о цели собрания. Перебивая и не давая товарищу договорить, кьянаты перешли на крик, в котором утонуло все вокруг. В нем остался незамеченным и свист стрелы, которая, минуя кромку деревьев, прошла в толпу и зарылась острием в одного из кьянат. Он тут же замолчал и, пошатнувшись, хватился за стоящих рядом, но, обессилев, упал, потянув тех за собой. Только тогда окружающие заметили торчащее из тела древко. От ужаса недосказанные слова так и застряли в горлах, не найдя выхода. Все лишь непонимающе смотрели на стрелу, но уже вторая, просвистевшая в опасной близости, привела их в чувство.

— Это… это стрела!

— Спасайтесь! Бегите! Черное оперение — это люди!


========== 19 ==========


Комментарий к 19

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Пока те, кто стояли поодаль, все так же растерянно вертели головами, свидетели, видевшие все собственными глазами, дернулись в разные стороны в каком-то бессознательном порыве. Прочь, куда угодно. Подальше от опасности.

Но в следующее мгновение произошло то, чего Й`оль никак не мог ожидать. Одни из отпрыгнувших в страхе распластались на земле, отползая от уже бездыханного тела, но в исступлении, в бесплодной попытке защитить себя, вскрикнули. Из их горл извергся крик. Дикий и неконтролируемый, он вырвался против их воли, протяжно разрезая воздух, поднимаясь все выше и становясь все тоньше. Стоящему неподалеку Й`олю болью рассекло уши, от чего он бессознательно поспешил закрыть их руками, но это мало помогло. Звук, словно для него не было преград, проникал в тело, мучая изнутри. Позабыв обо всем, алхимик взмолился, прося о прекращении пыток. Его заклинания, бесплодные и не обращенные ни к кому, утонули в боли. На секунду Й`оль даже вспомнил Ивара, которому молились если не все, то почти все люди, но тут же отбросил эту мысль. Даже под страхом смерти ему он молиться не станет. Уж лучше гибель. В надежде унять муку, Й`оль взглянул на кьяната, который, все так же замерев, кричал. В перекошенном от страха лице не было и толики сознания, лишь ужас. Но вот такой резкий крик стал затухать, а в следующее мгновение исчез, растворившись. Й`оль было вздохнул с облегчением, но тут его тело словно пронзил разряд. Сердце, сделав кульбит, подпрыгнуло, запросившись наружу, от чего Й`оля накрыло невероятной тошнотой, которая так и не находила выхода. Ноги задрожали и, больше не в силах поддерживать тело, подломились. Колени неприятно хрустнули, ударившись о твердую землю. Все тело продолжала бить крупная дрожь. Боль, испытанная ранее, теперь казалась не более чем досадой, и даже неким приятным воспоминанием, как если бы человек, которого драли жворы, вспоминал, как его укусила бродячая собака, отпугнутая подальше от двора.

Превозмогая боль, Й`оль осмотрелся. Гриваль, находившийся по левую руку, едва держался на ногах, заткнув уши в бесполезных попытках унять агонию. Все же, несмотря на то что его так же трясло, ему хватало сил, чтобы устоять. Болезненно щурясь, Й`оль посмотрел на кьянат. Многие все еще ошарашенно вертели головами, не зная, куда стоит бежать. Их рты были все так же открыты, но крик из них не выходил. Над прогалиной повисла странная, почти неестественная тишина, лишь изредка прерывающаяся вскриками на общем наречии и топотом немногочисленных нелюдей, решившихся на побег.

В царившей панике никто не знал, с какой стороны стоит ожидать нападения, и многие просто жались друг к другу, не в состоянии решить, куда же бежать, в какую сторону, и вообще есть ли хоть одна, где их не поджидают вооруженные люди. Предчувствуя новую стрелу, крутили головами, словно пытаясь увидеть, предсказать, хотя каждый знал, что это мало поможет. Даже увидев выстрел, увернуться от него было вряд ли возможно. Стрелы не последовало. Какое-то время было тихо, но бежать не решались. Самые отважные во главе с Яэром вышли вперед, затолкав детей и многочисленных дряхлых кьянат за спины, укрывая их собой. Женщины, под стать мужчинам, тоже вышли вперед. Прозябать позади они не хотели. Звонким рывком они доставали из запястий жала, в любой момент готовые пустить их в ход, вонзив в тела врагов по самую ладонь.

Неслышимый звук стал стихать. Постепенно редея и становясь прозрачнее, он размывался, а с его уходом к Й`олю начал возвращаться дух. Понемногу ноги переставали дрожать, а руки вновь почувствовали силу. Перед глазами подрагивало, а в ушах все еще звенело, отдавая в саднящую голову, но Й`оль встал. Рядом с ним все так же был Гриваль. Ему тоже стало лучше, и он смог отнять руки, проговорив:

«Что это было?»

— Не знаю, в ушах еще звенит. Голова не соображает. Но сейчас есть кое-что важнее. Здесь люди, ведь так? На нас напали.

И в подтверждение его слов из-за деревьев показались первые тени. Они, словно отделившись от залегшего среди стволов полусвета, двинулись в атаку, с каждым лимом все больше сокращая расстояние. Доспехи, отливающие серебром в лучах заката, бряцали в такт шагу. Рокот, как лавина, настигал, становился все более оглушающим, опасным. Тени все не кончались. Солдаты в безликих Имперских доспехах прибывали. Опущенные забрала скрывали лица палачей, без сомнения человеческие. Те, что были ближе, начали доставать мечи, добавляя к какофонии звон смертоносного металла. Некоторые, показавшись, останавливались, поднимая арбалеты. Приложив немного усилий, натягивали тугую тетиву, клали стрелу в ложе и щелчком отправляли в полет, метко всаживая ее в спину.

— С востока! Они идут с востока. Скорее!

Убедившись, что солдаты не успели взять их в кольцо, те, кто не мог сражаться, поспешили убраться, прокладывая путь на запад. Й`оль растерялся. Без своего короба он чувствовал себя не так уверенно. К тому же кинжал — его единственное оружие — был сейчас не при нем. Й`оль был беззащитен. Солдаты не станут нежничать, пустят его в расход так же, как других. Какое им дело, что он человек? На нем нет чёрной одежды Империи, а значит, он чужой. Гриваль пришёл в себя раньше. Гордо поднявшись, он вперил яростный взгляд в солдат. Отсутствие оружия с лихвой компенсировала его ненависть.

Первые мечи обрушились на изящные головы тех, кто не успел сбежать. Воины кьяната выступили вперёд, поставляли под удар жала, парируя. Воздух заходился от звона, вибрируя.

Яэр, воплощая собой Смелость, первым ринулся в бой, показывая пример остальным. Безжалостно вонзая острый клинок в бреши лат, резал плоть. Пылом и дерзость он сильно выделялся в толпе, что не могло остаться незамеченным. Солдаты Империи, завидя лидера, бросились к нему, ведь каждый был научен, что нет ничего слабее обезглавленной армии. К Яэру стали стекаться все больше людей, каждый из которых хотел забрать его жизнь лично, чтобы потом, развалившись в очередном кабаке и не соображая от выпитого эльмиума, бахвалиться этим подвигом. Кьянат сражался отважно, но враги напирали, готовые задавить его количеством.

Гриваль не стал медлить. Оценив ситуацию, он бойко рванул в толпу, обступившую Яэра. Безоружный, он своим телом таранил латников, сбивая их с ног. Солдаты не ожидали удара в спину, а потому отыскались те, кто совершил одну из главных ошибок, за которую в академии ментор наверняка всыпал бы им не один удар тростью по рукам — выронили меч. Не давая им опомниться, Гриваль подхватил вражеской оружие. Одноручным мечом он не пользовался уже давно, но руки ещё не забыли. Умело распоряжаясь сталью, Гриваль оставлял солдатам увечья, заставляя их отступить.

Разобравшись с остатками толпы, Яэр недоверчиво воззрился на спасителя. Несмотря на то что он видел все своими глазами, факт того, что человек может пойти против другого человека, защищая кьяната, не укладывался у него в голове. Но все же он кивнул, немного дольше обычного, признавая заслуги Гриваля.

Яэр, отбившись, снова двинулся в бой, оттесняя противников. Гриваль хотел было последовать за ним, когда кто-то потянул его назад. Он крутанулся, готовый ранить нового врага, но вместо этого увидел Й`оля. Тот, оттащив Гриваля подальше от разгорающегося пожара сражения, затараторил:

— Какого, тьма тебя пожри, ты творишь?

Гриваль от удивления округлил глаза, не зная, что ответить. Уловив эту растерянность, Й`оль продолжил:

— Я тебя ещё раз спрашиваю. Что. Ты. Творишь? Ты что, не видишь, что вокруг происходит? Люди уже здесь. Самое время бежать! И чем быстрее, тем лучше!

Грозно нахмурив брови, Гриваль всадил клинок в землю перед собой, чтобы иметь возможность ответить, но Й`оль не дал ему сказать.

— Уж ты-то знаешь, что люди не будут разбирать, кто здесь кто. Прирежут и нас за компанию.

«Я не могу уйти».

— Вот тебе новость. И с какого такого не можешь?

«Я обещал Юэй».

— Обещал что? Обещал, что донесешь сюда её янтарь. Так вон он болтается на дереве. Обещал, что передашь её слова? Так ты и передал. Взбаламутил Кьянат. Они эвон как спорили. Значит, сделал все, что просили! Пора и честь знать. Или теперь что, следить, чтобы они границу пересекли и платочком им на прощание помахать? Пришло время и о себе подумать.

«Я не могу».

— В герои записался? Или жизнь уже не дорога? Напомню тебе, что ты у нас беглый преступник. К тому же, Империи ты уже не сдался. Если тут не зарубят, в чем я сомневаюсь, так в Вамор оттащат. А там церемониться не будут. Голову тебе отрубят на потеху зрителям. Ты это брось. Пока шанс есть, нужно бежать.

Гриваль тяжело мотнул головой.

«Ты не понимаешь».

— Ну просвети дурака.

«Я, сколько себя помню, солдатом стать хотел. Из-за этого родителей смертельно расстроил. Сколько я стерпел! Да я в этой военной школе занимался больше всех! Чуть рассвет, а я уже на ногах. На теле не было живого места. А я все думал — терпи. Всё не зря. Стал солдатом. Увидел я все изнутри. Как все по кабакам, а на следующий день рассеянные ходят. Ясно ведь, что весь вечер эльмиум курили. Или как девок всяких по углам зажимали. На все глаза закрывал. Думал, я, главное, за себя отвечаю. Смотрите, какой я правильный. Людям помогу, Империи пользу принесу. А оказалось…»

Не закончив фразу, Гриваль смачно сплюнул под ноги с таким отвращением, на которое только был способен.

«Пользовались мной и не подавились. Пустили мою жизнь в Тарлат. Довольно я прощал. Так им это с рук не сойдёт».

Й`оль внимательно вгляделся в чёрные глаза. В их глубине бушевало пламя злобы и ненависти, опаляя, отчего Й`оля даже бросило в жар. Гриваля было не переубедить.

— Я надеюсь, ты понимаешь, о чем ты говоришь и не будешь потом жалеть.

«Я уже решил».

— Хорошо. Оставайся, но я ухожу. Это не моя война и не мой бой.

Гриваль и не думал спорить. Он пользовался добротой Й`оля и так слишком долго, поэтому, коротко кивнув, он сложил:

«Спасибо».

Последний раз взглянув на Й`оля, Гриваль хватился за эфес, дёрнул меч и отправился в гущу тел, скрестивших клинки.

Оставшись один, Й`оль огляделся. Большинство Кьянат, из числа тех, кто были не в состоянии сражаться, уже давно покинули разворачивающееся поле битвы, и только несколько, стоявших поодаль, не торопились уходить. Их писк до боли напоминал человеческий спор.

— А вы что здесь забыли? Бегите!

Подбежав ближе, Й`оль прикусил язык. На него недовольно покосилась агва, которую за руку тащила уже виденная им изящная женщина.

— Это вы идите. Я остаюсь.

— Эмю, скорее, сколько можно упрямиться!

— Я остаюсь. Это моё решение как агвы…

Не успела она договорить, как в опасной близости от её головы просвистела стрела, плавно войдя в дерево. Резко агва выдернула свою руку, выказывая невиданную силу для столь дряблого тела.

— Нет времени. Идите скорее. Присмотрите друг за другом.

Й`оль и женщина переглянулись.

— Ну!

Опешившие от её напора, они отпрянули. Ещё секунда ушла на принятие решения. И вот, дружно развернувшись, бросились прочь.

Отделавшись от надоедливого сопровождения, глава Кьянат выпустила свое жало. Умело маневрируя между сражающимися и по возможности избегая атак, она двинулись к Яэру, которого было видно даже в такой толпе.

— Яэр!

Не ожидав услышать этот голос, он обернулся.

— Вы?!

Отвлеченный, он чуть было не пропустил удар, но тело среагировало быстрее. Вовремя обернувшись и уклонившись, он успел подставить свой клинок под укол, умело перехватил удар. Вывернув руку и отведя меч, он увлек его за своей рукой, отбросив в сторону, и, не давая человеку сообразить, что делать дальше, метко всадил жало меж прутьев решётки забрала. Раздавшийся неприятный хруст и хлынувшая кровь говорили красноречивее слов — противник был мёртв.

— Сейчас не время и не место! Убирайтесь отсюда.

Пропустив мимо ушей уже знакомые ей слова и даже стерпев непочтительный тон, агва продолжила:

— Мы должны увести людей отсюда. Подальше от наших. Должны дать им время сбежать.

Яэр не переставал размахивать клинком. Не стоя на месте и попеременно то уклоняясь, то делая выпады, он парировал удары. Вспоров очередного Имперского, оказавшегося в опасной близости к нему и агве и заставив того орать в тщетных попытках зажать сильное кровотечение из бедра, он все же выкроил пару мгновений, чтобы ответить:

— Тоже думал об этом. Нам нужно отступить в лес. Там у нас хотя бы будет преимущество. Нужно отойти в сторону, повести людей за собой, чтобы они не преследовали наших.

— Да, так будет…

Услышав сбоку металлический звон, агва удивительно проворно наклонилась, заставляя меч пройти рискованно близко. Пригнувшись под занесенным оружием, агва сделала шаг, сокращая расстояние, резко выпрямилась и загнала жало в самое уязвимое место лат — подмышку. Имперский дернулся и завалился вперёд, погребая старейшину под свои весом. Сделав усилие, она толкнул его, сваливая труп в сторону.

— Что? Не смотри на меня так удивлённо. Хоть я и стара, но раньше я тоже была воином. Сейчас важнее другое — нам нужно перегруппироваться.

Не став спорить, Яэр вздернул голову, откидывая с глаз сбившиеся косы, и издал характерный звук. Услышав сигнал, кьянаты как один повернули к нему головы. Поняв нехитрый замысел, они стали медленно отступать в лес, ведомые своим лидером. Нелюдь за нелюдем, они стали скрываться в сени крон, увлекая людей за собой, давая остальным шанс на побег.

Гриваль растерянно заозирался по сторонам, не понимая, что происходит. Неясность продлилась недолго: Яэр, заметив неподалёку замешкавшегося Гриваля, потянул того за собой.

Забившись в лес, кьянаты почувствовали себя свободнее в родной обители. Их одежды, удачно сливаясь с поглощающей растительностью, маскировали их тела, делая неприметнее. Чёрные сюрко Имперских, натянутые поверх металлических лат, напротив делали их прекрасными мишенями.

Но поражало не это. Гриваль уже почти и забыл. Когда-то давно, когда они с Юэй ещё были детьми, он уже видел это. Отталкиваясь лапами от деревьев, словно сдавленная пружина, кьянаты в миг наскакивали на врагов, как только глаза выхватывали среди зелени черноту имперских одежд.

Это всегда поражало Гриваля. Бедра кьянат были мало отличные от людских, но к голени нога становилась настолько тонкой, что едва ли была толще его запястья. И все же в таких хрупких ногах была нечеловеческая сила. Юэй нередко так вырывала у Гриваля победу в догонялках, лихо оттолкнувшись от стены, срезала углы. Теперь это была не игра. Внезапно налетая на врагов, кьянаты умело просовывали тонкие жала между лат, вгоняя их как можно глубже, не оставляя шанса. Один за одним люди, закованные в тяжёлые доспехи, с грохотом валились на землю.

Ход боя переломился, но людей все равно было больше, и никто не мог взять верх. Хотя продлилось это не долго. Солнце окончательно село, и все утонуло в черноте. Звон скрещенных клинков стих, но не исчез совсем. Лишь изредка раздавались звуки бойни или предсмертные крики. Сражаться в темноте было неэффективно, но никто не уходил: кьянаты не могли позволить людям двинуться дальше, а люди не могли позволить себе снова упустить кьянат.

Огня не зажигали. По возможности бесшумно, товарищи по оружию сбивались в группы, пытаясь затаиться, а при возможности, зарезали пару тройку врагов, если удавалось. Но большего сделать было нельзя. Обе стороны понимали — все решит утро. Так и было. С первой мокрой дымкой утра сражение разгорелось с новой силой.

Уставшие от ожидания стороны рванулись в бой, но надолго солдат не хватало. Все уже были порядком измотаны и физически и эмоционально. Незримо в воздухе витало одно желание на всех: «Пусть все закончится поскорее».

Гриваль не был исключением. Он, как и все, еле ворочал мечом. Запястье уже мало слушалось, а мышцы кололо от долгого напряжения. Глаза слипались от бессонной ночи и от запекшейся крови, испачкавшей лицо. Однако он не сдавался, находя в себе последние силы.

Но чем выше было солнце, тем яснее становилось: ряды кьянат редели значительно быстрее. Людей было многим больше, и даже знание местности и нападения из засады не могли уменьшить их число. Вскоре люди и вовсе стали их теснить. Гриваль знал, что это значит: надежды почти не осталось.


========== 20 ==========


Комментарий к 20

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Всего несколько десятков кьянат, оставшихся на ногах, продолжали отступать. Гриваль остался стоять с ними плечом к плечу. За эти несколько часов упорной и молчаливой борьбы они сблизились больше, чем за все предыдущие дни, проведенные вместе. Не говоря ни слова, каждый из кьянат был готов доверить Гривалю свою спину, а тот не подводил. Всё поднимая уже порядком затупившийся клинок, он опускал его на врагов. Но стоило одолеть одного, как на его место приходил другой. Оставляя поверженных позади, люди напирали все больше, заставляя нелюдей постепенно отступать. Будь они единственными оставшимися в живых, наверняка повернули бы назад, но, защищая отступивших, нелюди выбирали смерть, погибая один за другим.

Гриваль тоже отступал. Тяжёлые ноги еле несли изможденное тело. Мысли путались. Все, что ещё понимал воспаленный мозг, было то, что остальные уже должны быть далеко. Они спаслись. Казалось, это все, что держит его на ногах. Больше не было ничего, пока в пустоту в голове не ворвался уже знакомый режущий звук.

Родившись где-то позади, он протяжно разнесся над бойней, заставив сражающихся замереть. Гриваль слышал его ещё тогда, у сирени. Противный, корёжащий. Постепенно он начал затихать. Воин знал, что последует за этим. И правда, мерзкий звук пропал, но за ним пришла боль. Гриваль был не в силах ее выносить. Все ещё сжимая меч, он закрыл руками уши. Что-то незримое, чего он не слышал и не понимал, выворачивало его нутро. Гриваль стиснул зубы, что отозвалось резью. Но эта боль, физическая, хоть немного отвлекала от той, что раздирала изнутри.

Он заозирался. К его удивлению, звон мечей тоже стих. Остальные люди так же, как он, зажимали руками уши, сорвав шлемы. Агония была настолько невыносима, что Имперцы снимали доспехи, открывая голову, в попытках избавиться от неё. Сражаться дальше было выше их сил. Теснясь на месте, они изнывали.

Кьянаты почувствовали это, этот шанс. Позабыв про усталость, они пустили жала в дело. Первыми погибли те глупцы, кто избавился от брони. Их головы, словно сочные фрукты, накалывались на клинки. Брызнувшая алая кровь отрезвила других. Будто от прокаженных, они начали пятиться от кьянат. Жалкие, извивающиеся от боли, и бесполезные, как черви, вылезшие после дождя, люди зашевелились на земле.

Купаясь в тёмных потоках крови, нелюди стали меняться. Это было видно по глазам – в них просыпалась власть. С удвоенной силой они потянулись за повернувшими назад Имперскими. Попеременно падая и поднимаясь, люди спешили убраться как можно дальше от скрежета, которого не слышали уши, но который чувствовался всем телом. Кьянаты двинулись за ними, добивая оставшихся. Но отступать думали не все. Некоторые, превозмогая боль, давали отпор. Люди и нелюди спутались в бойне.

Гриваль тоже не мог оставаться на месте. В поисках спасения он двинулся прочь. Свернув в сторону, Гриваль, не разбирая пути, пошёл вперед, надеясь, что гул умолкнет. Продираясь сквозь репешки и отшатываясь от встречаемых на пути соратников и врагов, он пытался найти тихое место. Где-то оно ведь должно быть. В последний раз оступившись, Гриваль упал. Не в силах продолжать даже ползти, он обессилено прильнул к грубому стволу вяза. Скорчившись, не сразу понял, что поодаль, с другой стороны дерева, кто-то есть. Услышав шаги, Гриваль напрягся и замер, на секунду позабыв о боли. Чувство опасности заставляло молчаливо терпеть. Поступь приблизилась. Гриваль настороженно ждал, но вместо человеческой речи его слуха коснулся говор кьянат. Два звука, два голоса. Один тяжёлый и грубый, а второй дребезжащий и дряхлый. Он узнал их, слышал не раз. Скрываться не было причин. Обернувшись, Гриваль высунул голову из-за ствола. Он не ошибся: Яэр говорил о чем-то с агвой. Гриваль хотел подняться и подойти, но в следующее мгновение случилось то, что заставило его окаменеть. Одним резким движением Яэр поднял меч, сжатый в руке, а затем взмахом прошёлся острием по горлу старейшины. Та от неожиданности схватилась за клинок, от чего металл врезался в пальцы. Но уже в следующее мгновение она дернулась, и Гриваль увидел, как по мечу стекает желтоватая жижа крови. С ней из старческого тела уходила жизнь. Руки, ещё пару мгновений назад так крепко сжимавшие меч, ослабли и соскользнули, оставшись безжизненно болтаться вдоль тела. Резко пришедший в себя Гриваль метнулся назад за ствол, в свое ненадежное укрытие. Осознание того, что он видел нечто недозволенное, заставляло перестать дышать. Прошла ещё пара секунд, и раздался глухой удар. Несомненно звук чего-то тяжёлого, сваленного на землю, за ним звон брошенного меча. Наступила тишина. Сердце бешено колотилось, и казалось, его оглушительный гул разносится на многие десятки лимов. Но это было не так. Шаги размеренно засеменили прочь.

Какое-то время Гриваль не решался выйти из убежища. Ему все казалось, что это финт, и Яэр ещё тут, позади. Но, набравшись смелости, он выглянул, только чтобы увидеть агву, распростертую на земле. Гриваль ползком подобрался к ней, но сомнений не было – старейшина была мертва. На лице застыло удивлённо выражение, а из распоротой шеи все ещё текла кровь.

Вдали послышались кьянатские голоса. Мгновенно придя в себя, Гриваль рванулся от них. Как можно дальше от агвы. «Нельзя позволить, чтобы меня видели рядом. Нельзя!» Эта простая мысль билась в голове, заставляя припустить ходу. Гриваль не помнил, сколько он бежал, пока кто-то с силой не дёрнул его за рукав. От внезапного рывка Гриваль снова упал. Стремительно развернувшись, он увидел знакомую копну тёмных волос.

– Вот ты где! А я тебя все ищу. Думал, уж не найду.

Гриваль все ещё непонимающим взглядом окинул спутника с головы до пят.

«Й`оль? Это ты?»

– Вот ты странный! А кто ещё то? Тебя что, головой приложили?

«Что ты тут делаешь?»

– А вот это долгая история. Как-нибудь потом. Сейчас есть дела поважнее. Ты-то как?

«Сил нет».

– Ну, главное, живой.

«Объясни, что происходит».

– Если вкратце, то пришли вас спасать. Вы ж тут без нас того.

«И кьянаты?»

– Один бы я сюда не пошёл.

«Они же умрут!»

– Я тут кое-что придумал, так что не умрут. У нас план есть. Мы людей оттесним немного, припугнем. Гляди, они и отступят. Должны.

«Что? Не понимаю…»

– Это все потом, потом. Люди отступать начали. Кьянаты их гнать собираются. Выгонят людей из поселения. До Кражской равнины гнать будут. Пока там люди снова соберутся, перегруппируются, мы того. Успеем уже далеко убежать, что там уж нас не сыщут. Так ты со мной?

«Куда?»

– Видно, и правда, приложили. Говорю же. Кьянаты людей оттеснят. Поселение-то их захвачено было. Но теперь людей оттуда прогонят. А пока там никого – пожитки заберут. А то как же они без всего? Так далеко не убежишь. Вот я и иду. Мой же короб там. А без него я никуда. Мне его забрать нужно. Вот и вспомнил про тебя. У тебя ж меч отобрали. Большой такой. Я думал тебе сказать, чтобы ты его прихватил, если тебе дорог.

«Теперь понял. Я с тобой».

Опершись о колено, Гриваль попробовал подняться, но в ту же секунду снова рухнул на землю.

– В таком то состоянии ты не то что туда и обратно, ты туда не дойдёшь.

«Но мне надо…»

– Отдыхать тебе надо. А как отдохнешь, иди к Чердному кряжу. Кьянаты там собираться будут. А я пошёл. Короб сам себя не вытащит.

Гриваль хотел сказать что-то ещё, но руки не слушались, обессиленно повиснув. Й`оль был прав, он слишком устал. Сил хватило только на то, чтобы осмотреться по сторонам. Вокруг не было видно никого. Люди отступили, а кьянаты двинулись за ними. Только теперь Гриваль заметил, что досаждавший звук тоже пропал.

Он мысленно согласился с Й`олем и растянулся на земле, местами поросшей ясноткой. Глаза болезненно щипало от яркого солнца, игриво заливавшего окрестности. Наконец-то можно было позволить себе хоть немного расслабиться. Борясь со сном, Гриваль пролежал так около часа, прежде чем ощутил, что может идти дальше. Нехотя оторвавшись от тёплого ложа, он двинулся туда, куда сказал Й`оль.

Сориентировавшись, Гриваль стал прокладывать путь на юг, к Чердному кряжу. Насколько он помнил карту земель, вызубренную ещё в военной школе, до гор путь был не близкий, около пяти гиров. Продвигаясь вперёд, в какой-то момент Гриваль засомневался, что идёт верно: поблизости не было никого, идущего в том же направлении, но уже близ склона он стал встречать таких же изможденных кьянат. Кажется, они точно знали, куда идти, ведомые только им понятными сигналами, поэтому Гриваль просто двинулся следом.

Дорога стала подниматься выше, уходя меж многочисленных расщелин в горной породе, но кьянаты, безошибочно петляя, пробирались вверх. Тропа, последний раз вильнув, вывела их к глубокой теснине, где уже были другие нелюди. Дозорные, заприметив человека, подпрыгнули, готовые защищаться, но, признав Гриваля, пропустили его.

На каменистой почве развалились раненые, прибывшие раньше. Некоторые жалобно стенали, но в основном бойцы стойко переносили боль. Вокруг них суетились соплеменники, перевязывая увечья тряпьем, служившим раньше одеждой. Других лекарств не было, поэтому приходилось довольствоваться малым.

Двигались суетливо, но несложно было заметить, что все действия, движения подчинены приказам, исходившим от женщины. Она была тут явно за главного и, размахивая руками, попеременно издавала стрекот, направляя других. Завидя Гриваля и вновь прибывших, кьянатка оторвалась от работы и, энергично подойдя, спросила сначала что-то у своих, а потом перешла с расспросами к нему:

– Гриваль, кажется? Мы так не познакомились. Я Эол. Хотя для знакомства и время не самое подходящее. Скажи, ты случайно не видел агву? Она все ещё не вернулась, и я начинаю беспокоиться.

Гриваль напряжённо вздрогнул, но Эол этого, кажется, не заметила. Её внимание отвлекали больные. Гриваль вмиг вспомнил желтоватую кровь, сочащуюся из глубокого пореза, но уже в следующее мгновение инстинктивно замотал головой.

– Вот как, ну что ж. Ладно. Проходи, если тебе нужно что-то обработать…

Но не успела она докончить фразу, как издала новый стрекот, новый приказ и, сорвавшись с места, убежала на помощь нескольким кьянатам, обступившим окровавленного собрата.

Неприкаянно осмотрев импровизированный лазарет, Гриваль бухнулся в стороне: ему лечение было нужно меньше, чем остальным. Военная школа не прошла даром: Гриваль отделался всего несколькими резаными ранами, нанесенными скользь. Не зря столько дней было потрачено на оттачивание уклонения. Кровь уже давно спеклась. Всё же несколько кьянат поинтересовались его состоянием, но, уверившись, что помощь тому не понадобиться, вернулись к своим обязанностям. Больше лечения Гривалю нужен был отдых. Насколько он понял план, они скоро отправятся дальше, только дождутся возвращения остальных, а потому нужно отдохнуть. Впереди ещё долгая дорога.

Откинувшись на песчаник, образующий стены, Гриваль расслабился. Хоть глаза и слипались, стоило немного задремать, как воспоминания о звоне мечей и всполохах крови вырывали его из сна. С каждым часом его жалких попыток заснуть кьянаты становились все возбужденнее. Ушедшим было самое время вернуться, но их все не было. Беспокойство росло. То и дело стали возникать споры. Гриваль не понимал, о чем они, но несложно было догадаться: находились смельчаки, которые хотели отправится туда. Эол активно протестовала, то и дело жестикулируя, но многие не хотели слушать доводы разума, порываясь уйти. Гриваль не вмешивался, но он и сам уже порядком волновался. По большей части за Й`оля. Зря он тогда не спросил про оружие. Вряд ли у Й`оля оно было: квилон остался с коробом, а меча при нем не было. Надо было спросить.

Проигрывая их встречу снова в попытках вспомнить, были ли при Й`оле хоть какие-то признаки меча, Гриваль не заметил, как из-за спин спорщиков показались новоприбывшие. Завидев их, Гриваль нервно принялся высматривать человеческую фигуру. Кьянат за кьянатом тяжко вваливались в теснину. Большинство из них влачили грузный скарб: тюки с тряпьем, коробки, немудреную утварь, слабо дребезжащую в замотанной корзине. Сделав несколько шагов вперёд, он стал протискиваться между нелюдями, мешая им пройти. Те, недовольно возмущаясь, сторонились, пропуская его вперёд, но Гриваль все никак не мог уловить знакомые черты.

«А что, если я видел его тогда в последний раз?»

Эта простая мысль заставила тело похолодеть, а глаза все быстрее скользить в поисках.

– Не меня ли, часом, ищешь?

Гриваль повернулся на насмешливый голос. Обладатель того, изогнув бровь, вперил в него вопросительный взгляд, но, не дождавшись ответа, продолжил:

– Беспокоился обо мне? Как мило с твоей стороны. Но лучше бы об этом позаботился.

С этими словами Й`оль приподнял длинный меч, который, пристегнутый за пояс, волочился по земле.

– Вот, вроде твое. Я чуть не помер, пока его тащил. Будь благодарен.

Взяв протянутое оружие, Гриваль изумленно перевёл взгляд со своего меча на Й`оля и обратно. Всё, что он думал, и все, что он хотел сказать, вылетело из головы, оставляя Гриваля непонимающе таращиться, собираясь с мыслями.

– Что? Нечего сказать? Не утруждайся. Сам знаю, что молодец.

Й`оль победно кивнул головой, горделиво вздернув аккуратный нос, в полной мере наслаждаясь триумфом и реакцией.

Не дав Гривалю вымолвить и пары слов, Й`оля перехватила Эол.

– Ты вернулся! Наконец-то! Мы уже начали переживать!

Вместо него заговорил Яэр, показавшийся из-за тяжёлого короба, привычно расположившегося у Й`оля на плечах.

– Да, вернулись. Пора выдвигаться в путь. Мы оттеснили людей, но рано или поздно они снова возьмут след. Пока этого не произошло, нужно идти.

Эол согласно тряхнула головой, но уже в следующий момент растерянно огляделась:

– А где агва Эмю? Она с вами?

Вместо ответа Яэр шумно выдохнул и понуро отвёл глаза. Эол потрясенно вцепилась ему в кофту, притянув, словно желая услышать это, точно знать. Тот обвел присутствующих взором. Когда взгляд мазнул по Гривалю, тому показалось, что он задержался чуть дольше обычного, от чего внутренности неприятно свело. Но, быстро пройдясь взглядом по вопрошающим ответа кьянатам, Яэр все же сказал:

– Агвы… Она мертва. Убита людьми. А мы больше не можем позволить себе оставаться. Нужно уходить.


========== 21 ==========


Комментарий к 21

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Оцепеневшие кьянаты стали робко переглядываться. Даже те, кто был занят ранеными, оторвались от дел, растерянно замерев. Из ступора их вывел раскатистый голос Яэра, напомнивший, что несмотря на то что поблизости нет врагов, они вовсе не в безопасности. Воспоминания об ужасах, таящихся неподалёку, отрезвляли хлеще ледяной воды поутру, и нелюди снова засуетились. Помогая друг другу, начали затаскивать скарб и нагружать тех, кто бодрее, поклажей. Для тех же, кто идти не мог, наспех соорудили носилки, но многих вовсе тащили на себе. Наскоро собравшись, выдвинулись в путь. Й`оль и Гриваль тоже не стали раздумывать и последовали за народом, сбившимся в вереницу.

Спустившись с горного кряжа с другой стороны, путники снова оказались в лесу. Древостой здесь был беднее, но и он неплохо скрывал из виду.

Сначала идти было тяжко: раненых приходилось тащить. А кроме них, было много стариков и детей. Пожилые нелюди, покряхтывая, рвались вперёд, стараясь не задерживаться. С детьми было сложнее. Те, что постарше, понимали, что происходит, а потому стоически шли наравне со всеми. Некоторые даже умудрялись выпросить нести очередной тюк. Младенцы и малыши, покоящиеся в перевязи у матерей на груди, то и дело просили слезть или поесть. Сложно было сказать, что именно. Но по их резким и требовательным возгласам было понятно, как им не нравится вся эта ситуация, но выбора не было. Успокаивая их на ходу, женщины шли, не замедляясь.

На привалы тоже не останавливались. Отправившиеся в лагерь кьянаты притащили с собой кое-какие припасы, в числе которых были ящики с зофобасом. Этого должно было хватить на первое время. Стоило кому-то пожаловатьсяна голод, как ему отсыпали немного личинок. Воды было немного, но и её пока хватало, поэтому шли до самой ночи и только тогда развернули стоянку, чтобы хоть немного отдохнуть.

Сородичи сплотились, расположившись как можно ближе друг к другу на ночлег, боясь отходить. Немногочисленные военные взяли их в кольцо, устроив смены дозоров, готовых в любой момент поднять лагерь. Яэр, отдав приказы, лично взял охрану на себя. Он, как и все, был измотан, и то и дело держался за бок, который, видимо, ныл от раны, но, несмотря на это, не успокоился до тех пор, пока все не заняли полагающиеся им места.

Развели небольшой огонь. Сначала это вызвало недовольство и беспокойство, но Эол настояла на своём. Многие ещё не получили должного лечения, а без света сложно было не то что промыть рану, но и понять, куда наложить повязку. Отвоевав себе немного освещения, Эол снова засуетилась между лежавшими на земле, как наседка, перебегая от одного к другому. Й`оль тоже решил не сидеть на месте. Достав фонарь и выслушав благодарности Эол, начал прохаживаться между ранеными, наклоняясь и осматривая их. Вскоре, вытащив пахучие травы, принялся за варево.

Яэр особо не возражал. Как истинный солдат, он смотрел на это, скорее, прагматично: раненый воин вряд ли мог сделать хоть что-то, напади на них люди. Да и по следам крови вычислить направление, по которому они идут, было просто. Поэтому Яэр не сильно возмущался, дав Эол вволю похлопотать. Кроме всего, взял слово, объяснив менее приспособленным, как следует себя вести, чтобы их не обнаружили. Идти след в след, не топтаться, не ломать веток, не сдвигать камни. Теперь даже дети знали, как убегать, что делать, чтобы не убили.

Большего Гриваль не помнил – вымотанный за день, он провалился в тяжёлый сон, но уже скоро был снова разбужен. Беглецы двинулись дальше.

Двигались быстро, но то и дело беспокойно оглядывались. Ощущение свободы кружило голову, но где-то на подкорках не давала легко вздохнуть мысль о том, что это все ложь. В каждом шорохе и каждом треске, резком звуке чувствовалась опасность. Столь долгожданное освобождение казалось иллюзией, наваждением, а тень – врагом, затаившимся в засаде.

Яэр делал все возможное, чтобы скрыть их путь. Как он знал, люди не отличались развитым обонянием, поэтому опасность составлял не запах, – следы. Хоть тонкие лапы и вышагивали, почти не приминая травы, вычислить их было несложно. А потому, оставаясь позади, Яэр то и дело распрямлял особо притоптанную траву, делая отпечатки незаметнее. Несколько раз, взяв воинов, уходил, чтобы проторить на траве новый, ложный след. Виляя в сторону, он прокладывал дорожку, обламывал неприметные ветки, заставляя возможных преследователей сбиться со следа. Один раз даже было слышно запах костра где-то вдали. Яэр уделял внимание каждой мелочи, что могла их выдать. Но к вечеру он неизменно возвращался, чтобы хоть немного отдохнуть.

Негласно было решено идти на юг. С востока был Вамор. Хоть и слишком далеко, но идти вдоль торговых трактов было опасно – толпа нелюдей могла привлечь внимание проезжающих торговцев, о чем незамедлительно стало бы известно и в городе. Дальше, на западе, граница подпиралась еще более крутыми кряжами и горными перевалами. Там, без еды и на открытом пространстве, кьянаты были бы не разумнее оленя, вышедшего из-под защиты леса в открытое поле. Ничего не мешало скрыться и на севере, но холодные ветра Кимарийских пустошей и суровые земли Ангваха стали бы большим испытанием, чем люди. Идти на юг казалось единственным верным. Была ещё одна причина. Тауза, начинающаяся у Риранских гор, несла течение в Ёран. Здесь, в теплом климате с почти бесснежной зимой, условия были куда как лучше.

Оставалась ещё одна важная деталь, которая тревожила, и о которой Яэр напряжённо раздумывал перед сном, запустив руку в порядком растрепанные волосы. Сирень. Люди напали слишком неожиданно. Пришлось бросать все. У большинства не было даже сменной одежды, а о том, чтобы забрать с собой могучее дерево, и говорить не приходилось. Неизвестность, навалившаяся на вмиг обездоленное племя, беспокоила. Растерянные, кьянаты терялись в догадках. Все чаще украдкой молились. Рассказав тревоги предкам, немного успокаивались, но ненадолго.

В один из таких вечеров, когда все собрались на ночлег, Гриваль приметил, как вернувшийся раньше Яэр подозвал Й`оля и ещё долго с ним о чем-то переговаривался. Стоящий в дозоре Гриваль мог только гадать о теме разговора, но ответ не заставил себя ждать. После обсуждения Яэр поднялся, заставляя остальных обратить на себя внимание.

– Это не может так больше продолжаться. Послушайте все меня. Я знаю, что вы сейчас чувствуете. Вам страшно. И это неудивительно. За последние годы вы, нет, мы все пережили слишком много. Мы скрывались, строили, бежали и снова строили свое будущее. И сейчас мы снова в бегах. Где-то там, позади нас, люди. Они выслеживают нас.

Расположившиеся на отдых кьянаты, которые слушали грубый голос Яэра, потупили взгляд. Этот голос говорил то, что никто не осмеливался сказать. Нашлись и те, кто, с грустью хмыкнув, согласились. Эол, наблюдавшая за всем этим, вспыхнула:

– Да что ты такое говоришь!

Но Яэр лишь спокойно вытянул в её сторону руку, заставляя замолчать:

– Такова правда. Мы все это знаем. Но, несмотря на то что случилось с нами, мы не можем сдаться. Или вы что, хотите прекратить бороться? Хотите сидеть здесь и ждать, пока люди нас догонят и верно зарежут, как агнцев?

Нескольким нелюдям не понравилась такая честность, и они поднялись с мест, хором загалдев:

– Какие речи! А сам-то? Что предлагаешь ты?

– Вот-вот! Только говорить и горазд!

Яэр сдержанно выслушал обвинения, даже не поднимая головы. От этого протестующие смутились – такого спокойствия они явно не ожидали.

– Всё это время я обдумываю, как нам будет лучше. Мы решили двинуться на юг, и это правильно. Нужно дойти до берега Таузы. А потом, я считаю, нам нужно спуститься ниже. Там от нее отходит приток – Миава. Мы можем по нему добраться до Ёрана. Территории там дикие, мало охраняются. Их мы легко минуем.

– И как же прикажешь нам спуститься по реке? Лодок у нас нет. Да и инструментов.

– Лодки не нужны. Нам хватит и плотов. Для них достаточно и того, что есть.

– Звучит… Не так уж плохо, признаю. Но люди наверняка следуют за нами по пятам. Когда нам делать плоты. Нужно время.

– Этого у нас как раз не так много. Верно. Поэтому предлагаю следующее. Мы дойдём до Миавы и начнём делать плоты так быстро, как можем. С каждым готовым начнём отправлять. Переправим сколько успеем. Хоть часть выживет. Это лучше, чем скитаться по территории Империи, пока солдаты нас точно не найдут.

Такой план вызвал нешуточные дебаты. Уже было потерявшие надежду оживились. Размеренный и уверенный голос Яэра успокаивал, вселяя почти угасшую веру в чудо. Однако мнения разделились. Кто-то считал план слишком рискованным, когда другие полагали, что оставаться и впрямь опаснее. Но, как бы ожесточенно не спорили, сходились лишь в одном вопросе:

– Что мы будем делать с сиренью?

Но и на этот вопрос Яэр уже обдумал ответ.

– Среди нас есть тот, кто видит лучше. Наше селение, которое, как мы думали, спрятали надёжно, Й’оль нашёл по земле. Сирень он сможет найти так же.

Все слушавшие как один посмотрели на Й`оля, но тот даже не смутился. Стоя рядом с Яэром, он бесхитростно смотрел в толпу.

– Это…. Это так?

– Ага. Могу помочь.

Казалось, вся эта ситуация его нисколько не трогала, и можно было подумать, что он несерьёзен. Из-за расслабленной позы он даже выглядел моложе своих лет. Но кьянаты не забывали всего, что он успел сделать, а потому верили.

– Но как же время?

– Всё просто. Вы останетесь на берегу и сделаете так много плотов, как только возможно. Как только изготовите один – сплавляйтесь на нем. На то, чтобы переправить всех, уйдёт неделя или около того. В это время мы с Й`олем как раз отправимся на поиски. Как найдём, последуем сразу за вами.

– А если не выйдет?

– У нас получится. Поверьте мне.

Снова пошли обсуждения. Сначала разбирали план, но потом согласились и перешли к деталям. Яэр открыто высказывался, чем заставлял сородичей доверять. Издалека Гриваль видел, как вновь разгорается надежда. Кьянаты ещё долго совещались, но все же приняли решение.

С его принятием, словно воодушевившись, кьянаты с новыми силами продолжили идти. Не жалуясь и помогая друг другу, они вступили на предложенный Яэром путь.

Неделя плавно сменяла другую, унося их все дальше. Преследования не было заметно. Это приносило спокойствие. Раненые заметно окрепли и могли сами идти. Во многом благодаря этому у Таузы они оказались несколькими днями ранее.

Как Яэр и говорил, берег густо порос рощей. Тонкие стволы лип идеально подходили для плотов и быстро пошли в ход. Срубленные стволы туго перевязывались бечевками, а порой и обрывками тканей. Яэр принял на себя командование и тут. Солдат и сородичей разбил на группы. Пока одна валила лес, другая стягивала лесину в сплоток, третья была занята бытовыми делами, а последняя отдыхала после проделанной работы. Такое деление быстро поставило работу на поток, и уже на следующий день один плот был готов. Не задерживаясь, его нагрузили тряпьем и кое-какой снедью. Первыми отправились женщины с детьми. На весла стали несколько солдат, и, оттолкнувшись, пустили плот по реке. Тауза, подхватила незамысловатое суденышко, быстро унесла его прочь.

К вечеру ещё кипящая днем работа приостановилась. Изможденные нелюди стянулись к костру, чтобы разделить немного еды. Гриваль, работавший не меньше остальных, устало развалился поодаль от костра. Он бы тоже не отказался от еды, но на этот раз было кое-что, что занимало его мысли многим больше, чем еда. Взгляд прохаживался по нелюдям, пытаясь выцепить из толпы Й`оля. Заметив наконец, Гриваль поспешил его подозвать. Отбившись от кьянат, тот подошёл и бесцеремонно плюхнулся рядом.

– Эх, жалко, тут никто горячего не ест. От наваристой похлебки я сейчас не отказался бы.

Гриваль проигнорировал его слова. Сейчас он был не в том настроении, чтобы поддержать весёлый тон.

«Это впервые с момента, как нас обнаружили, когда мы наконец можем поговорить».

– И правда. Кажется, мы были слишком заняты. И вообще, с тех пор как я тебя встретил, я то и дело убегаю от кого-то. Так странно. Давно я так не бегал.

Собеседник тяжело промолчал, о чем-то задумавшись. Сегодня был первый день, когда все по-настоящему могли расслабиться, почувствовать себя хоть немного в безопасности. Тяжкая работа занимала все мысли Гриваля, но сейчас, лишившись ее, он поддался тяжелым думам, которые преследовали его все последние недели. В очередной раз отмахнувшись от них, Гриваль неожиданно спросил.

«Что это было?»

– Ты о чем?

«Ты сказал, что кое-что придумал. Как вы заставили людей убраться».

– А, точно, я ж не рассказал. Кстати, я же уже говорил, что я гений, да?

Й`оль насмешливо хмыкнул, дурачась.

«Припоминаю, вроде и, правда, говорил».

– Так вот. Много лет назад читал я работы Ызима…

«Кого?»

– Ызим. Был такой учёный. Он много путешествовал, много трудов написал, и его всегда интересовало вот что. Люди, да и нелюди тоже, замечали, что иногда животные или птицы начинают вести себя странно. Например, рыбаки поговаривают, что птицы кружить начинают перед грозой. А лесники, когда обходят земли, всегда по зверям отмечают. Если животные откуда бегут, то лучше туда не ходить, а то и вовсе повернуть домой. Честно говоря, многие учёные считали это все байками, россказнями и мало кому дело было. Но Ызим был не такой. Стал он за этим наблюдать. И пришёл к выводу, что как мы с тобой общаемся словами, так некоторые создания общаются звуками, только мы их не слышим. Я сначала тоже мало в это верил, но там, у сирени, ты сам слышал. Этот звук, словно под кожу пробирается и скребет. Аж больно! Помнишь?

«Да! И что это?»

– Я тогда про записи Ызима и вспомнил. Этот звук, по всей видимости, только кьянаты могут издавать, и они же его и могут слышать. Но не люди. Для нас это даже не звук. И слова такого нет, чтобы выразить. Только вот какая проблема была: звук этот хоть и сильный, но, видно, негромкий. Если человек около кьяната будет, то тогда да. Это его точно оглушит. А если несколько десятков лимов – это другой вопрос.

«Но тогда звук был жуткий! Что же ты сделал?»

– Мы, когда сбежали, Эол нас на Чердный кряж повела. Сказала, что там укрыться можно будет. Я ей об этом и сказал. Они и до этого замечали такой эффект, но никак объяснить не могли. А я им и помог. Если прокричать в рожок, то звук на многие сотни лимов разойдется. Дело стало за малым. Жало есть, дерево есть. Выскрести из ветви рог, вот и все. Не искусно, конечно, но не до красоты было. Как закончили, так пошли вас спасать. И гляди, все как я и думал. Никто такой звук не выдержит. Особенно люди. Значит, прав Ызим был. Как вернусь, так нужно будет все подробно записать!

«Вернёшься куда?»

– Э… Ну… Об этом как-нибудь потом.

«Почему вообще вернулся в кьянат?»

– Я без короба никуда. Ты же знаешь. Да и на Имперских у меня давно был зуб.

«Что, уходишь завтра с Яэром?»

– Уже слышал?

«Да. Идёте только вдвоём?»

– Ага. Яэр говорит, что если нас будет много, это будет слишком заметно. Разумно. Тут я с ним согласен.

Не обращая на Гриваля особого внимания, Й`оль начал самозабвенно уплетать салат из порубленной зелени, все ещё сетуя об отсутствии горячего.

«Я тебя подожду».

Вопросительный взгляд Й`оля заставил его продолжать.

«Ну, когда вы с ним вернётесь. Сказали же, что тут останутся несколько, чтобы ждать вашего возвращения. Так вот я остаюсь».

– Зачем? Лучше ехал бы со всеми.

«Нет, я так решил».

– Знаешь, не будь я такой уставший, то стал бы спорить, но чую, что это бесполезно. Так что поступай, как считаешь нужным.

В воздухе, прогретым костром, воцарилось удивлённо молчание. Такой быстрой капитуляции Гриваль не ожидал. Зная Й`оля, он был уверен, что тот начнёт спорить, но это лишь доказывало, как тот вымотался за последние дни. Молчание затянулось. Гриваль сосредоточенно вглядывался в пламя, плясавшее в отдалении.

– Ну если это все, то я пойду. Мне до утра ещё нужно отдохнуть.

«Нет, постой».

Уже вставший было Й`оль снова завалился на землю, влекомый Гривалем, едва не выронив остатки пресного салата. Гриваль поспешил убрать руку.

«Я хотел обсудить с тобой кое-что».


========== 22 ==========


Комментарий к 22

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

— Судя по тому, сколько у тебя на лбу морщин, это что-то серьёзное. Тогда ладно. Я слушаю, — колко ответив, Й`оль поудобнее расположился на земле, отодвинув от себя еду.

Гриваль запнулся, но все же решил не отступать: несмотря на шутливый тон, лицо Й`оля вмиг посуровело. Тени костра, плясавшие по округе, забегали по этому суровому лицу, делая его почти зловещим.

«Честно говоря, я не знаю, как поступить. Я кое-что видел, но не знаю, стоит ли об этом говорить».

— Я слушаю.

— «Перед тем как ты появился, я видел агву. Видел, как её убили».

Й`оль настороженно подался вперёд, сокращая между ними дистанцию, и повернулся так, чтобы их беседы, а точнее рук Гриваля, по которым можно было все легко прочитать, не было видно. Его приглушенный голос звучал неестественно серьёзно.

— Ты узнал кого-то из своих?

«Если бы это было так, я бы меньше переживал. Тот, кто убил агву, был Яэр».

— Не может быть!

«Не веришь мне?»

— Какой смысл тебе врать? Верю. Просто… Может, ты что-то не так увидел?

«Они были ко мне ближе, чем этот костёр сейчас. Думаешь, я мог бы ошибиться?»

— Но Яэр сказал, что это сделали люди. Да и не только он видел труп. Рана от меча.

— «Дай угадаю, рана на шее? Говорю тебе, он сделал это мечом, оружием людей. Наверняка специально, чтобы отвести подозрения».

— Зачем ему делать это?

«Не знаю. Все думаю над этим. Сам не понимаю».

Отойдя от шока, Й`оль снова взял черепок, еще когда-то бывший кувшином, но не выдержавшим долгого пути, вытянул щепоть чего-то зеленого, о чем Гривалю оставалось только догадываться, и отправил ее в рот. После чего принялся задумчиво разжевывать еду, о чем-то размышляя.

— Хотя, знаешь, в этом есть логика. Яэр ведь с самого начала хотел убраться отсюда, а агва была против. Похоже, доводы давно зашли в тупик. Знаешь, как люди часто говорят: коль корова молока не приносит, так проще её на мясо пустить. Коль агва не уступает, или препятствия чинит, так проще от нее избавиться. Пользы больше будет.

От такого сравнения Гриваль передернулся. Он вспомнил агву, распростертую на земле, и к горлу поступила тошнота. Не мёртвое тело вызывало в нем такую реакцию, а то, с какой лёгкостью и безразличием об этом говорил Й`оль. Тот, в свою очередь, лишь покрутил в руках новую порцию, заставляя и ее исчезнуть во рту. Чтобы хоть как-то унять отвращение, Гриваль отвернулся, стараясь не смотреть на товарища, и перевёл тему.

«Как ты думаешь, мне стоит об этом рассказать?»

— Ну, знаешь, это только твоё решение. Совершить его за тебя я не смогу. Но если бы это был я, я бы не говорил. Это было бы моё слово против слова Яэра. Сложно сказать, как бы все обернулось. Но ты не я.

Гриваль нахмурился и снова погрузился в размышления. Уставившись в одну точку, не тревожимый ни всполохами яркого пламени, ни плеском воды, он словно застыл. Казалось, даже не моргая. Не скоро он дрогнул, отвлекшись от мыслей.

«Да, извини, что я так».

— Ничего, я знаю, что иногда нужно выговориться.

Уголки губ Й`оля дрогнули, расплывшись в тёплой улыбке. От этого почти неуловимого движения буря, бушевавшая в душе Гриваля, стала стихать, сменяясь душевным покоем. Даже напряжение, в котором он пребывал до этого дня, теперь казалось не таким страшным, когда был еще кто-то, стоящий с тобой плечом к плечу, кто-то, кто точно выслушает, несмотря на усталость.

«Ты прав, нам всем нужно отдохнуть. Завтра трудный день».

Следующий день встретил их не по-летнему прохладным утром. Кое-как размяв озябшие мышцы, кьянаты возвращались к работе, которой ещё было слишком много, чтобы позволить себе неторопливо расхаживаться.

Наскоро поев, Яэр раздавал последние распоряжения. Окружившие его собратья внимательно прислушивались, стараясь не пропустить ничего из сказанного. Й`олю, уже полностью готовому, оставалось только ждать. Нагруженный неизменным коробом, он переминался поодаль с ноги на ногу.

«Уверен, что не хочешь оставить его здесь?»

— Да чтобы я и оставил все мои сокровища тут, и пошёл один? Ну уж нет.

«Ну, смотри, я мог бы посторожить их для тебя».

— Хватит подначивать! Нет значит нет!

«Эх ты, а я со всей душой!»

Еле слышно рассмеявшийся Гриваль был одарен нарочито грозным взглядом. После вчерашнего разговора и осознания того, что секрет принадлежит не только ему одному, гора спала с его плеч, и теперь он чувствовал себя лучше настолько, чтобы даже подколоть Й`оля напоследок.

— Лучше бы так силы тратил на работу.

«Не волнуйся. Но, если говорить серьёзно, будь осторожен. Не рискуй. Ладно?»

— За меня не переживай. Уж я-то знаю, как о себе позаботится.

Голос Яэра, который уже разобрался со всеми делами, привлёк Й`оля. Он, махнув рукой, повернул за воином. Осторожно прошествовав по мокрой от росы траве, они скрылись за кромкой рощи. Гриваль проводил их взглядом. После того как и короб тоже растворился вдали, он подождал ещё немного и, уверившись, что они действительно ушли, вернулся к работе.

Благодаря точным указаниям работа спорилась. Пока несколько кьянат валили очередную липу, остальные были заняты другими делами. Поодаль сидело несколько нянек, развлекавших оставшихся одних детей и не позволявших им подходить слишком близко к остальным, дабы ребятня не поранилась. Пара девушек разносили нехитрую еду, экономно поделенную между всеми. Группа нелюдей оттаскивала поваленную древесину к бечевнику и там, у кромки воды, перетягивала стволы верёвкой, собирая их воедино. Несколько отработавших, развалившись поодаль, сопели. Не занятые в работе кьянаты стояли на страже, выглядывая по сторонам.

Одна колода, вторая, третья. Гриваль уже сбился со счета. Он старался не думать. Голова была пуста. Он концентрировался на работе, не позволяя себе ничего другого. Валить лес было тяжело, уходило много сил, поэтому группы менялись. Одна верёвка, вторая, третья. Стоя у быстрого водного потока, Гриваль наматывал бечевку на очередной сплоток, стягивая воедино. Петля, узел, все по новой. Вскоре это дошло до автоматизма. Плот, ещё один.

Сначала женщины и дети, потом пожилые, раненые. Берег редел день ото дня. Первыми пропали детские возгласы, за ними женские голоса. Старики с грустью покидали родные земли, тоскливо провожая этот ничем не примечательный пейзаж взглядом, покуда плот не уносил их дальше. В последнюю очередь укладывали раненых. С момента, как вереница кьянат пустилась в бега, их стало значительно меньше. Многие из тех, кто был серьёзно ранен, до этого часа не дожил. Их тела бросали по пути, безбожно оставляя гнить, лишь по возможности пряча, чтобы погоня не обнаружила. С тел забирали только бусы, давая возможность умершим вернуться к предкам. Вскоре не стало и этих: усадив на очередное суденышко, их справили вниз, к своим. Оставались немногие, но и они так же уплыли, забирая с собой остатки вещей.

К седьмому дню, кроме Гриваля, осталось ещё двое, вызвавшихся, как и он, ожидать возвращение Яэра. Язо и Юфа были воинами, как и их лидер. Первый, как понял Гриваль по волосам, подернутых сединой, был далеко не юн. Молчаливо закончив свою часть работы, он преданно ждал, не позволяя себе расслабиться. Этого же нельзя было сказать о втором. Юфа, судя по всему, был ровесником Гриваля, а это значило, что в воины его должны были посвятить совсем недавно. Эол была против того, чтобы он остался, но Юфа настоял. Энергичность била из него ключом, и было похоже, что он совсем не устал. Чего нельзя было сказать об остальных, поэтому вскоре Эол сдалась. Теперь его жизнелюбие досаждало оставшимся, но никто не обращал на него внимания, стараясь концентрироваться на шорохах, царивших вокруг, которые могли выдать либо Яэра и Йоля, либо неприятеля.

От самого Яэра вестей не было. Да их и не ожидалось: либо вернётся, либо нет, третьего не дано. Однако чем дольше длилось ожидание, тем больше все склонялись ко второму варианту. Прошло уже достаточно времени, чтобы люди могли их найти, даже пустись они по ложному следу. Яэр легко мог попасть прямо в их руки. Эта мысль незримо витала в воздухе. Каждый это осознавал. Но все же верили: подчиненные в силу и опыт их лидера — Яэра, а Гриваль, скорее, в изворотливость Й`оля. Время шло. А с каждым днем, с каждым часом надежда становилась все призрачнее. Последний плот уже был готов, вещи сложены, а само средство закреплено на кнехте, роль которого играл обычный пень.

Отсутствие работы только терзало, как и печальные мысли. Не разговаривали, молчали. Усевшись на берегу, глядели в рощу, вслушиваясь в каждый шорох. Внезапная свирель трясогузки или шуршание белки заставляли напрячься, но уже в следующий момент разочарованно вернуться в исходную позу. Время шло ужасно медленно. Тени, подвластные солнцу, то набегали, то истощались, растворяясь, погружая все во мрак. Наутро, испугавшись, снова таились меж густого разнотравья и гальки. Шелест волны, разбиваемой о берег, писк вспугнутой птицы, треск.

От резкого звука Гриваль выпрямился, вперив взгляд туда, откуда он на мгновение донесся. Ещё один. Гриваль вгляделся ещё напряжённее, пока не заметил движение. Резкое мельтешение. Снова. Нарастающей гул.

— Спускай на воду! Живо!

Знакомый голос. Срывающийся и от волнения высокий. Не время раздумывать. Резко крутанувшись, Гриваль сдернул груженный плот с прикола и толкнул его в воду. Ноги заседали в липкой грязи. Руки, упершись, толкали махину, пока к ним не прибавилась ещё пара кьянатских. Дело пошло быстрее. Скользя по вязкой земле, дерево вошло в воду и легло на его поверхность.

Оказавшись по колено в прохладной воде, Гриваль обернулся. Из кромки леса вывалился Й`оль. Его лицо было перекошено от ужаса, а ноги заплетались, но он все ещё бежал, так быстро, как только мог. Позади показалась кьянатская фигура. Яэр тоже летел, шарахаясь в стороны и попеременно оборачиваясь. Вслед за ним из глубины рощи стали доноситься голоса. Без сомнения, человеческие.

Двинув плот дальше в воду, Гриваль одним прыжком оказался на нем. Оба кьяната, почувствовав угрозу, тоже забрались. Схватившись за гребь, Язо начал править, готовый в любой момент толкнуться от берега и окончательно пуститься по реке.

Не сбавляя ходу, Й`оль вбежал в Таузу и в несколько шагов оказался подле плота. Гриваль протянул ему руку, но тот её не взял. Вместе этого он стянул лямки и повернулся, заставляя Гриваля взяться за короб и затащить сначала тот. А уже затем залез сам. Яэр немного отставал. Но, завидя спасение, прекратил озираться и, круто оттолкнувшись, прыгуче вскочил в реку, поднимая столп брызг. Гриваль пригнулся и вытянул руку, пытаясь поймать ею руку Яэра, протянутую в ответ. Хлипкое судёнышко виляло при малейшем движении, а брызги застилали глаза, но со второй попытки, схватив скользкую руку Яэра, Гриваль изо всех сил дёрнул его на себя, в одно движение полностью вытащив на плот. Яэр оказался на нем не один: за собой он втащил увесистый сверток, который прижимал к груди. Он был плотно закутан, но по небольшим ветвям, торчащим из тряпок, был очевидно, что это не что иное, как сирень — то, ради чего Яэр с Й`олем рисковали жизнями. Ожидавшие только этого кьянаты налегли на весла, с силой оттолкнув уже знакомый берег. Плот, слегка подрагивая, лёг на белые буруны, снося беглецов вниз по реке.

Но не удалось им миновать и двадцати лимов, как на бечевнике показались Имперские. Подтянувшись к воде, они разъяренно заозирались, выискивая цель, но, заприметив удаляющихся, что-то закричали. Их приказы утонули в шуме волн, однако в следующее момент среди отряда людей несколько выступили вперёд, и Гриваль с ужасом увидел, что они взводят арбалеты. Он хотел было предупредить остальных или схватить рог, предусмотрительно оставленный им на всякий случай, но было поздно, и самые быстрые уже отпустили рычаги. Неслышно засвистели болты. Расстояние было большим, но все же несколько вошли в дерево плота, угрожающе застряв в нем. Поняв опасность, все по возможности пригнулись, пряча головы. Юфа, стоявший около Гриваля, застонал, а уже в следующий момент странно накренился. Яэр среагировал быстрее: в последний момент схватил его за талию, но этого было мало. Юфа не держался на ногах и начал соскальзывать, утягивая Яэра за край. Руки съезжали и, не выдержав, сорвались с одежды. Гриваль тоже спохватился, но было поздно. Все, что он успел сделать — это поймать драгоценное весло, чтобы и его не смыло за борт. Но Яэр не собирался сдаваться. Припав к днищу, он все же схватил Юфу, пытаясь затащить его обратно, но тот совсем не помогал. И только тогда стало видно: грудь парня была пробита стрелой. Его голова безжизненно наклонилась и стала погружаться в воду. Спасать было поздно, поэтому Яэр отдернул руки. Без балласта плот пошёл быстрее. Гриваль стал на второе весло, изо всех сил гребя. Несколько мощных взмахов, и они уже были вне досягаемости, не давая Имперским совершить второй залп. Опасность миновала.

— Все остальные в порядке? — первым в себя пришел Яэр. Окинул себя взглядом, затем проверил сирень, после чего посмотрел на присутствующих.

Им повезло больше: болты не задели.

«Откуда здесь люди?»

— Наткнулись на них, когда уже возвращались. Хотели проскочить мимо, но нас заметили. Пришлось убегать. Благо, до вас было недалеко.

Быстро заскользив по волнам, резавшим зеленоватую водную гладь белой пеной, беглецы плыли все дальше, уносимые стихией. Когда люди остались далеко позади, все облегчённо вздохнули. Можно было не бояться. Под вечер расслабились. Попеременно сменяясь на веслах, плыли все дальше. Когда вода окрасилась оттенками красного, играя в лучах заходящего солнца, прибились к берегу, устроив привал. Если скудно, спали мало: спешили, а как только небо очертилось золотыми нитями рассветного зарева, снова принялись грести. Ещё день провели на воде, но уже в середине следующего дня были в пункте назначения.

Узнать место сбора, оговоренное Яэром, было несложно: приплывшие раннее заметили плот издалека и, вывалившись к кромке воды гурьбой, стали высматривать прибывающих. Болезненное ожидание на их лицах сменилось облегчением, которое перешло в радость, заставляя их приветственно вскрикивать, размахивая руками. Как только судно пристало к берегу, все, кто оказались на нем, незамедлительно попали в объятия встречающих и тотчас в ловушку. Й`оль, который терпеть этого не мог, искусно поднырнул под многочисленные руки, избегая западни. Гривалю не удалось. Его за компанию стиснули со всех сторон. Тискать закончили нескоро.

Оставив прибывших в покое, перешли к плоту, с любопытством на него заглядывая, но, обнаружив там драгоценную поклажу, возвращались с новой порцией объятий. Только позже заметили, что одного из оставшихся нет. Вопросительно подняв глаза на Яэра, получили короткий ответ. Это немного утихомирило кьянат, заставив вести себя сдержаннее, но даже смерть Юфы не могла унять общего воодушевления. Позже еще будет время Прощания со всеми, кто отдал жизнь ради этого момента. Под шумок Й`оль накинул короб и, встав перед кьянатами, заговорил:

— Ну, кажется, все уже в порядке. И с вами все будет хорошо. Мне тоже пора вернуться к своим делам.

Нелюди недоуменно смотрели на него, но затем со всех сторон потянулись жалобные расспросы:

— Что? Останься!

— Уже?

— Нет, не может быть! Хотя бы отпразднуй с нами!

— Я и так у вас слишком задержался. Вы теперь и без меня справитесь.

— Кстати об этом.

Из толпы выступила Эол. Добродушно взглянув на Й`оля, она призналась:

— Пока вас не было, мы много думали. Й`оль, благодаря тебе мы смогли спастись. Знай, отныне ты друг нашего народа. Навеки. Твоей заслуги мы никогда не забудем. Если тебе что-то понадобится, ты можешь найти нас. Мы не останемся в долгу. Гриваль, ты тоже оказал неоценимую помощь. Мы благодарны. А также Яэр. Ты помог нам тогда, когда мы нуждались в тебе больше всего. И мы все единогласно решили, что никто не заслуживает быть агвой больше, нежели ты. Отныне ты наша агва.

После этих слов все почтительно преклонились, лишь Гриваль дернулся, как от укола, но все же тоже согнулся. Через минуту кьянаты поднялись, снова возбуждено бросившись чествовать нового лидера.

— Не хочешь ничего сказать?

Й`оль заговорщически притянул Гриваля к себе, стараясь говорить как можно тише.

«Нет. Не скажу».

Й`оль удивлённо вскинул бровь, ожидая пояснений.

«Посмотри. Они чествую его как героя. Возможно, отчасти так и есть. Что будет, если я расскажу? Даже если мне и поверят, это вызовет лишь презрение, недоверие. Без лидера они не смогут выжить. Он нужен им сейчас, как никогда. А я хочу, чтобы этот народ жил. Ради этого промолчу».

— Говоришь здраво. Не всегда то, что мы хотим сказать, стоит того, чтобы говорить.

Перекрикивая возбужденных собратьев, Эол снова обратилась к Й`олю:

— Что ты намерен делать дальше? Точно не останешься?

— Нет. Пойду вдоль границы дальше. Потом на восток. А там кто его знает. А вы?

— Мы двинемся вглубь. Как найдём тихое подходящее место, посадим наконец сирень нашу собственную, обоснуемся там. Если все сложится хорошо — отстроим как было и даже лучше!

— Ну что же. Тогда желаю вам найти свое место.

Яэр наконец разобрался с поздравлениями и тоже присоединился к беседе.

— Спасибо тебе, Й`оль. Пусть предки благоволят вам.

Кивнув, Й`оль развернулся и шагнул, когда большая ладонь легла на его плечо. В недоумении он снова обернулся.

«Не так быстро. Я иду с тобой».

— Прости, что? Я думал, что ты останешься здесь.

«Я много размышлял, что же мне делать дальше, после того как все закончится. Вернуться в Вамор я не могу. Наверное, я мог бы остаться с кьянатами здесь, если бы они мне позволили. Но я бы хотел пойти с тобой. Надеюсь, ты не будешь против».

— Что?! Почему?!

«До этого дня я был глупцом, но я прозрел. Видел мир таким нехитрым и думал, что все действительно так просто. Ты показал мне, что это не так. Я не знаю ничего. Не знаю, каков мир за пределами Империи. Кроме того, когда мне нужна была помощь, ты не отвернулся. Я хочу отплатить тебе».

— Но ведь ты уже. Румары. Помнишь?

«Это всего лишь деньги. Ты сделал для меня гораздо больше. Спас мою жизнь. Помог Юэй. Если бы не ты, то и кьянат сейчас здесь не было. Ты не понимаешь, как много это значит для меня. Отныне моя жизнь — твоя. Надеюсь, этого хватит, чтобы…»

— Не хотелось бы тебя прерывать, но мне этого не нужно. Я, конечно, рад, но мне это действительно не нужно.

«Хм… Тогда как насчёт помощи? Надеюсь, ты позволишь пойти с тобой хотя бы в качестве помощника. Прошу».

— Я не думаю… Не знаю… Обычно я путешествую один. Но… Ладно, ладно. Ты прав — дороги нынче не безопасны. Помощь мне не помешает.

«Тогда мы можем идти?»

— Ну, если ты готов.

Гриваль тихо хмыкнул. После чего повернулся к все ещё обступавшим их кьянатам и попрощался. Поклонившись, он развернулся и двинулся неторопливо походкой. Й`оль второпях бросил прощальные слова и пошел вслед за товарищем. Кьянаты, оставшиеся позади, громко выкрикивали напутственные слова вперемешку со словами благодарности, зазывая их обязательно заглянуть к ним позже, от чего Й`олю приходилось беспрерывно оборачиваться, чтобы что-то ответить.

— Эй! Ты куда идёшь. Это я должен тебя вести. Ты меня слышишь, Гриваль?!

Поняв, что он отстает, Й`оль припустил, догоняя помощника. Посетовав на его неугомонность, он наконец обогнал Гриваля, занимая положенную ему роль проводника. Еще немного наигранно пререкаясь, они наконец скрылись за густыми ветвями вейглы, оставляя Народ Кьяната позади наедине с вновь обретенной свободой.