Назад в будущее 1-3. Супермен 3 [Уильям Котцвинкл] (fb2) читать онлайн

Джон Томпсон, Уильям Котцвинкл Назад в будущее 1-3. Супермен 3

Джон Томпсон Назад в будущее 1

Эта история произошла в октябре 1985 года в маленьком калифорнийском городке Хилл-Вэлли. Однако мало кто из жителей этого тихого местечка догадывался о случившемся, поскольку единственными свидетелями этих невероятных событий были только их участники — Марти Макфлай, доктор Эммет Браун да большой лохматый пёс по кличке Эйнштейн. Но обо всём по порядку.

Небольшой ангар на окраине Хилл-Вэлли жители городка старались обходить стороной. Здесь уже много лет обитал полусумасшедший — по их мнению — изобретатель доктор Браун. Когда-то у Брауна было собственное жильё — большой дом на Кеннеди-Авеню. Но в один прекрасный день дом сгорел. Браун проводил какой-то эксперимент, закончившийся неудачей. Взорвалась энергетическая установка, и доктору пришлось перебираться на новое место жительства. Ну а поскольку никто из местных жителей не решался сдавать дом такому ненадёжному клиенту, Браун вынужден был довольствоваться заброшенным ангаром. Правда, это отнюдь не опечалило изобретателя — места в ангаре хватало и для проведения опытов, и для скромного жилища, которым служил отгороженный столами и занавесками угол.

Несколько десятков всевозможных будильников, ходиков, сувенирных и детских часов показывали семь часов пятьдесят три минуты, когда автоматически включился радиоприёмник, стоявший на небольшом столике возле пустой кровати.

— Итак, сегодня двадцать пятое октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, — произнёс бодрым голосом диктор местной радиостанции. — Начинается широкомасштабная осенняя распродажа. Напоминаем, что только сегодня вы можете купить новую модель «Тойоты» по цене…

Вместе с радио включилась кофеварка, в которой отсутствовала чашка. Тонкая струйка бурой жидкости, шипя, пролилась на подставку. Подходившая к восьмичасовой отметке стрелка будильника замкнула контакт реле и автоматически включила телевизор. Передавали новости штата.

— Представители завода фирмы «Пасифик Гейдж» отклонили предложение прессы начать расследование в связи с похищением плутония. Как известно, одна из террористических групп заявила, что плутоний похищен ею с целью продолжения борьбы ливийского народа…

Одновременно с телевизором заработали электрический тостер и странное механическое приспособление, напоминающее однорукого робота. Из стоявшего рядом с ним на противоположном конце стола ящика выкатилась жестяная банка с собачьими консервами. Угодив в приёмное устройство, она перевернулась вверх крышкой и подъехала под острие консервного ножа. Механическая рука перенесла открытую банку в сторону и перевернула вверх дном над большой миской с надписью «Эйнштейн». Довольно неаппетитная масса шлёпнулась в миску, забрызгав пол вокруг. Лапа робота отнесла опустевшую банку к урне и бросила жестянку вниз. Урна была переполнена банками из-под собачьих консервов.

В этот момент кто-то постучал в дверь.

— Док!

Прошло ещё полминуты. Наконец, в двери повернулся ключ, и в ангар осторожно заглянул парнишка лет семнадцати, в джинсах и коротком стёганом жилете. В одной руке он держал доску для скейта.

— Эй, док! — снова крикнул Марти Макфлай. Марти учился в выпускном классе местной школы.

Его дружба с доктором Брауном удивляла многих, но не его самого, Марти. Браун был ему более интересен, чем подавляющее большинство сверстников. В последнее время Марти часто бывал у дока, который души не чаял в парне. Макфлай был его единственным другом.

— Эй, есть кто-нибудь? Эйнштейн, ты где? Марти положил ключ от замка от входной двери подковрик у порога, где он обычно лежал, и вошёл внутрь. В нос ему ударил резкий запах испорченных собачьих консервов, горелых тостов и выкипевшего кофе.

— Боже, что за вонь! — Марти повёл носом и скривился.

Со скейтом в руке, он подошёл к столу и выключил бормотавшие телевизор и радиоприёмник. Брезгливо обойдя собачью миску, Марти поставил скейт на пол и катнул его ногой. Доска проехала по комнате и остановилась под кроватью, уткнувшись в небольшой продолговатый ящик со значком «Опасно, радиация!» и надписью «Плутоний».

— Ух ты!

Внимание Мартина привлекла огромная установка в дальнем углу ангара. Это были уставленные друг на друга ящики со множеством ручек, регуляторов и индикаторов. Рядом с ними стоял огромный, величиной в два человеческих роста, динамик с металлическим диффузором. Марти не мог удержаться, чтобы не включить систему. Док уже давно собирался сделать этот усилитель, но в последнее время он занимался какими-то таинственными экспериментами, и ему было не до этого. Марти был движим не просто праздным интересом. Как всякий гитарист (Макфлай был был одним из лучших гитаристов в школе), он мечтал о суперусилителе и супердинамиках.

Марти повесил на шею лежавшую рядом с усилителем электрогитару и включил сетевой тумблер. Почувствовав поступление энергии, динамик тихо загудел. Марти принялся выкручивать до максимального уровня все регуляторы. Стрелки индикаторов приблизились к максимальным показателям, но Марти этого показалось мало. Он включил тумблер с надписью «Дополнительный генератор» и до упора вывернул регулятор мощности генератора. Динамик загудел угрожающе громко, однако Марти не обращал на это внимания. В конце концов, можно хоть раз почувствовать себя Эдди Ван Хайленом, выступающим перед многотысячной аудиторией где-нибудь на стадионе Мемфиса. Макфлай вытащил из кармана стильные зеркальные очки и водрузил их на нос. Включив на гитаре датчик, он горделиво вытащил приберегавшийся для особо торжественного случая стальной медиатор и ударил им по струнам.

Динамик не выдержал огромного напряжения и со страшным грохотом взорвался. Невероятной силы звуковая волна отшвырнула Марти на полтора десятка метров назад. Он грохнулся спиной на стоявшие у противоположной стены палки и скатился вниз. Сверху на него посыпались обломки досок, книги, папки, огромные свёртки чертежей.

Выбравшись из-под обломков, Марти ошеломлённо уставился на динамик, от которого остались только корпус и висевшие внутри него ошмётки толстого гофрированного картона.

— Ну, знаете ли… — пробормотал Макфлай, стаскивая с себя гитару и снимая зацепившиеся за ухо зеркальные очки.

В этот момент раздался телефонный звонок. Марти пробрался сквозь обломки к столу и снял трубку.

— Алло!

— Марти, это ты?

Макфлай узнал голос доктора Брауна. Правда, Марти показалось, что он чем-то испуган.

— Док? Где вы?

— Это неважно. Мне надо поговорить с тобой. Марти пожал плечами.

— Ну, так говорите.

Браун почему-то перешёл на шёпот, и Марти пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова доктора.

— Ты сможешь встретить меня вечером, где-нибудь в четверть второго, на площади перед супермаркетом «Твин Пайнз»?

— Что, ночью? — недоуменно спросил Марти. — Док, что происходит? Где вы были всю неделю? Я ничего не понимаю. Где Эйнштейн? Он с вами?

— Да, — сипло произнёс Браун. — С ним всё в порядке.

— Доктор, вы забыли отключить дома своё оборудование. Тут такое творится…

— Оборудование? — рассеянно переспросил Браун.

— Какое оборудование? А, бог с ним! Только усилитель не включай, он уже закончен.

Марти виновато посмотрел на исковерканный корпус с обрывками картона и пробормотал:

— Э-э-э… я уже заметил.

— Значит, увидимся ночью, — быстро произнёс доктор, не придав словам Марти никакого значения. — Не забудь — в час пятнадцать. Супермаркет «Твин Пайнз».

— Хорошо. Ой!

В ангаре зазвонили сразу все будильники, с грохотом стали отбивать время часы с боем, заорали кукушки и запищали электронные хронометры.

— Это, что, часы? — оживился голос доктора.

— Да, — Марти взглянул на циферблат ближайшего будильника. — Уже восемь часов.

— Прекрасно! — воскликнул доктор. — Эксперимент удался! Они отстают на двадцать пять минут!

Марти обмер.

— Постойте-постойте! — воскликнул он. — Вы хотите сказать, что сейчас восемь часов двадцать пять минут?

— Совершенно верно! — удивлённо подтвердил Браун.

— Черт! — заорал Марти. — Но я же в школу опаздываю!

Он бросил трубку, схватил скейт и выскочил из ангара, захлопнув за собой дверь. Марти повезло — когда он выехал на скейте на дорогу, мимо проезжал какой-то «крайслер». Макфлай, уцепившись за задний бампер машины, добрался до центра городка, где находилась школа, за несколько минут. Успев на ходу поприветствовать восхищённо проводивших его взглядами девчонок, Марти ловко свернул в сторону школы, отцепившись от машины. Он остановился у самых ступенек перед школьным зданием, сунул доску под мышку и побежал наверх. Навстречу ему из двери вышла изящная черноволосая девушка в джинсах и лёгкой куртке. Она держала в руках несколько учебников и тетрадей.

— Привет, Дженнифер! — на ходу бросил ей Марти. Девушка схватила его за руку: — Марти, не ходитуда! Там тебя повсюду ищет Стрикленд. Четвёртое опоздание подряд — знаешь, что будет?

— Ладно, зайдём с другой стороны.

Они обошли школу и вошли в здание со двора. Марти сунул скейт в свой ящик, достал учебники и, обняв Дженнифер за плечи, зашагал с ней по коридору.

— Подожди, Марти, я сейчас посмотрю впереди. Она высунула голову за угол и осмотрелась.

— Никого. Пошли.

Они спокойно направились по коридору.

— Знаешь, — с улыбкой сказал Марти, — этот проклятый Стрикленд ещё моего отца гонял.

— А почему ты сегодня снова опоздал?

— Я тебе сейчас такое расскажу, — сверкнул он глазами. — Я был у дока…

Макфлай не успел рассказать о своём утреннем приключении: ему на плечо легла чья-то рука.

— Я правильно понял? — услышал Марти неприятный скрипучий голос. — Вместо того, чтобы вовремя приходить на занятия, ты был у доктора Брауна?

Марти скривился, словно от зубной боли, и повернулся назад. Это, конечно, был Стрикленд — невысокий, одного роста с Марти, наголо обритый тип с тонкими губами, в коричневом костюме с неизменными белой рубашкой, бабочкой и свистком на тонком шнурке.

— Молчите? — хихикнул Стрикленд. — Прекрасно. Он протянул Дженнифер и Марти бланки предупреждений за опоздания.

— Это вам, мисс Паркер, — ехидно произнёс Стрикленд. — А это тебе, Макфлай. У тебя уже четвёртое опоздание подряд.

Марти тяжело вздохнул. Стрикленд продолжал нотации:

— Этот доктор Браун опасен. Он — сумасшедший. Если ты, Макфлай, не прекратишь водить с ним знакомство, у тебя будут большие неприятности.

— Я не уверен в этом, — скептически хмыкнул Марти.

— Макфлай, мне не нравится твоё отношение к учёбе, — вскипел Стрикленд. — Ты напоминаешь мне своего отца. Он был такой же сопляк!

Марти презрительно посмотрел в лицо Стрикленду.

— Я могу идти?

Стрикленд, наливаясь кровью, схватил его за локоть.

— И вот ещё что, — прошипел он, — я думаю, что сегодня после школы тебе не следует приходить на конкурс рок-групп. Ваша группа ничего не умеет, и ты сам играть не умеешь! И вообще, ни один Макфлай ничего не мог добиться в жизни! Ясно?

Марти усилием воли заставил себя улыбнуться.

— Историю можно изменить, мистер Стрикленд, — сказал он.

Претенденты на выход в финал конкурса рок-групп собрались в спортивном зале школы после занятий. Здесь было устроено небольшое подобие сцены, на которой стояли музыкальные инструменты и динамики. Жюри из пяти человек сидело перед сценой. Кроме одного учащегося, остальные члены жюри были школьными преподавателями. Марти недоуменно поморщился — от этих ничего хорошего не дождёшься. Маловероятно, чтобы они хоть что-нибудь смыслили в музыке. Председатель жюри поднёс к губам мегафон:

— Следующая группа, пожалуйста.

Марти направился к сцене, на ходу одевая гитару. Ребята из его группы пошли следом. Быстро настроив инструменты, они приготовились к выступлению. Дженнифер, среди немногочисленных зрителей, подошла поближе к сцене, чтобы поболеть за Марти.

— Мы готовы, — сказал Макфлай в микрофон. Председатель жюри кивнул:

— Начинайте.

Под негромкий аккомпанемент клавишных Марти обозначил тему композиции несколькими резкими гитарными риффами. Он вёл свою партию умело и грамотно, сменяя ритм ярким соло. Дженнифер хлопала в ладоши, ни секунды не сомневаясь в том, что группа Марти выйдет в финал. Однако жюри придерживалось противоположного мнения. Председатель, окинув взглядом постные лица остальных членов жюри, взял мегафон и сказал:

— Хватит, хватит!

Музыканты умолкли. Лишь Марти продолжал увлечённо извлекать звуки из своего инструмента.

— Перестаньте! Все! — снова крикнул в мегафон председатель жюри.

Марти недоуменно воззрился на судейскую коллегию.

— Вы нам не подходите, — огласил приговор судья. — У вас слишком мягкая музыка. Следующая группа, пожалуйста.

Дженнифер помрачнела. Марти медленно снял гитару и поплёлся со сцены.

Прекрасный осенний день и яркое солнце не могли поднять настроение Марти, который брёл по улице рядом с Дженнифер. Мимо них медленно проехал оклеенный плакатами микроавтобус, из динамика на крыше которого доносились пламенные призывы:

— Мэра Голди Уилсона нужно переизбрать на новый срок! Это мнение всех жителей нашего городка!

Дженнифер пыталась успокоить расстроенного Марти.

— Я уверена, что всё это — происки Стрикленда. В конце концов, это же не конец света…

Марти удручённо покачал головой:

— Но у меня действительно ничего не получается. Дженнифер помахала у него перед носом кассетой:

— Получается! Это действительно прекрасная плёнка. Пошли её в какую-нибудь фирму грамзаписи.

Марти тяжело вздохнул.

— Да, да, я знаю — если чего-нибудь хочешь добиться и так далее… Известные слова…

Он засмотрелся на проходивших мимо девушек. Дженнифер пришлось повернуть голову Марти к себе.

— Послушай меня, — настойчиво повторила она. — Это хороший совет.

Марти махнул рукой.

— А если им не понравится? Если они скажут — парень, у тебя нет никакого будущего? Неужели тыдумаешь, что после этого я смогу жить? — Марти хлопнул себя ладонью по лбу. — Господи, я уже говорить начал, как мой отец!

— У тебя хороший отец, правда, — не слишком убедительно сказала Дженнифер.

По улице мимо Марти и Дженнифер медленно проехал грузовик, в кузове которого стоял великолепный, сверкающий лаком чёрный джип «Тойота». Грузовик остановился у магазина, над входом в который висела вывеска: «Распродажа».

Сверкнув глазами, Марти произнёс:

— Когда-нибудь, Дженнифер, у меня будет такая же машина! Обязательно будет! И тогда мы с тобой отправимся к озеру, возьмём свои спальные мешки, — он обнял девушку и прижал её к себе, — и будем лежать под чистым небом…

Она засмеялась и шутливо оттолкнула его.

— Перестань, Марти. Твоя мама знает про завтрашней вечер?

Марти пожал плечами.

— Ну, я сказал, ей, что мы с ребятами отправляемся за город, — он скривился. — Дженнифер, она же просто в обморок хлопнется. Будет кричать, что она себе никогда такого в юности не позволяла, с парнями в машинах не оставалась, и всё такое прочее. Я вообще не понимаю, как я в такой семье мог на свет появиться…

— Она просто хочет, чтобы ты был добропорядочным человеком, — наставительно сказала Дженнифер.

— Но у неё не слишком хорошо это получается, — засмеялся Марти.

Он привлёк к себе Дженнифер и поцеловал её. Тут же Марти услышал над ухом металлический звон и открыл глаза. Рядом с ними стояла пожилая особа с бумажной повязкой на голове: «Спасём городские часы». Марти недоуменно поднял брови.

— На ремонт городских часов, — сказала женщина, потряхивая жестяной банкой, в которой звенела мелочь.

— А что такое? — спросила Дженнифер, облизывая мокрые губы. — Мэр Уилсон хочет заменить их, а мы, общество охраны памятников Хилл-Вэлли, начали кампанию за сохранение городских часов.

Марти оглянулся и посмотрел на здание муниципалитета, которое возвышалось на противоположной стороне улицы. Покорёженные стрелки часов над высокими колоннами остановились на начале одиннадцатого.

— Тридцать лет назад в них ударила молния, и с тех пор они стоят, — продолжала энтузиастка. — Мы считаем, что их нельзя менять. Это ведь часть нашей истории.

Марти, пытаясь поскорее избавиться от назойливого борца за исторические памятники, достал из кармана четвертак и сунул его в прорезь банки.

— Хорошо, хорошо, — торопливо сказал он, — вот вам двадцать пять центов.

Женщина радостно заулыбалась и протянула Марти листовку с призывом к горожанам: «Спасём городские часы!», в которой рассказывалось об истории этой важной городской достопримечательности. После этого она пошла по улице, выкрикивая: «Спасём часы!»

Марти, держа в руке листовку, повернулся к Дженнифер:

— Так о чём мы говорили?

— Ни о чём, — рассмеялась девушка.

Марти снова намеревался поцеловать её, но в этот момент на проезжей части раздался скрип тормозов и звук автомобильного сигнала.

— Вот, черт! — воскликнула Дженнифер, выглянув из-за плеча Марти. — Это мой папа.

— Да, — уныло кивнул Марти.

— Дженнифер, домой! — крикнул её отец, высунувшись из окна машины.

— Мне пора, — сказала Дженнифер, печально улыбнувшись.

— Я позвоню тебе вечером, — сказал Марти.

— Я буду у бабушки. Давай я напишу телефон.

Дженнифер достала ручку и написала что-то на листовке. Она чмокнула Марти в щеку и побежала к машине. Когда автомобиль уехал, Марти посмотрел на измятый лист. Вместе с телефонным номером Дженнифер написала: «Я люблю тебя!» Марти улыбнулся и сунул листовку в карман.

Марти вернулся домой, когда над городом уже спускалась вечерняя тьма.

— Что за чёрт? — пробормотал он, увидев, как во двор дома въезжает грузовик дорожной службы.

Грузовик тащил за собой белый «кадиллак» с разбитым вдребезги носом.

— Только этого не хватало, — застонал Марти, представив себе, как рушатся его планы на субботний вечер.

Уныло опустив голову, Марти вошёл в дом. В гостиной он увидел своего отца, Джорджа Макфлая, и Бэфа Тоннена, его сослуживца. Джордж Макфлай, невысокий худощавый мужчина в белой рубашке и галстуке, с густо намазанными бриолином волосами, поминутно кивал головой и поправлял висевшие на носу очки, выслушивая здоровяка в клетчатых брюках и спортивном пиджаке.

— Я не могу поверить, Макфлай! — недовольно басил толстомордый Бэф. — Ты дал мне машину, не предупредив, что она не работает! Я же мог погибнуть!

Макфлай-старший замотал головой:

— Нет, нет, Бэф! Клянусь, она прекрасно работала, пока я на ней ездил. Привет, сынок.

Марти, остановившийся в дверях, кивнул отцу.

— Да ты, что, слепой? — заорал Бэф. — Посмотри в окно!

Джордж Макфлай, низко опустив голову, робко пробормотал:

— Бэф, я могу предположить, что ты возьмёшь на себя расходы по ремонту автомобиля?

Тот возмущённо воскликнул:

— Ремонт? Это же твоя машина, ты её и ремонтируй! Лучше на мой новый пиджак посмотри! Видишь, какое пятно? Кто мне за это заплатит? Я пиво на пиджак пролил. Кто мне за химчистку заплатит?

Словно сжалившись над ним, Бэф сказал:

— Ладно, ты мне лучше скажи — ты отчёт закончил? Джордж Макфлай пробормотал:

— Пока ещё нет, но…

Бэф грубо схватил его за галстук, притянул к себе и постучал по голове:

— Эй, эй, есть кто-нибудь дома?

Макфлай-старший униженно засмеялся:

— Ну, Бэф…

Тоннен отпустил галстук и презрительно сказал:

— Ты головёнкой своей подумай, Макфлай. Мне же ещё отчёт перепечатать надо. Я ведь не могу сдавать свой отчёт, написанный твоим почерком. Ты же не хочешь, чтобы меня из-за тебя уволили?

— Нет, нет, Бэф. Конечно, не хочу, — Джордж Макфлай дурацки кривлялся, пытаясь изобразить на лице оптимизм. — Сегодня закончу отчёт и принесу его тебе завтра утром.

Бэф одобрительно похлопал его по плечу:

— Вот так-то. Только не слишком рано. Ты ведь знаешь, что по субботам я люблю поспать подольше.

Он опустил глаза вниз и посмотрел на обувь Джорджа Макфлая:

— У тебя шнурок развязался.

Отец Марти мгновенно купился на эту глупую шутку. Когда он опустил глаза на свои ботинки, Бэф схватил его за нос и больно ущипнул. Макфлай-старший снова идиотски рассмеялся вместе с хохотавшим Бэфом. Тоннен вволю насмеялся и отправился на кухню. Покопавшись в холодильнике, он достал оттуда банку пива.

— Боже мой, Макфлай, — недовольно протянул он, — я тебе машину привёз, а ты мне только пива предложить можешь.

Открыв банку, он вышел в гостиную. Марти по-прежнему стоял у двери, прислонившись к косяку, и бросал на Бэфа испепеляющий взгляд. Остановившись перед ним, Тоннен отхлебнул пива и грубо сказал:

— А ты чего уставился, задница?

Пройдя мимо Марти к двери на улицу, Бэф бросил через плечо:

— Передай привет мамочке.

Марти закрыл за ним дверь и прошёл в гостиную. Джордж Макфлай по-прежнему стоял, опустив голову.

— Знаю, что ты можешь сказать, сынок, — тихо произнёс он. — И ты прав. Прав. Но… Бэф стоит выше меня по должности… Я же не могу скандалить с ним.

Марти тяжело вздохнул.

— Но машина, папа… Он же разбил автомобиль, совсем разбил, — с горечью сказал Макфлай-младший. — Ты не представляешь, как мне нужна была завтра машина.

— Я понимаю, сынок. Прости. Не расстраивайся так.

Весь вечер Марти был мрачен и неразговорчив. Он не произнёс ни слова и тогда, когда вся семья собралась за ужином. Рядом с Марти сидела его сестра Синтия, некрасивая толстуха в очках с толстыми стёклами, и Дэвид, старший брат. Злые языки поговаривали, что своей глупостью Дэвид пошёл в отца. Даже за столом он не снимал бейсбольную кепку, а уж грязный, поношенный спортивный костюм и вовсе был притчей во языцех. Этот костюм Дэвид носил с тех пор, у как Марти начала работать память.

Быстро затолкав в себя ужин, Дэвид уселся перед телевизором и стал хохотать над ископаемой комедийной программой Джеки Глизона, которую показывали впервые, наверное, ещё во времена президента Линкольна. Джордж Макфлай с энтузиазмом грудного ребёнка присоединился к старшему сыну, хрумкая собачьим печеньем. Марти поморщился, посмотрев на отца. Тот, в свою очередь, взглянул на Марти и примирительно произнёс:

— Да не нужно, Марти, постоянно волноваться из-за всякой ерунды. Разве тебе нужна головная боль?

Дэвид на секунду отвлёкся от телевизора и повернулся к младшему брату.

— Он прав, головная боль нам совершенно не нужна, — сказал он нравоучительно.

Марти хмуро уткнулся в тарелку, пытаясь не обращать внимания на наставления. Когда отец и Дэвид снова стали хохотать над плоскими шутками, сыпавшимися с экрана, в столовую вошла мать Марти — Лоррейн. Это была неприлично располневшая женщина, ещё сохранившая на лице следы былой красоты. В последнее время она сильно налегала на спиртное. Вот и сейчас, закончив возиться на кухне, она присела за стол, держа в руке стакан, наполовину наполненныйвиски, правда, разбавленным. Лоррейн Макфлай поставила на стол большую коробку и открыла её. Это бил торт с весьма своеобразным рисунком сверху — птицей, вылетающей из раскрытой клетки. Кремом была выведена надпись: «Добро пожаловать домой, дядя Джоуи!»

— Дети, — тяжело вздохнув, сказала мать, — нам придётся самим съесть этот торт. Вашего дядю Джоуи так и не выпустили из тюрьмы досрочно.

Это сообщение не произвело на семейство Макфлай ни малейшего впечатления. Отпив из стакана, мать сказала:

— Вы бы хоть письмо ему написали. Он всё-таки ваш дядя.

Синтия, поправляя растрёпанные волосы, добавила:

— И твой брат, мама. Так неприятно, что он в тюрьме.

Лоррейн Макфлай резонёрским тоном произнесла:

— Все мы можем ошибаться, Синтия.

Дэвид посмотрел на часы и, хлопнув себя ладонью по голове, направился к выходу.

— Да ну его в задницу, этого дядю Джоуи, — сказал он на ходу. — Я чуть на автобус не опоздал. Меня там, наверное, ребята уже последними словами поминают.

— Дэвид, как ты можешь? — укоризненно протянула мать. — Иди, лучше поцелуй мамочку. Быстренько!

— Ладно, — буркнул Дэвид.

Проходя рядом с отцом, он брезгливо поморщился:

— Тебе следовало бы сменить бриолин, папа. Джордж Макфлай снова идиотски засмеялся:

— О, он такой, этот Дэвид!

Чмокнув мамочку в щеку, старший брат ушёл. Марти остался за столом с Синтией и матерью. Макфлай-старший достал из портфеля пачку бумаг и, сидя перед телевизором, стал просматривать их с карандашом в руке.

— Эй, Марти, — сказала, копаясь в причёске, Синтия. — Пока ты на своём дурацком скейте катался по городу, цепляясь за машины, тебе звонила какая-то девица.

Марти заёрзал на стуле. Но он ещё не закончил ужинать.

— Что, сама звонила? — недовольно переспросила мать.

— А что в этом такого? — вяло выговорила Синтия. — Ну, подумаешь, звонила…

— Как? — возмущённо воскликнула мать. — Это же отвратительно! Какое неприличие! Девушка, которая гоняется за парнями, это… это… Когда я была в вашем возрасте, я за парнями не гонялась. Я даже в машине с ними ни разу не сидела!

— Но ведь как-то нужно знакомиться, — неуверенно протянула Синтия.

Отпив из стакана виски, Лоррейн гордо сказал:

— Это произошло само собой. Вот, например, как я познакомилась с вашим отцом…

Синтия поморщилась.

— Но ведь это было какой-то глупостью — дедушка сбил его машиной.

Лоррейн гордо подняла голову.

— Это было предначертано судьбой, — торжественно провозгласила она. — Если бы дедушка не сбил его автомобилем, то и вы бы не родились!

Синтия пожала плечами.

— Всё равно, я не понимаю, что он там делал, на улице.

Лоррей покончила с виски и поднялась из-за стола, чтобы налить себе новую порцию. Проходя мимо мужа, она спросила:

— Джордж, а что ты там делал — за птицами наблюдал, что ли?

Макфлай-старший рассеянно поднял голову:

— Что, Лоррейн? Она махнула рукой:

— А, неважно. Короче, дедушка сбил его машиной, привёз домой. Мы положили его на диван.

Лоррейн снова налила себе виски и направилась к столу.

— У него был такой несчастный вид, — сказала она, усевшись рядом с Марти. — Как у маленького заблудившегося щенка. Мне стало его жалко…

Синтия нетерпеливо перебила её:

— Да, да, мама, нам все это известно. Ты уже миллион раз нам это рассказывала. Тебе стало его жалко, и ты решила пойти с ним на это… «Очертания моря», что ли…

— Не «Очертания моря», — поправила её мать, — а «Очарование у моря». Так назывался наш бал. Наш первый бал. Наше первое свидание. Тогда была страшная гроза. Помнишь, Джордж?

Увлечённый своими делами, Макфлай-старший даже не слышал, что к нему обращаются. Мать снова безнадёжно махнула рукой и продолжала:

— Когда он впервые поцеловал меня там, в зале, я сразу поняла, что буду жить с ним до конца своих дней.

Она умилённо посмотрела на мужа. В этот момент Джордж Макфлай идиотски захохотал над очередной глупостью, тыча пальцем в экран телевизора и хватаясь за живот. Марти и Синтия опустили глаза, а Лоррейн тяжело вздохнула и снова приложилась к стакану.

Марти не заметил, как уснул. Он лежал в своей комнате на кровати, уткнувшись носом в подушку. Крепкому сну не мешал даже включённый над ухом радиоприёмник.

Когда в комнате раздалась трель телефонного звонка, Марти продрал глаза и взглянул на будильник. Часы показывали 12:28.

— Алло? — сказал Марти в трубку. Он услышал голос доктора Брауна.

— Марти, ты не заснул?

Протирая глаза, Макфлай замотал головой.

— Нет-нет, док, что вы? Не говорите глупостей. Я вот… уже…

— Послушай меня, Марти, — горячо заговорил доктор. — Я забыл про одну очень важную вещь. У меня нет видеокамеры. Ты не мог бы заехать ко мне домой и взять её?

— Конечно, док.

Марти бросил трубку и стал поспешно собираться.

Супермаркет «Твин-Пайнз» (или «Сдвоенная сосна»)располагался на окраине Хилл-Вэлли. Если бы не скейт, Марти добрался бы к месту встречи только утром. Когда он с видеокамерой в руках подъехал к супермаркету, часы над входом в магазин показывали пятнадцать минут второго. Огромная стоянка перед магазином была в этот ночной час абсолютно пуста. Лишь автомобиль стоял у дороги — большой серебристый фургон. В кабине машины никого не было.

Марти остановился у машины и недоуменно посмотрел по сторонам. Брауна нигде не было видно. Вдруг из-под колёс выбрался огромный лохматый пёс и, радостно виляя хвостом, подбежал к Марти.

— Эйнштейн! — воскликнул Марти, наклонившись к собаке и ласково потрепав её за шею. — А где док?

В этот момент внутри фургона что-то загудело и металлическая дверь стала медленно открываться, образуя площадку для съезда. Из фургона выкатился спортивный двухместный автомобиль со странным устройством на крышке багажника — трубы, змеевики, клапаны. Сверкая серебристой краской, машина заурчала мотором и развернулась перед фургоном. Марти ошалело смотрела на машину. У дока Брауна отродясь не бывало такого шикарного автомобиля. Наконец, дверь машины открылась вертикально вверх, а не в сторону, как у обычных автомобилей, и оттуда показалось седая шевелюра Брауна.

— Док! — поражённо воскликнул Марти.

Браун выбрался наружу. Это был высокий тощий мужчина лет пятидесяти с удлинённым лицом и глазами навыкате. На нём был довольно нелепый белый комбинезон со значком «Осторожно, радиация!» на спине. Костюм дополняли совершенно естественные для великого изобретателя шлёпанцы на босу ногу. На шее Брауна болтался привязанный к шнурку электронный хронометр.

Очумело оглядевшись по сторонам, Браун остановил рассеянный взгляд на Макфлае. На лице его возникла радостная улыбка.

— Марти! Наконец-то ты приехал! — воскликнул он. Парнишка обошёл вокруг машины и с восхищениемпроизнес:

— Док, что это за лимузин?

Браун гордо выпрямил спину и прислонился к автомобилю.

— Это результат моего последнего эксперимента, — сказал он торжествующе. — Гениальная идея! Я всю жизнь ждал этого дня! Ладно, бери камеру, будешь снимать.

Доктор встал перед открытой дверцей автомобиля. Марти недоуменно показал на машину:

— Док, а как же дверь?

— Сейчас всё поймёшь. Снимай.

— Я готов.

Глядя в камеру, Браун произнёс:

— Я — доктор Эммет Браун. Я нахожусь в ХиллВэлли. Сегодня — двадцать шестое октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, — он посмотрел на показание хронометра. — Сейчас — час двадцать минут ночи. Мы проводим первый в истории эксперимент по перемещению во времени.

Браун повернулся в сторону и позвал собаку:

— Эйнштейн, иди сюда!

Подбежавшую собаку доктор посадил на место водителя и стал пристёгивать ремни безопасности.

— Давай, Эйнштейн, садись.

Марти изумлённо опустил камеру, но тут же услышал голос доктора:

— Снимай, снимай!

Браун надел на шею собаке лежавший на приборной доске хронометр — такой же, какой болтался у него на шее. Закончив приготовления, Браун повернулся к камере и показал оба хронометра.

— Обратите внимание, — сказал он, — наши часы синхронизированы. Они показывают час двадцать.

Доктор потрепал собаку и стал закрывать дверцу автомобиля.

— Счастливого пути, Эйнштейн. И осторожнее, не ударься головой.

Он захлопнул дверцу, но прежде взял из кабины лежавший на сиденье пульт дистанционного управления, которым обычно пользуются, когда запускают радиоуправляемые модели. Вытащив антенну, доктор специальной ручкой запустил мотор и отогнал машину с сидевшей в ней собакой на дальний конец автостоянки, мили за полторы от того места, где он стоял вместе с Марти.

— Что это такое? — недоуменно спросил Марти.

— Смотри внимательно, — загадочно улыбаясь, ответил Браун.

Он развернул машину к себе и ручкой газа стал увеличивать обороты двигателя. Индикатор на пульте начал показывать скорость машины — 20, 25, 30 миль в час. Автомобиль продолжал стоять на месте, бешено вращая колёсами.

— Так что, док? — снова нетерпеливо спросил Марти.

— Машину снимай. Если я все правильно рассчитал, то на скорости 88 миль в час ты такое увидишь!

Док резко нажал на ручку, управляющую сцеплением, и машина рванулась с места. Марти с камерой на плече стал потихоньку отодвигаться от доктора. Браун недоуменно посмотрел на парнишку, и тот снова подошёл к нему. Машина разгонялась все быстрее, с каждой секундой приближаясь к тому месту, где стояли Браун и Марти. Индикатор на пульте показывал все возрастающую скорость — 55, 60, 65, 70 миль в час. Когда на индикаторе появились две восьмёрки, машину охватило яркое свечение. Марти почувствовал, как коленки у него задрожали. Не доехав буквально нескольких метров до двух экспериментаторов, машина исчезла. Лишь две горящие полосы асфальта пронеслись под ногами Марти и Брауна, обозначив место исчезновения автомобиля.

Ошалело глядя на огонь под ногами, док обернулся. Марти опустил камеру, не веря своим глазам. Браун дико захохотал.

— А! Что я тебе говорил? — воскликнул он. — Восемьдесят восемь миль в час!

Марти топтался на месте, не находя слов для выражения охватывающих его чувств. Док посмотрел на хронометр: — Смотри! Ровно час, двадцать минут и ноль секунд!

— О, боже! — наконец, пробормотал Марти. — Эйнштейн испарился! Он, что, дезинтегрировался?

Доктор отчаянно замотал головой.

— Не бойся, Марти. Никто не испарился и не дезинтегрировался. И Эйнштейн, и автомобиль в полном порядке, молекулярная структура не нарушена.

Марти недоуменно осмотрелся по сторонам:

— Но где же они?

Браун победоносно сверкнул глазами.

— Не где они, а когда они! Эйнштейн сейчас стал первым путешественником во времени. Я послал его на одну минуту вперёд, в будущее! И сейчас, ровно в час двадцать одну минуту и ноль секунд он вернётся сюда! Вернее, мы его нагоним!

Марти вертел головой по сторонам.

— Минуточку, минуточку, док, — забормотал он. — Подождите. Вы хотите сказать, что вам удалось построить машину времени? Из какой-то спортивной тачки?

Браун снова горделиво распрямил спину.

— Ну, я решил, что, если уж строить машину времени, то из хорошего автомобиля. И к тому же…

Не успев договорить, он взглянул на хронометр и закричал:

— Осторожно!

Браун схватил за руку Марти и оттащил его в сторону. На том месте, где они только что стояли, внезапно вырос автомобиль и, оставляя за собой две огненные полосы, пронёсся мимо. Док едва успел нажать на пульте кнопку выключения двигателя, и машина, теряя скорость, стала останавливаться. Вскоре она застыла в нескольких метрах от фургона. Марти смотрел на автомобиль, выпучив глаза. Затем он направился к машине вслед за Брауном.

Они медленно подошли к автомобилю, который был покрыт тонкой коркой льда. В ночной воздух поднимался пар. Док осторожно подошёл к дверце. В это мгновение машина вздрогнула и из выхлопной трубы повалили клубы сизого дыма. Браун отшатнулся. Когда машина перестала дымиться, он протянул руку и взялся за ручку дверцы.

— Ой! — по-детски воскликнул док и отдёрнул руку.

— Что — горячая? — крикнул Марти.

Он стоял в нескольких метрах позади и снимал происходящее на видеоплёнку.

— Да нет, — ответил Браун, — холодная!

Он открыл ручку ногой. Дверца медленно поднялась вверх, и Марти, к своему немалому изумлению, увидел целого и невредимого пса, пристёгнутого к креслу водителя.

— Эйнштейн! — радостно закричал док. — Ты здесь! Он первым делом посмотрел на хронометр, подвешенный к шее животного.

— Смотри, Марти, часы Эйнштейна отстают на минуту!

Браун отстегнул ремни безопасности, и пёс, виляя хвостом, побежал к фургону. Марти проводил его ошалелым взглядом.

— С ним всё в порядке… — недоуменно произнёс Макфлай.

Браун пожал плечами.

— Конечно, с ним всё в порядке, — подтвердил он. — Эйни даже не заметил, как что-то произошло. Для него это путешествие во времени было мгновением. Вот почему его часы отстают ровно на одну минуту. Понимаешь, он мгновенно перескочил через минуту. Идём, я покажу тебе, как работает моя машина времени.

Доктор уселся на место водителя и включил тумблер рядом с рычагом переключения скоростей. На широкой приборной доске загорелись три индикатора, под каждым из которых были обозначения. Верхний — «Пункт назначения во времени», средний — «Настоящее время», нижний — «Предыдущий пункт назначения во времени». Сейчас каждый индикатор показывал 26 октября 1985 года.

— Прежде всего, включаем временную цепь, — пояснил Браун, показывая на индикаторы. — Верхний — это точка, куда ты отправляешься. Средний — точка, из которой ты отправляешься. Нижний — точка, в которой ты находился в последний раз. Смотри: вот так можно ввести время назначения.

Док показал на небольшой пульт с кнопками, установленный рядом с индикаторами. Лицо его растянулось в радостной улыбке.

— Ты хочешь посмотреть, как подписывалась Декларация Независимости? Пожалуйста.

Браун набрал несколько цифр, и на верхнем индикаторе загорелась дата — 4 июля 1776 года.

— Хочешь увидеть, как родился Иисус?

Дата на верхнем индикаторе сменилась на 25 декабря 0000 года.

— Или вот, — док вскинул вверх руку, потрясая указательным пальцем. — Великое число в истории науки — 5 ноября 1955 года, суббота, — он наморщил лоб. — Да, конечно, 5 ноября 1955 года! Именно тогда я придумал способ путешествия во времени. Я помню, что я стоял на унитазе, чтобы повесить в туалете часы. Потом я поскользнулся, упал и сильно ударился головой. Когда я пришёл в себя, меня постигло ведение! Настоящее откровение! И схема уже была у меня в голове!

Док повернулся в кресле к двигательной установке и показал на обозначенную тонкими флюоресцентными трубками схему — три расходящихся в разные стороны луча.

— Вот эта схема, — удовлетворённо произнёс Браун. — Только благодаря ей можно путешествовать во времени. Это энергетический флуксуатор. Снимай!

Марти направил объектив видеокамеры на светящуюся голубым цветом схему.

— Флуксуатор? — переспросил он, не отрываясь от видеоискателя.

— Да. Мне понадобилось истратить тридцать лет и все моё состояние для того, чтобы создать его, воплотить идею в жизнь.

Док вышел из машины и рассеяно огляделся по сторонам. Внезапно он хлопнул себя ладонью по лбу и запустил пятерню в свои торчащие дыбом волосы.

— Господи, сколько времени прошло! — воскликнул он. — Кажется, что ничего не изменилось. Нет, нет, вспомнил! Здесь раньше были только поля, одни сплошные поля. И жил здесь фермер по фамилии Пибоди. Это ему принадлежали все окрестные поля. Он занималсятем, что скрещивал сосны. Поэтому его ферма называлась «Сдвоенная сосна».

Марти потрясённо опустил камеру.

— Но, док… — пробормотал парнишка, — это же гениально… А что, эта машина работает на обычном бензине?

— Нет, бензин обладает слишком малой энергетической ёмкостью. Здесь нужно кое-что посильнее. Плутоний!

— Плутоний? Подождите минуточку, док. Вы хотите сказать, что это ядерная машина, чёрт бы её побрал?

— Ты не выключай камеру, Марти. Снимай, — сказал Браун. — Нет, это не ядерная машина, чёрт бы её побрал. Она работает на электричестве. Но мне нужен ядерный реактор, чтобы создать необходимое напряжение. Машине требуется мощность в одну целую двадцать одну сотую гигаватта.

Марти недоуменно помотал головой:

— Но ведь плутоний нельзя купить в аптеке. Вы… вы хотите сказать, что это вы украли этот плутоний на заводе… э-э… как его?

— Конечно, — кивнул Браун. — Только не на заводе, а у этих идиотов, ливийских террористов. Они хотели, чтобы я построил им атомную бомбу. Я взял у них плутоний, а взамен подсунул пустой корпус из-под бомбы. Там внутри я насовал запчастей от электрического бильярда.

Доктор направился к фургону и махнул рукой Марти.

— Выключи пока камеру и иди переодевайся. Тут у меня ещё один защитный комбинезон и шлем.

Марти натянул противорадиационный комбинезон поверх джинсов и куртки, сверху надев защитный шлем с полупрозрачным стеклом и противопылевым фильтром. В этих полуфантастических одеяниях Марти и доктор Браун стали похожими на пришельцев из космоса.

Док вытащил из-под сиденья ящик с надписью «Осторожно, плутоний!» и открыл крышку. На поролоновом основании в ящике были установлены несколько прозрачных стеклянных сосудов, в которых торчали тонкие длинные стержни. Браун осторожно достал один из сосудов и подошёл к машине времени. Он отвернул крышку большого цилиндра и опустил туда сосуд. После того как доктор повернул его по часовой стрелке, стержень упал в приёмное устройство реактора. Браун с облегчением вытащил опустевшую стекляшку и снял шлем.

— Все, больше опасений нет, — сказал он, направляясь к фургону.

Док сунул стекляшку назад в ящик и закрыл крышку. Марти снял шлем и положил его на сиденье лимузина. Доктор покопался в фургоне и вытащил небольшой пластмассовый чемоданчик.

— Ну, вот и все. Чуть не забыл своё лекарство. Кто знает, что там — в будущем, — озадаченно произнёс он, швыряя чемоданчик в лимузин. — У меня всё-таки аллергия.

— Подождите, док, — заикаясь, сказал Марти. — Вы, что, отправляетесь в будущее?

— Совершенно верно. На двадцать пять лет в будущее. Мне всегда хотелось посмотреть — что там, в будущем? Каков прогресс человечества? И ещё, — Браун хитро потёр руки, — я узнаю, кто станет чемпионом мира по футболу через двадцать пять лет.

Марти потёр лоб.

— Эй, доктор, — тихо произнёс он. — Там, в будущем, загляните ко мне.

— Обязательно, — широко улыбнулся Браун. — Снимай.

Марти снова водрузил на плечо камеру. Браун встал перед открытой дверцей машины времени и прокашлялся, словно артист перед выступлением.

— Я — доктор Эммет Браун, — произнёс он. — Сейчас я начинаю историческое путешествие. О, господи, что со мной!

Док схватился за голову:

— Я забыл взять запас плутония! Одной заправки хватит только на путешествие в одну сторону. Как же я собираюсь вернуться назад? Я просто сошёл с ума!

Док повернулся к фургону, но в этот момент сидевшая там собака начала отчаянно лаять.

— Что случилось, Эйни? — озабоченно спросил Браун.

На дороге в полумиле от стоянки показались горящиефары приближающегося автомобиля. Браун вытаращил и без того выпученные глаза.

— О, господи! Они нашли меня, — пробормотал доктор. — Не знаю, как им удалось, но они нашли меня…

— Кто? — Марти вытянул шею, пытаясь разглядеть стремительно приближавшуюся машину.

Это был микроавтобус, вкрыше которого виднелся открытый люк. Внезапно из люка высунулся человек в арабском бурнусе, с автоматом Калашникова в руках.

— Беги, Марти, — крикнул доктор, пригибаясь. — Это ливийцы!

Когда машина с террористами была в нескольких десятках метров от фургона, человек с автоматом открыл огонь. Пули застучали по стенке фургона над головой Марти.

— Ах, ты, срань господня! — воскликнул Макфлай, падая на землю.

Доктор бросился к кабине фургона и вытащил из-под приборной доски револьвер.

— Я не сдамся! — закричал он, направляя оружие на нападавших.

Но револьвер не желал повиноваться Брауну. Сделав несколько безуспешных попыток выстрелить, док бросился бежать.

— Подождите! — закричал Марти.

Но было поздно. Машина с террористами, завизжав тормозами, остановилась возле фургона, отрезав Брауну пути к отступлению. Док замер, освещаемый фарами микроавтобуса, и медленно поднял вверх руки. Револьвер он отбросил в сторону. Это не вызвало у человека с автоматом ни малейших положительных эмоций. Он хладнокровно прошил Брауна длинной очередью из «Калашникова». Док рухнул на асфальт.

— Нет! — истошно завопил Марти. — Сволочи!

Ливиец перевёл автомат на Макфлая, который в ужасе зажмурил глаза. Однако прошла секунда, а выстрела не было. Марти услышал громкое ругательство на арабском языке и открыл глаза. Террорист нажал на курок, но выстрелов не последовало. Осечка спасла Марти жизнь. Пока ливиец передёргивал затвор, Марти бросился к стоявшей рядом машине времени и прыгнул заруль. Времени на раздумья не оставалось. Бросив последний взгляд на неподвижное тело Брауна, Марти швырнул на соседнее сиденье видеокамеру, которую он по-прежнему держал в руке, и повернул ключ в замке зажигания. На приборной доске загорелся индикатор временной цепи с обозначением даты назначения — 5 ноября 1955 года. Марти мгновенно выжал сцепление, и машина рванулась с места.

Террорист за рулём микроавтобуса замешкался, и Марти удалось оторваться от преследователей на несколько метров. Вслед его машине полетели пули. Виляя на ходу, машина Марти уходила от нападавших.

Набрав скорость в шестьдесят миль в час, Марти посмотрел в зеркало заднего вида. Очевидно, у стоявшего сверху ливийца кончились патроны в магазине, и он, бросив вниз автомат, достал гранатомёт.

— О, чёрт! — заорал Марти. — Ну ладно! Посмотрим, сможете ли вы девяносто миль выжать!

Он переключил скорость и стал стремительно отрываться от преследователей. Внезапно Марти с ужасом понял, что через несколько десятков метров стоянка заканчивается, и машина неминуемо врежется в выросший впереди фирменный ларёк по продаже и проявке фотоплёнки «Кодак». Однако этого не произошло. На скорости в восемьдесят восемь миль в час машина покрылась ярким флюоресцентным свечением и исчезла со стоянки, оставив за собой две длинные горящие полосы асфальта.

На месте, где только что стоял ларёк «Кодак», внезапно появилось торчащее на высокой палке соломенное чучело.

— О-о-о! — заорал Марти, нажимая на педаль тормоза.

Машина по инерции пронеслась ещё несколько десятков метров и врезалась в огромный сарай, подняв страшный шум. Квохтали потревоженные куры, мычали коровы, где-то за сараем истошно лаяла собака.

В расположенном неподалёку от сарая фермерском доме загорелся свет. Из раскрывшейся двери с опаскойвышли несколько человек — пожилой бородатый фермер с фонарём в руке, его жена в ночной рубашке и с чепцом на голове, и двое детей лет десяти — мальчик и девочка. Они опасливо подошли к сараю и открыли скрипучую дверь в боковой стенке.

— О, боже! — воскликнула фермерша. — Что это? Их взорам предстала моргающая фарами машина, наполовину засыпанная тюками сена.

— Похоже на самолёт… — пробормотал фермер. Дёргая его за рубашку, мальчик закричал:

— Нет, папа, это вот что?

Он показал отцу комикс с изображённым на обложке космическим летательным аппаратом и пришельцем в блестящем комбинезоне, со шлемом на голове. Заголовок комикса гласил: «Незнакомцы из космоса». Фермер недоверчиво взглянул на обложку комикса. В этот момент дверца машины открылась и наружу стал выбираться человек в ярком комбинезоне и с фантастическим шлемом на голове.

Семейство фермера дружно заголосило, увидев, как неизвестное существо, вытянув руки, идёт им навстречу. Крестьяне бросились бежать в дом. На расстоянии двух метров от машины существо зацепилось ногой за валявшийся на земле тюк сена и грохнулось вниз, распластавшись на тюке. Шлем упал на землю. Марти кое-как поднялся и закричал, протягивая руки к исчезающим за дверью дома аборигенам:

— Стойте! Подождите!

Дверь дома захлопнулась. Стараясь перекричать мычание потревоженных коров и куриное кудахтанье, Марти заорал:

— Куда же вы? Эй! Эй! Простите, что так получилось с вашим сараем! Извините!

Дверь фермерского дома снова распахнулась, и на пороге показался хозяин. На этот раз вместо фонаря он держал в руках двустволку и, прицелившись, пальнул в маячившее у двери сарая белое пятно.

Кусок картечи снёс половину дверного косяка рядом с Марти. Макфлай испуганно пригнулся.

— Вот он! — завопил высунувшийся следом за отцом мальчишка. — Стреляй, папа!

Фермер снова нажал на курок с криком:

— Я вам всем покажу! Убирайтесь с моего участка! Марти рванулся к машине, не дожидаясь, пока картечь снесёт ему череп.

Спустя несколько секунд машина, сверкая зажжёнными фарами, вылетела из сарая, в щепки разбив ещё одну стену. Визжа колёсами, автомобиль пронёсся мимо фермера, который дрожавшими руками перезаряжал ружьё.

По пути Марти успел проломить дыру в хилом деревянном заборчике, окружавшем дом. Фермер ещё два раза выстрелил вслед удалявшейся машине, выкрикнув:

— Я тебя прострелю, космический ублюдок! В следующий раз будете приземляться где-нибудь в другом месте!

Марти уже несколько минут ехал среди широких полей, пытаясь прийти в себя. Вытирая со лба пот дрожащей рукой, он бормотал:

— Ну ладно, Макфлай, успокойся… Это просто сон, очень похожий на реальную жизнь…

Он притормозил у двух невысоких каменных столбов, на одном из которых виднелась табличка. За столбами вдоль дороги стоял большой рекламный щит какой-то строительной компании.

Марти вышел из машины и подошёл к столбу. «Владения Пибоди» — гласила надпись на табличке.

— Боже мой… — ошеломлённо пробормотал Марти. Только этого не хватало — оказаться посреди ночинеизвестно где и когда… Марти снова сел в машину и устало закрыл глаза.

Когда он проснулся, над полем висело утреннее солнце. Марти протёр глаза и вышел из машины. Навстречу ему по дороге медленно катился старинный «плимут», за рулём которого сидел старик в шляпе допотопного фасона. Старуха рядом с ним вытаращила глаза, увидев человека в сверкающем на солнце комбинезоне.

— Помогите мне! — крикнул Марти, подняв руку.

— Не останавливайся! — заверещала старуха. «Плимут», набирая скорость, проехал мимо.

— Чёрт побери! — выругался Марти, провожая машину взглядом.

Он вернулся к своему автомобилю и уселся за руль. В раздумье просидев несколько секунд, Марти решительно повернул ключ в замке зажигания. Огни индикаторов вспыхнули и мгновенно погасли.

— Что за чертовщина?

Он постучал по приборам, но это не дало никаких результатов. В этот момент Марти услышал за спиной странный писк. На шкале прикреплённого к энергетической установке электронного индикатора горела надпись: «Плутоний отсутствует».

Макфлай в отчаянии хлопнул ладонями по рулевой колонке.

— Не может быть! Это просто безумие какое-то!

Марти скатил автомобиль с дороги и поставил его за рекламным щитом, кое-как забросав машину пучками пожелтевшей травы. Комбинезон и вещи он оставил в кабине. Заперев дверцу, он направился вперёд по дороге. Чутьё не обмануло парня: спустя несколько сотен метров Марти увидел дорожный указатель с надписью, говорившей о том, что до города Хилл-Вэлли осталось две мили. Через несколько минут невысокая фигура в джинсах и стёганной куртке исчезла за горизонтом.

Марти отказывался верить своим глазам. Это действительно был Хилл-Вэлли, но не тот, к которому он привык. Этот городок был в несколько раз меньше размерами, его улицы украшали старомодные фанерные вывески и рекламные щиты. По не слишком опрятным улицам ездили тяжеловесные «олдсмобили» и «крайслеры». Из окон лавок и магазинчиков, торгующих одеждой, смотрели манекены в длинных платьях, нелепых шляпках, остроносой обуви. Примитивный динамик, вывешенный над входом в студию грамзаписи, разносил над главной площадью звуки сладенькой баллады «Мистер Почтальон». При этом надпись на рекламном щите перед студией извещала о том, что это произведение Дэйва Крокетта только вчера поступило в продажу.

Марти ошалело посмотрел на вывеску возле единственного кинотеатра — «Сегодня на экране — „Королева Монтаны“. В главных ролях — Рональд Рейган и Барбара Стэнуик».

Мимо Марти по дороге медленно проехал увешанный портретами какого-то упитанного господина автомобиль. Из динамика, размещённого на крыше машины, доносился бодрый голос: «Ваше будущее — в ваших руках! На пост мэра нужно переизбрать Фреда Кардоса! У вас будет больше рабочих мест, в ваших школах повысится уровень образования, если вы переизберёте Фреда Кардоса!»

Марти едва не сшиб спиной плакат «Добро пожаловать в Хилл-Вэлли!», когда на знакомом ему с детства здании муниципалитета пробили часы. Они показывали половину десятого утра. Прохожий бросил в стоявшую неподалёку от Марти урну прочитанную газету.

Марти, испуганно озираясь по сторонам, достал газету и посмотрел на дату. Это был выпуск «Хилл-Вэлли Телеграф» за субботу 5 ноября 1955 года. Макфлай вытер холодный пот со лба. Значит, Браун был прав — ему действительно удалось изобрести машину времени! Только первым историческое путешествие совершил не он, а Марти Макфлай…

В ужасе озираясь по сторонам, Марти лихорадочно пытался сообразить, что делать. Взгляд его упал на надпись на витрине кафе «Улу», расположенного на противоположной стороне улице — «Телефон». Марти бросился бежать через дорогу, едва не угодив под тяжеловесный автомобиль. Водитель — мужчина в серой куртке из грубой материи — едва успел затормозить. Он высунулся из окна и заорал, размахивая кулаком:

— Ты, что, псих?

Марти пробормотал что-то невнятное и исчез за дверью кафе. Оказавшись внутри, он перевёл дух.

— Неужели это сон? — пробормотал Марти, оглядываясь вокруг.

За стойкой кафе стоял высокий седовласый мужчинав белом фартуке и накрахмаленной шапочке. На стене за его спиной висел плакат, извещавший о том, что с сегодняшнего дня цена на чашку кофе повышается до пяти центов. В дальнем углу кафе стоял джук-бокс доисторической модели. Из его динамика доносилась баллада Дика Кларка.

— Эй, парень, — окликнул Марти мужчина за стойкой, — ты, что, с корабля спрыгнул?

— Что? — недоуменно спросил Макфлай.

— Почему не тебе спасательный жилет? — тот показал пальцем на стёганую куртку Марти.

Парнишка облизнул пересохшие губы:

— Э-э… я хотел бы позвонить.

— Телефон там, сзади, — владелец кафе показал рукой на телефонную кабинку.

Марти прошёл в кабинку и стал рыться в лежавшей на полке телефонной книге.

— Браун… Браун… — бормотал он, водя пальцем по строчкам. — Ага, Эммет А. Браун, Риверсайд, 1640. Так, телефон. Прекрасно, док. Ты жив.

Марти набрал номер и стал нетерпеливо барабанить пальцами по корпусу телефона. Проходивший мимо владелец кафе удивлённо посмотрел на Марти, который поспешно убрал руку с телефона. На другом конце провода никто не поднимал трубку.

— Ну же…

Так и не дождавшись ответа, Марти повесил трубку и вырвал из телефонного справочника страницу с адресом Брауна. Он вышел из кабины и остановился перед стойкой.

— Скажите, — обратился Марти к владельцу кафе, который снова занял свою позицию, — а где это — 1640, Риверсайд?

— Слушай, — недовольно произнёс тот, — ты будешь что-нибудь заказывать или нет?

Марти смущённо спрятал листок.

— Э-э… да.

Он подошёл к стойке, за которой уже сидел какой-то парень, и уселся на круглый стул.

— Дайте мне коктейль.

Владелец кафе смерил его презрительным взглядом.

— Ты ещё мал, чтобы себе коктейль заказывать. Марти покраснел.

— Ну, тогда дайте мне пепси без сахара.

Слыхом ничего не слыхивавший о диетической пепси-коле хозяин кафе непонимающе уставился на странного посетителя:

— Пепси? Но мы не кладём туда сахар. Марти покраснел ещё сильнее:

— Дайте что-нибудь, только не очень сладкое.

Вскоре перед ним на стойке стояла чашка с дымящимся кофе. Марти сделал глоток и тоскливо наклонился над стойкой, положив руку на затылок,

То же самое сделал низко нагнувшийся над книгой парень на соседнем стуле. Спустя секунду Марти услышал позади себя скрип открывающейся двери и грубый знакомый голос:

— Макфлай!

Марти оглянулся и побледнел. В дверях, в окружении троих парней стоял Бэф Тоннен, собственной персоной. Но он был на тридцать лет моложе. Марти попытался что-нибудь ответить, но язык присох к его горлу. Тем временем Бэф решительно направился к стойке. Дружки потянулись за ним.

— Ты какого чёрта здесь сидишь? — снова заорал Бэф.

Марти хлопал глазами и разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Но Бэф прошёл мимо него и хлопнул по плечу сидевшего рядом с Марти парня.

— Я с тобой разговариваю, Макфлай! — крикнул Тоннен.

Парень поднял голову и, к своему ужасу, Марти увидел рядом с собой отца. Семнадцатилетний Джордж Макфлай был таким же жалким и придурковатым типом с набриолиненными волосами, как и тридцать лет спустя. Он виновато захлопал глазами, отрываясь от книги, и робко произнёс:

— А, Бэф, привет. Ребята, привет.

Когда здоровенный детина Бэф положил руку на плечо Джорджу, тот вздрогнул.

— Ты уже закончил мою домашнюю работу? — грубо спросил Тоннен.

Джордж идиотски улыбнулся.

— Ну, я подумал, что это нужно приготовить к понедельнику… время ещё есть.

Бэф схватил его за шею, нагнул голову и постучал кулаком по макушке.

— Эй, эй, есть кто-нибудь дома?

Компания Бэфа дружно засмеялась. Джордж Макфлай смеялся вместе со всеми.

— Ты подумай своей головёнкой, тупица, — издевательски произнёс Бэф. — Мне же ещё задание переписать надо. Что будет, если я сдам свою домашнюю работу, написанную твоим почерком? Меня же из школы выгонят. Ты что, хочешь, чтобы меня из школы выгнали?

Макфлай глупо посмотрел на Бэфа.

— Что ты молчишь, идиот? — Бэф схватил его за плечо. — Ты ведь не хочешь этого?

Избавившись от оцепенения, Джордж замотал головой:

— Нет, нет, конечно.

Всё это время Марти с раскрытым ртом наблюдал за разговором. Почувствовав его взгляд, Бэф повернулся и грубо сказал:

— А ты чего уставился, задница?

Один из его дружков насмешливо ткнул пальцем в стёганую куртку Марти.

— Эй, смотрите! Зачем это он на себя спасательный жилет напялил? Боится в чашке кофе утонуть, что ли?

В кафе снова раздался дружный гогот. Немного разрядившись таким образом, Бэф снова повернулся к Джорджу:

— Ладно, так где моя домашняя работа? Джордж стал дурацки кривляться, изображая на лицеоптимизм.

— Бэф, сегодня я закончу твою домашнюю работу и принесу её тебе завтра утром.

— Только не слишком рано, — Тоннен опустил голову вниз и озабоченно сказал: — У тебя шнурок развязался.

Джордж опустил голову. В этот момент Бэф больноущипнул его за нос. Шутка вызвала новый приступ смеха среди дружков Бэфа.

— Ладно, Макфлай, — Тоннен похлопал Джорджа по плечу. — Работай над моим домашним заданием. Пока.

— Пока, — как ни в чём не бывало помахал ему рукой Джордж.

Компания Бэфа шумно покинула кафе, погрузилась в открытый автомобиль и уехала. Марти по-прежнему сидел с широко разинутым ртом, не в силах поверить, что сидит рядом с собственным, правда, будущим, отцом. Джордж Макфлай сделал попытку проглотить кусок лежавшего перед ним на тарелке пирога, но, почувствовав взгляд Марти, перестал жевать и замер. Спустя несколько секунд он истерично швырнул ложку в тарелку и завизжал, едва не плача:

— Ну, что ещё? Что?

Марти ошеломлённо посмотрел ему в глаза и спросил:

— Ты — Джордж Макфлай?

— Да, — выкрикнул тот, — а ты кто?

Марти не успел ответить. К Джорджу подошёл высокий чернокожий парень в фартуке и шапочке. Марти показались знакомыми его черты лица.

— Джордж, почему ты позволяешь им так обращаться с собой? — спросил негр.

Макфлай-старший пожал плечами:

— Но они же сильнее.

— Ну и что из того, что они выше и сильнее? Они же засранцы! — возмущённо воскликнул тот. — Выпрямись, не позволяй им командовать тобой! А то они до конца твоих дней будут тобой командовать. Ты лучше посмотри на меня. Думаешь, я собираюсь до конца своих дней работать в этом сортире?

— Эй, Голди, иди-ка работай! — крикнул хозяин кафе темнокожему парню.

Теперь Марти понял, где он видел приятеля Джорджа Макфлая. Это был Голди Уилсон, мэр Хилл-Вэлли.

— Я буду учиться по вечерам, по ночам, — запальчиво воскликнул Уилсон, — вот увидишь! Я кем-нибудь стану, обязательно стану!

Марти кивнул головой.

— Он будет мэром, — пробормотал Макфлай-младший, показывая пальцем на Голди.

Тот на мгновение умолк, а затем широко улыбнулся:

— Мэром? А что? Правильно! Отличная мысль! Точно, я буду мэром!

— Представляю себе, — ухмыльнулся хозяин кафе. Но идея овладела умом Голди Уилсона. Он выпятилгрудь вперёд и вскинул вверх голову:

— Вот увидите, мистер Ператос, я буду мэром! Вот увидите! Я весь город до блеска вычищу!

Хозяин взял швабру и сунул её в руки Уилсону:

— Сначала наше кафе вычисти.

Голди направился к тому углу, где стоял джук-бокс, и стал драить пол. Спустя секунду он выпрямился и мечтательно произнёс:

— Мэр. Мэр Голди Уилсон. Это здорово!

Марти обернулся и с улыбкой посмотрел на будущего главу городской администрации Хилл-Вэлли. Когда он снова повернулся к стойке, место рядом опустело. Джордж Макфлай исчез.

Марти спрыгнул со стула и осмотрелся по сторонам. Джордж проехал по улице на велосипеде. Не уплатив за кофе, Марти бросился к двери и закричал:

— Эй, папа! О, чёрт! Джордж! Эй ты, на велосипеде! Но Джордж уже исчез. Марти побежал по улице вту сторону, где скрылся Джордж. Через несколько сотен метров, уже потеряв надежду найти его, Марти вдруг увидел прислонённый к толстому дереву велосипед. Подойдя поближе, он обнаружил и его хозяина.

Джордж Макфлай забрался на длинный толстый сук, свисавший над проезжей частью дороги, пытаясь подобраться поближе к объекту своего интереса. Устроившись поудобнее, он достал из-за пазухи бинокль и стал смотреть в окно на втором этаже жилого дома, стоявшего напротив дороги. Марти остановился под деревом и с недоумением посмотрел на окно. Вскоре ему стало ясно, чем так сильно заинтересовался Джордж Макфлай. В окне показалась полуобнажённая женская фигура. У Марти брови полезли вверх от удивления.

— Да он за голыми девками подсматривает, — пробормотал Марти.

Когда девушка сняла бюстгальтер, Джордж разинул рот и, охваченный сильным душевным волнением, потерял равновесие. Он свалился вниз, успев ухватиться рукой за сук. Но надолго его сил не хватило, и спустя мгновение Джордж уже летел вниз, на мостовую. Марти увидел, как навстречу его отцу по дороге едет автомобиль. Ещё секунда — и Джордж Макфлай окажется под колёсами.

— Папа! — закричал Марти и кинулся на дорогу.

Он успел столкнуть на тротуар едва успевшего подняться Джорджа, но сам получил удар бампером и под аккомпанемент скрипящих тормозов упал на асфальт, сильно ударившись затылком. Из остановившейся машины выбежал уже знакомый Марти мужчина в серой куртке. Он наклонился над Макфлаем-младшим, в то время как Макфлай-старший, очумело вертя головой, вскочил с тротуара и бросился к своему велосипеду.

— Эй, эй! — закричал водитель машины. — Погоди минутку! Ты кто?

Джордж, не разбирая дороги, понёсся на велосипеде прочь от места столкновения. Водитель озабоченно повернулся к машине и закричал:

— Стелла, тут ещё один идиот на дороге! Иди сюда, помоги мне!

Спустя несколько мгновений Марти потерял сознание.

Когда он очнулся, было уже темно. Марти лежал на широкой постели в большой комнате. Окно было раскрыто, свежий воздух приятно холодил щеки. Марти поднёс руку ко лбу — там была огромная шишка.

— Я что, во сне с кровати упал? — недоуменно пробормотал он.

В этот момент Марти услышал в комнате чьи-то шаги.

— Мама, это ты? — спросонья протянул он.

— Тише, тише.

Это был голос матери, только какой-то необычный — слишком высокий, что ли.

— Ты проспал почти девять часов, — сказала она.

— Мама, мне приснился ужасный кошмар, — жалобно протянул Марти. — Мне снилось, будто я отправился в прошлое, на тридцать лет назад. Это было ужасно.

— Успокойся, всё в порядке. Ты вернулся в наш, тысяча девятьсот пятьдесят пятый год.

— Что?!

Марти вскочил на кровати, словно ужаленный. В этот момент щёлкнул выключатель, и Марти увидел перед собой… свою мать Лоррейн. Перед ним стояла юная семнадцатилетняя девушка с тонкими чертами лица и осиной талией. На ней поверх скромного серенького платьица, перетянутого в талии поясом, было наброшено короткое пальто. Лоррейн стояла рядом с кроватью, на которой под одеялом сидел Марти.

— Ты… ты… моя ма… — дрожащим голосом начал Марти, но осёкся на полуслове. — Ты… м… м… моя…

Она улыбнулась и сняла пальто.

— Меня зовут Лоррейн Бейнс.

Трясущимися руками подтягивая одеяло под горло, он облизывал мгновенно высохшие губы.

— Но ты… ты… такая… — он долго не мог найти подходящее слово, — … ты такая худая…

Она снова ласково улыбнулась:

— Успокойся, Кэлвин. Ты, наверное, головой сильно ударился.

Марти испытал сильное желание раствориться в воздухе. Он спустил ноги с постели, прикрываясь одеялом, и пробормотал:

— А где мои штаны?

Она присела на постель напротив и показала пальцем на тумбочку у изголовья кровати Марти:

— Вон там.

При этом она исподтишка посмотрела на Марти, который потянулся за джинсами. Когда одеяло упало, Лоррейн загоревшимися глазами воззрилась на открывшуюся картину.

— Можно мне посмотреть, Кэлвин? — не заботясь о соблюдении внешних приличий, спросила она и потянулась рукой к трусам Марти. — Я никогда раньше не видела парней в нижнем бельё.

Марти густо покраснел и дрожащими руками подтянул одеяло под самое горло, забыв о джинсах.

— А… а почему ты называешь меня Кэлвином? — не находя себе места от смущения, спросил Марти.

— Тебя же зовут Кэлвин Кляйн^[1], правда? У тебя на трусах это имя написано.

Она снова полезла рукой под одеяло. Марти судорожно оттолкнул девушку и отодвинулся от неё.

— Наверное, все зовут тебя Кэл? — спросила она заискивающе.

— Н-нет, — пробормотал он, — меня, вообще-то, зовут Марти.

Лоррейн присела рядом с ним на кровать. Марти судорожно сглотнул и отодвинулся.

— Очень приятно познакомиться с тобой, Кэлвин, — сказала она, — … то есть, Марти. Это ничего, что я к тебе пристала?

— Да, да, нормально, — испуганно косясь на девушку, ответил Марти. — Сиди. Очень хорошо.

Она протянула руку к его голове:

— Какая у тебя шишка…

Марти так резко отшатнулся, что упал с кровати. В этот момент снизу раздался женский голос:

— Лоррейн, ты наверху?

Девушка испуганно всплеснула руками:

— О, господи! Это мама! Одевайся, быстрее!

Она схватила своё пальтишко и бросилась к двери.

— Я тебя там подожду.

Когда Лоррейн скрылась за дверью, Марти схватил джинсы и стал торопливо натягивать их. В спешке он не заметил, как сунул обе ноги в одну штанину. Это привело к естественному результату — спустя секунду Марти снова грохнулся на пол.

Стелла Бэйнс, мать Лоррейн, проводила Марти в гостиную, где на столе остывал ужин. Марти в сопровождении Лоррейн спускался по лестнице следом за её матерью, которая, судя по фигуре, через пару месяцев должна была родить.

— И давно пришёл ваш корабль? — спросила она.

— Какой корабль? — Марти недоуменно помотал головой.

— Но ведь ты же моряк? Ты ведь именно поэтому надел спасательный жилет? — Стелла обернулась и показала пальцем на стёганую куртку Марти.

— Э-э-э… — пробормотал он, — это долго рассказывать.

Они прошли мимо Сэма Бэйнса, который возился с допотопным телевизором, без особого успеха пытаясь настроить его.

— Сэм, — обратилась к нему жена, — вот молодой человек, которого ты сбил автомобилем. С ним всё в порядке, слава богу.

Не отрываясь от телевизора, Сэм неприветливо буркнул:

— А что ты там делал, на улице?

— Не обращай на него внимания, — успокаивающе сказала Стелла, — у него сегодня плохое настроение. Сэм, прекращай эту возню с телевизором и иди за стол.

Марти вошёл в гостиную, где за столом сидели мальчик лет восьми и девочка лет шести. Увидев мать, они попытались изобразить сильную привязанность к еде, но получилось это у обоих плохо. Ужин явно не интересовал их. Когда в гостиной появился Марти, они принялись с интересом разглядывать его.

— Лоррейн ты уже знаешь, — сказала Стелла, представляя семью, — это Милфорд, а это Салли. А вон там — наш маленький Джоуи.

Она показала на деревянную кроватку в углу. Там, держась за толстые прутья, стоял годовалый карапуз. Марти с любопытством посмотрел на мальчика и подошёл к кроватке.

— Значит, это ты — мой дядя Джоуи? — вполголоса сказал он, наклоняясь над малышом. — Привыкай к жизни за решёткой.

Стелла подошла к кроватке и любовно посмотрела на Джоуи.

— Да, ему очень нравится сидеть здесь. Когда мы вынимаем его отсюда, он постоянно плачет, — сказала она, поглаживая мальчугана по головке. — Поэтому мы всегда держим его там. Надеюсь, Марти, что ты останешься с нами перекусить?

Задерживаться в этом доме не входило в планы Марти.

— Э-э… вообще-то я…

Он не успел ничего сказать, как Лоррейн сунула ему под колени стул и он шлёпнулся на сиденье. Девушка поставила перед ним пустую тарелку.

— Сэм, прекращай, — снова сказала Стелла. — Ужин стынет.

— Уже иду, — ответил Сэм.

Он подтащил телевизор к столу и пощёлкал переключателем.

— Посмотрите, теперь мы будем смотреть на Джеки Глизона, не выходя из дома.

Марти с удивлением увидел на экране программу, которую он видел не далее как сутки назад.

— Это первый телевизор в городе, — не скрывая гордости, сообщил Милфорд. — Папа купил его только сегодня.

Лоррейн, которая сидела рядом с Марти и не сводила с него глаз, поинтересовалась:

— А у вас есть телевизор?

— Да, — живо начал Марти, — ты же знаешь, что у нас есть два телевизора. Один на кухне…

Он осёкся на полуслове. Лицо у Милфорда вытянулось, и мальчик изумлённо протянул:

— Ого, да ты, наверное, богатый? Стелла поспешила успокоить его:

— Нет-нет, он шутит. Ни у кого не может быть двух телевизоров сразу.

Марти ткнул пальцем в экран телевизора:

— Я знаю эту программу. Я видел её. Сейчас будет классическая хохма, когда он переодевается пришельцем.

Лишь спустя мгновение Марти сообразил, как этобыло опрометчиво с его стороны. Милфорд мгновенно поймал его на слове:

— Как это «видел»? Это же совершенно новая программа.

Марти растерянно облизнул губы:

— Ну… я видел… э-э… как её повторяли.

— Повторяли? — не унимался Милфорд.

— Ну… потом поймёшь, — извернулся Марти. Ситуация разрядила Стелла.

— Марти, — сказала она, — у тебя такой знакомый вид. Я, случайно, с твоей матерью не знакома?

Марти выразительно посмотрел на Лоррейн:

— Д-да, наверное, знакомы.

— Наверное, надо позвонить ей, чтобы она не беспокоилась? — продолжила Стелла.

— Нет, нет, не надо, — замахала руками Марти. — То есть… вы не сможете позвонить… э-э… никого нет дома.

— Да? — твёрдо ответил Марти и снова посмотрел на Лоррейн.

Чтобы сменить не слишком приятную тему, Марти полез в карман джинсов и достал смятую страницу, которую он вырвал из телефонного справочника.

— Вы не знаете, где находится Риверсайд?

Сэм Бэйнс оторвался от картофельного пюре с сосисками и сказал:

— Это же на другой стороне города, на востоке. Марти почесал лоб:

— На востоке? Там ведь улица Джона Кеннеди.

— А кто такой Джон Кеннеди, чёрт возьми? — буркнул Сэм.

Марти почувствовал, что все больше запутывается. На этот раз его спасла Лоррейн.

— Мама, если родители Марти уехали, может быть, ему стоит переночевать у нас? Всё-таки папа сбил его автомобилем… — сказала она, умоляюще глядя на мать.

Стелла кивнула головой:

— Совершенно верно, Марти. Я думаю, что тебе стоит переночевать у нас. Всё-таки мы отвечаем за тебя.

Марти испуганно забормотал:

— Нет, нет, не нужно, спасибо.

Но Лоррейн настойчиво продолжила:

— Тогда он сможет переночевать в моей комнате.

Марти с ужасом почувствовал, как Лоррейн под столом запустила руку ему между ног. Он тут же подскочил как ошпаренный.

— Извините, мне пора. Вы все очень хорошие люди. Спасибо.

Гремя стулом, он выбрался из-за стола и быстро зашагал к двери. Лоррейн бросилась за ним:

— Мы ещё увидимся, Марти?

Он улыбнулся, оборачиваясь к ней:

— Обязательно. Только позже. Намного позже. Когда дверь захлопнулась, Стелла покачала головойи задумчиво сказала:

— Странный парень.

Не отрываясь от поглощения ужина, Сэм буркнул:

— Идиот он. И родители его, наверняка, идиоты. Лоррейн, если у тебя когда-нибудь будет такой ребёнок, я от тебя от откажусь.

Найти дом доктора Эммета Брауна оказалось совсем не сложно. Уже через полчаса Марти стоял у невысокого заборчика с номером 1640 на табличке. За ним был большой участок, на котором расположились два здания — двухэтажный жилой дом довольно старой постройки и домик пониже. Очевидно, это была мастерская с гаражом. Возле домика стоял большой белый «шевроле» модели пятидесятого года.

Марти отправился к дому, в окнах которого на первом этаже горел свет. Очевидно, доктор был у себя. Марти остановился у двери и постучал. На стук никакой реакции не последовало, и Марти стал нетерпеливо расхаживать у порога.

Внезапно дверь на мгновение приоткрылась, в темноте сверкнул чей-то глаз. Пока Марти успел среагировать на шум, дверь уже захлопнулась. Макфлай снова постучал. На этот раз дверь открылась почти сразу. В человеке, который показался в дверном проёме, Марти с трудом узнал дока Брауна. Он был одет в длиннополый синий пиджак, белые брюки по-щиколотку и шлепанцына босу ногу. На голове его возвышалась странная конструкция с горящими лампочками, напоминающая ёлочное украшение. Лоб изобретателя украшала лиловая шишка.

— Док? — с сомнением спросил Марти. Браун странно сверкнул глазами.

— Не говори ни слова, — возмущённо сказал он.

— Док…

Браун втащил его в дом и быстро захлопнул дверь.

— Я не хочу знать ни твоего имени, ни откуда ты. Ничего не говори, — пробормотал он, быстро шагая к большому лабораторному столу.

На столе, переливаясь многочисленными лампами, индикаторами и никелированными рычагами, стоял огромных размеров прибор. Док нагнулся и стал снимать прикреплённую к голове маленького лохматого щенка присоску на длинном проводе, одним концом подведённую к прибору.

Пока Марти пытался что-нибудь объяснить доктору, тот нацепил присоску на лоб парнишке.

— Замолчи, — сказал Браун, размахивая руками. — Сейчас я буду читать твои мысли.

Он щёлкнул тумблером на передней панели прибора, и Марти услыхал странное гудение. Браун стал делать руками таинственные пассы, словно профессиональный психотерапевт.

— Так… так… — забормотал он, закрыв глаза. — Ты… ты… прибыл сюда издалека!

— Да, — нетерпеливо произнёс Марти, пытаясь объяснить причину своего появления здесь. — Док…

— Тихо, тихо, — перебил его Браун. — Так… ты хочешь… ты хочешь… подписать меня на «Сатэдэй Ивнинг Пост»?

Марти недоуменно поднял брови. Браун замахал руками:

— Нет, нет…

— Доктор, я… — снова попытался сказать Марти. Доктор отчаянно замотал головой:

— Ничего не говори! Сейчас, сейчас… Так, ты хочешь… чтобы я внёс пожертвование на счёт юношеской организации…

Макфлай потерял терпение. Он сорвал присоску со лба и внятно произнёс:

— Доктор! Я из будущего. Я приехал сюда в машине времени, которую вы изобрели. Теперь мне нужна ваша помощь, чтобы вернуться назад, в 1985 год.

Браун несколько секунд оцепенело смотрел на парнишку, а затем широко улыбнулся и наклонился к Марта.

— Господи! — радостно воскликнул он. — Ты знаешь, что всё это означает?

Марти приготовился к тёплой встрече, но лицо Брауна внезапно исказилось мрачной гримасой.

— Это означает, — упавшим голосом сказал док, — что эта проклятая штуковина не работает!

Он стащил с головы своё ёлочное украшение и недовольно бросил его на стол рядом с прибором для чтения мыслей. Марти недоуменно наблюдал то, как Браун ковыряется в потухших лампочках, делая вид, что ничего не слышал. Марти обошёл вокруг стола и снова обратился к Брауну, который сидел с опущенной головой.

— Док, вы должны помочь мне, — умоляющим голосом сказал Макфлай. — Только вы знаете, как работает эта машина времени.

Браун ещё ниже опустил голову и пробормотал себе под нос:

— Машина времени… я же ещё не изобрёл никакой машины времени…

Марти торопливо достал из заднего кармана джинсов свой бумажник.

— Доктор, вот, посмотрите, я вам сейчас докажу. Вот, видите, водительские права, — он сунул под нос Брауну заклеенную пластиком карточку. — Выданы в Калифорнии. Срок действия — до 1987 года. А вот — год рождения. Видите, доктор, я ведь даже не родился ещё!

Насупившись, доктор краем глаза глянул на карточку и тут же снова опустил голову. Марти спрятал права и достал из бумажника цветной фотоснимок, который был сделан после выпускного вечера Дэвида Макфлая, старшего брата Марти. На снимке были изображены Дэвид, Синтия и Марти.

— Вот фотография, смотрите! — Марти сунул карточку под нос Брауну, который рассеянно мерял свой череп антропологическим инструментом, по форме похожим на щипцы. — Это мой брат, моя сестра и я. Видите, что написано — выпускник 1984 года.

Браун очумело посмотрел на фотографию и пробормотал:

— Какая странная фотобумага…

Он снова опустил голову. Марти убрал фотоснимок в бумажник и стал трясти Брауна за плечо:

— Я говорю правду! Вы должны поверить мне! Док вскочил из-за стола и воскликнул:

— Тогда расскажи мне, парень из будущего, кто президент Соединённых Штатов в 1985 году?

— Рональд Рейган, — ответил Марти. Браун дико захохотал:

— Рональд Рейган? Киноактёр? Ха-ха-ха!

Он принялся собирать разбросанные вокруг стола чертежи и папки со схемами, намереваясь умотать.

— А кто тогда вице-президент?. Джерри Льюис^[2]? — издевательски спросил доктор, направляясь к выходу.

Браун так стремительно покинул дом, что Марти пришлось бежать за ним к мастерской, куда он направлялся.

— Док, подождите! Куда вы?

Браун остановился перед дверью мастерской и выкрикнул:

— А кто тогда жена президента — Джерри Уаймен^[3], что ли? Ладно, иди отсюда, мне надоели твои штучки! Возвращайся к себе в будущее!

Он захлопнул дверь перед носом остолбенело стоявшего Макфлая и исчез в мастерской.

— Док, послушайте! — Марти отчаянно забарабанил в дверь. — У вас на голове шишка. Я знаю, откуда она. Вы сами мне рассказывали. Сегодня вы стояли в туалете, на унитазе, чтобы повесить часы. Потом поскользнулись и упали, ударились головой. Тогда вы и придумали этот… энергетический флуксуатор, который делает возможным путешествие во времени!

Спустя секунду дверь мастерской открылась. Док странным взглядом смерил Марти и пробормотал:

— Заходи.

Освещая дорогу фарами, белый «шевроле» Брауна притормозил у щита с рекламой строительной компании на границе владений фермера Пибоди. Марти и доктор вышли из машины, держа в руках фонари.

— Она не заводилась, поэтому я оставил её здесь, — сказал Макфлай, направляясь к машине времени, забросанной для маскировки сухой травой и ветками.

Сняв маскировку, Марти повернулся к доктору. Тот дрожащей рукой вытащил из кармана пиджака измятый листок бумаги с вычерченной на нём схемой — три луча, расходящихся в разные стороны.

— Когда я упал с унитаза, я нарисовал вот это, — объяснил он, протягивая Марти схему.

Макфлай открыл дверцу машины и посветил фонариком на такую же схему на двигательной установке.

— Энергетический флуксуатор!

Браун долго смотрел на обе схемы, потом сунул листок назад в карман и радостно завопил:

— Работает! Работает! Наконец-то я придумал то, что работает!

Марти пробормотал про себя:

— С трудом работает.

Доктор дрожащими руками провёл по крыше машины:

— Нужно оттащить её назад, в лабораторию, Марти.

Мы должны вернуть тебя домой.

Марти долго возился у телевизора, присоединяя провода от видеокамеры. Наконец-то работа была окончена.

— Смотрите, док.

Браун нагнулся перед экраном, оцепенело глядя на возникшую картинку — стоянка перед большим супермаркетом, машина времени и высокая нескладная фигура в белом комбинезоне.

— Я — доктор Эммет Браун. Я нахожусь в ХиллВэлли. Сегодня — двадцать шестое октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года…

Браун завизжал от восторга, тыча пальцем в экран:

— Смотри, смортри! Да это же я! Как это возможно? Смотри, я старый, но волосы на голове ещё есть! А что это такое на мне надето?

— Противорадиационный костюм.

Браун выпрямился и хлопнул себя ладонью по лбу:

— Противорадиационный? Да, правильно! Нужно использовать огромное количество энергии. Ядерной энергии.

Марти решил перемотать кассету вперёд, чтобы показать Брауну результат эксперимента. Доктор наклонился над видеокамерой.

— Господи, — поражённо сказал он, — да тут целая телевизионная студия! Теперь я понимаю, почему у вас президент — актёр. Его, наверное, всё время по телевизору показывают.

— Вот, смотрите.

На экране снова появился Браун, который пояснил:

— Мне нужен ядерный реактор, чтобы создать необходимое напряжение. Машине требуется мощность в одну целую двадцать одну сотую гигаватта.

— А-а! — словно безумный заорал Браун и стал бегать по лаборатории. — Боже мой, целый гигаватт!

Он выбежал в соседнюю комнату. Марти остановил воспроизведение записи и бросился следом за Брауном с криком:

— Доктор, а что такое гигаватт?

Браун схватил стоявший на камине в комнате портрет Томаса Эдисона и, обращаясь к изображению великого инквизитора, закричал:

— Как я мог быть таким неосторожным? Гигаватт! Ну откуда у меня может быть такая мощность?

Он бухнулся в кресло с портретом в руках.

— Том, это же невозможно! Невозможно!

— Док, вам нужно только немного плутония, и все.

Браун поднялся, чтобы поставить портрет на каминную полку, и снова уселся в кресло.

— Это у вас, в восемьдесят пятом году, наверное, можно в любой аптеке плутоний купить, — уныло протянул он. — А у нас его нет. Марти, извини. Я боюсь, что ты отсюда домой не уедешь.

— Но, док, — Марти стал трясти его за полу пиджака, — я не могу оставаться здесь. У меня есть другая жизнь там, в восемьдесят пятом году! У меня девушка есть!

Браун, насупившись, сидел в кресле. Он оживился только при упоминании о девушке:

— Красивая?

— Очень! Она просто с ума по мне сходит! — Марти полез в карман и сунул под нос Брауну листовку «Спасём городские часы», на обратной стороне которой Дженнифер написала номер телефона и ещё кое-что. — Вот, смотрите, она сама это написала.

Браун хмуро взглянул на надпись «Я тебя люблю», сделанную быстрым размашистым почерком, и отвернулся.

— Док, вы моя единственная надежда, — чуть не плача, произнёс Макфлай.

Браун развёл руками:

— Марти, извини, но такая электрическая мощность может возникнуть только при ударе молнии.

Марти вскинул голову:

— Что вы сказали?

— Я сказал, что такая мощность бывает только у молнии. Но, к сожалению, никогда нельзя узнать заранее, куда и когда она ударит.

Лицо Марти прояснилось. Он расправил зажатую в руке листовку и протянул её Брауну:

— Мы знаем.

Док недоверчиво взглянул на юношу и стал читать текст на листовке. Спустя мгновение он радостно подскочил в кресле:

— Вот оно! Точно! Вот ответ! Здесь написано, что молния ударит в городские часы ровно в десять часов четыре минуты вечером следующей субботы, двенадцатого ноября. Если нам как-нибудь удастся схватить этумолнию и направить её в энергетический флуксуатор, то, вполне может быть, что у нас получится. В следующую субботу мы отправим тебя в будущее! Марти потери руки.

— Суббота? Прекрасно! У нас ещё есть время. Я подожду здесь с недельку, а вы мне тут все покажете.

Браун замотал головой:

— Об этом не может быть и речи! Нет! Ты не должен даже выходить из дому. Тебе ни с кем нельзя разговаривать! Вообще ничего! Ведь это может повлиять на будущее. Неужели ты не понимаешь?

Марти вынужден был согласиться:

— Ну да… конечно.

Док с подозрением посмотрел ему в глаза. Марти смущённо отвернулся.

— Ты с кем-нибудь, кроме меня, сегодня разговаривал, Марти?

Макфлай вздохнул:

— Да, немножко. Я встретил своих родителей.

— Господи! — сокрушённо произнёс доктор. — Нука, покажи мне ещё раз фотографию своего брата.

Марти полез в бумажник и достал снимок. Док схватил фотографию и поднёс к глазам. На снимке у брата Марти, Дэвида, отсутствовала голова.

— Я так и думал! — покачал головой Браун. — Взгляни — у него нет головы. Это подтверждает мою теорию. Видишь?

Марти нахмурил брови, глядя на снимок.

— Наверное, стёрли случайно, — он потёр пальцем глянец фотобумаги.

Доктор поднял голову и шёпотом произнёс:

— Стёрли… из истории…

Утром в понедельник Марти Макфлай и доктор Браун отправились в школу — восстанавливать нарушенный ход истории. Марти остановился перед освещённым ещё тёплым осенним солнцем белым зданием школы и восхищённо присвистнул:

— Ух ты! Совсем ещё новая! Так что будем делать, док?

Браун, в помятом сером костюмчике и сильно пострадавшей от времени шляпе, с видом заговорщика осмотрелся по сторонам.

— Помни, Марти, — наставительно сказал он, — ты помешал встретиться собственным родителям. Они до сих пор незнакомы. Если онитак и не встретятся и не полюбят друг друга, у них, конечно, не будет детей. Вот почему твой брат исчезает с фотографии. Потом исчезнет твоя сестра, потом ты.

Марти почесал в затылке:

— Да, клёвая перспектива.

Они вошли в здание школы. Прозвенел звонок на перемену и коридоры школы заполнились толпами учащихся. Док и Марти остановились у окна.

— Ну, где твой отец? — буркнул док. Марти вытянул шею:

— Вот он.

Навстречу им по коридору, рассеянно глядя в книгу, шагал Джордж Макфлай. Кто-то из учеников прицепил ему за воротник курточки листок с надписью: «Ударь меня». Увязавшиеся за Джорджем любители бесхитростных развлечений стали отвешивать ему оплеуху за оплеухой. Джордж, не подозревая, в чём дело, покорно сносил удары, сыпавшиеся со всех сторон. После очередной затрещины, полученной Джоржем, книги, которые он держал в руках, рассыпались, и Джордж стал под смех и улюлюканье ползать по полу.

Марти густо покраснел от стыда, а док тяжело вздохнул.

— Да-а… — протянул он. — Лучше бы тебя взялииз детского дома.

В этот момент в коридоре появился Стрикленд. На нём был костюм цвета бордо с неизменной бабочкой, его наголо обритая голова сверкала в лучах калифорнийского солнца, падавших сквозь окна.

— Макфлай! — закричал он. — Ты что, не понимаешь, что происходит? Ты всю жизнь будешь таким сосунком?

Он сорвал с куртки Джорджа провокационный листоки исчез.

— Смотри, док, это же Стрикленд! — удивлённо произнёс Марти. — У него сейчас волос нет!

Док с сожалением посмотрел на Марти:

— И что твоя мать нашла в этом придурке? Юноша пожал плечами:

— Не знаю. Наверное, потому что пожалела. Её отец сбил его машиной. — Марти отвернулся в сторону и едва слышно пробормотал: — О, чёрт, он же меня сбил машиной…

Док поправил шляпу.

— Это называется синдромом Флоренс Найтингейл, — объяснил он. — Когда сестра милосердия влюбляется в своего пациента. Ладно, иди работай.

Он подтолкнул Марти к возившемуся на полу Джорджу, а сам отошёл в сторону, наблюдая за происходящим.

— Привет, Джордж, — сказал Марти, помогая ему собирать книги. — Я тебя повсюду ищу. Помнишь меня? Я тебе жизнь вчера спас.

— Да, — Джордж испуганно посмотрел на Марти и, собрав книги, быстро зашагал по коридору.

Док, прячась за спинами школьников, последовал за Макфлаями.

— Слушай, Джордж, — сказал Марти, — я хочу познакомить тебя кое с кем.

Они прошли мимо висевшего на стене плаката «Добро пожаловать на субботний бал „Очарование у моря“». У входа в кабинет биологии спиной к Марти стояла Лоррейн в окружении подружек.

— Привет, Лоррейн! — сказал Марти, останавливаясь вместе с Джорджем возле девушки.

Она обернулась, лицо её растянулось в восторженной улыбке.

— Привет, Кэлвин!

Марти поморщился, но, стараясь не выказывать неудовольствия, показал рукой на смущённо топтавшегося рядом Джорджа:

— Познакомься, Лоррейн, это мой хороший друг Джордж Макфлай.

С неожиданной вальяжностью Джордж произнёс:

— Очень приятно познакомиться.

Словно не заметив его, Лоррейн шагнула навстречу Марти. Джордж, оставшись позади, кисло улыбнулся и уныло потащился по коридору.

— Кэлвин, — воскликнула Лоррейн, — как твояголова?

— Нормально, — вяло ответил Марти.

— Я так волновалась за тебя, — стала тараторить девушка. — Ты тогда так внезапно исчез. С тобой всё в порядке?

Она снова протянула руку к его голове. Марти сделал попытку увернуться, пробормотав что-то нечленораздельное. В следующее мгновение в коридоре раздался звонок. Подружки потащили Лоррейн в кабинет.

— Извини, мне пора, — на ходу сказала она. Болтавшийся возле дверей с безразличным видом

Браун успел расслышать, как она с восхищением сказала подружкам:

— Это настоящий принц, правда?

Когда коридор опустел, Марти и доктор Браун неторопливо направились к выходу.

— Она даже не посмотрела на него, — с горечью сказал Марти.

Док сокрушённо покачал головой:

— Это даже хуже, чем я думал. Твоя мать влюбилась в тебя.

Марти остановился и, заикаясь, произнёс:

— Секундочку, док. Вы… хотите сказать, что моя собственная мать влюбилась в меня?

— Совершенно верно. Марти схватился за голову:

— Вот это да! Клево!

Док с удивлением посмотрел на него:

— Почему ты всё время говоришь «клево» ? Вы, что, там, в будущем, все увлекаетесь рыбной ловлей?

— Что? — рассеянно переспросил Марти.

— Ладно, ничего, — Браун махнул рукой. — Мы должны сделать все, чтобы свести их вместе. Они должны встретиться.

— Где, не свидании, что ли?

— Правильно.

Марти недоуменно пожал плечами:

— Но я не знаю, как организуются свидания в пятьдесят пятом году. Что люди здесь делают вместе?

— Но они же твои родители! — воскликнул Браун. — Ты ведь должен знать, что они делают вместе. Какие у них общие интересы?

Марти хмуро буркнул:

— Никаких.

Док внезапно остановился и вперился глазами в плакат на стене.

— Смотри, бал! — радостно воскликнул он. Марти потёр ладони:

— Точно! «Очарование у моря!» Точно, я помню. Мать рассказывала, что они там в первый раз поцеловались!

— Прекрасно! Ни на шаг не отставай от отца, — сказал Браун. — Он должен пригласить её на бал.

Док отправился по своим делам, а Марти стал дожидаться следующего перерыва. Наступил обеденный час, школьники собрались в столовой. Марти увидел отца в одиночестве за одним из столиков в середине зала. В нескольких метрах впереди сидела Лоррейн в компании подруги.

Марти подсел к Джорджу:

— Привет, это снова я. Посмотри, Джордж, там Лоррейн сидит.

Тот поднял голову, оторвавшись от толстой тетради в кожаной обложке, куда что-то записывал. Марти заметил в глазах Джорджа жгучий интерес к Лоррейн. Но спустя секунду, словно испугавшись, Джордж снова опустил голову и продолжил с увлечением записывать что-то в тетрадь. Марти обернулся, чтобы взглянуть на Лоррейн. Она густо покраснела и опустила голову.

— М-да, — промычал Марти и снова повернулся к Джорджу.

— А что ты пишешь? — поинтересовался он, чтобы хоть как-то завязать разговор.

Джордж оживился. Он поднял голову и стал активно жестикулировать, описывая своё увлечение.

— Это рассказы. Научно-фантастические рассказы. Про таких… пришельцев, которые прилетают на Землю из космоса.

Марти с улыбкой похлопал его по плечу:

— Ну ты даёшь!

Джордж снова смутился и уткнулся носом в тетрадь. Марти уже более серьёзно сказал:

— Па… э-э… я не знал, что ты пишешь рассказы. Можно посмотреть?

Он наклонился над тетрадью, но Джордж поспешно закрыл тетрадный лист ладонью.

— Нет-нет, — торопливо сказал он. — Я никогда никому не показываю то, что пишу.

Марти недоуменно повёл головой:

— Почему?

— Ну… вдруг это никому не понравится? Вдруг скажут, что у меня ничего не получается? Как же я тогда смогу пережить это?

Марти не сводил глаз с Джорджа.

— Что, тебе это трудно понять? — спросил Макфлай-старший.

Марти стал отчаянно трясти головой:

— Нет, нет… совсем нетрудно. Ему припомнились собственные страхи и сомнения.

Но сейчас было не до этого.

— Ладно, Джордж, послушай меня. Ты так нравишься этой Лоррейн, что я просто завидую тебе. Она просила меня передать тебе, что она хочет, чтобы ты пригласил её на этот бал «Очарование у моря».

Джордж недоверчиво посмотрел на Марти:

— Точно?

— Да, да, — Марти стал кивать головой с такой силой, что Джордж разинул рот от удивления. — Подойди к ней и пригласи на бал.

— Что, прямо здесь, в столовой? — голос Джорджа задрожал. — А если она откажет? Я не смогу жить после такого отказа. И к тому же… — он посмотрел туда, где сидела Лоррейн, — её наверняка пригласил кто-нибудь другой.

— Кто?

— Бэф, например.

Марти услышал за спиной грубый голос Бэфа и какой-то шум. Оглянувшись, он понял, почему Джордж поспешно опустил голову. Над девушкой склонился здоровяк Бэф и пытался схватить её за локоть.

— Ты ведь хочешь этого, хочешь, — говорил он, — только сама ещё не знаешь.

— Да заткнись ты! — возмущённо воскликнула она и оттолкнула его. — Я не такая.

— Может быть, ты и не такая, — захохотал Бэф, — а может быть, и такая, только сама не догадываешься.

Марти вскочил с места и подлетел к столику Лоррейн. Он схватил Бэфа за рубашку и повернул детину к себе.

— Убери от неё лапы!

Бэф выпрямился и расправил плечи. Оказавшийся на две головы ниже его, Марти Макфлай испуганно отпустил рубашку и отступил на шаг назад.

— Убери руки, — несколько упавшим голосом сказал Марти, — … пожалуйста.

— А тебе-то что, задница? — зарычал Бэф, толкая Марти в грудь.

Тот отлетел на метр, но, словно драчливый петух, сам толкнул Бэфа. Громила разъярённо замахнулся на Марти кулаком, напоминавшим по размерам и форме кузнечный молот.

— Ты мне уже надоел! — заорал Бэф. В это мгновение в столовой появился Стрикленд. Оностановился в дверях и с вежливым недоумением уставился на Тоннена. Бэф мгновенно изобразил на лице улыбку, разжал кулак и ласково потрепал Марти по затылку.

— Ты новенький, да? — прошипел он. — Ладно, я тебя не убью. Но я хочу поговорить с тобой. Давай-ка встретимся как-нибудь в тихом месте.

Он повернулся и зашагал к выходу под бдительным взором мистера Стрикленда. Марти проводил его взглядом и обернулся. За столом, где только что сидел Джордж, никого не было.

Марти удалось догнать Джорджа лишь тогда, когда он подходил к своему дому.

— Джордж!

Тот, не оглядываясь, ускорил шаг. Марти схватил егоза локоть:

— Подожди!

— Почему ты всё время преследуешь меня? — едва не плача, простонал Джордж.

— Послушай, что я тебе говорю, — стараясь быть как можно более убедительным, произнёс Марти. — Если ты не пригласишь Лоррейн на этот бал, я буду жалеть об этом всю свою жизнь.

— Но я не пойду на бал. Я буду смотреть по телевизору «Театр научной фантастики».

— Но Лоррейн хочет пойти с тобой. Сделай то, что она просит.

Уже возле двери своего дома Джордж сказал:

— Я не готов к этому. Почему ты сам не можешь пригласить её? Я не пойду. И никто на этой планете не сможет заставить меня переменить своё решение.

Он захлопнул за собой дверь. Марти торопливо вытащил из бумажника фотографию. Фигура Дэвида исчезла со снимка.

— Ах, театр научной фантастики! — мстительно произнёс Марти. — Ну, я тебе покажу театр…

В начале второго ночи Марти осторожно вошёл в спальню Джорджа Макфлая. Тот спал сном ребёнка. Марти был одет в противорадиационный комбинезон и шлем. В руке он держал уокмен, который всегда носил с собой. Осторожно надев наушники от уокмена на голову Джорджу, Марти отступил на шаг от постели и сунул в плейер кассету с записью концерта группы «Ван Хайлен» и нажал на кнопку воспроизведения.

Услышав чудовищный скрежет электрогитары, Джордж в ужасе вскочил. Перед ним стояло неведомое существо в неземного цвета комбинезоне, со страшным шлемом на голове. В руке существо держало какую-то коробочку. Оно нажало на кнопку, и ужасающие звуки умолкли.

— Кто ты? — едва помня себя от страха, выговорил Джордж.

Существо вначале пророкотало что-то булькающее и невнятное, а затем снова нажало на кнопку. Джордж захрипел от страха и схватился руками за голову. Грохот и визг снова утихли, когда существо нажало на кнопку.

— Молчи, землянин! — глухо изрекло существо. — Меня зовут Дарт Вэйдер^[4]. Я прибыл с планеты Вулкан…

Когда занятия в школе закончились, Марти принялся искать Джорджа Макфлая, но попытка была безуспешной. Джорджа нигде не было. Марти направился к кафе неподалёку от школы.

— Марти! — услышал он крик сзади.

Это был Джордж. Запыхавшись, он бежал следом.

— Ты где был, Джордж? В чём дело? Что с тобой? Глаза Джорджа возбуждённо блестели, волосы стоялидыбом, из-под пиджака, кое-как наброшенного на плечи, торчала незаправленная в брюки рубашка. Он едва перевёл дыхание и, явно нервничая, заговорил: — Я проспал. Помоги мне, а? Я должен пригласить Лоррейн на бал, только не знаю, как это сделать.

— Не волнуйся, — Марти похлопал его по плечу. — Она только что пошла в кафе. Джордж, а почему ты передумал?

Макфлай-старший облизнул пересохшие губы и стал рассказывать, активно жестикулируя:

— Вчера ночью ко мне прилетал Дарт Вэйдер с планеты Вулкан! Он сказал мне, что если я не приглашу Лоррейн на бал «Очарование у моря», то он выпьет мой мозг.

Марти сочувственно покачал головой:

— Понятно. Только давай не будем об этом никому рассказывать.

— Конечно, конечно, — торопливо согласился Джордж.

Они остановились у окна кафе. Марти хлопнул Джорджа по плечу:

— Иди, вон она сидит. Пригласи её, не бойся. Джорж нерешительно топтался на месте.

— Но я не знаю, что ей говорить.

— Говори всё, что покажется тебе существенным, — попытался успокоить его Марти.

— Мне ничего в голову не приходит.

— Господи, неужели это так важно? — застонал Марти. — Как же я вообще в таком случае на свет появился?

— Что?

— Ладно, неважно, — Марти махнул рукой. — Ну, не знаю, говори, что тебя послало провидение, что она самая красивая из всех, кого ты когда-нибудь встречал. Девушкам такое нравится. Что ты делаешь?

Марти вытаращил глаза, увидев, как Джордж достал из кармана блокнот и стал поспешно записывать всё, что говорил Марти,

— Я записываю, ты очень хорошо говоришь, — высунув от усердия кончик языка, произнёс Джордж.

Марти тяжело вздохнул:

— Ладно, иди.

Он по-отечески пригладил Джорджу волосы и втолкнул его в кафе, где сидела Лоррейн. Увидев её, Джордж оцепенело застыл в дверях. Марти пришлось снова толкать его в спину. Тяжело дыша, Джордж направился к стойке и попросил коктейль. Когда бармен подал ему высокий стакан с молочным коктейлем и шоколадом, Джордж осушил его залпом, словно это была порция виски. Утерев лицо рукавом пиджака, он направился к Лоррейн. Марти решил лично контролировать ситуацию. Стараясь остаться незамеченным, он прошёл к стойке и уселся неподалёку от столика Лоррейн, низко опустив голову.

Джордж решительно подошёл к Лоррейн, которая сидела вместе с подругой и тянула через соломинку молочный коктейль. На ходу он достал из кармана блокнот и, раскрыв его на нужном месте, громко произнёс:

— Ты — моё приведение! Меня послал э-э…

Лоррейн подняла голову и непонимающе посмотрелана Джорджа. Потеряв от волнения голову, он снова произнёс:

— Я — приведение… то есть… я хотел сказать…

— Что?

— Я… э-э…

— Минуточку, минуточку, — внезапно улыбнулась она. — Я тебя где-то видела, правильно?

Джордж обрадованно кивнул:

— Да, я Джордж Макфлай. Я — твоё привидение! Марти едва не сорвался с места, пробормотав:

— Да что же он делает…

Словно услышав его слова, Джордж справился с волнением и внятно и отчётливо произнёс:

— Я — твоё проведение.

Однако и в этот раз Марти пришлось прикрывать собой отца. В кафе вошёл Бэф со своими дружками. Они остановились в дверях, и Бэф взглядом хозяина окинул небольшой зальчик. Спустя секунду он заметил Джорджа.

— Макфлай! — заорал Бэф.

Услышав его голос, Джордж втянул голову в плечи.

— Чёрт побери! — выругался Марти. Положение выглядело безнадёжным.

— Я же тебе говорил — больше никогда не приходить сюда! — угрожающе произнёс Бэф. — Это тебе дорого обойдётся. Сколько у тебя денег?

— А сколько тебе нужно? — дрожащим голосом ответил Джордж.

Бэф уверенно направился к нему мимо стойки. Когда он проходил рядом с Марти, тот незаметно подставил ногу. Бэф споткнулся и, нелепо взмахнув руками, растянулся на полу у ног Джорджа Макфлая. В кафе поднялся шум. Такого унижения Бэфу ещё никогда не приходилось испытывать. И снова во всём виноват этот коротышка!

Тоннен вскочил и, сопя, словно обиженный тореадором бык, остановился перед Марти.

— Ну, мразь, — пробасил он, закатывая рукава рубашки.

Марти был готов к такому повороту событий. Он ткнул пальцем куда-то в сторону от Бэфа:

— Смотри, что это там?

Когда Бэф обернулся, Марти врезал ему по челюсти. Всей своей двухметровой тушей Бэф грохнулся на ближайший столик, подняв в кафе страшный грохот и звон. Не дожидаясь, пока он придёт в себя, Марти бросился к выходу из кафе. Растолкав остолбеневших от такой неожиданности дружков Бэфа, он выбежал на улицу.

Лоррейн вскочила со своего места и, схватив Джорджа за руку, восхищённо прошептала:

— Это Кэлвин Кляйн, парень моей мечты…

Марти изо всех сил бежал по улице, спасаясь от погони. Грохоча тяжёлыми ботинками, из кафе выскочил Бэф вместе со своими дружками. На противоположной стороне улицы Марти заметил двух мальчишек, которые катили перед собой узкие ящики на колёсиках.

Марти улыбнулся, увидев перед собой спасение.

— Эй, ребята, погодите!

Он подскочил к пацанам и, отодрав доску с колёсиками от ящика, превратил её в некое подобие скейта. Совсем другое дело! Марти вскочил на доску и, набирая скорость, помчался по тротуару.

— Смотри, он едет! — удивлённо пробормотал мальчишка, лишившийся ящика.

Увидев, что обидчик начинает уходить от преследования, Бэф и его дружки прибавили ходу. Когда они уже были готовы схватить Марти, тот сделал резкий поворот на месте и уцепился за задний бампер проезжавшего мимо автомобиля.

Упустив Марти, Бэф бросился к своей машине, припаркованной недалеко от кафе. Это был чёрный «Крайслер» с открытым верхом. Несколько человек, среди которых были и Джордж вместе с Лоррейн, выбежали из кафе и следили за тем, что происходит на улице. Проезжая мимо них за автомобилем, Марти ещё умудрился помахать рукой зрителям.

— Кто это? Кто это? — защебетали подружки Лоррейн.

— Это мой парень! — гордо воскликнула та. — Правда, он неотразим?

Чтобы не терять времени, Бэф рванул машину прямо через большой зелёный газон. Его дружки едва успели прыгнуть в автомобиль на ходу. Этот манёвр помог Бэфу быстро нагнать машину, уцепившись за которую по улице ехал Март. Буксировавший Макфлая автомобиль внезапно резко затормозил. Чтобы не попасть под колёса, Марти был вынужден объехать его и остановиться на проезжей части наедине с преследователями. Бэф прибавил газу, намереваясь подмять ненавистного коротышку.

Марти успел уцепиться за крышку капота машины Бэфа, который, не снижая скорости, мчался по улице. Вдруг из-за поворота на улицу выехал тяжелогружёный автомобиль, на кузове которого было написано: «А. Джонс. Перевозка навоза». Столкновение было неизбежно. У Марти оставался единственный выход, чтобы не попасть под колёса. Он вскочил на капот автомобиля Бэфа, который его толкал, пробежал по спинкам сидений, выскочил на крышку багажника и, дождавшись, когда из-под колёс показалась доска, проехавшая по инерции под автомобилем, прыгнул на неё и резко затормозил. А вот Бэф затормозил только тогда, когда уже было поздно. Его «крайслер» развернуло, и машина Бэфа столкнулась с грузовиком. От удара боковая стенка кузова открылась. Остро пахнущий биоорганический продукт хлынул в машину, заливая Бэфа и его дружков с головой.

Несомненно, такое зрелище не могло оставить зрителей равнодушными. Шумно аплодируя Марти, они собрались вокруг места происшествия. Едва прочистив рот, Бэф униженно простонал:

— Я ненавижу навоз!

Стекающая с макушки жижа заставила его умолкнуть.

Марти вернул ошеломлённому хозяину ящика доску на колёсиках:

— Спасибо, парень.

Окружавшие Лоррейн подружки наперебой дёргали её за платье:

— Кто он? Откуда он взялся?

Прищурив глаза, Лоррейн посмотрела на своего кумира и тихо ответила:

— Я не знаю. Но скоро выясню.

Марти вернулся в дом доктора Брауна, когда уже начало темнеть. Открыв дверь в лабораторию, Макфлай услышал испуганный голос:

— Они нашли меня! Я не знаю, как им это удалось, но они нашли меня! Боже мой!

Док, раскрыв рот, смотрел видеозапись, которую сделал в ту роковую ночь Марти. Браун не услышал, как появился Марти. Поэтому, заметив внезапно возникшую у телевизора юношескую фигуру, он вздрогнул.

— Док, это я, — тихо сказал Марти.

Браун выключил подключённую к телевизору видеокамеру и пробормотал:

— А, Марти, привет. Я не слышал, как ты вошёл. Потрясающая штука эта видеокамера.

Марти потоптался на месте,

— Послушайте, док, я не все рассказал вам про ту ночь.

Браун протестующе замахал рукой:

— Пожалуйста, ничего не говори мне! Человек не должен знать свою судьбу.

— Вы не понимаете… — попробовал возразить Марти.

Но доктор снова не дал ему договорить:

— Я понимаю! Но я хочу прожить свою жизнь, как ты хочешь прожить свою.

Марти вздохнул:

— Да, вы правы.

Доктор направился к столу, прикрытому простыней.

— Ладно, Марти, иди сюда. Я хочу показать тебе, что я придумал.

Он снял простыню, и Марти увидел пенопластовый макет главной площади города с расположенными на ней зданиями мэрии, школы, где состоится бал, и главной улицы.

— Извини, я пока сделал простой макет. У меня не было времени на большее.

— Ничего, док.

Браун взял указку и стал показывать на детали макета:

— Вот здесь, на верхушке мэрии, рядом с городскими часами, будет установлен большой металлический штырь, который нужен нам в качестве проводника. Мы соединяем его с кабелем, который проводим на другую сторону улицы. На крыше машины будет установлен большой металлический крюк. Кабель присоединяется к столбу, а крюк в машине — прямо к флуксуатору. В определённый момент ты начинаешь ехать по улице, достигаешь скорости в восемьдесят восемь миль в час. Ровно в десять ноль четыре ударит молния, по кабелю пойдёт ток. Именно тогда ты и должен будешь своим крюком дотронуться до кабеля. Необходимая мощность поступит в флуксуатор, и ты сможешь вернуться домой.

— А вы уверены, что всё получится? — недоверчиво спросил Марти.

— Можешь не сомневаться! — горячо воскликнул Браун. — Всё получится! Лучше займись своим отцом. Кстати, он пригласил её?

— Н-ну… почти, — опустив глаза, произнёс Марти.

— Как это «почти»? — буркнул Браун. — Что она сказала?

Внезапно за дверью раздался шум. Браун подкрался к замочной скважине и резко отшатнулся.

— Это твоя мать! — громко прошептал он. — Быстро закрывай машину и макет!

Марти поспешно накинул простыню на стол и зачехлил машину. Док осторожно открыл дверь и впустил Лоррейн. Та вошла в лабораторию, смущённо прижимая к груди книги.

— Привет, Марти, — сказала она, опустив глаза.

— Привет, Лоррейн. Как ты нашла меня? Она ещё ниже опустила глаза и пролепетала:

— Я следила за тобой.

— Э-э… — пробормотал Марти, пытаясь собраться с мыслями. Это мой доктор… то есть… мой дядя, доктор Браун.

— Здравствуйте, — смущённо улыбаясь, она кивнула доку головой.

— Здравствуйте, — так же, смущаясь, ответил Браун.

— Марти, может быть, тебе покажется, что я чересчур назойлива, — сказала она, медленно подбирая слова, — но… не хочешь ли ты пригласить меня в субботу на бал «Очарование у моря»?

Марти и доктор Браун обменялись красноречивыми взглядами.

— Ты… ты хочешь сказать, что тебя никто не пригласил? — недоуменно сказал Марти.

— Нет… то есть, ещё нет.

— А как же Джордж?

— Кто?

— Джордж Макфлай.

— Ах, он. Ну, Джордж Макфлай, конечно, симпатичный… но… но я считаю, что мужчина должен быть сильным, чтобы защитить себя и свою женщину…

Марти и док снова переглянулись.

— А что, ты не согласен? — спросила Лоррейн.

— Нет-нет, согласен, — торопливо пробормотал Марти.

Джордж вывешивал во дворе бельё, когда увидел у калитки Марти.

— Мне можно войти? — спросил Марти.

— Конечно.

Марти устроился рядом с Джорджем, на ящике с песком.

— Джордж, мне пришлось пригласить Лоррейн на бал вместо тебя. Но пойдёшь танцевать с ней ты. Ведь ты ей нравишься.

Джордж глупо пожал плечами:

— Не понимаю, как я могу танцевать с ней на балу, если с ней идёшь ты…

Марти скривился:

— Поверь мне, она хотела пойти с тобой, но не догадалась сказать тебе об этом. Вот почему мы должны показать ей, что ты, Джордж Макфлай, храбрец, что ты сможешь защитить её.

— Но я в жизни ни с кем не дрался.

— А тебе и не придётся драться! — горячо воскликнул Марти. — Па… па… пам-пам. Э-э… послушай. Ты спасёшь её. Я уже все придумал.

Спустя несколько минут Джордж широко улыбался.

— Я согласен.

— Вот и отлично. Итак, повторим. Где ты будешь в восемь пятьдесят пять?

— На балу.

— Правильно. А я где буду?

— Ты будешь с ней в автомобиле.

— Верно. А в десять часов она очень рассердится на меня.

— Она же не может на тебя сердиться. Марти снова поморщился.

— Джордж, приличные девушки всегда сердятся, когда их лапают руками.

— А ты что, действительно собираешься трогать её руками? — насторожённо спросил Джордж.

В его голосе Марти услыхал нотки ревности.

— Нет, не бойся. Это будет игра, как в театре. Короче говоря, в девять часов ты приходишь к машине и видишь, что мы там с ней боремся. Ты подходишь, открываешь дверцу и говоришь…

Он сделал паузу, предоставляя Джорджу возможность произнести свою партию в пьесе. Но Джордж молчал, занятый пристёгиванием к бельевой верёвке сырых трусов в крупный горошек.

— Ну же, говори, Джордж! — нетерпеливо произнёс Марти.

— Ах, да!

Джордж гордо выпрямился, надул грудь и выпалил:

— Ты — козёл! Убери свои грязные лапы! — он почесал лоб и добавил, на этот раз потише: — Чёрт побери…

Марти удовлетворённо кивнул головой.

— А мне обязательно нужно ругаться? — с сомнением спросил Джордж.

Марти вздохнул.

— Да, чёрт побери, — с нажимом сказал он, — ругаться нужно обязательно. Ты подходишь, бьёшь меняв живот — я падаю. И после этого вы с Лоррейн будете жить счастливо долгие годы.

Джордж уныло взглянул на Марти:

— Тебе проще. А я вот боюсь.

— Не бойся, — похлопал его по плечу Марти. — Нужно только поверить в себя. Знаешь, если очень захотеть, всё получится.

Весь субботний день на небе не было ни единого облачка. Марти до самого вечера возился в лаборатории, помогая доктору оборудовать машину времени дополнительным устройством для передачи электроэнергии во флуксуатор. Когда начало темнеть, Марти надел светло-серый костюм по последней моде, специально купленный для этого случая доктором Брауном. Машину времени они накрыли чехлом и прицепили на буксир к белому «шевроле» Брауна.

Автомобиль изобретателя остановился неподалёку от здания мэрии, когда часы наверху показывали семь пятьдесят пять. Браун вышел из машины и с сомнением посмотрел на свой длинный плащ.

— Сегодня в Калифорнии была ясная погода, — послышался голос диктора во включённом в машине радиоприёмнике. — Завтра ожидается небольшая облачность и незначительное понижение температуры…

— Марти, ты уверен, что сегодня будет гроза? — критически осмотрев усыпанный звёздами вечерний небосклон, спросил доктор.

Марти улыбнулся:

— Даже у нас, в будущем, прогнозы погоды почти никогда не бывают правильными.

Док снял плащ и положил его на накрытую чехлом машину времени.

— Когда ты вернёшься к себе, — неожиданно расчувствовавшись, произнёс доктор, — мне будет очень не хватать тебя, Марти.

Он запустил руки в свою растрёпанную шевелюру и потрясённо произнёс:

— Господи, я доживу до 1985 года! У меня получится вот это — машина времени, на которой я смогу путешествовать! И ждать тридцать лет, чтобы обсудить с тобой то, что происходило в эти несколько последних дней…

Марти почувствовал, как у него на глаза наворачиваются слёзы.

— Мне тоже будет очень не хватать вас, — прикусив губу, сказал он. — Док, так насчёт будущего…

— Нет, Марти! — Браун замотал головой. — Мы же с тобой договорились! Очень опасно знать что-нибудь относительно своего будущего. Даже если ты сообщаешь информацию с добрыми намерениями, всё равно это может ударить по тебе рикошетом. Я сам должен пережить все.

Марти решил действовать по-другому. Пока доктор возился с кабелем и контактами, Макфлай отправился в кафе «У Лу» и на фирменном бланке заведения написал письмо.

«Дорогой доктор Браун!

В ту ночь, когда я улечу в прошлое, вас постараются убить террористы. Прошу вас принять все необходимые меры предосторожности.

Ваш друг Марти».

Он заклеил конверт и надписал сверху: «Не открывать до 1985 года».

Доктор возился у фонарного столба, бормоча ругательства по поводу того, что из-за вечной рассеянности он забыл дома гаечный ключ и теперь вынужден заворачивать гайки контактов руками.

— Добрый вечер, доктор! — раздался голос сзади. Обернувшись, Браун увидел полисмена.

— Что это вы делаете с проводом? — поинтересовался полицейский.

Доктор махнул рукой, постаравшись сказать как можно безразличнее:

— Так, провожу небольшой метеорологический эксперимент.

Полицейский, не удовлетворив своего любопытства, стал ходить кругами возле накрытого чехлом автомобиля.

— А это что у вас? — он сунул руку под чехол.

— Не трогайте, не трогайте! — истошно завопил Браун. — Это весьма дорогие инструменты!

Блюститель порядка с подозрением убрал руку.

— А разрешение у вас есть? — не унимался он.

— О, боже! — застонал док. — Конечно.

Он начал делать вид, что ищет разрешение, хлопая себя по карманам.

Когда Марти вышел из кафе, доктор все ещё разбирался с полицейским. Воспользовавшись этим, Макфлай сунул письмо в карман плаща дока, который лежал на машине.

Бал начался с выступления группы «Мартин Берри и Старлайтерс». Одетые в строгие сиреневые костюмы с бабочками чернокожие музыканты исполняли медленный джайв. Несколько десятков пар, заполнивших площадку для танцев, кружились под сладкие звуки саксофона. Джордж, одетый в белый костюм, в одиночестве жевал сладкие палочки, которыми был полон шведский стол в углу зала. Часы на стене показывали половину девятого.

Марти ехал за Лоррейн на белом «шевроле» Брауна. В половине девятого они подъехали к школе и остановились на стоянке. Марти выключил мотор и взглянулна часы.

— Может быть, посидим немного в машине? — спросил он. — Ты не против?

Лоррейн поправила пышную накидку на красивом розовом платье и улыбнулась.

— Конечно, посидим! — с энтузиазмом ответила она, придвигаясь поближе к Марти. — Я люблю бывать с парнями в машинах. Мне ведь уже почти восемнадцать лет. Ты думаешь, что ты первый, с кем я сижу в машине?

Марти поёжился.

— Что? — удивлённо спросил он, глядя на непорочную, как ему казалось, девушку.

— Что-нибудь не так? Почему ты так нервничаешь? — с недоумением промолвила она.

— Нет, всё в порядке, — поспешил Марти с ответом.

Пытаясь создать в машине непринуждённую обстановку, он отвернулся и стал изучать окрестности. В этот момент Лоррейн хитро огляделась по сторонам и достала из-под накидки маленькую плоскую бутылочку с тёмной жидкостью. Пока Марти был занят созерцанием школьного крыльца, по которому поминутно шныряли расфуфыренные девчонки, Лоррейн открыла пробку и сделала большой глоток.

— Ух! — пробормотала она, сморщившись от крепкого виски.

Марти повернулся и вытаращенными глазами посмотрел на девушку.

— Лоррейн, что ты делаешь?

Он выхватил бутылку из её рук. Лоррейн, мгновенно опьянев, засмеялась.

— Я видела, как это делают девушки постарше.

— Не нужно тебе пить! — возмущённо произнёс Марти.

— Почему?

Марти вспомнил про глубокую увлечённость своей матери спиртным в 1985 году.

— Потому что… потому что… потом ты можешь пожалеть об этом, — нравоучительно сказал он..

— Подумаешь, — улыбаясь, сказала она, — ведь все пьют. Не будь занудой.

Марти машинально поднёс бутылку ко рту и сделал пару небольших глотков, пытаясь прийти в себя после увиденного. Но его потрясения на этом не закончились. Лоррейн достала из ридикюля сигарету, коробок и, неумело чиркая спичкой, стала прикуривать. Марти едване поперхнулся, увидев, как она пускает дым из ноздрей.

— Ты что, ещё и куришь? — хлопая глазами, выдавил он.

Лоррейн скривилась:

— Марти, ты говоришь прямо как моя мама.

Когда закончилась очередная композиция, солист группы подошёл к микрофону и объявил:

— Сейчас будет небольшой перерыв, но мы скоро вернёмся. Так что далеко не уходите.

Джордж направился к столу и принялся уплетать шоколадное мороженое. Часы над его головой показывали 8:55.

Марти застонал, когда Лоррейн смело сбросила накидку, обнажив плечи и продемонстрировав весьма смелый покрой платья. Когда она снова стала придвигаться к нему, Марти нервно заёрзал и прижался к дверце автомобиля.

— Что с тобой, Марти? — непонимающе выпрямилась она.

— Лоррейн… э-э… у тебя бывало когда-нибудь так, — сбивчиво произнёс он, — что ты понимаешь, как нужно себя вести, но, когда наступает нужный момент, поступаешь по-другому?

Она сладостно улыбнулась.

— Ты имеешь в виду первое свидание и что на нём нужно делать?

— Ага, — кивнул Марти.

— Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать. И знаешь, что я делаю в таких случаях?

— Что?

— Я ни о чём не думаю.

Она зажмурила глаза и бросилась с объятиями на Марти. Он в ужасе отшатнулся, но губы Лоррейн впились в его губы с настоящей девичьей страстностью. Марти едва удержался, чтобы не оттолкнуть от себя девушку. На поцелуй он не ответил.

Спустя несколько мгновений Лоррейн почувствовала его холодность и медленно отодвинулась.

— Это все неправильно, — с обидой в голосе сказала она. — Я не знаю, в чём дело, но, когда я тебя целую, я как будто целую брата. Наверное, я говорю глупости?

— Совсем нет, — поспешил её успокоить Марти. «Интересно, что было бы, если бы я сказал ей, когоона целует?» — подумал Марти. Невдалеке от машины показались какие-то фигуры.

— Кто-то идёт, — испуганно сказала Лоррейн.

В это мгновение дверца автомобиля столь неожиданно открылась, что Марти едва не выпал на землю. Это был Бэф с дружками. Они уже здорово набрались и явно искали приключений.

— Вылезай! — заорал Бэф.

Он выдернул Марти за шиворот и поставил перед собой.

— Мне пришлось триста баксов за ремонт выложить, — прорычал он, дыша в лицо Марти перегаром.

Его дружки передавали из рук в руки наполовину пустую бутылку виски.

— Я эти деньги сейчас у тебя из задницы вытрясу, сукин сын, — Бэф продолжал трясти Марти, как беспомощного птенчика.

— Отпусти его, Бэф! — закричала, высовываясь из машины, Лоррейн. — Ты же пьян!

Бэф удивлённо поднял брови, поворачиваясь к девушке.

— Посмотрите-ка, кто у нас тут, — с издёвкой сказал он.

Лоррейн испуганно отшатнулась назад.

— Подержите-ка его.

Бэф швырнул Марти своим дружкам, а сам полез в машину.

— Оставь её в покое, ублюдок! — заорал Марти, тщетно пытаясь вырваться.

— Иди ко мне, — хищно улыбаясь, Бэф протянул руки к девушке.

Его первая попытка обнять девушку была безуспешной. Лоррейн стала кричать и отбиваться.

— Отпусти её, Бэф! — снова закричал Марти.

— Уберите его куда-нибудь! — рявкнул Тоннен. — Я сейчас приду. Валите отсюда, нечего подглядывать!

Марти получил сильный удар в живот и на мгновение потерял сознание. Его потащили в сторону школы. У крыльца стоял большой чёрный лимузин с открытым багажником. Недолго думая, дружки Бэфа сунули туда Марти и захлопнули крышку багажника.

— Лежи там!

В этот момент с заднего сиденья автомобиля выглянул один из музыкантов.

— Эй! — крикнул он. — Что это вы делаете с моей машиной?

Тот из дружков Бэфа, что был повыше ростом, грубо крикнул:

— А ты молчи, лабух!

В следующее мгновение раскрылись все двери автомобиля, из которых повалил синеватый дым. Из машины вышли пятеро высоких широкоплечих парней в сиреневых костюмах — музыканты из группы Мартина Берри. В сравнении с ними дружки Бэфа казались пигмеями.

— Кого ты обозвал лабухом? — грозно спросил саксофонист, поднимая здоровенный боксёрский кулак.

Кампания Бэфа мгновенно протрезвела. Оценив соотношение сил, самый трусливый из них залепетал:

— Эй, эй, ребята, не надо! Мы понимаем, что вы там накурились чего-то…

— Ну-ка, убирайтесь отсюда! — рявкнул саксофонист.

Спустя мгновение возле машины музыкантов никого не было. Но кто-то стучал в крышку багажника и кричал:

— Выпустите меня отсюда!

Музыканты сгрудились вокруг запертого багажника автомобиля. Мартин Берри обратился к саксофонисту:

— Джонни, а где ключи от багажника?

— Они здесь, внутри, — послышался голос Марти Макфлая.

— О, чёрт!

Джордж безмятежно ел мороженое, когда часы над его головой пробили девять. Едва не подавившись куском мороженного, он швырнул недоеденную часть в урну и выбежал на улицу. Там, где они договорились с Марти, стоял белый «шевроле». Внутри шла какая-то борьба, потому что машина раскачивалась из стороны в сторону.

Джордж поправил бабочку, стряхнул пылинку со смокинга и уверенным шагом направился к машине. Решительно распахнув дверь, он грозно произнёс:

— Эй ты! Убери свои грязные лапы…

Джордж осёкся на полуслове, когда увидел, как из машины высовывается Бэф. Его лицо вспотело, глаза полыхали от ярости.

— Ты, наверное, ошибся машиной, — угрожающе произнёс он. — Убирайся отсюда, Макфлай!

Джордж, потеряв дар речи, топтался на месте, когда из-за спины Бэфа раздался крик Лоррейн:

— Джордж, спаси меня! Пожалуйста!

Бэф прижал её рукой к спинке сиденья и снова повернулся к Джорджу.

— Повернись и уйди отсюда, Макфлай, — дрожащим от злобы голосом произнёс Бэф. — Ты что, не слышал? Закрой дверцу и мотай* отсюда!

Но Джордж не уходил.

— Нет, Бэф, — с неожиданной твёрдостью ответил он, — оставь её в покое.

Бэф поднялся и вышел из машины.

— Ну, ладно, Макфлай. Ты сам напросился. Я тебе сейчас покажу.

Он стал закатывать рукава куртки. Когда Джордж попытался ударить его, Бэф с лёгкостью парировал его удар и, схватив Джорджа за запястье, стал выворачивать ему руку. Хватая губами воздух, Джордж не мог издать ни единого звука.

— Прекрати, Бэф! — закричала Лоррейн, высунувшись из машины. — Ты сломаешь ему руку!

Найденной в машине отвёрткой Мартин Берри ковырялся в замке багажника, пытаясь открыть его. Внезапнозамок подался вперёд, и, не успев убрать руку, Мартин поранил ладонь.

— Черт! Я пропорол ладонь!

Багажник открылся и оттуда выбрался Марти.

— Спасибо! — крикнул он. — Большое спасибо! Он бросился бежать к стоянке, где решалась егосудьба.

— Бэф, ты сломаешь ему руку! Отпусти его! Лоррейн выбралась из машины, пытаясь помешать

Бэфу. Но он грубо толкнул девушку, которая упала возле машины. Тоннен отпустил руку Джорджа и громко рассмеялся. Это было его ошибкой. Глаза Джорджа загорелись, кулак стал медленно сжиматься. Он выпрямился, медленно занёс руку для удара и врезал Бэфу по скуле. Удар был столь силён и неожиданен, что Бэф рухнул как подкошенный.

Помощь Марти уже не потребовалась. Он подбежал к месту столкновения и, поражённый, остановился. Джордж возбуждённо смеялся, потирая ушибленную при ударе руку. Спустя мгновение он наклонился над девушкой:

— Ты в порядке, Лоррейн?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и улыбнулась. Джордж помог ей подняться и увёл в школу. К месту происшествия стали сбегаться зеваки.

— Кто это такой? — спросила какая-то девушка, провожая взглядом удаляющуюся пару.

Марти удовлетворённо улыбнулся.

— Это Джордж Макфлай, — с гордостью сказал он.

Выбравшись из окружившей Бэфа толпы, Марти вытащил фотографию… и глазам своим не поверил. Дэвид, полностью исчез со снимка, а Синтия осталась на нём только наполовину. Что-то было не так. История пока что не восстановилась. Нельзя было терять ни секунды. Марти поспешно сунул фотографию в карман пиджака и бросился в школу.

Док уже заканчивал приготовления, когда над городом поднялся ветер. Зашумели последней листвой деревья, где-то вдалеке послышался глухой раскат грома.

— Гроза… — обрадованно прошептал Браун, поднимая взгляд в небо.

Часы на городской мэрии показывали половину десятого.

Музыканты из группы Мартина Берри собрались у своей машины. Марти подбежал к ним и стал нетерпеливо толкать в бок саксофониста:

— Ребята, вам пора снова играть!

Джонни удручённо показал на руку Мартина. Сквозь бинт на перевязанной ладони сочилась кровь.

— Посмотри на руку Мартина. Он не сможет больше играть на сегодняшнем вечере.

Марти почувствовал, как его прошибает холодный пот.

— Нет, ты должен выступать! — возбуждённо произнёс он. — Там пара ребят впервые встретились. Они должны потанцевать! Если они не потанцуют, они не поцелуются. Если они не поцелуются, они не влюбятся друг в друга…

— Танцев не будет, — мрачно сказал саксофонист. — На гитаре играть некому.

— Почему же некому? — запальчиво воскликнул Марти. — А я?

Джайв и сладкие баллады оказались вполне по плечу Марти Макфлаю. Музыканты из группы Мартина Берри удивлённо переглядывались друг с другом, когда Марти уверенно вступал с гитарной партией.

Когда закончился быстрый танец, Марти, из-за непредвиденного ранения ставший вокалистом, сказал в микрофон:

— А сейчас будет песня для всех влюблённых. Пары стали медленно двигаться в танце под звукибаллады «Море любви». Марти, вытянув шею, посмотрел в зал. Джордж и Лоррейн танцевали вместе, но … на почтительном расстоянии друг от друга. Лёд ещене тронулся. Джордж пока не преодолел своей скованности и, несмотря на благоприятный настрой с противоположной стороны, не решался сделать первый шаг. Марти с тревогой посмотрел на фотографию, которую он сунул между колков. Синтия полностью исчезла со снимка. Осталось изображение одного Марти.

— Джордж, ты не поцелуешь меня? — смущённо спросила Лоррейн.

Он снова замялся:

— Я не знаю…

Пока он размышлял, какой-то более смелый парень оттолкнул Джорджа в сторону и стал уводить в танце Лоррейн. Марти почувствовал, как его руки немеют. Все тело отказалось повиноваться.

Встревоженные тем, что умолкла гитара, музыканты стали озабоченно переглядываться. Марти скрутила судорога. Он едва не упал, из последних сил стараясь посмотреть в зал. Джордж по-прежнему стоял в растерянности посреди танцующих пар, а его девушку уводил другой.

— Парень, что с тобой? — наклонившись над Марти, спросил саксофонист.

— Я не могу играть, — скрючившись от боли, прохрипел Макфлай.

Его изображение почти целиком исчезло со снимка, рукипрямо на глазах стали растворяться в воздухе. Ещё мгновение и…

— Джордж! — едва не плача, воскликнула Лоррейн. Джордж вдруг решительно поднял голову, подошёл ксвоей избраннице и оттолкнул нахала.

— Прошу прощения, — твёрдо сказал он. — Эта девушка танцует со мной.

В следующую секунду Марти почувствовал, что боль исчезла. Губы Джорджа и Лоррейн слились в поцелуе!

На снимке появились и Дэвид, и Синтия, и Марти. Когда баллада закончилась, всё было в порядке. Джордж и Лоррейн влюблённо смотрели друг на друга. История направилась в нужное русло.

Публика аплодисментами поблагодарила музыкантов. Мартин Берри восхищённо посмотрел на Марти.

— Неплохо, парень, совсем неплохо. Поиграй ещё.

Марти покачал головой:

— Нет, мне уже пора.

— Ну, разочек?

Публика стала аплодисментами требовать от Марти сыграть. Смущённо потеребив струны, он согласно кивнул.

— Ладно. Сейчас сыграем одну старую мелодию, — сказал он. Затем, вспомнив, где находится, он поправился. — Ну, она старая там, где я живу… Короче, ритм-секция берет блюзовую основу, только в четыре раза быстрее. Главное — держите ритм.

Он стал играть рок-н-ролл Чака Берри «Джонни Би Гуд». Публика начала радостно подпрыгивать и вертеться в новом быстром танце. Особенно хорошо получалось у Джорджа Макфлая. Танцевавшие рядом с ним ребята с удивлением смотрели на то, как он и его партнёрша выписывали ногами кренделя.

— Джордж, мы и не знали, что ты так классно танцуешь. Приходи к нам в гости на следующей неделе!

Поражённый невиданным доселе стилем игры на гитаре, Мартин Берри выскочил на сцену и побежал к стоявшему на столике телефону. Набрав номер, он закричал в трубку:

— Эй, Чак! Ты меня слышишь? Чак! Это я, твой брат Мартин! Помнишь, ты говорил мне насчёт того, что тебе никак не удаётся найти новое звучание для гитары? Так вот, послушай это!

Он вытянул трубку в зал, где Марти отчаянно пилил по струнам, используя весь свой технический арсенал. Вначале он пошёл по сцене гусиным шагом Чака Берри, потом стал со всего размаха бить по струнам, подпрыгивая, как Пит Тауншенд. Следующим на очереди был Джимми Хендрикс. Марти заложил гитару за спину и стал играть, не глядя на струны; потом упал на пол и, дёргаясь и извиваясь, прополз по сцене. В завершение своего небольшого гитарного урока он пробарабанил по струнам, как Эдди Ван Хайлен, и пнул ногой в колонку, стоявшую в углу сцены. В экстазе Марти не заметил, что все перестали танцевать, а сопровождавшая музыку ритм-секция давно умолкла. Музыканты с разинутыми ртами смотрели на бенефис Марти Макфлая.

Взяв последнюю высокую ноту, Марти внезапно услышал тишину. Посмотрев в зал, он увидел несколько десятков обращённых на него глаз. Посреди толпы стоял блюститель порядка школы Хилл-Вэлли мистер Стрикленд, в ужасе зажав руками уши.

Марти перевёл дух и снял гитару.

— Я смотрю, ребята, вы ещё не готовы к такой музыке, — сказал он в микрофон, обращаясь к притихшей публике. — Но вашим детям она очень понравится.

Он вернул гитару Мартину Берри и ушёл со сцены. Спустившись к выходу, Марти увидел Лоррейн. Она смущённо опустила глаза и взяла за руку подошедшего к ней Джорджа. Марти остановился рядом с ними.

— Это была очень интересная музыка, — странно улыбнулась девушка.

— Да, — тяжело вздохнул Марти.

— Ты не возражаешь, если Джордж проводит меня домой? — потупившись спросила она.

— Прекрасно! — закричал Марти, растянув рот в улыбке. — Ребята, вы мне очень нравитесь!

— Ты нам тоже.

Марти протянул руку Джорджу:

— Мне пора. Наше знакомство было очень… познавательным.

— Мы ещё встретимся? — спросила Лоррейн.

— Я вам это гарантирую.

— Спасибо за советы, Марти, — сказал Джордж. — Я никогда их не забуду.

— Ладно, Джордж, пока. Удачи вам, ребята.

Он направился к выходу, но затем остановился у двери и повернулся.

— Да, и вот ещё что, ребята. Когда у вас будут дети, и младший из них подожжёт ковёр в гостиной, вы его сильно не ругайте. Ему тогда будет восемь.

— Хорошо, — засмеялся Джордж.

Когда за Марти закрылась дверь, Лоррейн задумчиво произнесла:

— Марти… Хорошее имя…

Когда стрелки на городских часах показывали безпяти минут десять, Браун начал выходить из себя. До удара молнии оставалось лишь девять минут, а Марти все ещё не было.

— Черт, где же он? — нервно поглядывая на часы, сказал Браун. — Черт! Черт!

Наконец, на полутёмной улице показался белый «шевроле». Автомобиль остановился в метре от Брауна. Из кабины выбрался одетый в джинсы и стёганую куртку Марти Макфлай.

— Ты где был, чёрт возьми? — воскликнул доктор.

— Мне же надо было переодеться. Я ведь не мог возвратиться в будущее в чужом костюме.

— Ладно, снимай чехол с машины времени. У тебя всё в порядке?

— Да, с отцом все отлично. Но, док, на фотографии совсем другие люди! Я их в первый раз вижу!

— Что?

В подтверждение своих слов Марти достал снимок и сунул его изобретателю. Браун несколько мгновений недоуменно смотрел на фотографию, потом отдал её Марти.

— Говоришь, в первый раз видишь? Ну ладно, всё будет в порядке. Главное — вернуться в своё время.

Он поднял дверцу машины времени и включил временную цепь. На нижнем индикаторе — «Предыдущий пункт назначения во времени» — стояла дата 26 октября 1985 года. Доктор ткнул пальцем в эти цифры.

— Марти, ты прибыл из этого времени? Тот кивнул.

— Хорошо, — продолжал Браун. — Мы вернём тебя туда же, в ту же самую минуту. Ты даже не заметишь, что уезжал.

На верхнем индикаторе — «Пункт назначения во времени» — доктор набрал те же цифры, что были и на нижнем. Даже время — 1 час 30 минут — он оставил прежним. После этого Браун выбрался из машины и показал на дорогу.

— Вот там — отсюда даже не видно — я провёл мелом белую линию. Ты будешь стартовать оттуда. Расстояние я рассчитал. Учитывая приземистость машины, ты должен стартовать… — он вытащил из карманабудильник и посмотрел на стрелки, — … ровно через семь минут и двадцать две секунды, чтобы вовремя коснуться провода. Поедешь, когда зазвонит этот будильник.

— Хорошо.

Док поставил часы на приборную панель рядом с рулевым колесом. Оглядевшись по сторонам, он потёр руки о полы плаща.

— Ну, кажется, все. Марти кивнул:

— Спасибо, док.

Он бросился на шею доку. Не привыкший к подобным проявлениям чувств наследник Эдисона неловко обнял парня и похлопал его по спине.

— Спасибо тебе, Марти. Увидимся через тридцать лет.

— Надеюсь, — со слезами на глазах произнёс тот.

— Ладно, только не волнуйся. Как только на скорости в восемьдесят восемь миль в час ты дотронешься крючком до провода, молния ударит в башню и всё будет в порядке. Садись.

Марти уселся в машину. Браун сунул руки в карманы плаща и с недоумением вытащил какой-то конверт.

— Открыть в 1985 году, — прочитал он вслух надпись на конверте.

Марти смущённо опустил глаза.

— Что это? — спросил док

— Узнаете через тридцать лет. Браун схватился за голову.

— Это информация о будущем? — завопил он. — Да?

— Подождите, док…

Марти ещё ничего не успел сказать, как Браун стал рвать письмо вместе с конвертом.

— Я же предупреждал тебя о том, какие могут быть последствия! Ты знаешь об этом!

— Док, надо рискнуть! — попытался убедить его Марти. — От этого зависит ваша жизнь!

— Нет! Я не могу брать на себя такую ответственность!

У Марти не оставалось иного выхода.

— В таком случае, док, я все вам прямо расскажу! Но ему не повезло. Над городом прокатился резкийраскат грома. Порывом ветра с крыши здания мэрии сорвало контактный провод, который упал на ступеньки здания.

— О, чёрт! — воскликнули оба в один голос. Сейчас было не до разговоров. Доктор сунул обрывкиписьма в карман плаща и полез в багажник своего «шевроле». Достав оттуда моток верёвки, он закричал, стараясь перекрыть шум ветра:

— Я полезу наверх, на крышу, и спущу тебе верёвку. Ты привяжешь к ней провод.

— Хорошо.

Браун бросился бежать к зданию мэрии. Ветер всё усиливался, раскаты грома сотрясали город. Когда док добрался до крыши, часы показывали 9:55.

— Марти, держи!

Макфлай привязал конец сброшенной верёвки к кабелю и метнул рукой стоявшему на краю крыши Брауну.

— Готово!

Пока доктор поднимал верёвку, Марти крикнул:

— Док! Я должен рассказать вам про будущее! Браун приставил руку к уху:

— Я ничего не слышу! Что ты сказал?

— В ту ночь, когда я улечу в прошлое, вас…

Он не успел закончить фразу, как городские часы, рядом с которыми стоял на крыше здания мэрии доктор Браун, стали отбивать десять часов вечера. От неожиданности док потерял равновесие и едва не упал вниз. С трудом удержавшись на карнизе крыши, Браун стал отчаянно махать рукой.

— Марти, иди в машину!

Но Макфлай был преисполнен желания предупредить Брауна о будущем. Лишь напоминание о том, что до удара молнии осталось четыре минуты, заставило его отказаться от этой мысли. С сожалением посмотрев на балансировавшего у края крыши с кабелем в руках Брауна, Марти побежал к машине времени.

Он уселся за руль и в отчаянии хлопнул рукой по приборной доске. Но время заставляло торопиться. Mapти завёл мотор и направил машину к тому месту на улице, где доктор провёл жирную белую полосу.

Цепляясь за карниз, доктор пробирался к установленному над городскими часами металлическому штырю. Когда минутная стрелка на часах переместилась на одно деление вперёд, невероятно сильный порыв ветра сшиб Брауна с ног. Падая, он успел в последнее мгновение ухватиться за стрелки часов. Кабель, который он выронил из рук при падении, зацепился за брючину.

Марти развернулся у белой линии и притормозил в ожидании момента, когда прозвонит установленный на приборной доске будильник.

— Черт! — простонал Марти, вспомнив о том, что так и не успел предупредить доктора о будущем. — Зачем вы разорвали письмо, док? У меня же совершенно нет времени!

Взгляд его упал на верхний индикатор временной цепи. И тут Марти осенило!

— Секундочку… — пробормотал он. — о чём я говорю? Это же машина времени! Я вернусь немного раньше и предупрежу его. Пятнадцать минут вполне хватит!

Вместо указанного на индикаторе времени — 1 часа 39 минут — он набрал 1 час 24 минуты. Настроение у парнишки сразу улучшилось.

— Прекрасно! Временная цепь включена, флуксуатор флуксуирует. Все отлично!

В порыве радости он стукнул рукой по рулевому колесу. Спустя мгновение Марти понял, что этого делать не следовало: приборная доска и индикаторы временной цепи погасли. Машина заглохла.

— Нет… — в ужасе пробормотал он. — Нет! Марти стал лихорадочно крутить ключ в замке зажигания, пытаясь пробудить машину к жизни.

— Ну же! Заводись!

Пытаясь дотянуться до зацепившегося за брючинуконца кабеля, Браун отпустил одну руку и стал акробатически изгибаться. Ему повезло — когда кабель уже готов был упасть на землю, доктор схватил его рукой и выбрался наверх.

— Уф! — он перевёл дух и вытер рукавом плаща взмокший лоб.

Марти все ещё дёргал ключом в замке зажигания, когда стоявший на приборной доске будильник резко зазвонил. Марти обмер. Наступило назначенное для старта время, а машина времени с заглохшим двигателем неподвижно стояла у белой линии.

— Ну, пожалуйста, заводись! — взмолился Марти, продолжая безуспешные попытки запустить двигатель. — Давай же!

Будильник продолжал трезвонить над ухом, напоминая об ускользающих секундах. Прекратив дёргать ключ, Марти в отчаянии ударил головой в рулевую колонку. Машина ожила! Бормоча ругательства в адрес изобретателя этой чёртовой штуковины, Марти переключил скорость и рванулся с места. Набирая скорость, автомобиль пронёсся по мостовой.

Подобравшись к металлическому штырю над городскими часами, док попробовал подключить к нему разъединившийся кабель. Но тут перед ним встало ещё одно непреодолимое препятствие — порывом ветра сломало толстый сук на стоявшем внизу вязе. Сук упал на асфальт и придавил натянутый кабель. Для того, чтобы соединить контакты на кабеле и металлическом штыре, не хватало нескольких сантиметров. Док дёрнул за кабель, пытаясь освободить его. Когда провод подался вперёд, Браун облегчённо вздохнул и подсоединил его к штырю. Однако он тут же понял, что беда не приходит одна. Из-за того, что кабель запутался в ветках сломанного сука, отсоединился контакт у фонарного столба. Натянутый над улицей провод оказался обесточенным. От увиденного на голове Брауна дыбом поднялись волосы.

— А-а-а! — в ужасе завопил он, хватаясь за голову. Минутная стрелка на часах передвинулась ещё наодно деление вперёд, показывая 10. 03. Оставались считанные мгновения до удара молнии, машина времени уже неслась, набирая скорость до 88 миль в час, а кабель все ещё валялся на земле, придавленный сломанным суком.

Времени на раздумья не оставалось. Док набросил на провод верёвку и, уцепившись неё, словно Тарзан, моментально спустился на землю. Отшвырнув в сторону злосчастный сук, он схватил конец кабеля и бросился к фонарному столбу.

Минутная стрелка городских часов передвинулась на четвёртое деление. Небо над городом расколола тонкая голубая лента. Молния ударила в металлический штырь на крыше здания мэрии и огромной силы ток по кабелю рванулся вниз. Док едва успел подсоединить контакты, как мощный электрический импульс пронёсся по кабелю, высекая снопы искр.

Прикреплённым к флуктуатору металлическим крюком машины времени, разогнавшаяся до восьмидесяти восьми миль в час, коснулась натянутого над мостовой проводника. На глазах у потрясённого доктора Брауна, который стоял у фонарного столба с разинутым ртом, автомобиль охватило яркое голубое свечение и… машина исчезла. На мостовой остались лишь два огненных следа…

Разыгравшаяся над городом гроза внезапно утихла. Волосы, стоявшие дыбом на голове доктора Брауна, потрескивали от огромный дозы статического электричества. Безумно сверкая глазами, доктор громко захохотал и стал приплясывать на опустевшей мостовой, пытаясь исполнить некое подобие джиги.

— О-хо-хо-хо-хо! — кричал он, размахивая руками.

Часы на здании мэрии остановились на четырёх минутах одиннадцатого. В сгустившихся сумерках на прояснившемся небе показались яркие звезды…

В ночной тьме над зданием мэрии пролетел патрульный полицейский вертолёт. Мощным лучом прожектораон осветил скамейки в небольшом парке на городской площади. Одна из скамеек была занята завернувшимся в кучу старых газет человеком в тряпьё, с полупустой бутылкой дешёвого виски в руках. Это был один из немногочисленных городских нищих по прозвищу Крыса. Полиция не трогала его, зная стойкую приверженность Крысы к бродячему образу жизни.

Недовольный шумом вертолёта, который помешал ему наслаждаться свободой и спиртным, Крыса поднялся со скамейки и пригрозил полицейским костлявым кулаком.

Однако спустя мгновение ещё более яркий свет на мостовой совершенно ослепил его. В ярком голубом ореоле пламени на дороге возник мчащийся с умопомрачительной скоростью автомобиль. Оставив за собой два огненных следа, машина резко затормозила в метре от стены дома, в который упиралась улица. Протерев глаза грязной дырявой перчаткой, Крыса изумлённо уставился на содержимое бутылки, которую мужественно прижал к груди. Решив, что все зло заключалось в вине, Крыса напуганно втянул голову в плечи и покрутил пальцем у виска.

— Сумасшедший пьяница… — пробормотал он и вернулся назад, к служившей ему пристанищем скамейке.

Марти едва успел нажать на тормоза, увидев словно из-под земли выросшую перед ним стену дома, в который упёрлась дорога. Когда машина остановилась, он шагнул на мостовую и подозрительно огляделся по сторонам. Судя по всему, доктору Брауну удалось вернуть его в 1985 год. Дома и вывески были хорошо знакомы Марти. Он не удержался и подпрыгнул на месте с криками:

— Отлично! Гениально!

Электронные часы над магазином по продаже автомобилей показывали двадцать четыре минуты второго. Марти потёр руки:

— У меня ещё есть время предупредить дока! Однако радость его угасла, когда он увидел, чтомашина заглохла.

— О нет! Неужели снова?

Все попытки завести автомобиль не увенчались успехом. Мало этого — спустя несколько минут мимо Марти пронёсся синий микроавтобус, в котором сидели двое мужчин. На обоих были арабские бурнусы.

Сердце у Марти похолодело.

— Это же ливийцы… — пробормотал он.

Бросив уже бесполезную машину времени, Марти побежал к стоянке у супермаркета «Твин Пайнз». К тому времени, когда он добежал до стоянки, всё было кончено. Хватая ртом воздух от быстрого бега, Марти с расстояния в несколько десятков метров увидел, как микроавтобус с террористами остановился перед доктором Брауном и человек с автоматом прошил его очередью.

Спустя мгновение Марти услышал истошный крик и… увидел себя самого. Одетый в яркий комбинезон, с видеокамерой в руках тот Марти рванулся к машине и сел в кабину. Автомобиль, преследуемый террористами, стал набирать скорость.

Опешив, Марти остановился посреди дороги. Не сводя глаз, он следил за тем, как машина времени прямо на его глазах исчезает в прошлом. Гнавшиеся за ней ливийцы не успели затормозить, когда Марти исчез, и на полном ходу врезались в фирменный ларёк «Кодак». Микроавтобус перевернулся и, проехав юзом несколько метров, остановился на углу стоянки.

Тело дока, одетого в противорадиационный комбинезон, выделялось на чёрном асфальте. Справившись с шоком от увиденного, Марти бросился к Брауну, без движения лежавшему возле фургона. Добежав до него, Марти обессиленно опустился на асфальт и заплакал.

— Док…

Внезапно Браун заморгал и уселся на асфальт. Марти с ужасом смотрел на ошалело мотающего головой изобретателя.

— Вы ж-живы? — едва вымолвил Макфлай. Вместо ответа доктор расстегнул на себе комбинезон, под которым Марти увидел расплющенные о стальную пластину пули.

— Пуленепробиваемый жилет? — изумлённо пробормотал Марти. — Но… но откуда вы узнали? Я же не успел вам сказать…

Док широко улыбнулся и порылся во внутреннем кармане. Марти увидел, как Браун протягивает ему склеенное прозрачной липкой лентой из мелких кусочков письмо с надписью в углу: «Кафе „У Лу“». Парнишка сразу же узнал свой почерк. «Дорогой доктор Браун! В ту ночь, когда я улечу в прошлое… »

Марти удивлённо поднял глаза.

— А как же то, что вы говорили? Вы помните свои слова о том, что нельзя вмешиваться в будущее? О том, что нельзя разрывать пространственно-временной континуум?

Док хитро улыбнулся и произнёс:

— Я подумал — да ну его к чёрту!

Машина Брауна остановилась перед домом Марти Макфлая, когда часы показывали уже начало третьего ночи. Марти вышел из автомобиля.

— Ладно, док. Куда вы теперь отправляетесь? Браун хитро прищурился:

— В будущее; на тридцать лет. Мне очень понравилась эта цифра.

Марти нерешительно потоптался на месте.

— Мне будет уже сорок семь. Когда будете там… ну, в будущем… зайдите ко мне…

— Обязательно.

— И будьте осторожны. Док мягко улыбнулся:

— Ты тоже.

Марти потрепал Эйнштейна по лохматой голове:

— Пока, Эйни. И, док, будьте осторожнее, когда будете возвращаться. Очень сильно трясёт.

— Ладно, Марти, пока.

Браун захлопнул дверцу машины времени, развернулся на дороге и, погазовав несколько секунд, рванулся с места.

Машина промчалась вперёд и спустя несколько мгновений Марти, провожавший её взглядом, зажмурился отослепительно яркой вспышки голубого пламени. Доктор Браун отправился в 2015 год…

Когда на дороге всё утихло, Марти тяжело вздохнул и поплёлся к двери. Стараясь не будить родителей, он прошёл в свою комнату, не зажигая света. У Марти едва хватило сил стащить с ног обувь. Спустя несколько секунд он уже спал.

Марти проснулся, когда на часах, стоявших у его кровати, было 10:27. Он посмотрел вокруг осоловевшими глазами, и вяло произнёс:

— Так что, это всё-таки был сон?

Его не насторожило даже то, что мебель в его комнате была почему-то новой, в углу стоял стереокомплекс, которого у Марти отродясь не было, а под окном остановился новенький белый «БМВ».

Сунув ноги в мохнатые тапочки, Марти спустился по лестнице на первый этаж, направляясь на кухню. Он прошёл через просторную гостиную, уставленную шикарной кожаной мебелью и, словно поражённый громом, остановился в дверях столовой. Обернувшись, он недоверчиво потёр глаза. Действительно — в большой просторной гостиной стояла новая шикарная мебель! Неужели сон продолжается? Марти попятился и едва не налетел на сидевшего в столовой Дэвида. Рядом с ним, отпивая из чашки свежезаваренный кофе, сидела весьма привлекательная особа, отдалённо напоминавшая сестру Марти — Синтию. Дэвид был одет в строгий деловой костюм, белую рубашку и галстук. Синтия, стройная подтянутая девушка в очках, которые совершенно не портили её миловидное лицо, сказала:

— Дэвид, я, наверное, приду сегодня попозже. Дэвид, перелистывая утреннюю газету, недовольнопосмотрел на сестру.

— Кстати, тебе звонил какой-то Крэйг или Грег, я не разобрал, — сказал он.

— Ты что, не мог переспросить? — буркнула Синтия.

— Меня уже достали твои ухажёры, — парировал Дэвид. — Я в них запутался.

Марти, ошалело вертя головой, вошёл в столовую.

— Эй! — вымолвил ой. — Что это?

Синтия посмотрела на стол, уставленный чашками и тарелками.

— Завтрак, — недоуменно ответила она.

Дэвид скептически осмотрел измятую рубашку и джинсы на младшем брате.

— А ты снова спал, не снимая верхней одежды? — поморщился он.

Марти обошёл вокруг стола, не сводя глаз с новенького костюма Дэвида. Тот недоуменно посмотрел на брата:

— Что-то не так?

— Дэвид, а чего это ты так вырядился? — с удивлением спросил Марти.

— Вообще-то, я всегда так на работу хожу.

Марти не успел ничего сказать про старый спортивный костюм, в котором привык видеть Дэвида, потому что входная дверь открылась и в прихожую вошли Джордж и Лоррейн Макфлай. Отец Марти был в элегантном клубном пиджаке, а стройная подтянутая мать несла в руке лёгкую дорожную сумку.

— Может быть, вернёмся и ещё раз сыграем? — обратилась Лоррейн к Джорджу.

— Зачем? Ты, что, жульничала?

В столовой раздался грохот. Марти упал без чувств. Лоррейн бросилась к сыну и, приподняв его голову, похлопала Марти по щеке. Тот открыл глаза и пробормотал:

— Мама… папа…

— Что случилось, Марти? — участливо спросила мать.

— Вы… вы прекрасно выглядите… — промолвил Марти, поднимаясь с пола. — Мама, ты такая… такая… худая…

Лоррейн улыбнулась.

— Спасибо, Марти, — она повернулась к детям. — Доброе утро, Синтия. Доброе утро, Дэвид.

— Здравствуй, мама.

Лоррейн взяла со стола чашку с кофе. Марти никакне мог опомниться. Он бросал удивлённые взгляды то на родителей, то на брата с сестрой.

— Марти, тебе звонила Дженнифер Паркер, — сказала как ни в чём не бывало Синтия.

— Она мне так нравится! — с улыбкой произнесла Лоррейн. — Прекрасная девушка! У тебя, кажется, сегодня с ней свидание?

Марти непонимающе мотнул головой. Ведь он скрывал от всех, что именно сегодня собирается ехать с Дженнифер за город.

— Какое свидание? — пробормотал он.

— Ты же собирался ехать с ней на озеро, — уверенно сказала мать. — Ты нам уже две недели об этом говоришь.

— Разве? — Марти почесал лоб. — Ну ладно. Но как же я поеду? Ведь наша машина разбита…

Это замечание вызвало бурю негодования в семействе Макфлай. Дэвид вскочил из-за стола, едва не расплескав кофе на свой деловой костюм.

— Как? — возмущённо закричал он. — Кто разбил машину? Ну вот!

Джордж Макфлай принялся успокаивать кипевшего от негодования сына.

— Тихо! Тихо! Ведь мы только что приехали на ней. Я сейчас сам посмотрю.

Он прошёл к двери и открыл её. Возле дома стоял новенький белый «БМВ», возле которого с тряпкой в руках возился обрюзгший толстяк с сильно поредевшими волосами. На нём был поношенный спортивный костюм. Рядом с «БМВ» стоял маленький грузовичок с надписью на кабине: «Бэф Компани. Автодетали и сервис».

— Ну вот, — успокоенно произнёс Джордж, окинув взглядом двор. — Всё в порядке. Видите, Бэф её натирает.

Марти высунулся из-за плеча отца, чтобы увидеть невиданную прежде картину — Бэф Тоннен натирает мастикой автомобиль семейства Макфлай!

— Эй, Бэф! — крикнул отец. — Не забудь, что я просил покрыть её лаком дважды!

Бэф стал заискивающе трясти головой:

— Я как раз заканчиваю второй раз!

Джордж Макфлай укоризненно помахал пальцем:

— Бэф, ты кого пытаешься надуть? Тоннен униженно пожал плечами:

— Да, да, мистер Макфлай, я хотел сказать, что сейчас начну покрывать машину лаком во второй раз.

— Вот так-то, — наставительно произнёс Джордж, возвращаясь в дом. — Ну и тип этот Бэф. Всегда пытается кого-нибудь надуть.

Марти последовал за отцом, напоследок ещё раз посмотрев на Бэфа, который сгорбился над их машиной. Мать, Дэвид и Синтия успокоенно уселись за стол и продолжили прерванный завтрак.

— Я вам уже говорила, дети, что познакомилась с этим Бэфом ещё в школе.

— С другой стороны, — вступил в разговор Джордж, — если бы не он, мы бы не познакомились с вашей матерью и не полюбили бы друг друга.

Внезапно входная дверь распахнулась, в дом вбежал Бэф. В руках он держал большой картонный ящик.

— Мистер Макфлай! — радостно закричал он. — Смотрите, что привезли! Это, наверняка, ваша книга!

Бэф поставил ящик на столик в гостиной и распаковал его. Это действительно были книги — в красивом переплёте, с изображением инопланетянина на обложке. Под именем автора — Джорджа Макфлая — стояло название: «Встреча, которая произошла в космосе».

Лоррейн бросилась на шею мужу:

— Джордж, я поздравляю тебя! Твой первый роман! Отец вынул из ящика книгу и протянул её изумленнозастывшему Марти.

— Я же говорил, — с гордостью произнёс Джордж, — когда сильно захочешь, сможешь добиться в жизни всего чего угодно!

Марти кивнул, услышав знакомые слова. Бэф рысцой сбегал на улицу и вернулся с ключами в руке. Он протянул их ничего не понимающему Марти и с выражением беспредельного счастья сказал:

— Марти, вот ключи от твоей машины! Я там все приготовил к вечеру!

— Мои ключи?

Марти открыл дверь гаража во дворе дома и застыл на месте. Перед ним красовался сверкающий лаком чёрный джип — «тойота-статлер».

— Не может быть… — едва не задохнувшись от волнения, произнёс он.

Внезапно позади себя Марти услышал знакомый насмешливый голос:

— Не подбросите, мистер?

Это была Дженнифер. Лукаво улыбаясь, она подошла к Марти.

— О, Дженнифер! — радостно завопил он, сжимая её в объятиях. — Как я счастлив тебя видеть!

Она посмотрела на него с лёгким удивлением:

— Марти, ты словно целую неделю меня не видел… Мы же встречались вчера вечером.

У него на глазах проступили слезы.

— Я действительно не видел тебя целую неделю, — с нежностью произнёс он, обнимая её.

Дженнифер пощупала его лоб:

— С тобой всё в порядке?

Марти выразительно посмотрел на новенький джип и родителей, с любопытством наблюдавших за ним из окна дома.

— Прекрасно! — широко улыбнулся он. Марти впился губами в губы Дженнифер, но… Страшный грохот на улице перед домом заставил ихбросить своё увлекательное занятие. Протаранив несколько мусорных баков, на травяной газон перед домом въехала машина доктора Брауна, точнее говоря, машина времени. Правда, внешне она немного отличалась от того автомобиля, в котором Марти путешествовал в прошлое. Энергетическая установка, смонтированная на задней части автомобиля, приобрела более компактный и модерновый вид. Сверху на ней возвышался небольшой никелированный цилиндр, на котором выделялась надпись: «Термоядерный синтез».

Появление автомобиля сопровождалось кроме невероятного шума яркой вспышкой света, которая свидетельствовала о том, что машина только что вернулась из путешествия во времени. Марти остолбенело смотрел на дымящуюся крышу машины, когда дверца её поднялась и доктор Браун с обычной торопливостью выскочил наружу.

На нём был фантастической расцветки балахон и ещё более фантастические шлёпанцы. Глаза доктора были закрыты непрозрачными очками, однако он безошибочно направился именно к тому месту, где стояли Дженнифер и Марти.

— Марти, ты должен вернуться со мной! — возбуждённо воскликнул Браун, схватив парнишку за плечи.

Марти изумлённо отшатнулся:

— Куда вернуться? — . Назад в будущее!

Пока Марти осмысливал сказанное Брауном, великий изобретатель метнулся к ближайшему мусорному бачку. Объектом его внимания стали несколько рыбьих хвостов, куриные кости и банка с недопитым пивом. Браун собрал весь этот пищевой набор, подбежал к машине и загрузил объедки в цилиндр с надписью: «Термоядерный синтез».

— Док, что вы делаете? — ошеломлено произнёс Марти.

— Мне нужно горючее! — не вдаваясь в подробности, объяснил доктор. — Это двигатель, работающий на термоядерном синтезе.

Марти обменялся удивлённым взглядом с Дженнифер.

— Быстрее садись в машину! — воскликнул доктор, захлопнув крышку цилиндра.

— Но мы с Дженнифер хотели поехать на озеро… — развёл руками Марти.

— Бери её с собой! Её это тоже касается. Марти непонимающе посмотрел на Брауна:

— Минуточку, доктор. О чём вы говорите? Что там случилось с нами в будущем? Мы, что, полные засранцы?

— Нет-нет, с вами всё в порядке, но ваши дети в опасности. Им нужно помочь!

— Ну, если это так необходимо…

Марти втолкнул Дженнифер в машину и закрыл за собой дверцу. Доктор мгновенно тронулся с места иразвернулся около дома. Затем он проверил компьютер временной цепи и включил скорость.

— Подождите, доктор! — воскликнул Марти. — Мы же здесь не успеем разогнаться. Дорога кончается через десять метров.

Доктор как-то странно посмотрел на Марти и улыбнулся.

— Дорога? Да кому нужна эта дорога? — сказал он.

Спустя несколько секунд Марти стали понятны причины скептического отношения Брауна к дорогам. Машина приподнялась в воздухе, словно на магнитной подушке, колеса её исчезли в корпусе. Под действием тяги двух небольших реактивных двигателей она взмыла в воздух и спустя несколько мгновений исчезла в недрах пространственно-временного континуума.

Джон Томпсон Назад в будущее 2

Когда Марти вместе с Дженнифер уселся в машину времени, доктор Браун мгновенно развернулся возле дома. Автомобиль стал плавно подниматься вверх, рёв реактивных двигателей всё усиливался.

В этот момент из дома Макфлаев со связкой ключей в руках и какой-то банкой выбежал Бэф Тоннен. Он направился в гараж, где стояла новенькая «тойота», и радостно закричал:

– Марти! Вот мастика для твоей машины и запасные ключи!

Однако, вопреки его ожиданиям, парнишки в гараже не оказалось. Бэф недоуменно повертел головой в поисках Марти и заметил зависший над дорогой в полусотне метров от дома серебристый спортивный автомобиль со странными устройствами на крышке багажника. Колеса машины повернулись параллельно земле и исчезли в изгибах корпуса.

– Что за чертовщина? – пробормотал Бэф. Машина пронеслась над домом Макфлаев и, быстронабрав скорость, покрылась языками голубого пламени. Яркая вспышка света заставила наблюдавшего за машиной Тоннена зажмуриться и закрыть глаза рукой. Когда он смог снова посмотреть в небо, лишь серая полоска дыма напоминала о том, что произошло.

– Что здесь происходит, чёрт возьми? – выругался Бэф.

Он ещё немного потоптался на месте и, протерев глаза, поплёлся к белому «БМВ». Открыв банку с мастикой, он принялся привычными движениями драить капот автомобиля.

Из тёплого солнечного дня путешественники угодили в дождливое серое марево. Навстречу машине времени летели, отчаянно сигналя, ярко-жёлтые автомобили с квадратными чёрными чашечками на дверцах. Док стал энергично крутить руль. Марти и испуганно прижавшуюся к нему Дженнифер мотало из стороны в сторону несколько секунд, пока встречное движение немного не поутихло.

– Что происходит, док? – вертя головой по сторонам, спросил Марти.

Он уже догадывался о том, что может ответить доктор, но боялся признаться себе в этом.

– Обычное таксистское лихачество, – не сводя взгляда с потока пролетающих мимо машин, ответил Браун.

– Что значит «таксистское» лихачество? – Марти продолжал удивлённо вертеть головой по сторонам. – Они же летают, док…

– Мы тоже летим, – как ни в чём не бывало ответил Браун.

– Что происходит, док? – не унимался Марти. – Где мы? Когда мы?

Браун улыбнулся.

– Это Хилл-Вэлли, штат Калифорния. Четыре тридцать восемь пополудни. Среда, двадцать первое октября 2015 года.

У Марти глаза на лоб полезли:

– Две тысячи пятнадцатого? Мы в будущем? Дженнифер напугано дёрнула Марти за рукав.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что мы в будущем?

Марти стал ёрзать в кресле.

– Послушай, Дженнифер, мне надо кое-что рассказать тебе. Только не волнуйся. Это машина времени.

Её лицо потемнело.

– И это две тысячи пятнадцатый год? – переспросила она.

– Да.

– Мы попали сюда и можем увидеть наше будущее?

– продолжала допытываться она.

– Да, – мрачно подтвердил Марти.

Он опасался, что Дженнифер сейчас упадёт в обморок, но произошло обратное. Она обрадованно дёрнула дока за рукав:

– Так вы сказали, что мы поженимся?..

– Да, – кивнул Браун.

– А свадьба была большая? Док замялся:

– Э-э-э…

Не обращая внимания на его молчание, Дженнифер повернулась к Макфлаю и затараторила:

– Марти, у нас будет грандиозная свадьба! Мы должны закатить такую свадьбу! Я буду в красивом подвенечном платье! – потом мысли её перескочили на иную тему: – У нас будет огромный дом, дети, несколько детей…

Неизвестно, сколь далеко могли простираться замыслы восторженной девушки, поскольку, не ожидая окончания её речи, Браун вытащил из-под сиденья небольшой футляр с двумя торчащими из него усиками и сунул его под нос Дженнифер. Между усиками проскочил электрический импульс и девушка, умолкнув на полуслове, упала на плечо Марти.

– Что вы сделали, док? – в ужасе завопил Марти.

– Что с ней?

Док спрятал устройство под сиденье.

– Успокойся, Марти, это всего-навсего электрогипнотический генератор усыпления. Ей это не повредит, зато вопросов будет поменьше. Ей незачем слишком много знать о будущем.

Марти поправил голову съезжавшей набок Дженнифер.

– Док, но вы же сами настаивали, чтобы я взял её с собой… – недоуменно протянул он.

– У меня не было другого выхода. Она видела машину времени. Ладно, не волнуйся, она даже не почувствует этого путешествия.

– Это на вашей совести, док, – укоризненно произнёс Марти.

Впереди в туманной мгле показались очертания высотных зданий. Марти придерживал всё время падавшую набок Дженнифер, пока док разворачивал машину над центром города.

Спустя несколько секунд машина времени под проливным дождём медленно опустилась на мокрую мостовую маленького закоулка недалеко от городской площади.

Док открыл дверь и выглянул наружу.

– Прежде всего тебе требуется переодеться, – скороговоркой произнёс он, снимая очки.

– Что, под таким дождём? – поморщился Марти. Док посмотрел на свои наручные часы.

– Через пару секунд он должен закончиться, – уверенно сказал Браун.

Словно услышав его предсказания, дождь прекратился. Небо над городом стало быстро очищаться от туч. Через несколько секунд солнце уже ярко освещало мокрые улицы.

– Точно, как и предсказывали! – с восхищением произнёс Браун, ещё раз глянув на часы. – Удивительно! Не перестаю изумляться возможностям местных метеослужб!

Марти выбрался из машины, оставив Дженнифер лежать на сиденье. Вокруг возвышались громады бетонных домов, но не это привлекло внимание Макфлая. Браун тоже вышел из машины и остановился перед Марти.

– По правде сказать, я боялся, что ты меня не узнаешь, – сказал он. – Человеческий организм по-разному реагирует на путешествия во времени. У некоторых происходят изменения в мышечной ткани, структуры крови, волос…

С этими словами док стал стягивать с лица тонкую прозрачную плёнку, под которой скрывалось его сильно помолодевшее лицо.

– В это трудно поверить, конечно, но сейчас, прямо на твоих глазах, я сбрасываю отпечаток четырнадцати прожитых лет, – с улыбкой произнёс он. – Ну? Что скажешь?

Он игриво повертелся перед Марти, предоставляя парнишке возможность рассмотреть себя.

– Вы отлично выглядите, док! – восхищённо сказал Марти.

Пока доктор возился с остатками клейкой плёнки, Макфлай поднял голову и посмотрел на незнакомые дома.

– Будущее… – пробормотал он. – Просто невозможно поверить…

Он повернулся к Брауну:

– Док, я должен здесь все осмотреть.

Браун всполошился, подбежал к Марти и, нахмурив брови, схватил его за плечи.

– В другой раз, Марти. Сейчас мы здесь не для этого.

– Ну, хоть скажите мне, док, кто я здесь? Я ведь знаю, что могу хорошо работать. Я знаю, что могу разбогатеть, – возбуждённо сказал он. – Ну, скажите, док, я богат?

– Нет, нет, Марти, не сейчас! Нас ждут другие дела. Браун достал из машины большой баул и протянул его Макфлаю.

– Здесь одежда и обувь. И, прошу тебя, поторопись.

Он оставил Марти у машины, а сам побежал к перекрёстку. Вытащив маленькую плоскую коробочку, он разложил её и приставил к глазам. Это был портативный бинокль. Доктор увидел, что по улице идёт парнишка, как две капли воды похожий на Марти Макфлая. На нём была одета кожаная куртка, один рукав которой был явно длиннее руки, джинсы с зачем-то вывернутыми карманами и высокие белые кроссовки. Парнишка, кривляясь, заглядывался на проходивших мимо девушек в необычных одеяниях. Проводив одну из длинноногих особ взглядом, он едва не врезался лбом в телефонную будку. Встреча с видеотелефоном-автоматом, очевидно, натолкнула его на мысль о том, что он должен кому-то позвонить, и парнишка задержался в будке.

– Он здесь, – сказал Браун вполголоса.

Марти надел на себя красную майку, затем перешёл к обуви. Огромные белые кроссовки туго стянулись на голени.

– Отлично! Прямо по ноге.

Марти вытащил из баула огромных размеров кожаную куртку. Недоуменно оглядев её, он оделся в неё. Рукава свисали ниже колен, широченные плечи делали Марти похожим на пугало в огороде фермера Пибоди.

– Док, по-моему, великовата.

Браун покинул свой наблюдательный пункт и подбежал к Марти:

– Нужно сделать вот так.

Он нажал на кнопку на правом кармане и оттуда же раздался синтезированный микрокомпьютером голос:

– – Подгоняем по размеру.

Куртка, словно повинующийся команде механизм, мгновенно отреагировала уменьшением в размерах. Спустя несколько мгновений она сидела на Марти как влитая. Доктор придирчиво осмотрел внешность Марти и нахлобучил на него бейсбольную кепку, повернув её немного набок.

– Так. И ещё – выверни карманы в джинсах. Все мальчишки в будущем ходят с вывернутыми карманами. С кепкой все нормально. Ну, похоже, все.

Браун отступил на шаг и смерил Марти странным взглядом.

– Великолепно! – воскликнул он. – Ты просто вылитая копия своего будущего сына.

В этот момент часы на руке Брауна стали издавать звуковой сигнал.

– Надо спешить! – занервничал он. – Давай вынесем из машины Дженнифер.

– Вы уверены, что это необходимо?

– Да. У меня здесь ещё дела.

Они вытащили безмятежно спящую девушку из машины и уложили её на кипу картонных коробок в углу переулка. Марти с сожалением посмотрел на Дженнифер и повернулся к Брауну:

– Ну хорошо. А что мне теперь делать?

– Ровно через две минуты ты войдёшь в кафе «80» на углу улицы.

– Кафе «80»?

– Да. Это бывшее кафе «У Лу». Ладно, не перебивай. Зайдёшь туда, закажешь пепси. Вот тебе полтинник, – он протянул Марти пятидесятидолларовую бумажку с портретом какого-то неизвестного государственного деятеля. – Это деньги, которые здесь сейчас в ходу. Потом к тебе подойдёт парень по имени Грэф. Он спросит, что ты надумал насчёт ночи. Ты ответишь ему, что не согласен. Он будет возмущаться, но то, что будет дальше, не должно интересовать тебя. Быстро уходи оттуда и возвращайся сюда. Я буду ждать тебя здесь. Если вдруг меня не окажется, подожди. И ни с кем не разговаривай, ничего не трогай, никуда не встревай. Постарайся увидеть как можно меньше.

Марти недоуменно пожал плечами.

– Я не понимаю – а причём здесь мои дети? Доктор полез в машину и достал оттуда сложенную газету:

– Вот, посмотри, что случилось с твоим сыном. Марти развернул протянутую ему газету.

– С моим сыном?

Заголовок в газете «Ю-Эс-Эй Тудей» гласил: «Арестован подросток». Сбоку была помещена фотография молодого человека, за которым только что наблюдал доктор Браун, а рядом со снимком – ещё одна надпись: «Мартин Макфлай-младший арестован за участие в вооружённом ограблении». Марти внимательно рассмотрел фотографию.

– Точно, на меня похож… – растерянно вымолвил он, а затем стал читать текст статьи. – Так… Вооружённое ограбление… В течение двух часов после ареста Мартин Макфлай-младший был приговорён к пятнадцати годам лишения свободы… В течение двух часов?

– Здесь, в будущем, правосудие работает куда быстрее, чем раньше, – пояснил Браун. – Законодатели постарались.

– Клево… – растерянно протянул Марти.

– Но это ещё не все. На следующей неделе ты и твоя дочь Линда попробуете устроить ему побег, и Линда получит ещё двадцать лет тюрьмы.

– Я, что, глава семьи уголовников? – ошеломлённо произнёс Марти.

– Пока ещё нет, но этот случай может повлечь за собой разрушение всей твоей семьи.

Марти растерянно повертел в руках газету. Его взгляд упал на дату выхода – 22 октября 2015 года.

– Но, док… это же завтрашний выпуск?

– Правильно! Заголовок мог появиться в газете только на следующий день после того, как преступление было совершено. А мы прибыли заранее, чтобы успеть предупредить его.

Часы на руке дока снова зазвенели. Браун выхватил из рук Марти газету и бросился к машине.

– Проклятье! – воскликнул он.

– Док, вы куда? Подождите! – Марти беспомощно вертел головой.

– У меня здесь тоже есть дела! – усаживаясь в машину, ответил Браун. – Ты иди в кафе, что прямо на углу, и говори, что не согласен!

– А как же Дженнифер?

– За неё не бойся. Я вернусь через пару минут. Иди и будь поосторожнее с этим Грэфом. По-моему, он какой-то псих.

Браун захлопнул дверцу, и машинавремени, взревев реактивными двигателями, поднялась над улицей. Марти проводил её тоскливым взглядом и зашагал к городской площади.

То, что он увидел по пути, превзошло все самые смелые ожидания. Вокруг возвышались громады многоэтажных административных зданий. По улицам медленно двигались немногочисленные автомобили фантастических конструкций. Основная масса машин летала над городом, подобно автомобилю дока. Вместо телефонов, в прозрачных будках стояли видеотелефоны с небольшими видеотерминалами. По тротуарам шагали люди в непривычных одеждах – словно персонажи из фантастических кинолент.

Как ни странно, главная площадь Хилл-Вэлли особых изменений не претерпела. Все так же здесь стояло здание городской мэрии с когда-то остановившимися часами, стрелки на которых показывали 10. 04. Правда, перед зданием теперь был устроен большой фонтан.

– Будущее… – потрясённо прошептал Марти, направляясь к кафе, над входом в которое висела вывеска: «80».

Макфлай прошёл мимо суперсовременного торгового центра, построенного на месте магазина Престона, самого старого магазина города. Здесь же расположилась громадина станции полностью роботизированной автомобильной заправки. Три робота с щётками в стальных клешнях натирали и без того сверкающую лаком машину. Синтезированный компьютерный голос выдавал информацию:

– Здесь вы можете настроить бортовой компьютер вашей машины, отрегулировать навигационную систему…

Марти засмотрелся на работу заправочной станции и не заметил, как с огромной афиши кинотеатра за его спиной вынырнула акула. Точнее, не сама акула, а её голографическое изображение. Надпись под изображением говорила о том, что в кинотеатре идёт фильм «Челюсти-19». Марти обернулся и едва не упал от страха – разинув пасть, на него неслась акула!

– Помогите! – закричал Макфлай, закрываясь руками.

Однако спустя мгновение акула исчезла, щёлкнув зубами.

– Чёрт побери! – Марти перепугано осмотрелся по сторонам. – Тут все ещё популярны акулы?

Огромный экран на противоположной стороне площади вдруг засверкал разноцветными огнями. Марти увидел, как на нём появилось лицо молодого человека, очень похожего на мэра Хилл-Вэлли в 1985 году – Голди Уилсона.

– Привет, граждане Хилл-Вэлли! – радостно заговорил человек. – К вам обращается Голди Уилсон-третий. Когда мой дедушка был мэром этого города, его сильно беспокоило состояние городских дорог. Теперь беспокоиться не придётся. В своей предвыборной программе я предлагаю вам новую систему кольцевого воздушного движения «Скай Флаер»! Подробности вы можете узнать на встрече со мной в центре «Граждане и политика»! Приходите! Я жду всех! Голосуйте за меня, Голди Уилсона-третьего!

Когда зажигательная речь потомка первого темнокожего мэра Хилл-Вэлли закончилась, Марти вспомнил о том, что ему нужно делать, и подошёл к двери кафе «80». Немного поколебавшись, он шагнул вперёд.

Здесь почти ничего не напоминало о тех временах, когда владельцем кафе был Лу Ператос. Возле выходивших на улицу окон стояло несколько столиков, за которыми сидели немногочисленные посетители. Ещё пара молодых людей с увлечением крутили педали на компьютеризированных велотренажёрах. Подле стойки, плавно изогнутой у входа, никого не было. Марти не успел удивиться тому, что не видно официантов и бармена, как кто-то из посетителей крикнул:

– Эй, официант!

Из угла немедленно выехал подвешенный на узком монорельсе телевизионный монитор. Он остановился перед посетителем, который стал заказывать какое-то блюдо.

Марти остановился у стойки и растерянно топтался на месте, когда из другого угла выехал ещё один монитор с изображением кибернетического организма, очень похожего на Рональда Рейгана.

– Добро пожаловать в кафе «Восьмидесятые годы»! – пробулькал киборг Рейган. – Мы предлагаем вам окунуться в наше прошлое! Здесь вы можете услышать музыку Майкла Джексона, развлечься на игровых автоматах и увидеть телепрограммы той далёкой поры!

В другом углу экрана появился киборг, который изображал аятоллу Хомейни. Он столь же торжественно произнёс то же самое, но более наглым и развязным тоном, стараясь заткнуть глотку своему визави. Марти несколько секунд остолбенело смотрел на экран, где Рейган и Хомейни, перебивая друг друга, нахваливали своё кафе.

– Да заткнитесь вы! – крикнул Марти, когда ему надоело слушать их болтовню. – Я всего лишь хотел выпить пепси.

Изображения киборгов мгновенно исчезли, а перед Марти прямо из стойки выехала бутылка необычной формы с фирменным ярлыком «Пепси». Макфлай с недоумением вертел её в руках, пытаясь обнаружить пробку. В этот момент какой-то сгорбленный старик, Сидевший за столиком у окна махнул в его сторону деревянной тростью с львиной головой и сипло сказал:

– Эй, Макфлай!

Марти недоуменно ткнул в себя пальцем:

– Кто – я?

– Да, да, ты! Ты сын Марти Макфлая?

Марти узнал в седом морщинистом старике Бэфа Тоннена.

– Бэф?.. – пробормотал он.

Постаревший Бэф был ещё более жалок, чем в прошлом. Сильно горбясь и опираясь на палку, он поднялся из-за стола, подошёл к стойке и остановился рядом с оцепенело смотревшим на него Марти.

– Ты – Макфлай-младший, – зло сказал старик.

– Ты такой же идиот, как твой дед!

– Чего? – возмущённо произнёс Марти.

Бэф поднял свою клюку и постучал её набалдашником по голове. Марти, который просто онемел от такой наглости.

– Эй, эй, есть кто-нибудь дома? – просипел Бэф.

– Прекратите!

– Шевели мозгами, Макфлай! – не унимался Тоннен. – Твой старик – Неудачник! Неудачник с большой буквы.

– Что? – поморщился Марти. – Я не понимаю. Вы говорите про Джорджа Макфлая?

– Нет, не про Джорджа! Я говорю о его сыне. Твой старик, Мартин Макфлай – из тех, кто всю свою жизнь засунул коту под хвост!

Марти только теперь понял, что Бэф принял его за его сына.

– Я не думал, что это про отца, – пробормотал он, – я думал…

За окном кафе приземлился новенький автомобиль, в котором сидели трое парней и девушка с раскрашенными в разные цвета волосами. Они были одеты в чёрные кожаные куртки, кожаные джинсы и высокие остроносые сапоги. На голове одного из них, самого высокого и крепкого, был странный кожаный шлем, напоминающий шлем велосипедиста. Он выбрался из машины первым и решительно направился к двери кафе.

Когда он вошёл, Марти обмер. Он увидел перед собой точную копию молодого Бэфа Тоннена. Да и разговаривал этот парень точно так же. Вернее, он не разговаривал, а визгливо кричал.

– Эй, дед! Я же велел тебе протереть мою машину мастикой два раза, а не один!

– Уже иду, Грэф, – засуетился старик Бэф. – Именно сейчас я и хотел протереть её второй раз.

– Вы что, родственники? – спросил Марти, с отвисшей челюстью наблюдавший за этой сценой.

Бэф снова ударил его по голове набалдашником своей трости.

– Эй, эй, есть кто-нибудь дома? Кто же ещё может называть меня дедушкой, кроме моего внука Грэфа?

– Дед! – ещё более истерично заверещал Грэф. – Ты почему не шевелишься?

Бэф ещё не успел ничего ответить, как внучек ухватил его за шиворот и потащил на улицу. В дверях Грэф остановился и повернулся к Марти.

– Эй, Макфлай! – взвизгнул он. – Никуда не уходи! Ты – следующий!

Он исчез за дверью. Марти, так и не поняв, что нужно делать с бутылкой, поставил её на стойку и прошёлся по кафе. В дальнем углу заведения двое мальчишек дошкольного возраста возились у игровых автоматов под названием «Семь-двенадцать». Это была обычная игра, в которой её участник должен был поразить появляющихся на экране врагов – разбойников с Дикого Запада – из электронного пистолета. Мальчишки долго возились у автомата, прежде чем экран загорелся.

– Смотри, смотри, – стали наперебой галдеть они, – эта штука заработала! А я знаю, что это такое. Старинная видеоигра. Мне про такую папа рассказывал. Только как в неё играть?

Марти подошёл к мальчишкам и гордо сказал:

– Сейчас я покажу.

Это была его любимая игра. С видом знатока, Мартивзял прикреплённый сбоку пистолет и несколькими выстрелами уложил группу бандитов в мексиканских сомбреро, появившихся на экране. «Первоклассная стрельба!» – возвестила надпись на мониторе.

– У-у! – разочарованно протянул один из мальчишек. – В неё же руками надо играть…

– Да это же старьё! – довершил другой. – Совсем для грудных детей.

Они недовольно покинули кафе. Пока Марти растерянно вертел в руках пистолет, в кафе вошёл Марти Макфлай-младший. Он с порога закричал:

– Пепси, и только пепси!

Услышав голос сына, Марти оглянулся.

– О, чёрт!

Стараясь не попадаться на глаза своему отпрыску, Марти нырнул за изгиб стойки. Пока Макфлай-младший возился с бутылкой, Марти перемахнул через стойку и подобрался к тому месту, где стоял его сын.

В кафе раздался визг Грэфа:

– Эй, Макфлай! Я же велел тебе оставаться на месте!

– А, Грэф, привет! Привет, ребята! – заискивающе произнёс Марти-младший.

Марти узнал в голосе сына те же интонации, что были у Джорджа Макфлая, когда он разговаривал с Бэфом и его дружками во время первой встречи в кафе «У Лу», в 1955 году. Марти осторожно выглянул из-за стойки, наблюдая за сыном.

Грэф с дружками подошёл к Марти-младшему и воскликнул:

– Эй, Макфлай! Смотри! У тебя шнурок развязался.

Когда Макфлай-сын повернул голову туда, куда показывал Грэф, тот врезал ему по скуле. Компания разразилась дружным хохотом. Младший Макфлай так же, как когда-то его дед, униженно засмеялся вместе со всеми.

– Ну, так ты решил насчёт нашего ночного дела? – грубо спросил Грэф.

Макфлай-младший, переминаясь на месте, заскулил:

– Ну… я… я ещё не решился. Мне кажется, что это будет опасно…

Девушка с разноцветной гривой из компании Грэфа медленно провела длинным ногтем по щеке Макфлаямладшего:

– В чём дело? Или я не ласкала тебя?

Тот испуганно улыбнулся. Девушка опустила руку пониже и схватила Макфлая-младшего между ног. Тот дико заорал, а Грэф схватил его за куртку и стал трясти, словно цыплёнка.

– Да он полный засранец, мой сын… – пробормотал Марти, прячась за стойкой.

– Я тебя в последний раз спрашиваю, – заревел Грэф, – ты согласен или нет?

Хныча, Марти-младший ответил:

– Я ещё не знаю. Мне нужно посоветоваться с отцом. Лицо Грэфа исказилось в злобной гримасе:

– Макфлай, ты не прав!

Грэф схватил Макфлая-младшего за грудь и швырнул за стойку. Тот грохнулся рядом с отцом и, теряя сознание, забормотал:

– Я согла…

– Да заткнись ты! – шикнул на него Марти. Сидевшие на велотренажёрах посетители забыли освоем занятии и, вытянув шеи, следили за происходящим. Грэф развернулся в их сторону и зарычал:

– А вы крутите педали, пока не получили! Посетители мгновенно вспомнили о тренажёрах и сусердием принялись накручивать километры. Тем временем Марти напялил себе на голову упавшую с головы сына кепку и резко поднялся из-за стойки. Грэф ошеломлённо посмотрел на противника и отступил на шаг назад.

Когда Марти перемахнул через стойку, Грэф схватил его за куртку и сунул ему под нос огромный кулачище в кожаной перчатке без пальцев.

– Так какой ответ правильный? – взвизгнул он. Марти смело выдержал его взгляд и оттолкнул Грэфа.

– Ответ – нет, – решительно произнёс он.

– Нет?

– Нет! – крикнул Марти. – Ты что, полный кретин? Не понимаешь слова «нет»!

Он повернулся и уверенно зашагал к выходу. Грэф крикнул ему вслед:

– Макфлай! Знаешь, кто ты? Ты – цыплёнок!

– Ко-ко-ко! – добавил кто-то из его дружков. Марти замер возле двери и медленно обернулся. Глаза его покраснели от возбуждения.

– Как ты назвал меня, Грэф?

– Цыплёнок! – издевательски кривляясь, произнёс детина.

Марти подошёл к нему и угрожающе процедил:

– Никто, слышишь, никто не смеет называть меня цыплёнком.

Грэф, ухмыляясь, достал из-за спины огромную бейсбольную биту. Марти сразу же понял, что силы неравны. Он стал медленно отступать вдоль стойки, за которой по-прежнему лежал без сознания его сын.

Грэф бросился на Марти, размахивая дубиной. Тот увернулся, и Грэф угодил битой в телевизионного официанта. Монитор взорвался и, рассыпая искры, погас. Бита застряла в исковерканном кинескопе. Грэф не стал тратить на неё время и бросился на Марти, размахивая кулаками:

– Ну, ладно, задница!

– Смотри!

Марти решил воспользоваться своим привычным приёмом и ткнул пальцем в окно кафе. Когда Грэф обернулся, Марти попытался его ударить, но на этот раз трюк не удался. Тоннен схватил его кулак и стал выкручивать Марти руку. Ситуация становилась безнадёжной. Но Марти удалось извернуться и врезать Грэфу ногой в пах. Тот мгновенно отпустил его руку, застонал и согнулся пополам. Марти оставалось только толкнуть своего противника, и тот грохнулся на пол с выпученными от боли глазами. Марти бросился к выходу, растолкав дружков Грэфа, которые попадали рядом со своим вожаком.

Макфлай выскочил на улицу. Неподалёку от кафе по тротуару ехали две девочки на странного вида самокатах – высокая трубка руля была прикреплена к парившей над мостовой доске без колёс.

– Эй, девочки! – бросился к ним Макфлай. – Это что такое?

– Парящая доска, – пропищала младшая. Разбираться было некогда и, Марти выхватил из рукдевочки доску, оторвал от неё руль и отдал хозяйке.

– Я немного попользуюсь, хорошо?

Из кафе выбежали дружки Грэфа. Марти швырнул доску на асфальт, над которым она зависла, будто на магнитной подушке. Марти вставил ногу в широкое крепление, оттолкнулся ногой от асфальта и полетел над улицей.

– У него парящая доска! – крикнула девушка из банды Грэфа.

Они бросились к машине Грэфа, у которой возился её дедушка, и достали такие же доски. Мгновенно попрыгав на них, трое преследователей бросились в погоню за Марти. Стремительно набирая скорость, они настигали беглеца. Ещё немного – и Марти не уйти. Но в последнюю секунду он ухватился за бампер проезжавшего мимо автомобиля и, по-акробатически развернувшись, ускользнул от погони.

Старый Бэф бросил тряпку и неотрывно следил за погоней.

– Что-то подобное я уже где-то видел… – прошамкал он.

Когда Марти, уцепившись за задний бампер автомобиля, проезжал мимо кафе, из двери выскочил наконецто пришедший в себя Грэф. В руках он держал свою дубину. Замахнувшись ею, он снова попробовал нанести удар по Марти. Макфлай вовремя нагнулся, и дубина, просвистев над головой, врезала по собственной машине Грэфа. На асфальт посыпались осколки от фары. Тоннен заревел от злобы и бросился к машине.

Уворачиваясь от нападения, Марти был вынужден отпустить свой буксир, и силой инерции его отшвырнуло к фонтану перед зданием городской мэрии, на противоположной стороне дороги. Доска задела воду и, теряя скорость, через несколько мгновений зависла над водой. Марти попытался сдвинуться с места, но тщетно – доска не двигалась. Он беспомощно завис над водой неподалёку от здания мэрии.

Его преследователи остановились у машины Грэфа.

– Эй, Макфлай! – издевательски крикнул один из них. – Как ты там себя чувствуешь? Можешь не дёргаться – у тебя в доске воды слишком много!

Тяжело дыша, Грэф достал из багажника своей машины огромный чёрный ящик. Когда он открыл его, оттуда вылетела чёрная доска с фигурным вырезом и тремя ручками сзади.

– Модель «Питбуль», на двух реактивных двигателях! – восторженно сказала подружке девочка, у которой Марти позаимствовал парящую доску. – Вот бы мне такую…

Грэф встал на «Питбуля» и взял в руки биту.

– Давайте! – сказал он дружкам.

Они взялись за ручки, которые оказались прикреплёнными к буксировочным тросам, и встали на свои доски.

– Вперёд! – заорал Грэф.

Он нажал ногой на маленькую педальку на передней части доски, и «Питбуль», полыхнув реактивными двигателями, стал набирать скорость. Преследователи стремительно приближались к одиноко застывшему над гладью воды Марти. Грэф свирепо завыл и занёс дубину, чтобы нанести удар.

Когда Грэф был уже рядом, Марти прыгнул в воду. Тоннен резко махнул дубиной, которая разрезала воздух над головой Макфлая. Не удержав равновесия, Грэф пошатнулся. Его «Питбуль» нырнул вниз, зацепился двигателями за ограду фонтана и перевернулся в воздухе. С воплями и криками все четверо влетели в окна здания городской мэрии. Грохот, звон разбитого стекла, сопровождавшие падение, привлекли внимание гулявших горожан. Вскоре у здания мэрии собралась внушительная толпа.

– Задницы! – выругался Бэф Тоннен, наблюдавший за происходившим с тряпкой и банкой мастики в руках.

Он с отвращением швырнул эти предметы труда на мостовую, вытащил из машины трость и поплёлся по улице.

Пока Марти выбирался вместе с парящей доской из воды, к зданию мэрии подъехали, завывая сиренами, два полицейских автомобиля. Выбежавшие из них блюстители порядка бросились в холл здания мэрии к валявшемуся там на полу Грэфу и его дружкам.

Марти выбрался из воды и смахнул с лица стекавшие по щекам струйки.

– Вы промокли, – донёсся из кармана куртки голос компьютера. – Включаем просушку.

Горячие потоки воздуха, поднимавшиеся откуда-то из недр куртки, высушили Марти за несколько секунд, что и подтвердил компьютер:

– Вы просохли.

Марти подошёл к девочкам, которые остановились рядом с фонтаном.

– Спасибо за помощь, – сказал он хозяйке парящей доски. – Забирай эту штуку.

Девочка улыбнулась и показала на валявшийся под ногами «Питбуль»:

– Не надо. Я заберу себе вот это.

Марти не стал задерживаться у мэрии. Сунув под мышку доску, он направился туда, где его должен был ожидать доктор Браун. Но через несколько шагов Макфлай наткнулся на старика, который сунул ему под нос банку с дыркой в центре.

– Эй, парень, – сказал старик, – пожертвуй немного денег на восстановление городских часов.

– Извините, у меня нет такого желания.

– Это историческая ценность, парень, – приставал старик.

– Нет, как-нибудь в другой раз.

– Шестьдесят лет назад в эти часы попала молния, – продолжал старик. – Если ты…

Внезапно он умолк и повернулся к большому экрану, с которого Голди Уилсон-третий призывал жителей города голосовать за него. На экране появилась красивая голограмма земного шара и голос диктора торжественно произнёс:

– Спустя пять минут вы услышите о последних спортивных результатах!

Старик хитро улыбнулся.

– Вот сейчас самое время поставить тысчонкудругую на тотализатор, – сказал он.

Марти замер как громом поражённый.

– Что вы сказали? – повернулся он к старику.

– Я сказал, что самое время поставить деньги. Через пять минут уже узнаешь все результаты.

Марти стоял перед витриной магазина антиквариата. Среди первых моделей персональных компьютеров, каких-то замшелых видеодисков и прочего барахла тридцати-сорокалетней давности Макфлай увидел книгу в яркой суперобложке. «Альманах. Спортивные результаты за пятьдесят лет. 1950–2000 годы».

Макфлай вошёл в магазин и ткнул пальцем в книгу:

– Можно взглянуть? Продавщица подала ему альманах.

– Прекрасный выбор. Обложка полиэтиленовая, водоотталкивающая. Эта книга прослужит вам ещё несколько лет. Если вы интересуетесь спортом, могу предложить вам весьма редкую вещь – доску для катания. Конец прошлого века. Видите, здесь ещё колёсики есть.

– Нет, нет, спасибо, – торопливо сказал Марти. – Заверните мне эту книгу…

Марти вышел из магазина с небольшим серебристым пакетом в руках и остановился через несколько шагов. Он сунул руку в пакет, достал книгу и пролистал несколько страниц.

– Просто не могу поверить! – покачал головой.

– Эй, Марти!

Это был голос доктора Брауна. Его машина зависла над крышей соседнего дома – небольшой двухэтажки.

– Что случилось, док?

– Постой там, где стоишь. Я сейчас припаркуюсь около тебя.

Браун медленно опустился возле кафе «80». Проходивший мимо автомобиля Бэф Тоннен остановился и ткнул палкой в колёса машины времени.

– О-го-го, какая машина… – просипел он. – Таких уж небось лет тридцать не выпускают.

В этот момент из дверей кафе выскочил Марти Макфлай-младший и, испуганно оглядываясь по сторонам, зашагал по улице. Проходя мимо медленно шагавшего по мостовой сгорбленного старика с тростью, он случайно зацепил его плечом.

– Прошу прощения, – пробормотал он и перебежал на другую сторону улицы.

Бэф обернулся и пригрозил ему палкой.

– Куда ты прёшься, не видишь, что ли… – выругался он, но осёкся на полуслове.

В то время как один Марти Макфлай переходил дорогу, другой стоял с серебристым пакетом в руках возле старинного автомобиля, который опустился неподалёку от антикварного магазинчика.

– Что за чёрт! Один… и второй…

Доктор открыл дверцу машины и потянулся к компьютеру.

– Марти, временная цепь уже установлена. Сейчас осталось только забрать Дженнифер и вперёд – в прошлое!

Толпа на ступеньках здания мэрии расступилась. Полицейские вели в машины закованных в наручники Грэфа Тоннена и его дружков. Грэф упирался и визжал на всю площадь:

– Это не я виноват! Это Макфлай!

Доктор недоуменно посмотрел на толпу, Грэфа и повернулся к Марти:

– Объясни мне, пожалуйста, что здесь произошло? Марти смущённо потупился.

– Э-э… док… Там эти уроды приставали к моему сыну, и я помог ему…

– Сыну? – нахмурился Браун. – Этого-то я и боялся больше всего. Теперь они пойдут к тебе домой, запугают тебя и Дженнифер, и спустя несколько часов он совершит преступление.

Марти с удручённым видом сел в машину и развернул газету, лежавшую на приборной доске. Спустя несколько секунд его глаза полезли на лоб:

– Смотрите, док! Заголовок в газете меняется! Там, где в завтрашнем выпуске газеты была статьяоб аресте Мартина Макфлая-младшего под заголовком «Арестован подросток», появилась другая статья – «Арестована банда». Рядом со снимком, на котором вместо арестованного Марти Макфлая-младшего появилось изображение Грэфа Тоннена, возникла новая надпись: «Хулиганы на летающих досках повредили холл здания мэрии. Главарь банды заявляет, что его подставили».

Браун схватил газету, и, прочитав заголовок, воскликнул:

– Не может быть!

Он вытащил из кармана плоский бинокль и приложил его к глазам. Со ступенек мэрии спускались полицейские, которые вели арестованных. Грэф по прежнему кричал:

– Я не виноват! Это Макфлай меня подставил! Док ошалело повертел головой.

– Да! Да! Конечно! – воскликнул он, хлопнув себя ладонью по лбу. – Все правильно! Благодаря этому происшествию всю банду сейчас упекут в тюрьму, и некому будет заставить твоего сына пойти на ограбление! Понимаешь? История и будущее изменились. Видишь? – он потряс газетой перед лицом Марти и радостно похлопал его по плечу: – Вот подтверждение! Мой план увенчался полным успехом! Марти, быстрее бежим за Дженнифер – и домой!

Они выскочили из машины и побежали к переулку, в котором оставили девушку. По дороге Марти выронил из рук серебристый пакет, и оттуда на асфальт выпала книга.

– Что это? – док нагнулся и поднял альманах.

– Так, сувенир, – замялся Марти.

– Спортивная статистика за пятьдесят лет? – Браун пролистал книгу. – Ты, что, не мог подождать ещё пятнадцать лет?

Макфлай смущённо улыбнулся.

– Ну, док, я хотел узнать кое-какую информацию, – он лукаво подмигнул Брауну. – Мы могли бы сделать пару удачных ставок.

Доктор стал шумно возмущаться, потрясая альманахом:

– Марти, я не могу позволить, чтобы машина времени использовалась для обогащения! Или ты думаешь, что мы сможем показать человечеству его путь? Куда и как идти? Будет огромной ошибкой, если ты будешь что-то предсказывать и обещать! Может быть, ты и сможешь решить за всех глобальные проблемы. Но что тогда делать остальным?

– Док, у меня и в мыслях ничего такого не было, – стал понуро оправдываться Марти. – Просто хотел выиграть пару сотен долларов…

Док покачал головой:

– Я выброшу эту книгу в помойку!

Он уже занёс руку над тротуаром и тут же из-за угла выехала мусорная урна на колёсиках и, распахнув крышку, стала ждать, когда Браун выбросит в Неё книгу. Но док не успел сделать этого: в переулок, где осталась Дженнифер, въехала полицейская машина.

– О, чёрт! Полиция! – воскликнул Браун.

Он схватил Марти за руку и оттащил его в сторону. Осторожно выглянув из-за угла, Браун и Марти стали наблюдать за происходящим. Из машины вышли две молодые женщины в полицейской униформе. Они подошли к безмятежно спавшей Дженнифер и склонились над ней. Одна из полисменш достала из-за пояса небольшое устройство, размерами и формой напоминающее переносную рацию, и поднесла его к лицу девушки.

– Дженнифер Джей Макфлай, – сказала полицейская дама спустя несколько мгновений, – проживает по адресу: Хиллдейл, 36. Сорок семь лет.

– Да! – удивилась вторая, разглядывая спящую. – Она хорошо сохранилась.

Марти потащил доктора за рукав и прошептал:

– Как они все узнали?

– Они используют сенсорную идентификацию. Частота биоритмов человеческого организма, воспринимаемая сенсорами, не меняется в течение всей жизни. Очевидно, они приняли её за эту, сегодняшнюю Дженнифер.

– Чёрт побери!

Женщины-полицейские подняли Дженнифер и потащили в машину.

– Надо отвезти её домой. Наверное, она перегрелась на солнце.

Док стал усиленно тереть лоб, производя мысли.

– Они собираются её отвезти в твой будущий дом, – пробормотал он. – Надо обязательно забрать её оттуда и убираться в наш, 1985 год.

Марти ошеломлённо пробормотал:

– Вы сказали – мой дом? Значит, я сейчас тоже живу там?

Док взмахнул зажатым в руке спортивным альманахом:

– О, боже! Если Дженнифер из будущего увидится с Дженнифер из прошлого, может произойти катастрофа.

– Что вы хотите сказать?

Браун нахмурился и, размахивая альманахом, стал расхаживать по закоулку, словно университетский преподаватель.

– Существуют два возможных варианта. Первый – Дженнифер из будущего лицом к лицу встречается с Дженнифер из прошлого. Обе они, наверняка, упадут в обморок. Мы хватаем нашу Дженнифер и быстренько возвращаемся в прошлое.

Полицейский автомобиль поднялся в воздух и исчез в небе над городом. Док проводил его взглядом и продолжил:

– Вариант второй. Они встречаются и не падают в обморок. Тогда они общаются между собой. Создаётся временной парадокс, нарушается пространственно-временной континуум, начинается цепная реакция. Время и пространство захлёстываются в петлю в результате чего Вселенная разрушается. Вот тебе два сценария.

Марти обессиленно прислонился к стене. Доктор Браун на мгновение задумался.

– Сейчас около половины шестого. Скоро стемнеет. Нужно немедленно отправляться к тебе домой, в Хиллдейл. Мы должны перехватить Дженнифер, пока она не встретилась с собой. – Он повертел в руках книгу и добавил: – А это я выброшу здесь же. Я создал машину времени не для того, чтобы играть в азартные игры, а для того, чтобы путешествовать во времени.

Марти обречённо кивнул:

– Я знаю, док.

Он положил серебристый пакет следом за альманахом в пасть терпеливо ожидавшей своей добычи мусорной урны. Через несколько секунд машина времени уже поднималась в небо. Развернувшись, она полетела тем же курсом, что и несколько минут назад полицейский автомобиль.

Тотчас из-за угла дома, возле которого разговаривали Марти и док, вышел, опираясь на трость, Бэф Тоннен. Он вытащил из мусорной урны книгу, аккуратно положил её в пакет и направился к ближайшей стоянке такси.

– Значит, доктору Брауну, этому сумасшедшему, всё-таки удалось создать машину времени, – бормотал он по дороге.

Как всегда бывает осенью, в этот день стемнело быстро. Когда полицейский автомобиль остановился перед домом номер 36 в пригороде Хиллдейл, фонари едва освещали улицу, уставленную мусорными баками. Полисменши с опаской вышли из машины.

– Странный тут район. Хиллдейл.

– И освещение плохое.

– Да, ничего не видно.

Они вытащили из машины Дженнифер, которая попрежнему спала, и остановились перед входной дверью. Приложив большой палец правой руки Дженнифер к кнопке на дверном косяке, они подождали несколько секунд.

– Добро пожаловать домой, Дженнифер, – проскрипел бесстрастным голосом домашний компьютер, открывая дверь.

Полисменши провели начавшую приходить в себя девушку в гостиную и усадили на широкий диван. Заметив, что она удивлённо хлопает глазами, одна из полицейских сказала:

– Я – офицер Флоули, миссис Паркер. Извините за то, что вам пришлось прокатиться с нами. Сейчас вы отдохнёте у себя дома, а не на улице. Вам не стоит долго находиться на солнце.

Дженнифер удивлённо переспросила:

– На солнце?

– Да. И будьте поосторожнее в будущем.

– В будущем? – механически повторила девушка.

– Да. Всего доброго, миссис Макфлай. Полисменши ушли. Дженнифер очумело осмотрелась.

Она находилась в большой освещённой гостиной, уставленной непонятными приспособлениями. В окне виднелся освещённый ярким солнцем берег моря с кипарисами. Все тот же голос компьютера бесстрастно произнёс:

– Новый оконный видеоэкран. Прекрасные виды двадцать четыре часа в сутки. Сейчас вы находитесь на семнадцатом канале.

Дженнифер встала с дивана и, подойдя к окну, дотронулась пальцем до экрана.

– Будущее? Я в будущем? – прошептала Дженнифер.

В то время, как она стояла у экрана, по лестнице второго этажа прошла девушка в коротких шортах на, с выкрашенными в ярко-рыжий цвет волосами. Она не обратила внимания на Дженнифер. Девушка скрылась в одной из комнат второго этажа.

Дженнифер заметила на столе в гостиной несколько семейных фотографий и подошла к столу. Ошеломлённо глядя на свадебный снимок, она прошептала:

– Я была на свадьбе в этом ужасном подвенечном платье? О нет!

Дженнифер от испуга уронила фотографию, когда сверху раздался девичий голос:

– Мама, это ты там?

– Нужно бежать отсюда! – побормотала Дженнифер и бросилась к двери.

Но, как она ни искала, ручки на двери не оказалось. Хуже того – снаружи в дверь позвонили. Дженнифер в панике стала метаться по комнате, пытаясь найти укрытие. Увидев под лестницей полуприкрытую дверь, она нырнула за неё. Небольшое стеклянное окошко в кладовке, куда попала девушка, было закрыто алюминиевыми жалюзи. Дженнифер замерла за дверью, подсматривая за происходящим сквозь щели в жалюзи.

В дверь продолжали настойчиво звонить. Со второго этажа в прихожую спустилась рыжеволосая девушка, которая озабоченно огляделась по сторонам и снова крикнула:

– Мама, ты здесь?

Не дождавшись ответа, она открыла дверь.

– Бабушка Лоррейн! – воскликнула девушка с радостью. – А что с дедушкой Джорджем?

В дом вошла постаревшая мать Марти Макфлая, держа в руках маленький пакетик. Она превратилась в суетливую морщинистую старушку. Следом за ней в дом вошёл, вернее, влетел вниз головой Джордж Макфлай – эксцентричный старичок с длинной прядью волос на сильно полысевшей голове. Ноги его были пристёгнуты к висевшему в воздухе на высоте двух метров увеличенному варианту парящей доски.

– Да он опять вниз головой болтается, – сварливо сказала старушка Лоррейн.

– Дедуля, неужели тебе так удобно? – спросила девушка.

– Линда, я ещё сам не решил, – весело ответил Джордж.

Он завис посреди гостиной, вертясь в разные стороны. Дженнифер, находящаяся в кладовке, с ужасом поняла, что видит собственную дочь, которая встречает родителей Марти.

– Ужинать будете? – проскрипела Лоррейн. – Я на всех пиццу купила.

Линда поморщилась.

– Бабушка, который год ты покупаешь только пиццу? – недовольно сказала она. – Я, наверное, не буду есть.

– А я буду, я буду! – запищал, хлопая в ладоши, висевший в гостиной вниз головой Джордж Макфлай.

Немного задержавшись со стартом, машина времени доктора Брауна угодила в интенсивное вечернее движение часа пик. Сидевшему за рулём Брауну приходилось неотрывно следить за дорогой, чтобы не столкнуться с каким-нибудь одуревшим лихачом.

– Проклятое движение! – выругался Браун. – Мы можем не успеть.

Внезапно он прижал к носу свои непрозрачные очки и стал что-то разглядывать в них.

– Что случилось, док?

– Не знаю, Марти. Какое-то такси маячит в дисплее заднего вида. Похоже, что оно следует за нами.

Лоррейн взяла с кресла пульт управления оконным видеоэкраном и нажала на кнопку. Картинка на экране сменилась.

– Глазам своим не верю! – всплеснула руками старушка. – Это окно опять работает?

Линда кивнула:

– Если что-нибудь в нашем доме ломается, нужно всего-навсего назвать отца цыплёнком. Чтобы доказать обратное, он всё что угодно починит.

Чтобы увериться в том, что окно действительно работает, Лоррейн ещё несколько раз нажала на кнопки, а потом укоризненно покачала головой:

– Линда, твой отец очень не любит, когда его называют цыплёнком. Сколько раз мы слышали, как он выходит из себя, когда его так называют. Лет тридцать назад он попытался доказать, что это не так. Вот тогда и произошёл этот несчастный случай…

Дженнифер насторожилась. «Несчастный случай? – подумала она. – Какой несчастный случай?»

Машина времени прибыла на место. Когда автомобиль опустился на грязный асфальт, Марти выбрался наружу и оторопело посмотрел по сторонам.

– Это Хиллдейл? С ума сойти!

Перед ним простирался большой жилой район, освещённый кое-где светом уличных фонарей. В 1985 году этот район существовал только в замыслах архитекторов…

– Марти, мне надо найти Дженнифер, а ты оставайся здесь. Переоденешься и жди меня.

– А почему я не могу пойти? – обиженно спросил Макфлай.

– Потому что ты рискуешь встретиться с самим собой в будущем.

Марти кивнул:

– Ладно, док.

Браун, пригибаясь и виляя, побежал к дому, на заборе которого виднелся номер 36. Марти все ещё не мог прийти в себя:

– Хиллдейл? Ну надо же!

Он сел в машину и, не закрыв за собой дверь, и стал переодеваться. Увлечённый этим занятием, он не заметил, как в нескольких десятках метров сзади приземлилось такси, из которого стал выбираться дряхлый Бэф Тоннен. В руках он держал трость и серебристый полиэтиленовый пакет.

С Вас тысяча семьсот сорок четыре доллара, – сказал таксист, протягивая пассажиру чек. – И будьте осторожнее в этом районе.

Когда такси улетело, Бэф подобрался поближе к машине времени и затаился за кучей мусорных баков.

Чтобы лучше услышать, что говорит Лоррейн Макфлай, Дженнифер решила рискнуть. Когда Линда вместе с бабушкой и дедушкой отправилась на кухню, Дженнифер осторожно выбралась из кладовой и подошла к двери на кухню.

– Кстати, если бы не этот несчастный случай, – продолжала Лоррейн, – жизнь твоего отца могла бы сложиться по-иному. Когда этот парень обозвал его цыплёнком, Марти поехал с ним наперегонки на машине. Хорошо ещё, что он уцелел в этой аварии. Но, конечно, музыку пришлось оставить. Если бы не это, он не сидел бы потом целыми днями дома и не привык бы к тому, что за него все делают другие.

Дженнифер не услышала, как входная дверь за её спиной открылась.

– Добро пожаловать домой, Марти-младший, – сказал домашний компьютер.

Сын Марти прошёл мимо стоявшей к нему спиной Дженнифер, автоматически оценил её необычный наряд и сказал:

– Хорошие штаны, мам.

Дженнифер повезло: Марти-младший не стал задерживаться в прихожей, а сразу прошёл в свою комнату на первом этаже.

– «Мам»? – в ужасе повторила она, прячась за дверью кладовой.

Марти-младший вошёл в свою комнату и сразу бухнулся в кресло перед огромным экраном.

– Так, заставку снять, – распорядился он. – Каналы 18, 64, 78, 117, 264.

На экране стали одновременно транслироваться пять телевизионных каналов, мелькали кадры фантастического фильма, полицейского боевика, программы новостей, спортивных соревнований и музыкальной программы.

Прячась за дверью кладовой, Дженнифер снова услышала голос домашнего компьютера:

– Добро пожаловать домой, Марти.

Дженнифер вытянула шею, чтобы получше рассмотреть хозяина дома. В дом вошёл сильно постаревший и располневший Марти, в измятом сером костюме, выдававшем в нём мелкого служащего. В руке Марти держал небольшой чёрный чемоданчик.

– Эй, я дома! – прокричал он, вытирая в прихожей обувь.

Дженнифер едва не прослезилась, увидев, что сделали годы с её Марти. Голова его поседела, походка была усталой, глаза – погасшими, без блеска.

Когда никто не откликнулся на его возглас, Марти недовольно пробурчал:

– Где вы все?

Из прихожей Марти отправился в комнату сына, где тот отрешённо сидел перед экраном с наушниками на голове.

– Тебе не пора сменить программы? – спросил он Макфлая-младшего.

Тот никак не отреагировал на вопрос отца.

Марти переоделся и вышел из машины, оставив дверцу у места водителя открытой. Немного потоптавшисьна месте, он опрометчиво покинул машину и направился за собакой, которая шла по улице на поводке, однако без хозяина. Поводок, снабжённый каким-то светящимся в темноте электронным устройством, висел в воздухе – очевидно, на магнитной подушке.

Увидев, что машина времени осталась без присмотра, Бэф выбрался из своего укрытия и уселся в машину. Кряхтя и стеная, он кое-как засунул в кабину свою трость и захлопнул дверцу.

Марти даже не заметил, как машина времени тронулась с места и, снеся по дороге несколько мусорных баков, поднялась в воздух. Спустя несколько секунд дорога была пуста.

Марти в это время подходил к дому номер 36.

Когда вся семья собралась за вечерним столом, Лоррейн достала из маленького пакетика коричневый кругляш:

– А вот и пицца.

Висевший возле стола вниз головой Джордж захлопал в ладоши:

– Хочу, хочу!

– Подожди немного.

Лоррейн подошла к огромному кухонному комбайну, который заменял и плиту, и холодильник, и тостер, и кофеварку. Открыв одно из отделений комбайна, бабушка положила туда кругляш и сказала:

– Четвёртый уровень.

Через секунду после того, как она закрыла кругляш на подносе в кухонном комбайне, прозвенел звонок и на подносе из комбайна выехала большая дымящаяся пицца.

Джордж нетерпеливо потёр руки.

– Готово?

– Готово, готово. Дети, снимите головные телевизоры и ешьте.

Марти-младший и Линда взяли с подноса по куску дымящейся пиццы и, снова надев головные телевизоры, погрузились в созерцание телевизионных программ.

Марти-старший отрицательно покачал головой, глядя на ужин:

– Мама, я больше не могу видеть эту бесконечную пиццу.

Лоррейн сунула кусок пиццы зависшему вниз головой Джорджу.

– Я беспокоюсь из-за Дженнифер, – сказала она, неодобрительно глядя на попытки Джорджа справиться с пищей. – Почему она вовремя не пришла? Где она может быть?

Марти пожал плечами:

– Я не знаю, где она может быть. Мать с укоризной посмотрела на него:

– Напрасно ты так часто отпускаешь её одну. В гостиной раздался звонок.

– Марти, тебя вызывают. Он поднялся из-за стола:

– Ладно, заканчивайте ужин без меня. Марти уселся в гостиной перед экраном:

– Да, слушаю.

На экране появилось лицо Дугласа Ниддлза, который когда-то учился вместе с Марти в одной школе. Друзьями они никогда не были по той простой причине, что Ниддлз слыл обыкновенной шпаной. Правда, теперь им пришлось работать в одной фирме. Ниддлз жуликовато прищурился:

– Привет, Макфлай. Как дела?

Услышав знакомый голос, Дженнифер вытянула шею.

– Ниддлз? – пробормотала она.

– Так как насчёт дельца, которое я тебе предложил? – спросил Ниддлз. – Согласен?

Марти отвернулся:

– Не знаю.

– Да ладно, – развязно сказал Ниддлз. – Это же так просто. Нечего бояться.

– Я не хочу, Ниддлз. Это противозаконно. Что со мной будет, если узнает шеф?

Ниддлз махнул рукой:

– Да ладно, он ничего не узнает. Возьми свою карточку, вставь её в приёмное устройство и – дело сделано.

Марти встал с кресла и повернулся спиной к экрану. Ниддлз, ухмыляясь, произнёс:

– Иначе мне никогда не придётся отделаться от мысли, что ты – цыплёнок…

Это сработало. Марти замер на мгновение, затем медленно повернулся и угрожающе произнёс:

– Никто не смеет называть меня цыплёнком, Ниддлз.

– Хорошо, – улыбнулся Ниддлз. – Докажи это. Марти решительно кивнул:

– Хорошо. Вот моя карточка.

Он открыл лежавший на столе чемоданчик со встроенным факсом и показал Ниддлзу карточку.

– Давай, – сказал тот. – Просканируй её. Макфлай вставил карточку в приёмное устройство:

– Все. Готово.

Ниддлз рассмеялся и, махнув рукой, исчез с экрана.

– Пока, Макфлай. Спасибо.

Марти ещё не успел спрятать карточку, как экран снова загорелся. На нём появилось лицо разъярённого японца.

– Макфлай!

Надпись, появившаяся внизу экрана, свидетельствовала о том, что с Марти разговаривает сам глава корпорации, господин Ито Фуджицу.

– Фуджицу-сан? – Марти попытался изогнуться в поклоне. – Коннитива!

– Макфлай! – грубо воскликнул президент. – Я только что увидел у себя на экране данные твоей карточки! Ты думал, что никто ничего не узнает? Все, Макфлай, тебе конец!

– Нет, нет, Фуджицу-сан! – взмолился Марти. – Это всё сделал не я, а Ниддлз!

– При твоём участии!

– Нет! Нет!

Японец презрительно поджал губы:

– Всё, что тебе сейчас остаётся, Макфлай, это прочитать мой факс! Ты уволен!

Экран погас.

– Клево… – мрачно произнёс Макфлай.

Тут же из всех приёмных устройств, которых оказалось необычайно много, полезли листы бумаги с надписью жирными буквами: «Ты уволен!»

– Только этого мне не хватало! – Марти схватился за голову.

Воспользовавшись тем, что в прихожей никого не было, Дженнифер выбралась из своего укрытия. Внезапно позади себя она услышала стук в окошко и голос дока:

– Дженнифер!

Она бросилась к окну, на ходу оторвав один из листков с надписью «Ты уволен!».

– Док! Как я рада видеть вас!

– Открой входную дверь, и я заберу тебя отсюда!

– Но там нет ручки, а я не знаю, как открыть. Доктор стал показывать пальцем на дверь:

– Приложи палец к кнопке на дверном косяке.

– К какой кнопке?

Она не успела ничего выяснить, потому что всклокоченная голова Брауна исчезла в окне столь же стремительно, как и появилась.

Марти хмуро тренькал на гитаре в своей комнате, когда из кухни донёсся крик Лоррейн:

– Марти! Марти! Я не понимаю, что это значит? Мать вошла в комнату, держа в руке листок бумаги с надписью: «Ты уволен!». Марти отложил гитару в сторону и поднялся в кресле, пытаясь успокоить Лоррейн.

– Мама, это шутка, понимаешь? Это унас коллеги на работе так шутят, развлекаются. Не беспокойся!

Дженнифер, на свой страх и риск, решила пробраться к входной двери и попытаться её открыть. Но в тот момент, когда она протягивала руку к кнопке на дверном косяке, домашний компьютер сам открыл дверь.

– Добро пожаловать домой, Дженнифер!

Дверь распахнулась и на пороге в обнимку с несколькими бумажными пакетами появилась Дженнифер-старшая. Две Дженнифер встретились. Пристально посмотрев друг на друга, они сначала вытаращили глаза, потом истошно завопили и стали медленно оседать на пол, теряя сознание.

Выросший на пороге дома доктор Браун подхватил обмякшее тело Дженнифер-младшей и потащил девушку на улицу.

Марти по-прежнему дефилировал неподалёку от дома номер 36, когда машина времени вернулась. Неуверенно приземлившись, она застыла на том же месте, где и стояла прежде. Бэф открыл дверцу и с трудом выбрался наружу. Пытаясь вытащить свою трость, он сломал её набалдашник, который остался лежать на полу в машине. Издавая стоны и хватаясь за сердце, Тоннен с обломком трости в руке поковылял к мусорным бакам, чтобы скрыться за ними.

Марти увидел, как из темноты вынырнула фигура Брауна, который нёс на руках Дженнифер.

– Быстрее, помоги мне! – воскликнул док. Макфлай помог ему нести девушку.

– Как я и предполагал, они встретились и потеряли сознание, – задыхаясь от быстрого шага, произнёс Браун. – Теперь надо срочно убираться в 1985 год, а машину времени мне придётся уничтожить.

– Зачем? Вы же собирались продолжить свои путешествия во времени, док?

– Планы придётся забыть! – решительно ответил Браун. – Я не могу брать на себя такую ответственность перед цивилизацией. Неизвестно, в чьи руки может попасть машина времени. Пусть я не стану знаменитым героем – путешествия во времени таят в себе огромную опасность для Земли и, может быть, для всей Вселенной.

Они уложили Дженнифер на сиденье машины времени. Док покопался в ближайших мусорных баках в поисках пищевых отходов. Раздобыв несколько огрызков сухарей и банановых корок, Браун заправил ими систему ядерного синтеза и удовлетворённо потёр руки.

– Так. Топливо есть. Теперь нужно установить временную цепь на 26 октября 1985 года. Готово. Марти, следи за дисплеем.

Машина взмыла в воздух, разогналась до 88 миль и исчезла в четвёртом измерении.

Перемещение во времени произошло столь незаметно, что ещё несколько секунд после вспышки голубого света Марти и док не могли понять, где они находятся. Такое же тёмное небо, такие же огни города где-то внизу.

– Нам удалось? Мы вернулись? – недоуменно спросил Марти, придерживая лежавшую у него на плече Дженнифер.

Док пожал плечами. Но пролетевший в нескольких десятках метров над ними реактивный «Джамбо-джет» рассеял все сомнения. Док резко направил машину вниз.

– Да, вернулись, – облегчённо сказал он.

Они приземлились возле дома Дженнифер. Марти не обратил внимания, что пейзаж вокруг как-то неуловимо изменился. Улица была засыпана мусором, повсюду валялись автомобильные покрышки и обломки досок. Дома были обнесены заборами из колючей проволоки.

С помощью Брауна Марти перенёс девушку к её дому и положил на скамейку у входа.

– Я отвезу тебя домой, – сказал док. – Сейчас поздний вечер. Это хорошо, что все спят. Её никто не разбудит. А потом она проснётся, и ей покажется, что всё это было просто сном.

Марти с сомнением посмотрел на Дженнифер, которая свернулась калачиком на скамейке:

– А вдруг она проснётся прямо сейчас? Док отрицательно покачал головой:

– Не думаю. Сейчас она в глубоком шоке. Пусть отдохнёт. Ей это только на пользу. Пошли. Всё будет хорошо.

Док уверенно зашагал к машине. Марти подозрительно огляделся:

– Что-то я не помню решёток на окнах её дома… – пробормотал он.

На мгновение остановившись, он махнул рукой, отгоняя сомнения, и направился к машине.

Док привёз Марти прямо к дому. Когда Макфлай выбрался наружу, док высунулся из кабины:

– Если я понадоблюсь тебе, найдёшь меня в лаборатории.

Он захлопнул дверцу и уехал. Марти остался один на полутёмной грязной улице, которая совсем не была похожа на ту, где он привык жить. Озираясь по сторонам, Марти подошёл к дому и обнаружил рядом с ним высокий забор. Калитка в заборе была заперта на висячий замок. Марти недоуменно подёргал замок:

– Что за чёрт!

Не понимая, что происходит вокруг, Марти подкатил к забору валявшуюся неподалёку пустую бочку. Встав на неё, он перелез через забор и зашагал к дому, где не светилось ни одно окно.

Чтобы не будить родителей, Марти решил забраться в спальню на втором этаже как обычно – через навес над крыльцом. Осторожно подняв оконную раму, он перевалился через подоконник и упал на свою кровать.

Страшный визг заставил его отпрыгнуть в сторону. Кричала неизвестно откуда взявшаяся негритянка в ночном халате.

– Спасите! Помогите! – верещала она, вскочив на постели. – Убивают!

– Эй, эй, погодите! – закричал Марти, перепуганный не меньше, а, может быть, и больше. – Что вы делаете в моей постели?

Но негритянка вопила ещё сильнее:

– На помощь! Здесь белый!

Марти нащупал на стене выключатель и зажёг свет. Женщина натянула одеяло до подбородка и визжала, не переставая.

– Кто вы такая? – воскликнул Марти, пытаясь выяснить, куда он попал и что вообще происходит.

Но всё было напрасно. На крики в комнату ворвался здоровенный негр в трусах и майке. В руках он держал огромную бейсбольную биту. Размахивая битой, негр завопил:

– Ни с места! Марти отскочил в угол, к стоявшему там секретеру.

– Да в чём дело? Я же у себя дома!

– Я тебе сейчас покажу «дома»! – заорал негр и кинулся на Марти. намереваясь снести ему голову битой.

К счастью, у Макфлая был большой опыт по части разнообразных бит и дубин. Он резко нырнул в сторону, и негр разнёс в щепки половину секретера. Пока он выбирался из-под обломков, Марти метнулся к двери и завопил:

– Это ошибка! Это какая-то ошибка!

Негр снова схватил выпавшую биту и, замахнувшись, бросился на Марти:

– Я тебе покажу ошибку!

Марти выскочил из комнаты, растолкав толпившийся на лестнице выводок разнокалиберных чернокожих детей в ночных рубашках. В мгновение ока добежав до выходной двери, Макфлай бросился прочь из дома.

Потрясая битой, отец чёрного семейства выскочил на порог и закричал:

– Ты правильно делаешь, что уносишь ноги, засранец! В следующий раз тебе не удастся сделать это! Я семь лет живу в этом доме, и вы не сможете выжить меня отсюда!

Марти бежал по полутёмной улице туда, где был хоть какой-то свет. Хватая ртом воздух, он остановился у этого места. Свет шёл от двух горящих полицейских машин. Рядом с ними Марти рассмотрел на земле пятна крови и рваную одежду. Тяжело дыша, Макфлай побыстрее миновал это место и побежал к центру города.

Мимо него по дороге пронеслись с воем несколько патрульных полицейских автомобилей. Всё говорило о том, что преступность и насилие в городе бьют через край.

– Наверное, мы попали в какой-то другой год… – вымолвил Марти, проходя мимо погруженных во тьму домов.

Над крыльцом одного из домов Марти увидел свет и подошёл поближе. На пороге лежала свёрнутая в трубку газета. Парнишка вытер лившийся со лба ручьём пот и присел на крыльцо, развернув газету. Это был номер «Хилл-Вэлли Телеграф» за 26 октября 1985 года.

– Не может быть… – пробормотал он вполголоса.

Тут же он услышал у своего виска звук взводимого курка и ощутил кожей холодную сталь дула.

– Не двигайся! – угрожающе произнёс кто-то.

Стараясь не поворачивать головы, Марти скосил глаза и увидел рядом с собой… Стрикленда, школьного администратора.

– Так это ты, сукин сын, – злобно произнёс Стрикленд, – воруешь мои газеты?

Стрикленд был одет в толстый фланелевый халат, с плеча его свисала набитая патронами лента, а в руках он держал крупнокалиберный короткоствольный карабин. Дрожа от страха, Марти выронил газету и встал, подняв руки.

– Ми… мистер С-стрикленд, – едва выговаривая слова, молвил Марти, – это же я, Марти Макфлай. Я учусь в вашей школе.

Стрикленд ткнул ему в грудь стволом карабина.

– Я тебя никогда не видел раньше, бездельник! – грубо сказал он, разглядывая лицо юноши.

Марти почувствовал тень сомнения в голосе строгого администратора и ухватился за школьную тему.

– Пусть я бездельник, мистер Стрикленд, – дрожащим голосом произнёс он, – но вы должны помнить меня. Вы мне на прошлой неделе четыре предупреждения вынесли за опоздания.

Стрикленд подозрительно посмотрел на Марти.

– На прошлой неделе? Да ведь школу закрыли шесть лет назад!

Он отступил на шаг и направил ствол карабина вниз.

– Даю тебе шесть секунд! – крикнул он. – Если к тому времени ты не расскажешь, кто ты такой, я тебе ноги прострелю! Раз… два…

Чуть не плача, парнишка закричал:

– Я – Марти! Сам не понимаю, что творится вокруг! Шансов у него почти не оставалось. Но в этот моментраздался визг тормозов, остановившегося рядом с домом загруженного несколькими вооружёнными до зубов подростками открытого автомобиля.

– Эй, Стрикленд! – закричали они. – Лови пулю! Стрикленд рухнул на землю, прикрываясь карабином. Марти последовал его примеру, и не напрасно спустя мгновение бандиты открыли беспорядочный огонь по дому Стрикленда из всех видов оружия. Пули чиркали по стенам над головой Марти, который мечтал о том, чтобы врасти в землю. Медленно проехав мимо дома, подростки выпустили по дому весь боезапас и покинули улицу. Набрав скорость, их автомобиль скрылся в ночной тьме.

Стрикленд вскочил и выпустил вслед машине несколько картечин.

– Я вам покажу, бездельники!

Пока он был занят этим увлекательным делом, Марти бросился бежать сломя голову.

Марти прибежал к городской площади за считанные минуты. О том, что он оказался на месте, Марти догадался по тому, что под ногами валялась исковерканная вывеска. По улицам бродили толпы грязных, опустившихся людей, которые горланили пьяными голосами песни.

Оглядываясь в недоумении по сторонам, Марти наткнулся на Крысу, который копался в огромной мусорной куче рядом со своими собратьями из животного мира.

– Ты куда лезешь? – заорал Крыса, грубо отталкивая Марти. – Это моя помойка!

Марти брёл по улице мимо запущенного здания мэрии с остановившимися часами. Над площадью стоял рёв мотоциклетных двигателей. Толпы рокеров разъезжали перед огромным, неведомо откуда взявшимся зданием по другую сторону площади. Оттуда доносился грохот музыки, лился нестерпимо яркий свет.

Протолкавшись между пьяными проститутками и бродягами, Марти подошёл к зданию и остановился, разинув рот. Над широко распахнутыми входными дверями висел огромный портрет Бэфа Тоннена, а чуть ниже – неоновая вывеска: «Рай наслаждений». Вершину тридцатиэтажной громадины венчала ещё одна неоновая вывеска: «Бэф».

Марти услышал позади себя какой-то грохот и оглянулся. По улице проехал гусеничный бронетранспортёр, на котором громоздились вооружённые люди. Неподалёку от мэрии Марти заметил ещё одно здание с такой же вывеской, «Бэф». Судя по надписи под вывеской, это был завод по переработке и утилизации токсичных отходов. Из возвышавшейся над зданием завода огромной трубы валил рыжий дым.

Марти подошёл ближе ко входу в «Рай наслаждений». Рядом со входом он заметил ещё одну дверь, над которой горела ярко-оранжевым цветом надпись: «Музей Бэфа Тоннена». Возле двери стоял большой телевизионный монитор, с которого на Марти смотрело улыбающееся, хотя и обрюзгшее, лицо Бэфа с сигарой во рту.

Макфлай вздрогнул, когда неожиданно из динамиков над дверью раздался громкий голос:

– Добро пожаловать в музей Бэфа Тоннена, первого гражданина Хилл-Вэлли и самого удачливого человека Америки! Первый и единственный Бэф Тоннен – человек из легенды! Кто же он на самом деле? В нашем музее вы узнаете, как Бэф Тоннен стал одним из самых богатых и могущественных людей Америки! Вы узнаете потрясающую историю его семьи, которая ведёт начало от его дедушки Бэффорда Тоннена!

На мониторе появилось изображение бородатого упыря с револьвером в руках.

– Его звали самым скорострельным человеком Дикого Запада! Вы узнаете, как Бэф начал свою карьеру с первой победы!

На экране вместо далёкого предка Бэфа появилась фотография самого Бэфа в ещё юном возрасте. С улыбкой на лице, он демонстрировал журналистам несколько толстых пачек банкнот.

– Удачная ставка на скачках в день своего рождения принесла ему первый миллион! Но на этом дело не кончилось! Бэф снова выиграл крупную сумму! Газетчики прозвали его самым везучим человеком на Земле! Выигранные деньги Бэф удачно вложил, основав собственную фирму «Бэф Компани». Его предприятие занялось весьма прибыльным делом – утилизацией токсичных отходов. Так Бэф ещё более увеличил свои капиталы! А шесть лет назад, в 1979 году, Бэф добилсялегализации азартных игр! Он построил в Хилл-Вэлли великолепное здание отеля с казино!

На экране появились кадры, рассказывающие об открытии «Рая наслаждений». Попыхивая сигарой, Тоннен говорил в камеру:

– Всё, что я хочу сказать – боже, благослови Америку!

Разинув рот, Марти слушал историю восхождения Бэфа к вершинам успеха. В это время за его спиной остановился полисмен и, оглядев Марти с ног до головы, что-то передал по рации.

Ещё более ужасным было то, что Марти услышал спустя несколько мгновений.

– Бэф долго искал подругу жизни, – здесь на экране прошла череда снимков, изображающих Бэфа вместе с Мэрилин Монро, Жаклин Кеннеди и с ещё несколькими самыми красивыми женщинами Америки. – Ему нужна была настоящая любовь. И в 1973 году он воплотил свою мечту в жизнь! Бэф женился на своей однокласснице Лоррейн Макфлай!

У Марти похолодело внутри, когда он увидел, как Бэф с торжествующей улыбкой выходит из церкви рука об руку с его матерью. Бэф плотоядно засмеялся в камеры и со словами «Она просто очаровашка!» впился в губы отворачивающейся от него Лоррейн.

– Нет! Нет! – завопил Марти, хватаясь за голову. Он отступил на шаг назад и наткнулся на Сэрда, Мэтча и Терри – давних дружков Бэфа. Они постарели, погрузнели и были одеты в солидные костюмы, но их повадки и ухмылки говорили о том, что они остались такой же шпаной, как были и прежде. Мэтч схватил Марти за руку:

– Постой, парень!

– Что вам нужно? – испуганно произнёс Марти. Мэтч ухмыльнулся:

– Нам нужно побыстрее наставить тебя на путь истинный!

Сэрд ударил Марти сзади по голове небольшой резиновой дубинкой. Глаза парнишки закатились, и он упал без чувств в руки дружков Бэфа.

Когда Марти открыл глаза, вокруг было темно. Марти пощупал большую шишку на затылке и поморщился от боли. Он лежал в постели, под тонким одеялом, в какой-то большой комнате. Неподалёку были слышны чьи-то шаги.

– Мам? Мама, это ты? – спросил Марти слабым голосом. – Что со мной?

В ответ он услышал голос Лоррейн:

– Успокойся, Марти. Всё в порядке. Ты немного поспал.

Марти вытер покрывшийся потом лоб.

– Мама, ты не представляешь, какой кошмарный сон мне приснился…

Лоррейн подошла ближе.

– Все уже позади, – ласково сказала она. – Ты снова находишься на своём двадцать седьмом этаже.

Марти вскочил на кровати.

– Что?! – завопил он. – На двадцать седьмом этаже?

Лоррейн включила свет, и Марти увидел, где он находится. Это была огромная комната, занимавшая целый этаж небоскрёба. Марти лежал на широком кожаном диване, а его мать, одетая в длинное вечернее платье с блёстками, возилась у стойки небольшого бара. Когда она повернулась к Марти, тот едва не упал с дивана. Его мать, покрытая невероятно большим количеством грима и увешанная драгоценностями, обзавелась такой огромной грудью, что Марти смущённо закрыл глаза. Стараясь не смотреть на неё, Марти пробормотал:

– Мама, это ты?

Она налила себе в стакан порцию виски и, отпивая на ходу, подошла к сыну. Походка её свидетельствовала о том, что она уже немало выпила.

– Я, Марти, а кто же ещё? – ответила Лоррейн, останавливаясь перед сыном. – С тобой всё в порядке?

Марти стал лихорадочно тереть виски.

– Со мной всё в порядке, – неуверенно произнёс он. – Но ты… ты… такая… – он замялся, подыскивая нужное слово, – … такая большая…

Лоррейн словно не услышала этих слов сына. Беспрерывно прикладываясь к стакану, она вернулась к стойке.

– Ты не голоден, Марти? Я сейчас вызову прислугу.

– Прислугу?

Она взяла со стойки небольшой кнопочный телефон и, неуверенно тыкая пальцем в кнопки, стала набирать номер. В этот момент за дверью комнаты раздался истошный вопль:

– Лоррейн!

Марти мгновенно узнал истерический голос Бэфа.

– Боже, это твой отец! – испуганно произнесла Лоррейн, бросая телефон.

Дверь комнаты распахнулась и туда ворвался Бэф в сопровождении своих дружков – Терри, Мэтча и Сэрда. Бэф, одетый как мелкий сутенёр – костюм с выпущенным наверх воротником красной рубашки, остроносые ботинки – выглядел ещё более отвратительно, чем в годы своей юности. Он располнел, отпустил баки и полысел. Размахивая зажатой в руке сигарой, он направился к Марти.

– Я тебе покажу, сукин сын! – визгливо закричал он. – Ты мне сейчас за все ответишь! Где ты шляешься?

Марти непонимающе хлопал глазами. Бэф повернулся к Лоррейн:

– А ты что за мать такая? Не можешь за сыном присмотреть! Почему я всегда должен думать за всех вас?

Лоррейн демонстративно отвернулась, глотая спиртное из стакана большими глотками. Нервно отшвырнув стакан в сторону, она вызывающе воскликнула:

– Какого чёрта ты кричишь на меня? Думаешь, что, если содержишь нас, можешь не давать детям жить?

Бэф громко загоготал.

– Прекрасно! Только Марти твой сын, и я буду рад не заботиться о нём!

– Прекрасно, Бэф! – едва сдерживая слёзы, закричала Лоррейн. – Я так больше не могу!

Тоннен подошёл к Марти, съёжившемуся от страха на диване, и ткнул в него пальцем.

– Ты только посмотри на этого засранца! Он такая же задница, каким был его отец!

Лоррейн с презрением посмотрела на Бэфа.

– Не смей так говорить про Джорджа! – гневно воскликнула она. – Тебе никогда не стать таким мужиком, как он!

Бэф разъярённо подскочил к ней и, схватив за плечо, швырнул на пол. Увидев такое издевательство над матерью, Марти с кулаками бросился на Бэфа.

– Негодяй! Не смей трогать её!

Лоррейн лежала на полу, держась за ушибленное колено, и плакала.

– Бэф, ты свинья…

Но Марти не удалось добраться до Бэфа – его схватили за руки Мэтч и Терри. Бэф сунул сигарету в рот и, ухмыляясь, подошёл к Марти.

– Что, сынок, перечить мне вздумал? – сквозь зубы процедил он.

Он размахнулся и ударил Марти в живот. Тот, закашлявшись, согнулся. Лоррейн кое-как поднялась с пола и, сильно хромая из-за ушибленного колена, направилась к выходу.

– Все, Бэф! – крикнула она. – Мне надоело! Я ухожу!

– Давай, давай, иди! – крикнул ей вслед Бэф. – Только прежде подумай, кто купил тебе все эти платья, драгоценности, целый арсенал косметики!

Лоррейн остановилась и, обернувшись, стала срывать с себя украшения:

– Если тебе это нужно, можешь забрать себе! Бэф перешёл на угрожающий тон.

– Хорошо, Лоррейн! Можешь выйти за эту дверь и уйти! Я не буду тебя задерживать! Но я сделаю кое-что для твоих детей.

– Ты не посмеешь! ||| Бэф ухмыльнулся:

– Ещё как посмею. Я начну с твоей дочери Синтии. Суду будет предоставлена моя версия ограбления, которое произошло на прошлой неделе. Разумеется, она сядет в тюрьму, сядет первой. Потом в один прекрасный день в такую же камеру засадят её старшего братца Дэвида. Марти тоже долго не продержится на свободе!

Вся замечательная счастливая семейка окажется за решёткой, подобно твоему братцу Джоуи!

Лоррейн внезапно замерла и опустила голову.

– Ладно, твоя взяла, – произнесла она упавшим голосом. – Я остаюсь.

Бэф победоносно улыбнулся и в сопровождении дружков направился к выходу. Марти без сил упал на диван.

– А ты, – обернувшись, крикнул ему Бэф, – ещё получишь своё! Я вернусь через час, так что постарайся не попадаться мне на глаза!

Когда дверь за ним захлопнулась, Лоррейн медленно подошла к Марти и присела рядом с ним. Устало опустив голову, она тихо сказала:

– Бэф был прав. Я ошиблась.

– Мама, что ты говоришь?

Стараясь не смотреть в глаза сыну, она вымолвила:

– Я не подумала о том, что он мой муж, что он заботится обо всех нас. Ты должен относиться к нему с почтением.

– С почтением! – возмущённо воскликнул Марти. – Твой муж? Да как он может быть твоим мужем? Как он может быть моим отцом?

Она наклонилась над ним и пощупала лоб.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Марти подскочил, размахивая руками.

– Нет! Нет! – закричал он. – Я плохо себя чувствую! Я никак не могу понять, что здесь творится! Мама, может быть, ты можешь дать мне простой ответ?

Она озабоченно посмотрела на Марти:

– Наверное, ты слишком переутомился в последнее время…

Он подскочил к матери:

– Мама, скажи мне только одно – где мой отец? Где Джордж Макфлай?

Лоррейн тяжело вздохнула и покачала головой:

– Ты действительно переутомился, если не помнишь этого. Марти, твой отец Джордж Макфлай находится там же, где и последние двенадцать лет – на кладбище Оук-Парк…

Марти бежал по городу, не разбирая дороги. Кладбище Оук-Парк находилось за городской чертой, неподалёку от района Риверсайд, где когда-то жил доктор Браун.

Не обращая внимания на холодный дождь, сыпавшийся с полуночного неба, Марти пробирался между могилами, освещая надгробия тонким лучом карманного фонарика. Вот… Марти как вкопанный застыл перед невысоким могильным камнем, на котором были выбиты слова: «Джордж Дуглас Макфлай. 1938–1973. Да хранит бог его душу».

Марти не смог сдержать хлынувшие из глаз слезы.

– Нет… Нет, не может быть! Это невозможно! – закричал он, поднимая голову к небесам. – Господи!

Он опустился на колени, бессильно повторяя:

– Это невозможно… невозможно…

Внезапно позади себя Марти услышал знакомый голос.

– Боюсь, что это возможно, Марти… – мрачно произнёс Браун.

Марти обернулся:

– Док? Что вы здесь делаете?

Браун подошёл ближе и остановился перед надгробием. Хмуро прочитав надпись на могильном камне, он опустился на землю рядом с Марти.

– Когда я узнал про то, что случилось с твоим отцом, я понял, что найду тебя здесь.

Размазывая по щекам слезы, Марти произнёс:

– Как же это могло произойти, док?

Док отвёз Марти к себе домой, попросив подождать. Лаборатория Брауна пребывала в плачевном состоянии. Крыша сильно прохудилась и под струи льющейся с потолка воды пришлось подставить всю имеющуюся в доме посуду. Сквозь широченные щели в стенах в дом врывался холодный ветер, разносивший по комнатам обрывки бумаг. Входная дверь, скрипя, покачивалась на дверных петлях. Эйнштейн, поджав хвост, бродил из угла в угол, пытаясь найти место потеплее.

Браун вернулся через несколько минут с несколькимиподшивками «Хилл-Вэлли Телеграф». Он положил газеты на расшатавшийся столик.

– Когда я увидел, что здесь происходит, то решил, что сошёл с ума, – сказал док. – Но потом мне стало понятно, что бред не может быть таким явным. Надо посмотреть старые газеты.

Марти пролистал подшивку за 1973 год. В номере за 15 марта он увидел на первой странице портрет своего отца и заголовок статьи – «Джордж Макфлай убит». В подзаголовке было написано: «Известный писатель найден мёртвым». Марти едва сдержался, чтобы не расплакаться снова. Он растерянно переводил взгляд с газеты на Брауна.

– Как же это могло случиться, док? – дрожащим голосом спросил парнишка. Ведь Хилл-Вэлли превратился в какой-то ад…

– Нет, в аду немного получше, – мрачно пошутил док.

Эйнштейн жалобно заскулил, угодив под струю воды, лившуюся с потолка.

– О, чёрт! – воскликнул доктор. – Эйни! Прости, я забыл о тебе!

Он стал копаться в валявшемся под столом мусоре, затем достал Оттуда корзинку с подстилкой и устроил там собаку. В это время Марти жадно глотал газетные сообщения о смерти Джорджа Макфлая, который был обнаружен в своём доме с пулевым ранением в голову.

– Док, что же произошло? – спросил он, отрываясь от газеты.

– По-видимому, пространственно-временной континуум разрушился в своей нормальной последовательности и образовался в новой, субреальной реальности.

Марти недоуменно посмотрел на Брауна:

– Пожалуйста, объясните нормальным человеческим языком, док.

Браун поднял с пола грифельную доску, вынул из кармана неизвестно как попавший туда мелок и стал рисовать прямую линию, в одной из точек разделившуюся пополам и продолжившуюся как две параллельные линии.

– Смотри, Марти, я постараюсь как можно прощепроиллюстрировать это. Видишь эту прямую линию? Так можно показать нашу историю. В начале – 1955 год, посередине – 1985 год, дальше – будущее. И вот временная линия где-то в прошлом резко ответвляется и, проходя параллельно, создаёт свой 1985 год. В этом году все живут в иной реальности.

– Но я не понимаю, почему.

– Сейчас поймёшь.

Док бросился к стоявшей во дворе машине времени и вернулся, держа в руке небольшой серебристый пакет.

– Узнаешь? Помнишь – это пакет от альманаха спортивной статистики. Я узнал его потому, что в нём остался чек. Я нашёл его в машине времени вместе с этим, – он достал из кармана обломок трости с набалдашником в виде львиной головы.

Марти повертел в руках деревяшку:

– Я знаю, что это. Доктор, это набалдашник трости Бэфа, того старика Бэфа, из будущего.

– Он был в машине времени со спортивным альманахом, – констатировал Браун. – Понимаешь, Бэф из будущего взял этот альманах, украл у нас машину времени и перенёсся назад. Очевидно, он передал этот альманах самому себе в какой-то точке прошлого.

– Вы так думаете? – с сомнением спросил Марти.

– Я знаю это абсолютно точно! – торжествующе возвестил изобретатель. – Сейчас ты убедишься в этом.

Он сунул Марти номер «Хилл-Вэлли Телеграф» за 1958 год, где под заголовком «Житель Хилл-Вэлли выиграл на скачках миллион» была помещена фотография Бэфа с пачкой банкнот в руках.

– Посмотри, что у него в кармане. Видишь, он выиграл свой первый миллион на скачках в 1958 году. Ему трудно было не выиграть, поскольку он знал, какая лошадь придёт первой. И так он изменил свою судьбу. Вот лупа, взгляни.

Марти увидел на снимке краешек обложки, торчавшей из его внутреннего кармана – «1950–2000».

– Черт! Альманах спортивной статистики! – выругался Марти. – Сукин сын! Он украл мою идею. Он наверняка подслушал то, о чём я говорил.

Марти сокрушённо покачал головой:

– Док, это моя вина… Если бы я не купил эту проклятую книжку, ничего бы не произошло. Это все из-за меня…

Браун покачал головой, мрачно глядя на снимок.

– Все это уже в прошлом…

– Вы имеете в виду – в будущем?

– Неважно, – док рассеянно махнул рукой. – Видишь, в чём заключается опасность путешествия во времени. Именно поэтому я и хотел уничтожить машину времени.

– Послушайте, док, ведь мы можем вернуться в будущее и помешать Бэфу украсть у меня альманах, – горячо заговорил Марти. – Ведь мы можем сделать это. Машина времени исправна, горючее есть…

Док удручённо покачал головой:

– Нет, Марти, не можем. Если мы вернёмся в будущее из нынешнего восемьдесят пятого года, мы окажемся в другой реальности. В той реальности, где Бэф Тоннен богат и могуществен, женат на твоей матери и где со мной произойдёт вот что.

Он сунул Марти газету, на первой странице которой красовался заголовок – «Доктор Браун помещён в психиатрическую лечебницу» и снимок, на котором два дюжих молодца в белых халатах уводили завёрнутого в смирительную рубашку изобретателя. Подзаголовок был ещё более красноречивым – «Местный изобретатель признан сумасшедшим». Дата на газете – 20 марта 1973 года – говорила о том, что доктор Браун и Джордж Макфлай стали жертвами спланированных акций.

– Нет! – потрясая газетой, воскликнул док. – Наш единственный шанс – восстановить настоящее в прошлом, в той точке времени, где оно ответвляется. Тогда мы сможем восстановить историю такой, какой мы её помним. Но для этого нужно знать точную дату – когда это произошло, и подробности – как и где этот негодяй, молодой Бэф, получил альманах.

Марти сжал губы:

– Я спрошу его самого об этом.

Бэф развлекался тем, что, сидя в своей огромнойкомнате на тридцатом этаже, смотрел фильмы о Диком Западе. На особенно интересном моменте ленты «За пригоршню долларов», когда герой Клинта Иствуда перехитрил своего противника, надев под пончо чугунную печную заслонку, экран телевизора погас.

– Что такое?

В двери, держа пульт, словно револьвер, стоял Марти Макфлай.

– Ты что здесь делаешь? – зарычал Бэф. – Я запретил пускать сюда кого бы то ни было.

– Нам надо поговорить, Бэф, – решительно сказал Марти.

– Считай, что денег от меня ты больше не получишь, – угрожающе произнёс Тоннен.

Марти засмеялся.

– Нет, речь пойдёт не о деньгах, – тут он замедлил речь и каждое следующее слово произнёс медленно и чётко: – Большой спортивный альманах.

Бэф изменился в лице и исподлобья посмотрел на Марти.

– Что ж, пошли.

Он направился к скрытой в стене двери, которая вела в его личный кабинет.

– Иди за мной.

Марти последовал за Бэфом, который остановился возле стола.

– Садись.

Марти уселся в кресло напротив стола.

– Как ты узнал про эту книгу? – мрачно спросил Бэф.

– Сначала расскажи мне, когда, где и как ты получил её, – вызывающе ответил Марти.

К его удивлению, Бэф не стал скрывать подробностей.

– Двенадцатого ноября 1955 года – вот когда всё это произошло, – начал он.

– Двенадцатого ноября пятьдесят пятого?! – изумлённо воскликнул Марти. – В тот день, когда я перенёсся… э-э… когда в городе была ужасная гроза и молния разрушила городские часы?

Бэф ухмыльнулся:

– Ты знаешь историю города. Это очень хорошо.

Продолжая говорить, он полез в стол, вынул из потайного ящичка ключи повернулся к стене. Он сдвинул висевшую за его спиной картину и открыл ключом дверцу маленького сейфа.

– Я никогда не забуду эту субботу. Утром я забрал машину из ремонта. За несколько дней до этого, обгоняя фургон, я повредил дверцу автомобиля.

Марти скептически произнёс:

– Насколько мне известно, ты врезался в грузовик с навозом.

Бэф насторожился:

– Откуда ты знаешь про это? Марти сделал безразличный вид:

– Ну… отец мне рассказывал… когда был жив. Бэф достал из сейфа небольшую коробку из тисненогокартона и поставил её перед собой на стол.

– Так вот. Я собрался ехать по своим делам, но вдруг увидел, что в моей машине сидит какой-то старик. Он представился моим дальним родственником. Я так никогда и не узнал, кем же он мне приходится. Он спросил, хочу ли я быть богатым. Я ответил утвердительно.

Бэф открыл коробку и бережно достал оттуда книгу в яркой суперобложке. «Альманах. Спортивные результаты за пятьдесят лет. 1950–2000». Марти вытянул шею, разглядывая книгу.

– И тогда он оставил мне эту книжку и сказал, что в ней находятся все спортивные результаты до конца века. Всё, что надо, – просто поставить на победителя.

Марти потянулся рукой к книге, но Бэф убрал её в коробку, которую положил обратно в сейф. Закрыв дверцу сейфа, Тоннен спрятал ключ и уселся в кресло за столом.

– Тогда я спросил – в чём уловка? – продолжил он. – Старик ответил, что в этом нет никакой уловки и что это должно остаться тайной. Потом он исчез, и я больше никогда не видел его.

Пока Бэф возился с сейфом и книгой, Марти машинально сунул себе в карман тонкую упаковку спичек с фирменным значком компании Бэфа.

– Но старик сказал мне ещё кое-что. Он предупредил меня, что однажды сумасшедший старик, возомнивший себя великим изобретателем, или мальчишка лет шестнадцати спросит меня об этой книге. Именно этого я и опасался.

Бэф полез в карман и достал небольшой револьвер тридцать восьмого калибра. Щёлкнув курком, он направил оружие на Марти и засмеялся.

– Смешно. Я никогда не думал, что это будешь ты, – он стал вытягивать руку, целясь в голову Марти.

Времени на раздумье не оставалось. Марти ткнул пальцем в стену позади Бэфа:

– Эй, смотри, что там?

Тоннен на секунду отвлёкся. Этого хватило, чтобы Марти успел схватить со стола маленькую пепельницу с острыми краями и швырнуть её в Бэфа. Тот еле увернулся от просвистевшего над ухом снаряда. Пепельница вонзилась в спинку кресла, в котором сидел Бэф. Воспользовавшись удобным моментом, Марти бросился бежать. Несколько выстрелов подряд раздались, когда Марти был уже в дверях комнаты.

Парнишка выскочил из кабинета и побежал по направлению к лестнице. Ещё пара пуль просвистела у над его головой, впившись в дверной косяк. Пригибаясь, Марти выбежал на лестницу и бросился вверх, на крышу здания. Вслед ему раздался крик Бэфа:

– Сейчас ты умрёшь, сукин сын!

Марти выбрался на крышу и в растерянности остановился у края крыши небоскрёба. Дальше бежать было некуда. – Бэф выбежал на крышу и, тяжело дыша, направил на юношу револьвер.

– Ну, давай, парень, прыгай вниз! – ухмыляясь, крикнул Тоннен. – Самоубийство будет хорошей версией!

Марти стоял на краю крыши, с ужасом глядя вниз.

– А как же полиция? – спросил он, стараясь затянуть время. – Они определят, что пуля была выпущена из твоего револьвера.

Бэф рассмеялся, обнажив жёлтые зубы.

– Ха-ха-ха! Кретин! Здесь вся полиция принадлежит мне! Они же не смогли определить, из какого револьвера была выпущена пуля, убившая твоего отца!

– Мерзавец!

Бэф подошёл ближе, не сводя револьвера с Марти.

– Не надейся на справедливость! – сказал он. – Счастливого полёта! Это говорит тебе мой револьвер!

Он прицелился, но Марти, не дожидаясь выстрела, прыгнул вниз. Бэф опешил. Не веря своим глазам, он посмотрел на револьвер и рассмеялся:

– Ну и идиот!

Чтобы убедиться в том, что его враг покончил с собой, Бэф подошёл к краю крыши… и остолбенел. Марти медленно поднимался вверх, стоя на капоте висевшего в воздухе автомобиля.

– Что за чёрт! – изумлённо произнёс Бэф.

Пока он осмысливал ситуацию, машина поднялась выше. Сидевший, за рулём доктор Браун резко распахнул дверцу и врезал ею по зубам Тоннена. От столь сильного и неожиданного удара Бэф грохнулся на крышу, потеряв сознание. Пистолет выпал из его руки.

– Отличный удар, док! – радостно воскликнул Марти.

Машина зависла над крышей. Марти спрыгнул с капота вниз и забрался в кабину автомобиля.

– Я все выяснил. Мы должны вернуться в 1955 год! Доктор удивлённо вытаращил глаза:

– Невероятно! Ты молодец!

Набирая скорость, машина времени полетела над мрачным притихшим Хилл-Вэлли.

– Двенадцатое ноября 1955 года? – переспросил Браун.

– Именно! – подтвердил Марти. – Двенадцатое ноября 1955 года.

Изобретатель почесал лоб:

– Не представляю себе, как он мог выбрать такую дату… Нет, конечно! Ему даже не пришлось выбирать её. Ведь она была на индикаторе нашего предыдущего пункта назначения во времени. Однако этот день очень опасен. Он содержит в себе наибольшую вероятность пространственных столкновений. Могут произойти непредвиденные изменения во всей временной структуре.

Бортовой компьютер машины времени вдруг началмигать. На верхнем индикаторе, где был обозначен пункт назначения во времени – 12 ноября 1955 года, появилась другая дата – 1 января 1885 года. Браун недоуменно посмотрел на индикатор и постучал ладонью по боковой крышке компьютера. После нескольких беспорядочных вспышек компьютер снова заработал и на индикаторе появилась правильная дата.

– Проклятие! – выругался док. – Надо будет починить компьютер.

Он ещё немного повозился с торчавшими из компьютера в разные стороны проводками и махнул рукой:

– Ладно, чёрт с ним, включаем временную цепь. Марти беспокойно заёрзал на месте.

– Подождите, док! Как это – включаем временную цепь? А что же будет с Дженнифер, с моей матерью? Мы ведь не можем оставить их?

Браун недовольно поморщился, но спустя секунду лицо его повеселело.

– Успокойся, Марти! Если мы сможем восстановить пространственный континуум, то этот уродливый восемьдесят пятый год превратится в нормальный восемьдесят пятый, где все жили нормально. Потом мы вернёмся в нормальный две тысячи пятнадцатый год и заберём Дженнифер оттуда. И ни у кого не останется воспоминаний о том ужасном месте, где мы сейчас находимся.

Марти с сомнением покачал головой:

– Док, а вдруг нам это не удастся? Браун улыбнулся:

– Нет, у нас всё должно получиться.

Он включил циркулятор временной цепи и нажал педаль газа. Спустя несколько мгновений автомобиль покрылся бликами голубого пламени и исчез в четвёртом измерении.

Машина времени медленно опустилась на границе участка фермера Пибоди, за большим рекламным щитом. Марти выбрался из автомобиля первым и глубоко вдохнул чистый воздух.

– Клево! – радостно произнёс он. – Такое ощущение, что я здесь был только вчера.

Док вышел из машины и посмотрел на начинающий светлеть горизонт.

– Был, Марти, – озабоченно сказал он. – Было бы удивительно, если бы это было не так. Ладно, восход солнца через двадцать две минуты. Слушай, что тебе нужно сделать. Ты пойдёшь в город, найдёшь Бэфа и будешь следить за ним. Сегодня, в какой-то момент времени старый Бэф найдёт молодого Бэфа и отдаст ему Альманах спортивной статистики. Ты должен сделать так, чтобы этого не произошло. И ещё – нужно не допустить того, чтобы молодой Бэф запомнил хотя бы одну строчку из этого альманаха. Только так можно сохранить и восстановить будущее, наш восемьдесят пятый год. Как только старый Бэф уйдёт, хватай альманах и возвращайся. Помни: только от этого зависит наше будущее.

Марти кивнул:

– Разумеется, док.

Браун достал из машины баул с вещами. Поставив его на капот, док стал доставать его содержимое и передавать Марти.

– Я тут кое-что приготовил для того, чтобы мы могли постоянно поддерживать контакт. Держи. Вот портативный бинокль и рация. Пользоваться ими проще простого. Идти вдвоём мы не можем – вдруг кто-нибудь украдёт машину времени. И, кроме того, я могу случайно встретиться с самим собой. Здесь два меня и два тебя. Другой я – это доктор Эммет Браун, который живёт в 1955 году. Другой ты – это тот Марти Макфлай, который улетит сегодня назад, в свой 1985 год. Молния ударит в часы поздно вечером, а до этого времени ты не должен встретиться с самим собой другим.

Браун вытащил из машины небольшой чемоданчик и стал копаться в бланкнотах.

– Я дам тебе немного денег. Так, какие же здесь из пятьдесят пятого? Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы собрать эту коллекцию. Вот, держи сотню, купишь себе другую одежду, чтобы не выделяться.

Марти сунул деньги в карман джинсов и зашагал поузкой дороге, которая соединяла владения фермера Пибоди с городом Хилл-Вэлли.

Перед тем, как заняться слежкой за Бэфом, Марти посетил одну из лавочек, торговавших одеждой, и выбрал себе незаметное одеяние – короткую кожаную куртку, шляпу и чёрные очки. В этом наряде он выглядел пугалом среди местных жителей, которые недоуменно оглядывались, когда Марти проходил по улице.

Кое-как добравшись до дома Бэфа, Марти устроился у сарая на противоположной стороне улицы и стал терпеливо наблюдать за владениями Тоннена. Прошёл уже час, но Бэфа все ещё не было видно. Марти решил связаться с Брауном. Он вытащил из-за пазухи рацию и нажал на единственную кнопку.

– Док, вызывает Марти.

– Я слушаю, – откликнулся Браун. – Марти, где ты?

– Я у дома Бэфа. Не знаю только, на месте он или нет. Погодите, док, похоже, что он здесь.

В доме открылась дверь и на пороге показался Бэф. Тут же Марти услышал визгливый крик.

– Бэф, ты куда? Тоннен заорал:

– Иду забирать свою машину, бабушка! Бдительная бабуля не унималась:

– Когда вернёшься, не забудь прополоть грядки! Бэф обернулся и зло выкрикнул:

– Да заткнись ты, старая кошёлка!

Покончив таким образом с домашними обязанностями, Бэф вышел на улицу, где несколько детей дошкольного возраста играли с мячом. Зашвырнув мяч на соседний участок, Бэф удовлетворённо потёр руки и под вопли обиженных дошколят уверенно зашагал по улице. Марти, прячась за стоящими на улице автомобилями, направился за ним. Он на секунду включил рацию и известил Брауна о своих действиях:

– Док, я иду за Бэфом.

Тоннен подошёл к авторемонтной мастерской, возле которой стоял блестевший лаком «крайслер» чёрного цвета. У машины возился невысокий механик в сером комбинезоне. Увидев приближающегося владельца «крайслера», он приветственно взмахнул рукой:

– Доброе утро, сэр!

Не здороваясь, Бэф буркнул:

– Что у вас за сервис такой, что самому надо идти? Механик развёл руками:

– Я хотел подогнать машину к дому, сэр, но не смог завести. Поэтому я позвонил и попросил вас прийти.

Бэф осклабился в самодовольной улыбке:

– Правильно. Никто, кроме меня, не знает, как её завести.

Марти спрятался за углом ближайшего к авторемонтной мастерской здания, неотрывно следя за Бэфом-младшим. В это время Бэф-старший, опираясь на трость, следил за молодым Тонненом из-за раскидистого вяза на противоположной стороне улицы.

Бэф-младший придирчиво осмотрел отремонтированную машину и ощупал краску на тех местах, где она была поцарапана.

– Ладно, вроде ничего, – недовольно сказал он. Механик радостно улыбнулся:

– С вас триста долларов за ремонт, сэр.

Бэф позеленел от досады и разразился истеричными воплями.

– Что? Триста? За пару вмятин? Дерьмо собачье!

– Хоть лошадиное, – хладнокровно возразил механик. – Сами посчитайте. Жестянка – сотня, шпаклёвка – восемьдесят, покраска – тридцатка…

Перебивая его Бэф заверещал:

– Ты, что, золотом её красил, что ли? Как это может быть?

– Почему же золотом? – не сдавался механик. – Нормальной краской. Но вы посмотрите – один погнутый бампер выправить чего стоило!

Бэф схватился за голову:

– Триста баксов за ремонт? Вашу мать! За такие деньги я лучше тебе шею сверну и поминки справлю!

Бэф-старший тихонько хихикнул и кивнул головой, из-за дерева наблюдая за происходившим.

– Точно, точно, – прошамкал он, – я тогда именно так и сказал. Я помню это.

Бэф схватил механика за комбинезон и потащил в мастерскую.

– Пошли-ка разберёмся с хозяином. Что за дерьмо вы тут вешаете? Триста баксов!

Хихикая, старик отвернулся и поправил спрятанную за пазуху книжку. В этот момент, воспользовавшись отсутствием хозяина,Марти одним прыжком оказался в машине Бэфа. Он спрятался на заднем сиденье, прикрывшись лежавшим там одеялом.

Спустя минуту крики Бэфа в мастерской утихли. Он вышел на улицу и с недовольным видом направился к машине. Механик с кучей каких-то банок в руках догнал его у автомобиля:

– Возьмите это, сэр.

– Зачем мне это дерьмо? – грубо рявкнул Бэф.

– В счёт входит оплата четырёх дополнительных банок мастики. Заберите их.

Бэф взял банки из рук механика и побросал их на заднее сиденье автомобиля, причинив некоторые неудобства укрывавшемуся там Марти.

– Да, накрутили три сотни на всяком дерьме, – выругался Тоннен. – Козлы, больше никогда у вас моей машины не будет!

Он уже намеревался усесться за руль, как внимание его привлёк громкий девичий смех на противоположной стороне улицы. Из магазина одежды вышли Лоррейн Бэйнс и её подружка Уайли. Лоррейн держала в руках большую красивую коробку. Девушки остановились, открыли коробку и стали с восхищением разглядывать находящееся в ней красивое розовое платье с открытыми плечами.

– Сегодня я пойду в нём на бал «Очарование у моря», – радостно прикладывая к себе платье, сказала Лоррейн.

Услышав голоса, Бэф оглянулся, лицо его расплылось в хищной улыбке. Плюнув на руку и прилизав волосы, Бэф направился через дорогу, к девушкам, увлекшимсяплатьем. Он зашёл сзади Лоррейн и грубо схватил её за плечи.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – пробасил он. – Платье? А что у нас под платьем?

Он запустил руку под платье Лоррейн. Та возмущённо оттолкнула нахала и одёрнула платье.

– Бэф, почему ты всегда попадаешься мне на пути? – сказала она, пряча покупку в упаковку.

Фиглярски кривляясь, Бэф произнёс:

– Сегодня в школе бал, и я подумал: почему бы тебе, Лоррейн, не зайти ко мне сегодня вечером пораньше? Мы бы поехали в школу вместе. Видишь, я только что забрал машину. Ну как? Я ведь самый классный парень в школе!

Услышав эту неслыханно наглую тираду, Марти высунулся из машины, прикрываясь накинутым на голову одеялом. Лоррейн гордо подняла голову и презрительно посмотрела на Тоннена.

– Я занята вечером! – отрезала она.

– Чем же это ты будешь занята?

– Я буду мыть голову.

– Уж не меня ли ты решила сегодня порадовать? – поинтересовался Бэф.

«Тебя сегодня мой отец порадует», – мстительно произнёс Марти про себя.

Лоррейн упрямо мотнула головой.

– Отстань от меня, Бэф! Меня уже пригласили на бал, – решительно сказала она.

Бэф самоуверенно выпятил грудь:

– Кто же это? Уж не Джордж Макфлай ли? Лоррейн усмехнулась:

– Это Кэлвин Кляйн! Понял?

Упоминание этого имени привело Бэфа в ярость. Глаза его налились кровью, кулаки задрожали. Он грубо схватил Лоррейн за плечи и заорал ей в лицо:

– Кэлвин Кляйн? Этот недомерок? Даже и не думай об этом! Ты пойдёшь на танцы со мной!

Она дёрнула плечом, пытаясь вырваться из его медвежьих лап:

– Убери руки! Тоннен засмеялся:

– С какой это стати я должен убирать руки? Ты ведь моя девушка, и всем это известно!

Она смерила его испепеляющим взглядом и вырвалась из его объятий.

– Я никогда не буду твоей девушкой, – смело глядя ему в глаза, заявила Лоррейн. – Даже если у тебя будут миллионы долларов!

Когда Бэф снова попытался схватить его за плечи, она врезала ему острым носком туфли по лодыжке, а когда Бэф согнулся от боли, добавила сверху коробкой.

Такой финал разговора принёс большое моральное удовлетворение Марти, и он снова скрылся на заднем сиденье «крайслера» под одеялом.

Спустя несколько секунд он услышал, как дверца автомобиля скрипнула и кто-то уселся за руль. Но это был не Бэф-младший, потому что в этот момент он кричал убегавшим подружкам:

– Ты все равно станешь моей, Лоррейн! В один прекрасный день я женюсь на тебе и ты будешь моей женой!

Потирая ушибленную ногу, он направился к автомобилю, за рулём которого сидел какой-то сгорбленный старик. Бэф недоуменно остановился перед своей машиной, разглядывая нагло усевшегося за руль пассажира весьма неприятной внешности.

Старик поднял голову и сипло произнёс:

– Я смотрю, у тебя обычные проблемы с девками? Бэф не был настроен на дружеский обмен мнениями.

– Ты какого чёрта сидишь в моей машине, старик? – завизжал он в своей обычной манере.

Бэф-старший проводил взглядом удаляющуюся фигуру Лоррейн Бэйнс и сочувственно произнёс:

– Ты хочешь жениться на этой девке? Я помогу тебе, и твоё желание осуществится.

– Ты, что, добрый волшебник? – грубо засмеялся Бэф-младший. – Сначала расскажи, кто ты такой.

Бэф-старший начал терять самообладание.

– Садись в машину, задница! – мрачно сказал он. Бэф-младший едва не потерял дар речи от такойнаглости. Замахнувшись кулачищем, он взвизгнул:

– Ты кого назвал задницей, задница?

Старик спокойно нажал ногой на педаль газа, и машина громко заурчала. Бэф-младший изумлённо вытаращил глаза и опустил кулак.

– Как ты это сделал, дед? – промолвил он, не сводя со старика взгляда. – Никто, кроме меня, не знает, как заводится эта машина.

Старик переключил скорость.

– Быстрее садись в машину, парень! Сегодня твой счастливый день, – сказал он.

Дождавшись, когда Бэф-младший сядет в машину рядом с ним, старший Бэф резко рванул машину с места. «Крайслер» понёсся по улице, едва не задевая крыльями проезжавшие мимо автомобили.

– Эй, эй! – заорал Бэф-младший. – Осторожнее, старик! Ты мне тачку угрохаешь!

Вихляясь и кренясь на поворотах, «крайслер» подъехал к дому Бэфа и остановился в гараже.

– Дед, ты чуть мою машину не разбил! – заорал Бэф-младший, когда Бэф-старший выключил мотор.

Тот недовольно поморщился.

– Заткнись ты и не болтай о своей машине, – оборвал он словоизвержения младшего Бэфа.

Но тот не унимался:

– А откуда ты знаешь, где я живу? Старик покачал головой.

– Погоди ты со своими вопросами! Дай мне высказаться, – проговорил он, жадно глотая воздух из-за мучившей его отдышки. – У меня есть подарок для тебя. Этот подарок принесёт тебе богатство. Ты ведь этого хочешь, да?

– Ты сделаешь меня богатым? – засмеялся Бэфмладший. – Это что у нас – корпорация «Желание»? Ха-ха-ха!

Старик вытащил из-за пазухи спортивный альманах и протянул его Бэфу-младшему.

– Видишь эту книгу? В ней собрана информация о будущем. Здесь имеются все результаты крупнейших спортивных соревнований до конца этого века. Здесь есть все – футбол, баскетбол, бейсбол, бокс, скачки…

Эта информация может принести миллионы. Держи книгу, я дарю её тебе.

Бэф-младший взял книгу, безразлично пролистал её и бросил на приборную панель.

– Ну, спасибо, – криво улыбнувшись, сказал он. – Я-то думал, ты что-нибудь поинтереснее мне принёс. Ладно, а теперь убирайся из моей машины.

– Ты сначала посмотри, что я тебе подарил, – Бэфстарший настойчиво сунул ему книгу в руки.

– Бесценный подарок! – издевательски воскликнул Бэф-младший. – Старик, брось нести чушь!

Бэф-старший, не сдержавшись, врезал Бэфу-младшему оплеуху.

– Это все на самом деле, идиот! – закричал он что было мочи. – Это не чушь, это – по-настоящему! Никогда бы не подумал, что ты такой дурак!

Бэф-младший смерил старшего Бэфа презрительным взглядом и швырнул книжку на заднее сидение.

– Да катись ты со своим подарком!

Книга упала рядом с Марти. Едва он протянул к ней руку, Бэф-старший обернулся и схватил альманах.

– Как ты не понимаешь, кретин? – возмущённо сказал он. – Вся твоя судьба зависит от этой книги. Смотри, я тебе сейчас покажу.

Бэф-старший включил в машине приёмник и, повертев ручкой, настроил его на станцию, передававшую спортивные сообщения. Шёл репортаж о матче по футболу. Играли «Ред Соке» и «Дрэгонз».

– За пятнадцать секунд до конца «Дрэгонз» впереди на два очка. У «Ред Соке» нет ни малейших шансов спасти игру…

Бэф-старший уменьшил громкость приёмника и повернулся к недоуменно слушавшему репортаж Бэфумладшему.

– Ставлю миллион долларов на то, что «Ред Соке» выиграют с разницей в два очка, – уверенно сказал он.

Бэф-младший презрительно скривился:

– Чушь! Матч уже почти закончился. Старик рассмеялся и снова добавил громкость.

– Центральный нападающий «Ред Соке» просто неудержим! Он обходит всех соперников и опускает мячв зачётном поле! Гарри Булл приносит своей команде четыре очка! Победа «Ред Сокс»!

Бэф-младший удивлённо посмотрел на старика;

– Слушай, дедок, а как ты все это узнал? Старик удовлетворённо похлопал по обложке альманаха:

– Все есть в этой книге. Тебе всего-то и нужно, что ставить на победителя. И тогда ты станешь миллионером.

Бэф уже с интересом взял книгу из рук старика и взглянул на обложку.

– Ладно, я, пожалуй, посмотрю потом.

Он беспечно положил книгу на заднее сиденье. Марти снова потянулся к альманаху, но ему снова помешал Бэф-старший.

– Ты, идиот чёртов! – визгливо закричал он, хватая книгу. – Никогда не оставляй её без присмотра! Всегда держи её при себе! Всегда! Заведи себе сейф, положи её туда и закрой! Никогда никому не показывай!

Он сунул книгу в руку Бэфу-младшему.

– Да ладно, дед, – поморщился тот, убирая альманах в задний карман брюк.

Он вылез из машины и направился к выходу из гаража, демонстрируя назойливому старику полное отсутствие желания продолжать этот утомительный разговор. Бэф-старший, опираясь на палку, засеменил следом.

– И ещё, – сказал он. – Однажды мальчишка или сумасшедший старик, считающий тебя великим изобретателем, спросят тебя об этой книге…

Это были последние слова Бэфа-старшего, которые удалось расслышать прятавшемуся в машине Марти. Бэф-младший закрыл двери гаража и повесил на них висячий замок. Вскоре голоса за дверью стихли.

Марти выбрался из машины и подёргал двери. Закрыто.

– О, чёрт! – выругался он. – Я заперт! Он вытащил рацию и нажал на кнопку:

– Док! Док! Вы меня слышите?

Браун откликнулся спустя несколько секунд:

– Да, Марти. Слушаю.

– Бэф ушёл, книга пока у него. Старик тоже исчез. Я заперт в гараже Бэфа. Заберите меня отсюда, док!

– Я не могу сейчас появляться в городе, Марти! Я вытащу тебя оттуда, когда стемнеет. Только скажи мне адрес.

– Да, прекрасно… – протянул Марти, продиктовав Брауну адрес Тоннена. – Только этого не хватало – сидеть тут до вечера…

Марти просидел в гараже Бэфа до самого вечера. Уже стемнело, когда Марти услышал скрип открывающейся двери и визгливый старческий голос:

– Бэф, ты куда?

– Я же сказал тебе, бабуля, что иду в школу на танцы! – взбешено рявкнул Бэф.

Натягивая на плечи лёгкую серую курточку, Бэф направился к гаражу. Следивший за ним через щель в двери Марти бросился к машине и снова спрятался на заднем сиденье машины, укрывшись одеялом.

Тоннен отрыл двери гаража, уселся в машину и, достав из кармана брюк книгу, положил её на приборную доску. Спустя несколько секунд он выехал из гаража и, набирая скорость, помчался по улице. По пути он едва не сбил велосипедиста в длинном чёрном плаще и нахлобученной низко на глаза летней шляпе с магазинной биркой. Из-под шляпы торчали во все стороны непослушные седые волосы.

Браун вытащил из кармана бумажку с адресом и заехал во двор дома Бэфа Тоннена. Здесь было тихо. Док с велосипедом в руках вошёл в распахнутые двери гаража и осмотрелся.

– Марти! Марти!

Парнишки не было. Док хмуро сорвал бирку со шляпы и задумчиво потеребил нос.

– Черт! Где же он?

Бэф включил в машине приёмник, который орал так громко, что Марти решил связаться по рации с Брауном.

Он высунулся из-под одеяла, нажал на кнопку и быстро произнёс:

– Док, док, вызываю!

Браун по-прежнему задумчиво сидел на раме велосипеда в гараже Бэфа, когда услышал вызов.

– Марти, где ты? – торопливо спросил он, достав рацию.

Но в этот момент Бэф, что-то заподозрив, выключил приёмник и обернулся. Марти пришлось мгновенно нырнуть вниз, за спинку сиденья Бэфа.

– Марти, Марти, где ты? Отзовись! – повторил Браун, но связь прервалась.

Браун медленно ехал на велосипеде по направлению к центру города. Где бы ни находился сейчас Марти, Бэфа Тоннена можно было наверняка найти на школьном балу. Рассеянно глядя по сторонам, Браун едва не наехал на накрытый чехлом автомобиль, прицепленный к белому «шевроле». Высокая фигура человека с пышной белой шевелюрой, возившегося возле фонарного столба, показалась Брауну знакомой. Док притормозил возле «шевроле» и с подозрением посмотрел на машину.

– О, чёрт! – воскликнул он, хлопнув себя по голове. – Этого я и опасался!

Он слез с велосипеда и, стараясь не попадаться на глаза самому себе, занятому укреплением кабеля на фонарном столбе, прошёл мимо машины. Однако в это1 момент снова объявился Марти, который вызывал его по рации.

– Док, отзовитесь!

Мгновенно забыв обо всём на свете, Браун поставил велосипед у витрины какой-то лавки в трёх шагах от «шевроле». Повернувшись лицом к витрине, он вытащил рацию и обеспокоенно произнёс:

– Марти, ты куда подевался? Я только что был в гараже, там никого нет.

Макфлай тоже говорил торопливо и сбивчиво:

– Док, я сейчас в машине Бэфа. Он едет на танцы в школу.

Браун озабоченно нахмурился.

– Марти, тебе лучше не появляться в школе. Это слишком опасно и грозит ужасными последствиями.

Марти не откликался несколько секунд, и док решил, что связь с ним снова потеряна. Но рация вдруг вновь ожила.

– Док, книга в машине у Бэфа. Он тут всё время вертится, не даёт спокойно разговаривать. Когда приедем к школе, я попробую забрать у него альманах.

– Марти, Марти, – торопливо произнёс Браун. – Ты должен быть очень осторожным. Помни, что ты, твоя мать и твой отец сейчас находитесь на одной и той же вечеринке! Что бы ни случилось, вы не должны увидеть друг друга! Если это произойдёт, может произойти катастрофа!

Его предостерегающую речь прервал знакомый голос:

– Эй, мистер! Извините!

К Брауну обращался Браун. К Брауну из будущего обращался молодой Браун из прошлого, из 1955 года. Браун-старший втянул голову в плечи и, не оборачиваясь, ответил неожиданно хриплым голосом:

– Кто – я?

– Вы. Простите меня за несколько странный вопрос. Может быть, в дорожной сумочке вашего велосипеда найдутся ключи, чтобы затянуть пару болтов?

Браун-старший, по-прежнему не оборачиваясь, спросил:

– На пять и на восемь?

Док-младший удивлённо посмотрел на незнакомого велосипедиста:

– Да, точно.

Браун-старший покопался в велосипедной сумочке и, пятясь, словно рак, подошёл к столбу, возле которого стоял Браун-младший.

– Вы, наверное, проводите какие-нибудь метеорологические эксперименты? – сказал Браун-старший, передавая ключи Брауну-младшему.

Тот взял ключи и удивлённо сказал:

– Действительно. А как вы узнали?

Браун-младший всё время пытался рассмотреть своего собеседника, но тот упрямо отворачивался, скрывая своё лицо.

– В своё время я много занимался этой сферой науки, – сказал Браун-старший.

Он протянул руку и потянул на себя кабель, проверив силу натяжения. Док-младший стал затягивать болты, натягивая кабель сильнее. Затем он пристально посмотрел на небо и озабоченно сказал:

– Сегодня должна быть сильная гроза, но пока на небе не видно ни облачка.

Док-старший, пряча лицо в отворотах плаща, поспешил успокоить его:

– Не пугайтесь, всё будет: и гроза, и молния. Обещаю вам – скоро начнётся страшная буря.

Он подошёл к велосипеду и взялся за руль.

– Спасибо, – сказал док-младший. – Очень приятно было с вами поговорить. Вы, наверное, предсказаниями будущего занимаетесь?

Браун-старший, уходя подальше от этого места, пробормотал себе под нос:

– Нет, только прошлого.

Стараясь не задерживаться, он покинул улицу. Докмладший проводил его недоумевающим взглядом…

Чёрный «крайслер» Бэфа Тоннена остановился во дворе школы, где уже шла вечеринка. Из распахнутых дверей здания лился яркий свет и доносилась мягкая сентиментальная музыка. На крыльце толпились парочки и любители вдохнуть свежего никотина на открытом воздухе.

Бэф вышел из машины и направился к школьному крыльцу. Спортивный альманах остался в машине, на приборной доске. Высунувшийся из-под одеяла Марти попытался было стащить его, но в этот момент Бэф резко обернулся, вспомнив о книге, и вернулся за ней. Марти пришлось снова нырять под сиденье.

Тоннен сунул книгу за пазуху и зашагал к школе. Марти, чертыхаясь по поводу очередной неудачи, выбрался из машины и пристроился напротив ярко освещённых окон школы с биноклем в руках.

– Ага, – пробормотал он, – вот Джордж.

Его будущий отец в одиночестве пританцовывал под музыку «Мартина Берри и Старлайтерс».

– А где же Бэф? А, вот он…

Бэф, Сэрд, Мэтч и Терри сгрудились возле стола со сладостями и лимонадом. Терри тайком подливал виски в открытые бутылки лимонада, а остальные толпились возле Бэфа, который разглядывал журнал с непотребными картинками под игривым названием «О-ля-ля». Гогоча, Бэф тыкал пальцами в изображения голых девок. Остальные вытягивали шеи, стараясь разглядеть фотографии.

Внезапно Бэф захлопнул журнал и спрятал его за спиной. Его дружки мгновенно выпрямились и стали изображать на лицах праздное безделье. Спустя мгновение Марти, наблюдавший за ними в бинокль, понял причину происходившего – к столу со сладостями направлялся администратор школы, мистер Стрикленд. Стараясь не выдать себя, все четверо быстренько удалились из танцевального зала.

Через несколько мгновений Марти увидел их на улице. Окружив Бэфа, они по очереди приложились к бутылке виски.

– А где этот засранец, Кэлвин Кляйн? – зло сказал Бэф. – Мне ремонт машины в триста баксов обошёлся. Идите и найдите его.

Сэрд, Мэтч и Терри отправились назад, в школу. Марти резонно решил, что встречи нужно остерегаться не только с самим собой и своими родителями, но и с дружками Тоннена. Когда они исчезли, Марти подобрался, прячась за кустами, поближе к Бэфу. Тот остался стоять у освещённого крыльца, внимательно разглядывая журнал.

Марти услышал за спиной шум автомобиля и оглянулся. На стоянку возле школы вкатил белый «шевроле», за рулём которого сидел он сам, рядом с ним – Лоррейн в розовом платье с пышной накидкой.

Бэф был так увлечён разглядыванием обнажённой натуры, что Марти решил воспользоваться этим и подобраться поближе. Он спрятал бинокль и стал ползком пробираться вдоль стены. Но планы его рухнули, так как на крыльцо вышел Стрикленд.

Тоннен заметил школьного администратора только тогда, когда тот оказался прямо перед ним. Бэф спрятал журнал за спину.

– Итак, мистер Тоннен, – пристрастно-подозрительно сказал Стрикленд, внимательно разглядывая Бэфа, – чем это от вас попахивает? Похоже на спиртное…

Тот сделал попытку отшутиться:

– Э-э… мистер Стрикленд… От меня не может пахнуть, я ведь ещё молодой…

Но отвязаться от блюстителя дисциплины было не так-то просто. Он заглянул за плечо Бэфа:

– А что это у вас?

Ловко выдернув из рук Бэфа издание в яркой полиэтиленовой обложке, Стрикленд прочитал название:

– Спортивная статистика. Хм…

Он перелистал страницы и скептически спросил:

– Это у вас домашнее задание такое, мистер Тоннен? Спортивная статистика?

Бэф принялся оправдываться:

– Нет, мистер Стрикленд, нам такого не задавали. Услышав от Стрикленда знакомое название книги, спрятавшийся неподалёку Марти насторожился. Не хватало ещё, чтобы книга попала ещё в одни руки, тем более в руки Стрикленда. Тем временем школьный администратор грозно посмотрел на съёжившегося под его взглядом Бэфа и процедил:

– Не надо меня злить, а то в один прекрасный день я выставлю тебя из школы, бездельник.

Он конфисковал у Бэфа печатное издание и направился к школе. Марти, раздираемый противоречивыми чувствами – за кем следить – выбрал Стрикленда. Ведь альманах, судя по всему, очутился в руках школьного администратора. Проходя мимо белого «шевроле», Марти услышал собственный голос и пригнулся.

– Ты, что, ещё и куришь?

Лоррейн затягивалась сигаретой. Чтобы не встретиться с самим собой, Марти проскользнул мимо машины и побежал за Стриклендом. Тот направился в свою комнату, на двери которой висела табличка: «С. С. Стрикленд. Администратор».

Стрикленд вошёл в комнату и бросил на стол изданиев яркой обложке. Он включил маленький телевизор и уселся на стул. Достав из-под стола бутылку, Стрикленд налил из неё тёмной густой жидкости в чашку и залпом выпил. Поморщившись, он стал жевать галету.

Пока администратор был занят созерцанием телевизионной программы, Марти решил подобраться к столу, на котором лежал альманах. Он проник через оставшуюся приоткрытой дверь комнаты и стал подкрадываться к столу. Сидевший к нему спиной Стрикленд внезапно насторожился. Он стал беспокойно вертеть головой, словно почувствовал, что находится в комнате не один. Марти пришлось нырнуть под стол.

Успокоившись, Стрикленд снова погрузился в подробности спортивного репортажа по телевидению. Марти высунулся из-под стола и уже едва не дотянулся рукой до книги, как вдруг за окном кабинета Стрикленда. раздался автомобильный сигнал. Администратор озабоченно вскочил с кресла и сквозь жалюзи стал наблюдать за происходящим на улице. Марти снова пришлось отказаться от идеи завладеть книгой немедленно. Чертыхаясь, он спрятался за столом. Стрикленд ещё немного постоял у окна, затем выключил телевизор и направился к выходу.

Макфлай, укрывшись за столом, уже радостно потирал руки в ожидании того момента, когда можно будет наконец забрать злосчастный спортивный альманах, оставшийся на столе. Однако Стрикленд с половины пути вернулся в кабинет и забрал книгу. Марти уже был готов выругаться вслух из-за очередной неудачи, когда Стрикленд сам решил возникшую проблему.

Закрывая за собой дверь кабинета, администратор швырнул альманах в мусорку. Затем он ушёл, оставив Марти наедине с предметом его желаний. Макфлай, не дожидаясь пока смолкнут шаги в коридоре, бросился к урне с радостным шёпотом на устах:

– Да! Да! Наконец-то!

Он схватил завёрнутый в полиэтиленовую обложку альманах и пролистал его. Радость сменилась горьким разочарованием:

– О нет! «О-ля-ля»?

Под обложкой альманаха спортивной статистики оказался пикантный журнальчик, который разглядывал Бэф. Очевидно, он для маскировки завернул журнал в обложку так необходимой Марти книги.

Макфлай швырнул журнал туда, откуда он его вытащил, и достал из-за пазухи рацию:

– Док! Док!

Браун откликнулся немедленно:.

– Слушаю, Марти!

– У меня возникла проблема!

Марти стоял спиной к окну кабинета и не видел, что к белому «шевроле» во дворе школы решительно подошёл Джордж Макфлай и распахнул дверцу машины.

– Эй ты! Убери свои грязные лапы! – грозно приказал он.

Но пока что Марти, не подозревая о происходящем совсем неподалёку, лихорадочно тёр лоб в поисках выхода из неприятной ситуации.

– Так где книга? – спросил Браун.

– Док, я упустил её! Бэф поменял обложку!

– Где она сейчас может быть?

– Чёрт её знает! Где угодно! Наверное, Бэф носит её с собой. Док, я не знаю, как мне забрать её!

– Марти! – завопил Браун в рацию. – Скорее ищи её! От этого зависит наше будущее!

– Но я не знаю, где мне искать Бэфа!

В этот момент Марти услыхал за окном отчаянный крик Лоррейн:

– Прекрати, Бэф! Ты сломаешь ему руку!

Марти хлопнул себя ладонью по лбу и радостно закричал в рацию:

– Конечно, док! Я придумал! У нас есть ещё один шанс! Мой отец сейчас должен вырубить его!

Марти сунул рацию за пазуху и бросился на улицу, где Джордж Макфлай врезал Бэфу по скуле. Тоннен закатил глаза и рухнул на землю возле машины. К месту происшествия стали сбегаться зеваки. Марти остановился в нескольких метрах от стоянки, чтобы не попасться на глаза самому себе и своим родителям.

– Да, – удовлетворённо произнёс он. – Я уже где-то видел эту приятную сцену.

Когда Джордж помог подняться с земли Лоррейн иувел её в школу, Марти бросился в толпу, собравшуюся около Бэфа. Расталкивая зевак, он стал пробираться к Тоннену. Для пущей убедительности Марти надел шляпу.

– Так, так, – деловито говорил он, – разойдитесь, дайте пройти. Всё под контролем. Я из Си-Пи-Эр! Всё в порядке.

Над Бэфом склонился какой-то особенно сердобольный паренёк, которого Марти бесцеремонно отодвинул в сторону.

– Я из Си-Пи-Эр! – заявил Марти, склоняясь над валявшимся без сознания Бэфом.

– А что такое Си-Пи-Эр? – не преминул поинтересоваться зевака.

Марти опешил от такой детской непосредственности:

– Чего?

– Что такое Си-Пи-Эр? – снова повторил любознательный юноша.

Пробормотав что-то неразборчивое, Марти стал поспешно шарить по карманам Бэфа. Книга оказалась во внутреннем кармане куртки. Макфлай трясущимися от волнения руками вытащил альманах и уже намеревался удариться в бега, как Бэф внезапно открыл глаза.

– Ты? – разъярённо завопил он, пытаясь схватить Марти за куртку.

Не дожидаясь дальнейшего развития событий, Макфлай врезал Бэфу по носу.

– Все нормально! – сообщил он толпившимся вокруг зевакам, когда Бэф снова обмяк.

Спустя секунду Марти уже исчез в вечерней тьме. Один из зевак недоуменно посмотрел вслед Макфлаю и завопил:

– Да он бумажник украл!

В поисках топлива для ядерного реактора Браун забрёл на поле фермера Пибоди. Здесь ему несказанно повезло – он наткнулся на кучу свежей биоорганики, а попросту говоря, навоза. Поблизости валялось измятое ржавое ведро. Загрузив его топливом, Браун направилсяк машине времени, стоявшей за рекламным щитом на границе владений Пибоди.

Над полем поднимался ветер, говоривший о приближавшейся буре. Браун забросил топливо в ядерный реактор и удовлетворённо потёр руки. В этот момент он услышал сигнал вызова по рации:

– Док, это Марти! Отзовитесь!

– Слушаю!

– Док, всё в порядке! Книга у меня!

– Прекрасно, Марти! Я только что заправил ядерный реактор! Встретимся на крыше школы!

– Хорошо.

Марти сунул рацию в карман и вышел из-за угла школы, откуда он связывался с Брауном. Но на этот раз Макфлаю не повезло: – он нос к носу столкнулся с дружками Бэфа – Терри, Мэтчем и Сэрдом. Возбуждённые спиртным, они были полны желания расправиться с постоянно ускользающим от возмездия обидчиком.

– Вот он! – завопил Терри, тыкая пальцем в Макфлая. – Уже успел надеть куртку и шляпу!

Марти воспользовался своей обычной уловкой, чтобы справиться с превосходящими силами противника. Он показал рукой куда-то за спины дружков Бэфа и завопил:

– Смотрите, что это?

Расчёт на глупость оказался абсолютно верным. Пока Терри, Мэтч и Сэрд вертели головами, Марти смело ринулся на врагов и сбил их с ног. Перепрыгнув через образовавшуюся кучу, Марти бросился бежать к школьному крыльцу. Там, в толпе, было легче найти укрытие.

– Держи его! – неслись ему в след вопли противников.

Док завёл машину, прогрел двигатель и стал медленно подниматься над полем. Вечная рассеянность подвела изобретателя и на этот раз. Колесом автомобиля он зацепился за гирлянду из разноцветных флажков, закреплённых на проволоке, обрамлявшую рекламныйщит. На высоте нескольких метров машину сильно тряхнуло, и бортовой компьютер, постоянно барахливший и в более простых ситуациях, снова отключился. Не обратив на него внимания, док прибавил газу и оторвал рекламу от щита. С повисшим на колесе, словно на ветке рождественской ёлки, разноцветным украшением машина времени направилась к Хилл-Вэлли. От повторного толчка компьютер снова заработал, но дата на индикаторе пункта назначения была другой: двадцать шестое октября 1985 года исчезло, а вместо него установилось первое января 1885 года. Браун, не обращая внимания на такие мелочи, уверенно вёл машину к месту встречи с Марти.

Марти, запыхавшись от быстрого бега, влетел в танцевальный зал, где продолжался вечер, и застыл на месте. Он увидел на сцене самого себя в компании музыкантов из группы Мартина Берри. Марти угодил в зал именно в тот кульминационный момент, когда решалась его судьба – Джордж Макфлай и Лоррейн впервые поцеловали друг друга. Марти, который находился сейчас на сцене, радостно улыбался и уверенно вёл свою партию на гитаре. Когда баллада закончилась, публика аплодисментами наградила музыкантов.

В этот момент в зал ворвались дружки Бэфа. Марти нырнул под стол со сладостями, едва успев выхватить из-под ног пробиравшихся среди публики преследователей скатившуюся с головы шляпу. Терри, Мэтч и Сэрд недоуменно вертели головами в поисках Марти. Первым обидчика заметил Мэтч.

– Смотрите! – изумлённо воскликнул он, показывая на Марти, который с гитарой находился среди музыкантов. – Он уже на сцену забрался!

Терри почесал затылок.

– Не пойму, как он успевает так быстро переодеваться… – пробормотал он.

Сэрд потащил дружков за рукава:

– Пошли за сцену. Там его и встретим.

В это время, поддавшись уговорам музыкантов и публики, Марти подошёл к микрофону.

– Ладно. Сейчас сыграем одну старую мелодию… Ну, она старая там, где я живу… – он повернулся к музыкантам. – Короче, ритм-секция берет блюзовую основу, только в четыре раза быстрее. Главное – соблюдать ритм.

Он стал играть «Джонни Би Гуд» Чака Берри. Публика приняла новый танец с восторгом.

Когда Терри, Мэтч и Сэрд направились к сцене, Марти вдруг с ужасом понял, что они могут помешать тому, стоящему на сцене, Марти Макфлаю благополучно вернуться в будущее. Он снова вытащил рацию:

– Док!

Браун, летевший в машине времени по направлению к школе, мгновенно откликнулся:

– Что случилось, Марти?

– Парни Бэфа пытаются помешать мне.

– Так выбирайся оттуда!

– Э-э… я не то хотел сказать. Они пытаются помешать не мне, который разговаривает с вами, а мне другому, тому, который сейчас на сцене исполняет «Джонни Би Гуд»!

– Слушай, Марти, – встревоженно произнёс Браун. – Другой ты должен беспрепятственно добраться до городских часов и улететь в будущее, иначе произойдёт временной парадокс.

Марти схватился за голову:

– О чём вы говорите, док?

– Если они тебя другого задержат, может произойти разрушение всей Вселенной!

– Что же делать, док?

– Ты должен помешать им!

– Но как?

– Это уж ты сам решай, на месте. Отвлеки их какнибудь… не знаю… сбрось им что-нибудь на головы, в конце концов!

Валявшийся на земле в окружении зевак Бэф Тоннен наконец очнулся. Он поднял голову и, окинув очумелым взглядом собравшуюся вокруг него толпу, бешено заревел:

– Где он?

– Кто?

– Кэльвин Кляйн! Этот парень в чёрной куртке и шляпе!

– Похоже, он в школу побежал.

Бэф вскочил с земли и, размазывая рукавом сочившуюся из разбитого носа кровь, побежал в школу.

– Похоже, этот Кляйн действительно свистнул у него бумажник… – протянул кто-то из зевак.

Марти выбрался из-под стола со сладостями и, сунув в рот пирожное, стал пробираться к сцене между танцующими парами. Благополучно миновав своих родителей, от которых он прикрылся шляпой, он очутился за сценой. Здесь уже стояли парни Бэфа, разминая кулаки в ожидании встречи с тем Марти, который наяривал сейчас на гитаре.

Док как в воду глядел. Избавиться от назойливого внимания дружков Бэфа оказалось проще всего, сбросив им на головы несколько мешков с песком. Этот ценный груз висел прямо над их головами, подвешенный на верёвке. Так обычно поступал местный инспектор пожарной охраны. В случае необходимости нужно было только опустить штангет и отвязать верёвку.

Но сейчас Марти не мог этого сделать, поскольку шло выступление. Оставалось только одно – вскарабкаться по мачтам освещения наверх и самому сбросить бомбы на головы неприятеля. Выбора не оставалось, и Марти под звуки собственного же гитарного соло полез наверх.

За спинами остолбенело наблюдавших за невероятным гитарным шоу Марти Макфлая дружков Бэфа второй Марти взобрался туда, где была привязана верёвка. Изогнувшись, он кончиками пальцев дотянулся до узла и потянул за конец верёвки.

Увлечённые необычайным зрелищем музыканты и зрители не обратили внимания на какой-то шум за сценой. Это упали Терри, Мэтч и Сэрд, на головы которых обрушилось несколько увесистых мешков с песком.

Марти спустился вниз и достал рацию:

– Док! Док! Вы слышите меня?

– Да. Что у тебя?

– Все отлично!

– Марти, я жду тебя на крыше.

– Иду!

Марти спрятал рацию и на минутку задержался за сценой, наблюдая за собственным выступлением. Музыканты группы Мартина Берри опустили инструменты, наблюдая за выступлением неизвестного гитариста-виртуоза.

Марти вышел из школы со стороны сцены и глубоко вдохнул свежий воздух. Все! Теперь можно расслабиться. Док и машина времени на крыше школы, книга – в кармане куртки, Марти-второму уже никто не помешает вернуться в свой 1985 год…

Внезапно Марти за дверью услышал собственный голос. Обернувшись, он увидел через небольшое окошко самого себя, разговаривающего с собственными родителями.

– Ты не возражаешь, если Джордж проводит меня домой?

– Прекрасно! Ребята, вы мне очень нравитесь! Марти засмотрелся на эту сцену и не услышал, какк нему подобрался Бэф. Шмыгая окровавленным носом, он схватил Марти за грудь и стал трясти его как цыплёнка:

– Ты, задница! Думаешь, что можешь провести меня? Давай померимся с тобой силами здесь и сейчас!

Марти с силой оттолкнул Бэфа.

– Нет уж, спасибо! – с улыбкой заявил он в лицо Тоннену. – Я тороплюсь!

Он повернулся и медленно пошёл к пожарной лестнице. Бэф оторопело посмотрел ему вслед и, утирая нос, крикнул:

– Что это значит? Ты куда?

Марти спокойно шагал по улице, не оглядываясь.

– Ах, вот как! – завопил Бэф. – Ты просто струсил! Ты – цыплёнок! Точно! Ты всего-навсего цыплёнок!

Марти замер и повернулся к Бэфу. Медленно подняв руку, он угрожающим голосом произнёс:

– Никто не смеет называть меня цыплёнком! Слышишь? Никто!

Он сделал пару шагов навстречу Бэфу, намереваясь преподать ему урок смелости, но в этот момент дверь внезапно распахнулась, и с силой припечатала Марти к стене. Сделал это не кто иной, как сам Марти Макфлай! Тот Марти, который несколько минут назад выступал на сцене, а потом за этой самой дверью разговаривал со своими будущими родителями. Он прошёл мимо остолбеневшего Бэфа и сел в белый «шевроле». Когда машина уехала, Бэф ошалело протёр глаза. Один Марти, одетый в серый костюм, уехал на машине, другой – в чёрной куртке и шляпе – медленно съехал по стене и с огромной шишкой на лбу распластался перед Бэфом на земле.

Приписав происшествие пострадавшему за вечер здоровью, Бэф наклонился над лежащим противником и увидел во внутреннем кармане его куртки спортивный альманах. Бэф выдернул книгу и злобно прорычал:

– Что это такое? Ты украл мою вещь? Вымещая всю свою обиду и ненависть, Бэф врезалногой по рёбрам поверженного противника.

– Это тебе ещё за мою машину, сука!

Марти согнулся от резкой боли. Бэф направился к своей машине, уселся за руль, бросил рядом с собой книгу И уехал.

Спустя несколько секунд Марти нашёл в себе силы подняться. Шатаясь, он добрался до пожарной лестницы и начал подниматься на крышу. Машина времени уже стояла здесь. Браун возился возле колеса, снимая запутавшуюся на нём гирлянду разноцветных флажков.

Увидев искажённую от боли физиономию Макфлая, он бросился к парнишке:

– Марти, что с тобой?

Хватая ртом воздух, Марти сокрушённо произнёс:

– Док! Я упустил его! Он забрал книгу, сел в свою машину и уехал. Я виноват, док…

Над городом поднялся сильный ветер, вокруг уже начали сверкать первые молнии. Приближалась гроза.

Док сорвал с колеса гирлянду и рассеянно бросил её в машину.

– Ещё не поздно, Марти! – воскликнул он спустя несколько мгновений. – В какую сторону он поехал?

– К Риверсайду.

– За ним!

Машина Бэфа мчалась по освещённой многочисленными фонарями загородной магистрали. Док подобрался к ней на высоте нескольких десятков метров.

– Марти, возьми бинокль! Посмотри, там ли книга! Парнишка высунулся из машины, открыв дверцу, ипосмотрел вниз:

– Есть! Она лежит рядом с ним на сиденье машины! Но как мы сможем подобраться к нему?

Док посмотрел вниз.

– Я зависну позади него, а ты воспользуйся своей парящей доской, которую захватил из будущего!

Машина времени опустилась над дорогой в нескольких метрах позади ничего не подозревавшего Бэфа. Марти высунулся из кабины, встал на парящую доску и, оттолкнувшись от машины, подлетел к автомобилю Тоннена.

Бэф включил в автомобиле приёмник. Передавали результаты матчей в бейсбольной лиге. Бэф взял книгу, нашёл нужную страницу и стал сравнивать услышанное с тем, что было написано в альманахе. На лице его появилась удивлённая улыбка.

– Вот чёртов старик… – произнёс он.

Почесав затылок, он положил книгу на соседнее сиденье. Марти, укрываясь за машиной, подобрался к дверце. Бэф, занятый своими мыслями, не услышал, как дверца сбоку открылась. Марти протянул руку за книгой, но Бэф внезапно повернул голову и заметил его.

Позеленев от злости, он заорал:

– Опять ты?

Марти попробовал ухватить альманах, но Бэф рванул альманах за другой конец:

– Отдай мою книгу!

Несколько секунд они перетягивали добычу, пока, наконец, альманах не вырвался из рук обоих. Сделав в воздухе пируэт, альманах шлёпнулся на лобовое стекло автомобиля. Марти уцепился одной рукой за дверцу машины, а другой пытался дотянуться до трепыхавшейся на стекле книги.

– Отпусти мою машину! – заревел Бэф.

Не обращая на него внимания, Марти тянулся за книгой. Тогда Бэф прибавил газу и стал крутить руль из стороны в сторону. Автомобиль стал вихляться по дороге, и Марти пришлось оставить мысль о том, чтобы немедленно завладеть желанным альманахом. Сейчас больше приходилось думать о том, чтобы не упасть в придорожные кусты. Бэф пытался избавиться от непрошенного гостя, но Марти цепко держался за ручку дверцы.

Впереди показался придорожный указатель: «Осторожно, тоннель!»

Бэф засмеялся:

– Сейчас я тебя проучу!

Марти с ужасом увидел впереди узкое горло бетонного тоннеля, пробитого в высоком холме. Вовремя сообразив, что задумал Тоннен, Марти стал перебираться назад. Едва только он успел схватиться за бампер позади автомобиля, «крайслер» влетел в тоннель, прижимаясь боком к стенке. Мимо пригнувшегося за багажником машины Марти полетели снопы искр. Бэф попытался раздавить Макфлая о стену тоннеля, но он опоздал. Марти благополучно переждал, пока машина не выпрямится, и снова высунулся из-за багажника. В зеркало заднего вида Бэф заметил упрямо цепляющегося врага и резко направил машину в сторону, пытаясь раздавить Марти о проезжавший навстречу грузовик с надписью на борту – «А. Джонс. Перевозка навоза».

– Ух! – только и успел воскликнуть Марти, в акробатическом прыжке перелетая через «крайслер» Бэфа.

Тоннен только проводил глазами совершившего невиданный трюк Макфлая. Марти, воодушевлённый тем, что смог проделать такое и увернуться от пронёсшегося мимо грузовика, подобрался к Бэфу и дружески потрепал его по щеке. Тоннен в ярости замахнулся кулаком, но Марти снова повторил трюк с переворотом, на этот раз схватив книгу, которая лежала на лобовом стекле.

«Крайслер» проехал дальше, а Марти, сунув книгу за пазуху, остановился посреди тоннеля. Сделав Бэфу ручкой, он стал двигаться к противоположному концу тоннеля, отталкиваясь от земли.

Бэф затормозил и, проехав по инерции несколько метров, резко развернулся. Тяжело дыша, словно взбесившийся бык, он нажал на педаль газа и погнал машину вслед за медленно набиравшим скорость Макфлаем. Марти понял, что спасти его может только чудо: слишком медленно продвигался он к концу тоннеля и слишком быстро нагонял его тяжёлый чёрный автомобиль с открытым верхом. Ещё мгновение – и Марти оказался бы под колёсами машины Бэфа.

В тот самый момент, когда Марти поравнялся с границей тоннеля, сверху, прямо к нему в руки упала проволочная гирлянда, увешанная разноцветными флажками. Зависшая над тоннелем машина времени резко взмыла в воздух, спасая Марти от вылетевшего из бетонного жерла тонеля автомобиля. Разинув рот, Бэф смотрел на поднимавшегося в воздух противника. Зазевавшись, он не заметил, как догнал грузовик с навозом.

Опомнившись лишь в самый последний момент, Бэф резко нажал на тормоза. Его машину занесло, развернуло боком и ударило о задний борт грузовика. Борт распахнулся – большая масса зелёной жижи хлынула в кабину «крайслера». Навоз залил всю машину вместе с её хозяином. Едва отплевавшись от забившей рот пахучей массы, Бэф застонал:

– Я ненавижу навоз!

Потом он пригрозил кулаком улетающему Макфлаю и закричал:

– Тебя я тоже ненавижу!

Марти рассмеялся и показал Брауну задранный вверх большой палец руки:

– Отлично, док!

– Держись, парень!

Автомобиль завис в воздухе около рекламного щита на границе владений фермера Пибоди. Гроза уже вовсю бушевала на границах города. Вокруг сверкали молнии, поминутно гремел гром, первые капли дождя сыпались на землю.

Марти спрыгнул на землю, держа под мышкой парящую доску. Вытащив из-за пазухи рацию, он закричал:

– Док, мы все успели сделать?

– Да, если только Бэф не успел узнать ни одного результата из альманаха! Где он?

– У меня!

– Тогда сожги его! Немедленно!

– Хорошо! Спички у меня есть!

Марти схватил валявшееся под ногами ведро, из которого Браун заправлял топливом ядерный реактор, и бросил туда книгу. Покопавшись в кармане джинсов, он вытащил спички с фирменным знаком «Бэф Кампани» и зажёг обложку альманаха. Прикрывая ведро от капель дождя, он с удивлением заметил, что надпись на упаковке спичек меняется на другую. Спустя секунду там было написано: «Автодетали и сервис. Бэф Кампани». Марти радостно улыбнулся. История вернулась в нужное русло!

Макфлай вытащил из куртки свёрнутую газету «Хилл-Вэлли Телеграф» за 15 марта 1973 года. Там, где только что был заголовок «Джордж Макфлай убит», появилась другая надпись: «Джордж Макфлай награждён».

Марти вскочил и, размахивая газетой, прокричал в рацию:

– Док! Газета меняется! Мой отец жив! Мы смогливосстановить историю.

Док торопливо развернул лежавший у него на приборной доске номер «Хилл-Вэлли Телеграф», в котором сообщалось о том, что Брауна упекли в психушку. Здесь тоже изменилось сообщение: «Эммет Браун получил благодарность от городских властей».

– Ура! – радостно воскликнул Браун. – Миссия выполнена!

– Итак, всё в порядке, док!

– Да! Временная линиявосстановлена! Будущее спасено! Мы можем возвращаться домой!

– Док! Книга сгорела! Возвращайтесь вниз! Заберите меня!

В этот момент молния ударила в стоявшее неподалёку от рекламного щита дерево. Марти испуганно пригнулся, закрывая голову от сыплющихся искр. Дерево расщепилось пополам и рухнуло на землю.

Машина времени зависла в воздухе, качаясь при порывах сильного ветра.

– Док, с вами всё в порядке? – встревоженно закричал в рацию Марти.

– Да! Сейчас я постараюсь спуститься!

– Только осторожно! Смотрите, чтобы в вас не попала молния!

Ослепительная вспышка в небе заставила Марти зажмуриться. Когда он снова поднял лицо к небу, там было пусто. Лишь дымный след говорил о том, что недавно там находился автомобиль. Марти, растерявшись, взял рацию:

– Док, док, вызываю… Вы меня слышите, док?

Лишь свист ветра и отдалённые раскаты грома… Извиваясь, словно змея, на землю рядом с Марти упала полуобгоревшая гирлянда с разноцветными флажками. Парнишка недоуменно поднял её с земли и, глядя в небо, пробормотал:

– О нет… Он пропал…

Крупные капли дождя превратились в сплошной поток. Вода полилась по лицу Марти, который остолбенело смотрел на дымный след в воздухе. Браун исчез вместе с машиной времени.

Марти не мог сдвинуться с места до тех пор, пока не услышал за шумом дождя урчание автомобильного двигателя. Какая-то машина остановилась в десятке метров позади Макфлая. Марти удивлённо повернулся к машине.

Спустя несколько секунд дверца автомобиля открылась и оттуда, прикрываясь от проливного дождя широким зонтом, вышел какой-то человек в сером плаще и широкополой шляпе.

– Мистер Макфлай? – под раскаты грома крикнул он, остановившись у машины.

– Да, – с опаской ответил Марти.

– Вас зовут Марти Макфлай? – переспросил человек.

– Да.

Марти оглянулся по сторонам и поёжился. Только этого не хватало – остаться одному в чистом поле, под проливным дождём, в чужом времени, а тут ещё и этот незнакомец…

– У меня для вас кое-что есть! – крикнул незнакомец, доставая из-за отворота плаща перевязанный бечёвкой пакет. – Вам письмо!

– Письмо мне? – дрожа под лившимися за шиворот потоками воды, произнёс Марти. – Но это невозможно…. Кто вы такой?

– Я из почтовой компании «Вестерн Юнион», – ответил незнакомец, подходя ближе. – Это письмо давно дожидается вас. Оно было отправлено семьдесят лет назад с требованием вручить его вам лично. Человек, который отправил письмо, просил, чтобы его вручили молодому человеку вашей наружности по имени Марти Макфлай. Он сказал, что вы будете именно на этом месте, именно в это время, именно двенадцатого ноября тысяча девятьсот пятьдесят пятого года. И вот – я здесь, и вы здесь. Ведь вас, действительно, зовут Марти Макфлай?

Марти кивнул: Почтовый служащий протянул емупакет.

– Вы говорите, что этому письму семьдесят лет? – с сомнением спросил Марти.

Служащий кивнул:

– Именно. Семьдесят лет, два месяца и одиннадцатьдней.

Марти развернул письмо, сорвав стягивающую его бечёвку, и сразу же посмотрел на подпись: «Искренне твой друг Эммет Браун».

– Это от дока! – вне себя от радости закричал Марти.

Служащий подошёл к Марти и протянул ему квитанцию о получении письма:

– Распишитесь здесь.

Марти поставил свою закорючку на бумаге и стал жадно вчитываться в первые строчки письма.

– Дорогой Марти! Если мои расчёты верны, ты получишь моё письмо, когда в машину времени попадёт молния. Так… ага. Что касается меня, то я в полном порядке, – удовлетворённо прочитал Марти. Служащий с зонтиком стоял рядом, с любопытством слушая то, что читал Марти. – Уже несколько месяцев я живу на Диком Западе, в 1885 году.

В 1885 году? Марти недоуменно посмотрел на дату отправки письма – первое сентября 1885 года. Он поспешно свернул письмо, сунул его за пазуху и бросился бежать по залитой водой дороге.

– Подождите! – закричал почтовый служащий. – Что случилось?

Марти обернулся и на бегу радостно выкрикнул:

– Док на Диком Западе! Он жив! Служащий покачал головой:

– Парень, у тебя всё в порядке? Может быть, тебе чем-то помочь?

Марти засмеялся:

– Есть только один человек, который может помочь мне!

Этот человек сейчас висел, уцепившись одной рукой за минутную стрелку городских часов, а другой пытаясь дотянуться до зацепившегося за брючину конца кабеля.

Пока он возился с кабелем, пытаясь подключить его к контакту металлического проводника на вершине здания мэрии, машина времени уже стартовала…

Док набросил верёвку на кабель и, словно Тарзан, спустился вниз. Отшвырнув в сторону сломанный сук, в котором запутался провод, он соединил контакты в тот миг, когда яркая голубая вспышка озарила городскую площадь и молния ударила в металлический штырь на здании мэрии. Огромной мощности импульс пробежал по кабелю…

Пронёсшаяся мимо машина времени исчезла, объятаяпотоками голубого пламени. Лишь два огненных следа на мостовой напоминали о том, что произошло…

Безумно сверкая глазами, доктор громко захохотал и стал исполнять джигу на пустынной улице.

– О-хо-хо-хо-хо! – кричал он, размахивая руками. В этот момент за его спиной показалась стремительноувеличивающаяся в размерах фигура парнишки в чёрной кожаной куртке и кроссовках. Задыхаясь от долгого бега, он подбежал к ничего не подозревающему Брауну и закричал:

– Док! Док!

Браун резко замер и обернулся.

– А-а-а! – закричал он, в ужасе отпрянув к своей машине.

Хватая ртом воздух, Марти успокаивающе поднял руку:

– Это я, Марти!

В ответ он услышал продолжительный невнятный вопль.

– Успокойтесь, док! – воскликнул Марти. – Это же я! Вы, что, не узнаете меня?

Браун отчаянно тряс головой, отказываясь верить своим глазам.

– Этого не может быть! Я ведь только что отправил тебя в будущее! – завопил он. – Ты, что, вернулся назад?

– Я не тот Марти, которого вы отправили в будущее! – попытался объяснить Марти. – Я – тот, который вернулся из будущего!

Такая информация оказалась непосильной для перевозбуждённого мозга Брауна. Глаза его закатились и со словами «Боже милостивый!» он рухнул на асфальт рядом со своей машиной.

– О, нет… Док! Док!

Марти склонился над Брауном, безуспешно пытаясь привести его в чувство. Пока он возился вокруг упавшего в обморок наследника Эдисона, небо над Хилл – Вэлли снова затянули тучи и посыпался мелкий обложной дождь…

Джон Томпсон Назад в будущее 3

Оставлять доктора Брауна лежащим на мокром асфальте было бы непредусмотрительно, и Марти погрузил тяжелое неподатливое тело в машину. Спустя несколько мгновений за доком последовала парящая доска и сам Марти. Белый «шевроле» под мелкими моросящими каплями медленно покатился по пустой улице, мимо здания мэрии, часы на котором замерли на четырех минутах одиннадцатого.

Марти остановил машину во дворе дома Брауна и, подгибаясь под тяжестью, перетащил доктора внутрь. Он стащил с великого изобретателя мокрый плащ, пиджак и обувь, а самого Брауна уложил на кровать в углу. Туда же, в ноги хозяина, спустя несколько минут приплелся маленький лохматый щенок.

Марти разжег камин, на полке которого стояли портреты Томаса Алвы Эдисона и Бенджамина Франклина, и развесил над огнем все мокрые вещи. Туда же он поставил сушиться обувь. Промокшее послание из прошлого века Марти аккуратно развернул и уложил на каминной полке рядом с портретами великих экспериментаторов. Потом он подтащил поближе к огню кресло и уселся перед камином, пытаясь согреться после длительного пребывания под дождем. Промокшую доску парнишка сунул под босые ноги. Укрывшись сверху теплым шотландским пледом, он закрыл глаза и мгновенно уснул.

Когда кукушка на стенных часах известила о том, что уже семь часов утра, телевизор в комнате Брауна включился автоматически. Шла воскресная детская программа.

Лежавший на постели Браун открыл глаза и, безумно осмотрев потолок над головой, вскочил. Озираясь по сторонам, он спрыгнул на пол и подбежал к включенному телевизору.

— Который час, дети? — жизнерадостно спросил ведущий телепередачи.

Браун, выпучив глаза, посмотрел на экран и пробормотал:

— А действительно, который час?

— Седьмой! — дружно ответили дети.

Браун удивленно оглянулся и сверился со стенными часами. Убедившись в том, что его не обманули, док выключил телевизор и в полутьме подбежал к столику у окна. По дороге он едва не столкнулся с креслом, в котором спал Марти, но не обратил внимания ни на развешанную перед камином одежду, ни на спящего мальчишку. Док снял крышку с допотопного магнитофона в тяжелом пластмассовом корпусе, схватил лежавший рядом микрофон и нажал на кнопку «пуск». Безумно сверкая глазами, он стал наговаривать на магнитофон сбивчивую и местами невнятную речь.

— Я — доктор Браун. Сегодня тринадцатое ноября 1955 года, воскресенье. Сейчас семь часов одна минута утра. Вчерашний эксперимент по перемещению во времени увенчался успехом. Ровно в десять часов четыре минуты я отправил молодого человека по имени Марти Макфлай в будущее в машине времени. Машина исчезла, оставив за собой только два огненных следа. Судя по всему, Марти и машина времени были перенесены на тридцать лет вперед, в 1985 год. А после этого… — тут доктор умолк и стал ерошить свои стоявшие дыбом волосы. — …Что же было?.. Я… я не помню, что произошло со мной… Может быть, такие огромные потоки электрической энергии привели к нарушению нормального функционирования моего головного мозга?

Разбуженный шумом за спиной, Марти проснулся. Он стащил с себя плед и, протирая заспанные глаза, поднялся с кресла. Камин давно погас, и зола в нем остыла еще ночью. Марти пощупал просохшую одежду, затем снял с каминной полки листок бумаги, испещренный размашистыми буквами. Читая письмо, он поплелся к столу у окна, где спиной к нему док начитывал на магнитофон свои мысли.

— Я ничего не помню с того момента, когда исчезла машина времени, — продолжал доктор. — Ну конечно! У меня просто временная потеря памяти после соприкосновения с таким количеством энергии. Да, теперь вспомнил! Потом мне приснилось, будто Марти вернулся назад, из будущего. Очевидно, это какой-то остаточный…

— Док! — позвал его Марти, останавливаясь рядом со столом.

— А-а-а! — заверещал доктор, роняя микрофон и пятясь, словно рак, к камину.

По пути он наступил ногой на парящую доску, поскользнулся и грохнулся спиной на пианино, стоявшее рядом с камином. Марти подбежал к нему и попытался помочь доку встать.

— Успокойтесь, это же я, Марти!

Браун вскочил и, отмахиваясь, словно от привидения, стал пятиться к двери в углу комнаты.

— Уйди! Это не можешь быть ты! Я же вчера отправил тебя назад, в будущее!

— Док! Я еще раз повторяю — я вернулся назад из будущего! Неужели вы ничего не помните? Я же вас на машине домой привез вчера вечером.

Браун открыл дверь в ванную, забежал туда и через маленькую щель прокричал:

— Нет, нет! Я даже слушать ничего не хочу! Этого просто не может быть!

После этого он захлопнул дверь, в которую стал отчаянно барабанить Марти.

— Док, но я здесь! И я вернулся сюда, чтобы вы помогли мне вернуться в 1885 год, потому что я должен достать оттуда вас! Ну, то есть… э-э… ну, не вас нынешнего, а вас другого, который был в будущем, а туда, в прошлое, в 1885 год, попал случайно, потому что молния ударила в машину времени!

За дверью на некоторое время воцарилось молчание — очевидно, Браун переваривал выплеснувшуюся на него информацию. Потом дверь в ванную комнату открылась, и док высунул голову.

— Тысяча восемьсот восемьдесят пятый год? — саркастически спросил он. — Весьма интересная история, молодой человек из будущего! Но здесь имеется кое-что непонятное для меня. Если я, который в будущем, теперь нахожусь в прошлом, то как же ты можешь знать об этом?

Марти покачал головой.

— Вот об этом и речь. Док, вы сами послали мне письмо.

Он сунул под дверь чуть покоробившийся после просушки на камине листок. Браун недоверчиво посмотрел на бумагу, затем на подпись и схватил письмо. Он выскочил из ванной, подбежал к своему рабочему столу и начал разглядывать подпись через лупу с большим увеличением.

— Да, это мой почерк, — неохотно согласился он и начал вслух читать письмо. — Дорогой Марти! Если мои расчеты верны, получишь ты мое письмо тогда, когда в машину времени ударит молния. Что касается меня, то я в полном порядке. Уже несколько месяцев я живу на Диком Западе, в 1885 году. Удар молнии, попавшей в машину времени, привел к тому, что временной флуксуатор отправил меня в 1885 год. После этого от переизбытка энергии вышла из строя схема управления перемещением во времени и механизм, позволявший машине времени летать.

Пока Браун читал собственное письмо, Марти слонялся по комнате, заваленной всевозможными механизмами и изобретениями. Поначалу парнишка примерил на голове устройство для чтения мыслей на расстоянии. Ощущение, которое он испытал, повесив на себя эту увесистую штуку, было не из самых приятных, и Марти без сожаления расстался с ней.

Док еще раз перечитал последние строчки и недоуменно спросил у Марти:

— А что, разве машина времени летала?

— Да, в начале двадцать первого века вы придумали, как эта машина может летать.

— Хм, — буркнул Браун. — Ну, ладно, читаем дальше. Итак, я работаю здесь кузнецом, меня в городе уважают. Я пытался починить схему управления перемещением во времени, но, к сожалению, это пока невозможно. Запасные части, которые нужно заменить, будут изобретены только в 1947 году. Но зато я очень хорошо научился подковывать лошадей и чинить повозки.

Док опустил письмо и радостно воскликнул:

— Тысяча восемьсот восемьдесят пятый год! Потрясающе! Я теперь кузнец на Диком Западе!

Марти хмуро кивнул головой:

— Ага, клево…

— Ладно, что тут еще? — сказал Браун, снова обращаясь к письму. — Машину времени я оставил в заброшенных копях возле старого кладбища. Вместе с письмом я высылаю карту. Если машину никто не нашел, в 1955 году она должна быть на месте. Там, в кабине, ты найдешь инструкции по ремонту. И доктор Браун, живущий в 1955 году — ага, это значит, я — с помощью моих инструкций наверняка сможет починить машину, чтобы отправить тебя в будущее. Когда ты вернешься в свой 1985 год, уничтожь машину времени.

Док повернулся к Марти и недоуменно переспросил:

— Уничтожить машину времени?!

— Да, но это долго рассказывать. Читайте дальше.

Браун покачал головой и вернулся к чтению письма.

— …И ни в коем случае не пытайся вернуться сюда, чтобы вытащить меня из 1885 года. Я абсолютно счастлив. Здесь много свежего воздуха и огромные просторы. Я считаю, что ненужные путешествия во времени лишь нарушают баланс пространственно-временного континуума. Так, дальше что-то непонятное. Позаботься об Эйни. Эйни?

— Это ваша собака, док. Ее прозвище — Эйнштейн. Так вы назвали свою собаку в будущем.

Док осуждающе покачал головой и продолжил читать письмо.

— …Позаботься об Эйни. Я уверен, что ты не забудешь его. Все, что для него необходимо, это еда. Помни — он любит только собачьи консервы. Таково мое желание, и не смей меня ослушаться. Марти, я прощаюсь с тобой. Ты был верным другом и очень много значил в моей жизни. Я всегда буду ценить наши отношения, я всегда буду вспоминать тебя. Ты занял особое место в моем сердце. Прощай. Твой преданный друг во времени Эммет Л. Браун. Первое сентября тысяча девятьсот… нет, восемьсот восемьдесят пятого года.

Док опустил письмо и потрясенно произнес:

— Я никогда не думал, что могу так трогательно писать.

— Да, хорошее письмо, док.

Марти остановился у небольшого столика, на котором стояла шахматная доска с начатой партией. Возле доски сидел маленький лохматый щенок, который зубами переставлял фигуры. Когда Браун закончил читать, песик посмотрел на него преданными глазами и тихонько заскулил. Док потрепал его по шее и ласково сказал:

— Успокойся, Коперник. Все будет хорошо.

Марти тяжело вздохнул:

— Простите, док. Это все из-за меня произошло. Если бы не эта дурацкая книжка… и не Бэф… В-общем, неважно…

Браун махнул рукой и добродушно сказал:

— Ладно. Я всегда хотел оказаться на Диком Западе. А вообще мне крупно повезло. Ведь я мог угодить куда-нибудь в средневековье. Тогда бы меня сожгли на костре, как колдуна. М-да… Бог с ним, давай лучше посмотрим карту.

Он снял с каминной полки разложенный там для просушки длинный лист бумаги с нанесенными на него обозначениями местности вокруг Хилл-Вэлли.

— Так, — сказал доктор, водя пальцем по карте, — вот старое кладбище, вот копи… Машина времени, судя по всему, здесь, метрах в двадцати от входа в штольню. Очевидно, придется взрывать…

Гулкое эхо взрыва разнеслось над пустынными окрестностями старого кладбища в нескольких километрах к востоку от Хилл-Вэлли. Как и предполагал Браун, вход в штольню заброшенных серебряных копей оказался заваленным кучей камней и песка.

Марти и Браун приехали сюда на небольшом грузовичке, снабженном краном и крюком для перевозки машин. Укрывшись среди могильных камней, они переждали, пока уляжется пыль. Когда Макфлай высунулся из-за иссеченного осколками камней надгробия, взору его открылась огромная зияющая на склоне холма дыра.

— Неплохо! — воскликнул парнишка. — Похоже, вы большой спец не только по части угадывания мыслей на расстоянии!

Браун польщенно улыбнулся и протянул Марти шахтерскую каску со встроенным фонариком.

— Одевай.

Вскоре, экипировавшись как настоящие кладоискатели, с фонарями и кирками в руках, они отправились ко входу в штольню. Впереди гордо вышагивал Коперник с маленькой каской на мохнатой голове.

— Марти, подожди!

Док сбегал к грузовичку и вытащил из кабины большой старомодный фотоаппарат с прикрепленным к нему алюминиевым фонарем вспышки.

— Держи, Марти! Будешь фотографировать.

Они вошли в полутемную штольню, освещая путь фонарями. Среди песка, усыпавшего глинистую почву под ногами, виднелись полусгнившие шпалы и сильно проржавевшие рельсы, по которым когда-то, очевидно, ездили вагонетки.

Док удивленно шагал по штольне, освещая фонарем стены.

— Когда-то со мной уже был подобный случай. Я начитался своего любимого автора Жюля Верна и решил совершить путешествие к центру Земли. Никогда не думал, что заберусь так далеко. Меня потом целый день искали. Конечно, это было детское чтиво, но Жюль Верн оказал огромное влияние на всю мою дальнейшую жизнь. Когда я впервые прочел «Двадцать тысяч лье под водой», то сразу понял, что должен посвятить всю свою жизнь науке.

Увлеченный воспоминаниями о Жюле Верне, док прошел мимо забитого досками бокового прохода в стене штольни, на котором было что-то написано. Марти остановился и посветил на доски.

— Смотрите, Док! Что это?

На доске были выжжены три буквы — Э.Л.Б.

— Это же мои инициалы! — воскликнул Браун. — Наверное, именно здесь и находится машина времени.

Они подошли к проходу и стали кирками разбивать доски. Дыра оказалась, помимо этого, еще и заваленной камнями. Марти и Брауну пришлось немало потрудиться, чтобы пробить мало-мальски подходящий проход. Браун вошел первым и посветил фонарем на стоявшую посреди просторной пещеры машину, накрытую чехлом. Контуры автомобиля едва проглядывались под более чем полувековым слоем пыли. Доктор Браун изумленно подошел к машине.

— Боже милостивый! — вымолвил он. — Она стоит здесь уже семьдесят лет!

— Ладно, док, не будем терять время.

Им пришлось изрядно попотеть, вытаскивая машину из пещеры. Колеса автомобиля от времени высохли и потрескались. Резина пришла в полную негодность. Задний мост заклинило, и машину пришлось буквально на руках тащить из штольни через заржавевшие пути.

Когда автомобиль, наконец, оказался на кладбище, уже начинало темнеть. Браун подцепил крюк к переднему бамперу машины.

— Док, погодите!

— Что, Марти?

— Нужно посмотреть, на месте ли инструкция.

На приборной панели лежал туго завязанный бечевкой пакет. В нем оказались несколько больших листов с подробными описаниями механической и электронной части, собственно инструкция по ремонту и испорченные детали.

Марти принялся читать вслух выдержки из инструкции, а Браун при помощи лупы разглядывал небольшую микросхему с двадцатью четырьмя ножками.

— Как ты видишь, — читал Макфлай, — удар молнии повредил управляющую схему системы перемещения во времени. Это полуавтоматический кинематографический…

— Кинематический, — поправил его Браун.

— Да, кинематический механизм, который, очевидно, уже можно починить в 1955 году, — прочитал Марти дальше.

Браун хмыкнул, разглядывая микросхему под лупой.

— Ну и ну! Такая маленькая штука, а как много от нее зависит. Но я не вижу ничего удивительного в том, что эта схема отказала. Смотри, что на ней написано — «Сделано в Японии».

Марти иронически взглянул на Брауна.

— Да о чем вы говорите, док? Каждый ребенок знает, что вся лучшая электроника и вообще все самое лучшее сделано в Японии.

— Разве? — недоверчиво спросил Браун. — Это что — у вас, в восемьдесят пятом так? Невероятно…

— Именно так, док.

— Ладно, Марти, складывай все, потом разберемся. Когда Марти положил инструкцию и детали назад в машину, док при помощи крана положил нос автомобиля в кузов грузовичка. Закончив эту операцию, Браун мечтательно произнес:

— В детстве я всегда мечтал стать ковбоем. А теперь оказывается, что все свое будущее я проведу в прошлом. Прекрасное времяпрепровождение для пенсии!

Марти не разделял этого оптимизма.

— Лучше бы вы провели его в своем времени, — буркнул он. — Мне было бы значительно веселее.

Не обращая внимания на скепсис собеседника, Браун продолжал:

— Я вот о чем сейчас подумал, Марти. Если я оказался в прошлом, в 1885 году, то, может быть, я попал в историю города? Может быть, мне стоит посмотреть что-нибудь про себя в нашей библиотеке, полистать старые газеты? А? Что скажешь?

Марти покачал головой.

— Я не знаю, док. Вы же сами всегда говорили, что лучше ничего не знать про свою судьбу.

Док помолчал несколько мгновений.

— Ты прав, — наконец, произнес он. — Лучше не узнавать о своем будущем. Я и так слишком многое знаю про свою судьбу. Хорошо, я не буду этого делать.

Док направился к кабине грузовика. В этот момент собака побежала к одному из могильных камней.

— Эй, Коперник! Ты куда? Нам уже пора ехать. Возвращайся, мой мальчик!

Марти пошел в ту сторону, куда направился Коперник.

— Я сейчас заберу его. Коперник, домой!

Пес встал лапами на могильное надгробие, покосившееся от времени.

Могила рядом с камнем совсем просела и осыпалась.

— Ну, что ты здесь такое нашел, Коперник? Пошли, пошли! — сказал Марти, нагибаясь за собачкой.

Пес заскулил.

— Ну, что ты здесь обнаружил?

Марти посветил фонарем на надпись на могильном камне и едва не упал. Лицо его побелело, глаза вылезли из орбит.

— Здесь лежит Эммет Браун, — прочитал он. — Убит 7 сентября 1885 года. Док! Док!

Марти вопил так истошно, что Браун изо всех сил бросился к нему. Подбежав, он посветил в лицо парнишки фонариком.

— Что случилось? У тебя такое выражение лица, как будто ты только что увидел привидение!

Марти сел на землю.

— Почти, — пробормотал он, показывая пальцем на надпись на могильном камне.

Браун перевел фонарик на надгробие. От прочитанного его стоявшие дыбом волосы стали похожи на веник.

— Боже милостивый… — прошептал он.

В следующую секунду он бухнулся на землю рядом с Марти.

— Посмотрите, док. Убит седьмого сентября 1855 года. Это же ровно через неделю после того, как вы написали мне письмо. Читайте, что написано дальше. «Его возлюбленная Клара воздвигла этот памятник».

Браун снова посветил на надгробие:

— А кто такая Клара? Я не знаю никакой Клары.

Марти взял в руки висевший у него на шее фотоаппарат.

— Дайте-ка, я сфотографирую тут все.

Док прочитал еще одну надпись:

— «Убит выстрелом в спину Бэффордом Тонненом из-за восьмидесяти долларов». Что? Убит в спину из-за восьмидесяти долларов? Что же это за будущее такое?

Сомнений больше не оставалось — нужно идти в библиотеку. Пока Браун копался в подшивках старых газет, Марти взял с полки в читальном зале большую папку со старыми фотографиями и вырезками.

— Вот, посмотрите, док.

Марти положил на стол большой снимок человека в низко надвинутой на глаза шляпе. Маленькие злые глаза, узкий лоб, заросшее бородой лицо, отвратительная ухмылка. В портрете проглядывалось несомненное фамильное сходство с Бэфом Тонненом.

— Это Бэффорд Тоннен. А вот вырезка из газеты «Хилл-Вэлли Телеграф» за 1885 год. Здесь написано, что он был бандитом, прославившимся своей жестокостью. За это его прозвали «Бешенным псом». Он хвастался, что убил двенадцать человек, в том числе одного китайца.

Браун подошел к столу, у которого стоял Марти, и посмотрел на фотографии.

— А про меня тут ничего не написано? Уж не я ли — один из этих двенадцати?

— Минутку, док. Я еще здесь не закончил. Подтверждения тому, что он убил еще кого-нибудь, здесь нет, потому что тут написано, что он убил издателя газеты «Хилл-Вэлли Телеграф» в 1884 году и его предыдущая биография малоизвестна.

— Хм…

Док положил на стол большую книгу в красной кожаной обложке. Он раскрыл фолиант в середине и показал Марти семейный фотоснимок, подпись под которым гласила — «Семья Макфлай в 1884 году. Сидят — Шеймус и Мэгги с Уильямом, стоят — Мартин и Эдна».

— Смотри, что я нашел, — сказал Браун. — Семья Макфлай. Наверное, твои родственники.

— Действительно, Макфлай, — Марти наклонился над снимком. — Так, что тут написано? Шеймус, Мэгги, Уильям, Мартин, Эдна. Погодите… Уильям? Я знаю это имя. Так звали моего прадедушку. Здесь, на снимке, ему не больше года. А это Мартин? Симпатичный парень. На меня здорово похож, правда?

— Да, Макфлай, Брауны… — док покачал головой и стал рыться в книге дальше.

Марти тяжело вздохнул.

— А, может быть, это другой Эммет Браун? — участливо сказал он. — Мало ли на свете Браунов?

Док покачал головой.

— Нет.

— Почему вы так уверены в этом? Может быть, у вас тут тоже были какие-нибудь родственники?

— Нет, Брауны приехали в Хилл-Вэлли только в начале нынешнего века.

Марти перелистал вырезки и фотографии. В руки ему попался снимок, который не оставил сомнений в том, что Эммет Браун покоится в могиле на старом кладбище. На фотографии стоял доктор Браун в праздничном сюртуке и широкополой шляпе. Он был снят рядом с городскими часами.

— Док, смотрите!

— Боже мой! Это же я! — Браун взял снимок в руки. — Так все это правда! Я действительно вернулся в прошлое! И меня действительно убьют!

Марти захлопнул папку с надписью «История Хилл-Вэлли, 1850–1950 гг.» и решительно произнес:

— Нет, док, этого не будет! Когда вы почините машину времени, мы оденем на нее новые колеса и я вернусь туда, в 1885 год. Я заберу вас оттуда и верну домой.

Чтобы вернуть машину времени к жизни, Брауну потребовались пара недель и все запасы знаний по электронике. К счастью, инструкции оказались столь подробны и точны, что Браун успешно справился с работой. Правда, вместо одной микросхемы ему пришлось спаять из отдельных деталей целый блок управления, который, за неимением места внутри автомобиля, пришлось установить на капоте, перед лобовым стеклом. Машина приобрела еще более фантастический вид, чем прежде.

Замена колес и прочие мелкие неприятности не смогли надолго отсрочить время старта, которое наступило в конце ноября.

Машину под покровом ночи отбуксировали за полтора десятка километров от Хилл-Вэлли, в пустынную местность под названием Карсон-Крик. Когда-то здесь было индейское поселение, потом проходивший здесь ручей пересох, и жизнь замерла. Осталась лишь пара лавчонок, торговавших сувенирами и сделанной с расчетом на приезжих туристов одеждой а-ля вестерн. Основной же достопримечательностью Карсон-Крик был огромный автомобильный кинотеатр. В выжженной солнцем каменистой пустыне стоял огромный экран, а перед ним — аккуратно размеченные места для стоянки автомобилей. Кино можно было смотреть, не выходя из машины. Поэтому по вечерам здесь появлялась кое-какая жизнь. Сейчас же, когда Марти и док приехали в Карсон-Крик, здесь не было, никого, кроме пары сонных продавцов в лавках.

Доктор Браун еще раз проверил давление в шинах автомобиля, окончательно установил все параметры схемы перемещения во времени и, на всякий случай, сунул в багажник пару запасных аккумуляторов. Марти был направлен в лавку с целью приобретения соответствующей 1885 году одежды. Спустя несколько минут он вышел из лавки, одетый в ярко-голубую рубаху с вышивкой и бахромой, и широкополую шляпу с загнутыми вверх полями. Эта одежда больше подходила для деревенского фермера, намеревающегося посетить вечеринку, чем для настоящего жителя Дикого Запада. Копаясь в двигателе, Браун бегло взглянул на Макфлая.

— Как одежда, Марти?

— Нормально. Только сапоги жмут, — сказал парнишка, показывая Брауну остроносые ковбойские сапоги. — У них нет других размеров. Мне обязательно нужно одевать их?

— Конечно. Ну-ка, повернись.

Марти продемонстрировал свой наряд со всех сторон. Доктор хмыкнул, посмотрев на стоптанные кроссовки на ногах подростка.

— Одень сапоги. Как же ты появишься там без них? — сказал он. — Ты не можешь оказаться в прошлом веке в этой обуви из будущего.

Марти поморщился.

— Хорошо, док, переобуюсь, когда приеду. Браун махнул рукой.

— Ладно, ты запомнил все мои уроки?

— Да. Но, насчет одежды, док — Клинт Иствуд никогда так не одевался.

Доктор удивленно посмотрел на Марти.

— Клинт кто?

— Иствуд, — повторил Марти. — А, ну да… Вы же еще ничего о нем не знаете.

— Идем, я покажу тебе все. — Браун потащил Марти за руку к машине времени. — Так. Я залил полный бак бензина, там запасные аккумуляторы. Я положил две рации вот здесь, под приборной доской. А где твоя летательная доска? Ты собираешься взять ее с собой?

— Да.

Марти вытащил парящую доску из «шевроле» дока и положил ее в машину времени. Потом он осмотрелся вокруг.

— Да, местечко довольно пустынное…

— Конечно, мы ведь не можем рисковать в Хилл-Вэлли. Там слишком много народу, которому не стоит попадаться на глаза. К тому же, ты ведь не хочешь врезаться в какое-нибудь дерево, которое существовало в прошлом. А здесь точно была прерия. Когда ты прибудешь туда, там будет много свободного места. И помни — там нет дорог. Машину будет нелегко спрятать куда-нибудь, но у тебя нет другого выхода. Найди пещеру где-нибудь среди вон тех холмов.

Док уселся за руль, переключил несколько тумблеров и проверил показания приборов.

— Так, все готово. Временная цепь включена. Я отправляю тебя во второе сентября 1885 года, на следующий день после написания письма. У тебя будет еще пять дней, чтобы найти меня. Учитывая, что я — кузнец, это будет нетрудно сделать. Да, вот еще что, — Браун полез в карман рубашки, — держи эти фотографии. Вот снимок моей могилы, а это я у городских часов. Думаю, они тебе пригодятся. — Браун выбрался из машины. — Ну, Марти, тебе пора садиться. Поезжай прямо к этому экрану. Тебе вполне хватит места, чтобы набрать скорость в 88 миль в час.

Марти недоуменно посмотрел на несколько деревянных скульптур индейцев на лошадях, стоявших под экраном авто-кинотеатра:

— Но я же врежусь в этих индейцев…

Браун улыбнулся:

— Марти, ты забываешь, что в 1885 году на этом месте не будет никаких индейцев. Помни про четвертое измерение.

Марти хлопнул себя по лбу:

— Ах, да, конечно!

Браун похлопал его по плечу:

— Ладно! Удачи нам обоим. Увидимся в будущем.

— То есть в прошлом.

— Совершенно верно.

На прощание они обнялись, и Марти сел за руль. Машина отъехала к сетке, огораживающей территорию кинотеатра. Браун с револьвером в руке занял место сбоку. Когда машина времени замерла на исходной позиции, он поднял руку с револьвером вверх.

— Готов? — крикнул он.

Марти кивнул головой.

— Давай!

Выстрел из револьвера возвестил о старте. Марти резко отпустил педаль сцепления и, набирая скорость, машина времени понеслась по направлению к экрану. Доктор проводил его взглядом и, когда машина стала покрываться языком голубого пламени, стал приплясывать на месте.

— Получилось! — радостно завопил он и начал палить в воздух из револьвера.

Когда от деревянных скульптур оставалось несколько метров, машина исчезла, оставив после себя два огненных следа на песке.

Деревянные индейцы исчезли, а вместо них Марти увидел настоящих индейцев, с воплем и гиканьем скачущих прямо на него.

— Индейцы! — потрясенно воскликнул он и надавил на тормоза.

Машина замерла. Размахивая луками и томагавками, толпа коренных жителей Америки неслась прямо на него. Времени на раздумья не оставалось, и Марти, включив заднюю передачу, стал отъезжать от надвигавшейся на него конной орды. Уйти от них на такой скорости было невозможно, поэтому Марти резко вывернул руль, развернул машину и, сопровождаемый воинственными кличами, понесся по прерии. Машину трясло и подкидывало на песчаных кочках. Сзади по машине чиркали стрелы, выпущенные из луков индейцев.

Кто знает, что было бы дальше, если бы машина вдруг не подпрыгнула на невысоком холмике и не врезалась носом в песок. Мотор заглох. Лихорадочно оглядываясь, Марти заметил позади себя, у подножия холма небольшую пещеру. Мотор, слава богу, завелся с полуоборота ключа, и Марти подал машину назад. Автомобиль укрылся в пещере с низкими каменистыми сводами. Копыта проскакавших мимо лошадей подняли тучу песка и пыли.

Когда дымовая завеса улеглась, Марти осторожно выбрался из машины. Индейцы проскакали мимо. Марти облегченно вздохнул и вытер вспотевший лоб.

— Пронесло!

Но тут за холмом послышался отдаленный топот лошадей. Марти высунул голову и снова прыгнул назад, в пещеру. Навстречу ему, очевидно, преследуя индейцев, неслась кавалерия армии США. Вздымая пыль, эскадрон помчался туда, где на пустынных просторах еще виднелся отряд индейцев.

Когда и эта опасность миновала, Марти осмотрел машину. Сбоку из-под корпуса торчало оперение стрелы. Марти вытащил ее и, с любопытством осмотрев стальной наконечник, отшвырнул в сторону.

— Ладно, будем считать, что путешествие прошло нормально. Пора переобуваться.

Он открыл дверцу и вытащил ковбойские сапоги. Лежавшие рядом на сиденье фотографии Марти сунул в карман. Тут его внимание привлек странный звук и запах. Принюхавшись, Макфлай понял, что пахнет бензином. Так и есть! Наклонившись к днищу автомобиля, Марти увидел, как из пробитой стрелой трубки капал, разливаясь по пещере, бензин.

— Черт! — выругался Марти. — Бензопровод перебит!

Он встал на четвереньки, пытаясь получше рассмотреть место пробоины, как вдруг услышал за спиной тяжелое сопение и шаги. Это был медведь. Увидев человека, он встал на задние лапы и угрожающе зарычал.

— А-а-а! — заорал Марти.

Схватив свои ковбойские сапоги, он бросился бежать из пещеры. Медведь, привлеченный возможностью питательно покушать, понесся за ним. Марти на бегу обернулся и, стараясь отпугнуть медведя, бросил в него новехонькие, пахнувшие кожей сапоги. Медведь на мгновение остановился и обнюхал сапоги. Оглянувшись еще раз, Марти не успел сообразить, где теперь медведь, потому что упал с вершины невысокого холма. Скатившись по склону, Марти больно ударился головой об ограду чьего-то участка и потерял сознание.

Спустя мгновение над потерявшим сознание подростком наклонился невысокий мужчина в мокрой от пота рубахе и маленькой круглой шляпе. Он пощупал лоб Марти и пошлепал его по щекам. Парнишка не реагировал.

— Мэгги! — закричал мужчина. — Принеси воды! Здесь какой-то парень головой ударился!

Марти пришел в себя, когда уже стемнело. Он открыл глаза и еще несколько секунд лежал, пытаясь вспомнить, что произошло. Где-то сбоку послышались шаги.

— Мама? Мама, это ты? — слабым голосом спросил он.

В ответ раздался голос, очень похожий на голос его матери:

— Тише, тише, ты проспал почти шесть часов.

Марти решил, что все происшедшее было просто ночным кошмаром.

— Мама, мне приснился такой ужасный сон… — пробормотал он. — Как будто я попал в вестерн. Сначала на меня неслись индейцы, потом кавалеристы…

Женщина в длинном холщовом платье намочила в тазике тряпку и стала вытирать Марти лоб и виски.

— Успокойся, — тихо сказала она.

— А потом еще этот медведь в пещере… Он гнался за мной…

— Не беспокойся, теперь ты в полной безопасности на ферме Макфлаев.

— На ферме Макфлаев?! — завопил Марти.

Он вскочил и осмотрелся вокруг. Керосиновая лампа над грубым деревянным столом освещала большую комнату в бревенчатом доме, уставленную тяжелой мебелью. Простая обстановка говорила о том, что здесь живут люди, которые зарабатывают себе на жизнь тяжелым трудом на земле. В соседней комнате Марти увидел маленькую детскую кроватку, в которой спал ребенок. В доме пахло молоком и свежим сеном.

Женщина, стоявшая перед Марти с мокрой тряпкой в руке, была как две капли воды похожа на его мать Лоррейн. Только ее платье и гладко зачесанные волосы говорили о том, что сейчас другое время.

— А вы… вы — моя… моя… — стал невнятно бормотать он. — Кто вы?

— Меня зовут Мэгги Макфлай, — гордо подняв голову, сказала она.

— Что? Мэгги? Макфлай?

— Мисс Макфлай, — поправила она. — Не забывайте об этом. А вас как зовут?

Марти облизнул губы, пересохшие от волнения.

— Да ведь я тоже… — он осекся и посмотрел на свою неуместно яркую рубашку с бахромой. — …э-э… Иствуд. Клинт Иствуд.

— Вы ударились головой, мистер Иствуд, — серьезно сказала Мэгги. — Но не очень серьезно. К тому же, вам повезло — вас сразу нашел мой муж Шеймус.

— Шеймус?

— Да, — серьезно подтвердила она.

Мэгги вообще была очень серьезной. Когда в соседней комнате проснулся и заплакал ребенок, она сказала:

— Извините меня, мистер Иствуд, мне нужно присмотреть за Уильямом.

— Уильямом?

Она направилась в соседнюю комнату и склонилась над кроваткой.

— Все в порядке, мой маленький, — нежно сказала она и взяла ребенка на руки.

Марти поднялся с деревянной кушетки, на которой лежал под грубым шерстяным одеялом, и подошел к двери соседней комнаты. Ему было очень любопытно посмотреть на своего будущего прадедушку.

— Так это Уильям? — спросил он.

— Уильям Шон Макфлай, — с гордостью ответила женщина, показывая ребенка. — Первый Макфлай, который родился на территории Америки. Посмотри, Билли, это мистер Клинт Иствуд.

Ребенок перестал плакать и с любопытством вытаращил глазенки на своего далекого потомка. На лице мальчика появилась улыбка.

— А вы ему понравились, мистер Иствуд, — сказала с удивлением Мэгги.

В это время дверь дома открылась, и вошел тот самый мужчина, который обнаружил Марти. В руках он держал ружье и пару кроликов. Повесив ружье на стену, он бросил кроликов на стол и сказал:

— Мэгги, я принес ужин.

Шеймус Макфлай был очень похож на самого Марти, с той только разницей, что лицо его украшали светлые усы и бородка.

Ужин был готов через час. Мэгги поставила на стол жаркое из кроликов и большой глиняный кувшин.

— Садитесь, мистер Иствуд, — пригласила она гостя. Марти сел рядом с хозяином дома. Мэгги поставила перед ним глиняную тарелку и кружку. Шеймус положил на тарелку Марти пару больших кусков мяса.

— Я, конечно, не хочу лезть в чужие дела, — осторожно сказал он, — но… как вы попали сюда, мистер Иствуд? Без лошади, без сапог и, главное — без шляпы?

Марти замялся.

— Ну… моя маши… то есть, лошадь… сломалась… э-э… сломала ногу… мои сапоги сожрал медведь, а шляпу… шляпу я забыл.

Мэгги осуждающе посмотрела на него и серьезно сказала:

— Как можно забыть шляпу?

Затем она взяла кувшин:

— Вы хотите воды, мистер Иствуд?

— Да.

Вода, которую налила Мэгги, привела Марти в такое изумление, что он долго смотрел в глиняную кружку. Мутная жидкость с острым запахом, перемешанная с песком мало чем походила на то, к чему он привык.

Пережевывая кролика, Шеймус Макфлай сказал:

— Знаете, что я сделаю, мистер Иствуд? Я помогу вам найти вашего друга кузнеца. Переночевать вы сможете в амбаре, а завтра утром я проведу вас до железнодорожных путей. По ним вы доберетесь до города.

Марти сунул в рот кусок мяса и едва не сломал себе зубы. Кролик был нашпигован мелкой дробью. Выплюнув дробь, Марти решил больше не рисковать и положил мясо назад в тарелку.

— Я даже дам вам свою шляпу, — продолжил Шеймус, как ни в чем не бывало расправляясь с кроликом.

— Это было бы великолепно.

Мэгги тайком от гостя толкнула мужа ногой под столом, осуждающе покачав головой. В этот момент в соседней комнате заплакал ребенок. Шеймус поднялся из-за стола и подошел к кроватке.

— Что случилось. Билли? Почему ты плачешь?

Он взял ребенка на руки и вернулся с ним к трапезе.

— Я думаю, в амбаре вам будет удобно, — сказал Шеймус, успокаивая плачущего мальчика. — По крайней мере, свиньи не жалуются.

Мэгги подошла к мужу.

— Шеймус! Мне нужно поговорить с тобой, — строго сказала она.

Тот виновато посмотрел на Марти и протянул ему ребенка.

— Подержите минутку Билли.

Они вышли в коридор, оставив дверь открытой.

— Ты уверен в том, что делаешь? — громко прошептала Мэгги. — Я боюсь, что наш дом будет проклят. Все-таки он незнакомец и, вообще, какой-то странный, без шляпы…

— Но я чувствую к нему симпатию, — стал оправдываться Шеймус. — Я чувствую, что поступаю правильно. А это самое главное.

Марти посадил ребенка на колени и стал тихонько разговаривать с ним:

— Привет, дружок! Значит, ты мой прадед?

Ребенок замолчал и стал улыбаться Марти. Шеймус и Мэгги высунулись из-за угла.

— Смотри-ка, — изумленно сказал Шеймус. — А ведь он не любит чужих людей. Знаешь, Мэгги, у меня такое чувство, словно я откуда-то знаю этого Иствуда…

— Так ты — первый Макфлай, который родился на территории Америки? — продолжал разговаривать с ребенком Марти. В этот момент что-то теплой потекло по его коленям. — И ты написал на меня…

Ночь Марти провел в амбаре, на скирде сена. Спал он крепко и утром чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Шеймус Макфлай разбудил его с первыми криками петухов.

Только шагая по железнодорожным путям, Марти понял, почему здесь в таком почете были шляпы. Несмотря на раннее утро,калифорнийское солнце жарило нещадно. Без шляпы человек не продержался бы здесь и получаса. Через несколько километров Марти увидел небольшое белое здание с перроном. Вывеска над зданием сообщала о том, что Марти пришел в Хилл-Вэлли.

Это был типичный городок Дальнего Запада — несколько десятков двухэтажных деревянных домиков вдоль широкой главной улицы, плотно утоптанной лошадиными копытами. Марти, разинув рот, шел мимо неказистых строений. Кое-где попадались вывески, вызывавшие изумление. Вот мелкая лавчонка «Честный Джо Престон», которая со временем превратится в самый большой универсальный магазин Хилл-Вэлли. С противоположной стороны улицы — «Ванны и цирюльник». Здесь в большой деревянной бадье, стоявшей прямо на улице, плескался клиент, вокруг которого суетился брадобрей с намыленным помазком. Рядом горел костер, на котором грели воду. Под претензиционной вывеской «Мясной рынок» был расположен обыкновенный прилавок, на котором местный мясник рубил свиную тушу.

По деревянным тротуарам возле домов ходили одетые в длинные платья женщины и мужчины в широкополых шляпах. Они удивленно смотрели на нелепое одеяние Марти, его маленькую круглую шляпу и изношенные кроссовки. Озираясь по сторонам, Марти во все глаза смотрел на проезжающих мимо всадников с револьверами на бедрах. Время от времени по улице проезжала двуколка на скрипучих рессорах. Над улицей висело широкое полотнище, на котором от руки было написано: «5 сентября — праздник Хилл-Вэлли. Танцы, закуски, игры. Все деньги пойдут на строительство городских часов».

Где-то впереди был слышен стук молотков и звон пил — очевидно, шло строительство какого-то большого здания. Марти прошел мимо телеги с надписью «А.Джонс. Перевозка навоза». Сам А.Джонс стоял рядом, собирая лопатой разбросанные по земле конские яблоки. Едва ли не у каждого дома стояли на привязи лошади.

На двери одного из домов под вывеской «Шериф» была приколота бумажка. Большими буквами на ней было выведено: «Уехал по делам на повешение Стенли Лоума». Марти усмехнулся и продолжил путь дальше. «Мастер по надгробиям». Прямо на улице было сложено несколько могильных камней, подобных тому, под которым суждено было покоиться доктору Брауну. Поежившись от неприятных мыслей, которые навестили его при созерцании надгробий, Марти пошел дальше. «Адвокат», «Торговля скобяными товарами», «Харпер и сын. Гробовщики»… Все, словно в вестерне.

Марти добрался до широкой площади, на другом конце которой строилось здание мэрии. Оно было уже почти закончено, но все еще стояло в лесах, на которых суетились рабочие. Часов на фасаде здания еще не было.

Макфлай зазевался и едва успел отскочить в сторону, услышав позади себя лошадиный топот и отчаянный крик:

— С дороги!

По площади, сворачивая на главную улицу города, пронесся дилижанс, на козлах которого сидели два кучера. Размахивая кнутом, один из них погонял четверку гнедых лошадей. Из дилижанса на Марти с любопытством смотрели пассажиры.

Только несколько мгновений спустя, когда дилижанс растворился в придорожной пыли, Марти осознал причину их любопытства. Он стоял в большой навозной куче, которую еще не успел ликвидировать признанный специалист своего дела А.Джонс. Чертыхаясь, Марти выбрался из навоза, кое-как вытер кроссовки и направился в ближайшее питейное заведение. Это был единственный в городе салун, располагавшийся на углу главной улицы. Через сто лет на этом месте будет кафе «У Лу».

Марти распахнул двустворчатую дверь салуна и вошел внутрь. В просторном помещении, уставленном полутора десятками круглых столов, было малолюдно и тихо. Немногочисленные утренние посетители в основном сконцентрировались вокруг стойки. Несколько стариков с ленивым видом потягивали пиво и перебрасывались в картишки. Сильно пахло сигарным табаком и лошадиным потом. На верхней галерее салуна несколько сонных проституток, лениво позевывая, смотрели на необычного посетителя.

— Смотрите, что вошло в дверь! — удивленно протянул один из троицы пожилых завсегдатаев салуна, краснолицый толстяк по прозвищу Спайк.

Бросив карты, остальные — Райли и Дэйт — уставились на парнишку в голубой рубахе с бахромой, круглой ирландской шляпе и измазанных навозом ботинках необычного вида.

— Я и не знал, что в город прибыл цирк, — поделился своим мнением с остальными Дэйт.

Райли добавил:

— Наверное, он снял одежду с того убитого китайца.

Под смех остальных посетителей Марти прошел к стойке, у которой пожилой бармен протирал стаканы. Окинув скептическим взглядом посетителя, который робко сел у стойки, бармен спросил:

— Что налить, чужеземец?

Марти опасливо посмотрел вокруг и после некоторой заминки ответил:

— Воды со льдом.

В зале поднялся дружный хохот. Старики схватились за животы. Бармен, услыхав столь необычный заказ, мрачно взглянул на Марти и поставил на стойку маленькую рюмку.

— Воды со льдом? — переспросил он. — Если тебе нужна вода, пойди напейся из поилки для лошадей. А здесь наливают виски.

С этими словами он налил полную рюмку темной густой жидкости. Немного виски пролилось через край и деревянная стойка стала дымиться в тех местах, куда упали капли. Марти с ужасом посмотрел на огненный напиток и опасливо постучал ногтем по рюмке. Бармен ухмыльнулся и продолжил упражнения со стаканами.

— Простите… — тихо сказал Марти.

— Да?

— Я ищу кузнеца, — сказал Марти.

Бармен не успел еще открыть рот, как из-за спины Марти раздался громкий грубый крик, в котором было нетрудно распознать знакомые интонации:

— Эй, Макфлай! Я же сказал тебе, чтобы ты больше никогда не приходил сюда!

Услышав голос Бэфа, Марти судорожно сглотнул и медленно повернулся лицом ко входу. У двери стояли четыре загорелых бородатых мужика с револьверами на бедрах. Один из них вышел чуть вперед, постукивая плеткой по сапогу. Увидев лицо Марти, он разочарованно протянул:

— А, ты не Шеймус Макфлай! Ты только очень похож на него. И на тебе его дурацкая шляпа.

В сопровождении своих спутников Бэффорд Тоннен направился к стойке. Бармен на полусогнутых ногах бросился выставлять перед ними рюмки, наполняя их виски. Вся компания оставляла впечатление обыкновенной банды. По дороге к стойке они отшвыривали в стороны стулья, словно демонстрируя, кто здесь хозяин. Тонен остановился рядом с едва дышавшим Марти и, ткнув в него плеткой, глухо произнес:

— Ты, что, родственник Макфлая?

Марти словно воды в рот набрал.

— Я тебя спрашиваю! — заорал Бэффорд Тоннен. — Ты, что — глухой? Как тебя зовут?

Марти мотнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения, и ответил, заикаясь:

— Марти… э-э-э… Иствуд. Клинт Иствуд.

Компания дружно загоготала.

— Ну и идиотское имя! — сказал Тоннен.

— А что он делает в наших краях с такой мордочкой? Небось еще и не слышал о том, что такое бритва!

— Ты посмотри на его мокасины! Из чего это они, интересно, сделаны? Уж не из крысиной ли кожи?

— Он кто у нас — индеец, что ли?

— Индеец в дурацкой шляпе Макфлая!

Марти удивленно посмотрел на свой «Найк» и шляпу, не понимая причин такого бурного веселья. Бэф схватил за руку трясущегося бармена и прорычал ему в лицо:

— Мне нужен этот поганый кузнец! Ты не видел его?

Дрожащим голосом бармен произнес:

— Нет… мистер Тоннен…

Теперь Марти окончательно убедился в том, что перед ним стоит Бэффорд Тоннен, который вошел в историю города Хилл-Вэлли как самый кровожадный его житель.

— Тоннен? — переспросил Марти. — Так ты Бешенный Пес Тоннен?

Грохот стульев и резкое падение бармена подтвердили эти слова. Посетители стали разбегаться, прячась под столы. Тоннен мгновенно выхватил револьвер и направил его на Марти.

— Бешенный Пес? — прорычал он в ярости. — Я ненавижу, когда меня называют Бешенным Псом! Никто не смеет называть меня так, особенно какой-то засранец, одетый как огородное пугало!

Бармен пополз в угол салуна. Марти испуганно отошел от стойки, пытаясь криво улыбнуться.

Тоннен выстрелил из револьвера под ноги Марти. Марти подпрыгнул, словно молодой козленок.

— Пляши! — закричал Тоннен, снова нажимая на курок. — Ты ведь наверняка умеешь плясать по-китайски!

Марти стал изображать мунуок в стиле Майкла Джексона. С каждым выстрелом у него получалось все лучше и лучше. В конце концов он изобразил нечто весьма похожее на профессиональный брейк-данс и закончил танец высоким прыжком. Пораженные невиданным танцем, бандиты с отвисшими челюстями смотрели на Макфлая. Но, опустившись на деревянный пол после прыжка, он вышиб непрочно прибитую к полу доску и стоявший на противоположном ее конце чан с помоями подлетел в воздух. Сделав переворот в воздухе, чан шлепнулся под ноги Тоннену, окатив его до самого пояса.

Бешено выпучив глаза, Тоннен заревел и снова направил на Марти револьвер. Тут Макфлаю сильно повезло — в барабане кончились патроны. Пока он безуспешно щелкал курком, Марти испуганно пятился к стойке.

— Парень, беги, пока у него нечем стрелять! — закричал Спайк.

Марти растолкал бандитов, которые выхватывали свое оружие и под аккомпанемент беспорядочных выстрелов бросился к двери. Вокруг свистели пули, но Марти успел выскочить за дверь.

Оглядевшись по сторонам, он бросился бежать по главной улице города. Растолкав испуганно шарахнувшихся в стороны прохожих, он едва не угодил под скакавшего по дороге всадника.

Бандиты выскочили из салуна и, попрыгав на стоявших у привязи лошадей, поскакали за беглецом. Тоннен на скаку достал притороченное к седлу лассо и стал размахивать им над головой, намереваясь набросить его на Марти. Макфлай бежал по улице изо всех сил, но через несколько десятков метров его нагнали и пущенная Тонненом петля туго обхватила его плечи. Марти упал на пыльную дорогу и под громкое улюлюканье и крики бандиты потащили его за лошадью через весь город. Испуганные прохожие прижались к домам, когда четверо всадников проскакали по направлению к главной площади.

Всадники остановили лошадей у боковой стены здания мэрии, уставленной строительными лесами. Марти не успел прийти в себя, как один из бандитов спрыгнул с лошади и, сняв с плеч Марти лассо, тут же накинул веревку ему на шею.

— Мы построили новое здание, где будет суд! — закричал Тоннен. — Теперь надо кого-нибудь повесить! Веревку, один конец которой был завязан петлей на шее Марти, другим концом перекинули через строительный блок, подвешенный у стены здания. Марти завис на высоте двух метров над землей, хрипя и дергаясь.

Еще несколько секунд — и все было бы закончено. Знакомство с Диким Западом закончилось бы для Марти Макфлая, не успев начаться. Паля в воздух и весело гогоча, бандиты разъезжали вокруг, наслаждаясь радостным зрелищем.

Когда Марти уже стал задыхаться, а его лицо посинело, на площадь перед зданием вышел высокий седоволосый человек в длиннополом плаще и шляпе. В руке он держал винтовку с прикрепленным к ней сверху приспособлением, напоминающим по виду маленький телескоп. Человек приложил винтовку к плечу и, прицелившись через оптический прицел, нажал на курок. Раздался громкий выстрел, который заставил бандитов умолкнуть.

Пуля перешибла веревку, на которой болтался Марти, и парнишка, хрипя и кашляя, шлепнулся на пыльную землю. Бандиты направили оружие на стрелявшего. Тот, не опуская винтовки, перевел ствол на Тоннена и крикнул:

— Скажи своим людям, чтобы убрали оружие, Тоннен! Ты же знаешь, что я могу на расстоянии пятисот ярдов пристрелить блоху!

Бэф сделал знак, и его дружки опустили револьверы. Немного отдышавшись, Марти поднял голову и увидел перед собой знакомое лицо. Это был ни кто иной, как Эммет Браун! Док стал настоящим жителем Дикого Запада — лицо его сильно загорело, волосы на солнце еще более побелели.

— Ты должен мне деньги, кузнец! — крикнул Тоннен, выезжая на лошади ближе к тому месту, где стоял Браун.

— За что?

— Ты подковал мою лошадь, а подкова сломалась!

Браун усмехнулся.

— Но это было три месяца назад, а, значит, мы квиты!

— Нет! — свирепо выкрикнул Тоннен. — Когда моя лошадь сломала подкову, я чуть не сломал себе шею! К тому же, я вез с собой несколько бутылок виски. И все они разбились! Поэтому ты должен мне пять долларов за виски и семьдесят пять долларов за лошадь, которую мне пришлось пристрелить!

— Итого — восемьдесят долларов… — пробормотал Марти, поднимаясь с земли.

Лицо его было все еще пепельно-серым, рубашка потеряла цвет и бахрому, а слабость в коленях заставляла шататься. Держась руками за шею, он побрел через площадь к Брауну, который по-прежнему не опускал винтовку.

— Если твоя лошадь сломала подкову, — крикнул он Тоннену, — приводи ее ко мне в кузницу! Я поменяю тебе подкову!

Бэф сверкнул глазами и злобно прорычал:

— Я же тебе сказал — мне пришлось пристрелить ее!

— Но это уже твоя проблема! — парировал док.

Тоннен угрожающе произнес:

— Нет, теперь это твоя проблема! Каждый раз, когда ты будешь выходить на улицу, тебе придется оглядываться, потому что я обещаю тебе пулю в спину!

Он стегнул лошадь плеткой и в сопровождении своих дружков покинул площадь. Со свистом и воплями банда Тоннена пронеслась по улице Хилл-Вэлли и спустя несколько минут исчезла среди окружавших город холмов.

Марти остановился перед Брауном, потирая шею. С виноватой улыбкой он сказал:

— Док…

Браун покачал головой:

— Марти, я же только вчера ясно написал тебе, чтобы ты не возвращался сюда, а отправлялся назад, в 1985 год.

Макфлай закашлялся. Немного прочистив горло, он сказал:

— Док, я должен был вернуться сюда!

Браун улыбнулся.

— Что ж, я рад видеть тебя, Марти!

Они обнялись, как друзья, не видевшие друг друга целое столетие, и зашагали по улице. Браун покачал головой, осмотрев одежду Марти.

— Тебе нужно обязательно переодеться. Так нельзя ходить по улицам — тебя обязательно кто-нибудь пристрелит.

Марти снова потер горло, на котором все еще виднелся след от веревки.

— Или вздернет, — мрачно пошутил он.

— Слушай, а какой идиот так тебя одел? — поинтересовался Браун.

— Вы, док.

Кузница, в которой теперь жил Браун, была большим бревенчатым строением с высокой покатой крышей. Места внутри хватило бы на целую конюшню. Здесь было идеальное место для проведения экспериментов, чем, несомненно и занимался Браун. Подтверждением тому служили многочисленные механические приспособления, валявшиеся во всех углах, а также инструменты и приборы на большом столе посреди кузнецы. Об основном назначении этого дома говорили небольшая печь с горном у двери и наковальня.

Половину кузнецы занимала огромная конструкция, выполненная из дерева и стали. По форме она напоминала паровоз — несколько больших деревянных зубчатых колес вертели шатуны, в свою очередь, двигавшие разные по размерам и форме валы. Конструкция ожила и задвигалась, когда Браун, придя домой, подбросил в маленькую топку внизу несколько поленьев. Из небольшой трубы повалил пар, колеса стали вертеться, послышался пока еще негромкий, но с каждой минутой нараставший гул.

— Как тебе нравится мое жилище? — улыбаясь, спросил Браун. — Я оборудовал здесь все по своему вкусу.

— Совсем как у вас в лаборатории, док.

Марти с интересом осмотрел конструкцию, пока Браун возился в одежном шкафу.

— Вот, — сказал он, доставая грубые брезентовые брюки, широкополую шляпу и пончо. — Переодевайся.

Марти остановился перед большим зеркалом в углу и стал расстегивать рубаху. Из наружного кармана выпала фотография.

— Док, взгляните на это.

Он протянул снимок, сделанный на кладбище.

— Что это?

— Прочитайте, что там написано.

Браун взял лежавшую на столе лупу и, по обыкновению, стал разглядывать надпись на могильном камне.

— Эммет Браун? Убит девятого сентября 1885 года Бефом Тонненом из-за восьмидесяти долларов? — ошеломленно произнес он, опуская лупу. — Так это же следующий понедельник!

— Именно поэтому я и прибыл сюда, док.

Марти сочувственно посмотрел на Брауна, который изумленно разглядывал снимок.

— Жаль, что я не отдал ему эти деньги, — пробормотал док.

Он снова посмотрел на фотографию и недоуменно повернулся к Марти.

— Любящая Клара… Кто такая Клара? Я не знаю никакой Клары!

Марти развел руками.

— Я тоже не знаю, док. Я думал, что она ваша возлюбленная.

Браун укоризненно посмотрел на парнишку.

— Марти, Марти… Чтобы я заводил такие отношения здесь, в 1885 году? Ведь это может катастрофически повлиять на весь пространственно-временной континуум.

Конструкция загудела, как настоящий паровоз, и Браун полез наверх по приставленной к конструкции лестнице. Что-то подрегулировав небольшой ручкой, он спустился вниз и продолжил излагать свои мысли по поводу любви в пределах пространственно-временного континуума.

— Как ученый, я не могу так рисковать, особенно после того, что мы с тобой пережили.

На улице перед кузницей остановилась небольшая двуколка, в которой сидел высокий седоволосый господин в солидном черном фраке и цилиндре. Он спустился на землю и закричал:

— Эммет! Эммет!

Браун взглянул на господина и громко прошептал, обращаясь к Марти:

— Это мэр Хилл-Вэлли, господин Хьюллард.

Одернув рубашку, он направился к двери и впустил мэра. Тот учтиво поклонился кузнецу и, сняв цилиндр, произнес:

— Добрый день, Эммет. Я прошу прощения, но у меня к вам дело.

— Слушаю, господин мэр.

— Помните, на прошлой неделе вы говорили, что сможете съездить на станцию, встретить нашу новую учительницу?

— Да, разумеется, господин мэр.

Хьюллард достал из кармана бланк телеграммы.

— Вот, мне только что сообщили. Это будет завтра утром. Заранее благодарю вас.

Он снова поклонился, из чего Марти заключил, что док действительно был уважаемым жителем города Хилл-Вэлли.

— Не за что, господин Хьюллард, — поклонился в ответ Браун. — Всегда рад помочь.

Мэр одел цилиндр и уже собрался было уходить, но затем повернулся и сказал:

— Кстати, ее зовут Клара. Клара Клейтон.

Оставив Брауна стоять с разинутым ртом, мэр Хилл-Вэлли вышел. Марти выразительно посмотрел на доктора и многозначительно произнес:

— Теперь мы знаем, кто такая Клара.

Браун стал отрицательно трясти головой.

— Это невозможно, Марти! Я же ученый! Я не могу влюбиться с первого взгляда!

— Разве? — скептически спросил Марти.

— Да это ерунда! — завопил Браун. — Это не согласуется с наукой, Марти!

Макфлай покачал головой.

— Причем здесь наука, док? Так бывает в жизни. Знаете, как удар молнии. У меня так было с Дженнифер. Мы только раз взглянули друг на друга, и все! О, черт! — он схватился за голову. — Дженнифер! Как же она там? Мы оставили ее на крыльце спящей!

Браун похлопал его по плечу.

— Не бойся, Марти! С ней все в порядке. Ты вернешься в свой 1985 год и заберешь ее. Она даже ничего не вспомнит.

Свисток на вершине конструкции издал протяжный сигнал.

— О, черт! — док схватился за голову. — Марти, беги вон туда, где ручка! Давай, поверни ее!

Марти подбежал к большой круглой ручке и стал вертеть ее, открывая заслонку в боковой стенке агрегата.

— Так, хорошо, — командовал Браун. — Еще крути.

Сам он схватил со стола большую миску и подставил под раструб на другом конце агрегата. Спустя несколько секунд из раструба в сопровождении струи пара выпал кусочек льда. Браун радостно схватил его лабораторным пинцетом и бросил в стакан с чаем.

— Чай со льдом! — торжественно провозгласил он, поднимая стакан. — Хочешь?

Марти покачал головой.

— Нет, спасибо. Так это холодильник?

— Именно!

Браун с выражением неземного блаженства стал пить чай. Утолив жажду, он одел потертый, выгоревший на солнце плащ и нахлобучил на голову шляпу.

— Так, значит, ее зовут мисс Клейтон… — пробормотал он. — Наверное, мисс Клейтон придется ехать со станции самой. Ничего, справится. Наймет себе возчика или возьмет напрокат двуколку.

Красуясь перед зеркалом в новой одежде, Марти пожал плечами.

— Как скажите, док…

Браун решительно кивнул головой.

— Все, решено. Теперь займемся приготовлениями к перемещению в будущее.

— С машиной времени все в порядке, — сказал Марти, примеривая новую шляпу. — Там только бензопровод продырявлен. Нужно починить его и залить бензина.

Браун ошеломленно посмотрел на Макфлая.

— Как, у нас нет бензина?

Марти равнодушно пожал плечами.

— Подумаешь, ерундовина какая, — беззаботно сказал он. — Разве мы не можем наполнить бак?

Браун был так потрясен, что бухнулся на стул.

— Наполнить бак? — едва выговорил он. — Ты хочешь сказать, что у нас нет горючего для приведения в действие механизма перемещения во времени? Ты думаешь, что здесь на каждом шагу встречаются бензозаправочные станции? Они же появятся только в начале следующего столетия! А без бензина мы не сможем разогнать машину времени до восьмидесяти восьми миль в час…

— Что же нам делать?

Браун долго вздыхал и мерил кузницу из угла в угол. Наконец он остановился и поднял палец кверху.

— Попробуем на лошадях, хотя думаю, что это не принесет успеха.

Браун оказался прав. Четверка самых быстрых в Хилл-Вэлли лошадей, которых док позаимствовал в соседней конюшне, смогли пронестись по каменистой прерии только со скоростью в двадцать четыре мили.

Остановив взмыленных лошадей, док мрачно покачал головой.

— Бесполезно. Наша скорость не превысит двадцати пяти миль в час, даже если мы соберем здесь всех лошадей мира.

Марти загрустил.

— Теперь остается только пойти в салун и напиться, — с горечью сказал он. — Больше ничего не остается…

Браун вдруг улыбнулся и хлопнул парнишку по плечу.

— Отличная идея! В салун!

— Виски! И самого крепкого! — радостно сказал Браун недоуменно воззрившемуся на него бармену.

— Рюмку?

Браун покачал головой.

— Бутылку! Лучше две!

Оставив на стойке три доллара, Браун и Марти покинули салун, оставив бармена в полнейшей прострации.

— Не примечал я за Эмметом такого раньше… — буркнул бармен. — Ведь он совершенно не умеет пить. Вон что учудил на праздник Независимости — потом два дня лошадь подковать не мог…

Под покровом ночи машину перетащили из пещеры, в которой она стояла, под крышу кузницы Брауна. Док заклепал дырку в бензопроводе и удовлетворенно сказал:

— Готово! Открывай виски!

Марти свернул крышку и недоуменно посмотрел на дока.

— Что, и вправду будем пить?

— Марти! Спиртное сейчас нужно не нам, а ей, — он показал на машину времени. — Заливай в бак. Посмотрим, сможет ли двигатель работать на спирту. Правда, это не чистый спирт, но все же…

Марти вылил в бак содержимое бутылки.

— Садись за руль, — сказал Браун.

После первой же попытки завести мотор из трубы повалил густой едкий дым.

— Ну же, Марти! — в азарте закричал Браун. — Давай, прибавь газу! Еще!

Двигатель стал урчать, хлюпать, булькать и, наконец, выхлопная труба полыхнула пламенем. Сизые клубы дыма заволокли кузницу. В двигателе что-то взорвалось и он заглох. На пол шлепнулась какая-то деталь непонятного назначения, отвалившаяся от мотора.

— Черт! — выругался Браун.

Когда синяя пелена в кузнице рассеялась, Браун подобрал отвалившуюся деталь и с недоумением почесал в затылке.

— Ты смотри, — пробурчал он. — Мне теперь потребуется не меньше месяца, чтобы это починить.

Марти выбрался из машины.

— Месяц? Доктор, о чем вы говорите? Да вас же убьют в следующий понедельник!

Док устало махнул рукой.

— Да я знаю, знаю!

Он стал расхаживать из угла в угол, прижав ко лбу палец, словно одержимый.

— Так, надо подумать… надо подумать… так… так… Должен же быть какой-то выход… Есть!

Браун замер на месте и изложил осенившую его мысль:

— Надо разогнать машину времени вниз по склону!

Спустя мгновение его озаренное радостью лицо снова омрачилось.

— Нет. У нас же нет нигде в окрестностях такого высокого склона… — озадаченно произнес он. — Так, надо еще думать… думать…

Спустя минуту он хлопнул себя по лбу, озаренный новой гениальной идеей.

— Ну да, конечно! Лед! Марти, мы дождемся зимы и, когда озеро замерзнет, мы разгоним машину…

— Док, про какую зиму вы говорите? — устало произнес Марти. — Вы, что — забыли?

Браун поморщился.

— Ах, да… Не забыл я, не забыл…

Он подошел к окну и стал мрачно обозревать окрестности. Откуда-то издалека послышался паровозный гудок.

— Думать надо, думать… Так, у нас нет бензина. Машину мы разогнать не можем… А что, если ее подтолкнуть?

Морщины на его лице разгладились.

— Марти, давай сюда, смотри.

Он показал парнишке на поднимающуюся над станцией полосу дыма.

— То, что нужно! Скорее туда!

Испачканный в машинном масле машинист недоуменно посмотрел на кузнеца в грязном кожаном фартуке и мальчишку, которые, запыхавшись, вскарабкались на подножку локомотива.

— Какая у него скорость? — переспросил он. — Ну, не знаю… Обычно мы ездим на тридцати пяти милях, не больше. Но вообще-то, наверное, можно миль сорок-сорок пять сделать.

Парнишка разочаровано посмотрел на своего странного спутника с всклоченными волосами.

— Видите, док…

Но тот, не удовлетворенный таким ответом, снова спросил:

— А побыстрее никак нельзя?

Машинист взял масленку и стал смазывать и так блестевшие от масла детали.

— Конечно, есть новые локомотивы, пассажирские, — обстоятельно прокашлявшись, сказал он. — Те могут и побыстрее… Но у нас на станции таких нет. Один такой локомотив, правда, бывает тут раз в неделю. Ну, тот, что до Сан-Франциско ходит. Он может и миль шестьдесят дать.

Мальчишка и кузнец переглянулись.

— А до девяносто миль можно разогнать? — возбужденно спросил парень.

Машинист смерил его удивленным взглядом.

— Зачем нужна такая скорость? — спросил он. — Куда можно так торопиться?

— Да это у нас просто спор вышел, — объяснил кузнец. — А в принципе это можно?

Машинист пожал плечами.

— Ну, не знаю… Может быть, если будет длинный отрезок пути, если локомотив будет без вагонов, если дорога будет под уклон, тогда, наверное, можно…

Кузнец и парнишка обрадовано посмотрели на машиниста.

— А когда, вы говорите, этот поезд до Сан-Франциско здесь появляется?

— В понедельник, в восемь часов утра.

Странная парочка покинула локомотив, направившись к висевшей на стене здания станции карте окрестных железнодорожных путей. Изучив изгибы и повороты трассы, Браун показал на прямой участок, ведущий к ущелью рядом с озером.

— Марти, смотри! Длина этой ветки три мили. И я прекрасно помню, что в 1985 году на ней еще были рельсы. Так, здесь ущелье… Прекрасно! Дорога все время идет под уклон! Представляешь, такой удобный участок длиной целых три мили! Мы успеем разогнать локомотив до нужной нам скорости. Так, что тут рядом? Ага, серебряные копи и ветряная мельница…

Марти внимательно изучил карту и разочаровано протянул:

— Да, но судя по этой карте, здесь нет никакого моста через ущелье.

Браун озабоченно почесал нос.

— Придется ехать туда самим. Ладно, посвятим этому завтрашнее утро, если ты не против. Сегодня уже поздно.

— А как же учительница?

— Марти, я же сказал, что с научной точки зрения этот вопрос необходимо разрешить не в ее пользу.

Рано утром в четверг, третьего сентября, Марти и доктор Браун отправились в ущелье неподалеку от озера. Благодаря тому, что Браун успел узнать все кратчайшие тропы и переходы, дорога до места не заняла много времени. Вокруг ущелья глубиной в несколько десятков метров возвышались невысокие каменистые холмы, поросшие редким кустарником. На дне его серебрилась узкая змейка реки.

Марти и док остановились перед обрывом и спешились. Глазам их предстала безрадостная картина — отвесная каменная стена, на самом краю которой был выстроен единственный пролет деревянного моста, на котором, правда, уже были уложены несколько метров железнодорожного полотна. Марти скептически посмотрел на недостроенную конструкцию и в сердцах отвернулся.

— Ну, док, — хмуро сказал он, — придется забыть об этой затее. Мы же не можем ждать несколько лет, пока здесь закончат строить этот мост.

Браун усмехнулся.

— Марти, ты снова забываешь про четвертое измерение, — с пафосом произнес он.

Макфлай криво посмотрел на доктора.

— Ну-ну, — с недоверием сказал он. — Я знаю, что это мое слабое место.

— Как же ты не понимаешь? — горячо воскликнул изобретатель. — Мост будет в 1985 году! Я это помню и ты это помнишь! Значит, с помощью локомотива нужно разогнать машину времени до скорости в восемьдесят восемь миль в час и мы автоматически попадем в то время, когда здесь уже будет существовать мост через ущелье.

— А локомотив?

— Локомотив, конечно, разобьется, но тут уж ничего не поделаешь, — развел руками Браун.

Они направились к лошадям. В этот момент на дороге, проходившей над склонами холмов, ведущих к ущелью, показалась двуколка, в которой сидела дама в шляпе и сером дорожном платье. Вдруг лошади в повозке резко дернулись в сторону, захрапели и помчались по дороге, которая делала крутой поворот над обрывом.

— Помогите! — отчаянно закричала женщина.

Она делала попытки остановить бешено скакавших лошадей, но безуспешно. Двуколка приближалась к опасному повороту.

— На помощь! — снова закричала женщина.

Браун мгновенно оценил ситуацию.

— О, боже! Она же разобьется!

Словно заправский ковбой, док вскочил на лошадь и помчался наперерез неуправляемой повозке. Марти немного замешкался и отстал от него. Спустя несколько секунд Браун выскочил на дорогу, но двуколка уже успела проскочить мимо. Док помчался в погоню. Расстояние до поворота стремительно сокращалось. Пришпорив лошадь, Браун рванулся вперед, словно жокей на финишном участке. Он поравнялся с повозкой и протянул руку женщине.

— Прыгайте! — закричал он.

Женщина испуганно посмотрела на неизвестно откуда взявшегося незнакомца, не отпуская поводья.

— Прыгайте! — снова закричал он. — Впереди — поворот!

Женщина, наконец, бросила поводья и прыгнула в крепкие объятия Брауна. Он резко свернул в сторону. Тем временем повозка оказалась у поворота над обрывом. Лошади успели свернуть, но колесо двуколки угодило на камень и повозка, сорвавшись с упряжки, рухнула вниз, к берегам речки. Уложенный в нее багаж рассыпался.

Браун облегченно вздохнул только тогда, когда его лошадь остановилась в стороне от дороги. Сбившаяся на лоб женщины шляпка мешала доку рассмотреть ее лицо.

— О, спасибо, сэр, вы спасли мою… — она поправила шляпку и, увидев Брауна, осеклась. — …жизнь.

Когда их взгляды встретились, Браун вздрогнул, словно его прошибла молния. Это была темноволосая ирландка лет двадцати восьми, с круглыми глазами цвета морской волны и очаровательными ямочками на щеках. Одной рукой она держалась за уздечку, другой — обнимала Брауна за шею. Лишь один раз взглянув друг на друга, они мгновенно покрылись пунцом.

Браун несколько секунд оторопело хлопал глазами, не сводя взгляда со спасенной, а затем церемонно снял шляпу и наклонил голову.

— Эммет Браун, — представился он. — К вашим услугам, мисс…

— Я — Клейтон, — смущенно сказала она. — Клара Клейтон.

— Какое прекрасное имя… — прошептал Браун, прижимая шляпу к сердцу.

Когда Марти, наконец, догнал Брауна, все уже было закончено — перед ним была пара, влюбившаяся друг в друга с первого взгляда.

— У вас все в порядке? — запыхавшись, спросил Макфлай.

— Марти, познакомься, — торжественно сказал Браун. — Это мисс Клара Клейтон.

— Клара?

Марти достал из кармана фотографию могильного камня. На снимке пока ничего не изменилось.

С большим трудом им удалось собрать кое-какие остатки багажа, который погрузили на лошадь Марти, поскольку мисс Клейтон ехала вместе с Брауном на его лошади.

Когда лошади остановились перед домом, который городские власти выделили для новой учительницы, Браун помог мисс Клейтон спуститься и снял багаж.

— Могу я помочь вам внести вещи? — с надеждой спросил Браун.

Она подняла продолговатый кожаный футляр и направилась к порогу дома.

— Нет, мистер Браун, не нужно. Я могу сама. Здесь только книги и кое-какие личные вещи, — остановившись на пороге, сказала учительница. — Вы и так мне очень помогли.

Браун снова сдернул с головы шляпу и предано посмотрел на мисс Клейтон.

— Ну, что вы, — прижав шляпу к сердцу, сказал он, — никаких проблем.

Браун словно врос в землю у порога Клары Клейтон, поэтому Марти был вынужден подойти сзади и дернуть его за рукав плаща.

— Док, док, нам пора идти. Мэм, желаю вам удачи в вашей работе в школе, — сказал он, раскланиваясь.

Но Брауна теперь не так-то легко было оторвать от дамы.

— Мисс Клейтон, — прочувствованно сказал он, глядя на предмет своего мгновенного обожания собачьими глазами, — вы не волнуйтесь. Если пропали какие-то ценные вещи, я договорюсь с мэром Хьюллардом и вам возместят все убытки. Я чувствую себя виноватым за то, что с вами произошло.

Она стояла на пороге, так же неотрывно глядя на него.

— Все в порядке, мистер Браун. Не нужно ничего делать, благодарю вас. Вы настоящий джентльмен, мистер Браун… Эммет.

Лицо дока расплылось в довольной улыбке. Одарив Клару прощальным взором, полным преклонения и восхищения, док повернулся и медленно пошел к стоявшим у ограды лошадям. Марти уже нетерпеливо вскочил в седло, ожидая, когда к нему присоединится Браун.

Но док остановился у ограды и снова обернулся к мисс Клейтон.

— Э-э…

Клара опередила его.

— Вы знаете… я почти рада, что эта змея испугала лошадей, а то мы могли бы не встретиться. Наверное, это судьба. Ну, ладно. Большое спасибо за все.

— Поверьте мне, не за что, — поклонился док.

— А… а мы еще увидимся? — с надеждой спросила она.

Док стал трясти головой с такой силой, что Марти стало страшно за его шею.

— Несомненно. Ведь я — местный ученый, — гордо произнес он. — …то есть, кузнец.

Она заинтересованно подхватила тему.

— Ученый? А какими науками вы занимаетесь? Астрономия? Химия?

Док польщенно опустил глаза.

— Вообще-то, я изучал все науки…

Марти не позволил Брауну углубляться в подробности. Он потянул изобретателя за рукав.

— Нам пора.

Браун грустно посмотрел на мисс Клейтон.

— Нам, действительно, пора.

На прощание он сделал ручкой.

— Тру-лю-лю!

Издав эту странную руладу, Браун неохотно сел на лошадь и поехал следом за Марти.

— Что значит — вы еще будете встречаться? — подозрительно спросил Макфлай.

Браун смутился.

— Ну, может быть, увидимся где-нибудь разок, — без особого успеха пытаясь придать голосу безразличное выражение, сказал док.

— Хм… Она на вас так смотрела…

Браун принял это как само собой разумеющийся факт.

— Ну да, она же испугалась. Все-таки, если бы не мы, она могла бы упасть на дно этого ущелья… Клей-тон…

Марти вслед за доктором вспомнил, что в 1985 году это ущелье именно так и называлось — ущелье Клейтон.

— Ну, конечно же, ущелье Клейтон! Оно было названо так по имени учительницы. Говорили, что сто лет назад она упала на дно этого ущелья и разбилась.

— Именно! Сто лет назад, то есть сейчас!

— Ну да, все школьники знают эту историю.

Браун остановил лошадь и подавленно прошептал:

— Боже милостивый… Так она должна была разбиться на дне этого ущелья… А теперь… Марти, мы точно изменили историю.

Макфлай безразлично пожал плечами.

— Док, а что в этом страшного? Ну, не назовут ущелье ее именем, и всего-то. Давайте лучше починим машину и уедим отсюда.

Браун устало покачал головой.

— Зачем я создал эту дурацкую машину времени? От нее одни только несчастья…

Всю пятницу Браун и Марти провели в кузнице, колдуя над машиной времени. Резиновые колеса пришлось поменять на расклепанные по радиусу стальные обода, чтобы автомобиль мог ехать по рельсам. Кузнечные навыки, приобретенные Брауном за время пребывания на Диком Западе, позволили сделать это быстро и надежно.

Субботним утром Марти проснулся от стука молотка. Браун подправлял погнутые при катании по прерии крылья и бампер машины. Плеснув водой из медного тазика себе в лицо, Марти остановился у зеркала и стал приводить в порядок свои волосы. Здесь же, на столике, лежала рация.

— Док, док, вы меня слышите? Прием, — сказал Марти, нажимая на кнопку вызова.

Браун вытащил из кабины вторую рацию.

— Да, Марти. Что случилось?

— Да ничего, я просто на всякий случай проверил. Все работает.

— А, ладно.

Док отложил рацию и вытер фартуком испачканные руки.

— Марти, давай повторим все еще раз.

Он подошел к столу и сдернул с него простыню, под которой оказался сделанный из картона макет. Среди нескольких символических холмов была проложена маленькая железнодорожная колея, словно на детской железной дороге. Рядом с колеей стояли несколько указателей — «Серебряные копи», «Точка старта», «Точка невозвращения». На начальном участке макета дороги был установлен маленький паровозик, собранный Брауном из подручных средств — катушек из-под ниток и обрезков металла. Картонный макет машины времени доктор поставил у указателя «Точка старта».

— Извини, что я не успел сделать нормальный макет, — сказал Браун, когда Марти удивленно покачал головой, разглядывая макет локомотива.

— М-да, — сказал тот, — и масштаб не соблюден. Но это не имеет особого значения, док.

— Хорошо. Итак, в воскресенье вечером, то есть завтра, мы поставим машину времени не рельсы вот здесь, возле серебряных копей. Здесь на дороге установлена стрелка, и отсюда три мили до ущелья Клейтон… то есть… просто ущелья. Стрелку мы переведем, а поезд остановим где-то до этого места утром в понедельник. Локомотив отцепим от вагонов и угоним. Он будет толкать нашу машину. Здесь, к началу ущелья, по моим расчетам, скорость должна быть достигнуть восемьдесят восемь миль в час. Потом машина времени перенесется в 1985 год и здесь уже будет мост. Она пройдет по законченному мосту и все.

Марти показал на указатель «Точка невозвращения».

— А это что такое?

— Это место на прямом участке трассы, до которого мы еще можем остановить поезд и не упасть в ущелье. Дальше — уже нет. Нам останется одно из двух — или вернуться в будущее, или разбиться.

Марти задумчиво посмотрел на локомотивчик на макете и тяжело вздохнул.

— Эй! — раздался женский голос из-за двери кузницы. — Эммет!

— Это Клара! — всполошился Браун. — Быстрее, закрывай машину времени чехлом!

Марти поспешно накинул чехол, а Браун тем временем побежал к двери. Когда маскировка была закончена, Марти кивнул головой и по его сигналу док открыл дверь. Мисс Клейтон осторожно вошла в кузницу с продолговатым футляром в руках.

— Здравствуйте, — смущённо сказала она.

Браун сделал попытку пригладить стоявшие на голове дыбом волосы. Попытка оказалась неудачной, тем не менее док радостно улыбнулся и приветствовал гостью:

— Добрый день, Клара! Какой приятный сюрприз!

— Надеюсь, что я не помешала вам…

Браун, второпях забывший про макет на столе, покраснел, словно пойманный на месте преступления вор, и небрежно махнул рукой.

— Нет-нет, мы здесь делали игрушечную железную дорогу.

Она с любопытством принялась разглядывать макет и смешной паровозик. Чтобы отвлечь ее внимание от макета, Браун намеренно встал между мисс Клейтон и столом. Она снова смутилась и опустила глаза.

— Э-э… когда я разобрала свои вещи, то оказалось, что мой телескоп испорчен. Вот… а потом я вспомнила, как вы говорили о том, что интересуетесь наукой. Может быть, вам удастся починить его? Я, конечно, заплачу, сколько нужно.

Браун гордо поднял голову и сверкнув глазами, произнес:

— Я даже подумать не могу о том, чтобы взять с вас хоть цент, — после чего он перешел на обычный тон. — Давайте посмотрим на ваш телескоп.

Мисс Клейтон открыла футляр и достала прибор в тонкой латунной оправе. Хотя телескоп, судя по всему, был отнюдь не новым, содержали его в превосходном состоянии — латунь была отшлифована до блеска, а на линзах не было видно ни единого пятнышка или пылинки. Учительница вручила телескоп Брауну, который приложил его к глазу.

— Может быть, там что-то с линзой, — сказала мисс Клейтон. — Если приложить вот так, то ничего не видно, все, как в тумане. Но, если чуть-чуть повернуть направо в среднем звене, то…

Она наклонилась к телескопу рядом с Брауном, чтобы показать, как нужно повернуть его, и… потянулась губами к ответившему ей взаимностью доку. Еще мгновение — они наверняка поцеловались бы, но наблюдавший за ними Макфлай демонстративно кашлянул. Мисс Клейтон испуганно отшатнулась и изобразила на лице строгую деловую маску. Браун бодряческим тоном произнес:

— Я могу починить к вечеру, мисс Клейтон. Если хотите, начну прямо сейчас.

Она смущенно улыбнулась.

— Нет, так быстро не надо. Ведь сегодня вечером будет городской фестиваль. Зачем же вам работать? Все-таки такое событие в жизни города… Ему, насколько я знаю, исполнилось тридцать пять лет. Вы же будете присутствовать, правда?

В ее последних словах было столько надежды, что, несмотря на робкие попытки Марти возразить, док с энтузиазмом воскликнул:

— Конечно, конечно, мы обязательно будем присутствовать!

Ее лицо украсила очаровательная улыбка.

— В таком случае, мы увидимся вечером.

Она наклонила голову вначале в сторону Брауна, затем в сторону Марти:

— Эммет. Мистер Иствуд…

— Мэм…

Она направилась к выходу и, обернувшись в дверях, с благодарностью сказала:

— Спасибо за починку моего телескопа.

— Поверьте мне, не за что, — поклонился Браун.

Когда мисс Клейтон вышла из кузницы, Марти иронически осмотрел застывшего в преданном поклоне Брауна.

— Хороший телескоп, док…

На вечерний фестиваль Хилл-Вэлли собралось, похоже, все взрослое население города. Люди стали собираться на городской площади еще за час до времени, объявленного на афише. К восьми часам, когда уже почти стемнело, площадь была полна. Горожане в праздничных костюмах с любопытством смотрели на невысокий помост, на котором были установлены большие механические часы. У механизма возились несколько мастеров, которые окончательно отлаживали часы перед тем, как им было суждено стать главной достопримечательностью здания мэрии.

Для обеспечения безопасности на празднике власти обнесли место торжества невысокой оградой изколючей проволоки, большой моток которой был по такому случаю доставлен из самого Сан-Франциско вместе с представителем фирмы продавца. Это был невысокий пожилой толстяк с флегматичным лицом, на котором, казалось, было написано — мне пришлось многое повидать на этом свете. Проволоку натянули по периметру площади, дабы горожане не разбредались по улицам в непотребном виде. У салуна был оставлен небольшой проход, возле которого стоял помощник шерифа с парой добровольцев из числа жителей Хилл-Вэлли. Помощник шерифа стоял рядом с красноречивой надписью на куске картона — «Вход с оружием запрещен». Желавшим пострелять на празднике места не предусматривалось.

Время близилось к восьми вечера, когда на помосте рядом с часами появился мэр Хьюллард. В связи с торжественностью момента он был одет в строгий черный фрак, ослепительно белую сорочку с бабочкой и новые лакированные туфли. Цилиндр на его голове подчеркивал важность предстоящего события.

Док и Марти едва не опоздали к началу церемонии открытия. Мэр обратился к собравшимся на площади.

— Уважаемые леди и джентльмены! — прокашлявшись, начал он. — Я поздравляю вас с большим праздником нашего города — тридцать пятой годовщиной его основания!

В ответ раздались сопровождаемые свистом и радостными криками аплодисменты.

— В качестве мэра Хилл-Вэлли я с огромным удовольствием посвящаю эти прекрасные часы жителям нашего города! — продолжил Хьюллард. — Пусть они будут идти вечно!

Новый взрыв энтузиазма последовал за этими словами. Когда наступила относительная тишина, мэр дал указания помощнику, суетившемуся у механизма:

— Джеймс, скажите, когда запускать маятник, — затем он повернулся к возбужденной толпе. — Итак, я приступаю, господа!

Помощник мэра немного посторонился, уступая место у часов мэру, и посмотрел на свой ручной хронометр.

— Три, — начал он отсчет, который вместе с ним подхватила толпа, — два, один, пуск!

Мэр под аплодисменты толкнул маятник на механизме часов. Они затикали, возвещая наступления новой эры в истории маленького калифорнийского городка. Теперь Хилл-Вэлли был полноправным членом сообщества американских городов — с настоящей мэрией, судом и прочими атрибутами самостоятельности, не последнее место среди которых занимали городские часы. Марти едва не прослезился, когда почувствовал исторический смысл момента. То, что раньше ему приходилось лишь представлять в мыслях при чтении учебника истории, сейчас воочию предстало перед ним. Поэтому он кричал от радости и хлопал в ладоши едва ли не громче всех.

Небольшой оркестр, составленный из местных музыкантов-любителей, сыграл гимн США, который горожане прослушали, обнажив головы. Когда звуки банджо, скрипок, солдатского барабана и гитары умолкли, мэр с не меньшим удовольствием провозгласил:

— Пусть праздник начнется!

Те же музыканты, которые только что с серьезными лицами выводили — без особой стройности — американский гимн, мгновенно ударила по струнам, приглашая горожан к веселому танцу. Тут же, у импровизированной сцены, закружились в танцах пары.

Марти и док, по торжественному случаю одетые в выстиранные рубашки и вычищенные костюмы, остановились у огромного циферблата новых городских часов.

— Марти, — расчувствовавшись, произнес Браун, — кто бы мог подумать, что мы увидим это собственными глазами.

Марти с сожалением посмотрел на часы, у которых возился с огромным фотоаппаратом на треноге местный фотограф.

— Жаль, что я не захватил своего фотоаппарата…

Браун многозначительно посмотрел на фотографа.

Марти мгновенно понял намек и спустя несколько секунд они уже стояли по обе стороны циферблата, поправляя шляпы.

— Готовы, господа? — спросил фотограф, взяв в руки большую магниевую вспышку.

Браун и Макфлай дружно кивнули. Блеснул огонь и фотограф радостно возвестил:

— Снято!

Док улыбнулся.

— Марти, ты знаешь, в чем состоит единственная проблема с этим снимком? Мы не сможем никому показать его.

— Не беда! Главное, что мы сможем сохранить его для себя.

Они стали прогуливаться мимо танцующих пар. Марти присел на деревянную скамейку.

— Прекрасна музыка, док! Только под нее трудно танцевать. В наше время эти танцы давно забыли.

Но Браун ничего не ответил. Он вытянул шею, увидев, как среди толпы ходит в праздничном сиреневом платье мисс Клейтон. Она нюхала цветы и задумчиво поглядывала вокруг, не замечая дока. Марти на несколько мгновений отвлекся, услышав за спиной голос зазывалы:

— Кто хочет попробовать? Последнее достижение инженерной мысли! Механический тир! Желающие, подходите! Кто хочет попробовать свои силы? Самый лучший в мире тир!

Неподалеку от танцплощадки стоял тир с механическими зайцами, куропатками и конокрадами в мексиканских пончо. Владелец тира, бодрый толстячок в черном костюме и котелке, прикрывающем лысину, размахивал револьвером, призывая откликнуться на его предложение. Но желающих почему-то было мало. Очевидно, атмосфера праздника не располагала к пальбе, пусть даже по механическим мишеням. Марти покосился на тир и с любопытством посмотрел на выглядевшую доисторической забаву.

Тем временем Браун решительно направился к мисс Клейтон, на ходу снимая шляпу. Когда он вынырнул перед ней из толпы, учительница радостно улыбнулась в ответ на улыбку Брауна.

— Добрый вечер! — сказала она, чуть наклонив голову.

— Добрый вечер, Клара! — сказал док, прижимая шляпу к сердцу. — Вы прекрасно выглядите.

— Спасибо.

На этом разговор закончился, поскольку оба стали смущено тереть носками землю. Первым паузу нарушил Браун.

— Э-э-э… — пробормотал он, поднимая голову, — …может быть, вам… хочется…

Он не успел закончить фразу, как мисс Клейтон радостно воскликнула:

— С удовольствием!

Браун одел шляпу и церемонно провел Клару в круг танцующих. Несколько секунд они стояли друг перед другом, смущенно переглядываясь и не решаясь начать танец. Затем док осторожно обнял партнершу за талию и взял ее руку. Включиться после этого в общее веселье было делом нескольких мгновений. Словно заядлые танцоры, они стали плясать под задорную деревенскую музыку.

Пока Браун и Клара Клейтон были заняты первым в своей жизни танцем, Марти таращился на механический тир, владелец которого прилагал тщетные усилия, чтобы хоть как-то привлечь публику. Горожане предпочитали танцевать или закусывать у заваленного всяческой снедью стола, нежели бессмысленно палить по зверюшкам и мексиканцам.

Заметив единственного заинтересованного зрителя, владелец тира с надеждой кинулся к нему.

— Молодой человек, наверное, вы хотите? — схватив Марти за рукав, залепетал он.

Марти улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет-нет, спасибо, — он повернулся туда, где только что был его спутник. — Эй, док, послушайте…

Браун исчез. Марти стал озабоченно вертеть головой, разыскивая великого ученого. Через несколько мгновений он обнаружил Брауна в компании мисс Клейтон на танцплощадке. Они лихо отплясывали польку. Длинный, худой и нескладный Браун на глазах преобразился — он уверено вел свою партнершу и ничуть не напоминал человека, знакомого с танцевальными движениями только по рассказам. Марти ошеломленно сдвинул шляпу на затылок и пробормотал:

— Док умеет танцевать? Глазам не верю.

Владелец тира, потерявший всякую надежду привлечь в свое заведение хоть одного клиента, увивался вокруг Марти.

— Эй, парень! Послушай меня — даже ребенок не боится выстрелить из этого револьвера. Ты ведь, надеюсь, не боишься выстрелить из этого револьвера?

Марти едва не вскипел от возмущения.

— Я ничего не боюсь! — заявил он и поднялся со скамейки.

— Ну, вот и прекрасно! — обрадовано воскликнул владелец тира и потащил его за рукав. — Идем!

Он сунул в руку Марти огромный «кольт».

— Давай попробуем.

Марти с опаской посмотрел на револьвер. С настоящим оружием ему еще не приходилось иметь дело. «Кольт» был совсем новенький, кое-где на нем еще виднелись следы заводской смазки. Барабан был наполнен патронами. Взвесив оружие на руке, Марти пришел к выводу, что, живи он по-настоящему на Диком Западе, шансов выжить у него было бы немного. Все-таки, одно дело — электронный револьверчик в салоне электронных игр, и совсем другое — увесистый кусок граненного металла.

Владелец тира сжал пальцы на руке Марти, в которой был револьвер, и просунул его указательный палец в скобу спускового крючка.

— Вот так, только сильно не сжимай. Полегче, полегче, не так напряженно. Теперь давай.

Марти еще не успел опустить ствол револьвера, как дернувшийся от волнения палец нажал курок. Грохнул неожиданный выстрел и пуля просвистела над крышей тира. Мгновенно появившиеся неизвестно откуда зеваки дружно засмеялись. Толстяк в котелке снисходительно покачал головой.

Макфлай неловко переступил с ноги на ногу. Первое знакомство с «кольтом» было неудачным, но Марти не привык уходить побежденным.

— Можно попробовать еще раз? — спросил он.

Толстяк пожал плечами.

— Пожалуйста.

Марти попытался забыть о том, что держит в руке настоящий «кольт», заряженный отнюдь не холостыми патронами. Он представил себя в салоне видеоигр в «семь-двенадцать». Марти опустил револьвер к бедру, затем резко направил руку на мишени и, практически не прицеливаясь, выпустил оставшиеся в барабане пули в цель. Мексиканские разбойники вместе с зайцами и птичками исчезли с горизонта.

Зеваки обалдело посмотрели на парнишку, который, повторяя жесты Клинта Иствуда, перекрутил револьвер на пальце и вернул его потрясенному владельцу последнего слова инженерной мысли.

— Возьмите.

Тот оторопело взял «кольт». Когда Марти гордо повернулся и направился восвояси, толстяк сдавленным голосом произнес:

— Скажи мне только одно, парень. Где ты научился так здорово стрелять?

Марти усмехнулся.

— В салоне видеоигр.

Оставив в недоумение владельца тира и собравшуюся вокруг него толпу зевак, Марти пошел к широкому деревянному столу, где продавались закуски.

К ярко освещенной огнями городской площади направлялись четыре всадника в измятой одежде и покрытых густым слоем дорожной пыли широкополых шляпах. Их мрачные лица давно не знали бритвы и мыла, а грубые руки забыли о том, что такое работа. На городской праздник прибыли Бэффорд Тоннен и его дружки.

— Бэф, ты думаешь, этот кузнец будет здесь? — спросил один из них.

Бэф похлопал себя плеткой по сапогу.

— Он обязательно заявится сюда.

Банда остановилась перед оградой из колючей проволоки. Возле плаката «Вход с оружием запрещен» стоял помощник шерифа с двумя безоружными молодыми людьми. Он предостерегающе поднял руку и показал на плакат.

— Господа, если вы хотите присутствовать на нашем празднике, вам придется сдать оружие.

Бэф ухмыльнулся и положил руку на кобуру с револьвером.

— А если мы не захотим, кто нас заставит? Уж не ты ли?

— Я! — услышал Бэф крик сзади себя.

Из темноты выехали два всадника. Один — высокий седоусый старик со звездой шерифа на лацкане черного пиджака, другой — мальчик лет десяти в сером костюмчике и шляпе. Старик держал направленное на бандитов ружье.

— Шериф Стрикленд? — удивленно протянул Тоннен. — Я не знал, что ты вернулся.

Стрикленд, не сводя оружия с Тоннена, сказал:

— Вернулся. Если ты, Тоннен, не можешь прочесть то, что написано на плакате, то, может быть, ты прочтешь вот это?

Он выразительно повел ружьем.

— Конечно, — угрюмо произнес Бэф. — Что же ты мне ружье в спину направил?

Шериф невозмутимо ответил:

— Я поступаю точно так же, как и ты. Ну, так что — сдаешь оружие или нет?

Тоннен с ненавистью посмотрел на Стрикленда.

— Мы еще встретимся, шериф, — угрожающе сказал он. — Правда ребята?

Его дружки нестройно загалдели.

— Конечно! Мы еще увидимся!

Стрикленд усмехнулся.

— И я даже знаю, где, — решительно сказал он.

Бэф достал из кобуры револьвер и бросил его к ногам помощника шерифа. Остальные из его банды проделали то же самое. Когда Тоннен уже дернул за поводья, намереваясь проехать на площадь, помощник шерифа преградил ему дорогу.

— Тоннен! И нож — тоже!

Бэф прорычал что-то невнятное и, достав из ножен огромный тесак, швырнул его в деревянный столб. Нож с металлическим звоном воткнулся в дерево.

— Хитрый ты у нас, шериф? — злобно сказал Тоннен. — Что ж ты не улыбаешься? Здесь же весело!

— Я буду улыбаться только тогда, когда ты будешь болтаться в петле, — сквозь зубы процедил Стрикленд.

Помощник шерифа выдернул нож Тоннена из столба и гостеприимно указал бандитам на городскую площадь.

— Веселитесь!

Озираясь на шерифа Стрикленда, они медленно въехали за ограждение. Седоусый блюститель порядка опустил ружье и наставительно сказал серьезно слушавшему его мальчугану:

— Запомни, сынок — не отступать! И еще. Главное — дисциплина! запомни это слово — дисциплина! И передай это своим детям.

Мальчик кивнул головой.

— Я запомнил, папа.

Пока Браун упражнялся в искусстве танца, Марти решил перекусить. На доллар он купил огромную порцию копченных сарделек, которые ему подали на большом медном блюде вместе с ярко-желтой горчицей. Марти отправил в рот огромную сардельку и отошел в сторону. Навстречу ему шла поглядывая по сторонам, супружеская пара Макфлаев. Мэгги Макфлай, одетая в наглухо застегнутое на горле платье из зеленого крепдешина, несла на руках малыша Вилли. На Шеймусе был такого же оттенка праздничный костюм и неизменного фасона маленькая круглая шляпа.

Увидев жующего сардельку Марти, Мэгги воскликнула:

— Мистер Иствуд! Как приятно увидеть вас здесь!

Марти, едва не подавившись, обернулся к Макфлаям и невнятно пробормотал то, что он смог выдать за приветствие. Окинув его взглядом, Шеймус удовлетворенно произнес:

— Я вижу, что вы все-таки купили себе приличную одежду. И шляпа на вас другая.

Марти попытался изобразить на лице улыбку.

— Да, та не всем понравилась.

О том, что он потерял шляпу в салуне, убегая от Бэффорда Тоннена, Марти предпочел умолчать.

— Эта шляпа вам очень идет, — одобрительно сказала Мэгги.

Марти прожевал сосиску и повертел в руках медную тарелку. Когда-то, году эдак в 1985, он уже держал в руках нечто подобное. Тарелка напоминала ему медную пепельницу в кабинете Бэфа Тоннена на тридцатом этаже небоскреба «Бэфф Компани».

— Хм, смотрите-ка, летающая тарелка, — пробормотал он.

— Что вы имеете в виду? — полюбопытствовала Мэгги.

— Да так, ерунда, — поспешил замять эту тему Марти.

Макфлай направилась дальше, недоуменно поглядывая на странного мистера Иствуда, который уплетал копченые сардельки. Тем временем на площадке закончился быстрый танец, и на смену польке пришло некое подобие вальса. Браун, разумеется, снова пригласил даму на танец.

Компания Тоннена поначалу отправилась к салуну, оставив около него лошадей. Но у самых дверей заведения один из особо зорких дружков Бэфа остановился, рассматривая кого-то среди танцующих.

— Эй, Бэф! — крикнул он, хватая Тоннена за руку. — Смотри, вон кузнец!

Бэф мгновенно развернулся в дверях.

— Где?

— Да вон же, пляшет с какой-то куколкой! Я ее здесь никогда раньше не видел. Ты смотри, какая телка!

— Что ты будешь делать, босс? — настороженно спросил другой из парней Бэфа.

Тоннен, опасливо оглядываясь по сторонам, снял шляпу и сунул в нее руку. В шляпе оказался спрятанным маленький однозарядный револьвер. Бэф сверкнул глубоко посаженными глазками и глухо рассмеялся.

— Он получит свою пулю в спину.

— Осторожнее, Бэф, у тебя будет только один выстрел.

Тоннен снова засмеялся, пряча руку с револьвером под грязный пиджак.

— А мне больше и не надо.

Он направился к танцующим парам, высматривая свою жертву.

Док медленно кружился в танце, когда в спину ему уперлось дуло. Браун замер и медленно повернул назад голову.

— Я же сказал тебе — ходи, оглядываясь, — прохрипел ему в лицо Бэф Тоннен.

Браун растеряно посмотрел на Клару, которая недоуменно поглядывала на мрачного человека со спутанной черной бородой. Он неизвестно откуда появился на площадке и явно чего-то добивался от Эммета.

— Ты почему-то пришел слишком рано, — произнес Браун.

Тоннен недоуменно посмотрел на ненавистного кузнеца.

— Как это — слишком рано?

— Э-э… — протянул док, пытаясь найти объяснение тому, что сам же сказал. — Ну, здесь ведь фестиваль, а сегодня суббота…

Однако отсутствие логики в ответе неожиданно привело к решению загадки — почему же седьмое, а не пятое сентября было датой предполагаемой смерти Брауна.

— У меня очень маленький пистолет, кузнец, — прохрипел Бэф на ухо дока. — Пуля, которую ты получишь между лопаток, будет грызть тебя изнутри два дня. Ты умрешь к ужину в понедельник.

Клара простодушно высунулась из-за плеча Брауна.

— Простите, — решительно сказала она, — я не знаю, кто вы такой, но мы танцуем.

При виде женщины на таком близком расстоянии Бэф, который уже давно забыл запах противоположного пола, излишне возбудился. Глаза его сально заблестели, а цель, ради которой он явился сюда, оказалась на время забытой.

— А это кто у нас? — произнес он голосом, в котором можно было отметить признаки похоти. — Может, ты познакомишь меня с дамой, кузнец?

Браун заслонил собой Клару.

— Никогда! — решительно воскликнул он. — Ты можешь застрелить меня прямо сейчас, но этого я не позволю!

Клара испуганно посмотрела на маленький пистолет, направленный в живот Брауну.

— Нет, нет! — воскликнула она. — Эммет, я потанцую с ним.

Тоннен хрипло засмеялся.

— Ну-ка, подержите его, — сделал он знак своим дружкам. — А я пока потанцую с его кобылкой.

Брауна схватили за руки и оттащили, несмотря на его сопротивление, в сторону. Бэф схватил Клару в охапку и, стал грубо кривляться. Очевидно, в его понимании это было ухаживание.

— Ну, что, кобылка, нравлюсь я тебе? Небось, ты никогда еще не знала настоящего мужчину? Ну, что молчишь?

Клара сделала попытку немного ослабить его слоновьи объятия.

— Я не очень хорошо танцую, — сказала она, — когда у моего партнера в руке пистолет.

Бэф загоготал.

— Научишься, научишься, — он повернулся к бессильно сжимавшему кулаки Брауну. — Эй, кузнец! А, может, мне ее вместо восьмидесяти долларов у тебя взять?

Браун попытался вырваться из рук дружков Бэфа.

— Отпусти ее, негодяй!

Тоннен, ухмыляясь, снова повернулся к Кларе.

— Что скажешь, куколка? Я думаю, что за восемьдесят долларов с тобой можно договориться.

Она презрительно посмотрела на него.

— Мой ответ вы узнаете сейчас же, мистер…

— Тоннен, — кривляясь, ответил он.

Клара оттолкнула от себя волосатое чудовище и врезала ему по голени острым носком туфли. Тоннен взревел от боли и грубо оттолкнул женщину. Она упала на площадку, где уже давно прекратились танцы и горожане испуганно смотрели на происходящее.

Браун вырвался из рук дружков Бэфа и рванулся навстречу Тоннену.

— Будь ты проклят, Тоннен! — закричал он. — Прекрати немедленно!

Бэф направил на него револьвер и, усмехаясь, сказал:

— Нет, проклятым будешь ты, кузнец!

Марти, слишком увлечено расправлявшийся с копчеными сардельками, увидел только окончание стычки. Стоя у дощатого стола с тарелкой в руке, он почувствовал, как волосы у него на голове поднимаются дыбом, когда увидел направленное на Брауна оружие. Недолго думая, Марти швырнул медную тарелку в Тоннена, пытаясь помешать тому выстрелить.

Именно тарелка спасла жизнь доку. В тот момент, когда Тоннен нажимал на курок, тарелка угодила ему в руку. Пуля пробила Брауну шляпу. Бэф, разъяренный неожиданным вмешательством, повернул голову к Марти и заорал:

— Ты?

Марти смело шагнул навстречу ему и помог Кларе подняться, пока док приходил в себя после покушения на его жизнь.

— Ты лучше брось оружие, шизоид! — заявил он в лицо опешившему от такой неслыханной наглости Тоннену.

Изумление последнего в большой степени было связано еще и с тем, что подобного слова в прошлом веке просто не существовало. Хлопая свинячьими глазками, Тоннен едва нашелся, что ответить.

— Ах, так ты еще ругаешься непонятными словами? — вымолвил он оскорблено. — Ну, ладно. Давай лучше разберемся с тобой!

Марти стал уводить Клару с танцевальной площадки, бросив через плечо:

— Оставь моих друзей в покое!

Тоннен насупился.

— Что это с тобой? Ты, что — струсил? — крикнул он в спину Марти.

Парнишка замер.

— Так я и думал! — завопил осмелевший бандит. — Он просто трус!

Марти обернулся и медленным шагом направился к ухмылявшемуся Тоннену. Остановившись перед Бэфом, он смело сказал:

— Никто не смеет называть меня трусом!

Бэф обрадовано шагнул навстречу противнику.

— Ну, так давай закончим наш разговор прямо сейчас!

Но один из его дружков потянул Бэфа за рукав и сказал ему на ухо:

— Ты, что — забыл? Наше оружие забрал шериф.

Тоннен неохотно кивнул.

— Ладно, давай завтра.

Вновь вмешались обстоятельства.

— Бэф, мы завтра не можем, — сказал очередной его подельник.

— Почему это? — нахмурился Тоннен.

— Завтра мы грабим дилижанс — пояснил тот.

Тоннен снова скорчил недовольную мину.

— Черт возьми! — выругался он. — А в понедельник мы свободны?

Его дружки переглянулись между собой.

— В понедельник? В понедельник свободны.

— Тогда в понедельник. Понял? — прорычал он в лицо Марти. — Прямо на улице, перед салуном.

Марти пожал плечами.

— Ну, ладно, — охотно сказал он. — А когда, в полдень?

В полдень Марти уже рассчитывал вернуться в будущее. Но Бэф отрицательно покачал головой.

— Нет, не в полдень. Обычно я убиваю до завтрака. В семь утра.

Марти на минутку задумался.

— Нет, в восемь, — вызывающе сказал он после паузы. — Я убиваю после завтрака.

— Марти! — укоризненно сказал Браун.

Горожане испуганно смотрели на смельчака, дерзнувшего бросить вызов самому Бешеному Псу. В этот момент их оживленный диалог был прерван появлением на сцене, среди музыкантов, шерифа. Стрикленд, как все блюстители порядка, появился лишь к самой развязке. Направив ружье на Бэфа и его дружков, он грозно произнес:

— А ну-ка!

— Я хотел разобраться с Клинтом Иствудом. Это не касается шерифа.

Стрикленд щелкнул курком ружья.

— Сегодня все касается шерифа, — решительно сказал он. — Немедленно разойдитесь! Если будет драка, я обещаю вам по пятнадцать суток в холодной. А вы, леди и джентльмены, веселитесь! Ведь у нас сегодня праздник!

Дождавшись, пока Бешеный Пес и его дружки очистят площадку, он исчез за сценой. Музыканты снова заиграли польку. Но для Брауна и Марти веселье было безнадежно испорчено. Проходя мимо них, Бэф на минуту задержался.

— В понедельник. Восемь часов утра, — злобно сказал он. — Если ты не придешь, я найду тебя и пристрелю, как собаку!

— На этот раз ты все сказал правильно, — сказал, наклонившись к уху Бэфа, один из его дружков. — А то ты вечно ошибаешься и все путаешь.

— Ладно, — угрюмо произнес Тоннен. — Пошли отсюда. Пускай они себе веселятся.

Они поплелись к салуну, сели на лошадей и спустя минуту лишь отдаленный топот копыт говорил о том, что в городе побывал Бешеный Пес со своими дружками.

Браун ошеломленно посмотрел на беспечно улыбавшегося Макфлая и схватил его за плечо.

— Марти, зачем ты повздорил с Тонненом?

Парнишка пожал плечами.

— Да ладно, док, успокойтесь, — спокойно сказал он. — Мы же должны встретиться с ним в понедельник, в восемь часов утра. А в это время нас здесь уже не будет.

Браун покачал головой, не соглашаясь с Марти.

— Теоретически — да. А что может произойти на самом деле? Вдруг поезд опоздает?

Клара взяла Марти за руку.

— Спасибо вам за ваше мужество, мистер Иствуд. Если бы не вы, этот сумасшедший мог бы убить Эммета, — с благодарностью сказала она, пожимая Марти ладонь.

Док одел пробитую пулей шляпу.

— Марти… э-э… Клинт, я провожу мисс Клейтон домой, — сказал он, влюбленно глядя на Клару.

— Хорошо.

Марти не заподозрил ничего дурного в невинной фразе Брауна, хотя ему, по меньшей мере, следовало бы насторожиться. Однако внимание его было отвлечено тем, что к нему подскочили несколько восторженных горожан, среди которых были местный гробовщик и мастер по изготовлению могильных камней. Они принялись хлопать парнишку по плечам и трясти ему руки, высказывая благодарность. Первым высказался небритый, как и принято, цирюльник.

— У вас твердая рука, мистер Иствуд, — радостно сказал он.

— Наконец-то нашелся человек, который смог достойно ответить этому негодяю! — вступил в общий восторженный гул мастер могильно-надгробного дела. — Мистер Иствуд, я хочу угостить вас выпивкой!

Марти стал активно отказываться от предложения выпить. Освободившись от назойливого внимания поклонников, он попытался покинуть место веселья, но тут к нему подошел владелец тира и сунул в руку набитый патронами поясной пояс с кобурой.

— Эй, парень, возьми этот револьвер вместе с патронташем. Бери, не стесняйся!

Марти недоуменно посмотрел на новенький «кольт».

— Это мне?

— Да, бесплатно!

— Даром? — еще больше удивился Марти.

— Совершенно верно, даром! Никаких проблем! Пусть все знают, что оружием, из которого был убит Бешеный Пес Тоннен, был мой «кольт»!

Марти взял револьвер.

— Спасибо, сэр.

Он направился к выходу, и напоследок владелец тира сказал:

— Но, конечно, ты понимаешь, что в случае, если победит Тоннен, я заберу его обратно.

Марти криво усмехнулся.

— Все равно спасибо.

Последним в очереди горожан, благодаривших Марти и высказывавших ему свои добрые чувства, был Шеймус Макфлай. Вместе с Мэгги и маленьким Уильямом он подошел к Марти и серьезно сказал:

— Мистер Иствуд, вы очень храбрые человек. Вы могли просто отвернутся и уйти. Никто бы не ругал вас. Я бы тоже хотел сказать ему такие же слова, но…

Он опустил глаза.

— Да ладно, что уж тут говорить, — смущенно сказал Марти.

Похвала далекого предка была особенно приятна для него. Шеймус продолжил:

— Всем надоели его правила. Он вечно командует здесь, как хозяин…

Мэгги как-то особенно внимательно посмотрела на Марти и сказала вполголоса мужу:

— Он очень напоминает мне твоего бедного брата Мартина. Тот был такой же.

Марти настороженно спросил:

— Что вы имеете в виду под словом был?

Шеймус сокрушенно покачал головой.

— Именно — был. Он связался с этим Тонненом, потому что боялся, что все будет считать его трусом. Потом, в один прекрасный день он поругался с Бешеным Псом, и тот убил его в салуне, выстрелом в живот. Мартин, бедняга, никогда не думал о своем будущем.

Мэгги менторским тоном поинтересовалась:

— Надеюсь, вы думаете о своем будущем, мистер Иствуд?

Марти задумчиво посмотрел на вороненый ствол револьвера и тяжело вздохнул.

— Я только об этом все время и думаю, — пробормотал он.

Браун проводил мисс Клейтон к ее дому и удивленно посмотрел на телескоп, стоявший на крыльце.

— У вас есть еще один телескоп?

— Да, это подарок папы, — смутившись ответила она. — Вы не хотите взглянуть на луну?

— С удовольствием.

Клара уселась на крыльцо и навела трубу прибора на висевшее в ясном небе яблоко Луны. Браун устроился рядом.

— Вот, взгляните, — сказала она. — Этот кратер называется Коперник. А вон там, ближе к северному полюсу, кратер Галилей.

Браун бегло взглянул на лунные кратеры и восторженно уставился на Клару.

— Вы так интересно рассказываете…

Она смутилась.

— Я чувствую себя словно на уроке в школе.

Браун как завороженный смотрел на нее.

— Пожалуйста, продолжайте урок, мисс Клейтон. Мне очень нравится лунная география. Откуда у вас такой интерес к этому?

Она улыбнулась.

— Когда мне было одиннадцать лет, я заболела корью и пролежала дома три месяца. Мой отец принес мне телескоп и поставил около моей постели. Я целыми вечерами разглядывала Луну. Как вы думаете, люди когда-нибудь смогут попасть на Луну так же, как сейчас ездят на поездах?

— Конечно! — оживился Браун. — Лет через восемьдесят-сто будут изобретены космические корабли! Представьте себе огромные ракеты, которые с помощью мощных зарядов…

Она подхватила его слова.

— …могут преодолеть земное притяжение и пронести вас через космос, да? Эммет! Я ведь тоже читала эту книгу!

— Какую книгу? — недоуменно спросил Браун.

— Но ведь вы цитируете сейчас книгу Жюля Верна «Из пушки на Луну», верно?

Док остолбенело вытаращился на Клару.

— Вы читали Жюля Верна? — потрясено вымолвил он.

Она восторженно воскликнула:

— Я обожаю Жюля Верна!

Браун с таким же восторгом закричал:

— Я тоже! «Двадцать тысяч лье под водой»! Когда в детстве я прочитал эту книгу, я был потрясен! Она перевернула всю мою жизнь!

Мисс Клейтон недоверчиво взглянула на Брауна.

— Эммет, вы не могли прочитать ее в детстве. Она ведь вышла только десять лет назад.

Браун прикусил губу.

— Э-э… да, конечно… Я просто хотел сказать, что я чувствовал себя ребенком, когда читал ее.

Док придвинулся к мисс Клейтон и взял ее руку в свою ладонь.

— Клара, — проникновенно сказал он, — я никогда в жизни не встречал такую женщину, которая любила бы Жюля Верна.

Она столь же проникновенным голосом промолвила:

— А я никогда в жизни не встречала такого мужчину, как вы…

Лишь безмолвно взиравшая на влюбленных Луна была свидетелем их первого поцелуя…

Марти проснулся ранним воскресным утром. Кукушка на стенных часах прокуковала семь раз. В окно лился яркий солнечный свет. Автоматическая система, которую соорудил Браун из подручных средств, уже готовила завтрак. Но самого гениального изобретения в кузнице не было.

Марти, протирая глаза, поднялся с постели и недоуменно уставился на кровать Брауна. Его постель осталась с вечера не разобранной.

— Док, док… — укоризненно сказал Макфлай. — Надеюсь, вы знаете, что делаете…

Вспомнив вчерашний вечер, Марти усмехнулся. Завтрашняя схватка с Тонненом больше забавляла, чем заботила его. Он нахлобучил на голову шляпу, повесил на пояс патронташ с кобурой и подошел к зеркалу. Изображая героя вестерна, он выхватил револьвер и направил его на свое отражение.

— Ты со мной разговариваешь, Тоннен? — грозно насупив брови, произнес он. Удовлетворенный последним дублем, Марти опустил оружие.

— Ну, да, с кем же еще? Тут, кроме меня, никого нет.

Он выпил чая и, одевшись, отправился на поиски загулявшего Брауна. Несмотря на ранний час, жизнь в Хилл-Вэлли уже кипела. Несколько ковбоев гнали через город стадо коров, бармен протирал стекла салуна, цирюльник брил клиента. Марти медленно шагал по дощатой мостовой, чувствуя глубокое удовлетворение от происшедшего вчера. Револьвер он демонстративно повесил на бедро. Не хватало только звезды шерифа на лацкане пиджака.

Какой-то незнакомый гражданин подскочил к Марти и протянул ему сигару в прозрачной упаковке.

— Угощайтесь, мистер Иствуд, — сочувственно сказал он. — Я могу еще чем-нибудь помочь вам?

Недоуменно разглядывая сигару, Марти пожал плечами.

— Нет, нет, спасибо.

В двуколке, проезжавшей по улице мимо Марти, сидели двое горожан в черных котелках. Поравнявшись с Макфлаем, они дружно, как по команде, сняли котелки и поприветствовали его:

— Доброе утро, мистер Иствуд! Удачи вам! Завтра мы будем молиться за вас, мистер Иствуд!

— Спасибо, — пробормотал Марти, ошеломленный таким вниманием со стороны незнакомых людей.

Высокий жизнерадостный мужчина в строгом черном сюртуке и цилиндре — гробовых дел мастер — услужливо поклонился Марти и продемонстрировал ему новенький, с иголочки, черный костюм.

— Доброе утро, мистер Иствуд! — сказал он с улыбкой. — Вас не интересует новый костюм для завтрашнего дня?

Марти оторопело взглянул на гробовщика и пробормотал:

— Нет, спасибо, мне и в этом хорошо.

Это назойливое участие вызвало в душе Марти кучу противоречивых чувств, среди которых превалировало сомнение в правильности сделанного субботним вечером на городском фестивале. Может, и вправду не стоило ввязываться в эту ссору с Бешеным Псом?

Его растерянный взгляд упал на противоположную сторону улицы. По мостовой, с мечтательным видом нюхая полевой цветок, медленно шагал Браун. Свой пиджак он держал в руке, воротник его рубашки был расстегнут, а глаза дока рассеянно блуждали по утреннему небу. Марти направился к нему.

— Док, что это вы делаете? — удивленно спросил Макфлай, когда Браун, словно не замечая его, прошел мимо.

Браун остановился у салуна и прикрепил цветок к петлице рубашки.

— Ничего, с улыбкой произнес он. — Просто гуляю. Здесь красиво по утрам, и воздух прекрасный, не правда ли?

— Да, очень красиво. Но нам нужно приготовить машину. Вы не забыли об этом, док?

Они прошли мимо мастерской, возле которой на улице были выставлены готовые надгробия. На одном из них было выбито «Здесь лежит», а имя покойника отсутствовало.

— Смотрите, док, — сказал Марти. — Очень похоже на тот камень, который на вашей могиле.

Марти вытащил из кармана снимок и протянул его Брауну. Тот вытаращил глаза.

— Здесь нет моего имени, — потрясено сказал док. — Оно исчезло.

Марти взглянул на снимок. Действительно, на могильном камне исчезло имя похороненного под ним человека, но дата — седьмое сентября 1885 года — осталась.

Марти радостно улыбнулся.

— Значит, все будет хорошо, док. Мы вернемся в будущее.

— Но на надгробном камне нет только моего имени, а дата осталась, — озадаченно произнес Браун. — Я не понимаю… Скорее всего, события дня вчерашнего переносятся на день сегодняшний или завтрашний.

К Марти снова подбежал гробовщик с портняжным метром в руках. Он приставил ленточку к плечам Марти и записал что-то мелом на рукаве.

— Что вы делаете? — недоуменно спросил Марти.

— Позвольте, я сниму с вас мерку.

Марти недовольно пробурчал:

— Да вы уже подходили ко мне не один раз. Я же вам сказал, что не хочу покупать костюм.

Гробовщик радостно замотал головой.

— Это не для костюма, мистер Иствуд. Это для гроба.

Он наклонился и смерил длину.

— Для моего гроба? — очумело произнес Марти.

— Да, — гробовщик деловито кивнул. — Ставки два к одному против вас. Так что нужно быть готовым ко всему.

Сделав необходимые измерения, он откланялся и исчез, оставив Марти и Брауна в легком расстройстве чувств.

— На надгробии нет моего имени, — задумчиво сказал док. — Может быть, там будет твое имя?

— Боже мой! — охнул Макфлай.

Док сочувственно посмотрел на парнишку.

— Я понимаю — это нелегко. А почему ты ходишь с пистолетом? Ты же не собираешься стреляться с ним?

Марти немного встряхнулся.

— Вообще-то я собираюсь завтра вместе с вами вернуться в будущее, — более приподнятым голосом сказал он. — Но на всякий случай нужно быть готовым. Знаете, как этот сукин сын Тоннен обозвал меня вчера?

Браун покачал головой.

— Не нужно каждый раз так нервничать и терять самообладание, когда кто-нибудь тебя обзывает. Иначе может произойти тот несчастный случай в будущем…

— Что? Несчастный случай? Какой несчастный случай?

Марти потянул Брауна за рукав, но тот отрицательно замотал головой.

— Я не могу сказать тебе. Это может все испортить.

— Секундочку, док, — решительно сказал Марти. — Что будет в моем будущем?

Браун тяжело вздохнул.

— Марти, мы должны принимать решения, которые в дальнейшем определяют всю нашу жизнь, самостоятельно. Ты должен сделать то, что должен, а я должен сделать то, что я должен.

Эта туманная фраза оставила Марти в полном недоумении.

День прошел без особых приключений. Браун до обеда спал, как убитый, а Марти бесцельно слонялся по окрестностям, обдумывая таинственные слова, сказанные утром доктором Брауном.

— Закончив к вечеру последние приготовления, Марти и док погрузили машину времени на тележку и отбуксировали ее к старым серебряным копям, туда, где среди холмов узкой ленточкой извивалось железнодорожное полотно.

Солнце уже исчезло за линией горизонта, когда путешественники во времени были на месте. Истратив немало усилий, им, наконец, удалось поставить машину на рельсы. Долго молчавший Браун, наконец, произнес первые слова. Они ошеломили Марти.

— Я принял решение, — сказал док. — Завтра я не вернусь с тобой в будущее.

Марти едва нашелся, что сказать.

— Вы о чем, док?

Браун патетически воскликнул:

— К чему умалчивать? Я влюбился в Клару!

— О, боже, док! Нам здесь не место! — попытался переубедить его парнишка. — Ни вам, ни мне! Вас же могут завтра убить.

Он вынул фотографию и стал размахивать ею перед лицом Брауна.

— Вот надгробие. Там еще может появиться ваше имя!

Изобретатель нахмурился.

— Марти, будущее можно изменить, и ты знаешь об этом. Оно не написано. Каждый человек создает свое будущее самостоятельно. Я не должен позволить чтобы эта фотография определяла мою судьбу. Я хочу прожить свою жизнь, руководствуясь тем, что я считаю правильным, и… своим сердцем.

— Док, но вы же ученый! — запальчиво воскликнул Марти. — Скажите мне, что я должен делать. Только, руководствуясь не сердцем, а головой!

Любовный пыл Брауна несколько угас. Он мрачно уселся на рельсы и обхватил голову руками.

— Наверное, ты прав, — спустя минуту произнес он.

— Вот именно. Что вы ей скажите? Что возвращаетесь в будущее? Она даже не сможет понять вас. Если говорить честно, мы и сами-то не слишком хорошо это понимаем.

Браун хмуро кивнул.

— Послушайте, док, — пытаясь обнадежить его, сказал Марти, — а, может быть, вам взять Клару с собой?

Браун горько опустил голову.

— В будущее? Ты напомнил мне — и напомнил правильно — что я ученый. Давай подходить к этому по-научному. Что может произойти, если мы начнем вмешиваться в пространственно-временной континуум ради собственных интересов? Не знаю. Мы вернемся в 1985 год и уничтожим эту проклятую машину. Путешествовать во времени слишком больно.

Он стал с полотна и отправился собирать хворост для костра.

— Док, мы будем ночевать здесь?

— Да. Не забывай о том, что случилось с нами в 2015 году. Кто-нибудь может овладеть машиной времени.

Марти лежал у костра, накрывшись грубым шерстяным одеялом. Тепло от пылающих веток разморило его, и парнишка не заметил, как уснул. Тем временем Браун покинул место старта. Он направился к дому Клары Клейтон.

Она проверяла домашние задания школьников, когда в дверь постучали. Клара открыла. На пороге, теребя в руках шляпу, стоял Браун.

— Это я, Эммет, — сказал он тихим голосом.

Клара сразу поняла, что произошло нечто особенное. Браун опустил глаза и молчал, переминаясь с ноги на ногу.

— Эммет? Ты не хочешь зайти? — испуганно спросила она.

Он не поднимал глаз.

— Нет… я…

— В чем дело?

Браун наконец посмотрел ей в глаза.

— Я пришел попрощаться, — еле слышно вымолвил он.

Клара непонимающе мотнула головой.

— Попрощаться? А куда ты?

— Я… я уезжаю и боюсь, что мы больше никогда не увидимся…

— Эммет… — прошептала она потерянно.

— Клара, я хочу сказать, что очень люблю тебя. Но я понял, что мне здесь не место, — прочувствованно сказал он. — Я должен вернуться туда, откуда прибыл.

— Куда это?

Браун покачал головой.

— Я не могу тебе сказать.

Она подошла к нему и нерешительно заглянула в глаза Брауна.

— Ну… тогда… возьми меня с собой…

Он отвел взгляд.

— Я не могу, Клара. Мне очень жаль, что так происходит, но… — он умолк. — Поверь мне — я никогда не забуду тебя. Я тебя очень люблю.

Она едва не разревелась. Хлопая глазами, Клара смотрела на Брауна и не находила слов.

— Я… я не понимаю, что ты хочешь сказать… — глотая слезы произнесла она.

— Клара, ты, наверное, даже не сможешь понять этого, — с горечью промолвил он.

— Но я должна знать, — она сглотнула слезы. — Если ты действительно любишь меня, скажи правду.

Браун долго молчал, не решаясь ничего сказать, но, наконец, решился.

— Я из будущего. Я прибыл сюда на машине времени, которую сам придумал. Завтра я должен вернуться обратно в 1985 год.

Его слова произвели неожиданный эффект. Клара сверкнула глазами и гневно сказала:

— Да, Эммет, я понимаю. Я все понимаю! Ты знаешь, что я люблю книги Жюля Верна и поэтому придумал эту дурацкую историю!

Она влепила Брауну звонкую пощечину.

— Я думала, что ты хотя бы уважаешь меня настолько, что не стал бы придумывать такую отвратительную и унизительную глупость! Ты мог сказать мне очень просто — что ты не любишь меня и не хочешь больше видеть! По крайней мере, это означало бы, что ты относишься ко мне с уважением!

Она резко захлопнула дверь перед Брауном. Тот униженно пролепетал:

— Но я сказал тебе правду…

В ответ из-за двери донеслись рыдания. Док постоял на пороге еще несколько секунд, потом достал из петлицы цветок и положил его на карниз. Затем Браун медленно спустился с крыльца и, шатаясь, словно сомнамбула, поплелся по городу.

В этот воскресный вечер салун был полон. Клубы табачного дыма поднимались из-за столов под потолок, окутывая большую керосиновую люстру. Подвыпившие горожане шумно резались в карты, заигрывали с проститутками и тянули виски. Браун медленно вошел в салун и отрешенно направился к стойке. Бармен, по обыкновению протиравший стаканы, внимательно посмотрел на посетителя.

— Эммет, тебе как всегда — содовой? — спросил он.

Браун мрачно покачал головой.

— Нет, налей чего-нибудь покрепче.

Бармен удивленно вытянул шею.

— Саспарелло? — шепотом произнес он.

— Виски, — твердо сказал Браун.

Лицо бармена вытянулось.

— Виски? Эммет, ты уверен? Ты ведь помнишь, что случилось с тобой четвертого июля?

— Виски, — повторил док.

Бармен изумленно посмотрел на него и достал из-под стойки бутылку крепчайшего «Олд Бэйли».

— Ну, ладно, виски так виски, — сказал он, наливая в рюмку темную густую жидкость. — В конце концов, твоя проблема. Просто я не хочу, чтобы тебе потом было плохо, как в прошлый раз.

Он оставил Брауна наедине с рюмкой, унося бутылку, но док угрюмо сказал:

— Оставь всю бутылку.

Бармен изумленно взглянул на клиента и поставил бутылку на стойку. Док медленно поднял рюмку перед собой и стал сверлить ее взглядом. Рядом за стойкой сидел пожилой розовощекий толстяк с куском колючей проволоки в руке —коммивояжер, который привозил свой товар на городской фестиваль. Он внимательно посмотрел на мрачного Брауна и уверено сказал:

— Бьюсь об заклад, что дело в женщине.

Док бросил на него мутный взгляд, но не сказал ни слова. Толстяк придвинулся к нему поближе.

— Я встречал мужчин с таким выражением лица во всех концах этой страны, огромной страны. Не волнуйся, приятель, — сказал он, сочувственно хлопая Брауна по плечу, — ты забудешь ее.

Браун отрешенно покачал головой.

— Клару? Нет. Такая попадается одна на миллион, миллиард, триллион. Я мечтал только о ней… И вот теперь потерял ее раз и навсегда…

Толстяк продолжал свою душеспасительную миссию.

— Уверяю вас, сэр, это правда. Есть ведь огромное множество других женщин. Я торгую своей колючей проволокой по всей стране и могу с полной уверенностью сказать, что это так. Нужно только время. Никто не знает, что может случиться в будущем.

Услышав знакомое слово, Браун медленно повернулся к толстяку.

— Будущее? — хмуро произнес он, не выпуская из руки рюмку. — Я могу рассказать вам про будущее…

Марти проснулся у давно потухшего костра, когда над горизонтом уже висел багрово-красный диск. Солнечные лучи уже немного согрели землю.

— Док, который час? — пробормотал Марти, стараясь побороть сон.

Браун не отзывался. Марти мгновенно вскочил и осмотрелся вокруг. Брауна не было, не было и его лошади.

— Док! Док! — растеряно крикнул Макфлай.

Он вытащил из кармана фотографию. На могильном камне по-прежнему отсутствовала только фамилия. Дата осталась прежней — седьмое сентября 1885 года, то есть сегодня. Марти бросился к лошади, вскочил на нее, как заправский ковбой, и помчался к кузнице.

Дружки Бэфа еще спали вповалку на берегу озера, когда Бешеный Пес стал толкать их сапогом в бока.

— Эй! Поднимайтесь! Быстрее!

— Что такое?

— Пора в город! — прорычал Бэф.

— Рано же еще… Куда торопиться? — застонали они.

— Я есть хочу!

Кое-как оседлав лошадей, банда тронулась в дорогу.

Утро застало посетителей салуна в прежнем положении. Браун с рюмкой в руке стоял перед стойкой, а остолбеневшие слушатели сидели за столами, забыв о картах и развлечениях с женским полом. Док, мрачно глядя на рюмку, с видом пророка вещал истины о будущем.

— И еще. В будущем не нужны лошади. У нас есть такие самодвижущиеся повозки с моторами. Они называются автомобилями.

Спайк, нос которого сильно покраснел от выпитого за ночь, скептически поинтересовался:

— А если у вас нет лошадей, кто-нибудь пешком ходит или бегает?

— Бегают, — подтвердил док. — Но только для собственного удовольствия.

Старики-завсегдатаи дружно расхохотались вместе с остальными посетителями.

— Для собственного удовольствия? Ну надо же? Вот заливает!

Именно эту сцену застал Марти, когда прибежал в салун. Собственно, салун был последним местом, где Макфлай надеялся найти Брауна. Не обнаружив его в кузнице, Марти вынужден был промчаться по всему городу. Хорошо еще, что у него была лошадь, поскольку в противном случае Марти пришлось бы слишком долго бегать для собственного удовольствия.

Парнишка спросил у подметавшего перед входной дверью бармена:

— Сколько он выпил?

Бармен пожал плечами.

— Да нечего он не выпил, ни глотка. Он просто держит вот так в руках рюмку, которую я ему налил.

Марти бросился к Брауну.

— Док! Что вы делаете?

Браун сумрачно посмотрел на своего юного приятеля.

— Я потерял ее. Здесь меня больше ничего не держит.

Марти потянул его за рукав плаща.

— Мы должны вернуться, док.

— Куда? — отстранено произнес изобретатель.

— Назад, в будущее.

Браун тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, и поставил рюмку на стойку.

— Да, пора! — он повернулся к своим благодарным слушателям. — Господа, извините меня, но мы с моим другом должны успеть на поезд.

Все дружно подняли выпивку.

— Удачи тебе!

— За будущее!

— Аминь!

Под нестройные возгласы Браун тоже поднял свою рюмку и, прежде чем Марти успел возразить, опрокинул ее в рот.

— О, нет! — завопил бармен.

Было уже поздно. Браун поставил рюмку на стойку, повернулся к двери и… рухнул на ближайший стол. Он падал, словно телеграфный столб. Крышка стола перевернулась, в воздух взлетела стоявшая на ней посуда, а посетители едва успели отскочить на безопасное расстояние. Браун грохнулся на пол, крышка стола накрыла его сверху.

Марти бросился вытаскивать его из-под обломков. Браун не реагировал ни на что, хотя глаза его оставались открытыми. Бармен участливо склонился рядом. Макфлай принялся трясти Брауна, безуспешно пытаясь вернуть его в сознание.

— Док! Док! Очнитесь!

Бармен покачал головой.

— Не надо было давать ему пить эту рюмку. Эммет совершенно не выносит спиртного.

Марти все еще не терял надежды.

— Принесите кофе! — сказал он. — Черный!

Бармен крикнул официанту:

— Джоуи, кофе!

Марти выглянул в окно. Стоявшие на площади, у здания мэрии, часы показывали без четверти восемь.

— Бэф, наверное, уже в пути… — пробормотал Марти.

Пожилой кассир на железнодорожной станции выглянул в окошко.

— Чем могу служить, мэм?

Перед кассой стояла темноволосая женщина в дорожном платье и шляпке с черной вуалью. Она держала в руках небольшой баул. Это была Клара Клейтон.

— Скажите, куда идет восьмичасовой поезд?

— В Сан-Франциско, до самого конца.

Клара потеребила ручку баула.

— Дайте мне один билет.

— Туда и обратно? — поинтересовался кассир.

— Нет, в одну сторону.

Попытки привести Брауна в чувство с помощью черного, как смоль, кофе не увенчались успехом. Большая часть напитка оказалась не полу салуна, и он приобрел крайне неприглядный вид. Марти тяжело вздохнул и принялся выливать остатки кофе в полуоткрытый рот Брауна.

Бармен покачал головой.

— Если ты хочешь, чтобы он протрезвел, тебе понадобится кое-что покруче, чем кофе.

Марти с надеждой посмотрел на него.

— А что вы можете предложить?

Бармен деловито распорядился:

— Джоуи, давай «кровь дьявола»!

Официант выставил на стойку несколько бутылочек с жидкими специями — черным и красным перцем, мексиканские настойки из кактусов и чем-то вовсе непонятным. Не особо заботясь о дозировке, бармен стал поочередно наливать огненные специи в стакан с содовой.

— Через десять минут он будет трезвым, как священник в воскресенье утром, — со знанием дела сказал бармен, протягивая Марти стакан с «кровью дьявола». Марти высунулся в окно и глянул на часы. Семь пятьдесят.

— Через десять минут? Мы сильно рискуем, — пробормотал Макфлай.

Следом за стаканом бармен протянул ему бельевую прищепку.

— На-ка, зажми ему нос.

Официант, вставил в рот Брауну воронку.

— Заливай и быстро отходи в сторону, — распорядился бармен.

Марти вылил содержимое стакана в рот изобретателя и мгновенно отскочил в сторону. Глаза дока широко открылись, и звериный рев потряс окрестности салуна. Дико вращая выпученными белками, Браун вскочил, схватился за горло и, не обращая внимания на прищепку на носу, вылетел из салуна.

Оказавшись на улице, он бросился к заполненной грязной водой поилке для лошадей и, не переставая верещать, сунул голову в воду. Марти и бармен выскочили следом и бросился к Брауну. Когда они вытащили дока из воды, он снова был без сознания, глаза его были закрыты, изо рта выливалась грязная вода. Подхватив дока под руки, они снова потащили его в салун.

— Но он же все равно ничего не соображает, — разочаровано протянул Марти.

— Ничего, — успокоил Бармен, — это только рефлекс! Надо подождать еще несколько минут.

— Прекрасно… — мрачно сказал Макфлай.

Тем временем на станцию Хилл-Вэлли, пуская из цилиндров клубы горячего пара, прибыл пассажирский поезд, ведомый красавцем-локомотивом. Среди немногочисленных пассажиров, которые садились в вагоны, была и Клара Клейтон. Следом за ней, сопя от натуги, по ступенькам поднялся пожилой торговец колючим товаром.

В салуне стала собираться утренняя публика. Среди них был и Шеймус Макфлай. Горожане с любопытством смотрели за попытками Марти вернуть к жизни Брауна.

— Док! Док! — чуть не плача, кричал Макфлай. — Проснитесь же! У нас нет времени!

Браун, закатив глаза, лежал на полу. Бармен, оставив друзей наедине, отправился к стойке, обслуживать посетителей.

— Шеймус! — воскликнул он, увидев редкого гостя своего заведения. — Уж тебя-то я не ожидал увидеть здесь в такую рань!

Тот грустно улыбнулся.

— Что-то подсказало мне, что я должен прийти сюда. Может быть, это как-то связано с моим будущим?

Марти, наконец-то, понял, почему в салуне собираются горожане. Приближался час, назначенный Бешенным Псом для схватки. Жители Хилл-Вэлли пришли посмотреть, чем закончится дуэль известного убийцы Бэффорда Тоннена и неизвестного смельчака со странным именем Клинт Иствуд. Тут же принимались ставки на участников поединка. Время стремительно истекало.

— Ну, когда же? — нетерпеливо крикнул Марти.

Бармен успокаивающе поднял руку.

— Сейчас! Еще минуту, и все будет в порядке.

Марти с удвоенной силой принялся трясти Брауна за полы плаща.

— Ну, проснитесь же, док! Нам уже пора!

В этот момент с улицы раздался крик, от которого у Марти все похолодело внутри.

— Эй, Иствуд, ты там? — заорал Бэф. — Уже восемь часов! Я вызываю тебя! Выходи!

Он стоял на улице перед салуном в окружении своих дружков. Марти испугано высунул нос в окно и глянул на городские часы. Было без пяти минут восемь.

— Еще нет восьми часов! — пытаясь оттянуть время, крикнул Макфлай.

— На моих часах уже есть! — Зло ответил Тоннен. — Давай разберемся раз и навсегда! Конечно, если ты не трус!

Публика, собравшаяся в салуне, с надеждой смотрела на Марти.

— О, черт… — пробормотал он. — Этот Бешеный Пес сейчас убьет меня…

Марти вытащил фотографию и с надеждой посмотрел на нее. К сожалению его догадка подтвердилась. На могильном камне появилась надпись: «Здесь лежит Клинт Иствуд». Кровь хлынула Марти в лицо. Он поспешно спрятал снимок. В салуне воцарилась тишина. Все с любопытством смотрели на Марти. Он высунулся в окно и крикнул:

— Слушай, мне сегодня что-то не хочется! Давай аннулируем все!

Незнакомое слово привело Бешенного Пса в замешательство. Он с надеждой посмотрел на своих более грамотных дружков.

— Аннулируем? Что это значит?

— Ну… это значит, что перестрелки не будет, но ты считаешься победителем, — сказал самый грамотный.

— Эй, так не пойдет! — возмущенно заревел Бэф. — Все-таки, судя по всему, ты трус! Самый несчастный трус! Ты не можешь постоять за себя! Я даю тебе десять секунд, чтобы ты доказал, что это не так!

Марти испуганно втянул голову в плечи и снова стал трясти Брауна.

— Док, проснитесь!

Браун все еще не реагировал. С улицы донеслись крики Бэфа:

— Раз… два…

— Сынок, — сказал старик Райли, — тебе придется выйти. Я на тебя двадцать долларов поставил.

— А я поставил тридцать против тебя, — добавил Спайк. — Выходи, не подведи меня.

Марти беспомощно опустил руки.

— Три… четыре…

Отсчет продолжался.

— Сынок, если ты не выйдешь туда… — снова сказал Спайк.

Марти обозлено вскинул голову.

— Ну, что будет, если я не выйду? — вызывающе сказал он.

Спайк покачал головой.

— Тогда все здесь будут считать тебя трусом. До конца твоих дней все будут называть тебя несчастным трусом. Все будут говорить — Клинт Иствуд просто трус.

— Шесть…

Правда, следующая цифра подвела Бэфа. Он просто забыл, что там идет следом.

— Семь, семь, — подсказали ему дружки.

— Семь! — обрадовано выкрикнул Тоннен.

Марти подошел к стойке и стал грызть ногти.

— Эй, парень, держи!

Кто-то из посетителей швырнул ему револьвер, который прокатился по стойке и угодил ему в руки.

— Восемь!

Марти повертел оружие в руках и отправил его обратно.

— У меня уже есть револьвер, — вздохнув, сказал он.

С Марти не сводили глаз. Особенно неприятно было ощущать на себе взгляд Шеймуса Макфлая…

— Девять! Десять! Ну, прав я или нет? — завопил Бешенный Пес. — Ты — трус!

Марти косо посмотрел на улицу и обиженно сказал:

— Да он просто засранец! Не буду я делать то, что мне говорит этот Тоннен. Я вообще не буду делать то, что мне вокруг говорят!

В этот момент раздался вопль:

— Ох! Черт возьми!

Валявшийся без сознания на полу салуна Браун внезапно вскочил и схватился за голову. Марти обрадовано кинулся к нему.

— Док, с вами все в порядке?

Браун застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Как голова болит…

Марти повернулся к Бармену.

— У вас есть какой-нибудь запасный выход?

— Есть.

— Где?

— Да вон там, сзади. В боковой проулок ведет.

Марти схватил Брауна под мышки.

— Пошли, док!

Он потащил пострадавшего от пьянства изобретателя к двери в дальнем углу салуна. С улицы снова донесся бешеный вопль Тоннена:

— Ну, давай, выходи! Или я сам туда войду!

Браун шел, держась за горло.

— Я чувствую себя, словно на костре, — просипел он.

Марти осторожно открыл дверь и выглянул на улицу. Никого. Вытолкав перед собой Брауна, Марти выскочил из салуна и оказался в заставленном бочками проулке. В расположенной на другой стороне проулка деревянной хибаре была открыта дверь и виднелась большая чугунная печь с вываленной перед ней кучей угля.

— Эй, вон они! — раздался вопль с улицы.

Один из дружков Бэфа заметил в проулке Марти и Брауна. Выхватив револьвер, он принялся полить по ним. Браун нырнул за пустую бочку, а Марти пришлось искать убежище в хибаре. Проехав лицом по грязному полу, он стукнулся лицом о печь. Рядом с ухом Марти проскрипела, открывшись, массивная чугунная заслонка.

Бандиты принялись дырявить пулями бочку, за которой спрятался Браун. Наконец, стрельба утихла, и Бэф повелительно крикнул:

— Эй, кузнец, выходи!

Когда часы на станции показали восемь часов, локомотив дал протяжный свисток и поезд медленно тронулся. Клара села на место у окна в общем вагоне. Позади нее уселся толстяк-коммивояжер с попутчиком.

— Вы не представляете, какого несчастного мужика я вчера встретил в местном салуне, — стал рассказывать толстяк попутчику. — Никогда не видел, чтобы так убивались из-за женщины. Я ему говорю — успокойтесь, а он мне — я не знаю, как теперь жить, после того, как я причинил такую боль этой женщине. Мне его по-настоящему жалко стало…

Высунувшись из двери хибары, Марти увидел спину Брауна, которого с поднятыми руками уводили на площадь.

— Эй, Иствуд! — заорал Бэф. — Я все равно пристрелю сегодня кого-нибудь! Конечно, я с удовольствием пришью тебя, но, если ты не выйдешь, если ты трус, я с не меньшим удовольствием пристрелю твоего друга кузнеца!

— Забудь про меня, Марти! — закричал Браун. — Спасайся!

Бэф вытащил из кармана явно украденные у кого-то часы.

— Даю тебе одну минуту, трус! — крикнул он. — Решайся!

… Никогда не видел, чтобы мужчина так рыдал, — продолжал свой душещипательный рассказ коммивояжер. — Как же ее звали? Сара… Майра… Нет! Вспомнил! Клара!

Мисс Клейтон, которая поневоле слышала весь этот рассказ, резко обернулась.

— Прошу прощения, сэр…

Тот приподнял котелок.

— Мэм…

— Скажите, — возбужденно сказала она, — этот человек, о котором вы рассказывали, такой высокий, у него седые волосы и большие глаза, как у щенка?

— Вы его знаете? Да, именно так он выглядел.

— Эммет! — воскликнула она и бросилась к выходу.

На площадке между вагонами Клара рванула на себя ручку экстренного торможения. Поезд затормозил и спустя несколько секунд остановился. Клара выскочила из вагона и побежала вдоль железнодорожного полотна назад, в Хилл-Вэлли. Высунувшийся из окна коммивояжер потрясено сказал:

— Вот это любовь…

Бэф посмотрел на часы и вынул из кобуры револьвер.

— Время вышло, трус!

Он приставил дуло револьвера к виску Брауна и взвел курок.

— Сейчас ты увидишься с нашим создателем, кузнец!

Внезапно высыпавшая из салуна на улицу публика увидела, как из-за угла выходит противник Бешенного Пса, одетый в длинное мексиканское панчо.

— Я здесь, Тоннен! — крикнул Марти, останавливаясь в паре десятков метров от Бэфа.

Тот повернулся к противнику и, сунув револьвер назад в кобуру, стал медленно отходить назад.

— Ну, давай! — крикнул он.

Марти покачал головой.

— Нет!

Тоннен опешил. Такого ему еще не приходилось видеть — противник снял с пояса кобуру с патронташем и бросил ее на землю.

— Давай разберемся, как мужчина с мужчиной! — крикнул Марти, поднимая кулаки.

Бешеный Пес выхватил револьвер.

— Ты не прав! — крикнул он и нажал на курок.

Раздался странный звон, и противник Бэфа рухнул на пыльную дорогу. Разочарованный вздох разнесся в толпе собравшихся на площади горожан.

Все стали медленно разбредаться, в то время, как Бэф с револьвером в руке, кривляясь, подошел к распластавшемуся на земле противнику.

— Спасибо, спасибо… — глупо хихикая, Бэф раскланивался перед зрителями.

Он остановился перед Марти и направил на него револьвер, очевидно, намереваясь добить его. Но в этот момент противник ожил. Он ударил ногой и выбил револьвер из руки Бешеного Пса. Тот отшатнулся и разинул рот. Марти вскочил. Бэф заревел от ярости, размахнулся и врезал кулаком в грудь ненавистного коротышки, публика не без удовольствия наблюдала, как бешеный Пес заорал от боли и схватился за посиневший кулак. Победоносно улыбаясь, Марти откинул панчо и снял с груди привязанную на бельевой веревке чугунную заслонку от печи, на которой виднелся след от пули. Бэф снова кинулся на противника, но тот нанес ему сокрушительный удар заслонкой по голове. Бэф грохнулся на могильный камень с надписью «Здесь лежит» и, падая, сломал его пополам. Последним ударом в челюсть Марти утихомирил поднявшегося Тоннена. Сделав пируэт, Бешеный Пес упал лицом в стоявшую неподалеку тележку с надписью «А.Джонс. Перевозка навоза». Продукты деятельности лошадиных и коровьих желудков с головой накрыли упавшего на землю Бэфа.

Горожане встретили момент окончания поединка одобрительными возгласами и аплодисментами.

— Молодец! Здорово!

Один из бандитов, стоявших вокруг Брауна, испуганно посмотрел на лежавшего в навозе Тоннена и сказал дружкам:

— Знаете, что я думаю?

— Что?

— Я думаю, что Бэфа вздернут.

Они переглянулись.

— Бежим!

Побросав револьверы, они кинулись бежать по улице. Появившийся, как всегда, вовремя, помощник шерифа с двумя вооруженными людьми подскакал на лошади к месту поединка.

— Вытащите его из дерьма! — сказал он одному из своих людей. — А ты давай за ними!

Он показал на бежавших по улице бандитов. Когда Тоннена подняли, помощник шерифа заявил:

— Бэффорд Тоннен, вы арестованы за ограбление почтового дилижанса. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Шатавшийся Бэф вытолкнул языком изо рта зеленую жижу и едва выговорил:

— Ненавижу навоз…

Браун подбежал к Марти.

— Покажи снимок.

Могила на фотографии исчезла.

— Да! — радостно закричал Марти.

В этот момент откуда-то издалека донесся паровозный гудок.

— Нет! — воскликнул Браун. — Поезд!

— Мы можем успеть?

Браун кивнул.

— Да, только придется ехать по тропе койотов. Жди здесь.

Док бросился за лошадями. Марти с удовлетворением проследил, как помощник шерифа уводил арестованных бандитов. В этот момент к нему подошел мальчик лет десяти и протянул патронташ с кобурой.

— Мистер Иствуд! Вот ваше оружие.

Марти взял патронташ и с улыбкой посмотрел на револьвер. Из толпы горожан навстречу ему вышел Шеймус Макфлай. Одобрительно посмотрев на Марти, он медленно зашагал по улице.

— Шеймус! Держи!

Марти бросил патронташ и оружие своему далекому предку.

— Между прочим, — сказал Марти с улыбкой, — он стоит двенадцать долларов. Из него никогда не стреляли.

Тот принял подарок и с усмешкой сказал:

— Может быть, я смогу поменять его на новую шляпу?

— Точно, — улыбнулся в ответ Марти. — И береги ребенка!

— Обязательно.

Браун и Марти, пришпоривая лошадей, бросились наперерез покидавшему окрестности Хилл-Вэлли поезду.

Клара, потеряв на бегу шляпу, прибежала в пустую кузницу.

— Эммет! Эммет!

Едва не заплакав от нервного напряжения, она присела на большой стол посреди кузницы. Взгляд ее упал на макет железной дороги с картонным автомобилем на рельсах.

— Машина времени, — прочитала она надпись на картонной игрушке. — Так он говорил правду?

Она побежала в соседнюю конюшню, где стояла оседланная лошадь. Секунду спустя Клара уже скакала по направлению к серебряным копям.

Док нагнал поезд первым. Зацепившись рукой за поручень на площадке последнего вагона. — Теперь — наверх!

Поезд еще не успел как следует разогнаться, поэтому путешествие по крышам вагонов произошло без особых неприятностей. Правда, пару раз на поворотах им пришлось прыгать на четвереньки, чтобы не свалиться вниз. Добравшись до наполненного дровами тендера, они остановились.

Док достал револьвер и натянул на лицо платок, висевший на шее.

— Марти, не забудь платок! Все-таки мы преступники!

Двое машинистов в кабине локомотива с изумлением увидели две запыленные фигуры в платках, закрывавших лица. Фигуры пробрались по набитому дровами тендеру и оказались в кабине. У одного из гостей в руке был револьвер.

— Остановите поезд! — приказал он.

— Это, что — ограбление? — спросил машинист.

— Это научный эксперимент! — заявил Браун. — Остановите поезд перед стрелкой.

Пыхтя паром, поезд остановился в нескольких метрах от развилки. Марти выскочил из кабины локомотива, переключил стрелку и махнул рукой Брауну.

— Готово!

— Отсоединяйте вагоны! — распорядился док.

Машинисты отцепили вагоны и проводили взглядами исчезающий за поворотом локомотив.

— Сколько раз нас грабили, но я ни разу не слышал, чтобы угоняли паровозы… — изумленно сказал один из машинистов.

Браун уверено прибавил давления в котлах и потянул за ручку паровозного свистка. Звук эхом пронесся по склонам холмов.

— Всю жизнь я мечтал посвистеть на паровозе, — с улыбкой сказал док.

Через несколько минут они уже были у серебряных копей. Здесь еще со вчерашнего вечера их дожидалась машина времени. Браун остановил паровоз и спустился вниз, к автомобилю, покопавшись в багажнике, он достал три разноцветных продолговатых цилиндра.

— Марти, положи это в кабину паровоза.

— А что это?

Браун гордо улыбнулся.

— Это концентрированное топливо. Мое собственное изобретение, между прочим. Понимаешь, у меня не всегда было время разогревать печь в кузнице. А эти поленья горят быстро и создают в три раза большую, чем обычно, температуру. Так что локомотив будет двигаться быстрее.

Марти отнес поленья в кабину, а когда вернулся, Браун сказал:

— Готово! Я беру одну рацию, садись за руль.

Марти уселся в машину и захлопнул дверцу. Браун поднялся по лестнице в кабину паровоза и, дав гудок, прибавил давления в котлах. Локомотив стал набирать ход.

Спустя несколько минут Браун связался с Марти по рации.

— Временная цепь включена?

— Да.

— Когда мы разгонимся до тридцати пяти миль в час, я перейду в машину времени. Ставь на двадцать седьмое октября 1985 года.

— Все готово, док! Пока скорость двадцать восемь миль в час.

— Ничего, сейчас добавим.

Он подбросил дров в топку и вместе с обычными поленьями сунул одно из своих чудо-поленьев. Затем он вызвал Марти.

— Посмотри на приборную панель. Там я поставил специальный датчик с четырьмя делениями — белым, зеленым, желтым и красным. Если стрелка на белом и зеленом — это не опасно. Желтый — тревога, а главное, чтобы стрелка не попала на красный! Я надеюсь, что стрелка еще не будет на красном, когда локомотив наберет скорость в восемьдесят восемь миль в час!

Марти посмотрел на датчик, стрелка которого находилась на белом делении.

— А что будет, если стрелка попадет на красное?

— Котел может взорваться!

— Клево… — пробормотал Макфлай.

Увлеченный разговором с Марти, Браун не заметил, как сзади локомотив догоняет на лошади Клара Клейтон.

— Эммет! — закричала она.

Но в шуме крика не было слышно. Она нагнала поезд и ухватилась рукой за поручень на тендере. В этот момент чудо-полено в топке взорвалось. Температура в топке резко повысилась, давление пара в котлах прыгнуло вверх и локомотив рванулся вперед. Клару сорвало с лошади и потащило за паровозом. Но она смогла удержаться и даже перебралась наверх. Карабкаясь по связкам дров, она стала пробираться к кабине локомотива.

— Тридцать пять миль! — закричал Марти в рацию.

— Прекрасно! Я иду к тебе, Марти.

Браун вышел из кабины и стал медленно пробираться по узенькой решетке вдоль паровозного котла. Клара заметила его и снова закричала:

— Эммет!

Док озабоченно повертел головой, но решив, что ему это показалось, стал пробираться дальше. Держась руками за тонкую трубку, служившую поручнем, он осторожно переступал по решетке. Локомотив набирал ход.

Марти озабоченно посмотрел на датчик давления. Стрелка постепенно вышла из безопасной области.

— Док! — закричал он в рацию. — Давайте быстрее! Стрелка уже на желтом!

В тот момент, когда доктор выбрался на стойку перед котлом локомотива, служившую неким подобием бампера, Клара, наконец-то, попала в кабину паровоза. Она высунулась из окна и закричала:

— Эммет! Я здесь!

Но док по-прежнему не слышал ее. К тому же, теперь он был занят тем, чтобы перебраться с паровоза в машину времени. Марти уже распахнул дверцу и закричал:

— Давайте, док! Только что было сорок пять миль в час!

Браун не решался преодолеть небольшое пространство, которое отделяло его от крыши автомобиля. Оставалось только протянуть ногу, но Браун не решался сделать это на полном ходу.

В этот момент паровозный свисток издал протяжный сигнал. Браун недоуменно обернулся. Из окна кабины высунулась Клара.

— Эммет, это я! — радостно закричала она.

— Клара?

— Эммет, я люблю тебя!

Услышав свист, Марти высунулся из машины. С его места Клару не было видно.

— Что там, док? — прокричал он в рацию.

— Это Клара! Она в локомотиве!

Марти схватился за голову.

— Прекрасно! Только этого не хватало!

— Я должен помочь ей! — закричал док.

Паровоз промчался мимо старой ветряной мельницы, которая была обозначена как точка невозвращения.

— Док! — истошно завопил Макфлай. — УЖЕ мельница! Вы не успеете вернуться! Мы не сможем остановить паровоз!

— Придется брать ее с собой! Я пошел назад! Все время сообщай мне скорость!

Он повесил рацию на шею и стал медленно пробираться назад.

— Клара, иди ко мне!

Она испуганно посмотрела на бешено вертящиеся колеса и полыхающий дымом котел.

— Я не знаю, смогу ли!

— Сможешь! Главное — не смотри вниз! Я тоже иду к тебе! Делай, как я!

Она осторожно выбралась из кабины и медленно пошла по стальной решетке, стараясь не смотреть вниз.

— Шестьдесят миль! — закричал в рацию Марти.

Док, вытянув вперед руку, шел к Кларе.

— Все хорошо! — ободряюще кричал он. — Все правильно! Иди! Еще чуть-чуть!

Она тоже вытянула руку ему навстречу.

— Семьдесят миль! — заорал Марти. — Стрелка приближается к красному!

— Я боюсь! — испуганно крикнула Клара.

— Не бойся! Главное, не смотри под ноги! Давай руку!

Браун уже дотронулся до ее руки кончиками пальцев.

— Док! Стрелка на красном! — от возбуждения срывая голос, прокричал Марти. — Сейчас котел взорвется!

В этот же момент котел, не выдержав сверхвысокого давления, лопнул. Вначале с оглушительным треском отлетела верхняя крышка, следом за ней оторвало трубу. Из огромной дыры на верхней части котла полыхнуло пламя. И Браун, и Клара сорвались с решетки. Но, если док повис, зацепившись руками за металлическую трубу, то положение Клары было хуже. Она зацепилась платьем за решетку и повисла вниз головой. Визжа от страха, она болталась в считанных сантиметрах от вращающихся с огромной скоростью колес локомотива.

— Эммет, я сейчас упаду!

— Держись, Клара!

Цепляясь за уцелевшие куски трубы, Браун выбрался наверх. Клепки, скреплявшие отдельные секции котла, под страшным давлением стали вылетать, свистя над висками Брауна.

— Док, уже семьдесят пять миль! — заорал Марти.

Дорога пошла под уклон, приближаясь к ущелью.

Клара беспомощно висела вниз головой, зацепившись платьем, а Браун мало чем мог помочь ей. Держась одной рукой за обломок трубы, он пытался наклониться и вытащить Клару. Едва он кое-как дотянулся до ее руки, платья затрещало и женщина рухнула вниз. Лишь чудом она не упала под колеса — шов на платье выдержал, и она по-прежнему висела вниз головой.

Положение было безвыходным. Марти ничем не мог помочь друзьям, которые были на волосок от неминуемой гибели. Он высунулся из кабины.

— Док! Посылаю вам доску! Там есть крепление для ноги! Постарайтесь попасть в него!

Док кивком головы дал понять, что принял сообщение. В этот момент локомотив миновал указатель — «Через четверть мили — конец полотна». Марти осторожно пустил доску по направлению к доку. Тот поймал ее ногой.

— Есть! — радостно завопил Марти. — Получилось!

Браун подхватил падающую Клару и плавно отъехал на доске в сторону. Марти проводил взглядом их удаляющиеся фигуры и захлопнул дверцу.

— Я еще вернусь за вами, док! — напоследок прокричал он в рацию.

Впереди показалось ущелье. Спидометр показывал восемьдесят миль в час. Машина стала покрываться бликами голубого пламени и исчезла в тот самый момент, когда паровоз выскочил на недостроенный мост. Объятый пламенем локомотив рухнул в пропасть и взорвался, подняв облака дыма…

На мосту показалась машина времени. Теряя скорость, она проехала мимо указателя — «Ущелье Иствуда». Марти удивленно проводил указатель взглядом. В этот момент на ближайшем переезде показался двигающийся навстречу тепловоз. Зазевавшись, Марти едва успел выскочить из автомобиля. Спустя несколько секунд машина времени превратилась в груду обломков. Пронесшийся мимо тепловоз разнес ее в щепки.

Марти выбрался из-под откоса и мрачно посмотрел на исковерканные куски металла, которые еще минуту назад назывались автомобилем.

— Ну вот, док, — пробормотал он. — Машина времени уничтожена, как вы и хотели…

Растерянно потоптавшись на месте гибели машины, он поплелся в Хилл-Вэлли.

Марти, одетый в пончо, грубые брезентовые брюки и широкополую шляпу, вошел во двор своего дома. В открытом гараже стояла сверкающая лаком «тойота». Марти сразу же направилась к машине, чтобы съездить за Дженнифер. Ведь она по-прежнему спала у себя на веранде.

Марти снял стоявшую на капоте банку мастики и уже вознамерился отбросить ее в сторону, как из машины показалась голова Бэфа.

— Ты зачем взял мою мастику, задница? — грубо крикнул он.

— Бэф, молчать! — рявкнул Марти.

— А, это ты, Марти! — мгновенно изменившимся тоном залебезил Тоннен. — Я не хотел обидеть тебя. Просто в этом костюме тебя не узнать. Ты настоящий ковбой.

— А ты что здесь делаешь? — уже более спокойно спросил Марти.

— Как что? Автомобиль второй раз мастикой покрываю!

В этот момент дверь дома распахнулась и оттуда вышло все семейство Макфлай — Дэвид, Синтия, Джордж и Лоррейн.

— Папа, мама, — сказала Синтия, — давайте быстрее, а то мы опоздаем.

Лоррейн остановилась перед Марти.

— А мы думали, что ты уже поехал к озеру, — сказала она, разглядывая необычайный наряд сына.

— Что это ты так вырядился? — недоуменно спросил Дэвид, одетый в новенький костюм. — Ты, что, Клинтоном Иствудом себя воображаешь?

Марти пропустил мимо ушей эту реплику брата.

— Мне надо за Дженнифер съездить.

Он направился к машине. Бэф услужливо открыл ему дверь и пролепетал:

— Мне очень нравится твоя шляпа.

— Спасибо, Бэф, — устало ответил Марти.

Дженнифер по-прежнему спала на веранде. Марти остановил автомобиль у ее дома и осторожно, чтобы не разбудить, подошел к девушке, несколько минут он сидел рядом с ней, гладя ее по щеке. Наконец, она открыла глаза и потянулась.

— Марти…

— Дженнифер…

Он нежно поцеловал ее в губы.

— Марти, мне приснился такой кошмарный сон…

Он улыбнулся.

— Поедем, нам пора.

Они уселись в машину. Марти медленно ехал по тихим улицам города, пока Дженнифер рассказывала о своем сне.

— … Все это казалось мне таким реальным. Это был сон про будущее, про нас. Когда тебя уволили, я очень испугалась…

— Что значит — меня уволили? — недоуменно спросил Марти. — О, смотри!

Он показал на вывеску нового жилого района.

— Хиилдейл! Мы же здесь живем… то есть… я хотел сказать… будем жить когда-нибудь…

Дженнифер внимательно посмотрела ему в глаза.

— Так это был не сон? — тихо спросила она.

Марти не успел ответить. Рядом со стоявшей на перекрестке у светофора «тойотой» Макфлая раздался визг тормозов. В небольшом грузовичке сидели несколько человек, а за рулем был ни кто иной, как Дуглас Ниддлз — человек, по вине которого Марти должен был через тридцать лет потерять работу.

— Привет, Макфлай! — развязно сказал Ниддлз.

Марти поморщился.

— Привет, Ниддлз, — без особого энтузиазма сказал Марти.

— Ну и тачка у тебя. Давай посмотрим, на что она способна, — вызывающе сказал тот.

Марти отвернулся.

— Нет, спасибо.

— В чем дело? — кривляясь, сказал Ниддлз. — Струсил, цыпленок?

Марти с презрением посмотрел на Ниддлза и потянулся к рычагу переключения передач.

— Не надо, Марти, — жалобно сказала Дженнифер.

Марти подмигнул ей.

— Не бойся.

Шпана в кузове грузовика стала подзуживать Марти криками и улюлюканьем.

— Ну, что — ты готов? — завопил Ниддлз, переключая скорость.

Марти кивнул. Оба водителя, дожидаясь зеленого света, стали давить на педали газа. Когда вспыхнул разрешающий сигнал светофора, Ниддлз и Марти резко отпустили сцепление. Только машина Ниддлза помчалась вперед, а «тойота» Макфлая — назад. Марти включил заднюю передачу.

Отъехав на несколько десятков метров назад, Марти остановил машину.

— Ты сделал это специально? — улыбнулась Дженнифер.

— Конечно! Неужели ты думала, что я такой идиот, чтобы соревноваться с ним?

Они посмотрели в заднее окно кабины. Автомобиль Ниддлза промчался до следующего перекрестка и вдруг резко вильнул в сторону. Он едва не столкнулся с выскочившим на перекресток белым «роллс-ройсом».

Марти потрясено прошептал:

— Боже мой… ведь я бы врезался в этот «роллс-ройс»…

Дженнифер полезла в карман и достала оттуда факс, который она захватила из будущего. Надпись «Ты уволен» на ее глазах исчезла.

— Смотри, слова исчезают, — обрадовано сказала она.

«Тойота» остановилась возле железнодорожного полотна неподалеку от переезда, на котором погибла машина времени. Марти и Дженнифер вышли из автомобиля и направились к обломкам.

Поковырявшись носком туфли в покореженных кусках металла, Дженнифер тяжело вздохнула.

— Да, ты прав. Ничего не осталось.

Марти заметил среди обломков кусочек обгоревшей фотографии и вытащил ее. На снимке был изображен улыбающийся Эммет Браун возле городских часов.

— Док никогда не вернется, — грустно сказал Макфлай. — Мне будет сильно не хватать его, Джен.

Звонок на шлагбауме переезда зазвонил. Семафор загорелся красным светом, шлагбаум опустился, но нигде не было ни видно, ни слышно приближающегося поезда. Марти и Дженнифер недоуменно переглянулись.

Внезапно яркая вспышка голубого пламени и громкий звон колес отшвырнули Марти и Дженнифер в сторону от полотна.

— Какого черта? — пробормотал Марти, поднимаясь с земли.

Перед ними остановился преодолевший столетие локомотив с двумя полыхающими огнями вертушками, ползунами и валами. Было видно, что над допотопным паровозом потрудилась опытная рука изобретателя. Спустя несколько мгновений показался и он сам.

Браун в шикарном черном сюртуке и цилиндре высунулся из окна кабины паровоза. Его седые волосы по-прежнему топорщились, а взгляд был таким же безумным.

— Док! — заорал Марти, размахивая руками. — Док!

Он побежал к пышущему паром локомотиву. Браун, наконец-то, заметил Макфлая. Рот его растянулся в широченной улыбке.

— Марти! Смотри!

Он на мгновение исчез в кабине, которая стала автоматически открываться, словно волшебный ларец. Снизу выехала небольшая лесенка, предназначенная для удобства посадки в кабину. Марти увидел торжественно одетую по моде конца прошлого века Клару Клейтон. Она улыбнулась и помахала рукой пораженным Марти и Дженнифер.

— Марти, познакомься с моей семьей! — крикнул Браун. — Клару ты уже знаешь! А это наши мальчики — Жюль и Верн!

Из-за спины Клары вышли два рыжеволосых мальчугана с серьезными лицами. Одному было не больше пяти, другой был на пару лет старше. Они помахали руками.

— Это Марти, а это — Дженнифер, — представил им своих друзей док.

Марти помахал рукой детям.

— Док! Я думал, что больше никогда не увижу вас!

Браун развел руками.

— Я должен был вернуться за Эйнштейном! Я не хотел, чтобы он беспокоился за меня!

Лохматый пес, вышедший следом за мальчиком, лаем приветствовал Марти. Клара подала Брауну небольшой сверток.

— Ах, да! — воскликнул Браун. — Марти, у меня есть небольшой сувенир для тебя!

Он спустился пониже и, присев на ступеньки локомотива, протянул Марти сверток. Тот разорвал обертку и достал из пакета большой фотоснимок в шикарной золоченой рамке — Марти и док у городских часов в день их торжественного открытия.

— Отлично! Спасибо!

Марти подал Брауну руку. Дженнифер сунула под нос доку бумажку, которую она захватила из будущего.

— Доктор Браун, я привезла эту бумагу из 2015 года, — сказала она. — Здесь были слова, а теперь они стерты.

— Конечно, они стерты, — улыбнулся Браун.

— Но что это может означать?

— Это значит, — сказал он с мягкой улыбкой, — что ваше будущее еще не написано. И ничье будущее еще не написано. Ваше будущее будет таким, каким вы его сделаете! И вы сделаете его вместе!

Он поднялся со ступенек и вернулся назад, в кабину локомотива. Марти улыбнулся и обнял Дженнифер за плечи.

— Обязательно сделаем, док! — сказал он.

— Ну, вот и все! Ребята, назад! — сказал Браун своим детям.

Они отошли в сторону и кабина локомотива закрылась. Браун помахал Марти рукой и исчез в кабине.

— Эй, док!

Браун высунулся из окошка.

— Куда вы сейчас? Назад в будущее? — крикнул Марти.

Изобретатель улыбнулся и покачал головой.

— Нет, там я уже был!

Он снова исчез. Марти с Дженнифер отошли в сторону. Паровоз дал свисток и полыхнул пламенем из труб. Колеса его медленно приподнялись над землей, а из-под днища корпуса раздался рев небольших реактивных двигателей. Локомотив поднялся над землей, откуда-то сбоку появились спрятанные до этого в корпусе крылья и хвостовое оперение.

Паровоз развернулся на месте, пролетел над переездом и на прощание покачал крыльями. Спустя несколько мгновений в небе полыхнуло яркое голубое пламя…

Марти, обняв Дженнифер за плечи, медленно зашагал вместе с ней к машине. Затем они дружно посмотрели вверх.

— Интересно, где он сейчас?

Уильям Котцвинкл Супермен 3

ПРОЛОГ

Кларк Кент шел по улицам Столицы, как обыкновенный человек. В своем синем шерстяном костюме, с большими темными очками на глазах, он чувствовал себя так же, как любой из нас — ведь он давно привык к этому обману. Скромно прогуливаясь, слегка раздраженный и нервный, он занимался им и сейчас. Его жизнь на Земле, это двойное существование было уже очень долгим.

— Извините… Простите…

Из-за толстых, искажающих очков, которые он всегда носил, хотя ему, с его сверхзрением, они были нужны, как рыбке зонтик, он только что столкнулся на улице с женщиной. Удивительно ли, что он немного вышел из равновесия?

Женщина, на которую он налетел, взглянула на Кларка с гневом, потому что он вывернул ее хозяйственные сумки, и груда замороженных ужинов свалилась прямо на ее новенькие модные джинсы.

— Смотри, куда идешь, ты, четырехглазый идиот! Джинсы за полтораста долларов — и все в картофельном пюре!

Вот так, Кларк Кент! Двигай дальше, ускоряя шаг, пока женщина испепеляет взглядом твою удаляющуюся спину. Ей, конечно, не приходит в голову, что он и не почувствует этого сквозь свой крахмальный воротник, делающий его нелегкую жизнь еще тяжелее. Неужели люди никогда не поймут, что бывают несчастные случаи?

— Но помни, помни — ты Супермен!

И прежде всего — ты несешь свое бремя ради этих людей.

— Терпение, сын мой, — донесся из невидимых пространств голос его покойного отца. — Будь терпелив с Землей.

Кларк Кент продолжал поступать так и тогда, когда внутренний голос уже замер. Он будет стойко переносить оскорбления и от женщины с хозяйственными сумками, и от Лоис Лейн. Он всего лишь Кларк Кент, придурок.

— Простите… Виноват…

Теперь Кент налетел на мужчину в черных очках, еще более слепого, чем он сам. Слепой повернул за своей собакой-поводырем; пес с подозрением уставился на Кента, но не смог понять его запаха: его нос вдыхал какие-то странные флюиды. Слепой оттянул собаку. Неловкость Кента не рассердила его; тот, кто всегда во тьме, привыкает быть устойчивым.

— Все о'кей, приятель. Только ходи не так быстро, понятно?

— Да, сэр, конечно. Мне, наверное, нужны новые очки.

Кент с извинениями отступил назад, повернулся и стукнулся о счетчик на автомобильной стоянке. Но ведь это может с любым иной раз случиться, верно?

Слепой продолжал свою прогулку по деловой части Столицы. Мрачноватое утро понедельника, серенькая погода. Его собака еще думала о странном запахе этого парня в синем костюме, но ее хозяин свернул уже на другую улицу, уверенный, что собака ведет его куда надо.

— Вот так, малыш… действуй так, что бы ни случилось…

И действительно случилось: маляр, наносивший свежую разметку на мостовую, катил по улице с вращающимся колесом, полным быстро сохнущей краски. Не слишком ли толстый слой получается? Маляр слегка прикрутил кран, не желая, чтобы краска сохла слишком медленно. Движимый стремлением сохранить своюработу в этом неустойчивом мире, он был так поглощен ее качеством, что не заметил собаку-поводыря. Сделай он хоть одну ошибку в разметке деловой части города, и ему придется отправиться работать на шоссе в Эйрширт, штат Миссисипи, где ребята будут швырять в него красными пивными бутылками.

— Хорошая собачка, славная… — сказал слепой, привычно идя по городскому маршруту в том же направлении, что и маляр.

Собака дремала на ходу.

Все способствовало столкновению, но тут в дело вступили и другие компоненты. На том углу, где они были, пересекались траектории нескольких людей. Одна из них была линией движения мисс Лорели Амброзиа, чье удивительное тело было одарено таким изобилием, что преградило дорогу безработному автослесарю. Не в силах оторвать взгляд от Лорели и ее платья, похожего на наряд Барби, он завертел головой и попятился, налетев на продавца пингвинов.

Этот джентльмен накануне вечером украл своих пингвинов из товарного вагона на редко посещаемой стороне реки. Это были весьма веселые птички с пластмассовыми перьями и механическими лапками, передвигавшими их по кругу на столе.

— Берите хорошеньких пингвинов!..

Он говорил так, будто людям действительно нужно было купить этих пингвинов, прежде чем войти в метро. И, может быть, он был прав.

— Берите птичек, пока они есть…

Он завел еще несколько игрушек и пустил их по кругу.

— Покупайте, пока они с пылу, с жару… Пусть птички покрутятся…

Его глаза, с большими мешками под ними, закрывались, потому что он нередко до самой ночи таскал свой краденый мелкий товар по улицам Столицы.

— Берите же птичек… Продаются механические птички…

Лорели Амброзиа, сама похожая на красивую механическую игрушку, шагнула к пингвинам, покачивая бедрами.

Продавец пингвинов проводил ее взглядом из-под тяжелых век:

— Как насчет птички, бэби? Возьми одну, похожую на тебя!

Безработный автослесарь, идя по пятам Лорели к столику с пингвинами, наткнулся на него и уронил. Двадцать пингвинов разбежались в разных направлениях.

Продавец начал устало их собирать — ведь в подобных ситуациях протекала большая часть его жизни.

— Это пустяки… Берите птичек… Выбирайте, какая понравится…

Распрямляясь, он изо всей силы ударился о девчушку, которая попыталась схватить одного из пингвинов. Но так как она была на роликовых коньках, то откатилась назад и помчалась вниз по улице.

По дороге она уничтожила завтрак некоего Джимми Олсона, фоторепортера из газеты «Дейли Плэнет», который остановился у своего излюбленного фургончика, чтобы поесть до работы горячих сосисок.

— Чего тебе, горчицы, кислой капусты?

Продавец сосисок равнодушно тыкал вилкой в свои гарниры, вынимая, развертывая, предлагая и в то же время прикидывая, сколько сосисок он продаст сегодня, сможет ли купить себе новые тапочки и въедет ли к нему в квартиру теща. Эти размышления были внезапно прерваны, потому что его фургончик укатил от него: колеса были приведены в движение врезавшейся в фургон девочкой на роликовых коньках.

Кислая капуста взлетела в воздух, горчица потекла на Джимми Олсона, который был единственным очевидцем всего этого.

— Эй… эй… а моя сосиска?

Однако продавец сосисок был занят не завтраком Джимми, а всеми своими сосисками, ибо они вели теперь независимое существование, катясь вниз по улице в струях пара. Если фургончик опрокинется, он пропал!

— Остановите этот фургон… Кто-нибудь, держите, держите их!..

Туфли продавца были грязными и скользкими, а бегал он всегда плохо. Его фургончик с сосисками убегал от него.

— Держите его! Держите его! Мои горячие сосиски!..

Но никто не собирался преградить путь набиравшему скорость фургону, из которого во все стороны сыпалась кислая капуста и лилась горчица. Ну, и как же далеко мог укатиться этот фургончик по улице большого города? Впереди был ряд телефонных будок. В каждой из них находился какой-нибудь типичный столичный житель, забывший обо всем, кроме трубки телефона в руке и нежного голоса на другом конце провода. Вообразите теперь изумление этих людей, когда в девять тридцать утра в них врезался фургон с горячими сосисками, а будки вместе со своими обитателями повалились одна на другую, как домино.

— Эй! Что за черт?! Оператор, минутку! Меня сшиб фургон с горячими сосисками!

В последней из свалившихся будок была женщина со своим любимым пуделем, которого внезапно почти задушил очень тугой поводок. Он свернул в колечко свое нервное тельце, извернулся и, совсем освободившись, побежал по улице, таща за собой поводок.

— Микки! О, Микки… Вернись!..

Не привыкший к падению на него телефонных будок, Микки бешено лаял. Его ожесточенный лай привлек внимание собаки-поводыря, и она, уже до этого испуганная запахом Кларка Кента, пустилась бежать во все лопатки.

Слепой остался с пустыми руками посреди оживленной транспортной магистрали.

Останки фургончика с горячими сосисками разбились о маляра, успевшего за это время сделать лишь несколько оборотов своего колеса с краской. На него свалилась сперва кислая капуста, за ней пудель и догонявшая его собака-поводырь. Он выпустил рукоятку колеса. Слепой принял ее за наконечник своего поводка, взял ее в руку и покатил колесо вниз по улице.

— Ну, мой дружок, ты не должен так поступать… теперь успокойся…

Уверенный, что его снова ведет собака, он нанес на мостовую самую причудливую линию, какая когда-либо была изображена в деловой части Столицы. По такой линии мог бы следовать разве что заводной пингвин.

— Покупайте птичек… возьмите пару… разве они не хороши для вас, почтенная леди?

Продавец пингвинов собрал уже свое переваливающееся с ноги на ногу стадо и рассовал пингвинов по карманам. Но один, самый быстрый, ускользнул от него и продолжал топать прямо, пока не угодил в костер, разведенный на краю какой-то стройки. Пингвин загорелся, но продолжал идти.

Кларк Кент, замученный своими очками, с сомнением смотрел на приближающийся к нему предмет. Действительно ли это маленькая горящая птица? Неужели какой-нибудь ребенок мог ради забавы поджечь птицу? Сдвинув роговую оправу очков, он, наконец, разглядел все, как следует.

— Хм… горящий пингвин…

Как положено хорошему гражданину, Кент потушил птицу.

— Ладно, приятель, он твой…

Продавец пингвинов был тут как тут:

— Он немного поврежден, но я продам и горелого. Возьми его за двадцать центов.

— О, да… Да, конечно…

Кларк Кент вытащил из кармана монетки и пошел дальше со своей обгоревшей птичкой.

— А дальше что? — размышлял он, как все мы часто делаем в большом столичном городе.

Банковский охранник в конце улицы размышлял точно так же, когда ему скрутили руки на спине, а второй грабитель вошел в парадную дверь банка. Охранник покачал головой, взволнованный проблемой, застрелят ли кого-нибудь в процессе ограбления, в особенности его самого.

— Полегче, парень, у меня ревматизм в этой руке…

— Тогда не двигайся! — проворчал сзади бандит.

— Я и не двигаюсь. Тебе, наверное, кажется, что я двигаюсь, а я стою тихо, как мышка…

Где же Супермен? Разве это не его дело?

Он рассматривает обуглившуюся пластмассовую птицу.

Между тем откуда-то послышался голос директора банка, к голове которого приставили дуло пистолета:

— Не стреляйте в меня, мистер, особенно в голову!

— Открывай подвал!

— Он открыт, это все ваше… Берите все, как есть, в беспорядке…

Подвал банка — уютное местечко, где спят деньги, часть в серебре, часть в золоте, славная кучка денег. Грабитель быстро собирал их, сердце его выскакивало из груди, пальцы летали над самой большой в его жизни добычей. Господи, помоги мне выйти отсюда с полными руками!

Банковский охранник принял трудную позу йоги, наклонив плечи назад, так что лопатки сомкнулись, как крылья цыпленка.

— Только двинься, и я влеплю тебе заряд в уши!

— Я окаменел, приятель… как пластмассовая какашка, о'кей? Не ломай мне кости!

Охранник уставился на открытую дверь банковского подвала, откуда уже выбегал другой грабитель с мешком за плечами. Охранник попытался подняться, но бандит толкнул его на землю. Быстрым маневром охранник откатился налево, потом, не слыша выстрелов, встал. Банк уже опустел. Охранник подул в свой свисток, ткнул пальцем в воздух и начал думать, какие подготовительные действия мог бы еще сделать.

Грабители бежали к своей машине, один с мешком на спине. Наконец-то ему повезло! Он заграбастал добычу, достаточную, чтобы открыть собственный видеосалон где-нибудь в хорошеньком маленьком городке…

Его торжествующая мечта была тут же разбита в результате ужасного совпадения. Как раз позади него рабочий спускал из своего громоздкого фургона висячий трап. Не подозревая о происходящих драматических событиях, он слегка вертел им, и зубцы сцеплений попав на мешок с добычей, выдернули его из рук грабителя.

— Ты, сукин сын!..

— Что я тебе сделал?

Рабочий с удивлением глядел на грабителя. Тот потянулся за деньгами, повисшими на конце трапа. Подобные вещи случаются, ничего особенного… Однажды это была кучка мелких монет на улице, но теперь… Проклятый трап!

Он уже почти достиг своего сокровища, но в этот момент вмешалась Судьба в облике большого строительного крана. Кран стащил мешок с трапа и поднял его вверх.

— Это… это… К дьяволу!! Я завязал с этим делом! Грабитель повернулся и вскочил в спасающуюся бегством машину, на миг затормозившую рядом с ним.

— Где деньги?

— На крыше, — вздохнул грабитель и плотнее уселся на свое место.

В довершение всего, банковского охранника не было на месте. Он скорчился на краю тротуара, подняв свое оружие. Это был один из тех дней, когда за что ни возьмись, ничего не удается. Может быть, это из-за полнолуния или еще чего-нибудь…

— Стреляйте, офицер О'Хулиген! — крикнул директор банка.

— Да, сэр, — сказал О'Хулиген, хотя вовсе не собирался стрелять. Он хотел действовать осторожно, задержать автомобиль, а потом увидеть свой портрет в «Дейли Плэнет». Он тщательно прицелился и нажал курок.

На линии огня оказалось такси, и пуля офицера О'Хулигена ударилась в его бампер, рикошетом отлетев к шине. Такси некоторое время воевало со своим колесом, но скорость его, как у всех такси, была слишком велика. Таксист беспокоился о своей выручке, и в конце концов его занесло к тротуару.

— Черта с два мне позволят тут ездить… — сказал он, столкнувшись с пожарным краном. Это происшествие заставило его призадуматься, ибо кран выбросил фонтан воды, который начал сразу наполнять машину.

Таксист ринулся к двери, но ее, как всегда в таких случаях, заколодило.

— Меня ранило… Меня подковали…

Он яростно схватился за ручку окна, но она вылетела из его руки.

— Тону в этом чертовом…

Он подполз к счетчику, а вокруг него все выше поднималась вода. Флажок на счетчике выстрелил вверх и сразу затонул. Шофер схватил свою рацию:

— Диспетчера!

Вода прибывала, она уже доходила ему до шеи.

— Я тону… на Сорок седьмой… тону в фонтане… Вы можете прислать ремонтную машину?

Он уронил рацию в бурлящий водоворот и погрузился в воду.

Увидев человека, тонущего в собственной машине, Кларк Кент сразу включился в дело. Он повернул обратно, к телефонной будке, где хотел переодеться в свою форму мощи и мужества. К несчастью, все будки были повалены фургоном с горячими сосисками, и он вынужден был нырнуть в будку фотоавтомата. Здесь он осуществил необходимую ему метаморфозу.

Автомат сфотографировал его четыре раза, на четырех стадиях его переодевания и превращения в СУПЕРМЕНА! Эти разоблачающие фотографии машина выбросила из щели, и их сразу присвоил один из тех испорченных детей, которые не могут пройти равнодушно мимо фотоавтомата. Едва мальчик начал разглядывать эти снимки, рассказывающие целую историю, как их вырвали из его рук. Супермен разорвал верхние три, представлявшие Кларка в нижнем белье, и оставил у мальчика одну фотографию — изображение СУПЕРМЕНА, которым он мог вдохновляться всю жизнь!

Потом он полетел вниз по улице.

Таксист уже в третий раз погружался в воду, его тянул вниз кошелек с выручкой за двенадцать часов работы. Он упал в глубину, под приборный щиток, беспомощно махая руками.

— Утонуть… в собственной машине…

Супермен постучал в окно, чтобы успокоить его. Таксист сделал слабую попытку всплыть. Супермен оторвал крышу машины и вытащил тонущего человека. Он положил его на тротуар и вернулся к погруженному в воду такси.

— Да брось ее…

Мокрый таксист встал на ноги.

— Все равно она пропала…

Но Супермен занимался ливнем из пожарного крана. Он отцепил от него поврежденное такси, потом воткнул сломанный кран обратно в землю, как пробку в бутылку.

— Счастливого пути, Супермен! — крикнул юный Джимми Олсон из «Дейли Плэнет». Его лицо все еще было в горчице, а в волосах застряла кислая капуста, что еще усиливало его обычное сходство с горячей сосиской.

— Привет, Джимми, — сказал Супермен, — как дела?

Величайший из людей намеревался вернуться в будку фотоавтомата, переодеться, забрать своего горелого пингвина и продолжить путь на работу. Но что-то внутри шепнуло ему: «Подожди, через десять секунд тебе снова придется переодеваться».

— В чем дело? — удивился Супермен. — Я должен что-то почувствовать…

Он быстро оглядел улицу, вверх, вниз и поперек, вплоть до расположенного в тупике детского парка, который городские власти обдуманно разместили посреди города, так что невинные смеющиеся голоса могли целый день напоминать нам о веселье, хотя прогуляться туда ночью можно было лишь с риском для жизни. А в данный момент болтающая языком нянька поставила своего питомца, недавно начавшего ходить, на один конец качелей.

— Вот так, мой маленький Натаниэл. Теперь я стану на другой конец, и мы славно покачаемся.

Продолжая болтать, она обошла вокруг качелей и приготовилась поставить ногу на качели. А высоко над этим простодушным существом строительный кран опустил мешок с деньгами на крышу. Там он и лежал возле бригады клепальщиков и сварщиков с 30-го этажа.

— Ты видел вчера вечером Реджи на скачках? Один бросок — и сенсация…

— Да, он классно обставил их. Дай мне этот мешок с заклепками… нет, не этот, вон тот, другой…

— Ух, ты, какой тяжелый! Кто втащил сюда эту штуку? Кинг-Конг[5]?

— Смотри лучше, куда идешь!

— Ты будешь меня учить, как… как… Ой, ой!

— Берегитесь! Эй, вы, внизу!

Мешок с драгоценным металлом уже летел вниз и казался сверху смутным пятном. Нянька, все еще старавшаяся уравновесить ногой второй конец качелей, находилась прямо на траектории его полета. Ее жизнь была спасена только благодаря недостаточной точности этого трудного маневра.

— Сейчас, Натаниэл, мы немного покачаемся… вверх и вниз…

Мешок ударил рядом с ней по качелям, опустив ее конец вниз и отправив маленького Натаниэла в воздух со скоростью ракеты. Малыш вопил в экстазе, он не мог и ожидать такой прекрасной игры — взлететь так высоко в воздух!

Дети никогда не задумываются о том, как спустятся. Если их вдруг подбросят вверх на сотню футов, это хорошо. И поэтому, достигнув вершины кривой своего полета, маленький мальчик засмеялся. Но потом он уже падал, и это видел только СУПЕРМЕН!

Стальной Человек, конечно, подхватил малыша, но его пролетевшая мимо тень привлекла внимание двух маляров, работавших на другой стороне здания.

— Майк, посмотри, кто здесь!

— Эй, Супермен, как дела?

Поток воздуха от летящего Супермена отбросил одного из маляров к его подмости, так что он повис, обвитый канатами.

— Не раскачивай… Ни в коем случае не раскачивай…

— Я не раскачиваю. Давай понемножку… освобождайся… держись за мою руку…

Качающийся маляр медленно дополз до своего товарища.

— Этому ублюдку нравится так летать!

— Ну, не ворчи, он спасал ребенка.

— А я должен висеть на своем ремне?

— Теперь все в порядке. Успокойся… бывает…

Маляр восстановил свое равновесие на дальнем конце подмостей, отряхнулся, пристегнул ремни.

— За четырнадцать лет такого не было!

— Ладно, все в порядке.

Ни тот, ни другой не заметили, что пока они воевали с подмостями, одно из ведер с краской сдвинулось к краю. Несчастливое ведро решилось прыгнуть вниз; пока оно раскачивалось взад и вперед, с него скатилось несколько капель краски.

— Похоже, дождь начинается…

Далеко внизу мужчина предусмотрительно открыл зонтик, но, не видя продолжения дождя, закрыл его. И тогда ведро краски вылилось ему на голову.

Замечательная цепь событий могла бы на этом и закончиться, но время еще не настало, ибо человек с ведром краски на голове был склонен что-нибудь предпринять. После нескольких бешеных оборотов вокруг своей оси, он смог наконец стукнуть по машине, изготовляющей резиновые мячики. Это его немного утешило, но из машины выскочило и покатилось по тротуару довольно много мячиков.

Как всем нам известно, катящиеся мячики опасны.

— А теперь, леди и джентльмены, я хотел бы вам представить моего коллегу, любимого уличного мима Джо-Джо Молчаливого!

Посетители соседнего кафе, хотели ли они того или не хотели, вынуждены были теперь смотреть на пантомиму Джо-Джо, с раскрашенными щеками, болтающимися штанами и самодовольной ухмылкой.

Можно терпеливо взирать на любые зрелища в ожидании своего утреннего кофе, но терпеть мима Джо-Джо с его претензиями было уже слишком. Шуршали газеты, нервно звенели чайные ложечки, а один посетитель уронил голову на руки и пытался поспать. Но любимый мим Джо-Джо продолжал свое блистательное представление: шляпа летала, руки двигались так, что если наблюдать за ними во время завтрака, начинала кружиться голова. Он был так поглощен тончайшими оттенками своей техники, что не заметил подкатившихся ему под ноги резиновых мячиков.

— Что за черт… черт… черт!

Потеряв равновесие, Джо-Джо Молчаливый заговорил, покатился вниз и упал на спину.

— Эй! Вот это неплохо!

— Да, покажи это еще раз, Джо-Джо!

Пущенные дальше в ход летящими ногами Джо-Джо, резиновые мячики продолжали свободно катиться вниз по улице. Всякий, кто знаком с нравом резиновых мячиков, знает, что они не остановятся, пока не встретят разносчика с лотком, полным горячих пирожков.

— У меня была адская ночь сегодня, голова раскалывалась.

— Правда? Сколько тебе пирожков?

— Давай дюжину.

Эта беседа между усталым разносчиком и подручным булочника происходила в доме, находившемся как раз рядом с катящимися резиновыми мячиками. Разносчик взял лоток с двенадцатью пирожками и вышел на улицу; он мог бы обойти мячики, но, как уже говорилось, прошлой ночью у него раскалывалась голова, и утром он был сам не свой. Он наступил на мячик, и его пирожки разлетелись.

Летящий пирожок — это превосходная вещь.

Лорели Амброзиа с ее свежей, естественной, земной красотой — тоже превосходная вещь. Вообразите ее ужас, когда она увидела летящий прямо на нее по воздуху пирог.

— Я целые часы занималась этим макияжем, — сказала она себе, когда пирог устремился к ней. — Если он попадет в мои накладные ресницы, то все пойдет прахом!

Но рядом с ней появилась ловкая рука, сверкнула синяя шерсть рукава. Это был Кларк Кент, как обычно безупречный джентльмен, всегда готовый защитить молодую леди от прямого попадания пирожка в ее глазки. Так молниеносно двинулась эта рука, так быстро она отбросила прочь пирожок, что Лорели была уверена, будто все это ей примстилось. Потому что если не так, то где же теперь этот пирожок?

А он попал прямо в лицо человеку, стоявшему позади Кларка Кента.

— Что та-та-та-кое?

Человек в отчаянии оторвал от себя пирог.

— О, — сказал Кент, — простите, пожалуйста…

— Простить? Ты, ссукин ссын!

Человек попытался швырнуть злосчастный пирог в Кента, но тот отскочил на угол, где ожидал теперь зеленого цвета светофора.

— Ужасно, конечно, с моей стороны залепить пирожком в лицо этому человеку, — размышлял Кент в спокойном уединении под желтым светом. — Подумать только, что он должен был чувствовать с начинкой на носу…

Светофор замигал, и Кент готов был уже шагнуть на мостовую. Но в тот же миг вперед рванулся грузовик, стараясь проскочить до перемены светофора. Зрение водителя было малость нарушено тумаком в левый глаз, полученным им за завтраком от жены, и он промчался по грязной луже, окатив с ног до головы Кларка Кента, которого заметил лишь тогда, когда тот уже был весь мокрый.

— Извини, парень, — сказал, ухмыляясь, водитель грузовика, но сама эта ухмылка свидетельствовала, что на самом деле этот шофер и не думает раскаиваться.

Подумайте: если бы вы были самым могущественным человеком на Земле и безмозглый грубиян окатил вас грязной водой, разве вам не захотелось бы поучить его хорошим манерам? Например, сунуть его сигару ему же в ухо? Или разорвать на мелкие кусочки его майку с надписью: «Пей пиво!»?

Такие желания у Кента бывали. Но он подавлял их, что, как вам известно, вредно для здоровья.

— Все это подавление эмоций сказывается на тебе, Кларк. Сколько ты еще сможешь глотать обиды? Когда-нибудь ты взорвешься…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В сердце делового центра Столицы человек играл со своим йо-йо[6], колесико игрушки крутилось на полу в Бюро по безработице. Он отметил свое продвижение в очереди и продолжал крутить йо-йо.

— Что ты делаешь, братишка?

Другой человек, из соседней очереди, тоже остро нуждающийся во внимании правительства, приводил в порядок дырки в карманах своих штанов. Человек с йо-йо повернулся и запустил колесико по более широкой орбите.

— Крутится и крутится, — сказал он, сверкнув золотым зубом, единственным на всем пространстве своей широкой улыбки, ослепительной на фоне его темно-ореховой кожи. К тридцать шестой неделе он далеко продвинулся вперед по очереди. Те, кто наблюдал вблизи его манипуляции с йо-йо, могли заметить, что он слегка пошатывается. Впрочем, это случается со всеми безработными на тридцать шестой неделе.

Очень скоро он стал перед сотрудницей Бюро, сидевшей за стойкой. Она слышала тысячи историй, овладела искусством вертеться во всех возможных направлениях и теперь ее уши, как и ее сердце, были из камня.

— Имя?

— Гас Горман.

Перед глазами женщины вертелась и жужжала йо-йо. Гас следил за тем, как она раскрывала свою папку. Она нахмурилась, как будто обнаружила там доказательства заговора с целью украсть ее детей.

— Вы искали работу, мистер Горман?

— Искал день и ночь.

Игрушка Гаса за его спиной налетела на маятник стенных часов, продолжала тихонько жужжать под звуки большой конторы и скользнула к носкам его рваных ботинок.

— Какую работу?

— Кухонного рабочего. Мойщика посуды.

Женщина перелистывала дело.

— Мистер Горман, согласно нашим документам, вы уже тридцать шесть недель без работы.

— Тридцать пять.

— В прошлом июне вас наняли на должность курьера и уволили на следующий день.

Она посмотрела на него, брови ее медленно поднялись; заговор о похищении детей был теперь дополнен намерением отравить ее собаку и истоптать клумбу с тюльпанами.

— И что же?

— Они сказали, что я потерял это в метро, но это не так.

Йо-йо была теперь у него в кулаке.

— У меня его вытащил карманник.

— Телевизор?!

Гас невинно улыбнулся. Конечно, он продал телевизор для нужд своей семьи. Такие возможности редко появляются, и Гас всегда пользовался ими.

Сотрудница Бюро снова посмотрела в дело. Судя по выражению ее лица, оно превратилось для нее в кусок пергамента, сделанного из кожи стоящего перед ней человека.

— Единственная работа, какую вы нашли, была в закусочной. Вы работали там двадцать восемь минут.

Она подняла глаза.

— Я думаю, это рекорд в нашем офисе.

Игрушка Гаса прыгнула на кончик его ботинка, маленькая бархатка для сапог, придающая им блеск. Его голова была тогда занята другим, а не этой закусочной; он думал о более возвышенных вещах, чем добавочная порция лука и уксуса для маринада. Он мечтал о самом замечательном йо-йо, какого еще не бывало. Не может человек раскладывать французское жаркое в минуту такого вдохновения!

— Мистер Горман, — сотрудница постучала о край папки с его делом, — вы провели тридцать шесть недель, живя на налоги с тяжело работающих граждан.

Ноздри ее дрогнули.

— Вы знаете, кто вы?

— Не называйте меня лодырем. Не говорите так…

Ее губы проронили:

— Вы больше не имеете права на пособие.

Человек позади Гаса сказал мягко:

— Это их способ отделываться, не правда ли?

Гас повернулся со своей игрушкой, оставляя за собой документы и дела, уже не имеющие для него значения, и все здание, теперь не участвующее в его жизни. Сперва его охватило чувство свободы, и это могло бы продлиться до времени ленча, когда его сменило бы чувство голода. Он направился к выходу, вынул из кармана помятую пачку сигарет, вытащил последнюю сморщенную сигарету, взял ее в рот, но вспомнил, что нет спичек. И тут на сцену выступил Рок в лице безработного оператора подъемника. Этот оператор, рассказывавший своим дружкам о жизни в шахте, заметил, что Гас ищет, у кого бы прикурить, протянул ему коробок спичек, а сам вернулся к своему рассказу.

— Так вот, в штольне я открыл дверь подъемника, и в нем были гигантские крысы, только и ждавшие, чтобы выскочить. Я и должен был покончить с этой работой…

Эта история, как и многие эпические повествования, которые слушают в вестибюле Бюро по безработице, дошла только до середины, когда Гас спустился с лестницы. Он вынул последнюю спичку из коробка и хотел было выбросить его в урну, но машинально прочел напечатанное на этикетке.

Его умственная йо-йо завертелась, струна зазвенела в его мозгу и стала описывать столь сложные кривые и так прекрасно действовать, что Гас продолжал разглядывать текст; тысячи струн звенели в его голове, йо-йо разбегались в замечательном порядке во всех направлениях. Там было написано:

Зарабатывай много денег.

Стань программистом компьютера!

Гас нежно взял пальцами коробок и сунул его в карман.

— Надо рассмотреть это хорошенько, — сказал он, — ибо если Большая Йо-йо что-то говорит, то только дурак не станет слушать.

— Как шеф-инструктор Школы программистов Арчибалд, я имею честь представить вас нашей машине Генри. Поздоровайся, Генри!

Инспектор что-то напечатал на клавиатуре компьютера, и на экране вспыхнуло приветствие:

— Хелло класс!

— Далеко, далеко от дела… — подумал Гас Горман.

Когда-то, очень давно Гас бывал уже в таком классе. Он был совершенно равнодушен к этому, но когда учитель командовал начинать, Гас был уже на середине страницы.

— …компьютеры, как известно, способны к замечательным действиям, главные из них…

Инструктор нажал на кнопку.

— …память… — сказал Компьютер Генри. — Я умею…

— Память, — подумал Гас.

Все это уже было у него в голове, там же, где струны его йо-йо. Его рука раскрылась, колено двинулось, йо-йо моментально взлетела в воздух.

— Я уже знаю кое-что об этом…

Мальчишкой Гас конструировал коротковолновые приемники для оснащения соседней полиции; когда его дядя принес домой краденый арифмометр, Гас его полностью разобрал и потом опять собрал; когда его отец швырнул саксофон в экран телевизора, он сумел заменить трубку; потом он смастерил собственный подслушивающий аппарат и провел его в спальню жившей под ними проститутки по вызову, что привлекло к нему внимание ее друга, главы местной шайки, который дал ему работу перехватчика телефонных разговоров. Гас мог бы сделать на этом карьеру, но когда его работодателя выбросили из здания, Гас покончил с электроникой. Его природные инженерные способности отошли на второй план, если не считать его поразительной ловкости в видеоиграх, хитрые дорожки которых для него были ясны как на ладони. Он феноменально считал, но это мало ценилось. Его профессией стала работа на кухне. Но компьютер, на который он смотрел, был двоюродным братом игорных автоматов…

— …в которых есть струны, ведущие к данным…

— Струны, — думал Гас, поглядывая вниз, на свою йо-йо. — Я всегда знал, что эта игрушка пытается что-то мне сказать.

— …различные струны отмечены знаками…

— Это имеет смысл, — подумал Гас.

— …это мы называем запускать его…Гас запустил свою йо-йо кругом.

— Да, сэр, все это совершенно ясно, машина работает.

Инструктор улыбнулся классу, радуясь работе машины, главной славы Школы программистов Арчибалд, альма-матер для немногих, расположенной двумя этажами выше бакалейной лавки.

— Обратите внимание на плавающий децимальный пункт…

— Ясно вижу, — сказал Гас, смотря вместе с инструктором.

Где-то в Столице, в офисе «Дейли Плэнет», происходила другая серьезная конференция, которую вел издатель «Плэнет» Перри Уайт, твердолобый мужчина, хорошо разбиравшийся в превратностях мира и очень мало знавший о таких людях, как Кларк Кент. Или как Джимми Олсон, похожего на сосиску и стоявшего рядом с Перри Уайтом.

— Кто это? — рявкнул Уайт, указывая на фото в газете, которую только что развернул перед ним Олсон. На рукаве у Джимми все еще была кислая капуста.

— Это Росс Уэбстер, сэр. Победитель на ежегодном конкурсе гуманистов.

Уайт стряхнул пепел со своей сигары, его нижняя губа придавала ему циничное выражение.

— Олсон, ты когда-нибудь научишься соображать? Если этот парень — призер Гуманитарного года, то почему у меня только один его снимок и пятнадцать снимков этой, другой персоны?

Перри Уайт откусил кончик сигары и выпустил кольца дыма.

— Это Лорели Амброзиа. Она… женщина Уэбстера…

— Она — женщина Уэбстера, — прервала Лоис Лейн. — Оставим это так.

Джимми Олсон стряхнул капусту с рукава и еще раз показал на Уэбстера.

— Ему принадлежит фирма «Уэбко Индастриз».

Не подозревая о том, что и нос у него в горчице, Олсон предъявил Уайту еще одну фотографию.

— Это его сестра.

— На вид крутая девка, — сказал Уайт. Он поднял снимок и внимательно его рассмотрел. — Она не в фокусе, ты, дурень!

— С этой женщиной было что-то неясное, — возразил Олсон. — Какая-то дымка вокруг нее.

— Вокруг тебя дымка, Олсон. Ты что — шел сквозь завесу из горящего вазелина?

— Простите, сэр, не понял…

— Помалкивай, — Уайт раскуривал сигару, рассматривая Веру Уэбстер, сестру Росса Уэбстера. — Эта женщина — классическая старая дева.

Он постучал по фотографии пальцем.

— Я прав, Лоис?

— Правы, шеф.

Перри Уайт сдвинул сигару в другой угол рта.

— Она выглядит как замерзшая обезьяна…

Дверь открылась, и вошла мисс Гендерсон из Отдела распространения. От нее тоже мерзли бы обезьяны, если бы они у нее были. Это была сердитая дама средних лет, толкавшая перед собой лототрон для игры в Бинго. Возможно, она оттого и сердилась: машина была тяжелая, полная белых пластмассовых шаров. Перри Уайт обернулся к ней.

— Вам чего?

— Пришло время вам тащить выигрышный номер Бинго-Джинго за этот месяц, — сказала мисс Гендерсон.

— Почему я должен? — заворчал Перри Уайт, но мисс Гендерсон уже придвинула машину к его сигаре. Она повернулась к Лоис Лейн.

— Первый приз — бесплатная поездка в Южную Америку.

Мисс Гендерсон исполнила одно па румбы совсем на заграничный манер.

— Присядьте, мисс Гендерсон, — сказал Уайт. Он неохотно взялся за рукоятку лототрона Бинго. — Почему они в Отделе распространения не могут найти идиота, который мечтал бы заниматься этим дурацким состязанием?

— Давайте я выстрелю за вас, шеф, — сказал Джимми Олсон. — Я вам дам 2 доллара.

— Я тебе сам дам, Олсон, — сказал окутанный клубами дыма Уайт, нажимая на рукоятку.

— Это вам не печатная машина, шеф, — хихикнула Лоис Лейн.

Уайт быстрее завертел рукояткой, и белые шарики закрутились в барабане. Они с веселым треском стукались друг о друга, и его начинало увлекать это зрелище.

— Извините, мистер Уайт, — сказал, входя в кабинет, Кларк Кент.

— Не теперь, Кент, я пытаюсь все же выпустить газету.

Уайт изучал траектории крутящихся шаров, размышляя, можно ли удерживать их всех одновременно в воздухе или собрать их в центре.

Кларк Кент повернулся к Джимми Олсону.

— У тебя на носу горчица.

— Я снимаю, мистер Уайт, смейтесь.

— Я никогда не смеюсь, Олсон, это портит мой образ.

— Привет, Лоис, — сказал Кларк Кент, прилаживая свои очки и улыбаясь искаженному изображению Лоис Лейн.

— Привет, Кларк, — сказала она равнодушно, находя пластмассовые шары более интересными. — Какой же номер выигрышный, шеф?

— Почем я знаю, черт возьми! — Уайт замедлил вращение барабана, и один шар выпал. Он взял в руки маленький предмет размером с яйцо и прочел вслух:

— Пятьдесят три.

— Пятьдесят три! — прокричала мисс Гендерсон Отделу распространения, вытянув шею, как страус.

— Держите себя в руках, мисс Гендерсон, — Уайт толкнул лототрон обратно к ней. — И увезите это отсюда!

Брови мисс Гендерсон поднялись, демонстрируя железную решимость.

— Вы должны вытащить три номера!

— О, Бога ради! — запротестовал Уайт.

— По-моему, это удача, шеф, — сказал Джимми Олсон. — Я даю вам…

— Заткнись, Олсон.

— Да, сэр.

Кларк Кент шагнул вперед. Накануне вечером, когда все уже спали, он обсуждал с Перри Уайтом идею одной статьи и, как наивный глупец, все еще горел этой мыслью.

— Мистер Уайт, насчет статьи, о которой мы говорили…

— Я еще не знаю, Кент.

— Я лично думаю, сэр, что может получиться замечательная статья, — сказал Кент в своей мальчишеской манере.

— О какой замечательной статье речь? — спросила Лоис Лейн, опасаясь, чтобы Кларк не опередил ее в чем-либо. Как все журналистки, она поглощала неимоверное количество кофе и не могла допустить, чтобы кто-нибудь ее обскакал.

Уайт оторвался от лототрона и послал Лоис один из своих взглядов, означавший: «Пусть тебя не тревожит этот бой-скаут!»

— Кента пригласили на встречу выпускников его класса.

Он взглянул на Кента:

— Ну, и в чем же дело?

— Посещать сбор выпускников своей школы — это просто американский ритуал, — сказал Кент. Он обратился за поддержкой к Олсону:

— Верно, Джимми?

— Не знаю, мистер Кент. Большинство тех, с кем я ходил в школу, все еще там учится.

Мисс Гендерсон обратила к Уайту свое сердитое лицо.

— Будете вы вынимать следующий номер?

Перри Уайт снова завертел барабан и вынул еще один шар.

— Это ваше пластмассовое яичко, мисс Гендерсон, высиживайте его!

— Тридцать три! — заорала мисс Гендерсон, обращаясь к Отделу распространения.

— У нее куча цыплят, — сказал с восхищением Уайт и продолжал вертеть рукоятку. Кент снова попытался вступить в разговор. К кончику его туфли прилип порванный резиновый мячик.

— Статья в сущности о том, как изменился за последние пятнадцать лет типичный маленький город. Возьмите, например, меня…

— Я беру вас, Кент. Каждый день. Принимаю как лекарство, — Уайт раздраженно нагнулся к лототрону, мисс Гендерсон следила за ним, а Кларк Кент продолжал что-то бубнить насчет своей школы.

— Как я могу вернуться назад в среднюю Америку, — спросил Кент, — после того, как меня испортила Столица?

Он многозначительно посмотрел на Лоис. Та взглянула на него с удивлением: почему ему кажется, что он испорчен? Казалось, что очки он купил в магазине стандартных цен, а покрой его костюма напоминал старую одежду, какую раздает Армия Спасения. Она ничего не сказала, не желая задевать чувства бедного дурачка.

Кларк взял свой портфель, положил его на колени и открыл. Внутри был сложен какой-то рыжий предмет.

— Я вчера вечером рылся в шкафу и нашел мой старый школьный свитер.

Он развернул свитер и гордо показал его всем. На середине груди была вышита большая белая буква С.

— Супермен? — с легкой насмешкой в голосе спросила Лоис.

— Смоллвилль[7], — сказал Кент и на миг ностальгически задумался о своей школе, где его всегда унижали.

— У меня начинает болеть плечо, — сказал Перри Уайт.

— Мистер Уайт, — сказала мисс Гендерсон раздраженно, — пожалуйста! Можем мы, наконец, назвать Отделу распространения следующий номер?

— А как дела с вашим кровообращением[8], мисс Гендерсон? — сказал Уайт с безжалостным смешком. — Машина может проверить это.

— Это не смешно, мистер Уайт, — сказала мисс Гендерсон, ноги которой всегда были холодны, особенно ночью.

— Дайте-ка, я поверчу за вас, мистер Уайт, — сказал Кларк Кент шагнув к машине. Он схватил рукоятку со всей своей потусторонней силой и заставил барабан крутиться.

— Так как же, мистер Уайт? Могу я готовиться к поездке?

Лоис Лейн стала между ними.

— Перри, я тоже хотела бы отправиться в поездку.

Она дотронулась плечом до плеча Кларка, отчего его рука завертелась еще сильнее, рукоятка барабана вырвалась из нее. Рукоятка от Бинго-Джинго стала бесполезной из-за его неловкости.

— Почему, ну почему я такой лопух? — удивлялся Кларк Кент. — В конце концов, я ведь СУПЕРМЕН!

Но как только я надеваю этот синий костюм и нацепляю эти очки, я сразу становлюсь безмозглым.

Ему хотелось бы сбросить свою синюю тройку, облечься в одежду акробата и взлететь к небесам с этой рукояткой, рукояткой СУПЕРМЕНА. Но это было бы нескромно.

— Нет, я должен оставаться здесь, где все смеются над тем, как я держу эту рукоятку, а моя мысль со страшной скоростью улавливает каждый оттенок насмешек Перри Уайта!

— Я всегда знал, что вы чудак, Кент, — сказал, хихикнув, Уайт. Он обернулся к мисс Гендерсон:

— Ладно, уберите из моего кабинета эту машину.

— Мистер Уайт, вы же должны вытащить еще один номер, — сказала мисс Гендерсон, одеревеневшими пальцами указывая на барабан.

— Хорошо, хорошо…

Уайт знал, что пока он не выставит из кабинета эту помешанную на Бинго женщину, покоя ему не будет.

— Поставьте на место ручку, Кент.

— Не могу, сэр. Она сломалась.

Лоис Лейн повернула голову к Кенту, пытавшемуся приладить на место сломанный кусок металла, который он гнул как спичку. Она ощутила что-то странное, как будто там, высоко, вдруг пронесся порыв ветра.

— Вы сломали лототрон, Кент, — сказал Перри Уайт. — Не знаю, как вас благодарить.

Он повернулся к мисс Гендерсон:

— Верните ее производителю.

— Мистер Уайт, мне нужен третий номер!

Ее крючковатый нос устремился прямо в лицо издателя, один глаз зажмурился, а все лицо сразу стало похожим на мордочку мангуста.

— Но я же не могу повернуть эту проклятую штуку!

Уайт стукнул по барабану.

— Извините, сэр, — сказал Кент, — как же насчет статьи о встрече старых друзей в родном городе?

— Хорошо, Кент, блудный сын возвращается. Убирайтесь и скажите им, что вы поедете.

Он рассматривал машину Джинго.

— Согласен на что угодно, кроме этой машины…

Кларк Кент пошел к выходу, счастливый, что получил согласие. Через минуту он еще больше обрадовался, услышав, как Перри Уайт сказал:

— Надеюсь, вы понимаете, как трудно отпускать лучшего репортера.

Это было истинное счастье для Кларка Кента, и простодушная улыбка расцвела на его лице. Как приятно хоть небольшое признание!

— О, благодарю вас, мистер Уайт, это…

Он обернулся и понял, что Уайт обращался не к нему, а к Лоис Лейн.

— Вы заслуживаете отпуска, Лоис.

— О, — сказал пораженный Кент, — ты тоже уезжаешь?

— Некоторые едут в Смоллвилль, — сказала Лоис, — а другие отправляются… — она запустила руку в сумку и вынула оттуда самый крошечный в мире купальник, — на Бермуды.

Кларк Кент медленно закрыл глаза и постоял так. Безумием было бы начинать все сначала с Лоис. Да, она хороша и привлекательна, особенно в том платье, которое на ней сегодня, и уж конечно — в этом миниатюрном купальнике. Он открыл глаза.

— Очаровательный купальник, Лоис.

— Рада, что он тебе нравится, Кларк.

Лоис намотала его на палец.

— Зачем я верчу им подобным образом? — подумала она. — Ведь он просто бедная рыбка, которую вытащили из воды…

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Уэбко Индастриз — Центр программирования».

За этим названием, нанесенным по трафарету на двойную стеклянную дверь, сидел Гас Горман. Сочетание йо-йо Гаса с компьютерами привело его в сердце промышленности, признавшей его необыкновенный талант в обращении с инструментами. Вдоль стен были расположены массивные консоли, их электроника то работала, то останавливалась, пока другие машины выдавали результаты. У машин находились контролирующие их люди, и среди них Гас. Его пальцы быстро двигались. Это был мозг огромного компьютерного лабиринта.

Гас умел обращаться с программами, умел совершенствовать их до тех пор, пока они не начинали действовать, как йо-йо в его голове. Но что бы он ни делал, он мог в любое время снова оказаться на улице, потому что не он делал большие деньги. Большие деньги проплывали мимо него на экране, но когда он пытался ухватить их, маленькие белые цифры скакали прочь.

— Чек… вот ваш чек…

Через компьютерный зал проходили кассиры со своей тележкой, подвижной кассой компании.

— Гас Горман?

Гас подставил ладонь, и на нее упал конверт с его зарплатой. Он открыл конверт и испуганно посмотрел на чек.

— Я-то думал, что это будет 225 баксов в неделю, а этот жулик… Знаешь, что тут написано? 143.80.

Соседний программист, повернулся на своем вращающемся стуле.

— Федеральный налог, налог штата и социальное обеспечение. Зато ты сможешь получать деньги и тогда, когда тебе стукнет шестьдесят пять.

— Не хочу в шестьдесят пять лет жить на 143.80, — сказал Гас.

С чеком в кармане и бурей в душе он подъехал к другой машине. Так же катались на своих стульях и другие программисты, передвигаясь на подшипниках от консоли к консоли. Они были довольны своими 143-мя долларами и 80-ю центами в неделю, потому что им нравилось играть на клавиатуре. Но Гасу нужна была новая йо-йо с золотой струной и с фальшивыми бриллиантами на ней.

Отправившись во время перерыва в служебный кафетерий, Гас все еще обдумывал проблему денег. Люди стояли в очереди, ожидая своейежедневной порции, выдаваемой компанией — немного несъедобного французского жаркого и куска резинового пирога. Гас покачал головой, как делал всегда, становясь в эту очередь.

— В тюрьме и то лучше кормят.

Он продвигался вперед, держа перед собой поднос. Сначала Гас думал, что для него лучше работать в какой-нибудь большой корпорации. Но эти 143.80 меняли дело.

— На самом деле, — сказал коллега, стоявший рядом, — это на полцента больше, чем 143.80..

Гас взял тарелку с картофельным пюре и волокнистым, как дерево, бифштексом, потом обернулся к коллеге:

— Как это?

— В чеках всегда остаются доли доллара, но они округляют до меньшего числа.

— И никогда до большего? Чтобы их…

Гас внезапно понял. Он посмотрел на своих товарищей в очереди: в эту смену их были сотни, а за ними еще две смены.

— Каждый теряет в их пользу часть своей зарплаты, — сказал он задумчиво.

— Фактически не теряют, — сказал его коллега, кругленький программист с красноватыми, как морковка, глазами. — Они где-то здесь плавают. Компьютер знает, где они.

Гас добавил к своему обеду кусок хлеба, но задержался у кофейного автомата. Его коллега взял чашки для обоих.

— Сколько сахара, Гас?

— Полтора куска, — сказал Гас, наблюдая за тем, как растворяются белые кубики.

— Компьютеры знают, куда деваются эти половинки центов, — размышлял Гас, возвращаясь к длинному рабочему столу, столь похожему на столы в тюремной столовой.

— За то время, что я в тюрьме, — подумал Гас, — я мог бы уже украсть что-нибудь.

По далекому шоссе ехал автобус и, как все автобусы, угрожал своим блестящим рылом всей мелочи на дороге. Пассажиры, оцепеневшие от долгой езды, тупо смотрели на проплывающие мимо пейзажи. Иные читали, другие сладко спали. А еще один пассажир, юный Джимми Олсон, без конца болтал о жизни, о фотографии, о появляющихся у него время от времени прыщах и еще о разном, что беспорядочно приходило ему на ум.

— …но мой дядя Эл, с отцовской стороны, не желал есть ее начинку…

Кларк Кент, сидя рядом с Джимми, удивленно воззрился на него, как будто он был внезапно заговорившей рыбой.

— Он говорил, что это надо готовить из кожи птицы.

Кларк Кент не мог избавиться от чувства, что Олсона тоже когда-то давно состряпали из кожи птицы.

— Тогда моя мама сказала тете Эллен — тетя Эллен, это сводная сестра моего отца…

Кларк Кент вежливо подавал реплики, а шоссе летело мимо. Однообразный горизонт притуплял его мыслительный процесс, а сага о начинке индейки совсем доконала. Ему казалось, будто он поднимает автобус в воздух и по своей воле опускает его вниз.

— Терпение, — сказал внутренний голос, — в конце концов ты бессмертен.

Кент зевнул и через голову Олсона взглянул на небо. Длинная бледно-голубая полоса медленно становилась красной, потому что они ехали на запад; но краснота сгущалась, как будто солнце вдруг стало тропическим. И автобус вдруг свернул к краю дороги, повинуясь сигналу полицейского, указывавшему, что шоссе перекрыто.

Джимми Олсон вскочил со своего места.

— Мы попали в историю…

Дверь открылась, и водитель автобуса спрыгнул вниз. Олсон и Кент были позади него и слышали, как ему предложили на выбор:

— Поворачивайте назад или ждите, пока это кончится.

— А долго это продлится?

— С пожаром никогда не скажешь.

Полицейский повернулся к отсвечивающему пламенем горизонту.

— Это пожар.

Водитель застегнул ремень вокруг своего толстого живота, как бы показывая, что он постоянно водит свой автобус сквозь кольцо огня.

— Это химический завод, — сказал полицейский Кларку Кенту, предъявившему свое удостоверение прессы. — Дела могут пойти плохо.

— На заводе есть люди?

— Конечно.

Он смотрел на красные бушующие языки пламени, когда Джимми Олсон вскочил в автобус и вернулся со своей камерой. Он потихоньку отвел Кента в сторону.

— Пусть они поговорят, задержи их.

— Джимми, — вяло сказал Кент, — это опасно.

Олсон бросил ему улыбку превосходства; видно было, что начинка индейки испарилась из его головы.

— Опасно? Это зависит оттого, где находишься, мистер Кент.

Он умчался, а к этому месту подъезжали и останавливались все новые и новые машины. Возбужденные водители выскакивали из них, и Кент потихоньку влез в одну машину, присев на мгновение на заднее сиденье, чтобы сменить свой костюм. И вышел через другую дверь — СУПЕРМЕНОМ!

Когда ему случалось так поступать, он особенно любил самый первый миг, когда взмывал в пространство и чувствовал, что летит; на секунду вспыхивала молния и его вызывал большой корабль с направленными во все стороны острыми кристаллами, тот корабль, что доставил его на Землю с Криптона. А потом он сам был этой молнией, летящей ввысь.

Он влетел в лавину красных облаков. Их опаляющий жар Супермен ощущал просто как тепловатую духоту, но там, в огне, были люди, воспламеняющиеся легче, чем он. Он теперь их видел, планируя вниз к плоской крыше.

Он сделал круг, направляясь к огромной алюминиевой трубе, возвышавшейся над крышей. Изящным, легким толчком он свалил ее, превратив в покатый спуск на землю. Люди, попавшие наверху в ловушку огня, бросились к импровизированному спуску и легко оказались внизу. Изумленные пожарники смотрели, как рабочие соскакивают с этого настила, и только потом увидели его, кружащего наверху с головой, сверкающей в языках пламени.

— Он нашел выход, — подумал брандмайор, — он всегда находит.

Старый брандмайор стряхнул воду со своего шлема и пошел назад командовать брандспойтами, а люди продолжали скатываться по настилу с облегчением на лицах и благодарностью на устах.

— …Такого судебного процесса они еще не видывали…

— …У меня огромный ожог на спине из-за этого…

В конце концов крыша была очищена от людей, но брандмайор продолжал наблюдать за той частью здания, на которую ему указали его люди — там хранилась кислота.

Но, помимо этого, у него сразу возник другой повод для тревоги, так как Джимми Олсон перескочил через заграждение и побежал прямо к пылающему огню. Два пожарника пытались его догнать.

— Эй, эй, ты, сопляк!

— Он там зажарится!

Они не могли знать, что Олсона состряпали из кожи птицы, а он был слишком глуп, чтобы испытывать страх. Одна рука на заграждении, другая на камере — и вот он уже бежит вперед, надеясь отснять неплохой материал в ревущем пламени, обжигавшем уже кончики его юношеских усов.

— Мистер Уайт говорит, что репортер всегда прибывает, когда все уже кончилось.

Повторяя себе это дурное предсказание, он побежал выше, в самый дым.

Где-то в здании сумасшедший ученый в белом халате стоял посреди лаборатории без окон, где он при помощи правительственных грантов создал комбинацию самых разрушительных химических веществ, какие только можно вообразить — с тем, чтобы использовать их в детском питании, питьевой воде и очистителях воздуха в туалетах. Он нервно смотрел на составленные, как соты, в центре лаборатории белые канистры. Это была единственная еще не охваченная огнем комната, но и туда уже медленно проникал дым.

— Я мог бы получить Нобелевскую премию… а теперь…

Он хотел защитить, спасти свои канистры. Но что он мог сделать?

— Вы бы поскорее уходили отсюда, сэр! — Супермен стоял в дверях, а пламя уже лизало холл за его спиной. — Давайте, я покажу вам самый безопасный путь…

— Я не могу их оставить!

Сумасшедший ученый метался взад и вперед перед своими канистрами. Он потратил годы, совершенствуя свои тайны, и теперь, благодаря новому законодательству, позволившему ему сбрасывать тысячи тонн химических отходов в близлежащую реку, был накануне еще одного значительного прорыва.

— Это концентрированная кислота N8. Если ее нагреть свыше 180 градусов… — он вытер влажный лоб, — она улетучится в воздух. Ее облака поднимутся вверх…

— Ядовитый газ?

— Конденсированные облака этого газа уничтожат бетон, сталь, все, что угодно.

Огонь уже проникал в дверь, и стены комнаты без окон начали трещать и шелушиться от жара. Сине-зеленая кислота в канистрах стала красноватой, и на жидкости кое-где появились пузыри.

— Началось, — побледнев, сказал химик.

В дверь вбежала пожарная команда, таща брандспойт.

— Отойдите назад, мы сейчас начнем.

Подняв шланг, пожарник крикнул в холл:

— Давайте жидкость!

Тонкая струйка воды закапала из конца шланга.

— Что за дьявол?

— Рукав порван!

Голос раздался из дыма, и пожарники посмотрели друг на друга, потом на ближайшую стену, уже горевшую: известка крошилась, гвозди обугливались, металлические баки раскалились.

Сумасшедший ученый смотрел на свои пузырящиеся канистры.

— Всю кислоту — на восточную сторону!

С этими словами Супермен повернулся и полетел к земле рядом со зданием, где пожарники в бешенстве пытались заставить работать свои пустые шланги.

— Супермен! — крикнул брандмайор, — Я не могу покончить с этим без воды.

— Где ближайший резервуар?

— Пять миль отсюда. Мы никогда им не пользуемся.

Супермен повернулся было, чтобы лететь, но его сверхчеловеческий слух уловил в огне чьи-то стоны. Он полетел назад и нашел Джимми Олсона почти без сознания на полу здания, с разбитой вдребезги камерой и расплавившимися ботинками. Супермен схватил юношу на руки и отнес его к карете скорой помощи. Рентгеновский луч из его глаз сейчас же просветил ногу Олсона.

— Простой перелом малой берцовой кости.

Оставив его на попечение ошеломленных медиков, Супермен взвился в воздух над окружавшей здание завесой из дыма и огня. Его сверхзрение позволило ему сразу осмотреть окружающую местность и остановить взгляд на озере, которое компания загрязняла уже много лет; к нему никакая гадина не подошла бы близко, но Супермену оно годилось для сегодняшней высокой цели. В его необыкновенном существе происходили непостижимые химические изменения, дыхание его стало ледяным. Направив его на озеро, он заморозил всю воду до дна. Потом, подлетев к краю озера, он расколол его замерзшую поверхность, одним рывком поднял вверх большой кусок льда, блестящую пластину, и унес с собой.

Удерживая лед в равновесии на руке, Супермен заторопился по воздуху назад и сбросил его вниз, на горящий завод. Лед растаял и погасил пламя. Здание превратилось в мокрую, шипящую грязь. Кислота в канистрах остыла, и глаза сумасшедшего ученого наполнились слезами благодарности. Его научная карьера была спасена. Он обратился к брандмайору:

— Я знаю, что это противоречит науке, но этот человек — чудо.

Потом он сказал одному из сотрудников своей лаборатории:

— А теперь вернемся к работе над этой зеленой плесенью.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Кларк Кент подошел к старому школьному зданию, где в мучительной неуверенности в себе провел так много счастливых часов, его приветствовал транспарант, приглашающий на встречу выпускников.

Вечерний ветерок развевал бело-коричневую ткань, и Кларк долго стоял, глядя на нее. Он снова был здесь, в Смоллвилле. Он почувствовал комок в горле — в каком-то смысле он был обычным человеком, как в те дни, когда его высокое призвание еще не было ясно ему.

— Великий Смоллвилль, — сказал он себе, глядя на облупившийся кирпичный фасад школы. Это здание так много говорило ему. Оно говорило:

— Посмотри, кто позади тебя — подкрадывается твой класс.

— Но все это изменилось теперь, — сказал себе Кларк, расправив свои широкие плечи и поправляя галстук, — я достиг этого в Столице.

Вам непонятно, наверное, что Стального Человека могли занимать эти пустые тревоги? Разве он, в конце концов, не был способен перемахнуть через это здание одним прыжком?

Проблема была вот в чем: роль, которую он так долго играл, роль тупоголового недотепы, сформировала мнение людей о нем; он говорил и делал вещи, ему несвойственные, но помогавшие ему жить, смешиваясь с остальным человечеством. Люди нуждаются в лести? Прекрасно, он будет льстить им. Они хотят чувствовать свое превосходство над кем-нибудь? Ладно, пусть чувствуют превосходство над ним. Им нужно время от времени сваливать все на кого-нибудь? Очень хорошо, пусть сваливают на Кларка Кента.

Но все это не проходило бесследно для Стального Человека. Он ненавидел себя за эту мягкую манеру поведения. Разве не приятно было бы вздохнуть полной грудью и бросить Смоллвилльскую школу в следующий же месяц? Нет, он должен идти своим путем молчаливого унижения, никогда не давая им понять, что он мог бы согнуть лбом железные ворота школы.

Он медленно поднялся по ступеням здания школы, прошел под транспарантом и вошел в двери. Внутри по-прежнему была толпа и, как всегда, эти люди радовались загадочным для него вещам. Как легко они болтают, танцуют и общаются друг с другом! Он вошел в комнату, пол которой был натерт до опасного блеска. Шаги его были неуверенными, как будто он катился на роликах. Да, это был старый гимнастический зал, в котором, казалось, звучало еще эхо приветствий, воплей, победных песен и неумеренной жестокости подростков. Смоллвилль, о, Смоллвилль, как ты мне дорог!

Кент двигался вперед, чувствуя себя смущенным, как будто явился в нижнем белье или с накладным носом. Все было в тумане, лица неузнаваемы, но весь тон был прежним — в смеющейся толпе, в местном высшем свете Кларк Кент ерзал, бормотал что-то себе под нос и указательным пальцем поправлял свои очки.

Играла музыка, и воздух был полон веселой болтовни.

— Знаю ли я этих людей? — спросил себя Кларк Кент. — Знал ли я их когда-либо?

Дистанция между ними все росла и становилась такой же, как расстояние от Земли до Криптона; и он осознавал, что всегда был занят чем-то другим, слабо ощущаемым внутри его странного облика. Никогда у него не было такого смеха или таких задушевных бесед. Он всегда в глубокой тайне размышлял о значении общей жизни и бессмертия.

— Кларк, о, Кларк… Кларк… Ты ли это?

Он посмотрел налево, направо, потом вниз — на маленькую старушку-учительницу со сморщенным личиком куропатки. Да, это была она, мисс Баннистер, Минни, как они ее обычно называли. Безумная Минни.

— Это ты, не правда ли? Я помню твое сочинение о… о…

Минни вертела в руках свои бусы, те самые пластмассовые вишни, издававшие при этом тот же звук, что когда-то давно. И она такая же чокнутая, как была тогда…

— Ты вырос, — сказала она, ничего не помня, как всегда.

Самая путаная личность, какую он знал, переваливающаяся по комнате, как надувной пингвин, говорящая бессвязно и вечно смешивающая воедино похвалу и порицание. Она, без сомнения, была уже чокнутой в течение его четырех лет в Смоллвилле, и легенда гласила, что она всегда была психопаткой — однако и сегодня она была налицо и продолжала преподавать в школе английский язык.

— Но я хожу по лестнице немного медленнее, — сказала она, без всякого перехода меняя предмет разговора и показывая странными жестами, как взбирается по лестнице. Все в том же платье, которое носила семнадцать лет назад, и те же выцветшие цветочки узора на нем колыхались вокруг этого странного существа.

— И, конечно, у меня бывают эти приступы…

— Ее приступы! — подумал Кент и все вспомнил. У нее и тогда бывали приступы.

— Вы хорошо выглядите, мисс Баннистер.

— Сегодня здесь так много народу… они отдают мне дань.

Она коснулась своих редеющих волос (говорили, что она расчесывает их сапожной щеткой), и Кент огляделся, пытаясь найти способ бегства от старой сумасшедшей. И нашел его в глазах Лины Ланг.

— Извините меня, мисс Баннистер. Я должен кое с кем поздороваться.

Он попятился от Минни, и без него продолжавшей разговор, жестикулируя с самой собой. Он отвернулся, и там была Лина, державшая в одной руке пачку пластинок, а в другой — стопку бумажных тарелок. Ее золотистые волосы развевались, каблучки деловито звучали, но деловитость эта казалась чуть-чуть излишней, может быть, ограждая ее одинокую натуру. Кент сам носил такую же мантию одиночества.

— Кларк?

Ее глаза вопросительно смотрели на него. Она не совсем была уверена, что этот высокий, скромно одетый мужчина — тот самый мальчик, которого она знала.

— Лина?

— …Я не могу пожаловаться, — сказала Минни Баннистер, говоря позади них сама с собой, — …если не считать моих приступов…

Она обращалась со своими жестами к невидимому слушателю. Кент и Лина Ланг осторожно отодвинулись от безумной старушки.

— Ты замечательно выглядишь, Лина, — сказал Кларк.

— И ты, Кларк.

Несмотря на свою красоту, Лина казалась не уверенной в себе здесь, среди музыки прежних лет, воздушных шаров и плакатов. Здесь, где никто не назначил ей свидания, а в руках ее были только долго играющие пластинки и бумажные тарелки.

— Ты пришел с кем-нибудь?

— Нет. Только я и моя тень, — сказал Кларк.

Они обошли стол, где под взглядом любителя пластинок, чья коллекция плохой музыки составлялась лет двадцать назад, крутился диск проигрывателя. Теперь этот коллекционер перебирал свои диски, ища одну из старых мелодий, звучащих как ключ к душам некоторых престарелых любителей. Да вот она, это действительно тронет их…

Он склонился над своими пластинками, когда подошли, спокойно беседуя, Лина и Кларк. Лина нервничала, так как Кларк всегда привлекал ее своим странным, сдержанным обликом; не слишком блестящий, но надежный человек.

— Никогда не думала, что увижу тебя здесь…

Занятая своими мыслями, Лина положила бумажные тарелки рядом с проигрывателем, а затем устремилась с пластинками к буфетному столу, положив их возле нарезанной холодной закуски.

— Но я так рада, что ты пришел, иначе я пропала бы.

— Я слышал, что ты разошлась с Дональдом.

— Ты уже ел? — спросила Лина, будто не слыша его, и взяла верхнюю пластинку, собираясь положить на нее немного картофельного салата.

— О, это не то! Подержи, пожалуйста.

Она протянула Кларку салатницу, схватила пластинки и понесла их к столу с проигрывателем. Кент остался с салатницей и задумчиво смотрел ей вслед. Почему Лина так нервна?

— Эй, Кент, как поживаешь?

Пара бывших питомцев школы с женами заметила Кларка и направилась к нему. Оба эти одноклассника радовались своему материальному успеху, их одежда и стиль ясно указывали на быстрое продвижение в жизни; они протягивали руки Кенту. Он протянул было в ответ салатницу, но, заметив свою ошибку, быстро переложил ее в левую руку.

— Привет, приятно вновь увидеть вас!

Они засмеялись с легким превосходством и переглянулись, как бы говоря: «Некоторые ребята никогда не меняются». Кларк Кент, недотепа, как и прежде, заставил их почувствовать это в тем большей степени, чем больше они продвинулись в жизни; они представляли процветающие фирмы, оперировали большими цифрами и никогда не здоровались салатницей.

— Хотелось познакомить тебя с нашими женами… Синтия и Грейс… Кларк Кент, наш однокашник.

Кент попытался завязать живую беседу, но ему вполне хватило ядовитых улыбочек женщин; они смотрели на него как на дурачка, и он, соответственно, так и вел себя: говорил слишком быстро, засовывал руку в чипсы и демонстрировал разнообразный нервный тик — один из его видов, из-за постоянного переодевания, и проявляющегося сейчас в проверке, застегнута ли молния на брюках.

— Ладно, приятно было поговорить с тобой, Кент.

Обе четы, явно заинтересованные в контактах с более влиятельными одноклассниками, чем Кларк Кент, отошли, оставив его наедине с картофельным салатом. Притворяясь равнодушным, он осмотрелся, ища Лину Ланг. Вместо этого его взгляд упал на Брэда Уилсона, некогда прославленного полузащитника, в данную минуту вновь переживавшего одну из своих великих прошлых игр.

— Эту игру против МИД-Сити я никогда не забуду! Четвертый тайм, счет равный…

В наступающих сумерках голос Брэда Уилсона был похож на голос спортивного комментатора; игра была вечной, и он думал, что его слушает весь мир…

— Мы отступили на нашу линию в 25 ярдов. Тренер заменяет нам правофлангового игрока…

Кларк Кент избрал тот же род действий, пытаясь обойти справа Уилсона, чьи поступки он всегда находил угнетающими. Сам он мог закинуть футбольный мяч с этой линии на планету Марс, но отказался от футбольной карьеры и в школе, и в колледже, так как это казалось ему бессмысленным использованием его сверхчеловеческой силы.

Избежав Брэда, он опять увидел Лину Ланг, которая сама шла к нему с той же ласковой улыбкой на лице. Но Брэд Уилсон, защищаясь от воображаемого противника и отступая назад с невидимым футбольным мячом в руке и с шестью выпитыми стаканами мартини в крови, загородил ему дорогу.

— Но я знал, что могу дать длинный…

Он обернулся и увидел Лину. Ему казалось, что тысячи людей приветствуют его триумф. Сам себя короновав, упоенный победой, он окликнул ее:

— Я здесь, милая, я весь твой! Помнишь, как ты была королевой выпуска? Все ребята стояли в очереди, чтобы потанцевать с тобой!

Он взял ее за руку и повлек к музыке.

— Я не могу, — сказала она. — Я обещала Кларку.

Брэд Уилсон повернулся и посмотрел на стоявшего перед ним Кента, вечного мальчика на побегушках. Брови Уилсона поднялись, и он протянул руку Кенту.

— Привет, Кент, давно тебя не видел. Думаю, что ты никогда не мог меня видеть.

Он указал на очки Кларка.

— Привет, Брэд, ты хорошо смотришься.

Кларк уставился на распухшую от пьянства рожу Уилсона. Бывший чемпион покачнулся на своей вечной воображаемой 25-тиярдовой линии и ухмыльнулся Кенту.

— Я хорошо себя чувствую. Я еще посещаю игры.

Он жестикулировал, как будто вокруг него была толпа, готовая по его команде объехать весь мир. В действительности он торговал местным пивом; вкус этого варева, напоминающий о потных кроссовках, был популярен в некоторых барах, куда старые болельщики до самой смерти приходили его пить.

— Я всегда смотрю на дальнюю часть поля, Кент. Знаешь, что я имею в виду?

Кент кивнул, хотя никто, включая самого Уилсона, не знал, что он имеет в виду; но такие смутные упоминания о чем-то в игре давали Уилсону ощущение, что телевизионные камеры ловят каждое его движение.

— И когда я сделал этот длинный удар, Кент, когда мяч полетел, я знал, что кто-нибудь его там схватит…

Но его никто уже не слушал, потому что стоило Уилсону отступить чуть-чуть в сторону к воображаемому противнику, как Кларк и Лина Ланг двинулись рука об руку к танцевальной площадке.

— Я не помню, чтобы ты танцевал, — сказала мягко Лина.

— Я и не танцую, — сказал Кент, который, если бы захотел, мог бы протанцевать сверхзвуковое испанское фанданго или, взлетев до потолка, изобразить любой старинный танец. Но он скрывал эти свои таланты, как и все прочие. Теперь он повел Лину в тустепе, которого достаточно было, чтобы оказаться глубже в толпе танцующих, подальше от Уилсона. Вокруг них нежно звучала музыка, они легко двигались вместе, и каждый из них думал о том, что может принести им ночь.

— Я не вправе этого допустить, — думал Кларк Кент. — Я с Криптона, а она — землянка. Но оркестр заиграл «Земного Ангела».

В окружении гигантских чудовищ из стали и силикона Гас Горман занимался своими данными; отделения хранилищ с визгом выдавали информацию. Его товарищ с морковными зрачками подкатился к нему.

— Мне нравится эта фирма, — сказал он.

Издалека послышался звук едущей на своих колесиках кассы.

— Код одежды научил меня одеваться, команда менеджмента научила меня действовать, и звук этой штуки мне по душе.

Он похлопал по Большой Машине, а Гас медленно покачал головой. С головой его напарника что-то было не в порядке; ее система явно была не столь совершенна, как голова Гаса.

— Ты тоже сможешь продвинуться в этой компании, — продолжал его коллега, — если научишься правильно играть.

Он подмигнул товарищу, вынул из кармана виниловую шариковую ручку и помахал ее кончиком в сторону Гаса.

— Знаешь, о чем я?

— Будь уверен, бэби, — сказал Гас, отъезжая в сторону, так как касса уже приближалась.

— Конечно, — сказал коллега. — Я не против сидеть в этом садке, но большие деньги делают только в менеджменте.

— И я так слышал, — сказал Гас, когда колеса кассы звякнули совсем близко.

— Ясно. Мне нравится программирование, и в душе я инженер, но моя цель, — коллега с рыжими зрачками почесал авторучкой нос, — моя цель — это менеджмент.

— Выгодный расчет, — кивнул Гас, — теперь я это вижу.

Коллега тепло улыбнулся и сунул ручку обратно в карман. Стеклянные двери «садка» открылись, и кассиры в униформе вкатили внутрь свои тележки. Спрятанные в них конверты с чеками были розданы.

— Должен быть еще один чек для Уолтера Дж. Морриса, — сказал Гас, улыбнувшись кассиру, — он представил отчет в расходах.

Кассир взглянул еще раз и вынул второй конверт.

— Где он?

— Не беспокойтесь, — сказал Гас. — Он на компьютере. Я отдам ему.

Таким образом Гасу отдали чек на 85.789 долларов и 80 центов, что также вело его к цели.

Танцы кончились, гимнастический зал опустел. Безумную Минни Баннистер повлекла домой очередная галлюцинация, а Брэд Уилсон отправился на старое футбольное поле, где некогда завоевал такую славу; там, на своем любимом конце поля он забросил длинный, потом еще один и наконец свалился на землю и уснул.

В старой школе стало тихо. Но из гимнастического зала все еще доносились мягкие звуки «Земного Ангела». Окна зала слабо светились, а внутри, на лестницах, снимая транспаранты, находились Лина Ланг и Кларк Кент.

— Спасибо тебе за помощь, — сказала Лина. Ее голос гулко раздавался в пустом зале.

Стоявший на другой лестнице в дальнем конце зала Кларк повернулся к ней. На плечах у него была бумажная лента. Он посмотрел на Лину, вытянувшуюся, чтобы отцепить транспарант.

— Здесь, наверное, была куча ребят, мечтавших теперь оказаться на моем месте.

— Ты удивился бы, узнав, сколько предложений я отклонила, — сказала Лина. В волосах у нее были конфетти, а над головой покачивался воздушный шар, потом упавший на пол. — Даже Брэд попробовал.

Брэд в это время спал на футбольном поле, и ему снились обнаженные болельщицы, встречавшие его рукоплесканиями.

Лина снова вытянулась, пытаясь снять длинный бумажный флаг.

— Это действительно трудно.

— Транспаранты? — Кларк дернул. — Нет проблем. Надо только…

— Я не про плакаты, — сказала Лина. — Про все.

— Что-нибудь не в порядке, Лина? — Кларк повернулся, воздушные шары медленно опускались рядом с его лестницей.

— Я не жалуюсь, — сказала Лина, — просто… Она остановилась и посмотрела на него через зал. — Почему я чувствую, что могу сказать тебе?

— Что? — спросил Кларк, стараясь услышать сквозь бумажную завесу.

— Я чувствую, что могу тебе сказать, — повторила Лина громко, и голос ее эхом отдавался от стен пустого зала.

На лице Кларка появилась глупая улыбка.

— Ну, я всегда так хотел, чтобы ты говорила со мной. Когда-то, когда ты была…

Лина протянула руку вверх, чтобы снять помещенную там Оргкомитетом Встречи большую фотографию, где она красовалась как Королева Выпуска. Рядом с ней на фотографии был Король, юноша, в которого она была тогда влюблена.

— Королевская чета, — сказала Лина, глядя на себя и на мальчика, который должен был впоследствии стать ее мужем — в романтической атмосфере этого вечера — мягком свете, музыке, флагах, лопнувших воздушных шарах, один из которых порвался в эту ночь из ночей на заднем сиденье машины юноши по дороге к ее дому.

— А через три года после Королевской Свадьбы король отрекся от престола, — сказала Лина, спускаясь с лестницы. — Разве это не ужасно?

Она отвернулась от Кларка к буфетному столу.

— Несомненно, — сказал с сочувствием Кларк, тоже спускаясь с лестницы.

— Здесь должна была остаться целая кастрюля картофельного салата, — сказала Лина, тряхнув головой. — Ты знаешь, в чем проблема?

Кларк стал рядом с ней.

— Слишком много майонеза?

— Дональд любил майонез, — сказала Лина, бросив взгляд на фотографию своего бывшего мужа, потом на Кента. — Почему ты думаешь, что проблема в этом?

— Нет, я не думал… — Кент прервал себя, взволнованный ее скачущими мыслями, ее глазами, ее ароматом.

— Проблема в том, — продолжала Лина, — почему я остаюсь в Смоллвилле?

Она пристально посмотрела на Кларка, ее голос потеплел.

— Я сотни раз задавала себе этот вопрос. Ты знаешь, какое счастье, что ты живешь в Столице?

Сквозь свои толстые линзы Кларк встретил ее взгляд. Как хороша она была, несмотря на что-то униженное в ней, в отличие от Лоис Лейн, такой самоуверенной и резкой. Не для того ли он излечился от Лоис, чтобы найти Лину?

— В Столице для всех есть место, Лина. Ты могла бы…

— Легко сказать. Но как?

Голос Лины стал тоскливым.

— И как быть с Рики?

— Рики?

— Мой сынишка. Здесь у нас, по крайней мере, есть дом. И у меня работа. Да, я просто секретарша, но мне платят.

— Я уверен, что ты не просто секретарша, Лина.

— Да, я еще расхаживаю и разношу кофе, — она взглянула еще раз на фото, на себя в картонной короне. — Когда-то, однажды, я была королевой…

Она вздохнула и стащила вниз еще один плакат.

— А прошлой зимой, когда кончилось топливо, я продала свое бриллиантовое кольцо.

— Мне жаль.

— И я ничего не могу поделать с этим.

Кларк уже обнял было ее за плечи, чтобы утешить, но понял, что она имеет в виду не пропавшее кольцо, а связку воздушных шаров, летавшую под потолком гимнастического зала.

— Разве что мы взлетим, чтобы достать их, — сказала она, кивнув на шары.

По лицу Кларка пробежала тайная улыбка. Ему, как всегда, хотелось взлететь с земли, поднять вверх все здание, повертеть им на одном пальце, а потом положить его к ногам Лины.

— Да, — подумал он, — я снова готов оступиться.

Он должен следить за собой! Удивительно, как женщина с Земли могла так глубоко проникнуть в него; прежде, чем он узнал ее, ее образ был в его мозгу и ночью являлось ее лицо. Лина Ланг была уже там, ее мягкая натура трогала его, вызывая слабые предположения, что она тоже с какой-то звезды, а теперь она в такой опасной близости к нему, так близок аромат ее сводящих с ума духов. Она скользнула теперь к нему с озорством в глазах.

— Ты никогда не был женат?

Кент вздохнул:

— Я был близок к этому.

Ему совестно было теперь за безумие прежней близости с Лоис Лейн; он отбросил бы свою великую силу, как старый костюм, ради объятий одной ночи, для ощущения себя мужчиной, а не Суперменом. Таков был суровый закон: тот, кто действительно полюбил смертную женщину, должен отказаться от своей космической силы. Он готов был с радостью отказаться от нее ради Лоис Лейн, но первый же водитель грузовика на следующий день вышиб бы из него жизнь.

Нет, он не должен допустить этого снова.

Но музыка, восхитительная тема, снова нашептывала ему: «Земной Ангел, Земной Ангел, будь моей!» И глаза Лины блуждали теперь с фотографии того, другого юноши, висящей над ними, на юного Кларка, подростка, близоруко щурящегося на камеру в центре снятой давным-давно фотографии их класса.

— Ты знаешь, — сказала спокойно Лина, — спустя годы ты можешь посмотреть на кого-нибудь и подумать: я хочу вот этого, именно этого, который ушел далеко.

— Осторожно, — сказал себе Кларк в колеблющемся лунном свете.

— Кто-нибудь уходил от тебя, Кларк? — Лина повернулась к нему.

— Да, Лина, уходили, — он нежно прикоснулся к ее запястью. — Собака ушла от меня.

Лина поглядела на него, слегка подняв брови. Может быть, она ошибается в Кларке Кенте? Плакаты, воздушные шары, музыка снова ее обманывают? Может быть, он действительно простофиля?

Они сложили плакаты в большую коробку, размышляя друг о друге, а Брэд Уилсон спал в это время посреди футбольного поля и циркулировавший в нем алкоголь вызывал во сне обнаженных болельщиц, которые вели его через пылающую пустыню, где он умирал от жажды с болью во всех членах. На заре он проснется, чувствуя себя переполненным аплодисментами…

Но теперь на него падал мягкий лунный свет — как и на весь Смоллвилль, и на Минни Баннистер, безумный способ преподавания которой порождал комплексы у всех ее учеников; она как-то нашла дорогу домой и влезла в постель, стащив с себя и разбросав по всей комнате белье. Устремив глаза в потолок, она произнесла весь алфавит и закрыла глаза.

— Я — королева выпуска, — сказала она себе и, вероятно, была в эту минуту права.

Лунный свет проникал в ее окно и во все окна Смоллвилля, где провел свою юность Супермен. Этот город хранил величайшую тайну Луны и тайну более далекой звезды, солнца давно умершего Криптона. Тайна играла в серебряных лучах света и в опавших листьях.

Два человека вышли из гимнастического зала школы в Смоллвилле и пошли вместе по пустынным улицам.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Росс Уэбстер, Гуманист Года, владел фирмой «Уэбко Индастриз», где работал Гас Горман.

— Я люблю называть моих служащих по имени, — было его любимой гуманистической фразой.

Кабинет Уэбстера на верхнем этаже здания представлял собой вылизанный до блеска зал. Стены были сделаны из серебристой стали и завершались широким ярким сводом, расположенным прямо над его столом. Глядя на этот свод, он мог бы думать о благе человечества, но им владела всегда одна мысль: как выгоднее продать что-то, в чем он не нуждался или чего он не хотел.

В трех углах металлической комнаты поблескивали игровые компьютеры, а в четвертом тикала и звякала большая индустриальная скульптура, двигая рычагами, качая маятником, сверкая проводами. В ней не было никакой пользы, но это был эффектный символ «Уэбко Индастриз».

В данный момент добродушие на лице Росса Уэбстера сменилось маской суровости. Он смотрел через стол на главного бухгалтера «Уэбко», мистера Симпсона, чей дух Уэбстер давным-давно сокрушил.

— Повторите-ка мне это еще раз, друг мой, — сказал Уэбстер, подвигаясь вперед на стуле. — Дайте мне побольше времени.

Симпсон, кадык которого нервно двигался вверх и вниз, выговорил со страхом:

— Восемьдесят пять тысяч… долларов…

— Недостает?

— Похищены, мистер Уэбстер. Украдены у фирмы.

— Симпсон, — сказал Уэбстер, — я управляю этой компанией на основе невыгоды и выгоды. Вашей невыгоды и моей выгоды. Вы хотите сказать мне, что кто-то перевернул этот порядок? Моя невыгода и его выгода?

— Я… я… не знаю, сэр. Я вне себя весь день… пытаюсь понять…

Росс Уэбстер медленно встал со стула. Он был грубоватым человеком, но предпочитал выглядеть демократом. Суровое выражение его лица сменилось теперь товарищеской улыбкой. Он положил руку на плечо Симпсона, и голос его снова стал спокойным.

— Симпсон, я хочу, чтобы вы узнали, кто это. Если не узнаете, я переведу вас в Бейрут.

Уэбстер поощрительно хлопнул Симпсона по плечу.

— Это ясно?

— Да, сэр.

— Хорошо, Симпсон, превосходно.

Гуманист Года снял свою дружескую руку с плеча Симпсона и, покачав головой, пробормотал:

— Восемьдесят пять тысяч долларов… украдены…

— Кем!

Из передней комнаты прозвучал резкий женский голос. Молоко, которое пил мистер Симпсон из-за своей больной печени, выплеснулось из стакана, когда в кабинет вошла Вера Уэбстер, сестра Росса Уэбстера. Увидев ее фотографию, Перри Уайт из «Дейли Плэнет» заметил, что она — классическая старая дева. Он только упустил сказать, что у нее, кроме этого, было несчастное сходство с Иосифом Сталиным. Будь у нее усы, история никогда не признала бы, что он умер.

— Украдены кем! — повторила она, направляясь к брату и Симпсону. — Вот что я хочу знать! Кем?

— Занимайся своими делами, Вера, — сказал Росс Уэбстер, про себя добавив: «Никто другой никогда не будет этого делать». Уже долгие годы он пытался выдать ее замуж: то в арабский королевский дом, то за какого-нибудь миллионера, и, наконец, даже за Симпсона, который отказался, предпочтя Вере бухгалтерские книги в Бейруте.

Теперь она накинулась на беднягу:

— Восемьдесят пять тысяч долларов! Это ужасно! Кто это сделал? Кто?

— Не знаю, — сказал Симпсон, съежившись от страха, подобно улитке, втягивающейся в свою раковину. Липкий пот катился по его лбу. Потом вся его желчь взволновалась, и он с горечью сказал:

— В старые времена мы вели книги, у нас были гроссбухи, мы всегда видели, что поступило и что выдано. Если кто-нибудь намеревался вас ограбить, он приходил с ружьем и говорил: «Руки вверх!» А теперь они используют для своих грязных дел эти чертовы компьютеры…

— Симпсон, — сказал Росс Уэбстер, — вы — человек вчерашнего дня. Кто бы ни совершил этот грабеж, это человек завтрашнего дня.

Вера Уэбстер с отвращением смотрела на обоих мужчин. Судьба, даровавшая ей лицо, похожее на лицо Иосифа Сталина, дополнила свой труд, одарив ее нетерпением, следствием которого является агрессивность. Казалось, она собиралась сломать стол или ударить бедного Симпсона в самое чувствительное место его живота. Возможно, она и сделала бы это, если бы не величественное явление Лорели Амброзиа.

Лицо Лорели не имело ничего общего с Иосифом Сталиным, и одного этого было достаточно, чтобы Вера Уэбстер ненавидела ее. Это, впрочем, усугублялось особым положением Лорели в компании «Уэбко», которое Вера склонна была объяснять ее способностью лежать распростертой на кушетке в кабинете ее брата.

— Что тебе надо? — Вера бросила на Лорели ненавидящий взгляд, но та просто игнорировала его и подошла к Уэбстеру.

— Росс, милый, уже время твоего массажа.

Лорели нежно положила руку на шею Уэбстера сзади.

— Ты знаешь, как он тебе полезен…

— Да, конечно.

Вера Уэбстер гусиным шагом ринулась вперед.

— Как ты смеешь позволять этой женщине врываться во время такого важного совещания?

— Я делаю очень чувствительный массаж, — сказала Лорели, поглаживая шею Росса.

— Да, — сказал Уэбстер, — он меня расслабляет в минуты кризиса.

Вера остановилась перед Лорели и рявкнула так, будто обращалась к войскам в Ленинграде:

— Мы пытаемся провести здесь совещание!

— Постарайтесь успокоиться, — ласково сказала Лорели.

— Смотрите! — сказала Вера, оборачиваясь к Симпсону. — Я ее сейчас убью.

Симпсон, мечтавший о том, чтобы кто-нибудь вывел отсюда Веру и утихомирил ее, смотрел только на свое молоко.

— Росс! — заорала Вера, — я не потерплю здесь этой оскорбляющей меня женщины!

— Скажи ей, — возразила Лорели, — чтоб она перестала оскорблять меня.

Уважая права человека, Великий Гуманист вмешался:

— Закрыть рты! Слушать! Подчиняться!

— Вот это диктатура, — подумал Симпсон, видевший, как Вера Уэбстер командовала мужчинами; но ему были неизвестны причины, по которым она отступала перед Россом: в юности ее брат, под влиянием одного из своих первых гуманитарных инстинктов, мучил ее тогдашним электронным прибором, отчего у нее волосы часами стояли дыбом. Воспоминание об этом и других подобных случаях и теперь подчиняло ее Россу.

— Прости, Росс.

— Так-то лучше, — сказал Уэбстер, — теперь поцелуйтесь и помиритесь.

— Я никогда не целуюсь, — сказала Вера.

— Тогда пожмите друг другу руки.

Враги обменялись таким крепким рукопожатием, что суставы побелели, но Лорели смастерила при этом улыбку, а Вера только показала несколько зубов. Росс Уэбстер с удовлетворением кивнул: ему нравилось, чтобы вокруг него создавалась иллюзия доброй воли.

— Вот так, мои лучшие девушки.

Он снова обратился к Симпсону.

— Ну, дружище, что же дальше? Простимся с этими восемьюдесятью пятью тысячами? Будем платить какому-то вору зарплату, пока он придумает новые способы сбивать монеты с нашего дерева?

— Рано или поздно он споткнется, — неуверенно сказал Симпсон.

— Он никогда не споткнется, — сказал Росс Уэбстер, принимаясь ходить по комнате. — Он намерен спокойно вынимать кусок хлеба у нас изо рта. Если он не совсем слабоумный, он будет сидеть тихо и не делать ничего, что может привлечь к нему внимание.

Резкий звук с площадки, где парковались машины компании, заставил всех вздрогнуть. Бросившись к окну, они, разинув рот, смотрели, как ярко-красная «Феррари» лихо вывернула на одну из дорожек, сделала невероятный поворот и с визгом шин стала на место.

Дверца открылась, и вышел Гас Горман, вертя на пальце ключи от «Феррари».

— Славно выглядишь, бэби, — сказал он своему отражению в блестящем окне новой машины, повернув к башне «Уэбко», в наружных стеклах которой отражение было еще ярче. — И никто ничего не подозревает.

Росс Уэбстер смотрел на эту дерзкую фигуру, шагающую по площадке к зданию, построенному им своим собственным трудом.

— Кто этот тип?

Гас весело шагал с йо-йо, вертящейся на пальце, и с ключами от машины на другом.

— Своим компьютером я угроблю этих людей!

Он занимался своей игрушкой, идя к небоскребу «Уэбко» и представляя себе, как он войдет туда и вычислит еще один платеж, после которого смоется.

— Все идет точно по расписанию.

Он вошел и направился к лифту, пощелкивая пальцами и напевая про себя. Ему казалось, что он — глава мира, медленно движущегося вокруг него.

Мир, как хороший компьютер, тикал каждую 220-миллиардную секунды, двигаясь самым различным образом, но для Гаса это были просто колечки дыма.

— Пока я во главе этих неудачников…

Он вошел в лифт, погруженный в свои мысли, не замечая людей вокруг, которым, однако, показались странными его новые брюки из крокодиловой кожи.

Гас был занят своей мечтой, какой не было ни у кого другого. Он был счастлив.

Они были служащими компании «Уэбко».

Они отмечались на контрольных часах.

Они с механической регулярностью катались на своих стульях на подшипниках.

Глядя на их правильные костюмы и аккуратно приглаженные волосы, на ряд этих голов, Гас думал про себя:

— Эти неудачники не могут даже увидеть меня…

Его йо-йо упала, превратилась в маленькую тряпочку, полировавшую носки его ботинок. Все глаза в лифте следили за этим процессом. Гас мурлыкал себе под нос, не обращая внимания на далекий размеренный ритм. Любой в «Уэбко» был для него теперь лишь серебристой прозрачной тенью — а в голове его звучала невероятная музыка компьютера.

Его губы задвигались, издавая странные жужжащие звуки. Им вторили шумы компьютера, 220 миллиардов действий за этот день — день, принадлежавшийему.

То, что человек может играть с йо-йо в лифте «Уэбко», было, конечно, неслыханно. А в йо-йо Гаса была батарея, отчего игрушка светилась. Его товарищи следили за этим светящимся предметом, двигавшимся то вверх, то вниз.

— Я загипнотизировал этих людей…

Светящаяся йо-йо Гаса была оборудована микропроводкой, издававшей однотонную мелодию, а вокруг нее Гас строил что-то вроде губного саксофона, и служащие «Уэбко» следили за всем этим, хлопая глазами.

— Я так задурил им головы, что они видят только мой смутный облик…

Щелкнув пальцами, продолжая крутить йо-йо, он дождался, пока лифт открылся у его двери, и вышел. Он посмотрел на часы. Касса будет с минуты на минуту. Он возьмет свой последний чек на 143.80. Это немного, и Гас мог бы оставить его им. Но он видел пару шведских носков, которые хотел купить, и модный ремень из кожи боа-констриктора.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Далеко в Смоллвилле много ребят собралось на кегельбане. Это были просто смолльвиллские мальчишки и, как множество мальчишек их возраста по всей Америке, это были маленькие садисты. Два капитана уже набрали членов своих команд, а последним игроком, которого еще никто не взял, был Рики Ланг, робкий сын Лины Ланг. Один из капитанов посмотрел на него и фыркнул:

— Ладно, так и быть, возьму этого размазню.

— Тем хуже для тебя, — насмешливо сказал капитан другой команды, отцу которого принадлежала самая большая незаконная юридическая контора в городе.

— Ладно, — вздохнул первый капитан, — пусть идет.

Он подтолкнул Рики к своим ребятам, которые, как всегда бывает в американском городке, старались взять над ним верх и по возможности противодействовать его желаниям.

— Я просто не могу этого вынести, — сказала Лина Ланг, наблюдая происходящее из-за стола счетчика.

— Все у него будет в порядке, — сказал Кларк Кент. — Я знаю, Лина, я сам был последним лопухом.

В баре кегельбана несколько таких же специалистов помаленьку выпивали.

— Я забивал шары до самого конца, — сказал один из них, помахивая палкой.

— Нет, ты послушай… — его товарищ поднял палец. — Я тебе покажу, как надо делать…

Никто из них со дня рождения не катал ничего, кроме бутылок с пивом. Рядом с этими выдающимися спортсменами сидел Брэд Уилсон, тоже наслаждавшийся выпивкой, но при виде Лины Ланг его страсть медленно разгоралась и наконец он вышел из бара и направился к ней, на звук падающих шаров.

— Привет, душечка.

Он указал на ее сына Рики.

— Малыш подрастает, верно?

Уилсон взглянул на Кларка Кента:

— Ты все еще здесь?

— Вроде бы, — сказал мягко Кент.

Уилсон оглянулся на группу ребят, насмехавшихся над Рики Лангом, когда он пытался толкнуть шар. Уилсон придвинулся к Лине.

— Мальчику нужна только пара указаний опытного игрока, — он перевел взгляд на Кента:

— Спорю, тебе неизвестно, что я выигрывал приз всего округа по кеглям два года подряд?

— Нет, я не знал этого, Брэд.

— Настоящий атлет должен играть во все спортивные игры.

С этими словами он повернулся и пошел к Рики Лангу.

— О, нет, — сказала Лина Кларку Кенту, — ему будет еще хуже.

Хрупкий мальчик сражался с шаром. Руки его дрожали, колени подгибались, низ живота напрягался, предвещая грыжу. Он мужественно занял свою позицию и бросил шар. Тот подскочил и вяло вкатился в желоб.

— Это результат, — сказал один из членов команды Рики, подбадривая его.

Глаза Рики вспыхнули, в его душе была проложена еще одна тропинка к неврастении, а Брэд Уилсон поспешил вперед, чтобы сделать ее железобетонной.

В своем инструктивном стиле, столь любимом обществом, он сказал:

— Эй, друг, ты не так держишь. Давай, я покажу тебе…

Рики воевал с другим шаром, а его товарищи по команде продолжали хихикать. Брэд попытался вырвать шар из рук Рики, задев и сильно поцарапав его палец.

— Позволь старому дяде Брэду показать тебе, как это делается…

— Вот что, Брэд, — раздался за ним спокойный голос, — я думаю, что ему лучше делать это самому.

Брэд обернулся с изумлением на лице:

— Парню, который всегда был в хвосте команды, лучше бы заткнуться, Кент!

В баре кегельбана двое пьяных обменивались репликами на своих высоких стульях:

— Глянь, похоже, эти двое сейчас начнут боксировать.

— Я участвовал в матчах по боксу по всему этому округу, — сказал другой, которого каждый, на кого он повышал голос — на ринге или вне его — бил до потери сознания.

На кегельбане Кларк Кент заговорил потише, стараясь избавить Рики от новых неприятностей.

— Я думаю, что не следует давать Рики уроки игры в кегли при других ребятах.

— Нужен мужчина, чтобы научить его, — спорил Уилсон, намекая, что Кларк Кент не мужчина, а что-то вроде увядшего цветка.

Кент не обращал внимания на его слова.

— Рики сам прекрасно справится.

Он повернулся к мальчику:

— Покажи свой лучший удар, Рики.

Рики отбежал от мужчин и снова направился к линии. Кларк Кент повернулся обратно к Лине, успокаивающе ей улыбнулся и нагнулся над сосудом со смазкой. Когда Рики бросил свой второй шар, мел поднялся в воздух. Шар слабо катился к кеглям. Кларк Кент, с носом в мелу, чихнул. Это был необыкновенный чих. Мощный порыв ветра вылетел из его божественных ноздрей, домчался до шара и с невиданной силой вкатил его прямо на линию кегель. Сверхскоростной шар сбил все кегли и расшвырял их, как китайские чашки. Они упали, и когда шар врезался в желоб, приставленный к шарам малый вынужден был отскочить, спасая свою жизнь.

— Вот это да! — в один голос вскричала команда Рики, отступив назад из страха перед хрупким товарищем, которого они так терзали.

— Будь здоров! — сказала Лина.

— Спасибо, — сказал Кларк Кент, вынимая свой носовой платок.

Гас Горман работал за компьютером, когда по голубому полю дисплея побежали белые точки и тире.

— Что-то касса сегодня опаздывает, — сказал себе Гас, прислушиваясь, нет ли отдаленного звука колес.

Его товарищ, программист с рыжими зрачками, посмотрел на Гаса.

— Ты мне что-то сказал? — спросил он дружески.

— Слушал, не едет ли касса, — сказал Гас, приложив руку к уху. — Не слышно, чтоб ехали.

— Конечно, не едет, — сказал коллега, — сегодня ведь не день выплаты.

— Не день выплаты? — Гас быстро включил компьютер, чтобы проверить день, и выяснил, что какая-то часть его программы не работает.

Прекрасное чувство свободного полета, которому он так радовался, вдруг исчезло. Он попался. Через секунду дверь «садка» отворилась и в нее заглянул начальник отдела.

— Гас, босс хочет вас видеть.

— Какой босс?

— БОСС!

Гас с трудом сглотнул. В его голове всплыли глубоко запрятанные, но слишком знакомые мрачные предчувствия: его снова выгонят.

— Бо… бо… босс? — нервно повторял он, откатываясь назад на своем стуле. Ему показалось, что в здании полно полицейских, расследующих обман и грабеж.

— Бо… бо… босс?

Он плохо обращался со своей йо-йо, щелкал ею по-дурацки, сделал тысячу неосторожных поступков, а главное, он хорошо помнил о своем пребывании в тюрьме, куда не хотел бы еще раз вернуться. Он мгновенно почувствовал себя глупее, чем шимпанзе, его йо-йо прыгала в разные стороны, как и его мысли.

— Обожемойбожемой тольконетюрьмаопять…обожемой…

Он перевернулся на своем стуле и откатился от рядов машин, чьи красные и черные квадраты показались ему вдруг гигантской шахматной доской.

— Обожемойбожемой…

Он покатился дальше, не понимая, чему удивляются его коллеги-программисты — ведь никто никогда не катился так далеко на своем стуле на подшипниках. Гас хотел проехать за дверь, через холл, в лифт и к своему автомобилю.

— На стуле я выиграл бы немного времени, а они не на колесах.

Поэтому Гас направил свой путь к массивной шахматной доске компьютеров. Он кружил возле нее, пока до него наконец не дошло, что он действует немного странно.

У двери, где, нахмурясь, стоял начальник отдела, Гас встал со своего стула и пошел дальше без него, расправив складку на своих брюках из крокодиловой кожи.

— Босс хочет видеть меня? Сам мистер Росс Уэбстер?

— Вы бы лучше шли, — сказал начальник отдела.

За дверью ждали два охранника компании с ухмылками на бульдожьих рожах.

— Сюда, Гас.

— Уводят меня… Я мог бы рвануть, но если я это сделаю, эти грубияны выстрелят мне в спину.

— Ладно, ребята, пошли, — сказал Гас развязно, но его выдала йо-йо, струна которой натянулась, и она потеряла скорость.

— Может, вы подождете секунду, ребята, пока я заскочу в туалет?

— Мистер Уэбстер не любит, чтобы его заставляли ждать.

Гас взглянул на своих стражей, лица которых были как два ломтя розовой ветчины. Кобуры револьверов щелкнули, и Гас обнаружил, что считает маленькие серебряные дырочки на их ремнях. Что у него было против них? Только его большая скорость. Но позволит ли она ему достичь двери лифта и выхода внизу? Сомнительно.

Когда дверь лифта открылась, стражи взяли его за плечи.

— Иди, Гас, — сказали они, помогая ему войти.

— Иди в тюрьму…

Дверь лифта закрылась. Другие служащие, спускавшиеся на этом лифте, увидели человека, на пальце которого неподвижно висела струна йо-йо, а палец был поднят вверх.

— Босс Росс? — Гас посмотрел на охранников. Те, улыбаясь, кивнули.

Гас выдавил из себя болезненную улыбку. Лифт продолжал идти вниз, оттуда доносилось слабое жужжание, и Гас понял, что это.

— Я иду работать на тюремном компьютере. Значит, теперь для меня самое время рвануть, как только двери откроются. Я выскочу, как обезумевший кролик, и пусть они стреляют в обе половины моего зада…

Гас спокойно вышел из лифта на тот этаж компании «Уэбко», который занимал ее владелец и президент. К кабинету его он сейчас и направлялся с полицейскими дубинками за спиной.

— Мистер Горман? — любезно спросила секретарша. — Мистер Уэбстер ждет вас.

— Послушайте, где у вас ванная? Я хотел бы немного освежить лицо…

Выскочить из окна, скользнуть в сторону от здания, заползти в кусты, спрятаться там, пока не стемнеет, потом сбежать…

— Он уже здесь, мисс Коллинз? — рявкнул селектор.

— Да, сэр, — сказала мисс Коллинз, нажав кнопку селектора. — Я направляю его к вам.

Охранники подтолкнули Гаса вперед, открыли дверь в кабинет Уэбстера и дали ему войти. Гас вошел. Его неподвижная игрушка свисала на ковер с его потной, дрожащей руки.

Перед ним был Росс Уэбстер, восседавший за своим массивным столом.

— Мистер Огаст Горман?

Гас посмотрел на сверкающие стальные стены и почувствовал, что они с лязгом смыкаются над ним.

— Прошу вас, мистер Уэбстер… Вы знаете, что такое тюрьма? — Гас размахивал в воздухе своей безжизненной йо-йо. — Вы сажаете туда невинного человека вместе с грабителями, насильниками и убийцами, а потом, однажды, он выходит и убивает вас.

Росс Уэбстер играл своей ручкой с золотым пером.

— Мистер Горман, вы вели себя дурно.

Уэбстер благодушно засмеялся. В его смехе проглядывали теплые чувства гуманности, и душа Гаса Гормана ушла в пятки от страха: он знавал тюремного надзирателя, который всегда так же дружески улыбался, когда сажал заключенного без штанов в карцер на бетонный пол.

— Мистер Уэбстер, пожалуйста, не делайте того, что вы задумали!

Гас двинулся вперед, таща йо-йо по ковру. Уэбстер продолжал дружески улыбаться, как будто Гас украл лишь несколько листков бумаги.

— Ну, признайтесь — ведь вы вели себя очень плохо?

Гас чувствовал, что его глаза наполняются влагой. Этот человек играл с ним точно так же, как тот тюремщик, прежде чем запереть его в бетонную клетку на шесть недель.

Росс Уэбстер встал и подошел к книжному шкафу, стоявшему позади его стола. Он легко притронулся к корешку одного из томов, и весь шкаф повернулся, открыв находившийся с обратной стороны бар с напитками.

— Я понимаю, Гас. Я знаю, откуда вы, — Уэбстер налил себе. — Вы хотите разбогатеть?

Гас уставился на Уэбстера. Видения бетонного пола еще теснились у него в голове; он слышал звон ключей от камер и, казалось, чувствовал еще особый вкус тюремных бобов.

Опять есть эту пищу… Если не выскочу, не разобью это стекло и не приземлюсь там, внизу… Кажется, план хорош!

— А я, — сказал Уэбстер, — я родился богатым. Я никогда не надевал два раза одни и те же носки.

— Что же вы делаете с ними?

— Наверное, их стирают и отсылают в какое-нибудь благотворительное заведение. Я не знаю, что с ними делают. Может быть, ими стирают пыль или чистят перья?

— Носками?..

— Да. Это никогда не занимало меня, — Уэбстер протянул Гасу напиток. — Пей, приятель, это с солодом, тебе понравится.

Уэбстер снова улыбнулся.

— Гас, друг мой, ты — гений. Дурной гений, но, черт возьми, кто без недостатков?

Гас чокнулся бокалом и снова посмотрел на Уэбстера.

— Потому что я понял, как добывать эти полцента?

— Потому что в наше время компьютеры движут миром.

Уэбстер говорил так, будто обращался к собранию гуманистов, расхаживая по комнате, выразительно жестикулируя.

— И человек, умеющий дурачить компьютер, будет владеть миром!

При этих словах Уэбстера Гас почувствовал себя уютнее:

— У этого человека душа вора…

Гас подошел к бару и налил себе еще бокал, но, поворачиваясь, задел плечом бар. Бар перевернулся и втолкнул его в полость стены. Его окутал мрак, и бокал в его руке задребезжал.

— Одиночная тюремная камера, прямо у него в кабинете. Ловкий мужик!

— …я долго искал человека, который может заставить эти машины делать непредсказуемые вещи. Ты улавливаешь смысл моих слов!

Голос Уэбстера доходил до Гаса через стену. Гас взывал о помощи, но Уэбстер по-прежнему обращался к воображаемой аудитории и не подозревал, что Гас заперт за стеной.

— Да, я знаю, что ты — именно такой человек. У тебя легкая рука, ты почти избег разоблачения. С поддерживающей тебя мощью моей организации ты можешь совершить что угодно…

Гас метался внутри бара, поворачивая краны, ломая кубики льда, ударяясь головой о внутреннюю стену. Наконец он нащупал кнопку и оказался в комнате в тот момент, когда Росс Уэбстер повернулся и шагнул к двери кабинета.

— Гас, у промышленного комплекса «Уэбстер» есть разная собственность: здесь немного магния, там немного цинка. Несколько железных дорог, кроме этого — сельскохозяйственные машины. Ты следишь за мной?

Гас перебежал к нему по ковру.

— Пытаюсь.

Росс обернулся.

— Знаешь, Гас, чего я хочу сейчас? Я хочу кофе.

Гас повернулся на каблуках и спросил тоном официанта:

— Черный или со сливками?

— Ты, по-моему, не понял, — сказал Росс, по-товарищески взяв Гаса за плечо и вместе с ним двигаясь вперед, — под именами разных компаний я контролирую цену кофейных бобов в Бразилии, Венесуэле, Боливии, на Яве и в Республике Габон.

Гас кивнул и задумчиво пустил в ход свою йо-йо; к драгоценной игрушке возвращалась жизнь, ее радуга снова крутилась.

Этот парень, — подумал Гас, — предлагает мне сделку: он использует мой необыкновенный талант, а потом упрячет меня обратно в стену.

Но я не вчера родился, приятель.

Я упрячу тебя в стену.

И ускользну через заднюю дверь, став богаче, чем сейчас, примерно на миллион долларов.

— …но, видишь ли, — гудел Уэбстер, — проблема в том, что одна страна не хочет сотрудничать со мной. Ты сможешь их напугать, верно?

— Разумеется. Я могу разрушить страну которая не хочет сотрудничать с вами, завтрак, ленч и обед. Что это за страна?

— Колумбия, — помрачнев, сказал Уэбстер. — Я пытался договориться с ними.

Он развел руками с тем видом благородства, какое демонстрировал на банкете в честь Гуманиста Года, с жестами, свидетельствующими о величии души и безграничном терпении.

— Но теперь я их уничтожу.

— Уничтожите?

— Уничтожу весь урожай колумбийского кофе до последнего зерна.

— До последнего зерна? Вы уверены, что не можете позволить этой маленькой стране делать свое дело?

— Некогда очень мудрый человек, — думаю, что это был вождь гуннов Аттила, — сказал: победить недостаточно, каждый может потерпеть поражение.

Уэбстер обнял Гаса за плечи.

— Знаешь, как я собираюсь это сделать, Гас?

— По-го-да! — голос Веры Уэбстер наполнил воздух. Через мгновение она вышла из-за угла, прямо к Гасу.

— Эта сука похожа на Сталина, — подумал Гас.

— Вот как? — сказал он, обернувшись к Россу Уэбстеру. — Я не знал, что ваша мама здесь.

— Я его сестра! — крикнула Вера Уэбстер, — Его младшая сестра!

Крокодиловые штаны Гаса, казалось, зашевелились, проявив родственный интерес к Вере.

— Спокойнее, — сказал им Гас. — У леди есть зубы и чешуя, но она все-таки не крокодил. Впрочем, неизвестно…

Росс Уэбстер заговорил снова.

— Скажи мне, Гас, ты когда-нибудь слышал о вулкане?

Гас взглянул на Веру:

— Они так вас называют?

Эполеты на милитаристском костюме Веры встали дыбом. Ее выправка, напомнившая Гасу муштровавшего его когда-то сержанта, стала еще более твердой. Она направилась к нему, говоря сквозь зубы:

— Вулкан — это погодный спутник, который наше правительство запустило на орбиту, чтобы контролировать погоду. Но если кто-нибудь даст ему другую программу, он сможет сделать гораздо больше. Он сможет менять погоду.

Вера Уэбстер улыбнулась, ее узенькие глазки-бусинки сияли, выражая ту же мысль, какую Гас увидел в глазах ее брата: богатство ходит по земле, и оно должно быть наше.

— Это тяжелый случай, — подумал Гас. — Большой путь я прошел за пять минут, верно?

— Погода! — повторила Вера. — Мы можем контролировать небо.

— Бури! Наводнения! — руки Росса Уэбстера летали в воздухе, как маленькие гуманитарные молнии.

— Снежные бури! — Вера придвинулась к Гасу. — Сильные жары!

Она была уже совсем близко, и его крокодиловые штаны снова начали двигаться независимо от его воли, поблескивая чешуей.

— Как же вы собираетесь все это делать? — спросил Гас, отступая от Веры.

Росс Уэбстер стал между своей сестрой и Гасом и поднял руку в воздух.

— Как и все в двадцатом веке, Гас. Нажимая кнопки. Гас спустил на ковер свою йо-йо и наблюдал за вертящейся радугой.

— Следующий шаг контролирую я, — подумал он, совсем забыв, что лишь полчаса назад пытался удрать из здания на своем катающемся стуле.

С помощью йо-йо он почистил носки своих ботинок, ибо день, кажется, становился на место. В его голове создавалась уже большая схема, но теперь это была схема гораздо более высокого уровня.

— Продолжай, — сказал он себе, — все идет по порядку.

Он не помнил уже о своих недавних намерениях выпрыгнуть из окна и приземлиться на зеленые насаждения компании. Теперь он видел впереди только большие деньги.

— Мой ум свободен, — сказал себе Гас.

Он расслабился, зная, что у него есть куча точек — точка, отделяющая в десятичной дроби целое от его части, проносилась над сотнями, тысячами, миллионами, сотнями миллионов. Он смотрел, как крутится его йо-йо.

Он уже видел себя живущим в замке на скале над океаном. У входа в замок был лимузин, длинный, как универмаг. Из него выходил сам Гас в светлых крокодиловых брюках и темных очках. На его пальцах сверкали бриллианты, и даже в правую ноздрю был вставлен скромный драгоценный камень.

— Расскажите мне побольше о погоде, — сказал он, глядя на Веру.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Смейтесь! — сказал Джимми Олсон, берясь за свою камеру.

Несмотря на свою сломанную ногу, он стоял в офисе «Дейли Плэнет». Перед ним в парадной одежде находились мистер и миссис Стокис, выигравшие главный приз в Бинго-Джинго. Они и без указаний Олсона скалились, как пара хомяков.

— Я до сих пор не верю в это, — сказал мистер Стокис, — я впервые что-то выиграл.

Миссис Стокис, охваченная необычным возбуждением, положила голову на плечо мужа.

— Ты выиграл мою руку, Мори, — сказала она с глупой сентиментальной улыбкой.

— Да, конечно, — сказал Стокис, — но я впервые выиграл стоящее.

Джимми Олсон ковылял по кабинету, натыкаясь на мебель в поисках подходящего ракурса для съемки победителей в Джинго. Перри Уайт, издатель, курил за своим столом, стараясь не замечать происходящего. Неутомимая мисс Гендерсон потянула его за рукав.

— Пусть вас тоже снимут с ними, мистер Уайт.

— У меня нет времени.

Уайт указал сигарой на стол, на заголовок, который он пытался написать.

— И с сомбреро на голове…

Мисс Гендерсон принесла для супругов огромные головные уборы. Они по-дурацки засмеялись и запели латиноамериканскую мелодию, а Олсон щелкнул камерой.

— Теперь, мистер Уайт, вы должны сфотографироваться с ними, протягивая им билеты на самолет!

— Ну, почему я должен это делать? — заныл Уайт, отбрасывая страницу.

Мисс Гендерсон потянула его за ворот и улыбнулась чете Стокис:

— Мистер Уайт так рад за вас, друзья.

— Да, я очень рад, — сказал Уайт с вымученной улыбкой, а мисс Гендерсон поправляла узел его галстука.

— Смейтесь! — сказал недоумок Джимми Олсон.

— Южная Америка! — воскликнул мистер Стокис. — Просто не верю в свою удачу!

Гас Горман сидел на совещании с Россом и Верой Уэбстерами. Его йо-йо была у него на ладони, выключенная, но еще теплая от вращения. Он слушал Росса Уэбстера.

— Компьютеры переговариваются с другими компьютерами, правда, Гас?

Гас повернулся к Вере, говорившей:

— Я думаю, что ваши хитрые мозги могут придумать, как работать на главном компьютере в Аэроцентре, чтобы достичь Вулкана.

— Очень просто, — сказал Гас. — С помощью телефонной линии терминала.

— О, Бубба! — завизжала Вера. — Подумай о возможностях!

— Как она вас назвала? — поинтересовался Гас.

— Она назвала меня Бубба, — смущенно сказал Росс Уэбстер. — Когда ей было три года, она не могла произнести слово «брат», и у нее выходило «бубба». С тех пор я вынужден носить это имя.

Он взглянул на сестру:

— Вера, если ты не перестанешь называть меня так, я оборву твои эполеты.

— Прости, Росс, — моментально смирилась Вера, хотя это, по-видимому, было не так легко ее тиранической натуре. Однако, боясь гнева брата, она села, положив руки на колени, в мало шедшей ей роли покорной младшей сестры (ведь у людей всегда возникало ощущение, что она естественнее выглядела бы с усами).

Дверь открылась, и вошла Лорели Амброзиа, неся горелого пингвина.

— Посмотри, что я тебе принесла, милый, — сказала она, подходя к Уэбстеру.

При виде Лорели йо-йо Гаса упала на пол; он увидел, как она выходит из его лимузина, когда он станет миллионером. Он возьмет ее в свой замок над океаном и подарит ей собственного пингвина.

Вера Уэбстер поймала взгляд Гаса и цинично подмигнула ему.

— Она тоже не его мама, — сказала она с раздражением.

— Мне это и в голову не приходило, — сказал спокойно Гас, не отрывая глаз от сладострастного профиля Лорели, заставлявшего его йо-йо прыгать вверх и вниз.

Росс Уэбстер показал на Лорели горелым пингвином:

— Гас, это моя Психическая Кормилица.

Лорели шагнула к Гасу:

— Вы очень милы.

— Что она пытается сделать со мной? — подумал Гас и сел за кофейный стол, на котором была разложена большая шахматная доска. Он двинул черного слона, просто чтобы показать ей, кто есть кто. К его удивлению, доска ответила на его ход, фигуры автоматически окружили его и поставили ему мат. Он овладел собой и снова взглянул на нее.

— А что делает Психическая Кормилица?

— Я питаю это, — ласково сказала Лорели.

— Как только у меня будет первая сотня миллионов, я заведу себе такую Психическую Кормилицу, — подумал Гас, — и заставлю ее питать мое эго три… нет, четыре раза за ночь.

— Положи моего пингвина в стол, — сказал Уэбстер.

Лорели взяла обгоревшую птичку и открыла ящик его стола. Пока ее рука была внутри, Вера изловчилась дотянуться до нее своей чудовищной лапой, прищемив ящиком пальцы Лорели. Та вздрогнула, но не издала ни звука, не желая, чтобы Росс узнал, что эта гадина, его сестра, выиграла очко. Однако Уэбстер, заметив какие-то движения лап Веры, обернулся:

— Что там происходит?

Лорели трясла пострадавшим пальцем в воздухе.

Вера улыбнулась:

— Она сушит свои ногти.

Росс Уэбстер, перекормленное эго которого снижало его догадливость, улыбнулся Лорели:

— Всегда хочешь быть красивее для меня, правда?

Лорели жалобно улыбалась, а Вера триумфально злорадствовала. Гас Горман дал себе слово никогда не класть свою йо-йо или какую-нибудь часть своего тела в открытый ящик, если поблизости есть Вера Уэбстер. Потом он повернулся к Россу Уэбстеру, спрашивавшему:

— Так вот, Гас, ты можешь заставить Вулкан делать то, чего я хочу? Ты мне еще не ответил, дружище.

Гас колебался. Ему не очень нравился тон Росса Уэбстера, в котором звучало убеждение, что Гас Горман — мелочь, готовая за доллар сделать все, что угодно.

— Видите ли, мистер Уэбстер, мне не очень нравится то, что я здесь услышал о моем участии в деле…

— А ты слышал на прошлой неделе насчет бунта в тюрьме? — спросил Уэбстер с ласковой улыбкой. — Кажется, заключенные жаловались на засилье крыс в камерах?

— Насчет Вулкана, мистер Уэбстер, я полагаю, что смогу это сделать: нажать кнопку и удрать, прежде чем кто-либо узнает, что случилось.

Гас небрежно махнул рукой.

— Такую вещь запросто сделает любой опытный программист.

Он щелкнул пальцами, а в голове его пронеслась мысль о тюремных крысах, огромных крысах, несущих обед с гарниром из пальцев закоренелых преступников.

— Да, я отвечаю вам, сэр. Я могу это сделать.

— Когда? — спросил Уэбстер.

Лорели прервала его:

— Твой первый вопрос должен быть: где!

Росс Уэбстер обернулся к ней с изумлением, но увидев, что эта реплика принадлежит лишь великолепной Лорели, он покровительственно улыбнулся ей:

— Дорогая, почему бы тебе не уйти?

Лорели приветливо кивнула и направилась к выходу, но взгляд, которым она мимоходом скользнула по Гасу, показал, что она совсем не так глупа, как все думают. Гас посмотрел на нее в ответ — и глаза его говорили, что когда он разбогатеет, то возьмет ее к себе в замок и покажет, как работает его йо-йо в любых условиях.

Потом он властно сказал Уэбстеру:

— Кстати, ваша Психическая Кормилица права. Вы должны продумать, где вы это сделаете, если не хотите, чтобы вас выследили. Надо проделать это в таком месте, какое никому не придет в голову. Какая-нибудь пустяковая игра на компьютере с Микки-Маусом.

— Нет проблем, — сказал Уэбстер, — у компании сто двенадцать филиалов, и каждый подключен к нашей центральной компьютерной системе. Как насчет… хм… какого-нибудь совсем маленького местечка?

— Следующая остановка — Смоллвилль, — сказал водитель автобуса.

Гас выглянул из окна. Сперва его тревожила мысль о смоллвилльских правоохранительных органах, но по мере приближения к городку тревога исчезала. Пара полицейских регулировала движение на дороге, и они выглядели так, как будто у них в мозгу извилины совсем отсутствовали. Проезжая мимо них. Гас засмеялся за своим занавешенным окном. Они не могли бы распознать преступление с компьютером, даже если бы его совершили в их собственном полицейском участке.

— Я все хорошо делаю. Беспокоиться нечего…

Автобус въехал в черту города и подъехал к маленькой грязной конечной станции. Гас встал и взял свой чемодан с несколькими модными рубашками и крокодиловыми брюками. Напевая про себя, он прошел по проходу к двери автобуса.

— Прогуляюсь по этому городку. Засуну его в задний карман, застегну молнию и исче-е-зну! Потому что здесь нет ни одного умника, способного остановить меня.

Гас спустился из автобуса на тротуар. Дверь стоявшей там машины открылась и стукнула его по ноге.

— Ох! Дьявол!

— О, — сказал смущенно Кларк Кент, — простите, пожалуйста!

Гас, ворча, заковылял прочь. В обычных условиях он подал бы в суд, потому что повреждение ноги, которое могло остаться хроническим, давало повод для иска. Но при данных обстоятельствах лучше было бы пренебречь этим.

Он шел, преодолевая боль в ноге, и осматривался в деловой части города. Его внимание привлек магазин готового платья, в витрине которого красовался мужской костюм. При более внимательном взгляде он понял, что это костюм для досуга из зеленого с белым полиэстера — таким костюмом Гас не стал бы даже протирать свою «Феррари».

Болван, только что стукнувший его по ноге, был в похожем костюме.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кларк Кент и Лина Ланг выехали на машине из Смоллвилля за город на пикник. Рики Ланг ехал с ними, прижимая к себе маленького щенка, а заднее сиденье было занято скатертями и корзиной с едой. Рики с увлечением играл со щенком, а на передних сиденьях Кларк и Лина занимались своей щенячьей игрой, без всякого повода взглядывая в глаза друг другу.

— Так странно снова быть здесь, — сказал Кларк, — возобновлять старые знакомства…

— Какие-нибудь конкретные? — спросила Лина.

— О, например, эта старая ферма впереди, — сказал Кент. — Мальчишкой я часто играл возле нее. Эта старая ферма много значит для меня.

— Играет он со мной, — думала Лина, — или он действительно такой сентиментальный дурень?

— Я тебе вот что скажу, — предложил Кент, — я знаю маленькую грязную дорогу, ведущую прямо к ферме. Мы можем там устроить пикник с массой воспоминаний.

Он свернул на маленькую дорогу и ехал по ней, пока они не нашли солнечную лужайку с видом на ферму и на большое поле пшеницы, по которому Кларк Кент бегал, когда был мальчиком.

— Здесь очень хорошо играть, Рики, — сказал он, указывая на ряды волнующейся пшеницы. — Почти как в джунглях.

Лина Ланг расстелила скатерти и открыла корзину. Появилось множество пластмассовых коробок с едой. Рики и его щенок весело прыгали вокруг.

— В Столице устраивают пикники, мистер Кент?

— Не такие, как здесь, — сказал Кент, глядя на небо и на поля, где он провел свое детство, и удивляясь тому, что он мог одним прыжком перемахнуть через силосную яму.

— Мы с мамой всегда это делаем, — сказал Рики. — Иди сюда, Бастер!

Мальчик убежал, щенок мчался за ним, махая хвостом. Они мигом исчезли в поле, оставив Кларка и Лину одних на подстилке.

— Это хорошо для Рики, — сказала Лина, открывая коробки. — И еще лучше, когда рядом мужчина. Это бывает не часто.

Кларк рассматривал припасы.

— Здесь большой выбор.

— Нет, все хорошие давно женаты.

Лина отвинтила пробку термоса.

— Я имею в виду выбор вот этого, — сказал Кент, указав глазами на коробки. — Капустный салат, телятина — это настоящий пикник!

Он ткнул вилкой в коробку и подцепил кусок содержимого.

— И этот паштет великолепен, — сказал он, облизываясь.

— Паштет? — Лина придвинулась к нему и заглянула в коробку. — Я не делала паштета… О, Кларк! Это же собачий корм для Бастера!

Кларку Кенту снова пришлось осознать, что он — не совсем землянин, а чужеземец, для которого паштет и корм для собаки одно и то же. Но Лина Ланг могла сделать из этого случая лишь один вывод: что он болван. Но все-таки его вид, когда он вынимал вилку изо рта, заставил ее добродушно засмеяться, а его слабая попытка скрыть свое смущение заставила смеяться еще больше, и, смеясь, она прижалась к нему.

Стараясь взять себя в руки, Кент тоже засмеялся: как будто собачий корм всегда помогал ему завязать разговор.

— Я не помню, когда так смеялась, — Лина подняла голову с его груди.

— И я, — сказал Кент, готовый съесть полную коробку рациона Бастера, лишь бы это ей понравилось.

И все же что-то подсказывало ему, что его роман с этой женщиной безнадежен, что в решающий момент вмешается другая, более высокая ответственность. Он знал, что это правда, что его роковая судьба велит ему пулей лететь отсюда. Но другой своей частью он жаждал быть смертным и познать простое, ничем не отягощенное счастье быть в объятиях любимой, смертной женщины.

Возможно, Лина подсознательно почувствовала этот конфликт в нем. Она отодвинулась от него.

— Сколько ты думаешь еще пробыть в Смоллвилле?

— Знаешь, я как раз думал, Лина, что такому человеку, как ты, может быть хорошо в Столице.

— Такому, как я? — спросила Лина, подняв брови.

Кент погрузился в какой-то салат из макарон. Хорошо ли с его стороны тянуть Лину туда? Может ли тот, кто взлетает в воздух на высоту шесть тысяч миль, надеяться вести нормальную жизнь женатого человека?

— Я должна прямо сказать тебе, что не нахожу в Смоллвилле того, чего хочу, — призналась Лина. — Но добьюсь ли я этого в Столице? Я хочу сказать — что я там буду делать?

— Видеться со мной, — сказал Кларк, не в силах обуздать свою игру на ее чувствах. Взяла ли снова верх над ним его мужская сущность? Необходимо ли ему обладание женщиной, хотя он поклялся избегать близости с ними? Мысль об этом его волновала, а это значило, что дело было не только в Лине Ланг. Дело было в царившем в его душе божественном женском образе с Земли!

— Но Лина — особенная, — сказал другой внутренний голос. — Она так похожа на тебя, так скромна, так нетребовательна. Ты ей прекрасно подходишь и любишь ее.

— Но почему, — спросил другой голос, — ты всегда так терпелив и добр именно к красивым женщинам? Ты подумал об этом?

— О, — сказала Лина, — я не стала бы обращаться к тебе. Я хотела бы видеться с тобой, но не хочу быть тебе в тягость.

— Ты никогда не можешь быть мне в тягость!

— Это любовные речи, — сказал себе Кент. — Это снова со мной, и я это знаю, потому что это рвется из меня. Я говорю как землянин, каким я был бы, если бы жил здешней жизнью. Но, может быть, Лина будет это тонко чувствовать…

Лина подошла к нему и тронула его за колено.

— Кларк, я хочу тебе что-то сказать: мое старое корыто потекло.

Множество образов промчалось в голове Кента, еще больше его взволновав. Его бросило в жар, и он взглянул ей в глаза.

Она повернулась и показала на свою машину:

— Видишь?

Из-под машины медленно стекали темные капли.

— Могу я помочь? — спросил он, а про себя сказал: — Лина, я могу поднять эту машину одним пальцем на воздух, одним только сверхзрением залить трещину в твоем старом корыте и через три минуты вернуть ее тебе как новенькую.

Лина открыла багажник машины.

— Нет, спасибо. Все неприятности с этой машиной заставили меня научиться ее ремонтировать.

Говоря это, она скользнула под машину и начала стучать гаечным ключом.

Кенту оставалось только стоять рядом с ней и восхищаться тем, как смело она применяет свои скрытые таланты, и видом ее стройных ног.

Но, несмотря на это приятное созерцание, Кларк Кент заметил, что его мысль обретает высшее состояние. Где-то близко была опасность, — понял он.

Вглядываясь в хлебное поле, он заметил, что в ряды пшеницы въехала жатка. Ее большие вращающиеся лопасти-ножи крошили тонкие стебли. А суперслух донес до него лай щенка, находившегося близко от жатки.

Суперзрение мгновенно показало ему дальний конец поля, где Рики с мальчишеской непринужденностью развалился на земле. Повизгивающий щенок сидел рядом с ним и лизал лоб ребенка, а жатка подходила все ближе и ближе.

— Я, пожалуй, пойду, поиграю с Рики, — сказал Кент.

Он быстро пошел к забору, окружавшему ферму. Едва он оказался за ним, его обычная одежда спала с него, мощная сила наполнила его вены, несравненное ощущение, что он — Супермен!

Он взлетел в воздух и облетел хлебное поле. Через мгновение он уже пикировал к лопастям машины.

Водитель, усталый и тупой рабочий с фермы, лениво мечтал о водке и сексе. Он представлял себе, как движутся к нему голые девки с большими кувшинами водки. Такие, как на календаре в гараже. Он уже мысленно подносил кувшин к губам. Понятно, что поглощенный этими приятными видениями, уютно устроясь на своем сиденьи, он через минуту, не подозревая об этом, искрошил бы мальчика и его собаку.

Он немного пришел в себя, хмыкнул, прибавил скорость и вдруг…

— Дьявольский ураган!

Ураганом был Супермен. Он схватил вращающиеся лопасти жатки и остановил их. Водитель свалился вперед и высунул голову из машины.

— Эй, какого черта ты это делаешь?

Супермен опустился на поле и, подняв Рики и Бастера, держал их так, чтобы водитель увидел. Рот водителя открылся, и сигарета выпала на грязный комбинезон.

— Боже правый! — это было все, что он смог сказать.

Вот был бы денек, если бы он убил мальчика и собаку. Допрос и тюрьма для него были бы хуже смерти…

— Спа… спа… спасибо, мистер… — пролепетал он, ударив себя по лбу и попытался снова пустить в ход свою машину.

Между тем Супермен поднялся в небо с Рики и Бастером на руках.

— Вы — Супермен? — спросил Рики.

— Так меня называют, — ответил Стальной Человек.

Он позволил малышу полетать с ним еще минуту высоко в небе и показал ему оттуда смутный облик Земли. И в то же время мощное тело Супермена начало вливать силу в тело Рики, придавая его хрупкой анатомии изящество, гибкость и физическую ловкость. Теперь он сможет успешно защищаться от своих жестоких друзей и, если пожелает, задать им трепку. Все это произошло моментально, и радостный крик Рики взлетел к небу. А потом они снова были на земле, рядом с машиной Лины Ланг.

Она как раз вылезала из-под нее, показывая свои красивые колени — может быть, нарочно, чтобы Кларку было о чем подумать, кроме собачьего паштета. Но, к невероятному ее удивлению, рядом с ней был не Кларк, а Супермен, и с ним Рики.

— Рики? Где… Что это?

Супермен указал на царапину на лбу Рики.

— Я бы намазал ее йодом.

— Спасибо, — сказала Лина, онемевшая от немыслимого зрелища: похожий на бога Супермен в светлом костюме, легендарный звездный Одиссей.

— К вашим услугам, — сказал он тихо.

— Я Лина Ланг. Это Рики.

— Мы знакомы, — сказал Супермен.

Лина повернулась, чтобы представить Кларка Кента.

— Кларк? — она взглянула на Супермена. — Мой друг где-то здесь, поблизости. Я посмотрю, где он…

— Извините, — ласково сказал Супермен. — Я очень спешу.

Он повернулся к Рики:

— Еще увидимся, дружок!

Приветственно махнув рукой и улыбнувшись, он взлетел в воздух. Сверхзвуковой свист раздался над хлебным полем, и Супермен исчез.

— Мы летали! — Рики подпрыгивал от радости, — В небе!

— Но где он вас нашел? Вы заблудились?

— Я играл с… — Рики огляделся и позвал: — Бастер!

Лай щенка эхом отдавался от лежавшей вблизи трубы. Оттуда шел Кларк Кент, держа на руках щенка.

— Я нашел его!

Рики подбежал к Кларку:

— Мистер Кент! Здесь был Супермен!

Лина присоединилась к ним:

— Он действительно был здесь.

Ее лицо пылало от возбуждения — и от чего-то другого, что Кларк не раз замечал на женских лицах, когда появлялся Супермен. На миг им овладела смехотворная ревность.

— Лина, я ведь из Столицы. Я каждый день вижу Супермена.

— Вы можете достать мне его автограф? — спросил Рики, все еще подпрыгивая. Если бы кто-нибудь из них обратил на него внимание, они заметили бы, что сам он легок, как воздушный шар, а в ногах его стальные струны.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Когда на Смоллвилль спустилась ночь, Гас Горман ехал на взятой напрокат машине. Казалось, что и его одежда взята напрокат из витрины магазина на Главной улице, потому что на нем теперь был костюм из зеленого с белым полиэстера, и он полагал, что выглядит точно так, как обычный здешний парень.

— Прямо не отличишь, — сказал он себе, поймав свое отражение в зеркале заднего обзора, и выехал на улицу.

Ему понадобилось только пять минут, чтобы оказаться на краю города. В центре расположенного там промышленного района на одном из зданий была вывеска: «Компания Уэбко. Сельскохозяйственные машины». Он поставил машину у входа в него и вышел с портфелем в руке.

— Спокойно и незаметно, — сказал себе Гас, идя по площадке и ступая на тротуар перед входом в дом. Он нашел ночной звонок и позвонил.

В коридоре зажегся свет и стала приближаться тень ночного сторожа, шаги которого гулко звучали в темноте.

Если бы здесь находился кто-нибудь из смоллвилльских спортивных болельщиков, походка сторожа показалась бы им знакомой, ибо это был Брэд Уилсон, бывший их кумир, потерявший уже свою привилегию на пиво и работавший сторожем, благодаря доброте владельца фирмы Эдди Рубуша. Когда-то Рубуш был дружком Уилсона, да и теперь часто с ним встречался в пивной, которую в Смоллвилле называли Клубом Спортсменов. Благодаря этим частым встречам, Уилсон, естественно, мог попросить Рубуша о работе. Таким образом, всего несколько дней назад он был зачислен в фирму, дав торжественное обещание не пить на работе. Теперь, весьма плохо соображая, он шел по коридору к подъезду.

Поводив несколько секунд руками по стене, он нащупал микрофон, соединявший его с подъездом, и хрипло спросил:

— Да-а, чего вам?

— Приятель, — сказал Гас, — у нас беда.

— Что?

— Во-первых, — сказал Гас, — снабженец не смог найти накладную. Поэтому распоряжение пришло поздно. Потом я опоздал на четырехчасовой самолет из Кливленда и вынужден был нанять машину, а затем у меня лопнула шина.

— О чем вы говорите? — спросил Уилсон, голова которого шла кругом.

Гас проговорил сквозь оконное стекло, делая вид, что сообщает страшную тайну:

— Речь о твоем боссе!

— Мистере Рубуше? Эдди?

— Именно Рубуше! Он велел прибить ваш йо-йо к стене. Это Особый Приказ. Он сказал, что это нужно сделать до… какой завтра день?

— Думаю, вторник.

— Вторник? Значит, я должен сделать это сегодня ночью, раньше, чем эти большие шишки соберутся здесь завтра на собрание.

— Хорошо, — сказал Уилсон. — Покажите мне ваше удостоверение личности.

Гас открыл портфель и показал ему ряд бутылок водки.

Немного позже они вместе сидели за столом, уставленным полупустыми бутылками. Гас сбивал коктейль для Брэда.

— Вот этот — самое оно!

Он налил в стакан Брэда и немного пролил. Уилсон поднес напиток ко рту.

— Неплохо… Даже очень хорошо…

— Надо назвать его в твою честь.

— Знаешь, как меня называли в школе? — Уилсон взмахнул стаканом, пролив часть коктейля на рубашку. Он пил его медленно, чтобы почувствовать вкус и расслабиться. — Меня называли Смоллвилльской Молнией!

— Прекрасное название для коктейля, — сказал Гас и налил еще стакан. —Действуй, Молния. У тебя удивительные способности. Ты это знаешь?

Уилсон взял коктейль.

— Я могу выпить, сколько угодно. Перепить всех.

— И никогда не пьянеешь?

— Никогда, — Брэд закрыл глаза. — Никогда!

Его голова упала на стол. Гас встал, внимательно рассматривая Уилсона.

— Кажется, Молния готова.

Он поднял руку Уилсона, и она тяжело упала на стол. Гас снял с пояса бессознательного сторожа связку ключей.

— Теперь посмотрим.

Он изучал ключи, тоже не вполне трезвый, но Гас всегда мог действовать, сколько бы ни выпил. Тренировка с шестилетнего возраста.

Он вышел из офиса и пошел по коридорам. Свернув за угол, он неожиданно увидел свое отражение в зеркале — в костюме из зеленого с белым полиэстера. Оно привело его в ужас.

— Кошмарное уродство! Хоть бы скорее сделать свое дело и вернуться к какой-нибудь нормальной одежде.

На заработанные деньги он сможет купить ту пару туфель из рога носорога, которую видел недавно. Чудные туфли…

— Но надо посмотреть, где я нахожусь.

Он двигался от двери к двери, пока не нашел того, что искал, с надписью: «Компьютерный центр». Там, как он надеялся, находился пустяковый компьютер. Но все равно, чтобы привести его в действие, нужны были два ключа, ключ А и ключ Б. И ими надо было пользоваться одновременно.

Он вставил ключ А и попытался одновременно вставить ключ Б.

— Слишком далеко… придется поднимать Молнию… Он вернулся вниз, в офис, где спал Уилсон.

— Эй, братец! Молния! — он потряс полумертвого Уилсона, но сон Молнии был слишком глубок.

— Черт… тебя… возьми! — Гас сунул руки подмышки Брэду и выпрямил все его спящее тело; потом потащил его из офиса через холл.

— Этот мужик — как железная болванка. Дотащить его — сам помрешь…

Гас втолкнул Уилсона в компьютерный зал и прислонил его к консоли Б с ключом в пальцах. Уилсон, все еще во сне, сильно всхрапнул и чуть не свалился. Гас привязал к нему струну от йо-йо и с ее помощью заставил его стоять. Сам он стал перед своей консолью, потянул за струну, и ночной сторож наклонился, вставив ключ в консоль Б в тот же момент, когда Гас вставил свой в консоль А.

В машине зажегся свет, и она сказала: «Алло!»

— О'кей, — сказал Гас, — мы с тобой подружимся.

Он начал трогать ключи, и программа пошла. Пусковые ключи и компьютеры, спавшие где-то далеко, проснулись и тоже сказали: «Алло!».

Гас пробежался по клавиатуре, сто миллионов йо-йо летали под его пальцами.

— О'кей, я нашел то, что мне нужно, чтобы сделать погоду.

Когда он нащупал то, что, по его мнению, было Программой Воздушного Пространства, далеко оттуда заработал компьютер. Он находился в банке, а снаружи, возле этого банка, человек вынул из кармана пластиковую кредитную карточку и подошел к автоматической кассе на стене банка. У него на счету осталось только пятьдесят долларов, и он хотел взять их, чтоб в последний раз бессмысленно истратить, прежде чем прыгнуть с моста с грузом, привязанным к ноге.

— Набрать мой код… нажать кнопку выдачи…

Он стоял, ожидая, пока банковский компьютер проверит его карточку и выдаст его последние пятьдесят долларов. Через несколько минут сигнал кассы сообщил, что деньги поступили. Когда он открыл и опустошил кассу, в нее вылетела пачка пятидесятидолларовых банкнот. И еще одна… За ней еще одна…

— Сукины… дети…

Он быстро схватил пачки, рассовывая их по карманам, а в кассе раздавались все новые звуки, когда туда падали пачка за пачкой.

В Компьютерном центре «Сельскохозяйственных машин» Гас покачал головой и исправил свою ошибку. Его пальцы снова летали, проникая в главный центр и пуская в ход другой отдаленный компьютер.

Немного позже некий человек вскроет за завтраком свою утреннюю почту и обнаружит компьютерный счет за товары, очевидно, приобретенные его женой в местном магазине, на общую сумму 176.784 доллара 57 центов. Он швырнет грейпфрут ей в лицо.

— Это снова не то, — сказал себе Гас, пальцы которого продолжали нащупывать связь с компьютерами по всей стране и по всему земному шару, вплоть до того, который управлял переходом на углу, где пешеходы ожидали возможности перейти улицу по дороге на работу.

Красный человечек на светофоре сменился зеленым, и люди пошли, но на полпути увидели, что снова выскочил красный человечек с поднятой рукой.

— Что за дьявольщина?!

Красный человечек стал зеленым, потом повесил голову и исчез совсем.

На экране Гаса появился ряд коридоров, образующих пространство, имеющее три измерения. Он повернул ключ, вынул его и начал работать.

— Алло! — сказал экран. — Это Вулкан, спутник погоды.

— …самое время…

Пальцы Гаса спокойно работали в Компьютерном центре «Сельскохозяйственных машин». Рядом с ним спал Брэд Уилсон, и ему снилось, что он, снова встречаемый овацией кумир, одетый только в ковбойские сапоги, шествует, распевая, через море рассола.

— Сообщите координаты, — сказал Компьютер.

Гас быстро печатал, вызывая из памяти нужное и заставляя те или иные ворота открываться, перебрасывая мосты от одних к другим.

— Полный порядок, — засмеялся Гас. Струны йо-йо высокого и низкого напряжения мелькали перед ним. Сто сигналов пробежали и замерли.

— Программа Вулкан. Кругосветная. Командуйте.

— На ключе командует Горман: 98 градусов долготы… речь идет о погоде… 175 градусов широты. Дай-ка молнии и пару ударов грома. Направление — Колумбия, Южная Америка.

В маленькой южноамериканской деревне, спрятавшейся в джунглях, крестьянин правил парой ослов. На ослах ехала другая пара ослов — мистер и миссис Стокис, продолжавшие там выигранную ими в Бинго-Джинго бесплатную поездку. Их закусали тропические насекомые, а раньше осел наступил на сумку миссис Стокис, разбив ее солнечные очки.

— Это не такой уж замечательный отпуск, Мори, — пожаловалась миссис Стокис, когда ее вьючное животное споткнулось под ней, погруженное в свои мысли.

— El burro es muу perezoso[9], — сказал себе осел. И навострил уши. Потому что ему показалось, что идет дождь. И, значит, он не сможет больше возить этих толстых гринго.

— Смотри, Мори, — сказала миссис Стокис, — здесь туземная свадьба.

— Что? — спросил мистер Стокис. — Остановись! Стой!

Он окликнул индейца, правившего ослами.

— Эй, Панчо, останови-ка. Спасибо, спасибо, хорошо.

Девяностолетний патриарх удерживал животных, пока мистер и миссис Стокис соскакивали с них, вооружаясь своими камерами.

— Это так удивительно красиво, — вздохнула миссис Стокис, когда свадебная процессия начала выходить из церкви. Она установила свою тяжелую камеру так, чтобы сделать один из своих излюбленных боковых снимков.

— Я думаю, я здесь многому научусь. Мори…

Уши осла насторожились. Сегодня было что-то очень странное в воздухе. Что-то там, высоко в небе.

— Сделай два снимка, — сказал мистер Стокис, любивший командовать как кинорежиссер, — так, чтоб виден был туземец на заднем плане.

Он будет потом целый год показывать слайды своей жены и все время чувствовать себя путешественником.

— И пусть попадет в кадр один из этих кустов, они выглядят достоверно.

Мистер Стокис вернулся к своему ослу и ждал, пока жена кончит снимать.

— Поехали домой, выпьем немного. Будет чудный вечер.

Он был умиротворен, потому что все это не стоило ему ни гроша.

— Это нечто, Панчо, верно? То, что мы с женой выиграли такую бесплатную поездку?

Престарелый погонщик ослов посмотрел на мистера Стокиса, потом на небо.

— Конечно, мне не следовало есть этих цыплят с кокосовым маслом. Теперь я вижу, как они их выращивают.

Мистер Стокис показал на мусорную кучу, где, как он полагал, выращивались все южноамериканские куры.

— Ты давно этим занимаешься, старина?

Он посмотрел на патриарха, державшего поводья, но старик не ответил. Его глаза были устремлены на небо. Небо покрылось такими тучами, каких он никогда не видел за свои девяносто лет.

Темные, грозные тучи…

— Санта Мария…

— Мне было не по себе, когда я ел этих цыплят, поэтому мы нашли ресторанчик, где подают американскую еду…

— Ai Chihuahua[10]!

— Кто-то говорил мне, что Ава Гарднер[11] из этих мест. Это верно?

Мистер Стокис надел свое сомбреро и взглянул на небо.

— Собирается дождь, Панчо? Один из ваших сезонных ливней.

— Caramba[12]!

Небо раскололось. Поток воды хлынул в сомбреро мистера Стокиса. В одно мгновение он оказался за завесой воды, толстой как, Ниагарский водопад.

— Один из ваших тропических ливней… кончится через секунду…

— Мори, где ты? Мори… где… ты…

Голос его жены исчез. Деревенская улица превратилась в бушующее море. Со всех сторон люди бежали к укрытию, а крутящийся водяной смерч догонял их.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Метеорологи ошеломлены ураганом и проливными штормовыми дождями, обрушившимися сегодня на Колумбию, угрожая уничтожить весь урожай кофе в этой стране на следующие пять лет.

Представитель Метеорологической службы заявил, что это, — я цитирую, — «самое ужасное проявление сил природы со времени всемирного потопа». Он добавил, что этот ураган, кажется, не подчиняется всем известным законам погоды.

На телевизионном экране проходили снимки разрушений. Разрушенная страна… Гуманист Года засмеялся.

— Я пытался договориться с ними, — Росс Уэбстер покачал головой, удивляясь стране, столь глупой, что могла бросить вызов лидеру в той области, от которой зависит ее благосостояние.

Он надел свои лыжные брюки — простой человек со скромными вкусами, чьи слова в архивах Гуманизма гласили: «…руководить миром, показывая пример скромности…»

Он вышел на террасу своей надстройки, превращенной в личный лыжный курорт. Двадцать семь тонн снега покрывали широкое пространство, часть которого была поднята, создавая наклонную лыжню. Теперь он подошел к ней и поднялся на механическом кресле наверх, к простому, но очаровательному домику для отдыха после лыж, построенному им на крыше.

— Я честно договаривался с ними… Я говорил им о моих чувствах к их стране…

Он надел лыжи и взял палки. Город внизу изнемогал от жары. А здесь, наверху, Росс Уэбстер занимался скромными физическими упражнениями. Он оттолкнулся и заскользил по склону. Лыжня мягко привела его вниз, взметнув снег возле Лорели Амброзиа, которая загорала под кварцевой лампой. Когда на нее попал снег, она взвизгнула:

— Я тебе задам, дурачок!

Она скатала снежок и бросила в него. Уэбстер потешался над броском своей Психической Кормилицы, неловким, как у всех девчонок. Лорели было все равно: теперь у нее были акции основного капитала «Уэбко», что делало чудеса с ее собственной психикой.

— Дурачиться с Уэбстером на крыше — не такая уж большая цена за это, — думала она, бросая в него еще один снежок.

Спина находившейся поблизости Веры Уэбстер покрылась гусиной кожей от ненависти, когда она увидела своего брата и эту визжащую глупую золотоискательницу. Вера позвала одного из слуг и приказала ему вылить на лыжню несколько галлонов воды.

— Но это превратит ее в ледяной спуск. Там будут падать.

Слуга посмотрел на далекий конец террасы.

— Не задавайте вопросов, — сказала Вера, так как очередь Лорели кататься на лыжах двадцатью этажами выше улицы уже приближалась.

— О'кей, — сказал слуга, устало отправляясь за шлангом. — Хотят воды… Пожалуйста, он даст им воду… хоть залейся…

Он взял шланг.

— Они получат воду…

Между тем Вера присоединилась к Россу и Лорели у телевизора, где продолжали появляться сообщения о катастрофе в Колумбии. Вера посмотрела на людей, плавающих у своих домов, и захихикала, как девочка.

— Росс, ты понимаешь, что мы сделали?

— Вся торговля кофе теперь наша, — кивнул Уэбстер. — Всякий раз, когда человек пьет кофе, он пьет кофе Уэбстера.

Глазки-бусинки Веры заблестели. Обычная жадность в них сменилась безумной алчностью.

— Зачем ограничиваться кофе? Людям до ухода на работу нужна утренняя чашка кофе. Но что нужно, чтобы люди работали?

— Содовая вода? — отозвалась Лорели.

— Глупое существо! — фыркнула Вера. Она надеялась, что ее брат оценит разницу между ее острым умом и жалким менталитетом Лорели.

Лорели усмехнулась про себя. Основной капитал «Уэбко» сегодня поднялся на десять пунктов. Росс Уэбстер смотрел на Веру.

— Что же нужно, чтобы весь мир работал? — спрашивал он себя. Как Главный Гуманист мира, он всегда считал, что все вертится на эксплуатации рабочей силы и техническом прогрессе. Но теперь ему пришло в голову, что за всем этим стоит сырье.

— Вера… Ты думаешь…?

Он хлопнул себя по лбу.

— Это самое важное!

— Сегодня кофе, — сказала Вера.

— Завтра нефть!

Росс Уэбстер встал со своего кресла.

— Они хотят воды, — говорил слуга, поворачивая шланг к склону. — Они ее получат.

Он смотрел, как она льется по наклонной плоскости, мгновенно превращая ее в ледяную.

— Нефть! — кричал Уэбстер, глядя на небо и видя перед собой фантастические образы богатства и власти.

— Нефть? — спросила Лорели, поворачиваясь к рефлектору другим боком, чтобы все тело загорело одинаково.

— Ты — маленькая шлюха, думающая только об удовольствиях, — сказала Вера, которая не загорала из-за склонности ее кожи покрываться розовыми пятнами.

— Росс, — сказала она, снова обращаясь к брату, — если твой программист сумеет нажимать нужные кнопки…

Росс Уэбстер уселся обратно в свое кресло, где обычно отдыхал после лыж.

— Вся нефть! Все танкеры! Все насосы! Я буду контролировать все это!

Он скромно склонил голову. Весь мир будет лизать ему пятки.

Он повернулся к экрану телевизора, чтобы еще раз порадоваться известиям о Колумбии. Эта страна в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем отказать в чем-нибудь Великому Гуманисту.

Там показывали семью, цепляющуюся за плавающую дверь, людей, погруженных в жидкую грязь до шеи… Летящего Супермена…

— Супермен?

— СУПЕРМЕН!

Стальной Человек, сжав кулаки, влетел с космической грацией в самый центр дьявольской бури.

— Я рожден для этого, — думал он, пробиваясь вниз сквозь пенящийся вихрь. Перед ним был сильный противник, могущественный гигант, невообразимо бесчеловечный и жестокий ветер.

Ветер пытался разорвать его, как отрывал от земли дома, автомобили, целые улицы и большие здания. Но для него этот водоворот урагана был не больше, чем легкий летний бриз.

Он добрался до его бешено крутящегося основания; к его телу взлетали разнообразные обломки — каменных стен, железных балок, машин, но он отмахивался от них, как от мошкары. Его мощная рука поднялась, ухватила хвост урагана и дернула.

Смерч съежился и в одну секунду потерял свою силу.

Он разогнал остатки туч, и воцарилось спокойствие.

— Super Hombre[13]! — кричали люди внизу, висевшие на флагштоках, вылезавшие из подземных убежищ, с изумлением бежавшие через свои деревни.

Но Супермен еще не кончил свое дело. Он полетел к кофейным плантациям, где все еще лились потоки воды. Прикрыв их сверху завесой, он опустился в реки грязи и воды и включил огни Криптонической силы. Два луча звездного пламени вырвались из его глаз на воду, высушив ее и направив пар из джунглей вниз, так что земля очистилась и кофейные бобы были спасены.

— Super Gringo[14]! — кричали благодарные труженики, кидая в воздух свои шляпы. Теперь им по-прежнему будут платить их 2 доллара 45 центов за месяц и они не умрут с голода!

Супермен поспешил к следующей плантации, потом к следующей, высушивая их беду, как слезы ребенка; для разнообразия он поднял в воздух всю воду, заливавшую одну плантацию, и вылил ее в ближайший кратер, превратив его в прекрасное озеро.

— El Super Comerciante[15]! — кричал местный предприниматель, который, благодаря этому кратеру и прилегающей к нему земле, мог теперь создать там сверхдорогой курорт.

Несчастен был только Росс Уэбстер. Увидев все это в телевизоре, он тяжело упал в кресло.

— Нет, нет, нет!

Он в отчаянии ломал руки.

— Это был превосходный план! Верное дело!

— Мы были дураками, — сказала Вера, у которой поднялось кровяное давление, а розовые пятна, выступившие от волнения, превратили ее лицо в плохо прожаренный гамбургер.

— Он разрушил его! Этот подлый благодетель разрушил его!

Уэбстер погрозил кулаком экрану, с которого Супермен, улыбаясь, взирал на мир.

— Не плачь, Бубба, — сказала Вера.

— Не называй меня Буббой! — Росс потряс головой. Поражение тяжело подействовало на него.

Лорели Амброзиа решила утешить его кружкой глинтвейна, над которой вился пар. Она протянула ее Россу, сперва резко отодвинув горячую кастрюлю и плеснув Вере на руку.

— А-а-а-й! — закричала Вера, тряся рукой.

Росс Уэбстер сердито оглянулся.

— Вера практикуется в каратэ, — сказала Лорели.

Вера могла бы преуспеть в спорте, потому что у нее были несокрушимые колени и однажды, в бешенстве, она прокусила ремешок своих часов. Теперь она попыталась бы добраться до Лорели, но Росс Уэбстер вмешался с более важными проблемами.

— Супермен сунет свой нос и в мой нефтяной план, — сказал он. — Мне нужно от него избавиться. Я должен это сделать!

— Но как? — спросила Вера.

Дверь на террасу открылась, и вошел Гас Горман. Уэбстер накинулся на него:

— Ты видел, что сделал Супермен? Почему ты не предвидел этого?

— Ну, нечего обвинять меня, — возразил Гас. — Супермен — крепкий мужик.

Сказав это, Гас ушел и спрятался за лыжным склоном, чтоб до него не доходил крик Уэбстера. Он не любил таких сцен.

— Это не моя вина, если что-то не удалось. Я сделал то, о чем меня просили. Но так было всегда, даже в школе. Учительница случайно порезала руку открытой бритвой. Кто ее оставил? Гас Горман.

Он взобрался на верх лыжного склона и посмотрел вокруг, а Росс и Вера внизу продолжали жаловаться друг другу на Супермена.

— Должен же кто-то остановить этого здорового самоуверенного болвана, — сказал Уэбстер.

— Как? — спросила Вера. — Застрелить его? Ты знаешь, что он неуязвим для пуль. Не говоря уже о ножах, танках, бомбах.

— Криптонит, — сказала весело Лорели, намазывая на щеки крем для загара.

— Что?! — рявкнул Уэбстер.

— Или Криптонем… или Криптонгаймср… Я забыла, как это называется, — сказала Лорели, снова входя в свою роль дурочки-блондинки, смеси беззаботности и вялости, которой она искусно прикрывала свои незаурядные амбиции: придет время, когда она будет контролировать компанию «Уэбко».

— Во всяком случае, как бы оно ни называлось, есть лишь одно вещество, которое может нанести вред Супермену.

— Откуда ты знаешь? — прошипела Вера.

— Я многое знаю, — небрежно парировала Лорели.

— Это я поняла по настенному рисунку в умывальной, — сказала Вера. На изображенном там ее портрете она нежно обнималась с грубо намалеванным пожарным краном.

— Да прекратите вы! — сказал Росс Уэбстер. — Она права! Криптонит. Я читал об этом в интервью с Суперменом.

На лицо его набежала тень:

— Но Криптонита больше нет. Последний кусок, который был на Земле, исчез пару лет назад.

— А откуда он взялся? — спросила Вера.

— С той планеты, откуда сам Супермен. С Криптона.

— Где этот Криптон?

С вершины склона ответил Гас Горман:

— Он взорвался. Супермена высадили на Землю младенцем.

Гас воткнул в снег лыжную палку и, сняв покрывавшую ее тряпку, обернул ее вокруг шеи, как капюшон.

— С тех пор этот человек летает вокруг…

Он помахал руками, как крыльями.

Вера хотела предупредить Гаса насчет склона, но Уэбстер отвлек се внимание.

— Когда планета взрывается, ее обломки продолжают летать в пространстве. Нам только нужно разыскать этот Криптон. Потом Гас, наш добрый старый Гас войдет в контакт со спутником Вулканом…

Вставляя лыжные ботинки в крепления, Гас посмотрел вниз на Уэбстера:

— Подождите минутку, я кое о чем подумал.

— Хорошо, — сказал Уэбстер, — для этого я тебя и держу.

— Вот об этом-то я и думал. О том, за сколько вы меня держите. За такие дела я получаю недостаточно. Не могу даже купить туфли из рога носорога.

— Гас, — сказал Уэбстер, — если я что ненавижу, так это жадность.

— Жадность? — Гас замахал лыжной палкой. — Позвольте вам сказать о жа-а-ад-но-сти… и… и… и…

Гас заскользил вниз по лыжному склону, лыжи мчались по ледяной поверхности.

— Эй, что происходит? Что за безумная скорость?!

Он мгновенно долетел до конца склона и оказался в воздухе. Он перелетел через столы, стулья и стены террасы. За ним летела большая тряпка, а он уже падал к земле с высоты двадцати этажей.

— Боюсь, что это твой первый и последний прыжок на лыжах, братец! Проклятая тряпка не дает мне сохранить равновесие.

Он справился со своими палками, отбросил капюшон и глянул вниз.

— Я падаю скорее, чем хотелось бы.

Мимо него продолжали пролетать окна. Он так быстро падал, что немногие в здании «Уэбко» могли его заметить. Из-за этой скорости восприятие Гаса обострилось и появилась необычная наблюдательность.

— …хорошенькая секретарша склонилась над своим столом.

— …а вот другая со славными ножками…

— …жаль, что меня не будет там во время перерыва. Ведь когда я достигну земли, я разобьюсь на 220 миллионов кусков.

— …может быть, провалюсь сквозь тротуар…

— …и конец мой придет где-нибудь в метро…

— …дьявольский конец, не правда ли?

— …для человека с моим потенциалом…

Он посмотрел на движение внизу, детали которого с каждой секундой укрупнялись.

Прямо на траектории его полета одна деталь начала вырисовываться яснее. Это была стеклянная крыша, наклонно свисавшая над улицей. Он взмахнул лыжными палками, как крыльями, снова расправил свой капюшон и спланировал на нее.

Его лыжи пролетели по ней до края, этот новый спуск направил его к улице под оптимальным углом. Он соскочил вниз, разбрасывая лыжами искры, и остановился как раз посреди уличного движения, а люди собирались толпой вокруг него.

— Господи, видишь ли ты это?

— Парень спустился с двадцатого этажа на лыжах…

Гас приветственно помахал лыжной палкой, пытаясь выглядеть равнодушным.

— Практика! Я — олимпийский прыгун с трамплина.

Он пошел вперед по улице.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросил Гаса коллега в Компьютерном центре «Уэбко».

— Главным образом над космосом, — сказал Гас, скользя пальцами по клавиатуре своего компьютера.

— Установите местонахождение и исследуйте галактику Икс на расстоянии 3500 световых лет.

— Сейчас перерыв на кофе, — сказал коллега.

— Иди, — сказал Гас, — я догоню.

— Проанализируйте компоненты частиц Криптонита.

Экран Гаса сразу погас. Потом машина ответила:

— Инструкции приняты.

— Ну ладно, — сказал коллега, сунув в карман вечную ручку, — я, пожалуй, пойду. Не надо так надрываться, Гас. Это на тебя не похоже.

— …слышу, что ты говоришь. Ищу галактику Икс.

Спутник Вулкан, подчиняясь команде Гаса, направился к той области космоса, где была когда-то мощная планета, теперь исчезнувшая. Там летали зеленые обломки Криптонита, фрагменты древней мозаики, которую никогда уже не удастся сложить.

В Вулкане открылась дверца, и его лазерный луч устремился прямо к галактике Икс. Сверкающий луч поискал и нашел обломок погибшей планеты. Луч мягко ощупал его, направляя в пространство по эксцентрической орбите.

Криптонит. Сплав из:

Плутония 15,08 %

Тантала 18,06 %

Ксенона 27,71 %

Промеция 24,02 %

Лазерный луч проник во внутренний состав фрагмента и остановился. Экран компьютера Гаса слабо гудел, пока он ждал окончания анализа.

Диалия 10,62 %

Серы 4,08 %

Текст прервался, и потом на экране появилась последняя строка:

Неизвестного вещества 0,57 %.

— Неизвестного? — Гас посмотрел на экран. — Какого рода? Что же делать, если ты не знаешь этого?

Он уставился на экран. Там ничего больше не появилось.

Гас посмотрел на свой стол и начал размышлять:

— Босс Росс не будет удовлетворен без этих 0,57 %. Ему нужно все.

Глаза Гаса упали на этикетку пачки сигарет, лежавшей на столе: «Никотина 8 %, смолы 5 %».

Гас вернулся к экрану, стер слова «Неизвестного вещества 0,57 %» и внес: «Смолы 0,57 %».

— Никто не будет курить эту смесь, так что я не думаю, чтобы это имело большое значение.

Он включил принтер, получил анализ Криптонита в письменном виде и понес его в холл Отдела исследований и Развития.

Сумасшедший ученый в белом халате посмотрел на входящего Гаса. Гас улыбнулся и протянул ему анализ Криптонита.

— Этого хочет Босс.

Мистер Мори Стокис со сломанной рукой и ногой в гипсе сердито осматривался, везя через прихожую «Дейли Плэнет» кресло на колесах, в котором сидела миссис Стокис. У нее не только обе ноги, но и шея была в гипсе. Напомним, что оба супруга чуть не погибли во время бури, настигшей их во время поездки за счет приза, выигранного в Бинго-Джинго.

— Где он? — кричала миссис Стокис, глядя прямо перед собой: иному положению головы препятствовал гипс на шее. Двигались только ее глаза, губы и толстые щеки.

— Он заплатит за это! Доставайте ваш бумажник, мистер издатель!

Мистер Стокис поддержал речь своей жены жестом сломанной руки.

— Сломана летящим кирпичом, — сообщил он проходившему мимо юноше, как бы представляя факты судье.

Он плелся по прихожей, все еще полный воспоминаний об урагане; даже ночью он видел во сне куриные перья и плавающие балки. Неудивительно, что его адвокат сможет настаивать в суде на неизлечимом умственном повреждении.

— Мы взяли лишних пятнадцать уроков танцев, — сказала миссис Стокис, не обращаясь ни к кому в отдельности и имея в виду Танцевальную Программу Осеннего Урожая, в рамках которой она и ее муж учились танцам в Столице, в местном танцевальном зале, где пожилые супружеские пары входили в невообразимые расходы, чтобы овладеть танго. Теперь миссис Стокис не могла танцевать из-за гипса и особенно гипсового воротника, препятствовавшего ей драматически склонять голову во время поворота в танго.

Она взыщет с «Дейли Плэнет» за потерянные уроки танцев и больше, гораздо больше. Во время бури пропала ее колумбийская шаль, блузка с индейской вышивкой и лифчик. Кроме того, она перенесла личное унижение, оказавшись полуголой у какого-то публичного здания, где множество мужчин, занесенных туда ураганом, насмехались над ней. Ее адвокат все это ей объяснил.

— А я — скромная женщина, — говорила она теперь, способная смотреть только прямо перед собой.

К ней направлялась мисс Гендерсон из Отдела распространения.

— Открывайте ваш бумажник! — повторила миссис Стокис, устремив взгляд на мисс Гендерсон.

— Простите, миссис и мистер Стокис, это же не вина «Дейли Плэнет»! — Гендерсон сочувственно положила руку на плечо миссис Стокис.

— Не притрагивайтесь ко мне, — сказала с горечью миссис Стокис, думая о пропавших зря уроках танго, о сломанных ногах и шее, о сомбреро, которое подарила ей мисс Гендерсон, а ремешок его почти задушил ее, когда шляпа слетела с ее головы от ветра, мчавшегося со скоростью 200 миль в час.

— Мистер Стокис, — сказала мисс Гендерсон, оборачиваясь к Стокису, — вы же знаете, что это не наша вина.

— Я знаю, что меня сбил летящий кирпич, — Стокис снова поднял руку и хлопнул мисс Гендерсон по плечу. — А теперь отодвиньтесь…

Он вкатил суровую миссис Стокис в дверь кабинета Перри Уайта.

— Какого дьявола? — спросил Уайт, обернувшись и не узнавая ни мистера Стокиса, ни его жену.

Миссис Стокис сердито стукнула пальцами своих голых ног, торчавшими из гипса.

— Бинго-Джинго! — Ее щеки ходили ходуном. — Конкурс!

Мистер Стокис выступил из-за инвалидного кресла, стукнув гипсом.

— Мистер издатель, шея моей жены находится в таком положении всю дорогу от Колумбии. Она ест через соломинку, и вам придется дышать так же, когда мы выиграем процесс.

Стокис кивнул, и его плечо поднялось в воздух, как ласт.

— Они попали в этот ужасный ураган в Колумбии во время призовой поездки Джинго.

— Это все вы с вашим Джинго, — пробурчал Уайт, вслед за тем немедленно перейдя к обороне, ибо ему постоянно предъявляла претензии масса народу.

— Это не вина «Дейли Плэнет»! — рявкнул он на Стокиса. — Это было Божье Деяние.

Мистер Стокис гордо смотрел вперед, пытаясь в тоже время смотреть на Уайта:

— Случилось так, что мы были в церкви…

— Это верно, — сказала миссис Стокис. — Так что не пытайтесь связывать это Божье Деяние с нами. Мы — налогоплательщики-пресвитерианцы.

Мистер Мори Стокис закрыл глаза, в его уме всплыло печальное воспоминание о церкви, внезапно исчезнувшей за завесой ливня, и о миссис Стокис, взлетевшей в воздух вместе с сомбреро; потом замелькали куриные перья, двери, упряжь ослов и множество других летавших над ним вещей, и в том числе индейский лифчик миссис Стокис с вышивкой.

— Я никогда не была так оскорблена и унижена…

Миссис Стокис пыталась жестикулировать своим подбородком, выдвигая его вперед над металлическим ошейником.

— Вы не можете стоять на сломанной ноге, — сказал Уайт.

— Вы правы, черт вас возьми, — подтвердил мистер Стокис, выдвигая вперед свой гипс. — И Милдред не может. Бедная женщина сидит весь день в заключении как канарейка, в клетке. О, вы заплатите за это, не беспокойтесь!

Напротив окон кабинета Перри Уайта Кларк Кент поднял глаза, оторвавшись на минуту от своей пишущей машинки. Но вряд ли он обратил внимание на зрелище, которое представляли собой мистер и миссис Стокис. Он печатал статью, имевшую для него большое значение.

«Старые знакомые вдруг кажутся такими же, как когда-то. Самая красивая девочка в школе — и сейчас самая красивая девушка…»

Зазвонил его телефон, и на проводе была самая красивая девушка собственной персоной.

— Кларк, — сказала Лина Ланг, находясь в своей кухне в Смоллвилле, далеко от Столицы, — Рики ужасно возбужден. Он сказал всем ребятам, что на его день рождения в следующую среду придет Супермен.

Бедный мальчик, чей волнующий полет с Суперменом стал осуществившейся мечтой его жизни, стоял рядом с ней. Он хотел еще, жаждал неба в свой день рождения и думал: спросить-то можно… А его мать, кажется, была совсем не прочь позвонить мистеру Кенту.

— О'кей, я знаю, что поступаю плохо, — сказала Лина, — но если наступит среда, а Супермена не будет? Ты знаешь, какими жестокими могут быть дети.

Кларк знал, как часто в детстве в него швыряли камни, как те, кого он считал друзьями, смеялись над ним. Как ни силен он был Стальной Ребенок, это все-таки было больно. Камень мог пролететь мимо, но обида оставалась.

— Если так, Лина, — сказал он, — я думаю, что смогу поговорить с Суперменом. Ты же знаешь, я хорошо с ним знаком.

Он помолчал, обдумывая, правильно ли поступает, потом решился:

— Супермен будет у вас в среду.

Лина подпрыгнула от радости на своем кухонном стуле.

— Прекрасно, мы угостим его такой домашней пищей, какую он давно не ел. Скажи Супермену: мы думаем, что он замечательный!

Она помолчала, тоже обдумывая, правильно ли поступает, потом решилась:

— Но ты лучше всех, Кларк!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сумасшедший ученый, работавший в компании «Уэбко», принес поднос из своей лаборатории в комнату ожидания, где сидел Гас Горман. Ученый поставил поднос на стол перед ним. На подносе было блестящее зеленое вещество, поверхность которого напоминала лаву.

— Вот, пожалуйста. Не могу представить себе, зачем оно вам.

Он ждал, что Гас хоть намекнет. Насколько он мог судить, вещество было почти так же бесполезно, как лапка лягушки.

Но Гас жадно смотрел на вещество. Хотя его создали в лаборатории, оно казалось чуждым, как то, что в его повторяющихся снах бросалось на него из темноты в туннеле метро.

Гас легко прикоснулся к нему, его нервные пальцы дрожали. Сумасшедший ученый вернулся в свою лабораторию. Он делал уже много странных вещей для Росса Уэбстера и иной раз предпочитал не знать, зачем они. И теперь было так же. Во всяком случае, он мог вернуться к своей исследовательской работе над низкокалорийным хлебом — белый хлеб должен был создаваться целиком из бумаги.

Дверь лаборатории закрылась. Гас Горман остался один с Криптонитом.

— Несимпатично выглядит эта штука.

Он покачал головой, взял вещество в руку и вышел из Исследовательского отдела. В отличие от сумасшедшего ученого он хорошо знал, для чего оно предназначено, и ему не очень приятно было думать об уничтожении Супермена. Супермен был хороший парень, носил легкие ярко-красные туфли.

— Но если меня спросят, я только выполнял приказы. Я ведь просто служащий.

Его йо-йо, экземпляр из грецкого ореха, крутилась у пола. Он прошел с ней вниз через холл, где на него смотрел весь персонал «Уэбко», пластмассовые головы вертелись в своих кабинах. Праздничная рубашка Гаса развевалась, а его крокодиловые штаны поскрипывали. Йо-йо жужжала, и он уходил.

— Просто еще одно лицо в толпе, и все. Такое же, как все в «Уэбко».

Супермен несся над аграрными областями Америки, вызывая у замечавших его фермеров крики удивления, а диспетчеров воздушного транспорта, и без того свихнувшихся, доводя до полного безумия.

На этот раз это не была сверхчеловеческая миссия, и она вообще не соответствовала его величию. Она просто доказывала, какой он хороший — ибо он летел на день рождения Рики Ланга. Хотя, возможно, он делал это вовсе не ради Рики.

Он начал спускаться к Смоллвиллю, его красный капюшон похож был на хвост кометы. Лина сказала Кларку Кенту, что встретит Супермена на углу Главной улицы в центре города; оттуда, сказала она, они пойдут с Рики покупать подарок. Теперь, когда Супермен спускался к главной улице, он видел весь город, всех его граждан и должностных лиц, в том числе мэра Эдварда Фогарти (Честного Эда). Мэр Эд, увидев спускающегося Супермена, снял шляпу и замахал ею: это был сигнал оркестру Смоллвилльской школы начинать играть.

Супермен сейчас же поднялся вверх, смущенный криками, приветствиями, флагами, какофонией оркестpa, в прошлом месяце занявшего предпоследнее место в музыкальном конкурсе шести штатов.

Супермен взлетел еще выше, чтобы не слышать звона колокольчиков и гудения труб. Инстинкт самосохранения советовал ему немедленно возвратиться назад, так как внизу он окажется в глупейшем положении. Но, проникнув суперзрением в гущу толпы, он обнаружил серьезное личико Рики Ланга, рядом с ним взволнованное лицо его матери, а за ее спиной весь город. Если Супермен не спустится с неба, это будет унижением для нее.

Он снова устремился вниз и приземлился рядом с ней на платформу для гостей под оглушительные аплодисменты.

— Извините, — сказала Лина, — люди собрались сами, когда услышали…

У микрофона мэр Эд Фогарти прочистил глотку.

— Супермен, — сказал он, повернувшись к Стальному Человеку, — все мы знаем, что вы не стремитесь к почестям и наградам.

Мэр Эд тоже не искал почестей. Привлеченный недавно Большим жюри к допросу в связи с заключенными им контрактами на строительство, Честный Эд заботился только о том, чтобы отвлечь внимание от себя, направив его на кого-нибудь другого.

— Но когда я услышал, что вы собираетесь навестить нашего друга Рики, я понял, что у нас есть случай поблагодарить вас. Во-первых, за то, что вы погасили пожар на озере Чануга. Во-вторых, за спасение маленького Рики от жатки и, наконец, за тысячи и тысячи услуг, которые вы оказали всей Америке. Моими слабыми словами я пытаюсь подчеркнуть ваше честное, рыцарское служение человечеству, и я уверен, что каждый, находящийся сегодня здесь, разделяет мои чувства. Вы уже подобрали ключ к нашим сердцам, Супермен, и теперь я могу подарить вам ключ от нашего города.

Он открыл коробку. Этот громоздкий и бесполезный предмет был преподнесен Супермену вместе с маленьким подарком от Общества помощи женщинам — изданием их поваренной книги, рецепты которой восходили ко времени революции и довели бесчисленное количество смоллвилльцев до гипертонии, болезней пищеварения и раннего облысения.

— Благодарю вас, — сказал Супермен и поднял эти предметы, чтобы их можно было сфотографировать.

Когда вспышки фотокамер погасли, Супермен обернулся к Лине и успокаивающе ей улыбнулся.

— Все в порядке, — казалось, говорили его глаза, — я счастлив быть здесь.

— У меня здесь некоторые трудности, — втолковывал с другой стороны Супермену мэр Фогарти. — Я думаю, вы помните моего отца Джорджа Фогарти, который всегда катал шары с отцом Кларка Кента. Я знаю, что вы близко знакомы с Кларком… мы помогли ему поступить в колледж… Иные здешние негодяи пытаются бросить тень на доброе имя Фогарти, и я подумал, что вы можете…

Монолог мэра прервал внезапно раздавшийся рев еще одного оркестра. Он грянул из громкоговорителей, приделанных к джипу цвета хаки с надписью «Армия США». В джипе сидела Вера Уэбстер в мундире военно-воздушных сил. Вел машину Гас Горман в мундире со знаками различия полного генерала, в белом тропическом шлеме, с пестрым платком на шее, в брюках для верховой езды и с тростью в руках. Когда джип проезжал мимо выстроившейся толпы, Гас встал. Вера повернулась к толпе, скомандовав:

— Смирно!

Приучившиеся за многие годы к военным действиям добрые граждане Смоллвилля, и в их числе мэр Фогарти, доблестно служивший во время Второй мировой войны, ссужая расквартированным в Нью-Джерси солдатам деньги за 200 %, навострили уши.

Гас вышел из джипа и поднялся на платформу. Толпа молча ожидала, пока он дойдет до центра и обратится к ней.

— Внимание! Я командирован сюда из Пентагона, чтобы сказать вам, что Бог сделал нам самый большой в мире подарок — химию.

Толпа знала: Гас сейчас скажет о том, как Супермен недавно спас восточное побережье от химического взрыва.

Гас же, стоя на эстраде, продолжал вести свои милитаристские речи:

— Если мы не защитим нашу химию, это будет наша величайшая глупость!

Он посмотрел вниз, на сверкавшей трубами школьный оркестр.

— И поражение демократии! — продолжал он, прорезая воздух тростью. — И поражение свободного мира!

Он повернулся к Помощи Женщинам:

— Вы хотите ходить в церковь по воскресеньям и давать отдых вашим упитанным задницам на пластмассовых стульях? Не так ли? А почему у нас такой высококачественный пластик? Потому что у нас лучшая химия в мире!

— Переходи к сути, — прошипела Вера.

Вся предыдущая военная карьера Гаса состояла в попытке разморозить на Аляске двигатель грузовика, который ему предстояло водить. Грузовик так и не завелся, и Гас не продвинулся по службе. Его претензия на награду за отмороженную ноздрю не была удовлетворена, а, по словам его командира, ему еще повезло, что он не оказался на остаток жизни в каторжной тюрьме. Нельзя поэтому не понять его стремления разглагольствовать сегодня подольше в мундире и в стиле полного генерала.

— Переходи к делу, дурак! — шептала Вера.

— Теперь, на прошлой неделе, — невозмутимо продолжал Гас, — эта великая нация была почти сражена горячей кислотой, пролившейся на наш скот. Мы, военные, ничего не могли сделать — мы были заняты тогда защитой наших границ. И если это выглядело как покушение из-за занавеса — я имею в виду не Железный Занавес, а все занавесы вообще…

— Переходи к одобрению, — шепнула Вера, ущипнув Гаса за ногу.

— …явился Супермен и спас наш бекон. Супермен, мы принесли вам кое-что в знак благодарности.

Гас протянул руку и Вера вложила в нее маленький деревянный ящик. Гас повернулся к Супермену:

— Этим наше правительство хочет сказать: «Спасибо, Супермен, вы творите подлинно добрые дела!»

Гас отдал Супермену деревянный ящик. Супермен открыл его и увидел лежащий в нем кусок блестящего зеленого Криптонита. Уродливая обгоревшая форма, спрятанная где-то внутри него, заговорила с ним своим темным языком зла и гибели. Это дыхание зла сразу охватило его, как только до него дошла мрачная радиация камня, но, возможно, свежий воздух немного ее рассеял, потому что через мгновение он овладел собой.

— Спасибо, генерал. Это отлично.

Гас пристально смотрел на Супермена, ожидая, что он упадет или, по крайней мере, проявит признаки нездоровья — ведь вещество было почти безупречно, достаточно безупречно, чтобы нанести Супермену какой-то ущерб. Но взгляд Супермена был тверд, как всегда, и это смущало Гаса.

— Хорошо… У меня нет времени пить с вами водку, или танцевать на площади, или делать еще что-нибудь. Нам пора отправляться, потому что после ленча у нас очень секретное совещание.

Гас нервно отскочил от Супермена и побежал к своему джипу, где уже ждала Вера. Она скомандовала толпе:

— Вольно! Садись!

Ее удивительное сходство со Сталиным, подчеркнутое военной формой, заставило толпу снова подчиниться. Все сели, а она помчалась через городскую площадь, подняв тучи пыли. Супермен потихоньку закрыл деревянный ящик и отбросил его от себя.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Что? — кричал Росс Уэбстер в телефонную трубку. — Он не умер? Я просил тебя уничтожить Супермена, а ты говоришь мне, что не смог сделать такого пустяка?

— Отправляюсь за неизвестным веществом, — сказал Гас в трубку телефона-автомата на окраине Смоллвилля.

— О чем ты говоришь, черт тебя возьми?

— Я говорю о 0,57 %.

Но 0,57 % — не такая уж большая часть любой смеси…

Супермен сидел с Линой Ланг, его мощное тело и сверкающий костюм казались неуместными в маленькой, изящной гостиной. Обычно его грациозные манеры и простая элегантность позволяли ему везде быть как дома, но в этот вечер он явно был сам не свой и глаза его, обращенные к темному окну, блуждали далеко от альбома фотографий, который показывала ему Лина.

Она встала с дивана.

— Мне нужно взглянуть на Рики.

Она прошла в спальню мальчика и нашла его крепко спящим. Ему снился полет. Она закрыла дверь и вернулась к Супермену.

— Он заснул раньше, чем положил голову наподушку, — она улыбнулась своему гостю. — Это был величайший день в его жизни. Не знаю, как благодарить вас.

Супермен обвел взглядом гостиную: ее стены показались ему чужими и угрожающими, как будто на него давила атмосфера маленького дома.

— Что за ерунда, — сказал он себе. — Ничто не может повредить мне. Я бессмертен.

— Хотите кофе? — спросила Лина. Она встала и пошла на кухню. Она тоже волновалась, но меньше, чем должна была бы, принимая в своем доме самое легендарное существо на Земле. Но в нем было что-то такое знакомое, что казалось, будто она давно его знает.

Супермен еще раз оглядел комнату, суперзрением он проник в самые мелкие и незначительные детали. Что он ищет? Почему ему так не по себе?

Зазвонил телефон, и он вскочил со стула. Его движение было таким сильным, что вся комната, казалось, пошатнулась. Услышав, что Лина взяла трубку в кухне, он начал ходить по комнате, как зверь в клетке, и потом, в изнеможении, сел на диван.

Лина вбежала из кухни и выпалила:

— Супермен, там, на Старом мосту, несчастный случай. Прицеп грузовика отскочил и перевалился через парапет. Он висит на той стороне, а шофер все еще в кабине.

Супермен посмотрел на нее, но не двинулся с места.

— Некуда торопиться, — сказал он, и Лина взглянула на него с изумлением.

— Но мост…

— Разве я не поспею туда вовремя? — улыбнулся он и похлопал рукой по дивану. — Садитесь, отдохните.

Лина поняла: Супермен знает свое дело. Настойчивость, с которой она просила его поторопиться, наверное, была очень наивной. Обладая такой скоростью, он, конечно, мог не спешить.

Он обвил ее рукой.

— О, — подумала она, — он действительно очень скор.

— Трудно поверить, — сказал он, — что к такой великолепной девушке, как вы, никто не рвется в дверь на свидание.

Она взглянула на него. Его голубые глаза, всегда казавшиеся такими глубокими и бесконечно спокойными, стали теперь другими, более близкими.

— Я не могу себе этого представить, — сказал он, крепче ее обнимая.

— Послушайте, вы уверены, что ничего не должны сделать с этим мостом?

Почему она вдруг испугалась его? Разве его внимание страшно? В конце концов, он же Бог, разве не так? Он ведь не человек! А глаза его стали вдруг странными, такими далекими и холодными. Они были уже не голубыми, скорее, зелеными.

Зелеными, как эта штука, которую они дали ему сегодня. Ее нервный страх еще усилился.

— Мост, — повторила она. — Разве вы…

— Мост?

Он рассеянно взглянул на нее. Потом зеленый оттенок исчез из его глаз и откуда-то изнутри вернулось голубое.

— Да, мне пора отправляться!

Он выбежал из дома и взвился в небо. Великий момент ускорения наступил, но он тут же испугался, что упадет, проснется и обнаружит, что летит без крыльев к своей смерти.

— Возьми себя в руки, — сказал он себе, ввинчивая кулак в плотно упакованную атомную силу. Облака разошлись и над Смоллвиллем прогремел гром, когда он молнией промчался по небу.

Он подлетел к мосту и начал спускаться в тот момент, когда пара водолазов вытаскивала из воды полумертвого шофера, а сам грузовик ушел на дно реки.

Он спустился рядом с спасательной командой.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— Теперь уже мало чем, — сказал шериф, глядя на водителя грузовика, сплевывавшего воду и мало-помалу приходившего в себя.

— Он прямо пропорол меня, — шофер посмотрел вокруг, на зияющую дыру в мосту. — Я потерял его?

— Потерял, — подтвердил шериф.

— Босс с меня взыщет за убытки, — сказал шофер. — Я буду работать даром следующие десять месяцев.

Шериф посмотрел на Супермена:

— Если бы вы появились минутой раньше, вы спасли бы этот грузовик. Ну… — он вздохнул, поняв, что не смеет упрекать Супермена, который, вероятно, где-то еще спасал кого-то, — что-то потеряешь, что-то выиграешь.

— Я потерял его, — сказал водитель грузовика, все еще лежа в луже воды и грязи, — 8 тонн продуктов… салат… помидоры…

— Успокойся, не бери в голову.

— Сколько-то цветной капусты… и много другого…

Стальной Человек вдруг повернулся и улетел.

Он летел по ночному небу над океаном, через разные пояса времени, пытаясь привести в порядок свои мысли. Под ним лежал Великий океан, такой же мощный, как он сам, бесконечный, таинственный, как таинственно его происхождение и судьба. Он летел и любовался его бурной природой и радовался, что сам он такой же — непредсказуемый и недоступный руке человека.

— Я правлю этой планетой, — сказал он себе на лету.

Глаза его были зелеными, как море, и по ним пробегали бури эмоций, налетавших и исчезавших жестокими волнами. Он никогда не позволял себе наслаждаться своим величием, всегда подавлял это чувство. Но почему?

Почему не вести себя так, чтобы Земля помнила? Почему не поступать, как властелин, каким он является?

Его сверкающие зеленые глаза хорошо сочетались с другой зеленью — цветом его одежды, так как ее яркие синие и красные цвета стали зелеными после близости с мрачным куском Криптонита.

Он пересек Атлантику и начал спускаться к Италии. Его путь был бесцельным, но он наслаждался именно этой бесцельностью. Стальной Человек может делать, что хочет. Бог поступает, как ему угодно, без всякой причины.

Внизу, на улице города Пизы, гораздо более простой человек как раз открывал свою лавку сувениров. Внутри стояли рядами пластмассовые Пизанские башни, наклонные, как настоящая.

— Привет, друзья, — сказал он башням, раздумывая о том, сколько туристов купит их сегодня. Его престарелой матери нужен был новый слуховой аппарат, а жена хотела моторную лодку.

— Купите сувенир — башню, — сказал он, обращаясь к улице, где появились уже ранние утренние туристы, рыскавшие вокруг. — Возьмите домой хорошенькую башню, падающую, как настоящая…

Он указал на свои обожаемые сувениры, источник его дохода.

В небе появилась синевато-зеленая тень.

Туристы завертелись со своими камерами, чтобы сделать снимки. Это же СУПЕРМЕН!

— Что он здесь делает?

— Спасает кого-нибудь, можете быть уверены!

Но он, со странной ухмылкой на лице, летел прямо к Башне. Одним движением руки он. выпрямил давно падающее здание. Оно хрустнуло и застонало, но осталось в прямом положении, и даже линия неба из-за нового силуэта Башни показалась искаженной.

— Mama mia, — простонал продавец сувениров, все достояние которого мгновенно потеряло цену — его башни не воспроизводили более оригинал.

Зеленовато-синий контур Супермена взвился над ним в вихре ветра.

— Суперкретин! — заорал продавец, грозя небу кулаком. — Stronzo[16]!

Продавец истерически бросился к своему стенду сувениров и, издав вопль, начал сбрасывать свой товар на пол.

— Хлам… куча хлама…

Он сел посреди обломков башен и заплакал, а туристы и горожане продолжали таращить глаза на безупречно прямой символ города Пизы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Следующие несколько дней были самыми странными в жизни Супермена. В Мельбурне он с идиотской улыбкой на лице исполнил чечетку и ускорил тем землетрясение. В Англии, над Дартмуром, где происходил международный фестиваль девочек-скаутов, он написал кое-что на небе, наполнив голубое пространство гигантскими непристойными изображениями.

В Греции, на открытии Олимпийских игр, последний бегун получил факел и начал подниматься с ним по ступеням. Неприкосновенный в течение десятилетий огонь путешествовал в течение семи дней, пройдя расстояние 970 миль. Теперь настал великий момент — пламя должно было зажечь Церемониальный Пьедестал. Но когда бегун наклонился с факелом, появился самый сильный человек в мире, Супермен, и задул факел. Смущенный и расстроенный бегун вынужден был вернуться, сбежать вниз по ступеням и снова поджечь факел.

Ненормальные поступки такого рода заставили весь мир недоумевать: что случилось с Суперменом?

— Я скажу вам, что с ним случилось, — сказал Росс Уэбстер, обращаясь к своим помощникам, заседавшим за столом. — Это действует Криптонит. О'кей, он не убил его, но превратил в эгоистичное, неуживчивое, коварное, полусумасшедшее существо. Иначе говоря…

— Он нормален, — сказала Вера.

— Это верно, — подтвердил Уэбстер. — И теперь, когда Супермен бросил свое занятие Доброго Человека…

— Мы можем приступить к делу с нефтью, — продолжила Вера.

В комнате, примыкавшей к залу заседаний, сидела Лорели Амброзиа, занимаясь своим ежедневным чтением. Она только что подчеркнула абзац в «Критике чистого разума» Канта, а теперь взялась за другую книгу — «Бытие и небытие» Сартра. У большинства людей, которые попытались бы прочесть эти книги, очень скоро возникло бы чувство унижения и глубокой депрессии. Сложность мысли в любом отрывке из Канта или Сартра может вызвать морскую болезнь, а через несколько страниц вам покажется, что на вас напали муравьи.

Как же тогда могла читать эти книги Лорели Амброзиа? Ясно, что она была гораздо умнее, чем старалась казаться. Из соседней комнаты до нее донесся голос Росса Уэбстера. Она быстро спрятала тяжелые тома в сумку и приняла вид дремлющей бездельницы.

Вошел Росс Уэбстер в сопровождении Веры и Гаса.

— Привет, милый, — сказала Лорели. — Я тебе мешаю?

— Нет, оставайся, — сказал Уэбстер, — может, научишься чему-нибудь.

В центре комнаты была светящаяся карта с изображением всех морей и океанов мира. На этих мерцающих водах были рассеяны миниатюрные изображения нефтяных танкеров.

— Каждый танкер контролируется компьютером. Компьютеры говорят им, куда идти, сколько взять нефти и куда ее доставить.

— Разве у них нет капитанов? — спросил Гас, когда-то мечтавший только о том, чтобы самому отправиться в море с блондинкой на борту, а потом поплыть на гордом маленьком судне с пятью тоннами марихуаны; он отказался от этого плана, когда его партнер был найден с хорошенькой дыркой от пули во лбу.

— У них есть капитаны, — ответил Уэбстер, — но они получают распоряжения от компьютеров.

— А ты, — сказала Вера, указывая на Гаса, — прикажешь всем танкерам плыть к центру Атлантического океана и оставаться в окружности с диаметром в пятьдесят миль.

— И что делать?

— Ничего не делать, — сказал Уэбстер, — просто плавать там.

— А как же тогда разные страны получат свою нефть?

— Ты быстро соображаешь, старина, — сказал Росс Уэбстер. Он повернулся к сестре:

— Скажи ему про насосы.

Вера повернула выключатель, и камин в зале заседаний раскололся пополам, открыв две освещенных панели. На них оказалась электронная карта Соединенных Штатов. Миниатюрные нефтяные вышки двигались, изображая работу насосов.

— Каждый нефтяной насос в Америке управляется компьютером, — пояснила она Гасу. — Ты прикажешь насосам перестать качать.

— А потом заткнуть все скважины, — прибавил Росс.

Гас кивнул головой.

— Это высокие ставки.

Он посмотрел на Уэбстеров, сказавших ему, что его доля фонда будет выдана ему к Рождеству в виде премии. Он обдумывал, не обманут ли они его.

— Я хочу, — сказал Росс Уэбстер, — чтобы ты составил особую команду для всех систем. Скажи им, что приказы не могут быть отменены. Надо, чтобы никто не мог вмешаться. Ты сможешь это сделать, дружище?

Гас встал, затянул ремень и обратился к Россу:

— Вы все время получаете все, что хотите. А когда я получу что-нибудь по моему вкусу?

— Я думаю, тебе достаточно вкуса свободы. Или ты предпочитаешь тюрьму?

Гас расстегнул воротник своей неоновой рубашки, сшитой лучшим портным.

— Хватит угрожать мне тюрьмой. Вы нуждаетесь во мне — чтобы я был здесь и делал то, что вам требуется. И вам ни к чему, чтобы я сидел в тюрьме, не делая ничего ни для кого.

Будучи бизнесменом-гуманистом, Росс Уэбстер хорошо усвоил, что должен позволять своим служащим время от времени побунтовать, прежде чем сломить их волю, разорвать на куски и уничтожить.

— Чего ты хочешь?

Гас немедленно выложил из своих карманов все, что в них было: спички, бумажные носовые платки, конверты, какие-то куски бумаги.

Уэбстер взглянул на кучу этого барахла, потом на Гаса:

— Тебе нужна корзина для бумаг?

— Это проекты, — ответил Гас. — Синьки.

— Синьки чего?

— Компьютера, — сказала Лорели, придвигаясь ближе. Но, заметив, что выдала себя, отпрянула. — А, может быть, сушилки для волос.

— У нас уже есть компьютеры, — сказал Росс Уэбстер. — Самые большие и самые дорогие в стране.

— Такого у вас нет, — сказал Гас. — Ни у кого в мире такого нет, потому что он еще не существует. Мы должны его построить.

— Ты создал этот проект?

— В свободное время. Это Суперкомпьютер. Струны в голове Гаса звенели при мысли об этом.

Он стремился к нему всю жизнь, когда играл со своей йо-йо, поднимался и падал, отдавал команды компьютерам.

Теперь уже Росс Уэбстер заинтересованно смотрел на него.

— Что он сможет делать?

— Все.

— Что это даст мне?

— Все, что угодно.

— Расскажи поподробнее, — сказал Росс Уэбстер, добродушно улыбаясь.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

На нефтяных промыслах день и ночь работали буровые вышки. Веселые нефтяники кричали, смеялись, били друг друга кулаками за ленчем, и хотя глаза их почернели от усталости, решили работать на полчаса дольше. Это были крепкие ребята, они делали большие деньги и надеялись всегда их делать. Если появлялись какие-либо чужаки, не пришедшиеся им по вкусу, они сбивали их грузовиками. Никто не должен был вмешиваться в их трудовой распорядок! Как же они удивились, когда все их вышки сразу перестали работать!

Над трубой нефтепровода, идущего по пустыне, склонились двое служащих, пытаясь понять, что происходит.

— …ни капли не течет из этой проклятой трубы…

Они посмотрели друг на друга, потом на свой «Лендровер». Они смотрели на трубу и на обширную, безлюдную плоскость пустыни.

— Я уверен, они свалят это на нас.

— Поедем обратно в город и выпьем.

— Хорошо, возможно, это самое лучшее.

Они влезли в свой «Лендровер» и уехали. К тому времени, когда они добрались до города, очереди у каждой бензоколонки растянулись уже на две мили.

— Действуйте на широте 241, долготе 73. Ждите дальнейших команд.

Далеко в море нефтяные танкеры сбились на пространстве в 50 квадратных миль, а экипажи их не могли понять, что они здесь делают, плавая кругом и глядя друг на друга.

Компьютеры щелкали, повторяя команду:

— Действуйте на широте 241, долготе 73.

— Это посреди Атлантического океана, — сказал один непослушный капитан. — И что бы ни приказывал этот проклятый компьютер, я не поведу мой корабль туда, чтобы просто там сидеть. Мы должны идти в Столицу, и мы пойдем в Столицу, черт возьми!

Вера Уэбстер с пылающими щеками смотрела на светящуюся карту, где движущаяся фигурка представляла этот корабль.

— Что делает этот корабль в нижнем правом углу?

— Это танкер! — крикнул расстроенный Росс Уэбстер. — И он идет не туда!

Лорели Амброзиа подняла веки и встала с кушетки. Ее руки ласково обняли шею Уэбстера.

— Сколько акций «Уэбко» вы мне дадите, если я остановлю его?

— Мисс! — крикнул сержант полиции в свой рупор. — Вы слышите меня? Не прыгайте!

На короне Статуи Свободы сидела молодая женщина, собираясь прыгнуть. Ее длинные волосы развевались по ветру, ноги свесились с короны. Это была Лорели.

Она сидела в этом опасном и вызывающем положении, и ветер раздувал ее юбку. Полицейский внизу, направив бинокль на ее ноги, убедился, что она обладает всем, необходимым для жизни. Наверху уже направлялись ее спасать другие полицейские силы. А по небу, совершенно не задумываясь о спасении, летел Супермен.

Он взволновал уже весь мир. Недавно в «Тайм» появился его портрет под заголовком: «Божество на распутье».

А теперь он кружил вокруг Статуи Свободы, глядя на Лорели, которая, казалось, намерена была покончить жизнь самоубийством. Силы привычки или что-то иное заставило его броситься вниз, к ее развевающейся юбке, и опуститься на корону рядом с ней.

— Я думала, вы никогда не прилетите, — шепнула Лорели, вздохнув.

— Не надейтесь, что я спасу вас, — холодно сказал Супермен. — Я больше этим не занимаюсь. Хотите прыгать — вперед!

Она отодвинулась от края короны и встала рядом с ним. Закат освещал ее сзади или, если хотите, спереди. Во всяком случае, ее обольстительная фигура четко вырисовывалась перед Суперменом.

Стальной Человек почувствовал, что легкая дрожь прошла по его могучему телу, как будто где-то ударил гром. Его глаза загорелись зеленым цветом, напоминающим нефрит.

Лорели потянулась к нему и прикоснулась к его одежде.

— Не позволяйте мне задерживать вас, вам некогда!

— Я не тороплюсь, — сказал он, откидывая растрепанные ветром волосы. — Что вы задумали?

— Всякое… — Лорели скромно потупилась, если можно принять такую позу, когда стоишь на краю статуи на высоте 300 футов над морем в обществе полицейской команды, примчавшейся к тебе через звезды с веревками и сетками.

— Всякое? — спросил Супермен. — Расскажите мне об этом.

— Я покажу вам. Но у меня дома. Если вы окажете мне маленькую услугу.

Она прижалась к нему как кошка.

— О'кей. Какую услугу? — Супермен поднял глаза к заходящему солнцу. — Вы хотите прокатиться?

— Я боюсь летать. Да и вам это не понравится.

— Это верно, — сказал Супермен, чей костюм слишком часто пачкали нервные люди, спасенные им во время катастроф. И вообще это теперь был другой Супермен.

— Чего же вы хотите?

— Пустяк. Видите вон там маленькое судно? На самом деле оно не такое уж маленькое. И не идет, куда надо.

Супермен выслушал, кивнул и умчался. А полицейские добрались уже до короны Статуи Свободы и крепко держали Лорели, чтоб она не упала вниз.

— Спасибо, офицеры, — говорила Лорели, идя между ними. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Из-за какого-нибудь парня, малышка? — спросил добрый сержант. — Он, наверное, настоящее ничтожество. Пошли, выпьем кофе и вы нам расскажете.

Нет, объяснила она, это был просто глупый порыв, больше она не собирается кончать с собой. Казалось, они поверили.

— Все-таки, может, ее надо обыскать, сержант? У нее может быть спрятано оружие.

— Нет, Маллигэн, нет необходимости. Я отвезу молодую леди домой на своем крейсере.

Пока Лорели любезно доставляли домой, Супермен с диким блеском в глазах покрыл уже сотни морских миль. Внизу был Атлантический океан с белыми гребнями волн, на закате отливавшими зеленым. Супермен издал громкий крик и опустился там, где на волнующемся зеркале вод колыхался нефтяной танкер.

— Эй, — крикнул рулевой, — летит Супермен, чтобы помочь нам!

Все на палубе приветствовали его, махая беретами, а когда Супермен поравнялся с корпусом судна, побежали на корму.

— Что он делает?

— Господи Иисусе!

На судне прозвучала тревога, и люди заметались как безумные, потому что корпус корабля был прорезан стальным лезвием, и весь груз нефти вылился наружу.

— Он сошел с ума!

— Он погубил корабль!

— Суперпаразит! Суперсукин сын!

Они в бешенстве поносили его, но он уже исчез в потемневшем небе.

Лорели жила в надстройке «Уэбко»; точнее, она жила в построенном там домике, вид из которого мог соперничать с пейзажами Швейцарских Альп. К нему сейчас приближался Супермен, похожий на блестящий осколок зеленого камня и с каждой минутой становившийся больше и яснее.

Он опустился на террасу, и Лорели открыла дверь. Она была одета в обтягивающую фигуру теплую трикотажную пижаму. Внутри пылал камин.

— Вам нравится отдых после лыжной прогулки? — спросила она.

Ступив через порог, он увидел, что постель приготовлена.

Где-то далеко, на другой кровати, сидела и читала Вера Уэбстер, похожая в пижаме на заключенного в Архипелаге Гулаг. Постель была спартанской: матрас из конского волоса, твердый, как кирпич.

Она читала книгу «Компьютерная технология для подготовленных пользователей». Так же, как и книги, которые читала Лорели, эта книга вызывала зуд в мозгу, но Вера была поглощена ею. Губы ее шевелились.

— Если этот болван Гас Горман может это понять, то и я могу…

Лицо ее было сосредоточенным и полно гордой решимости. Она взялась за следующий, трудный для нее параграф; он поддался ее проницательному уму. Напомним, что в детстве у Веры был некоторый научный опыт, полученный в ходе электронного проекта ее брата, когда волосы ее становились дыбом. Теперь она перелистывала страницы «Компьютерной технологии», читая всю ночь, а кончики ее волос, схожих с шевелюрой Иосифа Сталина, слабо дрожали.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

По всей стране на бензоколонках было написано: «Полбака в одни руки».

Американцы, всегда готовые к таким тяготам, терпеливо выстраивались у каждой бензоколонки в очереди на целую милю.

— Ну, двигайся же ты, косой! Двигайся!

— Я двигаюсь, отстань!

Спокойно, терпеливо они продвигались дюйм за дюймом, радиаторы закипали, иногда взрывались, моторы перегорали, но добрый народ Америки относился к этому легко.

— Я сейчас как двину тебе, вот что я сделаю, дерьмо!

— Да-а, ты двинешь, а кто еще?

— У меня тут еще шесть парней, вот кто еще!

Бамперы ломались, в решетках появлялись дыры, драки становились все чаше. В кафе «Обед у Джо» возле бензоколонки Джо только покачивал головой, когда водители, стоявшие в очереди, вламывались к нему, чтобы выпить кофе с его твердыми, как камень, пирожками.

— Видывал я дефицит, но такого как сейчас — никогда!

Он бросил на тарелку пирожок и нацедил чашку своего знаменитого варева, на вкус напоминавшего тормозную жидкость.

— Пожалуйста… хорошо… Кто следующий?

— Два пирожка и кофе, — сказал Гас Горман, усевшись на угловой стул у стойки. Его «Феррари» был на улице, сорок пятый в очереди.

Джо бросил на тарелку пирожок и посмотрел в окно на длинную извивающуюся очередь.

— Все-таки происходит что-то непонятное. Не станете же вы меня уверять, что нефти вообще нет?

— По-моему, немного есть — в этом кофе, — сказал Гас. — Как вы думаете, можно его слить в мой бак?

— Следующий… Что поделаешь… — говорил Джо, наклонясь над стойкой. — Здесь всегда кто-то богатеет, а кто-то страдает.

Гас посмотрел вокруг, на всех людей, которым он доставил столько неприятностей, таких же простых людей, как он, желающих добраться из пункта А в пункт Б по своим делам.

— Что же я сделал с этими людьми? — спросил он себя. — И ради чего?

Он взглянул на свой «Феррари», стоявший уже сорок четвертым. Ради дурацкой спортивной машины, которой он пользовался от силы пятнадцать раз? Ради пары носорожьих туфель? Со мной происходит что-то очень плохое…

— Включи ящик, Джо, — сказал водитель грузовика.

Джо за стойкой включил телевизор, и на экране появилось искаженное изображение диктора.

— Представитель Пограничной Службы заявил сегодня, что волнение на морях должно задержать пролившуюся нефть по крайней мере на две недели, прежде чем она достигнет течения Нантукет. Какая часть восточного побережья после этого примет на себя главный удар нефтяного потока, пока неизвестно.

— Вот вам ваша нефть, — сказал Джо, сердито выключая экран.

Дверь кафе открылась, и вбежала женщина, истерически размахивая шапкой.

— Помогите! Кто-нибудь, помогите! Вызовите полицию! Моего мужа избили! Вызовите «Скорую помощь»!

За ней вошел мужчина, прижимая к лицу носовой платок.

— Все в порядке, Дотти, они только… сломали мне нос…

Джо снова покачал головой и посмотрел на Гаса Гормана:

— Сегодня это третий… А ночью еще хуже…

— Со мной решительно происходит что-то дурное, — подумал Гас.

— Радуйся, Гас, — сказал Росс Уэбстер. — У меня для тебя хорошие новости. Как мы договорились, твой суперкомпьютер строится.

— Да? Как он выглядит?

— Это уникальная технология. Гас. Мы называем это неограниченной мощностью. Он может все.

Росс Уэбстер весело ходил взад и вперед по своему кабинету, подсчитывая свои доходы. Но потом на его лицо медленно набежала тень тревоги, когда он задумался о другой стороне дела:

— Такая могучая машина будет иметь могучих врагов, людей, которые захотят ее разрушить.

— Никто не сможет справиться с моей машиной, — сказал Гас, идя за Уэбстером.

— Я… я…

Йо-йо снова закрутились у него в голове. Он взглянул на Уэбстера:

— Я построю самозащиту. Любая атака вызовет контратаку. И противник будет стерт с лица земли.

— Любой противник?

— Какую бы вещь вы ни сделали, у нее есть слабое место. Но… — Гас начал писать каракули на промокашке Уэбстера. — Можете идти на пари: в любом сражении вы выиграете.

Великий инженерный ум Гаса уже крутился, как йо-йо, продумывая детали. Он включил свет и пошел по коридору к компьютерам, а Росс Уэбстер смотрел ему вслед, в восхищении от того, что обладает таким ученым идиотом.

В своей кухне в Смоллвилле Лина Ланг говорила по телефону.

— Нет, я не смогу пойти с тобой сегодня вечером. И завтра я тоже занята.

На другом конце провода, в баре, Брэд Уилсон улыбался своему отражению в зеркале; он был необыкновенно развязен с женщинами, особенно если учесть, что никто не хотел иметь с ним дела.

— Ты занята? И что же ты делаешь?

— Я думаю кое о чем, — сказала Лина.

— Тебе следует больше ценить меня, — сказал Уилсон. — Кто еще есть у тебя в Смоллвилле?

Лина повесила трубку, а Брэд Уилсон продолжал тупо смотреть на телефон. Он не мог постичь, что женщина способна отключиться, когда он говорит с ней по телефону.

— Плохо соединяют… Этому оператору надо дать в морду.

Он снова бросил монетку и набрал номер. Ведь женщины в его руках как воск…

— Вы набрали неверный номер, — сказала Лина, — и перестаньте мне звонить.

Она опять повесила трубку, а Брэд Уилсон выпустил свою из рук. Она так и качалась на шнуре, пока он шел к стойке. Соседний пьяница, допивавший свой эль, повернул к нему опухшее лицо:

— Уже налакался, приятель?

— Конечно, — сказал Уилсон, — я всегда налакавшись.

— Это правда, — сказал его собутыльник, усаживаясь прочнее на стуле, который, как он заметил, имел тенденцию валиться набок и сбрасывать его на пол. Он сдвинулся на край и слегка покачался, чтоб восстановить равновесие.

— Я тебя задерживаю, парень, — пробормотал он, подавшись вперед на стоявшую рядом вешалку и вместе с ней оказываясь на полу.

Смоллвилльская Молния поднял его на ноги, и они вместе доплелись до дверей, как и многие другие смоллвилльцы, уже ошалевшие от скуки в этот вечер в своем добром старом городе.

Кроме Лины Ланг, которая не могла больше этого выносить. Она позвонила во все офисы «Дейли Плэнет» в Столице. Когда не ответил и тот телефон, который стоял на столе Кларка Кента, она сделала следующий шаг.

— Аэропорт? Какие рейсы в Столицу будут у вас завтра?

Конечно, и в Столице люди изнемогали от скуки и для поправки отправлялись вечером в свои бары. Среди них, что весьма примечательно, находился и Супермен.

Стальной Человек, который, как всем было известно, никогда не пил больше стакана вина за обедом, а к концу его иной раз бренди, сидел теперь в «Столичном отдыхе» и пил, как обыкновенный пьянчужка.

Его костюм из зеленого стал черным и блестел, как мрачный костюм вампира. Лицо его было угрожающим, и ближайшие к нему посетители бара оставались рядом только потому, что были слишком пьяны. Все остальные держались на расстоянии от него, даже сам хозяин.

— Еще одну! — рявкнул Супермен и проглотил новую порцию, едва она оказалась перед ним. Чтобы криптонянин напился, нужно много земного пойла, но он шел сюда за этим с решительным и глупым выражением на лице. Если бы сидевший рядом с ним не уткнулся уже носом в свою тарелку с арахисом, он мигом сбежал бы.

Супермен смотрел на свою тарелку. Он набрал горсть орехов и бросил их в бутылки, стоявшие за стойкой бара. Орехи, как очередь из автомата, разбили бутылки и зеркало.

Супермен захохотал, потом поймал свое отражение в оставшемся осколке зеркала: его прежнее благородное лицо было теперь искаженным и чужим. Рассердившись, он выпустил из глаз два жарких луча, и зеркало расплавилось. Исчезло и отражение.

— Он готов, — сказала женщина, стоявшая в дверях.

— Теперь никто не будет доверять этому придурку, — сказал кто-то рядом с ней.

— Чего вам здесь надо? — Супермен отбросил свой стул, и дверь тут же освободилась. Он шагнул к ней, угрожающе надвинув свой черный капюшон.

Выйдя на улицу, он увидел, что на него смотрят Лина и Рики Ланг.

— Супермен! — закричал мальчик, вне себя от радости при виде своего кумира.

— Осторожно, мальчуган, — сказал прохожий, один из многих наблюдавших за зрелищем перерождения Супермена.

Супермен глянул на Рики и пошел прочь, как будто этот мальчик никогда не был в его объятиях и вообще что-то значил для него.

— Супермен! — кричал Рики, идя за ним. — Это я, Рики! Рики из Смоллвилля!

— Не подходи к нему близко, сынок, — сказал голос из толпы. — Он опасен.

— Супермен, — сказал Рики дрогнувшим голосом, — скажи им, что ты никогда никому не делал плохого!

Супермен обернулся, и в его глазах, казалось, на миг блеснула искра понимания. Но этот миг прошел, и он двинулся дальше по улице. Люди расступились перед ним.

Лина Ланг положила руку на плечо Рики.

— Рики, он изменился.

— Нет, — сказал мальчик. — Должно быть, он болен.

Он отбежал от матери и бросился догонять Супермена.

— Супермен, пожалуйста, стань лучше!

Стальной Человек опять заколебался и повернулся, но снова волчье выражение вернулось на его лицо — такое беспощадное и холодное, как будто он никогда не летел с этим ребенком, не вливал в него силу и способности. Вокруг него были только чуждые ему, враждебные и насмешливые существа.

— Ты услышишь меня, Супермен, не правда ли? — звал Рики, следуя за ним по улице.

— Он не слышит тебя, Рики, — сказала Лина Ланг.

— Слышит! У него суперслух! Супермен, я знаю — с тобой все будет в порядке! Это просто временный срыв. Ты снова будешь великим! Ты сможешь это сделать!

Глаза мальчика были полны слез, но глаза Супермена блестели, как холодные угли, как глаза хищной птицы. Он поднялся в воздух и улетел, оставив внизу испуганную и потрясенную толпу.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Голос Рики следовал за Суперменом, эхом отдаваясь в его измученном мозгу.

— …это просто временный срыв. Ты снова будешь великим!

Он содрогнулся при звуке этих слов и, быть может, вспомнил другие времена, времена доброты и служения людям.

— …снова великим… снова великим…

Он на лету пожал плечами и отмахнулся от этого голоса. В этом чужом мире доброта была иллюзией.

Он летел, не глядя, но потом его внимание привлек пейзаж, такой же мрачный, как состояние его души. Повсюду были разбросаны покореженные металлические балки, полыхали огоньки. Он опустился на автомобильной свалке. Везде была грязь, разложение, обломки.

— Великим… ты снова будешь великим…

Отзвук мальчишеского голоса заставил его вздрогнуть, и он заревел, как раненый бык. Рев пронесся над автомобильной свалкой, испугав рабочих, разбежавшихся в разные стороны.

Супермен был один среди стальных листов, раздавленных, грязных корпусов машин. В воздухе стоял дым и, как будто приветствуя, обволакивал его. Тело его налилось свинцом, а в голове путались обрывки мыслей, как рассыпанная мозаика из обрезков железа. Ясность не возникала, и он побрел по автомобильному кладбищу, задыхаясь от его безобразия.

И тут случилось нечто необычное.

Из тела Супермена появился Кларк Кент — сперва как слабо светящаяся фигура, постепенно уплотнявшаяся, и наконец он встал перед Суперменом, как равный.

Супермен с изумлением смотрел на него; он понял, что часть его мощи ушла из него и воплотилась в этом очкарике.

— Я — не галлюцинация, — сказал Кларк Кент, отступив назад.

— Это мы еще посмотрим, — фыркнул Супермен, чья сила, пусть вдвое меньшая, была еще значительной.

— Уступи! — сказал Кларк Кент.

— Черта с два! — ответил Супермен.

Кларк Кент, Супермен — все это было просто слова, имена сгустков кинетической энергии Криптона, могущественной силы, которая воевала сама с собой. Она могла распасться пополам, как ночь и день — и это было лишь одной из ее блистательных возможностей. Но она могла и уничтожить себя. Одна половина, Супермен в черном, была мрачной стороной природы Криптона; другая половина, Кларк Кент, воплощала собой нечто совсем иное, солнечную сторону этого мира. Далеко, далеко, в Галактике Икс, судьба породила это двойное единство, а Земля вмешалась в него, проникнув в смесь и нарушив равновесие.

— Ты всегда был надоедливым ничтожеством, — сказал Супермен, шагнув к Кенту. Выражение легкого превосходства на лице противника привело его в бешенство. Он нанес удар, отбросивший журналиста с его мягкими манерами к развалившейся под ним куче обломков. Кент, пошатываясь, медленно встал, но и Супермен был в шоке, ибо его кулак натолкнулся на что-то более твердое, чем железо — и он понял, что перед ним динамическая сила Криптона с такой же, как у него, плотностью молекул.

Кларк Кент пошел к нему навстречу.

— Теперь мой черед ударить. Хочешь рискнуть?

— Попробуй, — с явным недоверием сказал Супермен.

Кларк Кент опустил голову и ударил Супермена с такой силой, что побежденный герой отлетел назад и упал в бак с кислотой. Брызги металла разлетелись в стороны, жидкость сомкнулась вокруг него, кипя и пузырясь, стремясь сорвать мясо с его костей. Но на Супермена она, напротив, подействовала как горячая ванна, дав отдых его мускулам. Он выскочил из кислоты с новыми силами и направил на Кента поток обжигающего вещества. Оно покрыло все тело Кента, сжигая его одежду, но нисколько не повредило кожу: эта жидкость для него была не опаснее вазелина. Однако он не успел еще порадоваться этому, как Супермен бросился на него с тяжелым бампером в руке.

— Я никогда не поступал, как ты, — прошипел Супермен. — Ты всегда действовал мне на нервы.

В ответ Кент поймал в воздухе и бросил в противника блок, удар которого утащил обоих на ленту движущегося конвейера. Там они схватились друг с другом. Лента трещала под ними, ломались подшипники… Охваченный ненавистью Супермен сбросил Кента в яму, где были сложены машины, расплющенные до толщины картона. Потом он включил гидравлический пресс, надеясь точно так же расплющить Кента.

Пресс двинулся вниз, на Кларка навалилась многотонная тяжесть, но он оттолкнул его с такой легкостью, как будто это была просто гантель, сделанная специально для укрепления мускулатуры. Он приподнял пресс, вылез из-под него и вышел из ямы, расправляя члены. Через секунду он, все ускоряя темп, уже швырял в Супермена шины. Супермен напряг свои мускулы, разорвал резиновую ленту конвейера, и они снова начали драться — подъемными кранами, огромными магнето и ободьями колес, летавшими в воздухе, как обручи от серсо. На свалке звенел металл и раздавались дикие крики. Если эту битву гигантов наблюдали духи Криптона, они должны были очень страдать, видя, как их звездное дитя яростно сражается с самим собой, как Супермен пытается втолкнуть Кларка Кента в дробилку для металла.

Зубцы машины разошлись и сомкнулись над телом Кента. Но она не смогла раскусить его, а лишь потеряла свои зубы. Супермен, все еще полный безумной жажды убийства, снова бросился на Кента, и они покатились по свалке, стремясь уничтожить друг друга.

— Сдавайся! — крикнул Кент, катаясь со своим двойником в пыли и стремясь его деморализовать. Смотревшие на него глаза были как бы зловещим напоминанием об исчезнувшей расе. Это был мрачный Криптон, его войны, его злодейства.

— Как же мне сокрушить такую силу? — спрашивал себя Кент. Его ум был в смятении, ясность исчезала, сил было не больше, чем у противника.

Он воззвал к своему престарелому отцу, исчезнувшему духу, который много раз указывал ему верный путь между добром и злом. Близко ли был этот дух? Может ли одна планета сноситься с другой? Вместо зрелища пылающего кладбища машин Кент увидел язычок пламени в себе самом. Если дух отца существовал, то он именно здесь, в его сердце. Пламя быстро разгоралось, но потом исчезло за клубами дыма, поднявшимися из злобной души Супермена. Кларк Кент задыхался, но крепко держал его за горло, зная, что должен разогнать дым. Он держал, умоляя отца вмешаться, и сквозь дым снова увидел ярко-желтое, отливавшее чистым золотом пламя.

— Это мы, глупец! — закричал он на своего маниакального двойника, падшего ангела.

Пламя росло, охватывая их обоих. Более мощное, чем кислота, оно растворяло их обоих, их враждебность, сваривало их в единый, пляшущий поток света. Кент почувствовал, что сливается с ангелом в черных одеждах, что прекращается их парадоксальное единоборство.

Супермен со всей своей чернотой исчез в теле Кента, и внутреннее противостояние становилось теперь только тенью, призраком внутри него. Он один лежал теперь в пыли кладбища машин, победитель себя самого.

Кент медленно поднялся над кучей обломков и посмотрел вокруг. Безобразие этого места таило теперь в себе некую мрачную красоту, а серый дым окутывал его, как священное покрывало. Оно поднялось над ним и исчезло высоко в воздухе. Он расстегнул рубашку: на его груди была буква С, красная с золотом. Через мгновение он оказался в своем обычном костюме, соответствующем его высокому призванию: прежние цвета вернулись, опять сверкал капюшон.

— Бессмысленная битва, — сказал он себе и поклялся, что это никогда не повторится. Даже бессмертный может утратить свой дар, если не будет осторожен.

Он взлетел в небо и повернул к Северной Атлантике.

— О, только не это, — крикнул первый матрос на накренившемся танкере. — Он возвращается!

Команда танкера со страхом наблюдала, как Супермен кружит над ним в небе.

— Он хочет совсем нас потопить…

Супермен заметил наконец разлившуюся нефть, большое озеро, плавающее на поверхности волн. Сверхдыханием он превратил нефть в поток, направленный к зияющему боку судна. Нефть вливалась туда галлон за галлоном, пока море совсем не очистилось.

— Ура! Ура! — кричали моряки, поняв, что Стальной Человек пришел в себя, что он больше не скоростная торпеда, стремящаяся уничтожить их, а друг, тот таинственный друг, которого хоть раз видели все, кто проводит жизнь на море — будь то дельфины или Бог верхом на одном из них[17]. Они смотрели, как Супермен направил свою тепловую радиацию на корпус судна и соединил две его половины.

— Боже мой! — сказал капитан, глядя на самую невероятную сварку, какая когда-либо происходила в море.

— Простите за беспокойство, сэр, — сказал Супермен, взлетая над ним и сейчас же исчезая за горизонтом.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

В Суперкомпьютере Гаса Гормана было четыре этажа, и он был помещен в огромной впадине в Большом Каньоне. Это был действующий гигант, машина, большая, как дом, говорившая звучным языком радиосигналов, разносившихся по лощине.

Над ним возносились пилоны и силовые линии, а перед ним на разных уровнях находились площадки, к которым вели лестницы и эскалаторы. Это была мечта Гаса, ставшая реальностью — компьютер величиной со школу, из которой его когда-то выгнали. Теперь он показал им, кто есть кто!

— Да, сэр, — сказал он, посмотрев с края Каньона на впадину, — это действительно Машина!

В руках его были вожжи ослика, на котором он намеревался спуститься по тропинке, чтобы познакомиться со своим созданием.

Позади него стояли Росс и Вера Уэбстеры и Лорели Амброзиа. Они собирались спускаться не на ослах, а на надутых горячим воздухом шарах, к которым были прикреплены велосипедные сиденья.

— Это забавно, — сказала Лорели, чей шар был неприличного розового цвета.

— Забавно? — переспросил Росс Уэбстер. — Забава только начинается. Подожди, пока нас найдет Супермен, тогда увидишь забаву.

Гас шагнул вперед, не выпуская из рук вожжи.

— Вы хотите встретиться с Суперменом?

— Просто не дождусь, приятель, — ответил Росс. — Я даже оставил ему записку в надстройке, на случай, если он раньше заглянет туда.

— Пошли! — нетерпеливо сказала Вера. — Я хочу быть на месте к тому времени, когда он попадет в нашу ловушку.

Сев на свое велосипедное седло и приготовившись отправляться, она с раздражением обернулась к Гасу:

— Не понимаю, почему ты не можешь спуститься на шаре, как мы?

Гас вернулся к ослику.

— Мне не нравятся эти шары-велосипеды. Отправляйтесь, я догоню вас через полчаса.

С этими словами он повел своего ослика вниз по тропинке. Его фигура казалась крошечной на фоне этого огромного ландшафта — просто уличный паренек, который хотел совершенствовать себя, но заблудился. Теперь он все глубже спускался в Каньон со своим ослом к самому мощному в мире компьютеру — и что это ему принесло? Около тысячи акций основного капитала и новую йо-йо из массивного золота.

— Я не так плохо заработал…

Спускаясь, он разговаривал с осликом и наблюдал за тем, как остальная компания преодолевала свой путь. Проплывая над ним, они помахали ему.

Гас покачал головой. Эта Лорели сама была розовым шаром.

— Осторожно, Лорели, без меня не нажимай никаких кнопок!

Воздушные шары исчезли из поля зрения, опустившись в Каньон. Такой способ передвижения не входил в программу Гаса. Скоро, когда кончится дефицит бензина, он сможет летать на собственном реактивном самолете. Пара квалифицированных пилотов и собственный психотерапевт — чтобы подавать шампанское и поправлять подушки.

— Слетаю на уик-энд в Тиа Хуану, — он похлопал осла по шее. — Ты бывал там, братишка? Достанем несколько горячих мулов, и ты почувствуешь себя лучше.

Осел кивнул, седло его скрипнуло. Гас продолжал свой долгий путь к концу этого дня — конец этот был ближе, чем он предполагал. Внизу воздушные шары приземлились у входа в темную пещеру. Лорели и Уэбстеры слезли со своих седел и вошли туда.

— Где здесь выключатель? — спросила Лорели.

— Ну, где обычно ищут выключатель? — злобно ответила Вера. Она злилась, что Росс взял с собой эту глупую девку, но он утверждал, что ему нужно каждые четыре часа массировать ногу.

Свет зажегся, и перед ними предстал компьютер, подающий сигналы,разговаривающий сам с собой, выполняющий свою гигантскую программу.

— Ох, — вздохнула Лорели, — вот это пианола!

Росс Уэбстер скромно развел руками.

— Предел совершенства! Я его создал! Я снова сделал величайшее! Я потряс мир!

Великий гуманист сиял от радости. Он ни разу не был так счастлив — с тех самых пор, когда во время голода продал испорченный рис.

— Пойдем, — серьезно сказала Вера. — Попробуем его.

— Мы должны подождать Гаса, — возразил Росс Уэбстер. — Только этот полоумный может работать на нем.

Вора Уэбстер гордо выпрямилась.

— Подумаешь, уникум! Я достаточно знаю о компьютерах, чтобы посрамить доктора наук.

— Ты, Вера? — спросил заинтригованный Уэбстер. В детстве она проявляла весьма мало интереса к электронике, если не считать того, что была живым трансформатором. Ему частенько хотелось ввернуть ей в рот электрическую лампочку и взять ее с собой на шоу, но она отказывалась. Может ли быть, чтоб та же Вера шла теперь уверенно к контрольной панели компьютера? Она начала подниматься по ведущей туда лестнице. Росс Уэбстер следовал за ней, подавленный ее осведомленностью. Он упрекал себя, что не ввернул когда-то лампочку ей в рот.

— Вера, это замечательно, ты просто удивляешь меня, — сказал он.

— Я сделала это для тебя, Бубба, — ответила она дрогнувшим голосом. Наконец-то она сможет показать ему свою компетентность. Она сошла с лестницы на площадку перед центральконсолью. Там было полно ручек настройки, сотен кнопок, светящихся шкал, дисплеев. Глаза Веры блеснули: ради этой минуты она ночь за ночью читала на своем матрасе из конского волоса.

Она села на стул в центре, где был доступ ко всему управлению. Росс и Лорели встали за ней. Даже на капризную Лорели мастерство Веры произвело сильное впечатление. Вера повернула ручку, и низкий гул машины сразу усилился.

— Бубба, включи эти рычаги справа от тебя. Они приведут в действие контур Альфа и закроют управляющую сетку.

Росс Уэбстер выполнил се приказание, и левая сторона четырехэтажной структуры осветилась. Огни мигали, электроды щелкали, ожили числовые шкалы.

— Ты! — Вера ткнула пальцем в Лорели. — Включи контур 29 через W7 и введи в действие координаты мощности Внешних Защитных Систем.

— Другими словами, — сказала Лорели, к которой вернулась уже ее самоуверенность, — нажми эту красную кнопку.

Она сделала это, и осветилась правая сторона Самого Совершенного компьютера. И в тот же миг прозвучала электронная тревога, разносясь по всей пещере. Росс Уэбстер подскочил:

— Он здесь!

— О, Супермен! — простонала Лорели, вспомнив ту ночь, которую он провел с ней в надстройке, обезумевший и обольстительный в своем безумии. Ей не приходило в голову, что она прикоснулась лишь к призраку величия, что подлинный Супермен — нечто совсем иное. Поэтому она была уверена, что после этого сможет обвести его вокруг пальца.

— О, Супермен, где ты? Это я, Лорели.

— Прекрати этот вздор, дура, — злобно сказала Вера, понимавшая, что Супермен явится не со светским визитом. — Ему нужны наши шкуры.

— Мою он может взять в любое время, — сказала Лорели, потягиваясь, как кошка, и поднимая юбку выше колен.

Вера сплюнула от отвращения. Вся поглощенная делом, она указала брату на закрытую панель.

— Порадуйся, Бубба, — сказала она и открыла ее. За ней был большой экран с ручками управления. На нем появилась крошечная схематическая фигурка Супермена, и это значило, что он уже близко к ним. Росс Уэбстер у панели управления нажимал кнопки с надписями «Внешняя защита».

— Начинаем игру, — сказал он возбужденно.

Вера нажала другую кнопку, и на осветившейся панели они прочли:

«Ракета готова».

Помещение наполнил низкий вибрирующий звук, а внизу, на дне Каньона, отошли штанги, освободив готовую к запуску ракету. Она медленно поднялась в исходную позицию, защищая вход в Каньон. На экране Росса Уэбстера росло изображение Супермена, а под ним — изображение нацеленной на него ракеты.

— Огонь! — с восхищением вскричал Росс, и ракета пролетела через экран.

Наверху Стального Человека внезапно встретил залп, попавший прямо в него и сдувший его к Каньону. Экран Росса Уэбстера осветился на отметке 13000.

— Я достал его! — завопил Уэбстер. — Я свалил Супермена!

Вера улыбнулась брату. Они давно так не играли.

Но снаружи ко дну Каньона планировал очень сердитый Супермен. Одно дело — остановить летящую пулю, но совсем другое, когда прямо в грудь тебе летит ракета. Ну ладно, они хотят крутой игры? Он тоже.

Очевидцем этого залпа был Гас Горман, почти добравшийся уже до места со своим ослом.

Мимо него в пещеру пролетел Супермен, и Гас поспешил за ним, надеясь выступить посредником — он был уверен, что сделает это мастерски. Очередное его заблуждение…

Промчавшись через пещеру, Супермен нашел дорогу к панели управления компьютера и приземлился среди своих врагов.

— Вот что, Уэбстер, кончайте эти глупости.

— Привет, милый, — сказала Лорели, принимая завлекательную позу.

— Я вас не знаю, леди, — сказал Супермен.

— Но той ночью… — настаивала девушка.

— Это был не я, — сказал Супермен. — Того больше нет.

Он повернулся к Уэбстеру:

— Теперь ваша очередь.

Вера истерически закричала и метнулась назад к панели управления.

— Не смей угрожать моему Буббе!

Она нажала еще одну кнопку, и ужасный залп синей и белой электрической энергии швырнул Супермена на землю.

— Эти люди испытывают мое терпение, — подумал Супермен.

Росс Уэбстер захихикал:

— Добро пожаловать в удивительный мир компьютеров, Супермен! Как вам нравится эта Супермашина?

Супермен сдерживался, надеясь проучить их мудростью, а не жестокостью. Он указал на машину.

— Типично для людей, подобных вам, Уэбстер. Вместо того, чтобы использовать ее для помощи другим, вся ваша четверка хочет помогать только себе.

Гас Горман, только что оказавшийся на площадке, отпрянул, услышав, что его включают в эту компанию.

— Почему четверка? Я не при чем, парень!

— Его так не называют, — сказала Лорели. — Он любит, чтобы его называли Суперменом.

Все еще не оставляя надежды на благосклонность Супермена, она придвинулась поближе к нему, но вмешался Гас:

— Эй, я не с ними!

— Ты способен обмануть меня, — сказал Супермен, глядя на Гаса сверху вниз таким взглядом, который заставил его устыдиться всего, что причинил его роковой дар.

— Если бы Супермен появился в годы моей юности, — подумал Гас, — я не оказался бы теперь в таком чертовски неприятном положении. Но увы, я только играл в кости, бездельничал, позволял укорениться дурным привычкам, и чем это кончилось? Постройкой проклятого величайшего на свете компьютера, от которого никуда нельзя спрятаться.

— О'кей, Супермен, мне все ясно. Сейчас вытащим вилку из этого паразита.

Он двинулся вперед вместе с Суперменом, но Вера была уже у панели управления и опять с лихорадочной быстротой нажимала кнопки.

— У нас кое-что есть для вас. Супермен! — кричала она с истерическим повизгиванием в каждом слове.

Из машины начало выходить поле невидимых волн, и Супермен рухнул в него с глухим звуком; волны обвились вокруг него, превращая его в толстый пузырь. Температура внутри него стремительно поднималась, и разноцветные газы начали пениться.

— Теперь мы вас поймали, большой болван! — крикнула Вера.

— А ну, выдай ему это! — сказал Росс Уэбстер, и Вера нажала следующую кнопку. Капсула поднялась и закрутилась, готовая бросить Супермена в океан и утопить его там навеки.

Но его лучезарные глаза налились мощью, в них запылала частица солнца Криптона, и молекулярная структура капсулы рассеялась.

До Росса Уэбстера впервые дошло, что он избрал для игры не равного себе противника. Великий Гуманист тут же продемонстрировал свое мужество в минуту опасности:

— Он приближается! — завопил он, прячась за сестру. — Он хочет добраться до меня!

— Это еще не факт, — сказала Вера и пустила в ход свою заветную карту. Ее жесткие пальцы нажали еще одну кнопку, и из недр машины пошел зеленый луч.

— Это Криптонит! — крикнул Гас. — Нет!

— Да! — заорала Вера. — На этот раз он составлен верно!

Голос Росса Уэбстера заглушил голос его сестры. Он повернулся к Гасу:

— Это твой гений, парень! Ты создал машину, которая может найти слабину у любого. Ты войдешь в историю как человек, который убил Супермена!

Зеленый луч достиг Супермена, и он упал, чувствуя, что безмерная слабость овладевает его членами.

— Они убили меня…

Опустошающий луч проникал в каждую пору его сверхчеловеческого организма. Он задыхался в клубах этой зелени, цвета его смерти, его гибели.

Гас Горман помчался к краю площадки, вырвал из машины ее исполнительный механизм, перебросил его через ведущий провод и спрыгнул сам. Он стянул провод вниз, на пол, к области Источника Энергии.

— … вот сейчас разберем эту кучу барахла и спасем Супермена…

Он быстро проследил за каждым известным ему убежищем зла в этом монстре, вынул из кармана маленькую отвертку и одним ее движением нарушил всего одно соединение. Машина мгновенно замолчала, источник энергии исчез.

— Предатель! — крикнул сверху Росс Уэбстер. Он спустился по лестнице и бросился к генератору, где стоял Гас с простой отверткой в руке.

— Соедини обратно! — заорал Уэбстер.

— Нет, я спрячу ее туда, где она не сможет принести вреда, — сказал Гас и сунул отвертку в рот. Она тут же оказалась у него в глотке.

— Боже милостивый, — подумал Гас. Глаза его вылезли на лоб от честных усилий проглотить отвертку. — Вот и все, чего я добился: отвертка, застрявшая в дыхательном горле и бросающийся на меня Росс Уэбстер…

— Выплюнь ее!

Пытаясь заставить Гаса открыть рот, Росс швырнул его на пол, а там, по случайному совпадению, какой-то рабочий оставил пачку сигарет и пол бидона выдохшегося пива. Гас схватил его и глотнул.

— Иди, иди, бэби… иди вниз…

Он умолял, как никогда никого не умолял, даже любимых женщин.

— Иди же вниз…

Взбешенный Росс Уэбстер начал наносить Гасу жестокие удары по спине. Но отвертка уже прошла, и Гас, развернувшись, двинул Росса в челюсть. Гуманист свалился на пол.

— Давно хотелось это сделать, — сказал Гас, отряхивая свои крокодиловые штаны и переступая через упавшего Уэбстера.

Вверху, на площадке, медленно поднимался на ноги Супермен, действие Криптонита было уже нейтрализовано. Он держался за балку и кивнул Гасу:

— Спасибо за…

Неземной звук наполнил пещеру, так как машина вновь ожила, сверкая ярче, чем прежде. Ее огромный каркас наполнился энергией.

Лорели, которой на всю жизнь хватило теперь пережитых волнений, повернулась к Вере:

— Заставь ее остановиться!

Вера неистово нажимала кнопки на пульте управления.

— Не могу! Она вышла из-под контроля!

— Но откуда же теперь берется энергия?

Вера смотрела через ее голову на дикие зонды энергии, исходившие из верха машины. Взрывы, подобные молниям, проникали сквозь свод пещеры и дальше, сквозь пилоны и силовые линии. Чудовищное создание Гаса само питало себя.

Силовые линии раскалились докрасна от непрерывного поглощения энергии и внезапно вся энергия страны устремилась к одной машине — Самому Совершенному Компьютеру.

Погасли экраны телевизоров, вызвав массовую истерию и психозы. Остановились фабрики, лишились освещения больницы.

— Хорошо, сестра, теперь я прохожу в мозг. Если я сделаю одно неверное движение, этот человек до конца своей жизни останется мычащим идиотом.

— Доктор, Боже мой, доктор! Света нет!

Света не было нигде, кроме Компьютера. Он снова сверкал в своей пещере и снова испускал поток смертельного зеленого Криптонита.

Ослабленный первым нападением Стальной Человек был теперь уязвим и при новом ударе съежился, как тряпичная кукла. Он упал в море зеленого кошмара.

Гас, видевший все это снизу, был в ужасе. Он не хотел войти в историю как человек, убивший Супермена. Его семья была бы опозорена, а предстоящий ему тюремный срок — бесконечным.

— Двести лет стирать носки тюремщиков…

Он схватил пожарный топор и побежал к площадке. На его лице было страдальческое выражение, когда он ударил по машине — ведь он разрушил свою электронную мечту. Но это было лучше, чем смотреть на жизнь через электрифицированное ограждение Карательной Системы Колорадо.

— Разжалуем тебя, бэби, выбьем твои мозги…

Куски стекла и стали падали на пол, криптонитовый луч почернел, но машина все еще сопротивлялась своему создателю. Еще один энергетический зонд поднял Гаса в воздух.

— Эй, бэби, отпусти меня! Эй ты, ведь это я сделал тебя! Это я дал тебе твой… Бросает меня прямо в яму… переломает мне все кости… я падаю, падаю…

Гас медленно опускался, а Супермен встал на ноги. Сила его вернулась. Испуганная безумной жестокостью компьютера, Лорели бросилась к нему.

— Спаси нас, Супермен! Вытащи нас отсюда!

Другого она могла бы очаровать. Но для Супермена она была просто незначительным пятном. Он отвернулся и взлетел из пещеры к небу.

— Супермен! — крикнула снова Лорели. — Не оставляй нас одних здесь! Супермен!

Беспомощная девушка, привыкшая делать все по-своему, в ужасе смотрела, как потрясают компьютер каскады электронной мощи. Какое-то время она была парализована. Перед ней прошла вся ее жизнь, и она вспомнила, что ей надо было сдать только шесть зачетов, чтобы получить степень доктора философии. Почему-то это придало ей силы, и она ринулась к лестнице.

— Убирайся с моей дороги, шлюха! — Вера Уэбстер бежала за ней, тоже пытаясь спастись. Но перед этим она нажала одну лишнюю кнопку. Панель открылась и втянула бедную Веру внутрь.

— Росс! Помоги, Росс!

С ней начала происходить чудовищная трансформация, прообразом которой было случившееся давным-давно, в детстве, когда брат подключал к ней провод. Она стала частью огромной управляющей сетки Суперкомпьютера, частью контура. Тело ее засветилось, а из горла раздался неземной звук. Рука Веры затрещала и испустила серебряный шар магнитной энергии, схвативший Лорели и поднявший ее в воздух.

— Нет… нет…

Магнит отбросил ее к стене пещеры и держал ее там, бьющуюся и плачущую. Ее туфли упали с ног, прическа развалилась; она поняла всю ошибочность своей жизни: ей следовало продать акции «Уэбко», как только ей их дали, оторваться от этих дел, удрать в Палм-Спрингс…

А Вера в это время стала живой флюоресцентной трубкой. Ее тело светилось как, реклама на 42-й авеню, из головы исходили желтые лучи, распространяя энергию по всему помещению. Хотела ли она теперь отомстить брату за то, как он мучил ее в детстве, но только когда он вскочил на ноги, желтый луч остановил его. Он попытался бежать, но оказался внутри желтого потока, как в куске маргарина. Перед ним прошла вся его жизнь, и он тоже увидел свою ошибку: он должен был покончить со своей сестрой в раннем детстве. Теперь это электронное чудовище держало его в плену.

— Вера, — взмолился он, — отпусти меня… я отдам тебе компанию…

Но до Веры уже не доходил его голос. На ее лице блуждала странная улыбка, когда 220 миллиардов пульсаций в секунду пробегали сквозь нее. Одинокая женщина, она, возможно, принимала эти электронные ласки за любовь, зубы ее светились, волосы свивались кольцами.

Лорели, прикованная магнитом к стене, била в воздухе своими хорошенькими ножками и кричала:

— Супермен! Супермен, помоги мне! Разве наша ночь ничего не значит для тебя?

Может быть, и значила. Но Супермен никогда бы не признался в этом. И, кроме того, его просто не было поблизости. Он стремительно летел теперь над озером Чануга и спускался к химическому заводу, который спас месяц назад.

Секретарша с изумлением подняла глаза, когда он вошел в приемную:

— Супермен?

— Мне нужно сейчас же увидеть вашего старшего химика.

Благодарный персонал проводил Супермена в лабораторию сумасшедшего ученого, углубленного в исследование хлебной плесени, растущей на его собственном пальце, и не заметившего появление Стального Человека.

— Сэр, — сказал Супермен, — мне нужна ваша помощь.

— Правда? А это как вам нравится?

Он показал Супермену свой палец. Лучи, вырвавшиеся из глаз Супермена, выжгли плесень. В лаборатории запахло так, как пахнет резиновый плащ, если его поджечь.

— Спасибо, — сказал сумасшедший ученый. — Иначе у меня все тело покрылось бы этой плесенью.

— Мне нужно немного этой вашей кислоты, — сказал Супермен.

— Концентрированной N8? Пожалуйста.

Сумасшедший ученый вынул канистру кислоты из шкафа и протянул ее Супермену. Стальной Человек сунул ее под капюшон, грациозно поклонился и снова взлетел в небо.

Под ним проплывала страна, пустыни и фермы, ландшафты стремительно менялись. Он снова был самим собой, служил человечеству, был его ангелом-хранителем и другом. Он ненадолго терял свой рассудок и строил из себя пьяного дурака; этот дикий промежуток помог ему понять, что он — не просто добряк, как о нем все думали. У него тоже есть тень, полная жестокой решимости. Он должен теперь жить с этим знанием и быть милосердным к человеческому эгоизму.

— Но только не к Россу Уэбстеру. Его я исключаю.

С канистрой кислоты, спрятанной под капюшоном, он спустился в Большой Каньон и снова проник в пещеру. Войдя туда, он увидел Росса Уэбстера, задыхающегося в желтом потоке. Супермен стал перед лучом, поглотив его и освободив Уэбстера. Гуманист слабо пополз по полу, чувствуя себя остывшей яичницей.

Отвернувшись от своего беспомощного противника, Супермен стал перед Самым Совершенным Компьютером. На его взгляд компьютер ответил, выбросив пару гигантских рук — след бесчисленных часов, потраченных Гасом Горманом в юности на создание таких рук в соседних погребках. Гигантские руки потянули Супермена внутрь, к святящемуся контуру, где Вера Уэбстер была старой радио-трубкой. Магнитное поле втянуло его в недра машины. Паутина электричества обволакивала его, пытаясь лишить человеческого облика. Но он бросил на кон свою козырную карту: вылил в сердце машины канистру кислоты.

Ярко-оранжевая кислота закипела. Она растекалась по стенам и внутренним механизмам, проникала в провода, растворяя их контакты. По всей машине прошли короткие замыкания.

— А теперь, уродливое чудовище, — сказал Супермен, — само уничтожь себя!

Взрывы и выбросы потрясли машину снизу доверху, этаж за этажом. Лорели оторвалась от стены в лохмотьях своей шикарной спортивной одежды и рваных колготках. Вера без сознания выпала из контура. Тело ее больше не светилось, а волосы опять висели прямыми прядями.

Все было кончено. Великий Компьютер уничтожил сам себя, и некогда элегантная машина превратилась в груду обломков.

Вера, Росс и Лорели сидели среди обгоревших панелей и громоздившихся вокруг них проводов. Росс Уэбстер слабо царапал рукой по стене, спрашивая себя, чем он заслужил такой день, как сегодня.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Насосы опять работали, и газолин тек из бензоколонок по всей Америке. Над великим и процветающим народом летел Супермен, сжимая в кулаке обанкротившегося Гаса Гормана. Гас изо всех сил старался цепляться за Супермена. Тот взглянул на Гаса.

— Вы в полной безопасности.

— Странно, но я не чувствую себя в безопасности.

Гас открыл один глаз и глянул на пустыню далеко внизу.

— Мне нужно отвлечься от того факта, что я вишу здесь как йо-йо…

Он решил, что ему поможет легкая беседа.

— Скажите, как вам удалось убить мою машину?

— Я не убил ее, Гас. Она умерла от кислотного несварения желудка.

— У этого человека есть чувство юмора, — подумал Гас. — Может быть, он не намерен отправлять меня в тюрьму. Может быть, он просто спустит меня где-нибудь в пустыне, дав мне шанс погибнуть самому от голода и жажды, пока койоты будут идти по моим следам.

— Спустите меня во двор ближайшей тюрьмы, Супермен. Оттуда я сам найду дорогу.

Супермен ничего не ответил и продолжал лететь. Скоро пустыня осталась позади. Гас попробовал зайти с другого конца.

— Что же будет с боссом Россом и этими леди?

— Это дело суда, Гас. Это уже не ваша проблема.

Они пролетели над горным хребтом, и Супермен начал спускаться.

— Моя проблема в том, что он оставит меня на вершине горы, где до меня будут добираться медведи-гризли. Должна же быть где-то здесь местная тюрьма.

Гас глянул через плечо:

— Что вы думаете о таком предложении?

Но взгляд Супермена был устремлен на горизонт, гораздо дальше цепи гор, и Гас мог только снова закрыть глаза и молиться о том, чтобы показались огни какого-нибудь большого города, той единственной пустыни, где он мог бы выжить, работая на кухне.

Так хорошо мыть тарелки. Опустить руки в горячую воду, видеть, как они становятся красными, как рак. Вести хорошую жизнь, прийти вечером домой, выпить пива и смотреть телевизор…

— Эй, эй, что происходит?

Они спускались к холмам Западной Виргинии. Через минуту Гас стоял уже на земле, посреди шахтерского поселка. Пара шахтеров выглянула из дверей, с удивлением обнаружив, что мимо кучи угля к ним идет Супермен.

— Ребята, можно мне взять кусочек этого?

— Конечно, Супермен, — сказал один из них. — Ведь вы Супермен?

— Ну, — сказал Гас, — кто же это еще? Посмотрите на его красные сапоги.

Он расхаживал по двору с таким важным видом, как будто именно он доставил сюда Супермена.

— Это Стальной Человек, усекаете? Мы летели весь проклятый день и не прочь теперь поваляться.

Пока Гас валялся, Супермен сжал в кулаке кусочек угля. Его суперсила сжала его до такого состояния, что он начал светиться. То, на что природе нужны столетия, он совершил в считанные секунды, превратив уголь в большой сияющий бриллиант.

— Слишком кричащий, — сказал он себе и снова сжал его, до более скромного размера. — Вот так хорошо.

Он обратился к шахтерам:

— Ваш босс использует в работе компьютер?

— Да, маленький есть. А что?

— Передайте ему: я сказал, что для него будет не так плохо предоставить эту работу Гасу Горману.

Он улыбнулся на прощанье и улетел. Гас следил за тем, как удаляется красный капюшон, становится меньше, исчезает совсем…

— Не принимай к сердцу, Супермен. Ты — прекрасный парень, хотя и оставил меня здесь, в Западной Виргинии.

Он повернулся к шахтерам, руки которых были как угольные лопаты, а глазки косые как у летучих мышей. Это были крепкие мужики.

— Они могут сломать меня. Принести автоматы, лежащие в кабине их грузовика. Использовать меня для практики в стрельбе по утрам.

— Ладно, — сказал один из шахтеров, — у тебя хорошие рекомендации. Так что если ты хочешь здесь работать…

— В данный момент мне нужна только автобусная станция, — сказал Гас.

— Вон туда — около десяти миль.

Гас без всяких колебаний повернулся в ту сторону.

— Эй, — сказал один из шахтеров, — ты действительно прилетел с Суперменом?

Гас повернулся на каблуках.

— Ну, Суп и я, мы давно знакомы. Мы всегда помогаем друг другу, как, например, вчера, в этой пещере…

Он замолчал и окинул взором безнадежный ландшафт.

— Самое лучшее для меня — спасти свою шкуру. Пока она еще есть у меня.

Он зашагал прочь, в сумерки.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Тележка проехала через дверь, везя ужин для троих. Лина Ланг и Рики помогли официанту, обслуживающему столы в номерах отеля. За окном мерцали огни Столицы, и Лина старалась не смотреть на небо, ожидая прибытия гостя.

— Это все? — спросил официант.

— Да, спасибо, — сказала Лина. Официант выкатил тележку и закрыл дверь. Спустя минуту в дверь постучали.

— Привет, — сказал Кларк Кент.

— Мистер Кент! Представьте, кто будет ужинать с нами сегодня!

Кларк извиняющимся тоном обратился к Лине:

— Я именно из-за этого и пришел. Супермен очень сожалеет — он хотел прийти, но у него возникли проблемы.

Кент знал, что посещение Супермена, несмотря на волнение Рики, стало бы некоторой проблемой для Лины. Даже его собственное присутствие начинало становиться для нее чем-то вроде проблемы. Он знал: все, что он может сделать для нее — это помочь ей начать новую жизнь в городе и надеяться, что она встретит кого-нибудь подходящего, а не такого, который ведет двойную жизнь и хранит тайну, столь же древнюю, как звезды.

Лина была явно разочарована.

— Я думаю, он отказывается от множества обедов.

— Ладно, — сказал Кларк, — если ты не против договориться со мной…

— В любое время, — тепло сказала Лина.

— Отнесись к этому спокойнее, — сказал себе Кент. — Ты отдал себя всем на Земле, и ни одна женщина не может надеяться заполучить тебя. Хотя эта женщина… у нее такие мягкие глаза…

Он сунул руку в карман.

— Супермен просил меня отдать тебе кое-что. Мы с ним все время разговариваем, и когда он услышал, что ты потеряла свой бриллиант — он где-то нашел это и подумал, что тебе захочется иметь его.

Он протянул ей бриллиант, оправленный в простое кольцо. Она долго смотрела на него, а когда посмотрела на Кларка, глаза ее были влажными. Она попыталась что-то сказать, но не смогла и только обняла Кларка.

— Ого! — вскричал Рики. — Кольцо от Супермена! Дай мне посмотреть, мам!

Он подпрыгнул, рассыпав сладости с тарелки.

— Сейчас я их соберу, — сказал Кларк, обрадовавшись возможности избегнуть объятий Лины. Он стал на колени у ног Лины на ковре, по которому разлетелись конфеты.

Дверь открылась, и ворвался Брэд Уилсон, слонявшийся по Столице целый день, вбив себе в голову, что должен спасти Лину Ланг от опасностей большого города, сделав ей предложение. Вместо этого он нашел ее со сверкающим новым бриллиантом на пальце и Кларком Кентом на коленях перед ней.

— Ты, сукин сын! — Брэд бросился на Кента, но он был по обыкновению пьян и удар пришелся мимо. Неловко повернувшись, он набросился на Кларка:

— Кент, я ненавижу тебя! Я всегда тебя ненавидел! И знаешь, почему?

Туманное сознание Уилсона пыталось найти подходящую причину. Она медленно всплывала вверх, как маслина в мартини.

— Потому что ты хороший. А хорошие ребята кончают…

Он нагнул голову и пошел на Кента с трубным звуком, как буйвол. Кларк ударил, и Уилсон перелетел через него прямо в открытую дверь, свалившись на стоявшую рядом с ней тележку. Пьяная инерция увлекла его вместе с тележкой в холл. Лежавшая там дорожка неслась под его налитыми кровью глазами, и когда он ввалился в открытый лифт, ему показалось, что он снова летит на линию гола под восторженные крики толпы. Ехавшая вниз пожилая супружеская чета смотрела на него с явным осуждением. Голова Уилсона стукнулась о стенку лифта, отбросив его на тележку уже почти без сознания.

Женщина с отвращением посмотрела на него:

— Надо думать, его отовсюду уволили.

В офисе «Дейли Плэнет» Перри Уайт приветствовал свою лучшую журналистку:

— Лоис, я преклоняюсь перед тобой! Кто еще может использовать трехнедельный отпуск в тропиках, чтобы привезти статью на первую полосу, которая покончит с коррупцией в Карибском море?

Лоис скромно улыбнулась.

Вошел Кларк Кент.

— Ты лучше всех, Лоис.

— О, твоя статья о встрече выпускников школы тоже была замечательной, Кларк, — сказала она с некоторым лукавством в голосе. — Особенно отрывок про девушку. Я приглашу тебя на ленч, а ты расскажешь мне побольше об этом.

— Извини меня, Лоис. Но я уже договорился о свидании за ленчем. С новой секретаршей мистера Уайта.

— Вот как?

Дверь кабинета Уайта открылась, и вошла Лина Ланг с какими-то бумагами для него. Она положила их на стол издателя, и Уайт встал между двумя женщинами.

— Лоис, познакомься с Линой Ланг. Она — последний дар Смоллвилля Столице.

Лина протянула руку.

— Мне так приятно познакомиться с вами, мисс Лейн. Мне очень нравятся ваши статьи.

— Спасибо, — сказала Лоис, глядя на кольцо Лины. — Мне нравится ваш камень.

— Мне тоже, — сказала радостно Лина, — я просто не могла поверить, когда Кларк дал его мне.

— Кларк? — Лоис оглянулась в недоумении. Но прежде, чем она успела получить какое-нибудь объяснение, в кабинет вошла мисс Гендерсон.

— Мистер Уайт, посмотрите, что я для вас достала! — кричала она, пятясь.

— О, Господи, чего еще хочет эта женщина? — проворчал Уайт.

— Новую машину! — прочирикала, как птица, мисс Гендерсон, вкатывая в комнату новый аппарат Бинго-Джинго. — Он полностью на электронике.

Уайт угрюмо смотрел на широкий пластмассовый свод. Он только что уладил дело с сумасшедшей женщиной, сломавшей себе шею в Южной Америке.

— Хорошо, — буркнул он, неохотно подходя к машине. — Где рукоятка?

— Здесь нет рукоятки, — хихикнула, как девочка, мисс Гендерсон. — Вы просто нажимаете кнопку.

— Кто-нибудь должен устранить вас, мисс Гендерсон, — подумал Перри Уайт, положив палец на кнопку. — Что теперь?

Под сводом начали крутиться шары. Раздался назойливый звук, и из-под машины показался дым.

— Боже мой…

Мисс Гендерсон склонилась над кнопками.

— Уберите отсюда эту машину для изготовления воздушной кукурузы! — рявкнул Уайт.

Машина взорвалась, шары разлетелись по кабинету.

— Что за черт…

Уайт поднял руки, но поздно: шар влетел в его открытый рот.

Наблюдая за этим саморазрушением машины, Кларк Кент вдруг вспомнил, что не закончил одно дело. Он отскочил от летящих шаров.

— Извините меня, пожалуйста…

— Кент! — крикнул Уайт, считая себя в опасности от неистового механизма Бинго. Но кабинет был в дыму, и под прикрытием его Кларк Кент исчез. Его путь лежал к любимой телефонной будке. Через несколько секунд он был уже в небе.

В Пизе бедный продавец сувениров только что занял денег у мафии, чтобы вложить их в изготовление Пизанских башен новой модели. Он стоял теперь перед ними и восхищался. Потом он повернулся к Башне.

Они были в точности такие, как она, прямые, как стрела.

— …Купите сувенир, башню… точно такую, как настоящая.

Он кричал это проходящим мимо туристам, которые вдруг застыли, направив вверх свои камеры.

— Смотрите! Там, в небе!

Супермен подлетел к вершине Башни и положил на нее свою стальную руку. Медленно, медленно он установил знаменитый символ этого города под знакомым углом.

— Вот так. Так гораздо лучше.

— Cretino! Stronzo[18]!

Продавец сувениров плакал от бешенства, грозя небу кулаками. Он сбросил на пол все свои прямые, как стрела, башни, прыгнул на них и стукнул себя по голове.

— Что же мне теперь делать? Мама миа…

Толпа ликовала, а Супермен приветствовал ее. Мир был в безопасности в его руках.

Он взлетел в облака.

1

«Кэлвин Кляйн» — название известной фирмы по производству мужской одежды и парфюмерии.

(обратно)

2

Джерри Льюис — голливудский актёр (40 — 50-е годы).

(обратно)

3

Джерри Уаймен — голливудский актёр (40 — 50-е годы).

(обратно)

4

Дарт Вэйдер — предводитель сил зла в киноэпопеи «Звёздные войны» (1977 — 1983 гг. ).

(обратно)

5

Кинг-Конг — персонаж одноименного голливудского фильма, гигантская обезьяна (здесь и далее примечания переводчика).

(обратно)

6

Йо-йо — шпулька, присоединенная к струне, манипуляции с которой заставляют ее вращаться, двигаясь вверх и вниз.

(обратно)

7

Смоллвилль — по-английски значит: Маленький город.

(обратно)

8

Игра слов: на английском языке слово circulation означает и распространение и кровообращение.

(обратно)

9

Осел слишком пуглив (исп.)

(обратно)

10

Проклятие! (исп.)

(обратно)

11

Ава Гарднер — знаменитая американская киноактриса (род. в 1922 г., начала сниматься в кино в конце 1940-х гг.)

(обратно)

12

Черт возьми! (исп.)

(обратно)

13

Супермен (исп.)

(обратно)

14

Суперамериканец! (исп.)

(обратно)

15

Суперкоммерсант! (исп.)

(обратно)

16

Дерьмо! (итал.)

(обратно)

17

В римской мифологии дельфин — атрибут морского бога Нептуна.

(обратно)

18

Кретин! Дерьмо! (итал.)

(обратно)

Оглавление

Джон Томпсон Назад в будущее 1

Джон Томпсон Назад в будущее 2

Джон Томпсон Назад в будущее 3

Уильям Котцвинкл Супермен 3

  ПРОЛОГ

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

  ГЛАВА ВТОРАЯ

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  ГЛАВА ПЯТАЯ

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

*** Примечания ***