Татьяна [Никита Орехов] (fb2) читать онлайн

- Татьяна 563 Кб, 28с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Никита Орехов

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава 1

Жадность

Это было зимой.

Все началось с того, что комендантша общежития при учебном заведении, объявила о раздаче всякого барахла, которое нам (общежитию) якобы предоставила компания N. Существовала ли такая компания и с чего бы ей предоставлять нам вещи вроде шкафов, столов, полок и прочей канцелярской всячины, нам было неизвестно. Да и зачем нам, студентам ненужная информация в наших чердаках, и без того заваленных тонной бесполезной информации? К тому же все было абсолютно бесплатно, а как известно, для студентов это слово, уже само собой означает выгодную сделку.

В коридорах общежития воцарился хаос. Мы (я и мои соседские товарищи Марк, Лев и Никита) спустились на эту раздачу в том числе. Нам срочно нужен был новый стол в нашу комнатушку, поэтому такое предложение показалось нам чуть ли не даром небесным. Сквозь толпы зевак мы протолкнулись и были ошарашены увиденным: Новые столы, книжные полки, шкафы и несколько мешков, переполненных канцелярскими принадлежностями… эдакая благотворительность. Парни мы крепкие, к тому же нас было четверо, поэтому мы сразу ухватили себе самый здоровенный шкаф и стол. Легкая добыча. Но на этом мы не остановились, да и к тому же не так часто выпадают такие возможности (никогда), вот и решили спуститься еще раз и присмотреть что ни будь еще полезного для студенческого быта. Обойдя груды бесполезного хлама, мы наткнулись на стоящие в углу картины. Выполнены они были разными людьми (с краю была подпись их авторов) и признаться были довольно хороши собой. Дыры от гвоздей в стенах нашей комнаты послужили причиной взять несколько из них. Парни действовали наобум и взяли первые попавшиеся, тем временем как я прибирал себе несколько файловых папок и тетрадей. Чуть погодя я оставил своих приятелей и отправился на занятия, грызть гранит науки… По правде говоря, мне стало это надоедать, да и в последнее врем, все чаще и чаще я стал обращать внимание на однообразие моей жизни. Было скучно и не происходило ничего интересного. Совсем ничего… Теперь, день ото дня, я ждал, ждал что со мной случится какое-нибудь чудо, которое хотя бы чуточку, но скрасит мою жизнь.

Вернувшись обратно в комнату, я никого не застал и просто лег на свою кровать уткнувшись в телефон. Наверно так бы и пролежал весь вечер если бы в голову не ударила мысль о диком голоде. Странно, но ел я в столовой перед тем, как прийти в комнату. Поднявшись с кровати, я уткнулся в противоположную стену и увидел на ней три картины (те самые которые так жадно схватили ребята). На первой картине был нарисован натюрморт (дешево и просто), на второй картине какие-то каракули (и куда катится современное искусство?), а третья картина была нарисована карандашом. Я как вкопанный замер на месте и стал рассматривать ее… На холсте была изображена девушка, лет двадцати пяти, с приятными и местами даже суровыми, чертами лица с собранными в пучок волосами, плечо было слегка оголенно из-за спущенного халата. Мое внимание привлек ее взгляд: глаза уставились куда-то в даль и мне казалось, что вот-вот прожгут полотно. Это был необычный взгляд. Взгляд скорбящего человека. Края губ были сомкнуты и опущены вниз, придавая ее лицу еще более мрачный, а местами даже злостный оттенок. Мне стало не по себе, по коже побежали мурашки. Чувство голода словно усилилось и я, еле оторвав взгляд от картины пошел подкрепиться. Аппетит, с которым я налетел на еду, тоже вызвал во мне удивление, впрочем, после четырех пар, с кем не бывает.

Вечером вернулись мои сожители. Я забрался на второй этаж своей кровати, на первом спал Лев, по правую руку стояла кровать Марка, а ближе к окну, чуть дальше нашей стояла кровать Никиты, который вышел на кухню, что дальше по коридору. В комнате же, все как обычно, разговоры о спорте, о преподавателях (по большей части возмущения в их адрес), ну и как это неудивительно – о девушках.

– О, кстати говоря, о девушках, вы где откопали эти картины? – спросил я

– Ну там же, на барахолке. А что? – с набитым ртом пробубнил Марк.

– Да так… Не знаю… вам баба эта не показалась какой-то… Ну скажем через чур мрачноватой?

Он подошел к своей кровати, над которой висели три эти картины, и стал всматриваться в последнюю из них.

– Баба, как баба. Цвет мрачный, а так, нормально – сказал он, дожевав и все еще не отводя с нее взгляда – улыбка приятная, не то, что у Никитоса.

Лева, заинтересовавшись присоединился к нему и тоже уставился в ту, что нарисована карандашом.

– Вы дальтоники что ли? Где же тут мрачный цвет? Нормальная, цветная картина и девчонка приятная – заявил он, глядя на картину.

Если слова Марка я не расслышал, то слова Левы заставили меня спрыгнуть с кровати. Я подошел к ним и втроем мы уставились в одну картину. Готов поклясться, передо мной скорбящая и одновременно с тем, чем-то жутко недовольная, черно-белая мадам. Марк и я посмотрели на Леву как на идиота.

–Ты погнал что ли, где ж она цветная и приятная то? – спросил я.

– Может быть приятная, но не цветная дружище – подхватил Марк.

– Да ну, фигня какая-то. Вы меня что, за идиота держите? Обычная картина.

Переглянувшись, мы не поняли, шутит он или говорит серьезно. И если он говорит серьезно, то почему мы видим картину иначе.

– Странно, я вижу жуткую бабу со злой физиономией, нарисованной карандашом, но никаких красок я здесь не вижу.

– Да чем тебе не угодило ее лицо? Милая улыбка, где ты видишь «злую физиономию»? Да, цвет черно-белый, но лицо то нормальное. Сейчас придет Никита, у него и спросим – сказал Марк.

Здесь я окончательно запутался. Каждый из нас видел эту картину по-разному. Втроем мы стояли в недоумении. Тут буквально пару секунд спустя заходит Никита.

– Вы чего залипли?

– О Никитос, идем сюда – позвал его Лева.

– Что? – спросил Никита подойдя.

– Ну-ка проясни ситуацию, что ты видишь на этой картине?

– В каком смысле что? Девушку – в недоумении ответил Ник.

– Так. Цветная картина? Или черно-белая? – продолжил Лев.

– Ну, черно-белая, а в чем прикол?

– И ты туда же. Вы сговорились что ли? Ладно черт с ним, сами разбирайтесь – сказал Лев и улегся на свою кровать.

– Чего это с ним? – спросил Ник у меня с Марком.

–Погоди, – перебил я – а что у нее с лицом? Какое оно? В смысле, милое и приветливое или мрачное?

– Парни вы бухие что ли? Обычное лицо! – смеясь ответил он.


– Что у нее на лице? Улыбка или злость? – равнодушно, уверенный в своей победе добавил Марк.

– Ни того, ни другого, просто лицо – ответил он

– То есть она не улыбается? – спросил Марк

– Нет!

– И злого выражения ты не видишь? – спросил я

– Да нет же! Я ведь сказал, просто лицо, без эмоций, чего вы пристали? Лучше спать ложитесь завтра всем к первой паре. Да Лев?

Но от Левы ответа не было.

– Вот, нормальный человек, уже спит. И вы кончайте нести чушь. Я сейчас допишу пару абзацев и можно уже гасить свет. Завтра нужно будет сдать курсовую этому тирану…

Пожав плечами, Марк расправил кровать и готовился ко сну. Я же стоял на месте и все так же смотрел на картину.

– Тебе делать что ли больше нечего? – насмешливо спросил Никита.

– …Татьяна Мортем. Странная фамилия, не находишь?

– Чего?

В уголке полотна, карандашом была написана информация о художнице.

– Вот, смотри. Тут написано «Татьяна Мортем, 4 курс, направление лингвистики»

– Слушай, единственное странное во всем этом – это ваше поведение сегодня. Вы либо смеетесь надо мной, либо у вас крыша поехала. Одно из двух. И если это все шутки, то поверь, они, во-первых, уже затянулись, а во-вторых, ни черта не смешные.

– Да брось, какие шутки, видимо уже действительно крыша едет… Ладно, спокойной ночи!

– Ага… Спокойной!

Продолжать спор было бессмысленно. Я залез на второй этаж нашей с Левой койки и стал размышлять. Не могла ведь у нас четверых, одновременно, поехать крыша. Каждый из нас по-своему видел эту картину… Но сон не заставил себя долго ждать, веки против моей воли отяжелели и опустились на глаза.

Снилась какая-то чушь, словно я подошел к шкафу открыл все полки и начал перебирать каждую пока не нашел коробку с инструментами, как вдруг коробка начала сильно светиться и этот свет был настолько ярок, что стал болью отдаваться в моих глазах…

–Ты чего?

…Я проснулся и увидел Марка, стоящего с фонариком напротив меня.

– В смысле? – зевая спросил я.

– Это у тебя надо спросить. Ты чего расшумелся то? – шепотом прошипел мне он.

Я приподнялся с места и сел.

– Ты о чем? Ты меня разбудил для того, чтобы сказать мне что я шумно сплю?

– Разбудил???

– Да, представь себе, время три часа ночи и я, как и все нормальные люди спал в это время!

– С открытыми глазами?

– Как с открытыми?

– Ну вот как-то так. Я проснулся от какого- то шума. Включил фонарь. Уже подумал, что посторонние в комнату зашли посветил на всех, смотрю ты лежишь с открытыми глазами, ну и решил спросить у тебя, в чем дело.

– Бред какой-то… Ты уверен, что тебе не показалось?

– Так я для этого и встал напротив тебя, ты лежал и пристально смотрел на эту картину. Даже ночью покоя не дает? Ладно, в любом случае, обсудим это в другой раз, а теперь давай спать пока всех не разбудили. И ты уж постарайся в этот раз не шуметь – улыбаясь и выключая фонарь сказал Марк.

Да не шумел я! Хотя какая разница, этим людям все равно ничего не докажешь. А то, что он сказал чистой воды вранье. Я точно помню, я спал и даже видел сон, странный какой-то… Кстати говоря что это был за сон? Вот черт, уже забыл…

Уснул я так же быстро, как и проснулся. На этот раз сон был приятным и больше ничто его не прерывало.

Глава 2

След

Если ночь была абсурдной и непонятной, то утро, как это не удивительно выдалось самым обыкновенным.

Проснулся я в восемь утра, от громкого будильника и вместе со мной проснулась вся моя комната. Лениво перебирая ногами, в полудреме, парни начали готовить себе завтрак и все вместе мы уселись за стол. Все кроме Левы. Его я не видел даже в тот момент, когда слезал с кровати. По-видимому, он проснулся раньше всех и уже отчалил. На него это было не похоже, так как мы привыкли к тому, что он постоянно просыпает и опаздывает на занятия. Хотя кровать его была не заправлена. Наверно так сильно спешил.

За завтраком меня не покидала мысль о некой Татьяне Мортем.

– А Лева что, уже свалил? – намазывая масло на хлеб спросил Никита.

– По ходу – ответил ему доедающий свой завтрак, Марк.

– На него не похоже – заметил я, перебирая ложкой овсяную кашу.

– За голову наконец-то решил взяться, – сказал Марк, вставая из-за стола – а ты чего не ешь?

– Да что-то аппетита совсем нет…

– Что-то случилось?

– Нет. Все в порядке. Наверно не проснулся еще.

– Давай колись, что там у тебя? Видно же, что сидишь и грузишься чем то – присоединился Никита.

– У меня из головы эта ночь не выходит – сказал я и вставая из-за стола опрокинул стакан с водой – Черт!!! Сейчас приберу.

– Да уж… Кому-то не помешало бы взбодриться – отодвинувшись от разбитого стакана подметил Ник – А что с ночью не так?

– Ты разве не слышал шума? – переодеваясь сказал Марк.

– Нет, а должен был?

– Понятно все с тобой… – не захотев что-либо объяснять сказал Марк.

Тем временем я протер лужу и собрав все осколки сложил их в пакет, и убрал его в угол комнаты, чтоб выкинуть после занятий. Все собрались и вышли из комнаты, заперев ее на ключ. Во время перемены я встретился с приятелем (Игорь) что бы пойти с ним в столовую и чего-нибудь перекусить. В столовой было шумно. Мы взяли порцию гречки с двумя котлетами и сели за ближайший свободный стол. Игорь начал что-то рассказывать, но я был полностью погружен в свои мысли и не слышал его… В голове крутилось это имя – «Татьяна».

–…вот я ей и говорю, я вам и рефераты сдал и курсовую написал, что вам еще от меня надо? – возмущался Игорь – Ты вообще меня слушаешь?

– А? Да-да слушаю.

– И что я только что сказал?

– Что тебя бесит твой препод по психологии…

– Я об этом говорил минут пятнадцать назад. Что с тобой такое?

– В смысле?

– Ты как будто не здесь.

– Здесь я, просто задумался…

– Опять что-то сочиняешь?

– Нет. Не важно. Слушай, ты ведь лингвист, так?

– Ну уж точно не математик.

– Ты со старшекурсниками случайно не общаешься?

– Ну общаюсь, а что?

– А со многими из них знаком?

– Дружище, я учусь тут третий год, как ты думаешь, со многими ли я знаком?

– Класс. Ты случайно не знаешь кто такая Татьяна Мортем?

– Гм… Дай-ка подумать… Нет, не знаю. А что такое? Познакомиться решил?

– Что-то вроде того… А не знаешь того, кто мог бы знать ее?

– Ого, какой интерес. Видать сильно барышня зацепила.

– Не то слово. Ну так что?

– Какой курс?

– Четвертый.

– А! Ну в таком случает тебе к Любе. Она вроде всех с четвертого знает. Ну или в крайнем случае поищи в интернете, а то я смотрю ты стал забывать, что живешь в 21-вом веке.

– Это точно! Ладно, значит пойду поищу Любу.

Недоев до конца, я встал из-за стола, отдал посуду в мойку и вышел из столовой.

– Чего это с ним? – провожая меня взглядом сказал Игорь.

Выйдя из столовой, я сразу же пошел на третий этаж, с целью найти Любу в студенческом отделе. Люба – местная активистка, возглавляла студенческий отдел нашего универа. Я был прав, она здесь. Люба сидела за компьютером и над чем-то усердно работала.

– Люб, привет! Как дела? Не отвлекаю?

– Привет. Все хорошо. Честно говоря, немного отвлекаешь, я составляю список планов на ближайшую неделю. Ты представляешь, каждый день забит… Столько выездов нужно организовать, просто не понимаю, как я все успею…

– Не переживай, просто помни что у тебя много помощников, да и ты не робот, чтобы везде успевать.

– Эх… К сожалению, ты прав… Что у тебя?

– Вопрос. Ты ведь общаешься с четвертым курсом?

– Общаюсь.

– И с лингвистами?

– И с ними, а…

– Так вот – перебил ее я – ты случайно не знаешь кто такая Татьяна Мортем?

– Мортем? Это фамилия такая?

– Ага. Для псевдонима глуповато звучит, хотя сейчас уже ничему не удивлюсь…

На секунду я замер. Мне показалось, что кто-то стоит за дверью и подслушивает наш разговор. Я подошел к двери и открыл ее, никого за ней не было.

– Ты чего? – в недоумении спросила Люба.

– Да так, показалось. Ну так что, ты знаешь ее?

– Хм, нет, не слышала о такой. Но если хочешь можем найти в базе данных.

– Хорошая идея! – сказал я, вспомнив о возможностях Любы.

– Повтори еще раз. Фамилия, имя, курс и направление. – сказала Люба, открыв поисковую строку в какой-то программе.

– Татьяна Мортем. Четвертый курс. Направление лингвистики – произнес я, словно герой детективного романа

Послышались быстрые стуки по клавиатуре, Люба сосредоточенно уставилась в экран копьютера.

– Такой студентки нет – озадаченно ответила мне она.

– Как нет? А может она уже выпустилась? Посмотри в архиве.

– Сейчас… – сказала она и принялась искать архив выпускников за последние пять лет.

Пока она искала нужного мне человека, я подошел к окну и стал всматриваться в даль. Взгляд мой был направлен в пустоту. В моей памяти всплыли события этой ночи. Я будто снова оказался у себя в кровати, но лежал уже с открытыми глазами, одна деталь привлекла мое внимание – лунный свет, освещал картину и во тьме ее было видно так, словно я смотрю на нее с фонарем. Лицо дамы было все таким же суровым… но погодите… Что это? Приглядевшись, я увидел, что края губ девушки будто через силу стали тянуться наверх и теперь, на месте мрачной гримасы была широкая улыбка. Но глаза ее оставались все так же мрачны и суровы, от чего ее улыбка казалась еще более зловещей. Губы медленно начали размыкаться и вместе с ними мои глаза открывались все шире и шире, как вдруг… Мое внимание перевел на себя яркий как молния свет, прямо перед моими глазами…

Встряхнувшись, мысленно я вернулся в студенческий отдел и все так же стоя у окна, опустил глаза и увидел, как крепко впиваюсь ногтями в подоконник. Убрав руки, я почувствовал боль в пальцах и увидел еле заметные следы крови на том месте, где только что были мои руки. Что за черт? Я постарался аккуратно стереть рукавом кровь с подоконника.

– Странно. Я посмотрела архив за десять лет и ее нет ни в одном из них – прервала молчание Люба– А ты уверен, что она вообще с нашего университета?

– У меня ее картина. Если она не отсюда, тогда что у нас делает ее работа?

– Не знаю. Но я ее не нашла. Попробуй пробить ее через интернет, наверняка найдешь. Такую фамилию не часто встретишь.

Но последних слов Любы я уже не слышал. Сухо поблагодарив ее, я вышел из кабинета и поплел на занятия. Затем, сам не помню, как, но я вернулся в комнату. Последние 2 часа моей жизни словно выпали из моей памяти. Парней еще не было, поэтому в комнате я был один. Бросив портфель на кровать я подошел к столу, поднял глаза и еще немного посмотрел на картину.

– Обычная картина – сказал я себе усаживаясь за стол и открывая лэптоп.

Раз уж не получилось найти ее в университете, то я решил попробовать поискать ее в более крупных масштабах, да и в конце концов, ведь не могла она появиться из неоткуда. Вбив в поисковую строку «Татьяна Мортем», я был в замешательстве. Я не просто не нашел ее, человека с такой фамилией вообще не существовало… Браузер выдал мне какие-то изображение и все они были портретами. Секундочку… На портретах изображены мертвые люди. Листая вниз, я обнаружил сотни «мертвых портретов». По телу побежали мурашки – это были жуткие картины. Лоб покрылся испариной, и я чувствовал, как по мне стекает холодный пот. Людей, изображенных на всех этих портретах, рисовали не при жизни…

*ТУК-ТУК-ТУК*

Черт возьми!!! Кого это еще занесло? Сердце буквально вырывалось из грудной клетки. Руки оледенели и слегка тряслись. Я встал со стула и пошел к двери.

– Кто?

Как выяснилось, это пришла комендантша – Клавдия Филипповна. Женщина уже не малых лет, я ярко красными, короткострижеными пышными волосами. Всем видом она походила на женщину своей профессии. Таких людей я встречал редко, но глядя на нее, волей-неволей, мое уважение к этому человеку было безграничным. Боевая женщина. Когда-то в молодости, она работала тюремным надзирателем. И даже комендантом, она начала работать еще задолго до моего рождения. Обычно я заставал ее приветливой и в хорошем расположении духа, но сегодня, она была явно не в настроении. Впрочем, и я не особо ждал гостей, тем более сейчас. Но деваться было некуда, поэтому я впустил ее в комнату и поздоровался.

–Здравствуй.

– Что-то случилось? – недоумевая спросил я.

– Я это у тебя хотела спросить. Ничего не хочешь мне рассказать?

Я и понятия не имел, что от меня хочет услышать эта женщина…

– Клавдия Филипповна, вы так прекрасно выглядите! – решил съязвить я.

– Ты давай мне не паясничай! – категорично ответила она – Что у вас тут случилось?

– В каком смысле?

– Жалоба на вас поступила. Спать мешаете соседям – сказала она даже не смотря на меня и пошла осматривать комнату.

– Да??? И каким же образом мы мешаем им спать? – я был в полном недоумении, так как, никогда прежде на нас не поступали жалобы и уж тем более такие…

– Пришли, говорят мол так и эдак, проснулись в пять утра, подскочили с коек от соседского крика, стучим им по стене, а они хоть бы хны – никак не реагируют, и так минут 15.

– В пять утра?

– Ты оглох что ли?

– В пять утра у нас все спали!

Тут раздались шаги в общем коридоре и к комнате подошла девушка. Это была одна из наших соседок. Увидев комендантшу, она резво зашла в нашу комнату и пользуясь случаем решила добавить:

– Ребят я, конечно, все понимаю, но вы совесть имейте…

Она продолжала что-то говорить, но мне вдруг стало очень тяжело дышать, словно незримая удавка стягивала мне шею. Изо всех сил я старался удержаться на ногах.

– Хорошо, хорошо, я понял тебя! Приношу свои извинения, больше такого не повторится – сказал я, лишь бы та уже наконец ушла отсюда.

Так и вышло. Искоса взглянув на меня, с присущим ей высокомерием, она развернулась и ушла в свою комнату. Я снова остался наедине с комендантшей.

–Клавдия Филипповна, я как раз собирался спуститься к вам, но раз вы здесь…

– А чего это у вас такой бардак в комнате? – перебила меня она.

– Не переживайте, мы завтра планируем провести генеральную уборку. Я хотел спросить у вас, помните, на днях, студентам мебель раздавали?

– Ну, было такое, и?

– А откуда она у вас?

– А тебе то что? Мебель плохая что ли?

– Нет-нет, мебель хорошая, я всего лишь хотел узнать, с чего такая щедрость?

– А мне почем знать? Я ведь не из дома своего принесла ее – хмыкнула она.

– Понятное дело. А кто это, наш благодетель?

– Вот любознательный! – сказала она стоя почти у дверей – По-моему, как я слышала, какая-то мебельная фабрика обанкротилась и раздала всю свою оставшуюся мебель. Вот и нам доля перепала, студентам говорят, нужнее. Вот это я понимаю люди, а ты мне тут голову морочишь своими глупыми вопросами.

– На мебельных фабриках у нас теперь картины рисуют?

– Какие картины?

– Вон те – и пальцем я указал на ту стену, где висели картины.

– А где вы их взяли?

– Там же где и стояла вся мебель.

– Не знаю… Мы их не выставляли.

– Тогда откуда они взялись?

– А мне ж откуда знать, нормальные картины, по крайней мере стена хотя бы стала порядочней.

– Дело не в этом, мне кажется, что с ними что-то не так…

– О…а мне, кажется, что учеба тебя слегка утомила, тебе бы поспать лечь…

– Последний вопрос – сказал я, не дав ей договорить – вы случайно не знаете, кто автор этого портрета?

Вместе мы подошли к портрету, я стоял позади. Клавдия Филипповна достала очки и прочитала

– Татьяна Мортем…Гм… Нет, первый раз слышу – сказала она, поворачиваясь в мою сторону.

Когда она развернулась ко мне лицом, я подался назад. На ее горле я увидел толстый разрез из которого хлестала алого цвета кровь, ее кожа приобрела синий оттенок, и подняв взгляд чуть выше, я увидел ее глаза… веки настолько расширились, что казалось будто глазные яблоки вот-вот выпадут… Она сделала шаг в мою сторону и выставив руку вперед попыталась схватить меня за ворот рубашки.

*МОООРТЕЕМ *- из ее уст донесся сиплый голос

– Клавдия Филипповна… – лишь осмелился произнести я, сдавая назад.

Секунду спустя все исчезло. Клавдия Филипповна достала очки и прочитала.

– Татьяна Мортем…Гм… Нет, первый раз слышу – как ни в чем не бывало сказала она и повернулась в мою сторону.

Что за чертовщина? Что это было? Теперь передо мной стояла обычная Клавдия Филипповна и с ней все было в порядке. Развернувшись, она увидела мое побледневшее лицо

– Ты как будто смерть увидел! Что с тобой?

Но я смотрел на нее стиснув зубы. и не мог выдавить ни слова. Мышцы челюсти свело так, что я не мог и рта раскрыть.

– Так дорогой, ложись-ка ты спать. Вздремни немного, а то я начинаю беспокоиться за тебя.

Челюсть пришла в норму, я согласился и предложил проводить ее. Уходя, стоя в дверях она сказала:

– Вы уж ребят, давайте потише, чтоб больше, на вас жалоб не поступало…

– Как скажете, Клавдия Филипповна, хорошего вечера.

– Спасибо. И тебе.

Закрыв за ней дверь, я снова почувствовал удушье и нехватку воздуха. Обеими руками я схватилися за горло и стал громко кашлять. Я почувствовал сильную слабость в ногах, но из последних сил добежал до окна, открыл его и вытащил голову на улицу, что бы хлебнуть немного свежего воздуха…

Откашлявшись окончательно, я отошел от окна, но не стал его закрывать. Тело изнемогало от слабости. Ноги уже начали прогибаться под тяжестью туловища и все что я успел это сесть за стол, на котором стоял открытый лэптоп, но экран его уже был выключен. На протяжении десяти секунд я смотрел на темный экран, затем почувствовав тяжесть в области шеи, склонил голову к столу и уснул.

Сон. Я встал из-за стола. В комнате был Никита. Видимо раньше времени пришел с работы. Он приготовил себе ужин и принялся есть его. Я сел напротив и почему-то не отводил с него взгляда. Он жевал свой ужин и внезапно я заметил, что с края губ у него просочилась алая капля и потекла по его подбородку. Кровь. То, что секунду назад было каплей, превратилось в струю крови. Она текла уже с двух краев и растекалась по его подбородку. Я опустил взгляд в его чашку с едой и увидел в ней, тот самый стакан что разбился с утра. Попытки остановить его оказались тщетными. Тело не слушалось меня. Я не мог произнести ни слова. Я мог лишь наблюдать. Он улыбнулся мне, и я отчетливо увидел его окровавленный рот. Кровь на зубах, деснах, изрезанный язык и кровавое стекло, которое он продолжал жевать, все это предстало перед моими глазами.

– ОСТАНОВИСЬ! ОСТАНОВИСЬ! ПЕРЕСТАНЬ! – кричал я, но звук так и не вырвался из моего рта.

…Проснулся я от того, что кто-то, вошел в комнату и захлопнул за собой дверь. Марк вернулся с занятий.

Глава 3

Глаза

– За столом уснул?

Я поднял голову и почувствовал, как сильно отекла моя шея. На часах было восемь вечера. В голове был полнейший бардак. Все мысли смешались в одну огромную кучу, нужно было срочно пройтись. Но тут в моей голове, подобно молнии, всплыло окровавленное лицо моего соседа, Никиты.

– Вроде того. Привет, а где Ник? – спросил его я.

– Он на работе, по-моему.

– А, ну понятно.

Спешно подойдя к шкафу, я схватил куртку, но тут мой взгляд упал на нижнюю полку. Чего-то на ней не хватало…

–Марк! А где наша коробка с инструментами?

– В шкафу должна быть.

– Должна, но ее тут нет…

– Ну не знаю, может Никита соседям одолжил. Если так, то скоро вернут.

– Ладно… – задумчиво ответил я.

Даже не знаю, с чего вдруг меня так взволновала эта коробка. Надев куртку, я вышел из комнаты. В голове царил все тот же хаос и идя по общему коридору, ведущему к лестнице, меня не покидала мысль о том, что кто-то наблюдает за мной. Но я не чувствовал того, что это делает человек, мне казалось, будто чей-то взгляд впиваясь, прожигает мне спину. По пути к лестнице я обратил внимание на то, что в коридоре нет ни единой души, что очень странно, ведь к восьми часам большая половина студентов, вернувшись с занятий расходится по своим комнатам. Моя комната находится на четвертом этаже и спустившись на один этаж ниже я почувствовал какую-то суматоху на первом. Я спустился в фойе общежития и увидел, как толпы студентов буквально мечутся из стороны в сторону. Мне на встречу шли три девушки, одна из них горько плакала, а те что шли рядом с ней, успокаивали ее.

– Девчонки, что случилось?

Но они прошли, мимо не обращая на меня никакого внимания. В глазах их, как и в выражении лица читался испуг. Обернувшись в сторону дверей, я увидел, что еще несколько девушек шли в зареванном состоянии к себе в комнаты. Протиснувшись через толпы студентов мне наконец то удалось выйти на улицу. Здесь было очень шумно и ото всюду доносились голоса. Перед центральными воротами общежития стояла машина скорой помощи. Со всех сторон она была облеплена множеством студентов и прочих зевак. Пройдя немного вперед, я закурил сигарету и увидев Игоря, ускорил шаг и подошел к нему.

– Дружище, хотя бы ты объясни мне, что за хрень происходит? За кем скорая приехала? – в недоумении спросил я.

Игорь был человеком равнодушным, но сейчас, в его глазах я прочитал тот же испуг, что и в глазах тех девушек. Дрожащей рукой он достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– За комендантшей…

Его слова словно молотом ударили по моей голове. Виски за пульсировали и дрожь пробежала по всему телу.

– А что с ней случилось?

– Машина сбила.

– Как??? Как это произошло?

На выходе, от ворот общежития тянулась узкая дорога, которая отделяла наше здание от поля и выходила на проезжую часть, в сторону автобусной остановки, все студенты ходят этой дорогой до нее. Я был напуган и удивлен одновременно, ведь машины по ней практически не ездят, за исключением случаев, когда в университет привозят какой-то товар или же в ситуациях с пожарными тревогами.

– Я и сам до конца не понял, меня не было здесь, я только что с магазина вернулся. От других ребят слышал только, что вышла из ворот, сделала пару шагов, остановилась и …

– То есть как остановилась? Даже видя летящую на нее машину?

– А мне откуда знать? Говорю ведь, меня не было здесь.

Я понял, что от него узнать ничего не получится, поэтому, докурив сигарету я решил подойти ближе к толпе. Сквозь множество спин мне удалось разглядеть, как врачи укладывают Клавдию Филипповну в черный мешок, а затем на носилки. На поводу у внутреннего голоса, не без труда, но я пробился вперед и обомлел, увидев ее лицо. Тем временем, врачи, выставив руки вперед разгоняли набежавших студентов, но я смог протолкнуться и через них. Мне только нужно было убедиться, что мне не показалось… и я убедился. На лице Клавдии Филипповны застыл ужас, и она лежала с широко раскрытым ртом. Но что самое удивительное – это глаза. На них не было зрачков. Белые, как снег глаза. От глаз ее паутиной тянулись по щекам красные капилляры. Руки были слегка приподняты, и кожа на них была дряблой и иссохшей от чего, казалось, словно она постарела еще лет на десять. Рука врача грубо приземлилась на мое плечо и стала отталкивать подальше от машины. Почти все разошлись, но на месте осталась стоять лишь Люба, та, что помогала мне с поиском сегодня днем. Она стояла неподвижно до тех пор, пока машина не уехала. «Она наверняка все видела»– подумал я и пошел в ее сторону. Подойдя к ней, одной рукой я приобнял ее за плечи и стал отводить в сторону ворот. Тут, Люба не сдержалась и слезы градом покатились из ее глаз. Когда она немного пришла в себя, я предложил ей догулять до ближайшей забегаловки. Не сказав ни слова, она развернулась и вместе мы пошли в сторону проезжей части. Всю дорогу до забегаловки мы шли молча. Я не решался ничего сказать до тех пор, пока мы не окажемся сидя за столом друг на против друга.

В забегаловке, как обычно, царила спокойная атмосфера. Играла веселая рождественская музыка, а люди все так же оживленно беседовали за столами. Я предложил Любе перекусить, на что она ответила отказом, поэтому я заказал две чашки кофе. Официантка принесла кофе спустя десять минут. Тем временем, мы сидели все так же молча, оба погруженные в собственные мысли. Кофе поставили нам на стол, я приподнял чашку и отхлебнув немного напитка собирался начать разговор…

– Она как будто ждала ее… – не поднимая головы, мрачно произнесла Люба.

– Что, прости? Не понимаю?

– Машина… Она как будто ждала, что та собьет ее…

Одна за другой слезы снова побежали по щекам Любы.

– Так, давай ты немного успокоишься и расскажешь подробнее что ты видела. Держи.

Я протянул ей салфетку, она взяла ее и принялась вытирать слезы.

– А что тут рассказывать? Я шла со встречи, уже подходила к общежитию, смотрю, комендантша вышла на дорогу и встав по середине повернула голову в мою сторону. Я обернулась, посмотрела назад, но ничего не увидела. Затем снова посмотрела на нее, она улыбнулась мне и что-то сказала…

Люба снова принялась рыдать, я опять протянул ей салфетку.

– Успокойся, продолжай.

– Я очень слабо расслышала, но это было не приветствие. В дали за ее спиной, на полной скорости летела машина со слепящими фарами, я кричала ей, пыталась ее предупредить…

Руками она закрыла свое лицо. Я протянул ей еще салфеток и попросил официантку принести воды.

– Она еще раз повторила, но на этот раз я видела только то, как шевелятся ее губы, потом она медленно повернула голову, и машина сбила ее…

Воспоминания, к моему сожалению, заставили Любу заново пережить этот момент, но как бы странно это не звучало, я чувствовал, что мне нужно докопаться до истины, чувствовал, что здесь что-то не так. Совсем недавно мы беседовали в комнате, после чего я увидел ее мертвой, стоящей около портрета, правда потом я понял, что мне это померещилось. Но теперь, лежа на носилках она была мертвой взаправду. Белые глаза… ее белые глаза надолго врезались в мое сознанье. Как бы то ни было, я чувствую, что должен разобраться с этой чертовщиной. Я стал настойчивей.

– Постарайся вспомнить, что она сказала тебе?

– Какая разница? Ее нет, ты понимаешь? Нет ее! Я могла это остановить, я должна была побежать в ее сторону и вытолкнуть ее с дороги… но вместо этого я как вкопанная стояла на месте и наблюдала за тем, как…

На этот раз она разразилась истерическим плачем, люди, сидевшие около нас, начали укорительно смотреть в нашу сторону, видимо подумали, что мы ссоримся.

– Люба, соберись! Вспомни, что она сказала тебе? – настаивал я

Хныкая себе под нос и склонив голову, Люба не дала мне ответа.

– Пойми, это действительно важно.

– Я ведь говорю, я не расслышала…

– Порошу тебя, постарайся вспомнить…

– Сейчас…

Люба уставилась в одну точку, и я даже не представляю, что творилось у нее в голове. Но в этот же момент, в моей памяти тайфуном пронеслись все события сегодняшнего дня. Я снова почувствовал сильную пульсацию в висках. На лбу выступила испарина и я чувствовал, как поднималась моя температура. Руки оледенели так, словно я нахожусь не в теплом помещении, а на улице…

– Морг… м…мордер…мор…Мортем…

– Она сказала Мортем? – перебил ее я

– По-моему да… Да. Точно. Мортем.

Теперь я понял к чему вело меня предчувствие. Но почему? Почему она сказала именно Мортем и зачем нужно было осознанно идти на смерть, она ведь могла уйти с дороги… Этого я не понимал, но я точно знал, что нужно избавиться от этого проклятого портрета.

– А что это, Мортем? – немного успокоившись и поднеся чашку к губам, спросила Люба

– Не что, а кто… Эта та девушка, которую мы с тобой сегодня искали.

Чашка Любы выпала у нее из рук и с треском разбилась о пол. Вытаращив глаза, она смотрела на меня и не могла сказать ни слова. После недолгого молчания она все же спросила:

– А почему она назвала ее?

– Я не знаю…– решил отделаться я, не захотев ничего объяснять, так как не видел в этом никакого смысла.

– Может обратиться в полицию?

– И что ты им скажешь? Они посмеются над тобой.

– Может попробуют найти ее?

– Это вряд ли. Они не станут браться за такое дело, да и сомневаюсь в том, что они ее найдут.

– Почему ты так думаешь?

– Я уже пробовал, ее не существует. Я искал ее на самых разных источниках и не нашел ее нигде. Не существует девушки с такой фамилией…

Реакция Любы не заставила себя долго ждать.

– Мне страшно – с испугом в глазах сказала она.

– Перестань. Самое главное не заморачивай себе этим голову. Приди в общежитие поешь чего-нибудь и ложись спать. Утро вечера мудренее.

С этими словами, расплатившись, мы вышли и свернули в сторону общежития. По дороге обратно мы перекинулись парой слов и на повороте увидели, как еще одна машина скорой помощи, а вместе с ней и полицейская машина, включив сирену, едут в сторону общежития.

– Побежали! – крикнул я.

И мы ринулись к общежитию. Машины уже приехали и стояли почти пустые, только один караульный полицейский остался снаружи. Зайдя в фойе, я увидел, что никого из охранников нет на вахте. Затем, я заметил, как толпа зевак-студентов идут в сторону лестничной клетки и поднимаются наверх. Ни секунды не раздумывая, я смешался с этой толпой и стал проталкиваться через них этаж за этажом. Как оказалось, все поднимались на четвертый этаж. Я ускорился, Люба ни на шаг не отставала.

– Жди здесь, не нужно идти туда! – сказал я ей

Когда я добежал до своего этажа, первым что бросилось в глаза, было то, как люди выходили в панике, со стороны пролета, где находилась моя комната. Сердцебиение участилось. Пройдя еще немного, я свернул в свой пролет и увидел, как в коридоре, на полу, прислонившись к стене и держась обеими руками за голову, сидел Никита.

– ЧТО, МАТЬ ТВОЮ ОПЯТЬ СЛУЧИЛОСЬ? – в панике подбежал я к нему.

– Марк… – не поднимая головы, руками вытирая слезы сказал Никита.

Мои нервы были натянуты до предела. Никогда я не видел своего товарища в таком состоянии. Гул голосов и дикая суматоха царили в коридоре. Я бросился в сторону двери. Подбежав к ней, я увидел, что дверь была не закрыта, но комната была ограждена сигнальной лентой. Люди в форме, то входили, то выходили из комнаты. Стены на секунду осветились вспышкой фотоаппарата. У входа стоял охранник. Я подошел ближе, но спины сотрудников мешали мне увидеть происходящее. Охранник отделял меня от комнаты, но проталкиваясь вперед, с криком «ЭТО МОЯ КОМНАТА!» я перешагнул через оградительную ленту и замер на месте.

За столом, под тем самым портретом, чуть сползая со стула, свесив руки и задрав к верху голову, сидел Марк. Под стулом растекалась лужа крови количество которой становилось все больше и больше. Я увидел, что кровь капает с его запястья. Первую руку я видел отчетливо, но из-за снующих сотрудников я не мог разглядеть второй руки.

Первая мысль, которая возникла в моей голове, звучала так: «Нужно во что бы то ни стало забрать этот чертов портрет!»

Со словами «Я просто заберу портрет» я постарался обойти всех присутствующих в этой комнате и теперь, когда я приблизился к нему, я отчетливо увидел самого Марка.

Начиная с запястий по самые предплечья, обе его руки были изодраны множеством вертикальных порезов, из которых струями сочились остатки крови. Под левой рукой, на полу лежало орудие убийства – канцелярский нож, похожий на тот, что лежал в нашей коробке с инструментами. Лицо Марка застыло в испуге, точно так же, как и лицо Клавдии Филипповны – широко открытый рот и глаза… те же глаза… раскрытые от страха, без зрачков и с отходящей от них паутиной капилляров…

Увиденное перебило абсолютно все мои мысли и повергло в шок. Секунд пять я стоял в ступоре, не шевелясь и не слыша ничего, из того, что происходит вокруг.

– Покиньте помещение! Я сказал, покиньте помещение! – отдергивая меня за плечо настаивал сотрудник полиции.

Его слова привели меня в чувства и мысли снова встали на свои места. Я сразу же вспомнил то, зачем вбежал в эту комнату. Ни секунды не медля, я сорвал со стены этот портрет и выбежал из комнаты. Никита сидел на том же месте.

– Кому ты отдал коробку? – запыхаясь спросил его я.

Он поднял на меня глаза, и я понял, что никогда не видел его в таком ужасном виде. Мешки под глазами, впалые щеки, проблеск седины на волосах…

– Какую коробку? – переспросил он.

– Не тяни! С инструментами.

– Что за бред ты несешь? При чем тут вообще коробка? Ты видел, что с Марком случилось??

– Ник, я спрашивал у Марка, он сказал, что ты мог ее кому-то отдать. Ответь, кому ты отдал ее? Руки Марка изрезаны ножом из той коробки!

– Да никому я не отдавал ее!!! Я ее даже не видел! – ответил он, снова берясь руками за голову.

Продолжать разговор было бессмысленно, нужно было идти дальше. Выйдя из общежития, я сразу же направился к ближайшим контейнерам с мусором, которые стояли в двадцати метрах от ворот. На выходе, мимо меня прошли двое врачей, в руках у них были носилки. Они двинулись в общежитие. Я ускорил шаг и через 2 минуты уже стоял возле контейнеров с мусором. Достав спички из внутреннего кармана, я стал жечь этот портрет, одновременно с этим читая молитву. Я жег его с неописуемой ненавистью и страхом… Он горел не так, как горит обычная бумага (превращаясь в пепел) – его гарь смолой капала на землю отдаваясь жуткой болью в моей голове. Но я выдержал ее. Оставшийся клочок догорел в моей руке и последние капли пали на землю, образовав под моими ногами лужу черной, вязкой жижи. Постояв с минуту, я двинулся в сторону общежития. Суета не утихала, ото всюду были слышны разговоры людей:

– Да, я своими глазами видела это.

– Наверно с девушкой были проблемы

– Нас теперь наверняка закроют…

– Зачем было так зверски убивать себя?

– Мне кажется, что он просто захотел привлечь к себе внимание.

– Ало, мам, у нас тут такое…


«Глупые, глупые люди» – подумал я и прислонившись к воротам закурил сигарету. Тем временем двери общежития распахнулись и из них вышла свита врачей, которых сопровождали охранники. Мимо меня, на носилках, провезли закрытое, в черном мешке тело. Это было тело моего приятеля. С трудом стоя на ногах, я смотрел, как носилки загружают в машину, как вместе с ними в нее влезают все врачи, как захлопывают ее дверцы, заводят мотор и уезжают. Я смотрел на то, как она уезжает, а вместе с ней уезжает моя прежняя жизнь. Я провожал ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом, а как только она исчезла, я понял: «Теперь все, кардинально изменится».

Глава 4

Конец?

Прошло две недели…

Пробегусь вкратце. После того, как машина скорой помощи скрылась за поворотом, толпа начала расходиться. Меня и Никиту отвезли в участок и продержали там двое суток. Они пытались выяснить причастны ли мы к гибели Марка. Сидя в камере, я допустил самую грубую ошибку…

Я искренне верил, что Марк не мог сделать этого с собой, но Никита был убежден в обратном и потеря близкого друга, очень сильно отразилась на его жизни. Он стал замкнут и мне порой казалось, что он погиб тогда, вместе с Марком. Что-то умерло в нем в тот вечер и это «что-то» – желание жить. Мне было больно смотреть на то, как человек при жизни ставит на себе крест. Не знаю, по слабодушию ли, или же из жалости к человеку, я принял решение рассказать ему все, что знаю сам. Условие было одно – эта тайна, должна была умереть вместе с нами.

Он не поверил мне. Посчитал идиотом и больше мы об этом не говорили, но тем временем пока я был на допросе, он остался один в камере, наедине со своими мыслями. Следующим на допрос вызвали его, там и свершились мои худшие опасения. Он рассказал им все…

Меня вызвали вновь для того, чтобы выяснить правдивость его показаний… Разумеется я все отрицал. Я прекрасно знал, чем грозят такие показания. К сожалению, эта участь теперь была уготована Никите. Вечером я вышел с участка, полной грудью вдохнув запах свободы с мыслью о том, что все позади. Но вышел я один. За мистического рода показания, Никиту признали невменяемым и отправили в психиатрическую лечебницу.

Университет и общежитие при нем, временно закрыли, а значит мне нужно было срочно найти новое жилье. Так как я был слишком далеко от родного города, родители перечислили мне немного денег на временное проживание. Первое время я жил в мотеле, затем перебрался в съемную квартиру неподалеку от университета. Через неделю и университет, и общежитие, снова заработали. Но в общежитие возвращаться я не собирался, поэтому решил остаться в квартире, к тому же я почти обжил ее. Придя на занятия после недельного перерыва, я понял, что даже мои одногруппники прознали о ситуации в общежитии (никто из них не жил в нем). На протяжении недели я не мог избавиться от допросов и сожалений с их стороны.

И вот теперь, когда карусель событий утихла, можно расслабиться и вернуться к прежней жизни. Но прошедшие события изрядно помотали мою психику. Я стал вспыльчив, появился страх темноты и боязнь одиночества. Я не мог вечерами находится один в квартире ипоэтому стал как можно чаще приглашать друзей и знакомых. В компании с ними, я словно начинал жить другой, не своей жизнью и меня это устраивало. Но долго так продолжаться не могло. Тщательно все обдумав я принял решение записаться на сеансы к психологу. Хотя мне и встало это в круглую сумму, все же не могу сказать, что все было напрасно. По наставлению психолога, каждый вечер, вместо того что бы звать кого-либо и в очередной раз упиваться алкоголем, я стал вести собственный дневник «Самореабилитации», в котором описывал все свои мысли, рассказывал о жизни и прочей чепухе. Не знаю зачем, но я делал это и делал каждый вечер, от чего мне становилось гораздо легче. Ну, а спал я при светильнике, так как от страха темноты решил избавляться постепенно. Иными словами: Жизнь стала налаживаться.

Глава 5

Привет из прошлого

«Запись в дневнике от 23 декабря 2019 года».

Сегодняшний день меня порадовал. В университете наконец-то удалось закрыть все долги к предстоящей сессии, которая начнется уже в следующем году, а это значит, что можно расслабиться и начать подготовку к новогодним праздникам. Я тут решил, что было бы не плохо собрать всех у меня и устроить грандиозный вечер. В конце концов нужно иногда и развлечься. Но все это пока лишь в планах. Да, день выдался действительно приятным, чего не могу сказать о ночи. Мне опять снились их лица…эти жуткие, с белыми глазами лица… После занятий поехал к Никите, проведать его, но он не захотел принимать посетителей. Я понимаю, он считает, что он там из-за меня. И он прав… каждый день я терзаю себя мыслями о том, что хотел бы все исправить. Если бы мне только удалось, вернуться в прошлое, то я отговорил бы ребят еще тогда, на той барахолке. Мы бы не взяли себе ничего из того, что там было. Все было бы иначе, сейчас жили бы в общежитии, как раньше… Эх… Но увы, это не в моих силах. Никита, поверь, я каждый день виню себя за то, что происходит с тобой. Виноват только я. И если когда-нибудь, ты прочтешь эти записи, в чем я очень сомневаюсь, знай, я никогда не желал тебе зла… Я даже представить не могу, что они с тобой там делают… Я не удивлюсь если ты захочешь отомстить мне, как только выйдешь. И если бы ты спросил меня, какое будет мое последнее слово, не сопротивляясь я ответил бы тебе: «Прости».


Сидя в зале, я услышал, как на кухне с грохотом открылось окно и пошел закрыть его. Придя туда, я заметил, что ветер на улице не такой уж и сильный. Закрыл окно, вернулся обратно в зал и продолжил писать.


…Как я и сказал мне опять снились их лица. В последнее время я стал замечать, что они снятся мне все чаще и чаще. Каждый раз, просыпаясь по утру после таких снов, в голове моей сидит только одна мысль: «Я что-то упустил». Я задаюсь этим вопросом вот уже третий день и все никак не могу понять – что? Что я упустил? Хорошо. Если у меня не получается найти ответ, задавая этот вопрос себе в голове, то может получится здесь? Что я упустил? О чем забыл? Или на что не обратил внимания?


Отложив ручку, я сидел в раздумьях, барабаня пальцами по столу, как вдруг, в моей голове словно стали прорисовываться какие-то фрагменты…


Так. Помню, что не нашел эту Татьяну Мортем, когда искал вместе с Любой. Не нашел ее и когда пытался найти сам. Помню день, когда мы только принесли картину… Да, тот еще был денек… Тогда еще каждый из нас ее увидел по-своему. Точно. С этого все началось. Я увидел ее озлобленной, Марк увидел ее улыбающейся, Лева же напротив, увидел ее цветной и приятной, а Никита не увидел в ней вообще ничего, просто равнодушие. Тогда же и начались странности, вроде той ночи, когда Марк застал меня «спящим» с открытыми глазами. Здесь. Здесь что-то выпало из памяти. В последнее время я помню каждый из снов, что мне снился ночью, но сна, который был в эту ночь я вспомнить не могу…


Я стал вспоминать в подробностях ту ночь и как сквозь мутную воду увидел фрагменты того сна.


Помню видел свечение, сильное свечение во сне, но от чего? Когда я проснулся Марк задал мне вопрос: «Ты чего расшумелся?». Но разве я шумел? Да! Во сне я что-то искал, искал это в шкафу. Громко искал… Вспомнил! Я искал ту коробку, с инструментами, которую потом не мог найти наяву… Значит ее никому не отдавали? Значит она исчезла еще ночью… Неужели я забрал ее? Но я ведь даже не знаю где она была. Нет. Это был точно не я, потому что Марк был убит или же убил самого себя, канцелярским ножом из той коробки, а я тем временем был в забегаловке с Любой. Может быть сам Марк взял коробку? Тоже нет. Он ведь не знал где она, когда я спросил его об этом и к тому же я знал Марка, у него не было причин убивать себя. Значит это было убийство. Тогда, эта коробка в нем – ключевой элемент, и осталось лишь понять, у кого она? Кто забрал ее той ночью и почему мне снилось, что ищу ее я?


Ненадолго я снова отложил ручку и стал барабанить пальцами по столу. Голова моя словно разрывалась от наплыва предположений. Я снова почувствовал пульсацию в висках, как тогда, когда впервые увидел машину скорой помощи у ворот общежития…


Помню следующее утро было уже без сюрпризов. Хотя…Лева ушел на занятия раньше всех, что и было сюрпризом, ведь он постоянно опаздывает. Погодите… А куда делся Лева? С ним все в порядке? С того утра мы его больше не видели… И на следствии его не было, когда там был даже наш университетский психолог…


Я начал понимать, что завожу себя в тупик, потому что здесь определенно не сходятся концы с концами.


Вспомнил! Клавдия Филипповна! Она пришла ко мне в комнату из-за того, что ей пожаловались на нас соседки. Они сказали, что слышали крик с нашей комнаты, в пять часов утра, но почему его не слышал никто из нас? Может быть этот крик и есть причина исчезновения Левы? Вполне возможно, другого объяснения я найти не могу.


Я понял, что нужно найти его. Из кармана я достал сотовый телефон и найдя в контактах его номер, позвонил.

*Абонент временно недоступен*– голос оператора.

Попробовал еще раз.

*Абонент временно не доступен*

Черт возьми, куда же он делся?

Спустя десять минут, через нескольких знакомых, я нашел номер его одногруппницы по имени Вика и стал звонить ей.

– Ало – послышался голос в телефонной трубке.

– Ало Вика?

– Да, кто это?

– Привет, я звоню узнать по поводу Левы, твоего одногруппника.

– Кто это?

– Не важно. Скажи пожалуйста, когда ты его в последний раз видела?

– Не помню. Давно. Он сейчас не ходит на занятия. А что, что-то случилось?

– Пока не знаю. А он был на занятиях до закрытия университета?

– Нет, не был. По-моему, он перестал ходить за день или два до закрытия.

– Понятно. Спасибо Вик…

– А что с ним случилось?

Я сбросил вызов. Вот и мне бы узнать, что с ним случилось… Я сидел, уставившись в одну точку и не мог понять, как и где теперь его искать, а на кухне тем временем снова, с грохотом открылось окно. Пройдя по коридору я прошел на кухню и не закрывая окна встал возле него, облокотился на подоконник и посмотрел куда-то в даль. В мозг, клиньями, вонзались одна мысль за другой, но перебил их стук молотка по стене, со стороны зала, такой, будто кто-то вбивает гвоздь или что еще. Я не придал этому никакого значения, так как у соседей, бывает, целыми днями идут ремонтные работы.

Нужно попробовать позвонить ему еще раз. Набрав его номер, я пошел в сторону зала. Стук молотка усиливался, в телефоне была тишина. Остановился в коридоре и набрал еще раз. Пошел гудок…

Стоя в коридоре, я услышал, как в зале заиграла музыка, та, что была на звонке у Левы. Не отводя телефон от уха, я перешагнул порог отделяющий коридор от зала и застыл на месте.

На стуле, возле письменного стола, спиной ко мне стоял Лева и вбивал что-то в стену, над тем местом, где лежал мой дневник. Услышав, что я зашел в комнату, он резво спрыгнул и держа в руке молоток, двинулся в мою сторону. На стене висел портрет Татьяны Мортем, тот самый который я сжег, прежде чем покинуть общежитие. Но он был цел и невредим, как в тот день, когда мы впервые повесили его у нас в комнате…

Я перевел взгляд на Леву и застыв от страха, не мог пошевелиться… Его лицо было бледнее чем у мертвого, а глазные яблоки были налиты черным, как смола, цветом. Встав напротив меня, он сунул руку в карман, достал из него телефон и ответил на звонок:

– Это не Лева – сказал он, смотря мне в глаза – но ты и меня искал.

– Кто ты…

Последнее, что я почувствовал, это была сотрясающая боль в левом виске, от резкого удара молотком.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5