КЭШ [Артур Таболов] (pdf) читать онлайн

-  КЭШ  11.44 Мб, 320с. скачать: (pdf) - (pdf+fbd)  читать: (полностью) - (постранично) - Артур Таболов

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Артур Таболов

кэш

Москва
2012

УДК 8 2 1 .1 6 1 .1 -3 1 1 .4
Б Б К 8 4 (2 Р о с = Р у с )6 -4 4
Т12

Таболов, А .Б .
Т12
Кэш / Артур Борисович Таболов. — М.: Русь-Олимп,
2012. — 320 с.
IS B N 9 7 8 -5 -9 6 4 8 -0 3 5 7 -7
Бывает ли детективный роман без ментов, бандитов, погонь
и горы трупов?
Бывает, если это роман о российском бизнесе. Жизнь любого
предпринимателя в России полна таких острых поворотов сюжета,
что это уже не детектив, это триллер — «Кэш».

«Уйти в кэш



успешно завершить сделку». Бизнес-сленг.

УД К 8 2 1 .1 6 1 .1 -3 1 1 .4
Б Б К 8 4 (2 Р о с = Р у с )6 -4 4

ISBN 978-5-9648-0357-7
О О О О «ИД «Русь»-«Олимп», 2012

Вместо пролога
ПАМЯТНИК НА ВАГАНЬКОВСКОМ
КЛАДБИЩЕ

С двадцатым веком Россия прощалась с облегчени­
ем и надеждой. Страшный был век. Как начался с на­
циональной катастрофы, с революции и гражданской
войны, так и закончился геополитическим катаклиз­
мом — крахом СССР. А в середине? Будто ящик Пан­
доры открылся и высыпал на Россию все беды, мысли­
мые и немыслимые. Как вспомнишь, так вздрогнешь.
Но, слава Богу, проехали. Теперь все будет по-другому.
Кончились 90-е с их нескончаемым бардаком, старого
алкаша Ельцина сменил молодой президент с крепкой
рукой. Он наведет порядок. Вот, уже приструнил Чеч­
ню. Выпьем же за то, что мы перемогли проклятый двад­
цатый век. С Новым годом, с новым веком, с новыми
надеждами на спокойную мирную жизнь!
В России никогда не умирала надежда.
14 сентября 2009 года на Ваганьковском кладбище
в Москве был открыт и освящен надгробный памятник
3

на могиле человека, имя которого не мелькало на стра­
ницах газет, но было хорошо известно деловым людям,
связанным со строительным бизнесом и финансами.
Он погиб год назад в авиакатастрофе «Боинга 737» в
Перми в возрасте сорока восьми лет. Никто не знал,
зачем его понесло в Пермь, никаких дел там у него не
было. Когда его фамилия появилась в списке жертв
катастрофы, сначала даже не поверили, что это он. Но
в компьютере аэропорта сохранились его паспортные
данные, а дежурная компании «Аэрофлот-Норд», кото­
рой принадлежал самолет, уверенно опознала его по
фото: да, этот господин зарегистрировался на рейс и
прошел на посадку. То, что от него осталось, отпели в
храме Воскресения Словущего и похоронили в закры­
том гробу.
Открытие памятника было приурочено к первой
годовщине со дня его смерти.
Известно, что на Ваганьковском кладбище хоронят
тех, кто по своему социальному весу не дотягивает до
Новодевичьего, но все же весомее Троекуровского или
Хованского. Но и тут своя градация: кто-то лежит рядом
с Есениным и Высоцким, кто-то подальше. Место для
захоронения погибшего выделили вдалеке от централь­
ной аллеи, и людям, которые пришли почтить его па­
мять, пришлось протискиваться между могильных оград
по траве и раскисшей глине. С утра моросило, вода
копилась на листьях лип и берез, струйками плюхалась
на зонты. В процессии было человек десять мужчин
разного возраста, все в черных кашемировых пальто,
с черными зонтами. Со стороны казалось, что по клад­
бищу ползет, изгибаясь между могилами, длинная чер­
4

ная гусеница, лоснящаяся от воды. Все были с букети­
ками гвоздик, а два молодых человека в конце процес­
сии несли тяжелый венок.
Возле надгробия, закрытого черной пленкой, их
ждал коренастый мужичонка с нервным лицом в ры­
жеватой кожаной куртке и камуфляжных штанах, за­
правленных в кирзовые сапоги с подвернутыми го­
ленищами. Длинные седые волосы перехватывал ко­
жаный ремешок, как у русских мастеровых. Это был
известный среди московских камнерезов Фрол, чело­
век небесталанный, но вечно запойный: и когда рабо­
тал, и когда пил, третьего состояния у него не было. Он
сидел на черной гранитной скамье, установленной пе­
ред могильной клумбой, окантованной гранитным по­
ребриком. Такая же скамья была напротив. Они пред­
назначались для тех, кто придет сюда скорбно помол­
чать о безвозвратной утрате. При появлении процессии
Фрол поднялся и встал возле памятника, ожидая знака
снять пленку.
Черная гусеница подтянулась к могиле и обступила
ее полукругом. В центре оказался грузный человек лет
пятидесяти с брезгливым выражением на тяжелом лице
с темными мешками под глазами. Его как будто все
раздражало: погода, измазанные глиной туфли, медли­
тельность сопровождающих. Спросил, ни к кому в от­
дельности не обращаясь:
— Священник?
Поспешно ответили:
— Облачается. Поторопить, Олег Николаевич?
Он недовольно посмотрел на часы и кивнул камне­
резу:
— Открывай.
5

Фрол стянул пленку с надгробия и ревниво вглядел­
ся в лица, пытаясь понять, какое впечатление произве­
ло его творение.
Творение представляло собой глыбу белоснежного
мрамора на черном гранитном постаменте. Из мрамора
словно бы вырывалось лицо человека с грубоватыми
чертами и выражением несмиренности со своей зави­
симостью от бесформенности камня. Ему так и не уда­
лось вырваться, но и то, что открылось, говорило о
необычном, сильном характере.
На постаменте золотилась надпись:
ГЕОРГИЙ АНДРЕЕВИЧ ГОЛ ЬЦОВ
1 6 .0 5 .1 9 6 0 - 14.09. 2008
Долго, исподлобья, как бы набычась, смотрел тот,
кого назвали Олегом Николаевичем, на надгробие. Все
в окружении застыли, не смея ни словом, ни лишним
движением помешать тяжелому начальственному мол­
чанию. Наконец он сказал:
— Похож.
Молодые люди поставили к постаменту венок, рас­
правили ленту с надписью «От команды «Росинвеста».
Помним, скорбим», все положили на могилу цветы. Толь­
ко Олег Николаевич остался стоять со своими гвозди­
ками, словно позабыв, что с ними делать. Он так и про­
стоял все время, пока подоспевший молодой служитель
храма Воскресения Словущего совершал чин освяще­
ния, побрякивая кадилом и окропляя надгробие святой
водой. Он даже забыл снять шляпу, но никто не решил­
ся ему об этом напомнить. Лишь когда церемония за­
кончилась, шагнул вперед, обнажил крупную лысова­
тую голову и произнес напряженным голосом:
6

— Георгий, друг! Сколько я себя помню, ты всегда
был рядом. Даже сейчас я чувствую твое присутствие.
Мы всегда с тобой, ты всегда с нами.
С этими словами положил на могилу гвоздики, на­
хлобучил шляпу и пошел прочь, не оглядываясь и не
разбирая дороги. Черная гусеница поползла к выходу,
извиваясь между могилами. Фрол увязался следом. Он
ухитрился первым оказаться возле начальственного
«мерседеса», услужливо открыл Олегу Николаевичу
дверцу и почтительно поинтересовался:
— Все было как надо?
— Ну?
— Бонус бы.
— Расчет получил?
— Получил, — со вздохом признался Фрол. — Уже
давно.
— Свободен.
«Мерседес» уехал, за ним машины сопровождающих
лиц. Фрол проводил их хмурым взглядом, пробормотал:
«Суки!» Потом купил в палатке две фляжки коньяка «Мос­
ковский» и побрел к могиле Гольцова, чтобы в одиночес­
тве отметить окончание работы. Трудная было работа.
Полгода он не выходил из мастерской, испортил три
мраморных заготовки. Но все же сделал то, что хотел.
Сделал. Грех за это не выпить.
Но выпить в одиночестве не получилось. Еще изда­
ли Фрол увидел возле могилы какого-то мужика в кепке
и сером плаще. Он сначала стоял, рассматривая над­
гробье, потом медленно обошел памятник и наконец сел
на гранитную скамейку и закурил. Он был явно не из
тех, из «Росинвеста», что отбыли здесь протокольное
мероприятие. Но и на случайного прохожего не похож.
7

Они все больше на центральной аллее, глазеют на зна­
менитостей. Если он забрел сюда в будний день, да еще
в непогоду, значит, были на то причины.
— Знакомый? — спросил Фрол, опускаясь рядом и
деловито сворачивая крышку с первой фляжки.
— Можно сказать и так.
— Выпьешь?
— Нет, спасибо.
— А я приму... — Фрол выбулькал в рот полфляжки,
занюхал рукавом. Прислушался к себе, оценил: — Х о ­
рошо. Когда долго не пьешь, сразу вставляет!.. Значит,
знал его?
— Знал.
— Хорошо знал?
— Хорошо даже себя не знает никто.
— Тогда зацени, — широким жестом предложил
Фрол, не обратив внимание на неопределенность от­
вета. — Моя работа.
— Это я уже понял, — усмехнулся незнакомец и
послушно посмотрел на надгробие.
— Ну, как? — поинтересовался Фрол. Не то чтобы
его очень уж волновало мнение этого мужика, но был
хороший повод поговорить о недавно законченной ра­
боте. Сам он почти не сомневался, что изваял шедевр,
но уверенность была еще не очень твердая, податливая,
как сырая глина. Поэтому Фрол бьл открыт для чужих
оценок. Лучше для восхищенных, но можно и просто
для одобрительных. А кому не нравится, шли бы вы со
своим мнением в жопу, много вы понимаете.
— Похож, — помедлив, сказал незнакомец.
— Да что вы, как сговорились! — разозлился Фрол. —
Похож, не похож! Разве в этом дело?
— А в чем?
8

— Ни хера ты не понимаешь в искусстве! Образ —
вот в чем! Есть образ — искусство. Нет — трэш. Мусор,
если тебе так понятней.
— Пожалуй, есть, — согласился незнакомец. — Та­
ким он был в первую половину жизни.
— Каким?
— Да вот таким, — кивнул незнакомец на памят­
ник. — Ничего не боялся.
— А во вторую?
— Уже не таким.
Фрол опорожнил фляжку и сунул ее в карман. По­
том выбросит. Не в его правилах было свинячить на
кладбище.
— И то верно, — подумав, сказал он. — Я все боль­
ше работал по его фоткам в молодости. Вдова дала.
Странная дамочка.
— Почему странная?
— Да как? Вроде переживала, а на открытие памят­
ника не пришла. Сигареткой не угостишь? Вообще-то
я не курю, только иногда, когда выпью.
Корявыми, с каменными мозолями пальцами дели­
катно взял сигарету из иностранной пачки, прикурил
от зажигалки незнакомца. Одобрил:
— Крепкие... Слушай, мужик, я мог тебя где-то ви­
деть?
— Нет. Я даже не москвич, здесь проездом.
— Откуда?
— Издалека, с северов.
— А почему мне твой фейс кажется таким зна­
комым?
— Понятия не имею. Дежавю — ложная память. Мне
пора. Приятно было познакомиться.
— Да посиди, — попросил Фрол. — Хоть поговорить
с человеком. Это ты хорошо сказал: первая половина
9

жизни, вторая половина жизни. Я когда выбиваю чер­
точку... ну, эту вот, год рождения — год смерти, меня
иногда так и тянет выбить еще одну: год рождения, год
смерти и еще черточка. Третья половина жизни. Как бы
человек ее прожил? Что бы делал?
— Интересный вопрос. Отдал бы долги, которые не
успел отдать. Получил бы долги, которые не успел по­
лучить. Заставил бы оплатить все счета. К третьей по­
ловине жизни много чего накапливается. — Незнакомец
надвинул на глаза кепку и встал. — Пойду, дела. Будь
здоров, мастер. Удачи тебе.
— И тебе.
— Спасибо. Удача мне бы не помешала.
Фрол поглядел ему вслед, ополовинил вторую фляж­
ку и осмотрел надгробие как бы посторонним взглядом.
Будто не он извлекал из бесформенного мрамора образ
этого человека, а кто-то другой. С удовольствием отме­
тил: добротная работа, без дураков. И вдруг замер. Да
вот где он видел этого мужика! Вот почему его фейс
показался таким знакомым! Он же прожил с ним целых
полгода!
Ну да, те же резковатые черты лица, то же выраже­
ние упорства, над которым он столько мудохался, что­
бы передать его в камне. Лицо, правда, уже немолодое,
жизнь хорошо по нему проехалась, подсушила, уло­
жила резкие складки в углах рта. Но тот же взгляд, та
же неукротимость. Только уже не юношеская, беспеч­
ная, а тяжелая, волчья. Так вот зачем он пришел на
Ваганьково: посидеть у своей могилы!
«Ну и дела!» — ошарашенно подумал Фрол, в рас­
сеянности прикончил фляжку и долго еще сидел у над­
гробия, размышляя о превратностях жизни.
На кладбище всегда хорошо думается о жизни.
10

Глава первая
У ГРЕХОВ ДЛИННЫЕ ТЕНИ

I
С о дня открытия памятника Гольцову прошло уже
два месяца, а Олег Николаевич Михеев, генеральный
директор З А О «Росинвест», все никак не мог избавить­
ся от тяжелого чувства, которое оставило у него это
действо. Мероприятие по сути своей формальное, ни­
чего не означающее, кроме того, что оно означало: в
годовщину гибели Георгия на его могиле был открыт
памятник. Вот и все. Михееву не в чем было себя уп­
рекнуть, он сделал все, что от него зависело. Пробил в
московской мэрии место на престижном Ваганьковском
кладбище, а это было очень непросто, заплатил чертову
уйму денег за надгробие. Надгробие получилось впе­
чатляющее. Олег Николаевич замер, когда с мрамора
соскользнула черная пленка. Словно бы Георгий на
мгновение ожил. Впечатление было гораздо сильнее,
чем на похоронах. Тогда был просто закрытый гроб в
венках, свечи, золотые ризы настоятеля храма Воскре­
сения Словущего. И было, чего греха таить, чувство
И

облегчения. Со смертью Георгия будто исчезла радиа­
ция, невидимая, но опасная для всех, кто его окружал.
Своей энергией и склонностью к риску он создавал
вокруг себя атмосферу постоянной напряженности,
будто стоишь рядом с трансформатором чудовищной
мощности. В молодости это увлекает, а на пятом десят­
ке хочется чего-то поспокойнее.
И вот трансформатор умолк, стало тихо.
Причину своего настроения Олег Николаевич по­
пытался найти во внешних обстоятельствах. Не при­
шел никто из правительственных чиновников, многие
из которых называли себя друзьями Георгия. И когдатр были друзьями. Михеев сам обзванивал всех и уве­
рял, что никакой прессы не будет. Не рискнули. Ну,
этого следовало ожидать, последние годы у Георгия
была репутация человека, от которого лучше держать­
ся подальше. Не пришла вдова. Тем самым дала понять,
что не желает иметь с Михеевым ничего общего. И хо­
рошо, что не пришла. В ее присутствии Олег Никола­
евич чувствовал бы себя напряженно. Слишком много
между ними накопилось такого, о чем лучше не вспо­
минать. Так что и не в этом дело. А в чем?
По складу характера Михеев не был склонен к реф ­
лексии. Если в твоем холдинге три десятка самых раз­
ных бизнесов, от домостроительных комбинатов до бан­
ков и от нефтепереработки до патронного завода, тебе
некогда копаться в душевных переживаниях. Олег Ни­
колаевич и в юности не особо расстраивался, когда его
динамили знакомые девушки. Парень он был видный,
спортивный, хотя никаким спортом не увлекался. Это
сейчас набрал килограммов двадцать лишнего веса. Не
12

красавец, но с внешностью добродушной, вызывающей
доверие. С этой не вышло, выйдет с другой. Искренне
не понимал, как можно из-за такой ерунды впадать в
черную мерихлюндию и доставать друзей разговорами
о том, что он жить без нее не может, к чему был склонен
Георгий. Можешь. Еще как можешь. Георгий злился:
«Ты толстокожий, как бегемот!» В ответ слышал: «А ты
псих». То, что Георгий называл толстокожестью, Олег
Николаевич всегда считал признаком своего душевно­
го здоровья, и обнаружить в зрелые годы, что и ты под­
вержен заразе неврастении, было неприятной ново­
стью. Но хуже было другое.
На открытии памятника Гольцову Олег Николаевич
сказал, что он и сейчас чувствует присутствие Георгия
в своей жизни. Ну, сказал и сказал, нужно же было
что-то сказать. Но позже, пытаясь разобраться в себе,
понял, что эти слова вырвались не случайно, что он
вслух произнес то, в чем не хотел признаваться даже
себе. Да, даже сейчас, через год после гибели, Гольцов
в его сознании был так же реален, как бывает реален
начальник, даже если его нет рядом. Он может быть в
командировке или отдыхать на Бали, но он есть, и с ним
нельзя не считаться.
Эта мысль появилась у Олега Николаевича во время
совещания с юристами. Ситуация была очень сложная.
Речь шла о фармацевтической фабрике на юго-западе
Москвы. Существовала она с середины 50-х годов про­
шлого века и долго была в ведении Министерства обо­
роны. После 91-го года военные от фабрики отказа­
лись, госзаказы, обеспечивающие спокойную безбед­
ную жизнь, кончились, фабрику отпустили в свободное
плавание по бурному морю российской рыночной эко­
номики. Генеральным директором был известный уче­
13

ный-биохимик, действительный член Российской ака­
демии наук Владимир Федорович Троицкий. После
акционирования фабрики сначала у него был блоки­
рующий пакет, потом он скупил у рабочих их акции и
довел свою долю до восьмидесяти процентов. Под за­
лог части акций взял кредит, заключил соглашение
с канадским фармацевтическим концерном «Апотекс»
и стал выпускать лекарства по их лицензии. Но лекарс­
тва продавались плохо, фабрика еле сводила концы
с концами. Года три назад Троицкий решил модернизи­
ровать производство и взял новый кредит в 40 милли­
онов долларов в «Альфа-банке». Но с модернизацией
не получилось, деньги потратили без толку, и возвра­
щать кредит было не из чего. Михеев заранее выкупил
долг фабрики и, выждав подходящий момент, предъ­
явил к оплате. Все шло к тому, что будет начата проце­
дура банкротства и фабрика отойдет «Росинвесту».
Ценность представляла не фабрика, а шесть гектаров
бешено дорогой московской земли. Если построить на
ней торговые центры и элитное жилье, прибыль зашка­
лит за тысячу процентов.
Но когда все уже было на мази, фабрикой заинте­
ресовалась фирма «Интеко», принадлежавшая жене
московского мэра Батуриной. Михееву предложили
переуступить долг. Правильнее даже сказать — при­
казали. Это была наглость, свидетельствующая о том,
что «Интеко» не ожидает от какого-то «Росинвеста» и
попытки сопротивления. Связываться со всемогущей
Батуриной было опасно, но и смириться Михеев не мог.
Вот тогда он и подумал: а как бы поступил в этой ситу­
ации Георгий? Сама эта мысль говорила о том, что он
так и не освободился от влияния друга. Сознавать это
было неприятно, даже болезненно. Примерно так,
14

с раздражением, реагирует ученый, сын всемирного
известного ученого, когда ему напоминают об отце.
Олег Николаевич прервал совещание и перешел из
кабинета в комнату отдыха. Утопив грузное тело в крес­
ле, долго сидел с закрытыми глазами. Неплохо бы сей­
час принять на грудь граммов сто чего-нибудь покреп­
че. Но он сдержался. И так последнее время стал слиш­
ком много пить.
В дверь постучали. На пороге появилась секретарь
Марина Евгеньевна, сухопарая дама лет сорока, кото­
рую Михеев ценил за точность и исполнительность.
— Извините, Олег Николаевич...
— Что у вас?
— Позвонили с вахты. Там какой-то скульптор хочет
вас видеть.
— Скульптор? — удивился Михеев. — Какой еще
скульптор?
— Его зовут Фрол. Говорит, вы его знаете.
— А , камнерез! Чего ему?
— Не сказал. Уверяет, что по делу.
— Знаю его дела... — Михеев извлек из бумажника
тысячерублевую купюру. — Передайте ему. И пусть
гуляет.
Минут через пятнадцать, которые понадобились ей,
чтобы спуститься со второго этажа на первый и под­
няться обратно, Марина Евгеньевна вернулась в ком­
нату отдыха и положила банкноту на стол.
— Не взял. Говорит, у него к вам важное дело.
— Фрол не взял деньги? — не поверил Олег Нико­
лаевич. — Не может такого быть. Значит, дело дейс­
твительно важное. Проводите его ко мне.
— Сюда? — почему-то испугалась Марина Евгень­
евна.
15

— Не на вахту же мне идти. Что вас смущает?
— О н ... как бы это сказать...
— Не во фраке? Ничего, выдержу.
Когда камнерез был впущен в комнату отдыха, Ми­
хеев сразу понял, чем была вызвана реакция секретар­
ши. Он был в той же рыжеватой кожаной куртке, что и
на кладбище, с тем же кожаным ремешком на лбу, при­
держивающим длинные седые волосы, только вместе
камуфляжных штанов в кирзовые сапоги с подверну­
тыми голенищами были заправлены линялые джинсы,
а на шее болталась голубенькая косынка, призванная
заменить галстук. Кирзачи на дорогом ковре ввергли
бы в панику любую хозяйку. Хорошо еще, что они были
вымыты и даже слегка начищены.
— Да ты, брат, прибарахлился, как на светский при­
ем, — заметил Михеев.
— Знал, куда иду, — ответил Фрол. — Здорово, Олег
Николаевич. Правильно, что велел пустить, не пожа­
леешь.
— Выпить хочешь?
— Всегда. Но сначала дело. Современный человек
никогда не мешает дело с удовольствием. И всегда раз­
личает, что дело, а что удовольствие.
— Да ты философ! — засмеялся Михеев.
— Такая профессия, располагает к размышлени­
ям, — согласился Фрол. — Так вот, о деле. Как ты насчет
того, чтобы заказать свой надгробный памятник?
— Как?! — изумился Михеев. — Тебе?
— А кому? Ты мою руку знаешь.
— Надгробный памятник?!
-Н у!
16

— Ноя же ещ е... как бы это поточнее сказать? Не­
множко живой.
— Это сейчас ты живой. А кто знает, что будет
завтра? Или даже через час? Лопнет какая-нибудь
хренотень в голове — и привет. У тебя машина с ми­
галкой?
— С мигалкой.
— Вот! — обрадовался Фрол. — Выскочишь на
встречку, как все вы привыкли ездить, а на тебя прет
Камаз. И как? Ты только представь: взорвут тебя, под­
стрелят или еще что. Это я никому на хрен не нужен,
а на серьезного бизнесмена всегда найдутся охотни­
ки. Уверен, что твои наследники закажут хороший
памятник? А ну как решат сэкономить? И будешь ле­
жать под цементом с мраморной крошкой с надписью
«Спи спокойно, дорогой товарищ». Хорошо тебе б у ­
дет? А так ты знаешь, что надгробие у тебя будет,
какое сам захочешь.
— Ты уже сколько пьешь? — поинтересовался Ми­
хеев.
— Не считаю. Вредная привычка. Сколько пью,
столько и пью.
— А сколько не пьешь?
— О х, долго. Часа три. Пока до твоего офиса доб­
рался, пока ждал. Твоя вохра сначала и разговаривать
не хотела.
— И когда эта светлая мысль пришла тебе в голову —
когда пил или когда не пил?
— Да я уже давно об этом думаю. А к тебе пришел,
потому что у тебя много знакомых бизнесменов. И все
вы по краю ходите.
— Понимаю, понимаю, — покивал Михеев. — Ты
сделаешь мое надгробие, я похвастаюсь перед друзь­
17

ями, они захотят такое же. И ты пустишь это дело на
поток. Наймешь бригаду, а сам будешь сидеть в офисе
и стричь бабки. Так?
— Нет, с бригадой не выйдет, — вздохнул Фрол. —
Придется вкалывать самому. Это все же не ширпотреб,
штучная работа.
— Что ты несешь, что ты несешь? — не сдержав­
шись, заорал Михеев. — Где это видано, чтобы живым
людям заказывали надгробья?!
— Не скажи, — возразил камнерез. — Некрологи
же пишут. Живым. В газетах на всех заготовлены не­
крологи. Я читал. Сегодня он отбросил коньки, а завтра
утром уже некролог.
— Так то некролог! Сравнил!
— А какая разница? Только в материале. Там бума­
га, тут камень. И еще неизвестно, что прочнее. Бумага,
бывает, все камни переживает. И ты же поставил па­
мятник живому, — добавил Фрол, как бы удивляясь
тому, что Олег Николаевич не хочет признать таких
очевидных вещей.
— Какому живому? — не понял Михеев.
— Гольцову.
— С чего ты взял, что он живой?
— Я живого от мертвого отличаю на раз. Это прос­
то. Жмуры по большей части молчат. А живые разго­
варивают. Бывает, что и они молчат, но это потому что
говорить не хотят. Или не о чем.
— А с Гольцовым, значит, ты разговаривал?
— Как с тобой, — подтвердил Фрол.
-Г д е ?
— На Ваганькове, на его могиле.
— Когда?
— Да сразу, как вы открыли памятник и свалили.
18

— О чем?
— Ни о чем, вообще. О б искусстве. В искусстве он
ни хрена не понимает. О жизни. В жизни понимает. Про
нее он хорошо сказал. К третьей половине жизни, ска­
зал, много чего накапливается. Это я запомнил.
— Вот что, мастер, — решительно предложил Ми­
хеев. — Давай все-таки выпьем. Мне будет легче тебя
понимать.
— Как скажешь, ты хозяин.
Олег Николаевич открыл бар с разномастными бу­
тылками:
— Выбирай. Виски? Коньяк?
— Да мне и водчонки хватило бы, — застеснялся
Фрол.
— Водки не держим. — Михеев налил в хрусталь­
ные граненые стаканы «Хеннесси», чокнулся с камне­
резом. — Будь здоров!
— И тебе не болеть.
— А теперь соберись и не пропускай подробнос­
тей, — попросил Михеев. — Почему ты уверен, что
человек, с которым ты разговаривал на могиле Гольцо­
ва, и был Гольцов?
— Обижаешь, Олег Николаевич. Назвал меня мас­
тером, а моему глазу не доверяешь. Он у меня полгода
жил вот тут, — постучал Фрол по лбу. — Я узнал бы его
в любой толпе. Врубился, правда, не сразу. Когда он
ушел.
— Какой он?
— Высокий, худой. Лицо, как на памятнике, только
уже не молодое. Если бы сейчас делать его, мрамор бы
не подошел. Мрамор — он всегда молодит.
— Как одет?
19

— Да как? Обычно. Серая кепка, плащик — такой
сотни три на любой барахолке. Считаешь, гоню? —
слегка оскорбился Фрол, заметив на лице Михеева иро­
ническую усмешку.
— Ну почему? Верю, что говоришь то, что думаешь.
Только человек, о котором мы говорим, если мы гово­
рим об одном и том же человеке, в плащах с барахол­
ки никогда не ходил. Не было у него такой привычки.
Предпочитал Хуго Босса.
— Если разобраться, что такое привычка? — рас­
судительно заметил Фрол. — Следствие обстоятельств.
Я тоже не всегда в кирзачах ходил. И ничего, хожу.
— Ну-ну, дальше? — поторопил Михеев.
— Да, считай, все. Сказал, что не москвич, проездом
откуда-то с северов. Но я так думаю, соврал. Не знаю,
зачем. Выговор у него московский, ни с чем не спута­
ешь. Что еще? Курил как-то странно, из горсти, обыч­
но зэки так курят.
— Папиросы?
— Нет, сигареты. «Голуаз».
— «Голуаз»? — переспросил Михеев. — Уверен?
— Ну да. Угостил меня. Я так понимаю, Олег Нико­
лаевич, мое предложение тебя не зацепило? Насчет
надгробия?
— Зацепило, — заверил Михеев. — Могу даже ска­
зать — потрясло. Нужно подумать. Такие вещи с кон­
дачка не решают. Давай-ка, мастер, еще по граммульке,
да мне пора заняться делами.
— Наливай, — уныло кивнул Фрол. — Зря я, выхо­
дит, тащился через всю Москву. А я бы тебе хороший
памятник сделал. Есть в тебе что-то наполеоновское,
если ты понимаешь, о чем я говорю. С такими фейсами
интересно работать.
20

Олег Николаевич только головой покачал. Похоже,
этот псих верил, что Михеев двумя руками ухватится
за его идиотскую идею, и теперь искренне огорчен.
Он присоединил к бесхозной тысячерублевке еще не­
сколько купюр, сунул их в карман рыжеватой куртки
Фрола и похлопал его по плечу.
— Не расстраивайся. Общество всегда плохо вос­
принимает новые идеи. Не созрело. Ничего, созреет.
До некрологов про запас созрело? Созреет и до надгробьев. Я вот о чем тебя попрошу. Про то, что ты раз­
говаривал с Гольцовым, не нужно никому рассказы­
вать. Могут неправильно понять.
— Не поверил, значит, — заключил Фрол. — Дума­
ешь, померещилось спьяну? Так я в тот день был как
стекло. Полгода не пил, страшное дело!
— Я-то верю, а другие могут и не поверить. И загре­
мишь в психушку. Тебе это надо? Ценю, что ты пришел
ко мне. Насчет своего надгробья не обещаю, но при
случае порекомендую тебя тем, кому это уже нужно.
Сильную ты сделал работу. Я прямо обмер, когда ее
увидел. За твою руку, мастер!
Фрол с достоинством опорожнил стакан, занюхал
рукавом куртки. Михеев вызвал секретаршу.
— Проводите моего гостя.
Оставшись один, обессилено повалился в кресло.
Даже трудные многочасовые переговоры не выматы­
вали его так, как этот разговор. Разговор совершенно
идиотский. Даже странно, как это камнерезу удалось
Олега Николаевича в него втянуть. Какая-то чертовщи­
на была в убежденности Фрола в том, что он разгова­
ривал с живым Гольцовым.
Марина Евгеньевна напомнила:
— Через десять минут совещание по экономике.
— Перенесите на завтра.
21

— Что с вами, Олег Николаевич? Что-то случи­
лось?
— Нет, все в порядке. Просто немного устал.
— Вот не хотела я пускать к вам этого волосатого.
Как знала. Он сумасшедший.
— Не будьте так строги к людям, — вяло посовето­
вал Михеев. — Все мы немного сумасшедшие. Каждый
по-своему...
Сумасшедший. Это многое объясняло. Но не все.
«Голуаз». Георгий всегда курил эти французские сига­
реты. С тех пор, как они появились в Москве. Тысячи
людей курят «Голуаз». Тысячи людей курят сигареты,
как зэки, как бы из горсти, защищая их от дождя и сне­
га. Так, как курил Георгий после четырех лет в лагере.
Привык, да так и не отучился. Человек, с которым на
Ваганьковском кладбище разговаривал камнерез, впол­
не мог курить сигареты «Голуаз», не такая уж это слу­
чайность. Он мог курить их, как бывшие зэки, мало ли
в Москве бывших зэков. Но столько совпадений кря­
ду — если и это была случайность, то какая-то редко­
стная, высшего порядка.
И было еще кое-что, что мешало Михееву стереть
этот идиотский разговор из памяти, как стирают не­
нужный файл.

II
Звонку из Следственного комитета российской про­
куратуры, который раздался несколько месяцев назад,
жарким июльским днем, Олег Николаевич сначала не
22

придал значения. Звонил следователь по особо важным
делам Саша Кириллов, с которым Михеев был знаком
еще с тех пор, когда он работал в Таганской межрайон­
ной прокуратуре и имел чин юриста первого класса,
что по армейским меркам соответствует званию капи­
тана. За несколько лет сделал неплохую карьеру (не
без помощи Олега Николаевича, оба это знали, но ни­
когда не говорили об этом), стал подполковником ю с­
тиции. Они поддерживали доверительные отношения,
иногда Михеев консультировал Сашу по сложным хо­
зяйственным делам, в которых за долгие годы работы в
серьезном бизнесе научился разбираться лучше любо­
го юриста. Они давно уже были на «ты», Михеев называл
Сашу по имени, а тот Михеева по имени-отчеству, по­
тому что был младше его лет на десять.
— Олег Николаевич, не найдется у тебя немного
времени, чтобы заехать ко мне? — спросил Кириллов.
— Что за вопрос? Конечно, найдется. Может, пере­
сечемся в городе? — предложил Михеев. — Например,
в «Пиноккио» на Кутузовском. У них, говорят, новый
повар, из Италии. Там и поговорим.
— Не получится, — поскучнел Кириллов. — Нужно
в конторе. Бывал у нас? Технический переулок, дом
два. Это возле Лефортово.
— Найду.
— Не забудь паспорт, пропуск закажу...
Для любого предпринимателя вызов в СКП, даже в
такой деликатной форме, не обещает ничего хорошего.
Пока «мерседес» Михеева торчал в пробке в загазован­
ном лефортовском тоннеле, он прикинул, с какой сто­
роны можно ждать неприятностей. Вроде бы ни с ка­
кой. Было несколько дел в арбитраже, но ничего тако­
23

го, за что мог бы уцепиться следственный комитет. Олег
Николаевич успокоился.
Саше Кириллову было около сорока, но выглядел
он неприлично молодо. Белобрысенький, небольшого
росточка, хилого телосложения, с узким унылым лицом,
словно пропитанным канцелярской пылью. Недокорм­
ленный студент-старшекурсник, а не следователь С КП
по особо важным делам. Но жестоко ошибались те, кто
по внешности судил о его характере. Среди знакомых
Михееву милицейских и прокурорских мало кто мог
сравниться с этим «студентом» по въедливости, он впи­
вался в жертву энцефалитным клещом. Не забывал и
своего интереса. Не сказать, чтобы это очень нрави­
лось Олегу Николаевичу, но было удобно. Саша был из
тех людей, с которыми можно договориться. Это всег­
да облегчает жизнь.
— Проходите, господин Михеев, — встретил он по­
сетителя скучным казенным голосом. Олег Николаевич
удивленно на него посмотрел. Саша подергал себя за
ухо. Михеев кивнул: понимаю. — Будьте добры, пас­
порт. Внесем в протокол допроса ваши данные.
— В протокол допроса? — переспросил Михеев.
— В протокол допроса свидетеля.
Пока Кириллов тюкал двумя пальцами по клавиату­
ре ноутбука, Михеев осмотрелся. Кабинет маленький,
недавно отремонтированный, но уже нестерпимо скуч­
ный, как все казенные места. Олег Николаевич давно
уже привык к офисам с евроремонтом, с современной
стильной мебелью. Оказавшись здесь, он словно бы
перенесся лет на двадцать назад. Уже стало забывать­
ся, что бывают такие убогие письменные столы и гро­
моздкие железные сейфы.
24

— Вот о чем я обязан вас спросить, — начал Ки­
риллов. — К нам поступила информация о том, что
в 2002 году из ЗА О «Росинвест» было незаконно вы­
ведено активов на общую сумму в три миллиона во­
семьсот тысяч рублей. Статья сто пятьдесят девятая,
мошенничество в особо крупных размерах.
— Информация от кого? — перебил Михеев.
— Анонимная.
— Разве анонимки рассматриваются?
— Не принято. Но когда в них содержатся факты,
делаем исключение. А этот аноним очень хорошо ин­
формирован. Генеральным директором З А О «Росин­
вест» в том году был господин Гольцов, он погиб. А вы
исполняли обязанности финансового директора. Что
вы можете рассказать следствию об этом преступ­
лении?
— Уголовное дело возбуждено?
— Нет. Доследственная проверка.
— Разве такими делами занимается СКП, а не мили­
ция? УБЭП или кто там еще?
— Кому поручили, тот и занимается. У нас приказы
не обсуждают. Я слушаю.
Михеев безучастно пожал плечами.
— Даже не знаю, что сказать. Через меня проходи­
ли десятки операций. Не помню, чтобы у нас увели три
миллиона.
— Три миллиона восемьсот тысяч рублей, — уточ­
нил следователь. — Что по тогдашнему курсу состав­
ляло сто тридцать пять тысяч семьсот четырнадцать
долларов.
Кириллов извлек из сейфа тоненькую папку.
— Посмотрите эти документы. Может быть, вспом­
ните.
25

В папке было всего несколько ксерокопий — пла­
тежные поручения, банковские чеки на снятие налич­
ки, доверенность курьера на получение денег. Михее­
ву понадобилось приложить огромные усилия, чтобы
остаться спокойным и даже слегка равнодушным.
— Это ваша подпись на платежках? — тем же скуч­
ным казенным голосом спросил Кириллов.
— Нет, не моя, — твердо ответил Михеев. — Подпись
подделана.
— А на доверенности курьера?
— Тоже не моя.
— Что ж, попробуем найти курьера. Кому-то же он
отвез бабки. Тогда и узнаем, кто увел у вас три миллиона
восемьсот тысяч рублей. Да так ловко, что вы даже не
заметили. Посидите, я запишу ваши показания.
Следователь набрал на компьютере несколько фраз,
вывел текст на принтер и положил листок перед Михе­
евым. «По существу заданных мне вопросов поясняю
следующее. В связи с тем, что через меня в 2002 году
проходило очень много финансовых операций, по про­
шествии стольких лет никаких подробностей дела я
припомнить не могу. Предъявленных мне платежных
документов я не подписывал. С моих слов записано
верно, мною прочитано».
Михеев расписался. Кириллов вложил протокол в
папку, убрал ее в сейф.
— Давайте отмечу пропуск. Спасибо, господин Ми­
хеев, за содействие. Я, пожалуй, вас провожу, а то
заблудитесь в наших коридорах.
Когда вышли к стоянке служебных машин, на кото­
рой под солнцем сверкал черным лаком «мерседес» Ми­
хеева, Кириллов сказал:
26

— Ну вот, теперь можно поговорить.
— Слушают? — посочувствовал Олег Николаевич.
— Не исключено.
— Кто?
— Да кто? Собственная безопасность. Шизанулись
с этой коррупцией, скоро в сортире видеокамеры пос­
тавят. А теперь скажи мне, Олег Николаевич, без про­
токола. Ты действительно об этом деле ни слухом ни
духом? Никаких подозрений?
— Без протокола скажу, — помедлив, решился Ми­
хеев. — Есть подозрения.
— Кто?
— Гольцов.
— Гольцов увел у самого себя бабки? — не поверил
Кириллов. — Он же был хозяином фирмы. Смысл? Уйти
от налогов?
Михеев усмехнулся.
— Налогов мы платили миллионы. С этих трех —
мелочь, не о чем говорить.
— Тогда не понимаю.
— Его даже я не всегда понимал. Такой человек. Не
знаю, для чего ему понадобились эти бабки. Но для
чего-то понадобились. Плохо, Саша, если дело всплы­
вет. Ему-то все равно, а нам не все равно. Репутация
фирмы. Какой срок давности по этой статье?
— Десять лет.
— Значит, остался всего год?
— Год и четыре месяца, — поправил следователь.
— Можно потянуть?
— Все можно. Кроме того, что нельзя. Но и это мож­
но, только другая цена.
— Сколько? — прямо спросил Олег Николаевич. —
И не говори, что не понимаешь, о чем я.
27

— Три миллиона восемьсот тысяч.
— Сколько?!
— Репутация фирмы того не стоит? Подумай, я не
спешу. Только учти: завтра будет дороже. Сам пони­
маешь, инфляция. Будь здоров, Олег Николаевич, рад
был тебя повидать.
Следователь небрежно пожал Михееву руку, оце­
нивающим взглядом скользнул по «мерседесу» и скрыл­
ся в подъезде СКП. «Ну, студент! — злобно, но и не без
некоторого уважения подумал Олег Николаевич. — Ай
да студент! Своего не упустит!» Но он был доволен тем,
как повернулся допрос. И только вечером до него дошло,
что он предал Георгия Гольцова еще раз. Но тут же при­
вычно успокоил себя: мне жить, а ему уже все равно.

III
В памяти каждого человека с годами копятся воспо­
минания о самых постыдных эпизодах его жизни. Мел­
кие подлости в детстве, трусость в юности, выплывшее
на люди вранье, предательства случайные или совер­
шенные сознательно, по малодушию или вынужденно.
В бессонницу (или с похмелья) поступки благородные
почему-то помнятся мимолетно, а эти намертво оседа­
ют в памяти, как соли тяжелых металлов в костях.
К неполным пятидесяти годам у Олега Николаеви­
ча накопилось немало такого, о чем он запрещал себе
вспоминать. И не вспоминал, оправдывая себя тем,
что так сложились обстоятельства. Но историю о том,
как он увел из фирмы друга три миллиона восемьсот
тысяч рублей, никакими обстоятельствами было не
объяснить, только собственной глупостью. И вот за
28

эту глупость ему бывало мучительно стыдно. Когда
она вспоминалась. Или когда, как сейчас, о ней напо­
минали.
Произошло это летом 1998 года, когда страна на­
чала наконец-то оправляться от разрухи начала 90-х.
Подмосковные поселки прирастали новыми построй­
ками, сначала из силикатного кирпича, а потом и особ­
няками с каменными заборами и черепичными крыша­
ми. Барахолки ломились от всяческого самострока,
газеты пестрели объявлениями о всевозможных услу­
гах — от изучения языков до ремонта квартир, купи­
рования собачьих ушей и быстрой очистки дачной
канализации. Крым наводнили отдыхающие из России,
снять жилье было большой проблемой.
Тот год для «Росинвеста» был очень успешным. С а ­
мыми прибыльными стали вложения в ГКО, государс­
твенные краткосрочные обязательства. Георгий приос­
тановил все проекты, перевел освободившиеся средс­
тва в кэш и вбухивал их в ГКО с размахом, который
осторожного Михеева поначалу пугал. Но все получа­
лось, ГКО давали до 240 и даже до 400 процентов го­
довых, это было похоже на чудо. Олег Николаевич и
сам втянулся в эту азартную игру. И был очень недово­
лен, когда Гольцов вдруг приказал сбросить все бумаги.
«Росинвест» от ГКО освободился, а Михеев свои бума­
ги придержал. Через два месяца грянул черный август
98-го. Дефолт. ГКО превратились в резаную бумагу.
Михеев волосы на себе рвал, клял себя последними
словами. Знал же, что Георгий никогда ничего не дела­
ет просто так. Неважно, прочувствовал он ситуацию
или ему слил инсайдерскую информацию кто-то из дру­
зей в правительстве или Минфине. Важен результат.
А результат такой: Гольцов наварил на ГКО четыреста
29

тридцать миллионов долларов и успел переправить их
в оффшор на Кипре, а у Михеева безнадежно зависли
даже те деньги, которые он отложил на жизнь. Едва
стало известно о дефолте, он кинулся в банк, но еще
издали понял, что опоздал. Оф ис осаждала огромная
толпа, а объявление на дверях сообщало, что банк за­
крыт по техническим причинам. То же творилось по
всей Москве.
Но даже не это было самое страшное. В ГКО Олег
Николаевич вложил не только свои, но и заемные
деньги — кредит в три миллиона рублей, взятый в
коммерческом банке под 20 процентов годовых. Банк
принадлежал ингушам. Они не торопили, давали от­
срочки, но через четыре года их терпение кончилось.
К Михееву пришли вежливые молодые люди, осмот­
рели его квартиру в сталинском доме на Ленинград­
ском проспекте и сказали, что они согласны получить
квартиру в счет долга. Долг уже составлял три мил­
лиона восемьсот тысяч, а квартира стоила больше
десяти миллионов. Михеев запаниковал. Впасть в
беспросветную нищету, стать бомжом — нет, этого
нельзя было допустить. Он выпросил еще одну не­
большую отсрочку, перевел на счет фирмы-одно­
дневки три миллиона восемьсот тысяч по липовому
договору о поставке оргтехники, обналичил деньги
и вернул ингушам. Он понимал, что афера может
легко вскрыться, но рассчитывал на то, что эта опе­
рация не привлечет внимания Георгия. Гольцов во
всем ему доверял, а в оборотах «Росинвеста» это была
капля в море.
Некоторое время Олег Николаевич напрягался,
когда видел Георгия. Потом понял: сошло, и вздохнул
30

с облечением. Не сошло. Однажды Гольцов завел его
в комнату отдыха, в ту самую, где Михеев разговари­
вал с камнерезом, запер дверь и бросил на стол не­
сколько документов — тех, что были в папке у сле­
дователя Кириллова. Только не ксерокопии, а ориги­
налы.
— Что скажешь? Я жду.
Такого обжигающего стыда Олег Николаевич не ис­
пытывал никогда в жизни. Он честно рассказал все.
Георгий долго молчал, потом сказал:
— Забудь.
Никакой огласки эта история не получила, они про­
должали вместе работать, как ни в чем не бывало. Но
Михееву показалось, что в их отношениях начал про­
скальзывать холодок. Он знал, чем это может кончить­
ся, и понял, что нужно принимать меры...
Время лечит. Язва на совести Михеева затянулась.
Допрос Кириллова будто содрал с нее заскорузлый
бинт, а разговор с сумасшедшим камнерезом заставил
поставить эти два разных события в один ряд.
«Голуаз»... Курит, как зэк...»
И он наконец-то понял, что связывает эти события:
платежки и доверенность курьера.
О них не знал никто.
Знал только один человек: Георгий Гольцов.
В эту ночь Олег Николаевич долго не мог заснуть.
Не давала покоя ноющая, как зубная боль, мысль: по­
чему же так получилось, что даже сейчас, через год
после гибели Георгия, он постоянно чувствует его при­
сутствие в своей жизни?
31

IV
Многие бытовые мелочи, из которых состоит жизнь
любого человека, так и остаются мелочами, бесследно
уносятся временем, как половодье уносит скопивший­
ся за зиму мусор. Но иногда то, что казалось мелочью,
встраивается в ряд последующих событий и обретает
значение, какого раньше невозможно было предуга­
дать. Точно так же тысячи случайных знакомств таки
остаются зернами, упавшими на асфальт, и лишь очень
немногие, как попавшее в трещину семечко, прораста­
ют в будущее неукротимым побегом дикой малины.
Таким семечком стала встреча Олега Николаевича
с Георгием Гольцовым. Ее могло не произойти, и тогда
их жизни пошли бы каждая по своей колее. Но она
случилась.
О ба учились в МИСИ, инженерно-строительном
института имени Куйбышева, позже ставшим универ­
ситетом и потерявшим по дороге имя. Олег на эконо­
мическом факультете, Георгий на гидротехническом,
только он поступил на год раньше. Институт был ог­
ромный, с учебными корпусами на Ярославском шоссе,
в нем можно было проучиться все пять лет и ни разу не
встретиться.
Олег познакомился с Георгием после третьего кур­
са на гремевшем тогда БАМе, в студенческом строи­
тельном отряде МИСИ. Ни в какой стройотряд он ехать
не собирался. Полгода назад он женился на москвич­
ке, однокурснице Раисе. Девушка была крупная, не
красотка, но все при ней, характера энергичного и
резковатого, оттого что она уже давно тяготилась сво­
ей невинностью. Решающим для Олега было не то, что
32

она москвичка, московская прописка была ему ни к
чему, он и сам был из семьи коренных москвичей. Мать
преподавала литературу в школе, отец работал редак­
тором в издательстве «Советская Россия». Жили втро­
ем в двухкомнатной кооперативной квартире на А в­
тозаводской. В детстве никаких неудобств от этого
Олег не ощущал, со временем стала раздражать на­
пряженность, которая всегда возникает, когда в двух
смежных комнатах живут трое взрослых людей с раз­
ными характерами и привычками. Отец иногда писал
и публиковал в сборниках статьи о разлагающем с о ­
ветское общество вещизме, мать находила их совер­
шенными по форме и глубокими по содержанию. Оле­
га это бесило. Какой к черту вещизм? Жалкая мебель
из Д СП , денег едва хватает от получки до получки, а
туда же — вещизм! В такие минуты он готов был уб ­
раться из дома куда глаза глядят. Но куда уберешься?
Приходилось терпеть.
И тут возникла Раиса. У нее была своя комната в
четырехкомнатной квартире на Ленинградском про­
спекте, в которую никто не входил без стука. Она даже
не запирала ее, когда приходил Олег, что его слегка
напрягало. Но гораздо важнее было другое: Раиса была
единственной дочерью профсоюзного деятеля союз­
ного уровня, что-то вроде зампреда В Ц СП С. Это бы­
ла совсем другая жизнь, безбедная, с домработницей,
продуктовые заказы привозил шофер отца из распре­
делителя на улице Грановского. Олег понял, что друго­
го такого случая может не быть, и сделал Раисе пред­
ложение.
Он рассчитывал, что тесть устроит молодоженам
путевку куда-нибудь в Крым. Но вышло иначе. Однаж­
ды тесть призвал его в свой солидный домашний каби­
2

Кэш

33

нет с антикварным секретером и картинами на стенах,
пейзажами старых русских художников, усадил на ан­
тикварное канапе и обрисовал его перспективы:
— Парень ты обстоятельный, но цена твоя сейчас —
ноль. Через два года получишь диплом. Кем ты будешь?
Никем. Распределят в какой-нибудь Мухосранск, этого
хочешь?
Нет, этого Олег не хотел.
— Время еще есть, нужно использовать его с тол­
ком, — продолжал тесть. — Главное — вступить в пар­
тию. А для этого нужно себя проявить. Вот в стройот­
ряде и прояви.
— Как? Совершить трудовой подвиг?
— А вот смехуечков не надо! Я тебе дело говорю.
Добровольно поехал на БАМ, на всесоюзную ударную
комсомольскую стройку. Значит, что? Общественно
активен. Понял? В остальном помогу.
Так и оказался Олег вместо Крыма в притрассовом
поселке Могот на Центральном участке БАМа, кило­
метрах в тридцати от Тынды. Стройотряд был большой,
человек двести. Жили в армейских палатках, строили
сборно-щитовые дома. Вкалывали по двенадцать часов.
Но поначалу больше изматывала не работа, а беско­
нечные простои. То вообще нет щитов, то некомплект.
От безделья ребята посылали гонцов в Тынду за порт­
вейном «Агдам». В Могот спиртного не завозили, а в
Тынде было. Олегу это осточертело. Не то чтобы он был
таким уж моралистом, но по пьянке чего не бывает.
Подерутся с местными. Или свалится кто с лесов и сло­
мает шею. И доказывай потом, что ты ни при чем. Это
вместо трудового подвига. Однажды он отловил коман­
дира отряда и высказал все, что думает о порядках на
стройке. Командиром был Гольцов, высокий худой па­
34

рень с некрасивым живым лицом. Он ездил со стройот­
рядами с первого курса и считался умелым организа­
тором. Выслушав Олега, сочувственно покивал:
— Ах, как я тебя понимаю! А теперь так: берешь
человек двадцать и дуешь на разъезд. Там состав со
щитами. Разгружаешь, везешь к себе, вот вам и фронт
работ.
— Почему я? — возмутился Олег.
— А кто — я? Кому щиты нужны, мне? Запомни,
чувак: инициатива наказуема. Сам предложил — сам
сделал. Все понял?
Гольцов обаятельно улыбнулся и убежал по своим
командирским делам, сразу забыв про Олега. Но не
забыл. Недели через три назначил его своим замести­
телем по материально-техническому снабжению. О бъ­
яснил:
— Гвозди забивать все умеют. Организовать дело —
не все. У тебя получается. Ну так и действуй!
За два месяца заработали по три тысячи рублей. По
тем временам, когда стипендия была сорок рублей, а
двести рублей считались приличной зарплатой, деньги
немалые. Не без гордости Олег выложил перед тестем
пачку сторублевок и почетную грамоту Амурского об­
кома комсомола. На деньги тесть глянул равнодушно,
а грамоту внимательно прочитал и одобрил:
— То, что надо.
С деньгами же поступил так: добавил свои три ты­
сячи, и через месяц Олег стал обладателем белых, как
холодильник, «Жигулей» ВА З-2104, выделенных из
резервного фонда В Ц С П С. От благодарностей Олега
тесть отмахнулся:
— Не о чем говорить. Только вот что: блядей не ка­
тай. Раиса узнает, шкуру спустит. И я ее пойму.
2 •

35

Почетную грамоту никому предъявлять не при­
шлось, но в рекомендациях, которые дали Олегу тесть
и председатель профкома института, она была упомя­
нута и благожелательно воспринята парткомом и рай­
комом. Олег стал кандидатом в члены КПСС и закончил
институт членом партии. Распределился в экономичес­
кий департамент Минпромстроя РСФСР, через три года
стал начальником отдела. Карьера шла не слишком
быстрая, но уверенная, что соответствовало характе­
ру Михеева. Но в 1990 году тесть предложил ему по­
дать документы на участие в конкурсе на замещение
должности начальника экономического управления
Минпромстроя СССР. Олег засомневался:
— Да кому я там нужен?
— Делай, что говорю, — прикрикнул тесть.
Он уже работал на Старой площади в Управлении
делами ЦК К П СС, возможности у него были большие.
Олег рискнул. Подал документы на конкурс втайне от
сослуживцев. С расчетом на то, что если его завернут,
никто в министерстве ничего не узнает. Рассматрива­
ли документы долго, только через полгода вопрос ре­
шился. Олега телефонограммой вызвали в союзное
министерство, в тот же день замминистра представил
коллективу нового руководителя. Олег даже не сразу
поверил. Стать в двадцать восемь лет начальником
управления в союзном министерстве — да ладно, так
не бывает. Оказывается, бывает. Оказывается, горба­
чевская перестройка и свежий ветер, о котором вдох­
новенно распевал Лев Лещенко, не пустые слова.
В российском Минпромстрое сенсационную но­
вость о взлете карьеры Михеева встретили с кислыми
физиономиями. Не то чтобы Олега это обидело, но все
же неприятно царапнуло. Он отменил прощальный
36

ужин, который хотел устроить в ресторане «Прага»,
перебрался в новый кабинет и о прежних сослуживцах
сразу забыл. Жизнь пошла по новой колее, как поезд,
который перевели на главный путь. Раиса родила дочь,
потом вторую, переключила с мужа на них свою энер­
гию, чему Олег был очень рад, хоть и не показывал
виду. Все устраивалось как нельзя лучше...
Не спалось. За окнами затих Ленинградский про­
спект, лишь помигивала разноцветная реклама казино,
да изредка верещала охранная сигнализация припар­
кованных у дома машин. Осторожно, чтобы не разбу­
дить Раису, Олег Николаевич сполз с кровати и как был,
в пижаме, прошел в кабинет. Не включая света, извлек
из бара первую попавшуюся под руки бутылку. У окна
разглядел: односолодовое шотландское виски «Speyburn». Сойдет. Накатил сто пятьдесят, занюхал рукавом
пижамы. Как камнерез. Опустился в скрипнувшее под
его тяжестью кресло в ожидании, когда наступит рас­
слабление.
Как камнерез. Черт бы побрал этого психа!..
После БАМа Олег случайно столкнулся с Гольцовым
месяца через два возле общежития МИСИ на Спарта­
ковской, куда подвез из института симпатичную пер­
вокурсницу. Георгий восхитился «Жигулями», особенно
почему-то вместительностью багажника, озабоченно
спросил:
— Не выручишь? Я тут кое-что прикупил своим, а
как отвезти, не знаю. Тачку брать дорого, а на элект­
ричке не дотащишь.
37

— Нет проблем, — добродушно отозвался Олег, до­
вольный тем, что может оказать товарищу услугу, ко­
торая ему самому ничего не стоила. Как всякий ново­
явленный автовладелец, он пользовался любым пово­
дом, чтобы покататься на машине — по делу и не по
делу. — Куда ехать?
— Не так далеко, всего километров двести. В Ка­
линин.
Олег охнул, но давать задний ход было поздно. Пока
Георгий таскал из общаги то, что он прикупил своим,
стало понятно, почему его восхитил багажник «четвер­
ки». Машина просела под грузом ящиков со сгущенкой
и китайской тушенкой «Великая стена», мешками греч­
ки и сахара, макаронами в картонных коробках.
— У них там что — голодный край? — удивился
Олег.
— Не совсем голодный, но и не очень-то сытый, —
ответил Георгий, озабоченно перекладывая поклажу.
Стояла глубокая осень, за окнами машины струи­
лись сирые поля, пролетали деревни в тяжелых ряби­
нах. Поначалу Олег злился на себя, но понемногу ото­
шел, оживленно разговаривал с Георгием на тему «этим
летом на БАМе», у них уже было общее прошлое.
Дом, к которому они подъехали, стоял в пригороде
Калинина, на берегу Тверды, двухэтажный, деревян­
ный, с множеством хозяйственных пристроек, обне­
сенный старым забором. Во дворе машину сразу окру­
жила малышня в одинаковых серых курточках. Георгий
вскрыл один из картонных ящиков и одарил всех пече­
ньем «Октябрьское». Ребята постарше быстро разгру­
зили багажник, Георгий о чем-то поговорил с маленьким
пожилым человеком с институтским ромбом на лацка­
не пиджака, обнял его и вернулся в машину.
38

— Все, можно ехать. Спасибо, ты меня очень вы­
ручил.
— Это детдом? — спросил Олег.
-Д а .
— Но ты сказал, что кое-что прикупил своим.
— Это и есть мои...
После этой поездки они стали встречаться чаще.
Олег приезжал в общагу на Спартаковской отдохнуть
от суровых порядков семьи, где тон задавала теща,
поиграть в преферанс, выпить и потрепаться с ребя­
тами. В комнату Георгия всегда набивалось человек по
десять, азартно спорили о политике, пели под гитару.
На гитаре Георгий играл мастерски. В преферанс тоже
мастерски, азартно и в то же время расчетливо, никог­
да не проигрывал. Он вообще не проигрывал. Пока ему
не изменила удача.
После института их пути разошлись. Гольцов рас­
пределился куда-то на Урал. Несколько лет о нем ни­
чего не было слышно, потом кто-то рассказал, что Ге­
оргий в Венесуэле, строит какую-то гидроэлектро­
станцию. Олег удивился: каким ветром его занесло в
Венесуэлу? Потом понял: знак новых времен. Если сам
он в двадцать восемь лет стал начальником управления
в союзном министерстве, почему молодой русский ин­
женер не может работать в Венесуэле? Менялись вре­
мена, менялись...
Странное какое-то виски. Не берет. Нужно доба­
вить.
За тем, что в те годы происходило в стране, Олег
следил с интересом, но как бы отстраненно — так бо­
лельщик следит по телевизору за футбольным чемпи­
39

онатом. На его жизнь ничего не влияло: ни горбачевс­
кая антиалкогольная компания, ни яростная борьба
народных избранников за отмену 6-й статьи Консти­
туции о руководящей роли КП СС, ни ощутимый даже
в Москве дефицит продуктов. Зарплаты хватало, про­
дукты по-прежнему привозил шофер тестя, а водки и
коньяков было всегда полно в его домашнем баре. Толь­
ко вот тесть с каждым днем становился все более хму­
рым и раздражительным. Но Олег научился слушать
его с внимательным и сочувствующим видом, а все его
слова пропускал мимо ушей. Даж е ГКЧП воспринял
как неожиданное развлечение.
К вечеру 19-го августа он из любопытства подъ­
едал на Краснопресненскую набережную. Машину
оставил возле гостиницы «Украина», вместе с толпой
прошел к Белому дому. На улице стояла колонна тан­
ков, но вид у них был не устрашающий, а довольно
мирный. Экипажи сидели на броне, покуривали, пе­
ресмеивались с москвичами. В дулах танков торчали
какие-то красноватые цветки, везде одинаковые. «Де­
вушки подарили?» — спросил Олег у танкиста. «Какие
там девушки, — ухмыльнулся тот. — Старшина!»
Возле Белого дома бурлила толпа, происходила ка­
кая-то жизнь. Куда-то тащили арматуру и бетонные
столбы, катили огромные деревянные бобины из-под
кабеля — строили баррикаду. Но, по большей части,
кучковались возле тех, у кого были транзисторы, на­
пряженно слушали радио «Свобода». По радио переда­
вали, что Горбачев в Форосе. В толпе появлялись какието озабоченные люди, военные и штатские, на ходу
отдавали приказания. Олег узнал среди них вице-пре­
40

зидента Руцкого, примелькавшихся по телевизору де­
путатов. Покрутившись возле Белого дома часа полто­
ра и подкатив к баррикаде бобину, с трудом пристро­
ившись к облепившим ее энтузиастам, Олег решил, что
остальное лучше смотреть дома по телевизору и начал
выбираться наружу. И тут на него наскочил какой-то
человек в камуфляже без знаков различия, весело при­
ветствовал и сразу спросил:
— Ты на машине?
Это был Гольцов. Олег даже не сразу его узнал —
из-за камуфляжа и сильно загорелого лица.
— Да, а что? Ты как здесь? Я слышал, ты в Вене­
суэле.
— Проехали. Дуй в ресторан «Загородный», забери
все, что они наготовили, и вези сюда. Скажи — от меня,
они знают.
После «Загородного» пришлось смотаться на базу
райпищеторга в Филях, потом в типографию за тира­
жом экстренного выпуска демократических газет. Не­
сколько раз «Жигули» Олега останавливали военные
патрули. Услышав фамилию Гольцова, пропускали.
Стемнело, начал накрапывать дождь. Толпа у Б е­
лого дома не уменьшилась, но будто помолодела. Жгли
костры, пели под гитару. По «Свободе» передавали тре­
вожные сообщения, но на площади никакого напряже­
ния не ощущалось. Совсем другая атмосфера было
внутри Белого дома, куда Олега провел Георгий. Трез­
вонили телефоны, хрипели милицейские рации, по ко­
ридорам быстро проходили хмурые люди. Гольцова
знали. Он с кем-то знакомил Олега, представляя: «Мой
друг». Фамилии этих людей ничего не говорили Олегу,
он сразу их забывал. И только позже узнавал по теле­
визору: рыжий Чубайс, пухлый Гайдар, худосочный,
41

словно бы чахоточный, Хасбулатов. На лестничной пло­
щадке, куда Георгий вышел покурить, они неожиданно
столкнулись с группой людей, спускавшейся вниз. Впе­
реди шел Ельцин — обрюзгший, с растрепанной при­
ческой. Георгий посторонился, почтительно поздоро­
вался. Ельцин приостановился, хмуро вгляделся.
— А , гидротехник! Как же, помню.
Пожал Георгию руку и проследовал дальше.
— Откуда он тебя знает? — спросил Олег.
— Пересекались. Давно, когда я Нижне-Кутскую
ГЭС строил. Чуть под суд меня не упек.
— За что?
— Да было дело. Надо же, запомнил. Вот что значит
бывший прораб! Всех помнит!
Лицо Георгия оживила улыбка, как бы даже растро­
ганная.
Тревожная ночь в Белом доме вселила в Олега чув­
ство причастности к дальнейшим событиям. За ними он
следил по телевизору. Втайне от тестя радовался три­
умфу Ельцина, ликовал вместе со стотысячной толпой
на площади Свободной России, даже не подозревая,
как эти события отразятся на его жизни.
6 ноября 1991 года указом президента Ельцина
деятельность КП СС была запрещена, ее организаци­
онная структура распущена. Тестя свалил тяжелый
инсульт.
8 декабря 1991 года президенты России, Украины
и Белоруссии подписали Беловежское соглашение,
денонсирующее договор 1922 года о создании Союза
Советских Социалистических Республик. С С С Р пере­
стал существовать. Все союзные министерства закры­
лись. В их числе и Минпромстрой СССР.
42

i f it it

Удар был страшный. В одночасье Олег оказался
безработным с парализованным тестем в инвалидной
коляске, с двумя дочерьми и неработающей женой на
руках, с умеющей только командовать тещей. Он рас­
терялся. От растерянности сунулся в Минпромстрой
РСФСР, хотя заранее знал, как его там встретят. Так и
встретили — злорадными ухмылками. В кадрах заве­
рили, что специалист с таким опытом руководящей
работы им нужен, но вакансий пока нет. Либерализа­
ция цен обнулила все немалые семейные сбережения.
Из дома быстро исчезли ценные вещи — ковры, дуб­
ленки Раисы, картины и антиквариат из кабинета тес­
тя. Как жить?
По вечерам Олег садился в «четверку» и всю ночь
колесил по Москве, подбирая припозднившихся мос­
квичей и загулявших гостей столицы. Получалось пло­
хо, торговаться он не умел, солидные с виду клиенты
уходили проходными дворами, пьяные засыпали в ма­
шине и не понимали, чего от них хочет водила. Прихо­
дилось выбрасывать их из салона и уезжать, злобно
матерясь.
Воспоминания о том жутком периоде жизни намер­
тво врезались в его память. Как человек, которому при­
шлось поголодать, с особенной бережливостью отно­
сится к хлебу, так и Олег стал относиться к деньгам.
Деньги были единственной защитой от превратностей
жизни. Человек, у которого нет денег, как голый на
осеннем ветру. Он никогда не забывал того, что тогда
чувствовал.
В то тяжелое время у него даже мысли не появилось
позвонить кому-нибудь с просьбой о помощи. Кому?
Все его знакомые оказались, как и он, выброшены на
43

обочину жизни. А те, кто сумел пристроиться на хоро­
шее место в кооперативе или СП , были вовсе не склон­
ны к благотворительности. Какой им смысл кому-то
помогать, тратить попусту свои возможности? Олег их
понимал, он и сам бы не стал.
Ни разу не возникло у него желания позвонить и
Гольцову. Д а, вроде бы друг. Но что такое дружба?
Такая же эфемерность, как любовь. Но любовь хотя
бы подразумевает некие физические действия, нечто
вполне материальное. А дружба?
Георгий позвонил сам:
— Чем занимаешься?
— Бизнесом, — буркнул Олег. — Собираю по по­
мойкам бутылки. Прибыльное, оказывается, дело!
— Так, понял. Сейчас подъеду, никуда не уходи.
Прикатил на длинном белом «линкольне», в пре­
красном костюме. Окинув быстрым взглядом кабинет
с голыми стенами, тусклым паркетом вместо ковра и
пустыми углами, разозлился:
— Жопа! Почему сразу не позвонил?
Объяснений Олега не дослушал:
— Хватит, этот поезд ушел. Ты мне нужен. Есть ин­
тересное дело.
— Какое?
— Гуано.
— То есть? — не понял Олег. — Это ж е ...
— Ну да, птичье говно...
Только на рассвете Олегу Николаевичу удалось
забыться тяжелым сном. Тут же, в кабинете, на широ­
ком кожаном диване, давно сменившем антикварное
канапе. Проснувшись от гула Ленинградского про­
спекта, с удивлением посмотрел на бутылку виски.
44

Пустая. А вчера была полная. Это он, что ли, ее приго­
ворил? Выходит, он, а кто же еще? В ванной долго
разглядывал себя в зеркало. Обвисшие, как у бульдога,
щеки, мешки под глазами, жиденькие волосики на го­
лове. «Что-то наполеоновское», — вспомнились слова
камнереза. Хмуро усмехнулся. Да уж, наполеоновское.
Только вряд ли Наполеон после Аустерлица. Скорее —
после Ватерлоо или на острове Святой Елены.
Заглянула Раиса:
— Третий раз звонят с работы. Спрашивают, ты бу­
дешь? Что сказать?
— Буду. Вызови машину.
— Я тебе не секретарша.
— А кто ты мне?
— Михеев, ты хам! — равнодушно отреагировала
Раиса.
В офисе Олег Николаевич вызвал Марину Евгень­
евну:
— Позвоните Панкратову. Панкратов Михаил Ю рь­
евич. Скажите, что мне нужно его увидеть. Пусть на­
значит удобное для него время.

Глава вторая
ПОСРЕДНИК

I
Отношения власти и бизнеса были напряженными
везде и во все времена. На Западе веками совершенс­
твовалась система взаимодействия между ними — ад­
вокатура, арбитраж, суды. В С С С Р их роль выполняли
партийные комитеты всех уровней, от райкомов до ЦК
КПСС, мелкие трения между предприятиями устраняли
тысячи толкачей, вооруженных коробками конфет и
духами «Красная Москва» для секретарш местных на­
чальников и коньяками «Двин» и «КВВК» для самих на­
чальников. События 1991 года, которые позже стали
называть демократической революцией, не только раз­
рушили все хозяйственные связи, но и уничтожили этот
незаметно встроенный в систему механизм.
Российское государство и российский бизнес бы­
ли изначально обречены на немирное существование,
потому что бизнес был молодой, дикий, не признающий
никаких самоограничений, а государство за семьдесят
46

советских лет так привыкло к всевластию, что органи­
чески не могло идти ни на какие компромиссы с бизне­
сом. В этих условиях неизбежно должны были поя­
виться люди, которые взяли бы на себя функции пос­
редников между властью и бизнесом, помогали бы им
сосуществовать без кризисов.
В начале 90-х годов эту нишу занял криминал. О р ­
ганизованные преступные группировки не только крышевали магазины и своими методами разрешали про­
тиворечия между бизнесменами, но и пытались на­
ладить их взаимодействие с властями. Но серьезные
предприниматели быстро поняли, что эта помощь мо­
жет обернуться потерей всего бизнеса, и сами начали
искать ходы во властные структуры — в милицию, на­
логовые инспекции, губернаторские администрации и
даже в Кремль. Дело это очень трудозатратное, гораз­
до удобнее иметь рядом человека, у кого эти связи уже
налажены и к кому можно обратиться, когда возникнет
необходимость.
Таким человеком и был Михаил Юрьевич Панк­
ратов.
Среднего роста, плотного телосложения, с очень
коротким седым ежиком на крупной голове, с припух­
шими веками, придававшими его лицу слегка сонный
вид, он походил на муниципального чиновника, привык­
шего иметь дело с бумагами. Да так оно и было, чегочего, а бумаг через его руки прошли многие тысячи.
Иногда, оглядываясь на прожитую жизнь, он по­
ражался тому, какими непредсказуемыми зигзагами
она изобиловала. Выпускник юридического факуль­
тета МГУ, он совершенно неожиданно для себя стал
47

следователем Управления по борьбе с особо опасны­
ми хищениями социалистической собственности КГБ,
дослужился там до полковника. После 91 -го года КГБ
расформировали, вывели из него погранвойска, Служ ­
бу внешней разведки, правительственную связь Ф А П ­
СИ и Службу охраны. Некогда всемогущий Комитет
государственной безопасности превратился в Ф еде­
ральную службу контрразведки, а Управление съ е­
жилось до размеров отдела экономической безопас­
ности. Тогдашнее руководство Ф СК больше всего бы­
ло озабочено тем, чтобы не испортить отношений с
Кремлем, вмешивалось в ход расследований, выводя
из дела крупные фигуры, связанные с властью. Это
не нравилось Панкратову, привыкшему все дела р ас­
следовать обстоятельно и до конца. Напряженность
нарастала, кончилось тем, что во время очередной
реорганизации Панкратова вывели за штат. Не успел
он подумать, чем дальше жить, как получил предло­
жение поработать для ассоциации «Русалко», объеди­
нявшей водкозаводчиков московского региона. Позже
возглавил службу безопасности «Русалко», а когда она
прекратила свое существование, стал советником по
безопасности Национальной алкогольной ассоциа­
ции. Про то, что он полковник, Панкратов и думать
забыл и очень удивился, когда однажды получил из
кадров Ф С Б предписание явиться для оформления
отставки и пенсии.
Он не сразу определил свое положение в социаль­
ном устройстве постсоветской России, взбаламучен­
ной, как после землетрясения, перепутавшего все при­
вычные роли. Учителя торговали в палатках, инженеры
шли в челноки, писатели в политику, младшие научные
сотрудники становились банкирами и владельцами ог­
48

ромных заводов. Постепенно приходило понимание,
что само время вызовет к жизни людей, которые игра­
ли бы в громоздком государственном механизме ту же
роль, какую играет смазка в работе двигателя.
В такой роли неожиданно для себя оказался Панк­
ратов. Осознав это, он словно нащупал под ногами
твердую почву. Это сообщило ему чувство своей не то
чтобы значимости, но необходимости в новом устройс­
тве России, и позволило избавиться от состояния не­
определенности, в каком он долго пребывал.
За годы работы он приобрел огромный опыт, обза­
велся обширным кругом знакомств. К нему часто об­
ращались за советом не только водкозаводчики, попав­
шие в трудное положение, но и предприниматели, не
связанные с алкогольным бизнесом. У него была репу­
тация человека, который не берется за сомнительные
дела, но если за что-то берется, доводит дело до конца.
Дела были самые разные: разрулить противоречиво
сложившуюся ситуацию, найти устраивающий всех
выход из конфликта интересов, проверить подногот­
ную предполагаемого делового партнера.
Звонок из ЗА О «Росинвест» с просьбой генераль­
ного директора Михеева о встрече его не удивил, хотя
ни ЗА О «Росинвест», ни фамилия Михеев ничего ему не
говорили. Нередко бывало, что на него выходили через
знакомых.
Накануне того дня, на который была назначена
встреча, набрал в Гугле: «Росинвест, Михеев». Высы­
пала целая куча ссылок на разные «Росинвесты», еще
больше на «Михеев». Но совместились они только один
раз, на сайте Московской регистрационной палаты.
З А О «Росинвест»: зарегистрировано в 1992 году как
49

совместное предприятие с немецкой торговой фирмой
Blumengarten под первоначальным названием «Росарт», производственная и торгово-закупочная де­
ятельность. «Blumengarten — цветник», — вспомнил
Панкратов основательно подзабытый немецкий. Что
такое «Росарт», не понял. С 1996 года существует под
названием «Росинвест». Генеральный директор Михе­
ев О .Н . Адрес, контактный телефон. И все.
Такая скудость информации могла свидетельство­
вать о двух вещах: либо это З А О небольшое и по этой
причине не объявляющее о себе в Интернете, либо не
хочет привлекать к себе внимания. Попросту говоря —
не хочет светиться. Разумно, отметил Панкратов, не те
времена, чтобы выставлять напоказ свое процветание,
мржно запросто привлечь внимание рейдеров.
«Росинвест» занимал небольшой трехэтажный особ­
няк в глубине кривых лубянских переулков с такими
пробками, что Панкратов на своем «фольсквагене» про­
бивался по ним больше времени, чем ехал от своего
дома на Бульварном кольце. Погода вконец испорти­
лась, лепил мокрый снег, дворники работали без оста­
новки. Въезд во дворик особняка преграждал шлагба­
ум. Охранник вежливо спросил, к кому приехал посе­
титель. Услышал фамилию Михеева, что-то сказал в
рацию, услышал ответ и поднял шлагбаум. Во дворе
стояло с десяток иномарок и черный «мерседес». В особ­
няк вели мраморные ступени, вахта была, как ресепшен
пятизвездочного отеля. На вахте Панкратова уже жда­
ла сухощавая подтянутая женщина средних лет, ничем
не напоминающая надменных, как проститутки, моде­
лей, привычных в офисах новых русских. Панкратов
50

невольно зауважал неведомого Михеева. Если человек
подбирает секретарш по деловым качествам, а не по
длине ног и величине бюста, уже одно это говорит в его
пользу.
— Михаил Юрьевич? Давайте ваше пальто. Меня
зовут Марина Евгеньевна, я секретарь Олега Никола­
евича. Пойдемте, шеф вас ждет.
— Симпатичный особняк, — заметил Панкратов,
поднимаясь за ней на второй этаж и попутно отмечая
дорогой евроремонт, тонированные стекла и ковровые
дорожки в коридорах. — Арендуете или ваш?
— Наш.
Неслабо. Такой особняк стоит не меньше пятнад­
цати миллионов долларов.
В просторном кабинете из-за массивного письмен­
ного стола навстречу Панкратову поднялся грузный
человек с несвежим тяжелым лицом и темными мешка­
ми под глазами.
— Михеев. Добрый день, Михаил Юрьевич. Спаси­
бо, что откликнулись на мою просьбу...

II
Первое впечатление Олега Николаевича от посети­
теля, которого ему рекомендовал знакомый водкозаводчик, было не слишком благоприятным. Заурядный
серый костюм, черный свитерок под горло, сонное
лицо. От кофе отказался, разговор о погоде и жутком
московском трафике не поддержал. Опустившись в
кресло возле журнального стола, будто бы погрузнел,
стал увесистым.
51

— Ваши координаты мне дал сосед по даче, водкозаводчик, — начал Михеев, располагаясь в соседнем
кресле. Назвал фамилию. — Знаете его?
— Знаю.
— У нас дачи рядом на Николиной горе. Иногда
встречаемся в спортзале, в ресторане «Каток»...
— Олег Николаевич, давайте не будем терять вре­
мени, — перебил Панкратов. — Чем занимается «Росинвест»? Я почему спрашиваю. В Интернете информа­
ции о вас практически нет.
— Нам не нужна реклама.
— А все-таки?
— Легче сказать, чем мы не занимаемся. Всем, что
подворачивается под руку. От нефтепереработки до
строительства.
— Цель?
— Даже не знаю, как бы вам объяснить...
— Объясните, как сможете.
— Мы покупаем обанкротившиеся предприятия
или близкие к банкротству. Инвестируем в них средс­
тва, меняем менеджмент, проводим санацию. Потом
продаем.
— Понятно. В чем ваша проблема?
Олег Николаевич замялся:
— Не уверен, можно ли это назвать проблемой...
— Можно. Иначе вы бы не обратились ко мне.
— Да, пожалуй, — пришлось согласиться Михее­
ву. — Ладно, слушайте. Только, пожалуйста, не пере­
бивайте. Небольшое предисловие. «Росинвест» сущ ес­
твует с 1992 года. Его создал и долгое время руководил
им Георгий Гольцов, мой друг еще с институтских вре­
мен. Удивительно талантливый предприниматель и, что
52

важно, очень удачливый. При нем оборот «Росинвеста»»
зашкаливал за сто миллионов долларов. Я был у него
финансовым директором. В 2004 году его посадили.
Он недоплатил налоги с четырехсот тридцати милли­
онов долларов, которые заработал на ГКО. Точнее,
с двухсот тридцати заплатил, а с двухсот — нет.
— ГКО закончились в девяносто восьмом году, —
напомнил Панкратов. — Всплыло старое дело? По­
чему?
— Не знаю. Всплыло и всплыло. Тогда много старых
дел всплыло. После ареста Ходорковского. Открылся
сезон охоты. Кто не спрятался, я не виноват. Георгий не
спрятался. Получил восемь лет. Через четыре года вы­
шел по условно-досрочному. Еще в начале 2004 года,
когда на него завели уголовное дело и взяли подписку о
невыезде, он передал мне все акции «Росинвеста»» в до­
верительное управление и назначил генеральным ди­
ректором. Уже знал, что его посадят, хотел сохранить
бизнес. Вы ничего не записываете?
— У меня хорошая память. Продолжайте.
— Когда Георгий освободился, я предложил вернуть
ему акции и снова стать генеральным директором. Он
отказался. Сказал, пусть пока все так и останется. Не
знаю, почему. Возможно, боялся нового дела. Так или
иначе, но все так и осталось. Я был официальным ге­
неральным директором, а Георгий теневым. Не скажу,
что наше сотрудничество было мирным. За четыре года
многое изменилось, Георгий не чувствовал новую си­
туацию, жил старыми представлениями...
— А вы уже привыкли к роли главного, — вставил
Панкратов.
— Не без этого, — признал Олег Николаевич. —
У нас были довольно резкие противоречия, я уступал,
53

хоть фирма теряла большие деньги. 14-го сентября
2008 года он вылетел в Пермь на «Боинге 737» компа­
нии «Аэрофлот-Норд». Самолет разбился. Вы навер­
няка слышали об этой катастрофе, было по телевизо­
ру и во всех газетах.
— Слышал.
— Так и не выяснили почему. То ли пилот был пья­
ный, то ли экипаж что-то перепутал в приборах. Ино­
странные были приборы, непонятные для русского че­
ловека. Для всех, кто знал Георгия, это был шок. Его
любили. Такой он был человек, к нему никто не отно­
сился равнодушно. Или любили, или ненавидели.
— Кто его ненавидел?
— Кто всегда ненавидит ярких успешных людей?
Те, кто ни на что не способны. Талантливый человек,
если он неудачник, еще может вызвать сочувствие.
Если он удачливый и богатый, ненависть ему гаранти­
рована. Я и сам иногда ловил себя на такой мысли. Ну
почему одному всего отпущено полной мерой, и везе­
ния, и талантов, а ты вынужден довольствоваться жал­
кими крохами? Что это за высшая несправедливость?
Как видите, я трезво оцениваю свои возможности.
— Гольцов был богатым?
— Одно время он входит в число самых богатых
людей России. По версии журнала «Финансы». Не в
первой десятке, но и не в последней.
— Как после гибели Гольцова изменилась ситуация
в «Росинвесте»? Я имею в виду формы собственности.
— Никак. Акции по-прежнему в моем управлении.
Это и есть причина, по которой я обратился к вам. Есть
подозрения, что Георгий Гольцов не погиб.
— Вот как? — слегка оживился Панкратов. — Как
он мог не погибнуть, если самолет разбился? Насколь­
54

ко я знаю, не спасся никто. Пассажиры и экипаж, во­
семьдесят восемь человек.
— Он не погиб, если не вылетел на этом самолете.
— Но он вылетел?
— По данным аэропорта «Домодедово» — да. Д е ­
журная «Аэрофлот-Норда» опознала его по снимкам.
Утверждает, что он зарегистрировал билет и прошел
на посадку.
— Не сказал бы, что это свидетельство достоверное.
Через нее проходят тысячи пассажиров.
— Но его запомнила. У него не было никакого бага­
жа, даже кейса. И он производил впечатление челове­
ка не то чтобы растерянного, но не уверенного, что он
делает то, что нужно. Его машина осталась на платной
стоянке. Джип «Ниссан Террано», он любил большие
машины. Только через месяц нам позвонили и попро­
сили ее забрать.
— Как его опознали?
— Никак. Привезли в закрытом гробу, так и похо­
ронили.
— Генетическая экспертиза?
— О чем вы говорите? Какая к черту генетическая
экспертиза? Вы видели место катастрофы? Все впере­
мешку. Я даже не уверен, что в гробу были останки
Георгия. Собрали с земли, что было, сунули в цинк и
дело с концом.
— Зачем он полетел в Пермь?
— Тоже загадка. Никаких дел в Перми у него не бы­
ло. А если были, то я о них не знал. После лагеря он вел
замкнутый образ жизни. Бывало, что в офисе не появ­
лялся неделями. Это не все, — продолжал Михеев. —
С месяц назад, в годовщину его гибели, мы открыли на
Ваганьковском кладбище его надгробье. Автор памят­
55

ника — камнерез, некто Фрол, там его все знают. Пьянь,
но очень талантливый. Позавчера он пришел ко мне и
уверял, что разговаривал на могиле Гольцова с живым
Гольцовым.
— Вы сами сказали — пьянь. Как ему верить?
— Я поверил. Почти. Он точно его описал. Клялся,
что не мог ошибиться, потому что работал над памят­
ником полгода и все время держал его образ в голове.
— Он пришел, чтобы рассказать вам об этом?
— Нет, тема возникла случайно. Он хотел, чтобы я
заказал ему собственное надгробье.
— Серьезно? — удивился Панкратов. — Вы зака­
зали?
— Я что, сумасшедший?
— Это все?
— В общем, все. Остальное — мелочи, на уровне
предчувствий. Вот, вдова не пришла на открытие па­
мятника. Я сначала решил, что из-за наших отношений,
они не были безоблачными. Но потом подумал: а если
она знала, что Георгий жив?
— С родителями говорили? Они могли знать. Смерть
сына для них удар, он не стал бы подвергать их такому
потрясению.
— Он детдомовский. Отец погиб в Новочеркасске
в 62-м году, когда расстреляли рабочих. Слышали
про это?
— Что-то читал.
— Очень его эта история волновала. Он даже фи­
нансировал издание документальной книги про те с о ­
бытия. Книга вышла в серии «Русские тайны». Называ­
лась «Огонь на поражение». Не попадалась?
— Нет.
56

— Тогда Георгию было два года. Мать вскоре умер­
ла, его отдали в детдом под Тверью. Это сейчас Тверь,
а в те времена еще был Калинин.
Панкратов поднялся из кресла, сразу как бы потеряв
свою грузность, постоял у окна, глядя, как мокрый снег
покрывает крыши машин.
— Давайте определимся, — вернувшись к столу,
предложил он. — Вы хотите, чтобы я нашел Гольцова,
если он жив. Я вас правильно понял?
— Нет, — возразил Олег Николаевич. — Я хочу, что­
бы вы установили, жив он или погиб. Абсолютно до­
стоверно. От этого зависит, как мне вести бизнес.
— Если жив — что?
— Ничего. Он сам даст о себе знать.
— Вряд ли я смогу гарантировать абсолютную до­
стоверность, — помедлив, заметил Панкратов.
— Вы сделает все, что сможете. Этого достаточно.
Мне рекомендовали вас как человека, который умеет
работать.
— Не уверен, что мне стоит браться за это дело.
Я предпочел бы чего попроще: защита от рейдеров,
спор хозяйствующих субъектов. Сколько времени вы
мне даете?
— Сколько понадобится. Я даже не спрашиваю,
сколько стоит ваша работа.
— Можете спросить, я не делаю из этого тайны.
Восемьсот долларов в день. Плюс накладные р а с­
ходы.
— Какие?
— Мало ли. Разъезды, гостиницы. Может понадо­
биться наружное наблюдение или прослушка. Все это
не бесплатно. Прослушка только одного номера стоит
57

тысячу долларов в день, наружна — сто долларов в час
на одного топтуна. А часто нужен не один. И не потор­
гуешься.
— Согласен, — решительно кивнул Олег Николае­
вич, достал из настенного сейфа три «котлеты», деся­
титысячные пачки долларов в банковской упаковке, и
положил перед посетителем. — Аванс. Мы договори­
лись?
— Вы умеете убеждать, — усмехнулся Панкратов
и спрятал деньги в кейс.
Михеев взял с письменного стола тоненькую папку
и протянул Панкратову:
— Здесь снимки Георгия и кое-какие материалы о
нем. Что-то вроде объективки. Возможно, они вам по­
могут.
Попрощавшись с посетителем, посмотрел из окна,
как Панкратов неторопливо выходит из офиса и садит­
ся в синий «фольксваген-пассат». Он был доволен, что
уговорил его взяться за это дело. И одновременно ощу­
щал некоторую неуверенность, как человек, вступаю­
щий на незнакомую землю. Кто его знает, какая гадюка
может выползти из-под безобидной коряги!

III
«Гольцов Георгий Андреевич. Родился в 1960 году
в г. Новочеркасск Ростовской области. Отец, Гольцов
Андрей Григорьевич, 1934 года рождения, фрезеров­
щик Новочеркасского электровагоностроительного
завода, погиб 2 июня 1962 года. Мать, Гольцова Таи­
сия Ивановна, 1938 года рождения, медсестра, умер­
58

ла в 1964 году. Некоторое время Георгий жил в мно­
годетной семье дяди, родного брата отца, осужден­
ного на 12 лет за участие в массовых беспорядках
1962 года и отбывавшего наказания в «Устимлаге».
Материальное положение семьи было очень трудное,
в возрасте пяти лет Георгий был помещен в калинин­
ский детский дом № 24 для детей-сирот и детей, о с ­
тавшихся без попечения родителей, где прожил до
окончания средней школы в 1977 году.
Адрес детского дома: г. Тверь, ул. Речная, 2.
1977 — 1982 — учеба в Московском инженерно­
строительном институте им. Куйбышева.
1982 — 1984 — строительство Нижне-Кутской ГЭС
в пос. Нижний Кут Свердловской области. Мастер,
прораб, начальник участка, и.о. главного инженера.
1984 — 1987 — работа по контракту с Энергети­
ческой компанией Венесуэлы, участие в строительстве
электростанции на реке Сан-Хуан...»
Неплохо, отметил Панкратов. Если с двадцатичеты­
рехлетним инженером заключает контракт Энергети­
ческая компания Венесуэлы, это дорогого стоит. Па­
рень-то, видно, не прост.
«В 1987 году Гольцов возвращается в Москву и вклю­
чается в политическую борьбу, сближается с видными
деятелями демократического движения Травкиным, Гав­
риилом Поповым, Черниченко, Старовойтовой, Афана­
сьевым, входит в политсовет партии «Демократический
выбор России», возглавляемой Егором Гайдаром...»
Господи Боже мой! Кажется, это было только вчера:
толпы возбужденных людей на Пушкинской площади
59

возле стендов газеты «Московские новости», шахтеры
перекрывают Транссиб, на Манежной площади соби­
рают для них пожертвования. И люди несут последние
рубли. Панкратов и сам купил ящик свиной тушенки и
привез его на Манежную. Но там брали только деньги,
пришлось ехать к Олимпийскому комплексу, там взяли.
Он смотрел на фуры, загружаемые нехитрой снедью,
ношеной одеждой, одеялами и чувствовал, что у него
ком подступает к горлу.
И вот прошло всего двадцать лет, и где это все? Кто
помнит те яростные политические сшибки, куда дева­
лись тогдашние пламенные трибуны? Кого-то убили,
как Старовойтову, кто-то, как Ельцин и Гайдар, сам
умер, остальных замело время, как снег заметает сор
на площади, когда уехал цирк.
«Весной 1996 года становится заместителем пред­
седателя предвыборного штаба президента Ельцина.
Но через два месяца из-за разногласий с руководите­
лями штаба переходит в предвыборный штаб генерала
Лебедя и активно работает в нем вплоть до первого
тура президентских выборов в июне 1996 года...»
Панкратов хорошо помнил то время. Несмотря на
огромные финансовые средства и интеллектуальные
силы, брошенные на выборы, в первом туре Ельцин
набрал только 35,20 процентов голосов, Зюганов —
32,03, Л ебедь— 14,52. Исход второго тура выборов
не мог предсказать никто. Проценты генерала Л ебе­
дя, сами по себе незначительные, стали ключом от
Кремля. Ельцин назначает его секретарем Совета
безопасности России и получает голоса его избира­
телей. Во втором туре он набирает 53, 82 процента
60

голосов, на десять процентов больше Зюганова, и
становится президентом России. После этого Лебедь
оказывается не нужен, своевольного генерала уби­
рают из Совбеза, позже он выигрывает губернатор­
ские выборы в Красноярском крае, а в 2002 году по­
гибает при крушении вертолета, задевшего винтом за
провод ЛЭП вусловиях плохой видимости. Писали,
что пилоты не хотели лететь, но были вынуждены
подчиниться его приказу.
Ни во время пребывания Лебедя на посту секре­
таря Совбеза, ни позже, в пору его губернаторства,
никаких должностей Гольцов не занимал, что было
немного странно и даже как-то не в российской тра­
диции. Люди в победившей команде, а третье место
генерала Лебедя было огромной победой, всегда вод­
ружаются на высокие начальственные места. В объективке, составленной, вероятно, по анкетным дан­
ным, ничего этого не было. Гольцов занимался бизне­
сом, и его арест в 2004 году выглядел не то чтобы
странным, но скорее уж нетипичным, как аллергичес­
кая опухоль на вполне здоровой руке. Ну да, после
ареста Ходорковского открылся сезон охоты. Но да­
леко не на всех. Государство понимало, что пересажать-то можно всех, но кто тогда будет работать?
Сажали политических противников и тех, чей бизнес
можно присвоить. Ни к тем, ни к другим Гольцов не
относился. В политику не лез, а захватить его бизнес
не представлялось возможным, так как это было не­
что устоявшееся, с налаженным производством, с
оборудованием и товарной продукцией, которые мож­
но продать. Это был процесс санации предприятий,
доведенных до ручки неумелым менеджментом. Про­
цесс не прикарманишь. Да, он был в списке самых
61

богатых людей России, но не в «Форбсе», а в журнале
«Финансы». Так что и не это привлекло к нему внима­
ние. Но почему-то его все-таки посадили?
Панкратов отложил папку и прошел на кухню. Была
глубокая ночь. За окном давало о себе знать Бульвар­
ное кольцо глухим гулом машин и редкими гудками, как
вскриками. В ожидании, когда закипит чайник, включил
транзистор, попал на станцию «Юмор ФМ». Передава­
ли речь Брежнева на каком-то съезде или пленуме ЦК
КП СС. Панкратов не раз уже попадал на эту трансля­
цию, и всякий раз застревал у приемника на полчаса.
Невозможно было оторваться от этой скрежещущей,
как ржавый механизм, речи, с раскатистыми «р», с шам­
каньем, с вкусными причмокиваниями. А ведь когда-то
это было вовсе не шуткой. Сравнительно недавно, еще
на памяти Панкратова. Молодого Брежнева он не за­
стал, а этот, шамкающий, намертво врезался в память.
«А ведь он говорит очень правильные вещи, — не­
ожиданно подумал Панкратов. — И нынешние руково­
дители тоже говорят очень правильные вещи. Интерес­
но, как их будут слушать лет через двадцать?»
Чайник давно вскипел, передача закончилась, а Пан­
кратов все сидел за кухонным столом, положив тяжелый
подбородок на сомкнутые замком руки. Странные мыс­
ли роились у него в голове. В том, что говорили прези­
дент Медведев и премьер-министр Путин, он как бы
слышал раскатистое «р» и шепелявость Брежнева, изпод торговых центров и небоскребов Москвы упрямо
выпирали семь московских холмов, а сквозь мишуру
демократической России неумолимо проступал Совет­
ской Союз.
62

IV
После катастрофы «Боинга» в Перми Федеральное
агентство воздушного транспорта отозвало лицензию
у авиакомпании «Аэрофлот-Норд» на то время, пока не
будут устранены все недостатки, выявленные в ходе
инспекционной проверки Росавиации. Надо полагать,
пока командиры корабля не привыкнут садиться за
штурвалы трезвыми, а экипажи не освоятся с иност­
ранными приборами. Разыскивать дежурную, которая
оформляла билет Гольцову, было делом бесперспек­
тивным, да и вряд ли она могла что-то добавить к тому,
что уже рассказала. Панкратов поступил по-другому.
Изучив расписание, он подошел к кассе и купил билет
до Казани. Вылет в 15-15, прилет в 16-45.
— Рейс выполняет «Аэрофлот», — предупредила
кассирша. — Четыре тысячи шестьсот шестьдесят семь
рублей. Через три часа будет рейс «Трансаэро» — три
тысячи семьсот пятьдесят четыре. Почти на тысячу
рублей дешевле. Подождете?
— Нет, я спешу.
— Регистрацию уже объявили, приятного полета.
У стойки «Аэрофлота» отдал билет и паспорт дежур­
ной, лет тридцати, в синем форменном костюмчике с
красной шелковой косынкой и шрамиком на подбород­
ке, который ее не портил, а даже придавал ее простень­
кому личику какое-то своеобразие. Она ввела его дан­
ные в компьютер, спросила:
— Багаж есть?
— Нет.
— Что берете в салон?
— Ничего.
— Совсем ничего?
63

— Совсем. Куплю какой-нибудь детектив.
— Берите коротенький, лететь всего полтора ча­
са, — посоветовала дежурная.
От зала ожидания сектор посадки отделялся не­
сколькими рамками металлоискателей и аппаратами,
просвечивающими содержимое ручной клади. Бага­
жом занимались сотрудницы аэропорта, возле рамок
металлоискателей дежурила милиция. Панкратов пос­
лушно выгрузил из карманов ключи от машины и квар­
тиры, мобильник, всю мелочь, но детектор все-таки
зазвенел. Пришлось снять и ремень с металлической
пряжкой, совсем небольшой, но вызвавшей возмуще­
ние металлоискателя. Придерживая штаны, Панкра­
тов, соблюдя все формальности, оказался в том, что
раньше называли накопителем.
Ему много приходилось летать и в советские вре­
мена, и в постсоветские. По мере того как изменялась
жизнь, менялись и накопители. Когда-то это были ог­
ромные мрачные помещение без окон, с бетонными
полами, без единой скамейки. Когда в них набивалось
человек сто пятьдесят — столько, сколько вмещал са ­
молет, — открывалась дверь на летное поле и пасса­
жиры устремлялись к самолетным трапам. Тому, кто
попал в накопитель, обратного хода не было.
Постепенно накопители менялись. Сначала в них
появились скамейки, потом окна, а потом они и вовсе
исчезли. Накопитель аэропорта «Домодедово» ничем
не отличался от залов ожидания — мраморные полы,
мягкие кресла, световые табло у выходов на посадку.
Панкратов устроился так, чтобы видно было табло.
Когда появился номер казанского рейса и струйка пас­
сажиров начала перетекать из накопителя в длинный
64

коридор, выходящий на летное поле, неторопливо под­
нялся и направился в зал ожидания.
— Гражданин, вы куда? — окликнул его милиционер,
дежуривший у металлоискателя.
— Куплю чего-нибудь почитать.
— Там же есть газетный киоск.
— Ничего подходящего не нашел.
— Только не задерживайтесь, посадка уже идет.
В газетном киоске Панкратов купил несколько пух­
лых еженедельников, устроился в кресле в глубине
зала ожидания и принялся листать их, время от време­
ни поглядывая на часы. В 15-15 казанской борт взле­
тел, в 16-45 приземлился в Казани. Выждав еще чет­
верть часа, он направился к стойке «Аэрофлота». Д е ­
журная со шрамиком на подбородке удивилась:
— Вы не улетели?
— Это я и хочу узнать. Улетел я или не улетел. За­
просите справочное, прибыл ли пассажир Панкратов
в Казань. Панкратов — это я.
— Прибыл, — сообщила она, пошелестев клавиа­
турой компьютера. — Ровно в шестнадцать сорок пять.
— Значит, если бы самолет разбился, я попал бы в
список жертв авиационной катастрофы?
— Что вы такое говорите! — возмутилась дежур­
ная. — Наши самолеты не разбиваются!
— Иногда разбиваются, — возразил Панкратов. —
14 сентября 2008 года. Пермь. «Боинг 737» компании
«Аэрофлот-Н орд».
— Это был не наш самолет!
— Я и не говорю, что ваш. Я говорю, что иногда они
все-таки разбиваются.
— На это я вам вот что скажу. Я десять лет летала
стюардессой. И ничего. А однажды поехали на машине
3

Кэш

65

в Крым и попали в аварию. С тех пор хромаю, а какая
из хромой стюардесса? Я вот смотрю на вас и никак не
могу понять, как это вы можете быть здесь и одновре­
менно в Казани?
— Я тоже хочу это понять. Предположим, я пере­
брал лишнего в баре, задремал и опоздал на рейс...
— Вы не похожи на поддатого.
— Я сказал, предположим. Как контролируются пас­
сажиры?
— Я сообщаю дежурным, сколько пассажиров за­
регистрировалось. Они отрывают билеты и пересчи­
тывают. В самолете старшая бортпроводница считает
по занятым креслам. Если бы у вас был багаж, вас сра­
зу бы вычислили. Если пассажир сдал чемодан в багаж,
а сам не полетел — это ЧП. Кто его знает, что у него в
чемодане. Но у вас багажа не было.
— Почему бортпроводница не обнаружила отсутс­
твующего пассажира?
— Да ведь знаете, какая суматоха при посадке. Про­
считалась. Или кто-то посадил двухлетнего ребенка на
свободное кресло. По всякому бывает. Хотите сдать
билет? С пассажира, опоздавшего на рейс, взимается
двадцать пять процентов штрафа.
— Нет, — сказал Панкратов. — Я его сохраню на
память. Спасибо, вы помогли мне разобраться в одном
запутанном деле.
— Можно спросить? — остановила его дежурная. —
У вас такая симпатичная стрижка, ужас как мне нра­
вится. Я мужу всегда говорю, стригись покороче, тебе
идет. Не получается. Как ни придет из парикмахерской,
все не то. Где вас стригут? Если, конечно, не секрет.
— Это большой секрет, — серьезно ответил Панк­
ратов. — Но вам, так и быть, скажу. Раз в два месяца
жена берет машинку и стрижет меня наголо. С неделю
66

я не могу смотреть на себя в зеркало. Невыразимо про­
тивно. Потом привыкаю. Через два месяца все повто­
ряется.
— Завтра же своего охломона постригу!..
Панкратов забрал машину с платной стоянки и вы­
ехал на шоссе. Он был доволен временем, проведенном
в аэропорту. Кое-что удалось узнать, но что — в этом
еще нужно разбираться.
Значит, чемодан отправить без пассажира нельзя.
А купить билет, пройти регистрацию и не улететь —
можно. И никто ничего не заметит. Осталось выяснить,
что заставило Гольцова купить билет в Пермь и в по­
следний момент отказаться от вылета. Если он отказал­
ся, в чем никакой уверенности у Панкратова не было.
Смущала машина, оставленная на стоянке. Если че­
ловек раздумал лететь, он сядет в машину и уедет домой.
Зачем ему тащиться на автобусе-экспрессе или на элек­
тричке? Только в одном случае: если он хочет, чтобы
все думали, что он улетел в Пермь. Когда стало извест­
но о гибели самолета? Через час, полтора? В электрич­
ках радио нет, в экспрессах обычно крутят попсу. Зна­
чит, Гольцов узнал об этом уже в Москве. И не поспешил
обзванивать родных и друзей, чтобы сообщить, что по
счастливой случайности он остался жив. Значит, что?
Значит, ему зачем-то было нужно, чтобы его посчитали
погибшим. Зачем?

V
Каждый год в России бесследно исчезает больше
семидесяти тысяч человек. Процентов десять из них —
старые люди, страдающие потерей памяти, иногда они
3*

67

обнаруживаются в тысячах километрах от дома. Про­
центов пятнадцать — оставленные без присмотра ма­
лолетние дети и подростки, сбежавшие от родитель­
ского насилия или в знак протеста против «ущемления»
их свобод. В большинстве случаев их находят и воз­
вращают под родительский кров. Но процентов десять
так и остаются пропавшими без вести. В основном же
исчезают люди вполне взрослые, никаким психическим
заболеваниям не подверженные. Часто это гастарбай­
теры, отправившиеся на поиски лучшей доли и не ж е­
лающие возвращаться в нищие Палестины. Нередки
среди них злостные алиментщики, многоженцы, разо­
рившиеся предприниматели, скрывающиеся от долгов.
Да мало ли что может побудить человека уйти в бега.
По закону их ищут пятнадцать лет, после чего ро­
зыскное дело закрывается, а фигуранта объявляют
умершим. Но родственники уже через пять лет могут
по суду признать пропавшего безвестно отсутствую­
щим и вступить во владение его имуществом, если та­
кое имущество было.
Поиск пропавших всегда ведется по такой же отра­
ботанной схеме, по какой больных, доставленных на
скорой помощи в приемный покой, подвергают стан­
дартным процедурам: измерение давления, ЭКГ, анализ
мочи и крови. Так же действует и милиция: осмотр мес­
та происшествия, если известно, откуда человек про­
пал, опрос тех, кто видел его в последний раз, опрос
родственников и знакомых. Если по горячим следам
ничего узнать не удалось, розыскное дело ложится на
полку и пылится там до тех пор, пока фамилия пропав­
шего не мелькнет в милицейских сводках или из морга
не сообщат о похожем трупе.
68

Панкратов знал о том, как работает милиция. И хотя
ему никогда не приходилось разыскивать без вести
пропавших, он не видел причин, почему нужно отсту­
пать от сложившейся практики. По правилам сейчас
ему следовало бы встретиться с вдовой Гольцова, но с
этим он решил подождать. Если допустить, что Гольцов
не погиб и жена об этом знает, вряд ли она что-нибудь
скажет, а у Панкратова не было никаких средств, что­
бы расположить ее к откровенности. Поэтому он решил
начать с ваганьковского камнереза Фрола. Но сначала
нужно было взглянуть на надгробие, чтобы не оказать­
ся в неловком положении, если этот Фрол спросит,
видел ли он его. А он обязательно спросит, творческие
люди очень ревниво относятся к своим творениям.
Контора Ваганьковского кладбища приятно уди­
вила Панкратова своим видом. Не было сваленных в
углу лопат с комьями глины, за столом не забивали
козла свободные от работы могильщики, небритые, в
замызганных робах и кирзачах, благоухающие пере­
гаром. Такую картину Панкратов наблюдал лет десять
назад на Люберецком кладбище, когда помогал вдове
организовывать похороны знакомого. Приемная была
похожа на обычный офис, могильщиков вообще не
было, а в окошке с надписью «Справки» за компьюте­
ром сидел приличный молодой человек в приличном
костюме с галстуком, типичный банковский клерк.
— Я хотел бы узнать, где похоронен один мой зна­
комый, — обратился к нему Панкратов.
— Нет проблем. Справка сто восемьдесят рублей.
Фамилия?
— Гольцов Георгий Андреевич.
— Свидетельство о смерти есть?
69

— Нет.
— Когда похоронили?
— Точно не знаю. Вскоре после 14 сентября 2008 года.
— Справка триста двадцать рублей. За сложность
поиска. Согласны?
— Ищите.
Клерк пощелкал клавиатурой.
— Нашел. Я могу назвать вам сектор и номер учас­
тка, но сами вы не найдете. Дать сопровождающего?
— Дайте.
— Плюс пятьсот. Итого восемьсот двадцать. Это в
кассу. И сотни три дадите ему. Не обездолит?
— Выдержу.
— Минутку!.. — Клерк ушел в соседнюю комнату и
вскоре вернулся с худосочным юношей в темном оде­
янии, напоминающем монашеское, с жидкой бороден­
кой и с черными волосами до плеч. — Иероним. Это его
так зовут. Он здесь все знает.
Клерк получил деньги, дал Иерониму листок с но­
мером участка и занялся другим посетителем.
— Усопший был вашим близким? — спросил Ие­
роним.
— Я бы этого не сказал.
— Навестить могилу любого человека — богоугод­
ное дело. Пойдемте...
Клерк не преувеличил, Иероним прекрасно знал
кладбище. Минут через двадцать, покружив между мо­
гильными оградами, они оказались на месте.
— Вот. Раб Божий Георгий. Мир праху его. Назад
дорогу найдете?
— Подождите меня, я недолго, у меня к вам еще одно
небольшое дело, — сказал Панкратов и дал ему пятьсот
рублей.
70

— Благодарствую, — с поклоном сказал Иероним и
немного отступил назад, чтобы не мешать человеку в
богоугодном деле.
Если бы Панкратов ничего не знал о Гольцове, то и
тогда надгробие произвело бы на него впечатление. Но
он уже кое-что знал, и в образе молодого человека,
вырывающегося из глыбы белоснежного мрамора, уга­
дывал то, что так и осталось в камне. Воображение
дорисовывало дерзкий веселый взгляд, живость некра­
сивого, но поразительно обаятельного лица, неукроти­
мую волю в крутых скулах и твердом подбородке. «Не
хотел бы я иметь этого человека своим врагом», — по­
чему-то подумал Панкратов.
— Нравится? — спросил Иероним.
-Д а .
— Его рукой водил сам Господь Бог, истинно говорю
вам.
— Чьей рукой? — не понял Панкратов.
— Рукой Фрола. Господь его посещает. Но редко.
Чаще им владеют бесы. Мы все молимся за него.
— Помогает?
— Не очень. Не доходят наши молитвы. Наверное,
нет в них настоящей веры.
— Где мне найти Фрола? — спросил Панкратов.
— Вам зачем?
— Хочу выразить ему свое восхищение.
— Ему будет приятно услышать доброе слово. У него
мастерская под Ваганьковским путепроводом. Это не­
далеко. Спросите, его там все знают. Раньше там были
гаражи, а сейчас обитают разные божьи люди.
— Бомжи?
— Каждый человек — раб Божий. Какая кому доля
выпала, ту он и несет.
71

Панкратов достал тысячерублевую купюру и про­
тянул Иерониму. Тот отрицательно покачал головой:
— Вы мне уже заплатили.
— Это не вам. Я не догадался принести цветов на
могилу. Сделайте это за меня.
Уже отойдя от могилы, Панкратов оглянулся. В дым­
ке хмурого зимнего дня белоснежное надгробие на
черном гранитном постаменте словно бы светилось
изнутри неземным, божественным светом.

VI
Путепровод Панкратов нашел без труда, припарко­
вал машину в начале Беговой улицы, спустился под
мост и тут сразу же потерялся. Горы мусора, огромные
железные ворота, ведущие неизвестно куда, никого
вокруг. Потянул на себя ржавую створку бокса, из ко­
торого доносились неясные звуки, и сразу же отшат­
нулся. В нос шибануло помойкой, внутри шевелились
какие-то люди, мало похожие на людей, — в отрепьях,
с тупыми бессмысленными лицами, с больными глаза­
ми. Спрашивать их о чем-то было бесполезно, они изъ­
яснялись уже не на человеческом языке, а на каком-то
другом, предчеловеческом. Остальные ворота были
заперты, а в тех боксах, где ощущалась какая-то жизнь,
на стук не отвечали, даже притихали, замирали, пере­
жидая непрошенное вмешательство.
Панкратов прошел из конца в конец под мостом и
хотел уж было уйти, но тут со стороны Беговой бодро
вкатились два бомжа с тяжелыми рюкзаками и уста­
вились на Панкратова, как на приведение. По-видимо­
72

му, обычный человек в обычной одежде был здесь
большой редкостью.
— Мужики, не подскажете, где мне найти Фрола?
Фрол, камнерез с Ваганьковского, — пояснил Пан­
кратов.
— Он нам рассказывает, кто такой Фрол, — хмык­
нул один из них. — На хера тебе Фрол?
— Есть к нему небольшое дело.
— Он не при делах, бухает. Попробуй. Крайний
бокс с той стороны, видишь? Только стучи сильней.
Он, когда бухает, никому не открывает. Когда работа­
ет — тоже. Но ты стучи.
— Пошли, люди ждут! — нетерпеливо вмешался
второй.
Возле одного из боксов они сбросили рюкзаки, в
них звякнули бутылки, явно не пустые, постучали в
железную дверь условным шпионским стуком. Дверь
распахнулась, вырвался торжествующий вопль деся­
ток глоток, дверь закрылась и снова все стихло. Жизнь
продолжалась. Наверху своя, здесь своя.
У крайнего бокса Панкратов немного постоял, при­
слушался. Ни звука. Попробовал постучать кулаком,
без толку, только перепачкался в ржавчине. Отыскал
в мусоре кусок трубы, заколотил по створке так, что
железо загудело. Сработало. Изнутри повозились с
замком, бокс открылся, в проеме возник какой-то че­
ловек, пробурчал раздраженно:
— Ну чего молотишь, чего молотишь? Как по башке,
надо же понимать. Быстрей заходи, дует!
Бокс был большой, без окон, с высоким сводчатым
потолком, черным от гари, с ремонтной ямой и талями,
сохранившимися от тех времен, когда здесь ремонти­
ровали машины. С потолка на длинном проводе сви­
73

сала лампочка с жестяным абажуром, освещая часть
бокса, приспособленную под жилье: стол с бутылками
и остатками еды, продавленная тахта, явно с помойки,
два таких же кресла с ободранной обивкой. Остальное
пространство терялось в темноте. В боксе было тепло,
что немного удивило Панкратова. Приглядевшись, он
заметил вдоль стен трубы теплоцентрали, отопление
не отключили — то ли забыли, то ли по каким-то другим
причинам.
— Располагайся, раз пришел, — недружелюбно
предложил хозяин, опускаясь в кресло и деловито
наливая себе водки в граненый стакан. — Будешь? Не
паленка, не думай. Настоящий «Ермак». Уважаю!
— Нет, спасибо, я на машине, — отказался Пан­
кратов.
— Была бы честь предложена. — Фрол как бы с
усилием пропихнул в себя водку и откинулся в кресле,
будто передыхая после трудной работы.
Только теперь Панкратов его рассмотрел. Он был
в бордовом стеганом халате, когда-то богатом, с атлас­
ными отворотами, а теперь замызганным, с торчавшей
из швов ватой. Халат распирала волосатая грудь, мощ­
ная, как у молотобойца. Длинные седые волосы пере­
хватывал кожаный ремешок, глаза на блеклом лице
светились неукротимым огнем, как у ветхозаветных
пророков.
«Сумасшедший, — сразу решил Панкратов. Но тут
же вспомнил надгробие Гольцова. — Или гений. Черт
их разберет!»
Он никак не мог придумать, с чего начать разговор,
но Фрол невольно помог вопросом:
— Как ты меня нашел?
— Подсказал монашек с Ваганьковского. Иероним.
74

— А, Ерема! — заулыбался Фрол. — Божий человек,
все молится за меня. А того не может понять, что у
каждого свой путь к Богу. У него вера и церковь, у меня
это вот, — щелкнул он по стакану. — Ты пьешь?
— Случается.
— Тогда поймешь. Замечал, как бывает, когда набе­
решься под завязку? Ничего нет, есть только горние
выси, и ты один на один с Ним. И паришь там, паришь.
Все внятно, никаких загадок. «И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье», — с чувством продек­
ламировал Фрол. — Это Пушкин. Говорят, он не пил.
А я так думаю, квасил по-черному. Уедет к себе в Болдино и поддает. А иначе откуда бы он все это знал?
— Гений, — неопределенно отозвался Панкратов.
— Вот! — почему-то обрадовался Фрол. — А кто
такой гений? Тот, кто общается с Ним. Иногда. Часто
нельзя, человек не выдерживает.
— А похмелье? — полюбопытствовал Панкратов,
которому случалось выпивать со всеми вытекающими
последствиями.
— А что похмелье? Коль ты побывал в раю, спра­
ведливо, если после этого посидишь в аду. За все нуж­
но платить, закон природы. Погоди, подзаправлюсь... —
Фрол пропихнул в себя еще полстакана водки, отды­
шался и оживленно продолжал: — Ерема говорит, что
в меня вселяются бесы, когда бухаю. Нет, они вселя­
ются, когда завязываю. Терзают, суки. А почему? Хотят
вытравить память о том, как я был с Ним. Но ничего у
них не выходит. Это остается тут, — Фрол постучал
себя по лбу корявым пальцем. — И тут, — постучал по
груди. — А главное тут — в руках. Ты думаешь, я сам
75

решаю, что из камня убрать, а что оставить? Нет, Он.
Я всего-то инструмент в Его руке. Такие дела.
— Сколько вам лет? — спросил Панкратов.
— Сорок. Нет, сорок уже было. Сорок один. Или
сорок два. Не помню.
— Вы учились скульптуре?
— Этому не учат. Это или есть, или нет и никогда
не будет. Когда-то учился в Суриковском. Давно. На
третьем курсе мои работы похвалил Неизвестный.
Эрнст Неизвестный, слышал про такого? Сказал: в
парне есть искра Божья. После этого меня из инсти­
тута поперли.
— За то, что похвалил Эрнст Неизвестный?
— Да нет, за пьянку.
— А потом?
— Потом пошла жизнь. Нужно было кормить семью.
Так и стал камнерезом.
— Семья сохранилась?
— Куда-то исчезла, ничего про нее не знаю. А ты,
мужик, кто? Повадка у тебя ментовская.
— Нет, я не из милиции. Я сам по себе. Один человек
рассказал мне, что вы разговаривали на могиле Голь­
цова с живым Гольцовым. Было такое?
— Ну да, было. А что?
— Я хотел бы кое-что уточнить. Посмотрите на эти
снимки...
Панкратов убрал со стола пустые бутылки и выло­
жил штук тридцать фотографий. Накануне он полдня
просидел за компьютером, скачивая из Сети снимки
самых разных людей, близких по возрасту, лет по пять­
десят, и печатая их на цветном лазерном принтере.
Среди них была только одна сканированная фотогра­
фия Гольцова — из папки, которую передал ему Михе­
76

ев. Снимок был сделан, вероятно, сразу после выхода
Гольцова из лагеря — в казенной одежде, с насторо­
женным выражением лица.
— Вы кого-нибудь узнаете из этих людей?
Фрол скользнул взглядом по снимкам и сразу ткнул
в Гольцова:
— Он. Такой он и был, когда я с ним разговаривал.
— Спасибо, вы мне очень помогли. Я был сегодня
на Ваганьковском кладбище, видел вашу работу. Я не­
большой знаток, но она произвела на меня сильное
впечатление.
— Ничего получилось, — как-то равнодушно вос­
принял комплимент Фрол. — Я вот еще немного пооб­
щаюсь с Богом... Вот, всего пол ящика осталось, —
уточнил он, заглянув под стол. — Оклемаюсь и кое-что
сделаю. Вот это будет нечто.
— Тоже надгробье?
— Мой жанр.
— Чье?
— Неважно. Важно, что. Вот как это будет назы­
ваться — судьба. Страшное это дело, судьба. Никогда
не думал об этом?
— Страшное чем? — не понял Панкратов.
— Тем, что она конечна. Всегда. Черточка между
рождением и смертью. И все. Второй черточки никогда
не бывает.
Фрол щелкнул у стены рубильником, середина бок­
са осветилась сильными лампами. Это была мастерская
камнереза. Длинный самодельный стол с аккуратно
разложенными инструментами, блоки то ли глины, то
ли пластилина в целлофане. На невысоких козлах из
толстых брусьях возвышалось что-то, накрытое меш­
ковиной.
77

— Получили заказ? — поинтересовался Панкра­
тов. — От кого?
— А хрен его знает. Приехал какой-то малый на
этом... сквотере, скрутере? Никак не запомню.
— Скутере? — подсказал Панкратов.
— Нуда, на такой желтой перделке. Чернявый, вро­
де кавказца. Дал фотки и аванс. А больше мне ничего
и не надо.
Фрол снял мешковину с того, что было на козлах.
Под светом ламп заискрилась на сколах бесформенная
глыба какого-то черного камня. Камнерез провел по
ней руками, то ли оглаживая ее, то ли ощупывая.
— Я уже знаю, что буду делать. Даже в руках зудит.
Но еще рано, еще немного рано.
— Это гранит? — спросит Панкратов.
— Габро. Научно говоря, габродиабаз. Из Карелии.
Живой камень. Душа в нем есть, только ее нужно по­
чувствовать.
— И все-таки — кто это будет?
— Фотки там, на столе, в папке, — отозвался кам­
нерез, бережно укутывая мешковиной камень.
В папке была пачка цветных снимков. И со всех
снимков смотрел на Панкратова генеральный директор
З А О «Росинвест» Олег Николаевич Михеев.
Вернувшись на Беговую, Панкратов долго сидел в
машине, задумчиво барабаня пальцами по рулю. Потом
завел двигатель и выехал на Ленинградский проспект.
Он уже знал, куда едет — в Тверь, в детский дом № 24,
где десять лет прожил Георгий Гольцов, осиротевший
после того, как его отца застрелили на площади в Но­
вочеркасске 2 июня 1962 года, а его дядю на 12 лет
отправили в «Устимлаг».
78

Глава третья
РАССТРЕЛ НА ПЛОЩАДИ

I
«Утром 2 июня 1962 года к воротам Новочеркасско­
го электровозостроительного завода имени Буденного
начал стекаться рабочий люд. Но по цехам не расходи­
лись. Завод стоял. Застыли станки в механических це­
хах, по литейке не проплывали ковши с расплавленным
металлом, на сборке не суетились слесаря возле осто­
вов электровозов. А толпа все росла — хмурая, молча­
ливая, как бы накапливающая в себе энергию действия.
Никто не знал, что этот день войдет в историю России,
как вошло «кровавое воскресенье» 9 января 1905 года,
но все знали, что в этот день что-то произойдет.
К девяти часам у проходной собралось все взрослое
население поселка Буденовский, все четырнадцать
тысяч рабочих электровозостроительного завода. При­
шли жены рабочих, принаряженные, как на праздник,
набежала вездесущая ребятня. Какой-то малости не
хватало, чтобы энергия толпы превратилась в действие.
79

Эта малость явилась в виде плаката, написанного на
простыне заводским художником Коротеевым: «Мясо,
масло, повышение зарплаты!» (За этот плакат он позже
получил двенадцать лет колонии строгого режима.) По
толпе пронеслось: «Пошли!» Не нужно было говорить
куда, все и так знали: в центр города, к Атаманскому
дворцу, где помещались Горком партии и горисполком.
«Мы им все скажем!» Многотысячная толпа двинулась
в путь, заполняя собой широкую, как выгон, улицу.
Несли портреты Ленина из старых запасов заводского
профкома, несли свежие лозунги, заготовленные к несостоявшемуся празднику освобожденного труда: «Да
здравствует освобожденный труд!»
От поселка Буденовского до Атаманского дворца
было двенадцать километров...
События, взбунтовавшие мирный южный город
Новочеркасск, начались двумя днями раньше. 31 мая
1962 года появилось правительственное постановле­
ние о повышении цен на мясомолочные продукты.
Мясо, стоившее рубль двадцать копеек килограмм,
стало по два рубля. Молоко — 35 копеек литр вместо
20 копеек. Масло — 3.40 вместо 2.20. Все цены скак­
нули в среднем на 30 процентов. Хрущев, в то время
Первый секретарь ЦК К П СС, понимал, что простым
постановлением тут не отделаешься, нужно объяс­
нить советскому народу, чем оно вызвано. Обращение
писали четыре группы экспертов, рассаженные по
цэковским пансионатам. Все их варианты Хрущев за­
браковал, написал свой. Объяснил по-нашенски, попростецки. Уже год мы вынуждены покупать пшеницу
в Канаде, а денег в казне нет. Снизить расходы на
оборону не можем, сами понимаете почему, сельское
80

хозяйство работает себе в убыток из-за низких заку­
почных цен. Придется вам, товарищи рабочие, эту
нагрузку взять на себя. Мера эта временная, как толь­
ко, так сразу. Как ни странно, сработало. Во времен­
ность, конечно, никто не поверил, но волнений повы­
шение цен не вызвало. Поматерили «кукурузника», не
без этого, на том и кончилось.
В Новочеркасске тоже ничего бы, вероятно, не про­
изошло, если бы повышение цен не совпало со сни­
жением заводских расценок на 30 процентов. Дирек­
тор НЭВЗ Курочкин объявил об этом первого июня.
Ему спустили указание сверху, он издал соответству­
ющий приказ. Тридцатипроцентное повышение цен на
основные продукты и снижение на треть расценок
означало, что у рабочих, получавших по 80— 100 руб­
лей, жизненный уровень упадет как минимум вдвое.
Курочкина окружили возмущенные рабочие литейного
цеха: «Как жить? И так еле сводим концы с концами!»
Директор отбивался: «Я-то при чем? Мне приказали!»
«Вы все не при чем! А нам чем кормить семьи? Мясо и
раньше было через раз, а теперь к нему не подсту­
пишься!» Донельзя раздраженный и разозленный ди­
ректор не выдержал: «Не хватает на мясо? Жрите пи­
рожки с ливером!» Фраза мгновенно облетела литейку,
а затем и весь завод. По цехам пронеслось: «Бросай
работу!»
Неурочно и оттого тревожно, будоражаще заревел
заводской гудок. Гудок включил слесарь Гладышев. Он
ревел десять минут. (За это Гладышев потом получил
десять лет.)
Рабочая забастовка на крупнейшем предприятии
Новочеркасска — это было ЧП. Из Ростова примчал­
ся первый секретарь обкома КП СС Басов. Его призы­
81

вы успокоиться и вернуться на рабочие места толь­
ко разъярили толпу. Басова и сопровождающих его
лиц загнали в заводоуправление, оттуда их потом
вывели черным ходом. Энергия бастующих требова­
ла выхода. Баррикадой перекрыли железную дорогу:
пусть о нас узнают в Москве. Десятки пассажирских
и товарных поездов застыли в степи. Послали гонцов
на другие предприятия Новочеркасска с призывом
поддержать забастовку, одновременно отправили
отряд из тридцати человек на газораспределитель­
ную станцию с заданием перекрыть газ и остановить
все заводы.
Позже следствию так и не удалось установить, кто
руководил действиями митингующих. Не было ника­
кого забастовочного комитета, не было вожаков. Да
и откуда бы им взяться? У молодых рабочих никакого
опыта не было. А между тем было немало людей, умев­
ших действовать в сложных обстоятельствах и при­
нимать командование на себя. Всего семнадцать лет
назад кончилась страшная война, были живы и полны
сил ее участники, которых еще не называли ветера­
нами, молодые солдаты и офицеры, писавшие с фрон­
та родным: «Потерпите еще немного, мы скоро вер­
немся и покажем этим блядям, как Родину любить!»
Они вернулись. Никому ничего не показали. Но уме­
ние не забылось.
Власти понимали, что бездействия им не простят. Но
что делать, этого не знал никто. Делали то единственное,
что умели. По приказу первого секретаря обкома на­
чальник Новочеркасского гарнизона генерал-майор
Олешко поднял по тревоге 500 курсантов 12-й артил­
лерийской школы и выдвинулся с ними к НЭВЗу. Но
82

разогнать митинг не удалось, рабочие встретили их кам­
нями, курсанты поспешно отступили. Одновременно из
Ростова прибыли 150 военнослужащих 505-го полка
внутренних войск. Их действия были более успешными:
они разблокировали железную дорогу, очистили от за­
бастовщиков газораспределительную станцию и арес­
товали тридцать зачинщиков беспорядков. Солдаты вну­
тренних войск и милиция взяли под охрану госбанк,
почту, телеграф, радиоузел, административные здания,
из банка вывезли сейфы с ценностями.
Вечером первого июня в город вошли несколько
танков и бронетранспортеров.
Тем же вечером о рабочих волнениях в Новочеркас­
ске доложили Хрущеву. Он приказал навести порядок
и отправил в мятежный город членов Президиума ЦК
КПСС Микояна, Кириленко, Ильичева, Козлова, Полян­
ского, Шелепина — всех, кто попался ему на глаза,
почти половину тогдашнего Политбюро. Утром 2 июня
их самолет приземлился в Ростове. Среди встречавших
высоких гостей был командующий Северо-Кавказским
военным округом, Герой Советского Союза, генерал
армии Исса Плиев. Едва сойдя с самолетного трапа,
Кириленко обрушился на него:
— Почему в Новочеркасск до сих пор не введены
войска?
На что Плиев ответил:
— Армия со своим народом не воюет.
Фраза эта до сих пор вызывает споры. Сказал ее
прославленный герой Великой Отечественной войны
всемогущему члену Президиума ЦК КПСС или благо­
83

разумно промолчал? Могло быть и то, и то. При всей
своей власти Кириленко не мог отдавать приказы ко­
мандующему округом, он подчинялся министру оборо­
ны Малиновскому, а директивы от Малиновского не
было. Пока не было.
В Атаманском дворце Новочеркасска для приема
московских гостей накрыли стол с черной и красной
икрой и деликатесной донской рыбой. Но им было не
до фуршета. Прибежал посыльный:
— Они вышли!
Гостей успокоили:
— Далеко не уйдут. Мост через реку Тузлов пере­
крыт танками и бронетранспортерами. Другой дороги
нет. Но вам лучше перейти в более безопасное место.
На всякий случай.
Таким местом был бывший Кадетский корпус, где
теперь находились кавалерийские курсы. Члены Пре­
зидиума переместились туда. Здесь их догнало новое
сообщение:
— Они подошли к мосту!..
Они подошли к мосту. Тысячи хмурых мужчин, ис­
полненных решимости добиться справедливости. Два
танка и три бронетранспортера, поставленные впри­
тык, борт к борту, гусеница к гусенице, перегоражи­
вали мост. Прямо в толпу были нацелены пушки, наглу­
хо задраены люки.
Бронетехника выдвинулась на мост по приказу за­
местителя командующего округом, Героя Советского
Союза, генерал-лейтенанта Матвея Шапошникова. По
его же приказу табельным оружием были вооружены
только офицеры, боекомплект танков и БТР остался на
84

складе. Этот приказ позже стоил ему военной карьеры,
его отправили в отставку, а через несколько лет исклю­
чили из партии и возбудили уголовное дело за антисо­
ветскую агитацию — за его рассказы о том, чему он был
свидетелем в Новочеркасске.
Но в толпе этого не знали, и в первый момент воз­
никло замешательство. Никто не верил, что танкисты
будут стрелять по своим, но кого не остановит вид на­
правленных на тебя орудийных стволов? Нужна была
немалая решительность, чтобы шагнуть к танкам. И та­
кие люди нашлись. И снова из тех, кто еще помнил, как
ходил на фашистские танки со связкой гранат. Шагну­
ли. Танки молчали. Протиснулись между гусеницами,
забрались на броню. Танки молчали. И вся толпа, как
муравьи, преодолевающие преграду, сплошной массой
полезла по танкам и БТР. Танки молчали.
Препятствие осталось позади, бастующие вышли
на улицу Московскую, ведущую к центру города. По
пути к ним присоединялись рабочие других заводов.
Милицейские и военные патрули, высланные на пере­
хват, поспешно скрывались в переулки при приближе­
нии многотысячной грозной толпы.
Д о Атаманского дворца оставалось всего три кило­
метра...
О том, что в Новочеркасске складывается опасное
положение, Хрущеву доложили около полудня, когда
он открывал новый Дворец пионеров на Ленинских
горах. В шифрограмме члены Президиума ЦК КП СС
просили Первого секретаря разрешить использовать
войска для подавления мятежа. Она очень болезненно
подействовала на Хрущева, так не вязалось ее содер­
жание с тем, что он видел вокруг себя: белые рубашки,
85

красные галстуки, счастливые детские лица. «Запре­
щаю! — бросил он офицеру связи, не переставая улы­
баться и отвечать на приветствия. — Их послали навес­
ти порядок, а не воевать с рабочими!»
Ответ Хрущева произвел в Кадетском корпусе гне­
тущее впечатление. Здесь не сомневались, что разре­
шение будет получено, и подготовились к нему. Как
могли. Создали Оперативный штаб во главе с замес­
тителем министра МВД С С С Р Ромашовым, по его при­
казу в Новочеркасск срочно перебросили 98-й отде­
льный батальон из Каменска-Шахтинска, 566-й полк
из Грозного и весь оставшийся в Ростове личный с о ­
став 505-го полка внутренних войск. Солдаты полу­
чили патроны и были готовы выполнить любой приказ
командования. Запрет Хрущева поломал все планы.
В Кадетском корпусе растерялись. Члены Президиума
ЦК К П СС, привыкшие стоять на Мавзолее и приветс­
твовать восторженные демонстрации, не понимали,
что происходит и как нужно на происходящее реаги­
ровать. Леонид Федорович Ильичев, Секретарь ЦК
К П СС и Председатель Идеологической комиссии ЦК
КП СС, все повторял: «Это религиозные сектанты, это
они!» «Какие к черту сектанты, — возразили ему. — Где
вы увидели сектантов?» «Тогда кто? Советские рабочие
не могут выступать против советской власти! Знаю,
это казаки, это казаки взбаламутили население!»
— Они уже на площади Революции, — доложил оче­
редной гонец. — Через полчаса будут здесь.
— Фрол Романович, звони самому, — обратился
Микоян к Козлову.
— Почему я?
— Тебе поверит.
По спецсвязи Козлов связался с Хрущевым:
86

— Никита Сергеевич, в городе антисоветский мятеж.
— Антисоветский? — мгновенно разъярился Х р у­
щев. — Подавить беспощадно!
Через пятнадцать минут командующий Северо-Кав­
казским военным округом генерал армии Плиев получил
директиву министра обороны С С С Р маршала Малинов­
ского с разрешением использовать армию для подав­
ления антисоветского мятежа.
Они не могли не врать.
Многотысячная толпа с портретами Ленина и лозун­
гами «Слава освобожденному труду!» до отказа запол­
нила сквер перед Атаманским дворцом и прилегающие
улицы. В толпе скандировали: «Мяса! Масла! Повышения
зарплаты!» Председатель Новочеркасского горисполко­
ма Замула и заведующий отделом ЦК КПСС Степаков
попытались с балкона обратиться к собравшимся и при­
звать их к благоразумию. Их заглушили возмущенные
крики и свист. Разъяренные рабочие смяли солдат ох­
раны и ворвались в горком. Все, кто еще оставался в
Атаманской дворце, повыпрыгивали со второго этажа
во двор. Деликатесы, обнаруженные в банкетном зале,
были показаны с балкона и выброшены в толпу. «Они
жрут икру, а мы голодаем!» Возмущение достигло пре­
дела. Послали делегатов в Кадетский корпус, где под
усиленной вооруженной охраной скрывался Микоян и
другие члены Президиума ЦК К П СС. Микояна знали,
потребовали встречи с ним. Анастас Иванович к деле­
гатам не вышел. Одновременно группа рабочих напра­
вилась к горотделу милиции, чтобы освободить тридцать
забастовщиков, арестованных на газораспределитель­
ной станции.
87

* * *

Директива маршала Малиновского, разрешающая
применить военную силу для усмирения бунтовщиков,
одновременно обязывала ее применить. Начальник Но­
вочеркасского гарнизона генерал-майор Олешко с пя­
тьюдесятью вооруженными автоматчиками направил­
ся к Атаманскому дворцу и предпринял попытку оттес­
нить толпу от здания. Толпа не поддавалась, уговоры и
приказы не действовали. Солдаты дали предупреди­
тельный залп поверх голов. С окружавших сквер дере­
вьев посыпалась пацанва, залезшая на деревья, чтобы
все лучше видеть. Толпа отхлынула. Но кто-то крикнул:
«Стреляют холостыми, по своим не будут стрелять!»
Задние напирали. Солдаты дали еще один предупре­
дительный залп в воздух. Толпа не остановилась. Ктото попытался отнять у солдата оружие. И тогда после­
довал залп по людям...
Трагические события всегда обрастают легендами.
Говорили, что на площади остались сотни трупов. Нет,
было убито 17 человек и 89 ранено. Еще четыре чело­
века погибли и несколько были ранены при попытке
восставших освободить арестованных товарищей. Один
из них сумел вырвать автомат у часового. Его напарник
открыл огонь на поражение. Случайной пулей был убит
проходивший мимо 15-летний подросток.
Говорили, что погибли дети, срезанные автоматны­
ми очередями с деревьев. Однако в захоронениях жертв
новочеркасской трагедии, вскрытых спустя три деся­
тилетия, детских трупов не было обнаружено.
Говорили, что какой-то майор при виде кровавого
побоища застрелился прямо на площади, перед толпой.
Не было такого майора. Он тоже был рожден народным
воображением.
88

Говорили, что русские солдаты отказались стрелять
в русских людей и их спешно заменили на нерусских.
И это неправда. Правда в том, что в русских рабочих
стреляли русские солдаты. Правда в том, что советская
власть не нашла другого языка для разговора с совет­
ским народом, кроме оружия.
Площадь опустела. Трупы сволокли в морг инфек­
ционной больницы, раненых рассовали кого куда. При­
гнали пожарные машины, убрали обломки портретов
Ленина и лозунгов «Слава освобожденному труду!»,
брандспойтами смыли с асфальта кровь. И всего через
час на площади с еще мокрым асфальтом и пятнами
крови состоялся концерт артистов Ростовской филар­
монии и самодеятельных коллективов, срочно достав­
ленных в Новочеркасск. Это был очень странный кон­
церт, на нем не было зрителей.
Два последующих месяца город жил, как в осаде.
По ночам милицейские «воронки» разъезжали по тем­
ным улицам, из домоввыволакивали людей и утрамбо­
вывали ими камеры Новочеркасской тюрьмы. Брали
тех, кто попал в объективы фотоаппаратов и кинокамер
сотрудников КГБ в штатском, усердно снимавших все
события.
14 августа в здании бывшего Кадетского корпуса
под усиленной охраной милиции и войск МВД начался
процесс над участниками событий 2 июня. Вел заседа­
ния председатель Верховного суда РСФ СР Смирнов,
государственное обвинение поддерживал прокурор
РСФ СР Круглов. Процесс длился до 20 августа. Семь
обвиняемых в организации антисоветского мятежа бы­
ли приговорены к расстрелу, больше ста — к лагерям
89

строгого режима сроком от 10 до 12 лет. Приговор был
приведен в исполнение. Обжалованию приговор не
подлежал.
27 июля 1962 года в местной прессе было опубли­
ковано решение городского Совета депутатов трудя­
щихся «Об охране общественного порядка в городе
Новочеркасске». В нем указывалось на недопустимость
недостойного поведения на улицах, порчи деревьев,
скамеек, замусоривания тротуаров шелухой и распития
спиртных напитков в общественных местах.
Можно замолчать правду о трагедии. Можно сажать
за разговоры о ней. Но вытравить ее из памяти народа
нельзя. Она жива и проявляется самым неожиданным
образом.
19 августа 1991 года заместитель командующего
ВДВ отказался выполнить преступный приказ минис­
тра обороны маршала Язова и во главе батальона туль­
ских десантников взял под охрану здание Верховного
Совета РСФ СР — Белого дома.
В 1962 году ему было 12 лет. Он был одним из тех
пацанов, что сидели на деревьях в сквере у Атаманс­
кого дворца.
Звали его Александр Лебедь...»

II
Эту главу из документальной книги неизвестного ему
автора Ларионова «Огонь на поражение» Панкратов
читал в Ленинской библиотеке на другой день после
возвращения из Твери особенно внимательно. Книгу
показал ему бывший директор детского дома № 24, глу­
90

бокий пенсионер, живущий в пристройке при доме —
маленький, словно бы усохший, с седым хохолком на
голове, почему-то делающим его похожим на воробья.
Директором детского дома была его дочь, лет сорока, с
виду типичная бизнес-вумен, но без московской лощености и с певучим тверским говорком. Узнав, что Панк­
ратова интересует Георгий Гольцов, сразу сказала:
— Я знаю, с кем вам нужно поговорить.
Провела Панкратова по светлому гулкому коридору,
спустилась по лестнице в пристройку, постучала в ка­
кую-то комнату:
— Отец, можно к тебе? Вот господин из Москвы
интересуется Георгием. Поговори с ним. — Объясни­
ла: — Папа у нас живая история детдома. Знает все и
обо всех. Его зовут Николаем Алексеевичем. Если чтонибудь будет нужно, я у себя.
Комната была небольшая, опрятная, со школьным
письменным столом и кроватью, покрытой серым сол­
датским одеялом. Она была похожа на келью.
— Вы здесь и живете? — поинтересовался Пан­
кратов.
— Ну да, здесь. У дочери квартира в городе, но там
дети, зять, буду только мешаться под ногами. А здесь я
сам себе хозяин. Вы писатель? — спросил Николай
Алексеевич.
— Разве я похож на писателя? — удивился Пан­
кратов.
— Нет, вы похожи на милиционера.
— Когда-то был кем-то в этом роде. Но очень давно.
— А кто сейчас?
— Даже не знаю. Посредник. Помогаю людям мир­
но разрешать конфликты.
91

— Ну что, тоже дело. Почему вы заинтересовались
Георгием? Вы Георгия Гольцова имели в виду?
— Да. Возникли некоторые неясности, — уклончи­
во ответил Панкратов. — Вы знаете, что он погиб?
— Конечно, знаю. Это для всех нас было огромное
горе. Его любили все. И старшие, и малышня. Он столь­
ко сделал для нас. Мы ездили на похороны. На автобу­
се. У нас замечательный автобус, «Икарус». Автобус
нам тоже он купил. Вы видели наш дом?
— Нет.
— Пойдемте покажу, вам будет интересно.
Николай Алексеевич накинул меховой кожушок, на
голову натянул лыжную шапку с помпоном и сразу стал
похож на гнома.
Еще подъезжая к детскому дому на Речной, размес­
тившемуся немного на отшибе от пригородов, Панкра­
тов обратил внимание, что он обнесен забором, но не
сплошным, а с красивыми коваными решетками. В глу­
бине стояло новое трехэтажное здание, а на участке —
с десяток небольших двухэтажных коттеджей из крас­
ного кирпича.
— Дом нам построил Георгий, — объяснил Николай
Алексеевич. — На третьем этаже спальни для малышни,
на втором классы, на первом столовая и спортзал. Х о ­
тел построить крытый бассейн. Не успел.
— Коттеджи — тоже он построил?
— Не совсем. У него был большой бизнес с немец­
кой фирмой «Блюменгартен». Удобрения, садовое обо­
рудование и все прочее. Так он уговорил немцев вло­
житься в благотворительность. Они и построили кот­
теджи. Сначала назвали «Киндердорф» — «Детская
деревня», но название не прижилось. В них живут
старшие дети, от семи до восемнадцати, школьники.
92

В каждом человек по восемь. Отдельная воспитатель­
ница. Не семья, но хоть какая-то иллюзия семьи.
— Хватает финансирования, чтобы все это обслу­
живать?
— Нет, конечно. Помогают спонсоры, наши воспи­
танники. Те, кому повезло. А главное — фонд Георгия.
Им руководит его вдова Вера Павловна. Знакомы?
— Еще нет.
— Интересная дама. Деловая. После гибели Георгия
у фонда были трудности, но потом все наладилось.
— Потом — это когда?
— Месяца через три.
Николай Алексеевич завел гостя в один из коттед­
жей, с гордостью показал светлые спальни, гостиную
с телевизором и компьютерами.
— А где дети? — спросил Панкратов.
— В школе. Они ходят в обычную школу. Была
мысль сделать закрытый лицей, но я возражал. Это
неправильно, нельзя им отрываться от жизни. А те­
перь пойдемте, покажу наш музей.
Музей располагался в пристройке к зданию, рядом
с каморкой Николая Алексеевича. Все стены были уве­
шены коллективными снимками выпускников детдома,
в книжных шкафах стояли альбомы с фотографиями.
Отдельный стенд был посвящен Гольцову. Панкратов
с интересом разглядывал снимки. От черно-белых, уже
тусклых, с угловатым подростком с упрямым выраже­
нием лица, до более поздних, крупных, цветных. На
одном из них Гольцов был запечатлен во фраке рядом
с молодой смуглой женщиной в белом свадебном пла­
тье какой-то удивительной, нездешней и будто бы не­
земной красоты.
93

— Это кто?
— Его первая жена. Барбара Валенсия. Он привез
ее из Венесуэлы. Она была у него переводчицей, когда
он строил там электростанцию. Свадьбу устроил у нас.
Как и положено — дома. Это был замечательный праз­
дник.
— Красивая девушка, — отметил Панкратов.
— Не то слово! Чудо! Как экзотический цветок. Вро­
де орхидеи. Я еще тогда подумал: не нужно бы ей при­
езжать в Россию, эта страна не для нее. И как в воду
глядел.
— Они разошлись?
— Она умерла. Через три года. При родах. Ни ре­
бенка, ни ее спасти не удалось. Не знаю почему. То ли
скорая не сразу приехала, то ли еще что. Георгий ходил
весь черный, я за него даже боялся. Не климат у нас для
орхидей. Здесь другие цветы выживают — попроще.
И лучше с шипами.
— Его вторая жена, Вера Павловна, попроще?
— Она с шипами.
В альбоме с фотографиями Гольцова Панкратов
обратил внимание на старый снимок. На нем Георгию
было лет двенадцать-тринадцать, а рядом с ним — ка­
кой-то высокий худой человек болезненного вида. При
всей разнице в возрасте в их лицах было что-то неуло­
вимо общее.
— Это дядя Георгия, старший брат отца, — объяс­
нил Николай Алексеевич. — Его осудили на двенадцать
лет, через десять лет амнистировали и выпустили. От
него Георгий узнал, почему стал сиротой. Это было для
него потрясением. Тема Новочеркасска стала для него
больной на много лет. После возвращения из Венесу­
элы он финансировал книгу о тех событиях. Вот эту...
94

Николай Алексеевич бережно взял с витрины томик
в яркой бумажной обложке. Панкратов прочитал: «Рус­
ские тайны. Валерий Ларионов. Огонь на поражение».
На титульном листе — надпись: «Милому моему дому.
Георгий Гольцов, 1989 год».
— Подарить не могу, единственный экземпляр. Я по­
чему спросил, не писатель ли вы? Ларионов приезжал
к нам несколько раз, расспрашивал о Георгии. После
его гибели Вера Павловна заказала ему книгу о муже.
— Книга вышла?
— Нет, что-то не получилось. Я и подумал, что она
нашла другого писателя...
Николай Алексеевич вышел проводить московско­
го гостя к машине. Смеркалось. От пригорода к дому
тянулись малыши с пудовыми ранцами, старшеклас­
сники с рюкзачками и кейсами. Обычные школьники
и школьницы, ничем не напоминающие детдомовцев.
С Николаем Алексеевичем здоровались без особой
почтительности, свободно, весело.
— Дети... Все мои дети... — растроганно произнес
он и шумно высморкался в большой клетчатый пла­
ток. — Что-то я стал сентиментален на старости лет...
Вы узнали то, что хотели узнать?
— Да, спасибо, — ответил Панкратов. — Кое-что
прояснилось.
Теперь можно было ехать к вдове. Но что-то меша­
ло, что-то тормозило. Панкратов не понимал, что, и это
вызывало у него раздражение. И наутро он отправился
не к вдове Гольцова, а в Ленинскую библиотеку, где
несколько часов просидел в читальном зале над книгой
Ларионова «Огонь на поражение».
95

HI
Писатель Ларионов жил в подмосковном дачном
поселке в деревянном доме с мансардой в глубине про­
сторного участка с соснами и старыми яблонями. На
участке был гараж из силикатного кирпича и еще ка­
кой-то флигель. Все листья с яблонь давно уже обле­
тели, на облепленных мокрым снегом деревьях в тем­
ноте светились неснятые яблоки.
Адрес и телефон Ларионова Панкратов нашел в
справочнике Союза писателей. Но дозвониться и до­
говориться о встрече не удалось, механический голос
раз за разом отвечал: «Неправильно набран номер».
Справочник был старый, телефон, возможно, сменил­
ся. И все же Панкратов решил поехать.
Помятуя, что писатели чаще всего не любят рано
вставать и не желая ломать рабочий день Ларионова,
он выехал из Москвы хорошо после обеда, часа полто­
ра проторчал в пробках на загородном шоссе и дом
писателя нашел уже в темноте. Звонка на калитке не
было, замка тоже. Панкратов прошел по узкой дорож­
ке, поднялся на крыльцо и нашарил кнопку звонка. Ни
звука. Понажимал еще. То же. Пришлось стучать. Из
флигеля выглянул какой-то молодой человек:
— Вы к отцу? Он в гараже. Зайдите с улицы, там
открыто.
Из гаража доносился звук то ли дрели, то ли еще
какого-то механизма. Панкратов вошел и едва не по­
перхнулся от густой белесой пыли. Ее извергала шли­
фовальная машинка, которой немолодой слесарь в
комбинезоне на голое тело обдирал шпаклевку с бочины «Жигулей». Другой слесарь копался в моторном
96

отсеке. Увидев незнакомого человека в дверях, первый
выключил машинку.
— Вам кого?
— Могу я видеть Ларионова?
— Валерий, тебя!
Второй слесарь, постарше, совершенно трезвый,
но с помятым лицом хорошо пьющего человека, вылез
из-под капота и подошел к посетителю, вытирая руки
ветошью. Увидев у гаража «фольксваген-пассат» Пан­
кратова, сразу сказал:
— Нет, мы такие машины не чиним. Квалификации
не хватает, там же электроники напихано до чертовой
матери. «Жигули» и старые иномарки — это пож а­
луйста
— Вы Ларионов? — спросил Панкратов.
-Д а .
— Писатель Ларионов?
— Давно меня так не называли.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Вам нужно поговорить с писателем Ларионо­
вым? — недоверчиво уточнил писатель Ларионов.
-Д а .
— Что ж, давайте поговорим.
Ларионов обернулся к напарнику:
— Я на сегодня все. Да и ты закругляйся. Пойдем­
те, — предложил он Панкратову. В доме поднялся по
крутой лестнице в мансарду, завел Панкратова в ка­
бинет. — Подождите, я в душ и переоденусь. Кофе
будете?
— Спасибо, не откажусь.
Панкратов с интересом осмотрелся. Кабинет был
небольшой, с книжными полками, с громоздким двух­
тумбовым письменным столом, старым, с облезлой сто­
4

Кэш

97

лешницей, прожженной сигаретами, с кругами от ста­
канов или бутылок. Рабочее кресло с продранными
подлокотниками, мягкое кресло сбоку стола. Мертвый
монитор компьютера с пыльным экраном. Пыль на сто­
ле, на принтере, на клавиатуре. Похоже, в этом каби­
нете давно никто не работал.
Внимание Панкратова привлекла отдельно пове­
шенная книжная полка и на ней знакомый корешок.
Это была книга Ларионова «Огонь на поражение». На
титульном листе надпись: «Спасибо. Г.Гольцов». Панк­
ратов перебрал другие книги на полке. Алена Снигирева, «Мой любимый убийца». Маша Зарубина, «Смер­
тельная страсть». Эдуард Хан, «Полиция нравов».
Вошел Ларионов, в свободном пуловере и домаш­
них джинсах, с жестяным подносом, на котором ды­
мились две чашки кофе, стояла бутылка водки и два
стограммовых хрустальных стопаря. Кивнул на крес­
ло сбоку стола:
— Располагайтесь. Вы из милиции?
— Можно сказать и так, — согласился Панкратов,
решив, что это проще, чем объяснять, кто он и от­
куда.
— Выпьете?
— Я на машине.
— Ну и что? Вы же из милиции. Водка хорошая,
«Ермак».
— Нет, спасибо.
— Ну, как знаете.
Ларионов наполнил стопарь, оприходовал его, за­
пил глотком кофе и с удовольствием закурил.
— Вчера в Ленинке я прочитал вашу книгу, — начал
Панкратов. — Вот эту — «Огонь на поражение». Очень
98

интересно, я об этой трагедии почти ничего не знал.
Как я понял, Георгий Гольцов ее тоже читал? На титуле
его надпись.
— Читал, — подтвердил Ларионов. — Раз водки не
хотите, пейте кафе, остынет.
— Ему понравилась?
— В целом да. Но были вопросы. Мне так и не уда­
лось выяснить, кто отдал солдатам приказ стрелять.
Одни говорят — генерал армии Плиев, другие — гене­
рал-майор Олешко, третьи — майор Демин, был там
такой. А ведь кто-то отдал, армия без приказа не стре­
ляет. Боюсь, мы этого уже никогда не узнаем.
— Как вообще появилась эта книга? Вы были как-то
связаны с Новочеркасском?
— Нет, я знал об этом не больше вас. Однажды поз­
вонил издатель, предложил заняться этой темой. Это
было в 87-м году. Тогда уже о многом начали писать,
но тема Новочеркасска еще была запретной. Я спросил:
а ты не боишься, что тебя возьмут за жопу? Он не от­
личался особой смелостью, и это еще мягко сказано.
Но тут заявил: ты пиши, остальное я беру на себя. За­
ключил авансовый договор. Только потом я узнал, по­
чему он так раздухарился. Деньги на издание дал Голь­
цов. Не знаю сколько, но много. А чем больше денег,
тем смелее издатель. На книгу у меня ушло два года.
В 89-м она вышла. Не скажу, что совсем не была заме­
чена, но сенсацией не стала, тогда уже обо всем писа­
ли. Еще не свобода слова, но уже сплошная гласность.
Панкратов поставил книгу на полку.
— У вас странный вкус. «Русские тайны» и рядом
какая-то Алена Снигирева.
— Почему какая-то? — обиделся писатель. — Але­
на Снигирева — это я.
4*

99

— То есть как?
— А вот так. Буквально.
— А Маша Зарубина?
— Тоже я. Я даже Эдуард Хан.
— Вы шутите?
— Если бы! Писатель Ларионов никому не нужен.
А за это туфту платят. Вернее, платили. Сейчас не пла­
тят ни за что. Народ перестал покупать книги. Если еще
читают, то скачивают из Интернета на халяву. Писа­
тель — вымирающая профессия. Но вы пришли, как я
понимаю, разговаривать не о бедах российской сло­
весности. Чем заинтересовал милицию писатель Лари­
онов?
— Ничем. Нас интересует Георгий Гольцов.
— Вот как? Он погиб больше года назад.
— Есть некоторые неясности в обстоятельствах его
гибели.
— Чем я могу вам помочь? — не понял Ларионов. —
Последний раз я его видел... когда же? Лет двадцать
назад. Когда вышла новочеркасская книга.
— Вдова Гольцова, Вера Павловна, заказала вам
книгу о муже. Было?
— Откуда вы знаете?
— Рассказал Николай Алексеевич, бывший дирек­
тор детского дома.
Ларионов улыбнулся.
— Трогательный старик. Георгий был ему как сын.
Впрочем, у него все как родные дети. Да, было.
— Когда?
— Месяца через полтора после катастрофы само­
лета. После сороковин. Сама нашла меня, дала аванс,
многое рассказала.
— Книга документальная? Или роман?
100

— Что получится. Она хотела только одного — что­
бы он в книге был таким, как в жизни. Таким, каким она
его любила. А она его любила. Она говорила о нем це­
лый вечер. Говорила и говорила, не могла остановиться.
Ей нужно было выговориться. Они прожили вместе
пятнадцать лет.
— У них были дети?
— Два сына. Одному сейчас лет десять, второму
двенадцать или тринадцать.
— Они живут с матерью?
— Нет, в каком-то пансионе в Англии. Георгий от­
правил их туда незадолго до своей гибели. Мне кажет­
ся, он предчувствовал, что что-то произойдет.
— Вы говорили о книге, — напомнил Панкратов. —
И что?
— Я начал работать. Съездил в Нижний Кут, где
Георгий строил электростанцию, сейчас он называется
Светлогорск, в Москве встречался с людьми, которые
его хорошо знали. И с бизнесменами, и с политиками.
Они много интересного рассказали. Уже написал пару
глав, кое-что набросал. Мне хорошо работалось. Как
в молодости. Много ли писателю надо? Кусок хлеба и
чтобы никто не мешал. И, конечно, чтобы твою книгу
ждали. Все это у меня было. Правда, недолго.
— Почему?
— Вера Павловна отменила заказ. Заплатила за всю
работу и сказала, что писать книгу не нужно.
— Она объяснила причину?
— Сначала нет. Приехал какой-то малый на скуте­
ре, привез конверт с деньгами и записку: «Спасибо,
книгу писать не нужно». И все. На мои звонки не отве­
чала. Я поехал к ней, подкараулил у дома, потребовал
объяснений. Она сказала, что подумала и поняла, что
101

в книге Георгий все равно не получится, каким был.
Она сохранит его в своем сердце. Так она выразилась.
Эти долбанные штампы заменяют людям мысли. Она,
видимо, поняла, что ляпнула что-то не то, и сказала,
что я могу писать любую книгу, какую захочу. Только
все фамилии изменить.
— Почему же вы не стали ее писать?
— Да кому она на хер нужна?! — Ларионов пре­
рвался на стопарь и раздраженно продолжил: — По­
тратить год или два, а потом таскать рукопись по из­
дательствам до морковкина заговенья? Умолять: хоть
прочитайте, суки! А ты кто? Ларионов? Какой такой
Ларионов? Вот если бы ты был Донцова!
— Есть Интернет, — напомнил Панкратов.
— Рукописи, поступившие по Интернету, вообще
не читают. Нажимают delete в тот момент, когда текст
появляется на экране. И даже раньше. А тверское из­
дательство «Колонна пабликейшенс» честно предуп­
реждает: «Дорогие писатели! Присылать нам рукописи
не имеет никакого смысла. Мы их не читаем, не рецен­
зируем и не издаем». Ну, их можно понять, Интернет
породил чудовищный вал графомании. А нам-то что
делать? Возвращаться в советские времена, когда ру­
кописи пристраивали по знакомству с коньяками, ка­
баками и перекрестным опылением? Слуга покорный.
Лучше уж я пойду в гараж.
— Вы сказали, что деньги и записку от Веры Пав­
ловны привез молодой человек на скутере, — отвлек
Панкратов писателя от больной темы. — Не помните,
на каком?
— На желтом. Как канарейка. Марку не знаю, я в
них не разбираюсь.
— Молодого человека не запомнили?
102

— Лет двадцати пяти. Чернявый. Как сейчас гово­
рят, лицо кавказской национальности. Почему вы спра­
шиваете? Это важно?
— Совершенно неважно, просто к слову приш­
лось, — отмахнулся Панкратов. — Когда Вера Павлов­
на отменила заказ на книгу?
— С полгода назад.
— И вы сразу ее забросили?
— Да нет, еще некоторое время продолжал. По
инерции.
— Вы не могли бы показать мне главы, которые на­
писали? Извините, если моя просьба покажется вам
бестактной. С писателями я дел никогда не имел.
— Я не писатель. Я автослесарь. А у писателей есть
правило: половину работы не показывают.
— Половину работы дураку не показывают, — уточ­
нил Панкратов. — Вы это хотели сказать?
— Да не обижайтесь, — усмехнулся Ларионов. —
Там нет ничего интересного для милиции. Если вы из
милиции. Так, беллетристика. И уж тем более ничего,
что помогло бы вам прояснить обстоятельства гибели
Гольцова.
— Как знать, — возразил Панкратов. — То, что ка­
жется мелочью, может оказаться очень важным. Если
передумаете — вот мои координаты.
Он достал из бумажника визитную карточку со сво­
ими телефонами и электронным адресом и пристроил
ее на видное место к монитору.
Ларионов прочитал вслух:
— «Национальная алкогольная ассоциация. Панк­
ратов Михаил Юрьевич. Советник по безопасности».
Какая же это милиция? Это даже не Ф СБ!
103

— Документ прикрытия, — серьезно объяснил Пан­
кратов.
Ларионов рассмеялся.
— Более дурацкого вечера у меня еще не было. Но
все равно спасибо. Развлекли. А то в гараже дичаешь.
А знаете, чем работа слесаря лучше писательской?
— А она лучше?
— Кое чем.
— Чем?
— Можно по вечерам напиваться, утром похмелять­
ся пивом, а не накачиваться черным кофе, чтобы заста­
вить шевелиться мозги!
Что автослесарь Ларионов и подтвердил, маханув
еще стопарь замечательной водки «Ермак».
Всю дорогу до Москвы Панкратов пытался рассор­
тировать в памяти все, что узнал о Гольцове. Стало
понятно, почему после возвращения из Венесуэлы он
так активно включился в политическую борьбу. Пепел
Новочеркасска стучал в его сердце. Понятно, почему
после ссоры с руководителями предвыборного штаба
Ельцина он перешел не куда-нибудь, а в штаб генера­
ла Лебедя, хотя программа Конгресса русских общин,
выдвинувшего Лебедя кандидатом в президенты, не
очень-то соответствовала его политическим пристрас­
тиям. Но бывают случаи, когда личность человека важ­
нее его слов. Здесь и был такой случай. Для Гольцова
генерал Лебедь тоже напрямую связывался с Новочер­
касском.
В заключительной главе книги Ларионова высказы­
валось убеждение, что события в Новочеркасске были
таким же переломным моментом, как и «кровавое вос­
104

кресенье» 9 января 1905 года. В тот день треснул фун­
дамент Российской империи, а 2 июня 1962 года дал
первую трещину фундамент СССР. Панкратов понача­
лу воспринял эту мысль как вольное публицистическое
обобщение, но теперь подумал, что Ларионов, возмож­
но, прав. Прошлое никогда не умирает, оно прорастает
в настоящее и взламывает его, как слабые побеги взла­
мывают асфальт.
Но это были общие рассуждения. Гораздо больше
Панкратова заинтересовали слова Ларионова о курь­
ере на желтом скутере. В разговоре он сказал, что это
неважно. Он слукавил. Из всего разговора это было
самое важное.
Неизвестный на желтом скутере привез камнерезу
Фролу заказ на надгробие Михалева, которого тот не
заказывал. Он же привез Ларионову деньги и записку
от Веры Павловны. Такое не могло быть случайностью.
Что ж, теперь было с чем ехать к вдове.

IV
Панкратов хорошо помнил фотографию первой
жены Гольцова Барбары Валенсии, юной женщины
поразительной, завораживающей красоты. Ему было
интересно, кто смог ее заменить. Какая она, эта Вера
Павловна, прожившая с ним в браке пятнадцать лет?
В музее детского дома он видел ее снимки с Гольцовым,
но не составил о ней никакого представления. Женщи­
на и женщина. Довольно миловидная, с длинными чер­
ными волосами, с мягкой улыбкой. Моложе его лет на
пятнадцать. Вот, собственно, и все. Был ли их брак
105

счастливым? Вроде бы да, иначе она не стала бы так
убиваться. А там кто его знает, чужая жизнь — потемки.
Предварительно он навел о ней справки. Родилась
в Новосибирске, в семье военного. Закончила факуль­
тет музыковедения местной консерватории, препода­
вала в музыкальном училище, подрабатывала в филар­
монии. В девятнадцать лет вышла замуж за артиста
драмтеатра. Брак оказался неудачным, через год р ас­
пался. В двадцать три года вышла замуж за Гольцова
и переехала в Москву. Много лет работала в секрета­
риате З А О «Росинвест», принадлежавшем Гольцову.
После смерти мужа руководит его благотворительным
фондом и ведет музыкальные передачи на ФМ-радио
«Классика».
Домашний телефон и адрес Веры Павловны Пан­
кратов взял у Ларионова. Он долго не мог сообразить,
как представиться ей и как объяснить, почему ему
нужно с ней встретиться. У него было удостоверение
полковника Ф С Б в отставке, иногда он им пользовал­
ся, но здесь оно было не к месту. В конце концов ре­
шил ничего не придумывать. Скажет, что ему поручи­
ли выяснить все обстоятельства гибели Гольцова и она
может ему в этом помочь. Это была правда. Ну, почти
правда.
Но ничего объяснять не пришлось.
— Здравствуйте, Вера Павловна, — сказал он, у с ­
лышав в телефоне ее голос — не то чтобы низкий, но
словно бы доверительный. Он сразу узнал этот голос —
не раз слышал его по радио в повторах ночных передач,
транслировавших классическую музыку. — С вами го­
ворит советник по безопасности Национальной алко­
гольной ассоциации Михаил Юрьевич Панкратов. Мне
очень нужно с вами поговорить.
106

— О Господи! — изумилась она. — Какое отношение
я имею к алкогольной безопасности? Я даже почти не
пью. О чем нам говорить?
— О вашем муже.
В трубке повисла тяжелая тишина. Потом прозву­
чало:
— Хорошо, приезжайте.
Она жила в новом тридцатиэтажном доме в Стро­
гино, на берегу канала, с удобной парковкой. На звонок
Панкратову открыла средних лет женщина в передни­
ке, приняла у него пальто. Спросила:
— Вы на машине?
-Д а .
— Тогда можете не разуваться. — Проводила в гос­
тиную. — Подождите, хозяйка сейчас выйдет.
Гостиная была просторная, с белыми кожаными
креслами и диванами, с огромными окнами, выходя­
щими на пустой канал, по которому не тянулись рж а­
вые баржи и не пробегали речные трамвайчики, нави­
гация давно кончилась. В простенке между книжны­
ми полками висел большой цветной снимок Гольцова.
Очень удачный снимок, отметил Панкратов. Гольцову
на нем было лет сорок или чуть больше. Некрасивое,
но очень живое выразительное лицо, открытая обая­
тельная улыбка. Он был такой же, как на надгробии,
но старше — сильный, уверенный в себе мужчина.
Только вот траурной ленты не было в углу портрета.
А могла быть.
— Нравится? — услышал Панкратов. — Это рабо­
та Николаса Муртазаева. Знаете такого фотохудож­
ника?
— Нет, — признался он, оборачивась.
107

— Очко в вашу пользу. Обычно говорят: как же,
конечно, знаем. Его никто не знает. Он погиб в двадцать
два года. Утонул на Урале при сплаве на байдарках.
Гениальный был мальчик.
Вера Павловна стояла на пороге гостиной — в чемто вроде шелкового бордового кимоно до пят, без вся­
ких следов макияжа на лице. Но что Панкратова пора­
зило — ее прическа. Не было длинных волос, как на
фотографиях, на голове остался лишь короткий черный
ежик, как если бы ее остригли наголо и волосы успели
чуть-чуть отрасти. И это ей очень шло, простенькое
миловидное лицо приобрело выразительность, а в це­
лом все выглядело очень сексуально, как сказала бы
взрослая дочь Панкратова.
— Садитесь, — предложила она. — Один вопрос,
прежде чем мы начнем разговор. Вы тоже стрижетесь
в салоне «Альдо Коппола» на Арбате и каждый раз пла­
тите по сто пятьдесят долларов?
— Нет, что вы, — ответил Панкратов и смущенно
провел рукой по своему ежику, такому же короткому,
только седому. — Раз в два месяца жена стрижет меня
машинкой под ноль.
— Зачем?
— Большая экономия времени.
— И денег, — усмехнулась Вера Павловна. — Вы
меня удачно застали. Через три дня я улетаю в Лондон,
проведать сыновей, они учатся там в лицее. Так чем я
могу быть полезна Национальной алкогольной ассоци­
ации? Почему она заинтересовалась Георгием?
— Не она. Меня попросили разобраться в обстоя­
тельствах гибели вашего мужа. Зачем он полетел в
Пермь?
108

— Ему нужно было исчезнуть из Москвы. Так скла­
дывались обстоятельства. Пермь оказалась случай­
ностью.
— Это было как-то связано с его осуждением на
четыре года?
— На восемь, — поправила она. — Да.
— Как?
— Я не хочу об этом говорить.
— Понимаю, что вам неприятно об этом говорить.
Но иногда скажешь, и станет легче. И обстоятельства
дела прояснятся. Но если не хотите говорить, не нужно.
— Накануне того дня, 14-го сентября, ему пришла
повестка из Следственного комитета, — заговорила
Вера Павловна резким, напряженным голосом, так не­
похожим на ее доверительный голос, которым она вела
музыкальные передачи. — Вызов на допрос. К следо­
вателю по особо важным делам Кириллову. В качестве
свидетеля. Но мы знаем, как это бывает. Вызывают в
качестве свидетеля, а потом становишься обвиняемым
и оказываешься за решеткой. Я ему сразу сказала: «Не
ходи». Он возражал: «У них на меня ничего нет». Я за­
кричала: «Прошлый раз у них тоже ничего не было!
Если захотят, найдут!» Не знаю, что на него больше
подействовало, мои слова или моя истерика. Он согла­
сился: да, нужно на время исчезнуть из Москвы. Пока
не выяснится, что происходит.
— Почему он не улетел за границу?
— Загранпаспорт оказался просроченным, он о нем
совсем позабыл. Пожалуйста, хватит об этом.
— Как скажете, — согласился Панкратов. — Как вы
познакомились? Если не хотите, можете не расска­
зывать.
109

— Почему? Расскажу. Случайно. Он прилетел в ко­
мандировку в Новосибирск по каким-то делам, пришел
на концерт в филармонию. Просто так, от нечего де­
лать. Рестораны он не любил, пить тоже не любил.
А что еще делать командировочному в чужом городе?
Я вела концерт. После концерта он подошел, что-то
спросил. Так и познакомились. На другой день я пока­
зала ему город. Была поздняя осень, жуткая холодина.
Я продрогла, зашла к нему в гостиницу погреться. И о с­
талась на ночь. Потом он улетел и не давал знать о себе
полгода. Не звонил, не писал. А я ничего про него не
знала. Кто он, что он.
— А потом?
Она улыбнулась.
— Потом была сказка. Про Золушку. Однажды ут­
ром ко мне на работу пришел молодой человек. Его
звали Ян. Белобрысый, невозмутимый. Похожий на
прибалта. Забрал меня и отвез в аэропорт. Там нас
ждал самолет. Мы летели в нем одни. Я, он и шесть
стюардесс, все почему-то в красном. Самолет сел во
Внуково-2, куда все начальство прилетало, знаете? От
трапа к залу вела красная ковровая дорожка. У входа
в зал меня ждал Георгий с огромным букетом белых
роз. Через два часа наш брак зарегистрировали в С о ­
кольническом ЗА ГСе. На следующий день мы обвен­
чались в храме Вознесения Христова в Сокольниках.
— Красиво, — оценил Панкратов.
— Нет, сказочно! Он умел из всего сделать празд­
ник... Знаете, почему я вам об этом рассказываю? По­
тому что мне приятно об этом рассказывать!.. Потом
были разные дни, — помолчав, продолжала она. — Были
совсем черные, когда его посадили. Но праздник всегда
110

был с нами... Мне он очень непросто дался. Вы знаете,
что я у него не первая жена?
— Да. Я видел фотографию его первой жены в музее
детского дома в Твери. Барбара Валенсия.
— Она выжгла его душу. Как землю выжигает на­
палм. На ней ничего не могло расти. Мне пришлось
отвоевывать каждый клочок земли у этой пустыни. По­
ливать каждую травинку, каждый росток. Прошел не
один год, прежде чем он ожил.
— А он ожил?
— Д а. Кто вам дал мой телефон? В справочнике
его нет.
— Писатель Ларионов.
— Я чувствую себя перед ним виноватой. Он так
хотел написать эту книгу.
— И пусть бы написал.
— Живым не ставят надгробные памятники. О жи­
вых книги не пишут.
— Георгий погиб, — осторожно напомнил Пан­
кратов.
— Для меня не погиб.
— Сыновья были на похоронах?
— Нет.
— Они знают, что отец погиб?
Она нахмурилась.
— Что, собственно, интересует Национальную ал­
когольную ассоциацию? Что вы хотите узнать?
— Кое у кого есть сомнения в том, что Георгий Голь­
цов погиб, — честно ответил Панкратов.
— Очень интересно. Как он мог не погибнуть, если
самолет разбился?
— Мог. Если не сел в этот самолет. Я проверил, это
сделать нетрудно.
Ill

Она ненадолго задумалась, потом твердо произ­
несла:
— Мы продолжим разговор, если вы скажете, кто
дал вам это поручение. Если не скажете, разговор за­
кончим.
— Не вижу причин скрывать. Его друг, генеральный
директор «Росинвеста» Олег Николаевич Михеев.
Лицо Веры Павловны исказила гримаса презрения
и гнева. Потемнели глаза, расширились крылья нозд­
рей, привздернулась верхняя губа.
— Друг? — переспросила она. — Такой друг в жопу
влезет и за сердце укусит!.. Передайте ему, что для него
Георгий всегда жив! И он скоро об этом узнает!..

Глава четвертая
ЛОВУШКА

I
О том, что его фамилия появилась в рейтинге жур­
нала «Финансы», который регулярно публиковал списки
самых богатых людей России, Олег Николаевич Михеев
узнал совершенно случайно во время деловых перего­
воров с юристом из фирмы «Интеко». Речь шла в фарма­
цевтической фабрике на юго-западе Москвы, которую
Олег Николаевич уже считал своей, пока на нее не по­
ложила глаз жена московского мэра. Он долго думал,
как выкрутиться из непростой ситуации, но ничего не
придумал. Тягаться с Батуриной — себе дороже. «Росинвест» для нее семечки, она и не таких акул российс­
кого бизнеса харчила, не подавившись. Немного утеша­
ла мысль, что и Георгий с его изобретательностью и
умением находить нестандартные решения не смог бы
ничего придумать. Оставалось только одно — выторго­
вать приличные условия капитуляции.
В трудных переговорах имеет значение любая ме­
лочь. Олег Николаевич понимал, что предлагать юрис­
113

ту для встречи свой офис бесполезно, не поедет. Ехать
к ним в Никитский переулок унизительно, это все рав­
но что заранее ставить себя в положение просителя.
После некоторых пререканий договорились встретить­
ся за ланчем в клубе на Остоженке, который раньше
называли клубом миллионеров. Олег Николаевич был
членом клуба. Он злился, когда приходило время пла­
тить годовой взнос, но клуб был очень удобным местом
для переговоров с серьезными партнерами. Солидные,
не бьющие в глаза показной роскошью интерьеры рес­
торана и уютные гостиные с каминами располагали к
обстоятельности, а сам факт членства в клубе говорил
о человеке не меньше, чем его банковский счет.
В том, что юрист «Интеко» согласился там встретить­
ся, Михеев усмотрел свою маленькую победу. Он пред­
ставил, как подъедет на Остоженку с опозданием минут
на пять, когда юрист уже будет топтаться возле невоз­
мутимого швейцара и охранника, водитель почтитель­
но откроет ему дверцу «мерседеса», он извинится за
опоздание: «Жуткий трафик, скоро придется переса­
живаться на метро», и пройдет в клуб, небрежно бросив
швейцару: «Этот господин со мной».
Но все получилось совсем по-другому. Никакого
юриста у входа не было, Михееву пришлось ждать его
минут десять на ледяном ветру. Он подкатил на красном
«порше-кайен», бросил ключи охраннику: «Припаркуй­
те недалеко, я ненадолго», небрежно извинился за опоз­
дание: «Трафик, знаете ли, прямо беда» и беспрепятс­
твенно прошел в клуб мимо предупредительно открыв­
шего ему дверь швейцара. Олег Николаевич поплелся
следом за этим молодым жеребцом в клубном блейзере
от Гуччи или Армани, чувствуя себя старым, плохо оде­
114

тым и даже небритым. Дело, конечно, было не в воз­
расте и одежде, на нем самом был костюм от Армани,
а в том, что за юристом стояли «Интеко» и всемогущая
Батурина, а за Михеевым не стоял никто.
— Давайте к делу, — предложил юрист, когда после
ланча они перешли в каминную и бесшумный официант
сервировал кофе. — Ваши сорок миллионов долларов
мы вам вернем, мы же не бандиты. Даже с процентами.
Восемь процентов годовых устроят?
— Вы знаете банк, где дают кредиты под такие про­
центы? — поинтересовался Олег Николаевич. — Ска­
жите адрес, я побегу туда со всех ног.
— Ладно, десять.
— Двадцать.
— Не наглейте, уважаемый Олег Николаевич, с нами
лучше дружить, — посоветовал юрист и сделал глоток
кофе. — Ник черту. Как в «Макдональдсе», совсем по­
теряли класс. Двенадцать. Это все.
— О б упущенной выгоде речь вообще не идет?
— О чем вы говорите? Какая упущенная выгода?
— Я работал над этим проектом три года.
— Бросьте. А то мы не знаем, как вы работали. Про­
платили в аптекоуправлении, чтобы лекарства фабри­
ки не брали на реализацию, вот и вся ваша работа. Вы
вели фабрику к банкротству и привели.
— Не докажете! — буркнул Михеев
— А мы что, в суде? Хотите с нами судиться? Не
советую, это я вам говорю как юрист. Гражданский иск
может обернуться уголовным делом. По статье за рей­
дерство.
— Такой статьи нет.
— Есть, только называется она по-другому. Умыш­
ленное доведение до банкротства с целью последую­
115

щего недружественного поглощения. Мошенничество
в особо крупных размерах. Дорогой мой, у меня и в
мыслях не было вас осуждать. Это бизнес. У кого-то
такой, у кого-то другой. Только бизнес, и ничего боль­
ше. Итак, мы договорились?
— Мне нужно подумать.
— Подумайте, — легко согласился юрист. — Только
недолго, Елена Николаевна не любит ждать. Да не рас­
страивайтесь вы, что такое какая-то упущенная выгода
для человека, попавшего в рейтинг журнала «Финан­
сы»? Мелочь, не о чем говорить!
— Журнала «Финансы»? — переспросил Михеев. —
Это вы о чем?
— Не знаете? Вот такова жизнь. Человек, можно
сказать, осиян всероссийской славой, а ничего про это
не знает. Последний номер «Финансов» видели?
— Нет.
— Так посмотрите. Вы там двести двадцатый или
двести сороковой в списке, точно не помню. Это, ко­
нечно, не «Форбс», но как знать? Окажетесь и в «Форб­
се», если будете себя разумно вести. А я буду всем
рассказывать, что пил в клубе дрянной кофе с настоя­
щим миллиардером, а мне никто не будет верить. Засим,
дорогой Олег Николаевич, позвольте откланяться. Спа­
сибо за ланч и содержательную беседу!
Юрист небрежно пожал Михееву руку и покинул
каминную бодрой рысью, оставив Олега Николаевича
в полном недоумении. «Какие к черту «Финансы»? О т­
куда я там взялся? Какая-то чепуха!»
Он допил кофе и вызвал официанта:
— Счет, пожалуйста.
— За все уже заплатили.
116

— Кто?
— Ваш друг. Хотите заказать что-то еще?
— Нет.
Тяжелое лицо Михеева потемнело от гнева и уни­
жения. Ему будто еще раз сказали: «Знай свое место.
Ты шестерка и всегда будешь шестеркой». Дело уже
было не в двенадцати процентах и не в упущенной
выгоде. Дело уже было вообще не в деньгах. Никаких
денег он бы не пожалел, чтобы окоротить эту обна­
глевшую от безнаказанности суку, подмявшую под
себя всю Москву. «Елена Николаевна не любит ждать».
Тварь. Кем бы ты была без мужа? Тварь!
И, как часто бывает, когда человека переполняют
эмоции и смывают в сознании привычные границы
между тем, что можно, и тем, чего нельзя, Олег Нико­
лаевич вдруг понял, что должен сделать. Это было еще
не мысль, только предчувствие мысли. Но она таила в
себе такие возможности, что Олег Николаевич похо­
лодел от восторга. У него даже расправились плечи.
Может быть, первый раз в жизни он почувствовал себя
свободным.
Человек всегда чувствует себя свободным, когда
деньги теряют над ним власть.

II
В офисе он затребовал все материалы по фабрике
и долго сидел над ними, вникая во все детали. Фабри­
ка выпускала препараты для психиатрических и онко­
логических клиник по лицензии канадского концерна
«Апотекс». Приводились сложные химические форму­
117

лы и непроизносимые названия, он в них не вникал. Его
интересовало другое — спрос. Он, вероятно, был, и
немалый. Олег Николаевич хорошо помнил, какие баб­
ки слупили с него деятели из Минздрава, чтобы блоки­
ровать дистрибьюцию фабрики. Цены были вполне
конкурентноспособные по сравнению с другими про­
изводителями. Модернизация, начатая генеральным
директором Троицким, да так и не завершенная, пред­
полагала, что производительность фабрики увеличит­
ся в полтора раза, а себестоимость лекарств снизится
на двадцать процентов. Все сходилось.
Олег Николаевич вызвал начальника юридического
отдела. Он работал в «Росинвесте» уже лет пятнадцать.
Около сорока, обстоятельный. Его принял на работу
еще Гольцов после того, как тот с красным дипломом
окончил юридический факультет МГУ и несколько лет
перебивался случайными заработками. Невозмутимос­
тью и белобрысостью был похож на прибалта. И имя у
него было, как у прибалта, — Ян. Фамилия, впрочем,
вполне русская — Серегин.
— Документы на банкротство фабрики отпра­
вили?
— Да, Олег Николаевич.
— Отзовите.
— Не понял. Почему?
— Планы изменились.
Ян надолго задумался, словно бы задремал. Осто­
рожно спросил:
— Вы уверены, что это правильное решение?
— Нет, не уверен. Но оно мне нравится... Что вы на
меня так смотрите?
— Вы сейчас похожи на Георгия Андреевича, когда
ему шлея попадала под хвост.
118

Олег Николаевич нахмурился.
— Что-то я не пойму, это комплимент? Или не очень?
Ян застенчиво улыбнулся.
— Не знаю. Все зависит от того, есть ли в вас такой
же запас удачливости, как у Георгия Андреевича.
— Выполняйте, — недовольно бросил Михеев.
Ян вышел. Олег Николаевич еще похмурился, а по­
том вдруг понял, что вот такое решение и принял бы
Георгий в этой непростой ситуации. Да, такое. И срать
ему на Батурину и Лужкова!
Утром он поехал на фабрику, без звонка, никого не
предупредив. Генерального директора на месте не ока­
залось, на вахту к Михееву спустился главный инженер
по фамилии Гринберг, в белом халате, с большим про­
стуженным носом и глазами, в которых была вся веко­
вая скорбь еврейского народа.
— А, кредитор! — вяло приветствовал он Михее­
ва. — Не терпится осмотреть будущие владения?
— Я хочу посмотреть фабрику.
— Ну пойдемте, покажу. Только наденьте халат.
В чистую зону нас все равно не пустят, но так поло­
жено.
Фабрика напоминала пчелиный улей, грубо разру­
шенный посторонним вмешательством и продолжаю­
щий жить как бы по инерции. Одни цеха стояли темные,
пустые, с ящиками нераспакованного оборудования.
В других, освещенных ярким, будто стерильным светом,
двигались конвейеры, автоматы заполняли и запечаты­
вали ампулы, молодые женщины во всем белом упако­
вывали готовую продукцию в картонные коробки, ук­
ладывали их на электрокары и отправляли на склад.
119

Здесь жизнь снова замирала, темные складские модули
былизабиты коробками и ящиками с фирменными лей­
блами фабрики.
— Не умеем торговать, — пожаловался Гринберг. —
Делать хорошие лекарства умеем, а продавать не уме­
ем, прямо беда.
Д о этого Олег Николаевич ни разу не видел фабри­
ку, не было необходимости. Она существовала в его
сознании как некая абстракция, коммерческий проект.
Пятно для застройки одного дома в Москве составляло
четверть гектара. На шести гектарах, где привольно,
еще по-советски, раскинулись производственные кор­
пуса, склады, столовая, медсанчасть и даже профилак­
торий, соединенные березовыми аллейками, можно
построить целый квартал элитного жилья, пользующе­
гося в постоянно растущей Москве бешеным спросом.
Недаром на эту землю положила свой загребущий глаз
ненасытная Батурина.
Экскурсию прервала молоденькая лаборантка:
— Приехал шеф, просит вас зайти к нему.
— Спасибо за экскурсию, было очень интересно, —
поблагодарил Олег Николаевич Гринберга и последовал
за лаборанткой.
Солидный кабинет генерального директора в адми­
нистративном корпусе с дипломами и патентами на сте­
нах еще не затронула разруха гибнущего улья, но само­
го Троицкого уже коснулась. Проблемы фабрики слов­
но бы сгорбили его высокую фигуру, наложили тени на
высокомерное породистое лицо. Он встретил Михеева
вопросом:
— Я сегодня был в арбитраже. Там сказали, что вы
отозвали требование о банкротстве фабрики. Это так?
120

-Д а .
— Чем это вызвано?
— Объясню, — пообещал Михеев. — Особенно
если вы предложите мне сесть. Или будем разговари­
вать стоя?
— Да, конечно, — спохватился Троицкий. — Сади­
тесь, пожалуйста. Кофе? Кофе у нас еще есть.
— Спасибо, не хочу вас окончательно разорить.
Несколько предварительных вопросов. Кроме сорока
миллионов долларов, какие еще долги у фабрики?
— Два миллиона. Взяты под залог акций.
— Сколько вам нужно, чтобы завершить модерни­
зацию?
— Много. Миллионов десять.
— Сколько у вас акций фабрики? — продолжал
Михеев.
— Восемьдесят два процента. Но часть в залоге у
банка.
— У кого остальные восемнадцать процентов?
— У разных людей. Купили в расчете на прибыль.
Расчет не оправдался. Я чувствую себя так, будто залез
в чужой карман и меня поймали за руку.
Михеев осуждающе покачал головой:
— Владимир Федорович, мне кажется, что вы не
прочитали ни одного учебника по бизнесу. Даже само­
го примитивного.
— Не прочитал, — признался ученый. — Я всегда
читал немного другие книги. Что в них сказано?
— Правило номер один. Если вы решили заняться
бизнесом, вам следует навсегда забыть слово «мораль».
— Да, это я уже понял, — согласился Троицкий. —
Но приложить к себе не могу. Советское воспитание
неистребимо.
121

— Советское? — переспросил Михеев.
— Советское, а какое еще? Гуманистическое нача­
ло было частью идеологии. Оно существовало само по
себе, в отрыве от практики, но оно было. С этим вы,
надеюсь, спорить не будете.
— Не буду. Я даже сделал это основой своей кадро­
вой политики. Никогда не беру на руководящие долж­
ности тех, кому меньше сорока лет. У них еще сохра­
нились моральные критерии. Молодые же продадут за
копейку.
— А эти не продадут?
— Тоже могут продать, но гораздо дороже. И не
сразу. Можно выкупить эти восемнадцать процентов у
миноритариев? — продолжил расспросы Михеев. —
Уступят?
— За любые деньги. И еще спасибо скажут. Не по­
нимаю, к чему вы ведете. Вы хотите, чтобы я консоли­
дировал у себя все сто процентов акций?
— Д а.
— Смысл?
— Я не хочу, чтобы лезли в наши дела. Миноритарий
даже с одной акцией может потребовать отчета, и мы
будем обязаны его дать. И наши планы сразу станут
известны всем.
— Наши планы, — повторил Троицкий. — Правиль­
но ли я вас понял...
— Правильно. Я хочу превратить фабрику в про­
цветающее высокорентабельное предприятие. С о бе­
рите своих специалистов и подготовьте бизнес-план.
Подробный и максимально честный. Сколько нужно
денег, чтобы полностью расплатиться с долгами. Сколь­
ко нужно, чтобы закончить модернизацию. Анализ рос­
122

сийского и мирового рынка ваших лекарств. Емкость
рынка, сравнительная себестоимость. Могу дать в по­
мощь своих экономистов.
— Они что-нибудь понимают в фармацевтике?
Смогут отличить аспирин от анальгина? — съязвил
ученый.
— Они кое-что понимают в деньгах.
— Да, это важнее, — согласился Троицкий. — Про­
изводство не проблема. Его мы наладим. Проблема —
дистрибьюция.
— Это я беру на себя.
— Олег Николаевич, давайте откровенно, — по­
просил ученый. — Вы вкладываете в нас немалые
деньги...
— Очень немалые, — подтвердил Михеев.
— Что вы за них хотите иметь?
— Контрольный пакет. Пятьдесят процентов плюс
одну акцию.
— Что ж, это справедливо. Что вы с ними будете
делать? Продадите?
— Не знаю. Продам, если предложат хорошую це­
ну. Или буду получать дивиденды. Рано об этом гово­
рить.
— И все-таки не понимаю. Я представляю, какие у
вас были виды на фабрику. Снести все к чертовой ма­
тери и застроить тридцатиэтажными монстрами, кото­
рые уже изуродовали всю Москву. Фабрика не даст вам
и десятой доли такой прибыли. Даж е если мы доведем
ее до идеального состояния.
— Даже сотой, — поправил Михеев. — Вас очень
удивит, если я скажу, что не всегда деньги играют глав­
ную роль?
123

— Удивит? Это слишком слабо сказано. Поразит.
Так не бывает.
— Бывает. Редко, но бывает. Сейчас как раз такой
случай.
Троицкий неожиданно негромко засмеялся.
— Что вас рассмешило? — удивился Михеев.
— Скажу. Я чувствую себя лохом, которого обува­
ют по полной программе, а я не могу понять как.
— Это так сейчас говорят в Российской академии
наук? «Лох», «обувают»?
— В академии наук говорят так, как во всей России.
— Не беспокойтесь, Владимир Федорович. Обува­
ют не вас, а совсем других людей.
— Кого?
— А вот этого я вам не скаж у...
В машине Олег Николаевич злорадно ухмылялся,
представляя, как он встретится с жеребцом из «Интеко».
Сначала прикажет Марине Евгеньевне не соединять по
телефону: на совещании, еще не приехал, уже уехал,
обедает, позвоните через час, в командировке. Потом
назначит встречу у себя в офисе на Лубянке. Приедет,
никуда не денется, Батурина на него каждый день собак
спускает за промедление с фабрикой. Помурыжит ми­
нут двадцать в приемной, и когда юрист, донельзя раз­
драженный бесконечными проволочками, потребует
решительного ответа, Михеев скажет:
— Ну вот что, парень. Пошел ты на х... вместе со
своей Еленой Николаевной. Понял?
Не такими словами, конечно. Но в этом смысле.
И только когда «мерседес» подъехал к особняку,
Олег Николаевич вспомнил странные слова юриста про
журнал «Финансы».
124

Ill
— Марина Евгеньевна, мы журнал «Финансы» вы­
писываем?
— Конечно, Олег Николаевич.
— Свежий номер пришел?
— Еще третьего дня.
— Вы видели?
— Видела. Поздравляю, это очень большой успех.
— Принесите мне номер.
— Он у аналитиков, сейчас схожу.
Через десять минут журнал лежал перед Олегом
Николаевичем.
Журнал «Финансы» считался одним из самых серь­
езных российских деловых изданий. Не «Форбс», ко­
нечно, выходивший едва ли не на всех языках мира
миллионными тиражами, и не лондонский «Экономист»,
самое авторитетное издание для всех бизнесменов, но
в России он пользовался спросом. Его тираж в сто ты­
сяч экземпляров лучше всяких социологических опро­
сов говорил о том, сколько в стране серьезных пред­
принимателей, составляющих основу так называемого
среднего класса. Тиражи других деловых изданий, ко­
торых тоже было немало, не шли с «Финансами» ни в
какое сравнение за исключением разве что газеты «Ком­
мерсантъ» с ее тиражом в четверть миллиона. После
того как «Финансы» по примеру «Форбса» начали пуб­
ликовать списки пятисот самых богатых людей России,
интерес к журналу заметно повысился.
«Росинвест» выписывал все деловые издания. Они
сразу поступали к аналитикам, которых Михеев про
себя называл «шныри». Они прогоняли через компью­
125

теры всю информацию, выискивая проблемные фир­
мы, в которые можно вложить деньги и после санации
вернуть их с прибылью. При Гольцове «Росинвест»
занимался безнадежно разваленными предприятиями,
которых в 90-е годы было великое множество. Вло­
жения, как правило, требовались большие, а отдача
чаще всего была скромной. Пока Георгий был в лагере,
Михеев переориентировал шнырей. Нацелил их на
поиск прибыльных фирм, столкнувшихся с трудно­
стями. При умелом подходе к делу их можно было под­
вести к банкротству без особых затрат. Переманить
или перекупить поставщиков, затруднить сбыт, как с
фармацевтической фабрикой, иногда достаточно бы­
ло высокой зарплатой и бонусами переманить из ру­
ководства фирмы менеджера, на умении и энергии
которого держалось все дело. Олег Николаевич очень
обиделся, когда Гольцов, уже после лагеря, назвал эту
стратегию мародерством. Какое мародерства, при чем
здесь мародерство? Это бизнес. Только бизнес, и ни­
чего больше.
Сам Михеев газету «Коммерсантъ» читал не очень
внимательно, а в «Финансах» с любопытством про­
сматривал списки российских рублевых миллиарде­
ров. В первой десятке были и долларовые миллиарде­
ры, немного, человек шесть-семь, время от времени
они менялись местами. Мировой финансовый кризис
уполовинил их капиталы, но через год они снова уд­
воились без всяких стараний с их стороны. Нефть
снова полезла вверх, соответственно восстановили
свою цену акции российских компаний. Фамилии их
много лет были у всех на слуху и особенного интереса
не вызывали, про них было все известно. Кроме того,
что неизвестно и никогда известно не будет. В графе
126

«Статус, характеристика» над ними даже подшучивали:
«Прохоров, узник Куршевеля», «Абрамович, поклонник
красоты модельера Дарьи Жуковой и акционер Evraz
Group», «Лисин, владелец заводов (НЛМК), газет («Га­
зета», пароходов (GCL Holding)».
Любопытно было другое: кто поднялся вверх, кто
опустился, кто появился в рейтинге впервые. Многих
Олег Николаевич знал, и это сообщало занятию допол­
нительный интерес.
В списке «Финансов» была и графа, обозначенная
почему-то словом «Метки», содержащая информацию
о происхождении капиталов и роде деятельности ф и­
гурантов. Причем не словами, а значками. Значок «серп
и молот» означал «красный директор». Их осталось не­
много — тех, кто в 90-е приватизировал свой завод и
не распродал оборудование и цеха, а сумел удачно
вписать его в новую российскую экономику. «0» значил,
что бизнес начат с нуля. Больше всего здесь было ф и­
нансистов и инвестиционных банкиров, создателей
розничных торговых сетей вроде «Пятерочки» или «Пе­
рекрестка», владельцев страховых компаний. Бизнес­
мены, связанные с высокими технологиями, IT, начи­
нались только в середине второй сотни. Выше всех
поднялись создатель Яндекса и бывший владелец «Ев­
росети», недавно сбежавший в Лондон, чтобы не ока­
заться в тюрьме. В самом конце списка была пара ак­
ционеров «М.Видео». Сравнение с рейтингом самых
богатых людей планеты, публикуемых «Форбсом», было
не в пользу России, во всем мире айтишники были в
первой десятке, а акционеры таких компаний, как Гугл
и Эппл, даже возглавляли списки.
Значком, похожим на комарика, в «Финансах» обо­
значались менеджеры, сумевшие заработать денег
127

и открыть свое дело, а чаще захватившие бизнес преж­
него владельца. Чашка с тремя горящими свечами —
«наследство, родственные связи». Что-то очень похожее
на кувалду — «приватизация и создание бизнеса с по­
мощью связей». В начале списка «кувалды» шли сплош­
няком и редели лишь где-то на третьей сотне. Значки,
обозначающие, что фигурант является депутатом Гос­
думы или членом Совета федерации, расшифровыва­
лись как «интересы», но гораздо правильнее их было
отнести в графу «способы создания капитала».
В нынешнем списке Батурина шла под номером
46, ее состояние экспертами «Финансов» оценивалось
в 65 миллиардов 680 миллионов рублей или в 2,2 мил­
лиарда долларов. В графе «Метки» стоял мастерок,
означающий строительный бизнес, а статус опреде­
лялся скромно: «Владелица компании «Интеко». И ни­
каких чашек с горящими свечами, которых нужно бы
всадить не одну, а штук десять, никаких шуточек. Над
Абрамовичем и Прохоровым шутить было можно, над
женой московского мэра нельзя. Таких шуток мэр Луж ­
ков не понимал.
Олег Николаевич помнил слова юриста «Интеко» о
том, что в рейтинге «Финансов» он на двести двадцатом
или двести сороковом месте. Но под номером 220 зна­
чился какой-то президент компании «Ланит» с состоя­
нием три миллиарда рублей, под номером 240 — совла­
делец группы Mercury, 2,9 миллиарда. Между ними —
незнакомые ритейлеры, строители, нефтяники. «Соврал,
козел! — с раздражением и одновременно с облегчени­
ем подумал Олег Николаевич. — Зачем? Да низачем, у
таких козлов это такая же потребность организма, как
жрать и срать!»
Он уже хотел отложить журнал, но тут увидел:
128

«253. Олег Михеев. Состояние: 2,6 миллиарда руб­
лей, 0,09 миллиарда долларов. Происхождение капита­
ла: «комарик». Сфера деятельности: девелопмент, фи­
нансы, строительство, химическая промышленность,
др. Статус: владелец холдинга «Росинвест».
От чувства облегчения не осталось и следа. Все
фибры его души подавали сигнал, тревожный, как си­
рены пожарных машин, летящих на срочный вызов:
опасность!..
Лет десять назад, когда в русском издании «Форбса»
появились первые рейтинги российских долларовых
миллионеров (тогда еще не миллиардеров), каждый
номер вызывал возмущение фигурантов. Вашу мать,
как вы считаете, откуда вы взяли эти миллионы, кото­
рых никто в глаза не видел? Если на Западе попасть в
список «Форбса» считалось знаком преуспевания и
прочного положения в обществе, то в России это было
равносильно тому, как если бы человек с пачками денег
в руках вышел вечером на площадь трех вокзалов или
в темные переулки Марьиной рощи. Не ограбят банди­
ты, так наедут милицейские «крыши», уже научившие­
ся присваивать чужие доходные бизнесы. И еще неиз­
вестно, что хуже: бандиты заберут деньги, которые у
тебя в руках, «крыши» внедрятся в твой бизнес и он
быстро перестанет быть твоим. Но даже если удастся
этих напастей избежать, тебе обеспечена жгучая все­
народная ненависть.
Постепенно ситуация изменилась. Крупный бизнес
обзавелся серьезным покровительством во властных
структурах. Обходилось это недешево, но гарантиро­
вало спокойную жизнь. На народное же мнение вооб­
ще перестали обращать внимание. Ты можешь давать
5

Кэш

129

работу тысячам и даже десяткам тысяч людей, но это
не изменит отношения к тебе. Не то беда, что водка
дорога, а то беда, что шинкарь богатеет. Попасть в
рейтинг «Форбса» или хотя бы «Финансы» стало пре­
стижно. Однажды Олегу Николаевичу рассказали, что
его знакомый заплатил 200 000 долларов, чтобы ока­
заться в пятой сотне списка «Форбса». На недоуменный
вопрос Михеева, зачем ему это нужно, объяснил:
— А ты не пробовал получить кредит в иностран­
ном банке? Попробуй, тогда поймешь. Очень способ­
ствует.
Высоких покровителей во власти у Олега Никола­
евича не было, от недостатка известности самолюбие
не страдало, его тактика была: не высовывайся. И вот
на тебе, высунулся.
Предприниматель никогда не знает, сколько стоит
его бизнес. Проекты в стадии реализации оценить во­
обще невозможно, бывает, что они дадут убыток, а не
прибыль. Точную цену фирмы или предприятия можно
узнать, когда его продашь, уйдешь в кэш, как гово­
рят бизнесмены. Но не раньше. Откуда появились эти
2,6 миллиарда? Вооружившись калькулятором, он не
меньше часа подсчитывал стоимость своих активов,
намеренно набавляя цену. С трудом наскреб полтора
миллиарда рублей. Ладно, пусть 1,6. А где еще милли­
ард? Почти 35 миллионов долларов, не баран накашлял. Откуда в этих долбанных «Финансах» взяли такие
цифры?
Он вызвал Марину Евгеньевну.
— Из редакции «Финансов» мне звонили?
— Нет, Олег Николаевич.
— Не пытались со мной связаться?
130

— Нет.
— Может быть, меня не было на месте, а вы пере­
ключили их на кого-то другого?
— Олег Николаевич, я работаю у вас уже десять лет.
Если вы считаете, что я не справляюсь, так и скажите.
— Ну вот, сразу обиды. Извините. Я пытаюсь узнать,
кто дал информацию «Финансам».
— Может быть, юристы?
— Пригласите Яна.
Появился Ян. Подремав, сообщил, что ничего про
журнал «Финансы» не знает. Ни к нему, ни к сотрудни­
кам отдела никто не обращался.
— Вас что-то обеспокоило?
— Ничего, все в порядке. Скажите Марине Евгень­
евне, чтобы вызвала ко мне пресс-центр.
Пресс-центр в «Росинвесте» был в единственном
числе и представлен голубоглазой блондинкой лет двад­
цати пяти с кукольным личиком, длинными стройными
ногами и пятым размером бюста. Звали пресс-центр
Еленой Георгиевной. Она так умело скрывала свои пре­
лести, что даже в строгом офисном костюмчике и со ­
всем не дерзкой мини-юбке производила ошеломляю­
щее впечатление на незнакомых мужчин. На знакомых
тоже. Стоило ей появиться в каком-нибудь отделе, как
все бросали работу и вились вокруг нее, изощряясь в
остроумии и комплиментах. Но серьезно кадрить даже
не пытались, потому что все знали: пресс-центр был
любовницей Михеева.
Года три назад она приехала откуда-то с Кубани
поступать в институт, не поступила и пришла в «Росинвест» устраиваться на работу секретаршей, заявив, что
знает компьютер и говорит по-английски. Как тут же
выяснилось, компьютер она умела только включать, а
5*

131

по-английски знала всего три фразы «Бай, бай, дарлинг», «О, май гад» и «Хау мач». Но она была так хороша,
что Олег Николаевич без раздумий изменил своему
правилу не путать дела и личную жизнь. Он создал
специально для нее должность руководителя прессцентра с приличной зарплатой, снял однокомнатную
квартиру в Выхино и первое время ощущал себя старым
автомобилем, в который поставили новый аккумулятор,
заводился с пол оборота. Он понимал, что служебные
романы никогда ни к чему хорошему не приводят, Еле­
ну Георгиевну следовало бы из «Росинвеста» удалить,
от ее присутствия исходило что-то несовместимое с
серьезным офисом, словно бы какая-то сальность. Но
тогда ему самому пришлось бы давать ей деньги на
жизнь, а скуповатой натуре Михеева это было глубоко
неприятно. Так и тянулось, уже без особого пыла, ско­
рее по инерции. Раз в неделю Олег Николаевич приез­
жал в Выхино, а в остальные дни старался избегать
встреч с пресс-центром. Это было нетрудно. В обязан­
ности Елены Георгиевны входило делать подборку на­
иболее интересных статей из ежедневных газет, она
оставляла ее в приемной и удалялась под неприязнен­
ным взглядом Марины Евгеньевны.
Пресс-центр вошла в кабинет, плотно прикрыла
дверь и страстно, как в голливудских фильмах, при­
льнула к Олегу Николаевичу.
— Олежек, я так за тобой соскучилась, ты не был
уже две недели!
— Сядь, — приказал Михеев. — Поправь юбку. За­
стегни блузку. Ты в офисе, а не в ночном клубе. Если
еще раз на работе ты назовешь меня Олежиком, уволю
к чертовой матери! А теперь слушай. Тебе из редакции
журнала «Финансы» звонили?
132

— Нет.
— Не спеши, вспомни. Они могли попросить какиенибудь цифры о холдинге.
— Какие цифры? Я не знаю никаких цифр! Что про­
исходит, Олежек? Ты сам на себя не похож.
— Опять?!
— Олег Николаевич. Извини.
— Сделай вот что. Поезжай в редакцию «Финансов»
и выясни, откуда они получили информацию о нас.
— О нас с тобой? — испугался пресс-центр.
— Дура! О «Росинвесте»!
— Про какую информацию ты говоришь?
Олег Николаевич посмотрел на ее кукольное личи­
ко, на невинные голубые глаза и безнадежно махнул
рукой:
— Ладно, никуда не нужно ехать. Съезжу сам. Ска­
жи Марине Евгеньевне, пусть вызовет машину.
Пресс-центр покинула кабинет, цокая по паркету
каблучками и умело покачивая соблазнительными бед­
рами.
«Бардак, а не офис! К черту, нужно с этим кон­
чать», — решительно подумал Олег Николаевич.
Но было уже поздно.

IV
Редакция журнала «Финансы» размещалась на Но­
водмитровской улице, ответвлявшейся от Новослобод­
ской, в офисном здании постройки 70-х годов, и тогда,
вероятно, считавшимся образчиком современной ар­
хитектуры. Шестнадцать этажей, стекло и бетон — как
133

Новый Арбат, который старожилы называли вставной
челюстью Москвы. Сейчас оно выглядело неряшливым
кубом, возвышавшимся над промзоной: немытые стек­
ла, потемневший от времени и грязи бетон. После праз­
дничной Новослободской, набитой разноцветной рек­
ламой, — задворки.
В «мерседесе» Михеева был G P S -навигатор. Он при­
вел точно по адресу, здание было всего в пятидесяти
метрах, но улицу в этом месте прерывали железнодо­
рожные пути Савеловского вокзала, через которые был
устроен пешеходный переход с деревянными щитами
между рельсами.
— Попробуем подъехать с другой стороны? — пред­
ложил водитель Николай Степанович, которого Олег
Николаевич ценил за неразговорчивость.
— Только время терять, пройду.
Он вышел из машины и сразу пожалел о своем ре­
шении. Дул противный ветер, срывался снег, щиты бы­
ли покрыты липкой грязью. Настроение Олега Никола­
евича окончательно испортилось, когда в просторном
фойе с мраморным полом он обнаружил милиционера
возле вертушки. Без пропуска не пускали.
— Мне нужно в редакцию журнала «Финансы», —
обратился он к дежурной в окошечке с надписью «Бюро
пропусков».
— Заявка на вас есть?
— Нет.
— Позвоните по внутреннему телефону. Спустят
заявку, тогда выпишу пропуск.
Рядом с телефоном на стене висел список фирм,
разместившихся в здании. Михеев нашел «Финансы» и
задумался, кому звонить. Он давно был избавлен от
134

таких забот, все его деловые встречи готовили в сек­
ретариате, и теперь он невольно чувствовал себя инос­
транцем в незнакомой стране. С главным редактором
постороннего посетителя вряд ли соединят. Вот с кем
соединят — с отделом рекламы. Он оказался прав, ми­
нут через десять в фойе появился очень любезный мо­
лодой человек, выписал пропуск и проводил Михеева
в кабинетик, который он делил с тремя сотрудниками.
— Вы сделали правильный выбор. Реклама у нас
дорогая, но попадает точно в целевую аудиторию. Что
вы хотите рекламировать? Товары, услуги, оборудова­
ние, технологии?
— Я хочу дать рекламу моей фирмы в целом, — пре­
рвал Олег Николаевич. — Лучший способ — попасть в
ваш рейтинг. Я правильно рассуждаю?
— Это не ко мне, — сразу поскучнел рекламщик,
поняв, что комиссионных он не получит. — Пойдемте
познакомлю вас с человеком, который этим занимается.
Человек, который этим занимался, грузно восседал
за столом с ноутбуком в таком же маленьком кабинете,
но один. Ему было лет шестьдесят. Мощная лысина,
выбритые до синевы щеки. Усов нет, зато ухоженная
бородка от уха до уха, под подбородком, рыжая, шки­
перская, придававшая ему высокомерный вид. Сходс­
тво со шкипером усиливала прямая трубка. При этом
трубку он не курил, а производил над ней какие-то
действия, разложив перед собой что-то вроде мани­
кюрного набора со скребками.
Олег Николаевич с подозрениям относился к людям
с бородами. Особенно с такими, требующими массу
времени, чтобы их обихаживать. Чаще всего они были
бездельниками. Когда деловой партнер оказывался бо­
родатым, он прерывал переговоры. Если же при этом
135

он еще и курил трубку, сразу можно было ставить клей­
мо: бездельник и самовлюбленный болтун. Но этот, с
трубкой и шкиперской бородкой, был нужен Михееву
не как деловой партнер. По быстрому взгляду, который
он бросил на посетителя и умело оценил костюм от А р ­
мани и галстук от Нины Риччи, Олег Николаевич понял,
что с этим человеком можно договориться. Многолетние
занятия бизнесом научили его быстро разбираться в
людях. Так он нашел следователя Сашу Кириллова, так
он нашел адвоката, члена Общественной палаты, ока­
завшего Михееву немало услуг. Стоил адвокат дорого,
но затраты окупались.
Фамилия у хозяина кабинета была Штокман, а имя
Рудольф Иванович.
— Как вы отбираете фигурантов для своих рейтин­
гов? — спросил Олег Николаевич, когда с процедурой
знакомства было покончено.
— О , это очень, очень сложный процесс! — заявил
Штокман с многозначительным видом. — На первом
этапе мы определяем круг лиц, претендующих на мес­
то в рейтинге. На втором этапе производится оценка
состояний. Величина капитала складывается из стои­
мости пакетов акций, недвижимости и всех прочих до­
ходов. На третьем этапе проводится анализ капиталов
фигурантов с целью исключить из них средства, пот­
раченные на покупку новых активов. Наша методика
позволяет довольно точно определить состояние чело­
века. В отличие от стандартной методики, учитывающей
только стоимость акций.
— Как вы оцениваете незавершенные проекты?
— Это один из самых сложных моментов. Особенно
с девелоперскими компаниями. На начальной стадии
мы их вообще не считаем, плюсуем прибыль только на
136

стадии завершения. Мы учитываем также аналитичес­
кие отчеты ведущих инвестиционных компаний, Цент­
рального банка, Федеральной службы по финансовым
рынкам, анонимные экспертные оценки. Погрешность
наших расчетов никогда не превышает десяти процен­
тов. Если учесть, что данные «Финансов» можно ис­
пользовать только в неофициальном порядке, это впол­
не приемлемо, не так ли?
Штокман набил трубку табаком из замшевого кисе­
та, примял желтым от никотина ногтем, но прикуривать
не стал. Пожаловался:
— Пожарники лютуют, прямо беда. Как я понимаю,
вы хотите попасть в наш список самых богатых людей
России? Как видите, это очень непросто.
— Нет, — возразил Олег Николаевич. — Я в него
уже попал. Под номером двести пятьдесят три.
— Вот как? — переспросил Штокман. Он пошуршал
клавишами ноутбука и признал, как показалось Михе­
еву, с некоторым разочарованием. — В самом деле. Два
миллиарда шестьсот миллионов рублей. Поздравляю,
это большое достижение. Тогда я не понимаю, какова
цель вашего визита?
— Я хочу знать, как появились эти миллиарды. Как
вы считали?
— Это конфиденциальная информация.
— Рудольф Иванович, мы с вами деловые люди и
понимаем, что к чему. Время — деньги. Информация —
тоже деньги. — С этими словами Олег Николаевич до­
стал из кармана узкий желтый конверт со слюдяным
окошком, в котором зеленели американские рубли, и
положил на стол. — Здесь три тысячи долларов. Про­
должим разговор?
Штокман покосился на дверь и смахнул конверт в
ящик письменного стола.
137

— Внимательно слушаю вас, господин Михеев. Что
конкретно вас интересует?
— Вся раскладка по моей фирме.
Штокман отложил трубку и придвинул к себе ноут­
бук. Минут через десять он вывел справку на принтер
и молча протянул листок Михееву. В справке было два
десятка позиций с ценой активов, не слишком отличав­
шейся от той, что еще сегодня днем считал Олег Нико­
лаевич. Получались примерно те же полтора миллиар­
да. И только в самом конце стояло: «Девелоперский
проект. Фармацевтическая фабрика. Прибыль1,3 мил­
лиарда рублей».
— Все правильно? — поинтересовался Штокман.
— Почти.
— Я же говорил, что наши эксперты не ошиба­
ются.
— Кроме двух позиций. «Росинвест» мне не прина­
длежит. Его акции находятся у меня в трастовом управ­
лении. Я всего лишь наемный менеджер.
— Минутку! — встревожился Штокман и снова уг­
лубился в компьютер. — Нет никакой ошибки, — через
несколько минут сообщил он. — З А О «Росинвест» пе­
ререгистрировано на вас три месяца назад. Основание:
дарственная прежнего владельца Гольцова. Странно,
что вы этого не знали. Если действительно не знали.
Какая вторая неточность?
— Фармацевтическая фабрика. Проект не будет
осуществлен.
— Я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что попали
в рейтинг по ошибке?
— Да, это я и хочу сказать.
— Очень странно, — повторил Штокман. — Многие
готовы заплатить немалые деньги, чтобы попасть в наш
138

список. Вы не исключение. Не понимаю, зачем вы ло­
маете эту комедию.
— Я ничего не платил.
— Значит, заплатили за вас.
— Кто? Сколько?
— Этого я не знаю. Такими делами занимаются дру­
гие люди.
— Так узнайте, — раздраженно бросил Олег Нико­
лаевич. — За три тысячи баксов можно оторвать за­
дницу от стула?
Штокман оскорбленно вскинулся, но быстро понял,
что он в проигрышном положении. Можно не только
лишиться трех тысяч долларов, которые он уже считал
своими, но и огрести кучу проблем от этого непонят­
ного посетителя. Он молча вышел. Вернулся минут че­
рез двадцать. Не садясь, как бы давая этим понять, что
хочет как можно быстрее избавиться от неприятного и
чем-то опасного собеседника, сообщил:
— Кто — неизвестно. Ваш доброжелатель, он не
назвался. Переговоры шли по телефону, а деньги при­
вез курьер.
— Сколько?
— Пятьдесят тысяч долларов.

V
«Ваш доброжелатель. Пятьдесят тысяч долларов...»
В самом мрачном настроении ехал Олег Николаевич
домой. У него было такое ощущение, что на него вдруг
посыпались неприятности, как из неосторожно пор­
139

ванного бумажного мешка на антресолях, набитого
старым ненужным хламом.
Плохой новостью было то, что стало известно о
перерегистрации «Росинвеста» на его имя. Ее можно
было и не скрывать, если бы Георгий Гольцов погиб.
Если же он каким-то чудом остался жив — это было
чревато такими неприятностями, что даже думать о них
не хотелось. Олег Николаевич пожалел, что поспешил
с перерегистрацией, нужно было дождаться заверше­
ния расследования Панкратова. Но кто же знал, что все
так повернется.
Таинственный доброжелатель, выложивший пять­
десят тысяч долларов, чтобы воткнуть Михеева в спи­
сок «Финансов», вообще не лез ни в какие ворота.
Какой доброжелатель? С чего вдруг? Для шутки до­
роговато, да и не было у Олега Николаевича друзей,
которые могли бы так подшутить. У него вообще не
было друзей. Что-то похожее на то, что называют
дружбой, смутно вспоминалось при мыслях о вре­
менах, когда они с Георгием раскручивали бизнес —
азартно, не считаясь со временем, бешено ругаясь,
но тотчас о ругани забывая. С тех пор как Олег Нико­
лаевич вошел в серьезный бизнес с серьезными де­
ньгами, он словно бы перестал принадлежать себе.
Деньги, будто живая материя, меняя свою концентра­
цию, обладали способностью устраивать жизнь вок­
руг себя по каким-то своим законам, незыблемым, как
законы природы, они определяли образ жизни, при­
вычки, круг общения. Были деловые партнеры, иногда
они же приятели, были полезные знакомые, были зна­
комые бесполезные. И все.
— Завтра, как всегда, в девять? — спросил водитель,
останавливаясь у подъезда.
140

— Да, — буркнул Олег Николаевич и вылез из ма­
шины.
«Спокойно высплюсь, а утром обдумаю все на све­
жую голову», — решил он. Но спокойно выспаться ему
не удалось.
Еще в прихожей он заметил рядом с норковой шу­
бой Раисы две итальянские дубленки, а на полу — две
пары женских сапог зеленого и красного цвета на вы­
соких шпильках. Зеленые были старшей дочери, С е ­
рафимы, а красные младшей, Ангелины. Имена дочерям
выбирала Раиса. Серафиме было двадцать шесть лет,
четыре года назад она вышла замуж за бизнесмена,
который умел только делать долги, которые приходи­
лось оплачивать Олегу Николаевичу. Сама она работа­
ла в аналитическом управлении «Промбанка» и была
вроде бы на хорошем счету. Жила пара в двухкомнат­
ной квартире в Кузьминках, которую им купил Михеев.
Денег было жалко, но Олег Николаевич решил, что это
дешевле, чем каждый вечер натыкаться на зятя, всегда
полного планов быстрого обогащения, которыми он
спешил поделиться с тестем.
Младшей дочери было двадцать четыре года. После
окончания режиссерского отделения Института куль­
туры она вела богемный образ жизни, носилась то с
планами создания андеграундного театра, то с органи­
зацией каких-то фестивалей подпольного кино. Деньги
на свои затеи требовала у отца. Один раз Олег Нико­
лаевич дал триста тысяч рублей на театр, они были
мгновенно пропиты андеграундными актерами. Больше
он денег не давал, вызывая ярость дочери и неодобре­
ние жены. Хватит того, что он давал ей деньги на жизнь
и оплачивал ее съемную квартиру, в которой она то
141

жила с бойфрендом, то бурно ссорилась с ним и пере­
биралась под крыло матери в квартиру на Ленинград­
ском проспекте. Обе дочери были в Раису — крупные,
грудастые, некрасивые, по молодости еще более-менее
стройные, но обещавшие с годами превратиться в та­
кую же тушу, как мать. Вместе они приезжали редко,
нынешнее сборище было необычным, и это, как по­
чувствовал Олег Николаевич, не предвещало ему ни­
чего хорошего.
Семейка сидела вокруг круглого стола в гостиной с
напряженным видом. На столе Олег Николаевич заме­
тил знакомую обложку журнала «Финансы» и понял,
что еще не вся рухлядь вывалилась на него из мешка на
антресолях.
— Михеев, ты поужинаешь или сначала погово­
рим? — любезным тоном поинтересовалась Раиса.
Олег Николаевич опустился на диван и устало мах­
нул рукой:
— Говори.
— Не боишься, что пропадет аппетит?
— Переживу.
— Нам было очень лестно узнать, что мы являемся
членами семьи миллиардера. Хоть и не долларового, а
всего лишь рублевого. Но два миллиарда шестьсот мил­
лионов рублей — это и для России неплохие деньги.
Правда же?
— Продолжай.
— Но почему-то мы этого не чувствуем. На хозяйс­
тво получаем какие-то гроши, и каждый раз со сканда­
лом, с руганью из-за каждой копейки...
— Ты получаешь на хозяйство по сто тысяч в ме­
сяц, — вяло огрызнулся Олег Николаевич. — И никогда
не можешь сказать, куда ты их деваешь.
142

— Ходим в обносках, одна твоя дочь живет в задри­
панной квартире в Кузьминках, вторая вообще в съем­
ных квартирах, как безродная нищенка, ездят на деше­
вых «фиатах», в которые не сядет ни один уважающий
себя человек...
— А они хотят на «бентли»? — перебил Олег Нико­
лаевич. — Сколько ты разбила машин за последние три
года? — обратился он к Ангелине. — Не помнишь?
А я помню. Две. А почему я помню? Потому что за них
платил.
— Девочка в творческих исканиях, ей не до этого!
Хороший отец нанял бы ей водителя! — парировала
Раиса.
— На что ни попросишь — денег нет, — на высокой
ноте включилась Ангелина. — На театр нет, на фести­
валь подпольного кино нет, на андеграундных худож­
ников нет. А сам купается в миллиардах! Что ты с ними
делаешь, папахен, пересчитываешь по ночам под оде­
ялом?
— Что-то я не помню, жена, чтобы ты интересова­
лась такими изданиями, как «Финансы», — заметил Олег
Николаевич. — «Космополитен» — да, «Мари Клер» —
да, однажды видел у тебя даже «Плейбой». А «Финан­
сов» не видел ни разу. Откуда он у тебя? Неужели ста­
ла выписывать?
— Очень надо! Привез курьер.
— Какой курьер? — насторожился Олег Никола­
евич.
— Обыкновенный, на мотоцикле.
— Он заходил в квартиру?
— С какой стати? Позвонил в домофон, я вышла. Не
увиливай, Михеев. Ты считаешь, что это нормально?
Что мы, семья миллиардера, живем, как нищие?
143

— В журнале «Финансы» ошиблись. Решили, что
«Росинвест» принадлежит мне. А я всего лишь наемный
работник, менеджер. У меня большая зарплата, но ее
не хватит на «бентли» и подпольных художников.
— Не ври, — вмешалась Серафима. — «Росинвест»
принадлежит тебе, я проверила.
— К чему этот разговор? — прямо спросил Олег
Николаевич Раису. — Не просто так же ты его затеяла.
Договаривай до конца.
— Не торопись, дорогой. Сначала посмотри не­
большое кино. Девочки, выйдите, — приказала она
дочерям.
— Ну вот еще! — фыркнула Ангелина. — А то мы не
видели порнухи. Видели и покруче!
Раиса тяжело поднялась из-за стола, сунула в плеер
кассету и включила воспроизведение. Сначала Олег
Николаевич ничего не понял. Какая-то квартира, разо­
бранная кровать. Потом в кадре появилась блондинка
и начала под музыку раздеваться. Она была очень хо­
роша: стройная фигурка, большие, еще не обвисшие
груди, длинные ноги. Вдруг Олег Николаевич замер. Это
была Елена Георгиевна, пресс-центр «Росинвеста». Ка­
мера переключилась на кровать, на которой возлежал
он, голый, плешивый, пузатый, с тощими волосатыми
ногами. Пресс-центр переместилась к нему, затеяла
игру, призванную возбудить его мужские достоинства.
— Выключи! — приказал Михеев.
— Неужели не интересно? — удивилась Раиса.
— Выключи! — рявкнул Олег Николаевич.
— А нам очень интересно. Правда, девочки?
Олег Николаевич схватил с журнального стола вазу
и запустил ею в экран телевизора. Кино кончилось.
— С тебя еще восемнадцать тысяч. За телевизор, —
хладнокровно констатировала Раиса. — А теперь я
144

скажу, зачем этот разговор. Ты пришел в нашу семью
голый, как воробей, только что вылупившийся из яйца.
У меня никогда не было иллюзий, почему ты женился
на мне. Ты рассчитывал на связи отца...
— Это было самой большой моей ошибкой, — бур­
кнул Олег Николаевич.
— И ты не ошибся, — продолжала Раиса, не слушая
его. — Благодаря связям отца ты поднялся и решил, что
пора начать новую жизнь. С этой шлюхой или с другой,
это неважно. Но ты просчитался, дорогой мой. Я не
хочу сидеть и ждать, когда ты придешь со страдающим
видом и скажешь, что полюбил другую и нам нужно
расстаться. Завтра я подаю заявление о разводе и раз­
деле совместно нажитого имущества. Эта квартира в
совместно нажитое имущество не входит, она завеща­
на мне отцом. Так что будет лучше, если ты уберешься
из нее уже сегодня. А все остальное входит. И дача,
хоть она записана на тебя. Не нужно мне сочувство­
вать, Михеев. Меня вполне утешат миллиард триста
миллионов рублей, которые я получу по суду. А я их
получу, можешь не сомневаться.
Олег Николаевич извлек видеокассету из плеера
и молча вышел из квартиры, не оглянувшись ни на
жену, грузной тушей возвышавшуюся за столом, ни
на притихший дочерей, не ожидавших, вероятно, та­
кого исхода разговора.
Николай Степанович не успел поставить машину в
гараж и минут через двадцать подкатил к дому.
— В Выхино, — приказал Михеев.
— Когда за вами заехать? — спросил водитель, при­
выкший к тому, что визиты в Выхино обычно затягива­
ются до утра.
— Никуда не уезжайте, ждите!..
145

Олег Николаевич открыл квартиру своим ключом,
миновал темную прихожую и в комнате включил свет.
Картина, представшая ему взору, очень напоминала
кино, которое он только что видел, но на кровати ба­
рахтался с пресс-центром не он со своим пузом, а нечто
молодое, очень физкультурное и длинноволосое.
— Ой! — испуганно сказала пресс-центр и попыта­
лась закутаться в простыню.
Нечто длинноволосое сразу сообразило, что его при­
сутствие в этой ситуации излишне, поспешно натянуло
штаны и ретировалось, опасливо оглядываясь на Михе­
ева, застывшего посреди комнаты мрачной глыбой.
— Это мой брат, — поспешно сказала пресс-центр. —
Он приехать погостить в Москву, ему негде было пере­
ночевать.
Олег Николаевич показал кассету.
— Как появилась эта кассета? Не ври, я все знаю.
— Это шутка! Местное слово, шутка! Я попросила
одного мальчика поставить камеру и снять нас. На па­
мять. Мне было так приятно смотреть эту кассету, ког­
да тебя нет!
— Как она оказалась у моей жены? Принесла сама?
— Нет, что ты! Попросила одну девочку.
— Когда?
— Когда попросила?
— Когда принесла!
— Месяца два назад. Или три. Точно не помню. Не
сердись, Олежек! Ты говорил, что с женой давно не
живешь, но не можешь развестись с ней, потому что у
вас дети. И я подумала...
— Что ты подумала?
— Что это поможет тебе принять решение. Ну, раз­
вестись.
146

— И жениться на тебе?
— Ну да! У нас была бы очень хорошая семья, я бы
тебя так любила, родила бы тебе чудесных крошек,
мальчика и девочку... Я сделала что-то не так?
Олег Николаевич пристально посмотрел на нее, но
ничего не сказал.
— Копии кассеты есть?
— Только одна. Вот она.
Михеев разломал обе кассеты о колено, швырнул
их в угол и пошел к выходу.
— А как же я? — удивленно спросила пресс-центр.
— Ты? С тобой так. В офисе больше не появляйся,
пресс-центр упразднен. Выходное пособие завтра тебе
привезет посыльный.
— А кто будет платить за квартиру?
— Этот, длинноволосый, — ответил Михеев, бросил
на стол ключ и вышел.
— Куда? — спросил Николай Степанович.
— На дачу.
Наутро он попросил Марину Евгеньевну соединить
его с Панкратовым. Минут через пять она вошла в ка­
бинет:
— Домашний телефон на автоответчике. Хозяина
не будет несколько дней. Что передать?
— Спасибо, ничего. Позвоню на мобильный.
— Слушаю, — прозвучал в мобильнике голос Пан­
кратова.
— Михаил Юрьевич, вы не могли бы подъехать
ко мне?
— Никак не могу. Я сейчас в поезде «Москва — Мур­
манск».
— Что вы там делаете? — удивился Михеев.
— Еду в колонию, где отбывал срок Георгий Гольцов.
147

Глава пятая
КАК НАЙТИ ЧЕРНУЮ КОШ КУ
В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ

I
Панкратов вышел из квартиры Веры Павловны
в 2.15. В 2.25 прослушка зафиксировала телефонный
звонок:
— Арсен, нужно встретиться. Где всегда. Это срочно.
В 2.40 Вера Павловна вывела из подземного гаража
двухдверную «мазду» цвета «спелая слива» и проследо­
вала к Речному вокзалу. Наружка, нанятая Панкрато­
вым, сопровождала ее на неприметных «Жигулях». На
парковке возле Речного вокзала Вера Павловна оста­
вила машину и прошла на пристань. Но в здание вок­
зала заходить не стала, подошла к одной из скамеек,
второй справа от входа в вокзал, и минут десять про­
хаживалась возле нее, кутаясь от резкого речного вет­
ра в воротник дубленки.
В 3.15 к ней подошел молодой человек в кожаной
куртке, в высоких ботинках со шнуровкой, похожих
на армейские берцы, и в черной вязаной шапке, натя­
нутой до ушей. Разговор продолжался шесть минут.
148

Зафиксировать содержание разговора не удалось.
После чего оба вернулись на парковку, Вера Павлов­
на села в свою «мазду», амолодой человек уехал на
скутере «Honda Spacy 100» ярко-желтого цвета без
номерных знаков, не предусмотренных для этого вида
транспорта. Следуя ранее полученным указаниям
Панкратова, наружка двинулась за ним, но застряла
в пробке на Ленинградском проспекте и потеряла
объект наблюдения, умело лавировавший между ма­
шинами. Телеобъективом было сделано два десятка
снимков. Фотографии неизвестного на скутере инте­
реса не представляли, так как молодой человек был в
шлеме, полностью закрывавшем лицо. Снимки, сде­
ланные на пристани, были вполне пригодны для иден­
тификации.
Расплатившись с наружкой, Панкратов распоря­
дился прекратить прослушивать домашний телефон
Веры Павловны. Вряд ли еще что-нибудь интересное
выяснится. Главное уже выяснилось — таинственный
курьер на желтом скутере.
Немного выше среднего роста, лет двадцати пяти —
двадцати шести, чернявый. Лицо кавказской нацио­
нальности. Где могла познакомиться с ним Вера Пав­
ловна? Нигде, только через мужа. А где с ним мог поз­
накомиться Гольцов?
В штате «Росинвеста» никогда не было сотрудника
по имени Арсен. Знакомый подполковник МВД, слу­
живший в Зональном информационном центре, про­
гнал сканированный снимок Арсена через базу дан­
ных. Ни среди осужденных, ни среди находящихся в
розыске такого человека не было. Не мелькало этого
имени и среди свидетелей на суде над Гольцовым.
149

Три дня просидел Панкратов в архиве Таганского
суда, изучая протоколы судебных заседаний. Дело по
199-й статье УК РФ (уклонение от уплаты налогов в
особом крупном размере) было возбуждено следова­
телем Таганской межрайонной прокуратуры юристом
первого класса Кирилловым, обвинение поддерживал
заслуженный юрист РФ, государственный советник
юстиции первого класса прокурор Анисимов, предсе­
дательствовала на процессе судья Фролова, защищал
Гольцова адвокат Погорелов, тогда не очень известный,
а в последние годы ставший заметной публичной фи­
гурой и даже членом Общественной палаты.
Процесс длился три месяца. Он был копией судеб­
ных процессов над крупными и не очень крупными
предпринимателями, начавшихся после ареста и суда
над Ходорковским. Защита доказывала, что все дейс­
твия подсудимых полностью соответствовали сущ е­
ствовавшим тогда законам, обвинение считало, что
законы, когда это нужно, имеют обратную силу, а вор
должен сидеть в тюрьме. Вряд ли судьям кто-то давал
начальственные указания, они сами чутко уловили
общий тренд.
Гольцову пытались инкриминировать незаконный
вывод в оффшор на Кипре 430 миллионов долларов,
которые он заработал на операциях с государственны­
ми краткосрочными обязательствами, но доказать это­
го не смогли, тогдашние законы на этот счет ничем не
отличались от нынешних. В последнее время делались
попытки законодательно предотвратить отток капита­
лов из России, но судить по непринятым законам — это
было слишком даже для «басманного» правосудия. О с ­
талась только неуплата налогов с двухсот миллионов
долларов из четырехсот тридцати. Защита утверждала,
150

что налоги на прибыль в размере 24 процентов, или
48 миллионов долларов, были своевременно перечис­
лены в «Сибстройбанк», но банк в 1998 году обанкро­
тился, его архивы исчезли, а в отчетности ЗА О «Росинвест» никаких следов перевода не оказалось. Свидете­
лем на суде выступал тогдашний финансовый директор
«Росинвеста» Михеев. Он плел какую-то невнятицу о
вирусе, повредившем базу данных, но убедительных
доказательств привести не смог. У Панкратова созда­
лось впечатление, что он боялся, как бы ему самому не
оказаться на скамье подсудимых.
При том что все такие суды шли по одному шаблону,
в этом процессе угадывалась какая-то заданность. С у ­
дья Фролова, не дослушав, отклоняла все ходатайства
адвоката, прокурор Анисимов пер, как бульдозер, пол­
ностью игнорируя аргументы защиты, да и адвокат вы­
глядел очень бледно, словно бы заранее смирился с
проигранным делом.
От последнего слова Гольцов отказался.
Суд признал Гольцова виновным в уклонении от уп­
латы налогов в особо крупном размере и приговорил
его к лишению свободы сроком на восемь лет.
Рассмотрев кассационную жалобу, Мосгорсуд о с ­
тавил приговор Таганского суда в силе. Осужденный
Гольцов был отправлен для отбывания наказания в ко­
лонию ИК-6, расположенную в Мурманской области.
Туда и ехал Панкратов, с удобством расположив­
шись в двухместном купе вагона С В скорого поезда
«Москва — Мурманск», попивая крепкий чай из стакана
в просторном мельхиоровом подстаканнике и рассе­
янно глядя в окно.
До Питера за окном была зимняя московская хлябь
с мокрыми сквозящими перелесками, за Питером нача­
151

лась настоящая зима. Снег закрыл уже все поля, зату­
манил леса, а ближе к Мурманску заискрился под низ­
ким морозным солнцем.
Заглянул проводник:
— Вы до Зашейка? Приготовьтесь, через полчаса
прибываем. Сразу пройдите к выходу, стоим всего две
минуты.

II
Станция Зашеек Мурманской железной дороги пред­
ставляла собой одноэтажный деревянный вокзал посе­
редине единственной длинной платформы, освещенной
тусклыми фонарями. На привокзальной площади стоял
автобус с трафаретом на лобовом стекле «Полярные
Зори». Поодаль — несколько легковушек с водителями,
то ли встречавших приехавших, то ли рассчитывавших
подцепить пассажира.
Панкратов знал, что нужный ему лагерь находится
километрах в двадцати от станции, рядом с деревней
Дегунино. И это были никакие не Полярные Зори.
— Мужик, тебе куда? — подкатился к нему малый в
китайском пуховике и роскошной лисьей шапке.
— В лагерь. Знаешь где?
— У нас тут три лагеря. Тебе в какой?
-В И К -6 .
— А, в «шестерку»! Триста. Годится? Учти, автобус
на «шестерку» будет только завтра утром.
— Поехали.
— Не против, если я еще кого-нибудь прихвачу?
— Против.
— Тогда пятьсот.
152

— За двадцать километров? — удивился Панкра­
тов. — У вас тут цены покруче московских.
— Так ведь какая дорога! Это же мудовые рыданья,
а не дорога! Полдня потом под машиной лежишь!
— Ладно, уговорил. Где твоя тачка?
— Сейчас будет!
Малый кинулся к легковушкам и вскоре подкатил к
пассажиру на потрепанной «Ниве».
— Полярные Зори — это что? — поинтересовался
Панкратов.
— Атомград, жемчужина Заполярья. Кольская атом­
ная станция — слышал?.. У тебя в зоне-то кто?
— Знакомый.
— Чтобы к знакомому ехали — редкость. Все боль­
ше к сыновьям, к мужьям. Видел теток с сумками? Везут
подкормить своих. «Шестерка» считается ничего. А на
«трешке» и «восьмерке» — там, говорят, народишко воет.
Темная узкая дорога, вся в рытвинах, заставила во­
дителя примолкнуть. Через час «Нива» остановилась на
краю деревни с тускло освещенными узкими окнами.
В стороне, за черной озерной протокой, ряды фонарей
и прожекторов рисовали контур зоны.
— Тебе куда? — спросил водитель.
— Есть здесь какая-нибудь гостиница?
— Тут, мужик, не Москва. Но приезжие на улице не
ночуют. Зона всех кормит. Я знаю, куда тебя пристро­
ить. К бабе Ф росе. У нее чисто. И отдельная горница
найдется. И что характерно — клопов ну совершенно
нету. Тараканы, правда, есть, но они в темноте не ме­
шают.
Отдельная горница у бабы Фроси, рослой мужепо­
добной старухи, обошлась Панкратову еще в восемь­
сот рублей. Сколько-то из них переместилось в карман
153

водителя — комиссия за выгодного постояльца. Зона
всех кормит. Всю ночь он проворочался на пышных
перинах в жарко натопленной горнице, заснул только
под утро. С облегчением покинув странноприимный
дом, вышел на улицу и понял, что опоздал. На его глазах
из автобуса выгрузилась целая толпа теток с сумками
и тележками, человек тридцать, и выстроилась в оче­
редь к административному корпусу лагеря.
Удостоверение полковника Ф С Б , хоть и в отставке,
могло бы здесь помочь. Но встреча с начальником ла­
геря, который был нужен Панкратову, сразу приоб­
рела бы официальный характер и никакого толку от
нее бы не было. Поэтому он решил зайти с другой
стороны: пристроился к очереди с видом обычного
посетителя, который приехал навестить томящегося в
узилище родственника. Очередь почему-то двигалась
очень медленно, только к обеду Панкратов оказался в
зале с длинным столом, на одном конце которого за
компьютером сидел пожилой прапорщик, а на осталь­
ном пространстве стола с десяток надзирателей и над­
зирательниц потрошили содержимое сумок и тележек
приезжих. Перерезали вдоль батоны колбасы и булки
хлеба, ломали сигареты, перерубали пополам шоко­
ладные конфеты прямо в фантиках. Тележки развин­
чивали, дули в полые алюминиевые трубки.
— Это зачем? — удивился Панкратов.
— Положено, — ответил прапор. — Все пытаются
пронести — наркоту, деньги. Вы к кому?
— Мне нужно встретиться с одним знакомым.
— Разрешение есть?
— А как же? — Панкратов подсунул прапору пас­
порт с вложенной в него стодолларовой купюрой.
— Трудно, — вздохнул прапор.
154

— А так? — спросил Панкратов, добавив еще одну
купюру.
Доллары исчезли, как их и не было.
— Фамилия заключенного? — деловито спросил
прапор.
— Гольцов Георгий Андреевич. Срок восемь лет.
Толстые пальцы прапора забегали по клавиатуре и
тут же остановились, словно бы клавиши заклинило.
— Какой Гольцов? — изумился он. — Гольцов отки­
нулся больше года назад!
— Как откинулся? — в свою очередь изумился Пан­
кратов. — Ему еще три года сидеть!
— Вышел по УДО. Освободился условно досрочно.
Вы не знали? Надо же. Приперся человек из Москвы, а
куда приперся, не знает. Ну, люди!
— Этого не может быть! — заявил Панкратов. —
Могу я поговорить с начальником лагеря?
— А он что, другое вам скажет?
— Прояснит детали.
— Только время у людей отнимаете! — проворчал
прапор. Но вспомнил, видно, о долларах и снизошел. —
Пойдемте, провожу. Семенов, замени!
В сопровождении прапора Панкратов поднялся на
второй этаж. Возле обитой железом двери с табличкой
«Прокопенко И.И.» прапор велел подождать, деликатно
постучал и вошел в кабинет. Через несколько минут
вышел и кивнул:
— Заходите. Его зовут Иннокентий Иванович.
Кабинет начальника тюрьмы был обставлен доб­
ротной, хоть и не очень изысканной мебелью, срабо­
танной, скорее всего, в лагерных мастерских. Сам на­
чальник, подполковник внутренних войск Прокопенко
Иннокентий Иванович, был изготовлен в тех же мас­
155

терских — кряжистый, тяжелый, с большой бритой
головой, загорелым лицом и бледным черепом. Линия
загара проходила по лбу, по обрезу фуражки. К цере­
мониям он не привык, предпочитал сразу брать быка
за рога.
— Мой сотрудник сказал мне, что вы интересуетесь
Гольцовым. Это так? — спросил он, разглядывая не­
обычного посетителя с простодушным интересом.
— Так.
— Вы кто?
— Да такой же служивый, как и вы. Только бывший.
Панкратов показал удостоверение. Не так, как обы­
чно показывают кагэбэшники — издали и не давая в
руки. Он небрежно бросил его на стол перед началь­
ником, словно показывая, что оно уже не имеет ника­
кого значения.
— Полковник Ф С Б , — прочитал подполковник. —
Ух ты, не проста сопля, с пузырьком!
— В отставке, — уточнил Панкратов.
— А мне до отставки еще пахать. Ладно, Михаил
Юрьевич, это ты перед моим прапором можешь дуроч­
ку валять, а передо мной не надо. Никогда не поверю,
что ты не знал, что Гольцов откинулся.
— Конечно, знал, — с усмешкой подтвердил Панк­
ратов. — Мне нужно было увидеть тебя. Принял бы ты
меня с парадного хода?
— Ну до чего же хитрожопые вы, москвичи! — вос­
хитился подполковник. — Принял бы. По предвари­
тельной записи. Примерно через неделю.
— Вот! А Гольцова я видел перед отъездом. Он про­
сил передать тебе привет и небольшой презент.
Это был рискованный шаг. Но расчет Панкратова
оказался верным. О гибели Гольцова в авиакатастрофе
156

в газетах ничего не было, по телевизору не передавали,
а если о событии пишут в газетах и не передают по
телевизору, то никакого события и не происходит.
Панкратов извлек из кейса фирменную коробку, в
которой бережно, в рисовую бумагу, как хрупкая елоч­
ная игрушка, была упакована семисотграммовая бу­
тылка армянского коньяка «Ной».
— Смотри-ка! — уважительно оценил ее подпол­
ковник. — Это же сколько тут звездочек?
— Если считать по годам выдержки — двадцать.
— Никогда такого не пил!
— Я тоже, — признался Панкратов.
— Сейчас исправим! Сержант Лялина, тотчас мне
хрустали и лимон с сахаром! — скомандовал он по ин­
теркому. — Сахару много не сыпь.
Появилась очень симпатичная сержант Лялина с
расписным жостовским подносом, на котором стояли
два граненых стакана и блюдце с нарезанным лимоном.
— Меня нет, я на объекте. Свободна, — отпустил
ее подполковник, откупорил бутылку и разверстал ко­
ньяк по стаканам.
— Ты куда столько льешь? — поразился Панкра­
тов. — По полному! Мы же не успеем поговорить!
— Успеем, — успокоил подполковник. — Говорят,
это в Европах пьют по двадцать грамм. Не понимаю,
только рот поганить. Давай, Михаил Юрьевич, со зна­
комством!
— Со знакомством, Иннокентий Иванович!
Панкратов сделал пару глотков, а подполковник
одним духом опорожнил стакан и старательно зажевал
лимоном.
— Как? — поинтересовался Панкратов.
157

— Ну что я тебе, Миша, скажу? Забористый, это
есть. Что есть, то есть. А вообще никак. Если ты всю
жизнь жрал сивуху и «Солнцедар», «Ной» тебе не в коня
корм. Мне однажды подарили шампанское, этот, «Дон
Периньон»...
— «Дом Периньон», — поправил Панкратов. — С а ­
мое известное французское шампанское, подают на
светских приемах.
— Ага, оно. И что? Ситро! Как там Гольцов пожи­
вает?
— Нормально, — неопределенно отозвался Панк­
ратов.
— Бизнесом занимается?
— Да, но не так чтобы очень.
— Светлая голова! Уважаю. Он мне всю зону пере­
строил. Знаешь, что мы до него делали? Штамповали
из алюминия вилки и ложки. Все склады завалили,
никто их брать не хотел. Он пришел ко мне, сказал:
вы на что переводите ценный материал? Кому нужны
ваши вилки, их сейчас из пластмассы штампуют. А что
нужно? Профилированный кровельный лист. Такой,
знаешь, как шифер, волнистый, только алюминиевый.
Люди строятся, толем и шифером крыши крыть уже
не хотят. Помудохались, конечно, пока все оборудо­
вание переналадили, кой чего докупили, Георгий помог
с деньгами. Зато теперь в очередь к нам выстраива­
ются. Давай за него!
После второго стакана подполковник совсем рас­
слабился, распустил галстук, расстегнул китель. Череп
почти сравнялся цветом с лицом, только лицо было
коричневое, а череп розовый. С душевной доверитель­
ностью признался:
158

— О х, как не хотелось мне его отпускать по УДО!
Оставайся, говорю, будешь главным инженером, зар­
плата с полярками, что тебе в той Москве? Нет, говорит,
есть дела, надо кое в чем разобраться. Пришлось от­
пустить.
— А мог не отпустить?
— Запросто. Пара замечаний за нарушение режима
и привет УДО. Мне это как два пальца обоссать. Но я
же не сука, чтобы так платить за добро. Мне, Миша,
большие деньги давали, чтобы он свой срок до конца
оттянул.
— Кто?
— Да приезжал тут один хлыщ. Адвокат. Десять
штук зеленых мне сунул.
— Как фамилия адвоката, не помнишь?
— Какой-то Горелов. Или Погорелов. Да он часто в
телевизоре мелькает, рожа такая сытая.
— И ты его послал?
— В деликатной форме. Не могу, говорю, на меня
давят.
— Бабки вернул?
— Ты за кого меня принимаешь? — обиделся под­
полковник. — Бабки вернуть! Разогнался! Сам отдал?
Сам, я ему ножик к горлу не приставлял! Про бабки он
и не заикнулся. Понял, что я могу ему такую козу уст­
роить, что мало не будет. Дача взятки должностному
лицу при исполнении — это что? Это статья! Он бы
сейчас не в телевизоре торчал, а у меня на зоне парашу
выносил. Умылся и отвалил.
— На тебя и вправду давили?
— Еще как! Ты не поверишь, если я скажу, какие
люди ко мне приезжали. Один даже на вертолете при­
летел. Ну, не ко мне, к Георгию. Но и со мной общались,
159

просили облегчить ему режим содержания. А чего про­
сить? Он и так был почти что расконвоированный.
— Жена приезжала?
— Четыре раза. Чаще нельзя, не положено. Я мно­
гое, конечно, могу, но есть вещи, которых даже я не
могу. Положено трехдневное свидание раз в год, выше
головы не прыгнешь. Первый раз он отказался с ней
встретиться. Еще на первом году. Я не спрашивал, но
так думаю, что не хотел, чтобы она увидела его в тю­
ремной робе.
— А что она?
— Да ничего. Оставила передачу и уехала. Она мне
этот «Дом Периньон» и презентовала. Проявила уваже­
ние. С характером дамочка. С виду фифа московская,
а с характером.
— А потом?
— Потом встречались. Пообвык. Да и жена хороша.
Хороша, зараза! Вроде ни кожи, ни рожи, а внутри ух,
огонь! У нас для таких свиданок есть дом. Так я им луч­
шую комнату устраивал и не дергал. Ты, Миша, не кру­
ти, прямо скажи, чего тебе от меня нужно. Я человек
простой. Смогу — сделаю. Не смогу — не взыщи.
— С кем Гольцов был близок на зоне? — спросил
Панкратов. — Может, дружил, спали на соседних
шконках?
Подполковник задумался.
— Дружить особо ни с кем не дружил. Птица всетаки другого полета. Но уважали его все, даже паханы.
Умел ладить с людьми. Нет, вру. Был один паренек, от
него не отходил. Неплохой механик. Осетин, из Влади­
кавказа, тянул четыре года за драку с поножовщиной.
То ли за сестру вступился, то ли за родственника. Его
160

поначалу прессовали блатные, Георгий отмазал. Ска­
залась, видно, своя кровь.
— Какая кровь? — удивился Панкратов. — Разве
Гольцов осетин? Фамилия русская, имя-отчество рус­
ские.
— Был кто-то в роду, Георгий рассказывал. Какойто прадед привез жену из тех мест. Казак. Они отов­
сюду жен привозили. Где воевали, оттуда и привозили.
С Туретчины, с Кавказа. Как тогда говорили — черке­
шенку. От крови и характер. Горячий характер. Такой
человек даже малое добро помнит, но и зла не забыва­
ет. Не забывает зла. И правильно. Если зло прощать,
оно пухнет. Как квашня. Или лучше сказать — как рак.
Панкратов достал из кейса снимки курьера на жел­
том скутере и разложил перед подполковником.
— Он?
— Точно! Он! Смотри-ка какой стал! А был совсем
цыпленок, соплей перешибешь. Как же его звали? Ф а­
милию помню — Цахалов. Нет, Цахилов. А имя из голо­
вы выскочило.
— Арсен?
— Верно, Арсен. Вот память стала. Чуть выпью, все
забываю. А как на такой работе не пить?
— Ты не мог бы дать мне справку на этого Цахилова? — спросил Панкратов. — Год рождения, место рож­
дения, где судили, за что сидел, когда освободился.
— Сержант Лялина! — скомандовал подполковник
по интеркому. — Залезь в архив. Арсен Цахилов. Объективку, быстро!.. Откинулся он вскорости за Гольцо­
вым, хотя сидеть ему было еще два года. Я так полагаю,
Георгий выкупил. Занес кому надо, дело пересмотрели
в порядке надзора и скостили срок... Смотри-ка, какая
6

Кэш

161

объемистая бутыль! Пьем, пьем, а она все не кончается.
Молодцы армяне. Будь здоров, Миша!
— Будь здоров, Кеша! — поддержал Панкратов.
Через десять минут отпечатанная на принтере справ­
ка лежала у него в кармане. Панкратов поднялся.
— Спасибо, Иннокентий Иванович, ты мне очень
помог. Мне пора. Еще добираться до Зашейка, автобус
редко ходят.
— Зачем тебе автобус? Поедешь на моем «уазике».
Сержант Лялина, мою машину для полковника Ф СБ к
подъезду!.. Что-то я не врубился, Миша. Получается,
что ты приезжал за этой херней?
— В общем, да. Только это не херня.
— Зажрались вы там в Москве, зажрались! Ну, ваши
дела. Передавай привет Георгию. Скажи, что здесь его
помнят!..

III
«Цахилов Арсен Асланбекович. Год рождения 1985.
Место рождения г. Алагир Республики Северная О с е ­
тия — Алания. Из многодетной семьи рабочего сель­
хозпредприятия. Отец механик, мать домохозяйка.
Осужден Алагирским райсудом в 2006 году по ста­
тье 213 УК РФ за злостное хулиганство на четыре года
лишения свободы. В 2008 году приговор был пере­
смотрен и сокращен до двух лет, фактически отбытых.
Администрацией колонии охарактеризован как встав­
ший на путь исправления. Освобожден из мест заклю­
чения 15 февраля 2008 года...»
Теперь Панкратову стало понятно, почему фото­
графии Арсена Цахилова не оказалось в базе данных
162

Зонального информационного центра. Судили-то его
не в московском регионе, а в Осетии. А зафиксирова­
на ли эта фигура в справочной службе МВД? Что-то
обязательно должно быть, у лиц кавказской нацио­
нальности московская милиция проверяет регистра­
цию на каждом шагу. Регистрация может быть куплен­
ной, человек может жить совсем по другому адресу,
но она есть. И с этого уже можно начинать поиски.
Милицейская справочная служба предназначалась
для служебного пользования, отвечали только по па­
ролю, пароль регулярно менялся. Узнать пароль Панк­
ратову не составило никакого труда, хватило одного
звонка знакомому из ГУВД Москвы. Справку дали мгно­
венно:
— Цахилов Арсен Асланбекович, 1985 года рожде­
ния, зарегистрирован 10 марта 2008 года в Жулебино,
улица Маршала Полубояркова, дом 34, кв. 126. Регис­
трация постоянная, так как квартира принадлежит ему
на праве личной собственности.
Жулебино было новым районом сразу за МКАД,
застроенным многоэтажными домами. Квартиры там
стоили по 80 — 100 тысяч рублей за квадратный метр.
Это справку Панкратову дали в риелторской фирме.
Даже если Арсен Цахилов купил там однокомнатную
квартиру, она обошлась ему не меньше чем в два мил­
лиона рублей. У молодого человека из небогатой с е ­
мьи, только что освободившегося из лагеря, таких де­
нег быть не могло.
«Горячо», — понял Панкратов.
Пришлось снова нанимать наружку. За три дня на­
блюдения за квартирой и домом выяснить почти ниче­
го не удалось, кроме того, что квартира не однокомнат­
ная, а двухкомнатная. Значит, она стоила миллионов
6 -

163

пять. О хозяине квартиры соседи ничего не знали. Они
вообще не знали, кто живет рядом. Это был московский
служивый люд, слишком озабоченный ипотекой, чтобы
интересоваться соседями. Не буянит, шумных сборищ
не устраивает, музыку на полную громкость не вклю­
чает. Вот и все, что они знали.
Арсен иногда уезжал по делам на желтом скутере,
иногда на синем «Форд-фокусе», который вместе со
скутером держал во дворе в «ракушке». Возможно,
кто-то к нему приходил, но установить их личности не
удалось, так как фиксировались люди, входящие в
подъезд, а наблюдательный пост на лестничной клет­
ке устанавливать не стали, слишком заметно.
На четвертый день Панкратов снял наружное на­
блюдение и вечером приехал в Жулебино. На звонок
долго не открывали, смотрели в глазок. Наконец из-за
двери послышалось:
— Вы к кому?
— К вам, Арсен, — ответил Панкратов. — Нужно
поговорить.
— Вы кто?
— Моя фамилия Панкратов. Я советник по безопас­
ности Национальной алкогольной ассоциации.
За дверью надолго затихли. Панкратов терпеливо
ждал. Он догадывался, чем вызвана эти тишина: Арсен
с кем-то советовался. Наконец щелкнул дверной замок,
Арсен отрыл дверь:
— Заходите.
В гостиной предложил стул, сел напротив и недру­
желюбно спросил:
— О чем вы хотите со мной говорить?
— Не с вами, — ответил Панкратов. — С Георгием
Гольцовым.
164

Арсен некоторое время напряженно рассматривал
его, потом молча вышел в соседнюю комнату. Через
несколько минут из нее появился высокий худой чело­
век с жестким лицом и резкими складками в углах рта.
— Я Гольцов. Зачем вы меня ищите?
Наутро Панкратов приехал в офис «Росинвеста»,
вошел в кабинет Михеева и выложил из кейса десяти­
тысячные пачки долларов — одну нетронутую, в бан­
ковской бандероли, и одну распотрошенную. Сверху
положил листок:
— Мои расходы.
Михеев просмотрел справку — не для того, чтобы
проверить, а по привычке делового человека внима­
тельно просматривать все финансовые документы.
Авиабилет Москва — Казань... Прослушка... На­
ружное наблюдение... Железнодорожные билеты в
вагон С В до станции Зашеек Мурманской ЖД и обрат­
н о... Транспорт и проживание в д. Дегунино... Коньяк
«Ной» производства Армении по цене 23 200 рублей
бутылка... Гонорар из расчета 800 долларов сутки...
Остаток 12 тысяч 340 долларов.
— Можете пересчитать, — предложил Панкратов.
— Вы не сказали главного. Мое поручение выпол­
нено?
— Выполнено.
— Гольцов?
— Да, жив.
— Как он может быть жив, если его с самолет раз­
бился? — закричал Олег Николаевич. — Все погибли,
восемьдесят восемь человек!
— Он не сел в этот самолет. В последний момент
передумал.
165

— Почему?
— Этого я не знаю.
— Извините, что я повысил голос. Нервы ни к черту.
Он в Москве?
— Можно сказать и так.
— Я хочу с ним встретиться.
Панкратов не ответил.
— Мне нужно с ним встретиться, — повторил Олег
Николаевич. — Дайте мне его телефон или адрес.
— Не могу. Он меня на это не уполномочил.
— Я вам заплачу. Эти доллары — можете их оставить
себе.
— Олег Николаевич, напомню наш разговор в этом
же кабинете некоторое время назад. Я спросил: «Вы
хотите, чтобы я нашел Гольцова, если он жив?» Вы от­
ветили: «Нет, я хочу, чтобы вы установили, жив он или
погиб». Я это установил. Мои обязательства по контрак­
ту выполнены.
— Не понимаю вас. Вы наемник. Я хотел сказать,
наемный работник. И отказываетесь от хороших денег
за информацию, которая уже у вас есть. При этом она
касается совершенно постороннего вам человека.
— Вы неправы. Георгий Гольцов мне не посторон­
ний, я его уже довольно хорошо знаю. Откуда? Из рас­
сказов о нем самых разных людей. А еще из глав недописанной книги писателя Ларионова. Он прислал мне
их по электронной почте. Все-таки писатели странные
люди. Им обязательно нужен читатель. Хоть один. Даже
такой, как я ...

Глава шестая
ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ ГЛАЗАМИ
ПОСТОРОННЕГО ЧЕЛОВЕКА

I
«Поселок Нижний Кут располагался километрах в
двадцати выше устья притока Оби реки Нижний Кут,
берущей начало в горной части северного Урала.
В 1988 году, когда первая очередь Нижне-Кутской
ГЭС была введена в строй, поселок переименовали в
Светлогорск. Руки бы обломать тем, кто придумывает
такие названия. Сколько я повидал этих Светлогорс­
кое — и в Прибалтике, и в Крыму, даже на Дальнем
Востоке. Одним росчерком чиновничьего пера обез­
личивается не география, кастрируется история. Ниж­
ний Кут, основанный староверами, с двухсотлетним
драматическим прошлым — это как-то, знаете ли, не­
красиво. А Светлогорск — красиво? Красивенько.
Но в 1982 году, когда сюда приехал молодой спе­
циалист, выпускник Московского инженерно-строи­
тельного института Георгий Гольцов, поселок был еще
Нижним Кутом. Собственно, никакого поселка уже и
тогда не было, осталось только название. Сам поселок
167

и все деревни из зоны затопления будущим водохра­
нилищем перенесли в верховья Нижнего Кута, а на
месте стройки возник хаос временного жилья — бал­
ки, вагончики, сборно-щитовые бараки, приткнувши­
еся к промбазам, хранилищам ГСМ, всяческим УНР.
Река Нижний Кут была уже перекрыта, мирно обте­
кала стройку по наспех прорытому руслу. Плотина
только начала возводиться. Из запроектированных
семидесяти метров она поднялась метров на пять и
была центром жизни, предопределяла движение не­
скольких тысяч людей и бесчисленного множества
механизмов — бульдозеров, экскаваторов, бетоново­
зов, карьерных самосвалов.
По тому, с какой быстротой растет плотина, на­
чальство оценивало работу строителей. Растет —
передовики, не растет — чем вы там, вашу мать, за­
нимаетесь?! Так было везде, к такому порядку при­
выкли и удивлялись, когда читали о том, как строят
на загнивающем Западе: сначала комфортабельные
жилье для рабочих, дороги и инфраструктуру, потом
все подготовительные работы, и только после этого
приступают к основным сооружениям. Нам это ни к
чему, и так сойдет. Сходило, но не всегда, здесь не
сошло.
Нижне-Кутская ГЭС планировалась сравнительно
небольшой мощности, около 400 мегаватт, раз в десять
меньше Братской ГЭ С. Но она была очень важна для
северного Урала, задыхавшегося от недостатка элект­
роэнергии. Поэтому стройку объявили комсомольской
ударной, но не всесоюзной, а областной. Это решило
проблему кадров, комсомольцев-добровольцев набра­
лось достаточно...
168

* * *

В советские времена я без малого двадцать лет про­
работал в молодежных газетах и журналах и наездился
по таким стройкам по самое никуда. В Дивногорске
видел, как с огромных самосвалов сбрасывают в воду
бетонные кубы с надписью «Покорись, Енисей!», жил
в первых палатках притрассовых поселков БАМа, ездил
на его первых медленных поездах. В отличие от многих
коллег-журналистов, людей профессионально цинич­
ных и считавших молодых строителей безмозглым ра­
бочим скотом, который власть использует в своих це­
лях, я так не думал. Эти ребята и девушки возводили не
великие сибирские ГЭС и не «дорогу века» строили, они
решали свои проблемы — безденежья, одиночества,
гнета перенаселенных городских коммуналок, роди­
тельского диктата. Они решали их сами, не надеясь ни
на кого. Они боролись на свою свободу. Нелегкий труд
и неустроенный быт был их платой за свободу. За сво­
боду всегда приходится платить несвободой.
Этим же всю жизнь занимался и я, писал очерки и
книги о молодых строителях. Я тоже боролся за свою
свободу — за свободу не вскакивать по будильнику,
не просиживать штаны в пыльных конторах с девяти
до шести с перерывом на обед и не писать статей за
комсомольских и партийных функционеров. Сегодня
я боюсь перечитывать эти книги. Не то чтобы в них не
было правды жизни, она была, но в гомеопатических
дозах и глубоко запрятана, как изюминка в пышной и
пресной булке. Единственная книга, которая как-то
оправдывает мое существование как писателя — кни­
га о новочеркасской трагедии 1962 года, к рождению
которой был напрямую причастен Георгий Гольцов.
169

* * *

Не знаю, чем Гольцов руководствовался, когда при
распределении выбрал Нижний Кут. Возможно, тем,
что стройка молодежная, а у него уже был большой
опыт работы с молодыми строителями, все пять лет он
ездил со студенческим стройотрядом МИСИ, зараба­
тывая на жизнь. Может быть, решил, что на небольшой
стройке легче проявить себя, чем в огромных коллек­
тивах на какой-нибудь Красноярской или Саяно-Ш у­
шенской ГЭ С. Если бы это было возможно, я спросил
бы его, чувствовал ли он, что его поступками руководит
та невидимая сила, которую мы называем судьбой. Есть
люди, которые упорно сопротивляются ей и потом го­
рестно недоумевают, почему их жизнь не сложилась.
А есть люди, которые умеют расслышать ее зов и сле­
дуют ему безоглядно, не просчитывая выгоды и невы­
годы. Таким, как мне кажется, был Георгий Гольцов.
Но у него уже ничего не спросишь.
Как молодой офицер после военного училища на­
чинает с должности командира взвода, так и выпускник
строительного института всегда начинает с мастера.
Многие на этом и заканчивают, переходят в техотделы
или на любую канцелярскую работу, на которой не
нужно вкалывать по десять, а то и по двенадцать часов,
собачиться с начальством и с работягами, а вечером
приползать в свой вагончик и валиться без сил, едва
успев сбросить робу и сапоги. Через полгода Гольцов
стал прорабом, а еще через полтора года начальником
участка. Вот тогда судьба и преподнесла ему первый
царский подарок. Вернее, так: она дала ему шанс. И он
его не упустил.
170

* * *

Зимы на северном Урале всегда морозные, а зима
84-го года была и на редкость снежной. Синоптики еще
в январе предупреждали, что снежный покров в горах
достигает трех метров, и в случае ранней весны паводок
на Нижнем Куте может быть такой, какого не было за
всю историю метеонаблюдений. На стройке на эти пре­
дупреждения не то чтобы совсем не обращали внима­
ния, но отмахивались. Не до этого. По графику высота
плотины должна быть уже 12 метров, а на деле едва
достигала девятиметровой отметки. Наверстывали, опа­
саясь не начальственного гнева, а того, что все оста­
нутся без квартальной премии. Спохватились только в
конце марта, когда стало ясно, что весна обещает быть
ранней, срочно перебросили всю технику на проклад­
ку водоотводного канала, но было уже поздно.
На небольших реках вроде Нижнего Кута, как мне
объяснили гидростроители, такие каналы являются
вспомогательными сооружениями и нужны только до
тех пор, пока не будут возведены плотина и дамбы и
не начнется заполнение водохранилища. Искусствен­
ное русло, в которое раньше отвели реку, не могло
выдержать сильного паводка. К тому же оно было пок­
рыто метровым льдом, который при ледоходе полно­
стью его закупорит. Через месяц авральных работ в
три смены стало ясно, что до паводка канал не будет
прорыт. Начальник стройки поспешно ушел на пен­
сию, оставив вместо себя главного инженера, опыт­
ного гидростроителя, много чего повидавшего на сво­
ем веку. К нему и пришел Георгий Гольцов.
— Не успеваем, — сказал он.
— Не успеваем, — согласился и.о. начальника. —
И без тебя знаю. Это все, что ты хотел мне сказать?
171

— Не все. Есть предложение.
— Излагай. Хорошая идея нам сейчас очень не по­
мешает. Что ты предлагаешь?
— Снять всю технику с канала и укрепить плотину.
Пропустим паводок через нее.
И.о. начальника даже привстал в кресле.
— Да ты представляешь, что говоришь?! Через не­
достроенную плотину! Рухнет к такой матери!
— Если рухнет, она и так рухнет.
— Запомни, Георгий, что я тебе скажу, пригодится
в жизни. Если я буду рыть канал до последнего дня, но
не успею и паводок пойдет через плотину, у меня будут
крупные неприятности. Но не смертельные. Стихийное
бедствие. А если сниму технику с канала, как ты пред­
лагаешь, а плотина не выдержит, то я сяду в тюрьму.
Есть разница?
— Да с чего ей рухнуть? — попытался возразить
Гольцов. — Не Енисей. Выдержит.
— Уверен?
— Не на сто процентов, но процентов на семь­
десят.
— Мне бы твою уверенность! Ладно, сделаем так.
С этой минуты ты — исполняющий обязанности глав­
ного инженера. Действуй. Но учти — вся ответствен­
ность на тебе.
Слух о том, что на Нижне-Кутской ГЭ С прекратили
работы на водоотводном канале и вернули всю техни­
ку на плотину, дошел сначала до треста, потом до от­
дела строительства обкома партии, а потом и до пер­
вого секретаря обкома Бориса Николаевича Ельцина.
Он даже не сразу поверил: «Как прекратили рыть ка­
нал? Они что там, с ума посходили?»
172

В один из солнечных апрельских дней, когда с
крыш вагончиков уже потекло, а сугробы заметно
просели, над поселком появился вертолет «Ми-8» и
приземлился на площадке перед деревянным здани­
ем управления. Из вертолета вышел Ельцин, прика­
зал выбежавшему ему навстречу и.о.начальника
стройки:
— Показывайте, что тут у вас!
Поднялся на плотину, молча прошел из конца в ко­
нец, недовольно глядя на бетоновозы и самосвалы, вы­
валивающие в тело плотины содержимое кузовов, на
сварщиков, укреплявших плотину снаружи металли­
ческой арматурой. Появился Гольцов, извещенный о
прибытии самого. И.о. начальника представил его:
— Гольцов, исполняющий обязанности главного ин­
женера.
Ельцин перевел на него хмурый взгляд:
— Это ты снял технику с канала?
— Я.
— Почему?
— Без толку, все равно не успевали. Здесь она
нужней.
— А если плотина рухнет?
— С чего ей рухнуть? Технологию соблюдали, песок
в цемент не сыпали.
— Знаю я, как вы соблюдаете технологию. И про
цемент тоже знаю.
— Борис Николаевич, посмотрите на поселок, —
предложил Гольцов. — Видите хоть один бетонный или
хотя бы кирпичный дом?
С высоты плотины первый секретарь окинул взгля­
дом хаотическое нагромождение временного жилья.
173

— Не вижу. И что?
— То, что цемент весь в плотине, до последнего
килограмма.
— Не украли, ты хочешь сказать?
— Можно сказать и так.
— Размоет, — с меньшей уверенностью предполо­
жил Ельцин.
— А у нас что, есть другой выход?
— Рисковый ты парень. А что? И правильно, на­
стоящий строитель должен уметь рисковать. Ладно,
продолжайте. Но учти, Гольцов, рухнет плотина, пой­
дешь под суд! И получишь на всю катушку, это я тебе
обещаю!
— Спасибо, — сказал Гольцов.
— За то, что пойдешь под суд? — удивился Ельцин.
— За разрешение продолжать.
Как и предсказывали синоптики, паводок был не­
бывалой силы. На старом русле пытались взрывать лед,
но половодье быстро затопило окрестности, подняло
в верховьях Нижнего Кута штабеля бревен с леспромхозовских делянок, они били в тело плотины, как тор­
педами. На третий день вода достигла гребня плотины
и хлынула вниз, на строительную площадку, с которой
вывели бульдозеры и экскаваторы. Весь поселок с утра
и до темноты толпился на окрестных холмах, напря­
женно следя за буйством стихии. Лишь на пятый день
паводок начал спадать.
Плотина выдержала.
За рационализаторское предложение, позволившее
сэкономить несколько миллионов рублей, и.о. главного
инженера Гольцов получил премию в размере месячно­
го оклада.
174

* * *

Эта история имела неожиданное продолжение. Сна­
чала по каналам ТА СС прошла заметка нештатного соб­
кора по Свердловской области о необычном опыте гид­
ростроителей Нижне-Кутской ГЭС, а еще через полгода,
когда о паводке все забыли, Гольцова срочно вызвали в
обком партии и даже прислали за ним вертолет, что было
делом совершенно неслыханным. В обкоме его привели
в кабинет первого секретаря. Кроме Ельцина, в нем было
два смуглых черноусых господина явно иностранного
происхождения и какой-то молодой русский лощеного
московского вида.
— Здорово, гидротехник, — приветствовал Георгия
Ельцин. — Ты, наверное, думал, что я про тебя забыл,
а я не забыл. Вот, сосватал тебе работенку. Это из
Венесуэлы товарищи. Хотя какие они товарищи? Толь­
ко называют себя социалистами. Но деньги считать
умеют. Поговори с ними.
Один черноусый оказался чиновником из посольс­
тва республики Венесуэла в СССР , второй — вицепрезидентом Энергетической компании Венесуэлы, а
русский — переводчиком из МИДа.
Из пространной речи вице-президента в бойком
переводе с испанского вытекало, что в Энергетичес­
кой компании очень заинтересовались опытом сеньора
Гольцова, позволяющим строить гидроэлектростанции
на небольших реках без сооружения водоотводных
каналов, что позволяет сократить сроки строительства
и сэкономить значительные материальные средства.
Мы внимательно изучили этот опыт и считаем, что его
можно применить в наших условиях, продолжал вицепрезидент. Дефицит электроэнергии тормозит рост
175

промышленности республики, правительство приняло
комплексную программу развития электроэнергетики.
Уже начато сооружение ГЭС на реке Сан-Хуан в вос­
точной Венесуэле. По условиям она сходна с русской
рекой Нижний Кут. Мы считали бы очень желательным,
если бы сеньор Гольцов принял участие в этом строи­
тельстве в качестве советника с широкими полномочи­
ями. Я уполномочен сделать вам это предложение. На­
деюсь, что условия контракта удовлетворят сеньора
Гольцова.
— Борис Николаевич, он это серьезно? — ошелом­
ленно спросил Георгий.
— А ты как думал? Если он приперся к тебе из са­
мого КаракАса, это, по-твоему, несерьезно?
— КарАкаса, — поправил переводчик.
— Неважно. Тебе сделали деловое предложение.
— Да кто же меня отпустит?! Я даже не член партии.
— Я отпущу, тебе этого мало? Им нужен толковый
инженер, коммунистов у них своих хватает. Решай.
— Один вопрос, — обратился Георгий к переводчи­
ку. — Спросите у него, воруют у них на стройках це­
мент?
— Так и спросить?
— Так и спросить.
Лицо вице-президента выразило крайнюю степень
недоумения.
— Он не понял вопроса, — объяснил переводчик. —
Нет, у них на стройках цемент не воруют. Он не знает
ни одного такого случая и не понимает, зачем это может
понадобиться. Если кому-то нужен цемент, его поку­
пают с доставкой на дом.
— Если так, я согласен, — сказал Гольцов.
176

★ * *

Через два месяца он сошел с трапа «Боинга 737» ком­
пании «Дельта» в международном аэропорту Каракаса.
На Урале уже свирепствовали морозы, в Москве стояла
слякотная зима, а здесь вовсю цвели какие-то диковин­
ные цветы, была весна. В Каракасе круглый год весна.
Весь багаж Гольцова уместился в абалаковском рюк­
заке — в том же, с каким он приехал в Нижний Кут.
Через три года, когда он отплывал из Каракаса на оке­
анском лайнере «Куин Элизабет 2», вещей у него было
побольше. В трюме стоял белый «линкольн», подарен­
ный русскому инженеру Гольцову Энергетической ком­
панией Венесуэлы в знак благодарности за сэконом­
ленные миллионы боливар. В одном из кожаных чемо­
данов фирмы «Монблан» — свадебное платье Барбары
Валенсии, его юной жены поразительной, заворажива­
ющей красоты.
Трансатлантический круиз закончился во француз­
ском Гавре. Молодожены проехали по всей Европе:
Париж, Мюнхен, Вена, Мадрид, Рим. Это было их сва­
дебное путешествие. Позже Гольцов рассказывал, что
больше всего его поражала свобода, с какой они пере­
секали границы. Не выходя из машины.
На польско-советской границе в Бресте свобода
кончилась...»

II
«Всегда интересно, как наши успешные предпри­
ниматели заработали свои капиталы. Не олигархи, с
ними все ясно. Нет, обычные предприниматели, кото177

рые не покупают футбольных клубов и стометровых
яхт, которые создали свой бизнес и умело им управля­
ют. В этом интересе присутствует не то чтобы рев­
ность, но как бы некий укор судьбе: почему они смогли,
а я нет, что за несправедливость? Ведь начинали оди­
наково, с нуля, отмена запрета на частнопредпринима­
тельскую деятельность была для всех, закон о коопе­
ративах тоже для всех. Почему же они жируют, а я с
трудом дотягиваю от гонорара до гонорара? Почему?
Потому. Удача — дама капризная, она не любит ленивых
и слабовольных. Добавлю — и нелюбопытных.
Здесь я пропущу несколько страниц. Может быть,
напишу потом.Сейчас нет у меня слов и душевных сил,
чтобы описать то, что пережил мой герой, когда уми­
рала его жена. Тот, кому приходилось терять любимых,
знает, как это бывает. Кому не приходилось — дай Бог,
чтобы и не пришлось. Люди, близко знавшие Георгия в
те годы, рассказывали, что после смерти Барбары Ва­
ленсии он стал другим — гораздо более мягким к дру­
зьям и к тем, кого считал друзьями. Будто видел смерть
за их спинами и не хотел потом казниться за то, что мог
сделать для них, но не сделал. Не мне судить, было ли
ему, что ставить себе в вину перед Барбарой Валенси­
ей. Разве что то, что привез этот экзотический цветок
в Москву.
В Венесуэле Гольцов побывал с экскурсией на карибских островах, где добывали гуано — скопивший­
ся за столетия помет морских птиц. Его дробили, рас­
фасовывали и отправляли в Европу, где оно пользо­
валось большим спросом — как ценное азотное и
фосфорное удобрение для садоводов и цветоводов.
178

Позже, во время свадебного путешествия по Европе,
он видел в цветочных магазинах Германии и Австрии
пакеты гуано. Правда, не из Венесуэлы, а из Чили.
Стоили они раз в десять дороже обычных азотно-фос­
форных удобрений. Георгия это заинтересовало, он
купил пакет и в Москве отдал его в лабораторию Ти­
мирязевской академии, дабы сделать анализ и срав­
нить его с анализом куриного помета, которым захле­
бывались подмосковные птицефабрики. Результаты
удивили даже ученых-агрономов: при почти равном
содержании азота и фосфорной кислоты гуано содер­
жало незначительное количество микроэлементов, что
без труда можно было компенсировать в процессе
изготовления.
Первую опытную партию «Guano of Russia» Гольцов
повез сам в багажнике «линкольна». В Вене его встре­
тили без энтузиазма, зато немцы в Дюссельдорфе про­
явили к его предложению живой интерес. По распоря­
жению вице-президента фирмы «Блюменгартен» сде­
лали анализы русского гуано и согласились принимать
его на реализацию. Но не в два раза дешевле гуано из
Чили, как хотел Гольцов, а в три. Был подписан снача­
ла договор о намерениях, а затем создано совместное
предприятие немецкой фирмы с российским ЗА О «Росарт», учрежденным Гольцовым.
Чтобы начать производство, требовались немалые
деньги. Георгий обнулил свой счет во Внешторгбанке,
продал «линкольн», жравший по двадцать литров высо­
кооктанового бензина на сто километров, а с бензином
уже было плохо и улучшений не ожидалось, пересел
в экономичные «Жигули». Набрал столько кредитов в
коммерческих банках, что Олег Михеев, которого он
пригласил в компаньоны, наотрез отказался участво­
179

вать в этой безумной афере и согласился только на
роль наемного менеджера — финансового директора.
На одной из крупных птицефабрик арендовали
часть территории, организовали там цех по сушке ку­
риного помета и обогащению его микроэлементами,
поставили автоматическую линию по расфасовке рус­
ского гуано и упаковке его в яркие целлофановые па­
кеты, проплатили рекламную кампанию в специализи­
рованных изданиях Германии. Первая фура, приехав­
шая в Дюссельдорф, была распродана за несколько
дней. После этого транспортный мост между Москвой
и Германией заработал бесперебойно. Вскоре посту­
пили первые заказы из Австрии, а потом из Франции
и Италии.
На деньги, полученные за «Guano of Russia», в Ев­
ропе покупали компьютеры, в России продавали их
всем, кому они были нужны. А нужны они были всем.
Но денег у покупателей не было, расплачивались сво­
ей продукцией. Крупный целлюлозно-бумажный ком­
бинат в Карелии расплатился целлюлозой, которой на
его складах было в избытке, а в Европе она стоила
очень дорого. Камский автозавод в уплату за компью­
теры предложил десять «КАМАЗов». Их отогнали в Мон­
голию, в обмен получили овчину и качественную кожу.
Кожу продали курской фабрике «Обукс», а с овчиной
помучались, пока не переоборудовали меховую ф аб­
рику в Талдоме и не наладили на ней пошив дубленок,
недорогих и пользующихся большим спросом.
Всего за несколько лет «Росарт», переименованный
в «Росинвест», превратился в многопрофильный хол­
динг с интересами в самых разных отраслях, от строи­
тельства до нефтепереработки, и с годовым оборотом
в десятки миллионов долларов. Вручая Гольцову пре­
180

мию «Предприниматель года», председатель Торговопромышленной палаты тяжеловесно пошутил:
— Все мы очень хорошо умеем превращать деньги
в говно. Поприветствуем же человека, который умеет
превращать говно в деньги. Побольше бы нам таких
людей. Потому что говна у нас много...»

III
Расшифровка разговора с президентом госкорпо­
рации Анатолием Геннадиевичем N. Москва, 12 января
2009 года.
«— Спасибо, Анатолий Геннадиевич, что нашли вре­
мя встретиться со мной.
— Вы написали, что собираете материал для книги
о Гольцове. Он был моим другом. Я чувствую вину за
то, что так сложилась его судьба. Так не сложилась.
Никакой моей вины нет, но я вспоминаю о нем с тяже­
лым чувством. Что вы хотите узнать? Спрашивайте.
— Когда вы познакомились?
— Году в 87-м или в 88-м, точно не помню. А где —
хорошо помню. В салоне одной демократической жур­
налистки. У нее по средам собиралась разношерстная
публика — писатели, журналисты, экономисты, теле­
визионщики. Огромная гостиная в старом доме на Твер­
ской, тогда еще улице Горького, рядом с рестораном
«Арагви». Все, понятное дело, очень прогрессивных
взглядов. Каждую среду был заглавный гость, из людей
известных. Однажды пришел Андрей Дмитриевич С а ­
харов. Бывали Юрий Афанасьев, Гавриил Попов, глав­
ный редактор тогдашнего «Огонька» Виталий Коротич,
181

Юрий Черниченко. Вы, наверное, и не помните этих
фамилий.
— Почему? Очень хорошо помню.
— Однажды честь быть приглашенным выпала и
мне, я считался экономистом весьма радикальных
взглядов. Ну, рассказал, как я понимаю ситуацию.
Начался бурный спор с переходом на личности. Обо
мне сразу забыли, чему я был очень рад. Налил себе
вина, сел с бокалом в углу гостиной. Рядом сидел
молодой человек, лет на пять моложе меня. В спор не
вмешивался, только слушал. Но как-то очень хорошо
слушал, значительно, если вы понимаете, что я имею
в виду. Есть люди, которые умеют говорить. Гораздо
реже встречаются люди, умеющие слушать. Он умел.
Это и был Георгий Гольцов. Задал несколько точных
вопросов. Помню, я употребил расхожий тогда тер­
мин «социализм с человеческим лицом». Он возразил,
спокойно, но с такой внутренней убежденностью,
что у меня пропала всякая охота спорить: «Социализ­
ма с человеческим лицом не бывает, только с нече­
ловеческим». Вот так мы познакомились. Вы курите?
— Курю.
— Закуривайте, не стесняйтесь. Я давно бросил, но
дым по-прежнему нюхаю с наслаждением. На чем я
остановился?
— Так вы познакомились.
— Д а. Позже я стал депутатом Первого Съезда на­
родных депутатов СССР, вошел в Межрегиональную
депутатскую группу, потом в Координационный совет
МДГ. МДГ — тогда это было очень круто. Он работал в
секретариате группы, мы часто встречались на конфе­
ренциях, а больше при подготовке конференций. Вот
тогда я и понял, чем мы, демократы, отличаемся от него,
182

тоже демократа, но совершенно иного происхождения.
Наш демократизм был умственный, из головы. И, как
бы это сказать, от противного. Мой отец, например,
был профессором, читал курс марксизма-ленинизма.
Отец Егора Гайдара — военный корреспондент «Прав­
ды». Ну, и как мы могли относиться к их идеям? Демок­
ратизм Георгия был совершенно другой, нутряной, не­
приятие советской власти сидело у него в подсознании.
Вы знаете, как он стал сиротой?
— Знаю. Его отец погиб при расстреле рабочих в
Новочеркасске в июне 62-го года.
— Мне он стал понятен, когда я об этом узнал. Его
отношение к советской власти не было жгучей нена­
вистью, такой, знаете ли, что выводит людей на барри­
кады под пули. Но оно предопределяло все его поступ­
ки. Он редактировал документы МДГ, его замечания
всегда были содержательны. Как сейчас говорят —
креативны. И он умел на них настоять. Благодаря сво­
ей внутренней убежденности. Найдите и прочитайте
книгу «Огонь на поражение». Мне ее подарил Георгий.
Это о событиях в Новочеркасске, вы многое поймете в
своем герое.
— Я ее читал. Скажу больше, я ее написал. Гольцов
финансировал издание.
— Серьезно? А я все никак понять не мог, откуда
мне знакома фамилия Ларионов. Не связал, извините.
— Не извиняйтесь. Мне приятно, что кто-то еще
помнит книгу, написанную двадцать лет назад.
— Тогда вы поймете логику его поступков. Он очень
активно участвовал в политической жизни вплоть до
конца 91-го года. А потом — как отрезало, занялся биз­
несом. Ему предлагали должности в правительстве, в
администрации президента Ельцина. Нет. Он выполнил
183

задачу, которая сидела внутри, и потерял интерес к
политике.
— Насколько я знаю, не совсем. В 96-м году он вер­
нулся в политику. Это так?
— Да, я привлек его к работе предвыборного шта­
ба президента Ельцина. Я был одним из руководителей
штаба. Не того, формального, который возглавлял ви­
це-премьер Сосковец, а настоящего, рабочего. Нам
остро не хватало креативных людей со свежими иде­
ями. Я предложил Георгию должность своего замес­
тителя. Он согласился и начал работать. Это была
весна 9б-го года, очень тяжелое для нас время. Ельцин
болел, штаб Сосковца ничего не делал, коммунисты
набирали очки. Месяца через два, когда Георгий вник
в настоящее положение дел, в настоящее, а не в то,
что показывали опросы ВЦИОМ и транслировали по
телевидению, он пришел ко мне и сказал: «Анатолий,
мы делаем что-то не то». Мы давно уже были на «ты».
Народ устал от Бориса Николаевича, его реальный
рейтинг ниже трех процентов. Я ответил: «У нас нет
выбора. Выбор только один — Ельцин или Зюганов.
Ты хочешь, чтобы к власти снова пришли коммунис­
ты?» Он сказал: «Я не народ. И ты не народ. Если мы
демократы, мы не имеем права насиловать волю людей.
Они хотят Зюганова? Пусть получат Зюганова. Пусть
он посидит четыре года, наломает дров, и с коммунис­
тами будет покончено навсегда. Не нами, народом».
Такой вот был разговор. Кончился ссорой. Он сказал:
«Ты не демократ, ты большевик». После этого хлопнул
дверью и перешел в предвыборный штаб генерала
Лебедя. Борис Николаевич очень обиделся на него,
посчитал предательством. Сказал: «Я больше ничего
не хочу о чем слышать».
184

— С тех пор много воды утекло. Вы и сейчас дума­
ете, что Гольцов был не прав?
— Он был прав на все сто процентов. Из пламенных
демократов мы превратились в твердокаменных боль­
шевиков. И сами этого не заметили. В новейшей исто­
рии России было много драматических моментов. Но
президентские выборы 96-го года — это была настоя­
щая трагедия. Мы победили, но это была пиррова по­
беда, извините за банальное сравнение. Мы грубо сло­
мали хрупкий механизм демократии, который толькотолько появился. То, что мы имеем сейчас, это плоды
нашей победы.
— Что мы имеем сейчас?
— Не втягивайте меня в эту тему. Я давно ушел из
политики. Вы пришли поговорить о Гольцове? Давайте
говорить о нем.
— Вы знали, что его хотят посадить?
— Нет, я узнал об этом, когда суд уже шел. После
нашей ссоры мы практически не встречались. Очень
редко, чисто случайно.
— Откуда вы узнали? В СМИ ничего не было.
— Пришла Вера Павловна, жена Георгия, просила
вмешаться.
— Вы вмешались?
— У меня не было такой возможности. Я всего лишь
руководитель госкорпорации. Крупной, но не более
того. И это было бы неправильно понято.
— Кем?
— Кем надо.
— Я читал протоколы судебных заседаний. Судья
так вела дело, словно приговор был написан уже зара­
нее. Мы знаем, когда это бывает. Когда суд получил
указания сверху. С самого верху.
185

— Вы ошибаетесь. Гольцов — не Ходорковский.
Президент Путин, если вы его имеете в виду, знать о
нем ничего не знал. Слишком мелкая для него фигура.
— В начале нашего разговор вы сказали, что Гольцов
был вашим другом. Вы пытались ему помочь?
— Пытался. Даже летал к нему в колонию.
— Как вы могли туда летать? Там нет аэродрома.
— Самолетом до Мурманска, а оттуда на вертоле­
те. Это было в начале его срока. Я сказал ему: напиши
прошение о помиловании. Я бываю у президента, он
ко мне хорошо относится, подпишет. Георгий отка­
зался.
— Почему? Не считал себя виноватым? Ему инкри­
минировали неуплату сорока восьми миллионов дол­
ларов. Это было в обвинительном заключении и в при­
говоре суда.
— Я читал обвинение. И приговор тоже читал. Не
знаю, что произошло с этими миллионами. Не исклю­
чаю умысла. Но я не стал бы его за это осуждать.
— Вот как? У вас репутация убежденного государс­
твенника. И вы не осуждаете уклонение от уплаты на­
логов? Во всем мире это считается серьезным преступ­
лением.
— Во всем мире. Но не у нас. На эти миллионы Ге­
оргий не яхту себе купил. И не виллу в Испании. Он
построил новое здание для своего детдома. Не думаю,
что министр финансов распорядился бы этими деньги
лучше. В России «законно-незаконно» никогда не было
равнозначно «морально — аморально», а всегда транс­
формировалось в «прихватят-не прихватят». Его при­
хватили. Не повезло.
— Если так, что же мешало ему подать прошение о
помиловании?
186

— Он сказал, что не будет просить помилования у
того, кто его посадил. Он был уверен, что сидит по
приказу Путина.
— Почему он так думал?
— Георгий был богатым человеком и давал деньги
«Яблоку», С П С , даже коммунистам. Не потому, что раз­
делял их взгляды. Его идея была другая — восстановить
демократический механизм в России. Пусть будет мно­
го партий, пусть они конкурируют, из этого со време­
нем что-то произрастет. Люди всегда склонны преуве­
личивать свое значение. И дорого за это платят. Он мог
выйти через год. Вместо этого просидел лишних три
года.
— Если вы уверены, что никакого заказа на Гольцо­
ва не было, почему же его все-таки посадили?
— Не знаю. Там какие-то свои дела.
— Спасибо за разговор. Было интересно посмот­
реть на героя моей книги вашими глазами.
— Не думаю, что я много о нем рассказал.
— Зато много рассказали о себе...»

Глава седьмая
БЕСПЛАТНЫЙ СЫР В МЫШЕЛОВКЕ

I
Намерение Раисы развестись и разделить совмес­
тно нажитое имущество привело Олега Николаевича в
бешенство. Какое имущество ты со мной нажила? Ты
дня не работала, сидела на шее сначала у отца, а потом
на моей! Жрала, спала и пялилась в телевизор. Вот и
вся твоя работа! Даже в квартире не убиралась, всегда
держала домработницу. И за это отдать тебе миллиард
триста миллионов рублей? А пупок не развяжется?
Но закон был на ее стороне, с этим приходилось
считаться. Значит, нужно вывести из «Росинвеста» все
активы, разбросать их по подставным фирмам, чтобы
в офисе осталась только пара сломанных стульев. Вот
их и дели! За половину дачи на Николиной горе при­
дется заплатить, никуда не денешься. А больше — хрен
тебе с маком, моя дорогая!
Подставных фирм у Михеева было несколько, часть
лежащих, с нулевым счетом, часть функционирующих,
они бывали задействованы по мере надобности. Отло­
188

жив все дела и даже забыв на время о так некстати
ожившем Гольцове, Олег Николаевич начал прикиды­
вать, что куда перевести, рисовал сложные схемы. Он
так увлекся это работой, что не обратил внимания на
звонок следователя Кириллова из СКП, попросившего
заехать к нему на работу.
— Не могу, Саша, очень занят, давай в другой раз.
Кириллов отреагировал как-то неопределенно, а
через три дня Олег Николаевич получил из Следствен­
ного комитета повестку, доставленную почему-то не
по почте, а спецкурьером под расписку. Гражданин
Михеев О .Н . вызывался к следователю Кириллову для
допроса в качестве свидетеля по уголовному делу но­
мер такой. Пришлось ехать.
Вызов был на одиннадцать. Без пяти одиннадцать
Олег Николаевич вошел в кабинет Кириллова. Тот сухо
поздоровался с ним и, ничего не объясняя, провел его
в другой конец коридора, завел в длинную комнату и
посадил между какими-то людьми, по-разному одеты­
ми, но примерно одинакового возраста — лет пятиде­
сяти. Их было пять человек, Михеев оказался шестым.
После этого следователь вышел и вернулся с секре­
таршей в милицейской форме, двумя людьми среднего
возраста, мужчиной и женщиной, и каким-то челове­
ком лет сорока с незапоминающимся лицом, в одежде,
делающей его похожим на мастера из фирменного ав­
тосервиса, которого выдернули прямо с работы.
Секретарша села за столик и деловито раскрыла
ноутбук. Кириллов объявил скучным казенным тоном:
— В соответствии со статьями 164-й и 165-й Уго­
ловно-процессуального кодекса Российской Федера­
ции начинаю процедуру опознания. Опознание про­
189

изводится в присутствии понятых. Понятые, назовите
себя секретарю-протоколисту. Фамилия, имя-отчест­
во, год рождения, адрес.
— Семенова Анна Борисовна, 1975-го года, про­
живаю Лефортовский вал, 16, квартира 9, — поспешно
сообщила женщина.
— Грищук Иван Васильевич, 1971, Бауманская, 4,
квартира 56, — доложил мужчина. — Это будет долго?
— Ровно столько, сколько надобится для выполне­
ния процессуального действия, — отрезал Кириллов
и обратился к мастеровому: — Еськов Михаил Пет­
рович?
-Д а .
— С 2001-го по 2003-й год вы работали курьером
в дочерней фирме ЗА О «Росинвест» под названием «Инфосбыт»?
— Работал.
— В ноябре 2002-го года вы получали в Промстрой­
банке по доверенности три миллиона восемьсот тысяч
рублей наличными?
— Было такое дело.
— Посмотрите внимательно на сидящих здесь
граждан. Нет ли среди них того, кому вы отвезли эти
деньги?
— Есть. Здравствуйте, Олег Николаевич.
— Вы утверждаете, что три миллиона восемьсот
тысяч рублей вы передали этому гражданину?
— Ну да, утверждаю. Отдал под расписку, все до
копейки.
— Опознание закончено, — объявил следователь. —
Спасибо, все свободны. А вас, Олег Николаевич, поп­
рошу пройти в мой кабинет.
190

— Что это значит? — напустился Олег Николаевич
на Сашу, когда за ними закрылась дверь. Кириллов
предостерегающе подергал себя за ухо. — Объясните,
пожалуйста, что происходит? — сбавил Михеев тон.
— Объясняю, — тем же скучным казенным голосом
заговорил Кириллов. — По факту хищения из ЗА О «Росинвест» трех миллионов восьмисот тысяч рублей воз­
буждено уголовное дело. Почерковедческая экспер­
тиза проанализировала имеющиеся в распоряжении
следствия платежные документы и установила, что все
подписи на них сделаны вашей рукой...
— Чушь собачья! — перебил Михеев. — По зако­
рючке на платежке невозможно установить руку!
— Возможно, — возразил Кириллов. — Методика
экспертизы отработана и у суда не вызывает сомнений.
А только что вас уверенно опознал курьер, доставив­
ший вам деньги.
— Как вы его нашли?
— Он сам нашелся. Мы пытались его найти. У нас
была его фамилия, был его адрес, но он давно развелся
с женой, куда-то переехал. Регистрация осталась по
прежнему адресу, а где он живет, никто не знал. Подика найти человека в Москве! Еськовых в ней тысячи.
— И все же нашли?
— Он сам позвонил и сказал, что готов дать показа­
ния по этому делу.
— Откуда он узнал про дело?
— Понятия не имею. Откуда-то узнал. И поспешил
выполнить гражданский долг.
— Он же куплен, неужели не понимаешь? — повы­
сил голос Олег Николаевич, не обращая внимания на
предостерегающие жесты Кириллова.
191

— У следствия его показания сомнений не вызыва­
ют. Суд может не принять их во внимание, но это уже
дело суда. Из свидетелей вы перешли в разряд обвиня­
емых. По старым правилам я сейчас обязан бы взять
вас под стражу, но либерализация уголовного законо­
дательства, недавно проведенная президентом, этого
не рекомендует. Поэтому ограничусь подпиской о не­
выезде. Будьте любезны, автограф!
Михеев расписался на официальном бланке, а на
перекидном календаре следователя написал: «Нужно
поговорить». «Завтра, 14-00, у памятника Грибоедову
на Чистых прудах», — сразу ответил Кириллов, вырвал
листок и сжег его в пепельнице.
Назавтра без четверти два Олег Николаевич подъ­
ехал на Чистые пруды, оставил машину у Главпочтамта
и подошел к памятнику Грибоедову. Подмораживало,
вдоль бульвара тянул ледяной ветер. Поглубже надви­
нув шляпу и подняв воротник кожаного мехового паль­
то, он прохаживался возле памятника, нетерпеливо
поглядывая на часы.
Вчерашний вызов в СКП, процедура опознания и
даже возбуждение против него уголовного дела не то
чтобы совсем не обеспокоили Олега Николаевича, но
вызвали у него глубокое недоумение. Кириллов пре­
красно знал, чем он связан с Михеевым. И если Олег
Николаевич откроет рот, Кириллов загремит в лагерь
первым, и на много лет больше, чем Михеев. А тогда
зачем вся эта мрачноватая комедия?
В два часа Кириллова не было. В два пятнадцать не
было. Он появился только в двадцать минут третьего и
не от метро, а откуда-то сбоку. Студент и студент в
китайском пуховике и облезлой пыжиковой ушанке.
192

— Опаздываешь, Саша, это невежливо, — укорил
Олег Николаевич. — Я тебе не влюбленный, чтобы
ждать по полчаса.
— Я не опоздал. Пришел даже раньше вас. Провел
некоторое оперативное мероприятие.
— Какое?
— На профессиональном языке оно называется
контрнаблюдением. Вроде все чисто, слежки за вами
нет. Но на всякий случай давайте погуляем по буль­
вару.
Он подхватил Михеева под руку и повлек по пус­
тынной аллее.
— Ну? — сказал Михеев. — Я жду. Что за цирк ты
вчера устроил?
— Почему цирк? Совсем не цирк. Ты, Олег Никола­
евич, человек свободный, что хочешь, то и делаешь.
А я служивый. Мне приказали, я выполняю.
— Не пори ерунды! Дела почти десятилетней дав­
ности по случайности не всплывают. Сначала какой-то
аноним подбрасывает вам платежки, потом неожидан­
но появляется курьер...
— Но платежки настоящие, — заметил Кириллов. —
И курьер настоящий.
— Таких анонимок приходят в СКП десятки, если не
сотни! И только одной этой почему-то дают ход. Поче­
му, Саша?
— Я и сам задавал себе этот вопрос. Ответ у меня
только один. И ты его знаешь.
— Проплатили?
— Да, занесли.
— Кому?
— А вот об этом мы можем только гадать. Тому, кто
может отдавать приказы следователям.
7

Кэш

193

— Сколько?
— Олег Николаевич, ну и вопросы ты задаешь!
Откуда я знаю? Много. У нас на мелочи не размени­
ваются.
Михеев задумался. Это было похоже на правду. Во
всяком случае, логически все объясняло. Но кому по­
надобилось выстраивать против него такие сложные и
очень дорогостоящие комбинации? Пятьдесят тысяч
долларов, чтобы засветить его в «Финансах». Неизвес­
тно сколько, но уж никак не меньше, чтобы всплыло
это старое дело. Найти курьера в многомиллионной
Москве и притащить его на опознание — тоже очень
не даром. Был только один человек, способный на это.
И этим человеком был Георгий Гольцов. Но почему, по­
чему?! Он же ничего не знал. Он не знал ничего! А чего
не знают, того нет.
— Ладно, Саша, хватит гадать, давай по сути, —
предложил Олег Николаевич. — Можно закрыть дело?
— Все можно. Кроме того, что нельзя, — привычной
присказкой отозвался следователь. — Тут два пути.
Можно потянуть время, чтобы к суду истек срок дав­
ности. Отмазка у меня железная: руки не дошли. Зна­
ешь, сколько дел в работе у каждого следователя? Но
могут не дать. Если мы правы и наверх занесли.
— Второй путь?
— Закрыть дело. За отсутствием состава преступ­
ления. Назначу повторную экспертизу, забашляем эк­
спертов, они признают твои подписи на платежках
подделанными. Курьер? А что курьер? Сколько лет
прошло, мог и спутать.
— Сколько мне это будет стоить? — прямо спросил
Михеев.
194

— Вон та пара, все время идет впереди нас. Давай­
те отстанем... Тридцать.
— Тридцать чего? — не понял Михеев.
— Тридцать миллионов.
— Рублей?
— Не долларов же, — усмехнулся Кириллов.
— Вот это инфляция у вас! — восхитился Олег Ни­
колаевич. — Летом было три миллиона, а сегодня уже
тридцать? Это же миллион долларов!
— А я предупреждал, что будет дороже. Тогда была
доследственная проверка. Прикрыть ее — как два бай­
та переслать. Уголовное дело — совсем другой расклад.
И не мне же в карман, придется делиться.
— У меня нет таких денег.
— Да ладно тебе, Олег Николаевич, прибедняться.
Бедные люди в рейтинги «Финансов» не попадают. О т­
щипнешь от своих миллиардов, не убудет. Зато будешь
спокойно жить.
— Я должен подумать.
— Надумаешь — дай знать. Скажи, что в ресторане
«Пиноккио» на Кутузовском новый повар из Италии, я
пойму. А теперь давай разбежимся. Ты еще погуляй, а
я отвалю. Не нужно, чтобы нас видели вместе.
Кириллов исчез так же незаметно, как появился.
Михеев дошел до пруда, прихваченного у берега лед­
ком, бессмысленно поглазел на черную воду, замутнен­
ную снегом, и вернулся к машине. Долго сидел в сало­
не, отогреваясь, молчал, наливался злостью. Злость
превратилась в ярость. Николай Степанович с беспо­
койством поглядывал в зеркало заднего вида на потем­
невшее лицо хозяина.
— Ш еф, с вами все в порядке?
7*

195

— Да. Поехали.
— Куда?
— На Дмитровку, в Генеральную прокуратуру.

II
Следователя СКП по особо важным делам, подпол­
ковника юстиции Кириллова арестовали в ресторане
«Пиноккио» на Кутузовском проспекте в тот момент,
когда он получал взятку в тридцать миллионов рублей
от предпринимателя Михеева за обещание закрыть
уголовное дело против него. Оперативники защелкну­
ли на нем наручники, когда он собирался положить в
карман вексель «Промстройбанка» на тридцать милли­
онов, только что заверенный подписью одного из вицепрезидентов банка. Вексель был выписан на предъ­
явителя и мог быть беспрепятственно обналичен в
любом отделении банка. Он был настоящий, вице-пре­
зидент был настоящий, его подпись была настоящей,
только поперек векселя специальным составом было
написано слово «Взятка». Оно становилось видным в
тот момент, когда ее освещали специальным прибором.
Что и было продемонстрировано всем присутствую­
щим и понятым из официантов ресторана «Пиноккио».
Как все люди, имеющие неограниченную власть над
другими людьми и привыкшие этой властью безнака­
занно пользоваться, психика следователя Кириллова
такого испытания, как неожиданный арест и помеще­
ние в одиночную камеру СИ З О «Лефортово», не вы­
держала. На первом же допросе он расплылся, как
студень, жалобно говорил о больной маме, которая не
сможет без него, о неработающей жене, на руках ко­
196

торой останутся двое малолетних детей, уверял, что
все это чудовищное недоразумение и что он покончит
с собой, если оно немедленно не разъяснится. Но сле­
дователи и не таких видали.
Олег Николаевич Михеев в своих расчетах оказал­
ся прав, учтя нескрываемую вражду между Генпроку­
ратурой и Следственным комитетом. Следователь СКП
Кириллов, взятый с поличным на взятке, был для про­
курорских бесценным подарком. Теперь из него нуж­
но было выжать все преступные связи и доказать, что
Следственный комитет насквозь пронизан коррупцией,
а в общем — что создание его и выделение из Генпро­
куратуры было решением поспешным, непродуманным
и подлежащим отмене.
Но тут следователи наткнулись на препятствие. Аре­
стованный Кириллов признавал, что уголовное дело на
предпринимателя Михеева возбудил лично сам, по соб­
ственной инициативе, из корыстных побуждений, не
получая никаких указаний от своего руководства. Вряд
ли он выгораживал свое начальство из любви к нему,
тактика его было иная. Одно дело, когда преступление
совершается в одиночку, а совсем другое — когда в
составе преступной группы по предварительному сго­
вору. Уж это подполковник юстиции очень хорошо по­
нимал. Интенсивные допросы ничего не дали, Кириллов
упорно стоял на своем. Тогда применили метод, который
всегда приносил результаты: из лефортовской одиноч­
ки подследственного перевели в С И З О «Матросская
тишина» в камеру, рассчитанную на сорок заключенных,
в которой помещалось человек сто двадцать. На допро­
сы не вызывали, пусть созреет.
Однажды контролер объявил:
— Кириллов! Без вещей на выход!
197

Его завели в комнату, где следователи проводили
допросы, а адвокаты встречались со своими подзащит­
ными, и оставили одного. Через некоторое время вошел
среднего роста, плотного телосложения человек в с е ­
ром пиджаке и черном свитере под горло, с очень ко­
роткой седой прической. Удобно устроился на привин­
ченном к полу стуле и дружелюбно, как показалось
Кириллову, кивнул:
— Садитесь. Давайте поговорим.
В руках у него не было ни портфеля, ни даже папки
с делом. Всех следователей Кириллов знал, он был не
из них. На адвоката тоже не похож — слишком обсто­
ятельный, как человек, которому некуда торопиться.
Адвокат, назначенный ему судом, всегда спешил, ему
жалко было тратить время на обвиняемого, дело кото­
рого по причине своей ясности не имело ни малейшего
шанса на выигрыш.
— Я не буду вас расспрашивать о деле, за которое
вас хотят посадить, меня оно не интересует, — начал
незнакомец. — А вот одно старое дело меня очень ин­
тересует. Гольцов — говорит вам что-то эта фамилия?
— Вы кто? — спросил Кириллов.
— Моя фамилия Панкратов. Могу назвать свою долж­
ность, но она вам ничего не скажет, а вызовет только
недоумение. Сразу скажу, что не имею никакого отно­
шения к МВД, прокуратуре и вообще ко всем правоох­
ранительным органам.
— Как вас сюда пустили? Мне даже с женой свида­
ния не дают!
— Хороший вопрос. Теперь попробуйте на него
ответить.
— По блату? — предположил Кирилов.
198

— Ответ неправильный. Ни с Генеральным проку­
рором, ни с министром юстиции, ни даже с начальни­
ком тюрьмы я не знаком. Как-то не привелось.
— За бабки?
— Угадали. Всего со второго раза.
— Но это же сколько нужно было занести?..
— Много, — подтвердил Панкратов. — Не будем
терять времени. Вы помните дело Гольцова? Его о с у ­
дили в 2004 году за уклонение от уплаты налогов.
Следствие вели вы, тогда еще в Таганской межрайон­
ной прокуратуре. Помните?
— Допустим.
— Расскажите о нем.
— Зачем мне это нужно?
— Не торгуйтесь, Кириллов. Возможно, я дам вам
хороший совет. Но не раньше, чем вы ответите на мои
вопросы. Все, что вы скажете, останется между нами
и никакого вреда вам не принесет. Как видите, у меня
нет никакого диктофона. Даже обыкновенной авторуч­
ки нет. Продолжим? Или вызывать контролера?
— Спрашивайте.
— Как возникло это дело?
— Обыкновенно. Как все дела возникают? Так и это
возникло.
— Дела о неуплате налогов в 1998 году просто так
не возникают в 2004 году.
— Еще и как возникают! — возразил Кириллов. —
Вспомните Ходорковского.
— Гольцов не Ходорковский. Я не буду вас пытать,
Кириллов. Не хотите говорить, так и скажите. И я сра­
зу уйду. Когда и как вы узнали, что предприниматель
Гольцов в 1998 году не доплатил налоги с двухсот мил­
лионов долларов?
199

— Пришел один человек. Сказал, что очень боится,
что недоплату повесят на него и он сядет. Попросил
совета.
— Вы его знали?
— Немного, через знакомых. Теперь я понимаю, что
он ко мне присматривался. Уже тогда, сволочь!
— И понял, что с вами можно иметь дело. Это был
Михеев?
-О н .
— Что было дальше?
— Я посмотрел документы. И понял, что зацепиться
не за что.
— Недоплата была?
— Была. Но сделано было все очень чисто. Из фир­
мы налоги перевели в «Сибстройбанк», он как раз в это
время обанкротился, перевод не прошел.
— Что значит не прошел? — уточнил Панкратов. —
Вернулся обратно?
— Ну да, на счет фирмы. Оф ис банка продали за
долги, все архивы выкинули на помойку. Но платежка
в фирме осталась. Получалось, что все налоги уплаче­
ны, не придерешься. А что они пропали в «Сибстройбанке» — это уже не их проблемы. Осень 98-го года,
вспомните. Банки лопались, как мыльные пузыри.
— Вы сказали Михееву, что оснований для возбуж­
дения уголовного дела нет?
— Сказал. Он спросил: а если платежка исчезнет?
Я ответил: тогда совсем другое дело.
— И она исчезла, — констатировал Панкратов. —
А компьютерную базу данных основательно подпортил
вирус. Я внимательно прочитал все протоколы судеб­
ных заседаний. У меня создалось твердое убеждение,
что весь процесс был проплачен. Весь — от следова­
200

теля до прокурора и судьи. Сколько вы получили от
Михеева за то, чтобы возбудить уголовное дело?
— Нисколько. Мне оно было нужно. Для карьеры.
Таких дел в Таганской прокуратуре еще не было. Везде
были, $ у нас не было. Наверху могло создаться впе­
чатление, что мы потеряли политическое чутье. Поэто­
му я его возбудил.
— Вы забыли, Кириллов, с чего мы начали разго­
вор, — мягко упрекнул Панкратов. — Я никого не пред­
ставляю, передо мной не нужно врать и оправдываться.
Я знаю, зачем Михееву было нужно это уголовное дело.
Он боялся, что Гольцов выкинет его из бизнеса. И было
за что. Он ошибся, у Гольцова и в мыслях этого не было.
Он умел прощать друзей. Тех, кого считал друзьями.
А теперь научился не прощать. Сколько вам заплатил
Михеев?
— Я уже сказал — нисколько.
Панкратов неторопливо поднялся.
— До свиданья, Кириллов. Правильнее сказать —
прощайте. Вряд ли мы с вами еще встретимся. Разве
что случайно. Лет через десять. Не думаю, что я вас
узнаю. Зона очень меняет людей.
Следователь Кириллов живо представил, как сейчас
загремит ключ в двери, хмурый контролер проведет его
по коридорам СИ ЗО и впихнет в камеру, до отказа на­
битую людским сбродом — грязным, наглым, уважаю­
щим только грубую физическую силу и ничего не зна­
ющим о правах человека. И он уже никогда не услышит
нормальную человеческую речь.
— Не уходите, — попросил Кириллов. — Пожалуй­
ста. Я отвечу на ваши вопросы.
— Сколько вам заплатил Михеев? — повторил Пан­
кратов.
201

— Двести тысяч долларов.
— Всего-то?
— Тогда это были большие деньги, я на них купил
квартиру.
— Сколько занесли прокурору Анисимову?
— Сто тысяч.
— Судье Фроловой?
— Триста. Другой уровень, все зависело от нее.
— Кто передал взятку судье?
— Адвокат Погорелов. Он ее хорошо знал, они вмес­
те учились в юридическом институте.
— Адвокат Погорелов? — не поверил Панкратов. —
Он же защищал Гольцова. И Гольцов ему хорошо пла­
тил. Его тоже купили?
— Нуда.
— За сколько?
— Не знаю.
— Кто ему заплатил?
— Сам Михеев.
— Теперь я понимаю, почему Гольцов отказался от
последнего слова, — заключил Панкратов. — Он все
понял. Но слишком поздно.
— Вы хотели дать мне совет, — напомнил Ки­
риллов.
— Обязательно дам, — пообещал Панкратов. — Но
мы еще не во всем разобрались. Что за повестку вы
послали Гольцову в сентябре 2008 года?
— Повестку? — переспросил Кириллов. — Какую
повестку?
— Вы вызвали его на допрос в качестве свидетеля.
На четырнадцатое сентября.
— Да, было такое, послал.
202

— Зачем? Хотели возбудить против него новое
дело?
— Нет, попросил Михеев.
— Зачем это было нужно Михееву?
— Какие-то дела по бизнесу. Гольцов начал высту­
пать, его нужно было утихомирить. Напомнить, что он
вышел по УДО, и срок еще не закончился.
— Сколько за это вам заплатил Михеев?
— Ни рубля. Это была товарищеская услуга, я не
мог ему отказать. Вы уж совсем принимаете Следствен­
ный комитет за универсам.
— А я все думаю, на что похож Следственный ко­
митет? Правильно, на универсам. У всего своя цена.
— А в прокуратуре — не так? — огрызнулся Кирил­
лов. — А в судах?
— Не буду спорить, вам лучше знать. Так вот, совет.
Он такой. Я представляю, на что вы рассчитываете,
когда берете все на себя. Преступление совершено в
одиночку, без предварительного сговора и участия тре­
тьих лиц. Одна статья. Еще вы надеетесь, что ваши
начальники, узнав о вашей твердости в их защите, под­
ключат свои связи и вытащат вас из тюрьмы. Не надей­
тесь. Никто и пальцем ради вас не шевельнет, вас уже
списали. А Генпрокуратура найдет способ упаковать
вас по максимуму. Не за взятку. За вымогательство в
особо крупном размере с использованием служебного
положения. От семи до пятнадцати лет. Вот что вам
светит. В наших законах еще нет такого понятия, как
сделка с правосудием. Но есть статья, предполагающая
смягчение наказания за деятельное раскаяние и с о ­
трудничество со следствием. Так что не стройте из себя
Зою Космодемьянскую. Сливайте всех, с кем имели
дело. Сдавайте и не раздумывайте. Зачтется.
203

— Я н и с кем не имел дела! — закричал Кириллов. —
Ни с кем! Я все сам, один!
— Никогда не нужно считать других глупее себя.
Кто же поверит, что вам дали бы хапнуть тридцать мил­
лионов рублей? Миллион долларов! Не по чину, Кирил­
лов. Тот, кто попросил меня провести с вами этот раз­
говор, человек не кровожадный. Ему хватит, если вы
отсидите столько же, сколько отсидел он. Больше мож­
но, а меньше нельзя.
— Вы о ком говорите?
— Не догадываетесь? Кого может интересовать это
старое дело?
— Кого?
— А вы подумайте.
— Гольцова? — неуверенно предположил Кирил­
лов. — Но он погиб!
— Для вас — нет. И для всех, кто вычеркнул из его
судьбы четыре года жизни. У грехов, Кириллов, очень
длинные тени!..

III
Адвокат Василий Афанасьевич Погорелов был всем
доволен в жизни. Мало кто в сорок два года смог до­
биться того, чего добился он. Член исполкома Гильдии
российских адвокатов, член Общественной палаты,
владелец юридической фирмы «Погорелов и партнеры»,
с которой охотно сотрудничали самые известные ад­
вокаты России. Партнеров не было, но с ними название
звучало солиднее. Но самым большим достижением
было то, что он вошел в первую сотню так называемо­
го президентского резерва — в сто кандидатов, которым
204

было предназначено занять высокие государственные
посты. Правда, потом к сотне прибавили еще тысячу,
президентский резерв разбавился, как бочковое пиво
в руках умелой торговки, но первая сотня оставалась
первой сотней. Какие должности ему будут предложе­
ны, Погорелов мог только гадать, но гадал всегда с удо­
вольствием.
Единственное, чем он был недоволен — его соб с­
твенная физиономия. Слишком круглая, слишком про­
стецкая, плебейская. Чего он только ни делал, чтобы
ее как-нибудь облагородить! Отращивал длинные во­
лосы — лицо становилась бабьим. Обрастал трехднев­
ной модной щетиной — становился похожим на алкаша
с бодуна. Отпускал усы, они выглядели будто прикле­
енные, как с чужого лица. Завел было очки в красивой
оправе с простыми стеклами, но так и не смог к ним
привыкнуть.
В детстве, которое он провел в подмосковных Мы­
тищах, это его не беспокоило, слишком умных, очка­
риков и евреев били, но после окончания Всесою зно­
го заочного юридическому института, позже ставшего
Московской юридической академией, что звучало го­
раздо солиднее, понял, что внешность ему сильно ме­
шает. Посмотрев на него, денежные клиенты выбира­
ли других адвокатов, с профессорскими бородками и
умными, все понимающими глазами. Ничего они не
понимали, даже речь в суде построить не умели. По­
горелов понял, что в юридической консультации он
ничего не высидит, стал охотно брать на себя защиту
неимущих обвиняемых по назначению суда. Платили
за это гроши, для всех адвокатов это была повинность.
Он тщательно готовился к процессам, всегда вычленял
политическую составляющую и делал акцент на ней.
205

Политическая составляющая была в любом деле — от
ограбления торгового ларька безработным слесарем
до бытового убийства пьяного сожителя матерью дво­
их детей. Кто довел слесаря до необходимости грабить
ларек, чтобы добыть себе средства к существованию?
Какие условия жизни заставили женщину, мать двоих
детей, схватиться за топор?
Вскоре адвоката Погорелова возненавидел весь
прокурорский и судейский корпус Москвы. Не потому,
что он был сильным процессуальным противником,
большинство дел он проигрывал, но и из неудач умел
извлекать выгоду. Протесты прокуроров и требования
судей говорить по существу дела, а не заниматься де­
магогией, он расценивал как попрание гражданских
прав и свобод, клеймил судей за обвинительный уклон,
пережиток советских времен, давал понять, что судьи
политически ангажированы или даже куплены. Делал
это оскорбительными намеками, пожиманием плеч и
разведением рук. Язык у него был подвешен ловко, он
никогда не давал формальных поводов обвинить себя
в неуважении к суду. Если же судья реагировал на его
тон, адвокат взмывал Цицероном обличающим: «Доко­
ле, Каталина?!» Раздражение, которое он вызывал у
судей свой манерой вести защиту, иногда приводило к
тому, что приговор был суровее, чем того требовали
обстоятельства дела. Но это мало кто замечал.
Широкую известность он получил после того, как
добился условного приговора для бывшего офицера
спецназа ВДВ, воевавшего в Чечне, которого обвиняли
в подготовке убийства по найму. Его речь на суде транс­
лировали по телевизору и напечатали многие газеты:
«Сегодня на скамье подсудимых не мой подзащит­
ный, а вся государственная система России, которая
206

обрекает своих солдат и офицеров, мужественных
защитников Родины, на нищенское существование,
которая толкает их в объятия криминала. Они вынуж­
дены соглашаться на убийства, чтобы обеспечить
сносные условия жизни своим семьям. Бездарные,
преступные войны, которые вел Советский Союз и
которые продолжает вести псевдодемократическая
Россия, насыщают общество ядерным потенциалом
злобы, ненависти, презрения к личности человека и к
его жизни!»
Он стал чаще мелькать в телевизоре, телевизион­
щикам нравилась хлесткость его оценок. Реклама сде­
лала свое дело, появились состоятельные клиенты. По
совету одного влиятельного знакомого он умерил пуб­
лицистический пыл и даже вступил в партию «Единая
Россия». Не потому, что разделял идеи партии, а по
простому житейскому соображению, что если пиво
продают только членам профсоюза, то правильнее
вступить в профсоюз, чем отказаться от пива. И все
пошло как нельзялучше.
Только вот собственная физиономия ему по-пре­
жнему не нравилась.
Офис юридической фирмы «Погорелов и партнеры»
располагался на улице Правды на восьмом этаже но­
вого здания, выросшего рядом со старой «Правдой» и
как бы придавившего ее своими размерами и современ­
ным видом. Аренда здесь стоила дорого, но место было
престижное, сообщавшее фирме респектабельность.
Не каждый может снимать здесь офисы.
Фирма занимала три комнаты — просторный ка­
бинет, обставленный светлой итальянской мебелью,
приемную и еще одну комнату для сотрудников. В при­
207

емной была не секретарша, как у всех, а референт,
недавний выпускник юридического факультета МГУ,
приличный молодой человек по имени Слава.
Обычно Погорелов приезжал в офис к десяти, ког­
да на московских улицах кончался утренний пик. В тот
день в середине марта, который он запомнил на всю
жизнь, он приехал чуть раньше и был раздражен про­
бками на Тверской, грязью, плюхавшейеся на лобовое
стекло его «лексуса», и плохо работающими «дворника­
ми», размазывающими грязь по стеклу — он забыл до­
лить жидкости в бачок омывателя.
При его появлении в приемной Слава почему-то
испуганно воткнулся в компьютер, а сидевшая с ним
сотрудница поспешно ушла в свою комнату. Погоре­
лов попросил сделать кофе и углубился в изучение
дела, которое ему предстояло обсудить со знаменитым
адвокатом Григорием Моисеевичем Сахаровым, ко­
торый должен бы приехать к одиннадцати. Дело ка­
салось рейдерского захвата крупного лесопромыш­
ленного предприятия в Сибири. Аргументы сторон
были настолько же убедительными, насколько и уяз­
вимыми. Но Погорелова интересовали не аргументы,
а то, что противоборствующие «хозяйствующие субъ­
екты» были очень богатыми людьми, процесс мог за­
тянуться на годы и при любом исходе принес бы ад­
вокатам хорошие деньги. Он бы и один взялся за это
дело, но авторитет Сахарова, известного тем, что он
выигрывал самые безнадежные имущественные спо­
ры, был очень нелишним. Погорелов решил: ладно,
пусть я буду младшим партнером, дело того стоит.
В одиннадцать Сахаров не пришел. Не было его и в
четверть двенадцатого. Странно, он всегда отличался
педантичностью. Погорелов вызвал референта:
208

— Григорий Моисеевич не звонил?
— Нет, Василий Афанасьевич. Я знаю, что у вас
назначена встреча на одиннадцать. Позвонить ему?
— Не нужно, позвоню сам.
В половине двенадцатого он набрал номер С аха­
рова:
— Григорий Моисеевич, я жду вас уже полчаса.
У вас что-то случилось?
— У меня? — раздался в трубке немного скрипучий
голос знаменитого адвоката. — Нет, любезный. Как я
понимаю, случилось у вас.
— О чем вы говорите? — не понял Погорелов.
— Вы газету «Мой день» видели?
— Нет. Я не читаю желтую прессу.
— Иногда нужно, там бывает кое-что интересное.
Прозвучали гудки отбоя. Погорелов сначала поду­
мал, что прервалась связь, но тут же понял, что Сахаров
положил трубку. Он вышел в приемную:
— Слава, спустись в фойе и купи в киоске газету
«Мой день». Сегодняшний номер.
— У меня есть.
— Ты читаешь эту газетенку? — удивился Погоре­
лов. — Зачем?
— Ну, покупаю в метро, для прикола...
Заметка на шестой полосе назвалась: «Нам пишут
из Дегунина». В короткой редакционной врезке сооб­
щалось, что письмо читателя публикуется без сокра­
щения и в авторской орфографии:
«Уважаемые редактора!
Пишет Вам подполковник внутренних войск Про­
копенко Иннокентий Иванович, 1964 года рождения,
русский, ранее не судимый. Уже 12 лет я являюсь на209

пальником исправительно-трудовой колонии № 6 Мур­
манской области. Колония расположена в деревне Д е ­
гунино и находится в стороне от центров цивилизации.
Газеты к нам приходят только на третий день, все но­
вости мы узнаем из телевизора, смотреть который уда­
ется не всегда из-за загруженности делами службы.
Поэтому я с большим опозданием узнал, что московс­
кий адвокат Погорелов Василий Афанасьевич включен
в президентский резерв и намечается его назначение
на высокий государственный пост. Я также видел по
телевизору его выступление на заседании Обществен­
ной палаты в комиссии по коррупции, где он осуждал.
Меня очень удивила эта информация, и вот почему.
С 2004 года по 2008 год в подведомственной мне
ИК-6 отбывал наказание заключенный Гольцов Г.А.,
осужденный на восемь лет лишения свободы. В конце
2007 года он обратился в суд с заявлением, в котором
содержалась просьба об условно-досрочном освобож­
дении, так как он отбыл половину срока заключения и
не имел замечаний от администрации исправительного
учреждения. Отвечая на запрос суда, я характеризовал
заключенного Гольцова Г.А. как вставшего на путь ис­
правления и замечаний от администрации колонии не
имевшего. В тот момент, когда я еще не отправил ответ
на запрос суда, а только собирался это сделать, в ко­
лонию неожиданно приехал адвокат Погорелов В .А .
Зная, что он защищал Гольцова на суде, я предполагал,
что попросит для своего подзащитного положительную
характеристику, но к огромному моему удивлению речь
зашла совсем о другом. Он предложил мне десять тысяч
американских долларов за то, чтобы характеристика
на Гольцова была отрицательная и в условно-досрочном
освобождении ему было отказано. Я швырнул эти дол­
210

лары ему и лицо и приказал удалиться из моего каби­
нета во избежание того, что я посажу его за взятку
должностному лицу при исполнении обязанностей. Что
он и сделал.
Уважаемые редактора! Объясните мне, как такие
люди, как адвокат Погорелов В .А ., могут быть членами
Общественной палаты и претендовать на высокие го­
сударственные посты? Я этого не понимаю.
Прокопенко И.И.
От редакции. К письму нашего читателя Прокопен­
ко приложена выписка из журнала посещений ИК-6 о
том, что адвокат Погорелов действительно посещал ко­
лонию 14 декабря 2007 года. Письмо написало автором
собственноручно и заверено печатью ИК-б. Подлинник
имеется в распоряжении редакции».

IV
Погорелов понял, что нужно действовать очень бы­
стро. Сначала он решил привлечь редакцию и подпол­
ковника к уголовной ответственности за клевету, но
решил, что это сильно затянет дело. Возможно, на не­
сколько месяцев. И все это время гнусная заметка будет
оставаться неопровергнутой и давать его недоброже­
лателям и завистникам повод для злорадства. А недоб­
рожелателей и завистников у него, как у всякого успеш­
но человека, было достаточно. Хватит гражданского
иска о защите чести, достоинства и деловой репутации
с опубликованием извинения в газете и с возмещением
морального ущерба в пять миллионов рублей. Это мож­
211

но организовать гораздо быстрей. Он не сомневался,
что суд удовлетворит иск. У них нет никаких доказа­
тельств. Ни одного! Собственноручное письмо тюрем­
щика? Засуньте его себе в задницу!
Через две недели в Краснопресненском мировом
суде Москвы, по месту нахождения газеты «Мой день»,
состоялось рассмотрение иска Погорелова к редакции
газеты и к подполковнику Прокопенко. Никогда еще
тихий мировой суд не видел столько журналистов и
телевизионщиков, небольшой зал заседаний был набит
до отказа. Интересы истца представлял член московс­
кой Гильдии адвокатов Рубинштейн, однокурсник По­
горелова по Московской юридической академии, часто
выступавший на стороне мэра Лужкова в его много­
численных тяжбах со СМИ и ни одного дела не проиг­
равший. Он сразу сказал:
— Не о чем беспокоиться. У них нет ни одного шан­
са. Я вообще удивляюсь, как они тиснули эту заметку.
Не иначе, как проплатили. У кого-то на тебя боль­
шой зуб.
От газеты был сам главный редактор, довольно мо­
лодой человек какой-то скользкой наружности с бега­
ющими глазами. Уже по одному его виду можно было
понять, что за хорошие бабки он напечатает что угод­
но, только давай. Интересы ответчика представляла
юрист редакции, симпатичная молодая женщина, по­
хоже — недавняя выпускница юрфака. Погорелову
даже стало жалко ее: вот уж повезло этой пигалице
ввязаться в безнадежное дело.
— Рассматривается иск о защите чести и достоинс­
тва, — объявила судья, сухопарая дама лет сорока,
немного смущенная обилием телекамер и направлен­
ных на нее фотообъективов и потому державшая себя
212

строго официально. — Истец — гражданин Погорелое
Василий Афанасьевич. Ответчик — редакция газеты
«Мой день». Истец утверждает, что заметка «Нам пишут
из Дегунина» содержит злостную бездоказательную
клевету, порочащую его честь, доброе имя и деловую
репутацию. Ответчик, почему вы опубликовали эту
заметку?
— Ваша честь, редакция считает своим журналист­
ским долгом поддерживать постоянную связь с чита­
телями, — ответила пигалица. — Мы часто публикуем
читательские письма. Это письмо показалось нам важ­
ным, поднимающими острые проблемы общества.
— Вы проверяли факты перед публикацией?
— Мы запросили в Мурманском управлении ФСИН
характеристику на подполковника Прокопенко. Она
была в высшей степени положительной. Он человек
прямолинейный, честный.
— Это все?
— Нет. Редакция командировала в Дегунино своего
корреспондента. Он встретился с автором письма и
записал разговор с ним на диктофон. Гражданин Про­
копенко повторил все, о чем написал в письме. Аудио­
запись и расшифровка могут быть предоставлены суду
и приобщены к делу.
Вмешался Рубинштейн:
— Если Прокопенко рассказал только то, что напи­
сал в письме, зачем нам тратить время? Имеются ли у
ответчика доказательства того, что в заметке есть хотя
бы доля правды? Мой клиент — человек публичный,
авторитетный в профессиональном сообществе, член
Общественной палаты. Мы создаем опасный преце­
дент. Так можно оболгать и опорочить любого обще­
ственного деятеля, который кому-то не понравился.
213

Этот суд должен стать предупреждением безответс­
твенным клеветникам.
— Ваша честь, прошу пригласить свидетеля, кото­
рый поможет суду разобраться в существе дела, — за­
явила пигалица.
— Кто этот свидетель?
— Подполковник Прокопенко Иннокентий Ивано­
вич. Он специально приехал на суд и ждет в кори­
доре.
— Ждет в коридоре? — удивилась судья. — Поче­
му? Свидетель в гражданском процессе имеет право
присутствовать в зале.
— Он стесняется, — объяснила пигалица.
— Пригласите свидетеля.
— Ваша честь, протестую! — возразил адвокат.
— Основание?
— Бесполезная трата времени.
— Протест отклонен.
Подполковник Прокопенко невозмутимо прошест­
вовал по узкому проходу между телекамерами и вод­
рузился на трибуну, которая сразу показалась хлипкой
под его грузной фигурой. Он был в парадном мундире,
в тугом галстуке, как бы немного мешающим ему ды­
шать, отчего он время от времени вертел тяжелой бри­
той головой. На Погорелова, сидевшего рядом с адво­
катом, он взглянул равнодушно, мельком, и было непо­
нятно, узнал он его или не узнал.
— Свидетель, назовите себя, — обратилась к нему
судья.
— Прокопенко Иннокентий Иванович, 1964 года
рождения, проживаю в деревне Дегунино Мурманс­
кой области. Женат, трое детей, жена домохозяйка.
Что еще?
214

— Достаточно. Кем вы работаете?
— Начальник исправительной колонии номер шесть.
— Знакомы ли вы с истцом Погореловым?
— Да, однажды встречались.
— Вы можете его узнать?
— Конечно, вон он сидит.
— Расскажите, при каких обстоятельствах вы встре­
чались с гражданином Погореловым.
— Я об этом все написал. И уже рассказывал кор­
респонденту.
— А теперь расскажите суду.
— Приехал он в лагерь четырнадцатого января. Чис­
ла я, конечно, не запомнил, потом уточнил по журналу
посещений. Я был уверен, что он хочет попросить за
осужденного Гольцова. Чтобы я дал ему хорошую ха­
рактеристику для УДО. Он же на суде защищал Голь­
цова. Я сказал, что уже заготовил бумагу и дал ему
прочитать. Но тут он повел себя как-то странно.
— В чем была странность?
— Сказал, что Гольцов уже не его клиент, и так скла­
дываются обстоятельства, что эта характеристика не
совсем уместна. Я прямо спросил: почему? Он еще
повилял, а потом дал понять, что есть серьезные люди,
которые не хотят, чтобы осужденный Гольцов вышел
по УДО.
— Он сказал, кто эти люди?
— Нет.
— Что было дальше?
— Я сказал: это не мне и не ему решать, решит суд.
Он сказал: вот именно, что мне. Если я напишу, что
Гольцов имел нарушения режима, УДО не будет.
— Вы могли это сделать? — вмешалась пигалица.
215

— Легко. Не так поздоровался, не так заправил кой­
ку, не там закурил, да мало ли.
— Продолжайте, свидетель, — предложила судья. —
Как отреагировал на это Погорелов?
— Он сказал: я вижу, что вы человек прямой и с вами
нужно говорить прямо. Вот это, сказал, вам за то, что
характеристика будет какая надо. И подсунул мне по
столу пакет в желтоватой бумаге. В нем было десять
тысяч американских долларов.
— Ваша честь, разрешите задать вопрос свидете­
лю? — вмешался Рубинштейн.
— Задавайте.
— Скажите, свидетель, как вы узнали, что в пакете
было десять тысяч долларов?
— Очень просто, я развернул пакет.
— И пересчитали деньги?
— Зачем? Пачка была в банковской упаковке, а на
ней написано: десять тысяч. Со значком доллар. Зачем
мне пересчитывать?
— Что вы сделали с долларами?
— Завернул и пересунул по столу Погорелову.
— В своем письме в редакцию вы написали: «Я швыр­
нул эти доллары ему в лицо и приказал удалиться из
моего кабинета во избежание того, что я посажу его за
взятку должностному лицу при исполнении обязаннос­
тей. Что он и сделал». А вы рассказываете, что это было
не так.
— Я выразился фигурально. Меня поманивало швыр­
нуть эти бабки в его сытую... в его лицо, но я сдержался.
Потому что находился при исполнении. Я сказал: забе­
рите свои деньги и срочно покиньте мой кабинет. Иначе
я привлеку вас за попытку дать взятку. Он умылся и
пошел.
216

— Он взял пакет с деньгами?
— Ну да, сунул в портфель.
— Наглая ложь! — не выдержал Погорелое. — Ложь
от первого до последнего слова!
— Ну какая же ложь? — простодушно удивился под­
полковник. — Заключенный Гольцов вышел по УДО?
Вышел.
— Ложь — про доллары! Ложь, что я для этого при­
езжал в колонию!
— А для чего? Проведать своего бывшего подзащит­
ного? Так с Гольцовым вы даже не встретились. Разве
не так?
Стук судейского молотка прекратил перепалку.
— У представителя ответчика есть вопросы к сви­
детелю?
— Нет, ваша честь.
— У представителя истца?
— Я не вижу необходимости опровергать эти голо­
словные, ничем недоказанные обвинения.
— Свидетель, вы свободны.
— Мне подождать в коридоре? — спросил подпол­
ковник.
— Можете остаться в зале. Суд удаляется на сове­
щание.
Через десять минут судья вновь появилась на своей
кафедре.
— Объявляю решение суда по иску гражданина
Погорелова к редакции газеты «Мой день» о защите
чести и деловой репутации. Суд решил: иск оставить
без удовлетворения.
— Это невероятно! — возмутился Рубинштейн. —
Вы принимаете решение без единого доказательства!
217

— Суд всегда руководствуется своим пониманием
дела и внутренней убежденностью, — парировала с у ­
дья. — Вы как юрист должны это знать. Решение при­
нято. Оно может быть обжаловано в десятидневный
срок. Заседание окончено.
Подполковник Прокопенко покинул зал и лишь на
крыльце расслабил галстук.
— Один вопрос, подполковник, — сунул ему дикто­
фон какой-то молодой журналист. — Вы отказались от
десяти тысяч долларов. Это было нелегко?
— Сынок, не напоминай мне об этом! Ты даже не
представляешь, как трудно! — ответил Прокопенко и
полез в синий «Форд-фокус», за рулем которого сидел
молодой человек кавказской национальности.
В следующем номере газеты «Мой день» появилась
короткая заметка о заседании Краснопресненского ми­
рового суда под крупным заголовком: «Умылся и пошел».
Решение было обжаловано в Мосгорсуде и оставлено
без изменений.
Через некоторое время Погорелову позвонили из
Гильдии российских адвокатов и передали, что его хо­
чет видеть председатель Гильдии, старый юрист, лау­
реат премии имени Плевако и множества российских
и международных наград. Он не предложил Погорело­
ву сесть и сам остался стоять, как бы давая понять, что
разговор будет коротким.
— Я не хочу комментировать то, что произошло с
вами, — сказал он. — Но будет лучше всего, если вы
покинете Гильдию по собственному желанию. Не смею
более вас задерживать.
Телефоны в офисе будто бы отключили, все разом.
От услуг юридической фирмы «Погорелов и партнеры»
218

отказались даже те клиенты, которые готовы были пла­
тить большие деньги за то, чтобы Погорелов взялся за
их дела. А известный московский ритейлер, в прошлом
крупный криминальный авторитет по кличке Федя Кри­
вой, а ныне уважаемый господин Федор Илларионович
Федотов, прямо сказал, не стесняясь присутствующе­
го в кабинете референта Славы:
— Братан, когда адвокат работает на меня, я дол­
жен знать, что он работает на меня. Если я знаю, что
его можно перекупить, такой адвокат мне на х ... не
нужен.
В конце дня в кабинет вошел Слава и положил на
стол Погорелова листок бумаги, написанный от руки.
— Что это?
— Заявление. По семейным обстоятельствам. Из­
вините, Василий Афанасьевич, мне в лом писать в ре­
зюме «Погорелов и партнеры». Это, знаете ли, не спо­
собствует.
В тот день Погорелов допоздна засиделся в пустом
офисе, ни о чем не думая. Любая мысль вызывала тупую
головную боль. С трудом заставил себя спуститься вниз
и сесть в машину. Вечерний трафик ослабел, уже через
полчаса он въехал во двор своего дома в Сокольниках
и загнал «лексус» в один из капитальных гаражей, при­
строенных к бетонной стене, отделяющей парк от жи­
лых кварталов. Когда запирал гараж, сзади раздалось:
— Погорелов — вы?
Он обернулся. Стоял какой-то молодой человек в
кожаной куртке и в черной вязаной шапке, натянутой
до ушей.
— Да, я. Чего вам?
Не ответив, незнакомец взмахнул рукой, и по лицу
адвоката словно бы ударили топором. Боль обожгла,
219

кровь сразу залила глаз, потекла по щеке. Сознания он
не потерял и успел заметить, как незнакомец спокойно
пересек двор и скрылся в темной арке дома. Нащупав
мобильник, Погорелов позвонил жене, она вызвала
скорую и милицию. В институте Склифософского на
рану наложили швы и заверили, что никакой опаснос­
ти для жизни нет.
— Вам повезло, — сказал дежурный хирург. — При­
ложили, судя по всему, кастетом. Могло быть и хуже.
А шрам останется. Но это не беда, рубцы гусара укра­
шают.
Еще совсем недавно нападение на известного ад­
воката, члена Общественной палаты, пострадавшего
за свою профессиональную и общественную деятель­
ность, мгновенно облетело бы все СМИ. Сейчас не по­
явилось ни одной заметки.
Когда сняли швы, Погорелов долго рассматривал
себя в зеркало. Шрам остался на части лба и рассек
бровь, приподняв ее и придав лицу точно бы слегка
насмешливое выражение. Значительным стало его ли­
цо. Не то чтобы умным, но уже не простецким. Почти
таким, о каком он всегда мечтал.

V
Через три дня после нападения на адвоката Погорелова Панкратов приехал в Жулебино. Предупреж­
денный по телефону, Арсен без расспросов впустил
его в квартиру, помог раздеться и провел в гостиную,
где его уже ждал Гольцов. Не желая мешать разговору
старших, он хотел уйти в соседнюю комнату, но Панк­
ратов его остановил:
220

— Останьтесь, Арсен. Дело касается и вас. Вы зна­
ете, что произошло с адвокатом Погореловым три дня
назад? — обратился он к Гольцову.
— Нет.
— Поздно вечером какой-то молодой человек встре­
тил его возле гаража и кастетом рассек левую часть
лица. По факту нападения возбуждено уголовное дело,
нападавшего ищут. Адвокат не успел его рассмотреть,
заметил только, что он был в кожаной куртке и в черной
вязаной шапке. Это мне рассказал знакомый следова­
тель из Сокольнического райотдела. В газетах ничего
не было.
— А вы как о нем узнали?
— Из милицейской сводки. Осталась у меня при­
вычка интересоваться сводками, много нового из них
узнаешь. Только не спрашивайте, кто мне их показы­
вает.
— И что? — поторопил Гольцов.
— Меня этот случай заинтересовал. Понятно, по­
чему? Потому что адвокат Погорелов. Поэтому я съез­
дил в Сокольники. Так вот, приметы нападавшего не­
известны, камер наружного наблюдения во дворе нет,
но они есть на улице. И одна зафиксировала, как в
это же время от дома отъехал человек на скутере. Он
был в шлеме, лица не видно, но скутер хорошо виден.
Ярко-желтого цвета. И я не очень ошибусь, если ска­
жу, что он был марки «Honda Spacy 100». Арсен, я не
ошибся?
— Нет, — неохотно ответил Арсен.
Гольцов посмотрел на него с недоумением:
— Ты напал на адвоката?
— Я на него не напал, я ему врезал.
— Зачем?
221

— Георгий, вы неправильно спрашиваете. Нужно
спросить: за что?
— За что?
— За предательство.
— Он свое уже получил. По полной программе.
— Что он получил? Позор? — гневно вскинулся А р ­
сен. — Да он завтра о нем забудет!
— Не забудет, — возразил Гольцов. — Его вывели
из президиума Гильдии адвокатов, убрали из О бщ е­
ственной палаты и президентского резерва. Такое не
забывается.
— Вы умный человек, Георгий, но плохо знаете та­
ких людей. У них нет совести, поэтому они всегда силь­
нее тех, у кого совесть есть. Она им не мешает, пони­
маете? Дайте срок, он еще будет не в Общественной
палате, а в Госдуме!
— Ты считаешь, что если ему вломить кастетом в
лоб, совесть проснется? — поинтересовался Гольцов.
— Не проснется. Но он всегда будет помнить, что это
бывает опасно. Посмотрит в зеркало и сразу вспомнит.
— Как вам это нравится, Михаил Юрьевич? — с у с­
мешкой обернулся Гольцов к Панкратову. — Здесь не
Кавказ, Арсен, здесь Москва. Нельзя жить в Москве по
законам гор.
— Это и плохо! — горячо заговорил Арсен. — Зако­
ны гор — правильные законы. Честь, справедливость,
взаимовыручка, уважение к старшим. Вы, русские, за­
были, что это такое. Мы уже год живем в этом доме.
Зашел хоть раз сосед, спросил, не надо ли помочь? Нет,
не зашел!
— Нои мы ни к кому не зашли, — напомнил Гольцов.
— Потому что живем по русским законам! Каждый
за себя. Посмотрите, кто хозяин в Москве? Махмудовы,
222

Иванишвили, Гуцериевы. Ресторан «Прага» — Исмаилов.
Гостиница «Украина» — Нисанов. Торговый центр «Ев­
ропейский» — Илиев. Чеченцы, азербайжанцы, армяне,
осетины, дагестанцы. Лица кавказской национальности!
Почему? Потому что они поддерживают друг друга. Рус­
ские устали, они уже ничего не хотят, энергия в Россию
идет с Кавказа. Еще немного, и вы станете в Москве
лицами русской национальности. И тогда вам, а не мне,
придется таскать в кармане кастет, чтобы отмахиваться
от подонков! Извините, Георгий, что я это сказал. Но я
должен был сказать.
— Вернемся к нашим делам, — прервал Панкратов
наступившее молчание. — Арсен, вам нужно исчезнуть
из Москвы, вас ищут.
— Не найдут.
— Я же нашел.
— Вы знали, кого искать.
— Не стоит переоценивать нашу милицию, но не
стоит и недооценивать. Там еще есть люди, которые
умеют работать. Свяжут адвоката с Георгием и выйдут
на вас.
— Георгий для всех погиб.
— Не вечно же он будет погибшим, когда-то вос­
креснет. И получите лет пять, как рецидивист. Хотите
рискнуть? Ваше право, но я никому не советовал бы
играть в русскую рулетку. Поэтому садитесь на само­
лет и возвращайтесь в Осетию. Там не найдут.
— Михаил Юрьевич прав, — вмешался Гольцов. —
Но самолет не годится. Поезд тоже не годится. Фами­
лия остается в компьютере. Поедешь на машине. Она
оформлена на тебя, так что никаких проблем. Деньги
за квартиру отдам, мне она пока будет нужна.
223

— Я не возьму у вас деньги, мне не нужны подач­
ки, — оскорбился Арсен. — Квартиру купили вы, ма­
шину купили вы.
— Не горячись. Ты мне целый год очень хорошо
помогал. Был моими глазами и руками. Без тебя я не
смог бы разобраться в своих делах. А про деньги я вот
что тебе скажу. Это не подачка. Это беспроцентный
кредит. Я даю его не тебе, а твоей семье, твоим детям.
— У меня нет детей.
— Будут. Ты хороший механик. Купи трактор, ком­
байн, что там еще. Начни свое дело, у тебя получится.
А когда разбогатеешь, вернешь кредит. Если уж мы
такие гордые и не можем взять деньги даже у друга.
- Н о ...
— И этот человек, Михаил Юрьевич, что-то говорил
нам об уважении к старшим! Не теряй времени, Арсен,
собирайся. Скутер сегодня же отгони к станции и о с­
тавь. К утру его уже не будет.
Арсен порывисто обнял Гольцова и вышел в сосед­
нюю комнату.
— Ну что, Георгий, — проговорил Панкратов. — Как
я понимаю, две позиции в вашей программе закрыты.
Следователь Кириллов в «Матросской тишине», адвокат
Погорелов вычеркнут. Кто на очереди? Прокурор Ани­
симов?
С лица Гольцова исчезло выражение душевной
размягченности, с каким он разговаривал с Арсеном,
похолодели глаза, резче обозначились складки в уг­
лах рта.
— Прокурор Анисимов умер три года назад. В пять­
десят восемь лет. Инсульт. Быть прокурором и брать
взятки — очень большие, знаете ли, нагрузки на нервы.
Не всякому по силам.
224

— Ему повезло, — заметил Панкратов. — Судья
Фролова?
— Она жива. Уже заместитель председателя суда.
— Кто еще?
— Тот, кого я считал другом. Вы не представляете,
Михаил Юрьевич, как тяжело узнать, что тебя предал
друг. И ладно бы за большие деньги. Нет, за небольшие.
Вот что особенно гнусно.
— Предают всегда за небольшие деньги, — рассу­
дительно ответил Панкратов.
— А за большие?
— Убивают.

8

Кэш

Глава восьмая.
ЦЕНА ВОПРОСА

I
Михеев понимал, что ввязывается в опасную игру,
сдавая Генпрокуратуре следователя СКП Кириллова.
По натуре он был человеком осторожным и никогда не
шел на обострение ситуации, если этого можно избе­
жать. Но Кириллов сам напросился. Объяви он милли­
онов пять, Олег Николаевич бы стерпел. Даже шесть.
Но тридцать — это перебор. Миллион долларов! О бор­
зел, Саша, оборзел. Вот теперь сиди и гадай, сколько
тебе отвесит российское правосудие, самое гуманное
правосудие в мире. Жадность фраера сгубила.
Опасность была, если бы Кириллов стал доказы­
вать, что уголовное дело против Михеева возбудил пра­
вильно, подлинность его подписей на платежных до­
кументах установила почерковедческая экспертиза, а
курьер уверенно его опознал. Что ж, Олег Николаевич
и к этому был готов. Он бы рассказал следствию, что
Кириллов возбудил дело против Гольцова, вынудив его,
финансового директора З А О «Росинвест», изъять из
226

отчетных документов и уничтожить платежку о пере­
числении налогов в обанкротившийся «Сибстройбанк».
Чем вынудил? Угрозами перевести из свидетеля в об­
виняемые. И тогда получилось бы, что следователь Ки­
риллов систематически занимается фальсификацией
уголовных дел. По характеру допросов в Генпрокура­
туре Олег Николаевич понял, что Саша на это не пошел.
И правильно сделал.
Процедура изобличения взяточника и документи­
рования его преступления оказалась длительной и от­
нимающей у Олега Николаевича всю нервную энергию.
Обвешенный микрофонами и скрытыми видеокамера­
ми, он вел переговоры с Кирилловым в парках и слу­
чайных забегаловках, договаривался с вице-президен­
том «Промбанка» о векселе. Арестом взяточника в рес­
торане «Пиноккио» нервотрепка не кончилась, пошли
допросы, очные ставки с Кирилловым, о которых Ми­
хеев вспоминал с брезгливостью. И с этой гнидой при­
ходилось считаться ему, серьезному предпринимателю,
занятому серьезным бизнесом!
Только в конце апреля, когда вызовы в Генпрокура­
туру прекратились, Олег Николаевич смог вернуться к
своим делам и тут обнаружил, что он потерял в них
ориентировку, как человек, который заблудился в зна­
комом лесу. Все так и не так. Все на месте, но не на
своем месте. Где север, где юг? Где важное, а где ерун­
да? С чего, собственно, началась эта штормовая поло­
са, в которую его втянуло помимо его воли, как поте­
рявшую управление лодку?
Умение вычленить из хаоса событий главное — обя­
зательное умение для любого делового человека, иначе
он просто захлебнется в текучке. Олегу Николаевичу
не понадобилось много времени, чтобы понять, с чего
8*

227

все пошло. С появления его имени в рейтинге журнала
«Финансы». Без этого не родилась бы в куриных мозгах
Раисы мысль о разделе имущества. И у этого мозгляка
Кириллова не возникло бы желания отщипнуть трид­
цать миллионов от его мифических миллиардов. А за­
платить пятьдесят тысяч долларов делягам из «Финан­
сов» мог только один человек.
Георгий Гольцов.
При мысли о Гольцове голову Олега Николаевича
будто сжимало свинцовым обручем. Он и верил сооб­
щению Панкратова, что Георгий жив, и одновременно
не верил. Поверить в это означало признать, что на него
свалились такие проблемы, по сравнению с которыми
Раиса и Кириллов — мелочи, не стоящие внимания. Еще
не свалились, но вот-вот свалятся и раздавят его, как
рухнувший от землетрясения дом.
Из-за всей этой нервотрепки Олег Николаевич сов­
сем забыл о фармацевтической фабрике и юристе из
«Интеко». И был очень недоволен, когда Марина Ев­
геньевна доложила, что юрист приехал и настаивает
на встрече. Только этого жеребца ему сейчас не хва­
тало.
— Меня нет, — буркнул Олег Николаевич. — Занят.
Заболел. Обедаю. Срочно вызвали в Кремль.
— Я так ему и сказала. Он сказал: ничего, я подож­
ду. Он и позавчера приезжал. Вас не было, просидел
два часа в юридическом отделе у Яна. До чего нахаль­
ный господин. Лучше принять, все равно не отвяжется.
Олег Николаевич подошел к окну. Во дворе рядом
с его «мерседесом» и машинами сотрудников краснел
знакомый «порше-кайен». Хищная машина, наглая, ее
так просто не остановишь.
— Ладно, зовите.
228

Юрист появился в кабинете с радостным и даже
изумленным видом человека, который неожиданно
встретил старого друга:
— Олег Николаевич, дорогой! Я счастлив, что у вас
нашлась для меня минутка! Елена Николаевна достава­
ла меня: почему не решается вопрос? Я отвечал: ну не
спешите, человек занят важными делами, ему не до нас.
Не знаю, какими делами вы были заняты, но нисколько
не сомневаюсь, что они очень важные. Понимаю, что
наш вопрос для вас — мелочь. Но для меня не мелочь.
Вы же не допустите, чтобы из-за этого потерял работу
человек, расположенный к вам всей душой? Это я про
себя.
— Вы пришли говорить о деле? — сухо спросил
Михеев.
— Простите великодушно. Когда я волнуюсь, меня
всегда пробирает словесный понос. А сейчас я очень
волнуюсь. Да и как не волноваться? Вот говорят: кри­
зис кончился, кризис кончился. А поди-ка поищи хо­
рошую работу — тогда и поймешь, кончился он или не
кончился!..
Говоря это, юрист по-хозяйски отодвинул кресло
от приставного стола, уселся свободно, нога на ногу.
Он был не в блейзере, как в клубе на Остоженке, а в
светлой кожаной куртке с подвернутыми рукавами.
Золотой «ролекс», вместо галстука шелковый платок в
крапинку. Плейбой, мать его!
— Так вот, о деле, — продолжал он. — Я уже понял,
что предложение Елены Николаевны Батуриной не
показалось вам интересным. Но не понял почему. По­
завчера я два часа разговаривал с вашим юристом. Как
его? Ян Серегин. Кремень! Я уж и так, и эдак. На общие
темы — сколько угодно. Чуть о ваших делах — стоп.
229

У него даже глаза тускнели. Как у снулого судака. Вот
что значит умение хранить коммерческие тайны! У него
мне не удалось ничего узнать. Приходится спрашивать
у вас. Итак?
Олег Николаевич вспомнил, с каким злорадством
представлял себе разговор с юристом. И хотя сейчас
ему было не до того, он не отказал себе в удовольствии
указать этому нахальному жеребцу его место.
— Видите ли, любезнейший, у нас с Еленой Нико­
лаевной разное понимание социальной ответствен­
ности бизнеса, — проговорил он таким тоном, каким
институтский профессор разговаривает со студентомдвоечником. — Если считать, что главное — прибыль,
она права. Снести фабрику и построить на ее месте
элитное жилье — это экономически рационально. Н о ...
— Разве у вас были другие планы? — перебил юрист.
— Такие же, — согласился Олег Николаевич. — Пока
я не разобрался в проблеме. В ней два аспекта. Один
эстетический. Вы москвич?
— Нет.
— Откуда?
— Из Ростова. Который не Великий, а на Дону.
— Давно в Москве?
— Пять лет.
— А я коренной москвич, — доверительно сообщил
Олег Николаевич. — И мне больно видеть, во что пре­
вращается мой родной город. Москва перестает быть
Москвой, а становится черт знает чем. Чем-то безли­
ким, средне-арифметическим. Если исчезнет еще один
уголок старой Москвы, мы станем духовно беднее. Вы
понимаете, о чем я говорю?
— Продолжайте, я слушаю вас очень вниматель­
но, — серьезно заверил юрист, а глаз наглый, насмеш­
ливый. — Какой второй аспект?
230

— Социальный. Фабрика выпускает лекарства для
психиатрических и онкологических клиник. Таких ле­
карств в России не делает никто, только в Канаде. Они
дорогие, не всем по карману. Беда академика Троицко­
го в том, что у него никудышний менеджмент. Но это
поправимо. Если ему помочь, российская медицина
только выиграет. Это и заставило меня пересмотреть
свои планы.
— Дорогой Олег Николаевич, респект! — неожи­
данно просиял юрист. — Респект и уважуха! Так сей­
час говорят в Сети. Не ожидал. Вы, оказывается, кру­
той перец! Мы-то думали, что вы начнете торговаться,
вымаливать лишний процентик, а вы вон как! Сразу
послали Елену Николаевну куда подальше. Безумству
храбрых поем мы песню. Кстати, забыл сделать вам
комплимент, — перебил он себя. — У вас чудесный
особнячок. Даж е неожиданно. Посреди Лубянки —
уголок старой Москвы. Кругом каменные монстры, а
тут всего три этажа, дворик. Прелестно, просто пре­
лестно!
— При чем тут наш особняк? — недовольно спросил
Михеев.
— Вроде бы ни при чем. Но это как посмотреть.
Я позавчера оставил Яну некий документик. Видели?
— Нет.
— Посмотрите. Очень любопытный документик.
Если коротко — дополнение к генплану Москвы. Юрий
Михайлович Лужков считает неправильным, что Л у­
бянка, самый центр столицы, занята старыми мало­
этажными зданиями, исторической ценности не име­
ющими. Вместо них нужно построить офисные центры.
Так он считает. Ваш симпатичный особнячок тоже под­
лежит сносу. Разумеется, стоимость недвижимости
231

будет возмещена владельцу. По оценке Бюро техни­
ческой инвентаризации. Получите тысяч пятьсот. Или
даже миллион. Рублей. Как вам такая перспектива?
— Это шантаж!
— Нет, дорогой мой. Это бизнес. Каждый исполь­
зует те средства, которые у него есть. Вынужден ли­
шить вас еще одной иллюзии. Я примерно представляю
ход ваших мыслей. Он такой: а вот продам я особняк,
и Елена Николаевна утрется. Не продадите. Как только
Юрий Михайлович подпишет дополнение к генлану,
коммерческое отчуждение недвижимости станет прак­
тически невозможным.
— Оно еще не подписано?
— Наконец-то вы задали самый главный вопрос.
Еще нет. Бюрократические процедуры очень небыст­
рые. Но это смотря кто приделывает к бумаге ноги.
Неделя — вот сколько отпущено вам на раздумья. И это
все. — Юрист постучал по циферблату «ролекса». —
Время пошло!
С этими словами еще раз заверил Олега Николае­
вича в уважухе, бодрой рысью покинул кабинет, процокал подковами по мраморным ступенькам, во двори­
ке нырнул в «порше-кайен». Машина рыкнула мощным
движком и вылетела на улицу, как пришпоренная.
Олег Николаевич проводил ее тяжелым взглядом.
Вот уж верно: если дует, то изо всех щелей. Вернув­
шись за стол, вызвал Марину Евгеньевну:
— Пришлите ко мне Яна.
— Он в приемной. Ждет.
— Чего он ждет?
— Разрешения войти.
— Что за китайские церемонии! — разозлился Ми­
хеев. — Ему нужно письменное разрешение? Или хва­
232

тит устного? Извините, нервы совсем ни к черту. Пусть
войдет.
— Вам бы в отпуск, Олег Николаевич, — посочувс­
твовала секретарша. — Куда-нибудь на Канары. Хотя
бы недельки на две.
— Хорошо бы, — согласился Олег Николаевич.
И подумал: а потом из аэропорта прямиком в «Лефор­
тово» или в «Матросскую тишину».

II
Начальник юридического отдела Ян Серегин был
самым высокооплачиваемым сотрудником «Росинвеста», не считая самого Михеева. И он стоил этих денег.
Прекрасно ориентировался во всех делах холдинга,
держал в памяти все цифры. Он был как ведущая шес­
терня сложного механизма, обеспечивающая его у с­
тойчивую работу даже тогда, когда Михеев отвлекался
на другие дела. Олег Николаевич не помнил ни одного
случая, чтобы Ян не выполнил его распоряжения, даже
брошенного на ходу, между делом. Единственное, что
в нем раздражало — он никогда не докладывал о том,
что сделано. Олег Николаевич злился, Ян с недоумени­
ем пожимал плечами: «Зачем? Если бы не сделал или
не получилось, сказал бы». Случалось, что он проявлял
упорство, с чем-то не соглашаясь. И тогда сбить его
невозможно было ничем. Приказы выслушивал молча,
глядя на шефа тусклыми, как у снулого судака, глазами,
и ничего не делал. Объяснений, почему приказ невоз­
можно выполнить, всегда находились десятки. И чаще
всего он оказывался прав.
233

Ян вошел в кабинет и молча положил на стол стоп­
ку листков, отпечатанных на лазерном принтере. На
первой странице стояло: «О внесении изменений в
генеральный план реконструкции Москвы». Текст ко­
роткий: «Изменения генерального плана утверждаю.
Ю.М.Лужков». Ни подписи, ни числа. Следующие два
десятка страниц назывались: «Пояснительная запис­
ка». Это и был тот самый «любопытный документик»,
о котором говорил жеребец из «Интеко».
— Почему сразу не показали? — хмуро спросил
Олег Николаевич.
— Сначала нужно было понять, что это такое.
— Понять — что?
— Блеф это или не блеф.
— Блеф?
— Боюсь, что нет. Посмотрите приложение. Там
адреса строений, подлежащих сносу.
Олег Николаевич перелистал пояснительную запис­
ку. На последних страницах было три десятка адресов.
Последним стоял адрес офиса «Росинвеста». Ян объ­
яснил:
— А вот это похоже на блеф. Наш адрес в конце.
Я так думаю, что вписали специально для нас. Можно
вычеркнуть. Легко.
— А можно оставить?
— Можно оставить, — кивнул Ян. — Тоже легко.
— Тварь! — вырвалось у Михеева. — Эта тварь уже
всех достала! И нет на нее управы. Ну что за подлые
времена!.. Ладно, все это лирика. В каком состоянии
договор с Троицким?
— Практически готов. Осталось согласовать не­
сколько позиций и можно подписывать.
234

— Отложите. Передайте академику, что мы вынуж­
дены отказаться от проекта. Плохая конъюнктура,
последствия кризиса. Найдите приличные формули­
ровки.
— Ему это не понравится.
— А мне нравится? — разозлился Олег Николае­
вич. — Мы вынуждены считаться с обстоятельствами.
Пока Лужков у власти, переть против Батуриной — как
против танка. Раздавит и не заметит.
— Вы не рано сдаетесь?
— Поздно! Не нужно было все это затевать. Под­
дался эмоциям. Занимаешься бизнесом — забудь про
чувства. Чувствительные собирают на помойках бу­
тылки. Подготовьте письмо Троицкому, я подпишу.
Ян задремал так надолго, что Олег Николаевич вы­
нужден был повторить:
— Ян, вы слышали, что я сказал? Письмо академику
Троицкому.
— Слышал. Я думаю. Нет, не буду я готовить письмо.
Это очень слабое решение. Не ожидал, что вас можно
так легко испугать этой бумажкой.
— Этой бумажкой? Да ты знаешь, что это за бумаж­
ка? — возмутился Олег Николаевич, даже не заметив,
что перешел на «ты». — Это предупреждение. И легкий
намек на то, что может последовать.
— Что?
— Я тебе скажу что. Представь себе, что однажды
я приезжаю в офис, а мне говорят: вам здесь нечего
делать. «Росинвест» перерегистрирован на других лю­
дей, генеральным директором назначен другой человек,
а вы гуляйте. Кто говорит? Да какой-то тип в черной
униформе охранного агентства, поигрывая дубинкой.
Невозможно? Еще как возможно. Рейдерский захват.
235

Обычное дело по нашим временам. А потом судись с
ними до морковкина заговенья. Получая удовольствие
от процесса, а не от результата. Не рыпайтесь, а то
будет хуже. Вот о чем нас предупредили!
— Вы исходите из того, что Елена Николаевна Ба­
турина всесильна, — возразил Ян. — Да, она всесиль­
на, пока Лужков мэр.
— Он мэр. Это данность.
— Не факт. Я почему не принес вам эти документы
сразу? Сначала решил посоветоваться с одним чело­
веком, который в таких проблемах разбирается лучше
меня. И лучше вас.
— С кем?
— Неважно. Он в курсе наших дел. Ему понравился
ваш проект с фармацевтической фабрикой. Сказал: это
уже не мародерство. Так вот, он не советует торопить­
ся с решением. Все может измениться. Елена Никола­
евна и Юрий Михайлович достали не только вас. Мно­
гих серьезных людей тоже. Они только ждут момента,
когда мэр Лужков сделает ошибку. А он, похоже, ее
уже сделал.
— Ты имеешь в виду эту бодягу с Химкинским ле­
сом? — с иронией поинтересовался Олег Николае­
вич. — Твой тайный советник принимает желаемое за
действительное. Лужков человек Путина. А он своих
не сдает.
— Может быть. Но я не стал бы спешить.
— У нас нет времени! Мне дали неделю. Всего не­
делю!
— Где неделя, там и вторая. А там третья и четвертая.
Кто знает, что за это время произойдет. Подумайте.
— Ладно, подумаю, — пообещал Михеев, понимая,
что это как раз тот случай, когда Ян уперся. — А пись­
мо Троицкому подготовьте.
236

— Не обещаю.
— Ян, это не просьба. Это приказ!
— Олег Николаевич, давайте я лучше сразу напишу
заявление. По собственному желанию. Это избавит нас
от ненужной нервотрепки.
— Даж е так?
— Даж е так.
— Убирайтесь к черту! — не выдержав, рявкнул
Михеев.
— Как скажете.
Олег Николаевич злобно посмотрел на закрывшу­
юся за Яном дверь. Мальчишка, сопляк! Он будет меня
учить! Он будет мне угрожать! Поднялся из кресла,
раздраженно заходил по кабинету. Ноги сами принес­
ли его в комнату отдыха, руки сами извлекли из бара
бутылку «Хеннесси». Коньяк слегка унял нервы,вернул
способность спокойно думать. Почти спокойно.
Ян давно уже не мальчишка. Причину его упорства
следовало попытаться понять. В чем он прав? В том,
что мэр Лужков давно уже вызывает недовольство
очень серьезных людей. Во многом — из-за агрессив­
ной политики жены, нагло захватывающей самые жир­
ные куски московской недвижимости. Время от вре­
мени возникали слухи об отставке мэра, но быстро
глохли.
За шумихой вокруг Химкинского леса Олег Нико­
лаевич следил не очень внимательно. Когда просколь­
знула информация, что земля вдоль будущей автотрас­
сы Москва — Санкт-Петербург скуплена Батуриной,
он сразу понял, что дорога пойдет так, через Химкин­
ский лес, как бы ни протестовали экологи и правоза­
щитники, сколько бы они ни устраивали митингов и
акций протеста. Даже распоряжение президента Мед­
237

ведева прекратить вырубку леса и провести дополни­
тельную экспертизу проекта ничего не изменит.
Но правда и то, что через год истекал срок полно­
мочий мэра Лужкова. А в свои семьдесят четыре года
он еще был полон сил и кипучей энергии, вряд ли его
привлекала перспектива уйти на покой. И у него был
только один шанс сохранить должность — продемонс­
трировать свою верность Путину. Наметившееся про­
тивостояние по Химкинскому лесу между премьером и
президентом давало мэру Лужкову такую возможность.
И он, пожалуй, ее не упустит. Тайный советник Яна,
транслировавший мнение в каких-то непонятных вер­
хах, считал, что это будет ошибкой. Олег Николаевич
не был в этом уверен. Лужков слишком опытный поли­
тик, чтобы лезть на рожон. Если, конечно, его не спро­
воцируют или не вынудят какие-то обстоятельства.
Чем это кончится? Трудно сказать. Но ясно одно:
с фармацевтической фабрикой не стоит спешить, сдать­
ся никогда не поздно. По опыту Олег Николаевич знал,
что иногда нужно быстро принять решение. А иногда
нужно и потянуть. Похоже, сейчас была как раз такая
ситуация.
Олег Николаевич слегка расслабился. Одна пробле­
ма отложена. Но от разговора с Яном осталось непри­
ятное, царапающее послевкусие. Будто съел что-то с
черным молотым перцем. Тайный советник. Что это за
тайный советник, которому понравился проект с ф ар­
мацевтической фабрикой? «Это уже не мародерство».
Михеев хорошо помнил резкую стычку с Гольцовым,
когда было произнесено это слово. Разговор был один
на один, Ян при нем не присутствовал, Георгий никогда
не выносил разногласий между ними на люди. Откуда
238

же Ян его знает? Сам придумать не мог. Значит, услы­
шал от тайного советника. И этим советником был...
«Кажется, у меня едет крыша», — подумал Олег Ни­
колаевич. Но мелькнувшая мысль завершилась сама
собой.
Этим советником был Георгий Гольцов.

III
Время — как воздух. Оно незаметно, когда его мно­
го. Когда его не хватает, человек начинает задыхаться,
как марафонец, взявший слишком высокий для него
темп. Остро, как нехватку воздуха, ощутил Михеев не­
хватку времени вечером этого дня, когда приехал на
дачу. Он даже открыл фрамугу в кабинете и долго сто­
ял у окна, вдыхая влажный весенний воздух. С сосед­
ней дачи, где жил знакомый водкозаводчик, доносилась
музыка, запускали трескучие фейерверки, что-то праз­
дновали. Чужой праздник всегда неприятен, когда у
тебя все наперекосяк. Олег Николаевич раздраженно
закрыл окно. Воздуха было много, времени мало. И ста­
новилась все меньше.
Олег Николаевич никогда не делал того, к чему бы
не вынуждали его обстоятельства, и потому очень ред­
ко испытывал угрызения совести. Чувство неловкос­
ти — да, это бывало чаще. Нехорошо получилось, но
так уж вышло, ничего личного. Допущенные ошибки
признавал, хоть и с большой неохотой, злился на себя,
тщательно обдумывал, как и почему ошибка соверше­
на и как ее можно исправить. Но сейчас то, что он и
239

ошибкой-то не считал, выросло в огромную неразре­
шимую проблему.
Дарственная Гольцова, на основании которой «Роинсвест» был перерегистрирован на Михеева, была
не то чтобы ненастоящая, но и не совсем настоящая.
О б этом знал только сам Олег Николаевич. Адвокат
Погорелов, который вел его дела, возможно, догады­
вался, но помалкивал, ему за это платили. Ее собствен­
норучно написал Георгий незадолго до ареста. Но по­
том передумал и, не подписав, заменил ее договором
на трастовое управление всеми акциями. Но дарствен­
ную не сунул в шредер, на что-то отвлекся. Олег Ни­
колаевич сохранил ее, ничего определенного не имея
в виду. После гибели Георгия сразу встал вопрос: кто
унаследует «Росинвест»? По закону — вдова и ее ма­
лолетние сыновья. Но с Верой Павловной у него были
натянутые отношения, она, по мнению Олега Никола­
евича, тратила непомерно большие деньги на благо­
творительность. По пятьдесят тысяч долларов каждый
месяц детскому дому — с чего? Он попытался урезать
отчисления в Фонд Гольцова до двадцати тысяч. Вера
Павловна приехала в офис и заявила: «Я не вмешиваюсь
в твои дела. Но если ты тронешь фонд Георгия, оста­
нешься без работы. Запомни это!» Он отступился, но
понял, что вдова, вступив в права наследия, найдет
другого человека на должность генерального директо­
ра. А это было бы чудовищной несправедливостью.
Олег Николаевич почти двадцать лет отдал «Росинвесту», вкладывал в него все свое время, силы и нервы.
И все это для чего? Чтобы оказаться на улице и смот­
реть, как чужие неумелые руки разрушают холдинг?
Только поэтому он подделал подпись Гольцова на даре240

твенной и заверил ее у частного нотариуса, тоже свое­
го человека. Только поэтому.
Олег Николаевич хорошо помнил, с какой тщатель­
ностью он переводил дарственную подпись Георгия со
старого договора. Сначала укрепил скотчем договор
на стекле ксерокса, подсвеченном снизу мощной лам­
пой, потом целый час клал сверху чистые листы и об­
водил подпись, добиваясь, чтобы рука не дрожала.
И лишь после этого положил на стекло дарственную.
Подпись получилась четкая, уверенная. Дату тоже пе­
ревел с другого документа, найденного в архиве. Дата
была от 23 июня 2003 года. Подправить пришлось толь­
ко одну цифру. Получилось: 23 июня 2008 года.
Теперь он был готов к решительному разговору с
Верой Павловной. Да, за три месяца до своей гибели
Георгий собственноручно написал эту дарственную.
Вот она, узнаете его почерк? Не знаю, почему он это
сделал. В «Росинвест» он вложил всю жизнь, вероятно,
хотел передать бизнес в надежные руки. Зачем вообще
нужна была дарственная? Могу только гадать. Вы сами
видели, в каком состоянии был Георгий в то время. Воз­
можно, он предчувствовал, что что-то произойдет, и
принял меры. А когда он что-то решил, спорить с ним
было бесполезно, сами знаете. Он передал мне бизнес
с условием, что я буду отчислять часть прибыли в его
фонд и на ваш счет. Условие не задокументировано, но
его слово для меня закон, в чем вы имеете возможность
убедиться.
Но никакого разговора не состоялось. Вера Пав­
ловна в офисе «Росинвеста» больше не появилась. Че­
рез некоторое время Олег Николаевич решил, что пора
это дело довести до конца. Подлинность нотариально
заверенной дарственной не вызвала никаких вопросов
241

у чиновников ЕГРЮ Л, Единого государственного ре­
естра юридических лиц. Вместе с уставными докумен­
тами «Росинвеста» она хранилась в архивах и лежала
бы там неизвестно сколько.
Если бы не ожил Гольцов.
После опознания в СКП, проведенного Кирилловым,
Олег Николаевич нашел в Интернете книгу по теории и
практике почерковедения и внимательно ее прочитал.
И понял, что зря старался. Современными методами
подделка обнаруживалась без труда: возраст бумаги,
состав пасты текста дарственной и подписи, несоот­
ветствие характерного нажима на подлинной подписи
и на подделанной. Да и не нужно никакой экспертизы,
если Гольцов заявит: «Никакой дарственной я никому
не давал».
И что?
«Не спеши, — остановил себя Олег Николаевич. —
Как он придет? Его нет. Официально он мертв, погиб
в авиакатастрофе 14 сентября 2008 года. Прежде чем
заявлять свои права, ему нужно воскреснуть. А при
нашей бюрократии это дело очень небыстрое. Сколь­
ко оно может продлиться — месяц, полгода, год?»
Месяц, полгода, год — это были не абстрактные
календарные даты. Это было время, отпущенное ему,
чтобы выпутаться из опасной ситуации.
Или не выпутаться.
Олег Николаевич включил ноутбук, открыл Гугл и
попытался сформулировать запрос в поисковую стро­
ку. «Человека ошибочно признали умершим. Его дей­
ствия?» Как-то не очень. «Процедура восстановления
прав человека, по ошибке признанного умершим»? То­
242

же плохо, коряво. Олег Николаевич выключил компью­
тер. Голова не работала, слишком тяжелый выдался
день. И лучше поговорить с опытным юристом, в этом
деле могут быть тонкости.
Все следующее утро Олег Николаевич пытался доз­
вониться до адвоката Погорелова. Его мобильник не
отвечал, офисный телефон отзывался рафинирован­
ным голосом референта Славы: «Извините, Василий
Афанасьевич не может с вами побеседовать, оставьте
сообщение после сигнала». Кричал в трубку, словно
криком мог разрушить разделяющую их огромную мос­
ковскую пустоту: «Это Михеев, свяжитесь со мной!
Срочно!» Никакого эффекта. Пришлось ехать на улицу
Правды.
Едва выйдя из лифта на восьмом этаже нового адми­
нистративного корпуса, в котором юридическая фирма
«Погорелов и партнеры» арендовала офис, Олег Нико­
лаевич понял, что происходит что-то необычное. Двери
всех трех комнат офиса были открыты, какие-то рабо­
тяги в синих фирменных комбинезонах выносили из
кабинетов компьютеры и мониторы, складывали их в
грузовую тележку на резиновом ходу. Олег Николаевич
зашел в приемную. Здесь уже не было никакой оргтех­
ники, референт Слава без особого интереса выдвигал
ящики письменного стола и складывал в картонную ко­
робку то, что заслуживало его внимания.
— Что у вас тут творится?
— Здравствуйте, Олег Николаевич, — ответил Сла­
ва. — Фирма «Погорелов и партнеры» приказала долго
жить. Вам не нужен молодой юрист с высшим образо­
ванием? Вежливый, исполнительный, не пьет, не курит,
морально устойчив. Очень приятный молодой человек.
Не нужен?
243

— Не болтай, — прервал Михеев. — Объясни
толком.
— А вы ничего не знаете?
— Него я не знаю?
— Вот странно. Об этом уже с месяц говорит вся
Москва.
— В моей Москве заняты серьезными делами. О чем
говорят в вашей Москве?
— Долог путь рассказа, краток путь показа, — ме­
ланхолично проговорил Слава, извлекая из кейса газе­
ту «Мой день», изрядно потрепанную на сгибах от час­
того употребления. — Почитайте. Вот эту заметку —
«Нам пишут из Дегунина».
Сначала Олег Николаевич ничего не понял. Какаято исправительная колония, какой-то подполковник
Прокопенко, до которого новости доходят с большим
опозданием. И лишь когда мелькнула фамилия Гольцо­
ва, кровь бросилась ему в лицо.
— Впечатляет? — полюбопытствовал Слава, с ин­
тересом наблюдая за Михеевым.
— Не мешай!
Олег Николаевич дважды прочитал заметку и с брез­
гливостью вернул газету референту.
— Дешевка. Ни одного доказательства. Погорелов
сделает из них отбивную!
— Вы думаете? — вежливо удивился Слава. — Тог­
да взгляните вот на эту заметку. Отчет о заседании
мирового суда. «Умылся и пошел». Хорошее название,
правда? Мне нравится.
— Невероятно! — вырвалось у Михеева. — Судья
куплена или дура. Или то и другое. Решение не выдер­
живает никакой критики!
— Выдерживает. Мосгорсуд оставил его в силе.
244

— Невероятно! — повторил Михеев. — Интересы
Погорелова представлял Рубинштейн. Адвокат мэра.
Он никогда не проигрывал ни одного дела!
— Времена меняются. Раньше не проигрывал. С че­
го-то нужно начинать. Про то, что мэр Лужков слегка
зарвался, в вашей Москве тоже не говорят?
— Тогда я чего-то не понимаю, — признался Михе­
ев. — Ты понимаешь? Так объясни мне, что произошло.
Ты был на суде?
— Не отказал себе в удовольствии. Даже записал
заседание на диктофон. Без разрешения судьи, разу­
меется. Но вы же меня не выдадите? Хотите послу­
шать?
— Включай.
Слава поставил диктофон на журнальный стол для
посетителей, подсоединил наушники.
— Развлекайтесь. Извините, что не могу предложить
вам кофе, кофеварку уже унесли.
В наушниках прозвучало:
— Рассматривается иск о защите чести и достоинс­
тва. Истец — гражданин Погорелов Василий Афанась­
евич. Ответчик — редакция газеты «Мой день»...
— Запись, конечно, не передает всех нюансов, но
главное можно понять, — проговорил референт, заме­
тив, что Михеев выключил диктофон и сидит над ним,
набычив тяжелую голову. — Такие дела. Не повезло
мне начать карьеру в хорошем месте. Я-то думал —
«Погорелов и партнеры», фирма. Член Общественной
палаты, президентский резерв. Но когда члена О бщ е­
ственной палаты Федя Кривой при всех посылает
н ах..., тут и начинаешь соображать, что к чему.
— Какой Федя Кривой? — не понял Олег Никола­
евич.
245

— Ритейлер. Сеть розничной торговли, типа «Пя­
терочки». Уважаемый господин Федор Илларионович
Федотов. В девичестве Федя Кривой. Вроде бы даже
вор в законе. Но точно не знаю, врать не буду. Фигура
крупная в том социуме. Не Япончик и не Дед Хасан,
но ненамного меньше.
— Он был клиентом Погорелова?
— Ну да, много лет.
— И он при всех послал Погорелова? При всех —
это при ком?
— При мне.
— А ты что?
— Я очень смутился.
Олег Николаевич только головой покачал:
— Ну и наглец же ты, парень!
— Почему наглец? — запротестовал Слава. — Я в са­
мом деле очень смутился!
— Ладно, проехали, — буркнул Олег Николаевич. —
Где сейчас Погорелов?
— Дома, наверное. Зализывает раны. Дня три назад
звонил из дома. О том, что за аренду офиса больше
платить не будет. И чтобы мы выметались. Все уже
вымелись, я последний.
— Куда? — спросил Николай Степанович, когда Ми­
хеев тяжело влез в машину.
— В Сокольники.

IV
В жизни люди симулируют болезнь, в политике и
бизнесе выгоднее симулировать здоровье. Олег Ни­
колаевич привьж видеть адвоката Погорелова всегда
энергичным, деятельным и теперь даже не сразу узнал
246

его в потерянном человеке с больными глазами, кото­
рый сидел на кухне в майке и трусах за захламлен­
ным столом перед литровой бутылкой виски «Джонни
Уокер». Он даже как будто уменьшился в размерах,
не усох, а словно бы увял, скукожился. Кухня была
просторная, с итальянской сантехникой и японским
оборудованием, виски дорогое, «блю лейбл», рядом с
бутылкой валялся современный мобильник «Верту».
В этом антураже Погорелов выглядел бомжом в глубо­
ком запое, случайно попавшим в богатый дом. Да еще
после уличной драки, где ему чем-то хорошо вломили
по физиономии.
Жена адвоката, впустившая Михеева в квартиру,
испуганным шепотом сказала:
— Как хорошо, Олег Николаевич, что вы приехали.
Поговорите с ним. Второй месяц пьет, никого не хочет
видеть. Вас он всегда уважал, послушается. Скажите
ему, что нельзя же так.
— Скажу, — пообещал Олег Николаевич. — Да вы
не расстраивайтесь. Мужчинам нужна разрядка. Ну,
выпил, бывает. Проспится, и снова в порядке.
Но при первом же взгляде на Погорелова он понял,
что в порядке тот уже никогда ничего не будет. Это
был законченный неудачник. Даж е совершенно трез­
вый, даже в костюме от Хуго Босса или Армани, он
все равно останется неудачником. Он уже был пере­
полнен черной энергией неудачи — не той энергией,
что передается от человека к человеку, а той, что без­
возвратно втягивает в себя чужую энергию, как чер­
ная дыра.
Олег Николаевич не любил неудачников и сторо­
нился их, как заразных больных. Он научился угады­
вать их по той неуверенности, что неискоренимо си­
247

дела внутри. Иногда к нему приходили с интересными
проектами, он внимательно выслушивал посетителей.
Но стоило ему почувствовать внутреннюю готовность
к отказу, которую каждый неудачник нес в себе, как
родовое проклятье, сразу прерывал переговоры. И ред­
ко когда ошибался.
Бутылка перед Погореловым была почти полной,
виски в стакане на донышке. Похоже, он был уже в том
состоянии, когда и пить ничего не нужно, достаточно
знать, что выпивка есть и ее много.
— Отдыхаете, маэстро? — добродушно поинтере­
совался Олег Николаевич, по-свойски располагаясь на
другом конце стола, что избавило его от дружеского
рукопожатия с адвокатом. — Где это вас так приложи­
ли? А знаете, вам идет. Серьезно. Можете выдавать
себя за ветерана первой чеченской войны.
— Это все вы, вы! — неожиданно злобно закричал
Погорелое. — Вы втравили меня в это дело с Гольцовым!
Я как чувствовал, что не нужно за него браться, как
знал!
— Прекратите истерику! — приказал Михеев. —
А то я скажу, сколько вы получили за это дело. И спро­
шу, почему вы предложили подполковнику только де­
сять тысяч долларов. Десять, а не тридцать, которые
получили от меня.
— Тридцать его бы перепугали, — попытался оп­
равдаться адвокат. — Это для него слишком большие
деньги.
— А десять не перепугали? Он их швырнул вам в
лицо? Не потому ли, что посчитал их мелкой подачкой?
Тридцать тысяч долларов швырнуть труднее, не нахо­
дите?
248

— Он их не швырнул! — снова закричал адвокат. —
Он их убрал в сейф! Пообещал сделать все, что от него
зависит. Ничего не сделал! Сказал, что на него давят
большие люди из Москвы. Это правда, к нему многие
приезжали. Один даже прилетал на вертолете!
— Ну, допустим, — согласился Михеев. — Десять
тысяч подполковник взял, а на суде врал на голубом
глазу. И врал, нужно признать, очень убедительно. А где
остальные двадцать тысяч? Не помню, чтобы вы их мне
вернули. Или я забыл?
— Вы зачем приехали? — окрысился адвокат. —
Потоптаться на мне? Топчитесь, теперь можно. Даж е
Федя Кривой потоптался. Бандит, пробы негде ста­
вить, а туда же! Забыл, сколько раз я отмазывал его от
тюрьмы!
— За что?
— Было за что. Похищения, заказные убийства.
Гнил бы сейчас на строгом режиме!
— Вообще-то я приехал проконсультироваться по
одному делу, — проговорил Олег Николаевич. — Но
вижу, что вам сейчас не до этого. Ладно, маэстро, от­
дыхайте.
— По какому делу? — вяло поинтересовался ад­
вокат.
— Если человека ошибочно посчитали умершим,
что ему нужно сделать, чтобы восстановиться в пра­
вах? Сколько времени это может занять?
— Вы о ком?
— О Гольцове.
— Он жив?
— Возможно, — неохотно ответил Михеев.
В больных глазах адвоката мелькнуло злорадство.
249

— Ага! Похоже, и вы в говне! Добро пожаловать на
помойку. Располагайтесь, здесь места много! Восста­
новить умершего в правах — целое дело. Но Гольцов не
умер, он погиб в авиакатастрофе. А это все меняет.
В юриспруденции есть понятие — виндикация. Сейчас
объясню, что это такое...
Михееву не удалось узнать, что такое виндикация.
Погорелов нетвердой рукой налил полстакана виски, зал­
пом выпил и тут же судорожно зажал рот обеими руками.
Сквозь пальцы на стол изверглось содержание его же­
лудка. Не переставая блевать, адвокат кинулся в ванную,
шлепая босыми ногами по блевотине на паркете.
Олег Николаевич послушал, как в ванной Погорелова выворачивает наизнанку, и встал. Здесь ему боль­
ше нечего было делать. Но перед тем как уйти, вытер
своим платком заблеванный мобильник адвоката, на­
шел в контактах номер Феди Кривого и записал его в
свой телефон. У Погорелова он был обозначен как
Федотов Федор Илларионович. Платок пришлось вы­
бросить.
— В какую-нибудь юридическую консультацию, —
распорядился Михеев, вернувшись в машину.
— В центральную? — уточнил Николай Степа­
нович.
— В любую, в самую обыкновенную.
Юридическая консультация попалась через несколь­
ко кварталов на Бульварном кольце. Она располагалась
на первом этаже блочного дома в обычной квартире.
В шестиметровой приемной, бывшей когда-то кухней,
пожилая секретарша поинтересовалась, какое дело у
Михеева — гражданское или уголовное?
— Гражданское.
250

— Тогда вам к Иосифу Абрамовичу. Он очень опыт­
ный цивилист.
Очень опытный цивилист оказался очень старым
цивилистом, но в свои лет восемьдесят был вполне бодр.
Он сидел за письменным столом в соседней комнате,
пил чай с сушками и со скукой смотрел телевизор.
— Чем могу быть полезен? — оживился он при виде
посетителя.
— Мне хотелось бы кое-что прояснить. Один мой
знакомый, можно даже сказать друг, попал в двусмыс­
ленное положение. Его признали умершим, а он ока­
зался жив. И теперь не знает, что ему делать.
— Вашего друга можно поздравить. С тем, что он
оказался жив. И можно глубоко посочувствовать. В на­
шей стране умереть просто, а вот воскреснуть очень
непросто. При каких обстоятельствах он умер?
— Разбился в авиакатастрофе. Так все думали. А он
не сел в тот самолет.
— Так это совсем другое дело! Ваш друг просто
счастливчик. Вам нужна юридически обоснованная
справка?
— Нет, объясните как можно проще. Какая разница
в том, как человека посчитали умершим?
— Очень большая. Если человека признали умер­
шим по ошибке, так бывает — отвезли в морг, а он ожил,
или по решению суда как безвестно отсутствующего в
течение пяти лет, органы ЗАГСа выдают свидетельство
о смерти. Юридическим последствием является пре­
кращение всех прав и обязанностей, которые прина­
длежали ему как субъекту права. И для восстановления
этих прав требуется длительная и сложная процедура.
Такая сложная, что иногда кажется, что лучше не вос­
кресать. Если бы меня объявили умершим, я не стал бы
251

ввязываться в эту тяжбу. Нет, не стал бы. Подождал бы,
пока мой физический статус сравняется с юридичес­
ким. Я не слишком сложно объясняю?
— Пока все понятно.
— Если же гражданин пропал без вести при о б ­
стоятельствах, угрожавших смертью или дающих о с ­
нование предполагать его гибель от несчастного слу­
чая, то для объявления его умершим требуется шесть
месяцев, — с видимым удовольствием продолжал ци­
вилист. — Например, если известно, что гражданин
был пассажиром или членом экипажа затонувшего
морского судна либо потерпевшего катастрофу с а ­
молета, как в случае с вашим другом. Суд в данном
случае признает не факт смерти гражданина, а объ­
являет его умершим на основании презумпции смерти.
Факт смерти и презумпция смерти — это две большие
разницы. Потому что в тех случаях, когда гражданин,
объявленный умершим, фактически жив, решение су ­
да ни в коей мере не влияет на его правоспособность.
В случае явки гражданина, объявленного умершим,
не требуется восстанавливать его правоспособность.
Будучи живым, он остается полностью правоспособ­
ным, несмотря на решение суда об объявлении его
умершим.
— Не так быстро, — попросил Олег Николаевич. —
Значит, моему другу, чтобы воскреснуть, не нужно
предпринимать ничего? Никаких судов, никаких сви­
детелей, никаких экспертиз?
— Совершенно верно. Ему достаточно предъявить
себя. Поэтому я и сказал, что ваш друг счастливчик, ему
очень повезло.
— Спасибо, вы все очень хорошо объяснили.
252

— Рад был оказаться полезным. Передавайте привет
вашему другу.
— Обязательно передам, — пообещал Михеев. —
Еще вопрос. Что такое видикация?
— Это право собственника требовать возврата свое­
го имущества, незаконно от него отчужденного. Не вни­
кайте, вашему другу это не понадобится. Все его иму­
щество как ему принадлежало, так и принадлежит.
Олег Николаевич вышел из консультации. Ярко све­
тило щедрое солнце. Молодые мамаши катили коляски
с младенцами, голенастые старшеклассницы в корот­
ких юбчонках сидели на спинках скамеек с банками
пива, матерки в их щебетании воспринимались невин­
но, как чириканье воробьев.
«Ему очень повезло, — вспомнились Олегу Никола­
евичу слова цивилиста. — А мне очень не повезло».
С тяжелым сердцем он вывел на дисплей мобиль­
ника номер Феди Кривого. Ничего личного, это бизнес.
Только бизнес. Господи, да что же это за проклятая
жизнь, вынуждающая человека делать то, что глубоко
противно его натуре? Что это за дьявольская сила де­
нег, диктующая жизни свои законы?
Но бизнес — это как гонки на мотоцикле по вертикаль­
ной стене. Пока прибавляешь скорость, поднимаешься.
Чуть замедлился — оказываешься внизу. А если на вер­
хотуре вдруг заглох мотор — об этом лучше не думать.
— Здравствуйте, господин Федотов, — проговорил
Олег Николаевич, услышав в трубке недружелюбное «Кто
это?» — С вами говорит генеральный директор «Росинвеста» Михеев. Нужно встретиться по важному делу...

Глава девятая
ГОНКИ НА ВЫЖИВАНИЕ

I
Последние годы Панкратов все чаще чувствовал
себя посторонним человеком в России. Не то чтобы
ему было безразлично, что в ней происходит, но все
проходило стороной, фиксировалось умом и оставля­
ло равнодушным сердце. Он и в молодости никогда не
загорался идеями социального преобразования обще­
ства. От яростных споров однокурсников в общежитии
и аудиториях МГУ о политике всегда уклонялся, ему
было не до политики, учеба давалась трудно. Позже,
во время службы в Управлении по борьбе с особо опас­
ными хищениями социалистической собственности
КГБ, старался добросовестно делать свою работу, и
это давало ему чувство причастности к жизни страны.
Он вступил в КП СС, потому что офицер КГБ не мог не
быть членом партии. В 91 -м году, когда КПСС разогна­
ли, не стал публично рвать или сжигать партбилет, как
некоторые его сослуживцы, просто бросил его в ниж­
254

ний ящик письменного стола, где валялись почетные
грамоты и благодарности Председателя комитета.
22 августа 1991 года он допоздна засиделся на
службе и видел из окна своего кабинета, как под ли­
кование многотысячной толпы памятник Дзержинс­
кому подъемным краном сдернули с пьедестала и он
проплыл над площадью, как повешенный. В здании на
Лубянке царила паника. Офицеры КГБ смотрели на
площадь из темных кабинетов, прячась за портьерами,
а потом выбегали в бесконечные коридоры с опроки­
нутыми лицами. На них читалось: «Что будет, что те­
перь будет?» Ничего не будет, хотелось сказать им
Панкратову. Что было, то и будет. Но он ничего не
сказал, молча собрал бумаги в портфель, вышел из
КГБ с заднего подъезда и уехал домой.
Все последующие события он наблюдал будто со
стороны. Ему скорее нравился, чем не нравился пре­
зидент Ельцин, особенно поначалу, крепкий русский
мужик, не чета болтливому и вертлявому Горбачеву. Он
даже голосовал за него на выборах 96-го года. Появ­
ление Путина, сначала в роли премьер-министра, а
потом преемника Ельцина, Панкратов воспринял с на­
стороженностью, больно уж неожиданно, из ничего,
возникла эта политическая фигура. Но свое мнение
оставил при себе, потому что у него не было никакого
мнения. «Ты пенек, дубовый пенек!» — сердилась жена,
с которой он сначала разошелся, а потом снова сошел­
ся. Она была из семьи потомственных московских ин­
теллигентов, все принимала близко к сердцу. И хотя
основные интересы ее сходились на современном ис­
кусстве во всех его видах, политики она не чуждалась.
Панкратов только пожимал плечами: «Я не лезу в то,
255

чего не могу изменить». А изменить он ничего не мог.
Поэтому никуда и не лез.
Панкратов многое знал из того, что происходит в
России. Не понаслышке, не из газет и Интернета. Из
реальных дел, которыми ему приходилось заниматься.
Он знал, как захватывают чужие многомиллионные
бизнесы, как подкупают следователей и прокуроров,
как дают взятки судьям, какие деньги и в какой форме
заносят чиновникам всех уровней. Коррупция, о кото­
рой взахлеб писали все газеты и которая сурово осуж ­
далась президентом и премьер-министром с высоких
трибун, была для него не абстрактным понятием, а
воплощалась в конкретных людей и конкретные жиз­
ненные коллизии. Сам он никогда не давал взяток, но
иногда подсказывал, кому и сколько дать.
Позиция стороннего наблюдателя, при сем присутс­
твующего, вполне устраивала Панкратова. И только
сравнительно недавно он начал ощущать в ней какуюто не то чтобы ущербность, но словно бы недостаточ­
ность. Он понимал политическую активность Гольцова,
в его судьбе был Новочеркасск. У Панкратова никако­
го Новочеркасска не было. Или все-таки был?
Он хорошо помнил странное чувство, испытанное
им, когда он хоронил мать. Отца Панкратов не знал.
Мать говорила, что он был геологом и погиб в какой-то
северной экспедиции. Но из случайного разговора со ­
седок по коммунальной кухне на Тишинке он узнал, что
никаким геологом отец не был, а был не пойми кем,
обрюхатил девушку и был таков. Это оставило его рав­
нодушным, половина тишинских пацанов была безот­
цовщиной, отцы, если они и были, по большей части
сидели. Мать до самой смерти работала проводницей
поездов дальнего следования на Казанской дороге.
256

Умерла она в 63 года, схватила двустороннее воспале­
ние легких и сгорела за две недели. Панкратов расте­
рялся: где ее хоронить? Никакого семейного кладбища
у них не было. Когда-то давно родители матери бежа­
ли в Москву от голода из деревни Вешки Рязанской
области. Панкратов их не застал, он родился уже в
Москве и в Вешках никогда не был. Пришлось хоронить,
где предложили — на новом Алтуфьевском кладбище.
Стоя над могилой матери, он испытал новое для себя
чувство — чувство безродности. Позже он съездил в
Вешки, нищую заброшенную деревню, где осталось
только несколько стариков и старух, побродил по за­
пущенному, заросшему матерой крапивой кладбищу и
вернулся в Москву с тем же чувством обделенности
жизнью. А ведь была когда-то большая семья, был род,
и вот — как обрезало косой безжалостной русской
истории. Кого в этом винить? И нужно ли кого-то ви­
нить? Те, чьей волей или безволием творилась история,
давно уже расплатились за вину своей жизнью.
Два года назад незамужняя дочь Панкратова, живу­
щая с матерью, родила сына. Назвали Игорем — в честь
деда по материнской линии, довольно известного ф и­
лолога. Когда было время, Панкратов приезжал к ним,
гулял с внуком, чувствуя себя немного неловко в роли
деда. Внук как таковой никаких особенных эмоций у
несентиментального Панкратова не вызывал. Внук и
внук, симпатичное маленькое существо. Но внук как
некий символ вызывал чувства довольно сильные и не
очень приятные. Вот лет через двадцать он придет и
спросит: «Дед, ты какую Россию мне оставил?» И ему
не скажешь: «Какую получил, такую и оставил». Не та­
кую. И получил не такую, и оставил не такую.
9

Кэш

257

* * *

Звонок Веры Павловны застал Панкратова во время
прогулки с внуком и прервал его размышления о судь­
бах России и о своей роли в ее многострадальной ис­
тории.
— Вы меня узнали? — спросила она.
— Да, конечно. Здравствуйте...
— Не называйте меня, — перебила она. — Я звоню
из уличного автомата. Ваш мобильник прослушива­
ется?
— Теоретически не исключено. Но я понятия не
имею, кому это надо.
— Мне нужно вас увидеть. Срочно. Назовите место,
которое я бы знала, а никто бы не знал. Если ваш теле­
фон все-таки слушают.
— Там, где вы обычно встречались с Арсеном, —
подумав, предложил Панкратов. — Устроит?
— Откуда вы знаете, где я встречалась с Арсеном?
— Потом объясню. Я смогу подъехать туда часа
через полтора.
— Подъезжайте, буду ждать.
Телефон умолк. Панкратов отвел внука домой, пог­
рузился в свой «фольксваген» и направился сквозь б ес­
конечные московские пробки к Речному вокзалу, раз­
мышляя, что бы мог означать этот необычный звонок.
Вера Павловна была не из тех, кто устраивает па­
нику на пустом месте. Если она позвонила, да еще с
такими предосторожностями, значит, ее что-то серь­
езно встревожило. Странно только, что позвонила она,
а не Гольцов. Георгия Панкратов не видел с того вечера,
когда решили, что Арсену нужно исчезнуть из Москвы.
Он не звонил, был занят какими-то своими делами. Пан258

кратов тоже не напоминал о себе. Но по опыту знал,
что такие жизненные коллизии всегда имеют продол­
жение, чаще всего неожиданное. Похоже, продолже­
ние последовало и в этом сюжете, в котором Панкратов
волей случая оказался задействован.
Речной вокзал удивил его необычным оживлением.
Гремела музыка, на гирляндах трепыхались флажки
на речном ветерке, было много милиции, почему-то в
парадной форме. У стенки стоял многопалубный теп­
лоход, на него с шумом и гамом грузилась совсем зе­
леная молодежь. Юные девушки в платьях, похожих
на свадебные, юноши в костюмах с галстуками. На
всех широкие красные ленты через плечо. «Выпуск­
ник 2010» — успел прочитать Панкратов. Понятно,
праздник последнего звонка. Или получения аттеста­
тов зрелости? В общем, праздник. А милиция следит
за порядком.
Возле скамейки, второй справа от входа в вокзал,
Веры Павловны не было. Сидела какая-то блондинка,
по виду студентка в джинсах, в белой рубашке, завя­
занной узлом на пупе, в надвинутой на лоб белой бей­
сболке. Панкратов пристроился на другом конце ска­
мейки, чтобы Вера Павловна еще издали могла увидеть
его и понять, что он один.
— Здравствуйте, Михаил Юрьевич. Спасибо, что
пришли, — сказала блондинка. — Не оглядывайтесь на
меня, смотрите на молодежь и делайте вид, что завиду­
ете их цветущей юности.
— Чему там завидовать? — отозвался Панкратов,
послушно глядя в сторону. — Только представить,
сколько им всего предстоит, страшно подумать. Нет,
это не для меня. Что с вашей прической?
9*

259

— Парик.
— Мы так и будем разговаривать, глядя в разные
стороны? Давайте сядем в вашу машину и куда-нибудь
отъедем.
— Я приехала на такси. Такси меняла два раза. Чес­
тное слово, чувствовала себя Матой Хари.
— Понравилась?
— Нет. Вон там, у шестого причала, речной трам­
вайчик. Он отходит через десять минут. Я сейчас по­
дойду к нему. А вы проследите, не увяжется ли кто за
мной. Если нет, тоже садитесь, там мы спокойно по­
говорим. Если что-то заметите, уходите, встретимся
позже.
Вера Павловна неторопливо подошла к кассе, по­
том предъявила билет дежурному матросу и скрылась
внутри пароходика. Ее передвижения ничего необыч­
ного на причале не вызвали. Никто не кинулся к кассе,
никто не побежал к трапу. Панкратов сел в трамвай­
чик, когда матрос уже убирал сходни. Веру Павловну
он нашел на корме. Она сняла бейсболку и парик и с
удовольствием подставляла голову со своей замеча­
тельной короткой стрижкой свежему ветерку. Народу
здесь почти не было, публика, соблазнившаяся про­
гулкой по Москве-реке, толпилась на верхней палубе
и в баре.
— Так что же все это значит? — спросил Пан­
кратов.
— Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей?
— Нет. Но вижу, что вы чем-то очень встревоже­
ны. Чем?
— Скажу, — пообещала Вера Павловна. — Но сна­
чала вопрос. Как вы узнали, где я встречаюсь с А р се­
ном? За мной следили?
260

-Д а .
— Мой телефон прослушивали?
-Д а .
— Зачем?
— Мне нужно было узнать, жив Георгий или погиб.
А вы были единственным человеком, который мог это
знать. Когда вы узнали, что он жив?
— Через два месяца после его похорон.
— Почему Георгий не объявился сразу? Как только
стало известно о катастрофе самолета?
— Он боялся, что я себя выдам. А через меня выйдут
на него. Я понимаю, о чем вы думаете. Знать целых два
месяца, что твой муж погиб, это страшное испытание,
врагу не пожелаешь. Но вы не представляете, в каком
ужасе мы тогда жили. Мы были уверены, что его снова
хотят посадить. Что за ним охотится Ф С Б . Я ждала его
четыре года. Я бы не выдержала, если бы он снова
попал в тюрьму. Он все правильно сделал. Он обязан
был так сделать. Он думал не о себе — обо мне, о наших
сыновьях. Жестоко? Да. Но только мы об этом можем
судить. Никто не имеет права его осуждать!
— И меньше всех я, — подтвердил Панкратов. —
Как вы узнали, что Георгий жив?
— О Господи! — вдохнула Вера Павловна. — Я вы­
звала вас по важному делу, а вы ввергаете меня в про­
шлое, которое даже сейчас я не могу вспоминать без
содрогания!
— Не рассказывайте, если вам неприятно. Мой ин­
терес к Георгию вполне обывательский. Я не часто
встречал людей с таким характером и с такой необыч­
ной судьбой.
— Он совершенно невозможный человек! — горя­
чо отозвалась Вера Павловна. — Человек-событие,
261

человек-приключение! Стоит ему появиться, и обыч­
ная жизнь превращается в аттракцион. Иногда в праз­
дник, иногда в трагедию. Я расскажу, как я узнала, что
он жив. На выходные я отпускаю домработницу. И вот
представьте, возвращаюсь вечером из студии в пустой
дом, и первое, что вижу в прихожей — его туфли. Те,
в каких он уехал в аэропорт. Захожу в гостиную, а в
кресле сидит какой-то человек. В его тапках. Вылитый
он. Но не он, не может быть он, его похоронили на
Ваганьковском кладбище! Я очень хорошо все помни­
ла, очень хорошо! Было много венков, свечей, отпевал
настоятель храма Воскресения Словущего. Спраши­
ваю: «Это ты?» Он говорит: «Да, я. Я вернулся. Можно
сказать, с того света». А у меня в голове только одна
мысль: нужно срочно обзвонить всех друзей, чтобы
никто не сказал ему, что он умер!..
Она замолчала. Мимо медленно тянулись набе­
режные, проплыла гостиница «Украина». На мгнове­
ние потемнело, трамвайчик прошел под Новоарбатс­
ким мостом.
— Так я узнала, что он жив, — снова заговорила
Вера Павловна. — Как вам это нравится, Михаил Ю рь­
евич? Превратить свою смерть в трагифарс — на это
способен только он! Я замужем за ним уже пятнадцать
лет, и до сих пор не знаю, чего от него можно ждать!
— Не утомляет? — поинтересовался Панкратов.
— Как ни странно, нет. Что вы, совсем нет! Чему вы
усмехаетесь?
— Вы посоветовали мне смотреть на молодежь и
завидовать их юности. А я немного завидую вам. Вам
повезло встретить Георгия. Ему тоже повезло. И я даже
не знаю, кому больше. Он уже больше года считается
погибшим. Вы встречаетесь?
262

— Что за вопрос! Я не постригалась в монахини.
— Он приезжает к вам? Или вы к нему?
— Нет, это опасно. Встречаемся где придется. Летом
в Крыму, заказываем одну и ту же гостиницу. Зимой в
загородных отелях. Прислуга на меня смотрит с большим
любопытством. Иногда садились на теплоход на Реч­
ном вокзале, есть там трехчасовые прогулки по каналу.
Из каюты даже не выходили. Смешно, да? Как любов­
ники втайне от жен и мужей. У вас есть еще вопросы?
— Нет, — сказал Панкратов. — А теперь сядьте по­
ближе и расскажите, что вас встревожило.
Рассказ Веры Павловны уложился в расстояние от
пристани «Киевская» до «Парка культуры». Недели две
назад она обратила внимание на то, что в квартире
раздаются телефонные звонки и кто-то тут же вешает
трубку. Домработница рассказала, что однажды при­
шли два сантехника, которых никто не вызывал, про­
веряли отопление. В Д ЭЗе сказали, что никаких сан­
техников не присылали. Потом она заметила, что за ее
«маздой» все время следует какая-то машина, «хонда»
синего цвета с висюлькой в виде обезьянки на лобовом
стекле. Эта обезьянка и привлекла ее внимание. Когда
она попалась на глаза в третий раз, Вера Павловна на­
сторожилась. Несколько раз попыталась уйти от пре­
следования, но «хонда» неизменно оказывалась сзади.
В машине один человек. Довольно молодой, не кавка­
зец. Когда Вера Павловна заходила в магазин или тор­
говый центр, он незаметно шел за ней.
— Номер записали? — спросил Панкратов.
— Да. Но на следующий день номер был другой. Его
я тоже записала. Вот они, возьмите. А машина та же.
Что это значит, Михаил Юрьевич?
— Пока не знаю. Но вы правильно сделали, что поз­
вонили. Мой телефон дал вам Георгий?
263

— Да. Он сказал, чтобы в случае чего я звонила вам.
Вы знаете, что делать. И знаете, как с ним связаться.
— Вы ему звонили?
— Нет, мы связываемся по Интернету. Эта шпион­
ская жизнь начинает мне надоедать.
На пристани «Парк Культуры» трамвайчик заметно
опустел, публика решила продолжить развлечения в
парке Горького, где, как и на Речном вокзале, было пол­
но выпускников с красными лентами. Панкратов сходил
в бар и принес две банки «Кока-колы». Не то чтобы его
мучила жажда, ему нужно было время подумать.
«Хонда» с разными номерами. Какая-то самоде­
ятельность. Профессиональная наружка давно уже
не меняет номера, она меняет машины. Один водитель
в «хонде». Он же следит за клиентом в магазине. Сов­
сем ни к черту. Топтуны всегда работают парой. Нет,
здесь что-то не то.
— Сделаем так, — предложил Панкратов. — Завтра
утром вы позвоните мне с домашнего телефона и поп­
росите срочно приехать.
— В телефоне наверняка жучок, — предупредила
Вера Павловна.
— На это и расчет. В квартире тоже жучки. Даром,
что ли, приходили сантехники? Я приеду, и вы расска­
жете мне то, что сейчас рассказали. Взволнованно, с
экспрессией. Сможете?
— Постараюсь.
— Скажете, что через вас кто-то хочет найти Геор­
гия. И вас это очень тревожит. Я задам пару уточняю­
щих вопросов и скажу, что в самое ближайшее время
встречусь с Георгием и введу его в курс дела. И мы
вместе решим, как следует поступить.
— Вы в самом деле встретитесь с Георгием?
264

— Нет. Может быть, позже. Сейчас я хочу, чтобы
слежка переключилась на меня. Так и будет, если мы
правильно понимаем ситуацию. Им нужны не вы, а Ге­
оргий. Если, конечно, вас не выслеживает ревнивой
любовник.
Вера Павловна вспыхнула:
— Михаил Юрьевич, а банкой «Колы» по голове хо­
тите?
— Не хочу, она липкая. Я пошутил. Вы все запом­
нили? Подходим к Устьинскому мосту, можете здесь
сойти. А мне придется плыть обратно. Машину-то я
оставил на Речном вокзале.
Вера Павловна надела парик и снова стала похожа
на блондинку-студентку. Пожаловалась:
— Терпеть не могу парики, в них голова потеет. До
завтра!..
Забрав свой «фольксваген» с парковки у Речного
вокзала, Панкратов успел сделать еще одно дело, за­
ехал на Мясницкую в Главное управление ГИБДД и у
знакомого полковника пробил номера синей «хонды».
Как он и ожидал, номера оказались фальшивыми, оба
с машин, давно снятых с учета. А вечером в «Кофе Хаус»
на Неглинке встретился с человеком, который предпо­
читал, чтобы егоназывали Николаем Николаевичем, а
как его звали на самом деле, не знал никто.

II
«Филер должен быть политически благонадежный,
честный, трезвый, смелый, ловкий, сообразительный,
выносливый, терпеливый, настойчивый, осторожный,
правдивый, дисциплинированный, уживчивый, серь­
265

езно и сознательно относящийся к делу и принятым на
себя обязанностям, крепкого здоровья, в особенности
с крепкими ногами, с хорошим зрением, слухом и па­
мятью, с такою внешностью, которая давала бы ему
возможность не выделяться из толпы и устраняла бы
запоминание его наблюдаемыми...»
Всеми этими качествами, перечисленными в инс­
трукции Департамента полиции начальникам охран­
ных отделений, ведавших в царской России сыском,
Николай Николаевич обладал в полной мере. Кроме
разве что политической благонадежности, о которой
Панкратов не мог судить, потому что они никогда на
эти темы не разговаривали. А все остальное при нем:
трезвый, смелый, сообразительный, крепкого здоро­
вья даже сейчас, в шестьдесят лет. А уж его умению
не выделяться из толпы мог поучиться любой артист.
Никто не выделил бы его и среди работяг, выходящих
с завода после смены, и среди привокзальных бом­
жей. Если надо, он сошел бы за своего даже на науч­
ной конференции — скромный провинциальный про­
ф ессор, внимательно слушающий столичных коллег,
но не рискующий с ними спорить. Эта способность
сливаться с окружающими, обязательная для сотруд­
ников службы наружного наблюдения, и предопре­
делила его судьбу. НН — так называли наружку на
сленге. Или Николай Николаевич.
Панкратов познакомился с ним еще в советские
времена по служебной надобности, когда Николай Ни­
колаевич был небольшим начальником в 7-м Главном
управлении КГБ — в «семерке», следившей за подоз­
рительными иностранцами и вступавшими с ними в
контакт нашими несознательными гражданами. Начи­
нал рядовым топтуном, тогда Панкратов не смог бы с
266

ним познакомиться ни при каких обстоятельствах, в
КГБ это была самая закрытая служба. Сотрудников
наружки знал только их непосредственный руководи­
тель, а больше не знал никто, включая Председателя
КГБ. Они никогда не появлялись в здании на Лубянке,
с начальством встречались на конспиративных квар­
тирах.
В КГБ Николай Николаевич дослужился до подпол­
ковника, после 91-го года его вывели за штат, он пе­
решел в «семерку» МВД и сделал там неплохую карье­
ру. Лет десять назад что-то у него не срослось с новым
начальством, в чине генерал-майора он вышел в от­
ставку и стал, как он сам говорил, рантье. Рента была
не процентами с капитала, никаких капиталов он не
нажил, ренту давала ему обширнейшая и очень специ­
фическая информированность. Как Панкратов служил
посредником между бизнесменами и властями, так и
Николай Николаевич был связующим звеном между
МВД и теми, кому требовались особые услуги мили­
ции. Прослушка любых телефонов, в том числе и с о ­
товых, гарантированно защищенных от прослушки,
негласная охрана ВИП-персон, стационарное и мо­
бильное наружное наблюдение, контрнаблюдение —
все это Николай Николаевич мог организовать. Понят­
но, что очень не даром.
За многолетнее знакомство между ними сложи­
лись взаимно уважительные отношения, отчасти из-за
сходства характеров, внутренней уравновешенности,
а больше — из-за обязательности, присущей обоим.
Ни Панкратов, ни Николай Николаевич никогда не
обещали того, чего не могли сделать. И всегда делали
то, на что подписались. В отличие от многих милицей­
ских, которые брали деньги и потом находили десят­
267

ки причин, почему они не могут ничего сделать. Поэ­
тому деловые люди, раз попробовав, больше никогда
к ним не обращались.
Каждое дело, за которое брался Николай Никола­
евич, требовало довольно сложной организации. Го­
воря современным языком — логистики. Панкратов
не знал, как Николай Николаевич строит свои отно­
шения со службой наружного наблюдения, а про про­
слушку однажды рассказал. Не специально, просто
пришлось к слову. Чтобы она была или хотя бы вы­
глядела законной, договаривались со следователем,
он вписывал нужные номера в какое-нибудь из уго­
ловных дел, которых в работе у каждого следователя
были десятки. Суд, не вникая, санкционировал про­
слушку. Таким образом она становилась не просто
законной, но могла фигурировать в обвинительном
заключении в качестве доказательства. Но до этого
не доходило, заказчикам достаточно было знать с о ­
держание разговоров.
Вечерняя публика в «Кофе Хаус» на Неглинке была
не такая, как днем. Почти не было молодежи, все боль­
ше модно одетые дамы, заглянувшие отдохнуть после
шоппинга и поболтать с подругами, и интеллигентные
пенсионеры, достаточно обеспеченные, чтобы поз­
волить себе чашку эспрессо за сто пятьдесят рублей
или ассорти из мороженого за двести пятьдесят. На
такого пенсионера был похож сейчас и Николай Ни­
колаевич.
— Вам кофе? — поздоровавшись, спросил Пан­
кратов.
— Капучино, — ответил Николай Николаевич. —
Черный здесь не очень.
268

— Есть проблемы? — спросил он, когда Панкратов
вернулся к столику от бара с двумя чашками капу­
чино.
— Есть. Завтра мне понадобится наружка. Три ма­
шины. Контрнаблюдение. Это возможно?
— Сделаем. На сколько?
— На весь день. Возможно, еще на день или два.
— Встанет в копеечку.
— Знаю.
— Кто объект?
— Я.
— Вы? — удивился Николай Николаевич. — Неуже­
ли стали олигархом? Поздравляю.
— Не стал. И уже не стану. Раньше нужно было
начинать, лет двадцать назад.
— А тогда кому понадобилось за вами следить?
— Это и нужно узнать. Будет синяя «хонда» с фаль­
шивыми номерами. Запишите номера... Но не исклю­
чено, что еще две или три машины.
— Серьезные дела, я смотрю, — заметил Николай
Николаевич. — Прослушка нужна?
— Может понадобиться, потом решим. Пусть ваши
люди подтянутся завтра к половине первого в Строги­
но. Я буду на «фольксвагене» темно-синего цвета. Гос­
номер...
— Да знаю я ваш номер. Куда в Строгино?
Панкратов продиктовал адрес Веры Павловны.
Объяснил:
— Там живет одна дама, за которой следит кто-то
на «хонде». Попросила меня помочь.
— Почему она не пошла в милицию?
— Это вы у меня спрашиваете?
269

— Странные времена, не находите? — проговорил
Николай Николаевич не то с недоумением, не то с раз­
дражением. — Есть милиция, но она сама по себе. Есть
правительство, тоже само по себе. Даже президент сам
по себе. Все есть, а люди обращаются к нам, а не к ним.
К чему мы идем, Михаил Юрьевич?
— Меня тоже последнее время занимает этот воп­
рос, — отозвался Панкратов. — Не знаю. К чему-то
идем. К чему? Узнаем, когда придем. А что прикажете
делать? Выходить на Манежную площадь? Или к Бело­
му дому, как в августе 91 -го? Выходили. И что получи­
лось?
— Да, ничего хорошего, — согласился Николай Ни­
колаевич. — Удивительная страна Россия. В ней все
меняется, и все остается прежним.
Глубокомысленно помолчали — два немолодых че­
ловека, много чего знающие о жизни. Но не знающие
главного — куда выносит Россию глубинное течение
жизни. Молча допили капучино по двести рублей за
чашку, молча пожали друг другу руки и вышли на Неглинку. Николай Николаевич сразу исчез в вечерней
толпе, а Панкратов поехал домой. Нужно было выспать­
ся, завтрашний день обещал быть не очень спокойным.

III
Как и договаривались, Вера Павловна позвонила в
начале одиннадцатого и взволнованным голосом поп­
росила срочно приехать.
— Сегодня не смогу, дела, — придал разговору Пан­
кратов элемент бытовой достоверности. — Постараюсь
завтра или послезавтра.
270

— Нет-нет! — горячо запротестовала она. — Сегод­
ня, сейчас! За мной все время следят, мне страшно. Я не
знаю, что делать!
— Ну, хорошо, хорошо, успокойтесь, приеду. Буду
у вас примерно в час дня.
Но в Строгино Панкратов приехал в половине пер­
вого и некоторое время кружил по кварталу вокруг
дома Веры Павловны. Синюю «хонду» с обезьянкой
на лобовом стекле он заметил сразу. Она стояла воз­
ле соседнего дома так, что из нее был виден подъезд
Веры Павловны и выезд из подземного гаража. Води­
тельская дверь «хонды» была открыта, какой-то моло­
дой парень заурядной внешности в шортах и пестрой
футболке курил в машине, изображая водилу, кото­
рый терпеливо ждет хозяина. Только вот потрепанная
«хонда» не очень-то походила на машину, хозяин ко­
торой держит водителя. Никаких других подозритель­
ных машин Панкратов не заметил, а машин наружки
угадать даже и не пытался, на Николая Николаевича
работали профессионалы.
В гостиной Веры Павловны Панкратов пробыл
минут двадцать, этого времени хватило, чтобы изоб­
разить «театр у микрофона», как раньше называли
радиоспектакли. Панкратов решил обострить ситу­
ацию.
— Я проверил номера синей «хонды», которые вы
записали, — сказал он. — Оба номера фальшивые, сня­
ты со старых машин.
— Как это? — удивилась она. — А если тормознет
гаишник?
— А то сами не знаете. Откупятся. Но пусть вас это
не беспокоит. Я встречусь с Георгием, разберемся.
271

— Когда вы с ним встретитесь?
— Возможно, сегодня. Или завтра. Пока не знаю.
А вы сидите дома и никому не открывайте, только зна­
комым.
Судя по всему, театр у микрофона убедил невиди­
мых слушателей. Некоторое время «хонда» маячила в
зеркале заднего вида машины Панкратова, а потом
исчезла и больше ни разу не появилась. Целый день
Панкратов колесил по душной загазованной Москве,
к тому же с явной гарью шатурских торфяников, не
делая никаких резких движений и неожиданных ма­
невров — так, как ездит человек, понятия не имеющий,
что за ним следят, и не пытающийся оторваться от
слежки. Заезжал в ненужные ему офисы, перекусы­
вал в открытых кафе и снова возвращался в прохлад­
ный «фольксваген» с исправно работающим кондици­
онером. Однажды ему показалось, что сзади очень уж
навязчиво привязалась «лада-приора», но он даже ее
номер не стал записывать. Кому надо, запишут.
Вечером на связь вышел Николай Николаевич:
— Вас вели три машины. Около часа синяя «хон­
да», потом «лада-приора» и «лендкрузер». По два че­
ловека в каждой. «Ладу» еще не успели пробить, а
«лендкрузер» из гаража ритейлера Федотова. Знаете
такого?
— Нет.
— А мы хорошо знаем. В прошлом крупный крими­
нальный авторитет по кличке Федя Кривой. В 90-е годы
его банда специализировалась на заказных убийствах.
Сейчас уважаемый бизнесмен. Но старую профессию
не забыл. Стал осторожнее, берет очень дорого. Не
представляю, почему вы его заинтересовали.
272

— Не я, — возразил Панкратов. — Совсем другой
человек. Через меня они рассчитывают выйти на него.
Поставьте все телефоны ритейлера на прослушку.
— Уже поставили, — сообщил Николай Николае­
вич. — Десять минут назад был интересный звонок.
Хотите послушать?
— Давайте.
Шорох в телефоне прервался грубым мужским го­
лосом:
— Слышишь меня? С тебя бутылка. Скоро найдем
твоего клиента.
— Вы ищите его уже месяц, — недовольно ответил
абонент.
— Не ссы. Уже сидим у него на хвосте. День-два, и
он наш.
— Жду.
Связь прервалась.
— Первый — Федя Кривой, — прокомментировал
Николай Николаевич. — С кем говорил, неизвестно.
— Прокрутите запись еще раз, — попросил Панк­
ратов. — Голос вроде знакомый.
Он внимательно прослушал разговор.
— Д а, знаю абонента. Это Михеев, генеральный
директор ЗА О «Росинвест». Поставьте на прослушку
его телефоны. Запишите офисный и мобильный...
Панкратов продиктовал номера.
— Сделаем, — сказал Николай Николаевич. —
Контрнаблюдение снимаем?
— Пока нет.
— Понял. До связи!..
Значит, Михеев. Что ж, этого можно было ожидать.
Теперь было что сообщить Гольцову.
273

*

"к it

Для деловых людей в Москве давно уже не было
секретом, что в милиции можно в частном порядке за­
казать любые услуги — от наезда на конкурента до
силового прикрытия рейдерского захвата чужого биз­
неса, от защиты от наезда до силового противодейс­
твия рейдерам. Только плати. Но тут были свои тонкос­
ти. Федя Кривой, хорошо известный оперативникам
уголовного розыска, не мог заказать профессиональ­
ную наружку ни за какие деньги, никто бы на это не
пошел, слишком стремно. Поэтому он был вынужден
обходиться своими силами. А вот прослушку любых
телефонов мог заказать без труда, если не в милиции
или в Ф АП СИ, то в какой-нибудь частной фирме, спе­
циализирующейся на таких услугах. В Москве их было
немало. Понятно, что они себя не рекламировали, но
кому надо, те знали.
Панкратов был не на сто процентов уверен, что его
телефон не поставлен на прослушку еще со вчерашне­
го дня, но предпочел не рисковать. Он сделал то же,
что Вера Павловна. Оставил машину у метро «Турге­
невская», вошел в вестибюль и сунул карточку в теле­
фон-автомат. Прикрывая аппарат спиной, набрал но­
мер Гольцова:
— Георгий, нужно встретиться.
— Приезжайте, — ответил Гольцов. — Я дома.
— Не могу, у меня на хвосте две машины. Только и
ждут, когда я к вам приеду. Давайте в городе. Скажем,
на выходе из «Баррикадной», это по вашей линии. Часа
за полтора успеете?
— Это так срочно?
— Да, срочно, — подтвердил Панкратов.
— Выезжаю...
274

Теперь нужно было оторваться от слежки, причем
так, чтобы эти в «ладе-приоре» и «лендкрузере» ничего
не заметили. Немного подумав, он доехал до спортком­
плекса «Олимпийский» на проспекте Мира и взял в кас­
се билеты на два сеанса в бассейн.
— Вода сорок пять минут, — предупредила кассир­
ша. — Еще полчаса на раздеться-одеться.
— Спасибо, понял, — сказал Панкратов и прошел
внутрь, не оглядываясь, но твердо зная, что у кассы
уже вертится какой-нибудь господинчик, любопытс­
твующий, какие билеты купил его знакомый. Ну, такой
представительный, седой, с коротенькой стрижкой,
мы договорились вместе поплавать, но я немного
опоздал. Взял на два сеанса? Спасибо. Нет, мне не
нужно, столько времени у меня нет, поплаваем в дру­
гой раз.
Но в раздевалку Панкратов заходить не стал, обог­
нул главную спортивную арену, на которой монтиро­
вали громоздкое оборудования для какого-то вечерне­
го музыкального шоу, служебным коридором вышел в
хозяйственный двор с фурами, на которых это обору­
дование привезли, и через пять минут оказался на тихой
улочке позади спорткомплекса. Незаметно осмотрелся.
Никто не выскочил следом, суматошно озираясь по
сторонам. Нехитрый фокус удался, два с половиной
часа были выиграны. Панкратов тормознул частника и
направился к «Баррикадной».
Минут двадцать он прождал на солнцепеке, пока из
метро в толпе пассажиров появился Гольцов — в легком
светлом костюме, в солнцезащитных очках в стильной
оправе. Приостановился, закуривая, рассеянно глянул
по сторонам. Увидев Панкратова, посочувствовал:
275

— Давно ждете? Ну и жара. Говорят, такого лета в
Москве не было сто тридцать лет. Хоть покупай кондишен. Останавливает одно: а если он не будет нужен
еще сто тридцать лет? Где бы нам поговорить?
— Я знаю одно спокойное место, здесь рядом. Пой­
демте, — предложил Панкратов.
Пересекли Садовое кольцо, забитое машинами, как
дальневосточные реки идущей на нерест горбушей.
Однажды в командировке Панкратов видел это впечат­
ляющее зрелище и вспоминал его, глядя на московские
улицы. Разве что машины, как горбуша, не лезли друг
на друга. Но иногда лезли, и тогда все движение зами­
рало. Свернули на Поварскую, подошли к зданию за­
тейливой старинной архитектуры.
— Это же Центральный дом литераторов, — прочи­
тав вывеску, заметил Гольцов. — Нас туда пустят?
— У вас деньги есть?
— Есть.
— Тогда пустят.
Они беспрепятственно вошли в знаменитый на всю
Москву Дубовый зал ресторана ЦДЛ, но сразу поняли,
что здесь поговорить не удастся. На половине зала
столы были сдвинуты, вовсю бушевал банкет. Человек
на сорок. И на писателей они были не похожи. На со ­
трудников крупного банка, на топ-менеджеров преус­
певающей фирмы, но только не на писателей.
— Корпоратив, — заключил Панкратов. — Но ниче­
го, найдем другое место.
Они прошли через ресторан, в вестибюле спусти­
лись вниз и оказались в малолюдном кафе с десятком
столиков и буфетом с внушительной кофеваркой, за
которым восседала полногрудая крашеная блондинка.
276

— Откуда вы здесь все знаете? — удивился Гольцов.
— Приходилось бывать, жена водила на разные
мероприятия. Фильмы из категории «кино не для всех»,
литературные чтения. Пыталась приобщить меня к
культурной жизни Москвы.
— Приобщила?
— Не очень. Вам пива?
— Нет, минералки.
Устроились за столиком в углу. Панкратов сказал:
— Ну вот, здесь можно спокойно поговорить.

IV
Подробный отчет Панкратова о событиях двух ми­
нувших дней Гольцов выслушал внимательно, не пере­
бивая. Немного подумав, кивнул:
— Спасибо, Михаил Юрьевич, вы все правильно
сделали. Сколько вам это стоило?
— Мне? — переспросил Панкратов. — Вам, Георгий.
Мне такие расходы не по карману.
— Я неправильно выразился. Мне, конечно. Так
сколько?
— Пока не знаю. Счет представят, когда работа бу­
дет закончена. Как сейчас говорят — инвойс.
— Работа закончена, мы уже все узнали.
— Вот как? Но эти, на «лендкрузере» и «ладе», будут
ездить за мной до второго пришествия. Пока я не при­
веду их к вам. Или пока они не узнают ваш адрес.
— Они его узнают. И очень скоро.
— Не понял. Что вы задумали?
Гольцов улыбнулся, отчего его жесткое некрасивое
лицо точно бы подсветилось изнутри мягким светом.
277

— Михаил Юрьевич, я очень ценю вашу помощь. Но
о своих планах промолчу. Я не уверен, что вы их одоб­
рите. Здесь курить можно?
— Можно, наверное. Пепельница есть. Да и другие
курят, — кивнул Панкратов на соседние столики. За
одним трое молодых людей и две девушки пили пиво и
читали друг другу стихи. За другими сидели по двое,
курили, обсуждали свои дела. Время от времени в кафе
появлялись немолодые писатели, выпивали по рюмке
коньяку или по чашке кофе, съедали по бутерброду и
уходили. В углу средних лет энергичная дама что-то
доказывала собеседнику, нервно листая то ли текст
рукописи, то ли договор. Собеседник реагировал вяло,
что очень сердило даму.
Гольцов закурил французскую сигарету «Голуаз» и
доверительно тронул Панкратова за плечо.
— Не обижайтесь, Михаил Юрьевич. Не хочу втя­
гивать вас в свои дела.
— Я уже втянут в них по самое никуда. Вы не слиш­
ком затянули свое пребывание на том свете?
— Еще нет.
— Я почему спрашиваю? — объяснил Панкратов. —
Вера Павловна женщина с сильным характером. Но
нервы у нее уже на пределе.
Гольцов помрачнел.
— Меня это тоже тревожит.
— Так заканчивайте эту историю. Хотите посадить
Михеева? Сажайте, что вам мешает? Подделанная дар­
ственная — уже состав преступления. Получит лет пять
или шесть.
— Восемь, — сказал Гольцов.
— Что восемь? — не понял Панкратов.
278

— Я хочу, чтобы он получил восемь лет. Столько,
сколько получил я. И так, как получил я. С купленными
следователями, с купленной судьей. Я хочу, чтобы он
побыл в моей шкуре.
— Вам не нужно подкупать следователей. Они и так
будут рвать его, как тузик грелку. За Кириллова. На
самого Кириллова им насрать, но Михеев подставил
весь Следственный комитет, ему это не спустят.
— Значит, проблемой меньше. Но главная проблема
остается — судья Фролова.
— В чем проблема?
— Я хочу, чтобы его дело вела судья Фролова. И ве­
ла его так, как мое. С заранее написанным приговором.
За взятку в триста тысяч долларов.
— Как вы рассчитываете дать ей взятку? Очень не­
простое дело, судьи берут только у своих.
— Я знаю как. Так и быть, скажу, чем я занимался
последние месяцы. Искал тех, с кем Фролова училась
в Юридической академии. В ее группе было двадцать
три человека. Четверо эмигрировали в Израиль, двое
сейчас в Америке. Остальные в России. Все болееменее устроены. Кроме одного. Некто Красильников.
Лучший на курсе, подавал большие надежды, краса­
вец. С Фроловой у него был роман. Как говорят, бур­
ный. Спился. Я нашел его в бомжатнике в Марьиной
роще. Сейчас живет у меня в Жулебино, приходит к
себя. Вот он и даст взятку судье Фроловой. И она
возьмет. А если не возьмет, то я ничего не понимаю в
людях.
Панкратов с крайним неодобрением покачал го­
ловой.
— Играете с огнем, Георгий. Вы уже загнали Михе­
ева в угол. Зачем, по-вашему, он связался с Федей Кри­
279

вым? Чтобы его люди нашли вас, а потом Михеев при­
шел к вам и на коленях попросил прощения?
— Мне интересно узнать, до чего человека могут
довести деньги. Нормального, в общем-то, человека.
— Догадаться трудно?
— Не очень. Но я хочу знать точно.
— Может, на этом и остановиться?
— Нет! — резко сказал Гольцов, и в лице его поя­
вилась та же неукротимость, которая произвела впе­
чатление на Панкратова в его надгробье на Ваганьков­
ском кладбище. — Вы можете что-нибудь изменить в
России?
— Вряд ли.
— И я не могу. Но могу кое-что изменить в той жиз­
ни, которой живу я и будут жить мои сыновья. Сделать
ее немного чище. И я это сделаю. Следователь Кирил­
лов получил свое, адвокат Погорелов получил свое,
прокурор Анисимов ответил на Страшном Суде. Не
знаю, как он оправдывался. Возможно, у него было
голодное детство. Это уже не наши дела. Свое получит
судья Фролова, свое получит Михеев. Я поступлю с
ними так же, как они поступили со мной. Это справед­
ливо. Это по закону гор, о котором нам когда-то напом­
нил Арсен. И хватит об этом.
— Что ж, хватит так хватит, — согласился Панкра­
тов. — Значит, наружку снимаем?
— Да.
— Прослушку?
— Тоже.
— Так и передам...
Дама за столиком в углу раздраженно убрала бума­
ги в портфель и вышла из кафе, всем своим видом де­
280

монстрируя негодование. Ее собеседник подошел к
буфету, взял большую рюмку коньяка и вернулся на
место. И тут Панкратов его узнал. Это был писатель
Ларионов.
«Вот так встреча!» — удивился он и тут же попра­
вился: «Ну, а где еще можно встретиться с писателем,
как не в писательском клубе?»
Извинившись перед Гольцовым, Панкратов подошел
к столу Ларионова.
— Добрый день, Валерий. Можно к вам?
— Господи Боже мой! — изумился писатель. — На­
циональная алкогольная безопасность! Конечно, сади­
тесь. Как вы здесь оказались?
— Случайно. Что это за дама, с которой вы разго­
варивали?
— Из издательства. Предложили продолжить с е ­
рию Маши Зарубиной. «Смертельная страсть-2». А что?
Пипл хавает.
— Вы согласились?
— Посмотрите на мои руки, — предложил Ларио­
нов и продемонстрировал руки с въевшейся в кожу
черной металлической пылью. — Ну какая из меня
Маша Зарубина? Поздно мне рядиться в панталончи­
ки и кружавчики.
— Мне показалось, она была недовольна?
— Недовольна? Слабо сказано. Предложила за
книжку аж пятнадцать тысяч рублей и очень обиде­
лась, когда я послал ее на х ... В вежливой форме,
конечно. Уже совсем писателей за людей не считают.
И вот что странно. Мошенник всегда обижается на
того, кто не дает себя н ае... обмануть. И обижается
очень искренне. Этого я никогда понять не мог.
281

— Хочу поблагодарить вас за главы, которые вы
прислали, — сменил Панкратов тему. — Прочитал с
большим интересом.
— Разобрались в гибели Гольцова?
— Да. Вы написали, что хотели бы спросить у Геор­
гия, чувствовал ли он зов судьбы. И добавили: «Но у
него уже ничего не спросишь». Хотите спросить?
— Это вы о чем?
— Пойдемте. Только сначала допейте коньяк. А то
потом прольете.
Ларионов с некоторым недоумением опустошил
рюмку и последовал за Панкратовым.
— Познакомьтесь, джентльмены, — предложил Пан­
кратов. — Впрочем, вы уже знакомы. Но это было дав­
но, двадцать лет назад. Так что можете познакомиться
снова.
— Здравствуйте, Валерий, — с мягкой улыбкой ска­
зал Гольцов. — Рад вас видеть.
— У меня что-то с головой, — пожаловался писа­
тель. — И вроде выпил всего ничего. Это вы, Георгий?
-Я .

— Точно вы?
— Хотите меня потрогать?
— Хочу.
— Ну, потрогайте.
Писатель как бы с опаской прикоснулся к плечу
Гольцова.
— Правда, вы. Невероятно! Но почему вы здесь?
— Где же мне быть?
— Там, — кивнул Ларионов на потолок.
— Там скучновато, — усмехнулся Гольцов. — Здесь
веселее. Но формально я еще там.
282

Панкратов посмотрел на часы.
— Джентльмены, вынужден вас покинуть. Ф ор­
мально я сейчас в бассейне спорткомплекса «Олим­
пийский», и мое время быстро подходит к концу. Вы
хотели, Валерий, задать Георгию какой-то вопрос?
— Вопрос? — возмутился писатель. — Десять! Сто!
— Вот и задавайте...
Таксист попался опытный, довез до «Олимпийского»
всего за полчаса. Панкратов через хоздвор вошел в
комплекс, быстрым шагом миновал раздевалку и вышел
на улицу несколько взмокший, что вполне соответство­
вало виду человека, который от души поплавал в бас­
сейне, а потом постоял под горячим душем.
К вечеру жара не спала, а словно бы сгустилась,
превратилась в вязкую духоту, как в русской бане.
Панкратов включил кондиционер и сидел в машине,
пока рубашка не перестала прилипать к телу. Выезжая
на проспект Мира, он не заметил ни «лады-приоры», ни
«лендкрузера», неотвязно следующих за ним, ни машин
наружки. Ими могла быть любая из тысяч машин, про­
езжавших световые тоннели в смоге из автомобильных
газов и дыма горящих торфяников.
На душе у него было неспокойно. Очень не нрави­
лась ему мрачная энергия, которой был наполнен Голь­
цов. И тревожили его слова про свой адрес: «Они его
узнают. И очень скоро». Что это, твою мать, значит?
Что он задумал?
Панкратов признавал право Георгия поступать так,
как он считал нужным. «Мне отмщение и аз воздам». Но
вызывала большие сомнения переусложненность его
планов. Опыт подсказывал ему, что такие планы очень
редко реализуются так, как задуманы. Всегда вмеши­
283

вается какая-нибудь случайность, все идет напереко­
сяк, и в итоге получается неизвестно что. Но его мнения
не спрашивали, ему отводилась роль наблюдателя, при
сем присутствующего.
Возле уличного таксофона Панкратов тормознул и
позвонил Николаю Николаевичу:
— Наружку можно убрать.
— Понял. Прослушку?
— Пока оставьте, — помедлив, сказал Панкратов. —
Пусть будет. На всякий случай.
— Сделаем. Д о связи!..

Глава десятая

УБИЙСТВЕННОЕ ЛЕТО

I
Москвичи всегда недовольны погодой. Зима давно
уже не зима, а не пойми что, какая-то хлябь. Летом,
которого так ждешь, сплошные дожди, не покупаешь­
ся в подмосковных речках, не позагораешь. В город­
ских квартирах с отключенным отоплением холодно,
на дачах сыро. Огурец еще растет, а помидор начина­
ет гнить, не успев покраснеть. Вот говорят: глобальное
потепление, глобальное потепление. А где оно, это по­
тепление?
Лето 2010 года заставило москвичей с нежностью
вспоминать холодные ночи, туман по утрам и моро­
сящие дождики днем. С Запада надвинулся антицик­
лон и застыл над Россией от Москвы до Владивосто­
ка. Солнце прокалило землю, сожгло посевы. Горели
леса, лесные пожары уничтожили несколько дере­
вень. Были мобилизованы все резервы М ЧС, но они
оказались бессильны перед стихией. Сам премьер
Путин сел за штурвал самолета-амфибии и вылил на
285

горящий лес несколько тонн воды. Но леса продол­
жали гореть, продолжали гореть подмосковные тор­
фяники, заволакивая окрестности едкой гарью. Она
добралась и до Москвы, окутала город густым тума­
ном. Из аптек мгновенно исчезли марлевые повязки,
а из магазинов вентиляторы и кондиционеры. Маши­
ны скорой помощи не успевали на вызовы. Говорили
о сотнях умерших, преимущественно пожилых людях.
Минздрав опровергал слухи, но никто не верил оф и­
циальным опровержениям. Началась тихая паника.
Все, кто мог, вывозили детей и стариков за город. Кто
не мог, костерили московские власти, не стесняясь в
выражениях.
Мэр Лужков в это время проводил свой отпуск в
Альпах. На вопросы возмущенной общественности,
почему градоначальник отсиживается в горах, когда
Москва задыхается в дыму, пресс-секретарь мэрии от­
вечал, что все городские службы работают в штатном
режиме и в личном присутствии мэра нет никакой не­
обходимости. Только через две недели Лужков понял,
что делает ошибку, и поспешно вернулся в Москву. Но
было уже поздно, всеобщее недовольство градоначаль­
ником стало таким, что для его отставки не требовалось
никаких дополнительных причин.
Вероятно, это и заставило его предпринять реши­
тельный шаг. Говорили, правда, что к этому его под­
толкнул разговор с руководителем крупной госкорпо­
рации, который в последние годы отошел от политики,
а когда-то, при Ельцине, был союзником Лужкова.
Через несколько дней в газете «Тверская, 13», издании
московской мэрии, появилась заметка о том, что Юрий
Михайлович Лужков категорически против изменения
проекта автотрассы «Москва — Санкт-Петербург», на
286

чем настаивали защитники Химкинского леса, поддер­
жанные президентом Медведевым. Позже он подтвер­
дил свою позицию в статье «Российской газеты», а
потом в интервью «Ведомостям». Это был вызов: мэр
Лужков открыто выступил против президента. Лишь
немногие, кто был в курсе подковерных кремлевских
интриг, знали, что цель мэра совсем другая: продемон­
стрировать свою верность премьеру Путину. Расчет
казался безошибочным, Путин поддерживал проект
трассы через Химкинский лес, его не могло не раз­
дражать противодействие президента. Демарш Л уж ­
кова давал Путину возможность показать, кто в доме
хозяин, Юрий Михайлович не сомневался, что он ею
воспользуется.
Перед премьером встала непростая задача. Нужно
было, конечно, поддержать мэра. Но это означало окон­
чательно подорвать авторитет президента Медведева,
которого оппозиционеры давно уже называли место­
блюстителем и мальчиком на побегушках в тандеме. Да,
он был младшим в тандеме, но авторитет Медведева —
это авторитет верховной власти, а его следовало обе­
регать. Если мэры и губернаторы начнут вытирать ноги
о президента России, ничего хорошего из этого не по­
лучится. Премьер решил выждать.
Молчание премьера подконтрольные президенту
федеральные телеканалы восприняли как знак и нача­
ли небывало резкий наезд на мэра. Были показаны два
фильма «Дело в кепке», где прямо говорилось, что толь­
ко благодаря Лужкову его жена Елена Батурина стала
обладательницей состояния почти в три миллиарда
долларов. 19-го сентября Лужкова вызвал руководи­
тель администрации президента Нарышкин и предло­
жил ему подать в отставку, пообещав кресло сенатора
287

в Совете Федерации. Мэр отказался и написал Медве­
деву резкое письмо, ультимативно потребовав либо
отстранить его от должности, либо публично отмеже­
ваться от тех, кто организовал информационную кам­
панию против него.
Письмо было передано Нарышкину вечером 27-го
сентября и сразу переслано президенту Медведе­
ву, находившемуся с официальным визитом в Китае.
В Ш анхае был день, в Москве ночь. Не лучшее для
время для телефонных звонков, но Медведев приказал
соединить его с Путиным. Неизвестно, о чем они го­
ворили, но утром 28-го сентября, когда Лужков при­
ехал в мэрию и открыл очередное заседание прави­
тельства, в зале появился молчаливый штатский с
коричневым портфелем и вручил Лужкову Указ Пре­
зидента РФ. В нем говорилось: «На основании под­
пункта «г» пункта 1 и подпункта «а» пункта 9 статьи
19 Ф З от 6 октября 1999 года номер 184-ФЗ «Об о б ­
щих принципах организации законодательных (пред­
ставительных) и исполнительных органов государ­
ственной власти субъектов Российской Федерации»
постановляю:
1. Отрешить Лужкова Юрия Михайловича от долж­
ности мэра Москвы в связи с утратой доверия Прези­
дента РФ...».

II
Через несколько дней после отставки Лужкова,
взбудоражившей всю Москву, один из заместителей
председателя Следственного комитета, генерал-майор
юстиции, в своем кабинете в офисе СКП в Техническом
288

переулке вел прием граждан. На прием записывались
заранее — за месяц и больше. Референты тщательно
просеивали посетителей, всеми способами отважива­
ли сутяг, других направляли в районные отделения ми­
лиции, просителей с важными делами или особо на­
стойчивых приходилось допускать к начальству.
Обязанность принимать граждан вменялась всем
руководителям СКП, кроме председателя. И хотя каж­
дому отводилось всего по четыре часа в месяц, она
воспринималась как дурная повинность. Во-первых,
муторно. Во-вторых, бесполезно. Все равно дело будет
спущено вниз, разве что с начальственной резолюцией:
«Разобраться и доложить».
Перед заместителем председателя лежал список,
подготовленный референтом: фамилия, имя, отчество,
место работы, суть дела в одной фразе. Выпроводив
очередного посетителя, генерал-майор прочитал: «Голь­
цов Георгий Андреевич, предприниматель, о деле гово­
рить отказался». Распорядился по интеркому:
— Просите.
Обычно посетители являлись с пухлыми папками,
даже с туго набитыми бумагами портфелями, но у че­
ловека, который вошел в кабинет, в руках не было ни­
чего. Высокий, с жестким лицом, в светлом костюме.
Вошел уверенно, сел уверенно, не на краешек стула.
На руке часы «Патек Филипп». Не из бедных предпри­
ниматель, бедным такие часы не по карману.
— Слушай вас, Георгий Андреевич, — любезно про­
говорил генерал. — Что привело вас ко мне? Вы отка­
зались говорить об этом референту. Мне, надеюсь, рас­
скажете.
— Я хочу, чтобы Следственный комитет возбудил
уголовное дело против моего бывшего делового пар­
10 Кэш

289

тнера, — ответил посетитель. — Точнее, против ф и­
нансового директора моей фирмы. Воспользовавшись
моей смертью, он подделал мою дарственную и пере­
регистрировал фирму на себя.
— Как? — переспросил генерал. — Воспользовав­
шись вашей смертью?
— Да. Я считался погибшим в авиакатастрофе.
— А вы не погибли?
— Как видите.
— Как вам это удалось?
— Не сел в тот самолет.
— Почему?
— Раздумал.
— Но сейчас вы считаетесь живым?
— Да, свидетельство о моей смерти аннулировано
ЗАГСом.
— Необычная история. Но вернемся к вашему делу.
Почему вы уверены, что дарственная подделана вашим
партнером?
— Потому что я ему ее не давал.
— Какая фирма?
— З А О «Росинвест».
— Капитализация?
— Примерно семьдесят миллионов долларов.
— Серьезно! Мошенничество в особо крупном раз­
мере, от пяти до десяти лет, — машинально квалифи­
цировал генерал. — Но вы напрасно пришли ко мне.
Вам следует подать заявление в УБЭП . Референт под­
скажет, к кому обратиться и как написать заявление.
Разговор был закончен, но посетитель не торопил­
ся уйти.
— Вы не спросили, кто мой деловой партнер.
290

— Это имеет значение?
— Для вас — да.
— Кто?
— Михеев.
— Фамилия почему-то знакомая.
— Он сдал вашего следователя Кириллова.
— Так это он?! Кравченко, срочно ко мне! — рас­
порядился генерал по внутреннему телефону. Объяс­
нил Гольцову: — Это старший следователь по особо
важным делам, подполковник юстиции. Так-так, очень
интересно!
Подполковнику юстиции было лет сорок. Рослый,
лысоватый, в обычном костюме и немодном галстуке,
он был похож на чиновника районной управы, но никак
не на следователя по особо важным делам.
— Познакомьтесь, Кравченко, это предпринима­
тель Георгий Андреевич Гольцов, — представил посе­
тителя генерал. — Вам задание. Примите у него заяв­
ление и допросите обо всех обстоятельствах дела. Все
проверьте. Если подтвердится, возбудите уголовное
производство. Допрос под протокол и под видеоза­
пись. Запись — мне. Желаю успеха, Георгий Андрее­
вич. Очень правильно, что вы к нам пришли.
В кабинете следователя Гольцов провел не меньше
двух часов. Кравченко дал ему подписать протокол
допроса и подвел итог:
— Дарственную из архива сегодня же запросим и
отправим на экспертизу. Если она действительно под­
делана, возбудим уголовное дело, а с Михеева возьмем
подписку о невыезде. Преступление экономическое,
посадить нельзя, такие сейчас порядки. Но если вы
узнаете, что он намерен скрыться или попытается ока­
10-

291

зать на вас давление, сразу звоните, изменим меру пре­
сечения, возьмем под стражу.
— У вас, возможно, будет другой повод взять его
под стражу, — неопределенно пообещал Гольцов.
— Какой? — насторожился следователь.
— Пока это только предположения.
Выйдя из здания С КП, он набрал домашний номер
Панкратова:
— Михаил Юрьевич, это Гольцов. Нам с Верой Пав­
ловной нужно на три дня улететь из Москвы.
— Куда?
— В Осетию, на свадьбу Арсена. Большое событие,
нельзя не поехать. С ужасом представляю, сколько
придется пить. Говорят, правда, что осетинская само­
гонка всего двадцать градусов. Это утешает.
— Передайте Арсену мои поздравления.
— Обязательно передам. Мы вернемся в пятницу.
Подъезжайте ко мне часам к девяти вечера, нужно коечто обсудить. Адрес помните?
— Конечно, помню.
— На всякий случай: Жулебино, улица Маршала
Полубояркова, дом 34, квартира 126, код подъезда
0464. До встречи!
Гольцов прервал связь.
В своей квартире на Бульварном кольце Панкратов
долго смотрел на телефон и слушал короткие гудки
отбоя, словно они могли объяснить смысл этого стран­
ного звонка. Чрезвычайно странного. Потом положил
трубку. Смысл был понятен, Гольцов сделал то, что
собирался сделать: сообщил свой адрес людям Феди
Кривого. Но зачем, зачем?!
292

Панкратов побродил по квартире, посидел на кухне
у транзистора, рассеянно слушая попсу. Наконец ре­
шительно встал, надел плащ и вышел на улицу. В сало­
не сотовой связи на Пушкинской купил недорогой мо­
бильник и позвонил Николаю Николаевичу:
— Есть что-нибудь по нашей теме?
— Есть. Хорошо, что вы позвонили. Слушайте.
В трубке прозвучал знакомый грубый голос:
— Нашли твоего клиента. В пятницу дело закончим.
— Почему в пятницу?
— Невтерпеж? Потерпи, больше месяца ждал, те­
перь уже скоро!
Запись прервалась.
— Звонок был двадцать минут назад, — сказал Ни­
колай Николаевич. — Вы поняли, кто говорил?
— Да, Федя Кривой.
— А с кем?
— С Михеевым.

III
Олег Николаевич не понимал людей, для которых
бизнес был главным и единственным содержанием жиз­
ни. При случае он сам охотно рассуждал о социальной
ответственности бизнеса, который пополняет государс­
твенную казну налогами, создает рабочие места и все
такое. Но в глубине души знал, что это просто слова.
Единственная цель бизнеса — прибыль, кэш, все о с­
тальное — прилагательное. Зачем нужны деньги? Чтобы
обеспечить человеку удобную жизнь сейчас и безбед­
ную старость в будущем. Ну, и благосостояние потом­
293

ства, если потомство есть и оно стоит того, чтобы о нем
позаботиться. Вот и все.
Но эта простая схема не очень-то сопрягалась с
реальной жизнью. Олег Николаевич знал немало биз­
несменов, для которых блага, которые давал прибыль­
ный бизнес, как бы не имели никакого значения. Таким
был Георгий Гольцов. Такими были многие крупные
предприниматели, даже олигархи. Каждый день у них
был расписан по минутам на недели вперед, у них
просто не оставалось времени ни на что. Зачем вилла
на Рублевке, если ты приезжаешь туда только пере­
ночевать? Зачем яхта на Лазурном берегу, если она
без дела простаивает у причала? Если у тебя уже есть
миллиард долларов, зачем рвать жилы, чтобы зарабо­
тать еще десять? Один или десять — все равно не
успеешь потратить, жизни не хватит.
Не понимал Михеев таких людей. Они казались
ему азартными игроками, готовыми сутками сидеть
за карточным столом. Игра для них была самоценна,
она была и средство, и цель. Но не считаться с ними
было нельзя. Они втягивали в сумасшедшую гонку
десятки тысяч предпринимателей, как в марафоне
лидеры задают темп. Хочешь не хочешь, а тянись,
ловчи, спихивай соперника за обочину, иначе ока­
жешься за обочиной сам.
Олег Николаевич иногда с ностальгией вспоминал
советские времена. Сейчас он был бы, пожалуй, за­
местителем министра. Казенная дача где-нибудь в А р ­
хангельском. Пусть и не такая богатая, как эта, на Николиной горе. Персональная черная «Волга» с водите­
лем. Ну и что, что не «мерседес»? Машина она есть
машина. Зато все предсказуемо. Неторопливая спо­
294

койная жизнь. Не ценили. А теперь крутись, как белка
в колесе, перебирай лапками.
Единственный, кто нравился Олегу Николаевичу
и даже вызывал легкую зависть — олигарх Абрамо­
вич. Вот кто умел получать удовольствие от своих
миллиардов. Взял и купил лондонский футбольный
клуб «Челси», а года три назад привез свою команду
в Москву. И хотя «Челси» проиграла то ли «Спартаку»,
то ли «Динамо», одно удовольствие было смотреть по
телевизору, как Роман Аркадьевич болеет за своих в
ВИП-ложе. В другой раз купил стометровую яхту и
приплыл на ней на Экономический форум в СанктПетербурге, заставив всех забыть о форуме и гово­
рить только о его яхте, которая с трудом вписывалась
в габариты Невы и смогла бросить якорь только воз­
ле легендарной «Авроры». Дорогие машины, красивые
женщины в бриллиантах. По крайней мере, за это
стоит вкалывать.
К Абрамовичу Олег Николаевич даже не пытался
примериваться, но модель его жизни казалась очень
привлекательной. Он иногда думал: вот закончу этот
проект, уйду в кэш и пошлю подальше весь этот бизнес.
У него был счет в австрийском банке «Кредитанштальт»,
о котором никто не знал. Несколько лет назад он купил
пентхаус в испанском курортном городке Марбелья.
Об этом тоже никто не знал. Небольшой, всего на две
спальни, не на первой линии, но ему и этого хватит.
Раза два летал туда в отпуск, чаще не получалось, не
отпускали дела.
Олег Николаевич не определял для себя сумму, пос­
ле которой можно будет подвести черту. Он просто
чувствовал: рано, пока еще рано. Черта отдалялась, как
295

линия горизонта. Только недавно сказал себе: все, хва­
тит, надо кончать. И все дела складывались так, что
пришло время кончать.
Разговор с ритейлером Федотовым, в девичестве
Федей Кривым, как сказал о нем референт Погорелова Слава,оставил у Олега Николаевича сложное чувс­
тво. Он ожидал увидеть громилу в малиновом пиджаке
с тяжелой золотой цепью на шее и с синими от наколок
руками. Ритейлер оказался жилистым человечком лет
шестидесяти с маленьким голым черепом и немного
косящими глазами, откуда, вероятно, и пошла его клич­
ка. Никаких малиновых пиджаков, никаких цепей, эле­
гантный черный сюртук, галстук-бабочка. От громилы
у него был только низкий грубый голос и склонность
к блатному жаргону. Стрелку он забил в ресторане
«Суши весла» на Лубянке, где его знали и обслуживали
очень предупредительно.
Олег Николаевич начал рассказывать, почему ему
нужно найти Гольцова, ритейлер перебил:
— Не грузи. Мне твои проблемы до фени. Пробил я
тебя. Фирма крутая, бабло есть, нищеброды в рейтинг
«Финансов» не попадают. Давай по делу. Найти — сто
косарей зеленых, найти и убрать — пол-лимона. Д е ­
шевле только даром, — процитировал он фирменный
слоган своих магазинов.
— Сначала найти, — поспешно уточнил Михеев.
— Не боись, найдем. Бабки вперед. Завтра зане­
сешь ко мне в офис. С объективкой на клиента. Теле­
фоны, связи и все такое. Вали. Обедаю я один. При­
вычка. Не люблю, когда мне в рот смотрят.
Ритейлер принялся изучать меню, Олег Николае­
вич вышел из ресторана в смятенных чувствах. И все
296

полтора месяца, пока кадры Феди Кривого пытались
выйти на след Гольцова, ощущал себя выбитым из
колеи. В офисе подписывал бумаги, подготовленные
Яном Серегиным, но в дела не вникал, все мысли были
заняты другим. Если найдут Георгия — что? А если не
найдут — что? Не готов он был кардинально решить
вопрос с Гольцовым — убрать, как с бесхитростной
простотой бандита предложил Федя Кривой. Но и
ждать, когда Георгий воскреснет со всеми вытекаю­
щими последствиями, тоже не резон. И так плохо, и
так плохо.
Скандальная отставка Лужкова и крах империи Ба­
туриной, которые еще пару месяцев назад вызвали бы
у него злорадное ликование, сейчас оставили равно­
душным и даже прибавили новых проблем. Что теперь
делать с долгом фармацевтической фабрики? Батури­
ной не до нее, ее бизнес уже начали рвать на части.
О своем плане санации фабрики Олег Николаевич и
вспоминать не хотел. Он был готов переуступить долг
любому, даже без процентов. Сорок миллионов долла­
ров на дороге не валяются. Желающие обязательно
найдутся, чуть позже, когда все устаканится. Но это
время, а времени было в обрез. О договоре с академи­
ком Троицким Ян почему-то не напоминал. Это радо­
вало Михеева, потому что избавляло от новой стычки
с ним, которая могла привести к тому, что этот упертый
судак швырнет заявление, а без него начнет сбоить вся
налаженная работа «Росинвеста».
И вот раздался звонок, которого Олег Николаевич
так ждал и так боялся: «Нашли твоего клиента. В пят­
ницу дело закончим».
297

* * *

Федя Кривой позвонил в понедельник вечером. Во
вторник Олег Николаевич приехал в офис, но понял,
что никакими делами заниматься не может. Он вызвал
машину и вернулся на дачу. Николая Степановича о с ­
тавил при себе — на случай, если придется куда-то
ехать. «Мерседес» загнали в гараж, водитель ушел в
свою комнату во флигеле. Там же жил дворник-татарин
с женой, сторожил дачу, следил за участком. Жена
ходила за продуктами в соседний супермаркет, гото­
вила бесхитростную еду, Олег Николаевич был непри­
хотлив к пище. Когда нужно было собрать деловых
партнеров, чтобы пообщаться в неформальной обста­
новке, приглашали повара и официантов из ресторана
«Каток».
Невыносимо медленно тянулось время. Олег Нико­
лаевич бесцельно слонялся по дому, небритый, в пи­
жаме, старательно обходя бар. Пить можно, когда у
тебя все в порядке. Когда все не в порядке, пить нельзя,
это всегда плохо кончается. Включал телевизор, щелкал
пультом, с раздражением выключал. Часами сидел в
плетеном кресле на открытой террасе, бездумно глядя,
как дворник сметает первые желтые листья с дорожек,
как ходят над Николиной горой низкие облака. Земля
оживала после безумного лета, расправлялись пожух­
шие кроны деревьев, сквозь выжженные газоны про­
бивалась зеленая травка.
В четверг утром Олег Николаевич понял, что ему
нужно сделать. Тщательно побрился, надел темный
костюм с темным галстуком. Вызвал Николая Степано­
вича:
— Выводите машину, едем в Сергиев Посад.
— Там что?
298

— Троицко-Сергиева Лавра.
— Не ближний свет, — оценил водитель, никогда не
замечавший в Михееве интереса к религии. — Может,
в храм Христа-спасителя? Или в Елоховский собор?
В Москве много богатых церквей.
— В Лавру! — повторил Михеев. Почему именно в
Лавру, он и сам не знал, но чувствовал, что ему нужно
туда, в старинное намоленное место.
Через два часа езды по забитому машинами Ярос­
лавскому шоссе «мерседес» припарковался на площа­
ди перед крепостной стеной, над которой золотились
купола Троицко-Сергиевой Лавры. Олег Николаевич
купил в церковной лавке план-путеводитель по Лавре,
с толпой богомольцев и туристов вошел в Святые во­
рота, миновал величественный Успенский собор, Тро­
ицкий собор, часовню Успенского кладезя со святой
водой, перед которой толпились бедно одетые жен­
щины с бидонами, и вошел в Надвратную церковь, про
которую в путеводителе было сказано, что там все
время идет служба. И только оказавшись в полутемном
храме среди богомольцев, спросил себя: а зачем я сюда
приехал? Покаяться? В чем? Попросить прощения? За
что? Неловко перекрестившись, купил десяток свечек
и поставил их перед темными ликами каких-то святых.
И тут понял, о чем ему следует помолиться: «Господи,
вразуми!»
Вряд ли его неумелая молитва дошла до адресата,
но неожиданно появилось четкое понимание того, как
ему следует поступить. Первое. Заказ на Гольцова от­
менить. Георгий не сделал ему ничего плохого, он не
виноват в том, что так сложились обстоятельства. Вто­
рое. Срочно улететь из Москвы. В Испанию, в Марбелью. И наблюдать оттуда, как будут развиваться собы­
299

тия. А как они будут развиваться? Гольцов вернет себе
«Росинвест»? Имеет право, Олег Николаевич никогда
не зарегистрировал бы его на себя, если бы не эта
нелепая история с авиакатастрофой. Дарственная?
А что дарственная? Она написана рукой Георгия, он не
станет этого отрицать.
Вернувшись на Николину гору, первым делом на­
шел в столе свой загранпаспорт. Действителен еще
три года. Виза многократная, в посольстве ее дают при
предъявлении купчей на испанскую недвижимость —
эксритуры, как они ее называют. Регулярные рейсы
«Аэрофлота» летают до аэропорта Малаги три раза в
неделю по вторникам, пятницам и субботам. От аэро­
порта до Марбельи всего 46 километров. Заказал по
интернету билет на вторник, расплатился «Визой». Те­
перь можно было звонить Феде Кривому.
На дисплее высветился его номер. В меню появи­
лось: «Позвонить», «Отправить SMS». Очень соблазня­
ла эсэмэска — не нужно ничего объяснять. Только два
слова: «Все отменяется». Но Федя Кривой обязательно
начнет названивать, требовать объяснений. Придется
звонить.
Олег Николаевич помедлил перед тем, как нажать
кнопку «ОК». Даже походил по кабинету, настраиваясь
на неприятный разговор. Мобильник лежал на пись­
менном столе, светился дисплеем, ждал. Но в тот мо­
мент, когда Михеев решительно сел в кресло, в дверь
кабинета постучали, всунулся дворник:
— Извините, хозяин, к вам приехали.
— Кто приехал?
— Какой-то человек. Говорит, скульптор. Фрол.
— Пьяный? Гони его к черту!
— Нет, трезвый. Говорит, что-то привез.
300

— Только его мне сейчас не хватает! — буркнул
Михеев и спустился во двор.
Перед воротами стояла белая «Газель» с металли­
ческим кузовом, перед ней нетерпеливо прохаживался
камнерез в своей обычной кожаной куртке, с ремешком
на лбу и в кирзачах с подвернутыми голенищами. В сто­
роне перекуривали трое каких-то задрипанного вида
мужичков в рабочих комбинезонах.
— Здорово, Олег Николаевич! — весело приветс­
твовал Михеева Флор. — Привез твой заказ.
— Что ты привез? — не понял Олег Николаевич.
— Сейчас увидишь, — с многозначительным видом
пообещал Фрол. — Скажи татарину, путь откроет во­
рота.
— Открой, — распорядился Михеев.
«Газель» задом въехала на участок, по командам кам­
нереза проследовала в конец аллеи.
— Хорош, здесь самое место. Давай, мужики! —
приказал он грузчикам.
Они извлекли из кузова сначала невысокие дере­
вянные козлы из толстых брусьев, потом с особой о с­
торожностью что-то тяжелое, укутанное в мешковину,
и водрузили на козлы.
— Нервных просят не смотреть! — весело объявил
Фрол и сдернул мешковину.
Олег Николаевич обмер. С козлов на него смотрел
он сам — из черного матового камня. То же тяжелое
лицо, та же склоненная, как бы набыченная голова, то
же выражение мучительной неуверенности, которое
он последнее время часто замечал у себя при случай­
ном взгляде в зеркало.
— Как? — спросил Фрол. — Я назвал эту работу
«Судьба». Теперь, Олег Николаевич, можешь помирать
301

спокойно, памятник у тебя будет классный. Спорим,
что к нему будут приходить специально смотреть?
И спрашивать: «Кто это?» Что с тобой? — встревожил­
ся он, заметив, как мертвенная бледность заливает
тяжелое лицо Михеева. — Может, таблетку? Татарин,
быстро тащи таблетки, которые пьет хозяин!
— Не нужно таблеток. Кто тебе это заказал? — сев­
шим голосом спросил Олег Николаевич.
— Как кто? Разве не ты?
— Я что, спятил?
— А я думал, ты.
— И теперь ты хочешь, чтобы я заплатил?
— Нет, мне уже заплатили, — со вздохом признался
Фрол. — А вот выпить с тобой не откажусь. За окон­
чание работы. Ведь классно получилось, Олег Никола­
евич, скажи?
— Кто тебе заплатил?
— Да тот мужик, которого ты похоронил на Ваганькове. Ну, помнишь? Я тебе о нем рассказывал. А ты еще
не поверил.
— Гольцов?
— Во-во, точно. Гольцов...
Мобильник на письменном столе пролежал до ночи
с набранным номером. Кнопку «ОК» Олег Николаевич
так и не нажал.
Федя Кривой позвонил в пятницу в семь вечера:
— Дело сделано...
«Вот и все, — устало подумал Олег Николаевич,
закончив разговор. — Дело сделано. Я ни при чем. Ви­
дит Бог, я этого не хотел. Так получилось. Стечение
обстоятельств. Судьба!..»
302

Он перенес плетеное кресло с террасы в сад, пос­
тавил его на аллее метрах в трех от того страшного,
каменного, закрытого мешковиной. Потом поднялся в
кабинет, прихватил из бара бутылку виски. Удобно
устроившись в кресле, налил полный стакан и медлен­
но, с наслаждением, выпил.
Теперь можно.
Потом сдернул мешковину и до темноты смотрел на
себя — черного, каменного. Он уже нравился сам себе.
В нем, каменном, было то, что влияет на жизнь челове­
ка независимо от его воли и его желаний.
Судьба.

Глава одиннадцатая
МЕРА ПРЕСЕЧЕНИЯ

I
«— Дело сделано.
— Как прошло?
— Не ссы, все чисто. С тебя еще сто косарей.
— За что?
— Он был не один. Бабу тоже пришлось убрать.
— Я не заказывал бабу!
— Мало ли что ты заказывал. Она видела моих.
Ждать, когда она их опознает?
— Н о ...
— Кончай базар. Бабло подгони завтра в «Суши
весла» к трем часам. Пятьсот штук. И никаких фокусов,
Михеев. Понял?
— Понял.
— Будь!..»
Зловещая запись, которую Панкратову прокрутил
Николай Николаевич, все время звучала у него в ушах,
пока он пробивался на своем «фольксвагене» к Жуле­
бино по Старой Рязанке, по которой вся Москва, каза­
304

лось, устремилась на дачи. О том, что он увидит в доме
номер 34 по улице Маршала Полубояркова, Панкратов
запрещал себе думать. Всегда осторожный за рулем,
он шел на рискованные обгоны, подрезал машины, об­
ходил пробки по встречке, вызывая возмущенный рев
разноголосых автомобильных сирен. И вот наконец
Люберцы, поворот с Октябрьского проспекта на Мар­
шала Полубояркова.
Возле дома номер 34 стояли две машины скорой
помощи и три милицейских «форда» с работающими
проблесковыми маячками. У подъезда толпились лю­
бопытные, их оттеснял милицейский наряд. Пока Пан­
кратов искал место для парковки, из подъезда вышли
врачи скорой, сели в машины и уехали. На носилках
никого не выносили и не грузили в скорые. Что озна­
чало только одно: выносить некого.
Панкратов уверенно раздвинул любопытных.
— Посторонним нельзя, — преградил ему дорогу
милицейский сержант.
— Свои, — показал Панкратов удостоверение Ф СБ .
— Проходите, — посторонился сержант. — Шестой
этаж.
— Знаю.
На лестничной площадке курил омоновец в броне­
жилете, с автоматом Калашникова.
— Ф СБ , полковник Панкратов, — предупредил Пан­
кратов его угрожающее движение. — Кто старший?
— Следователь СКП Кравченко. Он там, в квартире.
Осторожно, товарищ полковник, не поскользнитесь.
Кровищи ужас, никогда столько не видел.
Знакомая двухкомнатная квартира казалась тес­
ной от милицейских и штатских. Оперативная группа
305

была занята привычными делами. Жужжала камера,
фиксируя положение трупов, вспыхивал блиц ф ото­
аппарата, эксперты прикладывали к рассыпанным по
полу гильзам мерные линейки и показывали фотогра­
фу, что снимать. Один труп, накрытый простыней,
лежал посередине залитой кровью гостиной, второй,
тоже под простыней, на окровавленной кровати в
спальне. Три вооруженных омоновца в бронежилетах
теснились в гостиной на диване, поджимая ноги, что­
бы никому не мешать.
Следователь С КП Кравченко мельком взглянул на
удостоверение Панкратова и с неопределенным выра­
жением произнес:
— Быстро вы все узнаете!
— Что здесь произошло? — спросил Панкратов.
— Сами видите. Дверь открыли отмычкой, следов
взлома нет. Эти двое были в спальне. Женщина, воз­
можно, услышала шум, вышла посмотреть. Здесь ее
и ... Потом и его. Стреляли из пистолетов с глушителями,
соседи ничего не слышали. Похоже, двое. Все дело
закончили минут за пять.
— Оружие бросили?
— Забрали с собой. Бандитские дела, давно такого
не было.
— Кто вас вызвал?
— Никто. Была оперативная информация, что го­
товится покушение на гражданина Гольцова, прожи­
вающего в этой квартире. Планировалось на девять
вечера. Мы подтянулись на два часа раньше. О поз­
дали.
Панкратов наклонился над трупом в гостиной и о с­
торожно снял с головы простыню, ожидая увидеть ко­
306

ротенькую стрижку Веры Павловны. Но увидел длин­
ные каштановые волосы, слипшиеся от крови.
Это была не Вера Павловна.
Быстро прошел в спальню и снял простыню с трупа
мужчины.
Это был не Гольцов.

II
На следующий день без нескольких минут три Олег
Николаевич подъехал к ресторану «Суши весла». С со ­
бой у него был кожаный кейс, в нем — пятьсот тысяч
долларов, пятьдесят пачек стодолларовых купюр в бан­
ковских бандеролях, почти все содержимое его домаш­
него сейфа. У него и мысли не возникло кинуть Федю
Кривого, было только одно желание — поскорее отдать
деньги и постараться стереть из памяти это страшную
историю, в которую он был втянут стечением обстоя­
тельств.
Желтая дорожная разметка перед рестораном оз­
начала, что здесь разрешена только короткая оста­
новка. Машины высаживали посетителей и сразу отъ­
езжали на ближайшую парковку. Если кто-то задержи­
вался, его вежливо спроваживали швейцар и охранник.
Но на этот раз вся проезжая часть перед рестораном
была заставлена машинами, которые вроде бы и не
собирались никуда уезжать. Стояла милицейская «Га­
зель» с надписью на борту «Главное управление МВД»,
черная «Волга» с госномерами и тремя антеннами. И тут
же синий «фольксваген», показавшийся почему-то
знакомым. Какие-то люди в штатском молча стояли
307

у входа, не похожие на посетителей этого дорогого
ресторана.
— Заберешь меня минут через десять, — бросил
Михеев Николаю Степановичу и вылез из «мерседеса».
Дорогу ему преградил швейцар:
— Извините, господин, сейчас нельзя.
— В чем дело? — возмутился Олег Николаевич. —
У меня на три часа назначена важная деловая встреча.
Один из штатских, наблюдавший за входом, повер­
нулся к нему:
— Не состоится у вас деловая встреча, Михеев. Вер­
нее, состоится, но не сейчас и не здесь.
— Михаил Юрьевич, вы? — удивился Олег Никола­
евич. — Почему не состоится?
— Сейчас увидите, — пообещал Панкратов.
В холле ресторана произошло движение, швейцар
суетливо распахнул двери, вышел рослый лысоватый
штатский, за ним два омоновца вывели закованного
в наручники маленького жилистого человека с го­
лым черепом, в черном сюртуке и с галстуком-бабоч­
кой. Это был Федя Кривой. Омоновцы бесцеремонно
засунули его в «Газель», погрузились сами, машина
уехала. Рослый штатский закурил и обратился к Пан­
кратову:
— Одно дело сделано. Где наш живой труп?
— Сейчас должен подъехать. Сами знаете, какой
трафик. Да вон, подъехал.
К ресторану подкатила лиловая двухдверная «мазда» с женщиной в белой бейсболке за рулем, из нее
вышел какой-то человек и подошел к ресторану. Олег
Николаевич посмотрел на мужчину и почувствовал,
что у него предательски ослабли ноги.
308

Это был Гольцов.
Этого не могло быть. Это было невозможно, немыс­
лимо, невероятно! Но это было. Это был он, Гольцов, в
светлом костюме, в модных солнцезащитных очках.
Живой!
Он снял очки, за руку поздоровался с Панкратовым
и рослым штатским и спросил Олега Николаевича:
— Вот мы и встретились, Олег Михеев. Ну, покажи,
во сколько ты оценил мою жизнь?
— Это Михеев? — спросил штатский.
— Он самый, — подтвердил Панкратов. — Олег Ни­
колаевич Михеев.
— Старший следователь по особо важным делам
Кравченко, — представился штатский. — Гражданин
Михеев, вы задержаны.
— В чем меня обвиняют? — с трудом ворочая будто
бы распухшим языком, спросил Олег Николаевич.
— Обвинение вам будет предъявлено в свое время.
Вас подозревают в организации заказного убийства
гражданина Гольцова.
— Как... Гольцова?! Он живой! Вот он, живой!
— Ему повезло. Но два человека убиты. Судья
Фролова и временно не работающий Красильников.
Им не повезло. Они оказались не в том месте и не в
то время.
— Тебе, Олег, тоже не повезло, — словно бы даже
с сочувствием сказал Гольцов. — Получил бы свои во­
семь лет, через четыре года вышел бы по УД О . И все
дела. А так получишь лет двадцать. Или даже пожиз­
ненное.
Страшная боль пронзила грудную клетку. Олег Ни­
колаевич обеими руками схватился за сердце и боком
309

повалился на землю. Кейс выпал из его рук и от удара
раскрылся. Пачки стодолларовых купюр рассыпались
по асфальту.
Кэш.
Обмякшее тело Михеева погрузили в черную «Вол­
гу». Кравченко приказал водителю:
— Включай сирену! В Склиф!
Панкратов и Гольцов проводили взглядом сорвав­
шуюся с места машину.
Панкратов спросил:
— Так что это было, Георгий? Там, в Жулебино?
— Нелепость, — неохотно отозвался Гольцов. —
Я дал Красильникову денег, велел снять номер в гости­
нице и в Жулебино не появляться. Он, видно, решил
сэкономить. Или Фролова не захотела идти в гостини­
цу. Как же, судья, что о ней могут подумать? Парня
жалко, вот кому действительно не повезло!
«Мазда» нетерпеливо посигналила, из нее высуну­
лась Вера Павловна, жалобно спросила:
— Гоша, ты скоро? Здесь нельзя стоять, меня же
оштрафуют! Михаил Юрьевич, отпустите моего мужа!
Ну, пожалуйста!
— Иду-иду, — отозвался Гольцов. — Вы приготови­
ли инвойс?
Взял у Панкратова распечатку счета, быстро про­
смотрел.
— Как я понимаю, никаких банковских переводов?
— Да, в этой части России пока ходят только налич­
ные, — подтвердил Панкратов. — Не знаю, как будет
дальше, но пока так.
— Вы забыли включить в счет свой гонорар.
310

— Не забыл. Видите ли, Георгий, сделать что-нибудь
для России за деньги — это работа. Или служба. Пат­
риотизм — это когда бесплатно. Вы немного очистили
нашу жизнь. Как смогли. Я вам помог. Как смог. Не
лишайте меня возможности уважать себя. Хоть чутьчуть.
Гольцов молча пожал ему руку и пошел к «мазде».
Панкратов сел в свой «фольксваген» и отъехал от рес­
торана. Возле самого дома сыграл «Прощание славян­
ки» его мобильник. Звонил следователь Кравченко:
— Не довезли Михеева. Обширный инфаркт. На
этот раз ему повезло. Все уголовные дела против него
будут закрыты в связи со смертью подозреваемого.

III
Олега Николаевича Михеева похоронили на Троекуровском кладбище на семейном участке, где уже
были похоронены его предки. Их было много. Праде­
ды: купец первой гильдии, из крепостных графа Ш е­
реметьева; штабс-капитан, кавалер трех Георгиевских
крестов, участник Брусиловского прорыва; приватдоцент Московского университета. Прабабки: аку­
шерка земской больницы, актриса театра Корша, учи­
тельница гимназии. Один дед — политкаторжанин,
член общества «Земля и воля», второй — оперуполно­
моченный ГПУ. Отец — редактор издательства «Совет­
ская Россия», умер в 1992 году, когда «Советская Рос­
сия» закрылась. Мать пережила его всего на полгода.
На могиле установили надгробный памятник рабо­
ты московского камнереза Фрола, который он назвал
«Судьба».
311

Через две недели после похорон Михеева в каби­
нете академика Владимира Федоровича Троицкого со ­
стоялось подписание договора о партнерстве возглав­
ляемой им фармацевтической фабрики и ЗА О «Росинвест». По условиям договора ЗА О «Росинвест» обя­
залось вложить в модернизацию фабрики в общей
сложности 54 миллиона долларов в обмен на 50 про­
центов плюс одну акцию фабрики. Договор подписали
академик Троицкий и генеральный директор ЗА О «Рос­
инвест» Георгий Гольцов.

Вместо эпилога

ТРЕТЬЯ ПОЛОВИНА ЖИЗНИ
Из книги писателя Ларионова
«В один из хмурых дней в конце ноября, когда к
Москве подступило предзимье с дождями и мокрым
снегом, в Таганском межрайонном суде подошел к кон­
цу процесс над бывшим следователем С КП Кирилло­
вым, обвиняемым по статье 290-й Уголовного кодекса
за вымогательство взятки в особо крупном размере с
использованием служебного положения. Наказание по
этой статье предусматривало лишение свободы на срок
от семи до пятнадцати лет.
Процесс длился около двух месяцев при пустом за­
ле. Приходили только местные пенсионеры, которым
суд заменял кино, телевидение и театр, да изредка за­
бредали случайные посетители, у которых были дела
в суде. Но в день оглашения приговора в небольшом
зале заседаний почти не осталось свободных мест, его
заполнили представительные мужчины в штатском, с
заметной военной выправкой. Это были работники Ге­
неральной прокуратуры и следователи С КП. Они си­
313

дели по разные стороны от прохода и демонстративно
не обращали друг на друга внимания.
Адвокат, назначенный Кириллову судом, в переры­
вах между заседаниями в чем-то горячо убеждал под­
защитного, тот не соглашался, что очень сердило адво­
ката. За неделю до окончания процесса ему удалось
переубедить Кириллова. Он показал, что уголовное
дело на предпринимателя Михеева возбудил на закон­
ных основаниях, о чем свидетельствуют результаты
почерковедческой экспертизы платежных документов,
собственноручно подписанных Михеевым, и тот факт,
что Михеева уверенно опознал курьер, передавший
ему похищенные средства.
— Ваша честь, — заявил адвокат. — Эти показания
моего подзащитного позволяют исключить из обвине­
ния факт вымогательства и должны быть учтены как
обстоятельство, существенно смягчающее его вину.
— Протестую, — вмешался прокурор. — Показания
подсудимого не могут быть проверены судом в связи
со смертью предпринимателя Михеева.
— Протест удовлетворен, — постановил судья.
Оглашение приговора заняло два часа. Суд решил:
назначить обвиняемому Кириллову наказание в виде
лишения свободы сроком 12 лет с отбыванием в коло­
нии строгого режима.
Присутствующие неторопливо покинули зал. Обе
половины зала были довольны. Следователи тем, что
Кириллов никого не сдал. Прокурорские тем, что он
получил почти по максимуму. На Кириллова никто даже
не посмотрел.
Вместе со всеми здание суда покинул человек, сто­
явший во время чтения приговора в дальнем углу зала.
Его одежда резко отличалась от костюмов присутству­
314

ющих. Серая куртка, похожая на тюремную, такие же
штаны, грубые ботинки. Оказавшись на улице, он надел
кепи, какие на зонах называют пидорками, и стал неот­
личим от старой фотографии, сделанной в тот день,
когда он вышел из лагеря.
Дождь срывался на мокрый снег, по Марксистской
улице сплошным потоком шли машины. Гольцов вышел
к торговому центру на Таганке и устало сел на пореб­
рик. Под ногами валялась картонная коробка из-под
обуви, мимо спешили хмурые люди, все в своих за­
ботах.
В душе у него было пусто. Вот, он сделал то, что
обязан был сделать. Для себя, для жены, для своих
сыновей. Но немного и для них, для этих людей, равно­
душных ко всему, что их не касалось. А их ничего не
касалось.
Неожиданно у ног что-то звякнуло. Гольцов посмот­
рел. В коробке лежала монета. Десять рублей. Он не
заметил, кто ее бросил. Кто-то из них, равнодушно
спешащих мимо. Бросил десятку зэку, недавно вышед­
шему из тюрьмы и не знающему, как теперь жить.
Позже он просверлил в монете дырочку и носил ее
на груди на платиновой цепочке...»
«Мне пришлось пожить в двух социальных систе­
мах — в С С С Р и в постсоветской России. Переход из
одной системы в другую был ошеломляюще быстрым,
как если бы в одну ночь, пальцем не шевельнув и шага
не сделав, мы все очутились в эмиграции — в какой-то
новой стране, живущей по новым законам. С гиперин­
фляцией, быстро превратившей рубль в тысячу рублей,
315

а тысячу рублей в миллион. С пугающим изобилием
продуктов в магазинах, еще вчера пустых, но с ценни­
ками, вызывающими оторопь. С безработицей, про ко­
торую мы привыкли читать газетные статьи под рубри­
кой «Их нравы». С многомесячными задержками зарпла­
ты у тех, кто еще работал.
Меня до сих пор поражает, как нам удалось выжить.
Надежды пришедших к власти демократов на то, что
рынок все поставит на свои места, оправдались с точ­
ностью до наоборот. Что нужно делать, не знал никто.
Ни простые обыватели вроде меня, ни правительство
Гайдара, ни президент Ельцин.
Долгое время я находил только одно объяснение.
Когда умелый хозяин понимает, что заблудился, он от­
пускает поводья, и лошадь сама находит дорогу. У пра­
вительства хватило ума отпустить поводья. Указ мэра
Лужкова о свободе торговли превратил Москву в ог­
ромную барахолку. Везде — у Малого театра с задумчи­
вым драматургом Островским на пьедестале, на Твер­
ской возле Юрия Долгорукого, возле всех станций ме­
тро — все торговали кто чем мог: книгами из домашних
библиотек, посудой, поношенной обувью и одеждой,
сахаром, макаронами, сигаретами, водкой. Казалось
бы, что толку от этой жалкой торговлишки? Но прошло
немного времени, и все начало налаживаться. Как-то
само собой. Народ умеет выживать. Научился, жизнь
научила. Только ему не нужно мешать.
Сейчас я нахожу чудесному спасению Россию дру­
гое объяснение. Свобода пробудила в людях предпри­
имчивость — свойство характера, не то чтобы подза­
бытое за годы советской власти, но не востребованное
и даже преследуемое по статье 153-й Уголовного ко­
декса РСФ СР:
316

«Частнопредпринимательская деятельность с ис­
пользованием государственных, кооперативных или
иных общественных форм — наказывается лишением
свободы на срок до пяти лет...
Коммерческое посредничество, осуществляемое
частными лицами в виде промысла или в целях обога­
щения, — наказывается лишением свободы на срок до
пяти лет...
Действия, предусмотренными частями первой и вто­
рой настоящей статьи, повлекшие обогащение в особо
крупных размерах, — наказываются лишением свободы
на срок до десяти лет с конфискацией имущества...»
Но то, что заложено в человеке природой, не вы­
травить никакими уголовными кодексами. Приглушить
можно, уничтожить нельзя. Предприимчивые люди бы­
ли в России во все времена. Но при советской власти
они засыхали, как семена в безводной степи. Горба­
чевская перестройка взрыхлила и увлажнила землю, и
все пошло в рост — и овес, и овсюг, все полезные зла­
ки и весь чертополох. Но злаков было все-таки больше,
предприимчивые люди спасли Россию.
Такие, как герой моей книги Георгий Гольцов.
Они уже есть. Их становится все больше. Придет
время, и они займут высшие государственные посты.
И это будет уже другая Россия.
Может быть...»
В России никогда не умирала надежда.

Литературно-художественное издание

Арт ур Борисович Таболов

Кэш
В ы п уска ю щ и й редактор М .С . Балякина
Л и те р а тур н ы й редактор Ю .А . Тржемецкая
Х у д о ж н и к-о ф о р м и те л ь И .В . Глейзер

П о дп иса но в печать 0 2 .0 8 .2 0 1 2 . Ф орм ат 8 4 x 1 0 8 V 32
Уел. печ. л. 16,8. Заказ № 6 1 6 7 . Т и р а ж 1000 экз .
О б щ е р о с с и й с к и й кл асси ф ика тор п р од укц и и
О К -0 0 5 -9 3 , том 2; 9 5 3 0 0 0 — книги, б р о ш ю р ы
С а ни тар но-эп и д е м ио л оги че ское заклю чение
№ 7 7 .9 9 .6 0 .9 5 3 .Д .0 0 7 .0 2 7 .0 6 .0 7 от 2 0 .0 6 .2 0 0 7
О О О «ИД «Русь»-«Олимп»
1 1 5 4 1 9 , М осква, ул. О рд ж он ики д зе, дом 3, под. 2
w w w .ru s -o lim p .ru
E -m a il: olim p u s0 6 @ ra m b le r.ru

Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14