Мирамифь [Игорь Юрьевич Маранин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Игорь Маранин Мирамифь

Никогда не подбирайте ничего на улице! Нет, конечно, к кольцам с бриллиантами и тысячным банкнотам мое замечание не относится. Но вот мелочь, брелки, ручки, зажигалки… Эта странная история началась именно с подобранной мною зажигалки. Может, я бы и не обратил на нее внимания — обычное одноразовое «огниво» с корпусом из мутной пластмассы неопределенного цвета, но мне дико хотелось закурить.

День выдался нервный: понедельник, давка в автобусе, оттоптанные ноги, два удара под дых от яростно проталкивающейся к выходу дамочки, «нет сдачи» в двух табачных киосках подряд и вернувшаяся из отпуска Нина Ивановна.

Нина Ивановна — мой непосредственный начальник. Весьма занудная особа! За плечами — почти полтинник и четыре замужества, сейчас вот вроде пятое намечается. И чем она их берет… женихов своих?

— Ну и что нам делать, Морковкин?

Морковкин — это моя фамилия. Смешная, по мнению, окружающих. А по мне так просто ужасная! Ладно, друзья Морковкой называют — привык уже… Но сообщать каждый раз свою фамилию при покупке билетов на вокзале или при знакомстве с девушкой…

— Я спрашиваю, что нам делать, Морковкин?

— А что случилось, Нина Ивановна?

— Ты посмотри на это! Продажи упали больше чем на половину по сравнению с январем!

— Нина Ивановна, но ведь это всегда так! В жару люди покупает отопительные приборы гораздо реже, чем в холода. Сезонность. Продажи не упали — они выросли! Посмотрите к июлю прошлого года и уви…

— Ты мне зубы не заговаривай! Я все вижу. Вот цифра в начале года, а вот в середине. И вторая — в два раза меньше! Что ты мне на это скажешь? По существу!

Нет, пробить эту стену в цветастом платье с глубоким декольте невозможно! Вы когда-нибудь видели стену в горошек и с декольте? Нет? Поверьте на слово — такая стена непробиваема!

Понедельник тянулся долго, очень долго… будто визит к стоматологу. И уже на исходе его темной, то есть рабочей, половины, у меня закончились спички. Почему-то эти смешные картонные коробки с маленькими деревянными палочками я люблю больше бездушной пластмассы зажигалок. В общем, когда я покинул насиженное рабочее место, потирая глаза, уставшие от монитора и ухо, натертое телефонной трубкой, мне дико хотелось курить. Но за целый день я так и не разменял единственную пятисотку, лежащую в нагрудной кармане рубашки. Помимо необъяснимой любви к спичкам, я привержен столь же необъяснимому отвращению к кошелькам. Деньги у меня обычно рассованы по разным карманам. Когда они есть. Деньги, конечно, а не карманы.

В табачных киосках разжиться спичками не удалось. Честное слово, увольнял бы без выходного пособия за отсутствие сдачи! Говорят, что где-то уже есть пятитысячная купюра. Не дай Бог, нам когда-нибудь встретиться — помру с голода.


И тут, не сделал я еще и десяти шагов по направлению к остановке, прямо на земле… лежит зажигалка. Та самая. Мутно-пластмассово-одноразовая. Я подобрал свою находку, вытащил сигарету, торопливо прикурил и улыбнулся. Настроение резко пошло вверх, словно я нашел не дешевый продукт массового производства, а, как минимум… ну, скажем, разменял пятитысячную купюру.

* * *
Сковородка ворчливо шипела на меня сливочным маслом, желтые глаза яичницы осуждающе разглядывали потолок кухни, хлеб крошился под ножом… ну и хлеб нынче пекут, прости их крестьянин… На столе томилась в ожидании стеклянная пинта запотевшего в холодильнике пива и тут в квартире вырубился свет. Маленький телевизор под потолком резко замолк на полуслове, и я так и не узнал, чем нужно кормить галапагосскую игуану. Выключил плиту, выругался, достал из кармана зажигалку и чиркнул. Взвившийся огонек выхватил из вечернего полумрака бутылку с пивом… и заставил меня замереть на месте. Вместо холодного хмельного напитка внутри бутылки на зеленой лужайке с яркими желтыми цветами танцевала молодая девушка в ярком восточном наряде. От изумления я выронил зажигалку, и комната тут же утонула в темноте. Ну не должно быть так темно непоздним июньским вечером! Повернулся к окну, неуклюже задел в темноте свое пиво, бутылка упала, с грохотом покатилась по столу и рухнула на пол, разлетаясь мелкими осколками. Я резко отвернулся в сторону, зажмурил глаза и тут… внезапно включился свет.

— Шайтан побери эти понедельники, — проворчал я и услышал за спиной сдавленное испуганное «ой».

На полу среди разбитого стекла сидела маленькая танцовщица из бутылки. На этот раз нормального человеческого роста. Она испуганно смотрела на меня и что-то беззвучно шептала губами.

— Ты кто? — осторожно спросил я и взмахнул рукой, словно собрался отогнать неожиданно возникшую галлюцинацию.

— Не ешь меня, о, добрый див! — заявила галлюцинация. — Во-первых, я невкусная. А во-вторых, тебе сильно не поздоровится!

— Отравлюсь? — усмехнулся я. Весело же, оказывается, сходить с ума. Или это только я такой удачливый?

— Нет, добрый див, — тут же ответила девушка. — Хуже! Тебя дядя Мадлух найдет и оторвет все твои сто тринадцать голов! Он ужас какой страшный в гневе и к тому же лучший колдун в Сарае!

— Где он лучший колдун? — я вдруг осознал, что девушка говорит на языке, который мне вообще незнаком. Не в том смысле, что я его не знаю. Я и во французском с испанским ни бум-бум. Но француза или испанца по речи отличу запросто. А тут… ну не слышал я никогда этого странного языка, а вот понимаю! Чудеса, однако…

— В Сарае!

— Ну если только в сарае… тогда он мне совершенно не страшен! Да ладно, ты не бойся. Не собираюсь я тебя есть, — и, вспомнив аппетитную бутылку холодного пива, добавил: — Вот выпить тебя, да, собирался… Но уже передумал.

Но незнакомка моего юмора не поняла. Наоборот, еще сильнее вжалась спиной в стену и задрожала.

— Но ты… ты… ведь не захочешь снова меня выпить? — стуча зубами от страха, спросила она.

— Нет, — пообещал я.

— Твердое слово? — с заметным облегчением, поинтересовалась девушка.

— При одном условии, — я сделал эффектную паузу и, дождавшись, пока глаза девушки не приняли уже совершенно невообразимые размеры, продолжил: — если ты мне все расскажешь о себе, о своем сарае и дядюшке… как бишь там его?

— Мадлухе… — потерянным голосом произнесла Гостья из бутылки. — Я должна была догадаться, что ты питаешься памятью людей…

* * *
Мирамифь — таким заковыристым именем звали девушку — сидела на полу, поджав под себя ноги, и маленькими глоточками пила из чашки чай, с опаской и любопытством осматривая комнату.

— Ты великий чародей, див, — произнесла она, указывая на люстру, — ты заставляешь светиться стекло, словно оно свеча, и хранишь в своей каменной пещере бесценные запасы чая, перца и иных продуктов, о которых я даже не слышала. И ты совсем не боишься дядю Мадлуха!

— Да, — подтвердил я, — дядю Мадлуха я совершенно не боюсь. Но ты собиралась рассказать о себе. С нетерпением жду.

— Нетерпение… — неожиданно воскликнула девушка. — Ну, конечно! Меня же учили: нетерпение — вот главная черта любого дива!

— Они были совершенно правы! — зловещая ухмылка исказила мое лицо.

В общем-то, я старался, как мог, хотя артист из меня никудышний. Нет-нет, я вовсе не хотел запугивать девушку до полусмерти. Просто не видел другого выхода добиться от нее ответа: кто она и откуда. Я все меньше и меньше верил в свое сумасшествие. Да, собственно, я с самого начала в него не верил. Но стоит Гостье из бутылки убедиться, что никакой я не див и она точно мне ничего не расскажет.

— Я дочь визиря, — потупив глаза, начала свое повествование Мирамифь. — Еще половину солнечного шага назад я танцевала в саду своего отца, не ведая, что на свете есть такие ужасные и тесные пещеры, как у тебя. Без благовоний, без мягких ковров и чистых фонтанов, за стенами которых слышны какие-то страшные и непонятные звуки… Это дивы дерутся, да?

— Какие звуки? — опешил я. — Никто нигде не дерется!

— Ну как же, — девушка допила чай, поставила чашечку на пол и аккуратно положила поперек нее чайную ложку. — Неужели ты не слышишь? Я даже не могу сравнить этот шум ни с чем знакомым! Какое-то дребезжанье, словно безумные слуги катают мимо твоей пещеры огромные камни.

«Это же машины за окном!» — догадался я. Но вслух ничего не сказал.

— Знаешь, — внимательно глядя на меня, заявила Мирамифь, — а теперь я боюсь тебя гораздо меньше, чем вначале. Ты вернешь меня домой?

— Сначала мне нужно узнать, где ты живешь, — смалодушничал я. Ну, никак мне не хотелось, чтобы она сейчас разревелась! Только-только стала успокаиваться…

— Я так и знала, что ты добрый! — захлопала в ладоши Мирамифь. — Иначе бы ты сразу меня съел… или выпил. Я ничего не буду говорить дяде Мадлуху. Хоть ты и не веришь, но он очень сильный чародей! Ой… ты же хочешь узнать, как я сюда попала! Теперь я понимаю: это ведь не ты похитил меня из Сарая?

— Не я… Слушай, а что ты все время про сарай говоришь? Разве вы живете в сарае?

— Ну да… — удивилась девушка. — Самый сильный Сарай в мире. В моем мире… Им правит султан Хатифат, мудрый и добрый правитель, да благословит его Мать-Земля.

— Мудрый султан правит самым сильным сараем твоего мира?! Стоп… Кажется, понимаю. Сарай — это государство такое?

— Госу…что? — не поняла Мирамифь.

— Государство, отчизна, страна…

— Страна! Да, самая сильная страна нашего мира. Перед Хатифатом склоняют головы даже правители вольных южных городов! А мой отец — главный визирь, правая рука самого султана.

Моя гостья переменила позу и, прислонившись к дивану, продолжила свой рассказ:

— Стоял прекрасный солнечный день, шестая суббота священного месяца юна, и я танцевала на лужайке в саду, как вдруг небо потемнело, а воздух превратился в застывшее стекло. На мгновение за этим стеклом вспыхнул странный огонь и тут же погас. Я испуганно закричала, и стеклянный воздух пошел трещинами, раздался такой громкий звон, что мне заложило уши, а когда я открыла глаза, то обнаружила, что сижу на полу твоей пещеры…

— Огонь… — прошептал я. — Зажигалка… Вот же шайтан меня побери!


Пластмассовая бестия мирно лежала под кухонным столом, спрятавшись за толстой квадратной ножкой. Я осторожно взял ее в руки и прочитал короткую надпись: «мейд ин Чина». Ну, конечно, где еще могли сделать это невзрачное чудо? Никаких других опознавательных знаков на зажигалке не было. Некоторое время я внимательно рассматривал свою находку, но, так и не решившись зажечь, вернулся в комнату.

Отодвинув плотную тяжелую занавеску, Мирамифь стояла у окна.

— В каком страшном мире ты живешь! — тихо сказала она. — Теперь я понимаю, почему вы строите эти ужасные каменные горы и прячетесь в тесные норы. Посмотри на этот ужас!

Я посмотрел. По свободному от пробок вечернему проспекту лихо проносились автомобили с зажженными фарами, ярко горели уличные фонари, по тротуарам куда-то спешили люди… В общем, все как обычно. Некоторое время Мирамифь с испуганным любопытством рассматривала светящийся рекламный силуэт с полуголой красоткой во весь торец девятиэтажки через улицу, но так и не решилась спросить, что он означает. А может, просто приняла за огромного дива женского пола. Наконец я осторожно взял ее за руку и потянул от окна. Девушка вздрогнула, но справилась с собой и руку не отняла. Штора была снова задернута, Мирамифь усажена на табуретку, а я погасил свет и щелкнул зажигалкой.

— Мирамифь, возвращаю тебя домой, — загробным голосом сказал я, не сводя глаз со вспыхнувшего огонька зажигалки. Но… ничего не произошло. Мы попробовали еще и еще раз, все время изобретая новые и новые «заклинания», но увы… Зажигалка оставалась просто зажигалкой. Без всяких чудесных свойств.

— Ничего не получается, — развел руками я.

— Понимаю, — вздохнула моя гостья, — ведь это не ты украл меня из моего мира. Ты не знаешь нужного заклинания. Но мы можем обратиться к вашим чародеям, ведь так?

— Чародеям… — усмехнулся я. Единственным знакомым мне чародеем была старая бабка на другом конце города, лечившая заговорами зубную боль. — Ладно, давай укладываться спать. Утро вечера мудренее.

— Какая красивая фраза! — с восторгом воскликнула девушка. — Нужно обязательно ее запомнить.

Ну да, конечно… Расхожие поговорки моего мира казались ей кладезью мудрости.

* * *
Разбудила меня какая-то смутная тревога. Я приоткрыл правый глаз и тут же подскочил на диване. Шайтан меня побери, на работу проспал! Но тут же пришла спасительная мысль: сегодня же суббота! Но тревога отчего-то не улетучилась. Уединилась в маленькой каморке на задворках моего сознания и принялась водить гвоздем по стеклу: плохо, плохо, плохо… Да что ж плохо-то?! И тут я вспомнил! Маленькая танцовщица из загадочной страны Сарай! Или это мне привиделось? Я тихо поднялся и, осторожно ступая босыми ногами по холодному линолеуму, направился в соседнюю комнату. Мирамифь сладко спала, укутавшись в одеяло. Красивая какая…

А потом было утро, распахнутые шторы и открытые окна, солнечные зайчики, играющие в зеркалах, проснувшаяся Мирамифь, смущенно выглядывающая из комнаты и не решающаяся спросить о самом насущном, что мучает каждого человека с утра. И мой налет на ближайший магазин, где канула в бездонную кассу неразменная пятисотка. Недовольно сморщенный носик девушки, выпившей лимонада, и ее же детский восторг после мороженого. Много чего было… Не было только понимания, откуда и как появилось это красивое юное создание. И, честно говоря, желания отправить ее обратно. Но есть такое слово «надо». Есть оно, есть. К сожалению. Как бы сладко ни таяло сердце под взглядами Мирамифь, но умом я понимал, что для нее остаться в нашем мире значит погибнуть. Хотя бы от тоски…

Я порылся в записной книжке и все-таки обнаружил телефонный номер той самой старушки, заговаривавшей зубы. Нужно же с чего-то начинать. Правда, как это будет выглядеть — я просто не представлял. Прийти и заявить:

— Тут у меня девушка из постороннего мира оказалась, нельзя ли ее обратно отправить?

Я бы на месте старушки, сразу врачей вызвал. Но то я…

Не успел я набрать номер на мобильнике, как на том конце провода… хм… какие провода могут быть у мобильников?.. в общем, на том конце сразу же взяли трубку.

— Алло? Евдокия Максимовна? Доброе утро! Это Сергей Морковкин. Помните такого? Нет, с зубами у меня, тьфу-тьфу-тьфу… все в порядке. У меня другое дело. Нет, не телефонный разговор! Можно, я к вам подойду сегодня? Часа в три? Конечно, меня устроит. Спасибо вам огромное!

Устроившаяся в кресле Мирамифь смотрела на меня во все глаза.

— Ты великий чародей, див! — сказала она. — Ты можешь разговаривать с другими дивами, не выходя из своей пещеры!

— Могу, — согласился я, — только это… не называй меня больше дивом. Это не принято в нашем мире. Зови просто Сергей.

— Хорошо, Сергей. Я не буду больше называть тебя дивом, — согласилась девушка. — Ведь ты доверил мне свое имя. Не боишься?

— Ох, кому только я его не доверял! Разом больше, разом меньше.

Проблема с чего начать «возвращение» Мирамифь была решена. Но возникла другая: в чем она пойдет по улице? Не в этом же странном нездешнем наряде! Конечно, ходить в шароварах никто у нас не запрещал… Но таращиться народ станет во все глаза. Что ж, назвался сыроежкой — не лезь в кастрюлю. Придется идти на поклон к Наташке.

Говоря высоким штилем, Наташка Зайцева — высокая брюнетка с задатками бизнесвумэн — была моей недавней страстью. Однако жить с человеком, торгующим чужими калориферами, ей довольно скоро надоело. И здесь я ее полностью понимал. Будь я женщиной — не приведи Господи — ни за какие коврижки не стал бы жить с собой. В смысле со мной. Теперешним.

Новость о том, что ей предстоит выход в город, Мирамифь встретила с испуганным любопытством, а о том, что ей необходимо сменить одежду, — с полным непониманием.

— Чем тебе не нравится мой наряд? — удивленно смотря на меня, поинтересовалась девушка. — Его шил портной самого султана! Знаешь, сколько он стоит? Четырнадцать баранов!

Я попытался осмыслить эту сумасшедшую цену, но не смог. Не знал курса евро к баранам.

Поэтому промычал что-то неопределенное о том, что дивы не любят человеческих нарядов, закрыл квартиру на ключ и спустился на пару этажей вниз. Благо Наташка по-прежнему жила в моем подъезде.

Дверь открыл бритый мужик с полотенцем на шее. Кроме этого самого полотенца и длинных трусов цвета американского флага, на мужике ничего не было.

— Тебе чего? — буркнул он.

— Наташа дома? — спросил я, разглядывая мужика.

— А ты кто такой?

— Да ладно тебе, парень! — весело ответил я и шагнул в квартиру. — Нашел к кому ревновать. Сосед я сверху. Дело одно у меня неотложное.

Мужик невольно посторонился, а из дверей кухни выглянула Наташа в цветастом халатике и с большим половником в руках.

— Привет работником пищевого цеха! — помахал я ей рукой. — Слушай, у меня к тебе разговор на пять сек. Очень надо! — и, обернувшись к мужику, добавил: — Клянусь своим любимым ночным горшком, целоваться мы не будем.

Мужик опять буркнул под нос что-то неразборчивое, но в целом миролюбивое. И отправился в ванну домывать уши. Или что он там мыл?

— Проходи, — кивнула Наташа.

Она выглядела немного удивленной. По всем законам жанра мне следовало быть сердитым и язвительным, особенно при виде ее нового увлечения, а я светился, как начищенный пятак. Никогда пятаки о валенок не чистили? Тогда вряд ли представите выражение моего лица.

— Слушай… — смущенно произнес я. — Ты мне не поможешь?

— Денег до получки занять? — подозрительно глядя на меня, спросила Наташа.

— Да нет… Тут такое дело. Знакомая ко мне из деревни приехала. Из дальней деревни. В общем, помочь ей нужно… это… одеть ее по-городскому. А деньги у меня есть! Я на новый комп откладывал.

Во взгляде Наташи появилось любопытство. Ну как же! Любой женщине интересно, кто там мог подобрать брошенного ею мужика.

— Из деревни, говоришь? Что-то не припомню я никаких деревенских родственниц у тебя. Ладно, Морковка, сейчас позавтракаем и поднимусь к вам.

— Спасибо! Целовать не буду, твоему обещал. И горшок жалко.

Широко улыбнулся и исчез в дверях, оставив хозяйку в полной растерянности: таким она меня еще не видела.

Теперь следовало проинструктировать Мирамифь. Она встретила меня настороженным взглядом, ожидая, что я внесу ворох странных нечеловеческих одежд, но не успела облегченно вздохнуть, как я сообщил ей о приходе… э… дива женского пола. Который… или все-таки которая?.. определит ее размер и отправится за покупками в магазин.

— Какое странное название… — задумчиво произнесла Мирамифь. — А разве у вас нет базаров?

— Базары у нас есть, — успокоил я ее. — Но лучше все же покупать одежду в магазинах.

— Понятно… Наверное, на базарах у вас продают людей и ворованные одеяла. У нас тоже в некоторых сараях так принято. Тогда действительно лучше покупать в этих… как ты их называешь?.. магазинах.

На том и порешили.


Наташка появилась через два часа в полной боевой раскраске. Ее шею украшал большой кулон, пальцы — серебряное и золотое кольцо, а лоб — поднятые зеркальные очки по последней моде. Обе девушки уставились друг на друга в полном изумлении. Но не смогли даже поздороваться. Оказалось, что язык Мирамифь понимаю только я.

— Спроси, в каком таджикском ауле она выкопала эти древние тряпки? — ехидно поинтересовалась Наташа.

— Никогда не видела, чтобы женщины носили на голове зеркала! — заявила Мирамифь. — И скажи этой диве… э… гостье, что серебро и золото вместе — дурной вкус.

Если вы думаете, что я тут же кинулся все это переводить, то плохо же вы меня знаете! Я хитро улыбнулся и выдал их длинные тирады за изысканные приветствия. Затем выдал каждой по листу бумаги и карандашу, заявил, чтобы разбирались с одеждой сами, показал Наташке, где находятся деньги и с головой ушел в «Яндекс» в поисках сведений о современных чародеях. А когда вышел — часа через три, — Наташа уже вернулась из магазина, и девушки, закрывшись в комнате, принялись примерять обновки. Я побродил по кухне, заказал по телефону большую пиццу и принялся ждать. Результатов примерки и разносчика пиццы. Как ни странно, разносчик появился раньше. Зато результаты оказались куда эффектнее. Я окончательно влюбился в девушку из разбитой бутылки. Чем тут же испортил остатки своих отношений с Наташкой. Ну да было бы о чем жалеть!


Поездка к старушке, как и ожидалось, ничего не дала. Но было весело. Сначала пришлось упрашивать Мирамифь сесть в такси, а потом просить шофера ехать с черепашьей скоростью, потому что девушка не переносит быстрой езды. В конце концов до цели мы не доехали несколько кварталов. Впрочем, когда Мирамифь вышла из машины и перевела дух, то даже захлопала в ладоши от восторга: такого приключения в ее жизни еще никогда не было! Мы купили по мороженому, прошли через парк, который девушка брезгливо раскритиковала за грязь и убожество, а затем долго стояли у ограды детского сада и наблюдали за возней в песочнице «детей дивов».


Когда мы вернулись, я обзвонил всех местных «чародеев» и «магов в десятом колене», рекламу которых нашел в интернете, но в ответ мне предлагали лишь снять порчу и подлатать карму. А на фига ее латать? Она у меня вроде целая, без дырок. В общем, я привычно заявил, что «утро вечера мудренее» и решил устроить сеанс просмотра кино на дому. Долго объяснял Мирамифь, что такое телевизор, и глупо смотрел на нее влюбленными глазами.

— Не понимаю! — решительно заявила наконец она. — То есть, когда ты говоришь, что за этим стеклом, — девушка прикоснулась к экрану указательным пальцем, — можно увидеть то, что происходит в другой стране, это понятно. Дядя Мадлух тоже такое может. Только он смотрит не на стекло, а на хорошо начищенное медное блюдо. Но как можно увидеть то, что произошло давно и не по-настоящему?!!

И все же телевизор мы включили. Как раз начиналась старая добрая сказка про Хоттабыча, и я подумал, что она будет интересна для девушки. Так и оказалось, несмотря на мой весьма некачественный перевод. Мирамифь пришла в восторг, громко смеялась и даже кричала «Бахур!». Как она объяснила, это слово принято говорить после особо понравившихся фокусов на представлении бродячих факиров. Когда фильм закончился, девушка повернулась ко мне и спросила:

— А ты так тоже можешь? Как Хоттабыч? Выдернуть волос из бороды и сказать «траб-диби-дох»?

— Да запросто! — решил пошутить я. — Вот только бороды у меня нет.

— А ты из усов попробуй! — не отставала Мирамифь.

— Сейчас, прикурю.

Я зажег сигарету, выдернул, поморщившись, маленький волосок и громко произнес:

— Траб-диби-дох! Хочу, чтобы исполнилось твое самое заветное желание!

Неожиданно лежавшая в пепельнице зажигалка вспыхнула ярким огоньком. Воздух превратился в застывшее стекло, пошел трещинами и… наступила полная тьма. Затем послышался оглушительный звон разбитого стекла, а в комнате стало стремительно светлеть. Мирамифь нигде не было, как и мутно-пластмассово-одноразовой волшебной зажигалки. И я с ужасом понял, что только что исполнил самое заветное желание девушки: попасть обратно домой… Всё вернулось на круги своя, и только я остался там, в тех двух днях, которые провел вместе с ней. Остался уже навсегда.


Поэтому… Поэтому никогда не подбирайте ничего на улице. Никогда. Ничего.