Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
Книга из серии тупой и ещё тупей. Автор гениален в своей тупости. ГГ у него вместо узнавания прошлого тела, хотя бы что он делает на корабле и его задачи, интересуется биологией места экспедиции. Магию он изучает самым глупым образом. Методам втыка, причем резко прогрессирует без обучения от колебаний воздуха до левитации шлюпки с пассажирами. Выпавшую из рук японца катану он подхватил телекинезом, не снимая с трупа ножен, но они
подробнее ...
благополучно появились потом. Заряжает барабан револьвера капсюлями порохом и приклеивает пули. Причём как вы понимаете заряжает их по порядку, а потом дважды нам пишет на полном серьёзе, что не знает как дозарядить барабан, как будто этого не делал при зарядке. Офицеры у него стреляют по дальним целям из револьверов, спрашивается вообще откуда офицеры на гражданском пароходе? Куда делся боевой корабль сопровождения я так и не понял. Со шлюпкой вообще полная комедия. Вы где видели, что бы шлюпки в походном положении висели на талях за бортом. Они вообще стоят на козлах. У ГГ в руках катана, а он начинает отстреливать "верёвку" - дебилизм в острой форме. Там вообще то подъём и опускание шлюпки производится через блоки, что бы два матроса смогли спокойно поднять и опустить полную шлюпку хоть с палубы, хоть со шлюпки, можно пользоваться и ручной лебёдкой с палубы. Шлюпки стандартно крепятся двумя концами за нос и за корму иначе при спускании шлюпку развернёт волной и потопит о корпус судна. Носовой конец крепя первым и отпускают последним. Из двух барабанов по делу ГГ стрелял только один раз и это при наличии угрозы боевых действий. Капсули на дороге не валяются и не в каждой лавке купишь. Кто будучи голодным и с плохим финансовом положении будет питаться эклерами? Только дебил или детё, но вряд ли взрослый мужчина. Автору книги наверное лет 12, не более.
Как концепция - отлично. Но с технической точки зрения использования мощностей - не продумано. Примитивная реклама не самое эфективное использование таких мощностей.
Я такое не читаю. Для меня это дичь полная. Хватило пару страниц текста. Оценку не ставлю. Я таких ГГ и авторов просто не понимаю. Мы живём с ними в параллельных вселенных мирах. Их ценности и вкусы для меня пустое место. Даже название дебильное, это я вам как инженер по компьютерной техники говорю. Сравнивать человека по объёму памяти актуально только да того момента, пока нет возможности подсоединения внешних накопителей. А раз в
подробнее ...
книге людей оценивают по этому объёму, то наверняка технология связи и обмена с ней уже изучена, а значит и подключения к внешним накопителям. По этому название - глупое. В таких случаях важен процессор и скорость обмена с ним данных. Тема нейросистемы очень актуальная и запретная на нашей планете и кто реально в ней хочет разобраться уничтожаются. Нас не допускают к получению свободной энергии, радиоволнам в диапазоне головного мозга и нейросистемамам головного мозга. Причина банальная. У нас установлены в головах вирусы, отбирающие у нас больше 90%, оставляя нам лишь процентов 5-7 для личного пользования. На базе этого создана нейросеть, позволяющая некоторым сущностям жить вечно, свободно перемещаться между звёздными системами в цифровом виде и захватывать любые тела. Данную сеть каждый может наблюдать при серьёзных заболеваниях связанных с высокой температурой за 40 градусов. Раньше людей лечили горячими зварами нагревающих тело и пуховыми бельём, нагнетая температуру и тем убивая заразные микробы. Лечение опасное,выживали только крепкие организмы (естественная селекция). При температурах более 40 срываются ограничения нейросистемы и вы перестав думать о чем либо автоматом войдёте в нейросистему, в то её место к которому вы функционально ей привязано. Разобраться в интерфейсе будет трудно, как только вы попытаетесь размышлять об увиденном прямо в глазах на фоне открытых или закрытых глаз, ваз выкинет из этой нейросистемы. Уж так устроена рабская нейросеть. Я её наблюдал после лечения от Мышиной лихорадки в 2005 году в течении 3 дней, в течении которых я не мог спать и даже раслабится, так как сразу попадал в систему. У меня там функция работы с каталогами видиопотоков. Система представлялась по выбору в трех мерной проэкции уходящих в даль киноплёнки с кадрами видео, где каждый кадр новоя "вебкамера" и в качестве таблицы эксель с кодами изображений. Управлялась система взглядом, фокусом на кадр или ячейку таблицы. Как только открывал кадр и пытался понять изображение меня выбрасывало из системы. Понятно, было что камера двигалась выше голов людей на изображениях. Одновременно у меня открылась свойство прослушивать входящие разговоры соседних телефонов, я даже слышал входящий вызов на отключенный мой сотовый. Соседи думали, что я свихнулся, но я легко доказал, что слышу, что им говорят по телефону. Интерфейс сотовой связи интегрирован с рабской нейросетью. Это ключ к её изучению. Я не спал 3 дня после лечения антибиотиками через капельницу и мозг работал как никогда быстро и отлично. Беда была с глазами, так как они постоянно входили при попытке расслабится в нейросеть, где всё управлялось фокусировкой зрения. Они сильно болели. Я практически угрозой заставил врачей дать мне снотворное.После сна нейросеть перезагрузилась и всё вернулось по старому. Стоит обратить внимание на людей, которые совсем не спят. Нейросеть видимо позволяет продвинутым пользователям не спать и быть в тонусе. С точки зрения инженера по компьютерам я понимаю логику создания нейросети, как продолжение развития компьютерной техники и познание физиологии мозга. Человек является отличным передатчиком и приёмником радиоволн. Любой кто имеет осциллограф сталкивался с белыми шумами - объяснённые "наукой" как простой естественный фон и по сути никак не изучаемый. Со случаями дальней связи со своими любимыми во сне сталкивались многие. Если синхронизировать передачу сигнала несколько миллионов людей, то мы получим связь между звёздными системами. Синхронизация сигнала звёздных систем, получим галактическую связь. Раз кто-то разобрался в физике работы нейросистемы головного мозга, то он соответственно может её программировать и определить область самосознания души, создать все приблуды цифровой техники в своей системе, создать вирус для захвата части чужой нейросистемы, создать сеть между ними, сохранять дубликат своего сознания в системе или переселится в систему. Стать по сути богом для рабов своей сети. Спрашивается зачем посылать космические корабли с телами космонавтов в дальний космос, если можно послать кометы с наноробатами и вирусами в ближайшие звёздные системы. Найти гуманоидов, вселиться в них, построить дешёвые внутрисистемный корабли и с помощью их запустить очередную комету с вирусами к ближайшей звёздной системе. Дёшево и сердито. По сути не надо ждать корабли инопланетян из других систем. Они строятся на наших заводах у всех под носом. Я сам видел в Перми НЛО в 1978. Их лучи из пустоты видели многие и даже фото опубликовывали в газетах до 1987 года. Их строили под грифом секретности военных производств по частям и где то собирались. Всё логично и просто. Инопланетяне есть, только они занимают тела простых людей. В психбольницах полно людей с несколькими личностями в одном теле. Доказано, что существовали люди, которые не будучи даже грамотными в уме производили сложные вычисления за секунды, то есть имеют доступ к воду и выводу аналогичных функций в рабской нейросети. По сути любой гуманоид может стать богом, разумеется паразитируя на других гуманоидах. Разумеется в такой системе никто из "богов" не заинтересован в большой продолжительности жизни тел. Правда за такую "фантастику" авторам могут оторвать голову власть державшие просто на всякий случай для уменьшения конкуренции. Официальные науки о нейросистемах головного мозга никогда не покинут ясельную группу и все разрешенные теории всегда будут вести в тупик уже кем то пройденного и заблокированного на программно уровне. Осталось одна дырка для лёгкого познания рабской нейросети землян - сопряжение её сотовая связь от ретрансляторов и обратная биосвязь. Фантастика на эту тему будет самой актуальной сейчас и в будущем, так как имеет связь с реальными технологиями инопланетян и естественного развития цифровых систем. Из последнего вытекает,что отсутствие видимых признаков вычислительной техники и связи у аборигенов не является признаком отсталости и видимые проявления таких технологий можно назвать магией на нашем уровне развития. Чуете связь мир фентази магии с фантастикой сейчас и нормой бытия в будущем! Некоторые виды магии действующие на сознание людей и животных в лёгкую объясняются рабской нейросетью или аналогичным вирусом. Животные тоже имеют мозг на нейронах и так же могут быть управляемыми. Дарю идею, тем боле всё давно уже было придумано до нас!
Это был, наверное, самый старый и безобразный гидроцефал, которого Бек увидел среди городских полусфер на планете Сибура. Обладатель дряблого водянистого пузыря, вздымающегося вместо головы над корявым туловищем, потряс Бека неимоверной дряхлостью и медлительностью, которой он отличался на фоне своих собратьев. Пузырь с жидкостью внутри наполовину иссяк и усох, что свидетельствовало, по-видимому, об истощенности, он уже не раздувался, как у молодых, в правильную круглую форму, синея и поблескивая при свете голубоватых солнц, а вяло дыбился наполовину съехавшим мятым мешком, приобретя тусклый смертельно-серый оттенок.
Тихо зависнув над Сибуром, Бек вот уже третий месяц работал, ведя с высоты наблюдение за жизнью планеты.
Мощная, как сто телескопов, зорокамера беспрестанно снимала фильм за фильмом. Впервые за много лет странствий в метагалактиках оператору было что снять на этой маленькой удивительной планете.
Жизнь на Сибуре буквально кипела, как в котле, тысячью видов тварей, полуорганизмов, чудовищ и неразгаданных любопытных мыслящих существ и гуманоидов.
Бек уже снял прекрасный яркий фильм о червячных деревьях, кишащих на закате по берегам красных морей, сделал великолепные съемки летающих горбунов-головастиков, беспомощных, голых, с синими изнеженными телами и огромными изумрудными глазами под сморщенными вислыми веками.
С великим, бессонным трудом ему удалось заснять водяных зеленых змеепауков, охотящихся за колючими жабокрылами.
Мастерски и красиво запечатлел он на пленку дивные гигантские шары, названные звездчатыми за сияющую тысячеглазость, раскиданную по всему круглому мокрому телу. Спокойно перекатываясь по планете, различая и впитывая каждым зрачком миллионы микроорганизмов, шары разрастались до таких бесподобных размеров, что становились похожими порой на круглые, светящиеся по ночам электрическими огнями горы, навевающие тоску по Земле.
Достигнув предельных размеров, шары взрывались и рассыпались на тысячи нежных слепых шариков, на которые тут же нападали мохнатые, на длинных, острых, как шипы, ногах, насекомые, впивающиеся в нежное волокно жертвы. Уцелевшие звездчатые шары, подрастая и прозрев, отпугивали паразитов излучающими ток зрачками и катились, катились дальше по просторам планеты жить!
Были здесь и розовые, похожие на сосиски, живые безглазые огурцы, копошащиеся в громадной парящей массе фиолетовой органики Сибура, вечно ползущей, кочующей, как гигантские угри, жирея и утихомириваясь после дождя, вздымаясь безумно от зноя под самое небо во всю длину, словно желая поглотить собой светила и все живое, встающее на своем пути.
В такие минуты все на Сибуре затихало, прячась в воду или в песок и вслушиваясь в унылое пение или плач живой и страшной ткани планеты.
Именно в эти часы Бек заметил, что только одни гидроцефалы и полунии не прячутся и не беспокоятся, ведя свой обычный образ жизни.
Значит, эти существа разумны, отважны и горды, как настоящие гуманоиды, сделал вывод Бек и приступил вплотную к изучению жизни гидроцефалов и полуний.
«Надо всегда начинать с частностей, — говорил Беку его учитель и наставник на Земле. — Частность — кончик ниточки, ухватившись за которую, ты распутаешь весь клубок интересующего тебя вопроса от начала до конца».
Поймав зорокамерой безобразного старика-гидроцефала, Бек последовал за ним, стараясь не отвлекаться пока на другие причуды Сибура, и был вознагражден за терпение.
Неспешно втыкая свои острые, как копья, ноги в вязкую почву планеты, гидроцефал приковылял в конце концов к неоглядному скопищу полусфер, которые, по всей видимости, являли собой жилой квартал города гуманоидов.
Полусфера старика-гидроцефала стояла почти на окраине, и он быстро, по-хозяйски, скрылся в ней, дав Беку время рассмотреть наружность постройки, совершенно гладкой, без окон, с высоко вздымающимся в небо шпилем, а может быть, антенной в центре купола полусферы. Спешно вставив в зорокамеру рентгенолинзы с фокусом проникновения внутрь объекта, Бек увидел гидроцефала в тускло освещенном помещении полусферы, а вернее, в лоне домашнего уюта. Свет либо исходил от пористых стен полусфер, либо его источал какой-нибудь незатейливый, ничем не выдающий себя предмет. Так и не найдя источник освещения, Бек увидел раздевающегося гидроцефала.
Сняв с себя какую-то прозрачную пленку, хотя, может быть, это была вовсе не одежда, гидроцефал отбросил ее в угол, дернул круглый предмет, свисающий с потолка, и тотчас очутился в воздухе на широком и пухлом, типа пуфа, предмете, напоминающем чем-то и гамак-качалку, и облако, и бог весть еще что, вместе взятое. Свернувшись поудобнее калачиком, гидроцефал раскачался и так, медленно плавая в воздухе, пролежал, а может быть, проспал ровно столько, сколько потребовалось Беку на то, чтобы разглядеть скромную обстановку в доме гуманоида.
Здесь было довольно просторно для одного существа; гидроцефал, по всей видимости, временно жил один в любви к чистоте и порядку. Непритязательная обстановка дома говорила также о приверженности гуманоида к округлым, обтекаемым формам предметов, предназначение которых, увы, оставалось туманным.
Укрепившись в мысли, что гидроцефалы — высокоорганизованные представители разума, Бек еще раз дал себе зарок осторожности и спокойной замаскированности своего пребывания над Сибуром. Он напомнил помощнику о смене общей подцветки светолета в связи с меняющимся освещением в атмосфере и продолжил работу.
Поплавав в своем «гамаке», гидроцефал спрыгнул на пол и, подойдя к прозрачному, чем-то похожему на аквариум предмету, стал стричь своими двупалыми пластинчатыми конечностями причудливую розовую растительность, напоминающую не то цветы, не то водоросли.
Только теперь Бек различил, что лицо гидроцефала помещалось в тесном промежутке, на стыке между водянистым дряблым пузырем и корявым туловищем. Две белые маленькие точечки оказались глазами, а острый, напоминающий кривую саблю клюв — ртом.
Раскрыв клюв, гидроцефал попробовал на вкус цветок, однако есть не стал, возвратив его назад на липкий стебель.
Помедлив с минуту, гидроцефал, не выпуская из рук букета, вышел из полусферы и направился назад к морю, туда, где Бек увидел его впервые. Теперь Бек заметил там на берегу в отдалении одинокую маленькую полусферу, куда спешил гидроцефал.
В отличие от городской эта полусфера была распахнута почти со всех сторон, как шатер, и в ее тени отдыхала длиннотелая млечная полуния, самое красивое, пожалуй, существо на планете, с глазами стрекозы и шелковыми очертаниями богомола.
Она была примерно двухметровой длины, в крылатом подобии тканей и, не в пример гидроцефалу, нежна, гармонична и грациозна.
— Посмотри, посмотри, что-то такое земное и знакомое, знакомое, — с умилением прошептал Бек напарнику. — Что-то вроде любовного свидания, а?
Похоже, дряхлый гидроцефал робко преподносил свои цветы сибурской фее. Операторы замерли, приникнув к зорокамере и стараясь понять и осмыслить происходящее.
— Придурок, может быть, полуния — воплощенное божество у гидроцефалов, — грубо нарушил тишину напарник и вдруг захохотал. — Гляди, она пожирает его цветы, как корова, и… у нее мордочка, как у змейки, с мелкими острыми зубками. Ничего себе, любовь!
— А что, разве нельзя принести своей возлюбленной даме какие-нибудь лакомства? Почему мы решили, что это именно цветы? — задумчиво произнес Бек.
— Любовь между таким дряхлым корявым уродом и такой зефирной фифочкой? Нет, дорогой, это что хочешь, только не любовь, слишком уж они разные, — со смехом отрезал напарник и увеличил резкость в зорокамере.
— Смотри, смотри, он гладит ее, — вскричал Бек. — Он очень нежен с ней. А что ты скажешь об этом богомольном жесте! А это?! Возможно, она и он — одна особь породы гуманоидов, просто у них так разнятся полы. Она красива, он безобразен, вглядись, в них есть какое-то неуловимое сходство.
— Это, брат, уже ностальгия по Земле, — потрепав Бека по спине, возразил напарник. — Тебе, старик, просто захотелось привезти на Землю романтический красивый фильм.
— А почему бы и нет?
— Я же говорю — ностальгия! И потом, почему именно красива она, уродлив он, может, все наоборот?
Затаив дыхание, Бек снова прильнул к зорокамере, не торопясь с ответом.
Гидроцефал гладил и словно ласкал полунию, неотрывно рассматривая ее своими белыми водянистыми глазками. Его крошечное личико с приоткрытым клювом, кажется, выражало умильность и трепет.
Спустя несколько минут он взял подобие круглого сосуда и, спустившись к морю, принес воды для полунии, как бы собираясь омыть ее. Однако идиллии помешали несколько молодых гидроцефалов, появившихся у моря на горизонте. Завидя их, старик засуетился и, дернув какую-то штуку, опустил стенки полусферы со всех сторон.
Оставив полунию одну, гидроцефал вышел навстречу непрошеным гостям, сделал какой-то непонятный знак конечностью и, пообщавшись с ними на своем неслышном для светолетчиков наречии, отправился вслед за группой в город серебристых полусфер и шпилей.
Бек поручил озабоченного гидроцефала помощнику, а сам продолжал наблюдение за полунией в ее снова распахнувшейся, как шатер, одинокой полусфере.
Побыв немного в одиночестве, млечная красавица поднялась наконец в свой полный рост и, вдруг взмахнув своими складками одежды, которые оказались крыльями, неожиданно полетела куда-то вдаль от моря, в дикий темный, кишащий чудовищами и жизнью мир Сибура.
— Нет, это, по всей вероятности, какое-то божественное создание, которому гидроцефалы поклоняются, как в храме. Возможно, даже старик это жрец, служитель культа, — предположил напарник. — Иначе зачем ему было прятать полунию от сородичей?
Долетев до червячных деревьев, полуния потерялась из вида, однако, посовещавшись с товарищем, Бек решил не искушать судьбу и оставить светолет висеть мертвой незримой точкой на месте, пользуясь доступным прежним радиусом обозримости. Чем черт не шутит, возможно, цивилизация гидроцефалов и полуний, ничем не выдавая себя внешне, таит такое, что землянам и не снилось. Во всяком случае, меры предосторожности не повредят никогда, да и работать как-то спокойнее, не выдавая себя, из туманных слоев атмосферы.
Утром следующего дня, сильно запозднившись в своем сонном оцепенении совы, нащупанный снова зорокамерой гидроцефал нарвал такой же букет, как и в прошлый раз, и отправился к полунии.
Вернувшись с прогулки, полуния отдыхала в своей привычной вальяжной позе. Однако на этот раз она была не одна. Под крышей приподнятой со всех сторон полусферы сидел горбун-головастик, прозванный Беком синюхом за синий цвет матового тела.
Отдав букет, гидроцефал снова стал обхаживать полунию, нежно оглаживая ее со всех сторон, и было снова не ясно — божество она или возлюбленная корявого карлика с водянистым пузырем вместо головы. «Жрец или поклонник?» — гадал Бек, снимая свой непонятный, небывалый фильм для землян.
Наконец, взяв на руки беспомощно барахтающегося синюха, гидроцефал покинул полунию.
Придя домой, гидроцефал размозжил голову синюха своим острым клювом и стал медленно сосать его. Постепенно пузырь гидроцефала расправился и наполнился почти до основания прозрачной, как вода, жидкостью. Жидкость просачивалась через пузырь и обтекала всего гидроцефала сверху донизу, но он все сосал и сосал синюха, пока от того не осталась вялая, как тряпка, оболочка.
Теперь гидроцефал не напоминал корявого старика, он был свеж, гладок и влажен на вид, как все остальные гидроцефалы.
— Ты посмотри, какая мерзопакостная тварь этот твой гуманоид! — не выдержал напарник, явно сочувствуя горбатенькому беспомощному синюху с прекрасными изумрудными глазами.
— Не мерзопакостней, чем гуманоид, кушающий у себя дома кролика или курочку! — съязвил насмешливо Бек.
На следующий день, едва все маленькие голубые солнца и одно желтое, выстроившись в своем обычном порядке, поползли к зениту, божественная полуния, получив свой букет, оделила, в свою очередь, поклонника великолепным, редким на вид червячным деревом, отвратительно шевелящимся под куполом полусферы. Завязанное в десятки живых, вросших друг в друга узлов, уходящих во множество змеящихся белых ответвлений, дерево смутно напоминало клубки волос и вызывало такую брезгливость и омерзение, что Бек, не выдержав, сплюнул.
— Смотри, смотри, они жрут этих аскарид вместе, — сказал напарник, с кислой гримасой уставившись на проецируемый зорокамерой экран так, словно Бек мог не видеть этого.
— Какая гадость, — сплюнул снова Бек, неотрывно продолжая съемку.
— Не гаже, чем щупальца кальмара в масле, — хохотнул ехидно, в свою очередь, напарник. — Доверь эти съемки роботу, старик, если ты такой нежный и брезгливый. Не хочешь?! Интересно?! Лучше мастера это никто не подаст, а ты уж посмакуешь эти гадости и обсосешь до мельчайших подробностей, деталей.
— Да, катись ты, знаешь куда?! — беззлобно огрызнулся Бек.
Так прошло несколько длинных, сорокочасовых дней Сибура. Потрясенные и притихшие, попривыкшие операторы поняли, что гидроцефал и полуния едят все.
— Они только и делают, что едят! — воскликнул Бек. — Они выковыривают зрачки у звездчатых шаров, стригут ноги змеепауков, маринуют красных и других жабокрылов и даже заготавливают живую ткань грозной фиолетовой органики Сибура, суша и укладывая ее в отсеки своих полусфер!
— Едят! Только и делают, что едят, родимые, — вкрадчиво хохотнул напарник. — Правда, чуточку, просто не-мно-жечко меньше, чем земляне, не так ли? Вспомни наших баранчиков, уток, гусей, курочек, говядинку, кроликов, рыбку и даже лососятинку, и даже икорку, а? Ах, как я хочу простой яичницы или кусочек жареного карпа! Почему-то мы вообразили, что всю жизнь питались этой желтой и зеленой пастой из тюбиков, невинной пищей богов. Ах, как я хочу курятины, — заныл напарник. — Ты представляешь, что они думали бы про нас, если бы вот так точно наблюдали бы за нами на Земле?
— Да пошел ты! — отмахнулся Бек. — Я хотел снять что-нибудь нежное, неземное, возвышенное, а тут как назло все то же самое.
— Так жрец или поклонник? — желая отвлечь Бека, спросил напарник.
— Я думаю, что ни то, ни другое. К тому же я сделал вывод, что полуния вовсе даже не гуманоид.
— А кто же?
— Дрессированная птица, лошадь, монстр!!! Кто угодно, только не гуманоид! Ведь именно она, направляемая гидроцефалом, летает на охоту. Согласись, это довольно безжалостное, тупое, угрюмое занятие. Именно она притаскивает для него представителей фауны Сибура, сама же предпочитает чаще растительную пищу. Не умея ее выращивать, она целиком и полностью находится в рабстве у гидроцефала, делая ради пучка водорослей все, что он прикажет. Подумай сам, будь полуния гуманоидом, разве зависела бы она со своими красивыми крыльями и умом от этого урода? Она вырастила бы себе все сама. К тому же он… моет ее, подстригает ей лохмотья на крыльях, убирает органику с ног и усов, словом, ухаживает за ней, как за беспомощным ребенком.
— Ты, пожалуй, близок к истине, Бек, — ответил напарник, посмеиваясь. — Ничего себе божество! Целыми днями пожирает траву гидроцефала, потом убивает кучами бедных зверушек Сибура…
— Возлюбленная! — давясь смехом, подхватил Бек. — Плакал мой фильм об инопланетных Ромео и Джульетте.
Однако, собравшись завершить съемку истории странной пары и перейти к развернутой панораме городской жизни и цивилизации гидроцефалов, в одно прекрасное утро Бек заметил, что с полунией происходит нечто непонятное и удивительное.
Ее прекрасные стрекозьи глаза вдруг провалились, ослепли и словно вытекли, крылья обвисли и высохли, превратившись в лохмотья. Ее бело-млечная плоть раздулась и посерела.
— Черт, да она либо больна, либо мутирует! — воскликнул ошарашенный Бек, ни на минуту не отходя от зорокамеры. — Старина, она мутирует!!!
Включив экран проекции зорокамеры, напарник увидел тот самый потрясающий момент, когда серый гофрированный кокон, в который превратилась полуния, вдруг лопнул, разлезся по частям, протек мутной жижицей на пол и из рваных оболочек вылез шустрый корявый гидроцефал с белыми водянистыми глазами и дряблым пузырем.
— Гидроцефал! — заорал помощник, зачем-то тыча в экран.
— Она была гидроцефалом в своей начальной стадии развития!
— Вот тебе и Джульетта, — произнес повеселевший Бек. — Выходит, история гидроцефала и полунии только начинается?
Он проследил, как бережно старый гидроцефал поднял новорожденную и, прижав к себе, понес ее в свою полусферу. Теперь, судя по всему, самым уродливым, дряхлым и безобразным гидроцефалом на Сибуре оказалась бывшая красавица полуния, в то время как корявый уродец, так потрясший некогда воображение Бека, принимал все более и более облагороженные, обтекаемые формы.
— Наконец-то я сниму свой первый дипломный фильм! — намертво врастая в зорокамеру, торжествующим голосом произнес Бек.
Последние комментарии
1 день 11 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 21 часов назад