Печать Страсти (СИ) [Диана Хант] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Диана Хант Наследие Иштар Печать Страсти

«Ом, Всесильная Иштар Мамми, Священная Мать Человечества!

Бесподобная Царица, излучающая ярость, наряженная в усеченные заблуждения!

Светоносное воплощение Космического Гнева, Всеблагая Мать, украшенная самой кармой!

Океан Радости и Вечная защита от зла, повергающая в прах муки привязанностей!

Бессменная Владычица Трех Миров, дарующая афтарсию достойным и евхаристические слезы Ликам для исцеления неразумных детей своих!

Забери себе наши физические манифестации и даруй познание уединенной сосредоточенности!»

Ежедневное восхваление на Зиккурате, обязательное к прочтению, но забытое для истолкования

Пролог

— Эти красные блики на изразцах не дают мне покоя ни днем, ни ночью, они тревожат, мама, они пугают меня! — Исида-Нут приложила ко лбу тонкую, изящную кисть и сомкнула в изнеможенье черные веера ресниц.

— Ты что-то видишь на стенах? — Лика склонилась над хрупким девичьим телом в узких коричневых брючках и голубой безрукавке. Одежды наследной Цалибу оторочены золотой каймой и украшены золотыми и ореховыми искрами раухтопазов.

— Я вижу войско Яростной Львицы, что несется быстрее бури на стремительных голубых судах через коралловое море, и саму Воинствующую Деву, всю в золоте, увешанную смертью! Она стоит между двух огромных пятнистых леопардов! — Исида-Нут надрывно закашлялась и тоненько засипела.

Лика нахмурила лоб, и, страдальчески поджав губы, сменила ледяной компресс на бледном лбу дочери. Девочка умирала на руках матери, умирала мучительно долго, с ожесточенным отчаянием не желая оставлять юное тщедушное тело.

— Спи, милая, — прошептала Лика, кусая губы, приближаясь к лицу Исиды-Нут так близко, что тяжелые золотые потоки волос перемешались с прямыми черными стрелами, разметавшимися по алой атласной простыне.

— Нет! — с внезапной силой закричала Исида-Нут и вцепилась немощными пальцами в лазурное ожерелье на шее Лики. Золотая кромка больно впилась в белую тонкую шею, но это можно стерпеть. — Мне нельзя спать! Нельзя!!

— Почему, милая? — стараясь не потревожить умирающую дочь, Лика нежно провела рукой по слипшимся от пота черным косам.

— Я не смогу найти тебя, — зашептала Исида-Нут, не разжимая хватки обретших внезапную силу пальцев. — Не найду тебя — не найду Зиккурат… Радостное Знание, дарующее свободу…

Ребенок опять принялся бредить.

— Ну конечно, ты найдешь меня, милая, — ласково прошептала Лика, проводя пальцами по бледной, запавшей щеке. — Обязательно найдешь. Скорбному миру Зиккурата нужна твоя помощь. И твоя любовь…

Хватка Исиды-Нут ослабла, кисти рук безвольно разжались. Словно почувствовала уход из жизни хозяйки, маленькая черная пума легко вскочила на низкое ложе и тихо, жалобно зарычала, положив узкую черную морду на влажную полоску кожи на впалом животе.

Лика распрямила спину, с изумлением увидев, что ожерелье «Лазурь» так и осталось в бессильных руках девочки. Застежка, которая не размыкалась долгие годы, расстегнулась сама.

— Значит, Знание выбрало тебя, милая, — Лика нагнулась и поцеловала Исиду-Нут в смеженные холодные веки. Притираньем «Приди, приди», дающем возможность видеть суть вещей она сама подвела глаза дочери задолго до пробуждения белого солнца Зиккурата.

По стройному телу Лики, укутанному в нежный лавандовый шелк, прошла легкая рябь.

— Нет! — страдальчески запрокинув голову, простонала женщина. — Только не сейчас! Не сейчас! Пожалуйста!

Но что она может поделать? Даже эманация Священной Матери не властна над собственной жизнью!

Теряющая твердость рука в последний раз опустилась на бледную щеку дочери. Холодная, как лед…

— Ты побудь с ней, Миса, — прозвенела Лика, растворяясь в воздухе, и черная пума, не поднимая тяжелой головы, жалобно мяукнула.

… Грациозная поступь Иннатхи оставляет за собой алые следы на тонкой, голубой с золотым, мраморной мозаике дворца.

Сильные, резкие движения Воительницы ведет притяжение, что сильнее магнитного в тысячу раз, — Деве-Иннатхе указывают путь золотые браслеты.

Две быстрые тени, опережая хозяйку, метнулись в просторную залу с огромным, в пол стены, арочным проемом, открывающим вид на изысканный, роскошный сад, полный благоухания огромных царственных пионов и нежных синих линий. Прыжок на низкое ложе, короткая и неравная борьба — и детеныш пумы булькает перегрызенным горлом, пачкая липкой кровавой влагой нежную кожу хозяйки, что лежит, по-прежнему не открывая глаз.

Иннатха вошла, когда клыки готовы были сомкнуться на нежной девичьей шее.

Короткий свист, и мощные пятнистые тела неохотно покидают низкое ложе, на котором, на атласной красной простыне, лежит наследная Цалибу.

— Ти, — скомандовала Иннатха леопардам. — Вот! То, что я искала! И даже больше…

Осторожно, все еще не веря в легкую победу, Дева-Иннатха вдыхает аромат притиранья для глаз, гладит сияющую лазурь…

Глава 1.1

Ом, Священная Мать Иштар!

Царица трех миров, украсившая себя кармой!

Благодарю, что снизошла к мольбам недостойного раба

и явила Милость, открыв Лицо!

Воссияло место Окончания Пути

Синими стрелами дивной страны Уддияны,

что нет и не было никогда на карте!

Там, в священной обители Всесильной Мамми,

моего сакрального йидама,

избравшей меня из живых существ Трех миров,

обрету, наконец, подлинное освобождение от колеса сансары

и не перерожусь более в качестве смертного!

Не идет что-то из головы сегодняшний сон…

Надо же! Приснилось, что я — мужчина, судя по одежде — странствующий монах, время действия — без понятия, по-моему, какая-то глубокая древность. И место странное, я никогда не была там, но во сне все было так отчетливо… Кажется, это была древняя Азия… Стоп!

Азия, монахи, это все, конечно, очень интересно, но я уже полчаса вишу над папкой «Новая папка». И что же выбрать?

Клик на фотографию… Загрузить… Готово! Фото как фото, глаза за черными стеклами не разглядеть, подбородок упрямо торчит вперед, эффект небрежных локонов неузнаваемо меняет овал лица. И шляпа в стиле вестерн. Самое оно для сайта знакомств. Не хватало встретить здесь знакомых.

Что-то еще?

«Выберете цель своего пребывания на сайте»… Ну, пусть будет флирт, переписка… А черт с вами, и свидание до кучи, ну и отношения с перспективой брака, а то примут за сопровождающую без принадлежности к Фракции. Или, что хуже, за проститутку. Так. Что тут дальше…

Возраст, рост, вес, объем груди… Всего-то? А как же расовая принадлежность, цвет радужки, номер медицинской страховки и кредитной карты? Кто-то пишет настоящий возраст? Увольте. Мне кажется, малолетки намеренно накидывают годков, а те, кто не первой бодрости, наоборот…

Следующий вопрос… Они это серьезно?! Что вас возбуждает? И варианты ответов на выбор?! А вот это интересно мне! Мм, как, оказывается, бывает! Кожа, джинсы, запахи… Одним словом, сайт для фетишистов. Ведь это беда, когда возбуждают джинсы. Ей-прогрессу, во двор же не выйти. А кожа? Ой, не могу.

Ну, что тут еще? Любимое занятие? Отвечать на идиотские вопросы, а вы как думали.

Нет, утомили! Вот вам еще фото, радуйтесь! — издалека, в желтом сарафане, опять же в солнечных очках и еще одно — в комбинезоне дальней разведки, а то, что в шлеме, право, такая ерунда.

Все. Сохранить. Не дает? Окей, что не так? О, забыла имя. А представлюсь-ка настоящим. Я имею ввиду — полным настоящим. Все равно оно настолько редкое, что вряд ли кто из друзей, встретив на сайте девушку под ником «Истар» подумает на свою знакомую Тару.

Теперь точно все. Ждем результатов.

И результаты не заставили себя ждать! М-да…

А еще боялась, что примут за девушку, торгующую телом, опытом и временем… Фото в закрытой одежде, максимум сарказма, все дела… Нескромным вопросам анкеты — игнор… А судя по нескольким десяткам писем, приняли даже не за проститутку! За нимфоманку, самое меньшее. Повернутую на извращениях. И, судя по непристойному крайне приглашению самого же себя ко мне в гости поселенского вида альфонса (мне пятьдесят кредитов заплатить за чучело с брюшком полагается, если кто не понял!), за безнадежно стареющую нимфоманку. Грустно. А ведь права я была в четыре года, безапелляционно заявив родителям, что старость у гуманоидной расы наступает после двадцати. Пяти.

М-да. Развлеклась. Заодно и самооценку подправила.

Нет, будь Марек порасторопнее, мне и в голову бы не пришло развлекать себя в ожидании Ри таким варварским способом. Просто… Просто пока жених не заявит, наконец, во всеуслышание о серьезности своих намерений (статус в Контакте-2 «Есть герла» не считается), то бишь о нашей сильно мной долгожданной помолвке, почему бы не посетить виртуальный зоопарк.

А Марек объявит, это точно. И очень скоро. Прямо на сегодняшней вечеринке в честь Хэллоуина.

Потом, на следующей неделе, скорее всего, состоится знакомство с моей будущей высокородной семьей, потом мы наверняка куда-нибудь полетим… На Венеру, например. После перевода на новую орбиту и превращения в курортную планету возить туда невест и жен на медовый месяц считается правилом хорошего тона. Потом… Что же будет потом?..

От имеющих горьковатый, тоскливый привкус размышлений о светлом будущем меня отвлек сигнал входящего сообщения от пользователя под ником Капитан. Просто Капитан. Не Загадочный Странник, не Твой Джек-пот, не Богатый и Знатный и даже не Капитан Очевидность. Капитан. И что, интересно, Капитан имеет сказать Истар?

«Встретимся».

А Капитан-то немногословен. Ни «драсти», ни «досвиданья». И непонятно, это ваще что — вопрос, предложение?! Отхлебнула безнадежно остывший кофе, от чего настроение совсем испортилось, и не удержалась, кликнула на «ответить»:

«Не в этой жизни».

Тоже обойдусь без знаков препинания, подумаешь, экая важная птица, вот!

Следующее — прямо-таки серьезный потуг эволюции. Знаки препинания есть! Точнее один знак. Но все равно, чувствуется, Капитан серьезно поднапрягся.

«В этой. Сегодня в полночь».

Нет, а он нахал!

Перед глазами опять встал Марек.

Мареуш, — типичный поляк, с копной вьющихся крупными кольцами светло-русых кудрей, мраморно белой кожей и очаровательными ямочками на щеках. Даже в воображении Марек решил воссиять в безумно дорогих часах — в век вживления чипов частью имиджа выбирают или неприлично богатые, или пижоны. Впрочем, Марек подходит под обе категории. В подчеркивающем широту плеч кашне, начищенных до зеркального блеска туфлях, небрежно, на первый взгляд, сидящих джинсах, стоимостью в годовой бюджет небольшой колонизированной луны — Мареуш Скрыльски привык улыбаться с первой полосы мобильных газет и журналов-голограмм.

Всем хорош… все при нем, но отчего династийные снимки Скрыльски — все такие идеальные, прямо счастливо-пристойно-белозубые — просвечивают зеленой тоской? Или особенности индиндундуального, моего исключительно, восприятия?

Таакая тоска зеленая, как представлю цепкий, колючий, с намертво приклеенной, не оторвешь, маской благожелательности взгляд мадам Скрыльски, маменьки Мареуша, которую запросто можно спутать с его младшей сестрой… Да, пластическая хирургия не стоит на месте, и пани Скрыльски — лучшее тому подтверждение.

Урьг, урьг! — писк входящего сообщения опять вернул к реальности. Снова «Капитан»? Даже читать не буду!

Нет, пожалуй, энтого товарисча сразу перекину в папку «Игнор», прямо к виртуальным извращенцам, ему там самое место. Да и им нескучно будет!

Быстренько только гляну, одним глазком, буквально, что он тут настрочил…

«В полночь».

И точку поставил. Надо же, каков!

За кого он меня принимает?!

Я похожа на закомплексованную первокурсницу из поражающего сложностью американского сюжета? Или на вирто-наркоманку, единственная радость которой в ожидании двух-трех символов от решительно ничего из себя не представляющих, таких вот?! Нет, явно мнит себя мачо, эдаким альфа-самцом клана Мировой Паутины. Непомерное самомнение, полная атрофия совести, самки, спешащие по первому свистку! Самки, правда, виртуальные, но разве не все равно, ведь в реале этот субъект наверняка какой-нибудь лысеющий аутсайдер или прыщавый ботан!

«Не поздновато для первого свидания?»

Вот, не удержалась. Слишком уж я зла. Скорей бы Рим приехала, что ли!

Ответ появился мгновенно.

«В самый раз, Тара».

Тара? Я даже вздрогнула. Нет, глупости. Чувак просто употребил производную от Истар. Надо отдать ему должное, сие выглядит не настолько глупо, как приветствия десятков других «жанихов», которые с первого-второго сообщения принимаются ныть:

«А как тебя зовут по-настоящему, куколка?»

«Истар — это имя из айди, принцесса?»

«А мама как величает? Ей зять, случайно не нужен?»

И прочее в таком духе. Не все ли равно вам, как меня зовут, люди! Это Сеть, виртуальное пространство, пространство игры! Вместо того чтобы принять ее правила — все равно ведь играете по ним, раз уж вы здесь, но нет, вы все такие уникально-индиндундуальные, аж тошнит!

И единственный, кто хоть отчасти воспользовался мозгом, недалекий грубиян. Вот что это такое: «встретимся», — я не брюзга, но почему с маленькой буквы, «В полночь», а? Ты бы хоть потрудился обозначить, куда девушку приглашаешь! Хотя, думаю, в никуда. Скорее всего, немногословный Капитан — мужчина-тамагочи с гипофизом, усохшим до размера горошины. Пишет одну и ту же муру десяткам, сотням дур на сайте. А потом… наслаждается, читая ответы. Б-р-р-р… А может, и вовсе, бот, Программа, плод интеллектуальных потуг не слишком успешного программиста… А сейчас посмотрим!

«Договорились, Капитан!»

Ну, и что ты на это ответишь, человек или программа под ником Капитан? Начнешь предлагать мне на выбор перечень злачных мест нашей столицы? Да сольешься ты в трубочку, это как пить дать.

Ответ возник незамедлительно.

«До встречи, Тара».

И надпись от наведения курсора на иконку с расплывчатым изображением в солнечных очках:

«Пользователь покинул онлайн-пространство».

Ну вот, что и требовалось доказать! Никуда он в действительности меня не приглашал. Виртуал, отряд тамагочи, подвид На Редкость Обделенных Умом. Ну, или бот, написанный данным подвидом.

* * *
— Тар! Это невозможно! В магазине приколов не протолкнуться! Пришлось отстоять очередь человек в полтораста! Ну ладно, в двадцать! — влетевшая как вихрь, Ри, вытряхнула мне на колени целый ворох небольших упаковок, пакетиков, коробочек, походя, чмокнула в щеку и заметалась по комнате в приготовлениях, не переставая при этом говорить.

— Я знала, что ты даже не думала еще собираться! Какие чулки лучше подойдут? Что? Черные? Нет, лучше голубые! Где у тебя зеленый чай? Что значит в магазине? Я же не прошу женьшеневый улун, но Тар, обычный зеленый чай должен быть в каждом доме! Что, и красного нет? Это возмутительно с твоей стороны, совсем не думать о друзьях! Только кофе? И не говори, что растворимый! Ну, слава прогрессу, хоть кофе у нее человеческий! Я нарастила ресницы — новейшая технология, мастер уверила, что полгода они точно продержатся, или компания вернет мне деньги! Прикольно смотрятся, правда? — и Римма захлопала кукольными, в пол лица, ресницами, с синими кончиками и серебрушками в уголках. Смело, конечно, а кто спорит? Ри у нас и сама девушка смелая. Но с ее голубыми глазами и смуглой кожей прикольно!

— Откуда взялся срок в полгода? Ну, я сказала им, что завтра улетаю в экспедицию… Почему ты смеешься, Тар? — Ри нахмурилась и наконец-то умолкла.

— Да потому, Римма, даже если эти великолепие облезет вместе с родными уже послезавтра, причем последние далеко и надолго, что ты им предъявишь из глубокого космоса? Кроме гневных сообщений по Сети, которые, конечно, отбраковывает робот, или автоматика? Нет, ты поражаешь своей наивностью на третьем десятке!

— Ты думаешь? — Римма подошла к зеркалу и задумчиво уставилась на собственное отражение, — Но там такая милая девушка… И она уверяла меня… Тара! или моя подруга хамка, или тебя опять обидел Марек…

— Уверять — ее работа, Римма! — как-то не хочется о Мареке, тем более с Ри, которая его недолюбливает. — И за такие деньги! Впрочем — посмотришь. Но получилось и вправду здорово, тебе очень идет.

— Вот так-то лучше! С возвращением вас, Тарий!

Римма благополучно махнула отражению, и принялась за мой стеллаж с обувью.

Мало кто угадал бы сейчас в этой не умолкающей ни на минуту высокой стройной брюнетке с капризной линией рта выдающегося ученого, известного космического орнитолога Римму Цхинг Фун, в свои двадцать семь имеющую научную степень.

На самом деле — Римма кандидат космической зоологии, космоорнитолог, если быть точнее, которого мало что интересует, кроме науки. Не так часто Ри доводится слиться с амплуа львицы, эдакой завзятой тусовщицы. Но сегодня серьезный повод — завтра Ри отчаливает в очередную экспедицию, где-то на полгода. Собственно, из них, из больших и малых экспедиций и состоит ее жизнь.

Но когда Ри на родине, мы отрываемся по полной! И поскольку хорошие девочки мы только на семейных вечерах у родителей Ри, отрываться умеем!

Мы познакомились восемь лет назад, будучи студентками, на модном, но крайне запрещенном мероприятии: беге наперегонки с черными каракатчиками планеты Сикс. Само собой, участвовать в сиим действии на трезвую голову невозможно, да, просто невообразимо. Ри тогда пришла к финишной кривой первой, походя вырубив двух каракатчиков — и плевала она на их яд! — и отправив в глубокий нокаут девицу с Блезиуса, подставившую ей ножку.

Признаться, пьяные заверения в том, что любит она только науку, а все это — небрежный взмах вокруг — суть пыль и тлен, произвели на будущего культуролога самое, что ни на есть, неизгладимое впечатление. С тех пор мы вместе.

Идиллию нашей бурной дружбы портят только космические командировки подруги, признаться, мне очень ее не хватает. Но летать вместе не представляется возможным.

* * *
Во-первых, не так-то это и просто — попасть в настоящую научную экспедицию, за пределы Солнечной Системы. А во-вторых… Как-то раз я уже поехала мозгами, то есть, хочу сказать, поехала с Риммой на один искусственный астероид-спутник Юпитера — заповедник орлов вырри. Так вот, более скучного, нудного и невообразимо пустого мероприятия не бывает! Уж мне точно сложно себе представить.

Начать с того, что всю дорогу подруга торчала над микроскопом, как приклеенная, тщетно пытаясь разгадать величайшую загадку кризиса космоорнитологии: с какой такой радости орлы эти самые перестали размножаться! А чего мне стоили три месяца жизни среди этой самой несчастной популяции, в скромненьком таком шатре на одной из скалистых пик, со всех сторон немилосердно обдуваемой ветрами.

Ибо жить в других условиях Римма наотрез отказалась! — только в самом сердце гнездовья «ценной популяции». Сначала подобные жилищные условия показались романтичными — еще бы, палатка расположилась в самом центре пика, и выходя из нее, в твоем распоряжении целых три метра, диаметром расположенные вокруг. Не разгуляться особо, но вид облаков под ногами чарует. Надо, правда, быть осторожной, чтоб не сдуло в любой момент. Римма хотела забраться еще повыше — на совсем маленькую площадку, ровно в площадь палатки, но, в конце концов, вняла моим слезным просьбам. Подруга умеет быть снисходительной.

Вняла — и застыла за микроскопом и камерами наблюдения на три месяца, показавшимися мне тремя десятками лет. Потому что твердо решила разгадать причину антракта приплода этих летающих коров. И разгадала-таки, что похвально! Казалось, Ри вовсе не заметила ни отсутствия горячей воды, да что там горячей, запас холодной, и притом синтетической, был в обрез, поэтому мечтать не приходилось не то что о горячей ванной, но и о холодном, но полноценном душе! Ни ветров, беспощадно обдувающих наше скромное жилище сутками, ни заиндевевших стенок палатки. Да, комбинезон с подогревом частично спасал ситуацию, но какое же это слабое утешение, когда сидишь изо дня в день, спустив ноги в обрыв, привязанная тросом, как щенок на поводке, и единственные особи, с кем ты общаешься (подруга, превратившаяся в робота-андроида, не в счет) это эти самые орлы вырри — злобные твари с крючковатыми клювами и трехметровым размахом четырех крыльев! От их мерзкого нрава спасал только цвет комбинезона — розовый в пупырышки, как кожа их птенцов. Ума не приложу, зачем подруге понадобилось спасать их популяцию! По мне, так Галактика не сильно бы потеряла…

Но зато, побывав с Риммой в одной из экспедиций, мне стало понятно, почему она каждый отрывается на Земле, словно в последний…

Итак, что мы имеем.

Римма выбрала для костюмированной Хэллоуин-вечеринки костюм графини-вампирши из бессмертной саги Барона Олшери, ставшей классикой жанра о вампирах. Тот факт, что ей, как брюнетке, больше подошла бы роль Риты, а графиня по сюжету — блондинка, подругой не рассматривался ввиду незначительности. В своих фантазиях Римма видит себя томной графиней. Мне, как культурологу, специалисту по древним космическим цивилизациям, надлежит проявить большую смекалку.

Зачерпнув побольше ярко-красных теней, с увлечением принялась за налобную ленту с третьим глазом посреди лба.

Пришлось немного видоизменить костюм древней Курукуллы, совместив его с модными тенденциями Земли XXII века. Облегающие брюки, туфли на высоких каблуках, полуюбка-полунакидка — легким шифоновым облаком спускается сзади до колен. Открытый корсет и длинные, до самых плеч перчатки. Все красного цвета. Волосы небрежно рассыпать по плечам, и — последняя деталь — легкая вуаль на лицо, совершенно прозрачная, не скрывающая румянца на скулах и ярко-алой помады.

Красный цвет особенно любила мама.

«Девочка моя, когда ты в красном, твое лицо сияет ярче зари…»

Мамуля часто наряжала меня в красное… Отогнав ненужные воспоминания, я распаковала маленькую коробку из магазина приколов.

Курукулла в ее гневной форме обязательно должна иметь клыки.

* * *

Глава 1.2

Мобиль-такси сделал крутой вираж над крышей ночного клуба, заставив нас с Ри восторженно ахнуть, и аккуратно приземлился на парковочную площадку. Несколько этажей вниз — и романтичные и опасные вампирша с Курукуллой, под руку шагнули в клубы разноцветного дыма, звуки музыки и двигающиеся в аритмичных темпах тела землян и гостей планеты в умопомрачительных нарядах.

Марека, несмотря на костюм супермена (странный выбор для Хэллоуина, но у богатых, как известно, свои причуды) я узнала сразу — вон он, стоит у барной стойки, не в курсе прибытия невесты. Иначе как можно объяснить отчаянно виснущую на нем фигуристую блондинку в костюме кровавой медсестры, с дужками хирургических ножниц, в голове? Рука Марека покоится на талии девицу, прямо на полоске голой кожи. Чувствую, брови сползаются к переносице.

— Тарий, ты в порядке? — у Риммы, проследившей мой взгляд, озабоченный вид, — Не думаешь же ты, что Мареуш всерьез…

Как бы Риммуля ни была против Марека, подруга не из тех, кто увидев такую картину, примется занудствовать, мол, говорила я тебе, и все такое. Спасибо ей за это!

— Всерьез? — делаю вид, что удивилась, — Он не такой дурак.

Я пригляделась к блондинке.

— Так это же незабвенная Мариэн, кою родители пророчили нам в невесты чуть ли не до зачатия их обоих, помнишь, я рассказывала тебе? Внучатая племянница алмазного короля. Марек любит пошутить над их неудавшейся помолвкой и величает сию прелестницу «своим настоящим другом».

— Что-то по твоему тону не скажешь, что ты разделяешь его веселье.

— Что ты, дорогая, конечно разделяю! Вот только думаю, что куда художественнее смотрелись бы в ее пустом черепе настоящие ножницы…

Римма прыснула и увлекла меня подальше от без пяти минут жениха с его «другом» — к другой барной стойке, у противоположной стены.

— Эй, бармен, — поманил робота за стойкой смуглый шатен атлетического сложения с тремя зелеными ветвями дальней разведки на широкой груди, — Марсианский восторг дамам и скотч с сухим вестерианским льдом мне.

— Виктор, ты ли это? Я не узнала тебя без грима!

— Да, Тар, с космодрома, даже не переоделся. Римма, — шатен расцеловался с подругой-бывшей однокашницей, собственно, она нас и познакомила, в надежде, что между нами вспыхнет нечто большее, чем симпатия, но расчеты ее, всегда безошибочные в научных изысканиях, в человеческих отношениях, то есть в той их части, что касалась меня, не оправдались.

— Надолго на Землю, неустрашимый бродяга? — не смогла удержаться, чтобы не подколоть приятеля, к тому же Марек с этой Мариэн здорово меня разозлили.

— Ну, хоть космобиолухом не называешь, и то спасибо, — добродушно усмехнулся Вик, блеснув фосфоресцирующей в свете софитов полоской зубов, и, заметив, что я смотрю на него выжидающе, продолжил, — На две недели, завтра с компанией вылетаем на Ибицу.

— На Ибице, должно быть, весело сейчас, — светским тоном поддержала беседу, и сосредоточилась на коктейле. Как это у них получается? С виду «марсианский восторг» — такой большой, а пьется за пару секунд? Все дело наверно, в марсианском пористом ликере… Сделала знак бармену — повторить…

— Весело — не то слово! — излишне, как мне показалось, воодушевленно подтвердил Вик, и добавил более тихим тоном: — Я узнал, что ты будешь здесь, и приехал сюда.

Я молчу, потому что мне нечего на это ответить. Если буду молчать, есть шанс, что Виктор поймет и сменит тему разговора. Увы, оправданные надежды — это не про этот вечер!..

— Я искал тебя, Тара. Думал о тебе каждый вечер все эти месяцы…

— Ну, это потому, что в команде не было девушек, — попробовала я отшутиться.

— Тара, я провел последние три месяца на Клине*, - укоризненно сказал Виктор, — население общежития на восемьдесят процентов — девушки! (*Клина — законодатель мод Галактического Сообщества) Просто мне нужна только ты.

— Виктор, я думала, мы все обсудили еще неизвестно когда, — жалобно простонала я, но упрямый космобиолог не внял моим мольбам.

— Поехали с нами на Ибицу, Тар? Будет весело, обещаю тебе! Тусовки, тотализаторы… Там будет один известный йог, Шваноджи или Шилоджи, или…

— Свеноджи, — решила помочь приятелю, поскольку имела честь как-то посетить совместные тусовки с упомянутым «йогом»…

— Точно, Свеноджи! Тар! Там будет все, как ты любишь!

Похоже, Виктор успел основательно подзаправиться горячительным еще до нашей встречи, иначе как объяснить, что после одного бокала виски позволил себе обнять меня за талию и притянуть к себе.

Сделала безуспешную попытку высвободиться:

— Я люблю древнюю восточную философию и мифологию, но никак не алко-марафоны в компании престарелого шведа-нимфомана, выдающего себя за садху, Вик, — отчаянно пытаюсь оторвать от себя его руку, сердито уставившись на нагловатую ухмылку Вика. Но обнаружив застывшего буквально в пяти шагах Марека со скрещенными на груди руками, гневно взирающего на нас, кокетливо положила свою ладошку в красной перчатке поверх руки космобиолога и доверчиво прильнула к его боку, чем надо сказать, повергла Вика в некоторое недоумение.


Зато вдосталь насладилась всеми оттенками гнева на безупречном лице Марека. Он уже не выглядел таким довольным, как когда с благосклонной улыбкой внимал милой романтической чепухе, которую наверняка плела ему кровавая медсестра Мариэн. Сейчас Марек скривился так, словно у него болел зуб.

Но в следующую секунду и тени недовольства не осталось на его лице. Нарочно не замечая Вика, мой герой собственническим жестом привлек к себе, запечатлев на губах поцелуй, несколько более долгий, чем следовало. А за то, что рука его сползла ниже, чем полагалось, незамедлительно получил по этой самой шаловливой конечности, и плевать мне, что такое поведение «герлы» может отразиться на авторитете в глазах друзей. Нечего совать руки, куда не следует.

Досада лишь на миг обратила лицо милого и высокомерная складка у губ мгновенно разгладилась.

— Тар, крошка, ты обворожительна в этом костюме, — промурлыкал он, продолжая ощупывать меня, правда, уже только взглядом. И добавил, склонившись к самому уху, — Но еще обворожительнее была бы без него…

Марек зарылся носом мне в волосы:

— А может ну его, этот Хэллоуин?

Все еще сердитая на него, я разозлилась еще больше и прошипела:

— Мы же договаривались…

Этот наглец не дал мне договорить, притянул к себе и поцеловал опять. Отстранившись, продолжил ласкать большим пальцем мои губы:

— Помню-помню, ты сегодня тусишь напоследок с Риммой — привет, Римма!

Подруга кисло кивнула в ответ.

— А я не вмешиваюсь. Почти не вмешиваюсь, — поправился он и притянул к себе снова. Горьковато-свежий парфюм кружит голову, губы Марика мягкие и горячие… Черт возьми, он-таки знает толк в поцелуях! Я отстранилась, переводя дыхание, когда услышала низкий, грубый голос с почти громовыми раскатами в нем:

— Девушка танцует?

В двух шагах образовался самый настоящий пират, прямо с обложки старинной книги о мореплавателях. Зюйдвестка* (*Шляпа с отворотом) с черепом, алый платок на могучей шее, наглая, небрежная пасть кипельно белой рубахи приоткрывает мускулистую грудь с ровным, медным загаром, рукояти старинных револьверов за поясом, высокие морские сапоги… На лице вовсе не косая повязка, а узкая черная полумаска, надежно скрывающая глаза и нос. Голограмма разноцветного попугая на плече довершает и без того внушительную картину.

Шея, плечи, руки от локтей, и совсем немного груди, что видна в распахнутом белоснежном вороте — вот все открытые участки тела, но почему-то нет сомнений по поводу нечеловеческой силы подошедшего: женщины чувствуют такое на инстинктивном уровне, вот и у меня сейчас нет иллюзий, просторная рубаха и черным жилет скрывают литые мускулы.

Подошедший на полголовы выше далеко не маленького и совсем не субтильного Марека и шире в плечах. Несмотря на маску, ощущается, что еще лет на десять — пятнадцать старше.

Не знаю, чем объяснить необычную реакцию Марека — вот этим ощущением силы и железной воли, или неожиданно нарисовавшейся природной осторожностью, но вопреки обыкновению, жених ответил мужику не слишком грубо, как умеет, а просто грубо, с едва уловимым привкусом неприязни человека, занимающего более высокое положение, и желающего это положение продемонстрировать:

— Вы ошиблись, уважаемый. Девушка закусывает.

С этими словами Марек поднес моим губам тоненькую шпажку, со специальной подставки, с кусочками вяленой говядины, с ароматной мякотью апельсина и крупными оливками. Видимо, факт присутствия на шпажке говядины окончательно вывел меня из себя (ну неужели так сложно раз и навсегда запомнить мои привычки?!). Настолько окончательно, что, выведя, вернуть обратно не спешил, поскольку то, что случилось дальше, красноречиво свидетельствует, что явно ненадолго, но основательно тронулась головой. Иначе как объяснить, что я приняла руку в перчатке?!

В следующий миг железная и горячая ладонь пирата подхватила меня за талию, и мы закружились в танце. Судя по выражению глаз Марека, очень скоро я пожалею о собственной несдержанности. Марек сказал бы даже, истеричности. Угу, уже жалею.

Особенно учитывая нудное, выматывающее обоих разбирательство, что так и сквозит из презрительно прищуренных глаз Марека. Когда он так делает, я готова на все — взять себя в руки, закрыться, замолчать, сделать вид, что ничего не происходит, лишь бы прекратил! Да я сама, если честно, не в восторге от своей импульсивности, но что поделать? Никак не научусь думать, прежде чем действовать.

Мельком взглянула на Ри и прифигела от печати благостного одобрения на лице подруги, причем прифигела так, что споткнулась. Стальные ладони крутанули меня в воздухе, как куклу и поставили на пол, не прерывая танца. И так прямо страшно стало и чуть-чуть интересно. Кое-что. Вот держу пари, он не землянин! И азарт в моей крови ни при чем. Как ловко подхватил меня! Но тон пирата, когда обратился ко мне, оказался ледяным:

— Много пьешь, Тара.

Я даже закашлялась. Мне не послышалось? Он, правда, это сказал?! Да что этот тип себе позволяет?! И откуда знает мое имя?! Хотя это-то как раз и понятно, услышал, как Марек меня звал… Но это что, повод делать хамские и совершенно необоснованные замечания?! Попыталась отстраниться, но с таким же успехом могла бы попробовать спихнуть с места локомотив.

Пират обнажил ровную полоску зубов:

— Танцуй, детка. Или, клянусь, мы покинем сие гостеприимное заведение прямо сейчас, — голограмма попугая на плече раздраженно захлопала крыльями. Ненавижу птиц, особенно после трех месяцев среди орлов-вырри!

Признаться, я больше обескуражена, чем напугана, а еще так хочется проучить Марека, как следует… в общем, я сделала вид, что и не думала прерывать танец.

— Отстранитесь, уважаемый, вы не даете мне дышать, — процедила светским тоном и отвернулась, словно меня это не касается.


Пират хмыкнул, но отодвинулся, и ощущение, что я теряю контроль ушло.

Не успели умолкнуть последние ноты, как нас окружили: с одной стороны, подошел Марек с двумя приятелями, Вик — с другой. А дальше я так и не поняла, как это произошло, но мы за секунды преодолели расстояние метров в двадцать — странный пират так ловко увлек меня к барной стойке, что я опомнилась только когда услышала:

— Безалкогольную лагуну для леди и клюквенный морс мне.

— Мне как обычно, — сообщила роботу-бармену, и передо мной вырос нежно любимый марсианский восторг.

Я выжидательно посмотрела на пирата, но он сосредоточенно к чему-то прислушался — видимо, через крохотный наушник — и не смотрит в мою сторону. Я пожала плечами и решила, что этикет позволяет откланяться. Даже предписывает. Как раз подходящий момент. Резкий поворот головы и жесткий взгляд, проникающий в самую душу, в мгновение пригвоздил к стулу.

— Сиди спокойно, Тара. Я не принуждал тебя к встрече. Это было твое решение.

Сказать, что я опешила — это не сказать ничего.

— Мое?!

— Ну да. Утром, на сайте. В полночь. Сейчас полночь, Тар.

Губы под полумаской растянулись улыбкой, а глаза по-прежнему жесткие! И тон, которым говорит со мной, такой небрежный, прямо вызов какой-то! Но следующая фраза убедила, что самое время сматываться. Точнее, вопрос.

— К тебе или ко мне?

— Что вы…

Нет, обращения на «вы» этот нахал точно не заслужил…

— Что ты себе позволяешь!

— Я хочу тебя, Тар.

— Бывает, — изображаю такую же наглую, как он, да. Я повела плечами и почувствовала желание их сжать под чересчур пристальным, изучающим взглядом. Какого цвета его глаза? Маска, софиты… не разглядишь.

— Я не шучу, Тара. Я получу тебя. Можешь облегчить себе участь и расслабиться, начав предвкушать удовольствие уже сейчас. Ну же. Это всего лишь секс. Повторяю — к тебе или ко мне.

Говорит надменно, отрывисто, как о какой-то досадной повинности!

— Ты сумасшедший!

Очень вовремя появился Марек с парнями. Со стороны не скажешь, но мне-то видно, как старательно он скрывает волнение — видимо, прочел что-то по моим глазам, раз уже не злится, и решил погодить пока с дважды уязвленным самолюбием. Судя по Оливеру, бармену за стойкой — человеку, не роботу, и нашему с Ри давнему приятелю, о напряженной ситуации известно администрации клуба. Вот только кто этот незнакомец?..

Одного лишь слова Марека, на крайний случай золотой кредитки и упоминания о семейных связях, обычно достаточно, чтобы вытолкать взашей любого. Я перевела взгляд — за нами наблюдает охрана. Уже что-то. Но сложившаяся ситуация нравится все меньше и меньше. Что-то есть в ней волнительное, тревожное для меня. Черная дыра, я всего лишь хотела немного позлить Марека!.. Ну ладно, много, это не так уж важно. Сколько я отдала бы, чтобы не садиться с утра за чертов комп!

Пират даже не взглянул на Марека, но готова держать пари, каким-то образом полностью оценил обстановку, что-то прикинул в уме, достал из-за пояса старинные револьверы, точнее, современные стелеры с надежно прикрывающими держатели голограммами. Настолько современные, что таких моделей я не видела даже в фантастических боевиках, и положил оружие на барную стойку.

— Пригляди за ними, — кивнул он опешившему бармену, и любовно провел по стелерам рукой, словно речь идет о паре борзых щенков на лесной лужайке. А потом добавил то, что должно было деморализовать не только Марека, но и меня с Риммой. К счастью для меня, Римму вывело из строя — ненадолго.

— За свою женщину я намерен выйти врукопашную.

Не слушая возражений Марека, пират спокойно продолжил:

— Право сильного. Самку, то есть бабу, то есть, — вполоборота ко мне, — Простите, леди, получает тот, кто победит.

Глава 1.3

Я одного не понимаю — куда смотрит охрана?! Почему никто ничего не предпринимает? И почему Марек постарался незаметно сглотнуть и кивнул?!

— А я имею право голоса? — я хотя бы отчасти контролирую ситуацию?! Похоже, нет. Похоже, мне дали главную роль в каком-то совершенно невозможном спектакле, а в известность поставить забыли.

— Молчи, леди. Разговаривают мужчины.

Торжественные раскаты музыки только добавляют ситуации сюрреализма.

— Батл! Батл! Батл! — скандируют со всех сторон. Вокруг Марика и пирата плотным кольцом собирается толпа.

Графиня-вампирша, приобняв меня за талию, послала Оливеру воздушный поцелуй, и вытащила меня через запасной выход, который прямо за стойкой. Мы с Ри им не впервые пользуемся. Несколько минут — и мы с размаху плюхнулись на мягкие сиденья мобиля-такси, заботливо убравшего верх. Обожаю Оливера! Набрав на табло маршрут, Римма расхохоталась, откинулась на сиденье, хлебнула прямо из горла хереса — и когда только успела обзавестись? — и протянула мне бутылку. Я с удовольствием последовала примеру лучшей подруги, поперхнулась, закашлялась, а потом расхохоталась тоже.

— Римма, может все-таки зря мы оставили его там одного?

— Ой, да брось ты! Неужели администрация даст покалечить сына четы Скрыльски!

Четы Скрыльски? Кажется, херес действует. Вообще-то я волнуюсь не за Марека. У него деньги, у него связи, у него, как-никак черный пояс…

— Тар, какой к черту пояс? Ты с ним три трека кружила (эмм… сколько?!) хоть рассмотрела толком? Этого, пирата своего? Держу пари, он уделает твоего ненаглядного в два счета, не напрягаясь, и не имея ничего такого ввиду!

— Ты никогда его не любила…

— А за что мне его любить? Если уж мы заговорили начистоту, то ты с ним только от скуки, Тар. И от неуверенности в себе. Я всегда говорила, что у тебя слишком низкая самооценка!

— Но я, — я, если честно, опешила. Марек… богат, успешен, красив, наконец! Будь у меня низкая самооценка, я… Я бы… да с такими парнями встречаются те, у кого, наоборот, как у меня, самооценка заоблачная! Вот и Марек постоянно мне говорит, что я о себе слишком высокого мнения. То есть, выражаясь его языком, строю из себя не пойми что! — Римма! Ты пользуешься тем, что я не умею на тебя злиться, признайся.


— И сама лучше меня это знаешь, Тара! — припечатала подруга. — И я очень сомневаюсь, что вообще осознаешь, на что идешь, позволяя заключить себя в золотую клетку! Да этот пират просто спас тебя — или твой милый объявил бы о помолвке уже сегодня!


— Вообще-то, он собирался. И я этого ждала…

— Ну вот! А теперь повременит, не желая связывать такое важное в династии Скрыльски, — Ри брезгливо поморщилась, — событие со скандалом!

— Но почему ты раньше не говорила мне, что он н а с т о л ь к о тебе не нравится?

— Да он никакой, Тар. Но не в этом дело. Просто такая жизнь, которая тебе светит с ним, не для тебя, и ты сама лучше меня это знаешь!

Подруга сделала еще один нехилый глоток.

— Но ты же себя знаешь, Тар. Ты упрямая, как сто чертей. Тебя не разубедить. Вот я и — с высоты своего неподражаемого опыта, между прочим! — молчу! А, — Римма махнула куда-то, в пролетающий мимо, сверкающий тысячей огней, город. — Слетала бы на Венеру и сама разорвала помолвку.

Я тоже приложилась к бутылке. Мышцы приятно ослабли, голова гудит… То ли нервы сказываются, то ли херес меня нагнал, но возражать подруге почему-то не хочется.

— Ты в самом деле так думаешь?

Ри пожала плечами.

— Сама увидишь.

А я просто поняла, что она права. Вот права, потому что знает меня лучше всех, и вообще… Ри, которую не интересует вся эта «человеческая возня — от войны за место под солнцем до брачных игр», эта самая Ри подчас демонстрирует невероятную интуицию, если речь идет обо мне. А секрет в том, что Риммуля очень искренне, очень трепетно, очень нежно и с любовью ко мне относится… Ик!

Кажется, херес точно догнал! Ну и прогресс с ним!

— Риммусик, ты меня извини, ради прогресса!

— Ик? — похоже, херес догнал не меня одну, — Разговор из серии «ты меня уважаешь?» или «не улетай, я все прощу!» Ты и о чем, Тарий?

— Я испортила нам прощальный вечер. Ты так толком и не развлеклась напоследок… У-у-у…

— Ты смеешься, Тарочка? — Римма привлекла меня к своей хм… четвертого размера, груди. — Да за один вид сбитой с Мареуша спеси уже не жалко полжизни отдать! И потом — мне еще паковать чемоданы!

— Ты едешь на полгода и до сих пор не собрала вещи?

— Ну приборы и материалы в лаборатории я отправила заранее… Но чулки, косметику, духи… забыла. Ты же знаешь, какая я рассеянная! — Ри словно приглашает посетовать на ее рассеянность вместе с ней.

Чулки, косметика, духи… Хм… Наращенные ресницы накануне полугодичной командировки… Что-то меня наталкивает на мысль, что или Ри сильно преуменьшает свой интерес к «брачным играм земных обитателей», или темнит насчет страсти к науке, и, собственно, экспедиции…

Римма не заметила моих приподнявшихся бровей, а может, решила, что пьяная я пытаюсь, таким образом, сохранять заинтересованный вид.

— Но доо восьми вечера у меня еще полно времени, Тарий! Успею!

И в этом я не сомневаюсь, почему-то!

* * *
Оказавшись дома, первым делом бросилась к компу. После сегодняшнего завязываю с играми на сайтах знакомств, а, черт с ними со всеми, с социальными сетями заодно!

Уйду вмонастырь, как в сегодняшнем сне! Надену длинные бордовые одежды, мне под темные волосы, пойдет… У них там женщин берут? Тара, ты культуролог, не позорься!

Но во-первых, я специалист по древним космическим цивилизациям, откуда мне знать, как там у них сейчас… А во-вторых, во-вторых, во сне была вымышленная реальность, так-то!

Так, что нужно сделать, чтобы удалить анкету… Для начала зайти в нее. Ого! Восемьсот сообщений! Нет, ребята, извините, может, и есть среди вас нормальные, может даже достойные, но я сворачиваю эксперимент.

Ой! Только что пришло новое сообщение от Капитана!

Что ж, значит, никто его не убил за причиненное Скрыльски беспокойство. Но это не повод читать, что он там мне написал… И на сей оптимистической ноте я удаляю сию чертову анкету…

Навела курсор на «Удалить окончательно» и решительно кликнула. Окно с анкетой свернулось на глазах, и я, наконец, вздохнула с облегчением.

А в следующий миг прямо в центре монитора возник конвертик с пометкой: «Капитан». Бессовестно игнорируя мои манипуляции с курсором, конвертик этот самопроизвольно открылся, являя содержимое:

«До встречи в полночь».

Бред какой-то. Наверняка подхватила какой-то вирус. Завтра же проверю, может быть даже вызову ремонтника. А сегодня — спать, спать, спать.

* * *
Настойчивый звонок в дверь рывком выдернул из постели. Сам факт звонка — удивителен, я бы сказала — сюрреалистичен!

Пробраться к моей квартире, минуя домофон, можно, лишь преодолев преграду в виде робота-консьержки внизу. Раньше старик работал охранником в банке, но потом был списан за выслугой лет, заменен молодыми, новейшими разработками и вот, доживает свой век охранником в жилом комплексе. А пройти мимо нудного бюрократа-андроида, который охранял когда-то деньгохранилище… не так это просто. Это я авторитетно заявляю, он как-то раз нас с Ри пускать не хотел, когда я ключ потеряла, не то что там, кого-то…

Кутаясь в халат, открыла дверь, и никого за ней не обнаружила. Показалось? Да вроде нет! Уже закрывая, заметила на полу роскошную корзину цветов! М-м… венерианские синие лилии, мои любимые! Неужели Марек запомнил хотя бы это? Ну или удосужился как следует ознакомиться с информацией на моей странице? Эдак он и мясо предлагать перестанет…


Ну, да я это я брюзжу. Лилии… мм… я жадно втянула сладкий, свежий аромат… они великолепны! За такой букет Марек подлежит обязательному прощению! А Римма слишком строга к нему. По мне так он вполне поддается перевоспитанию! О! Да здесь еще и какая-то коробочка!

Открыв плоский футляр, я задохнулась от восторга — прозрачно-орехового цвета, с золотыми искорками камни в оправе из белого серебра… Или это платина? Серьги просто офигенны, сама не заметила, как они оказались на мне. Надо же, до чего хитрая застежка — так легко наделись, а вот расстегнуть никак…

Довольное и счастливое отражение натолкнуло на мысль — а зачем их снимать вообще?

Великолепный выбор, Марек. Камни идеально подходят к глазам! Немного светлее, и от этого взгляд у меня какой-то… более глубокий, даже благородный, что ли…

Вспомнилось, как милый преподнес мне серьги с сапфирами. Кои были бы благосклонно приняты, не ляпни Марек при этом: «Выбирая, думал о твоих глазах…» М-да… Скандал, конечно, получился знатный, но ведь запомнил! Однако какое чудесное утро: и лилии, и серьги… Да в букете записка! Марек, и не подумала бы, что ты такой романтик…

Х-м. Судя по всему и не подумаю…

«Ухаживания + поверженный соперник = вознаграждение. Сегодня ночью».

Вот же мерзостный, несносный тип! Теперь понятно, почему никак не могу снять эти чертовы сережки! Наверняка застежка с секретом. Ну ничего, ради такого дела загляну в ювелирный салон!

Вот как объяснить человеку — не собираюсь я с ним… вступать ни в какие отношения не собираюсь! Хотя, с этим, похоже, проще вступить, чем объяснить, почему не хочешь.

И что делать? Учитывая сводку последних событий, этот найдет где угодно…

Трель орма отвлекла от неприятных раздумий, я даже перестала тяжесть сережек ощущать — вот пока думала, они от Марека, вообще не весили ничего, а как представила, что это такой знак, метка… как этот нахал меня назвал вчера — бабой, что ли?! — так повисли гирями!

Голос Риммы звучал так, как будто подруга отлично выспалась, а не паковала чемодан чулок. Впрочем, вылет только в восемь, могла и отложить.

Однако сегодняшнее утро поставило целью вывести меня из равновесия и выходки Капитана-маньяка ему показалось мало. Оно ещё голосом подруги проорало в наушник:

— Тар, а что ты скажешь о должности младшего научного сотрудника в экспедиции? Моя напарница попала в больницу. Кап поручил мне заняться поиском замены, ему сейчас не до этого.

Что? Какого еще сотрудника? Я ошалело потрясла головой. Злополучные серьги сразу же оттянули ушки. Она о чем вообще? Какой экспедиции?! Сообразив, что подруга имеет ввиду собственную, я опешила.

— … эмм Римма, — я закашлялась, — ну где я и где орнитология?

— Ты не права! Экспедиция не профильная! Рейс скорее торгово-почтовый. Капитан Эддар взял в команду меня и Мими потому что сама знаешь, какие субсидии предоставляются кораблю с научно-исследовательской миссией. Я согласилась — и заметь, согласилась с восторгом, потому что по нашим маршрутам частенько встречаются планеты с богатейшей фауной! И я имею ввиду не только птиц!

— Но Римма…

— Но Тара! — передразнила подруга и затараторила, — Корабль называется Персефона! Пер-се-фо-на! Это ведь из древности, как Истар! Это знак, Тара!

— Но регистрация, оформление документов…

— Наш капитан душка! Один звонок — и твои документы будут готовы за день! Ну же, Тара! Когда ещё будет шанс принять участие в научной экспедиции!

Когда… Когда-то этот самый шанс был у меня по праву рождения…

— А какой маршрут?

— Открытый космос, Тара! Путь к созвездию Волосы Вероники через систему Альфа Центавра, минуя раковидную туманность и Долину Голубых Звезд!

Вот это да! В открытый космос с Земли попасть не так просто. Скажем, слетать на какой-нибудь матч на Луну или любой из искусственно пришвартованных астероидов в пределах Солнечной Системы — это пожалуйста. Но вот в загадочное созвездие Волосы Вероники… Многие ждут очереди месяцами. Да что там месяцами! Годами люди не дожидаются такой возможности. А тут… Оформление документов почти что у меня в кармане.

Я не покидала Солнечную Систему с девяти лет — именно тогда отец привез меня на Землю и препоручил заботам маминой семьи, так и не ставшей мне настоящим домом… А ведь было время, когда я считала своим домом корабль Счастливый Союз Кибеллы, а весь необъятный космос — родиной…

— Но что я буду делать в экспедиции, ведь я всего лишь культуролог, ещё и по профилю не работаю?

— Ой да ладно. Будешь значиться младшим научным сотрудником без степени, значит, попадешь под мое руководство, — подруга нехорошо усмехнулась.

— Вот это меня и пугает, если честно.

— Ай брось. Будешь помогать мне в опытах. Исследовать птиц…

— Не люблю птиц.

— Ну и хорошо, значит, не будешь испытывать непрофессиональную жалость. Ой, да шучу я, какие мы впечатлительные! Хотя мы на первых курсах… Все, все, проехали!

И после секундной паузы:

— В общем, ты — я так понимаю — согласилась!

Не расставаться с Риммой, попасть в открытый космос — да еще и в настоящую научную экспедицию (это вам не верхушка скалы у черта на куличках!), не ожидать оформления документов, и избавиться от маньяка?! Да только последний пункт — утереть нос наглому преследователю — это уже круть!

А за полгода этот ненормальный переключится на кого-нибудь другого.

— Ри, что с собой брать?

…В процессе разговора экран орма мигнул смс:

«Ждешь встречи, дорогая?»


Ну вот, он и номер орма мой раздобыл! Еще раз убедилась, что приняла самое правильное решение. Как удержаться, чтоб не позабавится напоследок?

«Сгораю от желания!»

Весь день прошел в суматошных сборах, забеге по пересеченной местности торговых центров… Пять часов пришлось провести в земном филиале Галактического Департамента. И бурная, жаркая, прямо-таки, вулканически интригующая переписка с маньяком… Всегда мечтала попасть в эротический триллер, только, чур, чтобы понарошку, в неприкосновенном статусе! И вот, мечта сбылась взрослой, умной, самодостаточной женщины! Упиваясь абсолютной безнаказанностью, с наслаждением хамила, рамсила, угрожала, а потом наоборот, обещала такое…

«Чего бы тебе хотелось сегодня, Тара?»

«Я покажу тебе, если будешь хорошим мальчиком…»

«Никогда не был хорошим мальчиком».

«Мм… Тогда придется как следует наказать тебя…»

«Отделать, как капризную девочку».

«Почему ты молчишь, Капитан?»

«А, я поняла, ты решил расслабиться заранее и предвкушаешь удовольствие…»

«Сегодня я покажу тебя настоящие звезды, а не те, что недосягаемы за стеклом твоего иллюминатора…»

Подлетая к космодрому, обнаружила, что устала так, что ноги отнимались, а ведь впереди еще сеть магазинов без наценки! Увидев машущую рукой Римму, направила мобиль к ней.

Последнее смс по известному номеру отправила прямо из корабля, прежде чем голос помощника капитана в динамике сердито рекомендовал отключить средства коммуникации. И смс это отличалось еще большей лаконичностью, чем даже сообщения данного индивидуума со злополучного сайта знакомств. Смс содержало лишь один небезызвестный символ, сиречь фигуру из пальцев. Иначе говоря, фак.

* * *
С командой в первый день, то есть вечер, познакомиться толком не удалось — мельком видела первого пилота и по совместительству помощника капитана — высокий блондин с длинной, песочной челкой откинул ее на лоб, принял стопку документов, и посмотрел на меня неодобрительно и как-то оценивающе. Механик — молодой, но пузатый и бородатый парень, сосредоточенно ковырялся в грузовом отсеке, и сердито гаркнул на нас с Ри, когда та знакомила меня с кораблем. С правым шлюзом перед самым отлетом что-то не заладилось, и мы, решив не искушать судьбу, благоразумно разошлись по каютам, а осмотр Персефоны отложили до завтра. С капитаном даже не встретились. Но Римма заверила, что это нормально. Слышала, правда, по внутренней связи, распекал то ли диспетчера, то ли еще кого на космодроме, кого-то, кто не давал взлет из-за возможности перегрузки, но потом все как-то разрешилось.

Персефона благополучно оторвалась от Земли и принялась вонзаться в космическое пространство, унося меня прочь от обыденности, набившей оскомину на зубах. Только тогда я вспомнила, что забыла попрощаться с Мареком.

Улеглась поудобнее, закуталась в мягкое, легкое одеяло, как в кокон, обнаружила, что несмотря на усталость, сна ни в одном глазу. По-моему, в кают-компании была неплохая картотека фильмов. Решив прихватить что-нибудь для просмотра в каюте, вышла и тут же наткнулась на незнакомого брюнета с хвостиком, огромного роста и атлетического сложения. С золотыми звездами на груди. О, так вот каков значит наш капитан! Приятно познакомиться.

— Мистер Эддар, я полагаю? — я протянула руку. — Разрешите представиться: младший научный сотрудник Истар Кроули.

Мужчина протянутую конечность пожимать почему-то не стал, а склонился над ней в поцелуе, а затем, к моему вящему ужасу, ответил слишком хорошо знакомым, низким грубым голосом:

— Ну что ж, здравствуй, Истар Кроули. И я рад. Можешь звать меня просто — Эддар. Да и после всего, что ты наобещала…

Я не нашла ничего лучшего, чем завизжать, словно меня режут, вырвать руку, а потом закатить ему со всего размаху пощечину и скрыться в каюте!

Мамочка, кажется, я пропала…

Глава 2.1

Я, эманация Всесильной богини,

получившая драгоценное тело при рождении,

тело, обладающее способностью пронзать время и пространство,

ибо перед Ликом Вечности нет ни того, ни другого,

обязуюсь надежно укрыть 10 драгоценностей Иштар,

поместив в каждое из них Абсолютное Радостное Знание,

навсегда освобождающее от страданий!

Эмахо! Да будет так!



Мамочка, как же тебя не хватает… Похоже я дошла до кондишэна, сиречь самой сурьезной фазы опьянения. Такой сентиментальной становлюсь только от лошадиной дозы коньяка. Или, вдруг смешаю коньяк с чем-то совсем неподходящим… Пнула ногой пустую темно-зеленую бутылку из-под шампанского… Точнее, попыталась пнуть. А на деле, как сидела на полу каюты — как раз между душевой и комнатой, неловко привалившись спиной к стене, так и сижу. Кто сказал, что кровать удобнее? Черта с два! Я пыталась туда забраться, на такую недосягаемую высоту! и ничего… Ни. Че. Го. Не является ли это наилучшим свидетельством, что лучшим вариантом для культурного отдыха является все-таки пол?! Так-то.

А если поблизости есть стена, на которую можно опереться, как на надежное плечо друга… Настоящего друга, а не такого как Римма, я имею ввиду! Друга, который никогда не предаст. И не продаст! Сколько ей заплатил этот чертов Капитан?! У, вражина!

Надо немного поднять руку с бутылкой. Вот так, Тара. Молодец. И немножко наклонить. Часть пролилась на белый ворс свитера? Не беда. Это потому, что надо было вытянуть вперед шею, да, немного вправо, и приоткрыть рот. Ага, вот так. Теперь порядок.

Мама, мамочка… Мамулик, где же ты?! Твоя маленькая Тара так соскучилась…

Мамулечка исчезла как раз в день моего рождения, когда мне исполнилось девять лет. Позже, я узнала, что в то время ученые всего мира сбились с ног, пытаясь разгадать загадку, которую назвали «Тайной Счастливого Союза Кибеллы». Мне тогда было не до сводок новостей. Как и отцу. Мама исчезла совершенно внезапно. Доподлинно установлено, что к люкам не прикасались. Тем не менее, с корабля пропала! Не взяла ничего из своих вещей… Да что там вещей! Она не взяла ни шаттла, ни даже скафандра! С ней вместе исчезло только то, что было на ней: платье, длинное, голубое, с белым широким атласным поясом, — ужас, какое нарядное, одним словом! и мой день рождения тут ни причем, мама, насколько помню, терпеть не могла комбинезоны… Любимое лазурное ожерелье, которое мамуля практически не снимала и золотые браслеты, мелодично позвякивающие в такт ее движений. Накануне… своего исчезновения мамулечка выглядела такой счастливой…

Я думала, эта жизнь никогда не закончится. В детстве вообще редко задумываешься о будущем, кажется, что будет так, как всегда, только еще лучше… Отец, известный космический разведчик, капитан-первооткрыватель, мама, его правая рука и я — практически одни в пространстве космоса. Конечно, была еще команда на корабле, помимо обязательных для любого экипажа роботов: фикнианец-механик, как пес, преданный капитану, моему отцу. Наверно, была там какая-то темная история, раз фикнианец выбрал команду землян… Второй помощник капитана — Джереми и Рита, его подруга, по-моему, геолог-исследователь. Ильяс, картограф и навигатор в одном лице… Я была единственным ребенком на Счастливом Союзе Кибеллы, но никогда не чувствовала себя одинокой. Просто потому, что не знала другой жизни.

После того, как мама исчезла, корабль изъяли для исследований. Я оставалась с отцом еще полтора месяца, а потом он отвез меня на Землю, к семье мамы. И вот тогда я наконец узнала, что такое одиночество…

Это натянутые улыбки, маски доброжелательности, сильно преувеличенное внимание, которое если не долг, то что-то наверняка обязательное.

— Тарочка, как спалось?

— Плохо. Опять кошмары, снилось что мама…

— Ну ничего, ты справишься, мы в тебя верим, — и меня перестают замечать…

Одиночество — это когда всем неудобно, неуютно рядом с тобой… Как будто ты виновата в чем-то… В том, что не такая, как они… Напряженная атмосфера за общим столом, дяди, тети, выводок светловолосых ребятишек с пустыми глазами и фальшивыми интонациями. Все спрашивают о моем самочувствии…

А каким, мне всегда хотелось спросить, должно быть мое самочувствие? Практически в одночасье я потеряла не только обоих родителей, но и целый мир. Удивительно, но Земля — огромная, суетливая, переполненная людьми показалась мне почему-то намного меньше привычного космического корабля. Я никак не могла понять, в чем дело, а потом поняла — закончилась близость Космоса — который всегда здесь, за стеной. Необъятный, глубокий, молчаливый. С мириадами звезд и метеоритными потоками, туманностями и кольцами планет… Не имеющий ничего общего с суетой, фальшью, поверхностностью… Мне и в голову не приходило, что космоса просто может не быть, что привычный безграничный дом может исчезнуть.

Неудивительно, что маленькая Тара отказывалась учиться, и молчала неделями. Правда, когда двоюродные братцы с сестрицами принялись втихую награждать меня щипками и тычками, я не выдержала и сломала о голову самого противного братца видео-газету. И не сказала при этом ни слова. Больше меня не трогали, но тепла в и без того натянутые отношения с новыми родственниками это не добавило.

Сложно сказать, к чему все это могло привести, если бы одна из теток не забрала меня к себе, в Звездный Городок. Не сказать, чтобы фру Керстен сразу полюбила молчаливого, озлобленного и обиженного на весь свет ребенка, но тетя поспособствовала моему переводу в Школу Изучения и Развития Космоса, и хрупкий мир в семье был установлен. Правда, я уже тогда не понаслышке знала о космосе больше, чем кто-то из сверстников. Как-то я спросила у тети — почему ко мне так плохо относятся другие члены семьи и почему я не похожа на русоголовых уроженцев бывшей Швеции?

— Что ты, Тара, совсем не плохо! — защебетала тетя, оторвавшись от сериала. — Немного странно, да. Насторожено. Ты просто слишком напоминаешь Лику, вот и все.

Ничесе, предъява. Напоминаю собственную мамулю! И что тут такого?! Оказывается, мама была приемным ребенком — найденышем из космоса. Скорее всего, не была даже землянкой. Ее подобрали в спасательной капсуле совсем рядом с Магеллановым Облаком, возле дикой, тогда еще совершенно необжитой Емеи. Насколько я поняла, маму побаивались. Все, кроме приемных родителей, которые к моменту моего воссоединения с семьей, умерли.

— Клянусь, ни у кого на Земле, даже у любительниц контактных капель и линз, я не видела таких голубых глаз! — сказала фру Керстен. — А когда Лика злилась, ее глаза становились зеркальными!

Странно… Я никогда не видела, чтобы мама злилась…

* * *
Ну вот. И коньяк закончился. Были какие-то звуки… По-моему, кто-то звал меня, стучался. Однако, как трудно распаковать эту коробку конфет с ликером. С ликером, как же! Это так пишется, что с ликером. На самом деле конфеты с водочкой!..

Черт возьми, это алкогольное заточение начинает нравиться! Не выйду отсюда все шесть месяцев полета…

Обидно, правда, что бывшая подруга-предательница так ни разу не зашла. Воу, она видно и не заметила, что я не выхожу! Сидит в своей черт-ттовой л-лаборатории и в ус не дует! Как же грустно…

Мои пьяные слезы прервали виноватые интонации Ри.

О, вот оно что! Предательница вспомнила о своей умирающей Таре… Почему умирающей, ты меня спрашиваешь?! Потому что я стремительно спиваюсь здесь, Римма! Одна, без компании! Наедине с трагическими воспоминаниями…

— Та-ар?! Тарий, малыш! Что случилось? Открой дверь, черт тебя подери! Ты пьяна?! Тара, это нарушение бортовой дисциплины!

Теперь надо аккуратно, по возможности ничего не роняя, ну пара книжек и торшер не в счет… лучше надо вкручивать…

Ладно, сдаюсь. Не буду вставать, вот просто облокочусь на дверь, чтобы голос звучал громче, и подлая Римма прониклась всей неотразимостью моего гнева…

— Аха! Давайте все спишем на мое неуемное пьянство!! Подруга-алкоголичка — горе на корабле!!!

— Тара, ты сейчас не только моя подруга, ты, в первую очередь, научный сотрудник экспедиции…

Голос подруги звучит уже не так уверенно.

— Научный сотрудник?! Это теперь так называется, да?! За сколько ты продала меня ему?!

— Кого продала? Кому?! Господи, ты в своем уме? Тара, открой сейчас же, и объясни членораздельно, что случилось?!

— Не притворяйся, что ничего не знала, подлая! Не притворяйся!!

— Да я и не притворяюсь! Объясни, наконец, что с тобой не так? Ты боишься летать, у тебя фобия — и ты так нажралась? О прогресс, я не подумала об этом, Тар, это скоро пройдет! Открой, я помогу тебе…

— Я выросла на корабле, черт подери меня, Римма! Я совершенно не боюсь летать! Однако надо признать, актриса ты отменная! Сколько невинности в голосе!! МХАТу 300 лет!!

И я бурно зааплодировала. Хм. Постаралась, точнее. Ну, когда попадала, получалось бурно. А потом просто принялась стучать ладонями по пластику пола.

— Это хамство с твоей стороны, Тар, напоминать мне о возрасте, — теперь голос подруги звучит обижено, — Да, я несколько старше тебя, но… Но это не дает тебе права…

— Ты же знала, что тот самый чертов «Капитан» с сайта и есть ваш чертов капитан, Римма! — перебила я ее.

— Что-о?! — даже не видя подругу, я отчетливо увидела, как раскосые глаза расширились. Я очень хорошо знаю этот тон.

— Не притворяйся, что ничего не знала!!

— То есть ты хочешь сказать, что и тогда, в клубе?…

Римма замолчала в замешательстве.

— Да ладно, — наконец она выдавила из себя, — Ему, то есть Эддару, что, нечем заняться, — но голос старшего научного сотрудника уже не звучал так уверенно.

— Предательница! Иуда!

— Тара, опять ты со своими древними терминами, я ничего в них не понимаю! Тара! Та-рий! Да ну, быть того не может. Ты просто перебрала со спиртным, и тебе не пойми что привиделось… Тар, я не знала, честно.

— Конечно, не знала. А у меня — белочка!

— Да не знала я, черти тебя дери!!

— Не ври, изменница! Ты не достойна даже помочь мне открыть эту… Эту бутылку…

— Тара, тебе хватит, прекрати! Тара? Ты как ребенок, ей-прогрессу…

Гордо молчу в ответ. А конфетки-то ничего!

— А ты не могла обознаться?

Я презрительно сощурилась и отправила в рот еще одну конфету.

— Конечно же, ты ошиблась…

И, воспользовавшись, видимо, моим молчанием, в котором подруга усмотрела отличную возможность реабилитироваться в моих глазах, затараторила:

— Я летаю с капитаном, с мистером, тьфу, черт, с Эддаром уже три года и ни разу не замечала за ним странностей. Кстати, и недостатка в женщинах у него никогда не было… О! Точно! На одной из планет, которую мы должны вскоре посетить — на Арттдоумие — его ждет жена! Правда, это региональный брак, но все-таки… Так что все это какое-то недоразумение…

— Мисс Цхинг Фун, вы сказали больше чем достаточно. Я всего лишь поручил вам, чтобы ваш научный сотрудник, наконец, заговорил.

О, этот подлый голос я узнала бы из тысячи! Ну, он у меня еще попляшет! Оказывается, этот гад еще и женат. Я расхохоталась дьявольским, как мне самой показалось, смехом, и забросила в рот еще одну конфету. Промахнулась. Поленилась поднимать, забросила другую.

— Капитан… Эддар…

— Спасибо, мисс Цхинг Фун. Не за все конечно!..

— Но…

— Вы свободны. Можете идти.

— Но, капитан…

— Возвращайтесь к своим обязанностям, мисс Цхинг Фун! Удаляющиеся по коридору шаги прозвучали отражением безотказного исполнения воли капитана-маньяка.

— Тара, — позвал он.

И не подумаю отвечать!

— Тара, включи мозг: я был в маске в клубе. Римма понятия не имела, что это я.

— Хм. Возможно. Только мне все равно.

— Ну, так приводи себя в порядок, и выходи уже, Тара.

— Не терпится приступить к изнасилованию… мань… животное?

Вот так. В точку. И возникшая пауза красноречиво свидетельствует о том, что я раскусила коварные планы этого…

— Очень неприятно насиловать пьяных женщин, Тара, — с нотками плохо скрываемой ярости, но очень серьезным тоном поведал этот негодяй.

— Ну, так знай, что я не собираюсь просыхать! Как если бы я была на подводной лодке… А там, кстати, наливают, от радиации. Вот! Вот куда надо было пойти работать!

— Тара, что за чушь ты несешь?

— Ик! А что? По-моему, удачная аналогия! Я оказалась в положении куда худшем! Представь, что… назовем его некто, как в Буратине! Так вот, некто…

— В… где?!

— Не перебивай! Некому надо позарез с одного острова на другой, скажем, отпуск у некого! Он — на подводную лодку, а там! Нормально все, только эту самую чертову лодку вызывают! Срочно! В срочном порядке вызывают на задание!

— Сколько ваша драная экспедиция?! Вызывают некого на полгода, а?! Как тебе, извращенец?!

— Лодку подводную вызвали исследовать дно Северного Ледовитого Океана! Так вот, я к чему… Даже у этого некого больше шансов, черт тебя подери!! Потому что некто попал на эту треклятую лодку хотя бы по своей воле, сто демонов тебе в задницу!!

Удаляющиеся по коридору шаги… Демарш удался. Главное теперь, не трезветь. Ни в коем разе! А то, боюсь, сама по фазе двинусь, когда осознаю в полной мере, чем мне грозит нарушение уставной дисциплины… В космосе с этим еще строже, чем в армии…

Проклятый капитан!

Аналогия с подводной лодкой еще слишком мягкая, между прочим! Потому что оказаться в открытом космосе, на судне, с заранее спланированным маршрутом…

Но я покину этот корабль на ближайшей планете! Это уж как пить дать!

О не-ет!

Только не это…

Я же при посадке сдала айди и другие документы помощнику капитана! В сейф поместить, так сказать! Мамочка, что же я наделала?!

Я откинулась на перегородку и застонала…

Глава 2.2

— Человек. Человек, открой дверь своей каюты, тебе нужно получить пищу для того, чтобы жить.

Голос с механическими нотками принадлежал, несомненно, роботу. Да, Ри говорила, что на корабле несколько роботов и один, по-моему, даже член экипажа.

Я откусила кусок шоколадки с ликером и запила все это очередной порцией коньяка.

— Уходи, робот. Оставь меня в покое.

— Человек, в твоих интонациях я слышу искажения, вызванные алкогольным воздействием. Между тем, ты должен принять пищу, и прекратить разрушать слабый человеческий мозг и печень. Хоть она у вас у людей, крепче, чем мозг, о чем свидетельствует конкретно твой случай…

— Должна, — перебила я робота.

— Что — должна?

— Ты должен говорить обо мне «должна». Я девушка.

— За стеной переборки это неочевидно, — не согласился робот, — Как и неочевидно то, что я, член экипажа, второй пилот и ответственный за связь, должен носить еду пьяному человеку.

— Ну так и убирайся в черную дыру! Мне плевать на распоряжения вашего капитана.

— У нас с тобой один капитан, человек. Ты не должен говорить «вашего». И это не он прислал меня с порцией пищи в твою каюту…

— Мне это неочевидно! — ответила роботу-зануде его же фразой.

— …Как и в прошлый раз, когда нашим с тобой капитаном был Нисон Клод, — продолжал между тем робот.

— Стой, — сердце подпрыгнуло на опасную высоту… Панику и адский приступ радости, заказывали?! Но неужели этот дрянной капитанишка настолько подл, что решил обмануть меня т а к?

— Стой, робот, — справилась с собой, — Назови свое имя!

— Атлант.

Из груди вырвалось «ах!» и мне показалось, что начинаю задыхаться.

— Кто ты, Атлант?!

— Старая банка из-под пива.

— Почему не консервная банка?!

— Потому что один маленький человек сказал мне, что мне надлежит проявлять смекалку.

Верю и не верю… Атлант?!

Робот, летавший с нами на Счастливом Союзе Кибеллы?!

Как это вообще возможно? Да и возможно ли?!!

— Атлант, ты улетел тогда, с моим отцом, с Земли!

— Да, человек. Но Нисон Клод тогда же и распустил весь экипаж. Я сменил семь кораблей, прежде чем капитан Эддар нанял меня на Персефону.

Атлант лукавит! Робота невозможно нанять, это не человек. Скорее всего, его нынешний капитан решил сэкономить, вводя старого робота в состав экипажа. Но гордый Атлант уже в годы моего детства очеловечился настолько, что искренне считал себя человеком. Бедняга! Как должно быть, он страдал! Вряд ли к роботу относились как к полноправному члену экипажа после того, как отец распустил команду…

Однако нет! Я не могу поверить! Таких совпадений не бывает!!

— Человек, ты должен поесть. Должна. Я сам взял инициативу в свои железные руки и взял у хозяйственных роботов пищи для тебя.

А, черт с ним! Не проверю — не поверю, как говорится, или как там! Я открыла дверь каюты.

— Ладно, заходи и выпей со мной.

— Интересно, каким образом? — занудно протянул робот. — Разве что вставить пальцы в розетку? Но я не пью при исполнении, — с достоинством сообщил Атлант, заходя в каюту с подносом.

— Это и вправду ты, Атлант. Вот, царапина, оставшаяся от аварийной высадки на Ганимеде… И один глаз у тебя по-прежнему красный…

— Инфракрасный, — поправил Атлант.

— Да, точно, — это уже совершенно, совершенно неважно! Чудо! Я прижалась к теплому железному боку.

— А ты, насколько я помню, не страдала алкоголизмом, когда мы виделись в последний раз! — назидательно, покачивая головой, сообщил Атлант. А потом подпер голову кулаком, точь-в-точь, добрая тетушка, к которой забежала любимая племяшка-попрыгунья!

Я поперхнулась чем-то кисло-сладким из контейнера.

— Я и сейчас не страдаю. Я наслаждаюсь! К тому же, с каких пор роботы делают замечания людям?! А черт с тобой, неважно. Но что это я ем?

— Насколько я осведомлен, побеги бамбука под кисло-сладким соусом, рис и бобы.

— Недурственно…

— В последний момент на корабль взяли двух роботов-коков. Раньше они служили на кухне на китайском корабле. Я помогал им советами, когда они готовили пищу для тебя, бывший маленький человек.

— Хм… Вкусно! А как давно ты летаешь с этим… капитаном-вредителем?

— С капитаном Эддаром я летаю с тех самых пор, как меня три года назад списали с боевого корабля и капитан спас меня от переплавки.

— Ничего себе! Три года моя лучшая подруга летает с роботом, который нянчил меня в детстве, а я ничего не знаю об этом… Ладно, была — не была, а с такими союзниками, как ты, милый Атлант, не страшно и выйти! Вот! Засиделась я здесь, в четырех стенах. Я еще покажу ему, что бывает за похищение детей, тьфу, людей! Но только помоги мне снять эти треклятые серьги… Я все ногти о них содрала, Атлантик!

Не знаю, что во мне говорило — хмель, адреналин или просто радость напополам с уверенностью в себе от встречи со старым другом, но я решила как следует проучить негодяя!

Под прохладными струями душа родился изящный и хитросплетенный, как черное кружево, коварный план мести. Клянусь, этот извращенец надолго запомнит эту экспедицию! Так значит, где-то там капитана дальнего плавания ждет жена и возможно не одна. И что, что брак региональный, а значит, временный? Посмотрим, что он скажет на это…

Для своего первого выхода в свет я выбрала обтягивающее, но закрытое платье, с длинным рукавом, черного цвета. Словом, всем подходящее и соответствующее моей внутренней строгости и непреклонности нрава платье, если б не его длина: в нем нельзя было не то что нагнуться — даже помыслить об этом. Ну а то, что материал немного, ладно, много, очень много просвечивается… ну хорошо, он совсем прозрачный! — право, такая ерунда. Надену под него черное атласное белье, отороченное черным кружевом… и с маленькими красными бантиками — на шлеечках, и сзади, на трусятах… чулки в сетку… Нуаче, самое то, по-моему, для роли, отведенной мне поганцем-капитаном! Так, узкие лодочки на десятисантиметровом каблуке… Алая помада… Хорошо, что можно опереться на железную руку Атланта!

* * *
Первым, кто нам встретился, оказалась Римма. С озабоченным лицом подруга чуть было не прошла мимо нас по коридору. Похоже, она и вправду не виновата, в свои хитрые и коварные замыслы этот мистер Эддар ее не посвятил. Но это не повод ее прощать, конечно. По крайней мере, не сейчас, пока я еще полна решимости сделать какую-нибудь гадость. Например, деморализовать противника внешним видом, выкрасть свои документы и сойти в ближайшем порту!

— О, Тар, ты пришла в себя, хорошо! Где же ты ходишь — я заждалась тебя в лаборатории?

В этом вся Римма. Пусть все вокруг хоть взорвется, пока будет цела драгоценная лаборатория, Ри этого даже не заметит.

В ближайшие планы примирение с подругой не входит, поэтому я гордо прошествовала мимо, слегка опираясь на руку Атланта. Ладно, ладно, насчет «гордо» я погорячилась, прошествовала, как смогла.

Опешивший вид старшего научного работника стал мне хоть слабой, но наградой.

— Эй, Атлант, а ты куда?

Я должен показать леди корабль, — с достоинством пророкотал робот, и шаркнул ножкой.

— Здесь все сошли с ума! У меня там ррыкумсы не несутся. Что мы объясним поселенцам на Арттдоумие? Тара, что за платье на тебе? Где уставная форма?

— Я лично помогал советами леди, как стать красивой, — ответил слегка опьяневший Атлант. Все-таки разок мне удалось уговорить его приложить пальцы к розетке! Хе-хе!

— Эй, так и знай, у тебя слишком извращенный вкус для робота! — отпустила нам вслед Римма, но мы уже скрылись за поворотом и подруга, скорее всего, благополучно о нас забыла.

— Вот каюта капитана, бывший маленький человечек.

— Отлично Атлант, теперь иди к Римме, подмени меня в лаборатории. Кто там у нее не несется? Выкумсы?

— Ррыкумсы, венерианская порода кур-несушек, их очень ждут на Арттдоумие.

Арттдоумие? Отлично. Подходит! Там я и покину этот гостеприимный корабль! Надо только найти документы. И начну я с каюты капитана!

Где он может их прятать? Может, в столе? Или вот этом синеньком отсеке… Черт, здесь только книги… Надо же, какой у нас капитан! Он умеет читать, подумать только… А вот и папки с документами… электронные записи могут схлопнуться, а бумажки — нет. С другой стороны, бумага горит — файлы висят. Короче, все вместе надо, что для меня сейчас очень удобно! Изыму айди, и… Ну-ка…

Шаги за дверью заставили меня коротко взвизгнуть и с быстротой молнии ретироваться в шкаф.

Из своего укрытия видна только часть каюты, и надо же такому случиться, чтобы именно эту часть капитан выбрал для непреднамеренного стриптиза.

Я не шучу.

Глава 2.3

Он разделся спиной к шкафу, предоставив моему обозрению бугристую от комков мышц, спину, мощную шею, мускулистые руки… и ноги…

Помимо воли, не смогла отвести глаз от медного загара, покрывающего кожу.

Темные волосы, ярко-сапфировые глаза, широкие скулы, атлетическое, пожалуй, чересчур атлетическое сложение…

Руку даю на отсечение, он-таки не землянин! Спорю на что угодно, рост капитана Эддара два метра с гаком…

Только не вздумай догадаться повесить свою форму в шкаф!

Уф… Спасибо! Кажется, пронесло.

Звук включенной воды из душевой дал робкую надежду покинуть каюту незамеченной.

Ну, кто ставит обувь на самом проходе?! Естественно, я споткнулась. Черт подери, я грохнулась со всего размаху с таким звуком, что первое, что пришло в голову — «пропала». Нет, мне сегодня решительно везет. Вода в душевой продолжает шуметь, и даже как будто бы не только вода. О прогресс, он еще и поет!

Только вот что с задвижкой? Вопреки моим стараниям она никак не хочет открываться. Коварный, он запер дверь! И как-то хитро запер, никак не получается открыть… Зловещая тишина из душевой заставила спешно ретироваться в уже привычное укрытие.

На этот раз мне повезло меньше.

Потому что, выйдя из душа, капитан, как был, обнаженный, в одном полотенце на бедрах, сразу направился к шкафу.

Точнее к тому отсеку, где я сижу.

Сижу и дрожу от страха, прижав подбородок к коленям. Кажется, я все-таки пропала! Нет, он открыл дверцу и выдвинул ящик прямо над моей головой, весь мой обзор заняло полотенце.

А потом…

Господи, ну не собирается же он вот так взять и снять это самое проклятое полотенце прямо перед моим носом!

А нет, не собирается, уже снял…

Черт возьми, это точно не землянин!!

Когда я, наконец, решилась раскрыть глаза, мистер Эддар уже полностью одетый, изучал какой-то документ, судя по желто-коричневым сгибам и основательно потрепанным краям, старинный. Интересно, что это он там так внимательно рассматривает?

Стук в дверь и голос Демиза, пилота:

— Ты свободен?

— Ага, заходи. Вот смотри — отрывок рукописи из гонгмы, который я прихватил, покидая Зиккурат.

А дверь-то и не была закрытой. Надо было ручку в другую сторону поворачивать…

— Что здесь написано?

— Это язык «древних» — единый для Зиккурата и еще нескольких планет, Земли в том числе. Здесь перечень всех артефактов и ключ, как распознать истинные. Я не намерен больше рисковать. Что переходные механизмы?

— Я с этим и пришел. Наши шпионы донесли, что три артефакта находятся на земле Цала Таммуз, предположительно, в одном из замков. Кстати, капитан, наверняка именно там они прячут свою статую.

— Три? Насколько мне известно, кхастл Бравиш получил лишь один священный артефакт от эманации богини.

— Кхастл Бравиш полностью истребил кхастл Вишну и выкрал достояние кхастла Тримы. Таким образом, он завладел еще двумя артефактами. Но это еще не все, капитан.

— Удалось еще что-то узнать?

— Цал Исиды. Место правления Цалибу Иннатхи. Сама правительница, говорят, умертвила двух своих сестер ради артефактов. Скорее всего, она также располагает более чем одним из них.

— Да, Немногое изменилось на Зиккурате, — усмехнулся мистер Эддар, — Значит, Цал Таммуз и Цал Исиды… Сначала, думаю, мы посетим кхастл Бравиш… У меня к нему личные счеты. Спасибо, Дем. Самое время собраться. Объяви по рации, и ждите меня в кают-компании.

— Есть, капитан, — и помощник покинул каюту. Через секунду раздалось его сообщение по внутренней связи: «Экипажу Персефоны немедленно собраться в кают-компании для планового собрания. Повторяю…»

— Мисс Кроули, — позвал капитан, даже не оборачиваясь, — К вам мой приказ также относится. Немедленно пройдите в кают-компанию. Или вам так не терпится остаться со мной наедине?

* * *
Не знаю, что подумала Римма, когда я в этом невыносимом платье, с просвечивающимся кружевным бельем, в чулках в сетку, нетвердой походкой, опираясь на руку капитана, зашла в кают-компанию… Хотя вряд ли она вообще подумала обо мне. Подруга даже не подняла взгляд от пространственного планшета, проблема ррыкумсов, по-видимому, еще не решена.

Не знаю, что подумала и остальная часть команды, могу только предположить.

Рыжебородый механик в очках сначала снял эти самые очки, протер их, взглянул еще раз, а потом выразительно сплюнул на пол.

Помощник капитана Демиз слегка приподнял пшеничные брови, но в целом сделал вид, что то, что он видит, для него в порядке вещей.

Капитан галантно отодвинул мне стул и сразу забыл обо мне. А мне стало так неуютно в этом нелепом, невозможном наряде. И даже стыдно, пожалуй… Но, наверно, я просто начала трезветь.

— Итак, — начал капитан, — Курс Персефоны лежит на Зиккурат. Да, самую маленькую и не так давно открытую из-за облака космической пыли, планету созвездия Волосы Вероники.

— Но капитан, — оторвалась от планшета Римма, — На других планетах фауна гораздо богаче.

— Римма, если миссия на Зиккурате будет удачной, потом мы облетим их все. По пути нужно передать груз на Арттдоумие, а затем получить товар в Системе Гидры…

Резкий звук, похожий на пожарную сигнализацию, прервал собрание.

— Что, черт возьми, происходит, Атлант? — спросил в воздух капитан, зная, что робот отлично слышит нас по внутренней связи.

— Тревога, кап. На нас напали, — ответил серьезный механический голос.

Глава 3.1

Всесильная Иштар,

оградившая недостойного слугу твоего в дороге от разбойников!

Всеблагая Дарительница Жизни,

укажи мне путь истинного служения!

Яви свой лик, Несравненная!

Яви Волю свою как милосердие!

Ньол вынул пергамент с заклинанием из-под одеяния Статуи. Вчера он использовал особые проявляющие чернила, в стремлении подобрать ключ, — с добавлением сладкой дурманящей пыльцы, и даже драгоценного соцветия орионуса, истолченного в пыль, а ведь известно, что орионус цветет раз в столетие, и добыть его цветок — пышный, источающий запах меда даже после гибели, стоило Ньолу больших трудов и больших денег! Этого жухлого соцветия цвета кармина хватило бы на год безбедной жизни для целой семьи, включая никуда не годных стариков, но Ньол превратил богатство в пыль, показывая Праматери, что все мирское для него, Ньола — суть тлен, и он ни капли не привязан к звону золота и неге роскоши для бренного тела… Благословен его путь, теперь есть все шансы на результат!

Бравиум затаил дыхание…

И с трудом подавил полный отчаяния и разочарования, стон.

Ничего… Опять ничего! Заклинание не пополнилось ни единым словом.

Ом, Госпожа, почему ты так жестока ко мне!

Проклятый Дарэд! Мало того, что наполовину разрушил гонгму Богини в поисках драгоценной Статуи, так еще умудрился прихватить самое ценное, что было в хранилище — ключ к обнаружению подлинных сокровищ!

— Великая! Я один достоин хранить твою тайну! Я, а не проклятый выкормыш забытого кхастла!

Бравиум развернул круглое, даже добродушное с виду лицо к Статуе в пышных одеждах цвета зари, в сверкающих хрустальных бусах во множество рядов, в серьгах, отливающих алым, всю осыпанную блестящими искрами, переливающимися ежесекундно.

Прекрасная Статуя, как и всегда столь же невозмутима, сколь и недосягаема, бесконечно далека при всей кажущейся близости…

Во время ежедневного восхваления Ньол касался всех десяти сокровищ на Статуе, и нередко впадая в священный транс, казалось молодому бравиуму, что холодный металл не только нагревается под прикосновениями, но и пульсирует, исполненный потаенной жизни. Впоследствии Ньол объяснял себе, что, конечно, так оно и было, просто на очень короткий срок… А может, Богиня, что живет в Статуе, существует в иной реальности, которая пересекается с его, Ньола, миром, только посредством своего нерукотворного Лика — сокровища, испокон веков доверенного кхастлу Бравиш, и он, Ньол, удостаивается услышать короткие отголоски той самой, и с т и н н о й жизни.

Однажды, когда Ньола еще даже не было на свете, кхастл Бравиш помог эманации Богини, некоей женщине с медными, как первые проблески зари, волосами, и та оставила в награду одно из сокровищ Иштар на хранение, не сказав, какое именно. По одному сокровищу ожившая Богиня доверила двум другим кхастлам, видимо, по ошибке, но предки Ньола смогли исправить этонедоразумение. Но как Ньолу отличить теперь, какие из сокровищ подлинные, а какие лишь драгоценности?!

Тягостные мысли ни днем, ни ночью не дают покоя, но восхваление тем временем началось, и Ньол приступил к самому сокровенному, самому трепетному действу.

Касаясь поочередно украшений богини, Ньол пропевал слова на языке древних, отбивая другой рукой такт на небольшом барабане с костяной погремушкой.

На голове Несравненной — венец Эдена, «Шугур»
«Прелестью чела» зовется налобная лента Ее
«Приди, приди» притираньем подведены глаза, что видят суть
Жезл и бич — вот два знака в бессмертных руках — «Власть над миром» и «Суд»
Изящную шею обрамляет ожерелье «Лазурь»
Следом идет двойная подвеска священного камня «Нумуз»
Руки украшены золотыми запястьями «Нетти Нне»
Груди прикрыты сеткой прозрачной «Ко мне, мужчина, ко мне»
На бедрах повязка «Тамар», одеянье владычиц
Благословенная Мать, что все видит и слышит…
Во время восхваления священную нишу со Статуей яркой вспышкой озарило второе, красное солнце Зиккурата, и Ньол понял, что Богиня напоминает о жертве. Как назло, Замок полон пилигримов, пришедших поклониться Матери Человечества. Они даже разбили лагерь невдалеке. Все, что Ньол может на настоящий момент — пасть ниц и клятвенно заверить, что в красную луну жертва будет. Будет молодое, красивое и сильное тело. Молодой бравиум знает, именно такие нравятся богине. Недаром Иштар танцует на них, изображаемая на Ликах.

Пока Ньол совершал восхваление, Ишма как раз окончила уборку и смотрела теперь на него влажными и преданными, как у коровы глазами. После того, как Ньол сказал ей, что в красном — любимом цвете Богини — ее лицо светится, эта послушная овца одевается только в него. Сегодня она в розовом, но сверху непременно замотала красный шарф! Ньол усмехнулся. С его мягкого, даже привлекательного лица, являющего собой странную гармонию мужского и женского начала, как у всех бравиумов, исчезло выражение озадаченности. Сравнение Ишмы с овцой было правильным.

Получив поручения прибираться здесь, возле Статуи, девчонка возомнила о себе неизвестно что. Считает себя хозяйкой. Это очень смешно! Это, как если бы вечно снующие здесь крысы возомнили себя хозяевами Замка. Хотя они-то и возомнили, и в сравнении с Ишмой, — бравиум Ньол усмехнулся и закашлялся — они имеют на это куда большее право!

Крысы. Их тут полчища. Когда нет пилигримов, пришедших поклониться Матери, они вылазят из своих нор, пьют из священных чаш, объедают подношения. Говорят, они могут съесть человека, и Ньол знает, это не россказни.

Пусть глупая Ишма считает себя здесь хозяйкой… Пока…

Пока она надеется понравиться Ньолу и войти в кхастл Бравиш. Ньолу видны все ее недалекие мысли.

В красном, как статуя Иштар.

Во время восхваления Ньол всегда чувствовал особый прилив крови. Он знает, так работает чудесная энергия, что посылает Богиня.

Ишма как раз склонилась и с особым тщанием выводит пятно с циновки. В красном шарфе… Она стоит боком к Ньолу и не видит, что взгляд его, прежде надменный и безучастный к ее действиям, изменился.

Живая, мягкая, с нежной смуглой кожей, маленькая и пухленькая, свежая и миниатюрная, с тяжелой черной косой… Такая беззащитная и полностью в его, Ньола, власти…

Глава 3.2

Разве может она сравниться с величественной, холодной Статуей? Статуей нерукотворной, появившейся чудесным образом из земли Зиккурата больше пяти тысяч красных лун назад. Как раз там, где явила себя Всесильная людям — на покатом скалистом утесе, где когда-то любила Она танцевать под дождем. И струи воды, попадая на разгоряченное танцем, совершенное тело Богини, становились кровью, и текли кровавые ручьи по скалистой земле Зиккурата…

Когда Богиня перестала приходить сюда танцевать, люди кхастла Бравиш решили, что кровь и дальше должна орошать эти благословенные земли. Раньше, каждый день, на этом самом месте приносили в жертву полулюдей, то есть не причастных их кхастлу, — прилюдно и торжественно. Честью считалось окропить своей кровью камни, на которых танцевала Богиня.

Но сейчас люди уже не те! Ни ума, ни веры. Ньол сокрушенно вздохнул. Они стали приносить Богине в жертву горных коз и могучих яков, но разве можно оскорблять Всеблагую такими низменными, недостойными жертвами!

Ом, сколько Ньолу пришлось намучаться с Лиилой, Карсой, Дагнитой и другими, которых он самолично подарил Богине. Особенно с Карсой. Бесноватая девка оставила у него на коже следы своих когтей. На коже бравиума! Куда катится мир! А ведь Карса была больше других похожа на Статую, и он почтил ее тело своим вхождением в ее пещеру, пока Карса билась в судорогах и изо рта текла кровь. М-да, предсмертные корчи сделали ее лицо не таким красивым.

Ньол перевел глаза на Статую.

Она стоит, все такая же — холодная и бесподобная. Безучастная к мольбам Ньола, к его восхвалениям! Ньол в точности провел древний ритуал с пергаментом — сделал все, как Она желает, но без ключа пергамент остается чист! Богиня не спешит открывать свою тайну. Как и та, что нарядила когда-то Статую, не пожелала.


— Пусть люди кхастла считают все десять украшений бесценными, и стерегут их, как главное достояние кхастла, — сказала она. — И быть может, когда-нибудь, самому достойному откроются скрытые знания, заключенные в них!


Достойному. Где взять этих достойных? Люди не хотят отдать даже свои ничтожные жизни во имя Богини. Кто достоин Ее тайн?

Недавно багровые лучи заходящего красного солнца озарили лицо Ишмы. Тогда Ньол понял, она — особенная! Избранная Богиней. Надо только дождаться красной луны…

Размышления бравиума прервало появление очередных пилигримов. Надо совершить восхваления для них, а заодно проследить, чтобы никто не вздумал подойти к Статуе ближе, чем полагается.

— Принеси циновки нашим гостям, — бросил Ишме, а потом внимательно наблюдал, как она наклонилась, чтобы собрать их. Легкие розовые одежды служительницы не смогли полностью скрыть форм молодого, упругого тела. Сколько ей лет? Тринадцать? Пятнадцать?

Пилигримы, прибывшие специально с далеких звезд, принялись громко восхвалять Лик Матери Иштар.

Лик… Только Ньол знал, что это вовсе не лик, это воплощение самой Богини! Недаром с тех пор, как Ньол начал служить Ей, он видел двух огромных снежных тигриц, что бродят здесь по ночам. По преданию, двое зверей, что белее снега, всегда охраняют сон Богини, пока Она спит.

Ньол надеялся, что пилигримов сегодня больше не будет.

Он внимательно следил за тем, как маленькая Ишма собирает циновки и разносит их по местам.

— Господин, можно…

Надо же, она позволила себе заговорить с ним! Небывалая дерзость! Кхастл Ишмы неуважаемый, один из низших. Глупая девка решила, что благодаря молодости и красоте, ей все позволено. Впрочем, почему нет.

— Пойди сюда, — бросил он ей через плечо, и, не оглядываясь, не заботясь о том, идет она за ним или нет, быстрыми шагами пересек коридор.

Ишма послушно семенила следом, покусывая пухлые губы. Если ей удастся оставить довольным бравиума, он приблизит ее к себе, а может даже возьмет в свой дом. И не придется больше терпеть побои от матери, приревновавшей к ней отца. С тех пор, как ей исполнилось двенадцать, мать стала очень груба с ней. Отец же, наоборот, все более нежен, внимателен и ласков. Необычайно ласков! Но его улыбки и поглаживания пугают Ишму больше, чем колотушки матери. Когда бравиум позвал ее прибираться в Замке Богини, она была на седьмом небе от счастья. Сердце почуяло — теперь все будет иначе. А старая Гашра говорит, сердце не врет.

А понравиться самому Ньолу не каждой дано. Она старается, Богиня видит, она старается! И вроде бы, с каждым днем молодой бравиум благоволит к ней все больше.

— Сюда, — сухо бросил Ньол, указав на узкий металлический стол.

Ишма уставилась на него во все глаза.

— Куда, господин? Здесь нет стульев?

Ньол стоит, выпрямив спину, и как-то по-особенному смотрит на нее, скрестив на груди руки.

— Отвернись к столу, Ишма. Ты не можешь смотреть на меня прямо. Я — бравиум, или ты забыла?

— Я…

— Я не разрешал тебе отвечать. Стой смирно.

Не происходило ничего страшного, но Ишму начала почему-то бить крупная дрожь.

— Теперь подними юбку. Еще выше. Еще. Выше. Теперь наклонись.

Распустив шнурки своих шальвар, Ньол подошел к девушке вплотную. Мягкая и горячая на ощупь, не то, что Статуя.

И почему эти девки всегда плачут.

— Если будешь выть, как волчица, я изобью тебя, — хрипло пообещал Ньол, не прерывая движений.

И вместо сдавленных криков из груди Ишмы стали раздаваться лишь тихие стоны. Она пыталась замолчать совсем, но совсем не получилось.

Но… Как бы ни было больно и тяжело, это лучше.

Это лучше, чем если бы это был отец.

Ей нужно любой ценой остаться в Замке.

Любой ценой.

Но почему никто не сказал ей, что будет так больно!

Судорога пронзила тело Ньола, еще какое-то время он хрипло дышал, а потом привел в порядок одежду. Ишма продолжала стоять, уперевшись в стол руками. Бравиум не говорил ей шевелиться.

— Можешь одеться, Ишма.

Он опять назвал по имени. Значит, бить, за то, что она плакала, точно не будет.

— Ты не должна делать этого ни с кем другим, поняла?

Девушка кивнула, не осмеливаясь поднять на бравиума влажные, заплаканные глаза.

— Кроме тех, с кем я сам скажу. А теперь поспеши. Тебе нужно успеть закончить стирку сегодня. Когда все закончишь — вечером, — Ньол особенно выделил это «вечером». — Уберешь мою комнату.

Едва дождавшись, пока дверь за бравиумом закроется, Ишма схватилась руками за низ живота и заплакала в голос.

Глава 3.3

Семь драгоценностей оставила я детям Зиккурата,

чтобы посмотреть, достойны ли они

возвращения величия своего мира

и обладания Радостным Знанием…


— Да выключите, наконец, этот сигнал тревоги! Ей-прогрессу, действует на нервы!

— Есть, сэр.

Капитан быстро изучил показатели приборов.

— Попробуем оторваться, кап?

— Вряд ли это возможно. Если я прав… Атлант, как мы умудрились подпустить их так близко?

— В этом секторе повышенная плотность магнитных колебаний, кап. Они воспользовались тем, что корабли здесь не обращают внимания на показатели магнитного поля.

— Но как им удалось подобраться незамеченными? — механик Леонид — вся команда почему-то зовет этого монстра «Левочкой» озабочено моргает в экран, на котором мигают две точки — желтая, Персефона, и красная, изображающая чужой корабль. Красная больше. Намного больше, и это никого не радует!

— Если я не ошибаюсь, у них хмарь.

— Кто? — не поняла я.

— Живая хмарь, существо такое.

— Существо ли? — Римма скептически скривилась на Левочку.

— Не сейчас, Ри!

— В вакууме живет, причем почему-то только в системе Тоа. Пигмеи навострились ловить его сетями, как облако газа выглядит, сквозь эту штуку магнитные колебания не слышны. Так и пробираются к кораблям, мерзавцы!

— Корабль окружен сетью, и если бы не пробоина в ней, и не почти убежавшая хмарь, мы бы их и не заметили, пока не стало бы слишком поздно, — заметил капитан.

— Вот видите! — непонятно чему обрадовался Атлант, — А ты еще не верил в мою интуицию, кап. Всего лишь пара выстрелов — и сеть-то у них… Прохудилась!

— Атлант, — не понял мистер Эддар, — Ты что, стрелял просто так? В открытое пространство?

У остального экипажа вид тоже стал откровенно опешивший.

— Не просто так, — не согласился робот, — Я же говорю, интуиция!

— Глупости. У роботов не может быть интуиции, — не согласилась с Атлантом старший научный сотрудник, на что робот только развел руками, мол, победителей не судят, и то, что мои необоснованные на первый взгляд действия помогли нам обнаружить преступников, — лучшее тому доказательство!

— Ты сбрендил! — не выдержал, наконец, Демиз, — Ты хоть представляешь, что произойдет с этими зарядами в космосе! Столкнувшись с мирным кораблем, они причинят кому-то вред! И, скорее всего, людям!

— Ну, во-первых, они могут и не столкнуться с мирным кораблем, — не согласился Атлант, — По теории вероятности в этом секторе у них больше шанс столкнуться с почтовой ракетой, которой управляет удаленная автоматика…

— Ты с ума сошел… — не поверила своим ушам Римма.

— Но и этого не случится, потому что я стрелял самоликвидирующимися зарядами, — с видом победителя закончил Атлант.

— Атлант, я всегда говорил, что у тебя нездоровое чувство юмора, — хмуро сообщил капитан, на лице которого, вместе с испариной, проступило облегчение.

— Но все-таки оно у меня есть, кап, — и робот подмигнул мне красным глазом.

Вся команда почему-то обернулась на меня, а я попыталась платьице подлиннее натянуть. И чулочки. Не получилось.

— Остается решить, что делать с нападающими, — кисло заявила Римма, — Эд, мы точно не уйдем?

— Не думаю. Их магнитное поле в пять раз превышает мощность наших двигателей.

— Ну вот! Значит меня, наконец, освободят, — гордо подала голос я.

Опять сразу семь пар глаз уставились на меня. Нравятся людям гляделки!

Одни, темные, глубоко посаженные, задумчиво прищурились. Другие, раскосые, принадлежащие моей лучшей подруге — непомерно расширились. Удивление? Надменные и недоумевающие, голубые — мол, а она вообще кто? И что она здесь делает? — кажется, помощник капитана и первый пилот по совместительству каждый раз с трудом меня вспоминает. Откровенно злобные, полные презрения, желтовато-ореховые, принадлежащие рыжебородому механику… Нет, лучше не анализировать этот взгляд. И три пары глаз, принадлежащие роботам, — двое пластиковых хозяйственных роботов тоже здесь, и даже в их глазах-кнопках отчетливо читается осуждение. А Атлант и вовсе укоризненно покачал железной головой.

— В ваших же интересах, мисс Кроули, чтобы вас не освободили, — усмехнувшись, сообщил мне блондин и вернулся к панели управления. Рыжебородый механик уже знакомо сплюнул и сжал жестяную банку пива в руке так, что светлая пенящаяся жидкость брызнула во все стороны, так что у пластиковых роботов сразу появилась работа.

— Это корабль тоа-цев, из системы Рыси, — лаконично сообщил Атлант и, словно этим было все сказано, присоединился к Демизу.

Я перевела взгляд на подругу, но та лишь нервно передернула плечами. Заглядывая через голову к Левочке, она хмурилась все больше и больше.

— Лучше вам никогда не узнать, как тоа-цы обращаются с пленными невольниками, — ответил мне за всех капитан, и, подумав, добавил, — И с невольницами. В лучшем случае — Дем, подбавь давления в левом шлюзе и блокируй правый — в лучшем случае после сексуального рабства на корабле вас ожидает место в гареме на одной из отсталых планет. Да, в лучшем случае, Тара.

— А в худшем? — я не хотела, но мой голос предательски дрогнул.

— В худшем… — мистер Эддар задумался и окинул меня быстрым взглядом.

На выручку ему пришел первый пилот.

— В худшем — не все выживают после полета на корабле тоа-цев, мисс. А если выживают, вид у них настолько… Как бы вам объяснить…

— Нетоварный, — зло бросил через плечо Левочка.

— Да, Левочка, спасибо. Атлант, проверь показатели датчика давления… М-да, потрепанный. Потрепанный настолько, что место несчастным с трудом находится в каком-нибудь захудалом борделе для добытчиков на прииске-астероиде или колонизированной луне. Добытчики и колонисты — они, знаете ли, народ неприхотливый, непритязательный.

— Мистер Эддар, — мой голос сорвался, — У нас есть шансы уйти?

— Римма, уведи свою подругу, приготовьтесь. Запритесь за двойными дверями товарного отсека, и упаси вас прогресс выйти оттуда. Приготовиться к стыковке.

Глава 3.4

Плохо слушающимися пальцами я приняла от Риммы маску. Неплохое изобретение для девушек, кто боится возвращаться ночью домой. Взглянула на подругу — и еле сдержалась, чтобы не взвизгнуть. Вот знала же, что увижу — и все равно не смогла удержать дрожь. Понятно, почему капитан приказал нам запереться в товарном отсеке. Да увидев эту помесь йети с жителем планеты Оскароза, похожим на мохнатого паука, свои же первыми откроют огонь!

— Интересно, как у них оказалась хмарь? Правда, благодаря Атланту, теперь ценный объект просочился через сеть, и нам уже все равно не поймать… — сбивчиво бормочет Ри себе под нос.

— Римма, я не выдержу сидеть здесь.

— А мы и не будем сидеть, — невозмутимо пожала плечами подруга, протянув мне стелер и пару метательных ножей.

— Капитан встретит их лицом к лицу, да не дрожи ты так, Эду не впервые встречаться с пиратами. Дем страхует с правого борта, Левочка — с левого. Присоединяйся к Левочке.

— А может, все-таки к пилоту?

— Ну уж нет. Рядом с механиком должен быть Атлант, а с Демом — никого.

— Но…

— Отставить разговоры, младший научный сотрудник! Оружие — наизготовку! За мной.

Что мне оставалось делать? Надеюсь, этот рыжий женоненавистник не прикончит меня раньше тоа-цев.

Замерев за плечом толстяка-механика, я увидела, что рядом с капитаном, плечом к плечу, ожидает открытия люка Атлант.

— Мисс Кроули, — не оглядываясь, прошипел Левочка, — Отойдите за следующий поворот и прикрывайте оттуда. Здесь вы только помешаете.

— Я подстрахую.

Механик брезгливо скривился.

— От вас пользы еще меньше, чем от пластиковых хозяйственных роботов, поэтому будь так добра — сбрызни за угол.

Грубо, очень грубо. С девушкой. А что делать? Пришлось подчиниться.

— Атлант, — тем временем капитан старался отогнать от себя робота, — Ты не можешь стрелять, забыл? В тебе стоит блок защиты людей.

— Капитан забыл про блок защиты своей команды, членом экипажа которой я являюсь, — не согласился робот.

Это было последнее, что я слышала. Скрежет открытия люка и оглушительные звуки выстрелов раздались практически одновременно.

Вот кто сказал, что нападение пиратов — это страшно? Врут! Безбожно врут. Это о ч е н ь страшно!!

А Римма еще говорила, что стрелять не будут, побоятся прожечь обшивку! Мол, несмотря на небольшие габариты — Персефона — корабль второго-А класса, и ее можно выгодно продать. Черта с два! Пираты обдерут корабль, как липку, вырвут гравитоны и остальные дорогие приборы, а команду, то есть нас, просто перебьют. Перебьют всех, кроме нас с Риммой…

Их больше десятка. Я успела заметить, что шестеро — в полтора раза выше любого нормального человека — нарушившие закон содружества жители планеты Роск и семь или восемь пигмеев-тоа-цев. Быстрые, юркие, они как тени проникли в коридоры корабля в то время, как капитан с Атлантом держали оборону от росков.

Смертоносные зеленые лучи стелеров и рельсотронов, ослепляя, снова и снова пронзают пространство. Вдох-выдох… Мамочка, нет, я не выдержу! Скажите, кто-нибудь, что это происходит не со мной! Почему мне не сиделось на Земле?! Оказывается, я не создана для приключений! Вон Ри — та создана, да, как ловко она управляется со стелерами! А я нет. Нет!!

Капитан с Атлантом покатились по полу. Леонид, вопреки излишку веса, ловко увернулся от десятка выстрелов и ответил автоматной очередью. Ну и как после этого считать этот корабль — торгово-почтовым, если даже механик на нем своей военной подготовкой многократно превосходит героев моих любимых боевиков, а старший научный сотрудник носит при себе стелеры и самонаводящиеся кинжалы?!

Дальше некогда отвлекаться, потому что мимо меня пронеслись двое пигмеев. Одному успела подставить ножку, другого вывела из строя баллончиком для усмирения диких животных. Ну не могу я выстрелить в живого гуманоида, не могу! Прогресс!

И видимо зря.

Направляя струю прямо в сморщенное коричневое, перекошенное злобой личико, я не заметила прикосновения холодного лезвия к горлу. Чья-то рука, ухватив за космы маски, опрокинула голову назад.

— Интересно, что скрывает под собой эта симпатичная маска? — раздался голос на космолингве с неприятным лающим акцентом, — Если леди хотела ввести нас в заблуждение, следовало надеть соответствующие перчатки.

Точно, о перчатках мы с Ри благополучно забыли.

Римма!! Значит ли это, что и она захвачена?!

Дальше я не могу рассуждать, нельзя. Надо вырваться из захвата, но лезвие только сильнее прижимается к горлу, с силой врезаясь в кожу. Все, это конец. Вот теперь точно все…

Ма-аленькая полевая хитрость, последняя: я стараюсь как можно правдоподобней расслабить все мускулы на теле и обмякаю в руках нападающего. Выронив из пальцев оружие, я понимаю, прогресс, как я рискую! Но, похоже, в правдивость моего обморока поверили, хватка ослабла. Рывок — с лица сдернули маску.

— Эй, оттащите девку на корабль!

— Черта с два, — спокойный тон капитана звучит слаще ангельского пения!

Глава 3.5

Мир утонул с черных с зеленцой клубах едкого тягучего дыма, растворяясь в его хищных туманных клыках, и я, закашлявшись, поняла, что мистер Эддар использовал дымовую гранату. Совершенно безопасная для здоровья, и зело неприятная гадкой едучестью штука. Когда рваные клочки дыма растеклись по полу, вокруг валялись тела пигмеев и двух огромных росков. Мистер Эддар с Демом в масках, делающих их похожими на симпатичных голубых слоников, и Атлант, командующий пластиковыми роботами, как раз заканчивают их связывать.

А у меня опять почему-то все плывет перед глазами. И где, если они слоники, их уши?

— Это последний отсек, — раздался голос механика почему-то откуда-то снизу, как раз из-под моего живота. Видимо, от страха я все-таки ненадолго отключилась. А может, не от страха. Может от этой черно-зеленой вони, или от удара чем-то тяжелым по голове — как раз перед тем, как появился мистер Эддар.

— Как Ри? — слышу свой голос как бы со стороны и сама удивляюсь, до чего же он неприятный, писклявый, да что там, откровенно противный!

На удивление, ответил мне грубиян Левочка.

— Римма с Демизом отделались легче всех. А теперь помолчите, или сами добирайтесь до лазарета.

— И доберусь!

— Это вряд ли!

— А вот посмотрим!

— Хорошо, но смотрите: у меня приказ вас туда доставить. Если сейчас я вас поставлю, а скорее, положу на пол, и вы не пойдете сами, ножками, придется вас покатить!

— Как это покатить?!

— Просто, — плечо амбала подо мной поднялось. — Хотите посмотреть?

Я высокомерно промолчала. Какой же грубый, неотесанный мужлан! Наверняка, запал на меня и теперь мстит, за то, что никогда не буду ему принадлежать!

Всю дорогу до лазарета я с упоением додумывала внезапно озарившую меня догадку, потому что додумывать ее было приятно.

— Ну что, подведем итоги, — капитану как будто тяжело говорить, но за этим сквозит неприкрытая радость, — Нам удалось отразить пиратскую атаку, и, похоже, без жертв.

Раненых и убитых пиратов отволокли на их корабль, и, надежно связанных, поместили в рубке. Далее пиратскому кораблю был задан курс на ближайший астероид-промежуточную станцию, туда же вызван Галактический Патруль. Согласно переговорам с патрулем, их корабль прилетит через два часа. Нам их дожидаться не было резона, ведь обошлось без жертв и серьезных повреждений. К тому же, как я поняла, на борту Персефоны присутствует не только зарегистрированный груз.

Наши же убытки сравнительно невелики. Прошивку в нескольких местах надлежит привести в порядок — и хозяйственные роботы под предводительством Атланта уже занялись этим.

У Ри небольшой синяк на щеке и пара ушибов, на помощнике капитана вообще ни царапины.

Отчаянно сквернословя, Левочка дал Римме себя осмотреть. Сообщив, что царапины несерьезные, и до свадьбы доживет, подруга вверила механика мне, не обращая внимания, что выразили одинаковое несогласие с этим решением и я и он. Накладывая повязку, я дергалась от каждого вздрагивания этого типа, готовая отпрыгнуть в сторону: мне казалось, что вот-вот он в меня плюнет!

Римма сказала, что Левочка не в серьез, просто он жених той самой девушки, Мими, младшего научного сотрудника, что осталась на Земле. Интересно, как у такого вообще может быть невеста? И как будто я виновата, что его зазноба осталась на Земле, ей-прогрессу! Да я многое бы отдала, лишь бы не занимать на этом чертовом корабле ее места!

Сама же Римма занялась капитаном, которому, как оказалось, повезло меньше всех. Да, он увернулся от всех прямых выстрелов, но дороже всего мистеру Эддару обошлась его забота обо мне. Получив удар ножом в плечо, он долго скрывал его, пока не убедился, что жизнь на Персефоне вошла в привычное русло. Впрочем, мне кажется, что скрывал бы и дальше, если бы не предательски растекшееся темно-красное пятно.

Решительно освободив мистера Эддара от рубашки, Римма заахала. Дело плохо, поняла я. То ли оружие было отравлено, то ли рана так быстро воспалилась. Пресекая все возражения капитана, Римма, пригрозив, что попросит Демиза и Атланта привязать его к кушетке, сделала с десяток уколов. Но на этом не остановилась, изучая края раны и хмуря лоб.

— До Арттдоумие осталось трое суток пути, — хрипло капитан. Непонятно к чему.

Римма невозмутимо колдует над раной. Я стою рядом и подаю необходимое. Тоже старательно изображаю невозмутимость.

— Римма, как груз? Эти твои курицы в порядке?

— Пока не в порядке капитан, — не стала кривить душой подруга, — Мне, наконец, удалось установить, почему ррыкумсы перестали нестись, и я уже внесла определенные изменения в рацион, и изменила им музыкальный фон…

Капитан выразительно поднял бровь.

— Но эта заварушка с пиратами… Ррыкумсы обладают очень тонкой нервной организацией…

— Ну так иди и успокой их. Я не знаю, дай успокоительное, вколи транквилизаторы, насыпь дорожку сладкой пыльцы, расскажи сказку, спой, спляши! Приступай, наконец, к своим прямым обязанностям! Через три дня пути эти курицы должны нестись, побивая все рекорды.

— Римма, или мне кажется, или наш капитан бредит.

— Во всяком случае, это полубред, — согласилась со мной подруга.

— Мисс Цхинг Фун… Это приказ.

— Но как же ты, капитан…

— Я в порядке. Ты всего меня обколола. Так, что дальше некуда!

— Я позабочусь о нем, Римма.

— Ты уверена?

Я пожала плечами и кивнула. Ну а что прикажете делать? Хоть он и весьма неприятный тип, но сейчас же безопасен! К тому же, хоть и нет большого счастья в том, чтобы признать это факт, но мистер Эддар пострадал, защищая меня.

— Хорошо, Тара. Ты меня очень выручишь, — Ри застучала пальцами по клавиатуре, — Вот инструкция. Приготовь это лекарство.

— Она приготовит лекарство?! — хрипло простонал мистер Эддар с кушетки, — Лучше смерть!

— Вот видишь, — сочувственно сказала я подруге, — Он все-таки в бреду. Положила руку на прохладный лоб капитана и тихо, умиротворенно, так, по моему мнению, разговаривают с помешанными, сообщила. — У вас горячка, мистер Эддар. Боюсь, это агония. И без меня вам никак не справиться.

— Не справиться с тем, чтобы отправиться на тот свет? — сварливо возразил мистер Эддар. Какими неблагодарными все-таки могут быть люди!

— Капитан, не так она и плоха чтобы не смешать необходимые компоненты в равных пропорциях… Ну да, почти все в равных… Не выпарить две трети и не заморозить оставшееся при температуре… — 270 °C… А потом кусочками льда она обработает края раны…

Капитан застонал.

О прогресс, ну что еще?

— Тара, ты трезвая? — задал мне капитан совершенно неожиданный и нетактичный вопрос.

— Да, Тара, кстати, ты протрезвела? Вот, выпей на всякий случай алказельцер.

Сговорились они что ли? Это оскорбительно, в конце концов! Вытолкав подругу из лазарета, поджав губы в знак оскорбленной невинности, я приступила к лечению капитана.

И что из этого надо смешивать в равных пропорциях, а чего взять только половину?

Так, еще не забыть повторить укрепляющие уколы…

Когда я, наконец, закончила, и присела передохнуть — сменить капельницу нужно только через сорок минут — капитан уже спал. Все-таки здорово ему досталось.

Глава 3.6

Видимо и я заснула.


Потому что мне приснилось, что я развешиваю в странном маленьком жилище — готова поспорить, это пещера, старинные картины, танкха, если я не ошибаюсь, с изображением одной и той же женщины — маленькая, большая, белая, голубая, зеленая, желтая, с красной кожей и маленькими клыками — их множество! На полке выстроились в ряд крошечные деревянные фигурки. Я знаю, что вырезала их сама, из драгоценного красного дерева. Вырезала мою благодетельницу, мою повелительницу. Нет, вырезал! Не знаю, откуда-то мне понятно, что я мужчина.

Женщина, чьими изображениями заставлено и увешано все вокруг, кажется мне смутно знакомой…


Разбудило ощущение движения. Так и знала, мистер Эддар привстал на кушетке и уже взялся за трубку, соединяющую катетер в его вене с капельницей.

— Нет, капитан, — я решительно схватилась за его руки, — Вот закончится лекарство, и идите хоть к черту на кулички, но не раньше, а то Римма мне голову снимет! К тому же нужно еще раз обработать вашу рану, она отравлена, между прочим, если помните, и сменить повязку! И, если и там все в порядке…

Мистер Эддар откинулся на подушки, и я уже решила, что мне удалось вот так легко его убедить, однако, проследив за взглядом капитана, поняла, что его покорность объясняется совсем другим. Судя по выражению обычно бесстрастного, волевого лица, как минимум, изумлением, перемешанным с любопытством.

— Откуда у тебя эти татуировки, Истар?! Это же не земная работа?

Я перевела взгляд вниз и досадливо поморщилась. На внутренней стороне обеих рук — от локтевого сгиба до запястья руки мои украшают татуировки. Старинный жезл и бич — странный и даже в некотором роде опасный выбор для современной девушки.

Я досадливо поморщилась. Эти татуировки вызывают, между прочим, совсем нежелательные воспоминания!

Как я только ни пыталась их свести — но от лазера они только становились ярче, и больно было — жуть. На тканевый регенератор и вовсе не реагировали. Под специальным экраном волдырями покрылась абсолютно вся кожа на руках, кроме той, на которой были изображены сами рисунки. В отчаянье я пыталась их перебить, но и тут меня постигла неудача.

Несмотря на старания искуснейшего тату-мастера, ровно через полчаса они возвращали свои контуры… Татуировщик тогда посоветовал никому об этом не рассказывать.

— Почему? — спросила я.

— А чтоб не приняли за ненормальную, — ответил он, пожав огромными цветными плечами, и добавил: — Я немало видел самых разных работ, какие тебе и не снились, и это — непростые татухи.

— А какие? — спросила я.

В ответ мне сообщили, что время моей записи истекло, а потом сменили номер салона.

… Продолжаю обрабатывать плечо мистера Эддара, который смотрит на меня круглыми, и какими-то недоверчивыми, словно я, пока он спал, сама себя украсила этим непотребством, глазами!

Но я не собиралась посвящать его в тайну своих тату! Потому что это действительно тайна! Очень болезненная …

И очень интимная…

События того далекого дня, как вихрь, несутся перед глазами.


Сегодня мне девять лет.

Целых девять, подумать только, с ума сойти!

Родители обещали, когда исполнится десять, подарят мне котика!

Я уже имя придумала ему — Курсивчик, и выбрала в Справочнике самого маленького котика, черненького, с ладонь взрослого человека, ведь животное в космосе — роскошь!

Но Курсивчик будет моей бусинкой, никому не помешает… Нас разделяет всего лишь год, а брежу я котиком с тех самых пор, как научилась говорить: мяв!

На Счастливом Союзе Кибеллы настоящий праздник! Шарики, ленты, тут и там рассыпаны блестки конфетти, и флажки… Флажки… Флажки… Их особенно любит мама… Красные, белые, синие, зеленые, желтые… В их с папой каюте флажки вообще повсюду!

Меня все обнимают, целуют, передают из рук в руки, и Атлант голосом сварливой механической дуэньи ругается, что наверняка меня испортят своим безответственным отношением, и у Тары будет отвратительный характер, и все такое…

А я прижимаюсь к теплому металлическому боку, и Атлант исподтишка сует мне полосатый леденец, и из его левого глаза, того, который не инфракрасный, стекает скупая масленая слеза…

Но робот все-таки заявляет, что я никогда не произойду в человека, если меня так баловать!

Я не очень понимаю, что значит — произойти в человека, да и пусть с ним, леденец вкусный!

А мамуля авторитетно заявляет, что девочки созданы для любви, нежности, поцелуев… И папуля с ней согласен… Подхватывает ее, маму, на руки, и кружит, кружит, кружит… А мне конечно, неловко смотреть на них, но мамочка такая красивая, когда папа ее целует!..

Вечером мама задержалась в моей каюте и долго возится со мной, как с маленькой. Между ее золотистых бровей пролегла морщинка, которую, как ей кажется, ни я, ни папа никогда не замечаем. Я понимаю, что маме что-то не дает покоя! Какая-то тревожная мысль. Ошибка думать, что дети глупые, или слепые. Мы все замечаем, просто не говорим.

— Сегодня я сделаю тебе особенный подарок, Истар, — сказала, наконец, мама. Я насторожилась. Она редко зовет меня полным именем, — Носи его с гордостью, дочь!

Дальше я как будто погружаюсь во что-то липкое, тягучее… сон? Но продолжаю осознавать все происходящее. Жжение под мамиными ладонями, и рук не отдернуть, не слушаются! А потом приятное тепло, и золотистый туман окутывает каюту.

И усталая, печальная, и какая-то очень глубокая, бесконечно мудрая улыбка мамочки. Улыбка, насквозь пронзающая время, сокрушающая в пыль пространство!

Глядя куда-то в сторону, она прошептала:

— Возможно, они скажут, что я сделала это в страсти… Пусть. Так будет надежнее. Люби, моя девочка, люби со всей силой, всегда, и будь любимой. Пусть мой подарок считают Печатью Страсти, это неважно. Главное, чтобы «Власть над миром» и «Суд» хранила сама Любовь…

Засыпая, я не знала, что вижу маму в последний раз.

Следующие дни наполнила тоскливая, серая и безрадостная суета… ни к чему не ведущие поиски… По кораблю снуют туда-сюда все новые и новые наряды галактического патруля, и я даже не сразу обнаружила рисунки на своих руках. А обнаружив, не сильно удивилась. Даже обрадовалась. Я не очень-то вникла тогда в их значение, да и что мог понять девятилетний ребенок, но мне показалось, что в них зашифрованы какие-то тайные знаки. Знаки, оставленные мамой только для меня. Какое-то таинственное послание…

Никогда не забуду глаза своего отца, когда он впервые их увидел. Хмурый, задумчивый взгляд, полный потаенной боли от потери любимой жены, словно потух совсем. И по его губам, которые бесшумно открылись, я прочла одну-единственную фразу:

— Она не вернется…

Глава 3.7

Настойчивый, и как будто обеспокоенный голос капитана, выдернул меня из детских воспоминаний, и ощутив его руку на своей, я поняла, он трясет меня, пытаясь привести в чувство, и трясет уже давно.

Я вырвала руку, и, кажется, это его успокоило. Я решила сменить тему.

— Так откуда все эти разговоры про клады и сокровища, мистер Эддар? Судя по вашей беседе с Демом, мы не просто так летим на самую маленькую и неинтересную планету Системы Волосы Вероники?

К моему удивлению, капитан ответил.

Кажется, даже честно.

— Я ищу сокровища Иштар более двадцати лет, Тара. В семь лет меня продали в служители в Замок одного из верховных кхастлов на отсталой планете Зиккурат. К твоему сведению, не всегда моя планета была отсталой, это я понял, получив доступ к священному архиву. Какая-то беда случилась с Зиккуратом, но десятилетний мальчишка был слишком слаб и слишком глуп, чтобы разгадать эту загадку и помочь своему народу… Когда мне исполнилось тринадцать, я сбежал с Зиккурата, прихватив из священной гонгмы единственное, что мог на тот момент — тот самый древний отрывок рукописи, что ты видела в моей каюте. В нем — ключ к сокровищам богини.

В восемнадцать я поступил в Межпланетную Академию Космоса, Земной филиал.

В двадцать восемь совершил свою первую экспедицию в качестве капитана корабля третьего ранга.

В тридцать два года купил Персефону, собрал свою собственную команду и направил все усилия на поиск сокровищ Иштар. Не так-то это оказалось просто, Тара.

За каждое из сокровищ коллекционеры любой из планет Содружества заплатят миллионы, и каждое является сильнейшим артефактом. Но есть еще кое-что, что скрывает каждое из них.

— Что же?

— Для ответа мне нужно собрать их все. Не все из них спрятаны на Зиккурате, и сначала я направился по ложному пути. Через три года понял, что начинать надо было именно с него.

Мистер Эддар улыбнулся, и впервые я не увидела в его улыбке ни бесстрастной надменности, ни выводящего из себя высокомерия. Обычная человеческая эмоция. И хоть странно сидеть вот так, запросто с тем, кого я еще вчера считала злейшим врагом, да и просто опасным типом, менять ему повязки и слушать неожиданные откровения, я подумала, что этот капитан, открывшийся с неожиданной стороны, не вызывает чувства опасения и тревоги. Интересно, сколько у него масок?

— Ты понимаешь, я одержим именем «Иштар» с самого детства. На моей планете она воплощает всех женщин мира — абсолютное женское начало. Встретив в Сети девушку, выбравшую этот ник, я не удержался и взломал твой компьютер. Через несколько минут я знал, что это твое настоящее имя. Любопытство заставило увидеть тебя, и я захотел узнать тебя. Ближе. А я всегда получаю, что хочу. И вот, ты на моем корабле! — опять это бесячье выражение победителя! Недолго же он пробыл в амплуа человека, гладкую поверхность маски прорезали клыки!

— Надеюсь, ваш бывший научный сотрудник в порядке? — не удержалась, чтобы не съязвить.

— К недомоганию Мими не имею никакого касательства. В нем скорее виноват Левочка. Ну и токсикоз. Несколько психологических приемов специальной техники к Римме — и я знал, что ты займешь место в моей команде. А узнав тебя поближе, я пришел к выводу, что совершенно не представляю, что с тобой делать. Если раньше я просто хотел тебя, то сейчас сомневаюсь.

Возмущение на моем лице, наглым образом то ли не заметили, то ли вовсе проигнорировали!

— Мне никогда не нравились женщины, злоупотребляющие алкоголем, — доверительно поведал этот мерзавец.

Я огрела его кислородной подушкой и приступила к поиску чего-то более весомого, когда сдержанные спазмы смеха объяснили, что он просто издевается надо мной. Видимо, сказалось все напряжение последних дней, потому что в следующую минуту мы хохотали в два голоса.

И хоть неприятно было слышать, что мы с Риммой оказались всего-навсего пешками в чьей-то игре, на ослабевшего капитана, рисковавшего жизнью, чтобы защитить меня, невозможно было злиться.

— А можно взглянуть на этот самый отрывок рукописи, мистер Эддар?

* * *
Спустя час мы стоим перед сейфом в его каюте. Оранжевый листок с обгоревшим краем манит к себе, зовет прикоснуться… Словно тихо, очень тихо… поет?!

Протягиваю руку — и в следующую секунду обе татуировки вспыхнули синим цветом! Отпрянула назад — свечение погасло.

Мистер Эддар смотрит на меня так, словно видит впервые, и кажется, не верит собственным глазам.

— Кто ты, Тара?!

Глава 4.1

Тяжелой походкой путника, утомленного долгой дорогой, Яклин вошел в открытые врата города-крепости Цала Исиды.

Вошел один, без привычных хранителей и сопровождения из слуг и наложниц, которые неизбежно сопровождают це-Цали в пути. В этот раз Яклин путешествовал с небольшим количеством людей, оставив пышный эскорт далеко позади, — едва ли насчитать двадцать слуг.

Десять верблюдов для поклажи и дюжина низкорослых быстроходных лошадей, годных для перемещения по пустыне. Что касается женского общества, Яклин ограничился в дороге лишь тремя невольницами. Тишу оставил в качестве подарка эпарху встречного селения — Тришкуу.

Яклин расстался с Тишей без сожаления. Белокожая невольница, вроде бы она попала на Зиккурат с неба, что-то сломалось в ее звездном корабле — Яклин не сильно вдавался в подробности, когда покупал, в последнее время стала надоедать.

И виной тому слабохарактерность Яклина, в которой, конечно, це-Цали никому и никогда не признается, пусть его даже оставят наедине в круглой комнате с медной лисицей! Яклин просто был добр к красивой женщине, и, как всегда, доброта к недостойному предмету вышла боком! И языка-то толком не выучила, а говорить с ней на космолингве Яклин отказывался принципиально — еще не хватало, чтобы хозяин говорил на языке рабыни, а уже возомнила себя госпожой над остальными наложницами и даже женами своего господина. Ничего, поживет в шатре погонщика верблюдов, и с нее враз слетит спесь и самоуверенность!

Яклин почти никогда не бьет рабов ради забавы и иногда это ему же выходит боком! Вот и сегодня утром, когда заявил, что намерен войти в город-крепость пешком и в одиночестве, три оставшиеся невольницы подняли вой до небес… Хотя, может, они подумали, что он и их бросает, как Тишу… Все может быть, таков уж характер це-Цали — все слишком быстро надоедает ему.

Отец, великий цали Сумузи, иногда даже шутит над ним. Мол, ему, Яклину, надлежит не управлять Цалом, а стать бродячим умемом, ученым, который совершенствует свою мудрость, путешествуя от гонгмы к гонгме, изучая священные писания и толкуя их для людей. Очень уж Яклину нравится толковать рукописи, и это единственное, что никогда ему не надоест, но сегодня рукописи — редкость на Зиккурате.

Говорят, у Цалибу Девы-Иннатхи их целая тысяча… Вопреки насмешкам отца, Яклин ценит рукописи наравне с самоцветами, хорошими лошадьми и верблюдами, не говоря о женщинах. Гарем будущего Цали насчитывает более восьмидесяти невольниц, и нередко он берет их по нескольку за ночь, отсутствием жизненного сока Яклин не страдает!

В город-крепость Цала Исиды Яклину надлежало въехать, как подобает: со всеми почестями, присущими его высокому положению. Но це-Цали решил отложить пышный въезд на потом: сейчас у него иная цель.

Приказав сопровождению остановиться на не слишком богатой, но и не слишком бедной окраине, и ждать его распоряжений, Яклин направился на главную площадь города-крепости Исиды, где в это время года идет базар.

Базар города-крепости Цала Исиды обрушился на Яклина миллионом одномоментных звуков, запахов, ощущений! Пышныеносилки со страусиными перьями, обитые бархатом, соседствуют здесь с потемневшими от ржавчины невольничьими цепями, розовое золото браслетов в зеленых, голубых и желтых искрах драгоценных краков — с тщательно отполированными живой плотью кандалами, великолепные, с изображением райских птиц с раздвоенными хвостами, изразцы оттенены серой рваниной рубищ, тончайшие ароматы розового, снежного, карминового масла перемешаны с вонью мускуса, грязных, потных тел, гнилых зубов и испражнениями животных.

Золотые и серебряные нити домотканых ковров, яркие атласные ленты в желтых камышовых циновках, трепещущие от усталых, ленивых поцелуев полуденного ветра, шелковые стены шатров и навесов, злобное шипение ядовитых змей из заплечных мешков бродячих умемов, отчетливо пробивающее горделивое ржание лошадей, недовольный и возмущенный крик верблюдов, истошный рев баранов, что тащат на убой…

Пройдя шелковый, бархатный, сафьянный и красильный ряды, Яклин свернул в чеканный, а потом в ковровый ряд. Разглядывая богатые и скромные товары, самих торговцев в лавках, горожан, он делал вывод о благосостоянии Цала Исиды в целом. И оставался довольным увиденным: конечно, жители не могут похвастаться особым достоянием, но определенный достаток у них есть! Нищих и странствующих умемов не больше, чем того полагал тох-цали устой, и в целом люди не выглядят угнетенными и запуганными.

Значит, все эти рассказы купцов о том, что правит Цалом Исиды злобная ведьма, силы в которой больше, чем в мужчине, не что иное, как пустые россказни. Скорее всего, Цалибу Дева-Иннатха просто обладает редко даруемым женщинам умом, иначе, откуда бы ее подданным выглядеть сравнительно сытыми, и на какие средства покупать все эти хорошие вещи, которыми торгуют на базаре?

Конечно, может статься, что все это великолепие не для коренных жителей, а для тех же заезжих купцов, но Яклин не собирается покидать город-крепость так скоро, он успеет если не во всем, то во многом разобраться.

Конный и верблюжий ряд, на котором можно приобрести также выносливых мулов, или столь же выносливых, но несколько более упрямых, ишаков, годных лишь для самых низов общества, тянется на десять полетов стрелы, и Яклин не смог отказать себе в удовольствии, чтобы не пройти его степенно, не спеша, и опять остаться довольным! Драгоценные, благородные породы лошадей, с диким огнем в темных глазах продаются рядом с теми, что попроще, более подходящими для купцов и ремесленников, но видно, что и с теми и с теми хорошо обращаются. Заглянув в голубые глаза тханскому красавцу, чья шерсть топленого молока сверкает и переливается в ореоле солнечных лучей, оценив изящный изгиб лебяжьей шеи и упругость мускулов, как будто выточенных из мрамора, Яклин чуть было не забыл о своей роли.

Изображая странствующего умема никак нельзя обернуться к сопровождающему тебя слуге и кивнуть ему, что тебе приглянулся жеребец стоимостью в несколько богатых домов. Но лошади с детства были страстью Яклина.

Придворные умемы рассказывали, что раньше, когда еще не было Цалов, и предки Яклина жили, кочуя с земли на землю, лошади жили в одном шатре с человеком, и занимали место более почетное, нежели даже его жены. Видимо, горячая любовь к лошадям у Яклина в крови. Он также любит и верблюдов, но все же лошадей больше. В прошлом году Яклин даже выменял двух породистых лошадей на двух любимых жен из своего гарема — что поделать, не смог устоять перед силой и грацией благородных животных, а на другую плату проклятый торговец не соглашался! С силой заставив себя оторваться от созерцания лошадей, Яклин перешел на ряд, где продают невольников.

Здесь он не будет задерживаться, невольничий рынок — он везде невольничий. Кто-то сам надел на себя цепи за долги, кто-то захвачен в плен разбойниками, кому-то не повезло угодить в жернова правосудия и дать соседу благодатную почву для доноса.

Вот целый помост меднокожих воинов из кхастла Тримы — уж и кхастла самого нет, а они все еще носят прически из перекрещенных кос. В душе Яклин уважает такую несгибаемость нрава, но на месте погонщиков побрил бы всех невольников к нечистой матери. Впрочем, красивых рабов время от времени покупают богатые женщины преклонных лет, и для таких покупательниц все в невольнике должно быть совершенно.

Вот подняли вой две женщины — одна совсем молодая, еще девочка, а другая старая, лет двадцати пяти, наверно мать и дочь. Точно, дочку купил какой-то жирный меняла с заплывшими свиными глазками и неуклюжими крючковатыми пальцами. Вот, сладострастно отсчитывает полторы серебрушки торговцу и уводит девочку. Причем мать голосит громче, чем дочь, но надсмотрщики быстро ее успокаивают.

Вот слышатся призывы досужего надсмотрщика без двух передних зубов взглянуть на невиданную в этом крае доселе красоту.

Поддавшись любопытству, Яклин последовал к невысокому помосту. Обнаженная до пояса женщина на нем действительно заслуживает высокой оценки — высокая ростом, стройная и хорошо сложенная, с белой, почти прозрачной кожей и почти такими же белыми волосами, она напоминает Тишу, видимо, тоже прибыла на Зиккурат на звездном корабле. Однако той цены, что запросил за нее беззубый торговец, женщина не стоит: от опытного глаза Яклина не укрылось, что с женщиной чересчур дурно обращались в дороге, наверно, поэтому она и не выставляется полностью обнаженной.

Осознание этого заставило Яклина досадливо поморщиться — он не понимал купцов, самолично портящих свой товар. Какой толк от этой беловолосой женщины, если до этого ей пользовался весь разбойничий караван. Яклин сомневается, что рабыня проживет хотя бы две недели — в глазах женщины нет жизни!

Яклин прошел дальше, и вниманием его завладела еще одна женщина — с черной, как ночь, кожей, высокими скулами, пухлыми губами и ямочками на щеках. Немного тощая, но присутствует приятная тяжесть в груди и крутой изгиб бедер. Ноги также ровные, и ступни аккуратные. Эта женщина заслуживает, чтобы ее продавали в закрытом шатре, а не на улице. Но она, похоже, ничуть не смущается своим положением — вон, сверкает влажными раскосыми глазами и блестит полоской зубов! Яклин не выдержал и тоже улыбнулся.

Ему всегда нравились такие — смелые и веселые. Опытное чутье подсказывало ему, что с этой женщиной не будет скучно. На мгновение Яклин опять забыл, что здесь тайно, и внешне выглядит как обычный писец или умем.

Вспомнив о своей миссии, важней которой сейчас нет ничего, Яклин развернулся, и, не вспоминая больше ни о красавце-голубоглазом жеребце, ни о чернокожей женщине, прошел дальше.

Глава 4.2

Яклин остановился в небольшом чепке — здесь нет тонкой работы виссиканских ковров, лишь циновки и не слишком чистые одеяла, и чашки самые обычные, глиняные, и толстый, неповоротливый чайщик слишком долго возился над своими кувшинами, прежде чем подать ему тайры, но самое главное — этот чепок стоит на площади, а значит, полностью соответствует целям Яклина.

Занявшись трапезой и чаепитием, Яклин продолжил наблюдать жизнь города-крепости Цала Исиды, с интересом разглядывая самих жителей, их одежду, манеру общаться, торговать и покупать, и многие скрытые грани открывались зорким глазам.

Через несколько часов — белое солнце начало клониться к закату, красное же, наоборот, лишь поднялось в зенит, нестройный гул прокатился по площади — люди спешили покинуть свои места, если они были обычными покупателями или зеваками, торговцы старались принять как можно более благообразный вид, нищие и те, кто победнее, и вовсе падали ниц.

— Что происходит, почтенный? — смиренно спросил Яклин у чайщика.

— Да что ты, писец? В своем ли ты уме или ты чужеземец, и в наших краях недавно?

— Ты угадал, почтенный, только сегодня утром вошел я в северные врата вашего благословенного града…

Договорить Яклин не успел, поскольку чайщик с небывалой прытью для человека его комплекции рухнул вниз и не поднимал головы, поэтому продолжать беседу Яклину было просто не с руки.

Тогда он внимательно уставился на улицу, заняв предварительно выгодное для себя положение: плетеная перегородка надежно скрывает его от посторонних взглядов с площади, между тем площадь в прекрасном обозрении, за счет отверстий в плетении.

По площади шествуют открытые носилки, которые несут шестеро огромных, меднокожих рабов в одних повязках. Впереди и позади носилок также семенят рабы и рабыни. Рабы несут опахала из фиолетовых с желтым, драгоценных перьев, а рабыни, с крашеным кармином сосками, тоже в повязках, но более длинных, посыпают дорогу разноцветными благоуханными лепестками.

Но Яклин недолго разглядывал всю эту толпу людей — от силы секунды две-три, потому что его вниманием сразу и безраздельно завладела та, что возлежала на самих носилках.

Вся поза женщины говорила сама за себя, рассказывала о своей хозяйке — о ее скрытой, но неуемной звериной грации и о лени, как будто женщине в тягость принимать все эти почести, но так уж вышло. Смуглая нога согнута в колене, и Яклин увидел, что совершенная щиколотка этой сошедшей с небес богини украшена золотыми браслетами, увитыми живыми цветами.

Гибкий, изящный стан, покатые плечи, горделивый поворот головы на точеной шее. Тяжелые потоки высветленных на солнце волос, струящихся сквозь переплетения золотой диадемы, словно оттягивают голову женщины назад, лицо ее немного повернуто вверх, к сиреневому небу Зиккурата.

Взглянув на ее лицо, Яклин уже не смог оторвать от него взгляд: тяжелые, насурьмленные ресницы и густо подведенная черная краска не скрывают безграничного презрения к происходящему в мире очей, что таят дьявольский, бешеный огонь, готовый смести все на своем пути.

Тонкие ноздри с одной стороны украшает кольцо с прозрачным, как слеза, крупным алым камнем, пухлые, покрытые пурпурной краской губы и порочная линия рта обещают бездну наслаждения для безумца, который осмелится прикоснуться к ним, сорвать поцелуй. Крохотная родинка над верхней губой манит и придает женскому лицу еще большую капризность, еще большее совершенство. Гладкая, нежная кожа щек светится персиковым румянцем.

Одета женщина с золотыми волосами также в золото — и тончайшая выделка выдает Яклину работу искуснейших мастеров. Полные, округлые груди с маленькими темными сосками едва прикрыты тонкой золотой сеткой, низкая, открывающая волнующую окружность живота с маленьким аккуратным пупком юбка лежит будто небрежно, сверкая золотыми искрами и позволяя лицезреть розовые раковины колен. Золотою же пылью покрыты веки женщины, что особенно видно, когда щурятся хищные темные глаза.

Взгляду Яклина предстала не иначе, как сама Властительница Небес, сошедшая на грешную землю Зиккурата. Освещаемая багровым светом красного солнца, женщина выглядит бесконечно юной и бесконечно порочной одновременно. Ее совершенство как будто просит — возьми меня, покори! Возвысься до меня или опусти в самую бездну порока, направляя своей уверенной десницей…

Кровь внезапным напором ударила в виски Яклина, забурлила, запенилась, принося ощущение возвышенности духу и опьянение мозгу.

Ему захотелось схватить эту женщину, впиться жадным, беспощадным поцелуем в ее полуоткрытые розовые губы, в нежную шею с пульсирующей голубоватой жилкой, в гладкие, словно слоновая кость, плечи! Мять пышное, дышащее благоуханными притираниями и маслами тело, намотать на руку золотые волосы, искусать до крови щеки…

Увидеть, как осыпается краска с ресниц и размазывается по лицу, смешиваясь с розовой краской губ и теплыми соками любви! Терзать ее совершенное тело, предназначенное для любви, оставляя на нем синие следы своих горячих членов. Греть маленькие золотые ступни у себя на груди и ощущать огненную пульсацию ее плоти… Слушать крики, полные тянущей, желанной боли и страстной мольбы!..

Эта женщина — воплощение самой женственности, божественной, небесной природы, его, Яклина, ожившая мечта! И он должен получить ее — во что бы то ни стало! Любой ценой!

— Любой ценой, — прохрипел Яклин, с трудом разлепив пересохшие губы.

— Да ты что, чужеземец, — окликнул его дюжий чайщик, когда носилки скрылись из виду. Он не мог слышать слова Яклина, но не мог также не проследить за взглядом странного, непонятного чужеземца, не прочитать дерзкого вызова, написанного на твердом смуглом лице!

— Ты что! — повторил чайщик, — Это же сама Цалибу Дева-Иннатха! Или тебе не дорога твоя никчемная жизнь? Или не знаешь ты, что бывает с теми, кто осмеливается вот так смотреть на нее?

Яклин не слушал его слова. Мыслями он был очень далеко.

* * *

Глава 4.3

Между тем властительница грез того, кто утром вошел в город-крепость Цала Исиды в одеждах то ли бродячего писца, то ли умема, благополучно добралась до розовых мраморных стен своего дворца.

Подождав, пока ловкие руки служанок разденут ее, Иннатха шагнула в прохладные воды овального бассейна, и проплыла до противоположного берега. Отмахнувшись от слуги с простынею, Иннатха, наслаждаясь стекающей с тела водой, которая, впрочем, сохла на полдороге, прошествовала на огромную веранду, выходящую в пышущий своим великолепием, и наполняющий воздух благоуханными ароматами, сад.

Сделав знак рукой служанке, которая тотчас принесла Цалибу только что приготовленного щербета из ароматного мандаринового сока, Дева Иннатха отдала свое тело в смуглые умелые руки массажисток.

Сегодня Цалибу было скучно, и ничто не радовало ее — напрасно источали неземные ароматы цветы поистине райского сада, напрасно старались, перебирая пальцами струны своих инструментов музыканты, напрасно старались повара, готовя излюбленные лакомства Цалибу — Дева Иннатха не замечала ни запахов, ни вкусов, ни звуков музыки!

Она не захотела вести ученую беседу со специально приглашенными в Цал Исиды чужеземными умемами, и отказалась от партии в шахматы, а также шашки и кости.

Озабоченная таким состоянием госпожи, верная Ферната, зная, чем это настроение может обернуться для тех, кто находится ближе всего, осмелилась предложить Цалибу привести кого-нибудь из гарема.

Цалибу Дева-Иннатха не ограничивает свой гарем одними лишь мужчинами — с одинаковым удовольствием она развлекается и с женщинами, или же отдельно от женщин, смотря что можно считать развлечением…

В ответ Цалибу смерила Фернату таким взглядом, от которой у той затряслись поджилки, и девушка почувствовала костлявую руку смерти на своем горле. Но Слава Бесценной, Цалибу передумала, и позвала к себе Лилину, одну из своих любимиц.

Заранее прослышав о настроении Цалибу, Лилина не знала, стоит ей радоваться благоволению, или наоборот опасаться злобного нрава и тропического темперамента своей госпожи. Были случаи, когда Цалибу приходило в голову развлечься, позволяя своим ручным леопардам поохотиться…

— Я здесь, госпожа, — сказала Лилина, когда зашла в покои Цалибу.

Она сразу упала на колени, сложив руки перед собой и коснувшись лбом пола.

На Лилине была лишь легкая, прозрачная туника, не скрывающая соблазнительных изгибов тела и нежной, фарфоровой кожи. За эту совершенную кожу Иннатха и сделала ее любимицей и никогда не наказывала хлыстом или бичом. Вместо этого Лилину в случае невольного ослушания подвергали бастинадо — ударам палками по пяткам. Юная рабыня боялась этого наказания, как огня.

— Иди сюда, Лилина, — позвала Иннатха, развалившись на низком ложе.

Цалибу не сказала «подойди», поэтому Лилина поползла, соблазнительно выгибая спину и обнажая полные груди, так и не осмелившись поднять взгляда.

Когда рабыня достигала ложа и сбросила с себя тунику, Иннатха низко замурлыкала от предвкушения удовольствия и, откинув покрывало, распахнула ноги.

Стоило Лилине приступить к нежнейшим прикосновениям, рука с золотыми ногтями впилась в темную гриву волос и принялась направлять.

Откинув голову, Иннатха прерывисто дышала, затем выгнулась дугой, зажмурившись. Когда первая сладкая судорога покинула тело, она рывком втащила девушку на ложе.

Какое-то время два сплетенных тела перекатывались по широкой софе, сминая простыни, издавая протяжные, полные страсти и наслаждения стоны. Затем Иннатха выгнулась и, не прерывая движений, позвонила в колокол.

— Пришли Гийома, — хрипло приказала она служанке.

Лысый меднокожий гигант не замедлил появиться в покоях повелительницы. Несмотря на то, что сама Цалибу была сильно занята при его появлении, раб почтительно склонился в поклоне, припадая лбом к мозаичной плитке пола.

Не глядя на него, Цалибу хрипло приказала:

— Сначала ее.

Гийом не так давно появился в гареме властительницы, но уже был переведен из низшего гарема в высший, благодаря невероятных размеров достоинству и неуемному сексуальному аппетиту. Пока он с рычанием пристраивался к оттопыренным назад бедрам Лилины, та продолжала ласкать хозяйку языком.

Когда одним рывком Гийом вошел в ее тело, рабыня закричала, и Иннатха, вцепившись в ее волосы, впечатала лицом в свою жаркую расщелину. Та тут же принялась судорожно ласкать повелительницу, не в силах сдержать громких, протяжных стонов.

Наконец, Цалибу отшвырнула от себя Лилину, и опрокинув Гийома, забралась на раба сверху. Плотно обхватив его бедрами, медленно опустилась и замычала от удовольствия. Движения ее становились с каждым разом все более резкими и неистовыми. Зная вкусы госпожи, Лилина приблизилась сзади, и, прижавшись нежными полушариями грудей к спине, принялась пощипывать дерзко торчащие вперед соски хозяйки, двигаясь вместе с ней.

Уже через несколько минут Иннатха закричала в голос, и сильное гибкое тело забилось, поддерживая руками Лилины и Гийома, в сладких судорогах.

Едва придя в себя, Иннатха приказала Лилине и Гийому поменяться местами.

В эту ночь для Лилины и Гийома все прошло благополучно: изгибая в хищном подобии улыбки полные губы, Дева Иннатха ни разу не прервала их ритмичных, полных страсти движений, и даже наградила горстью крупного розового жемчуга, когда отпускала.

Когда рабы удалилась, и Ферната явилась, чтобы проконтролировать процесс омовения Цалибу, доложила ей о прибытии во дворец двух шпионов.

— Какие новости они принесли? — изогнула тонкую, как серп молодого месяца бровь правительница, потягиваясь в постели.

— О великая! Доподлинно известно, что сюда движется старший сын Цали Сумузи.

Довольная улыбка, озарившая надменное лицо Цалибу, омыла чудотворным нектаром сердце Фернаты.

— Значит, сын Цали Сумузи, — довольно промурлыкала Дева Иннатха, — Значит, Цалу Таммуз нужна помощь… Или Цали Сумузи решил сосватать меня за своего сына.

Она сделала знак рукой служанке, и та поспешно, и с легким сердцем, удалилась.

Цалибу Дева-Иннатха довольно улыбнулась белой луне и многообещающе — едва заметному месяцу красной.

Значит, старший сын соседнего Цала намерен просить ее руки.

Это хорошая новость.

Она же, в свою очередь, намерена просить у него полного истребления кхастла Бравиш.

И когда последний бравиум уйдет по кровавой лунной дороге к праотцам, она, Цалибу Дева Иннатха, завладеет бесценной Статуей.

Глава 5.1

Чтобы люди не теряли веры

В Великую Силу

Десяти драгоценностей,

Древними оставлен ключ к их тайнам.

Но я, эманация богини,

Давшая нерушимый обет,

Хочу подарить миру

Еще один, живой ключ.

Эмахо!



Я отложила наушники от диктофона в сторону. Пожалуй, на сегодня хватит. До Зиккурата еще уйма времени, а я уже почти выучила язык этой планеты. Несмотря на гипнотический метод изучения, зиккуратский дается откровенно тяжело, и дело даже не в моих средних способностях к языкам!

Что-то в корне неладное с самой структурой, систематикой, полное отсутствие логики и эволюционного развития языка.

Дважды система сбоила и, грубо говоря, перезаписывала на мой мозг всю информацию заново. С самого начала обучения, не покидает ощущение некой разорванности, разобщенности зиккуратского.

С одной стороны, слов в словаре — хоть отбавляй, грамматика не сложнее, чем в земных языках, а словно что-то мешает обозреть его логичность.

В зиккуратском нет целостности, которая присутствует в любом языке, возникшем естественным образом. И это что-то, что я не могу уловить, мне, как культурологу знатно действует на нервы!

Язык — это достояние культуры народа. Несмотря на то, что планета открыта сравнительно недавно, ее история насчитывает миллионы лет, а значит, язык как культурное наследие сам по себе должен содержать в себе ключи ко многим разгадкам истории целой цивилизации.

Так вот, этих самых ключей в зиккуратском нет. Ни одного!

По крайней мере, мне так и не удалось их различить, и обучение каждый раз заканчивается неизменной головной болью.

Ну ничего, Арттдоумие конечно, не Венера, и, тем более, не Веста, но оторваться на этой планете можно! Чем я и займусь во время нашей остановки.

Риммины ррыкумсы наконец-то соизволили войти в нужную колею и понеслись, действительно побивая все рекорды, потому, надеюсь, после того, как подруга сопроводит своих пернатых подопечных к месту передачи, присоединится ко мне, и мы как следует встряхнем эту провинциальную планетку!

Если верить Справочнику, население Арттдоумие на три четверти колонисты, основное занятие которых — земледелие и скотоводство.

Коренное население — мирные, но бесплотные в нашем понимании существа, наотрез отказываются идти на контакт, но, впрочем, не возражающие против вмешательства.

Интересно, как составители Справочника узнали, что коренные жители не возражают против обрабатывания почвы и разведения полезных мясных и шерстяных пород, если они наотрез отказываются идти на контакт?

Бесплотные — значит бесправные, так, что ли, получается?

Бессильные выдворить наглых оккупантов со своей родной планеты?! Может, их отказ от контакта это и есть их протест?! Нет, безобразие, ну где справедливость?!

Так, что тут дальше… Арттдоумийцы предпочитают жить вдали от людей, и никогда не показываются на глаза. Хм.

А если они не показываются, как тогда уважаемые составители Справочника узнали, что сии арттдоумийцы вообще существуют? Известны участки территории (благоразумно огороженной), где обитают коренные жители Арттдоумие. А вот это интересно… Хм. Хм.

Х-м-м-м… А дальше-то еще интереснее! Оказывается, эти самые земли арттдоумийцев обнаруживаются следующим образом: если на участке, предназначенном для застройки или освоения, начинают происходить различного рода катаклизмы, всячески препятствующие сией стройке, участок этот законодательством принято относить к месту обитания коренного населения планеты.

Сдается мне, арттдоумийцы — люди, я имею ввиду, а не загадочные бесплотные человечки! — сильно склонны к так сказать, злоупотреблению… Потому что не могут же они быть суеверными настолько!.. Или могут? Ковбои и землепашцы, что с них взять?

О! А еще здесь распространены театры и вообще народное искусство. Самодеятельность, одним словом. Ну что ж! Если нам с Риммой наскучат местные кабаки, можно и в театр заглянуть… Или, правильнее выразиться, в клюбь? Не тот, который ночной с люминесцентными прожекторами, а тот, что с деревянной сценой с нарядными занавесками, я имею ввиду.

В общем, чем заняться, мы найдем…

Да, да, да, и еще раз да! Я решила покамест отложить свой побег с Персефоны.

Во-первых, капитан пока не очень-то отошел от нападения пиратов… Ну ладно, отошел, но со мной ведет себя прилично… Ладно-ладно, все время пути ему было просто не до меня, и эта его холодная бесстрастность, что так меня бесит, здесь ни при чем!

То какие-то неприличные намеки, то вообще откровенное хамство в виде приставаний к маленькой беззащитной мне, то спасение из лап мерзких пиратов, а теперь, видите ли, это вот ледяное безразличие. Он из машинного отсека носа не высовывает, даже обедает не со всеми, в кают-компании, а неизвестно когда. Даже мне неизвестно, между прочим. А я… немножко, совсем чуть-чуть наблюдала… Потому что древняя мудрость гласит: друзей держи близко, врагов еще ближе. Во-от. Капитан мне враг? Враг? Я его ненавижу? Очень ненавижу! Прямо до кончиков пальце ненавижу, до пелены перед глазами, до сбившегося (от гнева) дыхания, до вот этого самого, что происходит в животе, в самом низу, стоит его увидеть….

Но это я отвлеклась. Потому что это все вообще-то, во-первых…

Глава 5.2

А во-вторых, я не прощу себе, если они найдут эти самые сокровища Иштар без меня!

Ну, и в-третьих, мне так и не удалось пока вызволить свои документы… Но это отмаза так, на хиленькую троечку по десятибалльной, я, наверно, просто заразилась от капитана этой самой… золотой, нет, кладоискательской лихорадкой!

Итак, надо подготовиться к высадке… И что же надеть, чтоб не слишком шокировать местных ковбоев и ковгерл?..

Примерку шляпы с отворотами в стиле вестерн бесцеремонно прервал мистер Эддар. Точнее, капитан вошел как раз тогда, когда я, загадочно прищурив глаза, целилась в отражение из воображаемого револьвера.

— Развлекаешься?

Ну вот, пожалуйста. Ни вам «здравствуйте», ни вам «как спалось? Не дуло?»…

— К девушкам, между прочим, стучаться принято.

— Ты оделась?

— Согласна с вами, это так нетипично для меня. Имею милую привычку ходить по вашему благословенному кораблю голышом.

Сжал-разжал кулаки, поплотнее сжал губы, взгляд такой нахмуренный, что прям боюсь, слов нет, и выражение физиономии пренеприятное, как с отсталой разговаривает:

— На тебе верхняя одежда, Тара.

А, это он про короткую замшевую куртку с бахромой. С обтягивающими, как вторая кожа, рваными джинсами, между прочим, шик. Почти бохо.

— Что вы говорите! А я и не заметила, — продолжаю издеваться над мужиком. И нечего делать мне тут такое лицо, сам виноват, постоянно подставляешься! — Вам нельзя отказать в наблюдательности, мистер Эддар. Верхняя одежда, — передразнила его интонации, — Как же все-таки странно, одеваться, когда выходишь наружу!

— Прекращай кривляться, Тара! — ну вот и желваки на щеках заходили. Делаю успехи. Раньше, чтобы довести мистера Эддара до такого состояния, нужно было потратить минут пять с фантазией, а тут практически с лету! Никак у человека иммунитет не выработается!

— Предлагаете заняться чем-то поинтереснее? — сложила руки на груди, а сама кошусь в зеркало, как красиво бахрома свисает… Не девушка в зеркале, картинка, не иначе!

И тут этот неуважаемый мной индивид свински припечатал:

— Ты остаешься на корабле.

Я не ослышалась?

— Что?!

— Ты остаешься на корабле.

— Мистер Эддар Рьи, чтоб вас черти взяли, я прекрасно расслышала, что вы сказали! Я просто имею ввиду — ч т о?! Может, вам еще чего-нибудь завернуть? В каюте развернете — побалу́етесь?! Остаться на корабле, когда мы летим уже неделю?! Короче, идите лесом. Сидение на Вашем корабле во время остановки не входит в мои планы.

Вообще-то в мои планы первым делом входит связь с Мареком — в пространстве космоса Сеть под запретом из соображений безопасности. Поэтому, первое, что я собираюсь сделать, пока Римма возится со своими курицами, это устроиться в какой-нибудь уютной кафешке за чашкой ароматного кофею, может даже и с коньяком, и позвонить Мареку. Попрощаться, так сказать, по-человечески. Сказать, чтоб не скучал там без меня. Но, немного зная капитана, понимаю, что об этом говорить как раз-таки не следует.

— Тара, это приказ.

— Приказывайте своему экипажу, понятно?! А я не изъявляла никакого желания лететь с вами!

— Ошибаешься — в департаменте Космоса и еще в одном надежном месте лежит копия твоего заявления о зачислении в мою команду.

— Ну… Так я не знала, когда подписывала его, что попаду на корабль именно к вам! Я вообще смотаться от вас хотела, — доверительно поведала я тирану.

— Да, пришлось немного перестараться с антуражем, чтобы как следует напугать тебя, — во всю свою металлокерамику, или что там у него, усмехнулся тиран. — Поэтому на моем корабле ты будешь делать то, что я скажу.

— Да с какой радости мне здесь оставаться?! Все пойдут развлекаться! То есть я хотела сказать, размяться! Все!

Я затопала ногами.

— Извини, Тара, — тихо, но твердо сказал мистер Эддар, — Я не хочу рисковать. Ты можешь сбежать.

— Без документов? Да куда я денусь?!

— Ты можешь обратиться в посольство, — не пожелал согласиться с моими разумными доводами капитан.

— Не надо подсказывать мне выход из лабиринта, минотавр.

— Что?! — судя по выражению лица капитана, он сейчас пытается убедить себя, что ослышался.

— Не надо подсказывать мне выход из мышеловки, капитан.

— Так значит, по-твоему, я чудовище?! Йа?!! Чудовище?!!

Нет, он серьезно? Ну а кто он?..

Но вслух я не решилась озвучить свое честное мнение.

— Мистер Эддар, никуда я не денусь.

Хмурится, молчит. Скрестил руки на широченной груди, ноги широко расставлены, деловой такой!

— Да мне самой интересно найти сокровища Иштар!

Капитан приподнял бровь.

— Или вы стесняетесь потому, что на Арттдоумие вас ждет жена?

К этому капитан не был готов. Потому что в первую секунду заметно смутился. Но, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя.

— Глупости, Тара. Какая еще жена?

— Не знаю, — пожала я плечами, — Хорошая наверно. Вам виднее. Раз женились. Помните, мне о ней Римма рассказала?

— В таком случае, пусть бы Римма тебе рассказала еще и то, что срок нашего регионального брака истек в прошлом месяце и ни я, ни она не собираемся его продлевать.

Тут уже настала моя очередь выразительно приподнять бровь. Точнее брови. Я как он не умею.

— И вообще я не понимаю, почему я должен отчитываться перед тобой! — на этих словах капитан решил, что самый момент окончательно выйти из себя, и вышел из моей каюты, не забыв, как следует, хлопнуть дверью.

К моему огорчению, я расслышала скрип закрываемого замка.

— Нет! Капитан! Мистер Рьи! Вы не можете! Вы не можете так со мной поступить!

Черт бы вас побрал, мистер Рьи…

Глава 5.3

Но я не буду Истар Кроули, истинной дочерью космического разведчика Нисона Клода Кроули, если смирюсь с вашим нечестным, отвратительным, деспотичным, варварским решением!

— Атлант! Эй! Ты меня слышишь! Атлант! — я включила внутреннюю связь.

Мигнувшая дважды зеленая лампочка означала, что Атлант прекрасно слышит меня, но ответить не может. Видимо, получает инструкции от самодура.

О некоторых разногласиях в наших отношениях робот, естественно знает, но предпочитает сохранять мудрый нейтралитет. А когда однажды принял мою сторону в споре и капитан выказал по этому поводу некоторое негодование, в виде вмятины в прошивке от кулака-кувалды, робот с достоинством ответил, что в его понимании гуманнее поддержать того, кто слабее, в том числе и в умственном отношении, и, поганец, подмигнул мне своим красным глазом. А потом почему-то противно-скрипуче расхохотался металлическим голосом, и сказал мистеру Эддару:

— Да ладно вам, кап, или вы забыли, что я нянчил эту человеческую девушку еще до того, как она произошла в человека?

У Атланта странное, не всегда понятное окружающим чувство юмора. Но посмеяться он любит.

— Атлант! — не зная, зачем, перешла на шепот, — Мне нужно выйти из Персефоны, будь другом, открой каюту, которая случайно захлопнулась, а дальше я как-нибудь сама.

Лампочка быстро мигнула пять раз. Насчет этого сигнала мы не уславливались. Наверно, это означает, что робот выполнит мою просьбу через пять минут.

Потому что через пять минут Атлант открыл мою дверь, не забыв пробурчать при этом:

— Странно она как-то захлопнулась, трижды повернув при этом замок.

— И не говори, — согласилась я, подводя блеском губы, — С этими дверьми надо держать ухо востро.

— Постарайся не нарваться на капитана раньше, чем через час, — посоветовал робот, заглядывая в зеркало через мое плечо и удовлетворительно кивая моему отражению. Атлант мнит себя великим фэшн-консультантом.

Из зеркала мне задорно подмигнула среднего роста, стройная кареглазая девушка с темно-каштановыми волосами, рассыпанными по плечам, в ковбойской шляпе, клетчатой рубашке из-под песочной замши курточки, и умопомрачительных рваных джинсах. Плюс высокие ковбойские сапожки, и, спасибо голографическим журналам с Арттдоумие, выделяться на планете я не буду. И, дай прогресс, не попадусь на глаза капитану.

На выходе из Персефоны меня ожидало еще одно препятствие. С суровым выражением пластиковых лиц — шучу я, у хозяйственных роботов всегда одно и то же выражение, — плечом к плечу стоят Мики и Мини. Вообще-то двух роботов поваров-уборщиков до знакомства со мной звали Минск-*****311 и Минск-*****312. Команда звала их первый и второй, что, согласитесь, не очень-то креативно, и я переделала незаменимых на любом корабле помощников в Мини и Мики. Новые имена пришлись роботам настолько по вкусу, что на какие-либо другие прозвища они откликаться наотрез отказывались. Это, правда, несколько раздражало капитана, потому что роботы совершенно неотличимы с виду, и при этом с завидным занудством требуют, чтобы их имена не путали, но ведь, на всех, как известно, не угодишь.

— Мини, Мики! Как сегодня уборка-готовка-клининг-эксисайзинг? — начала я издалека.

— У нас приказ не выпускать вас из корабля, мисс, — ответил Мики. Хотя, допускаю, что это был Мини.

— Послушайте, — я решила привести самый действенный аргумент, — Мне очень надо!

Не только к моему, но и к Атланта удивлению, он сработал.

— Если очень надо, то возьмите на всякий случай с собой зонт, — вежливо протянул мне зонтик Мини. Хотя могло статься, что и Мики.

— А как же нарушение приказа капитана?

— Вообще-то, мисс, наш непосредственный начальник — Атлант, который, заметьте: не давал никаких распоряжений по этому вопросу. А капитан — главный начальник.

— Начальник нашего начальника.

— Не хотите же вы, чтобы мы нарушили деловую этику…

— Профессиональную субординацию…

— И прыгали через голову собственного начальства?

Я не хотела.

Глава 5.4

Через полчаса, я, как и мечтала, с удобством расположилась на уютном плетеном диванчике на небольшой веранде местного паба, и, отхлебнув горячего, но недостаточно крепкого на мой вкус, кофею, включила, наконец, орм.

Количество входящих сообщений, побило, пожалуй, все мыслимые и немыслимые ожидания.

Шестьсот четырнадцать! Однако…

Не буду даже смотреть, сколько из них от Марека, и тем более читать… Просто наберу его номер…

— Тара!? Тара!! Тара, это ты?!

— Марек, привет! Я знаю, там у вас ночь, и я…

— Тара! Какой скандал! Ты все испортила! Как ты могла! Из-за тебя у моей семьи такие неприятности!!

— Марек, но я…

— Это немыслимо! Целую неделю от тебя ни слуху, ни духу…

— Марек, я честно хотела попрощаться, но все случилось так неожиданно…

— Возмутительно! Как можно быть настолько безголовой! Ты что забыла, что я собирался официально сделать тебе предложение?!

Как же забыть, помню. И помню, с к о л ь к о ты никак не мог собраться его сделать…

— Марек…

— Мало того, что ты исчезаешь в самый ответственный момент, буквально под прицелами камер журналистов за несколько минут до того, как…

А, так вот почему вся эта ситуация выглядела тихо-мирно со стороны… Марек не желал подмочить репутацию… Но, похоже, мне-таки удалось сделать это за него!

— Марек, послушай…

— Мало того, что к тебе самым наглым образом клеился какой-то бандит…

— Ну знаешь! — не выдержала я, — Как будто я в этом виновата…

— А кто виноват, Тара?! Я?! Может, это я танцевал с ним?! Или распивал коктейли?!

— Знаешь, может, тогда не стоило накануне делания предложения обжиматься с Мариэн?

— Да что ты понимаешь?! Ты хоть знаешь, во сколько обошлось мне кольцо?! И сколько стоит снять остров на Венере?

— Ты снял остров?

— Да, поздравляю тебя, сегодня — седьмой день с момента твоего исчезновения — аренда заканчивается!

Я не знала, что на это сказать. С одной стороны — ненавижу, когда Мареуш говорит о деньгах, что на меня потратил. Отвратительная привычка, на мой взгляд. Но с другой— он взял в аренду целый остров!

Марек тем временем продолжал.

— Теперь имя Скрыльски полощут во всех видео-газетах! Голографические журналы пестрят заголовками «Мареуша Скрыльски у самого алтаря бросила невеста!», «Позор семьи Скрыльски!», «Что скрывает за собой фамилия Скрыльски, если узнав ее тайну, невеста бежит из-под венца?», «А не причастен ли сам Мареуш Скрыльски к исчезновению невесты?», «Сын четы Скрыльски получает отказ и самолично расправляется с ветреной невестой»… И это я только начал!

— Марек, мне жаль…

— Мама вне себя, лежит с мигренью уже четвертый день, врачи всерьез обеспокоены ее здоровьем! У отца неприятности в сенате!

— Мареуш, да дай ты мне сказать…

— Ничего не желаю слышать, сейчас же приезжай сюда, и, может быть, я приму твои извинения!

Ага, сейчас.

— Мареуш, я на Арттдоумие.

— Я сказал: бегом сюда, детка! Стоп. Где ты сказала?

— На Арттдоумие.

— Где это? Я сейчас же к тебе вылетаю. Вот только разрешат полеты над Венерой… Здесь сейчас нелетная погода, трудно добраться до космодрома…

— Над Венерой? — я чего-то не поняла, или это он заговаривается?

— Тара, ну а что мне оставалось делать, если деньги все равно заплачены…

Так. Значит, Марек на венерианском острове. Том самом, который снял для нас. Седьмой день. Ой, что-то я сомневаюсь, чтобы он проводил досуг в одиночестве…

— Стой, Марек. Ты там случайно не с Мариэн? Я имею ввиду сейчас твоего лучшего друга?! Ну того, с грудью четвертого размера?

— Да как ты могла такое подумать?!

Искреннее возмущение в голосе бывшего жениха подтвердило мое подозрение.

— Значит так, — я не намерена слушать больше ни слова, — Я исчезла на неделю, и ты даже не удосужился спросить где я, что со мной, все ли в порядке, может мне нужна помощь? Может, у меня неприятности?! Ты вынес мне мозг своим нытьем о потраченных деньгах и позоре семьи Скрыльски, но при этом ни словом не обмолвился, что ты недолго горевал об утраченной невесте и ничтоже сумняшеся отправился развлекаться с Мариэн?

— Тара…

— Я дала тебе сказать, и ты мне дай, пожалуйста. Я слишком долго ждала этого самого чертового предложения руки и сердца — настолько долго, что уже усомнилась в самой его возможности! И, знаешь, что? Я рада этому. Действительно, рада. Наши отношения себя изжили. То, что я сейчас, в составе научной экспедиции на Арттдоумие, и ты, там, на Венере в обществе очаровательной Мариэн — закономерный результат. Поэтому давай на этом попрощаемся, Мареуш. Сорри, что не оправдала твоих ожиданий. Чао!

Нажав на «отбой», я перевела орм в беззвучный режим и отхлебнула кофе, который безнадежно остыл. Если я знаю Марека, он попробует дозвониться, потому что последнее слово должно оставаться за ним.

Сделав знак рукой бармену, чтобы принес свежий кофе, я бросила взгляд на экран: так и есть. Входящий вызов. Правда, не от Марека.

— Виктор! Вот уж не ожидала! Привет!

— Тара, у тебя что, проблемы? Почему ты не отвечаешь?! Я немедленно выезжаю к тебе!

Я вздохнула. Как жалко все-таки, что сердцу не прикажешь. Он такой милый, этот Виктор. Прямой и честный. И совершенно очевидно, что я действительно ему нравлюсь.

— Виктор… Вик, все в порядке, честно.

— Где ты? Я выезжаю!

— Вряд ли. Я на Арттдоумие.

— Что ты там делаешь? Ты уверена, что у тебя все в порядке?

— Все хорошо. Я в научной экспедиции. Под Римминым руководством и строгим надзором. Так что можешь не волноваться за мое благополучие.

— Что Римма собиралась на полгода, я знал, но как ты оказалась под ее руководством?!

— Да совершенно случайно, если честно. Освободилось место младшего научного сотрудника… И мы подумали, что с пробирками и микроскопом я как-нибудь справлюсь.

— Куда вы направляетесь?

— Это допрос?

— Тара… Тар, пожалуйста, не сердись. Пойми меня: ты внезапно исчезаешь и отсутствуешь целую неделю! Никто не знает, где ты… Этот твой… Блондин, — в голосе космобиолога просквозили презрительные интонации, — Наотрез отказывается что-то говорить, а сам, — и Виктор запнулся, видимо, размышляя, стоит ли говорить мне о том, что Марек умотал на Венеру с другой.

— Виктор, я знаю, что Марек на Венере. С Мариэн. И только что пожелала им счастья.

— Но, Тара…

— Да, между нами все кончено, — сказала я, и добавила про себя: уже давно.

— Так куда вы направляетесь, Тара?

— Не слышу тебя. Здесь барахлит связь. Если ты меня слышишь — чао, Вик. Хорошего тебе отпуска!

Я выключила орм и недоуменно уставилась на экран, который сразу загорелся входящим вызовом. Мне показалось, или Виктор как-то слишком настойчиво справлялся о нашем маршруте?

В принципе, наша экспедиция официально не является секретной, но что-то удерживает от того, чтобы сообщить Виктору правду. Может, потому что космобиолог был просто излишне нахрапист?

Глава 5.5

Вообще Арттдоумие меня не разочаровала. Прямо-таки сельскохозяйственный колорит в стиле кантри. Белокурые румяные девушки в рукавах фонариком и ковбойских сапогах, парни в лихо заломленных шляпах, мычание коров, блеяние овец. Да, ррыкумсы здесь как раз к месту. Да и Персефона избавится от ставшего уже привычным, классического музыкального фона — в иной обстановке капризные птицы отказывались нестись.

А что это там за толпа? Надо же, камеры, прожекторы. Модная фотосессия в ретро-стиле. На тему «Селянка с курицей», ага.

На фоне стога сена, ни к селу, ни к городу посыпаемая хлопьями искусственного снега (где логика у людей?), стоит весьма колоритная сельская жительница, прижимающая к себе — я готова поспорить — ррыкумса с нашего корабля, с виду обычную рыжую курицу. Румяная девица в кокошнике, похоже, позирует давно — это видно по обреченному выражению лица курицы. Клянусь, до этого я даже не задумывалась о том, что у деревенских птиц столь явно развита мимика! Младая селянка прижимает к нарядному сарафану курицу то одним, то другим боком, вокруг красных сапог с задранным носом, что выглядывают из-под длинной цветастой юбки, картинно разбросаны наливные красные яблочки, точнее, муляжи. Плечи сельской жительницы прикрывает пестрый платок, расшитый разноцветными цветами, ярко-красные крупные бусы и алая помада довершают неповторимый образ.

А это, похоже, не простая селянка, как мне моглопоказаться с непривычки, а самая настоящая, арттдоумиеанская, язык сломаешь, знаменитость! Вон сколько вокруг местных папарацци и поклонников! Группка молоденьких девчонок, глотая слюни, ждут возможности получить заветный автограф, крепкие, как молодые бычки, вьюноши, ничего кругом не замечая, таращатся на диву, забыв прикрыть рты. Парни постарше, приосанившись, ведут нарочитую перепалку, и́наче говоря, выкобениваются. Молодые и постарше женщины взирают на румяную красотку с плохо скрываемой завистью, а ребятня, так и вовсе с щенячьим восторгом в круглых наивных глазенках. Чудные вкусы на Арттдоумие, но, как говорится, любовь зла, даже, когда она народная любовь…

Однако я опешила, узрев здесь мистера Эддара. Он стоит поодаль, тоже таращился на сию модель, и, вообще, похоже, с ней всецело знаком. Судя по томным взглядам, которые и народная любимица изредка и свысока на него бросает, я поняла, что мне повезло встретить саму миссис Эддар. Данное открытие заставило приглядеться к мадам повнимательнее…

М-да, капитан, вы банальны, как и все мужчины. Как это — джентльмены предпочитают блондинок? Хотя какой вы на хрен джентльмен… Повестись на эдакого купидона-переростка и Эллочку-людоедку в одном лице… с этими невозможными золотыми кудельками-крендельками, обрамляющими смазливое личико!..

Ну и фиг с вами, оставайтесь, ждите свою региональную супругу!

Я круто развернулась и, лицом к лицу, столкнулась с Риммой и Демизом.

— Тара! Виктор мне орм взорвал! Про тебя расспрашивал, правда ли, что ты с Мареком порвала и все такое. Что ты ему наговорила?

— Скорее, что я ему не́ наговорила, — я покосилась на блондина, стоявшего с таким видом, как будто он оказался здесь случайно и вообще он не с нами, но, готова поспорить, ушки у первого пилота на макушке, — Грозился вылететь за мной куда угодно, но зачем человеку отпуск портить…

Ри нахмурилась, едва заметно кивнула. Как всегда, мы с ней понимаем друг друга без слов.

— Мне и Марек звонил, — нехотя продолжила Римма, — Я, правда, была занята и не ответила…

— Ты никогда его не любила, — строго сказала я, а Дем сделал еще более безучастный вид. Ох уж эти блондины!

Глава 5.6

Тем временем фотосессия подошла к концу, и Эддар не знал, радоваться ему, или нет. С одной стороны, наконец-то, как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь, вот только общаться с бывшей женой настроения нет совершенно.

Они все обговорили еще три месяца назад, когда виделись в последний раз. Точнее обговорил он, Эддар, тогда же и выплатил полную сумму по контракту, плюс сверхурочные. Эстель, как обычно, говорила только о своей карьере, о новых постановках, о том, как важно ей лечь пораньше спать для цвета лица и прочее в таком духе. В общем, с точки зрения Эддара, они расстались друзьями, будучи в теплых приятельских отношениях, и вроде бы региональная жена не должна иметь к нему никаких претензий…

Но разговаривать с ней отчего-то жутко не хочется, и одновременно кажется невежливым побывать на Арттдоумие и не поздороваться.

Эддар хотел было ограничиться приветствием по орму, и уже заранее знал, как построить разговор, но знакомый, некогда приятный, с капризными нотками голос, чересчур тянущий гласные, затараторил так, что капитану не удалось вставить ни слова.

— Эдди, милый, привет, привет, я так скучала, так тосковала по тебе, наконец-то ты вспомнил о своей малышке Эсти, у меня как раз фотосессия на площади, вод ведь совпадение, подожди, она скоро закончится, я так ждала тебя, и наконец-то дождалась, потерпи, малыш. Эддар, мне тоже не терпится расцеловать своего кукусика, пока.

И теперь капитану ничего не оставалось, как стоять несколько поодаль от толпы поклонников бывшей жены и думать о том, как бы побыстрее и повежливее завершить с Эстель разговор.

Она подбежала к нему, как всегда, счастливая и цветущая («Ведь несчастье так старит!»), и картинно расцеловала в обе щеки, стараясь принимать выгодный ракурс перед вспышками камер. Эддар поморщился.

— Здравствуй, муж мой, как твоя поездка на этот раз? Какие новости? — ворковала между тем Эстель, не очень заботясь, правда, чтобы услышать ответы.

— Эстель, — Эддар сдержано взял ее за плечи и мягко отстранил от себя, — Ты забыла, что в прошлом месяце истек срок нашего соглашения. И мы обсудили это еще…

— Ах, жестокий, — Эстель наигранно рассмеялась, как будто серебряные колокольчики зазвенели в воздухе, — Ты продолжаешь разбивать мое сердце! Мне показалось даже, что ты никогда меня не любил.

Эддар немного опешил. О любви к региональной жене он никогда не заикался.

— Но ты зря называешь меня бывшей женой, любимый, — Эстель прижалась щекой к его плечу. — Для такой известной и любимой публикой актрисы, как я, в Департаменте было сделано исключение, и наш контракт…

— Эстель, — в голосе капитана послышались угрожающие нотки, и Эстель благоразумно прикусила язык. Злить Эддара совершенно не входит в ее планы.

— Ах, какой ты хмурый! Я пошутила, — она очаровательно улыбнулась и склонила голову на бок, жест, который раньше вызывал у Эддара умиление, а сейчас только досаду. Впрочем, он знал, что досадовать на Эстель бесполезно: она в образе, и с ней это ни к чему не приведет.

— Ну же, Эдди, улыбнись, мы ведь не чужие друг другу люди! Ах, я и забыла! Это тебе! — и, прежде чем он успел отреагировать, Эстель повязала желтый, канареечного цвета платок ему на шею.

— Очень мило с твоей стороны, Эстель…

— Ах, Эдди, я вижу, я все вижу и прекрасно чувствую! Былые чувства уже не вернуть, и осознание этого разрывает мне сердце, — Эстель смахнула несуществующую слезинку. — Подари же мне на прощание последнюю ночь любви, в знак некогда жгучей и неуемной страсти!

Эддар твердо отвел ее тонкую кисть в сторону и продолжал держать, не давая обнимать себя. Со стороны казалось, что они мило и нежно беседуют, а на деле капитан не знал, как бы попрощаться с бывшей региональной женой поделикатнее. Но с этим предложением она совсем переиграла, и это была последняя капля в чаше и прекрасный повод попрощаться.

— Не говори ничего, муж мой. Бывший муж, — Эстель ослепительно улыбнулась, — Я прочла ответ в твоих холодных глазах. Ну, так покажи мне тогда, свой корабль… Свою Персефону, — с придыханием, по слогам пропела Эстель.

— Корабль? — Эддар удивился, потому что раньше Эстель не проявляла особого интереса к его работе. И к его жизни, впрочем.

— Конечно, корабль. Я давно не видела Персефону — между нами говоря, твою истинную жену, да, да, не спорь со мной, ты всегда уделял больше внимания ей, чем мне! А мне как раз предложили роль — разведчицы на корабле А-класса. Хотелось бы посмотреть на будущее место съемок вблизи. И раз у тебя есть возможность помочь мне — пусть это будет последний аккорд нашей светлой любви!

Показать ей корабль с Тарой? Едва ли это хорошая идея… Несмотря на то, что отношения с Эстель остались в прошлом, Эддару совершенно не хотелось, чтобы они с Тарой встречались…

— Здравствуйте, капитан, давно не виделись, — раздался ставший в последнее время слишком хорошо знакомым голос.

Голос, который он хотел бы услышать последним в сложившейся ситуации!

— Представьте нас, пожалуйста, своей жене, — Тара стоит перед ним, совсем рядом, стоит протянуть руку, и коснешься ее… и откровенно наслаждается ситуацией.

«Ну что? — говорит ее улыбка. — Удержал меня на корабле? Имей ввиду, так просто я не сдамся!»

«Ничего, — ответил он ей взглядом. Я все равно тебя покорю, пусть для этого мне придется собственноручно сломать всех продажных роботов в моей команде!»

Вслух же сказал:

— Позвольте представить мою бывшую супругу, мисс Эстель. Обидное слово «региональную» решил пропустить.

Пытаясь сгладить неловкую паузу после рукопожатий, Эддар спросил:

— А Левочку куда дели?

— Левочка в кафе, совмещает приятное с полезным. Восполняет запас драгоценных белков-жиров-углеводов, и общается с Мими по видеосвязи. Отличный кстати, платок, капитан! И цвет тебе очень идет!

Демиз, предатель, я ведь тебе припомню. И черт возьми, ничего не ответишь, если не хочешь выглядеть еще большим посмешищем. Пилоту Эстель никогда не нравилась.

— Мы собирались в местный паб, капитан, восполнить катастрофическую нехватку алкоголя в крови, вы присоединитесь к нам? — не унимается Тара.

— Эдди обещал показать мне ваш чудесный корабль, — обаятельно улыбнулась ей Эстель, и нежно взяла капитана под руку.

Не вполне понимая, зачем это ему, Эддар кивнул. Куда угодно — только подальше от изучающего взгляда Тары. Все-таки зря он ей не поверил — она, кажется, и не собирается сбегать. Да, неудобно получилось. Почему-то Эддар чувствовал вину и перед бывшей женой.

Ну что ж, хоть корабль ей покажу, причем, корабль без Тары, подумал он, и рассеянно кивнул своей команде на прощание, увлекаемый Эстель в противоположном направлении.

— Тряпка, — неслышно, одними губами прошипела ему вслед Тара. Но ни Эддар, ни Демиз с Риммой не услышали, что конкретно она сказала. Не услышали, но прекрасно поняли. Переглянувшись, друзья увлекли Тару в паб.

Глава 5.7

— Это твоя каюта? Да, да, припоминаю… Ммм… Надо же, а здесь мило! Ах, Эдди, у меня совершенно пересохло в горле, не найдется ли у тебя глотка шампанского…

— Эй, Мими, или Меме, то есть Мики, Мини, в общем, кто-нибудь из вас, принесите шампанского в мою каюту.

— И клубники, — хлопнула накладными ресницами Эстель.

— Боюсь, на Персефоне нет клубники, — натянуто улыбнулся Эддар.

— Ах, не может быть! А на Арттдоумие такая прекрасная клубника! И как раз самый сезон! Пошли же роботов за клубникой, мой герой!

— Атлант…

— Атланта нет на корабле, — ответил по внутренней связи Мики или Мини, — Он выполняет ваш приказ, приобретая запасную лопасть для шаттла.

Точно, лопасть, он и забыл.

— Ну так сходите сами! Кто-нибудь из вас…

— Слушаюсь, капитан.

— Эдди, милый, и шоколад! Ведь здесь потрясающий шоколад!

— Мини…

— Это Мики, капитан, я слышал. Вы кнопку не отжали. Я так понял, мне выходить?

— Давай не затягивай! — рявкнул Эддар.

— Слушаюсь, сэр.

— Эдди, дорогой, — продолжала щебетать Эстель, и от ее щебета у Эддара начинал подергиваться глаз. Что на него нашло, что согласился показать ей Персефону?!

И, конечно, Эстель совершенно достала не только его, но и Мини с Мики своими капризами. Вон как резво рванули за клубникой и шоколадом! Хотя можно было передать приказ тому, кто уже вышел.

Но Эддару сложно винить хозяйственных роботов. Эстель даже чугунную тумбу выведет из себя. Что уж говорить о новейших пластиковых моделях… Однако это удивительно, практически необъяснимо — как он раньше мог вообще испытывать интерес к этой женщине?!

— Ты совсем меня не слушаешь? — звонкий голосок бывшей жены пробился сквозь стену мысленного иммунитета, — Как я выгляжу? Не слишком ли вычурно в этом простом крестьянском наряде? Незамысловатом, но антуражно-гламурном?!

— Ты выглядишь очаровательно, — покривил душой Эддар. Ну, где же роботы, черт их дери!

— А зеркало? Где у тебя зеркало? Мне надо проверить, все ли со мной в порядке, ты же такой невнимательный к деталям, может, у меня лоб блестит, или краска с глаз протекла, а ведь мне еще возвращаться домой! Ну что же делать! Это маленькое зеркало в душевой показывает меня только по пояс, я не перенесу этого! Я не привыкла так долго обходиться без зеркал!

— Присядь, Эстель, ты должно быть очень утомилась во время съемок, — Эддар галантно отодвинул бывшей супруге стул, хотя руки откровенно чесались придушить ее. Ну, или как минимум, заклеить ей рот.

Раньше он затыкал ее поцелуем, но сейчас, по понятным причинам, этот способ не годился. Возможность хоть ненадолго выйти из каюты за чертовым зеркалом он воспринял, как воспринимает заключенный известие о неожиданной амнистии.

А когда, чертыхаясь, он втащил в каюту огромное зеркало из кают-компании, Эстель уже не было в каюте.

Только излишне сладкий аромат ее духов говорил о том, что она вообще здесь была.

Холодея, Эддар подошел к сейфу.

Все в порядке, закрыт.

Не зная, зачем он это делает, Эддар набрал комбинацию и открыл дверцу и замер.

Ключа нет на месте.

Глава 6.1

Стараясь быть как можно незаметнее, Ишма, пригнувшись и приподнимая подол длинной юбки, чтобы не наступить на него и не споткнуться, стремительно сбежала по каменной лестнице. Она спешила. Конечно, можно не торопиться, и не желать так отчаянно проскользнуть в каменные ворота неузнанной — Ньола нет в Замке, и до вечера не будет, возле Статуи сегодня остался его дедушка — в принципе, незлой старик, ни разу не ударил ее, так, пару раз оттягал за ухо за оставленное пятно на полу, но желание оставаться невидимой, неуслышанной, неузнанной, давно стало для Ишмы привычкой.

Ишма давно не была дома. Разрешение Ньола оставаться в Замке она восприняла и с радостью, и с дрожью в коленях одновременно.

С радостью — потому что не надо больше уходить ночевать домой.

Впрочем, уже несколько месяцев, как домой она уходила, но ночевала всегда за порогом — то в ближайшем лесу, то на крыше полуразрушенной гонгмы. С тех пор, как отец однажды прилег рядом с ней на циновку и запустил руку под рубаху, шепча, что у ее матери больше нет таких маленьких сладких грудок, а мать, — Ишма слышала по ее дыханию — не спала, терпеливо ждала мужа, она больше ни разу не ночевала дома.

Первые две или три ночи Ишма ночевала во дворах подруг, но после того, как мать отходила ее кнутом для скотины, пообещав, что если будет продолжать позорить ее перед соседями, изрежет на мелкие клочки всю ее одежду, Ишма стала осторожно, чтобы никто не заметил, ходить спать в лес.

Ишму не пугали снующие временами мимо барсы — она знала, что не попробовавшие человеческой плоти, они не опасны, куда опасней представлялся родной дом.

Но сегодня нужно обязательно навестить маму и сестер — у нее есть деньги. И если не избавится от них сейчас, деньги могут не задержаться у нее надолго.

Целых три больших монеты и три маленьких Ишме дали вчера двое странствующих умемов, пришедших поклониться Матери Всего Человечества.

Сначала пользовали Ишму по очереди и одновременно, крепко держа за волосы и заламывая руки, правда, когда ее чуть не стошнило, не разозлились, и даже дали передохнуть. А потом, когда уходили, потрепали по щеке и всунули в лиф деньги! Никогда у Ишмы не было столько монет одновременно, да и для всей ее семьи сумма велика!

В прошлый раз, когда один почтенный пилигрим дал ей маленькую монету после того, как она обслужила его ртом, и Ньол узнал об этом, он жестоко избил ее, и она целый день пролежала в своей каморке. Ньол избил Ишму не за то, что обслужила того старого пилигрима, а за то, что утаила от него серебряную монету.

С тех пор, как Ньол взял ее впервые — в комнате, где хранится жир для свечей, он берет ее постоянно, почти каждую ночь. Почти — потому что иногда он уступает ее некоторым гостям. Ньол берет за это с них плату, а Ишме брать деньги нельзя.

Но вчера Ишма была умнее, чем в прошлый раз, и спрятала монеты за оторванный подол платья, особым образом подшив его. Но рано или поздно, Ньол узнает об этом, поэтому сегодня, пока его нет, нужно передать деньги матери.

Ее кормят в Замке, вместе с остальными слугами, а маленькие сестры голодают. А может быть, мама купит себе сурьмы и румян, и станет красивой настолько, что понравится отцу! Ишма знает, мама на самом деле добрая, просто ей больно оттого, что отец перестал смотреть на нее. Особенно после того, как однажды выбил ей спьяну верхние передние зубы.

Ишма никогда не понимала, зачем матери нужна близость с ним — раньше, когда она слышала хриплые стоны матери по ночам, она думала, что быть с мужчиной приятно. Теперь она точно знает, как это отвратительно и чаще всего больно. Наверно, всю жизнь мать все-таки стонала от боли… и не хотела, чтобы отец также обошелся с ней, с Ишмой!..

После двух белых лун в Замке глиняные стены родного дома кажутся Ишме совсем убогими. Она видит трещины, которые раньше не замечала и прохудившуюся камышовую крышу. Ишма надеется, что сможет помочь семье починить хижину. Вряд ли этих денег хватит, но, даст Богиня, Ишма сможет добыть еще. Главное, не злить Ньола, чтобы он не выбил ей зубы, как отец матери.

Родные стены встретили Ишму неласково, но она не удивилась и не обиделась.

— Зачем приперлась, шлюха? — мать, по привычке прикрывая рот рукой, встала в проеме, не собираясь пускать Ишму в дом.

— Я принесла деньги.

— Деньги! Откуда у тебя деньги! Все знают, каким местом ты заработала эти деньги, дрянь, все знают, — пробормотала в ответ мать, но все-таки посторонилась.

— Видит Богиня, ты навлечешь беду на наш дом. Ну! Где деньги?!

Ишме пришлось оторваться от двух черноглазых кудрявых малышек, встать, и высыпать монеты в преждевременно иссохшие ладони матери. Увидев расширившиеся от величины суммы глаза, Ишма не смогла не почувствовать гордость за себя!

— Не иначе, как ты их украла, — сухо, но уже не так сурово, сказала мать. — Или с каких пор прислужницам платят деньги?

— Вот еще, — Ишма протянула ей сверток с мукой и козьим сыром, все, что удалось достать на кухне в Замке. — Сестрам.

— Без твоих соплей здесь разберутся, кому что, — отрезала мать. — Ладно уж, сядь, поешь, раз пришла.

Глава 6.2

Она поставила перед Ишмой тарелку с ячменной похлебкой и зачерствевшей лепешкой. Ишма видела, что лучшие куски мать припрятала. Для отца или для себя. Но Ишма не возразила. Она могла только надеяться, что хоть немного козьего сыра достанется девочкам.

Ишма ела и смотрела на них. Надо же, как выросли! Вытянулись, и такие худые…

Она хотела бы отдать свою похлебку им — они жадно смотрят на то, как она ест… широко раскрытыми голодными глазами с одинаковыми голубыми жилками под ними… но под суровым взглядом матери не посмела.

Мать внимательно изучала Ишму, не переставая, однако, бормотать, что та обязательно навлечет беду на их дом, как уже навлекла своим распутством бесчестье.

Вглядываясь в свежее, юное лицо дочери, в нежный румянец щек, влажную поволоку испуганных глаз из-под длинных, густых ресниц, и особенно в целые, белые зубы, Радха, мать Ишмы, была не в силах побороть приступы бессильной ненависти к своему дитя. Приступы, переходящие в жгучую, болезненно выедающую изнутри ярость. Ишма так молода и так красива, что Радха не может не завидовать ей самой черной, самой злобной женской завистью — завистью матери к красоте и молодости дочери.

О, как она желает, чтобы это круглое лицо с совершенной кожей безобразно стекло вниз, как ее, Радхино лицо, чтобы поры на нем расширились и заполнились черной грязью, чтобы цвет его пожелтел и стал неровным от солнц, чтобы вся кожа на теле Ишмы обвисла, и вместо благоухания юности начала источать смрад, как от нее, от Радхи! Смрад, который отвращает от нее мужа все чаще и чаще…

Как же Радха боится окончить свои дни, как ее собственная мать — некогда первая красавица поселения и дряхлая, с трясущейся головой и редкими патлами седых волос старуха, обезумевшая настолько, чтобы ходить на площадь и предлагать свое сморщенное обвисшее тело пьяным бродягам, платить им за это деньги.

Со двора послышались шаги, и Ишма подавилась от испуга — подумала, пришел отец, и в груди сразу похолодело.

Но это оказалась Гадра — полубезумная соседская старуха, которую в селении считают провидицей.

Не пустить Гадру внутрь означает накликать беду на двор, и мать немедленно выхватила у Ишмы оставшийся кусок черствой лепешки и сунула его старухе. На мгновение он мелькнул в изуродованных артритом старушечьих пальцах и исчез в складках рубища.

Скривившись, Гадра оглядела сквозь мутную пелену глаз девочек, прижимающихся с двух сторон к старшей сестре, обхватив цепкими маленькими ручонками ее ноги.

Крякнув, икнув несколько раз, Гадра затряслась и пустила изо рта обильную пену. Ее злобные, почти скрытые обвисшей морщинистой кожей глаза воззрились на Ишму. На нее же и указал коричневый старушечий перст.

— Проклята! Проклята!! — завопила она, не в силах сдержать крупную дрожь во всем своем старом теле, — Тебе не пережить красной луны! — и Гадра упала на земляной пол, забившись в судорогах.

Звонкая оплеуха привела Ишму в себя.

— Дрянь! Я так и знала, что ты навлечешь беду на нас! Дрянь!! — мать хлестала Ишму по щекам снова и снова, а она только отклонялась, слабо пытаясь увернуться — она не могла убежать, опасаясь еще больше напугать сестер: испуганные отвратительным видом трясущейся старухи, ее воплями и пеной изо рта, девочки изо всех сил вцепились в ноги Ишмы и не пускают.

* * *
В Замок кхастла Бравиш Ишма возвращалась в слезах, не в силах сдержать дрожь. Щеки и уши пылали от материнских затрещин, руки дрожали, и колени совсем ослабли. Ишма даже не заметила, что во дворе Замка, со скрещенными на груди руками, ее поджидает Ньол, выразительно нахмурив брови. На его почти привлекательном лице написано крайнее неудовольствие, и Ишма хорошо понимает, чем это ей грозит, но бояться сил уже не осталось.

Оказавшись в комнате Ньола, Ишма с рыданием бросилась ему на грудь, обхватив руками шею и испугавшись собственной храбрости. К ее удивлению, Ньол обнял ее в ответ.

— Ну что ты, что ты, маленькая Ишма? Ходила домой?

Ишма кивнула.

— Ну вот, обидели мою красавицу. Не плачь.

Ньол принялся гладить Ишму по щекам, голове, плечам, чем вызвал еще более бурный приступ рыданий. Усадив на топчан, Ньол что-то протянул ей.

— Вот, смотри, я специально купил для тебя.

Увидев красные бусы, ленты и почти новые туфли, Ишма лишилась дара речи.

Раньше никто и никогда ничего не дарил ей. И хоть Ишма знает, что последует за этими подарками, впервые она почти не испытывает отвращения и страха.

Кажется, Ишма начинает еще лучше понимать мать, которая так боится потерять благоволение отца.

А Ньол смотрел на коралловые бусы, мял обнаженную грудь Ишмы, и думал о том, как красиво его подарки будут смотреться в красную луну. Надо будет еще купить ей новое платье.

Красное.

Глава 6.3

«Тара, ответь! Я знаю, что ты читаешь мои сообщения! Я вижу это по отчету о доставке…»

«Тара, я сделал официальный запрос о курсе Персефоны:-)».

«Я нагоню тебя в системе Гидры».

А вот это мне уже совсем не нравится! Что ему нужно? Прежде Вик не был таким… настойчивым, что ли. О великий прогресс, это со мной что-то не так или все окружающие мужчины вдруг перебрали со смелостью?! К одному и тому же Гудвину они сходили или как?! Ну, так надо было попросить мозгов…

Я отправила ответное сообщение:

«Я на работе, Виктор. Будь так добр, занимайся своими делами».

И, подумав, добавила:

«Даже если наши маршруты пересекутся, у меня нет ни времени, ни желания встречаться с тобой».

Уф, надеюсь, это немного охладит пыл внезапно воспылавшего необоснованным праведным гневом по случаю моего отлета космобиолога… Тут же пришло ответное сообщение. Дежурит он, что ли возле орма?!

«Ты в опасности, Тара. Ты сама не понимаешь, во что ввязалась»}.

Ничего себе! Да что ему вообще надо?! Если бы не знала Вика давно, и не будь он однокашником Риммы, я бы подумала, что Виктор не тот, за кого себя выдает.

Так, что еще… Входящее сообщение от Марека. Ну, ему-то что не отдыхается на персях прекрасной Мариэн? Джентльмены предпочитают блондинок, или он не в курсе?

«Тара, ответь! Давай еще раз спокойно все обсудим!»

«Не пори горячку, малышка…»

«Да, я был не прав, ты это хотела услышать?!»

«Тара, черт возьми, ответь! Я простил тебя и хочу начать все сначала!!»

«Тара, я возьму у папы корабль и найду тебя, где бы ты ни была, так и знай!»

Вот только этого мне не хватало!

Нажала на зеленый кружок вызова, орм кашлянул голосом Дема.

— Демиз, прием. Здесь чисто.

— Доложить обстановку, мисс Кроули.

— Бармен сказал, что ее видели здесь неделю назад. По-моему, не врет.

— А датчик определения лжи вам на что, мисс Кроули?

— Датчик тоже показывает, что не врет.

— Хорошо, оставайтесь на маршруте, мисс Кроули.

Со вчерашнего дня вся команда с ног сбилась, разыскивая Эстель. Разбились на группы, и нам с Ри доверили прочесать местные пабы. Мистер Эддар был так расстроен потерей этого самого ключа, что обошелся даже без своих дежурных шуточек по поводу моего мнимого алкоголизма… В отличие от Левочки:

— Тара обследует пабы?! Ну, все, держись Арттдоумие! Пустили парнокопытное в огород, — и дебильное хихиканье.

Они с Демом сейчас на космодроме, пытаются отследить ее по спискам пассажиров. Кап с Атлантом собирают сведения по местным театрам и гостиницам.

Местную полицию, естественно, тоже привлекли, но капитан считает, что толку от них мало. И пока его опасения полностью себя оправдывают. Впрочем, удалось установить, что пока Эстель не покидала Арттдоумие. Но попытается, как пить дать, попытается, иначе — зачем ей ключ к сокровищам Иштар?

— Римма, мы обошли уже четырнадцать пабов и впереди еще два, может, все-таки поедим? Для разнообразия? Между прочим, уже с трудом стою на ногах! Еще немного, и умру от усталости на радость Левочке… Да и Эду…

— Я и сама, если честно, об этом думаю. Нет, вот ведь дрянь!

— Ну а он куда смотрел?! Платок этот идиотский повязал…

— Тара, мне кажется, или ты ревнуешь?

— Я? Ревную? С чего бы это?

— Ну как сказать…

— Да, я возмущена наивностью и простофильностью мистера Рьи, и еще больше возмущена прыткостью этой провинциальной змеи, но при чем тут ревность?

— Да так, ни при чем, конечно…

— Рии!

— Таар! — в тон мне ответила подруга.

Отчаянно пыля и кашляя мотором, местное такси остановилось перед очередным пабом, который нам с Риммой надлежит проверить.

— Так что, воспользуемся случаем и переку…

Я оборвала сама себя на полуслове и так и застыла с незакрытым ртом.

— Тар?

— Римма, — я дернула подругу за рукав комбинезона, — Мне, наверно, это снится…

Подруга проследила направление моего взгляда и изумленно ахнула.

— Виктор?! Но как…

За столиком у окна действительно сидит космобиолог и с недовольным видом вслушивался в наушник орма!

Нет, это просто черт знает, что такое! Ну, он сейчас многое мне объяснит…

На всякий случай положив руку на портативную модель стелера (мистер Рьи настоял из соображений безопасности), я, пылая праведным гневом, с такой же пылающей подругой за спиной, буквально вбежала в полумрак паба.

Щурясь после яркого солнечного света улицы, уставилась, как овцелошадь на новые ворота, на тот самый столик, где только что сидел Виктор — столик совершенно пуст, лишь сиротливо стоящая чашка с чем-то дымящимся говорит о том, что кто-то здесь был. Был только что.

— Где он?! — без лишних церемоний Римма направилась к бармену.

— Вы о ком, мэм?

— Не притворяйся! — я присоединилась к подруге, — Вот, за этим столиком только что сидел человек!

— Сэр расплатился и ушел, — молодой рыжеватый вьюноша немного опешил от нашего с Рим напора.

— Куда?! — в один голос практически проорали мы.

— Мы только вошли, и никто не выходил!

— Здесь есть еще один выход, — невозмутимо пожал плечами бармен и продолжил протирать стаканы.

Мы ринулись в указанном направлении, и оказались в толпе каких-то демонстрантов, практически в эпицентре толпы, что двигается вверх по улице.

Лозунги с требованиями повысить зарплату, снизить цены на коммунальные услуги, плакаты, нестройный гул голосов!.. И приспичило же им бастовать как раз сейчас! Мне показалось, или в толпе мелькнула спина Виктора? Нет, вот он обернулся и оказался каким-то хмурым бородатым мужиком.

— Римма, — я недоуменно покосилась на подругу, — А нам не показалось?

— К сожалению, не показалось, — мрачно ответила Римма, — Не нравится мне это! Ладно, раз уж упустили его, пойдем, спросим бармена насчет Эстель.

— Только свяжусь с капитаном, пусть проверит заодно, прилетал ли сюда Вик…

Конопатый мальчишка за стойкой мельком взглянул на фотографию и посмотрел на нас, как на сумасшедших.

— Кто ж не знает Эстеллу Звездную?!

Эстелла Звездная… Практически то же самое, что масло масляное[1]… Эх, мистер Рьи, что же у вас со вкусом?..

Бармен тем временем продолжал.

— Она была здесь как раз перед вами…

— Что?!

— Да, беседовала с господином, которого вы искали… Потом, правда вышла через другой ход… Да, — бармен посмотрел на часы на стене, — Минут пятнадцать назад… Потом за ней отправился и ваш знакомый, — он проверил чистоту стакана на свет, и продолжал бурчать, как будто уже ни к кому конкретно не обращаясь, — Непонятно, правда, зачем он нацепил бороду, перед тем, как уйти… Но мало ли, человеку надо…

Не слушая дальнейших размышлений от том, куда катится мир, если такая звезда, как Эстелла Звездная, пьет кофе наверняка с беглым преступником, иначе зачем ему маскироваться… Впрочем, он тоже должно быть знаменитость… Мы с Риммой на всех парах неслись к поджидавшему нас такси, на ходу вызывая капитана и Деммиза.

— Капитан! Мы нашли ее!

— Почти нашли!

— Она на планете!

— Но дело приняло неожиданный оборот!

— Вы не поверите!

— Помните Виктора?

— Ну, такого шатена, тогда в клубе?

— Неважно!

— Они знакомы!

Не знаю, как капитан умудрился что-то понять из наших с Риммой возгласов, но ответил четко и внятно.

— Вас понял. Подаем сведения в полицию, через пять минут будет усилен контроль проверки рейсовых и частных кораблей, и мы их найдем. Общее собрание на Персефоне через тридцать минут.

Через полчаса мы все были в кают-компании.

Глава 6.4

— Итак, — подвел итог мистер Эддар, — Местные рейсы проверяются, частные блокированы. Очень странно, но Виктор Леднев не числится среди посетителей Арттдоумие. Но, в любом случае, с планеты им не уйти.

— Уже ушли, — скучным, немного меланхоличным тоном сказал мерцающий силуэт в центре стола.

И тут экипаж Персефоны опять-таки доказал отличную военную выправку — за одну долю секунды обстановка в кают-компании чудесным образом преобразилась. Демиз упал на пол, закрывая собой Римму, причем оба они выхватили стелеры практически на лету, и Ри даже два, а я неизвестно как оказалась за спиной у капитана. Сам мистер Эддар Рьи направил стелер на нежданного гостя. С противоположной стороны капитана страховал Левочка.

Призрак — а как еще назвать нашего настолько прозрачного гостя, что сквозь него мне было отлично видно пухлую… лицо Левочки с бластером — укоризненно склонил вбок голову, и, как будто ничего не случилось, продолжал:

— Пятнадцать минут назад с этой планеты, которую вы называете Арттдоумие стартовал рейсовый корабль Бон-Вояж курсом на Тритон, среди пассажиров которого под поддельными документами Клариссы Мекель находится искомая вами Эстелла Звездная. Немного целенаправленного очарования на капитана… и дело, как в вашей бессмысленной пословице, в шляпе. Впрочем, шляпка с цветами на ней была… А пять минут назад вслед за Эстеллой отправился Виктор Леднев, путешествующий тоже, понятное дело, не под своим именем.

Даже находясь за спиной капитана, я чувствовала его недоумение, неуверенность, обескураженность… если не сказать больше.

— Стойте, где стоите, — скомандовал мистер Эддар призраку, и рука со стелером ощутимо напряглась.

Пора было заканчивать это показательное выступление, ибо было просто стыдно. Я повисла на этой самой руке:

— Капитан не троньте его! Это местный житель.

— Какого…

— Это арттдоумиец, мистер Эддар.

— Какой еще местный житель, это выдумка, — не согласился со мной капитан, не желая опускать руку с оружием.

— Сами вы выдумка, — не согласился с ним призрак.

— Я о них в Справочнике читала, — сообщила я, и представилась, — Тара.

— Очень приятно, — не остался в долгу призрак. — Меня можете звать Несьонестелейвереку, все равно в вашем языке нет подходящих для нашей частоты звуков.

— Мистер Рьи! Левочка! Деммиз! Римма, и ты туда же! Да опустите вы, наконец, оружие! Поймите, это неприлично.

— Да, не очень-то вежливо, — согласился со мной Нес… Несьонестелейвереку, и занял свободное место за столом.

— Арттдоумиец? — Римма не могла поверить своим глазам, но навыки ученого пересилили, — Римма, космоорнитолог.

— Да, я знаю, — загадочно ответил Несьонестелейвереку.

Все, кроме капитана и Левочки заняли места за столом и принялись разглядывать гостя.

— Сейчас же перестаньте, — возмутилась я, — Понимаю, вам не терпится кого-нибудь убить, но ведь жизнь полна разочарований…

— Но ведь это призрак, — не выдержал, наконец, механик, — Он же бесплотный!

— Это кто призрак? Это я — призрак? — строгим голосом спросил арттдоумиец, — Сами вы бесплотный, вот что я вам скажу!

В доказательство собственной правоты Несьонестелейвереку приблизился к Левочке, не утруждая себя обходом стола, поэтому со стороны это выглядело, как будто половинка Несьонестелейвереку проскользила по его поверхности, и принялся просовывать сквозь механика голубоватые руки.

— Вот видите, — комментировал Нес… при этом, — Я свободно провожу сквозь вас рукой?! Не является ли это наилучшим доказательством в а ш е й бесплотности, уважаемый?!

— Я сойду с ума, — прошептал Демиз, а Римма умчалась за камерой и приборами.

— Это успеется, — сказал мистер Эддар, он, к счастью, окончательно пришел в себя, — Уважаемый Нес…

— Несьонестелейвереку, — помог культуролог в моем лице.

— Несь…оне…укареку…, извините нам нашу бестактность…

Арттдоумиец вежливо кивнул.

— …Но вы говорили об Эстель и о Тарином знакомом, — я пхнула его локтем в бок.

— Так поэтому я здесь, — невозмутимо пожал плечами Несьонестелейвереку, возвращаясь на свое место, — За вами так интересно наблюдать… А у нас здесь так мало развлечений…

— А как вы, местные жители, называете эту планету? — Римма суетилась возле Неса, то щелкая камерой, то расставляя вокруг датчики.

— Никак не называем, — разочаровал ее арттдоумиец, — Зачем называть свой дом — домом?

— Да погодите вы, мисс Цхинг Фун! Значит, Эстель точно нет на планете?

— Говорю же вам, она сейчас летит на Тритон.

— Система Гидры, — ахнула я, и пояснила капитану, — Виктор обещал нагнать меня в системе Гидры…

— Он сейчас пытается нагнать ее, а не вас, — поспешил успокоить меня призрак, — Ведь Эстель нарушила условия договора с вашим одногруппником, мисс Римма: не отдала ему обманом добытый ключ.

— Но ей-то он зачем! — Мистер Эддар ударил кулаком по столу.

— Уж явно не затем, зачем вам, — и Несьонестелейвереку почему-то подмигнул капитану.

— А вы знаете, зачем он мне?

— Догадываюсь, — загадочно ответил местный житель, — Но ваша супруга, простите, бывшая супруга намеревается обрести вечную молодость и бессмертие, так сказать, бонусом, собрав все драгоценности Иштар. А теперь, простоте, меня зовут.

— Подождите!

— Пожалуйста! — поддержала я капитана.

— Откуда она вообще узнала про ключ?

— О, так у вас здесь камера. Вот, видите? — мы опешили: Несьонестелейвереку продемонстрировал нам из-под потолка настоящее чудо техники размером с половинку муравья, — И еще одна в вашей каюте, капитан, и в вашей, — повернулся он к Демизу.

На этих словах Римма с Деммизом почему-то покраснели.

Глава 6.5

— И на Тритон Эстель направляется сами знаете зачем…

Пока капитаном, Левочкой, Демизом и Атлантом извлекались камеры, призрак, то есть Несьонестелейвереку, поведал нам с Риммой, что колонисты с Земли для коренных арттдоумийцев что-то вроде своеобразного реалити-шоу. «У наиболее ярких персонажей есть даже свои поклонники»! Между тем камеры оказались благополучно извлечены и все вернулись на места за столом кают-компании.

— Вы уверены, что камер больше нигде нет?

Несьонестелейвереку презрительно посмотрел на Левочку, и не удостоил механика ответом.

— Но почему вы нам решили помочь? — не выдержал Демиз.

— Не вам, — Нес покачал прозрачной головой, — А девочке.

На меня уставились два голубоватых прозрачных глаза.

— Ты ведь Лике дочь, верно?

Я онемела на несколько секунд. У меня, банально, шок, горло некстати сдавило, сижу, глазами хлопаю, а сказать ничего не могу, даже кивнуть не могу! А Несьонестелейвереку, который, как я уже поняла, считывает информацию не только вербально, удовлетворенно кивнул.

— Вы… Вы знаете маму?

— Знаю? — Нес усмехнулся, — Скажем так: знаком. Но, — арттдоумиец поднял руку в упреждающем жесте, — Я знаю все, о чем ты хочешь спросить меня, и, к сожалению, не могу дать всех ответов. Скажу лишь, что давненько Лика не залетала сюда. Впрочем, зная ее характер, она может появиться в любой момент…

И, вспыхнув на прощание немного ярче обычного, арттдоумиец растворился в воздухе.

— Как?! — вскричали одновременно Римма и Деммиз.

— Мы ведь не успели его как следует расспросить, — сокрушается пилот.

— Я не успела его исследовать, — расстраивается подруга.

— Что здесь происходит? Опять что-то без меня натворили? Без моего контроля, люди, я имею ввиду, вы совсем не справляетесь? — в кают-компанию зашел Атлант, вернувшийся с местного телеграфа — робот пытался отследить Эстель посредством пространственных сообщений.

Нашим рассказам о знакомстве с арттдоумийцем робот не поверил, заявив, что местные жители — выдумка, и удалился в рубку с гордо поднятой головой, пробормотав что-то под нос о легковерности и суеверии людей, в особенности, доставшейся ему команды…

Мистер Эддар хмурит брови и молчит. А я… я не знаю, что сказать такого, чтобы он не молчал, и язык не слушается, у самой пальцы подрагивают, слишком неожиданно получила весть… о маме…

«Зная ее характер»…

Надо же, а я, похоже, совсем не знала маму. Привыкла считать, что она была всегда, то есть всегда, пока была я… А до моего рождения у мамочки вроде как жизни и не было… Какая же я глупая!

— Не знаю, есть ли смысл теперь лететь в систему Гидры, — мистер Эддар задумчиво забарабанил пальцами по столу.

На наш немой вопрос капитан, что именно на планете Тритон Персефоне надлежало забрать специальный груз — драгоценные вестерианские кристаллы, или «живые кристаллы», которыми он собирался воспользоваться на Зиккурате, добывая сокровища Иштар. «По крайней мере, попытаться…», — оговорился он, из чего стало понятно, что заполучить артефакты мистер Эддар намеревается любой ценой.

Если Эстель следила за ним, она была в курсе всех наших планов, и теперь сделает все, чтобы опередить и забрать «эти чертовы кристаллы»!..

Также непонятна роль Виктора во всей этой истории — из сказанного Несом ясно, что именно он нанял Эстель. Но зачем это было ему нужно, да и простой ли он космобиолог?

Если Эстель была нанята им, чтобы похитить ключ у мистера Эддара, то не для этих ли целей она и стала твоей женой? — размышлял вслух Левочка.

— Нет, — покачал головой мистер Эддар, — Она никогда раньше не изъявляла желания осмотреть Персефону.

— Но, может быть, только потому, что раньше мы не собирались лететь на Зиккурат? — подумал вслух Демиз, — Мы же начали поиск сокровищ с Миры в Ките и подробного исследования Цефея…

— Что если нас пасут с самого начала, кап? — Левочка вытер пот со лба и отхлебнул из жестяной банки, — А я всегда тебе говорил, что слишком уж все гладко с этими сокровищами.

— Если бы с ними было все гладко, мы бы давно их нашли, — не согласился Дем.

— А может, Виктор и в нашу группу был специально внедрен? — задумчиво сказала Римма, — Хотя раньше за ним никаких странностей не наблюдалось. Я даже с Тарой их познакомила…

Выдержав тяжелый, если не сказать убийственный взгляд капитана, кандидат космической орнитологии пожала плечами, мол, не пони�

Глава 7.1

В очередной раз свернувшись калачиком на кровати в своей каюте, я вынуждена была констатировать, что и эта поза жуть как неудобна. Я уже пробовала вытягиваться, растягиваться, сжиматься, разжиматься, переворачивалась с боку на бок, со спины на живот, а сон все не шел.

Из головы не идет знакомство с призраком, то есть с арттдоумийцем. Так значит, эта самая Эстель собирается обрести вечную молодость и даже бессмертие… В принципе, не такие уж уникальные мечты для актрисы, а артистизма бывшей супруге мистера Рьи, пожалуй, не занимать…


«Но ваша супруга, простите, бывшая супруга намеревается обрести вечную молодость и бессмертие, так сказать, бонусом, собрав все драгоценности Иштар».


Черт возьми, бессмертие!! Что же это за драгоценности такие… Капитан говорил, что каждое из них само по себе является ценнейшим артефактом… Но бессмертие?.. Ей-прогрессу, это уж слишком! Не верю. Ну, сложно поверить!

И вообще, мне кажется, что обещание бессмертия — это очень удобная штука для менеджмента: ведь ее правдивость невозможно проверить. Вот, например, продает тебе некто это самое бессмертие. Точнее, справку о нем. Или даже почетную грамоту. Живешь ты, живешь… Оставаясь молодым. Современные технологии и медицина вполне себе позволяют. Потом этот кто-то, кто тебе справочку продал, умирает, ты живешь на несколько лет — даже десятков лет дольше и тоже умираешь. И вот, умирая, кому ты выставишь претензии? Допустим, к самой корпорации того самого менеджера, скажем, он не был частным лицом. Но до того ли тебе будет? Или не так: ну, вот что ты сделаешь? Они даже скажут — оукей, мы вам и деньги вернем, неустойку, так сказать. Вот, подождите, в следующем сезоне. А ты не дождешься, естественно… Не проще ли с самого начала скрутить эту грамоту в трубочку и засунуть в… Словом, вернуть вышеобозначенному предприимчивому манагеру? Так сказать, поблагодарить за предложение и вежливо отказаться?

Бессмертие…

А зачем нашему капитану эти самые артефакты-драгоценности?


— Но ей-то он зачем!

— Уж явно не затем, зачем вам.

— А вы знаете, зачем он мне?

— Догадываюсь.


Вот ей-прогрессу, не могу поверить, что мистер Эддар гоняется за бессмертием… На дурака-то он не похож. Да и за несметным богатством… Не вижу я в нем огня этой самой страсти к деньгам. Убейте меня, не вижу. Не похож он на тех, чьи фото украшают список Форбс: господа, неустанноработающие над преумножением своего состояния. Например, пан Скрыльски. Или даже Марек, — не смотря на состояние, эти люди счет деньгам знают. Хотя, может, поэтому и знают. А в капитане есть что-то другое. Он как будто итак в порядке, ему обожаемой Персефоны и подходящей команды достаточно. Вот Левочка, тот же Деммиз, они да… Занимаются любимым делом с надеждой на большой куш… Что ж… Римма, это вообще отдельный случай. Подруга всерьез обеспокоена тем, что все эти розыски «клада» могут затянуться на неопределенный срок, и как же ее ненаглядные, еще не открытые и не исследованные птички на далеких планетах?! То-то и оно. Да, беда.

А Виктор… Вот кто меня вообще сегодня шокировал! Эти его сообщения об угрозе, потом оказывается, что он тоже на Арттдоумие, причем обещает нагнать меня в системе Гидры… А потом узнаем, что он и Эстель в сговоре. Он что, тоже воспылал идеей бессмертия? Или банально решил кардинально поправить материальное благосостояние? Или работает на кого-то там, наверху. Настолько наверху, что они отслеживают каждый шаг мистера Эддара. Черт побери, и мой, получается… Или это совпадение, то, что Римма нас познакомила? Не люблю я такие совпадения… Нет, бред. Это я уже переборщила с паранойей, по-моему…

Но, так или иначе, столько дорог ведет на Зиккурат… Оказывается, родную планету капитана. Надо будет расспросить о ней поподробнее. Справочник ограничивается только самой общей информацией.

А еще…

Я и не чаяла, получить на Арттдоумие весточку от мамы…

И это самое волнительное известие для меня за весь день, рядом с которым все эти сокровища Иштар с их бессмертием, красотой и вечной юностью — тьфу и растереть! Признаться то, что мама знакома с коренным населением Арттдоумие, меня особо даже не удивило… Как сказал Нес?


«Знаю? Скажем так: знаком».


Сдается мне, с мамой связано еще больше загадок, чем нужно.


«…к сожалению, не могу дать всех ответов».


Почему? Что мешало ему? Или ответы лежат в иной плоскости, недоступной моему пониманию? Но я бы постаралась…


«Скажу лишь, что давненько Лика не залетала сюда. Впрочем, зная ее характер, она может появиться в любой момент».


Вот! Разве это не является лучшим подтверждением, что она жива!!! И плевать на все, что говорят тетки на Земле! Собственно, поэтому мы с ними долгие годы уже не разговариваем. Кроме тети Керстин, которая вырастила меня.

А я всегда это знала!! Всегда, черт меня дери, это знала! Мама жива и мы обязательно встретимся!

И эти мои татуировки… Они, конечно, непростые татуировки… В них действительно скрыто послание для меня. И то, что они символизируют два сокровища Иштар, конечно, тоже не простое совпадение… И у меня, как у полноправного члена экипажа Персефоны, свой собственный резон побывать на Зиккурате и найти сокровища… Что-то подсказывает мне, что я, даже помимо своей воли, на верном пути…

Глава 7.2

Я сама не заметила, как мысли начали путаться, и, когда в глаза мне ударил яркий солнечный свет, я даже не удивилась, просто последняя мысль меня как Тары была, что, похоже, это уже сон…

Да, это был тот самый сон, который начал мне сниться накануне отлета, то есть накануне встречи с мистером Эддаром. Почти каждую ночь я, в странных старинных одеждах шла под палящими лучами солнца, опираясь на дорожный посох. Шла туда, где, я знала, произойдет что-то действительно важное для меня. Пожалуй, самое важное, и самое невероятно, что может вообще случиться жизни.

* * *
Яркий, как сияние тысячи солнц свет ударил в глаза, потому что этот мужчина, которым я была, покинул темной свод пещеры. Ощущение… нет, с о с т о я н и е неописуемого блаженства! — вот, значит, оно какое! Глубокое, яркое, дикое и спокойное одновременно! Все, к чему я стремился, мне даровано в этой дивной стране, которой нет и не было никогда на карте…

Ясное, открытое пространство ума…

Ни одна мысль не закрыта для меня, не остается за кадром, не возникает в сознании, противоположном этому миру!

Я осознаю мир, и человеческое существо, которым я пользуюсь, как инструментом для осознания, такой же рисунок на бескрайней картине мира, как и все остальное!

Эта простая мудрость ясна и доступна, и всегда лежала передо мной и перед каждым, как на ладони.

Я п е р е ж и в а ю! Проживая, ощущаю бурление, течение, изменение самой жизни, и не вижу эту самую жизнь отдельно от себя! Не чувствую как что-то запредельное, неподвластное осмыслению, лежащее по ту сторону моста!

Ж и з н ь з д е с ь — игривая, изменчивая, текучая и бесконечно глубокая, прямо здесь, прямо сейчас, и я даже не был частью ее, я и есть жизнью!

И этот вкус всемогущества на губах, вкус, запах целостности и глобальности, когда любые возможные миры ощущаются, переживаются не более, чем мимолетные и преходящие солнечные лучи… Я — То самое, что вмещает в себя и эту небывалую прежде ясность и хаос жизни, ее непрекращающуюся игру…

Я точно знал, что поиск мой наконец-то завершен, и впервые в этом нет никаких сомнений!

И это все, все, о чем невозможно было даже мечтать, дала мне Она…

При мысли о Ней, я чувствую привычную волну сладкого трепета в каждой клеточке тела, каждом потаенном уголке ума.

Она действительно благоволила ко мне, раз столь щедро наградила за все перенесенные страдания и долгие годы безуспешной практики.

Она была со мной всегда, неотлучно, Ее лицо стоит перед глазами, даже когда не разглядываю Ее лик, изображенный на танкха.

Она улыбается мне из зелени деревьев, из благоухания цветов, из самой сути солнечного света!

Она является в самых разных своих формах, самых разных проявлениях, демонстрируя множество лиц, и каждое из этих лиц мне знакомо!

* * *
Со светлой, блаженной улыбкой на немолодом, некрасивом лице, Клод спустился к ручью для совершения омовения. Потому что прикасаться к изображающей Ее статуе надлежит в абсолютной чистоте тела и помыслов.

Сегодня особенный день, когда он самолично поднесет Ее статуе особые дары в знак своей безграничной верности и благодарности.

Возвращается в пещеру всегда с замиранием сердца — а вдруг случилось непоправимое, и драгоценная статуя исчезла? Что тогда будет с ним? Это крах, это конец!}

{Но нет, каждый раз нет! Ничего такого не происходит, Иштар стоит перед ним, сияя неземной, непонятной человеческому разуму красотой.}

{Трижды склонившись перед статуей, Клод приступил к ритуалу.

Голову украсил венцом Эдена, имя которому Шугур.

На лоб накинул ленту «Прелесть чела».

Подвел прекрасные глаза притираньем «Приди, приди».

В руки вложил знаки владычества — жезл и бич.

Тонкую, длинную шею, украсил лазурным ожерельем.

Полные груди прикрыл сеткой «Ко мне мужчина, ко мне».

Бедра укрыл повязкой «Тамар», одеяньем владычиц…


И тут все закончилось, смешалось, скомкалось, сменилось темнотой, оглушительным грохотом, под ногами заходила земля и я почувствовала, как проваливаюсь в эту темноту, которая не переставала трясти меня и звать голосом мистера Эддара:

— Тара! Тара!! Истар, проснись!

Нет, это не было землетрясением, а всего лишь нашим капитаном, который сидел на моей кровати и бесцеремонно тряс меня, повторяя мое имя.

Не спится же человеку…

Стоп! Ночью! В моей комнате! Ну уж, вы меня простите, но это слишком…

Звук пощечины доходчиво объяснил нахалу, что я вполне проснулась.

— Мистер Эддар!..

Я просто полна негодования, и преисполнена желания прямо сейчас объяснить этому нахалу все преимущества привычки стучаться, когда входишь в каюту к девушке, а также крайнего нежелательства посещения вышеупомянутых кают в ночное время, но он меня опередил.

— Что тебе снилось, Тара? Отвечай немедленно!

Мне что-то снилось?

Точно! Этот гад прервал такой сон!..

Мистер Эддар ловко перехватил мою руку, видимо сочтя, что одной пощечины для него достаточно на сегодня. Наивный!

— Не раздумывай, а то забудешь. Что тебе снилось?!

Забуду?! Такое?!

Я щелкнула выключателем и перевела взгляд на свои татуировки… Ну надо же, как во сне… Но было во сне кое-что еще, показавшееся смутно знакомым…

— Тара?!

— Мистер Эддар, черт бы вас побрал! Мне снилось, что я странствующий монах, который совершает какой-то религиозный обряд, если я не ошибаюсь… Ну, как объяснить ему все те состояния, что я переживала во сне, будучи этим самым монахом?!

— Какой обряд? Ты помнишь?

— Я сидела на полу, ноги вот так скрещены… Перед статуей… Одевала на нее украшение за украшением… По-моему, даже подвела ей глаза краской… Не помню, там много всего было.

— Постарайся вспомнить, Тара, это очень важно.

Глава 7.3

Я задумалась, уставившись на нахмуренные брови мистера Эддара. Взгляд скользнул ниже, на напряженную шею, черные завитки на медной коже, что так нагло и непристойно выглядывают из ворота белоснежной рубашки… Как назло, думается совершенно не о том!

— Попробуем по-другому: если я покажу тебе изображения предметов, ты сможешь вспомнить, их ли ты видела во сне?

Я сначала пожала плечами, а потом неуверенно кивнула. Думаю, что смогу. А по какому поводу кипишь-то?

— Твои татуировки, Тара. Они опять светились синим. Так, как в тот раз. Как будто ты взаимодействовала с ключом.

Я недоуменно посмотрела на жезл и бич — но они оставались привычными рисунками на коже.

— Вот… — мистер Эддар перевел орм в режим пространственного изображения, демонстрируя мне фото рисунков, выполненных на желтоватой бумаге, похожей на папирус. Изображения были древними, довольно грубой работы, но я узнала их. Это действительно были украшения из моего сна!

Я кивнула.

— Но почему татуировки светились?

Лицо мистера Эддара осветило невиданное мной до сих пор удовольствие.

— Потому что твои сны, Тара, — он замолчал, а потом как-то подозрительно безумно рассмеялся, — Эстель думает, что украла единственный ключ… Но она и понятия не имеет о моем тайном оружии, — капитан подмигнул мне, — Твои сны — и есть ключ, Тара! Ты — живой ключ к сокровищам Иштар!

И не обращая внимания на мои слабые — от неожиданности, конечно — протесты, подхватил на руки и закружил по каюте.

Псих.

Я старалась не думать о том, что на мне лишь чудесным образом надетая накануне шелковая пижама — обычно предпочитаю спать обнаженной, но после встречи с Несом и новостей о маме меня немилосердно знобило. Как говорится, нет худа без добра. Не представляю, что чувствовала бы сейчас, в такой пугающей близости от сильного, мускулистого тела капитана, покрытого медным загаром, если бы на мне сейчас не было бы даже этого кружевного струящегося безумия…

Впрочем, судя по бурной радости зараженного кладоискательской лихорадкой капитана, я нужна ему не для постельных этюдов. Ну, или не только для них… Кстати, об этюдах…

Мистер Эддар замер на месте так же внезапно, как и подхватил меня на руки, как будто натолкнулся на неведомую преграду. Несложно догадаться, куда был направлен его взгляд.

— Тара, — хрипло прошептал он, и его и без того горячие прикосновения начали просто обжигать мое тело. Я замерла, чувствуя, как громко стучит его сердце — в пугающей близости от моего, и непонятно было, чье звучит громче. Несмотря на жар, исходящий от тела капитана, меня снова зазнобило.

Осторожно усадив меня на край кровати, капитан уперся обеими руками по сторонам от меня, так, что сдвинуться в сторону не представлялось возможным. Мне не осталось ничего другого, как оттолкнувшись от его груди ногами, отодвинуться к стене. В момент я закуталась в одеяло, сразу почувствовав себя увереннее. Но мистер Эддар был не из тех, кто легко отказывается от желаемого. Он опять приблизился ко мне, и теперь отодвинуться стало совершенно некуда.

— Вы уже не хотите слушать о том, что мне снилось, мистер Эддар? — к моему удивлению и стыду, голос приобрел хриплые нотки, и совершенно новые для меня интонации.

Капитан провел ладонью по моей шее, от чего почему-то бросило из озноба сразу в жар, пристально заглядывая в глаза. Хотелось как можно дольше чувствовать этот взгляд, и одновременно это было совершенно невыносимо. Его ладонь переместилась с шеи на затылок, проведя мимоходом большим пальцем по щеке, мою попытку дернуться в сторону похоже, раньше, чем она была предпринята, блокировала вторая рука, которую он положил на мою талию. Первый раз после приключения в клубе его губы оказались в такой близости от моего лица. Воздух сгустился настолько, что мне казалось, что если он поцелует меня, я задохнусь. И если не поцелует — тоже.

Прикосновение губ капитана обожгло и расплавило одновременно, все мышцы на теле в унисон налились тяжестью и ослабли, голова безвольно откинулась назад, бережно поддерживаемая рукой мистера Эддара. Чувствую себя совершенно растерянной и беспомощной, и, непонятно почему, это так… волнующе… нравится.

Я опять попробовала отодвинуться — бесполезно, и едва слышный стон ушел с моих губ прямо в твердые и горячие губы капитана. Он прорычал что-то в ответ, прижимая меня еще сильнее, осторожно сжимая рукой затылок.

Марек никогда не целовал меня так. Впрочем, он никогда не вламывался ко мне среди ночи со своими безумными идеями. И совершенно точно, что он никогда так на меня не смотрел.

Неожиданная мысль о Мареке немного отрезвила меня, я забилась в этой горячей клетке железных объятий мистера Эддара, и чудом отстранилась.

— Так что же тебе снилось, Тара? — хрипло спросил он, и легонько прикусил губами мочку уха, от чего у меня почему-то дернуло внизу и перехватило дыхание.

Не знаю, как все-таки получилось оттолкнуть его от себя. Мы оба тяжело дышали, а во взгляде мистера Эддара я заметила невиданную раньше нежность.

— Если вы будете домогаться меня, мне больше не приснится ничего хорошего…

— Я думаю, напротив, Тара, — многообещающе улыбнулся он, — Твои сны обретут новую окраску. А что касается действительности, то она превзойдет все ожидания!

— Прекратите, капитан, — я хотела, чтобы голос мой звучал резко, но вопреки разуму, в нем просквозили просящие нотки.

— Прекратить? — ухмыльнулся он. Воспользовавшись тем, что я отодвинулась, он запустил руку под одеяло и медленно сжал мою ступню, надавливая попеременно на внезапно оказавшиеся супер-чувствительными точки снизу вверх, — Прекратить что?

Через секунду вторая его рука завладела второй ступней и начала делать то же самое, что первая. Я предприняла слабые попытки прервать этот неожиданный сеанс массажа, уперлась руками в кровать, и опять попробовала отодвинуться, но мистер Эддар держит крепко!.. А через несколько секунд мне самой расхотелось прерывать его прикосновения.

От его касаний стало совсем жарко — словно горячие потоки начали подниматься вверх по ногам, приливая к той зоне, которая была надежно скрыта кружевными пижамными шортами, вызывая нарастающее желание… чтобы он не останавливался. Не заметив сама, как изогнулась под пристальным взглядом этого улыбающегося мануальщика-искусника, я взмолилась:

— Пожалуйста, мистер Эддар, я прошу вас…

Глава 7.4

Руки капитана поднимались выше по икрам, и сейчас оглаживали, как оказалось очень чувствительные места под коленями, уверенно надавливая твердыми и сильными подушечками пальцев.

— Пожалуйста, что? О чем ты просишь меня, Истар?

— Я прошу вас… Перестаньте… Пожалуйста…

Судя по удивлению, промелькнувшему во взгляде капитана, совсем не эту просьбу он думал услышать.

— Прекратить? — тоном змия-искусителя прошептал он.

— Да, — слабым голосом попросила я, при этом отчего-то мотая головой из стороны в сторону.

— Да или нет? — этот злодей, похоже, специально издевался. А я раньше и не представляла, что бывает так

Рука капитана дошла непосредственно до вышеупомянутых шортиков, и легкое прикосновение его пальца к шелку заставило меня выгнуться и, прикусив губу, застонать. В следующее мгновение он уже возвышался надо мной, примыкая в новом, требовательном и горячем, поцелуе, в то время как рука продолжала легкие, невесомые движения по тонкой ткани — там, внизу.

Не помня себя, я рванула борта его рубашки в стороны, не обращая внимания на треск, и стук пуговиц по полу, и заскользила ладонями по гладкой и мощной груди.

Где-то там, далеко от этой глубины, где я сейчас находилась, где-то наверху, я понимала, что сейчас произойдет, как понимала и то, что у меня совершенно нет ни сил, ни желания противиться этому.

В это время из микрофона в стене раздался голос Демиза:

— Эй, кап, поднимись в рубку. Тут кое-что для тебя интере…

На этом голос первого пилота прервался.

В следующую секунду капитан был уже на выходе из моей каюты.

— Что?! — я, не раздумывая, рванула следом, в последний момент хватая первое, что попало под руку — что-то большое, теплое и уютное, — Какого черта?! Какого черта, я тебя, то есть вас, то есть, да какая хрен разница, спрашиваю, Демиз ищет тебя в моей каюте?

— В том-то и дело, что не в твоей, — за несколько секунд мистер Рьи волшебным образом преобразился, и в нем уже не узнать было того коварного соблазнителя, нагло ворвавшегося в мою каюту среди ночи, — Это было общее сообщение. Деммиз не нашел меня в моей каюте, и вызвал так, чтобы точно попасть. Не нравятся мне такие вызовы среди ночи.

— Пираты?

— Учитывая специфику нашей экспедиции, нам сейчас что пираты, что галактический патруль с проверкой.

— У нас нелегальный груз на борту?

— У нас сейчас каждая минута на счету. Дем с Атлантом подсчитали, что есть вероятность нагнать Бон Вояж с Эстель до системы Гидры, и, возможно, приземлиться на Тритон до нее.

— А Виктор? О нем ничего не удалось узнать?

— Судя по ответу из Информатория, как в воду канул. Причем, что характерно — еще на Земле. Если бы не Нес…кукареку и не ваша случайная встреча, никаких доказательств, что он посещал Арттдоумие, у нас не было бы.

Беспокойство капитана передалось и мне. Поэтому врываясь в рубку, я не сразу обратила внимание на поперхнувшегося при нашем появлении Демиза.

— Что случилось? — капитан, не глядя на пилота, уставился на приборы, не обнаружив ничего подозрительного, посмотрел в иллюминатор. Нахмурился, перевел взгляд на Дема.

— Девочка, — проскрипел мне Атлант, находившийся здесь, в кресле второго пилота, с каких пор ты стала носить мужскую одежду, причем ношеную?

— Причем ношеную капитаном? — уточнил первый пилот.

— К черту ее одежду, Демиз, что здесь, черт возьми, происходит?!

— То, что ее одежда полетела к чертям, мы видим, — кивнул Дем.

— Да, сейчас особенно очевидно, — занудно поддакнул робот.

— Как и ваша…

Только сейчас я поняла, что стою в рубке, кутаясь в рубашку капитана — естественно ту самую, с оторванными пуговицами, наброшенную поверх моей пижамы, лохматая и босиком. Не сильно более выигрышно смотрится и мистер Эддар — мало того, что ему тоже не мешало бы причесаться, так он еще в одних брюках и тоже без обуви. Правда, почему-то в одном носке, но это мало утешает, учитывая, что он голый по пояс. Весь такой медный… Такой мускулистый… Да что там! Без рубашки совсем огромный, прямо-таки заполняет собой всю рубку… и так близко стоит, что отчетливо ощущаю жар от его обнаженного тела…

Деммиз и робот недоуменно переводят взгляды с меня на капитана, причем взгляд Дема скорее удивленный, а механический взгляд робота — осуждающий. Наконец первый пилот все же соизволил неуверенным таким тоном объяснить:

— Смотрите, раковидная туманность, кап…

На экране сверкают какие-то рыхлые, розово-желтые сполохи…

— Что?! Ты вызвал меня по общей связи, ночью, чтобы я посмотрел на эти сгустки, — капитан пригляделся, — Не пойми чего?

— Ну теперь мне очевидно, что тебе было не до этого, — невинно ответил Дем.

— Что у вас происходит? — Римма появилась в белом халате в розовых и оранжевых пятнах, в голубых перчатках, и с какими-то пробирками в руках, — интересно, подруга вообще спит? — О! У вас здесь раковидная туманность! Спасибо что позвали! — и подруга намертво прилипла к монитору.

— Хоть кто-то благодарен за заботу, — поучительным тоном сказал Дем.

Появившемуся вслед за Риммой Левочке какие-то там раковидные туманности были до сиреневой звезды. Он во все глаза уставился на нас с капитаном.

— Ну, привет, опять, значит, началось, — механик закатил глаза к небу. Спасибо, что не сплюнул.

Кажется, я начинаю ему нравиться.

— А? Что началось? — Рим не успевает присутствовать и там, и тут.

— Ты за этим нас позвал? — спросил Левочка Демиза, — Посмотреть на с голый торс капитана и на Тарины ноги?

— Он хотел разобрать вопрос морали и нравственности во внутреннем уставе Персефоны, — серьезно подсказал Атлант.

— Капитан… Ты что, серьезно? У меня там опыт не получается, а вам среди ночи заняться нечем? — рассердилась кандидат космозоологии, — Ой, Тара, что это на тебе?

— Это рубашка капа, — любезно подсказал робот, — Теперь так модно ходить по ночам.

— Так получилось, — решил внести ясность капитан.

— Вы не так поняли, — поддержала я его.

— Куда нам понять, — удрученно проскрежетал неугомонный робот, — У нас же не голова, а компьютер.

— Который я с радостью отформатирую, если кто-то не заткнется, наконец, — пообещал мистер Эддар.

— Не сумеешь, кап, — не согласился робот, — Ты вот знаешь что умеешь… Не то, что надо, — и он задумчиво уставился на мои голые ноги красным глазом.

— Так, если кроме браковидной туманности у нас нет актуальных тем для обсуждения, то предлагаю разойтись, — мистер Эддар многообещающе посмотрел на пилотов, но те переглянулись с совершенно невинными лицами.

— Раковидной, — не согласился Дем.

— Левочка, дорогой, — сладким голосом начала я, — А что ты имел ввиду под опять началось?

— Ничего он не имел ввиду, Тара, — ответил за механика капитан, пихнув того в бок, — Чего спросонья не ляпнешь…

— Значит, опять, — закипала я.

— Глупости, Тара, — Римма наконец-то вернулась в реальность, — Левочка неудачно пошутил. А на самом деле мы все очень рады за вас с капитаном!

— Может, шампанского хлебанем по случаю? Ну, или хотя бы пивка? — предложил незадачливый шутник.

Я ошарашенно открывала и закрывала рот. Вот как объяснить им, что ничего, ну ладно, почти ничего не было? И быть не могло? Просто этот совратитель сбил меня с толку этими своими, то есть моими, снами, потом этот дурацкий массаж… При мысли об этом по телу пробежала горячая волна, а зрачки капитана, который смотрел на меня, расширились. Значит, о п я т ь… Бабник! Ну, я ему покажу!

— Нечего за нас радоваться, — буркнула я, — Атлант, проводишь меня? Там что-то с передатчиком в каюте, барахлит. Посмотришь?

— Разумеется, разве это не моя обязанность? — оживился робот.

— Обязанность второго пилота? — скептически нахмурился мистер Эддар.

— Обязанность высокоорганизованного механизма, долг которого оберегать эту девочку, — голосом сварливой дуэньи ответил Атлант.

— Ночью?

— А у меня теперь каждый день будет барахлить передатчик ночью, а Атлант — чинить его. До конца поездки, — ядовито припечатала я.

— Конечно, — важно согласился робот, — Так и будет.

— Э нет, капитан, я не согласен, — не выдержал Деммиз, — Вы уж это… Или заканчивайте, или как-то договоритесь полюбовно, что ли… Я не намерен дежурить все оставшиеся ночи, у меня, знаете ли, тоже есть личная… личное пространство, — и резко умолк, словно сболтнул лишнего.

— Будут еще какие-нибудь вопросы, советы, предложения? — голосом, не предвещающим ничего хорошего окружающим, осведомился капитан.

Я поспешила ретироваться.

Надо же, как глупо получилось.

А раковидная туманность все-таки красивая…

Глава 8.1

Понемногу жизнь на Персефоне вошла в колею. Я не простила капитану Левочкиного намека про о п я т ь н а ч а л о с ь, и два дня просидела с Риммой в лаборатории. Оказывается, вестерийская птица тирохвост имеет самый сложный голосовой орган среди воробьинообразных, а хищные птички сириусянские проскурлинки, промышляющие охотой на насекомых, ящериц и более мелких птиц, совершенно не имеют когтей… Да, временами было чертовски скучно, хоть и познавательно.

Атлант поколдовал над замком в мою каюту, и теперь попасть ко мне без моего на то разрешения можно только высадив дверь. Римма, всецело поглощенная теми образцами, что ей удалось добыть на Арттдоумие, особо не приставала насчет наших отношений с капитаном, и, после каких-нибудь часов трех-четырех споров, криков на всю лабораторию, ругани, призывов вспомнить о священных узах дружбы, что вот уже столько лет нас связывает, а я предательски молчу, отстала, доверив сортировать пробирки и цветные кристаллы. Понятия не имею, для чего они.

Впрочем, мои опасения были по большей части излишни: капитан не вылезал из машинного отсека — по-моему, барахлили два реактивных двигателя, из-за чего мы никак не могли набрать необходимую скорость, и они с Левочкой ходили хмурые и озадаченные, по пояс перемазанные в машинном масле. Заявив капитану, что тот не сможет отформатировать диск, Атлант слукавил — мистер Рьи владеет достаточно глубокими познаниями в области кораблестроения, пилотирования и программного обеспечения, соответственно.

Я уже понадеялась, что мы без особых происшествий, то есть не пересекаясь с капитаном, и долетим до этого самого Тритона, и позволила себе расслабиться, сбежав от Риммы и ее проскурлинок на часок-другой.

Захватив в кают-компанию коробку любимых шоколадных конфет с ликером, я засела за пространственным монитором, включив документальный фильм о Зиккурате. К моему сожалению, он оказался нудным и неинтересным, содержащим те же данные, что и Справочник. Под монотонное брюзжание дикторши о полезных ископаемых и долготах-широтах, я не заметила, как задремала. Пробуждение было неожиданным.

— Значит, вот как мои научные сотрудницы проводят досуг? — капитан с уставшим видом тяжело опустился на диван, рядом со мной, предварительно подхватив мои ноги, и положил их себе на колени. Нет, он что себе позволяет?! Во-первых, что о нас скажет команда, если увидит? Ну ладно команда, она после недавнего ночного рандеву не особо удивится, но ведь Атлант мне мозг высверлит своим механическим брюзжанием! Скольких трудов мне стоило выслушать от робота все лекции о добронравном поведении порядочной леди, между прочим, в с е лекции о морали, записанные в его память! Только когда, через шесть часов, взмолившись, то бишь, взвыв в голос, клятвенно заверила робота, что между мной и капитаном ничего не было, и вообще, быть не может, этот механический блюститель морали оставил меня в покое. И сейчас мистер Эддар намерен меня подставить? Не выйдет!

Я подскочила, как ошпаренная, чем, надо сказать, привела капитана в недоумение. Но видимо он был слишком уставшим от копания в машинном отделении, чтобы обращать внимание на мои подскоки.

— Если хотела узнать о Зиккурате, спросила бы у меня, — миролюбиво сказал мистер Эдд.

Я пододвинула к нему коробку с оставшимися конфетами. Двумя.

— Ну, вы были так заняты…

— Мы опять на вы?

— Не мы, а я. Вы всегда мне тыкали. Видимо, воспитание сказывается. Точнее, его отсутствие.

— Это правда, Тара. Хотя я и родился в весьма уважаемом кхастле, воспитанием похвастаться не могу.

— Где родились?

— На Зиккурате государства принято называть Цал. В каждом Цале помимо воинов и мирных жителей — крестьян, ремесленников, охотников, мясников есть еще несколько особых сословий — кхастлов, служителей религиозного культа.

Кхастлы очень могущественны и пользуются несомненным авторитетом у правительства, с которым у них взаимная, пожалуй, взаимовыгодная договоренность.

— Как Церковь в древние времена?

— На Земле Церковь, как социальный институт, всегда была немногочисленна. Кхастлы составляют половину, а то и большую часть населения Цала. Зиккурат изначально являлся религиозной планетой. Но то, что на нем происходит сейчас… Впрочем, я продолжу. Итак, в каждом Цале по нескольку кхастлов. Не все они равны между собой. Есть чистые, или высшие, также средние и низшие, неуважаемые. Последние обычно прислуживают первым, средние — тоже служат высшим, но не как прислужники и рабы. Это тоже ремесленники и крестьяне, но все, что они производят или добывают, уходит в общий распределитель.

— А что делают высшие?

— Не перебивай. Высшие — это элита любого Цала. Им не надо ничего делать. Только им позволено прикасаться к святыням — Ликам, Статуям, совершать восхваления, хранить священные артефакты.

В Цале Таммуз, на моей родине, было два высших кхастла, как сама понимаешь, враждовавших между собой. Так получилось, что вражда высших кхастлов ни к чему хорошему не привела — оба они настолько ослабли от междоусобиц, что стали легкой добычей переселенцев из другого кхастла, из Цала Исиды. Нашему Цали выгодно было дать им прибежище, потому что кхастл Бравиш принес на наши земли мощный артефакт. Я, если честно, сам удивлен, как правитель, точнее уже правительница Цала Исиды до сих пор ничего не предприняла для его возвращения…

Глава 8.2

— Подождите, капитан, — я взялась за голову. — Цали, кхастлы, артефакты, междоусобицы… В нашем мире? Но я читала, что Зиккурат не относится к молодым планетам с еще несформировавшейся историей…

— Так и есть, Тара, но тем не менее, моя родина — одна из самых отсталых планет Галактического Содружества. Правда, она не всегда была такой…

— Что вы имеете ввиду?

— Зиккурат на пять тысяч лет раньше Земли и Весты вышел в космос. Пять. Тысяч. Лет! Уже тогда это была великая цивилизация! Но что случилось с планетой вскоре — история умалчивает. Как я ни пытался найти хоть что-то, что привело бы меня к отгадке Зиккурата — без толку. Но вернусь к своей истории. Когда на наши земли пришли бравиумы, мой кхастл был плохо подготовлен и не успел оказать нужный отпор, в связи с чем все взрослые мужчины и женщины были убиты, а оставшиеся в живых дети объявлены представителями низшего кхастла, фактически сделаны рабами. Меня определили в служители Замка Бравиш в семилетнем возрасте.

— Какой ужас…

— Ты и не представляешь себе, какой, уверяю тебя. Не буду докучать тебе подробностями, но в тринадцать лет мне удалось сбежать с Зиккурата, прихватив с собой самое ценное, что я мог на тот момент.

— Ключ к сокровищам Иштар?

— Не только, Тара. Будучи прислужником в Замке, я, выученный грамоте в очень раннем возрасте, получил доступ к древним, подчас очень древним, манускриптам. Не спрашивай, как мне это удалось, уверяю тебя, о моей жизни в Замке можно написать книгу. Правда, это была бы не очень веселая книга…

Я узнал, что мой мир не всегда был таким, каким я его знал, и каким знали его мои родители, деды и прадеды. Не всегда в каждом Цале шла битва между кхастлами за власть и признание, не всегда резня, насилие, разруха и голод были нормой. Но знаешь, что самое страшное случилось с историей Зиккурата?

— ?

— Забвение.

— Забвение?

— Невежество. Тотальное невежество. Зиккуратцы в одночасье утратили всю свою историю, формировавшуюся тысячелетиями. Богатое наследие в виде знаний — в один момент исчезло.

— Но как это можно? Как можно утратить культуру — тем более внезапно?

— Не знаю, Тара. Как будто кто-то нарочно стер память моей планете, причем стер избирательно, оставив на поверхности то, что впоследствии было истолковано неверно, нивелировано. Культура моей планеты оказалась вывернутой наизнанку.

— Подождите… Язык!


— Что, язык? — не понял капитан.

— Язык каждого мирового сообщества содержит в себе ключи к истории своей расы, отгадки на многие вопросы и даже зашифрованные знаменательные события! — бодра отрапортовал внутренний культуролог. — В зиккуратском этого нет! Язык пуст, нелогичен! При всей его полноте… убог.

— Вот именно, — кивнул Эддар, — На планете с одной стороны, сохранились предметы древнего наследия, но истолкованы они так, что хочется схватиться за голову. Древние памятники, несущие в себе огромную силу, Лики, значения которых когда-то было достаточно для абсолютного прозрения, избавления от страданий, толкуются сейчас настолько примитивно и пошло, что действительно складывается впечатление, что Зиккурат — планета, не пережившая еще Смутного Времени. Как это коррелируется с космическими полетами, доступ к которым имеют, впрочем, только единицы, принадлежащие к правящим династиям, никому и в голову не приходит. У большинства населения главная задача — выжить. В буквальном смысле. А если повезет, уничтожить при этом соседа. Захватить его имущество.

— Подождите, о каких Ликах вы говорите?

— Из древних манускриптов я узнал, что некогда мир Зиккурата считался одним из самых счастливых и процветающих в Галактике. Символика Абсолютного Знания, дающего возможность использовать свой разум, была запечатлена на Ликах, иначе говоря, изображениях богини Иштар, ее статуях. Эти знания открывали людям самые настоящие сверхспособности, одно упоминание о которых сегодня звучит как сказки. В легендах Зиккурата есть неоднократные упоминания о возможностях людей пронзать пространство, а то и время, не используя для этого технические достижения. Впрочем, техническим развитием в те времена тоже не пренебрегали — Зиккурат был высокоразвитой во всех отношениях цивилизацией.

Что-то болезненно кольнуло меня изнутри, когда капитан упомянул о возможностях человека путешествовать в космическом пространстве без корабля, но все-таки, то, что он говорил, выглядело настолько невероятным, что я не могла поверить в то, что Эддар говорит это всерьез.

— То есть, можно было посмотреть на изображение вашей богини и улететь на соседнюю планету, не прихватив ни корабля, ни шаттла, ни даже скафандра?

— Для этого существовали специальные практики, и не так просто было дойти до такого высокого уровня реализации, но знание о том, как это сделать, было открытым. А сейчас символика Ликов трактуется так, как это удобно тем, кто у власти, как правило, редкостным мерзавцам и негодяям.

— А все эти разговоры о бессмертии того, кто соберет все десять драгоценностей Иштар?

— Именно об этом, похоже и грезит Эстель, — капитан поморщился, — Собранные вместе десять драгоценностей богини дают огромную силу. И, если направить ее на себя, то думаю, возможно, даже бессмертие.

— Но вы… Ты же ищешь их не для себя, верно? И не ради денег?

— Я хочу вернуть своей планете былое величие. Я хочу вернуть Зиккурату память.

— Но как это возможно, если в беспамятстве, судя по твоему рассказу, живут уже многие поколения?

— Ты не представляешь, какая сила скрыта в драгоценностях богини.

— Значит, сила, — я прищурилась, — А вы понимаете, как рискуете, рассказывая мне все это?

— Я понимаю, что теперь ты нужна мне еще больше.

— Потому что я ключ? Что, кстати, могло быть просто совпадением в тот раз и еще не доказано?

— Нет, Тара.

— А почему?

— Потому что ты — это ты.

Что ж, тоже ответ. Хотя и не ахти какой исчерпывающий.

Значит, он хочет вернуть память своей планете…

Тот, что бежал с Зиккурата в тринадцать лет.

В восемнадцать поступил в Земной Филиал Академии Космоса.

В двадцать восемь совершил свой первый полет в качестве капитана третьего ранга.

В тридцать два смог купить Персефону и заняться поисками сокровищ, которые могут освободить жителей его планеты от страданий.

Помню все, что он говорил о себе. Слово в слово. Почему?

И вот он сидит сейчас рядом со мной и рассказывает о Зиккурате, об Иштар, о чудесах, что когда-то она даровала людям. О подлом предательстве, что некогда в корне изменило жизнь семилетнего мальчика забытого сегодня кхастла, о нерукотворной статуе, оставшейся там, на Зиккурате, украшенной драгоценностями богини, переданными людям для того, чтобы вспомнить. Переданными эманацией Иштар.

Глава 8.3

Капитана трудно назвать писаным красавцем — его внешность не вписывается в общепринятые каноны, и, на мой взгляд, в этом и есть его преимущество — Эддар не похож на сиропных кудрявых вьюношей с первых полос журналов-голограмм, или чересчур деланных брутальных мачо. Извините, но все наносное — это колхоз. В Эддаре чувствуется сила, мощь и интеллект, и вместе с тем он какой-то благородный, что ли.

М-да, вспоминая его выходку с костюмом пирата и голографическим какаду на плече, нельзя не отдать должное его сообразительности и изобретательности… Впрочем, я не против оказаться втянутой в поиск сокровищ древней богини. А еще… у него очень красивые руки. Широкие скулы, нос с небольшой горбинкой, тонковатые, но выразительные губы. Прямой, вызывающий взгляд. Аметистового цвета глаза с фиолетовой радужкой и медный оттенок кожи. Темные волосы, собранные в низкий хвост. Широкие плечи, рельефное, даже местами слишком рельефное, тело…

Кажется, я настолько увлеклась разглядыванием мистера Эддара, что совершенно перестала слушать, о чем он говорит. Надеюсь, он этого не заметил. А, все о том же. «Глубинный смысл неподвластный разуму», «одного Лика было достаточно для прозрения и освобождения от страданий», «скрытые возможности разума». Я ничего не пропустила.

— На Зиккурате два солнца — белое и красное, — продолжает он.

— Это невозможно, — безапелляционно заявила я, желая показать, что внимательно слежу за ходом беседы, — Не может планета вращаться вокруг сразу двух звезд.

— В действительности, солнце одно, белое, — кивнул мне Эддар, — Красное — это оптический обман из-за особенностей химического состава верхних слоев атмосферы. А вот лун действительно две — также белая и красная. У планеты два спутника. Белая — похожа на земную, а красная показывается только раз в год. В древние времена это был великий праздник, а теперь в эту ночь совершаются кровавые жертвоприношения.

— Человеческие?! — ахнула я.

Капитан вздохнул.

Нет, я решительно начинаю его понимать!

Нашу милую и познавательную для меня беседу прервал истошный женский вопль.

Римма!

Не теряя ни секунды, мы с капитаном рванули в лабораторию. Именно оттуда раздавались крики старшего научного сотрудника. Одновременно с нами в лабораторию вбежали Деммиз с Атлантом, и даже Мини с Мики. Левочка, видимо, решил, что хватит с него «наших заскоков». Это его выражение, не мое! Впрочем, механика можно понять. Экспедиция у нас задалась развеселая, жаль, всего не расскажешь.

Кандидат космозоологии уже перестала издавать звуки, которые легко сделали бы честь любой банковской сигнализации, и теперь стоит с вытаращенными глазами и полуоткрытым ртом, указывая пальцем на небольшую зеленую птичку с красным клювом и золотым хохолком. Ничего особенного, на мой взгляд. Птичка как птичка.

— Что случилось? — первый пилот обнял подругу за плечи, а второй нехорошо покосился на нас с капитаном. Развела руками, мол, ничего не понимаю, о чем ты.

— В-в-видите? — заикаясь, задала нам всем вопрос Римма.

Мы поспешили заверить ее, что видим.

— И я в-в-вижу, — икнула Римма.

Мы озабоченно переглянулись.

— Так я и знала — доработалась, — вздохнула я, — Вот что бывает, когда сутки проводишь в лаборатории!

К моему удивлению, Дем меня поддержал. Надо же, думала, он совсем меня не замечает!

— Сколько раз ей повторять! Трудоголизм — это диагноз.

Второй пилот тоже не остался в долгу:

— Неуравновешенное психическое состояние. Возможность склонности к агрессивному неадекватному поведению. На месте капа я бы…

В этот момент Римма опять вскрикнула, но как-то уже жалобно, что ли…

Мы проследили за направлением ее руки — все в порядке.

— Ее нет.

Ну да. Птички той зелененькой не было. Но это же не повод, чтобы визжать. Нет, подруга явно переработала. Надеюсь, это еще можно поправить. У меня там припасена как раз для таких случаев…

В следующий момент взвизгнули уже мы обе, потому что вышеупомянутая птичка возникла на том же самом месте из воздуха, укоризненно посмотрела на нас с Риммой и по-куриному склонила голову на бок.

— Как так? — спросил у капитана Деммиз. Тот пожал плечами.

— Ой! Хлопнул себя по металлическому лбу Атлант, — я, кажется, знаю, в чем дело. Я вот обнаружил недавно, еще когда с Арттдоумие стартовали, наверно, тебе, — он протянул Римме конверт со сверкающей надписью:


«Уважаемому космическому орнитологу с Земли от скромного коллеги с Арттдоумие».


Римма недоуменно раскрыла конверт. Он оказался пуст. Ри растерянно потрясла его вверх ногами. Бесполезно. Конверт как конверт, пустой только.

В следующую секунду мы с Ри опять взвизгнули, правда, уже слабее, потому что вдруг раздался мелодичный приятный мужской голос:

— Уважаемая мисс Римма Цхинг Фун, к сожалению, за неимением достаточного времени я не смог предоставить Вам достаточной возможности для того, чтобы меня, должным образом обследовать, как Вам бы хотелось. Поскольку орнитология также входит и в список моих приоритетных интересов, и мы, в некотором смысле с Вами коллеги, оставляю Вам данный образец. Его зовут Юдвиг, в питании неприхотлив, уверен, что в Ваших заботливых руках ему будет хорошо. Исследуйте на здоровье — Юдвиг очень любит компанию. С уважением, Ваш Несьонестелейвереку.

Глава 8.4

— Ваш Нес…. телекуреку?! — недобро нахмурился Деммиз. Впрочем, вид у Риммы настолько ошарашенный, что первый пилот решил сменить гнев на милость.

— Так значит, вам всем не померещилось тогда, раз ваш призрак вам письма пишет, — с изрядной долей скептицизма в голосе прокомментировал случившееся Атлант.

— Только Юдвига на моем корабле не хватало для полного счастья, — пробурчал Эддар. — Интересно, какие здесь еще подарочки с Арттдоумие? Может, по моему кораблю ходит до поры до времени невидимая корова? Или невидимый крокодил засел в душевой?!

Я ойкнула и почему-то схватила капитана за руку, что вызвало у него довольную улыбку, а у Демиза снисходительную. Римме было не до моих эмоций, а вот второй пилот скрестил на груди металлические руки.

— Но что значит — «в питании неприхотлив»? — озадаченно спросила, ни к кому не обращаясь, Римма. — Чем его кормить-то? Будет ли он есть видимую еду? О прогресс, что за чушь я несу…

— Главное, чтобы гадил невидимо, — с серьезным видом заявил Левочка, заглядывая в лабораторию. — Ну или чтоб его какахи непроявлялись в праздник…

— Ну как? — спросил Эддар, враз забыв про Юдвига. Тем более что он опять исчез.

— Порядок, кап. Похоже, нашел, в чем была загвоздка. Если я прав, и замена литализатора сработает, скорость получится прибавить практически вдвое.

— Но все же вряд ли этого окажется достаточно, чтобы нагнать пассажирский крейсер, — сообщил Атлант.

— А эти кристаллы, которые вы хотите забрать на Тритоне, — я все еще не могла определиться, как обращаться к Эддару — на «ты» или на «вы», и в присутствии всей команды не хотела испытывать судьбу. — Которые Эстель решила перехватить? Они же наверно жуть какие дорогие!

— И?.. — подбодрил меня механик.

— Может, у нее денег не хватит, — неуверенно закончила я не слишком внятную мысль. Просто хотелось как-то ободрить Эддара, что ли…

— У женщины, перед которой маячит бессмертие и вечная юность, не хватит денег? Сама веришь в то, что сказала? — спросил Демиз.

— Тара, — укоризненно начал робот, но его прервал приятный женский голос по внутренней связи: автоматика сообщала, что прямо по курсу неизвестное судно.

Корабль в иллюминаторе оказался небольшим, совершенно черным, новым. Но это на мой взгляд.

— ЛинКР, Линейный миниСКрейсер первого ранга, облегченная версия.

— Судя по сканеру — встроенная функция истребителя. На мои позывные не отвечает, — сообщил Атлант.

Корабль медленно удалялся от нас.

— Чую пятой точкой — Леднев, — сказал Левочка.

— Но зачем космобиологу крейсер?

— Тара, а зачем ему нанимать Эстель и похищать у капитана ключ?

— Кап, ЛинКР движется на Тритон. Опережает нас.

— Вижу, — согласился капитан, — Продолжаем движение. Деммиз, можно прибавить скорость?

— Выжимаем, что можем, кап. Продержаться бы на этой.

— Капитан, имею своим долгом напомнить, что у нас на борту женщины и видимые и невидимые представители фауны. Несколько небезопасным может оказаться прямой курс на Тритон, где нас может ожидать вовсе не желающая тебе крепкого здоровья и долгой жизни супруга, и этот самый Виктор Леднев… А если это его корабль, то…

— Отставить разговоры! Мы сделаем все необходимое, чтобы быть осторожнее. Живые кристаллы нужны нам позарез.

— Послушайте, капитан, — мистер Рьи обернулся ко мне, — Может, глупость скажу…

Дем тоже заинтересованно оглянулся, а Левочка презрительно хмыкнул, мол, кто бы сомневался. Я, решив не поддаваться на провокации пузатого механика, изобразила покер-фейс и продолжила:

— Если артефакты настолько бесценны, и местное население Зиккурата ими так дорожит, то как они согласятся выменять их на эти самые кристаллы, пусть даже самые что ни на есть живые?

Оглушительный хохот всей команды был мне ответом. Обиднее всего даже не то, что заодно со всеми смеялись Атлант и Ри, но и капитан хохотал в голос!

— Тара, ты всерьез думала, что мы вот так придем к кхастлу Бравиш, или Цалибу Иннатхе-Воительнице и попросим их обменять бесценные сокровища на горсть вестерианских кристаллов?

Мистер Эддар даже вытер слезу в уголке глаза. Надо же, как весело ему! Отсмеявшись, он, заикаясь, продолжил:

— Мы намерены выкрасть сокровища, Тар. А кристаллы нужны, чтобы принять их форму и дать нам уйти — хоть на какое-то расстояние.

Вот это поворот.

Глава 8.5

— А нас пустят к этим самым сокровищам?

Нет, ну зачем так ржать-то?!

На этот раз меня пожалела Рим — ободряюще приобняв меня за плечи, подруга пояснила:

— Мы не собираемся просить их об этом, Тар.

Команда жуликов. Немудрено, что я растерялась! Я же впервые в составе экипажа воров и мошенников! С гордо поднятой головой я донесла до их мнения, что думаю об их степени порядочности и удалилась в лабораторию.

Римма, присоединившись ко мне через полчаса, сообщила, что нужную скорость набрать так и не удалось, и крейсер ЛинКР оторвался от нас на значительное расстояние. Судя по подсчетам, на Тритоне мы будем не раньше, чем через сутки. Груз зарезервирован на имя капитана, поэтому все-таки стоит попытаться его забрать.

— А ты думаешь, эта самая Эстель не попробует воспользоваться тем, что она жена Эддара?

— Региональные жены не имеют права использовать фамилии мужей. К тому же, она его бывшая жена.

Я только махнула рукой. Попытка не пытка, как говорится. Если уж живые кристаллы нужны нам позарез, то конечно, стоит попробовать их забрать. К тому же я никогда не была на Тритоне.

Однако видимо, никому из нас не суждено было там побывать в этот раз.

Кристаллы мы не забрали. Мы не смогли даже приземлиться.

На подлете к Тритону нас встретил уже знакомый черный крейсер ЛинКР, и, встретил весьма недоброжелательно.

Персефона попала под обстрел.

Это было так.

* * *
Мы с Рим валялись в моей каюте в компании второго пилота и только приступили к просмотру научно-фантастического фильма «Возрождение Вавилона» — новейшая лента, только-только вышедшая на пространственные экраны — с симфонией запахов и звуков, словом ощущением полнейшего погружения. Поэтому, когда Персефону ощутимо тряхнуло и потянуло гарью, мы не сразу заметили — как раз был момент гибели древней цивилизации.

Несколько секунд понадобилось Атланту, чтобы понять, что дело не в эффекте присутствия фильма — корабль действительно трясет.

ЛинКР поджидал нас на орбите планеты, и как только гравитационные двигатели были выключены, начал обстрел.

Оглушительный треск рвущейся обшивки, мат Левочки из машинного отделения по внутренней связи, четкие и быстрые, как выстрелы, команды капитана и сосредоточенное выражение лица Дема.

Мастерски маневрируя, вдвоем с Атлантом им удалось совершить практически чудо. По замыслу нападавших, у Персефоны оставался один шанс выжить — это войти в атмосферу Тритона и совершить аварийную посадку. Только таким образом можно было спасти свою команду в условиях нарушенной системы жизнеснабжения.

Персефона — корабль второго-А класса, то есть даже близко не военное судно. Кое-как мы вооружены, но по сравнению с ЛинКР… Единственное, что удалось, помимо маневров — это отвлечь внимание нападающих ответным залпом облегченных противоракетных зарядов, коих хватило минут на десять, не больше. Именно за это время мистеру Эддару предстояло произвести ремонт пробоины в корпусе. Иначе пришлось бы садиться — прямо в гостеприимные объятия нападающих. Может, как раз в подзабытые объятия бывшей жены, которая решила заранее обезопасить свое бессмертие, избавившись от конкурентов. А о том, что это мог быть Виктор, мне не хотелось думать.

— Охрененная работа, кап! — сообщил Левочка, когда открывшийся аварийный шлюз впустил внутрь капитана. Скафандр, не рассчитанный на подобные испытания, лишь чудом выдержал. Но, так или иначе, пробоина была закрыта, и нам уже не грозило остаться без воздуха. По крайней мере, в ближайшие часы.

— Гелевая термозащита на соплях держится, — скривился мистер Эддар, — Но это все, что доступно сейчас. Дем, какие новости?

— Удалось сменить курс, кап. Похоже, ушли. Но курс держим неровно, крен влево из-за повреждения корпуса.

Мистер Эддар выругался сквозь зубы.

— Сколько мы продержимся на лету?

— Да в принципе, в таком режиме мы можем оставаться сколько нужно. И гравитационные двигатели в порядке. Однако основная проблема ожидает нас после посадки. И проблема — это мягко сказано, кап, — Левочка протер запотевшие очки и с головой ушел в машинный отсек. Его голос раздался из-под стального пола, — Если мы сядем, то хрен там поднимемся. Тут работы на месяц. И без замены фенолформальдегидного связующего и магнитной батареи вряд ли что получится. И это не говоря о том, что нужна нормальная заплата на корпус, как минимум керамика, а не гель.

— Если спустимся на Тритон или другую планету системы Гидры, в воздух уже не поднимемся, я правильно понял?

— Так точно.

— Да нам и не дадут, — Атлант сосредоточенно вел Персефону, то и дело вздрагивающую, как от попадания метеоритов. Каждый рывок корабля отдается спазмами у меня в животе. Кажется, что вот-вот, и скользящие мимо нас яркие пятна проплывающих мимо звезд станут последним, что мы увидим.

— Как назло, и помощи не попросишь, — прошипел сквозь зубы Дем, — Проклятый сукин сын засечет нас по радиограмме, и, как пить дать, догонит и прикончит.


Я нагоню тебя в системе Гидры …


Нет, бред…

— Что ж. Тогда остается только одно.

Мы все уставились на капитана, ожидая решения.

— Курс на Зиккурат.

Глава 9.1

— Они уже здесь?

— Ждут вас, госпожа.

— Сколько их?

— Трое, госпожа.

— Старики?

— Два почтенных старца и один мужчина средних лет, желающий выглядеть, как старец. Его раньше не было, госпожа.

Иннатха довольно прищурилась.

— Хорош собой?

— Трудно сказать, госпожа. По-моему, переусердствовал с ореховым соком. И волосы пропитаны глиной настолько, что не разберешь, что под ней.

— Вот как? — весело пропела Дева. — В таком случае сегодня будет особенный вечер…

Иннатха запустила тонкие сильные пальцы обеих рук в густую шерсть отозвавшихся мурлыканьем леопардов.

— Предложи им халвы и щербета, Ферната.

Цалибу проводила смуглую спину служанки взглядом и улыбнулась своему отражению. На что только не идут претенденты на ее сердце, или Цал…

Бродячие торговцы, менестрели, сказители и воины… Ей видны в с е их ухищрения. Как на ладони.

Аккуратно зачерпнув мизинцем ароматную черную массу из золотой шкатулки, Цалибу подвела глаза. Притиранье «Приди, приди» она никогда не доверит прислуге. Еще не хватало, чтобы они своими дрожащими, неуклюжими пальцами прикасались к бесценному артефакту!

Цалибу отошла на несколько шагов, ощущая под босыми ногами приятную прохладу мрамора.

Шугур, ее великолепный золотой венец, сверкает в золотистых волосах в лучах заходящего белого солнца. Красное пока прочно стоит в зените.

Значит, он решил навестить ее именно так. В роли бродячего умема.

Поиграем…

Ручные леопарды довольно мурлычут, прижимаясь мускулистыми совершенными телами к смуглым коленям Цалибу. Они всегда чувствуют, когда хозяйка в добром расположении духа. Довольно оглядев свое упругое молодое тело, которое служанки два часа натирали благоуханными маслами, Иннатха сняла Шугур и отложила в сторону. Вместо него надела диадему из голубого жемчуга с тончайшей небесно-голубой накидкой, спускающейся до середины спины. Прозрачные шаровары с широким золотым поясом, расшитым голубым жемчугом и сапфирами и небольшой лиф, расшитый теми же камнями так густо, что не было видно ткани. Широкие золотые браслеты на руки и тонкие, изящные, с множеством сверкающих подвесок на щиколотки. Ногти на руках и ногах покрыты настоящей золотой пылью. Накинув на смуглые плечи прозрачную белую шаль — настолько тонкую, что ее почти не видно, и окинув взглядом свое отражение еще раз, Иннатха довольна.

Ее забавляют разговоры на ученые темы с умемами, и она нередко приглашает странствующих мудрецов во дворец.

А сегодня вечер и вовсе обещает быть занятным. Надо сказать, никто из прежних охотников за ее сердцем и Цалом не представлялся умемом, ученым, многие годы потратившим на изучение священных писаний. Сами же мудрецы, для того, чтобы увидеть библиотеку Цалибу, готовы пойти на многое. В прошлом месяце ей подарили десяток красивых рабов, черных, как эбеновое дерево, сильных, высоких и соразмерных. Их привезли из-за моря, специально для нее, Цалибу Девы-Иннатхи, зная, что она питает слабость к молодым красивым телам. В последнее время ей нравилось смотреть, как несколько мужчин любят друг друга, и привезенные из-за моря рабы не разочаровали. Иногда ей достаточно просто смотреть на их любовные игры, и сладкие спазмы начинают сотрясать ее тело, еще до того, как кто-то дотронется до него.

Интересно, как далеко будущий Цали Таммуза зайдет, чтобы доставить ей удовольствие? Мужчины настолько предсказуемы, если поманить их возможностью…

Все три умема почтенно склонились перед Цалибу, когда в сопровождении любимцев-леопардов, Иннатха вошла в уютный внутренний двор, устланный богатыми коврами и подушками с кистями.

Посреди нежно журчит фонтан, изображающий Всесильную Иштар, что держит свою голову в руке, в чаше из костяного черепа. По бокам Милостивой Богини стоят ее эманации — две девушки-воплощения Богини, обе опустились на одно колено. Головы их запрокинуты, пухлые губы заманчиво приоткрыты — они жадно ловят упругие струи, бьющие из шеи обезглавленной Богини. Третья струя направлена в четко очерченный рот самой Иштар. Вода в фонтане символизирует кровь богини, которой она поит своих утомленных подруг и подкрепляет силы сама. Сейчас, в лучах красного солнца, прозрачные струи отливают розовым, действительно напоминая кровь.

Вокруг круглого фонтана растут цветы — гиацинты, пионы, ирисы и редкие черные лилии, наполняя воздух утонченным благоуханием. До прихода Иннатхи перед умемами извивались в завораживающем танце стройные фигуры танцовщиц. Девушки сами отбивали себе ритм на маленьких бубнах, звенели колокольчиками на поясах и лодыжках, сверкая белыми зубами, и словно случайно обнажали смуглые груди. Сейчас они все замерли, касаясь головами мраморных плит. Цалибу хлопнула в ладоши и жестом отослала их.

Только когда Иннатха с удобством расположилась на шелковых подушках низкой широкой софы, умемы позволили себе разогнуть спины и поприветствовать Цалибу.

В ее отсутствие их хорошо приняли — возле каждого стоят блюда с фруктами и сладостями, дымят золотые кальяны, и без того сладкий от ароматов цветов воздух облагорожен дымом благовоний. По бортам круглого фонтана стоят огромные карминовые, почти черные свечи.

— Ну, — Иннатха любит сразу перейти к делу, — И как вам моя Статуя Всесильной Богини? — она кивнула в сторону фонтана.

Глава 9.2

К ее удивлению, опередив двоих других, ответил именно тот из них, от кого она меньше всего этого ожидала. От опытного взгляда Фернаты не укрылось, что этот коренастый широкоплечий мужчина старательно прибавил себе возраста за счет сока лесного ореха, оставившего разводы на коже, не отличимые от старческих пятен. Но Цалибу заметила и искусно прорисованные морщины, и нарочито усталую линию плеч. Ее не могла обмануть даже заношенная ряса умема — запах, исходящий от почтенно склонившего перед ней голову мудреца, был совсем молодым. От него пахло диким, необузданным желанием и животной силой. Целым морем любовных соков. Иннатха довольно прищурилась. Она не ошиблась. Это точно це-Цали соседнего Цала.

— Искусство твоих мастеров выше всяких похвал, — сказал он, — Но нужно также обладать недюжинными познаниями в священной символике, чтобы столь четко и точно отобразить отрывок из священных текстов, где Всеблагая Иштар самолично отсекает свою голову, используя для этого собственный ноготь, на берегу священной реки Донгмы.

Похоже, он и в самом деле хорошо подготовился.

Двое других умемов поддержали «коллегу»:

— Иштар, таким образом, питает сразу три своих ипостаси, — с достоинством ответил седобородый мудрец в черной чалме, усыпанной звездами.

— Всеблагая Мать показывает необходимость кровавых жертв в свою честь, и жертв человеческих, кои следует совершать без зазрения совести и с легким сердцем, Цалибу.

— Почему же человеческих, если Богиня отсекает собственную голову? — Иннатха положила на язык сладкий финик, наслаждаясь замешательством умема. Каждый раз ей приходится слушать одну и ту же чушь. Неужели замысел Ликов и статуй настолько убог?

— Прекрасная Цалибу сама ведет свой род от Девы Исиды, эманации Всесильной Иштар, и она, несомненно, блестяще знает историю нашего мира. Но теперь я вижу, что она и мудростью своей значительно превосходит все слухи, прославляющие ее острый ум.

Комплименты и славословие в адрес красоты и мудрости Девы-Иннатхи были обычным делом в подобных беседах, да и вообще в повседневности Цалибу. Но сейчас ей интересно наблюдать за сыном Цали Сумузи, который, конечно, не понимает, что был разгадан еще до того, как вошел в город-крепость Цала Исиды.

Иннатха медленно, плавно перенесла вес на другую ногу и сменила позу, как бы невзначай проведя рукой с остро заточенными золотыми ногтями по холмикам грудей и еле выступающей округлости живота, на какое-то время позволяя трем парам глаз, устремленных на нее, насладиться позой, демонстрирующей все изгибы сильного тела в самом выгодном ракурсе. Две пары глаз взирали на юное тело Цалибу с сожалением о собственной утраченной молодости, как всегда смотрят на молодых дев старики, а вот в глазах самого немощного на вид читается плохо скрываемое восхищение напополам с вожделением. Ни один старик не будет смотреть на женщину так.

— Меня еще называют Девой-Воительницей, или Яростной львицей, не желаешь ли узнать, за что? — Цалибу приоткрыла пухлые губы и положила в рот еще один финик.

А затем звонко расхохоталась, запрокинув голову, показывая, что пошутила.

С облегчением засмеялись и трое умемов.

Тот умем, что настаивал на человеческих жертвах во славу Богини, в синего цвета рясе, продолжил:

— Не лучшим ли доказательством желания Богини наслаждаться человеческой кровью являются строки из священного писания:


«Тело Богини Утренней Звезды подобно дворцу, отрытому беспощадным бурям, — дворцу, в котором гибнут герои…»? — и он усмехнулся, довольный удачным примером.

Иннатха ответила ему следующей строкой из того же писания:


— «…Любовь Всесильной Иштар подобна двери, впускающей в Небесную Обитель…»


На удивление, поддержал ее тот самый умем, который сегодня интересовал ее больше остальных:


— «Дверь эта откроется лишь единожды, потому что из Небесной Обители нет выхода, и некому оттуда выходить…»


Умем в чалме со звездами тоже решил блеснуть своей ученостью:

— Но это строки из писаний шумерских племен, отличавшихся излишней витиеватостью в восхвалениях.

— Да, почтенный, шумерские племена слишком усердствовали в своих восхвалениях, на мой взгляд. И все же их культ Иштар, которой они поклонялись под именем Инанны, имеет свою привлекательность. Хотя мне больше по душе ханаянская Иштар — Ашторет, а что вы скажете?

— Я десять лет изучал древние послания семитских племен, которые называли Богиню Астартой, — ответил мудрец в чалме со звездами.

— Я потратил пятнадцать лет жизни, толкуя шумерские письмена, — с достоинством ответил умем в синей тоге, — И их Иштар нередко изображается на Ликах, танцуя на красивых молодых телах, нередко на нескольких сразу, не лучшим ли это является доказательством, что Богиня предпочитает именно такие тела в жертву?

— Вам, умемам, лишь бы в жертву, — промурлыкала Иннатха и шутливо отмахнулась. — А может Богине просто нравится прикасаться к юной, упругой, горячей плоти?

Глава 9.3

Она словно невзначай облизала пересохшие губы и отхлебнула из высокого золотого кубка.

Три умема с жадностью следили за каждым движением Цалибу.

Она примирительно подняла вверх ладонь, опережая умема в синей тоге, который уже готовился возразить:

— Я достаточно читала о жестоких ритуалах в честь Всесильной Богини, известной под разными именами и ничего не имею против, — Иннатха хищно усмехнулась. — Но все же полагаю, что за всем этим должно стоять нечто большее, нежели просто лишение людей жизни. Уверяю, убивать людей просто так, от скуки, например — занятие быстро надоедающее.

Цалибу обернулась к третьему умему и пристально взглянула ему в глаза. «Старец» не отвел взгляд.

— А что ты полагаешь, мудрейший? Что ты думаешь о нашем споре?

Едва заметно сглотнув, он ответил:

— Мне по душе Иштар эллинских народов, кои звали ее Афродитой, и ромулских — у них она Венера, Богиня Утренней Звезды и Любви. Любовь — вот первое и единственное предназначение женщины.

— Вот как? — Иннатха прищурилась. — Я думала, умемы не одобряют разнузданные празднества с массовыми оргиями?

— Отчего же, если они не мешают ученым занятиям?

— Любовная раскованность и храмовая проституция имеют место быть, в особенности там, где надлежит приковать особенное внимание простолюдинов к культу.

— Говорят, сейчас за морем стало модным приносить в жертву девственность прямо в гонгмах, это правда, почтеннейшие?

— Истинная правда, Цалибу. Еще во славу Богини ежемесячно проводится ритуал самооскопления.

— Самооскопление? Вот как?

— Да, такой обычай наказания особо опасных преступников. Или самооскопление в храме — и иди на все четыре стороны, или медленное поджаривание на костре, тоже прилюдно. Впрочем, милосердие тамошних Цали велико — преступник в любой момент может передумать. Я видел собственными глазами, как один человек семь раз переходил от жаровни к ритуальным ножам, и так и не мог определиться с наказанием.

— Надо полагать, ему помогли?

— В этом не может быть никаких сомнений, Цалибу, — умем усмехнулся.

— А это занятный обычай. Надо и в моем Цале такой ввести в моду. В конце концов, когда мы убиваем преступника, мы теряем рабочую силу, а оскопленный остается полноценным членом Цала, даже более, чем полноценным, его более не привлекает плотская сторона жизни, и он может и дальше трудиться на благо своего Цала… Нет, ну до чего занятный обычай!

— Или вот наказание неверных жен…

— Ах нет, слышать ничего не хочу о неверных женах, мужьях и всей этой брачной песне! Я всерьез подумываю над тем, чтобы вовсе отменить брачный институт для знатных людей в своем Цале.

— Отменить? Но…

— А что? В чем его смысл? Нищета, конечно, объединяется, чтобы выжить. Там, где не справится один, получится у двоих, но зачем это знати?

— Помилуйте, Цалибу, ведь это священное действо…

— Вы сами не верите в то, о чем говорите, почтенные. Или, думаете, я не знаю, как вы пользуете молоденьких прислужниц в замках и гонгмах? Тратите на юных шлюшек подношения Всесильной Богини?

Иннатха не зря заговорила об институте брака, она смотрела на реакцию сына Цали Сумузи и откровенно развлекалась. Вот как интересно он теперь к ней посватается?

— Впрочем, не будем говорить о вас, уважаемые. Поговорим обо мне. Вот я — способна сама навести порядок в своем Цале и защитить его, или вам есть, что на это возразить?

— В этом нет никаких сомнений, Цалибу Дева-Воительница…

— Так зачем брак мне, когда я могу получить любого мужчину и любую женщину? И вообще, все, что я захочу…

Иннатха хищно прищурила кошачьи глаза, становясь при этом похожа на своих ручных леопардов, о которых ходили слухи, что они людоеды.

— Впрочем, есть кое-что у кхастла Бравиш в соседнем Цале… Помимо их жалких жизней, конечно. Ненавижу бравиумов, — она очаровательно улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках и белозубую улыбку.

Цалибу задумчиво положила в рот виноградинку, глотнула из золотого кубка, делая вид, что всецело поглощена терпким вкусом горячей тайры, в то время как на самом деле наблюдала за сыном Цали Сумузи. Це-Цали встрепенулся, хоть и постарался не подать виду.

— Я питаю слабость к Статуям Иштар, уважаемые. Я ценительница. Шесть бесценных нерукотворных Статуй украшают мои покои, но мне говорили, есть еще одна, седьмая, очень красивая, украшенная драгоценностями Богини…

Огонь, вспыхнувший в глазах умема, показал Цалибу, что она достигла цели. Теперь он плотно сидит на крючке, заглотив наживку. Дева Иннатха готова поспорить, что завладеет бесценной Статуей еще до кровавой луны…

Глава 9.4

— Что же, черт побери, со связью?

— Все передатчики вышли из строя, а ормы на Зиккурате не работают. Похоже на внешнюю блокировку.

— Но мы же поддерживали связь с перемещателями?!

— Поломка нашего спутника, кап.

— Судя по всему, его намеренно сбили ракетой, — Левочка высунул голову из шлюза и вытер лоб. — Тут работы на месяц. С учетом, что удастся достать нужные детали.

— Я оставлю тебе шаттл.

— Очень смешно!

— А кто смеется?

— Ладно тебе… А ты, капитан? Как?

— Не могу ждать. Тара умудрилась пропасть именно перед красной луной. Зиккурат вообще планета, не располагающая к увеселительным прогулкам, а в кровавую ночь здесь особенно опасно. Бери Атланта и летите на черный рынок. Там можно купить все — от рабов до катализаторов для современного крейсера. Денег в обрез, поэтому рабов не покупайте.

— Кап, я иду с вами. Левочка прекрасно справится с Мини и Мики.

— Да, кап. Вполне.

Взять с собой Атланта? Большинство зиккуратцев шаттла в глаза не видели, не то, что робота… А Атлант, хоть и вполне современная модель, все же на человека похож весьма отдаленно. Хотя, может, оно и к лучшему. Помня о гостеприимстве родной планеты, Эддар решил, что идея не так уж плоха. Меньше будет вопросов. Но и если захотят напасть, то биться будут насмерть, зная о возможностях пришельцев с далеких звезд.

— Атлант, нам понадобятся ракетные ранцы. Сначала еще раз пройдемся по ущелью.

— Кстати, что Римма с Демом?

— Все также, кап, — механик вывалил груду покореженных взрывом и аварийной посадкой деталей прямо на землю, и принялся сортировать их по степени повреждения, — На связь не выходили. Вы думаете, они уже дошли до этого самого, Цала Исиды?

— Вряд ли. Там переход минимум на неделю, еще учитывай селения по пути, где они могут задержаться. Возможно, там им удастся что-то узнать.

— Вы думаете, она там?

— Я ничего не думаю. Знаю только, что отсюда две дороги — в Цал Исиды и Цал Таммуз. Если только она не потерялась в ущелье, — и Эддар замолчал, не желая даже думать об этом.

Ущелье простирается десятков на пять километров, тут и там торчат острые скалистые пики. Пещеры, взирающие на потерпевших кораблекрушение черными бездонными глазами, уходят глубоко под землю. Человека, заблудившегося в такой, найти — нереально. Одно утешает: Тара взяла с собой ракетный ранец и оружие, значит, если она и провалилась в одну из них, шанс выйти у нее все же есть. Слабый, но есть.

Вот уже два дня, как пропала связь с Риммой и Демм, которые пошли по наиболее короткой траектории в поисках Тары. За эти дни Эддар поспал от силы часов пять, а еду предпочел заменить таблетками и инъекциями. Исчезновение Тары было неожиданностью для всей команды. Ничто не предвещало беды.

Черт подери, это он во всем виноват! Надо было запереть упрямую девчонку в каюте, привязать ее, в конце концов! Чертова Риммина птица! Юдвиг, как оказалось, прекрасно говорящий на космолингве, сообщил Таре, словно, между прочим, что именно здесь проходила Лика. А когда проходила — не сообщил, поганец. Мол, моя твою не понимай. Что ему стоило тогда еще насторожиться? И еще больше насторожиться после того, как Тара согласилась отложить поиски до рассвета? Неужели ничему не научил его этот месяц полета с ней? Истар оказалась упрямой, как сто чертей!

Эддар настолько погрузился в невеселые мысли, что не заметил, как пятка ботинка соскочила с каменистого уступа, и в следующую секунду он повис над пропастью, удерживаемый металлической рукой Атланта.

— Ну вот, кап, ты как ребенок. Никуда я тебя одного не отпущу, — робот потянул на себя, и Эддар, опираясь на его руку, взобрался на безопасный выступ.

— Как же ее-то отпустил?

Атлант моргнул красным глазом и отвернулся.

Эддар выругался сквозь зубы. Ведь обещал себе не упрекать робота! Он знает Атланта уже три года, и ему заметно малейшее изменение в настроении второго пилота. И когда Тара пропала, Атланту было хуже всех. Робот, который вообще-то не должен испытывать чувств, кроме чувства долга по отношению к своему экипажу и защите людей, винил во всем себя и невыносимо страдал.

Если взбалмошной и совершенно безголовой Таре удалось так расположить к себе даже кухонных пластиковых роботов, знавших ее всего лишь месяц, то что говорить об Атланте, который нянчил ее совсем крохой?! Неудивительно, что из второго пилота Истар вила веревки.

Впрочем, к ней привыкла вся его команда. С Демом понятно — она подруга Ри, такая же недужная на всю голову, как и предмет его воздыханий. Но в конце концов, даже Левочка, с его хмурым, неуживчивым характером признал ее!

И вот, в ночь их аварийной высадки на Зиккурате она исчезает! Мало ему ломать голову над тем, как выкрасть сокровища Иштар, не имея под рукой вестерианских кристаллов, так теперь еще надо искать девчонку, которая сама по себе является живым ключом! Но Эддар знает, дело вовсе не в Тариной исключительности.

Просто Тара — это Тара.

Такой больше нет.

В принципе, и слава прогрессу, а то бы он, Эддар, с ума сошел.

Он не узнает себя, но сейчас, спасти эту девчонку для него важнее, чем приступить к долгожданному поиску сокровищ.

Куда же она могла запропаститься?!

— Капитан, металлоискатель…

— Вижу.

Оба замолчали, не занимая радиоэфир. Если поломка спутника и выход из строя ормов не случайность, то надо беречь последнюю возможность коммуникации — на расстоянии до двух километров портативная рация работает, поэтому капитан с Атлантом прочесывают ущелье, стараясь не сильно отдаляться друг от друга.

Металлоискатель на браслете Эддара указывал направление. Странно, если верить глазам, очередной скалистый выступ. Но судя по тому, что Тара покинула корабль в полном снаряжении, металлоискатель должен ее засечь.

О великий прогресс, пусть это будет не пещера! — повторяет про себя Эддар, спускаясь по склону вниз. Рядом на небольшой мощности ракетного ранца пикирует робот.

Капитан знает, как Атлант переживает, но не может подобрать слова, чтобы выказать сожаление. Сочувствовать роботу? Глупее ничего не придумаешь!

— Старина, — все же начал Эддар.

— Не надо, капитан, — Атлант сосредоточенно вглядывался вниз, — Чем меньше мы…

Робот не договорил.

Опустившись на плоскую, скалистую площадку, они раскрыли рты от изумления. Перед ними оказался еще один космический корабль, надежно скрытый от посторонних глаз скалистым выступом.

— Вот те на…

ТЧ-4 класса, транспортный челнок, космический транспорт облегченной версии, небольшого размера, предназначенный для перевозки одного-двоих, максимум троих людей на небольшие дистанции. Судя по оплавившейся скалистой породе под ним, которая еще не покрылась крошевом пыли и песком, посадка была произведена совсем недавно.

— Где-то неделю назад, — авторитетно сообщил Атлант, пристально вглядываясь в породу лучом желтого глаза.

В боку ТЧ-4 зияет огромная, метр в диаметре, дыра.

— Стреляли из огнемета, — пробормотал себе под нос Эддар, обходя челнок по кругу, — Значит, и он совершил здесь аварийную посадку.

— Вряд ли, кап, — не согласился Атлант, — Его подстрелили уже после посадки, смотрите, если бы он спускался по прямой, не миновать бы ему верхней площадки.

А ведь он прав, подумал Эддар, и очередная волна вины перед роботом нахлынула, обрушилась шквалом. Похоже, общение с Тарой не прошло зря не только для членов его команды, девчонка и его сделала слишком сентиментальным. Он, бывалый космический волк, чувствует вину перед роботом. Тьфу!

Глава 9.5

— Атлант, я пройду внутрь.

Естественно, робот не остался на земле, Эддар слышит за спиной его тяжелые шаги.

Беспорядок на мостике и в единственной каюте говорят, что челнок покинули спешно. Однако, похоже, Атлант прав. Выстрел не убил единственного пилота. Но ему пришлось покинуть челнок в спешке, если не под прицелом бластера. Опытному глазу Эддара заметны следы нешуточной борьбы. Внутренние перегородки изрешечены отверстиями выстрелов. Похоже, стреляли с одной стороны — и отстреливались — с другой. Но крови нигде нет.

— Летела женщина, — глубокомысленно сообщил Атлант, окидывая взглядом наряду с комбинезонами дальней разведки целый ворох кружев и ярких тряпок.

— И я даже знаю эту женщину, — хмуро сообщил Эддар, подбирая с пола крохотный осколок, блестевший в луче фонарика на его шлеме. Осколок живого вестерианского кристалла. Излишне сладкий запах духов в каюте даже сильнее, чем запах гари, от обгоревшей обшивки.

Похоже, Эстель Зиккурат встретил крайне негостеприимно.

* * *
Осмотр ТЧ практически ничего не дал. Очевидно, что челнок приземлился на Зиккурат в целости и сохранности, и практически сразу же был атакован. К досаде капитана, вестерианских кристаллов, которые, как теперь очевидно, Эстель удалось перехватить на Тритоне, нигде нет. Или бывшая женушка успела забрать их с собой, или они были захвачены теми, кто атаковал ее корабль сразу после посадки. Однако место для посадки Эстель выбрала крайне удачное — толща породы сверху не пропускает сигналы с воздуха, а ущелье надежно скрывает и без того небольшой челнок с виду. Видимо, здесь Эстель поджидали специально. Если это так, то и Персефону оставлять здесь опасно. Вдруг, эти нападающие, располагающие огнеметом, вздумают вернуться? Эддар столько раз представлял себе высадку на родную планету, но и предположить не мог, что он может потерять не только ключ к сокровищам, но и свой корабль. Только бы у Левочки все получилось!

— Здесь больше нечего делать, — сообщил Атланту, и они с роботом покинули челнок.

Возвращение на Персефону заняло еще два часа, два часа на сборы — и вот Эддар спустился по помятому при посадке трапу, стараясь не думать, что возможно, он видит свой корабль и механика в последний раз. Атлант настроен более оптимистично, и даже собрал кое-какую «собойку» для Тары, ведь «девочка, должно быть, жуть как проголодалась за это время!».

Капитан и Атлант направлялись в Цал Таммуз, место расположения кхастла Бравиш. О, прогресс, не дай Таре встретить никого из бравиумов раньше нас! — думал Эддар.

— А почему именно туда? — спросил на прощание Левочка, и, не дожидаясь ответа, что-то подпаял в планетарном двигателе, дождался снопа искр, увернулся, замахал руками, а потом принялся заново, ругаясь под нос.

Больше себе, чем ему, Эддар ответил:

— Отсюда только две дороги — в Цал Исиды направились Дем с Риммой, а в Цал Таммуз лучше идти мне самому.

Воспоминания, которые неумолимо толкают вперед и вперед, всю его сознательную жизнь, не дают опомниться, оглянуться, передохнуть, на рыжевато-ржавой земле Зиккурата нахлынули с новой силой!


Вот причудливые пригорки, над которыми поднимается пар. И эта странная, липкая на ощупь от соприкосновения с босой мальчишеской ногой земля! И запах! Запах бойни… Он осторожно наступает и смотрит, как его ступня по щиколотку окрашивается в бурый. Он приближается к одному из холмов и в неверном багровом свете красной луны понимает, что это не пригорок — это лежащие вповалку человеческие тела. Одежда на них насквозь пропитана кровью, волосы висят спутанными лохмами. Точно. Вот откуда этот запах — это кровь. Кровь его кхастла.

Эмнея — тоненькая русоголовая девчонка, с противным визгливым голосом, которую он при случае всегда дергает за одну из четырех косичек. Впрочем, Эмнея никогда не остается в долгу и понимает такой визг, что сбегаются все женщины кхастла, чтобы начать кудахтать, как куры! Сейчас Эмнея не кричит — она выглядывает из-под чьей-то голой ноги, странно вывернув шею. Она смотрит в небо единственным, оставшимся целым, глазом. Черная жижа стекла из пустой глазницы на землю.

Маленький Дар не может смотреть на Эмнею, его рвет. Но он не ел ничего со вчерашнего дня, и тошнить нечем. Дар сгибается пополам, неловко поскальзывается и падает. Ладони окрашиваются алым, и это почему-то пугает его больше, чем пустая глазница соседской девочки.

Дар кричит, кричит так громко, как только может, но не слышит ни звука из собственного горла.

— Вот еще один щенок поганых рачарьев, — доносится до него как будто издалека, и чьи-то грубые руки задирают подол рясы, сдавливая детскую плоть крепкими пальцами, не давая вырваться. Лицом он утыкается прямо в лицо Эмнеи, но почему-то понимает, что то, что сейчас произойдет с ним, намного страшнее всего, что он только что видел.

— Оставь его, Нромус, — слышится еще один, визгливый голос с ленивыми нотками, — Ты отымел уже с десяток этик мелких поганцев. Что мы скажем Ллоду? Нам приказано убивать только взрослых, щенков вести с собой в Замок. Если ты отымеешь еще и этого, он не сможет идти сам, а тащить его на себе я не намерен!

Даррэда поднимают за ухо одним рывком — чудо, как его ухо не остается в руке этого страшного человека, чья одежда насквозь пропахла запахом крови его кхастла.

— Пойдешь с нами, понял?

Дар молча вытирает кулаком сопли, размазывая их по всему лицу и перемешивая с тем, что вытекло из глазницы Эмнеи и кивает. Кажется, он видел руку с аметистовым перстнем, торчащую из этой кучи людей, но не смеет взглянуть еще раз. Ему страшно смотреть на этих людей, улыбающихся этой жуткой картине, но отворачиваться от них еще страшнее.

А аметистовый перстень на медной руке он узнал — папа подарил его маме, когда она родила его самую младшую сестренку. Дарэд тогда еще сильно удивился — разве можно сравнить дорогой золотой перстень с этим красным сморщенным комком мяса, который даже ходить сам не может? Впрочем, когда сестренка подросла и начала ползать, и голова ее покрылась темным пушком, она стала казаться Дарэду вполне сносной. Не настолько, конечно, чтобы дарить за нее золотые кольца, но все-таки. Ее можно поднять сзади за ноги и смотреть, как она кряхтит и пускает слюни, и сердится оттого, что не может ползти дальше.

Издали доносятся крики женщины. Она кричит не тоненьким голосом, как положено кричать женщинам, но надрывно орет хриплым воем, и Дарэд даже не сразу понимает, что это кричит человек. Но по мере того, как он удаляется вместе с несколькими бравиумами, крики становятся все тише и тише, и, наконец, затихают совсем.


Эддар сжал рукоять бластера так, что онемела рука. Может, когда он взорвет к чертовой матери Замок Бравиш, также затихнут и его воспоминания, не дающие покоя вот уже двадцать восемь лет, девять месяцев и два дня?!

Глава 10.1

— Какой интересный оптический эффект на этой планете, — Римма приблизила стекло планшета к лицу, пристально вглядываясь в розовые лучи. Сегодня ей удалось запечатлеть на редкость красивый кадр — оба солнца Зиккурата, равноудаленные от земли, неспешно плывут по глубокому фиолетовому небосклону, чистому, без единого облачка…

— Вообще очень интересное место, с точки зрения науки!

За прошедший день Ри удалось сфотографировать с десяток неизвестных Справочнику экземпляров фауны, а у откровенно мерзостного, с точки зрения Деммиза, вида — красной пупырчатой летающей жабы (хоть Римма и уверяла, что это птица, но что он — птицу от жабы не отличит?!) даже взять анализ слюны, измерить давление и пульс, и с восторгом сообщить, что у «ценнейшего образца», похоже, целых два сердца!

Дем не разделял восторга подруги, но не мог не восхищаться тем, как Римме удается все успевать — и снимать показатели почвы, воздуха, воды, фотографировать, делать заметки и начитывать на диктофон. И все это не замедляя шага! Они не переставали проверять данные металлоискателей, осматривать каждую расщелину по пути, каждую пещеру, но Тары нигде нет.

Капитан сказал, что с места их аварийной посадки только две дороги. Впрочем, место это они выбрали заранее — в скалистом ущелье очень трудно заметить Персефону, а учитывая, что за драгоценностями Иштар им надлежит направиться в Цал Исиды и Цал Таммуз, скалистый грот — гениально простое и самое оптимально-приемлемое решение!

Маленькая рука легла на локоть Дема:

— Не удалось связаться с капитаном?

Пилот покачал головой, и Ри вздохнула.

— Будем надеяться, что это случайная поломка.

— Может твоя птица что-то напутала? — в отсутствие связи сидящий на плече у Риммы Юдвиг указывал им дорогу вместо навигатора, — Уже должно было показаться селение, а его все нет.

Как назло, птица в очередной раз исчезла, и непонятно было — то ли отправилась на разведку, то ли стала невидимой из вредности. Характер у подарка с Арттдоумие оказался не сахар.

— Юдвиг не мог напутать, — заступилась за питомца Римма.

— Но он мог совсем немного ошибиться, — раздался невозмутимый голос с ее плеча. Ага, значит, все-таки здесь.

— Эй, — позвал Дем, — Ты есть-то будешь?

Юдвиг не ответил. Вообще он еще на корабле дал понять, что разговаривать с кем-то кроме Риммы и Тары считает ниже своего достоинства. Ну, и кухонных роботов, естественно — ведь у них был круглосуточный доступ к сгущенке. Левочка, помнится, заглянув в банку, которую небольших размеров птичка умудрилась ополовинить всего за пять минут, мрачно предрек большие неприятности.

— Если будешь, так и знай, что обед не получишь, пока не дойдем до селения!

Впрочем, как и мы, подумал Демиз, но об этом факте промолчал. Те запасы, которые они прихватили с Персефоны, на исходе, таблетки не дают ощущения сытости, а белковых инъекций пилот не выносит!

— Смотри, — позвала Римма, и перевела объектив планшета в режим бинокля. За песчаными барханами с редкой порослью растительности показались верхушки шатров. Селение! И еда!

Не сговариваясь, Римма с Демом прибавили шагу.

* * *
Селение разочаровало.

Глиняные полуразвалившиеся домишки, шатры, пыль, верблюды, тощие коровы и грязные куры. Женщины, по брови замотанные в пыльные тряпки, мужчины, во все глаза таращиеся на космозоолога в обтягивающем комбинезоне. Римма вслух подумала о том, что в местной женской моде определенно, что-то есть.

Как назло никакой таверны, никакого кафе не видно. Попытки узнать дорогу у встречающихся им на пути женщин и грязных подростков ни к чему не привели. И те, и другие, разбегались со всех ног. М-да, похоже, капитан не преувеличивал, когда рассказывал о родной планете.

— Не так я представляла планету, входящую в Галактическое Сообщество. Как-никак, но отсюда стартуют корабли, а мы не встретили пока даже ни одного летающего аппарата.

— Когда встретим, поздно будет, — подал голос с плеча появившийся Юдвиг.

— Что ты хочешь этим сказать? — но вредная птица только раздраженно захлопала крыльями и опять исчезла.

— Вот же дрянь, — не сдержался Деммиз.

— Он нервничает, — не согласилась Римма.

— Ну и что, что нервничает?

— Дем, — Ри очаровательно улыбнулась, — ну…

— Что? — нахмурился Демиз. Он устал, он совершенно выбился из сил, и когда представлял, каково сейчас приходится его хрупкой спутнице, терзался виной, приписывая все их ошибки, всенеприятности в пути исключительно себе.

— Деми, это же птица, — Ри осторожно опустила узкую изящную кисть на жилистое плечо друга, и губы Дема тронула улыбка, нахмуренное выражение лица смягчилось.

— Ну и что, что птица! — все-таки посчитал нужным заметить Демиз. — Мог бы хоть вести себя, как человек… Впрочем, — как и большинство мужчин, Дем отличался отходчивостью. — Кап говорил, что корабли здесь по пальцем пересчитать на всю планету… Эй, мисс, леди, девушка, не подскажете ли нам?.. Ну вот! И эта убежала.

— Деми, мне здесь не нравится.

Демиз не успел ответить, потому что появившийся Юдвиг сообщил, что таверна, по-местному чепок, находится в каких-нибудь пятистах шагах по узкой улочке вверх.

— Вот видишь, — улыбнулась Римма, — А ты его упрекал.

— Да просто он сам проголодался, вот и не поленился слетать на разведку.

Небольшую таверну, установленную прямо на земляном полу, они нашли не сразу. С виду она ничем не отличалась от стоявших тут и там глиняных домиков, и если бы не заверения Юдвига, вряд ли можно было догадаться, что это и есть заветный чепок.

Глава 10.2

Пузатый хозяин, с маленькими свиными глазками, без труда опознал в гостях инопланетцев, а значит, щедрых плательщиков, и расстарался, уставив низкий столик лепешками, козьим сыром, вяленым, нарезанным тонкими полосками мясом и оранжевыми круглыми фруктами, на вкус напоминавшими помесь морковки с хвоей — «для почтеннейшей леди». Завершив сервировку запотевшим глиняным кувшином с местным ячменным пивом, он принялся развлекать гостей беседами.

Прервав несомненно очень нужную информацию о пропавших посевах, возросших податях и бесстыдных нравах современной молодежи, Римма поинтересовалась, не слышал ли почтенный хозяин об инопланетной девушке, да, тоже молодой и красивой, как она?

Шельмовски подмигнув гостям, чайщик склонился над столиком:

— Как не слышать, почтеннейшая госпожа? Все, по-моему, слышали.

Римма с трудом сдержала возглас облегчения и изо всех сил сжала руку Демиза под столом. Пилот ответил легким пожатием. Как им повезло! Они нашли Тару! Теперь как-нибудь все наладится… Они свяжутся с капитаном, и займутся, наконец, поисками сокровищ Иштар как можно быстрее. Задерживаться на этой планете не хочется.

Чайщик между тем продолжал:

— Ее продают сегодня с молотка в соседнем селении — там, где невольничий рынок. Наши люди обязательно пойдут смотреть. Кто ее видел, говорят, что таких красивых женщин у нас нет, — и он отвратительно улыбнулся Римме.

Римме стоило немалых усилий, чтобы не выдать своего волнения, и не заехать этому потному, отвратительному чайщику прямо по лысой макушке.

Истар Кроули, подающего надежды молодого культуролога, специалиста по древним космическим цивилизациям, дочь известного космического разведчика и даже героя, продадут с молотка на какой-то отсталой планетке?! На второй день их пребывания здесь?! Мир сошел с ума!


— Когда начнутся торги? — осведомился Деммиз таким тоном, как будто беседа шла о паре фунтов сыра на рынке.

— Да скоро и начнутся, — заверил чайщик, — Я бы сам пошел, да чепок вот оставить не на кого.

— Успеем, — Деммиз накрыл ладонь Риммы своей и ободряюще сжал.

— Как же, как же, успеете, — закивал толстый чайщик, — Только не собираетесь ли вы отправится за своей подругой в этой одежде?

— А что не так с нашей одеждой?

Чайщик скривился.

— В этом вас и на порог не пустят.

— Посмотрим, — Дем решительно нахмурил брови.

— Ой, я вас умоляю, уважаемый, инопланетным оружием у нас никого не удивишь, — потом подумал и добавил, — Ну, по крайней мере, торговцев невольниками, точно. Но если вы действительно хотите выкупить свою женщину и не нажить при этом неприятностей, вам следует приодеться во что-то более… приличное.

— Дем, — Римма перешла на космолингву, — Он прав. Нам не следует привлекать к себе внимание. Давай сделаем так, как он говорит.

— Где у вас можно купить готовые платья? — спросила она у чайщика.

— А через две улицы, лавкой готового платья заведует тетя моей третьей жены. И не забудьте купить что-то для вашей подруги, — он почему-то подмигнул им, — Вам должен быть известен размер.

— Мы лучше вернемся вместе с ней, пусть сама выберет, что ей по душе.

— Похоже, вы так и не поняли, куда прилетели, — чайщик рассмеялся, и его второй подбородок затрясся в такт пузу, — Если вашу подругу продают, ее выставят на помосте обнаженной. Таковы правила. А выдумаете, просто так половина нашего селения ушла смотреть на это представление?

Римма задохнулась от ярости.

Что?! Они выставят Тару обнаженной перед местными торгашами и земледельцами?! Тару, ее подругу, скорую на руку и острую на язык, которая даже избалованного женским вниманием Марека не замечала целых полгода?! Она представила подругу голой на помосте перед зиккуратской публикой и сдавила рукоять стелера за поясом так, что костяшки пальцев побелели.

— Не время для эмоций, Ри, чем быстрее мы переоденемся и дойдем до соседской деревни, тем лучше, — Дем увлек ее к выходу.

— Дем, — на ходу простонала Римма, — Ты помнишь, кап рассказывал, какое жестокое здесь отношение к невольникам…

— Давай не будем преждевременно поддаваться панике, хорошо? Если мы сейчас впадем в истерику, вряд ли поможем этим Таре.

Лавка готового платья расположилась в душной крохотной комнатушке. Пожилая женщина с грубоватым лицом и громким голосом прямо расцвела, когда увидела инопланетцев — сегодня она продаст товара за месяц! Это уж как пить дать!

Зиккуратская мода предписывала Римме и Деммизу надеть похожие на шелковые кимоно одежды — «именно такие носят здесь богатые господа», а Римме, помимо прочего еще и причесать волосы на зиккуратский манер, уложив косы полукружиями на голове. Богатым дамам можно не прикрывать лица, заверила ее продавальщица, заглянуть вам в лицо никто итак не осмелится.

— В крайнем случае, ваш мужчина заколет пару-тройку наглецов, посмевших смотреть на его жену, — беспечно махнула рукой хозяйка.

— Мм, — промычал что-то нечленораздельное икнувший от неожиданности Деммиз, — А может, все-таки прикроешь лицо, Ри?

— Нельзя, — категорически помотала головой хозяйка, — Вам следует показывать силу, до того, как кто-то решится проверить ее. Если вы не убьете тех, кто заглядывается на вашу жену, это будет говорить о вашей слабости как мужчины. В таком случае вас убьют раньше, а госпожу разделят на всех.

— Таковы обычаи, — пожала она полными плечами.

— Хороши обычаи, — сплюнул под ноги Дем, когда они, наконец, покинули гостеприимную лавку.

Местные одежды прекрасно скрывали привычные комбинезоны и оружие. И хоть на них по-прежнему оборачивались на улице, внимание действительно стало несколько более почтительным.

— Плохая планета, — авторитетно заявил с Римминого плеча Юдвиг.

— Плохая, — согласилась с ним Римма, — Слушай, Юдвиг, может, определишься, какую форму здесь принимать — видимую или невидимую? Ведь местные гостеприимные жители не будут вдаваться в особенности арттдоумийской физиологии — увидев у меня на плече птицу, которая то возникает из воздуха, то исчезает, разбираться, что к чему не станут! Сожгут к чертовой матери, как ведьму!

— Сто процентов, — кивнул Деммиз.

— И ты так спокойно соглашаешься?! — возмутилась Римма, и ткнула его в бок.

— Сама сказала — дикие люди, дикие обычаи, — невозмутимо пожал плечами Демиз, — Если тебя сожгут, как ведьму, можно я заберу себе твою долю с сокровищ Иштар?

— Только если я буду являться к тебе в качестве призрака и греметь цепями, требуя вернуть принадлежащее мне по праву.

— Договорились, я сплю крепко, и не буду реагировать на звон цепей. В крайнем случае, привыкну.

— Тогда я постараюсь приодеться во что-то более подходящее для ночных визитов в гости к некоторым нахалам.

— Эй, только не в кожу с заклепками! Призраку более подходят длинные белые одежды! Благочестивые одежды!

— Эй! — подала голос зеленая птица с золотым хохолком с плеча Риммы, — Вас уже не беспокоит форма птицы на этой планете?

— Нет, приятель, расслабься, — опередив Римму, благожелательно ответил Юдвигу Демиз. — Видишь, мы уже определились, что делать в случае, если ты так и не решишь, как тебе удобнее.

— Сумасшедший дом, — пробурчал Юдвиг. — Я явно продешевил с Несьонестелейвереку: за контакт с такими странными сущностями, как вы, мне полагается двойной гонорар за командировку!

Глава 10.3

— Так ты еще и не забесплатно с нами летаешь? — восхитился Демиз. — А что, Ри, этот предприимчивый приспособленец начинает мне нравиться!

— Я же говорила, что вы привыкнете друг к другу, — Римма потерлась щекой о плечо пилота.

— Эй, только не эти ваши нежности, а то опять увлечетесь!

— Точно, надо спасать Тару! — Римма решительно прибавила шагу.

— Да, это тоже, но я не об этом… Как вам, например, такой окрас? Больше подходит вашему статусу богатых извра… искателей приключений на захудалой планетке?

Римма ахнула в голос, и даже невозмутимый Дем сглотнул.

Юдвига больше не было. Вместо него на плече космического орнитолога сидела крупная сверкающая золотом птица с ярко-голубыми треугольниками крыльев. Голубым был и хохолок на изящной головке — не взъерошенным, торчащим в разные стороны, как раньше, а тонким, почти прозрачным, будто специально уложенным. Но самым удивительным был хвост птицы — золотые потоки с вкраплениями нежно-голубых полос спускались до середины спины Риммы.

— Это же, — прошептала ошеломленная Римма.

— Райская птица с планеты Трип, — голосом Юдвига ответила птица.

— Но она же не дается не то, что в руки, но даже сфотографировать себя! Мы столько за ней охотились, и все зря! Юдвиг, почему ты раньше не говорил, что так можешь?

— А меня раньше не спрашивали. Я еще не так могу. И в следующий миг с плеча кандидата космозоологии вспорхнул птеродактиль весом так с пол центнера, с размахом крыльев три метра, голой морщинистой головой, увенчанной длинным ярко-красным шипом и длинной шеей. Птица отвратительно завопила, открыв клюв с многочисленными острыми зубами.

— Пожалуй, раньше было лучше, — серьезно сообщил Деммиз, наблюдая, как чудовище описывает над ними круги, в то время как потрясенная Римма только открывала и закрывала рот. — Этот вариант стоит приберечь на случай, если нам по каким-то причинам откажутся отдавать Тару. Тогда — да. Тогда — конечно.

В следующий миг птеродактиль исчез, а на плече Риммы оказалась уже знакомая райская птичка с планеты Трип.

— Ты это, — Римма не могла подобрать нужных слов.

— Заканчивай эти свои туда-сюда, — решил помочь подруге Деммиз, — Не будем нервировать местных дикарей.

Римма только кивнула.

Юдвиг золотой торпедой взлетел в воздух и закружился над ними, переливаясь в лучах зиккуратских солнц.

— Похоже, мы почти пришли, — сообщил он сверху.

Взобравшись на очередной песчаный холм, они увидели, что птица права — перед ними лежит селение, большее, чем то, в котором были. И, судя по скоплению народа у большого желтого шатра на окраине, именно туда лежит их путь.

* * *
— Почтенные господа желают еще пива?

Почтенные господа желали. Точнее, желал один почтенный господин. Второй был эн-имэ, что на зиккуратском значит «железный человек».

На Атланта в чепке поглядывают с опаской.

Видя аппетит другого широкоплечего гиганта, по виду — зиккуратца, из северо-западных, только вот в инопланетной одежде, а путешествовать среди звезд могут себе позволить только очень, очень, очень и очень почтенные зиккуратцы, это чайщик знает, — он подставил на низкий стол гостей еще одну миску с жирным, наваристым пловом с кусками бараньего мяса и жил, и соус из козьего молока в отдельной пиале.

Эддар и сам не ожидал, что так проголодается. Сколько же он не ел нормальной человеческой еды? Корабельные консервы и Тарины запасы шоколада с ликером не в счет.

Истар, Тара, Тар… Где же ты… Эддар осушил тремя глотками половину высокого глиняного бокала с горьковатым ячменным пивом на зиккуратских травах, и услужливый чайщик поспешил поставить им на столик еще один кувшин.

— Я тоже уверен, кап, что она жива, и с ней все в порядке, — кивнул ему Атлант. К изумлению не только Эддара, но и всех членов Персефоны, с появлением на борту Тары у робота стали просыпаться иногда совершенно необъяснимые телепатические способности.

— Это уже второе селенье, Атлант, и здесь тоже никто ничего не слышал об инопланетной гостье!

— Тебе нужно как следует подкрепить силы, — строго заявил робот. — В конце концов, ты всего лишь человек. Со слабым неразвитым телом и еще менее развитым мозгом.

Беседовать о собственных умственных способностях с роботом Эддар не стал, бесполезно. А по поводу подкрепить силы — этим тем более не стал спорить, отдавая должное бараньему плову и круглым тонким лепешкам, с начинкой из сыра и овощей.

Заметив, что гость завершил трапезу, чайщик подошел за посудой.

— Почтенный господин желает девочку? Мальчика? — он подмигнул и указал глазами наверх. — У меня этого добра на любой вкус. Только для почтенных господ.

Глава 10.4

Чайщик сосредоточенно вглядывался в лицо своего гостя. Из какого же он кхастла? Ведет себя так, как будто из высшего. Но не бравиум, это точно. И не из последних тривиумов. Если из тривиумов — его надлежало бы немедленно предать в руки стражи, и получить от бравиумов вознаграждение. Сам чайщик принадлежит к среднему кхастлу и постоянно испытывает насущную потребность, как помыкать низшими, так и лебезить перед высшими. За последние годы кхастл Бравиш занял главенствующее положение в Цале Таммуз, целенаправленно уничтожив двое других — Тримы и Виши. На последних тривиумов сейчас идет охота. Но на тривиума этот пришелец как будто не похож… Может, он вообще не с Зиккурата?

Жестом богатого и уверенного властителя гость отмахнулся от щедрого предложения воспользоваться услугами девочек. Похоже, он и в самом деле непрост, раз пренебрегает обычными шлюхами — для рабочего люда, не имеющего отношения к кхастлам.

Похоже, чайщик все-таки знает, как развлечь почтенного гостя.

Он удалился в свои комнаты, а когда опять приблизился к столу гостей, за ним мелко семенила юная девушка, совсем еще ребенок — на вид лет тринадцати-четырнадцати — в длинной желтой хламиде. Девушка смотрит в пол и при этом призывно, совершенно недвусмысленно, улыбается.

Эддар не сразу понял, что хочет от него чайщик. Только когда тот распахнул одежду на девчонке — под которой ничего не оказалось, совсем ничего, поспешно отвел глаза.

— Дочка, — самодовольно объяснил чайщик, — Гордость и украшение моего чепка. Почтенный господин может быть спокоен — она не обслуживает остальных гостей. Я берегу ее только для особенных случаев.

На лице чайщика было так явно написано желание наживы, получить которую он намерен во что бы то ни стало, что капитану стало противно.

— Я сказал, что не нуждаюсь в услугах твоих девок, человек, — Эддар отвернулся, показывая, что не намерен вступать в беседу с нижестоящим, и чайщику с девицей не осталось ничего иного, кроме как удалиться.

— Капитан! — Атлант оказался шокирован до невозможности. — Но ведь это прямое нарушение законов Галактического Сообщества! Запрещено торговать собственными детьми и родителями! И также запрещены определенные услуги, ну…

— Проституция.

— До достижения совершеннолетия, — с жаром продолжил робот. — Пока девушка сама не станет отвечать за свое решение! Но она может вступить в Гильдию Эскорта, стать уважаемой Сопровождающей… Если уж по другому никак… Но мы не можем это так оставить! Мы обязаны освободить девочку и предать подлеца-хозяина органам власти! Это беспредел!!

— Успокойся, Атлант! Ни в какие органы власти Зиккурата мы сообщать ничего не будем по той причине, что их устраивает такое положение вещей. А что до девочки — она не знала иной жизни, для нее это — нормально.

— Но ведь это ненормально!

— Ненормально, — согласился Эддар. — Но помочь планете можно только радикально. Для освобождения всех рабов, шлюх, невольников Зиккурата у нас с тобой, Атлант, не хватит ни времени, ни денег. Вспомни, что мы здесь как раз для этого. Только отыщем Тару сначала. Клянусь, я лично задам трепку упрямой девчонке, которая покинула корабль без предупреждения и потерялась черт знает где! А мы теперь тратим драгоценное время на ее поиски, в то время, как могли бы уже прибирать к рукам первые из драгоценностей Иштар!

— Не задашь, кап, — если бы Атлант мог ухмыляться, сейчас он бы несомненно, ухмылялся. — Нипочем не задашь. Потому что Тара тебе нравится.

— Мне? Эта мелкая, наглая, отвратительно воспитанная бестия?!

— Ну, насчет воспитания — ты зря, кап. Я лично обучал ее шахматам и прочим развивающим играм, не говоря уж об основах этикета и правилах поведения в обществе. А вот с тобой давно пора провести беседу на тему воспитания — мне стоит напомнить тебе неоднократное преследование девочки на Персефоне с целями, весьма далекими от благородных!


— Да что ты, жестяная банка, понимаешь в человеческих отношениях?! — разозлился Эддар, — К тому же, ничего плохого я бы ей не сделал…

— Ну не знаю, вот психоанализ говорит…

— Ради прогресса, помолчи! Мало мне было в дороге твоих лекций на тему морали и нравственности! Еще и психологию решил сюда приплести!

За ставшей за последние дни привычной перепалкой на тему «Капитан, Тара и человеческие отношения» Эддар с роботом не заметили, что в чепок вошли двое зиккуратцев в ярко-желтых тогах, и расположились у противоположной стены. Один достал похожую на губную гармошку деревянную коробочку и принялся сосредоточенно дуть в выступающие цилиндрики. Инструмент начал издавать тягучие, низкие звуки. Другой принялся отбивать ритм на небольшом круглом барабане, установив его между ног.

Под музыку с лестницы спустилась вереница девушек в настолько прозрачных одеждах, что проще было бы выйти к гостям обнаженными. Среди них была и та самая, которую чайщик называл своей дочерью. Девушки принялись изгибаться под звуки музыки, бесстыдно раскачивая бедра взад и вперед, в такт барабану.

— Смотри, кап, этот алчный человек намерен опустошить твой кошелек любой ценой, — заметил Атлант, сочтя своим долгом прокомментировать происходящее.

— Надеюсь, что не любой, — серьезно ответил Эддар.

— Что здесь демоны меня дери, происходит? — раздался с порога грубый голос и в чепок вошел огромный бородатый мужик бандитского вида с круглым лицом и красной повязкой через один глаз.

— Встречаем почтенного Исихара, — залебезил перед ним чайщик, враз ставший меньше ростом.

— Вижу, кого ты здесь встречаешь, презренный червяк! Значит, решил подсунуть свою шлюху-дочь, которой пользуюсь только я, инопланетцу?!

Глава 11.1

Лицо Эддара побелело. Он с силой сжал рукоять стелера.

— Бравиум, — разобрал Атлант его шепот.

Спокойно, говорил себе тем временем капитан. Сейчас не время ввязываться в драку. Но оглушающая волна ненависти и ярости уже на подходе, готовая поглотить его под собой, протащить о камни и закрутить в кровавом беспощадном потоке.

— Ты, оборванец! — окликнул вошедший Эддара. — Успел попользовать мою шлюху?

Эддар приложил усилия, чтобы не обернуться. Сейчас не время и не место для разборок. Сначала надо найти Тару. Но бравиум, похоже, решительно настроен на ссору. Увидев, что ни капитан, ни эн-имэ не реагируют на него, он схватил девчонку за волосы и рванул на тебя.

— Успела обслужить заезжего сукина сына, дрянь?! — бравиум выхватил длинный кинжал с явным намерением заставить завизжавшую от ужаса девушку заплатить за пренебрежительное молчание инопланетцев.

Это уже невозможно игнорировать. Капитан сделал роботу знак — не вмешиваться, не смотря ни на что, и поднялся из-за стола. Тычком под локоть Эддар вышиб нож из руки бравиума, перехватив попытавшегося дернуться мужика за плечо, и отправил в полет через несколько низких столиков чепка. Самое разумное сейчас— не прибегать к оружию, тогда, возможно, конфликт и удастся как-нибудь замять.

В чем он себя черт подери, убеждает?

Капитан слишком хорошо знает свою родную планету, чтобы отдавать себе отчет в том, что это только начало.

Обездвижив вновь сунущегося к нему бравиума в очередной раз, бросил серебряную монету чайщику, заплатив более чем щедрую плату за обед.

В третий раз искушать судьбу бравиум не стал. На этот раз он метнул в Эддара нож, поднятый им с пола. Капитан увернулся и покатился по полу, когда сверху на него навалился бравиум, сжимающий горло веревкой, с явным намерением придушить. Перекинув того через плечо, Эддар чуть было не напоролся на узкий острозаточенный стилет. В последний момент капитан успел вывернуть руку нападавшего, и, воспользовавшись преимуществом в скорости, вынырнул из-под его руки. Бравиум захрипел, движения его враз смазались, стали нечеткими. Он осел на пол. Чайщик, наблюдавший из-за прилавка за схваткой и Атлант видели, что стилет остался торчать в груди бравиума.

— Первый, — тихо сказал Эддар.

В его планы не входило убийство, бравиум сам был виноват в случившемся — он напоролся на свой стилет и погиб от своего же оружия.

Эддар склонился над умирающим. Рукоять стилета показалась ему знакомой. Так и есть. Гравировка оружия украшена знаком кхастла Рачарьи: скрещенными между собой жезлом и бичом.

Сама Иштар направляла мою руку, усмехнулся Эддар. Одним рывком он вытащил стилет из сердца бравиума и вытер оружие об одежду покойного. Однако не стоит здесь задерживаться.

— Почтенные господа, как же так, — почти рыдал чайщик. — Они же сожгут мой чепок, они же убьют всех нас, они же растянут меня на площади, они же…

Эддар не слишком вслушивался в причитания чайщика. Хорошо зная Зиккурат, он понимал, что такое здесь не в диковинку, и хозяину не привыкать к подобным сценам в своем заведении. Другое дело то, что он, пришелец, прикончил бравиума, это уже хуже. Валить отсюда надо по-быстрому.

— Эй, уважаемый, — поманил он враз притихшего чайщика. — Ну-ка, выведи нас через второй выход.

Не переставая восклицать, чайщик указал на невысокую дверь за прилавком.

Эддар и робот вышли из нее, пригнувшись, и, когда выпрямились, обнаружили направленные на них копья.

* * *
Окружавшая выход толпа явно оказалась здесь не просто так. Эддар так и знал, что их навел чайщик. Сами того не ведая, они все-таки угодили в заранее спланированную ловушку. Видимо, вошедший бравиум с повязкой нарывался на ссору не просто так. Что ж, ему же хуже.

Что такое десяток копий против одного современного робота из суперсплава?

Опытным взглядом Эддар вычислил главаря среди нападающих. Переглянувшись с Атлантом, они приступили к схватке, поняв друг друга без слов.

Серия сокрушительных ударов, один местный житель с копьем в плече, свернутая челюсть другого и выпавшие на пыльную дорогу зубы третьего — и вот уже никто не препятствует их уходу.

— Скорей, нам нужно покинуть это гостеприимное селение, — торопил Эддар робота, — Боюсь, так просто наши неприятности не кончатся. Произошедшее в чепке будет расценено как нападение на высший кхастл, хоть это и не так, а это уже не шутки.

— Что значат эти кхастлы, капитан?

Эддар нехорошо усмехнулся.

— Принадлежность к религиозному культу. То есть входящие в кхастл априори выше остальных по положению — например, даже самых низших из них можно сделать прислужниками, но не рабами.

— Спорное преимущество, — не понял робот.

— Это тонкости. Просто пойми: принадлежащие кхастлам составляют элиту здешнего общества. Так сказать, опору тронов Цали и Цалибу.

— Наверно, мой компьютер чересчур новый, чтобы вместить в себя местный средневековый уклад.

— Средневековый — это, пожалуй, комплимент для Зиккурата, Атлант. Как ни прискорбно, моя планета переживает сейчас настоящее Смутное Время.

Глава 11.2

— Я думал, это сказки, кап, эти смутные времена… Россказни для составителей комиксов.

— К сожалению, не россказни. И вскоре у тебя будет еще масса возможностей в этом убедиться.

— Кап, так не пойдет, — внезапно сменил тему робот. — Ты долго еще намерен обходиться без сна? Хотя бы несколько часов надо передохнуть, иначе от тебя будет мало толку.

— Надеюсь, ты понимаешь, что не в этом селении?

— Но и затягивать нельзя. Для этой планеты, и, тем более для того, чтобы найти Тару, тебе понадобятся силы. Много сил.

— Если верить карте, через два селения будет постоялый двор. Там и заночуем. И, надеюсь, узнаем что-нибудь о Таре, наконец!

— Эй, почтенные!

Капитан с роботом оглянулись, но никого не увидели.

— Я здесь, почтенные, прямо за этим забором, но сделайте вид, что разговариваете между собой, и как можно быстрее проходите мимо моего двора!

— Зачем же тогда позвал нас?

— Я слышал, вы кого-то ищете…

— Да, — Эддар приложил усилия, чтобы не выдать голосом своего волнения. — Девушку.

— Вашему эн-имэ можно доверять?

— Говори.

— Плата вперед.

— Как же тебе заплатить?

— Оставьте на дороге. Вон там, под лиспой. Прикройте травой и листьями. Да, так.

— Ты что-нибудь слышал?

— Скорее всего, та, что вы ищете находится в Замке.

— В Замке?

— У кхастла Бравиш. Туда попадают все незаконно попавшие на Зиккурат инопланетчики.

— Но мы здесь…

— Неважно. Если девушка попалась, гуляющая в одиночестве, с ней церемониться не стали, уверяю вас.

— У нее было оружие, — не выдержал Атлант.

— Тем хуже для нее. Сопротивление бравиумам здесь очень серьезно наказывается.

— Подожди, — Эддар окончательно успокоился, — Ты сказал, что, скорее всего она находится в Замке. То есть ты даже не знаешь? И за твои предположения хочешь получить деньги?

— Неужели моя информация не стоит нескольких монет?! Ладно, слушайте еще: вам следует покинуть это место как можно быстрее. По вашим следам пойдут бравиумы. И не те, что встретили вас у чепка. Пойдут, и, будьте уверены, если останетесь живы, скоро сами окажетесь в Замке.

Поманив Атланта, Эддар продолжил пусть. Ладно, пусть забирает.

В Замке, значит. В планы Эддара входит посещение Замка. Он слишком хорошо помнит это место, и слишком долго ждал возможности попасть туда снова.

* * *
— Откровенно говоря, вся эта роскошь немного нервирует.

— Прекрати, Дем, — Римма сердито дернула его за рукав, стараясь не таращиться вокруг. Благородной даме, а это шелковое кимоно с чужого плеча (дай прогресс, чтобы не с покойницы, очень уж бегали глазки у продавальщицы!) должно красноречиво говорить об ее статусе, не пристало пялиться, как последняя простолюдинка, по сторонам. Подобное богатство ей должно быть не в диковинку!

Потертые — местами до дыр — бархатные стены шатра покрыты пылью так, что Римма не бралась предположить, какого цвета они были изначально. Грубо сколоченный деревянный помост посередине — место, на котором скоро предстоит появиться Таре — пока пуст. Вокруг амфитеатром расположились низкие столики с подушками и валиками вместо стульев, сидеть на них следует, скрестив ноги, от чего ноги у Ри постоянно затекают, и приходится время от времени переносить вес с одной на другую.

Впустили их, как и предвещал давешний пузатый чайщик, без проблем. Два амбала на входе лениво скользнули по ним взглядами и ничего не сказали. Куда большего внимания удостоился Юдвиг — в своем нынешнем, «райском» обличье. Золотой птицей один из мордоворотов так заинтересовался, что попробовал даже дотронуться грязным пальцем, в который птица тут же его клюнула. К облегчению Риммы, амбал не обиделся, лишь одобряюще цокнул языком, а Юдвиг удержался от сквернословия. Если птица заговорит, это привлечет излишнее внимание к их тройке, а это ни к чему.

Усевшись за столик, Римма прислушивалась к разговорам вокруг. Во всю обсуждалась новость о звездной красотке. Причем, как поняла Римма, многие пришли сюда, заплатив за вход не для того, чтобы купить ее, а просто посмотреть на нее и других «девочек». Какие странные люди, думала она, слушая грубые, похабные разговоры и неприятный смех, — как в кино пришли, для них это что-то вроде представления!

— Однако Таре уже повезло, что ее выставляют здесь, а не на улице, — одними губами сказал Деммиз. Он искал слова, как успокоить подругу, не находил их, и разрабатывал план, что делать, если на Тару вдруг не хватит денег. Все-таки, как им объяснили, продажа «с молотка» — это тот же самый аукцион, какие приняты на планетах богатых коллекционеров.

Римма серьезно кивнула. Дем прав. Прежде, чем войти сюда, им пришлось пройти мимо целого невольничьего ряда.

Идти приходилось с каменными покер-фейсами, как будто жалкие, грязные, часто покалеченные несчастные в цепях, среди которых и мужчины, и женщины, и дети, для них в порядке вещей. Только стариков не было на невольничьем помосте, из чего Римма сделала вывод, что с ними здесь не церемонятся.

Впрочем, капитан говорил, что редко кто из зиккуратцев переживает рубеж в тридцать-сорок лет. И это при современной, развитой науке и ставших давно привычными чудесах медицины!

Увы, на Зиккурате просто-напросто платежеспособный человек слывет аристократом, обладающим самыми утонченными манерами и духовными качествами. Законодательные нормы устанавливаются теми, кто сильнее. Алчные, безжалостные диктаторы делают жизнь народа невыносимой, а чиновники, по сути, ничем не отличаются от обычных воров.

Глава 11.3

Похищение скота, жен и имущества здесь считается нормой, также как и торговля людьми. Жители изнемогают от непосильных поборов, голода, жажды и болезней. Но когда об этом рассказывал Эддар, это было одно. А сейчас, когда подтверждение его правоты смотрело на нее из этих несчастных, взирающих без всякой надежды, глаз, Римма понимала, что недостаточно вдумчиво слушала слова капитана. Вплоть до высокого шатра «для особого товара» их сопровождала невыносимая вонь от человеческих выделений, крики, слезы и стенания. Увидеть там, в цепях, избитую обнаженную Тару, было бы выше сил Риммы.

Наконец шатер наполнился потенциальными покупателями, и на помост вышел длинный, худой зиккуратец и объявил «почтенным господам» о начале торгов. При этом выразительно посмотрел на Римму с Деммизом, опытным взглядом выделив их из толпы как «серьезно настроенных покупателей». Да, то, что они не собираются уходить сегодня без «покупки» написано на лице кандидата космозоологии!

* * *
Первыми на помост вывели двух молоденьких девушек, похожих как две капли воды, в нежно-розовых накидках. Безупречная с красноватым оттенком кожа, огромные голубые глаза и темные волосы, заколотые на затылках. Опытный работорговец знал, чем раззадорить толпу. Первоначальная цена за близнецов — десять серебряных монет — вдвое больше, чем стоит молодая крепкая корова.

— Одиннадцать, — предложил плешивый стареющий ловелас с подведенными бровями и усами.

— Одиннадцать серебряных монет, кто больше?! — надрывался торговец. — За столь же прекрасных, как обе наших луны, девушек? За прекрасные лилии, достойные украсить собой ваш роскошный сад?

— Где ты был, когда они были девушками? — раздался грубый голос человека, чье лицо покрывают многочисленные шрамы.

Толпа ответила ему громким хохотом.

— Помогал, наверно, — визгливо ответил кто-то, и публика засмеялась еще громче.

Совсем другого ожидала Римма от процесса продажи невольников. Публика попалась смешливая и веселая, падкая на самые грубые, непристойные шутки. Опытный торговец всячески способствовал этому веселью, зная, что смех влечет за собой расслабление, в частности ослабление завязок на кошельках.

— Даю двадцать, — раздался визгливый женский голос. Римма обернулась — руку с красными ногтями подняла толстая высокая дама в оранжевой хламиде. На лицах девушек отразился испуг. Нет, пожалуй, ужас. Смертельный ужас.

— Почтенная госпожа Суне предлагает двадцать серебряных монет! За этих красавиц! Этих умниц! Из них выйдут не только прекрасные жены и наложницы, но и исполнительные, смышленые служанки!

— Как же, служанки, — нехорошо ухмыльнувшись, сообщила Римме сидевшая за соседним столиком дама в коричневом кимоно, и пустила вонючие кольца дыма.

— О почтенной Суне ходят настоящие легенды среди рабов, — опять затянувшись, продолжила она. — Говорят, в процессе нервного возбуждения она склонна жечь лица своих служанок калеными щипцами для очага. А в красную луну Суне устраивает танцы.

— Танцы? — опешила Римма.

— Танцы, — кивнула оказавшаяся словоохотливой, женщина. — Только танцуют рабыни не босиком, и не в обычных башмаках…

Насладившись неприкрытым нетерпением на лице слушающей ее женщины, по виду, инопланетки, с удовольствием продолжила:

— Они пляшут в железных башмачках, раскаленных докрасна. Недолго они живут, если удается пережить кровавую ночь… Кому нужны рабы калеки…

Тем временем худой, как жердь, торговец, считал, и каждое его слово болезненной судорогой пробегало по лицам девчонок на помосте:

— Двадцать серебряных монет — раз! Двадцать серебряных монет — два! Двадцать серебряных монет…

— Пятьдесят монет! — перебил его толстый торговец с объемной сумкой у живота.

Публика ахнула. Видать, это была высокая цена.

Сделав на лице загадочное выражение, одним рывком торговец сдернул с девушек розовые покрывала, и публике были представлены молодые, стройные, одинаковые тела, покрытые медным загаром.

В толпе нарастал гул.

Следующим движением работорговец вынул острые заколки из волос девчонок, и темные кудри окутали каждую из них до пояса.

— Пятьдесят монет — раз, — начал работорговец.

— Один золотой, — поднялась толстая женская рука с красными ногтями.

Смотреть на безысходность, написанную на лицах сестер, для Риммы почти невыносимо. Но ради Тары она должна терпеть. Демиз сидит бледный, как полотно, со сведенными к переносице, пшеничными бровями.

— Два золотых, — неожиданно подняла руку женщина рядом с Риммой.

— Не волнуйся, дорогая, — шепнула Римме. — Вижу, у тебя слишком мягкое для нашей планеты сердце, — она подмигнула. — Я не люблю развлекаться, истязая рабов. Мне нужно выбрать подарок мужу, — подмигнула на этот раз Демизу, а затем, наслаждаясь ошеломленными лицами инопланетцев, обернулась к толстой Суне и показала той неприличный жест, довершая свой триумф.

Потом была очередь огромного темнокожего мужчины в цепях — на ногах и руках, следом проданными с молотка оказались трое молодых парней, пятеро девушек, поочередно, и даже одна беременная женщина с черными кудрявыми волосами и голубыми глазами.

— Эта рабыня сделает все, что вы ей прикажете! — надрывался худой работорговец. — Всем нам известна болезненная привязанность женщин к своим детям, в особенности, если это новорожденные младенцы!!

Беременную рабыню и двоих молодых мальчиков купила толстая госпожа Суне, и, довольно улыбаясь, удалилась.

Тары все не было.

С каждым новым пленником, выводимым на помост, торговец с надеждой вглядывался в лица Риммы и Деммиза. Однако они оставались непреклонными. Приложив все свои актерские способности, Римма изобразила откровенно скучающее выражение, а первый пилот зевнул, прикрыв рот ладонью, и посмотрел на выход. Торговец заметно занервничал. На инопланетчиков он возлагал самые большие надежды.

— Следующим номером представляется сравнимая своей красотой разве только с божественными Ликами, белокожая госпожа с далекой звезды! — наконец, возвестил он, и утомившаяся публика, которая начала уже было переговариваться в голос, умолкла.

Глава 11.4

Как и рассчитывал торговец, все внимание толпы прикованно к помосту. Однако ему удалось, наконец, заинтересовать этих инопланетчиков!

Видимо, они, как нередко случается, пришли сюда за своей подругой. Довольный своей сообразительностью, торговец ухмыляется все шире.

— Только сегодня и только у нас! Женщина с невероятно красивым лицом и стройным телом! Эта женщина не знала плохого обращения, и купивший ее, сможет вдосталь насладиться белой, нежной кожей, без единого шрама! Глаза ее, как голубые звезды, брови — тонкими полумесяцами украшают высокий, чистый лоб, губы — как драгоценные рубины в венцах властителей, талия тонкая настолько, что обхватить ее можно руками, и грудь, как, словно выточена из розового мрамора, но при этом мягкая и упругая на ощупь…

Страстную речь работорговца прервали выкрики из зала:

— Так давай уже ее сюда, свою госпожу с далекой звезды!

— Которую продадут сегодня в цепях, как скотину!

Публика откровенно развлекалась.

— Может, не так она и хороша, как вопит этот плут!

— Может, и вовсе кривая на один бок!


— И хромая в придачу!

— Или отпользовавшая сотню-другую торговцев, по пути сюда!

Слушая грубые выкрики из зала, опытный работорговец не унывал. Он точно знает, теперь все внимание будет направлено на следующую женщину. Вопли зевак, которые сами о том не знают, как нельзя лучше способствуют процветанию его ремесла!

Достойным взмахом руки приказал вывести женщину. Скрытая с головой красным покрывалом, рабыня послушно просеменила за двоими стражниками.

Выдержав эффектную паузу, театральным жестом торговец сдернул с невольницы покрывало, явив публике долгожданный товар.

Зал ахнул.

И вместе с залом не сдержали своих возгласов Римма и Деммиз.

* * *
На помосте, в окружении стражников, рядом с отвратительным худым работорговцем, в цепях, сомкнутых вокруг узких щиколоток, в красной короткой тунике без рукавов, на завязочках-бантиках на точеных плечиках, стояла Эстель.


Первая книга «Печать Страсти» окончена.

Примечания

1

«стелла» в переводе с латинского «звезда».

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1.1
  • Глава 1.2
  • Глава 1.3
  • Глава 2.1
  • Глава 2.2
  • Глава 2.3
  • Глава 3.1
  • Глава 3.2
  • Глава 3.3
  • Глава 3.4
  • Глава 3.5
  • Глава 3.6
  • Глава 3.7
  • Глава 4.1
  • Глава 4.2
  • Глава 4.3
  • Глава 5.1
  • Глава 5.2
  • Глава 5.3
  • Глава 5.4
  • Глава 5.5
  • Глава 5.6
  • Глава 5.7
  • Глава 6.1
  • Глава 6.2
  • Глава 6.3
  • Глава 6.4
  • Глава 6.5
  • Глава 7.1
  • Глава 7.2
  • Глава 7.3
  • Глава 7.4
  • Глава 8.1
  • Глава 8.2
  • Глава 8.3
  • Глава 8.4
  • Глава 8.5
  • Глава 9.1
  • Глава 9.2
  • Глава 9.3
  • Глава 9.4
  • Глава 9.5
  • Глава 10.1
  • Глава 10.2
  • Глава 10.3
  • Глава 10.4
  • Глава 11.1
  • Глава 11.2
  • Глава 11.3
  • Глава 11.4
  • *** Примечания ***