Последний из Учих (СИ) [Rayne The Queen] (fb2) читать онлайн

====== Глава 1. В объятьях смерти ======

Яркие тёплые лучи золотистого солнца освещали лес Конохи, или вернее, то, что раньше можно было назвать лесом. Теперь же это место представляло собой кучу, разрубленных на кусочки и оголённых от веток, деревьев. Лёжа на земле, Таюя начинала медленно приходить в себя после боя с Темари. «Черт, твою мать, как же всё болит, и как я могла позволить этой дуре себя так избить», – молча думала красноволосая девушка. И уже хотела было подняться на ноги, как, мгновенно услышав поодаль голоса противников (Темари и Шикамару), только что победивших её, тут же неподвижно замерла, внимательно слушая их разговор и притворяясь мёртвой. В данный момент, Таюе было это слишком просто сделать потому, что она и так почти умерла: множество костей красноволосой девушки было переломано огромным куском только что отрубленного Джутсу Темари дерева, и похоже, одно из многочисленных сломанных рёбер повредило ещё и внутренности Таюи, так как изо рта у неё тоже текла кровь. Но эта физическая боль никак не действовала на боевой настрой Таюи, она должна была выполнить задание Орочимару, и она собиралась это сделать, чего бы ей это не стоило. Вот только была в этом одна маленькая загвоздка, сейчас красноволосая девушка понимала, что слишком слаба, чтобы что-то предпринять против Темари и Шикамару. Поэтому, Таюе оставалось только ждать, пока они уйдут, а потом, каким-то чудесным способом выбравшись из-под тяжёлого, упавшего на неё куска дерева, вернуться к своим. Пролежав так же неподвижно ещё несколько минут, прислушиваясь к диалогу, доносившемуся до её ушей, раненная Таюя уже было сообразила, что сейчас Темари и Шикамару должны подойти к ней, чтобы проверить пульс и окончательно убедиться в её смерти, и ей придётся не сладко. Но как ни странно, противники этого так и не сделали, а, просто поговорив о чём-то своём, быстро растворились где-то в глубине «леса». Услышав, что они ушли, девушка тяжело вздохнула.

- Вот идиоты, даже не проверили пульс, – тихо прошептала она сама себе, злобно ухмыляясь и ещё раз тяжело вздохнув, попыталась собрать последние остатки своей чакры, что бы скинуть наконец-то с себя это треклятое дерево.

Где-то примерно через пять минут, раненой Таюе с большим трудом удалось освободиться из своей ловушки, и еле ковыляя из-за много численных увечий, счастливая, что всё ещё сможет пригодиться Орочимару, девушка побрела прочь из «леса» Конохи, обратно в Деревню Звука.

Путь был долог и тяжёл, Таюя медленно шла, по «лесу» еле перебирая ногами и покачиваясь из стороны в сторону от бессилья, доставляемого ей серьёзными ранениями.

«Чёрт, чёрт, чёрт!!!!!!!!!!!!!» – материлась про себя красноволосая девушка, мысленно трезво оценивая ситуацию и цепляясь руками за каждое встречавшееся ей на пути дерево, что бы вовсе не потерять сознание. – «Эта белобрысая сука совсем отбила мне все внутренности, и теперь из-за неё я не смогу выполнить задание Орочимару-самы», – продолжала негодовать Таюя, с огромными усилиями всё же двигаясь вперёд и зло морщась не столько от боли, сколько от своего постыдного поражения, с которым она, увы, уже не могла ничего поделать. Ещё раз с досадой тяжело вздохнув, красноволосая девушка совершила последний шаг, и, не заметив попавшегося ей под ноги корня какого-то дерева, споткнулась, в ту же секунду беспомощно плюхнувшись на траву.

- Блять, твою мать, – только и смогла выругаться несчастная Таюя, мгновенно оказавшись на земле и тяжело простонав, от вновь окатившей всё её хрупкое женское тело очередной волной боли, попыталась подняться.

Крепко упираясь на обе свои бледные, перепачканные её же кровью ладони, Таюя, оттолкнулась от земли, но многострадальные руки красноволосой девушки, тут же окутала предательская дрожь, и совсем потерявшая силы Таюя, вновь оказалась на земле. Однако, Хокумон не желала сдаваться, и попыталась подняться вновь, к сожалению её очередную попытку постигла та же участь.

- Чёрт, что б тебя, бля… – тут же окатила Таюя матом то ли совсем недавно избившую её до полусмерти Темари, то ли своё израненное «непослушное» всё истекающее алыми струйками крови тело, она и сама не знала, но от этой, пусть даже и временной, беспомощности ругательства просто лились из Таюи рекой, а что собственно ей ещё оставалось делать?

«Задание Орочимару-самы я провалила, флейту мне сломала эта гребенная дрянь, более того, я никак уже не смогу помочь своей команде, я почти смертельно ранена, а значит бесполезна, чёрт нахрена я вообще тогда выжила?» – быстро шевеля мозгами, размышляла Таюя, в очередной раз пытаясь подняться, злясь на саму себя и безгранично ненавидя виноватую во всём этом Темари.

Где-то примерно через пять минут, после 2-х первых неудачных попыток, цепляясь бледными тонкими совсем ослабшими пальцами за кору того же самого дерева, о корень которого недавно споткнулась, Таюя всё же смогла подняться, но больше десяти долгих и мучительных, показавшихся красноволосой девушке почти вечностью, секунд, простоять так и не смогла. Так же как и руки, предательски погрузившись в навеянную совсем не холодом дрожь, её бедные ноги тут же вновь изогнулись, и Таюя тщетно стараясь ухватиться хоть за какую-нибудь опору (в данном случае дерево) уже в третий раз беспомощно рухнула на колени. От усталости и перерасхода сил, у красноволосой девушки вновь закружилась голова, а с её прекрасных алых губ опять потекла кровь. Но Таюе и это была не помеха, упрямо упёршись обеими ладонями в сплошь покрытую травой землю, она зло сплюнула рубиново-красную жидкость на изумрудно зелёную рябящую в её карих глазах опору, так и не позволив себе вновь упасть.

- Чёрт… – на последнем издыхании слабым голосом, и очень тихо проговорила Таюя, не законченную фразу, а ведь именно сейчас ей хотелось сказать так много, но, к сожалению, она не могла. И с огромным усилием, стараясь не дать и так полуприкрытым глазам совсем захлопнуться красноволосая девушка, медленно откинулась назад, опираясь своей нежной спиной о жёсткую кору дерева, и понимая, что это всё… ей пришёл конец… и поделать с этим она уже ничего не могла…

Издав словно прощальный стон, ещё один слабый, давшийся ей с трудом вздох, Таюя взглянула на голубое ясное небо, и медленно стала поддаваться окутывавшим её холодным объятьям смерти. Веки тяжелели, а чёрные как ночь длинные ресницы девушки, не торопясь, отпускались, прикрывая, её карие все переполненные когда-то надеждой и упорством глаза. Она умирала. Казалось вот ещё секунда, и её душа перестанет так отчаянно хвататься за эту жизнь своими цепкими ручонками, и просто покинет это израненное измученное тело, но что-то не давало ей уйти, и в данный момент, даже сама Таюя не знала, что.

Где-то совсем недалеко от красноволосой девушки послышались голоса, мужские голоса, совсем не похожие на привычные ей голоса её сокомандников и, находясь почти в полу-небытие, Таюя, будто её только что окатили ведром холодной воды, резко дёрнулась. Разбив пелену окутывавших её предсмертных видений, она вновь оказалась в реальности. Незнакомцы приближались…

====== Глава 2. Встреча ======

Огненноволосая Звуковичка даже ничего не успела предпринять, как ровно через пять секунд прямо перед ней из ниоткуда выросли две таинственные, никогда не виданные девушкой ранее, фигуры в чёрных плащах, сплошь усеянных красными облачками, и девушка в недоумении уставилась на них обоими своими, на данный момент беспомощными, карими глазами, которыми уже почти не видела незнакомых шиноби.

- Хм… – с интересом окинув взглядом неподвижную Таюю, первым начал разговор тот, что был чуть повыше ростом, – что будем с ней делать, Итачи-сан? – предвкушая, что напарник позволит ему поиздеваться над очередной жертвой, оскалившись во весь свой в буквальном смысле акулий рот, задал вопрос голубокожий ниндзя второму.

Однако напарник не спешил отвечать, подойдя чуть ближе, чтобы получше рассмотреть красноволосую незнакомку, так как из-за долгого использования Мангекью Шарингана у него были проблемы со зрением, и, окинув её быстрым оценивающим взглядом с ног до головы, он уставился девушке прямо в глаза размышляя над чем-то, и лишь потом произнёс:

- Она из Деревни Звука – официального логова Орочимару. Думаю, нам стоит показать её Лидеру, – закончив свою спокойную безразличную речь Итачи медленно перевёл взгляд обратно на рыбоподобного напарника, и больше не произнёс ровным счётом ничего.

А Кисаме, без слов сообразив чего от него ожидает Учиха старший, лишь с какой-то долей жалости, что не сможет отрубить Самихадой все конечности этому помирающему у него на глазах ничтожеству, уже было потянулся в сторону Звуковички. Быстро, почти мгновенно сообразив, что сейчас окажется в противных синих лапах этого неизвестно кого, полумёртвая Таюя резко встряхнув головой, что бы отогнать от себя полупьяное от многочисленных полученных в бою ранений состояние с трудом собрала последние силы и вновь цепляясь обеими руками за злополучное дерево стала пытаться подняться на ноги уже в который раз, а затем гордо, даже сейчас не желая сдаваться, произнесла, а точнее выругалась:

- Убери от меня свои грязные голубые плавники, пидорастичное чувырло!!! И вообще, кто вы, мать вашу, ублюдки такие? – от чего Кисаме просто пришёл в полнейшую ярость, и тут же, крепко сжав пальцы на обеих своих руках в кулаки, уже было рванулся вперёд, чтобы со всей силы ударить несчастную Таюю за личное оскорбление, однако этого так и не произошло.

Где-то примерно в миллиметрах двух от лица наглой Звуковички кулак напарника быстро перехватил Итачи, так и не дав ему даже дотронуться до красноволосой незнакомки, чем самым спас Таюю от неимоверной гибели, так как ещё одного удара по и так сильно повреждённым внутренностям девушка просто не вынесла бы, а им она ещё нужна была для допроса. Также быстро как остановил Кисаме, Учиха старший окинул прибывавшего на данный момент в просто жутком недоумении и гневе напарника, недовольным взглядом, чем самым показал, что излишнее насилие чересчур поспешно. И если Кисаме не успокоится, то пленницу они так и не донесут живой до своего логова, что было бы очень прискорбно для них обоих, так как в голове Таюи могло храниться достаточно много ценной информации для их организации, начиная с планов предавшего их Орочимару, и заканчивая личными техниками самой Звуковички. С лёгкостью уловив этот жест со стоны напарника, Хошигаки тяжело вздохнул по поводу очередного облома, и медленно опустил вниз всё ещё крепко сжатый от гнева голубой кулак, понимая, что пока Итачи ему не позволит, причинить Таюе вообще хоть какой-либо даже мелкий вред он никак не сможет этого сделать.

- Чтобы ты там не говорила, мелкая дрянь, ты всё равно пойдёшь с нами, – как можно сильнее стараясь подавить свою накатывавшую всё больше и больше на него злобу, сквозь зубы прошипел Кисаме. И в долю секунды высвободив кисть из крепкого захвата Учихи старшего, предварительно ткнув девушку пальцем в грудь с отвращением добавил, – если бы не Итачи-сан, тебя бы уже не было в живых, матерная стерва, – потом резко закончив фразу, Хошигаки сделал вторую попытку схватить Звуковичку, но, к сожалению, рыбоподобного, и она увенчалась провалом.

- Пошли на хуй, ублюдки!!! Никуда я с вами не пойду, пидорасы хреновы!!! – дёргаясь в тщетных попытках вырваться и убежать прочь, и на этот раз не далась в руки Кисаме Таюя, за что собственно получила ещё один дополнительный удар от Хошигаки по и без того всему истекающему кровью телу.

Он оказался таким сильным, что несчастная Таюя отлетела бы на метра два назад, если бы прямо за спиной у огненноволосой девушки не оказалось дерева. Получив в живот, бедная, совсем беспомощная Звуковичка крепко ударилась спиной о шершавую кору дерева, от чего на её нежной коже остались грубые красные царапины, а потом, скривившись от неимоверной боли, с трудом дыша сплюнула прямо на руку Кисаме алую густую струю крови вперемешку с её собственной слюной, и уже чуть ли не теряя сознание, склонила вниз тяжёлую, как будто налитую свинцом голову, почти не видя ни Хошигаки, ни его напарника. Спокойно проследив за действиями Кисаме, на этот раз Учиха старший не стал его останавливать, а, может, просто не успел, он лишь тяжело вздохнул, и, подойдя чуть ближе к их потенциальной жертве, рукой сделал жест означавший, что Итачи сам с ней разберется. Быстро убрав теперь уже весь заляпанный кровью Таюи кулак от Звуковички, Хошигаки покорно отошел в сторону, предоставляя Итачи свободу действий. А девушка медленно, на этот раз уже точно из последних сил стараясь превозмочь обилие окатившей её боли, и сковывающей практически всё тело беспомощности, которую она всегда жутко ненавидела, подняла голову, а точнее, просто запрокинула назад, красноволосой макушкой опёршись о грубую кору дерева, так как сама держать её в поднятом состоянии уже не могла. Сделав ещё один мелкий, почти незаметный шаг в сторону Таюи, Учиха старший важно и уверенно, словно царь, протянул к ней руку, что бы нажав на какие-то точки на шее девушки на время вырубить её, как даже не коснувшись мягкой кожи Звуквички, ему это уже не понадобилось. Простояв вот так с запрокинутой назад головой ещё ровно десять секунд, тяжёлые веки Таюи всё же победили её упорство, и, медленно плавно закрыв глаза, девушка, невольно потеряла сознание, свалившись вперёд, головой прямо на плечо с ловкостью словившего её обездвиженное тело Итачи. От чего стоявший рядом Кисаме даже глупо усмехнулся, потому что со стороны это выглядело так, будто полумёртвая Таюя и Учиха старший обнимаются, но тут же получив очередной недовольный взгляд своего Шаринганистого напарника и быстро убрав дурацкую ухмылку, он сделал серьёзное выражение лица. Забрав-таки находящуюся в отключке Звуковичку, Акацки наконец-то продолжили свой путь из Конохи к себе в логово.

====== Глава 3. Допрос ======

Очнулась Таюя уже в логове Акацки, медленно открыв глаза, девушка с трудом уселась на кровати и осмотрелась вокруг. На данный момент она находилась в холодной сырой, если это помещение так можно было назвать, «камере». Откуда-то с потолка неторопливо капала вода, ежеминутно падая на тёмные почти ледяные старые камни пола. В помещении царил полумрак, так как ламп, окон или вообще какого-нибудь другого освещения здесь не было, по крайней мере, внутри, от чего уже порядком привыкшие к темноте глаза Звуковички с лёгкостью могли улавливать, даже самые малейшие, пробивавшиеся сквозь пошарпанные кое-где побитые и раскрошенные, такие же тёмно-каменно-холодные стены. Мебели в камере так же не имелось, кроме той самой ржавой старой койки, с драным, уже ни на что не годным, матрасом, на которой в данный момент сидела Таюя. А четвёртую стену «коробки», как прозвала сама пленница свой новый «дом», заменяла огромная, от пола до потолка с неаккуратными от старости грязно-оранжевыми прутьями решётка, с дверью и громадным замком на ней, а так же белеющим в темноте листком взрывной печати, готовой стать искусством Дейдары, а точнее сделать – «Бум!!!», в любую секунду, поставленной здесь на тот случай, если Таюя оказалось бы достаточно умной, что бы взломать замок и сбежать. Но, девушка, похоже, пока что не собиралась этого делать, а, может, просто не могла. Вот так – не подвижно Звуковичка просидела в темноте примерно ещё минут пять, слушая отдававшиеся эхом по всему помещению писк и шкрябанье коготками по полу, находящихся где-то поблизости крыс. Что собственно никак не влияло на огненноволосую Хокумон, так как Таюя прожив много лет в полном тайн и ловушек логове Орочимру, уже давно привыкла к подобным помещениям. Где частенько бывала с остальной Пятёркой Звука, и естественно самим великим змеиным Санином. Одна из холодных грязных капель воды вновь сорвалась с потолка, и, пролетев несчастные два метра высоты этой камеры, с громким всплеском разбилась об пол. От чего Звуковичка тут же вздрогнула, то ли от неожиданности, то ли как раз-таки наоборот, от того, что ожидала возможного визита кого-нибудь из Акацуков, и тут же опомнилась. Быстро сообразив, что сидеть вот так без дела на этой, по её мнению «задрипанной старой койке» – бессмысленно, красноволосая девушка всё же решилась проверить, на что теперь она была способна, вспомнив, что в последний раз, когда Звуковичка была в сознании, носительница Проклятой Печати не могла даже стоять на собственных ногах. Медленно повернувшись на кровати, и скинув ступни на пол, Таюя опираясь руками о противную холодную грязную стену, попыталась встать. Боль от многочисленных ранений, полученных в бою с Шикимару и Темари, а так же от добавки просто превосходных ударов голубым кулаком Кисаме по всё тем же повреждённым хрупким внутренностям, тут же резкой волной разлилась по всему телу девушки, и Таюя чуть было не упала обратно, однако, всё же сумела удержаться на ногах. Что собственно сильно обрадовало Звуковичку, но и одновременно навело на тревожную мысль – «Хм… мне уже на много лучше, это хорошо. Но сколько же дней тогда я провела без сознания в этом ёбанном крысятнике?».

Девушка хотела было подумать что-то ещё, но её мысль мгновенно прервал стук шагов раздававшихся где-то за решёткой, далеко-далеко в коридоре, от чего ровно на секунду потеряв концентрацию Таюя неуклюже плюхнулась обратно на драный матрас, и осталась там, так как не хотела показывать противникам, что могла гораздо больше чем они предполагали.

«Пусть думают, что я не в состоянии даже сама подняться на ноги», – про себя отметила Таюя, и стала поджидать, пока увидит источник шума разорвавшего гробовую тишину помещения. К камере приближались несколько человек. Ровно через пять минут, около ржавой грязной решётки оказались три, совершенно незнакомые девушке шиноби, в таких же, как и у тех, что нашли её чёрных плащах с красными облачками, вот только это были не они. Быстро, почти мгновенно сняв взрывную печать с двери, а так же с давящим на нервы скрипучим звуком открыв старый огромный замок, трое оказались в камере, из-за ослепившего её пламя свечи принесенной этими незнакомцами с собой, от долгого пребывания в темноте, глаза Таюи еле смогли рассмотреть их силуэты, теперь уже точно зная, что среди шиноби не было «синего акулоподобного ублюдка», и его напарника.

- Смотрите-ка, она уже очнулась, – вдруг, вновь разорвав гробовую тишину камеры, произнёс один из ниндзя с зелёной разделённой на две полвины её оттенком кожей, и огромном кустом вокруг головы. Которого лишь только увидев издалека, Таюя мгновенно прозвала – «Кактус». А потом, жадно с, в буквальном смысле, голодным видом потянулся к девушке.

- Лидер-сама сказал привести её к нему на допрос, а не жрать прямо на месте, Зетсу, – мгновенно одёрнул его второй – светловолосый шиноби с непонятным символом на цепочке у него на груди и косой за спиной, – к тому же, он обещал мне новую жертву для моих ритуалов в честь великого Дзясина-самы, – спокойно и непоколебимо добавил он, мгновенно преградив путь противной зелёной руке «Кактуса» косой, от чего та так на полпути остановилась.

- Хватит спорить, вы тратите моё время, а время это деньги, – недовольно буркнул третий, который со всеми своими многочисленными зашитыми частями тела, кожи и её оттенком, вообще показался Таюе наиболее противным, что заставило девушку даже поморщиться, сопротивляясь подступившему к горлу рвотному позыву, и чуть отодвинувшись от троицы Акацки, зло выругаться:

- Что вам от меня нужно, долбанные ублюдки?

- А ну-ка повтори, что ты там ляпнула, бесполезный кусок мяса? – в гневе задала вопрос Звуковичке одна половина Зетцу.

- Она, наверное, хочет стать нашим обедом, – самодовольно и насмешливо добавила другая, а затем весь зелёный Акацки одновременно вновь потянулся к Таюе.

- Пошёл на хуй, кактус недоделанный!!! – отбиваясь от цепких зелёных рук, в буквальном смысле, прижавшись спиной к холодной неровной стене, задергалась на койке девушка, беспорядочно махая руками и ногами, трезво осознавая, что её сейчас возможно съедят.

- Кому было сказано – не жрать! – в гневе зацепив одного из своих соратников косой, и почти мгновенно прижав это кусто-подобное зелёное чудище к стене, так чтобы не ранить его, однако показать, что всё же может сделать это, на странность всё тем же спокойным тоном, рявкнул на него блондин.

- Ты что, Хидан, и в мыслях не было, – стала оправдываться одна из половин, почувствовав на их общей части крепко прижатую косу.

- Да, да, мы всего лишь хотели отвести её к Лидеру-Саме, – в подтверждение добавила вторая, а Таюя с отвращением покосившись на них двоих, лишь про себя отметила, что этот взбесившийся подорожник, мало того, что был шизанутым каннибалом сам по себе, так ещё и страдал страшным раздвоением личности.

- А что касается тебя, стерва? – закончив «разговор» с Зетцу, и моментально переместив косу так, что бы она оказалась около бледной нежной кожи на шее Звуковички, и слегка надавив одним из острых двойных лезвий на неё, от чего из тонкого, нитевидного пореза побежала маленькая алая струйка крови, – то если ты еще хоть что-нибудь вякнешь – до моих молитвенных ритуалов целыми сохраняться только твои гнилые внутренности. Поняла?

- Мне… похуй! – резко ухватив рукой остриё косы, и с силой оттолкнув её прочь от себя, сделав по середине ответа небольшую паузу, безразлично сказала Таюя, совершенно не обратив внимания на то, что её только что порезанная об оружие Хидана кисть, уже так же кровоточила как и нежная шея.

- Заткнись, стерва! – не выдержав подобной наглости, что было очень не свойственно ему вне ритуалов, Хидан, со всей силы врезал девушке обратной не острой стороной основания косы, от чего Звуковичка уже в который раз плюхнулась на грязный изодранный матрас, морщась от боли, и матерясь всеми нецензурными словами, которые только знала, а Какудзу, лишь спокойно, однако недовольно произнёс:

- Хватит, иначе живой мы её к Лидеру-Саме не донесём, и тогда он нам не заплатит, – что явно стало достаточно веским аргументом, как для Зетцу, так и для Хидана, естественно для них скорее первая часть предложения, чем вторая, но это было уже неважно.

Мгновенно позабыв обо всех своих разногласиях и издёвках над Таюей, Акацуки вместе силой скинули её с «кровати» и грубо заломив руки за спиной, не смотря на то, что Звуковичка дёргалась, вырывалась, и даже пару раз ударила их: Зетцу получил кулаком по морде, а Хидан с ноги в живот, потащили к Пейну по длинному мрачному коридору, попутно выслушивая о себе подобные фразочки типа:

- Идиоты, ублюдки, долбаёбы, пидорасы, сосальщики хреновы, уёбища лесные, хуилы недобитые!!!

Оказавшись ещё в каком-то огромном тёмном помещении, Таюя быстро осмотрелась вокруг, подметив, что в «зале для допроса» было гораздо уютнее, нежели в маленькой камере, откуда её буквально минуты 2 назад силой приволокли. Продолжая бегать глазами по помещению, взгляд Звуковички невольно наткнулся на только что подошедших к ней и этой, по мнению девушки «больной на голову пидорастичной троице» ещё двух Акацки, одного из них Хокумон сразу узнала. Это был тот самый владелец Шарингана, который в буквальном смысле спас Таюю от «Противной голубой рыбы», а вот второго – блондина, она увидела здесь впервые.

- Вы долго, – как всегда спокойно и непоколебимо произнёс брат Саске, Звуковичка уже давно догадалась, что Шаринганистый Акацук являлся именно Учихой, так как подобных глаз не было больше ни у кого, кроме их двоих. Да и Орочимару-Сама частенько рассказывал о нём, отзываясь не очень лестными словами, по всей видимости, потому, что так и не заполучил желанное Додзюцу. Только вот имени она до сих пор не знала. Или вернее уже не помнила.

- Зетцу опять хотел её сожрать, – надменно пояснил Хидан, а потом с отвращением грубо дёрнув красноволосую девушку за руку, добавил, – да и эта стерва не хотела идти с нами, размахалась руками, как Конохские АНБУ.

Услышав название организации, в которой долгое время занимал высокий пост, Учиха лишь недовольно хмыкнул, а голубоглазый блондин стоящий справа от него, с интересом уставился на незнакомку.

- Прямо как некоторые, – с ехидной ухмылкой намекая на до боли ненавистного ему Итачи, и покосившись взглядом на него, а потом, вернув свой единственный видный из под прядей светлых волос голубой глаз обратно на Хокумон, новый неизвестный Звуковичке шиноби быстро ухватил Таюю за подбородок, и внимательно рассмотрев лицо девушки, затем оставив на щеке противный мокрый след от языка на его руке, добавил, – а она дерзкая, мне нравиться.

- Заткнись Дейдара, сейчас не время! – не выдержав его излишне-глупого поведения, рявкнул на подрывника Учиха старший, от чего блондин тут же убрал руку, стараясь смириться с неимоверным просто распирающим его из нутрии гневом. А Таюя невольно усмехнулась.

- Ой, надо же, ещё один гордый злобный Учиха, – издевательски сказала она, припомнив как всего пару дней назад разговаривал с их Четвёркой Саске, – затем указав на этого, по её мнению выглядевшего как красивая кукла, нежели как нормальный мужик, Дейдару взглядом, добавила, – а это что, твоя девушка, что ты так о нём заботишься?

Все остальные находящиеся рядом Акацки, невольно зажали руками рот, что бы тупо не заржать – Итачи ещё никто никогда так не унижал, ибо слишком боялись, уже не говоря о несчастном подрывнике, который зло раздавил в руке кусок глины только что взятый из сумки, что бы слепить бомбу для огненноволосой Хокумон. Гнев быстро разлился по всему телу Учихи старшего, почти мгновенно вспыхнув кроваво красным Шаринганом в его глазах. И несчастная Таюя вскрикнула на всю пещеру от боли только что пережитой в гендзюцу.

- Хватит, вы ведёте себя, как кучка идиотов, – внезапно в глупую перебранку вмешался Пейн, только что появившийся в зале в виде голограммы. И все тут же устремили свои взоры на него, отставив в покое всю трясущуюся только что очнувшуюся от Цукиёми Таюю.

Видимо Итачи показал ей нечто достаточно страшное, потому что придя в себя, девушка не произнесла больше не слова, и лишь отходя от пережитого ей всего пару секунд назад шока, молча пошла с Зетцу и Хиданом в центр «комнаты» вся дрожа. Пристегнув Звуковичку наручниками к полу, чтобы она не смогла убежать, или даже хотя бы увернуться от применяемых при допросе техник, Акацки быстро заняли свои места и «мероприятие» началось.

Допрос длился уже третий час, но девушка так ничего полезного об Орочимару им не сказала, потому что почти ничего не знала, Санин никогда не посвящал в свои планы подчинённых, а даже если бы что-то и говорил, Таюя всё равно бы ни слова из этого не произнесла. Так как какие бы техники не применяли на ней Акацки – всё было лучше экспериментов Орочимару-самы, куда змеиный Санин отправлял всех предавших или больше не нужных ему шиноби. Да и девушка уже давно не боялась боли. Жизнь научила Таюю всему, в её биографии почти не было дней, когда огненноволосая Звковичка не испытывала бы чего-то подобного: родители не любили Таюю, потому что она не имела их клановых способностей, да и вообще девушка смутно помнила свою семью после того нападения вражеских шиноби на них с отцом. Далее Хокумон нашёл Кабуто, что собственно, было ещё хуже, чем умереть прямо там на месте, потому что ниндзя-медик подверг её эксперименту по прокладыванию каналов чакры, что было не так безболезненно, как казалось на первый взгляд. Чуть позже сам Орочимару поставил ей Проклятую Печать, и опять девушке пришлось пройти через неимоверную боль. Жизнь Звуке под началом змеиного Санина никогда не была безоблачной, как для Таюи, так и для всех остальных обитателей Ото. Поэтому пытки так ничего и не понявших, почему же их техники на неё не действуют, Акацки были Звуковичке безразличны. В последний раз, применив на несчастной Хокумон какую-то технику, от которой громко заорав на всю пещеру и скорчившись от боли волной прокатившейся по всему её телу Таюя вновь плюхнулась на холодный пол, судорожно дёргаясь чтобы это страшное ощущение наконец-то прекратилось. Огненно-красные волосы девушки рассыпались по слегка влажным чёрным камням, а карие глаза стеклянным взглядом всматриваясь куда-то вдаль, неподвижно начали показывать, что жизнь снова уходит от неё.

- Чёрт!!! – взбешенно рявкнул Лидер, так, что его голос эхом отдался по всему помещению, – Учиха!!! – добавил он, окинув грозным взглядом Итачи, как бы намекая, что пришло время применить его Шаринган.

- Это бессмысленно, – спокойно ответил брат Саске, – я применил на ней Цукмёми уже дважды, и честно говоря, вообще не понимаю, как она до сих пор ещё жива. Третий раз убьёт и её, и мои глаза.

- Итачи-сан прав, – подтвердил Кисаме с отвращением, взглянув на Таюю, – если мы продолжим допрос Лидер-Сама, она умрёт, и тогда мы вообще не получим никакой информации.

- А если она просто ничего не знает? – безразлично прошептал сквозь оболочку марионетки, в которой находился Сасори.

- Хм… – недовольно поморщился Хидан, подумав о том, что для его ритуалов от внутренностей девушки вообще ничего уже почти не осталось в хорошем качестве.

- Мне кажется, знает, Сасори-дана, – почему-то впервые в жизни согласился с Итачи и Кисаме Дейдара, голубым глазом пробежавшись по корчащееся от боли Звуковичке.

- А я думаю, нам стоит закончить допрос, – хитро потирая ручки хором воскликнули обе половины Зетцу.

- Тебе лишь бы пожрать, – прикрикнул на него Какудзу, – а нам какая выгода от того, что ты пообедаешь? Денег мы от этого не получим.

Конан промолчала, ожидая ответа Пейна, с которым почти всегда была согласна.

- Молчать!!! – уже во второй раз за день рявкнул Лидер, затем запнувшись в мгновенно образовавшейся тишине, задумался.

Пейн вовсе не хотел оставлять Таюю в живых, это было хлопотно и не выгодно, ведь к врагу, который не сознался на первом же допросе, нужно было относиться с особой осторожностью, но и убить Звуковичку так просто – ничего не узнав, тоже не входило в его планы, видимо Лидеру уж слишком позарез нужна была информация, так как спустя пять минут гробовой тишины он произнёс:

- Итачи и Кисаме, отведите её обратно в камеру, продолжим в другой раз. Вы оба будете надзирателями шпионки Орочимару, до того, как она расколется. Все остальные свободны, – затем голограмма Пейна растворилась в воздухе. За ним исчезла и не настоящая Конан, а так же и те шиноби, которые сейчас не присутствовали здесь лично.

Остальные Акацки медленно стали разбредаться по своим углам логова. А Учиха старший и его рыбоподобный напарник, отстегнув Таюю от пола, быстро потащили девушку обратно в «коробку».

====== Глава 4. Последний день в «коробке» ======

Принеся находившуюся почти без сознания Таюю в камеру, Кисаме неаккуратно швырнул девушку на койку. А потом злобно уставился на неё, наблюдая как Звуковичка постепенно приходит в себя и начинает понимать, где находится.

- Может, развлечёмся – отрежем ей руки и ноги? А? – маниакально не отводя глаз от Хокумон, и, в нетерпении вертя в голубой руке Самихаду, задал вопрос Хошигаке напарнику, уже было, потянувшись в сторону чуть приподнявшейся с кровати девушки.

- Оставь её в покое, – безразлично ответил Итачи и направился к выходу из «коробки».

Его слова достигли ушей Кисаме, но почему-то не были восприняты серьёз, возможно уж слишком сильно Хошигаки задели сравнения Таюей его с рыбой, а может, напарник Учихи старшего просто слишком сильно любил отрубать конечности своим жертвам, но факт был фактом, Кисаме так и остался неподвижно стоять на месте, и уже почти было схватил очнувшуюся Звуковичку за руку, если бы его вновь остановили.

- Я сказал – оставь её в покое, – отчётливо, второй раз почти по слогам выговорил эту фразу Итачи, ухватив Кисаме за запястье, тем самым не позволив даже коснуться Хокумон, – задание превыше всего. Пейн приказал нам охранять ее, а не отрубать конечности. Развлекаться будешь в аквариуме, – сам не ожидав от себя подобной тупой грубости добавил Учиха старший, только потом, сообразив, что ляпнул явно что-то не то – фразу, которую совершенно не собирался говорить, так как прекрасно знал, что его напарник жутко ненавидел, когда его сравнивали с рыбой.

Мгновенно позабыв о своём маниакальном желании по-отрубать руки и ноги Таюе, Кисаме в ярости выдернул своё запястье из пальцев Итачи, с такой силой, что тот едва устоял на ногах, а затем Хошигаки пулей вылетел из камеры, чуть не выломав ржавую решётку Самехадой. Проследив чёрными спокойно-безразличными глазами за напарником, Учиха старший тоже вышел из «коробки», оставив Таюю наедине. Не ожидав от надменного брата Саске подобного, даже не смотря на всю боль до сих пор испытываемую после допроса, Хокумон моментально вскочила с кровати, и, побежав к захлопнувшейся за Учихой старшим решётке, крикнула ему вдогонку:

- Эй, Шаринганистый!!!

Услышав грубое обращение к себе, Акацук остановился и обернувшись к девушке взглядом задал вопрос «Что?».

- Спасибо… – неуверенно произнесла Таюя, снизив тон почти до шепота и чуть опустив глаза, вспомнив как всего пару часов назад оскорбила его перед остальными, испытывая вину.

- Не за что, – безразлично бросил Учиха старший, и, развернувшись к ней спиной пошёл дальше. А потом, сделав всего пару шагов вперёд, остановился и добавил, – Меня зовут Итачи, – после чего окончательно продолжил свой путь.

- Хм… Итачи, – провожая его глазами, повторила девушка, – я запомню, – не всерьёз добавила она, скрывшись в полумраке тюремной камеры.

Следующий допрос для Звуковички прошел, так же как и предыдущий, единственное, что смогли узнать от неё Акацуки, это только то, что девушку звали Таюя Хокумон, и её приблизительный возраст. Почему-то решив, что этого было достаточно для второго раза, Лидер вновь сохранил Звуковичке жизнь. Кисаме и Итачи помирились, как бы противно не было Учихе, но ему пришлось извиняться перед напарником впервые за всю жизнь, и всё стало по-прежнему, однако охранять Таюю вместе с Учихой старшим Хошигаки отказался наотрез, мотивировав свой отрицательный ответ, крайним желанием даже без Самихады выдрать девушке все конечности. После чего, с позволения Лидера, за Хокумон остался смотреть один Итачи, которому это собственно никак не мешало, а как раз-таки наоборот показалось даже более практичным, ведь теперь не нужно было следить за тем, что бы напарник причинил пленнице лишний вред. И после этого случая Хошигаки больше не появлялся в «коробке». Сам же брат Саске, навещал Звуковичку трижды в день, принося ей отвратный завтрак, обед и ужин, для заключённых, даже не заметив, что в глазах Хокумон, стал выглядеть кухаркой. Время шло. Поначалу Итачи просто молча стоял у камеры наблюдая, как карасноволосая девушка поедает принесённую им дрянь. Потом начал задавать интересующие его вопросы, о биографии пленницы чисто для того, что бы убить время, пока девушка ест. Чуть позже уже и сам отвечал на её вопросы, возможно, Итачи и Таюя говорили друг другу не совсем правду, но старались быть, чем можно приближённей к ней. Спустя ещё пару месяцев, Учиха старший и Звуковичка уже могли беседовать на общие темы. А к концу второго года проведённого Хокумон за решёткой тюрьмы логова, и вовсе чуть ли не стали болтать, как лучшие друзья. Носитель Шарингана рассказывал ей о своих миссиях, включая и провал с Девятихвостым, абсолютно точно зная, что ещё после нескольких допросов девушку всё равно убьёт Лидер. Хокумон же в свою очередь рассказала, о неудачном нападении на Коноху, и побег Саске, о котором они разговаривали чаще всего. Пару раз за эти 24 месяца Итачи даже поймал у камеры Таюи Дейдару и Зетцу их не чистыми намерениями убить пленницу, каждый своим способом, и, получив от серьёзно относящегося к своему заданию Учихи старшего приличный нагоняй, оба больше не смели появляться в «коробке». Теперь, единственным гостем в тюрьме логова Акацки, да и вообще единственным живым человеком кроме самой Хокумон, так как она одна находилась там, был Итачи. Не смотря на полную противоположность характеров, с которым, девушка всё больше и больше сближались если можно было так сказать в «дружеских» отношениях. Пока однажды не случилось то, что должно было произойти.

Был вечер, яркие лучи кроваво красного солнца уже почти закатившегося за горизонт, где-то вдалеке от логова Акацки, в тюрьме которого по-прежнему сидя в холодной сырой камере и «наслаждаясь» глухим капаньем воды с потолка, а так же противным пищаньем крыс, иногда подкармливаемых разделенным с ними пополам обедом девушки, Хокумон ждала прихода Итачи. Подходило время ужина, и Учиха уже должен был появиться в «коробке» с тарелкой чего-то вроде чёрствого сухого хлеба и стаканом воды, или прочей гадостью которой кормили свою пленницу Акацки, но его всё не было. Итачи отсутствовал в логове с самого обеда, после которого они с Кисаме направились на очередную миссию, по и по словам самого Учихи старшего уже давно должны были вернуться обратно, но ни «голубой рыбы», ни его напарника не было. Даже пользующиеся каждым отсутствием Итачи разнообразные Дейдары, Зетцу и Хиданы в этот вечер не появлялись на горизонте. От чего Таюя уже порядком начинала нервничать. Отдав крысе последний кусок оставшегося ещё с обеда чёрствого хлеба, Хокумон поднялась с койки и быстро подойдя к ржавой решётке взглянув на длинный коридор сквозь обнятые обеими руками прутья тяжело вздохнула. Он всё не шёл. Простояв вот так ещё буквально пару минут, Звуковичка резко оттолкнулось от грязных железяк, и вновь скрылась в полумраке камеры, с нехорошими мыслями и всевозможными ругательствами. Девушка уже хотела было вернуться обратно на койку, и продолжить «милое» общение с крысами, но отойдя от решётки всего на не большое расстояние, услышала чьи-то шаги в самом конце коридора. Мгновенно вернувшись обратно к решётке и уже ожидая кого-то из «милой» троицы или даже четвёрки: Хидан, Кисаме, Дейдара, Зетцу, – Таюя попыталась рассмотреть во тьме кого-то стремительно приближавшегося к ней. На радость Хокумон, это оказался Учиха старший, которого она не сразу рассмотрела, из-за яркого пламени свечи в одной из рук. Дело в том, что постоянно находясь в темноте Звуковичке редко приходилось видеть дневной свет, да и любой свет вообще, поэтому, даже такой маленький огонёк слепил её карие многострадальные глаза, отчего не узнав своего тюремщика и кухарку одновременно, девушка чуть не прибила Итачи. Как всегда спокойно и почти бесшумно войдя в камеру звуковички, с тем, что Таюя уже давно называла ужином в одной руке и свечой в другой, Учиха старший мгновенно получив кулаком в челюсть с криком Хокумон:

- Ах ты, ублюдок долбанный!!! – так и уронил на пол как еду так и свечу моментально погасшую, лишь коснувшись сырых чёрных камней.

Учиха мгновенно среагировал на удар – в глазах Итачи тут же загорелся Шаринган, и уже через секунду девушка оказалась силой прижатой к стене, в упор смотря в два кроваво красных глаза брата Саске:

- Хотела сбежать, стерва? – гневно задал вопрос Итачи не понимая, чем вызвал такое отношение к себе, но догадываясь, что частично был прав.

- Итачи? – тут же ответила вопросом на вопрос перепуганная Таюя, мгновенно узнав знакомый Шаринган. А потом запнулась понимая, как горько ошиблась думая, что лупит кого-то вроде Дейдары или Кисаме, – я… я думала, что это кто-то другой из Акацки, свеча ослепила меня, – начала оправдываться девушка подобно Хинате, – ёбанные глаза от этой хуёвой темноты совсем ничего не видят!!!

- Хм… а я ведь тоже почти слепой, – поверив Хокумон, слегка при отпустил её Учиха старший, а затем, быстро сообразив, что сказать дальше, закончил фразу, убрав из глаз Шаринган, и слабо улыбнувшись, глядя на разбросанный и почти съеденный крысами, на полу хлеб, – теперь ты останешься без ужина.

- Похуй, я всё равно ненавижу чёрствый хлеб, – спокойно ответила девушка, наконец-то отойдя от стены к которой всего пару минут назад была почти припечатана, и недовольно потирая ушибленную спину, добавила глядя на Итачи, – ты опоздал.

- Миссия оказалась сложнее, чем я думал, – стараясь как всегда изображать спокойствие, но всё же почему-то нервно закрывая за собой дверь камеры, одновременно потирая ушибленный подбородок, в надежде если не накормить Звуковичку, то хотя бы в очередной раз поговорить с ней. Более того, что у Учихи старшего сегодня было что-то важное, что он обязательно должен был ей рассказать, – я принесу тебе что-нибудь другое на ужин, – беспокойно сказал он случайно наступив на осколки разбившейся тарелки, только что заперев «коробку» на замок изнутри, и тут же начав отпирать камеру обратно, что бы отправиться за едой для Хокумон.

В таком состоянии Таюя ещё никогда не видела Итачи, его явно что-то очень волновало, и это был совсем не разбросанный на полу камеры ужин, доставшийся крысам. От чего девушка даже усмехнулась. Быстро встав с койки, на которую уселась когда Учиха старший запирал замок изнутри, она подошла к нему и по-дружески пожив руку на плечо спокойно повторила, так и не дав Акацуку открыть камеру вновь:

- Не нужно. Я не хочу есть.

Перестав ковыряться ключом в замке, Итачи тут же сложил его в карман и тихим, спокойным голосом возразил:

- Но это моё задание кормить тебя.

- А ты всегда относишься к своим заданиям так серьёзно, Итачи-кун? – пытаясь шутя раздразнить его, что бы отвлечь от глупой не присущей Учихе раньше нервозности, задала вопрос Звуковичка, – просто идеальный шиноби, у тебя, наверное, даже девушки никогда не было, весь в заданиях.

- Вообще-то, я – Итачи-сан, – мгновенно отвлечась от того, что заставляло его так нервничать, поправил её напарник Кисаме, – и у меня были девушки.

- Хех, маленький, серьёзный, Итачи-кун, да ты девственник, – засмеялась Таюя, продолжая дразнитьУчиху старшего с удивлением догадавшись, что сказала правду, – Итачи-кун, Итачи-кун, Итачи-кун, – ещё несколько раз повторила Хокумон обращение больше подходящее младшему её по возрасту Саске, нежели его старшему брату.

- Не смей меня так называть, – не на шутку разозлился мастер гндзюцу, вновь с силой прижав не ожидавшую такого поступка красноволосую Звуковичку обратно к стене, и сам прекрасно зная, что в чём-то она была права.

- Итачи-кун, – дерзко повторила девушка, уже второй раз за вечер, в упор уставившись в два так близко находящихся от неё кроваво красных Шарингана.

- Я тебе сейчас покажу Итачи-куна, – зло продолжал кричать на неё Учиха старший, крепко придерживая рукой за плечо, что бы наглая Хокумон не могла вырваться, и уже было замахнулся второй рукой с крепко сжатыми пальцами в кулак для удара, но почему-то остановился. Ощущая, что на самом деле не хочет этого делать напарник Кисаме, медлил, не решаясь причинить боль человеку, который за последних два долгих года почти стал ему другом.

- Ну, покажи же мне Итачи-куна, – насмешливо и одновременно пошло пошутила красноволосая девушка, мгновенно разорвав раздумья Итачи, даже не намекая на что-то большее, кроме невинной шутки.

Выйдя из своих собственных мыслей, о том, причинять боль Таюе или нет, Учиха старший медленно опустил кулак вниз, и, не отреагировав на её подкол смехом, просто молча уставился Хокумон в глаза. Встретившись взглядом с безмолвным Итачи, Звуковичка тоже перестала смеяться, и, сделав серьёзное выражение лица, замолчала, смотря на Шаринган. Нет, Учиха старший не применял Цукиёми, после того первого допроса он больше не делал этого никогда, ссылаясь на то, что и так почти ослеп. Просто сейчас Таюя и Итачи стояли так близко, что могли даже почувствовать дыхание друг друга. Смех и шутки Хокумон оборвались на последней фразе, потому, что пробыв в таком положении всего пару секунд после слов – «Ну, покажи же мне Итачи-куна», – Учиха старший придвинулся к ней ещё ближе, и страстно поцеловал в губы. Никак не ожидав подобного, Таюя в начале дёрнулась назад от удивления, совсем позабыв, что за спиной у неё в данный момент была холодная каменная стена «коробки», а потом после неудачной попытки оторваться от таких тёплых и приятных губ Итачи, наконец-то ощутив, всю силу наслаждения от его прикосновений, стала отвечать на поцелуй, сообразив, что уже давно этого хотела, так же как и он сам. Обняв Хокумон и продолжая с ней целоваться, Акацук стал аккуратно шарить по её изящному телу руками, девушка обнимала его в ответ. Не отрываясь друг от друга, Итачи и Таюя, касаясь холодной и мокрой стены, добрались до койки, и вместе плюхнулись на грязный разодранный матрас, совершенно не замечая, какой слой пыли подняли этим самым падением. Оказавшись сверху, Учиха старший медленно полез руками девушке под платье, легко, но уверенно касаясь нежного бедра Звуковички. Хокумон тем временем стала расстегивать на нём ужасно мешавший им чёрный с красными облачками Акацукский широкий плащ. Скинув этот «похоронный балахон» с Итачи на пол, девушка вдруг ощутила, как вторая его рука нежно касается её груди играя сквозь ткань платья с торчащим соском, а первая – медленно стягивает с неё шортики. Проведя ладонями по спине Учихи старшего, и страстно запустив пальцы обеих рук в волосы у него на голове, Таюя подарила своему партнёру ещё несколько долгих и страстных поцелуев, сначала простых, а потом запустив свой язык Учихе старшему в рот. Он ответил ей взаимностью, уже полностью сняв с девушки шортики и швырнув их куда-то на пол, вслед за его плащом. Немного поиграв с языком Звуковички, Итачи оторвался от её нежных, тёплых красных губ и, ведя своими по бледной коже партнёрши, переместился на шею Таюи, целуя теперь её, одновременно оставляя тёмные синяки засосов, а той рукой, что всего пару минут назад касался груди девушки, начав расстегивать её платье. Далее на пол вслед за плащом и шортиками с громким звоном полетел соскользнув по чёрным как ночь волосам на голове, перечёркнутый Конохский протектор, ловко развязанный Звуковичкой. Оставив ещё пару меток их страсти – засосов, на шее Таюи, Итачи быстро снял с неё платье, оставив девушку только в нижнем белье. Спустившись по неровностям позвоночника Учихи старшего руками, Хокумон тоже стала стягивать с него майку, швырнув её куда-то в сторону, и, проведя рукой по голым мускулистым животу и груди мастера гендзюцу, Звуковичка тоже поставила у него на плече и шее несколько засосов, чуть прикусив последний из них, наслаждаясь закапавшей оттуда Учиховской кровью, от чего Итачи невольно поморщился, но не остановил её. Продолжая целовать Таюю, носитель Шарингана одной рукой лаская её грудь, второй резко содрал с головы партнёрши что-то наподобие шапки, которую девушка постоянно носила. Огненно-красные волосы Хокумон тут же разметались по грязному матрасу кроваво-красными, как Шаринган Итачи, длинными прядями спадая с своеобразной «кровати» в разные стороны. Запустив руку, которой сорвал головной убор в огненные локоны на голове девушки, второй рукой Учиха старший стал ловко расстегивать лифчик Звуковички, при этом не переставая её целовать. Нежные пальцы Таюи тем временем аккуратно поползли по груди и животу мастера гендзюцу вниз, к поясу, легко касаясь молнии одновременно освобождая Итачи от штанов. Всё больше и больше, дополняя образовавшуюся на полу стопку одежды новыми вещами, они дарили друг другу страстные поцелуи и нежные прикосновения, до тех пор пока на них обоих не осталось лишь нижнее бельё, то есть трусы. Только сейчас оторвавшись от таких приятно-тёплых губ Хокумон, Учиха старший, языком оставляя мокрую дорожку у девушки на шее, спустился чуть ниже, и сталь наслаждаться её грудью слегка покусывая торчащие соски.

- АААААххххххх… – с наслаждением выдохнула Таюя и выгнулась на «кровати», почувствовав, как одновременно с этим рука Итачи ловко забралась ей в трусики и коснулась её там.

Заметив реакцию Звуковички, мастер гнедзюцу продолжил бегать пальцами по её тёплому телу между ног. С каждым следующим прикосновением Учихи старшего, ощущая как её собственное возбуждение растёт, и, понимая, что всё больше и больше хочет его. Хокумон, стащила с Итачи нижнее бельё, наслаждаясь теперь уже совсем обнажённым видом Учихи. Закончив ласкать и кусать грудь Таюи Акацук, медленно убрал руку из трусов девушки, и, подарив ей очередной страстный поцелуй в губы, тоже снял с неё то, что осталось, и легко раздвинул ноги партнёрши в стороны, уже собираясь войти в неё.

- Стой, – мгновенно остановила Итачи Звуковичка ещё до того, как он успел что-либо предпринять ухватив за большой тёплый твёрдый орган ниже пояса, – я девственница, и мне будет больно, так что поаккуратней, – тихо прошептала девушка недоумевающему партнёру на ухо, предварительно поцеловав его последовательно в губы, в щёку и в мочку уха. Ничего не произнеся, Учиха старший лишь молча кивнул головой в знак согласия, совершенно не желая причинять Таюе вообще какую-либо боль, но это было неизбежно. Убедившись, что Итачи сделает всё так, как она этого хочет в первый раз, Хокумон крепко сжав между пальцами его достоинство, так что бы Учиха старший отчётливо чувствовал её прикосновение, но при этом тоже не испытывал боли, провела рукой вверх вниз, от чего теперь уже Итачи издал что-то наподобие стона от наслаждения, а затем притянула его орган ближе к своей промежности и отпустила, предоставляя Учихе старшему свободу действий. Выждав ещё пару секунд, пока партнёрша будет окончательно готова к тому, что она сейчас должна была пережить, Итачи резко вошёл в неё, и не потому что специально задумал нарушить обещание, а потому, что так девушке было легче пережить боль, нежели бы он делал это постепенно и медленно, будто подвергая партнёршу пытке. Громко вскрикнув от нового невыносимого ощущения чего-то инородного внутри себя, которое отдавалось в Звуковичке волной разрывающей и жгущей боли так, что её голос эхом отдался по всему пустому крылу тюрьмы Акацки. А затем ещё раз извившись под Итачи, ощущая как на грязный матрас брызнула её кровь, Таюя зажмурилась старясь пережить невыносимое чувство. Видя страдания партнёрши, которые явно доставляли ей больше боли, чем их недавние пытки на допросе Учиха старший неподвижно замер нависнув над девушкой, стараясь не сделать ещё хуже чем есть, и смотря Хокумон прямо в лицо. По корчась от неимоверной боли ещё пару минут, Звуковичка наконец-то открыла глаза, на которых даже проступили прозрачные капельки слёз, а ведь она никогда раньше не плакала, Таюя вновь страстно поцеловала Итачи, одновременно пошевелив бёдрами, давая понять, что они могут продолжить. Ответив на поцелуй таким же, Учиха старший медленно и неуверенно начал двигаться, всё ещё боясь, причинить огненно-волосой Хокумон боль, сам удивляясь, что на свете было то, чего он вообще мог бояться, и напрочь позабыв, о том, что Таюя как истинная куноичии одна из пресловутой Пятёрки Звука вовсе не боялась её, одновременно лаская одной рукой её грудь, а второй бережно обняв за спину, ведь именно сейчас, она больше всего была похожа на обычную женщину. Продолжив страстно целоваться, играя языками друг друга, оставляя засосы и укусы на бледной коже обоих, наслаждаясь кровью, капающей из мелких ранок от зубов, они делали это всё быстрее. Вскоре боль Звуковички совсем поутихла, уступив место совсем другому такому невыносимо приятному ощущению внутри, и теперь уже девушка больше не кривилась, зажмуривая глаза с каждым новым движением своего партнёра, а томно стонала, совершенно не обращая внимания на то, что звук её голоса и вздохов громким эхом разносился по всей камере, да и тюрьме вообще.

- Аххххх, Итааачи… – в очередной раз выдохнув от неимоверного удовольствия, Хокумон снова выгнулась под Учихой старшим, от того, как глубоко он в неё вошёл, и оба они перевернулись, сменив позу на противоположную.

Оказавшись сверху Таюя, стала сама ритмично двигаться на нём, не переставая шарить руками по голому телу своего партнёра, легко касаясь каждого оставленного ей засоса или укуса, языком слизывая с них кровь, в то время как Учиха старший продолжал ласкать её торчащие красные соски, вновь слегка покусывая их и водя по нежному телу Хокумон языком. Это продолжалось ещё в течение десяти минут, затем уже в который раз страстно поцеловавшись в губы, Итачи и Таюя вновь перевернулись в первоначальную позу, чувствуя, как с каждым новым движением растет наслаждение, и что конец уже близок. Почувствовав, что вновь лежит на спине упираясь голыми лопатками в драный матрас, Звуковичка ещё пару раз резко дёрнула бёдрами на встречу партнёру, так же как и Учиха старший к ней, затем вместе почти одновременно ощутив самый пик блаженства, она громко застонав, а он, зажмурившись и чуть подавшись вперед пережили самый сладостный момент в их жизни за всё это двухлетнее общение. Тяжело выдохнув, девушка откинулась головой назад, туда, где по логике должна была быть подушка, и который на данный момент не было, ощутив как внутри неё разливается что-то тёплое. А Учиха старший выждав ещё пару секунд, притянув её лицо к себе страстно поцеловал собрав последние силы, а потом, выйдя из партнёрши устало улёгся рядом, одну руку подложив себе под голову, а другой обняв огненноволосую девушку.

- Я была не права, – повернувшись лицом к Итачи, и легонько чмокнув его в губы, устало созналась Таюя, хотя и жутко ненавидела признавать свою неправоту, даже когда это было действительно так, – у тебя не Итачи-кун, а Итачи-сан, нет, даже Итачи-Сама, – вновь пошло пошутив весело улыбнулась она, что вызвало подобную реакцию и у него.

- Знаешь, – тоже находясь в приятном расположении духа, ответил Учиха старший, хотя, никому и никогда не собирался этого рассказывать, – а ты угадала, я действительно девственник, – добавил он, тоже чмокнув Хокумон, только в лоб, а не в губы.

- Теперь уже нет, – спокойно обняв Итачи, произнесла она, прижавшись к его груди красноволосой головой, по которой Акацук тут же провёл рукой, на пару секунд замолчав, а потом задав так давно интересовавший его вопрос ещё с того самого первого гендзюцу:

- Ты правда так сильно боишься Орочимару? – вспомнив гендзюцу поинтересовался он.

Мгновенно оторвавшись от теплого и приятного на ощупь тела Учихи старшего, девушка ответила, имея ввиду эксперименты:

- Я боюсь не Орочимару, а того, что он может со мной сделать.

- Хм… – удивлённо протянул Итачи, – неужели этот старый извращенец может сделать что-то похуже пыток Акацки, хуже техник Лидера, и даже моего Цукиёми?

- Есть вещи гораздо страшнее, чем просто боль, что бы причинить человеку страдания, нужно знать его слабости. Орочимару будто видит страхи каждого из нас, чувствует чего на самом деле мы боимся, и делает со своими пленниками вещи в сто раз гораздо страшнее твоего Цукиёми, – отстранившись от Учихи старшего, Хокумон уселась на койке спиной к нему и, сжавшись в комок так будто ей было холодно, опустила глаза в тёмный сырой каменный пол.

Тоже усевшись, Итачи крепко обнял её со спины, и, прижав к себе, что бы как бы согреть. Прошептал на ухо:

- Я никому тебя не отдам, и если эта змееподобная дрянь посмеет коснуться хоть волоска на твоей голове я лично разорву его на миллионы маленьких кусочков, а потом привезу их в Коноху, что бы то, что осталось, подверглось «надругательствам» АНБУ, – его голос в первые в жизни звучал с ненавистью и любовью одновременно, и весь был переполнен эмоциями, что удивляло даже общавшуюся с Учихой старшим уже в течение двух лет Таюю.

Просидев вот так в обнимку ещё пару минут пользуясь полумраком «коробки», Итачи отпустил девушку и, встав с койки, начал одеваться, Хокумон последовала его примеру.

- Я должен сказать тебе кое-что очень важное, потому и задержался сегодня, – натягивая обратно на себя широкий чёрный плащ с красными облачками вновь разорвал только -только создавшуюся в помещении гробовую тишину, – завтра на рассвете Лидер хочет в очередной раз тебя допросить.

- Ну и что? – непонимающим взглядом окинула Учиху старшего Звуковичка, обратно завязывая на голове свою «шапочку».

- Этот допрос будет последним, – застегнув самую верхнюю липучку на плаще, пояснил Итачи, – если ты так ни в чём не сознаешься, тебя убьют, а если даже и сознаешься, всё равно убьют. Пейн считает, что держать тебя здесь больше не имеет смысла, более того, это слишком хлопотно.

- Хм… но зачем ты мне всё это говоришь? – задала вопрос девушка, зная, что даже переспав с Итачи в их отношениях – Заключённый – Надзиратель, так ничего могло и не измениться. Орочимару-Сама так частенько делал со своими пленницами, так чего можно было ждать от Акацки?

- Потому, что я не хочу, что бы эти ублюдки тебя убили, – вновь пояснил Учиха старший, подойдя к девушке ближе и проведя рукой по её огненным кроваво красным волосам, и наверное в первые за всю свою жизнь ругаясь матом.

- Зачем ты мне помогаешь? Тебя ведь тоже тогда убьют? – слегка отстранившись от его руки, поинтересовалась в очередной раз Хокумон.

- Потому… – он запнулся на середине фразы, как бы вслушиваясь в тишину полумрака камеры, – потому что я… – Итачи тянул, не хотя говорить эти три страшные слова, которые бы навсегда разбили его маску надменности и безразличия, но это была правда, и сделав тяжёлый вздох, Учиха старший произнёс, ломая все свои стереотипы, – я люблю тебя. Люблю с того самого первого дня в лесу, когда мы нашли тебя раненной, ты умирала, и обозвала Кисаме рыбой, люблю и любил, даже, когда ты сказала, что Дейдара моя девушка, люблю, любил, и буду любить теперь, когда наконец-то ты стала моей.

От такого признания, у Звуковички даже подкосились ноги, что-что, а любви от злого жестокого и надменного Учихи ждать не приходилось, Таюя даже с трудом верила, что они вообще смогли за эти два года стать чем-то вроде друзей, но такое, такое уж никак не могло уложиться у неё в голове. Сегодня, прямо тут, при ней Итачи Учиха открыто признался ей в любви, да ещё произнеся такую длинную речь, какую ни разу в жизни, наверное, не говорил, от всего этого ей стало даже как-то не по себе. Ловко подхватив Хокумон, тем самым не дав ей упасть на грязный пол, Акацук тоже был удивлён её реакцией на его слова. Вновь оказавшись в объятьях Итачи, девушка даже не веря, что это на самом деле был он, легко подёргала Учиху старшего за щёку – лицо было единственное, что не скрывал наряд организации, кроме кистей рук, и пальцев ног, что бы убедиться, что это действительно он. А потом, находясь в полусне, как будто попала в очередное гендзюцу навеянное Цукиёми произнесла в ответ:

- Я тоже тебя люблю, Итачи-сан, – специально добавив к его имени приставку, что бы показать разницу в отношении до и после всего того, что произошло сегодня вечером.

- Тогда пойдём, отсюда, у нас… – Учиха старший хотел было ещё кое-что сказать Таюе, как его мгновенно перебили.

- Итачи-сан, – по коридору бешено нёсся Кисаме, взволнованно ища напарника, видимо, причина у него была очень, веская, иначе бы Хошигаки ни за что бы не пошёл сюда за ним.

Быстро сообразив, что обниматься на глазах у Кисаме было не самым лучшим вариантом для конспирации, поэтому тут же отскочив друг от друга в разные стороны, Итачи и Таюя стали упорно изображать ненависть друг к другу.

- Поговорим потом, – коротко кинул Учиха старший любимой, а затем, обращаясь к напарнику, недовольно спросил. – Что?

- Лидер-Сама хочет видеть вас, – остановившись, прямо перед закрытой камерой и тяжело отдышавшись после бега, заговорил Хошигаки, – собрание, собрание в зале сбора прямо сейчас… – прерывисто продолжил Кисаме, пока Итачи открывал и закрывал за собой тюремную камеру.

- Идём, – лишь кивнув головой в знак согласия, так же коротко, как и в прошлый раз ответил Учиха старший, а затем нехотя поплёлся за рыбоподобным напарником.

Провожая любимого взглядом, Таюя подошла к ржавой решетке, и, обхватив руками прутья, стала смотреть Акацкам вслед. На ходу обернувшись, Итачи взглянул ей в глаза, его зрачки горели Шаринганом, Мангекью Шаринганом.

- Цукиёми, – тихо прошептал Учиха старший, и Хокумон, с такой силой застонала на всю тюрьму, от того, что увидела за одну секунду, а почувствовала, будто за 72 часа, от чего Хошигаки даже обернулся.

- Что это было? – задал вопрос ошеломлённый Кисаме.

- Ничего, – ответил Итачи подтолкнув напарника к выходу, и, отворачивая его синюю акулоподобную голову от камеры, только что дважды за сегодняшний вечер получивший неимоверное удовольствие Звуковички. Пожав плечами Хошигаки отвернулся, и они оба покинули тюрьму.

====== Глава 5. Побег ======

Пробыв на собрании примерно 3 часа, Итачи уже почти заставил Таюю заснуть в ожидании его. Акацки не обсуждали ничего из того, на что Учихе следовало бы обратить особое внимание, так, речь шла как всегда об Узумаки и Девятихвостом. Потом, к концу собрания, сменилась неожиданной гибелью Орочимару, от чего надобность в Хокумон, да и в последнем допросе её на рассвете и вовсе отпали. Поэтому было решено просто убить Звуковичку утром, с первыми лучами солнца. Договорив что-то о Звуке и Орочимару, голограмма Лидера как всегда растворилась в воздухе, не настоящая Конан, и те, кто сейчас были на задании – тоже. В зале сбора осталось лишь парочку Акацуков, включая Итачи и Кисаме, первому из которых всё же удалось уговорить Пейна, предоставить именно ему возможность расправиться с Таюей, а второму, глава Акацки поручил разведать обстановку в Ото, что могло означать лишь одно – Хошигаки не будет в логове все следующие сутки. И обе эти новости радовали Учиху в достаточной мере, вот только ни единого намёка, на свои эмоции он как обычно не подал. Брат Саске всегда умел скрывать истинного себя, под маской холодного и надменного Шаринганистого психа, в чём ему не было равных, ни среди их клана, ни среди Акацки.

- Итачи-сан, зачем вам понадобилось самому убивать эту красноволосую стерву? – непонимающе прервал размышления уходящего из зала Учихи, еле успевший догнать его Кисаме.

- Хм… – ничего не произнеся, лишь протянул Итачи и слегка покосился на напарника своими чёрными как у ворона глазами, отчётливо давая понять Хошигаки, что это не его дело, и продолжил свой путь.

Так и не получив от напарника дельного ответа, впрочем, как и всегда – мастер гендзюцу и раньше был молчалив и скрытен, Кисаме остановился. Провожая впервые за всю их совместную работу недоверчивым взглядом Учиху, Хошигаки лишь тяжело вздохнул, тупо повторив давно привычную ему фразу:

- Как скажите Итачи-сан, – и отправился на задание, совсем недавно порученное Лидером.

Быстрым шагом, почти бегом, на этот раз позабыв даже взять с собой свечу, Учиха перемещался по логову Акацки. Уже через минут пять, оказавшись в длинном, холодном коридоре тюрьмы, где провёл почти весь сегодняшний вечер, Итачи с грохотом хлопнул тяжёлой ржавой дверью камеры, войдя внутрь «коробки», от чего только что проснувшаяся Таюя в ужасе невольно дёрнулась на койке, приготовившись ко всему, что могло её ожидать. Но ничего такого о чём подумала Хокумон, так и не произошло – ни Дейдара, ни Зетцу, ни Хидан, ни даже Кисаме не пришли сюда, что бы убить её. В «дверях» камеры показался только Итачи, так почему-то и не закрывший за собой грязную ржавую решётку. Мгновенно узнав Учиху, девушка вскочила с драного матраса, напрочь позабыв про сон. Она подошла к Акацуку, легко приобняв его, и прижавшись к скрытой чёрным плащом с красными облачками груди Итачи головой. Учиха ответил ей взаимностью. Вот так, в объятьях друг друга они простояли ещё пару минут, а потом, медленно проведя по красным прядям Звуковички рукой, Акацук произнёс:

- Пойдём, – фраза прозвучала с той же наигранной краткостью, с какой Итачи всегда говорил, вот только теперь в ней уже не было надменности и холода, а выражалось, что-то большее, чем просто сочувствие.

- Куда? – немного отстранившись, непонимающе подняла глаза на него Хокумон.

- Увидишь, – так же коротко ответил Учиха, в последний раз разорвав гробовую тишину «коробки» эхом его голоса, и грубо ухватив Таюю за одно из хрупких бледных запястий, почти силой потащил за собой, ничего не говоря.

- Эй, стой!!! Куда ты меня ведёшь? Ша… – девушка оборвала слово на середине, хотев назвать Учиху старшего, так как называла его раньше – «Шаринганистый», но мгновенно вспомнив, что он ей сказал, в тот вечер, когда спас от «Противной голубой Рыбы», да и то, что теперь их сближало нечто большее, чем просто общие темы для разговора, тут же исправилась, – Итачи?!!!

Брат Саске так ничего и не ответил, лишь окинув Хокумон, каким-то странным грустным взглядом, от чего Звуковичка моментально поняла, что сегодня видит «Шаринганистого» в этой «коробке» в последний раз, и, перестав бессмысленно вырываться, молча пошла дальше навстречу своей судьбе.

Пройдя массу каких-то лабиринтоподобных коридоров, Итачи и Таюя вдруг остановились перед дверью. Вокруг зависла гробовая тишина бессмысленного ожидания. Простояв так, ещё приблизительно секунд десять, по-прежнему безмолвно Учиха старший вдруг, с силой толкнув рукой дверь, грубо втащил девушку внутрь. Даже не упираясь ногами, и уже сообразившая, что это конец, и здесь оборвётся её жизнь, Таюя спокойно вошла в комнату, мысленно ругая себя за то, что поддалась сладкому обману «Шаринганистого»: «Так и знала, он убьёт меня, это было очевидно. Ебать твою мать, ну ты и дура, Хокумон, что могла довериться Акацуку. Размечталась, как сопливая баба. Ну, переспал он с тобой, и что? А ты идиотка сразу же в эти на хрен долбанные сопли поверила. Знала ведь дура, что любовь и Учихи – понятия несовместимые…».

После долгого пребывания в тёмной, скрытой полумраком камере свет нового помещения, буквально ослепил Таюю. Оказавшись в комнате девушка, невольно стала тереть поражённые от столь яркого освещения болью глаза, даже не зная, где теперь очутилась. Заметив, что Звуковичка не слишком уютно себя ощущает, Итачи остановился, давая Хокумон время прийти в себя, и с наигранной безразличностью уставился на неё, будто чего-то выжидая.

Ещё немного потеребив свои несчастные глаза обрамлённые тёмными рядами длинных ресниц, Таюя наконец-то убрала руку от лица, и немного привыкнув к яркому свету, полностью открыла веки. Но каково же было удивление девушки, когда вместо камеры пыток, или любой другой неприятной коморки, взору девушки вдруг открылась обычная комната. Быстро пробежав глазами по помещению, недоумевающая Хокумон удивлённо задала вопрос, даже немного запинаясь от волнения:

- Но… Но… разве ты не собирался убить меня на хрен? – она ещё раз невольно прошлась взглядом, уже почти догадываясь, где находиться, а затем добавила, – ваш уёбочный Лидер же приказал избавиться от меня, так?

На что Итачи изобразив на лице подобие той улыбки, которую когда-то дарил брату в детстве, невольно усмехнулся, и, притянув Звуковичку чуть ближе к себе за запястье, которое всё ещё держал в руке, тихо произнёс:

- Глупая, я же люблю тебя, – сразу за словами последовал страстный поцелуй, так и не давший Хокумон что-нибудь ответить, и лишь вновь подаривший ей, несколько минут приятного наслаждения от прикосновения его губ. Затем, наконец, оторвавшись от лица Звуковички, Учиха договорил предложение, – пошёл к чёрту этот ублюдок – Лидер, пусть трахает свою Конан и мучает кого-нибудь другого. Убить тебя я ему ни за что не позволю. К тому же, умереть от моей руки, ты должна на рассвете, и у нас ещё есть время побыть вместе.

- А как же рыба? – указав на противоположную сторону комнаты предполагаемой спальни Итачи и Кисаме пальцем, где находилась кровать Хошигаки, недовольно спросила Таюя, намекая на то, что её присутствие явно могло не понравиться «акулоподобному».

- Кисаме на задании, и вернётся только послезавтра, – проследив непоколебимым взглядом за рукой Хокумон, успокоил её Учиха, – так что, прежде чем расстаться, у нас с тобой ещё вся ночь впереди, – договорив это, он легонько поцеловал Таюю в щёку, и, отпустив наконец-то уже начинавшее немного неметь и болеть запястье, пошёл дальше в комнату, оставив Хокумон одну на пороге своей спальни.

Всё так же молча стоя у входа в комнату, девушка пыталась воспринять в серьёз, совершенно невероятные события, которые происходили с ней сегодня. Нет, носительница Проклятой Печати не могла поверить, что злобный одинокий и всегда исполнительный во всём том, что касалось приказов Лидера, ниндзя, ради неё мог совершить такое. Таюя просто никогда не верила в любовь, даже братскую, не говоря уже о той, что и сама испытывала сейчас, потому что вообще никогда не знала этого слова на практике. Даже её собственные родители пренебрегали дочерью, не говоря уже, о человеке, с которым она волей злого рока общалась всего два года, и то, постоянно не договаривая всю правду. Это заставляло Звуковичку чувствовать себя как-то неуютно, и не давало совершить ни шага дальше, от чего Хокумон так и продолжала стоять неподвижно, наблюдая, как Итачи быстро рылся в шкафу, вытаскивая оттуда что-то нужное ему. Найдя то, что хотел, Учиха вновь подошёл к Таюе, и, заботливо погладив её рукой по голове, протянул махровое полотенце, которое и было тем самым предметом, что искал Итачи в шкафу. Мгновенно опустив взгляд на мягкий кусок ткани в руке Акацука, девушка только сейчас поняла, что сидя в грязной камере столько времени, превратилась в пугало, и в данный момент, скорее всего, выглядела ещё хуже, чем обычно.

- Вот, приведи себя в порядок, – понимающе посмотрев в глаза девушке прошептал он, – душ там, – указав рукой на ещё одну дверь в комнате, по противоположную сторону от входа, добавил Итачи, – а я сейчас вернусь, – закончил предложение он, и, отдав полотенце, скрылся за дверью заперев её на замок, чтобы всякие Зетцу, Хиданы и Дейдары не могли сюда войти.

Оставшись наедине, Хокумон пошла в ванную в обнимку с мягкой цветной «махровой тканью». Войдя в комнату, девушка осторожно включила свет и посмотрелась в зеркало. Нет, Хокумон никогда не заботила её внешность настолько, что Звуковичка часами могла разглядывать своё отражение, а как раз таки – напротив. Просто носительнице Проклятой Печати почему-то на секунду показалось, что, как грязной камерной крысой, Итачи брезгает ей, в лучах нормального света. Да и узрев то, как Таюя сейчас выглядела, девушка не обвинила бы его, если бы это действительно было так. Вся белоснежно-бледная кожа Звуковички, давно не видевшая солнечного света мало того, что отчётливо обтягивала выпирающие от недоедания кости, так ещё и была перепачкана грязью и пылью от стен камеры и драного матраса. Одежда девушки явно не блистала новизной, после того как сегодня помимо старой койки повалялась ещё и на полу, а огненно-красные волосы Таюи сбились колтунами от того, что их давно уже никто не расчёсывал. Ещё пару минут по-пялившись на отражение в зеркале, девушка зло скинула с себя весь наряд, и предварительно швырнув полотенце где-то рядом с её тряпками, пошла в душ. Тёплые приятные капли включённой воды быстро стекали по её обнажённому телу, одновременно смывая усталость и грязь. Наслаждаясь почти забытыми ощущениями тепла и уюта, Хокумон провела в ванной около тридцати минут. Вымывшись вся с ног до головы и выжав на кафельный пол мокрые пряди красных волос, Звуковичка вылезла из душа и обмоталась полотенцем, которое дал ей Итачи, а затем направилась обратно в спальню, мельком взглянув в зеркало и точно подметив, что выглядела теперь гораздо лучше. Выйдя в комнату из ванной, полуголая девушка, заметила уже давно вернувшегося обратно Учиху старшего, на данный момент лениво, подобно Шикамару, валявшегося на кровати, скинув с себя Акацукский плащ и подложив обе руки под голову, в ожидании её, слегка прикрыв глаза, будто спит.

- Вымылась? – не поднимая век, задал вопрос он, и лишь потом взглянул на, только что вошедшую, Хокумон.

Тёмные глаза быстро пробежали во ещё влажной покрытой каплями воды бледной коже Таюи, и Учиха аж сел на кровати от изумления, не веря, что перед ним была та самая девушка, которую он совсем недавно притащил за собой из камеры. Нет, он догадывался, конечно, что ухоженная Звуковичка должна была выглядеть на много лучше, чем раньше, хотя, даже сидя в грязной и сырой камере девушка вызывала у Акацука нескромные мысли своей красотой, но теперь, теперь Хокумон выглядела в миллион раз красивее, чем Итачи даже мог себе представить.

Пробыв в таком неподвижном состоянии ещё пару минут, и даже немного засмущав Таюю своим пристальным взглядом, что казалось практически невозможно, ведь подобные качества небыли присущи Звуковичке, Итачи попытался скрыть истинное удивление, и, улёгшись на своей кровати обратно, спокойно произнес, указав рукой на стул и небольшой стол напротив него:

- Вот, я принёс тебе кое-что из вещей Конан, ты, конечно, немного меньше её, – ещё раз окинул взглядом, теперь уже совсем тощую фигуру Таюи, Учиха, – но это лучше, чем твой собственный, ни на что не годный, наряд. Надеюсь, напарница Лидера не заметит исчезновения парочки вещей, у неё и так полно всяких тряпок. И, раз уж ты из-за меня осталась без ужина, ещё и это, – теперь Итачи сдвинул руку чуть левее, указав пальцем на тарелку с рамэном, и бутылку чего-то спиртного, около которой мирно покоились 2 пустых стакана, так как ничего изящнее в логове Акацуков явно не было.

- Хм… сакэ? – подойдя к столику и взяв бутылку в руки, удивлённо переспросила Хокумон, – а разве Акацкам разрешено держать подобные вещи у себя и, уж тем более, распивать спиртное?

- Нет, – спокойно и кратко ответил мастер гендзюцу, – эту мы притащили с последней миссии, вместе с остальным украденным барахлом, – добавил он, а затем, сделав небольшую паузу, сказал, – ешь, – указав на рамэн.

Весело улыбнувшись, от того, что давно не пробовала ничего подобного, Хокумон уселась за стол прямо в полотенце, и, взяв руками палочки, которыми уже почти забыла как пользоваться, стала ужинать, жадно поедая рамен, как Наруто.

- Я не голодна, – ехидно передразнил Звуковичку Учиха старший, опять усевшись на кровати и наблюдая как тарелка почти остывшего лакомства за пару минут опустела.

Доев рамен и отложив палочки в сторону, Таюя огрызнулась:

- Иди к чёрту, сам попробуй вашу тюремную стряпню, а я на тебя посмотрю, у меня даже сиськи отвисли от того, сколько веса я сбросила, а их у меня и так почти нет. Может, шиноби из тебя и хороший, но готовишь ты отстойно, – она замолчала на пару секунд задумавшись, а потом, встав из-за стола, в шутку добавила, – а будешь дразнить меня получишь по жопе, Итачи-ку… -сан. Вот только оденусь, – взгляд девушки переместился с пустой тарелки из-под рамэна, на одежду Конан.

- Раздетая ты мне больше нравишься, – ничуть не обратив внимание на все грубости Хокумон, произнёс Итачи, следя за тем, как Звуковичка прикидывает к себе кофточку напарницы Лидера, – иди сюда.

- Хм… – недовольно протянула Таюя, и, бросив обратно на стул немного большую для неё по размеру одежду, налила в стаканы сакэ, давая Учихе понять, что получит он не всё сразу.

На что тот, лишь промолчал, продолжая в ожидании смотреть на Хокумон. Разлив спиртное, и взяв стаканы в руки, девушка аккуратно залезла на кровать, и, усевшись Итачи на руки, отдала одну из «стекляшек» ему.

- За что пьём? – сделав вид, будто её это, правда, интересует, задала вопрос Звуковичка.

- За нас, – быстро придумав глупый тост, ответил Учиха старший, после чего, они чокнулись, негромким звоном отдавшееся соприкосновение стеклянных стаканов эхом разнеслось по комнате, а затем оба выпили спиртное до дна.

Покончив с сакэ в своих стаканах, парочка, приятно улыбнувшись друг другу, откинула их в сторону, и губы Таюи и Итачи вновь слились в страстном поцелуе. Руки Хокумон быстро, но на странность нежно, что вообще было не свойственно девушке до сегодняшнего дня стали уже второй раз за вечер развязывать перечеркнутый Конохский проектор на голове у Акацука, а затем грубо швырнув бесполезную железяку на пол, переместились на живот снимая с Итачи майку. Ввиду того, что Хокумон и так была почти голая, Учихе старшему не приходилось её раздевать снова. Поэтому, одной рукой ухватив девушку за ягодицу, второй мастер гендзюцу повёл по внутренней стороне бедра, поднимаясь всё выше и выше от колена, что заставило только что содравшую с него верхнюю часть одежды, Таюю громко вздохнуть, когда пальцы Учихи старшего вновь коснулись её тела там, и мгновенно перейти к нижней. Всего за пару минут оставив Итачи полностью без одежды, Звуковичка вернулась обратно к губам Акацука, попутно скользя ладонями по искусанному ей же всему в засосах, однако идеальному мужскому телу и подарила партнёру страстный поцелуй. Учиха ответил на него, одновременно запустив свой язык девушке в рот, и одним резким движением содрав с неё полотенце, а затем не аккуратно швырнув эту бесполезную тряпку куда-то в сторону. Быстро пробежав пальцами от бёдер по всему животу до красных торчащих сосков Хокумон, Итачи коснулся одного из них, кончиком кисти, а затем сжал и всю упругую грудь партнёрши в своих пальцах.

- Ничего у тебя не отвисло, врунья, – на пару секунд оторвавшись от таких приятно-тёплых с привкусом только что выпитого сакэ губ Таюи, прошептал он.

Ни сказав в ответ ни слова, Звуковичка лишь вновь страстно поцеловала Учиху, чувствуя как его рука опять поползла под неё, и дотронулась там, а вторая слегка ущипнула за сосок. Проведя пальцами пару раз у девушки между ног, чем самым доставив ей неимоверное удовольствие, Учиха старший опять переместил ладонь на ягодицу Хокумон, а сама Таюя, издав лишь томный вздох:

- Аааахххххххх… – быстро сообразив, что удаление руки от её половых органов было намёком, украдкой касаясь кожи Итачи, сбежала пальцами по его животу вниз и, взяв в руку уже готовое к продолжению достоинство Итачи, разместила – где положено, а потом всем своим весом надавав вниз, помогла своему партнёру войти в неё. На этот раз, боли не было, по крайней мере, Таюя её уже не чувствовала, или чувствовала, но не так отчётливо. На смену не приятному ощущению, оставшемуся в воспоминаниях девушки после прошлого раза, пришло новое, более приятное чувство наслаждения, что не давало Хокумон медлить больше ни секунды:

- Оооооооооооооооххххх… – громко выдохнув от только что испытанного удовольствия, Звуковичка начала двигаться, продолжая страстно целовать Учиху, явно чувствовавшего себя сейчас более раскованно, чем тогда. Водя языком по груди и шее друг друга, поверх прошлых, ещё почти не успевших проступить на коже обоих засосов, Таюя и Итачи, ставили новые, и новые, одновременно делая это. Коснувшись кончиком языка нежного плеча Хокумон после очередного синячка – метки их страсти, Учиха старший слегка надкусил бледную кожу Звуковички, лишь моча поморщившись от пятисекундной боли, девушка ощутила как от предплечья по груди побежала тонкая алая струйка крови, тут же пойманная тёплыми губами Итачи, и нежно убранная, ими же с её изящного тела. Получив удовольствие от каждого прикосновения, Таюя хотела было сделать то же самое, но, похоже, мастеру гендзюцу уже порядком поднадоело, подчиняясь её инициативе, лениво ощущать наслаждение, лёжа на кровати. Резко перевернувшись Учиха старший оказался сверху, прижав Хокумон голыми лопатками к его чересчур приятной, после драного матраса, на ощупь постели, и всем своим весом надавив на партнёршу чуть ниже пояса так, что почувствовав, как глубоко он вошёл на этот раз, девушка даже вскрикнула в сладостном стоне:

- Итааачи!!!... – и крепко ухватилась руками, сжав в пальцах подушку у неё под головой, которая на этот раз была.

Переняв на себя инициативу, и больше не боясь причинить Хокумон боль, Учиха старший теперь делал с ней, всё, что ему так давно хотелось: похотливо касался руками бёдер, ягодиц, живота и груди партнёрши, играл с её торчащими сосками языком, ставил на шее засосы, продолжая слизывать струящуюся из маленькой надкушенной ранки на предплечье всё ещё идущую кровь. Звуковичка не сопротивлялась, всё то, что делал с ней Итачи, было приятно Хокумон до такой степени, что ещё больше возбуждало её, и так уже находящуюся почти на пределе. Впервые в жизни Таюе нравилось то, что она являлась женщиной, и вполне устраивало то, что носительница Проклятой Печати находилась во власти мужчины, а тем более холодного и надменного Учихи. Она лишь громко стонала, не останавливая его, одновременно, тоже касаясь обнажённого тела своего партнёра только в области спины и ягодиц. Так же, не сопротивляясь каждому движению рук Таюи, Итачи, уже в который раз, страстно поцеловал девушку в губы, затем пробежав языком по щеке и шее, оставив за собой мокрую дорожку, спустился к груди и начал играть с одним из сосков. Тонкие аккуратные пальцы Звуковички пройдясь по позвоночнику Учихи снизу вверх, медленно вплелись в его чёрные как ночь волосы на голове. Руки девушки слегка прижали партнёра к себе, чувствуя, что самый пик наслаждения уже близко. Тоже ощутивший это Итачи, закончив ласкать грудь партнёрши, вновь переместился губами к губам девушки, и, слившись с ней в страстном соприкосновении уст, в последний раз, дёрнулся внутри тела партнёрши так резко и сильно, что та даже сквозь его поцелуй вскрикнула от удовольствия, которое они только что вместе получили, а голос Хокумон эхом раздался по пустой комнате логова Акацки. Вновь почувствовав где-то внизу живота, такое же, как и в прошлый раз, вместе с наслаждением ощущение разливающегося тепла, Таюя томно приподнялась с кровати:

- Я тебя люблю, – тихо прошептала девушка, и обеими руками притянув к себе лицо лишь на секунду оторвавшегося от её губ Итачи, закончила второй раз страстным поцелуем, устало откинулась обратно на подушку.

- Я тоже тебя люблю, – ответил он.

Выйдя из партнёрши, Учиха слез с Хокумон, и тоже утомлённо улёгся рядом, обняв любимую. Они отдыхали, а ведь впереди у Акацука и Звуковички была ещё целая ночь.

Буквально до самого рассвета Итачи и Таюя, предавались своим таким желанным и одновременно запретным чувствам, пили сакэ, и разговаривали. Но время неумолимо шло. Когда на настольных часах, моргнув одновременно унеся за собой последнюю секунду их совместной ночи, цифры показали ровно пять утра. А за окном медленно начал подниматься кроваво-красный луч ещё холодного утреннего солнца, Учиха и Хокумон, с грустью осознали, что пришло время навсегда расстаться. Не говоря ни слова, они оба с убитым выражением лица встали, с ещё тёплой от их любви и ласк постели, и начали быстро одеваться. Натянув на себя неудобную большую ей по размеру одежду Конан, Таюя безмолвно наблюдая, как Итачи застёгивает на себе дурацкие липучки его чёрного с красными облачками плаща, тяжело вздохнула, только сейчас до конца осознав, что видит Учиху старшего сегодня в последний раз. Справившись-таки с надоедливыми застёжками, Итачи быстро подошёл к Хокумон, и вместе они сначала предварительно осмотревшись вокруг, чтобы в коридоре никого не было, направились к выходу из логова. Крадясь тихо и аккуратно, словно воры Учиха и Хокумон медленно покинули спящее убежище Акацки. Быстро перемещаясь среди веток деревьев полного ловушек леса, ниндзя добрались до границы Страны Рек со Страной Риса всего за несколько часов.

Ловко спрыгнув с дерева и внезапно остановившись у простирающегося на ярко-зелёную долину внизу с кристально чистыми, сияющими в лучах, уже почти поднявшегося над лесом кроваво-красного солнца, водоёма. С грустью оба опустив глаза куда-то себе под ноги, Таюя и Итачи простояли в таком положении, ещё около пяти минут, потому, что никто из них так и не решался нарушить тишину, но медлить было нельзя, иначе Лидер обо всём бы догадался и тогда конец пришёл бы им обоим. Романтично конечно казалось умереть в объятьях другдруга, но это как-то не очень вписывалось в планы как Акацука, так и Звуковички, да и не к чему бы дельному не привело, поэтому первым заговорил Итачи.

- Вот, – сняв с шеи цепочку, которую почти что с самого детства, носил на себе и, протянув Таюе в качестве прощального подарка, произнёс он.

- Спасибо, – тихо ответила она, забирая знак любви, – прости, мне него тебе подарить, Лидер отобрал у меня даже сломанную флейту, – поморщившись от неприятного ощущения того, что не могла ответить на знак внимания, добавила девушка.

- Ах, да, – тут же опомнился Учиха старший, и протянул Хокумон, всё это время лежавшую у него в кармане, новую флейту, – она тебе ещё пригодиться. А ты и так много чего мне подарила: два года общения, и незабываемую ночь, проведённую вместе, – попытался успокоить её Итачи, вновь сняв маску холодной надменности и неприступности, наблюдая как Звуковичка, прицепив себе на шею его подарок, молча забрала флейту.

Затем так же быстро, как и музыкальный инструмент, вытащив из другого кармана кунай, ловко отрезал девушке клок огненно красных волос, а потом, слегка надавив рукой на уже начавшую заживать маленькую ранку на предплечье Таюи, и испачкав оружие и прядь кровью, пояснил:

- Это для Пейна, в доказательство, что ты действительно мертва, – после чего спрятал улики в карман, где раньше лежала флейта.

Хокумон молча кивнула головой, и положила свой музыкальный инструмент-оружие куда-то в костюм, нагло стащенный у Конан, а потом, собравшись с последними силами произнесла:

- Я люблю тебя, Итачи, – на этот раз не добавляя уже никаких приставок к его имени, так как сейчас девушка была серьёзна как никогда.

- Я тоже люблю тебя, Таюя, – искренне ответил Учиха взаимной фразой, после чего подойдя друг к другу ближе, в последний – прощальный раз пав в объятья друг друга, сплелись в финальном полном эмоций и приятных ощущений страстном поцелуе, нежно касаясь губами друг друга.

- Прощай! – в один голос прошептали они, как только закончилась последняя секунда наслаждения, и разошлись по разные стороны границы. Итачи обратно в Логово Акацки убирать следы бурной ночи в их с напарником комнате, а Таюя в Деревню Звука навстречу новым неприятностям.

====== Глава 6. Возвращение ======

Саске спокойно и молча сидел в своём кабинете, как всегда безразличным взглядом наблюдая рассвет за окном в резиденции Каге Звука, и думал о мести Итачи, хотя в данный момент ему это плохо удавалось, так как мысли Учихи всё время отвлекались на что-то другое, совершенно ненужное ему. Да, теперь это был кабинет Саске, ведь в Ото существовало железное правило – «Убивший прежнего Каге, тут же становился новым», и Учихе по воле судьбы пришлось принять должность главы Звука, что было для самого мстителя абсолютно бесполезно. Да, лишняя власть ещё никому и никогда не мешала, но, к сожалению, управление Ото никак не решало всех проблем Саске, а их у него было предостаточно. Во-первых, Учиха почти всю жизнь мечтал убить брата – это стало не просто навязчивой идеей, а целью и смыслом всего его существования. Во-вторых, в связи с этим Саске постоянно искал силу и новые пути к ней, почему и бросил родную деревню, и друзей, которые так упорно пытались вернуть его туда силой вот уже 2 года подряд – что стало третьей проблемой Учихи. Четвёртым беспокойством Саске было то, что он хотел возродить свой клан. Со дня как он стал считать себя мужчиной прошло уже достаточно времени, но вот для того, что бы восстановить клан Учиха так до сих пор, во-первых, не нашёл себе достойную женщину, потому что всяких Сакур и прочих дур, которые к нему приставали носитель Проклятой Печати не считал таковыми, а во-вторых, он так и не сделал всего, что хотел, прежде чем жениться и заводить шаринганистых детишек, а время шло и шло, невольно торопя нового Каге Звука. Пятой же проблемой младшего Учихи было то, что так упорно отвлекало его от проблемы №1 – мести, а конкретно – полное отсутствие каких-либо более чем дружеских отношений с женщинами. Наблюдая за собой Саске невольно заметил, что особи противоположного пола его мало интересовали, хотя Учиху и влекло к ним отчасти чисто физически, от этого он даже начал с ужасом подумывать о правильности своей ориентации, но так же быстро как и первое убеждение, сообразив, что к мальчикам его тоже не влечет, и даже выворачивает наизнанку от одной только мысли о подобных отношениях, успокоился. И, казалось бы, всё хорошо, но было во всём этом ещё одно но – Саске явно не хватало женщины, как для возрождения клана, так и для физических и моральных потребностей. А, находящаяся рядом, Карин уж никак не могла ему в этом помочь, потому что сам Учиха не хотел спать ней, да и вообще считал это бесполезным занятием, потому что сокомандница не то, что не вызывала у Саске никаких чувств, но и даже простого физического влечения. Более того, все мысли мстителя почему-то занимала совершенно другая женщина, однако хоть какая-либо связь с ней являлась невозможной: во-первых, потому, что эта девушка была старше Саске на 2 года, а во-вторых, потому, что просто, вот эти самые 2 года уже была мертва. Ещё раз тяжело вздохнув, Учиха слегка встряхнул головой пытаясь отбросить в сторону мысли о ней, но ничего не вышло, и новый Каге Звука так и продолжил бы тратить каждую безмерно важную для него секунду впустую, если бы в этот самый момент в кабинет не вошли, а точнее бесцеремонно не ворвались охранники главных ворот Ото, силой таща за собой какого-то нарушителя.

- Бляди, хуилы, суки, пиздаболы, промудоёбища, пустите меня вашу мать, пока я вам ебельники не поразбивала на хуй!!! – громко материлась девушка, вырываясь из рук, пиная и дубася ногами, а так же локтями несчастных шиноби.

Мгновенно уловив знакомый голос краем уха, Саске аж вздрогнул от неожиданности, но виду на то, что был крайне удивлён так и не подал, в силу своей привычной маски холодности и безразличности, впрочем, была ли это правда маска, и сам Учиха уже не знал.

- Кто это? – коротко спросил Саске, вместо вполне логичного крика любого нормального Каге Звука, вроде – «Какого чёрта вы посмели ворваться в мой кабинет?!!!», – уже заведомо зная нарушительницу тишины и покоя помещения.

- Эта стерва, – начал было отчитываться один из охранников ворот, как реплика шиноби тут же прервалась ровно на середине, от резкого удара пленницы ему в живот.

Скорчившись от боли, охранник лишь переглянулся со своим напарником, тоже крепко получившим от девушки, только куда-то в районе ноги. И попутно выслушивая, новый набор разнообразных ругательств, оба они с силой швырнув пленницу на пол, так, что бы она оказалась на коленях перед Каге, с заломаными за спину руками, хором добавили, – утверждает, что она – Таюя.

Оказавшись вновь, уже второй раз за свою жизнь, на коленях перед Саске, девушка выругалась, не желая покоряться, а потом, ощутив острую боль от ещё сильнее дёрнутых назад конечностей, лишь устало и беспомощно склонила голову, уставившись карими глазами куда-то в пол.

- Хм… – спокойно протянул Учиха, почти незаметно поморщившись, наблюдая за тем, как какие-то, по его мнению, никчёмные неудачники, силой заставили девушку поклониться новому Каге, а затем, подойдя чуть ближе к пленнице, и слегка коснувшись её огненных волос как бы невзначай, быстро перевёл руку на подбородок. Дотронувшись пальцами до бледной и одновременно нежной кожи девушки, Саске резко ухватил её за голову и приподнял так, чтобы видеть лицо. Карие все измученные глаза пленницы, мгновенно уставились в тёмные радужные оболочки Учихи, буквально только что сменившихся ярко-красным пламенем Шарингана. Простояв так некоторое время, а точнее спустя пару секунд, мститель, всё тем же холодным и безразличным тоном произнёс:

- Это она, – а затем, медленно пробежав ладонью от подбородка до кончика одной из упругих грудей девушки, при этом делая вид, будто просто убрал руку.

Впрочем, оба явно не очень умных охранника так ничего подозрительного и не заметили. Саске хитро прищурился с интересом окинув Таюю змеиным взглядом, с, уже растворившимся в чёрных глазах, клановым додзюцу, и добавил, – оставьте нас.

Покорно повинуясь приказу нового Каге Звука, оба шиноби тут же покинули комнату, бросаясь уважительными поклонами.

Хокумон невольно проводила их взглядом, заподозрив что-то неладное в том, что приказы раздаёт Учиха, впрочем, в любом случае казавшееся лучше опытов Орочимару. И на секунду даже решив, что Саске – это и есть великий змеиный Санин в новом теле и обличье, уже хотела было поклониться в знак уважения и подчинения. Но тёмноволосый мститель, так и не позволил ей этого сделать. Вновь очутившись возле девушки, Учиха грубо ухватил её за руку, и почти силой поставил на ноги. Оказавшись наконец-то в вертикальном положении, Звуковичка слегка пошатнулась, ощущая, что от усталости и 2х лет заточения в катакомбах логова Акацки явно сказавшимися на её физическом состоянии, ступни уже не хотели держать Хокумон сами.

- Иди к Кабуто, он осмотрит тебя, Таюя, – безразлично приказал Саске, как-то выделив интонацией её имя и разжав пальцы собранные вокруг руки девушки и всё ещё причиняющие ей боль, от чего Звуковичка тут же догадалась, что это был не Орочимару, иначе соприкосновение с противным слизким, змееподобным языком Санина стало бы неизбежно. Но «новое тело» ученика Сарутоби явно не собиралось такого делать, а значит – это всё ещё был Учиха.

Простояв в неподвижном шоке ещё пару секунд, Таюя опомнилась.

- Саске, – тихо произнесла она сквозь зубы, то ли выражая злость и неприязнь, к новому Каге Звука, так как в последний раз видела его ещё двенадцатилетним мальчишкой, и сомневалась, что за 2 года он сильно вырос, что бы приказывать ей, то ли от того, что обрадовалась. Девушка и сама не знала, она лишь просто окинула мстителя в последний раз удивлённым взглядом, и, тяжело вздохнув, покинула кабинет, направляясь в лабораторию Кабуто.

Осмотр прошёл не плохо. Являясь просто превосходным ниндзя-медиком, «правая рука великого Санина», с лёгкостью залечил все повреждения в теле несчастной Хокумон. И уже где-то через час, девушка была полностью здорова и свободна. Быстро встав с операционного стола, Таюя невольно поблагодарила Кабуто. Хотя и не собиралась этого делать, ведь проявление вежливости было вовсе не в характере Звуковички, да и она всегда не слишком любила ниндзя-медика, что бы проявлять подобные дружеские знаки внимания даже раньше, не говоря уже о том, как Хокумон относилась к Кабуто теперь. После чего впервые за 2 года бодро и живо пройдя по лаборатории, покинула помещение.

Почти бегом добравшись до своей старой комнаты, которая даже спустя столько времени так никому и не понадобилась красно-волосая вошла внутрь. С лёгким скрипом в жутком полумраке логова Орочимару, захлопнулась за девушкой старая, не сильно толкнутая ей, и одновременно такая родная дверь, лёгким порывом прохладного воздуха разметавшая по спальне Таюи, скопившуюся тут за время отсутствия Звуковички, пыль.

«Нужно будет здесь прибраться. Ебать твою мать, что в коробке, что тут…» – невольно закашлявшись, подумала хозяйка помещения, но её мысль мгновенно оборвалась ровно на середине при упоминании знакомого, места и не только. Тяжело вздохнув, Хокумон безмолвно добавила, – «Жаль его нету…», – рука носительницы Проклятой Печати невольно поползла к шее, где всё ещё красовалась подаренная Итачи цепочка. А глаза будто сами по себе дёрнулись в сторону раздавшегося в коридоре шороха, словно ожидая, что вот сейчас, всего через пару минут в дверях комнаты появиться такой знакомый и одновременно любимый Акацук вопреки всем запретам, и они вновь будут вместе, но этого так и не произошло. Впрочем, и не должно было произойти уже никогда. Хокумон знала, что больше в жизни не увидит Учиху старшего, и невольно жалела о том, что он так и не убил её тогда на рассвете, а лишь подарил чёртову цепочку и отпустил в Ото. Девушке не хотелось жить вот так, в одиночестве, Таюя никогда не верила в любовь, и считала глупой подобную фанатично-ненормальную приязнь к другому человеку, но сама, испытав подобное, уже никуда не могла деться от этого. Выждав ещё пару секунд, пока лёгкие шорохи в длинном пустом коридоре стихли, девушка с грустью опустила голову, почти силой заставив себя убрать руку от цепочки Итачи, и наконец-то сдвинувшись с места, к которому будто приросла, прижавшись спиной к шершавой и холодной поверхности двери, сделала несколько шагов вперёд. Дойдя до письменного стола, находившегося рядом с небольшой кроватью, Хокумон ещё раз тяжело вздохнула. Этот звук тут же эхом отдался в стенах полупустого помещения. А затем, резко встряхнула головой, что бы отбросить любые мысли и воспоминания о старшем брате Саске, быть с которым она, к сожалению, уже никак не могла. И только сейчас девушка наконец-то поняла, как же на самом деле устала. Звуковичка грубо швырнула флейту куда-то в сторону, злясь как на сложившиеся обстоятельства, так и на саму себя, а затем, быстро роясь в шкафу, достала оттуда майку, которая долгое время до поимки Акацки заменяла девушке спальный наряд. Долго не раздумывая, Таюя быстро сбросила с себя теперь уже бесполезное тряпьё Конан, и, надев футболку поверх нижнего белья, улеглась в свою кровать, предварительно отряхнув постель от пыли. Да, Хокумон очень устала как за эти 2 долгих года, так и за несколько дней дороги до Ото, но закрыв глаза поняла, что отдыхать она вовсе не хотела, а точнее, сон к девушке просто не шёл – в голову лезли разнообразные мысли и воспоминания, которые, она всеми силами так отчаянно пыталась забыть, но не могла, потому, что просто не желала. Пролежав безмолвно и бессонно ещё около получаса, Звуковичка лишь смесила постель в мятый ком, ворочаясь с бока на бок, но так и не смогла заснуть, как не смогла избавиться и от назойливых картинок в голове.

- Мммммм… – то ли с досадой вздохнула, то ли простонала девушка, предаваясь воспоминаниям о поцелуях и прикосновениях Учихи старшего к её коже. И в очередной раз перекатилась на противоположную сторону, одновременно, ощутив у себя на лице чьё-то тёплое приятное дыхание.

Быстро сообразив, что в комнате она теперь уже была не одна, Таюя нервно вздрогнула, почувствовав волнение, пошлые запретные воспоминания о близости с Итачи тут же испарились, и Хокумон резко открыла глаза. Зрачки не сразу привыкли к темноте, и даже на секунду Звуковичке померещилось то, чего она так отчаянно желала – присутствие Акацука здесь. Увидела в полумраке комнаты его красные как кровь Шаринганы, и уже открыла было рот, что бы произнести:

- Ита… – но тут же осеклась.

Заветная фраза оборвалась ровно на середине, привычные очертания напарника Кисаме в полумраке моментально растворились, и Хокумон уже хотела было подумать, что всё это ей просто приснилось, как мгновенно заметила, что оба Шарингана так и остались перед ней, никуда не девшись вслед за видением Учихи старшего.

- Ничего не говори, – прошептал другой совсем не похожий на тон Акацука голос, и тёплые пальцы одной из сильных мужских рук сначала коснулись её ярко-алых губ, а затем девушка ощутила, как вторая кисть против её воли толкнула Таюю обратно на кровать, заставляя вновь лечь.

Далее последовал страстный и нагло-дерзкий поцелуй, и только сейчас Хокумон окончательно осознала, что всё это носительнице Проклятой Печати действительно не сниться. Всего на пару секунд оторвавшись от губ полупьяного незнакомца уже почти лежавшего на ней, и тут же получив второй, ещё более глубокий и грубый, девушка наконец-то узнала обладателя таинственного Шарингана:

- С-Саске, – заикаясь на подобии Хинаты, от шока и удивления, сама не веря тому, что происходит, еле смогла выговорить Таюя, силой оторвав от себя назойливого Учиху, а затем спустя всего пару секунд опомнившись, и сообразив, что новый Каге Звука, скорее всего, её с кем-то припутал, уже в своём стиле добавила, – отъебись твою мать!!! Я – не Карин, – продолжая отталкивать мстителя.

Но это видимо не сильно ей помогло, так как Саске лишь ехидно ухмыльнувшись, продолжил то, что начал. Его рука медленно полезла под майку девушки и, крепко сжав одну из упругих грудей, проведя губами от рта Хокумон по нежной щеке до мочки уха, ответил:

- Плевать на Карин, она раздражает, я хочу тебя, Таюя, – Учиха младший произнес её имя так, как тогда в лесу во время похищения «нового тела для Орочимару» сделал это Кимимаро, сказав, что убьёт носительницу Проклятой Печати, от чего Хокумон даже стало как-то не по себе, заставив вновь вздрогнуть Звуковичку.

Третий наглый и страстный поцелуй, так и не дал сказать красноволосой и полуслова в знак протеста, а лишь с силой откинул обратно на подушку. Руки Учихи младшего, мгновенно содравшие одеяло с девушки оказались у неё на коленях, и против воли развели хрупкие ноги в стороны, что бы Саске устроившись сверху, мог поудобнее улечься на своей предполагаемой партнёрше. Прижавшись так близко, что девушка ощутила прикосновение его тёплого тела не только губами, но и сквозь одежду ниже пояса. Учиха, опять полез одной из кистей ей под майку, слегка поглаживая плоский живот Хокумон по пути к груди, а второй, грубо касаясь её правого бедра, сжал пальцы на нём так, что на коже носительницы Проклятой Печати наверняка должны были остаться синяки. Быстро сообразив, что слова уже бесполезны и нужно хоть что-то сделать, иначе ей грозил статус шлюшки нового Каге, среди Звуковиков, чего карасноволосая девушка вовсе не желала, впрочем, как и половой близости с младшим её на 2 года Саске, Таюя стала отбиваться, убирая руки мстителя из неположенных мест, при этом, не забывая изрядно материться:

-Ёб твою мать, чёртов молокосос, я сказала отьебись, у тебя ещё хуй не отрос!!! – в чём девушка уже и сама сомневалась, чувствуя слишком близко от себя ту самую часть тела, которой ругалась, и её размер, – блядь, уебан, пидор хренов, лапы на хер убери от меня!!! – продолжила орать Хокумон, прилагая все усилия, что бы отодрать цепкого и одновременно сильного Учиху от себя, который не желал, как отставать, так и сдаваться.

- Иди к чёрту, я тебе не шлюха туссуй еби Джироубо и Кабуто, ублюдок, или на крайний случай уже свою Карин, пиздобол, алкаш, молокосос, еблан!!! – в очередной раз оттолкнув подальше, удобно устроившегося на ней, Саске, и похоже не рассчитав своей ярости со всей силы врезала ему кулаком по лицу Хокумон, даже не задумываясь, что её ожидало после этого.

Получив по морде, Учиха, не привыкший к отказу, просто взбесился, ярость мгновенно разлилась по всему его телу, и, ударив Таюю в ответ, Саске громко рявкнул:

- Заткнись, стерва!!! – затем с силой, прижав оба, ловко схваченных им, запястья девушки у неё над головой, одновременно наблюдая, как резко развернувшись после соприкосновения с его рукой, лицо носительницы Проклятой Печати скривилось от боли и отвращения, а по одной из разбитых губ алой струйкой потекла на подушку кровь, быстро сорвал спальную майку с Хокумон. И, немного успокоившись, прошептал ей на ухо, будто насмехаясь, – Орочимару сдох, и теперь я здесь всем заправляю, – а затем, швырнув куски ткани от «ночной рубашки» Таюи куда-то в сторону, стал целовать в последовательности: губы, шея, грудь.

- Отвянь, сука, мне плевать, на то, что ты Каге, я не хочу с тобой ебаться!!! Отпусти или я кастрирую тебя!!! – теперь уже совсем беспомощно дёргаясь, и извиваясь под Учихой, стараясь избежать каждого его прикосновения, кричала Звуковичка, зная, что врала. Ей было абсолютно не всё равно на смерть великого Санина, и на то, что власть теперь принадлежала «наглому мальчишке», но на данный момент Хокумон, было вовсе не до этого.

- Я сказал, закрой рот!!! – грубо ухватив Звуковичку за нежный подбородок, и с силой сжав его в своих пальцах, во второй и в последний раз приказал Саске в полумраке комнаты. После чего, похотливо слизнув стекавшую по лицу девушки кровь, подарил ей очередной страстный поцелуй в губы, и вернулся обратно к груди, оставив влажную дорожку на шее языком и убрав руку от лица, стал играть с торчащими сосками.

Крепко сжимая запястья у почти обездвиженной девушки над головой, он ласкал грудь, слегка прикусывая её, не обращая совершенно никакого внимания, что до смерти перепуганная и теперь уже молчавшая Хокумон, продолжала дёргаться и вырываться, и быстро срывал с себя одежду, дыша на партнёршу тёплым перегаром от выпитого до всего этого сакэ. Вот вслед за ошмётками спальной майки красноволосой Звуковички, резко рассекая полу прохладный воздух, полетел фирменный фиолетовый Орочимаровский пояс, вместе той тряпкой, которую Учиха младший носил поверх штанов на бёдрах, а так же почти не прикрывающая его мускулистую грудь белая рубашка. Легко соскользнув на пол, где-то совсем недалеко звякнула от удара, всё это время ещё привязанная за спиной у мстителя, катана. Оставшись в одних штанах, ну и естественно всем тем, что было под ними, Саске поставил крепкий и болезненный засос на нежном бледном предплечье Таюи, где уже почти начали заживать ранки от губ Итачи. А затем медленно сполз свободной рукой по животу Хокумон вниз, и, забравшись под эластичную ткань трусов Звуковички, стал бегать пальцами там.

- АААААААААххххххххххх…………… – борясь с внезапно накатившей на неё смесью наслаждения и отвращения, трезво только сейчас осознав, что если бы Саске не был пьяным, то каждое его прикосновение, каждый поцелуй, и засос, которые он продолжал своевольно ставить поверх старых, были в точности как у Итачи, простонала девушка, – п-прекрати ублюдок, о-остановись сука!!! – заикаясь от невыносимого обилия ощущений и молотя Учиху младшего коленями в бока, но, извиваясь теперь уже не столько от неприязни, сколько от опьяняющих прикосновений внизу живота, мысленно вспоминая и представляя, как то же самое делал Учиха старший.

- МММММММММ……… Мразь!!! – уже в который раз выругалась Таюя, сквозь невольно рвущийся из неё стон, – убери от меня свои грязные лапы!!! – ещё более зло рявкнула на нового Каге Звука она, чуть сжав ноги, что бы его руке было сложнее двигаться. И, использовав от ярости даже не первый, а сразу второй уровень Проклятой Печати, ловко выдернув свои запястья из пальцев мстителя, врезала Саске локтем куда-то в области подбородка, и с силой оттолкнула, нет, даже отшвырнула носителя Шарингана прочь. Отлетев к стене, Саске больно ударился об неё головой и спиной, даже не успев сообразить, что же произошло, непонимающе встряхнул головой, дабы избавиться от боли из-за удара, и пьяными раздражёнными глазами уставился на теперь уже видоизменённую женщину его сексуальных фантазий на сегодня. Воспользовавшись тем, что Учиха на время обездвижен полуголая Таюя попыталась дотянуться до флейты валявшейся где-то под столом, но лишь только руки девушки коснулись холодного пола, так как выбираясь из-под Саске, слезть с кровати сейчас она могла только на четвереньках, Звуковичка ощутила как сильные когтистые пальцы, чуть не сломав Хокумон кость, крепко ухватили её за хрупкую лодыжку, и оставляя на коже глубокие царапины резко дёрнули обратно.

- Нет!!! – цепляясь руками за пол и безжалостно ломая свои ногти, напугано взвизгнула красноволосая девушка, уже почти рыдающим голосом, а ведь Таюя в жизни ничего и никогда не боялась, тем более не плакала.

Ровно через мгновенье по воле сильной руки Саске оказавшись обратно на кровати голыми лопатками прижатая к подушке, Хокумон стала отбиваться кулаками и коленями, но это было бесполезно. Ещё через мгновение, до ушей девушки донёсся звук внезапно появившегося из спины мстителя левого рукоподобного крыла. И многострадальные запястья красноволосой вновь оказались у неё над головой, теперь уже припечатанные этой дрянью, через секунды 3-4, показалось и правая такая же часть тела уже видоизменённого Саске, от чего Таюя даже в ужасе зажмурилась, понимая, что вот теперь, Учиха её точно убьёт. Но новый Каге Звука, кажется, и не собирался этого делать, полу-обезумевшими от гнева глазами, он ещё раз обвёл голую грудь партнёрши, и, не медля ни секунды, с такой силой сорвал с неё трусы, что на гладком упругом животе девушки даже остались пять глубоких кровавых ссадин от его когтей. Обрывки последнего клочка одежды, брошенные в ярости Учихой, полетели прочь, а вслед за ними и то, что всё ещё осталось на мстителе.

- Нет, Саске, пожалуйста, не надо!!! – вся перепугано дрожа от ужаса, широко открыв глаза, теперь уже не матерясь, а беспомощно прося, говорила девушка, предпочитавшая лучше смерть, чем подобные наказания, – п-прошу тебя, о-остановись!!! – сделала Хокумон последние усилие предотвратить эту «пытку» криком, но мститель был беспощаден.

- Ори сколько хочешь – нас никто не услышит, а если даже и услышит – тебе помогать не станет, – ехидно сверкнув обоими белоснежными клыками, прошептал «монстр» глядя в расширенные от испуга карие радужные оболочки Звуковички. И так резко вошёл в девушку, что даже давно уже не являясь девственницей, Таюя ощутила острую разрывающую боль внутри.

- АЙ!!!!!!!! – невольно вскрикнула она, сквозь проступившие на глазах слёзы, чувствуя, как по ноге стекает брызнувшая из неё тёплая кровь, которой по логике уже не должно было быть, что могло означать лишь одно – Саске своей агрессией повредил нечто внутри Хокумон.

- Нет, пусти, мне больно, пожалуйста отпусти, – теперь уже тихо, потеряв всякую надежду, остановить Учиху, бессмысленно прошептала она, вся корчась от боли, и того отвращения, которое вызывали у девушки беспомощность, и сочащаяся из низа живота алая струйка крови.

Действие Проклятой Печати из-за нанесённых повреждений тут же прекратилось, и, вернувшись в нормальный облик, Таюя безнадёжно уронила голову обратно на подушку. Однако мститель будто и вовсе не слышал всего этого – просто не обратил внимания. Так же резко как вошёл, пошевелив бёдрами, доставив своей партнёрше ещё больше боли, он с наслаждением ухмыльнулся, и, прильнув к ней так близко, что девушка аж вся сморщилась и сжалась, как новорождённый ребёнок, под ним от неприятных ощущений, и застонала вовсе не от удовольствия, а что бы хоть как-то облегчить свои страдания, начал вновь водить языком по её груди, прикусывая соски и оставляя засосы. Двигаясь в нужном для него темпе, делая вид, что не замечал боли Хокумон, Саске, грубо вонзился клыками в бледную нежную как шёлк кожу Таюи на её предплечье, почти там же, где была старая ранка после укуса Итачи, и, водя языком по голой груди Звуковички, стал жадно наслаждаться кровью огненно-волосой. Оставляя за собой мокрую дорожку, Учиха неаккуратно прошёлся губами по плечу Хокумон, очистив его от тонкой ярко-алой нити быстро сбегающей по бледной коже, от чего девушка крепко зажмурилась, борясь с накатившим на неё рвотным позывом, даже те трое идиотов из Акацуков не вызывали у носительницы Проклятой Печати большего отвращения.

- Тебе страшно, гордая несломимая, Таюя? – вопрос мстителя насмешкой прозвучал в полумраке комнаты, лишь только Учиха заметил, что его партнёрша закрыла глаза.

Когтистая рука, будто в подтверждение его слов, пробежала по голове Хокумон, пальцами перебирая её огненные пряди. А затем вместе с очередным резким рывком девушке на встречу, от которого Звуковичка снова взвизгнула, его ладонь грубо сжала одну из упругих грудей, и оставила на ней глубокие кровавые борозды, так же как и на животе, чуть раньше. Вторая когтистая кисть, безжалостно царапая бледную кожу поверх проступавших сквозь неё рёбер, медленно поползла вниз, и немного пошарив по бедру, больно ухватила за ягодицу, впившись в тёплое тело девушки. Собрав губами жидкость только что проступившую из ранок на животе, Учиха вновь вернулся к губам, и поцеловал Таюю, играя своим языком с её, тем самым буквально заставляя девушку проглотить собственную кровь. Не желая поддаваться подобным «ласкам», Хокумон попыталась укусить Саске, но у неё было слишком мало сил, что бы причинить ему достаточную боль, поэтому выходка девушки лишь ещё больше раздразнила Учиху. В очередной раз страстно соприкоснувшись с губами Звуковички, новый правитель Ото ощутил, что конец уже близок, и силы, так же как и Чакра всё быстрее и быстрее покидают его. Осталось всего пару движений бёдрами, и Саске наконец-то получил то, чего уже давно так сильно хотел. Медленно вместе с наступлением наслаждения действие его Проклятой Печати проходило: седые волосы на голове вновь окрашивались в угольно-чёрный, дурацкая метка на лице возле глаз постепенно становилась всё меньше, когти безжалостно царапавшие тело несчастной Хокумон, возвращались в свой привычный вид, крылья, так же как и всё остальное, бесследно «испарялись», растворяясь в красивом молодом теле мстителя. А девушка лишь беспомощно и теперь уже безразлично наблюдала за метаморфозой. Вот, буквально за секунду где-то за Учихой скрылась правая «перепончатая кисть», ещё спустя мгновенье, исчезла и левая, подарив полную свободу многострадальным запястьям Звуковички, ровно на один миг, дав девушке последний шанс освободиться, но в этом больше не было смысла. Да и Таюя, успевшая лишь пошевелиться, получив обманную надежду на волю, ничего бы всё равно бы не смогла сделать Саске за этот короткий отрезок времени. Ощутив, что запястья свободны, девушка неаккуратно дёрнулась под своим партнёром, всё ещё пытаясь вырваться, и вместе с очередной порцией боли, почувствовала то, чего вовсе не ожидала от сегодняшней ночи, а именно наслаждение, так отчётливо, как будто, оно было с самого начала их близости. Она громко застонала на всю комнату, голос Звуковички эхом раздался в холодных каменных стенах её спальни, заставив и мстителя тяжело вздохнуть, от неожиданного движения. Извиваясь под Саске, словно змея, от нового ощущения, девушка опять невольно пошевелила ослабшими бедрами, до безграничности удивив и одновременно удовлетворив Учиху. Зло ухмыльнувшись поведению Хокумон, и тому, что вопреки всему девушка испытала от секса с ним наслаждение, Саске в последний раз резко подался вперёд, чуть прогнувшись в спине и прикрыв хитрые змееподобные глаза от удовольствия.

- Ай!!! – уже во второй раз вздрогнув от боли и слегка прикусив себе губу, сквозь стон вскрикнула Таюя, ощутив как глубоко мститель в неё вошёл, и одновременно впившись теперь уже свободными руками ему в спину, оставляя не ровные кровавые борозды от сломанных ногтей на теле Учихи, девушка вновь дёрнулась в сладостной конвульсии тесно перемешавшейся со жгучей болью, и устало откинулась на подушку, одновременно чувствуя, как наслаждаясь видом невольно текущих по её лицу солоновато-горьких слёз кончил и Саске.

Подарив Хокумон последний страстно-дерзкий поцелуй, которому у Звуковички уже не было сил сопротивляться, мститель быстро вышел из неё. И со злорадной ухмылкой поднявшись с кровати, не медля ни секунды, стал собирать с пола свою, брошенную туда в ярости, одежду, Таюя не следила за ним, она и вовсе неподвижно лежала в прежней позе стеклянными заплаканными глазами безразлично пялясь в потолок, пока Саске шуршал своими тряпками где-то совсем рядом. Ровно через пару минут Учихи в комнате и след простыл. Только после этого сломанная и униженная Хокумон позволила себе сорваться, и в истерике разрыдавшись свернуться в позу ещё не рождённого ребёнка, крепко прижавшись ко всей измазанной её же кровью постели.

====== Глава 7. Боль ======

Яркие кроваво-красные лучи утреннего солнца уже подминались над крышами домов Ото, когда спокойно сидя на столе в своём кабинете, Саске безразлично осматривал пришедших к нему подчинённых, мельком думая о прошлой ночи с наслаждением и сожалением одновременно. С одной стороны он наконец-то получил то, что так давно хотел, с того самого дня как увидел Пятёрку Звука впервые, но у этого исполнения заветного желания была и другая сторона – сама Таюя и её чувства. Впрочем, эмоции и страдания всех окружающих совершенно никак не влияли на Учиху, но ему почему-то было не по себе от того, что он вчера сделал. Мститель рассчитывал, что секс с Хокумон был лишь дурацким физическим влечением, и, удовлетворив свою похоть, желание касаться Звуковички исчезнет, но, похоже, это оказалось совсем не так.

Войдя в кабинет, так же как и Таюя чудом выжившие: Сакон/Укон, Кидоумару и Джироубо, громко ляпнули тяжёлой дверью. От чего вздрогнув, Саске тут же оторвался от своих размышлений. А уже давно ожидавший их в комнате Кимимаро, которого благодаря своим врачебным умениям, таки смог вылечить Кабуто, молча недовольно покосился на подчинённых. Находящиеся где-то поодаль от него Карин и Суйгетсу мгновенно закончили обмен «любезностями», а Джуго недовольно хмыкнул, наблюдая за пришедшими. Дойдя где-то до середины кабинета нового правителя Ото, трое из Пятёрки Звука, скрипя зубами, невольно поклонились Саске, выражая рисованное уважение, а затем разбрелись по своим углам.

- Все в сборе, можно начинать, – ехидно ухмыльнувшись своими акулоподобными зубами, отметил Суйгетсу, так же как и Учиха, пробежав хитрым взглядом по комнате. На что в ответ лишь поймал на себе два испепеляющих его взором кроваво-красных Шарингана Саске, и тут же, спрятав дурацкую улыбочку, услышал холодный и надменный вопрос:

- Где Таюя?

- Он ещё спрашивает, – тихо на ухо Сакону/Укону с ехидством прошептал Кидоумару, явно знавший о причине отсутствия Хокумон.

Впрочем, не догадаться было сложно, вопли несчетной Звуковички эхом разносились вчера по всему логову, и сегодня с утра уже все обитатели бывшего дома Орочимару знали о том, что сделал мститель с красноволосой, и даже начали острить по этому поводу.

- Вот именно, – в том же тоне ответили близнецы, от чего Карин тяжело вздохнула, с обидой и досадой уставившись на Саске, а Кимимаро злым взглядом тут же заставил Сакона/Укона и Кидоумару заткнуться.

- Я спрашиваю, где Таюя?! – ещё громче, чем в первый раз рявкнул на подчинённых Саске, но так и не услышал дельного ответа ни от кого.

И не удивительно, вдоволь насладившись стонами и душераздирающими криками Хокумон вчера вечером, никто из присутствующих не стал следить за девушкой, что бы осведомиться о её дальнейших действиях. Это было никому не нужно, да и Звуковики достаточно побаивались Учихи, чтобы соваться в его личные дела, поэтому не рискнули даже поддержать Хокумон после случившегося, не говоря уже о какой-либо помощи.

- Я схожу за ней, – серьёзно и безразлично, впрочем как и всегда, где-то примерно через пять минут молчания первым гробовую тишину разорвал Кимимаро.

Ничего не ответив, Саске лишь легко кивнул головой в знак согласия, с растворяющимися в черноте его собственных радужных оболочек Шаринганами, и недовольно сложил руки, чтобы показать, что долго ждать красноволосую он не намерен.

Выйдя из кабинета Учихи, который по закону должен был принадлежать Орочимару-саме, по мнению лидера Пятёрки Звука, а не сопляку лишившему великого Санина жизни так легко, Кимимаро невольно поморщился, его злило то, что реабилитируясь от страшнейшей смертельной болезни шиноби ещё был не достаточно силён, чтобы убить малолетнего наглеца, посмевшего поднять руку на бывшего правителя Ото, но больше всего светловолосого раздражало, а точнее просто безгранично бесило то, что ему приходилось выполнять приказы этого наглого Шаринганистого мальчишки, и тут Кимимаро уже ничего не мог поделать. Быстро миновав лабиринтоподобные холодные коридоры логова, лидер Пятёрки Звука, оказался у комнаты Таюи. Подойдя поближе и легко толкнув дверь, Кимимаро вошёл внутрь. В глаза ему тут же бросился грандиозный беспорядок, оставленный вчера «страстной парочкой», клочки одежды на полу и вся залитая кровью кровать. Почти безразлично пробежав взглядом по пустой комнате, Кагуя сообразил, что Хокумон в спальне не было, и Кимимаро уже хотел было уйти прочь, как прислушавшись, уловил из ванной шум текущей воды.

- Таюя? – подойдя к плотно закрытой двери и грубо постучав в неё кулаком, обратился лидер Пятёрки Звука к девушке, – Саске хочет тебя видеть, – так же безразлично добавил Кимимаро, но ответа и теперь не последовало.

Из ванной лишь по-прежнему слышался звук льющихся дождём из открытого до упора душа капель, и на секунду Кагуе показалось, что ниндзя краем уха уловил слабый всхлип красноволосой Звуковички, но он тут же растворился в шуме падающей воды.

«Может этот ублюдок не только изнасиловал, но и убил её?» – недовольно предположил Кимимаро, понимая, что и такой исход событий был вполне возможен. Которому, несмотря ни на что, даже на то, что он сам частенько угрожал Таюе, всё же не хотелось найти одну из его подчинённых мёртвой. Ещё раз, только теперь уже громче, постучав в дверь ванной кулаком, Кагуя быстро сообразил, что это бесполезно, да молчание было ответом, но в данной ситуации подобный ответ его не устраивал. Выждав ещё пару секунд, лидер пятёрки Звука с лёгкостью выломал деревянную дверь одним ударом ноги, и вошёл внутрь. Но то, что он увидел, оказавшись там, было даже хуже, чем вид разгромленной комнаты. Нет, Таюя вовсе не убила себя, и даже не пыталась этого сделать, она просто молча сидела полностью голая на полу душевой кабинки, и судорожно тёрла уже давно вымытое от грязи и крови тело, от психологического ощущения отвращения как к Саске, так и к самой себе. Свернувшись в маленький бледный комок кожи и костей девушка беспомощно поджав под себя тощие ноги, безмолвно пялилась в кафельный пол пустыми, будто стеклянными, глазами, продолжая руками водить по расцарапанному повсюду телу, как будто пытаясь содрать с себя всё унижение и позор, вместе с ещё не успевшими срастись кусками кожи на ранах. Голова Хокумон была безразлично прижата к холодной стене за спиной у Таюи, ярко-красные, огненные волосы мокрыми и неаккуратными прядями сбегали по плечам и такой же изодранной груди, поддаваясь течению тёплых струй воды просто фонтаном лившихся на девушку сверху. Хокумон совсем не обратила внимания на, буквально ворвавшегося в ванну, Кимимаро, будто его и вовсе тут не было, а дверь по-прежнему была закрыта. Видимо Саске слишком сильно травмировал девушку, так как никогда не позволяющая даже краем глаза смотреть на самый мелкий разрез на её одежде ни одному из шиноби Орочимару, Звуковичка, сейчас сидела перед Кагуей абсолютно голая, совершенно не думая ни прикрываться, ни материться. Ей было уже всё равно.

«Вот мразь, дрянь, пидорас, ублюдок!!!» – мысленно выругался Кимимаро на Учиху словами Таюи, так как это оказалось даже хуже, чем он ожидал увидеть, но виду на свои эмоции даже сейчас не подал.

Кагуе было жалко Хокумон, даже при том, что раньше она его совсем не волновала. Он ожидал, что Саске, убивший великого змеиного Санина, мог сделать что-то подобное, но что бы всё было настолько ужасно, не догадывался даже лидер Пятёрки Звука. Возможно, если бы не собрание, он оставил бы Таюю в покое, хотя сомневался, что просидев здесь даже ещё часов пять, девушка смогла бы самостоятельно прийти в себя, а значит нужно было хоть что-то сделать, иначе Хокумон бы просто умерла так себя изводя, поэтому Кимимаро решил действовать.

- Таюя, нам нужно на собрание, – резко содрав полотенце с крючка и протянув его красноволосой, немного прикрикнул на неё Кагуя, что бы девушка наконец-то обратила на него внимание, но вместо желанных для Кимимаро каких-либо действий носительница Проклятой Печати лишь безразлично подняла карие глаза. И ближе притянув к себе костлявые ноги, крепко обняла их руками, чуть отодвинувшись назад, в ужасе плотно прижалась спиной к стенке душа.

С досадой тяжело вздохнув, лидер Пятёрки Звука сообразил, что так он ничего не добьётся – Хокумон не могла сейчас самостоятельно трезво размышлять и действовать. Саске сломал её, унизил, запугал, а значит всё, что красноволосая делала в данный момент, было чисто на уровне сильных пережитых ей совсем недавно эмоций, и Кагуя решил этим воспользоваться.

- Пошли, я сказал, – резко и больно ухватив Звуковичку за руку и буквально силой вытащив её и душа, Кимимаро вновь рявкнул на Таюю, – Саске уже ждёт, – всё в том же приказном тоне добавил светловолосый, вытянув девушку из-под воды. И отпустив запястье, грубо швырнул ей в руки полотенце, что бы Хокумон могла им прикрытья.

- Нет, пожалуйста, нет… – слабым голосом взвизгнула она, упираясь обеими ногами в пол, пока Кагуя силой тащил её за собой, но лишь только лидер Пятёрки Звука небрежно отпустил руку девушки, красноволосая тут же беспомощно плюхнулась на кафель, чисто рефлекторно словив кистями полотенце, затем услышав имя Учихи, в ужасе вздрогнула, прижавшись к махровому куску ткани, будто это могло спасти её от очередной встречи с мстителем, и трясущимся голосом продолжила, – нет, только не Саске, пожалуйста, нет, – по шелковистым, приятным на ощупь щекам Звуковички из красных заплаканных глаз вновь покатились слёзы.

- Одевайся и пошли, или я убью тебя, Таюя!!! – вновь ухватив девушку за запястье, попытался применить на ней психологический ход Кимимаро, но Хокумон, похоже, не попалась на это, слишком уж сильным был теперь её страх перед мстителем, что девушку даже не пугала смерть.

Резко подавшись вслед за больно дёрнутой к себе лидером Пятёрки Звука рукой, красноволосая невольно встала на слабые, почти не держащие её, ноги, и мгновенно повиснув на шее у светловолосого, чего раньше не делала никогда, девушка стала умолять:

- Лучше убей меня Кимимаро, что угодно, только не это. Я не могу пойти туда, не могу видеть его, мне противно, я до сих пор ощущаю на себе прикосновение его грязных мерзких лап, чувствую себя мразью, дешёвой шлюхой, – Звуковичка ещё сильнее обняла Кагую, будто боясь упасть на пол, впрочем, так оно и было. Хокумон уже не могла самостоятельно стоять на ногах, от чего лидеру Пятёрки Звука пришлось усадить её обратно на холодный кафель вместе с собой, так как Таюя будто приросла к нему, неустанно повторяя, – я не хочу, не пойду, нет, пожалуйста, нет… Лучшесдохнуть, чем опять это. Лучше сдохнуть, чем снова увидеть его противную ухмыляющуюся рожу. Пожалуйста, Кимимаро… Лучше убей меня, – и продолжая плакать.

Оказавшись на мокрой, от разбрызганной девушкой воды, плитке, Кагуя хоть и не был сентиментален, но понял, что лучшее, что он сейчас может дать своей подчинённой – это понимание. Не мешая до смерти напуганной и униженной Хокумон себя обнимать, Кимимаро на странность заботливо провёл рукой по её мокрым красным волосам, прижатой к его груди головы, и тихо добавил:

- Успокойся. Я не дам тебя в обиду, – что-то тут же напомнило Таюе слова Итачи. И Звуковичка немного смогла прийти в себя. Сообразив, что делает что-то не то, она быстро отпустила Кимимаро из своих объятий, которому похоже, они даже нравились, и тыльной стороной костлявых ладоней стала небрежно вытирать слёзы, позволив-таки лидеру Пятёрки Звука, завернуть носительницу Проклятой Печати в тёплое и мягкое полотенце.

- Саске и близко к тебе на собрании не подойдёт, я обещаю, – продолжая говорить не свойственную Кагуе ерунду, он осторожно закрепил «цветную ткань» на груди Хокумон, и, взяв красноволосую под руку, медленно помог подняться с пола.

Шаг за шагом идя вслед за Кимимаро и его успокоительными обещаниями, Звуковичка медленно вышла из ванной, что уже само по себе обрадовало Какгую, так как для бесчувственного истукана, на первый раз, он и так уже слишком много сделал для Хокумон. Но счастье Кимимаро было не долгим, лишь только оказавшись опять в спальне, на глаза Таюи случайно попалась вся заляпанная кровью кровать, и, увидев её, воспоминания в голове огненноволосой будто ожили, девушка в испуге дёрнулась обратно к двери, одновременно борясь с рвотным позывом.

- Тише, тише ты, – силой удержав красноволосую на месте, произнёс Кимимаро, и стал так, что бы Таюя почти не видела, так сильно ужаснувшего её, предмета мебели.

Тяжело вздохнув немного переведя дыхание, вновь прижавшись к груди Кагуи, и выждав, пока рвотный позыв чуть отступит, Хокумон вся дрожа пошла дальше, босыми ногами наступая на драные ошмётки от её импровизированной «ночнушки».

«Ксо! А она сильная», – мысленно отметил то, как девушка упорно борется с пережитым ужасом, лидер Пятёрки Звука, доведя Таюю до шкафа, где она хранила одежду, одновременно продолжая закрывать собой, заляпанную кровью, кровать.

- Одевайся, – легонько подтолкнув Хокумон к предмету мебели с какой-то странной заботой, коротко приказал, или даже попросил Кимимаро, не давая девушке развернуться лицом в сторону ужасающих её воспоминаниями предметов.

Чуть покачиваясь от слабости, подойдя ближе к деревянному хранилищу её тряпок, Хокумон с трудом открыла дверцы. Нехотя медленно роясь в шкафу всё ещё трясущимися руками, девушка отыскала один из её стандартных нарядов и стала неумело, будто делала это в первый раз, одеваться. Стоя рядом лидер Пятёрки Звука понаблюдал за ней ещё пару минут, пока носительница Проклятой Печати не сбросила с себя полотенце, а затем тактично отвернулся, сам не зная почему. Впрочем, в отличие от Саске, Кимимаро либо был более воспитан, либо менее похотлив. Да, вид голой Таюи очень впечатлял и его, уже не говоря, о том, что где-то в глубине многострадальной души Кагуи Хокумон нравилась ему и сама, только вот в силу своего характера Кимимаро никогда не смел говорить об этом, он запрещал себе даже думать о красноволосой, не то, что бы вызывающе вести по отношению к ней, как нагло и бесцеремонно сделал это вчера Учиха. Лидер Пятёрки Звука, как и любой нормальный мужик, конечно, хотел увидеть девушку, к которой испытывал не понятные ему эмоции, голой. И ниндзя очень понравилось обниматься ней в душе, но пользоваться для этого слабостью Таюи он не хотел, как и не хотел, что бы этот, по его мнению, «сопливый ублюдок» причинил девушке вообще какую-нибудь боль. И если бы вчера он не был на очередном задании «наглого молокососа», то, наверное, разодрал бы Учиху на миллионы маленьких кусочков, если не из-за любви к Хокумон, то хотя бы из принципов его собственной совести. Однако, это возможно было ещё впереди, ведь теперь, когда то, что сделал Саске с Звуковичкой стало в последней каплей ненависти Кагуи к новому Каге, то несмотря ни на что он абсолютно точно решил убить мстителя, чего бы Кимимаро это не стило.Подождав пока Таюя полностью оденется, ниндзя повернулся и, изображая безразличие, спросил, взяв девушку под руку:

- Ты готова?

Хокумон нерешительно взглянула на него, в её глазах отражался страх и желание бежать отсюда как можно дальше, никогда не возвращаясь, но в силу того, что даже теперь, полностью сломанная Звуковичка сохранила часть своего характера, девушка неуверенно утвердительно кивнула головой. И опираясь на плечо Кагуи, чтобы не упасть, пошла с ним на собрание. Где-то примерно через минут десять добравшись до двери в кабинет нового Каге Звука, Таюя и Кимимаро остановились перед ней. Легко толкнув деревянную преграду, Кагуя вошёл в помещение вместе с Хокумон. Откуда-то с разных сторон послышались нехорошие перешёптывания остальных Звуковиков на счёт красноволосой, и её близости с Саске, но всего пара недовольных взглядов Кимимаро и все сплетники мигом смолкли, а Учиха самодовольно ухмыльнулся, увидев Таюю. Встав со стола, на котором он нагло сидел всё это время, мститель походкой хищника подошёл ближе к Хокумон, и уже хотел было дотронуться рукой до её лица, как девушка тут же испуганно отпустив Кагую, спряталась ему за спину, будто прося защиты. Несмотря на это, Учиха продолжил тянуть кисть в сторону Звуковички, однако коснуться её бледной кожи так и не смог. Путь ему мгновенно преградили острые кости, в одну секунду появившиеся из плеча Кимимаро.

- Тронешь её, и эта рука уже больше ничего не коснется, – зло произнёс он, так, что бы только мститель мог услышать эти слова, а затем добавил, – ты хотел что-то рассказать о новой миссии, так говори, Саске-сама, – с особым отвращением выделил лидер Пятёрки Звука обращение, уставившись прямо в чёрные глаза Учихи.

- Хм… – самовлюблённо фыркнул Саске, убрав конечность от острых как иглы костей. И окинув, до смети удивлённую поступком Кимимаро, Таюю, похотливо-коварным взглядом, развернулся к Кагуе спиной, тем самым давая понять, что лидер Пятёрки Звука слишком слаб, что бы быть его противником, и вернулся к письменному столу. Потом, взяв оттуда несколько каких-то бумаг, начал говорить о миссии.

====== Глава 8. Неизбежность ======

Прошло уже где-то около месяца с того дня, как Хокумон вернулась в Ото и Учиха младший изнасиловал её. Сплетни на счёт новой репутации Таюи немного поутихли, так как со временем тема становилась уже не актуальна. А сама девушка постепенно начала приходить в себя. Нет, вид Саске и разговоры с ним всё ещё пугали Звуковичку, однако она почти смогла вернуться к прежнему образу жизни, всё так же материлась и подкалывала сокомандников. Ругалась на Джироубо и Кабуто, а так же по-прежнему любила уходить в безжизненный, из-за бывших опытов Орочимару, лес, поиграть на флейте в одиночестве, когда злилась или нервничала. Музыка всегда успокаивала Хокумон, видимо, именно она помогла девушке справиться с тяжёлой психологической травмой нанесённой мстителем, а так же на странность заботливый Кимимаро, которому красноволосая была безгранично благодарна за всё, что он для неё сделал.

На зелёную неровную поверхность густого леса Ото, тихо опускалась ночь, тёмно-синее усеянное миллионами маленьких кристалликов звёзд небо виднелось сквозь слегка покачивающуюся над разбитым Звуковиками лагерем среди деревьев. Задание, та самая миссия, о которой говорил тогда Саске, сейчас они выполняли именно её, это было, что-то вроде разведки в Стране Рек. Глупая детская одержимость местью Учихи не давала покоя ему до сих пор, и поэтому сейчас Пятёрка Звука полным составом, вместе с Хеби двигались куда-то в сторону официального логова Акацки. Но так как наступление темноты застало их врасплох, решили передохнуть.

Таюя молча сидела у костра, карими глазами внимательно наблюдая за огненными язычками пламени, и думала о чём-то своём.

«Страна Рек, Акацки», – всё это вызывало у девушки слишком много воспоминаний, в том числе и достаточно приятных, – «Интересно, жив ли он ещё, и увижу ли я его снова?» – молча задалась вопросом Хокумон невольно потянувшись рукой к цепочке на шее, которую теперь она никогда не снимала. Коснувшись украшения хрупкими пальцами, девушка издала тяжёлый вздох, чётко понимая, что лучше бы Итачи вообще не попался им на глаза. Да, Звуковичке было очень больно жить вдали от него, но знать, что Учиха младший таки смог добраться до своего старшего брата и отомстить, убить любовь красноволосой почти буквально у неё на глазах, было ещё больнее.

«Ты идиот, Саске!!! – мысленно выругалась Таюя на нового Каге Звука, – неужели ты не понимаешь, что он совсем не такой, каким все окружающие его себе представляют. Другой, более…» – Хокумон хотела добавить что-то ещё, как внезапный и громкий хруст сломавшейся под чьей-то ногой ветки мгновенно отвлёк девушку от её запретных мыслей, и от неожиданности вздрогнув, красноволосая осмотрелась вокруг.

- Хм… Таюя? – из полумрака до ушей девушки донёсся ехидный мужской голос, но это был вовсе не тот голос, который Звуковичка сейчас хотела услышать.

- С-Саске, – носительница Проклятой Печати невольно вздрогнула от ужаса, внимательно разглядев, небрежно прислонившегося спиной к одному из деревьев, мстителя, только сейчас сообразив, что все остальные уже спят, и они были совершенно одни.

Хокумон попыталась было встать с места на котором сидела, и быстро удалиться в сторону своей платки, так как уединение с Учихой после прошлого раза её не сильно прельщало. И даже более того, слишком уж пугало. Но, как на зло, споткнувшись по пути обо что-то, неуклюже плюхнулась на спину, однако даже в таком положении в ужасе наблюдая, как мститель, выйдя из тени дерева, спокойно стал приближаться к ней попыталась отползти назад, уже наученная горьким опытом и, зная, что могло произойти дальше. Но Саске, похоже, и не собирался делать ничего предосудительного, он лишь быстро подошёл ближе и, спокойно уставившись в глаза своей подчинённой, как всегда холодно произнес, остановившись по другую сторону костра от Хокумон:

- Не бойся, я не трону тебя, – затем краем глаза уловив, как красноволсая недоверчиво покачала головой, в знак того, что ни единое слово Учихи она не приняла всерьёз, подошёл ещё ближе. И с силой за руку подняв девушку обратно на ноги, заметив, как страх постепенно всё больше и больше появляется в её глазах, добавил, – мне нужно с тобой поговорить.

Оказавшись против своей воли вновь в вертикальном положении, Таюя резко и одновременно нервно вырвала руку из его цепких пальцев, а затем, отойдя, как можно дальше грубо огрызнулась, собираясь и вовсе уйти:

- Мне не о чем с тобой разговаривать, ублюдок.

- Таюя, я… – будто и вовсе не обратив внимание на ответ Звуковички, начал свою речь, которую вот уже месяц думал, как произнести Саске, в муках терзаясь, что подобно своему старшему брату превратил жизнь единственного более или менее дорогого для него человека в кошмар, тем самым задержав ее. Заставив, словно вкопанную, замереть на месте развернувшись к нему обратно лицом. – Я не хотел причинять тебе боль, – тяжело вздохнув, Учиха всё же смог выдавить из себя это слишком сложно давшееся ему признание, – я просто… – он вновь запнулся, стараясь более мягко подбирать слова, чтобы не напугать девушку ещё сильнее, чем уже это сделал. И почти не напоминать о той страшной ночи, – я просто обезумел. Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Ты была слишком хороша, слишком, что бы принадлежать кому-то другому. Все эти два долгих года прожитых вдали от тебя сводили меня с ума, я не мог спокойно жить, зная, что больше никогда тебя не увижу. Не мог свыкнуться с мыслью, что девушка, о которой я мечтал ещё с мальчишеских лет – мертва. Та ночь была ошибкой, глупым одномоментным порывом неизвестно как пришедшим в мою ненормальную пьяную голову. Я не хотел, что бы всё так получилось, честно не хотел, и ни за что бы не сделал, ведь я на самом деле люблю тебя, но…

- Но? – ехидно ухмыльнувшись, передразнила мстителя Хокумон. – Прости? – ещё раз язвительно переспросила она, от гнева и недоумения того, как смеет новый Каге Звука просить у неё прощение за такое. Как смеет находить какие-то оправдания этому, и даже несмотря на все свои эмоции, подошла вплотную, и грубо ткнув своего собеседника флейтой в полуголую грудь, сказала, уже почти крича – хватит, хватит врать! Ты не любишь никого кроме себя, Учиха. И всё что ты сделал со мной тогда, тебе безумно понравилось. Ты заставил меня чувствовать себя последней дрянью, дешевой и грязной шлюхой нового Каге Звука, разбил в дребезги и сломал всю мою жизнь. И после этого ты ещё смеешь просить прощения, находя какие-то оправдания своему мерзкому отвратному поступку? – красноволосая уже почти задыхалась от гнева, буквально по слогам чётко произнося каждое слово, – Да, Саске-сама? – Таюя с особым отвращением выговорила это обращение, явно выделив его из всей остальной фразы, будто подчеркнув, – ты играешь с жизнями своих подчинённых, словно это не живые люди, а марионетки, куклы которых можно ломать и унижать, ради собственного удовольствия. Идёшь по нашим головам к своим тёмным, таким же грязным, как и твоя ёбанная чёрная душа, целям, всегда получая то, что тебе хочется, и совершенно не задумываясь, что у всех окружающих тебя тоже есть чувства желания и мечты, даже не подозревая, что каждая твоя мелкая прихоть может стоить нам нашей грёбанной жизни, – она запнулась на секунду, тяжело дыша всматриваясь в чёрные как ночь глаза мстителя, будто хотела там увидеть что-то, разглядеть последнюю каплю добра, где-то глубоко, глубоко внутри человека причинившего ей столько боли, которую уже давно не надеялась там найти, и резко закончила предложение, снизив тон с крика на полушёпот, так, чтобы Саске, и только он мог её услышать. – Этому нет прощенья, ублюдок, – затем быстро убрав флейту от груди собеседника, и врезав ему кулаком по лицу, почти мгновенно скрылась из вида где-то в глубине леса, уходя прочь – подальше от Учихи. Потому что знала, что направиться к себе в палатку было теперь бессмысленно, так как после подобной беседы девушка бы просто не смогла уснуть.

Молча проводя Таюю глазами, Саске остался наедине со своими, как выразилась Хокумон, «тёмными» мыслями. Да, он ожидал от девушки какой-то подобной реакции, и знал, что теперь, когда она одновременно боится и ненавидит его даже больше смерти, Звукавичка ни за что не простит Учиху, но одно всё же удивило мстителя. Только сейчас он наконец-то понял, что зайдя настолько далеко ради своей мести, Саске как две капли воды стал похож на Итачи – такой же злой и безжалостный монстр, разрушающий всё вокруг себя и ломающий жизни каждого, кто хоть близко подходил к нему. От чего носителю Проклятой Печати вдруг стало противно. И недовольно поморщившись своим же поступкам, Учиха решил не идти вслед за Хокумон, оставив её навсегда в покое, а лишь всё так же безмолвно уселся возле костра, примерно там же, где совсем недавно была Звуковичка, и задумался обо всём этом, потирая рукой ушибленную щёку.

Тем временем злая Таюя недовольно и грубо ломая мешавшие ей перемещаться ветки деревьев и кустов, почти бежала прочь от лагеря в поисках места, где Звуковичка могла побыть одна, всё обдумать, спокойно предавшись игре на флейте, но так и не могла найти. Более того, с пережитыми сегодня эмоциями к Хокумон вернулись и ужасные воспоминания о той ночи. Они сжигали её душу изнутри, ломали девушку и одновременно ужасали, не столько всей болью и отвращением, которые она вытерпела благодаря мстителю, сколько сходством Саске в плане подобных вещей с Итачи, и тем, что несмотря ни на что Звуковичка всё же получила от случившегося, пусть и гораздо меньшее, чем Учиха, но удовольствие. Это не давало ей покоя уже около месяца, Таюя неустанно думала и вспоминала наиболее страшный кусок своей жизни, постоянно размышляя, где же она могла допустить ошибку, чтобы тело носительницы Проклятой Печати легко поддалось подобным «ласкам» от прикосновений и среагировало именно так. Да, Саске являлся младшим братом Итачи и, возможно, Учихи должны были быть в постели чем-то похожи но, даже несмотря на то, что их сходство казалось слишком сильным, и всё случилось без её желания и даже согласия, но Хокумон всё равно ощущала будто предала любимого Акацука. Изменила ему с его же маленьким братом, и это убивало девушку даже больше, чем то, что после ночи с Саске весь Звук считал её шлюхой нового Каге, и даже больше, чем то, что после такой страшной психологической травмы она уже вряд ли вновь смогла бы стать собой до конца.

-Ксо!!! Твою мать!!! – пройдя ещё пару метров, девушка зло пнула ногой последний попавшийся ей на пути куст. И неуклюже зацепившись за ветки несчастного растения, выбралась на поляну, ругаясь матом то ли на Саске, то ли на Итачи, то ли на саму себя, а то ли и вовсе на, ни в чём не повинный, куст.

Одним движением руки грубо и ловко отодрав от фирменного Звуковицкого наряда живую преграду с цепкой зелёной листвой, Хокумон тяжело вздохнула печальным взглядом окинув холодный серебристый свет луны, ровно ложившейся на всю, усыпанную разнообразными цветами, пустую поляну. В данный момент мысли девушки были так запутаны и тяжелы, что ей, как маленькому ребёнку, хотелось убежать, спрятаться от них, но это, к сожалению, было невозможно. Куда бы Таюя не пошла и что ни делала, на неё всё так же по-прежнему давило, то, что произошло, будто огромный серый камень на шее неизбежно тянущий носительницу Проклятой Печати за собой на дно, огромный увесистый кусок вины и раскаяния. Стыд, раздражение и ненависть к самой себе, за предательство и ложь, всю ту грязь и разврат, которые всего месяц назад доставили ей одновременно боль и удовольствие. Как бы Хокумон не старалась скрыть это под маской страха и ужаса, она никак не могла отрицать очевидного. Избавиться от страшного тайного чувства, ощущения того, что что-то неизвестное, непонятное даже самой Звуковичке несмотря ни на что всё же тянуло её к Саске, влекло в крепкие душащие кольца страшного и безжалостного ядовитого змея, коим являлся сам Учиха, будто специально для неё поставленная ловушка, и пути назад девушка уже не видела. Таюя трезво осознавала неправильность собственных эмоций, ведь даже мысленно сближаясь с Саске она чувствовала, как вновь и вновь предавала их светлую и тёплую, возникшую из неоткуда, словно пламя, страстную любовь с Итачи, но уже ничего не могла поделать. Видимо Учиха младший слишком уж напоминал ей старшего, что заставляло Хокумон невольно поддаваться его взглядам, жестам и словам. Наверное, поэтому, она так резко оттолкнула Саске подальше от себя, сегодня, когда знала, что он искренне признался ей в любви, и действительно раскаивался в своей ошибке, потому что именно в этот вечер ощутила то, чего боялась больше смерти – питавшую её не здоровое влечение сквозь прочную броню страха, которой красноволосая себя специально оградила, чтобы не совершить новой ошибки, слишком сильную и страстную взаимность. Желание быть вместе, в несколько десятков раз превышавшее даже её собственное. И ощущая всё это, Таюя понимала, что возможно её новая фобия – страх оставаться с Учихой наедине, была не из-за того, что девушка опасалась вновь испытать боль, а потому что возможно, боялась, что просто не сможет держать его на достаточном расстоянии от себя, чтобы ничего не произошло. Был ли Саске ей привлекателен, только потому что так сильно напоминал Итачи, или просто манил сам, Хокумон уже больше не знала. Она чувствовала лишь, что запуталась, зашла в тупик, куда так спонтанно подтолкнули её братья Учихи, и выхода оттуда уже не было, потому как с тем, что девушка чувствовала к ним обоим, она не могла больше справиться. Саске и Итачи навсегда изменили её, изменили душу, тело, характер, буквально сделали другим человеком, подобным себе и теперь Звуковичке приходилось носить маску своего прошлого, скрывая истинное лицо под сложившимся для всех окружающих образом хулигановатой совершенно не женственной грубиянки.

Ещё раз сделав вздох от безысходности разорвавший тишину, скрытой полумраком будто спящей, поляны, Звуковичка резко встряхнула красноволосой головой, чтобы отбросить все эти терзавшие её многострадальную душу изнутри мысли, но даже теперь Таюе это не удалось, вина будто больно впилась в её совесть по прежнему душа, и разрывая на части Хокумон изнутри, от чего девушка мгновенно придя в ярость, с такой силой сжала пальцы, в кулак, что её собственные ногти острыми иглами впились носительнице Проклятой Печати в ладонь. А затем замахнулась так, что могла бы разнести несчастное дерево, которому предназначался удар в щепки, если бы не ощутила, как за хрупкое запястье Таюи ухватилась чья-то грубая мужская кисть, и не остановила девушку.

- Не так быстро, – послышался за спиной красноволосый насмешливый голос, от чего Звуковичка даже вздрогнула, и, пошевелив рукой, поняла, что вырваться так просто не сможет, потому как ниндзя, державший её за запястье, был гораздо сильнее.

Где-то позади девушки, вдруг появились ещё двое, и Таюя в смеси ужаса и радости одновременно поняла, что это был не Саске, а всего лишь вражеские шиноби. Быстро одним резким движением, она с разворота врезала находившемуся за спиной мужчине флейтой по голове, так как до сих пор всё ещё держала музыкальный инструмент в другой руке. Второму шиноби достался удар с ноги. Третий, в отличие от двоих предыдущих, оказался умнее и проворнее – рассекая прохладный ночной воздух, в девушку тут же полетели серебристые звёздочки сюрикенов. Ловко отпрыгнув в бок, Хокумон легко удалось избежать их. В след за первой партией оружия тут же сверкнула в лунном свете вторая, не успев увернуться, Звуковичка отбила сюрикены флейтой. Громко звякнув от удара о железный музыкальный инструмент, звёздочки разлетелись в разные стороны от красноволосой, всё же заставив ту сделать один маленький роковой шаг назад. И словно попавшись в мышеловку, девушка тут же задев ногой, почти невидимую в темноте тонкую, как нить, леску оказалась в плену, даже не успев использовать флейту хотя бы для самого простого Дзюцу, крепко примотанной к ближайшему дереву острыми как лезвие бритвы «верёвочками». Оказавшись в таком положении, Звуковичка еле успела чуть пригнуть голову, чтобы очередной летящий сюрикен не задел её и, лишь слегка коснувшись пряди кроваво-красных волос, а точнее чётко и безжалостно отрубив их клок, с лёгкостью впился в грубую кору. Таюя невольно дернулась, попытавшись освободиться, но леска лишь крепче обвила её беспомощное, на данный момент, тело, оставляя тонкие кровавые порезы на бледной коже, буквально силой заставив Хокумон сморщиться. Мелкие верёвочки сдавили девушку на столько, что она уже не чувствовала ничего кроме боли. Однако, даже в этот момент, так и не выпустила флейту из пальцев, трезво осознавая, что держать музыкальный инструмент уже было бесполезно, так как применить его носительница Проклятой Печати, по своей глупой ошибке, сейчас не могла. Но Таюя даже теперь не собиралась сдаваться, эта часть её характера была неизменна и после всего того, что Звуковичка пережила. Всем телом ощутив, как острая леска впивается в кожу постепенно душа и режа её на куски, Хокумон в ярости выругалась:

- Бляди!!! Ублюдки!!! Пидорасы!!! – будто надеясь, что трое неизвестных шиноби станут на это реагировать, но ответа так и не последовало.

Вместо чего угодно: ругательств, ударов, допроса – да и вообще всего, что ещё можно было ожидать от противника, в воздухе послышался лишь свист нового десятка острых как бритва маленьких звёздочек – сюрикенов, брошенных первым ниндзя. Почти за секунду пролетев от него до красноволосой, оружие, причиняя огромную боль легко впилось в разные части тела своей жертвы, что заставило полностью обездвиженную на данный момент Таюю невольно вскрикнуть, ощутив как из раненных конечностей алыми струйками потекла кровь. Попадание было точным, но шиноби почему-то так и не задели не один из жизненно важных органов Хокумон.

«Видимо, они хотят лишить меня возможности сбежать окончательно», – точно подметила Звуковичка, теперь уже с трудом борясь с тонкой «верёвкой» на правом запястье, легко разрезавшей мягкую шелковистую кожу, при новой попытке сделать хоть что-нибудь, чтобы освободиться. Каждое движение кисти причиняло Таюе лишь боль, и никакой пользы. Но она не сдавалась, повторяя попытку за попыткой не смотря ни на что, даже не успев заметить, как ровно через секунду после сюррикенов, в многострадальное дерево один за одним около Хокумон чётко воткнулись три куная со взрывным свитком. Краем глаза успев уловить горящую бумажку, девушка рванулась прочь от оружия, на столько на сколько она только могла в данной ситуации. Раздался взрыв, оглушённую, но чудом живую Звуковичку отбросило в строну. Видимо свитки были не так сильны, как предполагала сама красноволосая. Пролетев где-то примерно метра два по воздуху от взрывной волны, девушка сильно ударилась уже о другое дерево спиной, и тотчас плюхнувшись на землю у его корней, попыталась подняться. Чуть привстав, израненными локтями опираясь о землю, Таюя осмотрела траву и сообразила, что флейты и след простыл, и это было как нельзя не кстати, так как теперь Хокумон придётся драться с тремя, превосходящими её по силе, противниками в рукопашную, а подобная перспектива уж никак не прельщала девушку. Всего на пару секунд отвлечась на поиски своего оружия, Звуковичка совершила крупную ошибку. Тут же получив удар в живот ногой от кого-то из незнакомых шиноби девушка, плюхнулась обратно на землю зажмурившись от боли и даже теперь не желая сдаваться, вновь попыталась встать, зло и раздосадовано сплюнув на изумрудную траву, собравшуюся во рту собственную кровь. Звуковичка даже не успела опомниться, как грубая мужская рука одного из вражеских ниндзя резко дёрнула её за волосы, заставив против воли смотреть в глаза незнакомцу. Самодовольный жестокий шиноби так сильно приблизился к лицу Таюи, что даже сквозь маску она ощущала его противное дыхание, а ниндзя мог прошептать на ухо Хокумон, что угодно, точно зная, что девушка чётко расслышит каждое из его слов, что собственно и собирался сделать. Вражеский ниндзя уже было открыл рот, чтобы что-то сказать Звуковичке, но так и не успел:

- Ты… – шиноби на полуслове прервало нечто, чего он явно не ожидал.

Сверкнув в серебристом лунном свете, острое как бритва лезвие катаны с тихим свистом воткнулось в грудь вражеского ниндзя, заставив его тут же отпустить мягкие локоны Таюи, и замертво свалиться к её ногам. Заметив, что напарник убит, другой шиноби мгновенно рванулся в сторону девушки и тут же получил ногой от Хокумон в живот, а затем второй – с разворота по лицу, и плюхнулся на изумрудную траву рядом с сокомандником. Зная приёмы третьего шиноби, Хокумон мгновенно покинула то место, где только что стояла, и последовательная очередь, состоящая из трёх кунаев, впустую воткнулась в кору оказавшегося позади Звуковички молодого дерева, ничуть не задев её. Легко прыгнув на одну из веток других достаточно старых и крепких лиственных растений от холодных лезвий оружия, Таюя лишь успела заметить, как мелькнувший в полумраке поляны, почти не заметный, кто-то спасший её от не желательной беседы, вырубил последнего вражеского ниндзя, так же как и его сокомандники, бездыханно упавшего на землю вслед за ними, и скрылся в тени деревьев. Сообразив, что все шиноби повержены, девушка, ловко перевернувшись в воздухе через голову, приземлилась на обе своих ноги, и, окинув поляну внимательным взглядом, однако, так и не рассмотрев в темноте своего спасителя, грубо крикнула:

- Эй, кто бы ты ни был, твою мать!!! Сейчас же выходи!!! И спаси… – Таюя хотела сказать «спасибо», однако, так и не успев закончить фразу, краем глаза уловила, как вырубленный её ударом вражеский ниндзя быстро придя в себя, швырнул в носительницу Проклятой Печати последние оставшиеся у него кунаи, уже без взрывных свитков.

Вовремя успев заметить летящее к ней оружие, Хокумон попыталась было отскочить в сторону, но, как на зло, попавшийся ей под ноги корень дерева, так и не позволил Звуковичке этого сделать. Споткнувшись об него, девушка уже второй раз за сегодняшний вечер неловко растянулась на земле, когда это ох как не было ей нужно. И потому, не успев увернуться, быстро сообразила, что это конец, и кунаи в точности должны были попасть по ней, если бы не…

В один момент, будто из неоткуда, из тени деревьев появился тот самый ниндзя, всего мнут десять назад так метко швырнувший катану в одного из незнакомцев, и, закрыв Звуковичку от опасности, одновременно тем самым позволив двум первым кунаем впиться в его сильное плечо, больно ранив защитника Таюи, а затем с лёгкостью выдернув свой меч из тела мёртвого шиноби отбить три остальных. После чего виртуозно дёрнув такой же леской, как была у незнакомцев, если не их же, одним резким движением обеих рук располовинил, или даже вернее распятерил наглого вражеского ниндзя, а потом, легко добил последнего оставшегося противника катаной, даже не успевшего вскрикнуть, прежде чем острое лезвие коснётся и его.

Всё ещё лёжа на земле Хокумон молча в шоке наблюдала за происходящем, нет, её вовсе не удивляла, и даже не пугала жестокость спасителя носительницы Проклятой Печати к врагам, Орочимару делал со своими пленными и не такое, так что Таюя за всю свою короткую жизнь успела насмотреться на подобные сцены. Но, причина прийти в шок от увиденного у девушки всё же была, чего, чего, а такого она никак не ожидала, – даже не догадывалась, что он, окажется здесь в нужный момент, защитит её, и рискнёт собственной жизнью ради, оказавшейся абсолютно бесполезной в этом бою, слабой, что Звуковичка так сильно ненавидела, и беспомощной Хокумон. Этот человек всегда казался ей безразличным и холодным, если не безжалостным психом, и Таюя даже со стопроцентным зрением, в упор пялясь на него, никак не могла поверить в правдоподобность происходящего, наверное, поэтому, замерев будто не живая на мягкой изумрудной траве, сканировала ниндзя взглядом. Заметив, что Хокумон по-прежнему не поднимается на ноги и лишь удивлённо смотрит на него, шиноби быстро, однако гордой походкой царя – победителя, легко вертя в руке окровавленную катану, подошёл к ней, и, взяв за руку, с силой однако одновременно нежно поставил Звуковичку на ноги. А затем, с впервые слышащейся в его непоколебимом голосе интонацией какого-то непонятного волнения за красноволосую, коротко спросил шёпотом, однако, Хокумон отчётливо услышала каждое произнесённое слово:

- Ты в порядке?

Не зная что и ответить, и даже совершенно позабыв выдернуть свою ладонь из его тёплой сильной руки, девушка невольно попятилась назад от удивления, будто не помня, что за спиной у Звуковички находилось дерево. Мгновенно коснувшись нежной кожей на затылке и позвоночнике неприятной шершавой коры даже через одежду ощутив колющую боль, и глядя точно, точно в чёрные как ночь светившиеся всего пару секунд назад кроваво-красным Шаринганом глаза, смогла произнести лишь:

- Эм… – вместо нормального полноценного ответа, заставившего собеседника носительницы Проклятой Печати самого выпустить её хрупкие пальцы из его руки, и легко коснувшись тыльной стороной кисти нижней разбитой губы на лице Таюи тем самым вытерев текущую ото рта струю крови, второй раз задать вопрос:

- Ты в порядке, Таюя? – голос Саске прозвучал как никогда доброжелательно и заботливо, эхом всколыхнув тишину лесной поляны, лишь только он произнёс имя Хокумон.

Услышав как слово «Таюя» ещё несколько раз раздалось где-то вдалеке, Звуковичка наконец-то опомнилась, и резко встряхнув головой, чтобы, как ей казалось, прогнать прочь эти дурные галлюцинации вызванные, скорее всего, хорошим ударом головой об дерево, или возможно бывшим на кунаях и сюрикенах ядом, и будто в полусне, заикаясь, выговорила:

- Д-да… Я в-в порядке, – затем замолчала, пытаясь окончательно прийти в себя. И продолжая в упор пялиться на Учиху, лишь ощутив как его приятная на ощупь рука нежно соскользнула от губы вниз по подбородку затем дальше, и быстро стала выдёргивать крепко и больно впившиеся в тело девушки сюрикены, а потом добавила, – я не понимаю. Ты, ты ведь никогда ничего подобного ни для кого не делал. Мы – Звуковики, для тебя лишь материал – средство, добраться до цели – заветной мечты убить старшего брата. П-почему? Почему чёрт тебя на хрен твою мать побери ты спас меня, Саске? Зачем сохранил мою жизнь, я ведь слаба, никчёмна и бесполезна, – к концу фразы девушка уже почти орала зло и раздражённо от непонимания молотя нового Каге Звука кулаками по спине, – Орочимару-сама уже давно бы на хрен меня замочил? Почему ты твою мать, не дал этим ёбанным уродам завершить свою работу? Зачем ты, ебать тебя во все дыры, издеваешься надо мной? Какая тебе от этого выгода? – зло ухватив мстителя за шиворот и заставив выдрав последний сюрикен из раненной ноги Таюи вновь смотреть ей в глаза, всё в том же недовольном тоне спросила Хокумон.

- Не всё измеряется выгодой, – небрежно отшвырнув прочь мелкие железные «звёзды», спокойно ответил Саске, посмотрев в удивлённые карие глаза Звуковички, а затем добавил, будто процитировав Наруто: – ты сказала, что я не забочусь о своих подчинённых и мне всё равно на вашу жизнь и судьбу. – Ты была не права. Я готов сражаться до последнего, и убить каждого, а если понадобиться даже отдать собственную жизнь за тех, кто мне дорог, – Учиха запнулся на секунду, и виновато осмотрев всё израненное тело красноволосой, на котором только, только зажили следы его ярости и жестокости, – Особенно, если это касается тебя, – мститель вновь остановился и тяжело вздохнул, будто специально выжидая время, перед тем, как сказать что-то важное, впрочем, так оно и было, – потому, потому что я люблю тебя, – теперь уже и сам, заикаясь, от слов, которые никогда раньше не говорил ни одной девушке, нервно закончил фразу Саске.

И даже не дав Хокумон ошеломлённой то ли от того, что он впервые в жизни честно и открыто говорил правду, то ли всё ещё не могущей прийти в себя, после того, как Учиха её спас, произнести ни слова в ответ, быстро сменил тему разговора, чтобы его признание показалось ей не таким чётким и явным, так как больше всего на свете, даже больше смерти и Итачи, вместе взятых, Учиха боялся казаться слабым, а подобные высказывания вовсе не указывали на его силу, и даже более того, показывали на зависимость от женщины, и сопливых чувств к ней.

- Пошли, нам… – начал было говорить Саске, так же быстро спрятав катану обратно в ножны, как и достав перед боем, но так и не смог закончить предложение, от резкого движения второй рукой, всё ещё торчащие в левом плече кунаи, тут же напомнили о себе.

Отдавшись по всему телу мстителя сильной болью, и вместе с обильной потерей крови за время «милой» беседы, две инородных железяки, заставили Учиху невольно покачнуться вперёд и, чуть не упав, опереться рукой на дерево позади Хокумон. Со стороны это выглядело так, будто мститель собирался обнять Звуковичку. На секунду их губы почти соприкоснулись в случайном поцелуе, но, тут же опомнившись, пообещавший больше и пальцем не касаться девушки, раз ей это так было противно и страшно после того раза Учиха, быстро отшатнулся на пару сантиметров назад, не давая этому произойти и своими чёрными как ночь глазами уставившись в карие радужные оболочки Таюи.

- Чёртовы ёбанные кунаи, – теперь уже совершенно без отвращения и страха, испытываемого к мстителю, выругалась Звуковичка, и резко выдрав оружие из окровавленного раненного плеча Учихи, добавила, – дай я тебя осмотрю, – чуть сдвигая наполовину заляпанную кровью, белую свободную рубашку мстителя в сторону от повреждённого участка тела.

Саске не стал ей мешать, и лишь незаметно краем губ улыбнулся от того, что девушка его мечты наконец-то коснулась мстителя по собственному желанию, без всякого ужаса и отвращения. Тёплые и нежные, будто у профессионального ниндзя-медика руки Звуковички, легко прошлись по краю раны и затем, грубо отодрав кусок от подола платья Хокумон, приложили ткань к плечу, чтобы остановить кровь.

- Вот так, – деловито сказала карасноволосая, уже в который раз за вечер, случайно столкнувшись глазами с взглядом Учихи, и слегка придавив кистью что-то вроде «повязки».

Ещё около пяти секунд, делая вид, что обоим им этого на самом деле не хочется Саске и Таюя безмолвно просмотрели друг на друга, чувствуя теперь уже их общее, слившееся воедино, тёплое приятное дыхание, до того, как губы обоих не соприкоснулись -таки в страстном поцелуе.

Про раны, кровь, боль и всё случившееся раньше они как будто забыли. Для Хокумон и Учихи больше не существовало ни прошлого, ни будущего, ни разницы в возрасте, ни запретов – совершенно ничего, кроме их двоих и, объединявшей пару, страсти. Рука девушки медленно отпустила кусок ткани, сдерживавший уже не текущую кровь из полуобнажённого плеча мстителя, и бесполезный обрывок платья легко качаясь на ветру полетел вниз на траву. Руки Саске в ответ наконец-то крепко обняли Таюю по её собственной прихоти, касаясь такого желанного для их обладателя женского тела. В один миг, поддавшись приятным прикосновениям пальцев Учихи, девушка вновь прислонилась спиной к шершавой коре дерева, теперь уже совершенно не обращая внимания на покалывающую боль сквозь одежду. Кисти Хокумон быстро поднявшись по неровностям позвоночника мстителя, легко и на странность для Таюи нежно вплелись ему в волосы на голове. Подарив друг другу ещё несколько страстных поцелуев, оба они упали на мягкую, словно кровать, изумрудную траву. Оказавшись сверху, как и в прошлый раз Учиха невольно оторвался от губ любимой, и вопросительным взглядом, дал понять, что без согласия Хокумон, продолжения может и не быть. Чувствуя, как тело Саске прижало её обеими лопатками к земле, Звуковичка лишь спокойно взглянула на него, и с лёгкой улыбкой утвердительно кивнула головой, сама не зная зачем она всё это делает. Губы мстителя вновь накрыли губы красноволосой, и их полуночное безумие продолжилось. Одежда дождём бесполезных тряпок слетала с Саске и Таюи в разные стороны. Его мягкие тёплые губы уже шарили где-то между двумя упругими грудями, когда Хокумон сквозь стон, задыхаясь от страсти, произнесла, или нет, даже прокричала, так, что её голос эхом раздался где-то в другом конце поляны:

- Возьми меня… Возьми прямо здесь… – от желания девушка тяжело выдохнула и, полностью поддаваясь сильным рукам Учихи, прикрыла глаза от удовольствия. Лишь только услышав слова Звуковички, Саске быстро нащупал нужную промежность пальцами, каждым своим прикосновением чуть ниже живота заставляя Таюю вздрагивать от новой волны наслаждения, и резко вошёл в неё.

- Аааааааааааахххххххх…… – вскрикнула Хокумон от неожиданного ощущения чего-то тёплого большого и упругого внутри себя, так крепко сжав пальцы на спине Учихи, что там наверняка остались ровно 10 небрежных синяков.

Почувствовав, как девушка поцарапала ему кожу поперёк позвоночника, Учиха даже не поморщился. Эти мелкие ранки были ничем по сравнению со всеми теми, что остались на них обоих после боя, поэтому он лишь страстно поцеловал Таюю в губы и начал двигаться в привычном для него темпе, продолжая водить руками по обнаженному телу Хокумон. Звуковичка ответила на его поцелуй, засунув свой язык в рот Саске и одновременно играя с его языком чуть отпустив несчастную спину, в которую так больно впилась ногтями, забегала пальцами по бледной коже. Перестав ласкать грудь Таюи, Учиха спустился одной из кистей на бедро девушки, и нежно проведя по нему рукой, перевернул их с Хокумон в другую позу. Оказавшись сверху, девушка бросила на своего партнёра удивлённый взгляд, так как вовсе не ожидала подобного, обычно Саске любил быть главным во всём, и в сексе, как она полагала, тоже. Но сегодня Учиха был словно сам не свой, на секунду Таюе даже показалось, что это и вовсе не он. И если бы не Проклятая Печать, которая была у них обоих, позволяющая ощущать носителя подобной метки другому носителю, Хокумон бы подумала, что человек, спасший ей жизнь, вовсе не был Учихой. Заметив, что Звуковичка на несколько секунд замерла, Учиха ещё раз ласково провёл по одному из её бёдер рукой и хитро ухмыльнулся, показывая, что хочет продолжения. Таюя не заставила себя ждать, слегка наклонившись к лицу Саске, девушка страстно поцеловала его в губы и они продолжили то, что начали, нежно касаясь руками друг друга. Ещё несколько минут на поляне эхом раздавались стоны наслаждения и тяжёлое дыхание Звуковиков, пока они вновь не вернулись в первоначальную позу. Опять ощутив спиной мягкий травяной покров Хокумон в последний раз резко дёрнула бёдрами, и они с Саске вместе кончили, крепко прижавшись друг к другу, а затем, устало слившись в финальном страстном поцелуе, наконец-то разорвали объятья. Улёгшись рядом с Таюей на траву, Саске, теперь уже не боясь казаться слабым или глупым перед красноволосой, спокойно произнёс, всё ещё пытаясь отдышаться:

- Я люблю тебя, Таюя.

Его слова прозвучали в несвойственной манере, хотя Учиха говорил как всегда, но не было в этой фразе сейчас ни холода, ни безразличия, которые обычно сопутствовали речи мстителя.

- Я… Я… – Хокумон пыталась сказать ту же фразу, но, будто позабыв все слова, заикалась сейчас на подобии Хинаты, она хотела произнести ответное «Я тоже тебя люблю», но почему-то не могла, поэтому лишь улыбнувшись Саске, придвинулась ближе и поцеловала его в губы.

Ответив на поцелуй, Учиха легко провёл рукой по кроваво-красным волосам девушки, и, поднявшись с травы, начал одеваться.

- Пойдём, скоро рассвет, и если остальные не увидят нас в лагере, начнут искать, – Саске поднял с земли вещи Хокумон и протянул их, уже успевшей усесться, положивголову себе на калении и наблюдавшей за ним, Звуковичке.

Таюя ничего не ответила, лишь молча кивнув в знак согласия забрала одежду. Подав руку Хокумон, Учиха с лёгкостью притянул её к себе, чем самым помог подняться с земли, и приобнял за плечи, зачем-то уставившись в её большие карие глаза. Они простояли вот так, безмолвно смотря друг на друга ещё несколько секунд, после чего Саске жадно и властно поцеловал красноволосую, и, стараясь быть как можно мягче, прошептал ей на ухо:

- Одевайся, – в этом слове не было приказа, сейчас Учиха говорил с Хокумон на равных.

Безмолвно кивнув в знак согласия, Звуковичка быстро нацепила на себя все эти тряпки, что держала в руках, ведь после боя с врагами и того, как наряд Таюи повалялся на земле, одеждой его уже трудно было назвать, затем оба шиноби вместе направились обратно в лагерь.

Начинало уже светать, когда Саске и Таюя наконец-то добрались до места, где спали все остальные Звуковики, впрочем, которые давно вовсе не спали, а проснувшись, бегали по лагерю в поисках «сладкой парочки». Ещё издалека завидев Учиху, Карин тут же направилась к нему, и, оказавшись рядом почти мгновенно повиснув на шее мстителя, залепетала:

- Саске, где ты был? – затем, так же как и все остальные, заметив грязную окровавленную и всю изодранную одежду обоих ниндзя, добавила, недовольно рассматривая испорченный наряд брата Итачи, как бы задумавшись над этим: – Что с тобой произошло? – после чего, состроив Саске милые глазки, вопросительно посмотрела на него в ожидании ответа.

Только что появившегося около Джуго Суйгетсу, тоже на данный момент заинтересовал этот вопрос. И он, деловито сложив руки на груди, хитро уставился на Учиху думая, как тот будет оправдывать свой внешний вид. И уж тем более, внешний вид Хокумон, которая, мало того, что выглядела так же, так и до сих пор напоминала всему составу Пятёрки Звука, а так же Хеби, которые в упор на неё сейчас смотрели, о том, что сделал с ней Саске в прошлый раз, только своим присутствием.

- На нас напали, – коротко ответил новый Каге Звука, и больше не говоря ничего, пошёл в свою палатку, переодеваться, решив, что для его подчиненных этой информации будет вполне достаточно.

Таюя лишь утвердительно кивнула головой, быстро словив на себе недовольно-удивлённый, однако, как всегда спокойный, укорительный взгляд Кимимаро, всё ещё помнящего тот день, когда силой вытаскивал её из душа, после первой ночи с Учихой, и тоже направилась к себе в палатку.

====== Глава 9. Королева Звука ======

Ещё один приятный солнечный день приветствовал улицы Ото тёплыми золотистыми лучами грея жителей деревни, ознаменовывая где-то полдень. Таюя находилась в своей комнате, а вернее в комнате в которую она переселилась по указанию Кимимаро ещё в тот ужасный для неё день, после долгой и утомительной миссии, с которой они совсем недавно вернулись. Девушка была в хорошем настроении и, напевая одну из своих мелодий часто играемых ей на флейте в одиночестве в лесу, перебирала разбросанные на письменном столе вещи, стоя в одном полотенце, как внезапно в дверь постучали.

- Можно. Кого там ещё черти принесли? – недовольно задала вопрос, даже не оборачиваясь Звуковичка, продолжив перебирать хлам у себя на столе.

Далее девушка услышала как кто-то бесшумно вошёл в её комнату, но Таюю это как-то не сильно волновало, она могла дать по морде любому, ну, возможно любому, кроме Саске, а ему по морде давать ей как-то не очень хотелось больше. Поэтому Хокумон даже не обратила внимания на своего гостя, пока он не обратился к ней, легко коснувшись голого ещё влажного после душа плеча:

- Таюя, нам надо с тобой поговорить, – спокойно и размеренно как всегда прозвучал голос шиноби, знакомый голос, но он не принадлежал, ни одному из Учих, поэтому Звуковичка невольно вздрогнув, обернулась.

- Кимимаро? – тут же удивлённо задала вопрос красноволосая, наконец-то увидев своего собеседника и, почти мгновенно, добавила: – Какого чёрта тебе здесь нужно?

- Я хотел поговорить на счёт тебя и Саске, – всё в том же тоне сказал Кагуя, как-то безразлично смотря на Таюю.

При упоминании нового Каге Звука девушка аж вздрогнула во второй раз. Ей было что скрывать, их отношения от простого изнасилования за это время переросли во что-то гораздо большее, но Хокумон не хотела, чтобы все остальные знали, или хотя бы догадывались об этом, не желала, потому что просто понимала, чем ей это грозило. Разгласив о том, чем они занимались с Учихой помимо битвы в лесу, Звуковичка автоматически становилась одной из многочисленных девок Саске, ведь он ни разу не намекал на официальные отношения. Впрочем, Таюе это было и не надо, но тогда выходило, что она всего лишь развлечение на одну ночь, такая же как и все девицы, клеящиеся на Шаринганистого Каге, а значит ничем хорошим носительнице Проклятой Печати это не светило.

- Причём тут нафиг до меня ваш грёбанный Саске? – недовольно задала вопрос Хокумон, нервно сложив руки на груди, и недоверчиво уставившись на Кимимаро в ожидании ответа.

Но вместо него далее последовал ещё один вопрос на этот раз произнесённый Кагуей:

- Ты, правда, этого хочешь, Таюя? – с какой-то ноткой укора прозвучало предложение. Кимимаро говорил так, будто сам не верил своим словам, но на лице его по-прежнему не было ни единой эмоции.

- Не поняла, о чём ты? – скинув с волос на голове полотенце и небрежно сбросив ещё мокрые красные пряди себе на плечи, удивлённо сказала девушка, грубо швырнув бесполезный махровый кусок ткани куда-то в сторону.

- Перестань Таюя, я не такой идиот как остальные из Пятёрки Звука или Хеби и уже давно догадался, что на вас не только напали в лесу. Учитывая силу скорость и ловкость Учихи + по Проклятой Печати у каждого из вас, не трудно было догадаться, что с обычными ворами – ниндзя вы оба, нет, даже твой Саске в одиночку справился бы за 5 минут. И полагаю, о том, чем вы занимались всю оставшуюся ночь, мне не стоит говорить, это и так ясно. Вот только одного я до сих пор не могу понять – почему? – пояснил Кимимаро, в последнем предложении чётко сделав намёк на то, что по логике девушка должна была бояться этого как огня. Но по какой-то неизвестной лидеру Пятерки Звука причине близость с Саске уже не вызывала у неё страха, чем самым напрочь отбив у Хокумон какое-либо желание, да и возможность врать дальше.

- Это не твоё дело, – недовольно огрызнулась Звуковичка от того, что Кагуя нагло лез в её личную жизнь, хотя до сих пор была благодарна ему за всё, что он для неё сделал, – мои отношения с Учихой никак тебя не касаются, – девушка подошла к светловолосому чуть ближе, и, взглянув в бездонные зелёные глаза, добавила: – Да, ты спас меня тогда, помог прийти в себя, и я никогда этого не забуду, спасибо Кимимаро. Но это не даёт тебе права лезть в мою личную жизнь, – Таюя нехотя отвела взгляд в сторону от собеседника, и закончила фразу: – И, честно говоря, я вообще не понимаю, почему тебя всё это так колышет?

Договорив, Звуковичка замолчала, а затем, вернувшись на прежнее место, нагло уселась на стол. Ещё где-то примерно секунд пять Кагуя не знал что ответить, от чего в комнате тут же воцарилась гробовая тишина.

- Но… – наконец-то собравшись с мыслями, хотел было что-то возразить Кимимаро, однако это ему так и не удалось, и предложение протеста прервалось в самом начале, так и оставшись не сказанным навсегда.

- Ты слышал, что сказала девушка? – «Это не твоё дело», – громко и властно повторил слова Хокумон Саске, минуты 2 назад появившийся за спиной у Кагуи в дверном проёме спальни красноволосой, не дав Кмимаро ответить. Затем, оторвавшись от стены, на которую всё это время опирался одним плечом вошёл в комнату и продолжил, с особой интонацией выделив слово «мою», – так что отставь мою королеву Звука в покое, и катись отсюда, костлявый.

Резко развернувшись к Учихе лицом, Кагуя зло проследил за ним глазами, и так же грубо, как и новый Каге Звука ответил, одновременно преградив мстителю путь к Таюе, вновь обнажив несколько белых как снег костей, только что появившихся из предплечья:

- У тебя ещё молоко на губах не обсохло, что бы мне указывать, сопляк Шаринганистый, – на эту выходку Лидера Пятёрки Звука Саске ничего не ответил, лишь зло посмотрев на Кагую тем самым кроваво-красным Додзюцу, о котором Кимимаро так опрометчиво упомянул, а ехидное выражение лица Учихи моментально сменилось на угрожающее, давая противнику понять, что за такие не уважительные слова к себе может убить его прямо здесь, даже не задумываясь.

Однако, похоже, Кагуя вовсе не собирался затевать драку в спальне Хокумон, либо он этого не хотел делать при красноволосой, либо просто замышлял поставить нового Каге Звука на место как-то по-другому, потому что далее Кимимаро добавил только:

- Ты мне за всё заплатишь, но не сейчас и не здесь, – а затем, спрятав кости обратно, вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Проводив Кгую недовольным взглядом, «сладкая парочка» наконец-то осталась наедине. Да, это был первый раз, с того самого дня, как Таюя и Саске находясь в обществе друг друга при этом были только вдвоём. Но даже сейчас, получив-таки заветные минуты уединения, они вели себя будто видели друг друга впервые. То ли приход Кимимаро, то ли долгое пребывание «вдали», друг от друга сейчас давали о себе знать, но как Хокумон, так и Учиха не знали с чего начать разговор, и поэтому просто молчали, будто боясь нарушить, вновь образовавшуюся, тишину.

- Твоя Королева Звука? – наконец-то осмелившись заговорить первой, в недоумении дерзко спросила Таюя, дескать давая понять, что никогда не подписывалась на подобное, сложив руки на груди.

Учиха промолчал, ему нечего было ответить, он назвал Хокумон именно тем словосочетанием, которым следовало бы называть её уже давно, если правитель Ото, не хотел, чтобы красноволосая была одной из всех его шлюх, а новый Каге вовсе не желал подобного, и поэтому, властно ухмыльнувшись, он подошёл к Звуковичке ближе. Руки Саске мгновенно обвили её стройное тело как змеи крепко прижав к мстителю, губы Учихи легко скользнули по нежной щеке красноволосой, и лишь тогда, новый Каге Звука, прошептал ей на ухо:

- Да, – затем оторвавшись от мочки Таюи, будто приказным тоном, словно и не рассчитывая на ответ – «нет», задал вопрос: – Тебе не нравиться?

Хокумон промолчала. Ей было всё равно, носительница Проклятой Печати давно уже не ждала ни любви, ни жалости, ни подачек со стороны окружающих, поэтому Звуковичку как-то не сильно волновало, как именно будет называть её Саске. Гораздо больше Таюю сейчас беспокоило, что она к нему испытывала, кроме смеси непонятных самой красноволосой страха и желания, но с этим, увы, девушка никак не могла разобраться до сих пор, потому Хокумон лишь легко и безмолвно поцеловала Учиху.

- Полагаю, это одобрение, – нагло и бесцеремонно растолковал молчаливое проявление нежности со стороны Таюи Саске именно так. После чего сам, подарив любимой несколько приятных прикосновений губ, добавил: – Я хочу, чтобы ты переехала в мои покои. С сегодняшнего дня, ты официально – королева Звука, и поэтому не должна жить неизвестно где, так как и все эти никчёмные крысы, – Учиха младший сделал явный намёк на остальных жителей логова, – прятаться по грязным каморкам. Собирайся, – следующее оскорбление с уст Саске, пало на нынешнюю не большую, спальню Хокумон, после чего он замолчал, и тут же выпустив крепко прижатую к себе девушку его мечты, направился к выходу из комнаты, даже не дождавшись ответа.

Таюя открыла рот, чтобы грубо произнести что-то типа фразочки – «А что я там забыла?», но не успела. Учиха уже скрылся за дверью. И раздосадованная Хокумон поняла, что ей придётся подчиниться, или может, носительница Проклятой Печати сама хотела подчиниться, что было вовсе не приемлемо для Звуковички раньше, но почему-то казалось нормальным сейчас. Посему, красноволосая не стала догонять мстителя, а лишь про себя матерясь на эту оплошность, начала небрежно скидывать свои тряпки и другие личные вещи в одну стопку на кровати.

Ясный солнечный день уже подходил к концу, когда, зло пнув дверь в покои Саске, Таюя грубо втащила сумку с её вещами, и, оказавшись внутри новой спальни, небрежно швырнула свои пожитки на пол. Затем, отметив, что самого хозяина комнаты, идеальный порядок которой крайне поражал Хокумон, не было по близости, так же бескультурно толкнув стопой «деревяшку», ударом закрыла за собой дверь. Оставшись наедине, Звуковичка безразлично пробежалась глазами по покоям, оценивающе разглядев каждую деталь интерьера, и так и оставив сумку с личными вещами на проходе, сделала ещё пару шагов вперёд. Таюя не могла не заметить, что эта комната была почти царской палатой по сравнению с её, как Учиха выразился «грязной коморкой», но девушка всё равно, почему-то всё ещё чувствовала себя здесь неудобно. То ли вся роскошь личных покоев Саске, то ли их принадлежность Учихе как-то давили на Хокумон. Она не привыкла к таким богатым и уютным, даже не смотря на весь царивший здесь, как и по всему логову, полумрак, местам. Звуковичке почему-то хотелось схватить все свои тряпки и бежать обратно в маленькую узкую комнатку, к которой она так привыкла за несколько недель, но, что-то всё же останавливало её, что-то одновременно манящее и пугающее, и этим чем-то была ещё одна небольшая деталь, которую сама носительница Проклятой Печати заметила лишь сейчас – спальня Саске, не смотря на всю свою роскошь, очень походила, на комнату Итачи. Да, здесь было гораздо просторней, и отсутствовала кровать «противной рыбы» – Кисаме, но что-то в оформлении казалось общим, одинаковым Учиховским и в том, и в другом помещении, и это сейчас заставляло девушку чувствовать какую-то приязнь к новому месту жительства.

Резко встряхнув головой, чтобы наконец-то отбросить все бесполезные мысли о возвращении в свою «коморку», Звуковичка ещё раз повела взглядом по огромной комнате, пока её глаза случайно не наткнулись на старое фото, в рамке, располагавшееся на письменном столе. Тут же позабыв всё, о чём Хокумон до этого думала, Звуковичка подошла к предмету мебели и взяла снимок в руки, теперь уже внимательно рассматривая его. Да, Таюя надеялась увидеть здесь фото семьи Саске, но девушка никак не ожидала, что на снимке окажется до боли ненавистный Учихе младшему, Итачи, даже не могла предположить, впрочем, как и никто из знающих правителя Ото ныне не смог бы. Нет, Звуковичка хорошо знала, что оба нукэнина являлись братьями. И даже, возможно, догадывалась, что когда-то они были по-родственному близки. Но, учитывая всю ненависть и злобу, с которой мститель вспоминал Учиху старшего, увидеть здесь фото братьев, да ещё улыбающихся и в обнимку, было крайне необычно, являлось чем-то странным, вызывающим глубокий шок. Простояв, словно не живая, от удивления ещё пару минут Хокумон, дёрнулась, что бы отойти от накатившего на неё ступора, и поставила снимок обратно, про себя подметив, что всё же оба Учихи были слишком странными, даже для её понимания. Затем устало зевнув, хотела плюхнуться на огромную мягкую кровать, что бы передохнуть после тяжёлого дня, а так же хоть как-то отвлечься от, только что, пережитого ей морального потрясения, но вовремя спохватилась. Краем глаза заметив на покрывале цветок, который точно раздавила бы упав на матрас, даже не смотря, и находившееся под растением чёрное атласное кимоно.

- Твою мать, – от ещё большего шока и недоумения, выругалась Звуковичка.

Таюя не ожидала, что кто-то может проявлять к ней подобные знаки внимания. Девушке никогда не дарили ничего, кроме тумаков, ну и естественно флейты, которую она до сих пор использовала как оружие, а уж цветов и одежды ни от кого Хокумон не ожидала и подавно, тем более от казавшегося ей холодным, властным и безразличным Саске.

«Это сон? Нет, я точно сплю и вижу долбанный кошмар – халявский сыр бывает только в мышеловках, идиотка. А значит это ловушка», – мгновенно забегали предостерегающие мысли в голове красноволосой, но было уже поздно, Хокумон слишком далеко зашла в игре в любовь с Учихой, поэтому отказываться от подарков, даже не смотря на свои же собственные предостережения, не стала.

Поначалу девушка хотела было просто швырнуть новое кимоно вместе с цветком на тумбу возле кровати, но любопытство остановило её. Дело в том, что Хокумон никогда в жизни не носила подобные вещи. И даже не смотря на всю свою не женственность, её слишком мучил интерес к тому, как же Звуковичка будет выглядеть в этом «бабском тряпье». Более того, что Саске, как на зло, угадал цвет, будто прочитав мысли и пристрастия девушки в её глазах, не горя уже о, с детства любимом, цветке Таюи – красной розе. И любопытство всё же подавило безразличие. Быстро прихватив с кровати оба подарка, девушка понеслась с ними в ванную – единственное место в комнате, где были и вода и зеркало одновременно. Прежде всего, грубо запихнув цветок в, практично оставленную Учихой здесь, вазу, Хокумон небрежно сбросила свою повседневную одежду, а так же головной убор, что постоянно носила вместо шляпы на волосах, и неуклюже стала натягивать на себя атласный балахон. Одев наконец-таки изящную женскую «тряпку» выгодно облегавшую стройное тело Звуковички в положенных местах, девушка подвязала кимоно поясом. После чего, покрутившись перед зеркалом пару минут разглядывая свой внешний, преобразившийся до неузнаваемости, вид, безразлично хмыкнула, и решила всё же пойти спать, так как лишь только её любопытство было подавленно, Таюя вновь ощутила усталость. Покинув ванную, она быстро пошла босыми ногами по полу, и, грубо пнув за собой дверь, как и при входе в спальню в первый раз, сначала открыла, а потом закрыла её стопой. Оказавшись вновь в покоях Каге Звука, девушка не заметила, что Учиха, как-то бесшумно объявившись здесь, уже давно поджидал её, лёжа на кровати закинув обе руки себе под голову. Однако, Саске даже ничего не успел сказать, прежде, чем запутавшись в длинном подоле кимоно, Таюя спотыкалась, и неуклюже плюхнулась на пол:

- Сука, блядь, пидараснутое барахло!!! – уже лёжа на твёрдом каменном покрытии, посыпались маты Звуковички в адрес атласного «халатика».

На что Учиха лишь ухмыльнулся, еле сдержавшись, чтобы не засмеяться, тому, что как он и предполагал, его Королева Звука совсем не умела носить подобные вещи. Саске быстро встал с кровати, и подошел к девушке, не позволив ей успеть подняться самостоятельно, затем крепко, однако одновременно нежно, чтобы не причинять боль Таюе поставил её обратно на ноги. После чего, даже не дав Хокумон раскрыть и рта ради благодарности, и так же неуклюже спотыкаясь продолжить свой путь до кровати, с лёгкостью взял Звуковичку на руки, и сам понёс её туда. Красноволосая не сопротивлялась, ей были приятны прикосновения мстителя, даже притом, что этим он лишал её свободы действий, но сейчас Таюе было как-то глубоко плевать на принципы, она лишь свободно болтая босыми ногами в воздухе, прижалась головой к своему Королю Звука. Оказавшись у «царского ложа» Саске аккуратно положил Хокумон на мягкий матрас, и, наслаждаясь видом девушки в соблазнительном наряде, который просто сводил его с ума, хотел было поцеловать Звуковичку. Но на этот раз Таюя опередила мстителя. Резко и грубо притянув Учиху к себе, Хокумон страстно поцеловала его, тут же оказавшегося на ней, в губы. Поддавшись рукам Зуковички Саске, продолжил жадно целовать Королеву Звука уже на своей кровати, наслаждаясь каждым соприкосновением с Таюей. Одна из рук Учихи медленно поползла по оголившемуся от сползшего вниз по ноге кимоно, бедру, доставляя мстителю то самое приятное ощущение, о котором он мечтал со дня их прошлого раза, а другая, быстро содрав атласный пояс, бросила его в сторону, и, плавно касаясь живота, поднялась вверх к, теперь уже обнажённой, груди партнёрши. Пальцы Хокумон, стали похотливо стаскивать с Учихи белую рубашку, фиолетовую верёвку, повязанную чуть выше талии, тряпку, зачем-то постоянно висевшую у Саске на бёдрах, штаны и прочую одежду, к которой вскоре присоединились и чёрное кимоно, и нижнее бельё Звуковички. Оставшись абсолютно голыми оба они, как Учиха, так и Хокумон продолжили ласкать друг друга. Каждое их движение, каждый жест, прикосновение поцелуй были воплощением, страсти, желания, любви, и чёрт знает ещё каких диких эмоций. Оба носителя Проклятой Печати окунулись в долгожданный водоворот наслаждения так и поглотивший их на всю оставшуюся ночь.

Утро медленно наступало в Ото, кроваво-красными лучами солнца, предзнаменуя рассвет, когда покой, совсем недавно заснувших, Саске и Таюи потревожили стуком в дверь. Быстро встав с кровати, Учиха накинул на себя одежду всего за несколько минут, и, стараясь не разбудить Хокумон, пошёл открывать нарушителю тишины.

- Саске-сама, – показавшийся в проходе Сакон, а если быть конкретнее Сакон и Укон, в уважительном поклоне обратились к новому Каге Звука, – мы готовы идти на миссию, – имея ввиду Пятёрку Звука, добавил он, хитро ухмыльнувшись попеременно глядя то на Учиху, то на спящую Звуковичку в его кровати, – не хватает только одного человека в команде, – всё в том же тоне продолжил один из близнецов, уловив на себе недовольный взгляд Шаринганистого Каге, которому явно не нравилось подобное разглядывание, как его самого, так и его «Королевы», – Таюи. Она пойдёт с нами на миссию?

- Нет, – одним чётким и резким словом перебил его Учиха, так и не дав сказать что-нибудь ещё, – Таюя, теперь официально моя девушка – Королева Ото, и она не обязана больше ходить на идиотские миссии с вами, как и слушаться любого из теперь уже Четвёрки Звука, – Саске остановился на секунду, сделав паузу в своём монологе, чтобы его ответ чётче усвоился в памяти Сакона и Укона, а затем, добавил: – Сегодня она не пойдёт на миссию, потому что я этого не хочу. И запомни, теперь для тебя она не просто Таюя, а Таюя-сама, всем остальным можешь передать то же самое, прямо сейчас. Я соберусь, через десять минут. Это всё, – Саске закончил говорить и безразлично хлопнул дверью перед, ошеломлённым подобными новостями, одним из близнецов.

Проспавшая ещё несколько часов, Таюя наконец-то проснулась. Медленно открыв глаза, девушка перевернулась на спину, и сладко зевнув, потянулась, ощущая как удобно и приятно лежать в огромной мягкой кровати правителя Звука. Хокумон никогда в жизни не испытывала такого наслаждения, сейчас ей казалось, что у красноволосой было всё то, о чём она всегда мечтала: уважение, деньги, власть, покой и любимый мужчина. Или всё-таки не любимый? Никто не смел беспокоить Хокумон, говорить ей, что делать, или угрожать, что за ту или иную оплошность убьёт. Это казалось прекрасным, но были во всём этом и свои минусы. Таюя никак не могла забыть Итачи. О нём ей напоминало всё: начиная с цепочки на шее, которую девушка снимала лишь в душе, и заканчивая отношениями с Саске. От чего Хокумон порой боялась, что всё, что она делала, было лишь потому, что Звуковичке казалось, что это хотя бы на малую долю приближает её к любимому Акацуку, а так же боялась, что однажды, она назовёт Учиху младшего именем его брата, сильно боялась, так как, во-первых, этим она могла выдать свою связь с мастером гендзюцу, а, во-вторых, сегодня ночью она чуть не сделала это. Но, и сей факт казался не таким плохим, как последний – девушка чётко осознавала, что всё, что она делает, было не правильным. Хокумон всегда стремилась к свободе и независимости и никогда в жизни не позволяла никому командовать себе, она не сдалась даже тогда, когда Кабуто ставил на ней опыты, когда Акацки пытали её, а сейчас позволяла красивому мальчишке говорить, что ей делать. Увы, как бы Таюя не хотела, но это было слабостью всех женщин. Влюбившись, каждая из представительниц прекрасного пола позволяла объекту своих чувств гораздо больше, чем это должно было быть.

«Блядь, ненавижу быть бабой!!! Расползлась как сопля. Где делась твоя гордость, Хокумон?» – мысленно выругалась на себя Звковичка, укоряя, что позволила обоим Учихам слишком много, от чего на мгновенье ей показалось, что влечение к Саске вовсе не было вызвано просто схожестью с Итачи. Она давно испытывала к нему какие-то странные чувства, но девушке всегда думалось, что это было связанно лишь с заданием, порученным ей Орочимару-самой, и только теперь красноволосая окончательно поняла их истинную причину.

Усевшись на кровати, Таюя быстро взглянула на часы, предполагая, что миссия, на которую она и остальные Звуковики должны были отправиться рано утром, ещё не началась. Но увидев на циферблате 14:10, ужаснулась.

-Твою мать, – вновь выругалась девушка, и резко развернулась к той стороне кровати, где должен был находиться Саске. Ладонь Хокумон глухо стукнула по мягкому пустому матрасу около неё и девушка пришла в ещё большую ярость, сообразив, что на миссию Учиха ушёл вместе с остальными без носительницы Проклятой Печати.

Спать до обеда Звуковичке конечно понравилось, но пропускать задания… То, что она любила делать больше всего, кроме игры на флейте, красноволосая ни в коем разе не хотела. Она ненавидела безделье, и более того, что сейчас это означало и абсолютное игнорирование точки зрения девушки, пренебрежение её мнением и желаниями, ограничением свободы, которое носительница Проклятой Печати не могла, да и не хотела прощать никому. Убрав ладонь с пустой половины кровати, злая Таюя небрежно скинула с себя одеяло, и, поставив обе босые ноги на пол, взяла с прикроватной тумбочки аккуратно поднятое ещё утром с ковра Учихой чёрное кимоно, и, нацепив его на себя вместе с нижним бельём, встала с «царского ложа». Окончательно оказавшись на обеих ногах девушка уже хотела было направиться в ванную, но, сделав всего пару шагов вперёд, внезапно почувствовала, как комната поплыла перед глазами, от чего ухватившись обеими руками за первый попавшийся ей предмет мебели – стул, еле удержалась в вертикальном положении, одновременно отчётливо ощутив рвотный позыв, который с трудом смогла побороть. Простояв в таком положении около пяти – десяти секунд Хокумон решила, вернуться обратно в кровать, сообразив, что в данном состоянии, мыться сейчас ей вряд ли стоит. Отпустив наконец-то стул, в который крепко вцепилась пальцами, Зуковичка развернулась лицом в противоположную сторону но, не успела и дёрнуться дальше, как голос внезапно появившегося в комнате Саске остановил её:

- Доброе утро, – кратко произнёс он оперевшись спиной о стену напротив Хокумон, и сложив руки на груди, бесшумно появившись в комнате.

- К чёрту твоё долбанное утро. Уже 2 часа дня, – быстро заметив Учиху, выругалась Звуковичка, чётко и укорительно подчеркнув время в своей фразе.

- И? – безразлично переспросил Саске, непонимающе уставившись на красноволосую.

- Хуи, – подобрав не совсем цензурную рифму союзу «и», ответила Таюя. Затем, быстро сорвавшись с места, на котором до сих пор стояла как вкопанная, подошла ближе к Учихе. После чего нагло ткнув его пальцем в полуголую грудь, добавила: – Я должна была пойти на миссию с сокомандниками в шесть утра, – девушка недовольно перевела взгляд с мстителя на часы, а потом, вернув глаза обратно, продолжила, – а сейчас 2 часа дня. Какого хера ты решаешь за меня, что мне делать, а чего нет?

Наконец-то сообразив, что вывело Хокумон из себя, Саске состроил самодовольное выражение лица, с каким всегда отдавал приказы его подчинённым, и спокойно произнёс, совершенно не реагируя на гнев собеседницы:

- Я Каге Звука, и имею право решать в Ото что захочу, – Учиха замолчал специально выдержав небольшую паузу между словами, а затем добавил, так же как и носительница Проклятой Печати сделала до этого – грубо ткнув Звуковичку пальцем в грудь, – а ты, – он с особой интонацией выделил местоимение, – моя девушка, и не должна путаться со сяким отребьем вроде Сакона/Укона, Кидоумаро, Джироубоу, и особенно Кимимаро – он меньше всех внушает мне доверие.

Слова Учихи прозвучали грозно и холодно, Саске сказал это предложение, будто приказ, неоспоримый вердикт, от чего Хокумон пришла в ещё большую ярость. Да, она могла позволить Учихе любить себя. Потому, что это чувство было взаимным, да, могла быть его девушкой, потому, что ей этого хотелось, но сия должность никак не означала, что мститель мог как-то ограничивать свободу Звуковички, запрещать ходить на миссии или сметь называть сокомандников девушки отребьем, не давая им общаться с ней. Свобода – всегда было самым ценным в жизни красноволосой, то, чего ей никогда не хватало, и то, к чему Таюя так усердно стремилась. Свободу носительницы Проклятой Печати и самостоятельность не смогли сломить родители в детстве, наверное, поэтому она до сих пор ругалась матом, не смог сломить Орочимару, так как даже при нём она почти всегда делала, то, чего хотела, не смогли сломить Акацки, не пытками ни бесконечным числом допросов, и уж этому надменному мальчишке, девушка никак не собиралась подчиняться полностью.

- Я буду ходить на миссии, и путаться с кем захочу, тебе ясно, Учиха? – злой крик Таюи эхом раздался по огромной комнате, но похоже, вовсе не вызвал того эффекта, которого Хокумон ожидала от Саске, лишь разозлив теперь и его.

Мгновенно придя в ярость, мститель даже не успел заметить, как его глаза вспыхнули алыми огоньками Шаринганов, а рука крепко сжала пальцы вокруг нежной шеи девушки.

- Я сказал нет, значит, нет, – всё в том же холодном приказном тоне проговорил Саске, слегка дёрнув Звуковичку у себя в ладони.

Почувствовав, как кисть Учихи сжалась вокруг её горла, Таюя поняла, что это было последним приделом сегодняшних своевольных выходок нового Каге Звука. Она больше не могла терпеть подобное обращение с собой, да и не хотела делать то, что ограничивало свободу Хокумон, поэтому девушка просто не посмела спустить этот поступок Саске с рук. По бледному тощему телу Звуковички быстро поползли чёрные ломаные линии от Проклятой Печати у красноволосой на затылке, покрывая собой всю её нежную кожу. Глаза Таюи мгновенно сменили свой цвет на ярко-жёлтый. На голове, сквозь пряди кроваво-красных волос, стали появляться небольшие кремовые рожки, и Хокумон уже почти было использовала второй уровень метки, оставленной ей на память Орочимару, как вдруг что-то остановило её. Внезапно ощутив острую боль где-то в районе живота, мгновенно разлившуюся по всему остальному телу, и не давшую Звуковичке закончить трансформацию Таюя слегка простонала, всё ещё находясь в руке, заинтересовано-удивлённо наблюдающего за ней, Саске. Действие Проклятой Печати так же быстро, как и появилось, испарилось, исчезло в никуда, огромная «царская» спальня вновь поплыла перед глазами Хокумон, и совсем оставшись без сил, девушка потеряла сознание. Звуковичка уже не видела, как падала на пол, не чувствовала, как ловко подхватил её ослабшее тело Учиха больше совсем не злясь, всё застелила кромешная тьма, в один момент погрузившая Хокумон в долгий сон.

====== Глава 10. Вороны ======

С того дня прошёл где-то примерно месяц. Да, Таюя тогда быстро пришла в себя, а Саске пришлось оставить девушку и её выбор друзей в покое. Видимо, слишком уж Учиха успел к ней привязаться, что смог даже поступиться собственным мнением ради Хокумон, чего раньше никогда не делал. А может, просто в тайне надеялся, что Звуковика ждала его ребёнка – такого желанного для Саске наследника клана. Тем более, что она была женщиной его мечты, и родившейся сейчас сын сделал бы мстителя самым счастливым человеком на свете невзирая даже на то, что Учиха младший так до сих пор и не отомстил старшему, но это было не так – Таюя не ждала ребёнка, а Саске никогда и не задумывался спрашивать девушку о подобном, но с того случая мститель крайне внимательно стал следить за здоровьем своей «королевы Звука», и иногда даже позволял Хокумон больше чем положено, а точнее позволял ей делать то, что вовсе не хотелось ему. Отношения Саске и Таюи плавно перешли с системы – шеф и подчинённый, на абсолютно равноправные. И если не знать всего того, что произошло ранее и не учитывать достаточно весомую разницу в возрасте Учиха и Хокумон со стороны выглядели вполне нормальной парой. И все уже давно привыкли к этому, даже несчастная Карин, которая поначалу жутко ненавидела красноволосую за то, что та, якобы увела у неё Учиху, и делала Хокумон гадости, постепенно смирилась и оставила Звуковичку в покое.

Была ночь. Бледный свет серебряного месяца тусклыми лучами пробивался в спальню нового Каге Звука вместе с лёгким дуновением ветра сквозь открытое окно, но, даже не смотря на прохладные потоки воздуха, рвущиеся в комнату через раскрытые рамы, ничто не уменьшало привычную Отовскую духоту. Таюя проснулась от того, что сквозь сон ощутила жару. Раскрыв глаза, девушка невольно уставилась на спящего рядом Учиху. Вымотавшись за день, Саске так и заснул прямо в одежде на своей половине кровати, предварительно слегка приобняв Хокумон. Сей факт сейчас выдавала рука, ладонь которой заботливо лежала у Звуковички на животе. Ни в коем случае не желая разбудить и так слишком уставшего мстителя, красноволосая легко, убрала кисть Саске с себя и аккуратно положила её на мягкую поверхность кровати, затем медленно скинув простынь служившую девушке одеялом, встала с «царского ложа». Оказавшись на ногах, Таюя быстро и, почти бесшумно, подошла к раскрытому окну, и замерла около него, разглядывая звёзды в ночном небе и наслаждаясь еле ощутимыми прикосновениями ветра к её коже. Спать Хокумон сейчас не хотелось, а будить Саске только для того что бы поболтать о разных глупостях Звуковичка не собиралась, да и вовсе сейчас у красноволосой на уме было совсем другое. Она внезапно вспомнила как давно не играла на флейте, и Таюе вдруг захотелось вновь почувствовать всю остроту ощущений от такого рода занятий. Быстро отойдя от окна, Хокумон неслышно оделась и, прихватив с собой музыкальный инструмент, ловко выбралась на улицу и направилась в лес. Стремительно идя вперёд и пробираясь сквозь обилие кустов, девушка наконец-то добралась до небольшой любимой поляны, и осмотревшись вокруг тяжело вздохнула. Этот звук эхом раздался где-то далеко в лесу, а Таюя обрадовалась тому, что вновь оказалась в её любимом месте совершенно одна, и это мгновенно подарило носительнице Проклятой Печати чувство неимоверной свободы, той свободы, которую она так давно хотела ощутить. Сделав несколько шагов вперёд по мягкой шелестящей у неё под ногами изумрудной траве, Хокумон вновь оказалась в центре любимой поляны и, усевшись под растущее в самой середине этого кусочка маленького мирка Звуковички дерево, заиграла первую попавшуюся ей в голову мелодию. Отдаваясь эхом в пустом безжизненном лесу, музыка гладко лилась. И сейчас красноволосая была так увлечена игрой, что даже не заметила как сама по себе её флейта стала издавать ноты той мелодии, которая почему-то ассоциировалась у Таюи с Итачи. Да, девушка сильно скучала по нему в первое время, Хокумон было слишком трудно забыть любимого Акацука, ведь именно воспоминания о нём, помогли Звуковичке быстрее справиться с шоком, после того, как Саске её изнасиловал, забыть, что такое страх и боль. Именно Итачи всего пару месяцев назад спас её от этой «противной голубой рыбы», пообещал защищать от Орочимару вечно, и именно он сохранил её жалкую несчастную жизнь, тогда, ослушавшись приказала Лидера, а ведь мог бы этого и не делать…

Музыка, невольно вырвавшаяся из потаённых дебрей души Таюи, и сама по себе вылившаяся на поляну сквозь игру на флейте, навеяла слишком много грустных воспоминай, от чего девушка внезапно остановилась. Мелодия оборвалась, но в голове Хокумон по прежнему звучали нотки, так напоминающие ей Учиху старшего, а ведь почти удалось. Звуковичке почти удалось забыть Итачи за все эти долгие месяцы, отчего в данный момент она испытывала стыд, чувствуя, как невольно краснеет в тон своим ярко-алым волосам, понимая, что променяла одного брата на другого. Сейчас Таюя отдала бы всё, чтобы только всего этого никогда не было: не было Итачи и Кисаме в тот день два года назад, не было тёплых чувств и близости с Учихой старшим в логове Акацки, не было возвращения в Ото, не было Саске и близости с ним – в данный момент Хокумон искренне жалела, что так и не умерла после боя с Темари и Шикамару, и горечь от этого была слишком тяжела для неё.

«Ты шлюха, Хокумон, наглая бессовестная проститутка, дающая всем подряд, – цепочкой неслись ругательства на саму себя у девушки в голове, и сейчас Звуковичка не замечала почти ничего вокруг, потому, что была слишком зла, – если бы ты только знал, Итачи, что я так просто променяла тебя на младшего брата. Отдалась кретину Саске просто потому, что он этого захотел. Если бы ты только знал, что я почти забыла тебя, кувыркаясь в постели нового Каге Звука. Если бы ты только знал… Я рассказала бы тебе всё, и лично позволила бы себя убить за измену… Если бы…»

- Если бы ты только был здесь чёртов ублюдок – Итачи!!! – последний кусок своих мыслей Звуковичка громко заорала на всю поляну, смысла держать это в себе девушка не видела, красноволосая была абсолютно уверенна, что сейчас её никто не слышит, но она ошибалась.

Сверкнув в серебряном свете луны, по щекам Таюи мгновенно покатились слёзы боли и разочарования, тоски и горечи вины, Хокумон уже не знала, почему плачет, не знала, которого из братьев Учих она любила больше, и совершенно не знала, что делать дальше. Девушка просто тупо пялилась на ночное звёздное небо, чувствуя, как солоновато-горькие капли текут по её лицу…

Вдруг, Звуковичке показалось, что где-то совсем близко, прямо у неё перед глазами промелькнуло что-то тёмное, всего в паре сантиметров от зрачков, и красноволосая внезапно почувствовала как колена девушки что-то легко коснулось. Резко вздрогнув то ли от неожиданного ощущения, то ли от того, что непонятно откуда вдруг появившийся ветер навеял на Таюю холод, мгновенно пробежавший по телу Хокумон, среди Отовской жары, и в недоумении Звуковичка уставилась туда, где всего секунду назад ощутила прикосновение. Но каково же было удивление девушки, когда вместо злобного и разъярённого Саске около неё из-за ночного побега его «королевы Звука» красноволосая увидела у себя на руках ворона. Птица нагло сидела на колене у девушки и смотрела Таюе прямо в расширенные от недоумения зрачки, отчего даже Хокумон становилось жутко.

«Такой же, как Итачи, черноглазый и молчаливый», – внезапно промелькнуло глупое сравнение в голове Звуковички, и только после этого немного придя в себя, девушка слегка встряхнула головой, чтобы окончательно оправиться от шока, и резко махнула рукой прикрикнув на ворона:

- Кыш!!! – голос красноволосой эхом раздался по всей поляне.

Громко каркнув испуганная взмахом кисти Таюи птица, поднялась над ней. Хокумон невольно проследила за вороной глазами до тех пор, пока та не скрылась где-то за ветвями раскидистого дерева, под которым сидела Звуковичка, и уже хотела было с облегчением вздохнуть, обрадовавшись тому, что до смерти испугавшая её птица наконец-то улетела прочь, но не успела. Лишь только красноволосая потеряла из вида нарушителя её спокойствия за зелёной листвой, слегка скрывающей звёздное небо, из-за ветки дерева внезапно показались ещё вороны, их было слишком много. Птицы летели отовсюду, и грациозно кружась, сбивались в одно большое пятно на поляне всего в паре метрах напротив Таюи. Никак не ожидав подобного, девушка быстро вскочила на ноги, и хотела бежать, бежать прочь, от взбесившихся ворон, как внезапно поняла, что не могла и пошевельнуться. Птицы всё больше и больше продолжали собираться в одном месте, образовывая силуэт незнакомого шиноби, лица которого Хокумон, увы, не видела издалека. Мгновенно сообразив, что попала в чье-то гендзюцу, девушка ещё раз дёрнулась в сторону, чтобы точно убедиться, что сбежать сейчас она, не могла, поэтому Хокумон обладавшая замечательной реакцией тут же прокусила себе губу, чтобы избавиться от иллюзии, но и это не подействовало.

- Бесполезно, – тихо прошептал Звуковичке такой до боли знакомый и одновременно любимый голос, – моё гендзюцу нельзя так просто разрушить, – всё в том же тоне добавил Итачи, и слегка коснувшись рукой нежного лица красноволосой, закончил монолог комплиментом, – красивая мелодия.

- Ебать вою мать, чтоб я сдохла, у меня чуть сердце не остановилось, придурок, – наконец-то узнав Учиху, невольно выругалась Таюя, а затем, полностью отойдя от шока и испуга, испытанных от представления с воронами, шутливо добавила: -Ты знаешь, что каждый, кто хоть раз слышал мою игру на флейте – умирает?

- Если это цена того, чтобы увидеть тебя вновь, мне всё равно, – будто и вовсе не обратив внимания на то, что Хокумон проконстатировала факт, ответил Итачи.

Его лицо быстро приблизилось к лицу девушки, и их губы вновь соприкоснулись в таком долгожданном и приятном для Акацука и Звуковички поцелуе, в один миг напомнив все пережитые мгновенья вместе.

- Я ведь обещал, что всегда буду тебя защищать. Я люблю тебя, Таюя, – разорвав страстное прикосновение губ, тихо и, как всегда, спокойно произнёс Учиха.

- Но, я… – хотела было что-то ответить Хокумон, однако так и не успела.

Девушка жаждала сказать Итачи правду, рассказать о Саске, и о том, что их с Акацуком светлые и одновременно такие обжигающие чувства она так позорно предала, но милую беседу долгожданной встречи, внезапно разорвал грозный голос нового кавалера Звуковички.

- Таюя?!!! – откуда-то из-за кустов раздался повелительный тон Учихи младшего, заслышав который пара мгновенно обернулась в сторону шума.

Красноволосая моментально поняла, что ровно через пру секунд Саске будет здесь, она хотела предупредить Учиху старшего, сказать, чтобы тот бежал, но вернув испуганный взгляд обратно перед собой, краем глаза уловила, что Итачи уже не было рядом. Акацук будто растворился в воздухе не оставив и следа от своего недавнего пребывания, а из леса наконец-то показался разозлённыйноситель Проклятой Печати.

- Что ты здесь делаешь посреди ночи? – громко рявкнул Учиха младший, вплотную подойдя к девушке, всё ещё пытающейся высмотреть напарника Кисаме в приделах небольшой поляны.

- Я спрашиваю, что ты здесь делаешь, Таюя?!!! – второй раз прикрикнув на Хокумон, Саске грубо дёрнул Звуковичку за руку, так что, резко подавшись влево, красноволосая мгновенно опомнилась.

- А? Что? Я… я… играла на флейте, если ты не видишь, твою мать, – даже немного заикаясь, на подобии Хинаты, от неожиданности начала было оправдываться Звуковичка, но тут же опомнившись, добавила ругательство в конце предложения Таюя.

Никак не ожидав подобной грубости, хотя уже дивным давно привыкший к дерзостям Хокумон, Учиха младший пришёл в ещё большую ярость, и, повысив тон на столько, на сколько это было вообще возможно, заорал на Звуковичку ещё громче:

- Какая к чёрту игра на флейте посреди ночи?!!! – в глазах мстителя мгновенно вспыхнули ярко-алые Шаринганы, – ты королева Звука, мать моего будущего сына, а ты таскаешься по ночам неизвестно где, словно шлюха!!! – продолжал кричать Саске, даже зная, что первое было абсолютно не убедительным аргументом, для красноволосой, а второе и вовсе ещё не скоро ждало Таюю, если когда-нибудь и ждало вообще.

Понимая, что Итачи находился где-то поблизости и, осознавая, что сейчас Акацук всё это отчетливо и точно слышал Хокумон тяжело вздохнула, одновременно ощущая как по её телу разливается боль, досада, обида и злоба на Учиху младшего за то, что он не дал ей шанса во всём признаться старшему самой, от чего просто разъярённая Хокумон мгновенно выпалила в ответ перовое, что пришло ей в голову, даже зная, что каждое сказанное ей слово было не правда, ведь у девушки не было никакого ребёнка:

- С чего ты взял, что это твой сын, Учиха?

Услышав слова о ребёнке, которого Саске так хотел, и которого на самом деле не было, мститель сообразил, что Таюя только сейчас призналась ему в том, в чём должна была признаться давно – в беременности, но одновременно оценив, то, каким образом она это сделала, резко встряхнув Хокумон всё за ту же руку, которую до сих пор держал в своих цепких пальцах рявкнул ещё громче, чем в предыдущий раз:

- Так значит, ты спишь с кем-то ещё?!!!

- А что если и так? – только сейчас сообразив, какую глупость сморозила, и одновременно решив продолжать этот розыгрыш, теперь уже бессмысленной и безвыходной ситуации вопросом на вопрос ответила Звуковичка.

- Марш домой!!! – весь трясясь от злости от осознания того, что женщина его мечты изменяла Саске, Учиха младший мгновенно отпустив руку красноволосой, с такой силой ударил её кулаком по лицу, что голова девушки резко повернулась вправо, а по подбородку Таюи моментально хлынула алая струйка крови, сочащаяся из разбитой губы.

Сейчас Хокумон знала, что Итачи видел всё, что происходило, и понимала, понимала, почему Учиха старший не стал её защищать, впрочем, за это носительница Проклятой Печати ничуть не осуждала Акацука, всё, что Звуковичка сделала, было слишком, чтобы напарник Кисаме мог простить её, а всё что происходило, была расплата. Потому красноволосая лишь, ощутив острую боль, нанесённую кулаком Учихи младшего слегка поморщилась, и молча сплюнула кровь на траву.

- Сейчас же марш домой я сказал!!! А не то… – продолжил орать на неё Саске в приказном тоне заставляя вернуться обратно в логово Орочимару, и уже снова замахнулся кулаком, но что-то остановило носителя Проклятой Печати, и он так и не смог ударить любовь всей своей жизни вновь.

- А не то, что? А, Учиха, что ты мне сделаешь? Изобьёшь, изнасилуешь, а может, применишь Цукиёми? – всё так же злясь на мстителя больше за то, что его старший брат теперь знал всю правду, нежели за то, что Саске только что разбил ей, итак надкушенную, губу, издевательски перекривила его угрозу Таюя.

- А не то… – Саске уже хотел было продолжить, но слова Звуковички заставили его невольно замолчать, и лишь спустя секунд пять, сообразив, что произнесла красноволосая, напрочь позабыв о ревности и гневе добавить, – откуда ты знаешь про Цукиёми?

Услышав вопрос мстителя, девушка, ожидающая второго неизбежного удара по лицу, мгновенно уставилась на носителя Проклятой Печати с удивлением и насмешливо сказала:

- Ты что даже не знаешь своих техник, Учиха?

- У меня нет Цукиёми, – ничуть не обратив внимания на очередную грубость красноволосой, проконстатировал факт Саске, а затем добавил: – Эту технику могут использовать только владельцы Мангекью Шарингана. Что ты знаешь о Цукиёми? И где ты была эти два долгих года? – в третий раз за вечер резко встряхнув девушку, быстро ухватив её рукой, которой только что хотел второй раз ударить за шею, спросил Учиха младший, – живо говори!!!

Сообразив, что вновь жестоко прокололась, Таюе вдруг стало не до грубостей, и она нервно попыталась оправдываться, на ходу придумывая, откуда же она знала фирменную технику напарника Кисаме, принадлежащую только ему:

- Я… я… – вновь заикаясь начала говорить Звуковичка, – Просто… После боя с ублюдками – Темари и Шикамару, меня нашли Акацки. Они притащили меня в своё логово и устроили допрос. Итачи применял на мне Цукиёми… – делая вид, будто вспоминает убежище тайной организации и тот день с ужасом и отвращением, заговорила красноволосая.

Внимательно выслушав слова Таюи, гнев Саске мгновенно испарился, он уже хотел было что-то произнести, с удивлением смотря на девушку, но не успел. Ровно через секунду после оправдания Хокумон у Учихи младшего за спиной оказался Кисаме, и мститель внезапно ощутил, как его шеи коснулась Самихада, слегка оцарапав кожу. Алая Учиховская кровь медленно потекла по шее Саске, чуть поморщившегося от боли, а никак не ожидавшая подобного, Звуковичка испугано дёрнулась, только сейчас сообразив, что мститель был ей так же дорог, как и его старший брат. Рука красноволосой быстро рванулась к огромному мечу Хошигаки, и даже не смотря на то, что вся ладонь после соприкосновения с Самихадой у Таюи оказалась в рваных кровоточащих ранах, девушка резко оттолкнула оружие «противной рыбы» прочь от шеи Саске. Затем другой рукой мгновенно отодвинув Учиху младшего в сторону, врезала Кисаме той же конечностью, что всего пару секунд назад убрала меч Акацука от мстителя, после чего с разворота выбила Самихаду из рук Хошигаки. Ничего и не успевший сообразить, Кисаме пришёл в такую ярость от наглости девушки, что взбесившись даже больше, чем в тот день, когда благодаря красноволосой Итачи назвал его рыбой и отправил развлекаться в аквариум, чего раньше никогда не делал, со всей силы врезал Хокумон ногой в живот. Получив ответный удар, Звуковичка отлетела назад, и крепко ударившись спиной о всё то же дерево, беспомощно плюхнулась на четвереньки, закашлявшись, с трудом сплюнув на траву ещё одну партию крови, хлынувшую изо рта.

Так ничего и не успевший сообразить Саске, только что спасённый Таюей от Самихады, слегка дёрнулся влево, поддавшись заботливой руке Хокумон, и уже хотел было напасть на Хошигаки сам, но это ему не удалось. Сделав лишь шаг в сторону Кисаме, Учиху младшего мгновенно остановил Итачи, ловко спрыгнувший с ветки этого злосчастного дерева.

- Не так быстро, глупый маленький брат, – как всегда серьёзно и одновременно насмешливо произнёс Учиха старший, не дав Саске сделать второго шага в сторону Хошигаки и Звуковички.

На лице Итачи появилась чуть заметная ухмылка, а глаза его сейчас горели алым огнём Шарингана.

Наконец-то, спустя столько лет, вновь увидев такого ненавистного Учихе старшего брата, Саске ощутил как зло разливается по всему его телу, заставляя жажду мести становиться всё сильнее и сильнее, от чего пребывавшие до сих пор в нормальном состоянии радужные оболочки Саске также моментально вспыхнули пламенем Шарингана, как бледные пальцы крепко сжались в кулаки. Не желая терять ни секунды, Учиха младший мгновенно выхватил из-за спины катану, теперь уже напрочь позабыв и о Тоюе, и о Кисаме.

- Сдохни, ублюдок!!! – холодное, сверкающее в лунном свете, лезвие меча Саске быстро рассекло ночной воздух, приближаясь к лицу Итачи, а крик носителя Проклятой Печати эхом раздался на всей поляне.

Казалось бы, совсем чуть-чуть, и катана снесёт голову такого ненавистного мстителю брата, убьёт человека, который причинил ему столько боли и страданий, лишил семьи, друзей, нормальной жизни, всего, но, этого так и не произошло. Громко звякнув, лезвие меча Саске было остановлено столкновением с, быстро выскользнувшей откуда-то из-под плаща Итачи, катаной. Так даже и, не ранив Учиху старшего, младший неподвижно замер уставившись брату в глаза сквозь находившиеся между ними лезвия холодного оружия, Акацук ответил ему тем же, вот только молчать не собирался. Итачи уже было открыл рот, чтобы произнести что-то вроде «Ты всё такой же слабый и вспыльчивый, мой маленький глупый брат», – однако реплика Учихи старшего так и осталась при нём. В один момент, услышав громкий вскрик Хокумон, оба брата резко обернулись в сторону звука, и, заметив, что Хошигаки грубо пнул девушку ногой в живот, в один голос произнесли:

- Таюя!!!

Вновь оказавшись на четвереньках на траве, как и в тот самый день, когда Акацки её нашли в лесу Конохи, Звуковичка поняла, что больше это не может продолжаться, её слабость в каждом новом бою имела для красноволосой слишком глобальные последствия, чтобы сейчас всеми силами девушка не желала с ней покончить.

- Блядь! – второй раз за вечер сплюнув кровь, сочившуюся изо рта, на землю выругалась Таюя.

Внезапно Хокумон ощутила, как гнев, ненависть и раздражение вместе с ломаными линиями Проклятой Печати быстро расползаются по её телу. Злоба была лучшим источником поддержания этой техники, и Звуковичка поняла, что на этот раз «противная голубая рыба» получит своё, заплатит за все, что с ней сделала, и за всё, что пыталась сделать с Саске сегодня. Тёмные полосы Проклятой Печати продолжали покрывать бледную нежную кожу красноволосой, девушка уже смогла использовать первый уровень техники, когда-то подаренной ей Орочимару и собиралась перейти на второй, но вдруг резко ощутила боль в животе, ту самую боль, которую чувствовала в день, когда хотела использовать Проклятую Печать против Учихи младшего. Действие техники мгновенно прекратилось, а неприятное режущее ощущение от середины девушки начало распространяться по всему телу. Слегка простонав от неприятного всего ломающего её изнутри ощущения, Хокумон беспомощно и неуклюже плюхнулась на траву, уже не в состоянии опираться руками и ногами о землю, чтобы хотя бы удерживать себя на четвереньках. Заметив, что его жертва повержена окончательно Хошигаки тупо и злобно заржал, а затем, даже не взирая, на то, что оба Учихи только, что прокричали имя девушки, ринулся к ней желая добить. Первым из братьев опомнился Саске, в один момент, позабыв и об Итачи, и о мести, он бросился в сторону Хокумон. Вовремя успев оказаться между Таюей и Кисаме, Учиха младший рукой отбил удар Самихады. Пройдясь по конечности мстителя особый меч Хошигаки, в клочья разрывая белый широкий рукав рубашки нового Каге Звука, разодрал ему и бледную кожу, оставляя после себя неровные кровавые раны на теле, чуть выше запястья Саске. Сразу же за блоком атаки Самихадой последовал резкий удар по синей, злобно ухмыляющейся морде Хошигаки, с кулака другой руки. Так ничего и не успевший сообразить, Кисаме лишь слегка отдёрнулся назад остро ощутив лицом боль, и резко встряхнув головой, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, потратив на это лишь две секунды. Но сей, совсем крохотный, промежуток жизни стоил напарнику Итачи многого, слишком многого. Не теряя времени после удара, просто взбесившийся от ярости Учиха младший не стал тратить ни секунды, быстро собрав все свои последние остатки сил и сконцентрировав чакру в оставшейся не тронутой ладони, Саске бросился на Хошигаки, с криком:

- Чидори!!!

Сейчас мститель ни думал совершенно не о чём, его впервые в жизни не волновал ни брат, ни месть, ни тактика боя, ни то, что своим безрассудным поведением он мог погубить их с Хокумон обоих. Просто, Таюя была слишком дорогим для него человеком, возможно, первым человеком, которому Саске позволил приблизиться к себе на столько, что готов был бороться до последнего, будто Звуковичка принадлежала к его не спасённой когда-то много лет назад мёртвой семье. Хошигаки посмел тронуть её своими грязными лапищами, причинить боль, и этого гордый и надменный Саске просто не мог простить «какой-то рыбе», а вернее не желал.

Итачи стоял неподвижно, наблюдая за всем происходящим, сейчас он находился в смятении, Учиха старший всегда отличался логикой мышления, тактичностью и практичностью, особенно если дело касалось боя, но, увы, в данный момент Акацук впервые в жизни не знал, что делать, и это злило его даже больше того, что любовь всей жизни Итачи изменила Учихе старшему с его же маленьким братом. С одной стороны у Акацука был верный, никогда не смевший его предать, или хотя бы перечить мастеру гендзюцу напарник, всегда в точности исполняющий все его указания до последнего, и возможно единственный на свете лучший друг, а с другой, с другой у Учихи старшего была девушка – любовь всей его жизни. Которая не походила ни на одну из тех, что Итачи встречал на заданиях, не была похожа, на его любимую из Конохи, которую он с лёгкостью убил собственными руками без капли сожаления. Таюя показала ему другой мир, стала ещё одним человеком из немногих, которым Акацук безоговорочно доверял, и даже не смотря на обман и предательство, в тайне так же сильно любил до сих пор, и готов был защищать ценой своей жизни и репутации, подобно тому, как делал это для своего глупого маленького брата. Выбор был слишком тяжёл для Учихи старшего, наверное, поэтому он упустил свою возможность стать спасителем красноволосой, и именно поэтому позволил Саске среагировать на несколько секунд раньше. На тот жалкий, такой мизерный клочок времени, наконец-то навсегда давший возможность Итачи определиться, что же, и кто же для него был важнее на данный момент. Краем глаза уловив как после удара кулаком по лицу Кисаме, в руке Саске мгновенно сверкнула яркая, пронзившая его полуслепые зрачки в темноте, своим светом молния Чидори, Учиха старший дёрнулся вперёд. Но, не успев, сделать и пару шагов Итачи мгновенно ощутил, как, брошенные кем-то из темноты, кунаи полетели прямо в него. Благодаря Шарингану мастеру гендзюцу всё же удалось увернуться почти от всех, и он уже было в тайне обрадовался своему успеху, совершенно никак не выражая на своём безразличном лице, но это было слишком преждевременно. Просвистев в воздухе острое лезвие последнего брошенного куная, во время прибывшими на место боя Суйгетсу, Джуго и Карин, ловко разрезало чёрный плащ с красными облачками. Кусок тёмной ткани легко сполз вниз по чуть оцарапанному отравленным оружием, оголённому плечу, и внезапно сообразив, что это была ошибка, медлительность Итачи стала его последним недочётом, слишком дорого стоившим Акацуку в этом, наверняка, последнем для него бою, Учиха старший заметил, как в его полуслепых, итак, почти ничего не видящих уже глазах, картинка всего окружающего начала расплываться. Это были последние секунды, последние мгновенья его жизни, как думал Итачи. Не имея сил больше самостоятельно держаться на ногах, видимо яд был слишком быстродействующим, Учиха старший медленно переставая контролировать свои движения, и сделав ещё несколько шагов вперёд, лишь тихо прошептал:

- Кисаме, – видя, как Саске мчится на его верного напарника с Чидори, и одновременно ощущая, как в падении его веки тяжелеют, и невольно всё больше и больше скрывают от Учихи старшего картину происходящего.

Тем временем мститель быстро приближался к Хошигаки, с каждым мгновением сокращая и так не большое расстояние между ними. Ещё один миг, всего лишь секунда, и яркая вспышка Чидори насквозь пронзившая голубое тело, не успевшего увернуться Хошигаки, ярким светом озарила поляну. Искалеченный Акацук лишь хрипло кашлянул сплюнув на второй, ещё чистый рукав белой рубашки Саске, кровь из слишком сильно повреждённых им внутренностей, так, как это сделала Таюя в тот самый первый день встречи с Итачи и Кисаме, слегка скривившись от боли. А кисть Учихи младшего лишь разжала пальцы, за спиной Хошигаки, выпуская из них только что вырванное у напарника Итачи сердце, или тот кусок тела, который когда-то рыбоподобный мог назвать так. Простояв в таком положении ещё пару минут, мститель наконец-то вытащил руку из мёртвого Хошигики, и труп Кисаме с глухим стуком упал на землю, вслед за Итачи. Заметив, что тот, кого он так давно хотел убить ради Самихады, погиб, Суйгетсу хитро ухмыльнулся, и моментально оказавшись около мёртвого напарника Итачи, забрал меч. Карин быстро подбежала ко всему израненному Саске и, продолжая вешаться и приставать к нему так же как и прежде, даже несмотря ни на что, быстро шла около мстителя, с особым энтузиазмом интересуясь его самочувствием. А Джуго, лишь безразлично наблюдал за всем происходящим холодным взглядом, оперевшись спиной о то самое треклятое, злосчастное дерево в центре поляны. Минув только что убитого им Хошигаки, и Итачи, до которого Саске, увы, сейчас не было совершенно никакого дела, Учиха младший подошел ко, всё ещё корчившейся от боли лежащей на траве, Таюе, и с волнением взглянул на неё, собираясь поднять с земли.

- Может я? – трезво соображая, что мститель сейчас был в не слишком хорошем состоянии, чтобы самому тащить взрослую женщину до самого логова Орочимару через весь лес, поинтересовался Джуго, при этом не показав никаких эмоций.

Но в ответ рыжеволосому со стороны Саске последовало лишь недовольное:

- Хм… – после чего Учиха младший с лёгкостью поднял на руки Хокумон, и, заметив, что только оказавшись прижатой к нему красноволосая наконец-то окончательно потеряла сознание, направился домой, предварительно приказав, имея ввиду Акацуков, – этих двоих возьмём с собой.

Увидев поступок нового Каге Звука, Карин лишь тяжело вздохнула, про себя сожалея, что на руках у мстителя сейчас была не она. А только что оказавшийся у дерева, Суйгетсу, иронично покрутил пальцем у виска, за что тут же схлопотал подзатыльника от рыжеволосой, после чего, все пятеро прихватив в собой неподвижных Итачи и Кисаме направились в логово Орочимару.

Кабуто как всегда находясь в своей лаборатории, спокойно переливал какое-то мерзко-пакостное вещество из одной колбочки в другую, тщательно записывая все наблюдения на лист бумаги, когда с громким стуком, благодаря резкому пинку Учихи, дверь лаборатории отворилась. И просто молнией влетевший в помещение, Саске быстро уложил Хокумон на операционный стол.

- Э… – только и успел произнести крайне удивлённый Якуши, заметив, что капающая Кровь нового Каге Звука сейчас пачкала пол идеально чистой лаборатории, – что произошло? – немного придя в себя, добавил ниндзя-медик, бегая заинтересованным взглядом с Таюи на Саске и обратно.

- Потом будешь задавать тупые вопросы, – впервые за долгие годы не выдержав-таки поведения Якуши, рявкнул на Кабуто Саске, трезво осознавая, что каждая секунда могла стоить жизни его, непонятно почему лишившейся сознания, королеве Звука. А затем резко ухватив ниндзя-медика за майку, и одним движением руки содрав его со стула из-за стола, где прежде сидел Якуши, раздражённо и одновременно обеспокоенно добавил: – Скажи мне, что с ней? Приведи Таюю в чувства, сделай хоть что-нибудь, ты очкарик изворотливый, или я убью тебя на месте, всё равно никакой пользы, кроме язвительности нет.

Мысленно оценив то безумное состояние, в котором сейчас прибывал Саске, и краем глаза уловив, как стоящий в дверном проёме Суйгетсу вновь покрутил пальцем у виска, Кабуто сделал вывод, что самый лучший и выгодный для него вариант, в данный момент, был – подчиниться, потому, и произнес, пытаясь хоть слегка усмирить гнев просто взбешённого Учихи:

- Хорошо, хорошо, я сейчас её осмотрю, – эхом раздался в лаборатории голос Якуши, незаметно отцеплявшего от себя крепко сжатые вокруг куска его майки, пальцы Саске.

Спустя час долгих и упорных хлопотаний Кабуто вокруг Таюи, и рассказа мстителя о том, что вызвало подобную реакцию у девушки, Хокумон наконец-то пришла в себя. С трудом открыв глаза от резкого запаха какого-то противного лекарства Якуши, Звуковичка тихо простонала, и невольно уставилась прямо в тёмные, как ночь, радужные оболочки глаз Саске. Которые мгновенно вспыхнули искоркой еле-еле заметной радости, заметив, что красноволосая вновь в сознании.

- Что с ней? Когда будут готовы результаты анализов? – заинтересованно спросил Учиха, крепко сжав одну из ещё слабых кистей Таюи в своей руке.

- Ну, я думаю, где-то примерно завтра, – почёсывая затылок, ответил Якуши медленно просматривая все пометки, которые он сделал на бумаге связанные с самочувствием Звуковички, – нужно провести ещё пару анализов с кровью, я должен выяснить, от чего она не может пользоваться вторым уровнем Проклятой Печати, раньше таких проблем у Таюи не было, да и не было ни у кого вообще из всех носителей данной метки. Этот случай – нонсенс. И мне кажется, что это очень серьёзно, возможно, какая-то не изученная до сих пор странная болезнь, от корой Таюя может умереть. Но утверждать что-либо сейчас, пока у меня нету результатов всех анализов – бессмысленно, – закончив фразу Кабуто отложил, а точнее почти небрежно бросил стопку бумаг с пометками о здоровье Хокумон на письменный стол, ниндзя-медик слегка хитро ухмыльнулся и чуть прищурившись стал наблюдать за реакцией на его ответ нового правителя Ото.

Учиха уже хотел было сказать что-то Якуши, но красноволосая внезапно перебила его:

- Нафига всё это нужно? Какая кому на фиг разница, сдохну я раньше или позже всё равно от меня толку никакого, – быстро усевшись на операционном столе, лишь только ощутив себя значительно лучше, произнесла Таюя.

В словах Хокумон не чувствовалось уловки, чтобы все окружающие начали её жалеть. Просто девушка действительно понимала, что каждое сказанное ей слово было правдой. Звуковичку никогда не любили и не уважали её родители, лишь за то, что она не могла использовать клановые способности. Не слишком любили и уважали Орочимару и Пятёрка Звука, особенно теперь, когда красноволосая завела роман с Саске. Да и сам Учиха вряд ли считал её кем-то большим, чем шлюху, которая удовлетворяла его. По крайней мере, такие выводы у Таюи были с того, что мститель вечно пытался ей указывать, что и как делать, с кем общаться, куда ходить, и сей факт не слишком устраивал Хокумон. Но чувства к Саске, не давали послать всё это далеко и надолго, а потому Звуковичке до сих пор приходилось жить и играть именно такую роль. Даже не смотря на то, что Учиха всячески пытался показать девушке обратное, но она не верила…

Краем уха уловив очередную дерзкую, совсем не нравящуюся ему, реплику красноволосой, Учиха ничего не произнёс, а лишь раздражённо нахмурившись, силой поднял на руки Таюю, которая всего пару секунд назад собиралась встать на ноги и самостоятельно пойти в их комнату. И попутно услышав предупреждение Кабуто: – «Ей нужны отдых и покой», – понёс Хокумон в их спальню.

- Пусти меня, Учиха, – кричала красноволосая в силу своего, теперь уже хорошего самочувствия, явно желая направиться в «царские покои» сама. И видя, что повышение голоса никоим образом не действует на Саске, начала лупить его руками по спине, как только мститель, для того, чтобы было удобней нести свою королеву перекинул её, через плечо, и невзирая ни на что продолжил идти дальше, – кому сказала сейчас же пусти!!! Я не калечь и могу идти сама!!! Да отпусти же ты меня наконец, идиот, придурок, пидорас!!! – девушка уже перешла на ругательства, но и это абсолютно никак не повлияло на действия Учихи.

Дойдя наконец-то до комнаты, и закрыв за собой дверь, чтобы их дальнейшего разговора никто не слышал, Саске аккуратно положил Таюю на кровать, и убрав от неё руки с такой силой влепил пощёчину, что на лице крайне удивлённой Хокумон даже остался отпечаток ладони мстителя.

- Если ты ещё раз посмеешь назвать меня пидорасом при этом изворотливом очкарике Якуши и остальных, я сниму штаны и прямо там при всех докажу, что это не так. Ты меня поняла? – с каждым новым словом всё больше и больше повышая тон, а к концу предложения уже перейдя на крик, еле сдерживаясь, чтобы не ударить девушку ещё раз, рявкнул на неё новый Каге Звука.

- Давай, сделай это прямо сейчас. Ну, что ж ты замялся, Учиха? Боишься? Или просто не стоит? Всё равно всем нет до меня никакого дела. Родители ненавидели меня, потому, что я не могла выполнять клановые техники, Орочимару, считал меня, так же как и всю нашу Пятёрку – никому не нужным бесполезным расходным материалом, моим сокомандиникам пофиг на меня, потому, что никто из них не вступился за меня тогда… – Хокумон с особой интонацией выделила последнее слово в предложении, отчётливо давая Саске понять, что она всё ещё помнит ту страшную ночь, даже не смотря на всё, что произошло между ними за это время, – и тебе абсолютно похуй на то, что я думаю, говорю и делаю. Так какая тогда кому разница, сдохну я раньше или позже, если всем всё равно пофиг на меня?!!! – тоже перейдя на крик, ответила Звуковичка, уже было ожидавшая, что сейчас мститель точно выйдет из себя, и ночь, которую она запомнила на всю жизнь, как самый ужасный отрывок своего существования, неизбежно повториться. Но, этого так и не произошло.

Саске лишь тяжело вздохнул, с какой-то грустью и разочарованием взглянув на красноволосую, а затем, усевшись на кровать рядом с Таюей, и легко проведя обратной стороной ладони по её лицу, сказал почти шёпотом, убрав кисть от девушки:

- Мне не пофиг.

Слова Учихи удивили Хокумон и одновременно поразили до глубины души. Сейчас ей не верилось, что Саске, да, да, злобный и безжалостный носитель Шарингана – новый Каге Звука, до сих пор думающий только о двух вещах: он сам, и месть – мог сказать что-то подобное, и ещё больше Звуковичку шокировало то, что Учиха действительно мог чувствовать что-то подобное по отношению к ней. Впервые в жизни, если не считать тех воспоминаний с Итачи, красноволосая ощутила, что её действительно кто-то любит, она действительно была кому-то нужна, в этом жестоком и холодном мире, от чего стыд, словно Проклятая Печать в один миг расползся по всему телу девушки. Только сейчас красноволосая, заметила что все раны правителя Ото, полученные сегодня из-за неё, до сих пор кровоточили, от чего «королеве Звука», стало ещё больше не по себе.

- Но, от меня ведь нет в бою совершенно никакой пользы? – всё ещё прибывая в смятении из-за реакции на её ответ Саске, возразила Таюя.

- Это не важно, от тебя есть польза для меня. Потому что я готов до последнего бороться за того, кто мне дорог, – словно процитировав любимую фразу Наруто, произнёс Саске, будто пытаясь вернуться в те дни, когда у него, так же как и всех были родные и близкие, о которых он обязан был заботиться, и которых должен был защищать, но не смог этого сделать, потому, и оградил себя от слишком сильного сближения с кем-то, чтобы никогда больше не терять, дорогих ему людей. Но, не смотря на все старания Учихи, Хокумон стала не просто девушкой его сексуальных фантазий на одну ночь, теперь она являлась одной из тех, за кого мститель с лёгкостью мог отдать жизнь, для него Звуковичка приравнивалась к, давно погибшей, семье носителя Шарингана, и ради красноволосой Саске был в состоянии себе позволить даже говорить не свойственные ему вещи, как сейчас, рассказывать о его чувствах, и драться, позабыв обо всём на свете, как сегодня.Пальцы Учихи младшего вновь потянулись к Таюе, и чуть-чуть дотрагиваясь до неё, скользнули от плеча вдоль всего тела до живота, а губы Саске, легко коснулись губ Хокумон, подарив ей нежный поцелуй, лишь только после этого мститель закончил свой монолог, – отдыхай, – затем встав с кровати, вышел из комнаты, оставив Звуковичку совершено одну, и отправился ночевать в другую, как сам Саске называл помещение – «коморку» логова Орочимару, чтобы ни в коем разе не тревожить красноволосую.

====== Глава 11. Выбор Таюи ======

Кроваво-красные лучи утреннего солнца уже поднимались над горизонтом за окном спальни Учихи, где всю ночь так и не сомкнувшая глаз Таюя, смесив постель от переживаний, вызванных чувством вины, заставлявших её невольно ворочаться с боку на бок, сейчас находилась. Ей было плохо от того, что девушка предала и изменила Итачи, ещё хуже от того, что Хокумон правда думала, что была безразлична Саске, но ужасней всего она сейчас чувствовала себя от того, что не выспалась. Звуковичке сильно болела голова, красные сонные глаза захлопывались обратно, даже не желая полностью открываться и в придачу ко всему, красноволосую ещё и выворачивало наизнанку. Каждые пять минут что-то внутри давало чётко ощутить, что вот сейчас Таюю действительно вырвет, от чего Хокумон тяжело простонала, сообразив, что в комнату вошёл Саске, и произнёс что-то вроде «Доброе утро».

- Ненавижу это грёбанное утро, – выругалась Звуковичка, ещё раз перевернувшись с боку на бок в удобной и мягкой постели и протерев глаза, чтобы окончательно открыть их, добавила, заметив сверкнувший где-то за спиной на поясе у мстителя серебряный ключ: – Нафига ты его туда прицепил?

- Хм… – проследив хитрыми глазами за указательным пальцем красноволосой единственное, что смог произнести в ответ Саске, подойдя к шкафу, где хранил как все свои тряпки, так и оружие, и роясь в нём.

- Ооо… – с трудом подняв голову с подушки, и тут же плюхнувшись обратно, простонала Таюя, так и не получив дельного ответа.

- Итачи, оказался жив, – холодным и безразличным тоном стараясь всеми силами скрыть очень сильную ненависть к брату, произнёс Учиха, наконец-то разыскав в шкафу понадобившуюся ему сейчас катану, а затем, не сказав больше не слова, молча вышел из комнаты.

«Итачи», – имя до боли любимого ей Акацука тут же пронеслось в голове Таюи, она знала, что так или иначе, Саске убьёт его или просто замучает до смерти, понимала, что они никогда не смогут быть вместе, но Хокумон по прежнему была у мастера гендзюцу в долгу – Учиха старший когда-то спас ей жизнь, и даже не смотря на все обстоятельства, Звуковичка должна была отплатить ему тем же, чего бы ей это не стоило. Усевшись на кровати красноволосая крепко сжала в руке цепочку когда-то подаренную ей напарником Кисаме, которую не снимала почти никогда, и напрочь позабыв обо всём своём плохом самочувствии, к которому уже почти привыкла за пару месяцев пребывания в Ото. Сейчас Таюя осознавала, что должна была сделать, но как совершить такое абсолютно не шло девушке в голову, более того, что после подобного, оба брата Учихи наверняка стали бы ненавидеть носительницу Проклятой Печати. В очередной раз тяжело вздохнув, Хокумон встала с «царского ложа» и будто пьяная, качаясь из стороны в сторону, поплелась в душ на ходу придумывая план действий.

Ровно через час Звуковичка уже шла по узким и тёмным лабиринто-подобным коридором к кабинету Саске, она знала, что собиралась сделать, продумала всё до мельчайших подробностей, и возможно даже наконец-то определилась, кто из братьев Учих был действительно дорог красноволосой. Добравшись до нужной двери, Таюя нагло толкнула деревянную преграду в сторону, и вошла внутрь совершенно не обращая внимания на то, что Учиха сначала удивлённо, а потом даже немного похотливо окинул девушку взглядом, формы которой сейчас облегало то самое подаренное мстителем чёрное атласное кимоно, а в красных прядях распущенных волос была, алая живая роза, такая же, как Саске подарил ей в день, когда Хокумон официально стала его королевой Звука.

- Ты что-то хотела? – обычным тоном, так же как и всегда поинтересовался Учиха, глазами проследив, как Звуковичка закрыла за собой дверь.

- Хех, – в ответ на что красноволосая лишь хитро ухмыльнулась и сделала ещё пару шагов в сторону нового Каге Звука.

В один момент, походкой царицы дойдя до Саске, Таюя слегка отодвинула ничего не понимающего Учиху вместе со стулом от письменного стола, за которым он только что сидел, и рукой скинув какие-то бумаги оттуда же, устроилась на их место, слегка коснувшись пальцами подбородка мстителя, и нагло поставив одну из босых ног около Саске слева, завлекающее прошептала особенно выделив фамилию правителя Ото:

- Да, я хотела видеть тебя, Учиха, – сразу за этими словами последовал страстный поцелуй в губы.

Хокумон резко притянула к себе мстителя, тем самым заставив его подняться на ноги и крепко обнять девушку, отвечая на прикосновение её губ к его губам. Пальцы Саске быстро побежали по спине красноволосой, ощупывая её сквозь тонкую нежную ткань кимоно, а сам Учиха приблизился к Хокумон на столько, что они могли сейчас чувствовать прикосновение тел друг друга. Чуть откинув подол своего наряда на бёдрах, Звуковичка позволила мстителю коснуться её обнажённых ног, продолжая целовать Саске, постепенно развязывая фиолетовый Орочимаровский пояс позади него. Кисть Учихи, медленно прошлась от колена снизу вверх и, добравшись до единственных бывших сейчас под кимоно трусов, быстро стала стягивать их с Таюи. Освободив Саске наконец-то от пояса, Хокумон швырнула ненужную тряпку, которую Учиха младший носил на бёдрах, куда-то в сторону, и, ловким движением руки сняв с фиолетовой верёвки ключ, спрятала у себя в широком рукаве.

Дело в том, что с этой серебряной железякой, Саске увы никак не хотел расставаться, и было просто очевидно, что ключ от камеры Итачи, он всегда носил на себе, никому из окружающих не доверяя столь ценную вещь до сих пор удерживавшую в Ото, ненавистного новому Каге Звука старшего брата.

Учиха младший, будто и не заметив, как лишился пояса и серебристой железяки одновременно, до конца стянул с Звуковички её нижнее бельё и бросил его куда-то на другой край стола. Вслед за частью наряда, теперь свободной от ключа, вниз с Саске соскользнула и его белая рубашка, беззвучно упав на пол. Пальцы Таюи, заботливо переместившись на живот Учихи, и спустившись чуть ниже, умело начали расстегивать штаны. Мститель и Звуковичка не стали раздеваться полностью, так как всё происходило в кабинете Каге Звука. Поэтому, нащупав нужную часть тела, одновременно позволяя Учихе ласкать её так же высунутую из-под одежды уже принявшую острую форму грудь, Хокумон чуть сжав провела рукой по той самой части тела, которой ругалась всего пару глав назад (XDDD), заставив Саске издать невольный стон, а затем, окончательно вытащила наружу его достоинство, продолжая бегать по нему пальцами. Девушка слегка потянула Учиху ближе, проведя ещё несколько раз рукой вверх вниз по тёплой твёрдой плоти, помогая мстителю войти в себя. Саске подался чуть вперёд, и под громкий стон удовольствия Звуковички, эхом разнёсшийся по всему кабинету, всунул ей до конца своё достоинство, обеими руками ухватив Таюю за бёдра, и придвинув её ещё ближе к себе. Почувствовав тепло тела Учихи изнутри, Хокумон дёрнулась, и томно издав звук вроде:

- Ммм… – закусив губу от наслаждения, полностью улеглась на стол.

Мститель последовал примеру своей королевы Ото, и поудобнее устроившись сверху, начал двигаться в привычном для них обоих темпе. Стоны Хокумон и тяжёлое дыхание

Учихи разносились ещё некоторое время по всему кабинету, оба они не боялись, что кто-нибудь может зайти, или просто услышать то, что происходило здесь. Потому что как Саске, так и Таюе было совершенно не до мнения остальных, их обоих поглотили страсть, любовь и желание, пусть даже у каждого из пары были свои цели и планы по поводу этого секса, но всё равно эта близость казалась слишком приятной обоим даже не смотря ни на что. Ещё несколько поцелуев, пылких прикосновений, рывков на встречу друг другу, и Хокумон и Учиха испытали приятное наслаждение, удовлетворив друг друга.

- Я люблю тебя, – хором произнесли Саске и Таюя в один голос, а потом весело ухмыльнулись тому, что так получилось.

Наконец-то расцепившись пара быстро стала одеваться, только сейчас сообразив, что в кабинет мог кто угодно войти, пока они были слишком заняты друг другом, и одновременно радуясь, что того так и не произошло. Хотя, впрочем, даже если бы который из Звуковиков и посмел бы нарушить покой короля и королевы Ото, застав здесь за подобным занятием, мстителя и Звуковичку это мало бы волновало. Они были почти что семейной парой, и все уже давно научились воспринимать Хокумон и Учиху, словно жену и мужа, для полноты картины им пока что не хватало ребёнка, но Саске искренне надеялся, что всё у него с Таюей было ещё впереди.

Только сейчас Учиха заметил на шее у его девушки до боли знакомую цепочку.

- Что это? И откуда оно у тебя? – мгновенно ухватившись рукой за украшение, задал вопрос мститель, недоверчиво посмотрев на Хокумон.

- Ничего, – быстро разжав пальцы Саске, чтобы отцепить правителя Ото от вещи подаренной его же старшим братом, которую новый Каге Звука явно узнал, ответила Звуковичка.

В последний раз страстно поцеловав Учиху младшего в губы на прощанье, чтобы отвлечь внимание носителя Шарингана от цепочки Хокумон быстро покинула кабинет, оставив мстителя наедине с бумагами, которыми он занимался до её прихода, а сама направилась в камеру к Итачи.

Вновь миновав все длинные лабириното-подобные коридоры, Звуковичка оказалась у нужного помещения. Быстро пройдясь по темнице логова Орочимару, девушка отыскала глазами подходившую к её ключу дверь. И предварительно сняв взрывную печать с входа, отварила камеру серебристой железякой. У Хокумон было мало времени, а вернее, она даже сама не знала точно сколько, но желание помочь Акацуку спасшему ей когда-то жизнь, и ещё большее желание просто прикоснуться к нему, превозмогли все опасения. Закрыв за собой камеру изнутри, девушка, прошла чуть вперёд, чтобы её слегка прищуренные на данный момент глаза смогли рассмотреть напарника Кисаме.

Сейчас у Итачи был более жалкий вид, чем когда-либо. Даже в тот день, когда Таюя дразнила его глупой приставкой, называя Итачи-кун, он выглядел гораздо сильнее и круче, чем сейчас. Обе руки Акацука, сидевшего на холодном полу были прикованы цепями по разные стороны так, что Учиха даже не мог пошевелить ими. Глаза, прекрасные тёмные радужные оболочки, в данный момент вскрывала чёрная повязка, закрученная на затылке в неаккуратный узел, не позволяющая брату Саске видеть хоть маленькую каплю всего окружающего, как собственно и использовать Шаринган. Сейчас Итачи больше всего напоминал девушке её, всего пару месяцев назад, и Таюе было не только жалко его до слёз, но и больно, очень больно видеть и понимать, что Акацука постигла та же участь, которая когда-то предназначалась ей.

- Это ты Саске? – усталым измученным голосом, наверное, от долгих пыток произнёс Итачи, услышав, как в камере появился кто-то кроме него.

Ответа не последовало. Карасноволосая молча сделала всего пару шагов в сторону мастера гендзюцу, и, оказавшись рядом аккуратно уселась Акацуку на руки. Итачи больше не спрашивал, был ли это его глупый маленький брат, потому, как обладая правильной ориентацией Учиха младший вряд ли бы сделал так, да и по весу скорее всего был бы куда больше худющей девушки, если бы всё же свихнулся и попытался сотворить что-то подобное. Напарник Кисаме уже хотел было открыть рот, произнося что-то вроде очередного вопроса, но сделать ему это не дал страстный поцелуй, таких знакомых и родных губ. Даря всю нежность и любовь, которые у неё были, Таюя стала быстро отстёгивать наручники всё тем же ключом, не отрываясь от лица Итачи. Ощутив, что его запястья свободны, а пришедший страстно целует Учиху, Акацук окончательно сообразил, что это был явно не Саске, и никто другой из его приспешников, только сейчас узнав знакомые губы. Пальцы Итачи быстро коснулись изящной спины девушки, которой так давно хотели дотронуться, и стали ласкать её через чёрное атласное кимоно. Закончив с наручниками, Хокумон резко содрала дурацкую повязку, освободив полуслепые глаза Учихи. И прошептав ему на ухо:

- У нас мало времени, – продолжила целовать в губы.

Итачи ничего не ответил, впрочем, не стал и сопротивляться, ему давно хотелось, чтобы та ночь, их самая первая ночь вновь повторилась. И даже тогда, кода Саске убил Кисаме Чидори, Учиха прокричал имя напарника вовсе не потому что между другом и любимой женщиной выбрал первого, а потому что просто понимал, действительно осознавал, что по его вине это были последние минуты жизни Хошигаки. И своими полуслепыми глазами видел, как умирает его напарник, потому что сам Акацук ничего не мог, и собственно не хотел с этим делать.

Их ласки продолжились. Пальцы одной руки Итачи быстро переместились со спины на грудь Таюи, и, забравшись под лёгкую ткань чёрного кимоно, вытащили торчащие соски наружу. Второй рукой Учиха так же шаря под одеждой Звуковички, стал снимать с неё трусы. Таюя тем временем вновь расстегивала липучки на чёрном плаще с красными облачками, как и в тот раз в «коробке». Освободив-таки наконец-то Акацука от фирменной формы их организации, Хокумон бросила эту тёмную тряпку в сторону, и проведя руками, от груди Итачи до живота, слегка задержавшись там, немного поиграв пальцами под майкой-сеточкой, спустилась чуть ниже расстегивая штаны. Нижнее бельё девушки полетело вслед за чёрной формой Акацуков в красных облачках. Засунув кисть Учихе под одежду Звуковичка нащупала пальцами его достоинство, и так же как и всего минут 20 назад делала это с Саске, да и так, как это было у них в первый раз, слегка сжав тёплый и твёрдый орган у себя в руке, провела по нему ладонью вверх вниз, заставив теперь уже Акацука издать стон, после чего вытащила достоинство Итачи наружу. Ещё пару раз пройдясь рукой по всей длиннееоргана, Таюя, так же как и в тот день, когда брат Саске лишил её девственности, помогла ему войти в себя, а затем томно простонав от наслаждения, дёрнулась вниз доставляя им обоим неимоверное удовольствие. Девушка двигалась в том же темпе, что и в день её побега из логова Акацуков, не переставая целовать Итачи. Любовь страсть и желание окутали их обоих, будто пара делала это впервые, и сейчас как Хокумон, так и Учихе было всё равно, что их могут застать здесь за непристойным занятием, что грозило мгновенной смертью от руки Саске обоим. Слишком хорошо в данный момент было Таюе и Итачи, чтобы думать о глупом маленьком брате последнего. Эта близость, принося удовольствие им обоим, продолжалась ещё некоторое время, пока Хокумон и Учиха полностью не удовлетворили друг друга. Громко простонав, девушка одновременно в последний раз резко дёрнула бёдрами, и они оба кончили, соединившись в финальном страстном поцелуе.

- Я люблю тебя, – хором в один голос произнесли Акацук и Звуковичка, от чего Итачи весело ухмыльнулся, а Таюя слегка поморщилась, понимая, что это было будто дежавю, и осознавая почти полную идентичность братьев Учих.

После финальных слов девушка наконец-то встала с Итачи, и разыскав где-то на полу своё нижнее бельё, а так же подняв плащ мастера гендзюцу произнесла, отдав форму Учихе, одновременно нацепив трусы на себя обратно:

- Уходи, беги, и никогда не возвращайся.

Учиха забрал свой плащ и некоторое оружие, переданные ему Хокумон и одевшись, удивлённо задал вопрос:

- А как же ты?

Тяжело вздохнув, Звуковичка набралась сил и ответила, сказала наконец-то то, что так не хотела говорить:

- У нас с тобой нет будущего, ты сам прекрасно это знаешь, потому и помог мне сбежать тогда из логова Акацки. Моё место здесь в Ото, а твоё там… И поэтому нам придётся расстаться вновь, – красноволосая сделала паузу как бы в подтверждение правильности своего решения, и верности слов, которые только что услышал Учиха, – я всегда буду помнить тебя, – тихо почти прошептав добавила девушка, а потом осмотревшись по сторонам закончила свой монолог, последней фразой, – примени на мне Цукиёми, чтобы твой побег был правдоподобным. Сделай это ещё раз ради меня, и… Прощай… – замолчав Таюя быстро подошла к Итачи, а затем крепко обняв его в последний раз страстно поцеловала в губы.

Это был действительно их последний и самый-самый нежный и одновременно пылкий поцелуй, и Акацук и Звуковичка старались вложить в это переплетение губ как можно больше тех эмоций, которые они до сих пор ощущали, предать друг другу чувства, взаимные чувства, объединявшие пару сквозь все преграды: людей, время, расстояния.

И вот, спустя несколько долгих минут такое приятное соприкосновение губ наконец завершилось, да, Таюя и Итачи, сейчас хотели, чтобы этот миг не заканчивался никогда, но, увы, это было неизбежно. Разорвав последний поцелуй, Учиха в ответ прошептал:

- Прощай, – и лишь спустя секунду в упор уставившись в глаза девушки добавил, – Цукиёми.

Иллюзия быстро пронеслась перед глазами Звуковички. Нет, это было вовсе не страшное видение, пришедшее из кошмаров красноволосой об опытах Орочимару над ней, а ещё несколько приятных часов проведённых с Итачи длившиеся в реальности всего одно мгновенье. И это казалось таким прекрасным, что Таюя даже не хотела просыпаться от столь чудесного «сна».

Очнулась Хокумон уже в лаборатории Кабуто, ни Саске, ни Итачи поблизости не было. Только сам Якуши шумно перебирал какие-то бумаги, стоя спиной к Таюе, и что-то бормотал себе под нос. Открыв глаза и чуть привстав, опираясь на локти на операционном столе, Звуковичка наигранным голосом задала ниндзе-медику вопросы:

- Где я? Что со мной? – стараясь изобразить, чем можно большую похожесть на то, что о побеге «нагло использовавшего её доброту Акацука» она ничего и знать не знала.

Закончив перебирать документы, как только услышал позади себя голос Звуковички, Кабуто резко развернулся к ней лицом, и, взяв одну из стопок бумаг, по-видимому, касающихся здоровья красноволосой грубо, и безразлично ответил:

- Не прикидывайся, Таюя. Ты прекрасно знаешь причину, по которой теряешь сознание, от использования Проклятой Печати, только почему-то не хочешь говорить об этом дураку Учихе, которой верит каждому твоему слову, – ниндзя-медик на секунду запнулся, дописав в «карточке» Хокумон ещё что-то ручкой, а потом добавил, – как видишь ты у меня в лаборатории и… – Якуши так и не удалось договорить фразу до конца, так как в это самое мгновение в комнату вошёл Кимимаро, и бесцеремонно перебив Кабуто, одновременно указав Якуши, что тому следовало бы оставить их с Хокумон наедине, договорил за него:

- Итачи сбежал, применив на тебе Цукиёми, – Кагуя проследил за тем, как ниндзя-медик быстро покинул лабораторию по его распоряжению, а потом добавил: – Саске узнал об этом и в ярости направился за ним.

Услышав новость, которая не слишком обрадовала Звуковичку, красноволосая невольно вздрогнула, занервничав, но постаралась не подать виду на то, что была во всём этом замешана, а лишь попыталась изобразить, будто ей действительно плохо от убийственного гендзюцу Акацука.

- Перестань, Таюя, – мгновенно остановил игру девушки лидер Пятёрки Звука, – я знаю, что ты во всём этом замешана. И что никакого гендзюцу, по крайней мере, техники, которая бы причинила тебе вред, твой Итачи не применял, да и Саске уже давно об этом догадался, просто не стал показывать свою осведомлённость из любви к тебе. И я до сих пор не понимаю, почему ты всё ещё сидишь здесь, изображая из себя жертву Цукиёми, – голос Кимимаро прозвучал тихо и спокойно, но содержание ответа Кагуи было таким эмоциональным, что фраза мгновенно начала резать слух Таюи.

- Я нахожусь здесь потому, что Кабуто, впрочем, как и ты знает причину… – девушка замолчала, подобрав под себя ноги и обняв их, положила голову на колени, всё ещё сидя на операционном столе, – да, ты прав. Итачи не применял на мне технику, которая бы могла причинить боль или хоть какой-нибудь вред, а Саске уже наверняка догадался. И я во всём этом замешана не меньше их. Я спала с обоими Учихами, потому что люблю каждого из братьев больше жизни, но я не могу вмешиваться в их отношения, потому, что не могу выбрать кого-то одного. И не могу пойти за ними, по той причине, что уже знает Кабуто.

- Ты просто не имеешь права скрывать это от них, – внимательно выслушав ответ Таюи произнёс Кимимаро, и, положив руку на плечо девушки добавил, – чтобы не случилось между Учихами, они должны знать правду. Да, ты не в силах и не уполномочена влезать в их разборки, но остановить их ты ещё сможешь, иначе, твои Учихи поубивают друг друга. Так почему ты до сих пор всё ещё сидишь здесь? – голос Кагуи в этот момент прозвучал так же не свойственно Кимимаро и заботливо, как и в то утро, когда Хокумон сама просила его убить её.

Договорив фразу до конца, лидер Пятёрки Звука поднялся с места и вышел прочь из лаборатории, оставив девушку совершенно одну. Проследив за Кимимаро недоверчивым взглядом, Звуковичка впервые в жизни поняла, что он был прав и, быстро соскочив с операционного стола, мгновенно направилась на поиски Учих, чтобы остановить их.

====== Глава 12. Последний из Учих ======

Ночь склонялась над горизонтом тёмного леса Ото, серебряным светом луны озаряя путь. Таюя всё ещё прыгала с ветки на ветку, быстро перемещаясь среди деревьев. Она до сих пор так и не смогла догнать обоих Учих. Девушка уже несколько часов шла по следу, оставленному двумя любимыми и единственными мужчинами в её жизни, но никак не могла настигнуть их. Сейчас Хокумон отчётливо понимала, что сегодня, именно сегодня, ей придётся сделать выбор, выбор между ними. Звуковичке наконец-то нужно будет решить с кем из братьев она действительно хотела остаться, но красноволосая не могла… Она всегда боялась того, что когда-нибудь этот страшный день наступит, и ей, Таюе, придётся навсегда отказаться от одного из Учих, потому, что принадлежать сразу обоим, она не могла. Да и братья слишком ненавидели друг друга, чтобы соглашаться на такое. К огромному сожалению Хокумон, Саске и Итачи были слишком разными, и одновременно слишком одинаковыми, чтобы она хотела терять кого-то из них, а чтобы мирно ужиться друг с другом и тем более. Всего пару часов назад Звуковичка знала, кого же из Учих она любила больше, но сейчас, в этот самый момент, решение красноволосой казалось ей совершенно не верным, и выбор, который стоял перед Таюей был слишком труден. Хокумон будто вновь находилась на распутье двух абсолютно разных дорог, не зная в какую сторону и шелохнуться. Она понимала, что от её решения сейчас зависели не просто судьбы их троих, и дурацкие, сопливые отношения, которые девушка всегда так сильно ненавидела, причём не зря. А жизни, жизнь одного из безгранично любимых ей и самых дорогих на свете братьев. Этот треугольник стал слишком опасным для неё и Учих. Братья оба любили Хокумон, но она должна была остаться лишь с кем-то одним, потому что так же сильно, как они обожали её, Акацук и мститель ненавидели друг друга. Их любовь и ненависть переплелись вместе, они были двумя половинами чего-то одного целого, что по глупой ошибке Звуковички существовало до сегодняшнего дня, и то, что красноволосая должна была разорвать навсегда, и без жалости расставить все точки над «i» в этом круговороте отношений. Девушка знала, что теперь выбрав Саске, она должна и просто обязана была радоваться смерти Итачи, потому что месть – это то, чего больше всего на свете желал Учиха младший. А выбрав старшего брата, Таюя просто обязана была бы опять оставить ни с чем Саске, который, являлся единственным человеком, исключая Акацука, показавшим ей, что Хокумон была кому-то дорога, а возможно и даже убить носителя Проклятой Печати. Но девушка не хотела ни того, ни другого, она в тайне надеялась, что этот любовный треугольник навсегда разорвётся сегодня, благодаря тому, что Таюя сделала днём, однако теперь это всё не могло просто так решиться. Учихи и до Звуковички ненавидели друг друга до безумия, а теперь красноволосая ещё больше раздула пламя их вражды, и пути назад уже не было, что пугало девушку так сильно, как только она вообще могла бояться. Но ещё больше сейчас Таюя опасалась того, что вот этот самый важный в её жизни выбор она, именно сама Хокумон сделать не сможет. Звуковичка до смерти боялась, что просто не успеет к тому моменту, пока оба брата ещё будут живы, и кто-то из них уже никогда не сможет узнать, то, что ещё больше подталкивало её сделать выбор, и то, что уже своим существованием подчёркивало принадлежность красноволосой лишь кому-то одному из Учих.

Миновав последнее дерево, Таюя ловко спрыгнула с ветки вниз и, приземлившись на обе ноги, тяжело вздохнула, осознав, что наконец-то смогла догнать Саске и Итачи и, возможно, ещё успеет остановить их, прежде чем Учихи «поубивают друг друга».

Откуда-то совсем близко доносились голоса обоих братьев и грохот, который мог означать лишь одно – бой уже подходил к концу. От чего Хокумон всего на пару секунд застыла в ужасе, у неё перед глазами мгновенно пробежала вся жизнь: дни, часы, минуты, секунды, связанные с обоими братьями, Звуковичка вдруг поняла, что именно они, несмотря на все страдания, которые Саске и Итачи ей доставили, сделали жизнь красноволосой, самой лучшей. Подарили столько счастливых мгновений, столько в жалком существовании Таюи только могло быть. В памяти девушки так отчётливо промелькнули все те мгновенья, проведённые с Акацуком и мстителем вместе, да, в них не было чего-то волшебного и сказочного, как в тех историях, что читала Звуковичке в детстве мать, но зато было то, что реально могло сделать Хокумон счастливой – любовь. Таюя всегда ненавидела это чувство, считала, что оно делает людей слабыми и беспомощными, заставляет привязываться к кому-то, идя у него на поводу и лишь причиняя боль себе. Но только сейчас до Хокумон дошло, что у этого чувства есть и другая сторона, любви свойственна двойственность слияние противоположностей – страдания и радости, которые в сумме и составляли единое целое, самое прекрасное чувство на свете, один раз испытав которое, от него уже невозможно было отказаться.

Резкий звон холодного оружия в один момент разорвал ночную тишину леса и Звуковичка опомнилась. Она поняла, что должна остановить этот бой, во что бы то ни стало, даже если для этого девушке придётся отдать свою жизнь, право терять которую уже не зависело от собственных желаний Звуковички.Моментально сорвавшись с места, Таюя помчалась со всех ног туда, где сейчас два самых дорогих ей человека убивали друг друга, мысли, чувства, воспоминания – всё перемешалось в голове Хокумон. Она уже и сама не до конца понимала, что делает. Сейчас Звуковичкой правило лишь желание прекратить всё это, остановить необратимое, но это было уже не в её силах…

Красноволосая видела, как бой между Учихами подходил к концу, она стеклянными будто загипнотизированными глазами смотрела на то, как братья убивают друг друга и пыталась это прекратить:

- Мать вашу остановитесь наконец-то!!! Хватит!!! – с губ Таюи слетела лишь одна фраза, эхом отдавшаяся по всей пустой поляне, где находились только они трое.

Хокумон краем глаза уловила, как серебрясь в лунном свете мелькнуло острое лезвие катаны, и, рассекая воздух, холодное железо окрасилось проклятой кровью одного из Учих. Будто в полусне, Звуковичка заметила, как оба брата услышав голос красноволосой, резко обернулись в её сторону. Четыре ярко-алых огня Шарингана, вместе с такими разными и одновременно одинаковыми улыбками на лицах Акацука и мстителя в упор уставились на неё. Каждый из братьев по-своему смотрел на Таюю. Каждый видел в ней что-то своё, но в одном Саске и Итачи даже сейчас были похожи, в их взглядах ещё всего секунд пять читалось одно, абсолютно одинаковое чувство – любовь, любовь к ней, эмоция, которая подарила им столько радости, и вместе с этим навсегда отняла шанс у всех троих быть счастливыми.

Красная Учихская кровь в один миг окропила изумрудную траву поляны.

- Нет!!! Нет!!! Нет, твою мать!!! – в полузабытье орала Таюя, чувствуя, как по её щекам бегут горькие обжигающие слёзы боли и утраты.

Да, Хокумон не успела, секунда, всего одна секунда навсегда решила её судьбу, и Звуковичка потеряла одного из самых дорогих ей на свете людей, и это было больнее, чем все пытки, которые когда-либо пережила Таюя. Хуже, чем то, что одного из братьев ей пришлось бы выбрать. И противнее, чем беспомощность, предательство, Цукиёми или изнасилование. Страшнее собственной смерти…

Глаза обоих Учих, наконец-то разорвали безмолвную и неподвижную сцену, Акацук и мститель, быстро перебежали друг на друга, взглядом.

- Ты стал сильным, действительно сильным, мой глупый маленький брат… – гордо произнеся последнюю фразу, Итачи легко коснулся лба Саске окровавленными пальцами. Учиха младший лишь слегка поморщился, ощутив прикосновение к своей голове, такое же, какое чувствовал 8 лет назад, в день, когда просил брата потренироваться с ним, а в ответ получил лишь это прикосновение…

Шаринган, словно угасающее пламя, плавно стал исчезать из глаз Акацука. Кончики пальцев скользнули вниз по бледному лбу мстителя, оставляя там кровавую дорожку и, теряя последние силы, Итачи рухнул на траву, еле-еле шепча имя любимой девушки.

Таюя не слышала, что именно он произнёс, но понимала, просто знала, что Учиха старший говорил сейчас о ней. Носительница Проклятой Печати вспомнила, что тогда, когда он впервые был с ней, Итачи пообещал, поклялся защищать её до последнего, любить до самой смерти, но в тот день Хокумон не предполагала, что эту самую смерть она сможет увидеть собственными глазами.

Звуковичка мгновенно оказалась около Акацука. Поначалу она хотела просто стать между братьями, чтобы бой прекратился, остановился, и девушка сама смогла решить, что делать с этим любовным треугольником дальше, но, похоже, оба брата решили за неё, и Таюе лишь оставалось подчиняться судьбе, которую уже нельзя было изменить…

Не жалея ног в одну секунду грохнувшись на колени, около Акацука, Хокумон обвила умирающего Учиху старшего тёплыми нежными руками.

- Таюя… – еле-еле шевеля губами, от которых медленно сбегала по подбородку ярко-алая нить крови проклятого клана, Итачи шептал, говорил так же тихо, но и одновременно так же уверенно, как в тот, самый первый день, когда они открыли друг другу свои истинные чувства, – я… я люблю тебя… – сейчас эта фраза прозвучала даже более искренно, чем в тот раз, когда мастер гендзюцу сказал её впервые.

Солоновато-горькие, кристально чистые слёзы Таюи сорвались вниз по её шелковистым щекам. Девушка плакала. Она впервые безутешно рыдала при всех, и носительнице Проклятой Печати было абсолютно всё равно, что в глазах окружающих, она выглядела слабой и беспомощной размазнёй. Всё равно, что до безумия удивлённый, Саске сейчас просто «вылазящими наружу» от гнева, радости и недоумения глазами одновременно, пялился на неё. Всё равно, что с громким звоном, ударившись о какой-то камень, на землю из руки Учихи младшего выпала окровавленная катана… Хокумон думала и осознавала лишь то, что говорил ей умирающий Акацук. Она ощущала лишь то, что чувствовала к нему все эти долгие месяцы – любовь, безграничную любовь, не дававшую красноволосой покоя…

Слегка склонившись над Итачи, и всё ещё не отпуская его, Звуковичка крепко прижалась к любимому и так же тихо, как и он прошептала искренний ответ:

- Я тоже люблю тебя, Итачи… – каждое слово Таюи было чистой правдой, она не врала, больше не врала ни ему, ни Саске, ни себе.

Медленно скользя от мочки уха Учихи старшего до губ, губы Хокумон касались его ещё тёплой мягкой щеки в последний раз, и это ощущение было самым прекрасным на Земле. Добравшись до окровавленных уст Итачи, Звуковичка подарила ему прощальный полный любви и страсти финальный поцелуй. Она вложила в него все чувства и эмоции, чтобы последние минуты жизни Акацука были такими же приятными, какими счастливыми были мгновения проведённые вместе. Нежно-страстное прощальное соприкосновение губ длилось всего несколько минут, но Таюя знала, что запомнит это навсегда, запомнит так же, как помнила каждую секунду прожитую рядом с Учихой старшим. Разорвав поцелуй Хокумон в последний раз взглянула Итачи в глаза. Там читалась радость, благодарность и любовь. Акацук умирал, но он умирал с улыбкой на губах, зная, что его чувства к Звуковичке были взаимны, и с её стороны эмоции казались такими же сильными, как и его…

Чёрные глаза Учихи старшего медленно закрылись под давлением тяжёлых, будто налитых свинцом век, и на этот раз полуслепые глаза Итачи захлопнулись навсегда.

Саске всё так же неподвижно продолжал стоять в стороне, молча наблюдая за всем происходящим. Сейчас он не мог понять, чувствовать ли ему радость, от наконец-то сбывшейся мечты, или ощущать боль и разочарование, от того, что Таюя всё это время любила совсем не его. И в каждом поцелуе, прикосновении и слове Учихи младшего, видела лишь сходство со старшим… Саске было больно, действительно больно, потому что единственный дорогой ему человек вновь предал его, поступил так, как когда-то сделал его старший брат, которого Учиха младший считал своим самым лучшим другом. И ощущение это было даже более невыносимо, чем Цукиёми Итачи, и страшнее, чем смерть родителей тогда, 8 лет назад у маленького Саске прямо на глазах. В данный момент мститель не мог даже пошевелиться, нет, вовсе не потому что был тяжело ранен и слаб. Хокумон одним, всего одним поцелуем растоптала его, она разбила Саске, увы, совсем не красивое лицо, а сердце, сердце которое только-только вновь научилось любить.

Учиха младший видел, как девушка всего пару секунд назад рыдала над телом его старшего брата, заметил, как в гневе и ярости, находясь под аффектом, Хокумон подняла с земли его катану. Уловил как в гробовой тишине ночного воздуха и тусклых, бледных лучах луны сверкнуло острое лезвие холодного оружия. Саске не стал сопротивляться, он выполнил то, что хотел, достиг своей цели – отомстил за родителей, родственников, друзей… И лишь сейчас до конца осознал, понял, что больше ему не за чем было жить, потому что смысл всего существования нового Каге Звука умер всего пару минут назад вместе с Итачи.

Холодное оружие в один миг пронзило тёплую Учихскую плоть, Саске был слишком тяжело ранен и слаб, чтобы защищаться, но спасать свою жизнь он просто не хотел. Учиха младший желал умереть здесь и сейчас, вместе со своей местью, вместе с чувствами и мечтами, а так же, вместе с братом, которого всегда любил как лучшего друга и самого близкого родственника. И умереть Саске хотел от руки девушки, подарившей ему много счастливых мгновений, вновь сделав таким же беззаботным и доверчивым, каким Учиха младший был до смерти родителей, девушки, которая опять научила его любить.

Шаринган в глазах Саске медленно начал растворяться, возвращая радужным оболочкам Учихи младшего их настоящий чёрный цвет. Больше не желающее удерживаться на ногах всё израненное тело, постепенно сдавалось одолевающей мстителя слабости. И Саске, точно так же как и его старший брат беспомощно рухнул на мягкую изумрудную траву, безразлично смотря на мёртвого Итачи, и только что пришедшую в себя в недоумении пялящююся то на него, то на окровавленную катану Таюю.

Только спустя пару секунд отойдя от аффекта, и трезво до конца сообразив, что она сделала, Хокумон замерла на месте, резко выдернув холодное оружие из второго безгранично любимого ей человека, стеклянными глазами наблюдая, как Саске умирает. Она почувствовала боль, боль утраты, то же самое чувство, что мучило её уже от того, что Звуковичка так и не смогла спасти Учиху старшего, только теперь в двойном размере. Да, она ненавидела Саске за то, что он изнасиловал её тогда. Ненавидела за то, что он всегда указывал ей что делать. Ненавидела за то, что не дал признаться Итачи в измене самой. И больше всего ненавидела за то, что именно он ради своей мести, убил Акацука, но одновременно с этим так же сильно и любила. Нет, даже сейчас Хокумон не видела разницы между чувствами к братьям, она ненавидела и Итачи за очень многое: за то, что он заставил её влюбиться в себя, за то, что отпустил всего лишь с этой дурацкой цепочкой обратно в Ото, за то, что так просто отказался от неё, когда Звуковичка попросила его сбежать из логова Орочимару.

«Ксо!!! Они даже умирают одинаково…» – мысленно выругалась Таюя, слёзы, горькие слёзы боли всё ещё бежали по щекам Хокумон, но нет, теперь она уже оплакивала вовсе не Акацука.

Ещё секунда, и заляпанная кровью обоих Учих катана вновь звякнула в полумраке поляны, уже во второй раз ударившись о тот же самый камень. Вот только Звуковичке это было уже как-то всё равно, впрочем, так же как и на то, что где-то вдалеке она слышала голоса приближающихся шиноби Ото.

Не взирая абсолютно ни на что, Таюя вновь плюхнулась на свои многострадальные колени. Тёплые нежные руки девушки обвили на этот раз умирающего Саске, который давясь собственной кровью, пытался что-то произнести. Сейчас Хокумон вспоминала все и каждый момент проведенный рядом с мстителем. Да, он был младше её, гораздо более грубый и вспыльчивый, чем Итачи, но Звуковичка любила мстителя таким, какой был Саске. Он являлся для Таюи таким же дорогим человеком, как и мёртвый Акацук, девушку слишком много связывало и с Учихой младшим. И даже несмотря на всю ту боль, которую правитель Ото ей причинил, Хокумон не хотела терять и его. Она проклинала себя, катану, этот любовный треугольник и то, что именно сама Звуковичка позволила последнему появиться и существовать эти долгие месяцы. Таюя ненавидела свой аффект, дурацкий порыв гнева, ярости и безумия, заставивший убить человека, с которым ещё утром она готова была остаться навсегда. Но это произошло, всё чего больше всего на свете боялась Хокумон, случилось, и пути назад уже не было…

- Таюя… – наконец-то смог прошептать Саске, сплюнув часть собственной крови мешавшей ему говорить, – я… я люблю тебя… – слова Учихи младшего звучали как никогда нежно и искренне, Звуковичка помнила с каким трудом переступая через себя Саске говорил их раньше, и поняла, что сейчас мстителю было сложнее всего произнести правду, которую он носил в своём холодном сердце. От чего девушке вдруг стало ещё больнее, слёзы новой волной брызнули наружу, и в истерике рыдающая Таюя, с силой прижалась к Учихе младшему:

- Я тоже тебя люблю, Саске… – всхлипывая и дрожа, ответила она. Нет, и ему Хокумон не врала, у Звуковички была масса причин сделать выбор, в котором уже не было смысла в пользу Итачи, но она так и осталась стоять на распутье, не выбрав, ни одну из дорог, и ни одного из братьев Учих. Звуковичка любила Саске, так же сильно, как он ненавидел брата, а значит – безгранично.

Губы Таюи медленно поползли по тёплой мягкой щеке Саске в последний раз, даря ему такое желанное нежное прикосновение, и сама, наслаждаясь им, пока Учиха младший был ещё жив. Добравшись наконец-то, до окровавленных уст мстителя, Хокумон нежно и страстно поцеловала и его. Она постаралась вложить в это финальное соприкосновение, губ все тёплые и одновременно обжигающие чувства, которые испытывала к Саске, да пускай девушка не умела любить, и никогда не была нежной, но для него она готова была на всё. И это Звуковичка пыталась сейчас доказать.

Медленно, нехотя разорвав поцелуй, Таюя наблюдала как тёмные глаза Учихи младшего, светящиеся любовью и радостью от того, что эмоции мстителя были взаимны, закрываются, а почти никогда не улыбавшиеся губы, неумело изображают эту эмоцию. Саске умер быстро, и ушёл от девушки своей мечты навсегда – счастливым, зная, что Хокумон научила его любить, показала это на собственном примере. И лишь когда Учиха младший окончательно захлопнул невыносимо тяжёлые веки, и перестал дышать, Звуковичка позволила себе, отпустив его, ещё больше в истерике разрыдаться.

Плачь и крик боли, рвущийся из Таюи наружу, эхом раздался по всей поляне. Девушка слышала как где-то позади неё с деревьев спрыгнули Звуковики. Понимала, о чём они сейчас говорили, и что думали, но в данный момент Хокумон это было абсолютно всё равно. Потому, что впервые в жизни она не боялась показывать свои чувства, не боялась казаться глупой или слабой, потому что всё это было уже абсолютно неважно, сегодня она потеряла двух самых любимых и дорогих ей людей. Они умерли по вине носительницы Проклятой Печати, и если бы не Звуковичка оба Учихи до сих пор были бы живы. А теперь, во всём этом уже не было смысла, потому что счастливая и своевольная душа Таюи погибла вместе с ними…

Хокумон продолжала безутешно рыдать сидя на коленях около обоих мёртвых братьев и в истерике от боли и беспомощности, испачканными их же кровью кулаками бить по земле. Звуковичка даже не заметила как сзади к ней медленно подошёл Кимимаро, Таюе было безразлично всё, что происходило вокруг. Поэтому, сказанные Кугуей слова, она полностью проигнорировала.

- Таюя, – тихо позвал девушку Кимимаро, но заметив, что Хокумон, вообще никак не отреагировала на него, слегка коснулся рукой одного из дрожащих плеч Звуковички, – успокойся. Они мертвы. Пойдём домой, ты им уже ничем не поможешь, но кое-что сделать для обоих Учих ты ещё в состоянии, – закончив эту фразу, Кагуя быстро протянул руку Хокумон, как бы в знак того, что она должна была сделать.

Слегка вздрогнув от прикосновения Кимимаро к плечу, Таюя нехотя обернулась и вопросительным взглядом посмотрела на него. Ответ Кагуи не заставил себя долго ждать. Он ещё раз резко встряхнул своей кистью перед лицом Хокумон. И серьёзными глазами уставился в радужные оболочки девушки, давая понять, что она должна была принять его помощь, и гордо встать с земли смирившись с тем, что для Саске и Итачи Хокумон уже ничего не могла сделать, как впрочем, и вернуть их обратно, а Таюя ведь так этого хотела. Она мечтала, чтобы хотя бы ещё на мгновенье, на один краткий миг, оба Учихи вновь были бы живы, потому что Хокумон просто обязана была рассказать им, рассказать то, что не успела…

Нехотя взяв Кимимаро за руку и, поднявшись с земли при помощи Кагуи, Звуковичка в последний раз взглянула ему в изумрудно-зелёные, понимающие её горе, глаза, прежде, чем с ещё большей силой заплакать от боли утраты любимых, как в прошлый раз, повиснув на шее у светловолосого, крепко прижаться к нему и беспомощно зарыдать.

Кимимаро не стал ничего предпринимать, потому что он ждал этого момента давно. Нет, Кагуя вовсе не предполагал, что Таюя позволит ему стать больше чем другом именно так, при подобных обстоятельствах, но от того, что девушка сделала это, пусть даже после смерти бесконечно любимых ей Учих и от того, что он оказался последним, кого она ценила и кому могла доверять лидер Пятёрки Звука, всё же был рад. Сильная кисть Кимимаро заботливо побежала по огненно красным волосам Хокумон, ещё крепче прижимая девушку к себе, давая ей возможность действительно выплакаться от нелёгкой судьбы, которую быстро оборвал в тот, прошлый раз.

Звуковичка громко рыдая, беспомощно продолжала обнимать Кагую. На секунду, ровно на секунду взгляд девушки оторвался от Кимимаро, и вернулся обратно на обоих мёртвых Учих. Теперь они были для Таюи страничкой её прошлого, последним листом боли и страданий, и одновременно радости и наслаждений, который Хокумон уже никогда не сможет перелистнуть навсегда забыв, справившись с этим как с воспоминаниями об изнасиловании или Цукиёми.

Сейчас Звуковичка жалела, жалела о том, что полюбила обоих братьев, что не смогла справиться с собственными эмоциями и позволила так опрометчиво позволила этому любовному треугольнику жить, жалела, что так и не сумела спасти обоих любимых ей людей, не смогла остановить их, и по её вине Саске и Итачи умерли оба, но больше всего на свете сейчас Таюя жалела лишь об одном. О том, что так и не рассказала им свой секрет, не успела сказать самое важное, что навсегда могло изменить жизни их всех троих, и уже никогда не расскажет…

Пальцы Хокумон медленно, поползли вниз от груди девушки, где находилось убитое горем, теперь уже «мёртвое» сердце, аккуратно и нежно коснулись слегка округлившегося, ещё совсем маленького живота. Бывшая Пятёрка Звука, и остатки Хеби где-то поодаль от неё и Кимимаро обсуждали то, что сегодня умер последний из Учих. Все они думали, что таковым являлся Саске. Но подчинённые теперь уже Таюи – нового Каге Звука, убившей прежнего, ошибались. И лишь она одна знала, что всё это было не так. Да Итачи и Саске оба были мертвы, и вернуть их обратно уже никто не мог. Но, к огромному сожалению, а может быть, и радости Хокумон ни один из братьев, увы, не был последним из Учих…

И так, долгожданный вопрос-загадка: От кого беременна Таюя?