Пленники острова Стримов [Сергей Владимирович Еримия] (fb2) читать онлайн

Глава 1

С чего все началось или сон в руку

Океан. Водная равнина. Удивительное творение природы – переливающаяся, меняющая цвет и оттенок поверхность воды. Бесконечная, ровная, гладкая, будто и не вода это вовсе, будто отрез бархата насыщенного синего цвета с зеленоватым отливом наброшен на стол. Светится она, блестит, играет живыми огоньками, подмигивает. Завораживает цветовыми переливами, а вокруг, сколько ни смотри, одно сплошное спокойствие. Ни легкого дыхания ветерка в океане небесном, ни мелкой ряби на глади морской.

Тишина и умиротворение. Сияющее зеркало водной поверхности эффектно отражает редкие кучевые облака. Высокие, будто башни старинного замка застыли они, висят неподвижно, не меняются, не расползаются, превращаясь в бесформенные массы. Засмотрелись они в свое отражение, залюбовались собою, висят, не желая путешествовать, не плывут на запад, не скрывают вечернее, но все еще жаркое дневное светило.

Вокруг один лишь океан. Бескрайняя водная пустыня. Сколько ни смотри, нет ни намека на сушу. Оттого теряешься, не на чем задержать взгляд, а так хочется увидеть хоть что-то напоминающее твердь земную. Что угодно, пусть не материк, пусть маленький островок, скалу средь моря, да просто камень лишь бы надежное что-то, лишь бы постоянное. Но нет ничего, вокруг одна вода. Смотришь, всматриваешься, а земли все нет. Идет время и начинаешь задумываться над тем, что суши и вовсе не существует, что вся огромная планета – один большой не имеющий берегов океан.

Полный штиль, ни ветерка, ни намека на таковой. Спокойствие, а от того печаль. Но не та, которая переполняет, бередит душу, выдавливая слезинки, то печаль иного рода, легкая она, эфемерная. Не жалость к себе вызывает она, задуматься заставляет. Требует разобраться в себе, понять себя, поверить в бренность всего сущего, заставляет заглянуть вглубь себя, посмотреть на себя со стороны, вспомнить прошлое, задуматься о настоящем, помечтать о будущем.

Теплые воды, щедро согретые тропическим солнцем. Тишина, ни плеска, порожденного водой, ни шелеста, что признак жизни. Можно подумать, что нет никого на сотни миль, что водная гладь – то редкое место, где не оставил след человек, где не успел он отметиться, но так ли это? Очень даже вряд ли…

Правда, стоит присмотреться, внимательней взглянуть на восточный край видимого мира золоченного вечерним солнцем и можно увидеть, как вдалеке на самой линии горизонта, на призрачной черте, то ли отделяющей море от неба, то ли наоборот, соединяющей его с ним, медленно, неспешно проплывают размытые туманные кораблики. Пусть медленно движутся они, пусть густо окутаны их силуэты белесой дымкой, скрывающей очертания корпусов, но вера в отсутствие людей постепенно угасает. Прогоняя ее, в воображении возникает караван верблюдов, знаменитых кораблей пустыни. Тут-таки море перестает быть морем, оно уже песок. Зной, барханы, миражи вдалеке. Но и это лишь мгновение. Тускнеет солнце, золотые воды возвращают себе привычный синеватый оттенок. Забываются нелепые сравнения, теряются глупые фантазии. Действительно глупые они, ведь как ни смотри, а море, пусть даже покрытое солнечным золотом, оно все-таки море. Куда до него какой-то там пустыне!

Дымка понемногу развеивается. Корабли, те, что очерчивают своим ровным строем линию горизонта, постепенно становятся обычными кораблями. Зажигаются огоньки на их мачтах, включается световая сигнализация, намекая на то, что ночь уже совсем близко. Мгновение, еще одно и корабли окончательно становятся кораблями, не остается в их облике ничего, что делало бы их волшебными странниками в раскаленной пустыне.

Просто в центре видимого мира, средь бескрайних морских просторов, средь бесконечности спокойствия, как одно из отражений редкого облака, появляется туманное пятнышко. Легкое, эфемерное, размытое, как и все вокруг. Одно мгновение, дыханье времени, заменяющее дыханье ветра, туман развеивается и ранее скрытая под разлетающейся во все стороны дымкой пред случайным наблюдателем появляется она – красавица яхта. Белоснежные борта, плавные обводы, две высокие мачты, паруса на них, романтика вокруг витает…

Но нет, не так все радужно. Обмякли полотнища, не наполняет их ветер, висят они, что стираное белье на веревке. Ни качнутся, ни шелохнутся. Нет до них дела воздушным потокам. Как нет и их самих. А наверняка было бы здорово подымись ветерок, поднатужься он, да округли паруса, да подтолкни неподвижно стоящее суденышко. Сразу же острый нос разрезал бы воду, создавая волны, а с ними и жизнь, пусть лишь иллюзию таковой.

Солнце опускается ниже, оно почти касается водной глади, его лучи эффектно подсвечивают роскошное суденышко. Золото заходящего дневного светила дополняет позолоченный декор, отблесками играет на выпуклых бурунах украшающих нос, на мастерски вырезанной женской фигуре, поддерживающей бушприт с обмякшим, как и прочие паруса, кливером. Играют лучи на белоснежной краске бортов, переливаются на ней, радуя глаз и поднимая настроение.

Удивительно красивые обводы, превосходное сочетание проверенной временем старины и современного дизайна. Мачты, реи, паруса. Такими корабли были всегда, так выглядит классика! Единственный привет от современности – якорь. Один, большой, угловатый, он разместился на носу, чуть ниже декоративной фигуры, держащей паруса. Отлично вписывается он в облик парусного судна, дополняет собой классические линии, подчеркивая своим одиночеством смелую задумку умелых проектировщиков.

Почти сливаясь позолотой с золотом солнца, еле различимое в лучах заката, читается название яхты. «Валентина», так называется она, белоснежная красавица, покорительница морских просторов. Отличное название, пусть неоригинальное, пусть слегка банальное, но мне нравится. Пожалуй, я бы тоже назвал свою яхту «Валентина», конечно, если бы она у меня была. Именно так назвал бы, не простым именем «Валя», или там кокетливым «Валентинка», и даже не ласкательным «Валюша». Просто и звучно назвал бы – «Валентина». Неоригинально? Нет, не соглашусь. Нежно и красиво? Да! Есть в этом имени что-то теплое, ласковое, домашнее, наше, родное – Валентина…

– Да ну его ко всем чертям! – разрушая божественную тишину, донеслось со стороны кормы. Возглас, в котором обида намертво сплелась с отчаяньем, завис над поверхностью моря, не собираясь затихать. – Хоть убейте меня не пойму, за что люди платят бешеные деньги! Что им за удовольствие? Да чтоб меня…

Сопровождаемая свистом, просто небольшая крылатая ракета, за борт улетела удочка, судя по ее размеру, диаметру катушки и толщине лески, предназначенная для ловли акул, на живца, и не иначе как белых. На хромированных частях блеснуло, отражаясь, уже не золотое, а красное, почти бордовое, вечернее солнце. Мелькнуло веселым солнечным зайчиком и тут-таки погасло, скрылось, растворилось, будто в легком облачке. Удочка плюхнулась в воду и застыла, слегка покачиваясь на поверхности. Тут же послышался еще один, гораздо более громкий всплеск – вслед за удочкой последовал деревянный шезлонг. Упал он рядом с нею, разбавляя удручающее спокойствие неподвижной воды, качнулся несколько раз, создавая веселые концентрические круги на морской глади. Покачнулся, раз другой и замер, остановился в паре метров от яхты, там, откуда его, а с ним и удочку очень скоро выловят привыкшие к частым вспышкам гнева владельца яхты матросы.

Громко возмущаясь, тяжело ступая по трапу, заставляя надежные ступени прогибаться, на верхнюю палубу поднимался толстяк. Его объемный живот с вывернутым наизнанку пупком эффектно выглядывал из-под натянутой футболки. Подпрыгивал он в такт шагам, дрожал, будто желейная масса, вынутая из ненужной более формы.

Подпрыгивая и вибрируя запасами жира, толстяк поднялся на открытую площадку с отличным видом на окрестное спокойствие, пробормотал что-то неразборчивое, окинул взором присутствующих.

Скорее всего, причина была в том, что рыбалка не задалась, хотя возможно что-то другое его расстраивало, в любом случае он был не в духе. Несколько секунд с отчетливо читающейся брезгливостью в глазах он смотрел на изрядно располневшую женщину средних лет, облаченную в теряющийся в складках кожи купальник. Мрачно скривился. Смерил взглядом пожилого азиата с фальшивой дружелюбностью улыбающегося ему. Скривился сильнее, при этом попытался улыбнуться, вспомнив слова переводчика: «Они это любят». Прошествовал к ограждению палубы, остановился, вздрогнул, будто вспомнил что-то важное. Кивнул своим мыслям. Повернулся, подошел к еще одному из присутствующих на палубе, к загорелому молодому человеку спортивной наружности. Тот моментально вытянулся в шезлонге, умудряясь лежа выполнять команду «смирно».

Парень не сводил глаз с владельца яхты, внимательно смотрел, не мигая, смотрел, ждал чего-то, совершенно не замечая, что в это же время на него, просто как кот на сметану, поглядывала располневшая женщина.

Толстяк кивнул и тут-таки укоризненно покачал головой.

– Нет, ну разве это рыбалка?! Слышишь, как там тебя, Джек, да? Женька, значит… – толстяк опустился, почти рухнул на свободный шезлонг, тот противно заскрипел. – Слушай сюда, ты переведи ему, скажи, что это не рыбалка. Я толком не знаю, что это, но не рыбалка точно!

Парень завел длинную тираду на непонятном языке. Азиат принялся кивать и, кивая, улыбался еще шире.

– Он понимает? Ага… – под противный треск лежака, толстяк повернулся на бок. – Так вот, ты скажи ему, пусть ко мне приезжает. Когда? Да когда захочет, можно летом, а можно среди зимы. Скажи ему, у меня на озерах за то время что я с удочкой просидел, можно было бы… я даже и не представляю, сколько рыбы наловить. Мешками можно было улов мерить. А тут, сидишь… как я не знаю… смотришь, ждешь невесть чего…

Азиат, по-прежнему улыбаясь, быстро заговорил. Паренек закивал в ответ, начал переводить:

– Он говорит, мол, чтобы рыбку раздобыть, недостаточно дорогих снастей и большого желания, надо еще мастерством обладать и везеньем…

– Без труда не выловишь и рыбку из пруда! – мрачно продекламировал толстяк и печально взмахнул рукой. – Вот народ. Японец, одним словом! Подумать только, в былые времена наши идеи из научных журналов воровали, патентовали, за свои выдавали, а теперь что? За пословицы взялись! Вот как это называется? Идеи украли, пословицы воруют, теперь еще и на Курилы поглядывают. Нет, чтоб свое иметь…

Воцарилась гнетущая тишина. Пожилой азиат, не переставая улыбаться, наклонился к парню-переводчику и заговорил, часто поглядывая на толстяка.

– Уважаемый мистер Аоки хотел бы напомнить вам о том, что цель нашего выхода в море вовсе не рыбалка…

– Это да, – толстяк громко зевнул и лениво огляделся. – Волнуется? Вижу, волнуется! Помню я все: остров, сделка… Лариска! – он повернулся в сторону женщины в невидимом купальнике. – Слушай, давай ты это, прогуляйся, хватит лежать, иди к капитану, скажи, поехали… нет, поплыли, или все-таки пошли? Неважно, скажи, отправляемся, курс на остров. Он знает какой…

Женщина заметно помрачнела – вряд ли прогулки входили в число ее любимых занятий. Она обреченно вздохнула, тяжело поднялась, сопровождаемая поскрипыванием досок палубы, направилась к трапу. Остановилась, схватилась за поручень, с опаской взглянула вниз. Похоже, ее терзали сомнения. Упасть боялась или застрять в достаточно узком пространстве между перил?

– Только давай как-нибудь шустрее! Двигайся, двигайся, вон вся жиром заплыла. А ты переводи, – повернувшись к переводчику, монотонно, почти печально, вел далее толстяк, – пусть не волнуется, я свое слово держу, так что без комиссионных он не останется.

В качестве ответа азиат ниже обычного поклонился, шире обычного улыбнулся и удобнее расположился в шезлонге.

Яхта ожила. Глухо заурчал запрятанный в глубине корпуса мощный дизельный двигатель. Гораздо громче него зажужжали двигатели электрические, собирая совершенно бесполезные в условиях безветрия паруса. Тотчас на лица, находящихся на верхней палубе путешественников, набежал легкий ветерок – движение воздуха, порожденное движущимся судном.

Тут-таки изменился и пейзаж, как минимум, нижняя его составляющая. Гладь моря перестала быть идеальным зеркалом. Его поверхность взялась мелкой рябью, от бортов ровные, будто специально отмеренные прямые, разошлись волны. За кормой вода и вовсе вспенилась, забурлила, превращаясь в удивительное явление – кильватерный след. Более всего перемены обрадовали самых счастливых обитателей планеты – дельфинов. Верные спутники моряков, обрадованные движением судна, они тут-таки пристроились у его бортов, резвились, обгоняли яхту, веселились, высоко выпрыгивая из морской пучины.

– Мистер Аоки восхищается вашим судном, – перевел слова азиата паренек.

– Так оно и понятно, – равнодушно пожал плечами толстяк, – а знал бы он, в какую копеечку влетело мне это счастье, восхищался бы гораздо громче! Стоимость плюс расходы на содержание! Одна радость – все автоматизировано, команда только шесть человек. На зарплате экономия…

– Еще он говорит, что скорость яхты не менее двадцати узлов…

– Ему виднее. Как по мне, так еле тащимся.

– Говорит, очень даже приличная скорость для судна подобного класса. А еще он подсчитал, что такими темпами примерно часов через семнадцать-восемнадцать мы будем на месте.

– Ясно. Слушай, Жень, ты это, попроси его, пусть хоть что-нибудь об острове расскажет. Так сказать, общую информацию предоставит. Покупаю, а что, до сих пор не знаю. Как это? «Кота в мешке», да он в курсе. Так пусть расскажет: большой остов, или не очень, что там растет, кто живет. Ну, еще что-нибудь познавательное, только чтоб интересно было…

Мистер Аоки расплылся в улыбке, часто закивал. Заговорил. Переводчик, кивая не менее энергично, сбивчиво переводил:

– Остров продолговатой формы. Размеры – двадцать пять на восемь километров. Ландшафт идеально ровный, практически без возвышенностей. Большая его часть покрыта тропическим лесом. В лесу много птиц, обезьяны, есть змеи, но они не ядовитые. В самом центре островка – большое озеро, вода в нем кристально чистая, рыбы много, а вокруг, куда ни глянь, по-настоящему девственная природа…

– Девственная природа, – зевая, повторил толстяк, – пожалуй, это хорошо. Вода значит, пресная имеется, это тоже неплохо, слушай, а нефти или газа часом там не наблюдается?

– Нет, никаких полезных ископаемых на острове или в его окрестностях не обнаружено…

– Так это и понятно. Стали бы они продавать мне то, на чем сами могли бы подзаработать…

– Зато вилла, говорит, имеется – построена менее десяти лет тому назад. Просто огромная. Четыре этажа. Все свое: солнечные батареи, ветряная электростанция, водопровод. Большое поле для гольфа, через весь остров дорожки проложены. Еще причал. Его недавно перестроили, дно углубили…

– Ладно, скучно как-то он рассказывает, или это ты скучно переводишь? – толстяк оторвал спину от шезлонга, сел и мрачно взглянул на солнце, большая часть которого растворилась в туманной дымке. – Да и неважно все. Красоты острова я завтра сам увижу. Значит, во второй половине дня мы будем на месте?

– Говорит что да.

– Тогда вы как знаете, я же пошел спать – сонная погода, какая-то. К тому же утро, как говориться, вечера… да он и сам все понимает. Что-то мне подсказывает, что они и эту пословицу у нас увели…

Солнечный диск погрузился в море. В том месте, где горячее светило растеклось по поверхности воды, возникло блеклое туманное облако. Туман разрастался, ширился, он быстро заполонил все вокруг. Картинка тут-таки померкла, потемнела, растворилась в светлой серости то ли реальной, то ли воображаемой дымки. Мгновенно стихли голоса, слился с тишиной шум двигателя, воцарилось истинное спокойствие.

Недолго длилась тишина, недолгой была идиллия. Несколько мгновений и громкие крики дерущихся чаек разорвали блаженную тишь, наполнили пространство диким гамом. С возвращением звуков развеялся и туман. Из него сформировался интерьер роскошной каюты. В самом ее центре проявилась широкая двуспальная кровать, на ней владелец яхты, зевающий и часто мигающий глазами…

Подавив очередной пробуждающийся зевок, толстяк оттолкнул прильнувшую к нему жену. Тихо, еле заметно шевеля губами, выругался, натянул яркие шорты и неспешно побрел в ванную. Открыл кран, ополоснул лицо холодной водой, взглянул на свое отражение в зеркале. Красноречиво пожал плечами, мол, очень даже ничего выгляжу. Вышел из каюты, огляделся и направился на верхнюю палубу.

– Вот это да! Неужели вы так всю ночь и просидели? – мрачным взглядом толстяк окинул знакомую картину: палуба, журнальный столик, старик-азиат и парень-переводчик в шезлонгах. Казалось, со вчерашнего вечера они даже не пошевельнулись.

– Уважаемый Аоки – большой ценитель утренней зари, любит подниматься рано. Жаворонок он. Вот и мне приходится подстраиваться. Ничего не попишешь, работа! Мало ли, вдруг придется переводить… – парень прикрыл упрямо открывающийся рот ладонью.

– Понимаю, работа – она на первом мест. Принеси кофе! – толстяк заметно оживился, заметив молоденькую официантку, стоявшую палубой ниже. – А я вот терпеть не могу ранние подъемы. Никогда не любил, мне надо хорошенько выспаться, иначе добра не жди! И сейчас бы спал, да птицы разорались. Беснуются…

– Аоки говорит, проходим мимо одного из небольших островов. Чайки гнездятся…

– Будто бы я сам не понял!

По трапу взбежала, почти взлетела молоденькая официантка. Она поставила на столик поднос с большой чашкой, присела, кланяясь. Заметила одобрение на лице толстяка, покраснела и быстро удалилась. Владелец яхты проводил ее взглядом, радостно потер руки, схватил чашку, шумно вдохнул насыщенный аромат. Сделал глоток, блаженно улыбнулся. Откинулся на зафиксированную спинку шезлонга, повернул голову в сторону переводчика, открыл рот, собираясь что-то сказать, да так и замер, пораженный.

По левому борту, как легко догадаться на востоке, совсем рядом виднелся остров. Маленький, окутанный густым утренним туманом, он казался нереальным, несуществующим, находящимся где-то в иной плоскости, в другом измерении. Он покачивался на волнах, будто шевелился, менял очертания, стараясь привлечь к себе внимание.

– Никогда ничего подобного не видел! – восторженно прошептал толстяк, глядя на то, как восходящее солнце застыло над возвышающейся вдали полуразрушенной башней… – Просто-таки настоящий маяк!

Он резво вскочил, поставил чашку на столик, ткнул пальцем в переводчика.

– Э… Женя, переводи. Я хочу вот этот остров!

Удивленное лицо азиата было ему ответом. Тот несколько раз мигнул глазами, растерянно развел руками и часто, сбивчиво, заикаясь, заговорил.

– Он говорит, мол, это не тот остров… – переводчик удивительно точно скопировал тембр и манеру азиата.

– Я догадался!

– Говорит, меньше он, совсем не обжитой, ни построек, ни, инфраструктуры. Говорит, заросли непроходимые, а там, на том, к которому мы направляемся, есть все, что требуется для жизни…

– Все, что нам потребуется для жизни, мы сами построим. Пусть не переживает, справимся. По поводу размеров острова – так мне же не поля возделывать! Насколько он меньше?

– Максимум в длину километра четыре, может пять, с севера песчаная коса тянется…

– Ну и нормально. Я не жадный, мне земли хватит. Ты ему вот что скажи, мне маяк очень по душе. Отреставрировать его хочу, восстановить, зажигать по ночам буду, – глядя на то, как азиат энергично мотает головой, толстяк помрачнел. – Опять не «слава богу»?! Слушай, чего это он тут утренней гимнастикой занимается? Скажи ему – я так хочу!

– Ну, он говорит, мол, нельзя маяк включать, мол, он давно исключен из морских лоций, да и власти могут не согласиться продать именно эту территорию. Говорит, база здесь была, давно, во время войны…

– Понятно. Ты скажи ему так – денег у меня столько, что я в любую лоцию внесу все, что только захочу. Даже фонарный столб, что у моих ворот, хоть от него до ближайшего моря километров с тысячу будет. А по поводу этого жалкого лепета, мол, остров, база, все прочее, объясни – я хочу купить именно этот остров и я его куплю. А если он, вместо того, чтобы головой мотать, да глазами мигать мне посодействует, его вознаграждение удвоится. Ну как, теперь проблем меньше стало?

Азиат внимательно выслушал слова переводчика. Нацелил взгляд на толстяка. Медленно кивнул и тут-таки расплылся в улыбке. Часто закивал.

– Вот это я понимаю. Деловой подход. А то не могу, не знаю, не буду, – толстяк огляделся, задержал взгляд на переводчике, но тут краем глаза заметил официантку, кивком подозвал ее. – Беги к капитану, направляемся вон к тому островку. Надо осмотреться…

Глава 2

Ранний звонок

Ненавижу будильники! Нет, не какое-нибудь конкретное устройство, что мешает спать, так сказать, некий физический объект, я терпеть не могу будильники как явление. Ненавижу! Безусловно, не один я такой. Редко кому нравится, когда что-то нагло и бесцеремонно прерывает сновидение. Интересное оно или нет, яркое или не очень, не имеет значения. Точно как и то, какой именно пробуждающий механизм вырывает тебя из объятий сна. Неважно, как он устроен, на каком принципе основано его пробуждающее действие, каким звуком он будит спящего. Конечно, те древние устройства, что своим варварским трескуче-звенящим шумом будили меня в дни далекого детства, это и вовсе ужас. Но и современные будильники недалеко ушли. Не поспоришь, звуки у них оригинальнее, чаще всего не столь отвратительные, но все равно хорошего мало. Будильник он был и остается будильником. Пусть он давит на уши отвратительной электронной пародией на петуха, пусть пробуждает довольно приятной мелодией, пусть песней в исполнении именитого французского шансонье, которой выводит меня из полудремы пробуждающее устройство, встроенное в мой телефон, неважно. Будильник это будильник…

Ритмичная музыка заполнила небольшую спальню, превращая ее в филиал модного клуба, громкость неуклонно нарастала. Минута, другая и все кардинально изменилось. Исчезло бескрайнее море с белоснежной яхтой, растаял живописный островок – кульминация цветного сновидения. Вот как тут не расстроиться?!

Оцифрованная мелодия пошла на третий круг, а открывать глаза все не хотелось. Надежно сковал сон мои веки, дремотный дурман наполнил ленивое сознание. Ничего не поделать, вот не было желания просыпаться и все тут. Были другие желания, много их, разные они. Более всего хотелось тишины, спокойствия, блаженного забытья. Еще мечта была заветная, хотелось отыскать это неимоверно голосистое устройство да швырнуть его в ближайшую стену. Жаль только спряталось оно где-то в темноте, а чтобы его найти надо было, как минимум, открыть глаза. Надо было, но как раз этого-то делать и не хотелось. Покоя хотелось, покоя и дело не только в том, что за окном (я все-таки не удержался, подглядел) темным-темно! Так уж случилось, что вечер вчерашний удался. Так хорошо посидели…

«А ведь это и не будильник вовсе! – цепочкой электрических импульсов по извилинам серого вещества проползла длинная и ленивая мысль. Проползла она и скрылась в умственном тумане. За ней проследовали отрывочные воспоминания, промелькнули яркими вспышками иллюстрации к мыслям. Промелькнули они и растаяли. Еще одно мгновение и нагромождение глупых мыслей окончательно рассосалось. Одна осталась. Менее длинная, менее абстрактная, но не менее ленивая: – Это же мой телефон надрывается! Точно. Звонит мне кто-то. Среди ночи звонит! Вот умеют же некоторые «товарищи» так совесть свою запрятать, что и сами найти не в состоянии…»

Стоило мне понять, что являлось источником шума, как наступила тишина. Такая приятная, такая долгожданная. Я даже улыбнулся непроизвольно. Потянулся, зевнул, рассчитывая забыться сном, позабросить мысли обо всех «трезвонящих по ночам», но нет. Не судьба. Неугомонное устройство завело новую песню…

Более терпеть было невозможно. Я мысленно выругался и рывком сел на постели. Понимая, что телефон, помимо звуков должен еще и светить ярким экраном, принялся вглядываться в темноту. Сработало. Из-под дивана пробивалось слабое практически неразличимое свечение. Наверняка телефон лежал экраном вниз, спрятавшись в ворсе ковра.

– Ну, сейчас я с кем-то поговорю, ой поговорю, ну, готовься, считай, что ты дозвонился! – злобно прошептал я, шаря рукой под диваном.

Вот и он. Яркий, слишком яркий экран. Пришлось здорово постараться, чтобы на нем сфокусироваться. «Неизвестный», безлико сообщил мне аппарат и показал длиннющий ряд из совершенно ничего не говорящих мне цифр. Мало того, что номер ничего мне не напомнил, так еще, судя по первым цифрам, звонили откуда-то из-за рубежа. Вот только этого мне среди ночи и не хватало…

– Серега хватит спать! Быстренько просыпайся, растопыривай уши, можешь только одно растопырить, главное, внимательно слушай сюда… – бойко затараторил кто-то в динамике.

– Кто это? – мрачно пробормотал я.

– Витька…

– Какой еще Витька?

– Друг детства, одноклассник! Нет, слушай, если так дальше будет продолжаться, я обижаться начну, честное слово! Звоню тебе третий раз за последний месяц и каждый наш разговор начинается все с того же. Кто это, да кто это! Слушай! Может у тебя склероз? Или со слухом что-то? Если да, тогда ладно, прощаю, но хоть вид сделай, что меня помнишь, – смешливый голос в трубке вздохнул, ужас, до чего же фальшиво! – Нет, ну ты это… просыпайся быстрее. Время тикает! Я, конечно же, не со своего телефона звоню, не за свои деньги, но все равно совесть надо иметь!

И ему еще хватает наглости говорить мне о совести! Нет, я вспомнил, конечно, это Витькин голос, а сам Витька…

– А ты вообще где? Что за номер такой подозрительный? – похоже, я все-таки начал просыпаться. Еще и вопросы задавать правильные начал, ну, более или менее правильные.

– На острове, ну помнишь, я рассказывал…

– На необитаемом? – нет, правда, он говорил что-то. Было, звонил, хвастался, последний раз всего неделю тому назад. Но разве все упомнишь!

– Практически, – голос начинал терять смешливость, вместо него пробивалось раздражение, в отличие от недавнего вздоха целиком и полностью подлинное. – Ну? Ты уже хоть немного проснулся? Теперь можем серьезно поговорить?

– Как тебе сказать, учитывая нелегкий вечер, вчерашний, а еще тот факт, что сейчас без чего-то там четыре… утра, то… нет… – в моей сонной голове блеснула искорка надежды, надежды на то, что он отстанет, пусть не навсегда, пусть лишь на время.

– Черт, совсем из головы вылетело! Я ведь разницу-то во времени не учел. Пояса часовые…

– Именно! – ко мне мгновенно вернулось настроение, волною нахлынуло, даже рассмеяться захотелось. – Значит, ты мне позже перезвонишь? Отлично, жду звонка!

– Стоять! Нет, позже не смогу, дела, а потому слушай и запоминай. Я тезисами, – он запнулся и хихикнул. – Значит так, сейчас же, незамедлительно, бросай свои попойки и дуй ко мне!

– А «к тебе» это куда? А как дуть-то? – пробормотал я, да, на редкость неглупые вопросы…

– Я так понимаю, все, что я тебе рассказывал в последнее время, ты попросту выбросил из головы. Ладно, я не гордый, я напомню! Дело обстоит так. Мой шеф, ну, хоть это ты не забыл, надеюсь, олигарх наш местный, купил себе остров. Да, я тебе не раз говорил, купил самый настоящий остров. Именно сейчас я по нему прогуливаюсь, а с тобой по спутниковому телефону разговариваю. Природа здесь просто удивительная: чистое море, шикарный пляж с золотым песочком, непроходимые джунгли. Здорово? – он выдержал паузу, позволяя мне вставить слово, я же промолчал. – Здорово! Тут сейчас намечается грандиозная стройка. Дом возводить будем, точнее виллу, все, что у дома должно быть плюс солнечная электростанция. Также ветряков наставим, еще причал нужен, мол, прочее. Но это неважно, самое интересное во всем этом строительном беспределе – маяк. Ага, самый настоящий маяк! Правда, он не строится, он восстанавливается…

– Это все хорошо, – мрачно перебил я, – более того, отлично! Я за шефа твоего искренне рад. И за тебя немного. Мне-то ты зачем звонишь?

– Так потому и звоню. Я шефу при случае намекнул, мол, маяк, это не так просто! Настоящий маяк, говорю, вам бригада шабашников не соорудит. Тут, говорю я, специалист нужен особый, знающий, консультант, одним словом. Понимаешь, к чему я веду?

– Честно? Даже и не догадываюсь.

– Что же ты такой тугодум! Сколько с тобой знакомы, ты всегда соображал гораздо шустрее…

– Слушай, Вить, а давай безо всяких там воспоминаний, безо всяких там отвлеченных понятий. Честное слово, мне и без того паршиво. Скажи прямо – с какой такой радости ты разбудил меня ни свет ни заря?

В трубке послышалось ехидное хихиканье.

– Ладно, скажу, – голос стал тише, в нем послышались заговорщицкие нотки. – То, что мы долго разговариваем это даже хорошо. Будем считать, что мы, исключительно для того, чтобы «набить цену», чуточку потянули время. Прошу заметить, не мне, а исключительно тебе! Ага, пусть шеф думает, мол, уговариваю я тебя, занят ты, все такое. Ну, а звоню я потому, что предложил твою кандидатуру на должность этого самого эксперта в маячных делах!

– Ну ты и придумал… слушай, даже слов не подобрать. Какой из меня строитель? Да я в своей жизни кирпич на кирпич не положил. Видел как-то, как люди строят, со стороны. Вот и весь строительный опыт…

– Так я же тебе русским языком говорю – я рекомендовал тебя в качестве эксперта, консультанта! Никоим образом не строителя. Да все что от тебя требуется – пройтись по острову с умным видом, головой покачать, да пару-тройку умных рекомендаций дать. Соображаешь?

– Да, но…

– Никаких «но»! Я ведь не просто так о тебе подумал, ты, насколько я помню, в детстве как раз в каком-то маячном поселке жил?! Не помню, «наволок» какой-то, правильно?

– Ну да, Выевнаволок. Родители его обслуживали, – удивительно ярко на фоне полудремы всплыли детские воспоминания. Лазурные воды бухты Малой Калиновой, в самом центре нее, покачивающаяся на легких волнах швартовочная бочка. На ней сижу маленький я. Смотрю вниз и вижу уходящую в толщу вод цепь, на конце которой лежащий на дне якорь. Море подбрасывает меня вместе с бочкой, покачивает, стараясь убаюкать. А вокруг, куда ни глянь, удивительная природа сурового заполярного края. Гладь моря, остров неподалеку, кораблики на горизонте. С юга и с севера, защищая бухту от ветров, высокие скалистые берега, на одном из них, северном, деревянные домики. Красота! А еще на краю каменистого мыса, возвышающаяся над этой, почти пасторальной, идиллией, выкрашенная в оранжевый цвет, башня маяка. Указывает путь рукотворная звезда, приветствует возвращающиеся из дальнего плавания корабли. Как же много воды утекло с тех пор! – Нет, да, было такое, только лет мне тогда от роду и пяти не было, да и не строили там ничего, даже не восстанавливали! Кроме того мне и запомнилось мало чего…

– Вот! Я и говорю, все сходится! Видел, представление имеешь – самый настоящий эксперт. Значит, убедил я шефа, так ему и сказал – восстановление маяка, это очень серьезное мероприятие, тут специалист нужен. Экспертов такого уровня по пальцам пересчитать можно, говорю, но для вас я найду человека, который с детства маяками занимается! Теория, практика, все такое. Да, он, конечно, специалист редкий, человек занятой, но по старой дружбе, все такое…

– Хорошо, допустим, я соглашусь…

– Согласишься! Даже и не сомневаюсь. Я ведь еще не все тебе рассказал, дело в том, что за труды, за консультационные услуги, тебе гонорар полагается немалый. Готов услышать сумму? Десять тысяч. В неделю! Соображаешь? Десять тысяч! И не чего-то там, а их, «зеленых»! Проживание, питание все такое за счет работодателя. Теперь понятно, что значит должность эксперта?! Ну, сколько тебе надо на твоих подработках трудиться, чтоб такую сумму заработать? И ты все еще размышляешь?

На удивление отчетливо я почувствовал что проснулся. Честное слово, сам удивился. Столько лет на свете живу, а подобное ощущение у меня впервые. Казалось, Витька-баламут лишь несколько слов произнес, а просто как обухом по голове ударил. Только что спал, а тут, раз и я уже полностью проснувшийся.

– Конечно, это аргумент. Весомый аргумент. Но ты сам знаешь мое нынешнее положение, да я не то, чтобы на острова какие-то ехать, необитаемые, я дальше ближайшего райцентра вряд ли доберусь. Денег попросту не хватит…

– Это друг мой ничуть не проблема. Все что от тебя требуется – доберись до ближайшего города с аэропортом. Там тебя встретят. Более того, я за тобой самолет вышлю, персональный! – Витька выдержал многозначительную паузу. – Так что ты говоришь, я могу передать шефу? Что ты согласен и готов выехать, скажем, ровно через неделю?

– Да разве тут откажешься! Но ты хоть намекни, куда ехать-то? Глобус – он большой, Земля же еще больше…

– Яванское море! – с отчетливо слышимым в голосе оттенком пафоса, произнес Витька.

– А, Индонезия, – безлико ответил я.

– Точно! Ну, ты даешь, – теперь уже слегка расстроено пробормотал он, – когда мне шеф море назвал, я первым делом спросил, а это где!

– Географию учить надо было. Ну а если точнее?

– Э, нет! Точные координаты не дам, шеф запрещает. Говорит, пока все не обустроим, чтобы ни одна живая душа не знала! – Витька противно хихикнул и полушепотом добавил: – Так что готовься: подписка о неразглашении, клятва на крови, все такое.

Сопровождаемая еще более противным хохотом друга, связь оборвалась. Я же поднялся, прошелся по комнате, снова сел на диван и серьезно задумался. Нет, не о том, ехать или не ехать, тут думать не о чем. Почему-то меня страшно занимал глупый до ужаса вопрос – что означает Витькин смех? Неимоверно бессмысленный вопрос, ведь, сколько я его знаю, его хлебом не корми, дай вдоволь посмеяться…

Глава 3

Путешествие на край света

Отведенную мне на сборы неделю я потратил с умом и с пользой. Ответственность, как иначе! Не мог же я позволить себе ударить лицом в грязь, тем самым подвести друга детства, да вдобавок навлечь неприятностей на свою голову. Именно так, ведь мало ли что может случиться! Помню, Витька частенько страшилки разные о своем шефе рассказывал. То тот кого-то в открытом море за борт выбрасывал, то среди степи из машины высаживал, то к дереву в лесу провинившегося привязывал. Нет, я ничего не утверждаю, может статься, что байки все это, так всегда было, друг мой Витька – большой любитель приврать, тут некуда правды деть, а что если нет?

Неважно. Как бы там ни было, я прекрасно понимал – дело мне предстоит серьезное, деньги обещаны немалые. И если дело это ладно, то деньги – такая вещь, которая всем нужна, мне не меньше чем другим, следовательно, я обязан, если не стать экспертом, так хотя бы выглядеть таковым. Вряд ли для этого достаточно рекомендаций друга Витьки, да пары-тройки моих собственных воспоминаний. Тут нужны хоть какие-нибудь знания, специфические, только откуда же им взяться…

Первым делом я обратился к памяти, но не к той, что в голове, а к той, которую можно потрогать, взять в руки, рассмотреть. Точно, я перерыл старые фотоальбомы, выбрал пару десятков снимков маяка, того, который был ярчайшим впечатлением далекого детства. Конечно же, выбрал исключительно те фото, на которых не было меня, тогда еще очень маленького эксперта. Сложил все в папочку, получилось чуточку даже солидно, можно сказать, завел я себе «портфолио».

Еще минута и к фотографиям прибавилась внушительная коллекция грамот, датированных, конечно же, прошлым веком, но не в этом суть. Главное, есть они, да и учреждение, сотрудникам которого они выданы указывалось. Все как одна – благодарности работникам маяка. Нет, не то, чтобы подобная коллекция фотоматериалов с цветными картонками могла мне помочь в работе «эксперта-консультанта», но ведь это уже что-то! Эти бумаги, пусть косвенно, могли подтвердить мою квалификацию. Есть вопросы? Пожалуйста, вот маяк, вот грамоты, благодарности, да был, да обслуживал, все такое! Должно пронести. Да точно пронесет, ведь насколько я понимаю, на маячных консультантов нигде не учат, следовательно, подобного диплома в природе не существует. А раз так, раз документального свидетельства наличия знаний нет, надо обходиться подручными средствами.

Но и это еще не все, свидетельства, так сказать, это свидетельства. Грамоты с фотографиями это хорошо, встречают, ясное дело, по одежке, в моем случае по бумажкам, вопрос в том, как провожать будут! Мало документами размахивать, надо еще и говорить что-то, советы дельные давать, да и просто глупцом не выглядеть…

Понимая, что умные слова из пустоты не рождаются, я отправился в местную библиотеку. Нет, книг, касаемо обустройства и эксплуатации маяков в ней не было, да и быть не могло. Просто наша библиотека – единственное место во всем захудалом поселке, где, и довольно-таки сносно, работал интернет. Более того, к нему можно было подключиться за символическую плату. А если точнее, то всего за несколько улыбок, прибавив к ним парочку комплиментов в адрес нашего библиотекаря, красавицы Валюши. Эх, до чего же обидно, что она замужем! Если бы не эта досадная мелочь, да не ее муж – кандидат в мастера спорта по самбо, уж я бы одними комплиментами не ограничился…

Так, поглядывая на аппетитные формы Валентины да изредка в монитор своего старенького ноутбука, я собрал внушительную коллекцию фотографий маяков мира, разукрасил ними свой компьютер. А что, пусть видят – я настоящий энтузиаст своего дела! В качестве дополнения и чтоб поднять уровень знаний, прочел несколько умных статей о природе света и линзах Френеля. Каждую статью перечитал дважды, старался изо всех сил, вникал, вот только, если совсем честно, практически ничего из того, что в них было написано, я не понял. Тем не менее, сохранил в памяти компьютера, так, на всякий случай, может позже прозрение наступит, может, поумнею. Сомнительно это, да и ладно…

Пролетел обозначенный в устной договоренности срок и вот я, сонный, помятый, измученный «марафоном трех электричек», поздним вечером очутился на железнодорожном вокзале областного центра. Вышел из относительно теплого (согретого большей частью самими пассажирами) вагона, шагнул в звенящий мороз и оказался на изрядно заваленном снегом перроне. Остановился, оглядываясь, расстраиваясь, замерзая и попутно просыпаясь.

– Сергей Владимирович? – послышался заискивающий голос. Я подскочил от неожиданности, резко обернулся. Рядом со мной стоял молодой паренек, он часто мигал глазами, широко, но ничуть не искренне улыбался. – Здравствуйте! А я вас сразу узнал. Виктор Павлович очень точно вас описал. Позволите вашу сумку? Благодарю! Пожалуйста, проследуйте за мной, на привокзальной площади вас ждет машина.

– Спасибо! – пробормотал я, предвкушая тепло и уют.

Сотня шагов вдоль старого здания вокзала и мы оказались у большой, я бы сказал, огромной машины. Внедорожник. Совершенно черный, что шины, что диски, что кузов, что стекла. Мрачноватое средство передвижения, от него веяло мощью, скоростью, а еще чем-то, что сродни суеверному страху, даже перекреститься захотелось.

Рядом с авто стоял охранник. В тон машине, весь в черном от ботинок до очков. Он коротко кивнул мне, резким движением руки открыл дверь, принялся часто и энергично вертеть головой, не иначе как пытался обнаружить каких-нибудь злоумышленников, а то и вовсе террористов. Пусть никого, кто бы мечтал совершить покушение на меня – крупного специалиста в области дел маячных не нашлось я чуть не в первый раз за то время, что живу на свете, по-настоящему испугался за свою жизнь. Видимо, выделение персональной охраны человеку неподготовленному серьезно давит на психику…

Встретивший меня паренек оказался водителем-асом, человеком, которому не просто нравилось делать то, что он делал, он этим жил. Секунда и подмигивая проблесковыми маячками, часто «крякая» противной сиреной, мы мчались по вечернему городу. Летели, оставляя позади квартал за кварталом, игнорируя знаки, разметку, светофоры. Лишь единожды водителю пришлось сбавить скорость, пролетая очередной перекресток на запрещающий красный свет. Пришлось притормозить – по пересекаемой нами улице медленно и неспешно тащился грейдер. Ситуация понятная, хоть мигай, хоть «крякай», толку не будет, а вот неприятностями в виде капитального ремонта для машины и реанимации для пассажиров можно запросто разжиться.

Водитель вел авто, беззвучно шевеля губами. Черный человек, в черных очках, мой временный охранник, также старался изо всех сил. Вертел он головой, влево, вправо, рывками оглядывался назад, изредка подпрыгивал, будто автомобиль мчался не по приличному асфальту, а по кочкам да выбоинам. Вслед за ним подпрыгивал и я, не могу сказать, страх тому виною или мужская солидарность. Нет, я ничуть не возражаю, понятно все, работа у него такая! Издержки профессии, наверняка в каждом случайном прохожем ему виделся злоумышленник, за каждым зашторенным окном прятался воображаемый снайпер. «Любопытно, как он засыпает? Да и спит ли вообще? – подумал я, начиная чувствовать себя неимоверно важной персоной, но не ощущая от своей мнимой важности, ни малейшей гордости. – И еще, как я после всего этого усну? Честное слово, мне действительно становится страшно…»

Прошло минут пятнадцать ничуть не больше, как мы оказались на противоположном конце города. Миновали окружающий многоэтажные здания пояс частного сектора. Еще минута и подкатили под шлагбаум у въезда на территорию аэропорта. Авто подмигнуло фарами и тут-таки шлагбаум, а синхронно с ним и отдающая честь рука охранника аэродрома, пополз вверх.

Первым выскочил мой телохранитель. Он остановился у машины, широко расставив ноги. Его голова завертелась еще энергичнее, нежели вертелась в машине, просто как у совы, на все триста шестьдесят градусов. Скрытые темными стеклами глаза вглядывались в каждую деталь окружающего пейзажа, правая рука, готовая в любой момент выхватить пистолет, застыла у левой подмышки. Пальцы нервно подрагивали. Если добавить к его портрету действительно перепуганного меня, живописно выглядывающего из машины, просто-таки живой комикс получится, «Шеф приехал» называется…

– Чисто, выходите! – шепотом скомандовал охранник. Похоже, он чуточку успокоился, я попытался последовать его примеру.

Просто у дверцы машины начинался трап небольшого, но судя по всему, очень даже дорогого самолета. На верхнем конце выдвижной лестницы, дежурной улыбкой точно такой же, как та, что я наблюдал на лице водителя, улыбалась стройная, скорееизящная стюардесса. Судя по ее одежде – форменной короткой юбке и полупрозрачной блузке, она здорово замерзла.

– Можете заходить! – продолжал руководить моей погрузкой охранник. Он снова начал нервничать, непроизвольно нервируя меня. Надо идти, тем более, он пока не возражает…

– Добро пожаловать на борт! – при ближайшем рассмотрении улыбка очаровательной стюардессы уже не выглядела дежурной и безликой. В ней было чуточку искренности, которую практически затмило вполне подлинное любопытство. Еще бы, наверняка она впервые эксперта по маякам встречает! Вот я, к примеру, гораздо старше нее, а подобных специалистов в жизни не видел, ни одного…

– Спасибо! – я улыбнулся, как мог беззаботно. – Куда идти?

– Направо, в салон проходите. Выбирайте любое место, какое вам понравиться. Как только будете готовы, скажите, мы тут-таки взлетим.

– Понятно, – кивнул я, с новой силой чувствуя себя уважаемым человеком и с новой силой ощущая от этого чувства одно лишь отвращение.

С другой стороны большого иллюминатора неподвижный, будто каменный стоял мой телохранитель. Таким и остался он в моей памяти – человек-кремень, одна сплошная сосредоточенность, весь напряженный, готовый к любой неожиданности. Единственное что изменилось в его облике, и то, чуть-чуть, практически незаметно – выражение лица. Казалось, он расстроился. Скорее всего, расстроился оттого, что никто на нас не напал, никто не попытался отбить у него меня, главного, так сказать, специалиста по делам маячным! А он так надеялся…

Хотя, все может быть гораздо проще, вполне возможно, выражение его лица и не менялось вовсе. Возможно, это лишь видимость, иллюзия, а причина ей вечер, стремительно переходящий в ночь, да толстое стекло иллюминатора.

– Вы готовы? – удивительно, но теперь на лице стюардессы сияла настоящая, без намека на фальшь, просто-таки душевная улыбка.

– Да, можно взлетать, – наверняка причиной перемены был мой растерянный, если не сказать испуганный вид. Все-таки, что бы я ни думал, чем бы ни старался занять свою голову, как бы ни старался отвлечься, но мне предстоял первый полет, а оттого было страшновато. Выглядеть трусом не хотелось, надо было что-то сказать, отвлеченное, а лучше отвлекающее, вдруг получится… – Скажите, мы ведь границу пересекать будем, разве не должно быть какого-нибудь контроля, таможенников, пограничников?

– Не волнуйтесь, без этого не обойдется. Но у нас дальний перелет получится, сядем еще в нескольких аэропортах в пределах страны, последним будет Владивосток. Заправимся, там же нас и досмотрят. Но, не стоит переживать, досмотрят не слишком тщательно, – девушка снова улыбнулась, на этот раз дружески, присела у моего кресла на корточки, застегнула ремень безопасности, кажется, подмигнула и направилась в сторону кабины пилотов.

– Могу сказать с уверенностью, полет, это такое дело, к которому надо готовиться заранее, – бормотал я, намертво вцепившись пальцами в подлокотники. Не подумайте, это вовсе не аксиома, даже не умная мысль, это исключительно мои ощущения. – Кстати, готовиться надо не одним лишь пилотам, нет, им в первую очередь, но требуется подготовка и пассажирам, желательно задолго до самого полета. Да, пока я не знаю какая именно. Но ничего, лететь мне еще и лететь, я много чего успею передумать.

Первые отголоски этой не блещущей разумностью мысли посетили меня еще тогда, на земле. В тот миг, стоило нашему автомобилю вырулить на взлетную полосу небольшого аэропорта, стоило мне только увидеть первый стоящий в ряду, расставленных вдоль ограды самолетов, как во мне проснулся страх. Чуть позже, увидев симпатичную стюардессу, я слегка расслабился. Понадеялся, что страх остался там, внизу, в автомобиле, на сиденье, рядом с телохранителем, но оказалось – нет. Здесь он, во мне, вокруг меня. И даже осознание того непреложного факта, что самолет, пробудивший во мне мерзкое чувство был старым, списанным, как-то не помогало…

Удивительно быстро нашлось лекарство от страха. Правда, не я его отыскал, Леночка подсказала, все та же очаровательная стюардесса. Лишь только мы набрали высоту, она, по-прежнему мило улыбаясь, предложила ужин. Сама еда, пусть какой бы вкусной она ни была, мне не помогла, но вот несколько бокалов очень даже хорошего коньяка, быстро расслабили и успокоили. Спустя лишь несколько минут я практически забыл о том, сколько километров между мной и твердой землей, а позже и вовсе уснул, отдавая себя в руки умелых пилотов.

Именно так, большую часть полета я попросту проспал. Просыпался лишь для того, чтобы понаблюдать за приземлениями и взлетами. И вот очередная посадка. Мои сонные глаза открылись и быстро замигали. Сквозь один из дальних иллюминаторов пробивался яркий свет. Ближайшие были закрыты плотными занавесками, не иначе как заботливая стюардесса постаралась. Нет, все-таки быть уважаемым пассажиром очень даже неплохо!

За надежным стеклом иллюминатора картина заметно менялась. Земля приближалась. Поля, леса, редкие строения, бескрайнее море на горизонте, все земное становилось ближе, виднелось отчетливее. Я прильнул к стеклу. Засмотрелся. Удивляясь собственным ощущениям, отметил полное отсутствие страха. Не было его и все тут! Было понимание того факта, что мы приземляемся, его не пыталась затмить глупая мысль о возможной аварии.

Казалось, самолет только коснулся земли. Только-только остановился, как сразу в салон вошел, почти вбежал молодой паренек в форме пограничника, за его спиной маячили двое его коллег. Он кивнул, здороваясь, несколько секунд помялся на условном пороге, алюминиевой полоске, делящей самолет на места для пассажиров и территорию экипажа. Потоптался, поглядывая на меня, будто не мог решиться на что-то. Решился. Подошел. Остановился у моего кресла, вопросительно кивнул на кресло напротив.

– Да, конечно, – наконец-то опомнился я, – присаживайтесь, располагайтесь.

– Спасибо! – чиновник открыл портфель, извлек из него планшет, несколько бланков, толстую неудобную ручку, сложил все это на столике. Бланки пододвинул ко мне, заискивающе, как большинство тех, кто мне встречался во время нечаянного путешествия, улыбнулся.

– Я взял на себя смелость заполнить бумаги, будьте так добры, посмотрите, все правильно?

– Фамилия, пол, год рождения, паспорт, да, все точно.

– Тогда распишитесь, будьте любезны, и более я к вам вопросов не имею.

Я поставил подпись, он тут-таки подскочил, собрал свои бумаги, спрятал непонятно для чего извлеченный планшет, бойко взмахнул рукой, отдавая честь, быстро вышел. За ним последовали и те двое, которые все это время попросту простояли у входа в кабину экипажа.

– Вот и все, с формальностями покончено. Самолет заправлен. Взлетаем? Хорошо. Тогда пристегнитесь, пожалуйста, безопасность… – стюардесса одарила меня очередной, пожалуй, наиболее удачной за все время полета, улыбкой.

– Следующую остановку не объявите? – улыбнулся в ответ я.

– Конечно! Значит, мы сядем в Гонконге, на часик, не больше, заберем груз, это распоряжение начальства. Кстати, если вы хотите пройтись, размяться, погулять по городу, можем и задержаться. У нас распоряжение, делать все, чтобы вы были довольны полетом. В разумных, конечно же, пределах.

– Нет, спасибо, – растерянно пожал плечами я, – чего я там не видел…

– Как будет угодно, – девушка повторила мой жест, только в ее исполнении он выглядел как-то слишком уж печально. Не знаю, может, ей самой хотелось погулять по Гонконгу, так сказала бы прямо… – Дальше Сингапур. Там вас встретят…

Полет близился к финалу и это радовало.

Да, благодаря старому другу я заметно расширил перечень испытанных мною ощущений. Вот и летать научился, тем не менее, это утомляло. Ближе к Гонконгу мне со страшной силой захотелось спуститься на землю, в самом прямом смысле. Я уже не мог сидеть на месте. Устраивался и так и этак. Прогуливался по салону, прикладывался к бокалу. Ничего не помогало, наоборот, только сильнее хотелось вниз. Трудно представить, как это люди умудряются чуть не всю жизнь проводить в небе? Вот та же Леночка!

Пожалуй, можно было передумать. Попросить задержаться в Гонконге, отдохнуть от полета, но смысла в этом не было. И дело даже не в том, что мы приземлились в аэропорту, расположенном на острове. Дело в другом. Ночь за окном, какой резон бродить в темноте по улицам незнакомого города? Правильно, никакого. Так что я ограничился тем, что полюбовался пейзажем с высоты, насмотрелся на яркие цветные огни. Дождался того момента, когда шасси коснется бетона взлетно-посадочной полосы и сразу же уснул. Все-таки усталость в комплекте с коньяком – страшная сила. Вдвоем они любого одолеют.

Очередное утро в небе. Утро это так условность. Я уже давно потерялся во всех этих временах, часовых поясах. Запутался. Еще и часы в телефоне добавили разнообразия, похоже, решили окончательно сбить меня с толку. Как иначе, если цифры на ярком экране упрямо твердили – половина третьего. Утра, конечно же! Кто их поймет, что это за время? Местное? Домашнее? Просто среднее по земному шару…

– Потерпите, еще совсем немного осталось, – Леночка покачала головой, взглядом полным сочувствия глядя на меня. – Формальности много времени не займут. Для нас обслуживание, можно так сказать, по высшему разряду. Буквально через минуту подойдут пограничники, сразу на месте оформим бумаги…

Ее слова служили ответом на мое нетерпение. Лишь только колеса самолета коснулись земли, я с чувством нереального облегчения отстегнулся от надоевшего кресла, потянулся и встал, разминая ноги. Все-таки я человек земной, мне в небо не нужно, нет там для меня ничего интересного. В море, правда, тоже ничего, но, похоже на то, именно море меня и ждет.

Повторилась точно та же картина. Все просто до деталей: дежурная улыбка, заранее оформленные документы, чисто символический досмотр. И пяти минут не прошло, как Леночка проводила меня к трапу, попрощалась, указала рукой в сторону машины, остановившейся у въезда на территорию. На прощанье она еще раз очаровательно улыбнулась, помахала рукой и вернулась в салон. Я же задержался у трапа, думая лишь о том, что здесь, в теплых широтах, ее легкая униформа более уместна…

Далее опять повтор, было уже такое: черный внедорожник, охранник, брат-близнец того, что остался на далеком заснеженном аэродроме. Даже водитель-лихач был, правда, гонка не задалась. Пробки. Весь путь из аэропорта одна большая пробка. Неимоверно загруженные улицы мегаполиса. Еще и «мигалок» не было, приходилось передвигаться как все. Думаю, езда с сиренами, да прочими атрибутами успешного человека – исключительно наше национальное изобретение.

Мимо меня, то стремительно, то чуть заметно, проплывали силуэты небоскребов самых оригинальных форм. Пожалуй, красивый вид, наверняка подобные урбанистические пейзажи многим нравятся. Мне же, как оказалось, нет. Давили они на меня, пробуждали желание оказаться как можно дальше отсюда, да еще и как можно быстрее.

Трудно сказать, сколько времени прошло с той поры, когда я вышел из дому. Запутали меня километры, проносившиеся под крылом самолета, сбили с толку сменяющиеся часовые пояса. Думаю, путешествовал я суток двое, может немногим меньше. Как оказалось, за все это время я просто-таки разучился спать лежа, сидя – пожалуйста, а вот на постели! Хотя, возможно в этом вина все тех же часовых поясов…

– Приветствую! Я Санек, – пилот вертолета, паренек в заляпанном краской комбинезоне, на вид плюс-минус мой ровесник, широко, а главное совершенно искренне улыбнулся. Он вытер руку пальмовым листом и протянул ее мне.

– Привет! Я Серега, – эхом отозвался я.

– Присядь где-нибудь, отдохни. Небольшие сложности, придется с полчасика подождать. Редуктор хвостового винта что-то барахлит. Но не волнуйся – все решаемо. Да и не в первый раз. В общем, жди, я сейчас!

Со сноровкой сделавшей честь любой обезьяне, он взобрался на шаткую стремянку, согнулся чуть не пополам, сунул обе руки в раскрытый лючок, принялся что-то там крутить…

Провалявшись большую часть местной ночи без сна, под утро я погрузился в чуткую полудрему. Удивительное состояние, сразу и не поймешь, где сон, где явь, открыты глаза или нет. Так, балансируя на грани сна, я встретил рассвет. Утреннее солнце бесцеремонно заглянуло в мое окно, разбилось на тысячи осколков, коснувшись огромной люстры. Яркие блики принялись играть в салочки, носиться по комнате, намекая на то, что нечего напрасно занимать место, надо вставать.

Смирившись с тем, что все равно не усну, я сполз с постели. Подошел к стеклянной панели, заменяющей собой стену и одновременно окно, посмотрел на утренний город. Увидел совсем немного зданий, высотой превышающих тот уровень, на котором находился я, поежился, стараясь не вспоминать, на какой этаж меня определили. Пусть вспомнить и не удалось, зато проснулось любопытство. Следуя его прихотям, я начал считать этажи соседних зданий. Мысленно выругался, отвернулся от окна.

Нет, если объективно, мне немного нравилось быть экспертом. Правда, сами посудите, когда еще меня прокатят на персональном самолете, чуть не вокруг света? Да еще и поселят в шикарном номере, может даже в каком-нибудь президентском люксе (точно может, выделенные мне хоромы по площади были раза в четыре больше всей моей квартиры, про убранство я и вовсе промолчу), а в дополнение еще и накормят до отвала!

Мысль о том, что меня накормят, тут-таки отозвалась урчаньем в животе. Понимая, что подобного рода вопросы должны легко решаться, я подошел к телефону и долго на него смотрел, все пытался высмотреть хоть какую-нибудь подсказку. Осмотр ничего не дал, ни тебе инструкции, ни тебе намека.

Пожал плечами, снял трубку. Чей-то металлический голос пропел мне длинную тираду и умолк, его сменили короткие гудки.

Не успел я ни расстроиться, ни задуматься, как в номер постучали. Не дожидаясь ответа, двери распахнулись, въехала груженая тележка, за ней вошел официант…

Очень скоро, я даже не успел, как следует задуматься над тем, что делать дальше, в дверь снова постучали. На пороге возник мой сингапурский водитель и на достаточно приличном русском спросил, готов ли я продолжить путь. В ответ я равнодушно пожал плечами, он кивнул и жестом предложил следовать за ним.

На этот раз поездка была короткой. Меня привезли в порт, там посадили на весьма оригинальную посудину: снаружи – старье, внутри – ультрасовременная яхта. Далее несколько часов плутания среди огромного количества островов, островков, просто скал и мы оказались у небольшого живописного, как и все вокруг клочка суши.

Спустили шлюпку. Энергично кланяясь и бормоча что-то непонятное, матросы усадили меня в нее и доставили на берег. Уже там один из команды на ломанном (еще хуже, чем мой) английском объяснил, что я прибыл. Добавил, что меня уже ждут, пальцем изобразил винт вертолета и жестами объяснил как к нему пройти. Ничего не оставалось кроме как помахать рукой на прощанье и удалиться. К счастью, идти было недалеко, да и человек, меня встретивший, оказался соотечественником, а уж это точно не могло не порадовать…

Исключительно из-за полнейшего отсутствия каких-либо идей, чем можно занять себя средь новой для меня местности, я устроился на поваленном бревне, вытянул ноги и принялся безо всякого интереса разглядывать окрестности.

Средь насыщенной зелени растительности, подчеркнутый нею, красовался небольшой домик. Симпатичное строение, это даже и не дом, я бы назвал его заграничным «бунгало», маленькое такое, симпатичное, сбитое из кривых, не струганных досок. Их необработанные торцы заметно добавляли колорита. Доски заходили друг на друга, между ними зияли щели, настолько широкие, что рука запросто пролезет, эффектно должно быть ветер внутри гуляет, с завываниями. Нет, если не придираться, это неплохо. Очень даже приличное жилье, особенно в условиях близости экватора. Там, где нет ни малейшей причины экономить тепло. Да еще и строение легкое, что также немаловажно, в случае урагана и жильца спящего не раздавит, да и отстроить его не составит особого труда. Словом, живописный домик, симпатично смотрится на фоне зелени леса, а особенно если заставить себя подняться с бревна, да чуточку отойти в сторону. Тогда он и вовсе волшебным выглядит, будто сошел со страниц детской сказки, такое себе жилище моряка потерпевшего кораблекрушение, приподнят он над землей почти на метр, крытый высохшими пальмовыми листьями. В тон ему пейзаж. Деревья вокруг, лес, а то и вовсе джунгли.

«Страшно даже подумать, если я отойду от дома всего на сотню метров, я смогу найти обратную дорогу? Вряд ли…» – дополняя красоту островка, мелькнула веселая мысль.

– Серега будь другом, подай ключик на четырнадцать! Где-то он в ящике должен лежать, ага, в этом железном…

– Рожковый?

– Точно!

– Тогда держи…

Все-таки хорошо здесь. Тишина, уединение, вокруг одна лишь природа, везде она, куда ни глянь. Никаких намеков на цивилизацию. Почти никаких. От того так легко поверить, что нет в мире ничего кроме моря, джунглей, неба над ними, да еще легкого домика, чуточку приподнятого над землей. Не вписывается в природную идиллию лишь бетонированная площадка, да стоящий на ней вертолет. Отвлекают они, прогоняют мысли, стремящиеся к единению с природой, возвращают меня мечтателя к реальности. Сразу понимаешь, что островок, на котором находишься, очень даже обитаемый, да и до настоящей цивилизации добраться не так и сложно, понимаешь, что близко она, везде она, вокруг. Все понимаешь, а от того становится чуточку грустно.

Рядом цивилизация, совсем рядом, достаточно лишь забраться в кабину вертолета, услышать гул винта над головой, да увидеть, как красота затерянного берега растворяется средь глади моря. Буквально несколько минут пройдет и растает вдалеке волшебная природа, останется только уныло-яркий урбанистический пейзаж. Мрачновато, как на это ни смотри!

Взгляд перестал бесцельно блуждать по округе и остановился на вертолете. Честно говоря, выглядел он не очень. Непрезентабельно, что ли? Да, было такое ощущение, но думаю, это меня избаловало недавнее путешествие. Слишком уж все было ярким, новым, блестящим, а тут…

Нет, правда, в сравнении с самолетом, на котором меня забросили на другой конец земного шара, вертолет заметно проигрывал. Нелишним было бы его покрасить, пусть лишь для видимости, убрать ржавчину, скрыть ее от глаз.

Мгновение и я уже не просто смотрел на летательный аппарат, я рассматривал его самым внимательным образом. Отметил про себя каждое пятно ржавого металла, каждую дыру в обшивке, но вот странность, замечая видимые недостатки, я и не думал об опасности. Даже мысли не было о том, что можно вместе с этой железной птицей рухнуть в воду. И куда только подевалась осторожность, а с ней и страх?

– Готово! – пилот энергично хлопнул лючком, завинтил фиксирующие его винты. – Можно считать ремонт законченным, все в лучшем виде, аппарат почти как новый. Ну, ты как, собрался? Отлично. Тогда чего ждем, в путь! Лететь нам часа два, никак не меньше. Вещи все погрузил?

– Да моих вещей всего одна сумка.

– Одобряю, я тоже люблю путешествовать налегке. Чуть что случится, ничего не будет отвлекать от спасения собственной жизни. Сейчас, погоди, отметимся, получим разрешение на взлет и возьмем курс на юго-восток, – парень щелкнул тумблером и быстро заговорил в микрофон. Из динамика ответили на том же совершенно незнакомом мне языке. Санька довольно кивнул. – Вот и хорошо, взлетаем!

Звук работающего двигателя ворвался в кабину. Я взглянул на своего нового знакомого, тот кивнул в сторону двери и крючка над нею. Я кивнул в ответ, взял наушники, надел, чувствуя, как грохот двигателя отходит на второй план.

Машину несколько раз сильно качнуло, будто бог летчиков и полетов взывал к моей недавно обнаружившейся боязни полетов. Почти сразу, понимая, что страха не дождется, сменил он свой божий гнев на милость. На минуту вертолет завис над площадкой, медленно обернулся вокруг своей оси в одну сторону, в другую, видимо Сашка проверял качество недавнего ремонта. Судя по довольной улыбке, оно его устроило.

Несколько тумблеров переведены во «взлетное» положение, аппарат уверенно начал набирать скорость, медленно, но неуклонно превращая остров в маленькую зеленоватую точку средь бескрайнего синего моря. Восторженно, почти с благоговением я проследил за тем, как дом и окружающие его деревья сливаются в сплошную зеленую массу, как растворяется остров в сплошной синеве. Кабина слегка накренилась, и мы полетели вперед, в неизвестность, как минимум, в неизвестность для меня…

То ли от того, что это уже был второй в моей жизни полет, то ли по какой-нибудь другой не менее весомой причине, страх меня так и не догнал. Возможно, дело в том, что за время первого полета ни одного летчика я так и не увидел, а теперь видел, вот он, просто рядом со мной. Видел я, что творится впереди, видел, как человек управляет летательным аппаратом.

Конечно, сыграла свою роль и личность пилота. Сашка относился к той категории людей, которые сразу располагают к себе. Просто-таки эталон уважаемого человека. На вид простой, что привлекало, при этом не чрезмерно простой, что не отталкивало. Чувствовалось, что он хоть и молод, много чего повидал на своем веку. Вне всяких сомнений он много знает, много умеет, следовательно, это человек, которому можно доверять, и не просто доверять, ему можно доверить самое ценное – свою жизнь. Профессионал, одним словом! Но это ладно, да, профессионализм это отлично, но более всего мне в нем понравилось полнейшее отсутствие раболепия во всех его проявлениях, не было у него желания угождать, пусть лишь заискивающей улыбочкой, которая, на протяжении всего затянувшегося, на мой взгляд, путешествия изрядно поднадоела.

Слегка покачиваясь, летающая машина неслась вперед. Очень скоро единственным, что я мог видеть, было море, бескрайнее синее море. Завораживающее зрелище. Неторопливо, внимательно вглядываясь в мельчайшие детали однотонного пейзажа, я обвел взглядом горизонт, широкую морскую гладь, окружающую нас, таких маленьких, таких незначительных. Посмотрел на пилота. Тот ободряюще усмехнулся и сдвинул какую-то рукоятку в сторону, заставляя парящую в воздухе машину заложить довольно-таки крутой вираж.

– Слушай, Сань, а как ты вообще сюда попал? Чуть не на край света, – насмотревшись на местные красоты, спросил я.

– Как? Ветром занесло! – усмехнулся он и хитро усмехнулся. – Вижу, не веришь, а напрасно. Я ведь правду говорю, именно ветром и именно занесло. Лет без малого десять тому назад был я пилотом вертолета на научном судне. Так вот в одну из командировок изучали мы течения в этом самом районе…

Он замолчал и внимательно, будто стараясь высмотреть что-то средь спокойной водной глади, засмотрелся вниз.

– И что? – не выдержал я.

– Точно не скажу, но где-то в этих местах совершенно неожиданно налетел ветер, практически ураган. Подхватил он меня, принялся швырять, играясь, бросал с одного края моря в другой, а после надоело ему, да и забросил вместе с вертолетом просто к острову. Вертолет разбился о скалы, сам понимаешь, вдребезги, меня с напарником рыбаки местные выловили. Отошел, подлечился, вернулся на родину, но исключительно для того, чтобы уволиться. После вернулся. Поселился на том островке, куда ветер занес. С местными рыбаками дружбу завел. Язык выучил. Какой-никакой недвижимостью обзавелся. Были некоторые сбережения, удалось купить аппарат. Старенький, конечно, но вполне себе на ходу или на лету, так точнее будет.

Замолчав, он поправил наушники, отрешенно улыбнулся, иллюстрируя свои мысли и засмотрелся вдаль. Долго смотрел, внимательно, затем повернулся ко мне и печальным жестом пожал плечами.

– Ты уж извини, не очень-то я компанейский человек. Не зря же на остров сбежал, где население пару сотен человек. Как отнесешься к тому, чтобы включить музыку? У меня тут аудиосистема, ни в одном вертолете такой нет! – он искренне рассмеялся. – Одно плохо, двигатель громкий, весь звук глушит. Вот на земле, да в тишине! Но ничего, я в наушники включу. Так как?

Вместо ответа я лишь пожал плечами. Принимая мой жест за знак согласия, Сашка звонко щелкнул тумблером. В наушниках зазвучала приятная электронная музыка.

Глава 4

«Валентина» или все-таки «Валенсия»?

Оставшуюся часть пути нас сопровождала музыка. Так, исключительно из любопытства, я задал несколько вопросов, Сашка мне отвечал, обстоятельно отвечал, не отмалчивался, но чувствовалось, что бесконечные разговоры – не его конек, ему ближе тишина и спокойная мелодия, да он и сам об этом предупреждал. Меня подобное обстоятельство также устраивало, по природе своей я вовсе не говорун, так что приятная тишина была не в тягость.

Водная пустошь способствовала размышлениям. Навевала грусть, что сродни ностальгии, а когда вдалеке вырастали из воды редкие острова, скалы поросшие лесом, грусть исчезала, будто и не было ее вовсе. Улетучивалась она, освобождая место искреннему восхищенью…

– Сашка, ты потерялся? Ау! Заблудился, что ли? Еще абориген называется… – заглушая музыку, в наушники пробился треск, сопровождаемый хриплым голосом.

– Не дождешься! Иду точно по графику. Уже вас наблюдаю. Готовь встречу, меньше чем через десять минут будем на месте.

– Да? А где ты? Ничего не вижу!

– Внимательнее смотри. Направление – северо-запад, высота – шестьсот пятьдесят.

– А! Нет, все равно не вижу. Ну и ладно. Ты главное давай быстрее, крути свои пропеллеры. Шеф пока молчит, он в задумчивости пребывает, а чего доброго очнется, нервничать начнет…

Конечно же, насмешливый голос в наушниках принадлежал Витьке, пожалуй, его слова предназначались и мне, так что не лишним было бы сказать пару слов от себя, но мне вдруг стало не до разговоров. Как-то растерялся я, догадка, молнией блеснув в потемках сознания, сбила меня с толку, заставила затравлено оглядеться. Я нервно вздрогнул, скосил взгляд вниз, вправо посмотрел, влево. Вокруг, сколько ни вглядывайся, не было ни намека на приближающуюся сушу. Вода, от горизонта до горизонта одна вода.

Нет, не совсем так, далеко впереди и чуть правее я разглядел что-то маленькое, почти крохотное. Остров? Очень даже вряд ли. Нам туда? Быть того не может…

Светло-серая точка средь бескрайней синевы океана. Она быстро приближалась, увеличивалась в размерах. Спустя всего минуту точка превратилась в пятнышко. Бесформенное, оно на глазах обретало очертания, знакомые очертания! Корабль? Да, так и есть. Внизу, на волнах покачивалась яхта, очень похожая на то судно, которое чуть более недели тому назад бороздило морские просторы в моих снах. Оно это: удивительно изящный корпус, притягивающие взор плавные линии, высокие, просто-таки высоченные мачты. Наверняка в то время когда поставлены все паруса, силуэт кораблика выглядит наиболее эффектно! Вот только там внизу, точно как и в моем сне, полнейший штиль.

– Слушай Сань, я не совсем понял, ты на воду садиться собираешься? – как-то в процессе полета я совершенно забыл о том, что придется приземляться, точнее, я не думал о возможном приводнении. Плохая это затея. Вдруг что-то пойдет не по плану, крушение, тонуть начнем, а я практически не умею плавать! Так, держусь на воде, но этих навыков для открытого моря явно недостаточно.

– Ага! Других вариантов, увы, не предусмотрено. Яхта, конечно, не самая маленькая из тех, что мне доводилось видеть, но для моего агрегата места маловато. Но ты не волнуйся, в вопросах экстремальных посадок я настоящий профессионал!

– Звучит ободряюще, но не очень, – мрачность мыслей совершенно не хотела отступать. – А вообще я был уверен, что меня сразу на сушу доставят.

– Ну, этот вопрос не ко мне. Мне платят исключительно за то, чтобы я принял груз, или, как в данном случае, пассажира, и доставил его в точку с заданными координатами. Что я, собственно, и делаю. Загрузил, привез, сгрузил. Вопросов не задаю, сомнений не выказываю. Пойми правильно, требование заказчика это как приказ в армии, его не обсуждают.

Из недр памяти выбрались полушутливые слова Витьки, касаемо таинственности всего происходящего.

– Неужели этот остров такой засекреченный, что никто не должен знать, где он находится?

– Да нет никаких секретов! Остров как остров. Один из десятка тысяч клочков суши, разбросанных в местных морях. Пролетал я однажды над ним, груз сбрасывал. Симпатичный такой островок, маленький, уютный. Проблема в том, что там приземлиться негде, зарос он весь, вертолетной площадки нет, не вертолетной тоже. Но это ничего, вот вы потрудитесь, наведете порядок, тогда буду летать прямиком, может и вовсе по расписанию, как рейсовый автобус, – Сашка повернулся ко мне, кивнул, сдвинул с места какую-то ручку. – Все, готовься, идем на посадку.

Как именно полагается готовиться к посадке на воду, я не знал. Вообще не имел ни малейшего представления, потому, так, для проформы, поправил ремень. Даже два ремня поправил, сначала тот, который удерживал меня в кресле, после, опять-таки на всякий случай, тот, который поддерживал мои брюки. Стиснул зубы, прищурил глаза…

– Начинаю снижение! – пилот щелкнул несколькими тумблерами и ободряюще подмигнул мне.

Неумолимо приближалась цель нашего путешествия. Яхта. До того, как мои веки сами собой сомкнулись, я успел детально рассмотреть морскую красавицу. Сразу отметил, что она не совсем такая, как мне виделось во сне! Нет, обводы, мачты, бушприт, даже якорь посреди носа, все это было, все это правильно. Просто форму кормы воображение не угадало. Не было на ней витиеватой надписи, более того, ее и разместить не было возможности. Кормы, в моем понимании – плоскости, вертикальной или скошенной, попросту не было. Зато была палуба, маленькая симпатичная палуба, расположенная чуть выше ватерлинии – просто мечта любителя морской рыбалки. Нависала над ней каюта верхнего «этажа», что ж в принципе симпатично, хоть несколько угловато.

Конечно же, без названия не обошлось. Я разглядел сразу три. Одно большими буквами, красивым, но плохо читаемым шрифтом, можно сказать, узором выведено на верхней палубе, второе красовалось на бортах в передней части судна, а третье – также на бортах, только буквами поменьше, расположенными полукругом, там, где борта спускались к рыболовной палубе. Каждая из надписей гласила: «Валенсия». Можно было подумать, что это порт приписки, но нет, вряд ли, название это…

«Лишь с небольшой натяжкой можно сделать вывод, что экстерьер яхты я угадал. Ладно, почти угадал, – пронеслось в мозгу. – Нет тут ничего сверхъестественного, это Витька постарался! Да он мне все уши прожужжал, рассказами измучил, вот информация и отложилась. Воссоздало мое воображение морскую красавицу, опираясь на детали из его рассказа. Правда, с названием промашка получилась, но и это легко объясняется. О ком думал… так и запомнил. Но от слов своих я не отказываюсь, «Валентина», в качестве названия для яхты гораздо лучше, чем что-либо другое…»

Вертолет подозрительно задребезжал. Завибрировал мелко, часто, амплитуда колебаний росла. Впервые за все время полета мне стало страшно. Я закрыл глаза, чувствуя, как вера в пилота постепенно исчезает, сжался, даже дышать перестал. Добавляя ощущений, летающую машину несколько раз подбросило, качнуло, сначала в одну сторону, после в другую. Она резко опустилась, будто упала. Последовал легкий толчок и все замерло. «Похоже, поплавки коснулись воды, приняли на себя вес вертолета и пассажиров, – надежда, искорка которой все еще тлела в глубине сознания, оттеснила разрастающийся страх и трансформировалась в мысль, на редкость разумную мысль. – Правда, для того, чтобы в этом убедиться, надо набраться смелости и посмотреть, а это непросто…»

Спокойствие и легкое покачивание. Некоторое время смягченный наушниками слышался гул двигателя, но скоро затих и он. Как-то сразу стало легко, позабылись страхи. Я открыл глаза и несколько раз мигнул ними, стараясь детальнее все рассмотреть. Огляделся. Искренне обрадовался. Наша летающая машина стояла на воде и довольно-таки устойчиво. Приятно осознавать, что плавучесть огромной стальной птицы больше чем моя собственная. Это могло означать лишь то, что мои скромные способности держащегося на плаву «объекта» не понадобятся! Как минимум, в ближайшее время.

– Остановка конечная, готовимся на выход, – Сашка толкнул дверь, выглянул наружу, увидел приближающуюся шлюпку с двумя матросами, которые энергично работали веслами, весело помахал им рукой. – Привет покорителям морей и океанов!

Матросы тут-таки взялись за дело. Наш вертолет привязали толстенным канатом. Один из моряков быстро, будто играясь, несколько раз обмотал стойку, закрепил все замысловатым узлом, довольный кивнул. Я так понял, случись ветер или появись средь водной пустоши желающий угнать железную птицу, ничего у него не получится, теперь вертолет улетит только вместе с яхтой.

Шлюпка с нами на борту устремилась к судну. Нас ждали. По палубе, пригнувшись и забавно подпрыгивая в нетерпении, прогуливался толстячок, державший в руке колоритную соломенную шляпу. Заметив, что шлюпка возвращается, он перестал бегать взад-вперед, остановился, широко расставил руки, будто пытался обнять мир, а когда понял, что его увидели, изобразил рукой со шляпой замысловатую фигуру, подражая мушкетерам из старого фильма. Выпрямился, снова расставил руки и застыл в такой позе. Большие руки, крупная фигура, радушная почти счастливая улыбка. Знакомая улыбка, знакомое лицо, но вот остальное…

– Витька, ты что ли? – догадка вылилась в искреннее удивление. Конечно, сразу я его не узнал, ведь лет десять не виделись, никак не меньше!

– Я! А кто же еще! Кто, скажи мне на милость, вовремя вспомнит о друге, кто первым придет ему на помощь! Правильный ответ – я, Витька…

Правда, это он. Трудно узнать, да практически невозможно! Помню те далекие времена, школу помню, так он же самым худым в классе был! Да у него и кличка была соответствующая: «скелет», которая, исключительно из-за невысокого роста, быстро трансформировалась в уменьшительное «скелетик». Шло ему это прозвище, тогда, давно, а вот теперь смотрю, головой качаю, да какой же это «скелетик», это я даже и не знаю…

– Здорово же тебя жизнь… раздобрила… – почти уважительно выпалил я, взбираясь по жутко неудобной веревочной лестнице.

– Это да, – Витька забавно поклонился и непринужденно расхохотался. – Тут ничего не попишешь, все идет мне на пользу, зато о тебе такого не скажешь, – он внезапно стал серьезным. – Ладно, давай быстренько покончим с официальной частью – Сашку отпустим. Забот у нас даже не вагон, а в несколько раз больше! Первым делом шефу тебя представлю, постарайся на него впечатление произвести или хотя бы не испортить то, которое создал я. Дальше у нас обед, после отдых, а вот с завтрашнего дня… ладно, это все потом. В любом случае сначала дело, а после наговоримся. Держи Санька… твой гонорар…

Он протянул пилоту пухлый конверт тот, не проверяя содержимого, сунул его в карман мешковатых штанов, улыбнулся шире обычного, посмотрел на меня, вытаскивающего из шлюпки свою, как оказалось тяжелую сумку, пожал руку Витьке, затем мне, повернулся к гребцам.

– Так ребята, верните меня обратно! Мне в небо пора, – он повернулся к нам: – А вам счастливого плаванья!

Не прошло и минуты, как мощный поток воздуха качнул яхту, вдавил меня в трубу, ограждающую палубу. Кажется, он даже сумку мою отодвинул, только чуть-чуть, ненамного. Один Витька не сдвинулся с места, стоял он, не шевелясь, улыбался, махал пилоту рукой. Что тут скажешь, с его неподъемной массой никакой вертолет не совладает…

– Пошли! – только стих шум винта, скомандовал Витька. – Сумку здесь оставь, ее заберут. Сам же следуй за мной. Для начала нам на верхнюю палубу. Как ты сверху должен был заметить, у шефа там один сплошной уют: солнце, шезлонги, небольшой бассейн…

Вслед за перекатывающимся с ноги на ногу другом детства я углубился в лабиринт лесенок и переходов. Энергично вертел головой, безрезультатно пытаясь запомнить дорогу.

Как и следовало ожидать, яхта оказалась гораздо больше, нежели это казалось с высоты полета. Даже больше той, которая привиделась мне во сне. Не яхта, а небольшой круизный лайнер: сеть бесконечных коридоров, множество дверей, ступеней, переходов, о роскоши я и не говорю! Честное слово, не будь рядом со мною полноватого гида, заблудился бы я, засмотрелся, не один час ждали бы меня там, наверху.

Вот и верхняя палуба. Мое воображение хорошо потрудилось тогда, во сне. Довольно натурально все изобразило. Правда, было исключение, достаточно заметное – бассейн. Как-то собирая фантазии в сон, не догадалось оно его изобразить, не захотело над ним потрудиться. А напрасно! Очень уж он оригинальный! Во всяком случае, я никогда не видел, чтобы мачта стояла просто посреди бассейна, да еще, чтоб его стенки и дно были прозрачными! Хотя, с другой стороны, что я вообще видел! Да ничего, если честно. Во всяком случае, ни одной роскошной яхты, тем более, со стеклянными бассейнами и растущими из них мачтами…

На палубе у бассейна, в деревянных шезлонгах, лежали двое. Первый – худощавый мужчина в возрасте, седовласый с большой и круглой ярко блестящей на солнце лысиной. Он лежал с открытыми глазами, задумчиво смотрел в безоблачное небо, наверняка о чем-то размышлял. Чуть в отдалении, у самого ограждения (я так решил – она прячется от тени мачты, которая могла бы испортить загар) расположилась девица, платиновая блондинка, лет двадцати с хвостиком. Как и должно быть на яхте, покачивающейся на волнах средь тропических морей, ее одежду составлял купальник, более того, точно как тот, в котором мне снилась жена олигарха: прозрачный, невидимый, условный. Да, купальник блондинки был практически невидимым, но вовсе не из-за складок кожи, просто он был чисто символическим: несколько ниточек, да две тесемочки…

– Шеф, хочу вам представить – Сергей! – энергично выпалил Витька, стоило мне взобраться по очередной лесенке, которую, как мне позже объяснили, правильно называть трапом. – А это Константин Михайлович, владелец яхты, острова, еще много чего, кроме того, мой начальник, он иногда строгий, но всегда справедливый. Ну а Серега – мой старый знакомый, друг детства, крупный специалист в области обустройства маяков и прилегающих к ним территорий!

Вот незадача, если с названием яхты я, можно сказать, почти угадал, то в отношении действующих лиц – стопроцентный промах, опростоволосилась моя сонная фантазия. Худые в реальности мне приснились толстыми и наоборот. Хотя, Витька в моем сне не присутствовал, так что не так все и плохо. Да и неважно это…

– Прибыли? – владелец яхты отвлекся от созерцания чистого неба, несколько раз мигнул глазами, внимательно меня осмотрел. – Отлично!

У меня сложилось странное впечатление, показалось, что он не сразу понял то, что ему сказал Витька. Во всяком случае, он минуту смотрел то на меня, то на него, потом совершенно неожиданно подскочил, подошел, практически подбежал ко мне, энергично пожал руку.

– Наконец-то! Только вас и ждали. Вот теперь мы развернемся! – он повернулся к девушке, вгляделся в ее огромные темные очки. – Лариска, хватит лежать, сбегай к капитану, скажи, отправляемся! И чтоб на всех парах!

Девица недовольно фыркнула, взглянула на меня (или мне того хотелось? но зачем?), поднялась. Модельной походкой прошлась по палубе, подошла к трапу, остановились, повернула голову (нет, точно на меня смотрит! а что, я мужчина очень даже ничего…).

– Сожалею, что задержал вас, – непонятно почему начал оправдываться я, это все она, ее взгляды… – пока добрался…

– Нет-нет, что вы! Я никоим образом вас не виню. Я все понимаю, у вас такая редкая специализация, Витька мне все рассказал. Вас, знающих устройство маяков, во всем мире можно по пальцам пересчитать! Когда освободились, тогда освободились. Я же очень рад, что удалось вас заполучить!

Послышался легкий шум работающего двигателя. Медленно и величественно яхта двинулась вперед, разрезая острым носом морскую гладь.

– Да, я все понял, – прохрипел Витька в микрофон портативной рации. – Константин Михайлович, через тридцать минут все будет готово!

– Отлично. Сергей, сейчас вам покажут вашу каюту, располагайтесь, осваивайтесь, а через полчаса прошу к столу!

Достаточно быстро, исключительно благодаря тому, что меня сопровождал один из матросов, я оказался в каюте, убедился в том, что мои вещи принесли. Быстро ополоснулся, пытаясь смягчить жар раскаленного воздуха, правда, безрезультатно. Переоделся и, опять-таки с сопровождающим, направился в кают-компанию.

К тому времени, когда я переступил порог просторного роскошно декорированного зала, одним из ярчайших украшений которого можно смело назвать сервированный стол, владелец яхты и Витька были уже там. Мне представили капитана. Константин Михайлович кивком указал на стул, что напротив своего, дождался пока я сяду и продолжил начатую еще до моего прихода речь:

– Правда, я не знаю, откуда это у меня! Меняюсь я, задумчивым становлюсь, даже сентиментальность за собой замечаю, – Константин Михайлович пожал плечами и улыбнулся. – А тут еще и это. Честное слово, раньше ни одного маяка в жизни не видел. В смысле, лично не видел. На картинках там, по телевизору, да приходилось. Но это ведь не то! Вот и позже, когда яхту купил, в мореплавателя превратился, ни разу не обращал внимания на эти весьма полезные сооружения, а тут такое дело…

Громко цокая каблуками, в кают-компанию зашла девушка, та, которую я видел на палубе у бассейна. Теперь вместо откровенного купальника на ней было не менее откровенное ярко-красное облегающее платье с глубоким вырезом. Она остановилась у входа, уперев руку в бок, замерла, давая возможность всем присутствующим оценить ее фигуру, постояла несколько секунд, неторопливо направилась к столу.

Первым подскочил капитан, за ним, тяжело поднялся Витя, после встал я. Одарив нас троих насмешливым взглядом, поднялся и шеф. Вернее приподнялся, привстал, опираясь на спинку своего стула, подождал пока сядет девушка, сел, почти упал.

– Ах, да, я забыл представить, это моя… Лариска. Да садитесь уже, нечего стоять, обед остынет!

– Очень приятно, – осознавая, что ее имя называли исключительно для меня, ответил я, непроизвольно отмечая, что у нее удивительные зеленые глаза…

– Да, честно, – продолжал Константин Михайлович, – раньше я на маяки вообще не смотрел. А вот однажды, что называется, ни с того, ни с сего, случилось! Проснулся я ранним утром. Вот-вот рассвет начнется. Лежу, сна ни в одном глазу. Я на палубу вышел, вижу, проходим ввиду маленького островка, зеленый он, лесистый, с горной вершиной посредине. Рядом же с ней, соревнуясь, кто выше, виднеется башня, а уже над ней зависло пробуждающееся солнце. Так все это красиво, удивительно, нереально, будто картинка из другого мира. Просто красота! Смотрел бы и смотрел. До сих пор отойти от столь прекрасного зрелища не могу. Задумаюсь, даже и глаз закрывать не надо – выплывает из недр памяти, пленит, захватывает. Непередаваемая красота, сказочное видение, волшебное! Да вы сами все увидите. Устроите, Игорь Александрович?

Капитан с готовностью кивнул.

– Все, что только в моих силах, сделаю. Подойдем с западного побережья острова, точно под восход солнца. Главное, чтобы облаков не было.

– Я так понимаю, вы планируете восстановить маяк, как это будет правильнее, в полной функциональности, – я решил, что самое время сказать что-то умное.

– Именно! Да, если вы намекаете на необходимость получения разрешительных документов – нет никаких проблем, уже все решено, обо всем договорено. Не без финансовых вливаний, конечно же! – шеф весело рассмеялся. – Так что об этом не беспокойтесь. Да, и еще о финансах, Витька озвучил мои условия?

– В принципе, да, – кивнул я.

– Они вас устраивают? Не спешите отвечать, я не треплю недопонимания, потому повторюсь: оплата десять тысяч долларов в неделю, проезд, проживание, питание, все такое, конечно же, за мой счет. Вот только одна неприятность, ситуация слегка изменилась… – Константин Михайлович вдруг замялся и как-то по-детски отвел глаза, – на счет проживания. Изначально я планировал стать на якоре у острова. С таким расчетом, чтобы вы жили на судне, но, увы, ситуация! Я вынужден отлучиться, так что придется вас оставить на берегу.

– Ну и отлично, – совершенно искренне обрадовался я, – честно говоря, море это не совсем моя стихия, сухопутный я! В общем, меня все устраивает.

– Но я просто-таки обязан вас предупредить – условия на берегу совсем не те, о которых можно мечтать.

– Да ладно вам, Константин Михайлович, – вклинился в разговор Витька, – нормальные там условия. Удобства, правда, во дворе, зато воздух, простор, теплый климат. Опять же земля твердая под ногами. К тому же я тоже остаюсь, а мы с Серегой, да в былые времена! Эх! Помнишь, Серега, походы наши?

– А как же! – с готовностью подтвердил я, полностью отдавая себе отчет в том, что не только с Витькой, а и вообще хоть с кем бы то ни было, в походы не ходил. – Нет, правда, для меня плохие условия на суше, гораздо привлекательнее, нежели хорошие, да на волнах. Морская болезнь, все такое…

– Понимаю, – довольно кивнул шеф, – наверняка, если бы не это, вы бы занимались не маяками, а, к примеру, яхтами. Все, считаю, что мы договорились. Теперь же отставим праздные разговоры, да отобедаем. Не надо обижать нашего кока, он вон как расстарался!

Обед действительно удался. Блюда, сервировка, обслуживание. Конечно, сказывалось и то, что между завтраком и обедом пролетел практически целый день. Кстати именно поэтому поздний обед медленно перешел в ранний ужин…

Не иначе как в подтверждение моих слов о нелюбви к морским прогулкам я не спал всю ночь. Казалось, море совершенно спокойное, лишь легкое покачивание, но почему постоянно пол (простите, палуба), а с ней моя кровать (или все-таки койка?), проваливаются в пропасть? Именно в пропасть, пусть маленькая она, пусть неглубокая, но ведь пропасть! Хотя, кто сказал, что она неглубокая? Там, подо мною толща воды, да там километры… нет, эта жизнь точно не для меня. Страшно представить, что произойдет, если ветерок посвежеет, да волны подрастут.

Что я ни делал, а сон все не шел. Не планировал он заглянуть в каюту затерявшейся на краю света роскошной яхты. Не собирался он проведать меня, забравшегося за тысячи километров от дома. Мне же ничего не оставалось кроме как смириться. Вот и лежал я, смотрел в темноту потолка, стараясь убедить себя в том, что он не упадет, что он надежный, устойчивый в отличие от палубы. Лежал, смотрел и размышлял, думал на отвлеченные темы. Пытался решить, какое название для яхты лучше, «Валентина» или все-таки «Валенсия», думал, выдвигал аргументы, прекрасно понимая, что никого этот вопрос не волнует, даже больше того, он не волнует и меня. Оно и понятно – купи себя яхту, а после называй ее, как твоей душе будет угодно…

Лишь за окном забрезжил свет, я поднялся. Перекатился к краю просто-таки огромной кровати. Сел, покачал головой, чувствуя покачивание палубы. Поднялся. Широко расставил руки, ступил несколько шагов. Шатаясь, балансируя, будто и вправду во время качки пробрался в ванную, ухватился обеими руками за выпуклый ободок раковины, открыл кран, сунул голову под холодную воду. Лучше, конечно же, не стало, но я на это и не рассчитывал. Собственно это так, жест отчаянья, что и подтвердило сонное мое отражение. Отмахнулся от него, по-прежнему пытаясь удержать равновесие, прошествовал мимо кровати и направился прочь из каюты, куда угодно, лишь бы на свежий воздух.

Как-то я совсем забыл, что нахожусь на незнакомом судне, понимание этого настигло меня позже. Надо бы испугаться, но было уже поздно, оказалось, я не только не заблудился, но и пришел туда, куда направлялся – на верхнюю палубу. Не ожидал от себя подобного. Но более всего я удивился, увидев сидящего в шезлонге владельца судна. Завернутый в белый махровый халат, с бокалом в одной руке и огромной сигарой в другой, он задумчиво смотрел вдаль, туда, где покачивалась над водной гладью яркая, белая с синим отливом звезда…

– Вижу, я в вас не ошибся, – кивнул он в ответ на мое приветствие. – Можно на «ты»?

– Да, конечно!

– Так гораздо лучше. Не люблю я официоза, особенно в ситуации, когда он явно излишний. Вижу, ты человек ответственный. Дело превыше всего? Правильно! Я тоже в былые годы ночей не спал, делал все возможное лишь бы выполнить то, что обещал. Но все равно ты рано проснулся, солнце пока не взошло, виднеется только одна пытающаяся заменить его звездочка. Не знаешь, это Полярная звезда?

– Увы, нет, Полярную звезду из здешних широт не разглядеть. А это не просто не Полярная, это даже и не звезда, это Венера, – уверенно выдало мое подсознание, чудом затерявшееся в его дебрях знание.

– Жаль! – искренне огорчился Константин Михайлович. – Действительно жаль. Ты мне напомнил о том, что мы в другом полушарии, о том, что мы далеко от дома. Так скоро и ностальгия нахлынет. Да ты не стой, нет правды в ногах, присаживайся! Коньяк, сигару?

– Точно нет, а кофе я бы выпил…

– Сейчас принесут, устраивайся! – краем глаза я уловил движение. Легкая, почти призрачная фигурка мелькнула у ближайшего трапа, послышались торопливые шаги.

– Если можно, без сахара! – крикнул я вслед удаляющимся шагам.

– Можно, все можно, – Константин Михайлович выпустил в утренний воздух длинную струю сизого дыма.

Глава 5

Осколок рая средь лазурных вод

Не стану возражать – действительно прекрасное зрелище! Но нет, я не увидел ничего сверхъестественного, ничего нереального, вроде какого-то чуть не божественного света, идущего от маяка. Более того, я толком не уверен, что разглядел сам маяк. Я видел солнце, нижний край которого опирался на маленький клочок суши. Красиво? Пожалуй, но если бы не предыстория, я бы этим и ограничился, посмотрел бы и забыл, а так воображение нехотя постаралось. Дополнило оно реальность, дорисовало некое подобие башни, чуточку уменьшило диаметр светила. В результате с горем пополам мне удалось увидеть то, о чем рассказывал Константин Михайлович за обедом…

– Красиво, ничего не скажу, просто красиво, – дипломатично ответил я на вопросительный взгляд моего работодателя.

– А то! – пробормотал владелец яхты, перестав буравить меня глазами, повернувшись в сторону островка. Судя по тону, моя реакция его полностью устраивала.

– Шеф, капитан интересуется, можно ли подходить к берегу, – тактично дождавшись того момента, когда солнце окончательно поднимется над островком, спросил Витька.

– Да. Самое время. К тому же сам понимаешь, ситуация, спешить мне надо, – встрепенулся тот и обернулся ко мне. – У меня есть еще несколько часов, сейчас высадимся на остров, пройдемся. Расскажу, что да как, что планирую, выслушаю рекомендации. Договорились?

– Конечно, какие могут быть возражения…

Остров приближался. Освещенный неумолимо поднимающимся солнцем живописный клочок суши радовал взор пышной зеленью, будоражил воображение предвкушением скорого знакомства. Любуясь на него в бинокль я не мог скрыть волнения, мне действительно захотелось как можно быстрее ступить на берег, пройтись по песчаному пляжу, углубиться в заросли. Манил он меня, увлекал, и дело не только в желании поскорее оказаться на твердой почве, хотя и это тоже.

Так и было, в отличие от моего работодателя, меня маяк не сильно впечатлил. Да, симпатично, да живописно выглядела его частично разрушенная башня, что возвышалась над густой зеленью растительности. Симпатично, но не более того. Гораздо больше увлекала меня общая панорама, вся целиком, без деления на детали. Все пленяло взор, все вызывало трепет нетерпения: и ровная поверхность искрящегося в лучах утреннего солнца моря, и изумрудно-зеленый холм – подножие маяка, и благоухающая зелень тропического леса, и невысокая горная вершина – островерхий пик. Пожалуй, более всего именно пик. Симпатичный он, к тому же у меня, как у настоящего специалиста, тут-таки возник вопрос – почему маяк не соорудили на вершине? Это же отличное основание для башни. Вот лично я бы, построил его на самой высокой точке острова, а уж точно не в стороне от нее. Таким образом, можно было бы заметно сэкономить на высоте, следовательно, на стройматериалах. По-моему, это правильно, но вряд ли неизвестный мне архитектор поступил, так как поступил, не имея веских на то оснований…

Не желая рисковать доверенной ему яхтой, капитан распорядился бросить якорь в паре сотен метров от берега. Завертелись лебедки, забегали матросы, очень быстро большой якорь скрылся в толще воды, лег на дно, надежно фиксируя судно. Спустили шлюпку. Шеф, Витька, ну и, конечно же, я, погрузились в нее, матросы взялись за весла, и мы устремились к берегу.

Шлюпка спешила к острову. Я не выпускал из рук бинокль. Внимательно разглядывал берег, скалу, возвышающуюся над морем вековых деревьев, побережье, что становилось все ближе, бухту, приветствующий нас пляж. Удивительной красоты пейзаж. Одно из тех мест, которые созданы, чтобы удивлять, одно из тех, которые буквально просятся на открытку. Особенно бухта – гавань полукругом, издали напоминающая греческую букву «омега». Вся округлая ее часть являла собой превосходный усыпанный желтым кажущимся издали золотистым песком пляж. За полоской песчаного золота, стройной шеренгой выстроились высокие пальмы, слегка склоненные в сторону моря, покачивались их огромные листья всего в нескольких метрах от кромки воды. Меж толстых стволов старых деревьев разрослись густые живописные заросли, переплетение ветвей растений, что пониже, скрывали они промежутки между пальмами, создавали иллюзию сплошной растительной стены. Удивительная яркость цвета: бездонное синее небо, под ним густая насыщенная зелень, ниже золотой песочек, на который накатывали лазурные в утреннем свете, волны. Просто рай на краю света!

Но и это еще не все. Два штриха, два одинаковых, просто зеркальное отражение друг друга, мыса. Они подчеркивали форму греческой буквы, ограничивая водное пространство бухты. Вряд ли это природа так поработала, тут чувствовалась рука человека. Да, по-другому и быть не могло, ведь на краях мысов, искусственными скалами, возвышались одинаковые бетонные доты. Массивные сооружения, они буквально нависали над водой, казалось, парили над гладью моря, плыли по ней, поглядывая на нас, случайных туристов, прищуренными глазницами пустых бойниц.

– Наследие войны? – восторженно прошептал я, не в силах отвести глаз от приближающегося берега. В ответ Витька многозначительно хмыкнул и промолчал. Ему было не до разговоров, его пальцы намертво ухватились за деревянный борт, в глазах читался испуг, грозивший перерасти в панический ужас. Сразу стало понятно – не один я в шлюпке сухопутный.

– Так и есть, это еще одна местная достопримечательность. И еще одно временное неудобство – пока нет возможности причалить к берегу. Приходится каждый раз подходить на лодке, – извиняющимся тоном ответил за своего помощника Константин Михайлович. В тот момент острый нос врезался в песок, лодка покачнулась и замерла. Прибыли. – Но это все временно. Уже очень скоро достроят причал, он там, неподалеку, за этим продолговатым холмом. Изначально я хотел в бухте стоянку для яхты обустроить, но тут слишком мелко. Еще и море старается, песок наносит, пришлось бы постоянно дно углублять. В общем, работы много – толку мало, да и просто посмотри вокруг, разве можно такую красоту портить пирсами, молами, волнорезами!

– Поддерживаю, – совершенно искренне согласился я, хотя мое мнение на этот счет точно никого не интересовало.

– Наконец-то добрались, – облегченно выдохнул Виктор, шумно прыгая с кормы просто в воду, обрадованный тем, что лодка выдержала его внушительную массу. Я последовал его примеру.

– Да, прибыли, идемте! А вы можете приступать, – в отличие от нас шеф не стал прыгать в воду, он подождал, пока лодку развернут, подтянут к берегу, спрыгнул на сухой песок. Кивнул доставившим нас матросам, те сняли лодку с мели и, профессионально работая веслами, направились обратно к яхте. – Сейчас запасы кое-какие доставят. Не голодать же вам!

– Это правильно! – кивнул головой Витька, с грустью в глазах рассматривая свои сандалии, под пряжки которых набился мокрый песок.

С берега бухта выглядела также привлекательно, как и с моря, может чуточку привлекательнее. Скорее всего, причина тому – спокойствие. Мое спокойствие от того, что ноги стоят на твердой почве и умиротворяющее спокойствие природы. Как-то разом затихло все. Стих чуть заметный ветерок, лодка ушла, легкая рябь порожденная взмахами весел исчезла, будто и не было ее никогда. Зеркало спокойного моря радовало глаз отраженьем неба, прозрачные воды манили, предлагали окунуться, настаивали. Заманчивое предложение, но это будет после…

Исключительно для того, чтобы дать мне возможность вдоволь налюбоваться красотами места, куда меня забросила судьба, Константин Михайлович остановился на возвышенности, которую он назвал «продолговатым холмом». Занимательная деталь местного рельефа, своеобразный горный хребет, начинающийся у южного дота и уходящий куда-то вглубь острова. Как оказалось позже, эта возвышенность не имела ничего общего с горами. Это всего лишь насыпь над бетонным тоннелем. Была и вторая, точная ее копия, она начиналась у северного оборонительного сооружения, и также терялась где-то в непроходимых джунглях.

Я остановился, восторженно осматривая окрестности. Отличный вид, всего острова не рассмотреть, но часть, которая меня интересовала, была как на ладони.

– Вон он вдали, твой, я бы так сказал, подопечный, – с просто-таки подлинной теплотой в голосе, произнес шеф. Я вздрогнул и посмотрел на него. Его же глаза внимательно, не мигая, смотрели на расположенный в нескольких сотнях метров от нас на холме чуть более высоком, нежели тот, на который взобрались мы, маяк. – Что скажешь, нравится? Каково мнение специалиста?

– Очень даже хорош! – авторитетно кивнул я. – Я бы сказал, весьма выдающийся образец маячного зодчества. Высокая башня квадратного сечения, внутри должна быть винтовая лестница. Следовательно, можно с уверенностью утверждать, что это маяк классического типа…

– Точно, не маяк, а классика… – Константин Михайлович с трудом заставил себя отвести взгляд от развалин. – Да, это он, он твоя забота. Прошу заметить важно не просто заставить его работать. Маяк должен выглядеть так, как выглядел в былые времена. Витька запросил все доступные материалы из местного архива, рисунки, фотографии, может, планы какие-нибудь отыщутся. Обещали все оцифровать и сбросить. Когда ты говорил?

– Вроде до конца недели должны все сделать. Хотелось бы быстрее, но что-то у них там со сканерами, или еще с чем-то, я так толком и не понял, – Витя покачивался, будто от ветра и тяжело дышал. – Несколько часов ушло на то, чтобы хоть как-нибудь объясниться. Нет, ну занесло же вас, Михалыч, на край света! Что за народ, у кого ни спроси, никто русского языка не понимает. С горем пополам переводчика нашли, так толку от него…

– Это да! Со знанием языков у нас проблема, но с этим ничего не поделать, – согласился шеф и повернулся к побережью. – Прорвемся! Что еще интересного? Да, вон там, в воде, видишь, бревна торчат? Ага, это и есть причал. Вернее остатки старого причала. Изначально планировалось использовать старые сваи, но, увы, время ничего не щадит. Так что теперь будем вбивать новые. Скоро прибудет паром, я технику заказал, материалы. Сделаем! Все сделаем. Что еще? Вон там дальше, просто на берегу, видишь, ребята топорами работают, площадку расчищают? Там будем дом строить. Если интересно, Витька покажет чертежи. Вне всякого сомнения, хорошо получится. Террасу соорудим на верхнем этаже, с бассейном, вид должен быть…

Пользуясь тем, что меня оставили скучать в одиночестве (Витька с Михалычем пошли «утрясать» какие-то вопросы по строительству дома), я решил прогуляться. Первым делом спустился в долину, туда, где трудились, расчищая площадку для постройки дома, два десятка мускулистых парней. Энергично размахивали они топорами, падали под их ударами мощные деревья, исчезали кусты.

Поздоровавшись и получив в ответ множество самых разных, но одинаково непонятных мне слов я дружески помахал им рукой и углубился в чащу леса.

Немного поплутав средь пышной растительности, удалось отыскать участок, где не так густо росли деревья. Под ногами, покрытые мхом, проглядывали камни, как нетрудно догадаться, обработанные руками человека, многие из них сдвинулись с мест под натиском представителей местной флоры, тем не менее, при определенной доле воображения, можно было увидеть общую картину – это была дорога. Вымощенная камнем дорога, которая начиналась от старого причала и вела куда-то к маяку, а вполне может быть и гораздо дальше него. Обрадованный нечаянным открытием и обретя направление, я прибавил ходу, направился прямо, ориентируясь на камни под ногами и виднеющуюся сквозь густые ветви башню маяка.

Хорошо идти проторенным путем, с курса не собьешься, не заблудишься, пусть даже природа постаралась, скрывая не только саму дорогу, но и мельчайшие признаки ее существования. Очень скоро, протискиваясь между толстыми стволами многолетних деревьев и продираясь сквозь не слишком густой, но очень уж колючий подлесок, я вышел к своеобразной развилке. Обнаруженная мною дорога убегала дальше, забирая правее, похоже, взбиралась на склон горы. К дороге примыкала узенькая дорожка, также мощенная камнем, она упиралась в полуразрушенную лесенку из нескольких десятков ступеней, которая вела, как легко догадаться, к главному украшению острова – к маяку.

Карабкаться на гору я не стал, решил отложить эту наверняка занимательную экскурсию на будущее, повернул к каменной башне. Задержался у начала лестницы, внимательно рассмотрел несколько полностью сохранившихся ступеней. Зачем-то потрогал покрытый мхом булыжник. Начал подъем.

Скоро я оказался на ровной площадке. Первое, что бросалось в глаза – практически полное отсутствие деревьев. Один подлесок, густой, но пройти, как оказалось, можно. Пробрался я через неимоверно цепкий кустарник, подошел вплотную к башне. Последнее усилие и я стоял на камне отлично сохранившегося порога. Обернулся, оглянулся назад, засмотрелся.

Из дверного проема значительно расширенного временем и постоянно воюющим человечеством открывался удивительный вид на восточную часть острова. Совсем близко, просто у подножия холма, копошились рабочие, оставляя после себя лишенную растительности площадку правильной прямоугольной формы. За ними частично скрытые деревьями виднелись временные строения, своеобразные бараки, тропический вариант. Эффектно выглядела бухта, названная мною Омега, удивительно, я бы сказал красочно, плыли над водой доты, одетые природой, не иначе как для маскировки, в зеленые лесные одежды. Даже большей частью сломанные старые сваи деревянного причала, которые вблизи должны были навевать уныние, отсюда, с высоты, издалека, выглядели живописной дорожкой, казались очертаниями древней тропы, ведущей вдаль, уходящей в море.

Маяк отлично вписывался в общее великолепие. Дополнял он живописный ансамбль тропического острова, более того, был его доминантой. Высокая башня, сложенная из дикого камня обработанного чьими-то умелыми руками, достаточно хорошо сохранилась. Глядя издалека, я думал, что будет гораздо хуже. Тогда, любуясь пейзажем, я сразу решил, что ремонта, как такового и быть не может. Думал, разобрать придется все до последнего камешка, а уже после воссоздавать с нуля. Ошибался, как есть ошибался, но это все расстояние. Оно и только оно виновато…

Собственно, пострадала только верхняя часть строения примерно его четверть. Даже дилетанту понятно, что давно когда-то в нее влетел снаряд. Он прошел практически по центру, разметал камни севернее лестницы, металлу тоже досталось. Южная же стена сохранилась практически в первозданном виде, только кладка пошла трещинами, а если присмотреться, видно, как несколько камней сдвинулись со своих мест.

К нижней половине маяка претензий и вовсе не было, она была просто как новая. Стены целые, лишь немного пострадали проемы. Все, в той или иной степени. Дверной проем стал шире из-за нескольких вывалившихся камней, окна «второго этажа» лишились каменных подоконников. На фоне изрядно разрушенной верхушки это выглядело мелкой неприятностью.

Из всего увиденного я сделал вывод – желающий реставрировать маяк должен начать с частичного демонтажа…

– А еще говорил, что не строитель! – с гордостью подумал я. – Хотя, чтоб понять очевидное, не надо быть крупным специалистом. Достаточно просто поднять голову…

Внутри башни, как и следовало того ожидать, обнаружилась лестница. Узкая, винтовая, я бы сказал, «ожидаемого типа», в том смысле, что именно такую конструкцию я и ожидал увидеть. В основе – толстостенная труба, уходящая куда-то вглубь холма, к ней по кругу приделаны ступени. Мастерская работа. Тот, кто изготавливал лестницу, потрудился на славу. Даже теперь, спустя много лет после того, как ее вместе с маяком бросили на растерзание силам природы, она выглядела как новая. Чуточку портили ощущения новизны разве что пятна ржавчины да мох, поселившийся в многочисленных отверстиях литого чугуна.

Лестница казалась надежной. Не поддаться соблазну и не попытаться взобраться так высоко, как только будет возможно, я не смог. Осторожно стал на нижнюю ступеньку. Она приняла на себя мой вес. Вопреки опасениям даже не шелохнулась. Я подпрыгнул. Все отлично, ни сама ступенька, ни лестница в целом не заметили моего веса. Хороший знак!

Верхний срез башни. Образно говоря. Это не та площадка, на которой должен был располагаться излучатель света, это именно срез, скол, сотворенный не архитектором, а артиллеристом. Именно здесь снаряд разворотил стены, он же повредил лестницу. Большой кусок трубы вместе со ступенями оторвало и забросило куда-то в заросли. Пожалуй, можно будет его поискать, потом, если будет желание.

Удивительные ощущения. Я прикоснулся рукой к искореженной трубе. Провел пальцами по острым краям разорванного невиданной мощью металла. Конечно, это просто воображение, но показалось, будто я ощущаю жар раскаленного чугуна, вбираю в себя энергию летящего снаряда, переданную неподвижной цели.

Помимо ощущений эфемерных, здесь, наверху, чувствовалось легкое дыхание ветерка. Он приятно холодил лицо, беспокоил волосы. Радовал он, поднимал настроение. Хотелось оставаться на высоте как можно дольше. И дело не только в ветре. Была в этом месте какая-то энергетика. Нечто, что не поддается пониманию, что-то что есть, существует вне зависимости от того, верит ли человек, необходима ли ему эта вера. Я начинал понимать, почему маяк построили не на самой высокой точке острова. Наверняка место для строительства выбирали исходя именно из этой особой энергетики. Башня улавливала ее, усиливала, разносила вместе с путеводным светом по окрестным морям. Хотя, может все с точностью до «наоборот»? Может, сначала маяк построили, а уже после появилась энергетика, так сказать, благодаря нему? Или все еще проще – нет ничего. Есть только башня, на которой некогда горел свет, а все остальное я попросту нафантазировал?

Размышления о разных энергиях утомляют, да и не ведут они к каким-либо внятным последствиям. Потому глупые идеи были отброшены. На мгновение моими мыслями завладело вполне реальное ощущение – то ли от легкого ветерка, то ли под воздействием моего веса, лестница, металлическая конструкция, слегка, чуть заметно покачивалась. Точно, это никакая не выдумка. Стоило мне задуматься, приглядеться, как стало заметно движение. Я ощутил раскачивание трубы со ступеньками, а с ней покачивание всего видимого мира. Оригинально, вон даже горизонт и тот закачался, только еле-еле, практически неощутимо. Вместе с новыми ощущениями появились не лишенные логики мысли: «Ведь высота башни, пусть и частично разрушенной, очень даже внушительная. Сейчас все как рухнет, как обвалится. Мало того что падать нет никакого желания, так еще и репутацию подмочить неохота. Эксперт называется, приехал, доломал то, что до него не сломали, а после слег на больничную койку!»

Да, падать желания не было. На мгновение остро захотелось оказаться внизу, но все панические мысли разом померкли, растаяли страхи, потерялись они на фоне куда более сильного чувства – на фоне любопытства. Со страшной силой захотелось оглядеться, осмотреть остров с высоты, полюбоваться красотой идеально ровной глади моря, водной равнины, что начиналась на краю золотого песка и скрывалась за туманным горизонтом.

Удивительный остров. Вопросов о его происхождении не возникало. Даже мне неучу понятно – он надводное продолжение подводной скалы, выросшей средь бескрайнего моря. Он лишь верхушка горы, корни которой терялись где-то глубоко под водой. Силы, что неподвластны человеку подняли ее со дна, вознесли над уровнем океана, посеяли семена жизни.

Маяк – украшение острова, но не только люди стремились украсить живописный клочок суши, сама природа приложила к этому руку. Соорудила она свою башню, возвышающуюся практически в самом центре овального островка. Просто иллюстрация из учебника географии, классический горный пик: склоны, укрытые зеленым ковром непроходимого леса и, возвышающаяся над ним, острая каменная верхушка. Единственное, что портило общую идеальность, точнее дополняло ее – одинокое дерево, что умудрилось закрепиться корнями за верхушку скалы. Удивительное по красоте зрелище. Как-то сразу захотелось почувствовать себя альпинистом, взобраться на вершину, а то и вовсе на верхушку дерева, вот откуда должен быть шикарный вид!

Я отбросил глупую мысль, успокаивая себя тем, что все еще будет, к тому же, что касается вида, с маяка он должен быть значительно лучше. Надо просто восстановить башню. Как ни смотри, а он будет выше горного пика и разве что чуть-чуть ниже живописного дерева.

– Так и будет, маяк должен быть виден с любой стороны, ведь это все-таки маяк! А я, по ним эксперт… как оказалось…

Красивый вид, нечего возразить. Практически весь островок покрыт густой растительностью. Еще бы немножко постараться деревьям, захватить обнаженные камни, что на верхушке скалы и узенькую полоску прибрежного песка, а еще длинный «хвост» песчаной отмели. Вот было бы здорово – большое зеленое пятно среди безбрежного, радующего глаз синевой, океана. Стал бы тогда островок настоящим царством растений. Вот только не бывать этому никогда. Положил глаз на это чудо природы человек, теперь ему решать, где жить растениям, а где лежать бетону. Он все разрушает, он все меняет, так уж он устроен – человек!

Но изменения это в будущем, да и не факт, что ландшафт кардинально преобразится. Что-то мне подсказывало, что новый владелец окрестных красот – человек понимающий, природа ему близка и понятна. Есть в нем романтика и есть ответственность перед будущими поколениями, чувства, что не свойственны большинству людей, которые имеют большие деньги. И это хорошо…

А верхушки деревьев все покачивались, приветствуя меня, одного из немногочисленных гостей, посетивших эти благословенные места, пришедшего полюбоваться местными пейзажами. Наверняка там, скрытая кронами деревьев, жизнь идет своим чередом. Своя, дикая, своеобразная и уникальная. Наверняка этот островок густо заселен. Живет там кто-то, может хищный, злой, прожорливый, может добрый и пушистый, питающийся травой и искренне радующийся соседству с человеком. В любом случае надо будет переговорить с кем-нибудь знающим, с тем, кто сможет меня просветить на предмет местной фауны, а то кто знает, сунусь в дебри, а там… съест меня кто-то…

Живой иллюстрацией к моим путающимся мыслям, на голую вершину пика выбралась коза. Медленно, с достоинством она прошлась по камням, цокая копытами-каблуками. Остановилась. Задумчиво посмотрела по сторонам, внимательно осмотрела меня. Нет, это всего лишь видимость, зачем ей на меня смотреть?

Как бы там ни было, задерживаться она не стала. Мотнула головой, раз другой, подскочила на месте и метнулась в заросли. Вот же шустрая какая!

Продолжая осмотр островка с его красотами, я повернулся в сторону моря. Удивительно красивое побережье, ровная полоска золотистого песка. Пальмы, поглядывающие куда-то вдаль, туманные кораблики на горизонте. Один из них вовсе не туманный, да и не на горизонте он. Яхта. Стоявшая бортом к острову она позволяла вдоволь налюбоваться своими удивительными формами. Правда, не красуется она, капитан специально там стал на якорь, чтобы проще было припасы перегружать в лодки, в две небольшие лодочки, что отошли от судна и держали курс на остров, спешили в бухту Омега.

Чуть в стороне, там, где в море уходили колоны деревянных свай, на очищенную рабочими просеку вышли три человека. Двоих я уже знал, это Константин Михайлович и Витька. Шеф что-то эмоционально рассказывал, энергично размахивая руками. В такт его словам кивал Витька. Он без устали тыкал пальцем то в сторону моря, то туда, где должен быть построен дом.

Того, кто составлял им компанию я раньше не видел. Скорее всего. Со стороны, да еще и с высоты маяка трудно рассмотреть детали. Просто не похож он на тех, кого мне доводилось встречать во время путешествия. Уверен, вблизи он колоритный персонаж: выше Витьки почти на полголовы, удивительно худой. Плюс к этому смуглая кожа, странное одеяние. Еще и жесты под стать одежде, странные. Медленные они, будто сонные. Веяло от них чем-то, древностью, что ли?

Вот Михалыч выговорился, замолчал. Витька перестал кивать. Продолжая сонно жестикулировать, заговорил «худой». Что он рассказывал я, конечно же, не слышал, тем не менее, сложилось впечатление, что сказанное полностью удовлетворило шефа. Во всяком случае, он коротко кивнул и пожал «худощавому» руку. В тот же миг незнакомец быстро удалился, Михалыч же повернулся к Витьке, вопросительно кивнул, что-то сказал, Витька развел руками, растерянно повертел головой и неожиданно ткнул пальцем в сторону маяка. Похоже, самое время мне объявиться…

Почти сразу Витька скрылся в зарослях. Я же медленно обернулся вокруг, прощаясь на время с местными красотами, тяжело вздохнул, будто не хотел с ними прощаться и не спеша начал спускаться.

– Серега! – послышалось откуда-то снизу. Витькин голос расплылся в воздухе, достиг моих ушей и медленно растворился в тишине тропического леса. – Ау! Ты потерялся?

– Нет! – крикнул я в ответ, удивляясь, сколь таинственно звучит мой голос, спускаясь с высоты, плутая в тесном пространстве башни, пересекаясь со своими отражениями. – Я на маяке!

– Вот же тебя занесло! Спускайся, Михалыча выпроводим…

Вместо ответа я медленно кивнул. Нет, я не надеялся, что этот жест кто-то заметит, пусть тот же Витька, да и неважно это. По большому счету я кивал для самого себя…

– Что скажешь? Первое впечатление, – в голосе владельца острова сквозило нетерпение. – Все очень запущено?

– Я бы так не сказал, – изо всех сил стараясь выглядеть знающим специалистом, начал я. – Да, башня действительно пострадала, но это не критично. По большому счету, достаточно разобрать ту ее часть, которая грозит обвалом, да сложить заново. Еще придется наращивать лестницу. Зато основание цело, фундамент не пострадал. В целом план работ у меня готов, но надо дождаться документов из архива, пока не совсем непонятно, как все изначально выглядело…

– Вот и отлично! Я так понимаю, работы вам обоим предостаточно. Правда, пока причал не достроят, с активной деятельностью придется повременить. Хотя, тебе и без того будет чем заняться, чертежи, планы, все такое. С территорией также разобраться не помешает. Посмотришь, может надо больший участок расчищать. Как-то так… – Михалыч вдруг запнулся и со странным выражением лица пожал плечами. – Да что я тебе рассказываю. Сам знаешь, что и когда тебе делать.

Огибая выступ, образованный украшением бухты, южным дотом, в нашу сторону спешила белоснежная в цвет яхты шлюпка. Она быстро приближалась, просто на глазах увеличиваясь в размерах. Вот уже можно было различить резные украшения на носу, разглядеть лица обоих матросов. Красивое зрелище – весельная лодка, есть что-то в этом привлекательное, что-то от романтики. Белая шлюпка, гребцы в белой форме. А ведь странный все-таки человек мой новый работодатель! Вот кто бы еще додумался запретить подходить к острову на моторах? Я бы точно не стал. А он вот как, нечего, говорит, местную живность лишний раз беспокоить!

– Пора? – спросил Витька.

– Да. Эх, ребята, я с удовольствием остался бы с вами, но, увы, дела. Переговоры серьезные. Да еще и мероприятие одно намечается… – шеф заметно помрачнел. – Но ничего, вернусь, тогда погуляем. Подстрелим, какую-нибудь козу из тех, что бегают в лесу, зажарим. Представляете, свежее мясо, на углях, на вертеле! Это вам не колбаса из магазина…

Он взглянул на нас. На улыбающегося Витьку, на меня, изрядно обескураженного подобным прощанием. Еще бы, как-то я раньше не встречал подобных руководителей. Слишком уж простецкое у него отношение к подчиненным. Сразу захотелось посидеть в компании у костра, попробовать свежего мяса. Конечно, пока он просто намекнул, вполне может быть, что это ничего и не значит. Было у меня подобное, только обещал директор не козу на вертеле, а барана на шампурах, лет десять прошло, а до сих пор жду! Но что-то мне подсказывало, что это не тот случай. Уверен, Константин Михайлович сдержит слово, будет, все будет, но потом, а вот пока…

Улыбаясь печальной улыбкой, шеф запрыгнул в подошедшую шлюпку. Матросы тут-таки налегли на весла, шлюпка заспешила к яхте. Мы же дождались, пока Михалыч поднимется на борт, помашет нам рукой и возьмет в руки бинокль. Разом, будто по команде помахали ему в ответ. Переглянулись.

Витька толкнул меня в бок и заговорщицки подмигнул. Указал подбородком направление и быстрым шагом заспешил по узкой недавно прорубленной просеке. Я двинулся следом, справедливо полагая, что мы идем туда, где должно находиться наше временное жилье…

– Как тебе апартаменты? – Витька первым взобрался по полуметровой лесенке, ступил несколько шагов и буквально рухнул на пол. Похоже, этот небольшой подъем отнял последние его силы. – Надеюсь, ты не станешь возражать против моего соседства? Сам понимаешь – жилищный кризис. Смутные времена настали, а потому на каждого эксперта отдельная квартира не предусмотрена.

Я лишь пожал плечами. Нет, а что тут можно сказать? Прежде всего, место выбрано отлично. Домик расположился на возвышенности, на продолговатом холме образованном подземным коридором, ведущим от южного дота куда-то вглубь острова. Деревья здесь росли не очень высокие, возможно, причина тому тонкий слой грунта, скрывающего бетонные перекрытия. Но даже если и не так, неважно, главное – они не загораживали вид на море, позволяя вдоволь любоваться прекрасным пейзажем.

Да и в остальном грех жаловаться, как на это ни смотри. Очень даже приличный домик. Чуточку похож он на тот, который я видел совсем недавно, в котором обитал Сашка, пилот. Только этот еще более легкий. Настоящая тропическая хижина. На вид чуточку хлипкая, чуточку шаткая, тем не менее, вполне надежная. Ножки из толстого бамбука. Из него же, только диаметром меньше прочие несущие конструкции. В качестве крыши – неимоверно живописное нагромождение свежих пальмовых листьев. Сама хижина приподнята над землей, наверняка для того, чтобы кто-то зубастый клыкастый и ядовитый не смог забраться ко мне в постель. Стен, как таковых, не было, да и зачем они! Вместо них невысокая перегородка из того же бамбука. Наверняка она нужна лишь для того, чтобы обозначить границы дома и не позволить кому-нибудь из жильцов скатиться вниз.

В общем и целом хижина мне понравилась. Примерно такую я изображал на уроках рисования, давно когда-то, в школе. Помню, «тройку» получил. Учитель сказал, что у моей избушки крыша неправильная, слишком кривая! Вот привезти бы его сюда, да пусть мне оценку исправляет!

Интерьер отлично дополнял то, что виделось снаружи. Из мебели – лежаки. Три штуки. Можно сказать, кровати вот только низкие и без спинок. Какой-то местный умелец нарезал бамбуковых прутьев (вот же универсальный материал!) да собрал из них прямоугольный постамент, на котором отлично помещался спальный мешок. Не обошлось и без стола. Небольшая круглая столешница на ножках, правда, их высота сантиметров двадцать. Сразу ясно, что табуретки проектом не предусмотрены. Зато были циновки. Плетеные не знаю из чего коврики с незатейливым орнаментом, сплошь состоящим из квадратов и треугольников. Такая уютная картинка, что сразу представилось, как мы «чаек» попиваем, втроем…

– Слушай, Вить, а кто третий? Смотрю жилье у нас трехместное.

– А, Димка. Ну, это если мы его увидим когда-нибудь…

– Как это?

– Да вот так. Это еще один эксперт. Историк он, большой специалист по второй мировой в части азиатского театра военных действий, а еще он диггер, самый, что называется настоящий. Чуть больше двух недель тому назад прибыл, так за все это время лишь трижды из-под земли выбирался, да и то исключительно для того, чтоб запасы пополнить. Вот же энтузиаст! Начал с того, что доты исследовал, те, которые на берегу. Чуть не собственноручно разобрал многотонные завалы. Обнаружил двери, за ними ходы, проходы какие-то, комнаты. Все звал меня спуститься, поглядеть. Но, увольте, это точно не для меня. Ощущение нескольких метров земли над головой, это не мое. Его же хлебом не корми, дай в яму какую-нибудь залезть. Вот и сейчас там, карту подземного лабиринта составляет…

– Здорово, надо будет и себе посмотреть, что там, под островом творится!

– Как хочешь, но это без меня. Я такой товарищ, для которого хуже замкнутого пространства, да многометровой толщи грунта над головой мало что найдется… – он загадочно улыбнулся. – Ну, что ты думаешь касательно новоселья? Отметим? По чуть-чуть…

– Когда это я отказывался! Наливай, а заодно поведай мне, как это ты умудрился так удачно пристроиться?

Глава 6

Первые впечатления

Утро выдалось нелегким и дело не только в национальном празднике «новоселье» и ожидаемых его последствиях. Просто началось оно слишком громко. С шума началось, да такого, что способствует пробуждению, попутно задавливая настроение. Крик. Громкий крик, нарастающий, оглушающий, он действовал не хуже ненавистного будильника, бурным потоком вливаясь в мое все еще сонное сознание. С каждым мгновением громкость отвратительных звуков увеличивалась, казалось, еще немного и они заполнят не только мою несчастную голову и наше скромное жилище, но и распространятся по всему островку, а там поглотят и весь окружающий мир. Допустить подобного безобразия я попросту не мог, но и противопоставить шуму было нечего. Не спасали от него ни мягкая ткань спального мешка натянутая на голову, ни пальцы, фаланги которых проникли глубоко в уши, чуть не касаясь барабанных перепонок. Следовало предпринять что-то решительное, серьезное, кардинальное. Надо было взять себя в руки, собрать волю в кулак, обнаружить источник шума, задавить его, заставить замолчать. Надо было, но для этого пришлось бы открыть глаза, а вот к такому подвигу я готов не был.

В одно мгновение шум затих. Резко, разом, будто кто выключил. Это подействовало, но не успокаивающе. Ощутив столь желанное, а оттого очень даже подозрительное изменение, я непроизвольно напрягся, приоткрыл один глаз. Мигнул ним, раз, еще раз. Слегка повернул голову. Попытался понять, что именно вижу, напряг ленивое соображение, оно кое-как заработало. Скрипя и сопротивляясь, не желающий просыпаться разум принялся анализировать размытую картину. Пыхтел он, медленно соображая, казалось, еще совсем немного, всего одно усилие и я получу хоть какой-нибудь результат, но нет, мыслительный процесс зашел в тупик.

Коллапс мыслей тут-таки задавил остатки настроения, ему содействовали перемены.

Шум возвратился, только это был совершенно иной шум. Изменился он. Он уже не был сплошной лавиной неразборчивых звуков, витающих вокруг меня, он разбился на множество отдельных голосов. Разных голосов, с разными интонациями, разными эмоциям, одно их объединяло – как ни старайся, а не понять ни слова…

Перемена не порадовала, наоборот, пришло осознание очевидного факта – это закончится не скоро. Шум людских масс сам собой не проходит. Люди, это такие существа, что раз начали кричать то это надолго.

Тем не менее ситуация прояснялась. Я начинал кое-что понимать, пусть не смысл, так хоть общую картину. Стало понятно, что кричат люди, кричат на непонятном для меня языке, значит, это наши рабочие. Что кричат пока под вопросом, зато кому адресованы крики ясно – нам. Мне и Витьке, а это значит, что надо подниматься, разбираться надо, словом, самое время начинать отрабатывать свои деньги. Правда, для начала не лишним было бы понять, чего им голосистым надо.

Изображая червя или сонного удава, я выбрался из-под спального мешка. Попытался вспомнить, почему залез под него, а не забрался внутрь, а еще, что именно заставило меня лечь на твердую ребристую подстилку, не позаботившись отом, чтобы хоть как-нибудь сделать ее мягче? Память не сочла нужным мне помочь, да это и неважно.

Выбрался, потянулся, каждым квадратным сантиметром кожи чувствуя последствия ночного «массажа». Казалось, меня били. Долго, методично, палками. Бамбуковыми. Вот поймать бы того мастера, что соорудил мой лежак, да посмотреть в его глаза, молча, с немым вопросом – за что? Но это после…

У входа в избушку, на полу, свесив ноги и смешно болтая ними, расположился Витька. Он часто кивал головой, удивительно ритмично, можно сказать, размеренно. Сразу и не поймешь, то ли соглашается он с кем-то, то ли разминает, наверняка затекшую, как у меня за ночь шею. Вот он перестал кивать, мотнул головой, заговорил. Спокойно, внятно, четко выговаривая каждую букву, но тем, кому адресовалась его речь, от этого легче не становилось:

– Вот что вы за люди-то такие! Где вас таких только нанимали? Я вам русским языком говорю, который вы попросту не хотите понимать – задача ваша состоит в том, чтобы расчистить участок. Деревья надо вырубить, кустарник. Это ясно? Размер участка озвучен. Сто пятьдесят на двести метров. Двести по фронту, сто пятьдесят вглубь. Границы обозначены. Все настолько просто, что остается лишь удивляться, – он громко выдохнул. – Да это не работа, а одно сплошное удовольствие! Знай, бери себе топор или, что там под рукой, да руби налево и направо! Очистили площадку? Отлично! Переходите на просеку в направлении маяка. Ширина десять метров, ориентир – камни старой дороги. Ну, все же просто, все понятно, чего же вы от меня хотите? Почему стоите, из-за чего митингуете?

Похоже, я окончательно проснулся. Выпрямился, чувствуя, как оживают мышцы, доковылял до двери, сел рядом с Витькой. Как мог дружелюбно улыбнулся, кивнул двум десяткам рабочих, которые собрались у нашего крыльца. Они загомонили громче, то ли продолжая свой «митинг», то ли приветствуя меня.

Реакцию рабочих на мое появление понять было трудно, но вот Витька искренне обрадовался. Он энергично пожал протянутую ладонь, кивнул и спросил:

– Слушай Серега, ты языками владеешь?

– Русский – без словаря, английский – со словарем, украинский – на уровне интуиции, – скороговоркой выпалил я.

– Понятно, ты такой же полиглот, как и я, даже хуже, жаль! – энтузиазм друга заметно поубавился.

– А что собственно произошло? – я громко зевнул. – Пока я спал…

– Да кто их поймет, – Витька пожал плечами и махнул рукой. – Они вообще странный народ. Все у них не по-человечески. Казалось, вчера приезжал шеф, если кому есть что сказать – не молчите, скажите! Нет, все нормально, все всех устраивает. Только начальство за порог, пожалуйста, митинг просто у дверей спальни…

– И что в подобных случаях полагается делать?

– Как обычно, слушать надо, договариваться. Только просто слушать мало, надо еще понимать то, что слышишь! – тяжкий вздох стал иллюстрацией к Витькиным словам. Он раз вздохнул, второй, но вдруг заметно повеселел, соскочил на землю, ступил шаг, обернулся, призывно махнул мне рукой. – Спускайся, сейчас во всем разберемся. Вот человек, который нам поможет, Пак Искандар Буана! Единственный, кто говорит не только на родном наречии. Он английский знает, правда, не очень, но это на порядок лучше, чем… ничего…

Высокий худощавый мужчина в годах пробрался сквозь толпу. Уверен, именно этого человека я видел с верхушки маяка вчера. Завидев его, рабочие моментально умолкли, они расступились, низко кланяясь и застывая в полупоклоне. Я последовал примеру друга, спрыгнул вниз, стал рядом с ним. Витька слегка наклонил голову, я в точности скопировал его жест.

Мужчина поклонился Витьке, повернулся ко мне, отвесил точно такой же полупоклон, обвел взором своих соплеменников, повернулся к нам, часто, сбивчиво заговорил. В его монологе действительно проскакивали английские слова, вот только мало их было…

– Я так понял, он что-то о могиле говорит, – растерянно пробормотал я, стараясь мысленно повторить то, что услышал. Не получалось, наверняка все из-за того, что в голове надрывно гудели отголоски вчерашнего вечера. – Или о захоронении, если это не одно и то же.

– Да, какая-то могила была, – согласился Витька, – более того, могила священная.

Осознавая тот, очевидный, факт, что мы его не очень понимаем, мужчина решил помочь себе жестами. Он заговорил снова, при этом энергично размахивал руками, изображая удивительные, просто-таки неповторимые фигуры. Пытаясь уследить за его руками, я терял нить разговора. Добавляли путаницы собравшиеся у нашего жилища рабочие. В такт словам и жестам они смешно кланялись, перешептывались, обменивались красноречивыми взглядами, отвлекали. Похоже, то, что нам говорили, им нравилось, скорее, веселило их…

– На острове, нет, в глубине острова? Недалеко отсюда, ага! – удивительно, как Витька поспевал за словами и жестами. – Понимаю, в джунглях. На огороженной территории. Они нашли могилу! Начальник? Главарь? Скорее всего, вождь. Так, какой-то вождь похоронен на острове, его могила священна. Кто посягнет на святыню, ну это понятно, проклятия на всю голову и тому подобное. Вот чего только не выдумает человек, лишь бы не работать!

– А где она могила эта? – удивляясь лингвистическим способностям друга, которые гармонично переплетались с сообразительностью, спросил я. Опомнился и тут-таки выдал эту же фразу по-английски.

Мои слова возымели действие. Высокий и худой мужчина, чье имя я к тому времени еще не запомнил, внимательно посмотрел на меня, в его глазах читалось нечто, что было сродни уважению. Думаю, в его понимании каждый, кто хоть немного владеет английским – большой человек, может, своим величием равен тому вождю, чья могила так некстати вклинилась в наши планы. Он осмотрел меня, будто только теперь увидел, поклонился гораздо ниже, чем кланялся здороваясь. Громко и чуточку заикаясь, заговорил, указывая пальцем в сторону горы. Я опять-таки ничего не понял, повернулся к Витьке.

– Кое-что вырисовывается, она на самом краю участка, у холма. Святыня эта, – тот медленно пожал плечами.

– Так пусть там и остается. Ты им фронт работ сдвинь чуток, на пару метров от горы вот и все! – неожиданно легко созрело решение.

В глазах моего товарища отчетливо читалось сомнение. Скорее всего, он и сам об этом подумывал, просто не мог решиться. Понять его нетрудно, кто хочет брать на себя ответственность…

– Оно, пожалуй, можно, – после продолжительного раздумья медленно выговорил он. – Вопрос только в том, как шеф ко всему этому отнесется. План утвержден, а он не любит самодеятельности.

– Да никак он не отнесется, вообще никак. Мы ему просто не расскажем, только и всего. А касаемо переноса площадки, я сверху смотрел, мы только выиграем. Там, южнее, валунов нет, местность ровненькая, работы меньше…

– Ладно, уговорили, – он махнул рукой, повернулся, изобразил короткую пантомиму, показал жестами, как он переносит участок южнее.

Просители тут-таки снова загалдели, только на этот раз одобрительно. Худощавый мужчина, владеющий английским, низко поклонился, отдельно мне, отдельно Витьке. Остальные поступили также. Дружно склонились, не переставая бормотать. Глядя на согнутые спины нескольких десятков рабочих, я вдруг почувствовал себя героем сериала, не самым приятным его персонажем – злым и коварным плантатором, эксплуатирующим бедных рабов на далекой фазенде в живописной Бразилии.

Позволив мне вдоволь поразмыслить обо всех плюсах и минусах рабовладельческого строя, наш собеседник выкрикнул несколько слов на местном диалекте, воздел руки к небу, его позу скопировали другие. Он еще что-то крикнул, прочие разом умолкли, еще раз поклонились, только уже ему, повернулись и дружно направились туда, где скоро должна была образоваться расчищенная площадка.

– Я искренне надеюсь на то, что в районе причала ничего священного не обнаружится, – недовольно пробормотал Витька. – Вот его-то перенести у нас точно не получится…

Подождав пока я умоюсь в большом деревянном корыте, в которое за ночь каким-то чудом набралась вода, Витька повел меня вниз, в долину, туда, где располагался лагерь рабочих, где находилось то, без чего немыслима любая стройка – столовая.

Не отрываясь от завтрака, более похожего на дегустацию блюд местной кухни, я расспрашивал Витьку об острове. Более всего меня интересовала живность. Все-таки я не слишком приспособлен для существования в джунглях, не довелось обзавестись подобным опытом. Да и просто единственным источником информации о жизни за пределами моей малой родины был экран телевизора, а уж там такого расскажут, такого страху нагонят!

Витька был не в духе. То ли из-за вчерашнего новоселья, то ли из-за вынуждено-раннего подъема.

– Да, я тебе не рассказывал, но прежде чем начать работу, еще до моего появления на острове, шеф отправил сюда целый исследовательский институт, толпу ботаников с зоологами, – Витька отрешенно посмотрел куда-то вдаль, в джунгли. – Облазили они весь островок, каждый листик осмотрели, в каждую норку заглянули. Вердикт выдали ободряющий – ничего опасного для жизни на островке не водится. На этот счет можешь не волноваться. Из не очень приятной живности можно выделить несколько видов змей, но от них больше страха, нежели вреда. Да, могут укусить, если хорошо попросишь. Будет больно, но это не смертельно. То же самое касаемо живности крупнее – ничего такого, что тебя убьет, на островке нет, но это не значит, что можно ходить, не глядя под ноги. Местные говорили, живет в этих краях один паучок, маленький такой, яркий весь, цветной, так вот если он примет тебя за добычу, три дня на стены карабкаться будешь. Примерно так…

– Понятно, – честно скажу, то, что я услышал, меня заметно порадовало. – Слушай Вить, а что если я пройдусь, прогуляюсь по острову? Пока не расчистят участок да не передадут планы со снимками, я никому не нужен. Разрешаешь?

– Серега, я тебе не начальник. Можешь смело идти туда, куда тебе вздумается. Только я бы на твоем месте кеды снял, да сапоги обул, такие, чтоб голенище повыше. А вообще, иди ты, Серега, иди…

Получив такое своеобразное напутствие, я отправился изучать местность. Начать решил с восхождения. Решил взобраться на высочайшую точку острова на острый пик, сереющий над сплошной зеленью, осмотреться.

Внемля совету друга и голосу разума, я не решился идти в привычных потертых кедах, отдал предпочтение сапогам. С этим проблем не было, Витька, а может кто-то другой, предусмотрительно подготовил не меньше десятка пар. Долго выбирать не пришлось, первые, которые были по ноге и выглядели более или менее прилично были назначены «моими».

Поскольку я новичок на острове, а приставать с дополнительными расспросами не хотелось, тем более что у Витьки и без меня забот хватало, я решил пойти проторенным путем. Спустился с «обжитого» холма, выбрался на мощеную дорогу, направился в сторону маяка. Шел медленно, не переставая вертеть головой и удивляться.

Я не ошибся, Витька действительно был занят. Он стоял у строящегося причала в окружении толпы рабочих. Как выяснилось позже, подобные столпотворения были нормой, дня не проходило, чтобы не образовалось нечто подобное. Точно не скажу, но думаю, так рабочие отдыхали, своеобразный перерыв на вполне законных основаниях.

Оказавшись на склоне в пределах видимости друга, я помахал ему рукой, но он меня не заметил. Ясно же ему не до меня. Очень уж энергично он размахивает руками, тычет пальцами в какую-то бумагу, что-то объясняет единственному толковому туземцу. Тот кивает, сам что-то говорит, рабочие галдят, словом, нормальная рабочая обстановка.

Скоро стихийный митинг остался за стеной деревьев. Я прошел мимо нескольких парней, скорее всего, они не слышали о том, что творилось у причала, потому продолжали работать, расчищали площадку для строительства дома. Дело шло. Отвратительно громко рычали бензопилы, размеренно стучали, опускаясь, топоры, пулями летали щепки. Одно за другим падали деревья. Выстрелами ломались сучья, громкие одобрительные возгласы сопровождали каждый поваленный ствол.

Заметив меня, рабочие остановились, застыли, будто скульптуры. Я испугался, подумал, что если они сейчас найдут какой-нибудь повод, обступят меня, как Витьку, там, у причала и начнется…

– Здравствуйте! – приветливо кивнул я, рассчитывая как можно быстрее сбежать.

Не думаю, чтобы они меня поняли, тем не менее, я услышал множество слов, что своим звучанием отдаленно напоминали приветствия. Множество голосов, непонятные мне слова, улыбки, поклоны. Никаких требований, никаких расспросов. Вот что делает вежливость!

Мгновение другое и лесорубы остались позади. Я углубился в лесную чащу, оглянулся, убедился в том, что никто меня не догоняет с целью устроить маленький локальный митинг, облегченно выдохнул.

Очень скоро обнаружилась дорога, ведущая мимо маяка вглубь острова. В просветах между верхушками деревьев показался сам маяк. На мгновение я застыл, любуясь башней, которую мне доведется восстанавливать, отмахнулся от желания снова взобраться на ее верхушку. Бессмысленно это, что толку взбираться вверх, спускаться вниз. Вряд ли за ночь там хоть что-нибудь изменилось, а для изучения острова с высоты птичьего полета пока предпочтительнее вершина скалы.

Скоро я миновал «перекресток», то место, где к изрядно заросшей деревьями и кустарником широкой дороге примыкало ответвление, тропа, ведущая к маяку. Весьма условный «перекресток», слишком уж мало камней, что обозначали дорогу, сохранились. Но это ничего. Вот вырубят ребята деревья, расчистят все, соберем камни, разбросанные по всему острову, да восстановим брусчатку. Наверняка здорово получится. Но это будет позже. Сейчас же я лишь проследил глазами за убегающей в лес дорогой и пошел напрямик, свернул в заросли, ориентируясь на серо-стальной пик, возвышающийся над окрестными территориями.

Переплетенные ветви деревьев, которые десятилетиями привольно себя чувствовали до появления на острове человека, старались изо всех сил. Упирались они, хватали меня за ноги, больно стегали по лицу, забирались в рукава, лезли в карманы, путались в одежде. Я же и не думал сдаваться. Размахивал руками, отталкивал живые прутья, ломал сухие сучья. Правда, это мало помогало. Стоило чуточку расслабиться, потерять бдительность, как какая-нибудь шустрая веточка, да еще и вооруженная острыми шипами впивалась в кожу. Царапали колючки руки, оставляли отметины на щеках, хлестали меня и терялись где-то позади, только шелест оставался, будто перешептывались растения со своими сородичами, хвастались, упивались гордостью за то, как поприветствовали незваного гостя.

Неудивительно, что скоро я выдохся. Усталость сдавливала грудь, мешала дышать, отбивалась она на висках гулкими отголосками пульса. В ушах нарастал мерный гул, намекая на то, что еще немного и сил у меня совсем не останется, упаду, рухну на землю, и кто знает, удастся ли после подняться. Хотя это не самое страшное, я ведь могу и застрять. Свяжут меня ветви, обездвижат и все. Мрачная перспектива, буду стоять до тех пор, пока кто-то, скорее всего, Витька обо мне ни вспомнит. Только и это еще не все, придется постоять до тех пор, пока за мною придут. Кто знает сколько!

Еще совсем немного и я бы действительно сдался. Буквально несколько мгновений и я бы поборол разумную мысль о том, что возвращаться ничуть не легче, повернул бы, пошел обратно, но…

Стоило только замедлить скорость, как я услышал шум. Тихий он, приглушенный густой растительностью. Топот? Возможно. Будто приближается кто. Близко он, тот невидимый, рядом он. Сразу же забылись слова друга об отсутствии на острове хищников. Какие тут слова, чего стоят рассказы, ведь совсем рядом шуршит кто-то сухими листьями, трещит ломающимися веточками, крадется, да догоняет он меня, не иначе!

Решительный рывок. Ветки, не ожидавшие такой прыти, выпустили меня, свою добычу. Я рванулся раз, другой и буквально вылетел на каменный склон, совершенно лишенный растительности. В подлеске, точно там, где недавно стоял я, мелькнуло что-то белое. Рука сама собой нащупала камень, я приготовился дать отпор преследователю.

Некоторое время ничего не происходило, лишь в просвете между листьями виднелось белое пятнышко. Но вот оно качнулось, с ним качнулись листья. Я приготовился, замахнулся. Куст задрожал, ветви раздвинулись. Из зарослей выглянула симпатичная мордочка, украшенная короткими рожками. Большие глаза внимательно без страха осмотрели меня, медленно мигнули.

Козленок. Маленький козленок, симпатичный, будто сошедший со страниц детской книжки! Он вдоволь насмотрелся на меня, издал блеющий звук, в котором отчетливо слышались нотки насмешливого презрения, вырвался из зарослей и побежал по склону, громко цокая копытами.

– Бывает же такое! – улыбнулся я, взвесил камень в руках, забросил его в кусты.

Несмотря на довольно крутой склон карабкаться наверх было легко, множество массивных валунов в беспорядке разбросанных по слону создавали естественную лестницу, помогая подниматься и указывая дорогу. Не более получаса прошло, как я оказался на самой вершине горы. С любопытством настоящего туриста осмотрел каменную площадку, пятачок, овальный, как и сам остров, размерами метров восемь на десять. Честно говоря, я несколько расстроился, не обнаружив жерла вулкана, пусть маленького, пусть давно потухшего. Наверняка это было бы здорово, с одной стороны, но нет, так нет. Зато было дерево. Удивительное дерево. Не знаток я живой природы, потому не смог определить его вид, так, исключительно из любви к родине нарек его сосной. Похоже, иголки есть, что еще надо!

Большое, просто огромное дерево, оно каким-то чудом забралось на вершину скалы, обосновалось в небольшой трещине, намертво ухватилось корнями за камень, закрепилось в его трещинах. Поразительное создание, фантастическое. Особенно удивителен его профиль. Слишком уж искорежен ствол, слишком уж перепутаны ветви. Так и веяло от него чем-то, что сродни суеверному трепету. Смотришь на него и понимаешь – непростое оно, это дерево из тех, которым поклоняются.

Я уселся на ровную отполированную дождями и ветрами площадку, расположился в тени удивительного растения, глубоко вдохнул чудесный воздух, пахнущий хвоей, сдобренный морской пылью, залюбовался островом и бескрайним морем вокруг него. Медленно повернул голову в одну сторону, в другую, стараясь все увидеть, все рассмотреть. Этого показалось мало, тогда я достал блокнот, ручку и почувствовал себя настоящим первооткрывателем. Не просто первооткрывателем, а ученым, географом эры великих открытий. Тем, который взобрался на вершину недавно открытого ним острова и создает первую карту новой земли. Глупость, конечно, я ведь далеко не первый, были здесь люди, есть карты, детальные карты, но я создам и свою, эта будет особенная, моя, не похожая, ни на какую другую…

Ничего не скажу о точности, но в оригинальности моего творения сомневаться не приходилось, все-таки картограф я еще тот! Но я старался. Старался как можно точнее изобразить на листе бумаги то, что видели глаза. Работал осторожно, скрупулезно. Со всей возможной ответственностью относился к каждому штриху, к каждому изгибу береговой линии. Водил ручкой по бумаге, старался и с каждой секундой понимал – в моем лице картография ничего не потеряла. Да и не только она, сколько себя помню, ни рисовать, ни чертить у меня не получалось.

Как бы и все. Не прошло и нескольких минут, как я решил, что справился. На странице блокнота красовалась картинка, отдаленно напоминающая карту. Действительно отдаленно. То, что у меня получилось, более всего напоминало фрукт, который вчера красовался на нашем столике в качестве дополнения к коньяку – манго. Нет, правда, с какой стороны ни глянь, а смотрит на меня манго. Аппетитный плод, слегка коряво-овальной формы, надкусанный там, где была бухта, да еще и с хвостиком, образованным изгибающейся у северной части острова песчаной косой…

Отогнав прочь неуместную самокритику, я тут-таки решил – нормальная карта, во всяком случае, как для начинающего. Нет, правда, зачем придираться к самому себе? Вот я и не стал. Убедил себя в том, что рисунок отличный, что карта готова, правда, надо было еще дать названия географическим объектам, пожалуй, это даже важнее точности.

Фантазия, не мешкая, взялась за дело. Рисунок был озаглавлен. «Остров Манго» красовалось в верхней части листа. Ниже и чуть правее, там, где извивалась песчаная отмель, я написал «Коса Хвостик». Ту небольшую вмятину, что в восточном боку воображаемого фрукта, гавань ограниченную дотами, подписал «Бухта Омега».

– Казалось, такая мелочь, несколько слов добавил, а все кардинально изменилось! – восторженно пробормотал я, глядя на то, как непонятный рисунок просто на глазах превратился в карту. – Надо будет придумать названия еще кое-чему, для начала…

Ручка уверенно коснулась центра рисунка. Образовалась жирная точка, у которой я, чуть поразмыслив, написал «Гора Червоточина».

– Если остров у меня фрукт, то точка в его центре – дыра, в которой живет червь. Почему выпуклая? Хороший вопрос. Может это как нора у крота. С одной стороны посмотреть – нора, с другой – холм, – довольный собой я закрыл блокнот. – Действительно начинаешь чувствовать себя географом, правда, стоит отдавать себе отчет в том, что все твои открытия никому не нужны, даже самому себе. Ну и ладно, надо спускаться.

Наверняка эта возвышенность не заинтересует ни одного более или менее профессионального альпиниста. Слишком уж низкая она, склоны слишком уж пологие. Но для меня, человека, не имеющего опыта лазанья по горам, это был настоящий экстрим. Помню, кто-то мне рассказывал, что взбираться гораздо проще, чем спускаться, так он был прав.

Осторожно, хватаясь руками за редкие выступы, впиваясь пальцами в трещины, я сползал вниз. Полз, с трудом заставляя пальцы выпускать опору, удивлялся, до чего же легко было взбираться наверх, и до чего трудно спускаться вниз!

Вот и «ступени». Пояс валунов, спиральными рядами подчеркивающих конусность вершины. Ноги уперлись в твердый бок одного из них, я облегченно выдохнул, теперь не нужно ползти, можно стать на ноги и спокойно спускаться, шагать по склону.

Еще несколько минут и передо мною возникла стена густого подлеска. Я вернулся туда, откуда начал подъем. Желания разбежаться и броситься в заросли не возникло, кровь на ссадинах еще не свернулась, потому я медленно побрел вдоль кромки леса, выискивая место, где кусты росли не так густо.

Очень скоро такое место нашлось. Его обозначало сухое дерево, на границе живого леса и зоны мертвых камней. Настолько удобное место, что я не удержался, достал блокнот и сделал пометку. Оно действительно того стоило. С одной стороны под сухими ветвями не росли кусты, что позволяло легко забраться в чащу, с другой, над ним был очень пологий склон, что позволяло легко взобраться наверх.

– Запомню это место на будущее…

Я энергично захлопнул блокнот и быстро углубился в лес. Прошел несколько десятков метров, вышел на продолговатую поляну. Вытянутая вдоль, с ровными, отчетливо обозначенными границами, она меня сразу же заинтересовала, а особенно после того, как я догадался посмотреть себе под ноги.

Камень. Только уже не тот монолит, из которого сложена гора, это другой камень, обработан он человеческими руками, уложен, вдавлен в землю. Знакомая дорога, знакомая брусчатка!

Средь слегка покачивающихся верхушек деревьев довольно отчетливо виднелась башня маяка. Совсем рядом она, будь у меня крылья, одного взмаха хватило бы, чтоб с лесистого склона перелететь на его верхнюю площадку. Но летать я не умел, да и учиться желания не возникало. Земной я, мне интересней дорога. Ясно же, она здесь неспроста, ведет она куда-то.

– Если решил быть географом, надо быть ним до конца, – продекламировал я. – Надо изучить и дорогу. То место, где она начинается, я уже видел, это берег моря, в той его части, где сохранились ряды деревянных свай, осталось выяснить, где она заканчивается!

Я мысленно помахал рукой маяку, повернулся к нему спиной и побрел вперед, по дороге, ведущей вдоль склона горы. Побрел вперед, в неизвестность.

Здорово потрудились дорожники прошлого, немало сил у них ушло, немало времени. Подумать только, вырубили деревья, стесали часть склона, создавая на нем обрывок серпантина, укрепили его. Работы было проведено, трудно себе представить сколько. И вот что непонятно, для чего все это? Вопрос…

– Нет, правда, мне жутко интересно, куда ведет эта дорога? Кто ее построил, зачем… – обращаясь то ли к себе, то ли к деревьям, пробормотал я. Ответа не было, да и кто мне ответит…

Пусть как бы качественно ни были уложены камни, времени с момента создания дороги прошло много. Лес понемногу возвращал себе территорию, которую позаимствовал у него человек. Наступал он с обочин, выворачивал булыжник, создавал препятствия мне, случайному путнику.

Один из камней, опрокинутый корнем мощного дерева с яркими оранжевыми плодами некстати оказался у меня на пути. Пока я с любопытством разглядывал плод, потенциальную вкуснятину, висящую на ветвях, пальцы ног встретились с неожиданным препятствием. Я тут-таки взвыл, да так громко, что и сам испугался.

Попрыгав на одной ноге и высказав вслух все, что думаю, о камне, о том человеке, который его так неудачно положил, а еще о корнях и плодах неизвестного мне дерева, я поковылял в сторону. Подошел к невысокому прямоугольному возвышению серого цвета, более всего похожему на бетонный блок, намереваясь присесть, снять обувь и полюбоваться результатами собственной беспечности и невнимательности.

Чем был камень, заинтересовавший меня своей правильной формой, я так и не узнал, как и не увидел, что случилось с пострадавшей ступней. Как-то сразу стало не до того. Я ступил несколько шагов в выбранном направлении и замер. В один миг я отчетливо почувствовал пустоту. Пропасть, что находилась просто у меня под ногами. Я ощущал, как земля вибрирует, подпрыгивает, будто батут, да еще и поскрипывает, противно так, будто ветер качает сухое дерево, пытаясь сломать. Нелепое сравнение…

Не успел я оценить всю глупость и бессмысленность мыслей, не успел подыскать объяснение тому, что чувствовал, понять, что это: деятельность нафантазированного мною вулкана, землетрясение, или всего лишь отзвуки моих шагов, как земля резко прогнулась и с треском лопнула. Я провалился, ударился ногами обо что-то твердое и, набирая скорость, кубарем покатился вниз по гладкому наклонному полу.

На третьем или четвертом кувырке ржавая труба больно ударила меня в грудь. Я остановился и повис на ней будто на турнике. Намертво вцепился в спасительное железо, попытался подтянуться, но не сумел, изрядно тронутый ржавчиной металл буквально рассыпался в моих руках. Я упал, можно сказать, сел на покатую поверхность, покрытую толстым слоем влажной земли и глины. Замер, боясь пошевелиться. Мгновение спокойствия и я, а со мною слой отвратительно-скользкой грязи поехал вниз. Сначала медленно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее…

Глава 7

Остров изнутри

Смесь почвы насыщенной влагой со скользкой глиной, в которой вкраплениями застыли мелкие камешки, будто эскалатор доставила меня в «подземелье» острова. Процесс погружения в недра земли начался так неожиданно, так внезапно и так скоро закончился, что я даже не успел испугаться. Это мерзкое чувство настигло меня позже, внизу, на ровной площадке, когда бояться, по большому счету, было уже поздно.

Все остановилось, все замерло. Затихли звуки, добавляя остроты ощущениям, померкло свечение, пробивающееся из дыры в потолке, той, через которую я так некстати провалился.

Я закрыл глаза, стараясь не думать о том, что лежу на влажном холодном грунте (в грязи, что ближе к истине). Попытался расслабиться и убедить себя в том, что все хорошо, что боль в груди не результат столкновения с железкой, а всего лишь плод воображения. Минута прошла, за ней другая. Боль исчезать не собиралась. Напротив, она усиливалась, она разрасталась. Болело не только в груди, заявили о себе локти, которыми я тормозил, да и спина заныла, напоминая о том, что именно на ней я и съезжал. Веселого мало…

– Лежать это хорошо только не очень, – пробормотал я. Открыл глаза. Выпрямился. – Надо что-то менять, как минимум, пытаться.

Не очень хотелось моему несчастному организму шевелиться, пришлось его заставить. Понемногу я начал подниматься. Почти удалось. Для начала сел, несколько раз мигнул глазами, заставляя их смириться с очень слабым освещением. Убедил себя в том, что это сработало. Посмотрел вниз, не увидел ничего, взглянул на наклонную плоскость, по которой свалился. Также ничего интересного, одно лишь блеклое пятно относительного света. Закрыл глаза, собрался. Открыл. Пригляделся внимательнее – разглядел ржавую полосу на фоне такой же ржавой глины. Потрогал рукой, помогая глазам. Так и есть, не показалось. Рельс. Старый, ржавый. Под слоем нанесенной сверху почвы, скрывался наклонный бетонный пол, в который вмурован рельс, в полуметре от него еще один. Железная дорога, уходящая в небо.

Что это за рельсы, зачем они и для чего, думать не хотелось, не до того было. Я просто потрогал их, запечатлел в памяти, и внимательно вгляделся вдаль, туда, где на расстоянии двух-трех десятков метров, гораздо выше уровня пола, виднелось тускло освещенное дневным светом отверстие с рваными краями. Пригляделся. В пятне света удалось разглядеть некоторое подобие пейзажа. Снизу все виделось блеклым и размытым, хотя, если хорошо постараться, можно было различить крону ближайшего дерева, синее небо за ней, а еще бредущую средь синевы одинокую тучку. Увидеть или представить…

– Нет, не нравится мне все это! – вслух ответил я разрастающемуся страху и развивающейся клаустрофобии (уж чего-чего, а подобного за мной не водилось!). – Но, хочешь, не хочешь, а выбираться придется. Вот угораздило же меня в нору свалиться! Кто ее прорыл, для чего? Зачем такой крутой подъем! Так и хочется спросить, что за поезда ходили по этим рельсам? А кто мне ответит? Правильно, никто…

Выбрав участок, не потревоженный моим падением, медленно, очень медленно, я карабкался наверх. Получалось. Все-таки глина, как опора гораздо привлекательнее, нежели скользкий, влажный бетон, не говоря уже о металлических рельсах. Довольно легко удалось преодолеть первый десяток метров. Остановился, немного передохнул, двинулся дальше. Пластичная масса сминалась под ногами, складывалась гармошкой, уплотнялась, сдвигалась на пару сантиметров, замирала, принимала на себе мой вес, позволяя подниматься выше и выше.

Так легко получалось, что мне даже немного понравилось. Было что-то детское в подобном развлечении, задорное. Плюс к этому азарт. Хотелось взбираться, хотелось взобраться, победить хотелось, финиш, он уже совсем рядом!

Совершенно неожиданно все закончилось. Почва под ногами и руками заходила ходуном, зашевелилась, будто живая. Я остановился на мгновение, а после, вместе целым пластом из глины, грязи и камешков, поехал вниз. Там в конце спуска скользкая масса сбросила меня, позволив откатиться с пути рукотворной лавины, а сама, сопровождаемая грохотом, остановилась где-то дальше и, кажется, гораздо ниже.

От этого страшного звука стало и вовсе не по себе. Еще бы ведь там наверняка яма. И это еще хорошо, что я так вовремя и так удачно сошел с глиняного эскалатора!

Новая попытка. На этот раз было еще хуже. Глина оголила пологий склон. Влажная поверхность, гладкий бетон, скользкий, ровный, с виду совершенно новый, будто рабочие закончили заливку лишь несколько дней назад. Далеко не лучшее место для восхождения. К тому же еще и рельсы. Ржавые они, уложены вровень с бетоном, не ухватиться, не удержаться, скользят руки по шершавому металлу. Кто знает, может вагонеткам рельс – опора, а вот для меня…

Побить свой же рекорд мне не удалось. На этот раз я смог подняться примерно на половину осиленной ранее высоты. Все. Почти все. Сантиметр, еще один. Я отчетливо ощутил предел, точку «трех сил», ту высоту, на которой сила трения, подкрепленная мышечной силой, уже не могла противостоять неумолимой гравитации.

Я поехал обратно. Медленно, неспешно, будто и вправду на эскалаторе…

Несколько секунд и я снова внизу. На ровном полу. За то время, что я развлекался, ползая по бетонной горке, ситуация за пределами подземелья изменилась. То ли тучка на солнце набежала, то ли вечер пришел. Как бы то ни было, в моей яме заметно потемнело. Исчез тусклый источник еле различимого света. Скрываясь в темноте, вокруг меня витали отголоски разрастающегося страха. Стараясь не позволить им подчинить себя, я принялся размышлять. Вслух. Нет, а кого мне стесняться?!

– Спору нет, все это, конечно же, хорошо, но вопрос был и остается. Один, главный. Что делать? Еще одного такого подъема мне не вынести. Ладони не переживут. И без того огнем горят. Хорошо хоть темно, ничего не видно, а так было бы гораздо больнее, – я на мгновение умолк, задумался над серьезной проблемой, решал, что лучше, густая тьма или призрачный свет. – Есть одна идея, хорошая идея. Пожалуй, надо собраться с духом, да заорать, что есть мочи. Островок небольшой, хоть кто-нибудь да услышит!

Пораженный разумностью столь простой мысли я вскочил на ноги. А и вправду, с чего это я, спрашивается, карабкаюсь под гору, стараюсь, руки в кровь стираю? Ведь все просто, нужно лишь докричаться. Набегут люди, веревку мне бросят, вытащат. Сейчас, сейчас я как закричу…

– Серега? – чья-то тяжелая рука опустилась мне на плечо. Мои ноги подкосились, крик застрял в горле. – Ну, ты и молодец! Нашел-таки вход! А я всю последнюю неделю только этим и занимаюсь. Всегда знал, что есть он, что существует, но был твердо уверен, что он восточнее, вот и исследовал юго-восточную ветку! Только сегодня утром решил прогуляться по южным тоннелям. Вижу – свет. Думаю, кто это забрался в мою нору?

Медленно, очень медленно я оборачивался. Тот крик, который был готов вырваться наружу, обернулся слабым булькающим звуком. Не хотел он формироваться, не хотел выходить сильным потоком, трудно его винить, как собственно и меня…

Голос из темноты продолжал спокойным тоном:

– Как ты уже догадался, я Дима. Извини, что так знакомимся, в потемках, просто я диггер, причем не по специальности, даже не по призванию, по жизни! Только приехал, только заглянул в бойницу первого дота, и все. Тут уже меня не остановить… – голос умолк, похоже, незнакомец внимательно разглядывал меня. Хорошо ему, наверняка он в темноте видит не хуже какой-нибудь кошки! В подтверждение моих мыслей он хмыкнул. – Так ты это, испугался что ли? Ну, тогда держи!

Я не увидел, я почувствовал в руках прохладный металл. Пальцы тут-таки исследовали новый предмет, разум быстро его опознал – фляжка. А фляжки, как известно, пустыми быть не должны.

Коньяк. Не могу сказать, хороший, плохой, не знаю, я просто его не распробовал, проглотил и все. Огненная жидкость тут-таки обожгла горло, согрела тело, проваливаясь глубоко в пищевод, забила дыхание. Я закашлялся, с радостью осознавая, что нашелся потерянный во тьме голос. Обрадованный, пробормотал что-то невнятное, довольно кивнул, и снова приложился к бодрящей жидкости. Остаток коньяка довершил процесс исцеления. Внезапно стало так весело, так хорошо, а заодно спокойно…

– Значит, вот как ваша подземная братия силы подкрепляет! – я вернул пустую фляжку.

– Да, бывает и такое. Ну что, пойдем, прогуляемся, а после на выход?

– Туда? – я показал рукой вперед и вверх. Наверняка это заслуга коньяка, но подъем уже не казался таким крутым, а бетонная поверхность такой скользкой.

– Нет, – засмеялся Димка, – ты уж извини, но я понаблюдал за тем, как ты тут ползаешь, и сразу понял – я так не хочу. Не сомневайся, мы еще исследуем этот тоннель, только потом, когда веревки закрепим, да снаряжение захватим. Пока же предлагаю просто прогуляться, незачем сдирать себе ладони в кровь.

– Ладно, – сразу же согласился я, – тогда показывай дорогу.

– Тут все время прямо, главное внимательно под ноги смотри, держись левой стороны, в десятке метров дыра в полу, обвал был когда-то, можно запросто провалиться, на нижний горизонт угодить, – сопровождаемый громким, особенно громким в подземелье, щелчком, включился фонарик у Димки на каске (вот нельзя было его раньше включить?!). – Кстати, раз такое дело, почувствуй себя туристом. Ну, там, посмотрите налево, посмотрите направо. Благо посмотреть есть на что…

Трудно поспорить, действительно, было что увидеть. Мы шли по широкому, от стены до стены метра три, никак не меньше, коридору. Над нашими головами ровные, гладкие стены сходились в округлый свод. Пожалуй, можно было сделать туннель выше, как на мой рост низковато. Особенно не радовали свисающие сверху волокна неизвестного происхождения. Проволока? Корни? Паутина? Возникали они из темноты, подчеркнутой светом фонарика, щекотали, прикасаясь, навевали нехорошие мысли. То пауки мне чудились, то хищные деревья, мечтающие разрушить бетонное перекрытие. А уж если вслед за липким прикосновением за шиворот сыпался песок…

– Что особенно любопытно, – не обращавший никакого внимания на столь явные неудобства, многократно возрастающие оттого, что он выше меня на пару сантиметров, Димка не умолкал, – я не нашел ни одного документа, касаемо этих укреплений. Вообще, ни тебе упоминаний, ни планов, ни распоряжений, ничего! Но так, на основании найденных мною очень немногочисленных артефактов, смею предположить, что фортификацией данного острова занимались инженеры японской армии в конце тридцатых, первой половине сороковых годов, конечно же, прошлого века.

– А что это за артефакты? – уверен, в каждом мужчине живет мальчишка, а каждый мальчишка мечтает найти сокровища, пусть хотя бы «артефакты».

– Так, мелочь. Несколько ржавых касок, инструмент. В дотах нашел гильзы. Кстати, очень небольшое количество, а это, плюс общий (я бы сказал, ухоженный) вид самих оборонительных сооружений, может указывать на то, что война обошла этот укрепрайон десятой дорогой.

– Тогда зачем столько труда?

– Сложный вопрос. Наверняка тот, кто все это создавал, думал о том, что делает. Не зря же столько сил и средств было затрачено на укрепление этого островка. Кстати, работы так и не были закончены. Судя по тому, что я раскопал, два дота на побережье это только начало работ. Их должно было быть, по меньшей мере, шесть. Планировалось, что они смогут защитить остров со всех сторон, круговая, так сказать, оборона. Сохранились неоконченные галереи, коридоры, заканчивающиеся тупиками. На некоторых участках опалубку так не сняли. Вообще создается впечатление, что война закончилась еще до постройки всех задуманных укреплений, а потому до сражения за остров дело не дошло.

– Скорее всего, так и было, – исключительно для поддержания разговора, согласился я. Неинтересны мне такие «артефакты».

– Зато теперь у нас есть возможность увидеть все воочию, все этапы строительства изучить. Можно потрогать руками, вдохнуть, так сказать, воздух того времени, – продолжал говорить Дима. Рассказывая, он размахивал руками, кивал головой, от чего луч фонарика метался по стенам, потолку, выхватывал ровный, местами поросший мхом, пол, на нем прямую линию железной дороги. Огонек прыгал и по стенам, гладким, прямым с множеством ржавых дверей, множеством открытых ответвлений. – Все осталось в первозданном виде. Этим нельзя не воспользоваться. Надо открыть двери, пригласить туристов. Можно музей организовать, кстати, дело несложное и не затратное. По большому счету, достаточно лишь заменить проводку. Старая это просто ужас! Обрыв на обрыве, то ли сгнила она, то ли крысы в голодный год сожрали. …

– А тут есть крысы? – вздрогнул я, чувствуя, как улетучивается условный комфорт подземелья. Нет, не то чтобы я боялся зловредных грызунов, просто недолюбливаю всю эту противную живность.

– Знаешь, ни одной не встречал. Может, вымерли все, а может, я до них еще не добрался? Может и такое быть. Исследована только малая часть подземелий. Нет, ты не представляешь, какой здесь объем работы! Да за две недели я только верхний ярус обследовал, да и тот, не полностью. Уперся в тоннель, закрытый массивной дверью. Вот и наклонную галерею до сегодняшнего дня не видел, только благодаря тебе… удалось обнаружить. А там, под нашими ногами, еще целый лабиринт, еще один уровень, хотя думаю не один он.

– Ясно, – понимая, что разговор он как огонь, его поддерживать надо, кивнул я. – А что это за галерея, что за туннель?

– Это все элементы системы доставки грузов. Там, наверху, от пристани и до того места, где ты провалился, была проложена дорога. Причаливали суда, продукты и боеприпасы перегружали на автомобили, отвозили вглубь острова. Зачем? Не знаю, может, для маскировки, но скорее всего, чтобы не рисковать. Представь, остров в осаде, редкие корабли умудряются подойти к берегу. Неприятель изо всех сил старается лишить осажденных провизии и боеприпасов, обстреливает берег, рассчитывая уничтожить систему доставки, завалить вход в тоннели, а он, оказывается далеко в глубине острова. Как-то так. В любом случае именно здесь, на склоне горы все должны были перегружать на вагонетки. Далее с помощью лебедки, веселенько так, не спеша, груз спускали бы вниз, а уже на месте провизию развозили по кладовым, боеприпасы доставляли непосредственно к огневым точкам…

Еще несколько шагов и не слишком высокий, а от того не очень удобный тоннель превратился в действительно просторное помещение. Фонарик Димки, каким бы ярким он ни был, не мог осветить его полностью. Так и запечатлелся этот зал в моей памяти множеством разрозненных фрагментов подземного мира. Тогда запечатлелся, а вот уже после…

– Я бы так сказал – это комната управления, своего рода, штаб, – Дима попытался полностью осветить помещение. Не очень у него получалось. Фрагменты, яркие фрагменты и никакой общей картины. Мне удалось рассмотреть лишь малую часть подземелья. Увидел сваленную в кучу сломанную, изрядно тронутую временем мебель. На ближайших стенах заметил толстые жгуты проводов и кабелей. Местами уложены они в ниши, большей частью висели на металлических крюках. Рядом с ними, часто на тех же креплениях огромное множество искореженных труб на них местами сохранилась оригинальная краска. Изредка, темный, будто в тумане, проступал потолок. Нависал он над нами, давил, как минимум, на меня. – Хотя, комнатой его назвать трудно, это такой же коридор, только шире. Даже рельсы по нему проложены, а что это за штаб, с железной дорогой посредине? Глупо. Следовательно, мое определение не совсем правильное, ну иладно. Идем дальше?

– Пошли, – мне неожиданно сильно захотелось оказаться на свежем воздухе, там, где над тобой не нависает толща бетона и грунта.

– Идем. Кстати, ты обратил внимание на количество боковых ответвлений? Правильно, целая паутина: ходы, тупики, комнатки. Заметь, она не такая бессмысленная, какой может показаться на первый взгляд. Если будет желание, я тебе план покажу, сам увидишь, насколько все грамотно спланировано, насколько все продумано.

Просторная «комната» осталась позади, мы вышли в низкий, но относительно широкий коридор, который скоро разделился на два отдельных тоннеля. Вместе с ним разделилась и железная дорога. Сохранилась конструкция, которую я для себя обозначил стрелкой.

Из правого ответвления, еле ощутимый, пробивался слабенький поток настоящего свежего воздуха.

– Туда?

– Точно! Как ты наверняка уже понял, эти два тоннеля ведут к дотам, что на берегу. Левый – в северный, вот только там дверь намертво приржавела, правый же – в южный. Нам в правый. Да, думаю, ты догадался, что именно над этим тоннелем находится наше наземное жилище? – Дима решительно шагнул вперед. – Догадался? Молодец! Вот ты уже сам понимаешь, до чего все просто и логично. Имеется центральная комната, от нее лучами отходят тоннели, они, по замыслу военного инженера должны заканчиваться дотами. Долговременными огневыми точками. Учитывая объем подземных помещений, в случае если бы удалось воплотить в жизнь все задуманное, в подземельях острова мог бы укрыться весьма внушительный гарнизон, и мог бы обороняться очень даже долго…

С каждым шагом воздух становился чище. Хотелось дышать, глубоко, часто. Да я и не сдерживался. Толща бетона над головой с каждым шагом все меньше ощущалась, казалось, мы уже на воздухе, мы вышли, освободились из плена темного подземелья. Особенно острым «чувство свободы» стало тогда, когда дальний конец тоннеля, в дополнение к огоньку лампы Димкиного фонарика засветился настоящим дневным светом.

– Кстати, забыл упомянуть, если ты не большой любитель подземелий можешь расслабиться, мы давно уже не под землей, мы в коридорах, расположенных над уровнем моря… – от наблюдательного диггера не ускользнула искренняя радость, что озарила мое лицо, стоило увидеть узкую полоску света, просачивающегося в щель неплотно закрытой двери.

– Свобода! – громко закричал я и бросился вперед, к свету. Налетел на дверь, надавил, уперся изо всех сил, открыл, обернулся. Позади меня стоял, щурясь от яркого света, Димка. В отличие от меня тот факт, что мы вышли из подземелья, его не сильно порадовал. Наверняка ему уже хотелось вернуться. Вот что значит человек фанат своего дела!

Глава 8

А что если это призвание?

Лишь только на мониторе моего ноутбука, отчетливая и контрастная, появилась первая фотография маяка, в меня вселился демон рабочего энтузиазма. Честно, сам себе поражаюсь! Просто жуть, до чего захотелось увидеть, как в реальности, будто вырезанная острыми ножницами из древней фотографии, над островком возвышается величественная башня, как на ее вершине горит, призывно подмигивая, путеводный свет! Удивительное чувство, странное, непостижимое. Переполняющее меня неуемное желание работать грозило выплеснуться через край, разрасталось оно во мне, крепло с каждой секундой…

Любопытное явление – процесс зарождения рабочего настроения. Впервые мне удалось наблюдать подобное чудо, да еще и в самом себе, при этом как бы со стороны. Но это не моя заслуга, это все Витька. В разгар очередного митинга у пристани он схватил телефон, что-то пробормотал в трубку, отмахнулся от рабочих, вернулся в домик, кивнул мне, взял, почти вырвал из моих рук ноутбук, воткнул в него провод, спускавшийся с крыши нашей хижины. Немного поколдовал с настройками, сказал, точнее прокричал:

– Серега, тут посылка, это по твоей части, разбирайся! Я позже подойду, дела у меня, голову надо открутить одному умнику. Не поверишь, до чего они мне все надоели…

Из крупных кубиков на экране формировалось изображение. Медленно собиралось оно, неспешно. Минут пять прошло не меньше, и вот в нагромождении цветных фрагментов можно было разглядеть нечто, отдаленно напоминающее башню. Еще минуту не происходило ничего, но вот кубики начали дробиться, рассыпаться на частички меньшего размера. Картинка становилась четче, изображение ярче, мое нетерпение острее. Воображаемая волна энтузиазма поднималась над головой, готовая накрыть, захлестнуть, сбить с ног меня, начинающего эксперта в маячной области. Она росла с каждым мгновением, мое напряжение возрастало, глаза не могли оторваться от монитора, пальцы дрожали, зависнув над клавиатурой, да и сам я весь дрожал. Нетерпение плюс предвкушение – убийственный коктейль.

Вот уже половина картинки прорисована с максимальной четкостью. В центре изображения – линза на верхушке башни, в ней вспышкой застыл отблеск, то ли солнце, то ли лампа. Вот еще четверть картинки открылась, еще совсем немного и можно будет увидеть основание. Волна, мощнейшая волна энтузиазма подкатывала ближе. Она уже не просто была рядом, она нависала надо мною, я ощущал ее физически, еще мгновение, одно мгновение и…

– Не знаю, что тому виной, но интернет у нас такой скоростной, что право дело быстрее самому в архив слетать, нежели дождаться пока фотография к нам доберется… – воображаемая волна энтузиазма, что подбиралась ко мне, превратилась в массивный силуэт друга. Оказывается, это Витька нависал надо мною, а я-то думал воодушевление с энтузиазмом! Хотя, одно другому не мешает… – А вообще ничего, мне нравится. Жаль он и на фотографии слегка разрушен, но это лучше чем вообще ничего…

Я мысленно согласился с другом, продолжая пожирать изображение глазами. Нет, ну о чем тут спорить, да и зачем! Как бы там ни было и что бы ни служило стимулом для моего рабочего настроения, мне все нравилось. Нравился пейзаж, башня, отблеск света на линзе. Неизвестный, как минимум мне, фотограф снимал с воды, с таким расчетом, чтобы весь островок, целиком попал в кадр, и при этом отчетливо, во всех деталях был виден маяк. У него, незаслуженно забытого, получилось.

Очень красивый снимок. Окаймленный золотистым песочком, покрытый густой зеленью островок (жаль, яркие цвета – лишь плод воображения, снимок, увы, черно-белый). Над ним, словно две башни, возвышается верхушка скалы и рядом с ней, немного выше нее, маяк. У основания маяка, более того, являясь неотъемлемой его частью, виднеется полуразрушенный каменный домик. Небольшой он, симпатичный, будто игрушечный. Отчетливо виден фасад, стена с двумя окнами в ней, фрагмент кровли. Двускатная крыша, островерхая, просто вершина горы в миниатюре. Домик смотрителя, не иначе. Должен был кто-то присматривать за механизмами, обеспечивать работу устройств, заправлять лампы. Конечно, так и было, ведь не существовало в ту пору никакой автоматики…

К фотографии прилагались несколько эскизов поворотных механизмов или подъемников, какой-то документ, содержимое которого так и осталось тайной для нас обоих. Маловато информации. Но это не сильно меня волновало. Недостаток данных компенсировал энтузиазм. Мне страшно захотелось воочию увидеть башню, возвышающуюся над островком, полюбоваться светом на ее вершине, зажечь его самому, все прочее было неважно.

Это реальная цель, для ее достижения надо было просто начать работать.

Прежде всего, я снова взобрался на верхушку маяка. Теперь уже не просто так, теперь исключительно по делу. Тщательно измерил высоту, ширину башни, толщину сохранившихся стен, расстояние между каждым, условно обозначавшим этаж, окном. Изображая заправского верхолаза, привязал себя к трубе, служащей основой лестницы, повис снаружи строения и внимательно обследовал кладку. Рассмотрел каждый камешек, удивляясь тому, каким чудом они до сих пор держатся. Потрогал руками фрагмент сохранившейся штукатурки. Попытался снять покрывавший ее слой грязи и копоти, чтобы добраться до оригинальной краски. Ничего из этого не вышло, я лишь надышался пылью, да хорошенько расцарапал обе руки.

Пользуясь исключительно языком жестов, я объяснил рабочим, чтобы те не ограничивались тропкой, ведущей к маяку, а расчистили всю верхушку холма. Подсознательно я ожидал продолжительных споров и бесконечных расспросов, митингов, как те, что не утихают у пристани, но нет, обошлось. Уже к вечеру моя просьба (или все-таки распоряжение?) была выполнена. Холм был очищен, на нем не осталось ни деревца, ни куста, я же получил возможность тщательно обследовать всю интересующую меня территорию. Почти сразу, стоило лишь присмотреться, я сделал открытие. Почти настоящее открытие. Я нашел часть фундамента, основание домика смотрителей. Был все-таки домик! Конечно, я это и раньше знал, но одно дело фото, а совсем другое ровный строй камешков, большей частью скрытых под толстым слоем почвы.

– Вот теперь можно не сомневаться в том, что я действительно эксперт! – крикнул я и довольный потер руки.

Громко получилось. Похоже, я испугал рабочих. Во всяком случае, заинтересовал. Они замерли все как один и удивленно посмотрели на меня. Я пожал плечами, кивнул, пытаясь подбородком обвести территорию у маяка, тем самым пояснить, в чем причина столь эмоционального проявления чувств. Скорее всего, меня не поняли, но это было не столь важно. Важно то, что я понял – теперь мне придется восстанавливать не только башню, но и домик смотрителей. Что из этого следует? Честно говоря, не знаю. Просто работы прибавилось, только и всего…

Методично прощупывая почву импровизированным щупом – заостренным металлическим прутком, я составил план здания. Взялся за лопату и сам очистил фундамент, игнорируя удивленные взгляды и перешептывания рабочих. В углах забил колышки, натянул красную пластиковую ленту, отошел в сторону осмотреться, полюбоваться.

Как оказалось, обслуга маяка жила скромно. Смотрители теснились в двух небольших комнатках. В первой находился и вход в башню. Хорошее решение, не было надобности выходить наружу, что удобно ночью, а более всего в случае непогоды. Правда таковой я еще не видел, но ведь не прошло и недели с момента моей высадки на остров! Вряд ли этот клочок суши настоящий тропический рай, должна быть плата за тепло, за экзотику, за вечную зелень: ураганы, торнадо, еще что-то в этом роде…

– Да, это действительно правильное решение! – кивнул я своим мыслям и десятку рабочих, которые все еще с любопытством посматривали на меня. – Очень удобная планировка, пусть какой бы ураган ни бушевал за пределами помещения, маяк будет функционировать, выполнит он свою основную функцию. Зажжется свет вовремя, вовремя погаснет. Нет, это действительно здорово, надо ведь еще учитывать и время, когда маяк был построен. Тогда об электричестве и не мечтали. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что в качестве источника света использовались обычные свечи, в лучшем случае, ацетиленовые лампы. Точно так, даже и не сомневайтесь! Как сейчас вижу – огромные светильники, в которых ярко пылает газ. К ним прилагается поворотный механизм с гиревым приводом, все это дело плавает в луже ртути, играющей роль подшипника. Заводится механизм вручную, обслуживание, регулировка, все своими руками. К тому же за этим хозяйством следить надо, настраивать, контролировать. Что тут скажешь, маячникам давно минувших дней не позавидуешь…

Будто отвечая на мои слова, рабочие дружно загалдели, переглянулись, почему-то низко поклонились мне, повернулись и плотным строем направились вниз, туда, где их коллеги под руководством Витьки делали разметку под котлован будущего фундамента виллы. Я же дружески улыбнулся и помахал им вослед. Подумал, что улыбки недостаточно и громко выкрикнул: «Спасибо!» Нет, не думаю, чтобы они меня поняли, просто это внимание. Им приятно, да и мне, как бы тоже.

Открытие, пусть даже оно и не являлось таковым, меня обрадовало, можно сказать, окрылило. Настолько сильно, что вместо того, чтобы вечером как обычно напиться за компанию с Витькой, я ограничился одним лишь (весьма скромным!) бокалом коньяка. Друг и не думал на меня обижаться, он только посмотрел с ухмылкой, укоризненно покачал головой, я же в ответ пожал плечами, нет, что тут скажешь, наверняка я достиг того уровня душевного состояния, когда для хорошего настроения не нужны дополнительные стимуляторы. Отличное, скажу я, состояние. Не припомню, чтобы у меня подобное бывало раньше.

Как оказалось, это еще не все. Пик отличного настроения припал на следующее утро, когда нам передали очередную порцию информации. К письму были прикреплены несколько фотографий, сделанных из разных точек, но главное – были чертежи. Самые настоящие чертежи, башня на них с указанием размеров, с условными обозначениями. Пусть обозначения это лишнее, я мало что в них понимал, но размеры это просто предел мечтаний. Жаль, не все удалось разобрать, но ведь для этого есть логическое мышление и калькулятор. Имея начальные знания в области геометрии можно запросто вычислить недостающие цифры, получить необходимые размеры, право дело это несложно. Для этого достаточно даже моего толком не домученного высшего образования.

– До чего же обидно, что из того, что на чертежах написано, я ничего не понимаю! Но мы ведь разберемся? Совместными усилиями… – кивнул я Витьке, тот рассеянно кивнул в ответ. – И еще, я так подозреваю, на этом листе указана последовательность цветов на башне, разноцветный он, полосатый. Не знаешь? Ладно, у местных попробую спросить. Пока же просто постараюсь собрать воедино то, что можно разобрать…

Как-то раньше я был уверен, что черчение это не мое. Заблуждался! Думал, не умею я чертить, потому и пытаться нечего, вот и не пытался, а тут меня буквально понесло! Да так понесло, что и не остановить.

Откопав среди оставленных нам припасов несколько листов ватмана, с десяток карандашей, к ним циркуль да линейку, я погрузился в пучину искусства точного отображения реальности на бумаге. С первой же секунды это дело меня настолько увлекло, что даже ночью несколько раз подскакивал, выбирался из спального мешка, в свете фонарика хватал калькулятор, начинал пересчитывать размеры. Обязательно находил ошибку, исправлял. Засматривался на свое творение, любовался результатами своей работы. Видел маяк, разукрашенный яркими красками, погружался в размышления на радость местным кровососущим насекомым. Вздрагивал, слыша язвительные замечания полусонного друга, отмахивался от них, как от назойливых комаров. Потом, осознавая, что нет на мне живого места, заставлял себя забраться в мешок, спрятаться от кровососов. От них скрыться несложно, а вот от своих мыслей, увы!

Лишь только наступало утро, сквозь дымку проглядывало солнце, я уже был на ногах. Не успев умыться и хоть немного проснуться, я бросался к своему чертежу, погружался в волшебный мир линий, штрихов, цифр и выносок. Я так увлекся, что даже потерял счет времени. Нет, с одной стороны это хорошо. Все-таки оплата у меня посуточная, но дело даже не в этом – увлекла меня работа, поглотила. Чертил, исправлял, переделывал…

Так, работая то днями, то ночами, я, руководствуясь имеющимися чертежами и эскизами, создал подробный план башни. Несколько раз пересчитал размеры, убеждаясь в правильности расчетов. Уже на основе общего чертежа сделал несколько эскизов для работы. Выделил основные направления, набросал план реконструкции.

Исключительно для того, чтобы увидеть результат в объеме, я попытался изобразить изометрическую проекцию. Не могу сказать, что она удалась, но это первый опыт, первый блин, так сказать…

С того момента, когда мы проводили шефа, прошло недели две, может чуточку больше. Многое с тех пор изменилось. Рабочие наши начинавшие лесорубами, переквалифицировались в землекопов, после в портовых грузчиков (сразу после того, как был построен причал, один за другим начали прибывать суда, груженные стройматериалами, техникой), а уже после этого стали самыми настоящими строителями.

Скоро, очень скоро, блаженная тишина, которая нежила меня, успокаивала и убаюкивала, сменилась шумом и грохотом стройки. Несколько солнечных батарей, мощности которых было достаточно на первом этапе работы, уже не справлялись со своими обязанностями. Их оставили, но работали они исключительно на «офис», на меня и Витьку, людей, которым нужно электричество, но не в больших объемах. Для удовлетворения потребностей строителей и строительной техники были установлены и запущены сразу два мощных дизельных генератора, чей оглушающий рев не стихал ни днем, ни ночью. Первое время громкие звуки не нравились местным пернатым, особенно чайкам, которые пусть и не были самыми тихими созданиями на земле, предпочитали свой гам, дикому рычанью порождений человеческой цивилизации. Но скоро и они смирились, все смирились…

Вследствие круглосуточного дизельного грохота я немного растерял недавно обретенную способность высыпаться. Зато благодаря нему же, стройка не прекращалась ни днем, ни ночью. Рабочие трудились круглые сутки. Очень скоро начали просматриваться очертания будущей виллы. Казалось, лишь несколько дней напряженной работы, а уже стояли стены первого этажа, скрыты под железобетоном подвальные помещения. Еще совсем немного и можно будет представить, каким будет здание, как впишется оно в ландшафт тропического островка.

Но это ладно, пусть любое строительство вещь занимательная, процесс постройки виллы меня нисколько не интересовал. Это Витькина работа, и он с ней довольно-таки хорошо справлялся. Я же сутками пропадал на «своем» объекте. Радовал меня видимый прогресс в постройке маяка. Еще бы, ведь рабочим удалось, не без постоянных ссор и малопонятных мне требований сложить домик смотрителей маяка. Удивительно быстро у них получилось, прошло лишь несколько дней и на меня смотрело пустыми глазницами оконных проемов именно то здание, которое было на фотографии. Выросли новые стены, опираясь на изначальный, исторический, фундамент. Еще немного и над ними появилась крыша с крутыми склонами. Чем был крыт домик изначально я так и не узнал. Решил остановиться на черепице. Насыщенно-красная, она отлично дополняла экстерьер всего строения и гармонировала с ярким тропическим пейзажем.

Параллельно возведению дома шла работа и над башней. Верхнюю ее часть, без малого треть, разобрали. Каждый камень, который можно было расшатать и вынуть, расшатали и вынули. Я собственноручно помечал каждый из них, отмечал на эскизе его место и лишь после этого давал команду спускать вниз. Первое время строители с недоумением смотрели на меня, а после того, как я жестами объяснил необходимость уложить каждый камешек на его прежнее место, смирились. Еще некоторое время перешептывались они, поглядывали на меня. Думаю, им не совсем было понятно, в чем смысл укладки камней на прежние места, ведь все они одинаковые, да и я, если честно, сам этого не понимал, просто хотелось как можно точнее восстановить прежний облик сооружения…

Постепенно начался обратный процесс. Восстановление. Тогда я и вовсе перестал спать. Старался уследить за всем, старался проконтролировать каждого своего подчиненного, убедиться в том, что камни возвращаются на свои места. Странное дело, но мое присутствие на строительной площадке не раздражало рабочих, наверняка они просто смирились, а со временем и вовсе начали принимать за своего. А что, я ведь не просто командовал, я мог и камень подать, и раствор поднести…

Быстро шло время, казалось, только утро наступило, только солнце взошло и вот уже клонится день к закату. В такие часы я, вспоминая бизнесмена-романтика Константина Михайловича, спускался вниз, уходил на берег, выбирался на пирс и ждал момента, когда солнечный диск опустится на верхушку башни. Смотрел на путеводный огонек, что горел на маяке, смотрел и представлял тот день, когда над островом можно будет зажечь свет. Не простой свет, а свет самого настоящего маяка!

Работа шла, облик островка менялся. Но менялся не только он, мы менялись. С каждым днем я все отчетливее замечал, что понимаю рабочих. Нет, я еще не заговорил на их языке, да и они не выучили русский, просто постепенно я запоминал слова. Одно, другое, к ним прибавлялись жесты, которые тоже становились понятными. Радовал и встречный процесс – рабочие начинали понимать меня. Это было очень даже кстати в те частые дни, когда наш единственный переводчик, Пак Искандар Буана, покидал остров. Это случалось достаточно часто, так как на него взвалили дополнительные обязанности. Он стал, как сказал Витька, «первым заместителем по поставкам».

В любом случае понимание это хорошо. Казалось, еще немного и мы сможем полноценно общаться, только, если честно, подобная перспектива меня не радовала. Я был практически уверен, если строители догадаются, что их понимают, количество разнообразных требований возрастет многократно. Но даже если и так, понимание должно быть, с ним и дело спорится, и результаты работы видны. А иначе, иначе будет у нас не постройка маяка, а сооружение Вавилонской башни, со всеми вытекающими последствиями.

Единственным человеком, которого не коснулись изменения, так сказать, лингвистического плана был третий наш товарищ – Димка. Мало того, что он практически не показывался на поверхности, оказалось, он довольно сносно владел одним из диалектов индонезийского языка. Помню, в момент отсутствия переводчика обступили меня помощники, и давай напирать! Я хоть и понял несколько слов, да все не мог сложить полную картину. Тут Димка показался. Я искренне удивился, как он быстро все разъяснил, что мне, что местным… товарищам. Честно, я даже хотел к нему на курсы языка записаться, в целях повышения образованности, но он лишь отмахнулся, да снова сбежал в свои подземелья.

Глава 9

Приближается буря

Маяк рос буквально на глазах. Скоро он сравнялся по высоте с наивысшей точкой острова. Еще совсем немного, всего несколько рядов камня и стройка «выйдет на проектный уровень». Но уже сейчас живописная башня вместе с дополняющим ее оригинальность домиком смотрителей притягивала взоры, радовала глаз. В результате постоянного созерцания всей этой рукотворной красоты в моем сознании устойчиво закрепилась идея. Страшно захотелось повторить то, что сделал неизвестный фотограф в давние времена – выйти в море, найти место, откуда снимал он и создать точную копию того снимка, с которого началось восстановление маяка. Благо, это несложно. В наши дни для того, чтобы сделать фотографию, не нужны химикаты и оборудование, достаточно более или менее приличного телефона. С этим проблем не было, а потому слегка бессмысленное желание быстро переросло в решение. Сделаю! Только это будет позже, когда строение достигнет должного уровня завершенности.

В один из жарких безоблачных дней на прямоугольную площадку у причала, специально расчищенную и залитую бетоном, сел первый борт. Конечно же, пилотом был Сашка, а его железной птицей – видавший много чего на своем веку вертолет. По обыкновению довольный собой и жизнью в целом, пилот крепко пожал каждому из нас руку и, отказавшись от предложенной нами, неимоверно гостеприимными хозяевами, рюмочки за встречу, за прилет, и просто за удачу, указал на большой деревянный ящик. Авторитетно кивнул:

– Вещь неимоверно ценная. Даже не так, она, я бы сказал, бесценная! По такому случаю предлагаю взяться дружно, ухватиться со всей силой и совместными усилиями…

Трудно с ним не согласиться – содержимому ящика не было цены. Именно так, внутри находилось сердце маяка – линза Френеля. Серьезная вещь, собранная из нескольких тщательно отполированных стеклянных фрагментов яйцеобразная конструкция. На каждом фрагменте, вручную, с неимоверной точностью, вырезаны концентрические кольца, поверхность тщательно отшлифована. Все: глубина бороздок, углы, толщина, даже химический состав стекла, все предварительно высчитано специалистами. Все рассчитано, все оптимизировано для того, чтобы свет от источника, помещенного внутрь, выходил ровными, параллельными лучами.

Я не удержался, заглянул внутрь ящика, коснулся полированного стекла. Закрыл, чувствуя, как дрожат руки, покачал головой. Ничего не попишешь, у богатых свои причуды! Трудно даже вообразить в какую сумму обошлась эта покупка, а ведь можно было запросто без нее обойтись! Да, бесценную линзу можно было заменить маленьким полупроводниковым излучателем, дешево, что называется, и сердито, правда, нет в нем той исторической точности, нет тех ощущений, которые получаешь, глядя на свечение отполированного вручную стеклянного шара. Выбор был за шефом, вот он и выбрал, сказал – все должно быть по-настоящему, нам же оставалось лишь воплощать его слова в жизнь! Воплощать и радоваться, что поворотные механизмы будут современные, автоматические, лампы электрические. Не придется дрожать, опасаясь взрыва или пожара, не говоря уже о ртути, парами которой можно было бы запросто надышаться.

Сгружали ценность вчетвером: Сашка, Витя, я и Дима благо он как раз в это время выбрался на поверхность пополнить запасы. Дабы уберечь линзу от всяких любопытствующих, в первую очередь, от меня самого, мы запрятали ее в самое надежное с моей точки зрения место на острове – в башню маяка, в нижнюю ее часть, в нишу под лестницей. Сознаюсь, сначала у меня была мыслишка поднять ее наверх, поставить, посмотреть со стороны, как все будет выглядеть. Хорошо, что дальше идеи дело не пошло…

Работа вышла на финишную прямую, увлекшись своим детищем – маяком, восстающим из руин, предвкушая скорую церемонию «первого включения», я не замечал перемен. Не ощущал напряженности, витающей в лагере рабочих. Не замечал обеспокоенных взглядов, в которых проскальзывали отблески страха, не догадывался, что приближается нечто страшное, по меньшей мере, пугающее.

Казалось, что случилось? В чем суть проблемы? Что тут непонятного, удивительного, подозрительного? Корабль! Всего лишь одинокий кораблик, остановившийся в виду острова. Старый изрядно изъеденный ржавчиной сухогруз. Настолько старый и настолько ржавый, что даже наши новые и мощные бинокли не позволяли разглядеть его названия. Будто и не было его вовсе, будто время постаралось, убирая с бортов мельчайшие намеки на индивидуальность. Во всем остальном – обычный корабль, лишь ржавчина вместо краски. Мрачно, конечно же, но бывает и такое. Всякое бывает, какой только металлолом не бороздит моря и океаны, но разве это странно? Нет, конечно!

Остановился в виду острова? Да, ну и что? Все просто, все понятно, даже я успел заметить, что не так уж и далеко от нашего островка проходит весьма оживленный морской путь. Много кораблей, практически караваны судов денно и нощно следуют своими путями, движутся по линиям, вычерченным штурманами. Легко догадаться, что далеко не все они новые белоснежные красавцы-лайнеры. Чаще всего это «рабочие лошадки», к тому же не только ухоженные, загнанные, они вовсе не редкость. Стоит ли удивляться, если сошла одна такая «лошадка» с дистанции, остановилась на вынужденный ремонт.

Ничуть не странно это, да и не удивительно. Ведь и раньше, стоило только оторваться от работы, взглянуть на горизонт – невозможно было отвести глаз. Постоянно изо дня в день медленно двигались суда, одно, два, в хорошую погоду можно разглядеть целый десяток. Разные они: красивые и не очень, яркие и блеклые. Огромное количество корабликов успел я увидеть за время пребывания на острове. Большей частью это были большие издалека и наверняка огромные вблизи контейнеровозы. Медленно шли они, величаво, следовали друг за дружкой, будто караван в пустыне, везли ценные грузы, развозили товары по всему миру. Частенько виднелись танкеры, слегка округлые, ярко-красные, пузатые, соревнуясь с ними в размерах, покачивались на волнах сухогрузы. Множество кораблей, большей частью аккуратные, ухоженные они, но некоторые действительно мрачно-запущенного вида, точно как этот!

Особая статья, особое наблюдение. Несколько раз мне удавалось разглядеть сияющий отраженными лучами солнца просто бриллиант, лежащий на синем бархате спокойной морской глади, круизный лайнер. В такие моменты особенно остро хотелось забросить всю работу, поддаться мечте и оказаться на его борту. Окунуться в пучину безделья океанского круиза, насладиться отдыхом, набраться впечатлений от новых, неизведанных, посещенных впервые, стран и городов. Мечты, пока несбыточные, мечты…

Как-то очень быстро я привык к новому «украшению» морского пейзажа. Не обращал на него внимания, не до того было. Пожалуй, все бы и дальше так продолжалось, до самого, что называется, критического момента, но вот в одно прекрасное утро нас разбудили. У «дверей» нашего легкого жилища собралась целая делегация. Рабочие шумной толпой собрались у входа. На этот раз они не кричали, ничего не требовали, просто шептались, только громко, а от того зловеще.

Увидев меня, просители на мгновение замолчали, а после дружно загалдели. Я покачал головой, все-таки я не настолько продвинулся в изучении местных диалектов, чтобы их понимать. Но в этот раз мы были втроем, как раз прошлым вечером Дима выбрался из подземелья, заночевал на поверхности, как оказалось очень даже кстати…

– Если отбросить ряд специфических оборотов, неподдающихся переводу, они говорят, мол, корабль тот неспроста появился. Говорят, нехорошее это судно, – зевая без остановки и часто пожимая плечами начал переводить Димка. – Почему нехорошее? Не знаю, думаю, они и сами того не знают. Нет, а чего ты от них хочешь? Они ведь институтов не кончали, более того, ни писать, ни читать толком не умеют. Все их познания, основа мировоззрения – истории, которые передаются из поколения в поколение. Может, где-то, когда-то…

– Ты хочешь сказать, что у их народа существует придание о проклятом сухогрузе, чье появление влечет за собой несчастья? – хихикнул Виктор, добавляя в чашки с утренним кофе внушительную порцию оставленного нам в дополнение к провизии коньяка.

– Почему сразу о сухогрузе! Легенды, они ведь как люди, растут, развиваются, меняются. Вполне может быть, что фигурирует в местной мифологии некий «Летучий голландец». Конечно, парусником он раньше был, а то и вовсе пирогой, но это раньше, а вот теперь времена изменились, он и трансформировался в… «Летучий сухогруз», – в тон ему ответил Димка. Он с подозрением понюхал переданный ему напиток, мрачно покачал головой, попробовал, демонстративно выдохнул, улыбнулся. – Ладно вам, не берите в голову то, что там не нужно. Давайте завтракать, а после я разыщу друга нашего, Искандар Буана, он товарищ понимающий, может, что полезное сообщит, не зря же к его имени Пак добавляют, уважают, значит…

– Правильная идея, – подключился к разговору и я, – надо его найти, его хоть понять можно. А вообще интересная ситуация складывается, есть что-то в ней увлекательное, странное. Просто-таки приключением попахивает, вот только непонятно, нужны ли нам подобные приключения?

Это я о том, что еще днем несколько раз пытался связаться с экипажем сухогруза по радио. Оно и понятно, мало ли что, вдруг у людей поломка, может, помощь какая нужна. Старался я, вызывал, все доступные частоты использовал, но ответа так и не дождался. Очень быстро я израсходовал весь свой запас английских слов, в попытке достучаться до того, с кем пытаюсь поговорить, а толку никакого…

Наверное, оттого что Димка упомянул имя уважаемого нами и рабочими индонезийца, митинг у наших дверей быстро закончился, успокоились «парламентеры», разбрелись по рабочим местам. Да и дальше все было спокойно. Несмотря на все утренние волнения, день прошел быстро, точнее промчался, как и все предыдущие – в работе, в делах, в заботах. Погода поспособствовала результативному труду. На солнце наползла полупрозрачная тучка, сгладила огненное дыхание раскаленного светила, добавила свежести и одарила предчувствием скорой перемены погоды.

Предчувствия не обманули. Вечером, лишь только солнце погрузилось в пучину, лишь только погасла большая часть небосклона, налетел ураган. Громко и злобно взвыл ветер, обрушившись на островок со всей своей мощью. Наклонил он пальмы, что окружали наши хижину, заскрипели они, намекая на то, что стихия не уйдет, пока вдоволь не натешится. Вслед за пальмами заскрипела и наша хилая хижина. Небольшое усилие, легкое дыхание урагана и невесомая наша крыша взмыла ввысь, поднялась в небо, покружила и скрылась в ночной мгле. Пользуясь отсутствием кровли, ветер принялся забрасывать нас незрелыми кокосами. Они падали вокруг, будто гранаты, ломали мебель, пытались пробить бамбуковый пол.

Будучи наиболее опытным, Димка опомнился первым. Все-таки эта экспедиция у него далеко не первая. Привык он к вспышкам гнева околоэкваториальной природы. При первом же ударе стихии он буквально вылетел из своего мешка, спрыгнул вниз, предварительно растолкав новичков, меня и Витьку. Все трое мы заползли под домик, забились в дальний угол под защиту не особо прочного деревянного пола. Вслед за ветром хлынул ливень, пусть его ручьям бамбуковый щит не преграда, но вода не кокосы, ее пережить можно…

– Тут ничего не поделаешь, надо просто смириться, – глубокомысленно изрек Димка, – это расплата, расплата за вечное лето…

Глава 10

Кораблекрушение

Капризы природы. Будто специально все так было задумано. Лишь только первые лучи просыпающегося солнца пробились сквозь неплотный на востоке облачный покров, ветер стих. Резко в одно мгновение. Вслед за ним угомонился и ливень, отставил свое мокрое дело, перестал хлестать землю плетями-струями. Густой облачный покров поредел, рассыпался на мелкие фрагменты, местами сквозь темные, почти черные клочья грозовых туч можно было рассмотреть частичку утреннего неба. Смилостивилась непогода, ушел ураган. Направился куда-то в необозримую даль, вряд ли он утих окончательно, скорее всего, продолжил бесчинствовать на других островках, благо, разгуляться есть где, ведь островов и островков в Индонезии не сосчитать…

Чуть свет промокшие до нитки, но счастливые от того, что самое страшное позади, что ярко светит солнце, что тучи стремительно уходят, мы выбрались из укрытия. Взобрались по лесенке на помост, который еще вечером был нашим жилищем, оценили красоту неба над головой, насладились отличным видом на поваленные деревья, картинной россыпью кокосов и мрачно переглянулись. Я и Витя. Димка же глядя на нас, весело рассмеялся.

– Да ладно вам! – похоже, то, что он видел, нисколько не портило его не к месту хорошее настроение. – Нет, если честно, я думал, все будет гораздо хуже, а так! Ну, ветерок разгулялся, ну крышу снес, ну стены разметал, ну дождик еще прошел. Разве это конец света? Правильно, нет. Домик сегодня же восстановят, кстати, рекомендую настоять на том, чтобы пол сделали из струганных досок, без щелей чтоб. В следующий раз можно будет стихию пережидать в комфорте и без воды, льющейся за шиворот…

Конечно, разрушением нашего жилища ураган не ограничился. Мощные порывы ветра разбросали солнечные батареи, к счастью, именно разбросали, крепления выдержали, панели не разбились и за исключением порванных проводов, других повреждений видно не было. Вернуть все в исходное состояние – дело нескольких часов. Зато мы остались без интернета и это уже окончательно. Нет, от своих слов я не отказываюсь, то подобие сети, которое было раньше, мало меня устраивало, но лучше хоть что-то, чем вообще ничего. Теперь же не будет и этого, ветер постарался, сплющил антенну, алюминиевый диск, будто это была разовая тарелка из дешевого пластика, сорвал с креплений и зашвырнул на верхушку ближайшей пальмы. Снять ее, конечно же, можно, а вот использовать по назначению, очень даже вряд ли. Тут даже я знаю – самое ценное во всей этой конструкции головка, а судя по тому, что можно было видеть снизу, ей досталось больше всего. Рассчитывать на то, что она сохранила работоспособность, не доводилось…

– Переживем, – изо всех сил стараясь заразиться хорошим настроением более опытного товарища, я пытался успокоить самого себя, – люди тысячи лет без интернета жили и нормально себя чувствовали! Мы тоже справимся. Благо все, что было нужно, нам уже передали.

– Согласен, – рассеянно кивнул Витька, – позитивное мышление это всегда хорошо. До приезда Михалыча дотянем, он новую антенну привезет. При случае расскажу ему что произошло, попрошу купить. Кстати, надо перечень составить, список того, что не подлежит ремонту, пусть захватит по дороге. Только этим позже займемся для начала надо сходить, проверить, как там дела у рабочих. Их лагерь гораздо ниже нашего, скала, что прикрыла нас, им не защитник…

До лагеря добрались без происшествий. Тропинка стихию не заинтересовала. Единственное, что сделал ураган, чтобы усложнить наш путь – вывернул с корнем дерево, мощный ствол которого перегородил дорогу. Зато в лагере рабочих он порезвился от всей души. Двух хижин попросту не было, не осталось от них и следа. Сломал их ветер, а обломки смыло ливнем. Унесло водой людские жилища, а о том, что были они и сколь печальна их судьба свидетельствовали лишь несколько бревен, покачивающихся на волнах у причала. Да и другим строениям досталось. Куда ни глянь – одна разруха. Сорванные крыши, перекошенные конструкции, цельные стволы деревьев, которыми ветер играл в городки, разметая временные жилища.

Мрачное зрелище, одно радовало – люди не пострадали. С началом урагана рабочие оставили свои хижины и спрятались в подвале недостроенной виллы. Все-таки каменные стены, да бетонные перекрытия, это вам не бамбук, прикрытый пальмовыми листьями!

Завидев нас, рабочие дружно и весело загалдели. Смеялись они, улыбались, руками размахивали, кричали, перекрикивая друг друга. Думаю, они радовались тому, что пережили прошлую ночь. За себя радовались, да и за нас тоже. Оно и понятно, причин для веселья хватает, так что и мы, не стесняясь, помахали руками в ответ, улыбаясь не менее весело и дружелюбно.

Расталкивая толпу, вперед вышел Искандар Буана (как-то вчера мы все о нем забыли). И без того серьезный и собранный сегодня он выглядел особенно, я бы сказал, особенно торжественно. В глазах обеспокоенность, в фигуре, в жестах нечто, отдаленно напоминающее обреченность, в том виде, в котором она предстает на театральных подмостках в исполнении профессиональных актеров. Он воздел руки вверх, призывая соотечественников к тишине, дождался, пока они склонят почтительно головы и быстро-быстро заговорил. Завидев Димку, он отбросил попытки говорить на английском, часто и чуточку сбивчиво затараторил на своем, индонезийском.

После первых же слов рабочие, которые моментально умолкли, завидев уважаемого своего соплеменника, дружно загалдели, ритмично и в унисон. Шептали, тихим, зловещим шепотом, будто каждый из них повторял давно заученную страшилку, будто они и сами боялись своих слов.

Призывая к тишине, Искандар Буана снова поднял руки. Повинуясь его жесту, воцарилась тишина, не менее страшная, чем недавний шепот. Он подбежал к нам, схватил Диму за руку, что-то крикнул, громко, истошно, пугающе. В ответ Дима равнодушно пожал плечами. Кивнул подбородком в сторону моря, что-то спросил. Его собеседник вздрогнул и медленно попятился, продолжая говорить. Пройдя несколько шагов, он споткнулся, задев ногой одну из множества ветвей, которые набросал ураган. Упал, подскочил, ткнул пальцем в землю, медленно покачал головой, повернулся к своим соотечественникам, громко завопил.

– Что у них опять не сходится? – мрачно спросил Витя.

– Сложно все. Начал о каком-то крушении. Рифы, корабль. Далее говорит, опасность какая-то рядом, мол, бежать надо… куда-то… – он умолк, пытаясь подобрать подходящие слова. – Постоянно повторяет одну фразу, точно перевести не могу, но там что-то о каком-то ужасе. Что-то порожденное человечеством, пугающее, страшное. Непонятно, что за опасность, кажется, там что-то связанное с водой. Не знаю, что именно, но его это очень беспокоит, да и не только его. Вон шепчутся уже о чем-то. Да, слышу, опять: опасность, бежать надо, темные люди, бежать…

– Какой бежать?! Куда бежать?! – воскликнул Витька, театрально хватаясь за голову. – Работать надо! Я позавчера с шефом разговаривал, доложил, что все идет по плану. А вдруг он решит проверить, нагрянет внезапно, что тогда? Что мы ему предъявим? Полтора этажа жилого дома да сказку об опасности? Скажи им, Дим, пусть не злят меня, пусть работают, а то я им такую опасность устрою, пожалеют, что родились в столь благословенном краю…

Димка кивнул и направился в гущу рабочих. Те обступили его, внимательно, не перебивая, выслушали. Как только тот умолк – дружно загалдели. Громче всех Искандар Буана. Не было более в его облике недавней гротескной торжественности, он превратился в воплощение суеты. Резкие движения, крик, что срывался на хрип, подчеркнуто продолжительные паузы. Плюс к этому выпученные глаза и самый настоящий ужас в их глубине.

Мы подошли ближе. Димка покачал головой и широко развел руки, улыбнулся, заметив, как его собеседник в точности скопировал его жест, ответил на наши немые вопросы:

– У них на всех одна пластинка – грядет что-то страшное, ужасное. Говорят, мол, опасность близко, уходить надо.

– А что за опасность-то? Какого рода она? – зевая, спросил я.

– Не знаю. Да и они сами, похоже на то, не знают. Вода-вода, что-то о корабле говорят, а о каком корабле, что это за корабль? Тот ржавый сухогруз?

Искандар Буана, который во время нашего разговора внимательно вглядывался в лица каждого из нас, воздел руки к небу. Быстро переставляя ноги, он несколько раз обернулся вокруг себя, пританцовывая. Остановился, повернувшись к нам спиной. Громко выкрикнул, издал странный звук, более всего похожий на боевой клич индейцев из старого фильма. Рабочие все как один умолкли, замерли, почтительно склонив головы. Он сразу же заговорил. Громко, отчетливо, лозунгами, как минимум, призывными фразами. Говорил недолго, но очень эмоционально. Слушая его слова, рабочие шептались все тише и низко опускали головы, те, что ближе к нам с опаской косились на нас.

– Нет, ну это и вовсе никуда не годится! – Димка покачал головой. – Это уже можно назвать самым настоящим бунтом. Он призывает их бросить работу и уйти. Бросить работу…

– Нельзя бросать! – встрепенулся Витька. – Дим, ты это, переведи, скажи, я лично им премию гарантирую, по завершении работы! Месячный оклад, каждому!

Новость внесла сумятицу в ряды рабочих. Монотонное перешептывание сменилось задумчивой тишиной. Но так было лишь минуту, опомнившись, они загалдели с удвоенным энтузиазмом. Выражения лиц передавали весь спектр человеческих эмоций, даже непонимая языка, можно было догадаться – новость заинтересовала и озадачила. Думаю, многих условия работы и без того устраивали, а тут еще и премия! Вот только так думали далеко не все. Начиналась перебранка, страсти накалялись, казалось, еще совсем немного и разговор перерастет в самую настоящую потасовку. Лишь Искандар Буана остался в стороне от дебатов. Он укоризненно покачал головой, отвернулся, стараясь не смотреть нам в глаза, что-то неразборчивое пробормотал и медленно ушел куда-то в лес за строящейся виллой.

Прошло не более получаса – все закончилось. Конечно, не без помощи Димки, неустанно напоминающего о премиальных, что ждут каждого. Рабочие быстро разбрелись по своим местам. Скоро послышался привычный рев строительной техники, его дополнили размеренные удары топоров.

Все вернулось на круги своя. Несколько человек остались наводить порядок в лагере – занялись устранением последствий разбушевавшейся стихии. Взялись за дело строители. Потихоньку росла опалубка, обозначая стены дома, на поддон грузились камни для верхушки маяка.

Я быстро взбежал на верхнюю площадку башни. Там столкнулся с рабочим, держащим ведро с раствором в руке. Он стоял, смотрел вдаль, при этом дрожал всем телом. Я проследил за его взглядом, увидел то, что ожидал увидеть. Корабль. Сразу стало понятно, о каком крушении твердил Искандар Буана. Ржавый сухогруз, ставший привычной частью морского пейзажа, переместился, теперь он находился гораздо ближе к берегу. К тому же он лежал на боку. Причина понятна, я давно обратил внимание на буруны в той части моря, целое поле вспененной воды особенно хорошо заметное во время отлива. Рифы. Острые рифы – ужас моряков всех времен…

– Слушай Витек, я не очень в этих вопросах разбираюсь, по-моему, мы обязаны хоть кому-нибудь сообщить о происшествии, – я еле дождался, пока Витька поднимется на высоту третьего этажа. Тот тяжело выдохнул, оперся обеими руками в стену, выглянул наружу, отмахнулся от предложенной воды, внимательно посмотрел на опрокинутое судно. – Что скажешь, это же настоящее кораблекрушение!

– Похоже на то. Здорово же его швырнуло, – он тяжело вздохнул. – Где там твой бинокль?

Он, как и я несколькими минутами ранее, внимательно осмотрел ржавый борт, обращенный в нашу сторону, задержал взгляд на винте, выглядывающем из-под воды, окинул взором сломанную пополам, возможно, вчерашним ураганом, мачту. Минут пять никак не меньше смотрел, тяжело дыша, после печальным жестом пожал плечами.

– Думаю, должны, даже почти уверен. Кроме того было бы неплохо на разведку отправиться, но не на чем. В нашем хозяйстве только несколько лодок аборигенов – хлам плавучий. Я в них ни за что не сяду – на мою массу сии плавательные средства рассчитаны… – он замолчал, в задумчивости глядя на туманный горизонт. – И вот еще странность, я далеко не первый раз это корыто ржавое в бинокль разглядываю, а никого не вижу. Ни человека живого, ни движения, ни огонька. Будто и вправду корабль-призрак. Ладно, спускайся вниз! Пошли, попробуем связаться с местной береговой охраной. Надеюсь, они английский понимают, как минимум, в нашем исполнении…

– А Димка ушел? Он же на местном языке мог бы что-нибудь этакое загнуть, было бы гораздо проще!

– Ушел, конечно. Даже убежал. В подземелья свои забрался. Говорит, бункер какой-то раскапывать начал. Дверь у него какая-то сверхнадежная, замок на ней или хороший или ржавый, – Витя замолчал и растерянно огляделся. – Ну да, ушел он, проверить хочет, не залило ли тоннели сегодняшним ливнем. Такие вот дела…

Хриплый и неразборчивый голос с трудом пробивался сквозь сплошную стену радиопомех. Тот, кто нам ответил, оказался словоохотливым человеком. Он начал говорить на довольно приличном английском, но скоро перешел на индонезийский. Я пытался объяснить ему, что знание языков не самая сильная моя сторона, но он не спешил слушать, его задача была выговориться.

Он говорил, я стойко выжидал, но вот дождавшись паузы в скучном монологе, заговорил и я. Медленно, тщательно подбирая слова, пытаясь вспомнить все, что когда-то учил. Говорил, сомневаясь в том, что меня понимают. Минута, другая, все, я выдохся. Словарный запас закончился, да и в горле запершило. Мгновение абсолютной тишины и вот новая тирада из динамика. Точно не скажу, но, похоже, риторика незнакомца в динамике изменилась, возможно, меня даже поняли, пусть хоть чуть-чуть…

– Как успехи? – Витька нависал надо мною, стоял, опираясь о толстую бамбуковую трубу, которой укрепили конструкцию легкого домика, чуть заметно покачивался. Усталость? Коньяк?

– Трудно сказать, но хочется верить, что мне удалось объясниться, рассказать, чего мне от них надо. Координаты уж точно они должны были понять. Теперь, насколько я разбираюсь в морских происшествиях, береговая охрана должна отправить проверяющих на корабль, вот только не знаю, когда это случится.

– Ну, вот и хорошо! – не стал вникать в подробности Витька. Он пододвинул к себе ближайший ящик и довольно выдохнул. – Я думаю так: это их земля, точнее, их вода, пусть они сами разбираются. Шефу я пока ничего не сообщал, ни к чему ему лишние волнения. У него охота запланирована на ближайшее время, а это дело серьезное, да и краем уха слышал – у него в банке какие-то проблемы обозначились.

– Тогда точно не стоит. Проблемы это в любом случае плохо, особенно если в банке они… – минуту я смотрел на все неумолкающую рацию, покачал головой, выключил ее, бросил под столик, толкнул ногой. Поднял голову, у моего лица блестел стакан, наполненный благородного цвета жидкостью. Значит, все-таки коньяк…

Глава 11

Нас бросили

Прошлой ночью было не до сна, трудно спать, понимая, что вокруг бесчинствует непогода, да еще и вода, сплошным потоком льющаяся на тебя сверху, способствуют бодрствованию, потому и не удивительно, что я уснул мгновенно и спал, как убитый. Не беспокоило меня отсутствие крыши над головой, не мучили кошмары, даже другие сны, яркие, цветные и приятные не решились проникнуть в беспросветное забытье уставшего сознания. Стоило только коснуться щекой походной подушки, как смолкли звуки строительства, стих мощный гул техники, растворились на фоне божественной тишины крики надоедливых чаек. Вот оно – блаженство!

Недолго длилось счастье. Казалось, только глаза закрыл, только уснул, а уже началось! Чей-то крик разогнал дремоту, медленно, но назойливо проникая в сознание:

– Просыпайтесь, да просыпайтесь вы! Скорее! Уходят! Они уходят! – сознание лениво собирало слова в предложения. Проявило оно сознательность, не ограничилось простой констатацией факта, а попыталось проанализировать ситуацию. Кое-как получилось. Во всяком случае, довольно быстро я понял, кто мешает мне спать – Димка. Вот только зачем, почему, да и просто, кто уходит…

Звуковая картина изменилась. К воплям нашего друга-диггера прибавился сонный бас Витьки.

– Кто они и куда они уходят? – прохрипел он из своего угла. – Кстати, который час? Уже утро?

– Рабочие, рабочие уходят! Наши работнички – уплывают они…

– Слушай, ты определись для начала, они уходят или все-таки уплывают? – похоже, Витька совершенно не собирался просыпаться.

– Подожди, но как уплывают? На чем, вплавь что ли? – сквозь медленно отступающий сон, услышал я свой голос.

– Вот, один бездельник просыпается! Это не может не радовать. На лодках они уходят. На своих лодках!

– Догнать, вернуть! Немедленно! – в Витькином углу что-то загрохотало.

– Вот и догони их теперь! – со злостью пробормотал Дима. Мне удалось заставить себя открыть глаза. Мигнул ними раз, еще раз. Темно, лишь серость пробуждающегося утра. Удалось разглядеть нарушителя спокойствия, тот прохаживался по комнате, смешно размахивая руками. – И вообще, Витек, ты это, завязывай коньяком баловаться. До добра это еще никого не доводило …

– Ты коньяк не тронь!

Не желая вступать в очередную лишенную всяческого смысла словесную перепалку, я выбрался из спального мешка. Подошел к выходу из хижины, окинул взглядом море. Ничего сколько-нибудь интересного не увидел. Рано еще любоваться пейзажем. Да и для того, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, надо взобраться повыше…

Лишившийся своих жителей лагерь рабочих выглядел зловеще. Безлюдные наполовину отремонтированные хижины, разбросанные вещи, инструмент просто под ногами. Вокруг строящейся виллы застыла техника, не рычали мощные двигатели. Затих кран, замер бульдозер, не жужжали бетономешалки, подготавливая очередную порцию раствора. Все замерло, все застыло. Лишь оба дизельных генератора продолжали трудиться, добросовестно рычали они, выбрасывая из выхлопных труб клубы черного дыма, отдавали в провода потоки электронов.

К тому времени как я добрался до маяка, стало заметно светлее. Еще немного и над водной гладью поднимется раскаленный огненный шар. Озарит он землю, согреет ее, вдохнет новую жизнь во все, к чему сможет прикоснуться. Скоро это случится, очень скоро.

Вот и верхняя площадка маяка. Медленно поворачиваясь, я вглядывался в светлеющее море. Видел ржавый сухогруз, несколько огней на горизонте. Еще пол-оборота и вот оно, то, что я ожидал увидеть и одновременно боялся – несколько еле заметных точек на водной глади, медленно, но верно удаляющихся от острова.

– Лодки, вне всякого сомнения, лодки, – прошептал я, вглядываясь в окуляры бинокля.

Мощная оптика приблизила участок моря. Беглецы были уже далеко, наверняка вышли за несколько часов до рассвета, покачивались на волнах их утлые суденышки, двигались, подталкиваемые легкими веслами. Я насчитал шесть лодок. В каждой сидели люди. Гребцы размеренно поднимали и опускали весла. Человек, сидевший на носу одной из отстающих, трудно судить, большое расстояние, но очень похожий на худого зачинщика, сложил руку козырьком. Внимательно смотрел он на остров, на меня смотрел…

– Дезертиры! Изменники! Предатели! – разнесся над покинутым лагерем истошный крик прораба Витьки. – Ну, держитесь, ну дождетесь вы у меня, да я вас всех, да я каждого… да под суд! Пересажаю, разорю! Вы еще рады не будете, что со мной связались. Судить вас будем, аванс вернете с неустойкой… штрафные санкции… все, чтоб по контракту…

Вдоволь насмотревшись на массивную фигуру товарища, бегающего по острову и наслушавшись его криков, я продолжил осмотр окрестностей. Казалось, несколько секунд прошло, а лодки индонезийских рабочих уже растворились в бескрайних просторах, потерялись они на фоне покачивающихся волн. Я представил себя в одной из этих посудин, физически ощутил, как меня, сидящего в этой скорлупке, бросает по волнам далеко не самого спокойного моря. Представил и испугался, нет, я бы точно на это не отважился. Ладно, еще на корабле, на яхте, но в утлой лодчонке, один на один со стихией, я бы точно не смог.

– Даже и не знаю, жалеть их или восхищаться ними, – прогоняя неприятную фантазию, я снова прильнул к биноклю.

Не отрывая окуляры от глаз, я медленно поворачивался. Слегка наклонился, рассматривая воды у острова. В поле зрения, изредка закрывая морскую гладь, попадала зелень, большей частью листья пальм, залетали редкие чайки, но вот небольшое разнообразие – мелькнула грязно-белого цвета лодка, снова пальмы…

– Это еще что такое?

Я дернул руку с биноклем в одну сторону, в другую, лодки не было. Убрал оптику, доверился глазам. Заметил какую-то точку, появляющуюся и исчезающую в волнах. Она мелькала в той части моря, где, налетевший на подводные камни, лежал ржавый сухогруз.

Снова схватил бинокль, пробежался взглядом по морю, снова ничего не увидел.

– Показалось…

Нет, не показалось. В тот же миг над водной гладью взмыла лодка. Совсем не похожа она на те, которые увезли рабочих. Их суденышка были кустарные, хлипкие, изготовленные давным-давно, да еще и из того, что было под рукой. Та же, на которую я смотрел, выглядела настоящей шлюпкой, плавательным средством, которым комплектуют морские суда.

Я присмотрелся внимательнее. К тому времени стало гораздо светлее, стих легкий утренний бриз, перестал он подбрасывать лодочку на волнах, позволяя рассмотреть все в деталях.

В достаточно просторной лодке разместились десять человек. Один, полноватый, сидел на корме, другой разлегся на носу, остальные – подвое на банках, поперечинах, предназначенных для сиденья. Лиц не разглядеть, слишком уж далеко они, да к тому же мешала дымка, поднимающаяся над водой. Сколько ни смотри, а видны лишь размытые силуэты, но, что не вызывало ни малейших сомнений – двое из тех, кто находился в шлюпке: толстяк на корме и тот, который лежал на носу, не были индонезийцами, они имели вполне себе европейскую внешность…

Тут-таки мне стало действительно тревожно. Казалось, ничего особенного, шлюпка, да и ладно. Мало ли кто и с какой целью курсирует у острова. Радуйся, не радуйся, просто прими к сведению и не обращай внимания. Пожалуй, я бы так и поступил, если бы не одно обстоятельство. Вернее, не одно оно, а сразу несколько. Прежде всего, шлюпка направлялась не прочь от острова, не вдоль него, а шла полным ходом подгоняемая подвесным мотором к нему, к нам, что само по себе было необычно. Кроме того, она приближалась с той стороны, где лежал перевернутый сухогруз, следовательно, те, кто был в шлюпке, ранее находились на борту корабля, что тоже наводило на размышления. Вряд ли у них добрые намерения. Ведь если они простые моряки, потерпевшие кораблекрушение, то почему несколько суток не подавали признаков жизни? Почему сразу не попросили о помощи, а то и вовсе не высадились на берег? И еще одно. Бинокль имеет полезное свойство – он приближает предметы. Так вот в него было отлично видно – у двоих: у того, который сидел на корме и того, кто лежал на носу, в руках были автоматы. Чем вооружены другие, не разобрать, но воображение, подчиняясь элементарной логике, тут-таки дорисовывало маленький штришок – зажатые коленями, между ног каждого, виднелись точно такие же, не свойственные мирным матросам, снасти…

– Ну, засужу! Как же я вас засужу! Вот же бездельники! – продолжал оглашать тишину тропического утра Витя, когда я спустился с башни и прибежал в лагерь рабочих. – Ну, я вас, ну вы у меня…

– Подожди кричать. Если я ничего не путаю, а я вряд ли что-то путаю, у нас намечаются новые неприятности, куда более серьезные, нежели сбежавшие труженики, – я похлопал товарища по плечу.

– Говоришь, будет еще хуже? Так куда хуже! Мы на острове, вокруг на сотню миль ни души! А у нас ни тебе лодки, ни самолета или вертолета… – он резко умолк. – Сашка! Точно! Надо срочно его вызывать. Нет, мы их не догоним, зато найдем, а уже после…

– Подожди, говорю, пошли со мной, – я огляделся. – А Димка где?

– Не знаю. Побрел куда-то. Что там у тебя?

Взбираться на маяк не пришлось. Даже с площадки перед входом была отчетливо видна шлюпка, она приближалась к берегу.

– Вернулись, бездельники?! Испугались?! Вот так бы сразу…

– Перестань кричать, ты сюда посмотри! – я передал ему бинокль.

– Подожди, но это не рабочие. Не наши рабочие, – Витька зашипел, достаточно реалистично изображая гремучую змею, убрал бинокль от глаз, повернулся ко мне. В его глазах разрастался страх. – Это мне кажется или у них автоматы! Меня глаза обманывают? Нет, не обманывают? Слушай, как ты думаешь, оружие настоящее? А зачем им автоматы?

– Игрушечное у них оружие, – послышалось сверху. Громко топая ногами, по лестнице сбежал Димка. – В «Зарницу» ребята поиграть решили. Вот-вот нас пригласят.

– Ты это, ты бросай свои шуточки… – Витька медленно соображал. – Особенно, если они несмешные. Кажется, нет, да, я понимаю! Серега, ты ведь вызывал береговую охрану? Значит это они. Наверняка обследовали корабль, никого не нашли, теперь хотят с нами пообщаться. Мы ведь свидетели. Логично?

– Ага, а добирались они на шлюпке, потому что страна бедная, денег в бюджете на сторожевые корабли нет, перебиваются, как могут… – похоже, я начал говорить, как Димка. Может это заразно?

– Слушайте, ну вы сговорились? Зачем меня пугаете? – в голосе толстяка слышались плаксивые нотки. – Мне и без того страшно. Вы мне лучше скажите, что нам делать? Серега? Дим?

– Не знаю, – пожал плечами Дима. – Более того, даже и не догадываюсь. Одно могу с уверенностью заявить – для начала надо узнать, кто эти люди. Выяснить, зачем прибыли, откуда они вообще взялись. Правда, узнавать не очень хочется. Ты ведь не хуже меня знаешь – эти воды далеко не самые безопасные в мире. Пираты современности! Кто знает, может это они и есть…

– Час от часу не легче, – лицо Витьки стало белым, как мел. – И чего они хотят, ты как думаешь?

– Потерпи немного, вот высадятся, сразу все и расскажут, если только нас поймают. Смотрите, они курс сменили, левее пошли, думаю, собираются перед высадкой хорошенько осмотреть остров с моря. Это может означать то, что немного времени у нас есть. Так что пока, – Димка взглянул на меня, перевел взгляд на Витьку, – пока надо бы подготовиться. Предлагаю исключительно на всякий случай немного припасов перетащить в дот. Южный. Тот, в котором вход в тоннели. Надо быть готовым ко всему, мало ли что, вдруг придется настоящую осаду пережидать…

Понимая всю разумность подобной мысли, мы тут-таки взялись за работу. Бросились к просторному навесу, выполнявшему функции столовой, схватили, кто что мог и поволокли к берегу моря, туда, где малозаметный с моря располагался один из дотов. Южный.

Страх придавал сил. Буквально несколько минут прошло, как четыре ящика консервов и целый мешок галет были внесены под укрытие бетонных стен. Витька рухнул на перевернутое ведро, оперся о стену и энергично замахал руками. Толстяк требовал, чтобы мы не ждали, пока он сможет подняться, а перенесли и то, что оставалось в нашем домике: спальные мешки, коробки, ящики. Он так эмоционально размахивал руками и так натурально задыхался, что отказать было попросту невозможно. Да и как тут откажешь, мы ведь прекрасно понимали – в хижине много всего полезного, а толстяку гораздо труднее, чем нам…

Заметив две коробки с любимым коньяком, Витька заметно успокоился, даже отдышка пропала. Он тут-таки намекнул на то, что надо бы еще разочек сходить, но было уже поздно. Мало того, что у нас ноги подкашивались, так еще и у дальнего края бухты, у северного дота показались «гости». Мы побросали на землю коробки, сами же поспешили к бойницам, со страхом, немного разбавленным любопытством проследили за тем, как лодка с вооруженными людьми проходит мимо входа в бухту.

Скоро незнакомцы исчезли из виду, затих цокающий звук двигателя. Я громко выдохнул, взглянул на Витьку, тот пожал плечами и кивнул Димке, он иронично усмехнулся, обращаясь большей частью ко мне, сказал:

– Значит так, план действий следующий: Витька, ты остаешься здесь, а мы с Серегой отправляемся на разведку, – несмотря на то, что старшим его никто не назначал, желания возражать у меня не возникло, все-таки мы в доте, а это Димкино хозяйство.

Я протянул другу руку для символического рукопожатия на прощанье, но Витя покачал головой и мрачно заметил:

– Это ты плохо придумал! Я не согласен. Оставаться не буду. Более того, и не подумаю! Что это за предложение такое? Вы уходите, я остаюсь? Вы там, я сижу тут, трясусь от страха, за себя боюсь, за вас боюсь. Не годится такое дело, нет, – он медленно поднялся, глубоко вдохнул и оперся рукой о стену, – я иду с вами!

– Глупая идея, как минимум, лишенная логики. Ты на себя посмотри, критически. Вон как растолстел! Прогулка с мешком тебя окончательно измотала, ты теперь и сотни метров не пройдешь – отдышка замучает. А что если убегать придется? Пойми, если бы мы на прогулку собирались, это еще ладно, а разведка это такое дело, в котором скрытность важна и скорость. А ты, друг Витек, извини, но ни скрытности в тебе не найти ни, тем более, скорости.

– Серега, ну пожалуйста! – Витька повернулся ко мне, в его глазах читалась мольба.

– Нет, Вить, правда, тебе лучше остаться. Если тревога ложная, если все нормально и это береговая охрана мы тебя сразу же позовем, а пока побудь здесь, за вещами присмотри, – я не мог не согласиться с Димкой. Случись необходимость удирать, нашего упитанного друга придется катить, хорошо еще, если с горы, а вдруг под гору…

– Кроме того, у меня тебе задание ответственное, – похоже, Дима решил надавить на сознательность товарища. – Выбираясь на поверхность за провизией, я вагонетку подготовил, она в тоннеле, метрах в пяти от входа. Собирай наши пожитки, да грузи на нее. Хочется верить, что это лишнее, но лучше готовиться к худшему, все может быть. Случись, придется удирать, пусть лучше припасы будут с нами!

– Ладно, – нехотя согласился толстяк, – но только на этот раз!

– Заметано! Пошли Серега…

Глава 12

Пираты…

К тому моменту, когда мы взобрались на ближайшую возвышенность, на скрытый под толщей грунта тоннель, соединяющий рукотворное украшение бухты Омега с сетью ходов внутри острова, незваные гости уже высадились на берег. Рассредоточились, выстроились цепью и двинулись от моря в направлении строящейся виллы. Зрение, а может воображение меня не подвело – каждый из них был вооружен. Частично подтверждались и Димкины опасения, все эта компания мало походила на береговую охрану. Одетые в какие-то лохмотья (за исключением разве что «европейцев»), они казались кем угодно, но точно не представителями официальных силовых структур, скорее всего, это была банда, хотя, кто знает какая у местных силовиков форма…

Кем бы ни были визитеры, они неплохо подготовились к высадке. В руках у каждого из них матовым блеском блестел автомат, а у одного, очень высокого, худого с огромной головой, за спиной болталась снайперская винтовка. Что автоматы, что винтовка были отечественной, точнее еще советской разработки, наверняка в другой ситуации эта деталь отозвалась бы всплеском патриотизма и гордости за страну, вот только в этот раз гордиться было страшновато.

Не все пошли обследовать территорию. Те двое, которые сразу же обратили на себя мое внимание благодаря приличной одежде и европейкой наружности остались на причале. Они неспешно прогуливались взад-вперед по бетонной плите, нависающей над морем. Похоже, остров их мало интересовал – их занимал разговор. Серьезный разговор, даже издалека было заметно – они о чем-то спорят.

Остальные разбрелись по окрестностям. Быстро добрались до места строительства, рассредоточились по площадке. В их действиях чувствовался опыт. Явно не первый остров «посещают». И да, вряд ли с таким рвением ищут, кого можно спасти, скорее, смотрят, чем поживиться…

«Европейцам» надоело вышагивать по бетону, они вышли на берег, подошли к поваленному недавним ураганом дереву, присели на массивный ствол. Минуты не прошло, как худощавый подскочил и начал энергично жестикулировать. Толстый медленно покачал головой и кивнул, мол, садись. Тот начал размахивать руками еще энергичнее, но скоро сел, медленно, как-то, вальяжно, всем своим видом показывая, что подчиняться он не собирается. Толстяк одобрительно кивнул, разговор продолжился, только уже не столь эмоционально.

Спокойствие покинутого острова осталось в прошлом. Его сменили шум и гам. Раз за разом разбавленную генераторами тишину взрывали громкие окрики. То с одной стороны, то с другой доносился смех, противный, скрипучий. Между деревьями мелькали силуэты вооруженных людей, их передвижения сопровождались диким треском, похоже, они что-то ломали, или специально прыгали по сухим сучьям. Даже странно как-то, десяток человек, а гаму больше чем от всех наших строителей вместе взятых…

Серия глухих хлопков заметно разнообразила обстановку. Что за хлопки, какова их природа было понятно даже мне человеку сугубо гражданскому – так звучит автоматная очередь. Дополняя серию выстрелов, кто-то громко завопил. Ему вторил другой, обладатель необычайно высокого и визгливого голоса. Первый еще раз закричал, второй ответил скрипучим смехом. Закрепляя общую звуковую картину, раздался выстрел, один.

Мы переглянулись. Сомнений быть не могло – источник столь разнообразных голосов и звуков был неподалеку. Более того, стрелявшие находились на том же холме, что и мы, только чуть дальше, там, где на живописной полянке стоял наш частично восстановленный домик.

– Похоже, обнаружили нашу избушку, – прошептал я.

– Ты прав, – пробормотал Димка, не отрываясь от бинокля.

Звуки выстрелов потревожили не только нас и стаю местных птиц, их услышали и «европейцы». Один из них, тот, который худой и чем-то недовольный, поднялся с бревна, отмахнулся от своего более упитанного товарища и, прихрамывая, направился туда, откуда недавно доносились выстрелы. Второй мрачно посмотрел вслед товарищу, проследил за тем, как тот скрылся за стеной деревьев. Просидел еще минуту, никак не больше, затравлено огляделся, тяжело вздохнул, поднялся, направился следом. Явно толстяк не самый смелый из наших «гостей».

Снова послышались выстрелы. Димка толкнул меня в плечо, кивнул, предлагая подняться на гребень холма. Я немного посомневался, но таки прополз несколько метров. Замер. Да, Димка прав, отсюда вид гораздо лучше…

Еле различимые среди густой зелени, впереди, именно там, где находилось наше жилище, мелькали силуэты. Отчетливо слышались крики, ругань, перебранка, грозящаяся перерасти в настоящую драку. Наверняка так бы и случилось, но вот в просвете между ветвями показался новый участник представления. Худой «европеец». Он очень удачно остановился, его практически не скрывал кустарник. В тот же миг к нему бросились двое. Спорщики. Они загалдели, будто пытались перекричать друг друга, тыкали друг в друга пальцами, злобно шипели. Подошедший не стал вникать в подробности, вместо этого сильно наотмашь хлестнул одного, схватил рукой за шею другого. Что-то угрожающе закричал. Тот, на чьем горле сомкнулись пальцы, резко поднял вверх руки. В одной из них блеснул экраном телефон. Наш, спутниковый.

– Вот мы три барана! – шепотом воскликнул Димка, а я мысленно с ним согласился. – Подумать только, мы коньяк забрали, а связь оставили! Нет, ну как такое может быть? А ведь и это еще не все, я почти уверен, что рация также в доме осталась!

– Точно, на полу она, под столиком лежит! Я ведь ее видел, когда за ящиками забегали. Посмотрел, увидел, запомнил, а подумать, а забрать…

– Она на виду лежала? Вспоминай!

– Нет… не то чтобы очень, – я изо всех сил пытался отнять у памяти недавнее воспоминание. – Точно, не так чтобы… не так, что сразу заметишь. Помню, пытался вызвать береговую охрану, после бросил рацию под стол, еще и ногой толкнул, так, несильно. Под столом она… почти уверен…

– Хорошо. Оставайся здесь. Гляди в оба. Главное – не высовывайся. Случись, услышишь, увидишь, догадаешься, что меня засекли – беги в дот! Не думай, не размышляй, просто беги! Там, хватай толстяка с вагонеткой, закрывайте дверь, баррикадируйтесь, заблокируйте ее чем-нибудь, и дуйте вглубь. Как можно глубже заройтесь и не высовывайтесь! Я, правда, надеюсь, что все обойдется…

– Так это, слушай, Дим, все-таки, кто они?

– Пираты…

Он быстро скрылся в зарослях. Мне же стало не по себе. Пусть что бы я о себе ни думал, что бы ни воображал, но не авантюрист я. Ни поиск кладов, ни, тем более, приключения с пиратами, меня никогда не прельщали. Мне ближе тишина, уверенность, спокойствие. Размеренная жизнь, в которой все просто, все понятно. Работа чтоб, но тоже простая и понятная, может, офис, хотя это уже крайность.

Время шло. Скорее всего, летело оно, вот только не было у меня возможности оценить скорость его лета. В тот момент, находясь на верхушке рукотворного холма, я впервые за всю жизнь пожалел о том, что не обзавелся такой полезной вещью, как обычные часы. «Надо же, как-то раньше справлялся, обходился, а вот сегодня! Но это можно понять, ведь раньше я не сидел на холмике, под деревом, да не рассматривал вооруженных до зубов людей, которые, судя по всему, не очень обрадуются, в случае, если меня обнаружат», – зашевелились ленивые мысли.

Пока я развлекался тем, что жалел себя, обстановка на островке продолжала меняться. Незваные гости уже не бродили по округе, высматривая, чем поживиться, они вернулись на берег, собрались на площадке перед причалом. Там плотным кольцом окружили двоих «европейцев», в очередной раз подтверждая мое предположение, что эти двое – главные.

Началось то, что напомнило мне инструктаж. Инструктировали главари. Первый, худощавый, что-то рассказывал, постоянно тыча пальцами то в одного, то в другого пирата. Второй, который упитаннее, большей частью молчал, лишь изредка вставлял пару слов. У него было другое занятие, он крутил в руках наш телефон, внимательно всматривался в экран, постоянно поднимал глаза к небу, тыкал пальцами в клавиатуру, снова поднимал глаза ввысь. Причина подобного поведения понятна – он пытался разблокировать аппарат, что было проблематично. Сработала предусмотрительность, не могу сказать, чья именно, может у шефа развивалась паранойя, а может у Витьки. Неважно это, важно то, что для разблокировки надо было ввести код. Думаю, толстяк перебирал самые распространенные комбинации, а аппарат все не сдавался…

Надоело. Толстяку надоело изображать хакера. Он громко завопил, заставив синхронно подпрыгнуть всех присутствующих на «собрании», подбросил аппарат вверх, выхватил автомат у одного из пиратов и выпустил в небо длинную очередь. Результатом стал дождь из пластиковых обломков, сопровождаемый одобрительными овациями. Похоже, стрелять он умеет…

На этом инструктаж закончился. Смолкли одобрительные крики и аплодисменты. Худощавый «европеец» раздраженно махнул рукой, не иначе как, иллюстрируя свое отношение к подобным развлечениям, сказал несколько слов, обводя рукою с растопыренными пальцами горизонт. За его ладонью проследили остальные, дружно закивали. Трое бросились к шлюпке, отвязали канат, собираясь выйти в море, остальные заспешили в сторону недостроенной виллы. Оба «европейца» продолжая разговаривать, направились в том же направлении, подошли к строению, внимательно его осмотрели, остановились у входа.

Мощный взрыв на мгновение оглушил меня, скрыл приятные звуки тропического острова, отобрал слух, предлагая вместо него сомнительную альтернативу – противный звон в ушах. Внутри все похолодело, сжалось, сплющилось, казалось, ударная волна вогнула внутрь мою грудную клетку, с силой сдавила легкие, в узел завязала не получивший вовремя завтрак желудок. Вопреки здравому смыслу я не упал, стараясь слиться с окружающим пейзажем, а подскочил, стал на ноги и прижался к стволу ближайшего дерева. Застыл, задыхаясь, чувствуя, как бьется сердце, стремясь вырваться наружу.

Минута прошла, еще минута, еще. Ничего не менялось, взрыв, если он мне не послышался, не повторился. Пульс понемногу возвращался в норму, я успокоился настолько, что решился выглянуть из укрытия. Осмотрелся. Там, неподалеку, у виллы, ничего не изменилось. Европейцы по-прежнему разговаривали, но в их жестах не осталось и следа эмоциональности, думаю, они договорились. Четверо бандитов бесцельно бродили по стройке, вот они заглянули в кабину крана, зачем-то подняли капот погрузчика. Один сел на место водителя бульдозера, завел его, отогнал в сторону. Вышел, остальные подошли к трактористу-любителю. Все вместе принялись что-то рассматривать у себя под ногами.

Прижимаясь к узловатой коре, я обошел вокруг дерева. Посмотрел в сторону моря. Там, где лишь несколько минут тому назад лежал на боку старый ржавый корабль, медленно и лениво растекались клубы густого дыма. Он клубился, расползался на все большую территорию, поднимался все выше, с каждым мгновением превращаясь в настоящее кучевое облако темное внутри и светлое по краям.

Взялся за дело легкий бриз, разорвал дымное облако в клочья. Не было больше сплошной черно-серой массы, были рванные ее фрагменты. Благодаря этому начал проявляться силуэт корабля. Он уже не лежал на боку, он выровнялся, гордо стоял на воде, слегка покачивался и еле заметно кренился на левый борт. Но и это еще не все, теперь он двигался, удалялся, медленно, неспешно, не иначе как подгоняемый легким ветерком и настойчивым течением. Удалялся он, гордый, несломленный. Вот только это был последний путь. С каждой секундой, с каждым пройденным кораблем метром его нос все сильнее погружался в воду. Тонул он медленно и неторопливо, уходил на дно, не в силах более сопротивляться.

А воздушные потоки все трудились. Наводили они порядок над гладью моря, разгоняли остатки дыма, а ту часть, с которой не могли совладать, забрасывали вверх, предоставляя возможность куда более сильным ветрам довершить свою работу. Уже там, наверху, мощное течение воздушного океана разорвало новоявленное облако на тысячи мелких кусочков, разметало их по небосводу, оставив земному наблюдателю лишь туманные о нем воспоминания.

Исчез дым, растаял туман. На водной глади слегка волнуемой легким ветерком замелькали несколько светлых точек. Лодки. Четыре, может, пять. Родные сестры той, которая уже прибыла, приближались к берегу. В каждой люди, наверняка вооруженные…

Поглощенный удивительным зрелищем уходящего вдаль и одновременно в вечность корабля, размышляя о целях, высадившихся на берег пиратов и о нашей незавидной судьбе, я так увлекся, что слишком сильно высунулся из-за ствола скрывающего меня дерева. В тот же миг, напоминая о необходимости быть осторожнее, просто у моего лица взорвалась кора. Большой ее кусок отлетел в сторону, слегка коснувшись щеки, а облачко пыли и трухи веселой струйкой влетело мне просто в нос. Я не успел даже удивиться, как услышал звук выстрела. Дальнейших стимулов не потребовалось. Словно подкошенный, я рухнул на землю и, как мог быстро, пополз в кусты. Кажется, были слышны еще выстрелы, кажется, срезая листья, над головой пролетали пули. Но было это или нет, я так и не понял. Мне было не до размышлений, я спешил, полз, напирал на сплошную стену густого колючего кустарника, старался, отказываясь понимать очевидное – дальше мне не протиснуться.

Кто-то коснулся моей руки. Чьи-то пальцы схватили запястье, крепко сжали. Я вывернулся, замахнулся, намереваясь ударить того, кто бродит по острову и хватает людей за руки, но кулак угодил в пустоту.

– А у тебя, оказывается, с реакцией все в порядке! – услышал я голос Димки, мгновением позже увидел его самого, тот мрачно ухмыльнулся.

– Не смешно! Ну как, ты нашел?

– Если ты имеешь в виду рацию, то, да и нет одновременно.

– Как это?

– Нашел, но разбита она. Точнее простелена. Первые выстрелы помнишь? Так вот, не стану утверждать, что все происходило так, как я это себе представляю, но, похоже, я прав. В тот момент, когда пираты вошли в нашу избушку, кто-то попытался с нами связаться. В динамике прозвучал чей-то голос, а они ребята нервные, вот и начали палить во все стороны.

– Здорово! Теперь нет ни телефона, ни рации. Хорошего, мягко говоря, мало.

– Его даже меньше чем ты предполагаешь. Видел, к нам еще гости спешат?

– Ты имеешь в виду те шлюпки?

– Именно, – Димка приложил палец к губам, прислушался. – Пора! Уходить надо. Тебя обнаружили, следовательно, и всех нас. Так что давай, для начала, заберемся в тоннели. Там хоть передохнуть можно и поразмыслить спокойно.

Димка пополз вперед, изображая резвого питона. За ним последовал и я, правда, мое передвижение выглядело не столь эффектно. Оказавшись на склоне, мы поднялись и, перебегая от дерева к дереву, устремились к морю.

Без каких-либо происшествий удалось спуститься на пляж бухты Омега. Я бросился к тропинке, ведущей в дот, но Димка резко схватил меня за руку, подставил подножку, я упал на песок. К чему эта вольная борьба стало понятно сразу. Голоса. Кто-то был совсем рядом, к тому же это были не те люди, с которыми мне хотелось бы поговорить.

Легкий толчок в плечо. Я повернул голову, Димка вытянул руку вперед, показывая в направлении дота. Стараясь не позволить любопытству побороть осторожность, я приподнялся.

В нескольких сотнях метров от нас, упираясь бортом в гладкий бетон, покачивалась на волнах шлюпка. Вне всяких сомнений та, которая прибыла первой. В ней находились трое. Колоритные персонажи. Одинаковые, будто родные братья. Одинаково смуглые, в одинаковом тряпье, что заменяло одежду, просто «двое из ларца», вот только трое их, да и не смешные они…

Лодку раскачивал легкий прибой. Играл он нею, будто ореховой скорлупкой, старался перевернуть, опрокинуть. Не обращая внимания на происки неспокойной воды, один из пиратов встал в полный рост. После решив, что этого мало, взобрался на банку, доску, используемую гребцами для сидения, одной ногой стал на борт. Приноровился, оперся руками в бетон, схватился пальцами за острый край литой амбразуры, попытался заглянуть внутрь. Его роста не хватало, но он старался, поднимался на цыпочки, рискуя свалиться, раскачивал лодку, рассчитывая, что так поднимется на нужную высоту. Его напарники тоже старались. Один исхитрился дотянуться до толстой лианы, свисавшей почти до самой воды, схватил ее обеими руками, натянул, удерживая юркое суденышко на одном месте. Второй пытался сохранить устойчивость, энергично работая веслом, правда, в результате его действий лодка только сильнее качалась.

Всего несколько секунд продолжалось представление. Тот, который подпрыгивал, стоя на борту, оттолкнулся слишком сильно. Лодку качнуло. Мгновение и любитель заглядывать в окна, пусть эти окна всего лишь бойницы, под заливистый смех своих товарищей, плюхнулся в воду. Он вынырнул, схватил за руку того, который орудовал веслом, попытался забраться в шлюпку. Рывок и уже двое, под громогласный смех третьего плескались в воде. Судя по их движениям и испуганным крикам – плаванье, далеко не самая сильная их сторона.

Минута, другая и вот, вдоволь насмеявшись, пират в лодке принялся вытягивать товарищей. Подхватил одного, перетащил через борт, схватил за ногу другого, начал подтягивать, не переставая заливисто хохотать.

Послышались еще голоса. Димка снова толкнул меня, кивнул подбородком, указывая в сторону от воды, туда, где благоухала растительность. Я кивнул в ответ и пополз вперед. Несколько метров горячего песка и мы остановились в тени ближайших деревьев, переглянулись, замерли.

На вершине холма на том месте, где совсем недавно находился я, стояли двое. Ближе к нам худощавый «европеец», он спокойным даже равнодушным тоном что-то говорил высокому «азиату», тот эмоционально размахивал руками, но молчал. Минута и роли поменялись. Теперь говорил «азиат», «европеец» молчал и медленно покачивал головой.

Пантомима быстро закончилась, они пошли дальше. Вышли на берег, прошлись вдоль кромки воды. Остановились. «Европеец» призывно махнул рукой тем, которые были в шлюпке, я услышал, или решил, что услышал, как весла загребают воду, подталкивая лодку к берегу.

– Точно не скажу, – прошептал мне на ухо Димка, – но по всему выходит, что «азиат» это тот, который в тебя стрелял. «Белый» же у него все выспрашивал, не почудилось ли ему. В смысле, не привиделся ли ему ты. Тот сначала гневно возмущался, а после, когда увидел дерево, куда угодили его пули, куст под ним, начал сомневаться. Так что, Серега, все не так уж плохо! Нас двоих пока не обнаружили. Остается надеяться, что и у Витьки хватило ума спрятаться. Желательно, чтоб с припасами.

Я рассеянно кивнул. Это, конечно же, хорошая новость, но вот следы, наши следы, они так отчетливо видны на гладком песке. Да слепым надо быть, чтобы не заметить, ведь там не просто отпечатки ног, а и куда более заметная полоса, широкая, будто пропаханная, путь, по которому мы позли…

Как ни странно, пиратов следы не интересовали. Ничуть. Они под ноги никогда не смотрят, что ли? Возможно. Как бы то ни было, они просто прошлись несколько раз, сначала в одну сторону, затем в другую, остановились на песке, там, где весело плескались, набегающие волны, застыли, глядя на то, как подходит шлюпка.

Острый нос лодки уперся в песок. Ее пассажиры спрыгнули в воду, «стрелок» присоединился к ним и вот азиаты, под одобрительные крики «европейца» потащили шлюпку на берег. Сразу же отсоединили мотор, вытащили весла из уключин, бросили их тут же. Обступили главаря, тот завел длинный монолог – на мой взгляд, началось самое настоящее пиратское собрание. Никогда подобного не видел…

Говорили долго. Большей частью говорил «европеец», жаль только говорил он тихо, ни тебе интонаций, ни повышенных тонов, куда эффектнее было его выступление на причале! Сейчас же во всем его облике сквозило холодное спокойствие. Из-за этого до нас долетали лишь редкие обрывки слов, которые я не понимал вовсе, а Димка хоть и мог перевести, но не мог сложить общей картины разговора. Зато были жесты. Гораздо более понятные жесты азиатов. Те размахивали руками, тыча то в один дот, то в другой, обводили руками горизонт, трясли оружием, тыкали пальцами друг в друга, будто детские считалки вспоминали.

Пока Димка молчал, внимательно вслушиваясь в слова и вглядываясь в жесты, я серьезно задумался. Спокойное поведение «европейца», одного из главарей, пробуждало сомнения. Я вдруг задумался, а может все не так плохо, как мы себе нафантазировали? Может, они и не думали, кого-либо захватывать? Может, решили, что остров необитаемый, ладно, покинутый, вот и высадились! Тогда не было бы лучшим решением, вместо того, чтобы прятаться, скрываться в подземельях, выйти да поговорить? Все-таки два разумных человека не могут не договориться, особенно если их трое или пятеро! Я уже представлял, как мы пожимаем руки, закрепляя достигнутые договоренности, как пираты грузятся в свои лодки, отчаливают, скрываясь за горизонтом. Единственное, что мешало поверить в возможность такого, очень уж фантастического финала – воспоминание. Гораздо отчетливее, чем лодочки, теряющиеся в волнах, я представлял пулю, влетающую в ствол дерева, щепки и труху, разлетающиеся во все стороны. Куда более реальная перспектива…

Будто специально для того, чтобы окончательно развеять невнятные мои сомнения, «европеец» замолчал. Резко поднял руку, призывая всех к тишине, выхватил пистолет и четыре раза выстрелил. В тот же миг с верхушки ближайшего дерева, издавая противные крики, свалилась большая птица. Она упала на песок и забилась в предсмертных конвульсиях. Пираты одобрительно загалдели, совещание продолжилось…

– Серега, ты хорошо помнишь то место, где провалился в подземелье? Дорогу найти сможешь?

– Думаю, да, это там, – я махнул рукой в сторону горного пика, – с другой стороны горы. А что?

– Похоже, нам придется идти туда. Если лодку вытащили на берег, значит, возле нее останется часовой. К тому же мне таккажется, скоро сюда и остальные прибудут. Нечего нам здесь ловить. Давай, медленно, осторожно, напрямую, главное под ноги смотри…

Скоро берег скрылся из виду, сменила зелень листвы синеву моря и золотистый блеск песка. Еще немного и звуки человеческих голосов растаяли в насыщенном многоголосье тропического леса. Можно было немного расслабиться, вдохнуть полной грудью, что мы, собственно, и сделали, как оказалось, напрасно, незнакомый лес не то место, где стоит впускать в себя беспечность.

Именно так – мы заблудились. Казалось, сколько того островка, маленький он, практически круглый, иди, куда хочешь, бояться нечего – все равно выйдешь к морю. Это истина, это реальность, эта мысль успокаивает, но только в том случае, когда хоть что-то видишь. Когда же на протяжении нескольких часов вокруг тебя лишь мистическая полутьма тропического леса, прозрачно намекающая на то, что время не стоит на месте, что солнце миновало зенит и неуклонно катиться к закату, нет места спокойствию. Паника накатывает, плавно, волнами, будто прибой, и хорошо, что идешь не один, иначе…

– Я попробую на дерево взобраться, вот на это, к примеру, может, удастся сориентироваться.

– Диптерокарповое дерево… – пробормотал Димка, задумчиво глядя ввысь.

– Что ты говоришь?

– Дерево, говорю, из семейства диптерокарповых, не обращай внимания, давай, лезь, главное не светись!

Напоминание было излишним. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы меня, выглядывающего над равниной живописных крон, заметили и, чего доброго, поступили как с той ни в чем не повинной птичкой. Ничуть не радужная перспектива, к тому же лазанье по тонким ветвям, что у самих верхушек далеко не самое мое любимое дело.

Поднявшись метров на пять-шесть, я начал искренне уважать обезьян. Как это они умудряются так шустро взбираться на деревья, перепрыгивать с одного на другое? Просто уму непостижимо! Это притом, что мне, человеку, наделенному не только руками, но и интеллектом, огромного труда стоит не упасть, не сорваться, что тут говорить о каких-то там акробатических упражнениях!

Только я поднялся над сплошным морем листвы, выглянул из густой завесы, как увидел, то, чего видеть не хотелось – одного из высадившихся на наш островок бандитов. Невысокий и странно угловатый субъект, обернутый в несколько слоев ткани, стоял на верхушке маяка, курил, выпуская густые облака дыма, часто затягивался, задумчиво смотрел куда-то вдаль. Первым делом я присел и прижался к дереву, готовясь падать, в случае если тот начнет стрелять, но все обошлось, он смотрел в другую сторону, вдаль, в море, туда, где, проваливаясь носом в морскую пучину, все еще тонул ржавый сухогруз.

Пусть мне ранее не доводилось наблюдать, как уходят в вечность корабли, наслаждаться редким зрелищем не было желания. Витающая вокруг опасность не благоприятствовала праздным развлечениям. Я осторожно обернулся, стараясь не свалиться вниз, отметил правильное направление, начал долгий и опасный спуск.

– Порядок? – кивнул Димка, когда я, наконец-то оказался на нижних ветках дерева.

Влажная кора выскользнула из уставших пальцев, я рухнул на землю.

– Ага! – до чего же приятно чувствовать твердую поверхность под ногами! – Нормально все, мы лишь немного промахнулись. Сейчас возьмем правее, взберемся на склон, обойдем его по кромке леса, после спустимся немного, и там должна быть твоя наклонная галерея.

– Ясно, веди! Знаешь, вот в подземелье, в любом, без света, без каких либо ориентиров я легко дорогу найду, – Димка глуповато улыбнулся, поглядывая то на меня, то на дерево, с которого я рухнул, – а вот на поверхности земли, увы, теряюсь! Не любитель я открытых просторов.

Хотелось идти быстрее, но природу не интересовали наши желания. Упиралась она, строила козни. С каждым шагом становилось труднее. Деревья росли гуще, растения, что ростом меньше, заполняли пространство между стволами, сплетали свои веточки, намекая на то, что не намерены нас пропускать. Больше всего неудобства доставляли лианы. Зловредные растения, оплетали стволы старых деревьев, змеями свисали с них, перебирались на соседние растения, путались в колючках кустов, устраивали самые настоящие ловушки. Часто, очень часто, пытаясь идти исключительно прямо, мы оказывались в тупиках. Запутывались в хитросплетении растительных стен, терялись в глухих природных коридорах, в лабиринтах, где не было и намека на выход. В такие моменты вспоминались приключенческие фильмы и прославляемый знающими путешественниками инструмент – мачете. Вот полезная вещь!

Равнина осталась позади. Идти стало легче, мы начали подниматься на отрог горы, здесь лес был не столь густым, в пространстве между деревьями все реже попадались густые кусты. Наверняка для того, чтобы жить на склоне, требуются глубокие корни, да мощные стволы. Это несколько подправило изрядно испортившееся настроение, но ненадолго. Место неудобств физического характера, заняли размышления. Мысли. Разные они, большей частью неприятные. Очень хотелось забросить их, оставить, как и советовал Димка, на потом, вот только ничего у меня не получалось. Роились вокруг меня глупые страхи, нашептывали они слова, мрачные, липкие, невеселые. Я все думал, кто те, высадившиеся на наш остров, что нас ждет дальше, чем все это кончится…

В мои беспорядочные размышления ворвались выстрелы. Две короткие автоматные очереди, они звучали так громко, так отчетливо, что казалось, стреляют совсем рядом, просто за соседним деревом. Хотелось спрятаться, укрыться, а то и вовсе сбежать. Я уже слышал, как свистят пули, пролетая над нашими головами, видел срезанные ними листья, представлял, как падаю и я, словно тот же лист…

– Пришли! – облегченно выдохнул Димка. – Серега, ты где?

Не сразу удалось понять, что он имел в виду. Я вздрогнул и удивленно огляделся. Не было падающих листьев, не было раненного меня. Да и пули свистели где-то очень-очень далеко, я же в погоне за воображаемым боем буквально сросся с корой старого дерева.

– В лагере рабочих стреляют. Надеюсь, просто развлекаются, – в голосе Димки слышалась тревога. Рабочие, конечно же, сбежали, но где-то там внизу остался Витька. Толстяк, он ведь такой беззащитный… – Надеюсь, он додумался спрятаться…

– Спускаемся? – я наклонился к прямоугольнику входа в подземелье. Наклонный колодец. Даже странно, сейчас он не казался ни страшным, ни глубоким.

– Для начала надо замаскировать вход… – пробормотал Димка. – Найдут ведь. Не сегодня, так завтра найдут. Эх, жаль дверь проржавела.

– Это подойдет? – я кивнул в сторону низенького кустарника с роскошными листьями. Вырвал несколько штук, прикрыл часть входа.

– Для начала пойдет, после будем что-то думать.

Очень скоро у края ямы лежала целая гора свежей листвы. Демонстрируя один из огромного множества своих талантов, Димка сплел щит из живых лоскутов, скорее, ковер. Связал листья лианами, несколько минут и импровизированная дверь готова. Шаткая, хлипкая конструкция, но ее задача не в том, чтобы защищать, она должна скрыть вход, пусть лишь до того момента, когда листья завянут.

Глава 13

Добро пожаловать под землю!

Теперь роли поменялись. Если наверху, пусть с небольшой натяжкой, я еще мог считать себя проводником, то ориентирование в подземелье – это задача для настоящих профессионалов. Тут Димка был в своей стихии, мне же оставалось лишь не мешать ему.

Не могу сказать, был ли толк от нашей маскировки там снаружи, но изнутри ее действие было на лицо. Тьма. Сплошная тьма, густая непроглядная. Не было ни единого светлого пятнышка, ни единого лучика, который бы намекнул на то, что наверху находится вход в подземелье.

Не прошло и минуты, мы успели ступить лишь несколько шагов, обходя яму в полу, как я на самом деле испугался. Я вдруг понял, что случись какая-нибудь неприятность, отвернись я, зазевайся, сверни не туда и все, на этом мое путешествие закончится. Думай, не думай, а выбраться мне не удастся. Ни за что! Как же иначе, ведь я не просто не знал, куда идти, я толком не мог разобрать, где верх, где низ, где коридор, где стена. Конечно, гравитация чуточку помогала, прижимала она меня к земле, заставляя чувствовать себя человеком, но толку от нее! Ладно, пол внизу, но разве мне от этого легче? Куда идти, как ориентироваться? Там, на поверхности, хоть светло, можно остановиться, осмотреться…

– Очень удобная планировка – не заблудишься, – отвечая на мои мысли, пробормотал Димка. – Считаешь пять ответвлений по правой стороне и сразу сворачиваешь налево, далее пять комнаток слева и поворачиваешь направо. Еще три по левой стороне – налево. Потом идешь прямо, никуда не сворачивая, доберешься до «комнаты управления». Вот там уже трудности начнутся. Как-то мне не доводилось в тех краях на ощупь передвигаться. Но ничего, разберемся. Нам главное не пропустить тот момент, когда войдем в саму «комнату». Вошли и сразу же сворачиваем налево, отсчитываем пятый коридор. Запомнил? Да не бойся ты, не заблудимся…

– Хочется в это верить! – мой шепот громогласным эхом отразился от бетонных стен. И без того было страшно, а после… – Слушай, но прошлый раз все проще было, без поворотов, помню, мы прямо шли.

– Да, но тогда спешить было некуда, я тебя и повел по «железной дороге», сейчас же каждая минута на счету.

Слова опытного проводника немного успокоили. Вне всяких сомнений, Дима – тот человек, на которого можно рассчитывать в любом подземелье. Он здесь на месте, он в своей стихии, он уверен в себе, это должно было заражать оптимизмом окружающих и заражало. К тому же от него исходило спокойствие. Не было в его словах и действиях лишних движений, не было избыточных эмоций…

Да, он находился на своем месте, он пребывал в мирке, который знал и, что особенно важно, любил. Безошибочно выбирая направление, пользуясь то ли особым чутьем настоящего подземного жителя, диггера, то ли памятью, в которой, не хуже, нежели в его ноутбуке отпечаталась карта подземного лабиринта, он вел меня вперед, в темноту, в неизвестность.

Еще немного времени прошло. Я окончательно свыкся с беспросветной тьмой. Смирился со своим положением. Почти забыл о метрах бетона над головой, о толще грунта, что над ним. Ушел мой страх, заблудился он, потерялся в темных коридорах, оставив после себя лишь небольшое опасение. Легкое, туманное, эфемерное…

– Знаешь, я передумал, пойдем другим путем, кратчайшим, воспользуемся вспомогательным тоннелем, – то ли спросил, то ли констатировал факт Дима.

Не имея ни малейшей причины возражать, я промолчал, лишь кивнул в темноту, так сказать, для поддержания разговора…

– Осторожно, здесь ступеньки! – шепотом воскликнул мой проводник после того, как я споткнулся, искренне радуясь тому, что не променял сапоги на привычные, но ненадежные кеды.

– Спасибо, я уже заметил!

– Их пять штук…

Еще несколько минут блуждания в абсолютной темноте и вдруг впереди забрезжил свет. Тусклый, практически незаметный, рассеянный. Трудно было сразу понять, что служило его источником, да и неважно это. Важно то, что был он, что в его призрачном сиянье можно было хоть что-то различить. Пусть лишь расплывчатый силуэт моего проводника в подземном царстве, но и это уже кое-что!

Благодаря тусклому свечению мое настроение, которое и до того чуточку улучшилось, подпрыгнуло до максимума, да что там говорить, оно уже просто-таки зашкаливало. Отошло на задний план все, и подземелье с его толстыми сводами и вооруженные до зубов пираты, разгуливающие по острову. Ведь это же свет! Он близко, он рядом. Я ускорил шаг, но…

– Тихо! – скомандовал Димка, он схватил меня за плечо и остановился сам.

Пока мой друг и проводник прислушивался к чему-то, чего не мог уловить мой слух, я пытался заставить зрение работать. К моему огромному удивлению, это удавалось. Немного помигав глазами, я смог различить всего лишь в полуметре от себя светлый контур неплотно прикрытых дверей. Знакомая дверь, она вела в дот. Видеть что-то еще было не обязательно. Я помнил этот проход, довелось один раз воспользоваться. Дверь эту помнил. Добротная она, металлическая, надежная, еще и ручка на ней круглая имеется, нечто среднее между водопроводным вентилем и корабельным штурвалом. Было дело, через эту дверь я уже однажды выходил. Как тут не попытаться снова…

– Не спеши! – скорее ощутив мое движение, нежели увидев его, прошипел Димка.

Мои руки тут-таки перестали интересоваться механизмом замка. Зато сам Дима, вопреки своим же предостережениям, взялся за вентиль-штурвал и повернул его. Один оборот. Замер. Второй. Снова замер. Подтолкнул меня, мол, помогай, и мы изо всех сил потянули толстую почти полуметровой толщины металлическую плиту.

Совершенно беззвучно дверь, возраст которой стремительно приближался к вековому юбилею, приоткрылась. В образовавшуюся щель просочился удивительно яркий на фоне полнейшей тьмы луч света. Он ослепил меня и шустро умчался в темноту, заспешил озарять солнечным блеском глубины подземного царства.

Вслед за солнцем в тишину, столь же густую, как и темнота, пробрались голоса. Несколько голосов, разных, очень разных. Один грубый, хриплый, от него веяло леденящим холодом заброшенного склепа, второй визгливый, будто испуганный, третий сильный, властный. Последний, который властный, заглушил остальные. Смолкли другие голоса, остался только он, спокойный, пугающий. Он был рядом, совсем близко…

Раздался треск. Трудно сказать, что это было, скорее всего, ветка сломалась или доска треснула. Не знаю, где это произошло, не могу определить, что стало тому причиной. Да я и не пытался это выяснить. Простой до обыденности звук подействовал на меня не самым приятным образом. Я перепугался. Пожалуй, я еще сам того не понимал, не осознавал полностью, что делаю, но уже упирался плечом в дверь, намереваясь ее закрыть. Давил на нее, всем своим естеством ощущая, что те неизвестные рядом. Близко они, лишь стена нас разделяет, не слишком надежная стена, да открытая дверь. Я отчетливо представлял, как они там переговариваются, более того, решил, что они видят меня, знают обо мне. Они идут, они приближаются…

Сопротивлялась дверь, упиралась всей немалой своей массой, я чувствовал, как Дима, хлопает меня по плечу, пытаясь образумить, как он оттаскивает меня в сторону. Чувствовал я все, понимал, что приближающиеся незнакомцы, это иллюзия, подкармливаемая моими страхами, вот только ничего поделать с собой не мог. Да, по большому счету, не очень-то и старался.

Я так и не смог остановиться до тех пор, пока дверь не была закрыта, а механизм, удерживающий ее, не был завинчен до предела.

– Слушай Серега, ты, если тебя здорово напугать, горы свернуть можешь! – в Димкином голосе слышались нотки шутливого восхищения. В ответ я лишь махнул рукой, уперся руками в стену и принялся часто дышать, стараясь успокоить сердце. Он же продолжал: – Нет, но разве ты не слышал, что они снаружи, может, все еще на берегу стоят? Плеск волн, бьющихся о стены, гораздо отчетливее, да и судя по тембру…

Я попытался что-то сказать, но не смог. В горле пересохло, сердце по-прежнему продолжало бешено колотиться, не желая вернуться к нормальному ритму. Слов товарища я не слышал, мешал гул в ушах, видеть я его также не мог, пелена, которая закрыла мои глаза, с приходом яркого света, понемногу спадала, оголяя то, что было ничуть не лучше нее – абсолютную тьму.

– Ладно, это не столь важно, – согласился сам с собой Димка, – самое главное мы выяснили, точнее, я выяснил – Витька ушел. Более того, он ушел с тележкой, следовательно, с припасами. Это не может не радовать. Остается один весьма резонный вопрос, куда именно он ушел. Коридоров много, чтобы все обследовать не один километр намотать придется. Плюс всевозможные каморки, тупики и ответвления, там можно спрятаться так, что год искать будут. Тем не менее, я твердо уверен – далеко от тележки он не уйдет, следовательно, найдем ее, найдем его!

– Подожди, так ты планируешь забиться в нору, и не высовываться? – страх отступил так же внезапно, как и завладел мною.

– Да. Но это для начала, пока не разберемся, не поймем, что происходит, – Димка демонстративно покашлял. – Нет, конечно, если ты можешь предложить что-нибудь более разумное, я готов выслушать. Есть идеи?

Я пожал плечами, понимая, что этого не видно даже привыкшему к постоянной темноте диггеру, добавил:

– Никаких. Я просто уточнить хотел. Кстати, об уточнениях, как Витьку искать будем? Не кричать же на весь остров!

– Нет. Мы пойдем по следу.

– Ты хочешь сказать, что видишь его следы? – искренне удивился я. А что, подобное зрение заслуживает восхищения…

– Нет, его следов не увидеть и с мощным прожектором, я имею в виду следы вагонетки. Правда, и их увидеть не получится, зато можно будет нащупать. За многие годы пространство между рельсом и бетоном забилось грунтом, пылью, прочим мусором. Там, где прошла тележка, остается след. Я катал ее только по одному маршруту. Следовательно, доходим до развилки, ощупываем дорогу, выбираем правильное направление… – Дима на мгновение запнулся. – В смысле, я нащупываю дорогу, а ты идешь за мной. Все, хватит время терять. Вперед! Как я уже сказал, найдем вагонетку, найдем и Витьку.

Рассеянный свет, которому чудом удавалось протиснуться сквозь герметичные на вид двери, остался позади, нас снова окутала темень. Несмотря на это, Димка уверенно шел вперед, изредка останавливался, приседал, ощупывал пол. За ним, изо всех сил стараясь не потеряться, следовал я.

Какое-то новое чувство намекнуло мне, что пространства стало больше. Более того, я смог оценить, насколько больше. Услужливая память тут-таки предложила на выбор две картинки из недавнего прошлого. Я вспомнил, как выходил из подземелья с Димой. Вспомнил «комнату управления», вспомнил развилку, место, где тоннели расходились, каждый к своему доту.

– Развилка? – прошептал я.

– Точно, я вижу, ты начинаешь осваиваться! – пробормотал Дима. – Тогда стой, не шевелись, я проверю стрелку.

Нет, правда, у меня начало развиваться новое чувство. Чувство объема. И это здорово! Даже в абсолютной тьме мне удалось определить границы пространства, более того, точно определить. Я смог понять, что это не «комната управления»! Хотя, я ничего не утверждаю, может это просто логика постаралась, элементарная логика, опирающаяся на тот факт, что мы не очень далеко ушли от входа. Возможно, но и это уже неплохо!

– Слушай, Дим… – начал я.

– Подожди! Я, кажется, что-то слышу! Знакомый звук и, по-моему, он идет откуда-то слева…

Мы замерли, застыли, я даже дышать перестал. Минутой позже мне показалось, я услышал стук, тихий, легкий, переменчивый. Еще через минуту понял – это всего лишь звук моего сердца. То скачет оно, будто рвется на волю, то замирает, будто в ступор впадает.

– Послышалось… – прошептал Димка. – Ладно, если уши нам не помогли, надо довериться рукам. Отчетливо чувствуется колея. Одна колея. Получается, он пошел по моим стопам. Это радует. Да, ты что-то хотел спросить?

– Нет, ничего, неважно… – откуда-то из глубины подземелья донеслось тихое поскрипывание, за ним, нечто очень похожее на недовольное ворчание. – Тихо! Слушай! Слышал? Где это?

– Ага. Значит, не послышалось. Похоже, там кто-то есть. Почти уверен – Витька. Как это у него удачно получилось! – Дима довольно хмыкнул. – Нет, все правильно, все сходится. Если не трогать стрелки, вагонетка покатиться именно туда, куда… должна покатиться. Зная Витьку, я почти уверен, что он так и поступил, отдался на волю волн. И это здорово!

Пройдя еще сотню шагов, я растерял те крохи уверенности, которые каким-то чудом сохранились средь страха и уныния. Недавно обретенное чувство, то, что подсказывало размеры помещения, подвело. Оно твердило о широком тоннеле с высоким потолком, но мои волосы постоянно ощущали неприятные прикосновения чего-то омерзительного, что свисало сверху. Стоило чуть-чуть поднять руку, пальцы коснулись шершавого перекрытия. Легкое движение сорвало со своих мест мельчайшие песчинки, нити отвратительно-липкой паутины. Все это опустилось на голову, вызывая брезгливую дрожь.

– Сейчас будет своего рода перекресток, нам прямо и левее, смотри не проскочи мимо! – скомандовал Дима.

Мы прошли еще несколько десятков метров. Мой проводник внезапно остановился. В темноте я налетел на него, попытался извиниться, но он только цыкнул и резко дернул меня за рукав. Терпеть не могу темноту…

Звук, который мне слышался несколько минут назад, повторился. Отчетливый звук, механический, щелчок, легкий скрежет, царапанье. Что-то механическое и живое одновременно. Странный звук, будто бы кто-то, невидимый, незримый скребется ногтями, или когтями, может даже норку себе роет. А он достаточно большой, если судить по громкости звука.

Еще звук, бормочет кто-то? Рычит?

– Ты это слышишь? – спросил я, прекрасно понимая, что слух у Димки гораздо лучше моего. Я просто хотел напомнить о себе и хоть попытаться отогнать видение злобного зверя с огромными когтями…

– Слышу. Дверь пытается открыть.

– Кто? Какую дверь?

– Надежную. Хочется верить, что это Витька. Очень хочется. А дверь, это дверь в западное крыло, там мое убежище, – он тихо хихикнул. – Кстати, открыть, мою дверь никому не удастся, есть в ней небольшой секрет. Будь внимательнее, сейчас еще одна развилка, тоннель на два разделится, нам правее…

Скрежет послышался отчетливее. К нему примешались иные звуки, менее различимые, но гораздо более понятные – проклятья. Жаркие и эмоциональные проклятья нашего изрядно расстроенного товарища.

Кажется, я что-то задел. Звон упавшего металла. Тишина…

– Кто здесь! – сдавленный шепот расползся по лабиринту тоннелей.

– Свои мы, свои! – весело отозвался Димка.

– Какие «свои»? Где «свои», а ну стой, кому говорю!

– Да стою я, стою!

– Димка, ты? С Серегой?

– С кем же еще!

– Так чего же вы стоите?

– Сам сказал, стоять, вот мы и остановились.

– А вы где? А я где? Ничегошеньки не вижу! Просто как крот в норе.

– Я бы мог ответить, что мы здесь, – подал голос и я, – но подобная формулировка прозвучит глупо, хотя да, мы действительно здесь.

– Вот это здорово! Я же так струхнул, да вы представить себе не можете как! Вы ушли, я быстренько припасы погрузил, присел передохнуть, время идет, я все жду, тут слышу выстрел, один, еще один, очередь. Не могу сказать, как это у меня получилось, – быстро заговорил Витька, задыхаясь, будто дышать забывал, – но я как крутанул ручку, как толканул тележку, как уперся! Кажется, двери закрывал, но этого не помню. Хорошо в тоннеле небольшой уклон, так я запрыгнул на платформу, глаза закрыл, вот тут только остановился. В тупик въехал, точнее в дверь уперся… запертую.

– Отойди! – не столько сказал, сколько выдохнул Димка. Лязг металла, несколько щелчков, которые быстро заглушил противный скрип.

Я почувствовал движение. Металлическая вагонетка подкатилась ко мне, уперлась в ногу, заставляя пятиться назад. Я нащупал борт, усиленный угольником, схватился за него, попытался остановить массивную конструкцию, но инерция, вещь упрямая. Вагонетка напирала, я медленно отступал. Шаг назад, еще один, еще, тяжелая конструкция остановилась, замерла с ней замер и я.

Скрип открываемой двери. Отчетливый щелчок выключателя. Тускло загорелась лампочка, расположенная где-то в глубине бесконечного коридора. Одна лампочка, далеко не самая яркая, но и ее призрачного света было достаточно для того, чтобы встряхнуть нас, добавить толику хорошего настроения и вселить веру в то, что не все еще потеряно. Радость вскружила нам головы. Вздохи облегчения, смех, Витька не смог устоять на месте, бросился обниматься, радостно крича…

Справившись с первым всплеском безудержной радости, я огляделся. Тусклый свет слабенькой лампочки высветил именно то, чего и следовало ожидать – тоннель. Длинный тоннель, мрачный тоннель лишь свет посредине. Дальний его конец терялся в густеющей тьме, а обернешься назад, так там и вовсе мгла беспросветная.

Свет, прогнавший сплошную тьму завораживает, притягивает взор, пользуясь ним хочется смотреть, хочется все видеть, а от того некая растерянность…

– Давайте вместе, дружно! – крикнул Димка, заметив, что я начинаю съезжать, поддаваясь массе тележки. Он уперся в вагонетку, помогая мне, она нехотя остановилась, но двигаться в нужном направлении не спешила. – Врешь, не первый раз я тебя катаю! Но ты Витька молодец, раньше я ее с помощником двигал, иногда с двумя. Вообще я так думаю, ты, как и Серега, стоит вас напугать хорошенько, вас не остановить…

Поскрипывая ржавыми подшипниками колес, вагонетка нехотя сдвинулась с места и медленно покатилась вперед. Небольшой, практически неощутимый спуск, который помог Витьке добраться до двери, сменился точно таким же неощутимым подъемом, он замедлял движение, заставляя нас упираться сильнее и сильнее. Но вот остановка. Димка схватил обломок бетона, приспособил его в качестве башмака, подпер одно колесо, еще один кусок я затолкал под другое.

Прибыли. Просто над нами светила лампа. Тускло, подмигивая. Она освещала двери, множество дверей, железных, ржавых, большей частью проржавевших насквозь. Одна выделялась на общем фоне. Прочная, надежная, отлично сохранившаяся. По всему видно, за ней скрывалось непростое помещение, а потому и не удивительно, что Димка выбрал именно этот «кабинет».

– Здесь раньше располагалась радиорубка, – старая дверь беззвучно распахнулась. Повинуясь щелчку выключателя, внутри комнатки зажглась лампа, такая же тусклая, как и в коридоре, но и такая же домашняя. – Спросите, откуда я это знаю? А я вам отвечу. Кабели! Да, вон те, выползающие из бетона кабели. Когда-то давно наверху стояли мачты, на них антенны. Теперь от наземного хозяйства радистов и следа не осталось, но кабель никуда не делся. Хороший он, надежный в отличие от того, которым проводку делали. Думаю, использовали лучшее, что было на тот момент, потому почти весь сохранился, – он обернулся и медленно пожал плечами. – Собственно, это одна и единственная причина того, что я расположился именно здесь.

– Ты нашел место, где провода выходят на поверхность, и решил ними воспользоваться. Подключился к генераторам, все такое… – не претендуя на гениальность, я продолжил его мысль. Конечно, ничего сколько-нибудь умного в моих словах нет, это и ежу понятно…

– Точно так! В настоящий момент эта комнатка подключена к, так сказать, энергосистеме острова. Нелегально. Но и это еще не все. Я ведь всегда понимал, что система эта самая не отличается ни надежностью, ни долговечностью, потому запасся аккумуляторами. Случись что, есть резервное питание, – Димка довольно улыбнулся. – Такие вот дела. Так что не стесняйтесь, пользуйтесь плодами моей предусмотрительности! Можно было бы сказать, предусмотрительной гениальности, ведь благодаря ней, у нас есть свет, но ладно, я скромно промолчу. Да, справедливости ради стоит отметить, что общих мощностей не так уж и много. Кабель все-таки старый, лучше его не нагружать. Пару лампочек включить можно, да и так, по мелочам. Можно зарядить ноутбук, аккумуляторы фонариков. В общем, светло будет. Кстати! Вентиляция имеется, правда, работает она в ручном режиме. Вон ручку видите? Она самая. Принцип действия прост, хочешь дышать – крути. Вам уже нравятся мои апартаменты? Тогда еще один, даже два, очевидных плюса от пребывания под землей – экономия на отоплении и охлаждении. Здесь, внизу, постоянная температура. Правда держится она на уровне восемнадцати градусов. Как по мне так это самое оно, а вот если кто теплолюбивый, тут уж извините…

Внимательно, дотошно, взглядом человека, приговоренного к длительному заключению в тесной камере, я осмотрел небольшое помещение. Посмотрел в одну сторону, в другую. Ничего особо интересного: бетонные стены, металлический столик в углу, наверняка ровесник тоннелей и дотов, над ним, прикрепленные просто к стене, несколько ящиков, непонятного для меня предназначения. К ним, из потолка и из дыры в стене подходили целые связки кабелей и проводов. Многие с растрескавшейся от времени изоляцией, некоторые разорванные, медленно покачивались сами собой, но большая часть действительно выглядели как новые.

Рядом с металлическим столиком, будто перекочевавшие из другой реальности, как минимум, из другой эпохи разместились вполне себе современные предметы мебели – мягкий офисный стул и деревянная тумбочка на колесиках. Они так контрастировали с общей унылой обстановкой, что непроизвольно притягивали взор.

– Да, это не номер-люкс, но выбирать не приходится, – ответил на мои мысли Димка. – Мешки мы взяли, досок вокруг валяется много, так что постели для вас организуем. Словом, будьте как дома!

Проследив за его рукой, я разглядел на полу некое подобие лежака, щит, сбитый из досок. На нем расстелен походный коврик, спальный мешок. Нет, если вдуматься, все не так уж и мрачно. Самое время обустраиваться…

– Это все хорошо, точнее, терпимо, – после недолгого молчания подал голос Витька, – можно сказать, временные неудобства. Вопрос состоит не в этом, в другом он – насколько они временные? А точнее, что нам делать?

– Хорошие вопросы, серьезные, – Димка чуть заметно помрачнел. – Как я уже говорил, первым делом надо во всем разобраться. Нужна информация. Если все действительно так плохо, как я думаю, надо искать способ позвать на помощь. Нет, – наткнувшись на взгляд Витьки, он покачал головой, – не спрашивай как. Не знаю я. Даже и не догадываюсь. Эх, захвати мы тогда хоть радиостанцию!

– Но ведь нас должны хватиться! – энтузиазм Димки частично передался и мне. – Шеф один раз позвонит, второй – ответа нет, вот и…

– Уезжая, Константин Михайлович оставил вполне конкретные распоряжения. Дважды в неделю, по вечерам, учитывая поправку на часовой пояс, я с ним созванивался. Докладывал обстановку, все такое, – задумчиво, будто разговаривая сам с собой, заговорил Витя. – Казалось, вот он выход, но нет, вчера шеф свое распоряжение отменил. Да если бы не это, то все было бы просто и понятно, допустим, один день я не выхожу на связь, второй, все! Да в тот же миг Михалыч всех на ноги поднимет. Всех, до кого только можно будет дозвониться. Сам бы все бросил, примчался… – Витька понуро опустил голову. – Но вот вчера, шеф предупредил, что некоторое время будет недоступен. Вылазка у них, так сказать, в тайгу. Охота! Любит он «дикий» отдых: живая природа, ни связи, ни электроники, ни даже электричества. Частенько такое бывает, ему хорошо, он по-настоящему развлекается, да и нам неплохо, от шефа отдохнуть возможность. Была… раньше, а теперь нам такой вот очередной тупичок…

– И надолго у него эта «вылазка»? – спросил я, чувствуя, как энтузиазм медленно улетучивается.

– Да кто его знает! Может, неделя, может две, может и того больше. Тут думай, не думай, а предугадать когда шеф выйдет на связь невозможно. Плюс к этому несколько дней на «раскачку»…

– Получается, ничего хорошего, – окончательно помрачнел и я. В задумчивости посмотрел в потолок. – Слушай Дим, а у тебя в рубке перископ случайно не припрятан?

– К сожалению, нет. Так что придется изредка выбираться на поверхность. Думаю, первую вылазку организовать завтра утром, – он вопросительно взглянул на меня, на Витьку, мы дружно пожали плечами. – И еще, я вот о чем подумал, надо бы как-нибудь о безопасности своей позаботиться. То, что мы под землю ушли это хорошо, но риск остается. Нас запросто могут найти. Направлений наибольшей опасности два: частично замаскированный вход в наклонную галерею и доты в бухте, как ты Серега ее назвал? Омега! Отличное название, мне нравится…

– А остальные эти твои… долговременные… огневые… – запинаясь, выговорил Витя, – а тоннели, ведущие к ним, они безопасны?

– Сложно сказать, но смотри, всего имеется три разведанных входа в подземные коммуникации. Да, дотов, по задумке, должно быть шесть. Из «комнаты управления» к ним прорыты ходы. Но они нигде не выходят на поверхность. Это известно с большой долей, так сказать, достоверности… – покачал головой Дима. – Возможно, в некоторых местах галереи слишком близко подходят к поверхности, вероятно, пробив бетон, можно проникнуть внутрь системы. Только сложно это да практически невозможно. Это же масса работы, даже если разрыть землю, под ней бетон. Взорвать? Думаю, целый грузовик взрывчатки понадобиться, где ему взяться на острове? Да и просто, для начала надо знать о существовании самых ходов!

– Тогда давай двери дотов попросту закроем, вернее, ту, которая открывается. А тот лаз, что в наклонную галерею…

– Нет, Серега, все не так просто. Запереть дверь мы не сможем. Она открывается и снаружи, и изнутри.

– Ладно, – не сдавался я, – тогда надо запереть ту дверь, у которой мы Витьку догнали. Сам же говорил, кроме тебя ее никто не откроет!

– Говорил, только с нашей стороны она вообще не закрывается…

– А если подпереть чем-нибудь? – Витька посмотрел на хиленький столик, единственный металлический предмет в комнатке. – Надеюсь, в тоннелях что-то найдется, рельс, к примеру, та же вагонетка?

– Можно поискать, но это все полумеры. Двери, какими бы толстыми они ни были, если хорошо постараться, можно срезать. Да и просто, неужели вам понравится, что какие-то разбойники спокойно разгуливают по нашим подземельям?! – пожалуй, именно в этом и была основанная причина – Дима не допускал и мысли о том, чтобы делить свое подземное царство с кем бы то ни было. – Забаррикадироваться, это вариант, но нам необходимо хоть изредка выбираться на поверхность, а для этого каждый раз придется разбирать, созданные нами же, баррикады… – похоже, он читает мои мысли. – Предлагаю галерею пока не трогать, а завалить тоннели, ведущие к дотам, сымитировать обвал. Причем устроить завал не у самих дверей, а гораздо дальше, на развилке, чтоб одним махом перекрыть оба входа. Не надо так мрачнеть, это несложно. Наберем обломков бетона, их внизу, на нижнем ярусе, полно. Погрузим все это дело на тележку, один раз отвезем, второй, десятый! Да, потрудиться, конечно же, придется но…

– Так чего же мы ждем? – на удивление отчетливо мне вспомнилась виденная совсем недавно картина: взрывающаяся кора дерева, облачко трухи и пыли, летящее прямо в лицо, послышался чуть запоздавший звук выстрела, дыханьем смерти пробежал по спине леденящий холодок.

– Согласен, – Дима поднялся с пола, отряхивая брюки, – давайте сразу за дело, разгружаем тележку, тут по соседству отличная комнатка имеется, просто идеальная кладовая…

Не могу сказать, что восемнадцать градусов – та температура, при которой мне комфортно. Нет, не подходит она для меня. Это как бы и не холодно, но и не тепло. На мой взгляд, градусов четырех не хватает, а то и всех пяти, вот тогда было бы отлично. Хотя, как для тяжелого физического труда, так больше и не требуется.

Дело сразу же пошло. С разгрузкой припасов справились быстро. Как оказалось, их не так уж и много. Очень скоро ящики были сложены у стены, на них брошен объемный мешок, в углу набросали на кучу разную мелочь. Как оказалось, мы не только коньяк взяли, среди прочего удалось захватить множество полезных вещей: фонарики, пластиковая посуда, ножи, не холодное оружие, кухонная утварь, это так, для придания себе уверенности. Спасибо урагану, сгребли все нужное и ненужное в коробки…

В свете фонарика, закрепленного на голове, тоннель заметно преобразился. Дело не только в том, что я его видел гораздо отчетливее, дело в том, как именно я его видел. Живым он стал, изменчивым. Вращая головой, я вырывал из темноты небольшие фрагменты бетонных стен, пятна чего-то непонятного на них, мох, облюбовавший редкие трещины. Все это вместе: коридор из зеленоватых в желтом свете фонаря стен, пятна, очертания которых менялись, будто жили своей жизнью, навевало на размышления далекие от подземелий. В переменчивой природе, казалось, статичного мира, переполняли меня непередаваемые ощущения, казалось, будто занесло меня куда-то. Вдаль, в неизвестность забросило, в иное измерение поместило, в иной мир.

Лирика и странные мысли это, пожалуй, хорошо, но надо было трудиться. Работу наладили быстро. Выбрав меня, как сказал Димка, благодаря самому эффективному соотношению силы к массе, он нацепил на меня сложную конструкцию из веревок, тесемок и карабинов. Пристегнул к тонкому, скользкому тросу. В этой амуниции меня опустили вниз, на дно одного из провалов, образованных непонятно по какой причине обрушившимся перекрытием.

Оказавшись на несколько метров ниже пола, я попал в царство бетонных обломков. Всех размеров, всех форм они окружали меня, нависали, чудом держась на тонкой арматуре, покачивались в мечущемся свете фонарика. Судя по их виду – одинаковый цвет гладких сторон и сломов, образовалось это скопление мусора давным-давно, вполне возможно, еще на этапе строительства. Ловушка для неприятеля или просто свалка? Кто знает…

Но это все неважно. Важно то, что был материал, было чем заделать проход, обезопасив наше временное жилище. Что мы и делали. Я работал не покладая рук. Подряд, не перебирая, собирал камни, складывал их на разложенный брезент. Горкой. Посредине. Когда ее размер казался достаточным, к краям крепил четыре веревки, давал отмашку, а сам забивался в дальний угол (на тот случай, если веревки окажутся, не столь прочными, как утверждал Димка), ждал, пока мои товарищи с помощью ручной лебедки поднимут груз, бросят мне брезент и все начнется сначала.

Первое время я пытался считать, какой объем строительного мусора поднято наверх, сказывалась привычка вести учет труду, непонятно только, откуда она у меня взялась. Для этого я собирал маленькие камешки, по одному за каждый поднятый брезент и откладывал в сторону. Скоро на том месте, где я оборудовал участок учета, образовался небольшой курган. Вместе с ним, как мне показалось, точно такой же курган вырос у меня на спине, разве что чуточку больший. Очень скоро я забросил это бесполезное занятие, прекрасно понимая, что для того, чтобы положить камешек, означающий очередной подъем, приходится утруждаться, лишний раз гнуть спину, а это ой как утомительно…

– Много там еще? – спустя, как казалось, вечность крикнул я в вышину.

– Как тебе сказать, – задыхающийся голос мог принадлежать только Витьке. – На мой взгляд, уже предостаточно. Насыпали под самый потолок, говорю, хватит, только Димка со мной не соглашается. Говорит, надо столько насыпать, чтобы разрывать не стали. И это притом, что еще неизвестно, будет ли кто-то разрывать и есть ли смысл во всем этом сизифовом труде. Такие вот дела.

– Бросай ныть! – совсем другое дело, Димка. Бодрый, довольный голос, еще немного и я решу, что он просто счастлив от того, что сам себя, и нас заодно, замуровал в тоннелях. – Серега, слушай, теперь набери самых больших обломков. Настолько больших, какие только сможешь сдвинуть. Мы же попытаемся затолкать их на самый верх. Ловушка, своего рода. Если только тронут, вся эта конструкция как двинется!

– Вот, ты это слышал? Эксплуататор! – вздохнул Витя. – Слушайте, а как насчет обеденного перерыва?

– В принципе… – Димка умолк на секунду. – Нет, особо спешить некуда. Серега, ты что скажешь?

– Я возражаю, более того, категорически! Нет, есть я хочу, очень хочу. Проголодался, ничуть не меньше, чем друг наш Витька. Только как представлю, что вы меня вытащите, что я наемся, а вы меня обратно! Сразу аппетит пропадает. Давайте работу закончим, а потом…

– Вот это я понимаю! Правильный подход. Ничего, Витек, не расстраивайся, аппетит нагуляешь…

Глава 14

День разведчика

Прошло еще несколько томительно долгих секунд. Темнота сменилась слабым призрачным свечением. Тусклый свет обозначил стены туннеля, отразился от влажного наклонного пола. И без того еле различимый, он заметно померк, в освещенном пятне промелькнул силуэт. Еще частичка мгновения и все исчезло: и призрачный свет, и вполне реальный силуэт.

Отблеск ясного безоблачного дня растворился в сумрачной атмосфере подземелья. Это Дима выбрался на поверхность, расправил лиственный ковер. Нет, все правильно, все, как и договаривались. Он скрылся где-то в гуще леса, там, снаружи, мы же остались под землей. Стояли, смотрели наверх в темноту, переживая полный спектр самых отвратительных человеческих эмоций: жалость к себе, беспомощность, нечто, что сродни утрате…

Первым решился заговорить Витька.

– Ладно, давай уберем лестницу, не знаю, стоит ли, – он потянул на себя длинную изогнутую трубу, множество колен которой вполне сносно заменяли ступени. Я кивнул и стал рядом. – С одной стороны, Димка прав, надо ее убрать, а вот с другой, толку от подобного действия очень даже мало, – монотонно бормотал толстяк. – Это как подъемный мост, препятствующий входу в замок. Только управляется этот мост не изнутри, а снаружи. Лично я бы лестницу не стал прятать, пусть бы тот, кто упадет, выбирался, да шел себе и шел…

– Оно-то так, но если он, этот наш гипотетический, выберется, он может вернуться, причем не один!

– А если он не выберется, что тогда? Будет бродить по тоннелям! Заметь, он вооружен, обучен, а мы? Что мы можем ему противопоставить? – продолжал Витька. Я счел разумным промолчать, и так все понятно – мой друг не рассчитывает на ответ…

Часом ранее, исключительно благодаря Димке и его удивительной памяти, мы отыскали старый водопровод. Выбрали наиболее изогнутый его участок, забавный фрагмент, никогда подобного не видел. Подумать только, через каждые двадцать-тридцать сантиметров труба изгибалась под прямым углом. Так сразу и не придумаешь, зачем надо было так мучиться? Нет, решение может быть простым и логичным – не было у строителей цельной трубы. Тогда да, лепили из того, что под рукой. Хотя есть и другой вариант. Эта труба могла огибать какие-то препятствия, не сохранившиеся до наших дней. Вполне жизнеспособная версия!

Но это совершенно неважно. Важно то, что удобная получилась вещь – лестница, почти, как настоящая. Достаточно было добавить пару самодельных ступеней из арматуры и все просто-таки срослось. Дотащили мы ее до лаза, в который я когда-то давно (недели две, а ощущения такие, будто целая вечность прошла!) свалился. Уложили посреди прохода, опробовали.

– Вот и ладно. Ждите, я пройдусь, осмотрюсь. Скоро буду! – быстро перебирая ногами и руками, Дима поднялся наверх. Остановился на полпути, посмотрел вниз, в темноту и гулким шепотом добавил: – Лестницу убрать не забудьте, на пол ее положите, вдоль стены. Я и без нее спущусь…

Что делать дальше мы не знали. Пожалуй, можно было вернуться обратно в радиорубку, ставшую нашим штабом и домом одновременно, но, ни я, ни Витька не былиуверены в том, что сможем найти дорогу. Мы прекрасно понимали – для того, чтобы смело гулять по подземным тоннелям, фонариков мало, тут еще опыт нужен, да и знания специфические не помешают. Потому мы, не сговариваясь, присели у начала наклонной галереи, прижались спинами к холодному бетону и начали ждать. Молча. Благо ждать пришлось недолго…

– Хороших новостей, прямо скажу, мало, точнее, очень мало, – начал рассказ Димка, предварительно осушив фляжку воды. – Я оказался прав, наши гости – самые настоящие пираты. Откуда информация? Из самых, что называется, первых рук. Вообще, удачно я выбрался, вовремя, у них было собрание, сходка, все присутствовали, так что удалось подойти к ним чуть не вплотную. Спрятался я в кустах, кое-что подслушал, кое-что сам додумал. Картина примерно такова. Тот сухогруз, который беспокоил наших рабочих, и будоражил умы более продвинутых людей, вроде нашего Сереги – долгое время служил плавучей базой. Удобная вещь, можно было подобраться к жертве не вызывая опасений. Кого может удивить обычный сухогруз, пусть и ржавый! Так все и было, но вот сломался главный двигатель – ребята оказались в плавучей западне. Ничего им не оставалось, кроме как дрейфовать. Так, течением да ветром, прибило их к нашему островку. Остановились в пределах видимости. Бросили якоря. Высаживаться не решились, выжидали. Изучали остров, нас с рабочими разглядывали. Насколько я понял, то, что было видно в бинокли, их мало радовало. Все-таки обжитая территория, большое количество людей. Сами понимаете, пираты – не те товарищи, которые вступают в честный бой, да еще и с превосходящим численностью противником…

– Что толку от такого превосходства! – вздохнул толстяк, протягивая руку к початой бутылке коньяка. – Ни солдат, ни оружия. Хватать камни, палки и в атаку? Ура! Да у нас ножей и тех, по сути, не было…

– Это ты знаешь, я да Серега, а им-то, откуда знать? Что в бинокль разглядишь с такого расстояния? Правильно, мало чего… – вел далее Димка. – Решили, что тут серьезная компания обосновалась, с охраной, все такое. Стали думать, как поступить, но природа все решила за них. Налетел ураган, подхватил это старое корыто, да и бросил просто на рифы. Здорово их ночью потрепало, а уже после, придя в себя, пираты снова взялись осматривать остров. Они оказались гораздо ближе к берегу, к тому же заметили, что население, рассевшись в лодки, удирает со всей мыслимой скоростью. Посмотрели они на это дело и решили отправиться на разведку. Ушла первая шлюпка – разведчики. Они увидели то, что увидели. Точно, безлюдный остров, да еще и немного обустроенный. Решили высаживаться. Остальные последовали за ними. Погрузились в лодки, отчалили. Те, которые уходили последними, взорвали судно, тем самым сняв его с рифов. Выровнялось оно, подхватил его ветер и вместе с течением отбуксировал на приличное расстояние, туда, где глубина больше.

Мы слушали и мрачнели. Не хотелось верить в то, что на острове хозяйничают незваные гости, что мы никак не вписываемся в их видение будущего этого совсем еще недавно райского уголка земли. Не хотелось верить, но, хочешь – верь, хочешь – не верь, ничего от этого не изменится.

Димка же продолжал. Он рассказал о пиратском штабе, что разместился в комнатах практически готового первого этажа виллы, о лагере бандитов, в который превратилось жилище наших рабочих. Детально описал ситуацию в бухте Омега, на песок которой вытащили лодки. Задумчиво кивнул. Посмотрел на Витьку, на меня, пожал плечами. Продолжил. Рассказал о целой горе всевозможных припасов, сваленных на кучу посреди недавно построенного причала, своеобразного склада под открытым небом: оружие там, коробки, ящики, мешки…

– Не понимаю, слишком большая гора, как для пяти шлюпок, – задумчиво подвел итог Дима. – Когда они успели все перевезти и на чем? Как-то все это непропорционально. Сам видел – несколько пиратов подходили к вилле, груженные, что ишаки. Получается, часть того, что было привезено, уже перенесли. Значит, гора была еще больше. Как все это вывозили с судна – не представляю. Несколько ходок они сделать не могли, корабль сразу же отправили в последнее плаванье. Значит, одновременно везли и людей и припасы. Похоже, лодки у них бездонные! Хотя, вполне вероятно, я чего-то и не понимаю…

– А пиратов много? – Витя размеренно качал головой просто большой упитанный метроном.

– Я насчитал тридцать шесть человек, полагаю, их больше. Вот что точно не вызывает сомнений – главные у них «белые», европейцы, жаль, мне не удалось подойти к ним настолько близко, чтобы подслушать на каком языке они общаются между собой. Остальные все местные, индонезийцы, полинезийцы. Оружия у них предостаточно, можно вооружить небольшую армию, да начать серьезную локальную войну. Такие вот дела…

– И при этом ты говоришь «хороших новостей мало»! – недовольно пробормотал толстяк. – Да их не просто мало, их и вовсе нет! А ты Серега, ты чего молчишь?

– А что тут скажешь? – я медленно пожал плечами, вспоминая то злосчастное утро, когда меня разбудил телефонный звонок. Ведь если вдуматься, до поездки на остров у меня все было не так уж и плохо. С деньгами, правда, туговато, а в остальном… – Так какие у нас идеи?

Димка вытащил из-под рубахи несколько раз сложенный лист бумаги. Грязный, засаленный.

– Конечно, можно расслабиться и ждать помощи. Это вариант номер один. Не знаю, правда, откуда помощь придет…

– Я знаю! – неожиданно осенило меня. – Точно! Я ведь сам вызвал береговую охрану. Они должны… они разберутся…

– Уже разобрались, – Димка мрачно улыбнулся. – С ними уже разобрались, вернее, договорились. Точно не скажу, что произошло, думаю, их убедили, что все нормально, что не было никакого кораблекрушения, извинились за ложный вызов, а заодно компенсировали издержки. Так или нет, неважно, важно то, что я сам видел сторожевой корабль, полным ходом удаляющийся от острова.

– Тогда озвучь второй вариант, но я почему-то уверен, что он мне не понравится, – это сказал Витька, но право слово, я бы подписался под каждым его словом.

– Да, можно дожидаться помощи. Уверен, недели через две, может через три, Константин Михайлович объявится. Дозвониться он не сможет, начнет нервничать. Лично я не уверен, что он обратится в береговую охрану или в полицию, скорее всего, сам примчится с целью лично во всем разобраться и тут-таки окажется в руках пиратов, – в подтверждение Димкиных слов Витька тяжело вздохнул и утвердительно кивнул. Кому, как не ему знать характер шефа. – А уж если мы, так сказать, «малоценный товар» то за его жизнь они смогут затребовать немалую сумму.

– И? – одновременно выпалили мы. Витя же добавил: – Что ты предлагаешь?

– Смотрите! – Дима расправил бумагу, которую уже несколько минут мял в руках. Карта. Лист карты, старый, помнивший лучшие времена. Ткнул пальцем в маленький овал, расположенный в нижней его трети. – Я тут бумагу занятную стащил, нет, я что, я – ничего! Сами виноваты, следить надо за своими вещами. Вот здесь находимся мы, видите это пятнышко? Наш островок является частью крупного архипелага, при этом изрядно удален от своих собратьев. Другие клочки суши, некоторые из них заселены, расположены вот в этой стороне, на запад, точнее, северо-запад, именно в том направлении и сбежали наши доблестные работнички. Серега, подай рулетку, да, там она на столике. Не лучший прибор для штурмана, но имеем то, что имеем. Измеряем, умножаем. Учитываем масштаб, получаем… двести десять миль, морских миль…

– Это много? – прошептал Витька.

– Если считать что одна миля это чуть больше чем километр восемьсот… пятьдесят метров, – вспомнил я материал, который готовил для того, чтобы выглядеть специалистом по маякам (пригодилось все-таки!), – то это где-то триста… восемьдесят – триста девяносто километров.

– А я-то думал! – искренне обрадовался Виктор. – Даже если считать четыреста, это всего четыре часа ходу!

– Ага, если на машине да по шоссе, – кивнул я, – а если по воде, то даже на яхте шефа, в условиях идеальной погоды – часов десять, если не все одиннадцать. О лодке я и не говорю…

– Ладно, десять часов, двенадцать, сутки, но не полгода же! – отмахнулся Виктор. – Только вы, уважаемые стратеги, скажите мне следующее, а где мы лодку возьмем, не говоря уже о яхте?

– У пиратов украдем? – я взглянул на Димку, тот утвердительно кивнул. – Здорово, но как?!

– Пока, увы, не знаю. Надо будет вечером вылазку повторить, хотелось бы все детальнее осмотреть. Информация нужна. Где лодки стоят, я уже знаю, на берегу в бухте. Теперь надо узнать, как их охраняют, каковы порядки у этих ребят, как с дисциплиной у пиратов века двадцать первого, словом, нужно больше данных!

Я взял карту и внимательно вгляделся в маленький овал, окруженный безбрежным океаном. Пожал плечами. Вспомнилось: «Гладко было на бумаге…»

Остаток дня прошел в бесплодных размышлениях, воспоминаниях да разговорах ни о чем. Как только время приблизилось к условной отметке «вечер», мы отправились в путь. Первым делом в коридор и знакомым маршрутом к наклонной галерее…

Импровизированная лестница пружинила и извивалась, будто живая. Каждый мой шаг, каждая попытка подтянуться, переставить ногу выше отзывалась частой вибрацией трубы и отвратительным скрипом. Казалось, будто сам металл упирается, пытается отговорить от рискованного мероприятия, не позволить мне выбраться из темного, но такого безопасного подземелья. Скоро к вибрации добавилась новая напасть. Димка, идущий первым, выбрался на поверхность, труба оживилась и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Некоторое время мне и вовсе казалось, что не я раскачиваю шаткую конструкцию, а это толстяк Витя пытается догнать нас. Казалось, ухватился он и карабкается со всей своей немалой массой. Эта странная до нелепости мысль надежно засела у меня в мозгу, так засела, что, поднимаясь, я дважды оглядывался, искренне веря в то, что увижу испуганное лицо товарища, подтягивающегося вслед за нами.

Добрался. Выход из галереи, вершина и финал подъема. Знакомая картина: острые края бетонного основания, прикрывающие вход, все еще зеленые, но уже пожухлые листья.

– Димка, нам надо что-то с маскировкой делать, – задыхаясь, я выбрался наружу, лег на траву. – Листья, высыхая, только подчеркивают контуры тоннеля, наведут они на наш след, точно наведут!

– Знаю. Но с этим можно повременить. Давай для начала осмотримся, вполне вероятно через пару дней нам ничего не придется маскировать. Удерем отсюда, сообщим властям, пусть они разбираются. Так что давай не отвлекаться, другие дела у нас. Более важные…

Погасив неимоверно живописные сумеречные огни, над островком воцарилась тьма. Но недолог ее век. Почти сразу, лишь только погасло зарево заката, на востоке, поднялась из-под туманного морского горизонта луна, поднялась и зависла, созерцая водную гладь. Удивительное зрелище – полная луна над горизонтом, практически идеальный шар. Нависает она над гладью моря, слегка раскачивается серебряный диск, волнуемый легким туманом, подмигивает, меняет цвета, меняет форму, как будто живой. Красиво! Отблеск отраженного света чертит на воде серебряную дорожку. Густую, яркую, насыщенную, переливающуюся. Но не это важно, не видимая иллюзия жизни, важно то, что светит луна, освещает мир, пусть в серебристых призрачных тонах. Приятно осознавать, что в небе есть естественный фонарь, что он тебе не враг…

Очень медленно, осторожно ступая, обходя толстые стволы и продираясь через кустарник, мы обошли конус горы, взобрались выше, туда, где не росли деревья, осторожно выглянули из зарослей. Прислушались. Тишина. Спокойствие. Ни людей, ни признаков их присутствия, один лишь серебристый пейзаж, будто контрастный черно-белый снимок. Луна над морем, звезды вокруг нее. Яркие, но такие далекие, мерцают они холодным блеском. Одна из них совсем рядом, подмигивает красно-оранжевым огоньком. Портит общее впечатление, не вписывается в идеальную серебристость картины. К тому же красная звездочка ведет себя неподобающе. Вспыхивает она и тут-таки гаснет, да еще и двигается, чертит в темноте затейливые узоры. Не так выглядят звезды, совершенно не так…

– На маяке часовой! – прошептал я, ничуть не сомневаясь в том, что Димка сделал точно такие же выводы.

– Я тоже заметил. Только понять не могу, зачем он там нужен? Он же ничегошеньки не видит, кроме огонька своей сигареты. Хотя, луна поднимается, может на это и расчет? Ладно, забыли, это их заботы. Предлагаю разделиться: я занимаюсь виллой, лагерем строителей, причалом, тебе же достанется наше прежнее жилище и бухта Омега, вместе с дотами. Только смотри мне, лишний раз не высовывайся. Лучше ты чего-нибудь не увидишь из того, что нам бы пригодилось, нежели тебя самого пристрелят. Думаю, ты и сам все понимаешь!

Проглотив язвительное замечание по поводу сомнительного напутствия, я кивнул и решительно направился вниз, не разбирая дороги, прямиком через заросли. Поспешил вниз, с горы, ориентируясь на висящую над водой луну. Отличный ориентир, яркий, заметный, к тому же я прекрасно знал, если идти точно на серебряный свет я непременно попаду на холм, туда, где совсем недавно был наш уютный дом.

Не ошибся. Деревья нехотя расступились, пропуская меня на гребень холма, луна поднялась выше, позволяя окинуть взглядом картину запустения и разрухи. Удручающее зрелище, особенно в свете ночного светила, такова уж его специфика, пейзажи в нем контрастнее, детали ярче, впечатления тягостнее. Руины вокруг, развалины. Пираты довершили разрушение лагеря, сломали то, что пощадил ураган. Срублены сваи, свалены на кучу бамбуковые стебли-трубы. Пол разбит, в нескольких местах вокруг домика чернеют ямы. Видимо новые хозяева острова что-то искали. Интересно, что? Несметные сокровища? Так откуда им взяться! Скорее всего, это просто привычка, желание все сломать, разрушить, перерыть. Есть такая категория людей – уничтожители…

Исключительно для очистки совести я прошелся по полянке, заваленной обломками нашего довольно-таки комфортабельного, особенно в сравнении с подземельем, жилья. Обходя поляну, чуть не угодил в свежую воронку, заглянул в нее, ничего не обнаружил, перевернул попавшуюся на глаза циновку, одну, вторую. Убрал пальмовую ветвь, ранее служившую частью кровли. Под ней что-то матово блеснуло, отразив один из самых настойчивых лучей серебряной луны. Присел, ощупал землю.

Прямоугольный предмет, металлический на ощупь. Вдавлен он, точнее, втоптан в землю. Занятно. Нащупал продолговатую выпуклость, своеобразное ребро жесткости, схватился пальцами, потянул на себя, вынул из земли рельефную металлическую коробочку. Пальцы ощупали знакомый предмет. Я еще не понял, что это, но уже догадывался – подобное устройство я держал в руках совсем недавно.

Для того чтобы рассмотреть находку не хватало света. Пользоваться фонариком я не решился. Кто может поручиться за то, что часовой на маяке не смотрит в мою сторону! И кто сомневается в том, что увидев вспышку света, он выстрелит? Правильно, никто…

На тропинке было светлее. Не затеняли луну деревья, позволяли проливаться серебряному свечению на землю. Тут-таки все стало понятно. Рация. Наша. Хорошая, армейская… была. Досталось ей! Две пули влетели в нижнюю часть корпуса, оставив аккуратные круглые отверстия.

– А прихвачу я, пожалуй, ее с собой. Ведь кто знает, может не так все и плохо, как кажется на первый взгляд? Может, ее реанимировать удастся? Все-таки это военная техника, – шепотом спросил я самого себя и сам себе же утвердительно кивнул. – Хорошая мысль, правильная. А теперь, шагом марш в бухту.

Нечаянная находка значительно подняла мне настроение. Рация означает связь. Да, я очень сильно сомневался в том, что ее можно будет отремонтировать, но если посмотреть на это с другой стороны – имеем трофей, как говорит Димка, артефакт! Следовательно, я возвращаюсь из похода с добычей, какой бы она ни была!

Бухта Омега. Спускаясь с холма, я смотрел исключительно себе под ноги, больше всего на свете опасаясь споткнуться или наступить на какую-нибудь ветку, треск которой смог бы выдать мое присутствие. Спустился, остановился, оперся о ствол дерева, давая себе возможность передохнуть, а сердцу вернуться к нормальному ритму. Закрыл глаза, глубоко вдохнул, открыл глаза и замер, блаженно улыбаясь…

Признаюсь, подобную картину я уже видел. Однажды. Давным-давно это было. Ночь, берег моря, висящая над ее поверхностью яркая луна и дорожка, конечно же, лунная. Помню, в тот час я был не один, с девушкой, да и смотрел я не на луну, природа меня мало занимала. Другие мысли лезли в голову. Приятные мысли!

То было давно, очень давно, так давно, что теперь уже с уверенностью и не скажешь, а не был ли тот случай всего лишь вымыслом, плодом воображения, растревоженного каким-нибудь не в меру романтичным фильмом. Неважно это. Ведь теперь все было по-настоящему. Я, берег уютной овальной бухты, золотистый песочек пляжа, луна. Идиллия! Под ногами приятно пружинит песок, удивительно ритмично шепчутся волны, накатывая на берег, а над всей этой красотой – яркий серебряный диск. Весело освещает луна морскую поверхность, подсвечивает воду, от чего, та светится, нет, теперь уже не дорожкой, то издали было, вблизи же вся бухта сияет, ровным, волшебным свечением. Так бы смотрел и смотрел!

Дополняя общую картину, добавляя в нее свои особые штрихи, в бойницах обоих дотов покачивалось неверное пламя. Сразу и не разберешь, что источник света: свечи, факелы, как дань прошлому, а может, все прозаично, там обычные фонари, с обычными лампами?

Пораженный красотой ночного побережья я вдруг почувствовал себя героем приключенческого романа. Ярко представилось, будто бы я стою на берегу, а там, впереди, нет никаких дотов, там, средь неизвестности, на волнах покачивается корабль. На его борту пираты (что, собственно, недалеко от истины) и у меня есть цель, как можно скорее освободить судно, может, даже спасти прекрасную пленницу. Правда, откуда ей взяться…

Я даже и не заметил, как сбросил одежду. Вот я уже подбегаю к кромке воды, в руках все еще держу рацию. Бросаю ее на песок, окунаюсь с головой в такую приятную ласковую воду. Опускаю ноги, нащупываю дно, пловец я все-таки не очень. Бреду по грудь в воде, спотыкаюсь о гладкие камни. Вот глубина увеличивается, дно резко уходит из-под моих ног, я проваливаюсь, ухожу на глубину. Всплываю. Громко хватаю воздух, гребу к берегу, стараюсь нащупать твердую почву. Удалось. В тот момент, когда ноги касаются большого камня, украшающего песчаное дно, до моего слуха долетает пронзительный крик. Слов не разобрать, но нетрудно догадаться, с такими интонациями только ругаться.

Боясь снова оказаться на глубине, я присел в воде, пальцами ног ухватившись за камень. Замер, боясь пошевелиться. Как мог надолго задержал дыхание. Вынырнул, приподнялся, огляделся. В глаза влетел пучок света, яркий, желтый, совершенно непохожий на серебристое сияние луны. Я снова нырнул. Отблеск фонаря, а в том, что это был фонарь, сомневаться не приходилось, сразу погас. Точнее, ярко освещенное пятно переместилось на берег.

Выждав немного, я снова выглянул из воды. Осмотрелся. На берегу с фонариком в руках и автоматом за спиной, низко наклонившись, медленно шел человек. Он светил себе под ноги, двигался задом наперед. Вот он остановился, присел, поднял, брошенную мною рацию, посмотрел на нее, пробормотал что-то невразумительное и запустил ее в лесные дебри. Громко и эмоционально выругался (ругательства на любом языке звучат одинаково!), выключил фонарь и растворился в серебряном блеске луны.

Стало страшно. Сильно и разом. Я не представил, я вспомнил, как раздевался, как шел к воде, голый, беззащитный и с рацией, как бросил ее, как входил в море, как наслаждался этим и как за моими действиями мог наблюдать неизвестный. Тут-таки представил, что могло произойти дальше, чем мое купание могло закончиться. Ярко, во всех красках. Колени мерно задрожали, подогнулись, я не удержался на шатких конечностях и снова нырнул, глотнув соленой воды.

Время шло. Я же по-прежнему стоял на полусогнутых ногах, не чувствуя ни малейшего дискомфорта. Не то, чтобы эта поза была удобной, просто я прекрасно понимал – может быть хуже, а если вдуматься, то может случиться и то, хуже чего просто не бывает.

Тем временем луна поднялась выше. Ее свет, ранее блеклый и чуточку размытый, стал ярче. Предметы, которые он освещал – четче. Благодаря нему, я смог различить одинокую фигуру часового, прогуливающегося по берегу. Спокойно он вышагивал, мало интересуясь тем, что его окружало. Под его ногами, серебряный в лучах луны переливался песок, а чуть одаль того места, где я входил в воду, виднелось что-то темное, бесформенное, кажется, покачивающееся на волнах.

– Шлюпки. Точно! Как Димка и говорил, они в бухте, а этот часовой их охраняет. Это уже результат! Теперь надо понять, они привязаны, или просто вытащены на берег. Но это на обратном пути. А пока наберусь я, пожалуй, чего-нибудь похожего на смелость, да посмотрю, что в доте творится! – чувствуя, как страх понемногу отступает, прошептал я.

Не дожидаясь, пока страх вернется, я оттолкнулся от дна и, стараясь не шуметь, по-лягушачьи (увы, по-другому не умею, а в данном случае по-другому и не надо) поплыл к освещенному окну, покачивающемуся на воде.

Пришлось долго барахтаться, пока я не нашел место, где можно было схватиться за трещину в старом бетоне. Повис на стене, не представляя, что делать дальше. Не увидел, но почувствовал движение. Что-то темное покачивалось у самых глаз. Лиана. Почти канат! Свободная рука схватила ее, с силой дернула. Отличная вещь, крепкая и надежная. Несколько усилий и я висел у ближайшей бойницы, с любопытством заглядывая внутрь дота.

Там праздновали. За столом, сколоченным из того, что было под рукой, расположились семь человек. Они пировали, что особенно обидно, поглощали и наши запасы, из тех, которые оставались в столовой. Сразу видно – пиршество началось давно, ребят здорово развезло. Один что-то пел, умудряясь танцевать сидя на стуле, остальные громко спорили, двое и вовсе сцепились друг с другом, вот-вот начнется настоящая драка.

О чем спор я не знал. Да и не хотел знать. Я и так увидел, все, что следовало увидеть настоящему разведчику. Даже больше того. Теперь бы только вернуться…

Нащупав дно ногами, я затаился. Долго стоял, не двигаясь, старался разглядеть в неверном лунном свете фигуру часового. Долго смотрел, долго вглядывался, проклиная одинокое облачко, которое не нашло лучшего развлечения, нежели закрыть и без того не особо яркое небесное светило.

Вот облако смилостивилось. Убралось оно восвояси, оставило луну в покое, позволило пролиться ее свету на затерянный среди океана островок. Почти сразу мне удалось разглядеть фигуру человека или показалось, что удалось. Часовой? Чья-то тень плыла над песком, не касаясь земли, перетекала она из одной точки пространства в другую, но вот в реальности ли это было?

Надо было понять, сколько истины в том, что предлагало уставшее от постоянной тьмы несчастное мое зрение. Я погрузился в воду, закрыл глаза, пытаясь смириться с густой темнотой. Медленно вынырнул, еще более медленно открыл глаза. Почти сразу увидел вооруженного человека. Он прошел мимо лодок и удалялся в темноту. Дольше ждать не было сил. Я буквально выпрыгнул из воды и, не обращая внимания на производимый шум, бросился к берегу. Промчался мимо лодок, скрылся в тени деревьев. Прижался спиной к стволу одного из них и от страха перестал дышать.

Погони не было, можно было перевести дух и отправиться на поиски того куста, который я использовал в качестве вешалки…

– Ты где там застрял? Я уже думал, что ты попался! – Димкина рука легла мне на плечо. Я вздрогнул. Умеет же он подкрадываться! – Ты что это искупаться решил? Нашел время…

– И это тоже. Слушай!

Я сбивчиво заговорил. Умолк лишь тогда, когда силуэт часового, гораздо отчетливее видимый из лесу, нежели с моря приблизился к нам. Рассказал о том, что видел в доте, о лодках, лежащих на берегу. Димка кивнул и почти уважительно сказал:

– Ничего не скажу, сегодня в качестве разведчика ты меня превзошел. А вот я ничего из того, что рассчитывал увидеть так и не увидел. Подробности после, давай убираться, пока не попались…

Возможно, причина тому темнота, она Димкин друг, он в потемках легко ориентируется, а может что другое, не знаю. В любом случае обратно мы добрались без осложнений. Очень скоро мимо нас промелькнула башня маяка, украшенная огоньком сигареты часового. Мы вышли на склон горы, спустились до замаскированного входа в наклонную галерею, поднырнули под пожухлый ковер листвы, съехали вниз просто в объятия заждавшегося нас товарища. Отмахнувшись от его нетерпеливых вопросов, заспешили в радиорубку, туда, где свет, где провизия, туда, где обо всем можно поговорить, благо, было что рассказать, да и о чем подумать тоже было.

Расселись на полу, все трое молчали: я, исключительно от избытка чувств, заново переживая недавнее приключение, рядом Димка, погруженный в себя от чрезмерной задумчивости. Хотя может он всего лишь испытывал терпение нашего толстого друга? Тот же стойко ждал нашего рассказа, молчал, старался выглядеть спокойным, но даже в неярком свете одной слабенькой лампочки, в его глазах отчетливо читалось нетерпение и откровенная зависть. Конечно, он завидовал! Нам, разведчикам завидовал, прекрасно понимая, что с его массой в разведку не берут…

– Значит так, – выдержав продолжительную паузу, заговорил Дима, – что мы имеем? Лодки находятся в бухте Омега, под охраной часового. Ни привязывать, ни крепить каким-либо другим способом их никто не стал, что и не удивительно. Вытащили на берег, приставили охранника, да и ладно. Зато у пиратов есть резерв. Несколько человек в дотах засели. Их больше чем нас – это минус. Но они пьют беспробудно – это плюс. Пока они проснутся, пока поймут что да как, мы будем далеко. Основные же силы неприятеля, как я сам видел, базируются в районе стройплощадки. У тех чуть получше с дисциплиной, но они в стороне от бухты, вдалеке от, так сказать, театра военных действий. Исходя из всего этого, предлагаю следующей ночью, сразу после полуночи грузиться в лодки и отчаливать! Препятствий практически никаких…

– Звучит заманчиво, – кивнул Витька, – те пьяные, те далеко. А с тем, с одним, который трезв и близко, что делать будем? Насколько я понял – у него автомат!

– Нейтрализовать его надо, – я пожал плечами, всем своим естеством ощущая, как отвратительно звучит мое «нейтрализовать».

– Ага! А каким образом? – не унимался Витя.

– Что-нибудь придумаем, – вмешался Дима. – Дубинку возьмем, по темечку стукнем, да еще и оружие отберем! Разберемся. Главное, теперь нам ситуация понятна. Витька, не кисни!

– Понятно ему… – пробормотал тот.

– Да, все ясно и понятно. Смотри. Те двое, которые европейцы, они же главари, расположились на вилле. С ними двое-трое охранников, сам видел. Они нам точно не помеха – пока до них дойдет, пока проснуться, пока раскачаются. Далее, человек десять в палатках у стен виллы, столько же в лагере рабочих, с ними тоже все понятно, как и с часовым, что на маяке. Те, которые в дотах, я очень на это надеюсь, без особой надобности из-за стола не встанут. Такие дела. Вот чего мы не разведали, так это время смены караула, но это ничего, после на месте разберемся… – Димка умолк на секунду, задумчиво кивнул. – Повторю свое предложение. Завтра ночью выдвигаемся. Идем налегке, берем только рюкзак с продуктами! Голосуем?

Я первым поднял руку, Димка кивнул и сделал то же самое. Вдвоем мы посмотрели на толстяка. Тот задумчиво пожал плечами, слегка натянуто улыбнулся и поднял сразу обе. Все дружно рассмеялись.

Глава 15

Побег

Время пришло. Димкина рука коснулась гладкой пластиковой клавиши выключателя и замерла. Сам он также замер, рассеянно посмотрел по сторонам, опустил взгляд, рассматривая носки своих армейских ботинок. Медленно пожал плечами. Снова поднял глаза. Блуждающим взглядом он окинул комнатку, посмотрел на меня, на Витьку. Улыбнулся печальной улыбкой. Казалось, что он о чем-то забыл, или вспомнил, а может, что-то собирается нам сообщить вот только не может решиться.

Вместо него заговорил Витя:

– Прежде чем начинать любое серьезное дело, полагается что-то сказать, толковое что-то, правильное. Вы молчите, потому скажу я и скажу, как оно есть – я идти не хочу! Лично я бы предпочел обождать или попытаться договориться, – толстяк резко мотнул головой. – Но и оставаться в одиночестве я также не хочу. Так что да, я иду с вами, но если вдруг что-то пойдет не так, не по плану, это будет исключительно на вашей совести. У меня все. Идемте. Нет, подождите! А как я выбираться буду? Если по вашей трубчатой конструкции, увольте, она подо мною развалится!

– Не переживай! Я обо всем позаботился, – подмигнул Димка, по-прежнему печально улыбаясь. – Мы тебя на веревках вытащим. Пошли!

Сопровождаемые недовольным бормотаньем толстяка, которого вовсе не радовала перспектива болтаться на веревках, подобно какому-нибудь мешку, мы вышли из радиорубки. Быстро добрались то того места, где начиналась (или заканчивалась?) наклонная галерея. Установили импровизированную лестницу. Первым полез Дима. Он сбросил вниз веревку, к ней привязали увесистый рюкзак. Порождая отвратительный шелестящий с хрустом звук, он был поднят на поверхность. Веревочный подъемник доказал свою состоятельность, можно было поднимать Витьку.

Держась за веревку, я легко вскарабкался наверх, занял место рядом с Димкой. Стал также как и он – правую ногу вперед, левую полусогнутую назад, схватился за свой конец веревки, потянул. Медленно, шаг за шагом мы поднимали толстяка на поверхность.

– Осталось совсем немного, – бормотал тот, успокаивая самого себя. Он смешно пыхтел, размахивая головой с укрепленным на ней фонариком, при определенной доле воображения могло показаться, что мы тащим паровозик из мультика, тот, что застрял в нарисованном тоннеле. Успокоив себя, он переключился на нас: – Давайте ребятки, не останавливайтесь, вместе, сообща…

– Нет, ну ты хоть ради приличия ухватись за что-нибудь! – тяжело дыша, выпалил я.

– Я и так стараюсь. Равновесие поддерживаю, ногами упираюсь, но ты не отвлекайся, ты Серега, главное не останавливайся, работай! Дружней товарищи, я уже финишную черту вижу. Еще совсем немного и я смогу схватиться за бетонный уступ.

Первое что сделал Витька, оказавшись на поверхности – рухнул на траву, широко раскинув руки, принялся часто дышать. Можно было подумать, что не мы его вытаскивали, а он нас. Конечно, обижаться на толстяка никто не стал, напротив, не имея ни малейшей причины не последовать его примеру, мы разлеглись рядом.

Не скажу за нас всех, но лично у меня в тот момент не было и тени тревоги или страха, не было сомнений, вообще ничего не было, казалось, я собрался не в самый опасный поход в своей жизни, а просто на обычную прогулку под звездами. Будто пройтись вышел, подышать свежим воздухом. Лишь где-то в глубине сознания тлела искоркой прозаичная мысль, напоминая о том, что все не так радужно…

Выстрелом взорвалась треснувшая ветка, пробуждая во мне затаившийся страх. На звук отозвалась невидимая средь листвы птичка, вскрикнула она боязливо. Прогоняя тишину, кто-то часто захлопал крыльями, кажется, что-то заскрипело.

– Будь добр, иди осторожнее, – разбавляя какофонию звуков, прошептал Димка.

– Я осторожно ходить не умею, – громогласным шепотом прохрипел Витька.

– Это несложно. Просто ноги резко не опускай, плавно ступай, а если почувствуешь, под подошвой… не знаю, что угодно, замри, переставь ногу дальше. Уяснил? – идущий замыкающим, Дима махнул рукой. – Хотя я не уверен, что ты хоть что-то можешь почувствовать…

Видимая прошлым вечером картина. Удивительной красоты бухта, луна над ней, силуэты обоих дотов, на удивление гармонично вписывающиеся в общий пейзаж. На побережье, посреди пляжа, в том месте, на которое указывала переливающаяся холодным светом лунная тропа, покачивающаяся тень охранника, прогуливающегося по берегу. Картинка, точно как и вчера, вот только…

Размытый силуэт часового сдвинулся с места, раздался вширь, раздвоился. Одна его часть, оказавшаяся вооруженным человеком, начала удаляться вдоль берега в северном направлении, вторая, ставшая опять-таки человеком, направилась на юг.

– Вот значит как! Их сегодня двое, – Димка повернулся ко мне. Луна озарила его бледное лицо. – Планы меняются. Придется тебе тоже поучаствовать.

– Надо, значит надо. Вот только боец из меня не очень…

– Никаких боев. Один удар. Подкрадываешься сзади и бьешь что есть силы по голове. Ни о чем не думай, ничего не бойся, просто бей. Справишься?

– Постараюсь…

– Нет, так не годиться, стараться не надо. Надо сделать, иначе, сам понимаешь, что произойдет – мы здесь и останемся.

– Сделаю! – в моем голосе прозвучало что-то, что отдаленно напоминало уверенность.

– Вот это уже лучше. Значит, поступаем следующим образом. Сейчас часовые сойдутся, обменяются парой слов и начнут расходиться. Серега, ты следуешь за тем, что слева. По краю леса выдвигаешься на дальний край пляжа. Прячешься там. Я иду за правым. Занимаем позиции. Далее, они еще раз сходятся, переговариваются, расходятся, поворачиваются, чтобы идти к центру пляжа, вот тогда мы начинаем действовать. Ты все понял? Трубой по затылку изо всей силы, – Димка на секунду замолчал. – Не стану тебе напоминать, что мы должны сработать синхронно. Витька, ты отвечаешь за наши припасы. Прячешься здесь, видишь прямо по курсу лодки? Именно. Как только мы снимаем охрану, бежишь туда, сталкиваешь каждую из них в воду. Связываешь их, привязываешь к одной, самой быстрой, самой мощной. Мы не можем позволить себе играть в догонялки…

– А как я узнаю, какая из них самая мощная?

– Неважно, выбирай любую, какая тебе только понравится. После, в открытом море разберемся. Все, начали!

Тени охранников слились в одну. Послышались отголоски разговора. Два голоса. Один визгливый что-то сказал, быстро, скороговоркой, второй засмеялся. Еще фраза, еще смех. Время бежало вперед, а они все не расходились. Но вот началось. Они громко распрощались и начали неспешно удаляться в разные стороны. В тот же миг Димка хлопнул меня по плечу и скрылся в зарослях. Я кивнул и побрел в противоположном направлении.

Стараясь помочь нам, небольшое облачко набежало на луну, приглушая ее не в меру яркое свеченье…

Волнение обострило чувства. Я отчетливо видел, как «мой» пират подошел к средине пляжа. Остановился он, дожидаясь своего напарника. Вот и второй. Тени слились в одну, но лишь на несколько секунд. К тому времени мои глаза уже настолько свыклись с озаренной блеклой луной полумглой, что я все видел. Видел, как часовые стояли, слегка покачиваясь, как один оттолкнул другого, тот что-то прокричал, оба дружно расхохотались.

Все. Они начали расходиться. Облако, справившись со своей миссией, выпустило луну из облачного плена и неспешно поплыло дальше, направилось в свое неторопливое путешествие по небосклону. Стало светло, так светло, будто день пришел, будто прогнал он темную ночь, наполняя светом мир. Я вновь залюбовался удивительным пейзажем. Некстати залюбовался…

Яркий, куда более яркий, нежели свет луны, луч фонаря ударил мне в глаза. Инстинктивно я зажмурился. Послышался короткий окрик. Свет чуточку померк. Удалось приподнять веки, сквозь ресницы я увидел приближающегося охранника. Тот страшно скалил зубы, дуло его автомата, подрагивая в такт шагам, посматривало на меня. Он быстро приближался я же стоял, парализованный страхом, не в силах заставить себя хоть что-нибудь предпринять.

В тот момент, когда часовой остановился в шаге от меня, послышался приглушенный крик. Он долетел с противоположной стороны пляжа, оттуда, где должен был находиться Димка. Пират инстинктивно вскинул автомат и обернулся на звук, в тот момент моя рука, вооруженная увесистым обрезком трубы, описала дугу и остановилась, столкнувшись с его черепом. Средь блаженной полночной тишины удивительно торжественный разнесся металлический перезвон.

Проверять, жив охранник или нет, я не стал. Даже в мыслях не было. Просто бросился бежать, туда, где с каждым шагом отчетливее были видны двое. Витька, толкающий лодку к воде и Димка, собирающий разбросанные по берегу весла и подвесные моторы.

– Нормально все? – дрожащим голосом спросил я и взялся помогать Димке, тот внимательно на меня посмотрел, кивнул.

– Пожалуй, да. Отправляемся, пока не началось.

Одна за другой лодки оказались в воде. Мы расположились в первой – самой большой, Витька схватил одно весло, второе досталось мне, Димка взялся рулить. Что было сил, налегли на весла. Ни у меня, ни у полноватого нашего друга опыта гребли не было, но кое-как приноровились. Шлюпку удалось выровнять и направить в открытое море. Вполне возможно, если бы кто-то оказался в это время на берегу, он залюбовался бы, глядя на то, как караван лодок, медленно и величаво выходит из бухты. Скорее всего, тот, гипотетический, оказался бы одним из пиратов, потому не любовался бы он, а палить начал. Хотя, все возможно, среди пиратов тоже встречаются романтики…

Сидящий на корме Димка отложил весло, которым рулил и принялся прилаживать один из моторов. Справился он достаточно быстро, потер руки, нащупал рукоятку запуска, хихикнул и тут-таки ее отпустил. Все ясно, рановато для механического грохота, надо отойти на безопасное расстояние.

Очень скоро серебристый в лунном свете остров растворился в полутьме божественной ночи. Еще некоторое время, призрачным огоньком, виднелось свечение, пробивающееся сквозь амбразуру одного из дотов, но скоро исчезло и оно. Осталось только безбрежное море, эффектно освещенное мистическим светом полной луны.

– Все, время сбросить балласт, – Димка подтянул канат. Отблеском волшебного клинка в серебряном свете ночного светила засиял нож. Несколько движений и темные силуэты лодок остались позади.

Надрывно зарычал мотор, вращая винт, подталкивая нас в темноту, в неизвестность. Почти сразу, я даже не успел смириться с новым громким и не самым приятным звуком, ленивый ночной ветерок донес до нас треск выстрелов. За кормой, там, где, как я точно знал, находился островок, заметались яркие огни.

– Быстро же они опомнились! Надеюсь, ты знаешь, куда нам плыть? – Витька с удовольствием бросил свое весло на дно лодки, я последовал его примеру.

– Конечно, курс на северо-восток. Это вон там. Не думаете же вы, что я компас забыл?! Более того, я еще и телефон свой прихватил, там все-таки навигатор имеется, вот только батареи от силы на сутки хватит, да еще и карты этого богом забытого участка моря в нем нет. Ничего, прорвемся! Сейчас основная задача от берега отойти подальше, так, на всякий случай, потом островок обогнем, с северной его оконечности, где песчаная коса, а уже после напрямик.

Наша лодка помчалась в темноту. Время помчалось следом, то обгоняя нас, то теряясь далеко позади. Нам светила луна, указывая путь, задорно подмигивали космические маяки – звезды, даже немного жаль, что с каждой минутой их яркость убывала. Но это все происки времени, никуда от него не денешься.

По правому борту шло световое представление. Там, вдалеке, прелюдией к таинству восхода солнца менялось небо. Согретые лучами пробуждающегося дневного светила, воздушные массы пришли в движение, перемешались они, разукрашивая восточный край небосвода в удивительно-насыщенные багрово-красные тона. Легкая дымка, порожденная испарением, поднимающаяся над поверхностью моря, дополняла общую картину. Сглаживала она четкие грани, размывала силуэты, смешивала краски. Создавала она мастерское полотно восхода, прекрасное и уникальное, написанное природной акварелью, удивительное полотно, равного которому никому из людей создать не дано.

Не в силах оторвать взгляда от божественной картины, я позабыл обо всем на свете. Но, увы, время, оно так быстротечно! Казалось, лишь миг прошел, не успел я насладиться удивительным твореньем природы, как все свершилось. Выглянуло яркое светило из морских глубин, поднялось оно, озарило ровную водную гладь, нас озарило, пассажиров одинокой шлюпки, такой маленькой, средь общей бесконечности.

Будто очнувшись ото сна, я огляделся. С удивлением увидел берег, берег нашего островка. Ясно он виден, отчетливо. Странно, но несколько часов удаляясь от него, мы отошли не более чем на пару сотен метров.

– Оказывается, здесь сильное течение, я старался идти вдоль берега, а в результате прижимался к нему, – крикнул Димка, пожимая плечами. – Увы, карта, которая мне досталась, не морская, а всего лишь географическая. Ничего! У нас целых три двигателя имеется, следовательно, три бака с горючкой. На крайний случай – весла. Когда-нибудь, куда-нибудь, мы непременно доберемся!

Не желая перекрикивать мотор, я кивнул и отвернулся. Взглянул на друга, толстяка Витьку, удивленно хмыкнул. Тот мирно спал, громко посапывая. Его большая голова опустилась ниже коленей и размеренно покачивалась в такт покачиванию лодки. Усталость, подпитываемая переживаниями…

Огибая остров, мы подошли к северной его оконечности. По левому борту виднелись дюны, песчаные горы, чьи подножия уходили в воду. Я сразу же пожалел о том, что не нашел времени осмотреть эту часть острова. Наверняка интересно наблюдать за тем, как море медленно слизывает песок, а после снова намывает его. Вряд ли эта коса имеет постоянные очертания, скорее всего, движется она, медленно, сдвигается то в одну сторону, то в другую.

Борясь с сильным течением, которое упорно гнало наше суденышко к берегу, мы обогнули косу. Димка облегченно выдохнул, задорно подмигнул мне и повернул нос шлюпки на северо-запад, в открытое море, туда, где простилалась спокойная, ровная и бескрайняя водная гладь. До чего же красиво!

Идиллию утренней прогулки разрушил отвратительный свист. Вслед за ним раздался хлопок. Над моей головой, казалось, задев вставшие дыбом волосы, пролетели несколько пуль. Еще одна прошла гораздо ниже, она ударилась в деревянный борт, прошила его насквозь, взорвавшись фонтаном острых щепок, шлепнулась в воду. В тот же миг послышался громкий всплеск, я резко обернулся и не увидел Диму. Наверняка он упал! Свалился за борт. Живой, или…

Я бросился на корму, заглушил мотор, перевалился через борт, внимательно вглядываясь в морскую пучину. Смотрел, шарил руками в воде, низко наклоняясь, проклиная себя за то, что так толком и не научился плавать.

Еще одна очередь. Несколько одиночных выстрелов. Одна из пуль с глухим шлепком влетела в двигатель, вторая застряла в борту совсемрядом с моим плечом. Тут же к звукам выстрелов прибавились голоса. Громкие, визгливые. Я бросил взгляд на виднеющийся в сотне метров от нас берег, ожидая увидеть толпу до зубов вооруженных бандитов, но там никого не было. Повернулся к Витьке, сонно мигающему глазами, он практически не дышал, лишь испуганно смотрел куда-то вдаль. То, что его пугало находилось выше и позади меня.

Я обернулся. К нам с заглушенным двигателем, двигаясь исключительно по инерции, приближался катер. На палубе, вооруженные автоматами, стояли четверо пиратов. Один целился в нас, остальные неустанно галдели, энергично размахивая руками.

– У нас человек за бортом! Человек в воду упал! Спасать надо! – громко завопил я, пытаясь жестами объяснить суть своих слов. В качестве ответа пират с нацеленным на нас автоматом дал короткую очередь и скрипуче засмеялся. – Говорю, спасать надо. Да помогите же!

Теперь дуло автомата нацелилось точно на меня, как минимум, так показалось. Нет, не показалось, остальные также схватились за оружие, всем своим поведением демонстрируя, на чьей стороне перевес. Руки сами собой поползли вверх. Нос катера с кранцем, наброшенной на него автомобильной покрышкой, уткнулся в нашу шлюпку. Нас сильно качнуло, я не устоял и рухнул, больно ударившись локтем.

Не выпуская из рук оружие, один из пиратов ухватился за кольцо на носу нашей лодки, орудуя одной рукой, схватил канат и быстро завязал какой-то хитрый узел, ткнул в нашу сторону стволом, прорычал несколько слов, я так понял, требовал отойти в сторону, но куда отходить, ширина лодки чуть больше метра! Он прошел мимо нас, наклонился над двигателем, открыл пластиковую крышку, вырвал какой-то проводок. Точно такую же процедуру проделал с резервными моторами. Показал нам жгут цветных трофеев, после свой автомат и громко, но совершенно неестественно рассмеялся. Прошел обратно, сел на носу шлюпки, повернувшись к нам лицом, что-то прокричал своим товарищам. Послышался гул работающего двигателя. Гораздо более мощный, нежели звук нашего скромного моторчика…

– Вот и сбежали. Что теперь? – шепотом прокричал Витька.

– Не знаю, но думаю, скоро узнаем.

Первое время сопровождающий равнодушно разглядывал нас. Смотрел, то на меня, то на Витьку, спокойно так, безо всякого выражение на каменном лице. Просто смотрел, не как на диковинку, даже не как на трофей, скорее как на неодушевленный предмет, в котором нет ничего сколько-нибудь интересного. Но скоро ему это надоело, насмотрелся или убедился в том, что мы не представляем для него никакой опасности, не знаю. В любом случае он что-то пробормотал, положил автомат на колени, извлек из-за пазухи музыкальный инструмент, нечто отдаленно напоминающее губную гармошку только собранную из тонких трубочек и принялся наигрывать заунывную мелодию.

Медленно изменялся пейзаж, левая его часть, справа все было стабильно, море, одно только море, зато слева…

Яркое солнце позволяло насладиться всеми красотами райского островка. Живописные дюны остались позади. Промелькнула отчетливая граница между песком и зеленью, обозначенная широкой полосой кустарника с темными почти черными листьями. Над кустарником покачивались деревья, сначала редкие и невысокие, а после огромные с густой листвой. Берег окрасился в привычные цвета тропического леса.

Западное побережье островка заметно отличалось от побережья восточного. Если там практически весь берег был песчаным пляжем, то здесь царили каменистые возвышенности. Большая часть побережья резко обрывалась к воде, оголяя цветные слои геологических пород, с воды остров казался огромным тортом, разрезанным острым ножом. Нависали над водой отвесные скалы, которые сменялись точно такими же отвесными глинистыми кручами. Над всем этим геологическим великолепием, а большей частью и свисающие с него росли огромные деревья. Остро захотелось взобраться на один из утесов, окинуть взором горизонт…

Да, так и есть, увлекшись пейзажами островка, я на мгновение позабыл о том, что мы уже не только не хозяева, но и не гости, мы лишь пленники. Невольники мы и не от нас зависит, сможем ли мы взобраться на утес, сможем ли оценить всю прелесть морского пейзажа.

Как-то я и не заметил, что мы обошли вокруг острова. Камень снова сменился песчаным пляжем, впереди показался новенький причал. Он быстро приближался. Катер подошел впритык к бетонной плите, остановился, секундой позже борт нашей лодочки с силой ударился о сваю. Я покачнулся, но смог удержаться, Витька рухнул со скамьи, под аккомпанемент противного смешка нашего конвоира.

Послышался топот множества ног. Я поднял голову. Над нами на причале толпились люди. Наверняка все новое население нашего совсем недавно мирного острова вышло нас встречать. Толпились бандиты, кричали, смеялись, тыкали пальцами. Средь достаточно однородной толпы выделялись двое. Одинаковые, высокие, худые, похожие, будто братья. Конечно, одинаковыми их делал не рост, и не худоба, в этом заслуга особых украшений – их головы были обвязаны свежими бинтами. Легко понять, кто они – наши «знакомые» из бухты Омега…

Как и следовало того ожидать, стоило ступить на причал, на нас набросились. Драку начали двое с повязками, что и понятно, у них больше к нам претензий. К ним сразу же подключились остальные. Началась суматоха, неразбериха. Одни старались оттащить тех, которые колотили нас, прочие, их гораздо больше, спешили присоединиться к избиению. Под натиском толпы, стараясь хоть как-то защититься, я упал на бетон причала, голову обхватил руками. Легче от этого не стало, на меня обрушился град ударов ногами.

Избиение прекратил выстрел. Один. Громкий и грозный. Тело азиата, украшенного повязкой, который навалился на меня, обмякло и всей своей немалой массой придавило меня к бетону. Я почувствовал, что начинаю задыхаться. Тем временем толпа расступалась. Некоторые, стоявшие у края причала попросту падали в воду. Сквозь туман, расплывающийся в глазах, мне удалось рассмотреть обоих «европейцев». Один из них, тот, который худой и недовольный, угрожающе тыкал револьвером во все стороны, на его лице играла улыбка сумасшедшего. Второй, который толще, не обращал внимания на поведение товарища, отрешенным взглядом он задумчиво смотрел куда-то вдаль.

Повинуясь жесту человека с пистолетом, пираты оттащили придавившее меня тело, подняли меня, поставили на ноги. Рядом, тоже не без посторонней помощи, оказался Витька. Он взглянул на меня одним открытым глазом, судорожно сглотнул слюну. Стараниями приветствующих нас бандитов его второй глаз превратился в узенькую щелочку, в глубине которой угадывался, такой же темный, как и расплывающийся по щеке синяк, зрачок. На дне открытого глаза читалась бесконечная печаль…

Устремленный вдаль взгляд толстого «европейца» обрел осмысленность. Вожаки переглянулись и внимательно нас рассмотрели. Худощавый даже дважды обошел вокруг, заставив изрядно понервничать – ощущение того, что за спиной вооруженный человек не добавляет спокойствия. Закончив осмотр, «европейцы» еще раз переглянулись, обменялись несколькими словами, намеренно произнесенными тихо, чтоб мы не могли расслышать. Синхронно кивнули и, обращаясь к собравшейся братии, перебивая друг друга, заговорили на местном диалекте. Теперь говорили громко, отчетливо. Слов, конечно же, я не понял, но почему-то сразу решил, что больше нас бить не будут, как минимум, в ближайшее время.

Глава 16

Предложение из тех, от которых не отказываются

С трудом перебирая заплетающимися ногами, мы миновали домики строителей, превращенные в лагерь пиратов, подошли к остову виллы, остановились. Сопровождавшие нас пираты, громко крича, принялись что-то энергично обсуждать. Один дважды ткнул пальцем мне в лоб, скривился, сплюнул себе под ноги и завел длинную, поначалу кажущуюся и вовсе бесконечной, тираду. Выговорился. Замолчал, вопросительно кивнул. Я как мог равнодушно пожал плечами. Хотел тоже сплюнуть, так, за компанию, вот только сухость во рту совсем не благоприятствовала чрезмерному выделению слюны.

«Говорливый» взбесился. Громко заорал, ударил меня по щеке, приставил палец к виску, изобразил выстрел. Второй отрицательно покачал головой, сказал несколько слов. Эмоции «разговорчивого» сразу же вылились на него. Я уже было решил, что они подерутся, хоть какое-то развлечение, но нет. На тропинку вышли двое «белых» и перебранка моментально прекратилась. Главари ничего не сказали, просто прошли мимо. Мимоходом «худой» взглянул на «говорливого», смерил его взглядом. Тот моментально умолк, замер, глупо улыбаясь. В тот же миг нас двоих схватили за руки и потащили вниз, к лестнице, ведущей в подвал. Завели в темный коридор, подвели к первой же двери, затолкали в небольшую комнатку. Послышался грохот, вероятнее всего чем-то тяжелым подпирали двери.

– Вот мы и прибежали, – совершенно спокойно без какого бы то ни было намека на сарказм, прошептал Витька, как только нас оставили одних в кромешной мгле. – Слушай Серега, а мы где?

– Что значит где? В каком смысле? Вообще-то мы в подвале. Заперли нас. Поймали, избили и заперли. Подожди, у тебя часом не амнезия развивается, на почве «теплого» приема?

– Нет, все я помню. В какой из комнат подвала?

– Первая направо, надеюсь, ты пытаешься намекнуть на то, что предусмотрительно прорыл тайный подземный ход, так, на всякий случай, и что он находится именно в этой самой комнате?

Ответом был тяжелый вздох. За ним последовал тихий шорох и громкое сопение, думаю, Витька стал на четвереньки и отполз подальше от дверей. Подтверждая правильность моей мысли, из дальнего угла послышался печальный голос товарища:

– Нет никакого хода. Да и быть не могло, это я так, для поддержания разговора, да и просто, чтоб не молчать…

Снова грохот с той стороны двери. Скрип. Яркий свет. На пороге возник худощавый «европеец» в сопровождении небольшой армии. Он заглянул в каморку, превращенную в камеру, осветил ее мощным фонарем, задержал луч света на моем лице, заставив закрыть глаза, перенес яркое пятно на побитого и измученного Витьку. Ухмыльнулся, махнул рукой сопровождающим. Ступил шаг назад. Вышел. Закрыл дверь. Суть пантомимы понятна – нестрашны ему мы оба. Даже немного обидно стало, что это за безобразие такое, никто нас не боится, следовательно, никто и не уважает!

Если «европеец» и собирался уходить, то тут же раздумал. Он снова открыл дверь, крикнул что-то сопровождающим. Ему передали плетеное кресло. Довольный, он кивнул, поставил его у входа, рядом на полу положил фонарь, освещая ту часть комнаты, в которой были мы. Сел, извлек пачку сигарет, достал одну, подкурил, протянул в нашу сторону. Я качнул головой, Витька просто не отреагировал. Посетитель ничуть не расстроился. Он сунул пачку в карман, откинулся на спинку легкого кресла. Что-то громко сказал, судя по тону, спросил. Я пожал плечами, Витька промолчал, пират заметно обрадовался, странно, с чего бы это?

Новый вопрос. Другой язык, знакомое звучание, но не смысл…

– Спрашивает, говорим ли мы по-немецки, – печально произнес Витька, я даже подскочил от неожиданности.

– А мы говорим?

– Я в институте учил, не скажу, что владею свободно, но объясниться…

– Так это же… – я на миг даже русский забыл. – Вот и объяснись. Не забудь только напомнить, что они нашего друга убили, и добавь, что это, между прочим, преступление.

Спокойно и монотонно, просто электронный переводчик, а не человек, Витька транслировал мои слова. Умолк. Заговорил пират, только прежде чем отвечать, громко, и, как казалось искренне, рассмеялся.

– Думаю, ты и без перевода все понял – плевать ему. Говорит, мол, сами виноваты, зачем бежали! Могли бы просто подойти, поговорить. Мы… они, в смысле, люди серьезные, а с серьезными людьми всегда можно договориться.

Продолжая самодовольно улыбаться, «европеец» снова заговорил…

– Его Отто зовут, если тебе это интересно. Он и его товарищ – главари этой шайки. Они решают, кому жить, а кому… – пират перебил толстяка. Что-то спросил, тот, запинаясь, ответил.

Отто внимательно посмотрел на меня, даже фонарик поднял, чтобы посветить ним прямо в лицо. Кивнул раз, еще раз, еще, закивал так часто, что могло показаться, вот-вот голова отвалится. Резко встал, как-то очень уж комично поклонился, вышел, почти выбежал, позабыв о фонаре и кресле.

Как только за ним закрылась дверь, послышались громкие крики, шум возня. Через пару минут двери снова отворились и в комнату внесли два бамбуковых лежака, гору тряпок, отдаленно напоминающих постельное белье. Один из тех, кто вносил «мебель» громко, почти торжественно выдал небольшой спич и, наткнувшись на мой непонимающий взгляд, степенно кивнул. Добавил еще несколько слов, быстро удалился.

– Слушай, ты что сделал? – я недоверчиво покосился на бамбуковое ложе, куда более удобное, нежели бетонный пол.

– Просто ответил на его вопрос.

– А что он спрашивал?

– Спрашивал, кто мы, чем занимаемся, – Витька пожал плечами. – Я и сказал, мол, строим: я – виллу, ты – маяк.

– И это все?

– Да. Он сразу же поднялся и выскочил. Слушай, а чем это так вкусно пахнет?

В проеме двери показался полноватый азиат, конечно, не такой толстяк, как Витька, далеко ему! Тем не менее ошибиться было невозможно – это повар. В руках он нес блюдо, на котором, аппетитная даже в полутьме, разгоняемой светом фонаря, лежала, источая ароматы, козья нога. Наверняка ранее она была частью одной из тех симпатичных козочек, которые стайками бегали по островку. Но это ладно…

О том, чтобы изображать горделивую брезгливость и отказываться от угощения, не могло быть и речи. Как иначе, ведь нам даже позавтракать не удалось, а уже почти вечер! Так что я поднял оставленный нам фонарик, поставил его вертикально вверх у подноса, кивнул Витьке и вдвоем мы принялись поглощать свежую козлятину.

Когда с обедом было покончено, мы устроились на лежаках и принялись размышлять на тему, что ждет нас дальше. Хорошая тема, актуальная, широкий простор для фантазии дает, вот только думать можно много, но думай, не думай, а ничего путного не придумаешь. Во всяком случае, нам так и не удалось.

Примерно через час за дверью снова послышалась возня. Судя по звуку, большой камень потащили по бетонному полу, а что, чем не замок! Будто по команде, синхронно, мы сели. Переглянулись, уставились на дверь, пытаясь предугадать, что произойдет в следующую минуту.

Не произошло ничего, сколько-нибудь нового. В нашу каморку вошли трое. Один поднял поднос с пола и тут-таки удалился. Двое других остановились у дверей, держа автоматы наготове. Дверь снова отворилась. Внесли еще одно кресло, поставили рядом с первым.

Несколько минут тишины, лишь почетный караул у входа. Опять открылась дверь. На пороге показался Отто, рядом с ним стоял его полноватый товарищ. Разыгралась ничуть не смешная сценка «проходите – только после вас». Она закончилась тем, что оба пирата, благодаря ощутимой разнице в комплекции, вместе протиснулись в дверь, расселись в кресла и принялись нас разглядывать.

– Слушай, Вить, узнай, чего им надо! – как-то все эти «смотрины» мне изрядно поднадоели, а полный желудок добавил решимости.

Дрожащим голосом, с частыми длинными паузами (наверняка слова подбирал!), Витька процедил несколько фраз. Громко, с облегчением выдохнул. Пираты переглянулись, тот, который толще скрипуче засмеялся. Отто понимающе кивнул, чуточку склонил голову и прищурил глаза, от чего стал казаться хитрым торговцем, персонажем восточной сказки, который так и мечтает тебя обмануть.

– Говорит, они с коллегой пришли просить нас достроить маяк, – после нескольких минут переговоров неуверенно произнес Витька, наверняка он и сам не верил в то, что правильно все понял.

– Ты это серьезно? – с точно такими же нотками в голосе спросил я. – Вернее, они это серьезно?

– Я дважды переспросил – все правильно. Говорит, хотим достроить маяк – нужна ваша помощь, – Витька пожал плечами. – Или я чего-то в жизни не понимаю, или что-то в этом мире меняется. Вот Михалычу захотелось остров с маяком, а ему предлагали, в два раза дешевле, со всеми постройками! Так нет же, этот мне подавайте и все тут. Так еще и этот Отто фон… туда же.

– Спроси у них, зачем, – я искренне недоумевал.

Пираты переглянулись. Тот, который спокойнее и плотнее, пламенно заговорил. Витька внимательно следил за ним одним не заплывшим глазом. Так внимательно и увлеченно, что даже рот открыл.

– Скажу честно, я мало чего понял. Да разве его поймешь! Из того, что удалось разобрать – они не какие-то там бандиты, а представители серьезной организации фронт чего-то там, освобождения чего-то, от кого-то. Говорит, захват этого острова – большой шаг в их борьбе. Говорит, они планируют устроить базу, лагерь… – Витька замолчал, подбирая слова. – Бороться с кем-то они собираются. Мол, пиратство, это не цель, это средство. Говорит, свет маяка это символ, символ борьбы. Кроме того, мол, сами они крушение потерпели, а маяк может обезопасить… все такое, – он замолчал, пожал плечами и тихо, будто боялся, что его услышат, прошептал: – Много всего говорит, красиво, эмоционально, но ясно же, врет гад…

– Да, ты прав, – я взглянул в лицо толстому пирату, тот улыбался удивительно хитрой улыбкой. – Врут, я вот только понять не могу, зачем? Ведь должна же быть какая-то причина!

– Попробую разузнать… – Витька начал тараторить по-немецки.

Отто подскочил, казалось, еще мгновение и он набросится на моего друга, а за компанию и на меня. Но окрик компаньона моментально охладил его пыл. Они пошептались минутку, похоже, пришли к согласию. Отто поднял обе руки, в знак примирения наклонил голову, заговорил.

– Я намекнул, мол, не верю, все такое, вот он и взбесился. Теперь же они нам сделку предлагают. Мы достраиваем маяк – они же первым кораблем отправляют нас на большую землю, – перевел Витя.

– Нет, но достроить маяк – не проблема. Башня практически готова. Надо лишь наверху несколько рядов камня положить, да залить площадку бетоном. После линзу установить, центровкой заняться, настроить систему, чтоб свет был виден издалека, еще отделка: штукатурка, покраска…

Мои размышления вслух прервал смеющийся голос толстого пирата, я посмотрел на Витьку, тот, заметно даже в темном помещении, освещенном одним пусть и мощным фонариком, побледнел.

– Чего он еще хочет?

– Говорит, если мы согласимся – уедем домой, если же откажемся, они нашей кровью окропят алтарь своей грядущей революции. Я так понимаю, мы согласны, правда?

Глава 17

Строители поневоле

Грохот огромного камня, который протащили по бетонному полу, подействовал не хуже будильника. Я открыл глаза, позволяя мрачным воспоминаниям занять место приятного цветного сна. Поднялся. Камень убрали, дверь широко распахнулась. На пороге появился уже знакомый нам Отто, в сопровождении двух крепких азиатов, небрежно размахивающих автоматами. В контрасте с их мрачными лицами он выглядел удивительно веселым и добродушным. На его лице застыла почти искренняя улыбка, в голосе слышались нотки почти подлинного радушия. Он пожал нам руки, словно старым знакомым, а то и вовсе добрым друзьям. Повернулся к Витьке, стараясь говорить медленно и отчетливо, произнес несколько фраз.

– Повторяет то, что говорил вчера. Мол, хочет увидеть свет маяка, свет надежды, причем требует уложиться в четыре-пять дней. Иначе, да ты и так понял. Эти двое крепышей – нам в помощь, – Виктор замолчал, поглядывая одним не заплывшим глазом на пиратов. Отто одобряюще кинул, добавил несколько слов и ушел. – А еще он говорит, нас на довольствие поставили, следовательно, сначала завтрак, а после на работу…

Так началась новая глава в моей карьере крупного эксперта по вопросам маяков, так сказать, практическая ее часть.

Еще тогда, ранним утром, лишь только мы вышли на свежий воздух, в моей все еще гудящей после «теплого» приема голове промелькнула мысль. Весьма разумная мысль. Я вдруг подумал, если те двое назначены нашими помощниками, то зачем им, строителям, автоматы? Неудобно это, ни тебе камни носить, ни раствор подавать. Автомат же мешает, болтается за спиной, лишний вес это, к тому же – опасно. Закралась тень сомнения, засела, будто заноза, не желая уходить. Именно благодаря этому я ничуть не удивился, когда наши помощники легко определились со своими рабочими местами: один взобрался на верхушку маяка, устроился на импровизированной скамейке из двух камней и доски, другой сел внизу у входа. Он облюбовал поваленный ствол старого дерева.

Возмущаться по поводу полнейшего бездействия «помощников» толку не было, потому мы, переглянувшись, взялись за работу. Вспоминая, как это делали рабочие, сложили камни на поддон. Тщательно обмотали его ремнями, приладили веревку с крюком. Схватились за нее, дружно потянули.

Рывок, еще рывок. Груженый поддон завис на уровне верхней площадки маяка. Теперь надо было его закрепить. Я огляделся, ничего более подходящего, чем колода, на которой сидел пират, не нашел. Кивнул Витьке, мол, удержишь? Тот равнодушно пожал плечами, вне всяких сомнений – знак согласия. Я ослабил конец веревки, присел у бревна, принялся ее привязывать. Чувствуя подвох, пират громко закричал, тыча в меня дулом автомата. Как мог, я жестами объяснил, мол, привязываем веревку, груз висит наверху. Поднимаемся, разгружаем. Все просто, правда, была надежда, слабенькая надежда, я немножечко верил в то, что камень перевесит и перевесит не только поваленный ствол, но и сидящего на нем бандита. Так захотелось увидеть, как он вместе со своей скамейкой улетит вдаль, ввысь…

Похоже, ему пришла в голову та же мысль. Обидно, а он умнее, чем можно было подумать! Продолжая бормотать что-то на своем языке, пират встал и предусмотрительно отошел в сторону. Огляделся, убедился, что ни с какой стороны ничего ему не угрожает, мрачно посмотрел на нас, на свою «лавочку», кивнул.

Витька выпустил веревку, поддон наверху чуть качнулся и остался висеть, бревно же не шелохнулось. Вот так и разбиваются надежды…

Пробежка по лестнице наверх. Камни сгружены. Еще один поддон и стройматериал на месте. Спустились. Приготовили подобие раствора, взобрались обратно.

– Слушай, Вить, а ты вообще знаешь, как это делается?

– Ты имеешь в виду кладку? Так это же проще простого, – толстяк равнодушно пожал плечами. – Камень, раствор, снова камень. Не думаю, что это сложная наука, как-то не попадались мне каменщики с высшим образованием.

– Я как раз об этом. Ты когда-нибудь что-нибудь строил?

– Нет, но знаю, как это делается. В теории. В смысле, видел, как другие работают. Смотри! – Витька взял мастерок. – Набираешь раствор, накладываешь, разравниваешь, сверху кладешь камень. Выравниваешь его, постукиваешь, чтобы ровненько лежал, удаляешь излишки раствора, берешь следующий…

Я искренне удивился, увидев, что несколько камней, уложенных другом Витькой, выглядят не хуже, нежели та часть стены, что строили до нас. Конечно, надо делать поправку на то, что наших сбежавших строителей язык не поворачивается назвать профессионалами.

Мы не договаривались, просто так уж получилось, сразу стало ясно, что в качестве каменщика я Витьке не конкурент. Так что друг мой стал мастером, я же довольствовался ролью подсобника. Подай, принеси, все такое. Зато я приноровился в одиночку поднимать камни наверх, используя бревно в качестве дополнительного блока. А уже к вечеру первого дня я научился делать раствор. Даже мой временный начальник Витька искренне меня похвалил. Говорил, мол, это лучший раствор, который он в своей жизни видел. Нет, с этим не поспоришь, сомневаюсь, чтобы он раньше лично в строительстве участвовал.

Так время и шло. Закончился день первый, начался второй. Мы трудились, наши «помощники» наблюдали за нами. Поначалу они пытались с нами говорить, может, советы давали, не знаю. В любом случае скоро им стало ясно, что мы их не понимаем, потому и заговаривать перестали. Сидели, молчали, так исключительно от безделья переругивались между собой.

Ближе к вечеру второго дня я спешил наверх. Запыхался, остановился у одного из окон передохнуть. Оперся руками в ряд камня, обозначающий подоконник, с тоской посмотрел вдаль, засмотрелся на лоскуток океана, частично прикрытого скалой. Краем глаза уловил движение. Непроизвольно повернулся в сторону острого пика и дерева на нем. Присмотрелся.

На фоне искореженного ствола, практически сливаясь с ним, виднелся силуэт. Странный силуэт. Впечатление, будто он нарисован, но при этом живой, шевелится. Человек, вне всякого сомнения, человек, вот только какой-то он странный. Голова у него большая, несуразная, более всего напоминающая голову насекомого – округлая с огромными глазами. Сам облачен в военную форму, отлично маскирующую его, правда, форма казалась не его, будто вырезана она из цветной бумаги, такое вот непонятное ощущение…

То, что я видел, более всего походило на галлюцинацию. Удивление, дополненное растерянностью, заставило меня мотнуть головой. Раз, другой – ничего не менялось. Понимая, что это не работает, я закрыл глаза ладонью. Выждал. Убрал руку. Фигура никуда не исчезала, но изменилась она. Лицо стало обычным лицом, большие глаза оказались армейским биноклем. Незнакомец поднял руку с зажатой в ней короткой винтовкой и энергично помахал нею. Несуразно как-то это выглядело, не к месту, так и не поймешь, приветствие это или угроза.

Казалось, на острове полно вооруженных людей, чему тут удивляться?! Это всего лишь один из них! Вот только внешность неизвестного никак не вписывалась в общую картину. Пусть он был далеко, его лица я не видел, но он не походил на пиратов. У тех не было и подобия формы, да и просто размахивать руками, при виде меня, это для них слишком! Ладно, Отто или его товарищ, те изо всех сил изображают радушие и доброту, эти же…

Громкий окрик вывел меня из состояния крайней задумчивости. Я вздрогнул и оглянулся. Снизу, топая по металлическим ступеням, спешил охранник. Он громко кричал, размахивал автоматом и с подозрением вертел головой. Подбежал к окну, оттолкнул меня, чуть не сбив с ног, высунулся наружу, вглядываясь в горизонт. Снова посмотрел на меня, опять крикнул что-то, сплюнул мне под ноги. Я понял так – нечего бездельничать. Схватил ведро с раствором, непроизвольно взглянул на гору – там никого не было, одно лишь одинокое дерево.

– И что из всего этого следует? – как только нас отвели в подвал и заперли, я поделился своим наблюдением с товарищем. – Может, есть еще один пират, которого мы попросту не видели. А касаемо формы, да, у этих бандитов нет и подобия таковой, а вдруг это бывший военный? Ладно, ты бросай это дело, не мешай спать, завтра снова на каторгу…

Новый день принес новые заботы. Стены были готовы, теперь надо было залить верхушку, сформировать постамент под линзу. Даже жаль, что в условиях тропиков цемент очень быстро застывает – нет ни малейшей причины требовать выходной.

С раннего утра я занялся раствором. Размешивал, набирал, поднимал наверх. Витька принимал свежую порцию, заливал в опалубку, что-то там разравнивал. Я же тащил новое ведро. Все-таки работа мастера легче физически, но, кто на что учился!

Точно подгадав, когда заливка выйдет на финальную стадию, на верхушке башни появился Отто. Он опасливо осмотрелся, стал на покачивающуюся доску, схватился за плечо одного из охранников, внимательно оглядел горизонт. Судя по всему, картина ему нравилась. Он кашлянул, обратился к Витьке, глядя на меня.

– Говорит, надо башню покрасить, чтобы с моря эффектно смотрелась, спрашивает, какого цвета она будет.

– Изначально башня была трехцветная, – прекрасно понимая, кто именно будет красить, безо всякого энтузиазма ответил я. – Широкая оранжевая полоса, узкая белая, узкая черная, далее опять широкая оранжевая, и так три раза.

Тот кивнул, что-то сказал и начал спускаться.

– Говорит, завтра все должно быть готово, – лишенным интонации голосом, перевел Витька.

– Завтра, значит завтра. Знаешь, даже немного обидно, что изначально работа была грамотно поставлена. Весь материал заранее привезли. Так можно было бы хоть денек-другой выиграть, хотя, где тут наш выигрыш…

Ближе к обеду можно было смело заявить, что башня готова. Стены достигли должного уровня, площадка залита бетоном. Я, отойдя настолько далеко, насколько позволила охрана, остановился, залюбовался. Правда, любовался недолго. Надо было готовиться к наружной отделке. Пришло время мне занять место камня на шатком поддоне, а Витьке мое, у корыта с раствором. Пришло время овладевать мастерством штукатура.

Нет, не скажу, что очень хорошо получилось, но с другой стороны, как на это посмотреть…

Местами не очень ровно, часто абсолютно не гладко, башня обрастала защитой от ветра, дождя и прочих природных катаклизмов. Внизу, там, где земля была ближе, я старался изо всех сил. Выглаживал, выравнивал, а позже, когда, затмевая все, во мне поселился страх высоты, подпитываемый покачивающимся под ногами основанием, я понял. Понял что маяк – сооружение, на которое смотрят издалека, не присматриваются, а коль так, особо стараться нечего. Тут, главное поскорее закончить.

Точно такая же ситуация была и с покраской. Шаткий поддон раскачивался под ногами, краска грозилась перелиться через край ведра. Валик скрипел, будто и сам не хотел работать. Но вот все мои мучения позади. Я спустился с импровизированного подъемника, перебрался на лестницу, чтобы вывести на башне последние подчеркивающие ее оригинальность полосы.

Покончив с покраской, теперь уже при непосредственном участии охранников, мы подняли наверх линзу, установили ее на должное место, зафиксировали. Тут-таки внутрь нее были помещены две мощные лампы, отражатель, и вот он момент истины! Внутри стеклянного цилиндра вспыхнул свет. Двигаясь в толще обработанного стекла, он многократно преломился, собрался в одной плоскости, направленный многочисленными бороздками на стекле и разлетелся по окрестностям. До чего же это красиво!

Более всего мне хотелось посмотреть, как работающий маяк смотрится с воды, вот только никто не спешил предоставить мне такую возможность. Вечером в ответ на мою просьбу Отто ехидно ухмыльнулся, сказал, мол, будете уезжать, еще насмотритесь!

– Так, когда же мы сможем покинуть остров? – осторожно спросил Витька.

– Когда можете уехать? – переспросил Отто и громко расхохотался, ему вторил толстый напарник. – Как мы и обещали, сразу по окончании строительства. С маяком вы справились, молодцы! Теперь достроите виллу и все – свободны, как ветер! И не надо возражать, вы поймите, теперь это не то здание, в котором будет жить один зажравшийся миллионер! Здесь расположится штаб сопротивления. И вы сможете с гордостью всем говорить, что приложили к этому руку. Даже обе руки!

Витька перевел мне его слова, Отто дождался, пока тот закончит и засмеялся громче. Я взглянул ему в лицо, перевел взгляд на его приятеля. Наверняка у меня был изрядно глупый вид – они буквально задыхались от смеха.

Насмеявшись, оба поднялись и направились к двери. Остановились у выхода, обернулись. Перекинулись парой слов. Дружно кивнули и Отто, продолжая смеяться, произнес несколько фраз, тыча пальцем в потолок. Я посмотрел на товарища, тот тяжело вздохнул.

– Сказал, у нас сегодня будет праздничный ужин, заработали, мол, – пираты вышли, помахав рукой на прощанье. Витя, помрачнев еще сильнее, добавил: – Наверняка это для того, чтобы набраться сил перед тем, что ждет нас завтра.

Глава 18

Снова вместе

– Подожди, ты это слышал? Нас не закрыли. Точно! – шепотом воскликнул мой «сокамерник». Он подскочил, бросился к двери, легонько толкнул ее, путь свободен! Я подбежал к нему, остановился рядом, прислушался. Шаги. Нет, это где-то наверху… – Еще светло, а у входа охрана. Значит так Серега, давай быстро беги в конец коридора, в последнюю комнату налево, там целая гора всякого хлама. Спрячься! Заройся глубже и не шевелись, это все-таки шанс! Пересидишь, дождешься темноты, а уже после…

Я толком не успел ничего понять, как Витька вытолкал меня из комнаты и закрыл за мной дверь. Вновь послышались шаги, но эти звучали отчетливее, их источник был совсем рядом. Ждать продолжения, стоя посреди коридора, было как минимум глупо. Надо было что-то решать. Можно было вернуться к Витьке, можно было попытаться бежать. С одной стороны, вдвоем спокойнее, а вот с другой, свобода, она все-таки…

Очнулся. Я с удивлением осознал, что уже несколько минут занимаюсь тем, что бесцельно мечусь по коридору. Шаги же тем временем приближались. Вне всякого сомнения, ходили наверху, но спуститься – секундное дело. Решился. Бросился в дальний конец коридора, свернул налево и налетел на гору мусора. Упал, поднялся, снова упал, стал на четвереньки, отполз в самый дальний угол помещения. Залез под деревянный щит, обитый брезентом, затих.

Как оказалось вовремя. Лишь только я притих, придавленный, тяжелой конструкцией, в помещение просочился шустрый лучик света. Кто-то шел по коридору и подсвечивал себе фонариком. Яркий луч дернулся, замер, освещая что-то на полу. Громкий окрик заставил меня мерно задрожать. Снова крик. Истошный, дикий. Топот множества ног. Казалось, все население острова собралось в подвале. Каждый светил своим фонарем, даже у меня под щитом стало светло почти как днем.

Скрипнула дверь. Знакомый звук! Новый крик, громкий крик, знакомый голос – Витька. Он выругался, тщательно подбирая слова, даже жаль, что пираты не могли его понять. Глухой удар и снова топот. Я притих, ожидая продолжения, но его не последовало. Даже топот и тот стих. Подвальное помещение заполнила настоящая густая тишина. Спустя несколько минут ее разбавили частые хлопки. Выстрелы. Одиночные, очередями, с каждым мгновением они звучали реже, звук был глуше, вне всяких сомнений их источники удалялись. Похоже, надо было выбираться да что-то решать. Думать, что лучше, пытаться сбежать или все-таки…

Минуты сменяли друг друга. Выстрелы растаяли в вечернем безмолвии. Я лежал под тяжелым щитом, никак не мог набраться смелости и вылезти. Подгоняемые страхом, в моей голове роились мысли. Разные мысли, большей частью мрачные, черные. Воображение рисовало картину печального будущего моего друга. Теперь точно его жизнь превратится в каторгу, конечно, мое бегство не станет поводом для послаблений. Скорее наоборот, ждет его наказание, неизбежное, кто знает, насколько у них развита фантазия, придумают какие-нибудь кандалы, на цепь посадят, а Витька, он и так уже изрядно похудел…

Вывод очевиден – спасаться так вместе. Пробуждающаяся решимость заставила меня выбраться из-под завала. Чувствуя небывалую вспышку смелости, я шагнул к выходу. Немного задержался на пороге, но не страх тому виной, просто смелость без осторожности не смелость, а безрассудство. Вгляделся в темноту впереди, прислушался к тишине. Никого, путь свободен.

Пока я прятался да размышлял, на островок опустился вечер. Далеко впереди в дверной проем заглядывали такие яркие, такие манящие звезды. Подмигивали они, звали к себе. Трудно противиться такому приглашению, тем более что мне туда, надо лишь немного задержаться…

Левая нога скользнула по гладкому боку большущего камня отполированного волнами, не знающего усталости, моря. Я наклонился, ощупал его покатую поверхность со всех сторон, дотошно, будто собирался запомнить его на всю оставшуюся жизнь. Рука, оставив камень в покое, начала ощупывать стену. Нащупала шершавое дерево, металлическую ручку – наша камера, Витька! Я уперся в стену, навалился на удерживающий дверь своеобразный замок. Тот сопротивлялся, но что его упрямство в сравнении с моей настойчивостью…

– Витек, свои! – прошептал я в темноту. В тот же миг в глаза ударил яркий луч фонаря.

– Ты чего здесь! Я же тебе сказал – беги!

– Да собирался я, уже шел к выходу, но тут подумал, а почему бы нам не сбежать вдвоем? Чувствуешь, какая ночь! Какая тишина! Самое время для прогулки. Кроме того я почти уверен, что все бросились в погоню, возможно, пару человек остались. Тихонечко, крадучись, мы запросто исчезнем. Выходи!

В свете фонаря лицо Виктора выглядело мертвенно бледным, скорее всего, дело и не в освещении вовсе, дело в самом настоящем страхе.

– Не смогу я. Вес, да и вообще… сам беги!

– Нет, Вить, так никуда не годится. Если в первый момент я попросту растерялся, потому тебя послушал, выбежал, то теперь совсем другое дело. Было у меня время поразмыслить, там, в куче строительного мусора. Так что давай поступим правильно: или сбежим вместе, или останемся вместе. Ты ведь сам все понимаешь – поодиночке мы ничего не добьемся. Я там, с голоду помру, или меня какой-нибудь пират подстрелит как козленка, тебя же на каторге сгноят!

– Это, конечно, да. Я и на маяке столько сил растратил…

– Идем?

В тот самый миг раздался мощный взрыв. Казалось, пол под нами прогнулся, подпрыгнул и задрожал. В коридор влетела взрывная волна, распахнув все двери.

– Теперь точно бежать надо. Не знаю, что там рвануло, но уверен, это не к добру… – дрожь здания передалась толстяку. – Уговорил, уходим, только медленно и осторожно.

– Помоги камень на место поставить, пусть думают, что ты все еще внутри, может хоть немного времени выиграть удастся…

Мы поднялись по ступенькам, выглянули из дверей, внимательно осмотрелись – ничего не увидели. Вообще ничего, темнота, лишь угли костра, отражением звезд тлели в кострище перед входом, указывая на то, что были здесь люди, притом совсем недавно.

«Самое время уходить, желательно, как можно дальше от тех, кто нас ищет…» – подумал я.

– Куда идти? – вклинился в мои мысли Витя.

– Я вижу только один путь – в подземелье и вход знаю тоже один – на склоне горы он.

– Веди…

Яркий отблеск света, луч маяка, пробежался по недостроенной вилле, пронесся по верхушкам деревьев тропического леса и растворился в ночной мгле. Мимолетом он вырвал из темноты пик, вершину горы, подмигнул, озарив ее округлые склоны ярким светом, устремился куда-то в необозримую даль. Мелькнула контрастно-серая вершина, оставив след в моем воображении, густой, живой, отчетливый. Отпечаталась она в памяти яркая, как полированный клинок, а совсем рядом с ней, черный, насыщенный, запечатлелся столб густого дыма. То ли реальный он, то ли порождение разума, так сразу и не скажешь.

Размышлять времени не было. Мы побежали к маяку. Быстро взобрались на холм, я остановился. Отраженный свет осветил лицо Витьки. Он тяжело дышал, казалось и вовсе задыхается.

– Что скажешь, спрячемся в тени и передохнем?

– Вот уж точно нет! – тут-таки запротестовал тот. – Сбежать из подвала, только для того, чтобы меня поймали в сотне метров от него? Нет! Я лучше задохнусь. Бежим и как можно дальше!

Лес – далеко не лучшее место для ночных прогулок, особенно если этот лес растет на склоне горы. Толстые стволы деревьев это еще ничего, их можно обойти, а вот цепкий кустарник с его колючими ветвями! Каждая из них так и старается оцарапать руки, оставить отметину на лице, разорвать остатки одежды. К тому же поверхность земли далека от горизонтали. С каждым шагом угол все больше, уклон все круче. О том, чтобы бежать разговора уже не было, тут бы хоть идти. Вот мы и шли, продирались через заросли, шаг за шагом удаляясь от места заточения. Трудный был поход, для меня трудный, что говорить о моем куда более упитанном друге…

– Стой! – Витька дернул меня за руку.

– Устал?

– Да, но не в этом дело, слушай!

Вокруг нас, большей частью над нами, там, где как я знал, пролегала старая дорога, точнее, то, что осталось от нее, нарастал шум. Он приближался, он становился отчетливее. Хруст ломающихся веток, шелест сухих листьев, шорохи сдвинутых чьими-то ногами камней, скатывающихся со склона. Все это, перемешиваясь, звучало лавиной звуков, мощным потоком, скатывающимся на нас сверху. Казалось, еще немного и накроет нас с головой…

– Да прячься ты! – Витька потащил меня в сторону.

Просто под ногами, будто возникшее из пустоты, появилось бревно. Большое, трухлявое, скользкое. Я упал, перелетел через него, кубарем скатился со склона, ударился обо что-то спиной, отполз на пару метров, прижался к толстому стволу ближайшего дерева, затих.

Шум приближался. К нему, разгоняя тьму безлунной ночи, добавились десятки ярких точек, бесцельно мечущихся средь деревьев – фонарики в руках наших преследователей.

Выстрел. Громкий, необычайно громкий. За ним окрик. Еще один, слов не разобрать, но, судя по тембру и интонации – одни сплошные ругательства. Кроме них смех. Гам. Голоса. Много голосов, разных голосов. Один, особенно громкий, особенно отчетливый, совсем рядом…

– Наш друг Отто, – послышался вкрадчивый шепот. Надо же, а толстяк гораздо проворней, чем я думал! Я даже и не заметил, как он очутился рядом со мной. – Ничего не понимаю, говорит, будто бы ты сам себя подорвал. Мол, туда тебе дорога. Смеется, шутит. Что-то своим говорит, этого я уже не понимаю, но явно что-то смешное рассказывает, вот как все заливаются!

Людская лавина обошла нас стороной. Очень скоро растворились средь толстых стволов старых деревьев отблески фонарей, еще немного и затихли все звуки, остались лишь те, что делают лес лесом. Тихие, приятные, успокаивающие: шелест листвы, монотонное поскрипывание веток, легкий шорох недовольства потревоженных лесных обитателей. Спокойствие вокруг, одно сплошное спокойствие, а с ним густая темнота…

– Пускай смеются! Ждет их сюрприз. Немного осталось. Сейчас они спустятся в подвал. Зайдут меня проведать, новостями поделиться, лишний раз поизмываться. Зайдут, а меня и след простыл! Вот тогда они похохочут! Вообще безалаберность какая-то – оставили пленника без охраны! Даже не под замком, так, дверь подперли камнем и все тут. Это же просто нет слов! Даже немного любопытно, что они запоют, когда обратно побегут? – нервно затараторил Витя. – Более всего меня радует то, что поспать им этой ночью точно не удастся. Но и нам тоже…

– В чем ты прав на все сто процентов, так это в том, что скоро они все поймут и бросятся в погоню, а это значит – нам надо спешить …

Конечно же, мы заблудились. Иначе и быть не могло. Ночью, в лесу, в малознакомой местности, без карты, без компаса. Да это попросту неминуемо. Одна радость, что лесок, что сам остров маленькие, блуждать по большому счету негде.

Уже со второй попытки мы вышли к тому месту, где старая дорога подбиралась к склону горы. Спрятались за деревьями, ожидая, когда луч маяка промчится по этой части острова. Яркое пятно уверенно приближалось. Оно осветило верхушку скалы, высветило вековые деревья, озарило полянку, ту, где должен былнаходиться вход в наклонную галерею.

Пятно яркого света умчалось дальше, а перед моими глазами все стояла освещенная ним картина. Входа в подземелье попросту не было. Вместо него была большая воронка, заполненная смесью камней с обломками бетона. Разруха и ничего более.

Я застыл, как изваяние, Витька же не удержался и включил фонарик.

– Так вот что Отто имел в виду, говоря, что я сам себя подорвал, – пробормотал я, глядя на тускло освещенные обломки. – Здесь что-то рвануло, а вот и результат. Что же теперь делать?

Легкий ночной ветерок принес грохот выстрелов, доносящийся со стороны недостроенной виллы.

– Похоже, обнаружили пропажу второго пленника. Что же теперь делать… – эхом на мой вопрос отозвался Виктор и погасил свет.

– Не знаю, но давай отойдем подальше. Мне кажется, скоро они сюда пожалуют…

– Пожалуют, еще как пожалуют! А если вы будете и дальше стоять, ждать непонятно чего, то тут вас тепленьких и возьмут! – донеслось из темноты со стороны вершины. Знакомый голос, удивительно довольные интонации. – Нет, если честно, то как-то вы слишком долго собирались. Серьезно. Я вас уже третью ночь выглядываю. Ладно, давайте быстренько за мной, пока не началось. Спрячемся, а там и поговорим, есть еще один вход в подземелье, правда топать до него и топать, это на другом конце островка.

– Димка, ты?! – в голосе Витьки отчетливо слышались нотки суеверного страха.

Разрывая темноту, вспыхнул луч фонаря. Его яркий свет осветил лицо третьего нашего товарища – большого любителя подземелий. Тот несколько раз мигнул глазами и предостерегающе выставил вперед руки.

– Я это, я, только давайте без объятий и всего этакого! – он протянул руку к Витькиному фонарику и щелкнул выключателем. Ночной пейзаж погрузился во тьму. – И еще, что это за вопросики у вас! Ты это, я это? Да, конечно же, я. Кто еще?! Да тут на весь остров людей три человека…

– Но как, ты же… тебя же… – растерянно пробормотал я.

– После, все после. Побежали, а то скоро у нас гости будут, много гостей.

Правильно сказал кто-то умный – возможности человека безграничны. Казалось, еще недавно Витька с трудом ноги переставлял, казалось, он уже и шагу не сделает, но тут снизу донеслись звуки выстрелов, а в дополнение к ним средь деревьев удивительно живописные, если смотреть сверху, забегали яркие пятна электрического света и толстяка нашего будто подменили. Он так резво рванул вперед, ловко лавируя между деревьев, что оставил далеко позади и меня и Димку. Мы, конечно же, не стали комментировать неожиданную прыть товарища. Просто прибавили ходу, стараясь не отставать.

Местами шли, местами бежали, старались двигаться быстро, молчали, берегли силы, лишь изредка, чтобы подкорректировать направление мчавшегося на всех парах толстяка, Димка шепотом выкрикивал:

– Правее! Левее! Еще левее! Стой! – последний окрик прозвучал так громко, что разбудил стайку птиц, дремлющих на ближайшем дереве.

Пернатые испуганно захлопали крыльями, а Витька застыл как вкопанный. Тут же вспыхнул свет. Фонарик. Дрожащий освещенный круг медленно опустился вниз. Он озарил практически отвесную скалу, обрыв, уходящий вниз, метров на десять, никак не меньше. Там, глубоко внизу, медленно и величественно плескались волны, разбиваясь о каменистый берег. Примерно посредине, держась корнями за камень, яркое и контрастное, будто пришелец из другой реальности, живописно искривленное росло одинокое деревце. Цепкими корнями оно впилось в узкую расщелину, обхватило ними грудку почвы, нанесенной ветрами, просто младший брат того красавца, что на вершине острова…

Димка направил свой фонарик в лицо толстяка, хмыкнул, довольный его испуганным видом. Прошептал:

– Теперь сворачиваем направо и идем вдоль обрыва! Хотя нет, не так. Я первым пойду. Тут нас никто не увидит, следовательно, свет можно не выключать!

Быстро перестроились. Димка пошел вперед, за ним толстяк, я замыкающий. Воспользовавшись заминкой, я попытался отобрать у Витьки фонарь, но тот, наверняка вспоминая глубину пропасти, что разверзлась перед ним, покачал головой и сильнее сжал пальцы.

– Стоп! – скомандовал наш проводник, стоило пройти не больше сотни шагов. – Пришли. Видите, там, внизу?

Я проследил взглядом за лучом его фонаря, но ничего не увидел. В смысле, ничего интересного. Был каменистый берег, сплошной каменный массив, в нем широкая трещина, пересекающая и нашу тропинку. Несколько деревьев, склонившихся над провалом и больше ничего. Вообще…

– Чего-то, что бы мне понравилось я не вижу, – пробормотал я. – Да и просто ничего интересного там нет…

– Вот и отлично! – искренне обрадовался Дима. – А раз так, тогда следуйте за мной. Хочу обратить ваше внимание на то, что главное в этом деле – полное отсутствие спешки. Вопросы? Вот и хорошо!

Он подошел к краю обрыва, остановился, посветил себе под ноги и ступил шаг вперед. Остановился, повернул фонарь на нас и громко расхохотался. Причина нездорового смеха – наши лица. До чего же глупо должны были мы выглядеть, ведь как на это ни смотри, а у него под ногами ничего не было. Один лишь воздух.

Стоявший передо мною Витька удивленно присвистнул. Он присел, осторожно, будто боялся, что чары развеются и друг упадет, протянул руку. Снова присвистнул, теперь уже восторженно.

– Вперед, отбросьте сомнения и не отставайте! – пока мы дружно удивлялись, Димка продолжал шагать по воздуху. Ниже и удаляясь от нас…

– Серега, кажется, я все понял, это лишь иллюзия, но все-таки иди ты первым, – толстяк посторонился и легонько подтолкнул меня вперед.

Не могу сказать, что это был самый простой, не говоря уже о том, чтобы самый приятный спуск в моей жизни. Нет, я все понял, это лестница, удачно вписанная в каменную стену. Мало того, что она мастерски изготовлена, так еще и ночь, плюс к ней избирательное освещение. Думаю, раз уж шеф решил восстанавливать все оборонительные сооружения острова и устраивать экскурсии, эта лестница станет настоящим гвоздем программы. Только к ней нужно добавить точечные светильники и водить народ исключительно по ночам. Вряд ли кто откажется спуститься в неизвестность, опираясь на пустоту…

Несколько раз поскользнувшись, но каждый раз умудряясь устоять, хватаясь руками за острые выступы, камни, торчащие из отвесной скалы, я спускался все ниже и ниже. Лишь однажды на протяжении всего (удивительно долгого) спуска я задумался о том, куда иду, о том, что будет там, куда приду. Большую часть времени было не до раздумий, тут бы шею не свернуть…

Еще несколько невидимых ступеней и я оказался в пещере. Небольшая, округлая, она казалась вмятиной в скальной породе. Рваные края, камни, будто зубы доисторических животных, торчащие в разные стороны, покатый потолок с симпатичным сталактитом в дальнем углу. Все это намекало на природное происхождение пещеры, но я почему-то был твердо уверен, что к этой своеобразной комнатке приложил руку человек. Не знаю, прав я, или нет, но разве в этом суть!

– Слушайте, а я добрался, я смог! – в голосе толстяка слышалась подлинная гордость, подобные интонации подделать попросту невозможно. – Смог, спустился, да я теперь…

– Хорошо, тогда идем дальше! – не обращая внимания на восторг друга, сказал Димка, освещая стены пещеры фонариком.

– Куда дальше? Обратно что ли? – пробормотал Витя, теперь место гордости в его голосе занял испуг, точно такой же подлинный.

– Нет, нам вперед и только вперед!

Фонарь осветил пространство за сталактитом, в его тени проявилась металлическая дверь. Добротная дверь. Толстая и герметичная. Два рычага, один сверху другой снизу, просто по центру продолговатая ручка. Медленно формировалась она в моем сознании, будто камень менялся, трансформировался, превращаясь в железо. Трудно сказать, в чем причина такого поведения вполне обыденной вещи, то ли рабочие соорудившее это чудо были великими мастерами, то ли от всех навалившихся на меня испытаний скорость моего соображения существенно замедлилась.

Почти минуту Дима колдовал над хитрым запорным механизмом, я почти заскучал, но вот раздался протяжный скрип, его дополнили несколько отчетливых щелчков. Он потянул на себя тяжелую створку, та неохотно поддавалась. Я стал рядом, схватился, поднатужился. Медленно, сопротивляясь изо всех сил, дверь поворачивалась на ржавых петлях.

Как бы она ни старалась, совместными усилиями удалось с ней совладать. Дверь отодвинулась настолько, что можно было в нее протиснуться даже толстяку.

Перед нами, гораздо более черный, нежели тьма самой темной ночи открылся тоннель. Тут-таки в лицо пахнуло отвратительным запахом подвала. Тяжелый воздух щекотал в носу, отвратительные ароматы плесени, переплетенные с непередаваемым запахом многолетней пыли отбивали всяческое желание переступать через высокий металлический порог. Как-то раньше я и не замечал подобного свойства нашего подземного убежища!

Исключительно чтобы нас подбодрить, Димка посветил себе в лицо, широко улыбнулся. Улыбка с подсветкой снизу совершенно не удалась. Как минимум, для ободрения…

– Добро пожаловать под землю. Снова. Ничего не попишешь, но, похоже, на этом островке нам рады исключительно в глубоких тоннелях. Как бы там ни было, проходите!

Мы вошли внутрь. Дверь закрылась. Совершенно беззвучно, практически незаметно, лишь щелчок подтвердил то, что сработал замок, да тьма внутри тоннеля стала еще чуточку гуще. Странное дело, но закрывалась створка гораздо легче, нежели открывалась…

Быстрым шагом, энергично размахивая фонариком, Димка шел впереди. Изредка он оглядывался, светил нам под ноги, говорил несколько ничего не значащих фраз, так, чтобы не молчать, кивал и спешил дальше. Лично я думаю, что он боялся, как бы мы не отстали и не заблудились. Весьма странная мысль, разве тут заблудишься, если тоннель идеально прямой! Нет ни поворотов, ни ответвлений, даже дверей и тех не видно.

Когда я отчетливо ощутил, что усталость, плетущаяся в десятке метров позади нас, сдерживаемая страхом быть пойманными, начала догонять, свет Димкиного фонарика вырвал из темноты груду искореженного металла, то, что ранее было дверью, перекрывавшей тоннель. Какая-то нечеловеческая сила выдавила ее, свернула в спираль, будто бумажную полоску. Висела она непонятно на чем, в колышущемся свете казалось, покачивалась, точно как и большой кусок бетона, что над ней.

– Да, как видите, пришлось раскурочить, даже немного жаль! – засмеялся Димка, отвечая на мой удивленный взгляд. – Я пытался ее вскрыть еще до нападения на остров. Аккуратно работал, методично. Теперь же, когда выдалось свободное время, не утерпел, взорвал. Кстати, надо не забыть, передохнем пару часиков, потом поможете мне. Раскачаем железку эту да уроним на пол, а еще чем-нибудь собьем тот кусок бетона наверху. Так и вижу, упадет, придавит кого-то. Оно нам надо…

Я кивнул и промолчал, только голову пригнул, проходя опасный участок, что ни говори, а висящий над головой камень, да еще и в темноте, далеко не самое приятное из того, что можно увидеть в жизни.

Мы оказались в «обжитой» части тоннелей. Не могу понять, почему я так решил, тогда не мог, да и после. Просто атмосфера нового коридора заметно изменилась. В воздухе стало меньше сырости, не было запахов тления и плесени (или я к ним просто привык?). Из того, что не спишешь на привычку, был изменившийся интерьер. Двери. Множество дверей с обеих сторон. Плюс повороты, множество поворотов…

– Все! Делайте со мной что хотите, но я больше не могу. Нет, ну имейте же вы совесть! Да я за всю свою сознательную жизнь меньше пешком прошел, чем за последние несколько часов. Как минимум, за один заход, – Витя демонстративно посветил фонариком в пол. – Я прошу, нет, я требую передышку!

– Раз ты требуешь – уважим. Так и быть, привал. В коридоре сидеть не станем, неудобно, предлагаю расположиться вот здесь, – Димка толкнул ближайшую дверь, переступил через порог и громко щелкнул выключателем. Вспыхнул свет, осветив радиорубку, наш штаб, подземный дом, в котором мы так долго не были.

Мрачная обстановка темной запрятанной глубоко под землей комнаты меня заметно ободрила. Сам себе удивляюсь, но я действительно обрадовался! Всему обрадовался: ждущему меня спальному мешку, старенькому ноутбуку, который так и лежал на полу, на том месте, где я его оставил, разряженному телефону…

Следуя примеру Витьки, я растянулся в своем углу. Вот только не лежалось мне. Очень уж хотелось узнать, что произошло за то время, что мы не покладая рук трудились на стройке.

Димка не стал отмалчиваться. Наверняка дни, которые он провел в полном одиночестве, чуточку придушили в нем диггера, отшельника, живущего под землей, не стремящегося к человеческому обществу. Он начал говорить еще до того, как мы отдышались и смогли задавать вопросы. Говорил он много, часто несвязно, зато пространно и не жалея слов. Большей частью это была лекция по истории нашего островка, в которую органично вплетались основы создания укрепленных районов.

– Все это конечно интересно, – заметно устав от бесконечного монолога сказал я, – но ты другое расскажи, как ты здесь очутился? Откуда ты здесь взялся? И вообще, я ведь сам видел – тебя убили!

Услышав мой голос, Димка вздрогнул и удивленно посмотрел на меня, перевел взгляд на Виктора, пожал плечами, громко рассмеялся.

– Не надо! Чего не было, того не было. Более того, меня даже не ранили. Понимаете, как только мы обогнули косу, я увидел впереди катер. Все стало понятно – мы проиграли. Он больше, мощнее, быстроходнее. Я и раньше подозревал о существовании чего-то подобного, все-таки пираты как-то же умудрились перевезти припасы на берег! Да, когда мы с Серегой осматривались, я специально направился к причалу, рассчитывая увидеть там плавательное средство размерами больше обычной лодки. Нет, не увидел ничего даже отдаленно похожего… – Димка вздрогнул, пожал плечами и улыбнулся. – Да, понял я, что нашим лодочкам с мощным катером не тягаться. Какой из всего этого я должен был сделать вывод? Правильно, я решил, что надо спасаться, прыгать…

– Говори как есть, ты решил нас бросить! – речь Виктора понемногу приходила в норму, отдышка исчезала.

– Да! В принципе, да. Сознаюсь, каюсь, все такое. – Димка театрально склонил голову, по-прежнему продолжая улыбаться. – Но у меня есть смягчающие обстоятельства – я планировал вас спасти! А в общем да, именно так все и произошло, как вы сейчас думаете. Лишь только первые пули полетели в нашу сторону, я свалился за борт, нырнул так глубоко, как только мог и поплыл к берегу. Непростая это задача, скажу я вам! Течение. Да, оно очень быстро доставило меня к берегу, вот только подплыть к нему вплотную не давало. Огибало оно остров, вот и меня пыталось заставить плыть вдоль побережья. Честное слово, я чуть было не утонул! Чудом добрался, ухватился за камень у берега, долго висел на нем, силы восстанавливал. Конечно, вы можете возразить, мол, а почему сам? Почему не скомандовал, почему не нырнуть всем вместе…

– Тут я пас, пловец из меня… – мне тут-таки представилось, как я иду на дно, а быстрое течение подгоняет, превращая меня в подводный спутник островка. Жуть!

– А я и того хуже, – поддакнул Витька, – я и вовсе плавать не умею!

– Вот видите, как все здорово сложилось! Я же все-таки выплыл. Удалось мне выбраться на берег в сотне метров от того места, где нас настигли. Спрятался в дюнах, проводил вас взглядом, понимая, что в тот момент ничего изменить не могу. Выждал, пока катер скроется из виду и побрел обратно, сюда, в свою подземную резиденцию.

– Ага. Значит, тогда ты и нашел этот тоннель? – вне всякого сомнения, Витька вернулся в норму. Он извлек из ящика начатую еще до побега бутылку коньяка, выдернул пробку и глубоко вдохнул так манящий его аромат.

– Нет, о существовании этого коридора я знал и раньше. Видел дверь, смутно догадывался, куда она ведет, вот только не мог ее открыть. Вернувшись, взялся за нее с новыми силами. Поначалу возился с замками, после забросил это дело, так сказать, перешел к решительным действиям. Я ведь готовился, был небольшой запас взрывчатки – пригодился. Тут не без этого, пришлось пошуметь, пришлось раскурочить, но, увы, без взрыва я бы точно не справился, – он вздрогнул и смущенно хихикнул. – О чем это я? Ага, да. Мое трусливое бегство. Что дальше? Все просто. Я прогулялся по островку, добрался до входа, открытого нашим другом и товарищем Серегой. Спустился, отдохнул, взялся за работу. Пошумел и в результате открыл запасной вход в тоннели, который в нашем случае может стать отличным парадным. Ну а дальше, обеспечив путь к отступлению, принялся следить за пиратами, за вами, да и вообще за всем, что происходило на острове. Думал. Искал способ вас, узников, освободить, да все не мог придумать ничего толкового. Каждый день взбирался на верхушку горы, часами там сидел, размышлял. Когда же увидел свет маяка, внезапно все понял – сегодня что-то должно случиться. Оказался прав…

– Ясно. Значит, это тебя я видел на скале, – я взял переданную мне бутылку, глотнул, поморщился. – Слушай, а где это ты так принарядился, форму достал, еще и вооружился!

– Нравиться? Я, пока вы спину гнули на бандитов, целый арсенал нашел! Отдохнете, покажу.

– Еще вопрос, – не унимался я, – вход в галерею, что там громыхнуло, пираты гранатами забросали?

– Нет. Это я перестарался. Как-то не думал, что противотанковые мины могут так здорово сработать после многолетнего хранения. Честно говоря, я думал, будет гораздо тише. Если бы знал, отошел бы дальше! Волна как догнала, как дала по ушам, до сих пор еще не отошел, нить разговора теряю, гул в голове стоит, вы не представляете какой! Просто колокольня… – он посмотрел на бутылку, покачал головой, но взял, сделал большой глоток, медленно выдохнул. – Я, как только нашел еще один выход из подземелья, сразу задумался над тем, как бы закрыть старый. Лучший способ – взрывчатка. Где взял? Да все там же. Ладно, отдохнули – хватит, пойдемте, прогуляемся, тут недалеко…

Ярко освещенные круги, отблески фонарей, медленно передвигались по стенам. Раскачивались, сходились в одной точке, расходились, останавливались, вздрагивали, высвечивали все новые и новые фрагменты стен, пола и потолка. Одинаково серые, одинаково безликие.

Скоро тоннель закончился. Мы вышли в «комнату управления». Яркие круги разбежались в огромном пространстве, вырывая из тьмы фрагменты обстановки.

– Нет-нет я и думаю, может меня не в подземелья манит, может страсть у меня другая. Может, меня защищенные хранилища привлекают! Может, я взломщик глубоко в душе. В любом случае меня очень интересовала вот эта дверь, – Димка высветил металлическую конструкцию, не дверь, а ворота. Более двух метров в высоту, в ширину метра четыре. Добротная она, надежная. – Хорошая дверь, я бы сказал. Всегда подозревал, что за ней спрятано что-то полезное, что-то важное. Посмотрим?

Легкое движение руки и массивная конструкция беззвучно отъехала в сторону. Свет всех трех фонариков слился в один мощный луч. Он влетел в просторное, немногим меньше «комнаты управления» помещение. Внутри снова разделился на три отдельных световых круга, они заметались, прыгая по стенам. Дима хихикнул и первым переступил через невысокий порог, мы последовали за ним.

В воздухе висела пыль. Лучи эффектно преломлялись на ней, играли отблесками, добавляли комнате таинственности и загадочности. Сквозь волшебные искры проглядывали стеллажи. Много стеллажей, они стояли вдоль стен, по периметру помещения. На них угадывались сложенные комплекты формы, стопки ткани или бумаги, какие-то несуразные рюкзаки. Ближе к нам, продолжая ряды деревянных полок, расположились насколько металлических шкафов. Ржавых и пустых. На полу – ящики. Много ящиков, один на другом, на крышке каждого из них толстый слой пыли, сквозь который проглядывали замысловатые иероглифы.

– Такое вот хранилище. Что самое интересное, оказалось – оно не заперто. Уверен, не забудь ребята запереть дверь, я бы в жизни сюда не пробрался. А так она лишь слегка приржавела. Представляете, я взрывал одну дверь, а волной открыло еще и другую, – Димка подошел к ближайшему ящику, замер, медленно оглянулся. Убедился в том, что мы на него смотрим, демонстративно поднял крышку. Медленно, торжественно, опустил внутрь луч фонаря. – Правда, здорово?

В глубине ящика матово блестели покрытые толстым слоем густой коричневой смазки винтовки. Четыре, под ними еще четыре. Заставив нас удивиться еще сильнее, Дима открыл другой ящик, в нем просто насыпью лежали пистолеты.

– Что скажете, как вам моя кладовая? – с нотками чисто мальчишеского восхищения в голосе спросил Димка. – Лично я просто не могу налюбоваться. Особенно мне нравится этот ящичек с японскими карабинами. Арисака Тип 38. Это же настоящий раритет! Сколько их штук я не скажу, так как сам не знаю, но точно много. Патронов же еще больше. Карабины в полном порядке, а вот с пистолетами беда. Почти в половине случаев осечки. Словом, я предпочел карабин и вам рекомендую. Сколько стрелял, никаких проблем не было. Боекомплект вон в тех ящиках. Они герметично запечатаны, количество я бы обозначил термином «не меряно». Там еще мины имеются, гранаты, правда, возиться с взрывчаткой я бы не рекомендовал, опасно, чего доброго можно разнести островок в клочья…

– Да, тут можно снарядить целую армию, – мои руки непроизвольно потянулись к оружию, все-таки мальчишка в любом возрасте остается мальчишкой. Манит его ко всему опасному, разрушающему.

Глава 19

Ночная прогулка

Витька даже и не пытался протестовать. Услышав, что мы собираемся прогуляться, он внимательно посмотрел на нас, мигнул глазами и отрицательно покачал головой. Шутя, перекрестил, благословляя, удобнее устроился на своем лежаке. Я так понимаю – он представил подъем по не самым удобным ступенькам, вспомнил, как это бродить по ночному лесу, пиратов вспомнил. Все вспомнил разом и предпочел не высовываться.

– Кроме всего прочего, вы оба числитесь среди мертвых, вас не ищут. Никому вы не нужны, там, наверху. Живой я один – беречь меня надо, потому даже и не уговаривайте, никуда я с вами не пойду. Останусь здесь, заодно, штаб наш покараулю, – пробормотал он, громко и от всей души зевая.

Да. Именно так, мы собрались на разведку. Вдвоем. Как-то Димка намекнул, я тут-таки с ним согласился. Не то чтобы мне хотелось увидеть старых знакомых, Отто и его компанию, тут иные причины. Прежде всего, у нас практически не осталось провизии, а единственное место, где можно было пополнить запасы – кладовая пиратов. Конечно, ни я, ни Димка не рассчитывали на то, что те проявят истинное радушие и поделятся, но ведь и шли мы только на разведку. Посмотреть, выявить то, что плохо лежит, а по возможности и поживиться.

Провизия – слабое место любой осажденной крепости. Провизия и вода. Благо, жажда нам не грозила, природа побеспокоилась. В глубине подземелья, уровнем ниже, из трубы, вмурованной в стену, веселым потоком текла вода. Холодная и удивительно вкусная, ее хотелось пить, нею хотелось насытиться. Вот только вода, какой бы она ни была, это просто вода, хороший обед она точно не заменит.

Съестные припасы надо было раздобыть, пусть хотя бы попытаться, но и это еще не все. Цель любой разведывательной вылазки – собственно, разведка. Надо было посмотреть, что делается на острове, как ведут себя бандиты, что изменилось после того, как мы сбежали…

Отлежаться Витьке не удалось. Он отправился с нами, недалеко, до пещеры, что у входа. Чтобы не возиться с дверью, Дима решил последовать примеру наших «соседей» и оставить часового.

– Покараулишь, кроме того, вполне может случиться, придется и поработать… – напутствовал он Витьку, посмеиваясь над его недовольной физиономией.

Тот не стал долго препираться, подобрал в тоннеле доску, соорудил себе подобие лавочки, расселся, оперся о нагретый за день солнцем камень, проследил глазами за тем, как мы поднимались наверх и медленно так, печально, помахал рукой.

К тому времени солнце уже погрузилось в бездну вод, но последние отблески вечерней зари все еще играли на гладких обработанных умелыми руками камнях. В приглушенном вечернем свете невидимые сверху ступени проступали на удивление объемно. Никогда подобного не видел, поднимаю глаза вверх, вижу каждую ступеньку, отчетливо вижу. Оборачиваюсь, смотрю вниз – сердце сжимается, нет там ничего, одни лишь мои ноги, да и те попросту висят в воздухе.

– Просто нет слов! – скоро мне надоело вертеть головой, да и подъем наконец-то закончился. – Этой тропой можно смело пользоваться, не боясь того, что тебя обнаружат. Уверен, если даже будешь убегать и быстро спустишься вниз, никто ни о чем не догадается, решат, что упал ты, разбился.

– Тут не поспоришь, все продумано, мастер постарался. Единственное неудобство этого выхода – он находится достаточно далеко от тех мест, что нас интересуют. Так что хочешь, не хочешь, а придется идти через весь остров. Но с другой стороны, он ведь небольшой. Думаю, спокойным шагом, за часик-полтора доберемся, что скажешь, справимся?

– Конечно, – я стоял на берегу и светил фонарем вниз, помогая угасающей заре. Ну как такое возможно? Трещина как трещина, ни намека на лестницу, ни малейшего указания на пещеру, не говоря уже о двери. Вот Витьки и того не видно… – Конечно справимся. Я за последние дни так поднаторел в вопросе физкультуры, что для меня эта вылазка – лучше хорошего отдыха…

Прогулки на свежем воздухе – очень полезное дело. Мало того, что ходьба на здоровье положительно отображается, так еще и настроение поднимает. И пусть на счет здоровья могут быть разногласия, но настроение действительно зашкаливало. Хотя, скорее всего, на его уровень в большей мере влияла не сама прогулка, а некая разновидность уверенности. Новое для меня чувство, особая уверенность, та, которую может дать только огнестрельное оружие. Его это заслуга, недавно вычищенного, опробованного в подземелье карабина. Заряжен он, готов к бою.

Наверняка со стороны я выглядел комично, не думаю, что благодаря одной лишь винтовке можно превратиться в настоящего героя боевиков. Но ведь была еще и форма! Она также меняет человека, добавляет ему уверенности, не говоря о вполне понятной защитной функции.

Прошли те времена, когда мы бродили по острову в шортах и подранных растянутых футболках, позволяя колючкам оставлять ссадины на теле, теперь мы экипировались по последней военной моде, правда, образца средины прошлого века. Обнаруженный Димкой склад обеспечил нас не только оружием, мы получили удобную и, что немаловажно, учитывая вынуждено-подземный образ жизни, теплую одежду. Идеальное соотношение: комфортно в подземелье – безопасно на поверхности. Пришлось, правда, перебрать чуть не все имеющиеся комплекты, чтобы подобрать подходящие размеры, особенно потрудились, выбирая одежду Витьке. Мало того, что он гораздо выше типичного солдата, для которого предназначалась одежда на складе, так еще и в четыре раза толще.

Но все можно решить, и все решилось. Теперь мы разгуливали средь густых зарослей тропического леса в надежной и прочной униформе. Можно, конечно, возразить, мол, плотная ткань, неудобно, но я бы не стал. Да, за те годы, что форма пролежала в подземелье, она страшно огрубела. Пришлось хорошенько потрудиться, чтобы заставить ее сгибаться, наверняка результатом нашей вылазки будет натертая кожа на локтях и коленях, но это все ладно, это можно пережить…

Мелких неудобств было предостаточно. Прогулка была не из легких, да об этом никто и не мечтал. Все-таки лес, тропический лес, маленькие джунгли. Густая растительность, переплетенные ветви, свисающие с деревьев лианы, скользкие корни, выглядывающие из-под земли, камни, валяющиеся то тут, то там. Плюс к этому звуки. Разные звуки: шуршание, приглушенные крики какой-то сонной птицы, шелест листвы, треск ломающихся сухих ветвей. Каждый из них заставлял замирать сердце, я вздрагивал, на мгновение забывал об оружии, готовый в любой момент развернуться и броситься бежать…

– Хорошо прогулялись, – каким-то слишком уж довольным тоном прошептал Димка. – Теперь сбавляем темп, выключаем освещение и держим курс на маяк. Кстати, мои поздравления, ты отлично потрудился, не маяк у нас, а настоящее украшение всей округи. К тому же он очень даже здорово светит!

Мы взобрались на вершину, возвышающуюся над островом. Остановились у одинокой сосны, спрятались за толстым ее стволом, осмотрели островок, утопающий в ночной мгле.

Нельзя было не залюбоваться. Совсем рядом с нами, казалось, да просто руку протяни, виднелся маяк. На его верхушке жил своей жизнью электрический, но кажущийся живым и одушевленным огонек. Вращался отражатель, заставляя двигаться луч яркого света. Мигал маяк. Медленно, размеренно, будто задумчиво. Яркий свет озарял прибрежную полосу острова, разбрасывал огоньки по водной глади. Работали мощные лампы, раскалялись спирали, превращали электричество в манящий огонек, будто старались озарить далекий горизонт, будто пытались донести спасительный свет до самого края моря. Вот только спасительный ли?

За ярким маяком такой мирный и почти домашний виднелся лагерь пиратов. Точнее два лагеря. Два ярких костра, один у виллы, второй чуть одаль, там, где раньше жили строители. Вокруг костров, между деревьями мелькали светлые пятна, там бродили новые хозяева острова, подсвечивающие себе фонариками. Странное поведение. Грибы ищут, что ли? Трудно сказать, но картинка просто фантастическая, волшебный лес и огоньки в нем, тоже волшебные…

Мерцающий белый свет маяка, чье предназначение состояло лишь в том, чтобы обозначить остров и находящиеся в непосредственной близости от него отмели, предупредить об опасности случайного мореплавателя, померк и погас. Через минуту снова включился, но теперь он был не белым. Окрасился свет, стал насыщенно-зеленым, перестал мигать, разлился зеленью на остров, берег, море. Минута, никак не больше и снова все изменилось. Яркость изменилась, цвет изменился. Теперь наш маяк заливал окрестности кроваво-красным свечением.

Красота тропического пейзажа отошла на задний план. То, что видели глаза, вспышки разноцветного света, навевали на размышления. Неправильным было все это, подозрительным, а то и вовсе страшным. Это должно было что-то значить, но только что?

Обрывок разумной мысли промелькнул в моей голове и растворился, оставив после себя непонятное послевкусие, казалось, что-то вспомнилось, важное что-то, а вот что именно? Еще минута и все стало как прежде, белый свет собранный линзой в плотный поток проливался на море. Белый свет, каким он и должен быть, вот только не было делающего маяк уникальным ритмичного подмигивания…

– Что-то происходит, и это что-то очень даже странное, – вырвал меня из задумчивости Димка. – Не понимаю, к чему эта цветомузыка без, собственно, музыки? И еще, посмотри на огни внизу. Движутся они. Факелы, фонари. С виду хаотичное движение, но мне кажется, что ребята куда-то спешат, нет, правда, присмотрись, все они бредут к причалу.

– Может, гостей встречают? Прибыло подкрепление, – я озвучил первую идею, пришедшую в голову.

– Возможно, но не думаю. Все-таки причаливать ночью к новому для себя острову, не зная глубин, на это мало кто отважится. Хотя, с другой стороны, кто мне сказал, что эти воды им незнакомы?!

– Подойдем ближе?

– Конечно, подойдем… – Димка кивнул в темноту и уверенно направился вниз туда, где виднелось сухое дерево, обозначающее свободный проход. Похоже, пока мы на пиратов работали, он все тропинки острова изучил.

Мы спустились к маяку. Осторожно обошли вокруг него, заглянули в помещение для обслуги. Никого. Ни на маяке, ни поблизости. Как-то все у пиратов неорганизованно, дисциплиной и не пахнет, одна сплошная безалаберность. Наверняка они твердо верят, что кроме них самих на острове остался только Витька, а его они в грош не ставят. Не уважают его, не считают нужным выставить элементарную охрану. «Вот возьму и расскажу другу, что они его не боятся. Разозлю его, он им покажет, кто в доме хозяин! Обязательно покажет. После…» – глупая мысль промелькнула и погасла.

Дорога от маяка к вилле – никого. Площадка перед входом, пространство, что должно стать двором. Также никого. Ярко пылает костер, резвятся его жаркие языки, освещая территорию. Вокруг разбросаны циновки, одеяла, чей-то, очень похожий на тот, что был в нашем старом жилище, бамбуковый лежак. Множество пустых бутылок, разорванная книга и никого вокруг. Даже чуточку жутковато…

– Ау, охрана! – прошептал Димка, внимательно глядя по сторонам. – Никого. Куда же все подевались?

– Слушай, а давай не станем вникать в подробности, а возьмем то, что сможем унести. Давай наберем как можно больше, да сбежим как можно быстрее, раз такое дело, – я кивнул в направлении приоткрытой двери. – Все припасы у них в подвале. Жаль, много вынести не сможем, эх, было бы светлее, нашли бы носилки, а то и вовсе тачку!

– Это да. Но хоть заберем, сколько сможем. Вперед!

Я прижался к стене, распахнул двери. Прислушался. Мгновение казалось, будто слышу голоса и шаги, но это лишь игра расшалившегося воображения.

– Сюда, – прошептал я, испуганно оглядываясь. Конечно, оружие прибавляет уверенности, но только в том случае, если враг виден, а вот если он следит за тобой из темного угла, кроме того он также вооружен… – Первая дверь направо – там нас с Витькой держали. Кладовка же у них налево…

Долго раздумывать было некогда, тем более что тишина, озадачивающая нас, сменилась человеческим многоголосьем. Крики долетали со стороны пирса, громкий смех, ругательства. Значительно добавляли колорита и подгоняли нас звуки выстрелов. Все говорило о том, что надо бы поторопиться.

Темный коридор. Дверь кладовой. Открыто. Вместо замка камень, точно как тот, что подпирал дверь нашей «камеры» немногим более суток тому назад. Отодвигая несвоевременные воспоминания, я толкнул дверь, посветил внутрь.

– Тушенка, к тому же наша тушенка! – шепотом воскликнул Димка. – Это очень даже кстати. Берем. Хватай ящик, нет, держи еще один, я тоже два возьму.

Чувствуя подлинный азарт, воодушевление и прилив адреналина, смесь ощущений, знакомых любому более или менее профессиональному вору, я бросился бежать. Что особенно удивляло, именно бежать, о том, чтобы идти, я и не думал. Мелкие неудобства в виде тяжелых ящиков в руках не останавливали, наоборот, добавляли прыти. Наверняка в других обстоятельствах, в другое время такая пробежка была бы чем-то немыслимым, но в тот момент…

Буквально пролетев мимо маяка, я, а за мной и Димка, углубились в лес. Очень скоро, пробежав метров десять, может чуточку больше я споткнулся, подпрыгнул, умудрившись устоять на ногах, оперся о ствол дерева, тяжело задышал.

– Отличное начало, – Димка положил свою добычу на землю у поваленного дерева. – Ты обратную дорогу найти сможешь? Тогда вперед, возвращайся в тоннели, а я тебя догоню!

– Ни в коем случае! – я последовал примеру товарища и осторожно опустил ящики. – Я прекрасно понимаю, что ты задумал – пока есть возможность, надо запасаться, а потому я пойду с тобой. Когда еще такой случай представится! Думаю, можно будет даже не один раз сходить, спрячем добычу в лесу, а после заберем…

Скоро мы снова оказались в пиратской кладовой. Димка приготовился взять стопку из трех ящиков, но я толкнул его локтем.

– Так не пойдет, слишком заметно. А вдруг придется еще наведываться? Чего доброго на следующий раз замок повесят, охрану выставят. Не хватай все подряд, давай брать то, что в глубине, чтоб не сразу в глаза кидалось.

– Да ты прирожденный грабитель, не думал, – мой напарник довольно кивнул, – тогда не буду препятствовать твоему азарту. Держи добавку!

– Дело же не в азарте, да и не кража это. Свое забираем…

Еще дважды мы сбегали в кладовую пиратов, не стесняясь, хватая все, что можно было унести. Последняя пробежка уже мало походила на бег, мы брели, тащились, согнувшись пополам, рискуя упасть, придавленные тяжестью ноши.

Заглушая ночную тишину и перекрикивая гам, создаваемый пиратами, прозвучал громкий крик. Настолько громкий, что даже птицы, дремлющие в ветвях, которые уже привыкли к столь шумному существу, как человек, проснулись и принялись галдеть на все лады. Страшный был крик, ужас в нем слышался, боль, а с ними обреченность. Обрывая отвратительный звук, глухо протрещала автоматная очередь. За ней послышались несколько одиночных выстрелов. Еще очередь. Одна, за ней еще одна. Резко все смолкло: крики, вопли, овации.

– Не знаю, что там произошло, но, уверен, идти и выяснять не стоит. Мы хорошо потрудились, неплохо запаслись, осаду, если она не очень затянется, пересидим, – я тяжело опустился на стопку ящиков, подумал о том, что все это придется тащить на себе, да еще и на противоположный конец острова и печально, почти обреченно, вздохнул.

– Не могу с вами не согласиться… коллега! – Димка толкнул меня в плечо, намекая на то, что в ближайшее время отдых мне не светит. – Только не стоит расслабляться, давай подготовим то, что заберем сразу, а остальное припрячем до следующей ночи. Вперед, за работу!

Пользуясь тем, что на острове нет собак, которые могли бы способствовать обнаружению нашего стратегического запаса, и тем, что большую часть добычи составляли консервы, которые не открыть ни одному животному, мы не особо мудрили с маскировкой. Нашли неподалеку подходящую вмятину в земле, то ли следы работы некого неизвестного кладоискателя, то ли воронку от давнего попадания снаряда, сложили на ее дно ящики, засыпали все это сухими ветками, притрусили листьями. Димка оставил зарубку на дереве, так, на всякий случай, мало ли что, а вдруг заблудимся! Далее нагрузили друг друга ящиками тушенки, на спину забросили по мешку с галетами, навьючились как хорошие мулы и, сгибаясь под весом ценного груза, двинулись в обратный путь.

Оказалось, обратная дорога длиннее. Все-таки идти порожняком, совсем не то, что идти с грузом. Даже понимание того, насколько ценен этот самый груз не умаляло его тяжести.

Четырежды мы отдыхали и вот, в тот момент, когда я понял – никакой привал мне уже не поможет, мне нужен сон, продолжительный здоровый сон, мы вышли на берег.

– Пришли! – шепотом закричал я, понимая, что вышли мы не где-нибудь на побережье, а именно там, куда и стремились.

– Точно, – согласился Димка. – Сейчас разгружаемся и отдыхать. Стой здесь, на погрузке будешь…

Как-то я не подумал, что будет еще и разгрузка. Думал, главное донести, а уже там…

– Лови конец! – в тот же миг послышался свистящий звук. В мою сторону летела веревка. Пока я это понимал, пока соображал, внушительных размеров узел больно ударил меня в лоб. – Поймал? Тогда привязывай его к нижней ветке ближайшего дерева.

Да, ничего не попишешь, Димка основательно подготовился. При помощи надежной веревки из своего снаряжения, да блока, из него же, ему удалось соорудить весьма приличную канатную дорогу. Грузовую, но в случае крайней необходимости с ее помощью можно будет перевезти и людей. Я, шутя, предложил испытать ее на Витьке, тот почему-то отказался…

– Отпускаю! – приглушенно крикнул я, понемногу ослабляя веревку, поддерживающую блок с привязанным к нему ящиком. Подчиняясь гравитации, тот пришел в движение, плавно поехал вниз.

– Поймал! – послышалось в ответ. – Крепи следующий!..

Давненько я так не спал. Точнее будет сказать, мы не спали. Устали все, даже Витька, который хоть и оставался в подземелье, но здорово потрудился. Он додумался почистить рельсы, подогнал к входу вагонетку. Сам загрузил. Поначалу он немного расстроился, видя, что припасов не так много, как бы ему того хотелось, но новость о том, что у нас еще немного припасено, заметно успокоила толстяка.

Честно говоря, я так устал, что попытался пристроиться на вагонетке, изображая из себя мешок, вот только ничего из этого не получилось, выгнал меня Витька, пришлось идти пешком…

Глава 20

Надо что-то делать

Следующая ночь стала «ночью интенданта». Мы пополняли свою кладовую, переносили припрятанные запасы. Не спешили, не перетруждались. Безо всяких происшествий трижды прогулялись к тайнику, забрали все позаимствованное у пиратов, принесли, спустили вниз. Вид ящиков аккуратно сложенных под стенкой значительно прибавил настроения, родилась и окрепла уверенность – с голоду мы не умрем, как минимум, в ближайшие две-три недели. Вот и все. Обменявшись мнениями насчет того, как долго можно прожить, имея подобный запас провизии, мы разбрелись по своим углам и занялись тем, о чем мечтали – отдыхом. Увлеклись, вне всякого сомнения, увлеклись…

Именно так, с пополнением запасов (ничего не скажу, весьма существенным пополнением!) начался в нашей жизни период полнейшего бездействия. Как-то само собой все получилось, собирались передохнуть сутки, максимум двое, хотели устроить своеобразный уикенд, а он вдруг затянулся. Один день прошел, другой, третий. Время мчалось вперед, а мы упорно ничего не делали, просто часами лежали в спальных мешках, спали или размышляли о чем-то своем, изредка обменивались ничего не значащими фразами, снова лежали, снова молчали.

Как-то все это угнетало. Давило на психику. Изредка появлялись разумные мысли, я начинал подумывать о том, что даже в добровольном заточении в подземелье можно много чем себя занять. Можно, к примеру, устроить импровизированный тир, выбрать прямой тоннель, сделать подсветку, подучиться управляться с оружием. Можно было найти более мирное занятие – взяться за наведение порядка в наших владениях, а то и вовсе проявить смекалку, собрать простенькую удочку, да хотя бы попытаться наловить рыбы, море, оно ведь совсем рядом. И вообще, было бы желание, можно много чего сделать, а так…

Редкие беседы сводились к единственной по-настоящему интересующей нас теме, любой разговор, с чего бы он ни начинался, заканчивался глобальным и всеобъемлющим вопросом – что делать дальше. Идей как таковых не было, это угнетало сильнее. Разговор заходил в тупик, мы умолкали, закрывали глаза и пытались убедить себя в том, что нужно просто ждать, ждать, когда нас спасут. Пожалуй, не самое лучшее решение, но что поделать, ведь бежать мы уже пытались и что из этого вышло! Покатались на лодочке, с течениями местными познакомились. Собраться с духом да повторить побег еще раз? А стоит ли? Нет, можно было поразмыслить об этом, все взвесить, ведь многое изменилось за истекшее время, появились новые знания, их бы только правильно использовать…

Но нет, мы просто ждали. Лежали и ждали, сами не особо веря в то, что все само собой решится.

Время шло, нас неумолимо затягивало вомут безделья, казалось, нет из него спасения, но неожиданно все изменилось. Причиной перемен стала мысль. Одна зловредная мысль, что возникла у меня в мозгу и накрепко в нем засела. Простая мысль, логичная, она и раньше проскакивала, но не была столь настойчивой. Я все чаще задумывался, что произойдет, когда вернется Константин Михайлович? А он скоро вернется! Хорошо если он обратится к властям, запросит помощь, а если все-таки нет? Пусть я его совсем не знаю, но ребята решительно отметают такую возможность. Обсуждалось уже. Сам он, все сам. Если так, то подойдет он к берегу на своей яхте, причалит. Представить, что произойдет дальше нетрудно. Короткая стычка, пленение, может даже жертвы. Неужели это и есть то спасение, на которое мы рассчитываем?

– Нет, это никуда не годится, мы просто обязаны их предупредить! – назойливая мысль вылилась в эмоциональный крик.

– Кого? – непонимающие взгляды были мне ответом.

– Шефа нашего. Кого же еще! Если я ничего не путаю, то прошло не меньше двух недель с того момента, как все пошло не так. Следовательно, близится тот час, когда он должен объявиться, – я покачал головой, представляя яхту и штурмующих ее пиратов. – Что будет, когда он подойдет к причалу своего (в чем он попросту уверен!) острова?

– Повяжут Михалыча, как пить дать, повяжут, – отозвался Димка, поворачиваясь ко мне. – Потребуют за него выкуп, еще и яхтой завладеют. Согласитесь, просто-таки идеальное пиратское судно, куда там старому сухогрузу! Быстрое, красивое, а еще роскошное. Пираты современности больше на дырявых лодочках промышляют, следовательно, потенциальные жертвы и не догадаются, кто на судне до тех пор, пока всех не перестреляют. Мрачные перспективы!

– О чем я и говорю! Мы не можем просто так лежать и ждать, нам надо что-нибудь придумать, – обрадованный тем, что есть чем заняться, я резво выбрался из спального мешка (нет, раньше тоже было чем заняться, просто сейчас как-то… а, ладно!). – Как мы можем его предупредить?

– Самое простое – позвонить. Всего-навсего нужен телефон. Спутниковый, – пробормотал Витька. – Вот только одна неприятность, нет его, разбили, что называется…

– Да, трудно не согласиться. Я сам видел, как его толстый (Витька, я не про тебя!) в обломки превратил, – Дима последовал моему примеру, выбрался из мешка, встал, разминая ноги. – Вообще я так думаю, у пиратов должна быть хоть какая-нибудь связь! Не бывает в наше время людей без телефонов, моряков без радиостанции. Но справедливости ради должен заметить, пока я за вами наблюдал, не видел у них ничего подобного. Ходят некоторые с «трубками», но это так, игрушки, радиус два-три километра.

– Я тоже полагаю, что-то должно быть. Пираты они моряки, хоть и разбойники, – покачал головой Витька. – А кто в наше время, в здравом уме выйдет в море без связи!

– Значит надо его, ее, телефон, радиостанцию эту, заполучить! – сам ни капельки не веря в реальность того, о чем говорю, выдал я.

Димка хмыкнул и кивнул.

– Хорошая идея Серега, очень я бы сказал, правильная, вот только один вопрос остается – как? Да, в прошлый раз нам по-настоящему повезло, мы попали в совершенно пустое логово, но ты же не рассчитываешь на то, что нам будет везти и впредь, во всяком случае, настолько сильно. Я даже не говорю о том, что мы понятия не имеем, где эту связь искать…

– Нет, не рассчитываю, – я покачал головой, – такого не бывает. Но я ведь не об этом, я ведь и не о рации, я говорю, что-то делать надо. Не можем же мы оставаться под землей вечность! Надо думать, существуют еще какие-нибудь способы. Не знаю: флаги расцвечивания, азбука Морзе, сигнальные ракеты, дымовые шашки!

– С азбукой, увы, ничего не подскажу, флагов не видел, а вот ракет у нас полно. Да. Штук двадцать будет! Правда, их срок годности давно истек, но я проверял… как-то… раньше. Из пяти две взлетели без проблем, две даже и не пытались, одна взлетела, описала круг в воздухе, в меня целилась, но промахнулась. Два из пяти – отличные шансы, так что если хочется пострелять, пожалуйста, есть белые, есть красные, пару штук зеленых видел. Только это для ночных стрельб. И еще одно – даже если мы ними воспользуемся, не думаю, чтобы это сильно помогло, – он тихо хихикнул. – Представь только, яхта подходит, а мы ракеты пускаем! Да на судне просто решат, что мы перепились или салют устроили в честь прибытия шефа…

– Не обязательно, тут главное действовать грамотно. Будем выпускать исключительно красные ракеты с интервалом в одну минуту, пусть не вся команда, но капитан должен заподозрить, что что-то произошло. Правила судовождения никто не отменял. Красная ракета – опасность! – я почувствовал приступ небывалого трудового энтузиазма (уже второй за время пребывания на острове, влияет на меня этот клочок суши, не иначе). – Предлагаю, собрать все красные ракеты, если найдется, красный дым, фальшфейеры. Отнести все это на пик. Там устроить своеобразный пост и по очереди вести наблюдение за морем. Главное, не выдавать нашего присутствия, до тех пор пока…

– А что, это мысль, – тут-таки согласился Димка, – как минимум, это хоть какое-то действие. Голосую за. Дело не в том, что я верю в благоприятный исход этой затеи, просто у меня уже спина болит целыми днями лежать. Так и сделаем. Только первая вахта моя!

Не переставая удивляться тому, что до сих пор об этом не подумали, как только солнце перевалило за полдень и начало клониться к закату мы (я и Димка, Витьку снова оставили на хозяйстве) забрались на верхушку скалы. Чуть выше границы леса, под одним из больших валунов обнаружилась удобная пещерка, защищенная от дождей, сложили в ней все найденные ракеты. За ними последовали две большие банки, если верить словам Димы – дымовые шашки. Вряд ли они подходили на роль сигнального дыма, судя по цвету упаковки, дым был черным, но выбирать не приходилось, что есть, то есть.

Ближе к вечеру мы распрощались, я направился в обратный путь, предоставив Диме возможность провести ночь на свежем воздухе. Шел и в нетерпении потирал руки, осознавая, что период полнейшего бездействия наконец-то закончился.

Глава 21

На вершине мира

Звенящая тишина, еще слишком рано для шума. Дремлет лес, даже неугомонные птицы и те не проснулись. Медленно и беззвучно подкрадываются утренние сумерки, наступает волшебное время. Солнце еще не выглянуло из морской бездны, не взошло оно, лишь собирается, размышляет, вставать или можно еще понежиться там, вдали, за горизонтом.

Скоро утро, очень скоро, пока же время застыло на тонкой грани, разделяющей беспросветную тьму и яркий солнечный день. Еще не светло, но слабые отблески солнца уже разбавили темноту ночного неба, с каждой секундой становятся сильнее они, прогоняют отголоски ночи, преломляясь, постепенно проникают под завесу густого леса. В рассеянном свеченье приближающейся зари уже можно различить толстые стволы деревьев, если хорошо присмотреться, можно увидеть ветви, темными комьями на них листья. Черное все, мрачное, мало напоминающее ту приятную зелень, которая радует глаз днем.

Спит лес, не думает он просыпаться, спят деревья, дремлют, чуть вздрагивая, листья, птицы спят, не шуршат, выбираясь из своих норок мелкие грызуны. Один я бодрствую средь сонного царства. Бреду, уклоняясь от толстых ветвей, спотыкаясь о торчащие из-под земли корни. Спешу, дело у меня. Заступаю на вахту, иду сменить Димку. Иду, быстро, как могу, дышу воздухом, размышляю. Прогуливаюсь среди утреннего полумрака, ориентируясь исключительно на память, полагаясь исключительно на госпожу удачу.

Есть о чем поразмыслить, есть о чем подумать. Нет, действительно странно все это, непонятно и удивительно, стоит только воплотить в жизнь свою блестящую идею, как она сразу перестает быть какой-либо особенной. Даже чуточку наоборот. Начинаешь осознавать, что нет в ней ничего вовсе, что все это можно было сделать раньше. Понимаешь, что понапрасну потерял столько времени, что вся гениальность задумки на самом деле не более чем разумность мысли!

О чем это я? Да все о том же, о свое идее, об организации наблюдения за пиратами. Действительно, лишь прошлым вечером эта мысль казалась мне верхом гениальности, а сейчас даже думать не хочется об этом. Наверняка вчера я глупо выглядел, расхваливая самого себя. Ведь что я сделал? Ничего. Просто высказал вслух то, что вертелось у каждого из нас на языке.

Неважно все это, главное – идея всем понравилась. Главное – реализована она. Место выбрано, оборудовано. Подготовлены сигнальные ракеты, секунда и они в небе! Нас трое – дежурства по двенадцать часов с поправкой на продолжительность светового дня, не хочется устраивать смену караула на глазах у пиратов, лучше немного задержаться. Занимаем позицию и наблюдаем. За пиратами наблюдаем, за морем. План прост. Видим судно – запускаем красные ракеты, надеемся, что это не останется незамеченным. Очень надеемся…

Трудностей с тем чтобы добраться до вершины скалы не возникло. Вот что значит опыт! На удивление быстро, умудряясь ориентироваться в практически полной темноте, я взобрался на пик, подкрался к дереву, увидел сидящего под ним Димку, растолкал его. Отправил обратно, досыпать в подземельях. Сам устроился на его месте, прижался спиной к надежному стволу искривленной, но такой живописной сосны, потянулся, внимательно всмотрелся в восточный край небосвода, приготовился насладиться таинством рассвета.

Неспешно поднимающееся солнце осветило привычную картину. Бескрайнее море, синее, теплое, манящее. Вдалеке, медленно плывущие, кажущиеся и вовсе неподвижными, проявились силуэты судов – караван торгового флота. Плывут кораблики всех типов и расцветок куда-то в необозримую даль, везут грузы, ценные, нужные, полезные. Трудятся матросы, обеспечивая сохранность товаров, следят за работой машин. Там на мостике не спит капитан, смотрит он вдаль, вглядывается в окуляры мощного бинокля, контролирует правильность проложенного штурманом курса. Все трудятся, все вокруг трудятся и только я, точнее, только мы, сидим в темном подполе, будто трусливые мыши, спрятавшиеся от большого и прожорливого кота. Даже немножечко стыдно…

– Ну, ничего, мы ведь не просто сидим! Мы готовимся, мы замышляем! Так что жди, котяра, жди, мы тебе еще покажем…

Мысль, высказанная вслух, заметно подняла настроение. Более того, даже рассмеяться захотелось, так повеселило меня воображение, живо рисуя, как мыши разбираются с зажравшимся большим и жирным котом.

Скоро растаял мой приглушенный смех, растворился он на фоне утреннего многоголосья. Я улыбнулся, только на этот раз меня бодрило не воображение, то было предвкушение в чистом его виде…

Изрядно потрепанный блокнот открылся примерно посредине. Из глубокого, кажущегося и вовсе бездонным кармана я извлек карандаш. Положил письменные принадлежности на колени, приготовился фиксировать все происходящее. Все подряд. Все, что касается происходящего на острове. Количество пиратов, их перемещение, маршруты. Любые действия. К примеру, вот это… шесть тридцать пять по местному времени, из «логова» вышел Отто. Остановился на крыльце, потянулся, огляделся. Что-то мне подсказывает – нынешнее утро ему не нравится. Откуда я это взял? Просто впечатление, но его можно смело возвести в ранг гипотезы, для этого достаточно воспользоваться оптикой…

Постояв на пороге несколько секунд, Отто вздрогнул и резко повернул голову в мою сторону, можно было предположить, что он догадался о слежке. Вряд ли, далеко я, высоко. В любом случае он быстро повернулся и скрылся за стенами виллы. Я мысленно пожал плечами и переключился на наблюдение за другими частями острова. Внимательно, немного с тоской, осмотрел золотой пляж бухты Омега. Лазурная вода, песок, лодки и часовые. Теперь их было трое. Один расположился в самом центре, расселся просто на песке. Он курил, выпуская густые клубы сизого дыма. Двое его товарищей размеренно вышагивали по берегу.

Северный дот. Утреннее солнце позолотило его. Удивительно, до чего же роскошно выглядит мрачный бетон при удачном освещении! Да и не только бетон. Открылась дверь, добавив колорита пейзажу, в проеме показалась голова пирата, надо же, а она тоже золотая!

Причал. Отчетливо виден догорающий костер, раскаленные угли на берегу. Вокруг него пираты. Двое оперлись спинами о бетонные блоки, третий наклонился вперед, опустив голову на колени. Вне всяких сомнений эти трое – часовые, вот только спят они!

Снова видна вилла и живописные ее окрестности. А это мрачно! Цветными пятнами средь зелени листвы проглядывает строительная техника. Застыла она, замерла: размеренно покачивает огромным крюком кран, грустно поглядывает на него стеклянными глазницами фар экскаватор, обреченно опустил отвал бульдозер. Уныло как-то все это. Так и хочется сказать «мертвая стройка». Никогда не видел ничего более удручающего…

Маяк. Живописная башня, находящаяся просто напротив меня. Что не могло не удивить – светло уже, а на столь удобном для наблюдения месте никого не было. Я даже и не сомневался, есть часовой, есть наблюдатель, вот только спит он на посту самым бессовестным образом. Спрятался где-то внизу, нашел место, чтоб начальству на глаза не показываться.

– Нет, я не возражаю, пусть отсыпается, незачем усложнять мне жизнь. Вот только вопрос, а долго ли продлиться такая идиллия? – пробормотал я, не в силах оторвать взгляда от маяка.

Мысли материальны, особенно мысли, высказанные вслух. Несколько слов, тихо, шепотом и все изменилось. Автоматная очередь вмиг разогнала спокойствие пиратского быта, заставила напрячься меня. Первым делом, подчиняясь невесть откуда появившемуся инстинкту, я рухнул на землю. Выждал минуту, ожидая продолжения, но его не последовало. Захотелось понять, что служило причиной стрельбы, но было чуточку страшно. Два чувства боролись во мне. С одной стороны, не было желания лезть под пули, с другой, жутко хотелось все увидеть своими глазами.

Любопытство победило. Я взглянул на карабин, приставленный к дереву, отмахнулся от желания вооружиться, пополз к восточному краю площадки, туда, откуда, откуда открывался лучший вид на лагерь пиратов и где меня не должны увидеть с маяка.

Пока я полз, картина заметно изменилась. Не было более той блаженной тишины, что бывает только утром, спокойствие также исчезло. Внизу, вокруг, на открытых просторах, на берегу, между деревьями копошились люди. Они бесцельно метались, будто пытались собраться в каком-то определенном месте, да все не могли понять, где это место находится.

На башне появился часовой. Он стоял вытянувшись как на параде, сонно мигал глазами и энергично вертел головой. Оружия при нем не было, забыл, обронил, просто пропил? Не знаю.

Занятное выдалось утро: шум, гам, выстрелы! И все это на головы толком не проснувшейся разбойничьей братии. Побудка, точно побудка! Я понял почти сразу – автоматная очередь для настоящего пирата, это аналог звука горна для людей военных или звонка будильника для нас, гражданских. Словом, сигнал к тому, что надо подниматься и что-то делать. Вот только подниматься после того, как неимоверно насыщенно провел прошлый вечер, очень даже непросто. По себе знаю…

Подтверждая правильность подобных мыслей, пираты, точнее большая их часть, собрались в одном месте. Блуждая среди деревьев и строительной техники, они вышли к вертолетной площадке и попытались на ней построиться. Не могу сказать, чтобы у них получилось, тренироваться им еще и тренироваться.

Началось. Я бы сказал, построение состоялось. Собрались все, кроме тех, кто оставался на посту, выбрались из джунглей заблудившиеся, прибежали проспавшие. На дорожке, ведущей к пирсу, показался Отто, сам без напарника. Он быстро подошел к собравшимся бандитам, заставив тех напрячься. Судя по тому, что я видел в бинокль, он действительно был зол. Хороший признак! Он что-то кричал, размахивал руками, тыкал пальцем сначала в одну сторону, после в другую, снова кричал. Спустя несколько минут к нему присоединился и его коллега, второй европеец, который толстый. Воспользовавшись тем, что Отто выдохся, он заговорил. Этот не кричал, не метался перед строем, он говорил спокойно, не переставая улыбаться, но судя по лицу одного из попавших в поле зрения бинокля пирата, то, что толстяк говорил с улыбкой, было хуже всяких криков. Наверняка он из тех, кто не лает, а сразу впивается зубами.

Решив, что самое время сделать что-то полезное я принялся считать бандитов. Пересчитал дважды. У меня получилось сорок пять человек, это при условии, что в дотах никого не осталось. Похоже, после недавней «пиратской переписи», которую проводил Димка, к ним прибыло подкрепление…

Прошло не менее получаса. Ораторы сменялись. Кричал Отто, говорил его напарник, затем снова Отто. Пару слов удалось вставить нескольким пиратам. Один тут-таки пожалел о своей словоохотливости, Отто наотмашь ударил его по лицу. Остальные отделались словесными пощечинами. Но вот мероприятие закончилось. Первыми ушли главари. Остальные немного потоптались на месте и также начали расходиться. На площадке остались человек десять, они о чем-то дискутировали, тыча друг в друга пальцами. Несколько минут на перебранку и вот все дружно направились в сторону маяка. Там состоялось еще одно собрание, короткое, минута, не больше, после пираты растянулись цепью и, взяв автоматы наизготовку, дружно шагнули в лес. Цель их похода понятна – облава, вполне возможно это у них ежедневное упражнение.

Очень скоро разношерстая команда затерялась между деревьев. Следить за тем, куда они направляются, у меня не было возможности – густая листва надежно скрыла их от глаз. Вполне вероятно, они скоро взберутся на верхушку, заметят меня, а уж тогда…

В принципе, ничего страшного, подобное развитие событий мы предвидели и приняли меры. Точнее, это не мы, это исключительно заслуга Димки. Он уже давно оборудовал «гнездо» на высочайшем дереве острова, немногим ниже его вершины.

Дерево оказалось отличным местом для наблюдательного пункта. На высоте всего двух метров над вершиной горы его густые длинные ветви так переплелись, так запутались, что глядя снизу, казались сплошным живым ковром. Чтобы добавить ему прочности Димка вплел в крону несколько лиан и стеблей молодого бамбука. Ветви, которые разрослись выше природного «пола» отлично скрывали наблюдателя от часового на маяке. В целом получился отличный домик на дереве, отдельное сказочное жилье, о котором мечтает каждый ребенок.

Рисковать не хотелось, потому, как только пираты скрылись в лесу, я быстро взобрался наверх. Осмотрелся. Лишний раз убедился в надежности Димкиной избушки. Надо же, да он даже топчан изготовил, из бамбуковых палок и пальмовых листьев. Жестко, если честно, но терпимо.

Весь день я так и просидел в «гнезде». Сначала ворочался, пытаясь устроиться удобнее, при этом не забывал осматривать окрестности.

Как оказалось, предосторожность была не лишней. Не могу сказать, то ли в этот день в планах пиратов был осмотр горы, или они ежедневно так развлекались, но дважды, просто подо мною прошли дозорные. Почему дважды, этого я и сам не понял. Вообще создавалось впечатление, что они никого не ищут, казалось, они просто слоняются по острову, безо всякой внятной цели.

Ничего сколько-нибудь стоящего за весь день не произошло. Все так же караваны кораблей двигались, очерчивая линию горизонта, все также ни один из них не выказал ни малейшего желания приблизиться к нашему острову. Не имея возможности определить, на каком расстоянии находятся суда, я даже подумывал, а не выпустить ли вечером, как стемнеет, сигнальную ракету? С чем черт не шутит! Вдруг нас увидят, поспешат на помощь, или просто сообщат властям? Конечно, эти мысли так и остались мыслями. Да был шанс, что наш сигнал увидят на судне, но, вне всякого сомнения, его увидят и на земле. Набегут пираты, что я тогда буду делать? А даже если случится невозможное – сигнал увидят только те, кому он адресован, будет ли от этого польза? Очень даже вряд ли. Скорее наоборот. Приблизится судно, матросы спустят шлюпку, причалят да и попадут в руки бандитов. Сами пострадают, судна лишатся. Нет, ракеты, это на самый крайний случай…

Миновав зенит, солнце быстро покатилось к горизонту. Коснувшись воды, замерло на секунду, прощаясь, нырнуло в пучину. Ему на смену зажглось новое светило, яркое, но искусственное. Вспыхнул свет маяка, разгорелся, размеренно подмигивая. Во мне шевельнулось чувство гордости. Все-таки это мое творение, рукотворное чудо, в котором частичка моего труда.

Уже совсем стемнело, а я все радовался, наблюдая за работой механизма, вращающего отражатель, любовался светом маяка. Так увлекся, что даже подскочил от неожиданности, услышав громкое сопение под моим деревом. Возня, снова сопение, опять возня, просто огромный еж, планирующий устроиться на ночлег на вершине острова.

Я потянулся, улыбаясь, никакой это не еж. Витька! Смена пришла.

Прыжок на землю чуть не довел бедного толстяка до инфаркта. Во всяком случае, он демонстративно схватился за сердце, посмотрел на дерево, с которого я спустился и хмыкнул.

– Ну, нет, на подобные авантюры я не подписывался! Чего вздумали, по деревьям лазить! Я вам не белка, – он предостерегающе выставил вперед руки. – Во-первых, я на него не заберусь, во-вторых, оно меня не выдержит…

– Не зарекайся, – усмехнулся я. – И попомни мое слово, как только услышишь приближающиеся шаги наших друзей с автоматами, ты не просто вылезешь на дерево, ты на него взлетишь!

– А вот и нет, не дождешься! Это раньше мне приходилось от них бегать, теперь времена изменились, я тоже вооружен, – Витька демонстративно снял с шеи оружие. – Обещаю, пока весь боезапас не расстреляю, с места не сойду, вот уже после…

– Ладно, как знаешь. Кстати, имеется и наземный наблюдательный пункт. Вот он, под деревом. Довольно удобно, с маяка не видно, из лагеря не разглядеть. Располагайся. И касаемо карабина, ты не увлекайся. Случись что, мы, конечно же, бросимся тебе на помощь, но раньше чем через полчаса не примчимся. За это время тебя вполне могут повязать и опять в каменщики определить, а то и что-нибудь похуже выдумают.

Глава 22

Первое сражение

Чем бы ни был рейд пиратов, загнавших меня на дерево, подобное более не повторилось. Вряд ли то была поисковая операция, скорее всего, главари, чтобы хоть чем-нибудь занять своих подчиненных и отвлечь их от беспробудного пьянства отправили их на прогулку. Конечно, помимо прогулки среди целей экспедиции был и поиск нас, законных обитателей острова, точнее, одного обитателя, все-таки я и Димка числились мертвыми.

Судя по всему особого желания кого-то там искать у пиратов не было. И ничуть неважно, один Витька на свободе или с ним еще десяток таких как он. Вообще у меня создалось впечатление, что наших «соседей» полностью устраивала ситуация, при которой мы им не мешаем, они же не трогают нас. Так что с некоторой натяжкой можно считать, что мы придерживались перемирия, я бы даже сказал, «ленивого перемирия». Конечно, ничто не бывает вечным, перемирия не исключение…

Все было как обычно, была Витькина очередь вести наблюдение. Утром, еще затемно, он сменил меня, я вернулся в наше подземное жилище, попытался уснуть, но ничего из этого не получилось. Поворочался в тесном спальном мешке, выбрался из него, прошелся по радиорубке, вышел в коридор. Заглянул в кладовую, в очередной раз подумал о том, что «трофейная» тушенка мне изрядно надоела. Тут-таки возникла идея. Я вдруг подумал, а не пойти ли мне на рыбалку! А что? Вот почему нет?!

Громко звучит, на рыбалку! На практике все выглядело куда прозаичнее. Я расплел одну из Димкиных веревок, вытянул из нее тонкую и прочную нить. В его же запасах нашлась пружина, из которой, хорошо потрудившись, удалось смастерить подобие крючка. Хорошенько потерев о бетон, получилось его заточить. Большой крючок получился, можно сказать, крюк, но я ведь и не планировал ловить мелкую рыбешку! Связал все это в единую снасть. Вышел в пещеру, своеобразную прихожую, там чуть не наступил на большого и жирного червя, непонятно каким образом оказавшегося у входа в тоннель. Воспринял это как подарок судьбы и натянул его на блестящую сталь. Забросил, удобно расположился и принялся ждать. Ждать, сам особо не веря в то, что какая-нибудь рыбина окажется настолько глупой, что попадется на мое подобие удочки. Мои сомнения тут-таки подтвердил Димка:

– Этак ты много наловишь! На кусок проволоки, на червя и это в море… удачи! – громко смеясь, он махнул рукой и отправился в лес. Стоит отметить, у него была не менее глупая идея, он собирался на охоту, с карабином…

Вопреки витающему вокруг меня пессимизму, не прошло и десяти минут, после того как Димка скрылся в лесу, веревка резко натянулась и больно врезалась в руку. От удивления я чуть было не выпустил добычу, но вовремя сориентировался, намотал нитку, играющую роль лески на приклад карабина и рывком потянул на себя. Мой улов, в планах которого не значился визит на нашу подземную кухню, упирался изо всех сил. Я также не спешил сдаваться. Мною завладел азарт настоящего рыбака, к нему примешался пробуждающийся голод. Жареная рыба! Я уже чувствовал ее запах, он витал вокруг меня, я ощущал божественный вкус. Это же так просто, так реально, надо всего лишь не дать улову сорваться…

Послышался громкий, нарастающий гул, его источник приближался.

– Вертолет! Сашка! – воспользовавшись тем, что я отвлекся, веревка скользнула на гладком дереве приклада и исчезла в воде. Внизу, всего в нескольких метрах от берега, блеснула на солнце спина огромной рыбины, выглянул из воды мощный хвост, вильнул, прощаясь, и скрылся. Ушла добыча на глубину, унося с собой мои снасти.

Потеря тут-таки отошла на второй план. Еще бы, ведь рокот приближался. Наверняка вертолет уже близко. Вот только радоваться этому или наоборот?

Я схватил оружие и бросился наверх. Вскарабкался на берег, огляделся. Вертолета не увидел, зато разглядел как над вершиной горы, делая ее маленьким действующим вулканом, поднимался столб густого черного дыма.

– Витька шашку зажег! – донесся из лесу голос Димки. – Ох, достанется же ему сейчас, побежали, друга выручать надо!

Димка оказался прав. Совсем скоро, заглушая гул двигателя вертолета и прочие, куда менее громкие звуки, послышались трели автоматных очередей. Они доносились со стороны горы, они звучали все громче.

Мы бежали, перепрыгивая через корни, продираясь сквозь колючий кустарник. Впереди и выше довольно отчетливо виднелась лишенная деревьев верхушка скалы. Сквозь редеющую листву был виден вертолет, который завис над горой, ниже, такой маленький в сравнении с ним, виднелся Витька. Он интенсивно размахивал руками, казалось, пытается отогнать летающую машину. Минута, еще одна – вертолет висит, Витька машет руками. Громкий треск автоматной очереди…

Деревья росли все реже. В просвете между ними снова показался наш толстый друг, мгновение и он упал. Вертолет подозрительно затрещал, начал кружиться на месте, его хвостовой винт закрыло облако черного дыма. В ту же минуту летающая машина взмыла ввысь, продолжая медленно разворачиваться. Несколько секунд и она исчезла из виду, скрывшись в ярком свете солнца.

Не утруждая себя трактовкой увиденного, мы мчались дальше. Звуки выстрелов становились громче, отчетливее. Автоматная очередь, глухой одиночный выстрел, снова очередь. Тут вслед за порцией пуль полетела длинная тирада отборных ругательств. Средь деревьев, сопровождаемая отвратительным шипеньем, пронеслась ракета.

– Похоже, у Витьки патроны закончились. Надо пиратов отвлечь, – Димка кивнул мне. – Серега, стреляй в том направлении, куда угодно, можешь даже не целиться.

Я выпустил всю обойму, нашарил в кармане патроны, дрожащими руками начал заряжать оружие. Тем временем Димка стрелял в другую сторону. Дополняя выстрелы, слышались громкие крики, шипенье ракет, шум ломаемых веток, громкий топот множества ног. Сквозь строй деревьев промелькнули несколько силуэтов. Пираты. Они бежали по склону, позабыв об оружии и не думая сопротивляться. Меня, а я уверен, что не только меня, переполнила гордость. Еще бы, это же первый настоящий бой и мы его выиграли! Осталось одно, надо как-то подойти к разгоряченному битвой другу…

– Витька, это мы, свои это! – крикнул Дима, опасливо выглядывая из-за толстого ствола.

Тут же в дерево влетела ракета, взорвавшись снопом ярких искр.

– Свои, говорю тебе! – снова повторил Димка. – Имей совесть, перестань стрелять, всех пиратов ты уже разогнал. Успокойся!

Вместо ответа послышалось невнятное бормотание. Димка оглянулся, взглянул на меня, вопросительно кивнул, наверняка интересовался моим мнением. Что я мог ему сказать! Правильно, ничего. Просто пожал плечами, мол, сам решай.

– Я сейчас выйду, а ты, на всякий случай, руки приподними, чтоб видно было… – продолжал Дима. – Хорошо? Я уже иду…

Он вышел на полянку. Остановился, махнул мне, я направился следом.

На границе, на условной линии, разграничивающей голую вершину и край леса, с неимоверно растерянным выражением лица стоял Витька. В его правой руке намертво зажата картонная гильза от ракеты. Он часто мигал глазами, вертел головой, беззвучно шевелил губами.

– Здорово ты их, молодец! – искренне похвалил Димка. – Вот только уходить надо. Сейчас они перегруппируются, да как попрут. А у нас патроны на исходе. Бежим!

Мы буквально скатились с горы. Воодушевление, радость первой победы, концентрация адреналина, что отдавалась пульсом на висках, не давали шанса усталости. Деревья проносились мимо, земля пролетала под ногами, с каждым шагом приближая наше убежище.

Впереди мчался Витя, единожды мы уже были свидетелями его прыти. Тут сразу и не поймешь, что тому причина, большая масса, которую с большей силой притягивает земля или большее количество адреналина, растекающегося по большему объему тела…

– Он ранен, – вбежав за толстяком в наш «штаб», выкрикнул я. И действительно Витькина ладонь была залита кровью. – Дай я посмотрю.

Причиной ранения оказалась острая щепка, выбитая из дерева выстрелом. Она пробила кожу и надежно засела в теле. Неприятно, но не смертельно.

– Переживу, – пробормотал тот, тяжело, но облегченно вздыхая. – Я уже подумал, что и вправду зацепило…

– Как это ни прискорбно, но впредь свободно гулять по острову мы не сможем. Наверняка теперь на горе часового выставят, возможно, не одного. К тому же, я полагаю, в это самое время пираты занимаются тем, чем следовало бы заняться с самого начала – обшаривают остров, – я вырвал занозу, от чего Витя истошно завопил, оторвал кусок бинта, кое-как перевязал рану. Повязка ему очень понравилась, наверняка толстяку было приятно осознавать, что у него настоящее боевое ранение, пусть лишь «боевая царапина». – Теперь они точно знают, что сбежавший не один. Теряются в догадках, пытаясь понять, кто мы, сколько нас…

– Хочешь сказать, мне надо было лежать и не шевелиться? Надо было делать вид, что ничего не происходит, не пытаться остановить Сашку? – Витька заметно покраснел, то ли от боли, то ли от негодования.

– Ни в коем случае, все ты сделал правильно, – похоже, я что-то не так сказал, или меня не так поняли? – Более того, уверен, я бы поступил точно также! Ведь если бы Сашка сел, они заполучили вертолет. И кто знает, что тогда случилось с пилотом. Да и вообще, пойми правильно, я ведь не пытаюсь никого виновным назначить, я просто констатирую факты.

– Да, Серега, все так и есть. Они нас ищут. Да, теперь они не будут такими беспечными. Уверен, теперь и на маяке будет часовой и на вершине. Но на счет серьезного обследования острова и патрулей в лесу это вряд ли. Опасно. Во всяком случае, пока не узнают, сколько нас, чем мы вооружены, – Димка хитро прищурился. – А вообще все не так уж и плохо: первый бой мы выиграли, не мы их, а они нас боятся. Так что инициатива за нами!

– Это, конечно же, да, мы победили, – толстяк как-то неожиданно сник. – Вот только что случилось с Сашкой, мы не знаем. Хочется верить, что он благополучно улетел…

Глава 23

Полезная находка

Мы вышли на закате. Отправились на разведку, прекрасно осознавая, насколько рискованна наша вылазка. Очередная вылазка. Дело не в том, что без прогулки мы уже не могли, хотя, и это тоже. Прежде всего, нас беспокоила судьба пилота, мы хотели узнать, где он, что с ним произошло, удалось ли ему спастись. Лишенные связи и отрезанные от мира мы могли получить информацию разве что от самих пиратов. Для этого надо было подкрасться, как можно ближе да попытаться подслушать разговор. Конечно, если будет что слушать…

Нас приветствовал божественный вечер. До чего же все вокруг прекрасно и органично: неподвижный воздух, умиротворяющее спокойствие, небо над головой. Прекрасное вечернее небо, чистое, лишенное облаков, темно-синее на востоке, ярко-голубое в зените и огненно-красное на западе. Более всего поражала западная часть воздушного купола. Там, средь небесного огня, медленно и величаво, раскаленное небесное светило погружалось в бездну вод. Порожденный ним, будто результат соприкосновения огненного шара с морской водой, над морем поднимался, покачиваясь, легкий вечерний туман. Собирался он в туманное облако, в густую дымку, пытался скрыть таинство заката от любопытных глаз случайных наблюдателей. Задумал он что-то, не иначе!

Подчеркивало общую идиллию звуковое сопровождение. Громко и чуточку печально пели птицы, хлопали крыльями, будто аплодировали сами себе; кто-то незримый переворачивал сухие листья, перешептывались тонкими веточками деревья, чуть заметно покачивали кронами они, а под всем этим земным великолепием убаюкивающее шумело море. Удивительное явление – колышущиеся волны. Они неспешно накатывали на скалистый берег, плескались, разбиваясь о камешки, шелестели, будто сухие листья, переворачивая гладкие песчинки.

Стоило нам подняться на берег, все тут-таки закончилось, провалился солнечный диск под воду, померкло яркое зарево заката. Потревоженные нашими шагами птицы дружно загалдели и сразу же умолкли. Даже неведомый зверек и тот перестал шелестеть листвой. Все стихло, все замерло, лишь волны продолжали накатывать на берег.

За тишиной подкралась темнота. Еще не полная, еще не абсолютная, это все будет, это впереди. Пока же лишь погасло зарево, потемнел небесный океан, предоставляя возможность проявить себя звездам. Они и не думали привередничать. Густо высыпали самоцветами, разукрасив небо, только на западе, там, где совсем недавно скрылось солнце, затмевая все, разрасталось густое черное чернее приближающейся ночи облако. Вряд ли от этого облака можно ждать чего-нибудь хорошего…

– Буря идет, – подтвердил мое предположение Димка. – Часа через три такое начнется! Очень надеюсь, что к тому моменту мы успеем вернуться. Не будем терять времени!

Мы углубились в лес. В приглушенном свете фонарика мелькали стволы деревьев, их контрастные рельефные тени заставляли вздрагивать и заново переживать недавние события. Чуть не в каждом кустике мне виделся вооруженный бандит, чуть не каждая ветка казалась рукой, стремящейся схватить меня. В такие моменты здорово помогал карабин. Гладкий приклад успокаивал, холодный металл добавлял уверенности, правда, только до следующей, еще более густой и еще более контрастной тени.

Просветы между деревьями стали шире. Впереди показалась верхушка скалы. Ее освещало колышущееся пламя. Там, сидя у костра, расположились двое. Наверняка они понимали всю бессмысленность своей миссии, понимали, что никто не полезет на гору, как минимум, этой ночью, все понимали они, а потому особо и не напрягались. Один играл на губной гармошке, другой неподвижно сидел, опираясь на ствол одинокого дерева, думаю, спал.

На границе между царством деревьев и безжизненной вершиной мы остановились. Подождали несколько минут.

– Тут мы ничего не узнаем. Разве что набросимся на них, свяжем, да пытать начнем. И еще не факт, что они сами хоть что-то знают, – Димка дернул меня за рукав. – Давай, потихоньку обходим пик и спускаемся к маяку. Там пиратов больше, есть шанс хоть что-то разузнать.

Он шагнул в чащу леса, я кивнул и направился следом.

Очередная передышка. Мы все еще были на склоне, точно не скажу, но, кажется, где-то в том районе ранее находился вход в наклонную галерею. Отлично виден маяк. Его еще не включили, заменяя подмигивающую путеводную звезду, на его верхушке перемигивались две красные точки. Огоньки сигарет. Два. Часовых стало двое, вот только толку от этого не прибавилось. Курили они, не заботясь о маскировке. Похоже, с дисциплиной у них по-прежнему не очень…

– Какие-то огни в море, – прошептал я, – видишь, вдалеке, чуть правее причала. И на суше что-то происходит!

В тот же миг ожил маяк. Он вспыхнул ярким белым светом, который тут же сменился насыщенным красным. Кровавым заревом залило верхушки деревьев под нами. В промежутках между стволами зажглось множество огоньков, они жили, они передвигались, они спешили к пирсу.

– Вижу, – ответил Дима, – не знаю, что это все значит, не понимаю, почему мне все это не нравиться, но вот не нравиться и все тут. Что-то они забегали, давай вниз спускаться с таким расчетом, чтобы выйти в районе бухты.

Я вдруг подумал – идея сбежать с острова, похитив лодку, а лучше катер, по-прежнему не покидает моего друга-диггера. Не могу сказать, чтобы подобная перспектива меня радовала, все-таки опыт уже был, но если Димка предложит, я буду первым, кто его поддержит…

Впереди зашевелились огоньки. Призрачные, легкие, почти как живые, висели они над водой, отражались в ее колышущихся водах. Мы оказались именно там, куда и направлялись. Перед нами была бухта Омега, а огоньки – не что иное, как свет, вырывающийся из бойниц дотов.

Мгновение и один из огней померк, погас, еще мгновение и снова разгорелся. Димка толкнул меня, я налетел на пальму и вжался в нее. В тот самый момент куст рядом со мной вспыхнул, просто как новогодняя елка, украшенная гирляндой. Я сполз на землю. Надо мною, вокруг меня, перепрыгивая с дерева на дерево, проносились яркие блики – кто-то водил фонарем, освещая ночной лесок.

Вслед за светом, послышались голоса. Два голоса, нет, три. Приглушенные они, но достаточно громкие для того, чтобы можно было разобрать слова, конечно, зная язык…

– Их трое. Дежурят втроем. Ребята мнительные и пугливые. Уже несколько раз им чудились шаги, – просто над моим ухом послышался шепот Димки (хорошо все-таки быть полиглотом!). – Говорят, надоело им бояться, сами толком не зная чего. Один, тот, с визгливым голосом, говорит, мол, во всем духи виноваты. Он считает, что этот остров – священное место для туземных племен. Говорит, некогда, пришельцы изгнали местное население, отобрали земли, исключительно для того чтобы маяк построить, вот теперь духи мстят каждому, кто приложил руку к башне с огнем. Заметь Серега, тебя это в первую очередь касается! Второй возражает, мол, нет таких духов, которые с оружием ходят, да палят во все стороны. Это уже о нас всех. А вот третий, так он мне даже нравится. Мысли у него правильные, прозаичные, говорит, скорее бы смена, поесть, выпить, да завалиться спать. Все. Поговорили, расходятся.

– Они охрану усилили, – исключительно чтобы не молчать заметил я.

– Точно. Еще и лодки к громадному камню привязали, видишь, вон впереди темнеют? Да, все как одна на месте. Наверняка течением обратно прибило. Вот же обидно! Побудь тут, я скоро…

Я не успел ничего понять, как Димка пополз вперед и скрылся в зарослях. Некоторое время еще можно было проследить за ним, угадать, где он по колышущимся веточкам, но скоро все замерло и стихло.

Послышался испуганный крик. Яркие лучи с новой силой забегали по кустам, деревьям. «Ну, вот и все! – мрачно подумал я. – Теперь Димка попал…» Голоса сменились громким смехом. В свете фонарей показался еще один пират, он притаился в лесу и неожиданно выскочил на пляж, скорее всего, хотел испугать своих товарищей. А он рисковый парень! С такими шуточками легко получить пулю, да еще и не одну!

Несколько минут словесной перепалки, галдеж, смех, ругательства. Пару подзатыльников шутнику. Все. Фонари погасли, голоса стихли, пираты разбрелись. В наступившей тьме послышался глухой шлепок, что-то упало в песок. Я вздрогнул.

– Ты только посмотри, что я нашел! – Димка отделился от дерева, на фоне которого казался невидимым. – Твоя рация, ты потерял?

– Точно она! Слушай, я уже и забыл о ней, а здорово же я тогда из-за нее перепугался. Заберем, надо будет посмотреть, а вдруг удастся отремонтировать.

– Дарю! – Димка сел, прислонившись спиной к дереву. – Тем более, это единственный результат нашей вылазки. Ничего нового узнать так и не удалось. Я подкрался к самому входу в дот, прислушался, уловил обрывок разговора. Говорили о Сашке, но что с ним случилось, пираты сами не знают. Один утверждал, что тот упал, рухнул в море, другой твердил, что улетел, только дымил сильно. Он еще волновался, что Санька может сообщить властям и им придется туго. В чем истина, увы, неизвестно…

Откуда-то из ночной тьмы донесся звук выстрела. Один, глухой и одинокий. Ему вторили несколько автоматных очередей. Фонари в руках охранников, что патрулировали пляж, тут-таки ожили, с треском заговорила радиостанция. Я испугался, подумав, что это та, которая у меня в руках. Уронил ее, сам рухнул рядом.

Нет, говорящая рация, портативное переговорное устройство, была в руках у одного из пиратов. Я попытался разглядеть у кого именно, так, на будущее, но ночь не лучше время для того, чтобы запоминать лица.

Треск эфира сменился громкими криками. Из обоих дотов, подсвечивая себе фонариками, спешили пираты. Они выбежали на пляж, принялись сталкивать лодки в воду, подгоняя друг друга криками и тумаками.

Несмотря на сильнейший переполох, справились быстро. Взревели моторы, лодки, освещенные яркими фонарями, будто светлячки, умчались в ночную тьму. На берегу остался один еле различимый силуэт. Часовой. Некоторое время он стоял неподвижно, но скоро ему это надоело. Он зажег сигарету и быстрым шагом направился к ближайшему доту, правильно рассудив, что охранять больше нечего, следовательно, можно перекусить, пока есть такая возможность.

– Ладно, пойдем отсюда! – Димка кивнул головой. – Ничего нового мы не узнали, да и не узнаем в ближайшее время.

– Согласен, а что по поводу последнего переполоха?

– А кто их знает! Голос из рации приказал грузиться в лодки и срочно мчать к причалу, а вот зачем, для чего, кто их разберет! Да и вообще я не понимаю, тут вот-вот ураган налетит, в такую пору лучше делать как мы, под землю забираться, да не высовываться. А они?!Пираты, одним словом, что с них взять!

Мы выбрались на небольшую полянку, освещенную светом маяка. Настолько яркий свет, что пришлось остановиться, чтобы не попасть на глаза часовым. Вопреки ожиданиям свет не мигал, он темнел. Достаточно быстро стал коричневым, после бордовым. Мгновение и новая метаморфоза, теперь светлел он, постепенно сдвигаясь в красную сторону спектра. Вспыхнул кроваво-алым, побыл таковым не более секунды и вдруг стал зеленым. Неподобающее поведение для приличного маяка. Как минимум, для нашего…

– Ну что, радист? – первым не выдержал Витька. С тех пор как я внес трофей в «штаб» и положил его на столик, толстяк неотступно следовал за мной. – Сейчас с кем-нибудь свяжемся?

Конечно, ни я, ни кто либо из моих товарищей не питали особых иллюзий относительно радиостанции. Все-таки электроника, любая электроника, это не тот предмет, который лучше работать после того, как в него попадет пуля. Особенно если пуля не одна. Но иллюзии, подкрепленные надеждами, они так сладостны.

– Не знаю. И вообще, не отвлекай. Сейчас я ее разберу, посмотрю, что с ней, а уже после смогу ответить на твой вопрос!

– Да ну тебя, Серега! Нудный ты сегодня, – Витька фальшиво обиделся. – Нервничаешь, огрызаешься! Мы ведь просто интересуемся, только и всего. Нам же самим хочется, чтобы она заработала. Это же просто…

Вместо ответа я вяло махнул рукой, дескать, знаю я вас, не мешайте, взялся за нож, довольно сносно подходивший на роль отвертки.

Радиостанция попалась надежная, качественная, вот что значит армейская техника! Так что пришлось повозиться. Тем не менее, кто хочет, тот может все, как минимум, может разобрать все что угодно. Я открутил болты, удерживающие крышку. Снял ее, корпус с платами положил на стол. Друзья тут-таки оказались рядом.

– Вот это попадание! – восторженно прошептал Димка.

Из большого бело-серебристого радиатора, точно по центру пробив круглый корпус транзистора, выглядывала, контрастно рыжая, покрытая медью пуля. Надежда на то, что после такого ранения рация сможет работать улетучивалась просто на глазах.

– Пять сорок пять, – кивнул Димка, разглядывая плоское основание пули, – хорошо вошла, точно. Слушай, Серега, а может рация все еще работает? Просто никто не подумал ее включить?

Стоило подковырнуть пулю ножом она выпала на стол. Подпрыгнула на столешнице, откатилась к ее краю, беззвучно упала на пол.

– Может, но это еще не все. Вот вторая, – я взял нижнюю часть корпуса, встряхнул ее, вынул батарею. Черный пластик пересекала глубокая трещина, в центре которой красовалась точно такая же пуля. Из пластикового каньона что-то вытекало, что-то химическое, от чего отвратительно щекотало в носу. – Батарея свое отработала. Но я вот что подумал, рация ведь должна и от сети работать. Надо только попробовать. Забери этот хлам выбрось куда-нибудь…

Дима осторожно, будто это была не батарея, а ручная граната, взял пластиковую коробку, огляделся, подобрал лежащий в углу полиэтиленовый пакет.

– Нельзя батареи выбрасывать, их полагается утилизировать, – глубокомысленно произнес он. Вышел и через минуту вернулся.

– Утилизировал? – не удержался я.

– Нет, просто положил подальше, отнес в комнатку, что рядом с кладовкой, после на материк вывезем, – его серьезный тон прогнал улыбку с моего лица. – Вот и нечего смеяться. Всю планету загадили. Уголка не нейти, где бы человек не намусорил… ну как?

К всеобщему удивлению, в динамике послышался отчетливый треск.

– Ну, Серега, ну ты шаман! – восторгу Витьки не было предела. – Давай, ищи кого-нибудь…

Я принялся вертеть рукоятку настройки. Картина треска менялась, но все равно это был только треск.

– Антенна нужна, – меня осенила вполне разумная мысль, – мы ведь под землей находимся, какая тут может быть связь!

– Решаемо! – Димка стукнул кулаком по металлическому щитку, тот открылся. – Эти два провода я задействовал для электроснабжения, все остальные в полнейшем твоем распоряжении.

Недолго думая, я зачистил один из проводов, воткнул его в антенное гнездо. Тут-таки, забивая шум эфира, послышалась неразборчивая речь.

– Ура! – хором воскликнули мы.

– Димка, ты почти местный, давай, скажи им что-нибудь, что угодно! – я протянул другу микрофон.

Он вдавил переключатель, сбивчиво заговорил. Результата не было, голос неизвестного, занимающего частоту, продолжал свой скучный монолог. На нас он никак не отреагировал.

– Антенна слабенькая, – Димка отложил микрофон. – Да иначе и быть не может, это же просто проволока, проложенная внутри тоннеля. Наружу выходит небольшой кусок, думаю, сантиметров двадцать, не больше. Словом, мне все ясно, надо действовать. Серега ты представление имеешь, как должна выглядеть нормальная антенна? Я не говорю о точных размерах, хоть примерно.

Рассеянно пожимая плечами, я ответил:

– Даже и не догадываюсь. Но, учитывая то, что на поверхности было достаточно вот этого короткого штыря, думаю, нужен больший штырь, только… наверху. В общем, полагаю достаточно куска провода, забросить его на дерево. Но это, сам понимаешь…

– Понятно. Все это кабельное хозяйство выходит на поверхность в районе лагеря рабочих. Не самое лучшее место для прогулок, но делать нечего. Решено, я спать, а вечером схожу, прогуляюсь.

Глава 24

Неожиданный улов

Быстро справившись с текущими делами, а именно подключив облюбованные мною провода к зарядному устройству от телефона (чтобы Димка смог там наверху определить, куда подключать антенну, так сказать, на ощупь, нет, можно было и все двести двадцать задействовать…), я заметно заскучал. Не люблю ждать, ладно, час-другой, а тут без малого целый день!

Глаза принялись вглядываться в унылую обстановку подземного «штаба», обшаривали его метр за метром и вот случилось. Блуждающий взгляд наткнулся на частично распущенную веревку, перескочил на кусок проволоки, из которой я в прошлый раз сделал крючок. Руки тут-таки ощутили приятную тяжесть улова, разгоняя привычные ароматы подземелья, в воздухе запахло жареной рыбой. Мне так захотелось на рыбалку, что я даже подскочил от нетерпения, а что, это же так просто…

Очень скоро я выгибал очередной крючок, искренне сомневаясь в том, что он удержит того морского монстра, который повадился хватать мою наживку. Быстро распустил веревку, выбрал из нее лучшую нить. К одному ее концу приладил крючок, к другому импровизированную катушку – обычную палку, на которую можно было намотать «леску», а при необходимости тащить улов обеими руками.

Искать наживку я не стал, хотя можно было. Это вовсе несложно – в лесу под деревьями полно больших, жирных и аппетитных на вид червей. Такие аппетитные они, что даже у самого слюна текла. А что, это экзотика, так сказать. Нет, хочется верить, что до столь сомнительного блюда дело не дойдет, хотя… «Нет, лишнее это, для моря нужно что-то блестящее, что-то, что будет привлекать крупную рыбину, помню, по телевизору когда-то видел. К примеру, вон тот кусок жести от консервной банки. Такой он блестящий, такой привлекательный, сам бы клюнул, будь я рыбой!»

Я выбрался из тоннеля, удобно расположился. Сел на обломок доски, свесил ноги над обрывом. Исключительно чтоб привлечь удачу несколько раз плюнул на крючок, замахнулся и замер. Внизу, просто подо мною, на узкой полоске песка, оголенного отливом, отчетливые, виднелись следы. Цепочка глубоких следов, бредущая вдоль берега уходящая куда-то вдаль.

В тот же миг «удочка» улетела в тоннель, глухо ударившись о бетонную стену. Я схватил карабин, ощущая дрожь в пальцах, убедился в том, что оружие заряжено.

– Пять патронов это не так уж и много, сбегать, взять еще? Хотя в данном случае… – пробормотал я, вглядываясь в цепочку следов. – Внизу следы одного человека, как-то раньше я не замечал, чтобы друзья наши пираты ходили по одному. Кто же это может быть?

Я обернулся, собираясь позвать друзей, но быстро раздумал. Димка, как и собирался, отсыпался перед грядущей вылазкой, Витька, исключительно для того, чтобы не шуметь и не мешать спать товарищу, также уснул. Словом, тихий час у нас. Да, можно броситься к ним, растолкать одного или сразу обоих, но это время, полчаса, никак не меньше, к тому времени отлив закончится, полоска песка, равно как и интересующие меня следы уйдет под воду. Следовательно, вывод один…

– Надо идти, причем уже сейчас, – решительно прошептал я. Громко выдохнул, иллюстрируя, наполняющую меня, решимость. Свесился с обрыва, понимая, что этим путем уже не вернусь, разжал пальцы. – Сам во всем разберусь, а уже после…

Ноги погрузились во влажный песок. Приземлившись, я посмотрел по сторонам, никого не увидел, прижался к прохладному камню. Поднял голову вверх, туда, где метрах в четырех надо мною практически незаметная находилась пещера. Мелькнула запоздалая мысль: «Пожалуй, надо было кого-нибудь позвать. Так, за компанию, или хоть веревку привязать, ведь возвращаться придется!»

От подобных мыслей толку было мало. В любом случае уже ничего не изменить. Надо было действовать, надо было идти по следу, преследовать незнакомца.

Следы уходили в ту сторону острова, которая была нами практически не изучена. Как-то так сложилось, что не интересовала она нас, ни капельки. Все вылазки ограничивались бухтой Омега, что на противоположной стороне, пиком, с которого открывался отличный вид на окрестности, да лагерем бандитов. Собственно, берег, вдоль которого шел, я видел лишь один раз. Это было совсем недавно, когда нас, захваченных у косы, везли в рабство, на стройку. Даже вспоминать неохота…

Расстояние между шагами незнакомца становилось все меньше. Линия следов была все затейливее, наверняка тот, кто шел вдоль кромки воды, сильно устал. А это могло означать только одно – скоро он окончательно выбьется из сил, присядет, чтобы отдохнуть, может, попытается спрятаться, устроить засаду, правда, весь берег как на ладони, но надо быть внимательнее.

Пока я шел, время не стояло на месте, упрямо мчалось оно вперед, не планируя жать на паузу. Отлив сменился приливом. Тропинка, позаимствованная у моря, с каждым шагом становилась уже. Легкие волны захватывали новые участки, накатывались они на песок, стремились добраться до скалы, а там и подняться до максимального уровня. Что особенно не радовало, так это черно-зеленая полоса на каменном склоне – уровень моря в моменты прилива. До нее было метра два с половиной, а то и того больше.

Понимая всю серьезность положения, я ускорил шаг и очень скоро заметил человека, который сидел, опираясь спиной о каменный склон. Вот те раз! Худенькая фигура, легкое белое платье, длинные черные волосы, все это упрямо твердило – я преследовал женщину. «Что и так понятно, вместо того, чтобы головой вертеть, на размер ноги посмотрел бы! Следопыт!»

Она была все ближе. Сидела, не шевелилась, лишь легкий ветерок играл длинным черным локоном, да покачивал краешек светлого платья. Море подкрадывалось к ней, волны касались пальцев ног, но, похоже, ее это нисколько не волновало. Странное поведение, может, она спала?

Оказалось, нет. Лишь только я приблизился, она вскочила, распрямилась, будто пружина. Правая рука, с зажатым в ней ножом, рассекая воздух, описала широкую дугу, чуть не коснувшись моей шеи. Я отпрыгнул в сторону, успев разглядеть оружие незнакомки – маленький, почти игрушечный кинжал. Блестящее полировкой лезвие, позолоченная рукоять, инкрустированная цветными камешками. Наверняка дорогая вещь, мастерская работа. Ему бы в музее лежать, а не меня ним резать…

– Так, а давайте обойдемся без поножовщины, – отскочив метра на полтора в сторону, я чудом устоял на ногах. Остановился, оказавшись по косточки в воде. Сам от себя подобного не ожидал, на такое расстояние, с места, без подготовки! – Согласитесь, я ведь на вас не набрасывался, так что будьте и вы… благоразумны…

Растерялся я как-то, все слова растерял, и умные, и те, что не очень. Умолк. Минуты сменяли друг друга. Мы стояли, я в воде, она у склона. Стояли, смотрели друг на друга она с настороженным любопытством, я с искренним восхищением.

Молоденькая девушка, чуть выше среднего роста, идеальная фигура, приятные черты лица, карие почти черные глаза, длинные темные волосы. Было что-то в ней зажигательное, южное, темпераментное. Я почему-то подумал, что она неместная, нет, не в том смысле, что не из этого острова, это и так понятно, просто не из этого региона она. Веяло от ее облика чем-то, не знаю даже… Латинской Америкой, что ли…

Мы молчали, время шло, пауза изрядно затянулась. Я решился ступить шаг в направлении берега. Все-таки прилив такое явление, которому ничуть неинтересно, мешает он кому-то, или нет. Гонит он воду, не думая о последствиях.

Девушка моментально отреагировала. Вскрикнула, не испуганно, предупреждающе, если не угрожающе. Взмахнула головой, отбрасывая длинные волосы назад. Прижалась спиной к камню, провела рукой с кинжалом перед собой, будто обозначила свою территорию. Ее губы зашевелились только совершенно беззвучно…

– Нет, вы меня поймите правильно, – стараясь говорить спокойно, продолжил я, – вода! Море, прибой. Понимаете? Вода прибывает, я стою в воде, у меня уже полные ботинки, видите? – нет, я не верил в то, что здесь, на краю света, на практически необитаемом острове мне довелось повстречать девушку, понимающую русский язык. Кстати, очень даже симпатичную девушку. Эта смуглая кожа, острый взгляд ослепительных глаз, не менее острый, нежели ее кинжал… – Прибой, как же вам это объяснить? Скоро все затопит, – я попытался подключить к словам жесты. Получилось, но не очень…

Кажется, я понял, что мешает нашему общению – оружие! Конечно, ее нож не шел ни в какое сравнение с моим карабином. К тому же он еще и висел на моей шее, как автомат у нацистов из кинохроники. Надо срочно исправлять ситуацию.

Медленно, стараясь не испугать и без того перепуганную незнакомку, я снял оружие, перевесил его за спину. Поднял обе руки, показывая, что у меня нет ничего опасного, пальцем показал на то место, где бы хотел оказаться. Вопросительно кивнул ей.

Не знаю, может это проделки воображения, но я почти уверен, что она кивнула. Как бы там ни было, я, медленно, очень медленно, вышел на все сужающуюся полоску суши. Подошел к обрыву, остановился, кивнул, надеясь, что мой кивок выглядит как знак благодарности.

Вновь воцарилась тишина. Вновь пауза затягивалась. Я смотрел на нее, она отвечала тем же. Пусть ее нож по-прежнему был нацелен на меня, в глубине черных глаз все ярче разгоралось любопытство, если не заинтересованность.

– Ладно, это все хорошо, – снова заговорил я, – только прилив продолжается. Ну, как вам это объяснить, – я, на удивление живописно изобразил волны, накатывающие на песок, показал отметку на камне, уровень, до которого должна подняться вода. Укоризненно покачал головой. Изобразил себя плывущего, тонущего, а после и вовсе, захлебнувшегося. Получилось очень натурально. Во всяком случае, ей понравилось. Она даже хихикнула, тихо так, но от души. – Вот я и говорю. Нам надо уходить, туда нам, – я показал вдаль, в ту сторону, где как я надеялся, берег ниже.

Случилось! Она заговорила. Быстро, будто боялась, что ей не дадут высказаться. Не понял ни слова, но это уже диалог! Отдавая себе отчет в том, что я понимаю ее ничуть не лучше, нежели она меня, девушка начала жестикулировать. Честно говоря, я по-прежнему ничего не понимал, но и это неважно, главное, она перестала тыкать в мою сторону ножом!

Похоже, мы до чего-то договорились. Во всяком случае, она, часто оглядываясь и продолжая эмоционально говорить, пошла прямо, я заспешил следом. К тому времени узкой полоски песка уже не было. Скрыла его вода. Скоро ее уровень достиг моих коленей, идти становилось труднее, особенно моей спутнице. Понимая это, я предложил ей руку, она гневно отвергла мое предложение, решительно пошла вперед, вот только ушла недалеко. Скоро она окончательно выдохлась, дождалась меня, схватила за локоть, отвернулась, наверняка для того, чтобы не видеть мою не к месту довольную физиономию.

Берег стал ниже. Небольшое понижение, но оно, вкупе с подъемом уровня воды, давало надежду. Надежду на то, что, постаравшись, можно будет выбраться из ловушки прилива.

Я одернул руку девушки, показал на берег, на нее, выставил вперед руки, иллюстрируя желание подсадить ее. Она покачала головой, показала на себя, на свои руки.

– Ну и ладно, все равно препираться некогда, – сразу же согласился я, и забросил оружие наверх. Вслед за ним улетели и окончательно промокшие ботинки.

Девушка стала у склона, сцепила руки в замок, кивнула. Я, чувствуя неловкость от того, что приходится карабкаться наверх, используя ее хрупкую фигурку в качестве лестницы, стал ей на плечо…

Да, признаю, она была права, когда отказалась лезть первой. Слишком высоко. Даже если бы мне хватило наглости стать ей на голову, я бы все равно не смог взобраться. Я просто не доставал до края скалы, зато смог дотянуться до ближайшей свисающей с него лианы и повиснуть на ней! Очень удобная вещь, в случае отсутствия веревки. Всего несколько усилий и вот она ровная поверхность.

Тут уже я сам сообразил – сбросил вниз длинную и прочную природную веревку. Проследил за тем, как девушка обвязывает ее вокруг талии (она явно не новичок в море, вон как быстро завязала мудреный узел!), как упирается ногами в склон, да все понятно, тянуть надо.

Очень скоро я, а неподалеку от меня она, лежали на траве, пытаясь восстановить дыхание. Сознаюсь, я даже вздремнуть умудрился. Слегка, да только на секундочку…

Когда я открыл глаза, девушка сидела рядом и с видом знатока осматривала мой карабин. Я мысленно похолодел. Все-таки женщина с оружием это уже страшно, а женщина с огнестрельным оружием – страшнее этого мало что бывает! Передергивая затвор, она извлекла все патроны, сложила их на ладони, заметно помрачнела, снова зарядила. Увидела, что я проснулся, наверняка заметила и страх в моих глазах, улыбнулась, положила карабин на землю. Задорно подмигнула и красноречиво кивнула, дескать, а что дальше?

В ответ я лишь пожал плечами. Как это что, идти надо! Именно это я и изобразил. Попытался ответить на безмолвный вопрос, куда. Но что я отвечу, а главное, как! Сказал, мол, домой, подземелье это же наш дом, временный, вынужденный. Изобразил руками нечто невнятное, потопал по земле, изображая ходьбу, попытался присесть, упал. В ответ она искренне расхохоталась, махнула рукой, мол, веди…

– Меня зовут Сергей, – как-то я совсем забыл, что не удосужился представиться, да и ее имя хотелось бы услышать. Я обернулся, показал на себя пальцем, повторил: – Сергей. А ты?

Ответом был длинный монолог. Трудно сказать, что это было: прелюдия к знакомству, принятая у ее народа, тирада человека, который не любит молчать, а то и просто ее имя. Ничего не разобрав, я обескуражено пожал плечами, она расхохоталась и, стараясь говорить отчетливо, почти по буквам произнесла:

– Консуэла Хименес.

– Значит, вас… тебя зовут Консуэла?

Девушка слегка наклонила голову и лучезарно улыбнулась.

– Красивое имя! Мне очень приятно, нет, правда, очень. Понимаешь, мы уже даже и не скажу, как давно, сидим на острове, прозябаем в одиночестве. Представляешь, вокруг одни только мужики. Что друзья, что враги. Ужас! Ни тебе улыбнуться кому, ни комплимент отвесить. Так и одичать можно, – я улыбнулся, как мог приветливо.

В ответ на мои слова, девушка быстро заговорила. Я вслушивался в мелодию ее речи, не понимая слов, но чувствуя, что перевод мне нужен меньше всего на свете. Слушал, кивал, улыбался, боюсь, глупо улыбался, но разве в этом суть!

– Вот именно, я ведь об этом и говорю! – дождавшись паузы в ее длинной речи, продолжил я. – Скучно, просто нет слов. Тесное помещение, несколько метров бетона над головой, над ним еще и земляная насыпь. А развлечения? Да какие могут быть развлечения! Ты только подумай, полсотни мужиков на маленьком клочке суши, чем они могут заниматься? Правильно, только воевать! Вот этим и развлекаемся. Стоп, и я туда же, ты наверняка проголодалась, а я тебе байки рассказываю. Подожди, у меня ведь угощение имеется! Сейчас, одну секунду…

Как-то совсем из головы вылетело, собираясь на рыбалку, я положил в карман маленькую пачку галет, на тот случай, если перекусить захочется. Действительно маленькая она, всего четыре печенюшки, да и те безвкусные, но ведь это угощение, а девушек угощать полагается, они это любят. Любая девушка любит угощение, даже если она говорит на непонятном тебе языке, ходит босиком и при каждом удобном случае пытается проткнуть тебя ножом.

Консуэла мило улыбнулась, взяла две штучки и кивнула мне, мол, по-честному…

Где-то в глубине леса громко загалдели птицы. Звук шел волнами, не иначе как кто-то, будил пернатых, шагая по лесу, направляясь в нашу сторону. Я остановился, оглянулся, взглянул на девушку, та побледнела и крепко схватилась за рукоять своего кинжала. Приставив палец к губам, я кивнул, мол, пойду, посмотрю, узнаю, что там. Ответа не было, да я его и не ждал.

Среди деревьев промелькнули несколько силуэтов. Конечно же, пираты, все-таки благодаря Димке, наша экипировка заметно отличалась от того, что было надето на них.

Я прижался к ближайшему стволу, пригляделся. Отодвинулся от него, осознав, что от оружия, висящего за спиной толку мало. Взялся за ремешок карабина, намереваясь его снять. В тот же миг холодная сталь коснулась моей шеи. Вот это новости! Я застыл от удивления, попытался скосить глаза, чтобы посмотреть себе за спину, не получилось, попытался возмутиться, шепотом, но сразу передумал. Трудно оправдываться перед человеком, который тебя не понимает. Тут еще и Консуэла окончательно отбила охоту говорить. Она прошипела несколько слов и прижала нож сильнее. Вот у нее развлечения…

Громко разговаривая между собой (наверняка чтоб самим страшно не было), выстреливая сухими ветвями, ломающимся под ногами, пятеро пиратов растворились в лесной чащобе. Скоро стихли их голоса, растворились в лесном многоголосье смех и шум. Через минуту умолкли и птицы, лишь изредка перекрикивались они, обмениваясь впечатлениями о незваных гостях, да продолжал играться ветерок, колышущий густую листву.

– Слушай, я не совсем понимаю, что именно ты планируешь сделать, но более чем уверен, ты не права! – как мог спокойно заговорил я. – Некрасиво просто так человеку, безо всякой видимой причины нож к горлу приставлять, особенно если он, можно сказать, жизнь тебе спас!

Не сработало. Не проснулась ее совесть, нож она не убрала, зато прошептала несколько слов. Ее рука, та, которая не угрожала мне ножом, коснулась моего плеча и показала в ту сторону, куда скрылись пираты. В качестве дополнения к жестам последовали несколько фраз, громких, гневных, но непонятных. Да и ладно, не молчит это уже хорошо.

– Подожди, начинаю понимать, значит, ты решила, что я с ними? Думаешь, что я хотел тебя к ним отвести? – догадался я по жестам и интонации. – Еще чего придумала! Единственная симпатичная девушка, я не знаю, на сколько десятков, сотен, квадратных километров, и я ее отдам, да еще и кому! Пиратам…

Казалось, ничего такого не сказал, почти ничего, но даже то, что сказал, оно ведь на русском было, не должна была она понять, а нет, поняла! Убрала нож и тут-таки влепила мне пощечину! Вот и разбери после всего, что она понимает, а что нет!

Похоже, инцидент был исчерпан, Консуэла снова заговорила, уверен, она не из тех, кто может долго молчать. Трудно сказать, хорошо это или не очень, но мне понравилось. Ее разговорчивость отлично дополняла мою умеренную молчаливость.

Она говорила, я рассеянно слушал, мы шли, медленно, не спеша, вдоль обрыва. Я поглядывал на девушку и удивлялся, она шла босиком, казалось, не касается земли. Казалось, даже травинки не сминались под ее ногами…

Вновь вернулась напряженность. Нет, я понимаю, тогда, раньше, пираты, сомнения, подозрения. Поговорили, обменялись жестами, друг друга поняли. Теперь же ничего не получалось. Наверняка в ее глазах я был шарлатаном, лжепророком, приглашающим сделать шаг бездну.

Не удалось. Старательно выгибаясь, изображая руками немыслимые фигуры, я рассказал о пещере, тоннеле под островом, даже дот изобразил со стреляющим пулеметом, что выглядывает из амбразуры. Красиво получилось, думаю, она меня почти поняла, а вот понял ли сам себя я…

– Ладно, я пойду первым… – решив, что лучший аргумент – личный пример, сказал я.

Шагнул вперед, в пустоту. Шаг, еще шаг. Немного спустился, обернулся. Надо же, так девушки на меня еще не смотрели! Удивленно, восторженно, часто мигая большими (и не только от удивления) карими, а то и вовсе черными глазами. Еще бы, ведь с того места, где стояла она, казалось, будто я остановился на ступеньке из воздуха, а что, я еще и не такое умею!

Решилась. Она решилась. Ступила шаг, замерла, посмотрела на меня и улыбнулась. Никогда не видел столь очаровательной улыбки!

Вот и пещера, потайная дверь, темнота за ней. Похоже, Консуэла еще сомневалась. Надо было ее подбодрить.

– Уже немного осталось. Ход большей частью прямой, ровный, к тому же у нас есть фонарик. Пошли, познакомлю тебя с друзьями!

Пожалуй, это немного не по этикету, тем не менее, первым вошел я. Демонстративно прокашлялся, посмотрел на сонную физиономию Витьки, перевел взгляд на Димку.

– Тут такое дело, – я предвкушал то, что неминуемо начнется, – у нас гости.

– Русалку поймал, – хохотнул Димка и тут-таки запнулся. А что, в принципе, он угадал.

Девушка заглянула в комнату, увидела удивленные лица моих товарищей и тут-таки спряталась за моей спиной. Я уже был готов почувствовать кожей холодную сталь клинка, но нет, на этот раз обошлось.

– Здрасте! – выдохнул Витька, заворачиваясь в спальный мешок. – Извините, но мы как бы, не одеты.

Консуэла, услышав в его голосе интонации уже немного знакомого ей языка, выглянула из-за меня. Смущенно мигнула глазами, склонила голову в знак приветствия…

Кладовую быстро освободили. Запасы вынесли и сложили под стенкой в коридоре. Веником, связанным из веток ближайших деревьев, вымели пол, обмели стены. Пусть как бы мы не старались, как бы ни поливали пол и стены водой, поднялось столько пыли, что пришлось больше часа просидеть у входа в тоннель, выжидая пока вентиляция справиться с очисткой воздуха. «Вот что делает присутствие женщины, мы ведь за все время, что провели под землей даже и не задумывались о том, чтобы прибраться!» – промелькнула разумная мысль, разбуженная очаровательной улыбкой нашей новой знакомой.

Вот все и готово. Гостье подготовили жилище. Вымели, вычистили. Димка притащил откуда-то из глубины подземелья изрядно тронутую ржавчиной кровать. Ее также отчистили, содрали ржавчину обломками бетона, работали так энергично, что скрежет должен был распространиться по всему островку. Нашелся и спальный мешок, Димка оказался запасливым. Особым шиком стало зеркало. Старое, темное, в потертой раме, но настоящее, в нем всегда можно было увидеть себя, пусть даже не слишком четко. Думаю, наша гостья осталась довольна. Во всяком случае, настолько, насколько можно быть довольным в сложившейся ситуации.

Давая возможность девушке освоиться, мы вежливо удалились…

Глава 25

Есть связь?

– Не знаю, – печальным жестом Димка пожал плечами, – я ведь никакой не полиглот. Так по роду деятельности пришлось несколько азиатских языков выучить. А вообще, мне так кажется, она говорит на испанском или на португальском. Хотя, могу и заблуждаться…

– Так что же это я! – я звонко хлопнул себя по лбу. – Чем я думаю! Я ведь готовился к поездке. Серьезно готовился. А поскольку не знал, с чем столкнусь, скачал себе на телефон с десяток словарей. Русско-испанский у меня точно есть. Сейчас мы все выясним!

Дружной толпой мы ввалились в комнату девушки. Нет, не просто ввалились, мы постучали. В это время она сидела на кровати и задумчиво смотрела перед собой. Я протянул ей телефон, ткнул пальцем в иконку приложения, вопросительно кивнул. Она заметно повеселела.

Длинные тонкие пальчики быстро забегали по виртуальной клавиатуре.

– Угадал, – прошептал Димка, – испанский!

Скоро мы узнали историю девушки. Вкратце, тезисами, прочее я быстро нафантазировал. Теперь и не отличишь, где истина, где выдумка…

Она из Мексики. Путешествовала вместе с отцом на яхте. Обошли чуть не вокруг света. Оказавшись на пути мощного урагана, пытались пройти южнее него. Зашли в совершенно незнакомые воды. Тут впереди вспыхнул свет маяка, намекая на то, что рядом берег. Световые сигналы направляли яхту, казалось, они приближаются к порту. Ждать чуда было бессмысленно, вот отец и решил спрятаться от шторма в гостеприимной гавани. Вышел на связь, ему любезно позволили пристать к берегу и попросили идти, ориентируясь на световые сигналы. Вместо стоянки в порту яхта налетела на рифы. Суденышко стремительно начало тонуть. К нему спешили страшные люди, вооруженные до зубов. Отец столкнул девушку за борт, сам схватил ружье, пытался отстреливаться, но силы были неравны. Вплавь, стараясь из последних сил, девушка добралась до острова, переждала бурю в небольшой пещере на берегу, а утром направилась вдоль побережья в поисках поселений.

Высказавшись, девушка тихонько заплакала. Мы же не придумали ничего лучше, кроме как просто сбежать, вышли из тоннеля, к морю, к солнцу, спешащему скрыться за горизонтом.

– Так вот почему свет маяка меняется, да еще и так нелогично, – пробормотал я, рассеянно кивая головой. – Значит, мы своими руками соорудили ловушку для случайных мореплавателей…

– Не надо! – возмутился Витька. – Да, мы построили маяк, но мы ведь ничего не знали. Я же лично до сих пор ничего не знаю. Причем тут свет или цвет?

– Наш мяк должен лишь информировать о береге. Он должен мигать белым светом. Но пираты где-то раздобыли светофильтры и используют их для своих целей. Помнишь Димка, мы наблюдали, как луч меняется, то белым становится, то красным, то зеленым. Так вот ночью меняя цвета легко ввести в заблуждение людей на судне. Белый – безопасное направление, красный – левая сторона, зеленый – правая. Наблюдателю кажется, что он видит разные маяки, он меняет курс, не понимая, что его направляют совсем не туда, куда нужно. Нет, с опытным капитаном это вряд ли пройдет, а вот на любителя это… неплохая ловушка…

– Но спутниковая навигация! Разве они не видят, что находятся у небольшого островка, где ничего нет и быть не может? – не спешил сдаваться Витька.

– Прежде всего, человеку гораздо проще поверить своим глазам и ушам, чем какой-то железке и неважно, что она цифровая и в ней транзисторов, больше чем звезд на небе. Отцу Консуэлы по радио сообщили, что рядом порт, где их приютят, он в это безоговорочно поверил. Захотел поверить. Все-таки порт это молы, волнорезы, это защита, – парировал я. – Да и не секрет, что электроника в ненастье не лучший помощник, другое дело свет маяка…

– Тогда надо как можно скорее со всем этим покончить. Вызовем помощь и все исправим, кроме того, что исправить попросту невозможно… – задумчиво пробормотал Димка. Он внимательно вгляделся в горизонт. Обернулся, посмотрел на меня, покачал головой, не иначе как угадал мои мысли. – Нет, Серега, спасибо, конечно, но это лишнее. Я сам справлюсь. Это одиночная миссия, меньше шуму, больше скрытности, все такое. Ты главное не упусти момент, внимательно слушай, как только связь наладиться, кричи, зови, пробуй хоть с кем-нибудь связаться.

Он махнул рукой на прощанье, быстро взбежал на берег, остановился, еще раз помахал нам и скрылся среди деревьев. Переглянувшись, мы вернулись в наш штаб. Я включил рацию, услышав ее треск, прибежала Консуэла и мы, трое, сели вокруг стола внимательно глядя на электронный прибор, в котором сосредоточилась вся наша надежда.

– Она рабочая? – все-таки Консуэла не из тех, кто умеет молчать! Угнетает ее тишина, любит она разговаривать, особенно, если ее понимают пусть и не до конца.

Она пододвинула ко мне телефон и вопросительно посмотрела в глаза.

– Хочется верить, во всяком случае, скоро мы все узнаем, – я пожал плечами.

– У нас тоже была радиостанция, утонула она вместе с яхтой, – сообщил электронный переводчик.

Нахлынувшие на нее воспоминания отчетливо отразились в бездне черных глаз. Блеснула слезинка, она вот-вот должна была скатиться по щеке. Консуэла отвернулась. Она рассеянно посмотрела по сторонам, подошла к двери, остановилась. Пожалуй, надо бы подойти к ней, попытаться успокоить, но пока я собирался с духом, девушка вышла в коридор, послышались ее тяжелые шаги (не привыкла она к армейской обуви, а другой у нас, увы, нет). Через несколько минут она вернулась. Присела у стола, посмотрела на телефон, думаю, хотела что-то сказать, написать, но нет, не решилась.

В тишине, нарушаемой лишь фоновым треском эфира, прошел час, за ним еще один и вот совершенно неожиданно радиостанция громко захрипела. Мгновение и в помещение влетели голоса, отчетливые, несколько человек, переговаривались они на совершенно незнакомом мне языке…

– СОС! – закричал я в микрофон. – Мы захвачены пиратами, находимся на острове. Наши координаты…

Трижды я повторил спонтанное послание – ничего не менялось. Голоса продолжали вещать из небольшого динамика. Лилась речь, неторопливая, монотонная, размеренная. Я повторил еще раз практически заученные слова, громко, как мог громко, но результата по-прежнему не было.

– Похоже, теперь у нас не радиостанция, – озвучил мою мысль Витька, – а всего лишь приемник, что в принципе тоже неплохо…

Отвратительное ощущение, примерно такое же чувство было у меня, когда я выбежал на перрон и увидел последний вагон своего поезда, скрывающийся за поворотом. Было такое, однажды, давно когда-то и вот снова…

Втроем мы вышли из тоннеля. Остановились в пещере, молчали, слушая легкий шум прибоя. Ночь давно вступила в свои права, укрыла она окрестности темным покрывалом с яркими звездами на нем, бесценными бриллиантами, которых не счесть на бескрайнем небосводе. Звезды несколько убавили мрачность настроения. Да, мне всегда нравилось ночное небо, люблю я смотреть на перемигивающиеся огоньки далеких светил, красиво это, успокаивающе.

Идиллию прекрасного вечера нарушила автоматная очередь. Одна, за ней еще одна. Казалось, стреляют совсем рядом, всего в нескольких метрах от нашего укрытия. На очередь ответили несколько одиночных выстрелов, таких глухих, как будто беззащитных, снова очередь. Тишина и крик. Громкий крик, истошный вопль. Снова тишина. Шорох, треск, опять выстрелы, еще очередь.

Я вбежал в тоннель, схватил карабин, крикнул в темноту:

– Ждите, я проверю!

Бросился наверх, спотыкаясь о ставшие такими неудобными ступени. К тому времени, когда я взобрался на крутой берег, шум боя стих. Не было ни одиночных выстрелов, ни автоматных очередей. Это настораживало, лучше слышать стрельбу, знать, откуда стреляют, это доказывает, что тот, в кого стреляют, все еще жив.

Излишняя осторожность была отброшена, я пошел быстрее. Впереди замаячил свет. Фонарик. Тусклый, блеклый свет, не иначе как линза фонаря обмотана тканью. Луч дрожал, метался, будто тот, в чьих руках был источник света, что-то искал. Вот луч замер, освещая узловатую кору огромного дерева. В светлый круг попала чья-то рука. Кисть. Она отбросила тень, просто гигантский паук и сразу же растворилась в темноте. Послышался отвратительный, будто липкий шепот, за ним противное хихиканье. Луч метнулся в сторону, осветил сгорбленную фигуру с автоматом. Пираты! Свет отразился в глубоко посаженных глазах, превращая человека в хищника…

Я выстрелил. Не целясь, наобум, даже глаза закрыл на секундочку, чтоб ничего не видеть. Звук выстрела и сразу крик. Громкий, истошный, удаляющийся крик, хруст сухих веток, гам. Источник тусклого света качнулся, яркий луч опустился вниз, осветив замшелый пень. Чуть дрожал свет, покачивался. Еще мгновение и его источник упал на землю. Покатился фонарик по склону, мерцая среди деревьев, вспыхнул в последний раз и погас, разбился или просто перевернулся, я того не знаю.

Крики становились глуше, их источник удалялся. Может это лишь игра воображения, но мне показалось, что кричали двое. Разные голоса, разные интонации, один испуганный, второй и вовсе на грани истерики. Понимание того, что я один обратил в бегство пирата, а то и сразу двух заметно прибавило мне смелости. Я подошел к дереву, на котором видел тень руки одного из бандитов. Включил свой фонарь. Посветил на землю – листва буквально залита кровью. Хороший знак! Посветил в ту сторону, куда скрылись разбойники – целая дорожка из ярких алых капель. Действительно здорово! Повернул фонарь в другую – сломанные ветки, смятая трава и тоже кровь, вот это вряд ли хорошо. Что-то мне подсказывало, что я знаю, чья это кровь, знаю, кто оставил эти следы…

– Дима! – шепотом закричал я, так тихо, что сам не услышав своего голоса. – Димка!

Ответом была тишина. Луч метнулся в ту сторону, куда убежали пираты, опустился на примятую траву. След. Свежий отпечаток армейского ботинка, тот же протектор, что и на моей подошве.

Крадучись, я пошел по следу, благо это несложно. Смятая трава, сорванные листья, сломанные ветви и кровь, капельки, рубинами сияющие то тут, то там – вели меня не хуже указателей.

На очередном шаге я споткнулся. Чудом устоял. Отскочил в сторону, не успев и испугаться. Рука с фонарем сама собой опустилась вниз. Метнулась в одну сторону, в другую. Яркий круг света осветил ствол дерева, замер, медленно опустился вниз. Там, на корне, опираясь спиной о ствол, сидел Димка. Его рука сжимала карабин, глаза закрыты, он весь дрожал, дышал часто, будто ему не хватало воздуха.

– Нашелся! – обрадовался я. – Подымайся, надо уходить отсюда! Боюсь, скоро здесь будет шумно.

Я попытался помочь ему подняться, он тихо застонал, а когда схватил за руку, повыше локтя – громко закричал.

– Извини, я практически ничего не вижу. Ты ранен?

– Задело немного. В руку попали и, похоже, по ребрам полоснуло. Не знаю, что там, но это очень больно.

– Ясно. Тогда давай другую руку. Опирайся на меня, надо идти, тут недалеко, но дойти надо.

Он буквально повис на мне. Настолько быстро, насколько это было возможно, мы брели в направлении подземного убежища. В голове отдавался пульс, отсчитывая секунды, медленно передвигались ноги, отмеряя метры. Казалось, прошли лишь несколько шагов как тут…

– Димка! – послышался крик в ночи, тут-таки из сплошной темноты материализовался Витька. – Ранен?!

– Ага, помоги ему, спускайтесь вниз, я тем временем чуть-чуть приберусь. Мы тут так натоптали, плюс кровь, все это лучше любого навигатора дорогу укажет. Вычислят нас и по следам выйдут просто к нашему убежищу, а этого точно допустить нельзя.

Несколько веток колючего кустарника довольно-таки сносно заменили веник и грабли одновременно. Вспоминая недавний маршрут, внимательно вглядываясь в землю, я убирал следы нашего с Димкой похода. Старался расправить ковер сухой листвы и мха, срывал листья с капельками крови. Вернулся на полянку, где нашел Димку. Тут пришлось потрудиться более всего. Слишком уж сильно было натоптано.

Скоро я ужасно устал. Зато радовали результаты работы. Фонарик высвечивал совершенно обычный лесной пейзаж, простую полянку, каких в лесу множество. Правда, это фонарик, он точно не заменит солнечный свет, но это ладно. Надо надеяться на лучшее.

В дополнение ко всему, так, на всякий случай, я протоптал несколько дорожек ведущих в разные стороны, рассчитывая сбить со следа возможных преследователей. В результате выдохся окончательно, присел передохнуть на поваленное дерево и тут, будто в насмешку надо мною и всей проделанной совершенно бессмысленной работой, смывая все следы, пролился настоящий тропический ливень…

– Как дела? – спросил я, лишь только добрался до нашего подземного убежища. В качестве ответа получил длинную тираду на удивительном испанском языке в исполнении Консуэлы. Стыдно признаться, но я так заслушался, что даже позабыл о раненом. Правда, только на секунду.

– Сквозное ранение плеча, плюс к нему рана в боку. Плечо, это так, Консуэла уже его обработала. Не знаю, кто она по специальности, но медсестра толковая. Вот что с другой раной, пока неясно. Насколько я понял, пуля по касательной прошла, но вполне возможно, что и ребру досталось. Такие вот дела, – счел нужным ввести меня в курс дела Витька.

– Жить буду, – вяло усмехнулся Димка, – куда же я денусь.

– Ребро раздроблено и возможно внутреннее кровотечение, – сообщил мой умный телефон, после того, как девушка эмоционально выговорилась. – Что могла я сделала, а вообще тут нужен доктор.

– Это понятно, – искренне согласился я. Вот только где его взять.

Глава 26

На горизонте «Валенсия»!

Прошло еще несколько дней. Казавшаяся поначалу огромной, Димкина походная аптечка была опустошена. Не полностью, конечно, но в ней не осталось ничего, что можно было использовать при огнестрельных ранениях. Покачав головой, Консуэла прихватила меня в качестве охранника и отправилась за травами. Я и не думал увиливать, все-таки это прогулка, вдвоем, в лес. Возможность ближе узнать друг друга, к тому же с самой неожиданной стороны. Вот кто бы мог подумать, что она еще и в лечебных растениях разбирается! Я бы точно нет. Вообще, лично я, кроме подорожника ни одной полезной травинки не знаю, зато его использую на все сто процентов. И на порезы клею, и на царапины, даже на укусы мелких кровопийц, жаль, такой полезной травы на нашем островке не наблюдается…

Неважно это, важно то, что Консуэла в течение всего нескольких минут нарвала целую охапку разнообразных трав и цветов. Каждый стебелек она сопроводила эмоциональной тирадой, думаю, пояснением, что за трава, в чем ее полезные свойства. Но что толку объяснять мне, бестолковому? Тут хоть бы язык для начала выучил, а потом можно браться и за ботанику.

Практически все, что мы нарвали пошло в дело. Травы измельчены, смешаны, растерты в густую пасту, девушка использовала ее в качестве мази. Из красивых ярких цветов она сварила отвар с удивительным дурманящим ароматом, заставила Димку выпить без малого литр полученной жидкости. Некоторое время для меня оставалось загадкой, зачем нужна орхидея – оригинальное растение с фантастически красивым, сиреневого цвета бутоном. Но все оказалось просто, где-то в тоннелях Консуэла нашла гильзу внушительного размера, вымыла ее, наполнила водой, поставила в нее цветок и украсила этой импровизированной вазой свою комнату. Тут ничего не попишешь, женщина!

Ожила рация. Как обычно, громко, визгливо. Я чуточку подстроил частоту и вот из динамиказазвучал громкий с хрипотцой голос. Такой же громкий, как и непонятный. Правда, только для меня…

– Удачно ты настроился! Это частота наших соседей. Они говорят, что какая-то яхта приближается к острову! – прошептал Димка и облизал пересохшие губы.

– Яхта… Константин Михалыч, – эхом отозвался Витька. – Вот черт, мы столько готовились, а ничего предпринять не можем. Предупредить бы его хоть как-нибудь…

– Оставайтесь здесь! – я поднялся. Получилось так резко, что стул перевернулся и с грохотом упал.

– Ты что это задумал? – испугано спросил Витька. Ему вторила Консуэла. Она говорила энергично, почти кричала. Слов мне не понять, но порою интонацией можно передать гораздо больше.

– Я только посмотрю! – клятвенно заверил я, прекрасно понимая, что все равно ничего сделать не смогу. Нет никакой возможности… – Посмотрю, разведаю, дальше что-то будем думать, – встретившись с прелестными глазами очаровательной мексиканки, я стойко выдержал ее взгляд и утвердительно кивнул. В бездонных очах отчетливо читался страх, страх за меня. А оказывается, когда за тебя боятся, это очень даже приятно!

Прихватив карабин и бинокль, быстро, не оглядываясь, я выбежал из подземного штаба. О том, куда бежать, думать не было необходимости, я прекрасно знал – единственное место, где от меня может быть хоть какая-нибудь польза это вершина горного пика. Конечно, если меня там не поджидают.

Добравшись до края леса, я остановился. Осторожно посмотрел по сторонам, никого не увидел. Любопытно! Или дежурили настоящие гуру маскировки, или, что было гораздо правдоподобнее, не дежурил никто. Ступил шаг на открытую площадку, готовый в любой момент рухнуть на землю. Вытянул шею, изображая жирафа, попытался заглянуть в «гнездо», но оно потому и «гнездо», что скрывающегося в нем человека снизу не увидеть. Решился. В два прыжка подбежал к дереву, упал. Взглянул в сторону маяка. Никого на верхушке не увидел. Забросил карабин за спину, полез на дерево.

Осторожно высунул голову. Действительно никого. Устроился, как мог удобно, достал бинокль, оглядел горизонт. Так и есть, полным ходом, курсом на остров, оставляя за собой белый кильватерный след и черные клубы густого дыма, шла яхта. Сомнений быть не могло – именно эта посудина доставила меня на остров всего несколько недель тому назад. Она, то ли «Валентина» то ли все-таки «Валенсия»…

– Есть одна мысль, правда, глупая она, как минимум, бессмысленная, – пробормотал я, не в силах оторвать взгляда от приближающегося судна. – Думаю, лучше такая, чем вообще никакой…

Первая ракета ушла в небо. Мне повезло, тогда, во время недавней битвы за вертолет и высоту, что я когда-то назвал «Червоточина», Витька не все ракеты израсходовал. Остались целых три штуки. Так сказать, три шанса на то, что мне удастся предупредить капитана. Скажу как есть, то был жест отчаянья, действие, продиктованное пониманием очевидного факта – это тупик, но надо что-то делать.

Удивительно, но дневной салют не такая бессмысленная вещь, как я думал раньше, его можно заметить, если точно знать, куда смотреть. Я отчетливо увидел, как красная звездочка взмыла ввысь, повисла, испуская удивительно красивое, хоть и заметно приглушенное дневным светом, алое свечение.

За первой последовала вторая. Третья вспыхнула в руках, превратившись в жалкое подобие фальшфейера. Вот и все – миссию можно было считать законченной. Оставалось только наблюдать, как развиваются события. Изменить я ничего уже не мог, зато был шанс получить информацию, а информация это именно то, чего нам более всего недоставало.

Я полез обратно на дерево, взял бинокль. Осмотрел окрестности. Был толк от моих сигналов или не было, я так и не понял. Скорее всего, нет. Во всяком случае, ни на острове, ни в непосредственной близости от него ничего не изменилось.

Рассекая водную гладь, к острову спешила яхта. Оптика не позволяла рассмотреть, что происходит в ходовой рубке, то, что не видели глаза, дополняло воображение. Все видело оно. Там за штурвалом стоял капитан, вряд ли он доверил бы такое ответственное дело, как первая швартовка кому-нибудь другому. Рядом с ним, вне всякого сомнения, находился Константин Михайлович. Почти уверен, он не стоял на месте, он вышагивал по рубке, он не из тех, кто может спокойно ждать.

Чтоб увидеть, что происходит на острове, воображение не требовалось. Внизу, куда ни глянь, копошились пираты. Вот только… это были не пираты. Они не слонялись бесцельно, не бряцали оружием, не ругались друг с другом, они работали. Носили камень, рубили деревья, несколько человек что-то копали. Все это выглядело так натурально, так реалистично, что у меня даже сомнения появились, а было ли нападение на остров? Может я забрался на скалу, прилег, а мне сон приснился? Страшный и приятный одновременно.

Пожалуй, можно было так подумать, вот только у одного «рабочего» на поясе болтался пистолет в огромной деревянной кобуре, на горке земли, рядом с двумя «землекопами» чернели вороненой сталью автоматы. Еще и лица, достаточно на них лишь взглянуть…

– А друг наш Отто, не так глуп, как кажется! Заставил своих бездельников создавать видимость работы, все для того, чтобы не вызвать подозрений у людей на яхте. Что сказать, разумно, – мрачно размышлял я, – а вот что разумного могу предпринять я. Кто посоветует?

Вглядываясь в окуляры бинокля, я усиленно соображал. В голове роились мысли, разные, вот только большей частью бессмысленные. Представилось, как я, дождавшись, пока яхта подойдет ближе, бегу с вершины, стреляя по сторонам и энергично размахивая руками. Наверняка отличная была бы картина, вот только пользы от подобного действа никакой. Мало того, что меня смогут видеть секунд десять, никак не больше, после я окажусь в тени деревьев, так еще и увидят разве что пираты, а вот выстрелы…

Рука потянулась к карабину. Я серьезно задумался, будет ли польза от того, что я начну палить в небо? Да, выстрелы будут слышны, не так уж далеко судно, но правильно ли истолкуют мой сигнал, и достаточно ли у меня патронов для этого? Вряд ли…

Плавно и величаво яхта подошла к причалу. Пираты подхватили брошенные концы, надежно закрепили посудину. Все, теперь ни само судно, ни его пассажиры никуда не денутся. Дилемма стрелять или не стрелять исчезла, все решилось само собой. Теперь моя стрельба, если я таки вздумаю палить в воздух, приведет разве что к кровопролитию.

Я буквально сросся с биноклем. Нацелил его на причал и пришвартовавшуюся яхту. Увидел Константина Михайловича, тот вышел на палубу, потянулся, подошел к трапу, приветливо кивнул матросу, спустился на пирс, остановился, обернулся. Внимательно огляделся, обращаясь к одному из пиратов, что-то сказал, тот быстро залепетал в ответ. Михалыч отмахнулся от говоруна. Направился к берегу.

Тем временем со стороны бухты Омега никем незамеченные к яхте приблизились две лодки. С них, с ловкостью обезьян, на борт взобрались насколько человек, вслед за ними полетели автоматы. Захватчики быстро растворились в лабиринте коридоров и кают.

Решительной походкой, весело улыбаясь, на тропинку вышел Отто. Радушно расставив руки, он приближался к обескураженному владельцу острова. Обнял того, тот оттолкнул незнакомого ему субъекта, резко обернулся, заметил корму одной из лодок, виднеющуюся под причалом. Мгновенно сообразил, что что-то не так. Выхватил пистолет (а Михалыч, оказывается, не так прост!) выстрелил, промахнулся, еще раз. Один из разбойников, стоявших позади Отто, схватился за плечо.

Вот и все. Коротким выдался бой. Михалыча обездвижили, скрутили, бросили на бетонную плиту пирса. Послышался еще один выстрел, теперь стреляли на яхте. Через несколько минут по трапу, один за другим, спускались матросы, низко наклонив головы. За ними шли две женщины: спутница шефа Лариса, она поддерживала молоденькую и страшно перепуганную, официантку Таню. Последним, как и подобает, шел капитан, он заметно хромал, оставляя на палубе кровавый след.

Всех построили на пирсе. Отто несколько раз прошел вдоль строя, равнодушно поглядывая на матросов. Задержался, разглядывая обеих девушек. Обернулся на слова Константина Михайловича, скривился, развел руками, подумал, степенно кивнул. Обернулся, крикнул что-то сопровождавшим его пиратам. Те, подталкивая пленников прикладами автоматов, погнали их на берег. Остановились, разделили. Шефа и девушек повели прямо, в направлении виллы, а капитана и матросов погнали в сторону бухты Омега. Вне всяких сомнений, Константина Михайловича будут держать поближе к главарям, а вот куда отведут матросов?

На несколько минут деревья скрыли от меня вереницу пленных. Изредка в просветах мелькала снежно-белая форма кого-то из матросов, солнечные зайчики блестели на начищенных пуговицах. Но вот стало виднее. Их вывели на пляж. Построили. Пираты, размахивая автоматами и что-то громко крича, несколько раз прошлись вдоль строя. Останавливались, разглядывали матросов, хохотали, тыкали пальцами. Дольше всего они стояли возле капитана. Один что-то сорвал с его груди, даже в бинокль было видно, как капитан побледнел. Я вспомнил, его китель украшал красивый значок «За дальний поход». Похоже, он кому-то понравился. Не стерпев, пленник ударил ближайшего бандита головой. Удар пришелся под подбородок, бандит упал, другой взмахнул прикладом автомата и громко рассмеялся, глядя на то, как капитан медленно опускается на землю.

Осмотр закончился. Тот, который ударил капитана, загнул несколько пальцев, будто считал пленников, затем указал в сторону моря. Я похолодел, предчувствуя возможную расправу. Но нет, подталкивая прикладами в спины, матросов повели вдоль берега к ближайшему доту. Памятному южному доту…

Похоже, моя жалкая попытка привлечь внимание была не столь и жалкой. Заметили мои ракеты, точно заметили. Правда, не те, кому предназначался сигнал.

В пиратском лагере царила суета. Десятка полтора вооруженных людей метались между деревьями, сталкивались и громко, казалось, голоса долетают и до меня, ссорились. Вот им удалось построиться. Собрался серьезный вооруженный отряд. Со стороны виллы прибежал еще один пират, думаю, назначенный старшим. Он стал перед строем, заговорил, эмоционально размахивая руками. Кто-то его перебил, за что тут же получил удар в челюсть. Больше вопросов не возникло. «Старший» показал пальцем на вершину скалы, махнул рукой, пираты дружно шагнули в лес.

Краем глаза я уловил движение. Закрывая собой блестящую линзу, на вершине маяка промелькнул силуэт. Человек. Он вскинул руку с винтовкой, прицелился. Я испуганно дернулся. Своеобразный пол, переплетение веток, лиан и бамбуковых прутьев, не рассчитанный на резкие движения не удержал меня. Конструкция развалилась, я плашмя рухнул на землю. В тот же миг раздался звук выстрела. За ним еще один. Я откатился в сторону, прижался спиной к стволу дерева. Новый выстрел. Знакомая картина – рой щепок, пролетающих у моего лица.

Тишина. Наверняка часовой на маяке выжидает, оно и понятно, ему спешить некуда, его задача задержать меня, не дать мне сбежать, заставить сидеть под деревом до тех пор, пока остальные взберутся на гору. Он ждал. Его подобное развитие событий вполне устраивало, а вот меня…

Стараясь не высовываться самому, я выставил карабин из-за дерева. Повернул ствол в сторону маяка, дрожащими пальцами нажал на спуск. Один за другим выпустил всю обойму. Не давая себе возможности подумать, рванул с места и устремился к кромке леса.

Выстрелов слышно не было, но и без дополнительного стимула я бежал, как хороший спринтер. Перепрыгивал через кусты, огибал деревья, скользил по влажному грунту.

Увлекшись бегом, я заблудился. Выбежал на берег совсем не там, где рассчитывал. Мелькнула запоздалая мысль о том, что западное побережье не то место, где можно упражняться в беге. Запросто можно сорваться с обрыва, угодить в воду и кто знает, чем закончится купание. Тем не менее, мне повезло. Ближе к берегу густо росли кусты, так что пришлось сбавить скорость. Если бы не это, лететь мне вниз с обрыва, нырять в воду и дальше вглубь…

Изрядно поплутав средь деревьев, двигаясь по краю обрыва, я вернулся в наш штаб. Сказать, что меня ждали, это ничего не сказать. Первым, еще наверху, на меня накинулся Витька. Обниматься полез, чуть с ног не сбил. Как оказалось, он сбежал от Димки, а скорее от Консуэлы, что он, что она донимали толстяка тревожными вопросами, заставляя лишний раз нервничать. Особенно сильно ему досталось после того, как рация, голосом Отто передала приказ «зачистить» скалу, стреляя по всему, что не похоже на камень или дерево!

Далее, уже в тоннеле, на меня накинулась Консуэла. Повисла на мне, громко и эмоционально высказывая все, что обо мне думает. Честно скажу, это мне больше понравилось и не только потому, что Витька раза в три, а то и в три с половиной тяжелее нее. Просто когда тебя обнимает девушка, пусть даже осыпая потоком совершенно непонятных слов, это же совсем другое дело!

Я рассказал обо всем, что увидел. После пришлось описать ситуацию Консуэле. Хотел ограничиться несколькими фразами, но ничего из этого не вышло. Моему электронному другу-переводчику пришлось хорошенько поработать, отвечая на многочисленные ее вопросы…

– Мы должны их спасти! – безапелляционно заявил Витька и, чтоб придать словам большего веса, ударил кулаком по столу. – Первым делом освободим Михалыча. У него друзья, у него связи, он быстренько «разрулит» всю эту ситуацию.

– А по-моему, стоит начать с команды. Нас станет заметно больше, и вот тогда… – начал я.

– Нет, Серега, тут Витька прав, – вмешался Дима. – Насколько я понял из твоего рассказа, команду держат в доте, к тому же, в южном. Добраться туда не составит особого труда. Для этого надо лишь чуточку разобрать созданные нами же завалы. А вот Михалыч, он в подвале виллы, почти уверен, что его держат именно там, где держали вас…

– Вот и я о том же, – вклинился в монолог Витька. – Как только мы освободим (а в том, что освободим, не может быть ни малейших сомнений!) одних, другим тут-таки усилят охрану. Штурмуя дот, так сказать, изнутри, мы заведомо в выигрыше, на нашей стороне фактор неожиданности. Никто ведь не ожидает, что мы выйдем из заваленного тоннеля! Другое дело пытаться захватить виллу, вокруг которой соберется, а в том, что соберется, я тоже уверен, все население острова, бандитская его часть…

Трудно было не согласиться с разумностью подобных доводов. Правильным будет начать с виллы. Оставалось придумать одно – как!

– Как мы его освободим? – спросил я и тут-таки сам себе ответил: – Очень даже просто – пиратов надо отвлечь! Похоже, я их здорово разозлил, полагаю, они только о том и мечтают, как бы с нами разделаться. Следовательно, надо выманить как можно больше бандитов, увести их подальше, чтоб получилось, как в прошлый раз.

– Ну, как в прошлый раз, точно не получится, – Димка невесело засмеялся, придерживая плотную повязку на груди. – Тот случай был особым, то было везение. Дважды за одну жизнь так не везет. Хотя…

Глава 27

Отвлекающий маневр

Цветная можно сказать нарядная башня маяка промелькнула между деревьев. Я непроизвольно замедлил скорость. Краем глаза уловил движение. Замер. Посмотрел наверх. Там, еле различимый на фоне блестящей линзы покачивался полукруг. Голова. Человек, он лежал на площадке, лишь макушка выглядывала из-за ограждения. Вне всяких сомнений пираты поумнели, часовой уже не стоял на виду, не курил одну сигарету за другой и не разглядывал живописный горизонт, скучая в ожидании смены. Теперь он лежал, чуть заметно высунувшись из укрытия, внимательно всматривался в джунгли, готовый в любой момент выстрелить.

Вот и выстрел. За ним еще один. Я вжался в ствол ближайшего дерева, боязливо выглянул из-за него. Нет, мишень не я, часовой смотрел в противоположную сторону. Пусть он меня и не видел, но это был знак. Теперь они будут стрелять во все, что только им не понравится. Хотя, они и раньше особо не церемонились.

Выстрелы вместо того чтобы испугать придали мне сил. Новое чувство наполнило меня, особое чувство, нечто среднее между уверенностью и смелостью. Думаю, это была наглость. Самая, что ни на есть настоящая наглость, граничащая с безрассудством. Поддавшись ей, я вышел на край леса, упал на землю, прополз два десятка метров, отделяющих строения маяка от густых джунглей, рискуя в любой момент получить пулю. Встал, прижался к стене, крадучись, обошел здание, снова лег, пополз.

На краю поляны, занимающей всю верхушку холма, густо росли кусты. Они превосходно скрывали лазутчика от часового, позволяли удобно расположиться и много чего увидеть.

Именно так, лучшего места для наблюдения за виллой и лагерем пиратов попросту не было. Даже верхушка скалы не давала такого обзора, единственная мелочь – часовой на маяке, практически над головой. Я, конечно, понимал, что он меня не видит, но нет-нет, да и проскальзывали сомнения, пугающий холодок пробегал по спине.

Похоже, перед виллой собралось чуть не все пиратское население острова. Во всяком случае, все, кто был не на дежурстве. Там шло настоящее представление. Один из бандитов держал на вытянутых руках маленький квадрокоптер. Мощная оптика отлично передавала ощущения пирата. Уверен, в его глазах это была самая настоящая адская машинка, творение дьявола, которое его заставили взять в руки. Об этом красноречиво свидетельствовал ужас, обезобразивший и без того безобразное лицо, это подтверждало нервное подергивание век и дрожь в пальцах. Второй пират, на вид чуть менее далекий от техники, получил из рук Отто пульт. Главарь что-то сказал, несколько раз ткнул пальцем в джойстик, поднял руку в небо, изобразил вращение винта. По всему видно, происходящее его забавляло, казалось, он вот-вот рассмеется.

Пират с пультом кивнул. Нажал пальцем на кнопку. Лопасти всех четырех винтов закружились, вертолет дернулся, держащий в руках игрушку, выронил ее и сам рухнул на землю. Квадрокоптер же повис в воздухе, медленно поворачиваясь. Все собравшиеся во главе с Отто зашлись громким хохотом.

Тот из бандитов, которому доверили пульт, осторожно повернул джойстик, вслед за ним повернулся сам, увлеченно вытянул язык, на редкость аккуратно посадил аппарат.

Снова заговорил Отто. Теперь он поднял над головой миниатюрную камеру, обычную камеру, вот только держал он ее так, будто это было величайшее достижение цивилизации, а то и вовсе дар богов. Продолжая удерживать ее, он прошелся вдоль разношерстного строя, не переставая говорить. Пираты дружно зааплодировали, Отто театрально поклонился и направился к пирсу…

– Похоже, они перебрались на яхту, все-таки роскошное судно гораздо лучше недостроенной виллы, – отметил я, кивая головой в знак полнейшего согласия со своими мыслями.

Главарь ушел, но на этом представление не закончилось. Теперь в главной роли был пират с пультом. Он взял игрушку, поставил ее на ближайший бетонный блок, отошел. С видом заправского фокусника посмотрел на толпу зевак. Вдавил кнопку. Вертолет взмыл ввысь. Остановился на высоте человеческого роста, накренился, двинулся боком, описал круг. Качнулся. Похоже, пират переусердствовал. Летающая машина метнулась на управляющего нею человека. Тот выронил пульт, упал сам, вертолет свалился рядом.

Большая часть зрителей, посмеиваясь и укоризненно качая головами, разошлись. Я тоже не стал задерживаться. И так, я увидел больше, нежели рассчитывал увидеть. К тому же получил то, на что и не надеялся – я получил идею, а с нею обрел надежду…

– Да, было такое, – утвердительно кивнул Витька, – даже не один, целых два! Михалыч купил. Нет, не для дела, так, исключительно чтоб играться на досуге. Хотя, стоит признать, иногда от этой игрушки и польза есть, к примеру, можно чего-нибудь подглядеть, сверху…

– Вот и я об этом! – я даже руки потер в предвкушении. – В этом вся суть. Я более чем уверен – пираты занялись изучением этой летающей игрушки исключительно для того, чтобы обнаружить нас. Решили с воздуха зайти. Вот я и предлагаю им в этом помочь!

– Ты хочешь привести их сюда? – искренне удивился Витька.

– Нет, наоборот, хочу увести их отсюда. Предлагаю забраться, как можно дальше, выбрать подходящую полянку и соорудить там подобие лагеря. Понаблюдал я за их тренировками – им еще учиться и учиться, значит, день, а то и целых два в запасе у нас имеется.

– Ага! Они с воздуха обнаружат наш якобы лагерь, бросят все силы в атаку, а тем временем… – Димка заметно оживился.

– А тем временем, мы освободим Михалыча! – подскочил Витька.

Сказано-сделано. Старый, изъеденный ржавчиной инструмент меньше всего хотел служить по прямому предназначению. Не хотели пилы пилить, пусть даже их несколько часов терли о бетон, пытаясь хоть как-то заточить. С топорами было проще, все-таки топор, он рубит, ему острота не столь важна.

Ближе к вечеру полянка на северной оконечности острова почти на границе с дюнами песчаной косы заметно преобразилась. Просто посреди нее вырос шалаш. Примитивный, не хотел бы я жить в таком, зато с воздуха он должен казаться обжитым и ухоженным. Как раз для этого рядом с ним разожгли костер, рассчитывая к вечеру получить достаточно приличное кострище. Чуть в стороне, как сказал Витька, исключительно для солидности, соорудили сторожевую башню, точнее большой и шаткий скворечник. В нем удобно расположился китель, набитый ветками, травой и сухими листьями. Его привязали к стойке, приладили ржавую каску на голову, та, повинуясь земному тяготению, накренилась, от чего фигура неизвестного в скворечнике стала похожа на дремлющего часового. Как минимум, так нам казалось.

На обустройство фальшивого лагеря вышли все. Даже Димка настоял на том, чтобы ему дали возможность пройтись. Никто особо не возражал, все понимали, для скорейшего выздоровления недостаточно лекарств и сна, нужен еще и свежий воздух. Вот только поработать Диме не позволили. Может он еще и пытался бы оспорить наши слова, но длинная речь Консуэлы, подкрепленная не особо внятным электронным переводом, сделала свое дело. Перечить темпераментной мексиканке, особенно понимая, что она права, никто бы не решился.

Несколько часов спустя все было готово. Посмотрев на творение своих рук в алом зареве заката, не спеша, мы побрели обратно, в надежное жилище, что в толще грунта и бетона…

– Я смог! Мне удалось! Я ее поймал! – с этих слов началось мое утро.

Именно так, вытащил я все-таки из родной стихии ту рыбину, которая сбежала от меня и которая преследовала меня во снах. Да, она это, тут не может быть ни малейшего сомнения, я узнал ее по плавнику и верхней части хвоста. К тому же еще и взгляд, наглый такой!

На мои крики выбежала Консуэла. Я гордо вручил ей улов, она рассмеялась, склонилась, будто подтверждала внушительную массу рыбины. Тут-таки последовала длинная тирада, слова, сопровождаемые очаровательной улыбкой. Я не пытался переводить, зачем, и так все ясно – хвалит меня. Да как же иначе, с такой улыбкой не ругают!

Откуда-то сверху долетел монотонный жужжащий звук, будто большой жук решил размять крылья и совершить воздушный променад, полетать над островком. Что было источником шума, я понял сразу – летит квадрокоптер. Более того, он близко, он очень близко.

Самого вертолета видно не было, скорее всего, он слишком высоко летел, но был шум, он нарастал, достиг пика и постепенно затих. Пожалуй, это и есть «то самое время», а жаль, только клев начался…

Мы еще с вечера все решили. Рано утром Витька отправился в фальшивый лагерь, чтобы создать видимость «хозяйственной деятельности». Это он сам придумал, сказал: «Если для разведки я слишком толст, то для должности завхоза в самый раз. Расположусь там, у шалаша, костер разведу, создам видимость жизни. Я все понимаю, но мы должны быть уверенны, что на нашу наживку клюнут, шалаш, лагерь это хорошо, но оно зеленое среди зелени. А вот меня с моими габаритами и колоритом не заметить попросту невозможно. И это да, как только услышу звук улетающего коптера, только меня и видели…»

– Мы должны быть в курсе происходящего, – я пожал плечами, понимая, что идти совершенно не хочется.

Консуэла улыбнулась и отвела глаза, печально хихикнула, показала рыбину, кивнула в темноту подземелья, я так понял, что меня будет ждать обед, а может уже и ужин.

К тому времени солнце миновало зенит и медленно, но неотвратимо стремилось к закату. Проводив взглядом девушку, я направился в путь. Взобрался на берег и неторопливо, можно сказать, прогуливаясь, выдвинулся в сторону лагеря пиратов. Прошелся знакомым путем, повторил свой рискованный маневр, подкрался, как мог близко. Забрался в колючие дебри удобного куста, взял бинокль.

У пиратов, похоже на то, шел «разбор полетов». Не понятно. Я не очень сведущ во всей этой летающей технике, но почти уверен, в полете она все транслирует оператору. Получается, то, что можно было увидеть, уже увидели. Тогда возникает вопрос, почему Отто и прочие, вместо того, чтобы готовить вылазку, собрались вокруг пирата с пультом и о чем-то спорят. Причем именно спорят, как-то до этого момента я подобной демократии у них не замечал. Раньше, чуть что, сразу в лоб и хорошо, если всего лишь кулаком…

Понемногу приходило понимание. Все же очень просто! Квадрокоптер действительно не из дешевых, на пульте есть экран, только маленький он, вот и получается, что пираты попросту ничего не разглядели, а теперь ждут возвращения летающего шпиона, хотят посмотреть видео на большем экране. Не зря же Отто ноутбук с собой приволок…

Послышалось знакомое жужжание. Коптер возвращался. Блестящая в лучах солнца белая игрушка зависла над виллой, покачиваясь. Спорщики затихли и внимательно смотрели на неподвижный вертолет. Минуту он повисел метрах в трех от земли и вдруг упал просто на кучу строительного мусора. Батарея села, или пилот плохо тренировался?

Честное слово, я даже расстроился. Подумал: «Вот и все, камера разбилась, теперь пираты не получат то, ради чего мы вчера весь день трудились! Глядя со стороны, не верится, что у них хватит ума извлечь карту памяти. Хоть выбирайся из укрытия, спускайся к ним и показывай, как это делается…»

Внизу завязалась небольшая потасовка. Эмоциональная и, я бы так сказал, организованная. Все дружно били оператора. Хорошо били, слажено и даже чуточку интеллигентно.

Выстрел. Тут же воцарились тишина и порядок. Можно было и не смотреть, все и так ясно – так только Отто развлекается. Он внимательно посмотрел по сторонам, кивнул в сторону лежащего на земле бандита, тот тяжело поднялся на ноги.

Игрушку с камерой подобрали. Судя по лицам пиратов, ничего страшного не случилось, надежная попалась. Моментально оборудовали рабочее место. Перед входом в недостроенное здание соорудили стол из досок. Отто поставил на него ноутбук. Принесли стулья. У стола расселись главари, остальные окружили их, с любопытством заглядывая в монитор. Несколько минут звенела гробовая тишина, но вдруг ситуация кардинально изменилась. Один из тех, кто был ближе к столу с ноутбуком, подскочил на месте и ткнул пальцем в экран. Вопреки обыкновению Отто не пристрелил выскочку, даже не ударил его. Он только кивнул и плотоядно улыбнулся.

Море пиратов заволновалось. Пусть голоса до меня не долетали, но сомнений не было – они галдят, кричат и радуются. Причина подобного поведения проста и понятна – они разглядели на экране лагерь, наверняка в кадр попал и Витька со своей «хозяйственной деятельностью». Не знаю, удалось ли ему разглядеть шпионский вертолет, но если да, то пиратам действительно было на что посмотреть. Что-то, а передавать приветы Витька умеет…

Вот и все. Основное я узнал – наше послание получили. Оставалось только попытаться понять, что они собираются делать дальше.

Отто встал. Толпа пиратов отхлынула от стола. Все построились, вытянулись, замерли, глядя в лицо главаря. Он кивнул своему толстому компаньону, тот утвердительно наклонил голову и откинулся на спинку стула, наверняка приготовился слушать.

Дальше последовала речь. Длинная, как мне показалось, ничуть неинтересная речь. Это подтверждали скучные лица пиратов и дремлющий толстяк на стуле. Продолжалось мероприятие минут двадцать, никак не меньше. Отто говорил, толстяк сопел, пираты рассеянно слушали. Кто бы мог подумать, что у пиратов тоже бывают скучные собрания? Неужели и в их ряды просочились «квалифицированные менеджеры-управленцы»…

Но вот все закончилось. Отто ткнул пальцем в циферблат часов, зачем-то указал рукой на солнце, что-то выкрикнул, ему вторил хор пиратских голосов, настолько громкий, что толстяк дернулся, проснулся и свалился со стула.

Пираты разбрелись по территории, собираясь кучками, судя по жестам, они что-то обсуждали, что-то, что их очень занимало. Стол вместе с компьютером убрали. Отто с напарником немного постояли возле виллы, поговорили. В конце концов, договорились, пожали друг другу руки и вместе направились к причалу. Я решил, что мне тоже пора. Осторожно выглянул из куста, убедился в том, что часовой смотрит в другую сторону, метнулся в лес, заспешил обратно, к своим…

– И что все это значит? – выслушав мой доклад, спросил Витька, он сам только что вернулся и пребывал в отличном расположении духа, даже глаза горели, то ли от азарта, то ли от нетерпения.

– Точно не знаю, – пожал плечами я и проглотил свой кусок божественно вкусной рыбы, – но думаю, что сегодня. Вряд ли они будут откладывать дело в долгий ящик.

Рыба действительно удалась. Не имея сковороды, девушка использовала то, что дала сама природа. Почистила рыбу, добавила каких-то трав, облепила все это глиной и запекла на углях. В жизни не ел ничего вкуснее…

Ожила радиостанция. Димка привстал, предостерегающе подняв палец, мол, не шуметь. Вслушался, кивнул, печально улыбнулся, снова лег.

– Ты прав Серега, начинается, точнее, уже началось, – он тихо застонал. – План пиратов не отличается особой замысловатостью. Отто и с ним несколько человек на катере направились в обход острова. Они планируют высадиться в дюнах и зайти с тыла. Эти уже в пути. Два пеших отряда собираются и вот-вот выйдут из лагеря. Они направятся по берегам. Через лес идти не решаются, думаю, оттого, что страшно. К двум часам все три группы должны быть на позициях и тогда начнется штурм. Кстати, на завтрак всем отличившимся обещают жареную козлятину и выпивку, в качестве премиальных, скорее всего…

– Боятся в лес соваться, это очень даже хорошо! – довольно пробормотал Витя, глядя на черепки спекшейся глины с неприкрытой тоской во взгляде, рыбка-то кончилась! – Ничего, пускай боятся, еще не забыли ту встречу на горе? Так тогда я только тренировался…

– Я пойду с вами! – к словам, что появились на экране телефона, прибавился решительный взгляд черных глаз.

Вне всякого сомнения, мне было что возразить, вот только возражай, не возражай, а переубедить ее…

– Я так понимаю, стрелять ты умеешь… – часто пожимая плечами, написал я и получил совершенно неожиданный ответ – Консуэла взвизгнула, бросилась на меня, крепко обняла и звонко поцеловала в щеку. Отстранилась, посмотрела в мои растерянные глаза и беззаботно рассмеялась. Одно мгновение и она выбежала из комнаты, наверняка побежала собираться.

– Надо же, так вот что нужно девушке для счастья! – обескуражено, прошептал я.

– Что тут можно сказать… – начал Дима.

– Нет, – перебил я товарища, – и не надейся. Ты остаешься.

– Да ладно тебе, – отмахнулся он, – как будто я сам не понимаю, что от меня больше вреда будет, чем пользы. Все я понимаю, если бы не это… Я просто хотел сказать, удачи вам! И возвращайтесь, обязательно возвращайтесь. Без вас мне ничего не светит.

Глава 28

Решительный штурм

Совсем близко, как казалось, просто над нашими головами, громко перешептываясь и натужно пыхтя, прошли пираты. Огни фонариков бесцельно метались вокруг, некоторые из них периодически опускались, застывали яркими кругами, освещая склон. На мгновение показалось, что вот-вот нас увидят, ринутся вниз, но нет, обошлось…

Мы выждали еще несколько минут, дабы убедиться в том, что никто из пиратов не отстал. Никого, ни звука, ни шороха.

– Идеальный вариант развития событий – полнейшая тишина. Приходим, освобождаем, уходим, – шепотом инструктировал я.

– Боюсь, тихо не получится, – покачал головой Витька. – Без стрельбы вряд обойдется!

– Не спорю, я просто говорю к чему надо стремиться. Конечно, все пираты уйти не могли, но их силы распылены. Яхта, вилла, доты, лодки… – похоже, я возомнил себя военачальником, – все это хозяйство надо охранять…

– Это да, ну что, вперед? Время, так сказать…

– Да. Время не ждет. К тому же у нас с ночным ориентированием постоянные проблемы, блуждаем, теряемся. Ладно, вперед. Держим курс вон на ту звездочку, правда, в лесу ее не разглядеть.

Я почувствовал прикосновение. Обернулся, на меня смотрела Консуэла. В ее глазах, особенно темных в темноте, отражались яркие звезды, от чего сама она казалась нереальной, волшебной. Витька уже шагал по лесу, стреляя сухими ветками, а я все не мог отвести взгляда от хоровода отраженных звезд…

– Стой! – я догнал толстяка и дернул его за рукав. Перед нами, отделенная несколькими рядами деревьев виднелась башня маяка. Будто дождавшись нас, вспыхнул огонь на ее вершине. – Витька, ты расположись здесь, выбери местечко, где тебе будет хорошо виден часовой на башне. Если вдруг… ты знаешь, что делать, но не горячись, не надо выдавать себя раньше времени.

– Без проблем! – толстяк на удивление бесшумно подкрался к ближайшему дереву, прижался к стволу, положил карабин на нижнюю ветку. Дурачась, отдал честь, довольно хмыкнул. – Порядок, я на позиции!

Чувствуя дыхание девушки, которая прижималась ко мне, я спешил к маяку. Как и раньше задержался на краю леса, вглядываясь в темноту. Часового видно не было, оставался лишь рывок. Легонько сжал руки девушки, почувствовал ее улыбку. Вперед! Стена. Я прижался к прохладному камню, затих, стараясь нормализовать слишком быстрое сердцебиение, поднял голову вверх, повернулся к девушке.

– Дальше я иду сам, – прошептал ей на ухо, прекрасно осознавая, что она меня не понимает. – Ты останешься здесь. Если кого-нибудь кроме меня увидишь – стреляй. Договорились?

Отраженные в бездне очей звезды померкли в отблеске света маяка, но скоро и он погас, медленно, неспешно. Это Консуэла закрыла глаза, она прижалась ко мне, оплела руками шею и поцеловала. Жадно, в губы. Через мгновение оттолкнула, отстранилась и приглушенно хихикнула…

«Нет, это очень даже здорово, с одной стороны, ведь под таким допингом ничего не страшно, но вот с другой, бдительность теряется, будто и не было ее», – размышлял я, подкрадываясь к недостроенной вилле. Осторожно ступая, будто шел по минному полю, миновал открытый участок. Подкрался к стене, прижался, слился с нею, замер, ожидая окрика, а то и вовсе выстрела. Ничего не произошло. Можно было смело идти дальше. Шаг, еще один. Стоп! Я осторожно выглянул из-за угла. Огляделся, благо светло почти как днем.

Просто перед входной дверью ярко полыхал костер. В его мерцающем пламени покачивались фигуры. Нереальный свет делал их самих нереальными, выглядели они сказочными троллями, решившими устроить привал, да закусить чем-то вкусненьким.

У огня сидели трое. Разумеется, пираты. Двое рядом, третий чуть в стороне. Тот, который в стороне, молчал, двое же развлекались тем, что у них лучше всего получалось – о чем-то громко спорили. Нет, слов я не разобрал, но тут слова излишни, достаточно одной лишь интонации.

– Вот выбрали же они место для костра! – пробормотал я. – Нет отойти, метров на десять! Уж тогда бы я тихонечко просочился, никто бы и не заметил. Минута туда, минута обратно и все. Нет ни пленников, ни меня. А так! Да, надо что-то думать. Эх, не любитель я геройств…

Рука нащупала карабин. Пальцы погладили приклад, коснулись холодной стали замка. Промелькнула шальная мысль, а что если не церемониться, а просто перестрелять их? Пять патронов, бандитов трое. Три выстрела один за другим. Быстро, пока они не очнулись. Успею? «Успею, пожалуй, – ответила ей другая, рассудительная мысль. – А вот смогу ли? Как-то я военной подготовкой особо не увлекался. Было давно когда-то, в тире упражнялся, но ведь одно дело по мишеням стрелять, а совсем другое…»

Один из ссорящихся выкрикнул несколько слов. Вне всяких сомнений – ругательство. Это подтверждала интонация, в пользу этого свидетельствовало и поведение другого пирата. Тот вскочил на ноги, передернул затвор автомата и направил его на сидящего бандита. Тот сказал еще несколько слов, только звучали они уже не так воинственно.

Пират с автоматом не собирался униматься. Он отступил на шаг, держа обидчика на прицеле. Закричал не менее воинственно. Второй парировал несколькими словами и тоже начал подниматься. Тот, у которого был автомат, бросил оружие и достал из-за пояса нож. Плотоядно усмехнулся, изображая рассерженного дикаря, облизал широкое лезвие. Второй достал свой нож, ничуть не меньший, улыбнулся не менее зловеще, третий оперся о горку камней, скрестил руки на груди, приготовился смотреть кровавое представление…

– Стоять не шевелиться! Ножи на землю! – я не стал дожидаться начала драки и ступил на границу освещенного круга. Направил ствол карабина в сторону спокойно лежащего пирата. – Ты, автомат отбрось подальше. Быстро!

Как ни странно, меня понимали. Конечно, дело не в словах, просто окрики вооруженного человека на всех языках мира понятны.

– Где пленник? – ствол моего карабина медленно поворачивался от одного пирата к другому.

На меня смотрели три пары смертельно перепуганных глаз. Я вдруг подумал, если бы они решились и разом набросились на меня, ведь тогда же мои шансы дожить до утра намертво застыли бы у нулевой отметки! До чего же здорово, что они храбростью не отличаются…

– Ведите меня к пленнику! – стараясь говорить как можно более угрожающе, продолжил я. Вот только что толку от угроз, когда тебя не понимают. Одно дело «руки вверх», а другое… – Корабль, яхта! – я ткнул пальцем куда-то в непроглядную тьму. – Хозяин судна, где он?

Один из охранников, тот, который был ближе к вилле, опасливо покосился на меня, что-то залопотал, показывая на дверь.

– Вот! Это уже лучше. Так вы голубчики и русский язык выучите! Не стоим, не задерживаемся, проходим! – подталкивая всех троих поочередно, я загнал их в подвал. Там тускло горела лампа, скрытая грязным плафоном. Тот, говорливый, остановился у хорошо знакомой двери, именно за ней не так давно держали и меня с Витькой. Снова что-то залопотал. – Открывай, чего бормочешь!

С тех пор практически ничего не изменилось, разве что вместо камня дверь удерживал большой, просто огромный, навесной замок.

Противно заскрежетал ржавый механизм. Со щелчком отскочила дужка замка. В тот же миг одна половинка двери от сильного удара ногой сорвалась с петель и сбила с ног ближайшего охранника, расплывчатая в тусклом свете мелькнула тень, материализовалась у второго бандита, нанесла ему прямой в челюсть, застыла, обретая форму…

– Отличный удар Константин Михайлович! – с искренним уважением в голосе произнес я. – Просто выше всяких похвал. Только вот незадача, трое их…

– Да… – задумчиво произнесла шустрая тень, окончательно превращаясь в фигуру человека, – учитесь гады!

Владелец острова, а это, безусловно, был он, резко умолк, повернулся ко мне, прищурился, все-таки освещение в подвале не лучшее.

– Подожди, Серега, ты?!

– Точно!

– Ну, вы даете! Рассказывай, где ребята и что вообще твориться на моем острове?! Пока меня не было, вы тут тренировочный лагерь для бандитов всех мастей организовали? Где Витька? – он схватил меня за руку и крепко сжал, так крепко, что я даже и не понял, что это было, приветствие или пытка.

– Витька здесь, неподалеку, тылы прикрывает, – мне с трудом удалось высвободить руку. – Давайте я вам позже все расскажу, уходить нам надо…

Не со зла, так, на всякий случай, я стукнул прикладом стоявшего на ногах пирата, тот безмолвно рухнул на пол.

– Уходить?! Это мой остров, моя земля! Да я всех…

– Михалыч, честное слово, надо! Нам удалось отправить пиратов на прогулку, вот только скоро они поймут, что их надули, ринутся за нами, всей толпой…

Рассеянно слушая меня, Михалыч вышел из подвала, наклонился, поднял автомат, передернул затвор, зловеще ухмыльнулся. Заметил еще один, взял в левую руку, с тоской во взгляде посмотрел на оружие третьего охранника, думаю, пожалел, что природа не наделила его еще одной рукой. Мгновение и проблема решена, он забросил один автомат за спину, два других взял в руки, повернулся ко мне.

– Теперь пусть приходят, я их встречу!

Как-то я оказался не готов к подобному повороту…

– Но, Михалыч, мы не сможем победить…

– К черту пессимизм! Сможем, более того, победим! Где мой капитан, где команда? Собираем оружие, занимаем оборону. Мы им покажем, надо же чего вздумали, на чужие острова рты раскрывают! Я им быстро объясню, что такое неприкосновенность частной собственности!

Это уже лучше. Я даже облегченно выдохнул, мысленно.

– Вот именно об этом я и говорю! Прежде чем наступать, мы должны освободить матросов и капитана. Их в доте держат, сами понимаете, лобовая атака… штурм в лоб нам не поможет… – все-таки я не военачальник, не хватает опыта, да и умных слов знаю недостаточно. – Есть шанс обойти бандитов, атаковать их из-под земли! Словом, сейчас отступим, перегруппируемся…

– Ага? – в голосе шефа все еще слышалось сомнение. – Это уже по-другому звучит, значит, имеется план наступления. Кто составлял?

– Димка, Витька, я и… – как-то я некстати замялся, – девушка одна.

– Девушку завел? – хихикнул шеф. – Вот это молодец, уважаю, на необитаемом острове девушку себе нашел! Нет, правда, молодец! Хорошо, уговорили, пока отступим. Кстати, о девушках! Надо моих девчонок выпустить, они в соседнем номере остановились, прихвати что-нибудь тяжелое, вместо ключа сгодиться…

Металлический лязг. Громкий, отчетливый. На долю секунды в свете маяка промелькнул силуэт. Автоматная очередь. Человек, который суетился на вершине башни, вскрикнул и рухнул на землю. Еще один щелчок, приглушенный женский крик. Я бросился в темноту, налетел на девушку, чудом устоял на ногах. Она испуганно вскрикнула и выронила карабин. Я обнял ее, прижал к себе, погладил по голове, успокаивая…

– Консуэла, Константин Михайлович, Лариса, Таня. Где-то еще Витька прячется, но его все знают, – я быстро перезнакомил присутствующих. – Девушка мексиканка, она оказалась одной из жертв пиратов, которые светом маяка заманивали мореплавателей и направляли их нарифы.

Шеф сказал несколько слов. Консуэла встрепенулась и ответила длинной тирадой, которая закончилась тихим всхлипыванием. От удивления я непроизвольно открыл рот.

– Ты не говоришь по-испански? – заметив мою растерянность, спросил шеф. – А напрасно. Очень красивый язык, я бы сказал, эмоциональный! Язык любви, страсти, ревности. Живой он, настоящий…

Еще одна автоматная очередь, за нею звон битого стекла. Дорогая, почти бесценная линза разлетелась на мелкие осколки.

– Больше не будут никого заманивать, – довольный собой шеф взвесил в руках автомат. – Но ты не расстраивайся, потом, когда с бандитами рассчитаемся, ты мне маяк восстановишь.

– Шеф! Михалыч! – счастливый голос толстяка донесся из сгустившейся темноты.

– Витька, нашелся! Скажи мне только честно, я тебя для чего здесь оставил? Чтобы ты логово пиратское утроил на моем острове. Кстати, а Димка где?

– Ранен.

– Тогда чего ждем?! У нас дел… вперед!

Мы углубились в лес. Несколько минут спустя, перекрывая шелест дремлющих деревьев, послышался знакомый треск. Выстрелы. Автоматные очереди, взрыв, крики. Звуки доносились откуда-то издалека, вне всякого сомнения, пираты добрались до нашего бутафорского лагеря. Страшно захотелось увидеть выражение лица Отто, когда тот понял, что его обманули, но нереально это, да и не столь важно…

Глава 29

Операция «Подкоп»

Хриплый голос изрядно искаженный электронными компонентами громкоговорителя витал над островом. Он проникал в тоннели, многократно отражался, сливался со своими отражениями. Слов не разобрать, да если честно, никто особо и не пытался, не до того было, все были заняты приготовлениями. Лишь однажды, когда мы с Михалычем вышли в пещеру, что у входа тот прислушался и печально покачал головой.

– Нет, но это переходит все границы! Серега, ты только вдумайся, они требуют, чтобы мы сдавались. Наглость, которой мир еще не видел! – похоже, шефа это действительно задевало. – Ты только подумай, нам, русским, кричат «сдавайся!» И все бы еще ничего, так еще и кричат по-немецки…

Голос стал отчетливее, его источник приближался. Кроме слов послышался гул работающего двигателя.

– С катера вещают. Эх, что же вы ребятки гранатометом не обзавелись? Недоработка у вас. Уж я бы тогда не промахнулся! – продолжал возмущаться шеф. Я не успел ничего ответить, как громкоговоритель зазвучал с новыми интонациями. Михалыч на минуту замолчал, по-прежнему продолжая качать головой. Помрачнел чуточку сильнее, посмотрел на меня. – Пластинку сменили. Теперь угрожать начали. Говорят, если до вечера не выйдем, они убьют одного из членов команды, утром еще одного…

– Надо действовать, меньше чем через час стемнеет!

– Не могу с тобой не согласиться, надо. А вот панику разводить не надо! – частично согласился со мной Михалыч. – Пока это только слова и в ближайшее время они останутся словами. Казнить заложника без свидетелей, более того, без уверенности в том, что об этом их действии знает хоть кто-нибудь, никто не станет. Тем не менее, хватит размышлять и планировать, давайте переходить к решительным действиям. Хотелось, чтобы к утру наши ряды заметно пополнились.

Константин Михалыч прошел мимо меня и скрылся в темноте подземелий. Я поспешил следом. Несколько минут спустя мы остановились у горы строительного мусора, у баррикады, которую создали своими же руками. Шеф схватил большую бетонную глыбу, поднатужился, поднял перед собой, отнес в сторону, бросил, вытер лоб рукавом, посмотрел на нас с Витькой, удивленно мигающих глазами.

– Ну, и чего это мы стоим? Давайте, за дело! Сами горы мусора нанесли, а убирать я должен?

Понемногу проход расчищался. В верхней его части образовалась внушительная дыра. Через нее можно было просунуть руку, даже две, но этого было мало.

Михалыч схватил очередной валун, я решился возразить:

– Михалыч, простите, но нам лучше сверху разбирать.

– Там камни мелкие.

– Именно, думаю, не стоит слишком сильно расширять отверстие, все может случиться, возможно, тоннель придется оборонять!

Константин Михайлович мрачно посмотрел на меня, посветил в глаза фонариком, убрал свет, покачал головой.

– Вот все мне в тебе Серега нравится, только пессимист ты, каких мало. Нет в тебе позитивного мышления, но ничего, мы это исправим. Что? Даже и не думай, не возражай, а главное, не говори что ты реалист. Реалистов я на дух не переношу, у них ни иллюзий, ни предубеждений. Но так и быть, не стану спорить, признаю – ты прав. Но прав в другом. Сверху мы быстрее освободим проход. Нам главное что? Нам чуточку расчистить дорогу, чтобы мы вдвоем протиснулись, а там уже…

– А как же я? – задыхающийся от усталости, Витька оперся о стену.

– Ты, друг мой, остаешься в резерве. Увы, с твоими габаритами в разведку не берут!

Очень скоро слабый свет двух фонариков ощупывал пол, стены, потолок. Поскольку Михалыч в отличие от меня еще не насмотрелся на классические интерьеры фортификационного зодчества, его все удивляло и все радовало. Не в силах молчать он делился своей радостью со мной, пробуждая во мне исключительно пессимистичные мысли о том, что нас услышат гораздо раньше, чем того бы хотелось. Шефа же подобные мелочи ничуть не волновали, какие могут быть пираты, если он уже видел музей, который откроется в этих самых подземельях!

– Я тебя попрошу, если дойдет до стычки, ты не очень, не усердствуй с карабином, не пали, куда видишь, не порть, так сказать, музейный фонд…

Луч фонарика уперся в металлическую дверь. Пришли.

Бесшумно ступая, я подошел ближе. Затаил дыхание, сам прекрасно понимая бессмысленность такого поведения. Толщина двери с полметра, никак не меньше, внутри не то, что мое дыхание, выстрела не услышат. Но и это еще не все, вот новая глупость, я приложил ухо к двери, прислушался.

Не услышал ровным счетом ничего. Понял, насколько глупо выгляжу. Схватил обеими руками вентиль, управляющий запорным механизмом. Надавил на него, раз, еще раз. Он не поддавался. С другой стороны на «штурвал» навалился Михалыч. Уперся, что было сил, повис на металлических рожках.

– Нет, стой! – Михалыч выпустил колесо, посветил рукой на свои пальцы. – Или дверь заварили, или она намертво приросла. Как бы нам того ни хотелось, но придется штурмовать снаружи. Пока, правда, не знаю как.

– Заварили? – пробормотал я. – Нет, не заварили! Это я вас не туда завел, мы у входа в северный дот, нам же нужен южный…

Совсем другое дело – впереди забрезжил свет. Рассеянный, призрачный свет, почти неразличимый на фоне сплошной тьмы. Минута и светлый контур стал отчетливее, он обозначил дверной проем. Чуть заметный, эфемерный, размытый.

Еще несколько шагов и мы на месте. Прижавшись к стене, медленно и осторожно я потянул ручку-вентиль на себя. Дверь поддавалась (а ведь я ее тогда закрыл! это пираты, наверняка проверяли тоннель, открыли, а закрыть не удосужились, вот он, апофеоз безалаберности!), щель становилась шире. Можно было заглянуть внутрь. Я увидел комнатку, освещенную керосиновой лампой – помещение, в котором военные инженеры планировали хранить боезапас. Она была ниже той, что с бойницами, думаю, из-за большей толщины бетона, призванного защитить снаряды от детонации. Каземат, одним словом…

На полу, на каком-то тряпье, набросанном на сухие ветки, лежали пятеро. Наши. Капитан и с ним матросы. Они молчали, не шевелились, кажется, даже не дышали. Мертвы? Нет, конечно же, просто спали люди, ночь на дворе!

Я открыл дверь и быстро протиснулся в дот, вслед за мною последовал Михалыч. Он сразу же кинулся к капитану, растолкал его. Тот долго смотрел по сторонам, стараясь понять, что происходит, наконец-то узнал нас. Прошептал:

– Шеф, вы!

– Да, давайте, просыпайтесь и быстренько в тоннель, он вон за той дверью!

Помещение наполнилось звуками. Пусть все понимали, что шум это излишне, но не шуметь попросту не могли. Так уж человек устроен, не создан он для тишины. Шарканье ног, треск сухих веток, удивительно громкий шепот, слова радости, благодарности…

Через приоткрытую дверь из соседнего помещения донесся крик, окрик, громкий, грозный, но какой-то ленивый. Вслед за ним последовал глухой удар, не иначе как кто-то ударил кулаком по столу. Один удар, еще один. Тишина.

Матросы, помогая раненому капитану, скрылись в тоннеле. Я тоже шагнул к выходу, но тут в каземате заметно посветлело. Один из пиратов открыл дверь, ведущую в помещение с бойницами, что-то громко крикнул. Мгновение и он ярко вспыхнул, его объяло синеватое пламя. Это Михалыч, будто профессиональный футболист дал ему пас керосиновой лампой. Стеклянный баллон разбился, горящая жидкость выплеснулась на тряпье, заменявшее одежду…

– Я вам покажу, как чужую собственность отжимать! – закричал шеф, подкрепляя свои слова автоматной очередью. – И это я еще не вспомнил ваше «сдавайся»!

Полыхающий пират, громко крича, пулей выскочил из каземата, его затихающий крик поплутал в бетонном помещении и сменился гробовой тишиной. Михалыч подхватил автомат сбежавшего, бегло осмотрел его в рассеянном электрическом свете, бросил мне, плотоядно усмехнулся, подмигнул и помчался за горящим пиратом. Я побежал следом. Споткнулся о высокий порог, упал, больно ударившись локтем. От боли чуточку потемнело в глазах, но лишь на несколько секунд.

К тому моменту, когда я начал воспринимать действительность в доте шло сражение. Однобокое, я бы сказал, сражение. Стоявший посредине бетонного помещения разъяренный владелец острова стрелял с двух рук, поливал свинцом направо и налево. Пули, отражаясь от бетонных стен, будто рой рассерженных ос носились в воздухе, мистическим образом обходя грозного шефа и жаля пиратов, которым не хватило ума сбежать.

Полминуты, не больше – все закончилось, патроны у шефа закончились, да и само сражение тоже. На полу остались лежать четверо бандитов, если к ним прибавить того сбежавшего, безо всяких сомнений тяжело раненного, получаем пять ноль в пользу шефа. Неплохое начало!

– Ну, Михалыч! Ну, вы даете! – воскликнул я. – Слушайте, но это нечестно, я даже выстрелить не успел, ни разу! Помнится, вы предупреждали, говорили, не очень усердствовать, не палить во все стороны, чтоб вид не портить и все такое…

– А я передумал. Сам посмотри, что это за оборонительное сооружение, которое ни одной пули не видело. Теперь же другое дело. Следы боевого столкновения на лицо.

– Не могу не согласиться, а что дальше? У меня такое ощущение, что скоро здесь будет очень жарко!

– Ничего, прорвемся! А пока я объявляю этот форт территорией свободной от пиратов! – он кивнул, я обернулся, позади меня стояли четверо. Матросы. Они вытянули руки по швам и внимательно смотрели на шефа. Наверняка ждали приказаний. – Отлично, поскольку капитан ранен, принимаю командование на себя. Первым делом – уборка. Выключаем освещение, выбрасываем тела наружу, чтоб нам настроение не портили, и чтоб другим неповадно было. Завал полностью расчистить. Капитана отнести в тоннели, девчонки ним займутся. Всем остальным вооружаться, готовимся к началу второго акта!

«А ведь Михайловичу все происходящее просто-таки нравится!» – осенила меня неожиданная мысль. Правда, так и есть, ему все это нравилось! Странная он личность, многоликая. С одной стороны романтик, которого пленяет мерцающий свет далекого маяка, с другой – воин, которому без хорошего сражения жизнь не мила…

Снова включили свет. Забаррикадировали входную дверь, лужи крови засыпали песком. Шеф с довольным видом осмотрел отбитую территорию, заглянул под импровизированный стол, щит из досок, стоявший на камнях, вытащил из-под него картонный ящик, достал бутылку с яркой этикеткой. Скривился, пожал плечами, вытащил пробку, отхлебнул чуть не треть содержимого, медленно выдохнул. Постоял несколько секунд не двигаясь, передал бутылку мне.

– Держи Серега, подкрепись! Вот кто бы мог подумать, ром хлещут просто как пираты из детской книжки! Не могу сказать, что напиток высшего качества, так ведь пираты они, с них и спрос соответствующий…

Дот, ставший новым штабом, потихоньку обживался. Скоро вернулись матросы. Трое несли, будто поленья на вытянутых руках, карабины из Димкиного тайника, четвертый сгибался под тяжестью двух страшных на вид, зато вполне работоспособных пулеметов. Кое-как очистили лафеты от ржавчины, укрепили на них кровожадные стволы, все еще блестящие смазкой, не прошло и часу, как бойницы обрели своеобразные украшения, стали именно такими, какими их видели военные инженеры прошлого.

Почти сразу, мы еще толком не успели освоиться, пришлось пострелять. Из дота, что на противоположной стороне бухты, то ли спросонья, то ли от бессильной злобы начали палить пираты. Ни одна пуля не влетела в узкие бойницы, но шефа такое неуважительное поведение изрядно расстроило. Он оттолкнул матроса, который уже несколько минут безрезультатно пытался зарядить пулемет, справился сам и выпустил длинную очередь в сторону пиратского логова. В доте сильно запахло порохом, уши моментально заложило. Как только стих грохот выстрелов мне удалось расслышать громкие крики бандитов, наверняка недовольных подобным положением вещей.

– Вот это мощь! – шеф почти ласково погладил приклад, улыбнулся и повернулся к нам. – Что ж, господа-товарищи. Пока все в нашу пользу. Оружия у нас достаточно?

– Боле чем, – кивнул один из матросов. – Арсенал, как в хорошей войсковой части.

– Отлично. Оружие есть, стены крепкие. Жаль, бойницы большей частью выходят на море, а оттуда нам ничего не угрожает, стрелять по берегу неудобно, но ничего не поделать.

– Вот с припасами Михалыч у нас туговато, – подключился к разговору хозяйственный Витька. – Даже с учетом «трофейных». Сами видите, у них в основном выпивка, зато в большом количестве.

– Недостаток провизии, это не так уж и плохо, – Михалыч забрал бутылку у толстяка и сделал большой глоток. – Это значит, что долго отсиживаться мы не сможем. Значит, имеем больше причин для того, чтобы переходить от обороны к наступлению…

Погас свет. Собственно, этого и стоило ожидать. Электричество в дот провели сами пираты, взяли один из кабелей, перебросили его через джунгли, по кратчайшему пути. Теперь вот вспомнили, одумались, перерезали.

Тускло замерцал огонек, кто-то из матросов нашел керосинку, конечно, это решение, вот только топлива в ней на пару часов никак не больше. Глядя на слабенький коптящий светильник, Михалыч смачно выругался и пригрозил кулаком туда, где на другом краю лагуны ярко горел свет в бойницах.

– Думаю, это можно обойти, – пожал плечами я. – Надо просто кабель подходящий найти. Подключимся в радиорубке, протянем линию внутри тоннеля, только и всего.

– Дельное предложение… – шеф громко зевнул. – Займешься Серега? Я же пару часиков посплю, утро скоро…

Пока я бродил по бесконечным тоннелям в поисках подходящего кабеля, незаметно подкрался рассвет. Яркий солнечный луч влетел в узкую щель амбразуры. Он коснулся покатого бока пустой бутылки, лежавшей средь стола, разбился на множество ярких бликов. Озарил он помещение, превратив его из унылого бетонного укрепления в просто-таки сказочную избушку.

– Идут! – прошептал один из матросов.

Я бросил кабель, который пытался зачистить тупым ножом. Михалыч резво подскочил со своего импровизированного стула, будто и не спал вовсе. Он оттолкнул меня и матроса, подбежал к двери, прихватив автомат, приоткрыл смотровую щель, выглянул наружу, я посмотрел ему через плечо.

С другой стороны двери, медленно двигаясь по тропинке, шли трое. Первый, низенький и очень худой, нес палку, на которой красовалась почти белая тряпка. За ним шли двое, каждый из них толкал перед собой тачку, явно позаимствованную на нашей стройке.

Тот, который низкий и худой остановился, несколько раз взмахнул своим флагом, не иначе как в стремлении привлечь внимание. Что-то громко прокричал.

Мы дружно переглянулись. Все-таки никто кроме Димки местные диалекты толком не понимал.

Не получив ответа, а возможно и не надеясь на таковой, те, которые толкали тачки, обогнув знаменосца, приблизились к двери. Остановились. Погрузили на тележку одно тело, на него бросили другое, точно такое же действо произвели с еще двумя. Подозрительно замялись, один присел, на несколько секунд оказавшись вне поля зрения. Поднялся, кивнул напарнику, оба синхронно взялись за ручки тачек…

– Нутром чую, что-то они задумали, – прошептал Михалыч.

– Так может это, очередью их, для профилактики? – также шепотом ответил один из матросов.

– Хотелось бы, но нет, так не годится, – шеф покачал головой, – неважно, что они замышляют, стрелять в людей с белым флагом мы не станем. Да и что они могут нам сделать? Я тоже не знаю, но давай отойдем от дверей на всякий случай…

Похоронная процессия удалялась от дота. С каждым шагом пираты шли быстрее, казалось, еще немного и вовсе побегут. Но вот они вышли на берег, дружно оглянулись, бросили тачки, упали на песок, закрывая головы руками.

Заметив их маневр, Михалыч отскочил в сторону и вжался в стену, ожидая взрыва, но ничего не произошло. Тогда матрос, тот, который стоял ближе всех к двери, ступил несколько шагов, приоткрыл смотровую щель, осторожно выглянул. Старался он, прижимался к двери, заглядывал и так и этак, но ничего не увидел. Повернулся. Медленно пожал плечами. Я схватил керосинку, оторвал отражатель, блестящую полированную железку, бросил ему. Тот быстро сообразил. Выставил импровизированное зеркало наружу, довольно хмыкнул.

– Брусок там какой-то. Светло-коричневый. Думаю, взрывчатка. К нему шнур тянется. Не иначе как взорвать хотели!

– Точно, хотя таким зарядом можно разве что ржавчину с двери смести, – Михалыч приоткрыл дверь и мгновенно втащил опасную игрушку внутрь. – Не повезло им, или шнур бракованный попался, или взрывник…

Глава 30

В осаде

Обстановка за пределами дота менялась. Медленно, неспешно, со стороны казалось, что те, кто пытается ее изменить не очень стараются. Вряд ли это только видимость, реальность это, вне всякого сомнения. Я давно заметил, да и знающие люди об этом писали – пираты не те товарищи, которые любят труд. Им бы грабить, пить, снова грабить, а в перерывах просто бездельничать. Нашим же явно не повезло, не позволяли им главари ни того, ни другого, ни третьего, вот и бродили «соседи» по пляжу, поглядывали в нашу сторону, изредка, нехотя камни таскали, сооружая нечто, что отдаленно напоминало пулеметные гнезда.

Ближе к полудню процесс заметно ускорился. Способствовал тому Отто. С видом хозяина прогуливающегося по своим владениям (во всяком случае, так показалось Михалычу) он прошелся вдоль кромки воды, попутно прикрикивая на бандитов, пытавшихся сдвинуть с места огромный валун.

– Неужели в нашем арсенале нет ничего с оптикой? Винтовку бы снайперскую, да хоть сто лет тому назад изготовленную! – в голосе Михалыча слышалась легкая грусть. – Что же вы ребятки не подумали? Почему не припасли? Уж я бы этого фазана, что топчет мой песок, да безо всякого, что называется, сожаления…

Будто почувствовав, что о нем говорят, Отто остановился, взглянул в сторону нашего дота, отошел от моря, приблизился к кромке леса. Решив, что там его точно не достанут, подозвал одного из своих подчиненных, тот куда-то убежал и быстро вернулся с огромным мегафоном.

Несколько секунд было тихо. Отто внимательно осматривал примитивный усилитель, вертел его будто видел впервые. Разобрался. Щелкнул выключателем, над берегом пронесся пронзительный писк. Отвратительный звук разбудил чаек, заставил рухнуть на землю не отличающихся смелостью пиратов.

Главарь бандитов заговорил. Я толкнул Витьку, мол, переведи, тот вяло махнул рукой.

– Да не говорит он ничего нового, старая сказка, слышали уже. Говорит, сдавайтесь, тогда мы сохраним вам жизнь. Ну, ты в курсе, мол, переходите на нашу сторону, вас ждет радушный прием, горячая пища, все, как обычно. Да, а противном случае… словом, понятно, – Витька умолк, пожал плечами. – Нет, новости все-таки будут. Говорит, к ним подкрепление спешит. Следовательно, если не сдадимся сразу…

– Не могу сказать, что меня это радует, – пожал плечами Михалыч, – но и не скажу, что беспокоит…

Треск автоматной очереди заглушил его слова. Пули, ударяясь о бетон, породили веселый рой мелких осколков. Внутрь дота пули не попали, но вряд ли пираты на это рассчитывали…

– Говорит, мол, это последнее предупреждение… – Витька перевел финальную фразу Отто, которую тот не сказал, а прокричал.

– А сейчас будет мое последнее… – Михалыч до упора вывернул пулемет и выпустил очередь в сторону берега.

К сожалению, вся эта крепость проектировалась в расчете на стрельбу по морским целям. Пули ушли гораздо выше, сбив несколько веток и большой почти созревший кокос. Да Михалыч и сам прекрасно понимал, что ни в кого не попадет, он просто пар хотел выпустить. Сам хотел успокоиться, пиратам подпортить настроение, уж что-то, а это у него отлично получилось…

– Давайте размышлять, что нам мешает перехватить инициативу и напасть самим? – все мирное население острова, мужская его часть: я с Витькой, матросы, и Михалыч сели в круг посреди дота. Шеф решил устроить военный совет. – Забываем всякие там мелочи, вроде того, что остров принадлежит мне, а потому я главный и тому подобную чушь субординационную. Мне интересно мнение каждого. Витька?

Тот лишь шумно вздохнул и медленно пожал плечами.

– Подумать надо…

– Думай. Серега?

– Открыть дверь и броситься в лобовую атаку мы не можем, нас попросту перестреляют. Даже если удастся каким-то чудом выйти на пляж, это ничего не изменит, нас слишком мало…

– Трудно не согласиться, – Михалыч кивнул, – и?

– Тогда правильным, с моей точки зрения, было бы обойти неприятеля с тылу, тем временем отвлекая внимание ложным маневром, с… фронта, – ярко, отчетливо, мне представилась картина, которую неоднократно видел в фильмах. Заседает штаб, планируется операция, идет обсуждение текущей ситуации на фронтах, все присутствующие с огромными звездами на погонах, и вот один из них я. Похоже! Да еще и такими умными словами разбрасываюсь! – В принципе, этот маневр, так сказать, технически реализовать несложно. Мы в очень даже выгодном положении, у нас два входа и выхода, соответственно, тоже два. Но, опять-таки, людей у нас маловато…

– Слушай, ну ты просто озвучил мой план, – Михалыч уважительно кивнул, – и мои опасения тоже. Да, нас действительно мало. Их человек сорок наберется не меньше, нас же только восемь, не считая раненных и женщин. Но, если мы оставим в доте двоих, с ними Димку, капитана, девчонкам по карабину выдадим, а это вообще страшная сила, то шестеро…

Страшный клокочущий звук влетел в дот, поплутав в бесконечных тоннелях. Казалось, стучит кто-то, сильными частыми ударами колотит в дверь. Мне сразу представилась дверь, в которую колотят, потайная дверь, та, что в пещере. Возможно? Пожалуй, но возникает вопрос, с какой силой нужно колотить в толстенную железку, чтобы звук достиг противоположного края острова?! Тогда есть другой вариант…

Ленивое бездействие пиратов сменилось ликованием. Все как один они вскочили на ноги, некоторые самые неугомонные начали стрелять в воздух. К ним подключился Михалыч, схватившийся за пулемет. По всему видно – ни малейшего проявления пиратского веселья он не допустит.

– Взломали дверь северного дота! – пытаясь заглушить канонаду, крикнул я.

– Проверьте! – крикнул шеф, поливая пиратский дот свинцом.

Я бросился в тоннель, за мной Витька и двое матросов. Несколько томительно долгих минут, и мы добрались до развилки. Остановились. Прислушались. Тишина, только мерный гул, отзвуки недавнего шума, то ли кажущийся он, то ли реальный. Еще минута и яркий луч фонаря метался по металлической двери. Освещал каждый ее сантиметр, подтверждая, что дверь держится, что ничего с ней не случилось.

– Слушайте, это не здесь, это у другого входа, там, – задыхаясь, выговорил Витя и махнул рукой в темноту.

– Бежим! – выдохнул я, игнорируя тяжелый вздох толстяка…

Дышать становилось трудней. В воздухе физически ощутимой стеной стояла пыль. Я почувствовал, что задыхаюсь. Прикрыл лицо рукавом, стало только хуже. Грубая ткань пережившей не одно десятилетие формы меньше всего подходила на роль респиратора. Становилось понятно – лучше дышать пылью, нежели не дышать вовсе.

Пробивая стену мельчайших частиц висящих в неподвижном воздухе, блеснул огонек. Неплотно закрытая дверь. Знакомая комната, наш штаб, ныне превращенный в лазарет.

Внутри было гораздо лучше. Вентиляция, сколько бы лет ей ни было, справлялась со своей задачей. Снабжала она помещение свежим воздухом, выгоняла наружу загрязненный, пробуждая страх того, что столб пыли, вылетающий из-под земли, может быть слишком заметен.

В углу, вращая ручку системы вентиляции, стояла Консуэла. Увидев меня, она громко и эмоционально заговорила. Не знаю, что она говорила, что хотела сказать, я просто стоял и слушал, забывая обо всем на свете…

Понемногу пыль оседала, свет фонарей пробивался сквозь толщу мельчайших частиц. Уже можно было разглядеть стены, пол, потолок. Еще немного и проявилась дверь, та, что в конце тоннеля. Она была закрыта, выглядела совершенно целой, портили вид разве что серьезная вмятина по центру, вывернутый цилиндр запорного механизма и верхний левый угол, который буквально вдавило внутрь. Потолок у двери обвалился, из дыры тоненькой струйкой сыпался песок, поддерживая общую запыленность коридора.

– Похоже, нас завалили, – я пробрался через бетонный завал, подошел к двери, осмотрел ее и толкнул, так, из любопытства. Никакой реакции. – Здорово же ей досталось!

– Плохо, – поддерживая тугую повязку здоровой рукой, Димка тяжело дышал, – других выходов я не обнаружил. Уверен, они есть, по-другому и быть не может, но…

Снова тот же звук, клокочущий, частый, размеренный. Он, как и раньше долетал из тоннеля, многократно отражался от его стен, трансформировался, менялся. Где находился его источник понять было нетрудно, как и то, чем он был. Выстрелы. Стреляют. По нашему доту стреляют. Очередями, да еще и из чего-то очень даже крупнокалиберного.

Витька тихо выругался и бросился в тоннель, я поспешил следом, поражаясь прыти толстяка. Умеет же он бегать, когда хочет!

В доте стоял устойчивый пороховой запах. Настолько сильный, что стоило переступить порог, как я начал задыхаться. Источником дыма были два пулемета, направленных в сторону моря. Захлебывались они, выбрасывая пули, повышая концентрацию дыма в помещении. Интенсивнее других работал пулемет Михалыча, шеф слился с оружием, стал с ним одним целым. Палил он в сторону моря, сопровождая каждую очередь отборным матом. Матрос у соседней бойницы старался не отставать от шефа. Стрелял он чуть менее интенсивно, молча, а от того прицельнее. Третий участник сражения занял место у двери, выставил автомат в смотровую щель и обстреливал берег. Он не палил очередями, постреливал одиночными, думаю, у пиратов хватало ума не высовываться.

Я схватил карабин и подбежал к свободной бойнице, собираясь пусть не участвовать в бою, так хоть полюбоваться ним, расположившись в первом ряду.

Ситуация изменилась. Центр силы пиратов переместился на море. Думаю, это и было то подкрепление, которым пугал нас Отто. Небольшой кораблик, старый, ржавый, угловатой наружности, каких множество в любом прибрежном поселке. Единственное, что выделяло его на фоне своих собратьев – установленная на корме, автоматическая пушка. Она монотонно стреляла, выпуская в нашу сторону снаряд за снарядом. Те попадали в бетонные стены, не нанося сколько-нибудь приличного урона. Разве что откалывали от прочной стены осколки, да поднимали облака пыли, не позволяя толком прицелиться.

Вот ритм выстрелов изменился. Создавалось впечатление, что пушка давится, глотает снаряды. Минута и она замолчала. Одна из пуль наших стрелков достигла цели, разворотила прикрывающий механизм кожух, что-то там заклинила.

На палубу высунулся один из пиратов, встреченный свинцовым дождем, он быстро нырнул обратно в люк. В тот же миг пушка пришла в движение. Повернулась, описав большую дугу, поднялась вертикально вверх. Что-то в механизме затрещало, да так громко, что заглушило шум выстрелов. Через несколько секунд ствол опустился, буквально упал. Ожил, выпустил несколько снарядов по берегу, заставив пиратов бросить свои не достроенные укрытия и бежать в лес. Выстрелы прекратились, вместо пушки, ничуть не тише нее, заработал двигатель и посудина, выбрасывая клубы черного дыма, медленно направилась в отрытое море.

– Ура! – дружный крик наполнил тесное помещение и, просочившись сквозь щели амбразур, разнесся над островом.

– Отличная работа! – Михалыч нехотя выпустил из рук пулемет. – Жаль, потопить это корыто у нас не получилось. Калибр не тот. Эх, нам бы гранатомет даже какой-нибудь завалящий, а лучше средство связи, любое, да телефон или рацию, уж я бы тогда быстро навел здесь порядок!

Пиратское суденышко скрылось в клубах дыма, выбрасываемого своим же двигателем. Скоро треск мотора сменился стуком металла. В бинокль можно было разглядеть троих бандитов. Они выбрались на палубу, остановились, принялись осматривать пушку. Один размеренно бил кувалдой, другие кивали в такт ударам.

Далеко не сразу я понял, что что-то в этом стуке не так. Темп ударов не совпадает, да и вообще создавалось впечатление, что звук доносится не со стороны моря, а пробирается к нам по лабиринту тоннелей.

– Вот теперь точно «соседи» наши стучат! Пытаются дверь открыть, – крикнул я и кивнул в направлении северного дота. – Ударами надеются сбить ржавчину, оживить запорные механизмы, рассчитывают обойти нас и напасть сзади. Самым наглым, вероломным и циничным способом, точно как и мы собирались. Предлагаю забаррикадировать их, подпереть дверь парочкой камней, так, на всякий случай.

Михалыч одобрительно кивнул. Окинул командирским взором своих подчиненных, повернулся к пулемету.

– Давайте все дружно, я пока покараулю.

Не прошло и получаса как под вражеской дверью сложили небольшой курган из камней и обломков бетона. Прекрасно понимая, что мы делаем и для чего, пираты затихли, удары прекратились. Оно и понятно, старайся, не старайся, а гору бетона с места не сдвинешь…

Глава 31

Уроки подводного плаванья

Я открыл глаза, растревоженный приятным шумом – Консуэла, пользуясь всей красотой и мощью испанского языка, со свойственным ей напором, скороговоркой, что-то говорила Михалычу. Тот мрачнел, мотал головой, тщетно пытаясь вставить хоть слово. Пару раз ему удавалось открыть рот, но…

На мгновение я ощутил нечто, отдаленно напоминающее самую настоящую ревность. Еще бы, столько слов, разных слов, и все это не мне, более того, я даже и не понимаю, о чем разговор.

Скоро Михалычу удалось. Удалось вставить несколько слов. Ответом стала новая не менее эмоциональная тирада. Он устало улыбнулся и резко махнул рукой. Ткнул пальцем в сторону моря, покачал головой, снова заговорил. Похоже, беседа достигла эмоционального пика. Консуэла вскочила, проговорила, почти продекламировала какую-то фразу. Повернула голову, встретилась со мной взглядом. Лучезарно улыбнулась. Я улыбнулся в ответ.

– Как хочешь, – Михалыч перешел на русский, – я с тобой знаком всего несколько дней, но уже все понял – тебя не переспорить, следовательно, не стоит даже пытаться, – он повернулся ко мне. – А знаешь Серега, пожалуй, тебе повезло, в некотором смысле. Ладно-ладно, если что, считайте, что я сдался…

Продолжая бормотать что-то неразборчивое и странно улыбаясь, шеф отошел в дальний угол и опустился на пустой ящик из-под оружия. Взглянул на меня, заговорщицки подмигнул, закрыл глаза и тут-таки уснул.

В чем именно мне повезло, выяснилось несколько позже. Оказалось, Михалыч размышляя о том, как бы дать знать о наших проблемах, почти решился отправить двоих матросов на яхту, с целью, если не связаться по радио, то хоть добыть один из спутниковых телефонов. Всем хороша была затея, но он сомневался. Дело в том, что сразу после пленения владельца, главари пиратов оставили недостроенную виллу и перебрались в роскошные каюты. Следовательно, судно надежно охраняется и шансов на то, что удастся провернуть столь рискованную авантюру, было очень даже немного. Надо было хорошенько подумать, прежде чем что-нибудь предпринимать. Ведь если матросы попадутся…

Пока он так размышлял, в его раздумья вклинилась Консуэла с другой идеей. Как она прекрасно знала, на ее затонувшей яхте был аварийный комплект. Это герметичный контейнер, в котором помимо предметов первой необходимости была рация. Радиус ее действия, конечно же, небольшой, но вызвать помощь, ту же береговую охрану очень даже возможно. Это была более реальная идея, как на нее ни смотри, ведь затонула яхта в отдалении от острова, лежала на небольшой глубине, к тому же никто ее не охранял. Надо было лишь нырнуть. Надо было лишь достать.

Был у этого плана один изъян, небольшой, но весьма существенный. Для того чтобы добраться до места крушения необходима была лодка. Вариантов, где ее раздобыть виделось два, но оба далеко не самые безопасные. Прежде всего, шлюпки были на берегу, в паре сотен метров от нашего дота. Одолжить одну из них не представлялось возможным в принципе. Второй вариант подразумевал вылазку на яхту, что несколько перекликалось с идеей шефа, но для его реализации не требовалось бродить по коридорам, достаточно всего лишь забраться на корму…

– Смотри Серега, в принципе, все не так уж и сложно, – Михалыч действительно смирился. Проспав не более получаса, он проснулся бодрым и отдохнувшим. Согласился с предложением девушки, одобрил ее выбор (конечно, она не сама пойдет, с охраной, а охрана – я). Начал инструктировать. – Все, что тебе нужно сделать – забраться на рыболовную палубу. Точно, сзади, почти на уровне воды. Там диваны полукругом, в них ниши, и в одной из них точно есть лодка. В качестве движителя весла, тихо, скрытно, но придется попотеть, это тебе не мотор.

– Понятно, – кивнул я.

– И еще не пытайся усложнить себе жизнь, – вел далее шеф, поглядывая на меня. – Забрался. Нашел. Забрал. Нырнул обратно. Дальше все просто, лодка автоматически накачивается, достаточно открыть клапан…

Лишь только стемнело, дверь, предусмотрительно смазанная какой-то изрядно вонючей субстанцией, которую Михалыч определил, как «выдержанный мазут», приоткрылась. Протиснувшись в щель, я оказался снаружи, шагнул к воде, ко мне присоединилась Консуэла. В темно-сером, комбинезоне, она полностью сливалась с вечерней полумглой. Девушка взяла меня за руку, слегка сдавила пальцы. Улыбнулась невидимой в темноте улыбкой, я улыбнулся в ответ.

Беззвучно соскользнув в воду, двигаясь вдоль стены, мы направились в обход дота, туда, где вдалеке находился причал и цель нашей вылазки, точнее, первая контрольная точка.

Идти было легко, мягкое песчаное дно не давало поскользнуться, вода, доходившая до пояса, лишь немного сковывала движения. Тихий шелест волн, дополненный бездной полной звезд, поражал своим спокойствием и умиротворенностью. Хотелось позабыть обо всех приключениях и страхах, сконцентрироваться на чем-то добром, веселом и, конечно же, романтичном. Вот только не до романтики было…

Обойдя вокруг дота, мы вышли на каменистый берег. Консуэла с грацией дикой кошки взобралась на большой камень, я, подражая неизвестному парнокопытному, вскарабкался следом. Остро захотелось передохнуть, но планом время на отдых не предусматривалось, да и решал не я. В этой экспедиции мне отводилась скромная роль сопровождающего.

Пока я переводил дух девушка легко выскользнула из бесформенного комбинезона (вот почему бы не оставить его в доте?), оставшись в совершенно невидимом в темноте купальнике. Аккуратно сложила одежду, спрятала в щель между двумя крупными камнями. Повернулась ко мне, прошептала что-то очень-очень нежное, напомнив мне, данное самому себе обещание – во что бы то ни стало выучить испанский язык…

Несколько сотен метров мы шли по берегу. Двигались осторожно, прислушивались к малейшему шороху. Вот впереди замаячил причал. Он плыл на волнах темноты, эффектно выделяясь яркой подсветкой. Стерильно-белым светом сияли огни на мачтах судна, несколько мощных прожекторов освещали прибрежную инфраструктуру: вертолетную площадку, тропинку, ведущую на место стройки. Отчетливо виднелись тени на берегу и на причале – охрана. Как минимум, четверо. Вне всякого сомнения – добраться до цели можно только по воде.

Девушка остановилась и вопросительно посмотрела на меня. В ее глазах звездами блестели отраженные огни, поражая и завораживая. С трудом удалось сконцентрироваться на деле. Я вспомнил строительство. Вспомнил причал, как он выглядел до заливки бетона. Три ряда свай, на них, несколько выше уровня воды, сварная решетка, по которой не хуже обезьян передвигались рабочие. Удобная конструкция!

– Спустимся в воду, подплывем к причалу, на месте разберемся, – прошептал я, жестами пытаясь иллюстрировать свои слова.

Не могу сказать, смог бы я сам себя понять, тем не менее, она меня поняла. Кивнула и тут-таки, превратившись в дельфина, скорее, в русалку, беззвучно нырнула в воду. Хорошо ей! Если же я так нырну, то только один раз. Обратно мне уже не выплыть!

Изображать из себя опытного пловца я не стал, да и правильно сделал, надо трезво оценивать свои силы. Я медленно зашел в воду, глубоко вдохнул и поплыл, ориентируясь на огни яхты, старался двигаться быстро и при этом не шуметь.

Добрался. Чувствуя неимоверную усталость, которая стократ усиливалась осознанием того, что это только начало, я обнял ближайшую сваю. Прилип к ней, как моллюск, широко раскрыл рот, пытаясь отдышаться. Услышал тихое хихиканье, поднял голову. Просто надо мною лежала на сетке из арматуры, будто висела в воздухе, Консуэла. Она что-то тихо шептала, судя по тембру, искренне смеялась, надо мною смеялась, не иначе.

Я, шутя, пригрозил ей пальцем, решительно выдохнул и отпустил сваю. Оттолкнулся. Поплыл. Один взмах руками, еще один. Надо мною нависала громада роскошного судна. Руки нащупали выпуклость – рельефную окантовку золотистого цвета, что опоясывала яхту чуть выше ватерлинии, подчеркивая ее роскошь и оригинальность. На редкость удобная вещь для морских диверсантов, не особо умеющих плавать…

– До кормы метров пять, никак не больше, – пробормотал я, успокаивая себя.

Удалось убедить пальцы выпустить обшивку. Удалось сдвинуться на полметра, еще немного, еще. Все! Я выглянул из-за закругленного угла. Увидел пустую палубу, мечту любителя морской рыбалки. Тишина. Всмотрелся в темноту, опасаясь наткнуться на охранника. Никого. Неожиданная удача заставила улыбнуться. Я довольно хмыкнул, подтянулся, перевалился, заполз на площадку. Лег на спину, замер, глядя в звездное небо.

Долго отлеживаться не стоило. Я перевернулся на живот, стал на четвереньки, подкрался к ближайшему дивану. Схватил сиденье, напрягся, поднял. Запустил внутрь руку и искренне удивился. Там было именно то, что я и искал – продолговатый сверток, сквозь грубую ткань которого прощупывался баллон и маленькие, размером с ракетки для тенниса, весла.

Мгновенно сверток перекочевал на край палубы, я сел рядом, опустил ноги в воду. Напрягся, собираясь соскользнуть вниз, но не смог. Слишком уж велик был соблазн. Я ведь находился на яхте, попросту нашпигованной всевозможной электроникой, пусть пользоваться радиостанцией я не умел, хотя вряд ли это сложное дело, но телефон! У шефа их штуки четыре, я точно знал. Наверняка они разбросаны по всей яхте. Достаточно найти один из них, доставить в дот и все наши проблемы решатся. Быстро, просто, эффективно! К тому же нам не придется ночью плыть непонятно куда, рискуя утонуть, заблудиться, пойти на корм акулам!

Искра сомнения вспыхнула и погасла. Я подбежал к двери. Осторожно потянул ее на себя. Она не поддавалась. Толкнул внутрь. Полотно чуточку сдвинулось, но сразу остановилось. Все понятно – ее подперли чем-то изнутри. Логично, это же гораздо проще и надежнее, чем выставлять еще одного часового.

Эта мелкая неприятность меня не сильно расстроила. Я уже видел выход из создавшегося положения, выход, который мог стать входом. Трап, лесенка, ведущая на палубу, что выше, там наверняка часовой, но попытаться стоило.

Медленно, очень медленно я взбирался наверх. Все – глаза на уровне второго «этажа». Несколько раз мигнули они, но так ничего и не увидели. Еще немного. Стоп. Палуба на уровне подбородка. Слегка освещена она легким призрачным свеченьем, отблеском электрической лампы, светом, вырывающимся из иллюминатора одной из кают далеко впереди. Благодаря нему удалось различить тени. Люди. Как минимум, трое. Двое курили в десятке метров от меня, еще один размеренно вышагивал ближе к носу судна, насвистывая незатейливую мелодию. Третий медленно приближался. Несколько секунд и он присоединился к своим товарищам, они обменялись несколькими словами, блеснуло пламя зажигалки, высвечивая лица. Теперь курили все трое. На посту! И когда только они поймут что такое дисциплина?!

Я решился. Подтянулся, встал в полный рост. Метнулся к ближайшей двери, вжался в неглубокий проем, слился с ним. Затаил дыхание. Меня не заметили, что и не удивительно, перекур куда более важное дело…

– И где ты собираешься искать телефон? – пробормотал я, упорно нажимая ручку, отказываясь понимать, что дверь заперта. – Ты ведь ни расположения кают не знаешь, ничего! Да еще и закрыто все…

Распахнулась дверь освещенной каюты, выпуская наружу прямоугольник яркого света. В тот же миг в небо, маленькими ракетами взмыли окурки сигарет.

В пятне яркого света показался толстяк, друг Отто. Он громко крикнул, судя по тону, кого-то позвал. На крик прибежали все трое. Толстяк в своей обычной манере спокойного устрашения произнес несколько фраз. Пираты вытянулись, дружно выпалили что-то напоминающее армейское приветствие и разошлись. Двое удалялись, а вот третий…

Понимая, что один из них движется в мою сторону, я попятился назад. Медленно отходил вдоль стены, ощупывая ее, надеясь лишь на то, что будет еще одна каюта, что она будет открыта.

Нащупал. Сопровождаемая отчетливым щелчком, дверь открылась. Думать о том, хорошо это или плохо было некогда. Я втиснулся в дверной проем, бесшумно закрыл за собой дверь.

Вовремя. Спокойствие дремлющей посудины сменилось криком. Громким, истошным. Кричали совсем рядом, кажется, у моей двери. К крикам прибавился свет. Множество фонариков замелькали за стекломиллюминатора, яркие пятна света заметались по палубе, перепрыгивая на стены, снова спускаясь вниз.

– Лужу заметили, – похоже, я действительно испугался. – Сейчас пойдут по «мокрому» следу и недавнее строительство маяка покажется мне курортом…

Сильный удар. Вышибают дверь! Хорошо качественная она, держится. Еще удар, еще. Треск ломающегося дерева, вопли радости, топот ног. Я даже глаза закрыл, не желая видеть того, что последует дальше. Но только на секунду, потребовалось лишь мгновение, чтобы понять – они не здесь! Все просто, ведь я достаточно долго стоял под дверью соседней каюты, вот там и накапало. Это здорово, но сейчас они перевернут все вверх дном, поймут, что ошиблись, а это значит…

Набравшись смелости, я распахнул дверь. Облюбованная мною каюта была угловой, дверь выходила на правый борт, дальше стена закруглялась, плавно переходя в корму. Вне всякого сомнения, я находился над рыболовной палубой, внизу она, точно внизу. Это значило, что мне достаточно набраться смелости, пробежать не более трех шагов и прыгать. Вниз, в темноту, в воду. Надо решаться…

Вряд ли мой прыжок оценили бы специалисты, слишком громко, слишком много брызг. Это все из-за того, что перелетая через перила, я умудрился зацепиться ногой. Перекувырнулся в воздухе и упал плашмя. Но это ладно, мелкие огрехи можно списать на то, что вслед мне неслись проклятья и свистели пули.

Вода надо мною вспыхнула ярким светом. Я прижался к обшивке судна, боясь задохнуться и не рискуя подняться на поверхность.

Кислород стремительно заканчивался. Надо было всплывать, но я держался из последних сил. Мгновение еще одно и все. Я закрыл глаза и вынырнул. Глубоко вдохнул, готовясь снова погрузиться в воду, но этого не понадобилось. Не было угрожающих криков, выстрелов не было, лишь топот множества ног удивительно глухо звучал в ночной тиши.

Я решился открыть глаза. Удивленно ними мигнул. Прожектор, освещающий морскую поверхность, погас. Был только его родной брат, он озарял причал и дорожку, ведущую к вилле. На ней чуть заметные копошились люди. Пираты. Похоже, они решили ловить меня на берегу. Странная у них логика.

Надо было забирать лодку и уплывать, вот только…

Шепот. Тихий, зловещий. Все просто и понятно – опять они, пираты. Совсем рядом. Надо мною? Я поднял голову, но увидел только борт, гладкую белую стену, уходящую ввысь. Очень быстро пришло понимание – голоса доносились со стороны рыболовной палубы, а это означало лишь то, что я не смог добыть ни телефон, ни лодку…

Чья-то рука коснулась моего плеча. Я вздрогнул, резко обернулся, увидел огоньки в смеющихся глазах. Консуэла! Она прошептала несколько слов, показывая сверток, который использовала в качестве поплавка. Шлюпка, моя, та, которой я почти лишился! Приятно все-таки повстречать умную женщину, наверняка она сразу обо всем догадалась. Последовала за мной, подстраховала. Я обнял девушку, та тихо хихикнула и кивнула в направлении открытого моря. Что она хотела сказать, было понятно без слов, я взялся за лодку рядом с ней и принялся усиленно работать ногами. Надо было отплыть от берега, туда, где нас точно не увидят…

Выходящий из баллона воздух предательски громко свистел. Во всяком случае, так мне казалось. Это все страх, он и только он. Давил он, пользуясь абсолютной темнотой безлунной ночи.

Прошло всего две-три минуты, которые мне показались часом, и вот покачивалась на волнах небольшая лодочка. Самое время располагаться внутри да браться за весла.

Еще несколько минут стали прошлым, я даже не успел толком приспособиться к маленьким веслам, как яхта вспыхнула ярче драгоценного камня. Похоже, загорелись все огни, пираты включили все, что только можно было. По поверхности моря заметались яркие отблески прожекторов, воздух разносил непонятные слова, интонацией более всего напоминающие проклятия. Похоже, ребята наконец-то поняли, что упустили нас, хотя, поняли и ладно, зачем же так расстраиваться!

Сгибаясь и разгибаясь, я старался изо всех сил. Работал веслами, подгонял надувное суденышко вперед, в неизвестность. Куда гребу, я не знал, как можно ориентироваться в непроглядной темноте среди моря, даже и не догадывался. Но моя задача состояла не в том, чтобы что-то понимать, я должен был просто грести. Прямо, и только прямо.

Точно не скажу, но думаю, прошло несколько часов. Я жутко устал. Консуэла коснулась рукой моего плеча. Я вздрогнул, оглянулся. Она прошептала несколько слов и медленно кивнула. Даже в кромешной тьме можно было увидеть – ее глаза наполнились слезами. Надо было что-то сказать, что угодно, лишь бы попытаться успокоить ее, но слова все не находились. Тогда я обнял ее, но она вывернулась и спрыгнула в воду, окунулась с головой, наверняка в надежде смыть слезы, вынырнула, что-то прошептала скороговоркой и скрылась под водой.

Стоило мне остаться в одиночестве, в голову полезли мысли, мрачные и отвратительные. Они завладели сознанием, обретая в темноте реальные очертания. Мне виделись акулы, большие, прожорливые. Разум наводнили морские чудовища, которых не видел свет, все они копошились в темной воде под лодочкой, опутывали щупальцами девушку, подкрадывались ко мне. Тут еще и пираты отличились, погасили огни на яхте, остался лишь тусклый свет прожектора, освещающего берег. Это окончательно задавило остатки энтузиазма.

– А что будет, если они все поймут? Поймут, что мы задумали и догадаются погасить огни? Как мы вернемся? Куда плыть? – спросил я в темноту и вздрогнул. Вода у надувного борта засветилась природным светом, поверхность вздыбилась, показалась Консуэла. Ее волосы искрились, по ним, создавая светящийся водопад, плавно стекали потоки живого света.

Она схватилась обеими руками за борт, я попытался помочь ей выбраться, но она только мотнула головой. Что-то быстро зашептала, умолкла, догадалась, что я ее не понимаю. Подняла руку и, поднеся ее почти к моему лицу начала что-то показывать, при этом продолжая говорить. Не могу сказать точно, то ли я на подсознательном уровне таки немного знал испанский язык, то ли, что более правдоподобно, вник в смысл ее жестов, но я действительно понял. Все понял, быстро и сразу. Только то, что я понял, меня ничуть не радовало. Все свидетельствовало в пользу того, что она сама не справится, а это значит – мой выход.

Как-то слишком быстро мы договорились. Девушка схватила конец длинной веревки и исчезла в глубине. Я, на удивление ярко, представил себя, погружающегося в толщу вод, почувствовал холодок на спине и это притом, что вода очень даже теплая…

Легкий всплеск. Показалась Консуэла, ее большой палец поднят вверх. Да, это понятно – у нее все хорошо. А вот хорошо ли все у меня?

Ее глаза, светящиеся отраженным светом ночного неба с вызовом смотрели на меня. В их бездне полыхал бесовский огонек, она дразнила меня, не иначе! Нет, вполне возможно, что я ничего подобного не видел, темно все-таки, ночь, пусть даже море подсвечено светящимся планктоном, а небо звездами, возможно, но разве в этом суть! Важно то, что она, девушка, бесстрашно погружается в толщу вод, а я…

Не давая себе подумать, я перекатился через борт. Плюхнулся, поднимая целый фонтан брызг. Взял из рук девушки веревку, глубоко вдохнул и, часто перебирая руками, начал спускаться вниз.

А что, очень даже занимательное дело. Особенно в темноте, когда не видишь, сколько метров воды над тобой.

Я ничего не увидел, я почувствовал – спуск окончен. Остановился, пошарил рукой, нащупал трубу – элемент ограждения суденышка, к которому и была привязана веревка. Пошарил дальше – палуба, наклонена почти вертикально. Прикосновение. Консуэла взяла меня за руку, пытаясь подвести к двери. С огромным трудом я убедил себя последовать за ней, выпустить спасительную веревку.

Внимательно, я бы сказал дотошно, ощупал дверь, в мыслях воссоздавая ее конструкцию. Понемногу начало приходить понимание – дверь должна отъезжать в правую сторону, но сдвинуть ее не получается. Причина в трубе. Толстая труба, скорее всего, часть мачты, каким-то образом умудрилась влететь в маленький иллюминатор, что чуть выше средины двери. Она разбила стекло и заклинила весь механизм. Что делать понять несложно – надо постараться и вытащить ее наружу. Надо всего лишь напрячься…

Увлекшись ощупыванием затонувшего судна, я позабыл о том, что человеку необходимо дышать. Вот только организм об этом помнил. Тут-таки все навалилось: понимание ситуации, страх, желание жить. Маскируясь под эти понятные и своевременные чувства, подкралась паника. Я заметался, задергался, понимая, что найти веревку в темноте в принципе невозможно. Попытался разобраться, где верх, где низ, но так и не смог. Захотелось закричать, громко изо всех сил. В тот самый момент, когда я был готов потерять остатки рассудка, мою голову сжали руки, нежно, но сильно. Консуэла. Ее губы встретились с моими, легкие получили живительный кислород. Она взмахнула рукой и мы, обнявшись, будто в полусне, начали подниматься на поверхность.

Несколько минут я не мог ничего делать, я только дышал. Жадно глотал воздух, не в силах насытиться.

Удалось успокоиться, удалось себя заставить. Я решился. Схватился за веревку, быстро перебирая руками, спустился вниз. Теперь все было иначе, здесь, на дне я был почти как дома, еще бы, я ведь чуть не погиб, чуть не остался навеки в пучине…

Труба упиралась. Что-то не давало ей двигаться, наверняка чем-то привалило, тяжелым чем-то, но что упрямство металла, в сравнении с упрямством человека! Во время первого погружения удалось ее расшатать, во время второго сдвинуть с места, после третьего дверь была открыта. Теперь я не стал искать веревку, она была не нужна. Довольный результатом, с чувством выполненного долга я с силой оттолкнулся от наклонной палубы и медленно, радуясь ощущению воды, выталкивающей меня, поднялся на поверхность. Слегка промахнулся, но это вовсе не беда.

К тому времени, когда я доплыл до лодки, Консуэла уже вернулась. Она держала в руках коробку из прозрачного пластика. Девушка забралась в лодку, помогла мне, жадно поцеловала, нашептывая что-то этакое… знать бы хоть, что… показала рукой в направлении востока, туда, где звезды потихоньку гасли, а небо становилось ярче. Красноречиво кивнула, мол, надо спешить…

Очень скоро я начал осознавать – нам очень даже повезло! Да, я начал понимать, что наше надувное суденышко запросто могло бы затеряться в морских просторах. Ведь будь ветер хоть немного свежее, чем в то утро, будь волны выше, волнение моря серьезнее, не видать нам берега. Вынесло бы нас в океан, а то и вовсе накрыло волной, одной из тех, которые корабли опрокидывают!

Тем не менее, нам везло, значит, надо было этим пользоваться. Тут важно не терять время. Так что, отгоняя разумные и не очень мысли, сдирая ладони в кровь, я работал веслами. Старался, изо всех сил старался, но когда восточный край небосклона сменил ночную непроглядную черноту на густую синеву с алыми нотками приближающегося рассвета, остров все еще был далеко. Слишком далеко.

Несколько раз Консуэла садилась на весла, но это ничего не меняло, просто она давала мне возможность передохнуть, тем временем стирая свои ладошки.

Казалось, миг прошел и над водой показался краешек раскаленного дневного светила. С одной стороны, это и неплохо. Мы приближались к острову с востока, как бы ни старались пираты, насколько бы внимательно не осматривали они морскую гладь, нас они не увидят. Но это пока. Ведь чем ближе мы к берегу, тем выше солнце, тем легче нас обнаружить. Не стоит забывать и о пиратском катере, который где-то неподалеку. Что с того, что я пока его не видел, это ничего не означало…

Я принял решение. Вместо того чтобы держать курс на остров, свернул чуточку левее, рассчитывая пристать к берегу вдали от пиратов. Это, конечно же, время, да и силы, но другого варианта просто не было…

Консуэла вытянула вперед руку, указывая на песчаный участок, небольшой пляж свободный от больших валунов. Девушка печально улыбнулась, показала рукой на себя, на воду, на берег, изобразила руками движения, которые делают пловцы, стремясь к финишу. Красиво! Нет, все понятно. Тогда, той ночью, когда она сбежала от пиратов, она выбралась на берег именно здесь, место удобное…

Откуда-то с берега, думаю, оттуда, где находился лагерь пиратов, прилетели звуки выстрелов, их заглушали крики. Боль? Ликование? Предвкушение? Так и не разберешь. Расстояние большое, трудно судить, что там происходит. Хочется верить, что нас не увидели, к примеру, с верхушки маяка, что нас не разыскивают, что сейчас толпы пиратов не мчат за нами на всех парах. Хочется, верить хочется, но гораздо сильнее хочется растянуться на песке, закрыть глаза, расслабиться. Благо вот он песок, уже под ногами, только ляг, только закрой глаза…

Пришлось открыть, глаза открыть. За плечо, со всей настойчивостью, на которую только была способна, меня трясла Консуэла. Она что-то шептала и испуганно оглядывалась. Убедившись в том, что я поднимаюсь, она красноречиво указала рукой в направлении лагеря пиратов, на меня, на лодку.

– Конечно, ты права. Уходить самое время, да и лодку надо спрятать, – пробормотал я, силясь распрямить спину, которая упорно не хотела разгибаться.

Из лодки выпустили воздух. Недолго думая я свернул ее, как мог плотнее, подошел к ближайшему валуну, вырыл под ним ямку в песке, затолкал плавательное средство, засыпал. Пальцами разровнял получившийся холмик.

Понимая меня безо всяких слов, Консуэла выломала ветку с ближайшего куста и, действуя ней будто метлой, замела следы. Мы спустились к воде и, двигаясь по ее краю, не оставляя отпечатков, направились в обход острова. Другого варианта не было, уже светло, пройти через лагерь пиратов нам точно не удастся.

Прошло никак не меньше часа. Ничего не менялось, мы шли, вода ласкала босые ноги, она же добросовестно скрывала следы нашего присутствия. Голоса пиратов, как и звуки выстрелов, остались далеко позади. Стало легко и спокойно. Даже настроение и то, понемногу возвращалось. Ведь что может быть лучше: теплое ласковое спокойное море, приглушенные крики морских птиц, органично вплетающиеся в плеск волн, и главное, красивая девушка, идущая рядом. Идиллия! Ее рука в моей руке, ее черные глаза, поглядывают на меня, улыбаются они, смеются. Она говорит, много говорит, рассказывает что-то, наверняка смешное, наверняка интересное. Я не понимаю ничего, да разве в этом суть!

Мы шли, а конца пути все не было видно. Нет, мы не заблудились. Невозможно заблудиться, двигаясь по берегу, вышагивая вокруг острова. Просто занимали меня другие вопросы, не следил я за тем, где мы находимся, практически не смотрел по сторонам. Не смотрел, а тут раз и взглянул. От удивления даже рот открыл. Берег, пологий и поросший деревьями, давно сменился каменистым обрывом. Но дело не в этом, просто вода начала прибывать, а место, где мы оказались, было мне очень знакомо.

– Прилив начался! – крикнул я, Консуэла взглянула на меня, лучезарно улыбнулась. – Думаю, нам нужно подняться вон туда…

Склон, скала, поднимающаяся просто перед нами была вся в сколах и трещинах. Под водой то тут, то там валялись острые осколки, отколовшиеся от сплошного каменного массива. Изрядно изменившаяся местность, но не узнать ее было невозможно.

Девушка внимательно смотрела на меня.

– Видишь, вмятину в скале, чуть ниже средины? – я изо всех сил жестикулировал. Сработало, Консуэла кивнула. – Это именно то место, где был вход в подземелье. Понимаешь?

Ответом был кивок и много-много слов, таких непонятных, но таких приятных, и какая мне разница, что она говорит!

– Вон оттуда я увидел твои следы, как давно это было! Предлагаю подняться наверх и переждать прилив. А лучше не так, давай дождемся вечера и спокойно пойдем напрямую. Конечно, со всей мыслимой осторожностью. Ты согласна? – конечно, согласна! Те, кто так мило улыбается, точно не возражают. – Надо только взобраться наверх, надеюсь, это будет несложно. Все-таки наши друзья-пираты здорово постарались, весь склон изрешетили, вон какие нам ступени прорубили!

Используя многочисленные воронки в качестве опоры для рук и ног, мы взобрались на каменную «террасу». Я сбросил несколько камней, расчистив пространство. Помог взобраться девушке.

– Жаль, если честно, у меня была слабенькая надежда, думал, удастся открыть дверь и спокойно пройтись под землей! – я коснулся искореженного металла, прекрасно понимая, что дверь уже никогда не откроется. Разве что изнутри взорвать что-то большое и мощное. – Ну и ладно, не очень и хотелось, пойдем верхом.

Консуэла внимательно посмотрела на меня, пожала плечами и улыбнулась. «Умеет же она улыбаться! Особенно шикарна ее улыбка на фоне бескрайнего моря! – одна за другой полезли мысли, одна другой глупее. – А еще на фоне пышной зелени. Наверняка бы она дополнила утренний кофе, тот, что в постель…»

Пока я мечтал, не пытаясь бороться с глупостями, Консуэла не теряла времени, она вскрыла ящичек с аварийным запасом. По-хозяйски перебрала его содержимое: сверточки да пакетики. Достала две плитки чего-то отдаленно напоминающего шоколад, одну дала мне, в другую впилась зубами сама. Вспомнилась первая наша встреча, тогда я угощал ее галетами, сейчас она меня…

Трапезу довершила вода из пакетика, самая обычная, но такая вкусная! Опустошив пакет, я встретился взглядом с девушкой. Она сказала несколько слов, слегка наклонила голову, всматриваясь в мои глаза. Слова звучали так приятно, а искорки смеха в глазах были такими пьянящими, что я не удержался и поцеловал ее в кончик носа. Консуэла рассмеялась, слегка отстранилась, осмотрелась, выбирая, как бы устроиться, села, поджав ноги, повернулась ко мне спиной, оттолкнула меня, положила голову мне на грудь и что-то промурлыкала. Ясное дело, она устроилась, ей удобно, а значит – удобно и мне…

Как-то раньше я не замечал, что солнце, миновав зенит, не просто клонится к горизонту, оно буквально падает вниз. Казалось, только я присел, только закрыл глаза, как солнечный диск уже коснулся малиновых вод вечернего моря. Он уже не падал, некуда ему больше спешить, он замер давая возможность насладиться тем, краше чего мало что есть на свете – морским закатом.

Вытянулся идеальный круг, становясь овалом, расползлось солнце, расплылось вдоль горизонта. Восходящие воздушные потоки разорвали идеальный шар. Его края уже не были частями круга, угловатыми стали они, казалось, будто и не закат видим мы, а кинофильм. Привет из прошлого – открытый кинотеатр, романтичное кино, финальная сцена. Все красиво, жаль только киномеханик уснул, заклинило механизм, вот и наблюдаем мы несколько дрожащих кадров.

Все. Скрылось солнце, утонуло в бездне вод. Осталось от него малиновое свечение в полнеба, да легкая печаль, грусть, сглаженная пониманием того, что время быстротечно, что будет утро, солнце вернется, обязательно вернется…

Проводив закат, мы собрались выходить. Нести объемный контейнер не было смысла. Консуэла вынула радиостанцию, освободила один из пакетиков, завернула ее. Взвесила в руке, покачала головой, рассмеялась и отдала мне.

Одолели подъем. Трудный подъем, постарались пираты, изрешетили весь берег, разбили мастерски изготовленные ступени. Нет, но это просто безобразие, так вот взять и испортить одно из украшений острова! Удалось же им рассмотреть вход! Вполне вероятно, Димка знает, как восстановить волшебные ступени. Но это после, когда он поправится.

Вечерний лес встретил нас тишиной. Удивительно-насыщенной тишиной. Был в ней только легкий шелест листьев – неспешный разговор старых деревьев, которые перешептывались между собой, делясь свежими новостями. Не слышал я других звуков. Не было криков птиц, вечно ссорящихся в вышине, не было скребущихся звуков мелких грызунов, роющих себе норы. Спокойствие леса – отличный признак. Лес наш друг, он обязательно предупредит, как только появится кто-то, замышляющий недоброе.

Долго раздумывать, выбирая маршрут, не приходилось. Нам надо было вернуться туда, откуда вышли, следовательно, нам прямо. С одной существенной поправкой, надо обойти лагерь пиратов, стараясь не слишком к нему приближаться. Это значит надо подняться на склон горы и осторожно, чтобы не заметили сверху и не услышали снизу идти туда, где находился наш разрушенный домик. Далее придется спуститься с холма, выйти на берег моря и уже оттуда, вдоль стены дота…

– Очень хочется верить в то, что нас все еще ждут, – часть меня, та, которая за здоровый пессимизм не смогла промолчать. – Прошло больше суток, за это время многое могло измениться и не обязательно в лучшую сторону…

Консуэла толкнула меня в плечо, я вздрогнул. Она прошептала несколько слов. Тут все понятно и без перевода. Идти надо, а не столбом стоять. Столб посреди леса это вообще нонсенс…

С каждым шагом цель была ближе. Безо всяких приключений мы взобрались на склон, миновали то место, где ранее был вход в наклонную галерею, снова углубились в лес. Чуточку поплутали среди густого кустарника. Переплетенный лианами он превратился в непроходимый лабиринт.

Консуэла приглушенно вскрикнула и схватила меня за руку. Я повернулся – она стояла, балансируя на одной ноге, свободной рукой ощупывая стопу. Тихое всхлипывание не оставляло сомнений – она проколола ногу. Идти босиком ночью по лесу не лучшая затея, но разве у нас был выбор!

Стараясь подбодрить ее пусть не словами, но хотя бы интонацией, я быстро заговорил. Она заговорила в ответ, чуточку натянуто рассмеялась. Не думаю, что мне удалось ее утешить, скорее, просто рассмешить, но это уже кое-что! Не так все и плохо. К тому же большую часть пути мы осилили, осталось совсем немного, я справлюсь, я смогу.

Я поднял ее на руки, она обхватила мою шею руками, томно вздохнула…

– Все, привал! – выдохнул я, осторожно опуская девушку на импровизированное ложе – часть рухнувшей бамбуковой стены. Памятные обломки, все, что осталось от нашего летнего домика. Да, это именно то место, где начиналась моя карьера эксперта по вопросу возведения маяков. Как давно это было!

Тихий шепот девушки оторвал меня от неуместного в нашей ситуации приступа ностальгии. Я коснулся ее ноги, мне показалось, что ступня горячая. Скорее всего, так и было, а это могло означать одно – надо спешить…

Со стороны бухты Омега, оттуда, где находилось большинство пиратов, послышались крики. Голоса, множество голосов. Кто-то истошно кричал, ритмично так, просто лозунги на митинге. Другие ему вторили. Особо громкие крики подкреплялись звуками выстрелов. Мрачно получалось, а в ночной тьме и вовсе угрожающе. Надо спешить…

Несмотря на настойчивую просьбу девушки, отыскать ее одежду мне так и не удалось. Я старался, добросовестно обследовал не менее десяти метров побережья, заглянул под каждый камешек. Медленно двигался по берегу, думая лишь о том, что попросту теряю время. Тут идти надо, спешить, а я улитку изображаю, лазаю по камням и под ними. Нет, но странные у нее идеи бывают, так и не поймешь в чем причина, зачем ей комбинезон? Неужели это проявление избыточной скромности? Стесняется предстать перед мужчинами в купальнике? Возможно, но стесняться, имея такую фигуру!

Представляя, как болит раненная нога, которую опускают в соленую воду, я крепко сжал зубы. Странное дело, похоже, одной фантазии было достаточно, чтобы самому завопить от боли. Девушка же стойко молчала. Более того, как только мы оказались в воде, она оттолкнула меня, стала на песок и шагнула вперед, увлекая меня за собою.

Я осторожно обнял ее за талию, готовый поймать в случае любой неожиданности. Она благодарно чмокнула меня в щеку и как-то очень уж печально вздохнула.

Так, обнявшись, мы подошли к стене дота. Чуть не наибольшей радостью в моей жизни было то чувство, когда вместо дикого камня моя измученная многочасовой греблей ладонь ощутила ровную бетонную поверхность. Дот. Наш. Южный. Почти пришли…

Глава 32

Финальный аккорд корабельных орудий

– Эй, люди! – шепотом прокричал я. В ответ тишина.

Я присел, пошарил рукой по дну, подобрал камешек, запустил его в черный прямоугольник амбразуры. Не попал. Послышался звук удара, тихий, почти сливающийся с легким плеском волн. Камешек отскочил и шумно плюхнулся в воду. Опять тишина.

Консуэла шепнула несколько слов, дополнив их странным замысловатым жестом. Вряд ли я понял, что она хотела этим сказать, скорее, просто догадался. Присел, обхватил ее ноги у самых ступней, старясь не потревожить рану. Резко выпрямился. Она выскочила из воды, ее руки коснулись края бойницы и тут такое началось!

Ярко вспыхнули прожекторы, освещая дот и нас, стоящих у его стены. Я мгновенно сориентировался, выпустил девушку, она упала, я рухнул следом. В тот же миг вода над нами буквально закипела. Выбиваемые пулями частички бетона сыпались на нас каменным дождем, скорее, градом…

Прошло лишь несколько секунд и яркость света там, наверху, уменьшилась. Резко, ступенчато. Движимый не столько любопытством, сколько необходимостью дышать, я поднял голову над водой, глубоко вдохнул. Осмотрелся. Грохот выстрелов, практически неслышимый под толщей воды, оглушал. Яркие всполохи выдавали стрелков. Стреляли со всех сторон. Пули вылетали из трех бойниц нашего дота, попеременно вспыхивали два огонька в доте напротив. На пляже подмигивали не менее шести огневых точек, еще и катер подключился к круговому обстрелу. Невидимый в темноте, он покачивался на волнах. К счастью отремонтировать пушку пиратам не удалось, тем не менее, на палубе расположились как минимум двое автоматчиков.

Стало еще темнее. Пуля защитников южного дота попала в очередной прожектор. Оставался один, но он светил гораздо выше, чем бы того хотелось нападавшим. Яркий луч освещал верхнюю часть оборонительного сооружения и терялся где-то в вышине. Похоже, механизм прожектора поврежден, а среди бандитов не находилось смельчаков, которые бы решились поправить мощный источник света. И не зря. Не успел я все понять и осознать, как последний прожектор вспыхнул напоследок и, разбившись на сотни маленьких искорок, потерялся в полнейшей темноте.

Как только погас свет, выстрелы прекратились. Одновременно, будто по команде. Консуэла схватила меня за руку, я кивнул в темноту и бросился вперед, туда, где должен был быть вход. Вышел на берег. Не раздумывая, поднял девушку на руки, побежал вперед. Дверь распахнулась, меня буквально втащили в дот.

Темно. Светомаскировка, только в глубине, в каземате, тускло горела маленькая лампочка. Я пошел на свет, за мной спешили шаги. Михалыч, его буквально распирало от эмоций.

– Здорово мы их?! Как со стороны выглядело? То-то же! И это называется осада. Да мы их в два счета… – в тусклом свете я отчетливо видел светящиеся глаза владельца острова. Он захлебывался, его голос смеялся. – Вторую ночь буянят. Представляешь, собрали все прожекторы со стройки, тайно установили, на нас нацелили, разом включили, думали ослепить, думали приступом взять! Наивные…

Он умолк. Взял из моих рук рацию, благодарно кивнул, взглянул на девушку, на ее ногу. Слегка помрачнел, снял китель, набросил ей на плечи.

– Ранена?

– Колючка, но я не знаю, что хуже.

– Ясно. Быстренько отнеси ее в «лазарет», надо хотя бы перевязать. Ничего, не падать духом, теперь им недолго осталось…

Я кивнул, включил фонарик, вручил его девушке, направился в тоннель. Почти сразу послышался голос шефа:

– Всем кто меня слышит! Срочно! Прошу помощи! – командирский голос Михалыча разнесся по пространству, ограниченному толстыми бетонными стенами.

Мы прошли с десяток метров, когда нас догнал обрывок разговора, речь, сопровождаемая противным треском эфира.

– Вас слышим, пожалуйста, идентифицируйте себя.

– Ух-ты, русский! Чего ты там сказал, иденти… чего? – в тоне шефа послышалась растерянность. Но лишь на мгновение, тут же по тоннелю разнеслось: – Слышишь, парень, а ну это, пока я нервничать не начал, дай мне капитана!

– Вы находитесь на частоте, предназначенной исключительно для…

– Я тебе говорю – быстро! Передай, на остров, который является собственностью его соотечественника, совершено нападение. И он, точнее, вы, просто-таки обязаны, вмешаться, помочь…

Я прижал девушку к себе, она довольно промурлыкала и что-то прошептала мне на ухо. Просто до слез обидно – ничего не понимаю, хотя, мурлыканье, он в переводе не нуждается.

– Не волнуйся, – успокаивая ее или, что более вероятно, себя, пробормотал я. – Теперь Михалыч всех достанет…

Очень не хотелось возвращаться, но меня выгнали. Лариса и Таня буквально вытолкнули меня за дверь. Я упирался, Консуэла заразительно хохотала и, прощаясь, махала рукой. Я сдался, мы вчетвером посмеялись и я вернулся в дот, помочь, если что да и просто узнать результаты переговоров…

– Да, Константин Михайлович, я прекрасно вас понимаю, – виноватым тоном вещала рация. Михалыч накрутил громкость на максимум, он расхаживал по каземату, гримасничал и кривлялся, иллюстрируя слова собеседника. – Но и вы, прошу, войдите в мое положение! Координаты, которые вы мне сообщили, это же не международные воды, это территория суверенного государства! Я же не на рыбацкой шхуне иду, у меня БПК, большой противолодочный! У меня боевой корабль. И иду я, не по звездам ориентируясь! Да я, если постараюсь, пару-тройку авианосцев потопить смогу, не говоря уже о чем-то меньшем. Поймите, как только станет известно, что я зашел в территориальные воды, да если…

– С этого бы и начинал, а то это, да то, в общем, так, – перебил собеседника Михалыч. – с местными властями я договорюсь. Легко. Да ты еще полпути не пройдешь, как все будет договорено. Разрешат тебе заход в воды эти, территориальные, да и на стрельбы учебные глаза закроют!

– Если только так…

– Именно так. Все? Ты созрел? Спасешь попавшего в передрягу соотечественника, или мне связаться с тем, кто может отдать тебе прямой приказ?

Шеф многозначительно поднял вверх палец, выслушал заверения в том, что корабль уже взял курс на наш остров.

– Нудный он какой-то. Все нервы мне вымотал, даже выпить захотелось, ты будешь? – Михалыч передал мне бутылку, я машинально ее открыл, сделал большой глоток. – Да, так лучше! А вообще очень даже здорово получилось. У них учения поблизости проходили. Как это, одиночное плаванье. Один он, но это не беда, я этих парней знаю, уж им помощь точно не понадобится, единственная сложность – прибудут наши спасители не раньше, чем через два дня. Надо продержаться, ты как думаешь, продержимся?

– Конечно! – я пожал плечами.

– Я тоже так думаю, хотя, эта ночка будет ничуть не скучнее прошлой… – шеф довольно хмыкнул. Тут послышался топот ног, в каземат ворвался Витька. – Ты чего это бегаешь, худеешь? Спортом заняться решил?

– Там что-то происходит! – прошептал толстяк, указывая в тоннель. Он схватил бутылку из моих рук, приложился к горлышку, сделал два больших глотка, скривился, замотал головой. – Задумали ребята что-то. Полагаю, опять пытаются нас окружить…

Он вручил мне совершенно пустую бутылку и призывно махнул рукой. Переглянувшись, мы с Михалычем последовали за ним.

Далеко идти не пришлось. Стоило зайти в тоннель и пройти несколько шагов, как в нос ударил запах горящего металла. Он быстро распространялся, лучше всяких слов поясняя, что происходит у неприятеля. К запаху добавились и звуки. Часто отражающиеся от бетонных стен звуки ударов, шепот, ругань, скрип и еле различимое на общем фоне шипение. Что все это означало, понять было нетрудно…

– Решили срезать дверь? – похоже, Михалыч ни капельки не удивился. – Даже странно, как они раньше до этого не додумались. Зачем им головы, если они пустые! Стройка рядом, резаков полно, режь, что хочешь. Скорее всего, у них со сварщиками не сложилось.

– Так это же отлично, лучшее время для контратаки! – неожиданно для себя самого выпалил я.

– Вот! Это уже совсем другое дело! Ты Серега мне с каждым днем все больше нравишься, – Михалыч довольно кивнул. – А вспомни, с чего начиналось? Слушал тебя, жить не хотелось, там опасность, там другая. Назначаю тебя старшим, я же обеспечу прикрытие…

Темноту коридора прорезал острый лучик. Синий, с красной окантовкой он просочился в щель, разгорелся особенно ярко и тут-таки померк. Послышался скрип металла. За ним грохот падения. Приглушенная ругань. Я закрыл глаза, представляя, что происходит в паре десятков метров впереди. Особо напрягаться не приходилось. Я точно знал – дверь, надежную стальную преграду разрезали на части и убрали. Сейчас пираты занялись тем, что разбирают завалы. Мы их, конечно, забаррикадировали, но работали без особого фанатизма, так, пару кусков бетона под дверь, несколько сверху. Разобрать не проблема, даже для таких любителей физического труда, как наши «соседи».

Быстро они справились. Возня, шуршащий звук, с которым большие куски бетона двигали по полу. Недолго все длилось, буквально несколько секунд. Затем был шепот. Голоса, в их тоне облегчение, радость и страх. Вне всякого сомнения, страх, этого не скрыть, на каком бы языке ты не изъяснялся.

Блеклые призрачные вспышки света заставили открыть глаза. Сразу стало понятно – сейчас начнется!

Еще минута и я услышал шаги. Тихие, крадущиеся, наверняка лазутчики сняли свои сандалии, или завернули ноги во что-то мягкое. Шаги были все отчетливее, они приближались, бандиты были всего в нескольких метрах от нас…

Ждать не было сил. Я щелкнул пальцами – сигнал, по которому все должны были закрыть глаза, мгновением позже, новый щелчок, теперь уже выключателем. Четыре фонарика, собранные в один портативный прожектор вспыхнули одновременно. Не очень-то и яркие, в сплошной мгле они слепили, их свет дезориентировал.

Впереди, метрах в пяти от нас, отчетливо видны четверо. Они закрыли глаза руками и громко вопили. Заглушая их крики, заговорили карабины. И без того не отличающиеся смелостью, пираты бросились бежать. Они спотыкались, падали, ползли, спешили убраться, спрятаться за толстыми надежными стенами.

– Ура! – с криком, что звучал громче выстрелов, мы помчались следом.

Не раздумывая, я бросился в дот. Нас встретила совершенно безлюдная крепость. Вот что значит боевой клич! Испуганные нашим напором пираты так быстро бежали, что и подумать не успели о том, чтобы хоть попытаться оказать сопротивление. Выскочили, не останавливаясь, убежали, нам же в качестве трофея достался дот, а дополнительным бонусом – накрытый стол. Как тут не воспользоваться…

– У всех налито? Девочки, вы не стесняйтесь, надо же воспользоваться гостеприимством наших… друзей. Знаете, – отложив большой кусок жареной козлятины и подняв стакан, заговорил Михалыч, – я даже жалеть начинаю о том, что попросил помощи у флота. Нет, отзывать просьбу не станем, но право слово, да мы бы и сами справились! А что, основные оборонительные сооружения мы отбили, кстати, без потерь. Дело за малым – очистить остров от бандитов. Надо всего лишь поднатужиться, постараться. Давайте выпьем, за нас, за успех!

Послышался быстрый топот. В помещение ворвался паренек, молодой матрос, вызвавшийся сходить на разведку. Он споткнулся о порог, устоял, открыл рот, собираясь заговорить, но так и замер, растерянный…

– Да ты не нервничай, присядь, перекуси, – шеф усадил парня на свое место – на перевернутый ящик, плеснул из бутылки в пластиковый стакан, передал, тот машинально выпил. – Ага, теперь можешь рассказывать.

– Константин Михайлович, – матрос подскочил, но шеф похлопал его по плечу, тот снова присел. Быстро и сбивчиво заговорил: – Пираты пытаются завести двигатель! Яхту готовят к выходу в море. Сам видел, они что-то сгрузили…

– Пусть развлекаются, – пробормотал капитан, его бледное лицо покрылось лихорадочным румянцем, – как бы они ни старались, а без серьезного ремонта ни видеть им моря. Я блок управления моторами разбил, кроме того, заблокировал руль. Так что ни на дизеле, ни даже под парусами никуда они не уйдут. Вы уж извините, Михалыч, испортил я вам судно…

– Какой там испортил! – отмахнулся шеф. – Спас! Да и мелочи все это, вот разберемся с текущими проблемами, потом…

Что будет потом, мы не услышали. Взрыв, мощный, но не настолько, чтобы сотрясать сотни тонн бетона, всколыхнул воздух. Отголосок ударной волны влетел через бойницу, больно ударил в грудную клетку. Я даже подскочил от неожиданности и не один только я.

Еще один взрыв. Ударной волной сорвало пулемет. Он пролетел через все помещение, ударился в противоположную стену, шлепнулся на землю. В ушах застыл монотонный звон.

– Артиллерию подогнали, – сквозь звуковую завесу услышал я свой голос.

– Все к оружию! – закричал Михалыч и бросился к бойнице.

Посреди пляжа, сооруженная из досок, большей частью сворованных на строительстве, а частично оторванных от бортов разбитой шлюпки, стояла замысловатая конструкция, нечто среднее между баллистой и катапультой. Просто реквизит для исторического фильма! Вокруг нее копошились четверо пиратов, еще двое бежали к ним, сгибаясь под внушительной массой газового баллона.

– Вот вы значит что придумали! Баллонами нас обстреливать, ну я вас сейчас! Ребята, а ну целься по этой громадине! – Михалыч надавил на спусковой крючок.

Я взял карабин, выставил его в амбразуру. Вспомнил слова Димки: «Представь, что оружие – продолжение твоей руки…» Мысленно нарисовал траекторию полета пули, выбрал идеальное место для ее конечной точки. Вентиль, что на баллоне, яркий, блестящий на солнце. Нажал на спуск…

Не могу с уверенностью сказать, что в этом была моя заслуга, так шеф сказал, после, что называется перед строем. В тот же миг блестящая часть баллона исчезла, вырвало ее, будто никогда и не было. Ярко-красная ракета вырвалась из рук пиратов, оставляя за собой густой белый след. Она разнесла в щепки «баллисту», ее взрывоопасный шлейф нашел-таки искру, вспыхнул ярко-оранжевым пламенем, погребая под собой пляж, песок, заставив пиратов бежать сломя голову, прыгать в воду в поисках спасения…

– Молодец! – Михалыч уже несколько минут тряс мою руку. – Выражаю тебе благодарность и все такое. Здорово! Снайпер! Да, теперь они не скоро оправятся, – он посмотрел на мое растерянное лицо, отвел меня в сторону и шепотом добавил: – Нормально все Серега! Ты не бери близко к сердцу, все-таки это война, если не ты их, то они тебя. Просто забудь, верь в то, что ты все делаешь правильно, а если вдруг нахлынут сомнения – подойди ко мне, я всегда готов их развеять…

Шеф оказался прав во всем. Действительно, пираты до поздней ночи не решались показаться на пляже, и да, мне было чуточку не по себе. Все-таки я человек сугубо гражданский, да еще и мирный. Кроме того, осознавать, что один твой выстрел стал причиной мучений доброго десятка людей, а может даже причиной смерти нескольких из них – далеко не лучшее ощущение из доступных человеку.

Зато ночь прошла спокойно. Настолько, что мне даже удалось выспаться.

Лишь только солнце поднялось настолько высоко, что перестало слепить нас, спрятавшихся под защитой бетонных сооружений, вдали, на линии соединяющей океан земной с океаном небесным, показался столб густого черного дыма. В бинокль дым стал понятнее, в его нижней части проявился хищный силуэт корабля, полным ходом спешащего к острову.

Первой дым заметила Консуэла. Утром, смешно ковыляя на толстой повязке, она зашла в переданный под мое «командование» северный дот. Зашла, озарив его улыбкой, что сродни солнечному свету. Сдержанно поздоровалась с Витькой и молодым матросом, подошла ко мне, протянула руку, улыбнулась и бросилась на шею. Обняла, зашептала что-то, такое приятное, такое непонятное…

Вдруг она отстранилась, ее взор застыл на одной из бойниц. Она улыбнулась еще шире и захлопала в ладоши. К нам спешит помощь…

Быстро убедившись в том, что и так не вызывало сомнений, я подхватил девушку на руки (так она скоро и привыкнет…), помчался в тоннель, в южный дот, радовать Михалыча и компанию.

Хоть я и спешил, пока мы прибежали, новость уже перестала быть новостью. К тому же не только для нас «хороших».

Ситуация на пляже кардинально изменилась. Там, прижимаясь к кромке леса, кучками стояли пираты. И без того пестрая компания стала гораздо живописнее – многих украшали свежие повязки, один опирался на импровизированный костыль – рогатину из свежесрезанной ветки.

Но это еще не все, двигаясь вдоль узкой полоски песка, в направлении входа в дот, медленно шел наш старый знакомый Отто. Один. Он размахивал белым носовым платком и трусливо оглядывался. Так сразу и не скажешь, кого он больше боится, нас или своих же подчиненных.

Парламентер остановился в нескольких метрах от двери, прокашлялся, прокричал несколько слов.

– Ты смотри, он поговорить хочет, – равнодушно пожал плечами Михалыч, – кто бы мог подумать! Эх, это все мое воспитание. Не трогаю я тех, кто под белым флагом ходит. Вот не размахивай он своей тряпкой, уж я бы тогда с ним поговорил! Ладно, послушаем, узнаем, чего ему надобно…

Начался длинный и скучный разговор. Правда, скучно было только нам, не сведущим в немецком языке. Я даже немного пожалел, что Витька остался в другом доте, он бы перевел, хотя что-то мне подсказывало, что Отто не скажет ничего нового.

Консуэла прижалась ко мне и принялась что-то шептать. Мне показалось, что она понимала суть разговора, более того, пыталась мне переводить, только что толку! Мне хоть по-немецки, хоть по-испански. Хотя, может все не так? Может и не переводила она ничего, а просто говорила, рассказывала что-то, она ведь любит говорить, также сильно, как я ее слушать. Такая вот получается идиллия. А что, по сути своей разговор это не только обмен мнениями, это и обмен эмоциями, а эмоции, какими бы они ни были, в переводе не нуждаются.

Скоро девушку забрали, увели в «лазарет» на перевязку. А я как-то устал. Разом. Честное слово, даже зевать начал. Чтобы взбодриться взял бинокль у одного из матросов, внимательнее вгляделся в очертания приближающегося корабля. Надо же, как быстро он идет. Наверняка капитан перестраховался, говоря о двух днях пути, а может просто «форсаж» включил, как он там называется у моряков…

Что-то громко звякнуло. Что-то явно металлическое ударилось о сталь двери. Михалыч громко выругался, обернулся, схватил автомат, выставил ствол в щель, выпустил весь магазин. Снова выругался, только еще эмоциональнее.

– Нет, ну вы это видели! Парламентер называется!

– А что случилось? Чего он хотел? – я с трудом оторвал взгляд от приближающегося корабля и повернулся к шефу.

– Договориться пытался. Сначала, как у них заведено, угрожал. Странный тип, не знаю, больной он или у него не все дома? Видно же, невооруженным глазом видно – все! Перевес на нашей стороне, им ничего не светитдаже в отдаленной перспективе, а нет, все равно старается, пугает, – Михалыч пожал плечами. – Говорит, если мы сдадимся – нам разрешат уйти. Как будто я собирался у него разрешение спрашивать! После торговаться начал, мол, предложение у него есть, если мы скажем, что он был с нами заодно, он сдаст всех своих. Будто его напарник, толстяк, так тот в международном розыске, намекал, мол, нам еще и премию дадут. Я подумал, хорошо подумал, а потом, как мог вежливо, отказался. Тогда он и вовсе сник, думал, заплачет. Проситься начал, чтобы его из страны вывезли, мол, чтоб у нас его судили за то, что напал, угрожал, разрушал, все такое, я так понял, здесь ему смертная казнь светит…

– Что-то мне подсказывает, что и на это вы тоже не согласились… – глубокомысленно произнес я.

– Ну да! Нет, а зачем он нам нужен? Разве у нас своих бандитов мало, чтобы мы их еще и импортировали? Так что объяснил я ему все, разложил по полочкам, а он в меня ножом запустил, целился в щель смотровую, правда, метатель из него еще хуже, нежели парламентер. Такие вот дела. Ну, ничего, недолго ждать осталось…

В подтверждение слов Михалыча ожила радиостанция. Заглушая шум эфира, чей-то хриплый мужской голос смачно выругался, икнул, смущенно покашлял.

– Прошу прощения, хочу уточнить, где вы находитесь? – прохрипел неизвестный.

– Мы удерживаем доты, что на берегу. Направление… да прямо по курсу. Вы должны видеть, хотя они изрядно заросли деревьями, – расплылся в улыбке Михалыч. – Пираты большей частью на пляже, который между дотами, еще в долине в районе стройки. И еще, у них катер имеется, он где-то южнее нас, отсюда не видно…

Заглушая его голос, на берег обрушился шквал огня. Яркая вспышка на мгновение ослепила меня, свист летящих снарядов, что прерывался грохотом взрывов, лишил способности слышать.

Когда слух, а за ним и зрение начали возвращаться, все уже закончилось. Со стороны берега, надвигаясь на гладь моря, расползалось густое черное облако. Дым подкрался к нашему убежищу, просочился в узенькую щель под дверью, заполз внутрь. Освещенный солнцем, пробивающимся через бойницы, он выглядел мистическим туманом, занесенным из другой реальности.

Я несколько раз закрыл и открыл глаза. Огляделся. В центре дота, держа в руках рацию и просто-таки по-детски восторженно улыбаясь, стоял Михалыч. Он вертел головой и глуповато мигал глазами. Расплывшиеся в улыбке губы медленно шевелились, наверняка шефа, как и меня, выстрелы застали врасплох. Тут же я, то ли услышал, то ли нафантазировал обрывок фразы…

– … яхту если можно, не потопите, нравится она мне…

Звенящая тишина сменялась звуками. Громко гудели моторы. Где-то далеко кричали люди. Я бросился к бойнице. Там, со стороны корабля к берегу приближались несколько моторных лодок. В них, облаченные в черную форму, вооруженные люди. Несколько секунд и они высадились на берег. Укрепления пиратов атаковать не пришлось, их защитники при первом же залпе скрылись в лесу. Большая часть людей в черной форме преследовали сбежавших бандитов, двое направились к северному доту, несколько человек спешили к нам. Удаляющимися отзвуками отбивались звуки выстрелов, с каждой секундой они звучали все реже.

– Открывайте, свои! – в дверь несколько раз ударили кулаком…

Вслед за Михалычем я Консуэла и Витька, поднялись на возвышенность, что за дотом. Остановились. Огляделись. Я выдал первое, что пришло на ум:

– Надо же, а ведь все выглядит точно так, как и было тогда, в тот день, когда я впервые ступил на остров…

– Нет, – покачал головой Витька, – тогда все было зеленее и привлекательнее…

Трудно было с ним спорить, да и смысла не было. Прав он, как на это ни смотри. Тогда, в день моего приезда не было мрачных руин, не было обгоревших деревьев, столбов дыма тоже не было.

Украшение острова, маяк, в непосредственной близости от которого разорвался один из снарядов, вернул себе тот облик, который имел до моего приезда на остров. Пожалуй, единственное, что свидетельствовало в пользу того, что был ремонт, была реставрация – яркие цвета свежей краски. В остальном же полнейшая разруха. Казалось, даже верхняя часть башни отвалилась точно по линии новой кладки. Казалось, сохранились старые камни и разлетелись новые. Это пробуждало вполне логичные сомнения, я начинал размышлять о профессионализме строителей давних времен и нас, их жалких потомков. Держится же то, что они создали, хотя, с момента постройки прошло не меньше сотни лет. С этой мыслью закралось зловредное сомнение, не лишенное оснований. А что если никакого снаряда и не было, что если это результат моей работы? Постояло, да и отвалилось. Хотя, даже если и так, то в этом не только моя вина, ведь лично я участвовал лишь в штукатурке и покраске, да и то…

Не менее отвратительно выглядела вилла. От нее остался только цоколь. Первый этаж разворотило взрывом. Обломки бетона разметало по окрестностям, несколько самых больших из них выбросило на берег. Ним же разбросало всю строительную технику. Зато причал остался в целости и сохранности. У него, слегка покачиваясь на волнах, прекрасная, как и прежде, пришвартована яхта…

– Ладно вам ребятки, все не так уж и плохо! – Михалыч похлопал меня по плечу. – Не расстраивайся Серега, будем считать, что твоя командировка продлена. Считай, что до этого момента были подготовительные работы, а вот теперь начнется настоящая стройка. Кстати, с сегодняшнего дня я удваиваю, нет, утраиваю твой гонорар. Ну, что скажешь? Мой остров все еще выглядит мрачно, или уже не очень?

Он засмеялся и ушел. За ним поспешил и Витька, заговорщицки подмигнул мне и скрылся где-то внизу. Я остался любоваться красотами тропического пейзажа и слушать дыхание девушки. Она что-то сказала, я обнял ее, она вдруг заплакала. Странные существа девушки, им лишь бы поплакать…

К вечеру операция по очистке острова полностью закончилась. Оставшихся в живых пиратов во главе с Отто заперли в одной из немногих оставшихся в целости комнат в подвале. Его толстый напарник попытался скрыться на катере, где его настиг меткий выстрел корабельной пушки. Я искренне хотел, чтобы их сразу забрали, но в этом вопросе мое мнение никого не интересовало. Успокаивало лишь то, что военные моряки, которые и сами были не прочь отчалить, чтоб как можно быстрее оказаться в родной гавани, также вынуждены были остаться. Вот что значит, Константин Михайлович добрался до телефона!

Да, быстро наступило спокойствие, но продлилось оно недолго. Уже на следующее утро целых пять военных кораблей, я так решил – все местные военно-морские силы, подошли к острову и скромно остановились в стороне от крейсера. Стали на рейде кораблики, такие маленькие, в сравнении с железным исполином.

На берег сошли люди, много людей, не меньше сотни человек. Я их особо не разглядывал, но думаю, примерно треть из них – должностные лица, остальные – их охрана. Всей толпой они долго бродили по берегу, о чем-то оживленно дискутировали, энергично размахивали руками. В конце концов, шефа, а с ним и капитана крейсера, пригласили на борт одного из прибывших кораблей. Меня не позвали, но я, если честно, ничуть не расстроился.

Вернувшись, шеф вкратце описал торжественный прием. Я так понял – перед ним извинились. За пиратские бесчинства, за тот случай с береговой охраной, о котором я и думать забыл, за причиненные неудобства. Только извинились, как сказал Михалыч, никто ничего возмещать не собирался. Правда, он еще несколько слов добавил, от себя, но это так, эмоции…

Наших незваных гостей скоро увезли. С ними, в ближайший госпиталь отправили капитана яхты и, яростно упиравшегося Димку. Он успокоился и позволил себя забрать лишь после того, как шеф клятвенно пообещал не трогать подземную инфраструктуру до того момента, когда Димка не выздоровеет. С ними же уехала и Консуэла, оставив мне на прощанье исписанный от руки лист бумаги. Что было написано в начале текста, я понял сразу. Ряд цифр – номер телефона дальше адрес электронной почты. А вот ниже были несколько абзацев слов, совершенно непонятных для меня. Пока не понятных. Конечно, можно было попросить Михалыча, чтоб перевел, или помучить электронный переводчик, но это излишне. Сам прочту, позже.

Кроме всего прочего нам пришлось разоружиться. Нет, не полностью, частично. Михалыч счел разумным не распространяться на тему размеров нашего арсенала. Ограничился сдачей того, что было на руках, а вдобавок, думаю, исключительно от широты русской души, отдал два ящика пистолетов, целый ящик карабинов и четыре мешка военной формы.

Вот и все. Флотилия, взяв на буксир яхту, отчалила, а несколько часов спустя исчезла из виду. Островок опустел. На берегу остались трое: Михалыч, Витька и я. Мы проводили взглядами расплывающиеся в белесой дымке силуэты кораблей и повернулись лицом к текущим заботам.

Глава 33

Вместо послесловия

«Quiero aprender español¹» вывел я корявым почерком на влажном песке. Полюбовался тем, что написал, посмотрел на Михалыча, тот слегка скривился и покачал головой. Это понятно – шеф придирается! Я кивнул, снова взял палочку и сильнее навел волнистую линию над буковкой «ñ». Красиво получилось! Кстати, я уже точно знаю, называется эта линия «тильда», правда, что она означает…

Михалыч довольно кивнул.

– Вот! Растешь Серега! Теперь ты знаешь, как правильно и без ошибок написать целых три слова. Осталось еще совсем немного и…

Я не стал дослушивать шутку шефа. Каждый вечер он говорит одно и то же. Мысленно отмахнулся от Михалыча и принялся фантазировать на тему, как ступлю на мексиканскую землю, как, пользуясь полученными во многом благодаря нему же, знаниями, найду ее. Как она обрадуется, увидев меня, как обрадуюсь я…

Да, пошла уже вторая неделя с того момента, когда закончилось наше нежданное нечаянное приключение. С тех пор многое изменилось. Прежде всего, на острове появилась служба, без которой жизнь на удаленной от цивилизации территории далеко не лучшая идея – охрана. Шеф, руководствуясь своим принципом – в каждом деле искать экспертов, набрал целый штат серьезных до мрачности отставных военных. Быстро, да двух дней не прошло, как периметр острова взяли под охрану. Весь берег просматривался, за гладью моря следили. Радары, камеры, еще какие-то хитрые штуковины. Дошло до того, что нельзя было искупнуться так, чтоб не попасть в объектив камеры, но это ладно, это терпимо. Все-таки чувство того, что за тобой следят, чтобы защитить, куда приятнее холодка от того, что ты подозреваешь – тебя хотят убить.

Да и просто жизнь более или менее наладилась, к нам пришел скоростной интернет. Над островом витали невидимые волны вай-фая. Отсюда все блага цивилизации: новости, масса полезной информации, возможность общения с родными и близкими. Теперь Консуэла не так далеко, как могло показаться. Да, она, можно так сказать, на противоположной стороне земного шара, но с интернетом это же совсем рядом! Мы с ней письма друг другу шлем. Набираем на родном языке, далее через переводчик пропускаем, такое получается… это я исхожу из того, что она мне пишет, наверняка мои творения эпистолярного жанра ничуть не лучше.

Витька собрался наладить видео-трансляцию с острова. Говорит, это легко, самое важное у нас есть – камеры и интернет. Красивых мест множество, знай себе транслируй, пусть смотрят да завидуют. В связи с этим он дал имя острову, взамен официального, которое я так и не узнал. Теперь это остров Стримов.

– Сам понимаешь, «стрим» – это жутко модное слово, – хитро прищурившись, прошептал Витька. – Так называется трансляция в интернете. А поскольку мы тоже будет транслировать…

Нет, я не возражаю. Хорошее название. Современное оно и в качестве имени для острова отлично подходит. Кстати, его можно воспринимать, как аббревиатуру, что-то вроде остров СТРоителей Изысканных МаякОВ! Тоже неплохо, имеем две трактовки одного названия. Но да, найдутся, конечно же, дотошные «товарищи». Раскопают, скажут, мол, полное имя шефа – Стримов Константин Михайлович, вот и все причины, вот и все объяснения. Скажут, но нет, заявляю им со всей ответственностью, это всего лишь совпадение…

Сейчас я занят тем, что строю маяк. Теперь именно так, действительно строю! Сам! Ну, не совсем сам, мне паренек помогает из местных, камень подносит, раствор, все такое. Но строитель я. Не хочется, чтоб маяк снова так вот развалился. Это интересная работа, да и побыть каменщиком за такие деньги, мало кто откажется.

Думаю, за месяц управлюсь, конечно, это не тот случай, когда стоит спешить, оплата все-таки понедельная. Но и тянуть не следует. Меня же еще в Мексике ждут! Только недавно подумал, ведь Мексика омывается сразу двумя океанами! А что это значит? Есть побережье, есть маяки, острова должны быть. Следовательно, для человека моей специализации, для толкового специалиста по маякам, работы непочатый край. Надо только клиентов поискать, реклама, все такое, а после от желающих отбоя не будет. Завалят работой, не смогу и голову поднять.

Нет, смогу. Выделю несколько… месяцев, на отдых. Так и вижу – яхта! Белоснежная красавица яхта. На корме название: «Валентина». Я за штурвалом, Консуэла в купальнике рядом и маяк на горизонте, мною отреставрированный маяк. Михалыч на пирсе встречает, празднество в нашу честь, просто-таки всенародный праздник! Непременно Витька будет, Димку из его подземелий выкурим. Обязательно чтоб Сашка прилетел, благо выловили его в море, а шеф спонсировал покупку нового вертолета…

– Нормально, – спокойный голос Михалыча вернул меня к реальности. – Но раз ты уже написал целое предложение, самое время научиться читать. Честно скажу, с твоим произношением только в Мексику и лететь, засмеют, как пить дать засмеют!

Примечания

1

Я хочу выучить испанский (исп.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

*** Примечания ***