Ночи с бессмертным(ЛП) [Линси Сэндс] (fb2) читать онлайн

Линси СэндсНочи с бессмертным

Аржено – 24

Аннотация

Жизнь Эбигейл Форсайт в последнее время была нелегкой. И все же, если что-то и может отвлечь ее от пустого банковского счета и забытых мечтаний, так это голый мужчина, запертый в грузовом отсеке самолета. Очень большой, невероятно великолепный голый мужчина. И когда инстинкт побуждает ее освободить его, Э бигейл должна полагаться на этого незнакомца для выживания ... незнакомец, который заставляет ее трепетать от желания каждый раз, когда они касаются друг друга.

Тома зз о Нотте знает, что нашел свою половинку в Э бигейл. Теперь он просто должен держаться за нее. Они в милях от цивилизации, за ними охотятся похитители. Э бигейл понятия не имеет о способностях Тома зз о и о том, насколько приятной может быть их уникальная связь. Но он собирается показать ей, начиная с одной дикой, жаркой ночи с бессмертным мужчиной ...

Глава 1

– Abs!

Эбигейл Форсайт как раз вошла в бар, оформленный в стиле кантри и вестерн, когда услышала этот крик. Найти обладателя глубокого баритона оказалось несложно. Джет был шести футов и шести дюймов, когда босиком. В своих же ковбойских сапогах он был на голову выше всех остальных посетителей бара. «Черт, он на голову выше большинства людей», – подумала она.

Заметив своего темноволосого друга, стоящего у двух пустых стульев в конце бара, Эбигейл обнаружила, что ее губы тронула искренняя улыбка. Это случилось впервые, по крайней мере, за три месяца, и она немедленно направилась в сторону Джета, внезапно страстно желая нежных объятий, которые, как она знала, не заставят долго себя ждать.

– Ах, малышка, – простонал Джет, наклоняясь, чтобы обнять ее, как только она подошла к нему.

Это было все, что он сказал, но комок внезапно застрял у нее в горле, и Эбигейл не могла говорить, поэтому она просто молча обняла его в ответ. Как обычно, объятия продолжались дольше, чем обычно между друзьями, но Эбигейл не возражала. Она просто положила голову ему на грудь и глубоко вздохнула.

– Дай-ка я посмотрю на тебя, – сказал Джет через мгновение и схватил ее за плечи, чтобы отодвинуть на шаг назад.

Эбигейл подняла голову и посмотрела на него. Ее глаза с любовью прошлись по тонким линиям его знакомого лица. Он выглядел старше. Но тогда и она тоже. Хотя они каждую неделю добросовестно писали друг другу, она не видела Джета уже три года. Он был в чужих краях, летал на истребителях Военно-морского флота, в то время как она была здесь, в Техасе, ухаживая за своей матерью до самой ее смерти.

– Мне было так жаль слышать о твоей маме, Abs, – внезапно сказал Джет, как будто его мысли были такими же, как и у нее. – Она всегда была добра ко мне. Я был о ней высокого мнения. Ты же знаешь.

Эбигейл кивнула.

– Я был бы рядом с тобой на ее похоронах, если бы не был за границей, но на флоте меня не отпустили и я вернулся домой через неделю, – сказал он с сожалением.

– Я знаю, – заверила она его, выдавив улыбку.

– Она была лучшей, Abs.

– Да, была, – согласилась Эбигейл, ее голос стал хриплым, а глаза наполнились слезами. Боясь, что если они не сменят тему, она будет рыдать, как ребенок, она посмотрела на бар и заставила себя улыбнуться. – Мне нужно выпить.

Она оглянулась и увидела, что Джет наблюдает за ней. В глубине его глаз была тревога, и она отвернулась, чувствуя себя дискомфортно, точно зная, что он видит. Ее кожа была бледной и покрытой пятнами, глаза налиты кровью с темными кругами под ними, и у нее много лишнего веса, которого не было в последний раз, когда они видели друг друга. Все это было результатом того, что она провела последний год, мало что делая, но наблюдая за своей матерью, когда она исчезала под разрушительным воздействием рака. Эбигейл всегда носила с собой лишние десять-двадцать фунтов. Она была более пышной, чем нравилось обществу, но три года, прошедшие с тех пор, как ее матери поставили диагноз рак груди, сослужили ей плохую службу. Другие, возможно, и истощились бы от напряжения, но Эбигейл набрала добрых тридцать фунтов, превратившись из пышечки в просто толстуху. В лучшие времена она ужасно стеснялась этого, да и сейчас, когда Джетро Лэсситер оглядывал ее и рассматривал, Эбигейл с болью осознавала, как плохо она, должно быть, выглядит.

– Выпьем, – вдруг сказал он. – Давай, сними с себя груз.

Глаза Эбигейл расширились, и она подавила испуганный визг, когда мужчина схватил ее под руки и, подняв, посадил на барный стул. Он поднял ее, словно она весила чуть больше перышка, но она знала, что это не так, и сморщила нос, когда он занял пустой барный стул рядом с ней.

– Продолжай в том же духе, и ты что-нибудь себе повредишь, – сухо сказала она, опершись локтями о стойку. – Тогда тебе придется взять отпуск и потерять работу, к которой ты только что приступил.

Джет только фыркнул и потянул за рюкзак, все еще висящий на ее спине. – Сними это. Мы поставим его на пол между нами.

Эбигейл сняла ремни с плеча и позволила ему снять рюкзак. Она смотрела, как он поставил его на пол между стульями, а затем огляделась, когда веселый голос спросил: – Что будете заказывать?

Симпатичная молодая блондинка в обтягивающей футболке с логотипом бара теперь стояла по другую сторону стойки. «Она обаятельно улыбнулась им, или, по крайней мере, Джету», – подумала Эбигейл, заметив, что ярко-голубые глаза и пышная грудь женщины направлены исключительно на него.

Джет слабо улыбнулся женщине, но затем повернулся к Эбигейл. – «Long Island Iced Tea»?

Эбигейл фыркнула. Это был их любимый коктейль три года назад на его прощальной вечеринке, когда он ушел, чтобы стать пилотом на флоте. Они пили до самого рассвета, еще долго после того, как все остальные покинули вечеринку. Эбигейл заплатила за это на следующий день, проснувшись с убийственным похмельем. Та ночь была приятным воспоминанием. На следующий день, который она провела, вися над унитазом, это уже не было так приятно.

– Пошли, – поторопил он. – Я думаю, тебе нужно немного расслабиться. Один «Long Island Iced Tea», и мы перейдем к чему-нибудь менее смертоносному.

Эбигейл слабо улыбнулась его льстивому тону, но затем пожала плечами. – Какого черта!

– Какого черта, – согласился он с усмешкой и повернулся к барменше. – Леди «Long Island Iced Tea», а мне, пожалуйста, глоток пива, мэм.

– Эй! – запротестовала Эбигейл.

– Я за рулем, – объяснил Джет, потом ухмыльнулся и добавил: – Кроме того, твой коктейль – нежный напиток.

Эбигейл нахмурилась. – Насколько я помню, эта выпивка надрала тебе задницу в прошлый раз.

– Да, – засмеялся он. – Боже, как же мне было жаль на следующий день. Первый день в учебном лагере не лучший день, чтобы страдать от похмелья.

Эбигейл слабо улыбнулась. – Могу себе представить.

– Нет. Я совершенно уверен, что ты не можешь, – заверил он ее с гримасой.

– Ну, твои письма были довольно описательными, – весело сказала она. – Тяжело, да?

– Трудно описать, – сказал Джет, но не стал дальше распространяться на эту тему, а повернулся, чтобы улыбнуться официантке и поблагодарить ее за выпивку.

Эбигейл с любопытством посмотрела на Джета, когда он расплачивался за выпивку. Служба на флоте изменила его. Когда она видела его в последний раз, он был высоким, но слишком худым и жилистым. Тогда он был «весь в руках и ногах», как она помнила, но не теперь. Он возмужал и стал выше ростом. Ее лучшим другом был теперь сильным, красивым парнем, уверенным в себе и даже немного развязным. Флот творил с ним чудеса, и она даже завидовала ему.

Болезнь и смерть матери сделали с ней прямо противоположное, лишив ее прежней внешности и уверенности в себе, оставив неприятное ощущение.

Подавленный вздох сорвался с ее губ, Эбигейл придвинула свой напиток ближе и сделала глоток, спрашивая себя: «Какого черта она здесь делает?». Это ведь казалось хорошей идеей, когда Джет написал и сказал, что его время на флоте закончилось, и он принимает предложение о работе в Сан-Антонио, и она должна приехать навестить его. За последние три года, с тех пор как он окончил колледж и поступил на флот, они написали друг другу много писем, но, похоже, так и не смогли встретиться лицом к лицу. Их расписание просто никогда не позволяло этого. Выбор Эбигейл медицинской школы на другом конце страны поначалу мешал им. Она могла бы увидеть его, когда он был дома в отпуске после окончания учебы в школе. Эбигейл вернулась, чтобы ухаживать за матерью, но та к тому времени оставила свой родной дом в их маленьком городке и переехала в Остин, чтобы быть ближе к больнице, где получала химиотерапию. Отпуск Джета был слишком коротким, чтобы он мог навестить своих родных и ее в Остине одновременно. Да и не то чтобы в крошечной однокомнатной квартирке, где жила ее мать после переезда, нашлось бы для него место. Эбигейл уже занимала диван, и Джету пришлось бы спать на полу.

Подняв глаза, она увидела свое отражение в зеркале за стойкой бара и поморщилась. По правде говоря, Джет навестил бы ее в любом случае. Ему бы даже спальный мешок на полу не помешал. Это она придумала оправдания, почему он не должен этого делать. Она не хотела видеть его, или, точнее, не хотела, чтобы он увидел ее и то, как сильно она изменилась. Единственная причина, по которой Эбигейл встретилась с ним сейчас, была ... что ж, ей больше некуда идти. Ее мать, единственная семья, которая у нее была, умерла и похоронена, и с тех пор Эбигейл провела последний месяц, обустраивая свои дела. Это означало оплату медицинских счетов, которые съели всю страховку ее матери, плюс большую часть фонда на оплату учебы, который мать кропотливо создавала для нее за годы до того, как заболела.

Эбигейл осталась с квартирой, полной сувениров и мебели, и небольшой суммой денег. Она собиралась провести эту неделю так, чтобы выяснить, что, черт возьми, делать с остальной частью ее жизни.

О том, чтобы окончить медицинскую школу, не могло быть и речи. На это нужны деньги. Но она понятия не имела, какую работу может получить выпускник медицинского колледжа. Или где она будет жить. Ее жизнь в тот момент была полнейшим беспорядком.

– Итак, – сказал Джет, когда официантка удалилась, чтобы заняться другими посетителями.

Эбигейл оторвала взгляд от своего непривлекательного отражения и осторожно посмотрела на лучшего друга.

– Насколько все плохо? – серьезно спросил он.

Она сжала губы и, пожав плечами, вернулась к своему бокалу. – Я выживу.

– В последнем письме тебя беспокоили медицинские расходы. Страховка твоей мамы покрывала их? – спросил он.

– В основном, – пробормотала она.

– А остальное? – спросил он. – Сколько ты еще должна?

– Ничего, – заверила она его, выпрямляясь. По крайней мере, хоть что-то. Она не тонула в море долгов.

– Хм, – пробормотал Джет, и она посмотрела в его сторону, чтобы увидеть, что его глаза сузились. Она не удивилась, когда он спросил: – Как?

Эбигейл нахмурилась и отвела взгляд, но через мгновение призналась: – Мой фонд.

– Черт возьми, Abs, – пробормотал Джет. – Твоя мать разозлилась бы, узнав, что деньги, которые она столько лет откладывала, были потрачены не на учебу.

– Да, хорошо, что она не дожила до этого, а? – неловко пошутила она и не очень удивилась, когда Джет не засмеялся. На самом деле это была не шутка, и, по правде говоря, она отдала бы все, чтобы вернуть мать, будет она злиться или нет. Она отдала бы все, что у нее есть, включая тело и душу. Боже, она так скучала по этой женщине. Это просто несправедливо.

– Сколько осталось? – мрачно спросил Джет, прервав ее размышления, прежде чем она успела разрыдаться.

Эбигейл поколебалась, затем полезла в карман и вытащила пачку банкнот. Денег было немного. Она знала. Она пересчитала их несколько раз, надеясь, что они каким-то образом удвоятся, как рогатые кролики, если оставить их одних в кармане.

– И это все? – с тревогой спросил Джет, сгребая банкноты и быстро пересчитывая их.

– Эй, по крайней мере, я не по уши в долгах и не должна расплачиваться с бесполезными ублюдками, которые убили мою мать, – заметила она с притворным добродушием.

Когда он посмотрел на нее, Эбигейл пожала плечами и горько добавила: – В конце концов, ее убил не рак, а эта дурацкая дорогостоящая химиотерапия. Каждый раз, когда она ее получала, плевра вокруг легких наполнялась жидкостью, сдавливая легкие. В конце концов, она задохнулась после химиотерапии.

– Ах, милая, – Джет обнял ее так крепко, что чуть не стащил со стула к себе на колени. – Мне очень жаль.

Эбигейл боролась со своими эмоциями, борясь со слезами, которые хотели вырваться наружу. Как только ей показалось, что она контролирует их, она откинулась назад и иронично улыбнулась. – Я же сказала, по крайней мере, у меня нет долгов.

– Да, это так, – пробормотал он, но его голос звучал не счастливее, чем ее. Они замолчали на мгновение, каждый из них взял свои напитки и потягивал их. Через мгновение Джет поставил пиво обратно на стойку и спросил: – Продай мамину квартиру и…

– Мама не покупала квартиру. Она сняла ее после того, как продала дом, – перебила Эбигейл, – она использовала деньги от продажи дома, чтобы оплатить расходы. Это единственная причина, по которой я сейчас свободна от долгов.

Джет пробормотал проклятие, которое, должно быть, выучил на флоте. Насколько она помнила, он никогда не ругался так грубо. Его мать вымыла бы ему рот с мылом. Как и ее мать. Мардж Форсайт всегда смотрела на Джета как на сына, которого у нее никогда не было.

Эбигейл посмотрела, как он поднес пиво ко рту и выпил порядочное количество. Затем он осторожно поставил его обратно на стойку и спросил: – Хорошо, так что ты собираешься делать с ее квартирой и всеми ее вещами?

– Я уже позаботились об этом, – заверила она его. – Я все упаковала и отправила в хранилище. И я заплатила арендную плату за склад на следующие шесть месяцев вперед.

– Это было умно? – с беспокойством спросил он. – Ты могла бы платить ежемесячно и использовать деньги сама.

– Это не так уж и много. Я бы не покрыла даже месячную арендную плату за квартиру, – заверила она его, а затем пожала плечами и добавила: – Кроме того, я не хотела рисковать и потерять все, если пропущу платеж. Я надеюсь, что к тому времени, как пройдет шесть месяцев, я смогу позволить себе дополнительные расходы. Или что у меня будет место, куда я смогу перевезти ее вещи.

– Хорошо, – тихо сказал он и сделал еще глоток. На этот раз, поставив кружку, он объявил: – Ну, ты можешь остаться со мной, пока не встанешь на ноги.

Эбигейл замерла. Это было такое щедрое предложение, и такое милое, но она не собиралась использовать своего друга. «Я приеду на неделю, а потом уеду, независимо от того, что буду делать дальше», – решила она. Но прежде чем Эбигейл успела сказать это, Джет добавил: – Мы должны придумать, как тебе вернуться в школу. Ты должна закончить учебу и стать врачом.

Эбигейл нахмурилась и призналась: – Я больше не уверена, что хочу быть врачом.

– Что? – закричал он. – Ты хотела стать врачом еще в начальной школе. Ты говорила об этом без остановки.

– Да, но это было до того, как я поняла, что врачи бесполезны, – сердито сказала она.

– Abs … – печально сказал Джет.

– Это правда, – отрезала она. – Они ни черта не могли сделать для мамы. Они даже не могли предотвратить ее страдания. Может быть, их дурацкие наркотики и немного сняли напряжение, но она все еще была в агонии.

– Но это не значит, что ты не можешь помогать людям как врач, – возразил он. – Только не занимайся онкологией или как там это называется. – Когда она просто нахмурилась, глядя на свой коктейль, он добавил: – Abs, у тебя остался только один год до окончания медицинской школы…

– Два, – поправила она. – Я бросила учебу на третьем курсе. Мне снова придется работать целый год ... если меня вообще допустят. Так что это будет два года медицинской школы.

– Ладно, два года в школе, и ты можешь стать врачом.

– Не совсем, – печально сказала она. – Мне потребовалось бы два года учебы, а затем, по крайней мере, три года ординатуры, прежде чем я смогла бы получить лицензию и назвать себя врачом.

– Abs, – торжественно произнес Джет. – Ты не можешь выбросить шесть лет учебы. Ты должна закончить это и получить докторскую степень. Это то, чего хотела бы твоя мама.

Эбигейл поморщилась и сделала еще глоток. Поставив стакан на место, она сказала: – Вытащил карточку мамы? Это несправедливо.

– Жизнь несправедлива, детка, – серьезно ответил он. – Если бы это было так, твоя мама сидела бы здесь и ругала бы тебя за то, что ты не закончила учебу.

Эбигейл опустила голову и невидящим взглядом уставилась на свой стакан. Он был прав. Мать всегда гордилась ее решимостью стать врачом. Она была ужасно расстроена, когда Эбигейл настояла на том, чтобы «взять академический отпуск», чтобы ухаживать за ней. Только обещание, что она окончит школу позже, успокоило ее.

– Ладно, – вдруг сказал Джет. – Достаточно того, что сейчас. У тебя была тяжелая пара лет, и я не должен был давить на тебя. Давай заключим сделку.

Эбигейл вопросительно посмотрела на него.

– На следующей неделе ты будешь просто отдыхать со мной. Мы решим, как вернуть тебя в медицинскую школу после этого, но сейчас тебе нужно немного отдохнуть и повеселиться. Договорились?

– Договорились, – с облегчением согласилась она.

– Хорошо. – Он поднял свою кружку, она подняла свой стакан, чтобы чокнуться с ним, и они оба выпили.

– Итак, какие планы на неделю? – спросила она, когда они поставили свою пустую посуду. – Кстати, как ты убедил работодателей предоставить тебе свободное время на неделю, когда ты только начал?

– Я и не просил, – признался Джет, и когда ее лицо стало встревоженным, он рассмеялся и сказал: – Я думал, ты сможешь работать со мной.

– Ты грузовой пилот, – заметила она. – Как я могу работать с тобой?

– В грузовых самолетах есть места спереди. Ты можешь полететь со мной, и мы можем совершать однодневные поездки по тем захватывающим и экзотическим местам, куда я полечу.

«Это звучит не слишком уж и плохо», – подумала она и спросила: – А твой босс не будут возражать?

– Не знаю, волнует его это или нет, но я не собирался ему говорить, – пожал плечами Джет, а потом добавил: – Его нет со мной в кабине самолете, так откуда ему знать?

– Хм, – пробормотала Эбигейл. Она не хотела, чтобы у него были неприятности. С другой стороны, она не хотела сидеть одна в его квартире и беспокоиться о своем будущем в течение следующей недели.

– В какие интересные и экзотические места вы летаете? – спросила она с интересом.

– Ну, завтра я свободен, но на следующий день у меня рейс в Квебек.

– Канада? – спросила она с отвращением. – Ты считаешь это экзотикой?

– Это чужая страна, – сказал он, защищаясь.

– Едва ли, – сухо ответила она.

– Они говорят по-французски, – возразил он.

– Едва, – повторила она. – И сейчас зима. Там будет чертовски холодно.

– Да ладно, будет весело, – заверил он ее. – Мы там никогда не были, и, должно быть, там есть что-то интересное. Кроме того, нам нужно убить там всего один день, а потом я снова загружусь и полечу в Чикаго.

– Все лучше и лучше, – простонала она.

Джет рассмеялся и, наклонившись, толкнул ее плечом. – Мы повеселимся, обещаю. Мы с тобой в кабине, прикалываемся и смеемся ... все будет как в старые добрые времена.

– Да, – сказала она с медленной улыбкой. Она скучала по смеху с Джетом. Он был своего рода постоянным другом/приемным братом в течение средней школы и первых четырех лет колледжа. Трудно поверить в это, когда она смотрит на него сейчас. Никто бы не принял его за друга. Джет определенно был настоящим мужчиной. Если бы он не был ей как брат, она могла бы даже сама влюбиться в него. Эта мысль заставила ее слабо улыбнуться, когда она спросила: – Так какое экзотическое место следует за Чикаго?

– После Чикаго, это ... – он замолчал на полуслове и полез в карман, когда звук гитары достиг их ушей. Вытащив телефон, он посмотрел на дисплей, его брови поднялись. – Мой босс. Должен ответить.

Эбигейл понимающе кивнула и наблюдала, как он нажал кнопку ответа, поднес телефон к уху и встал, чтобы отойти на несколько шагов.

– Принести тебе еще? – спросила блондинка-барменша, внезапно появившись с другой стороны бара. Эбигейл повернулась, чтобы взглянуть на женщину, заметив, что она смотрит на Джета, задавая ей вопрос. В таком случае она не очень удивилась, когда женщина не дала ей возможности ответить, прежде чем спросить то, что она действительно хотела знать. – Итак, твой друг свободен?

Эбигейл подумала, что это оскорбительно, что женщина даже на минуту не подумала, что она может быть девушкой Джета, но пропустила это мимо ушей и просто призналась: – Насколько я знаю, он ни с кем не встречается.

– Вот как? – Блондинка посмотрела на нее. – Ты думаешь?..

– Abs, нам пора.

Эбигейл и барменша удивленно обернулись, когда Джет внезапно вернулся.

– Неужели? – спросила она, нахмурившись, когда он наклонился, чтобы поднять ее рюкзак.

– Да. – Выпрямившись, он столкнул ее со стула и быстро повел к выходу.

– Почему? – спросила она с недоумением, бегом еле поспевая за его длинными шагами. Ей всегда приходилось бежать трусцой, чтобы не отстать от Джета. Его ноги были почти в два раза длиннее ее маленьких ног, и ей приходилось делать по два шага на каждую его ногу.

– Нашел работу, – объявил он с усмешкой.

– Сейчас? – удивленно спросила она. – Но я только что приехала. Я даже не видела твою квартиру.

– Знаю, и из-за этого я чуть было не отказался, но потом Боб сказал, куда идет груз, и я решил, что нам пора двигаться.

– Куда? – сразу спросила она. Он сиял так ярко, что она знала: это должно быть хорошее место, определенно лучше, чем холодная Канада или Чикаго.

– Как насчет пары дней на пляже в Каракасе?

– Венесуэла? – испуганно вскрикнула она.

Он остановился у выхода и неуверенно посмотрел на нее. – Что не так с Венесуэлой?

– На прошлой неделе я читал статью, в которой утверждалось, что Венесуэла – мировая столица киднеппинга или что-то в этом роде.

– О, п-ф-ф-ф, – ответил он, распахивая дверь и выпроваживая ее из бара. – Ты будешь со мной. Я позабочусь о твоей безопасности. И Боб так отчаянно хотел найти пилота для этого полета, что согласился освободить меня от Квебека. Мы можем провести там пару дней. Это дает нам время побродить по пляжу, посмотреть достопримечательности. – Внезапно остановившись, он отвернул ее от себя и помог снова надеть рюкзак. – Это определенно более экзотично, чем Квебек, верно?

– Верно, – ответила она и иронично усмехнулась, полагая, что беготня и осмотр достопримечательностей не так уж плохи. Впрочем, пляж ее не слишком интересовал. Не в том состоянии, в котором она была. Тем не менее, это может быть весело.

– У тебя ведь есть паспорт? – внезапно спросил он. – Пожалуйста, паспорт.

– Да. Я даже взяла его с собой, – заверила она его. Эбигейл не думала, что он ей понадобится, но оказалась умнее, взяв его с собой на встречу.

– Хорошо, хорошо, тогда все в порядке, – радостно сказал он, заканчивая с ее рюкзаком. – Надень это.

Эбигейл повернулась и посмотрела на шлем, который он протягивал. Ее взгляд скользнул к мотоциклу позади него, и ее глаза недоверчиво расширились. – Ты думаешь, я поеду на нем?

Она ожидала увидеть машину, может быть, даже пикап, но мотоцикл? Куда подевался ее старый, слегка глуповатый друг Джетро? Очевидно, он вырос и превратился в Джета – искателя приключений.

– Тебе понравится, – заверил ее Джет, надевая шлем ей на голову. Покончив с этим, он быстро надел свой шлем, перекинул ногу через мотоцикл и посмотрел на нее через плечо. – Быстрее. Это экстренный рейс. Мы должны добраться до ангара как можно скорее.

– Что за чрезвычайная ситуация? – спросила Эбигейл, осторожно забираясь на сиденье позади него. Ради всего святого, он летал на грузовом самолете. Какой экстренный полет может быть для грузового самолета?

– Не знаю, – признался Джет, заводя мотоцикл. Повысив голос, чтобы быть услышанным с работающим двигателем, он добавил: – Я предполагаю, что это срочные отгрузки. У клиента есть свой самолет, но он сломался, и им нужно как можно скорее доставить груз в Каракас. Это единственная причина, по которой я полечу. Обычно парни с большим стажем получают экзотические места, но я был единственным доступным в последнюю минуту.

– О, – пробормотала Эбигейл и повторила это громче, когда поняла, что он никогда не услышит ее из-за рева двигателя мотоцикла.

– Обними меня и держись крепче, – приказал Джет, оглядываясь по сторонам. Заметив ее обеспокоенное выражение лица, он усмехнулся и добавил: – Это будет приключение.

Глава 2

– Расслабься, Abs, это будет приключение, – пробормотала Эбигейл себе под нос, пытаясь нащупать в темноте откидное сиденье, которое ей велел использовать Джет. Он не предупредил ее, что здесь будет так темно. Но, возможно, он не подумал об этом в спешке. Если бы он это сделал, то наверняка предложил бы ей фонарик или что-нибудь в этом роде. Вместо этого она вслепую ощупывала борт грузового отсека самолета, пытаясь найти место, которое, по-видимому, откидывалось от стены и имело ремни, которыми она могла пристегнуться для взлета.

Эбигейл покачала головой. Это приключение шло совсем не по плану. Они быстро проехали на мотоцикле через пробки Сан-Антонио и прибыли в аэропорт раньше, чем прибыли клиенты. Пока Джет разбирался с планами полетов и другими бумагами, Эбигейл в основном держалась в стороне, просто передавая свой паспорт какому-то официальному чуваку, который попросил его. Затем они направились прямо в ангар, где их ждал грузовой самолет. Она присоединилась к Джету в кабине, пока он просматривал так называемый предполетный контрольный список, и удобно устроилась на большом мягком переднем пассажирском сиденье, думая, что это будет весело, в конце концов. Но тут появился клиент.

Эбигейл лишь мельком увидела двух мужчин, которые вышли из фургона, прежде чем они скрылись из виду, но они показались ей немного подозрительными – джинсы, футболки, татуировки и неряшливые лица, один лысый, а другой с волосами, нуждающимися в стрижке. Они больше походили на байкеров, чем на бизнесменов. К счастью, они не видели ее, когда приехали, потому что, как оказалось, она определенно не должна была находиться там.

После разговора с ними Джет вернулся в кабину в некоторой панике. Это будет не просто груз. «Клиенты» летели с ним, и когда он упомянул о возможности взять с собой друга, они сразу же отвергли эту идею. Никто, кроме них и груза, не будет пассажиром на этом рейсе. И точка!

Эбигейл была встревожена этой новостью, думая, что ей нужно выбраться и найти дорогу к его квартире. Но это не входило в планы Джета.

«Это его самолет, он возьмет ее с собой, если захочет», – твердо заверил он ее. Все это звучало очень храбро и мужественно, пока он не добавил, что «она просто поедет с грузом, чтобы они не знали».

Пока Эбигейл изумленно смотрела на него, он объяснил, что дверь в задней части кабины открывается в грузовой отсек. Джет будет наблюдать, как люди грузят груз, и как только они закроют люк и направятся к кабине, он дважды постучит по борту самолета. Она должна будет немедленно проскользнуть в грузовой отсек, найти откидное сиденье и пристегнуться. Как только они приземлятся, он подождет, пока мужчины обойдут самолет, чтобы забрать свой груз, затем постучит в дверь, чтобы дать ей знать, что она должна выйти из грузового отсека и спрятаться в кабине, пока клиенты не уйдут со своим грузом. Джет приедет за ней, когда берег будет свободен, и они смогут пройти таможню и начать свое «приключение».

Эбигейл сделала еще один шаг, сильно ударилась коленом обо что-то, выругалась, затем быстро прикрыла рот и замерла, ожидая, что дверь кабины распахнется, и разъяренные байкеры выскочат, крича и размахивая каким-то огнестрельным оружием. Когда этого не произошло, она медленно выдохнула, затем осмотрелась вокруг, чтобы увидеть, во что она врезалась.

«Груз», – решила Эбигейл, чувствуя под пальцами брезент. Они поставили его ближе, чем она думала. Она также заметила, что он был довольно близко к борту самолета. Если Джет хочет, чтобы она воспользовалась откидным сиденьем, то она просто не сможет разложить его и присесть на него.

Поморщившись, Эбигейл положила руки на брезент, чтобы подтолкнуть груз и посмотреть, сможет ли она его сдвинуть. Но вместо того, чтобы прижаться к твердой поверхности, пальцы ее правой руки изогнулись вокруг того, что казалось прутом от решетки под брезентом, в то время как ее левая рука легко скользнула вперед, толкая брезент между двумя креплениями, прежде чем ударить что-то, что хрюкнуло в ответ.

Быстро убрав руки, Эбигейл прищурилась, пытаясь разглядеть, к чему она прикоснулась. Ей казалось, что брезент закрывает не коробку или ящик, а какую-то клетку. «Большая клетка», – подумала она, вспомнив, где были ее руки. Верхняя часть была на уровне груди.

– Тебе понадобится фонарик.

Услышав громкое заявление Джета, Эбигейл посмотрела в сторону передней части самолета и упала на колени, услышав, как открылась дверь кабины. Она понятия не имела, спряталась ли она там, где была, но не было времени, чтобы найти лучшее укрытие, поэтому Эбигейл свернулась в клубок, как только смогла, и молилась, чтобы ее задница не торчала наружу, а рюкзак не показывался сверху, когда в отсеке стала чуть светлее.

–Ты что, не можешь включить этот чертов свет? – спросил кто-то. Это было очень неприятное рычание, и на этот раз определенно не голос Джета.

– Это грузовой отсек. Здесь нет света, – ответил Джет, и Эбигейл знала его достаточно хорошо, чтобы понять по его тону, что он лжет. – Я принесу тебе фонарик. Подожди здесь, чтобы ни во что не врезаться.

Эбигейл услышала шарканье его ног, когда он двигался вокруг, а затем луч фонарика внезапно включился в нескольких дюймах от ее лица. Внезапный шок от яркого света почти заставил ее ахнуть, но она сумела заглушить крик прежде, чем он родился, и просто моргнула, закрыв глаза.

– На стене есть еще два фонарика, если они тебе понадобятся.

Эбигейл открыла глаза и увидела, что луч фонарика был направлен в другую сторону. В темноте за фонариком, который он теперь направлял на своих пассажиров, она различила силуэт Джета, и Эбигейл была уверена, что он смотрит на нее. Она также была уверена, что информация о дополнительных фонариках была и для нее. Однако она не удивилась, когда его клиенты решили, что это для них, и один из них сказал: – Просто отдай мне эту чертову штуку и убирайся отсюда, чтобы я мог проверить свой груз.

Джет немного поколебался, но потом исчез из виду. Когда свет ушел вместе с ним, Эбигейл быстро проанализировала ситуацию. Она сидела на корточках между стеной и обтянутым брезентом ящиком, который клиент хотел проверить. Джет явно надеялся, что ее не обнаружат, но она не была в этом уверена.

– Иди, сделай предполетную подготовку или что-нибудь в этом роде.

Эбигейл застыла, услышав приказ раздраженного клиента.

– Уже сделано, – легко ответил Джет. – Именно это я и делал, когда вы приехали.

– Ну, тогда иди, посиди на своих пальцах или найди себе другое занятие, мне все равно. Мне нужно уединение, пока я проверяю свой груз, – сказал мужчина.

– Я бы предпочел…

– Я составлю тебе компанию, – сказал другой голос, и Эбигейл предположила, что это был другой мужчина.

– Эй, осторожнее, приятель. – Что бы там ни говорил Джет, он умолк, когда дверь каюты закрылась с резким щелчком. Эбигейл могла только догадываться из того, что она услышала от него, что второй мужчина либо толкнул, либо вытащил Джета из грузового отсека. Трудно было представить, что кто-то способен на это. Джет больше не был долговязым мальчишкой. Тем не менее, она была совершенно уверена, что именно это и произошло, и напрягала слух, пытаясь услышать, что происходит в кабине, когда что-то приземлилось ей на голову.

Эбигейл инстинктивно потянулась, чтобы почувствовать, что это было. Она была удивлена и обрадована, когда оказалось, что это край брезента. Клиент Джета, очевидно, перевернул его с другой стороны, туда, где она стояла на коленях. «В конце концов, она может остаться незамеченной», – подумала Эбигейл. Возможно.

Стон из ящика, возле которого она опустилась на колени, заставил ее взглянуть на него, но у нее не было глаз Супермена, и она не могла видеть сквозь брезент, все еще покрывающий клетку с ее стороны.

– Проверяю капельницу, приятель, – пробормотал клиент. – Не хотелось бы, чтобы ты проснулся посреди полета и вызвал неприятности или повредил этот самолет, как ты сделал с самолетом Доком. Особенно не хочу, чтобы это случилось, когда мы будем в воздухе. Нам повезло, что ты освободился до того, как мы взлетели в прошлый раз, – добавил он.

Эбигейл нахмурилась при этих словах, задаваясь вопросом, что это был за груз. Обезьяна? Она слышала, что они могут быть довольно разрушительными. Нет, клетка была слишком велика для этого. Может, это была горилла?

Эбигейл отвлек от мыслей громкий звук, в котором она сразу же узнала шум клейкой ленты, когда ее снимали с рулона.

– Просто оберну это вокруг капельницы. Хочу убедиться, что ты не нокаутируешь ее своими попытками освободиться. Это не наш обычный пилот. Ты не можешь кричать, что тебя похитили или что-то в этом духе. Нам придется убить беднягу ... или может просто доставить его на остров вместе с тобой. Уверен, у Дока есть какой-нибудь эксперимент, для которого он мог бы его использовать. Бедный ублюдок. Честно говоря, я предпочел бы умереть, – добавил он серьезно. Последовала короткая тишина, нарушаемая только шорохом, а затем мужчина хмыкнул. – Это должно сработать.

Послышались звуки, которые, должно быть, издавал человек, пятясь из клетки и выпрямляясь, потому что за ними последовал лязг закрывшейся двери.

– Приятного полета, – насмешливо сказал мужчина. – Это последнее, что можно пожелать. Как только мы доставим тебя на остров, ты никогда оттуда не уедешь.

Эбигейл почувствовала, как брезент соскользнул с ее затылка, и замерла. Она ждала возгласа удивления, когда ее заметят, но не услышала ничего, кроме шороха брезента, опускаемого на место, а затем мягкого звука удаляющегося в направлении двери кабины мужчины. Она услышала, как дверь открылась и закрылась, а затем снова наступили темнота и тишина.

Прошло мгновение, потом еще одно, а Эбигейл все не двигалась. Только когда работающий на холостом ходу двигатель самолета немного прибавил оборотов и самолет начал выруливать вперед, она сдалась и подняла голову, чтобы осмотреться. На этот раз она была рада видеть только темноту. Это означало, что фонарик и человек вместе с ним исчезли, хотя его слова все еще крутились у нее в голове.

«Похищение? Ее разум взвизгнул в тревоге. И что это были за слова об убийстве пилота или просто передачи его какому-то врачу для эксперимента?»

Господи, она должна предупредить Джета. Он понятия не имел, кто сейчас сидит с ним в кабине. Сбросив рюкзак, Эбигейл поставила его перед собой на пол и начала вслепую искать телефон. Она пошлет Джету сообщение. Напишет ему, чтобы он под каким-нибудь предлогом заглушить двигатель и вышел из кабины. Ему нужно позвонить в полицию. У них тут чрезвычайная ситуация.

Проклиная себя за то, что не может найти телефон в темноте, Эбигейл оставила рюкзак на полу и быстро поднялась на ноги. Фонарики были прямо перед ней, сразу за ящиком. По крайней мере, там стоял Джет, когда включил его. Клиент взял с собой фонарик, который Джет достал для него, но Джет сказал, что там еще два.

Вспомнив, что ее рюкзак лежит на полу перед ней, Эбигейл осталась на месте и быстро провела руками по стене, до которой могла дотянуться. Когда это не принесло ничего полезного, она пробормотала себе под нос и толкнула рюкзак вперед одной ногой. Шагнув вперед, в небольшое пространство, которое образовалось в результате этого действия, она попыталась снова. На этот раз ее рука наткнулась на что-то на стене.

Эбигейл осторожно провела пальцами по предмету, чувствуя, что это длинная металлическая трубка, удерживаемая на месте металлическим зажимом. Ухватившись за конец фонарика, она потянула его и почувствовала облегчение, когда он легко выскользнул из держателя. Потребовалось еще мгновение, чтобы нащупать кнопку, но затем в темноте вспыхнул свет. После столь долгого пребывания в кромешной тьме свет ослепил и заставил Эбигейл закрыть глаза. Она переждала пару ударов сердца, чтобы оправиться от шока, а затем медленно открыла их снова, давая зрачкам время привыкнуть.

Облегченно вздохнув, Эбигейл начала поворачивать луч света к своей сумке, но остановилась, когда он упал на угол ящика рядом с ней. Брезент был темно-коричневого цвета, ничего интересного. Но она не смогла удержаться, схватила кусок плотной ткани и потянула его вверх. Нижний угол того, что определенно было клеткой, сразу же открылся, но именно нога, лежащая в углу клетки, заставила ее перевести дыхание.

«Определенно не обезьяна», – подумала она, но она уже знала это, когда клиент говорил с кем-то в клетке. С обезьянами не разговаривают.

Не в силах остановиться, Эбигейл отбросила брезент вверх и в сторону, так чтобы он упал обратно на клетку, оставив ближайшую к ней сторону открытой. Луч ее фонарика быстро скользнул от ступни, которую она увидела в первый раз, к ноге, прежде чем перепрыгнуть через голый зад на спину и руку совершенно голого мужчины, лежащего на боку в клетке.

Он был большим, признала какая-то часть ее мозга, когда Эбигейл позволила лучу фонарика скользить взад и вперед по тому, что она могла видеть под этим углом. Широкие плечи сужались к узким бедрам, и оба плеча, которые она могла видеть, и его открытое внешнее бедро были огромными и мускулистыми. Однако она не могла видеть его лица; его голова была отвернута, длинные темные волосы падали на лицо и скрывали его от ее взгляда. Но она видела достаточно. Он был спящим гигантом, беспомощным и одурманенным наркотиками в клетке, как животное.

Выругавшись себе под нос, Эбигейл опустилась на колени и подтащила рюкзак поближе, чтобы обыскать его снова, на этот раз с фонариком. Но даже при свете она не могла найти свой телефон. «Что, черт возьми, она с ним сделала?» – лихорадочно размышляла она, затем ахнула и упала вперед, когда самолет внезапно набрал скорость и рванулся вперед.

«Черт! Они взлетают», – с тревогой подумала она. Схватившись за прутья решетки рядом с собой, она попыталась собраться с силами, чтобы не соскользнуть по полу самолета, когда они набирали скорость, но ее разум теперь визжал в панике. Поднявшись в воздух, они оказались наедине с двумя мужчинами, похитившими парня в клетке рядом с ней ... и она ничего не могла с этим поделать. Все было очень плохо.

Эбигейл оставалась на месте, держась за прутья клетки, пока самолет не оторвался от земли. Она подождала, пока они не достигли точки, где самолет выровнялся, прежде чем продолжить полет, а затем просто отпустила решетку, которую сжимала левой рукой, и осторожно присела. Она все еще держала фонарик в правой руке и положила его на ноги, ее глаза рассеянно следили за лучом света к обнаженному мужчине рядом с ней.

Его кожа была приятного оливкового оттенка, тонкие волосы на его спине темно-коричневые или черные, рассеянно отметила она. Затем, поняв, как это грубо она быстро убрала фонарик.

Вздохнув, Эбигейл подтащила рюкзак поближе и открыла его еще раз. Если она сумеет отправить сообщение Джету, у него еще есть шанс развернуть самолет, посадить его и позвать на помощь, пока не стало слишком поздно. Он ведь может заявить, что у него неисправен двигатель или что-то в этом роде?

Когда и этот поиск ничего не дал, Эбигейл решила, что она, должно быть, потеряла телефон где-то между баром и поездкой в ангар, и оттолкнула рюкзак с разочарованием. Затем она откинулась на спинку стула, пытаясь сообразить, что делать. Она понятия не имела, было ли у клиентов Джета оружие, но подозревала, что, возможно, так оно и было. Регистрация на борт грузового самолета не казалась ей тщательной. Она не подвергалась никакому обыску. Возможно, это было только потому, что она была с пилотом, но там не было металлодетекторов или чего-то еще.

Это напомнило ей, что, когда они добрались до ангара раньше клиентов, Джет заметил, что их, вероятно, задержала таможня, проверяющая их груз, так как, черт возьми, эти люди пропустиличерез таможню человека в клетке, без сознания? Единственный ответ, как ей казалось, заключался в том, что похитители, должно быть, заплатили кому-то, и она предположила, что если бы им это удалось, то пронести с собой оружие вряд ли было бы проблемой. Она догадывалась, что у обоих мужчин могло быть оружие.

Ее взгляд снова переместился на клетку, и Эбигейл снова провела лучом фонарика по ее обитателю. Похититель сказал что-то о том, что он проснулся и поднял шум в самолете Дока. Казалось, именно поэтому была «аварийная пересадка». Их самолет не сломался. Этот человек, очевидно, проснулся и вызвал хаос, прежде чем им удалось подчинить его. Она не совсем понимала, что это значит. Какой ущерб ему пришлось нанести, чтобы испортить самолет?

Что бы это ни было, она не хотела, чтобы он делал это сейчас, когда они были в воздухе. Но если он так же силен, как выглядит, то его сила определенно пригодится, когда они приземлятся.

Встав на ноги прежде, чем она смогла думать об этом слишком долго, Эбигейл обошла клетку и стащила брезент. Затем она посветила на дверь клетки. Она была немного удивлена, увидев, что на ней нет замка, только стандартный скользящий засов, который он мог бы открыть сам, если бы не спал. Но он не проснулся и не проснется до тех пор, пока капельница, о которой говорил похититель, будет у него на руке. По крайней мере, она предположила, что она была быть там. Эбигейл направила луч фонарика на мужчину внутри клетки.

Теперь она видела его перед собой. С верхних прутьев клетки свисала капельница, трубка спускалась вниз и исчезала под рукой мужчины, лежащей поперек его груди, закрывая большую ее часть от ее взгляда. «Жаль», – решила она. Похоже, у него была потрясающая грудь, и ей бы хотелось на нее взглянуть. Ей бы тоже хотелось увидеть его лицо, но волосы полностью закрывали его. Точно так же его одна нога была согнута и лежала вперед, полностью закрывая область гениталий и скрывая ее от взгляда.

– Слава богу, – пробормотала Эбигейл, но даже она услышала отсутствие искренности в словах. Прошло много времени с тех пор, как она произносила слово «свидание», не говоря уже о том, чтобы быть на нем, и она, очевидно, была не прочь поглазеть на фамильные драгоценности беспомощного мужчины.

Щелкнув языком от отвращения к себе, Эбигейл отодвинула засов и открыла дверь клетки, затем присела, чтобы войти и приблизиться к мужчине. Если он поднял шум в прошлый раз, когда проснулся, он мог сделать это снова, когда они будут в безопасности на земле. Ей просто нужно было вынуть капельницу ... и надеяться, что он проснется до того, как они приземлятся. «Очевидно, в последний раз ему не удалось вырваться на свободу в самолете Дока, но тогда он был один», – подумала она. На этот раз он должен был помочь ей и Джету.

Эбигейл была невысокого роста, но все равно передвигалась в клетке на четвереньках. Из-за этого ей было трудно держать фонарик, поэтому она отложила его в сторону, направив свет на человека, к которому приближалась. Затем она подползла к нему и подняла руку, лежавшую у него на груди, чтобы найти руку под ней.

Как она и предполагала, она была той, к которой была прикреплена капельница, хотя это было не совсем так. Клейкая лента определенно была тем, что она слышала, когда похититель был здесь. Рука мужчины была замотана серой лентой от локтя до запястья.

«Определенно перебор», – решила она. И будет чертовски больно, когда ее снимут. «Наверное, лучше убрать все это, пока он без сознания», – подумала Эбигейл. Это может занять некоторое время, но это будет самый добрый путь. Кроме того, у них, вероятно, было время. Они все равно не могли рисковать, находясь в воздухе. Последнее, что она хотела, это аварийная посадка, из-за того, что Джет был бы ранен или застрелен в попытке обезвредить похитителей.

Усевшись и скрестив ноги рядом с лежащим без сознания мужчиной, Эбигейл насколько могла, вытянула его руку вперед, и принялась за работу. Это заняло гораздо больше времени, чем она ожидала. Должно быть, был использован весь рулон клейкой ленты, и казалось, она целую вечность просто разматывала ее вокруг руки незнакомца. Нож мог бы пригодиться, и Эбигейл даже остановилась и быстро обыскала грузовой отсек, найдя третий фонарик, то, что могло быть парашютом и даже аптечку первой помощи, но, нигде не обнаружив подходящего ножа.

Она была взволнована, когда нашла аптечку, правильно думая, что в ней могут быть те крошечные ножницы, чтобы разрезать марлю или что-то в этом роде. Но, даже найдя их, она знала, что они не помогут. Ножницы были не только крошечными, но и хлипкими, пригодными только для разрезания марли. Они никак не могли перерезать клейкую ленту. Поставив аптечку на место, она вернулась к клетке и продолжила распутывать клейкую ленту, которой была обмотана рука лежащего без сознания мужчины.

Эбигейл упорно работала, пока не добралась до последнего слоя. Это было то, что причинит боль, но она ничего не могла с этим поделать.

«Медленное движение может спасти часть волос», – предположила она, и схватила кусок ленты выше его локтя, чтобы начать медленно снимать его. Эбигейл смотрела, как кожа и волосы прилипли к ленте, и вздрогнула, радуясь, что мужчина был без сознания, когда кожа начала освобождаться, оставляя волосы на ленте. Капельница тоже прилипла к ленте. У Эбигейл не было ни малейшего желания снимать капельницу до того, как она закончит эту работу. Она сомневалась, что мужчина проснется сразу же после того, как ему вынут капельницу, но она не собиралась рисковать.

Эбигейл поняла, что капельница уже была сдвинута, когда жидкость начала капать между полосками ленты. Либо трубка отделилась от игольного аппарата, либо игла выпала из его руки. Как бы то ни было, он больше не принимал наркотик. Задаваясь вопросом, как долго он будет оставаться «под водой», Эбигейл начала работать быстрее, а затем задохнулась от шока, когда его тело внезапно развернулось, как змея, и он наполовину сел, его свободная рука внезапно схватила ее за горло и сжала.

Отпустив ленту, которую она пыталась снять, Эбигейл схватила его за руки, пытаясь отдернуть их, чтобы снова дышать, но даже наполовину одурманенный наркотиками мужчина был невероятно силен. И он определенно чувствовал действие наркотика. Даже когда она пыталась освободиться и найти воздух, какая-то часть ее заметила ошеломленный взгляд в его красивых черных глазах... глазах, которые были сейчас сосредоточены на ее лице, как будто она была единственной женщиной в мире. «Кем она и была в данный момент», – предположила Эбигейл. Или, по крайней мере, в этом грузовом отсеке.

Как раз, когда Эбигейл подумала, что упадет в обморок от нехватки воздуха и, вероятно, умрет, хватка на ее горле ослабла. В следующее мгновение его рука совсем упала, и человек обмяк, прислонившись спиной к прутьям клетки. Его тело казалось спокойным, но глаза были живыми и теперь смотрели на нее, как лазеры.

Хватая ртом воздух, Эбигейл настороженно посмотрела на него и начала пятиться к двери клетки.

– Кто ты?

Она остановилась, услышав его вопрос. Его голос был хриплым и таким глубоким и скрипучим, что казалось, будто земля движется. Эбигейл сглотнула и прошептала: – Abs.

Он поднял брови, посмотрел на свой живот и нахмурился. – А что с ним?

Поняв, что он думает, будто она говорит о его брюшном прессе, она покачала головой и иронично улыбнулась. – Это мое имя, – объяснила она и пробормотала: – На самом деле я – Эбигейл, но мои друзья зовут меня Abs, или Эбби, но в основном Abs. По крайней мере, Джетро. В последнее время я редко вижу своих друзей. Он первый, с кем мне довелось встретиться с тех пор, как умерла мама…

– Кто такой Джетро?

Эбигейл моргнула, услышав, что ее прервали. – Он – мой друг, – просто ответила она, бросив взгляд на дверь кабины и внезапно испугавшись, что их могут услышать. Она не могла слышать голоса спереди, поэтому надеялась, что это означало, что и их не было слышно и оттуда.

– Бойфренд? – спросил он, снова привлекая ее внимание.

– Черт возьми, нет, – ответила она, удивление сделало ее ответ более выразительным. Наморщив нос, она добавила: – Тьфу. Он был моим лучшим другом с детства. Он мне как брат. Я никогда не могла думать о нем так. Было бы…

– Ты с похитителями?

Брови Эбигейл поднялись от болезненного звука вопроса. Выражение его лица соответствовало этому. Он был явно расстроен тем, что она могла быть с людьми, которые посадили его в эту клетку, но она не могла винить его. Должно быть, он в ярости, что оказался в такой ситуации. Ей повезло, что он не задушил ее.

– Нет, – быстро заверила она его. – Я спасаю тебя.

Когда одна бровь с сомнением приподнялась на его лбу, Эбигейл нахмурилась. – Ну, я же вынула капельницу, не так ли? По крайней мере, я работала над этим, – добавила она с гримасой. – Я надеялась снять клейкую ленту до того, как ты проснешься, чтобы тебе не пришлось страдать…

Слова замерли у нее в горле, когда он внезапно наклонился и одним быстрым рывком сорвал остатки клейкой ленты. Как она и боялась, он забрал с собой большую часть волос на руке. Ей показалось, что он снял с руки слой кожи шириной в шесть дюймов, и она поморщилась, заметив, что остались красные следы. Однако он не подал виду, что это причиняет ему боль. Он просто с отвращением отбросил ленту и выпрямился.

Это действие полностью показало его. Не только его широкую красивую грудь, но и пах, заметила Эбигейл, а затем, осознав, что смотрит на его фамильные драгоценности, как рыба на воду, заставила себя снова посмотреть ему в лицо и отвлеклась на это. Он был красивым мужчиной. Нос у него был прямой и острый, скулы высокие, рот полный и слишком чувственный для мужчины, а глаза темно-черные, с маленькими серебряными искорками, которые, казалось, светились в луче фонарика. Сейчас у него была пятичасовая тень, а Эбигейл не очень любила волосы на лице, но даже это не делало незнакомого мужчину менее привлекательным.

По правде говоря, Эбигейл никогда не видела такого красивого мужчину, даже в кино или журналах. Хорошенькая блондинка-барменша из загородного бара, где она познакомилась с Джетом, наверняка затоптала бы ее, чтобы добраться до этого парня. Она была рада, что они не в баре.

– Где мы?

Эбигейл смотрела, как шевелятся его губы, когда он задавал вопрос, и испытывала безумное желание облизать их. «Черт побери, он такой красивый», – подумала она со вздохом. И она слишком долго сидела взаперти, присматривая за матерью, если одно его присутствие вызывало у нее желание наброситься на этого парня.

– Думаю, где-то за океаном, – сказала она, наконец. – Мы были в воздухе только около ... – Эбигейл остановилась, чтобы взглянуть на часы, и с удивлением увидела, сколько времени прошло. Они пробыли в воздухе почти два часа. Неужели она так медленно работала над его рукой? «Господи», – подумала она, но вслух произнесла: – Мы должны быть уже за пределами Штатов и за океаном. Возможно, где-то над или около Гаваны или Канкуна, в зависимости от схемы полета самолета, – добавила она.

Он не ахнул от удивления и не спросил, откуда ей это известно, но она все равно объяснила. – Полет из Сан-Антонио в Каракас занимает около пяти часов. Каймановы острова находятся примерно на полпути, и я уверена, что и Гавана, и Канкун будут примерно за полчаса до этого. Я всегда была очень хороша в географии, – добавила она, просто потому, что его пристальный взгляд снова заставил ее нервничать, а Эбигейл болтала, когда нервничала. Вот почему она продолжала говорить.

– Большинство детей в моем классе ненавидели географию, но я всегда хотела путешествовать, поэтому я изучала карты, атласы и прочее, запоминая, где находятся места.

Он вообще не двигался. Эбигейл начала беспокоиться, что наркотик причинил ему какой-то вред, но продолжала болтать. – Моя мама тоже всегда хотела путешествовать. Она хотела поехать на один из курортов Сент-Люсии или Каймановых островов. Я обещала ей, что мы поедем, как только она поправится. Чтобы поддержать ее дух, пока она проходила химиотерапию, мы обычно исследовали эти места и искали такие вещи, как продолжительность полетов, чтобы добраться туда, какая дикая природа была, что можно было увидеть и так далее ...

«По-прежнему ничего. Он вообще дышит?» – спросила она себя с некоторым беспокойством.

– Как тебя зовут? – резко спросила она. Это был хороший способ убедиться, что он все еще жив и дышит, а не просто лежит в углу и смотрит на нее мертвыми глазами. Кроме того, она просто не могла продолжать думать о нем как о парне или незнакомце, и она хотела знать, как его зовут. Она предполагала, что это будет что-то сексуальное, как…

– Томаззо Нотте.

«Да, это сексуально», – решила Эбигейл. По крайней мере, так как он это сказал. «Какое облегчение, что он все еще жив», – подумала она и на мгновение задумалась. Она заметила, что у него и раньше был легкий акцент, но теперь решила, что поняла его, и спросила: – Итальянец?

Томаззо кивнул, но не стал вдаваться в подробности. Он явно был не из разговорчивых мужчин. И ей хотелось, чтобы он перестал так на нее смотреть. Она думала, что он не сводил глаз с ее лица с тех пор, как очнулся. Эбигейл полагала, что смотреть было не на что, но то, как он смотрел на нее, заставляло ее чувствовать себя немного неловко. Он смотрел на нее так, словно пытался пронзить ее голову взглядом.

«Может, он плохо ее видит при таком освещении», – внезапно подумала она и, взглянув вниз, заметила, что луч фонарика направлен прямо на него, а не освещает ее. Вероятно, она была темной тенью в темноте вокруг них.

Эта мысль немного успокоила Эбигейл, и она уже начала расслабляться, когда он внезапно объявил: – Я голоден.

Не столько слова, сколько его пристальный взгляд заставляли ее волноваться, когда он говорил это. У нее создалось отчетливое впечатление, что он рассматривает ее для своей следующей трапезы. Сказав себе, что это глупо, Эбигейл заставила себя улыбнуться и быстро выскользнула из клетки, сказав: – Я сейчас принесу.

На этот раз она почувствовала облегчение, когда он не пошевелился и не заговорил. Выпрямившись за пределами клетки, Эбигейл поспешила туда, где оставила рюкзак. Она не взяла с собой фонарик, но поскольку он был направлен в этом же направлении, без труда разглядела его и быстро опустилась на колени, чтобы поднять рюкзак. Она выпрямилась, держа его в руке, и, оказавшись вне света, начала вслепую рыться в нем в поисках обещанной плитки шоколада. Ее рука уже нащупала плитку, когда она почувствовала жар вдоль спины и теплое дыхание, шевелящее ее волосы.

Эбигейл не нужно было смотреть, чтобы понять, что мужчина был прямо за ней. Она чувствовала это по мурашкам, которые внезапно поднялись от затылка до лодыжек.

– Это «Oh Henry bar», – нервно пробормотала она, – я люблю орехи. – Ее слова замерли на писке, когда его руки обхватили ее сзади, скрестились на талии и прижали к себе. Теперь тепло его тела, казалось, вливалось в нее и согревало везде, где они соприкасались: спину, ягодицы, ноги.

– Я ... – она не успела договорить, как он поднял руку, взял ее за подбородок и повернул к себе, чтобы поцеловать.

Глаза Эбигейл недоверчиво расширились, когда его рот накрыл ее рот. Такого просто не могло случиться. Большие, работящие, голые мужчины просто так ее не целовали. «И, черт возьми, он хорошо целуется», – подумала она и почувствовала, как ее веки начали закрываться, когда ее тело ответило на ласку.

Осознав, что делает, Эбигейл заставила себя открыть глаза и попыталась побороть возбуждение, которое он пробуждал в ней, но его руки двигались, скользя к ее груди, накрывая ее через одежду.

Эбигейл застонала ему в рот, когда он обхватил и сжал ее голодную плоть, и поймала себя на том, что целует его в ответ. Она же не собиралась этого делать. Она намеревалась бороться с поднимающимися в ней чувствами, но это было все равно, что пытаться сдержать прилив или удержать солнце от восхода. Этот человек пробуждал в ней то, что слишком долго отрицалось. Только тот факт, что он был совершенно незнакомым человеком и что ее мать сейчас на небесах, может быть, наблюдает за тем, что она делает, заставил ее прервать поцелуй и отчаянно выдохнуть: – Я думала, ты голоден?

– М-М-М, хм-м, – пробормотал он и убрал волосы с ее шеи, чтобы поцеловать, а затем лизнуть чувствительную область. Эбигейл была настолько поглощена этим ощущением, что почти пропустила тот факт, что одна рука покинула ее грудь и скользнула вниз. Почти. Однако, как только она это заметила, бросила рюкзак и свободной рукой поймала его руку, пытаясь остановить.

– Томаззо, я не думаю, что мы должны ... – на этот раз ее слова закончились вздохом, когда его рука продолжила опускаться, несмотря на все ее усилия остановить это движение, и скользнула между ее ног, чтобы вылить туда расплавленную лаву. «Боже милостивый, я вся горю», – подумала она, когда его руки легли на ее тело, а губы прижались к горлу.

– Это так безумно глупо, – простонала она, когда его пальцы массировали ее через узкие джинсы. – Мы в грузовом самолете ... полет в Венесуэлу ... с похитителями в cock ... pet, – простонала она и пробормотала: – Я имела в виду кабину самолета.

– Кокпит, – согласился он ей на ухо, прежде чем снова прикусить горло.

– Да, – выдохнула Эбигейл, но он был уверен, что это не было ответом на то, что он сказал. Рука, которой она держала его руку, теперь подгоняла его, и ее тело двигалось по собственной воле, прижимаясь к руке у ее груди и перемещаясь под рукой между ее ног, и Эбигейл знала без сомнения, что она была не единственной, на кого это подействовало. Она чувствовала, как доказательство его возбуждения прижимается к ее пояснице, и думала, что она такая чертовски маленькая, что ему придется приподнять ее с пола…

– О Боже! – воскликнула Эбигейл, представив, как он снимает с нее джинсы и трусики, а затем поворачивает и приподнимает к стене, чтобы скользнуть в нее. Видение было настолько реальным и чертовски захватывающим, что толкнуло ее через край, к которому он вел ее. Едва заметив щипок на шее и последовавшее за этим ощущение притяжения, Эбигейл вскрикнула и дернулась в его руках, когда фонарик погас, и темнота поглотила ее.

Глава 3

Первое, на что обратила внимание Эбигейл, была тяжесть, давившая ей на спину, и то, что она едва могла дышать. Обеспокоенная этим осознанием, она слегка пошевелилась, а затем замерла, когда теплое дыхание шевельнуло волосы у ее уха. Она поняла, что тяжелый груз – это Томаззо. Тот самый Томаззо, который был ей совершенно незнаком и с которым она только что обжималась. По крайней мере, она надеялась, что это было всего несколько мгновений назад. Но, судя по всему, она могла пролежать без сознания несколько часов.

Эта мысль заставила ее замереть и прислушаться к гудению двигателя самолета. К своему большому облегчению, Эбигейл не только услышала его, но и была уверена, что чувствует, как он вибрирует в ее теле от пола. Они все еще были в воздухе. Слава Богу! Еще было время подготовиться. Ей просто нужно было снять Геркулеса со спины и ...

На самом деле, она понятия не имела, что им тогда делать и, как они собираются выбраться из этой ситуации. Должны ли они броситься в кабину перед посадкой и атаковать клиентов Джета, рассчитывая на неожиданность? Это казалось немного рискованным. Джет может пострадать в драке, и они могут разбиться.

Так что, возможно, им следует подождать, пока самолет не окажется на земле, и схватить людей, когда они придут за своим «грузом». Это тоже казалось рискованным. У мужчин может быть оружие.

Возможно, им стоит просто подождать, пока самолет приземлится, проскользнуть в кабину, когда Джет постучит, чтобы объявить, что все чисто, схватить Джета и попытаться добраться до аэропорта. Неужели они не найдут там помощи? Она обдумала этот план и сразу же обнаружила множество дыр в нем. Что, если Джет постучал, когда он уже вышел из кабины, и они не смогли перехватить его до того, как он вышел? Она не хотела оставлять его на милость похитителей. Была также возможность, что если им удастся покинуть самолет до того, как он покинет кабину, их всех могут застрелить в спину, когда они побегут в сторону аэропорта.

– Ты хорошо пахнешь.

Эбигейл замерла и слегка повернула голову, пытаясь разглядеть мужчину, лежащего на ней. Ей удалось забыть о его присутствии, несмотря на проблемы с дыханием. Но теперь она вспомнила о нем, и как они оказались в таком положении, или, по крайней мере, что они делали до того, как она упала в обморок, как неженка, от силы первого оргазма, который она испытала, казалось, целую вечность. Черт, это было хорошо, и этого не должно было случиться. Она уважала себя больше, чем сейчас, или должна была уважать. Так сказала бы ее мать.

Поморщившись от этой мысли, Эбигейл открыла рот, чтобы попросить Томаззо отпустить ее, но тут же закрыла его, почувствовав, что он сдвинулся и его вес внезапно исчез. Как ни странно, ей сразу же стало не хватать его тепла, и она пожалела, что он оставил ее.

Эбигейл начала подниматься на четвереньки, а затем ахнула, когда ее схватили за талию и подняли на ноги, как будто она ничего не весила. На этот раз она не стала шутить как с Джетом, о том, что он причинит себе боль, если будет продолжать делать то же самое. Томаззо, очевидно, еще не разглядел ее, и понятия не имел, какая она большая, и ей хотелось бы, чтобы так оно и оставалось. Конечно, она знала, что рано или поздно он ее увидит, но хотела бы, чтобы это случилось как можно позже. Эбигейл не хотела увидеть разочарование, которое, без сомнения, наступит, когда он увидит, какой толстой она была.

– С тобой все в порядке? – спросил он громко.

– Да, – чопорно пробормотала Эбигейл и наклонилась за рюкзаком. Он тоже, по-видимому, был раздавлен ими обоими. Шоколадный батончик был немного помят, но она все равно предложила его Томаззо.

– Спасибо, – пробормотал он, беря шоколадку. Затем он обнял ее за талию, притянул к себе и наклонился, чтобы поцеловать. Пойманная в тот момент, когда начала говорить «Пожалуйста», Эбигейл обнаружила, что ее рот внезапно наполнился языком, прежде чем слова успели сорваться с ее губ. И язык у него был восхитительный. Тем не менее, она была достаточно поражена, чтобы ответить на поцелуй. Но когда его руки скользнули по ее ягодицам, затем обхватили их, чтобы поднять ее так, чтобы был полный контакт тела, когда они целовались, Эбигейл начала отвечать.

Как и в прошлый раз, когда он прикасался к ней, все накалилось довольно быстро, и Эбигейл уже думала, что они снова окажутся на полу, когда он внезапно прервал поцелуй и опустил ее на пол.

– Позже, – пообещал он, повернулся и исчез в темноте.

Эбигейл моргнула ему вслед, ее разум медленно приходил в себя после страстной, хотя и короткой интерлюдии. Черт, этот человек был как спичка для ее трута. Все, что ему нужно было сделать, это прикоснуться к ней, и она воспламенилась, сжигая все свои добрые намерения вести себя прилично.

Покачав головой, она сосредоточила взгляд, пытаясь определить, где находится Томаззо. Он не вернулся к клетке, где лежал фонарик, так как его нигде не было видно.

Эбигейл чуть было не пошла за фонариком из клетки, чтобы найти его, но потом вспомнила, что второй фонарик все еще висел на стене рядом, и стала шарить вокруг, пока ее рука не коснулась его. В следующее мгновение она вытащила его, включила и принялась раскачивать вокруг грузового отсека в поисках Томаззо.

Она нашла его у парашюта, который обнаружила ранее и заметила, что он с интересом разглядывает его. Она предположила, что «он мог бы сбежать, используя его, но это оставило бы ее и Джета в опасности. Мужчины не найдя Томаззо, но обнаружив ее, поймут, что она его отпустила, и, возможно, убьют и ее, и Джета. Или отвезут их на остров, о котором говорил один из похитителей». Ни один из вариантов не казался хорошим, поэтому Эбигейл была очень рада, когда он оставил парашют на месте и двинулся дальше.

Мгновение спустя он снова остановился, на этот раз, чтобы рассмотреть набор кнопок на стене в задней части грузового отсека. Эбигейл понятия не имела, что он хочет сделать. Если он и что-то задумал, то ничего не сказал, а вместо этого повернулся и направился к ней, спрашивая: – Сколько мы уже летим?

Эбигейл посмотрела на часы, подняв брови. Они были без сознания дольше, чем она думала, или, по крайней мере, она думала, что и он тоже был в обмороке, с тех пор как лежал на ней, когда она проснулась. У него, конечно, было больше оправданий для обморока, так как он, без сомнения, все еще страдал от последствий наркотика.

– Чуть больше четырех часов, – торжественно призналась она. По ее подсчетам, до посадки в Каракасе оставалось меньше часа.

– Можешь взять аптечку? – спросил он.

– Конечно, – пробормотала она и повернулась к стене, внезапно испугавшись, что его рука все-таки беспокоит его. Ей потребовалось некоторое время, чтобы достать аптечку из держателя. Но как только она это сделала, Эбигейл поспешила к Томаззо.

– Я видела там мазь и бинты. Я могу перевязать тебе руку, если ты ... – слова оборвались, когда она увидела, что он остановился возле парашюта и надел его, пока она стояла к нему спиной. – Томаззо, что ты делаешь?

Ее слова закончились удивленным ворчанием, когда он схватил ее за талию и притянул к себе. Ее удивление не уменьшилось, когда он подхватил ее на руки, словно она была всего лишь ребенком.

– Обхвати меня руками и ногами, – приказал он, направляясь к грузовому люку. – И держись за аптечку.

– Что ... – начала она с тревогой, но проглотила слова, когда он нажал одну из кнопок, которые рассматривал ранее, и грузовая дверь начала открываться, медленно опускаясь вниз, как нижняя челюсть. Она с тревогой уставилась на растущее отверстие, а потом, задыхаясь, повернулась к Томаззо, – но Джет – однако было слишком поздно. Не успела она произнести имя друга, как Томаззо шагнул в воздух и увлек ее за собой. Запаниковав, Эбигейл толкнула его в грудь и отвернулась от него, кряхтя от боли, когда ее голова врезалась во что-то твердое как раз перед тем, как погас свет.

Томаззо поймал аптечку, выскользнувшую из рук Эбигейл, и обеспокоенно посмотрел на самолет, из которого только что выпрыгнул. Он почти ожидал, что он развернется и полетит искать их, но этого не произошло. Это заставило его задуматься. Если похитители знали, что он сбежал, он был уверен, что они захотят изменить маршрут, и не сомневался, что они заставят пилота сделать это. Они должны были знать, что грузовой люк открыт, и в ту же минуту, он был уверен в этом, похитители вернутся в отсек и проверят, что происходит. Томаззо был почти уверен, что в кабине должен быть какая-то кнопка, предупреждающая пилота, что грузовая дверь открыта. Если так, то должны были…

С другой стороны, возможно, они и не захотят повернуть назад. Что бы они тогда смогли сделать? Пролететь под ними и попытаться как-то загнать их обратно в самолет? Он был уверен, что для этого потребуется какая-то причудливая аэронавтика. Он предположил, что, скорее всего, они сядут в ближайшем аэропорту, который даст им разрешение на посадку, а затем отправятся на лодке искать их.

«В этом есть смысл», – решил Томаззо и перевел встревоженный взгляд на Эбигейл. Она безвольно лежала в его объятиях, запрокинув голову, так что теперь он мог видеть только ее подбородок и две маленькие раны на горле от его укуса. Это было необходимо. Томаззо, по его предположению, он не ел несколько дней, и ему нужно было набраться сил, чтобы побег удался. Он слегка приподнял руку, сумев приподнять ее голову, и позволил своему взгляду переместиться от маленьких проколов к ее лицу, но он не мог увидеть многого. Ее голова все еще была откинута назад, так что рана была вне его поля зрения. Но ему нужно было рассмотреть ее голову. Сумасшедшая женщина захотела вернуться назад как раз в тот момент, когда они выпрыгнули из самолета. Если бы он не держал ее так крепко, то, вероятно, уронил бы, когда она запрокинула голову так, что ударилась о грузовой люк, когда они выпрыгнули из самолета, и потеряла сознание. Это определенно не входило в его план.

Томаззо отчаянно хотел осмотреть рану и убедиться, что с ней все в порядке, но в данный момент у него были более неотложные проблемы, такие как падение на землю со скоростью, вероятно, двести миль в час.

Подняв ручку аптечки вверх, чтобы освободить хотя бы одну руку, Томаззо переключил внимание вниз, пытаясь сообразить, где они находятся и когда нужно развернуть основной парашют. Он никогда раньше не прыгал с парашютом, но однажды прочитал мысли восторженного парашютиста. Это была единственная причина, по которой Томаззо знал, что в восьмидесятые годы рваные веревки вышли из строя, а современные парашюты имели пилотный парашют, засунутый в задний карман над задницей, который нужно было сильно поднять над головой. Пойманный в воздухе, он заставит основной парашют раскрыться ... по крайней мере, так гласит теория.

Проблема была в том, Томаззо понятия не имел, когда он должен был вытащить и выбросить вытяжной парашют. Парень, которого он читал, очевидно, насчитал одну тысячу, две тысячи, три тысячи, но Томаззо не был уверен, с какой высоты тот парень прыгнул, по сравнению с той высотой, с которой они только что прыгнули. Он понятия не имел, на какой высоте летел грузовой самолет. Однако он знал, что они быстро падают.

«Мы не в том строю», – подумал Томаззо, – «не в том положении распластавшегося орла, которое замедлит наш спуск». К несчастью, Томаззо, которому нужно было удержать Эбигейл без сознания, понятия не имел, как поставить их в такое положение. Он, конечно, не мог раскинуть руки и обнять ее. В этом случае он решил, что вероятно, лучше раскрыть основной парашют раньше, чем позже.

Он снова перевел взгляд на темноту внизу. Томаззо начал различать внизу пятна света. Он предполагал, что это либо города, либо курорты на островах внизу, и надеялся, что как только парашют будет поднят, он сможет как-то направить их к одному из них. Он просто не знал, как это сделать.

– Живи и учись, – пробормотал Томаззо, достал из кармана на заднице парашют и изо всех сил швырнул его вверх. По-видимому, он сделал это правильно, так как почувствовал, как парашют выдернулся из упаковки. Когда ветер подхватил и наполнил его, они резко замедлили ход, и Томаззо инстинктивно крепче обнял Эбигейл, чтобы она не выскользнула из его рук. Их спуск значительно замедлился. Казалось, они скорее плывут, чем падают.

Забыв о парашюте, Томаззо наконец-то смог обратить внимание на рану в голове Эбигейл. Она опустилась чуть ниже в его руках, но ее голова все еще была запрокинута назад, так что он использовал свободную руку, чтобы наклонить ее вперед, и нахмурился, когда увидел кровь, свободно вытекающую из раны. Само по себе количество крови его не очень беспокоило, раны на голове часто кровоточили, но это не давало рассмотреть рану, а ему действительно нужно было увидеть, насколько она плоха. Томаззо не думал, что Эбигейл сильно ударилась головой, но все произошло так быстро, что он не был уверен. Ему нужно было смыть кровь.

С этой мыслью Томаззо потянулся к аптечке, висевшей у него на руке, думая, что там должно быть что-то, чтобы смыть кровь, но затем остановился, осознав, насколько нелепо он себя ведет. Он не мог открыть эту чертову штуковину, пока они в воздухе; все вылетит наружу. Но кровь мешала видеть ее рану, и он хотел знать, насколько она серьезна. Теперь она стекала ей на глаза, а у него даже не было рукава, чтобы вытереть ее.

После небольшого колебания он наклонился вперед и слизнул кровь, затем прижался ртом к самой ране. Пососав немного, чтобы смыть как можно больше крови, он быстро отстранился, чтобы посмотреть, что он там обнаружил. Кровь быстро пузырилась на поверхности, но Томаззо все еще мог видеть, что рана представляла собой небольшую быстро окрашивающуюся шишку и крошечный разрез на коже. По правде говоря, с раной на голове все было не так уж и плохо, но он не перестанет волноваться, пока она не проснется и он не будет уверен, что с ней действительно все будет в порядке.

Переведя взгляд с ее раны на лицо Эбигейл, Томаззо воспользовался моментом, чтобы просто рассмотреть ее. У нее было округлое лицо с высокими скулами и великолепные каштановые волосы с красными и светло-коричневыми прядями, придающими им глубину, которую он находил прекрасной. Но он обнаружил, что его притягивает ее рот. У нее были полные, надутые губы, которые заставляли его хотеть поцеловать ее. Даже сейчас, когда она была без сознания в его объятиях, от одного взгляда на ее губы ему хотелось прижаться к ним своими.

Сопротивляясь желанию, Томаззо перевел взгляд на ее глаза. Теперь они были закрыты, но он помнил, что они были красивого ярко-зеленого цвета, который искрился, когда она говорила. Он заметил ранее, что они также были немного налиты кровью. Она явно не выспалась. Но краснота, казалось, делала зеленый цвет еще ярче, в отличие от теней под глазами.

Удивляясь, что за неприятности так измотали ее, Томаззо провел большим пальцем по ее нежной щеке. Было так приятно, что он сделал это снова. Цвет лица Эбигейл был идеальным, хотя и довольно бледным – еще один признак того, что жизнь в последнее время была тяжелой для этой женщины, но это не умаляло ее красоты для него. Томаззо нашел ее очаровательной.

«Эбигейл», – подумал он, и ему понравилось это имя. Когда он проснулся, в голове все еще стоял туман от лекарств, которые ему давали. Это была единственная причина, по которой Томаззо вцепился ей в горло, когда открыл глаза и обнаружил, что сидит в клетке, а она склонилась над ним, причиняя ему боль. Он сразу предположил, что она заодно с похитителями. Но потом к нему вернулся здравый смысл, и он попытался проникнуть в ее сознание, чтобы убедиться, кто она такая и что она действительно помогает плохим парням.

Вместо того чтобы читать ее мысли и понимать, о чем она думает или даже не думает, Томаззо обнаружил, что не смог прочитать ее, и этого было достаточно, чтобы он перестал душить ее. Затем он упал обратно в клетку, его мысли путались. Для бессмертных неспособность читать кого-либо была признаком того, что они нашли возможного спутника жизни, и Эбигейл была первой смертной женщиной, которую он не смог прочитать. Это осознание крутилось в его голове, вместе с мыслью, что ему просто повезло встретить свою подругу жизни и обнаружить, что она была заодно с плохими парнями.

Он испытал некоторое облегчение, когда она заверила его, что не имеет к похитителям никакого отношения. Однако Томаззо не сразу отбросил все свои подозрения. По крайней мере, пока она не начала лепетать. Пяти минут нервной болтовни женщины было достаточно, чтобы убедить его, что она просто не в состоянии бегать с плохими парнями. Возможно, с его стороны было бы глупо так быстро прийти к такому выводу, но он был совершенно уверен, что Эбигейл была настолько милой и невинной, насколько позволяло современное общество. Он подозревал, что она была одной из тех добросердечных смертных, которыми пользуются другие. Конечно, он мог ошибаться, Томаззо знал ее недолго, и часть его суждений могла основываться как на желании, чтобы она была такой, так и на вере в то, что она такая, но он надеялся, что был прав. А если так, то он намеревался защитить ее от ее собственных добросердечных поступков, а также от остального мира в будущем.

Приняв это решение, Томаззо стал думать о побеге. Он был совершенно уверен, что если они все еще будут в самолете, когда он приземлится, они никогда не освободятся, поэтому его следующим шагом было вытащить их обоих из самолета подальше от похитителей.

«Миссия выполнена», – с усмешкой подумал он, снова глядя вниз, чтобы проверить, как обстоят дела. Да, они покинули самолет. Но проблема была в том, что они собираются приземлиться в океан, а не в одного из тех пятен света, которые он мог разглядеть внизу. А это означало, что придется чертовски долго плыть, чтобы добраться до берега ... одной рукой удерживая рядом с собой Эбигейл. Томаззо мог это сделать. Он должен был. Но это будет нелегко, и он беспокоился, что кровь из раны на ее голове привлечет нежелательное внимание хищников, таких как акулы. Печально.

Сжав губы, он смотрел, как темная вода внизу приближается, и начал строить планы. Опустившись достаточно низко, он сбросил бы парашют и упал бы в воду вместе с Эбигейл. Без их веса парашют должен был пролететь мимо них и приземлиться на таком расстоянии, чтобы они с Эбигейл не запутались ни в парашюте, ни в его стропах.

Будь у него нож, Томаззо перерезал бы строп, чтобы привязать Эбигейл к спине и плыть, используя обе руки. К сожалению, в кармане у него не было ничего полезного. «Черт, у меня даже нет одежды, не говоря уже о карманах», – подумал он и тут же заметил, как низко они опустились. При той скорости, с которой они спускались, до столкновения с водой оставалось всего несколько секунд.

Похоже, его планам пришел конец. И, несмотря на все свои мысли, он не смог направить их куда-либо. Впрочем, вряд ли он смог бы это сделать, признал Томаззо и попытался сообразить, как далеко от суши они собираются сесть.

Лунный свет делал все немного проще. Острова были темными массами на фоне воды, часто с освещенными участками обитания. Томаззо оглядел местность внизу, быстро прикинул расстояние, на которое они могли приземлиться, и чуть не поморщился. Ночь обещала быть долгой.

Глава 4

Эбигейл проснулась со стоном. Ее голова! Проклятье, она стучала, словно басовый барабан. Бум. Бум. Бум. Морщась от солнечного света, ударившего ей в глаза, когда она открыла их, Эбигейл быстро закрыла их снова, проклиная себя за то, что не задернула занавески в гостиной, прежде чем лечь спать на диване. Это было то, что она редко забывала делать, когда поздно ложилась спать, ухаживая за матерью в течение очень плохой ночи.

«В последнее время они все чаще и чаще случаются», – подумала Эбигейл, и нахмурилась от смущения, когда память начала подталкивать ее, мягко напоминая, что у мамы больше не было плохих ночей, и у нее больше не было дома, не говоря уже о гостиной. Хотя у нее все еще был диван и занавески. Они были упакованы на складе в Остине.

Она, с другой стороны, была в гостях у Джета в Сан-Антонио. Нет, она летела с ним в Венесуэлу, но ей пришлось лететь в грузовом отсеке и ждать, пока он вернется…

– О, черт, – пробормотала Эбигейл и резко села, заставляя себя открыть глаза, несмотря на боль, которую яркий солнечный свет посылал через ее череп.

Ее взгляд скользнул по длинному песчаному пляжу и кристально-голубой воде, и какое-то мгновение она просто сидела, ошеломленная красотой пейзажа, но затем перевела взгляд на себя и свое положение. Она сидела на песке в тени пальм, росших вдоль берега... Томаззо Нотте спал рядом с ней.

Эбигейл заметила, что он все еще голый, как и в тот момент, когда она впервые нашла его, рассеянно хлопая себя по руке и раздавливая комара, пока ее глаза с интересом скользили по телу Томаззо. Теперь, когда она не пыталась разглядеть его при свете фонарика, она видела его гораздо лучше ... этот человек был просто идеален. Слишком совершенный. Он явно был фанатом здоровья. И, вероятно, проводил половину каждого дня в тренажерном зале, чтобы нарастить мышцы, которые выпирали на его теле.

Осознание этого было обескураживающим. Кто-то, кто вкладывает столько времени и сил в свое тело, не будет впечатлен такой коренастой женщиной, находящейся не в форме, как она. Эбигейл была совершенно уверена в этом, и это знание чуть не разбило ей сердце. После того, что случилось в самолете ...

Эбигейл прикусила губу и попыталась справиться со своим телом, которое немедленно отреагировало на воспоминания, нахлынувшие на нее. Его руки на ней, его рот на ней, ее крик, когда она достигла своего освобождения ... Боже, ее соски напряглись при одном воспоминании, и между ног тоже внезапно появилась влага. Что с ней такое? Она никогда так не реагировала на мужчину, а этот даже не прикасался к ней, и она дрожала от желания.

«Что может быть и к лучшему», – внезапно подумала она. Конечно, она сомневалась, что он захочет снова прикоснуться к ней после того, как взглянул на нее при дневном свете и увидел то, что не смог увидеть в темноте. Так что, возможно, фантазия и память – это все, что у нее есть.

Подавленная этой мыслью, Эбигейл поднялась на ноги. Ей немедленно пришлось отмахнуться от облака голодных комаров, которые, казалось, роились вокруг ее головы. Когда это мало помогло разогнать голодных кровососов, она вышла из тени и направилась к воде.

Эбигейл чесалась, по крайней мере, от полудюжины укусов комаров, которые она, очевидно, получила, пока спала. Она была голодна, хотела пить и знала, что у них нет ни еды, ни воды. Все, что они взяли с собой, была аптечка, и в ней, скорее всего, не было ничего, кроме марли и антисептика. Это был океан. Она не могла пить его, но могла плеснуть на себя и надеяться, что это успокоит ее зудящие пятна и обманет ее тело, думая, что оно не было таким обезвоженным, как, вероятно, было на самом деле.

Не успела она сделать и полдюжины шагов по песку, как Эбигейл резко остановилась и чуть не обернулась. Песок, нагретый палящим солнцем, был невыносимо горячим. Ее взгляд скользнул к сверкающей синей воде, и вместо того, чтобы повернуть назад, она бросилась бежать к прохладной воде.

Облегченный стон сорвался с ее губ, когда успокаивающая вода сомкнулась вокруг ее ног. Здесь песок былнамного лучше, а вода приятно ласкала кожу. Не обращая внимания на то, что ее джинсы промокли, Эбигейл вошла в воду, пока вода не дошла до колен, затем наклонилась, зачерпнула пригоршню прохладной жидкости и плеснула на руки, лицо, горло и даже грудь выше шеи. Она тут же замочила майку, но Эбигейл было все равно. Ей было жарко, вода освежала, и на ней было слишком много одежды. Джинсы, майка и легкая блузка поверх нее, возможно, были бы хороши для поездки на автобусе с кондиционером прохладным вечером в Сан-Антонио, но это определенно не подходило для этого горячего песчаного пляжа на Карибах. «Здесь, наверное, градусов сто, а то и больше», – подумала она, гадая, который час.

Внезапно остановившись, Эбигейл выпрямилась и подняла руку, чтобы прикрыть глаза, когда посмотрела на небо, чтобы найти солнце. Оно было не совсем прямо над головой, но немного сбоку, то ли на пути вниз, то ли все еще на пути вверх. Эбигейл понятия не имела, что выбрать. Она не знала, где они сейчас и в каком направлении – на востоке или на западе. Так что, по ее предположению, это было либо за час до полудня, либо после. Она полагала, что скоро узнает. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что солнце будет продолжать двигаться, и направление движения подскажет ей, было ли это позднее утро или ранний полдень.

Эбигейл начала опускать руку, но замерла, когда солнечный свет отразился от чего-то на ее запястье. Часы, поняла она с отвращением к себе. Она совсем забыла, что носит их ... наверное, потому, что обычно и не носила. Это был подарок ее матери на выпускной, предназначенный для использования в медицинской школе. Эбигейл нашла, что носить часы после того, как она бросила школу, угнетающе. Кроме того, в них просто не было особой необходимости. Она застряла в квартире матери с часами на каждом шагу, и ей некуда было идти, кроме как на прием к врачу.

Поморщившись, она повернула запястье, чтобы посмотреть на циферблат, и заметила, что они все еще идут, и что, если они показывают правильно, было немного больше часа дня.

Вздохнув, Эбигейл опустила руку и быстро осмотрела воду, но застыла, когда заметила лодку, огибающую мыс справа от нее. Возбуждение росло в ней, она радостно махала, несмотря на то, что люди в ней, вероятно, еще не видели ее. Затем она начала возбужденно подпрыгивать, размахивая руками, и добавила к своему репертуару крики, чтобы привлечь к себе внимание. Она успела выкрикнуть только один раз, когда ее внезапно схватили сзади, оторвали от земли и быстро потащили назад к деревьям.

– Томаззо! – Эбигейл взвизгнула от ужаса, когда он замедлил шаг, как только они углубились в лес и скрылись из виду. – Что ты делаешь? Нам нужна помощь.

– Это могут быть Джейк и Салли, – мрачно ответил он, ставя ее на ноги. Держа ее за руку, чтобы она не могла убежать, он наклонил голову, чтобы выглянуть из-за пальмы и посмотреть туда, откуда они пришли.

– Джейк и Салли? – спросила она в замешательстве.

– Мои похитители, – объяснил он. – Я слышал, как они называли друг друга по имени, когда просыпался.

– О, – пробормотала она и нахмурилась. Ей и в голову не приходило, что его похитители могут их искать, но она полагала, что в этом есть смысл. Вероятно, они знали координаты места, где они выпрыгнули из самолета. Все, что им нужно было сделать, это достать лодку и поискать их в этом районе. До сих пор...

– А если это не похитители? – отметила она. – У нас нет ни воды, ни еды. Черт, у тебя даже нет одежды. Нам нужна помощь, Томаззо.

– Да, – мрачно согласился он, но покачал головой. – Если бы в лодке было много людей, мы могли бы их остановить. Но в лодке было только двое. Это повышает вероятность того, что это похитители.

– Двое мужчин? Ты можешь это сказать? – с сомнением спросила Эбигейл. Она едва могла разглядеть лодку, не говоря уже о том, что на ней кто-то был, но он утверждал, что мог и насчитал двух человек?

Что-то в ее тоне привлекло его внимание, и Томаззо нахмурился. Выпрямляясь, он с достоинством сказал: – У меня очень хорошее зрение.

Эбигейл закусила губу и отвела взгляд, подавив внезапное желание рассмеяться. Ее развеселило не то, что он сказал, а его поведение. Было трудно сохранять достоинство, когда ты был голым, и его отношение казалось ей смешным.

– Что? – подозрительно спросил Томаззо.

– Ничего, – быстро ответила Эбигейл, посмотрела на него и так же быстро отвела взгляд. Затем она прочистила горло, помахала ему в ответ, держа руку на уровне талии, и сказала: – Может, тебе стоит что-то с этим сделать.

Помолчав минуту, он пожал плечами и сказал: – Я прошу прощения, но я мало что могу сделать со своей эрекцией. Твое присутствие так действует на меня.

– Эрекция? – Эбигейл вскрикнула и обернулась, чтобы посмотреть на то, на что она вежливо избегала смотреть. Ее глаза обнаружили ... Да, действительно, это была эрекция. – Святые угодники! – пробормотала она, а потом подняла на него глаза и ахнула: – У тебя эрекция!

– Я знаю об этом, – сухо ответил он.

– Да, но ... я имею в виду, ты хочешь сказать, что это из-за меня? – спросила она, уверенная, что неправильно поняла.

– Здесь есть кто-нибудь еще? – спросил он таким же сухим тоном.

– Н-е-е-е-е-т ... – Эбигейл растянула слово, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что там нет кого-то типа юной Бо Дерек с торчащими сиськами. Не найдя никого, не говоря уже о красивой пышногрудой блондинке, она повернулась к нему с недоумением и сказала: – Но этого не может быть при дневном свете. Ты видишь, как я выгляжу на самом деле и все такое. – Покачав головой, она твердо добавила: – Этот стояк не для меня.

Томаззо не стал спорить. Он не успокаивал ее и не уверял, что находит привлекательной. Он просто схватил ее за талию, поднял в воздух и поцеловал. Это был не «привет, приятно увидеть тебя и поцеловать». Это было полное плотское опустошение, которое сказало, что «эта эрекция – однозначно вся для тебя, и я хочу сорвать одежду и трахнуть тебя».

Эбигейл пришлось отдать должное парню: он чертовски хорошо целовался. Через три секунды после того, как его рот завладел ее ртом, она превратилась в дрожащую, задыхающуюся, цепляющуюся массу, стонущую в его рот и готовую самой сорвать с себя одежду.

– Эбигейл, – внезапно пробормотал он, отрываясь от ее губ и целуя ее в щеку.

– Да? – ахнула она, поворачивая голову, чтобы дать ему лучший доступ.

– Мы не можем этого сделать, – простонал он ей на ухо, прежде чем засосать ее мочку в рот.

– Нет, – согласилась она со стоном, когда он прикусил нежную плоть.

– Эта лодка может причалить. Похитители могут застать нас на месте преступления.

– Преступления, – пробормотала она. – Ты деликатен. Это приятно, верно? – добавила она, прежде чем слегка укусить его за плечо.

Томаззо беспомощно хихикнул ей в ухо, потом вдруг повернулся и обнял ее. – Мы будем держаться подальше от берега. Будет меньше шансов, что нас найдут после того, как мы потеряем сознание.

– Потеряем сознание? – Она отстранилась, чтобы посмотреть на него. – Я знаю, что упала в обморок, когда ты ... то есть когда мы ... Чувствуя, что краснеет, она сморщила нос и отмахнулась от того, что не могла сказать. – Это не значит, что мы снова упадем в обморок. Наверное, из-за высоты или чего-то в этом роде. И ты только что отошел от наркотиков, которые они тебе давали.

– Дело не в высоте, – заверил он ее, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, куда он ее несет. – Мы снова упадем в обморок.

Эбигейл нахмурилась. Он не давал никаких объяснений, почему они могут упасть в обморок, но звучало это очень уверенно.

Она посмотрела в сторону леса, ее мозг работал. Она никогда не падала в обморок, когда спала с кем-то, но она определенно потеряла сознание с ним в самолете. Но их уже не было в самолете. Они были в основном в джунглях, где были змеи и мерзкие жуки, которые могли укусить их, пока они спали. Потеря сознания здесь не казалась ей хорошей идеей.

На самом деле, теперь, когда Эбигейл снова могла думать, переспать с Томаззо тоже не казалось хорошей идеей. Она все еще едва знала этого человека, и да, он сказал, что его влечет к ней, но, черт возьми, мужчины – похотливые ублюдки, их может завести горячий яблочный пирог. Это не означало, что они хотели отношений с ним, как и его желание трахнуть ее не означало, что он хотел отношений с ней. И, несмотря на то, что произошло в самолете, Эбигейл была не из тех, кто без разбора спит с великолепными мужчинами только потому, что они голые в лесу и заставляют ее кровь кипеть от одного поцелуя.

– Отпусти меня, – вдруг сказала она, дрыгая ногами.

– Почему? – спросил Томаззо, останавливаясь.

– Потому что я не хочу этого делать, – просто сказала Эбигейл, толкая его в грудь. – Отпусти меня.

Томаззо засомневался, но потом опустил ее на землю и отступил назад. Выражение его лица было смущенным, и она не могла винить его. Ее соски все еще были напряжены, у нее, вероятно, было мокрое пятно между ног джинсов от возбуждения, которое он вызвал, и она определенно отвечала ему, как женщина, которая хочет потрахаться.

Отвернувшись, чтобы избежать его взгляда, она призналась: – Ты мне нравишься.

– Si. – Это было простое признание того, что он знал это, без эгоизма или высокомерия.

– Но... Я не из тех девушек, которые ... – Эбигейл замолчала, чувствуя себя глупо. Это были не 1950-е или что-то в этом роде, и она не хотела быть девчонкой, кричащей: – Я не такая девушка! – с девственным ужасом. Она не была девственницей. Она была женщиной, которая только что потеряла свою мать, была эмоционально уязвима и боялась пострадать от этого большого красавца, когда появится более красивая девушка, и он потерял к ней интерес.

Ну, по крайней мере, часть ее чувствовала это. Конечно, ее мозг. Другая часть, расположенная между ее ног, кричала, чтобы она наслаждалась им, пока у нее есть шанс. Напоминая ей, что это будет действительно хорошим воспоминанием для нее, чтобы насладиться им позже. Уверяя ее, что это будет стоить всех страданий, которые, вероятно, последуют позже. «Просто иди и попрыгай на его пенисе», – умоляла она.

Эта часть ее была гораздо менее достойным коммуникатором, чем ее мозг.

– Ладно.

Эбигейл моргнула и, подняв глаза, увидела, что Томаззо повернулся и пошел обратно к берегу.

– Ладно? – неуверенно спросила она, быстро следуя за ним.

– Si.

Эбигейл закусила губу, а потом спросила: – Ты не сердишься на меня?

– Si and no, – ответил он, продолжая идти вперед.

– Что это значит? – спросила она, нахмурившись. – Si, ты злишься, и no, ты не злишься?

Обернувшись, он внимательно посмотрел на нее с легким удивлением и сказал: – Вы, женщины, любите поговорить, да?

– Боюсь, что так, – криво усмехнулась она.

Он кивнул. – Тогда я скажу тебе, что больше всего на свете я хочу сорвать с тебя всю одежду, положить на песок и облизать каждый дюйм твоей кожи, прежде чем вонзить в твое тело свой ноющий pene.

– Боже, – пробормотала Эбигейл, обмахиваясь рукой. «Парень может и немного говорит, но когда он это делает ... Pene по-итальянски означает пенис, верно?» – внезапно задумалась она и была совершенно уверена, что это так.

– Однако пока этого не будет, – продолжил он. – Потому что я понимаю, что для тебя все происходит очень быстро, и ты хочешь выиграть время. К счастью, пока мы убегаем от моих похитителей, у нас есть определенное время, больше, чем ты можешь себе представить. Поэтому я буду терпелив и пожду, пока ты не будешь готова к тому, чтобы я доставил тебе удовольствие своим ртом, руками и телом, пока ты не выкрикнешь мое имя, и звезды не взорвутся у тебя перед глазами.

– Боже, – снова пробормотала Эбигейл, обмахивая лицо обеими руками. Парень ... снова уходил. Прищелкнув языком, она поспешила за ним, чтобы спросить: – Ты хочешь подождать меня?

– Si.

«Очевидно, более словоохотливый парень снова спрятался», – раздраженно подумала Эбигейл. Она вроде как надеялась на какое-то провозглашение. Например, что она великолепна, блестяща, сексуальна и стоит того, чтобы ее ждать. Хотя, похоже, он не собирался пробираться к ней в трусики. «Это просто вопиющий позор, потому что на самом деле это не потребовало бы много сладких разговоров», – подумала Эбигейл, а затем закатила глаза. Она была единственной, кто поставил тормоза на их секс. Он просто следовал ее желаниям. Теперь она хотела наброситься на него?

«Да, это так», – призналась себе Эбигейл. Она также обнаружила, что смотрит на его задницу, когда он идет, и хочет схватить и сжать ее, как будто его ягодицы были дынями. Да что с ней такое?

– Лодка пропала.

Эбигейл вытащила свой разум из штанов, ну, его метафорических штанов, так как он не был одет, и переключила свое внимание на береговую линию. Они стояли на опушке леса, откуда открывался прекрасный вид на океан, и он был прав. Лодки не было. Она снова взглянула на него, ее взгляд переместился на его голый зад, когда он наклонился, чтобы поднять что-то с земли.

– Что же нам теперь делать? – спросила она немного рассеянно.

– Теперь я осмотрю твою рану, – объявил он, выпрямляясь и поворачиваясь, чтобы взять ее за руку. Он повел ее туда, откуда они пришли, но на этот раз глубже в лес.

«Наверное, на случай, если лодка вернется», – подумала Эбигейл, покорно следуя за ним. Затем она нахмурилась и подняла свободную руку к голове, чтобы найти рану, о которой он говорил. Какое-то мгновение она не понимала, о чем он говорит, но, почувствовав повязку на голове, вспомнила, как ударилась о грузовой люк, когда они выпрыгнули из самолета. На самом деле, это было последнее, что Эбигейл помнила, прежде чем очнуться здесь.

– Как мы сюда попали? – поинтересовалась она, пока они шли. – Парашют приземлился на этот берег?

– Нет. Парашют опустил нас в океан. Мы плыли всю ночь, – ответил он.

Она мысленно перевела это так: он плыл и тащил ее за собой, так как она сама была без сознания. Она также поняла, что это означало, что они приземлились очень далеко, хотя он не тратил слова впустую, чтобы рассказать об этом. Теперь она задавалась вопросом, как далеко они приземлились, и как долго ему пришлось тащить ее бесчувственное тело, чтобы добраться сюда. Нелегко было плыть, таща ее за собой.

Он спас ей жизнь, и перевязал ее, поняла Эбигейл, снова ощупывая голову. Это было похоже на марлю, которая напомнила ей об аптечке, которую она держала в руках, когда они покидали самолет. Она сомневалась, что ей удалось удержать ее после того, как она потеряла сознание, поэтому предположила, что он, должно быть, забрал ее у нее. «Удивительно, что он вообще доплыл, таща все за собой», – виновато подумала она. В этом побеге от нее было мало толку. Хотя, честно говоря, она не хотела убегать, таким образом, оставляя Джета наедине с похитителями.

– Здесь будет хорошо. – Резко остановившись, Томаззо повернулся к ней и указал на место рядом с собой.

Эбигейл перевела это на предложение сесть и сделала это только для того, чтобы посмотреть на его гениталии, раскачивающееся перед ее лицом.

– В самом деле, Томаззо, нам нужно найти тебе какую-нибудь одежду, – устало пробормотала она, отводя глаза. Его эрекция ослабла за последние несколько мгновений, но не исчезла полностью. Это было великолепно, но немного отвлекало.

– Вот, – сказал он резко и протянул то, что взял ранее.

«Аптечка первой помощи», – поняла Эбигейл, беря красную коробку. Он что-то поднял, когда она поинтересовалась: – Что же нам теперь делать? Она отвлеклась на его голый зад, когда он наклонился. «У него действительно красивые ягодицы», – подумала Эбигейл. «И красивая грудь и красивые руки и ноги и…»

Она покачала головой, что не только положило конец ее внутреннему рассказу о красивых частях тела Томаззо, но и оторвало взгляд от его ягодиц, когда он снова исчез в джунглях. «Кажется, он действительно часто уходит», – подумала Эбигейл. Хорошей новостью было то, что он всегда возвращался ... пока что.

На этот раз Томаззо отсутствовал недолго – минут пять-десять. Когда он вернулся, Эбигейл тупо уставилась на него, поймав взглядом зеленое пятно у него на паху. Он смастерил что-то вроде набедренной повязки из листьев, сплетая стебли вместе с какой-то виноградной лозой, которая обвивала его талию. Но человек, очевидно, понятия не имел, насколько велики его причиндалы, листья не прикрывали кончик его члена.

– Так лучше? – спросил он, подходя ближе.

– Тебе нужны листья побольше, – сухо сказала она. Ее слова заставили его остановиться и нахмуриться. Она сомневалась, что он видит проблему сверху, поэтому не удивилась, когда он сказал: – Все в порядке.

– Хорошо, – пробормотала она и просто смирилась с тем, что продолжает отводить взгляд ... по крайней мере, когда он смотрел. Она слишком нравилось смотреть на него, чтобы делать это постоянно. Она не хотела, чтобы он заметил, как она пожирает его глазами, поэтому она любовалась им, когда он не догадывался об этом.

– Насколько все плохо? – уточнила Эбигейл, когда Томаззо уселся перед ней на песок, скрестив ноги, и начал развязывать повязку на ее голове.

– Не так уж плохо, – заверил он ее. – Больно?

– В данный момент нет, – призналась Эбигейл с некоторым удивлением, только сейчас осознав это, и добавила: – Но было, когда я проснулась.

Его ответом было ворчание, когда он закончил снимать бинты и бросил их на песок. Затем он взял ее голову в руки и наклонил ее вниз, чтобы лучше осмотреть рану.

Эбигейл терпеливо ждала, опустив взгляд на сброшенные бинты, но когда она увидела на них кровь, ее глаза расширились от тревоги. – Она кровоточит!

– Si. Зачем же тогда повязка? – терпеливо спросил Томаззо, указывая пальцем в рану.

– Да, но ... – начала она, но тут же замолчала. Он был абсолютно прав. Зачем еще нужны бинты? Она просто не поняла, что на самом деле истекла кровью, и была немного удивлена, узнав об этом. Вздохнув, она подождала, пока он возьмет у нее аптечку и откроет ее. Эбигейл нахмурилась, когда увидела, что он достал антисептическую мазь и открыл ее.

– Так плохо? – с беспокойством спросила она, когда он намазал ей лоб прохладным гелем.

– Нет. Но это джунгли.

Это все, что он сказал. К счастью, этого оказалось достаточно. Это были джунгли. В такой влажной жаре легко могла начаться инфекция. Мазь была мерой предосторожности. Она молча смотрела, как он достал большую повязку и быстро открыл ее. Эбигейл немного успокоило то, что на этот раз это была просто повязка, а не марля, которую, как она чувствовала, нужно было обернуть вокруг ее головы. Конечно, это означало, что рана зажила. Верно? Она надеялась на это. Но еще ей хотелось, чтобы у нее было зеркало, чтобы посмотреть на себя.

– Подожди здесь. Я скоро.

Эбигейл оторвалась от своих мыслей и удивленно посмотрела на Томаззо, но он уже снова исчез в лесу. «Честно говоря, большую часть времени мужчина уходил от нее», – подумала она и рассеянно отметила, что его ягодицы были последней частью тела, исчезающей в деревьях. Он не покрыл их листьями, отметила она и обрадовалась.

Закатив глаза, Эбигейл быстро огляделась, а затем посмотрела вниз, где сидела. В изгибе корней дерева был хороший песчаный участок. «Идеальная кровать», – решила она. И поняла, что устала. «Они не могли долго бодрствовать, но она уже устала. Должно быть, из-за жары», – подумала Эбигейл. Или, может быть, – просто эмоциональное потрясение, которое она пережила после пробуждения. Как бы то ни было, мысль о том, чтобы полежать и отдохнуть минуту, была привлекательной, несмотря на ее прежние опасения по поводу змей и жуков. Эбигейл сначала быстро осмотрела местность, просто чтобы убедиться, что вокруг нет никого, кто мог бы ее укусить, а затем вытянулась, перевернулась на бок и закрыла глаза. «Она просто немного отдохнет. Пока не вернется Томаззо», – уверяла она себя. Тогда им, без сомнения, придется отправиться на поиски цивилизации. Им нужен телефон, чтобы она могла проверить, как там Джет, и чтобы Томаззо мог позвонить ... кому-нибудь.

Шаги Томаззо замедлились, когда он вышел из-за деревьев на небольшую поляну, где его ждала Эбигейл. Она свернулась калачиком под деревом, где он ее оставил, и крепко спала. Его взгляд скользнул по ее бледной коже и усталым теням под глазами. Девушка оставалась без сознания довольно долго после того, как они покинули самолет. Она не проснулась ни во время плавания к этому острову, ни когда он вынес ее на берег и усадил рядом с собой под пальмами на рассвете. Но бессознательность – это не то же самое, что сон, и ей явно нужен отдых.

Томаззо переступил с ноги на ногу, отложил собранные кокосы, выпрямился и посмотрел на нее, обдумывая ситуацию. Им нужно было найти цивилизацию и телефон. Он должен позвонить и сообщить семье, что с ним все в порядке и что Каракас – это то место, где они должны искать других пропавших бессмертных. Ему также нужно было выяснить, удалось ли его брату успешно сбежать или нет. Данте больше не сидел в клетке рядом с ним, что наводило на мысль что с ним все хорошо, но Томаззо должен был знать наверняка.

Однако им, по-видимому, придется подождать. Эбигейл была ранена и отчаянно нуждалась в отдыхе. Так что отдых у нее будет. Она также, без сомнения, нуждалась в пище и питье. Он хотел, чтобы кокосы позаботились об этом. Она могла бы пить кокосовую воду и есть белую мясистую внутренность кокоса, но рыба, вероятно, будет лучше. Он просто должен был найти способ поймать ее. «Может быть, ему удастся каким-то образом смастерить копье», – подумал Томаззо, направляясь к берегу.

Эбигейл проснулась, с любопытством подергивая носом. Пахло чем-то восхитительным. Подавив зевок, она села и огляделась, но не увидела ничего, кроме деревьев. Сгорая от любопытства, она поднялась на ноги, обойдя вокруг дерева, возле которого спала, и моргнула, увидев Томаззо на берегу, переворачивающего что-то над костром в тени большой пальмы.

С урчанием в животе Эбигейл двинулась вперед, ее взгляд переместился на небо за деревьями. Солнце садилось за горизонт, и становилось темно. «Должно быть, она проспала довольно долго», – подумала она, нахмурившись.

– Почему ты меня не разбудил? – спросила она, выходя на пляж.

Томаззо удивленно взглянул на нее и иронично улыбнулся, словно очаровательному щенку. Все, что он сказал, было: – Ты должна была отдохнуть.

Эбигейл быстро оглядела его, заметив, что его пятичасовая тень теперь больше походила на семичасовую. Но именно его улыбка вызвала у нее подозрения, поэтому она просто прошла мимо него и спустилась к берегу. Штиль, не было даже намека на ветер. Эбигейл зашла на несколько футов в воду, потом посмотрела на свое отражение и застонала. Ее волосы торчали во все стороны, и в сочетании с бледным лицом она была похожа на клоуна.

Бормоча что-то себе под нос, Эбигейл сбросила блузку, стянула джинсы и майку. Оставив одежду в куче на пляже, она решительно вошла в воду в одном нижнем белье. Это все равно, что купальник, успокаивала себя Эбигейл, и она не вернется к огню в таком виде.

Воздух остыл, пока она спала, но вода была еще холоднее, и Эбигейл задрожала, когда глубже погрузилась в воду. Но это ее не остановило. Она всегда любила плавать. Ее мать настояла, чтобы она брала уроки в детстве, и она была хороша в этом. Оказавшись по пояс в воде, она нырнула под воду и, оттолкнувшись, проплыла еще несколько футов.

Вынырнув, Эбигейл повернулась и посмотрела на берег, ее глаза расширились, когда она увидела, что Томаззо последовал за ней и теперь был по пояс в воде. Пока она смотрела, он тоже нырнул. Мгновение спустя он появился перед ней.

– Никогда не плавай одна, – предупредил он, не глядя ей в лицо. На самом деле его глаза, казалось, были прикованы к ее груди, и она посмотрела вниз, чтобы увидеть, что ее простой белый лифчик мало что прикрывал. Он намок, и стал прозрачным. Ее соски просвечивали насквозь и стояли торчком, то ли от холода, то ли от его близости, она не знала, но это и не имело значения. Они все еще стояли рядом друг с другом.

Застонав от смущения, Эбигейл повернулась и поплыла прочь от берега, чувствуя, что Томаззо следуя за ней, догнал ее и поплыл рядом. Очевидно, он серьезно относился к тому, чтобы она не плавала одна.

Далеко она не уплыла. Эбигейл знала, что она не в форме и легко устанет, поэтому снова остановилась через несколько футов. Томаззо тоже остановился и повернулся к ней. Она могла бы протянуть руку и прикоснуться к нему, но находилась не настолько близко, чтобы чувствовать себя неловко.

– Голодна? – спросил он.

Вспомнив запах, разбудивший ее, Эбигейл кивнула и посмотрела на берег. Дым от костра отсюда был еле виден. Томаззо не развел большой костер, без сомнения, чтобы не привлекать внимания на случай, если Джейк и Салли все еще ищут его.

Мысли о похитителях быстро сменились мыслями о Джете, и Эбигейл нахмурилась. Томаззо вытащил ее из самолета, оставив Джета в компании двух негодяев. Вот почему она попыталась вырваться из его объятий в последнюю минуту и умудрилась травмировать себе. Нахмурившись, она повернулась к Томаззо.

– Что они сделают с Джетом? – с беспокойством спросила она.

– С самолетом? – спросил он с явным замешательством на лице.

– Нет. С моим другом Джетом. Джетро, – добавила она, назвав его настоящим именем, а затем пояснила: – Он – пилот самолета, на котором мы летели.

Томаззо нахмурился и прорычал: – Это тот Джет, о котором ты бормотала во сне?

Эбигейл удивленно подняла брови. Она бормотала во сне о Джете? На самом деле, это немного успокаивало. Это означало, что она думала о нем и не должна чувствовать себя виноватой. Конечно, он, вероятно, должен был быть ее первой заботой, когда она очнулась, но Эбигейл решила списать это на рану на голове. Без сомнения, ее мысли были немного спутаны. Это оправдывало ее, верно? На самом деле, возможно, это даже правда, признала Эбигейл. Она была не из тех, кто просто забывает о друге, который может оказаться в такой беде. Она была заботливой. В колледже она заставляла друзей звонить, когда они возвращались домой после посещения ее дома, просто чтобы убедиться, что все в порядке. До сих пор думать, и беспокоиться о Джете было для нее нормой.

– Кто для тебя этот Джет?

Эбигейл отогнала от себя эти мысли и с любопытством посмотрела на Томаззо. Его голос звучал немного раздраженно. Как будто он ревновал, что было просто смешно, конечно. Она была не из тех, кого мужчины ревнуют. Кроме того, они уже говорили об этом в самолете. Тогда он спросил, не ее ли парень Джет, и она ответила, что нет, он ее друг. Конечно, Томаззо, вероятно, был немного не в себе после того лекарства, которое ему ввели в капельницу, и, возможно, не помнил о чем они говорили, поэтому она его простила.

– Он – мой друг. Мы выросли вместе, – терпеливо объяснила она, – он всегда был моим лучшим другом. Он мне как брат. Джет – не мой парень.

– Хм, – пробормотал он не слишком радостно, а потом спросил: – Что это за имя такое – Джет?

– Его зовут Джетро, – объяснила она, несмотря на то, что произносила его настоящее имя раньше. – Но он всегда хотел быть пилотом самолета, поэтому я сократил его имя до Jet, когда мы были детьми, и с тех пор так его и называю.

Томаззо лишь хмыкнул на это, но небольшая усмешка исчезла, когда он, нахмурившись, спросил: – Так твой друг – пилот нашего самолета?

– Да. – Эбигейл посмотрела на небо, как будто он мог пролететь над ними прямо сейчас, и вздохнула, когда не увидела его самолет.

– Значит, он работает на похитителей? – мрачно уточнил Томаззо.

– Конечно, нет! – Эбигейл снова обратила внимание на Томаззо, – он был летчиком-истребителем на флоте, но пару недель назад ушел в запас. Его приятель, освободившийся за месяц до него, устроился на работу в грузовую компанию и договорился о встрече с Джетом, когда узнал, что тот закончил службу. Джет получил работу. Он начал всего неделю назад, и эта компания законна. Я почти уверена, что они не будут участвовать в транспортировке жертвы похищения.

– Тогда почему я был в его самолете? – просто спросил Томаззо.

Эбигейл нахмурилась. – Судя по тому, что я слышал от того парня, который обматывал твою руку, ты, должно быть, освободился и повредил их самолет?

Томаззо медленно кивнул.

– Ну, похоже, им нужно было найти альтернативный транспорт и очень быстро. Джету сказали, что это срочный вылет. Лететь нужно было сегодня.

– Возможно, у них заканчивался наркотик, который они использовали, чтобы удерживать меня в бессознательном состоянии, – задумчиво предположил Томаззо.

– Может быть, и так. Я точно не знаю. Все, что я знаю, это то, что я только что приехала в Сан-Антонио, и встретился с Джетом в баре, как и планировала. У него должна была быть пара выходных, но потом ему позвонил босс насчет этого рейса. Джет сказал, что откажется, но потом решил, что это будет весело. Я могла бы полететь с ним, и мы смогли бы пару дней побродить по Каракасу, а затем вернуться.

– Почему же ты была в грузовом отсеке, а не в передней части самолета? – спросил он, прищурившись.

Эбигейл застыла в воде, увидев подозрение в его глазах. В тот момент, когда она перестала двигаться, она стала тонуть и сразу же снова поплыла, приложив некоторое усилие. Эбигейл поняла, что устала, и повернулась, чтобы поплыть к берегу. Добравшись до мелководья, Эбигейл встала и вышла на берег, сев рядом с грудой одежды.

– Я была в грузовом отсеке, потому что клиенты не хотели, чтобы я летела вместе с ними, – тихо сказала она, когда Томаззо опустился на песок рядом с ней. – Джет заставил меня спрятаться в грузовом отсеке, чтобы они не узнали, что я лечу вопреки их желанию.

– Ты была безбилетником, – пробормотал Томаззо, как будто все это время, так и думал.

– Не совсем, – возразила она. – Джет был пилотом и знал, что я там.

– Но Джейк и Салли нет, – заметил он.

Эбигейл пожала плечами. Безбилетник, или не безбилетник. Ей было все равно. Ее волновал только Джет и то, чтобы с ним было бы все в порядке. Подобрав наполовину зарытую в песок раковину, она бросила ее в воду и спросила: – Что они с ним сделают?

Томаззо помолчал с минуту, потом покачав головой, ответил: – С ним, наверное, все будет в порядке.

Это не прозвучало для нее так, как если бы он действительно верил в это, и Эбигейл нахмурилась и сказала: – Он один из хороших парней, Томаззо. Я буду чувствовать себя ужасно, если с ним что-нибудь случится, потому что я покинула самолет вместе с тобой.

– Я не оставил тебе выбора, – пробормотал Томаззо, глядя на горизонт. – Я должен был узнать все подробности, прежде чем надевать парашют и снимать тебя с самолета. Я просто предположил, что ты безбилетник ... – Он пожал плечами, не потрудившись закончить.

Эбигейл недовольно скривила губы. – Ты ведь знаешь, что говорят о предположениях, верно?

– Что это глупо, – сказал он серьезно.

– Да, и это тоже, – устало сказала она.

– Пойдем, – резко сказал Томаззо, собирая ее одежду и поднимаясь на ноги. Схватив ее за руку, он помог ей подняться и продолжил: – Мы поедим, а потом пойдем дальше.

– Ночью? – с тревогой спросила она.

– Ночью лучше, – заверил он ее, направляясь к берегу. – Солнца нет.

Эбигейл подумала об этом, пока они шли, и предположила, что было бы хорошо избегать жары и солнечного дневного света, чтобы предотвратить обезвоживание их тел. И она только что проснулась, так что готова для ходьбы. И все же Эбигейл не думала, что Томаззо спал, пока она отдыхала. Мужчина поймал рыбу и приготовил ее.

«Возможно, они не уйдут далеко», – с надеждой подумала Эбигейл. Через час или два, и они, вероятно, остановятся ... Не то чтобы она не хотела пройти весь путь сегодня вечером, добравшись до цивилизации. Она так и сделает. Чем скорее они найдут телефон, тем скорее она узнает, что случилось с Джетом. Просто она давно не занималась физическими упражнениями и не была уверена, что сможет продержаться дольше пары часов, пробираясь по песку. Она была уверена, что ей не придется этого делать. Томаззо нужно поспать. Через час или около того, и он без сомнения захочет спать.

Г лава 5

– Конечно, конечно, час или около того, и он будет готов остановиться, – пробормотала Эбигейл, глядя остекленевшими глазами себе под ноги в темноте. Кокосовая вода оказалась на удивление вкусной, освежающей даже несмотря на тепло, а рыба была восхитительной. Потом они пошли, и, по ее предположению, шли уже четыре или пять часов. Эбигейл была готова упасть. Единственное, что заставляло ее двигаться, – это беспокойство о Джете и о том, что Томаззо, который не спал днем, продолжал идти.

– Что?

Этот вопрос заставил Эбигейл поднять глаза и увидеть, что Томаззо снова остановился и ждет ее. Как и у Джета, у него были гораздо более длинные ноги, чем у нее. Каждый раз, когда он останавливался, чтобы подождать ее, они снова двигались вместе, но затем с каждым шагом она снова все больше отставала. Подняв брови при виде его вопросительного выражения, она устало спросила: – Что что?

– Ты говорила, – напомнил он.

«Ты говорила», – подумала она. Не ты что-то сказала, а просто ты говорила. «Мужчина всегда использует минимальное количество слов, чтобы выразить свои мысли», – устало подумала она и отмахнулась от его замечания. – Я просто разговаривала сама с собой.

Томаззо не отвернулся и не пошел дальше, как она ожидала, а посмотрел на нее с беспокойством. – Ты устала.

– Мы шли несколько часов, Томаззо. Конечно, я устала.

Она увидела, как его брови приподнялись в темноте. «Слава богу, что луна светит», – подумала она и заморгала, когда он покачал головой и сказал: – Один.

– Что? – переспросила она, надеясь, что он имеет в виду, что они будут идти еще час, хотя даже это показалось ей слишком долгим. Она действительно долго была на ногах.

– Мы идем уже час, – объяснил он.

– Не может быть! – Эбигейл подняла часы, чтобы нажать кнопку и осветить циферблат. Она думала, что часы все еще показывают правильное время, но когда она увидела, что, Томаззо был прав, и только час и пара минут прошло с тех пор, как они отправились в путь, она постучала по нему с раздражением и пробормотала: – Я была уверена, что мы шли целую вечность.

Она взглянула на Томаззо, ожидая увидеть нетерпение или раздражение. Вместо этого то, что она обнаружила, было комбинацией того, что, как она думала, могло быть весельем, сочувствием и привязанностью.

Вместо того чтобы отчитать ее за то, что она его задержала, он сказал: – Ты через многое прошла и истощена. Мы отдохнем.

Эбигейл вздохнула с облегчением. Она была измотана и была счастлива винить во всем то, через что они прошли, вместо того, чтобы казнить себя за то, что она была не в форме. Однако ее совесть была менее счастлива тому, что они остановились. Хоть ее тело и было в экстазе от мысли об отдыхе, но совесть сочилась виной из-за задержки в поисках цивилизации и помощи для Джета.

«Если он нуждался в этом, прокомментировала ее измученная часть, чтобы облегчить ее вину. «А может, и нет. Может быть, с Джетом все в порядке, и она зря беспокоится. Или, возразила ее совесть, может быть, Джета уже сейчас перевозят на тот остров, о котором говорил похититель. Остров, где Док проводил такие ужасные эксперименты, что мужчина заявил, что предпочел бы умереть».

Эбигейл знала, что существует также возможность того, что Джет может быть уже мертв. Похититель упоминал об этом, но она просто не могла допустить такой мысли. Она не могла потерять Джета также как и свою мать. Она просто не могла.

– Один час, – твердо сказала она, делая последние шаги к Томаззо. – Отдохнем часок, а потом снова пойдем.

Томаззо проворчал что-то вроде согласия и, взяв ее за руку, повел к пальмам. Он подвел ее к одной из них, находившейся в добрых двенадцати футах в джунглях, смахнул песок, чтобы расчистить место, усадив ее. Устроившись рядом, Томаззо прислонился к дереву, обнял ее за плечи и притянул к себе.

Эбигейл не сопротивлялась, но и не расслаблялась. Расслабиться в его объятиях было невозможно. Просто ей было слишком хорошо там, и она слишком остро ощущала его обнаженную кожу под своей щекой и рукой ... и его запах. От Томаззо приятно пахло. Не было ни одеколона, ни душистого шампуня, чтобы скрыть его естественный аромат, но он все еще пах прекрасно. Как ветер, море и солнце. Его кожа была немного прохладнее, чем ее собственная, там, где лежали ее рука и лицо ... и как она и подозревала, его набедренная повязка скрывала все под таким углом, отметила она с легким разочарованием.

– Ты не спишь.

Эбигейл поморщилась от комментария, а затем отодвинулась, насколько позволяла его рука, чтобы посмотреть ему в лицо. – Как ты оказался в клетке?

Это было то, о чем она думала, когда снимала с него клейкую ленту, но со всем происходящим у нее до сих пор еще не было шанса спросить об этом.

– Мы с братом были подстрелены отравленными дротиками, когда выходили из бара в Сан-Антонио, и через некоторое время проснулись голыми в клетках.

– Твой брат тоже у них? Эбигейл вырвалась из его объятий и испуганно посмотрела на него.

– Да, был, – сказал он и снова прижал ее к груди. – Он сбежал.

– Что? – возмущенно спросила Эбигейл, тут же выпрямляясь, – он сбежал и оставил тебя там? Твой родной брат?

На этот раз Томаззо не стал прижимать ее к груди, а просто терпеливо объяснил: – Он должен был. Иначе его бы снова поймали и посадили в клетку. Один из нас должен был освободиться и связаться ... нашими людьми.

Эбигейл непонимающе уставилась на него. – Наши люди? Кто эти люди?

– Причина, по которой мы были в Техасе, – ответил он, и Эбигейл тут же нахмурилась.

– Ну, это мне ни о чем не говорит, – мрачно сказала она. – Кто…

– Организация, которая занималась исчезновением нескольких молодых людей ... людей, которые пропали без вести в баре в Сан-Антонио, – осторожно объяснил он.

– О. Так же, как федералы, – сказала Эбигейл, снова расслабляясь. Она была почти уверена, что похищениями и тому подобным занимается ФБР. Но... – Ты хочешь сказать, что вы с братом не были первыми жертвами похищения? Клиенты Джета забрали и других?

Томаззо кивнул. – Несколько.

– Это ужасно, – сказала Эбигейл, нахмурившись. Несколько молодых людей, таких как Томаззо, заперты голыми в клетках и отправлены в Венесуэлу. «Наверное, это какое-то сексуальное рабство», – подумала она, проводя пальцами по груди Томаззо. Красивые, сексуальные молодые люди, как Томаззо со всей его сексуальной привлекательностью и обнаженной красотой и сексом.

Поняв, что каждый раз, приближаясь к Томаззо, она думает о сексе, Эбигейл покачала головой и снова села. Как только он отошел от нее хотя бы на небольшое расстояние, она смогла мыслить яснее и вспомнила, как клиент говорил что-то о ком-то по имени «Доктор» и экспериментах. Может быть, и не сексуальное рабство, поняла она.

– Значит, вы работали на федералов, пытаясь поймать этих похитителей, но сами были похищены, – предположила Эбигейл.

Томаззо поколебался, потом сказал: – Si. Мы сами вызвались.

Она обдумывала его слова, задаваясь вопросом, что они вызвались сделать, и внезапно подумала, что знает ответ. – Вы вызвались быть приманкой? Быть похищенными? Вы с ума сошли?

– Мы не ожидали, что нас похитят, – спокойно сказал Томаззо. – До этого они брали только отдельных людей, а нас было двое. Мы хотели только посмотреть, что удастся выяснить.

Эбигейл подозрительно посмотрела на него. Она не думала, что Томаззо был полностью честен с ней. Она подозревала, что он знал о том, что их могут похитить, или, по крайней мере, одного из них, и все же они добровольно согласились на эту работу. Отпустив эти мысли, она сказала: – И это сработало. Вас обоих похитили.

– Si.

– Но твой брат сбежал, – пробормотала Эбигейл.

– Да, и если верить тебе, меня везли в Каракас. Должно быть, там, где остальные, – добавил он, нахмурившись. – Я должен получить эту информацию ... организация так, что они могут начать искать город и…

– Не Каракас, – перебила Эбигейл.

– Что? – спросил Томаззо.

– Ваш конечный пункт назначения не Каракас, – объяснила она.

– Что? – с ужасом повторил он. – Но в самолете ты сказала, что мы летим в Каракас.

– Должны были, – заверила его Эбигейл, а затем объяснила, – но тот парень, который заклеивал твою руку скотчем, упомянул остров, он сказал ... что же это было? – пробормотала она, пытаясь вспомнить. – Кажется, он сказал: «Приятного полета. Это последнее, что ты возьмешь. Как только ты достигнешь острова, ты никогда не покинешь его». – Она сделала короткую паузу, пытаясь вспомнить, правильно ли она поняла, а затем беспомощно пожала плечами и сказала: – Или что-то в этом роде. Я знаю, что он упоминал остров и эксперименты и кого-то, кого он называл «Док», поэтому Каракас не был вашим конечным пунктом назначения. Остров был.Наверное, в Каракасе их ждала лодка или что-то в этом роде.

– Или другой самолет, – нахмурившись, пробормотал Томаззо. – Насколько нам известно, Каракас, возможно, был только на полпути, и они собирались лететь в Бразилию или Аргентину.

– Может быть, – согласилась Эбигейл. – Но я сомневаюсь. Остров, вероятно, где-то у берегов Венесуэлы. В противном случае, почему бы просто не отправить их в Бразилию или Аргентину?

– Верно, – пробормотал он и похоже, эта новость принесла ему некоторое облегчение. – Значит, нам нужно только найти остров, куда они могли бы их доставить.

Эбигейл фыркнула от его слов. – Только? Венесуэла имеет что-то вроде 1750 миль береговой линии и, возможно, семьдесят два острова. – Заметив тревогу на его лице, она быстро добавила: – Но аэропорт должен помочь сузить поиски.

– Я не понимаю, – начал он, нахмурившись.

– Ну, в Венесуэле всего два международных аэропорта – «Симон Боливар» в Каракасе и «Ла Чинита» в Маракайбо. Во всяком случае, насколько я знаю, – добавила она, потому что, хотя она хорошо разбиралась в географии и исследовала некоторые вещи со своей мамой, чтобы поддержать ее настроение, они не очень сильно сосредоточились на Венесуэле после того, как они прочитали обо всех похищении в этой столице. Согласно информации, которую они просмотрели, в день сообщалось о пяти похищениях, и о большинстве похищений даже не сообщалось. По-видимому, у них действительно была команда по борьбе с похищением, да ради бога. В какой другой стране это было? Эбигейл и ее мама быстро потеряли интерес к этой стране как к месту путешествия после празднования победы над раком, поэтому не исследовали ее так же сильно, как некоторые другие места.

– Я не понимаю, какая разница, что есть два международных аэропорта, – нетерпеливо сказал Томаззо.

– Ах да, – сказала Эбигейл, вспомнив их разговор. – Ну, остров, скорее всего ближе к Каракасу, чем к Маракайбо, верно? Иначе пришлось бы приземлиться в «Ла Чините».

– А, понятно. Si, – пробормотал Томаззо. – Поэтому мы должны сконцентрировать наши поиски на восточном побережье Венесуэлы.

– Я бы хотела, – сказала она, пожимая плечами, – и на маленьких островах тоже. Я имею в виду, что этот «Док» может быть на обитаемом острове, но эта фраза о том, что «оказавшись на острове, ты никогда не покинешь его», заставляет меня думать, что на острове не может быть других людей, которые могли бы помочь в побеге.

– Ты права. – Томаззо улыбнулся и быстро обнял ее. – Спасибо тебе. Ты великолепна.

Покраснев, Эбигейл покачала головой и едва сдержалась, чтобы не сказать: – Ничего особенного.

«Боже, какая она жалкая», – внезапно подумала Эбигейл. Он сделал ей комплимент, и она вся растаяла внутри. Боже, как низко упала ее самооценка в прошлом году? И почему? Может, она и бросила медицинскую школу, но сделала это, чтобы ухаживать за больной матерью, а не потому, что не могла справиться с изучаемым материалом. Эбигейл любила медицинскую школу. Там она процветала. Она чувствовала себя сильной, умной и важной. Она собиралась стать врачом.

Теперь, год спустя, она чувствовала себя большой толстой неудачницей. «А не должна», – твердо сказала себе Эбигейл. Она была такой же умной, как и год назад, и могла окончить медицинскую школу. Может, ей и придется работать последние два года, но она справится.

Что касается жировых отложений, что с того, что она прибавила тридцать фунтов к своему и без того внушительному весу? Ее размер, казалось, совсем не беспокоил Томаззо, тогда почему она позволяла беспокоиться об этом? Она должна больше заботиться о своем здоровье. Пройти больше часа пешком, прежде чем почувствуешь, что вот-вот умрешь, наверное, нехороший симптом. Тем более, что они шли небыстро.

Конечно, идти по песку труднее, чем по твердой поверхности, признала Эбигейл. И у нее была травма головы. Возможно, даже сотрясение мозга. И это тяжело для тела. Возможно, ей следует дать себе поблажку и перестать критиковать каждую мелочь, которую она делала или не делала, могла или не могла сделать. Томаззо, может, и Геркулес, но она не Чудо-женщина, и это нормально.

– Пойдем, – внезапно сказала Эбигейл, поднимаясь на ноги.

– Куда мы идем? – удивленно спросил Томаззо, вскакивая рядом с ней.

– Я достаточно долго отдыхала. Мы снова можем идти, – объявила она, выходя из джунглей и направляясь к пляжу.

– Ты уверена? – спросил Томаззо. – Мы недолго отдыхали.

– Уверена, – ответила Эбигейл, не оглядываясь. – Но на этот раз, я думаю, мы должны идти вдоль береговой линии. Более твердый песок сделает ходьбу менее утомительной. И на босу ногу тоже приятно, – добавила она, затем остановилась и повернулась, чтобы спросить: – Кстати, это напомнило мне о… Что случилось с моими ботинками?

– О, – Томаззо беспомощно пожал плечами. – Не уверен. К тому времени, как мы добрались до берега, одного не хватало. Ты либо потеряла его в воздухе, либо когда акула кружилась вокруг нас в океане.

– Акула! – взвизгнула она от ужаса.

– Это была маленькая акула, – сказал он успокаивающе, – но она продолжала щипать тебя за ноги, так что мне пришлось ударить ее в нос, чтобы она уплыла. Наверное, она стянула с тебя ботинок.

Когда Эбигейл, разинув рот, уставилась на него, Томаззо схватил ее за руку и потащил к берегу. – На этот раз я буду держать тебя за руку, чтобы знать, что ты рядом и не отстанешь. Каждый раз, когда я оборачивался, ты отставала. Я должен помнить, что у тебя ноги короче, чем у меня, а значит, и шаги короче, и я должен соответственно приспособиться к твоему шагу.

Эбигейл была совершенно уверена, что это просто болтовня. Томаззо не говорил так много, но, видимо, чувствовал необходимость в этом сейчас. Она подозревала, что это была попытка успокоить и отвлечь ее словами ... от того, что акула «ущипнула» ее за ноги.

– Боже мой, – пробормотала она, радуясь, что была без сознания во время этой части их приключения. Покачав головой, Эбигейл спросила: – Что ты сделал с другим ботинком?

– Я снял его, чтобы осмотреть твою ногу и убедиться, что ни один из укусов не прошел насквозь и не пронзил кожу, – признался он с гримасой, а затем быстро добавил: – Это не так. Акула не причинила тебе вреда.

– Боже, – пробормотала Эбигейл, глядя себе под ноги. Она плохо видела их в темноте, но не заметила никаких повреждений раньше, когда было еще светло, поэтому предположила, что ее ноги, по его словам, ускользнули от внимания акулы, не причинив ей вреда.

– Твой ботинок, вероятно, все еще лежит у пальмы, где мы отдыхали, – объявил Томаззо и, помолчав, спросил: – Принести его тебе?

Эбигейл вытаращила глаза на это предложение. Конечно же, он не предлагал бежать всю дорогу назад, чтобы принести один, теперь уже бесполезный, ботинок?

«Похоже, так оно и было», – поняла она, когда Томаззо добавил: – Это не займет у меня много времени. Я могу бежать очень быстро, а ты можешь еще немного отдохнуть и подождать меня.

– Нет, – сухо ответила она, снова шагнув вперед. – Думаю, я смогу обойтись без обуви.

Томаззо только хмыкнул и тоже пошел дальше.

Некоторое время они шли молча, а потом Эбигейл решила, что разговор поможет скоротать время. Надеясь, что это также отвлечет ее от покалывания, которое Томаззо посылал вверх по ее руке, держа за руку, она спросила: – А какой твой брат?

– Вроде меня.

Его короткий ответ заставил ее иронично улыбнуться, и она дразняще уточнила: – Ты имеешь в виду, большой, великолепный, сексуальный и доблестный?

– Ты считаешь меня великолепным и доблестным? – с интересом спросил Томаззо.

– Ты пропустил сексуальную часть, – весело заметила Эбигейл.

Он пожал плечами. – Конечно, ты находишь меня сексуальным. Мы – спутники жизни. Меня больше интересует великолепная и доблестная часть.

Эбигейл остановилась, заставив и его остановиться. С минуту она изумленно смотрела на него, а потом спросила: – Спутники жизни?

Томаззо быстро оглядел ее, поджав губы, а затем повернулся и пошел дальше, увлекая ее за собой: – Мой первый вопрос.

Она нахмурилась, но решила, что это справедливо, и попыталась вспомнить, о чем он спрашивал. То, что он назвал их спутниками жизни, в значительной степени сбило ее с толку. Так оно и было ... Эбигейл даже не знала, как это назвать. Это не было похоже на то, что он называл ее своей девушкой, что также подбросило бы ее, так как они знали друг друга в течение очень короткого периода времени. Но почему-то термин «спутники жизни» звучал как-то больше ... важно. Более официально или что-то в этом роде. Она понятия не имела почему.

– Ну и что? – подсказал Томаззо.

Эбигейл поморщилась. – Ладно. Великолепный и доблестный.

– Si?

– Ну, ты должен знать, что ты великолепен, – сказала она с раздражением. – У тебя потрясающее тело, а лицо – мечта художника. Это слишком красиво для мужчины.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Томаззо. – Я тоже нахожу твое тело и лицо прекрасными.

Эбигейл фыркнула в ответ. Она не любила свое тело, поэтому ей было трудно поверить его словам.

– Что означает это фырканье? – спросил Томаззо, снова останавливаясь и глядя на нее сверху вниз. – Ты не согласна, что прекрасна?

Эбигейл неловко пожала плечами, но потом решила, какого черта, и призналась: – Хотела бы я быть стройнее для тебя. Как одна из моделей, рекламирующих купальники. Знаешь, упругие груди, плоский живот и стройные бедра.

– Это у парней стройные бедра, – твердо сказал он. – А у женщин есть изгибы. Так все и должно быть.

– Да, но у меня слишком много изгибов, – сразу же возразила она.

– Мне нравятся твои изгибы, – заверил ее Томаззо, придвигаясь ближе. – И твоя грудь идеальна. Каждый раз, когда я смотрю на нее, мне хочется сорвать с тебя одежду, обнять и поцеловать.

Эбигейл сглотнула. Его руки переместились к ее талии и скользнули по бокам, пока он говорил. Теперь они лежали там, его большие пальцы слегка касались ее груди. На самом деле это была невинная ласка, по крайней мере, его большие пальцы не были рядом с ее сосками или чем-то еще, но эта легкая ласка все еще посылала дрожь вниз по ее позвоночнику. Конечно, его слова не помогли. Теперь Эбигейл представила себе, как он снимает с нее одежду и ...

– Ты дрожишь, – сказал он хриплым голосом, – и ты так выглядишь ... – Томаззо закрыл глаза ненадолго, а затем снова открыл их и продолжил: – Ты должна перестать смотреть на меня, Эбигейл, или ...

– Или что? – прошептала она, придвигаясь ближе.

Томаззо поколебался, потом слегка покачал головой и нахмурился. – Мы не должны этого делать. Не здесь. Не сейчас.

«Наверное, он прав», – подумала Эбигейл. Они должны продолжать идти, узнать как дела у Джета и доложить людям Томаззо. Но ее тело дрожало ... с потребностью в нем. Тем не менее, она попыталась бороться с этим, и с легким вздохом отступила на шаг назад. Пытаясь отвлечь себя, она спросила: – Что это «спутница жизни»?

Томаззо застонал, словно она попросила его заняться с ней любовью, и прорычал: – Спутница жизни – это все.

Глаза Эбигейл расширились, а затем его большие пальцы перестали скользить по ее груди, когда его руки изменили свое положение. Одна скользнула вокруг ее спины, чтобы подтолкнуть ее вперед, в то время как другая поднялся, чтобы обхватить ее затылок и наклонить, когда его рот жадно опустился на ее рот.

Как и каждый поцелуй этого мужчины, этот был источником страсти и желания. Честно говоря, у Эбигейл не было ни единого шанса сопротивляться ему. Не то чтобы она действительно этого хотела. «Конечно, несколько минут задержки ничего не изменят», – сказала она себе.

Когда его руки внезапно опустились на ее талию, чтобы приподнять ее, чтобы ему не пришлось наклоняться, она не просто обхватила руками его плечи, но и инстинктивно обхватила ногами его бедра, чтобы помочь ему выдержать ее вес. Это действие расположило ее сердцевину прямо над его набедренной повязкой, и Томаззо зарычал ей в рот, когда его руки переместились, чтобы обхватить ее сзади и сильнее прижать к себе.

Эбигейл ахнула от прикосновения, и поправила ноги так, что она опустилась немного ниже, скользя вдоль его члена.

– Dio! – Томаззо ахнул, прервал поцелуй и упал на колени в песок. – Ti voglio.

Эбигейл понятия не имела, что это значит, и ей было все равно. Схватив его за голову, она притянула его лицо к себе, чтобы поцеловать снова, на этот раз, используя свой язык, чтобы найти его. Томаззо ответил сразу же, целуя ее в ответ, его язык сражался с ее языком.

Она почувствовала холодный мокрый песок на спине, а затем прохладный бриз на животе, когда его руки задрали ее майку, а затем этот вечерний бриз стал ласкать ее груди, и она прервала поцелуй, чтобы посмотреть вниз и увидеть, что ее блузка сбилась на бок, а ее майка теперь была собрана под подбородком. Томаззо удалось стянуть лифчик вниз, чтобы добраться до ее грудей. Теперь они были тесно прижаты друг к другу вырезом простого белого хлопчатобумажного лифчика. Как только она это заметила, Томаззо наклонил голову и сомкнул губы на твердом розовом соске.

– А-а-а-а! – воскликнула Эбигейл, ее голова упала на песок, а спина выгнулась вверх, когда он осторожно потянул за уже стоящий бугорок.

Нога Томаззо оказалась между ее ног, его бедро плотно прижималось к ее сердцевине, и Эбигейл повернула голову и застонала, когда он начал мять и сжимать ее груди, в то время как его рот перемещался от одной к другой. Как раз в тот момент, когда она думала, что не больше не выдержит, он оставил ее груди и вернулся к ее губам, покрывая и пожирая их в страстном поцелуе, который заставил ее прижаться к нему с отчаянной потребностью.

Двигая бедрами, чтобы оседлать его ногу, Эбигейл прервала поцелуй и повернула голову в сторону, чтобы выдохнуть: – Пожалуйста, Томаззо.

– Si, bella, – пробормотал он, целуя ее шею, когда его руки покинули ее грудь, чтобы скользнуть вниз по животу. Она почувствовала, как ее джинсы внезапно ослабли, а затем спустились по ее бедрам чуть ниже ягодиц, но это было все, что он успел сделать, прежде чем его рука опустилась между ее ног, исследуя то, что он открыл.

– О Боже! – воскликнула Эбигейл, взрываясь от его ласки. Она почувствовала, как что-то острое царапнуло ей горло, и вес Томаззо исчез.

Моргнув в замешательстве, она увидела, что он наклонился над ней. Его рука все еще была между ее ног, все еще танцевала по ее влажной коже, но теперь он смотрел на нее сквозь полуприкрытые глаза, его рот был плотно сжат, когда он ублажал ее.

– Томаззо? – неуверенно вздохнула она, ее бедра все еще танцевали под мелодию, которую он наигрывал.

– Наслаждайся этим, bella. Ты такая красивая. Я хочу видеть, как ты находишь удовольствие.

Это были красивые слова, но Эбигейл вдруг ужасно осознала, что лежит там с майкой под шеей, ее груди торчат из лифчика, а джинсы обмотаны вокруг задницы. Она была почти полностью выставлена напоказ: целлюлит и даже ее верхняя часть булочки, которую можно было бы лучше описать как торт. Он мог видеть все это.

«Нет, нет, нет, нет!» Закричал ее разум, и бедра Эбигейл немедленно перестали двигаться, а ее руки попытались скрыть все, на что он смотрел. Но у нее просто не хватало рук для этой задачи, или достаточно больших, или…

– Эбигейл, прекрати. Ты прекрасна, – прорычал Томаззо и поймал ее руку и поместил ее вокруг своей эрекции под набедренной повязкой. – Почувствуй, какой красивой я нахожу тебя.

Широко раскрыв глаза, Эбигейл смотрела на него, чувствуя, какой красивой он ее находит. Черт, если судить по тому, как он вырос, она была Афродитой в его глазах. Мужчина, должно быть, слеп, решила она и, благодарная за эту слепоту, крепче обняла его и позволила руке скользнуть по его члену.

Томаззо вскрикнул, его бедра дернулись от ласки, но, как ни странно, Эбигейл тоже вскрикнула, когда новая волна удовольствия пронзила ее. Широко раскрыв глаза, она повторила попытку и получила тот же результат. Острый, острый луч удовольствия пронзил ее, как будто это он ласкал ее, но его рука не двигалась.

– No. Dio. Smettila, mi stai uccidendo, – прорычал он, хватая ее за руку и пытаясь остановить.

Эбигейл понятия не имела, что он только что сказал, но не собиралась останавливаться. Вместо этого она сжала его крепче и начала двигать рукой в непрерывном накачивающем действии. В течение нескольких секунд она извивалась на песке под натиском волны за волной возбуждения и удовольствия.

Боже, это было ... ее мысли замерли на испуганном крике, и она выгнулась так сильно, что удивилась, как она не сломала спину, когда Томаззо не только начал ласкать ее снова, но и скользнул одним пальцем внутрь нее, жестко, заполняя ноющую пустоту. Звезды вспыхнули за ее закрытыми глазами, и ее крик превратился в долгий протяжный крик, когда удовольствие взорвалось над ней. Ее голос умолк только тогда, когда она потеряла сознание.

Глава 6

Эбигейл проснулась первой. Жаркое утреннее солнце било ей в лицо и ослепляло, когда она впервые открыла глаза. Она сонно прикрыла глаза рукой, чтобы защитить их, а затем просто лежала неподвижно в течение минуты, осознавая ощущения, которые испытывала.

Теплая вода плескалась на ее правой руке и бедре. Песок под ней был твердым и прохладным, что-то колючее щекотало кожу в верхней части ноги, а что-то тяжелое лежало на животе и ногах, согревая ее. Эбигейл очень хотелось пить. Безумная жажда. У нее было сухо во рту, и она хотела бы прямо сейчас использовать зубную щетку, а затем большой стакан воды. «За этим последовало бы печенье с пахтой, сладкие кремовые вафли и кусок копченого яблочного бекона», – подумала Эбигейл, у нее потекли слюнки от воображаемой еды. Но потом память вернулась, и она поняла, что обойдется кокосами и кокосовой водой. Не похоже, чтобы поблизости был ресторан.

Убрав руку, Эбигейл осторожно открыла глаза и посмотрела на небо. Солнце стояло высоко над головой. Слишком высоко для их часового перерыва. По ее прикидкам, они проспали больше восьми часов. Похоже, близился полдень. Вспомнив о часах, она снова подняла руку и посмотрела на них. Да. Они проспали не только остаток ночи, но и все утро. Она была жалким подобием друга. «Единственным светлым пятном было то, что Томаззо, очевидно, тоже», – подумала она и подняла голову, чтобы посмотреть на него и на себя.

Вид, открывавшийся ей с этой стороны, не очень вдохновлял. Конечно, речь шла не о Томаззо. Он всегда был великолепен, и даже с этого ракурса его макушка и широкие плечи казались ей чертовски сексуальными. Но она сама была бледна, как брюхо дохлой рыбы, и все ее бугорки и выпуклости были удручающими. Даже ее груди, которые она обычно считала нормальными, не выиграли бы никаких призов. Вытащенные из чашечек лифчика, они напоминали карикатуру на выпученные глазные яблоки.

Поморщившись, Эбигейл быстро засунула грудь обратно в лифчик и поправила его как могла. Затем опустила вниз майку, прямо над головой у Томаззо. Она ничего не могла поделать с джинсами, обтягивающими ее задницу, по крайней мере, пока мужчина лежал на ней. Проблема была в том, что если она его разбудит, он сядет и увидит ее вагину. Совсем неловко?

«Правда?» с насмешкой спросила себя Эбигейл каким-то уголком разума. «Разыгрываешь карту скромности? После того, что случилось прошлой ночью?»

Решив, что в глубине души она стерва, Эбигейл обдумала свое положение и то, как из него выбраться. Может быть, ей удастся выскользнуть из-под него. Если она будет делать это медленно, он может не проснуться. Верно?

Поморщившись, Эбигейл уперлась руками в песок по обе стороны от себя, одна часть ее тела лежала на мокром песке, другая тонула в сухом, а затем попыталась отползти в сторону. Она только слегка покачала бедрами, и Томаззо тут же сонно пробормотал что-то, причмокнул губами, как будто ему снились блинчики, а потом повернулся и наклонил голову так, что его рот практически целовал ее между ног. Хорошо только то, что теперь она знала, что было таким колючим на ее ноге – щетина Томаззо. Теперь она покалывала внутреннюю поверхность бедра.

«О, да. Это совсем не будет неловко», – саркастически подумала Эбигейл и задалась вопросом, что за сделка была с этим отключением после секса? Не то чтобы они занимались сексом, напомнила она себе. В основном они просто дурачились.

Эбигейл иронично улыбнулась. «Казалось, она скрывает свой потрясающий опыт: петтинг, прикосновения, ласки, поглаживания. Возможно, так оно и было, но ... вау! Немного интимных ласк от Томаззо как оргия с кем-то еще. Боже! Сегодня утром она все еще была мокрой. Хотя, если быть честной, она лежала наполовину в воде», – подумала Эбигейл. Конечно, ведь ее джинсы насквозь промокли от воды.

Но прошлой ночью, когда оргазм Эбигейл обрушился на нее, словно фейерверк взорвался перед ее глазами. У этого человека было какое-то мощное моджо, и если это то, на что был похож их сильный петтинг, она не могла дождаться, чтобы испытать с ним «полноценный обед».

«Только не сейчас», – нахмурившись, подумала Эбигейл. Прямо сейчас она почувствовала острую необходимость облегчиться, а это означало, что она должна выбраться из-под Томаззо, встать и найти укромное местечко, чтобы заняться этим делом.

Ее взгляд с тоской скользнул к джунглям на вершине пляжа, а затем обратно к макушке Томаззо. Ее последнее движение заставило его оторвать голову от ее живота и опуститься между ее ног. «Это уже кое-что», – подумала Эбигейл и медленно села. Приняв вертикальное положение, она облегченно вздохнула. Она не потревожила Томаззо. Пока.

Поморщившись, Эбигейл обдумала их положение, затем скользнула рукой под его щеку и начала поднимать его лицо вверх и прочь от ее паха. Она приподняла его, возможно, на дюйм и только попыталась сдвинуть в сторону, когда его глаза внезапно распахнулись. Эбигейл замерла и слабо улыбнулась ему.

– Мне нужно встать, – смущенно объяснила она.

Одна бровь приподнялась на лбу. На самом деле, возможно, обе, но в этот момент она видела только одну, а затем Томаззо откатился от нее и вскочил на ноги.

Выдохнув, Эбигейл сразу же попытаться попасть встать. Это было удивительно трудно сделать со спущенными вокруг бедер джинсами, и она немного боролась с этим, когда Томаззо наклонился и просто схватил ее за талию, поставив на ноги.

– Спасибо, я ... – Эбигейл осеклась и смущенно поморщилась. Не удовлетворившись тем, что помог ей подняться, Томаззо наклонился, чтобы натянуть сначала трусики, а потом джинсы. Затем он даже застегнул ширинку и пуговицу ее джинсов, как будто она была ребенком. Закончив работу, он начал выпрямляться, а затем остановился, чтобы поцеловать ее в лоб.

– Ты выглядишь прекрасно, – похвалил он, выпрямляясь.

Эбигейл слабо улыбнулась этому замечанию, подозревая, что мужчина просто был добр, затем прошла мимо него к джунглям. – Мне нужно уединение.

Очевидно, Томаззо понял, что это значит. По крайней мере, он не задавал вопросов, а просто позволил ей уйти, чтобы найти уединенное место.

Томаззо последовал за Эбигейл по пляжу к опушке леса. Он остановился, как только достиг тени. Он не хотел вторгаться в ее личную жизнь, ему просто нужно было спрятаться от солнца. Прислонившись к стволу большой пальмы, он смотрел на океан, рассеянно потирая живот рукой.

Сегодня утром он чувствовал себя ужасно, даже хуже, чем накануне. К сожалению, он точно знал почему, и мало что мог с этим поделать. Томаззо нужна кровь. Вчера он испытывал легкие спазмы желудка от жажды крови. Сегодня эти судороги усилились и распространились дальше. Каждый орган в его теле подвергался нападению, поскольку наночастицы, дающие ему силу и скорость, искали кровь, чтобы поддержать себя.

Какой бы идиллией ни была это маленькая aventura с Эбигейл, а порой и восхитительной, Томаззо нужно было добраться до цивилизации и источника крови. Иначе он может потерять контроль и напасть на Эбигейл. Он не хотел этого. Прошлой ночью, занимаясь с ней любовью, он уже был слишком близок к этому. Это было после того, как она прервала их поцелуй, чтобы выкрикнуть его имя с такой потребностью. Стремясь удовлетворить эту потребность, Томаззо целовал ее в шею, расстегивая и стягивая с нее джинсы. Когда он прижимался носом к ее горлу, запах ее крови легко ощущался сквозь кожу, и он чувствовал ее пульс на своих губах и языке. Клыки Томаззо тут же выскользнули и царапнули ее кожу. Как раз в тот момент, когда он собирался бездумно вонзить их ей в горло, он понял, что делает, резко сел и встал на колени, чтобы как можно дальше отвести клыки от ее горла. После этого он позволил себе только ласкать ее. Больше не было ни поцелуев, ни облизываний, и он отказывался рисковать, занимаясь с ней любовью, так как боялся, что может ненароком укусить ее от возбуждения, если снова приблизится к ее горлу.

К счастью, Эбигейл, казалось, не возражала. По крайней мере, после первых секунд удивления. Но как только он положил ее руку на доказательство того, как сильно ее тело радовало его, она, казалось, была в порядке.

Томаззо почувствовал, как его член затвердел при воспоминании об ее твердой, шелковистой руке, скользящей по нему, и иронично улыбнулся. Он знал, что к этому состоянию можно привыкнуть. Как его спутница жизни, Эбигейл всегда будет оказывать на него такое влияние. Прикасаясь к ней, пробуя ее на вкус, занимаясь с ней любовью ... черт, одна мысль о ней и один взгляд на нее быстро вызывают в нем такую сильную реакцию. Он определенно встретил свою половинку.

«Теперь надо просто держаться за нее», – подумал Томаззо и заподозрил, что потеря контроля и нападение на нее вряд ли помогут в этом.

Вздохнув, он оттолкнулся от дерева и направился к воде. Ему не нравилось находиться на солнце. Это только увеличит его потребность в крови и повысит шансы потерять контроль, но ему нужно было остыть и подумать. Он должен как можно скорее доставить их в цивилизованный мир, но этот план пока не приносил большого успеха.

Эбигейл не виновата. Правда, прошлой ночью она быстро устала, но после короткого отдыха решила продолжить путь. В конце концов, именно его неспособность держать руки подальше от нее остановила их.

«Возможно, ему следует крепко обвязать свой член виноградной лозой», – подумал он. Таким образом, любой вид эрекции причинит ему достаточно боли, чтобы убить его возбуждение. Идея имела свои достоинства. По крайней мере, попробовать стоило. На самом деле одной только угрозы такой боли может быть достаточно, чтобы избежать контакта с Эбигейл, решил Томаззо, ныряя в воду и начиная плыть.

– Значит, ты бросила медицинскую школу, чтобы ухаживать за матерью.

Услышав это замечание, Эбигейл взглянула на Томаззо. Это был не вопрос, скорее утверждение, но она все равно кивнула.

– Думаю, это было трудно, – серьезно сказал он.

– Какая именно часть? – сухо спросила она. – Бросить школу было очень плохо. Но смотреть, как моя мама исчезает вот так ...? – Она устало покачала головой. – Никто не должен так страдать. И ни один ребенок не должен быть свидетелем этого.

– Я сожалею, – пробормотал Томаззо, поймав на мгновение ее руку, а затем пожав.

Эбигейл удивленно взглянула на него, в ответ на проявление привязанности. Она полагала, что не должна удивляться. Он держал ее за руку, когда они шли прошлой ночью, и сделал гораздо больше, потом на песке, но это было вчера. Сегодня же…

Томаззо отпустил ее руку, как будто ее прикосновение обожгло его, и Эбигейл пришлось подавить вздох, когда она закончила мысль: «сегодня Томаззо, казалось, старался изо всех сил избегать любого контакта с ней». По крайней мере, после того, как она ушла искать свое уединенное место. Когда она впервые проснулась, он помог ей подняться, подтянул джинсы и даже застегнул их, но это был последний раз, когда он прикасался к ней.

Эбигейл вернулась из своей короткой прогулки в джунгли, чтобы найти его плавающим, и решила, что это хорошая идея. Но в тот момент, когда она разделась до лифчика и трусиков и пошла в воду, он вышел и сказал, что пойдет искать кусок дерева, который можно использовать как копье. И это был тот самый человек, который вчера отчитывал ее за то, что она плавает одна? Внезапно, ее плавание в одиночку стало, по-видимому, в порядке вещей.

Эбигейл быстро закончила купание и вышла из воды, намереваясь дать лифчику и трусикам высохнуть, прежде чем снова натянуть джинсы и майку. Высушить мокрую одежду тоже казалось хорошей идеей, но Томаззо настоял, чтобы она немедленно оделась. Одежда высохнет на ней, сказал он, и лучше быть готовым ко всему. Поэтому она быстро натянула мокрую одежду.

Вместо копья Томаззо вернулся из джунглей с полудюжиной кокосовых орехов. Она полагала, что он не смог найти ничего, что можно было бы использовать в качестве копья. На завтрак им пришлось довольствоваться кокосовыми орехами. Она не возражала. Рыба тоже была бы хороша, но ей нравился кокос. Кроме того, когда вы голодны и испытываете жажду, кокосовая вода и кокосовая мякоть подобны манне. Однако Томаззо уговорил ее поесть побыстрее, чтобы они могли отправиться в путь. Эбигейл была немного удивлена этим, так как раньше он думал, что путешествовать ночью было лучше, чем днем, но она ничего не сказала, просто выпила, быстро поела и встала, чтобы присоединиться к нему, когда он сказал, что пора уходить.

Теперь они шли по краю джунглей, пробираясь по песку, но в тени, и все это время разговаривали. По правде говоря, Томаззо задавал короткие вопросы, а Эбигейл отвечала, рассказывая ему о своей жизни. Он вообще почти не разговаривал. Он слушал, мрачный и бледный, и она начала волноваться, что он мог подхватить что-то серьезное.

– Твой отец? – внезапно спросил Томаззо.

Эбигейл посмотрела в его сторону, снова отметив, что его кожа была очень, очень бледной, и напряженное выражение его лица усилилось. «Похоже, ему больно», – подумала она, нахмурившись.

– Ты никогда не упоминала о нем, – добавил Томаззо, когда она не сразу ответила на его вопрос.

– О. Он не был частью моей жизни, – пробормотала Эбигейл, затем спросила с беспокойством: – С тобой все в порядке?

– Прекрасно, – коротко ответил Томаззо. – Почему он не был частью твоей жизни?

Она заколебалась, уверенная, что это новое раздражение – признак того, что с Томаззо не все в порядке, но, в конце концов, объяснила: – Он был маминым школьным возлюбленным, который обрюхатил ее, а потом захотел, чтобы она сделала аборт. Мама отказалась. Она хотела меня, поэтому он бросил ее, уехал в колледж, а затем переехал в Калифорнию, и больше его никто не видел и не слышал.

– Никогда? – спросил он, потрясенный этой мыслью.

Эбигейл заколебалась, но потом призналась. – Я получила от него открытку, когда умерла мама. Его семья в нашем родном городе услышала о ее смерти и сообщила ему эту новость. Очевидно, они также сказали ему, что я учусь в медицинской школе, что было ошибкой, так как я больше не училась там, – горько сказала она, а затем добавила: – Он хотел приехать на ее похороны и встретиться со мной.

– И что? – спросил Томаззо.

– И я сказала ему, что ему здесь не рады, – призналась она. Поджав губы, Эбигейл объяснила: – Для меня он просто незнакомец, донор спермы для моего существования. Он никогда не был частью моей жизни, и я не заинтересована в нем. Кроме того, – добавила она с гримасой, – мама перевернулась бы в могиле при мысли о том, что он придет на ее похороны после того, как игнорировал нас все эти годы. Она никогда не говорила этого, но я знаю, что растить меня самостоятельно без эмоциональной или денежной помощи было трудно.

Пожав плечами, Эбигейл добавила: – Он просто не заслуживал быть там, и ее похороны были и так достаточно тяжелыми для меня. Я не хотела иметь дело еще с ним вдобавок ко всему прочему.

– Могу себе представить, – тихо сказал Томаззо.

Эбигейл замолчала, удивляясь, почему она рассказала Томаззо то, что никому не рассказывала раньше. Даже Джет не знал, что отец связывался с ней, а она обычно рассказывала ему все в своих письмах. Но об этом она умолчала. «Странно», – подумала она, а потом решила сменить тему и, взглянув на него, спросила: – У тебя сильный акцент, ты, очевидно, вырос в Италии. Сколько тебе было лет, когда ты переехал в Америку?

– Я, не ...

Эбигейл зажмурилась. – Чего ты не…?

– Живу в Америке, – объяснил он. – Мой дом все еще в Италии.

– Правда? – удивленно спросила она.

– Si.

– О, – Эбигейл опустила взгляд на свои ноги, задаваясь вопросом, что это значит. Он сказал, что его забрали из бара в Сан-Антонио, и она просто предположила, что он живет там сейчас, но если он все еще живет в Италии ... Неужели он оказался в Сан-Антонио только из-за похитителей?

– Хотя иногда я навещаю родственников в Калифорнии, Нью-Йорке и Торонто, – добавил Томаззо.

Она не могла не заметить, что Сан-Антонио не упоминался как место, где он побывал. «Должно быть, он был в городе из-за похитителей», – подумала она. Но…

– Подожди минутку, – вдруг сказала она, – если ты живешь в Италии, как ты оказался замешан в похищении?

– Мы с братом вызвались помочь, – сказал он.

– Да, я знаю. Ты сам мне говорил, – заметила Эбигейл. – Но как? Зачем лететь из Италии…

– Мы были в Канаде, – перебил ее Томаззо.

– Ладно, – сухо протянула она. – Тогда зачем лететь из Канады? Как ты вообще узнал о похищениях в Техасе в Канаде?

Томаззо ненадолго нахмурился, а потом пробормотал: – Это сложно.

– Да, пожалуй. Федералы обычно не привлекают к своим делам посторонних. По крайней мере, я так думаю, и ... о! – Эбигейл ахнула от удивления, когда споткнулась о большой пальмовый стебель на пляже и чуть не упала на землю.

К счастью, Томаззо тут же схватил ее за руку и прижал к груди, чтобы она не упала. Она замерла, прижимаясь к нему, и он тоже. Эбигейл услышала, как его сердце заколотилось у нее под ухом, так, словно они бежали.

Подняв голову, она неуверенно посмотрела на него, увидела, как он наклонился к ней, и закрыла глаза, когда его губы коснулись ее губ. Это было похоже на солнечный свет после долгой зимы или прохладный ветерок в жаркий день. Он был так далек от нее весь день, что Эбигейл не знала, что делать или думать. Она боялась, что сделала что-то не так, или что нечаянно сказала что-то обидное для него. Или, может быть, она была слишком легкомысленной, отвратила его тем, как быстро сдалась и как далеко зашла сразу после встречи.

Эбигейл ломала голову, пытаясь понять, что могло изменить ситуацию, так что это возвращение к их прежней страсти было чем-то большим, чем облегчение. Он все еще хотел ее. Она знала это. Она чувствовала, как доказательство этого желания прижимается к ее животу, и не могла удержаться, чтобы не провести рукой по набедренной повязке, едва прикрывавшей его эрекцию.

Ее прикосновение вызвало рычание во рту Томаззо, которое отразилось и на ее губах, а затем он внезапно поднял ее и понес к ближайшей пальме.

Эбигейл почувствовала, как ствол прижался к ее спине, и моргнула, когда он внезапно слегка отстранился. Удерживая ее на месте, прижавшись к ней нижней частью тела, он начал тянуть ее за майку, поднимая ее вверх и убирая с дороги. Она подняла руки, чтобы позволить ему полностью снять ее, и вскоре майка полетела на песок. Лифчик быстро последовал за ней. Томаззо тут же наклонил голову, чтобы заявить о своих правах, провел языком и ртом по мягким шарикам, посасывая каждый сосок и сжимая руками ее грудь.

Продолжая мять мягкую плоть, он начал целовать дорожку к ее шее, и Эбигейл застонала и откинула голову назад и в сторону, чтобы дать ему лучший доступ. Его рот остановился, она почувствовала, как что-то прижалось к ее коже, а затем он внезапно отпустил ее и отпрыгнул назад, как будто она была в огне. Эбигейл тут же камнем упала на песок. Все произошло так быстро, что она даже не успела встать на ноги, а приземлилась на задницу в песок.

– Мы должны отдохнуть и поесть.

Эбигейл моргнула, открыв глаза от шока, от падения, и от этого рычания. Она только и успела увидеть, как голая задница Томаззо исчезает за деревьями. Его руки были сжаты, спина напряжена. Ей показалось, что он рассердился, и она понятия не имела почему. На самом деле, она понятия не имела, что только что произошло.

Он поцеловал ее. Она ответила. А потом он отскочил от нее, как от прокаженной. Она была слишком отзывчива? Неужели она оттолкнула его своим рвением? Должна ли она изображать девственницу и протестовать против его ласк? Что, черт возьми, происходит?

Вчера он был рядом с ней на каждом шагу. Сегодня он был мистером Фризом, потом снова набросился на нее, а потом отбросил, как горячую картофелину. Действительно, что здесь происходит?

Покачав головой, она медленно поднялась на ноги и отряхнула песок с ягодиц. К счастью, она не пострадала, когда он уронил ее, по крайней мере, физически. Эмоционально, однако, Эбигейл была смущена и обижена. Она не понимала, что изменилось ... за исключением того, что они шли весь день, так что были на день ближе к цивилизации.

«Возможно, так оно и есть», – внезапно подумала Эбигейл. Они были на день ближе к цивилизации. Еще день-другой, и они найдут людей и жилье. По крайней мере, она на это надеялась. Она определенно не хотела идти так целыми днями. С одним или двумя она еще справится, но дни или недели? Боже, она не могла этого вынести. Эбигейл нужна была чистая одежда, настоящая еда и огромная пенная ванна, Чтобы смыть весь этот песок. Кроме того, ей нужно было хорошенько вымыть голову, чтобы избавиться от ощущения соломы в волосах. На открытом воздухе было хорошо, но питаться так долго только кокосовыми орехами...

Вздохнув, Эбигейл нахмурилась. По правде говоря, она лгала. Ей нравилась рыба и кокосовые орехи и продолжала бы мириться с ними, пляжем, песком, водой, отсутствием удобств и всем остальным, если бы Томаззо не вел себя так отстраненно. Но чем ближе они подходили к цивилизации, тем меньше она его интересовала.

«Именно этого она и боялась с самого начала», – с грустью подумала Эбигейл. Вот и вся его болтовня о том, что она – его спутница жизни, а спутница жизни значит для него «все».

«Говоря об этом, он никогда не объяснял эту чепуху», – подумала она с негодованием. И, вероятно, все это и было чепухой. Кучей сладких слов, используемых, чтобы попасть к ней в трусики. Не то, чтобы он действительно попал в них.

Ну, хорошо, попал, призналась Эбигейл, но у них не было полноценного секса. Наверное, он боялся, что она забеременеет. И она могла бы, поняла Эбигейл с гримасой, поэтому предположила, что должна быть благодарна, что, по крайней мере, он думал об этом, в отличие от нее.

Повернувшись к воде, она посмотрела на нее несчастными глазами. Если Томаззо хочет притвориться, что между ними ничего не было ... ладно. Она могла это сделать. Она даст ему пространство, которого он хочет, и притворится, что не хочет, чтобы он целовал, прикасался и ласкал ее. Она притворится, что ей все равно, что он потерял к ней интерес. И она притворится, что ей даже не больно от этого.

– Idiota. Stupido. Imbecille, – пробормотал Томаззо, ударяясь головой о ствол пальмы.

Он не мог поверить, что сделал это. Он был таким хорошим весь день, держась на расстоянии, сопротивляясь желанию прикоснуться и поцеловать Эбигейл. Потом она споткнулась о дурацкий пальмовый стебель, и в следующее мгновение он прижал ее к дереву, его рот оказался у ее горла, а клыки выскользнули наружу, целясь в яремную вену. Он чуть не укусил ее. Снова.

– Животное, – пробормотал Томаззо с отвращением. Он не контролировал себя. Сейчас он был не лучше дикого зверя. Все, о чем он мог думать, это погружение своего ноющего члена в ее теплые, влажные глубины. Но в тот момент, когда он приблизился к ее горлу, его клыки снова показались, и он захотел погрузить их в нее тоже. Ему действительно нужна кровь. Это был единственный способ заняться любовью с Эбигейл, не питаясь от нее, и он отчаянно хотел заняться любовью с Эбигейл.

Томаззо был уверен, что если он проведет с ней неделю или около того, занимаясь любовью и разделяя с ней общее удовольствие, то сможет рассказать ей о себе, о том, кто он и что он такое, и она не запаникует и не оттолкнет его. По крайней мере, он на это надеялся. Он надеялся привязать ее к себе сексом, чтобы она легче приняла правду о нем.

Эбигейл была очень чувственной женщиной. Он был уверен, что она не сможет повернуться к нему спиной, как только испытает всю широту удовольствия, которое они могли бы получить ... не важно, насколько она испугается или почувствует отвращение, узнав, кто он такой. Томаззо просто нужно было как можно быстрее доставить их в цивилизацию, чтобы справиться с этим. Конечно, как только он доставит их туда, ему придется сделать несколько телефонных звонков, но это не займет много времени. Тогда он сможет сконцентрироваться на ней, на том, чтобы доставить ей удовольствие всеми мыслимыми способами и привязать ее к себе сексом.

Медленно выдохнув, Томаззо откинул набедренную повязку и осмотрел себя. Он не пробовал эту штуку с виноградной лозой раньше, когда думал об этом. Он решил просто держаться нарасстоянии. Что ж... это не сработало. Настало время для более решительных мер. Если бы его член не слушался, он бы связал его. Хотя, честно говоря, он не был уверен, что добавленная боль действительно поможет. Конечно, мучительные судороги, которые он испытывал из-за потребности в крови, не подавляли его либидо. Но попробовать стоило.

Отпустив набедренную повязку, он повернулся и пошел дальше в лес в поисках виноградных лоз, которые могли бы послужить этой цели.

Глава 7

Эбигейл потянулась к душу, чтобы проверить воду, и вздохнула от удовольствия, когда почувствовала, что она достаточно теплая. После нескольких дней, проведенных в океане, казалось, прошла вечность с тех пор, как она была по-настоящему чистой. Ей не терпелось намылить тело и вымыть волосы. Она могла бы даже принять долгую ванну с пеной. Эбигейл любила их и начала бы с этого, но беспокоилась, что вода будет коричневой, когда она выйдет, если она вначале не примет душ.

Стянув через голову майку, она отбросила ее в сторону, а затем быстро сняла лифчик, джинсы и трусики, прежде чем шагнуть под горячую струю и закрыть за собой дверь душа. Сначала она просто стояла, позволяя теплой воде литься по ее голове и плечам. Возможно, именно поэтому она больше не слышала, как открылась дверь душа, и не заметила Томаззо, пока его грудь не прижалась к ее спине.

Задыхаясь от удивления, Эбигейл попыталась повернуться, но его руки уже обхватили ее талию сзади, удерживая на месте.

– Я вымою тебе спину, – прорычал Томаззо ей на ухо, его руки скользнули к ее груди, одна из них провела куском мыла по ее коже.

– Это не моя спина, – выдохнула Эбигейл, извиваясь в его руках, когда он начал водить мылом сначала по одной груди, а затем по другой.

– Да, – пробормотал он.

– Нет, – со стоном заверила его Эбигейл, прижимаясь к нему, когда рука, держащая мыло, опустилась на ее живот, оставив его другую руку втирать мыло в кожу ее груди.

– Томаззо, – выдохнула она, приподнимаясь на цыпочки, когда он позволил своим мыльным пальцам скользнуть между ее ног. – Что ты ... я не понимаю. Я думала, ты ...

– Я знаю, – сказал он извиняющимся тоном, его глубокий голос успокаивал. – Обещаю, что объясню. Позже.

– Позже, – согласилась Эбигейл со стоном, оседлав его руку. – Боже.

– Si, – пробормотал Томаззо сквозь стиснутые зубы, а затем внезапно поцеловал ее.

Эбигейл ответила на его поцелуй, радуясь, что он снова стал прежним. Она понятия не имела, почему он вел себя так странно в последние дни их путешествия в поисках цивилизации, но он сказал, что объяснит позже, и она может подождать. «Особенно когда он делает с ней это», – смутно подумала она, когда его рука снова скользнула между ее ног.

Желая доставить ему удовольствие, она наклонилась и обхватила рукой его эрекцию. Но ей с трудом удалось его погладить, когда он разорвал их поцелуй, поймал ее руку и проворчал: – Dio, Эбигейл, ты заставляешь меня быть таким озабоченным.

В следующее мгновение он схватил ее за ноги и приподнял к стене. Он сразу же двинулся вперед, когда опустил ее обратно, и она задохнулась, когда он заполнил ее. Это был первый раз, когда он действительно был внутри нее, и Эбигейл застонала от ощущения, когда ее тело потянулось, чтобы принять его.

– Томаззо! – воскликнула она, вцепившись в его плечи, когда он начал поднимать и опускать ее.

– О Боже, Эбигейл, – выдавил он. – Ты такая тугая.

– Да, – выдохнула она, впиваясь ногтями ему в спину. – Я рада.

– Ты убиваешь меня, – сдавленно выдохнул он и внезапно исчез.

Вздрогнув, Эбигейл проснулась и в замешательстве уставилась на краба, крадущегося по песку перед ее лицом. На мгновение она оказалась между сном и бодрствованием, а затем ее мозг начал понимать все, и она поняла, что видела сон. Она закрыла глаза и тихо застонала. Они еще не достигли цивилизации. Не было ни душа, ни мыла, ни возвращения страстного Томаззо. Она лежала на песке под пальмой в своей грязной одежде, а где-то позади нее спал далекий Томаззо.

Вздохнув, она снова открыла глаза и села, чтобы осмотреться. По ее предположению, была середина дня. На этот раз Эбигейл не потрудилась посмотреть на часы, в основном потому, что ей было все равно, который час. «Время мало что значит, пока они не достигнут цивилизации», – подумала она и огляделась в поисках Томаззо. Он был там же, где и утром, когда она заснула, в двенадцати футах от нее, спиной к ней. И это после того, как он потерял сознание и спал на ней два или три раза. Очевидно, он больше не мог спать рядом с ней. Он решил лечь спать как можно дальше от нее. Это ранило больше, чем его вчерашнее отстраненное поведение.

Зевнув, Эбигейл поднялась и вышла из-за деревьев, чтобы спуститься вниз к берегу. Они шли вчера днем, вечером и ночью, не останавливаясь, пока солнце не начало подниматься над горизонтом. Эбигейл чуть не убило то, что она так долго шла, но она ни разу не пожаловалась и не попросила остановиться. Новый, далекий Томаззо сделал ее такой несчастной, что все, чего она хотела в этом мире, – добраться до цивилизации и сбежать от него.

«Ну что ж, – мрачно подумала она, – и найти Джета целым и невредимым, а не в когтях похитителей». По правде говоря, Эбигейл готова была пожертвовать своим душевным спокойствием в обмен на безопасность Джета. Но она предпочла бы и то, и другое.

«Особенно если мне начнут сниться сексуальные сны о Томаззо», – грустно подумала. Эбигейл. Она не знала, что будет делать, если эти сны продолжатся, как только он исчезнет из ее жизни. Они были горячими и удивительными, но просыпаясь, она возвращалась в суровую реальность...

Покачав головой, она оглянулась на деревья, гадая, как долго ей придется ждать, пока ее спутник проснется.

Томаззо продолжал лежать на месте еще долго после того, как Эбигейл ускользнула. Ему пришлось подождать, пока эрекция полностью спадет, прежде чем даже подумать о том, чтобы встать, в основном потому, что он не думал, что сможет сделать это без крика. По правде говоря, он был удивлен, что не проснулся с криком, когда агония в его члене вытащила его из сна. Он не шутил, когда говорил, что она убивает его. Он просто перепутал тесноту виноградной лозы вокруг своего члена в реальности с ее теснотой во сне.

Застонав, он закрыл глаза и просто ждал.

Обернуть виноградную лозу вокруг члена казалось хорошей идеей. К сожалению, Томаззо не догадался снять ее перед сном, что было бы неплохо, учитывая, что еще одним симптомом спутников жизни были общие сны.

Честно говоря, он не испытывал их с Эбигейл до прошлой ночи, поэтому не думал о них как о проблеме. И это заставило его задуматься. Почему у них раньше не было общих снов? На ум пришло несколько объяснений. Возможно, он просто не просыпался, прерывая их, а потом просто не помнил об этом. Альтернативный вариант состоял в том, что, те другие случаи, когда они спали рядом, испытав общее удовольствие, были сразу после потери сознания. Наверное, спутники жизни не видят общих снов, когда полностью удовлетворены.

«Надо спросить кого-нибудь об этом», – решил Томаззо. И он сделает это, как только достигнет цивилизации. Но теперь он должен был встать. Его эрекция исчезла, напряжение вокруг члена ослабло, и боль немного отступила. Но не совсем. Он подозревал, что нанес себе какую-то травму, которая в данный момент означала, что пока он не поест, у нано не будет крови, чтобы начать исцеление.

Однако, поскольку остальная его часть страдала от агонии из-за нехватки крови, Томаззо предположил, что добавить еще одну боль к списку не было большой проблемой. По крайней мере, он так думал, пока не попытался пошевелиться.

«О да, боль в пенисе опрокинула все остальное», – с горечью признал он. С другой стороны, теперь он, вероятно, мог бы снять лозу.

– Томаззо, остановись! – рявкнула Эбигейл и схватила его за руку, чтобы заставить остановиться, когда он продолжил свой ковыляющий путь вперед. – Остановись. Тебе нужно отдохнуть или еще что-нибудь.

– Я в порядке, – процедил он сквозь зубы. – Действительно.

Она недоверчиво фыркнула. – Посмотри на себя. Ты даже не можешь ходить прямо. И твои ноги так широко расставлены, что в них мог бы поместиться бык. Какого черта...?

– Эбигейл, – рявкнул он, заставляя ее замолчать. – Я буду в порядке, как только мы доберемся до людей.

Она молча смотрела на него, поджав губы. Вчера она думала, что ему будет больно. Она даже пару раз задавалась вопросом, может ли это объяснить его отстраненное поведение, но он заверил ее, что с ним все в порядке. Он все еще делал это, но теперь она не купилась на его заверения. Мужчина явно был в агонии. Он был болезненно бледен, потел и шел, расставив ноги как можно шире. Единственное, о чем она могла думать, так это о том, что у него какая-то инфекция, или, может быть, фурункул в неудобном месте, вроде верхней части бедра, или даже на яйцах.

Что бы это ни было, оно явно причиняло ему большой дискомфорт. Если это была инфекция, которая возникла за последние два дня, то он нуждался в уходе. Инфекции могут стать смертельными в жарких влажных джунглях. Они могут вызвать тропические язвы. Если это еще не произошло.

– Я хочу посмотреть, – наконец сказала Эбигейл.

– Нет, – прорычал Томаззо.

Она прищурилась. – Я прошла медицинскую подготовку, Томаззо. Позволь мне посмотреть. Может быть, я смогу помочь.

– Нет. Все нормально. Его слова замерли на полуслове, когда Эбигейл внезапно упала перед ним на колени и сдернула набедренную повязку.

– Боже мой, – прошептала она, глядя на его измученный член. Она думала, что это фурункул или какая-то другая инфекция ... Эбигейл медленно покачала головой. Это был ... – Это был краб?

– У меня нет крабов, – возмущенно прорычал он.

Эбигейл удивленно посмотрела на него. – Я не имела в виду крабов. Я имела в виду ... – она оглянулась на его пенис и поморщилась. – Похоже, пока ты спал, к тебе подполз большой старый краб, и раз десять вцепился в твой пенис клешнями. Я никогда не видела ничего подобного, – добавила она с восхищением, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы получше рассмотреть порезы и ссадины на его коже.

Томаззо со вздохом закрыл глаза. Это было совсем не то очарование его пенисом, которое он надеялся вызвать у Эбигейл.

– Ну, – сказала она. – Придется смазать его антисептиком.

Томаззо моргнул, его глаза снова открылись, и он устало сказал: – Все хорошо, Эбигейл.

– И антибактериальным кремом, – добавила она, игнорируя его.

– Оставь это, – почти умолял он.

– Наверное, его также нужно перевязать, чтобы предотвратить дальнейшее заражение, – пробормотала она, хмуро оглядываясь вокруг, прежде чем спросить: – Что ты сделал с аптечкой? О, вот она, – ответила себе Эбигейл, заметив, что она свисает с лозы, которую он соорудил и перекинул через плечо, чтобы не нести ее.

Встав, она схватила лозу и начала снимать ее с его плеча, но он поймал лозу прежде, чем она смогла полностью снять ее. – Эбигейл, нет.

– Перестань вести себя как ребенок, – проворчала она, выдергивая лозу из его рук и опускаясь на колени, чтобы открыть аптечку. – Об этом нужно позаботиться. Ты хочешь, чтобы твой пенис отвалился?

– Мне бы так повезло, – пробормотал Томаззо. Сейчас он был бы счастлив, если бы это случилось. По крайней мере, тогда боль утихнет. Возможно, тогда он снова сможет думать.

– Думай обо мне как о докторе, – предложила Эбигейл, доставая из аптечки разные тюбики и тампоны.

Томаззо посмотрел на ее макушку и поднял бровь. «Доктор? Несмотря на пульсирующий пенис, мысли его были заняты игрой в доктора с этой женщиной. Не помогло и то, что она стояла перед ним на коленях в той же позе, в которой оказалась бы, если бы собиралась взять его член в рот».

К его большому удивлению, этой мысли было достаточно, чтобы пробудить интерес его бедного пениса, который начал набухать, вызывая еще большую боль, поскольку порезы и ссадины от виноградной лозы на его коже, растянулись, а в некоторых местах и потрескались. Томаззо подавил стон и закрыл глаза.

– Вау, это должно быть очень больно.

Бормотание Эбигейл заставило его снова открыть глаза, чтобы увидеть, что она визуально изучает его пенис, когда он набухает. К счастью, она не прикасалась к нему. Пока. Мысль о том, что она действительно прикоснется к нему, заставила его распухнуть еще больше.

– Эбигейл, пожалуйста, – жалобно простонал Томаззо. – Оставь это в покое.

– Нет уж, извини, – твердо сказала она, открывая антисептик. – За ним нужно ухаживать. У тебя может развиться тропическая язва, более известная как гниль джунглей. Тропические язвы могут проникать в глубокие ткани, даже кости. Твой пенис может буквально отвалится, если это не…

Эбигейл остановилась, чтобы извиниться перед ним, когда он испуганно вскрикнул от боли. Она нанесла антисептик, и Томаззо показалось, что она пролила жидкий огонь на его больной член. Он никогда не испытывал такой боли. То, что несколько лет назад ему чуть не оторвали руку от плеча, не шло ни в какое сравнение с той болью, которую причиняли ее прикосновения.

– Да, это действительно больно, – пробормотала она и сделала это снова.

«Она наказывала его».

Эта мысль промелькнула в голове Томаззо, и он открыл глаза, чтобы оглядеть импровизированный лагерь, который Эбигейл создала за те часы, что «ухаживала» за его раненым пенисом. Она собрала несколько охапок пальмовых листьев, чтобы сделать для него свободное от песка ложе, а затем настояла, чтобы он лег на него, сказав, что это уменьшит риск попадания песка в его рану. Томаззо был слишком измучен болью, которую она причиняла, «ухаживая» за его раной, чтобы спорить, и упал на ложе. Но это была самая неудобная кровать, на которой он когда-либо лежал. Листья были не так уж плохи, хотя и прилипали к коже. Именно стебли делали «постель» невыносимой. Они были твердыми и угловатыми, впивались в кожу.

Эбигейл также завернула кокос в джинсы и блузку, чтобы сделать ему подушку, что было мило, но даже они не смягчали твердую скорлупу кокоса. С таким же успехом она могла дать ему камень.

Устроив его поудобнее, Эбигейл собрала несколько кокосов, упавших с деревьев неподалеку, и оставила их ему, чтобы он мог поесть и попить. К сожалению, три из четырех кокосовых орехов, которые она нашла, треснули, упав с деревьев, и кишели насекомыми. Он с трудом открыл четвертый кокос. Было бы лучше, если бы ему позволили встать и найти камень, чтобы разбить кокосовый орех, но Эбигейл дважды кричала на него, когда он пытался подняться с постели, которую она ему сделала.

«Милый ангел, который стонал и вздыхал в его объятиях, оказался мегерой в качестве доктора», – решил Томаззо. Отказавшись от мысли о камне, он обошелся собственной грубой силой и все испортил, только разбрызгав кокосовую воду, когда, наконец, справился с поставленной задачей. Больше драгоценной жидкости попало на него, чем в него, и теперь его тело было неприятно липким и привлекало муравьев.

Пока Томаззо возился с кокосом, Эбигейл смастерила грубое копье, используя ножницы из аптечки первой помощи и ветку, которую она нашла во время поисков кокосов. Потом она поймала рыбу и развела костер, чтобы ее пожарить. Когда Томаззо разводил костер, ему пришлось тереть друг о друга два куска дерева. Но Эбигейл нашла водонепроницаемые спички в аптечке, и быстро разожгла огонь. Теперь она сидела на песке, на краю джунглей, в одной майке и трусиках, сжигая рыбу. Он чувствовал запах гари издалека, но она просто сидела, позволяя рыбе подгорать.

«Определенно наказывает», – со вздохом подумал Томаззо и посмотрел на свой пенис, который вскоре превратился в белый обрубок, торчащий между ног. На этот раз он выпирал, не потому что был в состоянии эрекции, а потому что Эбигейл завернула его в марлю, а затем обернула вокруг него металлическую шину, прежде чем закончить еще одним слоем марли. По ее словам, шина должна была защитить его от удара. Однако это выглядело так, будто у него был китовый пенис. Хотя не совсем так. Пенисы китов достигали почти восьми футов в длину. Так что лошадиный пенис был, наверное, более правильным примером. Как бы то ни было, теперь он казался вдвое больше, чем был на самом деле, и был чрезвычайно тяжелым.

Томаззо понятия не имел, что ему делать, когда придет время облегчиться. Идея снять марлю и шину, только чтобы настоять на ее замене, не была привлекательной. А Томаззо и так был очень несчастлив. Мало того, что ему было больно и неудобно, так еще ее настойчивое требование, чтобы он лежал здесь и выздоравливал, не приближало его к облегчению дискомфорта и боли. Все, что ему нужно было – кровь, и тогда с ним все будет хорошо. Судороги в теле прекратятся, пенис вернется в нормальное, счастливое состояние, и Томаззо станет прежним, сильным и здоровым. Но Эбигейл даже не рассматривала его предложение продолжить путь. Сегодня он должен был отдохнуть. Завтра они продолжат свое путешествие, если она сочтет его достаточно хорошим для этого.

Когда он перестал предлагать и решительно настоял, чтобы они продолжили свой путь, Эбигейл упала на задницу в песок и сказала «Хорошо». Ему пришлось бы идти без нее, потому что его спутница жизни даже не сдвинулась с места. Томаззо не мог оставить ее здесь одну, поэтому неохотно уступил требованиям Эбигейл. Один день отдыха, и они снова отправятся в путь. Он только надеялся, что этот день отдыха не ухудшит его состояние, хотя трудно было представить, что ему станет еще хуже, чем сейчас.

Поморщившись, Томаззо снова взглянул на Эбигейл и не мог не заметить, что, хотя он был несчастен, она, казалось, была в своей стихии. Уход за его ранами каким-то образом поднял ей настроение. Она превратилась в эту властную маленькую динамо-машину, суетящуюся и делающую все возможное. «Она рождена, чтобы быть врачом», – подумал он и решил, что, как только все закончится и уладится, он позаботится о том, чтобы она окончила медицинскую школу и стала тем врачом, которым ей суждено быть. Он позаботится об этом, даже если она не согласится стать его спутницей жизни. Она это заслужила.

Подбородок Эбигейл упал с руки, которую она положила на колени, и она проснулась, вздрогнув, нахмурившись, когда почувствовала запах гари в воздухе. «Черт. Рыба», – подумала она и быстро сняла ее с огня. Она задремала, пока готовила ее, и немного перестаралась.

– Черт побери, – пробормотала Эбигейл, но потом вздохнула и пожала плечами. Это было не так уж плохо, не совсем подгорела, по крайней мере, не везде. Им просто придется довольствоваться этим.

Поднявшись на ноги, она быстро засыпала костер песком и отнесла шампур с рыбой туда, где отдыхал Томаззо.

– Вот мы и пришли. Боюсь, я задремала, и она стала немного более хрустящей, чем мне хотелось бы. Только не ешь черные кусочки. Остальное должно быть съедобно, – весело сказала она, протягивая ему шампур.

Томаззо с сомнением посмотрел на подношение, потом посмотрел на нее и спросил: – А как же ты?

– Вообще-то я не голодна. Хотя я устала, так что, думаю, просто вздремну, – ответила она, подавляя зевок.

– Тебе нужно поесть, – настаивал он, когда она устроилась на чистом песке недалеко от него. – И тебе нужно попить.

– Позже, – пробормотала Эбигейл, подавляя очередной зевок, упала на бок и сонно свернулась в клубок. Они не так долго были на ногах, но уже устала. Смертельно устала. Она услышала, как Томаззо что-то сказал, но это было просто «бла-бла-бла» на заднем плане, когда она заснула.

Томаззо уставился на спину Эбигейл и нахмурился. Он был совершенно уверен, что она заснула в середине его лекции, что ей нужна еда и питье, чтобы сохранить силы для их путешествия. «Наверное, именно недостаток пищи и жидкости вызывает у нее изнеможение», – раздраженно подумал он. Она почувствует себя лучше, если поест.

Томаззо взглянул на шампур, который все еще держал в руке, потом поднял его выше и сел. Когда он справился с задачей без ужасной агонии, стреляющей из паха, он облегченно вздохнул и затем продолжил подниматься на ноги. Это было не так безболезненно, как просто сидеть. Бинт и шина сдвинулись от его следующего усилия, и он сделал глубокий вдох, когда боль пронзила его. Честно говоря, с агонией, в которой находилось все его тело, он был удивлен, что боль в паху была такой мучительной. Но остальные боли, терзавшие его тело, были ничто по сравнению с болью в пенисе. Он даже забыл о них, когда его снова пронзила боль.

Это заняло некоторое время, но Томаззо сумел подняться на ноги и направиться к Эбигейл, двигаясь почти как утка, так чтобы его придаток не пострадал. Однако, подойдя к ней, он испытал огромное облегчение.

– Эбигейл. – Присев рядом с ней на корточки, он толкнул ее в плечо.

Она сонно пробормотала что-то, но не пошевелилась.

Нахмурившись, он снова толкнул ее. – Тебе нужна еда.

В ответ она что-то неразборчиво пробормотала, и Томаззо попробовал еще раз, на этот раз, убрав волосы с ее лица. Он сделал паузу, когда почувствовал тепло, исходящее от нее. Томаззо не был экспертом по смертным, но она казалась ему очень теплой. Это было не слишком опасно, но он подозревал, что у нее небольшая температура.

– Эбигейл, – сказал он с беспокойством, пытаясь перевернуть ее.

– Уходи, – пробормотала она, слепо протягивая руку, чтобы оттолкнуть его, и попала по его завернутому, как мумия пенису.

Томаззо издал оглушительный стон, выронил рыбу и упал на песок, когда его пронзила очередная агония. Он лежал на спине, сам не зная как долго, согнув ноги в коленях и держа руки по обе стороны, не осмеливаясь прикоснуться к забинтованному пенису, а звезды взрывались за его плотно закрытыми глазами. Когда боль, наконец, отступила, у него хватило присутствия духа открыть глаза и оглядеться. Эбигейл не пошевелилась, шампур с рыбой наполовину зарылся в песок, и наступила ночь.

Томаззо осторожно опустил ноги на песок и, когда не почувствовал боли, облегченно вздохнул. Затем он снова ненадолго закрыл глаза, удивляясь, когда его жизнь вышла из-под контроля? Он думал, что его положение ухудшилось, когда он проснулся, чтобы найти себя голым в клетке и не способным выбраться. Проснуться же снова и обнаружить там Эбигейл, поняв, что она не только хороший человек, пытающийся спасти его, но и его спутница жизни – подарок от Бога. Когда же все пошло не так?

Пока он размышлял над этим, до его слуха донесся шум мотора, и Томаззо напрягся, а затем повернул голову, чтобы посмотреть сквозь деревья на океан. Его глаза сузились, когда он увидел медленно плывущую лодку. Мысли о Джейке и Салли, людях, которые посадили его в клетку, немедленно пришли на ум, но на лодке было четверо или пятеро мужчин, и большинство из них держали длинные тонкие палки, которые, как он подозревал, были удочками.

Мотор внезапно заглох, когда лодка остановилась почти прямо перед тем местом, где Эбигейл разбила лагерь, и взрыв смеха прокатился по воде и песку до его ушей.

«Зафрахтованное рыбацкое судно», – подумал Томаззо, оглядывая пассажиров, которые, бросив удочки, уселись за стол с пивом, болтая друг с другом. Долгая прогулка, которой он подвергал Эбигейл днем и ночью, определенно приблизила их к цивилизации, а удача приблизила цивилизацию, Когда эти рыбаки выбрали это место для остановки. «Дела пошли в гору», – с облегчением подумал он и осторожно перекатился на бок, а затем поднялся на четвереньки.

Белая марля, обернутая вокруг паха, была как маяк, когда он поднялся на ноги. Он выделялся в темноте. Томаззо натянул свою импровизированную набедренную повязку, чтобы прикрыть марлю, и осторожно вышел из-за деревьев. Идти было чертовски больно, но, зная, что боль скоро пройдет, Томаззо сумел, не обращая на нее внимания, пересечь песчаный пляж и войти в воду.

Он ожидал, что соленая вода заставит жечь ссадины на его поврежденном члене, но был приятно удивлен, когда прохладная вода скорее успокаивала, чем вызывала боль. Томаззо подумал, что марля отфильтровала соль и не дала ей попасть в раны. Успокоившись, он направился к лодке, стоявшей в четверти мили от берега.

Они остановились над рифом, чтобы бросить лески, – догадался он, – и были так заняты, смеясь и выпивая, что никто даже не заметил его приближения, пока он не подтянулся на борт.

– Эй, эй! Послушай, у нас тут Тарзан в гостях, – со смехом сказал первый, кто его увидел, и, обернувшись, увидел, что Томаззо, перевалившись через борт лодки, поднимается на ноги.

Томаззо не стал дожидаться ответа остальных. Он проскользнул сначала в одно сознание, потом в другое, успокаивая каждого по очереди, когда узнал, что они американцы из Детройта на рыбалке в Пунта-Кане.

«Теперь он знает, куда их выбросило после прыжка с парашютом», – с удовлетворением подумал Томаззо. Недалеко от Пунта-Кана, на оконечность Доминиканской Республики. Чуть больше часа полета из Каракаса. Хотя, продолжая читать мысли, он начал подозревать, что они действительно высадились на берег как раз в этой части деревни под названием Бока-де-Юма и что, если бы они пошли в противоположную сторону, то почти сразу столкнулись бы с цивилизацией. Вместо этого они пошли вдоль берега прочь от города и теперь были всего в часе езды от другой деревни под названием Эль-Кабо. Пунта-Кана, где остановились рыбаки, находилась дальше на север вдоль берега.

Томаззо поморщился, но продолжил читать мысли и узнал, что, как он и ожидал, это судно было зафрахтовано, и, хотя люди провели последнюю неделю на глубоководной рыбалке, они решили провести свою последнюю ночь, «отдыхая где-нибудь в прибрежной зоне». Он понял, что это означает бросить удочки в воду и напиться, пока они ждут, когда рыба клюнет на приманку.

Получив всю необходимую информацию, Томаззо перешел к другим пунктам своего списка, включавшим одежду, еду, транспорт и кровь. Но не в таком порядке.

Глава 8

Эбигейл перевернулась на спину и вздрогнула, почувствовав слабую головную боль, пульсирующую за закрытыми глазами. Она подняла руку, собираясь потереть лоб, надеясь облегчить боль, но тут же удивленно моргнула, когда что-то мягкое коснулось ее кожи прежде, чем пальцы смогли дотянуться до предмета.

Она с изумлением увидела, что это простыня, прикрывающая ее руку. Высвободив руку из шелковой ткани, Эбигейл села и растерянно огляделась. Она лежала на бамбуковой кровати с балдахином, задрапированной сеткой, в комнате, в которой было больше окон, чем стен. Стены были такими же белыми, как потолок, где лениво вращался бамбуковый вентилятор, перемещая прохладный кондиционированный воздух по комнате.

Выдохнув от удовольствия, Эбигейл отбросила в сторону мягкие простыни и опустила ноги на пол. Холодная плитка встретилась с ее теплой кожей, заставив улыбнуться, когда она встала и подошла к раздвижным стеклянным дверям. Ее глаза с благоговением скользили по столам, стульям, шезлонгам и большому бассейну в частном дворе, окруженном пальмами и цветущими кустами.

– Да, да, да, – пропела Эбигейл, отворачиваясь от террасы, желая осмотреть все остальное.

Следующая дверь вела в большую ванную комнату с большой ванной, огромным душем, двойной раковиной и туалетом. «Это ванная комната из ее снов», – подумала Эбигейл, входя в комнату, и остановившись, когда эта мысль пришла ей в голову.

«Ванная комната ее мечты ...»

Эбигейл с разочарованием поняла, что снова видит сон. Конечно, же. Она заснула на пляже. Каковы были шансы проснуться здесь в великолепном месте... что бы это ни было?

«Чепуха», – ответила она себе. Ради Бога, она была бедна, как церковная мышь, а Томаззо покинул самолет голым. Если только у него не было при себе денег, кредитных карточек или даже удостоверения личности. Даже если и так, это место выглядело как пятизвездочный курорт. Эбигейл не думала, что он может позволить себе такую роскошь, как и она. Нет. Она могла только мечтать о том, чтобы остановиться в таком месте.

Эбигейл перевела взгляд с ванны на душ и вдруг широко улыбнулась. Если это сон, решила она, то она воспользуется им по максимуму. Она собиралась повеселиться, прежде чем проснется на пляже, голодная, измученная жаждой и одетая в грязную одежду. Эта мысль подстегнула ее, она быстро подошла к ванне, вставила пробку и открыла оба крана.

Оставив воду наполняться, Эбигейл подошла к длинной раковине, чтобы осмотреть бутылки. Найдя пену для ванны, она схватила ее и вылила всю маленькую бутылочку в медленно наполняющуюся ванну. Она сделала паузу, чтобы оценить, как быстро наполняется вода. Решив, что у нее есть время, Эбигейл оставила краны открытыми и вернулась к стойке, чтобы взять бутылочки с надписью шампунь и кондиционер, а затем понесла их в душ.

Если бы это было реальностью, Эбигейл была бы обеспокоена тем, что включение душа повлияет на воду, текущую в ванну, но так как это был сон, она не думала об этом. Кроме того, в таком роскошном отеле, как этот, это, вероятно, не будет проблемой, не так ли?

Через несколько секунд после включения душа, вода, льющаяся на кафельный пол, была теплой и соблазнительной. Эбигейл потянулась к подолу своей майки, намереваясь стянуть ее, но обнаружила, что на ней нет майки ... или джинсов, трусиков или лифчика. Она была полностью обнажена и удивилась, осознав это.

Она была одета в своем последнем сне, и ей пришлось раздеться, вспомнила Эбигейл, но потом пожала плечами. Теперь, когда она была обнажена в этом сне, ей не придется раздеваться. Она шагнула под теплые струи и закрыла дверь.

Эбигейл почти ожидала, что Томаззо снова появится в ее сне, как и в прошлый раз. На самом деле, она с нетерпением ждала, когда он будет рядом, его тело прижималось бы к ней, а его руки касались бы ее возбужденной кожи. Но когда через пару минут она закончила мыть голову и быстро привела себя в порядок, Томаззо все еще не было. Похоже, этот сон был больше о чистоте, чем о сексуальном удовлетворении.

«Чистота – это тоже хорошо», – подумала Эбигейл, выключая краны и выходя из душа, чтобы подойти к ванне. Вероятно, это означало, что она начала стесняться того, что так долго не принимала ванну. Купаться в океане было приятно, но она подозревала, что недостаток питьевой воды плюс соль из океана объединились, чтобы высушить ее кожу. В последний день она чесалась и когда готовила рыбу, заметила, что у нее появилась сыпь.

В животе у нее заурчало, когда она осторожно ступила в ванну, и Эбигейл вспомнила, что слишком устала, чтобы есть перед сном. «Об этом она, без сомнения, пожалеет, когда проснется с пустым, ноющим животом. Но, возможно, она могла бы придумать шведский стол из всех своих любимых блюд вместе с желанной пеной для ванны», – подумала она сейчас. Она не знала, как это сделать. «Может быть, это произойдет само собой, когда она выйдет из ванны. Хотя в самом хорошем сне он появится около нее», – подумала она. Ее любимая еда и пенная ванна звучали для нее в этот момент даже лучше, чем эротический сон.

«Конечно, лучший сон – это еда, ванна и Томаззо», – подумала Эбигейл, усаживаясь в горячую воду. Боже, температура была идеальной, решила она, тихо застонав, когда пузырьки поднялись, чтобы окружить ее, пока только ее голова от носа вверх не оказалась над белой пеной.

Улыбнувшись, Эбигейл потянулась, чтобы выключить краны, затем откинулась на спинку ванны. Пузыри немедленно расступились позади нее и сомкнулись на ее груди и плечах спереди. Только она закрыла глаза, как услышала свое имя, произнесенное глубоким рокотом Томаззо.

Эбигейл снова открыла глаза, но не села, даже когда дверь открылась, и в комнату заглянул Томаззо. Он сразу же остановился, заметив ее, его глаза расширились, серебряные крапинки в его радужке, казалось, светились, когда он заметил ее положение в ванне с пеной.

– Я волновался, когда тебя не было в постели, – сказал он тихим рычанием.

Эбигейл медленно оглядела его. Он все еще был без рубашки, но его длинные волосы выглядели так, будто их хорошо вымыли шампунем и бальзамом. Теперь он был чисто выбрит, щетина исчезла, что ее ничуть не смутило. Хотя он выглядел на удивление хорошо и с ней, если не считать того, как его щетина действовала на ее кожу.

К сожалению, его набедренная повязка тоже исчезла. Ее заменили обтягивающие шорты, которые он никогда не смог бы носить в реальности, по крайней мере, не с той формой, в которой был его пенис, когда она видела его в последний раз. Настоящий Томаззо был бы в этих шортах в агонии.

– Я принес фрукты, – неожиданно сказал он, открывая дверь пошире и показывая большую тарелку, которую держал в руке. Клубника, виноград, дыня и кусочки ананаса заполнили одну сторону тарелки, в то время как различные сыры и крекеры лежали на другой стороне, и Эбигейл с интересом села, когда ее желудок снова заурчал.

Томаззо ухмыльнулся при виде ее нетерпеливого выражения лица и вошел в комнату, чтобы принести ей тарелку. – Я заказал обслуживание номеров. Но это займет какое-то время. Тарелка с фруктами поможет нам продержаться.

– Блестяще, – пробормотала Эбигейл, протягивая руку, чтобы взять кусок сыра с тарелки, но остановилась, прежде чем прикоснуться к нему, когда увидела пузыри, покрывающие ее руку.

– Позвольте мне, – пробормотал Томаззо. Он взял сыр и поднес к ее губам.

Покраснев, Эбигейл открыла рот, и он положил его ей на язык. Он наблюдал за ее ртом, пока она жевала, и в тот момент, когда она проглотила, взял ломтик клубники с тарелки, чтобы предложить ей. На этот раз он не стал ждать, пока она откроет рот, а провел сочным фруктом по ее нижней губе. Затем он наклонился, чтобы слизнуть сок, который только что нанес, прежде чем выпрямиться и положить клубнику в ее теперь раскрытый рот.

Когда Эбигейл уставилась на него широко раскрытыми глазами, ее рот все еще был открыт, Томаззо прижал палец к ее нижней челюсти, закрывая ее.

– Жуй, – проинструктировал он с сексуальным рычанием, ставя тарелку на мраморную ванну и вставая. – Я принесу шампанское.

– Шампанское, – выдохнула Эбигейл, наблюдая, как он выскальзывает из комнаты. Она никогда не пила шампанского. Как это сработает в ее сне? Неужели ей приснится, что это лучшее, что она когда-либо пробовала? Она предполагала, что скоро все узнает.

«По крайней мере, если она не проснется внезапно, как в прошлый раз», – подумала Эбигейл, слегка нахмурившись и искренне надеясь, что этого не произойдет. «Она наслаждалась этим. Продукты питания, ванна с пеной, и Томаззо? Господи, она не пожалеет, если никогда не проснется», – подумала она, а затем взглянула на Томаззо, который вернулся в комнату с двумя бокалами шампанского.

Протянув ей один бокал, он сел на край ванны рядом и слабо улыбнулся, когда она сморщила нос, ощутив, как пузырьки шампанского защекотали его, когда она поднесла бокал к губам. Как только она сделала любопытный глоток и улыбнулась, он взял виноградину с тарелки и держал ее перед ее губами, пока она не открыла рот. Затем он положил ее ей на язык. За ней последовал ломтик ананаса, но он провел им по ее губам, как и клубникой.

Эбигейл оставалась неподвижной, как и он, а затем закрыла глаза и нетерпеливо подняла голову, когда он наклонился, чтобы слизать сок.

– Мило, – пробормотал Томаззо ей в губы. – Но клубника была слаще.

– Ты голый и в ванне со мной был бы еще слаще, – нагло прошептала она в ответ, а затем открыла глаза и обнаружила, что он ушел. На мгновение ей показалось, что это похоже на первый сон, и она просыпается и, открыв глаза, увидит пляж, где, как она знала, сейчас спала. Но потом Эбигейл поняла, что Томаззо встал и, по-видимому, быстро снял шорты. «Как Супермен быстро», – подумала она, потому что он был уже голый и поднял ногу, чтобы залезть в ванну с другой стороны.

Под таким углом Эбигейл могла видеть все, что угодно, и ее взгляд с интересом скользнул по его пенису. На нем не только не было слегка инфицированных ран, которые были у него в реальной жизни, но также не было ни струпьев, ни шрамов, чтобы предположить, что раны вообще когда-либо были там. Сон с Томаззо был прекрасен.

– Это большая ванна, – заметил Томаззо, усаживаясь напротив нее, его ноги скользили по бокам от ее ног, так что они лежали по обе стороны от ее бедер.

– Да, – согласилась Эбигейл, внезапно смутившись. Видимо, даже во сне она была такой наглой.

– Но ты слишком далеко, – пожаловался он. – Садись передо мной. Я накормлю тебя.

Эбигейл почувствовала, что краснеет, и поняла, что это не имеет никакого отношения к горячей воде. Также как и внезапный жар между ног и одышка.

– Давай, – уговаривал Томаззо, забирая у нее бокал шампанского. Поймав ее пальцы другой рукой, он осторожно притянул ее к себе.

Эбигейл сглотнула, но позволила ему притянуть себя ближе, затем повернулась в воде спиной к нему. Но прежде чем она успела прижаться к нему, он отпустил ее пальцы и обнял за талию, крепко прижимая к себе. Ее ягодицы скользнули к его эрекции, зажав ее между ними и его животом, а спина прижалась к его груди. Затем он опустил руку на ее талию, его пальцы скользили вверх и вниз по ее животу, опускаясь все ниже с каждым разом, но не намного.

– Твое шампанское, – пробормотал Томаззо, отвлекая ее от того, что делала его другая рука, он протянул ей бокал с шампанским, который держал, пока она перемещалась.

– Спасибо, – прошептала Эбигейл. Она взяла свой бокал, но пить не стала. Вкус был хороший, но первый глоток вызвал раздражение в горле. Он также усилил легкую пульсацию в голове, которую она заметила в начале сна и пыталась игнорировать. Однако когда его пальцы появились перед ее губами с другим предложением, на этот раз виноградиной, она открыла рот, чтобы принять ее.

На этот раз Томаззо не просто уронил ей на язык виноградину, а положил ее, медленно убирая пальцы, так что, когда Эбигейл автоматически начала закрывать рот, ее губы сомкнулись вокруг задержавшихся пальцев.

Открыв глаза от удивления, Эбигейл обнаружила, что смотрит на их отражение в зеркале на противоположной стене. Сказать, что она была шокирована, было бы преуменьшением. До этого она даже не замечала, что стена зеркальная, и наблюдать за своим отражением с Томаззо за спиной, их обнаженными телами, купающимися в пузырьках, было приятным сюрпризом, это зрелище она ожидала увидеть ... когда-либо.

Она заметила, что его вход в ванну и то, как она передвинулась, чтобы сесть перед ним, потревожили пузырьки. Они уже не доходили ей до носа. Некоторые из них вспенились на мраморном ограждении, окружавшем ванну с трех сторон, в то время как другие соскользнули с внешнего края ванны и сползли на кафельный пол. На самом деле в ванне оставалось меньше пузырьков, и ее обнаженные белые плечи чуть выше груди оставались на виду, как и смуглая оливковая кожа на груди Томаззо и широкие плечи позади нее. Эбигейл на мгновение замерла, а потом перевела взгляд на отражение Томаззо в зеркале и обнаружила, что ее внимание привлекли серебряные искорки в его радужке, которые, казалось, стали преобладать над темным основным цветом.

Как только ее глаза встретились с его, Томаззо начал медленно вынимать пальцы из ее рта. Эбигейл понятия не имела, какой инстинкт заставил ее пососать его удаляющиеся пальцы, но она сделала это и была потрясена, когда это действие послало волну возбуждения по всему ее телу. Ее глаза недоверчиво расширились, а глаза Томаззо на мгновение закрылись, а потом он застонал и наклонил голову так, что его рот оказался у ее уха.

– Ах, Dio, Эбигейл, ты погубишь меня. Его голос был глубоким рокотом, а дыхание дразнило чувствительную кожу под ее ухом, затем он прикусил ее мочку, и пожаловался: – У меня были такие планы.

– Планы? – слабым голосом спросила она. Ее голова автоматически наклонилась, когда он прикусил ее горло, но ее глаза оставались открытыми, наблюдая за отражением в зеркале. Когда рука на животе внезапно скользнула вверх, чтобы прикрыть грудь, она увидела и почувствовала это, и ответ ее тела, казалось, был двояким.

Его собственные глаза внезапно остановились на зеркале, наблюдая, как его пальцы щипали и мяли ее плоть, а затем он пробормотал: – То, что я собирался сделать с тобой.

– Что? – уточнила Эбигейл, задыхаясь, ее ягодицы прижались к нему, а спина выгнулась, когда его другая рука переместилась на нетронутую грудь. Эбигейл застонала, наблюдая, как его руки играют с ее телом. Он сжимал и разминал, затем пощипывал соски, нежно сдавливая, прежде чем накрыть и сжать их снова. Это было так чертовски эротично – видеть, что он делает. Хотя пузыри, вероятно, помогли с этим. Они скрывали некоторые части, которые ей не нравились, оставляя только лучшие.

Вместо того чтобы ответить на ее вопрос, Томаззо перестал играть с грудью и поднес руку к ее подбородку. Он поймал его большим и указательным пальцами и осторожно повернул ее голову, наклоняя вверх и назад так, чтобы его рот мог опуститься на ее губы. Рука, все еще лежащая на ее груди, почти болезненно напряглась, и Эбигейл застонала ему в рот, ее тело наполовину повернулось к нему в воде, когда она страстно поцеловала его в ответ.

Когда Эбигейл почувствовала холодную жидкость на плече и груди, она ахнула. Она не была уверена, что это пока Томаззо не прервал поцелуй, и она не смогла оглядеться. К ее удивлению, она все ещедержала бокал с шампанским. Она совсем забыла о нем и, очевидно, дала ему опрокинуться, пролив содержимое на себя.

– Perfetto, – пробормотал Томаззо, и Эбигейл вдруг почувствовала, что ее поднимают и поворачивают в воде, чтобы он мог выпить пролитую жидкость. Он поймал капельку как раз в тот момент, когда она соскользнула с ее соска, сделал паузу, чтобы пососать розовый бутон губами, затем отпустил его, чтобы проследить за шампанским вверх по склону ее груди к ключице. Добравшись до плеча, Томаззо поднял голову, чтобы поцеловать ее, и опустил в воду.

Эбигейл застонала ему в рот, скользя вдоль его эрекции. Она смутно сознавала, что он взял бокал шампанского из ее дрожащих пальцев. Освободившись от необходимости держать его, она тут же запустила пальцы в волосы Томаззо, вцепившись в шелковистые пряди, поцеловала его.

Ее бедра теперь двигались сами по себе, скользя взад и вперед по твердому стволу, пойманному под ней, когда они целовались. Это действие усиливало ее возбуждение скачками, а не просто прыжками, как она ожидала, но прежде чем Эбигейл успела сойти с ума от этого действия, Томаззо резко вытащил ее из воды. Она открыла глаза и увидела, что ее груди оказались прямо перед его лицом, и Томаззо взял в рот ее сосок, начал усердно сосать его.

Это вызвало почти удовольствие/боль, и Эбигейл вскрикнула, схватила его за плечи и закрыла глаза в ответ. Она почувствовала, как он пошевелился в воде, но все равно вздрогнула, когда ее опустили на что-то холодное.

Открыв глаза, она увидела, что он усадил ее на мраморную поверхность ванны. Она не могла видеть их отражение и была рада этому теперь, когда больше не было пузырьков, скрывающих ее тело. Но она понятия не имела, почему сидит здесь. Эбигейл в замешательстве посмотрела на Томаззо, когда он закончил усаживаться перед ней. Пока она смотрела на него, он скользнул руками по внутренней стороне ее ног, обхватил бедра, широко раздвинул ноги на краю ванны и спрятал лицо между ними.

Крик вырвался из горла Эбигейл, когда его язык коснулся ее разгоряченной плоти. Первый был отчасти удивлением, но крики и прерывистые вопли, которые последовали за ним, были ответом на то, что делал Томаззо, когда его губы, зубы и язык сосали, щекотали и ласкали ее жаждущую плоть. Эбигейл запустила руки в его волосы и держалась изо всех сил, пока он сводил ее с ума, подводя к краю, а затем, отступая только для того, чтобы снова подтолкнуть ее к краю. Ее руки вцепились ему в волосы, а потом она попыталась оттолкнуть его голову, и ее спина так сильно прижалась к стене позади нее, что она почти боялась пробиться сквозь нее. Она несколько раз попыталась сомкнуть ноги, чтобы прекратить мучения, но Томаззо крепко удерживал ее.

Как раз в тот момент, когда Эбигейл испугалась, что у нее случится сердечный приступ или что-то в этом роде, Томаззо поднял голову и стащил ее с края ванны, чтобы снова посадить к себе на колени. Но сейчас он стоял на коленях, его эрекция наполовину высунулась из воды, и на этот раз он опустил ее прямо на кончик пениса, немного подождал, а затем вонзился в нее, пока ее ягодицы не ударили по его ногам. На мгновение он замер, и начал интенсивно двигаться. Этого было достаточно. Эбигейл услышала крик Томаззо прежде, чем ее собственный вырвался из горла. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, когда ее собственный голос пронзил воздух, и затем почувствовала, что темнота захватила ее.

Томаззо проснулся, скорчившись на дне ванны, с ногой Эбигейл перед лицом. Он мельком взглянул на ее прелестные пальчики, подумав, «как хорошо, что он догадался нажать кнопку, чтобы выпустить воду из ванны ближе к концу их страстной встречи», а затем поднял голову, пытаясь понять, в каком положении они находятся.

Последнее, что помнил Томаззо, это то, как он стоял на коленях с Эбигейл в отступающей воде. Очевидно, он упал на спину, а затем соскользнул в сторону, расставив ноги так, чтобы лечь на спину на дно ванны. Эбигейл, казалось, сделала то же самое. Она все еще сидела у него на коленях, но ее верхняя часть тела упала так, что ее спина оказалась на его ногах, а ее ноги были вытянуты по обе стороны от головы.

«Похоже на ту неудачную игру в «Твистер»», – подумал Томаззо, вспомнив, как однажды его кузен Заниполо убедил их сыграть. В то время он думал, что это глупая игра, ну когда кто хотел, чтобы его брат и трое других родственников мужского пола крутились вокруг него, пока Заниполо выкрикивал цвета и части тела? «Теперь играть с Эбигейл может быть интереснее», – подумал он с внезапной улыбкой.

Отложив эту возможность на потом, Томаззо сосредоточился на том, чтобы освободиться от Эбигейл и вытащить их обоих из ванны. В конце концов, все оказалось не так сложно, как он опасался, и ему даже удалось не разбудить ее, что, по его мнению, было удивительным подвигом. Пока он не встал рядом с ванной, и не наклонился, чтобы поднять ее и почувствовать тепло исходящее от нее.

Выпрямившись, Томаззо крепче обнял ее и с беспокойством посмотрел на бледное лицо. Ему показалось, что прошлым вечером на пляже ей было немного жарко, и то, что она не проснулась, когда он пошел за ней, чтобы отвезти на судно, беспокоило его. Но когда он вернулся из офиса, позвонив в дом силовиков, она была на ногах, в ванне и, по-видимому, в порядке.

Нахмурившись, он повернулся, чтобы отнести ее в спальню и уложить на кровать с балдахином. Затем Томаззо приложил тыльную сторону ладони к ее лбу.

Эбигейл определенно лихорадило. Он начинал думать, что это не его старания быть осторожным помешали ей проснуться, когда он снял ее с себя и принес сюда. Она была больна. Ему нужно было найти ей врача.

Наклонившись, Томаззо натянул на нее одеяло и простыни, а затем обошел кровать и подошел к телефону на прикроватной тумбочке. Бросив быстрый взгляд на таблички слева от цифровых кнопок, он нажал кнопку главного стола и стал ждать... и ждал. Нахмурившись, он повесил трубку и попробовал снова. Когда он получил те же результаты, Томаззо с проклятием положил трубку и провел рукой по волосам, глядя на бледное лицо Эбигейл. Затем он повернулся и выбежал из комнаты.

Он пойдет в приемную и сам с кем-нибудь поговорит. В любом случае, так он быстрее вызовет врача.

Эбигейл снова проснулась в кровати под балдахином. И снова она была одна. Она уже начала думать, что сможет насладиться мгновенным воспроизведением своего последнего сна, когда ее желудок взбунтовался и попытался подняться к горлу. Зажав рот рукой, Эбигейл выбралась из постели и поспешила в ванную. Пол тревожно закачался, но это не помешало ей вовремя добраться до унитаза.

Последовали крайне неприятные несколько часов или около того. По крайней мере, казалось, что прошло много времени, но, вероятно, ей потребовалось всего несколько минут, чтобы выплюнуть скудное содержимое желудка. За этим последовало еще минут десять сухих вздохов.

Как только мышцы живота прекратили свои сильные сокращения, Эбигейл со стоном прислонилась к унитазу и положила лицо на руку на сиденье унитаза.

Она чувствовала себя ужасно. У нее был жар, и она дрожала от холода. Ее тошнило, в голове стучало, в глазах была ужасная боль, и каждый сустав в ее теле болел. Эбигейл давно не чувствовала себя так паршиво ... На самом деле, она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так плохо.

Эбигейл на мгновение задумалась, но потом покачала головой. Нет, она несколько раз болела гриппом, простужалась, перенесла даже приступ аппендицита, но была уверена, что никогда в жизни не чувствовала себя так плохо. И еще она поняла, что на этот раз ей не снится сон. Боль была слишком сильной, вкус рвоты во рту – реален, как и озноб. Она проснулась и была больна, как собака.

Как ни странно, это беспокоило ее не так сильно, как то, что теперь она была совершенно уверена, что ее первое пробуждение в этой комнате тоже не было сном. Это так. Она узнала кусочки пищи, выброшенные ее желудком. Виноградная кожура все еще была цела, а клубнику и сыр можно было узнать, по пережеванным кускам.

«Ей действительно нужно лучше жевать», – подумала Эбигейл со вздохом. Поморщившись, она подняла голову и попыталась встать, но тут же остановилась, когда ее желудок угрожающе дернулся. Очевидно, он хотел остаться там, где был. Кто она такая, чтобы спорить?

Эбигейл снова уткнулась лицом в руку, затем сморщила нос и выпрямилась достаточно, чтобы прислониться к стене, вместо того чтобы вернуться в прежнее положение. Закрыв глаза, она вспомнила интерлюдию с Томаззо, и попыталась понять, почему ее беспокоит тот факт, что это, скорее всего, произошло на самом деле. Они с Томаззо не в первый раз были близки ... или даже не во второй.

Хотя это был первый раз, когда у них был полноценный секс, признала Эбигейл.

Как она и ожидала, это было невероятно. Умопомрачительно. Лучший секс, который она когда-либо имела.

«И немного смущал быстрый секс», – внезапно поняла Эбигейл, кривя губы. «Прелюдии не было», – подумала она теперь, но мужчина едва успел войти в нее, как они оба закричали и потеряли сознание.

«Имеет ли это значение, если они наслаждались им?» – задумалась она. И они, действительно, наслаждались им. Прошлой ночью, когда ее оргазм обрушился на нее, Эбигейл увидела звезды и ...

– Клыки? – пробормотала она в замешательстве, когда воспоминание вернулось к ней. Эбигейл открыла рот, чтобы закричать от страсти, когда ее тело начало содрогаться, услышала, как Томаззо вскрикнул от собственного освобождения, и открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Все его тело было напряжено, спина выгнута словно палка, голова запрокинута, рот открыт для крика ... и изо рта определенно торчали клыки. Томаззо был похож на большого, сексуального и голого вампира, готового вцепиться кому-нибудь в шею.

Эбигейл покачала головой. Этого не могло быть. Должно быть, это было частью сна. «На самом деле, все это было сном», – решила она. Потому что пенис Томаззо во время их интерлюдии прошлой ночью был в полном порядке, в то время как настоящий превратился в руины. Эбигейл видела его и даже обработала его антисептиком и антибиотиком. Во сне же пенис Томаззо был идеален.

– Определенно сон, – пробормотала она с коротким смешком, а затем покачала головой.

Эбигейл мельком увидела содержимое туалета, покачала головой и снова замерла. Еда, которой ее вырвало, была такой же, как во сне. Все в Эбигейл, казалось, затихло на мгновение, пока ее мозг боролся с противоречивыми свидетельствами. Еда, которую она извергла, была едой из сна, поэтому, если это было реально, то и секс тоже был реален. Однако пенис Томаззо был в полном порядке, в то время как его реальный пенис был поврежден. Следовательно, сексуальная интерлюдия была сном.

Эбигейл хмурилась над двумя противоречивыми истинами, когда в ее голове раздался тихий голос, но вампиры должны быстро исцеляться, не так ли? Она со вздохом закрыла глаза. Конечно, она это знала. По крайней мере, по фильмам и шоу, которые видела про вампиров. «Дайте им немного крови, и они смогут исцелить почти все».

Эбигейл едва успела признаться себе в этом, когда тоненький голосок заговорил снова: «Кроме того, у него есть клыки, и ты их видела».

Эбигейл решила, что ей начинает не нравиться этот голосок.

«Как думаешь, он укусил тебя, пока ты спала, и поэтому ему лучше, а ты больна, как собака?» – продолжил тоненький голосок.

Эбигейл нахмурилась, пытаясь понять, что подсказывает ей подсознание. – Что? – пробормотала она в замешательстве. – Как будто я больна, потому что превращаюсь в вампира?

«О, я об этом не подумал», – ответил голос. «Я просто решил, что мы были слабы от потери крови, но превратиться в Вампиреллу, что ж в это здравая мысль, особенно с рвотой и тому подобным».

Глаза Эбигейл недоверчиво расширились. Здравая мысль? От потери крови у нее закружится голова, возможно, она задохнется, устанет и определенно побледнеет. Однако это не вызовет лихорадки и рвоты.

«По крайней мере, это было бы разумнее, если бы Томаззо укусил меня», – внезапно подумала она и тут же зашевелилась. Ее желудок тут же запротестовал, с несчастным видом выворачиваясь, но Эбигейл проигнорировала его и сумела подняться на ноги, чтобы доковылять до зеркала. Наклонившись вперед, она подняла подбородок и осмотрела свою шею в зеркале за двойной раковиной.

Воздух с тихим шипением покинул ее легкие, когда она заметила на горле два прокола рядом друг с другом. Эбигейл подняла дрожащую руку, чтобы коснуться их. Они были примерно такого же размера и на таком же расстоянии друг от друга, как и клыки, торчащие из верхней челюсти Томаззо.

«Черт! Он укусил ее!» – с тревогой подумала Эбигейл. «Поэтому она потеряла сознание в грузовом самолете? Возможно», – мрачно решила она. «И он, вероятно, укусил ее снова прошлой ночью. Вероятно, из-за потери крови она снова потеряла сознание. Мужчина кормился от нее, как пиявка. Большая, сексуальная пиявка вместо скользкой, похожей на слизь пиявки, но все равно пиявка. Это, вероятно, объясняет, почему он находит ее привлекательной», – подумала она. Хорошая богатая кровь пухлых цыплят, конечно же, была намного вкуснее, чем слабая, жилистая кровь тощих цыплят.

Нахмурившись, Эбигейл наклонилась ближе, чтобы лучше все рассмотреть, и нахмурилась, заметив, что отметины не были свежими. Они уже немного зажили. Наверное, им было не меньше трех дней. Может быть, четыре ... примерно столько времени прошло с тех пор, как она встретила Томаззо на грузовом самолете Джета. По крайней мере, она думала, что это было тогда. Дни начали немного расплываться, и в данный момент она ни в чем не была уверена.

Эбигейл снова провела пальцем по заживающим ранам, вспоминая, как Томаззо стоял позади нее в грузовом отсеке, обнимая ее и нежно покусывая шею ... и острая щиплющая боль, за которой последовало ощущение притяжения, испытанное перед тем, как потерять сознание. Это, конечно, объясняет, ее обмороки и потерю сознания. Должно быть, он питался ею каждый раз, когда они …

Ее мысли умирали, Эбигейл повернула голову, пытаясь рассмотреть свое тело и найти другие колотые ранки. Их не было. По крайней мере, не на шее, плечах или груди, которые она могла видеть в зеркале. Эбигейл ощупала затылок, где ничего не было видно, но и там ничего не почувствовала.

Опустив руки, она слегка нахмурилась. Если он укусил ее только один раз, почему она падала в обморок каждый раз, когда они были близки? В последний раз в ванне она потеряла сознание, как будто выключили свет, но она не помнила, чтобы он проводил много времени около ее шеи. Он провел больше времени…

Эбигейл посмотрела на свои бедра и прищурилась. Ей нужен фонарик и карманное зеркальце. «Или лампа и зеркало», – подумала она, подозревая, что не найдет в номере фонарик. Она, вероятно, также не найдет карманного зеркала, но оно того стоило.

Отвернувшись от раковины, Эбигейл направилась к двери, но замедлила шаг, когда комната начала вращаться. Она остановилась и потянулась к раковине, чтобы удержать равновесие, но было слишком поздно, пол быстро приближался ей навстречу.

Глава 9

– Лихорадка, говорите?

– Да, – пробормотал Томаззо, отпирая дверь виллы, которую устроил для них с Эбигейл, когда рыбаки высадили их здесь, в курортном доке. Это был роскошный курорт, где останавливались мужчины, и поскольку Томаззо ничего не знал ни о Пунта-Кане, ни о том, что здесь можно найти, он решил, что этот курорт подойдет. Кроме того, рыбаки уезжали рано утром, практически на рассвете, так что ему нужно было только убедиться, что он не попадется им на глаза, чтобы их воспоминания об их встрече, которые он подделал, остались похороненными.

– Еще какие-нибудь симптомы? – спросил доктор, следуя за ним внутрь, когда Томаззо открыл дверь.

– Нет, – сказал Томаззо, но нахмурился. Он не осмотрел Эбигейл, прежде чем броситься на поиски доктора, и хотя чувствовал, что, вероятно, должен был подумать об этом, был рад, что не сделал этого. Доктор Кортес не жил на курорте и собирался домой после ужина и выпивки, когда Томаззо нашел его. Потребовалось его особое убеждение – он же контроль сознания, чтобы вернуть человека на виллу.

Предоставив доктору следовать за собой, Томаззо провел его через виллу в главную спальню, открыл дверь и на мгновение остановился, увидев пустую кровать. Нахмурившись, он бросился к двери ванной и позвал: – Эбигейл.

Ответа не последовало. Он понял почему, когда подошел к открытой двери и увидел обнаженную Эбигейл, распростертую на кафельном полу. Она лежала на боку спиной к нему, ее руки и ноги подкосились. Она была похожа на куклу, которую выбросили на помойку. Выругавшись, он поспешил вперед, снова позвав ее по имени, зная, что доктор Кортес следует за ним.

Томаззо опустился на колени рядом с Эбигейл и перевернул ее, но, увидев ее лицо, ужаснулся. Она была бледна как смерть, круги под глазами казались почти черными на фоне белой как бумага кожи.

– Ее вырвало.

Томаззо оглянулся на это спокойное замечание и увидел, что Кортес поставил свою медицинскую сумку на раковину и теперь заглядывает в унитаз. Спустив воду в туалете, доктор подошел и присел на корточки по другую сторону от Эбигейл. Он на мгновение ощупал ее лоб, приподнял веки, чтобы посмотреть в глаза, а затем оттянул губы, чтобы посмотреть на десны, прежде чем переключить внимание на руки. Подняв каждую из них, чтобы осмотреть их со всех сторон, он затем повернул Эбигейл на бок, чтобы осмотреть ее спину.

– У нее много укусов насекомых, – заметил доктор. – И, кажется, развивается сыпь.

Томаззо нахмурился, заметив, что доктор прав.

– Она жаловалась на головную боль? – спросил доктор Кортес, выпрямляясь, чтобы подойти к ванне.

– Нет, – прорычал Томаззо, его обеспокоенный взгляд скользнул по лицу Эбигейл, когда он снова положил ее на спину.

– Боли в суставах? – уточнил доктор, наклоняясь, чтобы нажать кнопку, которая установит пробку в ванной. – Боль в глазах?

– Нет, – нетерпеливо отрезал Томаззо, его глаза скользнули по комариным укусам. Были ли они и сыпь у Эбигейл тогда, когда они лежали в ванне? Он не заметил.

Повернув холодный кран на полную мощность, доктор спросил: – Как давно она в Доминикане?

– Четыре дня, – ответил Томаззо.

– Хм. – Доктор выпрямился. – Да, это похоже на правду.

– Что? – нахмурившись, спросил Томаззо. – Вы знаете, что это?

– Я возьму немного крови и сделаю анализ, – осторожно ответил доктор Кортес, подходя к своей медицинской сумке, чтобы взять несколько нужных предметов. Вернувшись и опустившись на колени рядом с Эбигейл, он закончил: – Но я предполагаю, что это лихорадка Денге.

– Что это? – с беспокойством спросил Томаззо. Он был уверен, что слышал это название раньше, но понятия не имел, что это такое.

– Это всего лишь лента. Я оборачиваю ее вокруг руки, чтобы сделать вену…

– Я не об этом. Что такое лихорадка Денге? – Томаззо раздраженно замолчал, прервав нежелательное объяснение тех манипуляций, которые делал доктор, готовясь к взятию крови.

– О. – Доктор Кортес закончил перевязывать руку Эбигейл, затем ввел иглу в вену, наблюдая, как кровь начинает литься в прикрепленную пробирку, прежде чем объяснить: – Вирус, который довольно распространен здесь. Он передается комарами.

– Это плохо? – с беспокойством спросил Томаззо.

– Неприятно, – сказал доктор с гримасой. – Но с ней все будет в порядке.

– Слава Богу. – Томаззо вздохнул с облегчением, потом напрягся и взглянул в лицо Эбигейл, когда она застонала и зашевелилась.

Она открыла глаза, и Томаззо попытался ободряюще улыбнуться, когда ее растерянный взгляд встретился с его взглядом. Но когда она хриплым голосом обвинила его: – Ты укусил меня! – он впал в отчаяние.

– Она бредит, – успокаивающе сказал Кортес, когда Томаззо уставился на нее пустым взглядом.

Эбигейл перевела взгляд на мужчину, ее голова медленно следовала за ним, и она нахмурилась в замешательстве. – Кто вы?

– Я – доктор Кортес, дитя мое. А теперь отдыхайте. Вы больны.

– Но-о-о-о-о. – Она простонала это слово, ее голова качнулась в другую сторону, когда она пробормотала: – Он укусил меня.

– Неужели это так? – мягко спросил доктор Кортес, заменяя полную пробирку пустой.

– Да. – Ее голова резко откинулась назад, прекрасные зеленые глаза расширились и запаниковали. – Вы не должны быть здесь. Я могу укусить вас. – Подняв голову, она жалобно добавила: – Я не хочу никого кусать.

– Это хорошо, – пробормотал доктор Кортес, его внимание было приковано к быстро наполняющейся второй пробирке.

Томаззо перевел взгляд с мужчины на Эбигейл, пытаясь решить, что делать. Она явно знала, кто он такой, или, во всяком случае, догадывалась. И она болтала с доктором, который не должен был слышать ничего из этого. Человек, казалось, предполагал, что все это было вызвано лихорадкой, но что, если он подумает об этом позже и ...

– Я чувствую вкус крови, – раздраженно пробормотала Эбигейл, снова поворачивая голову. – Почему я ... о! – ее лицо наполнилось ужасом. – Я уже укусила кое-кого. Не так ли? Я сделала это, – решила она и застонала, – я не хочу быть кровососущим дьяволом!

– Она в бреду, – констатировал доктор Кортес, закончив брать кровь и выпрямляться с прибором и пробирками в руках. Вернувшись к своей медицинской сумке, он приказал: – Положи ее в ванну. Тебе нужно снизить ей температуру.

Томаззо колебался, все еще раздумывая, что делать с доктором.

– Чья это кровь? – Эбигейл застонала, глядя на свои руки, как будто они были покрыты кровью. Это было не так, но она верила в это. Томаззо подняв Эбигейл с пола, подойдя к ванной. Он решил оставить доктора в покое, если возникнет необходимость, можно стереть его память позже.

Вода была на середине ванны. Томаззо опустил Эбигейл в нее, отметив, что она была очень холодной, когда накрыла его руки и ее тело. И все же он не был готов к реакции Эбигейл. Ее глаза распахнулись, она завизжала, как от боли, и тут же попыталась выбраться наружу, карабкаясь на грудь и голову Томаззо, безжалостно впиваясь ногтями в его плоть.

– Calma. Эбигейл, calmati, – успокаивающе сказал Томаззо, схватив ее за запястья и выдернув ногти из своей кожи. Заставляя ее опуститься в воду, он удерживал ее там, просто повторяя те же самые слова снова и снова. К его огромному облегчению, не прошло и минуты, как она внезапно рухнула, перестав бороться, ее глаза снова закрылись.

– Я позвоню вам, как только получу результаты анализов.

Томаззо резко оглянулся и увидел, что доктор собрал чемодан и направляется к двери.

– Подождите! – испуганно прорычал он. Когда мужчина остановился и оглянулся, он спросил: – А как насчет медикаментов?

– Я попрошу портье найти ей ацетаминофен, чтобы облегчить боль. Держитесь подальше от аспирина, он будет способствовать кровотечению, – проинструктировал он. – И продолжайте купать ее в холодной воде, когда у нее поднимется температура.

– И это все? – недоверчиво спросил Томаззо. – А как насчет настоящих лекарств? Антибиотики или что-то еще?

– Лихорадка Денге – это вирус. Антибиотики неэффективны против вирусов, – терпеливо объяснил доктор. – Просто дайте ей ацетаминофен и холодные ванны и не спускайте с нее глаз. Она должна прийти в себя через несколько дней. Если нет, или у нее пойдет кровь, позовите меня. Это может привести к осложнениям.

– Какие осложнения? – зарычал Томаззо, ему не понравилось, как это прозвучало.

– В некоторых редких случаях у пациента может развиться геморрагическая лихорадка Денге и даже синдром шока Денге, который может быть смертельным, – признал Кортес, но затем быстро добавил: – Однако это случается крайне редко. Это обычно происходит только с людьми с ослабленной иммунной системой. Так что просто присматривайте за ней и звоните, если возникнут проблемы.

Томаззо медленно повернул голову к Эбигейл, его беспокойство усилилось, когда он вспомнил, что она была бледна и измучена, когда он встретил ее. Измучена уходом за умирающей матерью. За последние несколько дней они почти ничего не ели и не пили. Без сомнения, она была обезвожена. Будет ли этого достаточно, чтобы ослабить ее иммунитет? Возможно, он должен взять под контроль доктора и заставить его остаться, пока они не узнают, сможет ли Эбигейл выздороветь самостоятельно или нет…

Звук захлопнувшейся двери спальни заставил его оглянуться, и Томаззо выругался, поняв, что доктор Кортес ускользнул. Он подумывал о том, чтобы догнать мужчину и вернуть его, но не мог оставить Эбигейл одну в ванне, пока она была без сознания. Кроме того, он не хотел вынимать ее из воды, пока у нее не спадет температура, поэтому отпустил доктора и сосредоточился на том, чтобы одной рукой держать голову Эбигейл над водой, а другой закрыть кран.

Вздохнув, Томаззо поудобнее устроился возле ванны и озабоченно посмотрел на Эбигейл. Она не только была больна, но, казалось, имела какое-то представление... Она знала, что он укусил ее. Он не знал какое, потому что укусил ее только дин раз в самолете, четыре дня назад. Но она ничего не говорила об этом, пока не заболела.

«Эбигейл сказала что-то о своем превращении и нежелании быть кровососущим дьяволом», – вспомнил он с содроганием. Никто еще не называл Томаззо кровососущим дьяволом, и ему это не нравилось.

«Но она бредит», – ободряюще напомнил себе Томаззо. Возможно, она не понимала, что говорит. Может быть, она просто извергала что-то из сна, который ей приснился перед пробуждением.

– Да уж, конечно, – пробормотал Томаззо себе под нос и признал, что ему действительно следовало усадить ее и все ей объяснить, пока они были еще в джунглях. Он подозревал, что, не сделав этого, усложнил себе жизнь.

Томаззо засопел, отчего его подбородок, покоившийся на груди, дернулся, и Эбигейл слабо улыбнулась. Она не спала и смотрела, как он спит в кресле рядом с ее кроватью, наверное, минут десять, и все это время пыталась понять, где она, что происходит и кто такой Томаззо. Эбигейл пришла к нескольким выводам.

Они достигли цивилизации и, судя по ее предположениям и тому, что она видела в номере, должны были быть на роскошном курорте. Она не помнила, как на самом деле это произошло, поэтому предположила, что была слишком больна в то время, чтобы помнить об этом сейчас. Что на самом деле было частью ее второго вывода – она серьезно больна, как смертельно больной. Из того, что она помнила с тех пор, как проснулась в этой комнате в первый раз, Эбигейл без сомнения знала, что никогда раньше не была так серьезно больна.

Она понимала, что какое-то время была не в себе от лихорадки, хотя и не была уверена, как долго это продолжалось. У нее было несколько моментов просветления, и во время одного из них она проснулась и увидела, что Томаззо тихо разговаривает с человеком, которого он назвал доктором Кортесом. Они были у двери, доктор, очевидно, уходил, и она не могла расслышать большую часть того, что было сказано, но уловила упоминание о лихорадке Денге, прежде чем снова погрузиться в беспокойный сон.

Эбигейл нахмурилась. Она читала о лихорадке Денге, исследуя места отдыха с матерью, и точно знала, что это такое. Или она думала, что точно знает, что это такое. Для нее это звучало как неприятная гриппоподобная болезнь. Однако теперь, когда она перенесла ее, она могла честно сказать, что в соревновании за худшую болезнь лихорадка Денге могла надрать задницу любому гриппу раз десять. Честно говоря, она никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно. Она не смогла проглотить ни бульона, ни даже воды, которую Томаззо пытался дать ей, чтобы она продолжала пить. Каждый сустав в ее теле болел так, словно ее переехал грузовик. Ее голова раскалывалась, как барабан, а боль в глазах была невыносимой. Эбигейл была уверена, что умрет.

А потом она проснулась, чувствуя себя намного лучше. Ну, по крайней мере, сравнительно. Голова все еще болела, как и суставы, но жар, казалось, прошел. Это был хороший знак, верно?

Эбигейл вздохнула и пошевелила языком во рту, пытаясь собрать немного слюны, чтобы облегчить сухость, от которой она страдала. Усилие, казалось, ничего не дало. Ей нужен стакан воды или что-то еще.

Ее взгляд снова скользнул по Томаззо, но она не произнесла его имени и не сделала ничего, что могло бы его разбудить. Эбигейл была уверена, что он не спал с тех пор, как она заболела. Каждый раз, когда она просыпалась, он был рядом и заботился о ней. Раздавив таблетки и размешав их в воде, он заставлял ее пить, уверяя, что это поможет справиться с болью. Кормил ее бульоном с ложечки, бормоча все время, что ей нужно поесть и собраться с силами, чтобы справиться с болезнью. Поддерживал голову, откидывая волосы назад, когда она изрыгала обратно воду и бульон. Помогал ей дойти до ванной и обратно, когда она в этом нуждалась. Опустив ее в ледяную ванну, его голос был полон извинений и сожаления, когда попытался успокоить ее и объяснить, что это необходимо сделать.

Пару раз она просыпалась и обнаруживала, что он просто держит ее за руку и что-то бормочет по-итальянски. Эбигейл не была уверена, что он говорил ей тогда, но было много упоминаний о cara, bella и спутниках жизни, поэтому она подумала, что он, вероятно, не рассказывал ей сказки.

Томаззо беспокойно заерзал на стуле, пробормотал что-то по-итальянски, а затем снова глубоко вздохнул, и Эбигейл выдохнула, задержав дыхание, пока ждала, проснется он или нет. Она не была разочарована, что он не проснулся. Несмотря на жажду и беспокойство, она собиралась извиниться перед мужчиной. Она была уверена в этом, потому что другой вывод, к которому пришла, заключался в том, что она на мгновение потеряла рассудок, представив, его вампиром, который укусил ее. Очевидно, это было вызванное лихорадкой безумие, потому что теперь, когда она снова пришла в себя, поняла, насколько нелепа была эта мысль.

Во-первых, вампиров не существует. Это само собой разумеется.

Во-вторых, этот человек бегал днем, плавал, ловил рыбу копьем, лазил по деревьям за кокосами и так далее, а все знали, что вампиры не могут выходить днем. Они вспыхивали и превращались в пепел, если осмеливались ... чего, конечно, не будет, потому что вампиров не существует.

И в-третьих, она не страдала от потери крови и обращения, как она боялась, у нее была лихорадка Денге, так что ... клыки, которые она видела перед тем, как упасть в обморок – просто галлюцинация, вызванная лихорадкой. А сам обморок, вероятно, объяснялся тем, что ее тело ослабло от попыток бороться с болезнью.

Конечно, это не объясняло, почему он тоже каждый раз терял сознание. Или, если уж на то пошло, отметины на ее шее, но Эбигейл никак не могла смириться с тем, что милый мужчина, который доставлял ей такое удовольствие и так нежно заботился о ней, пока она была больна, был вампиром. Ни за что. Никоим образом. Нет уж.

– Ты проснулась.

Осознав, что ее взгляд каким-то образом упал на обнаженную грудь Томаззо, пока она перебирала свои мысли, Эбигейл перевела взгляд обратно на его лицо и выдавила улыбку, когда он вскочил со стула и присел на край кровати рядом с ней.

– Жар прошел, – с облегчением сказал Томаззо, ощупав ее лоб, потом нахмурился и заметил: – Но ты ... как ты сказала? Не как моллюск, но что-то вроде этого.

«Липкий», – мысленно перевела Абигейл и поморщилась. Она была липкой. Без сомнения, последствия лихорадки или чего-то еще. Но прежде чем она успела произнести вслух нужное слово, он озабоченно спросил: – Как ты себя чувствуешь?

– Пить хочется, – ответила она, удивившись, когда ее голос прозвучал едва слышно.

– Конечно. У тебя, должно быть, сильно пересохло в горле, – пробормотал Томаззо, поворачиваясь к столику рядом с кроватью, где около пустого стакана стоял кувшин с водой.

– Да, очень, – прошептала Эбигейл, наблюдая, как он наливает прекрасную прозрачную жидкость в стакан. Поставив стакан на стол, он быстро повернулся, просунул руку ей под плечи и приподнял верхнюю часть тела. Затем Томаззо сложил несколько подушек у нее за спиной, прислонил ее к ним и потянулся за стаканом воды.

Эбигейл жадно пила воду, когда он подносил стакан к ее губам. Затем она закрыла глаза и облегченно вздохнула, когда сладкая жидкость увлажнила ее язык и заполнила рот. Это было так чудесно, что она задержала ее там, на мгновение, позволяя ей заполнить и увлажнить каждую щель, прежде чем скользнуть вниз по ее пересохшему горлу.

– Еще, – пробормотала она, пытаясь удержать стакан, когда Томаззо начал его отодвигать.

– Медленно, – предупредил он, сдаваясь и снова поднося стакан к ее губам.

Эбигейл попыталась пить медленно, но это было так приятно после того, как она так долго чувствовала жжение, что она проглотила больше, чем, вероятно, должна была. Томаззо снова попытался отнять стакан от ее губ, когда она заметила каплю красной жидкости, которая упала в воду и быстро растеклась, а затем растворилась, когда за ней последовала вторая капля.

– Томаззо? – она что-то неуверенно пробормотала, инстинктивно поднеся руку к лицу, и тут из носа у нее потекла кровь. Она чувствовала ее вкус во рту. – Что это было у меня на руке? – с беспокойством спросила Эбигейл. Она заметила что-то похожее на кровавые пузыри под кожей, капли начали формироваться на поверхности кожи, как пот, но кроваво-красный. Прежде чем она успела встревожиться, внезапный приступ боли пронзил живот Эбигейл. Крик боли сорвался с ее губ, она тут же наклонилась вперед на кровати, инстинктивно обхватив руками живот, а затем почувствовала, как жидкость, которую она только что проглотила, пытается выбраться из ее горла, и пробормотала: – Я думаю, что я собираюсь…

Выругавшись, Томаззо отставил стакан и поднял ее с кровати. Через мгновение они были в ванной, так быстро, что Эбигейл подумала, что она, должно быть, пропустила какое-то время. Он отнес ее в туалет и начал опускать, но Эбигейл не успела. Ее желудок выплеснул воду на спинку унитаза и сиденье. Она была смешана с кровью, смутно заметила она.

Какая-то часть ее мозга признавала, что, вероятно, это было нехорошим симптомом, но у Эбигейл было мало времени или энергии, чтобы обдумать это; ее рвота не прекратилась, несмотря на то, что она была уверена, что больше нечем было рвать. Боль тоже не прекратилась, она только усилилась. Ощущение было такое, будто кто-то ударил ее ножом и теперь поворачивает оружие вверх и вниз, влево и вправо в ее животе.

Как только Томаззо закончил укладывать ее на холодный кафельный пол рядом с унитазом, Эбигейл инстинктивно свернулась калачиком вокруг живота. Она смутно сознавала, что Томаззо склонился над ней, зовя по имени и задавая вопросы, но просто лежала, испуская легкие вздохи агонии и страдания, пока благословенная тьма не опустилась на нее, забирая боль или, по крайней мере, ее осознание.

– Геморрагическая лихорадка Денге, – мрачно констатировал доктор Кортес, выпрямляясь после осмотра Эбигейл. «Она снова в постели, под простыней, и спит, вернее, без сознания», – подумал Томаззо. Она потеряла сознание в ванной и ни разу не пошевелилась с тех пор, как он принес ее сюда, вызвал врача и стал ждать его прихода.

– Да, вы уже говорили о Денге, но она ...

– Это уже не просто лихорадка Денге, – сурово перебил доктор. – Сейчас это геморрагическая лихорадка Денге.

Томаззо тупо уставился на него, не понимая, в чем разница.

– Вы позволили ей обезвоживаться, – обвинил доктор Кортес, подходя к телефону и набирая номер.

– Я давал ей бульон и воду. Она ничего не могла удержать, – ответил Томаззо, подходя ближе к кровати, чтобы посмотреть на Эбигейл.

– Тогда вам следовало позвонить мне, – отрезал Кортес.

– Я так и сделал. Неоднократно, – прорычал Томаззо. За последние два дня, с тех пор как этот человек оставил его наедине с Эбигейл, он звонил в дежурную часть, по меньшей мере, двенадцать раз в день. Каждый раз ему обещали, что пришлют доктора, но тот так и не появился. Томаззо сам чуть было не отправился на поиски доктора, но не хотел оставлять Эбигейл одну. Он был удивлен, что этот человек сейчас здесь. Возможно, то, что он сказал портье, что она истекает кровью отовсюду, и он спустится туда и забьет человека на другом конце телефона до смерти, если Эбигейл умрет, сработало. Если бы он знал, что это сработает, то озвучил бы угрозу раньше.

– Они только что установили новую систему сообщений. Я не получал никаких сообщений, – пробормотал доктор Кортес и быстро заговорил по-испански. Он замолчал, прислушиваясь к разговору на другом конце провода, выплюнул еще одну порцию испанского и резко бросил трубку.

– Что? – спросил Томаззо, подозревая, что новости плохие.

– Ей нужна больница. Немедленно, – раздраженно бросил доктор. – Ей нужно поставить капельницу, чтобы поднять уровень жидкости, и ей, без сомнения, нужно переливание крови. – Он снова подошел к Эбигейл и покачал головой. – Но, очевидно, дорога размыта прямо за пределами курорта, и с этим тропическим штормом нет никакого способа получить вертолет или лодку, чтобы транспортировать ее.

Томаззо нахмурился и посмотрел на стеклянные двери. Он смутно ощущал шторм, бушевавший снаружи в течение последних нескольких часов или около того, и заметил, что доктор промок насквозь и запыхался, когда добрался сюда. Однако Томаззо так беспокоился об Эбигейл, что не обращал внимания ни на что, кроме нее, с тех пор как она заболела. Теперь он с первого взгляда понял, что это не просто обычный тропический шторм. «Мать-природа была в бешенстве и вымещала свою ярость на всем, что попадалось ей на пути, в том числе и на этом курорте», – подумал Томаззо, когда один из шезлонгов проплыл мимо окна.

Нахмурившись, он повернулся к Кортесу и увидел, что тот снова измеряет давление Эбигейл. – Что будем делать?

Доктор Кортес молча снял манжету. – Если мы не сможем доставить ее в больницу, у нее не будет ни единого шанса, а сейчас мы не можем доставить ее в больницу. – Он убрал манжету в сумку только для того, чтобы вытащить ее обратно. Вернувшись к Эбигейл, он снова надел на нее манжету, словно намереваясь снять показания на случай, если они изменятся в последний момент, и сказал: – Я предлагаю вам помолиться... и попрощаться.

При этих словах Томаззо замер, его разум внезапно закричал. Прощание? Нет! Он не мог потерять ее. Не сейчас. Спутники жизни были редкими и драгоценными находками. Некоторые ждали тысячелетия, чтобы найти их. Ему повезло, что она оказалась у него на пути в столь юном возрасте. Он не мог потерять Эбигейл.

– Убирайтесь, – прорычал он.

Когда доктор Кортес удивленно взглянул на него, но не встал и не ушел, как его просили, Томаззо проскользнул в его сознание и взял управление на себя. Через несколько мгновений все медицинское снаряжение мужчины было в его сумке, и доктор вышел за дверь. Томаззо проводил его взглядом и сел на край кровати.

– Эбигейл? – сказал он, нежно обнимая ее и встряхивая за плечи. Когда ответа не последовало, он попробовал снова, но, как и подозревал, она была без сознания, а не спала. Томаззо опустил ее на кровать, оставив руку под шеей, так что ее голова слегка откинулась назад, а рот открылся.

Он оставался в таком положении, просто смотря на нее какое-то время, его мысли метались, а затем он открыл рот и выпустил клыки. Томаззо должен был рассказать Эбигейл, что он бессмертен, или объяснять ей, что это такое. У него не было разрешения обратить ее, и он понятия не имел, захочет ли она быть обращенной. Но, черт возьми, он не мог рисковать потерять ее в такой ситуации.

Подняв запястье, Томаззо вонзил в него клыки и слегка приподнял Эбигейл, чтобы прижать кровоточащую рану к ее рту. Он оставался в таком положении до тех пор, пока кровотечение не замедлилось и не остановилось. Он укладывал Эбигейл на кровать, когда до его ушей донесся приглушенный стук.

Нахмурившись, Томаззо перевел взгляд с Эбигейл на дверь и обратно, затем встал и поспешил к выходу. Окно в парадной двери было из матового стекла. Томаззо видел сквозь него тени, но это было все. Сжав губы, он отпер и открыл дверь, затем замер; шок пробежал по его телу, когда он уставился на людей на пороге.

Глава 10

– Ну? Ты нас впустишь или как? Мы тут промокаем насквозь.

Это замечание вывело Томаззо из шока, но он не ответил на вопрос Джастина Брикера. Он даже не отступил, чтобы впустить четверых бессмертных на порог. Вместо этого он вышел под дождь и ветер и с облегчением обнял брата, громко сказав: – Ты в безопасности.

– Да. – Данте ответил на объятие, его собственный голос был почти криком, чтобы быть услышанным через шторм. – Я беспокоился о тебе, брат.

– Я тоже беспокоился о тебе, – заверил его Томаззо, когда они разорвали объятия и отступили назад, чтобы посмотреть друг на друга. Данте выглядел точно так же, как в последний раз, когда Томаззо видел его. Кроме того, что он был полностью одет, конечно. В последний раз, когда он видел брата, Данте был таким же голым, как Томаззо в грузовом самолете.

– Почему ты беспокоился обо мне? – удивленно спросил Данте. – Ты знал, что я сбежал. Это ты остался, запертым в клетке.

– Ты убежал оттуда голый, без денег и телефона, – заметил Томаззо. –Я не знал, как далеко ты сможешь убежать. Я боялся, что они поймали тебя и перевезли в другое место.

– Нет. – Данте улыбнулся. – К счастью, я попал в объятия ангела, который помог мне спастись. – Его улыбка стала кривой, и он добавил: – На самом деле, я столкнулся с ее трейлером, но она – ангел, и помогла спасти меня. Томаззо, это моя спутница жизни ... – его голос оборвался, когда он обернулся и увидел только пустое пространство. – Где же она ... о! Вот она. Пошли.

Схватив Томаззо за руку, Данте потащил его к троице, стоявшей у входа в доме.

Томаззо закрыл за ними дверь, отгородившись от грозы, затем повернулся и оглядел троицу, которая вошла в дом, оставив его с братом снаружи – Люциан Аржено, Джастин Брикер и миниатюрная блондинка с широкой улыбкой.

– Это – моя спутница жизни Мэри, fratello, – гордо сказал Данте, используя итальянский термин для обозначения брата. Обняв женщину, он добавил: – Мэри, это мой брат Томаззо.

– Одного взгляда было бы достаточно, чтобы знать это, – сказала Мэри со смехом. Выскользнув из-под руки Данте, она шагнула вперед, чтобы обнять Томаззо в знак приветствия, и указала: – Вы двое так идентичны.

– Да, но я красивее, – заверил ее Данте, оттаскивая Мэри от Томаззо и снова беря ее под руку.

Брови Томаззо слегка приподнялись при этом знаке ревности со стороны близнеца. До сих пор в Данте не было ревности. В молодости у них даже были общие женщины. Однако спутники жизни – совсем другое дело. «Данте еще не знает о моей Эбигейл», – внезапно подумал Томаззо, поэтому, возможно, беспокоится, что, раз они – близнецы, то Мэри могла бы стать возможной спутницей жизни и для него.

Томаззо не стал читать ее мысли, чтобы выяснить это. Во-первых, как бы хороша ни была Мэри, она его ничуть не привлекала. Другая причина, по которой Томаззо не читал ее, заключалась в том, что он не хотел, чтобы в его голове плясали образы его обнаженного брата. И судя по тому, как Мэри сейчас смотрела на Данте, именно это он там и найдет.

– Ты совершенно прав. Именно это сейчас и вертится у Мэри в голове, – сказал Люциан, явно читая мысли Томаззо. – А поскольку Данте и Мэри только что поженились, ты должен это понимать, хочешь ты того или нет, если только ... – он замолчал и прищурился, глядя на Томаззо, а затем его глаза слегка расширились, и намек на улыбку изогнул уголок его рта, когда он пробормотал: – Я полагаю, ты хочешь что-то сказать своему брату?

Томаззо заметил, как напрягся Данте, и сразу понял, что тот неправильно истолковал слова Люциана. Он подумал, что Томаззо не смог прочесть Мэри, а не то, что он отказался попробовать это сделать. Криво улыбнувшись, Томаззо открыл рот, чтобы объяснить, но так же быстро закрыл его и побежал в спальню, когда Эбигейл начала истошно кричать.

Когда он ворвался в спальню, Томаззо увидел, что Эбигейл лежит на кровати с крепко зажмуренными глазами, напряженная, выгнувшаяся дугой и вибрирующая, как камертон.

– Cara! – закричал он, бросаясь к кровати, чтобы обнять ее. Это было все равно, что обнимать доску. Ее тело, казалось, застыло в этом положении, затем Эбигейл снова душераздирающе закричала, когда он прижал ее к своей груди. Дико оглядевшись, он с облегчением увидел, что остальные последовали за ним. Сосредоточившись на Люциане, он рявкнул: – Что происходит?

Мужчина подошел к нему, чтобы посмотреть на Эбигейл, а затем наклонился, чтобы поднять одно веко.

– Ты обратил ее? – спросил Люциан почти с ревом, чтобы перекричать ее крик.

Томаззо встретился с ним взглядом и кивнул. К его облегчению, Эбигейл замолчала. Она все еще была напряжена и дрожала, но, по крайней мере, больше не издавала этого ужасного крика. Сглотнув, он посмотрел на ее бледное лицо, не понимая, что происходит. Он подумал бы, что это просто часть поворота, но это не могло произойти так быстро. А может, могло? Он не был уверен. Он не был свидетелем многих поворотов, но думал, что потребуется, по крайней мере, некоторое временя, чтобы вызвать такую реакцию.

– Как давно? – спросил Люциан, отпуская ее веко и выпрямляясь.

– Я только что закончил, когда вы постучали, – пробормотал Томаззо, крепче прижимая ее к груди.

– Подожди, – поднялся рядом с ними Данте. – Ты обратил ее? Когда у тебя не было крови, чтобы…

– Я должен был, – прорычал он. – Она умирала.

– Умирала? – с беспокойством переспросила Мэри. – Что?..

– Геморрагическая лихорадка Денге, – устало произнес Томаззо, прежде чем она успела закончить вопрос.

– Денге? – удивленно спросила Мэри. – Но обычно это не смертельно.

– Она была обезвожена и потеряла кровь. Ей срочно нужны были капельница и переливание крови, но дорога была размыта и ... – внезапно он замолчал и в замешательстве посмотрел на остальных. – А как вы прорвались?

– Одолженный военный джип, и Джастин за рулем, – сухо ответил Люциан и повернулся к молодому человеку. – Достань из джипа холодильник.

Как только Джастин ушел, Люциан повернулся к Томаззо. – Полагаю, ты не догадался найти цепи или веревки, прежде чем начать поворот?

Томаззо покачал головой. Он полагал, что на самом деле даже не думал об этом. Ему очень повезло, что подоспела помощь. Он не знал, что бы он делал в одиночку. Связал бы ее простынями и провел через комнату парад горничных и курортной клиентуры, чтобы она могла питаться?

– Господи, – пробормотал Люциан, и Томаззо был уверен, что тот прочел его мысли.

– Данте, вы с Мэри найдите веревку или цепь, чтобы связать ее, – приказал Люциан. – И снимите для нас комнаты.

– Нет необходимости. На этой вилле четыре комнаты, – быстро сказал Томаззо, радуясь, что может предложить хоть что-то полезное. Данте кивнул и ободряюще улыбнулся, выпроваживая Мэри из комнаты.

– Я думал, ты отправишься в Каракас, как только Мортимер передаст мои сведения, – заметил Томаззо, когда они с Люцианом остались одни. Томаззо сделал два звонка на этом курорте после того, как унес Эбигейл с рыбацкой лодки. Первый звонок – на сотовый брата, сразу же был переадресовал на голосовую почту. Повесив трубку, Томаззо позвонил Мортимеру, главе силовиков. Он тоже был переадресован на голосовую почту. Решив, что попробует еще раз после того, как устроит Эбигейл, Томаззо решил снять номер здесь, на курорте. Эта вилла, очевидно, предназначенная исключительно для владельцев, когда они приезжали здесь, была всем, что было доступно. Томаззо использовал метод контроля сознания, чтобы убедить регистратора отдать ему виллу, а также обойти проблемы, вызванные отсутствием документов или кредитных карт. Он также удостоверился, что вилла не была зарегистрирована как занятая. По сути, их не существовало.

Томаззо нахмурился, когда ему вдруг пришло в голову, что, возможно, именно поэтому его сообщения так и не дошли до доктора. Зачем посылать кого-то в пустующую виллу? С новой системой, о которой упоминал доктор, они, вероятно, подумали, что это сбой.

Покачав головой, он посмотрел на Люциана, удивляясь, как они добрались сюда так быстро. Эбигейл была так больна, что Томаззо совсем забыл о том, чтобы нужно позвонить еще раз. Они не должны были так быстро сюда добраться.

– Мы летели в Венесуэлу, когда Мортимер позвонил нам и сообщил, что ты спасся, и находишься в безопасности здесь, в Пунта-Кане, – объяснил Люциан, очевидно читая его мысли. – Вместо этого я приказал самолету приземлиться здесь. Мы собирались забрать тебя и взять с собой в Венесуэлу.

Томаззо удивленно поднял брови. – Вы уже знали о Венесуэле?

Люциан кивнул. – Деккер и Николас нашли связь.

Томаззо коротко кивнул, узнав имена двух племянников Люциана.

– Они немного порыскали в Сан-Антонио после того, как Данте сбежал от похитителей. Они нашли склад, которым пользовались похитители, и документы для отправки в Каракас. Мэри вспомнила, как мужчины, которые держали ее, упоминали доктора Дресслера. Но мы не знали об острове, – добавил он.

– Эбигейл слышала, как один из мужчин упоминал об острове, – признался Томаззо, вглядываясь в ее лицо. – Она спасла меня. Достала капельницу, которая была у меня в руке и…

– Я уже прочитал все это из твоих воспоминаний, Томаззо, – сказал Люциан, избавляясь от необходимости потчевать его тем, что произошло. – Я также прочитал, что Эбигейл понятия не имеет, кто ты и во что ты ее превратил, и даже что ты это сделал. Ты обратил ее, не получив разрешения.

Обвинение прозвучало мягко, но Томаззо все равно напрягся. – Это была чрезвычайная ситуация. Она умирала.

Люциан кивнул. – И это единственная причина, по которой тебя не будут вызывать на суд Совета.

Прежде чем Томаззо успел заметить, что, поскольку он жил в Италии и обратил Эбигейл в Пунта-Кану, и все это не входило в компетенцию Североамериканского Совета, главой которого был Люциан, в комнату ворвался Джастин с огромным холодильником.

– Прибыла кровь, – без всякой необходимости объявил мужчина, ставя холодильник на стол и открывая крышку. – Я видел Мэри и Данте, возвращающихся сюда. Должно быть, они нашли какую-то цепь или веревку.

Джастин достал из холодильника несколько пакетов с кровью, бросил их на кровать, захлопнул крышку, затем выпрямился и поднял бровь на Люциана. – Теперь я могу позвонить Холли? Она будет волноваться.

– Да, хорошо, – нетерпеливо отрезал Люциан. – Если хочешь.

– Я должен, – заверил его Джастин, а затем направился к двери, добавив: – И на твоем месте я бы позвонил Ли и дал ей знать, что мы благополучно приземлились, или следующим рингтоном, который она поставит на твой телефон, может быть «черт возьми, я не хочу, чтобы ты вернулся» Эймона.

Люциан хмуро посмотрел Брикеру вслед, переступил с ноги на ногу, вздохнул и достал телефон из кармана. Направляясь к двери, он пробормотал: – Мне нужно сделать звонок.

– Передай от меня привет Ли, – сказал Томаззо с усмешкой, которая только усилилась, когда Люциан пробормотал что-то вроде проклятия и захлопнул за собой дверь. Улыбнувшись, Томаззо перевел взгляд на Эбигейл и мягко убрал волосы с ее лица. – Тебе понравится Ли. Она маленькая и добрая и кажется такой милой, но у нее стальной характер и дьявольская жилка. И это хорошо, – заверил он ее. – Ей это просто необходимо, чтобы приручить такого, как Люциан Аржено.

– Я тебя слышу! – рявкнул Люциан через дверь.

Томаззо тихонько хихикнул, но его веселье исчезло, когда Эбигейл снова начала кричать.

Эбигейл медленно приходила в себя, впервые услышав пение птиц и ощутив запах цветов на ветру. Она почувствовала под пальцами мягкие простыни и поняла, что лежит в постели, а не на пляже. Когда она, наконец, открыла глаза, то сделала это осторожно, уверенная, что на нее снова нападет ужасная боль, как и каждый раз, когда она просыпалась до этого. Но, к ее огромному облегчению, боль не обрушилась на нее, как молот. Лихорадки тоже не было. Хотя у нее и пересохло во рту, заметила она, нахмурившись.

– Томаззо будет на меня сердиться.

Эбигейл напряглась от этого мягкого женского голоса и повернула голову, ища глазами источник. Она удивленно моргнула, увидев прекрасную блондинку, сидящую в кресле у кровати.

Наклонившись вперед, блондинка улыбнулась ей и сказала: – Я – Мэри. И, боюсь, это я уговорила Томаззо оставить тебя, чтобы немного отдохнуть. Я заверила его, что ты будешь в отключке еще несколько часов, и что я разбужу его, если ты пошевелишься. Но я не заметила никаких признаков, ты просто внезапно открыла глаза, и теперь он расстроится, что, просидев у твоей кровати весь твой поворот, пропустил время твоего пробуждения.

Эбигейл криво улыбнулась, в основном потому, что было трудно не ответить на улыбку этой женщины, а затем нахмурилась, когда кое-что, что она сказала, задело ее за живое. – Мой поворот?

Она хотела громко произнести эти слова, но они прозвучали шепотом. Мэри услышала их и откинулась на спинку сиденья, на ее лице мелькнуло беспокойство. – Извини, конечно, ты же не знаешь.

– Не знаю чего? – в замешательстве спросила Эбигейл. На этот раз ее голос был немного громче, но звучал охрипшим, и ее горло болело, как будто она много кричала или что-то в этом роде.

– Вот. – Мэри вдруг вскочила на ноги, взяла с тумбочки стакан с чем-то, похожим на воду, и помогла ей сесть, чтобы выпить.

Обеспокоенная повторением того, что она делала в последний раз, Эбигейл заколебалась, но потом вздохнула и сделала глоток. Живот сейчас не болел. Ничего не произошло, так что, возможно, это было безопасно. По крайней мере, она на это надеялась. Тем не менее, она сделала только один глоток, прежде чем жестом показать, что этого достаточно, и откинулась на подушки. Она не сразу сглотнула, а со свистом выплеснула воду в рот, прежде чем позволить ей скользнуть в горло.

– Лучше? – спросила Мэри, присаживаясь на край кровати и не выпуская стакан из рук.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что он просидел рядом со мной весь поворот?

– Томаззо ни разу не отходил от тебя, – тихо сказала Мэри. – Он очень беспокоился о тебе. Очевидно, он без ума от тебя.

Эбигейл почувствовала, как ее сердце затрепетало от этих слов. Такой человек, как Томаззо, без ума от нее? Эта мысль была немного пьянящей, или была бы, если бы ее опять не отвлекло слово «поворот», которое продолжало играть в ее голове. Беспокойно переминаясь с ноги на ногу, она повторила: – Поворот?

Мэри поколебалась, потом вздохнула и поставила воду на ночной столик. Повернувшись обратно, она спросила: – Как много ты знаешь?

– О чем? – сразу уточнила Эбигейл.

– О Томаззо и о том, кто он такой? – мягко спросила Мэри.

Эбигейл уставилась на нее, находя эти слова зловещими. Кто он такой? Это означало, что он не просто мужчина, как она надеялась, и это, вместе со словом «поворот», возвращало ее прежние опасения, что он вампир, что было просто смешно, конечно. Вампиров не существовало, поэтому она оставила эти безумные мысли при себе и просто спросила: – Кто он?

Мэри прищурилась и вдруг встала. – Думаю, мне следует позвать Томаззо.

– Нет. Подожди. – Эбигейл схватила ее за руку, прежде чем женщина успела отодвинуться, и с удивлением обнаружила, что она стала сильнее, чем была последние пару раз, когда просыпалась.

Мэри помолчала, но мягко сказала: – Наверное, именно он должен тебе все объяснить.

Эбигейл поморщилась. – Похоже, общение не является его сильной стороной. Томаззо больше ворчун, чем болтун.

– Как и большинство мужчин, – весело сказала Мэри.

Эбигейл слабо улыбнулась, но мягко попросила: – Пожалуйста. Скажи мне.

Мэри заколебалась, а затем ее глаза сузились глядя на выражение ее лица, и она нахмурилась. – Ты боишься.

Эбигейл отпустила ее руку и отвернулась.

– О, Эбигейл, тебе нечего бояться, я обещаю тебе, – серьезно сказала Мэри, поймав ее руку, прежде чем она успела убрать ее. – Я сама – новичок во всем этом, но уже знаю, что спутники жизни – это все для этих мужчин.

Эбигейл вздрогнула и оглянулась на нее. – Томаззо что-то говорил о том, что я его спутница жизни.

– Да. Так и есть, – заверила ее Мэри. – И поэтому ты для него намного важнее, чем можешь себе представить.

Пока Эбигейл пыталась сосредоточиться, Мэри похлопала ее по руке и положила обратно на кровать. – Я пойду за ним. Я действительно думаю, что именно он должен объяснить все это. Пожалуйста, позвольте ему, – добавила она торжественно. – Не позволяй своим страхам помешать услышать то, что тебе необходимо знать. Как только он все объяснит, ты сможешь принять решение. Но пусть он сначала все объяснит. Ладно? – спросила она в конце.

Эбигейл встретилась с ней взглядом и медленно кивнула.

– Хорошо. Если ты это сделаешь, обещаю, все получится, – заверила ее Мэри и выскользнула из комнаты.

Эбигейл выдохнула сквозь зубы и попыталась расслабиться в кровати, ожидая прихода Томаззо, но это казалось невозможным. Он собирался прийти сюда и объяснить ей, «кем он был», и как бы смешно это ни было, она начала подозревать, что он собирается сказать ей, что он – вампир. Его клыки она заметила еще в ванной, когда он занимался с ней любовью. И еще были следы укусов на шее. Эти два факта объединились в ее сознании, убедив ее в том, что каким-то образом вампиры существовали, и он был одним из них.

Как ни странно, теперь эта мысль не испугала ее так, как в первый раз. Эбигейл задумалась, почему это так, и ответ был прост. Этот человек заботился о ней, когда она болела. Он ухаживал за ней так же внимательно, как она ухаживала за собственной матерью. Судя по немногим ее воспоминаниям, он был нежным, добрым, милым и просто потрясающим. Как она могла бояться его, когда он сделал это? Даже если он вампир?

Может, вампиры и существуют, и он один из них, но он – хороший вампир. «Если такое вообще возможно», – подумала она. В конце концов, они должны быть бездушными. И все же, почему не может быть хороших вампиров с душой или без души? Наличие души не гарантирует того, что кто-то будет добрым, так почему же отсутствие души должно означать обратное? Может быть, они были как питбули. Эта порода собак имела плохую репутацию, но у нее была подруга, у которой был питбуль по имени Отис. Этот пес был абсолютной душкой: нежный, послушный и невероятно терпеливый с Эбигейл и другими детьми по соседству. Он терпеливо стоял, позволяя им одевать себя в платья принцесс, гонялся за шальными мячами, когда они играли в бейсбол, и позволял малышам виснуть у него на ушах и хвататься за нос, чтобы встать, даже не ворча и не жалуясь, хотя ему, должно быть, было больно.

Так что, возможно, хоть Томаззо и вампир, но хороший, также как и Отис был добрым питбулем.

Эбигейл поерзала на кровати и посмотрела на раздвижные стеклянные двери. Они были открыты, отметила она, впуская теплый ветерок и много солнечного света. «Это было мило», – подумала она, но в следующую секунду начала беспокоиться о Томаззо. Если он был вампиром, то солнечный свет определенно не был хорош для него.

Сев в постели, Эбигейл спустила ноги на пол. Она остановилась, все еще завернутая в простыню отчасти от удивления, потому что комната не вращалась, и она не чувствовала себя нелепо слабой. Но она также остановилась, потому что боялась, что боль вернется в любой момент, когда она будет двигаться. Когда этого не произошло, она попыталась встать и смогла сделать это без проблем. «Лихорадка определенно прошла», – решила она с облегчением. Единственное, от чего она все еще страдала, была жажда. Она ужасно хотела пить, что, вероятно, было ее собственной виной, так как она сделала только глоток воды, предложенной ей Мэри.

Взглянув на прикроватный столик, Эбигейл взяла стакан, чтобы сделать еще глоток. Она остановилась после первого глотка, чтобы посмотреть, не вырвет ли ее. Когда ее желудок не взбунтовался и не запротестовал против присутствия воды, она сделала еще один глоток, потом еще один, а затем осушила весь стакан.

Никогда еще вода не была такой вкусной. Действительно, это было прекрасно. Но этого было недостаточно. Она все еще хотела пить. К сожалению, на этот раз там был только стакан, и не было кувшина, чтобы наполнить его. Поставив пустой стакан обратно на столик, Эбигейл посмотрела на дверь, которая, как она знала, вела в ванную, и подумала, не налить ли еще. Но в следующее мгновение она покачала головой и сморщила нос. Одна вещь, о которой она читала снова и снова, исследуя такие места, была о том, что нельзя пить неотфильтрованную воду. Она действительно не хотела снова болеть.

Вздохнув, она начала поворачиваться к раздвижным дверям, но остановилась, когда взгляд упал на большой холодильник у кровати. Эбигейл уставилась на него, подняв брови. «Холодильник. В нем может быть содовая, или сок, или что-нибудь еще», – подумала она и тут же вскочила на ноги, направляясь к нему. Она почти дошла до холодильника, когда дверь спальни снова открылась.

Эбигейл остановилась и посмотрела на Томаззо, застывшего на полпути в комнату. Его глаза расширились и засветились, когда пробежались по ней, заставив ее посмотреть вниз, чтобы увидеть, что она была так поглощена своими тревогами о возвращении боли, а затем мыслями о том чтобы утолить жажду, что не заметила, что была полностью обнажена. Издав пронзительный визг, Эбигейл развернулась и бросилась обратно к кровати. Простыня соскользнула с матраса, когда она встала, поэтому вместо того, чтобы прыгнуть обратно в постель, она схватила мягкую льняную простыню и быстро натянула ее до плеч, чтобы собрать спереди.

Эбигейл на мгновение замерла, моргая, вспоминив, что она увидела, когда посмотрела вниз. Затем она повернулась спиной к Томаззо, развернула простыню и посмотрела на себя, прежде чем с недоверием прикрылась ей.

– Эбигейл? – мягко позвал Томаззо.

Вместо ответа она снова распахнула простыню, еще раз посмотрела вниз и снова запахнула ее.

– Эбигейл?

На этот раз она повернулась лицом к Томаззо, обходя комнату, направляясь к двери ванной. – Извини. Мне нужно ... я на минутку. У меня…

Эбигейл уже подошла к двери и, не закончив объяснений, проскользнула внутрь и захлопнула дверь. Мгновение спустя она стояла перед раковинами, глядя в зеркало позади них на свое отражение в объемной простыне. Она выглядела нелепо. Из-под простыни торчала только голова, и это было ужасно. Честно говоря, это выглядело так, будто она засунула палец в розетку, и ее ударило током или что-то в этом роде.

Поморщившись, Эбигейл проигнорировала это, сделала глубокий вдох и убрала простыню в третий раз.

– Пресвятая Богородица, – прошептала Эбигейл, глядя на свое отражение в зеркале. Клянусь Богом, у нее была фигура, и к тому же сногсшибательная. Она бы убила за такую фигуру. Или сделала бы это, если бы уже не обладала ей. Лихорадка Денге была лучшей диетой в мире.

Она запахнула простыню, чтобы иметь удовольствие снова резко распахнуть ее – «Бах-бах!» а потом подпрыгнула, чтобы посмотреть, что при этом произойдет, и была рада видеть, что ее плоть не тряслась, как миска с желе или что-то в этом роде.

Эбигейл закрыла простыню, чтобы иметь удовольствие снова повторить свои действия.

– Эбигейл?

Она захлопнула простыню и повернулась к двери, с облегчением увидев, что она все еще закрыта. – Да?

– С тобой все в порядке?

– О да, я в порядке, – весело заверила его Эбигейл, направляясь в душ, чтобы открыть кран. – Я на минутку.

– Хорошо, – пробормотал Томаззо, и она услышала неуверенность в его голосе.

«Он, наверное, слышал, как она воет», – и подумал, что лихорадка повредила ее бедный мозг или что-то в этом роде. Эбигейл не была уверена, что будет возражать, если это произойдет. Это тело казалось справедливым компромиссом для некоторых ее мозгов.

«А может быть, и нет», – подумала Эбигейл со вздохом. Ей нравилось быть умной. Она не чувствовала никакой разницы, надеясь, что это не будет проблемой.

Уронив простыню на пол, она быстро повернулась к зеркалу, ее руки имитировали пистолеты. Сказав «Бах-бах», она притворилась, что стреляет в свое отражение. Затем она поднесла руку к губам, подула на указательный палец, который был «стволом пистолета», и сказала: – Обжигающе горяча.

– Э ... Эбигейл? Тебе нужна помощь? – спросил Томаззо через дверь.

– Нет, – сказала она, быстро опуская руки. – Я в порядке. Обещаю. Я сейчас выйду.

Когда наступила тишина, она прикусила губу и скользнула в душ, чтобы быстро ополоснуться. В основном это было для того, чтобы укротить ее растрепанные волосы, но когда она поняла, что лихорадка оставила слабую, жирную пленку на ее коже, Эбигейл схватила гостиничное мыло и быстро намылилась. Тем не менее, она не заставила себя долго ждать и появилась в спальне через пару минут, с пушистым белым полотенцем, обернутым вокруг ее влажного тела, вместо простыни.

– Привет, – весело поздоровалась она, стараясь выглядеть беззаботной, когда вошла в спальню и остановилась.

Глаза Томаззо слегка расширились, когда он посмотрел на нее в полотенце, и его голос стал глубоким и хриплым, когда он ответил: – Привет.

Некоторое время они оба молчали, но когда стало очевидно, что Эбигейл не собирается возвращаться к кровати, Томаззо откашлялся, поколебался, а затем с беспокойством на лице сказал: – Есть некоторые вещи, которые я должен объяснить и…

– Все в порядке, – перебила его Эбигейл. Она просто не могла принять его беспокойство. Он был похож на щенка, который знает, что его сейчас лягнут, поэтому она глубоко вздохнула и сказала: – Я знаю. Ты – вампир, верно?

Она немного подождала, почти уверенная, что он рассмеется и скажет, что она сумасшедшая и что вампиров не существует. Но вместо этого его глаза недоверчиво расширились, и он выдохнул: – Ты знаешь!

«Ну, по крайней мере, она не сумасшедшая», – подумала Эбигейл с гримасой, а затем, заметив тревогу на лице Томаззо, отбросила эту мысль и попыталась избавиться от этого беспокойства, сказав: – Все в порядке. Действительно. По-моему, ты как Отис.

– Отис? – неуверенно спросил он.

– Питбуль моей подруги Эми, с которой я вместе выросла, – объяснила она.

– Ты думаешь, я похож на питбуля? – спросил он сдавленным голосом.

– Не на любого питбуля, на Отиса, – поправила она.

– Боже милостивый, – пробормотал Томаззо, проводя рукой по волосам.

Начав думать, что Отис был не лучшим началом для этого разговора, Эбигейл нахмурилась и сказала: – Не обращай внимания, забудь про Отиса.

– Нет уж. Пожалуйста, – сухо сказал Томаззо. – Продолжай говорить мне, что ты видишь во мне злобного пса.

– Вот именно! – немедленно сказала Эбигейл. – У питбулей плохая репутация, но Отис вообще не был злым. Он был милым, ласковым и очень терпеливым. Он позволял нам одевать его в балетные пачки и диадемы, а малышам виснуть на его ушах и водить его за язык ... Он был удивительным псом, – заверила она его, а затем добавила, – и я думаю, что то, что ты вампир, не означает, что ты злой дьявол и все такое. Я думаю, ты, как и Отис, тоже классный.

Последовало долгое молчание, Томаззо уставился на нее, а потом просто сказал: – Нет.

Эбигейл неуверенно моргнула. – Нет, ты не потрясающий?

– Не вампир, – поправил он.

– О, – Эбигейл пошевелилась, внезапно почувствовав себя очень глупо. Круто. Она действительно все испортила. Наверное, он решил, что она сошла с ума. Ей следовало держать рот на замке и позволить ему говорить первым.

– Я – бессмертный, – объявил Томаззо.

Эбигейл замерла, а затем поджала губы, когда ее разум сделал полный переворот. Так... «это он сошел с ума», – подумала она и сказала: – Хорошо.

– И ты теперь тоже.

– Я? – удивленно вскрикнула она.

Томаззо кивнул и извиняющимся тоном признался: – Я обратил тебя.

– Ты обратил меня? – спросила она, уверенная, что ослышалась.

Но он кивнул и сказал: – Si.

Эбигейл услышала это слово сквозь туман. К ее тревоге, ей показалось, что какая-то туманная завеса закрыла часть ее мозга или что-то в этом роде. И комната закружилась, как она и боялась с тех пор, как проснулась.

Глава 11

– Дыши, – успокаивающе сказал Томаззо и, подойдя к ней, подтолкнул к кровати.

Эбигейл села, положила голову на колени и вздохнула, как ей было велено, но это не помогло. Комната все еще кружилась, и теперь ее мысли тоже неслись вскачь. Во всем своем беспокойстве о том, что Томаззо вампир, и в своем стремлении убедить себя, что все в порядке, а затем, с дополнительным волнением, о своей новой фигуре, она совсем забыла об этой части. А именно о повороте.

Томаззо отвернулся от нее. Как она и боялась, когда впервые заболела. «Теперь она вампир, и ... ну, вот тебе и диета от лихорадки Денге», – подумала она с гримасой. Ее новое тело – результат вампирской диеты.

«О, простите, бессмертной диеты», – подумала Эбигейл немного истерично и подняла голову, чтобы огрызнуться: – Что, черт возьми, такое бессмертный, если – не вампир? Потому что я видела твои клыки, приятель. И я знаю, что ты меня, я…

Ее слова замерли от удивления, когда ее пальцы потянулись к горлу, но не нашли следов, которые там были. Нахмурившись, она встала и поспешила в ванную, чтобы посмотреть в зеркало на то место, где были следы от укуса, но они полностью исчезли, без малейшего шрама, доказывающего их предыдущее существование.

– Они зажили, когда я обратил тебя, – объяснил Томаззо, появляясь в зеркале позади нее.

Эбигейл посмотрела на его лицо в отражении и выпрямилась, ее глаза сузились. – У тебя есть отражение.

– Я даже ем чеснок, – сказал он низким голосом, похожим на сухое рычание. – И хожу в церковь, не вспыхивая пламенем.

– Но я видела твои клыки, – настаивала она, а затем отвернулась от его отражения и посмотрела прямо на него, требуя: – Покажи их мне. Я знаю, что они там. Покажи мне.

Томаззо бросил на нее быстрый взгляд, вздохнул и открыл рот. Мгновение спустя она увидела, как два его зуба сдвинулись и опустились, образуя два идеальных жемчужно-белых клыка.

Задыхаясь, Эбигейл поднесла руку к своим зубам и повернулась, чтобы посмотреть в зеркало.

– Они там, – заверил он ее. – И ты тоже сможешь выпускать их после некоторого обучения.

Эбигейл посмотрела на него в зеркало и недоверчиво спросила: – Ты считаешь, что это хорошо? Ты шутишь? Я не хочу делать это. Я не хочу быть вампиром.

– Бессмертным, – поправил ее Томаззо, а затем заверил: – И ты действительно хочешь этого.

– Какого черта мне этого хотеть?

– Потому что иначе ты была бы мертва, – отрезал он.

Эбигейл моргнула и уставилась на него. – Что?

– Ты умирала, – мрачно сказал Томаззо. – Лихорадка Денге стала геморрагической лихорадкой Денге и направлялась к синдрому шока Денге. Жидкости и переливание могли бы спасти тебя, но был тропический шторм, дорога была размыта, и мы не могли доставить тебя в больницу. Доктор ничего не мог для тебя сделать. Он предложил мне помолиться и попрощаться. Вместо этого я сделал единственное, что мог, чтобы спасти тебя. Я обратил тебя.

Проведя рукой по своим длинным волосам, Томаззо отвел взгляд, потом снова посмотрел на нее и признался: – Я был счастлив. Но если бы ты не была так больна, я бы никогда не обратил тебя без твоего согласия. Я бы объяснил и попросил ... умолял, если бы это было необходимо, но я не сделал бы этого без твоего разрешения, если бы ты не умирала и не могла принять или не отвергнуть этот дар.

Эбигейл слабо откинулась назад. Она поверила ему. Она верила, что он сделал это, чтобы спасти ее, потому что верила, что чуть не умерла. Эбигейл отчетливо помнила, что несколько раз просыпалась с уверенностью, что эта лихорадка убьет ее. Между лихорадкой, болью и кровью…

– У меня из носа шла кровь, – пробормотала она. – И мой рот, и ... – помолчав, она подняла голову и неуверенно посмотрела на него. – Это была лихорадка?

Томаззо кивнул. – Ты не истекала бы кровью, превращаясь. Фактически, твое тело цеплялось за каждую каплю крови, и будет продолжать делать это и дальше.

– Почему? – сразу спросила она.

– Потому что кровь тебе необходима, – просто ответил он.

– Зачем? – повторила она.

– Потому что человеческое тело не может производить достаточно крови, чтобы поддерживать наночастицы, населяющие твое тело.

Это застало ее врасплох, и Эбигейл покачала головой. – Нано?

– Биоинженерные наноустройства, – пророкотал он, – они запрограммированы восстанавливать повреждения, бороться с болезнями, поддерживать бессмертных в наилучшем состоянии.

Ее брови поползли вверх. – Откуда они у меня?

– Кровь, – сказал Томаззо. – От меня.

– Переливание крови? – спросила она, нахмурившись, потому что, если бы у них хватило на это сил ...

– Нет. Я укусил себя за запястье и прижал рану к твоему рту, пока она не перестала кровоточить.

– О. – Глаза Эбигейл расширились, а затем она состроила гримасу отвращения при мысли о его крови во рту, скользящей вниз по горлу. – О... Пожалуйста.

Томаззо поднял брови, как бы говоря: «И ты хотела стать врачом?» Но Эбигейл едва замечала это, ее мысли лихорадочно метались. Она читала некоторые исследования в области нанотехнологий, когда училась в медицинской школе. То, о чем он говорил, было намного более продвинутым, чем эксперименты, которые она обнаружила, но, судя по тому, что она прочитала, то, что он утверждал, было вполне возможно. Но почему нужна кровь? Она подумала и медленно кивнула.

– Конечно. Нано каким-то образом используют кровь, – задумчиво пробормотала она. – Либо чтобы завершить свою работу, либо привести себя в действие.

– Si. И то и другое, – сказал Томаззо и криво улыбнулся. – Мне нравится твоя сообразительность, cara. Ты великолепна.

Эбигейл удивленно моргнула от комплимента и почувствовала, что краснеет. Но просто сказала: – Итак, я предполагаю, что нано каким-то образом являются источником клыков?

Он кивнул. – Они запрограммированы держать хозяина на пике. Для этого им нужна кровь.

– Значит, они заставляют носителя измениться, чтобы получить ее, – пробормотала она, рассматривая некоторые другие мифологические способности вампиров. Не то, чтобы она действительно думала о Томаззо как о вампире, но мифы часто имели основу в реальности, и она предполагала, что вампиры были основаны на этих бессмертных, как их называл Томаззо.

«Хотя, это действительно казалось натяжкой, так как вампиры были вокруг чертовски долгое время. Задолго до того, как слово «нано» появилось на человеческой временной линии», – внезапно поняла она.

– Да, – пробормотал Томаззо. – Наночастицы вызывают появление клыков и другие изменения в организме хозяина: увеличение силы, скорости, ночного видения. Все наши чувства действительно улучшаются. Зрение, слух, осязание, вкус. Мы даже пахнем лучше.

Эбигейл слабо улыбнулась. Она, конечно, поняла, что он пахнет лучше, и почти сказала то же самое, но подумала, что такой кокетливый комментарий может отвлечь их. В конце концов, всего в нескольких футах от него стояла кровать.

– Так что насчет бессмертия? – медленно спросила Эбигейл, затем ее брови поднялись, и она ответила сама себе: – Пиковое состояние. Это что? Двадцать четыре-двадцать восемь лет? – пробормотала она, – наночастицы тоже будут рассматривать старение как повреждение, которое нужно исправить. Ее глаза метнулись к нему. – Ты не стареешь?

– О, mia bella, ты верно мыслишь. Tu sei brillante, – сказал Томаззо с удивлением на лице.

– Спасибо, – сказала она, краснея. – Но ведь ты не стареешь, верно?

– Si. Я имею в виду, нет, мы не стареем.

Эбигейл кивнула и продолжила думать вслух. – А если наночастицы залечивают раны и болезни, то очень немногое может убить тебя. Тебя придется сжечь или что-то в этом роде.

– Почти, – согласился он. – Хотя, если полностью удалить голову, чтобы наночастицы не смогли ее прикрепить обратно, мы тоже умрем.

– И, вероятно, сердце тоже, – заметила она, подняв брови, когда он покачал головой. – Нет. Мы можем выжить без сердца? Это всего лишь клапаны и камеры. Наночастицы построят новое.

– Но через пять минут или около того, клетки крови перестанут функционировать и…

– Они перестанут функционировать минут через десять, – поправил он.

– Десять? – спросила она, прищурив глаза на его лицо.

– Si. – «Он говорил довольно уверенно», – заметила она с интересом, но затем Томаззо продолжил: – И нано могут работать быстро, когда это необходимо. Они копируют их количество по мере необходимости выполнения задач.

– Но перестроить целое сердце из одних только клеток крови и ...

– Оплодотворенная яйцеклетка начинается с одной клетки, но через три дня вырастает в шестнадцать, а через девять месяцев становится человеком с триллионами клеток, – заметил он. – Нанотехнологии работают гораздо быстрее.

– Хм, – пробормотала она, снова задумчиво глядя на него. Но затем покачала головой и спросила: – Используя эту логику, почему удаление головы убивает вас? Почему нанотехнологии не могут просто восстановить голову?

Он пожал плечами. – Наши ученые не уверены, но я считаю, что так же, как каждая армия нуждается в лидере…

– Им нужен и нано лидер, – закончила она за него. – Тот, который говорит другим, что делать.

Он кивнул.

– И ты думаешь, что эта лидирующая наночастица постоянно находится где-то в мозгу и отдает приказы?

Он снова кивнул, и Эбигейл слегка наклонила голову, обдумывая его слова. Сколько людей знает о том, сколько крови в человеческом теле будет оставаться эффективной без сердца? Сколько людей знают о скорости развития оплодотворенной яйцеклетки и могут сказать, что она состоит из шестнадцати клеток через три дня? Этот большой качок, сложенный, как футболист, с руками размером с ее бедра, черт возьми, был очень умен.

– Томаззо?

– Si? – осторожно спросил он.

– Ты – вундеркинд.

– Что? – Его глаза расширились, и он быстро покачал головой. – Нет.

– Si, – уверенно ответила она. – Ты выглядишь, как очаровательная модель, и ворчишь больше, чем говоришь, но бьюсь об заклад, у тебя дома огромная гребаная библиотека и ты читаешь научно-популярные книги в туалете.

Томаззо коротко покачал головой, потом вздохнул и пробормотал: – «Le Scienze».

Догадавшись, что это итальянская версия «Scientific American» или что-то в этом роде, она вопросительно подняла брови и просто ждала.

– Да, я люблю науку, – признался он и нахмурился. – Откуда ты знаешь?

Эбигейл закатила глаза. – О, я знаю это, может быть, потому, что ты знал, что клетки крови выживают около десяти минут, прежде чем фактически умирают, – предположила она. – Или потому что ты знаешь, что человеческая яйцеклетка делится на шестнадцать клеток в течение первых семидесяти двух часов. Верно? Кто это знает, кроме ученых и вундеркиндов в области науки?

– Вот почему я предпочитаю молчать, – пробормотал Томаззо.

– Что? – с удивлением спросила Эбигейл. – Почему?

– Ну, посмотри на то, как ты видишь меня сейчас. Я для тебя вундеркинд.

– Нет! – тут же запротестовала она, потом поморщилась и сказала: – Ну, да.

Томаззо вздохнул, его плечи поникли.

Нахмурившись, Эбигейл быстро встала и взяла его руки в свои, говоря: – Но ты сексуальный вундеркинд с великолепным телом и очень симпатичный.

Томаззо замер и подозрительно посмотрел на нее. – Ты думаешь, у меня великолепное тело?

– Да, – торжественно заверила она его.

Его губы изогнулись в улыбке, и он мягко потянул ее вперед, опустив голову, когда кто-то постучал в дверь.

– Йоу! Мы заказываем ужин в номер. Вам что-нибудь нужно?

Эбигейл прикрыла ладонью рот Томаззо, прежде чем он успел коснуться ее губ, и сказала извиняющимся тоном: – Я очень голодна. Такое чувство, что я не ела много лет.

Дуновение воздуха обдало ее пальцы в ответ на короткий смешок Томаззо, и он выпрямился, кивнув. – Прошла неделя с тех пор, как ты ела. И я тоже голоден.

– Ничего удивительного, что я голодна, – пробормотала Эбигейл, выскользнув из его рук.

Покачав головой, Томаззо посмотрел на дверь и крикнул: – Мы сейчас выйдем.

– Выйдем? – вскрикнула Эбигейл. – Я не могу пойти туда, у меня нет одежды.

– Есть, – заверил ее Томаззо. Подойдя к шкафу, он открыл его и показал на полдюжины сарафанов, висящих рядом с несколькими мужскими рубашками.

– Мэри купила их, – объяснил Томаззо. – Она поняла, что у тебя нет одежды, и знала, что она понадобится тебе, когда ты проснешься.

– А мужская одежда? – весело спросила Эбигейл.

– Она сказала, что устала смотреть на мою голую грудь, – сказал он, слегка покраснев.

– Странно, – весело сказала Эбигейл, хватая белый сарафан с большими красными тропическими цветами. Направляясь в ванную, она кокетливо улыбнулась через плечо и добавила: – Потому что мне нравится смотреть на твою голую грудь.

– Позже, – с улыбкой пообещал Томаззо.

Эбигейл улыбнулась в ответ и начала закрывать дверь.

– Эбигейл? – внезапно сказал он.

Остановившись у полузакрытой двери, она взглянула на него и заметила, что на его лице снова отразилось беспокойство. – Да?

– Мы не закончили наш разговор, – заметил он. – Мне нужно еще многое объяснить.

Эбигейл криво улыбнулась. – Позже. Я думаю, что уловила суть всего, и на самом деле эта информация подавляюща, – призналась она. – Так что, может быть, мы могли бы продолжить это постепенно, немного здесь и немного там? Хорошо?

– Да, – сказал он, расслабляясь. – Немного здесь и немного там.

Кивнув, Эбигейл закрыла дверь, а затем прислонилась к ней спиной и закрыла глаза, слегкавздохнув, пока ее мозг сортировал то, что она узнала. «Томаззо был бессмертным, а не вампиром. Он обратил ее, так что, очевидно, теперь она тоже была одной из них. Что не казалось ей таким уж плохим теперь, когда она знала, что это из-за нано, а не какого-то проклятия, оставившего ее бездушной. Кроме того, преимущества были потрясающими», – подумала Эбигейл. У нее было великолепное тело, она никогда не постареет и все такое ... Она сморщила нос и признала, что не совсем уверена, что это означает, но предполагала, что скоро узнает.

Эта мысль заставила ее иронично улыбнуться, а затем она покачала головой, переходя к тому, что еще она узнала ... «Томаззо был не просто красавчик, он был еще и умен. Вау! Насколько это было жарко? Она могла говорить с ним о вещах, которые ее интересовали. Что-то, о чем она даже не задумывалась до сих пор. Эбигейл в основном вожделела его большое красивое тело, и пока между ними была только похоть ... ну, сексуальное влечение, которое, в конце концов, ослабевает, верно? Но теперь она начала находить его мысли почти такими же интересными».

– Почти, – иронично усмехнулась она. В нем все еще было много похоти, но она находила его ум возбуждающим и многообещающим ... особенно если им суждено стать спутниками жизни.

Это заставило ее поморщиться. Она до сих пор понятия не имела, что это такое. До этого они еще не дошли, но она была уверена, что рано или поздно дойдут, и могла подождать. У них было много времени.

При этой мысли она открыла глаза и подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на себя. Несмотря на то, что с ней произошло много изменений, она не выглядела моложе. Но ей было всего двадцать шесть, и она уже находилась в том пиковом состоянии, о котором говорил Томаззо. Ее кожа выглядела более свежей и гладкой, как попка ребенка. Она даже, казалось, немного светилась и имела естественный здоровый румянец. Она определенно не нуждалась в макияже.

Эбигейл улыбнулась своему отражению, а затем посмотрела на свой завернутый в полотенце животик, когда он жадно заурчал. Точно. Еда.

Позволив полотенцу упасть на пол, она сняла сарафан с вешалки и быстро надела его, а затем осмотрела себя в зеркале. Обычно она не ходила без лифчика даже в таком сарафане без бретелек, но с ее новым телом он был ей не нужен. Ее груди, хотя и были больше, казалось, бросали вызов гравитации.

– Мило, – сказала она и схватила щетку, лежавшую на столе, чтобы быстро провести ею по волосам. Она, очевидно, принадлежала Томаззо, и Эбигейл была рада, что у него длинные волосы. Положив ее обратно на стол и развернувшись, она поспешила в спальню.

Увидев, что комната пуста, она замедлила шаг. Она поняла, что Томаззо уже ушел, и после некоторого колебания просто направилась к двери, через которую он вошел. Она никогда не видела остальную часть номера, или виллы, или что бы это ни было. Она с любопытством огляделась по сторонам, входя в большую гостиную-столовую, отделанную тиком. Обеденный стол был выкрашен в белый цвет, стулья тоже выкрашены в белый цвет, но с неокрашенной бамбуковой спинкой. Большие удобные диваны и стулья в гостиной были белыми с яркими подушками, а кофейные и журнальные столики были все из тикового дерева. Она подумала, что и потолок, наверное, тоже, хотя он был сводчатым и довольно высоким.

Улыбаясь, она оторвала взгляд от потолка и замерла, увидев Томаззо на террасе за стеклянной дверью ... целовал Мэри! И чертовски страстно, с тревогой отметила она. Эбигейл думала, что у них с Томаззо есть что-то особенное и горячее, страсть, которая случается не каждый день. Но, видимо, с Томаззо это было не так, потому что ей показалось, что они с Мэри вот-вот сорвут друг с друга одежду прямо здесь, на террасе, на всеобщем обозрении.

– О, ты уже вышла. Вот. Я пошел за меню для тебя.

Эбигейл резко обернулась и ахнула, обнаружив, что смотрит на ... Томаззо? Нахмурившись, она повернулась к террасе и моргнула, увидев, что он все еще там, с Мэри на руках.

«Но его одежда была другой», – внезапно поняла она.

– Эбигейл? – Томаззо вдруг оказался рядом с ней с озабоченным выражением лица. – С тобой все в порядке?

– Кто это? – ахнула она, указывая на другого мужчину.

Томаззо проследил за ее пальцем до пары на террасе и слабо улыбнулся, смущенно посмотрев на нее. – Я думал, ты познакомилась с Мэри. Сегодня утром? Она была там, когда ты проснулась …

– Не она! Ты! – рявкнула Эбигейл. – И как ты можешь быть в двух местах одновременно?

Глаза Томаззо расширились, затем на его лице появилось понимание, он обнял ее и начал гладить по спине. – Это мой брат Данте. Разве я не говорил, что мы – близнецы?

– Нет, – прошептала Эбигейл. Закрыв глаза, она прижалась к нему, вздрогнув от облегчения. Увидев, что их двое, она подумала, что нанотехнологии – не единственная передовая технология, о которой стоит беспокоиться. Возможно, о клонировании тоже, в ее мыслях возникли десятки Томаззо, бегающих и…

– Мне очень жаль. Ты подумала, что это я целовал Мэри?

– Да, – призналась она, кивая головой.

– И ты ревновала?

Услышав надежду в его голосе, Эбигейл тихо рассмеялась и покачала головой. – Я хотела оторвать от тебя Мэри, вырвать у нее волосы, а потом стянуть с тебя штаны и отрезать …

Томаззо спас свое мужское достоинство от насилия, поцеловав ее и положив конец описанию того, что она хотела сделать. Эбигейл сначала замерла, а потом обвила руками его шею, прижалась к нему и поцеловала в ответ.

– Эй! Ромео один и два! Как думаете, ребята, вы сможете вытащить свои языки из ртов ваших подруг достаточно надолго, чтобы решить, что вы хотите съесть? Я что единственный здесь с желудком? Честное слово! – Возникла неловкая пауза, а затем голос пробормотал: – Я собираюсь позвонить Холли.

– Кто это был? – спросила Эбигейл со вздохом, когда Томаззо медленно прервал их поцелуй. Она подумала, что это тот же самый голос, который говорил через дверь, чтобы заказать обслуживание в номер, но понятия не имела, кому он принадлежит. Или вообще, сколько людей сейчас в этом месте, которое, она была уверена, было виллой.

– Джастин Брикер, – прорычал Томаззо, целуя ее в нос, прежде чем отпустить. – Он раздражен, потому что Люциан не позволил ему привести свою половинку, Холли.

– Что такое ... – начала было Эбигейл, но осеклась. Она подозревала, что разговор о спутниках жизни не будет быстрым, а она действительно была голодна. Лучше оставить это на потом.

– Ты встала и оделась.

Эбигейл повернулась к Мэри, когда блондинка повела Данте внутрь, и улыбнулась женщине. – Томаззо сказал, что ты купила мне эту одежду, – сказала она, указывая на сарафан. Спасибо.

– О. – Мэри отмахнулась от благодарности. – Я только ее выбрала. Совет все оплатил. – Она улыбнулась, оглядывая Эбигейл в сарафане. – Рада видеть, что не ошиблась с размером.

Эбигейл улыбнулась и кивнула. – Точно. Спасибо.

– Ты, должно быть, Эбигейл, – сказал Данте, обходя Мэри и обнимая ее в знак приветствия. – Томаззо много о тебе рассказывал.

Жалея, что он не сделал того же с ней, Эбигейл автоматически обняла мужчину в ответ. У него было не только точно такое же лицо, как у Томаззо, но и такое же тело, и обнимать его было все равно, что обнимать Томаззо, но не совсем так. Ее голова была на том же уровне, что и у Томаззо, его руки были сильными и обволакивающими, как у Томаззо, и все же чего-то не хватало. Эбигейл ничего не чувствовала в его руках. «Странно», – подумала она. Но в хорошем смысле. Было бы крайне неприятно обнаружить, что ее влечет к обоим братьям. Однако это заставило ее задуматься, в чем причина разницы. Это была химия? Или, поскольку они постоянно упоминали о спутниках жизни, о которых она никогда раньше не слышала, Эбигейл предположила, что это происходит только с их видом и, возможно, как-то связано с наночастицами, которые посылали сигналы в их тела?

Затем Эбигейл поняла, что в этом нет никакого смысла. До недавнего времени у нее не было нано. В ней не было ничего, с чем его наночастицы могли бы общаться в самолете и на пляже, хотя сексуальное влечение между ними возникло сразу же.

«Интересно», – подумала Эбигейл, когда Данте отпустил ее и отступил назад. Об этом ей придется подумать позже и даже обсудить с Томаззо. «Это будет забавная головоломка для них», – подумала она, когда Томаззо обнял ее за талию, чтобы провести через столовую на кухню.

Там их ждали еще двое мужчин, и Эбигейл с любопытством переводила взгляд с одного на другого. У одного были темные волосы, а у другого – светлые, как лед. Оба были хорошо сложены и красивы, и оба выглядели примерно того же возраста, что и остальные, но Эбигейл поймала себя на том, что изучает лицо светловолосого мужчины, ее глаза сфокусировались на нем и остались там. Она была уверена, что ледяной серебристо-голубой взгляд, который она встретила, принадлежал кому-то намного старше, того возраста на который он выглядел.

– Наконец-то, – с облегчением произнес темноволосый мужчина, прикрывая трубку. – Посмотрите меню, выберите, что хотите, и я закажу. Но постарайтесь сделать это быстро. Я голоден, и, вероятно, потребуется час, чтобы доставить еду в номер.

– Обслуживание номеров здесь вряд ли поможет, поскольку эта вилла числится пустующей, – заметил Томаззо.

– А, точно, – нахмурился Джастин.

– Это не имеет значения. Я слишком голодна, чтобы ждать целый час, – сказала Мэри с гримасой.

– Я тоже, – объявил Данте.

– Тогда почему бы нам просто не спуститься в ресторан? Это было бы быстрее, – заметила Мэри, затем нахмурилась и посмотрела на Эбигейл с беспокойством, добавив: – Если ты чувствуешь себя в состоянии, я имею в виду. Если нет, я уверена, что мы можем…

– Все в порядке, – перебила Эбигейл с улыбкой. – Я прекрасно себя чувствую. Мы можем спуститься в ресторан.

– Ты уверена? – спросил Томаззо, и она удивилась, увидев беспокойство на его лице.

– Да. Действительно. Я в порядке, – сказала она со смехом. – Безумно голодная и жаждущая, но хорошо себя чувствующая.

Светловолосый мужчина с ледяными серебристо-голубыми глазами внезапно повернулся к Томаззо. – Джастин принес тебе свежий холодильник?

– Да, – ответил Томаззо.

– Тогда три пакета, чтобы убедиться, что в ресторане не произойдет никаких неприятных инцидентов. Я вызову машину, чтобы забрать нас. У вас есть пять, может быть десять минут. Торопитесь.

Томаззо кивнул, внезапно помрачнев, и повернулся к Эбигейл, чтобы вывести ее из комнаты.

– Тебе помочь? – предложил Данте, и Эбигейл увидела, что Томаззо кивнул, хотя и не остановился, чтобы оглядеться.

– Помочь с чем? – с любопытством спросила она, пока он торопливо вел ее через гостиную-столовую. – Куда мы идем?

– Все будет хорошо, – заверил ее Томаззо, и, несмотря на сексуальный бас его голоса, Эбигейл вдруг забеспокоилась, хотя раньше ей было только любопытно.

– Что происходит? – спросила она, упираясь ногами.

Томаззо просто подхватил ее на руки и понес к двери спальни. Он двигался так быстро, что они вошли в комнату прежде, чем она успела возразить.

– Томаззо! – сказала она в замешательстве. – Отпусти меня. Что...?

Ее вопрос замер на полуслове, когда он быстро поцеловал ее в губы. Когда он так же резко закончил, Эбигейл открыла глаза и обнаружила, что сидит на краю кровати. Томаззо был уже в шести футах от нее, они с братом открывали холодильник, который она заметила раньше. Тот, в котором, как она думала, может быть, вода или сок, вспомнила она, наблюдая, как они оба наклонились, чтобы рассмотреть содержимое.

– Я знаю, что Люциан сказал «три», но думаю, что четыре будет лучше, – услышала она шепот Данте. – Если она хоть немного похожа на Мэри, то в первое время ей будет очень хотеться пить.

Томаззо хмыкнул в знак согласия, и оба полезли в холодильник.

– Что вы двое такое?.. – вопрос Эбигейл затих, когда оба мужчины выпрямились, держа в руках по два пакета с чем-то, что могло быть только кровью. Задыхаясь, она резко встала. – Я передумала. Думаю, я хотела бы поесть.

– Эбигейл, – упрекнул ее Томаззо, медленно приближаясь к ней. – Тебе нужно научиться…

– Чему научиться? – сразу спросила она. – Что ты собираешься с ними делать? – Несмотря на то, что она задала вопрос, Эбигейл уже догадалась. Они никак не могли ввести ей эти четыре пакета крови за десять минут с помощью капельницы. Они хотели заставить ее пить кровь, а она этого еще не делала. Она знала, что рано или поздно ей придется это сделать, ее телу понадобится дополнительная кровь теперь, когда она была обращена, но сама мысль об этом была все еще новой и довольно отвратительной в ее сознании. Она просто не могла попить крови, как это было бы с содовой. От одной этой мысли ее затошнило.

– Мы не заставим тебя пить ее, как газировку, – заверил ее Данте.

– Нет? – осторожно спросила она и нахмурилась. – Подожди, а откуда ты знаешь, о чем я думаю?

Данте удивленно взглянул на Томаззо. – Я думал, ты ей все объяснил. Ведь для этого Мэри и позвала тебя.

– Да, – пробормотал Томаззо. – Но мы еще не все обсудили. Джастин прервал нас прежде, чем я смог перейти к чтению мыслей, контролю и тому подобному.

– Чтение мыслей? – недоверчиво переспросила Эбигейл и сердито посмотрела на Томаззо. – Ты можешь читать мои мысли? – Эта мысль была ужасающей. Боже милостивый, ее мысли были довольно жаркими с тех пор, как она встретила его. Если бы он знал некоторые из фантазий, с которыми она играла каждый раз, когда смотрела на него ...

– Как твой спутник жизни, Томаззо не может читать тебя, – весело сказал Данте.

– О, – выдохнула Эбигейл с облегчением, затем ее глаза расширились, и она пронзила мужчину взглядом, пискнув: – Но ты можешь?

Он с улыбкой кивнул, и Эбигейл застонала. Они были близнецами. Он наверняка расскажет Томаззо о том, что прочел у нее в голове. Все грязные вещи, которые она хотела сделать с ним. Как сильно она хотела его, представляя новую фантазию, появившуюся с тех пор, как она узнала, что он помешан на науке.

– Кларк Кент? – внезапно спросил Данте с явным замешательством на лице, и Эбигейл застонала. «Он самый. Томаззо в костюме и очках с толстыми стеклами, с волосами, собранными в конский хвост, так чтобы быть похожим на чокнутого Кларка Кента. Затем он снял бы очки и разорвал костюм и рубашку, обнажив свою большую красивую грудь ... Минус комбинезон Супермена и накидка, конечно». К счастью, эта фантазия не зашла так далеко. В конце концов, она только недавно открыла для себя умную сторону Томаззо, и это к лучшему, решила она, хмуро глядя на широкую улыбку на лице Данте.

Покачав головой, он повернулся к Томаззо и положил два пакета с кровью поверх двух уже принесенных Томаззо.

– Я не нужен тебе для этого, брат, – заверил он его, похлопав по плечу. – На самом деле, я думаю, тебе будет лучше без меня. Используй метод, который мы пробовали с Джеки.

– С Джеки Винсента? – хмуро спросил Томаззо, ухитрившись удержать все четыре пакета.

– Si. – Данте направился к двери. – Ты помнишь. Это не сработало с Кристианом, но получилось у Винсента.

– О, – задумчиво пробормотал Томаззо. – Si.

Эбигейл подозрительно прищурилась, глядя вслед уходящему Данте, а затем перевела взгляд на Томаззо. – О каком методе он говорит?

Вместо ответа он решительно двинулся вперед.

Эбигейл нервно попятилась, но остановилась, почувствовав кровать позади себя, и покачнулась, прежде чем опуститься на край кровати. Однако когда Томаззо решительно двинулся вперед, она поползла по кровати, но слишком медленно. Томаззо немедленно бросил пакеты с кровью на одеяло рядом с ней, а затем заполз на кровать следом за ней, двигаясь вперед, пока его тело не оказалось над ней. Затем он упал, прижимая ее к матрасу.

– Э ... – неуверенно пробормотала Эбигейл. – Я думала, что должна ... ох, – она выдохнула с удивлением, когда он наклонил голову, чтобы слегка прикусить ее ухо, в то время как двигал бедрами, чтобы потереться об нее. – Вот именно ... Эм ... о, – снова сказала она, когда его рука накрыла через сарафан ее грудь.

Тело Эбигейл немедленно ответило на ласку, ее спина выгнулась, чтобы сильнее прижаться грудью к его ладони, а руки скользнули по его шее. В тот момент, когда она это сделала, Томаззо поцеловал ее, прильнув губами к ее губам.

Застонав, Эбигейл поцеловала его в ответ, совершенно забыв об ужине, когда новый голод завладел ее вниманием. Она была так захвачена нарастающим возбуждением, которое он пробуждал в ней, что Эбигейл едва заметила, как шевельнулись ее губы. Когда мгновение спустя она почувствовала вкус крови на языке, вместо того, чтобы почувствовать отвращение, ее возбуждение усилилось, и она начала посасывать язык Томаззо.

Томаззо резко прервал поцелуй, прижал ее руку к груди и вдруг сунул ей в рот пакетик с кровью. Эбигейл моргнула, глядя на него поверх пакета, затем опустила взгляд, чтобы рассмотреть сам пакет, ее глаза расширились, когда она увидела, что он, казалось, уменьшался. «Но я больше не чувствую вкуса крови», – смущенно подумала она.

– Твои клыки втягивают кровь прямо в твой организм, – объяснил Томаззо. Если бы не тот факт, что она чувствовала, как его эрекция прижимается к ее ноге, она бы волновалась, что их поцелуй не повлиял на него вообще.

Эбигейл смотрела на него, пока они ждали, когда пакет опустеет. Миллион вопросов крутился у нее в голове, но она не могла задать ни одного и не получила шанса, когда он снял пакет. Даже когда он оторвал уже пустой первый пакет, он тут же бросил второй, полный, на ее, очевидно, вытянутые клыки.

Вздохнув, Эбигейл откинулась на кровать и стала ждать. К ее большому сожалению, Томаззо улегся на бок рядом с ней. Ей не хватало его тепла и веса, но она не могла протестовать с полным ртом. Они оставалась в таком состоянии, пока Эбигейл не опустошила четыре пакета, рекомендованных Данте, а потом Томаззо оторвал последний, схватил ее за руку и потянул за собой.

– Так, я хочу ту ... ой! – Эбигейл ахнула, когда ее все еще вытянутые клыки врезались в ее собственный язык.

– Дай-ка я посмотрю, – пробормотал Томаззо, обхватив ее лицо ладонями и наклонив к себе, чтобы рассмотреть ее рот. – Небольшой порез. Он уже заживает, – заверил он ее. Затем он встретил ее взгляд и посоветовал: – Никогда не разговаривай с выпущенными клыками.

Эбигейл кивнула, давая понять, что поняла.

– Они вернутся на место через минуту, – заверил он ее. – А теперь нам пора. Ужин, помнишь?

«Верно. Ужин», – подумала Эбигейл. Остальные их уже ждали. С вопросами придется подождать.

Глава 12

На курорте было несколько ресторанов, каждый со своим вкусом. У них был выбор между средиземноморской, итальянской, французской, морепродуктами, высокой кухней или рестораном в стиле паба, предлагающим более простую еду. Хотя все они были привлекательны, их группа единодушно выбрала итальянский ресторан.

Эбигейл понятия не имела, который час. Часы, похоже, пропали; по крайней мере, их не было на ее запястье, но, очевидно, было еще рано для ужина, и именно поэтому они сразу нашли свободный столик. Они сидели за круглым столом в глубине тускло освещенного ресторана, им предложили воду, красное и белое домашнее вино и корзину хлеба, чтобы перекусить, пока они изучали меню. Эбигейл была благодарна за хлеб, просматривая предложения ресторана. Все в меню казалось восхитительным, и она была очень голодна. Хотя кровь, похоже, немного утолила ее жажду, отметила она.

– Все выглядит так хорошо, – вздохнула Мэри.

– Я знаю, – простонала Эбигейл. – И я не ела целую неделю. Думаешь, с моей стороны было бы невежливо заказывать все подряд?

– Не знаю, как насчет грубости, но я бы хотела увидеть лицо официанта, если бы ты это сделала, – рассмеялся Джастин.

– Да, – сказал Данте с усмешкой. – Он, без сомнения, проглотил бы свой язык, если бы такая тощая малявка, как ты, заказала так много.

Эбигейл моргнула от комментария. Тощая малявка? Ее никто не называл худышкой ... что ж... никогда. Ее взгляд скользнул от меню к тому, что она могла видеть, и она слегка покачала головой. Даже с поворотом она не была по-настоящему худой. У нее были округлые формы и даже слегка округлый живот, хотя это была не булочка, а просто ... Эбигейл не могла подобрать слов, чтобы описать его, но он не был полностью плоским.

Наверное, не стоит удивляться, что она не стала худой моделью, о чем мечтала всю жизнь. Модели не имели здорового веса. Если человек должен был морить себя голодом или блевать, чтобы добраться до желаемого веса, это, вероятно, не было полезно для здоровья. На самом деле, теперь, когда Эбигейл подумала об этом, модели были ужасным примером для подражания для молодых девушек, и они просто заставляли здоровых женщин чувствовать себя толстыми. «Кто выбрал эти модели?» – задумалась она.

К столику подошел официант, и Эбигейл позволила своим мыслям рассеяться, сосредоточившись на более приятных вещах. Еда. К большому разочарованию Джастина, она не заказала все в меню. Однако она заказала три блюда: феттучини альфредо, бистекку флорентину и каппона магро. Паста, стейк и креветки показались ей хорошей смесью. Хотя, честно говоря, каппон магро на самом деле был салатом с овощами и креветками, так что она не чувствовала себя слишком, слишком плохо, заказывая так много.

Как только они сделали заказ, официант убрал меню и оставил их болтать за столом в ожидании, пока приготовят еду. Эбигейл откинулась на спинку стула и прислушалась к разговору, но не могла не заметить, что Данте был почти таким же молчуном, как и Томаззо, а Люциан Аржено намного превосходил их всех, почти ничего не говоря. Большую часть разговора вели Джастин Брикер и Мэри, Мэри задавала нежные вопросы, которые вскоре заставили Джастина Брикера выплеснуть свои внутренности на стол, рассказывая о своей семье в Калифорнии, спутнице жизни Холли и их совместной жизни, пока не принесли еду.

Разговор прекратился, когда они переключили свое внимание на еду. Несмотря на то, что Эбигейл не ела целую неделю, она не могла съесть все три блюда, которые ей принесли. Каждое было полноценной едой само по себе. К счастью, Данте и Томаззо были рады помочь, и ее тарелки быстро опустели.

Улыбнувшись, Эбигейл откинулась назад, чтобы не мешать официанту, убрать пустые тарелки, а затем перевела взгляд с Томаззо справа на Данте, сидевшего по другую сторону от Мэри. Она вспомнила, как Джастин рассказывал о своей семье в Калифорнии. С любопытством она взглянула на Томаззо и спросила: – У тебя есть семья?

Когда он поднял брови на вопрос, она закатила глаза и сказала: – Я имею в виду, я знаю, что у тебя есть Данте. – Она улыбнулась близнецу, прежде чем продолжить, – но ты никогда не упоминал родителей или других братьев и сестер.

– Ах. – Томаззо слабо улыбнулся и кивнул. – Si. Три брата. Одна сестра.

– Все старше, – добавил Данте. – Но я уверен, что у нас скоро появятся младшие братья и сестры.

– Ваши родители еще живы и достаточно молоды, чтобы иметь детей? – с удивлением спросила Эбигейл. Затем, прежде чем кто-либо успел ответить, она хлопнула себя по лбу и пробормотала: – Пиковое состояние.

– Si, – мягко сказал Томаззо.

– Это для больших семей, – криво усмехнулся Данте. – У нас много-много тетушек и дядюшек, а еще больше двоюродных братьев и сестер. А наши бабушки и дедушки до сих пор живы.

Эбигейл изумленно переваривала эту новость, когда Мэри спросила: – А у тебя есть семья? Братья, сестры, родители, собственные дети?

– Нет, – призналась Эбигейл, а затем заставила себя отпустить внезапный трепет, который почувствовала, узнав размер семьи Томаззо, она выдавила улыбку и объяснила: – Я была единственным ребенком, и моя мать только что умерла.

– О. – Улыбка Мэри слегка померкла, а затем она заставила себя шире улыбнуться, и, подняв бокал выжидающе, сказала: – Тогда это хорошо, что ты встретила Томаззо. Он и Данте имеют большие семьи, чтобы поделиться с нами.

– Я выпью за это, – весело сказала Эбигейл и подняла свой бокал, чтобы чокнуться с Мэри. Она улыбнулась, потягивая вино, но это была не настоящая улыбка. Дело в том, что мысль о семье Томаззо несколько встревожила Эбигейл. Это означало, что, в конце концов, ей придется пройти через всю эту «встречу с родителями». Что-то, через что ему не придется проходить с ней. «Счастливый ублюдок», – подумала она.

Стряхнув с себя беспокойство, она спросила Мэри: – Так у тебя тоже нет семьи?

Эбигейл сразу поняла, что не надо было задавать этот вопрос. За столом воцарилась полная тишина. Никто даже не пошевелился. К большому удивлению Эбигейл, молчание нарушил Люциан Аржено.

– У Мэри есть семья, включая взрослых детей и маленьких внуков, – объявил он.

– Неужели? – с удивлением спросила Эбигейл, затем заметила, как Данте хмуро смотрит на Люциана, и проследила за его взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть, как блондин надменно поднял бровь.

– Перестань пялиться на меня, Данте, – мягко сказал Люциан. – Не говорить о них с Мэри глупо, от этого ей не станет легче.

– Она плачет, когда мы говорим о ее детях, – сухо сказал Данте.

– И она плачет, когда ты этого не видишь, – резко сказал Люциан. – Но для нее лучше выговориться, чем скрывать свое горе и позволить ему гноиться, потому что она считает его бременем.

Данте в смятении взглянул на Мэри, и она тут же похлопала его по руке, лежащей рядом с ней на столе. – Все в порядке. Я в порядке.

– Ты прячешь от меня свои слезы, Мэри? – спросил он, нахмурившись.

Вместо ответа, она повернулась к Эбигейл и объяснила: – Я старше, чем я сейчас выгляжу. Еще неделю назад я была шестидесятидвухлетней бабушкой с детьми и внуками, как и сказал Люциан.

Эбигейл задумалась, но затем, проигнорировав задумчивое выражение лица Данте, подняла свой бокал, делая комплимент. – Ты чертовски хорошо выглядишь для шестидесяти двух, Мэри.

На этот раз Мэри улыбнулась по-настоящему и чокнулась с Эбигейл. Они выпили, допив то, что осталось в стаканах, – почти полный стакан для Эбигейл и полстакана для Мэри.

– Полагаю, никто из вас, Ромео, не говорил дамам, что алкоголь на нас не действует, не так ли? – с удивлением спросил Джастин, когда Мэри и Эбигейл поставили пустые стаканы. – По крайней мере, оказывая не тот эффект.

Эбигейл обеспокоенно посмотрела на него. – Какой эффект он оказывает?

– Алкоголь будет удален из твоего организма, но не печенью, – сказал он достаточно осторожно, чтобы Эбигейл поняла, что им, вероятно, не следовало так открыто говорить о преклонных годах Мэри.

Оставив эту тревогу, она сконцентрировалась на том, что сказал Джастин, быстро сообразив, что наночастицы выведут алкоголь из организма, возможно, прежде, чем он успеет на них подействовать. Но это будет означать, что придется взять больше крови, чтобы компенсировать это.

Когда глаза Эбигейл расширились от ужаса, когда Мэри подняла руку, чтобы подозвать официанта.

– Еще вина, мисс? – спросил официант, остановившись позади Мэри и Эбигейл.

– Нет, спасибо, – сухо ответила Мэри. – На самом деле, ты можешь забрать мой стакан и принести мне воды? А может капучино?

– Мне тоже, пожалуйста, – объявила Эбигейл, передавая свой пустой стакан мужчине, чтобы ему не пришлось обходить.

Она не очень удивилась, когда мужчины последовали их примеру, попросив кофе или капучино и воды.

– Ну, – сказала Мэри, когда официант отошел. – Каждый день узнаешь что-то новое.

– Прости, Мэри, – пробормотал Данте. – Я должен был упомянуть ...

– Не стоит, – перебила его Мэри, отмахиваясь от его извинений и улыбаясь. – Нет сомнений, что у тебя не было возможности рассказать мне о многом. Мы доберемся до всего, в конце концов.

Эбигейл наблюдала, как пара улыбается друг другу, ожидая, пока они повернутся к группе, прежде чем спросить: – Так вы с Данте тоже недолго вместе? – И, поняв, как самонадеянно это прозвучало, добавила: – Или у вас было долгое ухаживание?

Мэри усмехнулась и покачала головой. – Совсем недолгое. Думаю, так и было ... – Она замолчала, глядя вверх и пытаясь понять, что происходит. Наконец она покачала головой. – Может быть, полторы недели.

Брови Эбигейл поползли вверх. – Неужели? Но именно столько времени прошло с тех пор, как я встретила Томаззо.

– Восемь дней, – поправил Томаззо.

Она взглянула на его вопрос, сказал: – Четыре дня на пляже.

– Si.

– А потом я заболела.

– Два дня, – объявил он.

– Неужели? – удивленно спросила она. – Мне казалось, что прошла вечность.

– Мне тоже, – признался он. – Очень плохие два дня, но все же два дня.

– О, – вздохнула Эбигейл, а затем спросила: – И как долго я была «под водой», когда ты ... э.. . сделал ... э ... – нервно озираясь, она прошептала, – обратил меня?

– Два дня, – повторил он.

– Хм-м-м. Значит, восемь дней.

– Вы, должно быть, встретились в самолете на следующий день после моего побега, – заметил Данте.

– Хорошо, – весело сказала Мэри, наклоняясь, чтобы опереться на руку Эбигейл. – Тогда мы будем новичками в этом деле вместе.

– Звучит неплохо, – ответила Эбигейл с улыбкой. По крайней мере, она не одинока в этом. Они с Мэри сочувствовали друг другу, пытаясь приспособиться к новой жизни.

– Итак, – пробормотал Томаззо и перевел взгляд с брата на двух других мужчин. – Были ли еще похищены бессмертные после Данте и меня?

Эбигейл замерла и оглядела сидящих за столом, когда кое-что из того, что сказал ей ранее Томаззо, начало приобретать для смысл. Ей было интересно, почему итальянец, приехавший в Канаду, участвует в расследовании похищений в Техасе? Теперь она знала, почему. Очевидно, все жертвы были бессмертными.

– Нет, – ответил Люциан. – Похоже, вы вдвоем осложнили это дело вашими побегами.

– Как? – нахмурившись, спросил Томаззо.

– Люди, преследовавшие Данте, когда он сбежал, позже забрали Мэри и погибли в автокатастрофе, – ответил Люциан.

Встревоженная мыслью о том, что Мэри могли похитить, Эбигейл взглянула на женщину и увидела, как на ее лице промелькнуло чувство вины.

– Я виновата в аварии, – со вздохом призналась Мэри, заметив любопытство на лице Эбигейл.

– О, – тихо сказала Эбигейл, а затем добавила в защиту: – Если они похитили тебя, то заслужили это.

– Да, – согласился Люциан и повернулся к Томаззо, чтобы продолжить. – И насколько Мортимеру удалось узнать, люди, которые взяли вас, высадились в Пуэрто-Рико, организовав поиск, а затем полетели в Пуэрто-Плату, чтобы начать еще одну поисковую операцию.

Услышав эту новость, Эбигейл застыла на месте, а затем, отвернувшись от Мэри, схватив Томаззо за руку.

– Томаззо попросил Мортимера заглянуть к вашему другу, когда тот объявится, – объявил Люциан. – Насколько ему удалось выяснить, пилот Джетро Лэсситер расстался со своими клиентами в Пуэрто-Рико. Он приземлился в аэропорту Пуэрто-Плата через два дня после того, как вы покинули самолет, и самостоятельно обыскал все прибрежные районы.

– О, – с облегчением выдохнула Эбигейл. Джет хорошо отделался от своих клиентов. И еще она поняла, что он ищет ее ... а она совсем забыла о нем. Джет должен был стать ее первой или, по крайней мере, одной из первых забот, когда она проснулась сегодня. Вместо этого кто-то другой стал копаться в ее памяти с новостями о других, чтобы заставить ее думать о мужчине, который был ей как брат и остался единственным близким человеком. Эбигейл не могла поверить, что была такой безразличной и такой ужасной подругой. Джет обыскивал окрестности в одиночку, а она даже не подумала спросить, есть ли о нем какие-то новости.

– Мортимер послал людей найти Джетро Лэсситера и разобраться с ним.

Эбигейл резко оглянулась на это замечание Люциана и прищурилась. – Что это значит? Разобраться с ним?

– Он убедится, что с тобой все в порядке, и беззаботно вернется к своей жизни, – объявил Люциан.

– Беззаботно? – с недоумением спросила она. – Что значит «беззаботно»? Если он потрудился устроить здесь обыск, он захочет поговорить со мной, чтобы убедиться, что я в порядке.

– Нет. Он не станет этого делать, – сказал Люциан решительно.

Эбигейл застыла на месте, с подозрением глядя на мужчину. – Почему?

Вместо ответа Люциан Аржено опустил глаза, когда кто-то запел «Я такой вульгарный». Он вытащил телефон из кармана, посмотрел на дисплей и ответил, сказав: – Одну минуту, Маргарет. – Прижав трубку к груди, он взглянул на Томаззо и сказал: – Отведи свою женщину на виллу и объясни ей все, пока она не впала в истерику.

К великому изумлению Эбигейл, Томаззо встал, заставив и ее встать из-за стола. Она была так ошеломлена этим, что они вышли из ресторана прежде, чем она повернулась к нему. – Ты шутишь? Ты повиновался этому человеку, как собака.

– Нет, – терпеливо ответил Томаззо.

– Да, ты это сделал, – настояла она. – Он сказал, чтобы ты отвез меня на виллу ... черт, он говорил так, словно отец отправляет своих детей в их комнату. И ты просто…

– Я не выгонял тебя из-за стола, потому что он так сказал, – тихо прервал ее Томаззо, беря ее за руку, чтобы заставить идти по дорожке, когда подошла еще одна пара.

– Хорошо. Так почему же? – недоверчиво спросила Эбигейл.

– Потому что он расстроил тебя, – просто ответил он. – И я хочу защитить тебя от огорчений и боли.

Эбигейл при этих словах споткнулась о собственные ноги. Остановившись, она повернулась и посмотрела на него.

– И мы не пойдем на виллу, – добавил Томаззо, потом нахмурился и добавил: – Ну, если ты не хочешь вернуться.

– Нет, не хочу, – заверила она его. Люциан действительно расстроил ее. На самом деле, она не думала, что он ей нравится. Так что избегать его было для нее нормально. Но ей нравились Мэри, Данте и даже Джастин. Тем не менее, она была довольна тем, что не вернулась прямо сейчас, и спросила: – Так куда мы идем?

– Я подумал, что приятная прогулка по пляжу доставит тебе удовольствие.

– Неужели? – весело спросила Эбигейл. – Мне кажется, мы провели четыре дня, пытаясь выбраться с пляжа. Теперь ты хочешь пройтись?

– Насколько я помню, мы не очень-то старались, – заметил он и, внезапно опустившись на колени, чтобы снять с ее ног позаимствованные сандалии, добавив: – Боюсь, твои прелести соблазнили меня задержаться дольше, чем следовало бы.

– Прелести? – тихо спросила она, когда он быстро разул ее и выпрямился, держа сандалии в руках. Вместо ответа он взял ее за руку и повел с дорожки на песок.

На пляже было намного темнее, чем вокруг курорта. Света не было, но Эбигейл могла видеть очень хорошо. Когда они остановились на берегу и Томаззо повернулся к ней, она подумала, что эти наночастицы улучшают ее ночное зрение.

Нежно обхватив ее лицо руками, он наклонил его и пробормотал: – Ты была тем наслаждением, которое искушало меня бездельничать.

– Я тоже нахожу тебя восхитительным, – прошептала Эбигейл, поднимая руки, чтобы обнять его бедра.

Томаззо на мгновение закрыл глаза и пробормотал: – Сейчас мне ничего так не хочется, как уложить тебя на песок, снять одежду и заняться с тобой любовью.

– Хорошо, – выдохнула Эбигейл, чувствуя покалывание между ног при одной только мысли об этом.

Тихонько посмеиваясь, Томаззо прижался лбом к ее лбу, а затем слегка повернул его из стороны в сторону, словно отрицательно качая головой, и пробормотал: – Остановись. Ты снова искушаешь меня.

– Эй! – сказала она, защищаясь. – Это ты поднял эту тему. Я просто была сговорчива и согласилась на твое предложение.

– Ты, конечно, права, – согласился он. Улыбаясь, Томаззо наклонился, чтобы подобрать обувь, а затем взял ее за руку и пошел дальше, заметив: – Мне это в тебе нравится.

– Что? Что со мной легко? – сухо спросила Эбигейл и добавила: – По крайней мере, для тебя.

– Да, – просто ответил он.

– Хм, – пробормотала Эбигейл. Они ненадолго замолчали, но, пройдя несколько минут, Томаззо снова остановился, на этот раз, чтобы подтолкнуть ее от воды к ряду шезлонгов, установленных на песке.

Она думала, что они возьмут по одному, но у Томаззо были другие идеи. Потянув ее к шезлонгу, он снова уронил ее сандалии и свои туфли, а затем устроился на нем и усадил ее к себе на колени. Это заняло некоторое время, но как только он усадил ее между своих ног и прислонил к груди, чтобы они оба могли смотреть на небо, он удовлетворенно вздохнул.

– Это мило. Нет?

– Да, – пробормотала она, думая, что это напомнило ей их совместную ванну. Только они были одетые и сухие.

Томаззо снова помолчал, а потом сказал: – Данте упомянул, что мы умеем читать мысли.

Эбигейл замерла. – Да. Но ты не можешь прочитать мои мысли, верно? – подозрительно спросила она.

– Нет. Я не могу, – заверил он ее, а затем продолжил: – Он также упомянул и о контроле сознания?

Эбигейл попыталась повернуться, чтобы посмотреть на него, но он удержал ее на месте руками и ногами и успокоил ее, просто сказав: – Я не могу контролировать тебя, Эбигейл. Вот почему мы – спутники жизни.

– О, – сказала она, расслабляясь.

Томаззо хмыкнул в ответ на ее капитуляцию и откашлялся. – Так они успокоят твоего друга Джета и вернут его к повседневной жизни. Они будут читать его мысли, контролировать, если это необходимо, и изменять его воспоминания, так что он будет доволен, и прекратит искать тебя и вернется к своей жизни, не беспокоясь о твоем благополучии.

– О, – тихо сказала Эбигейл и попыталась понять, что она чувствует по этому поводу. Она предположила, что это зависит от ... – Как они изменят его воспоминания?

– Скорее всего, они заставят его поверить, что он успешно завершил свой полет в Каракасе и провел последние несколько дней на пляже с тобой, где ты встретила красивого итальянца и рассталась со своим другом, чтобы последовать за мужчиной в Италию.

Эбигейл фыркнула на это предположение. – Он не купится на эту чушь.

– Что? – возмущенно спросил Томаззо.

– Я бы никогда по доброй воле не бросила друга, чтобы таскаться за каким-то случайным парнем, которого встретила на пляже, – заверила она его.

– Ты оставила его и приземлилась на пляже со мной, – быстро заметил он.

– Не по своей воле, – возразила она. – Черт возьми, как ты помнишь, я из кожи вон лезла, пытаясь вырваться.

– Хм-м-м, – пробормотал он, немного раздраженный напоминанием. – Это так.

– Да. – Эбигейл вздохнула. – Им придется придумать что-нибудь получше.

– Si, – пробормотал Томаззо, а затем начал играть с ее волосами и спросил: – Ты не против?

Эбигейл снова замерла, уверенная, что услышала хмурые нотки в его голосе. Она настороженно спросила: – Против чего?

– Отказаться ради меня от дружбы с Джетом? – объяснил он.

Эбигейл так резко дернулась, что Томаззо не успел остановить ее, когда она спрыгнула с шезлонга. Он быстро последовал за ней, но остановился, когда она резко обернулась и подняла руку.

– Почему, – холодно спросила она, – я должна отказаться от дружбы с Джетом, чтобы быть с тобой? Он друг, не более. Семья, на самом деле. Если ты думаешь, что можешь диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет, то у нас будут серьезные проблемы, приятель.

– Я не хочу диктовать тебе, с кем дружить, – заверил ее Томаззо.

– Тогда что это за чушь насчет Джета? – немедленно потребовала она.

Поколебавшись, он сказал: – У Мэри есть дети и внуки.

Эбигейл моргнула от кажущейся смены темы, а затем сказала: – Я слышала эту часть разговора.

– Они думают, что она погибла в автокатастрофе на прошлой неделе, – объявил Томаззо.

– Нет, – в ужасе выдохнула Эбигейл. – Она знает об этом? Мы должны сказать ей, чтобы она могла ... почему ты качаешь головой? Конечно, должны.

– Она знает, – сказал он. – Так и должно быть.

– Что? – Она искоса посмотрела на него, а затем ее мозг начал работать над вопросами. «Мэри было шестьдесят два, но она стала бессмертной. Мэри выглядела лет на двадцать пять. Как объяснить такую перемену, не болтая о бессмертных? Эбигейл была совершенно уверена, что болтать об этом нельзя, иначе новости о них будут по всех СМИ».

Выдохнув, она кивнула. – Хорошо, я понимаю, почему Мэри должна позволить своей семье думать, что она мертва, – признала она, прикусила губу и добавила: – Неудивительно, что она плачет. И неудивительно, что Данте чувствует себя виноватым. Она отказалась от них ради него.

– Данте обратил Мэри, чтобы спасти ей жизнь, как я спас тебя, – сказал Томаззо. – Он ни в чем не виноват и так сильно любит ее, но если бы он не вошел в ее жизнь, она бы не потеряла так много. Вот в чем его вина.

– Понимаю, – пробормотала онаи подумала, что это тяжело и для Данте, и для Мэри, но они, без сомнения, справятся. – Я понимаю, почему Мэри не может поддерживать отношения со своей семьей. Но мне не шестьдесят два. Я не сильно изменилась с тех пор, как ты меня обратил. Ну, кроме того, что стала худее, – добавила она с кривой усмешкой, оглядывая себя. – Но мы можем свалить это на лихорадку Денге. Я сама подумала, что это и было источником потери веса, когда впервые проснулась.

– Да, мы могли бы это сделать, – согласился он. – Но что будет через десять лет?

– Что ты имеешь в виду? – неуверенно спросила она.

– Твой друг начнет стареть, а ты нет, – заметил Томаззо.

– Верно, – сказала она, нахмурившись.

– Это зависит от тебя, – мягко сказал он. – Но, в конце концов, тебе придется порвать с ним.

Эбигейл понимающе кивнула и опустилась на край ближайшего шезлонга. По правде говоря, не так уж плохо, если придется порвать с Джетом. Они могли бы вернуться к письмам, как делали это последние пару лет. До сих пор... – Круто. Осложнения, да?

– Меньше для тебя, чем для большинства, – сказал он, усаживаясь в кресло позади нее и обнимая ее за талию.

– Да, – пробормотала Эбигейл, думая о Мэри. Откинувшись на его грудь, она криво улыбнулась и сказала: – Впервые не иметь семьи не кажется такой уж плохой вещью.

– У тебя есть семья, – заверил ее Томаззо. – Я. Данте, Мэри и остальные члены моей семьи. Ты станешь Нотте.

Эбигейл села и повернулась, чтобы серьезно посмотреть на него. – Не рановато ли так говорить?

– Не для спутников жизни, – заверил он ее.

– Верно. Спутники жизни. – Эбигейл снова посмотрела вперед, схватила сандалии и встала. – Может, нам лучше пойти дальше?

– Зачем? – спросил Томаззо, но взял свои туфли и тоже встал.

– Потому что тебе еще нужно кое-что мне объяснить, а я подозреваю, что на этом шезлонге мы ничего не добьемся.

– Ах да, – пробормотал он. Переплетя пальцы свободной руки с ее пальцами, он повел ее к воде. – Ты хочешь знать о спутниках жизни?

– Помимо всего прочего, – призналась она. – Сначала я хочу знать, кто такой Люциан. Я так понимаю, у него есть какое-то положение среди вашего вида?

– Наш вид, – мягко поправил его Томаззо, – обладает здесь некоторой властью. У него даже есть ее немного в Европе, хотя бы потому, что члены Европейского Совета уважают его.

– Совет? – спросила Эбигейл.

– Что-то вроде правительства, – объяснил он. – Он образовался много веков назад, когда один из наших сородичей, безумец, начал строить армию из собственного потомства.

– Эй, подожди минутку, – сказала она, останавливая его. – Что ты имеешь в виду сто лет назад? Эта технология не существует более десяти лет.

– Это было в Атлантиде, – заверил он ее.

– Атлантида? – спросила Эбигейл, ее голос был чуть громче писка.

Томаззо кивнул. – Si.

– О боже, так ты говоришь, что Атлантида существовала и имела такую технологию? – осторожно спросила она.

– Si.

Эбигейл раздраженно посмотрела на него. – Перестань говорить «Si». Объясни. Честно говоря, в такие моменты твои коммуникативные навыки…

Поцелуй положил конец ее раздраженной тираде. Эбигейл как раз смягчалась в объятиях, когда Томаззо поднял голову.

– Атлантида была изолированным государством, окруженным с трех сторон водой, а с четвертой стороны горным хребтом между ней и остальным миром, – поучал он, скользя руками по ее бокам.

– О, – сказала она, ее пальцы сжались вокруг ремешков ее позаимствованных сандалий, когда она наклонилась к нему.

– Они быстро вышли за пределы технологии остального мира и из-за своей изоляции, или, возможно, просто потому, что они были жадными, использовали ее единолично.

– Плохая Атлантида, – вздохнула Эбигейл, когда он поцеловал ее в шею.

– В конечном итоге они превзошли даже технологии, которые мы имеем сегодня.

– Умная Атлантида, – похвалила она, наклоняясь и роняя сандалии, чтобы обнять его за шею.

– Они разработали биоинженерные наночастицы, которые сейчас проходят через ваше тело.

– О боже, – простонала Эбигейл, когда он легонько прикусил ее шею, где текла кровь обогащенная наночастицами.

– Они начали тестировать их, когда Атлантида пала.

– Пала – вот и понеслось, – пробормотала она, расстегивая несколько верхних пуговиц его рубашки, чтобы коснуться груди.

– Испытуемые с наночастицами были единственными, кто выжил.

Моргая от удивления, Эбигейл слегка отстранилась. – И это все? Больше никто?

– Никто, – заверил ее Томаззо. – Люциан Аржено и его родители, а также мои бабушка и дедушка были среди тех немногих, кто выбрался из-под обломков и присоединился к остальному миру.

– И это все? – снова спросила она.

– Нет. Были и другие, – сказал он, но не стал уточнять.

– Хм, – пробормотала Эбигейл. – Когда это было?

– Я не знаю точной даты. Достаточно сказать, очень давно. Во всяком случае, до Христа.

– Ого, – пробормотала Эбигейл, – я подозревала, что Люциан стар, но ... просто вау.

– Да, – весело сказал Томаззо и продолжил: – Именно тогда появились клыки. В Атлантиде переливание крови использовалось для решения проблемной потребности испытуемых в дополнительной крови. Однако после падения переливаний больше не было. У остального мира не было такой технологии.

– Нет, конечно, нет, – задумчиво сказала она, думая о мире до Иисуса, который был до железного века ... ну, в принципе, прежде всего. – Значит, нано решили проблему клыками?

– И скоростью, силой, ночным зрением, – добавил Томаззо.

– Навыки хищника, – сухо сказала Эбигейл.

– Если хочешь, то да.

– Чтобы было легче бегать и кусать нас, – мрачно сказала она.

– Теперь ты тоже бессмертна, – торжественно напомнил ей Томаззо. – Да, когда-то бессмертные питались непосредственно от смертных. Но у них не было выбора. Однако, как только общество продвинулось к банкам крови, большинство бессмертных переключилось на пакетированную кровь и избегало охоты и кормления от своих соседей и друзей.

Эбигейл не стала указывать, что он укусил ее, а просто выгнула бровь и спросила: – Большинство?

– Североамериканский Совет запрещает кормиться от смертных. Они считают это слишком рискованным и боятся обнаружения нашего вида, поэтому запретили этот способ.

– А Европейский Совет? – спросила она. В конце концов, именно там жил Томаззо.

Томаззо посмотрел в сторону и пробормотал: – Они традиционалисты. Там все медленнее меняться.

– Другими словами, присосаться к шее – все еще в порядке вещей, – сказала Эбигейл с отвращением.

Он беспомощно пожал плечами. – Большинство избегает этого.

– Но не все, – настаивала она.

– Нет, не все, – признался он.

– Хм, – пробормотала Эбигейл, думая, что тогда она не захочет жить в Италии. Не то чтобы ей нужно было бояться, что ее укусят, но она не хотела бы подружиться с кем-то, а затем узнать, что они охотятся и питаются людьми, как скотом. – Итак, вы, ребята, присоединились к остальному миру и ... кто-то из ваших парней создал армию?

– Армия его собственных отпрысков, – согласился Томаззо. – Он немного отличался от остальных. У него не было клыков, и ему приходилось резать своих жертв.

Брови Эбигейл слегка приподнялись. Она подозревала, что он что-то упускает из виду, но не мешала ему.

– Он был безумен. Он начал похищать и насиловать бессмертных женщин, но также похищал и смертных, превращая их в бессмертных, как он, а затем, заставлял их вынашивать его семя. Его армия была довольно большой, прежде чем другие пронюхали об этом, но как только они это сделали, то собрались вместе, чтобы положить этому конец. Это был первый раз, когда они сотрудничали. Тогда же они начали создавать законы для всех бессмертных.

– У нас есть законы? – спросила она с интересом.

– Si, – сказал он, как будто это было очевидно.

– Расскажи мне о них.

– Каждая бессмертная женщина может рожать только раз в сто лет.

– Значит, никто не может создать армию, – предположила она.

– Если они это сделают, то они или сумасшедшие или изгои и, вероятно, не заботятся о соблюдении чьих-либо законах, – заметил Томаззо, а затем сказал: – Нет, этот закон должен был помочь держать наше население под контролем.

– О, – с удивлением сказала Эбигейл, а затем прокомментировала: – Я полагаю, что небольшая численность лучше, когда вы пытаетесь оставаться под радаром.

– Это также помогает гарантировать, что мы не перерастем свой источник пищи, – отметил Томаззо.

– Ах да, – вздохнула она. Эбигейл действительно не нравилось так думать. Она была смертной, или была до недавнего времени. Ей не нравилось думать, что она была так же хороша для бессмертных, как скот, до своего собственного поворота. Встретившись с ним взглядом, она подняла брови. – А другие законы?

– Каждый бессмертный может обратить за свою жизнь только одного смертного.

– Еще раз, регулирование численности населения, – предположила она.

Томаззо кивнул.

– И ты использовал свой единственный шанс со мной? – спросила она со слабой улыбкой.

– Конечно, ты – моя спутница жизни. Большинство приберегают свою очередь для своей спутницы жизни.

«Верно, опять этот термин», – подумала Эбигейл, но сказала: – Итак, а другие законы?

Томаззо пожал плечами. – Вот и все.

Эбигейл уставилась на него. – И это все? Неужели это все, что вы могли придумать? А как же, не убивайте своего соседа, или не крадите у людей, или…

– У нас есть и другие законы, но за их нарушение могут казнить, – быстро объяснил он. – О, и в Северной Америке вы должны придерживаться упакованной крови, кормление от смертных – это еще одно, что может заставить обезглавить и сжечь. Если только это не чрезвычайная ситуация, – добавил он.

Эбигейл прищурилась, глядя на него, а потом поджала губы. – Значит, тебя могут казнить за то, что ты укусил меня в самолете?

– Технически мы были в Центральной Америке, а не в Северной, – сказал он с гримасой. – Но это все равно была чрезвычайная ситуация, а значит, все в порядке.

– Да, чрезвычайная ситуация, как ночной забег в ближайший ресторан быстрого питания, – саркастически сказала она.

– Нет, – заверил ее Томаззо. – Я был очень слаб, когда проснулся в клетке. Мне нужны были силы, чтобы убежать.

– Хм, – пробормотала Эбигейл, вздохнула и сказала: – Значит, у вас есть другие законы, но они не предусматривают смертной казни?

– В принципе, да, – пробормотал он.

– Например, что?

– Эбигейл?

Они оба остановились и обернулись на неуверенный голос.

По берегу к ним приближался мужчина, высокий, мускулистый, с короткими темными волосами, бородой и усами. Старая Эбигейл не смогла бы разглядеть его достаточно хорошо, чтобы узнать. Но новая Эбигейл знала кто он. Выскользнув из рук Томаззо, она бросилась к нему с криком: – Джет!

Глава 13

– Ты все видел? – с тревогой спросила Эбигейл.

– Да, – заверил ее Джет. – Сзади есть камера, а на панели маленький экран, чтобы я мог следить за грузом. Знаешь, на случай, если тросы порвутся и что-нибудь соскользнет, – объяснил Джет. – К счастью, она расположена так, что двое головорезов, сидевших впереди, не могли ее видеть. Но когда я увидел, как ты откинула брезент и показала того парня в клетке ... человека, – сказал он, качая головой. – Я подумал, что мы все умрем.

– Я тоже, когда увидела его, – призналась Эбигейл с гримасой, глядя на стакан колы в своей руке. Они сидели во внутреннем дворике открытого бара, и Джет объяснял, что произошло с тех пор, как они сели в самолет.

– Да, я так и думал, – криво усмехнулся Джет, обнимая ее за плечи.

Со стороны Томаззо послышалось низкое рычание, и Эбигейл с ироничной улыбкой отодвинулась от Джета. – И что случилось потом?

– Ну, я видел, как ты помогла парню в клетке. Потом ты вышла из клетки, он последовал за тобой, и я больше вас не видел. Свет не достигал того места, куда вы пошли. Я догадался, что ты сидишь в темноте, чтобы похитители не увидели тебя, если придут еще раз проведать его. Я подумал, что вы двое пытаетесь решить, что делать, чтобы вытащить нас всех из этой ситуации.

– О, – пробормотала Эбигейл, не глядя на Томаззо. Они не разговаривали. Сначала так и было ... что ж... а потом они отключились.

– А через пару часов вы оба снова появились и начали что-то разглядывать, – продолжал Джет. – В следующее мгновение, когда Тарзан уже был на парашюте, дверь грузового отсека открылась, и он вытащил тебя из самолета!

– Да, но я не знала, что он собирается это сделать, Джет. Правда, – заверила его Эбигейл. – Я бы никогда не оставила тебя в самолете наедине с этими парнями. И он тоже, – быстро добавила она. – Позже я узнала, что он принял меня за безбилетника, и подумал, что ты заодно с плохими парнями.

– Ах, – кивнул Джет. – Я полагал, что-то подобное. Я видел, как ты пыталась откинуться назад, когда он вытащил тебя. – Джет нахмурился, его взгляд поднялся к ее голове. – Это выглядело, как будто ты ударилась головой.

– Да, – призналась она.

– Да, я так и подумал. – Он покачал головой. – После этого я не знал, что делать. Я подумал, не подождать ли мне, пока мы приземлимся, и притвориться шокированным тем, что груз пуст? Или я должен сказать что-то о том, что грузовая дверь открыта прямо сейчас, и просто не упоминать о тебе? – Поморщившись, он добавил: – Я не хотел, чтобы они поняли, что я знаю какой груз я перевожу, поэтому, когда я все еще пытался понять, что же мне делать, один из них заметил красный индикатор груза, мигающий на панели, и был ошеломлен. Он пошел проверить свой груз и вернулся, крича как сумасшедший: «Посади самолет! Посади самолет!» – Джет замахал руками в воздухе, словно подражая клиенту.

– Итак, я посадил самолет. Я все равно хотел это сделать. Я имею в виду, что ты была где-то там с Тарзаном, и я не знал, кто он такой и что происходит, – указал он.

Эбигейл вздрогнула и кивнула.

– Итак, мы почти добрались до Пуэрто-Рико, – продолжал Джет. – Немного поболтав, я получил разрешение приземлиться там. Все время, пока я выстраивался, чтобы приземлиться, я волновался, думая, что эти парни убьют меня, как только мы сядем. Или я окажусь в этой клетке, понимаешь?

Эбигейл кивнула, ее глаза расширились от беспокойства.

– Но нет, – рассмеялся Джет. – Черт возьми, они просто сбежали. Вышли из самолета достаточно быстро, даже не потрудившись взять свою клетку, просто выбежали, крича о том, что им нужна лодка, чтобы начать поиск и все такое.

– А-а-а, – выдохнула Эбигейл, радуясь, что они так отреагировали и оставили Джета в покое.

– Тогда я попытался понять, что делать дальше. Я знал, что ты где-то там с Тарзаном. Не зная, в безопасности ты или нет, жива ли ты вообще, я не мог просто оставить тебя там. И те парни тоже тебя искали. Ну, на самом деле, они искали Тарзана, и если бы ты была с ним ... – Он пожал плечами, сделал глоток рома с колой и продолжил: – Поэтому я арендовал лодку и обыскал окрестности. Я знал, что вы, ребята, покинули самолет еще дальше, но с течением и всем остальным, все, что я думал – лучше обследовать большую территорию, чем сожалеть, особенно с теми двумя, которые были на хвосте. Но через два дня я вернулся на самолет и полетел в Пуэрто-Плату, чтобы начать поиски здесь, но уже на земле. Я подумал, что ты либо уже добралась до берега, либо ... – Он замолчал, извиняясь.

«Добралась до берега или погибла», – молча закончила его мысль Эбигейл и понимающе кивнула. Что еще он мог подумать?

– Итак, я путешествовал вдоль побережья, задавал вопросы, проверял, не подобрал ли кого-нибудь местный рыбак или не вышел ли кто из воды живым или мертвым. Затем налетел шторм, замедляя меня. В тот день я вообще не мог путешествовать, даже не осмеливался выходить на улицу. Снял комнату и ждал, пока он пройдет, а потом с трудом продвигался дальше по дороге, когда он прошел. Там были дороги, деревья и ... – он покачал головой, заглянул в свой стакан, потом поднял глаза и криво улыбнулся. – Но потом я добираюсь сюда и, как обычно, ничего не добиваюсь. Никто ничего не видел и ничего не знает, и я думаю, что просто прогуляюсь по пляжу и выясню, где попробовать искать дальше, и я слышу твой голос и ... – Он протянул руки. – Вот и я.

– Да, – кивнула она. Он действительно был здесь, и теперь она не знала, что делать.

– А еще лучше, вот и ты, – сказал Джет, его возбуждение звучало немного принужденно, когда он наклонился, чтобы обнять ее еще раз. Крепко обняв ее, он пробормотал: – Чувиха, Abs, я уже начал думать, что потерял тебя. Я все время вспоминал, как твоя голова отскакивала от грузовой двери, и думал: «Вот и все. Она – конченый человек».

– Нет, – слабо ответила Эбигейл, высвобождаясь из его объятий, когда Томаззо снова зарычал. Рык исходил из глубины его горла, так низко, что она не думала, что Джет мог услышать его, но она могла. Нервно улыбаясь, она сказала: – Нет, не конченый человек. Проснулась на следующий день на пустынном пляже с Тар ... я имею в виду Томаззо, – быстро поправилась она.

Джет напрягся и нахмурился. – Томаззо? – Его взгляд скользнул сейчас к Томаззо. Он игнорировал его с тех пор, как она их познакомила. Но в то время Эбигейл нервно бормотала и задавала вопросы, подгоняя его к ресторанам и барам. Она настояла, чтобы они нашли место, где можно сесть и «нормально поговорить», в основном в надежде дать себе время немного подумать. Эбигейл знала, что Джет захочет получить ответы и объяснения, и она пыталась придумать очищенную версию истории о своем времени с тех пор, как покинула самолет, которая не включала бы бессмертных или тот факт, что она теперь одна из них.

Не то чтобы Джет видел Томаззо достаточно хорошо, чтобы узнать его на пляже. Там было очень темно. Она подозревала, что он узнал ее голос, только когда нашел их. Он, конечно, не мог видеть ее достаточно хорошо, чтобы узнать, или даже заметить изменения в ней. Вероятно, он все еще не мог разглядеть ее достаточно хорошо, чтобы заметить это. Эбигейл намеренно выбрала столик на краю патио, как можно дальше от света открытого бара.

– Это ты был в самолете? – спросил Джет, напряженно глядя на Томаззо, пытаясь лучше его разглядеть.

– Выглядит по-другому одетым, да? – сказала Эбигейл с наигранным добродушием, несмотря на то, что он не мог видеть его хорошо. Она посмотрела на Томаззо, которого благодаря нано, улучшившим ее ночное зрение, могла видеть достаточно ясно. С длинными темными волосами, собранными в хвост, в черных брюках и белой рубашке, которые он надел на ужин в ресторане, Томаззо совсем не походил на голого дикаря, которого она впервые встретила в грузовом самолете. Она подозревала, что Джет не узнал бы его, даже если бы видел лучше.

Мужчины долго и пристально смотрели друг на друга, а потом Джет повернулся к ней и просто поднял бровь. В этой брови было много смысла. Он в основном как-бы говорил: Какого черта? Кто этот болван? Что ты с ним делаешь? Мне нужно прихлопнуть ублюдка? Нужно ли вызывать власти? И ты прекрасно выглядишь, так почему, черт возьми, ты не нашла способ связаться со мной и дать мне знать, что ты в порядке?

Поморщившись, Эбигейл слабо улыбнулась и похлопала его по руке. – Может быть, мне стоит объяснить, что произошло после того, как мы покинули самолет.

– Да, – коротко согласился Джет. – Может, и стоит.

Эбигейл кивнула. – Ну... – Она замолчала и откашлялась. – Во-первых, я потеряла сознание, когда он вытащил меня из самолета. Это означало, что бедняге Томаззо пришлось плыть к берегу, таща меня за собой. Ему даже пришлось отпугнуть любопытную акулу. Она стащила мою обувь, но он ударил ее и спугнул, – добавила она.

Джет не выглядел впечатленным. В его глазах появился скептический блеск, как будто он думал, что Томаззо это выдумал или что-то в этом роде.

Поморщившись, она продолжила: – Затем мы пытались идти, надеясь найти цивилизацию.

– Пытались? – прервал ее Джет.

– Ну, в первый день от меня было мало толку, – призналась Эбигейл. – Наверное, я была слишком не в форме, а может, это из-за травмы головы. Кстати, Томаззо перевязал ее. У нас была аптечка с самолета.

– Угу, – сказал Джет.

– Значит, сначала мы не ушли далеко, – пробормотала она. – На второй день мне стало намного лучше, а может, и на третий, – добавила она, нахмурившись. Было так трудно рассказывать связно, когда она пропускала целые куски времени, как, например, их ласки в песке и потерю сознания в течение нескольких часов, или ласки у дерева, или ... Эбигейл закатила глаза и покачала головой. – Затем Томаззо получил травму, и нам пришлось остановиться.

– Что за травма? – сразу спросил Джет.

Эбигейл открыла рот, закрыла его, затем взглянула на Томаззо, охваченная паникой. Она не собиралась рассказывать Джету о пенисе Томаззо. Эбигейл даже не была уверена, что с ним случилось, но она никогда не признавалась бы, что мыла и намазывала антибактериальный крем на его пенис, а затем перевязала его.

Очевидно, у Томаззо не было таких же оговорок. На самом деле, он, казалось, получал удовольствие, объявляя: – Я проснулся и обнаружил, что мой член выглядит так, будто краб играл с ним в пирожок.

Джет подавился напитком, он только что выпил ром с колой, и Эбигейл со стоном уронила голову на руки.

Но Томаззо еще не закончил. В то время как Джет изумленно уставился на него, Томаззо улыбнулся и продолжил: – Эбигейл достала аптечку. Она вытерла его, намазала кремом, а потом перевязала.

Эбигейл была совершенно уверена, что представляет себе, как он растягивает слова, как бы намекая на что-то…

– Abs? – прорычал Джет.

Вздохнув, она беспомощно пожала плечами. – Это были джунгли. Что мне оставалось делать? Инфекции опасны в джунглях. – Не дожидаясь ответа, она добавила: – В любом случае, после этого я заболела и мало что помню. Томаззо, очевидно, встретил рыбаков, и они привели нас сюда. Он снял виллу и заботился обо мне, пока я болела.

– Вот как? А чем же ты болела? Должно быть, это было что-то очень плохое, если ты даже не могла взять телефон и позвонить мне на сотовый, чтобы я знал, что с тобой все в порядке, чтобы я мог перестать волноваться. Верно? – с горечью спросил он и добавил: – Дай ка угадаю, итальянская версия «Лихорадки джунглей»?

– На самом деле, это была геморрагическая лихорадка Денге, Джет, – сказала она, вздернув подбородок. Я чуть не умерла, и умерла бы, если бы не Томаззо. – она замолчала, а потом продолжила: – Он заботился обо мне все это время, держал меня за волосы, пока меня рвало. Делал мне холодные ванны, чтобы сбить мою сумасшедшую высокую температуру. Пытался заставить меня есть бульон и пить воду, чтобы я не обезвоживалась. Он действительно заботился обо мне, – сказала она сухо, а затем добавила: – Это первый раз, когда я встала с постели, не говоря уже о том, чтобы покинуть виллу, с тех пор, как мы приехали сюда. Мы спустились поужинать с семьей Томаззо, а потом пошли прогуляться по пляжу, где и встретили тебя.

Она сглотнула и добавила: – И Томаззо связался со своей семьей, пытаясь выяснить насчет тебя. Я объяснила, что ты не с похитителями, и он знал, что я беспокоюсь о тебе, поэтому попросил своих родных выяснить, что с тобой случилось и где ты. Я уже знала, что ты приземлился в Пуэрто-Рико и искал нас там, прежде чем лететь в Пуэрто-Плату, чтобы продолжить поиск вдоль побережья. Они пытались разыскать тебя, чтобы сообщить, что я в порядке ... Потому что я попросила Томаззо. Потому что он знал, что я буду волноваться, когда очнусь.

Эбигейл почти чувствовала себя виноватой за то, что вбросила эту последнюю трагическую часть. Она чуть не умерла, и уже указала ему на это, решив, что это была просто пощечина Джету за его слова об итальянской лихорадке. Что, вероятно, было несправедливо, потому что в оскорблении была доля правды. Она конечно же беспокоилась о Джете, но не так сильно, как следовало бы. Кроме того, ее легко отвлекла набедренная повязка Томаззо ... среди прочего. И Джет не был первым, о ком или чем она подумала, когда проснулась. Или даже не вторым или третьим. Эбигейл все еще чувствовала себя виноватой, и почувствовала, что, возможно, зашла слишком далеко, потому что Джет, нахмурившись, искоса взглянул на нее, а затем встал и ушел.

Открыв рот, Эбигейл уставилась ему вслед, но он прошел добрых пятнадцать футов до ближайшего бамбукового факела тики, воткнутого в песок вдоль стен патио. Джет вытащил его из песка, отнес назад и воткнул в песок рядом со столом, а затем повернулся, чтобы посмотреть на них. Сначала он скользнул взглядом по Томаззо, по его стянутым сзади волосам и одежде и, без сомнения, сравнил с голым дикарем, которого заметил на экране своего самолета. Через мгновение, однако, его взгляд скользнул по ней, и он замер, шок отразился на его лице.

– Господи, Abs. Ты такая бледная. А ты вдвое меньше, – воскликнул он в смятении.

– Не совсем, – смущенно пробормотала Эбигейл и пожала плечами. – Я была очень больна.

– Ты, должно быть, был смертельно больна, – пробормотал Джет, но гнев покинул его, и он откинулся на спинку сиденья. – Ах, черт, Извини, Abs. Я просто ужасно волновался. Я искал тебя повсюду, все время боялся, что ты мертва, и это была моя вина, что я взял тебя на тот рейс. А потом мне пришлось рассказать Бобу, что случилось, чтобы объяснить, почему я не возвращаю его проклятый самолет, и он меня уволил. Пригрозил, что предъявит мне обвинение в краже, если я немедленно не верну самолет. Но я не мог просто улететь, не найдя тебя.

– А потом, – пробормотал он, глядя в свой стакан, – я оказался здесь сегодня вечером, столкнувшись с безработицей, арестом и, вероятно, я никогда не найду другую работу, потому что у меня будет послужной список ... – Поморщившись, он скользнул по ней взглядом в красивом сарафане и закончил, – а потом я услышал твой голос и обнаружил, что ты наслаждаешься романтической прогулкой по пляжу с каким-то парнем, и кажешься такой беззаботной.

Эбигейл не была уверена, закончил ли он или просто запыхался, но она встала и обняла его там, где он сидел. Стулья вокруг столов были высотой с барный стул, так что даже когда она стояла, а Джет сидел, он все равно был на голову выше ее. Ее голова автоматически прижалась к его шее.

Джет крепко обнял ее в ответ. – Ты знаешь, что я люблю тебя, Abs. Ты была мне как сестра и лучший друг с самого детства. Прости, что я так сказал.

– Я знаю, – пробормотала Эбигейл, ловя себя на том, что вдыхает его запах. Как она могла не заметить, что Джет так приятно пахнет? – задумалась она. Действительно. «От него хорошо пахнет», – подумала Эбигейл и почти уткнулась носом в его шею, но потом спохватилась и отступила назад, смущенно нахмурившись. Раньше ей никогда не хотелось ткнуться носом в Джета. Что, черт возьми, происходит?

Эбигейл виновато взглянула на Томаззо, возвращаясь на свое место, и заметила, что, хотя он и не рычал, но внимательно наблюдал за ней, его тело напряглось, словно готовясь к действию.

– Черт, – пробормотал Джет, проводя рукой по лицу и качая головой. – К черту моего босса. Ты жива. Ты пережила травму головы, когда выпрыгивала из самолета, а затем лихорадку Денге и оказалась на пустынном пляже. И я нашел тебя. Все хорошо.

– Лучше, чем ты думаешь.

Эбигейл оглянулась и увидела Люциана, Джастина, Данте и Мэри, сидящих за столом позади них. Она удивленно моргнула. – Когда вы пришли?

– Вскоре после вас, – извиняющимся тоном объяснила Мэри. – Мы видели вас троих, когда выходили из ресторана. Мы не хотели вторгаться, но похитители все еще где-то там, и твоего друга Джета, – она улыбнулась и кивнула ему, – еще не выследили, Люциан подумал, что будет лучше, если мы последуем за вами. Мы не хотели вмешиваться, поэтому мы сидели здесь.

– О, – пробормотала Эбигейл, затем взглянула на Джета и ободряюще улыбнулась, хотя и не была уверена, что не должна посоветовать ему убежать. – Это брат Томаззо, Данте, и его пара Мэри, – сказала она, представляя пару, стоявшую ближе всех, затем указала на двух мужчин на противоположной стороне стола. – А это Люциан Аржено и Джастин Брикер.

– Очень приятно, – сказал Джет, слегка кивнув, а затем неуверенно взглянул на Эбигейл, прежде чем повернуться к остальным и предложить: – Почему бы вам не присесть с нами? Или мы могли бы сдвинуть столы вместе. Нет смысла сидеть там, если вы все вместе.

Мэри, Данте и Джастин посмотрели на Люциана, с раздражением заметила Эбигейл. Она не удивилась, когда он ответил, но он не обращался к Джету. Вместо этого он перевел взгляд на Томаззо.

– Отвези Эбигейл на виллу. Она все еще поправляется и нуждается в ... лекарствах, – сказал он загадочно, а затем добавил: – Данте, Мэри и Джастин будут сопровождать вас на случай, если ваши похитители выследили вас обоих.

Когда Эбигейл нахмурилась и посмотрела на Джета, Люциан добавил: – А нам нужно обсудить дела.

Эбигейл хмуро посмотрела на властного человека, затем повернулась к Джету. – Ты не должен оставаться с ним, если не хочешь. Возвращайся с нами на виллу.

Джет заколебался, его глаза в замешательстве остановились на ее губах, затем выражение его лица стало пустым, и он встал. Затем он повернулся и сел напротив Люциана, когда Данте освободил ему место.

Эбигейл посмотрела на него с беспокойством, а затем повернулась к Люциану. – Что ты...?

– Со мной он в большей безопасности, чем с тобой, – сказал Люциан.

– Что? – недоверчиво спросила она.

– Эбигейл? – мягко сказала Мэри, и когда она взглянула на нее, блондинка открыла рот и постучала ногтем по верхним передним зубам.

Мгновение Эбигейл тупо смотрела на нее, не понимая, а затем провела языком по зубам и почувствовала острый кончик сначала одного, а затем другого клыка. Они не полностью вылезли наружу, просто немного выглядывали из-за других зубов. Они даже не опустились достаточно низко, чтобы нарушить ее речь. Но они вообще не должны были вылезти. Она в смятении сжала губы.

– Их не было до тех пор, пока ты обняла Джета, – мягко сказала Мэри.

– О Боже, – пробормотала Эбигейл и повернулась, чтобы выбежать из бара.

Не успела она сделать и полдюжины шагов, как Томаззо подхватил ее сзади и, не замедляя шага, потащил дальше.

– Все в порядке. Он не видел и ничего не понял, – пробормотал Томаззо, неся ее по тропинке. – И ты его не укусила. Ты отстранилась.

– Но я даже не осознавала что ...

– Голодна? – мягко предположил он.

Застонав, Эбигейл уткнулась лицом в его шею, затем быстро опустила голову ниже, заметив, что от него тоже вкусно пахнет.

– Это ново для тебя, Эбигейл. – Его голос был тихим рокотом. – Конечно, ты не знала. Со временем ты узнаешь признаки того, что тебе нужна кровь.

– Но у меня было четыре пакета перед отъездом, – пожаловалась она. – И прошло не так много времени.

– Ты была очень больна, когда я обратил тебя, – мягко сказал он. – Я удивлен, что ты уже в сознании. Но поворот еще не окончен. Он продолжается, пока мы говорим. В ближайшее время тебе понадобится много крови. Это нормально. Обещаю.

Эбигейл только покачала головой, а затем удивленно огляделась, когда он остановился и поставил ее на ноги. Они добрались до виллы. «Всю обратную дорогу он шел пешком. Или бежал», – подумала она, нахмурившись. Господи, он двигался быстро, когда хотел. Вилла была одной из четырех на самой окраине курорта, отделенная от остальных зданий бассейнами и бутиками, а затем полоской мини-джунглей для уединения. Машине, которая забрала их и привезла в главный район, потребовалось больше времени, чем Томаззо, чтобы вернуть ее обратно.

Отперев дверь, он повернулся к ней, но Эбигейл покачала головой и проскользнула мимо него на виллу. Ее не нужно было нести. Она не была больна, просто подавлена и напугана тем, что могла сделать со своим другом.

Очевидно, проголодавшись, Эбигейл с отвращением продолжила свой путь через виллу в комнату, где провела большую часть четырех дней. Добравшись до холодильника, она открыла крышку, немного удивившись тому, насколько он холодный.

– Это гибрид, – мягко прокомментировал Томаззо, очевидно заметив ее удивление. – Он функционирует как обычный охладитель, но также подключается к электрическим розеткам, запускающим холодильный агрегат внутри. При подключении он остается холоднее, даже чем обычный холодильник. Так лучше для крови.

Эбигейл медленно выдохнула и вытащила один из пакетов с кровью. Выпрямившись, она открыла рот и сунула его в зубы так, как это делал Томаззо, но тот лишь подпрыгнул и соскользнул. Нахмурившись, она попыталась еще раз, но Томаззо мягко поймал ее за руку.

– Твои клыки втянулись, – мягко объяснил он.

Нахмурившись, Эбигейл провела языком по зубам, и, конечно же, не обнаружила клыков.

– Понятно, – устало пробормотала она.

– Моя бедная Эбигейл. В последнее время у тебя были очень тяжелые времена, – пробормотал Томаззо. Наклонившись, чтобы поднять ее, он отнес ее к кровати и устроился на ней так, чтобы можно было прислониться к изголовью, держа ее на коленях. Затем он просто обнял ее и нежно погладил по спине.

– Джет очень заботится о тебе, – пробормотал он, когда она наконец-то расслабилась и положила голову ему на грудь.

Эбигейл немедленно напряглась и села, нахмурившись. – Полагаю, Люциан сейчас там, внизу, стирает меня из памяти Джета.

– Не думаю, – задумчиво сказал Томаззо.

– Нет? – с удивлением спросила Эбигейл.

– Нет, – пробормотал он и, встретившись с ней взглядом, криво улыбнулся. – Мы должны выпустить твои клыки и накормить тебя? – проведя пальцем по ее щеке, он добавил: – Тогда мы сможем заняться любовью. Я тосковал по тебе с той ночи, когда мы вместе принимали ванну.

Глаза Эбигейл расширились, и она начала кивать, а затем так же быстро покачала головой, вспомнив свои крики, как он ублажал ее. – Я слишком шумлю, – смущенно заметила она. – Остальные услышат.

– Я мог бы привязать тебя к кровати и заткнуть рот кляпом, – предложил Томаззо с лукавой улыбкой.

Эбигейл подняла брови и указала: – Кляп еще, куда ни шло, но то, что ты меня свяжешь, не поможет мне успокоиться.

– Это удержит тебя от того, чтобы вырвать кляп, – объяснил он.

– А, понятно. Конечно, – весело ответила она, но мысль о том, что она связана и находится в его власти, немного возбудила ее. На самом деле, это действительно возбудило ее, поэтому она не удивилась, когда Томаззо взял пакет с кровью, который она все еще сжимала, сунул его в рот, и он не соскользнул. Ее клыки были обнажены.

Очевидно, решив воспользоваться этим приколом, Томаззо схватил край ее сарафана и начал стягивать его.

Внезапно смутившись, Эбигейл схватилась за ткань, пытаясь остановить его.

Томаззо тут же остановился и, наклонившись, нежно поцеловал ее в лоб, затем наклонил голову, чтобы взять мягкую мочку уха. Эбигейл застонала, держа пакет во рту, и наклонила голову, чтобы дать ему лучший доступ, когда он отпустил мочку и прикусил дорожку вниз по ее горлу. На этот раз он не пытался стянуть с нее сарафан, а просто взял один быстро набухающий сосок через ткань, его рот увлажнил материал вокруг эрегированного бутона, когда он прикусил его и щелкнул языком.

Это вызвало у нее стон, и теперь это была Эбигейл, которая потянула материал вниз для него, освобождая нетерпеливую плоть. Она скорее почувствовала, чем услышала мягкий смех, который сорвался с его губ и растекся по ее чувствительной коже.

Схватив ее за талию, Томаззо приподнял и повернул ее, сев на кровать. Она попыталась сесть к нему на колени, но он заставил ее стоять прямо, поставив колени по обе стороны от его бедер. Ее груди оказались прямо перед его лицом, и он воспользовался этим, обхватив каждую грудь рукой и удерживая ее на месте, когда наклонился вперед, чтобы провести языком сначала по одному, а затем по другому соску.

Пакет был пуст. Заметив это, Эбигейл с облегчением оторвала его от себя и, схватив Томаззо за хвост, оттащила от груди. Когда он поднял голову, она поцеловала его, ее губы были нетерпеливым и требовательным. Томаззо коротко поцеловал ее в ответ, его руки соскользнули с ее груди и обхватили за талию, а затем он прервал поцелуй и поднял ее. Эбигейл обнаружила, что стоит на коленях на кровати рядом с ним, а затем он встал с кровати и подошел к холодильнику. Он вернулся прежде, чем она успела сесть на ноги, с тремя пакетами в руках. Томаззо положил их на прикроватный столик, затем занял свое место и поднял ее, чтобы снова поставить на колени.

– Идеально, – решил он, блуждая взглядом по ее груди.

Томаззо посмотрел ей в лицо и улыбнулся. Его голос был глубоким рокотом, когда он пробормотал: – Давай посмотрим, останемся ли мы в сознании для всех трех пакетов.

Брови Эбигейл взлетели вверх, и она открыла рот, чтобы ответить, но он сунул ей в рот свежий пакет с кровью.

Усмехнувшись ее испуганному взгляду, он наклонил голову вперед, чтобы начать ласкать, а затем сосать ее грудь, когда его руки скользнули под подол сарафана и коснулись ее ног.

Эбигейл смотрела широко раскрытыми глазами, прекрасно понимая, что на ней не было трусиков. По дороге в ресторан Мэри сказала ей, что действительно купила их. Очевидно, они были в комоде в этой спальне, но Эбигейл не знала об этом тогда и ушла без них. На самом деле, она даже не подумала о них, признала Эбигейл со вздохом, когда пальцы Томаззо достигли ее ягодиц и начали массировать и сжимать их.

– Я люблю твое тело, cara, – прорычал Томаззо, прижавшись к ее груди и положив руку ей на ногу. Откинувшись назад, он наблюдал за ней. – Я любил его на пляже, и я люблю его здесь. Оно так совершенно, так отзывчиво ко мне и дарит мне такое наслаждение.

Его рука скользила по внутренней стороне ее бедра, пока он говорил, и теперь скользнула между ее ног. Эбигейл ахнула и слегка дернулась от дразнящей, легкой как перышко ласки. Томаззо улыбнулся, но она почувствовала, как его рука скользнула вниз по ее ноге и выскользнула из-под юбки. Замешательство затуманило ее взгляд, а затем он оторвал теперь уже пустой пакет, висевший у нее на клыках, и сунул новый.

– Осталось всего два, – пробормотал он, приподнимая юбку, чтобы заправить ее за пояс сарафана. Затем он некоторое время просто смотрел на то, что обнажилось, улыбка играла на его губах, пока Эбигейл внезапно не опустилась на его бедра и не потянулась к пуговице его брюк.

– Жадная, – поддразнил ее Томаззо, но не помешал расстегнуть пуговицу и молнию. Однако, как только ей удалось освободить его, и эрекция вскочила наружу, он схватил ее за талию и поднял снова на колени, прежде чем она смогла прикоснуться к нему.

– Пока нет, – предупредил он, и когда Эбигейл попыталась сесть, чтобы дотянуться до него, просунув руку ей между ног, чтобы остановить ее. По крайней мере, она подозревала, что таково было его намерение, но в тот момент, когда его пальцы прижались к ней, Эбигейл ахнула и переместила бедра, скользя по ним.

Томаззо напрягся и застонал, когда удовольствие проскользнуло сквозь них обоих, а затем начал двигать пальцами сам. Кружение, трение, пощипывание. Эбигейл положила руки ему на плечи, ее ноги начали дрожать, боясь, что они могут подогнуться в любой момент, но ее бедра не переставали двигаться. Видимо, поняв, в чем дело, Томаззо свободной рукой схватил ее за ногу, удерживая на месте и продолжая сводить их обоих с ума. Затем его рот снова нашел ее грудь, но теперь он сосал почти неистово, почти болезненно притягивая чувствительный сосок, двигая быстрее пальцами.

– Томаззо, – выдохнула она, срывая пустой пакет. – Пожалуйста.

Он выпустил ее сосок изо рта и посмотрел в сторону столика. Внезапно рука между ее ног исчезла. Эбигейл застонала, протестуя против потери, но тут к ее рту поднесли еще один пакет, и Томаззо начал толкать ее вниз, пока она не почувствовала, как его эрекция уперлась в ее отверстие.

– Последний пакет, – выдохнул он, его лицо напряглось, когда он встретился с ней взглядом, но он обхватил ее бедра, его руки больше не ласкали, но и не давали ей опуститься ниже.

Он собирался подождать, пока пакет опустеет. Эбигейл знала это, но не могла больше ждать. Прищурившись, она наклонилась, чтобы осторожно потрогать себя, затем начала ласкать, торжествующая улыбка появилась на ее губах, когда она увидела свою реакцию на прикосновение на его лице.

– Ох, cara, – простонал Томаззо и позволил ей скользить по нему, пока ее ягодицы не коснулись его бедер. Эбигейл продолжала ласкать себя, ее ласки становились все более настойчивыми, а ее бедра двигались на нем. Затем она сжала его плечо свободной рукой, чтобы помочь себе подняться и опуститься, добавляя это трение к ласке.

–Si. Не останавливайся, cara. Продолжай себятрогать, – процедил сквозь зубы Томаззо, его бедра подогнулись под ней. А потом его руки обхватили ее груди, его большие и указательные пальцы нашли и сжали ее соски, и Эбигейл откинула голову назад с криком, когда ночь взорвалась вокруг них.

Глава 14

Эбигейл проснулась и обнаружила, что все еще лежит на коленях у Томаззо, прислонившись к его груди, и ее спина затекла от такого положения. Поморщившись, она осторожно отодвинулась от него, чтобы сесть, затем замерла, ее глаза расширились от ужаса.

Повсюду была кровь. По крайней мере, она, Томаззо и кровать были покрыты ею. Вспоминая наполовину полный пакет крови, который был у нее во рту, когда они ... закончили то, что делали прошлой ночью, Эбигейл огляделась в поисках пакета и нашла его на кровати рядом с ними. Он либо взорвался от давления, с которым она обхватила его ртом, когда они испытали общее удовольствие, либо просто порвался и забрызгал все вокруг.

«По крайней мере, кровь была только на них и на кровати и не забрызгала стены», – сказала себе Эбигейл с гримасой, слезая с колен Томаззо и становясь рядом с кроватью.

– Больше никакого секса во время кормления, – пробормотала она себе под нос, пытаясь решить, что делать. Кровь была сухой и липкой, а Томаззо все еще спал. Она не могла вымыть его, не разбудив. Поморщившись, она переступила с ноги на ногу, вздохнула и направилась в ванную.

«Она примет душ и вымоется, а потом посмотрит, не проснулся ли Томаззо», – решила Эбигейл, пересекая ванную, не осмеливаясь взглянуть в зеркало. Она не хотела видеть свое отражение. Она, вероятно, выглядела как жертва убийцы с засохшей кровью на теле. Даже в волосах, заметила она, заправляя жесткую прядь за ухо.

Покачав головой, Эбигейл открыла дверь душа и открыла краны, думая, что никогда в жизни не представляла себе, что день может начаться таким образом. Конечно, в детстве она никогда не мечтала о том, чтобы вырасти, стать вампиром и проснуться покрытой засохшей кровью.

Как только вода стала достаточно теплой, Эбигейл шагнула под струю, чтобы дать ей возможность сделать свою работу. Смыть засохшую кровь оказалось гораздо труднее, чем можно было подумать. Некоторая часть смылась достаточно быстро, но другая, казалось, намертво прилипла, и потребовались скрабы и много шампуня, чтобы все это сошло с ее кожи и волос. В конце концов, Эбигейл справилась и вышла, чтобы быстро вытереться, затем обернула полотенце вокруг себя, чтобы вернуться в спальню.

Томаззо все еще спал, хотя она и не понимала, как он мог оказаться в таком положении. Он сидел, привалившись спиной к изголовью кровати и склонив голову на грудь.

«У кого-то, когда он проснется, свернется шея», – решила она, а потом задумалась, позволят ли нано такого рода вещи или предотвратят их. Когда она проснулась, спина болела, но к тому времени, как она добралась до двери ванной, боль уже прошла. Ура нано! Эбигейл криво усмехнулась и подошла к шкафу, чтобы выбрать сарафан. Сегодня она надела голубенький в белый горошек. Она также нашла трусики в ящике, на который указала Мэри. «Лифчика, правда, не было, но с ее удивительной новой грудью, бросающей вызов гравитации, она могла обойтись без него», – подумала Эбигейл, когда несла все в ванную, чтобы одеться.

Не нуждаясь в косметике, она все закончила через полторы-две минуты, потом вернулась в спальню и обнаружила, что Томаззо все еще спит. Эбигейл остановилась и слегка переступила с ноги на ногу, раздумывая, не разбудить ли его. Она была уверена, что это будет ни так ужасно, чем, если он проснется один в кровавой постели. Но потом вздохнула и направилась к двери. Эбигейл не знала точно, как отреагирует Томаззо, но она сама могла стать довольно раздражительной, когда кто-то будил ее от глубокого сна. Лучше просто дать ему отдохнуть.

– И это решение не имеет абсолютно никакого отношения к твоему внезапному смущению по поводу того, как ты прыгала на его пенисе прошлой ночью, – пробормотала Эбигейл себе под нос, выходя из комнаты.

Гостиная-столовая была пуста, когда она пересекла ее, и Эбигейл только начала думать, что все остальные встали и спустились в ресторан на завтрак, когда войдя в кухню, заметила Джастина у кофейника, который испускал самые вкусные запахи. На кухонном острове спиной к ней сидел еще один мужчина. Но это был не Данте и не Люциан. Эбигейл проследила за запахом кофе по всему острову, с любопытством поглядывая на мужчину, а затем остановилась, спотыкаясь.

– Джет? – сказала она с удивлением ... не испытывая ни капли вины. Она оставила его в баре с Люцианом, которому, как она была уверена, нельзя доверять, и с тех пор не вспоминала о нем. Она – отстой, а не подруга.

– Доброе утро, Abs. – Он легко улыбнулся ей, выглядя совершенно расслабленным и счастливым.

Эбигейл же не чувствовала себя такой. Она перевела взгляд на Джастина и укоризненно посмотрела на него, удивляясь, почему он не сообщил ей, что ее друг здесь. Потом снова посмотрела на Джета и сказала: – Я не знала, что ты здесь. Когда ты приехал?

– Вчера вечером, – сказал он со смехом.

– Что? – спросила она в замешательстве.

– Я здесь спал, Abs, – весело сказал Джет и объяснил: – Когда Люциан узнал, что я не могу снять комнату в этом районе, он предложил мне тоже остаться здесь. Я спал с Джастином.

– О, – слабым голосом произнесла Эбигейл, ее глаза теперь вернулись к Джастину с беспокойством, поскольку она подумала о том, что Джет мог быть полуночной закуской.

– В моей комнате две односпальные кровати, – пожал плечами Джастин и сухо добавил: – С ним все в порядке. Гарантирую.

Когда Эбигейл виновато покраснела, Джет нахмурился и перевел взгляд с нее на Джастина. – Что? Ты беспокоилась о моей добродетели? – спросил он с недоверчивым смешком. – Abs, я могу о себе позаботиться. Кроме того, Джастин такой же натурал, как и я. У него есть девушка по имени Холли. Очевидно, она богиня, – добавил он, дразня Джастина.

– Да, – заверил его Джастин, поставил на стол кофейник с только что сваренным кофе и направился к двери. – Я пойду, позвоню ей. Вернусь через минуту.

Они посмотрели ему вслед, а потом Джет вопросительно взглянул на нее. – Есть что-то, что я должен знать?

– Что? – спросила она с тревогой, а затем быстро отвернулся, замешкавшись с выбором чашки и наливая кофе, чтобы избежать его взгляда. – Нет. Не говори глупостей.

– Ты уверена? Потому что ты казалась немного напуганной тем, что я делил комнату с Джастином.

– Нет, – пробормотала Эбигейл, добавляя сливки и сахар в чашку и помешивая. Когда она наконец-то повернулась и увидела, что Джет пристально смотрит на нее, она поморщилась, обошла вокруг острова, села на соседний стул и пожала плечами. – Я не знаю этих людей. Я имею в виду, я хорошо знаю Томаззо, очевидно, что Данте и Мэри кажутся милыми, но я не уверена, насчет Люциана и Джастина.

– Хм. – Джет отхлебнул кофе, отставил чашку и сказал: – Ну, я познакомился с ними только вчера вечером, но они оба кажутся мне нормальными. Джастин ... – Он сделал паузу, обдумывая свои слова, а затем сказал: – Ну, он кажется немного умным, но я думаю, что у него доброе сердце, и он определенно любит свою девушку. Парень не мог перестать говорить о ней. Он действительно скучает по ней.

– Это мило, – пробормотала Эбигейл, ее губы изогнулись в легкой улыбке.

– Что касается Люциана ...

Она напряглась и обеспокоенно посмотрела на него.

– Он – глыба.

– Что? – ахнула она от изумления.

– Да, – взволнованно сказал Джет. – Он организовал возвращение самолета моему боссу, Бобу, и он также позаботился об уголовных обвинениях. Он гарантировал, что их не будет. И, – добавил он, сияя, – он нанял меня.

– Нанял тебя? – с недоумением спросила Эбигейл. – Кем?

– Пилотом, кем же еще? – сказал он со смехом.

– Неужели? – удивленно спросила она.

– Да, Люциан – один из Аржено. «Argeneau Enterprises», – объявил Джет, как будто это должно было что-то значить для нее. – Каждый пилот на планете знает это имя и готов убить за то, чтобы работать на них. Черт, некоторые парни посылают резюме ежемесячно в надежде, что это будет началом.

– Почему? – с любопытством спросила Эбигейл.

– Это тепленькое местечко, Abs, – серьезно сказал он. – Зарплата убийственная, а льготы первоклассные.

– О, – пробормотала Эбигейл, но затем смущенно нахмурилась. Она никогда не слышала об «Argeneau Enterprises». – Значит, он владеет какой-то авиакомпанией?

– Нет-нет. – Джет отмахнулся от этого предложения. «Argeneau Enterprises» – материнская компания группы предприятий, расположенных в Канаде, США и Европе. У них есть несколько технокомпаний, финансовый бизнес, даже банк крови. В основном их самолетами летают руководители и другие VIP-люди. – с серьезным выражением лица сказал он, – это больше, чем теплое местечко, Abs. Это потрясающая возможность, и я всем обязан тебе.

– Мне? – вскрикнула удивленно она.

– Ну, я бы никогда не встретил их, если бы не ты, – заметил он. – И мистер Аржено не знает меня со времен Адама, так что он, должно быть, нанял меня из-за моей связи с тобой.

– Верно, – пробормотала Эбигейл, гадая, что за игру затеял Люциан. Томаззо сказал, что они, вероятно, будут контролировать разум Джета, изменят его воспоминания и вернут к повседневной жизни. И все же Люциан нанял его? И не только это, но и пригласил его остаться здесь? На вилле? С шестью вампирами или бессмертными, как они предпочитали себя называть, и кто знает, сколько холодильников крови валяется вокруг? В комнате, которую она делила с Томаззо, был только один. О чем думал Люциан? Что, если Джет что-то увидит?

– Жизнь – странная штука, да? – внезапно спросил Джет.

Эбигейл вопросительно посмотрела на него.

– Вчера примерно в это же время моя жизнь была адом, – объяснил он, ошеломленно качая головой. – Меня уволили, когда я вернулся бы в Америку, мне грозила бы тюрьма, и я очень волновался за тебя. Черт, моя жизнь была в дерьме, – сказал он, криво усмехнувшись, а затем продолжил: – Но теперь, менее чем через двадцать четыре часа, все встает на свои места. Я нашел тебя, ты в безопасности, уголовные обвинения больше не грозят, и у меня есть «сладкая задница», о которой мечтает каждый пилот.

Эбигейл выдохнула с легким вздохом. Когда он так говорил, все казалось прекрасным. Оставалось только надеяться, что так оно и будет дальше. Выдавив улыбку, она взяла его под руку, положила голову ему на плечо, словно обнимая, и искренне сказала: – Я рада за тебя, Джет. Надеюсь, все получится.

– Да. – Джет убрал свою руку и обнял ее за плечи вместо того, чтобы крепче прижать к себе, а затем пожаловался: – Ты потеряла слишком много веса. Там почти нечего обнимать.

Эбигейл выпрямилась скривившись. – Денге сделала это со мной, – сухо сказала она, хотя знала, что это лишь часть причины ее потери веса.

– Да, но ты выглядишь по-другому, – нахмурился Джет, глядя на нее прищуренными глазами.

Эбигейл моргнула и повернулась так, чтобы он не видел ее глаз. Когда-то они были зелеными, и до сих пор были, но с маленькими серебряными крапинками. Она предполагала, что это имело какое-то отношение к наночастицам, так как она заметила такие же крапинки в глазах других бессмертных.

– Думаю, я немного оскорблена тем, что ты так долго не замечал прошлой ночью, как я похудела, – сказала она, чтобы отвлечь его.

– Я сразу заметил, – запротестовал Джет, А потом скорчил гримасу и признался: – Ну, не сразу, но я заметил еще до того, как взял факел. Я просто не хотел ранить твои чувства, указывая, что ты выглядишь изможденной.

– Да пошел ты, – пробормотала Эбигейл, зная, что он ведет себя как обычно. Заноза в заднице.

Джет тихонько усмехнулся, отхлебнул кофе и спросил: – А ты?

Эбигейл вопросительно посмотрела на него. – Что насчет меня?

– Ну, я был не единственным, кто спал с кем-то прошлой ночью, – сказал он, тяжело вздыхая. – Держу пари, что в комнате, которую вы делили с Томаззо, нет двух кроватей. Что там происходило? Мне нужно его прихлопнуть?

– Нет, конечно, нет, – покраснев, ответила Эбигейл. Она отвернулась и взяла свой кофе. – Так и есть ... Мы...

– Перепихнулись? – предложил Джет, когда она замолчала.

Эбигейл раздраженно прищелкнула языком и спросила: – Откуда ты знаешь, где я спала?

– Потому что вчера вечером, когда Люциан привез меня сюда, Джастин устроил мне экскурсию по дому, показал гостевую ванную рядом с входом, потом гостиную-столовую, указал на дверь и сказал ... я цитирую ... «Это дверь в хозяйскую спальню, там спят Томаззо и Эбигейл», – сухо добавил Джет.

Эбигейл закрыла глаза. Спальня и туалетная комната были единственными комнатами на первом этаже, кроме кухни и гостиной-столовой. Остальные спальни находились на втором этаже.

– Ну и что? – спросил Джет, подталкивая ее локтем. – Что случилось? Вы двое трахались? Это серьезно? Вы использовали защиту, верно?

Эбигейл замерла, чашка выскользнула из ее пальцев и упала на столешницу с таким стуком, что кофе выплеснулся через край. Джет вскочил и побежал вокруг острова за бумажным полотенцем.

– Буду считать, что ты не пользуешься защитой, – мрачно сказал Джет, вернувшись и начав убирать за ней.

Эбигейл встретилась с ним взглядом, ее глаза расширились от ужаса. Она об этом не подумала. Ни разу. Она совсем не думала о защите. Теперь, когда она знала о наночастицах, ЗППП ее не волновали, но как насчет детей? У них с Томаззо был секс ... ну, к счастью, только дважды. В остальное время они не совокуплялись. Но чтобы забеременеть, достаточно одного раза, а Томаззо был таким чертовски большим, сексуальным и мужественным ...

– О, черт, – выдохнула Эбигейл.

– Ладно, дыши, – пробормотал Джет, заканчивая с ее беспорядком и отбрасывая бумажное полотенце. Он обошел вокруг острова и погладил ее по спине, его взгляд был полон беспокойства. – Это не конец света. Наверное, все в порядке. Я имею в виду, что ты была очень больна, так что не похоже, что вы двое на прошлой неделе могли заниматься этим, как кролики, так что ты облажалась... что? Прошлой ночью? Один раз?

– Дважды, – пробормотала она, потирая лоб от волнения. – Вчера вечером и до того, как я заболела.

– Серьезно? – с тревогой спросил он. – Что ты сделала? Проснулась на пляже и запрыгнула на него?

– О боже, – пробормотала Эбигейл, закрыв лицо руками.

– Я не осуждаю, – продолжал Джет. – Но это так на тебя не похоже, чтобы ты трахалась с парнем, которого только что встретила. Черт, ты ударила Джимми Колдстена за то, что он пытался пощупать тебя на втором свидании.

– Мне было двенадцать лет, – раздраженно заметила Эбигейл. – И мы даже не целовались. Он просто протянул руку и начал сжимать мою грудь, как будто это был велосипедный гудок, в который он собирался сигналить.

– Да. – Джет покачал головой и поморщился. – Держу пари, у итальянского жеребца более плавные движения, а?

– Его зовут Томаззо, – прорычала Эбигейл и встала.

– Куда мы идем? – спросил Джет, не отставая от нее, когда она вышла из кухни и направилась к входной двери.

– Мне нужен свежий воздух, чтобы прочистить голову, – пробормотала она, нахмурившись и добавила: – И что-нибудь поесть. Я голодна.

– Хорошая мысль, – сказал Джет, открывая перед ней дверь. – Я тоже хочу есть.

Эбигейл только хмыкнула и вышла наружу.

– Думаешь, нам стоит вызвать машину? – с беспокойством спросил Джет, закрыв за собой дверь виллы. – Ты была очень больна. Прогулка может оказаться для тебя слишком утомительной.

– Я в порядке, – твердо сказала она. – Я справлюсь с прогулкой.

Джет ничего не ответил, просто пошел в ногу с ней, когда она пошла по дороге.

Сначала никто из них ничего не говорил. Эбигейл лихорадочно соображала, что, возможно, в этот самый момент она носит ребенка Томаззо. Такая возможность вызывала тревогу. Хотя Томаззо все время упоминал о ней как о своей спутнице жизни, она понятия не имела, что это значит, и хотя бессмертные могут поступать по-другому, Эбигейл думала как смертная, и это было только начало их отношений. Слишком рано, чтобы заводить детей. Черт побери, назовите ее старомодной, но она хотела бы выйти замуж, не беспокоясь о беременности.

Как, черт возьми, она могла заниматься сексом с Томаззо без защиты? Она! Кто до этого всегда заботился о защите? Ответ был достаточно прост. Эбигейл теряла голову, когда Томаззо был рядом. Всего лишь прикосновение или поцелуй, и она таяла, как мороженое на горячем тротуаре. Черт, даже один его взгляд или несколько слов могли сделать ее влажной. Этот человек был угрозой ее бедному мозгу.

– Все будет хорошо, Abs, – сказал Джет, успокаивающе поглаживая ее по спине. – Я уверен, что ты не беременна. Но если это так, и Том-бой бросит тебя, всегда есть я. Я помогу. Мы разберемся с этим вместе. Черт возьми, я всегда хотел быть дядей Джетом, и поскольку у меня нет настоящих братьев или сестер, это означает, что ты должна воспроизвести племянниц и племянников для меня.

Эбигейл слабо улыбнулась и расслабила плечи. Затем она с благодарностью обняла Джета за талию и призналась: – Я действительно скучала по тебе после того, как ты ушел на флот.

– Да, поверь мне, я тоже скучал по тебе, – сказал он иронично. – Флот был настоящим культурным шоком после того, как я целыми днями тусовался с тобой.

Эбигейл усмехнулась и сморщила нос, когда его борода коснулась ее лба. Выпрямившись, она посмотрела на короткую бородку и усы, скрывающие его красивое лицо, и спросила: – Новый образ?

– О. – Джет потер подбородок и покачал головой. – Нет. Не могу дождаться, на самом деле, чтобы сбрить это. Я не собирался лететь в Каракас, поэтому не взял с собой сумку, когда мы вылетали из Сан-Антонио. В то время я думал, что все прекрасно. Как только мы приземлимся, я куплю шорты, купальник и бритвенный набор. Но после того как ты пропала, я не хотел тратить время на покупки, бритье и прочее дерьмо, так что ... – Он пожал плечами, потом убрал руку и сказал: – Мне нужно сходить в магазин и купить бритву. Я не могу дождаться, чтобы убрать эту щетину с лица.

– Мы можем сделать это после завтрака, – пообещала Эбигейл.

– Или мы можем сделать это вначале, поскольку уже в пути, – предложил он, схватив ее за руку, и потянув к зданиям, расположенным справа от них. Мини-джунгли только что уступили место магазинам, которые выстроились по обе стороны переулка – от дорогих ювелирных бутиков до углового магазина с закусками, напитками и предметами первой необходимости для путешественников, такими как швейные и бритвенные наборы и солнцезащитный крем. Проводив ее до магазина на углу, Джет открыл дверь и спросил: – То, что нужно.

– Наверное, – пробормотала Эбигейл, входя внутрь, когда он придержал дверь. – Но давай быстрее. Я так голодна, что даже ты начинаешь выглядеть аппетитно.

Джет хихикнул на ее слова, и удалился, чтобы найти бритвенный набор. Эбигейл стояла позади кассы, ее взгляд с любопытством скользил по доступным предметам. Она взяла солнцезащитный крем, когда кто-то похлопал ее по плечу. Обернувшись, она огляделась, и ее глаза расширились, когда она увидела Мэри позади себя.

– Привет, привет, – с улыбкой поздоровалась Эбигейл. Затем она подняла солнцезащитный крем и спросила: – Нужно ли мне это сейчас?

– Не повредит, – криво усмехнулась Мэри. – Но, очевидно, нам лучше держаться подальше от прямых солнечных лучей. Чем больше солнца мы получаем, тем больше повреждений наша кожа принимает.

– Хорошо, – пробормотала Эбигейл и решила купить солнцезащитный крем. Обратив все свое внимание на Мэри, она улыбнулась и сказала: – Я думала, вы еще спали, когда мы уходили.

– О, Томаззо с тобой? – спросила Мэри, оглядываясь по сторонам.

– Нет. Он все еще спал. Мы с Джетом спустились вниз одни. – Она заколебалась, собираясь поделиться своими опасениями по поводу беременности с Мэри, но потом передумала и просто сказала: – Мы собирались позавтракать, но Джет хотел сначала купить бритвенный прибор.

Мэри улыбнулась. – Данте сказал, что Люциан предложил ему работу и пригласил остаться на вилле. Надо поздравить его.

– Да, он здорово воодушевлен, – пробормотала Эбигейл.

– Но ты беспокоишься? – предложила Мэри.

– Думаю, немного, – призналась Эбигейл, а затем нахмурилась и сказала: – Я не очень хорошо знаю Люциана, но он, кажется ...

– Диктатор? Высокомерный? Крепкий орешек? – предложила Мэри, и Эбигейл рассмеялась.

– Да, да и еще раз да, – сказала она, скривив губы.

– Ты был единственным ребенком, которого вырастила мать, верно? – спросила Мэри.

Эбигейл подняла брови. – Да. Ты читаешь мои мысли или просто экстрасенс?

– Я еще не умею читать мысли, – весело сказала Мэри, а потом мягко добавила: – Но Томаззо все время говорил о тебе. Он рассказал мне о тебе, и я просто подумала, что, возможно, будучи воспитанной без мужского образца для подражания, ты находишь, что с авторитаризмом Люциана трудным справиться.

– Может быть, – согласилась Эбигейл, криво улыбнулась и добавила: – Мне также не нравится, когда Томаззо командует мной. К счастью, он делал это не часто. По крайней мере, до сих пор.

Мэри кивнула. – Ну, если это поможет, я обычно довольно хорошо разбираюсь в людях, и я думаю, что Люциан пытается делать то, что правильно для людей, которых он окружил своей заботой. И я подозреваю, что вы с Джетом присоединились к этим рядам вместе со всеми нами.

– Мэри?

Они обе обернулись и увидели приближающегося Данте. Он смотрел только на миниатюрную блондинку рядом с Эбигейл и был уже почти рядом с ней, когда заметил, что она тоже там.

– Эбигейл. – Он улыбнулся в знак приветствия и оглядел магазин, обнимая Мэри за плечи. – Где Томаззо?

– Он еще спал, когда уходила, – сказала она.

Когда его брови поползли вверх, Мэри добавила: – Эбигейл и Джет спустились сами. Джету нужен бритвенный прибор, а потом они тоже пойдут завтракать. Мы должны пойти вместе.

Данте поцеловал ее в макушку. – Звучит неплохо.

Эбигейл кивнула, а потом перестала, когда поняла, что она не подумала оставить записку Томаззо, когда ушла. Конечно, в то время она была немного расстроена, но все же должна была подумать ... «Господи, он проснется весь в крови и увидит, что ее нет», – с ужасом подумала она.

– В чем дело? – спросила Мэри.

– Она не оставила записки, – сказал Данте, очевидно читая ее мысли.

– О. – Мэри нахмурилась. – Он будет волноваться, когда проснется и обнаружит, что ее нет.

– Да, и я еще не заменил свой сотовый, – пробормотал Данте, а затем пожал плечами и сказал: – Мне придется вернуться.

– О, – разочарованно протянула Мэри, и Эбигейл подумала, что разочарование вызвано тем, что он собирается уйти, но следующие слова Данте прояснили этот вопрос.

– Вам не нужно нас ждать. Я знаю, что ты голодна, – сказал Данте, целуя Мэри в щеку. – Идите в ресторан и начинайте. Мы скоро будем. – Он повернулся, чтобы уйти, а затем оглянулся и добавил: – Убедитесь, что у вас достаточно большой стол для всех нас.

Данте подождал, пока Мэри и Эбигейл кивнут, и снова отвернулся.

Едва он выскользнул из магазина, как рядом с Эбигейл появился Джет, возбужденный, как щенок.

– Abs! Посмотри на это. Они такие же, как очки, которые были у тебя в старшей школе.

– О боже, – рассмеялась Эбигейл, беря у него неоново-розовые солнцезащитные очки. – Да, – согласилась она, – но это было в седьмом классе, а не в старшей школе.

– Как скажешь, – ухмыльнулся Джет. – Надеть их. Я купил их для тебя.

Эбигейл рассмеялась, но надела очки и подняла брови. – Как думаешь? Я стильная?

– Они выглядят ... О, привет, Мэри, верно? – прервал себя Джет, заметив блондинку. Оглядевшись вокруг, он спросил: – Где ...

– Данте, – мягко подсказала Мэри, когда он засомневался.

– Да. Данте. Прости, – искренне извинился Джет. – Прошлая ночь была немного сюрреалистичной, что с поиском Abs и всем таким, а затем я встретился со всеми вами.

– Я понимаю, – сказала Мэри с улыбкой и добавила: – Я слышала, тебя следует поздравить. Люциан нанял тебя?

– Да, – усмехнулся он. – Я очень доволен. Не могу дождаться, чтобы начать.

– Ну, тебе придется, потому что я голодна и хочу пойти перекусить, – сказала Эбигейл немного нетерпеливо. – Ты получил то, что хотел?

– Купил и заплатил, – заверил он ее, держа в руках маленький пластиковый пакет. – Теперь мы можем пойти поискать немного еды.

– Хорошо. Мэри поедет с нами, – объявила Эбигейл, а затем ответила на его предыдущий вопрос, сказав: – Данте был с ней, но вернулся, чтобы сообщить остальным, где мы находимся, и привести их к нам на завтрак. Но мы можем пойти, чтобы что-то заказать.

– Потрясающе, – сказал Джет, кладя руки им на спины и подталкивая к двери.

– Нам не придется заказывать, – заметила Мэри, когда они выскользнули из магазина. – Завтрак здесь – шведский стол. Просто наполни тарелку и уходи.

– О, – пробормотала Эбигейл, немного разочарованная.

– Нет, это хороший буфет, – заверила ее Мэри. – Мы приходили сюда вчера и позавчера, и я клянусь, что у них есть двенадцатифутовый стол, полный одних только пирожных. Есть еще один только для бекона, сосисок и прочего, и для яиц, и…

– Двенадцатифутовый стол с беконом и колбасой? – с интересом спросил Джет.

Мэри кивнула. – Колбасы было шести или восьми сортов.

– Боже мой, как я люблю это место, – простонал Джет. – Я собираюсь наполнить сосисками четыре тарелки.

Обе женщины усмехнулись, но Эбигейл сказала: – Сегодня утром я умираю с голоду.

– Эбигейл? – внезапно спросила Мэри, а когда она посмотрела в ее сторону, слегка поморщившись, спросила: – Ты приняла свои... лекарства сегодня утром?

Заметив, куда был направлен взгляд Мэри, Эбигейл опустила глаза и увидела, что она потирает живот, бессознательно пытаясь прогнать спазмы, которые разъедали ее живот. Это зрелище сразу же напомнило ей Томаззо, делающего то же самое. Теперь она знала, что это потому, что он нуждался в крови.

Закусив губу, Эбигейл оглянулась на Мэри и покачала головой. – Не сегодня утром. Но вчера вечером у меня было четыре пакета, – быстро добавила она и, вспомнив, что сегодня утром они с Томаззо были в крови, Эбигейл поморщилась и пробормотала: – Или три с половиной.

– Четыре пакета лекарств? – с недоумением спросил Джет. – Какие лекарства бывают в пакетах?

– Они положили таблетки в запечатанные пакеты, чтобы они не промокли, – солгала Эбигейл, впечатленная тем, что так быстро сообразила.

– О, – пробормотал Джет, словно принимая ее объяснение.

– Может быть, нам стоит вернуться на виллу, чтобы ты могла принять лекарство, – предложила Мэри. – Это займет всего минуту, и это лучше, чем рисковать.

– Мэри права, – согласился Джет. – Ты же не хочешь рецидива лихорадки.

Эбигейл нахмурилась. Мэри беспокоилась не о Денге. Она боялась, что Эбигейл вдруг выпустит клыки и укусит кого-нибудь. Возможно, Джета, признала Эбигейл. От него сейчас снова странно хорошо пахло.

Вскинув руки в знак поражения, Эбигейл повернулась и пошла обратно тем же путем, каким они пришли сюда. Она была очень раздражена необходимостью сделать это. «Это бессмертное дело превращается в какую-то занозу в заднице без особых преимуществ», – подумала она раздраженно, а затем почти улыбнулась глупости этой мысли. Одним из преимуществ была жизнь, и это было чертовски выгодно.

– Ну же, не унывай, – уговаривал ее Джет. – Это просто небольшая задержка.

– Да, да, – сказала Эбигейл и выдавила улыбку. Она была раздражена только потому, что была голодна, и кровь, вероятно, помогла бы немного облегчить это.

– Мисс Форсайт?

Остановившись в конце торгового района, Эбигейл растерянно огляделась и застыла, когда ее чуть не сбили двое мужчин, шедших позади них. Тем не менее, мужчины быстро отступили в стороны, чтобы обойти их, спасая всех от неловкого момента.

– Это вы!

Эбигейл перевела взгляд на маленького толстяка, спешащего к ним через дорогу. «Она понятия не имела, кто он такой, но он выглядит смутно знакомым», – подумала она, глядя, как он спешил к ним.

– Вы не представляете, как я был счастлив, что ваш друг смог доставить вас в больницу во время шторма. Подойдя к ней, усатый схватил обеими руками ее руку и с энтузиазмом пожал. – Когда я уходил той ночью, то был уверен, что следующим звонком будет объявление о вашей смерти. Но нет! Парень нашел джип и отвез вас в больницу, несмотря на шторм! И они смогли вас вылечить! А теперь посмотрите на себя! – добавил он с широкой улыбкой. – Гуляете и наслаждаетесь солнцем.

– Доктор Кортес! – внезапно выпалила Эбигейл, вспомнив его имя. Это был тот самый доктор, которого вызвал Томаззо. Тот, кто предложил ему помолиться и попрощаться. Очевидно, Томаззо увидел этого человека после и убедил, что смог спасти ее. Ну что еще он мог сделать? Сказать доктору, что он превратил ее в вампира?

– Si! Si! Вы помните меня! – радостно воскликнул Кортес, привлекая ее внимание. Прищелкнув языком, он признался: – Лихорадка охватывала вас каждый раз, когда я наблюдал за вами, хотя было несколько мгновений просветления. – Он покачал головой. – С лихорадкой Денге шутки плохи, но мало у кого она превращается в геморрагическую лихорадку Денге, заставляя испытывать такие страдания. Я действительно очень рад видеть вас в добром здравии и в состоянии наслаждаться концом вашего отпуска.

– Да, конечно, – улыбнулась Эбигейл. – Спасибо вам. Очень любезно с вашей стороны.

– Вовсе нет, – заверил он и сжал ее руку. – А теперь развлекайтесь. Но держитесь подальше от москитов, – твердо добавил он, пожимая ей руку при каждом слове. – Теперь у вас иммунитет к одному из вирусов Денге, но есть еще три, к которым у вас не будет иммунитета, и это всегда хуже во второй раз.

– О боже, – слабо произнесла Эбигейл, удивляясь, как это могло быть хуже того, что она перенесла. Она была рада, что Томаззо обратил ее, и ей больше не нужно бояться подобных вещей.

– Теперь я попрощаюсь с вами, – резко сказал Кортес, отпуская ее руку. – Я иду навестить пациента. Прекрасного дня!

– Да. Спасибо. Вам тоже, – крикнула Эбигейл, когда он исчез так же быстро, как и появился.

– Какой приятный человек, – сказала Мэри, когда они свернули в джунгли между торговым районом и виллой.

– Кажется, да. Я мало что помню о том, как болела, но помню его встревоженное лицо, склонившееся надо мной. Я подумала, что это выражение может быть очень плохим знаком, – сказала Эбигейл.

– Да, это всегда плохой знак, когда док выглядит обеспокоенным, – согласился Джет, его голос был серьезным.

– Хм, – пробормотала Эбигейл, а затем с удивлением посмотрела на Джета, когда он споткнулся рядом с ней и начал падать. Ей удалось схватить его за руку, но он все равно упал бы на землю, если бы Мэри не схватила его за другую руку. – Джет? Ты...?

– Он в порядке. Или будет.

Эбигейл посмотрела через плечо Джета и увидела двух мужчин, стоящих рядом с Джетом, один из которых держал пистолет в руке.

Глава 15

Томаззо проснулся, услышав смех брата. Открыв глаза, он увидел Данте, который стоял рядом с кроватью, смотрел на него и хохотал до упаду. Томаззо посмотрел на себя, чтобы понять, что в этом смешного. Он лежал, прислонившись к изголовью кровати, полностью одетый, но с расстегнутыми штанами и измученным членом. Он и кусок материи шириной шесть или восемь дюймов на коленях, где Эбигейл оседлала его, были единственными вещами на кровати, не покрытыми засохшей кровью.

– Что, черт возьми, случилось? – пробормотал он, садясь.

– Это должно быть, очевидно, – весело сказал Данте. – Ты пытался заняться любовью с Эбигейл, пока она кормилась ... – Он с усмешкой указал на бескровный пах Томаззо. – Пакет, должно быть, лопнул в конце.

Глядя на беспорядок, Томаззо кивнул. Это имело смысл.

– Тебе нужен душ, – заметил Данте. – И чистая одежда. Я принесу.

Вздохнув, Томаззо сел и поднялся на ноги, едва успев ухватиться за штаны, которые пытались соскользнуть. Не обращая внимания на возобновившийся смех Данте, стоявшего перед шкафом, он направился в ванную со всем достоинством, на которое был способен при таких обстоятельствах.

– Ты не собираешься спросить, почему я здесь? – весело спросил Данте, неся чистую одежду в ванную как раз в тот момент, когда Томаззо включил душ.

– Почему ты здесь? – послушно спросил Томаззо и добавил то, что действительно хотел знать. – И где Эбигейл?

– Она, Мэри и Джет ждут нас в ресторане, – ответил Данте, кладя одежду на стойку у раковины. – Я вернулся, чтобы забрать тебя, Джастина и Люциана на завтрак. Девочки голодны.

Томаззо хмыкнул, спустил штаны и быстро снял рубашку. – Я быстро.

– Нет, не получиться, – предсказал Данте, направляясь к двери. – Но мы подождем.

Томаззо только хмыкнул и шагнул в душ. Через мгновение он услышал, как закрылась дверь ванной.

Эбигейл медленно посмотрел поверх двух мужчин. Она подумала, что это те же самые люди, которые чуть не столкнулись с ними, когда они остановились по зову доктора Кортеса. Но она не была уверена в этом, но на них была одежда того же цвета, что и на тех двоих. Она вспомнила белую футболку на одном и красную куртку или что-то, похожее на другом мужчине.

– Приведите своего друга и следуйте за Салли сюда, леди. Я буду сзади, – добавил человек в белой футболке, размахивая пистолетом.

Эбигейл напряглась. Салли – одно из имен похитителей Томаззо. К сожалению, в тот день в Сан-Антонио, когда они прибыли с грузом, она не видела ни одного из них вблизи. На самом деле, она видела их только мельком, и была слишком занята, прячась за клеткой, молясь, чтобы ее не нашли, чтобы взглянуть на лицо похитителя.

– Поторопись, – рявкнул мужчина с пистолетом, должно быть, Джейк.

Эбигейл взглянула на Мэри и почти вздохнула, увидев ее мрачное выражение лица. Бессмертные могли читать мысли и управлять людьми, но Мэри была бессмертна всего на пару дней дольше, чем она сама. Мэри тоже еще этому не научилась.

– Давай, разворачивайте его и маршируйте. И не пытайся шутить, я буду рядом с вами. Если вы заставите Салли сделать что-нибудь странное, я пристрелю вас троих.

– Почему бы нам не оставить парня здесь? – пробормотал Салли, пока Мэри и Эбигейл пытались развернуть Джета. – Я видел его глаза. Он не вампир, и он просто замедлит нас ... И темноволосая девушка. Ты слышал доктора, у нее была лихорадка. Вампиры не болеют. Она тоже не может им быть.

– Потому что, если мы оставим их, они позовут на помощь и опишут нас, а если мы убьем их, чтобы они не могли позвать на помощь и описать нас, это вызовет огненную бурю. Двух американцев убили посреди дня на роскошном курорте? Черт, они все закроют и начнут охоту.

– Откуда ты знаешь, что они американцы? – пробормотал Салли.

– Потому что они говорят по-английски без британского акцента, – терпеливо объяснил Джейк.

– Может, они канадцы или что-то в этом роде. Может быть, немцы. Я встречал много немцев, которые говорят по-английски.

– Заткнись, Салли. И все же, мы их не убьем – прорычал Джейк.

Эбигейл воспользовалась тем, что мужчины отвлеклись, и быстро огляделась. Они были всего в дюжине футов вверх по тропинке, обсаженной деревьями, которые она называла мини-джунглями. Их можно было увидеть из торгового центра, если кто-то потрудится посмотреть. К сожалению, никого не было. Все люди спешили в ресторан, чтобы позавтракать.

– Слушай, блондиночка, – внезапно рявкнул Джейк, и Эбигейл, оглянувшись через плечо, увидела, что Салли прижимает пистолет к боку Мэри. – Я знаю, что ты бессмертна и сильнее всех. Ты могла бы взвалить этого парня на плечо и нести его в одиночку, не вспотев. Так что перестань ссать и возьми большую часть веса на себя, чтобы твой милый маленький друг-человек не так сильно напрягался.

Эбигейл открыла рот, чтобы рявкнуть мужчине, чтобы он оставил Мэри в покое, но остановилась, когда женщина поймала ее взгляд и слегка покачала головой. Закусив губу, Эбигейл повернула лицо вперед и просто подняла Джета чуть выше и начала двигаться.

По правде говоря, Джет не был тяжелым для нее, да и для Мэри, вероятно, тоже. Это было из-за силы, которой обладали все бессмертные, предположила она. Однако Джет обмяк, и пытаться сдвинуть его, было все равно, что пытаться заставить носок, набитый шариками, стоять прямо.

Сжав губы, Эбигейл остановилась, положила руку Джета себе на плечо, подождала, пока Мэри сделает то же самое, и снова двинулась вперед. Салли сразу же повернулась, чтобы идти впереди них, но Эбигейл не обратила на это внимания, а только последовала за ним, когда он повел их к деревьям. Ее заботили Джейк и его пистолет. Она прекрасно осознавала, что этот человек следует за ними.

Эбигейл также понимала, что, хотя сейчас они ничего не могут сделать, у них есть преимущество, которое вскоре может пригодиться. Эти люди не считали ее бессмертной. Подслушав разговор с доктором Кортесом, они убедились, что это не так. Это может оказаться полезным. По крайней мере, она на это надеялась. Хотя, она должна быть уверена, что они не увидят ее глаза без солнцезащитных очков. «Спасибо, Джет, за солнечные очки», – подумала она, вспомнив слова Салли о том, что он видел глаза Джета. Эти люди, очевидно, знали о серебряных крапинках и по ним узнавали бессмертных. Ей определенно нужно было не снимать солнцезащитные очки.

– Заходите.

Эбигейл перевела взгляд на фургон, возле которого остановился Салли. Они стояли на грязной дорожке по другую сторону деревьев. Она огляделась, но помощи не было. Вздохнув про себя, она взглянула на Мэри, и они вдвоем потащили Джета к фургону. Мэри забралась в фургон прежде, чем Эбигейл успела это сделать, и, встретившись с ней взглядом, подхватила Джета под мышки и втащила внутрь. Послание было ясным: не делай ничего, чтобы выдать себя. Будь слабой и беззащитной.

– Ты тоже, – сказал Джейк, подталкивая ее пистолетом. Он не сильно толкнул ее локтем, и его голос не был таким злым, как когда он обратился к Мэри. Эбигейл начинала думать, что этот человек не любит бессмертных, и задавалась вопросом, как она могла использовать это в сочетании с его верой, что она не одна из них в свою пользу.

Но сейчас она просто забралась в фургон. Мэри сидела сзади, Джет лежал перед ней. Эбигейл устроилась рядом с ней и посмотрела на открытую боковую дверь фургона. Она как раз успела увидеть, как Джейк заполнил отверстие, поднял пистолет и выстрелил. Задыхаясь, она закрыла глаза, ожидая, что боль пронзит ее. Когда этого не произошло, она услышала рядом с собой хрюканье и почувствовала, как Мэри повисла у нее на руке, Эбигейл открыла глаза и с тревогой повернулась к ней. Ее беспокойство немного ослабло, когда она увидела дротик, торчащий из ее груди, но она все же потянулась к нему.

– Оставь, – тихо сказал Джейк, забираясь с ними в кузов. Он устроился на полу у самой двери и кивнул. Салли немедленно закрыл дверь. Света стало меньше, но этого было достаточно, чтобы Эбигейл забеспокоилась, что серебряные искорки в ее глазах могут светиться сквозь стекла очков, поэтому она закрыла глаза, не поднимая головы, надеясь, что Джейк подумает, что они все еще открыты. Она услышала, как открылась передняя дверь, фургон немного накренился, затем завелся двигатель. Пол вибрировал от гула двигателя в течение минуты, а затем они тронулись.

Как и предсказывал Данте, Томаззо провел под душем больше времени, чем рассчитывал, чтобы смыть засохшую запекшуюся кровь. В то время как прошлая ночь с Эбигейл была удивительной, как и всегда, последствия прошлой ночи – нет.

Решив, что больше никогда не будет смешивать питание и секс, Томаззо вышел из душа и схватил полотенце, чтобы вытереться. Однако воспоминания о прошлой ночи не давали ему покоя, когда он вытирал тело полотенцем, и к тому времени, когда он отбросил влажную ткань в сторону, Томаззо подумал, что, возможно, они будут делать это только время от времени. Задача удержаться и оставаться в сознании, пока пакеты не опустеют, была частью удовольствия.

Улыбаясь про себя, Томаззо быстро оделся в джинсы и футболку, которые Данте приготовил для него. Затем он почистил зубы и провел щеткой по волосам, задумавшись, завязывать их в хвост или нет. С собранными волосами шее было прохладнее, но вместе с тем, чувствительная кожа оставалась открытой солнцу. В конце концов, он решил оставить их по той же причине, что и джинсы, а не шорты. Чем меньше кожа подвергается воздействию солнечных лучей, тем лучше. Это означало, что ему нужно потреблять меньше крови.

Бросив расческу на стойку, он направился к остальным.

– Поторопись, парень. Машина ждет, – сказал Джастин, как только Томаззопоявился в гостиной-столовой, и объяснил: – Я позвонил, как только услышал, что душ выключен. Они оказались немного быстрее, чем я ожидал.

Томаззо только хмыкнул и схватил обувь, выходя за дверь. Он не удивился, что Джастин вызвал машину. Все они могли бы легко пройти пешком, хотя женщины, возможно, испытывали бы некоторые трудности, будь они здесь. Дорога была неровной, повсюду валялась галька, и идти в босоножках было немного трудно. Тем не менее, автомобиль был в основном способом избежать как можно больше солнечного света. Способ уменьшить количество крови, которое они должны были бы потреблять.

Поездка в главную часть курорта была быстрой. Томаззо последовал за Данте из машины прямо в ресторан, поравнявшись с ним, когда тот остановился, чтобы оглядеть зал в поисках их женщин и Джета.

– Я их не вижу, – пробормотал Данте через мгновение.

– Я тоже, – признался Томаззо, и в животе у него забурлила тревога.

– Наверное, они все еще ходят по магазинам, – пожал плечами Люциан.

– Без сомнения, – весело ответил Джастин. – Ты знаешь женщин и магазины. Вероятно, они заметили красивое платье в окне по пути сюда... – Он пожал плечами, как будто результат был очевиден.

– Пойду, проверю, – сказал Данте, отворачиваясь. – Вы, ребята, садитесь за стол, пока их всех не заняли.

Томаззо задумался. Он действительно предпочел бы пойти с Данте, чтобы найти женщин. Он еще не видел Эбигейл этим утром и хотел увидеть. И не только потому, что он знал, что похитители все еще могут быть где-то поблизости, разыскивая его и любых других бессмертных, до которых они могли добраться. Он скучал по Эбигейл, когда ее не было рядом. Томаззо знал, что со временем это пройдет, но не думал, что когда-нибудь пройдет полностью. Ему нравилось проводить с ней время, и он просто скучал по ней, когда ее не было рядом.

– Данте вернет их, – сказал Люциан.

Томаззо взглянул на него. Он не удивился, обнаружив, что вместо того, чтобы ждать ответа Люциан уже двинулся через переполненные столы к одному, который был свободен и достаточно велик для них всех.

Вместо того чтобы последовать за ним, Томаззо направился к столу, где стояли кофе, чай, вода и различные соки. Он сварил кофе для себя и один для Эбигейл, а затем, не зная, какой сок Эбигейл предпочла бы, выбрал несколько разных и огляделся в поисках подноса.

Когда Томаззо подошел, Джастин сидел за столом один. Поставив поднос, он взглянул на дверь, когда занял стул, задаваясь вопросом, почему Данте и женщины так долго.

– Теперь, когда ты здесь, я пойду за едой, – объявил Джастин, вставая. – Люциан сейчас вернется.

Томаззо кивнул, но продолжал наблюдать за входом.

– Все еще никаких признаков? – спросил Люциан, вернувшись с тарелкой, доверху наполненной едой.

Томаззо покачал головой и попытался расслабиться. Но его взгляд все время возвращался к двери.

– Мы уезжаем сегодня.

Это заявление Люциана заставило его оторвать взгляд от двери. Глянув на человека, он спросил: – В Каракас?

Люциан откусил кусочек бекона и кивнул, продолжая жевать.

– Во сколько мы уезжаем? – уточнил Томаззо.

Люциан сделал глоток кофе и проглотил, прежде чем сказать: – Самолет должен прилететь сегодня днем. Это дает вам с Данте несколько часов, чтобы решить, хотите ли вы сопровождать нас.

Брови Томаззо поползли вверх. – Ты не хочешь, чтобы мы были там?

– Да, хочу, – заверил он его. – Нам может понадобиться ваша помощь. Но вашим женщинам, без сомнения, придется сопровождать вас. Их нельзя оставлять одних без подготовки, – отметил он. – Но я пойму, если ты и твой брат не захотите взять с собой Эбигейл и Мэри и подвергнуть их опасности в Каракасе. Итак, выбор за вами. – Он сосредоточился на том, чтобы зачерпнуть еще еды на вилку, и добавил: – К счастью, задержка, вызванная нашей остановкой здесь, позволила нескольким нашим командам добраться до Каракаса раньше меня. Надеюсь, у нас достаточно людей, чтобы справиться с поставленной задачей – найти и остановить этого доктора Дресслера без вас.

Томаззо нахмурился. Его очень прельщала мысль о том, чтобы отказаться от дальнейшего расследования и просто отвезти Эбигейл обратно в Канаду, чтобы заняться тренировками с большим количеством секса. Однако он был очень обеспокоен этим доктором Дресслером и тем, что он задумал. Будучи пойманным и запертым голым в клетке, он знал, через что проходят пропавшие бессмертные. По крайней мере, он знал часть этого. Он даже не хотел думать о том, что могло случиться с теми, кто не сбежал до того, как достиг острова, о котором упоминали Джейк и Салли. И его совесть отказывалась не участвовать в расследовании, пока другие бессмертные не освободились. Тем не менее, он беспокоился и о здоровье Эбигейл. Люциан был прав. Ему не хотелось подвергать ее опасности, таящейся в Каракасе. Он сомневался, что и Данте будет более счастлив от идеи взять туда Мэри.

– А как насчет Джета? – внезапно спросил Томаззо, и в голове у него всплыло имя этого человека.

– Если вы решите вернуться в Канаду, Джет полетит с вами. Я нанял его в качестве пилота, – добавил он.

Брови Томаззо взлетели вверх. – Ты такой ... добрый.

Люциан фыркнул. – Маргарет сделала бы мою жизнь невыносимой, если бы я отказался.

– Маргарет? – Томаззо замолчал, а затем откинулся на спинку стула, вспомнив, что Люциан принял звонок Маргарет, когда уводил Эбигейл от столика в итальянском ресторане.

– Да, – кивнул Люциан. – Джет останется с Маргарет, пока будет проходить обучение.

– Обучение? – медленно спросил Томаззо.

– Чтобы летать.

– Он уже пилот, – заметил Томаззо.

– Не для нас. Мы должны решить, для каких полетов его можно использовать, какие знания ему можно доверить и так далее.

Томаззо понимающе кивнул. Были смертные, которые работали на них так, что им приходилось посвящать их в свои тайны, среди них были и пилоты. Но сначала их тщательно проверяли, их мысли читали и перечитывали, пока не становилось совершенно ясно, что они никогда не раскроют их секрет. Томаззо просто не понимал, какое отношение ко всему этому имеет Маргарет. Эта женщина была его тетей через брак с дядей Джулиусом. Она также была известна умением находить бессмертным их спутников жизни. Если она проявляла интерес к Джету ... Но она с ним не встречалась. Неужели?

– Почему он остановился у Маргарет? – спросил Томаззо. – И почему она хотела его нанять?

– Не знаю, – раздраженно ответил Люциан.

Томаззо нахмурился, а затем спросил: – Она встречалась с ним?

– Очевидно.

Это заставило его снова поднять брови. – Как? Когда?

– Они с Джулиусом на курорте, дальше по побережью, проводят третий медовый месяц.

Томаззо кивнул. Их взрослый сын и его кузены прервали медовый месяц Маргарет и Джулиуса на Сент-Люсии. Это было по воле Маргарет. На курорте она встретила женщину, которая, как она была уверена, станет спутницей жизни Кристиана. Она конечно была права. Но Джулиус решил, что, как бы он ни был рад за сына, у них с Маргарет будет еще один медовый месяц, где они будут одни. Как сказал Люциан, это был третий такой медовый месяц. Не потому, что второй был прерван, а потому, что Джулиусу просто нравилось оставаться наедине с женой.

– Наверно, они столкнулись с Джетом, когда он остановился на их курорте в поисках Эбигейл. Они пообедали с ним, прежде чем он продолжил свой путь… ему вдруг пришло в голову пропустить остальные места вдоль побережья и приехать сюда. Маргарет позвонила мне и сказала, что он едет сюда. – Поморщившись, он добавил: – И сказала мне, что я должен нанять его. И что он останется с ней на время обучения, – коротко добавил он.

Томаззо медленно улыбнулся. – Маргарет считает, что он кому-то подходит.

Люциан хмыкнул с набитым яйцом ртом.

– Это маленький мир.

– Все меньше и меньше, – проворчал Люциан.

Томаззо снова улыбнулся и огляделся, когда Данте подбежал к столу.

– Они здесь? – резко спросил Данте, оглядывая буфет, как будто ожидая увидеть Эбигейл, Мэри и Джета, наполняющих тарелки едой.

– Нет. – Томаззо тут же вскочил на ноги. – Ты их не нашел?

– Нет, – пробормотал Данте, выглядя обеспокоенным.

– Ты проверил другие магазины или только тот, где их оставил? – спросил Люциан, отодвигая тарелку.

– Я проверил их все, – заверил его Данте. – Когда я не нашел их в магазине, где я их оставил, я проверил их все.

– Возможно, они вернулись на виллу, – предположил Томаззо, стараясь не паниковать.

– Я тоже туда заглянул. После магазинов я вернулся на виллу, думая, что они могли вернуться, – прорычал Данте. – Ничего.

– Привет, Данте, – поздоровался Джастин, возвращаясь к столу с тарелкой, полной еды. Усевшись в кресло, он поставил тарелку и принялся жадно нарезать омлет. – Девочки уже пошли за едой? Почему вы просто стоите? Сходи за едой, пока все не закончилось.

– Джет и девочки пропали, – объявил Люциан, поднимаясь на ноги.

Томаззо уже повернулся, направляясь к выходу, но услышал разочарованный стон Джастина и скрип стула, когда тот встал, чтобы последовать за ним.

Когда фургон начал замедлять ход, Эбигейл приоткрыла глаза и посмотрела в окно. Поначалу она видела только деревья, но потом неподалеку показалось белое оштукатуренное здание, как раз перед тем, как фургон остановился. Она услышала, как открылась входная дверь, почувствовала легкое движение фургона, а затем дверь захлопнулась. Мгновение спустя боковая дверь скользнула в сторону.

– Не двигайся, – предупредил Джейк и двинулся к двери, чтобы выскользнуть наружу. Поднявшись, он обернулся и махнул ей рукой. – Давай, выходи. Не беспокойся о них, – добавил он, когда Эбигейл взглянула на Мэри и Джет. – Они скоро появятся, хотя вначале ты.

Сжав губы, Эбигейл встала в сгорбленной позе, согнувшись в талии, чтобы подойти к двери. Она почти добралась до нее, когда ее поразила безумная идея схватиться за дверцу, как будто собираясь выйти, но вместо этого захлопнуть ее, а затем прыгнуть на водительское сиденье и уехать в безумной спешке.

С этой идеей было две проблемы. Во-первых, она не была уверена, что ключи были в машине, и она могла остаться сидеть на сиденье без выхода. Вторая проблема заключалась в том, что в нее могли выстрелить, когда она закроет дверь, что сорвало бы не только эту попытку побега, но и все последующие. Если в ее выстрелят, Джейк и Салли наверняка поймут, что она бессмертна. Как только это случится, они, без сомнения, пристрелят ее одним из тех дротиков, которыми поразили Мэри. Она подозревала, что они свяжут ее или даже ударят по голове, как сделали с Джетом, но рана на голове быстро заживет. По крайней мере, она на это надеялась. И она, вероятно, могла бы освободиться от веревок, если бы ее связали, но это зависело от того, насколько бессмертные сильнее людей.

Нет. Ее лучший шанс прямо сейчас ... их лучший шанс сейчас, поправила себя Эбигейл, их лучшим шансом было то, что эти люди считали ее смертной. Это означало, что они могут ослабить бдительность, и у них появится лучший, менее рискованный шанс сбежать позже. Тот, при котором Джет вряд ли пострадает.

– Ну же, – нетерпеливо приказал Джейк.

Эбигейл вышла из фургона и вздрогнула, когда Джейк схватил ее за руку и развернул лицом к себе спиной. Она взглянула ему в лицо, ожидая, что он что-нибудь скажет, а потом вздрогнула, когда ее руки потянули за спину. Она увидела веревку, которую держал Салли, а потом почувствовала, как пистолет Джейка уперся ей в живот, и просто стояла неподвижно, пока ее запястья были связаны за спиной.

Как только Салли закончил, Джейк потащил ее вверх по склону к ближайшему зданию.

– Присматривай за ними. Я сейчас вернусь, – бросил Джейк через плечо.

Эбигейл огляделась, пока он вел ее по короткой дорожке к зданию, и чуть не прикусила язык, когда увидела, что это одна из четырех частных вилл, отделенных от остальной части курорта. Она была последней в этом районе, на самом краю участка, но это все равно означало, что они были не более чем в двухстах футах от виллы, где она и остальные остановились.

– Внутрь, – приказал Джейк, открывая дверь и жестом приглашая ее войти.

Эбигейл вошла внутрь, ее взгляд скользнул по сторонам, когда она сделала несколько шагов в копию гостиной-столовой виллы, в которой она проснулась только вчера. Единственным отличием была цветовая гамма. Стены все еще были белыми, но стол был деревянным, стулья деревянными с белой спинкой, а гостиная была заполнена мебелью бежевого цвета. Она предпочитает их виллу, решила Эбигейл, когда Джейк снова схватил ее за руку и повернул к двери, которая вела в главную спальню их виллы.

Она сжала губы, но Эбигейл не запаниковала. Он не собирался насиловать ее, пока Салли ждал у фургона с двумя потерявшими сознание людьми, которые могли проснуться в любой момент. Верно?

Эбигейл огляделась, когда он ввел ее в комнату. Это была точная копия спальни, которую они с Томаззо делили на вилле. Та же кровать, те же тумбочки, все то же самое. Когда Джейк продолжал стоять на месте, Эбигейл посмотрела в его сторону и увидела, что он хмуро оглядывает комнату, словно пытаясь решить, что с ней делать. Это заставило ее немного расслабиться. «Очевидно, он не думает об изнасиловании», – подумала она, и ее взгляд скользнул мимо него в открытую ванную. Эбигейл замерла, глядя на два тела внутри, лежащие на холодном кафеле. Они казались ей мертвыми, и любое небольшое расслабление, которым она наслаждалась, быстро закончилось.

– Кровать, – пробормотал Джейк и начал подталкивать ее в ту сторону.

Эбигейл пошла без борьбы, ее мысли все еще были заняты парой в ванной.

– Садись, – приказал Джейк.

Эбигейл поколебалась, потом повернулась спиной к кровати и села на край.

– К изголовью кровати, – приказал Джейк.

Она посмотрела на кровать, не зная, как это сделать со связанными за спиной руками, но потом повернулась, закинула ноги на кровать и попыталась отползти назад. Но без помощи ее рук это было нелегко, и через мгновение Джейк потерял терпение. Бормоча что-то себе под нос, он схватил ее за плечи и потянул на себя. Затем он быстро привязал ее связанные запястья к столбику кровати. Как только задание было выполнено, Джейк вышел из комнаты, даже не взглянув на нее.

Эбигейл заметила, что он оставил дверь открытой. Ей показалось, что она права, и он как раз возвращается, чтобы помочь Салли привести Джета и Мэри.

Эбигейл колебалась, не зная, что делать. Инстинкт подсказывал ей немедленно начать пытаться разорвать путы, но она не знала, хватит ли у нее на это времени и удастся ли это вообще. Томаззо говорил, что наночастицы придают им больше силы, но она не знала, насколько. Он был силен, как бык, или, по крайней мере, выглядел таковым, но он также был большим парнем. Эбигейл не вышла из поворота с телом культуриста. Так... была ли она Суперменом? Или просто немного сильнее, чем была до поворота.

Не то чтобы Эбигейл была полной слабачкой перед поворотом. Она, возможно, была не в форме от долгого сидения, но ее руки сохранили свою силу. В основном потому, что, в конце концов, ее мать едва могла поднять голову, не говоря уже о том, чтобы ходить, и Эбигейл нужно было поднять ее с кровати и в инвалидное кресло утром, а затем поднять ее из инвалидного кресла обратно в постель ночью. Но к тому времени ее мать похудела фунтов на семьдесят пять.

Вздохнув, Эбигейл проигнорировала свои инстинкты и не попыталась развязаться. Она понятия не имела, сколько у нее сил и скорости, и казалось более безопасным подождать, пока Мэри и Джета приведут сюда, чтобы составить ей компанию, и мужчины уйдут, прежде чем она попытается освободиться.

До ее слуха донеслись шаркающие звуки снаружи, и Эбигейл перевела взгляд на дверь. Мгновение спустя Салли попятился, держа Мэри под мышками. За ним последовал Джейк, который держал Мэри за ноги, когда они наполовину несли, наполовину тащили блондинку по полу, чтобы в основном бросить ее к стене напротив кровати. Затем они покинули помещение, вернувшись через пару минут тем же путем.

– Возьми цепь, – приказал Джейк, когда они выпрямились после того как притащили Джета. – И веревку.

Салли сразу же ушел выполнять порученное задание, а Джейк повернулся и направился к кровати.

Эбигейл настороженно напряглась, но он только проверил, что она все еще привязана к кровати, а затем вернулся и встал над Мэри и Джетом, уперев руки в бока и засунув пистолет за пояс брюк.

«Это было бы идеальное время, чтобы порвать веревку и помчаться через комнату, чтобы выхватить пистолет из его джинсов и застрелить уродливого ублюдка», – мрачно подумала Эбигейл. Впрочем, она и не пыталась. Страх снова удержал ее. Не зная, насколько она сильна или быстра, она понятия не имела, насколько велики ее шансы на успех. Она боялась, что Джет погибнет.

Лучше подождать, предупреждала какая-то часть ее существа.

«Но если она будет ждать слишком долго, они все могут умереть», – заметил другой голос. Или их накачают наркотиками и посадят в клетку, чтобы отправить на остров.

Эбигейл колебалась, не зная, что делать, а затем Салли вернулась в комнату с цепями в одной руке и веревкой в другой.

Глава 16

– Ну и что? – спросил Джастин.

Услышав этот вопрос, Томаззо отвернулся от окна. Они вернулись на виллу, чтобы составить план поисков Джета и женщин. Но пока Люциан вытаскивал карту курорта, и, казалось, изучал ее, он ничего не сказал.

– Что мы будем делать? – спросил Джастин, когда все трое молча посмотрели в его сторону.

В комнате воцарилась тишина. Томаззо понял, что остальные были в таком же недоумении, как и он. Они обыскали магазины на обратном пути к вилле, Данте нырнул в каждый с одной стороны, а Томаззо сделал то же самое с другой, пока Джастин и Люциан стояли снаружи, следя, чтобы они не пропустили троицу, выходящую из непроверенного магазина с одной стороны бутиков и входящую в уже проверенный магазин с другой.

Когда это ничего не дало, они вернулись сюда, чтобы обдумать план поисков.

Легкий вздох сорвался с губ Люциана, он оторвался от карты и перевел взгляд с Томаззо на Данте.

– Я подозреваю, что ваши похитители догнали нас и схватили их.

Это было то, чего боялся Томаззо. Скрестив руки на груди, он стиснул зубы и поднял подбородок, рыча: – Если так, они попытаются использовать их как приманку.

– Да, – кивнул Данте. – Именно это они и сделали в Техасе, когда похитили Мэри. Они заманивали нас в ловушку.

Люциан кивнул. – Думаю, они снова попытаются сделать что-нибудь в этом роде. Назначат выкуп, чтобы заманить нас всех в контролируемую зону, где они смогут пристрелить нас своими проклятыми дротиками, – коротко сказал он, а затем добавил, – что означает, что мы услышим о них, в конце концов.

Томаззо нетерпеливо дернулся и зарычал. – Ну, я не собираюсь ждать.

– Я тоже, – согласился Данте.

Подойдя к карте, которую просматривал Люциан, Томаззо протянул руку. Люциан поднял брови, но протянул ему ручку, которой отмечал некоторые участки карты. Томаззо подозревал, что места, отмеченные Люцианом, были наиболее вероятными местами, которые похитители выберут для своей ловушки. Он проигнорировал их все и просто провел линию через середину карты и отбросил ручку в сторону, сказав: – Я возьму область поверх линии, Данте, ты возьмешь область под линией.

– Минутку, – рявкнул Люциан, когда Данте кивнул, и они направились к двери.

Обернувшись, Томаззо увидел, что Люциан провел на карте еще одну линию, разделяющую ее на четыре части. Подняв голову, он посмотрел на Томаззо, Данте и Джастина и объявил: – Покройте каждый дюйм вашей области. Читайте мысли каждого человека, с которым вы сталкиваетесь. Встретимся здесь через три часа.

– Хорошо, – сказал Джастин и, когда Томаззо и Данте снова направились к двери, закричал: – Но подождите! Когда они еще раз остановился и обернулся, он спросил: – Кто получает, какой сектор?

Нетерпеливо прищелкнув языком, Томаззо вернулся к карте и быстро осмотрел ее, прежде чем ткнуть пальцем в квадрат. – Я буду искать там. Вы можете решить, кто ищет в других местах.

На этот раз ему удалось покинуть виллу, не останавливаясь. Его сектор включал пляж, ресторан под открытым небом и бассейн. Томаззо подозревал, что выбрал его потому, что пляж напомнил ему об Эбигейл. Они провели большую часть времени после встречи на пляже, по крайней мере, когда она была в сознании. Именно там он познакомился с ней ближе. Он хотел, чтобы они сейчас были там, на пляже, одни и в безопасности.

Эбигейл наблюдала, как мужчины привязывают Джет, отмечая, что они вложили в это намного больше веревки и усилий, чем когда они использовали ее на ней. Они связали его ноги и запястья отдельно, а затем связали их вместе так, что он лежал на боку, на полу, выгнувшись назад с руками и ногами за спиной. «Бедный Джет будет мучиться, когда проснется», – мрачно подумала Эбигейл. Единственным плюсом было то, что они не заткнули ему рот.

Покачав головой, Эбигейл наблюдала, как они переключили свое внимание на Мэри. Она сидела тихо и неподвижно, но была поражена тем, что они не просто заковали Мэри по рукам и ногам, как Джета, а снова и снова обматывали цепью тело миниатюрной блондинки, превращая ее в мумию из цепей. Когда они закончили, Мэри была почти полностью скрыта цепями от плеч до лодыжек, только ее ноги, шея и голова торчали наружу.

– Вам не кажется, что это перебор? – спросила Эбигейл с тревогой, когда они оторвались от своего занятия. Боже милостивый, если ей удастся освободиться, Эбигейл не сможет развернуть всю эту цепь так, чтобы они не услышали.

Салли проигнорировал ее замечание. Он даже не посмотрел в ее сторону, повернулся и вышел из комнаты. Джейк, однако, взглянул на нее, заколебался, как будто тоже собирался уходить, а затем пересек комнату и посмотрел на нее сверху вниз.

– Ты будешь благодарна, когда она проснется, – заверил он ее. – Она может выглядеть милой и невинной, но она – вампир.

Эбигейл подняла брови и с сомнением поджала губы, надеясь, что он купится. Она никогда не умела лгать, но она пыталась вести себя как человек, ничего не знающий о бессмертных.

– Да, я знаю, это звучит безумно, – сказал Джейк, очевидно, купившись на ее реакцию. – Но это правда. И еще одна правда в том, что тебе повезло, что мы остановили вас. Она использовала какой-то предлог, чтобы заманить вас обратно на виллу, верно?

Эбигейл медленно кивнула, думая, что мужчины, очевидно, не слышали, как они обсуждали ее потребность в «лекарствах», и не понимали, что она и Джет остановились на той же вилле, что и Мэри. Очевидно, они также не узнали в Джете своего пилота. Наверное, из-за бороды и усов, которые он отрастил с тех пор, как видел их в последний раз. Это был счастливый случай. Похоже, они с Джетом только что столкнулись с Мэри.

– Ну, если бы мы не помешали этому, и вы добрались бы до виллы, вы были бы завтраком для нее ... – Джейк ткнул большим пальцем в сторону Мэри и добавил: – И ее друзей.

– Ты хочешь сказать, что она вампир и что она живет здесь на вилле с другими вампирами? – спросила Эбигейл, пытаясь казаться шокированной такой возможностью.

Очевидно, ее попытка казаться шокированной тоже была воспринята как недоверие, потому что он нахмурился и покачал головой. – Понимаю. Я не удивлен, что ты мне не веришь. Но ты поверишь. Дело в том, что их много. Я думаю, что их родина – Техас. Мы нашли там много вампиров. На самом деле, мы здесь только потому, что перевозили одного из них, а он освободился и выпрыгнул из самолета, на котором мы летели, где-то над этим районом.

– Выпрыгнул из самолета? – Эбигейл охнула. – У него был парашют?

– Нет. – Джейк решительно покачал головой, и она была уверена, что он говорит правду. Он понятия не имел, что в грузовом отсеке был парашют. – Он прыгнул без него, и он выжил, – подчеркнул он. – Этих проклятых вампиров трудно убить, – с отвращением добавил Джейк. – Мы искали его на прошлой неделе. Приехал вчера вечером, но не ожидали, что он будет здесь. По правде говоря, мы начали думать, что поиски были пустой тратой времени, но мы подумали, что мы немного порыскаем и перейдем к следующему месту. Но потом мы увидели ее. – Он снова ткнул пальцем в сторону Мэри. – Вчера вечером она, ее господин и еще один вампир выходили из ресторана под открытым небом.

– Господин? – пробормотала Эбигейл, сообразив, что Джейк и Салли, должно быть, прибыли сразу после того, как она сама вышла из бара с Томаззо. «Впрочем, прошло не так уж много времени», – подумала она. Эбигейл была уверена, что Данте, Мэри и Джастин вышли за ними. Она догадалась, что Люциан, возможно, задержал их, давая дальнейшие инструкции. В любом случае удивительно, что Джейк и Салли не видели ее и Томаззо ... серьезно, им повезло. Теперь, если бы она только могла найти способ использовать эту удачу в своих интересах…

– Да, господин. Тот, кто обратил ее, – объяснил Джейк и оглянулся на Мэри. – Очевидно, она была таким же человеком, как мы с тобой, но близнец того парня, который сбежал от нас, сбежал от наших приятелей и превратил бедную старую суку.

Эбигейл пришлось прикусить язык, чтобы не накричать на него за то, что он назвал Мэри сукой.

– Когда мы увидели их, то поняли, что наш мальчик должен быть здесь, – продолжил Джейк, снова поворачиваясь к ней лицом. – Итак, мы проследили за ними до их виллы, затем обыскали остальные и остановились на этой, чтобы присматривать за ними, пока мы придумываем дальнейший план.

Сжав губы, Джейк повернулся, чтобы посмотреть в сторону ванной на пару средних лет, видимой через открытую дверь. – К сожалению, здешние жители не очень-то нам помогали. Если бы они просто делали то, что им говорят, и оставались на месте, мы могли бы оставить их в живых. Но нет, они попытались сбежать. – Он посмотрел на них с отвращением, как будто пара пытаясь убежать от двух сумасшедших, разглагольствующих о вампирах, действовала совершенно неразумно.

– Во всяком случае, они сами виноваты, – сказал Джейк, качая головой, как будто это было все, что нужно, чтобы снять с себя ответственность за их смерть. – Сегодня утром Блонди и ее господин отправились по магазинам. Мы последовали за ними, надеясь схватить их. Потом она начала говорить с тобой в магазине. Следующее, что мы поняли, это то, что ее господин ушел, сказав что-то о том, чтобы столик достаточно большой для всех, и он возьмет остальных. Затем вы трое направились в ресторан.

– В тот момент мы не были уверены, что ты и твой парень тоже не вампиры. Мы не были достаточно близко, чтобы увидеть ваши глаза. Поэтому мы решили последовать за вами, тоже позавтракать, присмотреть за группой и выяснить, вампиры вы двое или нет, и кто еще был с ними.

Эбигейл сглотнула, вспомнив слова Салли о том, что он видел глаза Джета, и они были человеческими. Если бы они увидели ее глаза до того, как они вышли из магазина, то поняли бы, что это она – вампир, но Джет купил ей нелепые солнцезащитные очки, которые она все еще носила. Она понятия не имела, когда Салли увидела глаза Джета. Возможно, когда они остановились и повернулись на крик доктора Кортеса. Да, это казалось вероятным. Пара была близко позади них и расступилась, чтобы не врезаться в них. Салли мог видеть глаза Джета.

– Только вы, ребята, не пошли в ресторан, – продолжил Джейк, снова привлекая ее внимание. – Внезапно вы трое остановились. Когда мы поняли, что вы направляетесь на сюда, мы решили, что она каким-то образом убедила тебя и твоего парня пойти на их виллу. Это казалось идеальной возможностью. Салли отогнал фургон на заднюю дорогу, и мы стали ждать своего шанса.

– К счастью для тебя, этот маленький толстый доктор прибежал посмотреть, как ты себя чувствуешь. Начал тявкать, что у тебя лихорадка Денге, так что мы поняли, что ты тоже не вампир. И догадались, что она заманивала тебя на виллу, чтобы ты стала их завтраком. – Он пожал плечами и добавил: – Как я уже сказал, тебе повезло, что мы остановили тебя и твоего парня, иначе бы вы были бы уже мертвы или превратились в вампиров.

– Да, повезло, – согласилась Эбигейл и чуть не поморщилась, услышав эти слова. Даже она слышала в них отсутствие искренности.

– Я знаю, что ты мне не веришь, девочка, – резко сказал Джейк. – Не могу сказать, что удивлен. Мне было трудно проглотить тот факт, что вампиры действительно существуют. Но они есть, – заверил он ее. – И ты скоро поверишь, когда Блонди проснется и проголодается. Ты будешь рада, что мы не пустили тебя на их виллу, и ты будешь рада, что мы посадили ее на цепь, чтобы она не могла высосать тебя досуха.

Эбигейл молча смотрела на него, думая, что сейчас ему, вероятно, следует больше беспокоиться о себе. Хотя она приняла свой голод этим утром за голод по еде, ей становилось все более и более очевидно, что еда не была тем, чего жаждало ее тело. Мужчина перед ней начал пахнуть, как свиная отбивная, политая грибным соусом, и она была совершенно уверена, что это был не одеколон. Морщась от этой мысли, Эбигейл прочистила горло и спросила: – Что вы собираетесь с ней делать?

– Используем ее как приманку, чтобы поймать остальных, – быстро сказал Джейк, затем снова посмотрел на Мэри и нахмурился. – Мы просто должны выяснить, как это сделать.

– А когда они все будут у вас? – спросила Эбигейл.

– Отвезем их на остров, – рассеянно ответил он, не сводя глаз с Мэри. Эбигейл была уверена, что он пытался придумать план, чтобы поймать остальных.

– Что это за остров? – спросила она, надеясь, что в рассеянности он просто упомянет его название и где он находится. Вместо этого ее вопрос заставил его обернуться и тупо посмотреть на нее.

– Это остров, – медленно произнес он, как будто она была не в себе.

Эбигейл выдавила из себя нервный смешок. – Да, но я имела в виду, что же там происходит? Почему бы просто не оставить всех вампиров здесь? Это то, что ты делаешь с ними, верно?

– О, – Джейк слабо улыбнулся. – Они нужны доктору Дресслеру. Он изучает их. У этого человека на острове кучка уродов, – добавил он с отвращением. – Ты не поверишь, какое дерьмо он там запер – человек-рыба, человек-змея, человек-птица. Черт, у него даже есть ребенок, который наполовину лошадь, наполовину маленький мальчик.

– Кентавр? – недоверчиво спросила Эбигейл.

– Если они так называются, – пожал он плечами. – Я просто называю его уродом. Заставляет маленькое дерьмо плачет и убегает.

Эбигейл откинулась на спинку кровати, ее мысли путались. Это не могло быть правдой. Нет такого понятия, как кентавры. Это были мифологические существа.

«Как вампиры?» – спросил язвительный голос в ее голове.

– Господи, – выдохнула Эбигейл.

– Да, шокирует, правда? – переспросил Джейк с кривой усмешкой. – Я слышал, что он делает женщин уродами, но он держит женщин-вампиров отдельно от мужских особей, и я никогда не была в их здании.

Джейк вздохнул и добавил: – Но мне бы хотелось. Мне бы очень хотелось посмотреть, похожа ли женщина-рыба на русалку или нет. Мужчина – нет. Только жабры и все такое, но я бы не возражал, если бы у меня была хорошенькая русалочка с задорными сиськами. Я бы сделал для нее особый большой стеклянный аквариум прямо в моей гостиной, чтобы она могла плавать голой весь день, а я мог бы просто смотреть и, возможно, сжимать ее сиськи время от времени. Если у нее есть отверстие для члена, я могу даже сделать ее своей девушкой хорошей и правильной. Если нет, у нее наверняка есть рот, чтобы…

Джейк резко остановился, заметив вспышку отвращения на лице Эбигейл. Она не смогла сдержаться. Но она пожалела, что хотя бы не попыталась, когда он закрылся, как моллюск, нахмурился, повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Эбигейл пусть ее дыхание медленно. Человек-рыба, человек-змея, человек-птица и кентавр? «Невозможно», – подумала она, и слова Джейка снова пронеслись в ее голове. «Говорят, он и женщин делает уродами».

– Делает? – пробормотала она себе под нос.

Из урока истории Эбигейл знала, что доктор Дресслер не создавал бессмертных. Но Джейк этого не говорил, поняла она, снова прокручивая в голове его слова.

«Я слышал, что он тоже делает женщин уродами, но держит их и женщин-вампиров отдельно от мужских особей».

Это означало, что он создал существ женского пола, о которых упоминал Джейк, и держал их плюс женщин-вампиров, которых он не создал, но похитил, отдельно от мужчин обеих групп. Но... мог ли этот Дресслер действительно создать гибридных людей?

Нет, уверяла себя Эбигейл. Джейк был под кайфом или что-то в этом роде, или, может быть, пытался произвести на нее впечатление глупыми сказками. Тем не менее, она продолжала слышать слова Джейка в голове. «Человек-рыба, человек-змея, человек-птица».

Эти три слова снова и снова звучали в ее голове, пока стон Джета не отвлек ее.

– Никто ничего не увидел и не узнал? – недоверчиво спросил Томаззо. Он последним вернулся с обыска своего квадранта, но полагал, что не должен удивляться. Это был пляжный курорт. Где еще могла быть большая часть клиентов, кроме как на пляже? Когда он только приехал, там было не так уж много народу, чтобы читать мысли и искать, но вскоре все быстро заполнилось.

Казалось, люди позавтракали, а затем направились прямо на пляж, чтобы убедиться, что они получили шезлонг в хорошем месте. Судя по тому, что Томаззо видел сегодня, самыми желанными были кресла с тенью. По крайней мере, эти места были заполнены первыми.

– Тебе нужно поесть, – сказал Джастин, и Томаззо взглянул на человека, стоявшего рядом с холодильником, как раз в тот момент, когда тот достал пакет с кровью и бросил ему.

Томаззо поймал его и тут же сунул в зубы. Он старался держаться в тени как можно дольше, пока они с Эбигейл были на пляже. Но сегодня это было невозможно. Большую часть последних трех часов он провел под палящим солнцем, читая мысли и пытаясь найти Эбигейл, Мэри, Джета и узнать то, что могло с ними случиться. На самом деле он запомнил пару воспоминаний об этой троице, в основном мужчин, которые замечали женщин и считали их привлекательными, или женщин, которые чувствовали то же самое к Джету. Но ни одно из этих воспоминаний не вызвало у него ничего, кроме желания ударить одного или двух мужчин. Они, конечно, не сказали, куда делась троица и что с ними случилось.

– От похитителей тоже не было никаких вестей, – сказал Данте, когда Томаззо опустился на табурет, ожидая, пока пакет у него во рту опустеет.

– Боюсь, мы вернулись к ожиданию, – добавил Люциан.

Томаззо напрягся и уставился на человека поверх пакета у рта. Он не мог сказать этого тогда, но, черт возьми, он не собирался просто сидеть и ждать известий от похитителей. Он просто не мог. Томаззо нужно было что-то предпринять, чтобы найти ее. Что угодно.

– А что, если они не сделают то, чего ты ожидаешь? – спросил Данте. – А что, если они просто отвезут женщин на этот остров?

– Тогда мы найдем остров и вернем их и других похищенных бессмертных, – прорычал Люциан.

Оторвав ото рта пустой пакет с кровью, Томаззо обошел остров посреди кухни, чтобы взять другой пакет из холодильника. Он не собирался сидеть и ждать. Но ему нужно было больше крови, прежде чем он вернется под тропическое солнце.

– Это пустая трата времени и крови, возвращаться туда в бесплодных поисках, – отрезал Люциан.

– Тебе следует читать мои мысли более внимательно, если ты вообще собираешься их читать, – сказал Томаззо с горечью, прежде чем пришлепнуть еще один пакет к своим клыкам.

Люциан молча смотрел на него, прищурившись, потом его глаза расширились, и голова вдруг слегка откинулась назад, как будто его ударили мысли в голове Томаззо.

– Записи с камер наблюдения на стойке регистрации? – сказал Джастин, очевидно, тоже читая его мысли.

– Они могли заснять похитителей на камеру, если бы те подошли к столу и спросили о Томаззо, – пробормотал Данте.

– Как это нам поможет? – спросил Джастин.

– Это скажет нам, пытались ли они здесь снять комнату, и в каком направлении они ушли, – сказал Люциан.

– На курорте есть и другие камеры, – внезапно сказал Данте. – Одна из них могла заснять то, что случилось с Мэри, Эбигейл и Джетом.

Томаззо бросил на него острый взгляд и чуть не пнул себя за то, что не подумал об этом. «Солнце, должно быть, добралось до него», – подумал он.

– Вызови машину, Джастин, – сказал Люциан, а потом открыл карту еще раз, чтобы осмотреть ее, без сомнения, чтобы посмотреть, где находились отделения безопасности на курорте.

Эбигейл выдохнула и снова откинулась на спинку кровати. Она с надеждой смотрела на Джета уже несколько минут, с тех пор как услышала его второй стон, но, как и в первый раз, он не открыл глаза и даже не пошевелился.

Эбигейл на мгновение подумала, не позвать ли его по имени или издать какой-нибудь другой звук, который мог бы разбудить его, если бы он просто спал, но, по правде говоря, ему, вероятно, лучше спать. По крайней мере, пока она не придумает, что делать дальше. Побег казался очевидным ответом, но каждый раз, когда она пыталась придумать лучший способ сбежать, Эбигейл обнаруживала, что ее взгляд притягивает открытая дверь ванной. Пара там пыталась убежать и умерла за свои усилия. Это заставило ее насторожиться. Теперь, когда она бессмертна, ее будет трудно убить. И Джейк и Салли не захотят убивать ее, как только поймут это. Но Джет был смертным. Он мог умереть, а Эбигейл не могла так рисковать. Она не сможет жить с собой в мире ни минуты, не говоря уже о столетиях, если ей придется нести вину за то, что ее действия способствовали или непосредственно вызвали его смерть.

Не желая даже думать о смерти Джета, Эбигейл повернулась к раздвижным стеклянным дверям и посмотрела на прекрасный солнечный день. «Она могла смотреть из их собственной спальни на вилле», – подумала она, когда ее взгляд скользнул по террасе, бассейну и шезлонгам, окруженным пальмами и цветущими кустами для уединения. Эта мысль заставила ее сглотнуть комок в горле. Жаль, что она не смотрит оттуда, не чувствует себя в безопасности в объятиях Томаззо ... везде.

Эбигейл нахмурилась от таких мыслей. Ее мать была матерью-одиночкой, сильной независимой женщиной, которая несла бремя кормления, одежды и воспитания своего ребенка в одиночку. И она вырастила Эбигейл сильной и независимой, заботящейся о себе и никогда ни от кого не зависящей. Но сейчас Эбигейл больше всего на свете хотелось, чтобы Томаззо ворвался в дом, спас ее, а потом унес куда-нибудь, где они могли бы заниматься любовью до потери сознания.

Насколько это было неубедительно? Ее мать перевернулась бы в могиле от такой слабой фантазии.

Но Эбигейл ничего не могла с собой поделать. Одна мысль о Томаззо заставляла ее закрывать глаза и надеяться. Он был таким сильным, умным и сексуальным. Эбигейл никогда не встречала такого человека раньше. Большинство парней, с которыми она встречалась в колледже, были либо красивыми и глупыми, умными и слабыми, либо красивыми и жестокими. Томаззо был первым мужчиной, который был не только красивым, но и выдающимся. Честно говоря, она сорвала джекпот вместе с ним. Он был первым мужчиной, которого она не только любила, но и уважала.

Даже Джет, ее лучший друг в течение многих лет, не соответствовал всем трем критериям для Эбигейл. Он был достаточно умен, и, очевидно, она любила его и даже уважала, но эта химия, которая была у нее с Томаззо, отсутствовала у Джета. «Она знала его слишком долго, может быть, они были друзьями слишком много лет», – подумала Эбигейл, снова ища его взглядом.

Насколько она могла судить, друг не пошевелился ни единым мускулом. Как и Мэри, отметила она, прежде чем снова отвернуться к окну и вернуться мыслями к Томаззо. Вместо того чтобы думать о том, как выбраться оттуда, Эбигейл поймала себя на том, что прокручивает в голове сцены того, что произошло с тех пор, как она сняла брезент с клетки Томаззо больше недели назад. Воспоминание об обнаженном диком мужчине, когда она впервые увидела его, заставило ее улыбнуться. Как и мысль о набедренной повязке из листьев, которую он смастерил и надел на пляже, чтобы доставить ей удовольствие. Было множество воспоминаний, которые заставили ее улыбнуться: он лечил ее рану на голове, готовил рыбу, которую проткнул копьем, приносил ей кокосы, чтобы она могла пить кокосовую воду. Заботился о ней, пока она больна. Обратил ее, когда она умирала. Страсть, которую он проявлял к ней, когда они были вместе.

«Этот мужчина особенный, сильный и храбрый, но в то же время нежный и заботливый», – подумала Эбигейл и признала, что, возможно, влюбилась в большого итальянского жеребца, который был помешан на науке. По правде говоря, Эбигейл подозревала, что она уже влюблена в него, но знала, что еще слишком рано для таких вещей, поэтому пыталась притормозить своих пони. «Влюбиться звучало гораздо разумнее, чем уже влюбилась на этой стадии игры, даже в ее собственной голове».

Поморщившись, Эбигейлоткрыла глаза и замерла, увидев, что глаза Мэри тоже открыты. Она проснулась.

– Вот, – рявкнул Томаззо, указывая на цифровой экран. – Это Данте уходит из магазина.

Данте кивнул. – В этот момент девочки и Джет были в магазине.

Все молча смотрели, как Данте вышел из торгового района и направился по дорожке к виллам, скрывшись из поля зрения камеры. Прошло две-три минуты, и Томаззо с Данте дружно рявкнули: – вот! – когда Эбигейл вывела Мэри и Джета из магазина. Троица направилась к ресторану, Джет был посередине. Они весело болтали и смеялись, заметил Томаззо. Никто из них даже не подозревал, что что-то не так.

– Они останавливаются, – заметил Джастин, нахмурившись.

Томаззо наклонился ближе, пытаясь получше разглядеть лицо Эбигейл. Ему показалось, что она поморщилась. Мэри казалась обеспокоенной, и Джет тоже.

– Они поворачивают назад, – пробормотал Данте.

– Может, они что-то забыли в магазине, – предположил Джастин, когда троица двинулась в обратный путь.

– Нет. Они возвращаются на виллу, – уверенно пробормотал Томаззо перед тем, как троица прошла мимо магазина.

– Откуда ты знаешь? – с удивлением спросил Джастин, когда троица прошла мимо последнего магазина.

– Потому что, если кто-то из вас не дал ей крови, Эбигейл не ела перед отъездом с виллы, – сказал Томаззо. – Вчера вечером у нее были последние четыре пакета. Холодильник в нашей комнате пуст.

– Мы с Мэри ушли до того, как она встала, – извиняющимся тоном сказал Данте, показывая, что его не было рядом, чтобы предложить ей поесть.

– Она и Джет ушли, когда я спустился вниз, – сказал Люциан и вопросительно посмотрел на Джастина.

– Мы с Джетом были на кухне, – задумчиво произнес Брикер. – Я держался поближе к холодильнику, потому что в нем была кровь. Я не хотел, чтобы Джет нашел его и начал задавал вопросы. Но когда Эбигейл пришла, я пошел позвонить, – добавил он с гримасой, а затем покачал головой и сказал: – Когда я вернулся, их обоих не было. Так что, если она не захватила пакет перед уходом ...

– Она вряд ли стала бы кормиться перед Джетом, – заметил Данте.

– Нет, – согласился Томаззо, не упоминая, что она все равно не смогла бы сама выпустить клыки, так что не могла.

– Тогда ты, вероятно, прав в своих подозрениях, что они возвращались на виллу, чтобы она могла поесть, – сказал Люциан, очевидно прочитав эту мысль в голове Томаззо, когда он впервые спросил, ела ли Эбигейл перед отъездом.

Томаззо молча кивнул.

– Кто это? – внезапно спросил Джастин.

Томаззо оглянулся на экран и увидел, что Эбигейл, Джет и Мэри остановились на краю тропинки между деревьями, ведущей к виллам. Они уже поворачивали назад, когда к ним подбежал мужчина. Их резкая остановка заставила двух мужчин, шедших за ними, разделиться, чтобы обойти группу с обеих сторон.

– Доктор Кортес. Это был доктор, который ухаживал за Эбигейл, пока она болела, – пробормотал Томаззо, узнав маленького человечка, спешащего к ним. Однако его внимание было приковано к мужчинам, которые только что обошли Эбигейл, Джета и Мэри. Томаззо наклонился, чтобы снова приблизиться к экрану, и, пока он смотрел, парочка немного продвинулась по тропинке, но затем сошла с тропинки и скрылась за деревьями.

– Ты это видел? – спросил Данте, тоже наклоняясь.

Томаззо кивнул.

– Эти двое парней? – спросил Джастин, тоже наклоняясь. – Куда они делись? Кто они?

– Мои похитители, Джейк и Салли, – мрачно сказал Томаззо. – И я думаю, что они спрятались в кустах.

– Один спрятался в кустах, другой ушел. Смотри. – Данте указал на экран, сначала пальцем на Джейка, едва различимого за цветущим кустом на краю деревьев, а затем его палец двинулся, точно определяя отличительную красную куртку Салли, возвращающуюся к камере под прикрытием деревьев.

– Куда он направляется? – пробормотал Люциан, наклоняясь ближе.

Все замолчали, когда человек исчез с экрана. Томаззо снова перевел взгляд на Джейка, потом снова посмотрел на доктора, который сжал руки Эбигейл. Он улыбался и болтал без умолку, а потом пожал ей руку, как бы подчеркивая сказанное.

– Что это? Фургон? – внезапно спросил Джастин, и Томаззо быстро просмотрел снимок, заметив белое пятно между деревьями. «Он был виден лишь кое-где, но вполне мог быть фургоном», – подумал Томаззо.

– И парень в красном вернулся, – пробормотал Данте.

– Салли, – тихо сказал Томаззо, заметив красную куртку между белым фургоном и Джейком. Мгновение спустя двое мужчин снова сидели на корточках, наблюдая, как доктор закончил говорить и повернулся, чтобы убежать так же быстро, как и подошел.

Эбигейл, Мэри и Джет повернулись, чтобы продолжить прогулку, и прошли мимо пары, стоявшей на коленях в кустах. Они уже почти вышли из кадра, Когда Джейк и Салли вышли из-за деревьев и подошли к ним сзади. Томаззо ужасно захотелось крикнуть Эбигейл, но это была запись. То, что произошло, произошло несколько часов назад. Поэтому он беспомощно наблюдал, как Джейк вытащил из-за пазухи что-то похожее на пистолет и ударил им Джета по затылку.

– Черт, будет больно, когда он проснется, – предсказал Джастин, когда испуганные женщины повернулись, чтобы поймать Джета, когда он упал.

Никто не проронил ни слова, наблюдая, как мужчины заставляют женщин тащить Джета к тому, что они приняли за фургон. Мгновение спустя белые пятна двинулись вперед, прочь от камеры и в направлении вилл, по-видимому, на дорогу по другую сторону деревьев.

– Нам нужно посмотреть, куда ведет эта дорога, – сказал Томаззо, выпрямляясь, поскольку фильм продолжался без всякого интереса для них. Он направился к двери, зная, что остальные следуют за ним.

– О! Эй, подожди, – сказал Джастин, когда Томаззо открыл дверь.

Остановившись, он вопросительно оглянулся, и Джастин указал на главу Службы безопасности курорта и охранника, сидящих с пустыми лицами в креслах у панели, над которой они все только что висели.

– Идите, – пробормотал Люциан, махнув им рукой. – Я позабочусь об этом и наверстаю упущенное.

Томаззо не пришлось повторять дважды; он отвернулся прежде, чем Люциан закончил говорить.

Глава 17

– С тобой все в порядке? – Эбигейл спросила шепотом, надеясь, что мужчины не услышат, где бы они ни были в доме.

Мэри молча кивнула, но затем посмотрела вниз на цепи, окружающие ее сверху донизу. Когда ее взгляд вернулся к Эбигейл, в нем был вопрос, Какого черта?

Эбигейл сочувственно посмотрела на нее. Их похитители действительно перестарались с цепями и…

«С другой стороны, – вдруг подумала она, – если эти люди стоят за исчезновением всех бессмертных, о которых упоминал Томаззо, они должны лучше других знать, насколько сильны бессмертные. Верно?»

Эбигейл перевела взгляд с Мэри на Джета, ее мозг работал. Насколько сильной она была теперь, когда ее обратили? Достаточно ли она сильна, чтобы разорвать веревки, связывающие ее? Достаточно сильна, чтобы перекинуть Мэри через плечо и унести отсюда? Если Джет проснется и сможет двигаться, и если она понесет Мэри, они, возможно, смогут…

– Где Джет?

Эбигейл оглянулась на Мэри и кивнула налево. Мэри тут же повернула голову, чтобы увидеть его за своей спиной.

– Бедняжка, – пробормотала Мэри. – У него тоже будет болеть голова. Надеюсь, это все, – добавила она, нахмурившись, и попыталась повернуться, чтобы получше рассмотреть рану на его голове. От этого движения ее цепи зазвенели, и Мэри замерла, в панике глядя на Эбигейл.

В наступившей тишине звук поворачивающейся дверной ручки был подобен грому. Глаза Мэри расширились, потом она закрыла их и уронила голову на пол, как будто никогда не просыпалась.

Следуя ее примеру, Эбигейл опустила голову на грудь, притворяясь спящей. Она услышала, как открылась дверь, и кто-то подошел к ней, но все же вздрогнула, когда что-то коснулось ее руки.

– Я просто проверяю твои веревки, – обиженно проворчал Джейк, когда она подняла голову.

– Извини, ты меня напугал, – сказала она.

– Хм. – Он заколебался, очевидно, все еще испытывая острую боль от ее отвращения. Раздражение исказило его лицо, он потянулся к ее солнцезащитным очкам, бормоча: – Я не вижу тебя как следует, когда ты смотришь на меня.

Эбигейл резко откинула голову назад, ударившись о стену, пытаясь избежать его протянутых рук. Однако ей некуда было идти, и в отчаянии она закрыла глаза, когда он снял очки.

– Что ты делаешь? Открой глаза. Я хочу их видеть, – отрезал Джейк.

– Не могу. Я была больна.

– Мои глаза были повреждены обезвоживанием, и врач в больнице сказал, что я не должна ходить без солнцезащитных очков, по крайней мере, неделю, если я хочу хорошо видеть снова. – Эбигейл понятия не имела, откуда взялась эта ложь. Обычно она была ужасной лгуньей, но, боже, это была вторая глупость, соскользнувшая с ее языка после встречи с этими мужчинами.

– А, точно, лихорадка, – пробормотал Джейк, и она почувствовала, как очки вернулись на место.

Облегченно вздохнув, Эбигейл подняла голову, но не открывала глаз, чтобы он не увидел серебряные точки через темные линзы.

– Спасибо, – пробормотала она.

Джейк хмыкнул. – У меня был друг, который подхватил геморрагический вирус Денге. Скверное дело. Доктора не было на острове, когда он спустился к нам. Мы были уверены, что он умрет. Кровотечение везде, нос, рот, глаза. Он даже потел кровью ... ведрами. Думаю, он был близок к тому, чтобы испустить последний вздох, когда доктор вернулся. Ввели ему внутривенно жидкость, сделали переливание крови, и через пару дней он был в порядке. Но прежде чем док добрался туда, я подумал, что ему конец, – пробормотал он. Эбигейл была уверена, что действительно чувствует его испытующий взгляд на своем лице, когда он спросил: – Это было так для тебя?

Эбигейл колебалась. Инстинкты подсказывали ей, что он каким-то образом испытывает ее. Возможно, солнечные очки заставили его заподозрить, что она все-таки вампир. – Я почти ничего не помню. Просто просыпалась в лихорадке и в ужасной боли. И я помню, как у меня пошла кровь из носа, когда они пытались заставить меня пить воду, а потом я посмотрел на свою руку, и это было так, как ты сказал, как будто я потела кровью, но только маленькие капельки, не большими каплями или ведрами, или чем-то еще.

– Да, вот так, – сказал Джейк, и она почти почувствовала, как он расслабился. Очевидно, она прошла тест, если это был тест. – Маленькие капельки крови по всей коже ... Угу... Тебе было плохо.

– Да, – согласилась она.

– Салли считает, что мы должны убить тебя и твоего дружка, – объявил Джейк.

Эбигейл напряглась и едва удержалась, чтобы не открыть глаза. Заставляя себя сохранять спокойствие, она мягко сказала: – Он – не мой парень.

– Нет? – слово немного померкло, когда он произнес его, и она заподозрила, что он повернулся, чтобы посмотреть на Джета. – Значит, он с ними?

Эбигейл осторожно открыла глаза и увидела, что он смотрит на Джета. Боясь, что если он посмотрит на него слишком долго, то узнает под этими волосами пилота, который доставил их сюда, она попыталась придумать, что сказать, чтобы привлечь его внимание, но прежде чем она смогла что-то придумать, он начал поворачиваться обратно. Эбигейл снова закрыла глаза.

– Ну? – нетерпеливо спросил Джейк. – Он с ними или нет?

Эбигейл где-то читала, что в ситуациях похищения и захвата заложников установление взаимопонимания и обращение к их семейным чувствам повышают шансы на выживание. Поэтому она солгала. – Он мой брат. Мы здесь с мамой и папой, семейная поездка, чтобы отпраздновать свой выпускной.

– Вот как? – с интересом спросил Джейк.

– Да, – пробормотала Эбигейл, а затем, надеясь вытащить Джета оттуда, чтобы она могла рискнуть попыткой побега, она указала, – мой брат ничего не видел. Вы, ребята, нокаутировали его сзади. Тебе не нужно его убивать. Может, ты просто отпустишь его? Брось его на пляже или еще что-нибудь, пока он не проснулся? Так мои родители не потеряют нас обоих.

Последовало долгое молчание, и Эбигейл почти открыла глаза, чтобы посмотреть, что происходит, а затем Джейк сказал: – Это очень храбро с твоей стороны и самоотверженно.

– Он мой брат. Я люблю его, – пробормотала Эбигейл, и все это было правдой. Хотя Джет не был родственником по крови, он был ей как брат, и она определенно любила этого большого идиота.

– Насколько? – спросил Джейк.

Эбигейл смущенно нахмурилась. Ему нужны деньги? Она задумалась и спросила: – Сколько чего?

– Как сильно ты его любишь? – спросил Джейк.

Она замерла, почувствовав его приближение, подозревая, к чему он клонит.

– Хватит играть со мной, чтобы убедить меня отпустить его? – спросил он.

Эбигейл почувствовала, как ствол пистолета скользнул по ее ноге, и ей пришлось крепко сжать зубы, чтобы не сказать что-то, о чем она пожалеет. Но она подумала, что, вероятно, должна была ожидать этого от мужчины. В конце концов, он был подлецом, который хотел «хорошенькую русалочку с задорными сиськами», которую он мог держать в аквариуме и использовать по своему усмотрению. Почему бы ему не подумать, что это нормально – заставлять девушку, которую он собирается убить, заниматься с ним сексом в обмен на жизнь ее брата?

Джейк был подонком, а Эбигейл начинала корчиться от жажды крови, что делало ее более раздражительной, чем когда-либо во время месячных, и даже она признала бы, что была полной сукой в критические дни.

– Вон фургон, – сказал Джастин.

Заметив впереди белый автомобиль, когда они завернули за угол, Томаззо кивнул. Они ехали по короткой дороге от того места, где похитители заставили девочек затащить Джета в лес. Здесь не было ни поворотов, ни ответвлений, дорога вела прямо сюда, и фургон был припаркован там, где заканчивалась дорога ... прямо за виллами.

– Должно быть, это служебная полоса для обслуживающего персонала, – заметил Данте, когда они подошли к фургону.

– Мы уверены, что это тот самый фургон? – внезапно неуверенно спросил Джастин. – На нем логотип курорта. Я не думаю, что они позволяют клиентам вести их.

– Может, они его украли, – предположил Томаззо, заглядывая в одно из окон.

– Я бы определенно сказал, что они украли его, – мрачно произнес Люциан, и Томаззо, оглянувшись, увидел его стоящим в растительности на обочине дороги. Она доходила почти до бедер, скрывая то, что Люциан сейчас наклонился, чтобы что-то рассмотреть.

Томаззо с любопытством подошел. Мужчина убирал прядь темных волос с лица женщины. Очевидно, местная, она носила белую униформу горничной с логотипом курорта на кармане. Мужчина в белых брюках и белой рубашке с логотипом курорта в кармане лежал рядом с ней. Оба были молоды, привлекательны и мертвы, с перерезанными глотками.

– Эти похитители – бешеные псы, и их нужно усмирить, – прорычал Люциан, выпрямляясь.

Томаззо кивнул и повернулся, чтобы всмотреться в ближайшую виллу, где они стояли. Он увидел, что она находится рядом с их собственной виллой и, без сомнения, там держат Эбигейл, Мэри и Джета.

– Ну? Что это будет, девочка? – рявкнул Джейк хриплым голосом, когда дуло пистолета скользнуло мимо ее колена.

Эбигейл сжала губы. Она не будет спать с этим подонком. Это было данностью. От одной этой мысли у нее заныло в животе ... или, может быть, это был ее голод. «Наверное, от голода», – решила Эбигейл. Он рос с тех пор, как она проснулась, и, казалось, только усилился, когда она поняла, что это было. Ее обоняние тоже обострилось. Чем больше она голодала, тем больше, казалось, могла чувствовать его запах, и, к ужасу Эбигейл, Джейк пах восхитительно, несмотря на то, что был первоклассным подонком. Его запах напомнил ей о беконе, а может, она просто ассоциировала его с ним, потому что он был свиньей.

– Он будет жить, А ты выйдешь на улицу с треском, – уговаривал Джейк и смеялся над своей игрой слов, когда пистолет двинулся дальше, раздвигая подол ее сарафана.

Эбигейл никогда не испытывала такой чистой ярости, как та, что ревела в ней сейчас. Дело было не столько в том, что он осмелился прикоснуться к ней хотя бы пистолетом, хотя это тоже выводило ее из себя. Но то, что он мог сидеть и шантажировать бедную беззащитную молодую женщину чем-то подобным? А потом бессердечно пошутить?

Пытаясь успокоиться и понять, что делать, Эбигейл сглотнула. Тем не менее, она не могла не думать, что, хотя он много говорил, пытаясь убедить ее, что Мэри была монстром, потому что была обращена, настоящим монстром был он сам.

– Но ты должна убедить меня, что тебе это нравится, или я все-таки убью твоего брата, и сначала буду пытать его, заставлю умолять о смерти, – добавил Джейк, когда дуло пистолета достигло ее бедра.

Эбигейл открыла глаза и увидела, что ствол направлен прямо вниз, на кровать, и продолжает подниматься к вершине ее бедер. Попытка схватить и остановить его была инстинктивной, и только почувствовав сопротивление веревки, она вспомнила о ней, а потом веревка порвалась. Эбигейл подозревала, что выражение ее лица было таким же удивленным, как и у Джейка, когда ее руки метались перед телом, но теперь она знала, что делать. Ее ноги мгновенно сомкнулись вокруг пистолета, поймав его в ловушку, она накрыла руку Джейка на пистолете и сжала, раздавив его пальцы о металл.

Она услышала треск, но Эбигейл потребовалось мгновение, чтобы понять, что она слышит, как ломаются маленькие косточки в его руке. Вздрогнув, она автоматически ослабила хватку, и Джейк быстро отдернул руку, оставив пистолет у нее между ног.

Он попытался отступить, но правая рука Эбигейл уже сжимала его горло. Схватив пистолет между ног, она вскочила на ноги одним быстрым движением, которое поразило даже ее. «Ого! Она никогда не была очень спортивной, скорее книжным червем, а теперь была практически олимпийской гимнасткой, достойной медали», – подумала она в какой-то части своего разума, а затем отвлеклась на придушенные звуки от Джейка. Эбигейл увидела, что она подняла его с пола. Ноги мужчины болтались в шести дюймах над полом и слабо дергались. Его лицо побагровело. Она убивала его.

Выругавшись, Эбигейл отшвырнула его от себя. Она хотела швырнуть его достаточно далеко, чтобы он приземлился и остался оглушенным, так что она получила возможность выстрелить в него одним из его драгоценных дротиков, как он стрелял в Мэри. «Это должно вывести его из себя достаточно надолго, чтобы они смогли сбежать», – подумала она. Но она оказалась сильнее, чем думала, и Джейку пришлось не просто тяжело приземлиться. Он пролетел через всю большую комнату и с силой врезался в противоположную стену.

«Боже, я – Геркулес в сарафане», – почти истерически подумала Эбигейл, глядя, как он обмяк и упал на пол.

Звон цепей ударил ей в ухо, выводя из оцепенения. Эбигейл взглянула на Мэри и увидела, что женщина пытается повернуться на полу, чтобы видеть Джейка. Спрыгнув с кровати, Эбигейл бросилась к Мэри.

– Нет, – сказала Мэри, когда Эбигейл сунула пистолет в рот, чтобы освободить руки, а затем подняла блондинку на ноги. – Просто уходи. Позови на помощь.

– Я не могу оставить тебя и Джета, – пробормотала Эбигейл, пытаясь найти начало цепи, чтобы начать ее разматывать.

– Не надо! Просто возьми Джет и уходи, – отчаянно настаивала Мэри.

– Нет, я ... – не найдя начала цепи, Эбигейл сунула пистолет обратно в рот и обеими руками ухватилась за цепь. Она сделала глубокий вдох, а затем дернулась, как она сделала с веревкой. Возможно, цепей было много, но звенья были не очень большими. Она не разорвалась, как веревка, но начала отделяться. Сильно укусив дротик во рту, Эбигейл потянула снова, и на этот раз цепь сломалась.

– Черт, Эбигейл, – ошеломленно пробормотала Мэри. – Ты – Геркулес в сарафане.

Услышав свои мысли вслух, Эбигейл удивленно взглянула на Мэри и нервно рассмеялась.

– Я думаю, мы будем хорошими друзьями, Мэри, – сказала она, опуская оба конца цепи.

Эбигейл потянулась за цепью, но остановилась и в изумлении уставилась на то, как все это начало распутываться и падать на пол вокруг Мэри, как плохое вязание. «Очевидно, количество использованной цепи не было чрезмерным но, в конце концов, их похитители действительно должны были попробовать более тяжелую цепь или что-то в этом роде», – подумала Эбигейл, вынимая пистолет изо рта. Она едва успела опустить ее, как Мэри испуганно вскрикнула.

Бросив взгляд на Мэри, Эбигейл заметила, что та смотрит мимо ее плеча, и тут же резко обернулась. Ее глаза расширились, когда она увидела Салли в открытой двери с пистолетом, направленным ей в грудь.

Эбигейл видела, как он спустил курок. Это было немного странно на самом деле и казалось почти медленным движением. Его палец двинулся, нажимая на спусковой крючок, раздался небольшой взрыв, и пистолет подпрыгнул. Как только что-то вылетело из ствола, Салли снова нажал на курок.

Эбигейл знала, что оружие Салли не было дротиком, прежде чем первая пуля попала ей в грудь. К тому времени, как в нее вонзилась третья пуля, она уже подняла пистолет и спускала курок.

Дротик попал Салли в грудь. Мужчина дернулся, посмотрел вниз, а затем упал навзничь, сильно ударившись головой о землю.

– Abs?

Узнав обеспокоенный голос Джета, Эбигейл повернулась к нему. И тут ее пронзила боль. Ощущение замедленного движения, которое она испытывала, закончилось, и боль взревела. Эбигейл потеряла сознание еще до того, как упала на пол.

– Джентльмены.

Томаззо и Данте остановились, услышав тихое рычание Люциана. Оба неохотно оглянулись, когда мужчина приблизился к небольшому склону, по которому они только что поднялись.

– Думайте, – приказал он, подойдя к ним. – Мы не можем просто ворваться туда.

– У них Эбигейл и Мэри, – прорычал Томаззо, стараясь говорить так же тихо, как и Люциан, чтобы его не услышали люди на вилле.

– У них также есть эти проклятые дротики с наркотиками, – возразил Люциан, а затем добавил: – Так что, если ты не хочешь снова оказаться голым в клетке, на этот раз с голыми женщинами в клетках рядом с тобой, я предлагаю придумать план.

Томаззо похолодел при мысли о том, что Эбигейл голая и испуганная в клетке. И тут его поразило, что она, возможно, уже в таком затруднительном положении. Эта возможность почти поставила его на колени. Томаззо поклялся себе, что защитит ее, и уже с треском провалил задание. Осознать это было тяжело.

Эбигейл заслуживала лучшего. Она была... всем. За эти годы Томаззо повстречал много женщин, некоторые ему нравились, некоторые вызывали восхищение, некоторых он находил привлекательными, но Эбигейл была первой женщиной, которая воплощала для него все это. Она была чертовски умна, улавливая вещи, которые другим нужно было бы объяснять. Ее нервная болтовня, когда ей было неудобно, была восхитительна и заставляла его улыбаться. Ее доброта, искренняя забота и преданность другу – качества, которые действительно позволили раскрыть ее и засиять в его сознании.

Томаззо знал, что Эбигейл чувствует себя виноватой из-за того, что недостаточно беспокоилась о Джете во время их злоключений. Женщина явно выражала свои эмоции на лице, и он видел, как несколько раз на нем мелькало чувство вины, когда они обсуждали ее друга. Но ему показалось удивительным, что она вообще думала о мужчине, учитывая все, что с ними происходило в то время.

«И она такая сильная», – с восхищением подумал Томаззо. Другая женщина на ее месте могла бы плюхнуться на берег и ждать либо спасения, либо того, чтобы он пошел за помощью. Иначе она бы плакала и стонала или впала бы в истерику. Но не его Эбигейл. Она оставалась сильной, готовой спасти себя и даже его, когда он был ранен. Она также оставалась жизнерадостной все это время, обычно улыбаясь, часто находя, над чем посмеяться, но также готовая сделать то, что нужно.

В его глазах Эбигейл была самой великолепной женщиной, которую он когда-либо встречал. Томаззо знал, что она не поверила, что он видел ее такой до поворота, но это так и он до сих пор видит ее такой. Женщина была редким драгоценным камнем, и он потерял ее, как беспечный ребенок, потерявший игрушку.

– Ты же не думаешь, что это ловушка, которую они устроили? – внезапно спросил Джастин, привлекая внимание Томаззо к делу. – Может быть, они ждут нас прямо сейчас.

«Сначала никто не откликнулся», – подумал Томаззо, потому что, как и он сам, они подумали, что это вполне может быть ловушкой. Возможно, Джейк и Салли знали о камерах и ожидали, что они посмотрят на них, а потом пойдут по следу сюда, к вилле. Возможно, эти двое сейчас внутри, наблюдают за ними из-за занавесок и ждут, когда они приблизятся, чтобы выстрелить в них дротиками.

Не успел Томаззо подумать об этом, как с виллы раздалось несколько выстрелов. Он был не единственным, кто вздрогнул и пригнулся, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, откуда стреляли. Но Томаззо первым сообразил, что звуки исходят от настоящего пистолета, а не от дротика. Он также отметил, что они были слегка приглушены, как будто они пришли изнутри, а не из открытого окна.

Выругавшись, Томаззо повернулся на каблуках и бросился к вилле. Он знал, что она вряд ли умрет от огнестрельного ранения, но она может быть ранена, и Джет может умереть. Томаззо не сомневался, что Эбигейл каким-то образом обвинит себя в смерти Джета, если это произойдет.

Раздвижные двери в то, что должно было быть гостиной-столовой на их собственной вилле, были открыты, заметил Томаззо, перепрыгивая через высокие кусты с цветами и приземляясь на террасе. Набирая скорость, он направился к ним и бросился внутрь, чтобы увидеть, что эта вилла была такой же, как их собственная, и он действительно был в гостиной-столовой, которая копировала их комнату. Его взгляд метнулся по комнате и, заметив ноги, торчащие из двери, которая должна была вести в хозяйскую спальню, Томаззо направился туда как раз в тот момент, когда Данте ворвался в дверь позади него. По размерам ног Томаззо понял, что они не принадлежат ни Эбигейл, ни Мэри, поэтому, подойдя к двери, он с облегчением увидел, что ноги принадлежат Салли.

Тем не менее, этот факт поразил его, и Томаззо на мгновение остановился, чтобы посмотреть на человека, прежде чем звук гремящих цепей привлек его внимание в комнату.

Мэри, как он заметил, стояла, окруженная цепями, и изо всех сил пыталась снять с рук еще одну цепь, с тревогой глядя в пол. Только тогда Томаззо увидел Эбигейл и Джета. Мужчина был связан, как свинья, и извивался, как червяк, пытаясь пробраться к Эбигейл, которая лежала в нескольких футах от него.

– Данте! – воскликнула Мэри с облегчением, и звука ее голоса было достаточно, чтобы вывести Томаззо из шока. Он двинулся вперед как раз вовремя, чтобы не быть растоптанным своим близнецом, когда Данте бросился к своей спутнице жизни.

Взгляд Томаззо скользнул по Эбигейл, когда он поспешил к ней, заметив симпатичный синий сарафан с сотнями белых горошин ... и, – с ужасом осознал он, – три кроваво-красных цветка расцвели на ее груди.

– Он застрелил ее! – взволнованно воскликнул Джет, когда Томаззо опустился на колени рядом с Эбигейл. – Она жива?

– Да, – ответил Томаззо, подхватывая ее на руки и прижимая к себе. Он начал поворачиваться, но остановился, увидев тела через открытую дверь ванной.

– Отведи женщин обратно на виллу, – прорычал Люциан, проходя мимо Томаззо, чтобы развязать Джета, когда Данте закончил освобождать Мэри от цепей и подхватил ее на руки. – Мы с Джастином обо всем позаботимся.

– Вилла? – в тревоге закричал Джет. – Эбигейл нужна больница. В нее стреляли, ради Бога.

Томаззо не стал дожидаться, как Люциан справится с этим человеком, а просто повернулся и понес Эбигейл прочь. Он знал, что Данте был рядом, поэтому выйдя на улицу, не был удивлен, когда он услышал голос Мэри прямо позади правого уха. – С Эбигейл все будет в порядке, не так ли? Он выстрелил в нее три раза. Я уверена, что он попал в сердце, но теперь она бессмертна, так что выздоровеет. Не так ли?

– Si, bella. С ней все будет хорошо, – заверил ее Данте, а затем спросил: – Почему она не была прикована, как ты?

Это заинтересовало Томаззо, и он невольно замедлил шаг, чтобы услышать ответ. Это позволило Данте встать рядом с ним.

– Они не знали, что Эбигейл вампир, – объяснила Мэри. – Джет купил ей очки, и они слышали, как доктор говорил о ее лихорадке Денге, и думали, что она все еще смертна, как Джет, поэтому они только привязали ее запястья к кровати.

– Ах, – пробормотал Данте.

Какое-то время они шли молча, а потом Мэри сказала с благоговением: – Она была такой сильной, Данте.

Томаззо обернулся и увидел, что блондинка озабоченно смотрит на Эбигейл. – Она порвала веревки, как спагетти, а потом просто швырнула этого человека в белой футболке через всю комнату, как тряпку, когда он попытался это сделать…

Томаззо резко взглянул на Мэри, когда она внезапно оборвала себя. Прищурив глаза, он проворчал: – Когда он попытался что?

– Он пытался шантажировать ее, чтобы она позволила ему изнасиловать себя в обмен на жизнь Джета.

– Позволить ему изнасиловать ее? – недоверчиво спросил Данте. – Разве это не противоречие?

– Он хотел, чтобы она притворилась, будто ей это нравится, – объяснила Мэри. – Если она не убедит его, что ей это нравится, он пригрозил убить Джета или заставить его умолять о смерти. Что-то в этом роде, – пробормотала она, а затем сердито добавила: – И все время, пока он говорил ей, чего хочет, он засовывал пистолет ей под юбку. Удивительно, что он не выстрелил ей в пах, когда она порвала веревки.

Томаззо почувствовал, как его охватывает ярость. Что Эбигейл была вынуждена страдать из-за этого ...

Проглотив подступившую к горлу желчь, Томаззо ускорил шаг, оставив остальных на пути к вилле.

Глава 18

Эбигейл открыла глаза, увидев розовую комнату с колониальной мебелью, и быстро закрыла глаза, чтобы снова открыть их. Когда она все еще находилась в розовой комнате с колониальной мебелью, она сразу же проверила, не прикована ли она цепями или не ограничена ли иным образом. К ее большому облегчению, Эбигейл была свободна, за исключением капельницы, ведущей к почти пустому пакету крови, который висел на подставке рядом с кроватью.

Вид капельницы напомнил ей о том, что в нее стреляли, и Эбигейл быстро подняла одеяло и простыни, чтобы проверить грудь. Она была практически полностью исцелена. Все, что осталось, чтобы показать, что в нее стреляли, – это три сморщенных шрама. Эбигейл подозревала, что они тоже скоро исчезнут.

Вздохнув, она снова закрыла глаза и покачала головой. Казалось, она вечно просыпается в разных местах. Даже во сне она ... О, привет! Был ли это еще один сон? Эбигейл удивилась и снова открыла глаза, но не была уверена, что сможет сказать точно. «Во сне должны быть знаки, предупреждающие об опасности», – подумала она. Плакат на стене, на котором было написано что-то вроде: «Это сон. Наслаждайтесь!» – было бы неплохо.

Открывшаяся дверь спальни привлекла ее внимание, и Эбигейл почувствовала, как на ее губах появилась улыбка, когда она увидела, как вошел Томаззо, неся поднос с различными предметами. Он закрыл дверь ногой и отнес поднос к маленькому столику с двумя стульями, стоявшему у окна. Держа поднос одной рукой, он аккуратно разложил на нем все необходимое: две накрытые тарелки, две чашки, кастрюлю с чем-то дымящимся и два стакана чего-то похожего на воду. Столовое серебро и, наконец, одна роза в вазе с бутонами. Как только последний предмет был убран с подноса, Томаззо отступил назад и оглядел стол, словно оценивая качество своей презентации.

– Чудесно, – сказала Эбигейл, и Томаззо удивленно обернулся.

– Ты проснулась, – пробормотал он, ставя поднос на край кровати и подходя к ней.

– Да. – Она криво улыбнулась. – И снова я просыпаюсь на новом месте.

Томаззо нахмурился. – Была только вилла, а теперь это место.

– Нет, – заверила его Эбигейл со слабой улыбкой. – С тех пор как мы встретились, я просыпалась на полу грузового самолета, на пляже, в душе, в спальне на вилле, а теперь здесь.

– В душе? – неуверенно спросил он.

– Это был сон, – объяснила она. – Все началось в душе.

– Ах. Да, теперь я вспомнил, – пробормотал Томаззо и, когда Эбигейл в замешательстве посмотрела на него, объяснил: – Мы разделили этот сон.

– Мы разделили? – тупо спросила она. Это вообще возможно?

– Общие сны – еще один признак спутников жизни, – объяснил он.

– Неужели? – с удивлением спросила Эбигейл.

– Si.

– О.

Эбигейл пыталась понять, что она чувствует по этому поводу, когда Томаззо спросил: – Ты голодна? Я думал, ты скоро проснешься ... – Он повернулся, чтобы помахать рукой в сторону стола, который так тщательно сервировал.

– Да, пожалуй, – призналась Эбигейл и села, но тут же вспомнила, что лежит голая под простыней и одеялом.

– Халат, – пробормотал Томаззо и подошел к шкафу, чтобы быстро достать шелковый белый халат. Неся его обратно, он выжидающе поднял его.

Эбигейл замялась, но потом решила, что глупо стесняться после всего, что они сделали вместе. Кроме того, он, вероятно, был тем, кто раздевал ее. Сделав глубокий вдох, она быстро отбросила простыни и одеяло в сторону и выбралась из кровати, чтобы засунуть руки в халат. Эбигейл не смогла сдержать румянца, который покрыл ее с головы до ног.

Томаззо помог ей надеть халат, задрал его вверх по рукам и даже потянулся, чтобы завязать пояс. Эбигейл почти ожидала, что он воспользуется возможностью поцеловать ее в шею и провести руками по ее телу, как он обычно делал, но этого не произошло. На самом деле он вел себя на удивление деловито, целомудренно, словно одевал ребенка.

Немного удивленная, Эбигейл подошла к столу, когда он подтолкнул ее, и села на стул, который он держал для нее. Она неуверенно посмотрела на него, когда он снял серебряные греющие крышки с тарелок и отставил их в сторону, а затем подошел к креслу напротив нее.

– Где мы? – спросила она, наконец, когда Томаззо, даже не взглянув в ее сторону, взял стакан воды и сделал глоток.

Томаззо сглотнул, поставил стакан на место и сказал: – Торонто.

– Как в Канаде? – медленно спросила она.

Он кивнул и взял вилку, не отрывая взгляда от тарелки с едой. Эбигейл посмотрела вниз, чтобы увидеть, что так привлекло его внимание, и увидела, что у него на тарелке были спагетти и фрикадельки, салат «Цезарь» и чесночный хлеб. Она опустила взгляд на свою тарелку и увидела, что в ней стоит миска с каким-то супом. Еда инвалида, но она не чувствовала себя инвалидом. На самом деле она чувствовала себя вполне нормально и предпочла бы настоящую еду, такую, которую приходится жевать. «Например, содержимое его тарелки выглядит аппетитно», – подумала она, но снова обратила внимание на Томаззо и спросила: – Почему?

– Что почему? – неуверенно спросил он.

– Почему мы в Канаде? – она уточнила.

– О. – Его взгляд снова упал на тарелку. – Потому что ... – Томаззо замолчал и нахмурился, глядя на спагетти.

– Потому что? – настаивала Эбигейл.

Вздохнув, он положил вилку на стол и, уставившись в тарелку, признался: – Потому что я боялся, что ты не захочешь просыпаться на вилле, которая так похожа на то место, где ты был ... взята.

Глаза Абигейл сузились. Его колебание перед тем, как использовать слово «взята», было очень странным, как и тот факт, что он, казалось, не хотел даже объяснять. И почему он не смотрит на нее? Она нахмурилась, а затем ее глаза расширились.

– Он не насиловал меня, Томаззо, – быстро сказала она.

– Возможно, и нет, но ты подверглась сексуальному насилию, – спокойно ответил Томаззо.

– Нет. Он этого не делал, – заверила его Эбигейл. – Он никогда не прикасался ко мне.

– Он стрелял из дротика, – возразил он, и она пренебрежительно фыркнула.

– Он провел своим дротиком по моей ноге, вот и все, – раздраженно сказала Эбигейл, а затем призналась: – Это было неприятно, но это было далеко от изнасилования. Я не столько чувствовала себя оскорбленной, сколько злилась. Если бы это была его рука ... Она вздрогнула при одной мысли о том, что этот подонок так к ней прикоснется, и покачала головой. – Но он этого не сделал. Я в порядке. Действительно. Не было никакой необходимости покидать курорт. – Эбигейл помолчала и нахмурилась, прежде чем добавить, – и я хочу, чтобы ты посмотрел на меня. Твой отказ заставляет меня чувствовать, что ты видишь во мне какую-то грязь.

– Нет. Никогда, – твердо сказал Томаззо, наконец-то взглянув на нее. – Ты – ангел. Если бы Джейк изнасиловал тебя, ты все равно была бы ангелом в моих глазах. Я старался не смотреть на тебя, потому что ... – Он помолчал, поколебался, потом выругался и встал. Затем он просто стоял и ждал, как будто это действие должно было все объяснить. Когда Эбигейл в замешательстве уставилась на него, не понимая, он указал на свой пах обеими руками, направляя их к тому месту, где он согнул колени. – Потому что это то, что ты делаешь со мной.

Эбигейл опустила взгляд на то место, которое он очерчивал, и почувствовала, как ее брови поползли вверх по лбу. Штаны мужчины выпирали, как будто его член пытался установить в них палатку.

– И я боялся, – продолжал Томаззо, – что после того, что случилось, ты не будешь готова ... тебе может понадобиться время, чтобы ... – он беспомощно замолчал, а Эбигейл быстро встала, обошла вокруг стола и обняла его.

– Ты самый замечательный мужчина, – выдохнула она, крепко сжимая его.

Томаззо замер, а затем осторожно обнял ее, словно боялся, что она сломается. Неуверенным голосом он спросил: – Я?

– Да, – сказала Эбигейл, отстраняясь, чтобы встретиться с ним взглядом. – Немногие мужчины были бы такими заботливыми и милыми. И немногие мужчины так умны, красивы и храбры. Ты мне нравишься, Томаззо. Я нахожу тебя невероятно привлекательным во всех отношениях, и я уважаю тебя.

Томаззо улыбнулся медленно, а потом тихим голосом сказал: – Я тоже люблю тебя, Эбигейл.

– Я не ... – начала Эбигейл с тревогой, ее лицо вспыхнуло, а затем она оборвала отрицание, так как что еще было любовью, кроме этого мощного сочетания любви, уважения и влечения? Через мгновение она кивнула. – Ладно, я люблю тебя. – Подняв голову, она печально добавила: – Но я не понимаю, как ты можешь любить меня.

– Нет? – иронично улыбнулся он. – Возможно, потому, что я люблю, уважаю и нахожу тебя самой желанной, – мягко сказал Томаззо, – потому что ты красивая, умная, храбрая, сильная…

– В том-то и дело, – прервала его Эбигейл с криком отчаяния, – я не сильная. Нисколько. Моя мать пыталась воспитать меня такой же сильной, как она, но на пляже, и потом, когда я заболела на вилле, я ... – Она замолчала, пристыженная, а потом призналась: – Мне нравилось, когда ты заботился обо мне. Я чувствовала себя в безопасности, и мне это нравилось, – призналась она, уверенная, что это, вероятно, выглядит немощно и постыдно.

– Эбигейл, – недоверчиво произнес Томаззо. – Ты действительно считаешь себя слабой, потому что, когда болела, ценила мою заботу о тебе? – Он не позволил ей ответить, напомнив: – Ты заботилась о своей матери, когда она была больна, но не считала ее слабой.

– Да, но она умирала, – возразила Эбигейл.

– Ты тоже, – твердо возразил он и напомнил ей, – именно поэтому я обратил тебя.

– Хорошо, но мне нравилось, когда ты заботился обо мне на пляже. Перевязывал рану, ловил рыбу и готовил ее, приносил кокосы, чтобы я могла пить кокосовую воду.

– Bella, – раздраженно сказал Томаззо, – а кто ухаживал за моим пенисом, когда он распух и болел? А? Кто проткнул рыбу копьем и сжег, я имею в виду, приготовил ее на ужин? И кто принес мне кокосовые орехи? Возможно, я и заботился о тебе, когда ты была без сознания, а потом больна, но ты сделала то же самое для меня. – Схватив ее за руки, он слегка сжал их и сказал: – Мы – команда, и это здоровые взаимоотношения. Мы работаем вместе. Иногда я буду сильнее. Иногда так и будет. Но вместе мы можем пройти через что угодно.

Эбигейл медленно кивнула, признавая, что он, возможно, прав, но потом покачала головой и призналась: – Но, Томаззо, все время, пока мы были у Джейка и Салли, я хотела, чтобы ты ворвался и спас нас. Или даже был бы там с нами, потому что я была уверена, что ты знаешь, что делать, страх не удержал бы тебя, как меня. У меня даже были шансы сделать попытку побега раньше, но я боялась, что Джет пострадает, и у меня не было яиц, чтобы…

– У тебя есть яйца, – настойчиво перебил ее Томаззо и нахмурился, осознав, что сказал. – Ну, не буквально, слава Богу, но, образно говоря, они у тебя есть, большие и волосатые, – заверил он ее. – Может, ты и хотела, чтобы я ворвался и спас тебя, но когда я не успел вовремя, ты спасла себя сама. А заодно и Мэри с Джетом. Эбигейл, ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Самая сильная, самаядобрая и самая красивая ... – Он покачал головой и продолжил: – Мне бы хотелось, чтобы ты увидела себя моими глазами, потому что ты для меня – все.

– Спутница жизни, – прошептала она, вспоминая его ответ о том, что такое спутница жизни.

– Si, – кивнул Томаззо, – спутница жизни – это все. Она – единственный человек, которого бессмертный не может читать или контролировать. Она – единственный человек, с которым он может расслабиться и быть рядом, не боясь, что его собственные мысли будут прочитаны или его действия будут под контролем. Она подходит ему во всем. Она – та, чье присутствие отбрасывает назад одиночество жизни, прожитой до нее. Она – все. Она – это ты, Эбигейл. Ты – моя спутница жизни. Ты для меня – все.

– О, – Эбигейл сморгнула слезы, застилавшие ее глаза. – Я так люблю тебя, Томаззо Нотте.

– И я люблю тебя, Эбигейл Форсайт, которая скоро станет Нотте.

Ее глаза слегка расширились, а затем она усмехнулась. – Ты мог бы, по крайней мере, сделать предложение или что-то в этом роде. Большинство девушек были бы раздражены, если бы парень просто предположил, что она выйдет за него замуж.

Его брови обеспокоенно поднялись, но он сказал: – Ты не выглядишь раздраженной.

– Я не большинство девушек, – сухо возразила она.

Томаззо торжественно кивнул. – Я знаю это.

Его губы потянулись к ее губам, и Эбигейл поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в ответ, ее руки обвились вокруг его шеи. Она почувствовала, как он развязал пояс ее халата, и застонала ему в рот, ее тело дрожало от удовольствия, когда его руки властно двигались по ее обнаженной плоти. Когда он внезапно прервал поцелуй и обнял ее за талию, Эбигейл обвила ногами его бедра, а затем оглянулась через плечо и заметила еду, ожидающую на столе, когда он отошел от нее.

– А как насчет еды? – спросила она, нахмурившись.

Томаззо замолчал и неуверенно посмотрел на нее. – Ты голодна?

– Немного, – призналась Эбигейл и робко добавила: – Но я думаю, что могу немного подождать с едой.

Томаззо улыбнулся и пошел к кровати, а Эбигейл снова посмотрела мимо него, на этот раз на окно. Заметив за окном заснеженный пейзаж, она сморщила нос и подумала, что сейчас в Пунта-Кане, наверное, солнечно и тепло. В Каракасе тоже, это заставило ее задуматься и спросить: – Почему мы не в Каракасе? Там же другие похищенные бессмертные, не так ли? Разве мы не должны помочь их найти?

– Нет. Мы не должны быть там, – твердо сказал он, а затем добавил, – потому что это опасно.

Когда она начала сердиться, он быстро продолжил: – И не только из-за тебя и Мэри. Вам нужно научиться распознавать свой голод, прежде чем он станет проблемой. Вам также нужно научиться тому, что вы можете и не можете делать сейчас физически: как читать и контролировать мысли и как заставить свои клыки питаться. Иначе вы можете представлять опасность для смертных.

Эбигейл нахмурилась, но не могла с этим поспорить. Если бы они с Мэри умели читать мысли и контролировать смертных, то легко вырвались бы из лап отвратительных Джейка и Салли. Или смогла бы только она, предположила Эбигейл, так как Мэри довольно быстро была нокаутирована дротиком. Она предположила, что они не использовали его на ней, потому что подозревали, что у нее еще не было этих навыков, что говорило о том, что Джейк и Салли знали много о бессмертных людях. Эта мысль заставила ее задуматься о том, что делать с парой негодяев, но сначала она хотела понять ... – Почему Канада?

Томаззо снова помолчал, на этот раз озабоченно нахмурившись. – Ты хорошо себя чувствуешь?

Ее брови поползли вверх. – Да. А что?

– Я уже объяснил, что, по-моему, тебе лучше не просыпаться на вилле.

– Да, я знаю, но мне просто интересно, почему Канада, а не Техас или Италия ...? – Она пожала плечами. – Почему именно Канада?

– А, – сказал он, иронично улыбаясь. – Люциан организовал полет. Джет должен был приехать сюда на обучение, и у меня здесь семья, так что это казалось лучшим выбором в то время.

– О, – пробормотала она и спросила: – Где мы будем жить?

Томаззо поколебался, потом отнес ее к кровати, сел на край и усадил к себе на колени. Затем он сказал: – Мы можем жить где угодно. Мой дом находится в Италии, но я думал о покупке кондоминиума в Калифорнии и в Торонто тоже, чтобы было, где остановиться, когда будем навещать моих родственников, проживающих здесь.

– Я заметила, что ты не упомянул Техас, – заметила Эбигейл.

Томаззо поморщился. – Техас может стать проблемой. Только потому, что у тебя есть друзья и знакомые, которые могли бы уловить тонкие различия в тебе теперь, когда ты обратилась. Например, серебро в твоих глазах, – добавил он и продолжил: – Но мы могли бы жить в Техасе. Просто, возможно, не там, где ты выросла. Лучше избегать этой области.

Она понимающе кивнула и задумалась, когда он сказал: – Конечно, мы можем жить где-нибудь в другом месте, если этого потребуется для твоей учебы.

Эбигейл снова подняла на него глаза. – Учеба?

– Ты должна окончить медицинскую школу, Эбигейл, – тихо сказал он, – по тому, как ты командовала мной, когда я был ранен, я знаю, что из тебя вышел бы хороший врач.

Она тихо рассмеялась и покачала головой. – Как только я найду работу и смогу себе это позволить, я вернусь в школу. До тех пор мы можем жить где угодно.

– Тебе не нужна работа. У нас много денег, – заверил он ее, – если захочешь, то можешь больше никогда не работать.

Эбигейл нахмурилась. Он мог бы сказать «мы богаты», но на самом деле у нее не было ничего, даже двухсот с лишним долларов, которые у нее были, когда они встретились. Она понятия не имела, где они теперь. По дороге Эбигейл потеряла и джинсы и деньги. Итак, Томаззо говорил, что у него много денег, которыми он готов поделиться с ней. Это было довольно интересно. Не то что он хотел поделиться с ней, а то, что у него было много денег. Она даже не предполагала, что он богат. Возможно, потому, что на нем даже не было одежды, когда они познакомились. Мужчина был голый, и Эбигейл подумала, что он великолепный и сексуальный красавчик.

Прочистив горло, она сказала: – Спасибо. Но я лучше заплачу сама за свое обучение. Так что мы можем жить, где захочешь, по крайней мере, пока у меня не будет достаточно денег, чтобы вернуться в школу.

– Хм, – Томаззо нахмурился и тут же расслабился. – Еще зима. У нас есть несколько месяцев до осени, когда, я полагаю, начнется медицинская школа. Так что у меня достаточно времени, чтобы убедить тебя продолжить учебу этой осенью. А пока мы немного поживем в Торонто, чтобы ты могла познакомиться с моей семьей здесь, а затем поедем в Калифорнию и я познакомлю тебя с моей семьей там, а затем мы вернемся в Италию, я покажу тебе дом, где я вырос, и познакомлю с моими родителями, братьями и сестрами, кузенами и кузинами, племянницами и племянницами, и внучатыми племянницами и…

Эбигейл поцеловала его, чтобы заставить замолчать, главным образом потому, что Томаззо до смерти напугал ее своим списком людей, с которыми она должна была встретиться. Мысль о том, что все они будут смотреть на нее и оценивать как возможную пару для Томаззо, немного тревожила.

Он, казалось, не возражал против такой тактики молчания. Томаззо поцеловал ее в ответ, его руки распахнули халат на ее плечах, чтобы найти и погладить ее груди, пока она не застонала и не выгнулась дугой у него на коленях. Затем он опустил одну руку, чтобы скользнуть вверх по ее ноге, и, помимо воли, это действие напомнило Эбигейл Джейка и его проклятый пистолет. Это не столько расстроило ее, сколько вызвало вопросы, на которые она хотела получить ответы.

Схватив Томаззо за руку, чтобы остановить, Эбигейл прервала поцелуй и отстранилась, чтобы посмотреть на него.

– С тобой все в порядке? – с беспокойством спросил Томаззо. – В конце концов, еще слишком рано?

– Нет, – заверила его Эбигейл. – Я просто ... что будет с Джейком и Салли?

– Будет? – неуверенно спросил он.

– Да. Я имею в виду, я знаю, что вы, вероятно, не можете сдать их полиции. Они могут начать кричать о вампирах и прочем, так что же делать? У вас, ребята, есть своя тюрьма, в которую вы их посадили, или ... – Она слегка пожала плечами, не имея ни малейшего представления о том, что можно сделать с этими мужчинами. – Я полагаю, их не отпустят просто так, чтобы они не смогли похитить других бедных бессмертных или убить еще больше смертных.

– Нет. Их не отпустят, – медленно проговорил Томаззо, затем откашлялся и добавил: – При нормальном развитии событий их разумы были бы стерты навсегда, а затем, вероятно, их поместили бы в психиатрическую лечебницу. То, о чем я говорю, может нанести непоправимый ущерб, – объяснил Томаззо. – Однако если бы это не нанесло постоянного ущерба, они были бы выпущены в население как чистый лист, чтобы начать все сначала. Однако за ними следили до тех пор, пока не убедились, что они больше не причинят неприятностей.

«Это прозвучало добрее, чем то, чего они заслуживали», – подумала Эбигейл, но спросила: – Значит, на этот раз этого не произошло?

Томаззо встревоженно покачал головой.

– Что случилось? – спросила она.

– Они мертвы, cara, – мягко ответил он.

– Что? – Глаза Эбигейл расширились, – их убил Люциан?

– Нет, bella. Они были мертвы, когда мы добрались до вас, – сказал Томаззо, его беспокойство росло. – Ты не помнишь, что случилось?

– Да, конечно, но кто их убил? – спросила она и нахмурилась, когда он молча посмотрел на нее. Эбигейл начала качать головой, когда ее осенило. – Нет. Джейк ударился о стену чуть сильнее, чем я ожидала. На самом деле, я не думала, что смогу бросить его так далеко, но, конечно…

– Его шея сломалась, когда он ударился о стену или упал на пол, – торжественно сказал Томаззо.

– Это я сделала? – тихо спросила Эбигейл, ее желудок перевернулся, когда она поняла, что убила кого-то. Отодвинув эту мысль подальше, она спросила: – А как же Салли? Я знаю, что не убивала его. Все, что я сделала, это выстрелила в него одним из отравленных дротиков. Это не убило бы... – она замолчала, увидев, что Томаззо кивает, и неуверенно спросила: – Убило?

– Обычные транквилизаторы не действуют на бессмертных. Нано слишком быстро вычищают их из нашей системы, – объяснил Томаззо. – Наркотики в этих дротиках и количество, необходимое для воздействия на бессмертного, даже на короткое время, смертельны для смертных, – виновато пожал плечами Томаззо. – У Салли – передозировка. Его сердце, наверное, остановилось прежде, чем он упал на пол.

Эбигейл молча смотрела на него.

– С тобой все в порядке? – спросил он, нахмурившись.

Эбигейл кивнула и покачала головой. Она убила двух человек. Они были жестокими животными, убийцами и даже хуже, но она все равно забрала две жизни. Их кровь была на ее руках.

Томаззо прижал ее голову к своей груди и успокаивающе погладил по спине. – Это был несчастный случай. Ты пыталась спасти Джета, Мэри и себя. Джейк и Салли поступили бы с тобой еще хуже. Но ты будешь настаивать на чувстве вины, не так ли?

– Боюсь, что так, – вздохнула она.

– Тогда, полагаю, мне придется сделать все возможное, чтобы отвлекать тебя каждый раз, когда ты о них подумаешь, – деловым тоном объявил Томаззо.

Эбигейл вопросительно подняла голову. – Как?

Его губы накрыли ее рот, отвечая на вопрос прежде, чем она успела задать его. Сначала Эбигейл замерла, но когда он начал возбуждать в ней страсть, которая всегда поднималась навстречу ему, она расслабилась и начала целовать его в ответ. И тут Эбигейл поняла, что Томаззо вовсе не был уверен в том, что его метод сработает, потому что только теперь он расслабился и его поцелуй стал глубже.

Когда ее рука скользнула вниз, чтобы коснуться щенячьей палатки в его штанах, Томаззо зарычал ей в рот, когда волна возбуждения пробежала по их телам. Их поцелуй быстро стал более страстным, и Эбигейл нетерпеливо потянулась другой рукой, чтобы расстегнуть молнию на брюках. Она ахнула, когда Томаззо вдруг встал и взял ее с собой. К ее замешательству, он снова сел. Но когда он поднял ее и повернул так, что она оказалась лицом к нему, положив ноги по обе стороны от его ног, она поняла, что это было за упражнение. Его брюки были спущены до лодыжек, она увидела это прежде, чем он усадил ее на колени так, что его эрекция оказалась зажатой между ними.

– О, – простонала Эбигейл, когда он сильнее прижал ее к своей эрекции, его руки блуждали по ее телу. Наклонившись вперед, она накрыла его руки своими руками и откинула голову назад, когда он начал ласкать ее грудь. Она ахнула, когда он ущипнул ее за оба соска сразу, а затем, задыхаясь, рассмеялась и сказала: – Ты очень хорошо меня отвлекаешь.

– Рад помочь, – ответил Томаззо низким рычащим голосом, поднимая глаза к ее лицу. Он на мгновение замер, а потом вдруг отпустил одну грудь и потянулся в сторону.

Эбигейл с любопытством повернула голову, чтобы посмотреть, что сейчас отвлекает его, ее глаза слегка расширились, когда он открыл переднюю часть тумбочки, чтобы показать мини-холодильник внутри. Открыв ее, Томаззо вытащил один за другим четыре пакета с кровью и захлопнул дверь.

– Что? – она начала хмуриться, но остановилась, поцарапав языком один из клыков. Они спустились, а она даже не заметила.

– Ты все еще поправляешься, – мягко сказал Томаззо и, взяв один пакет в руку, иронично улыбнулся и спросил: – Как ты думаешь, мы сможем продержаться все четыре пакета, прежде чем упадем в обморок?

– Я не знаю, – призналась она, а затем усмехнулась и указала, – но ты сказал, что вместе мы можем пройти через что угодно.

– Да, это так, – торжественно согласился он, а затем с кривой усмешкой признал: – Но это может быть исключением из правила.

Эбигейл усмехнулась, почему-то обрадовавшись этому, а затем пожала плечами и предложила: – Почему бы нам не выяснить?

Когда она открыла рот, Томаззо колебался лишь мгновение, прежде чем поднести пакет к ее клыкам. Затем он сразу же позволил своей руке скользнуть вниз к ее груди, но он только мягко коснулся чувствительного, возбужденного соска, прежде чем позволить руке продолжить свое путешествие. Когда его пальцы скользнули между ее ног, чтобы сотворить свою магию, Эбигейл слегка приподнялась и схватила его за плечи, думая, что он, вероятно, прав. Хотя вместе они могли бы сделать все, что угодно, это может быть лишь одним из очень немногих исключений из правила ... но она будет наслаждаться каждой минутой, которую они проведут в попытках.

Эпилог

– Доктор Дресслер?

– Хм? – Ян Дресслер даже не взглянул на голос своего помощника. Его внимание было приковано к лежащему перед ним на металлическом столе без сознания субъекту, пока он осторожно и почти болезненно медленно вводил иглу в руку человека.

– Рамирес звонил. Он сказал, что мне срочно нужно передать его сообщение.

Дресслер застыл, затем вынул иглу из руки подопытного и выпрямился, чтобы на мгновение всмотреться выжидающе в помощника, прежде чем рявкнуть: – Ну, выкладывай, Ашера. Что это было за послание?

– Он сказал, что вы велели ему следить за всеми, кто прилетит в аэропорт с фамилией Аржено?

– Да, да, и что? – нетерпеливо спросил он.

– За последние сутки в аэропорту приземлились три самолета, принадлежащих «Аржено Энтерпрайзиз». Все они перевозят не менее четырех человек, и есть еще два рейса, один сегодня и один завтра.

– Уже двенадцать или больше? – сказал он с удивлением. – И еще прибудут?

– Нет, сэр, три, – мягко поправил Ашера. – Приземлились три самолета.

Дресслер с отвращением покачал головой. – Я говорил о том, сколько бессмертных прибыли. Четыре или более на каждом из трех самолетов – это, по меньшей мере, двенадцать, – сухо заметил он.

– О да, конечно, – огорченно пробормотал он.

Минуту они оба молчали, потом Дресслер кивнул. – Перезвони Рамиресу и скажи, чтобы он сообщил мне, когда прибудут другие самолеты, и выяснил, сколько их в каждом. А потом пошлите людей на материк и узнайте, где остановились все прибывшие. Уверен, им понадобится вилла или даже несколько. Я хочу, чтобы за ними наблюдали. Я хочу знать каждое их движение. Но скажи людям, чтобы держались на расстоянии и были очень, очень осторожны, чтобы их не заметили.

– Да, сэр. Качая головой, Ашера быстро вышел из комнаты.

Дресслер посмотрел, как закрывается дверь, но не обратил внимания на это. Он лихорадочно думал о том, что еще предстоит сделать, и о том, как много времени у него на это уйдет. Он все еще стоял там несколько мгновений спустя, когда стон человека на столе достиг его слуха. Субъект просыпался.

Повернувшись, он снял со стального подноса иглу, поднял ее и постучал по ее стенке, чтобы убедиться, что пузырьки жидкости всплывут вверх, прежде чем он выбросит их через иглу. Это было больше по привычке, чем необходимость. С этими бессмертными в этом не было нужды. Хотя пузырьки воздуха могли остановить сердце смертного, чтобы убить бессмертного, требовалось гораздо больше. Он знал это. Он сделал своим делом узнать об этих существах все, что мог. И он был совершенно уверен, что открыл почти все, что нужно было знать, за исключением одной вещи, которую он хотел узнать больше всего.

Нахмурившись, Дресслер посмотрел на человека на столе и поджал губы. Эти бессмертные были упрямыми ублюдками. Никто не отказался бы от того, как они превращали смертных. Он точно знал, что это можно сделать, но не имел ни малейшего представления, как это сделать быстро. Потому что, хотя существовала вероятность того, что если все пойдет по его плану, то скоро у него будут десятки бессмертных, отвечающих на его вопросы, и все время в мире, чтобы проводить над ними эксперименты, но была также вероятность того, что все пойдет не так как он планировал. Если это так, то у него мало времени.

Еще один стон заставил его опустить взгляд и увидеть, что глаза субъекта моргают, открываясь и закрываясь, а выражение его лица – смесь замешательства и боли.

– Расслабься, друг мой, – успокаивающе сказал доктор Дресслер, наклоняясь, чтобы сделать укол. – Игра начинается.